Вы никогда не сидели в крохотной питерской кухоньке, когда за окном бесится черная декабрьская непогодь, а в кухне тепло и уютно? Когда на столе стоит горячая картошечка, селедка с лучком и бутылка хорошей водки, уже наполовину выпитая. Когда за столом сидят друзья, и течет беседа ни о чем и обо всем. О театре, о политике, о бабах, о истории, о литературе, о судьбах страны и народа. Как народа русского, так и народа еврейского. Нет? Не сидели? Мне вас жаль.
Я уехал из России восемь лет назад, и мне больше всего не хватает моих друзей. И тех, кто остался в России, и тех, кто разлетелся по всему свету. И дружеского трёпа ни о чем в питерской кухоньке.
Конечно, такие посиделки далеки от историко-философских семинаров. Подвыпившие собеседники часто хватаются за глобальные и сложные темы, которые они просто не в состоянии решить. Перебивают друг друга, перескакивают с темы на тему, забывая с чего начали. Все эти недостатки будут свойственны и моей повестюшке. Что пардон, то, извините, пардон. Но ведь в конце концов я и пишу о разговорах ни о чём на питерской кухне. Разговоры без начала, без конца, прерываемые паузами на выпить и закусить, рождающиеся спонтанно и спонтанно же умирающие. Так что...
ГЛАВА 1 ---------------
От автобусной остановки до Илюшиного дома, убогой пятиэтажной хрущобы эпохи кукурузизации, я продирался сквозь холодное и мокрое месиво из дождя, снега и какодо-то липкого тумана. Фонари светили хилым чахоточным светом и, казалось, только усиливали мрак декабрьского вечера. Было около девяти часов. Ветер умудрялся дуть со всех сторон сразу, а в моём правом ботинке хлюпала вода. На улице не было ни души.
Отвратительный, раскиданый по полю спальный район наводил жуткую тоску, и если бы я не был откровенно пьян, то просто сел бы в сугроб и завыл. Но давайте по порядку.
Это было десять лет назад, в 1990 году. Милое времeчко, когда анекдот о том, что перестройка кончится перестрелкой уже воспринимался без смеха. Когда стало ясно, что Генеральный-Секретарь-Президент не устоит, но было не ясно, спихнут его справа или слева. Да и само понятие лево-право в России-90 не имело никакого смысла. И я решил уехать. Уехать хотя бы ради детей. Благо пятая графа превратилась в пропуск на выход с вещами. Такое знаете ли оригинальное решение. С оригинальным обоснованием.
Нет, я и тогда не сомневался, что Россия вспрянет ото сна. Но было не ясно, чего она со сна натворит. Мне надоели преобразователи, спасатели и радетели. И Миша-говорун, и внуки Ильича, грибки-поганки: Зюганов, Полозков, Лигачёв со товарищи, и хитрый клоун Жирик, и политик от искуйства, шестидесятилетний мальчик-пижон Никита Сергеевич, вечно играющий в великого князя. И разговорчивый Васильев, и неразговорчивый Баркашов, и тройка крутых демократов: Ельцин, Руцкой, Хасбулатов, а также Тимурыч вместе с Ваучерсом. Сумасшедшее время, когда митинги и шествия национал-патриотов организовывались и благославлялись обкомами Коммунистической партии. Всё, сыт.
Подал я документы на выезд в Израиль, а назавтра меня с работы уволили. Без крика и шума, без брызганья слюнями, как при Леониде Ильиче. Вызвал меня местный Штирлиц и сказал:
-- Ты уезжаешь, а я остаюсь. И куда оно повернется не знаю. Уволишься -- уедешь. Будешь выдрючиваться -- останешься лет на сорок, как носитель жутких государственных секретов."
Вот так. Четко и ясно. И я уволился по собственному желанию. Хотя не представлял себе на что жить буду до отезда. Но то, что уволился без брызганья слюнями -- уже хорошо. Результат перестройки. И еще результат -- коллеги от меня не шарахнулись, как от чумного. Пошли мы с корешами в рюмочную, попрощались по-людски, выпили за успех нашего безнадежного дела. Вот этот-то алкоголь и согревал меня в моём путешествии от остановки.
А к Илюше я шел, преодoлевая такие трудности, тоже чтобы попрощаться. Такая вот полоса выдалась в моей жизни, полоса прощаний.
Илюша, мой друг-приятель, полный, в очках, с добрым лицом доктора Айболита и с таким же характером, покидал Родину-мать и уезжал в Канаду.
Тогда уезжали многие. И уезжали не ярые сионисты, не диссиденты -- борцы за истинную демократию, не теневики, перекинувшие за кордон килограммы баксов и убегающие от прокурора. Нет, первые и вторые давно уехали, а третьим уже не надо было уезжать. Им было впору обратно возвращаться. Страну покидали четвертые -- рядовые врачи районных поликлиник, инженеры и техники конструкторских бюро, учителя ни чем не примечательных школ имени Павлика Морозова и Павлика Корчагина, и прочие музыканты с бухгалтерами. Люди простые и поодиночке никому не интересные и не нужные. Но все вместе составляющие некую прослойку некоего класса, некую часть некоего общества.
Когда я добрёл до этих проводов, веселье было в самом разгаре. Илья удивленно смотрел на ошалевшего наследника, на жену, которая пыталась играть роль хозяйки в квартире без мебели и посуды, на гостей из разных, никогда ранее не смешиваемых компаний -- школьной, институтской, заводской, дачной. Кто-то приходил, кто-то уходил. Шведский стол накрытый на ящиках. Бумажные тарелки. Пластиковые вилки. Водка из разномастных чашек, которые везти с собои не было никакого смысла. В углу хлам -- старые детские вещи, ненужные никому книжки, сломанные игрушки и даже велосипед.
Я потолкался в комнате. Атмосфера напоминала смесь поминок, когда гости уже почти не вспоминают о причине застолья и отдают должное самому затолью, а также ожидания на вокзале, то есть чего-то неуютного, нежилого, временного и тяжкого. В разговоре вспыхивали и гасли стандартные темы : А помнишь в 6-м классе..?", А где теперь Сашка Либерман? - Вроде в Штатах, сионизм..., патриотизм..., фашизм..., антисемитизм..., интеграция..., эмиграция..., ассимиляция..., права человека..., интеллигенция, А я считаю, что мы в принципе все тут русские! - Ну, слава Богу, ты так считаешь. А ты электорат спрашивал? Нет? Тот электорат, что у Гостинки плакатики развешивает. Ну так поспрашивай...., Слушай, а какое там дают пособие? На это вообще можно прожить? А медицинская страховка?... . В общем всё как всегда.
Кто-то из кучи хлама вытащил книжку Секреты черной и белой магии. Тоненькая дешевая книжица. На обложке рука с линиями жизни , смерти и какими-то значками. Вытащил и сказал:
--А давайте погадаем. Вызовем какого-нибудь духа, пусть он нам расскажет.....
Мне стало совсем тошно. Я физически ощутил тупую боль от того, что все не так. Мне захотелось света, солнца, синего- синего неба и синего-синего моря. И застолья со старыми друзьями, разлетевшимися из Питера аж по трем континентам. Застолья не по поводу разлук, а по поводу встреч. И жутко захотелось вернуть то состояние простора, лёгкости, уверенности, что всё будет хорошо. Состояние, которое было так естественно 20 лет назад. Потом пропало и больше не возвращалось. Никогда.
--Чего вам еще рассказывать?пробурчал я, - Вам что, что-то не ясно? Есть вопросы?. Но вместо того, чтобы уйти по-английски, не прощаясь, я выпил еще одну рюмку водки. Первую из тех, что пить и не следовало.
--Ну вы, Алладины хреновы, повелители духов, у вас даже блюдца нормального нет. Вся посуда запакована.
--Найдем блюдцесказал Илья - Да еще какое! Не-вы-езд-ное! Лет 200 ему, или 300. Майсен! Может Гофман из него кофеёк попивал. А уж Гофман с чертовщиной водился, не без этого. Вот вызовем духа, а завтра в комиссионку снесу. А вызовем мы ну... например пророка Моисея. Кого же еще вызвать уезжающему еврею. Хоть и в Канаду уезжающему. Он, Моисей - пророк, ему известно, что будет. Вот пусть и поделится информацией.
Почему-то я разозлился. Разозлился как-то без причины. На погоду? На дурацкую мысль заняться дурацким спиритизмом? На то, что всё как-то вкривь и вкось? На то, что ты никому не нужен ни там, ни тут? Да нет, скорее всего на погоду.
