Для тех, кто знает, куда идти, путь становится прост.
Перед тем как отправиться к южным воротам, герои заехали к магу домой и погрузили в гроб множество магических прибамбасов, призванных помочь в их исканиях. Тихо приобрёл у какого-то торгаша суперпуперское магическое устройство с множеством антенн, стрелочек и шкал, показывающих углы, координаты и расстояния. Правда, как все приборы, действие которых основывалось на магии, он был не то чтобы не точным, но даже скорее совершенно бесполезным, и с трудом мог отыскать даже предмет, находящийся в метре от себя. Однако и полезные свойства у него были. По-крайней мере направление указать он мог. Судя по данным, Саюко находилась то ли на юго-востоке, то ли на юго-западе. А может быть и на северо-востоке, но это уже маловероятно. Впрочем, северо-запад тоже нельзя было исключить полностью.
Вначале Тихо полагал, что Саюко всё ещё в Орионе, но вскоре, изучив показания своих приборов и демонстрируемые ими цифры, понял, что девушка покинула город. Насколько далеко она отдалилась от него, маг сказать не мог. Для магических устройств далеко начиналось сразу после близко. А диапазон близко едва ли охватывал по площади среднюю комнату.
Но Тихо не унывал. Он всем сердцем верил, что сумеет отыскать возлюбленную и воссоединиться с ней. В его воображении витали блаженные картины их будущей семейной жизни, яркой и сладкой, как луга Вилли Вонко, а глаза застилало розовой поволокой.
Оскар, сидя на пассажирском сидении, следил за тем, чтобы Тоша и чайник снова не сцепились. Противники, затаившись в разных углах ринга, обменивались суровыми взглядами, полными немой угрозы и вызова, но до поры до времени сдерживались, не решаясь затевать новую драку на глазах у своих людей.
Гроб проехал под полосатым шлагбаумом, поднявшимся перед ними, словно джентльмен при виде леди, и очутился перед распахнутыми воротами южной городской стражи. Прямо за ними, покачиваясь на волнах, набирал пассажиров паром. Вода во рву, больше похожем на средней ширины реку, сегодня была пепельно-серой и напоминала расплавленное серебро.
Они проехали через ворота и очутились в одном ряду с другими гробами и машинами. Здесь царил дух дружеского допроса и оптимистичной подозрительности, когда одновременно и ждёшь от всех гадостей, и блюдёшь презумпцию невиновности.
Сегодня работала другая смена стражников. Среди них не было ни Беллы, ни Юма, только Дэн и Нонна. Остальных Тихо видел впервые, но они его знали. Один радостно поприветствовал его и отпустил шутку насчёт гроба. Дескать, Тихо решил сменить вид и заделаться вампиром.
- Так, так, так, - этот стражник подошёл к окошку со стороны Тихо и заглянул внутрь. - Сдаётся мне, Тихо, что у тебя нет прав на вождение этой штуки.
- Так и есть. - Тихо постарался улыбнуться как можно более обезоруживающе. - Но мне очень нужно уехать из города. Нет времени получать права.
- А если ты кого-нибудь задавишь по дороге? - грозно поинтересовался тот. - Что я тогда буду делать?
- За городом слабое движение и мало людей, а я буду ехать крайне медленно и аккуратно. Как улитка. Обещаю.
Тихо с надеждой и мольбой посмотрел в глаза стражнику.
Сердце того совершенно неожиданно смягчилось. Видимо, уж больно жалкое было выражение лица у мага.
- Тебе повезло, я сегодня добрый, - мужик сплюнул с досадой, видимо, сам удивляясь своему мягкосердечию. - Можешь катиться на хрен. Только за городом есть и другие стражники. Интересно, что ты им скажешь?
- Придумаю что-нибудь.
Путь для них с Оскаром был свободен, но Тихо хотелось перед отъездом повидаться с Киром. Кто знает, сколько времени займут поиски.
Раньше мага никогда не волновало будущее, теперь же, когда его память могла удержать в себе события более одного дня, он чувствовал на себе груз ответственности за самого себя и всю неизбежную тяжесть жизни и времени, когда знаешь, что не сможешь сбежать от событий. Разве что только через смерть. То, о чём говорил ему Кир.
Тихо хотелось сказать ему об этом. О том, как он прав, и о Саюко, конечно же. О своей любви к ней.
* * *
- Значит, ты влюбился?! Что ж, ты и раньше влюблялся.
- Да какая разница, что было раньше, я уже не тот, каким был. Теперь я ничего не забываю. Это любовь навсегда!
