Эта история, как и многое другое в человеческой жизни, начинается со смерти. Умер дядя Гриша, которого я не видел с тех самых пор, как он двадцать лет тому назад эмигрировал по еврейской программе в Германию. Поселившись за рубежом, он не поддерживал никаких отношений с семьей, поэтому еще недавно, о нем было известно лишь то, что до своего отъезда из СССР дядя работал зубным врачом. Даже когда пал железный занавес и стали возможны заграничные поездки, он ни разу не выходил на связь и ни с кем не встречался. Что касается меня, то за долгие годы, я успел полностью забыть о его существовании. Но ничего удивительного в этом нет: мы виделись всего один раз, причем мне было тогда около семи лет от роду.
Однако сейчас я был вынужден вплотную познакомиться с тем, что некогда являлось его жизнью. Причиной этому послужило удивительное событие и оно, как это ни странно звучит, касалось моего наследства. Неожиданно выяснилось, что потерянный дядя Гриша оставил мне кое-какое заграничное имущество. Об этом факте мне по телефону сообщил его душеприказчик, а заодно и адвокат еврейской общины, в которой, как оказалось, состоял мой дядя. Представившись Михаилом Соломоновичем, юрист, не особо вдаваясь в подробности, пригласил меня посетить Кобург, произнести несколько слов над могилой усопшего и получить-таки наследство.
Я тут же представил себя у гроба в окружении немецких друзей дяди Гриши. В самом деле, что я вообще могу сказать скорбящим людям о человеке, которого не знал совершенно? Впрочем, сначала я не поверил в эту историю и воспринимал её как ошибку, неуместный розыгрыш или даже некую махинацию. Однако через несколько дней мне пришло заказное письмо с официальным вызовом в Германию и я, наведя некоторые справки, все же принял решение ехать. Тем не менее, на похороны я, к счастью, не успевал с самого начала. И прежде всего, мне следует благодарить за это удобный визовый режим между нашими странами. В итоге неторопливая процедура оформления документов, покупка билетов на самолет и улаживание дел на работе, отняли у меня почти целый месяц.
К тому же, наша компания получила большой заказ на работу по интеграции компьютерных систем от двух конкурирующих производителей. От меня в этом проекте требовалась реализация механизма по организации прозрачного доступа пользователей одной среды к ресурсам другой. Без всякого преувеличения, это была достаточно трудоемкая работа, начальство капризничало и мне удалось выбить отпуск всего на три рабочих дня, хотя, по моим представлениям о бюрократии, такого срока едва хватало на то, чтобы только приступить к... чему бы то ни было.
Поэтому, прилетев в аэропорт Мюнхена хмурым субботним утром, я первым делом направился в офис "EuroCar", где забрал, арендованный еще из Москвы, автомобиль. Печально сознавая, что столицу Баварии мне в очередной раз увидеть не пришлось, я по неизведанным дорогам малознакомой страны, торопился добраться до пункта своего назначения на противоположном конце этой земли. Однако все мои смутные опасения были напрасны. Пользуясь электронным навигатором, радуясь скоростным немецким банам и делая поправку на мой топографический кретинизм, я без всяких приключений пересек Баварию с юга на север, и еще до темноты поселился в уютном номере одного из трехзвездочных отелей славного города Кобурга.
Устроившись в гостиничных апартаментах, я сразу связался с Михаилом Соломоновичем. Несмотря на выходные, адвокат был настолько любезен, что сам предложил мне встречу следующим, то есть, уже воскресным утром. Покончив, таким образом, со своим единственным важным делом, остаток вечера я решил употребить на прогулки по окрестностям.
На самом деле я, конечно же, хотел штурмовать неприступную крепость Фесте и овладеть Короной Франконии. Как выяснилось, на крепостной холм ведут две дороги: одна быстрая, но трудная, другая длинная, но легкая для подъема. Так, по крайней мере, значилось на белых табличках указателей. Я, естественно, выбрал первую. Помаявшись не меньше, чем это предполагалось на долгой дороге, я выбился из сил и добрался наверх уже затемно. С трудом переводя дыхание и проклиная сидячий образ жизни, но не любовь к пиву и сладкому, я с досадой убедился в том, что крепостные ворота уже заперты. Пришлось возвращаться обратно, продираясь сквозь заросли, которые в темноте стали казаться особенно густыми. В итоге ничего, по большому счету, не разглядев, я испытывал необъяснимый прилив гордости за себя и свой сомнительный подвиг. Более того, это ощущение ничуть не убавилось, даже в тот момент, когда я обнаружил, что к воротам средневековой крепости, ведет широкая автомобильная дорога. Турист, что с меня возьмешь.
