Аннотация: Разбойники штурмуют аббатство, в котором находится жена герцога де Брюлона, его сын и годовалая дочь. Над малышкой тяготеет какое-то проклятье, которое обещает гибель всем её родным...
Часть 1. Заколдованный принц
Пролог
Смертельная опасность - Побег через 'очко' - Жестокая схватка - Пророчество начинает сбываться
Удар, грохот, треск!
Под мощным натиском дубового тарана ворота аббатства содрогаются как гнилая калитка. Отчаянные крики немногочисленных защитников замка тонут в громоподобном грохоте, звоне оружия, в яростных воплях атакующих разбойников, что лезут на стены, словно черные муравьи в миску с патокой.
Удар!..
Еще удар!..
Стрела на излёте вонзилась в ставню, и герцогиня Аэлис испуганно отшатнулась от окна.
- Осторожнее, матушка! - Ханна, старая нянька герцогини, метнулась к окну, прикрыла ставни. - К чему это вам вздумалось так рисковать собою! Нашим воинам вы ничем не поможете, коли подстрелят вас тут, в окне, будто куропатку!
- Подстрелят или нет, всё едино, - уныло прошептала герцогиня, отходя от окна.
Даже ей, слабой женщине, неискушенной в военном ремесле, было понятно - защитников слишком мало, ворота рано или поздно падут, разбойники ворвутся в замок и тогда... Герцогиня не испытывала иллюзий насчет того, что может произойти.
Аэлис окинула взглядом своих приближенных. Все мужчины ушли на стены, и только юный паж Нил оставался с дамами. Пятнадцатилетний подросток решительно сжимал в руке большое копье, но глаза его округлились от страха. Фрейлины и служанки герцогини сгрудились вместе, как овцы, прячущиеся от грозы под деревом. Кто-то тихонько плакал, кто-то истово молился, но на всех без исключения лицах застыло выражение обреченности и смертельного страха.
Семилетний Хенрик подошел к матери, потянул её за рукав.
- Мама, мы умрём? - спросил мальчик с такой серьезностью и недетским спокойствием, что у Аэлис сжалось сердце.
Ласково погладив сына по голове, герцогиня обратилась к домочадцам.
- Не падайте духом! - произнесла она, стараясь говорить как можно более уверенным тоном. - Молитесь, и Всевышний услышит нас. Я уверена, рыцари короля Карла уже спешат нам на помощь.
В глазах юных фрейлин засветилась робкая надежда, но старая Ханна проворчала недоверчиво:
- Да где же этот король, где его рыцари? Отсюда до города - полторы лиги. Давно уж пришли бы на помощь, если бы захотели!
Герцогиня тяжко вздохнула. В словах старой няньки была горькая правда. Аббатство находится совсем недалеко от Ламма, в прямой видимости для городской стражи, что дежурит на стенах и башнях королевской резиденции. Атака началась ранним утром, на рассвете - а сейчас уже заполдень. В городе непременно должны были заметить неладное и поднять тревогу. Не каждый же день разбойники штурмуют монастыри под самым носом у короля!
Душа не хотела верить, но разум подтверждал худшие опасения. Их предали, бросили на произвол жестокого врага. Помощь не придет.
Аэлис подошла к кроватке, в которой спала маленькая Эделина. Малышка смешно шевелила губами во сне, и герцогиня невольно улыбнулась, глядя на милое, беспечное личико любимой дочери. Однако усиливающаяся тревога быстро стёрла улыбку с лица несчастной женщины.
'Неужели ужасное предсказание начинает сбываться?' - герцогиня вздрогнула, как от озноба, закрестилась, зашептала молитву.
Завтра - день почитания святой Вальпургии. Завтра днём крестьяне будут веселиться, устраивать танцы вокруг разукрашенного шеста и обносить свои дома огнём, чтобы прогнать злые чары. Ну а накануне ночью всякая чародейская нечисть соберётся на омерзительный шабаш на Лысой горе, чтобы грешить, славить отца тьмы и творить зловредную волшбу на погибель всем добрым христианам. Ровно год назад, в такую же жуткую, волшебную ночь родилась малышка Эделина. Родители и домочадцы были сильно напуганы, ибо считалось, что в Вальпургиеву ночь на свет появляются только колдуны да ведьмы. Муж Аэлис, человек набожный, но суеверный, приказал своему придворному астрологу составить гороскоп для новорожденной, но сей ученый муж ничего не успел сделать - однажды ночью он просто исчез из замка, словно его злые духи утащили. Тогда герцогиня, измученная дурными предчувствиями, приказала привести к себе старуху, что гадала на рыночной площади. О, эта ведьма и впрямь оказалась весьма искушенной в своём ремесле! У Аэлис до сих пор кровь стыла в жилах при воспоминании об её пророчестве! Бедный Херберт тогда так расстроился, что приказал сжечь старуху на медленном огне вместе с её гадальными костями, мышиными черепами и вонючими зельями...