- Ха, - Кир выглядел изумлённым. - Значит, и ты теперь такой же, как все.
- Да.
Тихо неожиданно почувствовал в груди странное тянущее чувство.
- Тогда мне тебя очень жаль. - Кир покачал головой и, закрыв тетрадь учёта жалоб, в которую вносил записи, когда Тихо вошёл, отодвинул её в сторону. - Честно говоря, я всегда тебе завидовал.
- Завидовал?
- Да, - врач скривился. - Тебя никогда ничего не сдерживало. Ты мог делать всё, что захочешь. Память - она как почва, из неё и вырастает старость. Тот, кто не имеет памяти, - навеки останется молодым.
Будь бы Тихо чуть умнее и обладай хоть на сотую долю большей прозорливостью, чем ножка стула, он бы понял, что именно мучает Кира. Врач просто тосковал по молодости, вот и всё. Некоторым людям и вампирам, тем, кому есть о чём жалеть, бывает особенно тяжело расставаться с жизнью, осознавать, что годы уходят, что ничего уже не исправить. И чувствуя, как время утекает у них сквозь пальцы, они что есть мочи сжимают кулаки.
Но Тихо этого не понял и поэтому не разочаровался в друге.
* * *
Пшеница и ячмень за окном сменились травой и цветами, и в какой-то момент Оскар понял, что чует воду. Вдалеке, как гигантское голубое блюдо, развалилось море. Оно сверкало, как опал, и манило к себе, удобно устроившись в оправе гор и песчаных берегов. Герои ещё не видели его, но уже чувствовали его неумолимое приближение. Опустив стёкла, они ощутили, как тугая освежающая струя морского ветра хлынула им в лица.
Дорога скользила под колёсами гроба, словно лента конвейера. Постепенно увлекая их вверх. Местность здесь была холмистой, Оскар вспомнил, что она называлась Небесные луга. Это были земли, некогда принадлежавшие феодалам, земли, которые в течение многих столетий вспахивались крестьянами. Людьми, похожими на камушки, роняемые чьей-то призрачной рукой в воды времени. Они рождались и умирали, практически всю свою жизнь не выпуская из рук сохи и не расставаясь со своим скотом. Теперь же от их труда остались лишь дикие поля и луга, ничем уже не способные засвидетельствовать свою память о тех, кто посвятил им свои единственные жизни.
Высокие травы и цветы подступали почти к самым бокам гроба, так что Оскар и Тихо как будто бы плыли в океане зелени. Не хватало только вёсел и вороньего гнезда.
Вечерело, где-то в траве закричала куропатка, зачирикали мелкие птички. Тихо с Оскаром поели, устроив привал. Маг принялся выискивать в округе щавель, тут же и поедая его, чайник увязался за ним, а Оскар прилёг прямо на землю, раскинув руки, и стал смотреть на небо. Вокруг резвилась Тоша, и время от времени раздавался её восторженный писк. Закат только-только мазнул розовой краской поверх голубой, а солнце ещё не скрылось за деревьями. Парень решил, раз уж выдалась свободная минутка, предаться излюбленным воспоминаниям. Он вспомнил свой дом, большой и кажущийся тёмным на фоне нежно-зелёного сада. Садовник постригает кусты, Лиза как всегда возится со своими дурацкими розами (в одиннадцать лет, прочитав "Алису в стране чудес", она покрасила их в фиолетовый цвет, рассудив, что фиолетовые розы - это концептуальней, чем красные или белые). Папа занят делами в кабинете или разглядывает свою коллекцию бронзовых динозавров. Мамы наверняка нет дома, или она примеряет новый наряд и крутится перед зеркалом, разглядывая себя так, словно собирается писать своей внешности рецензию.
Хотя нет, за это время они могли сильно измениться. Лиза точно уже не такая. Ей теперь почти девятнадцать, возможно, когда Оскар вернется, она будет уже замужем. О чём они будут говорить? О прошлом, об общем детстве, но эта тема быстро исчерпает себя. Смогут ли они вернуть ту лёгкость, с которой когда-то общались, или новые, изменившиеся, они уже не смогут стать друг другу по-настоящему родными. А мама и папа? Какого им будет увидеть сына повзрослевшим, не того маленького мальчика, которого они провожали, а высокого длинноволосого юношу, лишь отдалёно похожего на их сына. Оскар, конечно, посылал им свои фотографии, но он уверен: вспоминая о нём, они всё равно вызывают в мыслях образ маленького мальчика, а не шестнадцатилетнего паренька. Невозможно покинуть дом на девять лет, и думать, что всё в нём останется неизменным и никто не почувствует пропасти между сейчас и тогда.