Уставший и голодный, я спустился на главную площадь перед ратушей. Большинство питательных заведений было уже закрыто, но побродив немного вокруг, я обнаружил в переулке крохотное кафе, где на скорую руку делали турецкие дёнер-кебабы. Зайдя внутрь, я поздоровался с белокурой продавщицей и ткнул пальцем в цветастую картинку с едой. В том смысле, что вот этот, пожалуйста. Девушка за стойкой приветливо кивнула и, пробурчав что-то невнятно немецкое, принялась разрезать булку. Сначала мне даже показалось, что все прошло гладко, но вместо того, чтобы продолжать готовить шаурму, блондинка вдруг остановилась и принялась задавать вопросы. В результате последовал достаточно долгий и мучительный для обеих переговаривающихся сторон диалог: без знания немецкого, я на плохом английском пытался что-то объяснить по поводу салата, лука и соуса. Ситуация усугублялась еще и тем, что помещение было забито подростками, которые жевали картошку фри и ужасно при этом галдели. Блондинка за стойкой улыбалась, разводила руками и, перекрикивая гомон, продолжала выяснять детали о всевозможных наполнителях. В какой-то момент, диалог зашел в окончательный тупик и я на отчетливом русском чертыхнулся.
- Так вы с России! - обрадовалась на это девушка.
Дальнейшие вопросы по поводу фастфуда решились быстро и просто. Попутно также выяснилось, что продавщицу зовут Римма, и она приехала сюда из Белоруссии. Когда шаурма, наконец, была готова, я тепло попрощался с почти соотечественницей и с облегчением покинул крикливый подростковый ад. По дороге в гостиницу я жевал сочную лепешку, капал соусом и гадал, что преподнесет мне грядущая встреча с адвокатом.
Воскресенье началось со шведского стола в ресторанчике отеля. Постаравшись не нарушить тонкую грань между насыщением и обжорством, я как следует перекусил континентальным завтраком и отправился на встречу с Михаилом Соломоновичем.
Юридическая контора располагалась в непосредственной близости от моей гостиницы и рядом с центральной площадью города, а если повернуть за угол, то через пару домов был вход в турецкую забегаловку со вчерашними дёнерами. Положительно, мне все больше нравился город, где все находится рядом.
В приподнятом настроении я поднялся в пустой офис и тут же наткнулся на Михаила Соломоновича. Пожав друг другу руки, мы с ним обменялись официальными бумагами и удостоверениями личностей. После чего, я быстро узнал, что Михаил Соломонович носит краткую, но весьма емкую фамилию Пейн, а юрист без всякого предупреждения углубился в длительное изучение моего паспорта. Возникла пауза, во время которой мне ничего не оставалось делать, как начать разглядывать его самого.
Михаилу Соломоновичу оказалось за пятьдесят. Это был лысеющий толстячок, с хитрой искоркой живых глаз и суетливыми манерами. Пухлые стекла очков и, не застегивающийся пиджак с кожаными заплатами на локтях, дополняли облик типичного юриста.
- Соболезную, соболезную! Горе, такое горе! - вдруг рассыпался Михаил Соломонович, неожиданно переходя к деловой части встречи. - Как же, как же! Потерять дорогого родственника, горячо любимого дядю...
Мне стало неловко, но я взял себя в руки и согласился:
- Да-а-а, - протянул я. - Но, к сожалению, мы мало общались. И я несколько не в курсе...
"Что значит мало? Совсем не общались и, я о нем вообще ничего не знаю. И понятия не имею, почему он решил оставить мне хоть какое-то наследство", - вот, что следовало сказать, но вместо этого я покраснел и замолчал.
- Но, не это главное, - пришел мне на выручку Михаил Соломонович. - Важно, что Григорий Маркович Брунберг, указал вас наследником - heres ab intestato.
Юрист для убедительности поднял указательный палец вверх и со значением посмотрел на меня поверх очков:
- Мы много времени провели вместе, - продолжил он. - Составляя завещание таким образом, чтобы ex lege оно без перечислений каждого элемента по отдельности, полностью включало в себя имущество Григория Марковича, движимое и недвижимое, с одной целью: сделать вас своим единственным наследником. Это казалось ему архиважным.
Дальше на протяжении четырех с половиной часов, с перерывами на кофе, мы обсуждали завещание и всевозможные детали оформления наследства. Нет смысла рассказывать обо всем этом, тем более что воспроизводить речь адвоката мне очень сложно. Скажу лишь, что дядя Гриша оставил мне свой дом с гаражом и участком, автомобиль, пару сотен тысяч евро на счету банка и кое-какие другие мелочи. Так, неожиданно для себя, я оказался достаточно состоятельным бюргером. Правда, со всего этого еще предстояло заплатить приличную сумму налога. В частности поэтому, Михаил Соломонович настоятельно рекомендовал продать ему дом, по цене, "едва ниже рыночной стоимости", иначе "вам, как российскому подданному, с этой недвижимостью придется еще долго мучиться". Здесь я чувствовал лукавство и отвечал уклончиво, предлагая не спешить и сначала закончить оформление наследства.
Также в разговоре прояснились некоторые детали и о жизни, и смерти моего дяди в Германии. Когда двадцать лет назад дядя Гриша переехал в эту страну, как и многие другие эмигранты, он не смог сразу же устроиться на работу и долгое время жил на пособие. Посещал множество курсов повышения квалификации, изучал смежные профессии, например, ветеринарию. Это кажется курьезным, но бывший зубной врач одно время обучался даже компьютерным технологиям и программированию. В конечном итоге, ему удалось подтвердить свой советский диплом зубного врача. Тогда, примерно через десять лет, дядя Гриша перебрался в Кобург и устроился работать по своей основной специальности. По-прежнему оставаясь нелюдимым и мрачным типом, он зарекомендовал себя одним из лучших зубных мастеров в Баварии. С этого момента дела его пошли в гору, дядя начал зарабатывать, купил дом. Из-за особенностей характера, друзей у него не было, отношения с еврейской общиной складывались не лучшим образом, и, в конце концов, дядюшка окончательно со всеми рассорился. Со временем его замкнутость только увеличивалась и последние несколько месяцев, перед тем как он попал в больницу, его почти не видели на улице. Подробности о том, что было в самом конце, я лучше опущу.
