Аннотация: Память оставляет меня наедине с лунным Безмолвием... Смутная догадка обожгла и растаяла, оставив ореол недосказанности и обещание вернуться...
Полнолуние. ( Из серии 'Мои сны')
Моему старшему другу К., трагически ушедшему из жизни
Яркая, полная Луна серебристо - зеленовато отсвечивала от редких, медленно клубящихся комьев тумана. Этот туман был повсюду. Он возникал из ничего и так же бесследно таял, как бы невидимо перетекая, чтобы появиться в другом месте. Этот туман был мало похож на обычный - он был плотен, осязаем. Казалось, это клубилось что-то живое, напоминая о всём сущем. В лунном, призрачном свете снег рассыпал бриллианты искр. В полном безмолвии чудилось, что туман шуршит и скрипит. А может быть, это шуршал снег, задеваемый клочьями тумана. Это было похоже на ту реальность, что я видел когда-то в детстве. Только там не было Луны. Там весь мир был пепельно-серым. Но также было безмолвно и безлюдно. И там было очень страшно. Здесь же я не испытывал никакого страха. Полная отстранённость.
Я сидел в детских санках, что скользили сами по заснеженной дороге, искрящейся в лунном свете. Санки скользили легко и непринуждённо, подгоняемые желанием и Луной. Дорога была знакомая - это была дорога на Панскую. Только вокруг совершенно не было признаков человеческого жилья. Там, где, как я помнил,- должны быть Криуши, вместо домов была беспросветно- чёрная, зловещая пустыня. Где же люди? Луна дохнула на меня мёртвым холодом одиночества. Я смотрел на Луну, мучительно пытаясь что-то вспомнить. Но память моя быстро остывала, как фосфоресцирующий след от падающей звезды. Память оставляет меня наедине с лунным Безмолвием. У меня не осталось ничего. Только Луна и Вечность. Но одиночество меня не пугало. Я уже отрёкся от этого мира, так же, как и он от меня. Я ничего не просил у этого мира. Ничего я ему не должен. Сразу стало легко и спокойно. Тишина и покой. Покой и тишина. Я смотрел на Луну, а Луна на меня. Какая-то смутная догадка обожгла и медленно растаяла, оставив после себя ореол недосказанности, обещание вернуться...
Впереди я увидел чёрную, сгорбленную человеческую фигуру, медленно и размеренно шагающую по залитой Луною дороге. Фигура была очень знакомая. Я хотел было окликнуть её, но у меня почему-то не было голоса... Я уже понял - я не имел права тревожить его покой. Нас уже нет в этом мире и у каждого своя Дорога, где не бывает перекрёстков.
Я стоял на склоне пологого оврага. Тумана больше нет. Вместо тумана Луну затянула странная ячеистая дымка. Казалось, что лунный свет пробивается через невообразимую толщу Пространства и Времени, путаясь в сетях галактик. Я вдруг увидел всё - что было, есть и будет. Ничего, кроме печали, Знание не добавило.
Ничего страннее этой 'комнаты' я никогда не встречал. Это была землянка. Я провалился в неё, когда Луну начало заволакивать белёсой дымкой, там же, где и стоял. Верхнюю мою губу завернуло внутрь, почти совсем оторванную, державшейся на полоске наружной кожи. Я руками осторожно расправил губу, стараясь приладить её на место. Мимолетно пронеслось в голове, что вот теперь всё распухнет и будет очень неудобно. Сплюнув кровь, я поразился необычному контрасту: всё кругом было серо и безжизненно. Пятно же крови на полу землянки алело ярко и призывно, как бы излучая живой, трепетный свет. Внешне 'землянка' была похожа на жилище человека. Здесь стоял старый, продавленный диван, подобие стола и старые, продавленные же кресла, с потемневшей велюровой обивкой. Вместо стен была земля, осыпавшаяся, с неприятным запахом склепа. По периметру землянка-склеп была обнесена толстыми, деревянными жердями, что в углах были связаны лыком. Я почему - то решил, что это осина. При падении я и ударился губой об одну из этих жердин. Подняв глаза, я увидел довольно высоко неровный прямоугольник краёв землянки, и Луну, стремительно затягиваемой клубящимися тучами...
Когда Луна снова полилась жёлто-зелёным потоком, я уже стоял среди тополей. Голову кружил яркий, терпкий аромат распускающихся почек. Луна освещала стену сарая, что когда-то построил тот, чья фигура медленно брела по лунной Дороге.. Но кроме этой стены, больше ничего и не было. Стена стала чужой, обособленной от дома, им же и построенный и стояла на улице, за забором и вдоль него, среди распускающихся тополей и рядом с берёзой, что он когда-то посадил. Мне надо его найти! Не может он уйти просто так, навсегда. Он где-то здесь!
Передо мною стремительно мелькали, улицы, города, века... Большой дом из красного кирпича. Видимо, новостройка. Земля перед домом усыпана мелкой, правильной формы кирпичной крошкой. Эта крошка втопталась в гладкую, податливую почву, создавая красно-оранжевый плотный ковёр, плавно и широко застывший неровными волнами. Я зашёл в этот дом. По дому сновали говорливые рабочие. Работа кипела. С бьющимся сердцем я понял: он где-то здесь. Повернув налево в анфиладе коридоров, я увидел открытую дверь в маленькую, с одним небольшим окном комнату. Он работал. Он строил Дом. Рядом стояло ведро с цементным раствором. В руке у него был мастерок.
'-К..! Ты?!'- Он медленно выпрямился, по своему обычаю неторопливо расправляя плечи назад, откидывая голову, разминая затёкшую спину. На голове белая полотняная кепка, одет в белую футболку, серые брюки и старые, разношенные лёгкие полуботинки. На нём был надет рабочий фартук из серого брезента. Я торопливо схватил его руку, сжав её в крепком рукопожатии. Рука была твёрдая, шершавая от налипшего песка и цемента. Левой рукой я обнял его, прижав к груди.
'-Как жизнь, К..?'- радостно улыбался я.
'-М-м-м?'-неопределённо в ответ. Я глянул на него и похолодел. Плотно сжатые губы застыли в горькой полуусмешке, а в глазах...А в глазах была пустота и бесконечная усталость. Как тогда, когда я его видел в последний раз.
'-Ладно, Т.., иди!' - глухим, бесцветным голосом сказал он -' Не время тебе ещё! Нельзя тебе сюда!'.
Полная Луна сияла в густом, иссиня-чёрном небе. На небе ни облачка. Что странно - ни одной звезды. Только Луна и ночное Безмолвие.
Мы по разные стороны Жизни. И мы всё ещё в силах помочь тем, кто находится за другой Гранью...Нужно только пожелать.