Аннотация: Начать все с чистого листа? А куда деваться, если вместо воспоминаний в голове царит сплошная пустота.
Первым делом, просыпаясь после весело проведенной ночи, ты ощущаешь дикую жажду. Кажется, готов осушить целое озеро. Глаза открыть нет никакой возможности, потому как какой-то шутник смачно смазал ресницы клеем. Язык стал сухим и шершавым, распух так, что едва можно поворочать им во рту. Вторым ощущением, точнее стремлением возникает добраться до этой самой воды, но, уже приподнимаясь, на локтях с постели, понимаешь, что тело абсолютно не желает тебя слушаться. Стало весить в пять, а то и шесть раз больше, чем есть на самом деле, а руки дрожат от напряжения удержать эту массу на весу. Тут же напоминает о себе и голова, все начинает плыть даже под закрытыми наглухо веками. Тело вслед за кружением головы мотнулось в сторону и бухнулось обратно на постель. И тут ударил молот... по голове... и куча вспомогательных молоточков прокатились по телу, наигрывая какую-то, только им ведомую мелодию боли. С растрескавшихся губ срывается глухой стон.
"Ни хрена себе погуляли..." - проносится мысль, а следом за ней уже стучится другая: "А кто это МЫ?.."
Силюсь вспомнить - пустота. Неужели я, наконец, допилась до полнейшей амнезии, что даже не помню, с кем это я гуляла? Тем более что мы отмечали? Для такой попойки, судя по похмелью, выпито было ооочень много, должен был быть грандиознейший повод. Так... Надо собраться и все-таки прийти в себя, может хоть кто-то рядом есть - просветит. Не может такого быть, что бы в таком состоянии я еще и домой пошла. Не дошла бы, ясен пень, упала бы под ближайшим забором, а я на кровати лежу. Значит, осталась ночевать (или утревать?) там, где гуляли. Осталось только выяснить, где это ТАМ находиться.
Тяжело, медленно и больно стараюсь разлепить склеенные веки, убью мерзавца (мерзавку?), который так пошутить решил. А вообще-то шутка в моем вкусе, но не сама же я себе веки склеила? Страшно хочется помочь процессу открывания глаз руками, но они плетьми лежат вдоль тела и, нет никаких сил, их поднять. Ууу. Больше никогда... ага зарекался волк сторожить отару, буду, еще как буду, только повод дайте. Ох, как же голова трещит! Я проигрываю сражение с глазами, встать тоже не могу, остается звать на помощь. Надеюсь, в этом притоне пьяных душ есть хоть кто-то, кто уже пришел в себя и он в состоянии помочь.
С губ срывается нечленораздельная речь. Ещё бы с таким распухшим языком, попробуй, поговори. На мой призыв никто не откликается. Неужели никто ещё не пришел в себя? Уй, как плохо. Придется все-таки мобилизовываться. Еще одно титаническое усилие и мне удается отвоевать у век небольшую щелку, сквозь которую в зрачки ударил ослепительный свет, заставив меня снова крепко зажмуриться. Неэт, больше таких экспериментов не будет, пока я окончательно не приду в себя. Только вот как же теперь напиться?
- У-у-у... - снова протянула я в полнейшей досаде.
Как и следовало ожидать, никто меня не услышал. Да сколько можно дрыхнуть! На дворе уже во всю солнышко светит, а тут все спят вповалку! Черт!
Где-то послышался шелест, похожий на то, как в лесу раздвигают ветки деревьев, загораживающих тропинку, по которой ты собрался пройти. Тихий шорох шагов, кто-то явно старался не разбудить, но я то уже не спала и жутко хотела пить. Мне удалось прохрипеть:
- ...И-ить...
- А! Очнулась, наконец!
Голос был звонкий, задорный и молодой. Незнакомый. Девичий. Шаги стали немного громче и прошелестели куда-то, здесь больше никто не таился. Где-то в глубине зажурчала вода, прекрасная музыка для ушей. Шаги вернулись в комнату и остановились прямо у постели. Чьи-то руки скользнули под голову и приподняли, а к губам прикоснулся край чашки наполненной прохладной водой. Живительная струйка скользнула в рот, омывая язык и придавая ему первоначальную форму. Боже, какое наслаждение! Я пила, и пила, и никак не могла остановиться.
- Все хватит, тебе пока больше нельзя, - сказал голос, чашку отняли от моих губ.
Я протестующее замычала и потянулась вслед за ускользающей влагой, напрочь забыв о молоточках боли по прежнему выбивающих на моем теле замысловатый танец и о голове, временно превратившейся в наковальню. До чашки так и не дотянулась, зато оказалась в сидячем положении. Под спину сразу нырнуло несколько подушек, что бы мне было на что опереться. Ох, видимо все-таки придется терпеть пытку светом и открывать глаза. Нехочууу!!!
- Ну же... открой глаза, - в голосе журчал смех и материнская забота. - Все равно ведь придется, я знаю что больно, но это надо сделать, не будешь же ты всю оставшуюся жизнь ходить с закрытыми глазами!
Тяжело вздохнув, подчинилась. Яркий свет снова ослепил и заставил зажмуриться, но в следующий момент я упрямо распахнула ресницы. На этот раз свет отомстил мне, выбив потоки слез. Соленая водица ручьем потекла по щекам и подбородку, частыми капельками увлажняя простыню, прикрывавшую грудь. Но увиденное выбило все мысли о боли терзающей тело и голову и слезах.
Постелью служила грубая деревянная кровать с веревочной перевязью, на которой лежал матрац, набитый душистым сеном. Множество подушек под спиной, судя по ощущениям, были сделаны из того же материала. Простыни покрывающие все это "великолепие" из грубого небеленного льна и, завершающим штрихом, покрывало набранное из разноцветных лоскутьев, старое и изношенное. То тут, то там на нем виднелись более яркие заплатки. На мне самой была простая просторная рубаха со шнуровкой на горле.
Комната, в которой стояла кровать тоже заслуживала самого пристального внимания. Голые каменные стены, не из отдельно набранных и скрепленных раствором камней, а цельные, наводили на мысль, что пристанище находиться в естественной и немного усовершенствованной пещере. Кровать стояла у дальней глухой стены, и на нее струились потоки света проникающие в пещеру из явно рукотворно пробитых окон в противоположной стене и сияющие хрупкими слюдяными и прозрачными окнами. Повернув голову направо, я увидела еще одну такую же кровать, а в центре, у изножья кроватей, на каменном полу, лежала огромная и пушистая шкура какого-то зверя.