Когда я, наконец, вырвался на свободу, был третий час дня. Я вернулся в номер отеля и убрал в сейф пухлую папку с бумагами по наследству. Посещение дядиного дома мы договорились устроить только завтра, поэтому вся вторая половина дня у меня была абсолютно свободна. Я переоделся в более свободную, легкую одежду и снова отправился исследовать город. Светило яркое, теплое солнышко и, несмотря на то, что в небе уже отчетливо проглядывала осенняя бездонность, горожане ходили в футболках и джинсах. Трудно было поверить, что в Москве уже выпал снег. Это отвлекло меня, я почувствовал прилив жизненных сил и пустился в путь по лабиринтам улиц.
Я бродил по Кобургу и, меня грела приятная мысль о том, что возможно, я скоро стану жителем одного из этих домов. В руке у меня была зажата черствая булочка, в разрезанной пасти которой смешно болталась длинная кобургская колбаска. Купив этот хот-дог на рыночной, я дожевал его на площади перед величественным фасадом дворца Эренбург. После чего вдоволь насмотревшись на неоготику, я повернулся к ней спиной и через парк направился к холму, надеясь в этот раз успешно покорить Фестунгсберг и посмотреть-таки крепость изнутри. Наученный горьким опытом, я в этот раз обогнул его с нужной стороны и без труда попал внутрь Фесте. Там я проделал все, что полагается совершать туристу в средневековом замке. С высоты одной из башен я оглядел живописные окрестности, затем спустился в подвалы и казематы, зашел в музей и, так увлекся коллекцией картин, гравюр и рыцарских доспехов, что проторчал там несколько часов. Удивительно, что я почти ни разу не вспомнил о небольшом ресторанчике, устроенном прямо здесь, в крепости.
Зато когда я выбрался наружу, оказалось, что уже вечереет. Красное солнце закатилось за горизонт и становилось свежо. Я поспешил в отель. И, хотя большую часть этого дня я провел как беззаботный турист, возвращаясь в гостиницу, я понял, что чувствую волнение и ответственность за репутацию будущего горожанина.
На следующий день Михаил Соломонович доставил меня к дому дяди Гриши на своем личном "пассате". По дороге мы обсуждали немецкий автопром и сошлись во мнении, что даже "не очень молодые машины" отлично служат, при условии, что владельцы ездят на них аккуратно и пользуются качественным немецким сервисом. Между тем, весь путь от рыночной площади до дома, занял у нас едва ли больше пяти минут. Но, несмотря на это, сам маршрут запомнился мне плохо, я все время отвлекался на мох, свежие ростки которого пробивались в углу лобового стекла. Поэтому, когда в конце поездки, автомобиль начал забираться вверх, я было решил, что дом дяди Гриши располагался на склоне все того же неприступного холма Фесте, однако выйдя из машины, я увидел крепостные башни совсем в другой стороне. Фестунгсберг, конечно, не единственная возвышенность в Кобурге.
Я начал оглядываться. Вверх и вниз от меня холм был усеян игрушечными двухэтажными домиками, обрамленными ячейками садов и заборов. Среди них был и дом дяди Гриши, подобно своим братьям близнецам, он тоже утопал в зелени, скрывая свой беленый фасад за непроницаемой стеной живой изгороди.
- Вот ваш, - Михаил Соломонович кивнул на левые ворота сдвоенного гаража. - Правая, стало быть, ваших соседей.
Пока я крутил головой, пытаясь в абсолютной симметрии обоих домов найти несколько отличий, мой спутник звякнул связкой ключей и отворил чугунную калитку сада.
Зеленая лужайка без всяких клумб и цветов, бетонные стены и французское окно, так выглядел задний дворик дома.
- Со стороны парадного входа - длинная лестница, - пояснил адвокат. - Тяжело подъехать, да и подниматься тоже.
Я кивнул, принимая к сведению. Потом мы пересекли лужайку и вошли в дом. Внутри жилище ютилось вокруг винтовой лестницы, пронизывающей, подобно позвоночнику, все строение от подвала до чердака. На первом этаже располагалась гостиная, через которую мы попали внутрь, дальше был холл и главный вход, слева короткий коридор до кухни и туалет. На втором этаже имелись три больших комнаты: кабинет, спальня и библиотека, а также две маленьких: ванная с туалетом и закуток, использовавшийся в качестве кладовки. Чердак был пыльным, запущенным и в целом скучным, там лежали какие-то пыльные коробки. А, вот, разделенный на три части подвал, был более интересным местом. Одна комната была богатым складом ненужных вещей, среди которых виднелась даже парочка старых компьютерных корпусов. Казалось бы, для чего стоматологу вычислительная техника? Но тут я вспомнил про курсы по программированию. Другая комната явно использовалась как подсобное помещение. Тут был бойлер, две стиральных машины: рабочая и сломанная, гладильная доска и те из ящиков с коробками, которые почему-то не попали в первую комнату. Холодная металлическая дверь в последнее помещение подвала оказалась закрытой. Не один ключ из связки Михаила Соломоновича к ней не подошел.