И вот - не прошло и года, как случилось то, о чём предупреждала старая гадалка...
- Не в силах смертных восставать против злой судьбы, - тихо проговорила Аэлис. - Я со смирением встречу свою участь, и пусть исполнится предначертанное. Однако сына я попытаюсь спасти.
Герцогиня повернулась к слугам.
- Ханна, - сказала она решительно, - я хочу, чтобы ты позаботилась о детях. Возьми Эделину и Хенрика, попытайтесь покинуть аббатство или спрятаться. Рассчитываю на твою сообразительность. Нил пойдёт с тобой.
Юный паж бросился на колени.
- Госпожа! - воскликнул он в отчаянии. - Прошу вас, позвольте мне остаться! Я дал слово герцогу защищать вас, поклялся своей жизнью и честью...
- Глупец! - резко оборвала его герцогиня. - Я доверяю тебе самое драгоценное, что есть у герцога - его детей! Не смей оспаривать моё решение. Лучше позаботься о том, чтобы наилучшим образом выполнить порученное, иначе никто не даст и ломаного гроша ни за жизнь твою, ни за честь.
Паж пристыжено замолчал, но тут заговорила старая нянька.
- Госпожа моя! Матушка! - сказала Ханна, глотая слёзы, - Что же ты удумала! С самого твоего рождения мы с тобой не расставались, а теперь ты меня прочь отсылаешь! Отправь с детьми кого-нибудь из фрейлин, а мне позволь остаться с тобою!
Аэлис крепко обняла свою няньку.
- Мне тоже тяжело с тобой расставаться, - проговорила она взволнованно, - но посуди сама, кто лучше тебя позаботится о моих детях, если меня не станет? Не грусти, - добавила герцогиня, утирая слёзы своей доброй служанки. - Ты помнишь, что напророчила гадалка? Эделина может спастись! Поэтому я и отправляю с нею сына. Быть может, судьба пощадит их обоих.
- Но как мы выберемся отсюда? - засомневалась Ханна. - Аббатство окружено, повсюду разбойники!
- Они недолго будут тут хозяйничать - заберут добычу и уйдут обратно в свои леса. Возможно, они даже пощадят нас, женщин, чтобы потом взять выкуп. Вам просто нужно спрятаться и переждать, пока всё не закончится. Но как же вам покинуть замок? - задумалась герцогиня.
- Я знаю, как, - сказал паж.
Женщины повернулись к Нилу.
- Разбойники штурмуют ворота замка с северной стороны. На южной стене, под Высокой башней, кажется, никого нет. Поле вокруг сильно заросло травой и кустарником, мы сможем там укрыться.
- Но как вы выберетесь наружу? - спросила герцогиня.
- Через отхожее место, госпожа, - произнёс паж и покраснел, как девица на смотринах.
Аэлис доброжелательно улыбнулась своему находчивому слуге.
- Вот видишь, Нил, - сказала она, - я не ошиблась в выборе! Сегодня ты в полной мере сможешь исполнить свой долг. Доставь детей к их отцу, и ты получишь от герцога большое вознаграждение и почёт. Расскажи Херберту, что с нами случилось, как мы были преданы трусливым королём Карлом. Пусть бесчестный поступок не останется безнаказанным.
- Мне не нужно иного вознаграждения, госпожа, только возможность служить вам, - галантно ответил юный Нил и поклонился.
Одна молоденькая фрейлина спросила дрожащим от страха голоском:
- Но почему бы нам все не попытаться покинуть замок тем же путём?
- Глупая ты, - ответила ей служанка постарше, - чем меньше людей пойдет, тем больше у них шансов проскользнуть незамеченными.
- Мы останемся с герцогиней и примем свою судьбу, как и подобает верным слугам, - строго сказала главная фрейлина и истово перекрестилась.