Я снова перевела взгляд на окна и заметила под ними небольшие сундуки. Очевидно, они служили двум целям одновременно: являлись и местом где хранились вещи хозяйки пещеры, и подоконниками, на которых буйно цвели растения в каменных горшках. Дальше виднелся проем в стене, очевидно ведущий в соседнюю "комнату". Он был "занавешен" плетьми плюща. Он то и шелестел, когда в спальню вошла хозяйка. В самом дальнем углу был еще один проем. Он темнел вселенской тьмой, видимо помещение в которое можно было попасть через него уходило внутрь горы и там уже не возможно было прорубить окошки.
И последние, на чем остановился мой рассеянный взгляд, была сама хозяйка "медной горы". Молоденькая, маленькая и хрупкая. На вид моложе меня лет на пять, от природы смуглая кожа. Густые каштановые волосы были собранны в высокий хвост, только короткая челка закрывает высокий лоб, да от висков спускаются две тоненькие косички. Одета она была во всю ту же просторную, простую рубаку со шнуровкой у горла, короткий замшевый жилет цвета топленого молока и просторные, практичного черного цвета, опять же льняные штаны, которые были заправлены в мягкие полусапожки. Но все это отмечалось краем сознания, так как все внимание приковывали к себе два омута вечности - глаза. Пусть тело и голос хозяйки были молодыми, но глаза выдавали её истинный возраст. Нет, конечно, с вечностью я поторопилась, но возраст этой женщины был далеко не двадцать. В этих глазах виделось прожитых лет сто не меньше. Отсюда и материнские интонации в голосе, уговаривающем меня открыть глаза.
Я уставилась на хозяйку пещеры как баран на новые ворота. Действительность, окружающая меня была какая-то не такая. Она не соответствовала моим ощущениям. Я не могла понять в чем дело, но знала, что вокруг меня отнюдь не привычная обстановка. И только на этих самых размышлениях я поняла, что НЕ ЗНАЮ, какой должна быть ПРИВЫЧНАЯ мне реальность.
Видимо паника, которую я испытала отразилась в моих глазах, потому что затянувшееся молчание прервал звонкий голосок:
- Ну ну... тише, помнишь что-нибудь? Как тебя зовут?
Ой, как я ошибалась! Секунду назад в моих глазах было только преддверие той оглушительной паники, которую я испытала сейчас. Мне захотелось обхватить свою болящую головушку руками и завыть зверем, потому как ничегошеньки я, оказывается, не помнила. Даже имени своего не помнила. В голове воцарилась звенящая пустота, на том месте, где должны быть хоть какие-то воспоминания. Только и осталось, что ощущение не реальности происходящего, ощущение, что все должно быть не так.
- А ну без паники!
Грозный окрик в совокупности с хлесткой пощечиной подействовал как ушат ледяной воды. Думается мне, что если бы не помогло, этот самый ушат все-таки оказался бы вылит на мою истеричную персону. А так завывания прекратились, руки перестали судорожно шарить по постели, как будто это помогло бы мне что-то вспомнить. Я сжалась в комочек, подтянув коленки к груди и обхватив их руками, уткнулась носом в одеяло. Паника, поворчав напоследок, начала медленно отступать. Отступила. В голове снова воцарилась пустота.
- Понятно, ничего не помнишь... - протянула моя добровольная сиделка. - Попробуем зайти с другой стороны, какие-нибудь знакомые ощущения?
В изменчивой памяти вспыхнули сцены моего пробуждения, а за одно и навязчивые мысли, которые я тогда проговорила про себя. Я резко подняла голову и посмотрела в глаза девушки-старушки.
- Когда проснулась... - начала я каркушей. - Было очень знакомое ощущение... похмелья...
Я смутилась. Надо же, чем же я занималась в забытой жизни, если, проснувшись, сразу вспоминается именно похмелье? Причем, что это именно похмелье, а не что-то иное я знала твердо. И то, что временную потерю памяти вызывает именно спиртное, и шуточки друзей... Стоп. ДРУЗЕЙ?! Я уцепилась за ниточку своих самых первых ощущений. Девушка-старушка мне не мешала, все равно как мысли читала.
Прошли несколько минут в напряженном раздумье и обдумывании тех мыслишек, с которыми я проснулась, но ни одного из обруганных мерзавцев, которые могли бы учинить надо мной такую шутку как намазанные клеем реснички я так и не смогла вспомнить. И пусть мне так ничего и не удалось вспомнить, зато я смогла полностью взять себя в руки. На меня снизошло спокойствие достойное сфинкса. А кто такой сфинкс?
Об этом я не долго думая спросила у девушки-старушки. Она ответила мне удивленным взглядом. Но видя, что я успокоилась она продолжила, вернее начала конструктивный диалог.
- Так... давай с самого начала. Меня зовут Илента. Поскольку ты не помнишь, как зовут тебя, давай придумаем тебе имя. Есть предложения?
- Ни одного... я вообще, ни одного имени назвать не могу.
Илента, прищурившись, внимательно изучила мою физиономию, которую, кстати говоря, я тоже не могла себе представить. Родилось огромное желание немедленно оказаться перед зеркалом.
- Ну что ж... тогда я буду называть тебя Шенэлла, ты очень напоминаешь мне мою сестренку.
Я несколько раз произнесла новообретенное имя и вслух, и про себя привыкая к звучанию. Примеряясь к нему, одевая его на себя как одежду, что бы ни где не жало, ни тянуло. Меня явно звали не так, но новое имя мне нравилось, ласкало слух.
- Пусть будет Шенэлла, а можно зеркало?
Илента весело усмехнулась, но встала с края кровати, где она до сих пор сидела и ушла в темный проем. Вернулась она от туда, спустя несколько секунд, держа в руках небольшое круглое зеркало, в блестящей серебряной оправе.
