Грант Рина : другие произведения.

Астронавты. Пленники Сумитры

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    На погибающей планете Сумитре сотни изгоев-поселенцев борются за каждый глоток кислорода. Экипаж "Летучего Голландца" отвечает на их сигнал бедствия. Но наперерез ему уже идет к Сумитре зловещий корабль "спасателей" - и никто не позавидует тем, кто окажется на его борту...
      
       Новые приключения героев романа "Астронавты. Отвергнутые космосом" - пилотов Вадима Живых и Ольги Бабенко по прозвищу Бой-Баба. Пока они преодолевают опасности, спеша на помощь жителям гибнущей планеты, отважный мальчик-поселенец по имени Тимур решает спасти всех жителей Сумитры, даже если ему придется для этого пожертвовать собственной жизнью.
[]

Рина Грант

АСТРОНАВТЫ

Книга 2

Пленники Сумитры

  

Глава первая

  
   Солдаты гарнизона не смогли сдержать толпу, в панике прорвавшуюся сквозь Купол, и спустя два часа беженцы штурмом взяли космопорт Сумитры.
   По ярко-белым туннелям перекатывался рокот голосов и топот сотен бегущих ног. Мужчины, сжав зубы, прокладывали дорогу своим семьям, распихивая спины и рюкзаки вчерашних друзей и соседей с такими же налитыми кровью глазами. Женщины, прижимая к груди сумочки с документами, тащили за руку ревущих и оскальзывающихся на блестящих плитах детей. Сайт космопорта завис от объема заявок, и безбилетная толпа взяла посадочный зал силой.
   Правящая верхушка, как говорили в диспетчерской, эвакуировалась еще два дня назад, бросив простых жителей Сумитры бороться с приближающейся к планете смертью.
   Илья в наспех натянутой форме работника космопорта стоял на выходе с эскалатора, ведущего в посадочный зал, и старался упорядочить напор толпы. Соседний эскалатор не работал, но и по нему, прорвав заграждение, равномерно шагали вверх люди, тяжело дыша под весом набитых, расстегивающихся сумок и чемоданов. Блестели от пота лица негров, азиатов, латиноамериканцев, давно покинувших Землю ради грязной, но хорошо оплачиваемой работы черт-те где в дальнем Космосе на полуобжитой Сумитре.
   Вчерашние знакомые на эскалаторе, завидев Илью, отводили глаза: работники космопорта должны были эвакуировать всех гражданских и только потом думать о спасении собственных семей.
   Илья на мгновение оторвал взгляд от потока наспех одетых, раскрасневшихся людей и посмотрел в дальний угол, невидный толпе. Там стояла жена, прижимая к себе осунувшегося, серьезного Тимура. На незатоптанном полу две потертые сумки и чемодан разбухли от вещей так, что не стягивались застежки. Вот и все, что они успели спасти. Да у Тимура через плечо сумочка с его мальчишечьими сокровищами, которые он с воплями отказался оставлять.
   Если в толпе узнают, что сотрудник космопорта надеется эвакуировать свою семью, - не пощадят и мальчишку. Задержав взгляд на раскрывшемся под ногами беженцев чемодане - рассыпавшиеся тряпки затягивает в механизм, сейчас эскалатор остановится - Илья вытянул переговорник и шагнул чуть в сторону, поближе к своим.
   - Потерпите, - шевельнул он губами, набирая номер аварийной службы. - Сейчас меня сменят, попробую с Вильсоном поговорить. Вы тут постойте пока. Не устали?
   Жена чуть шевельнула головой: нет. Тимур внимательно посмотрел на приемную мать. Обхватил ее покрепче, загородил: защитить, если что.
   Илья улыбнулся помимо воли. Как же им повезло с Тимуром... замечательный парень растет. Никакой собственный ребенок с ним не сравнится.
   Растет... если выживет. Если все они выживут.
   Аварийная служба пообещала быть на месте, "как только на поле народ разрулим, там внутри у вас цветочки". Илья отключился, не глядя на своих.
   Эскалатор встал.
   Кто-то внизу - он не видел, кто - крикнул, и толпа полезла вверх, по перилам, по чужим головам, через ограждение. Илья беспомощно оглянулся. Сюда уже бежали, размахивая дубинками, охранники космопорта в отсвечивающих шлемах. Под их окриками люди притихли и покорно, по одному, проходили в зал ожидания. Уже там они ускоряли шаг и полубегом вырывались на взлетное поле, на ходу вытягивая маски из сумок и карманов, и бежали дальше, прижимая маски к лицу, хрипя и задыхаясь в разреженном, бедном кислородом воздухе планеты.
   Вильсон, начальник охраны, подошел к Илье, отирая пот с блестящего черного лица. Глаза его потускнели от усталости, налились кровью. Спущенная маска болталась на шее.
   - Последняя волна, - кивнул он в сторону редеющей толпы беженцев. - Кажется, больше уже не будет. Одиночки если, - Вильсон порылся в карманах в поисках платка, не нашел, вытянул смятый приказ о карантине и обтер им бритую голову. Бросил взгляд в угол, на семью Ильи.
   Илья не стал отвечать. О чем тут говорить? Жена, белокурая финка Эйла в узкой форменной юбке под нелепым теперь кителем сотрудницы космопорта, обхватила голову Тимура, прижала к груди. Натянуто улыбнулась. Мальчик посверкивал черными глазами на взрослых.
   - Заканчиваем посадку на австралийский лайнер, - сказал Вильсон вполголоса.
   Сердце Ильи упало. Он посмотрел на отставших беженцев, из последних сил старающихся догнать толпу.
   - Это последний, - полуспросил он. Вильсон воровато обернулся на эскалатор - не услышали бы - и кивнул.
   - Куда остальных девать - не представляю. - Вильсон задумчиво оглядывал пустеющий зал. На грязных плитах пола валялись затоптанные вещи, треснувшие под сапогами переговорники, стояли лужи вонючей жидкости из чьей-то лопнувшей канистры.
   Жена подошла к ним, подтаскивая за руку Тимура. Он вцепился в ремень своей сумочки.
   - Что же все-таки произошло? - ее голос прерывался, губы дрожали.
   Вильсон пожал плечами.
   - На соседней базе эпидемия. Говорят, всех под корень выкосило, а кто уцелел, тех подобрал какой-то грузовоз. Идет сюда. Конечно, никто им на Сумитре сесть не даст. Велели объявить карантин, никого не принимать и ждать прибытия комиссии, - он растерянно посмотрел на смятый приказ в собственной руке. - Но разве от людей такое утаишь... Один кто-то крикнул - "Эпидемия!" - и вот вам пожалуйста...
   Он замолчал и оглянулся на мальчишку. Тимур не мигая разглядывал пробегающих мимо, задыхающихся от спешки людей. Кто-то сорвал на бегу маску и упал, хватая воздух; к нему бежали с носилками двое из медпункта.
   - Но неужели... - голос Эйлы, низкий от волнения, замер. - Они не могут нас тут бросить! Земля нас не оставит!
   Вильсон пожал плечами. Тимур поднял голову, посмотрел на приемного отца. У Ильи все внутри сжалось от его открытого взгляда.
   - Дядь Илья, а мы все умрем?
   В его голосе не было страха - только интерес. Илья замялся.
   - Потому что кораблей не хватает? - повернулся мальчик к Вильсону. - На всех не хватает, да?
   Вильсон закашлялся и прикрыл лицо рукой. Повисла неловкая пауза. Жена нагнулась к уху Тимура, прошептала что-то - он кивнул и опустил голову. Но Вильсон уже нашелся.
   - Еще, может, и опасность-то преувеличена, - сказал он нарочито бодро. - Но разве всем объяснишь?
   Тимур шумно вздохнул. Илья протянул руку, потрепал мальчика по жестким черным волосам.
   - А частный космодром? - тихо спросил он Вильсона. - На пятидесятом километре?
   Начальник охраны усмехнулся.
   - К нему же не подойти... охрана, видеокамеры.
   Илья оглянулся на своих, понизил голос:
   - А хозяина попросить никак?
   - А кто его видел, того хозяина... - Вильсон вытянул из кармана переговорник и потыкал в кнопки. Затем уставился в экран, кивая собственным мыслям. - Сидит у себя в бункере, как сыч. Неизвестно - жив ли, мертв. Может, давно слинял на своем корабле вместе с обслугой. - Держа переговорник на ладони, он перевел взгляд на Илью. - Но есть еще один вариант...
   Вильсон помедлил. Протянул переговорник. Илья шагнул ближе и всмотрелся в появившийся на экране неразборчивый чертеж. Нажал кнопку, увеличивая разрешение.
   План космодрома. Вильсон провел пальцем по экрану, передвигая картинку.
   - Видишь? - хрипло спросил он Илью.
   В стороне от основных строений на плане чернела схема запасной площадки, на которой держали старенький пассажирский "Икар" для туристов с деньгами. Им редко пользовались - откуда здесь взяться туристам, да и куда им летать? На Киаке, спутнике Сумитры, была когда-то база, да и она заброшена уже лет десять. Хотя эти "Икары" сработаны на совесть. Если припрет - не то что до спутника, а и до Земли дотянет.
   Так он и сказал Вильсону.
   - "Икар" семьдесят человек возьмет. Только кто поведет?
   Вильсон кивнул, словно уже думал об этом:
   - Ты и поведешь.
   Сердце Ильи забилось. Он уже начал забывать, кем он был до Сумитры. Но тело не забыло - и от мысли о кресле пилота сердце забилось сильнее, кровь прилила к лицу.
   - А что руководство? - нарочито спокойно спросил он.
   Вильсон пожал плечами:
   - Руководство не отвечает, - он огляделся по сторонам и заговорил тише. - По техпаспорту семьдесят, а вообще человек сто потянет. И вести его некому, кроме тебя. Так что...
   Он нагнулся, подхватил сумки и кивнул Эйле:
   - Пошли быстро.
  
   В ангаре запасного космодрома гудело, как в улье. Сюда уже набилось не семьдесят, а человек триста - все, кого завернули с последних переполненных кораблей. Ограждение вокруг "Икара" было сорвано, и несколько человек ходило взад-вперед возле задраенного пассажирского люка.
   Вильсон сделал Илье с Эйлой знак держаться в стороне и принялся проталкиваться через толпу. Его осипший голос еле прорывался сквозь возмущенные возгласы беженцев. Илья не слышал, что он им там кричал. Наверно, говорит про семьдесят человек.
   Наконец Вильсон пробился к ограждению и устремился к пассажирскому люку. Ближайшие подошли к нему, заговорили. Но тут же отступили и - видимо, повинуясь приказу Вильсона, - принялись упорядочивать беженцев, выводить вперед женщин и детей. Вильсон встретился глазами с Ильей и замахал ему. Илья подхватил сумки, мотнул головой Эйле и пошел сквозь строй напружинившихся людей, готовых по первому знаку сорваться с места и пробиваться к входному люку.
   Жена потянулась к Тимуру, но тот вырвал руку и пошел впереди нее, один, вертя головой и спотыкаясь, потому что смотрел не себе под ноги, а на беженцев. Пару раз он замирал на месте, и Эйле приходилось подталкивать его в спину. Орал младенец на руках у растрепанной девчонки в форме охраны комбината: несмотря на требование Вильсона сажать женщин и детей, ее оттеснили далеко назад, как и многие другие семьи, и стоящие впереди мужики, посильнее и покрикливее, бросали на вчерашних знакомых злобные взгляды. Тут только спичку поднести, подумал Илья. Одно необдуманное слово - и толпа начнет крушить все вокруг, даже корабль.
   "Икар" вблизи оказался еще меньше, чем Илья его помнил.
   - Полезайте, - Вильсон схватил у него сумку и, резким движением крутнув рукоять, разблокировал пассажирский люк. - Я тут разберусь.
   Илья кивнул, бросил чемодан на землю и наклонился к Тимуру - поднять к люку. Но мальчишка отступил назад.
   - А дядя Вильсон летит? - подозрительно спросил он.
   Вильсон замер. Помолчал. Затем развернулся, знаком удерживая толпу на расстоянии.
   - Видишь ли, - серьезно сказал он, - в чрезвычайных ситуациях принято сначала спасать женщин и детей. Как ты и тетя Эйла. Понимаешь?
   Мальчик недоверчиво смотрел на него и молчал.
   - А дядя Илья летит, потому что он один умеет управлять кораблем. Потому что он - астронавт.
   - Бывший, - поправил Илья. Вильсон усмехнулся, но ничего не ответил.
   Тимур снова оглядел толпу. Она притихла, слушая их разговор, и даже дети перестали реветь. Мальчик нахмурился. Сделал шаг в сторону. В блестящих черных глазах засветилась решимость.
   - Я не полечу, - сказал он. - Лучше ребенка лишнего возьмите какого-нибудь, - он кивнул назад, на младенца на руках комбинатовской девчонки, замершей в надежде в группе таких же женщин с детьми.
   Илья онемел. Мальчик повернулся к нему.
   - Дядь Илья, ты их всех довези как следует. А мы с дядей Вильсоном останемся, - он повернулся к ошарашенному Вильсону и потянулся взять его за рукав. - Ты за нас не беспокойся.
   Вильсон растерянно отступил, переводя взгляд с мальчишки на Илью. Толпа сзади уже напирала, возмущенные голоса требовали пропустить остальных к люку. Илья крепко взял Тимура за руку.
   - Я никогда тебе не приказывал, - начал он. Но Тимур вырвал руку и отпрыгнул.
   - Я не хочу, чтобы кто-то другой погиб, а я за него жить остался. Отдайте мое место, кому оно нужнее, - он задрал голову посмотреть Илье в глаза и сказал твердо, - Отец так и поступил бы, дядь Илья.
   - Да что они там тянут! - взвинченный голос прорезал гул. Возмущенный рокот усилился, и остаток слов человека потонул в нем.
   - Я, я тоже умею управлять! - хрипло крикнул кто-то. - Садитесь, сейчас все полетим!
   Илья повернул голову. Кто-то из администрации - небритый, без пиджака, рубаха в пятнах, галстук на сторону - пробивался вперед, тряся в воздухе отцепленной карточкой работника космопорта. Илья даже имени его не знал. Человек пробился вперед, смерил Вильсона ненавидящим взглядом и сунул ему под нос свою карточку. Вильсон прочел имя под фотографией, вытянулся и отдал честь.
   - Садимся, чего еще ждать! - подхватила толпа и придвинулась, окружила их с Вильсоном. - Залезайте, скорее, поехали!
   - Тимочка, мальчик, как ты можешь! - начала Эйла, но толпа уже оттерла их в сторону и полезла в распахнутый люк. Кто-то толкнул Тимура локтем, и Илья еле успел подхватить его. Их оттеснили. Вильсон с посеревшим лицом наблюдал за самовольной посадкой. Рука его лежала на прикладе излучателя.
   Внутри кто-то тонко закричал.
   - Воды, воды! - кто-то высунулся наружу, но его тут же затащили обратно. Люк поехал, задвигаясь. Оставшиеся снаружи хватались за края, пытались подтянуться, но со чмоком крышка люка встала на место, загорелась красная лампочка.
   - Всем отойти! - просипел Вильсон. Его налитые кровью глаза оглядели толпу. "Икар" загудел, и оставшиеся рванулись прочь, за ограждение. Медленно раскрылись ворота ангара.
   "Икар" затрясся и тронулся с места. Вслед ему летели крики и плач.
  
   Тимур глубоко вздохнул и выпрямился, расправив плечи. С любопытством всмотрелся в полутемный пустой зал убытия. - Дядь Илья, а можно...
   Илья не ответил. Он не мог себя заставить заговорить с Тимуром.
   Мальчик обернулся на Вильсона.
   - Мистер Вильсон, а можно на поле выйти? Посмотреть на взлет?
   Илья нахмурился, посмотрел на Вильсона. Тот помедлил, потер кулаком подбородок. Кивнул.
   - Иди посмотри, дружок... и мы с тобой. А вещи не берите, не надо, - обратился он к нагнувшейся за сумкой Эйле. - Кому они теперь нужны...
   - Маску надень, - заставил себя сказать Илья. Мальчик послушно вытянул из кармана детскую маску повышенной защиты.
   Рядом копалась в механизме подоспевшая аварийка. Соседний эскалатор вздрогнул, дернулся и поехал. На нем стояли двое: космопортовская уборщица Мартина с ведром и шваброй и высокий лысый старик в косо застегнутом плаще, испуганно озирающийся по сторонам.
   Вильсон протянул мальчику руку. Тот уцепился худой лапкой за рукав его комбинезона, и они пошли вперед, мимо пустых стоек регистрации, мимо опрокинутых стульев брошенного кафе, мимо толстой Мартины, уже возившей шваброй под стойками, мимо грязного бородача, похрапывающего в неудобном кресле ожидания. Впереди, за гигантским стеклом, простиралось залитое светом прожекторов поле космодрома. Очертания последних задержавшихся кораблей вырисовывались вдали, окруженные толпой пассажиров.
  
   - Ближе подходить нельзя, - сказал мальчику Вильсон. Голос его сквозь респиратор звучал неразборчиво.
   Тимур кивнул и поправил сползающую резинку маски. Илья крепко держал Эйлу за руку. Лицо жены пожелтело от усталости, глаза поблекли. Они стояли в смотровой, в километре от кораблей, и наблюдали, как медленно задвигаются люки и отодвигаются опоры. "Икар" на частной полосе вдалеке от остальных казался букашкой.
   Разреженный и оттого плохо проводящий звук воздух Сумитры наполнился рокотом. Земля под ногами задрожала.
   - Сейчас начнет процедуру взлета! - авторитетно сообщил мальчик. За всю свою жизнь по космодромам - сначала с покойником отцом, теперь вот с ними, - Тимур набрался разных астронавтских словечек.
   Мысли одна за другой мелькали у Ильи в голове. Может, эпидемию можно пережить... пересидеть, спрятаться... Может, она еще и не дойдет до Сумитры... но застряли они надолго... кто знает, когда будет следующий корабль, и придет ли - ведь Земля наверняка объявит карантин...
   Земля - родная планета, но пора отвыкать, они теперь не земляне, они резиденты Сумитры, и - права Эйла - Земля может отказаться их принять.
   - Дядь Илья, смотри же! - Тимур задергал его за рукав. Илья вернулся к действительности, огляделся и ахнул, потрясенный зрелищем.
   Три корабля заходили на взлет. Сопла разгорались, отсвечивая багрово. Вдалеке пульсировали огоньки "Икара". А еще дальше на горизонте вставали башни нагнетателей и неосвещенная чаша Купола, под которым находился их брошенный городок. Тимур бросил руку Вильсона и припал грудью к парапету смотровой, не сводя сияющих глаз с кораблей.
   Сзади шевельнулись тени. Илья обернулся. Последние отставшие беженцы, для которых не хватило места, прошли в смотровую и стояли сзади, наблюдая за взлетом. Усталые лица, посеревшие и изрезанные морщинами: в нездоровом, насыщенном вредными газами воздухе Сумитры поселенцы старели рано. Многие плакали, не скрываясь.
   - Вот так-то! Бросила нас Земля! - пробубнил чей-то искаженный маской голос.
   Илье нечего было на это ответить.
   Рокот усилился, уши заложило от рева, перешедшего в вой и визг. Вспышка - и три корабля один за другим принялись подниматься в небо, каждый по своей траектории, словно три дрожащих языка огня. Их отсветы падали на лица оставшихся, трепетали в их глазах. Тимур прижался к Илье, заглянул ему в лицо. Он что-то говорил, но услышать в грохоте ничего нельзя было. Илья просто кивнул в ответ и показал рукой на уменьшающиеся огни кораблей. Действительно очень красиво. А погибнут оставшиеся или нет - это мы еще посмотрим...
   Мысль придала ему сил. Он сжал плечи мальчика и шагнул поближе к жене. В ее глазах тоже играли взлетные огни.
   Разогнавшись, маленький "Икар" тоже поднялся в воздух и устремился в ночное небо.
   Илья смотрел на жену, поэтому не успел ничего заметить. Яркая белая вспышка озарила смотровую и тут же погасла, выхватив из тьмы полузнакомые лица.
   Кто-то в толпе вскрикнул.
   Эхом разошелся по смотровой приглушенный вопль.
   Илья вскинул голову, краем уха слыша перекрывший гул тоненький голос Тимура.
   Но он посмотрел слишком поздно. Вспышка уже меркла, черной тучей разметав по небосводу недогоревшие обломки. Когда зрение, ослепленное взрывом, вернулось, в небе осталось две огненные точки кораблей, а не три. И горячий пепел осыпáлся на мертвые леса вокруг Купола.
   Настала тишина. Сердце его гулко колотилось. Одна мысль - какое счастье, что мы не успели! Но два других корабля и маленькая точка "Икара" еще в воздухе, они выходят на орбиту, взрывом их не задело...
   Вторая гигантская вспышка, и за ней третья, почти сразу.
   На мгновение стало светло, как днем, от вспыхнувших осколков, осыпавших все небо и тут же угасших. Звездочка "Икара" держалась в стороне, но вот и ее накрыла вспышка, и кораблик, на который они не сели только из-за упрямства Тимура, разлетелся новогодним фейерверком, оставив черные следы в небе.
   Затем уши заложило от грохота, и их посбивало с ног валом гигантской взрывной волны. Налетела гарь, пепел, вонючие горячие обломки. И все стихло.
   Помогая своим подняться, Илья заглянул Тимуру в лицо. Маска у него слетела, под носом висела толстая капля крови. Мальчик вытер ее ребром ладони. Эйла, неуклюжая в узкой юбке, взгромоздилась на ноги и, размазывая сажу по бледному некрашеному лицу, принялась стряхивать пепел с черных волос мальчишки. Тот отвернул голову, уклоняясь.
   Потом все стояли и смотрели, как на взлетное поле опускаются клочья сажи.
   Илья скосил глаза на стоявшего рядом Вильсона. Белки его расширившихся от ужаса глаз отсвечивали в темноте. Губы беззвучно шевелились. Щека над маской блестела от влаги.
   Илья потянулся было похлопать его по плечу, но передумал. Вильсон медленно повернулся и, пошатываясь, пошел к выходу, не глядя ни на кого.
   - Пошли домой, дядь Илья, - наконец сказал Тимур. Он повернулся к приемной матери, отряхивающей пепел и сажу с его футболки. - Тетя Эйла, пошли. Вам на работу завтра рано.
   - Какая теперь работа... - проворчал кто-то в толпе.
   Словно послушавшись мальчишку, остальные начали расходиться. Ссутулившись и опираясь друг на друга, жители городка под Куполом устало передвигали ноги. Никто не глядел на соседа. Никто не знал, повезло им или нет.
   Илья обхватил Тимура за плечи, и они медленно пошли вслед оставшимся поселенцам. В здании космопорта сорвали маски, жадно хватая генерируемый воздух. Подобрали сумки и потащились обратно, сквозь зал ожидания, где все еще спал в кресле бородатый бродяга, да неподалеку от него сидел, опустив лысую голову, встреченный по дороге на космодром старик в застегнутом не на те пуговицы плаще.
   Когда они проходили мимо, старик посмотрел на них. Блеснули глаза - яркие и молодые на морщинистом лице. Оглядел их, задержал взгляд на Тимуре, усмехнулся и уронил голову на грудь.
   Волоча сумки, они шли пешком по опустевшим улицам городка под Куполом. Обходили брошенные посреди дороги машины и транспортеры, посматривали на черные безжизненные окна модулей. Где-то выла сработавшая сирена. По неосвещенным переулкам вернулись они в свой модуль, заперли дверь и легли спать, не разбирая вещей.
  

Глава вторая

  
  В иллюминатор ломились звезды. Приборная панель помаргивала огоньками. Кресла управления на мостике стояли пустые: "Летучий голландец" шел на автопилоте.
   Не спавший трое суток Живых осторожно потер опухшие от мониторов веки холодной стальной ладонью и поерзал в штурманском кресле. Сидеть было невмоготу: все его тело ныло от недосыпа, дергало в местах соединения электронных протезов с живой тканью. Взгляда от экрана он, однако, не отводил.
   За лабораторным столом в медблоке Бой-Баба уронила голову на руки, борясь со сном. Трое суток они с Живых пытались вытянуть последних заболевших. Люди умирали. Их даже не успевали класть на консервацию. Из двух с небольшим десятков, кого успели вывезти с базы, осталась дай бог половина. На кого хватило капсул, те лежали в железных ящиках блока консервации. Остальных положили в больничке на койках и на полу, натаскав матрасы из жилых отсеков.
   Тихо, назойливо из динамиков доносился сигнал бедствия. Три коротких звука, три длинных, снова три коротких. Затем мелодичный, как в справочном космопорта, голос компьютера:
   "Говорит FD-3200. May Day. May Day. May Day. Терпим бедствие. Просим помощи. Наши координаты..."
   Бой-Баба потянулась, хрустнув искусственными суставами, и сонно потерла отсвечивающий красным единственный глаз. Вести корабль вдвоем - это они с Живых, конечно, замахнулись. Хотя что им еще было делать? Не оставлять же людей на базе подыхать.
   Она поднялась и, шатаясь, побрела в офис медблока, к кофеварке. Футболка и комбинезон липли к электромеханическому туловищу, мешали двигаться, но она продолжала носить одежду по привычке. Подхватив два полных стаканчика нечувствительными металлическими клешнями, подошла к двери и пихнула кнопку стальным локтем. Люк медленно поехал в сторону. За ним лежал темный в целях экономии коридор, по обе стороны которого зияли распахнутые двери пустых жилых отсеков. Вся команда "Голландца", кроме нее с Живых, погибла в пути. Но об этом она старалась не вспоминать.
   Настил мостика сотрясся под ее шагами. Здесь полумрак аварийного освещения рассеивали мерцающие экраны пульта управления. Живых в кресле даже не шевельнулся - сил не было. Она поставила перед ним стаканчик с кофе и, не удержавшись на ногах от усталости, плюхнулась в командирское кресло.
   - Сумитра не отвечает, конечно, - полуспросила она.
   Не поворачиваясь, Живых мотнул головой. Оба замолкли и сидели в креслах управления, забыв про кофе, слушая собственный сигнал бедствия.
   - Как они там? - глухо спросил Живых.
   Она помедлила:
   - Кто как. Дышат пока. Кто еще дышать может.
   Он кивнул. С самого начала было ясно, что и Сумитра, и Земля объявят карантин и их близко не подпустят. Но бойкотировать их сигнал бедствия - это все-таки слишком...
   Бой-Баба провела по стриженым волосам оплетенной проводами стальной рукой. В висках нарастала боль.
   - Кто еще остался, тоже надо класть на консервацию,- через силу проговорила она. - Иначе не довезем. А ИПЖ больше нет.
   Он кивнул, не сводя глаз с экрана. ИПЖ - аппараты искусственного поддержания жизни. Их "Голландец" - обычная грузовая калоша, не рассчитанная на провоз пассажиров, и капсулы консервации в медблоке рассчитаны только на членов команды. К счастью для поселенцев, астронавтам они так и не понадобились: члены корабельного экипажа лежали рядком в холодильном отсеке, обернутые в брезент, и глядели в потолок остекленевшими глазами. А иначе и этих немногих не удалось бы спасти.
   Бой-Баба попыталась встать, но ее повело в сторону от усталости, и она шмякнулась обратно в растрескавшееся от долгой службы кресло. Все-таки трое суток без сна, а мозги свои, человечьи, не пересаженные, вот и не справляются.
   Живых приподнялся было поддержать, но она остановила его жестом: сиди. И без того он устал. Лицо штурмана посерело, в побагровевших шрамах и кратерах затянувшихся ожогов на уходящей в стальное туловище шее, оплетенной путаницей разноцветных проводов. Глубоко сидящие в человеческих глазницах красноватые видеокамеры. Ну да ничего, она уже привыкла. И сама не красавица.
   - Иди спать, - прохрипела она, махнув на него рукой. - Я подежурю. Через три часа придешь сменишь.
   Он колебался, вслушиваясь в сигнал.
   - Так что с ранеными-то делать, - наконец сказал он. - Нужно добраться до лаборатории, перевезти их, определиться с лечением. И где взять такую лабораторию?
   Бой-Баба подперла голову локтями и задумалась. Представители Общества Социального Развития - организации, занимающейся освоением Космоса - уже везде раструбили об опасности эпидемии и запретили приближаться к зараженным базам. Но болезнь ли это была? Или все-таки результат их хладнокровных массовых экспериментов на подневольных людях?
   Бой-Баба усмехнулась. Судя по событиям на базе и на корабле, кто-то из руководства Общества Соцразвития готов на все, чтобы не допустить исцеления больных и появления на Земле живых свидетелей своих опытов.
   Бой-Баба молчала, поглаживая ноющий лоб твердыми пальцами. Наконец повернулась и посмотрела Живых в глаза:
   - Есть лаборатория на Киаке - спутнике Сумитры. На заброшенной базе. Можно попробовать подключить.
   Живых не удивился, как будто и сам уже об этом думал.
   - А если Сумитра запретит входить в свое пространство? - спросил он.
   Бой-Баба устало пожала плечами.
   - Есть другие пути, - она протянула руку, вывела на экран трехмерную карту. В темноте замерцали огоньки звезд, разноцветным облаком легли в воздухе кабины наслоения пылевых туманностей. Бой-Баба повернула трехмерное изображение другим боком и застучала по клавиатуре, вводя задание. Тонкая пунктирная дорожка пролегла посреди кабины, огибая звезды.
   - На худой конец можно обогнуть и сесть на обратной стороне, - пробормотала она. - Но придется мимо Бокса-бэ проходить, не к ночи будь помянут, - она подсветила на карте еле заметную оранжевую точку звезды BOKS-45069. - Зато на Сумитре нас оттуда не ожидают. Пока то-се, мы и проскочим. Как ты думаешь?
   Живых нахмурился. Посмотрел на проложенный пунктир, на Бой-Бабу, на звезду, вокруг которой обращалась недоброй славы планетка BOKS-45069 b.
   - Я бы не рисковал бы, - наконец сказал он. - Не потому, что не пустят. А просто... - он замолк.
   Бой-Баба не сводила с него взгляда.
   - Что - просто? Уж говори.
   - Да ну... - Живых откинулся в кресле, почесал бледную щеку. - Рассказывают про Бокс этот разное. Как-то не тянет мимо них идти.
   Бой-Баба усмехнулась.
   - Болтают много чего, но не всему же верить. Ну, пиратствуют по мелочи, так ведь не пойман - не вор, - она пожала плечами.
   Живых хмыкнул, и до нее дошло, что он имел в виду.
   - А если ты про все эти разговоры, про донорские органы и пересадку личности - это, уж ты извини, очередная космопортовская легенда. Диспетчеры в центре управления со скуки дохнут, вот и пугают новеньких операторов всякой ерундой. Ничего на Боксе-б особенного нет. Никаких тайных клиник.
   И все же, поколебавшись, она застучала по клавиатуре, меняя курс. Уж очень озабоченно смотрел на нее Живых.
   - Тогда подойдем под прикрытием Киака, - негромко сказала она. - База брошенная, так нам это и на руку: на темной стороне нас никто не засечет. Там запасы должны были остаться. Электростанция, генератор. Можно перебиться какое-то время.
   - И лаборатория, - произнес Живых. Камеры-глаза сверкнули, плечи его распрямились, и даже серизна сошла с лица. Он ухватился за подлокотники, подался вперед, всматриваясь в экран. - Если с умом сесть, - проговорил он глухо, - с Сумитры нас и не заметят. И незачем им знать.
   От его решимости и Бой-Баба взбодрилась немного. Киак-Киак, самая крупная и ближняя луна Сумитры, была освоена задолго до самой планеты, но на темную сторону и в лучшие времена мало кто совался. И базу бросили, потому что слухи начали ходить нехорошие. Там действительно можно отдышаться вдалеке от преследователей, можно отсидеться и сообразить, что делать дальше.
   Она кивнула. Не хотелось думать о том, что может случиться после посадки на Киак. Решать проблемы надо по очереди. Вот если сядут, если удастся наладить энергоснабжение и подключить к нему корабельный блок консервации, тогда на какое-то время о больных можно будет не беспокоиться. Пусть себе спят в железных капсулах, пока они с Живых будут соображать, как им отсюда выбраться и спасти тех, кто до этого доживет.
   - Так ты иди, а я тут посижу, - Бой-Баба поднялась, потянулась всем искусственным телом, так что булькнул биораствор в суставах. - Когда проснешься, обсудим дальнейшее передвиже...
   Динамик приемника хрипнул. Голос компьютера, читающий призыв о помощи, замолк на полуслове. Бой-Баба замерла. Динамик чихнул и затрещал, перестраиваясь на ожившую волну.
   Живых кинулся к приемнику, потыкал в сенсоры настройки. Сквозь треск магнитных бурь неразборчиво прорывался голос, мужской и низкий. Живых выругался, стукнул по приемнику, и голос зазвучал чисто, как будто говорящий находился тут же на мостике.
   - FD-3200, я "Вагабонд", сигнал бедствия принял. Иду к вам. Уточните координаты. Повторяю...
   Перебивая друг друга, они подтвердили координаты. Повторили еще раз, и еще.
   Волна давно обросла помехами, поглотив голос, а астронавты сидели не двигаясь, боясь посмотреть друг на друга. Корабль-спасатель дал им свои координаты: такая же, как и их "Голландец", земная аналоговая лоханка пятидесятилетней давности, снявшийся с Сумитры грузовоз. То ли их команде не сообщили о карантине и объявленном "Голландцу" бойкоте. То ли экипаж чужого корабля решил их спасать самовольно, несмотря на категорический приказ Земли не приближаться к "Летучему Голландцу".
   Не решаясь заговорить о спасении, Живых и Бой-Баба смотрели на карту неба, где их курс через сутки должен был пересечься с траекторией корабля-спасателя.
  

* * *

  
  Какое счастье, что из-за Тимура они пропустили корабль!
   Илья думал эту мысль всю ночь во сне, думал просыпаясь, и сразу вспомнил, разлепив утром больные, опухшие глаза. Эйлы рядом не было. Дверь в спальню плотно закрыта. Из кухоньки доносилось бряканье тарелок и чашек. Тимур что-то спросил у приемной матери, Эйла тихо ответила.
   В висках колотилась боль. Илья приподнял взмокшую голову - и застыл, вслушиваясь и морщась от шума в ушах.
   За окном стояла тишина. Молчали генераторы, не жужжали ветряки, и привычное, вредное для здоровья гудение проходящего над их модулем провода высоковольтной замолкло. Не отдавались эхом за окном шаги соседей, не перекликались голоса. Городок под Куполом замер.
   Илья вскочил, путаясь в простыне, босиком подбежал к окну и всмотрелся, щурясь спросонья, в осыпанный утренней изморосью Купол. Башни производящих кислород нагнетателей позади него стояли недвижно - их не окутывала, как обычно, дымка движущегося воздуха.
   Голова пошла кругом. Илья огляделся в поисках переговорника, бросился к кровати, перетряхнул тумбочки, сбросил на пол подушки. Раздался стук - переговорник вывалился из складок одеяла и соскользнул на пол. Трясущимися руками Илья схватил его и кое-как, ошибаясь и шепча себе под нос, набрал Вильсона. Тот долго не подходил. Илья ждал и слушал, как жена и Тимур переговариваются за дверью.
   Наконец переговорник щелкнул, и Вильсон отозвался. Илья не сразу узнал его голос: пустой и усталый.
   - Нагнетатели - ты видел?
   Вильсон не ответил. Илья подождал и продолжил:
   - На сколько хватит кислорода? Есть запасы?
   Вильсон помолчал. Потом Илья услышал, как медленно, будто затекли пальцы, тот начал стучать по клавиатуре.
   - Недели на две, - наконец отозвался Вильсон. - Но комбинат тоже встал. Значит, атмосферу вырабатывать не будет. - Он помедлил и добавил совсем тихо: - Если что, на поверхности худо-бедно дышать пока можно. Первое время перебьемся.
   - А спасатели? - тупо спросил Илья. - Ты говорил, они уже в пути?
   Вильсон не ответил.
   Илья посмотрел в окно. За тусклой поверхностью Купола мертвые нагнетатели загораживали небо.
  
   Когда он вышел из спальни, вытирая лицо полотенцем, Эйла и Тимур уже сидели за столом в утреннем полумраке. Свет не горел. Мальчик торопливо совал в рот хлопья ложку за ложкой. Эйла сидела прямо, непричесанные светлые волосы падали на лицо, скрывали глаза. Губы поджаты в ниточку.
   Илья сел рядом, не говоря ни слова. Есть ему не хотелось. Просто посидеть со своими. Протянул руку, накрыл ею ладонь жены. Та не шевельнулась. Он вздохнул и потянулся за чайником.
   - Электричества нет, - сказала Эйла сухо, не глядя на него.
   Тимур опустил ложку. Посмотрел на нее, на чайник. Перевел взгляд на приемного отца - в глазах посверкивало любопытство.
   - Мы что, теперь все умрем, да?
   Эйла вытянула руку из-под ладони Ильи, погладила мальчика по жестким волосам. Илья посмотрел в пустую чашку перед собой.
   - Нет, - солгал он. Повернулся к жене и добавил бодро:
   - Я говорил с Вильсоном. Он говорит, спасатели уже в пути.
   Она кивнула. Тимур притих, подобрал ложку и без напоминаний принялся есть. Эйла молчала, но Илья видел, что на уме у нее что-то есть, и ждал, когда она соберется с духом. По опыту знал, что долго ждать не придется.
   Но Эйла медлила.
   - Как ты? - уже мягче спросила она.
   Илья пожал плечами:
   - Башка разламывается. А так...
   - Прими таблетку, - она поднялась, потянулась к аптечке над холодильником. Он жестом остановил ее.
   - Ты же знаешь. На меня таблетки не действуют. Экономь - еще вам понадобятся.
   Она пожала плечами и села. Глаза снова жесткие, колючие. Помолчали.
   - Мне вчера соседка сказала, - наконец начала Эйла. - Мать Киры...
   - Они что, тоже остались? - глухо спросил Илья. Эйла кивнула. Облизнула губы, собираясь с мыслями.
   Тимур бросил ложку в тарелку:
   - Значит, Кира тоже осталась! Нас уже двое!
   Илья протянул руку и коснулся его плеча:
   - Погоди, - повернулся к жене. - Так что они?
   Эйла помедлила.
   - Она говорила... те, кто улетели... они - я не вполне поняла, но они взятки давали, что ли. За то, чтобы их забрали. Ты в это веришь?
   Илья пожал плечами.
   - Астронавты тоже люди. А тут такая возможность заработать. Жаль, что пользы от нее никому не вышло, - добавил он, вспомнив рассыпавшееся на черные осколки небо.
   - А что такое взятка? - спросил Тимур.
   Ну вот вам, пожалуйста. Сколько раз он ее просил такие вещи при ребенке не обсуждать.
   - Взятка, - тихо сказал Илья, - это когда ты даешь человеку деньги за то, чтобы он тебе помог. Покупаешь его доброту, так сказать.
   - Понял, - неуверенно сказал Тимур. Оглядел приемных родителей. - Значит, они хотели, чтобы улетели именно они, а не другие? - он хмыкнул. - Вот дураки.
   - Тимур, - нахмурилась Эйла. Посмотрела выжидательно на Илью, но он промолчал.
   - А Вильсон ничего не сказал про частный космодром? - нарочито спокойно продолжила она. - На пятидесятом километре? Может быть, хозяин...
   Илья нахмурился. Посмотрел на нее.
   - Нет, - солгал он. И повторил то, что услышал вчера от Вильсона:
   - Хозяин наверняка улетел одним из первых. Благо была такая возможность...
   Эйла подняла руку, останавливая его:
   - Не улетел. Я проверила базу данных в диспетчерской. Он не запрашивал коридор, - она оперлась локтями на стол, посмотрела ему в лицо: - Хозяин еще на Сумитре. Ты понимаешь?
   Илья сидел не двигаясь, боясь спугнуть надежду.
   - И как ты себе это представляешь? - хрипло спросил он. - Придем к нему: пустите нас на корабль, пожалуйста? Он откажет. Такие всегда отказывают. Иначе бы он давно предоставил свой корабль для эвакуации.
   Эйла опустила голову, как будто соглашалась: откажет. Тимур положил ложку и, раскрыв рот, слушал их разговор. Илья задумался.
   - В любом случае, нужно поговорить с Вильсоном... может, он что-то знает. Пойду к нему, - он кивнул. Сразу полегчало: появилась цель.
   Снаружи загудело, зажужжал плафон под потолком и комната медленно, слабо осветилась. Илья потянулся к чайнику и нажал кнопку. Чайник зашумел.
   - Ну слава те господи, - сказала Эйла. Поднялась и стала собирать посуду.
   Не выдержав повисшей в воздухе паузы, Илья отпихнул стул и встал.
   - Так я пошел, - объявил он. - Работы много. Восстанавливать нагнетатели, составить списки оставшихся. На комбинат надо съездить. И, - помолчал он, - прочесать район космодрома. Черные ящики поискать.
   Всю ночь он отгонял эту мысль - почему погибли корабли? А сейчас она сама наружу вылезла. Эйла посмотрела хмуро, но ничего не сказала.
   Тимур сидел тихо и рассеянно выскребывал пустую уже тарелку.
   - А ты чем будешь заниматься? - Эйла осторожно забрала у него ложку. - Школы нет.
   Тимур пожал плечами:
   - Посмотрю, кто еще остался. Пойдем на стадионе поиграем, - он посмотрел на Илью, и тот кивнул, разрешая.
   Эйла замерла:
   - Только, ради бога, будьте осторожны. Неизвестно кто по городку теперь бродит. Хоть ты ему скажи! - повернулась она к Илье.
   Илья посмотрел на Тимура, потом на жену.
   - Взрослый парень, - сказал он ей. - Ты же его знаешь. И не дурак. Он ни во что не впутается, - он посмотрел на маленького, насупленного мальчишку, черные глаза горят надеждой на точеном смуглом лице. Живая копия покойного Булата. - Иди. Только - осторожно. И за Купол не вздумайте ходить. А то мало там народу сгинуло.
   Тимур загрохотал стулом, вскочил, потянулся за своей сумочкой на полу:
   - Да не ходим мы за Купол! Это комбинатовские ходят, а мы, космопортовские, на стадионе собираемся, - торопливо говорил он, но смотрел при этом в сторону. Илья повторил:
   - Ты слышал, что тетя Эйла сказала. За Куполом небезопасно. Воздух разрежен, мало кислорода. А стрекуны из леса тут как тут - и косточек потом не найти будет.
   Тимур пожал плечами. Эйла повернулась к Илье.
   - Не надо им сегодня нигде гулять. Сейчас позвоню к Кире и предупрежу их... - она потянулась к телефону.
   Тимур подскочил.
   - Теть Эйла, не надо! Ничего с нами не случится! Дядь Илья! Скажи ей!
   Глаза его наполнились слезами. С надеждой мальчишка смотрел на приемного отца. Но Илья молчал.
   - Да ну вас всех! - Тимур топнул ногой. - И сидите тут! Пока вас зараза не возьмет! Трусы вы все! Трусы!
   Всхлипывая, Тимур схватил куртку, сумочку и вылетел в коридор. Щелкнул замок, хлопнула входная дверь.
   - К ужину чтоб был! - запоздало крикнул Илья вслед. Растерянно посмотрел на жену и развел руками.
  

Глава третья

  
   Бой-Баба и Живых не отходили от приемника. Но частота молчала. Именно молчала: никаких помех, одна звенящая тишина. Как будто на другом конце нажали кнопку "выкл." и пошли спать.
   Они ждали еще двое суток. Сменяли друг друга у запечатанных капсул консервации, следили воспаленными глазами за показаниями приборов. Больные в стальных капсулах были ни живы, ни мертвы, но приборы регистрировали остаточную жизнедеятельность, замеряли почти остановившийся пульс, случайные всплески активности мозга на лентах самописцев.
   - Это сны им снятся! - сказал как-то раз Живых. - Про что, интересно?
   Бой-Баба пожала плечами. Не до того ей было. В больничке осталось пятеро пациентов, и ясно уже было, что без консервации они долго не протянут. Каждую свободную от дежурства на мостике минуту она проводила в изоляторе, ухаживала, разговаривала, как умела шутила. А шутила она плохо - как будто, лишившись после давнишней аварии человеческого тела, тогда же лишилась вместе с ним и чувства юмора.
   Они с Живых сидели на мостике и ждали, чтобы приемник наконец заговорил.
   - Наверное, что-то с ним случилось, - устало сказал Живых, пиная носком сапога основание приборной панели. - Или передумал. Решил нас не спасать.
   - Или ему рекомендовали нас не спасать, - глухо ответила Бой-Баба.
   Живых вопросительно приподнял брови. Она пояснила:
   - Никогда не знаешь, кто эти переговоры прослушивает. Люди из Общества Соцразвития в том числе. Им это надо, чтобы свидетели их экспериментов живыми до Земли добрались? Вот, видно, и отговорили энтузиаста.
   - Если б только отговорили, - поддакнул Живых. - А то, может, и силу применили.
   - Силу - это вряд ли. А вот пообещать могли много чего, - она сердито посмотрела на звездное небо за метровой толщины стеклом. - Это ж каким энтузиастом надо быть, чтоб против их денег устоять.
   Живых вздохнул:
   - Ну, помечтали, и хватит. - Он поднялся. - Остается план Б. Летим к Киаку, не светимся, остаемся вне поля видимости Сумитры. Там сядем и посмотрим. - Бросил озабоченный взгляд на Бой-Бабу. - Как они, дотянут?
   - Да уж придется дотянуть, - сердито сказала она. Поднялась, решительно пересекла мостик. Поблескивая стальными шарнирами суставов и морщась от боли, протянула руку к приемнику.
   - Не вырубай, - успел сказать Живых.
   - А пошел он, - отозвалась она. - Трое суток ждем. Только зря душу вынимает жестянка эта.
   Резким, решительным движением она впечатала стальной палец в сенсор. Экран приемника вспыхнул и начал гаснуть, и в это угасающее свечение вдруг ворвались слова - искаженный передатчиком баритон космолетчика с "Вагабонда".
   - Включай! - взвыл Живых, но она уже и сама давила на сенсор, ругая приемник за то, что долго загружается.
   Через минуту они уже разговаривали. Все в порядке, бодро сказал голос космолетчика, пришлось временно сместиться с курса по непредвиденным обстоятельствам. По каким обстоятельствам, однако, он не уточнил, и перешел к инструкциям: координаты, курс, траектория, подготовка к стыковке.
   К стыковке! Внутри у Бой-Бабы все пело. Наверняка на этом "Вагабонде" есть установки консервации. Ей хотелось побежать в медблок и сообщить больным радостную весть, а Живых оставить обговаривать с ним детали. Но космолетчик продолжал расписывать подготовку к скорой встрече, и Бой-Бабе не хотелось уходить. Хотелось слушать и слушать.
   - Состыкуемся, вы ко мне перейдете. Больных ваших ко мне положим. Мой медик их осмотрит. Первую помощь окажет, если надо. У нас медблок по последнему слову техники, - помедлив, добавил голос.
   Голова у нее закружилась от радости. Все-таки есть на свете справедливость. Ну не могли они погибнуть, они ведь спасали людей, не ради своих шкур старались. А голос незнакомого космолетчика в динамике поддакивал ее мыслям:
   - Вам сейчас главное - поскорей до большой земли добраться. А раз уж мы время потеряли - а у меня, знаете, график - то мы вот как сделаем, - было слышно, как тот перед микрофоном облизал губы. - Пойдем коротким путем. Мимо Бокса-б, как вам это? Оно и быстрее, и безопасней. Там все-таки обжитой квадрат, просчитанный, пойдем по картам, а не тыком.
   Бой-Баба прислушалась сквозь радостный стук собственного сердца. На другом конце линии дышали тяжело, всхрипами. Что-то ей в этом дыхании не нравилось... но она одернула себя. Человек ради них готов отклониться от курса, а это только астронавт способен оценить. Значит, действительно хочет помочь. Или... на что еще он надеется?
   - Только нам вас отблагодарить нечем, - быстро сказала она, проверяя промелькнувшее подозрение. - У нас все фонды выработаны. Даже заправиться не на что.
   Космолетчик на другом конце линии хохотнул обиженно.
   - Ну вы, братцы... не все ж деньгами мерять...
   Живых вздохнул облегченно, показал ей большой палец. Она слабо улыбнулась в ответ.
   - ...сядем, заправимся. Переночуем. Я вам место пообедать покажу хорошее. А то могу и здешнюю ночную жизнь показать... тут ребята хорошо тусят... не по-детски...
   Что-то дрогнуло в его голосе. Бой-Баба насторожила уши. Подошла к приемнику. Тяжелой рукой отпихнула от микрофона Живых.
   - А когда мы вашим путем до Земли доберемся? - брякнула она спроста. - А то у нас тут больные, знаете... - Живых выпучил на нее глаза, но она замахала: не встревай.
   - Дак еще быстрее получится! - загорячился в динамике космолетчик. - Чего мы будем мимо Сумитры тащиться, да там еще и эвакуация...
   - Какая эвакуация? - в один голос спросили Живых с Бой-Бабой.
   Голос растерялся. Помолчал. Наконец заговорил снова, так же горячо, но без прежнего убеждения.
   - Ну, не хотите - как хотите. Кроме меня вас тут никто не подберет. Все корабли уже этот участок движения покинули. Надумаете - свяжетесь.
   Но не отключился, как можно было после таких слов ожидать, а остался на линии. Они слышали в динамиках его одышливое сопение. Бой-Баба с Живых смотрели друг на друга, и до нее постепенно начало доходить. Она показала рукой на приемник, на звезды за окном. Живых еще не понимал. Тут дядька не выдержал, и голос прорезался опять:
   - Ну, чего надумали? У меня груз ждет!
   Бой-Баба нагнулась к микрофону:
   - Хорошо. Мимо Бокса, так мимо Бокса. Записывайте наши координаты...
   И, водя нержавеющим пальцем по экрану компьютера, стала зачитывать буквы и цифры. Живых округлил глаза, кинулся к ней.
   - Ты что ему даешь? - шепотом закричал он, но она знаком велела ему заткнуться. Прочитала в микрофон серию координат и отключилась.
   - Куда ты его отправила? - в голос закричал Живых, оглядываясь на неработающий микрофон. - Это ж черт-те где в стороне! Он нас теперь сто лет искать будет!
   Она усмехнулась, подтянула кресло и села. Руки и ноги у нее тряслись от возбуждения. От разочарования.
   - Быстро ты забыл, что у нас на Боксе-б, - тихо сказала она.
   Живых задумался, и улыбка медленно сползла у него с лица. Она кивнула:
   - Он не нас спасать собрался. Ему корабль был нужен - и мы с тобой тоже. И больные наши.
   Повисла пауза.
   - Ты в курсе, сколько сейчас страховка за органы дает? За протезы б/у? Одна вот такая нога, - она подняла стальную конечность в воздух и потрясла для убедительности, - лимон новых баксов. - Она опустила ногу, сжала подлокотники кресла, силясь остановить дрожь внутри. - А я, дура, думаю: чё-т он такой добрый...
   Живых сидел обалдело.
   - А куда же он больных собирался? - растерянно проговорил он.
   Она усмехнулась.
   - А что больные! Хоть еле ползают, а тоже деньги. Органы выпотрошил, а останки в утилизатор. И никаких концов. И наших с тобой тоже...
   Живых посмотрел на приемник.
   - Это же надо до такого дойти было, - сказал он. - Сообразил ведь, спекулянт хренов. То-то ему денег от нас не надо было.
   Бой-Баба почесала стилусом макушку.
   - Я вот тут думаю, - медленно сказала она, - чего ему вообще в этом квадрате потребовалось. Грузовоз, говоришь? Я не удивлюсь, если он отловом зазевавшихся туристов промышляет. В космосе - а, может, и на самой Сумитре. Прогони-ка этот квадрат через комп: не пропадали ли тут недавно судна. Должна быть статистика.
   Живых помолчал. Посмотрел на нее, поскреб стальную шею. Что-то изменилось в его уставшем лице - на него легла тень. Но промолчал. Потянулся к панели управления и начал вносить изменения в траекторию. Бой-Баба прищурилась на экран.
   - Вот же он, - проговорила она, еще не веря своим глазам. Огляделась. Протянула руку, включила приемник. Он по-прежнему хрипел алчной одышкой.
   - Ошиблись вы в координатах-то, ребята, - выговорил голос и засмеялся. - Как же вы так! А еще астронавты...
   Точка на экране не двигалась, но астронавты знали, что она приближается. Настигает их. Живых сбросил оцепенение и впрыгнул в штурманское кресло, защелкал по клавишам компьютера, меняя курс, пытаясь уйти от погони.
   - Не успеем, - сказала Бой-Баба. Она понимала, что алчный космолетчик тоже это видит. Принимать бой? - а как? С чем? Оружия на затраханном "Голландце" сроду не полагалось. И что-то ей подсказывало, что на якобы отклонившемся от курса пиратском грузовозе найдется и оружие, и кое-что похуже. Не зря он говорил про медблок по последнему слову техники...
   Она глянула на экран и увидела, что точка чуть сместилась, стремительно настигая их.
   - Халявы ему захотелось... - приговаривал Живых, разворачивая корабль. - Я ему покажу халяву...
   Бой-Баба не сводила с экрана единственного глаза.
   - Погоди-ка, - ее рука легла на клавиатуру, останавливая Живых. Он возмущенно вскинул на нее глаза - и замер, уставившись на экран.
   - Что за черт...- начал он.
   На экране вторая яркая точка проявилась в пустоте и теперь шла наперерез пиратскому кораблю. Оба астронавта смотрели на нее не отрываясь. Бой-Баба опомнилась первая и рванулась к командирскому креслу. Еще не добежав, перегнулась через подлокотники, вбивая в клавиатуру изменение траектории.
   - Разворачивай, - скомандовала она Живых. Он кивнул, замешкался. Она зыркнула на него яростным глазом, - Разворачивай!
   Они успели уклониться. Вторая точка приблизилась к пиратскому кораблю, и обе преобразились в маленькое ярко-белое солнце. Мгновение - и оно раздулось пузырем мельчайшей пыли, сквозь который просвечивали звезды.
   "Голландец" достало-таки взрывом, шатнуло, изрыло его корпус искрами, в которые обратился и сам пиратский корабль, и алчный его командир. Бой-Баба впрыгнула в капитанское кресло, и вдвоем они принялись уводить корабль из-под настигающего их дождя осколков.
   Потом сидели, тяжело дыша, не глядя друг на друга.
   - Интересно, кто его подорвал, - наконец произнес Живых. - Конкуренты?
   - Конкуренты бы за нами пошли. Не оставили бы. Значит, - она не сводила взгляда с блестящего облака на месте уничтоженного корабля, - его подорвали те, кто не хотел, чтобы он нам помогал, - ответила она. - Кто не знал, что у него на уме. Кто-то прослушал наши разговоры, решил, что тот хочет нас спасти. Ну, и воспрепятствовал...
   Живых не ответил. Он смотрел на пустой экран.
   - Какое счастье, что я больным ничего не сказала, - выговорила Бой-Баба.
   Живых кивнул и подтянул рукава футболки на стальных предплечьях.
   - План Б, - объявил он. - Идем на Киак.
  