Фрейлины и служанки покорно склонили головы, больше никто не посмел ни возражать, ни сомневаться в принятом решении.
Тем временем Ханна потихоньку достала Эделину из её кроватки. Девочка так и не проснулась - с рождения она отличалась спокойным, крепким и глубоким сном.
Герцогиня нежно обняла сына.
- Будь сильным, мой маленький рыцарь, и береги сестру, - произнесла она с дрожью в голосе.
Хенрик очень старался держаться мужественно, но глаза мальчика наполнились слезами, как колодцы талой водой. Герцогиня с трудом могла выносить это зрелище.
- Ступайте же, не теряйте ни минуты! - приказала она, не дав сыну, да и себе тоже, возможности раскиснуть.
Нил взял за руку мальчика, нянька несла малышку Эделин. Сопровождаемые молитвами и благословениями, вышли они из комнаты и быстро побежали прочь по галерее, невольно пригибаясь и втягивая головы в плечи, словно это могло защитить от шальных стрел.
Аэлис смотрела им вслед, и сердце её сжималось от горестного предчувствия. Она была уверена, что в последний раз видит своих детей.
Нил встал на четвереньки и просунул голову в круглое отверстие в деревянном настиле. Там, глубоко внизу под 'очком' зеленело небольшое болотце, наглухо заросшее камышом и молодыми ивовыми кустами.
'Чёртовы монахи', - подумал паж с досадой. 'Неудивительно, что разбойники захватили аббатство врасплох: ленивые попы и не думали поддерживать оборонные сооружения в должном порядке. Герцогу следовало бы их выпороть, и брата-приора в первую очередь'.
Отхожее место, из которого выглядывал Нил, представляло собой открытую снизу каменную будку, прилепившуюся к стене башни наподобие ласточкиного гнезда. Прочные доски закрывали дно будки, отходы жизнедеятельности проваливались через выпиленную дыру около фута в диаметре и падали непосредственно в ров, окружавший стены аббатства. Монахи действительно не слишком внимательно следили за состоянием рва, и со временем он зарос, заилился и превратился в настоящее болото. Оставалось надеяться, что беглецы смогут перебраться через эту зловонную трясину, не увязнув в ней. Утонуть в таком поганом месте было бы особенно неприятно.
- Мы что, полезем в эту дыру? - недовольно проворчала Ханна, укачивая плачущую Эделину. - Ты-то может и пролезешь, Нил, с твоей тощей задницей, а я здесь точно застряну!
Паж окинул нянькину фигуру хмурым взглядом. Не то чтобы Ханна была сильно толстой, однако в некоторых - вышеупомянутых - местах нянька действительно являлась дамой выдающейся и в маленькое отверстие не пролезла бы.
Пришлось выбивать деревянный пол. На это ушло некоторое время, но Нилу, наконец, удалось пробить пару досок, расширив тем самым лаз для побега.
Паж привязал конец веревки, которую он предусмотрительно захватил с собой, к вбитому в стену крюку для фонаря. До болотистой, затянутой ряской поверхности было около восьми футов.
- Сделаем так, - сказал Нил, - сначала пойду я, осмотрюсь. Если всё будет спокойно, я дам знак, и ты опустишь вниз детей, а потом слезешь по веревке сама. Сумеешь удержаться, Ханна?
- Ещё чего! - возмутилась нянька. - Ты будешь стоять и снизу таращиться на меня, как я спускаюсь? Хочешь мне под юбку заглянуть, охальник?! Даже не думай!
- Я и не думал! - возмутился Нил и покраснел.
Настолько коварного извращенного плана ему и в голову прийти не могло.
- Вот как мы сделаем, - сказала нянька непреклонным тоном, - сначала пойду я, потом ты спустишь детей, а сам пойдешь последним.
- Что за глупость! - сказал Нил, с трудом сдерживая злость. Упрямая баба всё сильнее испытывала его терпение. - А если ты в дыре застрянешь, мы все тут останемся, так что ли?
- Смотри сам не застрянь! Ишь, выискался! Молодой, да ранний! - было ясно, что Ханна не собирается прислушиваться к мнению какого-то там пажа.
- Хватит спорить! - оборвал их пререкания Хенрик.
Несмотря на свой юный возраст, сын Херберта де Брюлона умел говорить со слугами так, чтобы никто не мог усомниться в его праве отдавать приказы.