Не знаю, что я ожидала увидеть, но из зеркала на меня посмотрела абсолютно незнакомая удивленная физиономия. Да и как она могла быть мне знакомой, если я вообще никаких лиц не помнила? Илента держала передо мной зеркало, а я внимательно впитывала свой облик, для интесивности ощущений даже легко ощупывая лицо руками. Короткие ярко рыжие с густым рубиновым отливом, прямые волосы едва доставали до плеч. На высокий лоб спадала густая короткая челка, чуть более длинные пряди у висков, макушка выстрижена пышной шапочкой из-под которой, на затылке, выстреливали перьями отдельные длинные пряди волос. Именно эти отдельные прядки и создавали ощущение "длинны". Классический овал лица портила несколько тяжеловатая челюсть, но это успешно компенсировалось прямо таки по-детски пухлыми щечками. Полные губы растянулись в ироничной усмешке, от чего на правой щеке образовалась очаровательная ямочка. Надо полагать, когда я смеюсь, она обозначается еще явственнее? Соболиные брови правильными дугами разбегались к вискам, отвлекая внимание от тяжелых век. А вот глаза были огромными, окруженные щеточками длиннющих, темных ресниц. Нет не в пол лица, не мечта японских аниме...
Кого, кого??? Надо взять на заметку...
... но большие. Но они очень гармонично смотрелись на лице, не нарушая его пропорций. Под левым глазом, прямо на нежной коже нижнего века темнела "особая примета" - небольшая родинка. А вот цвет глаз заставил меня всмотреться повнимательнее. И все равно, я так и не смогла понять какого же цвета мои глаза. Когда на них падал яркий солнечный свет радужная оболочка зеленела весенней листвой, а стоило Иленте немного заслонить солнышко, как цвет резко менялся на сталь серого. Пристально всматриваясь в радужку я обнаружила там еще и искорки синего, но при каком освещении мои глаза становились синими пока так и осталось загадкой, а я уже поняла, что они именно станут. Надо будет попросить Иленту, пусть понаблюдает.
И, наконец, нос. Собственно ничем не примечательный правильный носик. Ну, может, еле заметно вытянут к низу, что в старости может привести к определенному сходству с птичьи клювом. Но сейчас этого практически незаметно, если, конечно не рассматривать его так пристально как я в данный момент. В целом в зеркале отразилась вполне симпатичная девушка, где-то двадцать с хвостиком. Понятное дело, сколько мне лет я тоже не помнила. Ну да ладно. Судьба дала мне еще один шанс начать все с нового листа. А то страшно подумать, какую я жизнь вела до сегодня, если учесть похмельные мыслишки сопутствующие моему пробуждению. Кстати, надо бы выяснить где я, да как тут оказалась.
Последнее, как оказалось, я произнесла вслух, потому что услышала смех Иленты.
- Все будет. Только давай вставай да пойдем обедать, а то и ужинать скоро пора будет, и я тебе расскажу что-нибудь.
- Что-нибудь?
- Ну если вводить тебя в курс всего, то это не на один день разговор и даже не на один ворот.
Ворот? Мелькнуло у меня. Но в животе вдруг громко заворчал голодный зверь, и все вопросы отошли на второй план. Действительно на сытый желудок, гораздо легче воспринимать что-то новое.
С ощутимым трудом выбравшись из постели, я почувствовала себя тряпкой. Сильно выжатой тряпкой. И куда только силы делись? Не без помощи Иленты утвердившись в вертикальном положении, выяснила, что Илента оказывается ниже меня на добрых пол головы, а силищи у нее ... или это у меня как у новорожденного котенка? Рубашка на мне доходила до середины бедра, и под ней ничего не ощущалось. То есть рубаха - это единственное, что на мне надето. А должно ли быть что-то еще? Кстати, судя по размерчику, не с плеча Иленты вещица.
Илента, тем временем, потащила не особо упирающуюся меня в сторону темного прохода. Там оказалась элементарная ванная. При нашем появлении вспыхнули сами собой четыре факела расположенных по углам комнатки, размерами не уступающей спальне, в которой мы только что находились. Стены, пол, да и все необходимые причиндалы были выложены или сделаны из мрамора. Огромная ванная (или миниатюрный бассейн?), встроенная прямо в пол в одном углу, с удобным валиком под голову и двумя стилизованными головами драконов с раскрытыми пастями в ногах. Вполне современный биотуалет (откуда мне это известно?) и рукомойник в виде раскрытой морской раковины на ноге подставке. В стене над рукомойником также виднеется вырезанная голова все того же дракона. А над ним огромное зеркало, вдавленное в мрамор. Так же имелись пара шкафчиков и множество полочек заполненных различными пузырьками и горшочками, со снадобьями и мазями - косметикой.
Пока я остолбенело переваривала чудеса меня окружающие, Илента подошла к ванне и легонько дотронулась до драконьих голов. Из распахнутых зубастых пастей хлынула вода от которой шел пар. Мне пришлось в срочном порядке подбирать до полу отвисшую челюсть.
- Чего стоим? Чего ждем? Вперед, купаться!
Я быстренько восстановила зубки на место и решила, раз чудеса мне на благо, то и удивляться не следует, следует этим воспользоваться. Доковыляв до невысокого бортика ванны я с превеликим удовольствием погрузилась в ароматную горячую воду, моментально почувствовав как спадает напряжение в мышцах и отпускает на время позабытая боль. Оказывается как мало человеку для счастья надо!
Пока горячая вода и ароматное масло, предупредительно опрокинутое в ванну, приводили мое тело в порядок, Илента суетилась в соседнем помещении занимаясь нашим то ли припозднившемся обедом, то ли ранним ужином. Вскоре ароматные запахи достигли и моего блаженного убежища, на что живот сразу и недвусмысленно проворчал, что хватит нам тут нежиться. Чувствовала я себя гораздо лучше, силы возвращались хоть и медленно, но неуклонно. Из ванны я уже выбралась самостоятельно, вытерлась огромным куском ткани и одела всё ту же рубаху, а с верху накинула что-то отдаленно напоминающее халат, после чего отправилась в самостоятельную экскурсию по новому жилищу. Ориентируясь главным образом на аппетитные запахи. Экскурсия неожиданно закончилась в той самой комнате, которая скрывалась за плющевым занавесом.
Эта комната была дикой смесью гостиной, столовой и кухни. Справа, во всю длину стены, искрились на свету окна. Ближе к проходу в спальню помешались на небольшом пятачке у камина кушетка и два кресла с подушками для мягкости. Обстановочка довольно аскетическая, но уютная.
Илента суетилась у плиты, которая плавно переходила в печь, быстро разливая густое варево по деревянным тарелкам. Быстро переставив тарелки с плиты на отполированный дубовый обеденный стол она метнулась к ящичку, в котором видимо хранились ложки и остальные столовые приборы. Девушка занималась обычной хозяйственной деятельностью, но меня, который уже раз пронзило чувство нереальности происходящего.
