Аннотация: 1615 год. Визит в дом куртизанок-ойран (серия ВПК)
Мир цветов и ив
Переминаясь с ноги на ногу, Такедзо со спутниками стояли у высоких, украшенных орнаментом ворот под широким козырьком с двумя шарообразными фонарями-тетинами. Вытянутое здание отделяла от улицы аккуратная крашенная ограда.
В отворенных окнах первого этажа, за решетчатой перегородкой неподвижными статуэтками сидели девушки с белеными лицами. Второй этаж нависал над первым широким балконом с резной каймой, и на нем за прикрытыми ставнями подрагивал уютный мягкий свет. Вечерело, немноголюдную улицу освещали деревянные светильники-бонбори на стойках.
В квартале развлечений юкаку, за шестой улицей Киото, было чисто, ухоженно. Вернее сказать, тщательно убранной и украшенной была восточная его часть, где располагались заведения наиболее дорогих служительниц "мира цветов и ив". На западе, среди питейных, уличных представлений и дешевых публичных домов было шумно. А здесь только ласковый свет и высокопоставленные гости уважаемых сословий - аристократического или воинского.
Организация кварталов юкаку в виде отдельных, огороженных территорий сложилась еще во времена правления Тоетоми Хидееси, сразу разглядевшего выгоды такого градоустройства. Оно упрощало контроль над древнейшей профессией, ее налогообложение, да и как ни странно, ограничивало распущенность, допуская ее в отведенных пределах. Сегунат Токугава идею предшественника всячески поддерживал и развивал.
Вечер выдался безветренным, в небе замерли едва заметные вуали-облака и проглядывали первые звезды. Заведение окия (окия, яп. - дом высокоранговых куртизанок) призывно выступало из темноты поблескивая красно-белыми узорами.
С места, где стоял, Такедзо видел толпу, гудящую на площади ниже по улице. Народ колебался, шевелился, напоминая танец китайского дракона, пестря одеждами разных цветов и уровней достатка. Доносился бой барабанов, грубый смех. Там стоял густой пряный дух спиртного и уличной еды, отголоски которого чувствовались и здесь.
- Где же твой приятель? Мы не ошиблись адресом? - нетерпеливо спросил Тадамаса.
Хонда Тадамаса, глава княжества Кувана, не любил ждать. Серьезный и прямолинейный, с низким лбом и пышными бровями, он представлял собой ту породу рьяных самураев, что не задают вопросов и предпочитают лобовое решение любому другому. Такедзо познакомился с ним во время осакской кампании, где сражался бок о бок с его младшим братом Тадатомой. Тадатома погиб в том бою.
В соответствии со статусом близкого к сегунату военного феодала, Тадамасу сопровождал телохранитель-гэконин. Для посещения "мира цветов и ив" Тадамаса выбрал преданного вассала по имени Исиро.
- Ошибиться тут трудно. Посмотрите: это один из самых дорогих окия во всем квартале. Даже я слышал о несравненной красоте таю Кикея (таю, яп. - высший ранг дорогих проституток).
Это отозвался молодой дайме Огасавара Тададзане, глава княжество Кокура. Лицо его с высоким лбом и черными бровями было словно высечено искусным скульптором. Такедзо сегодня выступал в качестве его личного телохранителя, хотя и нанялся в клан Огасавара временно.
Самураи, все как один, были облачены в традиционный костюм рэйфуку - кимоно с накидкой и юбка-штаны хакама. Отличались они цветом, нашитыми фамильными гербами, да еще степенью выбритости головы. Лбы самураев Хонда отливали белизной до самого темени, тогда как Такедзо и Тададзане только стягивали волосы в хвост на затылке.
Мерное постукивание уведомило о приближении гостей чуть раньше, чем самураи увидели их в свете фонарей. Подошли два немолодых мужчины на деревянных платформах гэта в богато-расшитых кимоно. Руки обоих прятались в длинные рукава. Тот, что пониже ростом, с подвижным, улыбчивым лицом носил причудливую прическу мизура, со скрученными у ушей хвостами. На голове второго возвышалась придворная шапочка-корзинка канмури.
Такедзо узнал приятеля Коэцу и радостно выступил ему навстречу. Они поклонились друг другу. От вельмож исходил тонкий цветочный аромат.
- Позволь представить тебе моего хорошего друга. - заговорил высокоголосый Коэцу. - Кудзе Яэмон-сан, вице-советник императорского двора хисанги четвертого ранга. Его род ведет свои корни от Фудзивары Огуромаро, помогавшему священному императору Каммо строить первый императорский дворец.
Тут он растянул губы в улыбке и добавил, наперекор этикету встречи:
- Правда от того дворца сейчас мало что осталось. Между прочим Яэмон-сан - частый гость моих посиделок. Большой мастер каллиграфии и изящного слога, в чем сегодня ты наверняка сумеешь убедиться. Я немного рассказал ему о тебе.