- Где-нибудь в столе лежит, - прокомментировал это адвокат. - Очень аккуратный человек был ваш дядюшка и скромный в быту.
И, похоже, что так оно и было. В доме все вещи лежали на своих местах. Даже хлам в подвале, как я уже упоминал, был запакован в коробки и сложен стройными рядами. Обстановка во всех комнатах была аскетична и функциональна. Гостиная обращала на себя внимание отсутствием телевизора, вместо него на тумбочке в углу имелся небольшой радиоприемник. Изобилующая медицинскими справочниками и журналами библиотека, также содержала на своих полках множество томов художественных произведений, а несколько наивных брошюр в желтых бумажных обложках из серии "ЭВМ для чайников", указывали на добросовестное отношение к компьютерным курсам. Отдавая должное прежнему владельцу, необходимо сказать, что позднее среди медицинских изданий обнаружились и труды самого дяди Гриши. Кабинет со своими книжными стеллажами, оказался логическим продолжением библиотеки, разве что вместо потертого кожаного дивана, у противоположной от входа стены стоял массивный письменный стол с лампой и древним компьютером - ровесником собратьев из подвала. Я рискнул включить агрегат и щелкнул тумблером. Системный блок зажужжал и по крошечному 14-и дюймовому монитору неторопливо побежали строчки команд автозапуска DOSа, а еще через некоторое время начал загружаться "Doors 3.11 для командной работы". Было видно, что компьютером не пользовались десятилетиями, поэтому я бросил его и продолжил осматривать помещения. Почему-то в спальне, на столике у окна обнаружился архаичный докторский саквояж со всевозможными медицинскими инструментами, больше подходящими, на мой непрофессиональный взгляд, терапевту или хирургу, чем стоматологу. Впрочем, это могло быть удивительным, если не знать о ветеринарных курсах. Кровать была узкой, металлической и скрипучей. Скромный платяной шкаф. Ванная и оба туалета были чисты и опрятны.
Больше ничего интересного я не обнаружил. У меня сложилось впечатление, что в целом нетребовательный к обстановке обитатель этого жилища предпочитал не раздражающие глаз коричневые, бежевые или светло-зеленые тона. Или возможно, он просто не обращал на них внимание.
Уже вечером, перед самым уходом, в библиотеке нашелся старый альбом с фотографиями, на некоторых из них, я с трудом узнал дядю. Свежих карточек в альбоме не было. В результате, покидая дом, я так и не понял, чем, кроме стоматологии, жил этот человек, о чем думал и, главное, почему именно мне, он оставил свое наследство.
Ночью со вторника на среду меня ждал поздний рейс в Москву, поэтому следующим днем я уезжал обратно в Мюнхен. Нет, не вижу никакого смысла подробно рассказывать о скучной дороге обратно. Как и любое прощание, это всегда грустная история. Кроме того, по традиции я опять не увидел самого Мюнхена. Зато необходимо упомянуть, что через полгода, в конце весны, все формальности были улажены, и я вступил в наследство, обретя свою собственность в Германии.
На этом рассказ о странной жизни и трагической смерти потерянного дяди, следовало бы закончить, однако, я не могу этого сделать, поскольку все, о чем я писал выше, является всего лишь необязательным вступлением к основной теме моей истории. Более того, этот не в меру затянувшийся пролог, был необходим только для того, чтобы подчеркнуть невероятность последовавших за ним событий. Поэтому переходя к содержательной части повествования, я постараюсь излагать факты предельно кратко и точно.
II. Весь мир в кармане пиджака
Итак, в начале лета я вернулся в Германию, намереваясь провести там отпуск и обжить, теперь уже свой собственный, дом.
В Кобурге все было замечательно. Отличная погода, лето и солнце. В моей душе царят спокойствие и ощущение свободы, чувства которые в России заменяются постоянными тревогами и опасениями.
Я забил старенький холодильник едой и принялся за уборку: в меру своей лени стер пыль в комнатах и, по возможности, убрал дядины вещи в коробки. Потом мне это надоело, и я отправился в букинистический рай библиотеки и кабинета.
В итоге я добрался до компьютера и включил его. Оказалось, что за пятнадцать лет, с момента первоначальной его установки в середине 1994 года, в нем не было создано ни одного нового файла. Похоже, что им вообще ни разу не пользовались. Хорошо сохранившийся музейный экспонат.
В течение дня я несколько раз выходил на улицу и пару раз видел соседей, они улыбались, но глядели настороженно, не понимая, что можно ожидать от очередного выходца из России. В общем, я прекрасно провел в доме день, но на ночь ушел спать в гостиницу. Уж слишком неуютно я чувствовал себя в пустовавшем жилище покойника.