Немного передохнув на одном из кресел, обильно укрытых шкурами и декоративными подушечками, я таки доплелась до, уже накрытого, стола. Илента пристроилась рядом, поставив на стол разделочную доску со свежевыпеченным хлебом. Мы молча принялись за еду. В данную минуту я не могла думать ни о чем кроме вкуснейшего рагу в тарелке. Все было прекрасно, но впереди меня ждало нечто, от чего снова пришлось подбирать челюсть. Хорошо еще, что упала она не далеко, а всего лишь на обеденный стол.
Трапеза завершилась в тишине, прерываемой только глухим стуком ложек о тарелки. Иле проворно собрала посуду и небрежным жестом сгрузила в огромный таз с пенящейся водой. Легким касанием руки, опущенной мне на плече, остановила мое невольное движение в помощь и шагнула к плите, на которой спокойненько дожидался своей очереди большой сосуд с горячим, ароматным напитком. В следующий миг этот сосуд приземлился на стол, вместе с двумя пиалами. Ловко разлив по пиалам жидкость, Иле снова опустилась на стул. А моего слуха коснулась не привычная тишина, а тихое перестукивание. Невольно оглядевшись, в поисках шума, я уперлась взглядом в таз. Миски живенько подпрыгивали в воде, взбивая пену, а жесткая мочалка порхала вокруг них, словно мотылек у цветка.
Илента удовлетворенно кивнула и неторопливо принялась прихлебывать горячий настой. Мне же потребовалось некоторое время, что бы придти в себя. Вспомнились самовольно вспыхнувшие факелы в ванной. Тогда я не обратила на это внимание, мало какой газовый вентиль привернула Илента, но сейчас не могла не заметить очевидного. До меня, как до того жирафа, наконец, дошло, что никаких вентилей там и в помине не было. Я уже не обратила внимания на свои мыслишки, касательно "газовых вентилей" и "того жирафа", знаю и все тут. Гораздо интереснее было разобраться с тем, что происходило именно сейчас.
- Ну что, начнем разбор полетов? - ехидно, как мне показалось, поинтересовалась виновница моего ошеломления.
Тем временем посуда намылась и аккуратненько пристроилась на положенном месте, перелетев из таза в буфет.
- Этих?.. - съехидничала я, имея ввиду летающие тарелки и машинально пригубила из пиалы.
Вкус горячего настоя оказался приятным и что-то смутно напоминал. Сделав еще пару глотков, что бы воскресить эти воспоминания, но, так и не добившись успеха, я сдалась и снова посмотрела на Иленту.
Она же только рассмеялась серебристым смехом.
- Поскольку ты ничегошеньки не помнишь, и, видя твое изумление, - вот это было трудно отрицать. - Я, полагаю, надо тебе рассказать об элементарном быте жителей и вообще обычные и прописные истины, которые младенцы здесь впитывают с пеленок и не взирают на летающие тарелки с таким выражением лица...
Возникла небольшая пауза.
- ... по крайне мере, надеюсь, большая их часть.
Я уцепилась за эту фразу.
- Может, я как раз, из меньшей?..
- Это наименее вероятно. Эта часть происходит из самых глухих деревенек нашей империи, население которых, практически круглый ворот отрезано от остального мира или в силу родовых традиций, из которых состоит такой погост, или в силу чисто природных причин, снежные завалы зимой, распутица весной и проливные дожди по осени. Но даже там имеют представление о магии хоть и довольно примитивное, как, например, оплатить магу вызов небольшого дождичка во время особенно жарких летних циклов.
- ..?!!
Я усиленно шевелила мозгами, снова стараясь вспомнить хоть что-нибудь, но тщетно. А Илента продолжала:
- Ты не из них. У тебя слишком нежные руки для простой крестьянской дочки, пусть даже и дочки старосты. Ты прекрасно умеешь использовать столовые приборы, даже такие грубые... - она с усмешкой указала на деревянные ложки и вилки, которые как раз в этот момент выпорхнули из тазика и устремились к своему ящичку в буфете. - Большинство крестьян, даже в зажиточных селениях не придают этому значения и едят руками, а тарелками им служат корочки хлеба с вырезанной серединой.
"Знакомо" - подумалось мне, но почему знакомо осталось загадкой.
Илента взмахнула рукой и перед ней, тот час же, улегся небольшой лист папируса, заостренное перо и чернильница. А еще через несколько секунд, она протянула мне этот лист, на котором была широким размашистым почерком написана какая-то фраза. То есть я так поняла, что там написана именно фраза, но увидела я лишь цепочку непонятных каракулей больше похожих на руны. Странно, эта письменность мне тоже была знакома, в забытой жизни, я видимо с легкостью и писала и читала, однако, сейчас, ничего не припоминалось, и понять смысл написанного было невозможно. О чем я рассеяно и сообщила Иленте.
- Ну, раз ты их воспринимаешь хотя бы как что-то знакомое, то заново научить тебя читать и писать будет не сложно. А остальное... Я тебе расскажу об империи, об укладе нашей жизни, а там ты уже сама решишь, как тебе быть дальше. Возможно, что ты даже не из империи, а из другого государства... есть у тебя легкий акцент, да и некоторые словечки проскакивают...
- Тогда возникает закономерный вопрос, как я очутилась именно тут и где, собственно, ты меня подобрала?
- Откуда ты, нам еще выяснять и выяснять, а вот где я тебя нашла... Я выудила тебя из Буйной чуть меньше трети назад. На тебе живого места не было. Учитывая характер этой горной речки переломы ...
- Переломы?!! - ужаснулась я.
Никаких переломов я на себе не ощущала, да и возможно ли, что бы они зажили всего за несколько дней моего беспамятства.
- Ты снова забываешь, что тебя лечила маг, причем без ложной скромности один из лучших, - усмехнулась Илента.
Я снова с недоверием осмотрела себя, стараясь осмыслить сказанное.
- Так о чем я? Ах да! Учитывая характер этой реки, твои переломы не были ничем удивительным, но даже Буйная не смогла бы так сильно изломать твои косточки. На тебе не было в прямом смысле этого слова ни одного живого места, а твои раны...
- Раны?... - вместо голоса снова прорезался хрип, но Илента продолжала уже не обращая внимания на мои восклицания:
- Да, раны. Они не были следствием открытых переломов, они были нанесены когтями. Из чего можно сделать два вывода: или ты повстречалась с ледемом, никакой другой зверь не мог нанести таких повреждений, или, что более вероятно, у тебя стряслось бурное объяснение с Тенями.