- Мы сделаем так, как скажу я! Сначала пойдет Нил, осмотрится и поможет спуститься мне и Эделин. Ты, Ханна, пойдешь последней. И если ты, не дай Бог, застрянешь, по крайней мере, нас это не задержит. Я так решил. Всем понятно?
- Да, сир, - произнёс удовлетворённо Нил, а зловредная нянька молча кивнула, не решаясь спорить с юным господином.
'Славный же выдался денёк. Немало крови прольется сегодня', - лениво думал Абрахам Простак, полёживая в густых зарослях дрока возле южной стены аббатства.
Абрахам был старый вояка, служил ещё деду нынешнего барона Роткопфа, и пережил множество стычек и нападений. А пережил он их потому, что никогда не лез вперёд, самую кровавую и опасную работу предоставляя делать другим. Зато этот честный старик никогда не упускал случая пограбить - конечно, если потенциальная жертва не выглядела слишком грозной и способной дать сдачи. Сейчас, пока остальные рубаки барона штурмовали ворота с северной стороны аббатства, Простак вместе с сыном по прозвищу Груша и семнадцатилетним внуком Бартрумом следили за южной стеной. Они должны были предупредить остальных в случае появления неожиданной помощи или попытке осажденных выбраться из замка. Однако Абрахам вовсе не собирался упускать момент, когда ворота падут и можно будет приступить к наиболее приятной части разбойного ремесла - грабежам и насилию. Старик приказал внуку сбегать к воротам, разузнать обстановку, а сам, расположившись с комфортом в кустах в тени высокой башни, лениво позёвывал да посматривал по сторонам.
Солнце поднялось высоко, было душно, и Абрахам уже начинал клевать носом, когда его немолодые, но всё ещё зоркие глаза заметили странное движение под каменным выступом, прилепившимся к стене. Старик присмотрелся и увидел, как какой-то парень осторожно спускается по натянутой веревке прямо в поросший ивняком и рогозой крепостной ров.
Абрахам насторожился. Жёстко пнув сына, чтобы тот взбодрился и перестал храпеть, старый вояка затаился и продолжил наблюдение. Если бы Бартрум был тут, дед, конечно, сразу бы послал его за помощью. Но пока парень не вернулся, старик решил понаблюдать за беглецами, разузнать, сколько их и хорошо ли они вооружены.
Вскоре Простак понял, что большой опасности эти люди не представляют. Их было трое - мелкий мальчишка лет семи, толстозадая тётка с тряпичным свёртком в руках и длинный нескладный парень. Этот жердяй, похоже, был единственным вооруженным воином в их компании, к тому же он показался старику не больно-то ловким. Абрахам решил, что перед ним зажиточные паломники, гостившие в аббатстве, которые пытаются сбежать со своим добром. Старик ухмыльнулся, наблюдая, как нелепая троица потешно барахтается в грязной воде, стараясь преодолеть заболоченный крепостной ров. Вряд ли такие чудаки захотят драться, если пообещать сохранить им жизни в обмен на шмотки и ценности. Большой свёрток в руках женщины представлял особый материальный интерес. Там явно что-то шевелилось, и Абрахам решил, что это поросёнок или какая-то иная живность.
При мысли о парной молочной свининке у старика потекли слюнки. Разыгравшийся аппетит победил врождённую осторожность - Простак не стал дожидаться возвращения внука, решив, что с 'паломниками' можно легко справиться и вдвоём. Наскоро прикинув что к чему, старик шепнул сыну:
- Слушай меня, бурдюк! Там всего один воин, да и то какой-то тощий. Бери на себя этого парня, а я займусь тёткой.
- А мальчишка? Вдруг убежит, - пропыхтел тучный Груша. - Подождем лучше Барти, втроём-то вернее.
- Убежит - так и чёрт с ним! - разозлился Абрахам и ткнул сына кулаком в бок. - Делай, как я говорю! Промедлим - придётся с другими делиться. Жопой чую, штурм к концу идёт.
Груша не осмелился подвергнуть сомнению мнение столь авторитетной части отцовского тела. Взяв в руки окованную железом рогатину, толстяк начал осторожно подбираться к беглецам.