--Во-первых в Германии кофеек из блюдца не пьют. И 200 лет назад не пили. А во-вторых, Илюшенька, в Библии сказано, что знаться с гадателями и вызывателями духов - грех. Так что пророк Моисей не будет с тобой беседовать. Ты лучше кого-нибудь из партбюро вызови или из отдела кадров или из первого отдела. Спроси у них, почему они такие суки. По должности или по велению души. Хотя не спрашивай. Я и сам знаю. И по должности и по велению.
Я взглянул на часы, было 21:17. Потом я проглотил еще 50 грамм, которые вконец испортили мне настроение. Вот с этими сумерками в душе и водкой в желудке я и потопал на кухню. Заниматься духами и другими детскими забавами мне не хотелось.
Новое путешествие давалось мне не легко, но как говорил ... собственно кто говорил?.. забыл, ну не важно. Как говорил кто-то: Нет таких преград, которых не преодолели бы большевики. Сзади меня догоняли голоса заклинателей духов. Ирка, дама приятная во всех отношениях и знающая о магии, духах, сглазе, колдовстве, а также о связях с космическими силами всё, вводила в курс дела непосвященных:
-Конечно, мы можем попытаться вызвать духа Моисея, Наполеона или Николая Второго. Но в принципе духи злы, коварны и очень лживы. Может прийти совсем другой дух и выдать себя за Моисея. Я не могу дать никаких гарантий. У духов, знаете ли, специфический юморок. То так иносказательно излагают, что и не поймёшь, то просто голову морочат, то откровенно врут. Вот недавно в одной консерваторской компании вызывали мы великого князя Константина Романова. Ну знаете, знаменитого К.Р. Хотели узнать о его отношениях с Чайковским. Так знаете, кто пришёл ? Никогда не угадаете....
-Дзержинский, - заорал я из коридора - Железный рыцарь революции, с Ягодой, Ежовым и Берией. Пришли и арестовали вас дураков за склонность к извращениям. А потом выпустили. За дурость и извращения у нас не наказывают. Дураков любят и холят, за идиотизм еще никого не посадили.
-Иди, Яшенька, иди на кухоньку, поправься. - закричала Ирка в ответ. Любви в ее голосе я не почувствовал -Так вот, попробуем вызвать пророка Моисея - это уже не ко мне - Кончиками пальцев вы должны легонько .....
А я всё шёл и шёл. Коридор был очень длинный и очень тёмный. Пол неровный и какой-то покачивающийся. О стенах тоже ничего хорошего сказать не могу, плохие были стены, и держаться за них было неудобно. И чего меня понесло на кухню? Ведь и там меня тоже ничего хорошего, кроме еще грамм пятидесяти, не ожидало.
Голоса из комнаты были уже не слышны. Зато стал слышен разговор на кухне. Два относительно трезвых пикейных жилета, Лёнька и Марик, как всегда устроили базар, выясняя кто виноват и что делать, в чем историческое предназначение народа русского, и в чем народа еврейского. В общем они решали мировые проблемы. Причём все сразу, и на уровне восьмикласника - троечника.
А я всё шёл и шёл по качающемуся и странно петляющему коридору. Я точно помнил, что этот коридорчик был около трёх метров в длину. И без всяких изгибов. Но я всё шёл, несколько раз сворачивал то в право то в лево, и конца этому походу не предвиделось. Я пропутешествовал по странному коридору уже минут десять, когда наткнулся на дерево в кадке. Такого дерева у Ильи отродясь не было. Причём в момент далеко не мягкого касания я рассадил себе руку, а на дереве что-то завозилось и захлопало крыльями. Я задрал голову вверх, но ничего не увидел.
- ....антисемитизм - донёсся из кухни Лёнькин баритон - это реальное явление и реальная проблема, но.....
--Боже - сказал я, обращаясь к невидимому и неведомому существу на дереве - Да они там совсем очумели. Окончательно свихнулись. Опять все то же самое! Может к гадальщикам вернуться? Ну скажи мне, ты, Курица, или как тебя там, ну что это за привычка спьяну решать нерешаемые мировые проблемы? Еще неизвестно, кто более псих, те шаманы с блюдечком или эти.... теоретики. Они что там, хотят создать труд под заголовком Общая теория антисемитизма. Причины возникновения. История развития ? Не получится у них. Многие уже пытались. И что самое странное - именно на кухнях. Мне и самому очень интересны и причины возникновения и история развития. Видишь ли, Птичка, проблема стара как мир. И глобальна. Хотя в каждом конкретном месте и в каждое конкретное время своя специфика. Вот например в нашей державе антисемитизм направляется, регулируется и дозируется партией и государством. И тут уж точно - партия и народ едины! Иногда это ударные дозы. Как аспирин при гриппе. Иногда яд по капле. Вроде профилактического лечения. И всё это формирует СГЕНа -- советского гражданина еврейской национальности -- с одной стороны, и отношение к СГЕНу коренного населения с другой. Ты, Курица, понимаешь, что я тебе толкую? Улавливаешь смысл своими куриными мозгами? Слушай, а может ты не Курица? Ты скорее всего летучая собака! С собакой и говорить приятнее, собака умнее! И глаза у собаки почти как у человека, а может и лучше, чем у человека. Знаешь, Собака, тут чтобы почувствовать, надо самому побывать в шкуре СГЕНа. Нет, не еврея. СГЕН не еврей. СГЕН - это русский, или точнее, как говорит наш Кумир и Друг народа, р-рос-с-сиянин, которого назначили врагом на всякий случай. А приведение наказания в исполнание отложили пока. И ничего ему не поможет, ни здравый смысл, ни клятвы в любви и верности. И находясь под постоянным давлением, СГЕН или соглашается со своей ролью врага на всякий случай, не может расправить плечи и поднять голову. Или уезжает. И там, куда он уехал, там, где он никому не нужен - в Израиле, Америке, Канаде, Австралии - его упорно считают русским. Или отрастив бороду и пейсы, СГЕН бросается в иудаизм и становится крайним ортадоксом. Более евреем, чем еврей. Не по причине вдруг вспыхнувшей религиозности, а из желания себя идентифицировать, из желания принадлежать какому-то обществу не частично, а полностью. Или...или становится антисемитом, проклиная кровь, которая испортила ему жизнь и карьеру. Но в любом случае его не оставляет вопрос Почему?. И встретившись, СГЕНы начинают задавать этот вопрос друг другу. Вот как Марик с Ленькой. Всё это кстати не зависит от денег, должности, ученой степени. Поэтому давайте не будем чего им тут не хватало. Ты же умная собака, ты поймешь. Не в этом дело. Ну что ты, Собака, на это скажешь? Или ты всё-таки Курица?
До смешного же доходит, Курица! Вот сторонники Ленина, вся эта ВКП(б)-КПСС как страшную тайну скрывали его еврейского дедушку. Как единственное грязное пятно на светлом образе того, кто живее всех живых. Сегодняшние его противники от монархистов до национал-социалистов вытащили этого дедушку. И размахивают им как флагом. Мол вот причина гибели России, уничтожения православных храмов, расстрелов, гражданской войны. Я спорить не буду, Ульянов может быть величайший гений, может быть величайший бандит всех времен и народов. Политбюро КПСС для кого-то святыня, для кого-то мафия и сборище ублюдков. Но интересно то, что в вопросе еврейского дедушки эти антогонисты единыэтот несчастный дед по их общему мнению самое позорное пятно семьи Ульяновых! Ну причом тут дедушка дедушки Ленина? Что, страшнее обвинения не найти? А сейчас бдительные патриоты придумали жидомасона со всемирным заговором! Это еще кто такой? Не знаешь? И я не знаю. Масоны есть, жиды тоже есть, но это разные зверюшки. Как кошка и собака. Эти есть, а вот кошкособаки нет. А придумали, чтобы еще страшнее стало - не просто жид, а жид с секретом! Ж-жуть! И плодятся мифотворцы, полуинтеллигенты и не без образования, кликуши и юродивые. Разные спекули да паскули, размахивают пером, как шпагой, пишут о спальне императрицы и о прочих исторических казусах. И кстати ловко пишут, занимательно. Вот ты, Курица, читала? Почитай, очень забавно. На богатом историческом материале автор... В новом романе известного автора живым языком описывается... Книга несомненно будет интересна широкому кругу читателей. Тираж 2000000. Что же узнаёт широкий круг? А то, например, что безвольным, но очень по-человечески симпатичным императором как марионеткой управляла немка-императрица. А немкой-императрицей крутил как хотел безграмотный и похотливый русский экстрасенс Распутин. (Тут выдаётся несколько постельных сценок, чтобы широкий круг не заскучал.) А вот Распутиным (внимание!) крутили как хотели.... Как ты думаешь кто? Ну, Курица, угадай! Правильно, жидомасоны! Жутко закрытая подрывная организация. Да самая закрытая подрывная организация - это Политбюро ВКП(б) - КПСС! А ее всемирный заговор назывался Всемирная Революция. Эта закрытая организация дестабилизировала всё, что могла. Полностью оплачивала братские компартии, поставляла оружие всем национально-освободительным движениям, хамазам, хасбаллахам, джихадам. Теперь это оружие стучится в Россию, на Кавказ. За что боролись, на то и сели. Вот она мафия, вот они коммуно-масоны. Назови как хочешь. И выдумали они пугалку жидомасонскую, опиум для народа. Погремушка-отвлекалка для дитяти дебила. Да нету таких. А кого это интересует? Бей на всякий случай, не промахнешся! Ты им ... в глаза, а они - Божья роса! Доходит, Птичка?.