- Тени?
- Это обсудим немного позже. Буйная, берет начало в южных пределах Хребта двух перевалов. А южный предел Хребта большей своей частью расположен как раз на территории Королевства Ишерам.
- То есть я могу оказаться подданной этого самого королевства, а вовсе не вашей империи?
- Вполне.
- Почему же я тебя понимаю?
Этим вопросом я явно поставила Иленту в тупик.
- В каком смысле ты меня понимаешь?
Теперь уже мне пришлось смутиться. Откуда всплыл этот вопрос, я и сама не знала, только почему-то была уверенна, что люди в разных королевствах должны говорить на разных языках. С трудом подбирая слова к своим ощущениям, но я все-таки смогла разъяснить Иленте мое состояние. Она задумалась, но не на долго.
- Не знаю, откуда у тебя такая уверенность, но люди, абсолютно все народности, говорят на едином языке. Может, с небольшими отличиями, но между разными народами никогда не возникало непонимания. И это понятно. Все людские королевства образовались от одного Единого...
Вопрос с языковым барьером я уже разъяснила, но тут уцепилась за фразочку "все народности"
- Что значит "все народности"?
И снова Иленте потребовалось некоторое время для того, что бы понять, о чем я ее спрашиваю.
Вот так и началось мое обучение. Первым этапом, мы окунулись в краткий экскурс истории. Оказалось что...
Древнейшими расами населяющими эти земли являются драконы, эльфы и эйро. После этого открытия я впала в ступор и могла уже только слушать. Они были первыми, кто обжил этот мир, в качестве разумных существ. Народности гномов и людей, в те времена были столь малы, что их можно не принимать во внимание, к тому же они находились на самой низшей ступени развития. Следующими, кто заставил с собой считаться, были гномы и уже только потом о себе громко заявили люди. Это были времена войн всех со всеми, пока из иного мира не пришли так называемые Перворожденные. Почему они себя так назвали, Илента и сама не знает, по её мнению, так они ничем не отличаются от привычных эльфов, кстати, именно среди эльфов Перворожденные и прижились. Перворожденные смогли примирить воюющие между собой расы и втянуть их в тысячелетнюю войну с Тенью - посланницей Хаоса. После победы истинные Перворожденные покинули этот мир. Было это столько тысяч воротов назад, что информация об этом сохранилась, только благодаря практически бессмертию эльфов и более аккуратному отношению к своей истории. За это время Единое королевство людей успело распасться на множество более мелких, снова объединиться в более крупные, и опять распасться. В основном, именно из-за междоусобных войн королей и их наследников, но межрасовых конфликтов практически больше не возникало. Сейчас на карте можно найти около десятка королевств и империю Шеен, которая за последнюю тысячу воротов подчинила себе около двадцати мелких княжеств, которые теперь стали ее провинциями. А эльфы и эльфийские потомки Перворожденных разделились на две расы, сильно отличающихся друг от друга: эльфов Златодревья или лесных, светлых и темных эльфов гор. Драконы осели в северных пределах, в горах, за пиками которых можно увидеть холодное море, а Эйро улетели на другой материк на юге.
Ндааа... и что на это можно ответить? Реальность, окружавшая меня, решила сделать очередной кувырок и встать с ног на голову, при этом для чего-то высунув язык и приложив обе ладони к носу в дразнилке. Моё мироощущение решило присоединиться к безумному танцу, а безумность происходящего усиливалось по мере усвоения этого кратенького экскурса. Все мои чувства, какие они только были и могли быть при абсолютной пустой на воспоминания болящей головушки, прямо таки вопили, что такого быть не может. Это НЕПРАВИЛЬНО! ТАК НЕ БЫВАЕТ!
Илента замолчала, видя какое впечатление на меня произвел её вроде бы простенький рассказ того, что здесь знает каждый ребенок. На сей раз, не прибегая к волшбе, она встала и принесла откуда-то из подсобки пыльную бутыль, давно опустошенные пиалы уплыли мыться, а их место заняли серебряные кубки. Она быстро сорвала сургучную печать, поманила пальчиком плотно забитую пробку, от чего та выстрелила из бутылки со скоростью пушечного ядра, и разлила вино по кубкам, практически насильно заставив меня выпить свою порцию залпом, и снова наполнив кубок.
По мере того, как вино начинало свою успокоительную деятельность, до меня стало доходить, что понятия дракон, гном, светлый и темный эльф для меня не совсем пустой звук и я, довольно смутно, но могу себе представить представителей этих рас. А вот Эйро так и остались полнейшей загадкой - судя по рассказу, что-то с крыльями. Мама роди меня обратно, что со мной происходит?! Я уже медленней принялась за вино. Илента молчала, тоже о чем-то размышляя. Вскоре мне стало не до своих сбрендивших ощущений, вино оно и в ... Шеене вино и всякие там отшибания памяти ему нипочем, оно, как и всегда, резко выдернуло пол из-под ног и столешницу из-под локтей.
За окном уже стемнело, потому я не стала протестовать. Телом своим я уже не владела, сказывалась, конечно, и слабость, но по большей части виновато было вино. Хотя голова была на удивление ясной. Добравшись с помощью Иленты до кровати, я провалилась во тьму без сновидений.
А утром началось с приготовления завтрака...
Вытирая полотном влажные волосы, я прошлепала в переднюю, как я решила называть эту помесь комнат. Развесив мокрую материю на веревке натянутой над камином, в котором весело искрился огонь, по случаю похолодания и ливня за стеной, я огляделась в поисках Иле. Она же сидела за столом, заваленная ворохом пергаментов и что-то увлеченно писала, длиннющим пером.
- Я скоро закончу, приготовь, что-нибудь пожевать!
Машинально, направившись к буфету и плите, я раздумывала о происшедшем. Хотелось задать тысячу вопросов, но ни один так и не сорвался с языка. Мысли теснились в голове как огурцы в банке. Перескакивали друг друга и неуловимо мчались прочь, как только я старалась на них сосредоточиться и логически домыслить. Так и мелькали не домысленные, оборванные, не связанные друг с другом.
Краем сознания я отметила, что Илие начала напевать, продолжая возиться со свитками, теперь она тщательно сворачивала, хрустящий пергамент в трубы и закидывала в открывшееся небольшое пространственное окошко. Этого окошка и видно не было, только свернув пергамент Иле подкидывала его, а он с тихим шелестом исчезал в воздухе.