   По-тихому провести "Летучий Голландец" мимо Сумитры не получилось. Но, похоже, местным поселенцам было не до них. Астронавты подключились к одному из спутников и сейчас наблюдали в прямом эфире, как на экране разворачивалось массовое бегство малюсеньких человечков к игрушечным корабликам. Переключались с одной камеры слежения на другую, и везде - люди бегут, вытаскивают из домов свой скарб, хватают детей, все двери нараспашку, на тротуарах валяются потерянные и вывалившиеся в спешке вещи. А чуть подальше - взламывают склады, бьют витрины магазинчиков, приступом берут аптеки и распихивают по карманам пригоршни неважно каких лекарств.
   - Уходить надо, - недоверчиво сказал Живых. - Не нравится мне ихняя активность. Сейчас засекут нас и саданут разок, так что концов потом никто не найдет.
   Бой-Баба в глубине души согласилась с ним. Предчувствие свербило нехорошее. На экране, передающем картинку со спутника, темнело небо над космодромом. Колыхалась толпа людей, окруживших корабли. В стороне на запасной полосе тоже копошились беженцы. Бой-Баба постучала пальцем по сенсору, увеличивая картинку.
   - Совсем обалдели, - проговорила она. - Это же "Икар"! Прогулочная лоханка! Куда они на нем собрались?
   Но "Икар" уже выруливал на взлет, вдалеке от гигантских межзвездных кораблей.
   Живых позади нее, щурясь, рассматривал звездолеты.
   - И ни одного Троянца у них нет. Жалко. - Он посмотрел на Бой-Бабу. - Он бы один весь городок забрал. Обидно, что мы наш тогда не уберегли... сейчас бы шли на нем, а не на этой развалине...
   Бой-Баба, не отвечая, пожала плечами. Три корабля уже готовились к старту. Толпа оставшихся подалась назад, как гигантский рой расползающихся, больных пчел. Черная лента зазмеилась назад, люди толкались и оступались в спешке. Задраивались входные люки. Затем сопла забагровели. Толком ничего не было слышно - только забивший динамики гул.
   - Снимаются, - про себя сказала Бой-Баба и поспешно кинула взгляд на другой экран, проверила собственное положение. Нет, их не заметят. Не должны.
   Она откинулась в кресле, потерла коротко стриженый затылок, покрутила затекшей шеей. Пальцы зацепили проводки. Осторожно, чтобы, не дай бог, ничего не выдернуть, она высвободила руку, провела по уходящим под волосы графитовым креплениям. В отсвечивающем экране перед ней отражался мостик и ссутулившийся над расчетным модулем Живых - двуногая махина с широченными, как у игрока в американский футбол, поблескивающими металлом плечами. И ее собственная физиономия - стриженые волосья торчком, красный искусственный глаз над восстановленной пластическими хирургами переносицей и врастающая в искусственное тулово почерневшая от химикатов шея.
   Ничего, для самой себя сойдет. Кому тут на нее смотреть?
   - Ох, - проговорил Живых у нее за спиной.
   Вспышка ослепила - и тут же погасла в бедной кислородом атмосфере Сумитры. Бой-Баба прикрыла глаз рукой, прищурилась, но все уже было кончено. Нет, не все. Вторая вспышка. Третья. Черным дождем обломки трех кораблей засыпали мертвый лес вокруг космодрома.
   Последним вспыхнул и угас "Икар".
  
   Они долго сидели молча. Бой-Баба держала руку на консоли. Живых поджал губы, не отводя глаз от экрана. Наконец он повернулся к клавиатуре и застучал по сенсорам, вводя новую траекторию. "Голландец" начал медленный разворот, готовясь к посадке на Киак.
  

* * *

  
   На заброшенной базе, на темной стороне Киака, долго и бесполезно звенел сигнал переговорника. В центре управления стояла покрытая пылью тьма. Давно отключены были все системы, электростанция еле теплилась в аварийном режиме, и молчали нагнетатели - некому было на базе потреблять кислород.
   Со скрежетом отъехал в сторону проржавевший люк. Размеренные многотонные шаги глухим эхом отдались в центре управления. Щелкнул выключатель, замерцали желтые лампы, и под купол зала взметнулась огромная угловатая тень. Сотрясая стены тяжким шагом, железная туша устремилась к узлу связи.
   Но переговорник, трезвонивший чуть не десять минут, уже замолчал. Существо помедлило, затем развернулось и тяжело зашагало прочь.
   Тень скользила за ним по ребристым панелям стен.
   Щелкнул выключатель. Лампы потухли.
   Дрогнул и поехал, задвигаясь, проржавевший люк.
  
   На Сумитре, во влажной прохладе ночи, лысый старик с блестящими глазами положил замолчавший переговорник на перила террасы. С усилием приподнял сморщенное лицо и, пришурившись, смотрел сквозь пластик купола на сияющий в пол-неба Киак, затмевающий близкие звезды. Постояв, старик повернулся, отпустил движением руки молчаливого робота и, ссутулившись, направился внутрь, бродить до утра по огромному дому и думать бессонные мысли.  
  

Глава четвертая

  
   - К ужину чтоб был! - раздался из комнаты голос приемного отца.
   Тимур кивнул сам себе, выскользнул из модуля и крепко прикрыл за собой входную дверь. Подергал за ручку: да, захлопнулась.
   Только после этого он закатил глаза и театрально вздохнул. Родители! Их трудно обмануть, но иногда приходится, хоть обманывать и противно. Для их же пользы.
   Придерживая на плече сумочку, Тимур спустился по бетонным ступенькам в серый цементный дворик модуля. Улица была пуста. Ряды одинаковых площадок, обнесенных проволочными ограждениями, с бетонными коробками модулей внутри. Все окна отсвечивали темнотой, за решетками валялись забытые в панике вещи, калитки распахнуты, двери выбиты. Мародеры прошлой ночью времени не теряли.
   Вдалеке, на низком горизонте, в сиреневой дымке вставало сияющее холодное солнце Сумитры. Тимур вдохнул чистый, обогащенный кислородом воздух под Куполом. Надо запомнить, как им дышится. Очень скоро дышать станет нечем... ядовитая зараза пропитает нищую атмосферу, и тогда им придется туго.
   Родители, похоже, поверили, что он не понимает приближающейся опасности. Тимур усмехнулся, обводя взглядом улицу. Нет смысла их огорчать. Ну что бы было, если бы он тоже, как тетя Эйла, стал бы приставать к дяде Илье: ах, что с нами будет, ах, куда мы теперь? Тимур пожал плечами и потянул на себя калитку.
   Конечно, страшно. Умирать в его возрасте... хотя умирают и помоложе его. Но умирать Тимур был не намерен, а если повезет, то и родителей постарается как-нибудь вытянуть из этой передряги. Да, передряги. Слово это он вычитал недавно в одной старой книге, и оно ему нравилось. Оно подходило. Для кого-то, может, это и катастрофа, а для него, Тимура Нагаева, - так, передряга.
   Тимур сунул руки в карманы и вразвалочку, не спеша, пошел по улице. Нужно было обдумать разговор родителей. Значит, хозяин частного космодрома еще не улетел. Тимур про него слышал от дяди Вильсона, когда хозяин приходил однажды по делам в офис космодрома. Старик, лысый и, как дядя Вильсон про него потом рассказывал, страшно богатый. Конечно, богатый, если у него есть деньги на собственный звездолет. Так может...
   Тимур остановился, соображая. Может, он не улетел, потому что не умеет управлять кораблем? А дядя Илья умеет. Если старик богатый, то и корабль, наверно, большой. Может, даже Троянец. Тогда бы он всех забрал, кто остался. И не пришлось бы им умирать, задыхаясь от недостатка кислорода на брошенной планете.
   Но тут же Тимур остановил себя. Частный космодром далеко, на пятидесятом километре. Пешком туда не дойти - только если кто-нибудь подвезет. Раньше можно было потихоньку залезть в комбинатовский транспортер - хотя шоферá, конечно, их гоняли. Ездить зайцем в проседающих под тяжестью руды грузовиках ему было не привыкать: Тимур с другими ребятами вечно болтались за Куполом, забирались даже в старый поселок, а от него до пятидесятого километра рукой подать. Тетя Эйла упала бы в обморок, если б узнала. Но знать ей об этом незачем.
   А теперь комбинат встал, и грузовиков не будет. Разве что старик сам придет под Купол. А зачем ему это? Он небось сидит у себя в бункере - надеется и эпидемию переждать, и всех тут пережить. И вся планета ему достанется. Потому и не улетает.
   Тимур остановился посреди пустого тротуара, окинул взглядом брошенные впопыхах на улице мобильчики. Дядя Илья ему показал, как заводить мотор, где какая передача. Даже порулить дал немного на пустой стоянке. Но ехать за Купол, на пятидесятый километр, он точно не справится: там дорога трудная, даже шофера жалуются. Нет, нужно здраво оценивать свои силы.
   Тимур ускорил шаг и направился туда, где над плоскими крышами одноэтажных модулей вставал в рассветном небе затянутый дымкой Купол. Пора было выяснить, что собираются делать остальные.
  
   Уже подходя к широким пологим лестницам, ведущим к стадиону, Тимур понял, что зря волновался. Еще три фигурки виднелись на ступенях. Кира и двое здоровых парней из седьмого. Все трое смотрели в его сторону. Кира поднесла руку козырьком к глазам, улыбнулась и замахала ему.
   Тимур взбежал по ступеням.
   - Вот еще один остался, - сказал старший из парней, невысокий и крепкий, с кучерявыми рыжими волосами. Он подвинулся, давая Тимуру место. Все четверо сели на парапет и смотрели на пустой городок.
   - Школы, значит, нету, - бодро начал разговор Тимур. - Видели еще кого-нибудь?
   Второй парень - если Тимуру не изменяла память, его звали Орландо - сплюнул вместо ответа. На нем были трейсерские штаны, на запястьях - фиксирующие суставы напульсники. Темные косички-дреды перехвачены на затылке пестрой тряпкой. Интересный парень.
   Тимур скрестил руки на груди и со значением усмехнулся.
   - Что делать будем? - произнес он.
   - А что делать, - отозвался рыжий. - Завернуться в простыню и ползти на кладбище. У тебя есть варианты?
   Кира фыркнула. Жесткие серебристо-белые волосы стояли у нее ежиком на обстриженной голове. Тетя Эйла как-то сказала, что они называются "пепельные". Тимур знал, что пепел темно-серый - сколько раз сам видел, - но не стал указывать на ее ошибку.
   - Давайте думать, - скомандовал он. - Кто из вас знает, когда выработается кислород? И почему все так уверены, что после этого мы умрем?
   Вместо ответа Кира пнула камешек расшнурованной кроссовкой.
   - В космопорту должны знать. Твой батя же вроде там работает? Его и спроси, - Орландо подтянулся на руках на парапете, покачался и сел на место.
   - Они не знают, зачем нам это надо, - возразил Тимур. - Разволнуются. Нет, узнать мы должны сами.
   - А как? - хрипло проговорила Кира.
   - Мы можем пойти и спросить, - предложил он. - Но вряд ли нам что-то скажут. Мы же дети...
   Рыжий харкнул и сплюнул на бетон.
   - Ну, узнаем мы. И что нам это даст?
   Тимур пожал плечами.
   - Я еще не знаю. Но я уверен: стоит нам это выяснить, как решение придет к нам само.
   Рыжий недоверчиво проворчал. Орландо слушал Тимура внимательно, хотя на месте ему не сиделось. Вот и теперь он свесился вниз, примериваясь, как бы половчее спрыгнуть на площадку.
   Тимур огляделся. Кроме них, у стадиона больше никого не было. Четверо. Что ж, это уже неплохо.
   - Есть идея, - он дал им знак приблизиться и рассказал свой план.
   - На частный космодром?- недоверчиво сказал рыжий. - А с чего ты решил, что у старика есть корабль? Может, его давно фермеры на запчасти к тракторам растаскали?
   - Ну, узнать-то можно, - неторопливо произнес Орландо. - Не убьет он нас, - он повернулся к Кире. - Ты как думаешь?
   Она заговорила медленно, обдумывая каждое слово:
   - Можно сказать, что нас городок послал. Что мы - делегация.
   - А если он денег потребует? - перебил рыжий.
   Все замолкли. С деньгами в городке было сложно. Богатые на Сумитру не вербовались. Повисла нерешительная пауза.
   - Ну что, - произнес Тимур, стараясь скрыть дрожь в голосе, - кто со мной?
   Рыжий пожал плечами и поднялся. Кира повернулась к Орландо, но тот уже по-кошачьи перескочил через парапет. Остальные трое не спеша спустились по ступенькам.
   Детям знать код шлюза не полагалось, но Кира уже с год как вскрыла компьютер диспетчера - родной матери. С тех пор они и привыкли выбираться за Купол, к старому поселку на пятидесятом километре. Маски держали при себе на всякий случай, но маски - это излишняя предосторожность, все местные умели без них обходиться, а к кружащей голову пустоте от вдыхания внешнего воздуха Тимур давно привык.
   В старом поселке всегда было неладно. Нельзя было там людей селить, говорил дядя Илья. Но эти умники в администрации комбината решили как? Раз там уже было когда-то поселение, значит, место хорошее, благоприятное. А что все древние жители этого поселения сотни тысяч лет назад погибли во время столкновения Киака с атмосферой Сумитры, об этом никто не вспоминал.
   После аварии на комбинате старый поселок забросили, жителей перевели в городок. Теперь туда мало кто выбирался. Только Орландо со своими трейсерами днями лазал по разрушенным стенам и крышам, искал препятствий посложнее. В городке он облазал уже все, даже однажды забрался на Купол. Тимур долго не мог забыть маленькую фигурку, перескакивавшую в небе с одной опоры на другую. Влетело ему тогда здорово, но Орландо продолжал прыгать по заборам и стенам, только теперь втайне от взрослых - и весь народ в школе знал, да помалкивал.
   Тимур ходить в старый поселок не боялся. Но что-то там было, это точно. Говорили, что древние сумитриане когда-то построили развитую цивилизацию, летали в космос, освоили некоторые планеты. А вот от столкновения с астероидом не убереглись. Кто успел, те укрылись от катастрофы в глубоких катакомбах, как раз под поселком. Археологи пробовали их раскопать, но ничего интересного не нашли. Наверху еще остались круглые фундаменты из местного камня, на которых кое-где громоздились полуобвалившиеся стены из высоких блоков.
   Они вышли к Куполу. Площадка возле шлюза, обычно людная, серела пустым асфальтом. Стеклянная будка охранника просвечивала насквозь: внутри никого не было. Вмонтированный в стальную раму Купола огромный люк шлюза уходил в высоту метра на четыре, так что любой грузовик или транспортер мог проехать. Тимур в надежде огляделся. Нет, ни одного брошенного в спешке грузовика поблизости не стояло.
   Он вздохнул и пошел к остальным. Кира уже возилась с вылинявшей панелью управления возле малого пешеходного люка, ребристого и тяжелого. От входа под Купол расходились три дороги: одна на космодром, другая на комбинат и третья, заброшенная, на пятидесятый километр, к старому поселку и частному космодрому. Дорога шла через мертвый лес, посреди которого чернела выгоревшая пустошь на прежнем, до аварии, месте комбината.
   Загорелась лампочка. Загудел мотор, мелкой дрожью пробрало опоры, и люк поехал вверх. Кира отступила.
   Из камеры шлюза дохнуло теплым воздухом. Люк поднимался со скрежетом, открывая темную внутренность камеры. Ребристые стальные стены посверкивали солнечными зайчиками на внезапном свету.
  
   Обычно у выхода из Купола стоял охранник в грязно-сером защитном костюме и у всех проверял, надеты ли маски. Он и сейчас стоял отвернувшись неподалеку и, оттянув маску, кричал в переговорник. Что-то про комбинат, про генератор. Тимуру послышалось имя дяди Ильи. Он насторожил уши, но охранник оглянулся на них и понизил голос. Но не погнал их, что было странно, а продолжал говорить. Только издалека пальцем показал на маски и сделал знак - надеть.
   Все четверо подошли к огромному бетонному разъезду, обычно забитому медленно движущимися грузовиками и транспортерами, а сегодня пустынному. Только невдалеке стоял потрепанный грузовичок, заляпанный по самые окна высохшей грязью. Рыжий парень оглянулся на занятого разговором охранника, подошел к грузовичку, послюнил палец и вывел на переднем крыле: "Эпидемия".
   - Не смешно, - сказала Кира.
   Тот пожал плечами и сделал шаг назад, рассматривая надпись. Уходящие в низкие облака мертвые трубы комбината еле виднелись за острыми скалами. Между ними змеилась трасса. Раньше по ней круглые сутки ездили набитые народом автобусы, а обратно возвращали грязных, закопченных от рудной пыли людей домой. По нескольку раз в день на трассе завывала санитарная сирена, и кого-нибудь привозили в клинику на другом конце городка. Тетя Эйла тогда становилась злая и говорила как бы про себя, "Когда же кончится эта кочевая жизнь!" Тетя Эйла во всем любила определенность, а Тимуру ничего - он другой жизни и не знал вообще.
   Когда они приехали на Сумитру, дядя Илья отвел его на кухню, закрыл за собой дверь и долго с ним говорил. Он ничего не скрывал - хоть и было Тимуру тогда, смешно сказать, шесть лет. Весь разговор уложился в три пункта: в школе говорить, что прилетели с Земли, что Тимур долго лежал в больнице и что ничего не помнит. Это было легко. К тому времени Тимур уже привык к визитам в их дом разных комиссий: детских психологов, полиции, каких-то пожилых дядек в черных костюмах. Эти дядьки в костюмах были улыбчивые и добрые, они приносили Тимуру игры и задушевно беседовали с дядей Ильей и тетей Эйлой за чаем с пирожными. Только глаза у них были острые и оценивающие, как у овчарок. Тимур тогда спросил, откуда они приходили. А дядя Илья перевел разговор на другое, да так и не ответил.
   Об отце его тогда почти не спрашивали. А Тимуру хотелось со всеми говорить именно об отце. Неужели все эти люди не понимали, какой он герой? Он спас всех, спас Тимура и погиб сам. И дядя Илья тоже чуть не погиб, но ему повезло. Но почему-то об этом нельзя было никому рассказывать. И Тимур, честно глядя в глаза психологам и полицейским в блестящей форме, говорил, что ничего не помнит.
   Он помнил все. Он до сих пор часто просыпался среди ночи, задыхаясь от ужаса. Чуть закроет глаза - и его окружают блестящие аппараты, молчаливые существа в масках. Проснувшись, Тимур на цыпочках выходил на кухню, пил стаканами воду и повторял себе, что это только сон. Нельзя поддаваться воображению.
   Если дядя Илья хочет добраться до убийц отца, им надо действовать вместе.
   Тимур встряхнулся, отбрасывая воспоминания, и в надежде огляделся. Хоть бы кто-нибудь проехал! Дело за малым: добраться на пятидесятый километр. И как назло - никого...
   Тимур подошел к стоящему у обочины грязному грузовичку. Кто-то ведь приехал. Хотя... может, он стоит тут со вчерашнего вечера. Может, его хозяин сгорел вчера в корабле вместе с другими беженцами.
   Он закусил губу, соображая. Остальные, похоже, тоже поняли, что попутки сегодня не будет. Кира упрямо стояла, глядя на них. Отказывалась признать поражение. Что ж, это хорошее качество, особенно в девчонке.
   Орландо разогнался, в два шага взбежал по стене трансформаторной будки у дороги, перекувыркнулся в воздухе и приземлился, как кошка, на ноги.
   - Шею сломаешь,- сказала Кира. Орландо не обратил внимания, выискивая взглядом новое препятствие. Тимур подпрыгнул и уселся на металлическое ограждение.
   Возле люка пешеходного шлюза зажглась красная лампочка, и охранник, придерживая переговорник возле уха, трусцой побежал к будке - выпустить выходящих из городка наружу.
   - Интересно, кого еще несет, - негромко выговорил рыжий. - Вдруг им тоже на пятидесятый километр.
   Со скрежетом отъехал в сторону люк. Внутри кабины стоял, прикрыв глаза рукой от солнца, человек.
   Тимур невольно вздрогнул, и другие тоже отступили назад, хотя дело было привычное. Одни выходят - другие входят. Он сначала только заметил смешную шляпу с узенькими полями. Человек прижимал ее другой рукой, чтоб не снесло нагнетаемым воздухом. На нем были замызганные ботинки и перекошенный старый плащ, застегнутый не на те пуговицы. Тимур было решил, что это прозевавший эвакуацию комбинатовский, но что-то в нем было не так.
   Человек сощурил слезящиеся от света глаза. Он был очень старый, с худым обвисшим лицом. Рука, прижимающая шляпу, была серо-желтая, вся в мягких глубоких морщинах. Старик оглядел их, пожевал огромным узким ртом и маленькими осторожными шажками начал бочком спускаться по наклонному пандусу, пошатываясь и взмахивая руками. У будки охранника задержался, словно ожидая, когда тот закончит разговор. И тут его ссутулившаяся фигура напомнила Тимуру вчерашние события. Ну конечно.
   - Я его видел, - кивнул он остальным. - В космопорту вчера. Он мимо нас прошел, а потом сидел в зале ожидания на лавочке. Я еще подумал: странный тип, все бегут, а он как будто только этого и ждет.
   Тимур нахмурился, вспоминая: опустевший зал, тетя Эйла тащит за руку, дядя Илья спорит с охранником, а этот старикашка сидит, трясет головой, что-то сам себе говорит.
   - Он, видимо, сумасшедший, - авторитетно заявил Тимур. Кира раскрыла глаза - в них ударило далекое солнце, отразилось синевой - и охнула.
   - Как же он так один... - озабоченно сказала она и скосила глаза, рассматривая. Старик стоял спиной к ним, словно задумался. - Может, он сбежал и его ищут... надо у него спросить...
   - Его, наверное, все бросили, - Орландо сочувственно свел брови. - Сами улетели, а его оставили. На произвол судьбы.
   Старик как будто услышал - повернулся, посмотрел и неуверенно, на слабых старческих ногах, направился к ним.
  
   Огромный шишковатый нос, белесые, как у слепого, глаза под пожелтевшими, в пятнах, набрякшими веками. Он засунул руки под мышки и слегка дрожал. Наверно, ему холодно. У Тимура сжалось сердце. Как же можно было кинуть на планете такого беспомощного старика. Дети - или кто там у него есть, взрослые уже - сами сбежали, а его на посадку не дотащили. Еще, наверно, из ума выжил, так упирался небось.
   От смущения Тимур сплюнул себе под ноги. Старик внимательно посмотрел сначала на пятно на бетоне, потом перевел взгляд на Тимура. На остальных. Робкая улыбка сползла с лица, и он стоял перед ними, беззвучно шамкая раскрытым ртом.
   - Вы кого-то ищете? - тихо выдавила из себя Кира. Голос у нее осип. Неужели от страха? Он был о Кире лучшего мнения.
   Медленно старик кашлянул раз, другой, и до Тимура дошло, что это он так смеется.
   - Ищу, - прошелестел голос. Орландо подошел поближе, и Тимур сразу обратил внимание, какой старик высоченный. Тот вытянул морщинистую руку из кармана и махнул куда-то в сторону.
   - Все нас бросили... - прошамкал он, - теперь нужно держаться вместе. Так, друзья? - он растянул в улыбке большой рот. Блеснул золотой зуб.
   Кира отступила назад и кивнула.
   - Они думают, что спаслись, - продолжал говорить старик. - Но истинное спасение придет к нам, а не к ним... мы-то выживем.
   Он сделал им знак, полез в карман и достал небольшой кристаллик на ниточке. Зажал ее в пальцах, приподнял руку, и кристаллик закачался у них перед глазами. Он сверкал, радужно переливаясь под утренним солнцем: вправо-влево, вправо-влево... На нее хотелось смотреть и смотреть.
   Воздух убаюкивал... кристаллик поблескивал, покачивался, голос старика успокаивал. Конечно, кивнул Тимур сам себе, все будет хорошо. Они справятся. Никто не погибнет.
   Остальные трое стояли спокойно, слушая голос старика. О чем он говорил? - Тимур напряг слух, но не мог вникнуть в смысл его речей. Наверно, все-таки кислородное голодание сказывается.
   - ...и мы все сядем и улетим на таком большом корабле... далеко... только мы. Улетим туда, где другие нас не найдут - ни на Земле, ни на Сумитре...
   Борясь с растущей головной болью, Тимур начал понимать. Этот старик, наверное, и есть тот сумасшедший богач, о ком рассказывал дядя Илья. У которого корабль спрятан. И он предлагает им всем вместе лететь на этом корабле.
   Какая удача! Тимур оглянулся на остальных. Глаза Киры полузакрыты, лицо расслаблено. Она пошатнулась, но удержалась на ногах, ухватившись за плечо Орландо. Тот стоял не шевелясь и смотрел старику прямо в глаза. Рыжий слегка покачивался на ногах.
   Тимуру пришло в голову, что они сейчас смахивают на зомби. Но даже эта мысль не удивила и не рассмешила его. Ну и что, сказал внутри посторонний голос. Бывает и хуже. Делай то, что надо, чтобы остаться в живых.
   Зато вдруг всплыли в памяти вчерашние слова тети Эйлы по дороге в космопорт. Четко, как будто она стояла рядом и говорила: "Надо будет охраннику бумажку сунуть... ну и что, что денег нет... на такое люди отдают последние..."
   Медленно у Тимура начал созревать план. Голос старика шумел в ушах, не проникая в сознание. Может, он и сумасшедший... но он добрый, и ему можно доверять. Безусловно можно. Он их всех спасет.
   Пронзительный звук вывел Тимура из ступора. Кира рядом с ним вздрогнула всем телом и полезла в карман куртки за трезвонящим телефоном. Руки ее тряслись. Полуосмысленным взглядом обвела всех.
   В трубке забулькал женский голос.
   - Да, мама, - послушно ответила Кира. - Хорошо, мама. - Помедлила, слушая голос. - Со мной все в порядке, мама.
   Не слушая больше голос, она захлопнула крышку телефона и, не прощаясь, осторожно пошла обратно по бетонке, глядя себе под ноги и неуверенно покачиваясь.
   Тимур с любопытством посмотрел на старика. Тот стоял хмуро, раздраженно, но молчал. Вслед за Кирой оба парня из седьмого повернулись и пошли - так же неуверенно, как будто им только что пришили ноги. Никто не попрощался.
   Старик стоял и смотрел вслед ребятам, поджав тонкие губы. Конечно, никаких бумажек ему не сунешь. Он сам кого захочет, того и купит. Но вдруг он их пожалеет и пустит на свой корабль? Тимуру все равно, куда лететь, лишь бы Илью с тетей Эйлой увезти подальше отсюда. И Киру, и Орландо, и того рыжего. Нет, надо попробовать его упросить.
   До Тимура вдруг дошло, что он стоит и что-то мычит, а старик за ним наблюдает с улыбочкой. Уж не рассуждал ли Тимур вслух сам с собой? Краска залила ему лицо. Он задрал подбородок - невероятного роста был этот старик - и заговорил погромче.
   Просить было немыслимо стыдно и страшно. Тимур никогда в жизни ни о чем не просил. Нет, врет: просил, когда умирал отец. Тимур тогда умолял врачей, чтоб взяли у него кровь для переливания. И как он себя возненавидел тогда, потому что ему сказали, что у детей кровь не берут.
   У дяди Ильи зато кровь тогда взяли. И у других астронавтов тоже. Тимуру потом сказали - целое ведро. Но ведра крови не хватило, и отец умер. Вот тогда дядя Илья и сказал Тимуру: "Мы теперь с тобой одной крови. Пошли к нам жить."
   И вот теперь он просил, второй раз в жизни, чтобы старик взял всех на свой корабль.
   Старик слушал его не перебивая. Время от времени он кивал и пристально смотрел на Тимура.
   Тимур замолк и стоял, тяжело дыша и проклиная себя. Сейчас старик засмеется и скажет: "Нашли дурака!" И пойдет своей дорогой. И никого Тимур не спасет.
   Старик помолчал и сказал только одно слово:
   - Хорошо.
   Тимур не поверил своим ушам.
   - Я пойду скажу им? - сипло спросил он.
   - Конечно, мальчик, - сказал старик. - Как тебя зовут? - да, Тимур. Ступай, Тимур. Пожалуй... да, пожалуй, я подвезу тебя. Сегодня в пустом городке опасно. И как только твои родители не боятся...
   Он крепко взял Тимура под локоть и подтолкнул его к грузовичку. Тимур сделал шаг - и его замутило. Он ухватился за старика и замер, хватая ртом воздух.
   Старик приподнял Тимура и посадил в кабину.
   - Без маски... Так нельзя. Вот, - он полез в ящик под сиденьем и вытянул небольшую новенькую маску. - Надень-ка. А то мне от твоих родителей попадет...
   Тимур послушно дал надеть на себя маску. Она дохнула антисептикой, каким-то лекарством.
   Повинуясь знаку старика, он вдохнул. Голова закружилась сильнее.
   Последнее, что заметил Тимур, - вороватый взгляд старика в сторону опустевшей дороги.
   Тьма обволокла его и утащила на дно, в черноту.  
  

Глава пятая

  
   На входе в атмосферу рука не спавшего двое суток Живых дрогнула на консоли.
   Корабль дернулся и начал заваливаться вниз, набирая скорость. В экранах приближалась черная поверхность. По ней плясал гигантский луч корабельного прожектора, высвечивая коробочки модулей и ниточки заброшенных дорог.
   - Да давай же, свинья такая! - рычала Бой-Баба на корабль, проклиная себя, гравитацию, консоль, компьютеры. Живых молча впился глазами в монитор, корректируя траекторию. Экран заполнил светящийся багровым кратер и пронесся так близко, что Бой-Баба машинально отшатнулась.
   - Ты еще пригнись, - сквозь зубы сказал Живых, не отводя глаз от монитора.
   Перед самой посадкой они сумели-таки выровнять корабль, но до полосы не дотянули. "Летучий Голландец" завис над мертвой равниной, дрожа от напряжения.
   - Сажаем, - просипела пересохшим горлом Бой-Баба.
   Корабль задрожал сильнее.
   - Да что за черт? - Пальцы ее бегали по панели управления, глаза впились в экран. Двигатели натужно загудели.
   - Я ничего не понимаю... - прошептал Живых. Потом: - Держи! Держи же!
   - Чем держать, задницей? - огрызнулась она.
   Корабль завис боком, так что оба они скользнули в удержавших их ремнях. Хорошо, что больных закрепили, подумала Бой-Баба. Пальцы Живых колотили, как по клавишам, по поверхности сенсорной консоли.
   - Тут что-то... защитное поле, что ли... - он повернул к ней покрасневшее лицо. - Управление все вырубилось!
   - Сама вижу. - Она еще пыталась переключиться на аварийку, но и аварийка сдохла. Корабль трясся и натужно гудел в паутине защитного поля.
   - Во сволочи, - сквозь зубы проговорил он, - базу на защиту поставили, а никого не предупредили.
   Лампы под потолком мигнули и погасли. Потухли экраны. Разноцветные пиктограммы консолей светились еще несколько мгновений.
   - Ну че, молись, - успела сказать Бой-Баба. Все вокруг нее завертелось, загрохотало. Ее тряхануло в ремнях, и больше она ничего не помнила.
  
  
   Вокруг стояла тьма. Боли не было. Вот башка раскалывалась, но это хорошо - значит, еще на месте.
   Что произошло? Она попыталась вспомнить, но память была пуста. Где она? - на Земле? В училище? Это что, учебный полет? Наверное, симуляция аварии. Поэтому ей не больно.
   Она протянула руку, ощупала странно гладкое бедро. Металл. Она что... модифицированная? Бой-Баба попыталась скосить глаза на ногу, но ее сразу замутило. Где она? Сколько ей сейчас лет? Что, вот так уже и прошла жизнь?
   Память не успевала за остальным телом: дышалось уже легче, она нащупала ремни, определила свое положение. Она висела в кресле почти вниз головой. То-то башка и болит. А память все барахталась в пустоте, не в силах ни за что зацепиться, не находя знакомых воспоминаний.
   Рядом кто-то застонал. Мужской голос. Знакомый.
   Она вспомнила. Живых! А кто еще? Сколько их всего в команде?
   - Идентификация экипажа, - произнесла она и поразилась чужому механическому голосу, который шел откуда-то из ее оплетенного металлом горла.
   Живых опять застонал. Свет бы сюда! Кнопка аварийки... где кнопка аварийки? Осторожно, чтоб не стошнило, она скосила глаза вбок, на подлокотник. Неподчиняющимися пальцами откинула защитную крышку, нащупала под ней кнопку и нажала.
   Ничего.
   Затем что-то загудело, и через несколько секунд тьма немного рассеялась. Желтые аварийные лампы хило мерцали по окружности отсека. Ну да, мостик. Что за корабль? Выяснит, никуда не денется.
   Рядом с ней в соседнем кресле обмяк модифицированный корпус получеловека. Неужели это Живых? Он висел, как и она, на натянувшихся ремнях в скособоченном кресле. Вытащить его будет непросто, тяжесть такую.
   Бой-Баба ухватилась за подлокотник, отстегнула один ремень, и тело скользнуло, еле удерживаясь в кресле. Подтягиваясь на руках, она выскользнула из петли второго ремня, повисела и спрыгнула на наклонный пол. Вернее, потолок. Незнакомый ей корабль приземлился носом вперед.
   Живых оказался легче, чем она думала. Он отпихивал ее, брыкался и больше мешал, чем помогал. Осторожно она положила его на пол, расстегнула костюм и стала осматривать повреждения. Стальные протезы, дай конструкторам бог здоровья, выдержали. Амортизационные кресла приняли на себя удар, но тряхнуло их обоих основательно.
   Бой-Баба осторожно потрепала его по щеке.
   - Эй! Ты меня слышишь?
   Он что-то промычал. Она беспомощно огляделась.
   - Я пойду проверю медблок, - сказала она. - Если повреждений нет, тебя туда перетащим. Идти сможешь?
   Он разлепил глаза и опять замычал. В груди у него захрипело - как радиопомехи. Ах, ну да. Это аппарат искусственного воспроизведения голоса, наверное, отказал. Она сделала знак рукой: помолчи.
   - Я быстро. - Она поднялась и, придерживаясь за перекошенные панели, на подкашивающихся ногах поплелась к двери.
  
   Она ползла на четвереньках по наклонной поверхности, с трудом ориентируясь в переходах. Особых повреждений в коридорах было не заметно. Мерцали аварийные лампы. Надолго ли их хватит? И не заклинило ли выходные люки? Дышать было тяжело. Лишь бы медблок был открыт, о прочем можно побеспокоиться потом. Где весь экипаж? Где медик?
   Люк в медблок был закрыт. Замирая от дурного предчувствия, она ухватилась за рычаг и потянула дверь в сторону. Та глухо загудела и со скрежетом подалась в сторону. Слава богу!
   За дверью так же помаргивали аварийные лампы. Компьютер не работал. Она потерла лоб. Что надо при сотрясении? - вспоминай, учили же...
   Раздался стон.
   Она вздернулась.
   - Медик? Ты тут? - хоть бы вспомнить, кто у них сейчас медик...
   Не слыша ответа, она подползла к двери в больничку, из-за которой прозвучал стон. Нажимая всем телом, толкнула дверь в сторону и сощурилась, рассматривая полутемное помещение.
   Пристегнутые к койкам по рукам и ногам, висели люди.
  

* * *

  
   Вильсон ввалился к Илье вскоре после ухода Тимура. Посеревшая, бесформенная маска болталась на шее. Только что из-за Купола.
   - Ты мне нужен, - скомандовал Вильсон, светя фонариком Илье в лицо. - Поедем на комбинат.
   Илья прикрыл глаза от света рукой.
   - Зачем?
   - Нагнетатели встали. На комбинате есть запасы кислорода - продержаться хватит, пока снова не запустим, но без приказа ведь не поделятся. Теперь мы с тобой тут главное начальство, так что поехали, - Вильсон бросил взгляд в окно, где стоял его внедорожник.
   Морщась от яркого света, Илья натянул куртку и сапоги. Хотел попрощаться с женой и передумал. Тихо вышел из дома и поджидал снаружи, пока Вильсон громогласно объяснялся с Эйлой. Ее нервный, сорванный голос. Наконец Вильсон вышел, светя уже ненужным фонариком себе под ноги.
   - Садись, - скомандовал он, забираясь внутрь. - Не думал, что придется когда-нибудь снова на комбинат начальником ехать... - Он поправил куртку, пристегиваясь, и Илья успел заметил висящую у пояса кобуру.
   Машину кидало на разбитой транспортерами трассе. Подачу кислорода Вильсон в целях экономии отключил, и ветровое стекло сразу запотело изнутри. Он ехал молча, не отрывая взгляда от дороги. Наконец Илья не выдержал:
   - Что с нагнетателями-то?
   Вильсон помолчал, пожевал губами.
   - Не знаю, - наконец ответил он. - Я туда уже ездил. Вроде неисправностей нет. Должны качать.
   Илья подумал.
   - Может, сбой в компьютере? Баг какой-нибудь в команде.
   - Возможно, - Вильсон оторвал руку от руля, рукавом протер ветровое стекло перед собой. - Я хотел проверить, да офис заперт, ключа ни у кого нет. Менеджмент весь разбежался. Как крысы, честное слово... - он помолчал. - Но ты прав. Надо проверить сервера. Должен быть какой-то след. Не бывает, чтоб все просто так взяло и отказало! - он стукнул кулаком по приборной панели.
   Илья потер пульсирующий болью висок:
   - Ты связывался со спасателями? Когда они тут будут?
   Успеют ли они, чуть не добавил он, но удержался.
   - Если нам кислорода хватит - то успеют, - ответил Вильсон на незаданный вопрос.
   Дальше они ехали молча. Дорога петляла среди черных, оплавленных древней катастрофой скал - память о том, как в Сумитру миллионы лет назад чуть не врезалась бродячая планетка. Пролетела, срывая атмосферу, сжигая по пути все на поверхности - леса, скалы, города - и сама раскололась на множество кусков в поле притяжения Сумитры, самый большой из которых - Киак - и стал с тех пор спутником планеты.
   - По взрывам кораблей что-нибудь есть? - прервал молчание Илья. - Имена погибших удалось выяснить? Черные ящики нашли?
   Вильсон не посмотрел на него:
   - А хоть бы и нашли, что они дадут? Если бы один корабль, могла бы быть случайность. Все сразу - это кое-что похуже. Тут уже ясно, что дело не в ящиках... - он осекся.
   Из-за поворота показались вдалеке трубы и купола комбината. Пол-неба застилал сизый дым. Комбинат не останавливался никогда. Ради него и существовала колония на Сумитре. Ради него и вербовались сюда люди.
   - Надо будет составить списки оставшихся, - глухо сказал Илья. - Всех обойти, переписать - наших в городке, рабочих на комбинате, фермеров-поселенцев... В компьютере есть информация обо всех выбывших ранее - кто уволился, заболел, вернулся на большую землю... - он помедлил. - Путем простого вычитания вторых из первых получим списки погибших на кораблях. Я скажу Эйле, у нее это лучше получится.
   Вильсон кивнул. Илья отвернулся, глядя в окно. Утренний взбрык Тимура не давал ему покоя.
   Он бросил взгляд на часы. Вот вернется - и вечером они поговорят. Не надо было Илье их везти на Сумитру. И сам как-нибудь справился бы. Тем более у Тимура такая травма - и отца убило, и сам чудом жив остался, а Илья и его сюда потащил. Права Эйла: вечно он думает только о себе.
   Илья поерзал на жестком продавленном сиденье. Собираясь на Сумитру, он думал, что приближается к цели. И ничего подобного. Убийцы Булата, мучители Тимура были отсюда так же далеки, как и с Земли. Проникнуть на Бокс-б с Сумитры было решительно невозможно, будь Илья хоть один, хоть со своим экипажем. Тем и закончилось: нудная работа в космопорту, плохая школа для мальчишки и неутоленная - близок локоть, да не укусишь - жажда справедливости.
   Так он теперь и унесет ее с собой в братскую могилу последних жителей Сумитры. И если бы он один... будущим самых дорогих людей заплатил Илья за свой дурацкий план.
   Он качнул головой - и боль, улегшаяся как будто, стянула череп ремнем.
   Ну ничего. Сейчас они договорятся с комбинатовскими, вернутся в городок - и сразу на стадион. Найдут Тимура и домой... как будто ничего не произошло.
   Со скрежетом машина затормозила перед обшарпанной бетонной аркой у входа на комбинат. Все пространство вокруг было запружено грузовыми транспортерами. Похоже, на дóбычу сегодня не посылали.
   - Приехали, - глухо сказал Вильсон.
   Возле огромного проржавевшего люка стояли долго. Вильсон препирался с охранником. Наконец вернулся, сдернул маску, завел мотор.
   - Не доверяют! - прокричал он. - Говорят, что все это подстроило руководство с Обществом Соцразвития. Что хотят закрывать комбинат, а от рабочих избавиться.
   Люк заскрежетал, поплыл в сторону. Вильсон въехал в проем. Внутри стало темно.
   Начальник охраны слез с табурета в своей будке и пошел с ними, позвякивая связкой ключей в опущенной руке. Илья оглядывался с любопытством. На комбинате он был лишь однажды, сразу после их приезда. Тогда его называли "новый комбинат". Но теперь ничего нового здесь не осталось: покрытые копотью стены, ряды труб, с которых капала вонючая жижа, заросшие липкой пылью оконные стекла высоко под потолком. Из глубины цеха доносились из громкоговорителя команды.
   Они шли медленно, оттягивая момент, когда им придется говорить с представителями. Илья уже слышал, что во время аварии на старом комбинате Вильсон - тогда бригадир на добыче - полез в самое пекло, пытался спасти своих рабочих. Они все погибли. Выжил он один. И когда вышел из больницы, перевелся в космопорт, подальше от ненавидящих взглядов шахтеров, для которых он был такой же кровосос-начальник, как и благоухающие парфюмом менеджеры из Общества Соцразвития.
   Он оглянулся на Вильсона. Тот шел вразвалочку, по-хозяйски осматриваясь вокруг. В гулком шуме их шагов не было слышно. То-то он голос себе и сорвал, работая тут, подумал Илья, морщась от грохота.
   Вильсон наклонился к его уху:
   - После аварии собирались комбинат закрывать! Но Соцразвитие уперлось рогом! Не хотели останавливать производство!
   Вдали в отсветах пламени шевелились тени. Илья вытер рукавом взмокший лоб.
   - Я слышал, они на выплатах жертвам чуть не разорились тогда.
   Блестящее от пота лицо Вильсона повернулось к нему.
   - Ну, ты Общество Соцразвития не жалей. Они знали, на что шли. Все им говорили, что открывать комбинат на Сумитре не рентабельно. Не поверили! Так что ж теперь слезы лить...
   Грохот рос, лязг пробирал до печенок. Как же они тут работают? Вильсон помолчал. Потом тронул его за рукав и сказал в самое ухо:
   - Ты с ними полегче. Народ тут уже ни богу, ни черту не верит. Считают, что их все бросили. Так что не сгущай краски, не порть картину.
   Они спустились по широкой истертой лестнице к офисам. Из-за дверей столовой донесся запах прогорклого масла и хлорки. Здесь было потише. Вильсон остановился, повернулся к Илье.
   - Это верно, что руководству и Обществу Соцразвития от комбината одни убытки. А остановить нельзя - они тогда вообще по миру пойдут. Все их деньги в него вложены. Слух пошел, что аварию они тогда сами и подстроили. Но это только слухи, имей в виду.
   Илья кивнул и взялся за ручку двери:
   - Так что говорить-то будем?
   Вильсон не ответил.
  
   Стены комбинатовской столовой были когда-то окрашены, но краска слезала клочьями, обнажая потемневшую от сырости кладку. Столы и стулья навалены друг на друга в углу. После грохота цехов тишина стояла такая, что разрывались уши.
   Их уже поджидало с полтора десятка человек - грязных, закопченных, с белыми кругами чистой кожи вокруг ввалившихся глаз и поджатых ртов. На Вильсона и Илью смотрели враждебно. Здесь, похоже, их считали представителями компании.
   Илья вытащил из груды колченогий стол, взобрался на него и, покачиваясь на шаткой поверхности, принялся объяснять. Кое-кто из рабочих придвинулся поближе. Разводя для убедительности руками, Илья рассказывал уже осипшим голосом, что ситуация под контролем, что спасатели уже в дороге, что нужно продержаться до починки нагнетателей в городке.
   Прогремел оглушительный звонок. За распахнутыми дверьми столовой послышались шаги и голоса. Начали заходить новые слушатели - грязные, усталые и злые. Илья повысил голос, стараясь перекричать вошедших.
   - Они и так на нашем горбу тут живут! - перекрыл гул толпы голос. - На всем готовом! А теперь им еще и кислород подавай? А мы можем и отходами из труб дышать?
   В толпе одобрительно засвистели. Илья оглядел море лиц - злые, усталые взгляды.
   - Начальство покрываете! - прорезался сквозь крики сиплый сорванный голос. - А они там все преступники! Вон Вильсон стоит - хватило совести, приперся! Убийцы вы там все! Вам человеческая жизнь копейка!
   Илья переступил с ноги на ногу. Люди подступали ближе. Один из рабочих облокотился на шаткий стол, на котором стоял Илья.
   - Всех подорвать на старте не получилось? Нас решили задушить? - спросил он. Негромко спросил, но толпа замолкла. Все ждали его ответа.
   - Это был несчастный случай, - выдавил Илья.
   Тут загомонили все - "Диверсия это!" "Что его слушать, он сам ничего не знает!" Илья потерял нить и замолчал, глядя поверх голов. Скосил глаз на Вильсона. Тот стоял бледный, руки на поясе, поближе к кобуре.
   Илью прохватило холодом. Он разлепил пересохшие губы. Стоящие сзади напирали, рабочие подступили ближе. Кто-то оттер Вильсона в сторону. Стол под Ильей качнулся.
   - А спасатели точно летят? - выкрикнул голос.
   Илья облизал губы. Огляделся. Напряженные, враждебные лица.
   - Я не знаю, - признался он. - Но мы отсюда выберемся. Сами выберемся. Пошлем сигнал бедствия. Вон Вильсон и пошлет.
   Он почти услышал вздох облегчения начальника охраны.
   - И еще, - повысил голос Илья. - Мы приехали не отнимать у вас кислород или что вы там решили. Но в городке тоже остались люди - дети, - тут он вспомнил Тимура, - и они надеются на вашу помощь. Вместе мы выживем. По отдельности... что ж, может, тоже выживем. Но на хера нужна такая жизнь, друг от друга глоток кислорода прятать?
   Толпа подалась, зашумела. Рабочие заспорили, размахивая руками. Илью уже никто не слушал. Он соскочил со стола и в гуле голосов махнул Вильсону: теперь пусть решают сами.
   - Спасибо, что со мной поехал, - на обратном пути сказал Вильсон почти нормальным голосом. - Без тебя бы я не смог.
   - Лишь бы люди были живы, - Илья повернулся к Вильсону и успел заметить жесткое, сосредоточенное выражение его лица.
   - Ты прав, - наконец сказал Вильсон. - Люди будут живы. Это главное.
   И замолчал, глядя на дорогу, сжатую в кольце черных скал.
  

* * *

  
   Мальчик в спортивных штанах, с перехваченным на затылке хвостом из косичек-дредов, - Илья смутно помнил, что вроде бы его звали Орландо - вжал голову в плечи и косил глазом в сторону. Это он прибежал к Илье с вопросом, не вернулся ли Тимур.
   - Но он точно пошел домой? - в десятый раз переспросил Илья.
   Мальчик кивнул.
   - Мы сидели болтали. Скучно. Тимур говорит, ну я пошел. И пошел. И мы все пошли. И все.
   Он говорил монотонно, как автомат, будто повторял заученное.
   - Вы что, ходили в старый поселок? - На месте желудка у Ильи в животе был камень. Он еле сдерживался, чтобы не побежать сейчас же, не глядя, по улицам городка. Бежать и звать Тимура, пока горло не откажет.
   Мальчик замахал руками:
   - Не-ет, мы на стадионе были. Мы там всегда собираемся. - Его лишенные выражения глаза уставились на стену за спиной Ильи.
   Илья поднял руку, потер лоб. Посмотрел на мальчишку - тот переминался, выжидая, когда же Илья его отпустит. Еще предстоит сказать Эйле... Сейчас договорит, хоть что-то узнает, и сразу искать.
   - А кто-нибудь еще с вами там был? - каждое слово приходилось выговаривать, иначе из горла вырывался бы только хрип.
   - Ну, Кира была, - сказал мальчик. - Еще один пацан.
   - Они не ссорились?
   - Да не. У нас все нормальные. - Мальчик поднял пустой взгляд.
   Илья беспомощно огляделся.
   - Может, вас видел кто-то из взрослых? Вы с кем-то разговаривали?
   - К нам никто не подходил, - сказал мальчик заученно. - Мы были одни.
   В груди похолодело. Он всегда старался не показывать беспокойства за приемного сына, хотя куда денешься - конечно, ребенок, но как бы не перегнуть палку, как бы не пришпилить его навсегда к Эйлиной юбке. И всякий раз, отпуская Тимура в школу, он смотрел ему в спину долгим взглядом и уверял себя, что парень взрослый, разумный, что не зря он его учил, кому можно доверять, а кому - нет.
   - Я точно знаю, - сиплым голосом сказал Илья мальчишке, - что Тимур предупредил бы нас. Он знает, что мы волнуемся.
   У того от напряжения над губой повисла белая сопля. Мальчишка шмыгнул носом, втянул ее и утерся.
   - Домой он пошел, - повторил он. - Я как сейчас вижу. Вы же мне верите, дядь Илья?
   Тот кивнул рассеянно:
   - Ну иди, ладно. Нет! Подожди, я провожу.
   Он положил тяжелую руку на плечо мальчика и повел его по темнеющей улице, радуясь, что этим задерживает возвращение домой и разговор с Эйлой.  
  