Нил, цепляясь руками за стебли травы и побеги молодых ивовых кустов, с трудом выкарабкался на берег. Он едва не утопил в трясине своё копьё, в башмаках его хлюпала жижа, одежда промокла и воняла, как будто её прополоскали в выгребной яме (что, по сути, было недалеко от правды). Хенрик, всю дорогу цеплявшийся за плечо пажа, вместе с ним благополучно преодолел ров, но теперь выглядел как маленький болотный кошмар. Сын герцога нырнул в трясину по самую шею, и его богатое платье перепачкалось тиной, илом и зеленой ряской. Едва выбравшись на твердую почву, Хенрик проверил свой охотничий кинжал - подарок отца. В ножны попала вода, и мальчик тут же попытался вытереть клинок, чтобы тот не заржавел, но только размазал по гладкой стальной поверхности грязные полосы.
- Нил! Проклятый бездельник! Ты чего ждёшь, пока я потону в этой зловонной луже?! Помоги мне, дубина стоеросовая! Дай руку! - голос няньки, словно труба архангела, не предвещал ничего хорошего замешкавшемуся грешнику.
Ханна отстала от остальных и всё ещё пыталась преодолеть водную преграду. Её пышные юбки раздулись, и почтенная дама плыла, словно королевская ладья под всеми парусами. Маленькая Эделина, завернутая в одеяльце, коромыслом болталась у няньки на плече, тихонько хныкала и сучила ножками.
С тяжким вздохом Нил повернулся и полез обратно в ров, на помощь Ханне. Он вошел в воду по колено и протянул женщине руку.
Толстяк Груша выскочил из зарослей дрока, подобный перекормленному хищнику. Отпихнув в сторону ошарашенного Хенрика, разбойник с размаху ударил пажа рогатиной. Нил, услышавший сзади шум и крик маленького маркиза, попытался оглянуться, но нога его увязла, и он завалился на бок. Рогатина ударила юношу в плечо, пробив насквозь мышцы и кость. Нил взвыл от боли, в глазах у него потемнело, и он на мгновение потерял сознание.
Груша мощным рывком выдернул рогатину и занёс её для нового удара. Истошно закричала перепуганная Ханна.
Хенрик, опрокинутый толчком Груши, сумел вскочить и ткнуть в нападавшего своим кинжалом. Удар мальчика оказался несильным, но отточенная дамасская сталь легко рассекла бедро разбойника, и штанина Груши быстро окрасилась ярко-алым.
- Ах ты, щенок! - взревел Груша и одним ударом отшвырнул от себя мальчишку.
Хенрик упал навзничь и выронил кинжал.
Груша снова занёс рогатину, намереваясь добить пажа, чтобы потом уже заняться остальными. Нил из последних сил метнул в разбойника своё копье - и промахнулся почти на фут. Рогатина Груши вонзилась юноше в горло. Нил, захлёбываясь кровью, упал в тухлую воду крепостного рва и вскоре затих.
Тем временем Ханна успела кое-как выбраться на берег. Не оглядываясь по сторонам, нянька бросилась бежать, но дорогу ей преградил подоспевший Абрахам.
- Стой, дура! - рявкнул Простак. - Отдавай своё барахло, если жить хочешь!
Ханна замерла, остолбенев от страха, будто её паралич хватил. Абрахам выдернул из рук женщины вожделенный свёрток.
- Это ещё что за ...?! - воскликнул старик.
В свёртке оказался вовсе не поросёнок. Маленькая голубоглазая девочка, по-поросячьи розовенькая, но вовсе не съедобная, испуганно таращилась на разбойника. Увидев перед собой незнакомую страшную морщинистую рожу, девочка заорала во всю глотку и начала вырываться. Простак машинально попытался её удержать, но девчушка вывернулась из одеяла и шмякнулась на землю, отчего заорала ещё громче.
- Что за херня! - выругался старик и мрачно сплюнул.
- Отец, помоги, - донёсся до него стон раненого Груши. - Что-то мне нехорошо...
Абрахам оглянулся на сына. Толстяк сидел на берегу рва, бледный как простыня. Даже отсюда было видно, что ему очень плохо. По-видимому, рана оказалась куда серьезнее, чем можно было подумать вначале.
- Что с тобой, дурень? - спросил Абрахам недовольно...
...И тут же получил удар по голове - аж в ушах зазвенело. Это нянька, очнувшись от ступора, подхватила с земли толстую ветку и со всей дури огрела ею разбойника. Шлем Простака сполз на глаза, он пошатнулся, сделал шаг назад и чуть не упал. Нянька тем временем быстро подхватила ревущую Эделину под мышку и со всех ног бросилась наутёк.