Следующим утром я вернулся обратно и продолжил наводить в доме порядок. И все было бы хорошо, но около полудня мою работу на кухне прервал незнакомый звук. Это был негромкий, но настойчивый зуммер электронной сигнализации. В поисках его источника, я прошелся по дому и спустился в подвал. Здесь тревожный звук был гораздо сильнее и исходил он от той самой железной двери без ключа.
Предчувствуя неведомые беды, я подошел ближе и, не смотря на то, что ключа от двери у меня по-прежнему не было, я, на всякий случай, потянул за ее холодную металлическую ручку. Дверь, вопреки моим ожиданиям, приоткрылась. Из образовавшейся щели потянуло холодом, а звук сигнализации значительно усилился.
Делать было нечего, теперь это была целиком моя проблема. Поэтому я отворил дверь полностью. Внутри, вероятно сработав от датчика движения, автоматически зажегся свет, и я оказался стоящим на пороге... крохотного вычислительного центра.
Вначале я не мог поверить, что здесь в Кобурге, в доме бывшего дантиста, передо мной находится типичное серверное оборудование: две полноразмерные 19-и дюймовые стойки, шкаф промышленной системы охлаждения и блок резервного питания.
"Шпионаж, спецслужбы, хакеры? Что все это может означать?"
Тем не менее, я вошел внутрь, и кое-как собравшись с мыслями, начал разглядывать компьютерную технику.
Чем бы все эти устройства ни занимались, они делали это очень усердно, поскольку большинство их индикаторов весьма интенсивно перемигивалось. Правда среди деловито-рабочих зеленых огоньков, во множестве встречались тревожные оранжевые, а то и опасные красные индикаторы. Похоже, что довольно большое количество работающих в подвале систем, находилось на грани сбоя или уже полностью вышло из строя. Эти-то поломанные устройства и являлись источником надоедливой сигнализации, звук которой я услышал из кухни. Что же касается железной двери в серверную, то она, вероятно, открылась автоматически, когда уровень поломок стал критичным для работы таинственного комплекса.
Обходя помещение, я сделал еще два открытия. Вначале у дальней стены обнаружился длинный стеллаж с запчастями. Тут хранились жесткие диски, лезвия для блейд-шасси, серверы, оптические и медные коммутаторы, всевозможные кабели, модули, трансиверы и платы. Видимо, все эти компоненты предполагалось использовать для починки работающего в стойках оборудования.
Второй находкой была небольшая операторская комната за прозрачной перегородкой. В отличие от серверной, здесь было тепло и тихо. У самого "окна" стоял письменный стол с современным компьютерным терминалом и удобное кресло напротив него. В углу расположился шкаф, заваленный бумагами и компьютерной документацией, а слева от него приютился офисный кулер с полупустым баком воды.
В этой комнате я решил сделать привал и хорошенько подумать. Усаживаясь в кресло, я случайно задел мышку терминала и дремавший до этой поры компьютер очнулся. На экране включившегося монитора отобразилась обширная панель управления, в заголовке которой, значилось: "Физическое состояние", ниже к себе привлекала к себе внимание истерично-мигающая надпись: "Внимание! Статус: желтый". Все остальное поле окна было занято схематичным изображением оборудования в соседней серверной комнате. Разглядывая эту внушительную картинку, я не сразу осознал, что все надписи и прочие элементы пользовательского интерфейса, как ни странно, написаны по-русски. Зато я заметил, что кроме вкладки состояния оборудования, в панели имелись еще три: "Компоненты среды", "Оболочка" и "Симуляция". На последней мое внимание привлекла строчка, где несколько раз в секунду увеличивался многоразрядный счетчик "циклов".
Кроме того, окно панели управления было чуть сдвинуто к левому краю экрана. Таким образом, справа осталась узкая полоска "рабочего стола", в нижнем углу которого отчетливо виднелась пиктограмма файла readme.txt.
Недолго думая, я дважды кликнул мышкой по этому значку. В конце концов, это же мой собственный дом и все, что находится в нем, тоже принадлежит мне. Только сейчас мне пришла в голову мысль, что хитроумное дядино завещание изначально было составлено в такой форме, чтобы оставить в секрете таинственное содержимое подвала. Но зачем дядя Гриша скрывал свой вычислительный центр, мне было не известно.
Между тем текстовый файл открылся, и передо мной оказались такие строки:
Племянник, здравствуй!
Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет, и дверь во Вселенную открылась тебе. В данный момент как новый владелец Вселенной, ты должен знать следующее:
Ничего опасного или противозаконного твой комплекс не делает;
Твой комплекс находится в аварийном состоянии и требует от тебя немедленного вмешательства.
Прежде чем ты дальше продолжишь читать мое письмо, иди и замени все сломанное оборудование. На это твоей квалификации хватит, обо всем остальном Вселенная позаботится сама. Необходимые компоненты ты обнаружишь в стеллаже у противоположной стены серверного помещения.
Когда все закончишь, найди Глазок и смотри.