Но ответа я не получил. Наверху что-то опять завозилось и захлопало крыльями
-Ты не Курица и не Собака. Ты Свинья, причем невежливая. Или просто дура, а я тут с тобой толкую. И чего я завелся так? Не лучше Марика с Лёнькой. - пробормотал я, и с трудом оторвавшись от дерева, отправился дальше. Но вирус кухонного трёпа уже попал в кровь, смешался с алкоголем и создал смесь, готовую взорваться в любой момент.
И тут я увидел его. Он стоял в дверях кухни, прислонившись к косяку, и курил. Разговаривающие не обращали на него никакого внимания. Он был нашего возраста, лет 40 - 45, и выглядел он.... ну как вам это обяснить. Описание не даст никакого представления. Хотя попробую. Лицо тонкое, выразительное, какое-то чуть-чуть слишком библейско - семитское, иконописное. На первый взгляд длинные волосы, усы и борода делали его похожим на хиппи 70-х годов. Но только на первый взгляд. Массивный перстень желтого металла с шестиконечной звездой не производил впечатления жлобского кича эпохи поздних отезжантов. Было видно, что это вещь старинная и дорогая. Слишком старинная и слишком дорогая для этой кухни. Потертые джинсы, чёрный свитер и высокие ботинки армейского образца смотрелись на нем как-то странно и чуждо. Ожидалось что-то другое. Но это всё потом, а сначала глаза. Я мог бы написать какую-нибудь дребедень и чушь о том, что в этих гипнотических глазах были .... Но я так не напишу. Во-первых пошло, а во-вторых я не знаю, что там в этих глазах было. Он кивнул мне,улыбнулся и поднёс палец к губам. Мол не мешай людям. Я улыбнулся в ответ. Держась левой рукой за стенку (это было просто необходимо), я протянул ему правую:
---Меня зовут Яков. Все друзья зовут меня Яков. Потому, что я не люблю имени Яша. Яшами обычно зовут маленьких баранчиков и прочую живность. -- видимо от выпитой водки я поглупел и стал болтлив, хотя при этом значительно более коммуникабелен .- А ты кто? Я тебя тут еще не встречал.
---А меня зовут Моисей, хотя друзья зовут меня Миша. Так попроще и без претензий.
Среагировал я как-то очень глупо и несерьезно. Я не то икнул, не то хихикнул и выпалил:
-- Ух ты, ну точно, ты -- Моисей! Пророк Моисей! Вот это здорово! Ты тот самый Моисей. Настоящий! Это тебя там в комнате идиоты с блюдечком вызывают. Ну да, конечно. Вот ты к ним на зов и явился! Или ты кто-то другой? Ирка говорит, что на зов приходит черт знает кто. Приходит и дурит нас, грешных людишек. Слушай, Моисей, а сквозь тебя пройти можно? Или ты окончательно материализовался? Можно я тебя потрогаю?
Он опять улыбнулся и пожал плечами:
--Ну, если так хочется то потрогай. Но, по-моему, сквозь меня пройти не получится, даже сразбегу.
Я потыкал пальцем в его плечо и упрямо заявил:
--Всю равно ты тот самый. Вот только какой тот?
--Я, конечно, тот тот самый. Ты видел когда-нибудь другого того самого? И конечно явился я на зов. Мы ведь все те самые и всех нас сюда пригласили. Вот ты например. Тебя сюда звали? Звали. И ты тот самый, а не какой-нибудь другой.
Его логика меня убедила. Железная логика, а я ничего так не люблю, как железную логику. Конечно я -- это я, и меня сюда звали, а он - это он. Чем он хуже? И он тот самый! И его сюда звали!
---Glad to see you, Mike блеснул я знанием иностранных языков. - Давай примем грамм по 50 за знакомство.
---Ну давай. За знакомство. - согласился он, и мы вошли в кухню. Двое за столом не обратили на нас никакого внимания.
Кухня в двухкомнатной малогабаритной квартире Ильи была не более шести квадратных метров. Столик метр на метр, так и не научившийся стоять на всех ножках сразу. Две рахитичные табуретки, на которых сидели сейчас Марик с Лёнькой. Старый холодильник ЗИЛ, дешевенький шкафчик из ДСП и пластика, полки. Между столиком и окном немного свободного пространства, куда мог втиснуться человек размера 46 - 48. Ильюшина теща туда втиснуться не могла. Однако и в кухне повторился тот же фокус, как до этого в коридоре. Мы шли и шли вдоль стола. Долго как-то шли. А когда дошли, то я увидел, что между окном и столом места было сколько угодно. Само окно было странной формы, закругленное сверху и узкое. Не то окно, не то бойница. И никакого стекла. А за окном ..! За окном было лето, субтропики, пальмы. Небо синее- синее. И море на горизонте, тоже синее - синее, тёплое и ласковое. И город. Город из сказок Тысяча и Одной Ночи. И храм на горе, сверкающий белым и золотым. Великий Храм Великому Богу. В окно врывался ветерок, чистый и свежий как родниковая вода, насыщенный ароматами солнца, моря и неизвестных мне цветов. Боже мой! Ведь я только что мечтал об этом. Но в мечте всё было расплывчато, неконкретно. А тут я видел каждую деталь, слышал шум прибоя, ощущал зной солнца, свежесть ветра.
--Смотри. Смотри! - Я дергал Михаила за рукав, как ребенок, впервые увидевший в небе воздушный шар. Миша посмотрел в окно, потом на меня:
--Ну и что ты там такого увидел? Что там такого необычного? Небо сверху, море снизу, По улицам люди ходят, вдоль улиц дома стоят. Было бы странно, если бы наоборот. А так очень красивый вид. По-моему всё в порядке и всё правильно.
И я опять согласился. Да, действительно всё в порядке. Ну, что я, право, так разволновался? Что я, пальму что ли не видел? Или верблюда? Даже неловко, веду себя как ребенок. И мы пришли по делу - выпить за знакомство. Безо всякого дальнейшего удивления и восторга я придвинул изящное кресло чёрного дерева к столу. Стол тоже был сделан из чёрного дерева и тоже, как и кресло, украшен резьбой и инкрустирован перламутром и слоновой костью. На стенах сложая мозаика, роспись, ковры, бронзовые светильники. Я посмотрел в сторону входной двери. Создавалось впечатление, что я смотрю в перевернутый бинокль. Всё было чуть искажено и очень далеко. Огромная дворцовая зала, в которой я очутился, постепенно сёживалась в знакомую мне кухоньку. Далеко-далеко на другом конце стола, тоже постепенно переходящего в колченогое древесно-стружечное убожество конца 20 века, сидели два подвыпивших друга. Перед ними стояла бутылка водки, миска с винегретом и тарелка с нарезаной колбасой. Переход от дворца к обшарпаной кухне и обратно был постепенный и неуловимый. Как на картинах Эшера. Где рыбки постепенно превращаются в птичек, и никак не поймёшь в каком именно месте совершается этот переход. Я скользнул взглядом по потолку, от старого пятна, напоминающего следы на давно не стираной простыне, до сложных переплетений сказочных животных с лицами людей и богов с головами животных, до массивной бронзовой люстры, свисавшей с шестиметровой высоты. Граница перехода опять ускользнула от меня, а сама игра с поисками этой границы надоела.
Не поднимаясь с кресла Миша прихватил с другого конца стола начатую бутылку водки, два граненых стакана по 8 копеек за штуку, и тарелку с колбасой. Передо мной он поставил два изящных хрустальных бокала, такой же хрустальный графин с чем-то рубиновым внутри и серебряное блюдо с неведомыми мне фруктами. Удивляться я как-то разучился, но подумал, что с таким антиквариатом Илью точно не выпустят. И в комиссионку не примут, с такими штуками надо сразу в Эрмитаж бежать.