Глава шестая

  
   - Какая полиция? - Вильсон облокотился на свой рабочий стол и посмотрел снизу вверх на Илью. - Где ты их видел? Вся верхушка сбежала на первых же кораблях.
   Веки его покраснели, щеки ввалились на посеревшем лице. За сутки эвакуации начальник охраны постарел на двадцать лет. Илья подтянул стул для посетителей и опустился на него. Вильсон покачал головой:
   - А ты и поверил, что они за Купол не выбирались? - он усмехнулся. - Сейчас дети такие пошли... масок не носят, шляются где попало. Нужно идти искать. Но людей у меня нет, ты уж прости.
   Илья не ответил. Вильсон не мог сказать ему ничего, что он уже не услышал от Эйлы. Он и из дому-то сейчас ушел, чтобы вздохнуть спокойно и не видеть ее поджатых в ниточку губ.
   - Я не за этим, - повторил он. - Я просто подумал...
   Илья оглядел офис аварийки. Все пространство вдоль стен было заставлено обшарпанными аппаратами, в том числе дальней связи. В офисе горели лампы. Брезжило утро. Всю эту ночь Илья, велев Эйле не выходить из дома и сидеть на телефоне, бродил по улицам с фонариком. Звал Тимура. В модулях зажигался свет, кое-где открывали окна, выглядывали, но, взглянув на его лицо, ничего не говорили. Тимура никто не видел. Он пропал из городка. Илья взял у Вильсона казенный мини-транспортер и на нем объехал все окрестности от старого поселка до самого комбината - дальше мальчишке пешком не уйти. Внедорожник и сейчас стоял снаружи, заляпанный по самые окна желтоватой грязью.
   - Я подумал, может, по связи объявить, - сказал Илья. - Наверняка его кто-то видел.
   Вильсон с сомнением посмотрел на него. Перевел глаза на аппарат.
   - А что дети говорят, которые с ним были?
   Илья задержал дыхание.
   - Говорят странно. Они никого не видели. Кира ушла, потому что ее позвала мать. И двое других за ней. Но я всегда говорил Тимуру: никогда не оставайся один, всегда держись остальных: куда они, туда и ты с ними. Не понимаю, почему он решил сделать по-своему в этот раз.
   Вильсон с сочувствием смотрел на него. Илья не знал, куда спрятаться от этого взгляда. Он, он сам виноват во всем.
   Вильсон подошел к огромному, во всю стену, окну, за которым висел непроницаемый утренний туман. Он протянул руку и выключил свет. В офисе настала зыбкая ранняя полутьма.
   - Я объявлю, - сказал он. - Ты мне дай его описание, приметы.
   - А сам не помнишь? - Илья полез в карман, достал мятую бумажку, исчерканную дрожащей рукой Эйлы. Расправил ее на столе, пробежал глазами. Вроде она ничего не забыла.
   Вильсон усмехнулся.
   - У меня детей нет. Для меня они все на одно лицо. Хотя твой Тимур особенный... У парня есть авантюрная жилка. - Он подошел к Илье, хлопнул по плечу. - Я не удивлюсь, если он сам выпутается из передряги.
   Он взял из его рук бумажку, прочитал. Кивнул.
   - Иди. Я зачитаю. Мне все равно в эфир выходить.
   - Зачем? - тускло спросил Илья, соображая, что же теперь ему делать. Он продумал все свои действия до этого момента, до разговора с Вильсоном. А что теперь? Возвращаться домой к Эйле? Слушать ее мрачное бурчание - якобы сама с собой, но явно для его ушей?
   Со стула подниматься не было сил. Хотелось остаться в кабинете Вильсона на весь день.
   Вильсон вернулся к столу, опустился в вертящееся кресло. Крутнулся вправо, где примыкала к рабочему месту консоль управления. Потыкал в сенсорную панель, набирая комбинацию.
   - Горожане организовали Совет Спасения, - сказал он вполголоса. - Они решили послать сигнал бедствия. Кто-нибудь, может, откликнется.
   Илья усмехнулся.
   - Кто? Инопланетяне на летающих тарелках? В этом секторе космоса все корабли принадлежат Обществу Соцразвития. Сама Сумитра, и мы вместе с ней, принадлежим Обществу Соцразвития. Раз уж они решили нас оставить - никто на помощь не придет.
   Вильсон посмотрел на него исподлобья. Усмехнулся.
   - Я им хотел об этом сказать. Но они, по-моему, сами все понимают. Просто хотят дать оставшимся видимость надежды.
   Он помолчал, облокотившись на стол, сжав голову в черных лапищах. Наконец поднял глаза на Илью. Помедлил.
   - С самого начала не надо было строить поселения на Сумитре. Шутка ли: комбинат, тысячи человек, всех обустроить и прокормить! Это Общество наверняка уже прокляло сто раз эту свою затею с комбинатом. От него одни убытки...
   - Им виднее, - рассеянно ответил Илья. Но Вильсон уже поднялся, нервно зашагал по офису. Остановился перед Ильей, заглянул ему в глаза:
   - Когда авария эта была, десять лет назад, семьям погибших они так ничего и не выплатили - слишком много их было! Нескольких выживших положили на консервацию, да только их пришлось в конце концов утилизировать, потому что никто искусственное поддержание жизни оплатить не мог!
   Илья вскинул на него глаза:
   - Этого я не знал,- тихо сказал он.
   Вильсон развернулся, резанул ребром ладони вдоль горла:
   - У меня этот комбинат вот здесь сидит! Эх, знал бы, когда сюда устраивался...
   - Автоматизировать комбинат, и дело с концом, - механически ответил Илья, соображая, по какому маршруту лучше ехать искать Тимура.
   - Если бы! Автоматика там не потянет, а то давно заменили бы вахтовиков на роботов. На дóбыче соображалка нужна, человеческие мозги, а они нынче не окупаются! - Вильсон замолк, уставился на бумажку с приметами Тимура и шевелил губами, готовясь зачитать ее в эфире.
   Илья поднялся, но взмахом руки Вильсон остановил его.
   - Смотри-ка, - заметил он уже другим тоном, - а я и не знал, что у Тимура шрамы от стреляных ран. Это как же его угораздило?
   Илья забрал бумажку у него из рук, просмотрел. Эйла дотошно описала расположение каждого шрама.
   - Там же, где его отца убило, - он вернул бумажку Вильсону. - Он чего-то не поделил с людьми Донора. На Боксе. Они за то пытались похитить Тимура... да нарвались на Булата. Тимура он от них вытащил, а сам погиб.
   Вильсон не ответил. Оба помолчали.
   - Бедный Тимур, - наконец выговорил начальник аварийки. Илья кивнул. Вильсон кинул на него быстрый взгляд.
   - Ты куда сейчас? - Вильсон искоса посмотрел на него.
   Илья сжал зубы. Момент слабости прошел. Он точно знал, как ему действовать дальше.
   - Составлю маршрут, поеду искать.
   Вильсон помедлил.
   - Карты есть? Если подождешь десять минут, я тебе скину.
   - Вот за это спасибо, - Илья поднялся. - Я пока зайду к Мартине. Вдруг она что-то слышала...
   Вильсон тяжело поднялся и принялся рыться в распечатках.
   - Вряд ли она чем поможет. Только разбередишь. Ее Лили ведь уже десять лет как пропала. И они тоже искали...
   - Может, все-таки что-то вспомнит. Попробуем действовать вместе.
   Вильсон с сомнением посмотрел на него и пододвинул к себе микрофон.
  

* * *

  
   В комнате было темно. Где-то капала вода. Пахло лекарствами и восстановленным воздухом. Гудел трансформатор.
   Голова у Тимура раскалывалась. Во рту стоял металлический, похожий на кровь, привкус. От жесткого матраца ныли все кости. Он не дома: это-то он сразу понял. Дома пахнет по-другому и отец вечно что-нибудь напевает. Хотя, может, он тоже спит...
   Он хотел позвать отца - и тут вспомнил. Отца не было. Отец давно умер.
   Тимур чуть двинул шеей - и виски пронзила боль. Нет, резких движений делать нельзя. Он осторожно вернул голову в прежнее положение и принялся думать. Где он может быть, если не дома?
   И тут в мозгу как будто щелкнуло, и все вернулось: люди в космопорту суетятся, кричат друг на друга, они с тетей Эйлой стоят в углу, она его прижимает к себе и смотрит на скатывающуюся с эскалатора толпу огромными глазами. Прижимает его к себе все крепче, Тимуру уже больно, а она ничего не чувствует...
   Наверно, уже началась эпидемия. Поэтому они все тут лежат. Это изолятор. По ногам побежали мурашки от неподвижности - захотелось дернуть ступней, согнуть коленку. Тимур напружинил ногу и попытался сбрыкнуть одеяло.
   Нога не двигалась.
   Тимур попытался приподнять руку - но не мог даже сообразить, где она и как лежит. Он не чувствовал собственного тела. Еще раз Тимур попробовал шевельнуть шеей и толкнулся виском в жесткую стенку. Он что, в шлеме? Неужели уже закончился кислород?
   - Эй, - тихонько позвал он, но из горла, стянутого болью, вырвался хрип. Тимур попытался облизать пересохшие губы, и не смог двинуть языком. Весь рот занимала какая-то гладкая металлическая штуковина, и горло тоже было перекрыто - дышать можно, но сглотнуть нельзя и говорить тоже никак. Сердце заколотилось, хотелось подскочить на кровати и вопить, пока не прибежит тетя Эйла. С ним бывало такое раньше, после гибели отца.
   Борясь с паникой, Тимур распахнул глаза, но ничего не увидел. Вокруг него стояла тьма. Сердце забилось о ребра, воздуху не хватало. Может, он умер и его похоронили заживо?
   Но паникой можно только навредить, сказал он себе. Усилием воли Тимур заставил себя расслабиться. Главное - сохранять хладнокровие. Он выберется из могилы, даже если придется рыть землю ногтями.
   Тимур постарался дышать ровнее. И тут его осенило. Это очередной кошмарный сон, просто в этот раз он не может проснуться. На самом деле ему ничего не угрожает.
   Но что-то внутри говорило, что это не так. Может, Тимур и новичок в этих делах, но он не сумасшедший. Он в состоянии отличить сон от действительности.
   От этой мысли все внутри завертелось со страшной скоростью. Неужели его снова похитили? Неужели он снова на Боксе? В их подземной клинике, в бункере, о котором знают только немногие посвященные?
   Снаружи негромко загудело. Ложе вздрогнуло, и Тимур куда-то поехал. Резкий свет ударил в глаза, ослепил. Сквозь зажмуренные веки на свету зашевелились тени. Заклацали металлом шаги - многотонные, нечеловеческие.
   - Он пришел в себя, - затрещал динамик радио.
   - Ничего страшного, - ответил второй искаженный помехами голос. - Начинаем.
   Усилием воли Тимур заставил себя чуть приоткрыть веки. Свет бил в глаза сквозь неширокий просвет визора. Действительно, на нем был шлем - такой тяжелый, что головой не двинуть. Свет ламп отражался от пластикового смотрового окошка и мешал рассмотреть неясные тени в темноте.
   Тимур задышал спокойней и сосредоточился. Хотелось зажмуриться опять, но он заставил себя смотреть, чтобы глаза привыкли к свету. За полупрозрачным пластиком визора лампы над ним были как у зубного врача в кабинете. Но зубы ему лечить не будут, это точно.
   Если он снова на Боксе, то он постарается дорого продать свою жизнь.
   Кровать дернулась и двинулась снова. Снаружи начало темнеть: ложе медленно въезжало в освещенную изнутри красными огоньками полость. Биоанализатор. Ну что ж, сказал Тимур сам себе. Остается надеяться, что на атомы его никто не разложит.
   Огоньки внутри анализатора начали разгораться, бросая красноватые тени. Тимуру было видно собственный нос и округлую крышку, утыканную дрожащими лампочками. Запахло озоном. Двинуться он по-прежнему не мог.
   Тимур смотрел вперед на медленно движущуюся полосу зеленоватого света. На мгновение она ударила по глазам и тут же прошла дальше, исчезла за краем визора. Запах усилился - незнакомый запах, похожий на сгоревшую проводку.
   И тут он вспомнил.
   Сгорбленная фигура среди древних развалин в старом поселке. Обещает увезти их с Сумитры, далеко-далеко на своем корабле. Вот Кира и Орландо уходят прочь, как автоматы, не оглядываются. Вот грузовичок, старик распахивает дверь, с улыбкой указывает на продавленное переднее сиденье. Новенькая маска, пахнущая лекарством и вот так же - паленой проводкой. Тимур вспомнил, как пришел в себя уже в машине, связанный по рукам и ногам, и как старик остановился посреди дороги и снова пихал ему в лицо эту маску и ругался на какого-то донора. И снова забытье.
   Тимур напрягся. Кто бы они ни были, просто так они его не возьмут.
   Он напружинился, сжал зубы. Отец учил - всегда ставь себя на место нападающего. Но как поставить себя на место дряхлого, выжившего из ума старика?
   Тимур напряг горло, пытаясь заговорить, замычать. Напружинил руки и ноги, но по-прежнему не чувствовал собственного тела. Ничего! Он найдет способ вырваться отсюда.
   Внутренность анализатора залил голубоватый свет. Он разгорался все ярче, сильней; Тимур зажмурился, но даже сквозь веки ему было видно обрамленный черным прямоугольник визора и пупырчатую внутренность капсулы.
   Сквозь помехи донесся низкий механический голос:
   - Больно не будет. Лежи спокойно. Потом пойдешь гулять.
   Тимур беззвучно напряг обездвиженное горло: А домой вы меня отпустите? И тут же услышал отразившийся от стенок шлема высокий без выражения голос:
   - А домой вы меня отпустите?
   Механический голос помедлил.
   - Конечно. Тебе дадут мороженое. Для заморозки. А потом отпустят. Пойдешь куда глаза глядят.
   - А кто-нибудь еще болен? - мысленно произнес Тимур, слушая повторяющий его слова механический голос. Голубоватое сияние разрасталось, слепило сквозь закрытые глаза.
   - Пока еще нет, - ответил голос. - Потом.
   Снаружи зазвенели звонки, запищали приборы. Кровать поехала снова, стало темно.
   Тяжелые шаги - как сошедший с пьедестала каменный памятник - сотрясли постель и отдались дрожью в капсуле. Тихо загудел мотор. Щелкнули застежки, и невидимые руки стянули с Тимура шлем. Отросшую челку шевельнуло сквозняком.
   Сбоку из темноты надвинулась тень и склонилась над Тимуром. Бедро кольнуло, как будто иглой. И сразу мысли начали путаться.
   Сопротивляясь сну, Тимур напряг веки, стараясь запомнить происходящее. Темный силуэт заполнил поле зрения, нагнулся над ним.
   Проваливаясь в забытье, мальчик беззвучно кричал, не отводя взгляда от отсвечивающего металлом корпуса, склонившегося над капсулой. Мутно-красные видеокамеры глаз сверлили его, искусственные конечности протянулись, поршнеобразные пальцы взялись за шлем. На оплетенной проводами стальной груди существа был намалеван фломастером красный крест.
  

* * *

  
   - Ты чаю-то выпей.
   Илья плохо видел от усталости в полутьме грузового ангара, давно переделанного под жилье. Перед сощуренными глазами маячило широкое пятно - Мартина, мать Лили. Девочки, пропавшей десять лет назад.
   В руку ему ткнулась кружка с еле теплым жиденьким чаем. Он кивнул и отхлебнул из вежливости. Кроме Мартины его теперь никто не смог бы понять.
   Пятно перед глазами отдалилось. Он пил чай и смотрел, как огромная Мартина в светлом самодельном балахоне - одежды ее размера в магазинах не было - тряся валиками жира, тащит к нему крепкий транспортировочный ящик. Вильсон ей их порядочно натаскал из грузового дока. Только они и могли выдержать ее вес.
   Задыхаясь, она опустилась на ящик перед ним, подхватила с пола свою кружку с чаем и подалась вперед, уперевшись пухлой ручкой о неохватное колено.
   - Рассказывай, - потребовала она.
   Пока Илья говорил, он вспоминал новые подробности. Как упорно Тимур их уверял, что они не ходят за Купол. Может, и правда не ходят? Но ведь он же сам учил Тимура: правда, повторенная трижды, превращается в ложь...
   - Я-то думал, что его знаю, - жаловался он внимательно слушающей Мартине. - Конечно, в этом возрасте у всех тайны. Мы просто не ожидали, что он так... отреагирует... - он замолк.
   Мартина кивнула.
   - С Лили было не так. - Она произнесла имя дочки легко, как будто ни на секунду не переставала его произносить - в уме, ночами, в подушку. - Мы... поругались. Она всегда была сама себе голова. Хлопнула дверью, сказала, что сбежит отсюда, что вернется на Землю, - она помолчала, глядя в чашку. - Что жить так, как я, она не хочет. Я не приняла ее слова всерьез, конечно. Кто... кто на корабль несовершеннолетнюю одну пустит, - выдохнула она и отвернулась, прикрывая пухлой рукой лицо.
   Илья не успел ничего ответить, а Мартина уже повернулась обратно, губы ее дрожали и кривились, но она продолжала:
   - Потом больше года встречала все корабли, всех спрашивала. На борту никто ее не видел. Никуда она не улетела. Она тут пропала. Погубили ее злые люди...
   Илья кивнул с сочувственным лицом, держа чашку обеими руками, и огляделся в полумраке.
   Замызганный пол, давно не мытый, в углу неубранная несвежая постель, одеяло валяется на полу. В углу несколько пустых кошачьих мисок с присохшими остатками еды.
   Мартина помедлила, глядя перед собой заплывшими глазками.
   - Я знаю,- тихо заговорила она, - что Лили жива. Что она тут. И я тут останусь, пока не найду ее. Или найду, или помру.
   Илья кивнул. Муж Мартины, отец Лили, через пару лет после пропажи девочки уехал с Сумитры. Не выдержал. А Мартина осталась.
   Ей пришлось уволиться с комбината: работать она уже толком не могла. Уставала через пять минут, путалась, запиналась, неосмысленные глаза застилали слезы. А у кого поднимется рука списывать человека на Землю за полгода до ранней поселенческой пенсии? С подачи Вильсона придумали ей занятие в космопорту: сгребать мусор в пакеты, подбирать брошенные отлетающими в космопортовском кафе обертки из-под булочек и бутербродов. И все толстела, словно тащила на себе груз своей потери.
   Он поднял голову и вздрогнул. Мартина смотрела на него в упор. Подалась вперед, обтирая потную ладонь о подол балахона:
   - Дать тебе чего-нибудь болеутоляющего?
   Он жестом остановил ее:
   - Не трать зря. На меня таблетки не действуют.
   -Да ну? - Мартина замерла, перевела взгляд на аптечку и обратно на Илью. - Чего так?
   Илья пожал плечами.
   - С дозировкой как-то напутал. Еле откачали, - вдаваться сейчас в детали давнего похищения Тимура не хотелось. - Тебе самой пригодится, - одним глотком влил в горло безвкусный чай и подал ей кружку.
   - Пойду искать, - сказал он ей. - Кто знает... Может, и о Лили что услышу.
   Она кивнула.
   - Мой-то тоже собирался. Искать девочку нашу. Но... - она вздохнула, - тогда он ничего не добился, а теперь и подавно. Столько людей надо спасать, куда там одного ребенка...
   Голос ее дрогнул. Она опустила глаза. Илья протянул руку и погладил ее по заплывшему запястью.
   - Я его найду. Я успею.
   Стены рифленого железа сотряслись от рывка входной двери. Желтоватый свет залил ангар. Тяжелые шаги Вильсона раздались за спиной Ильи. Рука легла ему на плечо.
   - Вот, карты принес, - негромко сказал Вильсон. - Наши карты, рабочие. Садись, помогу маршрут составить.
   - Спасибо, - глухо ответил Илья.
   Он поднялся и с пустой кружкой в руках подошел к самодельному столу с терминалом и включенным монитором. Вильсон протянул руку. Илья провел пальцами за ухом, нащупал вход во вживленный под кожу черепа эметтер и вытянул из разъема карту памяти. Обтер ее пальцами, прежде чем отдавать. Вильсон повертел карту в руках, вставил в планшетку, провел рукавом по пыльному до непрозрачности монитору. Глаза его ритмично забегали по ожившему экрану, вызывая страницы.
   Илья послушно сидел и ждал, оглядывая помещение. Катышки пыли и обрывки каких-то бумажек на полу, кажется, лежали на тех же местах с того времени, когда он был тут в последний раз. Мартина громыхала грязной посудой в раковине и медленно ставила на тусклую, в нитях паутины, решетку блестящие от воды и неотмытого жира тарелки.
   - Вот, - Вильсон откинулся в шатком выцветшем кресле. - Смотри внимательно. Я ее тебе уже установил.
   Илья перегнулся через стол, щурясь от головной боли. На мониторе стояла топографическая карта их городка, комбината и обоих космодромов. Он прикоснулся пальцем к экрану, разворачивая изображение.
   - А что тут? - глухо спросил он. Обтирая короткие пальцы о захватанную тряпку в клеточку, Мартина подошла и заглянула на экран. Усмехнулась.
   - Пятидесятый километр. Где живет миллионер этот так называемый. Владелец частного космодрома.
   Вильсон кивком подтвердил ее слова.
   - Миллионер ли он вообще - это большой вопрос. Якобс его фамилия. Голландец, что ли. В городе его видели пару раз. Живет как сыч с женой и обслугой. Он только в магазин выбирается, просроченные продукты по дешевке скупает. Говорит, так для охраны окружающей среды полезней.
   Илья одной рукой отвел волосы от уха, на ощупь всунул карту в щель эметтера. Подключился и проверил закачанные только что файлы. Перед глазами, застилая неряшливую внутренность ангара, встала разноцветная трехмерная топографическая карта. На ней Вильсон уже проложил несколько вариантов маршрута. Все они лежали в стороне от старой дороги, ни один не вел на пятидесятый километр.
   Мартина добавила тихо:
   - Я раньше думала, он скряга, а теперь понимаю: он просто бедный... разорился давно уже. Когда нашу Лили... - она запнулась и посмотрела на экран неподвижными сухими глазами, - когда она пропала, он нам помогал ее искать. Сам на своем транспортере мертвый лес прочесывал. Но что он знает... так, нелюдим. Неудачник. Не нашел он ее.
   Вильсон жестом остановил ее.
   - Этот старый голландец, Якобс, совсем из ума выжил, но я-то не сумасшедший. Я тогда внимательно наблюдал за его реакцией. Он ничего не знал ни про Лили, ни вообще ни про кого. Пригласил меня внутрь - я обалдел: дом дыра дырой, а терминал - у нас в порту такого нет. Последние копейки на технику тратит,- Вильсон внимательно смотрел на монитор, на котором росла зеленая полоска загрузки данных. - Я так думаю - может, он и был раньше миллионером, но давно разорился. И база на темной стороне Киака была его, а теперь она законсервирована. - Вильсон нажал кнопку. Карта выскочила из отверстия блока памяти. Он бережно взял ее двумя пальцами и протянул Илье. - И корабль этот его на пятидесятом километре - честно говоря, я очень сомневаюсь, что он вообще существует. Наверняка уже давно продан за долги.
   Илья кивнул, не вслушиваясь.
   - Я машину пока возьму? - оглянулся он на Вильсона.
   Вильсон кивнул и протянул ему тяжелый длинный сверток, завернутый в брезент и перевязанный отрезанным электрошнуром с болтающейся на конце трехразъемной вилкой. Илья принялся было развязывать шнур, но Вильсон бросил взгляд на Мартину и сделал знак: не надо. Илья понял, протянул Вильсону руку. Они обнялись.
   - Если есть фотография Лили, покажи мне,- предложил он Мартине.
   Она полезла под ржавую железную кровать в углу, достала старую полуразвалившуюся коробку из-под обуви. Вынула из нее пачки бумажек, открыток, перебрала их все и с самого дна нерешительно вытащила небольшую фотографию. Поднялась и стояла с ней в руках у выхода.
   Илья шагнул к двери, протянул руку. Она неохотно подала ему цветную карточку. Он посмотрел.
   Девочка лет пятнадцати надменно смотрела в объектив, прищурившись и поджав пухлые губки. Светленькая, миленькая. В этом возрасте они все на одно лицо.
   - Пошел я, - он сунул ей карточку и выбрался наружу, в слабый дневной свет. Сжал сверток с излучателем и зашагал вперед, не оглядываясь.
    
  

Глава седьмая

  
   Холодное звездное небо Киака застыло над территорией заброшенной базы. На горизонте отсвечивали багровым жерла вулканов. Прожектор транспортера, который Бой-Баба кое-как вывела из искореженного посадкой дока "Летучего Голландца", выхватывал из вечной тьмы приземистые бетонные модули.
   Ее трясло от тяжести и изнеможения. Бой-Баба проморгалась и всмотрелась в начинающуюся впереди темную полосу дороги. Фосфоресцирующие бакены по обочинам отражали свет прожектора. За ними лежала оплавленная блестяще-черная поверхность - след древнего столкновения планетки с атмосферой Сумитры.
   На заднем сиденье транспортера лежал полубесчувственный Живых в гермокостюме. Чтобы запихнуть астронавта в него, пришлось потрудиться - плохо соображающий штурман отпихивал ее, сопротивлялся и крутил головой, не давая засунуть ее в шлем. Теперь притих - дай бог, чтоб не стало хуже! Ругаясь вполголоса, Бой-Баба вырулила на бетонку и поехала быстрее, оглядываясь на неподвижного Живых в зеркало заднего вида.
   Память к ней еще толком не вернулась. Бой-Баба плюнула и решила действовать по инструкции, намертво впечатавшейся в мозги за годы училища. Главное сейчас - спасти Живых и остальных, кто бы они ни были. Живых ей сам потом все расскажет. А может, оно и к лучшему, что она ничего не помнит...
   От мысли этой ей стало не по себе.
   Транспортер остановился перед основным зданием базы. Хватаясь за спинки сидений, Бой-Баба кое-как выкарабкалась и, громыхая по ступеням, взобралась на подкашивающихся ногах в будку охранника. Здесь все было темно и мертво - пустое продавленное кресло, покрывшиеся маслянистой пленкой смотровые стекла, накрытый куском синего брезента распределительный щит. Магнитный ключ от базы лежал поверх зачехленного пульта.
   Она повернулась к щиту, сорвала брезент. Затаила дыхание - лишь бы работало! - и потянула на себя главный рубильник. Вокруг тихо затрещало, загудело, и будка осветилась огоньками.
   Бой-Баба выдохнула от радости, чувствуя, как колотится перенервничавшее сердце. Схватила ключ и, грохоча сапогами, сбежала вниз по лесенке и рысью пересекла дорожку. Затаив дыхание, вставила ключ в щель входного люка и, тяжело дыша, прислонилась к ребристой поверхности. Не сработает. Чтоб так везло - не бывает. Чуда не произойдет.
   Секунда, другая ожидания - и сенсорная панель осветилась. Щелкнули запоры. Бой-Баба встрепенулась, всем весом налегла на люк центрального здания базы, и он отъехал в сторону, открыв впереди лабиринт обшитых грязно-серым пластиком проходов. Они уходили в темноту в тусклом мерцании ламп.
   Задыхаясь от спешки, Бой-Баба зашагала по коридорам, проверяя работу оборудования. Базу оставили не впопыхах: отключенные приборы и машины стояли под чехлами, смазанные и подготовленные к возможному возвращению. Но сейчас не это главное. Где у них медблок?
   Еще один коридор глухо отгремел, еще один люк тяжело отъехал в сторону. Бой-Баба переступила закраину порога - и остановилась. Темный ангар уходил сводами в неосвещенную черноту.
   Бой-Баба ощупала рукой стену возле люка. Где выключатель, чтоб его разодрало? Потеряв терпение, она подняла руку к шлему, засветила фонарик, переключила наушники на внешний микрофон и пошла осторожно дальше.
   Каждый шаг ее теперь отдавался в наушниках звоном. Вдоль стен было запарковано крупное оборудование - транспортеры, погрузчики, краны. Все в чехлах или под таким же синим брезентом, ящики запчастей аккуратно сложены на полках. Бой-Баба приподняла край брезента. Под лучом фонарика шарахнулись прочь тени. Тускло отсвечивая смазкой, стоял старой конструкции погрузчик.
   Она опустила брезент. Луч фонарика упал на противоположную стену, высветив ряд люков. Одни зияли открытой черной пастью, другие заперты. И вот, поодаль от остальных, еще один закрытый люк с неровно намалеванным на крышке красным крестом.
   Она ускорила шаг. Тени прыгали в луче фонарика впереди. Подошла, потянула за рычаг - тот загудел, послушно поворачиваясь.
   И тут - гром в наушниках, треск и грохот. Жмурясь и прикрывая ладонями шлем, она обернулась. Огромная неуклюжая тень метнулась из луча света в просвет между рядами брезента.
   И еще один звук, ровный и звонкий, - как вставшая на ребро монета, покатившаяся по стальному покрытию пола.
   Бой-Баба мазнула лучом фонарика по стенам. Что-то тяжелое, блестящее скользнуло по полу и покатилось прямо ей под ноги. Бой-Баба ловко накрыла предмет сапогом. Затем нагнулась, сгибаясь с трудом в тяжелом костюме, и подняла.
   Тяжелый, липкий от смазки подшипник. С полки упал. Вот и объяснение грохота. Она же сама его и задела, когда двигала брезент.
   Бой-Баба взвесила подшипник в руке. Этаким и убить можно. Но соображать сил не было. Главное - вот он, медблок. А значит, все еще могут остаться в живых. Если она поторопится.
   Запихнув подшипник походя под один из чехлов, она снова пересекла ангар - тени опять задвигались, окружили ее, - и рысью отправилась за Живых и остальными.
  
   В ангаре воцарилась тьма.
   Через пару минут, когда грохот шагов Бой-Бабы затих в глубине коридоров, брезент зашелестел. Тихим красноватым мерцанием озарился угол, распугивая собравшиеся вместе тени.
   Подшипник так и лежал, где Бой-Баба его впопыхах кинула. Пол вокруг него слабо осветился багровым. Широкая тень нависла над ним, помедлила - и отступила. Снова зашелестел брезент. Ангар заполнило эхо многотонных, размеренных шагов.
   Слабое красноватое свечение выхватывало из тьмы очертания агрегатов и двигалось дальше. Широкая тень повторила в слепой темноте путь Бой-Бабы ко входу на базу и прогрохотала дальше, в генераторный зал.
  

* * *

  
   Часу в десятом вечера, вымотанный поисками, Илья подъехал к старому поселку.
   Машину подбрасывало на ухабах - трасса на пятидесятый километр, разбитая морозами и жарой, простаивала с самой аварии. Низко в ночном небе Киак висел перед глазами, слепил, мешал видеть дорогу. Илья отнял одну руку от руля, приставил козырьком к глазам, подался вперед, объезжая глубокие рытвины. Тимур всегда говорил правду - или умалчивал? Конечно, у детей свои секреты. Но он всегда думал, что Тимур ничего от него не скрывает. Ну что ж, век живи - век учись...
   Весь день он продвигался зигзагом, не пропуская ни одной развилки, проверяя каждую заброшенную ферму. Кое-где оставались люди и даже предлагали помощь, но о черненьком мальчишке с сумочкой никто не слышал. И Илья ехал дальше, упорно обыскивая брошенные домишки, водонапорные башни, овраги.
   Илья не любил старый поселок. В темноте древние развалины походили на оскаленные зубы. В свое время, рассказывал ему Вильсон, тут стояли палатки археологов, раскапывавших поселение вымерших суматриан. В ожидании катаклизма часть жителей укрылась в подземных катакомбах, и якобы археологи даже докопались до каких-то костей и любопытных артефактов, но авария на комбинате выбила всех из колеи, поселок эвакуировали, раскопки под горячую руку запретили. С тех пор сюда мало кто заезжал.
   Тимуру он с самого начала запретил даже близко к нему подходить. Хотя прав Вильсон: дети теперь такие пошли... а что он о Тимуре в сущности знает?
   Руки Ильи на руле заблестели от испарины. Спину прохватило холодом. Найдет Тимку - выпорет, чтоб на всю жизнь запомнил.
   Наконец развалины остались позади; покосившийся знак с номером поселка облупился и выцвел. По обеим сторонам дороги вставал мертвый лес: обугленные сучья кривых, черных деревьев, где обитали стрекуны и прочая уцелевшая после катаклизма нежить. Илья прибавил газу и поехал, вглядываясь в глубокие тени на обочинах. Кондиционер шумел, нагнетая внутрь мобильчика обогащенный воздух. А вдруг...
   От неожиданной мысли ладони его вспотели, поднятая рука замерла на весу. Он вспомнил встревоженные, нахмуренные лица поселенцев, которым описывал Тимура по дороге сюда. Увесистые палки и мачете в натруженных руках фермеров - не иначе, приняли его за мародера. Крепкие, на совесть сколоченные постройки за двухметровыми заборами.
   С чего он взял, что ему говорили правду? Может, он стоял снаружи, расспрашивая хозяев, а Тимур все это время сидел связанный где-нибудь в подвале, рот залеплен скотчем, и слышал их разговор, слышал голос Ильи и даже не мог позвать на помощь?
   В глазах у него потемнело. Черная тень скользнула над дорогой перед самым ветровым стеклом, на мгновение загородив блистающий Киак. Державшая руль рука дрогнула, и машину повело в сторону.
   Плохо соображая от усталости, Илья инстинктивно дернул рулем. Колеса заюзили, сопротивляясь его отчаянным попыткам выровнять машину - выписывая загзаги все шире по разъезженной трассе. Мобиль вынесло на встречку и он влетел в кювет левым боком, пробороздив насыпь и зарывшись по самое ветровое стекло в мягкую грязь.
   Илью прижало к дверце. Электромотор стрекотнул и замолк. Машина продолжала крениться набок, погружаясь глубже. Он подергал ручку, но дверца не шелохнулась. Тогда Илья отстегнулся и перелез, пыхтя и отфыркиваясь, на пассажирское сиденье. Натянул маску, толкнул наружу дверцу и спрыгнул, погрузившись по щиколотки в пружинящую грязь.
   В обе стороны уходила заброшенная трасса, зияя рытвинами и ухабами.
   Помедлив, он повернулся и, придерживая бедром закрывающуюся дверцу, принялся шарить под пассажирским сиденьем. Наконец вытянул брезентовый сверток с излучателем и, держа его на весу в обеих руках, огляделся еще раз.
   На карте Вильсона он смутно припоминал небольшую колонию, как раз по этой дороге рядом со старым поселком. Илья пошарил за ухом, подключая эметтер. Рука дрожала. Неловкими пальцами он подсоединился к сети и закрыл глаза, вызывая карту местности. Она слегка вибрировала перед внутренним взглядом.
   А вот и поселение. Илья двинул глазами, проматывая изображение. Чуть-чуть не доехал. Два километра всего. Последнее место, где может быть Тимур. Если нет, то... значит, они с Вильсоном были неправы. Он отогнал мысли, от которых становилось холодно в животе. Нужно искать дальше.
   Беспокоиться бессмысленно, надо искать. Илья поудобнее перехватил в руке брезентовый сверток и пошел все быстрее вперед, в сторону поселка.
   По обе стороны трассы загораживали ночное небо кривые стволы мертвого леса. Узкие черные тени падали на полуразрушенную дорогу. Илья смотрел себе под ноги, чтоб не оступиться. Еще хорошо, что стрекуны охотятся только днем. Да и из леса не вылезают, людей сторонятся. Тем более что до поселка тут - минут пятнадцать ходу.
   Сверток с излучателем скоро начал мешать и оттягивать руку. Илья остановился и потуже обмотал оружие брезентом.
   И тут он услышал звук.
   Тихий шелест, как будто десятки мягких лап крались позади по дороге. Он резко обернулся. Никого. В черных переплетениях теней от мертвых деревьев поблескивала вода в рытвинах.
   Илья хмыкнул, вскинул сверток на плечо и пошел дальше. Прислушивался, но звук не повторялся. Он ускорил шаг. Идти оставалось не больше километра.
   Дорогу впереди пересекла стремительная тень, застыла у него на пути. Инстинктивно Илья перехватил излучатель поудобнее, ослабил электрошнур, которым был перевязан сверток. Тень не двигалась. Он сделал осторожный шаг в сторону - силуэт не шевельнулся, неотличимый в перекрестье таких же черных угловатых теней на дороге.
   Но что-то тут было не так.
   Илья медленно стянул электрошнур и размотал брезент. В складках ткани блеснул сталью приклад. С шорохом брезент упал Илье под ноги. И что-то стремительно пронеслось мимо, обдав его потоком вонючего воздуха - но он успел уклониться, прижимая к груди оружие.
   Он крутанулся на месте, держа излучатель наизготовку. Тени сгустились, обступили его с мягким шелестом. Он присмотрелся - и они обрели очертания: угловатые, несуразно длинные членистые конечности, мохнатые хоботки раскачиваются в такт движениям, жесткие волоски стоят дыбом на огромных удлиненных головах.
   Безглазые.
   Они не видят жертву, вспомнил Илья. Они ее чуют. Идут на запах страха, на кровь, на выделяемый гормон боли.
   Сначала тихо раздался тоненький клекот, и вот он уже заглушил шуршание их ножек по асфальту, перерос в стрекот, затем в оглушительный треск, все громче и пронзительней. Илья поморщился, но прикрыть уши не мог - руки заняты. Он поднял излучатель, навел на хищников. Сколько их тут? - не меньше десятка, каждый размером с хорошего добермана. Стоят вокруг, не подходят, ждут. Вот вам и не выходят из леса... не иначе недавняя паника с эвакуацией их спугнула.
   - А ну кыш, - негромко сказал он и перевел излучатель Вильсона в боевое положение. Если они ничего не видят - пристрелить их будет легче легкого. Но напрасно тратить энергию батареи он не хотел. Еще неизвестно, кто в поселке встретится.
   В пронзительном стрекоте мимо просвистела тень, и теперь Илья, метнувшись в сторону, пустил вслед длинноногой твари заряд. Луч преломился, отразившись от блестящего в свете Киака панциря стрекуна, и ударил в покрытие дороги.
   Его спасла вроде давно забытая астронавтская реакция. Когда твари изогнули блестящие жесткие спины и прыгнули на него, он извернулся и скатился в канаву и оттуда послал заряд в кучу-малу стрекочущих, сцепившихся в беспорядке существ. Хотя, наверно, именно этого и не надо было делать. Они тут же замерли и развернулись к нему.
   Илья попробовал двинуться, но ботинки увязли в мягкой грязи. Одна из тварей успела-таки его цапнуть, и разодранный левый рукав заливала кровь. Боли он не чувствовал.
   Существа замерли, повернув к нему безглазые головы. Он вытянул одну ногу, осторожно шагнул в сторону - и отшатнулся от выросшего, как из-под земли, очередного стрекуна. Он не нападал, а стоял неподвижно, шевеля жвалами.
   Теперь до Ильи дошло: они отрезали ему возвращение на дорогу. Он мог бежать только в сторону от нее, в мертвый лес, а уж там они его всего объедят в секунду.
   Стрекот стоял над лесом - высокий клекочущий звук, на который собиралось все больше тварей. Вонь повисла над дорогой, проникала под маску, липла к горлу. Илья перехватил излучатель и окинул взглядом хищников.
   Они не бросались на него. Словно ждали команды. Впереди стояли особи меньшего размера: ножки тоньше, головы более узкие и полупрозрачные, будто наполенные желе. За ними замерли более крупные и коренастые: они покачивались в такт собственному стрекоту. Прибывали все новые и тут же разбивались по местам: самые хлипкие вперед, крупные и сильные назад. Как будто...
   Илья сжал приклад излучателя. Они тут же сделали шаг вперед, придвигаясь. Но не нападали, а словно ждали чего-то.
   Или кого-то.
   Стрекот усилился, перерос в свист. Огромная тень закрыла Киак, придвигаясь к дороге. У Ильи рот раскрылся сам собой.
   Вот чего - кого - они ждали.
   Стрекуны раздвинулись, пропуская вперед особь высотой с человека. Неловко переступая на коленчатых ножках, она шагнула вперед и встала перед Ильей, поводя усиками, словно принюхивалась. Изогнула спину, треща - даже сквозь стрекот слышно - жвалами.
   Илью прошиб холодный пот. В мгновения футболка и куртка пропитались им насквозь. Твари сделали шажок вперед, но по-прежнему держались позади гигантской особи - соблюдают иерархию, догадался Илья. А огромный стрекун вытянул голову вперед, впитывая запах Ильи.
   Запах его страха. Запах крови и боли.
   Запах страха. Илья свел брови, сжал скользкие от пота ладони на оружии. Стрекун подался вперед. Волоски на его безглазой морде почти касались куртки, покрытой пятнами пота.
   Осторожно Илья разжал пальцы одной руки, выпустил из нее излучатель. Слегка двинул левым плечом, сбрасывая с него куртку. Высвободил раненую руку из окровавленных остатков рукава, перехватил оружие и повторил то же с другой рукой.
   Молниеносным движением он взмахнул курткой и набросил ее на главного стрекуна. И тут же отскочил в сторону, падая вниз, под откос, вываливаясь в вонючей грязи, замазывая ею свой человечий запах. И, еще падая, он услышал усилившийся, пронзительный стрекот со всех сторон.
   Илья замер, вжался в склон и осторожно приподнял голову. На дороге творилось страшное. Привлеченные гормоном стресса, которым пропиталась его куртка, маленькие передние стрекуны набросились на своего вожака, облепили его, а на них уже лезли сверху крупные, толкались, старались урвать свой кусок. Визг и вой стоял над лесом. Новые черные тени появлялись из-за раскоряченных деревьев и вливались в побоище. На Илью никто не обращал внимания.
   Он проскользнул мимо них, выбрался на дорогу и припустил во все лопатки, не оглядываясь. Учитывая, как давно он не тренировался, последний километр до поселка он пробежал в зачетное время.
  

* * *

   В старом поселке стояла тишина. Илья остановился на тротуаре под горящим фонарем и, согнувшись и держась за бок, жадно хватал через маску воздух. Перед глазами плыли круги. Купол на въезде в поселок разгерметизирован - тяжелый рифленый люк стоял нараспашку, провода на панели управления вырваны с мясом, в будке охранника никого.
   Только тут до него дошло, что излучателя у него в руках больше нет. Скорее всего, уронил, когда скатился в канаву. Вильсон не обрадуется. Ну что ж, теперь придется полагаться только на себя.
   Толком не отдышавшись, он кое-как выпрямился и пошел, пошатываясь, на трясущихся от измождения ногах по темнеющей улице, мимо вывесок с рекламой пива, мимо выбитых и разграбленных витрин, мимо распахнутых входных дверей. Все жители бежали - пытались успеть на корабли... и ведь многие, наверное, успели. Но кто-то не добежал, да так и остался лежать под фонарным столбом лицом вниз, одежда разодрана жвалами, мягкие части тела отъедены. Значит, стрекуны уже повадились в городишко. То-то они так осмелели.
   Илья вспомнил про фонарик и отцепил его от ремня. Поморщился от боли: кровь вроде унялась, но левая рука горела огнем. Он посветил фонариком: предплечье возле локтя распухло и потемнело. Только заражения от зловонных жвал ему не хватало.
   Он пошел дальше, светя в темные закоулки и разбитые окна. Пару раз за угол метнулись тени - большие, не детские. Во тьме вывеска с зеленым крестом над аптекой то разгоралась, то вырубалась совсем. Витрина зияла черной пастью, оскалившейся осколками зеркального стекла.
   Илья подошел, посветил фонарем в разбитую витрину. Луч выхватил рассыпавшиеся по полу коробки, поваленные стеллажи и выдвинутые ящики. Другой возможности обработать рану у него не будет.
   Стекло и высыпавшиеся из коробок блистеры с таблетками хрустели под ногами. Илья светил по углам, по разноцветным плакатам, рекламирующим последние чудо-средства от мигрени, от запора, от болей в спине... Воняло разлитой карболкой и ментолом для полоскания рта.
   Тень метнулась на границе света - маленькая, четвероногая, хлестнув по освещенной стене длинным, как змея, хвостом. Крыса. Крыс завезли с Земли на грузовых звездолетах, и они тут быстро освоились, избегая стрекунов и питаясь отбросами. Видно, более сильные поперли ее из супермаркета, оттерли от обильных помоек, и ей приходится довольствоваться леденцами без сахара, шоколадом для диабетиков и прочей больничной кормежкой.
   За спиной хрустнуло. Илья развернулся, целясь фонариком в источник звука.
   Прижавшись к стене, напротив выхода замер человек с двумя набитыми пластиковыми пакетами в руках. Ослепленные светом глаза его уставились в пространство. Илья отвел фонарик, и на лице человека медленно проявилась улыбка узнавания.
   - Смотри-ка, живой, - наконец выговорил он. 
  

Глава восьмая

  
   Тимур сидел на краю кровати, свесив ноги. Высокий алюминиевый бортик мешал устроиться удобно. Он уже пробовал встать на ноги, но голова закружилась, его повело в сторону, и пришлось ухватиться за этот самый бортик, а то бы повалился на пол. Поэтому он решил временно забраться обратно в постель. Это и к лучшему: пусть думают, что он ослаб и смирился.
   Тимур сжал губы, чтобы подавить ухмылку. Еще посмотрим, кто из них пожалеет об этом дне. А может, и не об этом - он понятия не имел, сколько времени провел в плену.
   Осторожно, чтобы снова не закружилась голова, он осмотрел комнату. Под потолком в углу посеревшая от пыли решетка кондиционера. Под ней окно, замазанное белой краской. В углу тяжелое обшарпанное кресло, как инвалидное, с подставкой для ног. А возле самой кровати - погнутая стойка на колесиках, с крючками наверху. Тимур видел такие, когда приходил к отцу в больницу. К ним цепляли капельницы.
   Ну что ж. Кое-что было уже ясно. Он не на Боксе: тамошняя пиратская клиника оборудована по последнему слову техники. А тут всё какое-то старое, облезлое. Но есть способ попроще, чтобы выяснить, где он.
   Тимур осторожно ухватился за край кровати и соскользнул на пол. Комната закружилась, но он стоял, крепко держась за бортик, и ждал. Наконец земля остановилась и перестала уходить из-под ног. Тимур протянул руку и ухватился за стойку капельницы. Шаг за шагом он начал продвигаться к окну. Добрел и ухватился за подоконник, тяжело дыша.
   Стекло холодное, покрытое изнутри испариной. В трещинах облезающей краски можно было разглядеть снаружи высокий, метра три, бетонный забор, увенчанный спиралями колючей проволоки. Над ним покрытый изморосью купол, а за ним просвечивает радугой блистающее солнце.
   Все ясно как день. Он все еще на Сумитре. Но надолго ли?
   Тимур скрипнул зубами. Эх, был бы с ним Орландо - тому никакие стены нипочем.
   За спиной зашелестело. Тимур отскочил от окна и быстренько сел в кресло на колесиках - жесткое и скользкое, обитое потертой клеенкой. Белая дверь отъехала в сторону. За ней лежал коридор с полосатым линолеумом на полу и ярко светили лампы.
   Проем двери загораживал огромный нечеловек - тот самый, что и в первый день, с намалеванным на месте сердца красным крестом. В стальную шею вдавался динамик голосовой системы. Но для робота он вел себя странно. У роботов все движения рассчитанные, глаза бессмысленные, ходят всегда по прямой. Если на пути есть препятствие - робот дойдет до него по прямой и только в самый последний момент обходит. Тимур маленьким на отцовском корабле сколько раз так играл, подкладывал им на дороге игрушечную машинку или переговорник и наблюдал, как они тупо смотрят на предмет у них под ногами.
   Существо было с виду совсем как робот: огромные стальные плечи, длинные, как у гориллы, членистые руки, продолговатая голова с зарешеченными отверстиями ушей и высоко во лбу мерцают красным видеокамеры-глаза. Но Тимур сразу почувствовал, что тут что-то не так. Интересно. Это тоже надо будет выяснить.
   Существо шагнуло внутрь - именно шагнуло, отметил Тимур, как будто оно сознавало цель своего прихода. Тимур откинулся на спинку кресла и принял утомленный вид, внушая пульсу биться быстрее, а сам задышал чаще, представляя, как растут темные круги вокруг глаз и поднимается температура. Сколько раз он так притворялся в кабинете школьного врача, чтоб закосить от физкультуры. А в этот раз и прикидываться не пришлось: все внутри закружилось, и глаза закрылись сами собой.
   Но существо с красным крестом не обратило на него внимания. Оно прошагало к окну, сотрясая пол, так что колесики кресла сдвинулись с места. Возле окна оно остановилось, развернулось и посмотрело - именно посмотрело! - на Тимура.
   Стало так тихо, что было слышно, как шелестит воздух в кондиционере.
   Наконец динамик на груди затрещал помехами, и искусственный голос выговорил:
   - Незачем тебе в комнате сидеть. Иди на воздух.
   Существо приподняло тяжелую руку и указало за окно.
   - Иди играй, - без выражения произнес голос. - Тебе нужно играть. Нужно быть здоровым.
   Тимур раскрыл было рот, собираясь пожаловаться на слабость, и передумал. Другой возможности узнать, что тут происходит, у него может не быть. Нужно все выяснить как можно скорее.
   Но прежде чем он успел что-то сказать, робот подошел к креслу, взялся за расположенные сзади ручки и резко развернул. Заскрипели колесики. Тимур крепко ухватился за подлокотники, а робот уже толкал кресло через плоский порожек и вперед по коридору с разноцветным полосатым полом.
  

* * *

  
   - А вы пробовали убежать отсюда? - Тимур по-хозяйски оглядел залитый асфальтом пустой двор, обнесенный высоким бетонным забором. Тут тоже вдоль верхнего края сетки тянулась спираль колючей проволоки. За ней полоса перепаханной земли, по которой, треща мотором, медленно ехал помятый транспортер со следами сварки, из которого торчали антенны и погнутые трубы. А дальше - высокая проволочная решетка.
   А за ней вздымал к небу высохшие сучья мертвый лес.
   Тимур поднял голову. Высоко вверху тоненькие струйки стекали по пластиковой поверхности кислородного купола. Набрякшая туча в низком грязно-желтом небе над ним сыпала мелкой изморосью. Стальные переборки купола обтягивала поверх пластика проволочная сетка. Решетки и работающий транспортер были снаружи, под пустым небом Сумитры, а он - внутри.
   - Круто! - сказал Тимур. - Как в тюрьме.
   - А это и есть тюрьма, - буркнул чернокожий наголо бритый мальчик. Он стоял, прислонившись спиной к бетонной стене одноэтажного модуля. На мальчике была застиранная голубая пижама и шлепанцы. В одной руке он подбрасывал вылинявший теннисный мяч. На груди пижамы была пластиковая наклейка с грубо накарябанным именем - Ясон.
   Второй мальчик, худой и светловолосый, не спеша подошел к ним. Пижама на нем была кое-где разорвана по швам, от наклейки с именем отломана половина, так что имени не разобрать. Ни того, ни другого парня Тимур раньше в городке не видел. Наверно, комбинатовские.
   При этой мысли у него встали дыбом волоски на руках. Комбинатовские - тупые, жестокие, заклятые враги. По их территории можно ходить только группой. Он никогда не рассказывал родителям - нечего их зря пугать, - но не раз он выскальзывал из рук комбинатовских чудом. А тут - сразу двое.
   Второй мальчик переводил взгляд с него на Ясона. Бледный, глаза ввалились, щеки впалые. И смотрел он на Тимура довольно дружелюбно. Наверное, не узнал.
   Ну что ж. Бывают минуты, когда надо оставить позади разногласия. Враги не враги, а если они хотят бежать отсюда, им придется действовать заодно.
   Тимур ухмыльнулся и потер руки.
   - Отлично! Как говорил мой отец, тюрьмы существуют для того, чтобы из них бежать.
   Чернокожий мальчик покосился на него.
   - А кто твой отец?
   Тимур нахмурился. Он почему-то совсем не горевал по отцу. Может, это потому, что у него сильная воля? Или черствое сердце, как однажды с обиды сказала тетя Эйла. Нет, он очень любил отца. Любит. А не горюет - так это потому что отец и так все время с ним. Но это долго объяснять.
   - Мой отец умер, - сказал Тимур. - Он был астронавтом. Военным.
   Глаза мальчика блеснули.
   - А у тебя оружие есть? Стрелять умеешь?
   Тимур кивнул.
   - Есть. Только не тут, конечно, а дома. - Что оружие было не его, а дяди Ильи, и не дома, а у дяди Вильсона, он не стал уточнять. Дядя Илья всегда повторяет: "Не давай о себе информации больше, чем необходимо".
   - Ну и сколько нас тут? - огляделся Тимур, но больше никого не было видно. Он повернулся к негритенку:
   - Вы здесь давно?
   - Не очень, - ответил мальчик и почесал розовыми обломанными ногтями бритую голову. Неразговорчивый. Тимур сделал мысленную заметку для памяти и повернулся ко второму. Мальчишка ежился, как будто ему было холодно, хотя температуру под куполом вроде установили неплохую.
   - Хотя бы план вы составили?
   Мальчишка усмехнулся:
   - План? Зачем?
   - Как зачем? - вскинул руками Тимур. - Чтобы бежать, естественно! - Он перевел взгляд на чернокожего Ясона. - Сколько ты уже тут пробыл?
   Мальчик пожал плечами.
   - Не знаю. Первые дни тут все без сознания. Под капельницей.
   Тимур кивнул. Его самого еще пошатывало. После пробуждения в биоанализаторе он долго спал тяжелым лекарственным сном. Вспомнить мог мало - голоса, яркий свет, звон хирургических инструментов. Кажется, он лежал на операционном столе, потому что спине было неудобно и узко.
   Что они с ним сделали? Он старался не думать об этом. Тетя Эйла и дядя Илья наверняка сходят с ума. Надо их предупредить, а потом бежать отсюда.
   - Так сколько вас? - повторил Тимур.
   Ясон вскинул худенькие плечи:
   - Трудно сказать. Нас никогда не собирают вместе. Человек пять я видел - в коридорах, в лабораториях. Но это было давно. Наверно, мы последние.
   - В лабораториях? В каких это? - насторожил уши Тимур.
   Второй мальчик лениво отвалился от стены и, помогая себе длинными худыми руками, принялся объяснять:
   - Нас тут водят проверяться. Таблетки дают. Но все это лажа. Никто еще не умер. Так, для видимости дают. Чтоб боялись.
   - Никто не умер? - озабоченно сказал Тимур. - А ты уверен?
   Мальчик пожал плечами.
   За спиной загудело. Тяжелая дверь модуля поехала в сторону. За ней на свету вырисовывался грубый широкоплечий силуэт.
   - Лаборант пришел, - хрипло сказал светловолосый. - На опыты, что ли, кого забрать. - Он повернулся к Тимуру и ухмыльнулся. - Тебя, например... крыса космопортовская.
   Тимур ничего не ответил. Он и так видел, что у них поджилки трясутся. Все трое молча стояли и смотрели на громыхающее в их сторону механическое чудовище с намалеванным на груди красным крестом. Бледный мальчик крепко ухватил Тимура за руку.
   Но робот протопал мимо и остановился у сетки, подавая знаки работающему транспортеру. Там его заметили - машина вывернула на следующую полосу и остановилась. Мотор затрясся и замолк. Водитель в гермокостюме показался в проеме и неловко, устало спрыгнул на землю.
   Робот неуклюже повернулся и, не посмотрев на мальчишек, направился вдоль решетки туда, где виднелся высокий входной люк купола. Тимур наблюдал. Люк огромный - такой обычно не ставят на небольших жилых куполах вроде этого. А тут при необходимости и кран, и погрузчик проедет. Любопытно...
   Тимур кивнул мальчишкам:
   - Пошли, только неприжен... нипре... непринуж-денно.
   Перекидываясь мячиком, они пошли следом за громадиной. Тот пёр вперед, не оглядывался. Водитель транспортера остался за люком, не вошел в ним во двор. Робот встал перед контрольной панелью, набрал комбинацию и наклонился к микрофону. Затрещали помехи. Неразборчивый голос забурчал в динамике.
   Тимур в нескольких шагах от него навострил уши. Но сказанное было непонятно. "Не выходит на связь... саботирует... запасной вариант... прошу санкции..." Динамик опять затрещал - видно, дал эту самую санкцию, потому что робот выпрямился и отключился.
   Все трое отскочили в сторону и принялись старательно перебрасываться мячом. Робот посмотрел в их сторону, но ничего не сказал. В это время динамик на панели затрещал снова.
   Робот слушал, не двигаясь. Тяжелая, как у рыцаря в доспехах, лапища лежала на кнопках панели, готовая отключиться.
   - Хорошо, - наконец сказал он.
   Повернулся и в упор посмотрел на мальчишек красноватыми камерами-глазками. Медленно ступая, приблизился и поднял членистую руку. Схватил бледного мальчишку за рукав.
   - Со мной, - прохрипел динамик. - Приказ.
   Мальчишка дернулся и заныл. Тимур шагнул вперед, но железный отмел его одним движением.
   - Не ты. Ты - потом. Сначала - он.
   Крепко держа мальчишку за плечо, он повел его вдоль по дорожке. Ясон присел и ахнул.
   - В лабораторию повел... - проговорил он и посмотрел Тимуру в глаза. Лицо его посерело.
   - Когда, ты сказал, бежать будем?
  