За годы самостоятельной жизни у меня выработался стойкий иммунитет к чужому мнению, которое я обычно воспринимаю как рекомендацию и не спешу применять в качестве руководства к действию. Особенно, если оно формулируется в виде столь бесцеремонного приказа. Однако в данном случае мне стало очевидно, что в отношении аварии автор письма был совершенно прав: я собственными глазами видел удручающее состояние вычислительного комплекса, работающего, похоже, только на честном слове и дублирующих системах. Поэтому подавив раздражение против усомнившегося в моей квалификации дядюшки, я взял себя в руки и начал рассуждать логически.
Ход моих мыслей был примерно таков: "вне зависимости от того, чем заняты компьютеры, они делают это уже больше, чем полгода, следовательно, если я предотвращу их поломку, то статус-кво нарушен не будет. Зато у меня появится время во всем разобраться. А если что, выключить рубильник я всегда успею".
В общем, чинить оборудование я закончил только вечером. У двери выросли горки сломанных дисков и блейд-серверов, вентиляторов и блоков питания, вокруг змеились медные и оптические пачкорды. Когда я заменил последнее сломанное устройство, сигнализация успокоилась, и теперь внутри серверной слышался лишь тихий хруст дисков, да шум ветра из кондиционеров системы охлаждения. Возвращаться в гостиницу мне не хотелось, я остался в доме и провел остаток ночи, разбирая записки моего покойного дяди.
За бесчисленными чашками кофе, я узнал, чем именно занимается вычислительный комплекс, почему мой дядя пишет его название без кавычек и, что означают "циклы" на вкладке "Симуляция". Потом я включил "Панель управления" и заглянул в пресловутый "Глазок". После увиденного, выключать комплекс мне расхотелось, более того, я изо всех сил решил продолжать начатую дядей работу.
Впрочем, обо всем по порядку.
А для этого снова придется вернуться на двадцать лет назад, когда безработный дядя всеми способами пытался найти хоть какую-нибудь работу. Ему это не удавалось и он, в отчаянной попытке приобрести новую квалификацию стал посещать даже компьютерные курсы.
Из дядиных записей, я узнал, что на одном из занятий по программированию, слушателей познакомили с алгоритмом игры "Жизнь" Джона Конвея. Идея компьютерной вселенной поразила дядю.
С этого момента он мечтает создать свой собственный виртуальный мир. С бешеной энергией он начинает изучать физику, химию и биологию, математику и астрономию, но больше всего времени уделяет компьютерным технологиям и программированию. Все денежное пособие уходит на учебники, вскоре он покупает компьютер. Параллельно с этим, дядя продолжает искать работу по своей специальности и, в конце концов, удача улыбается ему, он находит её в Кобурге.
Обосновавшись на новом месте, дядя быстро становится на ноги, зарплата дантиста позволяет ему приобрести в кредит дом и начать реализацию планов по созданию виртуальной Вселенной, построенной по законам им же разработанной теории "Пристального внимания". Днем дядя лечит больные зубы, вечерами программирует свою идею. К этому времени большинство моделей уже отработаны в персональном компьютере, но его мощности не хватает, чтобы в приемлемые сроки просчитывать даже самые общие циклы жизни Вселенной.
Тогда дядя оборудует в подвале серверное помещение и начинает трудиться над "Оболочкой" Вселенной на базе операционной системы FreeBDS. Для ускорения алгоритмов расчета циклов, дядя применяет некий математический аппарат, который он именует "Моделью последовательного уточнения результатов".
На момент обнаружения серверной, это была уже восьмая версия "Оболочки" и пятое поколение вычислительного оборудования. За счет современных компьютерных технологий и, главное, алгоритмов, разработанных самим дядей Гришей, ему удалось существенно разогнать скорость расчетов всех объектов во Вселенной, и теперь она составляла от двадцати миллисекунд до минуты, в зависимости от "глубины детализации", на каждый цикл Вселенной.
К сожалению, дядя Гриша не позаботился отдельно сформулировать постулаты теории и выписать формулы, они все оказались закопанными в недра программного кода языка "C". Даже сейчас из-за сложности математических вычислений, "Модель последовательного уточнения" и теория "Пристального внимания", во многом, остаются для меня непонятными, а в самые первые дни, единственное, что я улавливал, были комментарии к исходному коду модели "Уточнения". Вероятно, дядя считал их весьма уместными, забавными и понятными, но мне так не казалось:
- Вы не можете точно знать, что делает стол, когда вы на него не смотрите.
- Согласно принципу неопределенности Гейзенберга, существует предел точности измерения квантовых величин.
Что же касается реализации своей модели Вселенной, дядя постарался в полной мере наделить её существующими в природе физическими законами и свойствами, поэтому в ней имеется все: от кварков, до галактик. Однако подобная Вселенная содержит в себе бесчисленное количество разнообразных объектов, за которыми "Оболочка" должна непрерывно следить и рассчитывать циклы их жизни. Понимая физическую невыполнимость такой задачи, я долгое время считал невероятным, чтобы на скромном оборудовании подвальной серверной, дяде удалось проводить расчеты поистине вселенского масштаба. Но виртуальная Вселенная, вопреки моему мнению, работала.