Мои же руки действовали совершенно машинально. Я не замечала, что делаю, просто позволила себе отключиться и пустить мысли на самотек. При абсолютной пустоте, которую образовали мои воспоминания, полученная информация никак не хотела укладываться ровными рядками. Все вокруг казалось не реальным, хотя вчера вечером, я принимала вполне реальную ванну, ела реальный ужин и пила весьма коварное вино.
- Ай!
Ладонь пронзила вполне реальная боль, которая вернула меня в действительность. Шуршания больше не было слышно. Ладонь - покраснела от ожога. В своих раздумьях, я схватилась за ручку кувшина, из которого мы пили вечером, а он, как на зло, стоял в самом центре раскаленной плиты, и естественно тоже был раскален. Рядом, стояла вместительная сковорода с шипящим на ней беконом и глазуньей, а на столе приютились миска, доверху наполненная нарезанными в салат овощами, и плетеная корзиночка с нарезанным хлебом.
В состоянии "транса", рассматривая ожог, я развернулась к обеденному столу и уселась на ближайший табурет. Илента уже освободила стол от пергаментной трухи и с интересом за мной наблюдала.
Я кивнула на плиту.
- Это я сделала?
Она кивнула, в глазах её искрился смех и не понятный для меня пристальный интерес.
- Но как же... - голос мне отказал. - Я же не могу... я же ничего не помню! Как я могла приготовить, что-то, о чем я даже не знаю?! Да я даже не знаю, где у тебя продукты хранятся!
- А вот последнее, меня интересует больше всего, - весело подтвердила Илента. - Каким образом тебе удалось что-то приготовить, вопрос второстепенный, на то она и есть - механическая память, да и откуда ты брала продукты меня тоже, в общем-то, не волнует. Ларь рядом стоит, - пояснила она, кивком указывая на притулившийся, в темном углу большой сундук. - Но вот процесс...
- А что не так с процессом? - я уже немного пришла в себя. - Я как-то не так яйца разбиваю? Или бекон режу как-то по-особенному?
- Не ехидничай, это уж кто как научился, но... Скажи-ка ты мне вот что, когда в ванну заходила факелы зажигались или ты в потемках шарила?
Я кивнула, не понимая, к чему она клонит.
- Зажигались, аж слезы выбило, могла и без них обойтись, я и так все прекрасно видела.
- Видела? В такую-то темень?
- Ну... когда проснулась то не очень, а потом, все нормализовалась, глаза привыкли, наверное...
- Хм... привыкли... ну-ну...
Я посмотрела на свою руку, которую продолжало щипать, отвлекая меня от разговора. Илента встала и достала из буфета мешочек с травами, высыпала их в миску и залила горячей водой из кувшина, о который я так не удачно обожглась. Немного помешав ложкой то, что у нее получилось, она плюхнула плошку на стол передо мной.
- Опусти туда руку и скоро все пройдет.
Я подчинилась, ладонь окутала прохлада, и сразу стало легче.
- У тебя такой вид... - начала я, но сама не знала, как описать, то, что видела на лице Илие.
- Какой?
- ... задумчивый, - наконец, нашлась я, хотя и это было не совсем правдой. - Что там не так с этими факелами?
- Да с ними то все в порядке, а вот с тобой еще разбираться и разбираться...
- То есть? Не томи, выкладывай все как есть, я уже ничему не удивлюсь, надоело дурой себя чувствовать.
- Да не должны они были зажигаться, если только в тебе нет достаточной магической силы!
- Упс... - я посмотрела на свою ладонь, ожог сходил прямо на глазах. - А достаточно это сколько?
Илента хмыкнула.
- Минимум первый круг... - и, не удержавшись, расхохоталась.
Я ничегошеньки не поняла.
- Никогда не думала, что мне придется лечить коллегу.
- Если ты мне сейчас же ничего не разъяснишь, - сказала я, внимательно осматривая совершенно здоровую ладонь. - То тебе придется лечить меня не от амнезии, а от сумасшествия.
- А ты еще не догадалась? Ты такой же маг, как и я!
- Че - э - го?
- Ночное зрение - это раз, - принялась загибать пальцы Илента, - Факелы зажгла - два, и только что мне очень понравилось наблюдать, как ты, даже не зная, где лежат продукты, просто протягивала руку и левитировала их из ларя!
- А - а...
- Ага. А теперь объясни мне, чудо, зачем ты набила столько яиц в сковородку? Нам это и до вечера не съесть.
Сковорода, действительно была забита до верху.
- Не знаю, по привычке...
- Привычка говоришь? Как сама-то столько скушаешь?
Я отрицательно помотала головой.
- Ладно разберемся, я уже есть хочу.
Кажется, вчера я зарекалась себе ничему не удивляться. Ндааа... Обещания я не сдержала, а ошеломляющие новости все сыпались и сыпались как из рога изобилия. Как же плохо, когда ты помнишь себя только с прошлого вечера и не можешь даже себе объяснить, почему должно быть так, а не иначе. Снова мысленно пообещав себе принимать все, что заново узнаю, так как оно есть и не удивляться, я направилась к буфету, в который, вчера, после ужина улетали тарелки.
Когда Илента вернулась, стол уже был накрыт к завтраку, а я сидела на табурете, подперев голову кулаками, и внимательно рассматривала уже совершенно ненужного светлячка, который продолжал мерцать на стене как раз напротив моего места. На улице уже совершенно рассвело, но светляки, которых раскинула Илие, перед рассветом, все еще мерцали по периметру комнаты.
Как только я подумала, что в них больше нет нужды, светляки один за другим начали гаснуть, начиная с того, который я так пристально рассматривала.
- Молодец, можешь объяснить, как ты это проделала?
- Ты о чем? - мы приступили к завтраку.
- Ты только что загасила мои пульсары и даже не поморщилась, вот я и спрашиваю, как ты это проделала.
- Без понятия, просто подумала, что в них уже нет нужды, - вздохнула я.
- Значит, действуешь, на уровне рефлекса. Как только научу тебя читать и писать...
Дальше объяснять не было нужды и так понятно, что мне всучат кипу книжек. Видимо меня ожидали скучнейшие деньки. Или наоборот? Ведь невозможно предсказать, что случиться, когда ты обучаешься, да еще такому непредсказуемому делу как магия.