* * *

  
   Кряхтя и дергая головой, чтоб не попал в глаза капающий с волос пот, Бой-Баба взволокла последнюю капсулу консервации на бетонное возвышение в медблоке заброшенной базы Киака. Последняя. Все.
   Все тело у нее ныло и тряслось от напряжения. Дыша с присвистом, она огляделась. Десять новых капсул - по полтонны каждая - впритирку стояли возле еще неработающих, темных аппаратов. Лампочки автономного питания на капсулах мигали: внутри еле теплилась жизнь тех колонистов, которых они сумели довезти.
   Ничего не соображая, она съехала на подгибающихся ногах на пол. Даже для ее могучего модифицированного тела нагрузка была слишком велика. Но автопогрузчик невозможно было даже вывести из дока, не то что провести по перекошенным коридорам корабля. Теперь все ее тело начало ныть в местах соединения протезов с плотью.
   Бой-Баба обтерла рукавом лицо, дрожа от холода в пропитавшемся потом комбинезоне. Хватаясь за что придется, она взволокла себя на ноги и трясущимися руками принялась подключать капсулы к аппаратам. Вот на первом загорелись зеленые лампочки: зафиксировал живой организм, функционирует нормально. Она вздохнула и, уже не спеша, пошла дальше. Возле каждого аппарата нагибалась подобрать хвосты кабелей и шлангов и всовывала их в гнезда по бокам капсул.
   Но не везде зажигались зеленые лампочки. На двух капсулах тревожно замигало желтым. Она выругалась и застучала стальными пальцами по приборной панели, то и дело вскидывая глаза на монитор. Наконец желтые огоньки сменились ровным зеленым светом.
   Она пометила капсулы. Теперь как в инкубаторе: условия поддержания жизни восстановлены, но сохранилась ли сама жизнь внутри, неизвестно. Бой-Баба слышала в больнице рассказы, как иных астронавтов доставали из исправных капсул с давно вырубившимися мозгами. Якобы в клинике даже отделение для таких было: после операции, когда она начала везде разъезжать на коляске, она часто проезжала мимо вечно запертых широких дверей. За ними, если верить шепоту соседей по палате, и было отделение для "переставших функционировать" астронавтов.
   Вспомнился этот хапуга-астролетчик, вздумавший захватить их "Голландец". Вот на таких и наживаются владельцы подпольных клиник на Боксе-б. На Земле эксперименты по пересадке сознания все еще были запрещены: восставала церковь, восставала полиция, восставали примерные граждане. Им не приходилось волочить на консервацию собственных друзей с вывороченными кишками, как ей тогда после аварии. С тех пор Бой-Баба во всех разговорах горячо защищала эксперименты по пересадке сознания, доказывала их необходимость безразличным к вопросу собеседникам. И вот сейчас как бы кстати они пришлись - удалось бы спасти не только этих, а всех больных поселенцев, кого они с заброшенной базы успели живыми перетащить на корабль.
   Но выжили только они... да и жизнь ли это? Она в последний раз оглядела медблок и пошатнулась, ухватилась за закраину двери. За ней лежал тускло освещенный, отблескивающий серым полированным пластиком коридор. Она тяжело вздохнула и пустилась в обратную дорогу, забрать с "Голландца" все необходимое.
   Мысли о хапуге-космолетчике не давали ей покоя. Ведь небось хорошие деньги делает... точнее, делал - она вспомнила вспышку среди неба, уничтожившую его вместе с кораблем, - похищая людей и доставляя тела здоровых "носителей" подпольным хирургам. У тех заказов от богатых землян всегда полно. Сволочей с деньгами везде хватает, да им и по фонарю, в чье тело их пересадят, лишь бы было молодое, здоровое да красивое. Чего врать, она и сама не отказалась бы от пересадки - всяко лучше, чем такой железной бабой детей пугать.
   Но она себе давно запретила вспоминать себя прежнюю, тоже молодую и здоровую (красивую - это и тогда было как теперь, смотря с какого бока посмотреть). Бой-Баба медленно пошла обратно. Нечего мечтать о каких-то там пересадках: они крепко сидели задницей на Киаке, дай бог живыми выбраться.
   А вот если выберутся - может, тогда она и с Космосом завяжет... Бой-Баба остановилась. От одной мысли, казалось, коридор потускнел. Нет. Если они выберутся, то у нее будет такой багаж выживания, что грех будет с ним уходить в отставку. 
  

Глава девятая

  
   Тимур лежал под одеялом тихо, как мышь, с закрытыми глазами, и вслушивался в ночную тьму. Страшно хотелось в туалет. Вот и удобная отговорка, почему среди ночи он принялся разгуливать по зданию: искал уборную. Но он еще подождет. Сначала нужно определиться, как говорит дядя Илья.
   Сначала за дверью раздавались гулкие размеренные шаги роботов-сиделок и их же искаженные динамиками голоса. Они даже смеялись, если эти звуки можно назвать смехом. Но уже минут десять стояла полная тишина. Тимур выпростал одну руку из-под одеяла, нашарил под кроватью кроссовку, приподнял и шмякнул об пол. Тут же убрал руку и замер, притворяясь спящим, вслушиваясь. Подождал.
   Никто не пришел. Тимур кивнул сам себе и, умирая от нужды, выскользнул из-под нагретого одеяла.
   В комнате было холодно. Стуча зубами, он огляделся в поисках одежды, но ничего не нашел. Что ж, придется идти на разведку в пижаме. Он взбил одеяло так, чтобы со стороны казалось, что под ним лежит человек. Подошел к двери, прислушался. Тишина. Он легонько нажал на ручку, и дверь отодвинулась в сторону. За ней лежала тьма.
   Первым делом Тимур нашел туалет. Спускать воду не стал, чтоб не привлекать внимания. Зато в туалете он обнаружил кое-что важное: решетку вентиляции. Узкая: он с трудом, но пролезет, а взрослый - ни за что. Тимур оторвал несколько листков туалетной бумаги, еще не зная, чем он собирается зарисовывать на них план здания. Хотя возможно, что зарисовывать не понадобится. Если ему повезет, они сегодня же убегут отсюда. Так всегда поступали герои в старинных бумажных книгах, которые приносили ему отец и дядя Илья.
   Он открыл дверь из туалета в обшарпанный коридор - и отшатнулся. В ночном небе взошел гигантский Киак, заполнив зарешеченные окна голубым свечением. Тимур усмехнулся. Сама природа указывает ему путь.
  
   До входа в здание он добрался без труда. Но там лежало препятствие. Точнее, сидело: огромный дядька в белом халате развалился за столиком у широких стеклянных дверей. Толстые красные пальцы бегали по расстеленной перед ним клавиатуре, легко прикасались к символам букв и цифр. Рядом с ним мигали лампочками какие-то приборы.
   Тимур вовремя юркнул обратно за угол и теперь стоял, вжавшись в стену, соображая. Интересно, заперта ли дверь? Скорее всего, именно дядька может ее открыть нажатием кнопки. Если так, то где эта кнопка? И как его отвлечь, чтобы ее нажать?
   Тимур нахмурился. Проблемы множились, а ведь он здесь всего лишь первый день. И неизвестно, сколько еще пробудет. И с какой целью их тут держат. Старикашка сказал - "чтобы увезти далеко-далеко". Но Тимур не такой ребенок, чтобы верить всем на слово. Его однажды так уже увезли... на Бокс. Чуть не пустили на органы. Еле отец с дядей Ильей его спасли. Нет, нужно все выяснить самому.
   Было ясно одно: сегодня, скорее всего, убежать не удастся. Тимур стоял, высовывая нос из-за угла, примечая все движения дядьки. Но движений особых не было. Он таращился в монитор, зевал, пил какие-то таблетки, бегал пальцами по клавиатуре. Тимур помнил, что в космопортах вахты обычно продолжались двенадцать часов. Тут, вероятно, то же самое. Двенадцать часов Тимур ждать не собирался. У него не настолько ангельское терпение.
   Что ж! Кое-что, по крайней мере, он уже выяснил. Тимур легонько оттолкнулся спиной от стены, проверяя, свободен ли коридор. Широкая полоса голубых лучей Киака лежала на полу, пересеченная квадратами зарешеченного окна. Тимур усмехнулся. Вот он и побывал в настоящей тюрьме!
   Зажегся ослепительный свет, и Тимур отпрянул. Прятаться было некуда. Мгновение он стоял не дыша; сердце прыгало в груди, и он прижал его рукой, боясь, что кто-нибудь услышит его стук.
   Через бесконечное мгновение он услышал размеренные тяжелые шаги. Они приближались к холлу, в котором сидел охранник, из соседнего коридора. Скрипели колесики каталки.
   Тимур выдохнул как можно осторожней и еще раз высунул нос из-за угла. К столику охранника медленно приближались два робота. Один шел впереди, неся папку с бумагами. За ним топал второй, толкая перед собой каталку с прицепленной к ней штангой капельницы. С нее свисал пластиковый пакет, наполненный чем-то темно-красным. От капельницы шли две тонкие наполненные этой темной жидкостью трубки и скрывались под одеялом, покрывавшим до самого носа небольшое тело человека на каталке. Тело ребенка.
   Двое остановились. Вахтер устало приподнял голову.
   - Что-то поздно вы сегодня, - сказал он.
   Первый положил ему на стол папку.
   - Для регистратуры, - сказал он. - Оцифровать и заархивить. Подлинник уничтожить. На случай угрозы.
   Вахтенный кивнул, принимая бумаги. Он развернулся во вращающемся кресле и кинул папку на полку полупустой этажерки за своей спиной.
   - Какой еще угрозы! - пробурчал он, поворачиваясь обратно. - Все, что могло случиться, уже случилось. Чем он думал, почему не вызвал корабль, когда началась эвакуация? Сидим теперь тут и ждем, чтоб смерть сама с неба свалилась.
   Второй робот пнул ножку каталки, ставя ее на тормоз. Вышел из-за нее и подошел к столику, нависнув над ним своим трехметровым телом. Тимур увидел ясно на его груди намалеванный красный крест.
   - Хозяин говорит: торопиться некуда, - прогудел низкий бас, треща в динамиках.
   Вахтер фыркнул.
   - Конечно, некуда! Эвакуироваться уже не на чем! Мы и так всю жизнь на его фантазии просадили!
   Робот с красным крестом стоял неподвижно. Затем наклонился ближе к столу охранника.
   - Сегодня утром хозяин отдал приказ. Нужно...
   Вахтер воровато оглянулся, и Тимур стремительно отпрянул, больно ударившись лодыжкой об угол плинтуса. Он сжал зубы, подавляя стон, и не слышал, что робот говорил дальше.
   Прослушал самое главное! Тимур чуть не ударил себя по лбу, но вовремя опомнился.
   Когда он снова выглянул, двое уже приблизили каталку к выходу. Тимур сощурился и внимательно следил, на что будет нажимать охранник. Тот пробежался пальцами по коврику клавиатуры, набирая комбинацию, и стукнул на ввод. Дверь отъехала в сторону. Свежий ночной воздух, обогащенный кислородом, заполнил вестибюль.
   Проклятие! Тимур сжал кулаки. Нужно знать комбинацию. Ну что ж, он ее узнает. Причем как можно скорее: неизвестно, сколько у него самого осталось времени.
   Двое толкнули каталку. Она качнулась на пороге, и одеяло соскользнуло на блестящие светлые плиты пола. Робот заскрипел суставами и нагнулся его поднять.
   Но Тимур на него не смотрел. Он не сводил глаз с перебинтованного тела на каталке, в переплетении шлангов и проводов, которые тянулись к помигивающим лампочками приборам. Еще мгновение, и он узнал бледного светловолосого мальчика.
   Бритая голова упала набок на тонкой подушке, повернувшись к Тимуру. Блестящие белки глаз бессмысленно уставились на него из опутавших лоб разноцветных проводов и трубок.
  
   Тимур вернулся в свою комнату так быстро, как его только несли подгибающиеся от слабости ноги. Дрожа от холода, он забрался в постель и слушал, как понемногу успокаивается колотье под ребрами. Так он лежал, глядя в потолок, стараясь не думать об увиденном.
   В одном он был прав с самого начала: времени, кажется, у них в обрез.
  

* * *

  
   Хрустя битым стеклом, Илья помог незнакомцу выбраться из витрины разгромленной аптеки в ночную тьму. Вцепившись Илье в локоть, тот охал и неуклюже терял равновесие, шурша набитым лекарствами пакетом. От человека пахло помойкой и машинным маслом. Жиденькие темные волосы торчали из-под военного вида фуражки. На незнакомце был земной серо-зеленый камуфляж, бесполезный на каменистых ландшафтах Сумитры. Через плечо болталась противогазная сумка. Из нее торчала новенькая военная кислородная маска.
   И где-то Илья его уже видел...
   За углом косо стоял под фонарем облепленный грязью синий фургончик. Человек поставил свои пакеты на заднее сиденье кабины и повернулся к Илье, продолжая начатый разговор.
   - Ни черненького, никакого здесь не было. Тут не то что детей, тут и взрослых-то не докричишься. - Человек шмыгнул носом и втиснулся на узкое сиденье. - Кто успел - все слиняли. А кто не успел... - он развел руками. - Каждый выживает как умеет. Естественный отбор! - Он хохотнул довольно и кивнул на сиденье. - Садись давай.
   Илья в последний раз оглянулся на зияющий тьмой вход в аптеку. Распахнул переднюю дверцу и протиснулся на пассажирское сиденье.
   Человек сопел, всовывая магнитный ключ в щель зажигания. Может, космопортовский? Да, пожалуй, так. Только вот имени его Илья не мог вспомнить. Вроде кто-то из менеджмента. Они там все на одно лицо, в пиджачках и при галстуках. Илье вечно приходилось им техника вызывать - сами они и лампочку ввернуть брезгуют.
   Негромко заурчал мотор. Фургончик двинулся по дороге к зияюшему тьмой разбитому люку купола.
   - Переночуем у меня, - плевался ему в ухо слюной человек, - схрон мой тут неподалеку. Все вы тогда надо мной смеялись - а он и пригодись! Это же надо! - он захихикал и хлопнул Илью липкой ладонью по плечу. - А с утра на поиски пойдем, - зашептал он. - Парнишка-то твой далеко не отошел, ножонки-то короткие, слабые. Знаешь что? - он перегнулся через спинку, заглянул Илье в глаза. - Может, он в старом поселке, пацан-то твой! На вышку нагнетателя от стрекунов забрался и сидит. Или слезть не может.
   Илья вздрогнул, отвел глаза от дороги на зарастающее темной щетиной лицо космопортовского менеджера - да, он точно видел этого чудика раньше, только имени не помнил.
   - Вот тут я, - пробубнил менеджер сквозь маску минут через десять. Илья всмотрелся. Зажимающий переносицу край маски мешал присмотреться. Фары прорезали тьму за ограждением, бросающим угловатую тень на недвижные останки мертвых деревьев внизу под насыпью. Еле слышный шепот доносился из-под их кривых черных ветвей.
   Только новой атаки стрекунов ему и не хватало. Илья скосил глаза на перевязанное предплечье. Обрабатывать рану и накладывать повязку в разграбленной аптеке пришлось самому: его новый приятель побледнел, увидев засохшие потеки крови на коже, и вышел наружу - как он выразился, "покараулить".
   - Ну, - просипел мужик, открывая дверцу фургона, - давай найди попробуй!
   - Что найди?
   Илья вылез из машины и прищурился во тьму. Новый знакомый отстранил его и полез через ограждение. Тяжело спрыгнул вниз, под насыпь, и замахал Илье:
   - Прыгай давай!
   Потом шли по невидимой тропе среди кривых стволов. Менеджер дышал под маской тяжело, всхлипами, светил под ноги дорогим фирменным фонариком. Влажная земля под ногами чмокала, отпускала неохотно.
   Минут через пять Илья начал вытирать рукавом лоб и шмыгать носом. Маска запотела и мешала дышать. Менеджер впереди шел уверенно, рассекая тьму лучом фонарика. Илья оскальзывался, но не отставал.
   Менеджер бубнил сквозь маску, явно обращаясь к Илье, но доносились только обрывки фраз:
   - Я уже после аварии начал готовиться... думаю, опять рванет, разнесет все к чертям... или новый катаклизм... один раз уже было, Киак близко подошел и пол-планеты спалил, а вдруг опять подойдет?
   - Это пол-миллиона лет назад было, - заметил Илья.
   Менеджер оглянулся, закивал:
   - Вот и я про то же! По закону больших чисел опять может случиться! Значит, надо готовиться, - и продолжал бубнить, про запасы, про генератор, но Илье картина была уже ясна. После той давнишней аварии, говорили, округа кишела такими выживальщиками, пост-апокалиптиками, которые скупали в магазинах соль и спички и мастерили самодельные генераторы на велосипедном ходу, ожидая нового взрыва. И отговорка была та же самая: "Один раз случилось - значит, может случиться опять."
   Ну конечно! Илья споткнулся и сбился с шага. Вот теперь он его вспомнил. Действительно, в свободное от создания запасов время этот чудак работал менеджером в космопорту. Мартина как-то на него Илье указала. Добавила, что до аварии он был управляющим на комбинате, но потом уволился: слухи о нем якобы среди рабочих пошли нехорошие. Что-то связанное с аварией, но что именно - Мартина ему тогда не сказала, а снова перевела разговор на свою Лили...
   И зовут его... длинное какое-то имя... Ипполит? Илларион? Иннокентий?
   Вдруг мужик остановился. Подозрительно оглянулся на Илью. Что-то в нем изменилось.
   Он облизнул губы.
   - Прости, - полез в карман и вытянул длинную темную тряпицу, сделал шаг к Илье. - Здесь никто еще не бывал. Дай глаза завяжу, - он перехватил тряпицу обеими руками и потянулся к его голове. В глазах у него блеснула жадная искорка.
   Илья хотел было увернуться, но передумал. Пусть играется. Заодно и он проверит, не забыл ли старую подготовку.
   Хилые влажные руки человека пахли дезинфекцией. Он стянул узел на затылке Ильи, прихватив волосы - Илья поморщился, хотел увернуться, но чувствовал, что его раздражать не надо. Тревога за Тимура толкала вперед.
   Мужик взял его под локоть и повел. Илья ногами нашаривал дорогу, осторожно ступал, ожидая коряг и камней, - но их не было. Дорога стала гладкой, словно мощеной. Но темно по-прежнему, так что, как Илья ни напрягал глаза, сквозь тряпку ничего не мог различить.
   Воздух тоже изменился. К вонявшей дезинфекцией маске примешивались запахи пластика и горелой изоляции. Человек ускорил шаг, шел увереннее. Илья тоже бросил нашаривать ногами дорогу и шел, как по гладкому полу. Наверняка какой-нибудь заброшенный ангар, который этот доморощенный выживальщик приспособил себе вместо схрона.
   Илья сделал еще шаг - и налетел всем телом на остановившегося менеджера.
   - Тихо! - зашипел тот. - Услышат.
   Илья замер с зависшей в воздухе ногой.
   - Кто? - еле слышно выдохнул он.
   Менеджер хмыкнул, приблизился к Илье, распространяя запах карболки. Рука его повозилась с узлом у Ильи на затылке, неприятно дергая волосы, и тряпка, в последний раз мазнув Илью по лицу, упала ему под ноги.
   Моргая, Илья принялся оглядываться. Они стояли в темном помещении с угадывающимся даже в темноте головокружительно высоким потолком. Так и есть - заброшенный ангар.
   Илья медленно пошел вперед, осматривая помещение. Что-то знакомое свербило, как будто он здесь уже раньше был... хотя что в темноте разберешь? Он сделал еще шаг и остановился. У дальней стены высились, задевая стрелами потолок, многотонные погрузчики. Дверь в застекленное помещение рядом была распахнута, и в темноте поблескивали экранами ряды отключенных мониторов.
   Илья медленно поворачивался, рассматривая начиненную дорогой аппаратурой внутренность ангара. Космодром. Частный космодром.
   - Лучше места для схрона не нашел? - повернулся он к новому знакомому.
   Вместо ответа человек нагнулся, светя фонариком. В ребристом металлическом покрытии пола показался люк. Он потянул за кольца и кивнул Илье. Терпеливо стоял, согнувшись над входом в люк, пока Илья пролезал в узкое - растолстел на материке-то, на сытой работе! - отверстие.
   Илья спрыгнул на утоптанный земляной пол. Он оказался в полутемном закутке с низким потолком. Возле покрытой каплями конденсации бетонной стены стоял грубо сколоченный стол. Помещение освещалось полосой неяркого света, падавшей на пол из-под приоткрытого люка в противоположной стене - тяжелого, полуметровой толщины, с большой круглой рукоятью.
   Незнакомец уже дрыгал ногами, пролезая в люк. Шурша пакетами с лекарствами, он тяжело спрыгнул и выпрямился, прищурившись на Илью. Глаза маленькие и раскосые на желтоватом лице. Волосы черные, спутанные. Щеки ввалились. Да и запах... несло от этого пост-апокалиптика почище, чем от стрекуна.
   - Тебя как звать? - спросил Илья ему в спину.
   Человек задраивал люк в потолке и не обернулся.
   - Иммануил, - просипел он.
   В дальнем углу были навалены друг на друга ящики, коробки и набитые мусором пластиковые пакеты. Незнакомец прошел туда и бросил мешки с лекарствами на заплесневелый пол.
   - Я уж давно схрон приискивал, - сказал он, продолжая разговор. - Мало ли что. Слухи разные ходили... опять же эпидемия эта на дальних базах. Мало ли, занесут на Сумитру. Ходил, искал место получше. И вот... набрел, - он оскалился довольно. - Как слухи первые пошли, так сюда и перебрался от греха подальше. И не ошибся, да.
   - А закон о частной собственности? - спросил Илья. - Владелец космодрома в курсе?
   Менеджер отцепил одну руку и отрицательно покачал пальцем.
   - Закон о чрезвычайных ситуациях уже действует, так? То есть спасайся кто может, каждый за себя. Вот я и спасаюсь.
   Илья про себя согласился с ним. Вреда хозяину космодрома от выживальщика не было никакого. Ну, одним ящиком консервов меньше. А все пригляд. Лучше пусть этот тут хозяйничает, чем банда мародеров.
   Незнакомец нагнулся над раскрытым ящиком, поколебался и, оглянувшись на Илью, кинул ему потускневшую консервную банку. Жестянка нетяжелая, без наклейки, без картинки, что внутри - бог весть. Незнакомец взял еще одну для себя и кивнул Илье: садись.
   Илья поставил банку на стол. Есть не хотелось. Иммануил тут же потянулся за ней и бережно отнес обратно в свой склад.
   - Так что ты делать думаешь? - спросил он Илью, усаживаясь за стол. Вынул почерневший от грязи нож, вскрыл свою банку и принялся уминать содержимое почерневшей гнутой ложкой.
   Илья пожал плечами.
   - Буду искать.
   - Я предлагаю: завтра к голландцу пойдем, - быстро сказал менеджер. Облизал губы. - К старику. Я его знаю. Он знаешь что - он тебе искать поможет! У него транспортеры, техника. Он и раньше местным помогал, когда кто-то пропадет, - и тут же поправился, как будто сболтнул лишнее, - стрекуны там съедят или с пьяных глаз заблудятся.
   Илья кивнул:
   - Посмотрим. Не люблю ни у кого помощи просить. На себя привык полагаться.
   Менеджер пожал плечами.
   - Ну смотри. Завтра поговорим. Пока вон поспи, - он указал в угол рядом с люком, где на надувном матрасе были скомканы нестираные простыни. - Сил набирайся. Завтра придется побегать, - он усмехнулся, сверкнув металлическим зубом.
   Илья поднялся.
   - А ты где ляжешь?
   - Я ночная птица. Работаю ночью, днем отсыпаюсь, - Иммануил мотнул головой на приоткрытый люк в дальней стене. - Дел у меня много.
   И усмехнулся. Усмешка эта Илье не понравилась. Черт знает, что тут у него... навязал себе психа на голову.
   Иммануил повернулся и взялся за край люка, собираясь перелезть через порожек.
   - Свет оставь, - попросил Илья.
   Менеджер посмотрел на него долгим взглядом.
   - Темноты боишься?
   Илья усмехнулся:
   - Темноты не боюсь. Отбоялся уже.
   Выживальщик хохотнул и бросил ему фонарик из кучи хлама на полу.
   - Зря не включай. Батареи беречь надо. Скоро взять негде будет.
   Он помедлил, улыбнулся странной улыбкой и повернулся к Илье спиной. Послышалось металлическое звяканье, звук отвинчиваемой крышки. В горле менеджера забулькало, и кислая спиртная вонь разлилась по подполу, перебив остальные запахи. Иммануил одобрительно помычал и вышел, закрыв люк за собой. Илья остался в кромешной тьме.
   Надо было поспать, но разлившиеся в спертом воздухе винные пары липли к нёбу, вызывали тошноту. Глаза слипались, мысли путались, и чтобы не задремать, он принялся рассматривать черноту, по которой расходились красно-желтые разводы от погашенной лампы. Среди них Илья увидел ранее не замеченный стол из ящиков, а за ним сидел Тимур и, кажется, тоже спал, положив голову на руки.
   Илья обрадовался - как все просто получилось, он уже здесь, и даже к старику голландцу идти не пришлось! Он протянул руку погладить Тимура по темным волосам.
   Мальчик повернул к нему лицо - бледное, с огромными глазами. И глаза ему другие сделали, подумал Илья и хотел обнять Тимура за плечи, но тот засмеялся, показав острые желтые зубы, и оттолкнул Илью. Тот вскрикнул, вздрогнул всем телом и проснулся оттого, что свалился с матраса в сторону, на замызганный пол.
   Он не сразу сообразил, где находится. А вспомнив, выругал сам себя. Вместо того, чтобы искать Тимура, он теряет время в каком-то подвале с подозрительным человечком. А Тимур в это время может быть где угодно...
   Илья похолодел, вспомнив свое утреннее подозрение: вдруг мальчишку поймал какой-нибудь спятивший фермер и держал связанного в погребе, пока Илья объяснялся с хозяином у ворот? Судя по этому Иммануилу, сумасшедших тут хватает. Он и сам...
   Илья зажал себе ладонью рот, чтобы не вскрикнуть. Ведь Тимка наверняка пошел сюда, на частный космодром! А вдруг этот Иммануил и украл его? Вдруг мальчишка здесь? Даже, может, за этой самой дверью...
   Он забрался обратно на матрас, нашарил фонарик. Но включить не успел - заскрипела дверь, погреб осветился, и темный силуэт Иммануила загородил падающий свет. Илья закрыл глаза и задышал ровно.
   Какое-то время бывший менеджер не шевелился. Илья ощущал на себе его холодный, как у ящерицы, взгляд. Наконец, дыша еле слышно, он тихонько пересек комнату и забрякал в углу жестянками. Проголодался, что ли? Послышался сдержанный стук и шуршание. Затем глухой удар, менеджер в темноте вскрикнул и хрипло выругался, еле ворочая языком. Возня, стуки, и наконец тишина, прерываемая хриплым, тяжелым дыханием.
   Через несколько минут послышался голос:
   - Не спишь?
   Илья не ответил.
   - Вот и мне не спится, - продолжал Иммануил пьяно. - Отпраздновать бы надо... большой проект сегодня закончил. Только это пока секрет.
   Он помедлил, явно ожидая, чтоб Илья спросил его, что за секрет. Поворочался еще и наконец продолжил:
   - Про миллиарды - это народ, конечно, преувеличивает. Но деньги у голландца не переводятся, это так. - Он вздохнул, поерзал. - Везет же людям! Не слыхал?
   Илья повернулся на бок, стараясь не вдыхать вонь от грязной подушки. До того, как они осели на Сумитре, ему было не до новостей. Жизнь у них была и без того интересная. Открытый космос, разные экипажи, сложные задания. Когда погиб отец Тимура, еще и мальчишка прибавился. Так что вечно они с Эйлой все узнавали последними. Даже прогноз погоды им в космосе смотреть было незачем.
   Менеджер в своем углу вздохнул мечтательно.
   - Восемьсот шестьдесят три миллиона! Адольф его зовут. Адольф Якобс, - он шумно забулькал, в воздухе разлился запах спиртного. - Купил билет на сдачу в турецком квартале Амстердама. Баржа у него там облезлая в канале на приколе стояла, на ней они и жили.
   Менеджер жадно облизал губы.
   - В газетах писали, они с женой бедствовали страшно, разве что не побирались. Сам не работал - он кустарь-изобретатель, на свалке металлолом подбирал и из него разные самоходки мастерил, роботов всяких. Да что я говорю - ты завтра сам увидишь.
   Илья обхватил голову руками. Меньше всего ему нужен был этот разговор и этот собеседник. Может, Тимур у него лежит связанный за этим люком, для того он и зубы заговаривает!
   - ... сын у него тоже инвалид, - тем временем продолжал менеджер. - Сейчас-то он уже не ребенок, а взрослый дундук - если жив еще, конечно. Говорят, потому наш Адольфыч и жил в бедности, каждую копейку считал, все пытался вылечить сына.
   Илья прислушивался к тишине - не донесется ли из-за стены шорох, зов о помощи.
   - А что с сыном? - наконец спросил он.
   Менеджер довольно хохотнул - расколол-таки! - и продолжил, смакуя каждую подробность:
   - Сына никто никогда не видел. Даже тогда, на барже в Амстердаме. После их выигрыша туда аж экскурсионный маршрут открыли. Он к тому времени уже оттуда съехал, а баржу продал за хорошую цену собственной сестре. И, говорят, перед отъездом разругался со всеми, кого знал. Ни полмонетки никому на бедность не подарил.
   -Ну и хмырь, - рассеянно сказал Илья. В мозгу крутились разные варианты действий. Менеджер между тем продолжал:
   - Все тогда ожидали, что он кончит так же, как и прочие лотерейные миллионеры. Спустит денежки на фонтаны с шампанским и личные самолеты, остатки просадит на бирже и годков через пять снова будет без копейки на бирже труда побираться. Но наш Адольфыч не такой дурак. Он еще нас с тобой жизни поучит.
   Снова забулькала жидкость. Имманиул почмокал и продолжил:
   - В газетах писали, что Адольфыч повез сына по клиникам, даже отдал его добровольцем на какие-то новейшие эксперименты в лабораториях Общества Социального Развития... сам им денег давал на опыты. Но, видно, не в коня корм. Сюда они приехали, судя по всему, уже без ребенка. Только Адольфыча с женой тут и видели - ну, и обслугу, конечно. Обслуги у них как грязи. Только, - понизил он голос, - не люди.
   Менеджер помедлил, ожидая ответа. Не дождался и снова заговорил, пришепетывая от волнения:
   - Он же у нас техник-самоучка, а с деньгами какие-то курсы закончил, аппаратуры накупил. Теперь он на роботехнике специализируется. Даже приз какой-то там выиграл за своих андроидов. Вот они на него и горбатятся... вся обслуга - железная. Да ты спишь, что ли?
   Илья промолчал.
   - Так завтра к нему пойдем. Можешь на меня положиться. Я никогда никого не подводил.
   Вместо ответа Илья задышал ровно, стараясь сдержать дрожь. Через несколько минут в подполе раздался осторожный шорох. Затем глухой удар. Менеджер в темноте вскрикнул и тихо выругался, еле ворочая языком. Возня, стуки и наконец тишина.
   Илья подождал минуты две и открыл глаза. В комнате снова было темно. Он включил фонарик. Мазнул лучом по углам - никого. Направил свет на потолок: входной люк чуть приоткрыт.
   Илья сел на постели. Сердце стучало. Направил луч света на захлопнутый люк в соседнее помещение. За ним что-то тихо гудело.
   Илья поднялся на ноги, не сводя фонарика с люка.
  
   Люк подался легко. За ним начинался длинный бетонный коридор. У входа валялся разный мусор - картонки с объедками, пожелтевшие обрывки бумаги, банки из-под пива. Илья нагнулся и поднял один обрывок, повертел. Листок местной многотиражки десятилетней давности. Видимо, этот бункер выкопали, когда еще комбинат на старом месте стоял. До аварии. Илья огляделся и с колотящимся сердцем пошел вперед, стараясь ступать потише.
   - Тимка! - звал он шепотом. - Ты здесь? Я иду!
   Но в бункере стояла глухая тишина, поглощающая звуки.
   Через каждые пару десятков шагов горели устаревшие энергосберегающие лампы, соединенные обвисшими проводами. Стены под ними блестели от потеков конденсации. Грязные следы покрывали бетонный пол. Впереди, в темнеющем тупике, укрепленном балками, виднелись две закрытые двери. Илья ускорил шаг.
   Левая дверь оказалась вделанным в бетонную стену стальным люком. Вторая напротив нее - из старых щелястых досок. Мгновение Илья колебался, затем повернулся вправо и рванул ручку на себя. Разбухшее от сырости дерево подалось с трудом. Он пихнул дверь плечом и шагнул внутрь, водя фонариком по сторонам.
   Неяркое зеленоватое свечение заливало узкую комнатушку. Воздух был до того спертый - смесь табачного перегара, прокисшей еды и немытого тела, - что хоть маску надевай. Включенный монитор стоял на хлипком столике у стены, рядом с ним на полу в кучу свалены нестираные тряпки, одеяла, посеревшая жесткая подушка. Илья откинул тряпье, ожидая увидеть связанного Тимура с кляпом во рту. Но нет, под одеялами никого не было.
   Он обошел комнатушку, светя фонариком в углы. Перед столиком продавленное офисное кресло, обитое треснувшей от старости кожей. На краю стола - почерневшая от старости микроволновка в пятнах ржавчины и плесени, с треснувшей дверцей. Он направил фонарик к потолку, ища источник зеленоватого света, и вздрогнул.
   С полтора десятка работающих экранов, вмонтированных в стены, показывали под разными углами темную внутренность ангара над бункером. Он стоял в отсеке безопасности частного космодрома.
   Картинка на экранах казалась документальной, черно-белой. Монитор тихо щелкал, переключаясь с одной камеры на другую, показывая ангар и его окрестности со всех сторон в ярко-зеленом свете приборов ночного видения.
   Ну что ж, место себе под схрон этот Иммануил действительно выбрал хорошее. Никто без его ведома близко не подойдет.
   Илья перевел луч фонарика на столик и древний монитор. Кому теперь нужны мониторы, когда есть эметтеры, всё в голове, никаких экранов не нужно? Любопытства ради он вгляделся в картинку, заляпанную каплями еды и захватанную пальцами. И сразу узнал - местная соцсеть, где общаются жители городка и рабочие с комбината. Иммануил - он же "Конь бледный" - общался с кем-то, называющим себя "Лиор". С фотографии-аватарки смотрел белокурый юноша с огромными голубыми глазами. Красавчик. В городке Илья его точно не видел. Наверно, комбинатовский. Мелкие строчки их переписки покрывали весь экран.
   Илья вспомнил сощуренные глазки Иммануила, его сальные пальцы и отвернулся от экрана, морщась. Извращенец чертов.
   Он еще раз обошел комнату. Здесь Тимура нет, это ясно. Но есть еще вторая дверь.
   Он вышел из отсека безопасности. Постоял в коридоре, собираясь с духом. Под ногами скрипела бетонная крошка. Он провел рукой по стене - она осыпáлась, деревянные балки крест-накрест поддерживали неровный потолок. Он пригнулся и толкнул низкую вторую дверь.
   И зажмурился от ударившего в глаза света.
   Стены, блестящие и податливые, излучали розоватое сияние, заливающее узкий пульсирующий проход. Илья чувствовал тепло на своем лице. Он поднял руку и коснулся стены - она подернулась рябью, вогнулась, словно избегая чужеродного контакта. Пол пружинил под ногами, подталкивал вперед. Затаив дыхание, Илья сделал шаг, другой, и медленно пошел по коридору.
   В космопорту ему рассказывали про старый поселок, про катакомбы вымерших обитателей Сумитры. Там они укрылись перед столкновением Киака со своей планетой. Он знал, что катакомбы пытались раскапывать, что работали команды археологов... но потом произошла авария на комбинате, и старый поселок законсервировали, работы запретили.
   Значит, археологи все-таки докопались тогда до катакомб. Или кто-то еще докопался. Возможно, само Общество Соцразвития - владельцы комбината и негласные хозяева Сумитры. Это его не удивляло. Но что удивляло... он не ожидал, что в катакомбах все будет так.
   Потолок тут был низкий, так что Илье пришлось наклонить голову набок, чтобы не задевать макушкой за сетчатую податливую поверхность. И что-то ему этот залитый живым светом коридор напоминал. Илья осторожно дотронулся до потолка, и тот зашуршал, опустив перед ним завесу из тончайших багряных пленок.
   Илья отпрянул - и тут вспомнил. Троянец! Он уже успел забыть, что был капитаном Троянца, живого инопланетного корабля, путешествующего по одному ему известным дорогам Вселенной. Как долго земляне пытались найти цивилизацию, оставившую эти корабли на необитаемых планетах нескольких звездных систем! Как они пытались установить контакт с создателями Троянцев! А те были уже давно мертвы - тут, на Сумитре?
   Багряная завеса, преградившая ему путь, тихо шелестела, посетепенно слипаясь со стеной. Его не пускали. Илья вздохнул и, бережно неся в груди детскую радость, повернул, чтобы идти обратно.
   И вздрогнул.
   Прямо перед ним, покачиваясь, стоял Иммануил. Холодные глазки без выражения смотрели мимо Ильи на багряную завесу. Та зашипела и съежилась, как облитая кислотой. Со чмоком пленки втянулись в потолок.
   - А я думал, ты спишь, - прохрипел Иммануил.
   Его губы растянулись в мертвой, бессмысленной улыбке. Он протянул тощую грязную руку и вцепился Илье в рукав. От пьяного дыхания менеджера сводило судорогой горло. Илья сделал шаг назад и чуть не потерял равновесие, покачнувшись на пружинящем полу. Иммануил удержал его в своей хватке.
   - Любопытный ты мой, - прохрипел он. - Знаешь, что с любопытными бывает?
   Илья открыл рот - не объяснить, но перевести все в шутку. Ухватился одной рукой за стену, но она выгнулась, избегая его прикосновения. Иммануил поднял на Илью мутные глаза. Тупо таращась, он еще раз поднял кулак - и уронил руку. Пошатнулся и выматерился вполголоса.
   - Иди-ка лучше поспи, - Илья осторожно взял его за рукав и подтолкнул к выходу. - Завтра поговорим. Завтра все объясню.
   Иммануил таращился на него еще с полминуты. Потом энергично кивнул и ухватился за Илью, потеряв равновесие.
   - За... втра... - прохрипел он.
   Илья вывел его из живых катакомб и прикрыл за собой стальную дверь. Они стояли в бетонном тупичке, укрепленном балками. Иммануил тяжело дышал и бросал взгляды на вторую дверь, за которой лежал отсек безопасности.
   - Пошли, - наконец выдавил он и, пошатываясь, шагнул вперед.
   Над их головами размеренно завибрировал потолок. Раздались глухие тяжелые удары. Наверху кто-то ходил, сотрясая ангар нечеловеческими полутонными шагами.
   За закрытой дверью отсека безопасности негромко зазвенела сигнализация. Иммануил уставился на потолок, с которого сыпалась цементная пыль. Рука его разжалась. Он зашатался.
   - О господи, - еле слышно просипел он, трезвея на глазах.
    
  

Глава десятая

  
   Бой-Баба ввалилась в аппаратную подстанции, тяжело дыша. Почти все закончила. Плечи и руки еще тряслись после раскатки кабеля. Сейчас врубит, и спать.
   Не в силах стоять, она опустилась в жесткое от старости продавленное кресло. Провела рукой по потускневшей панели управления, поднесла к глазам. На пальцах остался серый налет. Бой-Баба шумно выдохнула и, держась за рычаг двумя мощными пальцами - не сломать бы от усталости - передвинула его в рабочее положение.
   На панели замерцали огоньки. Черный экран монитора осветился, по нему побежала информация. Вроде все нормально. Теперь только проведать Живых, и спать.
   Ровный гул оборудования усилился. Помещение задрожало. Звук сменился пульсирующим воем.
   Только этого не хватало. Она подскочила, оглядела панель. В углу равномерно вспыхивал красный квадратик сигнала пожарной тревоги. "Генераторный зал", было размашисто написано на выцветшем кусочке пластика под ним.
   Генераторный зал.
   С минуту она тупо смотрела на панель. Потом выволоклась из кресла и засеменила по скользкому от пыли полу туда, где указатели со стрелками светились надписью "Реактор 3".
  
   Защиты на ней, конечно, не было. Даже шлема не было. Она огляделась - наверняка костюмы должны в предбаннике стоять, - но ее окружали голые стены, тускло поблескивающие в мигании аварийных ламп. В углу были сложены инструменты, накрытые куском синего брезента. Бой-Баба сорвала его и сделала шаг вперед, к панели. Прищурила глаз на показания, настроила фокусировку. Счетчик радиации молчал. Черт его знает, что там внутри, но утечки пока не было. Пока.
   Она положила руку на пиктограмму с расходящимися стрелочками. Стены загудели, и створки поехали в стороны. Из них тут же вырвался едкий густой дым и заполнил предбанник. Взвыла сирена, и ее окатило с потолка пеной противопожарной сигнализации.
   Бой-Баба накрылась брезентом, зажала нос и рот железной клешней и ринулась внутрь. Проморгалась искусственным глазом - все равно ни фига не видно - и пошла по стеночке, шлепая по лужам пены и прощупывая свободной рукой пространство впереди.
   Она шла, и дым сгущался, и уже легкие разрывались, требуя воздуха. Мозг медленно погружался в равнодушную пустоту. Бой-Баба расслабила грудную клетку, как учили, и уперлась рукой в противоположную стену. Тут дым был гуще. Голубые язычки пламени бежали вертикально по стене. Она принялась бить по ним куском брезента. Пластиковая обшивка стены перед ней морщилась и истаивала, обнажая почерневшую от огня сталь. Перед глазами было черно. Руки слабели. Она, не глядя, лупила брезентом куда придется. Ноги почти не держали. Сжав зубы, хлестнула последний раз, потеряла равновесие и повалилась вперед, в каскад новой порции пены.
  
   Бой-Баба застонала. Голова раскалывалась. Она дышала всхрипами, и горький вонючий воздух лип к легким. Но жива.
   Она приоткрыла глаз. Руки сжимали оплавленные остатки брезента. К кистям пристали растопленные обрывки синих нитей. С замиранием сердца она попробовала шевельнуть стальными пальцами. Протезы слушались. Пока. И очаг возгорания дымил все слабее в лужах лопающейся пены.
   Держась за стенку и харкая сажей, она доползла до аппаратной. Уже подходя, почуяла: все не так. Перевалила отказывающееся тело через порог и стояла онемев в застекленной будке. Может, ошибка? Может, сработала система безопасности?
   Экраны мертво чернели, огоньки на панели погасли. Она кинулась к индикатору состава воздуха. Не работает. Саданула кулаком по панели. Багрово забрезжила лампочка и тут же медленно погасла. Дыхательная смесь прекратила поступать.
   Не может быть. За что же им это! Бой-Баба переводила взгляд с одного прибора на другой. Сердце остановилось в груди. Ну должно же быть хоть что-то...
   Громкий щелчок. Гудок, сменившийся низким гулом. Задрожал пол под ногами. Осветился один из пультов.
   Еще не веря, она подбежала и уставилась на ряды тумблеров. База переключилась на аварийное питание. Несколько дней отсрочки. А что им несколько дней?
   Сердце упало. Обида сжала грудь - обида на судьбу, на надежду. Она облокотилась на панель и обхватила тяжелыми клешнями голову.
  

* * *

  
   Потолок затрясся, за шиворот Илье посыпалась крошка. Одновременно они повернулись к экранам.
   Неясные зеленоватые тени двигались вне фокуса - Илья не сразу смог понять, кто или что топает наверху, сотрясая метровой толщины потолок. А когда понял, то еле сдержался, чтобы не закричать.
   Наверху их, конечно, услышать не могли. Прав этот Иммануил - возможно, этот бункер и есть самое безопасное место на всей Сумитре. Но от близости расхаживающих по ангару стальных существ - язык не поворачивался назвать их роботами - ноги застывали на месте, в животе холодело и онемевший язык прилипал к гортани.
   Илья всматривался в экраны. Наверху перед камерами роботы, отсвечивая металлом, переносили какие-то ящики, складывали их рядом у стены. Что-то в их движениях было не то. Илья наморщил лоб. Роботы передвигаются всегда по кратчайшей траектории, от точки к точке. И эти тоже... но все равно как-то не так. Они останавливались на ходу, жестяные голоса в динамиках обменивались фразами, непонятными из-за треска помех, затем продолжали свой путь.
   Илья усмехнулся. Отстал он от жизни уборщиком на Сумитре. Новая разработка, он слышал о таких. Почти не отличаются от людей. Но откуда они здесь, на Сумитре?
   Он отвернулся от экрана - и поймал на себе взгляд менеджера. Пустые раскосые глаза уперлись ему в лицо, рот приоткрыт, в нем хищно белеет полоска зубов. Выживальщик сразу же отвел глаза, облизнул губы. Попытался улыбнуться. Илья вздохнул - от усталости мерещится всякая чушь - и шепотом спросил:
   - Наверху точно не слышно, что тут происходит? Может, здесь микрофоны стоят?
   Выживальщик оскалился:
   - Стояли, - он крутнулся в кресле, не вставая, к стоящему у стены пластиковому шкафу для инструментов, открыл дверцу и снял с полки пригоршню вырванных с мясом проводов, показал Илье. Тот кивнул.
   Иммануил потянулся к пульту, коснулся пальцем пиктограммы, и осветился соседний экран. На нем была площадка перед входом в ангар с другой стороны - черные деревья, черное ночное небо, залитая светом прожекторов бетонка подъездной дороги. В микрофоне стоял треск от ночных звуков.
   По дороге приблизился транспортер. Не двухместная машинка вроде местных, не пикапчик и даже не внедорожник - ощетинившийся антеннами и излучателями тяжелый грузовой планетоход. Здесь на обжитой Сумитре он смотрелся дико.
   Транспортер остановился. Из него вылезли двое в костюмах биологической защиты. Стекла шлемов отсвечивали, не давали разглядеть лица. Судя по движениям, тот, что пониже, был мужик, и немолодой. Кто второй - трудно было понять. В руке этот второй держал небольшой приборчик, у мужика руки были пустые.
   Под их наблюдением роботы выгрузили из транспортера большой обшитый брезентом ящик. Повезли в ангар, за одну из внутренних дверей - менеджер принялся подключать экраны, но ни одна камера не показывала помещение, куда роботы переместили ящик. Им оставалось только наблюдать за происходящим снаружи.
   Снаружи эти двое с транспортера махали руками, вроде как переговаривались. Наконец один из роботов вернулся и остановился рядом, как будто докладывая об исполнении. Мужик кивнул. Второй человек нагнулся, положил свой приборчик на бетон, затем двумя руками отстегнул и стащил шлем, обнажив коротко стриженную светлую голову. Через мгновение он повернулся к камере лицом, что-то говоря - губы его шевелились - и стало видно, что это женщина. Немолодая, лицо усталое, края губ опущены книзу - выражение постоянной обиды и разочарования. Илья усмехнулся. Знакомый тип. Женщина нагнулась, подобрала свой приборчик - в ближайшем рассмотрении он подозрительно смахивал на шокер - и повернулась к транспортеру.
   Менеджер рядом с ним задышал часто. Женщина прошла к транспортеру и заглянула внутрь. Махнула свободной рукой одному из роботов, и тот неповоротливо, железно вкатился в распахнутый багажный люк. Почти сразу он появился обратно, таща за собой больничную каталку с прикрепленной штангой капельницы. На каталке лежал кто-то, полностью укрытый простыней, под которую тянулся от капельницы шланг. Илья вздрогнул.
   Спуская носилки по трапу на бетонку, робот потерял равновесие и покачнулся. Простыня поехала вниз и соскользнула на бетон. Илья отступил от экрана, чтоб лучше видеть.
   На носилках лежал незнакомый мальчик в темном операционном балахоне. Робот поспешно - хотя это так Илье показалось, что поспешно, ведь роботы не способны спешить - нагнулся, подобрал простыню и неловкими движениями накрыл ребенка.
   И обернулся к женщине. Она шагнула к нему. Губы ее шевелились - с каменным лицом женщина что-то говорила, обращаясь к роботу. Тот отступил. Женщина подняла повыше штуковину, которую держала в руке. Воздух между ней и роботом сверкнул молнией. Тот дернулся всем железным остовом.
   Менеджер выматерился.
   Робот нагнулся, словно сгорбив плечи. Подцепил носилки и покатил их внутрь.
  

* * *

  
   - Ну что? Когда бежим?
   Тимур обернулся. Прикрыл глаза рукой, щурясь на заливающее пластик купола солнце. Вчерашний негритенок стоял у открытого люка, ведущего в клинику, и подбрасывал в руке теннисный мяч. Вокруг коричневого запястья была завязана толстая красная нитка. Шея и одно плечо вылезли из ворота широченной посеревшей футболки с обмахрившимся подолом, на ногах разбитые кроссовки без шнурков. На обритой наголо голове пробивался черный пух. Как он сказал, его зовут? - да, Ясон.
   Тимур сделал круглые глаза:
   - Давай уж, кричи на всю клинику, - он оглянулся на поблескивающего металлом охранника неподалеку. Тот стоял в стороне от всех, лицом к сетке ограждения, не глядя на детей. Интересно, умеют роботы думать или просто так стоят? Все-таки, наверно, не умеют. Тимур повернулся и подошел ближе к Ясону.
   - Есть сведения, - деловито сообщил он и вполголоса рассказал мальчишке про события прошлой ночи. Негритенок открывал от восторга и ужаса рот, округлял глаза и подбрасывал мячик в воздух.
   - Я б точно так не смог бы, - прошептал он, оглядываясь на робота. - То есть я не из пугливых, но ты соображаешь быстро. Иначе это тебя бы сейчас на каталке катали.
   Тимур торжествующе усмехнулся.
   - Зато мы кое-что о них узнали, - он посмотрел на охранника, но тот стоял чугунной чушкой у ограды и даже руку на проволоку положил, вглядываясь в далекий скорченный лес. Странная идея осенила Тимура. Но высказывать ее было еще рано. Надо будет подумать... на досуге.
   Тимур обернулся к Ясону, который от скуки колотил мячиком об стенку.
   - Эх, сюда бы Орландо!
   - А это кто? - усердно стукая мячиком, спросил Ясон.
   - Это один мой приятель... трейсер еще тот, сквозь стены проходить умеет! - Тимур нахмурился, вспоминая. - Надо мне было у него поучиться, но я тогда не думал, что пригодится. А тут... - он смерил взглядом высоту заграждения, увенчанного спиралями колючей проволоки. Ясон проследил его взгляд и содрогнулся от вида длинных ржавых колючек.
   - Лучше сразу к хирургам! Там хоть под этой... анс... анестезией.
   Тимур не слушал его. Он сделал шаг в сторону, но стоял слишком далеко от сетки, чтобы рассмотреть ее устройство. Ясон отвернулся и с азартом стучал мячиком об стену.
   - Хирурги если понадобятся, то им самим, - Тимур остановил его руку. Ясон дернулся, пытаясь подхватить мячик, но тот уже упал на землю и укатился, подпрыгивая, прямо под ноги металлическому охраннику.
   Тимур торжествующе улыбнулся и вразвалочку направился к нему. Охранник даже не заметил его приближения, что дало Тимуру прекрасную возможность осмотреть строение ограды.
   Бетонные столбы вцементированы в фундамент, сетка намертво крепится к ним. Тимур с тоской подумал про кусачки из ящика теть-Эйлиного кухонного стола. Но, наверное, эту проволоку простыми кусачками не возьмешь. Все равно, надо найти выход до того, как... он вспомнил о мальчике на каталке и вздрогнул. Поднял глаза.
   Робот с намалеванным на груди красным крестом стоял, преграждая ему дорогу. Безжизненные фотоэлементы глаз светились, как гнилушки. В стальной клешне охранник сжимал мячик. Сжимал все крепче и крепче.
   Тимур невольно отступил, но тут же взял себя в руки. Нельзя показывать, что боишься. Отец его так учил, и дядя Илья тоже. При мысли о приемном отце Тимур приободрился. Он его наверняка ищет. Значит, главное - не падать духом.
   Прямо глядя в глаза охраннику, Тимур твердо сказал:
   - Это наш мячик. Можно? - и протянул руку.
   Охранник слегка опустил голову, разглядывая раскрытую ладонь Тимура. Даже если он ее сейчас расплющит своей клешней, как этот мячик, я его не боюсь, подумал Тимур и встал прямее.
   Металлическая рука медленно описала дугу и вложила грязно-зеленый обмахрившийся мячик в ладонь Тимура. Красноватые глаза сфокусировались на его лице.
   Впервые Тимур видел одного из этих существ так близко. Голова робота была металлическая, но не вся - кое-где виднелись заплаты сероватой искусственной кожи, и под нее уходили окончания оплетающих шею проводов. Сенсорный датчик бугрился на манер носа, вместо рта - решетка динамика, а вот уши были - тоже искусственные, с решеткой, как у микрофона. Железный обруч обхватывал лоб: он то светился ярче, то почти угасал. Возможно, если потренироваться, по интенсивности свечения можно читать его мысли, подумал Тимур.
   Клешня робота была теплая от работающего мотора.
   - Иди играй, - пролязгал в динамике искусственный голос.
   - Спасибо, - ответил Тимур.
   Робот задержал мячик, не отдавая. Динамик потрескивал, но железный охранник молчал. Его красные глазки еле заметно двигались, осматривая Тимура.
   - Иди, - повторил робот. Потрещал динамиком и добавил: - И будь осторожен. Очень.
   Тимур хотел идти, но что-то его удерживало. Жалко этого железного ему было, что ли... Хотя с какой стати жалеть робота?
   Тот сделал шаг вперед, протянул обе конечности и обхватил ими плечи Тимура. Железные руки давили всем весом, словно хотели вогнать его по пояс в землю, но Тимур стоял и терпел.
   - Как тебя зовут? - сказал без выражения металлический голос.
   - Тимур, - и с неожиданной гордостью добавил:
   - Тимур Нагаев, сын Булата Нагаева.
   Клешни, как тиски, сжали его плечи, но тут же отпустили.
   - Тимур Нагаев, - повторил голос. - Я запомню. - И слегка оттолкнул Тимура. Тот потерял равновесие и чуть не упал, но робот уже отвернулся обратно к решетке и застыл.
   Тимур вернулся к Ясону. Тот наблюдал за сценой, сидя на порожке открытого люка.
   - Странный он какой-то, - он протянул руку за мячиком. Тимуру не хотелось его отдавать. Он еще чувствовал стальную хватку робота на нагревшемся сукне покрытия.
   Ясон посмотрел роботу в спину и повторил, еле слышно шевеля губами:
   - Так что, когда бежим?
   Тимур нахмурился, соображая.
   - Сегодня ночью, - наконец сказал он. - Подождем, когда все утихнет. Ты будь наготове и жди меня. Без толку по коридорам не шатайся, чтоб ничего не заподозрили. Понял?
   Глаза Ясона загорелись, рот разъехался в широченной улыбке.
   - Понял! - шепотом крикнул он, зажал рот рукой и воровато оглянулся на неподвижного, поблескивающего на солнце металлом охранника.
    