Комната Оскара темна и заброшена. В ней наверняка регулярно протирают пыль в ожидании возвращения её хозяина, но от этого она не становится менее пустой. Игрушки уже не будут ему нужны, когда он вернётся, маленькая кровать окажется не впору, а полностью укрыться детским одеялом можно будет, лишь скрючившись в три погибели. Комната преданно ждёт своего обитателя, но вся соль в том, что он никогда в неё не вернётся. Из изгнания приедет другой человек. Комната будет обманута.
- Оскар.
Оскар открыл глаза, он и не заметил, как закрыл их, предавшись размышлениям. Тихо стоял над ним, пожёвывая лист щавеля. Пучок таких же был у него в руке. Маг ревностно посмотрел на него и нехотя предложил:
- Будешь?
- Ага. - Оскар протянул руку и, вырвав парочку из сжатого кулака, с удовольствием зажевал. - Что показывает наш прибор?
- Наш прибор показывает всё, кроме того, что нужно, - недовольно ответил Тихо. - Я никак не могу определить координаты. Может, треснуть его?
- Так только радио настраивается.
- Так любая техника настраивается.
Они собрались и вернулись в кабинку гроба. Тоша сначала сопротивлялась, не желая заканчивать свой променад, но в конце концов поддалась уговорам Оскара и позволила взять себя на руки. Оскар устроился на сиденье, поглаживая шиншиллу и почёсывая у ней за ухом, в то время как Тихо, путаясь в проводах и антеннах, шаманил над магическим прибором. Эта сволочь бесила его и вынуждала ругаться. Стрелки указывали в противоположные направления, а цифры на дисплее то сообщали, что герои уже добрались до цели, то, что до неё нужно лететь на Альфа-Центавру. Тихо хотелось взять кувалду и разнести проклятое устройство к чёртовой матери, сопровождая акт вандализма нецензурными выкриками и дьявольским хохотом.
Если они и найдут Саюко, то только если та сама свалится им на головы.
Магия была бессильна против пространства и расстояния, и хлипкий рыжеватый волосок никак не мог ей помочь. Тихо сомневался, что даже наличие трусов сумело бы облегчить его поиски.
Движимый отчаянной жаждой отыскать возлюбленную, он извлёк из гроба припасённую бутылку спирта и решительно приложился к горлышку. Горючая жидкость хлынула ему в горло, обжигая и перекрывая дыхание, но как всякому нормальному магу ему было привычно употреблять столь крепкие напитки. Опустошив бутыль на четверть, он завинтил крышку и возвратил её обратно в гроб. После этого Тихо забрался на крышу кабинки и, усевшись там в позу лотоса, закрыл глаза.
Оскар высунулся из окна и изумлённо уставился на мага.
- Что ты делаешь?
- Пытаюсь медитировать, иик, не мешай.
Среди разнообразных и малодейственных наук магии была и наука медитации, когда волшебник, расширив своё сознание с помощью специальных средств, погружался в особое полубессознательное состояние, во время которого его разуму оказывались доступны тайны бытия. Так, конечно, было в идеале, на самом же деле у магов попросту начинались галлюцинации, и они принимали за явления высших сфер порождения собственного воображения. Но с Тихо оказалось ещё хуже. На крышу он забрался, решив, что чем выше - тем легче будет почувствовать местонахождение Саюко. Но он не рассчитал, что, захмелев, потеряет устойчивость и ориентацию в пространстве. Опасно покачнувшись и едва не сверзившись на голову Оскару, маг поспешил спуститься. Если так подумать, то и на земле помедитировать было вполне возможно.
Однако как Тихо ни расслаблялся, как ни пытался распахнуть своё сознание перед истиной, ничего, кроме хмельных мыслишек, в голову не шло. Сакральное знание не приходило, хоть ты тресни, и пространство не желало разверзаться перед его внутренним взором, указывая путь.
В конце концов Тихо сдался. Опечаленный, он влез на место водителя, прихватив из гроба бутылку со спиртом, и, захлопнув дверцу, взялся за руль.
- Ну как, что-нибудь обнаружил? - поинтересовался Оскар.
- Нет. - Тихо отвинтил крышку и сделал несколько жадных глотков. - Ладно, и так как-нибудь справимся. Я всё равно её найду. Поехали!
- Тебе кто-нибудь говорил, что нельзя пить за рулём? - Оскар засмеялся. - А если нас гаишник остановит?