Ответ на эту загадку оказался тривиален: дядя попросту не предполагал заниматься расчетами каждого атома в своей виртуальной Вселенной. Модель "последовательного уточнения" позволила ему в корне сменить парадигму, разделив виртуальный мир на некое подобие уровней, каждый из которых детализировал предыдущий. Судя по комментариям, дядя отталкивался от идеи масштаба: "наблюдая за макромиром, не обязательно знать, чем в этот момент занята каждая молекула планеты". С тех пор, открывая "Глазок" "Симуляции", я каждый раз представлял себе гигантский микроскоп, в тубус которого дядя наблюдает за Вселенной, приговаривая что-то вроде:
- любое наблюдение, влияет на объект изучения, поэтому вы можете "сглазить" его или "вдохновить";
- то, что вы наблюдаете издалека, отличается от того, что видно вблизи;
- квантовая вселенная не детерминирована, она царство случайностей и вероятностей;
- крупные объекты подвластны ньютоновской физике, мелкие - квантовой.
В дядиной виртуальной Вселенной от взгляда зависит очень многое. Оказалось, что только во время "наблюдения" происходят случайности, а в остальное время, пока "Глазок" выключен, Вселенная достаточно предсказуема, и живет по законам механики и ньютоновской физики. При этом чем больше детализация наблюдения, тем выше вероятность получить отклонения. Поэтому дядину "Вселенную пристального внимания", я за глаза называю "Субъективной". Такое имя, мне кажется, ей больше подходит.
С тех пор, как я открыл Вселенную, прошло несколько лет. Я забросил свою основную работу, подрабатываю фрилансером и проживаю дядино наследство. Все свое свободное время я посвятил Вселенной. За это время я успел поменять все оборудование. Например, вместо старенького дискового массива Harmett-Palmer ADAM 8000, мне пришлось приобрести, смонтировать и запустить свежую, быструю систему хранения данных HP 4RAP. Это заняло много времени и труда, но было необходимо: Вселенная развивается, а значит, её циклы стремятся замедлиться.
Я не забываю трудиться также и над усовершенствованием программы. Не без гордости могу сказать, что мои обновления становятся ничуть не хуже, а может быть, и качественнее тех, что выпускал дядя. С некоторых пор во Вселенную смотрят несколько "Глазков", они наблюдают за наиболее интересными объектами.
Один из таких "Глазок" уже давно направлен на мелкий сгусток материи где-то на окраине виртуальной Вселенной. Микроскоп выкручен почти на самую высокую степень детализации: я слежу за тем, как формируется планета, надеюсь, что когда-нибудь тут появится жизнь. И если это произойдет, все "Глазки" можно смело закрыть, ведь посторонний взгляд будет уже не нужен. Достаточно того, что во Вселенной появится что-то, неподдающееся механическим законам. И пусть оно само смотрит, чувствует и меняет мир вокруг себя.
III. Входные данные
- Кто там? - мрачный Илюха спросил в домофон.
- Это Инга, - из трубки донесся ангельский голос, услышав который, Илюха немедленно растерялся и промямлил:
- А-а-э-м-машки нет дома... Тьфу, то есть, М-маришки.
- Чего-чего? - удивилась трубка. - Это Инга, я к Марине пришла!
В очередной раз столкнувшись с этой длинноногой блондинкой, Илюха начал путаться в словах, стесняться и краснеть. Чувствовал он при этом себя невероятно глупо, ведь разговаривая по домофону, Илюха не мог даже увидеть девушку во всей её красоте. Зато он хорошо помнил её лицо, фигуру и вообще...
- Сестры нет дома, - собирая волю в кулак исправился Илюха, - она ушла в парикмахерскую.
- Я знаю. Но она скоро вернется, - проворковала Инга, - и просила меня подождать у вас дома. А потом мы с ней пойдем в "Галлерею"!
Что с Ингой делать дальше, он не знал. В самом деле, не показывать же ей свою комнату, где над кроватью висят черно-белые портреты Кена Томпсона и Денниса Ритчи, а на противоположной стене красуются цветные фотографии Зены - королевы воинов и Эльвиры - повелительницы тьмы? Впрочем, свои почти свежие носки Илюха решил, на всякий случай, убрать со стола под кровать.
"Со стороны Маринки, вот так просто взять и сбежать в салон - не слишком красивый поступок. Но оставить вместо себя младшего брата-ботаника - просто высший пилотаж! Видимо, это её маленькая месть за то, прошлое недоразумение в кинотеатре... - думала Инга, поднимаясь в заплеванном лифте. - И все же, это немножко уж слишком чересчур! Илья, ведь, совсем еще ребенок, хоть и учится в одиннадцатом классе... Чего доброго, начнет демонстрировать мне свою комнату и любимые игрушки!"
Переминаясь с ноги на ногу всклокоченный очкарик Илюха ждал в дверях.
"Вылитый ботаник", подумала Инга, выходя из лифта.
- Привет, - сказала она и одарила парня одной из самых своих обворожительных улыбок.
Обдав Илюху ароматом духов, Инга процокала в полутемную прихожую и остановилась:
- Я не хотела мешать... Я только Маринку подожду... - начала оправдываться гостья, - это всё она так придумала...
- Ничего страшного, - буркнул Илюха. - Э-э-э...
"Предложить ей тапочки или нет? А вдруг обидится, что я заставляю её снять туфли? Или подумает, что я пялюсь ей на ноги? - судорожно соображал в это время Илюха.