Я отпил глотк из своего бокала и восхитился. В вине была сладость без приторности и терпкость без навязчивости. В нём было растворено время, много времени. Вкус и аромат оставались еще долго-долго.
--Интересно - сказал Михаил, сделав глоток этого чудесного напитка и указывая на другой конец стола, где шел диспут о судьбах мира, -Интересно, ты не замечал, что петербургские кухоньки распологают к философским беседам. Нужна крохотная кухня, бутылка водки, и вот уже начинается разговор обо всем одновременно. И почему-то именно на кухне. Не в гостинной с телевизором, ковром, гедееровской полированой стенкой, с выставленными напоказ сервизом и рюмками литого хрусталя. Нет именно на кухне. Вот ведь и ты еще в коридоре этим вопросом заинтересовался. И даже в разговор включился. Завелся с пол- оборота. Хотя нашёл с кем беседовать. С этой дурой на дереве!
--Слушай, а что там такое на дереве?
--Не знаю. Живет очень высоко, почти на самой макушке. Вниз не спускается. Или оно очень робкое, или очень глупое. Но зла не делает и никому не мешает. Надо бы разобраться, да руки всё не доходят.
--А откуда оно взялось, это дерево? Кто его сюда приволок?
--Что значит откуда? Сколько я себя помню оно тут стоит. И что значит приволок? Да этот баобаб метров семь в обхвате, а в высоту.... Знаю я только, что тот, кто там крыльями хлопает - плохой собеседник. А что оно за существо такое, никто не знает. Это такая же нерешаемая загадка, как и влияние петербургских кухонек на попытки решать мировые проблемы.
А далеко-далеко, на другом конце стола, продолжались философские беседы:
--...антисемитизм, это конечно явление и реальная проблема. Но....
--А может не кухоньки виноваты, а наличие тем? - я отпил еще глоток вина - Вон там Марик с Леней решают, что такое еврей и что такое антисемитизм, и откуда такая неразрывная связь. Так ведь у кого что болит, тот о том и философствует. Темка интересная и, что самое главное, животрепещущая. Для определенного круга лиц определенной национальности.
Не знаю, почему я опять так разгорячился и почему полез в кухонные разговоры с незнакомым мне человеком. Может спьяну? Да, скорее всего спьяну. Но так или иначе меня понесло. Тем более, что собеседник был явно интереснее, чем Нечто крылатое, но глупое, там, на дереве:
-Я же понимаю, Миша, что никто и ни к кому не испытывает пылкой братской любви. И тут евреи не одиноки. Возьми хоть русских. Вот в нашем разваливающемся отечестве, чуть возжи отпустили, и что же? Хохлы во Львове калечат тех, кто говорит по-русски. Русские побежали из мусульманских республик на родину, где их, кстати, тоже никто не ждёт. А прибалты-европейцы ставят русское меньшинство в позу раком. Не нравится? Проваливайте! Я понимаю, что очень часто и отцам народа, и плебосу нужен козёл отпущения. Кто-то во всём виноватый. Всегда используют меньшинство в шкурных целях, для создания врага унутреннего и врага унешнего. А евреи 2000 лет везде были этим меньшинством. И чем слабее и забитее народ в собственной стране, чем более он унижен, чем больше у него проблем, тем больше ему необходимо найти и пнуть еще более слабого. Самоутвердиться, мол не я крайний. Недаром англичане говорят: У нас нет антисемитизма потому, что мы не считаем себя глупее евреев. Они там уже сотни лет - нормальные люди в нормальном обществе. У них нет национального комплекса неполноценности. Ты, кстати, знаешь, Миша, кто в Штатах самый крутой антисемит? Нет? Я когда узнал, не поверил. Негры. Блэк бразерс. Этим то что до евреев? Чем им то насолили? В рабство их евреи продавали? На плантациях собаками травили? Или кук-клукс-клан еврейская организация? Или евреи им их черного Христа распяли? Нет. Для них это необходимое и сладкое самоутверждение. Предмет роскоши. Как часы Ролекс или шмотки от Кардена. Мол и у нас всё как у людей. Мол это не мы неприкасаемые, не мы крайние. Есть еще более крайние. Это они меньшинство, а мы на стороне большинства. Поиск крайнего дело увлекательное и захватывающее. Конечно, если крайний не ты сам. Появляются профессионалы и виртуозы этого дела. И наша Родина тоже дала миру массу подобных охотников - профессионалов. Вобщем если в кране нет воды, значит выпили жиды. И многие кухонные исследователи обясняют антисемитизм именно шкурным желанием большинства сделать из меньшинства мальчика для битья.
Михаил молча курил и, казалось, внимательно слушал. А меня несло всё дальше.
-А может быть всё еще сложнее, еще глубже? А, Миша? Смотрел я тут фильм Канибализм у животных. Милые забавные шимпанзе живут стаями и в этих стаях сложные иерархические отношения. В общем подлянка как у людей. Так вот, отбилась одна симпатичная самочка с детенышем от своей стаи и забрела на территорию другой. Эти братья по разуму устроили настоящую, изощренную облаву. Умницы, гады, высоко интеллектуальные. Как люди! Поймали обоих, детеныша убили и сожрали, а самку трахнули и забрали в свою стаю. Почетную миссию трахнуть беднягу взял на себя вожак. А потом комментатор обяснял. Детеныша убили и сожрали не от голода. Они уничтожали чужое (!) семя. И как уничтожали! Милые плюшевые обезянки. Рвали живого на части и тут же жрали. Морды в крови, руки в крови и при этом жуткое возбуждение. Прямо ритуальное действие. И самку отодрали не просто так, забавы для. Тем более, что своих было в избытке. А с тонким умыслом отодрали - размножить своё семя, то есть своей стаи. Тоже ритуальное действие, посвящение в члены стаи! И сидят эти шимпанзе у нас в бошках, и ходим мы биться двор на двор. Фанаты Спартака на фанатов Динамо, племя Мванду на племя Банга. Ты не замечал, чем примитивнее человек, чем ближе к этим шимпанзе, чем меньше знает своё, тем больше ненавидит чужое. По-русски двух слов связать без матюга не может, а уже национал-патриот. Конечно, в нас эта обезьяна сидит на тоненькой золотой цепочке воспитания, цивилизованности, морали, страха перед наказанием. Иногда эта цепочка срабатывает, часто не срабатывает, рвется. И получается, что убить, разрушить, искалечить -- такая же потребность человека, как создать, защитить, спасти, построить. Только одну потребность мы в себе пытаемся давить, стыдливо о ней умалчиваем, а вторую воспеваем, создавая образ этакого венца творения. А у этого венца трясенье в членах и в головке тарарам, вобщем полная умственная недостаточность.
Но самое смешное, что и этим все равно ничего до конца не обяснить. Вот в чем фокус, Миша. Этим можно обяснить неприязнь племен Мванду и Банга. Если они к тому же постоянно воюют за какой-нибудь лужок для выпаса общинных коз или за рощицу кокосовых пальм. А если они цивилизованее, то за урановые рудники. Но вот, что мне не понятно! Германия воевала с Россией дважды в 20-м веке. Второй раз под флагом неполноценности славян. Только по официальным данным в России погибло 27 миллионов человек. По неофициальным -- почти в два раза больше. Эринбург писал -Убей немца!. Их ненавидели. День Победы - великий праздник. Не было семьи, не потерявшей близкого человека. Через 1-2 поколения, через лет 50 ненависть ушла. Германия ассоциируется с машинами BMW, Мерседес, хорошим пивом и развитой демократией.
Может к ним не испытывают особой любви, но и животной ненависти нет. Всё в пределах допусков. Ты, Миша, скажешь, что немцы живут в своей стране и не являются меньшинством, и следовательно козлом отпущения. (Я не говорю о русских немцах, я говорю о немецких) Хорошо, а например татары? Незванный гость хуже татарина, это откуда? Я не думаю, что всё было по Гумилеву и что Золотую Орду связывал с Русью чуть ли не договор о братской любви, дружбе, сотрудничестве, а также совместной борьбе с хазаро-сионистскими происками. Матери пугали татарами детей. Понадобилось не так много времени, и баста. По крайней мере о татарских погромах я что-то не слышал. А антисемитизм это другое, это как-то на подсознательном, генетическом уровне попало в кровь и Шарикову, и Акакий Акакиевичу, и Тит Титычу. Причём всех времен и народов. Это сложнее, чем Хомо хомини люпус ест. Дело антисемитизма живет и побеждает!