  

Глава одиннадцатая

  
   Бой-Баба выудила из россыпи инструментов на полу аппаратной замызганную тряпку и обтерла ею потное лицо. Отдышалась. Огляделась в полумраке на мертвые корпуса машин. Сердце все еще возбужденно колотилось в груди: она торопилась успеть, найти неисправность, подключиться к источнику энергии.
   Но успеть не получилось. Она скомкала тряпку, бросила обратно. Все еще на что-то надеясь, заставила себя встать, цепляясь руками за стену, и пошла, еле передвигая ноги, вдоль рядов мертвых аппаратов.
   Температура внутри помещений уже заметно поднялась. Кислород вырабатывался. На сколько его еще хватит - на сутки, двое? Она уже притащила баллоны со склада в комнату, где лежал Живых: вот и еще пара суток форы. Вдруг за это время кто-то услышит их сигнал бедствия...
   Тусклые плафоны на потолке начали мигать. Аварийка больше не тянула. Нужно торопиться, а то придется возвращаться наощупь. Бой-Баба опустилась на колени, подобрала тряпку, завязала в нее инструменты. Замерла с узлом в руках, вслушиваясь в гудение ламп. Оно меняло тон, становилось ниже и слабее. Вот лампы померкли, но различить что-то еще можно было. Все темнее, темнее... и погасли совсем. Только газ внутри продолжал фосфоресцировать с десяток секунд, уже не освещая ничего вокруг. Наконец померк и он. Воцарилась мертвая тишина.
   Кряхтя, Бой-Баба поднялась. Свободной рукой вытянула из кармана фонарик, нажала кнопку. Слепящий свет отбросил резкие тени во тьму, успокаивая и возвращая к жизни. А ведь и пяти минут не прошло, сердито подумала она. Что-то с ними дальше будет.
   Ее работа тут была закончена. Источника энергии на базе нет. Только зря время и кислород потратила на поиски. Теперь нужно возвращаться к Живых. Захватить рацию, загерметизировать отсек и продержаться сколько получится на баллонах. И не терять надежды.
   Сердце ее сжалось при мысли о поселенцах в капсулах консервации. Автономного питания хватит тоже на сутки-другие. Они ничего не почувствуют.
   Всех она подвела, всех! Бой-Баба зло пыхнула и мазнула лучом фонарика по стенам. В его пронзительном свете все казалось новым, странным, невиданным. Блестящие плиты пола отсвечивали зайчиками на стенах. Она медленно шла, стараясь ни на что не наткнуться, и вертела по сторонам головой в поисках выхода. Вот какая-то квадратная чертяка... отсвечивает стеклом, как аквариум... ну да, конечно, будка контролеров.
   Бой-Баба торопилась, но решила еще раз проверить будку. Все записи, все журналы они уже с Живых изучили, надеясь найти описание источника энергии. Она осторожно положила узел с инструментом на край стойки. Что-то внутри узла лязгнуло, и она чуть не подпрыгнула. Сердце заколотилось. Нервишки пошаливают... хотя теперь это уже неважно.
   Водя лучом по стенам, она переступила высокий порожек будки. Два кресла... мертвые приборные панели. Забытая на полу матерчатая сумка одного из контролеров. Широкая блестящая панель позади, с эмблемой Общества Соцразвития - устремившаяся в клубах дыма в небеса тонкая ракета в человеческий рост.
   Пот струился по лбу, затекал в уши и глаз. Бой-Баба заморгала, обтерла рукавом лицо. Подошла к креслу, села, провела лучом по панелям. В непривычном пронзительном свете она не узнавала мертвые пиктограммы. Например, вот эта... что-то знакомое... зачем она тут?
   Бой-Баба наклонилась над панелью, светя фонариком. Под тонким треугольником пластика с начертанной пиктограммой - смутно знакомый угловатый знак - внутренняя полость отсвечивала зеленым, и в ней просматривались проводки и микросхемы. Луч начал желтеть. Бой-Баба вытянула ручку подзарядки и принялась ее вертеть, пока луч не засиял прежним белым светом. Все. Пора уходить.
   Она уже потянулась подхватить со стояки узел с инструментом, когда луч, мазнув по задней панели с ракетой, высветил в углу панели зеленоватую треугольную врезку. Бой-Баба сфокусировала глаз.
   На врезке стояла такая же пиктограмма, что и на панели. А чуть пониже - тонкая узкая щель. Бой-Баба подошла поближе, потрогала пальцем. Рядом со щелью - темная мертвая капелька индикатора. Щель для электронного ключа.
   Как пружина, Бой-Баба развернулась, высвечивая фонариком закоулки будки. Ключ электронный. Энергии нет, так что без толку. Но что-то он открывает. Что-то там позади есть.
   Она шагнула к пульту и споткнулась, чуть не полетела носом вниз. Под ноги попалось что-то мягкое. Сумка эта чертова. Бой-Баба в сердцах сгребла ее и швырнула на сиденье кресла. Оглядела пульт: может, ключ торчит откуда-нибудь? Ощупала поверхность под пультом: ничего. Пооткрывала по очереди ящички, бардачки, защелкнула обратно. Ничего. А сердце колотилось, требуя кислорода.
   Слабея, она положила фонарик на край приборной панели и опустилась в кресло. Скомканная сумка бугрилась под задницей, мешала, ну да ничего. Только минутку посидит. Что толку, если что-то там и есть за панелью? Теперь уже все равно.
   Она машинально вытянула сумку, механически сунула внутрь руку. Прощупала складки размахрившейся, в дырах, подкладки: нет, ничего. Вот, впрочем, монетка... или не монетка... или жетончик... или...
   Она вытянула руку с зажатой в ней полоской металла. Поднесла к фонарику. Электронный ключик с бегущей вдоль зеленой бороздкой чипа. Она усмехнулась и повернула его в руке, чтобы бросить обратно в сумку. И замерла.
   На обратной стороне ключика стояла та же угловатая пиктограмма.
   Бой-Баба поднесла его к приборной панели, вгляделась в треугольник сенсора. Да, такая же. Изогнулась в кресле, посветила на панель с ракетой. Посмотрела на ключик. Эх, найти бы его на день раньше, когда все еще работало и можно было сунуть его в щель и посмотреть, что из этого выйдет!
   Бой-Баба громко рассмеялась и не узнала собственного голоса. Крепко сжав полоску металла в руке, она поднялась и сделала шаг к панели.
   Дурой ты, Ольга, была, дурой и помрешь. И все же, зная, что ничего из этого не выйдет, зная, что совершает глупость, она протянула руку и сунула ключик в щель.
   Ничего не случилось. Она вздохнула и вытянула ключик. Посмотрела, покрутила и для очистки совести сунула в щель другим концом.
   В свете фонарика она не увидела, что индикатор загорелся тусклым красным огоньком. Внутри панели загудело и задрожало, и ключик выскользнул из ее руки, втянутый внутрь ожившим механизмом.
   Панель со взлетающей ракетой медленно поехала в сторону. За ней лежала тьма. В ее глубине начали тускло разгораться плафоны.
  

* * *

  
   Ужин металлическая нянечка привезла Тимуру в его "одиночку", как он решил называть свою палату. Поставила поднос на столик возле кровати, рядом с ним пластиковую бутылку с водой, поправила сползшее одеяло и молча укатила.
   Мрачные они тут все. Хотя конечно, кому приятно роботом быть. Тимур вылез из кровати и заглянул в пластиковые судки с едой. Салат, макароны и кекс. Кекс еще ладно, но салат... Тимур вздохнул и потянулся за вилкой. Тетя Эйла его бы ни в жизнь не заставила салат есть, но тут придется следить за своим здоровьем. Если он хочет убежать, он должен быть в отличной форме. Тимур скривил рожу и потащил в рот блестящий от масла салатный лист.
   Тихий стук остановил его руку на полдороге ко рту. Тимур затаил дыхание и слушал. Если это друг - он постучит еще раз. Если враг... там видно будет.
   Стук повторился, погромче. Тимур кинул вилку на поднос, подошел к двери и осторожно отжал ее в сторону. Темнокожая бритоголовая фигурка в синем операционном балахоне проскользнула у него под руками в комнату. Ясон.
   - Ты чего притащился? - шепотом закричал на него Тимур. - Ведь договорились: они не должны ничего подозревать! А если мы начнем шляться туда-сюда у всех на глазах...
   Ясон кивнул и присел на кровать. Тут Тимур заметил, что сгиб локтя под широким бумажным рукавом больничной рубахи заклеен белым пластырем. Глаза ввалились, и темная кожа натянулась на заострившихся скулах.
   - Ты что, заболел? - спросил Тимур. Только этого не хватало. Теперь все их планы пойдут насмарку.
   Ясон расклеил слипшиеся губы.
   - Попить есть?
   Тимур схватил со стола бутылку, отвинтил колпачок и потянулся за стаканом, но Ясон взял у него бутылку и принялся жадно пить из горлышка. Вода текла по груди футболки, оставляя темное пятно.
   Наконец Ясон отвел бутылку ото рта, вытер губы ладонью и сказал, задыхаясь:
   - После их опытов всегда пить хочется. Мне говорили, да я не верил.
   - Каких опытов? - Тимур посмотрел на заклеенную пластырем руку друга. Тот пожал плечами, но Тимур видел, что ему было совсем плохо.
   - Так иди в постель ложись, - предложил Тимур. - Отоспишься, а тогда уж завтра возьмемся за дело...
   Ясон посмотрел на него долго.
   - Говорят, как опыты начнутся, уже все - будут охранять, никуда не выйти, - он сидел на краю кровати сгорбившись, глядя на собственные ладони. - Я на одну минуточку смылся, пока в лабораторию не перевели. Охранника попросил воды принести, а сам к тебе, предупредить. Беги один.
   Он поднял голову, и Тимур не узнал пустые, безнадежные глаза друга.
   - Не пори горячку, - он потянулся вперед и дотронулся до руки Ясона. Красная ниточка еще болталась на коричневом запястье.
   Мозг Тимура работал так, что, казалось, вот-вот зашипит от перегрева. Он думал и тут же высказывал мысли вслух.
   - Во-первых, нужно выяснить, сколько продлятся эти опыты. Во-вторых - откуда ты пришел? Где тебя держали?
   - Из палаты своей я пришел, - хмуро ответил Ясон. - Мне вот и сказали собираться. Сейчас переведут в лабораторию.
   Тимур кивнул, соображая. Дело усложнялось. Сообщники по побегу разбегаются, как тараканы. Хорошо, что он уже начал выяснять строение клиники.
   Он поднял руку, потер заболевший от мыслей висок. Ну, что ж! Как говорит тетя Эйла, что ни делается - все к лучшему. Тимур пока не видел, что тут может быть лучшего, но предчувствие ему подсказывало, что события развернулись именно так неспроста.
   - Значит, ты побежал ко мне сюда, чтоб предупредить?
   Ясон кивнул:
   - Меня этот охранял, железный... ну, робот, которому ты тогда мячик во дворе подбросил. Он за водой - а я сюда. Не хотел, чтоб ты зря меня искал, время тратил. Беги один.
   Тимур кивнул. Он думал.
   В коридоре послышались тяжелые размеренные шаги. Ясон подскочил.
   - Это он! За мной! - кожа его посерела, глаза заблестели. Он схватил за руку Тимура. - Ты это... не забывай меня, ладно?
   Тимур крепко пожал его руку, и мальчик поморщился от боли. Что бы они ему ни вкололи, это что-то уже действует, подумал Тимур.
   - Не теряй мужества и жди меня, - торопливо ответил он, прислушиваясь в приближающимся шагам. - Я узнаю, как выбраться отсюда, и сразу тебя найду. И тогда мы убежим. Вместе. Понял?
   Ясон слабо улыбнулся:
   - Понял.
   - Ты меня не знаешь, - продолжил Тимур. - И хорошо. Потому что некоторые из тех, кто меня знал, уже никому об этом не расскажут, - и ухмыльнулся злорадно для пущего эффекта. Фразу эту он запомнил из какого-то старого отцовского детектива.
   Шаги остановились возле двери. Она дернулась в сторону. В полосе яркого света из коридора проем загораживала массивная механическая фигура. Давнишний задумчивый робот с красным крестом, с которым разговаривал Тимур.
   Робот шагнул внутрь, зацепившись стальной ногой за порог. Странная недоработка конструкции, подумал Тимур. Охранник оглядел комнату своими бусинками-фотоэлементами, и взгляд его зафиксировался на Ясоне. Он шагнул к нему и протянул членистую руку:
   - Нужно идти, - пролязгал динамик. Тимур шагнул вперед и ободряюще улыбнулся Ясону. Теперь он точно знал, что будет делать: выяснит расположение клиники, подготовит побег и тогда отправится выручать друга. А пока тому придется немного потерпеть.
   - До скорой встречи, - он пожал руку Ясона, стараясь не смотреть на робота. Охранник стоял, уперев взгляд в стену, как будто старался не смотреть на их прощание. - Ничего не бойся.
   Ясон кивнул. Губы его скривила усмешка. Он посмотрел на Тимура еще раз, пожал плечами и быстро вышел из комнаты. Как будто думал, что уходит навсегда, что никто ему не поможет. И перед лицом смертельной опасности сохранял присутствие духа.
   Охранник все еще стоял рядом, и красные глазки его сфокусировались на опустевшей бутылке на столе.
   - Он не вернется, - проклацал голос в димамике. - Нужно привыкать.
   Помолчал и добавил:
   - Точнее, он вернется. Но ты его не узнаешь.
   Тимур в упор посмотрел на робота и сказал сквозь зубы:
   - Я узнаю моего друга всегда. Даже если больше никогда его не увижу.
   Охранник двинулся к выходу, медленно и тяжело. Как будто нехотя. Занеся на порог ногу - сейчас опять споткнется, подумал Тимур, - робот помедлил в дверях. Обернулся.
   - Ему повезло, - сказал он без выражения. - У него есть друг. А у меня нет.
   Дверь за ним уже закрылась, а Тимур все стоял с открытым ртом, ошарашенный последней фразой. Он почти побежал за странным роботом - остановить, сказать, что и он будет другом Тимура. Но он вовремя себя остановил. Враг, даже самый благородный, остается врагом. Так его учил отец.
   Тимур вернулся в постель и сел, замотавшись по шею в одеяло. Прицокала механическая нянечка забрать посуду, потом вернулась смерить температуру. А он все смотрел перед собой, ничего не видя. Неприятное чувство не уходило: оно усиливалось, росло и наконец Тимур смог распознать его. Это был страх.
   Какая глупость, сказала бы тетя Эйла. С какой стати ему бояться? И тут Тимур вспомнил залепленную пластырем вену на руке Ясона. И от этого воспоминания все у него внутри похолодело так, что вместо воздуха изо рта вырвался ледяной пар.
   Ясон сказал, что он сюда попал последним, что после него других детей не было. Только Тимур. А это значило, что...
   Что в следующий раз придут за Тимуром.
  

* * *

  
   За отъехавшей в сторону панелью со взлетающей ракетой темнел коридор. Голова у Бой-Бабы закружилась от прилива кислорода. Фонарик выскользнул, упал на пол и погас. Увлекаемая собственной тяжестью, Бой-Баба повалилась носом вперед через край входного отверстия в темноту, воняющую плесенью, и долго хватала ртом застоявшийся воздух.
   Темно, но дышать можно. Она напрягла дорогие модифицированные уши, но шума нагнетателей не доносилось. Значит, здесь в бункере сохранились остатки воздушной смеси десятилетней давности, и они сейчас быстро улетучиваются, драгоценные молекулы разлетаются по базе...
   Хватаясь за края отверстия, чтобы не упасть от головокружения, Бой-Баба выпрямилась. И сразу, отреагировав на ее движение, закраснелись слабо лампы в проволочных сетках. Из тьмы выступили ребристые полукруглые стены и решетки напольного покрытия. Лампы освещали пару метров узкого коридора. Наверху затрещало, хлопнуло, и загудело: сначала натужно, потом все тише и спокойней. Нагнетатели. Значит, есть кислород.
   Придерживаясь за стенку дрожащими от слабости пальцами, Бой-Баба окинула взглядом стены. Бункер? Ладно, пусть будет бункер. Надо тащить сюда Живых. И остальных. Найти место, куда их перенести.
   Громыхая по решеткам пола, она пошла по коридору, придерживаясь за стены, и лампы послушно зажигались в метре перед нею и гасли позади. Стены толстые: не пластик, а что-то литое - может, и противорадиационное. Вдоль стен тянулись трубы и связки кабеля. Из вентиляционных решеток веяло сквознячком. Ни одной двери по сторонам, ни одной панели управления - глухие стены, и конца коридору не видно, но куда-то он должен вести.
   Наконец тьма впереди раздалась, и Бой-Баба вышла на площадку. Вниз вели широкие бетонные ступени, и там ощущался огромный зал, населенный угловатыми тенями древних машин и приборов. Хватаясь за растрескавшиеся посеревшие перила, она на заплетающихся ногах спустилась вниз. Наружного света тут не было - ни иллюминаторов, ни обзорных камер, а только такие же стены, на которых кое-где поблескивали толстые стеклянные экраны почти столетней давности.
   Бой-Баба посмотрела вправо. Тут, под самой лестницей, стояла рабочая станция с пультом и креслом оператора. Пожелтевшая от старости панель с квадратными клавишами и темными ручками настройки - какая древность! Рядом с ней - распределительный щит с провалившимися, расшатанными тумблерами. Бой-Баба скользнула в кресло, потерла руки и устремила взгляд на ряды клавиш и выцветших пиктограмм. На блошином рынке хозяин базы закупал оборудование, что ли?
   Бой-Баба повернулась к щиту, принялась читать надписи, намалеванные маркером над тумблерами. Бункер. Энергетическая станция. Медблок. Система очистки воздуха. Нагнетатели. Склад.
   Что-то ее беспокоило. Она оглядела стены. Нет, показалось. Это ж какие деньги - продолбить эти кротовые ходы в скале под базой, установить электростанцию, все подключить и отладить.
   И, главное, зачем? Кто тут прятался? И от кого?
   Она уже совсем собралась идти обратно за Живых, когда шальная мысль ударила в мозг, застучала в сердце. Если действительно бункер... и энергия, и все... то наверняка должно быть и -
   Она метнулась к плану помещений. Прищурилась в полутьме, разбирая легенду схемы. Потом принялась вглядываться в расположение отсеков, пытаясь угадать - где? Если неизвестным строителям нужно было летать туда-сюда между спутником и Сумитрой, то тут должен быть хотя бы бот. Должен быть корабль!
   Сердце заколотилось. Они выберутся! Она с самого начала знала: здесь они засели не навсегда.
   Но пусковой камеры на схеме не было. Последний на схеме коридор уходил за пределы листочка, на краю чертежа стояли стрелки и цифры. Бой-Баба повернулась и занесла было ногу подняться по лестнице и по коридору выйти обратно в аппаратную.
   Небольшая лесенка в стене привлекла ее внимание. На высоте метров трех лесенка заканчивалась площадкой перед неплотно прикрытой дверью. Из-под нее падала на стену и пол косая полоса света, пересеченная крест-накрест ребрами решетчатой площадки.
   Бой-Баба оторвала руку от поручня и пересекла операторскую. Ухватилась за перильце и полезла наверх. Выкарабкавшись на четвереньках на площадку, она толкнула дверь, и просунула голову в щель.
   Там сидело сгорбившееся существо, покрупнее, чем сама Бой-Баба. Его очертания отсвечивали металлическим блеском. Существо замерло, уставившись мертвыми глазами в стену и сложив мощные руки на круглых суставчатых коленях.
   Услышав приближение Бой-Бабы, существо пошевелилось. Красноватый огонек блеснул в искусственных глазах.
    
  

Глава двенадцатая

  
   - И сколько ж ты тут одна просидела? - охнула Бой-Баба.
   Она как опустилась минуту назад, потрясенная, на трехногий табурет у стола, так и сидела напротив отсвечивающего металлом неподвижного существа. Оно шевельнуло шарнирами плеч и приподняло продолговатую голову. Красные фотоэлементы без выражения уставились на Бой-Бабу.
   В мутном пластиковом окошечке на груди существа виднелась пожелтевшая картонка с криво накарябанным именем, "Изабелла".
   С минуту они сидели и смотрели друг на друга. Модель у нее старее моей, отметила про себя Бой-Баба. Похоже на самодел. Суставы ног и рук из простой нержавейки. Разноцветные провода оплетают поршни искусственных мышц. Вмятины на корпусе, конечности тронуты ржавчиной. Два глаза - а не один, как у Бой-Бабы, зато у Бой-Бабы своя голова, собственная, и многие из функций организма хирургам удалось сохранить. А у этой Изабеллы, похоже, внутри одни железки. Но интеллект человеческий, не искусственный. На шее намотан нелепый шарфик в горошек.
   Наконец существо разлепило сероватые силиконовые губы.
   - Думаешь, я робот, - проклацал автоматический голос из динамика на груди. - А я не робот. Я ничем не хуже тебя. - Голос помедлил. - Даже лучше.
   Совсем у нее тут от одиночества крыша поехала.
   - Конечно-конечно, - торопливо согласилась Бой-Баба. Огляделась. - Как же они тебя одну тут оставили? Ты на посадку опоздала, что ли?
   Голос клацнул раздраженно:
   - Нет. У меня приказ. Охранять.
   Она приподнялась на мощных ногах, наклонилась к Бой-Бабе:
   - Мне велели ждать. Пока не вернутся.
   - Кто велел? - Бой-Баба обвела взглядом подсобку. Сердце забеспокоилось, застучало. Эту охранницу просто так бы тут не оставили. Да и одна ли она здесь? И Живых там лежит без защиты...
   И тут же она выругала себя за такие мысли. Эта Изабелла тут, считай, не первый год одна сидит. Это чудо, что она еще что-то соображает.
   Металлические пластины под ногами загудели - Изабелла поднялась на ноги. Повернулась. Безжизненные ее глаза смотрели сквозь Бой-Бабу.
   - Хозяин оставил постоянный источник энергии, - проклацала она. - Хватит надолго. Если не расходовать без необходимости.
   Бой-Баба облизнула губы.
   - У нас больные на борту. На консервацию положить пришлось. - Ее сердце забилось. Похоже, этой железной Изабелле придется доказывать необходимость их спасения. - Мы где-нибудь здесь можем их подключить?
   Невидящие глаза Изабеллы сверкнули.
   - Больные, - повторила она. - Что у них болит?
   Бой-Бабе стало совестно.
   - Жертвы эксперимента, - сказала она коротко. Изабелла, покачиваясь грузным телом, сделала шаг к ней.
   - А мозг? - спросила она. - Мозг у них не поврежден? - и замолчала, как будто сказала лишнее.
   Бой-Баба усмехнулась:
   - Пожалуй, только мозг-то у них и не поврежден... И то... - она помедлила. - Кому-то, может, только пересадка сознания поможет. А что?
   Изабелла отвела глаза и уставилась на покрытую каплями конденсации стену.
   - Так, - сказала она.
   Бой-Баба помедлила. Она не хотела сама об этом заговаривать, но момент был уж очень подходящий.
   - А ты... - она помедлила. - Ты - тоже, да?
   Она шагнула в Изабелле, положила руку на ее суставчатый локоть. Роботесса не шевельнулась. Так и стояла, глядя на осклизлую, слезящуюся стену.
   - Я ведь тоже...- совсем тихо добавила Бой-Баба. - Тоже была человеком. Я знаю, каково тебе.
   Изабелла повернула металлическое лицо. Красноватые огоньки фотоэлементов сфокусировались на тускло отблескивающих протезах Бой-Бабы. Существо вильнуло локтем, сбросив ее руку. Сероватые желеобразные губы растянулись в усмешку.
   - Что ты можешь знать, - выговорил жестяной голос. Бой-Баба попятилась. Изабелла смотрела на нее в упор. Интересно, обучают ли их определять мысли человека по выражению лица?
   Но Изабелла ничего не сказала.
  
   - Ты мне только покажи, а я сама все подключу, - Бой-Баба отодвинула в сторону люк медблока и пропустила Изабеллу вперед. В полумраке темнели очертания саркофагов консервации, где лежали последние выжившие члены экипажа и спасенные поселенцы.
   Изабелла деловито двинулась вперед, осматривала помигивающие на остатках аварийного питания приборы искусственного поддержания жизни. Дергала за кабели, толстыми поршнями-пальцами тыкала в панели управления. Бой-Баба шла за ней затаив дыхание. И откуда она так хорошо все знает? Может, подготовку проходила, в медработники готовилась или еще куда?
   Но тут же она одернула себя. Несчастная модифицированная женщина, по всему видать, належалась в медблоках, пока ее сознание не пересадили наконец в это устаревшее, как антикварный автомобиль, стальное тело. Как многоопытный тяжелобольной пациент знает свою болезнь лучше самих врачей, так и Изабелла, видать, могла с закрытыми глазами подключать и подсоединять приборы.
   Бой-Бабе очень хотелось спросить ее, как все произошло. Авария на корабле? Пожар на станции или базе? Или просто сбило машиной по дороге в булочную? Она остановилась, глядя, как Изабелла негнущимися пальцами ловко подхватывает концы кабелей, подсоединяет, опять тычет в кнопки...
   Нет, не надо ее бередить. Захочет - сама расскажет.
   Как будто услышав ее мысли, Изабелла обернулась. Огоньки-глазки сияли ярче обычного.
   - Где вы набрали этот лазарет? - пролязгала она. - Всех поселенцев с собой забрали? - Голос в динамике щелкнул - существо хмыкнуло.
   Бой-Баба облизнула пухлые искусственные губы. Свое-то лицо у нее во время аварии сгорело начисто...
   - Столько народу умерло, пока мы сюда добирались. Думали, посадим, спасем кого можем. А вместо этого продолжаем терять.
   Изабелла быстро обернулась.
   - Это досадно, - без выражения сказала она. - Столько материала бесполезно погибло.
   - Материала?
   Изабелла потянулась к пульту с последним кабелем в руках, вогнала штекер в гнездо и повернулась всем туловищем.
   - Конечно, досадно, - повторила она. - Но ничего страшного нет, даже если они погибнут. Тела еще можно пустить на стволовые клетки. А сознание переписать на жесткий диск.
   Как твое, чуть не ляпнула Бой-Баба, но вовремя удержала язык. Кто знает, пожила б она сама на этой пустынной базе столько же, сколько эта Изабелла, может, и она стала бы смотреть на живых людей как на запас стволовых клеток.
   - Жаль, что на планету теперь не сесть, - сказала Бой-Баба. - Там наверняка остался кто-то из врачей. Мы бы им помогли, они - нам...
   Изабелла молчала, застыв всем корпусом. За ухом помаргивал огонек эметтера. Она вышла в сеть - зачем? Какую информацию ищет? Или... связывается с кем-то? Сообщает то, что Бой-Баба ей только что по глупости ляпнула? Существо стояло неподвижно, но мигание лампочки выдавало - Изабелла о чем-то напряженно думала.
   Но о чем она думала, Бой-Бабе в тот день так и не удалось узнать.
  

* * *

  
   Тимур проворочался всю ночь. Сердце стучало об ребра от возбуждения, глаза никак не закрывались. Конечно, нужно спать, чтобы набраться сил и найти новый способ побега. Он лежал спиной на голом матрасе, простыня сбилась на сторону, одеяло сползло, а Тимур смотрел незасыпающими глазами в потолок и соображал.
   Все его предыдущие планы пошли насмарку. Теперь предстоит сначала вытащить Ясона из этой их лаборатории. Что это удастся сделать, Тимур даже не сомневался. Он лежал и вспоминал виденные у дяди Ильи фильмы: в них герои всегда спасали слабых, обычно женщин, проникая в разные лаборатории и подземные бункеры. Теперь Тимур припоминал сцены из кино во всех подробностях: очень скоро ему предстоит так же красться по коридорам и ребром ладони сражать зазевавшихся охранников.
   Тимур перевернулся на живот и подпер кулаками щеки. Вчерашний охранник... какой-то он был странный. Конечно, Тимур прекрасно понимал, что у роботов не бывает странностей и вообще эмоций. Они все одинаковые, как компьютеры на двух ногах. Но он готов был поклясться, что у механического охранника что-то было на уме... то есть в оперативной памяти... или что там у него в этой угловатой голове, обшитой заплатами сереющей искусственной кожи.
   Тимур приподнялся на локтях и бросил осторожный взгляд на шкафчик. Стараясь не произвести ни звука, он соскользнул с высокой жесткой кровати и прошлепал через всю комнату к шкафчику. Помедлил. Затаил дыхание. Зажмурился и рывком распахнул дверцу.
   Тимур не сразу открыл глаза: пришлось себя уговаривать, что он не расстроится, даже если сумочка пропала. Наконец, прижимая рукой колотящееся сердце, он медленно расклеил глаза - и полез рыться в шкафчике, на полках, где автомат-нянечка уже разложила его нехитрые вещи: кроссовки, куртку, футболку... Тимур раздвинул вешалки, заглянул на темное дно. А, вот и она.
   Тимур с облегчением вздохнул, вытянул из-под сложенных вещей сумочку и забрался с ногами на кровать, раскладывая на ней свои сокровища. Планшетка с письмами отца. Коллекция пластмассовых астронавтиков, которых он привозил маленькому Тимуру из рейсов. Ему бы теперь в голову не пришло с ними играть. Но это было все, что у него осталось от прошлой жизни.
   В коридоре раздались тяжелые шаркающие шаги. Тимур запихал все обратно в сумочку, сунул ее под матрас и замотался в одеяло по самый нос. Закрыл глаза и не спеша, с расстановкой засопел.
   Шаги остановились у двери. Подошедший позвякал чем-то стальным и принялся царапать дверную ручку. Та заскрипела и медленно начала поворачиваться. Тут Тимур не выдержал.
   - Кто это? - крикнул он. - Отвечайте! - Он хотел добавить - "Я дорого продам свою жизнь!", но передумал.
   Ручка заскрипела и повернулась. Полоска света упала на мягкий линолеум палаты. Ее пересекла тяжелая механическая тень.
   Робот шагнул к кровати. Тимур непроизвольно отодвинулся, но тут же взял себя в руки. За окном начинало светать, и в сером предутреннем полумраке охранника было трудно разглядеть. Он стоял рядом с кроватью, неподвижный, со сжатой в кулак левой клешней.
   Наконец в динамиках затрещало, и послышался автоматический голос, как у автоответчика:
   - Твой друг сейчас в лаборатории. Ты знаешь, где это?
   - Нет, - выдавил Тимур.
   С чего он ему все это рассказывает - наверное, хочет поиздеваться. Ничего. Хорошо смеется тот, кто смеется последним. Тимур гордо посмотрел в красные лампочки-глазки охранника.
   Тот между тем заговорил:
   - Второй коридор налево, третья дверь, по лестнице вниз до подвала. Там по коридору мимо стеклянной комнаты, третий бокс. Запомнил? Повторить?
   - Повторите, пожалуйста, - сиплым от волнения голосом попросил Тимур.
   Робот повторил. Но Тимур не поверил ни единому слову, хотя робот и заставил его повторить дорогу два раза. Это, конечно же, была ловушка. Но роботу он об этом не сказал.
   Робот тем временем замолчал и стоял посреди комнаты, глядя в пространство. Тимур ждал. Наконец медленно, как будто против воли, охранник протопал к окну и поднял жалюзи. И замер.
   - Бегите, - наконец прохрипел голос в динамике. Железная рука поднялась, робот потянулся к створке оконной рамы. Открыл зарешеченное окно и потянулся рукой кверху, к замку решетки. Ему было не достать. Охранник нагнулся и нажал возле колена кнопку. Гул трансформатора усилился, и ноги робота медленно начали удлиняться; он рос и рос, держа поднятую руку на весу, пока не дотянулся стальной клешней до замка.
   Своим ключом охранник отпер решетку окна, подвигал туда-сюда, чтобы убедиться, что она открывается. Затем прикрыл ее снова и закрыл окно, так что со стороны ничего не было заметно. Тимур напружинился в кровати, уперся руками, подался вперед, чтобы ничего не пропустить.
   Снова загудел трансформатор, и робот поехал вниз на укорачивающихся ногах.
   - Завтра ночью будьте готовы, - охранник поднял стальную конечность и указал на окно. - Держитесь подальше от камер и идите прямо к ограждению. Ты помнишь, где трансформаторная будка?
   Тимур не помнил, но кивнул.
   - Слева от будки в траве будут лежать кусачки. Перережешь проволоку. Бегом через контрольную полосу и сразу на дорогу. Сумеете добраться до города?
   - Да, - хрипло сказал Тимур. - Меня отец учил.
   Он не стал уточнять, что дядя Илья ему не отец - не время входить в ненужные подробности. Робот казался доволен ответом.
   - Когда вернетесь в город, - робот помедлил, - найдите тех, кто отвечает за порядок. Полиция, охрана космодрома. Ты знаешь кого-нибудь из охраны?
   Знаю, конечно, дядя Вильсон, чуть не сказал Тимур, но вовремя остановил себя. Еще неизвестно, что на уме у этого и зачем он играет с Тимуром в кошки-мышки. Его ударило в жар: он чуть не выдал дядю Вильсона. Каким же нужно быть с ними осторожным!
   Робот помолчал, ожидая ответа. Не дождался, развернулся и, сотрясая пол, направился к двери. Тимур замотался в одеяло. Ни с того ни с сего ему стало очень холодно. И очень хотелось пить.
   В дверях робот обернулся.
   - Меня зовут Фрэнк, - сказал он. - Запомнишь?
   Тимур открыл рот ответить, но пересохшее горло не слушалось. Робот подождал и вышел, прикрыв за собой дверь. По коридору разнесся грохот удаляющихся шагов.
   Тимур подождал с минуту, подскочил и бросился к столику, к бутылке воды. Он пил прямо из горлышка, жадно, и все никак не мог напиться. Когда дыхания совсем не осталось, он оторвал бутылку от губ и долго всхлипами дышал, пока в груди не заныло. Потом он поставил бутылку и сделал шаг к окну.
   Ловушка? - Скорее всего. Но сейчас ему не хотелось об этом думать. Завтра он все решит.
   Тимур вернулся в постель, натянул одеяло и проспал до самого обеда.
  

* * *

  
   Треск искусственных голосов и команды по радио эхом отдавались в коридоре. Кровать сотрясалась от тяжести металлических шагов за стеной. Тимур рывком сел в постели. Пронзительный свет заливал палату. День.
   Он вздрогнул и вспомнил все. Сердце застучало готовно: сегодня бежим. Всю ночь во сне слова робота звучали в ушах, всю ночь Тимур крался по залитым синим светом коридорам: второй поворот налево, вниз до подвала, третий бокс. Только во сне он выбирался на волю один, и не под землей, а в зеленом солнечном лесу, и сам удивлялся, что так сразу попал на Землю.
   Первым делом Тимур бросился к окну, распахнул его, потянул за решетку. Она медленно подалась под рукой. Тимур покосился на дверь и постарался подавить улыбку. Кусачки слева от трансформаторной будки, вспомнил он. Молодец этот робот. Настоящий человек.
   Снова кольнуло предчувствие: а вдруг это ловушка? Но внутри все возмутилось - нет, нет, верь. Тимур кивнул сам себе. Не то чтобы он кому попало доверял, но сегодня все складывалось. Сегодня будет решающий день. Они еще вспомнят Тимура Нагаева.
   И тут за дверью загремели шаги.
   Тимур прикрыл окно - запирать времени не было! - и отскочил, забрался с ногами в постель, натянул одеяло до подбородка. Тяжелые шаги за дверью приближались. Судя по грохоту - минимум двое или трое.
   Тимур ждал. Но в комнату никто не вошел. Шаги и ржавые голоса за дверью начали удаляться, звучали уже издалека, на другом конце коридора. Тимур подбежал к двери, приоткрыл и сразу же отпрянул.
   Коридор тоже был залит пронзительным дневным светом - намного ярче обычного. В воздухе висела дымка - воняло сгоревшей проводкой и нагретым металлом. А в дальнем конце коридора, в углу, пол и часть стены почернели, превратились в огромное закопченное пятно.
   Тимур прицокнул языком от досады. Пожар тут, что ли, был? Обидно: во время пожара было бы гораздо легче убежать. Упустил такой момент!
   Не сводя глаз с пятна, Тимур выскользнул из комнаты и подобрался поближе. Почерневшая стена блестела. Он поднял руку, потрогал пятно и тут же отдернул: еще горячее. Стена вспучилась пузырями, оплавленная и деформированная жаром; в нескольких местах ее прожгло насквозь и в неровных широких кратерах виднелись почерневшие участки бетона. На месте электрической розетки зияла глубокая дыра с острыми остывшими краями, и от нее по стене змеилась черная линия обгоревшей проводки Здесь к запаху горелой изоляции примешивался животный, гнилостный дух. Тимура передернуло.
   - Иди к себе, - прохрипел голос сзади. Тимур вздрогнул и развернулся.
   Перед ним стоял, уставив опухшие полупьяные глаза на стену, вчерашний охранник с первого этажа. Белый халат, наброшенный поверх потертого комбинезона, сползал с накачанных плеч. Толстые красные колбаски-пальцы охранника цепко сжимали полоску электронного ключа.
   Какая удача. Нужно притвориться дурачком и узнать от него как можно больше.
   - Это что, пожар был? - нарочито доверчиво посмотрел Тимур снизу вверх в равнодушное лицо.
   Охранник не сразу ответил. Он переложил ключ в левую руку и пальцами правой осторожно провел по стене. Усмехнулся. Посмотрел на Тимура и поджал губы.
   - Поражаюсь я на этих идиотов... - охранник мотнул головой на обугленное пятно. - Сколько раз я говорил: электрошоком их надо, по поводу и без повода, быстро шелковые станут... Но нет, хозяин у нас больно жалостливый.
   Охранник скривился и отер руку о халат, оставляя на белом полосу сажи. Тимур не сводил глаз со сжимающих ключ красных пальцев.
   - А они же не люди, - пригнулся он доверительно к Тимуру. - С ними по-хорошему бесполезно. Дрессировать их надо, как собак служебных. Он быстро огляделся он по сторонам и понизил голос. - А у хозяина кишка тонка. Вот и разбазариваем имущество, - он кивнул на стену.
   Тимур проследил его взгляд - и не понял. Взгляд у дядьки был отсутствующий, мечтательный. Приоткрыв в ухмылке мелкие желтые зубы, он потрогал острые края расплавленной розетки.
   - Вот тебе и качество, - почти удивленно произнес он. - Хозяин-то хвастался, что они ни в воде не горят, ни в огне не тонут. А они, смотри-ка, сообразили. И чего им не хватает? - он посмотрел на Тимура мрачно, словно вспомнил, что в собеседники мальчик ему не годится.
   - Кому не хватает? - спросил Тимур и не услышал собственного голоса.
   Охранник презрительно сморщился:
   - Придется теперь смотреть за остальными в оба. Но ничего, недолго уже осталось, - он поднял руку и цепко ухватил Тимура за локоть. - Ну, пошел, пошел отсюда, - охранник подтолкнул Тимура к двери его палаты, - нечего тут разгуливать. Придется теперь кого-то назначить за вами присматривать... хорошо, что ненадолго, у меня людей мало... тьфу! не людей, а этих, как их... ну, ты меня понял.
   Тимур шмыгнул носом, и сладковатый гнилостный запах обволок мозг. Издалека раздалось поскрипывание колесиков. Он вспомнил вчерашнего ребенка на каталке и отступил, попытался вырвать локоть. Но охранник держал крепко. Оглядываясь на страшное пятно, он потянул Тимура к его палате, а навстречу им уже двигались по коридору двое роботов, толкая низкую тележку. На ней подрагивала бесформенная груда металла, проводов и оплавленного пластика.
   Одной рукой охранник толкнул в сторону дверь, а другой пихнул внутрь Тимура, но тот вывернул шею, стараясь успеть рассмотреть то, что лежало на тележке.
   Он не сразу понял, что груда металла подрагивала не в такт колесикам, а сама по себе. Искры пробегали по оголенным изломам проводов, и искореженные поршни суставов подергивались, как живые. Тимур не мог отвести глаз от подбитой резиной стальной ступни, которая высовывалась из-под самого низу под странным, неестественным углом. Понемногу он различил другие части тела. Обугленный конус головы виднелся из-под наброшенного брезента.
   Тележка проехала мимо, и Тимур успел различить на обугленном тулове полопавшуюся красную краску в форме креста.
   Тимур сглотнул. Дядька толкнул его, но Тимур не мог шевельнуться.
   Два робота провезли тележку мимо и скрылись за углом коридора.
   - Куда они его повезли? - глухо спросил Тимур.
   Охранник пожал плечами.
   - Раньше было просто - на комбинат на утилизацию отдать, да и все. Теперь придется подумать, что с этим делать. И с остальными... - он прищурился вслед удаляющимся роботам. - По мне, так одного-двух в розетку воткнуть против собственного желания - так сказать, образцово-показательно, чтоб остальным неповадно было... Где это видано, чтоб машины сами на себя руки накладывали!
   Он фыркнул и втолкнул Тимура в комнату. Мальчик поскользнулся на блестящих плитках и, взмахнув руками, повалился на край кровати. Охранник вошел, похлопывая ключом об бедро, по-хозяйски окинул взглядом палату. Тимур посмотрел в сторону окна - и оцепенел. Оно предательски приоткрылось, и на подоконник падала узкая тень в том месте, где решетка отставала от рамы.
   Охранник хмыкнул, подошел к окну, распахнул. Не глядя подтянул стул, с кряхтением взгромоздился на него и своим ключом запер решетку. Тяжело спрыгнул на пол, долгим взглядом посмотрел на Тимура, но ничего не сказал. Запер окно и вышел.
   Тимур сидел, прижимая одеяло к подбородку. Дверь поехала и закрылась. Загудел и щелкнул замок.
   Тимур вскочил со скомканной постели, подбежал к двери и дернул за ручку. Заперта. Рванул посильнее. Бесполезно.
   Он вернулся к кровати и повалился на постель животом. Обхватил голову руками. Если бы речь шла только о нем! Но он обещал Ясону, что спасет его. Значит, надо соображать, как сбежать из запертой комнаты и добраться до лаборатории.
   За следующие несколько часов он перепробовал все: снимал решетки вентиляции (узко, не пролезть), простукивал плиты пола (а вдруг под ними скрывается люк и подземный ход), даже стиснул зубы от страха и попробовал закоротить кодовый замок выдернутой из жалюзи проволочкой. Наконец, сидя на коленях перед дверью, вздохнул и огляделся вокруг. Пол и дверь заляпаны кровью, сочащейся из-под содранных ногтей.
   Сердце стучало. Нет. Он не привык сдаваться. Он должен выбраться из комнаты и спасти Ясона. Кроме Тимура, никто ему не поможет.
   Тимур прислонился к стальной ножке кровати. По позвоночнику пробежала прохлада. Он в который раз оглядел комнату - нет, лазеек здесь не предусмотрено.
   Он закрыл глаза и тихо заплакал.
  

* * *

  
   Тимур проснулся от сотрясения - пол качало. Он лежал в кровати, одетый, поверх скомканной постели. Дышать было трудно - нос еще заложен от плача, горло саднит. Стараясь не двигаться, он чуть приоткрыл глаза.
   В комнате было еще темно. Из полуоткрытой двери на пол падала полоса света из коридора. Рядом с кроватью свет закрывала гигантская тень. Механическая медсестра. Это ее полутонные шаги сотрясали пол.
   Притворяясь спящим, Тимур наблюдал за ней. Существо стояло возле столика, раскладывая на нем хирургические инструменты. Тимур замер, оценивая расстояние между медсестрой и дверью. Еще можно подскочить и рвануть мимо нее. Что будет потом - он старался не думать.
   Он вгляделся в ярко освещенную пустоту коридора. Вслушался: никого.
   Медсестра повернулась, и он замер с зажмуренными глазами. Существо протопало к раковине и стало наливать воду из-под крана в продолговатую мисочку. Оно не посмотрело в его сторону. С полной мисочкой воды медсестра вернулась к столику и встала к нему спиной.
   Тимур напрягся под одеялом. Медсестра никак не могла открыть какое-то лекарство в яркой аптечной коробочке. На столе лежали разложенные на салфетке кривые ножницы, бутылочки, квадратики марли. Тимур попробовал двинуться. Одеяло зашуршало. Он замер и задышал ровно, наблюдая из-под ресниц.
   Медсестра наконец откупорила бутылочку и вылила ее содержимое в миску с водой. Кривыми ножницами она подцепила несколько квадратиков марли и бросила их в раствор. Повозила туда-сюда. Тимур попробовал бесшумно выпростать из-под одеяла ногу. Получилось. Он засунул руку под матрас, нащупал сумочку. Напружинился, готовясь соскочить с кровати.
   Медсестра полуобернулась и потянулась к ящичку с инструментами. Покопавшись в нем, она вытянула ловкими металлическими пальцами длинный блестящий инструмент. Тимур узнал его сразу.
   Опасная бритва. У отца такие были.
   Роботесса повернулась к нему. Обе ее огромные стальные руки были заняты - в одной ножницы с тампоном, с другой бритва. Третьей руки, чтоб поймать Тимура, у нее не было.
   Тимур стрелой вылетел из-под одеяла, увернулся от беспомощно пошатнувшейся роботессы и, прижимая к груди сумочку, выскользнул из комнаты. Шлепая босыми пятками по линолеуму, он на ходу вспоминал расположение клиники. Второй коридор налево, сказал ему несчастный погибший робот. Третья дверь.
   Слыша позади размеренное грохотание шагов, Тимур пробежал один ярко освещенный пустой коридор. Свернул в следующий, вдоль стен которого шли двери. Шаги медсестры приближались. Времени не было. Вдали темнелся проем, и не раздумывая, Тимур ринулся к нему.
   Вовремя. Он не дыша затаился за приоткрытой дверью. Его телу передавалась дрожь от сотрясаемого шагами пола. Страшно не было - Тимур даже сам удивился. Голова была совершенно ясная.
   Шаги проклацали мимо и направились дальше. Тимур осторожно выпустил воздух. Все еще вжимаясь в стену, он в свете, падающем из коридора, осмотрел помещение.
   Это была маленькая подсобка, заваленная открытыми и запечатанными ящиками со всякой медицинской всячиной. На полках лежали коробки салфеток и бинтов, стопки темно-синих одноразовых операционных халатов и прочее санитарное барахло. Тимур насмотрелся таких бытовок, когда сидел в больнице с умирающим отцом. Там медсестры его опекали, носили ему сок и бутерброды из автомата, а когда отец засыпал и Тимур выходил размять ноги, они ему все объясняли и показывали - как называется какой инструмент, как надо правильно дезинфицировать раны и прочее такое. Он тогда слушал невнимательно - все мысли были заняты отцом. Но возможно, что теперь придется воспользоваться полученными знаниями.
   Тимур скользнул вдоль одной полки и стащил с нее сложенный темно-синий бумажный халат. Поколебался, развернул и путаясь в складках и завязках, кое-как нацепил поверх одежды. Идеальная маскировка. Для многих взрослых все дети на одно лицо: узнать Тимура среди других таких же халатов будет непросто.
   Он подумал, пошарил в коробках и нашел одноразовые бахилы на резинках. Если за ним пустят собаку-ищейку, бахилы наверняка собьют ее со следа. Вот только будут шелестеть на ногах. Тимур сделал в них пару шагов - ничего. Уже увереннее он огляделся в темной бытовке.
   Напротив - тяжелый ржавый люк. Растрескавшаяся табличка "Служебный ход. Шлюзовая". В дальнем углу была еще одна дверь. Без особой надежды Тимур подошел к ней, повернул ручку и толкнул. Дверь подалась с трудом, обволакивая Тимура густым лекарственным запахом.
  
   Он сделал осторожный шаг в темноту, и нога провалилась в ничто. Тимур отшатнулся. Стоя на одной ноге, как артист балета, он второй осторожно нащупал препятствие. Ступенька.
   Он повесил сумочку через плечо и, перебирая руками, нашарил грубо приваренные к стене перила. Глаза стали привыкать к темноте, различая ряд уходящих вниз нешироких бетонных ступеней. Тимур развел в стороны руки и коснулся обеих стен. Нешироко: робот еле пролезет. Значит, здесь они ему вряд ли встретятся. После разговора с полупьяным дядькой-охранником эта мысль не очень бодрила, но в сложной ситуации нужно искать хорошие стороны. Крепко держась за перила, Тимур потянул дверь. Щелкнул замок. Лестница погрузилась в беспроглядную тьму.
   Дороги обратно не было. Тимур ухватился за перила двумя руками и, ощупывая ногами пустоту, начал спускаться.
    
  

Глава тринадцатая

  
   - Э-эй! Скорей! Связь, радио! - слабый, задыхающийся голос Живых послышался Бой-Бабе снаружи, в ангаре.
   Она подскочила с ящика, на котором сидела рядом с недвижной - спит, что ли? - Изабеллой, налегла на люк охранницкой будки и высунулась наружу. Фигура Живых белела в глубине ангара, и его голос гулко отдавался под стальными сводами.
   Бой-Баба, придерживаясь за перильца, слетела по трапу вниз, в ангар, и заторопилась ему навстречу. Живых повернулся к ней, но идти не смог. Добрался до стены и схватился за нее, тяжело дыша. Лицо его блестело от пота, темные колечки волос склеились и болтались по плечам.
   - Ты что тут делаешь! - накинулась Бой-Баба. - В постель быстро! Или мне тебя тащить?
   Не сводя с нее глаз, Живых стоял молча, переводя дух. Бока так и ходили под посеревшей футболкой.
   За спиной послышались тяжелые размеренные шаги. Лицо Живых изменилось. Тут же он отвел глаза, прижался лбом к прохладному покрытию.
   - Знакомься, - сказала Бой-Баба. - Это Изабелла.
   Изабелла подошла, поправляя свой шарфик в горошек. Красные огоньки глаз медленно двигались, сканируя Живых и пространство вокруг него. Наконец существо кивнуло.
   - Он сказал, связь? - Изабелла повернулась к Бой-Бабе. - Вы получили сигнал по радио? - голос ее не выражал эмоций, но она говорила быстрее, отчего голос ее повысился и стал похож на игрушечный. Она подняла тяжелую железную конечность и положила ее Живых на плечо. Тот пошатнулся.
   - Мы приняли сигнал с Сумитры, - выговорил Живых. - Они просят помощи, - и начал сползать по стене на пол.
   Бой-Баба подхватила его под одно плечо, Изабелла под другое. Подстраиваясь под шаг друг друга, они - две отсвечивающие сталью громадины на шарнирах - потащили Живых - такого же, как и они, устаревшего андроида, оплетенного проводами и шлангами - по узкому коридору обратно в центр управления.
   В медпункте стоял бардак - одеяло и простыни Живых тянулись по полу к двери, матрас полусвешивался с кровати. Видно, он, как услышал сигнал, из последних сил выкарабкался из постели, запутался в одеяле и заторопился на подкашивающихся ногах в отсек связи, таща все за собой.
   Вдвоем они уложили его на постель. Бой-Баба накрыла товарища простыней, замотала по горло в одеяло. Он только смотрел на нее несоображающими глазами - может, вообще не понимал уже, что с ним.
   - Мы сейчас вернемся, - она беспокойно оглядела медблок и выскользнула за дверь. Изабеллы уже не было - видно, направилась сразу в отсек связи. Бой-Баба поспешила за ней.
   Когда она вошла, роботесса стояла к ней спиной возле пульта и возилась с узлом связи.
   - Эй! Ты чего там? - окликнула ее Бой-Баба.
   Та замерла на месте. Бой-Баба прошагала к ней, окинула взглядом пульт. Карта памяти, на которую записывались разговоры, высовывалась из никогда не отключавшегося аппарата. Он и сейчас посверкивал огоньками, в динамиках потрескивало, по мониторам бежали кривые звука.
   - Наверно, он разволновался, а соображает плохо, - Изабелла показала на карту. - Зачем он пытался ее вытащить? Может, нам хотел показать? - С тихим жужжанием она подняла руку и плавным движением металлического пальца вогнала карту обратно в щель.
   Бой-Баба нетерпеливо отстранила ее, прибавила громкость. В динамиках затрещали помехи. Изабелла пыталась было что-то сказать, но Бой-Баба жестом остановила ее, вслушиваясь в звуки. Сквозь завывания прорывался искаженный, низкий мужской голос.
   - Нагнетатели не работают. Источники энергии на исходе. Нам нужны лекарства для больных. Нужен транспорт. Пожалуйста, отзовитесь. Кто-нибудь...
   Изабелла издала отрывистый звук.
   - "Кто нибудь, помогите!" А они кому-нибудь помогли? Жили на всем готовом, заелись... вот как моя мамаша...
   Она осеклась под взглядом Бой-Бабы.
   - Я сама из комбинатовских, - роботесса поправила шарфик на проржавевшей шее. - Уж я-то знаю... - Глаза роботессы мерцали, как будто напряжение внутри нее то падало, то восстанавливалось.
   Сердце у Бой-Бабы упало. Видно, судьба им так помереть: поселенцам на Сумитре, а ей с Живых - в герметической банке законсервированной базы, в компании сумасшедшей роботессы. Оставалось одно: до конца держать дисциплину и сохранять достоинство.
   Потому что, если уж жить по-человечески у нее не вышло, то хоть помереть по-человечески они сумеют.
   - А если бы у вас был корабль? - без выражения протрещал динамик. - Вы бы полетели куда? На Сумитру?
   Сердце Бой-Бабы прыгнуло. Если у этого сумасшедшего хозяина есть корабль, Изабелла непременно об этом знает. И корабль наверняка на Сумитре.
   - Не знаю, - соврала она.
   Изабелла помолчала. Бой-Баба ждала, чувствуя, как спину ей холодит струйка невесть откуда выступившего пота. А жить-то хочешь, усмехнулась она. Стоило надежде поманить - и все твои мечты о благородной смерти как корова языком слизнула.
   Изабелла посмотрела на нее.
   - Если бы у нас был свой транспорт, то и на Сумитру незачем лететь, - проскрежетала она. Бой-Баба кивнула и облизнула губы.
   - Все это в нашем положении пустые разговоры, - сказала она. - Мы тут, а Сумитра там. И никакого транспорта. Так и погибнем поодиночке.
   Помедлила и добавила, чувствуя, как сжимается сердце:
   - Эх, был бы хороший корабль - да на нем можно куда угодно двинуть.
   Она подняла голову и вздрогнула. Изабелла стояла перед ней, красные глазки горят - того и гляди дыру прожгут. Охранница постояла и наконец пролязгала:
   - Транспорт есть.
   Не дожидаясь ответа, она покатилась к входному люку и бросила Бой-Бабе:
   - Иди за мной. Покажу кое-что.
  