- Ах ты тварь!!! - заорал озверевший Абрахам и, забыв про сына, бросился вдогонку за беглянкой.
Нянька бежала изо всех сил, но тяжёлые мокрые юбки сильно ей мешали, липли к ногам, цеплялись за траву и кусты. Абрахам, хоть и был не первой молодости, почти настиг женщину, когда Хенрик, про которого все забыли, догнал его и толкнул в спину. Старый разбойник потерял равновесие и едва не упал.
- Бегите, господин! - крикнула нянька на ходу и припустила к лесу.
Но мальчик не побежал. Оружия у него больше не было, да и сил справится со взрослым мужчиной ему не хватило бы, однако сын герцога постарался сделать всё, чтобы задержать разбойника и дать своей сестре шанс на спасение. Хенрик вцепился в Абрахама, как клещ в собаку, и повис на нём, не давая бежать.
- Мелкий гаденыш! - прорычал старик, окончательно потеряв терпение.
Он ударил мальчишку раз, другой, но Хенрик, полуоглушенный, с разбитым в кровь лицом, всё также упорно цеплялся за его ногу, и даже попытался укусить разбойника за голяшку. Абрахам вытащил кинжал.
Он ударил мальчишку в спину. Длинное лезвие пронзило сердце маленького маркиза. Руки Хенрика ослабли и он медленно сполз на землю, пачкая желтые цветки дрока багровыми пятнами крови.
Абрахам аккуратно вытер клинок и спрятал его в ножны.
- Эй, что вы тут делаете? - услышал он голос внука и обернулся.
- Барон вошёл в ворота! Замок наш! - радостно сообщил Бартрум, направляясь к месту схватки. - А что у вас тут творится? Вот зараза, я не успел отойти, а вы уже кого-то заловили!
- Быстро, догони тётку! - приказал ему дед.
Старик запыхался и теперь стоял, переводя дыхание. Ничего, пусть молодой побегает, раз так кстати вернулся.
Бартрум посмотрел вслед убегавшей бабе, потом взглянул на бледное, покрытое крупными каплями пота лицо отца.
- Иду, батя, - сказал он и направился к раненому Груше.
- Тьфу, - смачно сплюнул Абрахам.
Кряхтя, старик наклонился к телу мёртвого мальчишки.
Хенрик лежал в траве, запрокинув голову, и его синие глаза, подёрнутые смертной пеленой, смотрели в небо с печальным упрёком. Простак быстро обшарил труп, снял с него изгвазданный тиной дорогой пояс с пустыми ножнами от кинжала. С шеи мальчишки старик сорвал цепь с тяжёлой чеканной гривной. Потерев украшение рукавом, Абрахам обнаружил тусклый золотой блеск, и на сердце у него потеплело.
- Эй, Барти, - сказал он. - Как закончишь, вытащи из рва тело и обыщи его. А ещё тут где-то валяется нож этого пацана, надо найти. Негоже хорошими вещами разбрасываться.
- Ладно, - буркнул Бартрум, занятый перевязкой. Его грузный отец лежал на земле и тяжело дышал.
- Пошустрее давай, - проворчал старик. - И к воротам. С Божьей помощью, успеем перехватить кой-чего из добычи. Жаль, что тётку мы упустили. Ну, ничего, мы своё получим...
Ханна, добежав до опушки леса, оглянулась. Её никто не преследовал. Разбойники возились вдалеке - должно быть, обыскивали тела убитых.
Нянька тяжело, с хрипом перевела дыхание. Ей бы остановиться, передохнуть, но нельзя было - разбойники наверняка продолжат преследование, когда поймут, какую добычу они упустили.
Ханна прижала к себе рыдающую Эделину.
- Ах, бедный маркиз, милый храбрый мальчик! - прошептала она, глотая слёзы. - Бедняга Нил! Елси б знать, как всё закончится, разве я стала бы с тобой пререкаться! Храни Господь ваши бедные души... Пресвятая дева, спаси нас, помоги добраться до герцога! Убереги эту невинную малышку от страшной участи, и меня, грешную, заодно.
С этими словами Ханна торопливо шмыгнула под сень дубравы и скрылась из глаз.