При этом одни рассказывают о желании уничтожить Богом избранный народ, о происках завистников. Избранный? Кем? Когда? Почему? На что? И чего ему завидовать? Другие же несут бред о всемирном заговоре, о неполноценности, проклятости. Страшилки для дураков. Было бы смешно, да дураков многовато.
И тут я всё-таки заметил, что слишком долго читаю свой монолог и заткнулся.
-Ну ,старик, ты тоже философ. Все-таки влияют кухоньки, влияют. - сказал Михаил - Эка тебя понесло. Ну, спасибо за лекцию. А всё ведь не так сложно. Вернее просто как гвоздик. Вот ты в своем содержательном и эмоциональном выступлении верно нащупал две составляющие. Во-первых животный, подкорочный инстинкт уничтожь чужое, убей. И не все этот инстинкт подавить могут, а многие и не хотят. Во-вторых чисто человеческие подлые и шкурные попытки заглушить комплекс ущербности, решить сложные проблемы общества топором или выиграть какие-то привелегии лично себе за счет меньшинства. Но в антисемитизме есть еще и в-третих. И это делает его уникальным явлением.
- И что же это такое, твоё в-третих?
-А стоит ли начинаться? И время позднее. И тема бесконечная.
Я взглянул на часы. Было всё еще 21:17. Совсем не поздно.
--А ты вкратце, на пальцах. Только, пожалуйста, никакой мистики. Никакой избранности и никакой проклятости.
-Ну давай. На пальцах, так на пальцах. И никакой мистики, никакого идеализма. Мы ведь стоим на материалистических принципах.- он ухмыльнулся - Если мы видим, например, дерево, мы твердо знаем, что это дерево.
Мне как-то не понравился этот пример с деревом, а он продолжал:
-А втретих антисемитизм это побочный продукт Великой Еврейской Революции
ГЛАВА 2-------------------------
Тут я удивился и спросил :
--Чего-о? Ну первое и второе ясно, но о какой революции речь? И причем тут революции? Если ты решил рассказать о сезде Победителей и посчитать по пальцам число делегатов - евреев, то не трудись. Их всё равно всех к стенке поставили.
--Нет, я не про Октябрьскую - рассмеялся Миша -Я про Великую Еврейскую. Была и такая. Веков на тридцать пораньше Октябрьской. Не слышал?
--Не слышал. Нас больше про Октябрьскую учили.
--А это почти одно и то же. Все революции очень похожи друг на друга. Знаешь одну - знаешь все. Несмотря на кажущиеся различия. Вроде как бабы. Есть красивые и некрасивые, поумнее и поглупее. Но в принципе,знаешь одну - знаешь всех... Ну, ты понял. Вот только Революцию надо изучать с самого начала и до конца. Хотя у настоящей революции конца быть не может. А знаешь что, пойдем, я тебя с шикарным мужиком познакомлю. Бо-о-ольшой знаток и теоретик революций. Говорят Ленина видел, и Сталина, и Маркса с Энгельсом. Сам участник штук десяти революций. А теперь тут дворником работает.
И мы тронулись в путь. Кухню и коридор мы миновали без приключений и довольно быстро. Но на заплёваной и обшарпаной лестнице началась обычная свистопляска. Мы как-то долго спускались вниз, переходили из одного коридора в другой, потом опять поднимались вверх. И снова вниз. Железобетонные ступени превращались в деревянные. Деревянная скрипучая лестница переходила в мраморную. И всё время вверх - вниз, вниз - вверх. В конце концов мы спустились по лестнице добротного питерского дома конца 19-го века. По лестнице, не потерявшей за сто лет своей элегантности, хотя старые витражи были разбиты, стены облупились, чугуные ограждения местами были выломаны, а дыры забраны металлической сеткой. Которую тоже кто-то покорёжил. Под лестницей оказалась дверь, на которой была прикручена латунная табличка Дворницкая. Вместо кнопки звонка из стены торчала проволока, украшеная на конце шариком. Когда Михаил потянул за шарик, за стеной отозвался колокольчик. Дверь открылась, и в нос шибанул запах водки, портянок, лука и еще чего-то кислого. На пороге стояла калоритнейшая личность. Мужичёк лет 65, маленький, суетливый, со всклокоченой бородой. Маленькие бесцветные глазки смотрели хитро и дружелюбно. Одет он был в грязный ватник, ржавые валенки, старые штаны неопределенно-тёмного цвета. На голове драная ушанка. За его спиной открывалась полуподвальная комнатёнка, замечательно соответствующая названию Дворницкая.
--Мишка, сукин ты сын, вспомнил старика! - и дворник-революционер обнял Михаила и влепил ему поцелуй в стиле незабвенного Леонида Ильича -А я тя намедни вспоминал. Думаю, ну как там Мишка. А ты вот он тут, лёгок на помине.
Мой спутник поморщился и попытался освободиться. Я улыбнулся и подумал : Как же, видел он Ленина с Марксом. Может он и Александра I видел? Да он точно не раньше 1925 года родился.
-Точно, паря - затараторил дед, уже обращаясь ко мне -и Александра I тоже. Видный был хлопец, обходительный, а уж бабник... -он подмигнул и многозначительно поднял заскорузлый указательный палец с желтым, каким-то неживым и грязным ногтем. - У его еще сестрёнка была. Ну так...
Пить надо меньше, а закусывать больше - подумал я -- Доигрался. Уже вслух думать начал, и не заметил, что вслух. До ручки дошёл.
Мишка наконец выбрался из обьятий со всеми знакомого старика.
-- Тимофеич, может войти дашь?
-- Входите, входите, чего там, заболтался старик. Входите, сядем вот, посидим, в ногах правды нет, выпьем со свиданьичком.
Пропустив нас в комнату и закрывая дверь, старик спросил:
-- Тебя зовут-то как?
-- Яков.
-- Ага. Иаковом. Из жидов будешь, мил человек?
-- Из жидов, из жидов. А ты, блин, из патриотов. -подумал я.
--Не, мил человек. Мы не из патриотов, мы из дворников. Нам всё равно, хучь из жидов, хучь из магометян. Лишь бы человек был хороший. Правда, Мишенька?
У Миши был вид человека, с трудом сдерживающего хохот, а мне было не до смеха. Боже мой, опять я вслух думаю! Белая горячка, что ли?
Но тут опять вмешался Михаил: --Дед, мы к тебе по делу. Ты у нас специалист. Рассказал бы ты нам о революциях.
-С нашим удовольстичком! Верхи, понимаешь, не могут, низы само собой не хочут. Три, понимаешь, источника и обратно же три составные части. Роль личности и прочих масс народа. Знаем, знаем. А на кой хрен вам это, мужики? Может лучше выпьем?
-Да вот, Тимофеич, засиделись в одной компании, хорошего человека провожали в Канаду, разговорились на кухне с Яковом, слово за слово, сам знаешь....
--Знаю. Вечные вопросы - сионизьма, антисемитизьма, эмпириокритизьма, коммунизьма, фашизьма, всякая ленинизьма-марксизьма - старик помолчал, а потом как-то невпопад брякнул -Ну и конечно конфуцианство с неоплатонизмом -еще помочал, опять продемонстрировал свой грязный указательный палец. - Да, мужики, без теоретитьских знаний тут далеко не уедешь. А сам то ,Мишенька, чего не расскажешь?
--Мог бы и сам. Да ты лучше. Нагляднее. Тебе и карты в руки. Ты участник скольких революций?
--Не многих, Мишенька, не многих. Их всего то штук 15 настоящих и было. А остальные, так.. - Тимофеич сделал неопределенное движение рукой - всемирная буза и фулюганство. И хоть кровищи много, но .. не то, безыдейщина... в общем фуэтэ.
Я не знаю, какое отношение имел революционер-дворник к классическому балету, но слово фуэтэ в его устах преобретало какой-то новый смысл.
--Настоящая революция, мужики, она .... Хотя это всё потом. А сначала за знакомство выпьем. Мне свояк из Саранска первачёк прислал. Ну, ядрёный! Выпьем, а потом поговорим о революциях и катаклизьмах.
Дед полез куда-то за занавеску и вытащил бутыль, полную мутной жидкости, три стакана и пару мятых солёных огурцов. Бутыль была заткнута не очень чистой тряпкой. Стаканы тоже не отличались свежестью. Я постарался отвлечся и не думать о недостатках сервировки стола в надежде, что самогон поубивает всю налипшую на стаканы заразу. Наполнив стаканы почти до верха, Тимофеич поднял свой и обявил:
-Ну, будем, мужики. За встречу и со свиданичком.