- Я - босиком. Ладно? - Инга скинула босоножки. - Не люблю в тапках.
- Э-э-э, ладно. Как хочешь... - Илюха закончил экать и поймал себя на том, что разглядывает её ноги.
Повисла пауза, во время которой Илюха почувствовал, что снова краснеет. Тогда, испугавшись неловкости момента, он из последних сил сосредоточился и, неожиданно для себя выдал:
- Пойдем сюда. Вот это моя комната...
"И зачем я сюда поперлась? Могла бы и внизу спокойно подождать. Погода хорошая и воздух свежий и вообще... - сокрушалась Инга на пути в комнату Илюхи. - Нет, чтобы на кухню хотя бы пригласил... Так. Компьютеры, книги, компьютеры, снова компьютеры, какая-то электроника, еще книги... Маришка говорила, что он типа хакер какой-то... Боже! А это еще что такое?! На одной стене он не постеснялся и вывесил фотки каких-то двух перезрелых мымр, а с другой стороны на них похабно пялятся бородачи совершенно ботанического вида... Ну, ладно, этот - допустим Достоевский, а второй... ну, не знаю, Эйштейн что-ли... Точно, он самый - Энштейн: бородища-то вон, как растрепана".
- Это Кен Томпсон и Деннис Ритчи, - пояснил Илюха, перехватив взгляд Инги. - Они авторы знаменитой операционной системы UNIX.
- А-а, ясно, - сказала Инга, хотя, что такое UNIX ей было совершенно не понятно. - У тебя тут столько компьютеров... Ты - хакер?
- Ну, не то что бы совсем... - ответил Илюха скромно улыбаясь, - хотя бывало, конечно, раньше иногда... Но, сейчас я занимаюсь совсем другим делом. Проект "Вселенная" называется... Удивительная штука! Если хочешь, могу рассказать...
- Расскажи...
"Ну и зачем? Зачем я её сюда притащил? И как её теперь увести? Эх, надо было сразу на кухню. Чай предложить... Хорошо, хоть носки из-под кровати почти не торчат, - Илюха ощутил новую волну паники. - И зачем я только вспомнил про "Вселенную"? Идиот!"
- Будешь чай? - нашелся он. - С печеньками?
- Буду! - обрадовалась Инга.
- Тогда я на кухню и чайник поставлю. Или лучше вместе пойдем?
Пошли на кухню. Илюха начал суетиться: расставлять чашки, кипятить чайник. Достал вазочку с окаменелыми печеньями, спрятал её обратно. Поражаясь собственной хозяйственности, нашел зефир в шоколаде и конфеты с цитроновой начинкой. Всполошился и достал ложечки, сахар, налил кипяток. Все это время он с воодушевлением рассказывал Инге о UNIX, проекте "Вселенная" и его гениальных авторах.
"И тут его прорвало! Натурально, он даже чай забывал прихлебывать от восторга. Битый час уже долдонит мне про свой этот дурацкий "юникз", да всякие прочие компьютерные программы... Вон, глаза как блестят, волнуется. Будто разрыдаться уже готов от счастья. Вселенная то, вселенная сё - ботаники рехнувшиеся... Врач этот зубной со своим подвалом, явно нездоровый... Племянник ещё какой-то... - Инга с безнадежностью заключенной, нащупала взглядом часы на засаленных обоях кухни. - Половина четвертого... а Маринка обещалась вернуться к трем. Ну, и влипла же я, дура..."
- ... и они, совместно, с MIT сделали этот проект открытым. Теперь любой желающий может стать разработчиком и войти в команду. Сейчас над "Вселенной" трудятся сотни энтузиастов! А сначала-то, представляешь, ему никто не верил, сумасшедшим называл! - бубнил Илюха. - Вот и я теперь там тоже принимаю участие.
- Потрясающе, - сказала Инга.
- Ага! И знаешь что?! - Илюха округлил безумные глаза. - Мне удалось решить одну из главных проблем "Вселенной"!
"Он точно псих! - обреченно подумала Инга. - А Маринка - коза драная! Никогда ей этого не прощу!"
- Ничего себе, - сказала она вслух.
- Да, уж! - Илюха победоносно погрозил пальцем. - Можно сказать, я обманул законы мироздания! Сейчас я тебе все расскажу!
Инга только кивнула. Не бежать же из этого дома отбросив стул и надевая туфли? Или все же бежать? А Илюха, между тем, шумно отхлебнул горячий чай и продолжил лекцию:
- Пожалуй, одним из самых основных законов этой модели Вселенной является принцип невмешательства. Никто не может непосредственным образом повлиять на события или изменить объекты внутри "Вселенной". Единожды созданная, "Вселенная" развивается по своим законам и единственное воздействие, которое может совершаться извне - взгляд наблюдателя! Более того, всё устроено так, что при любом вмешательстве со стороны, "Вселенная" развалится как карточный домик. Она просто перестанет существовать! - Илюха вперил пристальный взгляд прямо в глаза Инги, а потом продолжил. - На это все и завязано! Обрати внимание: возможно только пассивное наблюдение, а не активное действие! Но я смог преодолеть это ограничение...