Как оказалось, я возводила напраслину. Чего-чего, а скуки я точно не ощущала. Как только мы покончили с завтраком и управились с мелкими домашними делами, Илента всучила мне толстенную книженцию, которую она достала прямо из воздуха.
- Объясняю сразу, я не сделала её из воздуха, а просто достала из положенного ей места, где она до поры лежала. Таким образом, можно достать практически все, что надо, если ты точно знаешь, где это лежит. Собственно поэтому, когда будешь брать вещи всегда ложи их точно туда, откуда достала. А то мало ли мне они могут понадобиться, когда я вне дома.
Я кивнула.
- А эта откуда?
- Практически все книги находятся в семейной библиотеке, я в них не нуждаюсь, но вот теперь они понадобятся.
- А где ваша семейная библиотека?
- О луну добираться...
- Луну?
Илента вздохнула, ну не виноватая я, что мне приходится объяснять самые простые вещи. Она, впрочем, и не собиралась.
- Сама поймешь, позже. А сейчас... - она кивнула на книгу, которую я держала в руках.
Илие разложила на столе ступки, чашки, пиалы и разные травы и принялась что-то составлять, измельчать, смешивать, в общем, занялась своими колдовскими делами.
- Ах да, вот еще...
И рядом со мной материализовались чернильница с пером и пачка пергамента.
Пристроившись у камина, на кушетке, я раскрыла книгу, которая на проверку оказалась элементарным букварем. У меня невольно вырвался смешок - школьница, блин! Как в первом классе... и замерла, снова безуспешно стараясь уловить ускользающее воспоминание. Не получилось. Горький вздох и полное погружение в изучение рун.
На первой странице была красочно изображена руна, а вокруг нее изображение предметов, которые начинались на эту руну. Как и предполагалось, процесс пошел быстрыми темпами. Илие только один раз отвлеклась от своих дел, что бы вслух мне прочитать этот самый алфавит. Больше не потребовалось - уловила с первого раза. Через час я уже могла наизусть прочитать весь алфавит, рун оказалось ровно тридцать три, и более или менее бегло читать несложные тексы, приведенные в конце книги.
С письмом дело обстояло хуже. Как только я взялась за чернильницу с пером, поняла, что не имею никакого понятия как к ним подступиться. Перо в руку ложиться не хотелось, постоянно выскальзывало, и было невероятно неудобным и тонким. С его заостренного кончика постоянно капали чернила, украшая безобразными кляксами до того безупречно чистый пергамент. Но вместо того, что бы огорчаться, я то и дело прыскала со смеху, рассматривая очередную кляксу, растекавшуюся передо мной.
Через полтора часа упорной битвы с упрямым пером и неподдающимися никакому контролю чернилами, мне удалось написать первое слово: Шеннелла. Этой удаче я обрадовалась как ребенок - написала целое слово и при этом не посадила ни единой капли, правда, почерк мой оставлял желать лучшего. Я рассмеялась, чем привлекла внимание Илие, которая все так же сосредоточенно перемешивала, какое-то зелье над огнем.
- Как успехи? Если что-то не понятно обращайся...
- Да нет, видимо, я действительно умела читать, да и сейчас по слогам уже могу...
- Ого! Быстро ты...
- А вот с письмом мы наверняка ошиблись... мне понадобилось... да вот сама посмотри.
Я протянула Илие несколько заляпанных мной листков и продемонстрировала, как криво и неумело держится в моей руке перо.
- Странно, я могу заложить Семицветник за то, что раньше ты умела писать и делала это очень часто и много, - протянула Илие.
- Откуда такие выводы?
Она взяла мою испачканную чернилами руку и осторожно дотронулась кончиком пальца до небольшого нароста на моем среднем пальце, правой руки. Из-за этого нароста палец был слегка искривлен.
- Такие наросты появляются только при определенном виде деятельности! Сколько мне самой понадобилось примочек, что бы удалить его, после того как покинула классную комнату!
- Хм... не знаю чем, я пользовалась для писанины, но уж точно не пером и чернилами. К такому мне придется привыкать долго.
Вот так началась моя новая жизнь. По совету Илие, я не стала напрягаться и вспоминать прошлое, авось само вспомниться. Просто я усиленно обживалась в "новом" мире, слушала легенды и правдивые истории, которые мне рассказывала Илие. Постепенно усваивая прописные истины, которые каждый младенец знает с пеленок. Вела непримиримую войну с упрямым пером и чернилами. Почерк так и оставил желать лучшего, но хотя бы кляксы стали появляться гораздо реже, а вскоре так и вовсе исчезли.
Дня через три мне надоело слоняться как неприкаянной и я сунулась помогать Илие по хозяйству, но была изгнана "отдыхать" и набираться сил. Каких сил я так и не поняла, чувствовала я себя уже вполне сносно и вполне бы могла принять на себя нетрудные хлопоты по уборке нашей пещеры. Но Илие огрызнулась и мне не осталось ничего другого как устроиться у камина с чашкой укрепляющего настоя, который был втиснут мне в руки и очередным фолиантом из семейной библиотеки.
Меня уже не удивляли ни летающие чашки и книги, ни вспыхивающие время от времени молнии. Я привыкла, сидя вечерами, наблюдать, как подруга варит свои колдовские зелья. Но поход до ближайшей деревни мне был строго воспрещен, отговорка была все та же - далеко не по силам тебе! А мне уже было до чесотки любопытно, как тут живут люди, нормальные, обычные люди. Потому как Илента на проверку оказалась на треть эльфом, и жила она как отшельница в пещере. И пусть эта пещера была уютной, но хотелось попасть в нормальное селение и поговорить с нормальными людьми. А не с существом, на век старше тебя и упоенно занимающегося магией.
"... а стало быть, магию стоит разделять и подразделять на круги и направления, дабы не допустить в будущем сих достойных сожаления ошибок...". Я оторвалась от очередной книжки, представляющей собой то ли историю развития магии, то ли сборник указов и предписаний по использованию обнаруженного дара. Здесь были собраны все страшилки, которые можно было себе представить, о том, к каким последствиям приводит неосторожность или преувеличение своих возможностей в экспериментах с магией, и комментарии к ним.
Из этого сборника следовало, что в настоящий момент в мире существует три круга силы и семь направлений.
С направлениями оказалось все не так сложно, а даже очень просто. Магия просто напросто разбивалась на стихии: земля, вода, воздух, огонь, жизнь, смерть и разум.
С кругами несколько сложнее.