Затем смачно опрокинул содержимое стакана себе в глотку и занюхал рукавом. Миша опять поморщился, взял свой стакан, и в стакане что-то заиграло и заискрилось рубиновым светом. При этом, перебивая все ароматы дворницкой, в воздухе повеяло чем-то свежим и благородным. Я хватанул из своего. Обжигающая вонь провалилась вниз, ударилась о желудок, поднялась обратно, пытаясь вырваться наружу вместе с недавно седеным салатом оливье. Я подскочил к крану, судорожно пустил воду и припал к струе. Вода текла по лицу, низвергалась в грязную раковину с отбитой эмалью. Нечеловеческим усилием воли я остановил оливье и отдышался. Когда я наконец повернулся к собутыльникам, то увидел, что рваную клеенку уже сняли, а на самодельный стол, сколоченный из досок, Тимофеич поставил допотопный кинопроектор и ящик с круглыми металлическими коробками.
--Знаешь, Мишенька, а дам-ка я Иакову эдакий планчик революций. Эдакую программку. Те-зис-ну-ю - последнее слово старик произнёс с трудом и по слогам.
--Апрельские тезисы? - спросил я.
--Апрельские, Яшенька, апрельские. Я как в прошлом годе лёд во дворе скалывал, так ломиком по ноге задел. Вот пока на больничном сидел и накропал. Те-зис-но. А ты почём знаешь, что апрельские? Мишка сказал?
--Так точно, дед. Мишка рассказывал.
Я так и не понял, кто над кем прикалывается, хотя было ощущение, что Тимофеич нодо мной. Ну не прост был этот дворник.
Тимофеич опять полез куда-то за занавеску, из пачки одинаковых листов взял верхний и протянул мне. Это оказался небольшой плакатик. В простенькой рамке было напечатано: Чисто не там, где убирают, а там, где не мусорят. Ниже, за рамкой, очень мелко: Типография Ленгорисполкома. Тираж 250000 экз. На белом поле под призывом не сорить, корявым почерком было нацарапано: Гады! Будьте людьми! Не ссыте под лестницей! Я засмеялся. Такая благородная цель могла бы украсить любую революцию. Тем более российскую. Народ несомненно понял бы и поддержал. Я хохотал и не мог остановиться. Тимофеич удивленно посмотрел на меня, на листок, снова на меня и сказал:
--Дура, переверни листок.
Я перевернул. На другой стороне было что-то написано. Причём почерк был чёткий, ровный, уверенный и немного старомодный, с вензелями и завитушками.
--Потом почитаешь - обижено буркнул дворник -сначала киношку посмотрим. А насчёт лестницы - так это от бомжей житья не стало. Всю лестницу загадили Он задумался на минуту, неожидано улыбнулся:
--А знаешь, паря, ты прав. Ведь это тоже могло бы стать идеей и целью революции. Идея настоящей революции должна быть нереальной и недостижимой. Ну, как коммунизм и всеобщее счастье, или второе пришествие. Тогда революция будет вечной. А ведь и эта цель почти недостижима. Хотя бы в отдельно взятой стране. - он покачал головой - Нет, чтоб под лестницей ссать перестали... Нет, не думаю.
Я сложил листок и сунул его в карман брюк. А Тимофеич тем временем продолжал:
--Ну ладно, мужики, чего вам показать, какую революцию? Хотите Шумерскую? 18 век до нашей эры. Пальчики оближите. Жаль, что о ней сегодня никто ничего не помнит. Очень поучително. Или Вторую Алеутскую. Тоже не слабо. Или еще лучше Великую Еврейскую, вы ведь за тем и пришли.
--Дед, да не поймёт он так сразу, да еще после твоего самогона. - вмешался в процесс выбора революции Михаил -Давай чего попроще, поновее и попонятней.
-А ты сам то, мил человек, какую хочешь? -спросил меня дворник.
--Не знаю. -ответил я -Правда не знаю. Ну не Октябрьскую же. От нее тошнит. С детского садика мозги пудрили. В школе сездами мучили. И все-то они судьбоносные, решающие, определяющие. В институте по Истории КПСС часов было больше, чем по специальности. Давай, дед, хоть Французскую.
Старый революционер скривился, как гурман, которому вместо омаров подали сваренную вчера сосиску.
--Францу-у-узскую -протянул дед -да это, голубчик, и не революция почти. Так, кровавое безобразие. Конечно, если учесть, что Великая французская революция значительно ускорила переход от феодализма к капитализму, явилась мощнчм толчком...., пробудила к жизни силы, которые...., повлияла на ход развития..., то да, mon ami, конечно. Или эти глупые прибаутки. Революция пожирает своих детей, Революцию задумывают гении, осуществляют фанатики, а ее плодами пользуются проходимцы, ну тогда, действительно. И то с большой натяжкой. Видите ли, любезнейший, am Anfang einer richtige Revolution muß man... And this is very important.... I would say, that ....
Я слушал старика с большим удивлением. Даже не то, что он говорил. Я слушал, как он говорил. Куда делся этот псевдонародный язык под дурака, так милый сердцу васек беловых и прочих деревенщиков с московской пропиской. Я посмотрел на Михаила. Тот шепнул:
-Я же тебе говорил. Он и Маркса видел и Ленина. Александру Первому советовал отменить крепостное право. Спорил с Кромвелем о судьбе короля Чарльза. Казнили его раза четыре. Учился в Оксфорде, Сорбонне, затем в Петербурге. И это всё в последние годы жизни. Потом во всём разочаровался и ушел в монастырь. Потом и в этом разочаровался. И вот устроился дворником. Любит валять дурака и ерничать. Когда увлекается иногда забывает играть под дворника. Тогда может и на французский перейти и на немецкий.
--С натягом - продолжал Тимофеич, видимо возвращаясь к роли дворника -Идея в ней была так себе. Слабовата идея. Ну егалите, мать его, и еще этот... как его.. брудершафт и либерасьён. Это еще туда сюда.
-- Либерасьон - это газета такая, - перебил Миша - а брудершафт - вообще по-немецки. На брудершафт водку пьют.
--А мне один хрен, хоть по-американски. Егалите, либерасьён и брудершафт, вот и вся ихняя задумка. А ты, Мишка, если умный такой, то сам кину крути, сам рассказывай
--Молчу, Тимофеич, молчу.
--Так вот, кровищи было хоть куда.он кажется опять перестал валять дурака. - А человекам чем больше крови, тем больше величия и значимости. Но чего же они хотели, революционеры эти? А хотели они достижимого. Вшивых буржуазных демократий. Ничего особенного. И вот, поколебавшись около состояния равновесия, несколько раз сменив республику на монархию и обратно, они получили чего хотели. И революция умерла. Хотя и слава Богу. А вот настоящая революция выдвигает безумные, недостижимые идеи и живет вечно. И это одно из основных отличий революции настоящей от ненастоящей. Не в кровище дело. Кровь прольется в любом случае! Настоящая революция затихнув в одном месте, вспыхивает и продолжается в другом, самом неожиданном. И в формах самых неожиданых. Как фурункулёз, как пожар на торфяном болоте. Такую идею не убить, какой бы абсурдной она ни была. Наоборот, чем абсурднее, тем лучше. Тем заманчивее. Это идея-мечта. Даешь счастье для всех! Вот прямо сейчас. И, главное - любой ценой. Цену платишь действительно огромную. Цели, естественно, не достигаешь. Потом, зализав раны и позабыв потери начинаешь всё с начала, в другом месте и в другое время - идея то жива! Вот например Великая Коммунистическая Идея справедливости и счастья для всех. Из чинной Европы перекидывается на Россию, превратив ее в крепость, в неприступный бастион. Причём с обеих сторон. В тюрьму без права входа и выхода. Оттуда в Азию и Африку, где раньше рубили головы во имя аллаха, а теперь во имя аллаха и феллаха, а также счастья пролетариата (которого кстати нет ни в Азии ни в Африке), затем в Латинскую Америку, где смешавшись с религией Вуду и наркосиндикатами революция стала непобедимой. И далее назад в Европу, туда, где во имя счастья трудящихся время от времени взрывают поезда и вокзалы, под завязку набитые этими трудящимися, а дальше..... И всё во имя глобального счастья и справедливости. Но потом. А сегодня - непримиримая борьба во имя этого счастья. И кто не с нами, тот против нас!
Что также очень интересно, милостивые государи, -так это взаимодействие Идеи всеобщего счастья и братской любви и задавленного этой Идеей народа. Это взаимодействие деформирует как саму Идею так и плебос. Часто до неузнаваемости. Вобщем, давай я тебе всё-таки Великую Коммунистическую Революцию покажу. Фрагментарно. Твоя Великая Октябрьская - это часть Великой Коммунистической.