Хонами Коэцу в Киото был личностью известной. Прославленный эстет, он содержал в загородном поместье Такамине общество ценителей искусств. У него собирались музыканты и ювелиры, поэты и художники-ткачи, искусные кузнецы и актеры театра Но. С одинаковым успехом в Такамине можно было встретить талантливого ремесленника, военного чиновника или утонченного аристократа. Выходец из известной семьи полировщиков мечей, Коэцу со всеми находил общий язык. С военными феодалами он рассуждал о правилах ухода за мечом и символике доспешного узора, приносящего удачу. С утонченными придворными об изяществе поэзии театра Но и искусстве вышивки Оотонэри-дза, лучшей гильдии парчи в Киото.
Такедзо подвел вновьприбывших к самураям, и они церемонно представились друг другу. Повисла пауза.
Компания была новой, знакомой лишь по упоминаниям. Отношения между воинским сословием и придворными императорского двора с давних пор были непростыми. Изысканная, образованная аристократия по сословной иерархии была выше, ближе к императору, однако не обладала реальной властью и вынуждена была обращаться по любому поводу, чаще всего денежному, к военным. Обстоятельство это, однако, не мешало придворным считать самураев необразованными мужланами. Те, в свою очередь, весьма презрительно относились к аристократии, проводящим большую часть жизни на десяти улицах, опоясывающих императорский дворец.
Коэцу заговорил первым.
- Тадамаса-сама, Тададзане-сама, сочувствую вашей потере, - он склонил голову.
Обе семьи, Огасавара и Хонда потеряли близких во время кровопролитной Осакской компании. Тадамаса потерял отважного младшего брата, а у двадцатилетнего Тададзане погибли отец и старший брат, что сделало его в одночасье главой рода. Он и сам был ранен в июньском сражении, поставившем жирную кровавую точку в затяжном конфликте между сторонниками нового правительства Токугава и старого - Тоетоми.
Каждый из собравшихся в той или иной степени прикоснулся к войне, почувствовал ее ярость и горькое послевкусие. Битвы остались позади, изменники - Тоетоми Хидеери с матерью - совершили сэппуку, однако всполохи раздора реяли над страной едким пеплом. Претензии противоборствующих сторон были неоднозначны, вину молодого Хидеери многие считали надуманной. Но теперь в живых осталась только одна, победившая сторона и правду диктовала она.
Такедзо подготовил старого приятеля Коэцу заранее, рассказал историю драматического сражения войска у стен Осакского замка. Как едва потерявши отца и старшего брата Тададзане не уронил родовой чести и храбро возглавил родовое войско. Сегун впоследствии произвел его в личные телохранители хатамото. Часть этого было правдой, однако реальность была куда прозаичнее. Искалеченные кони и люди, барахтающиеся в кровавой каше. Дым и истоптанные, рваные стяги с гербами кланов. Бьющая в нос тошнотворная смесь запахов пота, крови и жженого пороха. Раненый, бледный как смерть, теряющий сознание мальчишка Тададзане, которого ближайшие вассалы кое-как усаживают верхом. В дальнейшем это назвали "возглавил войско". За десятилетие минувшее со времен первой своего сражения Такедзо почти забыл тягостный флер воспоминаний и снов, которым награждает война. Память его в тот день у осакской цитадели была освежена сполна.
Коэцу, разумеется, высказал глубочайшее почтение несравненной доблести Тададзане "прогремевшей на всю страну". Молчаливый юноша учтиво поклонился, его прекрасное лицо сохраняло отстраненное выражение. А вот Хонда Тадамаса самодовольно расплылся, приняв похвалу и на свой счет.
Растопив таким образом лед, Коэцу пояснил, что они ждут еще одного важного гостя, частого посетителя дома развлечений Кикея - сына придворного писаря Татибана Есизано. Он лично знаком с несравненной Кэору-таю, без него нечего и думать увидеть ее.
Носилки со знакомым Коэцу и вправду появились довольно скоро. Длинный, занавешенный паланкин, украшенный изящной резьбой, принесли четыре слуги. Из-за занавеса выбрался высокий, худощавый вельможа, с тонкими чертами лица, в изысканно расшитом кимоно и шапочке. Компания, наконец, была в сборе.
За воротами спутников битый час дожидалась немолодая накрашенная мама-сан, хозяйка знаменитого дома Кикея. В соответствии с этикетом она принялась монотонно причитать об оказанной ее дому чести в посещении столь высокопоставленными гостями. В действительности Есизано и Коэцу уговорились о встрече заранее и сюрприза тут не было. Иронически улыбаясь Есизано отвечал в ее же духе, что чести удостоил их дом Кикея, выражая при этом надежду полюбоваться одним глазком на несравненную Кэору-таю. Ведь сегодня, шутливо продолжал он, компанию ему составляют элегантные военные, которые безусловно смогут поразить Кэору-таю своей образованностью и манерами.