Первый круг - самые слабенькие чародеи, максимальные возможности которых простенькие заговоры да чутье целительной силы трав. Их силы хватало только на то что бы напитать магией мази да настои, сделать их более действенными, усилить природные качества трав, входящих в состав того или иного зелья. Как правило, знахари, как называли таких магов, были предрасположены к стихии земли, воды и жизни. Встречались редкие исключения, когда одним из направлений была смерть или разум. Представителей знахарства было большинство. Практически в каждой деревушке был свой знахарь.
Второй круг - определял более четкое направление в стихии. Маги имели немалую силу, но специализировались уже, как правило, только в одном направлении. Конечно не пренебрегая дружественной стихией. Так при доминирующем огне, маг спокойно мог оперировать воздухом, мог при сильнейшей необходимости воспользоваться заклинаниями стихии земли, а вот стихия воды была его врагом. Если расписать цепочки то получиться примерно так (в порядке доминирования):
Огонь - воздух - земля - вода.
Воздух - огонь - земля - вода.
Земля - вода - воздух - огонь.
Вода - земля - воздух - огонь.
В виде исключения попадались и такие:
Огонь - земля - воздух - вода.
Земля - огонь - воздух - вода.
Вода - воздух - земля - огонь... и дальше по логике. Но такие исключения встречались крайне редко. Маги второго круга довольно многочисленны, но все-таки их наличием может похвастаться не каждый город.
А вот третий круг, мог запутать даже бывалого мага, знающего о своей силе с самых пеленок. Такую мешанину и путаницу в направлениях можно встретить только у магов обладающих доминирующей стихией жизни, смерти или разума. Цепочки силы у них могли повергнуть в шок. Например, при специализации ЖИЗНЬ, превосходно при этом владеть ОГНЕМ (преимущества разрушения) и ВОДОЙ (целительство). Или на оборот, СМЕРТЬ - вода, земля, при прочих равных воздуха и огня. В общем, с представителями третьего круга, можно было запутаться окончательно, и я захлопнула книгу.
Лучше оставить эту кашу до тех пор, пока она не уляжется хотя бы с первыми двумя кругами. Мельком заметила, что по мимо третьего круга там еще и какой-то внешний иметься, но туда сегодня мне сегодня соваться не хотелось.
Хм, интересно, а к какому из кругов принадлежит Иле? Да и я сама?
Посмотрев сторону стола, я обнаружила что "хозяйка медной горы" самозабвенно экспериментирует с каким-то зельем. Вокруг нее всполохами метались короткие молнии, а варево в чаше то пузырилось, переливаясь через край, то становилось необычайно густым. Прерывать сей занимательный процесс, как мне пришлось убедиться на собственном печальном опыте (ага, ага, волосы до сих пор на кончиках чернеют) было опасно, так что я ограничилась простым наблюдением.
В дверь тихонько поскреблись. Именно поскреблись, а не постучались. И робкий детский голосок прошептал, на грани уловимости:
- Госпожа Илента...
Бухнуло, звякнуло, по комнате заклубился то ли туман, то ли дым.
Дверь скрипнула, туман радостными клубами зазмеился к выходу и споро выветрился наружу. А в проеме материализовалась щуплая девчушка, невероятно чумазая, растрепанная, с перьями в смоляных волосах и живыми, блестящими глазами, в которых буйствовало неуемное любопытство.
- Что случилось? - Иле леветировала испорченную чашу прямо в огонь печи.
- Меня мамка отправила... - Зана замолчала.
- Ну? - мягко подтолкнула ее Иле.
- Сходи, говорит, приведи госпожу, может она поможет...
Пока Зана все это высказывала, Иле уже скидывала в большую холщевую суму баночки, скляночки, пучки трав и кореньев. Я умоляюще следила взглядом за собирающейся подругой. Надоело уже отсиживаться в четырех стенах, да и пропускать знакомство с местным населением мне не хотелось, и желание хоть что-то вспомнить подгоняло. Нет, конечно прогулки в окрестностях пещеры возбранены не были, но все с кем можно было перемолвиться - травы, деревья да живность. И пусть сегодня с самого утра лил ливень, мне не терпелось пуститься в путь.
Видимо Иле поняла меня, мне в руки полетел плащ, а следом и мягкие сапожки. Через несколько минут мы вышли под проливной дождь, в который превратился ливень.
Вокруг входа в наше обиталище расстилалась небольшая полянка, которая в любую другую погоду ослепляла своим изумрудным сиянием. Сейчас же потоки мутной воды, ручьями сбегавшей с холма и скалы, в которой была пещера, окрасили ее в грязный серо-желтый, с примесью красной глины, цвет. За границей полянки резко наступал дремучий лес, сквозь который сиротливо, с трудом, постоянно петляя, пробивалась узкая тропка, к которой мы и направились.
За шумом дождя, я не прислушивалась к разговору моих спутников, стараясь только не упустить их из виду. Стараясь подвить невольное волнение, перед первой в этой жизни встречей с людьми (а как же иначе это назвать?), я вспоминала, что мне рассказывала Иле о жителях мира вообще и людях из близлежащей деревеньки в частности. Оказалось, что и думать то практически не о чем. Обычная деревенька живущая за счет полей и собственного подворья, плюс охота и собирательство. Рутина. Кстати, деревенька одна из вольных. Не имеющих над собой наместника. Тяжело вздохнув (социальный уклад общества мне так же давался с трудом, как и круги магии) и поплотнее закутавшись в плащ, оскальзываясь на крутых склонах я стала догонять спутников.
Как оказалось, до ближайшего поселения было не так то просто добраться. В сухую погоду до него было энна* три пути, сейчас же дождь лил не переставая, только слегка сдерживаемый густыми кронами хмурых деревьев. По всему выходило, что девчушка к волшебнице была отправлена еще за ночь. Когда же мы, наконец, вышли из-под сени леса на огромное расчищенное пространство, в центре которого в высь взметнулся острыми зубьями частокол, окружающий деревеньку, уже опустились сумерки.
Над воротами, единственном проходе в частоколе, уже горел дозорный огонек. Нас пропустили сразу, едва увидев на пустыре, тут же начали открывать ворота.
Деревня была большая, но дома стояли бессистемно, где попало, от чего улицы и улочки петляли то вправо, то влево, а то и вообще разворачивались на 180*, огибая какой-нибудь двор. Петляя, словно зайцы запутывающие след, м пробирались к центру поселения.