Я наклонился к Михаилу:
--Миш, это здорово интересно, но какое это имеет отношение к теме, с которой мы начали? Причем тут евреи и их история?
--Во-первых самое прямое. А во-вторых сам говоришь, что интересно. Интересно? Смотри. Ведь это же просто трёп ни о чем на кухне. Забыл?
Тем временем Тимофеич включил аппарат, и на оштукатуреной стенке появился световой прямоугольник. Зазвучала веселенькая и простенькая музычка, вроде собачьего вальса. На экране замелькали какие-то полосы, штрихи, проплыл увеличеный многократно волос и действие началось.
Сначала поползли буковки:
Часть 1. Рождение великой безумной Идеи. Предтечи.
Потом на фоне какого-то осредненно-европейского пейзажа -- чистенькие домики, беленькие кирхи, маленькие садики -- на экране появился столик перед пивной. Тоже европейской - маленькой, беленькой, чистенькой. За столиком - три человека, одетые в костюмчики эдак начала века девятнадцатого, а может и конца восемнадцатого. С безоблачного неба светило июльское солнце и очевидно им было жарко. Один из них, сняв штиблеты и полосатые носки, сунул голые ноги в тазик с водой. Глядя на эту троицу вспоминалось почему-то безумное чаепитее из Алисы в стране чудес. Хотя эти пили не чай, а пиво из огромных кружек. Почему-то было ясно, что один из них француз, второй англичанин, а тот, кто держал ноги в тазу - немец. Хотя кино шло на русском языке. Они были уже хорошо набрамшись, чем и вызывали у зрителя некоторую симпатию. При этом все они хотели говорить, и, очевидно, не хотели друг друга слушать.
--Парни, meine Herren - бормотал немец -Мужики, всё дело в диалектике. Диалектика, блин, это вам не хвост собачий. В одну воду нельзя войти дважды. И трижды нельзя!
--Oh, darling - возражал англичанин - This is nonsense, всё это глупости, look, ну посмотри на свои ноги. Ты влез в этот тазик уже час назад. Так и сидишь. Тоже мне, игры чистого разума. А вот свинную отбивную ты стрескал с явным интересом, и пивко не забываешь. Главное в экономике! Экономика должна быть экономной! Вам, дуракам, не понять. Эта мысль станет понятной до конца не раньше ХХ века! И то не всем. Деньги - товар - наезд - навар - и снова деньги, но уже больше. Вот что двигает прогресс
--Сам ты дурак. Dummkopf - обиделся немец - эта вода в тазике тоже как-бы течет и меняется. Это уже не та вода. Он плюнул в тазик. Видишь волночки? Во! Всё в движении, всё меняется. И твоя экономика в движении, и пиво в движении.
Тимофеич дернул меня за рукав и шепнул:
--Это всё было фуете - он опять вложил в балетный термин небалетный смысл -- Сейчас будет главная Идея. Смотри.
На редкость угрюмый француз, не принимавший участия в разговоре, вдруг рубанул по столу ребром ладони. Немец с испугу дернулся, подняв в тазу маленький шторм. Что еще раз доказало правоту диалектики. Француз окинул безумным взглядом пейзаж и хрипло провозгласил:
--Собрать бы, бля, всё в одну большую кучу! Всё! И пиво и отбивные, и штаны и башмаки, и столы и стулья. - еще один удар по столу - А потом честно поделить.он мечтательно и пьяно заулыбался.- Всем бы хватило, если раздать по совести, по уму. Все были бы счастливы. Главное справедливо и по уму. Никакой эксплуатации человека человеком. И назвать бы этот рай Планетопия... нет, Синепопия...., нет, лучше Утопия!
-А если не хватит? -спросил англичанин.
-Кого не хватит?
-Ну, столов, или штанов.
-Заставить работать больше. И снова всё в кучу. В еще большую кучу. И снова распределить, еще честнее.
-А баб?мечтательно сказал немец.
-Чего баб? - не понял автор Планетопии-Синепопии.
-И баб в кучу?
-А хрен его знает. О мелочах я еще не думал. Пусть потомки решают. Хотя..., было бы не плохо.
-А не подерутся-то у кучи? За баб или за стулья.
-Да кто же кучу-то так просто бросит. Ее надо окружить полицией, войсками. А чтобы войска не растащили - нужно внутреннее окружение из самых стойких и самых преданых.
И снова по экрану поползли буквы:
Продолжение части 1. Рождение великой безумной Идеи. Первый пророк. Книга.
Тут к столу подошли еще два человека. Один из них был тоже не очень трезв; копной волос и огромной бородищей он напоминал Карабаса - Барабаса. Было видно, что беднягу мучат жуткие и сложные комплексы неполноценности и одновременно одалевает мания величия. Было видно, что он очень страдал. Еще бы! Он представлял собой жуткую смесь немца-еврея-христианина в первом поколении, потомка раввинов и немножко антисемита. Жуть! СГЕН в квадрате немецкого разлива, издания 19 века. А еще было видно, что этот человек не заработал сам ни единого пфеннига. Ну не мог он думать о себе и о дне сегодняшнем. Какая проза! Verdammt noch mal! Он думал обо всех сразу и о дне завтрашнем! И о послезавтрашнем.
Карабас опирался на руку другого, более трезвого и приличного господина. Видимо без этой поддержки Барабас обходиться не мог. И было непонятно, почему этот приличный господин смотрит на своего менее приличного спутника с обожанием.
--Господа, - сказал менее приличный и выпятил нижнюю губу, - я беру ваш мозговой хлам. Оптом. Из этих ошмёток я создам боевую теорию. - его глаза заблестели, правую руку он засунул за отворот сюртука, левой размахивал в воздухе. Казалось, что он обращается не к трём подвыпившим друзьям, а ко всему прогрессивному человечеству. - Я покажу вам закономерность! Ведь всё очень логично и просто, как гвоздик! Я докажу неизбежность! Фокус в соответствии производительных сил и производственных отношений! Как до этого раньше не додумались? Сначала Европа, потом весь мир! Вот вы видите призрака? Нет? А ведь он, призрак, ходит, ходит гад по Европе! Призрак Коммунизма! Ну, сначала немножечко революции. Но совсем немножечко! Совсем не больно. Как комарик укусит, Р-р-р-аз, и революция закончена. А потом - счастье для всех без исключения! Навсегда! Нет ни пролетария, ни буржуя; ни иудея, ни эллина. Все счастливы! Танцуют все! - и уже совсем спокойно, обращаясь к своему спутнику - Заплатите, Фридрих.
Видимо они сторговались. Троица удалилась, забрав с собой недопитое пиво, недоеденные сосиски, а также носки, башмаки и тазик любителя диалектики.
Двое вновь пришедшие уселись за столик. Более симпатичный и кредитоспособный господин заказал пиво, ветчину с кислой капустой, лапшу, сыр, свежие булочки и еще много чего, а также стопку бумаги, перо и чернильницу. Он смотрел влюблёнными глазами на пророка и первооткрывателя призрака, шатающегося по Европе. А пророк, видимо голодный, запихивал себе в рот ветчину, роняя на сюртук лапшу с капустой и невнятно говорил:
- Я уверен, Фридрих, новая формация сменит старую. Диалектика. Посмотри, Фридрих. Рабство было? Было. Феодализм был? Был. Ну и где это сейчас?
--Там, за бугром. - ответил Фридрих. И махнул рукой куда-то на восток, за бугор - Вон там.
--Ах, mein Herz, кто же говорит о варварах? Romanoff, Smirnoff, Stroganoff, Karloff, Ivanoff - жуть! Я тебе о просвещенной Европе и только о Европе говорю. И о нашем просвещенном европейском призраке. А до варваров очередь дойдют лет через 300. Сначала только в Европе возможно построение рая. Причем сразу во всей. Я тут даже стишок придумал:
Европа вспрянет ото сна.
Слышь? бродит призрак по Европе
Запомнят наши имена!
Народы вечно будут благодарны!
Но хватит, хватит лирики. Zurück zum Thema. Понимаешь, Фридрих, тут такая петрушка. Производительные силы рано или поздно изменят производственные отношения, которые дадут мощный толчёк к развитию производительных сил, которые......
-Гениально, Карл. - перебил Фридрих. Он опять расплатился за сосиски и пиво, даже не взглянув на сдачу. -Они обратно изменят производственные отношения, которые дадут мощный толчёк к развитию производительных сил. И так до полного самозабвения. Без конца, туда - сюда, туда - сюда. До полного аргазма... то есть до полного счастья трудящихся - он аж задохнулся - Ух, здорово
--Не, без конца не пойдет-- нахмурился Карабас - Только до построения коммунизма. Когда всё стащут в кучу по способностям и будут ее же растаскивать по потребностям.