- Тогда я его заколдую. На! - маг протянул пареньку бутылку. Оскар неуверенно принял её, не совсем понимая, что тот хочет, чтобы он с ней сделал. Он, конечно, пил спиртное, и не раз, но скорее за компанию, и никогда особенно не испытывал к этому пристрастия. К тому же это был спирт. - Пей! - приказал Тихо. - Магом будешь!
Так они и ехали, опасно петляя на дороге, передавали друг другу бутылку с огненным пойлом, хохоча, сами не зная над чем, и пугая своим странным поведением чайник и шиншиллу. Те даже на время позабыли о своей вражде.
В море небес светлое одеяло дня затягивалось вместе с солнцем за горизонт, а вместо него на небосвод наползало чёрное - звёздное и похожее на плошку со странной тёмной похлёбкой. Гроб на колёсах плескался в море трав, а впереди плескалось море воды.
Оскар и Тихо, находясь посредине трёх морей, захлёбывались огненной водой. Звёзды их жизней явно вошли в созвездие Водолея.
* * *
Оскар с трудом разлепил глаза, часто заморгал, пытаясь избавиться от заволокшей их плёнки, и тут же почувствовал резкую неожиданную тошноту.
Слава богу, стекло было опущено, ему даже не пришлось вылезать из водительской кабинки.
Тихо проснулся от звуков, издаваемых отчаянно блюющим Оскаром, свесившимся из окна чуть ли не наполовину, с трудом прокрутил ручку, опуская стекло со своей стороны, и спустя всего несколько секунд поспешил последовать его примеру.
* * *
Внизу раскинулся берег, устланный светлым мягким песком, а за ним - сверкающее лазурное море, обрывающееся на горизонте. Тихо восторженно распахнул глаза и, подставив лицо солнцу, раскинул в стороны руки. Нестерпимо пахнуло солью и гниющими водорослями.
- Тебе никогда не хотелось стать пиратом? - спросил маг у подошедшего Оскара.
- Хотелось. А тебе?
- Не знаю.
Они спустились к воде, цепляясь за выступающие из земли корни и скользя по песку. На пляже старый краб, перепуганный внезапным вторжением чужаков, взяв ноги в клешни, заспешил к воде, ворча на ходу. Если бы Тихо и Оскар знали крабий язык, они услышали бы о себе много нелестного.
Они поспешно скинули одежду, стремясь поскорее очутиться в прохладных объятиях моря. Точно так же торопятся все туристы, только что прибывшие на какой-нибудь курорт. Как правило, курорт этот оказывается довольно плох и уже через несколько дней начинает вызывать у неподготовленного городского жителя ощущение бродяжничества.
Они бегут по грязному пляжу, заваленному человеческими телами, словно поле боя, наступают на чужие покрывала, спотыкаются о ноги и головы и раскидывают шумливую детвору, а затем, подпрыгнув, врезаются в пенящиеся воды рыбкой, ощущая, как восхитительная прохлада окутывает тело, чтобы вынырнуть в суповом бульоне среди сотен таких же психов, как они сами.
Оскар вбежал в воду, поднимая тучи брызг и вспугивая прибрежных обитателей. Мальки, ошивающиеся на мелководье, перепугано прыснули кто куда. Тихо, предварительно зажав нос, как маленький ребёнок, перекувырнулся в воде через голову. Так он забавлялся какое-то время, не столько плавая, сколько скача на одном месте, исполняя всяческие кульбиты, вставая на руки и крутясь колесом. Оскар занялся охотой на мальков. Как очумелый он гонялся за стайкой, зачерпывая крошечных рыбок сложенными лодочкой руками, но лишь однажды достиг цели. Одна рыбёшка, то ли парализованная страхом, то ли просто недостаточно прыткая, застряла между пальцами и, потрепыхавшись какое-то время, обречённо замерла.
Оскар склонился над своей добычей, разглядывая серебристое тельце и чёрные точки глаз, как будто бы глядящих на него со страхом и надеждой. Внезапно в нём мелькнуло странное, безумное желание, мимолётное, но острое. Сам не понимая, зачем это делает, Оскар поднёс сложенные ладони ко рту и, склонившись, втянул морскую воду вместе с плавающей в ней рыбкой. Малёк заметался у него во рту. Оскар почувствовал, как тот бьется о его зубы, перепугался не на шутку и инстинктивно сглотнул. Тут же стало непереносимо гадко.
"Зачем я это сделал?"