* * *

  
   Сначала Тимур считал ступени, но потом сбился. На третьей сотне нога запнулась за ровное место. Лестница кончилась. Тимур растопырил руки - вот они, стены, значит, после спуска продолжается коридор. Он пошел вперед, выставив руки и вглядываясь в черную пустоту невидящими глазами.
   Здесь было холодно. Гулко капала вода. Тимур провел рукой по гладкой стене, нащупал грубый цементный край, а ниже - плитка, как и везде тут. Нагнулся и пощупал пол: шершавый, асфальт или бетон.
   Как там сказал робот? По коридору, потом по лестнице вниз до подвала. Все сходится. А там? - "Мимо стеклянной комнаты третий бокс". Эх, фонарик бы сюда! Но тут же он незримо улыбнулся. С фонариком по темному коридору кто угодно пройдет. С другой стороны, свет от фонарика могут заметить враги. Так что права тетя Эйла: что ни делается, все к лучшему.
   Он закрыл глаза - какой от них прок - и, нашаривая ногами дорогу, сделал несколько шагов. Пальцы вытянутых рук натолкнулись на стену, и Тимур чуть не ойкнул от боли в сломанных, кровоточащих ногтях. Вовремя удержался, но от боли открыл глаза.
   И увидел вдалеке, за углом коридора, слабый рассеянный свет.
   Затаив дыхание, Тимур прижался к стене и, стараясь ступать как можно бесшумней, подобрался поближе. Свет падал из-за полуоткрытой двери - первой в ряду таких же, что в полутьме чернелись вдоль коридора впереди. Тимур вжался в стену рядом с дверью и насторожил уши.
   Сначала ничего не было слышно. Потом он различил тихий гул трансформатора, как у роботов. Шелест - как будто осторожные, неуверенные шаги. Между приоткрытой дверью и стеной образовался зазор, в который была видна узкая полоска света. Тимур придвинулся поближе и прижался глазом к щели.
   Всю внутренность небольшого помещения заливал свет. Он отражался от стенок стоящего посреди комнаты стеклянного куба. Внутри куба стояла широкая глубокая капсула. На ее краю, свесив толстые серо-стальные ноги, сидел робот.
   По периметру комнаты шел ряд экранов и незнакомых аппаратов с трубками и датчиками. Стеклянная комната! Робот с красным крестом сказал - "по коридору мимо стеклянной комнаты, третий бокс". Тимур пригляделся к дверям, темнеющим в глубине коридора. Там Ясон. Его надо спасти. Значит, придется рисковать.
   Неслышно он оторвался от двери и, не отрывая взгляда от щели, шагнул вглубь коридора. Робот сидел с опущенной головой, словно отключенный. А может, и правда отключен? Похоже, что удача пока была на стороне Тимура.
   Беззвучной тенью он проскользнул мимо приоткрытой двери и вжался в стену, скосив глаза на ряд дверей впереди. Третий бокс. А вдруг заперт? Сердце заколотилось от отчаяния, но усилием воли Тимур взял себя в руки. Если заперт - что ж, придется искать другое решение.
   В три короткие перебежки Тимур добрался до третьей двери. Не дверь - люк: тяжелая, стальная, с круговым запором. Тимур налег на рукоять, надеясь на чудо.
   Дверь легко сдвинулась с места. В нос ударил запах больницы.
   - Ясон? - как мог неслышно прошептал Тимур. - Это я! Ты тут?
   Тишина.
   Тимур шагнул вперед, налетел ногой на высокий, по колено ему, порожек, и с грохотом полетел вверх тормашками в комнату. Сумочка слетела с плеча, ударилась об пол и, судя по звуку рассыпавшихся по полу предметов, расстегнулась. Сердито шепча под нос, Тимур принялся шарить по полу, собирая разлетевшихся во все стороны астронавтиков. Кажется, все... или не все... проверять некогда. Он тщательно защелкнул замок, повесил сумочку на шею и замер, кусая губы от боли в ушибленных локтях и коленях. Прислушался. Никто не шел.
   - Ясон! Ты тут?
   Но уже было ясно, что в комнате никого. Хватаясь руками за стену, Тимур поднялся на ноги и сощурился, стараясь разглядеть что-нибудь в почти полной тьме. Осторожно, прижимая ладони к холодному кафелю, пошел вдоль стены, пока не налетел бедром на острый край чего-то. Пощупал: койка.
   Он протянул руки, приготовившись нашарить подушку или одеяло, но вместо них под пальцами оказалась гладкая пластиковая поверхность. Торопясь, Тимур провел руками вдоль ложа, но на кровати не было ни белья, ни даже матраса. Пустая.
   Он сделал еще пару шагов и больно ударился плечом о шкафчик. Ощупал: внутри ничего, кроме пустых вешалок. Стул, стол... и на столе ничего - ни записки, ни знака. Если бы Ясон был тут, он наверняка бы оставил ему какой-нибудь знак.
   Тимур вздохнул с облегчением. Просто ошибся дверью. Ясон где-то тут рядом, в третьем боксе. Надо просто идти дальше по коридору и проверять все двери по дороге. Раз Ясон здесь, надо его спасти.
   Затаив дыхание и выставив вперед руки, Тимур сделал шаг на середину комнаты в направлении чернеющейся в темноте двери. Еще один шаг... он наступил на что-то скользкое, податливое, взмахнул руками и зашатался, еле устояв на ногах. Что-то с шелестом покатилось из-под ног прочь.
   Тимур встал на четвереньки и принялся шарить руками по жесткому ковровому покрытию. Судя по звуку, укатилось вон туда, под стол... Тимур потянулся всем телом, просунул руку под перекладину и принялся ощупывать ковер. Пальцы натолкнулись на что-то шершавое и податливое, тотчас откатившееся глубже. Еще одно усилие - и рука Тимура легла на круглый, обтянутый мохнатой тканью предмет.
   Теннисный мячик.
   Спокойно. Таких мячиков много, сказал он себе. Наверно, их тут всем детям играть выдают. Но то самое предчувствие, разыгравшееся в последние дни, теперь кричало, вопило: нет, это тот самый мячик. Ясон тут был. И сюда он больше не вернется.
   Внутренний голос был совершенно в этом уверен.
   Кусая трясущиеся губы, сглатывая вставшие комом в горле слезы, Тимур выбрался из бокса и наощупь пошел дальше, проверяя остальные двери. Все они были заперты. Бесшумно он вернулся к лестнице и поднялся наверх в подсобку. Дверь служебного хода с табличкой "Шлюзовая" стояла настежь.
   Не раздумывая, Тимур шагнул через порог в темноту ночи.
  
   Низко в ночном небе гигантский сияющий Киак заливал светом сад клиники сквозь потускневший от измороси купол. Струйки воды скатывались по пластику вниз, на искусственную землю маленького сада клиники. Тимур осторожно отпустил дверь, и она поехала обратно, закрываясь. Щелкнул замок. Запоздало Тимур схватился за ручку - но путь назад был уже отрезан.
   Тимур задрал лицо к небу и стоял, наслаждаясь свободой. Но тут же он взял себя в руки. Медсестра уже объявила тревогу. Нужно выбираться отсюда.
   Он шагнул в густую лиственную тень, наполненную ароматами джунглей. Осторожно раздвинул свисающие до земли гибкие ветви и скользнул вглубь. Сюда свет Киака еле проникал. Черные кривые силуэты древесных стволов еле вырисовывались среди темного шуршания травы и листьев. Придерживаясь за мокрые от росы ветви, Тимур вслепую пошел вперед, нащупывая дорогу ногами.
   Позади раздались шаги и резкие команды. Тимур нырнул под ветви, в темноту, и замер, сжавшись в комок. Халат и пижама промокли, но он решил не обращать на это внимания. Сощурившись, Тимур вглядывался в просвет между листьями туда, откуда донеслись голоса.
   Через мгновение говорящие - тощая беловолосая тетка и робот-охранник - вышли на площадку перед дверью, которую он только что захлопнул. Беловолосая подергала за ручку, пожала плечами. Что-то сказала охраннику на незнакомом языке, хриплом и гортанном, как будто ее кто-то душил.
   Охранник ничего не ответил. Он медленно развернулся всем гибким стальным телом. Глаза-фотоэлементы фиксировали все вокруг.
   Глаза наверняка теплочувствительные! Он все видит! Тимур невольно вжался в траву, хотя поделать ничего не мог. Он представил, как в непроглядной тьме ночи вырисовывается ярко-белый объект - он, Тимур. Стараясь не шуметь - а проклятая трава шелестела под коленом - он осторожно подался в сторону, за широкий ствол дерева. Затаился за ним.
   Охранник медленно поворачивался вокруг своей оси, всматриваясь в ночной сад. Тимур поспешно сжался в комочек. Если эти двое пойдут сюда - бежать. Дядя Илья ему говорил, что на коротких дистанциях взрослый ребенка никогда не обгонит. А среди деревьев они точно запутаются в листве и потеряют секунды. Он успеет добежать до забора. Как он его преодолеет, Тимур пока не думал. Он читал рассказы о том, как преследуемые диким быком люди на одном адреналине брали четырехметровые препятствия. Может, и ему повезет.
   Чувствуя себя змеей среди хищников, Тимур скользнул в обратном направлении - в уже обысканный охранником участок. Радуясь собственной хитрости, он пополз на локтях прочь, стараясь не пыхтеть. Только когда между ним и преследователями встал широкий раздвоенный ствол, оплетенный ядовитым вьюнком, Тимур остановился и отдышался. Локти саднило в разорванных рукавах пижамы. Он осторожно высунул голову - и встретился глазами с мертвым ярко-красным взглядом охранника.
   Распрямившись пружиной, Тимур повернулся и припустил по кочкам, не оглядываясь. Позади раздался приглушенный вскрик и треск веток под тяжелыми поспешными шагами. Сейчас и посмотрим, кто быстрее, промелькнула мысль.
   Он пробежал еще несколько метров, споткнулся, неудачно подвернув ногу, взмахнул руками и упал лицом вперед. Правую щиколотку пронзила боль. Сердце колотилось. Позади приближались размеренные шаги.
   Тимур отчаянно огляделся. А ведь совсем не страшно. Только нужно соображать быстро. Он приподнялся и, сжав зубы, похромал туда, где среди деревьев вырисовывался просвет. Босые ноги в разорванных бахилах пронимало холодом. Шаг, еще один, еще - больно, но надо, а то эти накачают его из шприцов и будут изучать, как морскую свинку.
   Он сделал еще один шаг, и нога провалилась в пустоту. Тимур взмахнул руками и заскользил, хватаясь за склизкие камни, вниз по крутому склону оврага. На дне его плескалась вонючая вода, подернутая пленкой. А в двух шагах, под откосом, канаву перегораживала решетка. За ней под землю уходил тоннель.
   Тимур подхромал к решетке и из последних сил дернул за ржавые, грубо приваренные арматурные прутья. Она не подалась. Голоса приближались. Сейчас они подойдут к краю и увидят его на дне.
   Листья шевельнулись от ветра, и сияние Киака осветило дно оврага. Каменистый участок берега нависал, как козырек, над самой водой. Не раздумывая, Тимур юркнул под него, сжался и затаился в расселине, как таракан за дверью.
   Он сидел долго, каждую секунду ожидая, что его схватят за отдающую болью ногу и вытянут наружу. Затаил дыхание, не слыша ничего в обволакивающей тьме, кроме тяжелого стука собственного сердца. Пальцы начало нарывать от набившихся под обломанные ногти острых камней.
   Потом он подождал еще примерно столько же. И еще чуть-чуть. Тишина. Может, они ждут снаружи, пока он вылезет сам? Это было бы глупо. Наконец он пришел к выводу, что быстрая смерть лучше неизвестности, и осторожно попробовал вылезти наружу. Босые ноги в обрывках бахил заскользили по грязи. Тимур толкался и пихался, и наконец он ухватился за край козырька и выбрался на волю.
   Никто не хватал его за ноги. Осторожно Тимур повернул затекшую шею. Дно оврага, темного под мелкими звездами - Киак уже закатился - было пусто. Нет - не совсем.
   Решетка канализации рядом с ним была распахнута настежь. Тимур поднял глаза повыше. Рядом с решеткой стояли чьи-то ноги. Силуэт человека во тьме было не разглядеть. Кто-то незнакомый.
   Тимур хотел вскочить на ноги, но боль пронзила щиколотку, он застонал и согнулся вдвое. Темный человек рядом шевельнулся и шагнул к нему. Тимур сжался.
   Лица человека было толком не видать, но угадывалось, что лицо это было не такое, как у других. Незнакомец сделал еще один шаг; Тимур попятился, оступился и шлепнулся в самую канаву. Его окатило вонючей жижей.
   - Не бойся, - сказал человек тоненьким голосом. Он сделал еще один шаг и протянул Тимуру руку - тонкую, с длинными узловатыми пальцами. Как у паука, подумал Тимур. Но обижать незнакомца он не хотел - в побеге любая помощь ценна, - и заставил себя прикоснуться к вялой влажной ладони.
   - Здравствуйте, - сказал Тимур шепотом. Человек огляделся по сторонам.
   - Ты от кого-то прячешься? - спросил он сипло, еле двигая щелью безгубого рта.
   Тимур помедлил, колеблясь. Человек стоял и улыбался выжидательно. Тимур смотрел под ноги и чувствовал, как пальцы незнакомца осторожно касаются его макушки. Гладят по волосам. Дрожащие, неловкие пальцы.
   - Я понимаю, - просипел человек. - Не ты первый. - Он тяжело вздохнул и убрал руку. В темноте затянутые веками глаза незнакомца влажно поблескивали.
   Позади затрещали ветки. Тимур оглянулся. Тьму сада прорезал луч прожектора. Затем еще один. Свет приближался, слышались окрики и команды. Голоса роботов разносились по лесу жестяным эхом. Хрипели рвущиеся с цепей собаки.
   Тимур невольно сделал шаг назад и натолкнулся на незнакомца. Тот стоял неподвижно и внимательно смотрел на него.
   - Хочешь, пойдем со мной?
   Тимур поспешно кивнул. Кто бы ни был этот несчастный - нельзя упускать такую возможность. Скорее всего, это садовник или другая обслуга - наверняка он знает все входы и выходы отсюда. И если рассказать ему все... Тимур помедлил. Нет, все рассказывать нельзя. И вообще говорить с незнакомыми надо как можно осторожней.
   Человек стоял и ждал, беспокойно поглядывая на приближающиеся лучи прожекторов. А вдруг это ловушка? Он хочет заманить его к себе, а потом отдать в руки преследователей... Но тут же Тимур отбросил эту мысль как глупость. Если бы человек был на стороне преследователей, то он бы просто схватил Тимура и держал бы, пока те не подоспеют.
   Тимур оглянулся на мелькающие среди ветвей огни и кивнул. Незнакомец положил ему на плечо руку и подтолкнул к распахнутой решетке. За ней было темно. Тимур нагнулся и коснулся осклизлой бетонной стены. Человек пихнул его внутрь и, задыхаясь, полез вслед за ним. Загремели запоры решетки. В туннеле еще больше стемнело.
   - Иди вперед, тут близко, - приказал он, не оборачиваясь. Тимур сделал наощупь несколько шагов. Впереди вырисовывался коричневый полумрак. Загребая воду разорванными полиэтиленовыми бахилами, он шлепал вперед, а сзади тяжело чмокал сапогами незнакомец. Вдруг он схватил Тимура за плечо. Тот замер.
   Снаружи приблизились голоса - один детский, плачущий, испуганный.
   - Я... ничего не знаю. Говорю вам!
   К своему ужасу, Тимур узнал голос Ясона. Раздался шлепок, и мальчик заревел громче. Тимур рванулся, но цепкие пальцы незнакомца впились ему в плечи.
   - Тихо! - просипел он ему в ухо, обдавая гнилым запахом. - Ему ты уже ничем не поможешь.
   Помогу, сам себе сказал Тимур. Помогу, если смогу выбраться отсюда. Он осторожно повел плечами, сбрасывая руки незнакомца, и как можно тише побрел по воде дальше.
   - Сюда, - человек тронул его за плечо. Тимур послушно повернулся лицом к бетонной стене - и тут незнакомец толкнул его, так что Тимур полетел головой вперед, не успев рассмотреть новый проход. - Скорее, - незнакомец подхватил его под локоть и вздернул на ноги. Тимур ойкнул.
   - Ничего, - прошептал человек, - ничего, скоро все будет хорошо... - Тимуру казалось, что тот говорит не с ним, а сам с собой. Человек понизил голос и продолжал бормотать, теперь уже на незнакомом языке. Сколько Тимур ни напрягал слух, он ни слова знакомого не мог уловить.
   Еще три шага, и он уперся носом в рифленый стальной лист, загораживающий проход. Поднял руки, ощупал. Незнакомец отодвинул его с дороги и толкнул самодельную дверь в сторону. Оглянулся, прислушался - голоса теперь звучали глухо, отсветы прожекторов мелькали на прутьях решетки - и сделал Тимуру знак следовать за ним.
   За дверью был небольшой полутемный зальчик с пожелтевшими стенами в пятнах плесени, с красными и черными пластиковыми стульями вдоль стен, с колченогим столиком в центре, на котором стопками лежали разноцветные, зачитанные до дыр журналы. Совсем как в клинике. В углу письменный стол, на нем чернел отключенный монитор. Сердце Тимура упало. Неужели он вернулся обратно? Заблудился настолько, что повернул к собственной тюрьме?
   Тимур посмотрел на незнакомца. Теперь он стоял под самым плафоном, и яркий свет падал ему на лицо.
   Блестели неровно посаженные глаза, полузакрытые растущими из самого лба веками. Один глаз сидел косо и низко, на самой щеке. Нос человека был похож на сплющенную молотком пуговицу. Переходящий в шею подбородок прорезала узкая щель губ. Незнакомец зачесал жиденькие волосы вперед - наверно, хотел хоть как-нибудь прикрыть скособоченный глаз и запавший безгубый рот.
   Тимур невольно отступил. Незнакомец выжал еще одну улыбку и кивнул ему: садись.
   Тот присел на один из стульев и притих. Незнакомец вытянул из кармана помятый пакетик с дезинфицирующими салфетками и долго возил по плоскому сиденью влажной бумажкой, прежде чем сесть. Усевшись, он некоторое время рассматривал Тимура. Наконец кивнул своим мыслям и слегка наклонился вперед:
   - Здесь они тебя искать не будут, - он сощурил глаза в улыбке и довольно хмыкнул.
   - А вы кто? - Тимур старался не смотреть человеку прямо в лицо - может, ему это неприятно. Но это лицо притягивало, и Тимур украдкой продолжал изучать своего спасителя. Серовато-бледные складки щек и подбородка, жидкие белесые пряди, высокий и неестественно круглый лоб, изрезанный морщинами - и слабый, маленький, обиженно искривленный рот. Плечи узкие, покатые - а бедра широкие, так что белая сорочка сидела на нем мешком, вылезая из измазанных в канаве черных брюк со стрелкой, заправленных в грязные резиновые сапоги. Начищенный до блеска линолеум вокруг кресла был покрыт следами от сапожищ. Человек проследил его взгляд и тихо засмеялся. Вид у него был довольный.
   - А я и не знал, что у них есть такой славный мальчик, - наконец ласково проговорил он. - Они мне ничего не сказали.
   Он протянул руку и потрогал царапину на локте Тимура. Она немедленно налилась болью. Странно - до этого он ее совершенно не чувствовал. Наверно, это и есть шок, как рассказывал дядя Илья.
   Тимур схватился за плечо. Сумочка! Он крутнулся, оглядывая комнату - нет, сюда он пришел уже без нее. Была ли она при нем, когда он шел по подземному туннелю? Он похолодел. Если он выронил сумочку у потайного входа в жилище его нового друга, то его по ней найдут сразу.
   Незнакомец рассматривал его серьезно, без улыбки.
   - Меня зовут Лиор, - сказал он. - А тебя?
  
   - Ты не думай, мой отец - он добрый, - Лиор подал Тимуру полотенце и стоял возле раковины, пока тот смывал грязь с рук и лица.
   - Спасибо, - коротко сказал Тимур, потому что никак не мог сообразить, как ему обращаться к незнакомцу: на "ты" или на "вы". Вроде бы этот Лиор был взрослый мужчина, лет тридцати или даже пятидесяти. А держался как маленький ребенок.
   Лиор отвернулся от Тимура и зашагал через комнату к столику, на котором стоял неработающий монитор. Перегнулся и щелкнул переключателем на задней стенке. Тимур подошел поближе.
   - Какая древность, - сказал он, рассматривая монитор. - А у теб... у вас что, эметтера нету?
   Тимуру нравилось произносить красивое слово - "эметтер", но он боялся, что собственный голос выдаст его волнение. Об эметтере он мечтал давно и безнадежно. Детям они не полагались. Для вживления в череп эметтера, позволяющего общаться в Сети через собственный мозг, требовалась довольно сложная операция. Ее делали только взрослым. А этот Лиор вроде и взрослый, а без эметтера. Странно.
   Незнакомец сел в продавленное кресло. Его пальцы забегали по сенсорной панели. Экран засветился.
   - Мне нельзя, - ответил он, не отрывая глаз от монитора. - Я болен.
   Тимур помедлил. Тетя Эйла не разрешала ему никого расспрашивать про болезни и все такое. "Это бестактно," говорила она. Невоспитанно. Конечно, она права, но все равно интересно.
   - А чем ты... вы... болен? - наконец не выдержал Тимур.
   Лиор пожал плечами. Тимуру почему-то казалось, что он нарочно не говорит. Но настаивать не стал и сменил тему.
   - А что это за сайт? - показал он на экран, по которому ползли строчки чата.
   Лиор не сразу ответил. Он торопливо вбивал сообщение в окно. Тимур отвел глаза - чужие письма читать действительно неприлично.
   - Папа купил мне этот компьютер на Земле, - наконец сказал он. - Он уже успел устареть, но здесь на Сумитре мне не надо много. Это моя единственная ниточка... к живому миру.
   Тимур внимательно посмотрел на него. Лиор стучал по клавишам и улыбался. На экране светился аватар его собеседника - вставший на дыбы белый конь в клубах дыма на развалинах старинного города.
   - У тебя друзья в Сети? - спросил Тимур наконец и тут же пожалел. Наверно, с таким лицом, как у Лиора, друзей найти непросто. Хотя настоящие друзья на лицо не посмотрят. Он решил ему об этом сказать, когда придется к слову.
   Лиор кивнул:
   - Друг. У меня друг в Сети, - он отнял руку от клавиатуры и указал тонким длинным пальцем на экран. Против имени "Лиор" на аватарке был изображен красивый белокурый юноша.
   Тимур с сочувствием посмотрел на него.
   - Только бы нам улететь отсюда! - сказал он Лиору сипло. - Если мы выживем и вернемся на Землю, там у тебя... вас... будет сколько угодно друзей.
   Лиор слабо улыбнулся. Его лицо, подсвеченное сиянием экрана, казалось еще страшнее и уродливей.
   - Говори мне "ты", - разрешил он. - Но почему ты хочешь вернуться на Землю? Тебе тут плохо?
   Тимур нахмурился. Неужели он ничего не знает? А как же корабль... Мысли разбегались, и он не знал, как лучше начать разговор об эвакуации, о взрывах звездолетов.
   Лиор смотрел на него внимательно и грустно.
   - Ты хороший мальчик, - сказал он с искривившей губы улыбкой.- Я уверен, что мы с тобой подружимся. Возможно, надолго. Ты даже не представляешь, как я рад нашей встрече.
   Тимур поежился. Взгляд у Лиора был цепкий, оценивающий, он облеплял Тимура, как паутина муху. А может, ему это просто казалось от усталости и испуга. Ну, одинокий человек, ну, несчастный. Таким надо помогать и не подавать вида, что с ними что-то не так.
   - Сколько тебе лет? - спросил Лиор. - Где ты живешь? У тебя есть родители?
   Тимур набрал воздуху и, слово за слово, рассказал Лиору все про городок, про школу, про эвакуацию и гибель кораблей на старте. О себе он рассказал только то, что ему разрешил дядя Илья.
  

* * *

  
   Пронзительный звонок прогремел за дверью. Тимур вскочил. Лиор наклонил голову, вслушиваясь.
   - Ну, вот они и пришли, - с улыбкой сказал он. - Но ты не бойся. - Он поднялся и пошел к двери отпирать.
   Из тьмы в комнату шагнули двое. Одна - та самая беловолосая женщина с розовыми глазами. На ней были широкие голубые штаны и балахон, как на хирурге, в застиранных бурых пятнах. Тимур старался не думать, что это были за пятна.
   Женщина остановилась на пороге и, сведя брови, оглядела комнату. В руках у нее был блестящий металлический чемоданчик со стальными защелками. Тимур подавил желание отступить за спину незнакомца. Но женщина, похоже, не удивилась его присутствию и отступила в сторону, давая дорогу второму человеку.
   Рука пришедшего схватилась за косяк - старая морщинистая рука. Он пригнулся, чтоб не ушибиться о низкую притолоку, и шагнул внутрь. Тимур подавил вскрик.
   Это был тот самый старик, что похитил его в то первое утро после взрыва кораблей.
   Старик навел на Тимура взгляд из-под взлохмаченных седых бровей. Тимур попятился. Но тот уже повернулся к вжавшемуся в стену Лиору. Тот посмотрел бессмысленными от страха глазами на Тимура, потом снова на старика, на женщину. Та уже отошла к столу, поставила на него чемоданчик и принялась отщелкивать замки. Распахнулась, как на пружинах, металлическая крышка. Внутри блеснули какие-то ножички, иголки, кривые ножницы.
   - Лиор, - высоко и пронзительно сказал старик, и Тимур вздрогнул, узнав голос вора детей. - Я вижу, вы уже познакомились. Это хорошо.
   Неожиданно повернувшись, он схватил Тимура за локоть.
   - Его зовут Тимур, - еле слышно проговорил Лиор. - Я принял решение, папа. Это мой реципиент.
   Старик не спеша повернулся к Тимуру. Знакомые светлые глаза пробурили его насквозь.
   - Пустите, мне больно, - сказал Тимур. Подумал и добавил: - Я не убегу.
   Женщина у стола хмыкнула. Старик усмехнулся, но хватки не ослабил.
   - Убежишь, голубчик... - он повернулся к женщине. - Дверь заприте.
   Та послушно шагнула к двери, задвинула, набрала комбинацию замка - Тимур смотрел во все глаза, но она заслонила от него дверную панель собственной спиной. Бросила на него невидящий взгляд и вернулась к столу, к прерванному занятию - собирать из походного комплекта инъектор.
   Тимур с любопытством посмотрел на старика. Значит, Лиор - его сын? Конечно, детей можно иметь в любом возрасте, это-то он знал. Но все же странно, что...
   Он потерял мысль - медсестра схватила Лиора за плечо и притянула к столу, больно пихнув животом об край.
   - Стой смирно, - прошипела она, не сводя глаз со старика. Тот повернулся к ней, протянул руку, и она послушно подошла, вложила инъектор ему в ладонь. Затем встала рядом с Лиором и крепко обхватила его за плечи.
   - Нет! - дернулся он. - Нет! Подождите! Не надо лекарства! Папа! Мама! Пожалуйста... - он бросил взгляд на Тимура. Облизал губы. Но старик, усмехнувшись, перехватил инъектор поудобнее.
   - Спешить нельзя, - он шагнул к дрожащему от страха сыну. - Результаты анализов еще не пришли. Время у нас, - он оглядел человечка, приподнял гигантское разбухшее веко, всмотрелся в слезящийся, скошенный на сторону глаз, - время еще есть.
   Старик зубами стащил с иглы инъектора наконечник и шагнул ближе. Лиор дернулся.
   - Ведь все же готово! Ведь можно провести операцию хоть сейчас! Не надо лекарства! Мама, скажите ему! Мне будет так плохо!
   Старик свободной рукой приподнял короткий рукав футболки Лиора.
   - Потерпи, - сказал он сухо. - Недолго осталось. Я уже связался - корабль скоро придет. И мы тебя вылечим. А пока придется потерпеть.
   Он молниеносным движением вонзил иглу в плечо человечка.
   Лиор в руках у него обмяк. Медсестра подхватила его на руки и перенесла на кушетку в углу.
   Тимур обежал взглядом комнату. Дверь закрыта, спрятаться негде. Если эти двое и правда вздумают делать ему какие-то уколы, то долго он не продержится.
   Ну что ж. Тимур набычился и незаметно сжал кулаки. По крайней мере он постарается дорого продать свою жизнь.
   Пол сотрясся от неровных, торопливых шагов - не робота, а человека. Внутренняя дверь распахнулась, и на пороге, тяжело дыша, остановился уже знакомый Тимуру дюжий охранник. От спешки он не мог говорить и только махал рукой, чтоб его выслушали.
   - При...шел, - наконец выговорил он. - На выходе дожидается. С этим, - он показал на Тимура, но задохнулся, не в силах объяснить. - Сам пришел. Идите скорее.
   Старик швырнул инъектор в лоток. Повернулся к охраннику.
   - С кем с этим? - он повернулся к Тимуру, посмотрел снова на охранника. - О ком ты говоришь?
   Но тот согнулся в три погибели, кашляя сорванным горлом.
   Старик повернулся к Тимуру и ухватил его железными пальцами за плечо.
   - Нужно все здесь привести в порядок, - скомандовал он. Медсестра кивнула. Он толкнул Тимура к ней, так что тот оступился и упал в подставленные руки женщины.
   - Уберите его подальше, - приказал он. Бросил взгляд на бесчувственного человечка на кушетке, не глядя набрал код замка на двери и вышел, не оборачиваясь.
    
  

Глава четырнадцатая

  
   Бой-Баба шла за Изабеллой, а та катилась впереди. Мятый шарфик на ее шее развевался под напором воздуха от шелестящих под потолком вентиляторов. В полутьме впереди проявилась перегораживающая проход стена. Нет, не стена - тяжелый стальной люк во всю ширину коридора.
   Изабелла сунула негнущиеся пальцы в пластиковый карман на боку тускло отсвечивающего туловища. В клешне ее блеснула магнитная карта. Охранница прикоснулась ею к сканеру и отступила. Глухо загудел мотор. Люк задрожал и поехал вверх. За ним лежала тьма.
   Изабелла развернулась всем туловом и махнула Бой-Бабе: следуй за мной. Затем сделала два тяжелых шага и перевалилась через стальную полосу, отделявщую коридор от тьмы.
   Бой-Баба шагнула было за ней - и зажмурилась от пронзительного света, ударившего в лицо.
   Прикрыв глаз рукой, она огляделась из-под сощуренных век. Перед ней простирался ослепительно чистый зал. Не иначе Изабелла трудилась, держала помещение в порядке. Вдоль стен под чехлами угадывались очертания транспортеров.
   Бой-Баба пригляделась и ахнула. В неразличимую глазом высь уходил ослепительно белый купол. Неужели они под землей? Бой-Баба скосила глаз на запястье, на навигатор, но Изабелла уже манила ее вперед, туда, где своды купола снижались, образуя стрельчатую арку перехода в соседнее помещение.
   На самом пороге Изабелла обернулась, помедлив.
   - Я не имею права никого допускать в питомник, - доложил жестяной голос.
   Бой-Баба отступила назад. Фиг ее знает, эту модифицированную. Может, впустит, а потом сама же и прикончит, чтоб тайну не разглашать.
   - Так может, и не надо, - выжала она из себя улыбку. - Ты одна иди, если надо, а я тут подожду.
   Но Изабелла шагнула к ней и протянула руку. Стальные пальцы сомкнулись у Бой-Бабы на запястье.
   - Но я не робот. Я умею принимать решения в нештатных ситуациях. Именно поэтому меня тут и оставили, - голос в динамике щелкнул, как будто Изабелла хмыкнула. И очень тихо, на минимальной громкости, добавила:
   - Я ему говорила, что он может пожалеть об этом.
   - Кому говорила? - осторожно спросила Бой-Баба.
   Но Изабелла не ответила и поманила ее вперед.
  
   Знакомый, неуловимо грибной запах сгустился, осел в горле. Темно-красные лампы мерцали высоко вверху, бросая кровавые отсветы на мягкий, пружинящий пол. Влажное тепло клеилось к телу, и струйки пота закапали на стальную грудь с моментально взмокшего лица Бой-Бабы. Она нахмурилась, осматривая помещение. Что-то знакомое - но что, она не могла вспомнить.
   Изабелла развернула к ней неповоротливое тело, взмахнула металлическими поршнями рук.
   - Питомник, - сказала она. - Хозяин о нем не знает. Я его сама нашла.
   В нескольких шагах от них пол обрывался барьерчиком с перилами. Бой-Баба подошла ближе. За барьерчиком вниз уходила черная бездна, дышавшая влажным теплом и свежесобранными грибами.
   Изабелла указала вниз. Бой-Баба осторожно перегнулась и всмотрелась во тьму.
   - Тебе не видно, - довольно проскрежетала Изабелла. - Здесь особый микроклимат. Но он уже почти созрел.
   - Кто... созрел? - выговорила Бой-Баба, давясь клейким теплом в запершившем горле.
   Изабелла выдержала паузу.
   - Носи-и-и-итель...
   Троянец!
   Если бы Изабелла могла что-то чувствовать, она бы сейчас улыбалась потрясенному выражению лица Бой-Бабы.
  
   Вернувшись в медблок к спящему Живых, Бой-Баба сунула голову в ведро с холодной водой и так стояла, сколько хватило дыхания. Когда уже стало темнеть в глазах, она выдернула голову и, дыша всхлипами, прошла к лабораторному столу, оставляя на полу за собой мокрый след. Повалилась в кресло и, не чувствуя холодных потеков на корпусе, принялась думать.
   Троянец! Первые из них обнаружили роботы-исследователи, изучавшие Солнечную Систему. Всего было найдено девять, один на Луне, три на спутниках Юпитера и еще пять на дальних планетах. Гигантские живые космические корабли, созданные - или выращенные - за миллионы лет до того, как земляне наконец создали первые цивилизации. Носители обладали способностью настраиваться на психическую волну человека, исполняя самые невысказанные желания, и за это пресса тут же окрестила их "Троянскими Конями", вложив в прозвище недоверие исследователей к чудесной находке.
   Но за те почти пятьдесят лет, прошедших с их обнаружения, люди привыкли к Троянским Коням и стали использовать их для полетов в дальний Космос. Всего лишь девять удивительных живых кораблей. И вот - питомник? На давно изученном и заброшенном Киаке под наблюдением Изабеллы зрел и рос новый Троянец, о котором никто не знал? На котором можно и на Сумитру сесть, всех забрать, а потом лететь хоть домой на Землю, хоть к черту на кулички... куда захочется.
   Какая-то недодуманная мысль не давала покоя. И кто ее тут оставил, эту Изабеллу... Это надо выяснить.
   За спиной Бой-Бабы захрипел проснувшийся Живых.
   - Ты где была?
   - Нипочем не догадаешься, - повернулась она к нему. Лицо ее горело радостью и торжеством.
  

* * *

  
   - Ну, пошли, что ли? - голова Иммануила показалась из люка в потолке погреба, где сидел Илья. - Вылазь. Да ты там спишь или что?
   Люк в потолке был распахнут, и слабый дневной свет, проникающий из ангара, выхватывал грязь на полу бункера, наваленные в углу инструменты, вывалившиеся из мусорного бака позеленевшие обрывки пластиковых упаковок.
   Илья поднялся с ящика, так толком и не отдохнув. Башка гудела. Перед глазами все еще стояли зеленоватые очертания роботов и каталки с ребенком на экранах ночного видения.
   После ухода роботов он заставил Иммануила подняться наверх. Вместе они обыскали ангар - точнее, обыскивал Илья, а Иммануил стоял у стеночки и светил фонариком куда не надо. Поиски ни к чему не привели. Взломать запертые люки без инструментов было невозможно. Илья собрался было возвращаться в городок, за Вильсоном, но Иммануил уговорил с утра ехать к старику.
   - Ты горячку-то не пори, - сказал он. - Адольфыч честный мужик. Он клинику держит, местных лечит. Может, это он больного к отправке приготовил, может, он корабль ждет! Может, мы его уговорим нас на него пустить!
   В корабль Илья плохо верил. Но он не хотел возвращаться, не узнав ничего про Тимура. И он решил поговорить со старым Якобсом. А там будет видно.
   Илья вытянул из кармана маску, проверил и запихнул обратно. Обойдется, не треснет. На ватных от сна ногах он пересек подпол, подтянулся и выкарабкался наружу, в ангар. Дохнуло холодом.
   Он расправил плечи, потянулся. Менеджер уже возился с замками у входа, бормоча под нос. Когда Илья вышел, оглядываясь по сторонам, Иммануил уже возился возле своего синенького фургончика, бормоча про потерянное время. Илья подошел, окинул машину взглядом.
   - Садись, садись, - суетясь, Иммануил распахнул пассажирскую дверцу. - Полезай. И я сейчас.
   Он окинул Илью критическим взглядом и полез куда-то за заднее сиденье. Когда показался снова, в руках у него была новенькая маска.
   - Надень-ка, - скомандовал он. - А то без маски тут замучаешься. Чего смотришь, бери! Дарю.
   Илья посмотрел на маску, на Иммануила. Хотел сказать, что у него есть своя, но почему-то промолчал. Менеджер нетерпеливо переступал с ноги на ногу.
   - Да бери, что ждешь! - пихнул он маску Илье под подбородок.
   Тот скосил на нее глаза, потянулся в карман и достал свою, повесил на шею. Иммануил смотрел, еще не соображая, так и держа свою маску в вытянутой руке.
   - Потом надену, - Илья повернулся и впрыгнул в кабину. - Но все равно спасибо.
   Иммануил поджал губы, но ничего не ответил. Бросил свою маску обратно на заднее сиденье и тоже полез внутрь. Завел мотор, не глядя на Илью.
   Всю дорогу менеджер молчал или бормотал себе под нос, щурясь на дорогу сквозь заляпанное грязью ветровое стекло. На попутчика он не обращал внимания. Илья пробовал завязать разговор, но после того, как он перед поездкой отказался от предложенной маски, его хозяин переменился. Наверно, надо было взять и надеть, хоть от нее и воняло какой-то химической дрянью. Обидел человека из-за ерунды.
   - Приехали, - Иммануил остановил машину.
   Илья распахнул дверцу и выпрыгнул наружу. Вдали за затянутым испариной куполом фермы темноту разрывали лучи прожекторов. Кажется, лаяли собаки. Что-то там было неладно.
   - А он точно выйдет? - хриплым от молчания голосом спросил Илья менеджера. Тот кивнул:
   - Каждый понедельник в шесть утра. Лично обходит, проверяет все охранное оборудование, из камер кассеты вынимает, потом сидит и часами все лично просматривает. Никому не доверяет, - Иммануил взглянул на ворота. - Но вот сегодня что-то задерживается.
   Он помедлил. Посмотрел на Илью. Отвел глаза.
   - Странно, - голос у него дрогнул. - Никогда он не опаздывал. Ты подожди, - он вытянул ключ из замка зажигания и неуклюже вылез из кабины. Обошел машину, осторожно огляделся и сунул ключ назад, за запаску. Илья усмехнулся. Вот и Тимура он так же учил - ключи прячут или под колесом, или за запаской.
   Он прошагал к малому переходному люку и позвонил в ворота. Иммануил тоже подошел и встал в сторонке, переминаясь.
   - Ты можешь идти, - наконец сказал Илья. - Спасибо, что дорогу показал. А дальше я сам.
   - Не матусись. Мне с ним поговорить нужно. Да и тебя со мной точно пропустят.
   И все, больше из него ничего было не выжать. Илья отвернулся и нажал кнопку вызова еще раз. И еще. Камеры над закраиной люка легонько зажужжали, поворачиваясь, и уставились на него.
   Следом загремели замки и люк загудел, открываясь. Блеснули стальные стенки шлюза. Илья бросил последний взгляд на дорогу.
  

* * *

  
   - А о чем ты думаешь? - вкрадчиво просипел за спиной Бой-Бабы механический голос Изабеллы. Они сидели у нее в бытовке возле неработающей, растрескавшейся панели управления.
   От неожиданности Бой-Баба дернулась в кресле и выронила стилус. Перегнувшись через подлокотник, она пыталась нашарить его под креслом, а сама как могла незаметно вглядывалась снизу вверх в лишенное выражения лицо роботессы. В нем все-таки светилось что-то... удовлетворение? Существо было довольно, что ему удалось ее напугать?
   Тут же она одернула себя. Сама Изабелла считает, что она человек. Всеми брошенный, обиженный и одинокий. А она просто искусственный разум, лишенный собственной идентификации. И они с Живых ей помогут, вернут к какой-никакой жизни. А для этого надо ее вытащить с этой базы.
   Зажав в ловких стальных пальцах стилус, Бой-Баба распрямилась. Изабелла так и стояла неподвижно. Красные глаза бессмысленно сфокусировались на ее держащей стилус руке. В динамике послышался шорох - Изабелла вздохнула.
   - Я-то целыми днями думаю, - проскрежетала она. До Бой-Бабы не сразу дошло, что охранница продолжает начатый разговор. - Не то что раньше,- она протопала к соседнему креслу, уселась - кресло скрипнуло и просело под ее весом - и крутнулась, повернувшись лицом к Бой-Бабе.
   - Раньше? - осторожно спросила та.
   В динамиках зашуршало, как будто Изабелла попробовала засмеяться.
   - Я этого "раньше" уже и не помню, - наконец сказала она. - А я ведь тоже была... - она уставила фотоэлементы на Бой-Бабу и переменила тему. - Себя-то помнишь?
   Бой-Баба помолчала. О себе говорить не хотелось. Уже давно все было выплакано и высказано: в самые первые месяцы после аварии у нее на корабле, когда очнулась в белой палате недвижной обгоревшей чуркой. Уже тогда она знала, что ей предстоит, - и в наркозной полудури, когда катили на операцию, среди отводящих взгляды медсестер, радовалась тому, что стальные протезы скуют ее расползающуюся плоть и позволят снова двигаться и жить. И даже - вернуться в космос. Ради космоса она хоть деревянным Буратино согласилась бы стать. И ни разу потом она не позавидовала живым - настоящим.
   Протянув руку, астронавтка сомкнула стальные пальцы на членистой клешне Изабеллы. Ровное гудение в груди существа усилилось, мотор чихнул пару раз, взвыл и снова заработал ровно. Руку Изабелла не отняла.
   - Когда захочешь - расскажи, - все-таки сказала Бой-Баба, как кто за язык тянул. Изабелла не ответила. Она заелозила в кресле, поворачиваясь к Бой-Бабе спиной. Полезла в ящик под пультом управления, порылась в нем и достала старую обшарпанную планшетку.
   - Вот, - она вытянула из переплетения проводов на груди соединительный шнур и, повозившись, воткнула его в планшетку. Повернулась к экрану и принялась колотить по клавиатуре, вводя данные, которые тут же сама считывала с осветившегося экранчика. Трехмерная карта звездного неба заполнила отсек, и Бой-Баба подняла руку, чтобы смахнуть одну звезду, висевшую, казалось, возле самого виска. Вовремя опомнилась и рассмеялась.
   - Это бортжурнал хозяина, - пояснила роботесса. - К нему сюда часто прилетали гости... по делам... и свой корабль у него когда-то был, да он его продал... на исследования деньги были нужны.
   - Продал? А как же Троянец? - рассеянно спросила Бой-Баба, просматривая на экране записи о посещавших Киак и "хозяина" кораблях. Транспорты прилетали довольно часто - раз в несколько месяцев. Знакомое имя привлекло ее внимание - "Вагабонд". Где-то она его слышала, причем совсем недавно. Но вспомнить не могла.
   - Про Троянец он не знает, - проскрипела Изабелла. - Троянец - мой. Я его нашла. Я его вырастила. Питомник ему устроила. У меня времени много... хозяин мне дел не задает... только корабли принимать.
   - А внутри Троянца ты уже была? - спросила Бой-Баба.
   - Была. Он меня слушается. Я его мама, - довольные нотки послышались в ее голосе. - Он полетит туда, куда я ему прикажу. Вот, например...
   Изабелла продолжала колотить по знакам клавиатуры. Картина неба изменилась - и, вглядевшись, Бой-Баба поняла, что на экране разворачивается проложенный в космосе курс. Она прищурила единственный глаз, соображая.
   - Это курс отсюда до... - она помедлила. Нет. Не может этого быть. Бой-Баба поднялась, подошла поближе - звезды окружили ее, и пунктир маршрута петлял вокруг нее вверх и вниз, уходя в квадрат, который они с Живых прошли по дороге сюда.
   - BOKS-45069, - проговорила Бой-Баба, вспоминая ужас и уничтоженного по дороге сюда алчного космолетчика. Он хотел продать их всех на Бокс-б.
   И имя корабля было - "Вагабонд". А потом его расстреляли прямым попаданием. За то, что он нарушил бойкот и контактировал с их "Летучим Голландцем".
   - К твоему хозяину прилетали с Бокса? - повернулась она к Изабелле. - Зачем?
   Роботесса не ответила, а еще больше отвернула лицо, глядя на экран.
   - Не знаю, - наконец сказала она. - А мы можем полететь туда. Хочешь? - и повернулась. Огоньки глаз ее горели ярко. Отсвечивающие металлом пальцы впились в клавиатуру.
   Бой-Баба молчала. Не дождавшись ответа, Изабелла продолжила:
   - Я не знаю, какие у хозяина с ними дела. Нам это неважно. Но если мы привезем им твоих друзей, они нас примут очень хорошо. Помогут всем, чем надо.
   - Каких друзей? - механически спросила Бой-Баба.
   Изабелла помедлила. Повернулась к экрану, поменяла ракурс карты. Звезды поплыли вокруг Бой-Бабы, и одна из них приблизилась, выросла в нарисованный оранжевый кружок с пометкой BOKS-45069.
   - Ну, на консервации которые, - наконец ответила Изабелла, не отрываясь от экрана, не глядя астронавтке в глаза. - Им теперь какая жизнь?
   - Не понимаю, - сказала Бой-Баба.
   Изабелла зло ударила по клавиатуре, и карта исчезла, обнажив тусклые пластиковые стены отсека. Она отсоединила планшетку и кинула ее в открытый ящик стола. Повернулась к Бой-Бабе:
   - Или ты хочешь, чтоб им на консервации мозги отморозило? Ты этого хочешь?
   Бой-Баба помолчала.
   - И что ты предлагаешь? - наконец сказала она.
   Изабелла подалась вперед в кресле и заговорила ускорившимся от возбуждения голосом:
   - Не надо лететь на Сумитру. Не надо никого спасать. Теперь нас трое, мы можем повести Троянец на Бокс. За содержимое капсул консервации они нам хорошо заплатят. Сможем отправиться куда захотим. И даже, - она рывками подняла руку и положила ее на локоть Бой-Бабы, как только что делала она сама, - на эти деньги они смогут нас тоже... прооперировать.
   - То есть?
   Изабелла пригнулась еще ближе, так что Бой-Баба ощутила на своем обожженном лице терпкий запах металла.
   - На Боксе по пересадке сознания спецы... можешь выбрать любое тело из тех, которые у тебя на консервации. Я попрошу, хочешь? Я у них многих знаю, хозяин знакомил. Если я попрошу - они сделают. И мне сделают. Буду человеком. Как ты.
   Бой-Баба молчала. От слов Изабеллы заныло все тело в тисках протезов. Во рту стало кисло от электрических разрядов, иголками впившихся в культи рук и ног. На долю секунды она представила, как ее сознание пересадят в новое тело - молодое, красивое, выздоровевшее. Смуглая кожа, золотые волосы. Глаза зеленые - у Бой-Бабы тоже были глаза зеленые. Теперь глаз один, и тот красный - искусственный.
   - Совсем ты с ума сошла, - пробормотала она, стряхивая наваждение. - На Бокс захотела! Летим как решили - на Сумитру, забираем поселенцев.
   Изабелла ждала. Ярче прежнего горели лампочки фотоэлементов на бесчувственном лице.
   - Ты подумай, - проскрежетала она.
  

* * *

  
   Проклятье! Тимур стукнул кулаком по блестящему перильцу кровати и поморщился от боли. Снова палата - но теперь пустая, без шкафчиков и столиков, только поблескивающие стеклом и металлом мертвые медицинские аппараты в шкафу. В углу душ за заплесневелой занавеской. И вместо двери - тяжелый люк с темной, немигающей панелью управления.
   Тимур уже пробовал нажимать все кнопки и даже, изрядно труханув, пытался запустить приборы вдоль стен - но все без толку. Кричать и звать на помощь он не стал - глупо. Кто его тут услышит?
   Ни на что не надеясь, он все же выбрался из кровати, подошел к тяжелой стальной двери и прислушался. Тишина. Спину холодило в темно-синем бумажном халатике с завязками сзади. Одежду всю забрали - якобы стирать. Но было ясно, что все тут врут.
   Да и голова что-то кружилась. Тимур сделал шаг прочь от люка - и пошатнулся. Ухватился за рычаг, чтобы не упасть. Ему уже дважды делали уколы. В первый раз он пробовал отбиться, но огромная медсестра-роботесса на поскрипывающих ногах, с потускневшими от антисептика стальными пальцами зажала его руку своей клешней, как тисками. Закончив укол, она отцепила от шприца иголку и бросила ее вместе с пустой ампулой в оранжевый бачок. Когда дурнота и головокружение от укола стали проходить, Тимур выудил использованную ампулу из бачка и полчаса провозился у крана, наполняя ее водой и разглаживая проколотое в жестяной крышке отверстие. Во второй раз он притворился, что подчинился неизбежному, - нужно было отвлечь внимание медсестры и подменить ампулу. Когда та нагнулась поднять ватный тампон, якобы нечаянно им оброненный, он вытащил из-под подушки заготовленную ампулу и положил ее на столик, а настоящую спрятал под подушку: на все ушли доли секунды. Не очень-то приятно сознавать, что тебе вкололи воду из-по крана, да и рука потом болела, но в этот раз плохо ему после укола не было.
   Он огляделся. Напротив двери в стене была ниша, в которой стоял шкаф с полками, вроде стеллажа. На полках громоздились разные приборы, свешивались кабели и соединительные шнуры с разъемами.
   Пошатываясь и размахивая руками, Тимур шагнул к шкафу. Посмотрел на пол: к низким приземистым ножкам были приделаны колесики. Из интереса Тимур ухватился за край полки и потянул на себя, но шкаф не сдвинулся с места. Тимур отступил назад, к койке, и повалился на нее, тяжело дыша.
   И услышал за дверью голоса. Глухие, как через подушку, и совсем тихие: может, даже не за дверью, а в соседней палате или еще где-нибудь. Но слышно все-таки было: как минимум два человека разговаривали обыденно и спокойно, даже как будто смеялись. Тимур нахмурился, стараясь разобрать слова. Высокий, со смешком - это старик. А другой...
   Кровь ударила в голову. Не может быть!
   Тимур скользнул к соседней стене, прижался ухом к штукатурке. Да, голоса шли именно отсюда. Старик что-то рассказывает, посмеивается. А второй...
   Второго он толком не мог расслышать - в ушах заколотилось сердце, потемнело в глазах. Но он уже узнал голос. А раз так...
   Прижавшись к стене, чтобы не соскользнуть по ней вниз, Тимур попытался набрать полные легкие воздуха - а воздух не вбирался - и завопил во всю глотку, но почему-то выходил не крик, а хриплый, обрывающийся шепот:
   - Дядь Илья... спасайся... Бе... ги...
    