Оскар застыл, поражённый своей выходкой, уставившись во всё ещё сложенные лодочкой ладони и не зная, что делать.
- Ты чего? - озабоченно поинтересовался маг, проплывая мимо на спине. - У тебя такое выражение лица, как будто ты чудовище увидел.
- Я проглотил малька, - в ужасе ответил Оскар.
- Что?
- Проглотил малька.
- Зачем? - Тихо нащупал ногами дно и встал перед парнем, сложив руки на груди как грозный судия.
- Не знаю. Как-то вдруг само собой вышло. - Оскар глянул на мага с отчаянием и отвращением в глазах. - Это было так гадко. Она так мерзко билась у меня во рту.
Тихо вздохнул.
- Забудь, - беспечно бросил он и снова взялся совершать нырки и кульбиты.
Оскар повернулся к берегу и удручённо зашагал на сушу. Хорошего настроения как не бывало. Изгнанного аристократа то ли мучило чувство вины, то ли отвращение, то ли его беспокоило, не свихнулся ли он часом, когда решил проглотить рыбку, но плавать точно больше не хотелось.
Выбравшись из воды, он уселся на гальку, подтянув коленки к подбородку, в ожидании, когда просохнут трусы, и принялся наблюдать за Тихо. Маг, похоже, даже не заметил его исчезновение, вовсю скакал, как безумный шизоидальный дельфин, повизгивая и поднимая кучу сверкающий брызг.
Оскар представил себе, как рыбка, провалившись к нему в живот, плавает там в желудочном соке, как у себя в море, и ему стало ещё гаже.
Он откинулся назад, лёг на камни, вытянув ноги, и зажмурился от яркого солнца. Слабые волны как огромные кошки лизали ему пятки, перекатывая гальку и издавая тихий убаюкивающий шум, как в ракушке (если бы не счастливые повизгивания Тихо, атмосфера была бы более чем умиротворяющая), это немного успокоило Оскара, и вскоре тот забылся в блаженной полудрёме.
* * *
Когда он проснулся, Тихо уже вылез на берег и скакал вокруг на одной ноге, пытаясь вытряхнуть воду из уха. Оскар резко сел и поморщился. Всё тело болело, как будто, пока он спал, какой-то хулиганистый великан пытался колоть им орехи. Оскар огляделся в поисках одежды.
- Сколько времени? - спросил он.
- Понятия не имею. - Маг, прищурившись, глянул на солнце. - Часа три, наверное.
Оскар со стоном поднялся и, подобрав свои джинсы, попытался в них влезть.
- Пора в путь, - сказал он.
Тихо тоже взялся за свои штаны. Внезапно что-то выскользнуло у него из бокового кармана и с глухим звуком ударилось о гальку.
- Что это? - Оскар наклонился за вещью раньше, чем это успел сделать Тихо, и, к своему удивлению, поднял небольшую статуэтку в виде тощей обезьяны.
Статуэтка была странной. Правой лапой обезьяна сжимала себя за горло, словно пыталась удушить, а левой придерживала связку кишок, чуть виднеющихся из вспоротого живота. Сквозь оба уха пролегало широкое отверстие.
- Зачем она? - поинтересовался он, вопросительно глянув на Тихо. - Это какой-то магический атрибут?
- Понятия не имею. Она не моя.
- А чья?
- Не знаю. Я её нашёл.
- Интересная вещь. - Оскар оглядел статуэтку в поисках метки фирмы-изготовителя, но ничего не нашёл. - Похоже ручная работа.
Тихо кивнул.
- Моя няня говорила мне, что нельзя подбирать чужие вещи, - сообщил Оскар.
- Почему?
- Потому что они могут быть прокляты.
Тихо стремительно побледнел.
- Она не проклята, - сказал он. - Я же маг, я в таких вещах разбираюсь. - Прозвучало это неубедительно.
Оскар улыбнулся и протянул ему фигурку.
- На!
Тихо неохотно принял статуэтку и уставился на неё такими глазами, будто видел перед собой живую кобру.
- Слушай, - сказал он, когда они уже шли к гробу. - Если она тебе нравится, можешь взять.
- Совершено не нравится.
- Правда? - Тихо изо всех сил пытался скрыть разочарование, но у него плохо получилось. - А то мне не жалко!
Оскар ухмыльнулся.
- Да не парься ты, - сказал он. - Я же пошутил.
Мага это не успокоило.
- Слушай, возьми, а. Или я её выкину.
Он буквально чувствовал, как страшное проклятие опутывает его словно чёрная сеть.