  

Глава пятнадцатая

  
   - На вас напали стрекуны, говорите? Какой кошмар! - старый голландец протянул Илье стакан, в котором вокруг полупрозрачных кубиков льда густо посверкивало виски, и иронически приподнял свой. - Проост! Как это у вас, у русских, говорят? На здоровье!
   Из-под козырька фуражки на Илью блеснули живые молодые глаза на изрезанном морщинами лице. Старик был одет по-фермерски: мешковатые штаны, заправленные в резиновые сапоги, растянутый от старости свитер, короткий плащ-дождевик и фуражка с козырьком. Замызганные рабочие рукавицы он бросил на пол, как только вошел в комнату.
   - А потом пойдем искать вашего мальчика, - продолжал старик. - Хотя... - он с сомнением покачал головой. - Да вы пейте, пейте... - голландец жестом подозвал Иммануила, и тот готовно потянулся за своей порцией виски.
   Илья поставил стакан на стол. - А что происходило вчера ночью у вас на космодроме? Мы видели мальчика на носилках. Так? - повернулся он к Иммануилу.
   Тот посмотрел на старика с извиняющейся полуулыбкой.
   - Так или нет? - настаивал Илья.
   Голландец задрал полу дождевика, засунул руку в карман штанов и вытянул, рассыпая по полу крошки из подкладки, старый исцарапанный переговорник. Нажал кнопку передачи.
   - Зайди ко мне, - приказал он кому-то.
   Все еще морща лоб, старик кинул переговорник на стол. Глаза его прояснились.
   - Ну конечно! - сказал он. - Это же Алек, - он повернулся к менеджеру, словно ожидая поддержки. - Алек, сын того рыжего фермера, возле старого поселка, помнишь? Они его ко мне позавчера принесли - врачей же больше нет, да и денег на врачей у фермеров нет.
   Кивнув Илье на стакан с виски, старик прогубил свой и продолжил:
   - Спросите любого из местных - все вам скажут, что я всегда помогаю людям. Какой смысл иметь дорогостоящую клинику вроде моей, если не хочешь принимать тех, кому не по карману страховая медицина? У меня есть персонал, есть оборудование. Местные жители в нужде всегда обращаются ко мне. Я никому не отказываю в лечении. Особенно детей. Ведь я...
   Он вздохнул и повернулся к Иммануилу. Тот заелозил, стараясь избежать стариковского взгляда. Голландец усмехнулся и продолжил:
   - Поверьте... я хорошо знаю, каково это, когда ребенок болен... сын. Это, - его губы дрогнули, - это невыносимо! Тот, кто сам этого не пережил, никогда не сможет понять, - он поставил свой стакан на столик.
   Илья сделал глоток и помедлил, краем глаза рассматривая окаменевшее от скорби лицо старика. Похоже, что слухи о сыне-инвалиде, которого никто не видел, все-таки были правдой.
   - Но в случае Алека, - продолжал голландец,- я мало чем мог помочь. Некоторые местные инфекции не поддаются земным медикаментам. Пришлось, - он положил руку Илье на плечо и понизил голос, - пришлось положить ребенка на консервацию. Это вы и видели. Мальчика привезли на космодром, где у меня есть отделение искусственного поддержания жизни. Если спасатели действительно когда-нибудь прибудут, мальчика можно будет сразу погрузить на корабль.
   Илья кивнул, и немедленно голова пошла кругом, и ему пришлось ухватиться за край столика, чтобы не потерять равновесие. Как он все-таки устал за эти дни.
   Стараясь не привлекать внимания остальных, он огляделся. На невысоком столике отсвечивал черным экраном неработающий монитор. Два потертых кресла с кособокими, неумело связанными салфеточками на подголовниках. В одном кресле сидел менеджер, отвернувшись к стене, и делал вид, что не слушает разговор. Стакан из-под виски, уже пустой, стоял у его ног, и Иммануил исподтишка поглядывал на полупустую бутылку. Под низким потолком шумит кондиционер: низкий назойливый гул, в котором усталому мозгу мерещатся обрывки музыки и нечеловеческие голоса. На мгновение даже голос Тимура послышался в спадах и подъемах плохо отлаженного мотора - неузнаваемо тихий и хриплый...
   - Если спасатели доберутся вовремя... - механически повторил Илья и потер несоображающую голову. - Но это большое "если". На них лучше не рассчитывать.
   Старик кивнул, испытующе глядя на гостей.
   - Вы правы... - протянул он негромко. - Действительно лучше выбираться отсюда своими силами.
   Илья горько усмехнулся:
   - А мы, признаться, на вас рассчитывали! Надеялись, что у вас есть корабль! - он оглядел комнату, как будто думал найти Тимура в каком-нибудь темном углу. Его голос так и стоял в ушах.
   - Извините... - выдавил Илья. - Что-то плохо соображаю... двое суток не спал.
   Старик кивнул, внимательно наблюдая за ним. Выдержал паузу.
   - Корабль есть.
   От неожиданности Илья сделал большой глоток и закашлялся:
   - Корабль? У вас? Тут, на Сумитре?
   - Нет, не здесь, - голландец подошел к ошеломленному Иммануилу, поднял с пола его стакан и наполнил, не сводя с менеджера глаз. Тот смотрел на Якобса, как кролик на удава. Взаимное понимание мелькнуло на их лицах.
   Голландец приложил палец к носу, затем погрозил им в пространство.
   - Я видел, что произошло во время эвакуации. Видел взрыв кораблей. Мой звездолет может забрать всех, кто остался на Сумитре. Проблема - организовать людей.
   Он шагнул к бару и подлил в стакан Ильи из бутылки - не той, из которой наливал Иммануилу, заметил Илья. Наверно, бережет дорогой сорт от алкоголика.
   - Я помогу вам искать вашего сына. А вы тем временем берите вашего друга, - сказал он с нажимом, указывая на Иммануила, - и возвращайтесь в город. Я пока свяжусь с моим человеком, и он пригонит корабль, - он отвернулся к компьютеру и принялся тыкать стилусом в сразу оживший монитор.
   Илья сделал шаг к стулу и повалился на него. Ноги не держали. Да что это с ним!
   - Но в городке и на комбинате осталось без малого три сотни человек, - заплетающимся от слабости языком выговорил он. - Моя жена сейчас составляет списки оставшихся. Не всякий корабль заберет столько.
   - Мой - заберет, - уверенно сказал старик, не отвлекаясь от монитора.
   Илья хотел спросить, что за корабль и откуда идет, - надо было рассчитать количество мест, выяснить, сколько у них есть времени на подготовку эвакуации, - и замер, вспомнив главное. Кивнул Иммануилу:
   - Поезжай в город один. Мне надо искать Тимура. Как приедешь, сразу к Вильсону. Он все организует. Я вам там не нужен.
   Голландец стоял у столика, повернувшись к нему, и теребил стилус. Худые руки с длинными узловатыми пальцами.
   - Вы неважно выглядите, - сказал он. - Голова болит?
   Илья кивнул. Старик потянулся к столику. Под столешницей оказался выдвижной ящичек со всякой мелочевкой. Голландец порылся в нем, достал коробку с таблетками, выковырял одну из упаковки и протянул Илье.
   - Вот, примите, - сказал он. - Должно помочь.
   Илья хотел было объяснить, что на него таблетки не действуют. Но обижать хозяина было неудобно. Он кивком поблагодарил голландца, кинул таблетку в рот и запил глотком виски.
   В дверь постучали. Вошел ражий мужик в форме охранника. В руках он держал измазанный грязью предмет, с которого капала вода. Якобс пригляделся, поморщился.
   - Что это у тебя?
   Охранник открыл было рот, но Илья уже вырвал предмет у него из рук.
   Сумочка Тимура! Мокрая, сквозь швы сочится вода. Лицо голландца посерело. Он не отрывал глаз от сумочки, шевеля тонкими узловатыми пальцами.
   - Где вы это нашли?- спросит Илья охранника. Тот неуверенно перевел взгляд на старика. Тот пожевал губами.
   - В... в лесу, - наконец сказал толстяк. - Километрах в десяти, - он откашлялся и заговорил громче и уверенней. - Возле самой дороги в канаве валялась. Я решил подобрать - мало ли чья, хватятся...
   Илья упал на колени и вывалил содержимое сумочки на пол. Слипшиеся карты памяти с играми, вымазанные илом астронавтики из детсадовской коллекции Тимура... планшетка его покойного отца...
   Комната пошла кругом. Во рту было сухо. Илья схватил стакан и вылил виски себе в горло. Лучше не стало. Он ухватился за столик и взгромоздился на ноги, чуть его не опрокинув.
   - Поедем, - поднял он воспаленные глаза на охранника. - Будем искать.
   Голландец прищурился на Иммануила. Тот шмыгнул носом и подался вперед.
   - Поезжайте, - сухо сказал старик. - Шульц вам объяснит, где он нашел этот... предмет, - он брезгливо указал на замызганную сумочку. - Возможно, мальчик недалеко. Иммануил, поможешь искать. Оружие у тебя есть? - с нажимом добавил он.
   Иммануил недоуменно посмотрел на голландца. Нахмурился, соображая. Затем понимающая улыбка расплылась у него по лицу.
   - А потом поедешь... поедете к Вильсону. Понял?
   Иммануил облизал губы:
   - Понял.
   - Отправляйтесь. Впрочем... - голландец с сомнением посмотрел на менеджера. - Зайди сначала ко мне. Я дам инструкции... для Вильсона.
   Cтарик махнул полусонному Илье рукой и зашаркал к выходу.
  

* * *

  
   Под конец Тимур совсем осип и не мог больше кричать. Он бил кулаками в стену, но дядя Илья его не слышал. А потом голоса стихли. В отчаянии он пнул стеллаж с аппаратурой и шагнул назад.
   Надо выбираться из этой клетки. Тимур пошел вдоль стены, прощупывая и простукивая, где только мог дотянуться. Заглянул за грязную занавеску душевой. Тут наверху была решетка вентиляции, но слишком узкая - кошке не пролезть. Он обошел комнату и вернулся на прежнее место перед стеллажом, с которого свисали оголенные провода и подозрительного вида грязноватые шланги.
   Он прижался лбом к полке. Надо что-то делать. Но что?
   И тут за стеллажом раздались шаги.
   Голос старика он узнал сразу. Второй был высокий, нагловатый. Тимур прижался ухом к полке и напряг слух.
   - Я вам его привел! - кипятился высокий голос. - Такой экземпляр, бывший астронавт! А вы его отпустили?
   Старик за стенкой тихо засмеялся.
   - Я так и думал, что ты не сообразишь. Ты мне его привел, спасибо. Я это запишу на твой счет. Но ты считать умеешь? Он нам может принести... сколько он сказал? Порядка трехсот человек?
   Повисла пауза. Затем второй тихо присвистнул:
   - Вот оно что... пардон, не сообразил. - Он пьяно захихикал. - Это ж какие деньги!
   - Так что поезжай в городок, - продолжил старик. - Организовывайте там... эвакуацию, - он хмыкнул. - Но сначала прими меры, чтобы этот... астронавт больше сюда не возвращался. Мне он даром не нужен. Не тот материал.
   - А что насчет корабля? - заторопился второй. - Вы сказали - "Зодиак"?
   Тимур вжал ухо в просвет между полками. У них есть корабль! А он сидит тут в плену! Что же делать?
   - Корабль я вызову, - ответил старик. - Придется договариваться о "Зодиаке". А чего ты хочешь, лоханка вроде "Вагабонда" триста человек не потянет. Да и капитан обнаглел, слишком много требует. А тут нужен большой звездолет... вместительный...
   Повисла пауза. Старик покашлял и продолжил:
   - Поезжай. Договоришься с этим Вильсоном об эвакуации, и сразу назад, чтоб не стали расспрашивать, куда их астронавт подевался. А я к тому времени подготовлю тебе окончательный расчет. В обиде не останешься.
   Второй шмыгнул носом. Зашаркали шаги. Зажужжала закрывающаяся дверь.
   Тимур отступил назад, не сводя глаз со стеллажа. "Астронавт" - это же дядя Илья! Старик приказал этому наглому дядьке избавиться от дяди Ильи?
   Растерявшись от собственного бессилия, он сделал еще шаг, и натолкнулся спиной на стальной корпус медсестры, стоявшей посреди палаты. Та подхватила его под мышки клешнями и потащила к кровати. Тимур брыкался и кричал сорванным от воплей голосом, пока она пристегивала его к постели ремнями, и замолчал, когда ему под кожу впилась игла шприца.
  

* * *

  
   В машине Илье стало совсем худо. Синий фургончик Иммануила кидало на ухабах, тошнота подкатывала к горлу. Яркое пятно света фар в ветровом стекле резало глаза. От него хотелось отмахнуться. Он сжимал на коленях грязную мокрую сумочку Тимура.
   Иммануил смотрел перед собой на дорогу. Илья сощурился, вглядываясь. Он не узнавал местность. Свет фар на поворотах выхватывал из тьмы кривые стволы мертвого леса. Дорожные знаки навстречу не попадалось - одна из тех заброшенных дорог, которые петляли между комбинатом и старым поселком.
   - Ну все, - Иммануил скосил на него налитый кровью глаз, - приехали.
   Илья разжал руку, потянулся к вороту куртки и дернул вниз "молнию". Дышать стало полегче. Как он собирается искать мальчишку в таком состоянии? Ничего, как-нибудь. Да и Иммануил обещал помочь. Найдем мальчишку, и сразу к Вильсону...
   - Уже? - хрипло спросил он, не узнавая собственный голос. Не было сил открыть глаза, выйти из машины.
   Иммануил повернул к нему голову. Странный взгляд был у него: колючий, жесткий и вместе с тем любопытный.
   - Уже, - почти весело ответил он и повернул руль, съезжая на обочину.
   Фургон дернулся и остановился. Иммануил заглушил мотор. В наступившей тишине из глубины леса донеслись шорохи и еле слышный стрекот. Менеджер сидел, облокотившись на руль, и наблюдал за ним.
   - Вылазь давай, - сказал он в пространство, как будто и не к Илье обращался. - Чем скорее начнем, тем скорее кончим.
   Он потянулся на заднее сиденье и взял карабин. Илья натянул маску и опустил окно, подставив лицо холодному воздуху. Менеджер внимательно за ним наблюдал. Илья дернул ручку дверцы и вывалился наружу, еле устояв на ногах. Выпрямился, пошатываясь, оглядывая обочину. Вот канава, в которой, по описанию охранника, он нашел сумочку. Илья нагнулся, присмотрелся. Ничего не видно.
   - Посвети, - сказал он менеджеру. Тот порылся в бардачке, нашел фонарик, выскочил из кабины. Вдвоем они изучили землю по обе стороны канавы.
   - Следов-то нет, - Иммануил оглянулся на машину. - Может, зайдем в лес поглубже? Авось там чего найдем.
   Илья послушно кивнул и, пошатываясь, направился к лесу. Мысль о стрекунах не пугала и не волновала. Если Тимур погиб, то он найдет хоть что-то - обрывок ткани, обломок пластика от ботинка. Пока он своими глазами не увидит труп Тимура, ему не будет покоя. И Илья шел вперед.
   Сзади хрустели шаги. Иммануил светил фонариком им под ноги, шмыгал носом. Стрекот приближался: то впереди, то за спиной мелькали тени.
   - А ты, я смотрю, совсем раскис, - негромко заметил Иммануил.
   Илья потер разбухший висок:
   - Сам не понимаю. Давно так херово не было.
   - И таблетка тебе не помогла, - продолжал менеджер. - Таблетку-то тебе голландец дал. Странно.
   - Мне таблетки не помогают, - выдавил Илья и схватился за плечо спутника. Тот полуобернулся.
   - Ах вот оно что... - процедил Иммануил. - Не помогают. Тогда понятно, - он хрипло засмеялся чему-то.
   Они уже зашли глубоко в лес. За кривыми стволами деревьев шуршали лапки, мелькали безглазые тени.
   - Иди быстрей, - голос Иммануила дрогнул. Он крутнулся на месте, мазнул лучом фонарика по деревьям. Тени зашуршали, скрываясь во тьме.
   - Боишься? - тяжело дыша, выговорил Илья.
   Иммануил не сводил фонарика с деревьев.
   - Я не дурак, мне жить тоже хочется, - прошептал он. - В герои не лезу. Не как некоторые.
   Илья промолчал. Земля под ногами застыла оплавленными комьями. Мертвый лес, сожженный походя приближавшимся к планете Киаком, тысячелетиями пытался выжить. Оставшиеся на планете теперь тоже пытаются выжить... а прошло всего-то три дня.
   Иммануил остановился, сбросил руку Ильи с плеча. Направил фонарик ему в лицо. Илья заслонился локтем от слепящего света. Что ему надо? Менеджер сопел, ругаясь себе под нос. Затем замолчал.
   Илья выпрямился - и увидел направленное на него дуло излучателя.
   - Ну и что тебе это даст? - прохрипел он пересохшим горлом. - Вильсон меня найдет. И мальчишку найдет. А если не найдет... - Ничего не видя, он все же потянулся вперед - схватить Иммануила за руку, отвести дуло в сторону - но зашатался и, не устояв на ногах, свалился на карачки.
   Иммануил засмеялся.
   - Вильсон! Как бы его самого не нашли. Ты же о нем ничего не знаешь, о Вильсоне. Ты же здесь пришлый, кто тебе расскажет! А у комбинатовских память долгая... Повезло ему, что с комбината после аварии тогда ушел, а то бы они его в чан с раствором - и никаких концов.
   Илья плохо понимал, что тот говорит. А менеджер продолжал, маска приглушала голос:
   - Кто тебя звал сюда на Сумитру? Ты думаешь, никто не знает, что ты решил один с пацанами с Бокса разобраться? А ты в курсе, что они... - Иммануил осекся. Помолчал. - Дурак ты благородный. Благородными тут жопы подтирают.
   Илья молчал.
   - Слышишь, что говорю? - крикнул Иммануил ему в лицо, обдавая кислой вонью. - Это из-за таких вот порядочных всякая сволочь торжествует! Потому что с ними бороться надо по-другому! Их методами! А вы, чистенькие, брезгуете!
   Илья хотел смолчать, но не удержался:
   - А ты пробовал?
   Менеджер задохнулся. Он поднял дуло, прицелился, держа излучатель в трясущихся руках. Одну сторону лица дергал тик.
   Его фигура раздвоилась в расфокусировавшихся глазах Ильи. Холодный пот лип к лицу. Он ухватился за ствол дерева и попытался подтянуться, встать на ноги. Лучше умереть стоя, чем жить на коленях, вспомнил он.
   Хрустнула ветка - то ли приблизился стрекун, то ли менеджер переступил с ноги на ногу.
   - Ты думаешь, я подлец такой? - всхлипнул Иммануил. - Ты думаешь, мне не хочется по-честному? А жить? Жить - как?
   Он замолчал и дышал тяжело. Наконец опустил фонарик и шагнул к Илье. Огляделся по сторонам, сунул излучатель под мышку и вытер нос рукавом. Обхватил Илью за плечи и рывком отодрал от дерева.
   - Ты ж ничего даже не знаешь, - шептал он. - Я тут такое затеял! А тут ты... под ногами путаешься.
   Иммануил замолчал. Его прерывистое дыхание клекотало у Ильи над ухом. Борясь с головокружением, астронавт напрягся, готовясь выхватить оружие у зазевавшегося противника. Но не успел. Держа Илью за плечи, Иммануил повернул его кругом и подтолкнул.
   - Давай двигай... нет. Постой, - он встал рядом, - держись за меня.
   - Что? - прохрипел Илья. - Куда?
   - В город поедем. Нет тут твоего Тимура. Это я тебе говорю. Поехали, что стоишь! - рявкнул он.
   Опираясь о плечо менеджера, Илья добрался до обочины. Тот подсадил его в кабину и хлопнул дверцей. Впрыгнул на водительское место и завел мотор.
   Пути до городка Илья не помнил.
    
  

Глава шестнадцатая

  
   На этот раз обмануть медсестру-роботессу не удалось.
   Перед столиком с лекарствами стояла немолодая женщина в белом халате. Светлые пряди выбивались из-под пластиковой сборчатой шапочки. Мать того странного человечка по имени Лиор. На руках у нее были синие полиэтиленовые перчатки. Вот она обернулась к остановившейся у двери роботессе, что-то сказала полуутвердительно.
   После этого она полезла наконец в коробку за шприцом, привинтила иглу, потянулась за ампулой. Тимур задышал как мог ровно. На лицо его упала тень, заслонив свет. Дохнуло карболкой и холодом.
   До него донесся смешок. Тимур чуть приоткрыл веки и с ужасом увидел, как врачиха рассматривает на свет его ампулу. Хмыкнула, вертя ее в пальцах против лампы, бросила на Тимура косой взгляд и выкинула ампулу в бачок под столиком. И достала из коробки новую. Проклятье!
   Потом все поплыло, и прикосновение холодных пальцев было даже приятно. Тимур уже не чувствовал укола, перед глазами закружились разноцветные осколки, и в мозгу отдался эхом грубый, низкий голос врачихи:
   - Совместимость проверяли... ряли... ряли... Редкий случай... учай... совместимость... имость... полная...
  

* * *

  
   Илья еле передвигал ноги, с трудом соображал, где находится. Мимо тянулись тускло-белые своды подземных переходов космопорта - как он сюда добрался? Обратной дороги он совсем не помнил. Помнил только, что тащился по улицам городка, как недобитый таракан, покачиваясь и хватаясь за проволочные ограды.
   Грузовой и малый люки на выезде из городка стояли нараспашку, разгерметизированные. На переполненной помойке хозяйничали крысы. По утренним улицам кое-где устало двигались поселенцы, прижимая к лицам маски. Люди постарели за эти три дня лет на двадцать.
   Как он доехал обратно... ну да, Иммануил его подвез. Зачем ему надо было в городок - не сказал. Возле Купола им попались Кира с каким-то своим приятелем в косичках, долго расспрашивали и напоследок сказали, что тоже пойдут искать Тимура. Менеджер о чем-то с ними шептался, объяснял... но Илья от усталости ничего не соображал.
   Сутулясь и подволакивая ноги, он толкнул плечом стеклянную дверь космопорта. В темной пустоте пошел, пошатываясь, мимо билетных касс, мимо стоек регистрации и рассыпанных в беспорядке багажных тележек. Все уже покрывалось пылью.
   Илья взгромоздился на ступеньку эскалатора, привалился к перилам и постарался собраться с мыслями. Что он скажет Вильсону? Всех организовать... прилетит корабль, заберет оставшихся. Про себя он уже решил: пока он не найдет Тимура, он никуда не полетит. Мальчишку одного он тут не оставит - хоть живого, хоть мертвого.
   От решения этого ему полегчало, муть перед глазами развеялась, но все же, сходя с эскалатора, он споткнулся и полетел вперед носом. И упал бы, да чужая рука, слабенькая и вялая, ухватила его за запястье.
   Он поднял налитые кровью глаза. В замызганном полосатом форменном халате над ним колыхалась необъятная фигура Мартины, космопортовской уборщицы.
   Она нагнулась, заглянула ему в лицо - и рука ее ослабла, краска сошла со щек.
   - Не нашел... - разочарованно проговорила она.
   У него не было времени объяснять.
   - Виль... сона при... веди, - прохрипел он, цепляясь за ее холодную ладонь, влажную от дезинфекции. Мартина закашлялась, отворачивая лицо.
   - Что? - наморщил он лоб. - Где... Вильсон?
   Ребром ладони она вытерла покрасневшие глаза.
   - Схожу посмотрю. Ты тут подожди пока.
   И ушла.
   В глубине офисов хлопнула дверь. За ней послышались глухие голоса. Илья напряг мышцы, но дотащиться до офиса было выше его сил. Наконец в коридоре раздались тяжелые шаги Мартины. Прерывисто дыша, она нагнулась над ним и подала потную руку.
   - Сам с ним говори, - сказала она, подводя его к двери. - Я уже отчаялась.
   Илья непонимающе посмотрел на нее и толкнул дверь кабинета.
  
   Внутри было темно. Запах спиртного перегара ударил в ноздри. Илья начал наощупь пробираться вперед, натыкаясь на стулья и стенды. Из-за опущенных штор пробивался слабый дневной свет.
   В углу зашуршало. Илья замер. Постоял, стараясь отдышаться.
   - Что, вернулся? - прохрипел позади голос.
   Илья вздрогнул. Обернулся. Тяжелые шаги пересекли комнату к двери. Щелкнул выключатель, под потолком начали разгораться лампы. Закрывая глаза от света, Илья сощурился на незнакомца.
   Перед ним стоял Вильсон. Грязный и небритый, в мятых форменных штанах, он пошатывался, с трудом держась на ногах. От него несло перегаром.
   В углу валялись пустые бутылки. Смятое одеяло лежало рядом на полу, под рабочим креслом Вильсона.
   - Ты так и не уходил? - спросил Илья тупо.
   Вильсон повалился обратно в кресло. Прикрыл глаза, помолчал.
   - Надо было выяснить кое-что, - ответил он, не глядя на Илью. И отвернул кресло к стене, закончив разговор. Илья подождал.
   - Корабль есть, - наконец сказал он фразу, которую готовил всю дорогу сюда.
   Вильсон медленно повернул кресло. Пьяно покачал головой.
   - Поверю, когда сам увижу, - выговорил он. - Пацана нашел?
   Илья не ответил. Вильсон пожал плечами и потянулся к столу, засветил монитор. Строчки цифр побежали по экрану. Вильсон откинулся в кресле, жестом указал Илье - смотри. Тот пригнулся, разглядывая цепь команд. Алгоритм, посланный с космопортовского компьютера на четыре корабля с беженцами, взорвавшиеся на старте.
   Илья вчитался и тихо присвистнул.
   - Как ты нашел?
   Вильсон махнул рукой:
   - Искал, вот и нашел.
   Илья еще раз пробежал глазами строчки команд. Изменение алгоритма на одну сотую десинхронизировало работу двигателей всех четырех кораблей. Перегрев, взрыв.
   - И если не рыть в компьютере, то никаких концов не найти. А я рыл, только чтобы отвлечься... от мыслей.
   Не отводя взгляда от экрана, Илья кивнул:
   - Интересно, кто имел доступ к алгоритму.
   - Ты уверен, что тебе нужно это знать?
   Илья помолчал.
   - Возможно, что тот, кто задумал диверсию, как раз и пустил слух об эпидемии, чтобы все кинулись к кораблям, - наконец сказал он. - Ты же говорил, что кто-то крикнул - "Эвакуация!", а кто это был? Если мы это узнаем, то, возможно...
   Если бы не было эвакуации, то все бы пошло по-другому и Тимур никуда бы не пропал, подумал он.
   - Эвакуацию объявил я,- тихо ответил Вильсон.
   С минуту Илья смотрел на экран.
   - Зачем?
   Вильсон встал, прошелся по кабинету. Показал вверх, на глазок видеокамеры.
   - Раньше тут везде микрофоны стояли, - пояснил он. - Но после аварии на комбинате их поубирали. Дорого, видите ли. Ну и хорошо. И мне работы меньше.
   Он открыл ящик стола и бросил перед Ильей блестящий черный камешек. Илья взял его в руку. Оплавленная, бугристая масса. Как будто камешек когда-то расплавился и кипел.
   - Температура в эпицентре аварии была за тысячу, - еле слышно сказал Вильсон. - Я начальство охрип предупреждать: надо новое оборудование, нельзя посылать людей, нужно закрыть участок. "Да-да, конечно, спасибо за сигнал!" В тот день... - он закашлялся, схватился за стол, согнулся в три погибели, отхаркиваясь.
   Ну да, вспомнил Илья, он же на комбинате раньше работал. Начальником участка, что ли. А после аварии перевели сюда.
   - В тот день я отказался людей выводить, - наконец продолжил Вильсон. - Но начальство надавило. Сказали, оборудование уже заказано, со следующим грузом придет. Я ребятам своим рассказал. Мы порадовались...
   Он замолчал, глядя перед собой сухими глазами.
   - Ты не знаешь, с кем связался, - повторил Вильсон. - Они и тогда аварию под коврик замяли. Ты раньше про нее слышал, до того, как сам сюда попал? В новостях что-нибудь видел?
   Илья не мог вспомнить.
   - Вот видишь, - Вильсон взял стилус и постучал по экрану, по странице с кодом. - Они и тогда все скрыли, и сейчас нашли способ скрыть. Не ищи. Не найдешь ты ничего.
   - Кто - "они"? - наконец спросил Илья.
   Вильсон указал стилусом на эмблему над своим столом - тонкая ракета, стартующая в клубах дыма.
   - Общество Социального Развития, не к ночи будь помянуты. Нашли себе халяву: на безработных да нищих наживаться. Посылают их работать на свои комбинаты, осваивать новые планеты. Типа помогают наркоманам да бомжам приносить пользу обществу. Платят им копейки, держат в черном теле, а сами наживают триллионы. На всем экономят. Вот и я им помог сэкономить... на ребятах моих.
   Он поднял с пола початую бутылку и пил долго, дергая кадыком. Потом повалился в кресло и замолк.
   Илья повернулся к монитору:
   - А с чьего компа вводились изменения? Можно проследить?
   Вильсон помолчал.
   - Можно, - он перегнулся через стол, открыл свойства документа. - С моего.
   Илья посмотрел на данные, потом на начальника охраны. Последний раз документ редактировался с его компьютера под личным паролем Вильсона. Это он ввел команду, десинхронизировавшую двигатели.
  
   - В мой комп со стороны никто войти не может, - пробормотал Вильсон. Он сидел, сжимая в руках кружку жидкого чая, который принесла им Мартина. Они пытались вычислить, кто же изменил алгоритм взлета.
   - Доступ есть у меня да у начальства на Земле, - повторил Вильсон. - В Обществе Соцразвития.
   - А тут, в космопорту?
   - Только если Общество ему - или ей - мой пароль сдаст, - почти трезвым голосом ответил начальник охраны. - Но как этот кто-то проник в кабинет?
   Илья с жалостью посмотрел на него:
   - Ты думал, он физически в твоем компьютере копался? Он же хакнул твой аккаунт в космопортовской сети, да и все. С собственного компа. Который может быть где угодно на Сумитре.
   - И как же мы его найдем? - растерянно спросил Вильсон.
   Илья не ответил. Он думал.
   - Может, этот кто-то по недосмотру наследил у тебя в компе, - он повернулся к экрану, застучал по сенсорной клавиатуре. - Ты им помимо работы для чего-нибудь пользуешься?
   Вильсон подтянул стул и сел рядом.
   - Чем тут пользоваться... Так, в соцсеть иногда выхожу. Хотя редко: там народ дерганый, нервный. Чуть что, как собаки бросаются. Да вот, - он перегнулся через Илью и кликнул по иконке. - Вот мой аккаунт. Я там Вильсон, как и тут.
   На экране замелькали чужие лица, обрывки видео, строчки комментов. Некоторых членов сообщества Илья полуузнавал на фотографиях: работники космопорта, кто-то из тех, с кем говорил вчера на комбинате, бывшие соседи... Затем промелькнуло еще одно лицо, он видел его совсем недавно, но где? Илья прокрутил страницу назад и всмотрелся в маленькую фотографию возле строчки комментария. Красивое юношеское лицо. Белокурые волосы, высокий лоб, большие голубые глаза.
   - Ты его знаешь? - спросил Вильсон.
   Илья не ответил. Он читал написанную фразу. А прочитав, повторил ее Вильсону вслух:
   "Завтра папа поедет в поселок за новым мальчиком, и я отправлю тебе последние чертежи. Обещай, что передашь их в хорошие руки. В честные руки. Обещай."
   Подпись: "Лиор".
   Илье стало жарко. Он прокрутил страницу дальше.
   - Вильсон, - спросил он хрипло, - это точно твой аккаунт? Это он тебе, что ли, пишет?
   Вильсон подошел, посмотрел на экран. Ткнул в строчку напротив собственной улыбающейся фотографии и сам прочитал свой ответ:
   "Молодец, Лиор. Буду ждать."
   Вильсон нахмурился.
   - Что за Лиор? Не знаю такого. Я ему ничего не писал.
   Илья прокрутил страницу дальше.
   - "Я больше не хочу, чтобы ради меня погибали другие. Я надеюсь на тебя. Это все, что я могу сделать в память о папиных пациентах."
   - Бред какой-то, - пробормотал Вильсон. - Я его не знаю, - он повернул к Илье опухшее сизое лицо. - Ты мне веришь? Не знаю!
   - Зато я, кажется, обоих знаю, - медленно произнес Илья.
   Он поднялся.
   - Едем немедленно.
   - Куда? - наморщил лоб Вильсон.
   - На частный космодром,- глухо ответил Илья. - Покажу тебе компьютер, с которого тебя хакнули.
  

* * *

  
   По коридору застучали шаги, дверь распахнулась и в комнату влетела Эйла - бледная, ненакрашенная, тусклые волосы перехвачены резинкой.
   - Нашел? - первым делом спросила она. Обыскала взглядом комнату и шагнула к дивану. - Где Тимка?
   Илья отвернул лицо. Повисла пауза. Вильсон откашлялся, подвинул стул:
   - Пять минут у нас есть? - повернулся он к Илье. Тот кивнул. - Рассказывай. Списки составила? Сколько народу сидит на Сумитре?
   Эйла неловко опустилась на стул, посмотрела на обоих. Потянулась к кружке Ильи, отпила чаю.
   - У меня уже мозга за мозгу заходит, - хрипло сказала она. - Прости, - не глядя, сказала она Илье, - я просто решила, что...
   Она помолчала. Повернулась к Вильсону.
   - Не могу составить списки. Не могу сосредоточиться. Людей то нахожу, то теряю.
   - То есть? - прищурился Вильсон.
   Она махнула рукой, избегая смотреть Илье в глаза.
   - Я решила порядка ради проверить всех убывших, чтоб никого не забыть. Пошла по спискам пассажиров, которых забирали уходящие корабли. И в базе данных космопорта все время натыкаюсь на фамилии - вроде люди с Сумитры улетели, билеты оформлены, места заняты. А начинаю проверять базы данных кораблей, и в списках пассажиров их нет. То ли они улетели зайцами, но билеты-то оформлены? То ли они в последний момент передумали и остались, но тогда где они?
   Илья поморщился:
   - Потом разберемся. Ты списки-то составила?
   Эйла поджала дрожащие губы:
   - Я не могу составить списки, потому что слишком много вот таких мертвых душ.
   - Сколько - много? - перебил Вильсон.
   - Когда я это обнаружила, - голос у нее срывался, - я решила проверить базу данных за все время моей работы тут, это около шести лет. К более ранним данным у меня доступа нет. За это время набралось семнадцать человек. Я проверила - сейчас они отсутствуют, ни в каких базах данных не проходят. Они никуда не улетели. Но на Сумитре их нет.
   - Семнадцать за пять лет! - Илья вскочил с места. - Тут речь о сотнях жизней. А ты о десятке зайцев беспокоишься! Конечно, они обратно на Землю слиняли! Пассажирскому помощнику сотню сунули, он их и забрал!
   Вильсон ссутулился за столом, постукивая стилусом по клавиатуре.
   - Потом мне покажешь, - наконец сказал он. - А сейчас надо работать с чем есть. Вот он, - кивнул он на Илью, - корабль организовал. Будем проводить эвакуацию.
   Эйла кивнула. Спрятала лицо в ладонях. Все трое молчали.
   Снаружи в коридоре раздались тяжелые шаги Мартины. Она без стука открыла дверь, поманила Вильсона. В руках у нее была смятая бумажка.
   - Что? - спросил Илья, когда Вильсон вернулся на место.
   Тот выдвинул ящик стола, вытащил излучатель. Начал прилаживать кобуру.
   - Еще двое детей пропали, - оглянувшись на притихшую Эйлу, негромко сказал он. Бросил бумажку на стол. - Вот приметы. Придется нам с тобой разделиться.
   Илья расправил листок.
   - Кира? Мы ее знаем. Тимур с ней в одном классе.
   - А второй? Орландо этот, как его? Знать бы, кто их видел последним.
   Память что-то подсовывала... Илья напрягся. Улицы городка... синий фургон... фургон Иммануила.
   Он смял листок в кулаке.
   - Я их видел последним.
    
  

Глава семнадцатая

  
   Грохот шагов сотряс коридоры "Голландца". Перекатываясь с ноги на ногу, Изабелла ввалилась в полутемный док, где Бой-Баба и еще слабый, но своевольный Живых в гермокостюмах готовили технику к погрузке на Троянец.
   - Я вам говорила! - пролязгал динамик. Красные глазки оглядели опустевший ангар. - Они здесь!
   Она шагнула к сидящей на полу Бой-Бабе и прохрипела ей в стекло шлема:
   - Они вернулись! Надо было меня слушать! Ну вот куда мы теперь?
   Астронавты переглянулись. За последние несколько дней Изабелла изменилась. К худшему, убеждал Бой-Бабу Живых, после того как пару раз застал ее возле узла связи: роботесса крутила рычажки настройки и бормотала себе под нос.
   С тех пор, как Живых ее застукал, Изабелла больше к узлу связи не подходила. Да и с кем ей разговаривать? Со своим хозяином? Так ведь она и слушать о нем не хочет.
   - Изабелла, - Бой-Баба задрала голову к роботессе. Вокруг астронавтки валялись спутанные мотки разноцветных проводов и вывинченные крышки приборов. - Давай по порядку. Кто вернулся? О чем ты?
   И тут настил под ногами слабо загудел. Завибрировал. За стенами ангара гул перерос в вой, начал давить на уши.
   Бой-Баба с Живых, оскальзываясь на пологом полу, затопали по коридору к грузовому люку. Чертыхаясь, отпихивали с дороги загромоздившие выход ящики с оборудованием - а Изабелла стояла тут же и не помогала. Наконец, задыхаясь, выскочили на погрузочную эстакаду.
   Вой меж тем перешел в свист, и язык пламени осветил черное небо, медленно приближаясь к поверхности Киака.
   - Это ж "Зодиак", - просипел Бой-Бабе в ухо Живых, держась за ее плечо, чтоб не свалиться от слабости. - Военный транспорт. Стоит дороже всей... всей этой базы... со всеми потрохами.
   - Думаешь, за нами его послали? - Бой-Баба проорала в ответ. - Или они сигнал с Сумитры поймали? Прилетели их вывозить?
   А Изабелла заторопилась, перекрикивая визг и вой:
   - Нужно прятаться! Нельзя, чтобы они знали, что мы тут! - чем быстрее она говорила, тем выше и ненатуральнее делался ее голос, пока не стал похож на кукольный. - Бросайте все, нужно бежать! - протараторила она и неуклюже затопала вниз по эстакаде.
   Бой-Баба и Живых переглянулись.
   - Эй! - позвал он, но Изабелла не повернулась. Она семенила по бетонке, затем по дорожке до ангара, и там остановилась, дожидаясь, чтобы открылся люк. Когда тот поехал в сторону, она повернулась и пророкотала во всю мощь динамика, перекрывая визг двигателей:
   - Пусть они вас убивают, а я не хочу!
   - Совсем с ума сошла, - сказал Живых и крикнул ей вслед, напрягая горло:
   - Кто они хоть такие?
   Но люк уже открылся, и Изабелла юркнула внутрь.
   Язык пламени между тем приблизился, и было слышно шипение раскаленной обшивки. Корабль заходил на посадку в паре километров, на основном космодроме. Сделать они ничего не могли - только стоять и смотреть.
   - "Голландца" нашего заметят, - сквозь зубы сказал Живых. - Поймут, что тут кто-то есть.
   Она не ответила. И правда, зачем они тут? И именно сейчас? И не имеет ли это отношения к возне Изабеллы с узлом связи?
   Она не стала говорить об этом Живых. Но тот уже огляделся вокруг и потянул ее за руку:
   - В транспортер, живо!
  

* * *

  
   - Близко не подходим, - проговорил в наушниках голос Живых. - Посмотрим, как они себя покажут.
   Он заворочался в водительском кресле, вглядываясь в луч кормового прожектора. Бой-Баба тоже посмотрела: пустая выветрившаяся бетонка, на которую медленно опускались хлопья гари.
   На обгорело-черный корпус корабля упал отблеск зарева - это новоприбывшие врубили прожекторы. Выйдут или нет? Под стальным панцирем искусственных мышц забегали мурашки по бледной, навеки лишенной солнца собственной коже.
   - Подъезжай ближе, - неожиданно скомандовала она. - Нет... погоди, - она завертелась в кресле, разглядывая в окна местность. - Транспортер вон там поставь, ладно? - она махнула в сторону нависшего над дорогой скалистого утеса. Под ним образовалась выветрившаяся пещерка.
   Живых пожал плечами и медленно направил транспортер к расселине. Тот не до конца поместился в низенькую пещерку, но выбирать было не из чего. Чем бы теперь замаскировать? Бой-Баба огляделась по сторонам. Ничего.
   Живых перегнулся назад в кресле, приподнял заднее сиденье и достал излучатель. Щелкнул переключателем: заряжен.
   - А мне брать? - внезапно осипшим голосом спросила Бой-Баба.
   Живых хмыкнул. Подергал застежки шлема, проверяя. Пару раз нажал кнопку на грудной панели - лампочка помигала, кислород поступает. Бой-Баба засопела и нагнулась подтянуть ремни и приладить кобуру излучателя.
   Живых коснулся панели, выключая фары. Расщелина погрузилась в темноту.
   Вдвоем они выбрались из-под козырька скалы и двинулись по камням вдоль бетонки. Живых сжимал излучатель. По лицу его катился пот, астронавт дышал всхрипами, но держался. В совсем темных местах шли наощупь, фонарик не включали. Наконец добрались до валунов, за которыми простиралось бетонное поле космодрома.
   Корабль застыл. Пластины покрытия отсвечивали черным. Остроконечный фюзеляж поблескивал стеклами иллюминаторов, полусогнутые крылья хищно растопырены. Через все летное поле до них доносились стуки и треск: корпус корабля остывал. На бетонные плиты падали затухающие отсветы отключившихся сопел.
   Свет ударил по стеклу шлема, ослепил. В ярко-голубом сиянии черный силуэт Живых пригнулся, прячась за валунами. Она тоже присела, вжалась в камень. Ждала выстрелов, хриплых команд в громкоговорителе - но кругом было тихо, только постукивала, охлаждаясь, обшивка. Наконец не утерпела и осторожно высунулась из-за укрытия.
   Все летное поле заливал свет прожекторов. Каждую трещинку стало видно на бетонке. И к тихому потрескиванию примешался тихий, ровный гул. Медленно поехали вверх люки двух грузовых доков красавца-корабля. За ними зияла тьма.
   С лязгом выехали и опустились погрузочные эстакады. Внутри доков вспыхнули спаренные огни и взревели моторы. Держа боковые колеса на весу, грузовые транспортеры начали съезжать по прогибающейся под их весом эстакаде. Шли мягко, но внутри у них позвякивало-побренькивало.
   - Эх, техника, - вздохнул Живых. - Хоть со стороны поглядеть.
   Бой-Баба не отводила взгляда от эстакады. А по ней шли и шли машины: грузовых транспортеров четыре штуки, за ними мягко съехали погрузчики, а затем прогрохотали два закрытых транспорта с личным составом. На отполированных серых дверцах транспортеров краснела эмблема Общества Социального Развития - взлетающая ракета, нарисованная одним тонким росчерком. Все они вырулили на растрескавшуюся шоссейку и гуськом тронулись в сторону базы.
   Со своих мест астронавтам было видно приземистые квадратные здания модулей за воротами базы. Ворота так и стояли нараспашку - они с Живых еще не все оборудование перетащили. Транспортеры с личным составом подкатили к воротам и остановились. Из них высыпали люди в гермокостюмах.
   - Похоже, базу открывать будут, - Живых оттолкнулся металлическими ладонями от скалы. За смотровым стеклом лицо у него было бледное, черные лохмы прилипли ко лбу.
   Бой-Баба вглядывалась в происходящее у ворот базы. Человечки в гермокостюмах распахнули ворота ангара, принялись выгружать из транспортеров оборудование полегче, по двое-трое заносили его внутрь. Погрузчики затарахтели между транспортерами и ангаром, перевозя на покачивающихся платформах ящики и зачехленную технику.
   Она подняла руку, указывая на грузовой док прилетевшего корабля.
   Два тягача колдыбали по эстакадам, проседая под тяжестью стотонных контейнеров. Мягко, как сороконожки, съехали на поверхность десятком двухметровых колес темно-зеленые военные ракеты, похожие издалека на десятиметровые огурцы. За ними появились два ощетинившихся антеннами грузовых транспортера, но направились не к базе, а в противоположную сторону, к скалам. Бой-Баба настроила фокусировку глаза. Далеко у скал, малюсенькие человечки на казавшихся игрушечными автопогрузчиках принялись вывозить из транспортеров коробочки и ящички - каждый метра в три высотой.
   Бой-Баба пихнула Живых локтем в бок. Но не успела ничего сказать. Человечки отогнали транспортеры в сторону и сами отошли подальше. В бетонной толще космодромного покрытия беззвучно разверзлась круглая дыра. Ракетная шахта. Человечки рядом с ней были не больше блох.
   - Вот оно как... - в голосе Живых было только удивление. Они смотрели, как человечки разворачивают пусковую установку, готовя ракеты. База на Киаке превратилась в военный форт.
   Бой-Баба развернулась и зашагала по камням обратно к транспортеру:
   - Быстро в бункер! Надо снимать Троянца... пока его не обнаружили!
  

* * *

  
   Трясясь по камням и стукаясь на ухабах шлемами об потолок транспортера, они подошли к базе с неосвещенной стороны. Фар не зажигали - прожектора "новых хозяев", как уже окрестил их Живых, заливали всю долину мертвенным синеватым светом. Транспортер оставили за скалами и приготовились пробираться к запасному выходу перебежками.
   Но прятаться не надо было: густые тени от включенных по другую сторону здания прожекторов погрузили двор за проволочным ограждением во тьму. Кое-где в черных окнах базы проскальзывал свет: новые хозяева вошли в помещение с фонариками. Живых своей железной клешней схватил Бой-Бабу за рукав гермокостюма, и оба припустили через двор к запасному выходу.
   Изабелла, умница, его за собой не заперла. Отключили переговорники, чтобы новые хозяева не засекли частоту. Живых толкнул люк, и оба наощупь прошли отключенный шлюз и вылезли в темный коридор.
   В наушниках раздавались удары по металлу, рычали моторы, звенели инструменты. Астронавты переключили зрение в инфракрасный режим и по памяти, считая повороты, добрались до обгоревшего силового блока. По стеночке, прижимаясь к вспучившимся от огня панелям, пошли вглубь - туда, где в будке оператора панель с нарисованной ракетой скрывала вход в бункер.
   Бой-Баба первая заметила неладное и схватила Живых за локоть. Он остановился. Минуту выжидали, вглядываясь в мутно отсвечивающее стекло операторской будки. Померещилось ей движение внутри или нет?
   Не могло померещиться. Но и стоять на месте нельзя: вот-вот войдут остальные. Бой-Баба сжала стальную клешню в кулак и осторожно двинулась дальше.
   Протянула руку - отодвинуть стеклянную дверь в будку. Рука натолкнулась на пустоту. За ней зеленели угловатые очертания приборов.
   Конечно, это Изабелла не закрыла дверь за собой, сказала себе Бой-Баба. Она медленно поворачивала глаз: широкая приборная панель, полувыдвинутые ящики стола - неужели она сама тогда забыла их задвинуть? Ее взгляд скользнул по креслу, повернутому спинкой вперед. Сделала Живых знак: можно идти.
   Ослепительный свет ударил в спину. Она дернула Живых за рукав, и оба повалились внутрь, на руки. Перекатились к приборной панели и затаились за ее широким краем.
   В наушниках зазвенела сталь. Пол сотрясся от полутонных нечеловеческих шагов. Лучи фонариков рассекали тьму, останавливались на обгорелых пятнах: хозяева осматривали повреждения. Голосов слышно не было, только стук инструмента по стенам, грохот вносимой аппаратуры. Шаги становились громче: хозяева приближались. Бой-Баба вжалась под пульт как могла. Живых рядом с ней достал излучатель, но в боевое положение переводить не спешил.
   В мечущихся лучах фонариков у входа выросла тяжелая угловатая фигура. Человекообразный робот: огромный, неповоротливый, вроде Изабеллы. Он неуклюже поднял фонарик и скользнул им по стенам будки. Луч ударил в лицо, ослепил. Боковым зрением Бой-Баба увидела, как Живых поднимает излучатель.
   Чего он еще ждет, подумала она. Луч фонарика слепил - робот не торопился, разглядывал две скорченные на полу модифицированные фигуры: полулюди-полумашины. Со щелчком фонарик погас. Воцарилась тьма. Но устройство ночного видения тут же адаптировалось, и Бой-Баба успела заметить, как робот опустил фонарик и сделал шаг назад. Вышел из будки, потянул дверь в сторону, закрывая ее за собой. Щелкнул дверной рычаг. Загрохотали в наушниках шаги, удаляясь.
   - Быстро! - скомандовала Бой-Баба, забыв, что напарник ее не слышит. Но Живых и так понял - оба ползком перебрались к панели. Неловкими от напряжения стальными пальцами Бой-Баба вытянула из нагрудного кармана электронный ключ и сунула его в щель обратной стороной.
   Почему робот не позвал хозяев? Бой-Баба отбросила мысль - не до того сейчас. Ушел, и слава Богу. Панель отъехала в сторону. Бой-Баба выдернула карту, и астронавты кувыркнулись в проем. Снаружи снова забегали лучи фонариков - возвращаются. Закрывайся же, скорей!
   Панель выдерживала положенные десять секунд. Шаги снова приближались - на этот раз не роботы, а люди, несколько. Задержались у закрытой двери: сквозь стекло были видны угловатые очертания гермокостюмов. Она заметила среди них робота - того ли, который их обнаружил, или нет, не понять. Он стоял позади остальных.
   Зашелестев, дверь наконец поехала вбок, закрываясь. Стоящий впереди всех человек потянул дверь в будку. Остальные вошли внутрь, и только робот так и стоял позади, не двигаясь. Его неподвижный мертвый взгляд был сфокусирован на задвигающейся панели.
   Наконец обрезиненный край двери мягко стукнул о косяк. Бой-Баба только успела заметить, как луч фонарика скользнул по стенам будки. Но было поздно - панель закрылась. Их не заметили. Кажется.
  

* * *

  
   - Изабелла! - шепотом позвала Бой-Баба, прижимая к груди снятый шлем. Голос гулко раздался в темном пустом ангаре. - Ты где?
   Живых поставил свой шлем на пол, рысцой взбежал по ступенькам, распахнул дверь охранницкой будки. Затем отступил и помотал Бой-Бабе головой: пусто.
   Та всматриваясь в тени, пытаясь засечь движение. Живых заковылял по лестнице вниз, подошел, переводя дыхание.
   - Испугалась, - сказала Бой-Баба. - Испугалась и спряталась, как ребенок. И ничем ее теперь не выманишь, пока сама не выйдет.
   Живых оглядел ангар, шмыгнул носом. Потер поросший черными кудрями затылок.
   - Она будет рассуждать логически. Значит... - он наморщил лоб.
   Бой-Баба кивнула.
   - Троянец.
   Издалека доносились тяжелые ритмичные удары: новые хозяева принялись за ремонт энергоблока. Астронавты одновременно выскочили из ангара, звонко столкнулись стальными боками в коридоре. Здесь, уже не опасаясь, Бой-Баба включила фонарик и шла, обыскивая лучом стены и приговаривая:
   - Изабелла? Ты тут?
   Живых за спиной хрипел, топал сапожищами. В ангаре стоял тяжелый грибной дух от зреющего Троянца. Найти Изабеллу - и сниматься отсюда на фиг, подумала Бой-Баба и краем рукава отерла капнувший со лба пот. Выдержит ли Троянец свой первый полет - это большой вопрос... придется рисковать, не только собой, но и его развитием. Она задержала дыхание, затем осторожно втянула воздух через ноздри, принюхалась. Вроде бы созрел. Но все равно... еще бы полгодика, и она бы куда угодно Троянца повела. А так - боязно.
   Дверь в отсек связи стояла нараспашку, и Изабелла там побывала. По полу раскиданы обрывки пластиковых упаковок, растерзанные картонные коробки. Стояки с аппаратурой опустели; пара вырванных с мясом кабелей свисала с отключенной, мертвой панели узла связи. Упавший монитор растекся желейной лужей по плитам пола.
   - Она психует, - сказал за спиной астронавтки Живых. - Ты думаешь, это нормально? Что она тут делала?
   Бой-Баба уже поняла.
   - Она готовится к отлету. Не нашла внутри Троянца отсек связи и потащила туда все, что смогла уволочь,- Она приподняла обвисший кабель. - Ладно. Давай наших грузить.
   Они вернулись в ангар, где на платформе погрузчика в углу тихонько гудели в окружении медицинских приборов капсулы консервации. Бой-Баба, кряхтя, влезла по крутой лесенке в кабину. Сунула ключ в щель замка, и погрузчик затрясся, загудел во всю мощь.
   Живых замахал, раскрывая рот, но слов в грохоте было не разобрать. Услышат, поняла она. Новые хозяева услышат. Но поделать ничего уже нельзя было.
   Она слетела с трясущейся лесенки, и вдвоем они принялись переводить капсулы в автономный режим. Отсоединили от генератора. Оба забрались в кабину, пристегнули шлемы, и Бой-Баба тронула погрузчик с места. Тот зашелестел мягкими гусеницами по бетону, разворачиваясь к дальним воротам, за которыми находился питомник.
   На всем пути к Троянцу они видели следы лихорадочных сборов роботессы. Она тащила все, что могла отсоединить, укатить или уволочь. Несколько раз пришлось остановиться, чтобы убрать с дороги раскиданные коробки и канистры.
   - Знаешь, что мне кажется, - перекрикивая мотор, сказал Живых. Он кивнул вниз, на опустевший ящик, возле которого растекалась из лопнувшей по шву канистры радужная маслянистая лужа. - Она создает на Троянце запасы. Сколько тут до Сумитры лететь - взлет да посадка. А она набирает надолго.
   Бой-Баба в кабине нахмурилась.
   - Давай-ка поскорей, - скомандовала она. - Не нравится мне все это.
  
   В питомнике, тускло освещенном синими лампами, запах изменился: насыщенный озоном, покалывающий за язык. Бой-Баба выпрыгнула из кабины, подошла к краю платформы, перегнулась через стальные перильца. Там в невидимой глубине скалистого обрыва дышал еще непробужденный Троянский Конь.
   Если Изабелла его не перепугала.
   Бой-Баба скрипнула зубами. Она помнила рассказы в коридорах Министерства Авиации и Космонавтики про астронавтов, обнаруживших первые питомники. Кое-кто пропал бесследно. Троянцы улавливали не столько мысли, сколько эмоции - поэтому общаться с ними мог не каждый. Они настраивались на волну даже ботов и зондов, вступали в контакт с техникой, заставляли машины выполнять собственные приказы.
   От этих мыслей Бой-Бабе стало не по себе. Она оглядела площадку. В стороне замерла за стальной решеткой шахта подъемника. Вместе они всмотрелись в темноту. Далеко внизу виднелась слабо освещенная площадка лифта.
   - Ну что, - вздохнула Бой-Баба, - полезли, что ли.
   Лязгая сапогами по скобам, полезли вниз. Зазор между лестницей и площадкой подъемника был такой, что человек, даже в гермокостюме, проходил бы спокойно. Но ее с Живых мощные модифицированные экзоскелеты звонко ударялись о прутья решетки.
   И с каждым шагом все ближе, ближе нарастал еле слышный шелест, шепот, шуршание невидимых во тьме пластин, радужных чешуек гигантского, с километр в поперечнике, живого диска.
   Спустились, соскочили с последней скобы на площадку. В свете ламп, вмонтированных в стену шахты, несколько наспех заклеенных скотчем коробок отбрасывали резкие тени на пол подъемника. Бой-Баба отодрала скотч и приподняла крышку: фабричные упаковки конденсаторов, нераспакованные.
   Живых приподнял верхнюю коробку, поморщился от тяжести и поставил на место.
   - На фига ей столько? - хмыкнул он.
   Бой-Баба огляделась. Изабеллы нигде не было.
   Живых захлопнул ограждение подъемника и ткнул в панель управления. Площадка не спеша поехала вверх. Они вырулили на нее погрузчик с капсулами консервации. Все приборы вроде работали нормально. За затуманившимися смотровыми стеклами лиц друзей не видно... Бой-Баба стояла на снижающейся площадке и не сводила глаз с проплывающей вверх каменной стенки шахты, стараясь не думать о том, что там Изабелла своей головенкой затеяла.
   Наконец площадка остановилась.
   - Пошли, - она спрыгнула на бетонный пол. Впереди сгущалась тьма. Там начинался питомник.
    
  

Глава восемнадцатая

  
   - Я видел детей последним, - Илья медленно опустился на стул. Их старая жизнь на Сумитре, бедная, но предсказуемая, за последний час перевернулась с ног на голову. Кира. Орландо. Он ссутулился на стуле. Вероятно, так же пропал и Тимур. И ведь учил же Илья его с посторонними не откровенничать! Но мальчишка, видно, решил найти корабль, всех спасти. И именно корабль ему и пообещали...
   Вот оно, то недостающее звено, которое он искал все годы. Как просто все оказалось! Старик проводил тайные опыты на людях, отправлял их на Бокс, где в их тела пересаживали сознание богатых умирающих клиентов. Жертв ему поставлял космопортовский менеджер Иммануил - находил отчаявшихся, готовых бежать домой на Землю. Обещал проезд, оформлял через свой компьютер билеты, как будто человек действительно уехал. А на самом деле увозил их к голландцу в бункер...
   Вильсон уже кричал в переговорник охраннику на контрольном пункте возле Купола. Мартина так и застыла возле двери. Эйла обхватила ее за плечи, не сводя ввалившихся глаз с переговорника.
   Вильсон бросил трубку на стол, кивнул Илье:
   - Его видели. Он поехал на комбинат.
   - Нет, - растерянно посмотрел на трубку Илья. - Не на комбинат. У него схрон под частным космодромом. Я там был. Я... - он вспомнил ребенка, привезенного среди ночи на каталке на космодром, и застонал, раскачиваясь.
   Вильсон уже шагнул к дверям, поправляя кобуру. Обернулся.
   - Сказано, на комбинат, значит, на комбинат. Едем!
   Эйла подскочила, шагнула вперед, попыталась что-то сказать. Илья отмахнулся и размашисто зашагал за Вильсоном наружу.
  
   На комбинате стояла тишина. Работать никто не вышел. Окна склада были разбиты, и ветер носил по бетонному разъезду обрывки упаковочной ветоши. Охраны у купола не было.
   - Все в бараках, - негромко ответил Вильсон. - Оно и к лучшему. Не надо с ними сегодня разговаривать. Когда, ты сказал, твой корабль будет?
   - Не мой, а голландца, - Илья шел настороженно, проверяя каждый закоулок по дороге. - И корабль наверняка с Бокса. И остановить ты людей не сможешь, только разве через собственный труп. Им пообещают вернуть всех на Землю - рабочие все снесут, чтоб на корабль попасть, и спасибо будут говорить. И концов потом никто не найдет - эпидемия, карантин, стрекуны.
   - Так-то оно так... - ответил Вильсон. Только вот я не могу поверить, что Общество Соцразвития не в курсе. Зачем им собственной рабочей силы лишаться? Бокс с ними связываться не будет. Нет, тут что-то посерьезнее...
   Илья подошел к разбитому окну склада, заглянул внутрь. Перевернутые ящики, выломанные трубы, опрокинутые транспортеры. Обрывки пластиковых упаковок.
   - Зачем он сюда поехал? - пробормотал он. - Он же тут давно не работает?
   Вильсон услышал:
   - У местных память долгая. Ведь это он тогда после аварии законсервированные тела нескольких выживших на сторону продал. На органы. Без причины он бы сюда опять не полез бы.
   Хрустя битым стеклом, он подошел к Илье, потянул за рукав. Илья посмотрел туда, куда указывал охранник. Напротив склада тянулся приземистый корпус больнички.
   - А ведь это мои ребята были... - тихо сказал Вильсон, не отрывая взгляда от больничных окон. - Это я их тогда из эпицентра вытащил...
   Илья огляделся. На гребне скалы, нависавшем над складом, посверкивал стеклом и алюминием новый двухэтажный модуль. К нему по склону тянулась хлипкая металлическая лестница.
   - А что там?
   Вильсон взглянул наверх.
   - Нача-альство, - протянул он. - Общество Соцразвития. Рабочие в бараках, а у самих дорогие компьютеры, роботы-уборщики, в приемной на стенах картины из художественных галерей.
   Илья кивнул и полез наверх по ступенькам. Вильсон пыхтел сзади. Астронавт первым выбрался на продуваемую ветром площадку и, держась поближе к стене, пошел вдоль офисного модуля. Внезапно он остановился и схватил начальника охраны за рукав.
   - Тихо, - прошептал Илья.
   Прижимаясь к стене, он выглянул из-за угла здания. Перед ним лежала расчерченная белыми полосами парковка. Пустая.
   Лишь один мобиль был брошен напротив распахнутой входной двери офисов. Синий фургон Иммануила.
   Позади Ильи раздалось тихое шуршание - Вильсон вынул излучатель. Стараясь дышать потише, Илья скользнул вдоль стены за угол. Перебежал парковку, распахнул дверцу.
   Кира и Орландо привалились друг к другу на заднем сиденье и дружно сопели. Глаза полуприкрыты, поблескивают щелками белков. Он подергал мальчишку за рукав - никакой реакции. Усыплены.
   Он распахнул водительскую дверцу, хотел вытащить ключ из замка зажигания. Машина дохнула на него запахом Ипполита - смесь консервов, резины и пороха. Ключа не было. Он на всякий случай обыскал все бардачки - ничего, кроме вороха старых страховок и смятых магазинных чеков.
   За его спиной хлопнул несильный взрыв. Илья обернулся. Распахнутая входная дверь покачивалась на петлях. Над крышей офиса поднимался столбом густой черный дым.
   Из глубины здания донесся пронзительный вскрик Вильсона. Илья кинул взгляд на спящих детей, повернулся и побежал к входной двери, на ходу натягивая маску.
  
   Кашляя в едком дыму, заполнившем здание офиса, Илья пробирался наощупь по коридору. В двух шагах ничего не разглядеть. Срывая голос, он звал Вильсона и тут же прислушивался, ожидая ответа. Но Вильсон не отзывался.
   Он распахнул одну из дверей, и за ней пламя вздулось, раздуваемое сквозняком. Порыв горячего ветра обжег ему щеку, в дыму промелькнула тень - Вильсон? И тут же он услышал стон начальника охраны дальше по коридору.
   Он искал его, обшаривая липкий от гари воздух, пока наконец рука его не ткнулась в твердое, живое. Вильсон был без сознания. Илья попробовал взвалить его себе на плечи - не вышло - и потащил по коридору к выходу. Воздух сгустился, облепил кожу вонючей пленкой. Срывая легкие, Илья выволок Вильсона на порог, оттащил в сторону и прижался ухом к груди. Ничего. Он начал прощупывать пульс на виске, на шее. Пульса не было. Илья набрал полную грудь воздуха и, повернув голову охранника набок, с силой выдохнул тому в рот. И еще. Насел Вильсону на грудь, начиная массаж сердца. И еще выдох. И еще.
   Через минуту тело Вильсона подбросило судорогой. Он разинул рот, как выброшенная на берег рыба, и начал жадно хватать воздух, харкая копотью. Вытаращенные глаза смотрели сквозь Илью, руки рвали черную от копоти футболку у горла, выворачиваемого кашлем.
   Оглушенный стуком собственного сердца, Илья поднял голову к парковке.
   Синего фургона не было.
   Он ошарашенно смотрел по сторонам, а к ним уже со всех сторон бежали люди. Илью схватили, бросили животом на асфальт. Со всех сторон таращились злые, угрожающие лица, задние в толпе тянули руки - дернуть, ударить. Некоторые держали наготове палки и камни.
   - Поджигателей поймали! Из администрации! - донеслось из толпы, а Илью уже волокли по бетонке к лестнице вниз, на протянутые руки. Его пихнули в спину, и он полетел кувырком по склону, налетая на острые грани скалы. Небо закрутилось перед глазами, он ударился затылком о камень и потерял сознание.
  

* * *

  
   Тимура разбудили голоса и шаги. Свет ударил по глазам.
   Стараясь не шевелить ресницами, он перевел взгляд на дверь. За ней шевельнулась тень, двинулась вперед и ступила в круг света под лампой. Это был старик голландец. На свету белые тощие ноги в шлепанцах торчали из-под короткого засаленного халата. На халате темнели бурые пятна.
   Тимур торопливо зажмурился. Старик, судя по отсутствию звуков, не двигался - просто смотрел на него. Наконец зашаркали по полу шлепанцы. Тимур осторожно приоткрыл веки - голландец направился к двери, поманил кого-то. Из коридора падал неяркий свет, и из этого света в палату ступила еще одна тень.
   Сначала Тимур учуял запах гари - как будто на кухне дочерна сгорела забытая кастрюля с супом. Он приоткрыл глаза.
   Человек. Невысокий, узкоплечий. Слипшаяся козлиная бороденка и длинные, до шеи, баки. Почерневшая от сажи лысина в полголовы. И одет смешно: в перемазанный, рваный ккамуфляж со множеством карманов, с патронташем на поясе. В руках, тоже черных от гари, кожаная кепка.
   - Ну, как вам ваша работа? - негромко спросил старик.
   Дядька в камуфляже уставился на Тимура, как будто пытался узнать.
   - Это... не мой, - наконец выговорил он. - Впервые его вижу. Я вам его не приводил, - добавил он шепотом.
   Позади него раздался слабый, больной кашель - голландец смеялся.
   - Конечно, друг мой... его вы не приводили. - Он подошел сзади к дядьке и приобнял его за плечи. Тот вздрогнул.
   - Ну что, вы проводили нашего гостя?
   Тот шмыгнул носом и кивнул.
   - Я сам его отвез. В лес, как договорились. Больше он вам мешать не будет.
   Помолчал и добавил:
   - Я вам тут еще двоих нашел. Хороший материал. Сами в машину напросились. Подвезти попросили. Сказали, друга ищут, - ухмыльнулся он.
   Старик повернулся к дядьке. Полы ветхого халата разошлись, выставив напоказ тощие волосатые ноги.
   - Где это вы так... измазались?
   -Так, - человечек вытер закопченной ладонью нос. - Крюк пришлось сделать, на комбинат заехать. Хотел уничтожить документы кой-какие. Чтоб не попали во время эвакуации на глаза.
   Старик отвернулся, скрывая улыбку.
   - Это вы очень хорошо сделали, - негромко сказал он. - Спасибо. Можете считать, что мы в расчете, - и повернулся к Тимуру.
   Тот поспешно зажмурился. Но даже с закрытыми глазами он ощущал на себе взгляд старика. Незнакомец тяжело дышал.
   - Значит, вы решили прекратить эксперименты? - произнес он.
   Пауза. Тимур приоткрыл глаза. Старик смотрел прямо перед собой и улыбался.
   - Отнюдь,- наконец сказал он.
   Помолчал и добавил:
   - Все это можно считать подготовкой. Исследованием. Настоящий эксперимент состоится на днях, - он помедлил, глядя сквозь Тимура. - И я надеюсь, что вы окажете мне честь быть его участником.
   На губах старика заиграла такая мстительная волчья усмешка, что Тимур похолодел. А ведь прощать должок он этому чудаку не собирается, понял он. Можно представить, какое участие в эксперименте он для него приготовит...
   Лицо незнакомца блестело от пота. Он снова полез искать что-то по карманам, руки не слушались, он выпрямился и отер лицо рукавом, но оно тут же снова заблестело.
   - Ну, а пока, - старик повернулся к незнакомцу, широким жестом гостеприимного хозяина пригласил его пройти в дверь, - идемте посмотрим на ваш материал. Искали друга, вы говорите? Ну что ж. Значит, еще остались на свете порядочность и верность...
   Оба вышли. Дверь поехала и закрылась. Щелкнул замок.
   Тимур вскочил на ноги и босиком прошлепал к двери. Прижался глазом к круглому окошку. Видно было плохо - только спина старика и камуфляжный бок незнакомца. Они стояли неподвижно возле двери в соседнюю палату.
   С противоположной стороны коридора заскрипели колесики. Два робота провезли мимо двери каталки, на которых под простынями угадывались очертания тел.
   Роботы остановились. Старик и дядька подошли поближе, и старик кивнул роботу. Тот снял простыни с обоих каталок, и Тимур ахнул.
   У него подкосились ноги, и он отступил от окошка за мгновение до того, как старик повернулся к нему.
   На каталках лежали, усыпленные, Орландо и Кира.
    
  

Глава девятнадцатая

  
   - Ты думаешь, погрузчик тут проедет?
   Живых нагнулся и потрогал неверную пружинистую массу под ногами. Она уходила на многие сотни метров вперед в вырубленной в скале подземной пещере.
   - Ты иди вперед, а я за тобой попробую, - наконец сказал он. - Бой-Баба кивнула, защелкнула шлем и и шагнула вперед.
   Нога ее подогнулась, ступив на мягкое, пружинящее дно питомника. Вязкая туманная темнота поглотила ее шаги. Осталась позади неровная полоса, где уложенный строителями базы бетон заканчивался. Что лежало за ним - знали немногие. Кто и когда создал глубоко под поверхностью необитаемых планет инкубаторы, где медленно вызревали чудо-корабли, Бой-Баба не знала. И никто не знал. Живых всерьез уверял, что это взрослые Троянцы вбуравливаются в каменистую почву, как черепахи, и откладывают там яйца. А потом покидают детенышей в нагретом собственной энергией гнезде, и те, повзрослев, сами улетают из него.
   Гигантский подземный зал вырублен в скале, тусклое зеленовато-лиловое свечение исходит издалека, от стен, которых глазом не видать - взрослый Троянец мог вымахать больше километра в поперечнике. Трясина под ногами отсвечивала багровым. Ноги погружались в нее по щиколотку - то ли накопившиеся отходы жизнедеятельности Троянца, то ли остатки питательной смеси, на которой он возрос.
   Бой-Баба нагнулась и потрогала массу под ногами: склизкая, липкая, на стальных пальцах остался след, как от проползшей улитки. От руки шел пар: видно, тот же самый грибной дух, который густо висел в пронизанном лиловым свечением воздухе.
   Позади взревел мотор. Она обернулась, расставив руки, с трудом удерживая равновесие. Погрузчик с капсулами медленно тронулся вперед. Вот он съехал с бетона в желейную трясину: гусеницы чуть прокрутились, площадка с капсулами качнулась, но тут же выровнялась. Медленно, натужно погрузчик двинулся вперед, с чавканьем вытягивая гусеницы из месива, оставляя позади глубокие незатягивающиеся борозды.
   Бой-Баба двинулась вперед, размахивая руками и против воли ускоряя шаг. За ней чавкал гусеницами погрузчик.
   Чем ближе подходила, тем огромней нависал черный диск. Блеснули в вышине звезды - там расселина выходила наружу среди скал. Как Бой-Баба ни старалась переставлять ноги, но быстрее идти не получалось. Ничего. Скоро они улетят отсюда к чертовой матери.
   Погрузчик ревел мотором, увязал, но выкарабкивался и чмокал дальше. Чудо, если новые хозяева до сих пор не услышали. Звезд в высоком проеме вверху теперь не было видно. Все пространство закрывал черный ребристый диск, по поверхности которого изредка пробегала золотистая рябь.
   Последние шаги пришлось тащить себя за шкирку - ноги уже не шли. Но вот совсем рядом матово блеснула поверхность Троянца. За спиной взревел и умолк мотор. Загрохотали по лесенке сапоги, трясина чавкнула - Живых через силу слез с подножки. Подошел к ней. Его глаза блестели от изнеможения.
   Она выпрямилась, вытянула стальные клешни-руки, положила их на прохладную, скользкую поверхность диска. От ладоней разошлась в стороны золотистая рябь. Тонкая пленка на поверхности диска дрогнула, и из-под нее выступили грубые, массивные очертания непонятных письмен.
   Но диск не открылся.
   Бой-Баба повторила мысленный сигнал. В оглушительной тишине до нее донеслись издалека глухие удары. Они приближались... кажется. И голоса? Или это Троянец с ними играет?
   Сердце застучало. Убираться отсюда как можно скорее, пока их не загребли новые хозяева. Но Троянец не открывался.
   - Изабелла? - негромко позвала Бой-Баба, зная, что корабль усилит ее слова и передаст в каждом уголке корабля. - Открой, пожалуйста!
   Тишина.
   Она еще раз обратилась к Троянцу - и на этот раз почувствовала его сопротивление. Тот не хотел их пускать.
   Почему? - мысленно спросила она.
   И получила ответ:
   Уходите.
   И под ее ладонями поверхность диска пронизала мельчайшая вибрация.
   Уходите скорее, отдалось в мозгу пружинящей волной.
  
   Но тут, чавкая по трясине ножищами, объявилась Изабелла.
   - Вход с другой стороны, - объявила она, не здороваясь. - Я уже выяснила.
   Она повернулась к погрузчику, красные глазки пробуравили площадку с капсулами. Кивнула.
   - Я вижу, вы готовы, - голос ее уже не лязгал: гудел мягко, глухо. - Я собрала все, что могла. Идемте.
   Бой-Баба переглянулась с Живых. Тот пожал плечами и занес ногу на ступеньку погрузчика. Изабелла уже отвернулась и, равномерно вытягивая одну ногу за другой из желейной жижи, пошла впереди. Бой-Баба двинулась следом, осторожно переставляя ноги, не отрывая руки от поверхности диска. Та подавалась под ее прикосновением, меняла цвет; проступали изнутри угловатые светящиеся знаки. И в сознании Бой-Бабы пульсировал бестелесный, беззвучный призыв:
   Уходите. Здесь нельзя. Здесь опасно.
   Живых медленно ехал следом, покачиваясь на сиденье высоко в кабине, лица не разобрать в темноте за смотровым стеклом шлема. Погрузчик с трудом вытягивал гусеницы из питательной смеси.
   Позади блеснуло. Она подняла взгляд - далеко позади дернулась и поехала еле различимая площадка подъемника. Свозь щели проникал свет: кто-то врубил полное освещение наверху, в ангаре.
   Бой-Баба отпустила Троянца, ускорила шаг и догнала Изабеллу.
   - Далеко еще?
   Та обернулась. Рукой неуклюже махнула вперед:
   - Почти пришли.
   - Давай скорее.
   Изабелла повернулась и пошла дальше, размахивая для равновесия руками. Бой-Баба побежала неловкой рысцой за роботессой. А та уже остановилась и ждала их возле боковой грани Троянца.
   Хотя издалека Троянец казался тонким диском, его боковое ребро было добрых пятьдесят метров в поперечнике. В нем пульсировал широкий темный зев в переплетении белесых перепонок. А вся поверхность перед ним была вмята и утоптана, повсюду незатянувшиеся отметины следов Изабеллы, продолговатые оттиски ящиков, радужные маслянистые лужи.
   Бой-Баба оглянулась. Позади, у подъемника, уже пронизывали тьму лучи прожекторов.
   Живых выпрыгнул из кабины и подошел к затянутому перепонками проходу.
   - Я здесь уже была, - довольно сказала Изабелла. - Можно не бояться. Давайте погрузим ваших друзей.
   Ее голос вывел Бой-Бабу из ступора.
   - Да, давайте, - она кивнула Живых, и тот потянулся под сиденье в кабину, вытянул дистанционный пульт. Бой-Баба подошла к проходу, хотела погладить трепещущие перепонки, успокоить, в общем - нащупать контакт.
   Но ее опередила Изабелла.
   - Это все просто, - заявила она. Плечом ткнулась в перепончатую стену, пихнула, и та распахнулась с жалобным, как у летучей мыши, писком. Изабелла взгромоздилась на закраину прохода и оттуда указала на Живых:
   - Заноси сюда!
   Тот переглянулся с Бой-Бабой, пожал плечами и нажал на кнопку. Платформа со стоящими на ней капсулами отделилась от погрузчика и поехала внутрь распахнувшегося отверстия. Длинная членистая штанга удлинялась, проталкивая площадку внутрь раскрывающегося все шире отверстия. Уже было видно в багрово освещенной глубине в беспорядке сваленные ящики и прочее добро, захваченное предусмотрительной Изабеллой.
   Вдали сверкнули угловатые молнии. Через мгновение дошло: не молнии - разряды. Их увидели. В них стреляют.
   Тут же перед ее глазами блеснуло, и с комариным писком в поверхности Троянца рядом с плечом Бой-Бабы образовалась глубокая отметина.
   - Грузи! - завопила она.
   Живых уже отводил в сторону погрузчик. Бой-Баба вскочила на край прохода, мягко спружинивший под ее весом. Живых заглушил мотор и теперь медленно, устало бежал к ним, увязая сапогами в отсвечивающей жиже. Снова блеснули сполохи выстрелов.
   Он вскрикнул и сбился с ноги, схватился за плечо, где в переплетениях стальной сетки виднелись полоски белой пересаженной кожи. Между стальных пальцев потекла по протезу темная кровь. Морщась и дыша всхрипами, он добежал до корабля под сверкание разрядов.
   - Руку давай, - скомандовала Бой-Баба. Уцепившись клешней за его скользкие от крови пальцы, она втащила напарника на борт. Оба отступили внутрь, покачиваясь на мягком податливом покрытии. Бой-Баба огляделась. Силой мысленного приказа Изабелла вызвала здесь к жизни грузовой отсек - с невысокими нависающими стенами, но достаточно просторный. Теперь роботесса возилась у противоположной стены с капсулами на платформе.
   Все-таки зря она на Изабеллу наезжает. Та из последних сил старается. Если бы не она...
   Бой-Баба внутренне настроилась, собралась. Повернулась к проходу, уже затянутому трепещущими перепонками.
   Задраить люки, с колотящимся сердцем мысленно скомандовала она. Никого не пускать. Приказам снаружи не подчиняться.
   И охотно, включаясь в новую незнакомую игру, юный Троянец сморщил поверхность стен отсека, затягивая проход. Под ногами легко завибрировало. Стены на их глазах твердели, каменея, и все ярче проступали на них угловатые знаки.
   В воздухе повеяло сухостью и пылью. Знакомый по старым полетам запах, родной и успокаивающий.
   Бой-Баба повернулась к Живых. Тот стоял и сопел, зажав здоровой рукой рану. Кровь струилась между пальцев по протезу, капала на пол и с шипением впитывалась.
   Бой-Баба обвела взглядом натащенные Изабеллой запасы.
   - Аптечку взять не сообразила?
   Та не ответила. Бой-Баба вздохнула и направилась к горе сваленных в углу мятых коробок и покореженных ящиков. Оглядела - не покажется ли где красный бок аптечки. Потянула наугад какую-то картонку - и вся гора запасов обрушилась, зазвенели и из развалившейся упаковки посыпались сотни старых, помятых и исцарапанных аккумуляторных батареек.
   Батарейки эта железная жадина для себя захватила, а вот о них не подумала! Бой-Баба расстегнула гермокостюм, порылась в карманах. В одном завалялась старая бактерицидная салфетка в смятой упаковке. Она повернулась к Живых.
   - Дыши глубже, - она осторожно отсоединила липкую от крови металлическую сетку. Бледный Живых морщился, но молчал. Бой-Баба разорвала упаковку и принялась промокать рану салфеткой.
   - Хоть залепить бы чем... - пробормотала она, оглядывая склад. Изабелла не подходила, даже не смотрела в их сторону. Живых стоял неподвижно, сжав губы.
   Зал потускнел, затем осветился ярче. Справа от Бой-Бабы рисунок стены искривился, поплыл, поверхность начала плавиться, капать на пол. Она подставила руку - сенсоры пальцев обожгло холодом. Понюхала: нейтральный запах, сладковатый. Тут же на ее пальцах капли застывали, образовывая крепкую пленку.
   С сомнением посмотрела на Живых, но выбора не было.
   - Авось ты ни во что не превратишься, - она набрала в ладонь стекающую по стене жидкость и принялась обрабатывать ею рану. Жидкость тут же застывала. Еще какое-то время кровь сочилась из-под ее краев, затем перестала. Бой-Баба вопросительно посмотрела на Живых. Тот выжал улыбку:
   - Вроде не так болит, - и позвал негромко: - Спасибо, Троянчик!
   На мгновение свечение стен снова потускнело и восстановилось. Изабелла к ним так и не подошла: перебирала какие-то свои запасы, наводила порядок, довольно бормоча под нос.
   Наконец Бой-Баба закрепила на место металлическую решетку на плече Живых и обтерла окровавленные пальцы салфеткой.
   - Идем центр управления искать. Изабелла! - позвала она не глядя. Та не ответила.
   - Изабелла? Ты ведь... - повернулась и осеклась.
   Изабелла в своем нелепом шарфике недвижно стояла позади. Глазки буравили отвердевающую стену за их спинами. В опущенных руках роботесса держала тяжелую железную штангу. И от ее сдерживаемого молчания у Бой-Бабы стриженый ежик шевельнулся на затылке. Она отступила.
   - Хорошо,- наконец ответила Изабелла. - Идемте искать.
   Штанга с лязгом полетела на гору ящиков. Изабелла послушно повернулась, уступая им дорогу. Бой-Баба отдала мысленный приказ, стена расступилась, и они пошли по узкому проходу, залитому багровым светом.
  

* * *

  
   В узком проходе Троянца пол пружинил и подавался под ногой, и Бой-Баба ступала осторожно, держа в уме святая святых - центр контроля. Троянцы могли кружить людей часами: услужливо подворачивающиеся коридоры начнут уводить все дальше от цели, светящиеся сводчатые залы с каждым шагом будут отступать все дальше.
   Она скосила глаз на Живых: тот сопел носом, но шел довольно бодро. Пару раз она оглядывалась на Изабеллу, но та шагала молча, глядя прямо перед собой.
   Мягкие своды нависали сетью живых паутин, но стоило поднять взгляд - и, шурша, они поднимались и собирались в складки высоко вверху, куда не достигал тусклый багровый свет, просачивающийся сквозь стены. Покрытие пола подавалось под ногой и подталкивало вперед, хотя куда вперед - пока было неясно. К тихому гудению трансформатора Изабеллы примешивался издаваемый стенами звук, подобный жужжанию многих пчел.
   Изабелла тоже услышала.
   - Что это? - отрывисто спросила она.
   - К встрече готовится, - через плечо ответила Бой-Баба, проводя ладонью по светящейся, гудящей стене. - В мозгах наших копается, мысли считывает.
   Изабелла остановилась. Повернулась всем корпусом к Бой-Бабе.
   - И мои тоже? - проклацал динамик.
   Бой-Баба нахмурилась, соображая, как бы потактичней ответить.
   - Ну да, - наконец сказала она. - Наукой доказано наличие зачаточных эмоций даже у неживой природы. Радость, ревность, боязнь смерти... даже камни не любят мокнуть под дождем. А что уж говорить о... - она поколебалась, смерила взглядом стальной корпус Изабеллы, ища слова, - о нас.
   Изабелла не ответила. Живых позади ждал, здоровой рукой осторожно трогая повязку на раненом плече.
   - Болит? - спросила Бой-Баба.
   Не сводя внимательного взгляда с Изабеллы, он выразительно приподнял бровь. Бой-Баба не поняла, на всякий случай посмотрела тоже, но по железной физиономии Изабеллы ничего прочитать было нельзя.
   - Ну, пошли, что ли, - скомандовала она.
   И тут к гудению Изабеллиного моторчика и деловитому жужжанию Троянца прибавился еще один звук.
   Глухой и влажный, словно кто-то шлепал с размаху по мокрой заднице.
   - Какого черта... - Живых оглянулся, но тут по коридору пробежала судорожная волна. Впереди осветился вход в один из внутренних залов. Все трое заспешили туда, подпихиваемые Троянцем.
   - Новые хозяева! - на ходу выговорила Бой-Баба. - Больше некому.
   Роботесса, не замедляя механического шага, повернулась к ней:
   - Они могут повредить корабль?
   Не могут, чуть не сказала Бой-Баба, но вспомнила свой старый корабль, погибший Троянец. И как только она о нем подумала, свечение стен на мгновение померкло, отдавая зеленым, и снова разгорелось. Ну все, теперь перепугается. А с испугу и впустить ведь этих хозяев может...
   Покрытие пола наподдало им под ноги, вталкивая в пульсирующий живой проем. За ним лежал залитый светом внутренний зал.
   Широким шагом Бой-Баба вошла, оглядела переливающиеся радужной пленкой стены. Модуль управления? - спросила мысленно.
   Одна из стен выгнулась радужно, словно мыльный пузырь, и выпустила затвердевающий на ходу модуль управления. Он скользнул вплотную к Бой-Бабе, ткнулся ей под руки, как голова ласкающейся собаки.
   Она положила стальные ладони на горячую, еще не до конца сформированную поверхность. Под ее руками плоскость расчертилась угловатыми письменами. Стена над модулем побелела, затвердела и покрылась мелкой сетью морозного узора. Он начал трескаться, таять - стена обретала прозрачность, и вот уже Бой-Баба различала в проталинах внутренность питомника, освещенную фарами хозяев.
   Наконец смотровое окно оформилось - огромный иллюминатор во всю вышину и ширину стены. За ним у подножия Троянца - они трое, оказывается, находились сейчас на порядочной высоте! - суетились хозяева, подвозя технику.
   - Они нас видят? - за ее спиной деревянно спросила Изабелла.
   - Нет, - рассеянно ответила Бой-Баба. Живых шагнул к ней, вгляделся в происходящее снаружи и присвистнул.
   - Идиоты, - он прикоснулся к раненому плечу и поморщился. За его спиной вырос из пола мягкий, пружинящий ком и ткнулся ему под колени, одновременно принимая форму его механического, модифицированного тела. Живых опустился в еще не до конца застывшее кресло и со стоном вытянул ноги.
   - Неужели правда взрывать собираются? - выговорил он через силу. Стены замерцали, отодвинулись.
   - Да не пугай ты его! - Бой-Баба окинула глазом панель управления. Смысл знаков она помнила, все-таки десять лет на Троянце налетала, но они вечно меняли расположение. - Сниматься надо немедленно.
   - Да,- поддакнула за спиной Изабелла. - Давайте сниматься.
   Что-то в ее невыразительном голосе заставило астронавтку обернуться. Изабелла стояла возле кресла Живых, направив ему в висок взведенный излучатель. Штурман замер, кося глазом на роботессу.
   Бой-Баба приподняла руки, шагнула было вперед, но Изабелла свободной рукой схватила Живых под подбородок и ткнула излучателем ему в щеку.
   - Ты знаешь, как этим управлять? - проскрежетал динамик.
   - Да, - твердо ответила Бой-Баба. - И без нас ты никуда...
   - Я знаю, - довольно подтвердил голос. - Вы полетите, куда я вам скажу. Так для всех лучше. На Сумитру лететь опасно.
   - Там люди остались! - вякнул Живых из-под излучателя. - Они ж передохнут все, дура ты!
   Роботесса ткнула излучателем посильнее.
   - Вы ничего не знаете. А я знаю. Поселенцам вы уже не поможете. Этих... - ее взгляд остановился на рассекаемой лучами прожекторов тьме в иллюминаторе, - этих даже мой хозяин боится.
   Живых хмыкнул и получил еще один тычок излучателем. Медленно, не сводя глаз с иллюминатора, Бой-Баба шагнула в сторону.
   - Ну хорошо. Тогда давай сначала снимемся, этих с хвоста скинем, а потом сядем и все решим, хорошо? - она показала на модуль управления, стараясь говорить как можно убедительнее. - Мне еще в символике надо разобраться, какой знак что означает. На каждом Троянце знаки разные.
   Изабелла вроде поверила. Она стояла неподвижно и молчала. Стальная рука с излучателем замерла, уткнувшись в скулу Живых. Красные глазки сфокусировались на рассекаемой лучами машин тьме питомника в иллюминаторе.
   - У тебя есть десять минут, - сказала роботесса. - За десять минут они не успеют проникнуть внутрь?
   - Смотря как, - ляпнул Живых. - Взрывать-то не будут - на фига им дохлый Троянец? Им он живой нужен...
   От этих слов стены вздулись пузырем и снова осели.
   - Тише ты! - прикрикнула Бой-Баба. - Напугаешь же.
   Но было поздно. Свет в зале замигал, по сводам пробежала волна, цвет сменится на нездорово-зеленый.
   Проникающие снаружи звуки усилились, послышались крики, команды. Бой-Баба вгляделась в иллюминатор и ахнула:
   - Мамочка, он им открывает!
   Глубоко внизу у подножия диска, где колыхалась черная трясина питомника, распахнулся огромный зев, в который въезжала техника, на ходу вскакивали в кабины люди, лучи прожекторов выхватывали в глубине следы от протекторов и гусениц.
   Бой-Баба развернулась к роботессе:
   - Теперь поняла, что ты натворила? Ты его напугала, и он их впустил! Все, прилетели!
   Изабелла стояла неподвижно, осматривая изменившееся помещение. Стены начали сдвигаться, окружать троих, расслаиваясь на ходу, готовясь облепить их живой паутиной.
   Свет начал меркнуть. Мысли путались. В них вплеталось постороннее, живое и усыпляющее: пора... пора вам отсюда... все вместе полетим... далеко...
   Бой-Баба вытянула руки, пытаясь отодвинуть паутину, но куда там - она приникала к рукам и ногам, обхватывала их, душила, сжимала. В глазах потемнело.
   Беги от них, хотела скомандовать она, но мысли залило густой прозрачной слизью, все пошло кругом, и она завертелась, падая в черное ничто.
    
  

Глава двадцатая

  
   Орландо и Кира искали его! Это была первая мысль, когда Тимур начал приходить в себя.
   Лежать было жестко. Его мутило, в руках и ногах бегали мурашки - хотелось вертеться, дергать ногами, чтобы они прошли - но двигаться не было сил, как будто он превратился в камень.
   Может, они и правда превратили его во что-нибудь? Скопировали мозг, закачали в компьютер?
   Усилием воли Тимур раскрыл глаза, но ничего не увидел, кроме пятен света. Взгляд отказывался смотреть, фокусироваться. Вот тут ему стало страшно.
   Наверное, он сейчас был похож на Ясона в их последнюю встречу. Бледный, дрожащий, плохо соображающий, руки-ноги не слушаются... и к чему врачиха говорила о "совместимости"? А ведь Тимур обещал тогда Ясону помочь... и дяде Илье... но не только не помог, а и сам впутался в такую же передрягу.
   Дядя Илья! Тут Тимуру стало совсем худо. Он был здесь, его обманывает этот старикашка... его надо найти и предупредить.
   Он рванулся - но только еще больше запутывался в липкой, сонной паутине. Ясон, дядя Илья... помогите, хотел он сказать - и не смог. Неужели это конец? Неужели смерть?
   Откуда-то сбоку ему мерещился голос врачихи, низкий и равнодушный. Ну и что, что смерть... все умирают... не ты первый.
   Он дергался в этих невидимых тенетах, пока совсем не ослабел. Бесполезно. Никого он теперь не спасет. Накатывала слабость и темнота. Ему хотелось откинуться на подушку, закрыть глаза и плыть навстречу туманному, отсвечивающему озеру... на нем лодка... он сядет в нее, и лодка сама поплывет на ту сторону, откуда не возвращаются.
   Где его ждет отец.
   Он вздрогнул всем телом. Зрачки невидящих глаз задергались туда-сюда. Перед его темнеющим взором стоял отец - его поросшие щетиной впалые щеки кололись; горели ввалившиеся глаза, огромные длинные руки протянулись и обхватили Тимура, прижали к груди, в которой колотилось вырванное сердце...
   И если он умрет сейчас...
   Голос отца отдался в мозгу.
   Горящие глаза уставились на Тимура, прожгли грудь насквозь.
   Я по тебе скучал, сказал Тимур.
   Я тоже, сказал отец. Я очень по тебе скучаю.
   Он крепко держал, не отпускал.
   Мы теперь всегда вместе будем? - спросил Тимур. Он знал, что ему ответит отец. Но тот сказал совсем не то:
   Это тебе выбирать.
   Как же я могу выбрать? - удивился Тимур. Я лежу в больнице. Я ничего не могу сделать.
   Можешь, ответил отец. И начал уходить.
   Подожди! - крикнул Тимур. И заплакал. Не уходи!
   Я еще вернусь, сказал отец. Но нескоро.
   А когда?
   Тимур побежал за отцом, трава спутывала ноги, туман застилал глаза. Отца уже не было видно.
   Вот, возьми, - невидимый ткнул Тимуру что-то в руки. Он посмотрел: потерянная сумочка.
   Теперь уходи, - сказал голос отца.
   Тимур остановился, прижал сумочку к груди. А что же мне там делать, подумал он.
   И глаза отца уставились на него, горели, улыбались.
   Бороться, ответил отец. Ты мой сын. Ты Тимур Нагаев. Помни это.
   Помни...
   Стремительный полет, боль. Темно, холодно, жестко, тесно.
   Тимур открыл глаза. Пятна расплылись, потом начали таять, фокусироваться. С трудом он начал различать очертания предметов: шкаф, дверь, стол на колесиках... В темной палате под потолком тускло светился синеватый плафон. Из коридора сквозь круглое окошко в двери падал свет и ложился продолговатым пятном на плиты пола.
   Все тело болело, ломило - видно, долго лежал без движения. Сердце стучало.
   Он двинул рукой, пошевелил пальцами. Ухватился за край кровати. Палата была похожа на ту, в которой был Ясон. Может, и та же самая. Это хорошо, подумал Тимур. Он тут уже был и знает, куда ведет коридор.
   Слова отца звенели в ушах, еще стоял вокруг его запах, плечи еще хранили его прикосновение. Тимур пошевелился - в руках у него ничего не было. Сумочки не было.
   Впервые за все эти годы без отца Тимур понял, как он одинок. Он лежал на спине лицом кверху и сдерживал судорожные всхлипывающие вдохи. По щекам катились слезы. Он размазывал их по лицу и шее концом простыни, а запах тумана и горящие глаза отца отступали, блекли в памяти, пока не осталась одна тихая, безнадежная тоска.
  

* * *

  
   Дышать было нечем, грудь как будто налилась свинцом. Бой-Баба очнулась, хватая ртом пустоту. Вытаращила искусственный глаз, но вокруг чернота - густая, хоть ножом режь. Из последних сил раскрывала глотку, как выброшенная на берег рыба, но воздух вставал колом в горле.
   Она заставила себя задержать дыхание. На тренировках учили - если задыхаешься, ни в коем случае не стараться глотать воздух, а наоборот, вдыхать как можно реже и медленней. Бой-Баба сжала губы и принялась считать, пока не потемнело в глазах. Только тогда она втянула носом воздух. Внутри екнуло, толкнуло под ребра, легкие расправились, и астронавтка задышала часто и жадно, так что сразу закружилась голова.
   Воздух тут вроде был, вполне для дыхания пригодный. Она коснулась сенсора на виске, перевела глаз в инфракрасный режим. Высоко вверху зазеленели очертания сводов. Пол под рукой пружинил и прогибался.
   Вокруг шелестели пленки, окружившие их троих подобием затвердевшего кокона. И все же, почему Троянец их взял в плен? Она постаралась вспомнить события шаг за шагом, слово за словом. Они с Живых собирались вести Троянец на Сумитру забрать оставшихся. Новые хозяева окружили корабль. Тогда Изабелла под угрозой оружия приказала ей улетать от Сумитры прочь. И... и...
   Рядом застонал Живых. Он сидел сгорбившись - гора металлолома, накренившаяся на одну сторону. С плеча протеза свисали обрывки защитной сетки, бледная искусственная кожа под ней залеплена побуревшей от крови пленкой. Широко открытые глаза блестели, по лицу тек ручейками пот.
   Размеры клетки, в которую Троянец их посадил, в темноте было не определить. Рядом с Живых неподвижно сидела Изабелла, вытянув вперед прямые ноги и вытаращив круглые глаза, как огромная кукла.
   Бой-Баба переползла по полу к нему поближе. Рану в блеклом зеленом свете толком не рассмотреть. Она приложила стальную ладонь к плечу возле повязки. Сенсоры выдали температуру: сорок и четыре десятых. Худо дело.
   Бой-Баба отодрала "липучку" на кармане с аварийным запасом, разорвала упаковку жаропонижающих. Живых не шевелился, не произнес ни слова - только смотрел на нее, с ресниц капал пот. Матерясь вполголоса, она силилась разобрать в неясном зеленом свете мелкие надписи на наклейках. Ссыпала на ладонь мягкие капсулы.
   - Воды тут нет, - протянула она капсулы Живых. - Глотай так.
   Его рука тряслась в лихорадке, но она всунула капсулы штурману в раскрытую стальную ладонь, запотевшую от жара. Он проглотил лекарство и сразу сел в прежнюю позу, трясясь всем телом.
   Она огляделась - чем бы его накрыть? Рядом у стены пошевелилась Изабелла.
   - Посиди, - негромко сказала Бой-Баба товарищу. - Сейчас полегче станет.
   Он моргнул - "понял" - и прикрыл ввалившиеся глаза. Бой-Баба бросила на него озабоченный взгляд и повернулась к Изабелле.
   - Ты-то в порядке?
   Та не ответила. Она сидела по-прежнему, расставив ноги и руки. Металл побитый, ржавый, в пятнах. Бой-Баба осторожно провела по глубокой вмятине на мощном плече роботессы.
   - Это ты когда умудрилась? - мягко спросила она.
   Изабелла смотрела прямо перед собой. Молчала.
   - Давно, - наконец сказала она. - Когда я бежать пыталась.
   - Бежать? Откуда?
   Изабелла не отвечала, и астронавтка отвернулась к Живых. Тот посапывал. Она осторожно прикоснулась сенсором ко лбу: тридцать восемь и девять. Вроде снижается.
   Она снова повернулась к молчаливой Изабелле:
   - Так откуда ты бежала и куда?
   Гудение трансформатора в груди роботессы усилилось, напряглось.
   - От хозяина, - проклацала Изабелла. - От господина Якобса.
   Астронавтка бросила взгляд на Живых - не разбудить бы разговором, - но тот спал крепко, одурманенный лекарством.
   - Продолжай, - потребовала Бой-Баба.
   Изабелла помедлила.
   - Он меня здесь оставил, - она приподняла руку и тут же уронила ее, - чтоб я встречала его транспорт... корабли.
   - Какие корабли? К нему сюда прилетали корабли?
   Изабелла неуклюже двинула шеей: "да".
   - С Бокса, - продолжила она. - У хозяина с ними был договор. И он меня тут оставил... на базе.
   Она поерзала, подтянула железные трубы-ноги к груди, обхватила их суставчатыми руками. Какая человеческая поза, подумала Бой-Баба, - неуместная для робота. Как девчонка малая сидит.
   - К хозяину часто прилетали... - тихо говорила Изабелла, будто сама себе. - На Сумитру. Я не хотела хозяина слушаться, я пыталась сопротивляться. Убежать хотела. Меня поймали. И оставили тут. В наказание.
   - Та-ак, - протянула Бой-Баба. - То есть у твоего хозяина были дела с людьми с Бокса? Интересненько...
   - У них тут перевалочная база была, - не слушая ее, продолжала роботесса. - На Сумитру они в боте садились. На частный космодром. Хозяин им груз туда подвезет, а они забирают.
   Поскрипывая сочленениями, она всем корпусом повернулась к Бой-Бабе. Красные глазки уставились без выражения. Роботесса протянула руку и коснулась покрытого шрамами от старых ожогов лица Бой-Бабы.
   - Мне иногда снится, - проклацала Изабелла, - что у меня человеческое лицо. Как у тебя.
   Стальные пальцы роботессы скользили по стриженым волосам астронавтки, по оплетенной проводами шее.
   - Живая... ты... - проговорила Изабелла. Рука ее беззвучно упала на пружинящий пол.
   - Так уж и живая, - усмехнулась Бой-Баба. Захлестнула горечь, как вспомнила первые дни в больнице, когда еще хотели ей голову навсегда упрятать под шлем. Как Железную Маску какую-нибудь. Она тогда отстояла собственное лицо - страшное, одноглазое, но в космосе кто ее видит, а в экипаже все быстро привыкли.
   Изабелла что-то сказала так тихо, что астронавтка не успела уловить.
   - Что? Повтори!
   - Я говорю, я тоже была живая... как ты... - пробормотала Изабелла. Она стянула с шеи шарфик и принялась рассказывать, сматывая и разматывая его:
   - Мать у меня комбинатовская. Что с ней теперь, не знаю. Завербовалась на Сумитру, когда я еще маленькая была, хотя я ее уж так просила с Земли не уезжать! - Изабелла хлопнула тяжелой ладонью по колену. - Она думала, тут деньги будут. На Земле онадаром что была бедная, а мне все самое хорошее покупала, дорогое. Я маленькая мечтала, на Сумитре буду красивые платья носить, золото, замуж выйду за богатого. А оказалось - тут дыра дырой.
   Она помолчала. Трансформатор зашумел громче.
   - Я ей так и сказала, что обратно на Землю хочу. Она плачет, меня уговаривает! А я стала думать, как с Сумитры убежать. Не навсегда - ты же понимаешь. Я б за матерью вернулась по-любому, когда богатая бы стала.
   Бой-Баба вздохнула и ничего не ответила. Каждый живет как умеет. И все бы ничего, да сколько подлецов наивностью таких дурочек пользуется.
   - Давно это было? - спросила она пересохшим горлом.
   - Десять лет назад. Тогда еще авария на комбинате была. Мы как раз после нее приехали.
   Бой-Баба кивнула.
   - Ну вот... - заговорила Изабелла, - а тут я познакомилась с одним человеком, мужчина такой интересный, в космопорту работает. Иммануилом зовут. Я тогда совсем девчонка была. Многим мужчинам нравилась.
   - Понятно, - сказала Бой-Баба.
   Красные глазки сверкнули:
   - Ничего тебе не понятно! У меня денег на обратную дорогу не было. А этот Иммануил обещал устроить мне место на борту. Сказал, что может в компьютер ввести информацию, как будто я купила билет. И я полечу обратно на Землю. Все заранее продумал, сволочь.
   Динамик прохрипел долгим судорожным вздохом.
   - А тут меня мать достала, я с ней поругалась и из дома ушла насовсем. Все равно у меня билет на завтра уже был. Так Иммануил сказал. Я от мамаши ушла и сразу к нему. Он говорит: садись в машину. У него фургон такой был... синий. До сих пор помню.
   Бой-Баба молчала. Ее человеческое сердце заколотилось изнутри об начинку экзопанциря.
   - Мы в машину сели, он мне маску дал. Мы же местные там все без масок. А он говорит: надо надеть, а то на космодром не пропустят.
   В углу захрипел Живых. Бой-Баба отползла к нему, проверила повязку. Когда вернулась, Изабелла так и смотрела молча перед собой.
   - Я очнулась уже у хозяина в бункере. Там в маске лекарство такое было усыпляющее. Это мне потом другие объяснили.
   - Другие?
   Динамик хмыкнул:
   - А что ты думала, я одна такая, что ли? Там со мной человек пять было. Иммануил их хозяину поставлял. Ну да, ты ж не знаешь. Там хозяин мой, господин Якобс, и у него сын-инвалид, Лиор зовут. Он вообще-то не инвалид, а такой урод. Хозяин его от всех прячет, но я как-то видела. И я тебе скажу: такая рожа, что уж лучше железякой быть!
   Изабелла поерзала, уселась поудобнее.
   - Они тогда еще богатые были. Хозяин все хотел своего Лиора вылечить и открыл эту лабораторию свою, опыты производить. Местных фермеров принимал, лекарства им прописывал, процедуры разные. Несколько раз Лиора на Бокс возил, по подпольным клиникам, у него еще тогда свой звездолет был. Но быстро все свои миллионы спустил - врачи на Боксе бешеных денег стоят. Корабль свой продал, ничего не осталось, начал на операции Лиору в долг занимать. И вот тут-то к нему и прибыли люди с Бокса... сами прибыли... с деловым предложением.
   - Люди с Бокса? - переспросила Бой-Баба.
   - А что ты думала?
   Бой-Баба потерла механической ладонью взмокший лоб. Корабль с Бокса. Как "Вагабонд", уничтоженный вместе с его алчным командиром.
   Точно! - хлопнула она себя по лбу. Вот почему ей показалось знакомым название корабля в бортжурнале этого Якобса. "Вагабонд"! Он к нему сюда прилетал регулярно. Донорские органы. Пересадка органов.
   - Пересадка личности, - тихо сказала Бой-Баба. - Берут донорские тела - молодые, красивые - и переписывают на них мозги умирающих клиентов. Модифицируют по мелочи, чтоб отторжения не произошло. На Земле за это смертная казнь, а клиенту срок за сообщничество. А здесь...
   - Здесь не Земля, - из динамика Изабеллы вырвался короткий хрип-смешок. - Вот и хозяин думал, что на Боксе он своего Лиора красавчиком сделает. Пересадит в кого-нибудь. А вместо этого влез к ним в долги и попал на договор: поставлять им тела доноров. Вроде бы за это ему обещали прооперировать Лиора еще раз бесплатно.
   Изабелла замолчала, сжимая в клешнях шарфик в горошек. Гудение трансформатора усилилось, от панели на груди исходил еле заметный дымок. Сгорит еще тут, подумала Бой-Баба. Но Изабелла уже собралась с духом и продолжала:
   - Я пока у хозяина в клинике лежала, все узнала. На всякий случай. Думала, убегу, отомщу. Этот Иммануил, оказывается, раньше на комбинате работал. Еще до аварии. Не знаю, с чего он тогда решил хозяину помогать - но, наверно, была причина.
   Роботесса начала мерно раскачиваться взад-вперед.
   - Иммануил специально ходил по бомжатникам, приютам - искал совсем уж отчаявшихся. И меня так же нашел. Договорится человека зайцем обратно на Землю отвезти, все документы оформит, как будто он и правда с Сумитры выбыл. А вместо этого к хозяину в бункер. Под землей у него бункер был...
   Бой-Баба молчала, глядя в стену. Не бывает так, чтобы вот так, на глазах у всех... у всей Сумитры... кто-то похищал людей...
   - Еще как бывает, - сказала Изабелла. - Бывает и еще хуже.
   - Куда ж хуже-то, - рассеянно возразила Бой-Баба.
   - Законсервированные тела доноров хозяин привозил на частный космодром, прилетал бот и забирал их на Бокс, - продолжала Изабелла. - И вот тут он и додумался.
   - До чего? - спросила Бой-Баба.
   - А ты соображай, - медленно заговорила роботесса. - Сознание клиентов пересаживается в донорские тела. Старые тела клиентов идут на что только можно - на органы, на стволовые клетки, на собачий корм. А ты теперь спроси, - она огляделась по сторонам и ослабила громкость звука, - на что употребляется сознание доноров?
   Бой-Баба молчала. Почему-то захотелось прижать к себе спящего Живых и заслонить его от этой... от этих...
   - Он решил, чего добру пропадать, - клацнула громче обычного Изабелла. - И стал пересаживать удаленное сознание доноров в тела своих роботов. У него там везде роботы были. Он давно их конструированием увлекался, даже конкурс на Земле когда-то выиграл.
   Помолчала, раскачиваясь все сильнее.
   - Чего добру пропадать... - горько повторила она. - И я... и меня... а я ведь живая...
   Бой-Баба протянула руки, обхватила Изабеллу. Трясясь от перегрева, та прижалась к железному корпусу астронавтки.
   Так они сидели, крепко обнявшись. Тяжело дышал Живых. Мерно гудел трансформатор в груди Изабеллы. И еще что-то... звук... легкий свист, как быстрая трель певчей птицы. И еще. Помолчит, и опять.
   Снова закружилась голова, и Бой-Баба поняла, что это не обморок - кружится сама клетка, в которой они сидят, а с ней и весь Троянец. Они все двигались. Они летели. Троянец вышел в открытый космос.
  
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"