-А как же диалектика? Ведь всё течет.
-Течет. Просто коммунизм будет совершенствоваться. Но уже без революций. Антоганизьмы не будет. И все будут счастливы. А течь не перестанет. Течет. А знаешь, Фриц, напишу-ка я книгу об этом. Сначала что-то вроде призыва страничек этак на несколько... Нет, воззвание... А лучше манифест. А потом уже основной труд. Пособие для всех марксистов.
-Карлуша, а кто такие марксисты? Никогда о таких не слышал.
-Ах, Фриц! Ну вслушайся. Тебе ничего не напоминает? М - А - Р - К - С - исты.
-Не может быть! Карл, ты гений! -глаза Фридриха наполнились слезами счастья.
-Знаю, mein Lieber, знаю. - улыбнулся Карабас и взялся за перо.
-А мне, Карлуша, дашь пописать? Ну хоть про что, хоть про семью.
-Пиши, Фрицхен, пиши. Книга она безразмерная, а бумага ... Ну, ты знаешь. Всем места хватит. Только чур, закажи еще сосисок. Это во-первых. А во-вторых, чур главный всё же я.
Какое-то время они писали молча, склонив головы на бок и высунув от усердия языки. При этом не забывая прикладываться к пиву и сосискам. Потом друг Фрицхен оторвался от писанины и задумался.
-Карлуша. - спросил он -Ну напишем. А кто читать будет? Уж больно сложно пишем. Может ни к чему всё это?
-Прочтут, Фридрих, прочтут. Единицы прочтут до конца. Сотни начнут, бросят, но зауважают. Сотни тысяч даже не начнут, но будут знать, что есть такая книга, где написаны ответы на все вопросы. А это для Идеи важнее всего. Ну кто читал Библию от начала до конца, причём с пониманием всей ее глубины? Единицы. Другие -- в лучшем случае издание для детей с картинками. Этакие адаптированые сказочки. Большинство вобще не читало по лени, глупости и безграмотности. А ведь все --христиане. Все - верующие. Все размахивают Библией как кирпичом. Так же и наша Книга, большинством людей не читаная, поможет построить для тех же людей новое светлое общество. И будут Книгу дальше писать те, кто за нами придёт. Вот сон мне приснился. Иду я мимо книжных полок. Кругом книги, книги, книги. И всё это наша Книга. Названия на разных языках. Идеи чучхе непобедимы, Краткая история ВКП(б), Че Гевара с нами!, Чаушеску - лучший друг детей Румынии, Шаг вперед, два назад. Хотя я так и не поинял, что такое чегевара, а что чучхе, и чем от них отличается чаушеску. Но , mein Lieber, написать - пол-дела, Книгу и Идею надо нести в массы. Нужна партия, нужны единомышленники.
На экране поплыли буквы: Конец части 1 и Тимофеич зажёг свет, чтобы сменить бабину. Мишка тихо спросил:
--Ну как?
--Забавно -- ответил я -Только почему всё в стиле ... ну, гротеска, ерничания что ли, комедии какой-то?
--А это ты так видишь. Кино-то не простое. Тут как в жизни, каждый видит то, что видит. Одно и то же для одних трагедия, для других комедия, для третих победа всемирно-исторического значения, для четвертых кровавый бред, а пятые вобще не понимают, о чем речь. Стоят, открывши рот и вываливши пузо. Стоят и удивляются, пока их не прихлопнет, как клопов. И таких большинство. Покажи всё это какой-нибудь нине-андреевой с ее принципами, какой-нибудь верной дочери партии, так она бы стоя смотрела и со слезами. А тебя с детства перекормили перетертой кашкой из марксизма-ленинизма с сиропом, сказачками о том, как дедушка Ленин послал в детский дом свой кусочек сахара или помог старушке перейти дорогу в гололёд. А Фрицхен с Карлушей клоунами не были. Как раз наоборот. Хотя и святыми они не были. Они искали, они ошибались. Но кто же их читал, вдумчиво и критически? Главное критически. Единицы. А сотни и тысячи купились на упрощенную и извращенную идею мгновенного равенства и счастья. Шашку в руки и на коня. Даешь всемирную, смерть буржуям! Да и те, первые трое, тоже далеко не идиоты. Серьёзные мужики, умницы. Ну, смотри дальше. Может другие части по другому увидишь.
Тем временем Тимофеич поставил новую бабину, выключил свет и пустил аппарат. На экран выползли буквы: Часть 2. Сохранение и распостранение Идеи. Создание партии или партий
- Нужна партия, нужны единомышленники - повторил Карлуша - Я думаю, нам надо бы обратиться к трудящимся, к тем кому нечего терять кроме своих цепей.
-Это к слесарю, что ли? спросил Фриц.
-Ну почему же именно к слесарю? И к токарю, и к столяру, и к кочегару. Главное, чтобы это был люмпен. Если не люмпен - ему есть что терять. И он это, что он сегодня имеет, на Идею и на борьбу-за-счастье-всего-человечества-но-потом-когда-нибудь не поменяет.
Карл подозвал кельнера и попросил:
-Любезнейший, а не позовёте ли вы нам люмпена. Штук этак семь - восемь.
-Ein Moment -- щелкнул каблуками кельнер -Сию минуту-с
И действительно, через минуту у стола толпились какие-то ободраные личности вроде бомжей, с тупыми, хмурыми взглядами и полуоткрытыми ртами. Карлуша влез на лавку и начал, повысив голос: Друзья! Товарищи! Камарады! Вас жестоко и коварно эксплуатируют! Мы, все как один...! С вами вся прогрессивная интеллигенция! Революционным путём...! Производственные отношения...! Однако аудитория не реагировала, тупо глядя куда-то поверх головы оратора. И Карлуша слез с лавки.
-Странно, - сказал он - по теории только они, только те, кому нечего терять кроме своих цепей, должны были подхватить мои идеи. Может они еще не созрели? Может еще не в силах выдвинуть политические требования?
-По-моему они перезрели. - отозвался Фридрих - Понюхай как пахнут. Карл понюхал:
-Нет, всё же они не дозрели. Дай им Фриц пфеннигов по десять. Пусть себе идут, дозревают.
Пфенниги подействовали благоприятно. Бомжи заулыбались, закивали головами и ушли, гомоня и толкаясь.
А к столу подошли прилично одетые господа, в которых было что-то чудаковатое. Причём во всех сразу. Взгляд? Газеты, торчавшие изо всех карманов? Привычка махать руками при разговоре, повышать голос и не слушать собеседника?
-Господин Марс ... -начал один из чудаков.
-Мар-к-с - поправил Маркс.
-Не важно, не в этом дело. - продолжал чудак - Господин Марс, мы тут вас слушали - слушали, не всё поняли, но это опять же не важно. Мы, как представители либеральной интеллигенции и интеллигентных либералов, готовы... За дело освобождения пролетариата... Ну, в общем готовы... создать общество... нет партию... всех интеллигентных либералов и либеральных интеллигентов... всемирную... интернационал! Мы... вы... - и тут говоривший прослезился. Прослезился и Карл.
Разномастная, разноязыкая толпа либералов - интеллигентов получив пива и организовав интернационал, повела себя как стая обезьян - бандерлогов, которые организовались в единый народ и избрали вожаком Маугли. Они кричали, махали руками, не слушая другого и не соглашаясь с другим. Они хватали друг друга за грудки и тянули в разные стороны. При этом не забывая пить пиво и заказывать новое. Друг Фрицхен исправно расплачивался. Благо, что у коммуниста Nr 2 была и движимость и недвижимость, да и денежки водились. Слышалась немецкая, франзузская, английская, испанская речь. И даже датская и шведская. И даже ирландская и португальская. ...Массы за ними не пойдут. Они пойдут за нами..., ...восьмичасовой рабочий день..., ..Любезнейший, вы не правы. Вы, простите, дурак..., Сами вы дурак. И осёл!, .. причём тут Россия? Кто говорит о России? О России вобще речи нет и быть не может! Рабы-с! Не доросли-с! Мы говорим о Европе, Европе! Интересно, что нормальный обыватель, за счастье которого так ратовали собравшиеся, смотрел на это сборище без восторга. Кто-то их вовсе не замечал, кто-то посмеивался над крикливыми болтунами--идеалистами. А кто-то смотрел с опаской и недоверием. Недавно анархисты бомбу взорвали, так не те ли это крикуны. Социалисты, анархисты, кто их разберет. Хрен редьки не слаще. Сектанты какие-то. Или масоны. Может они пьют кровь христианских младенцев? Прям стаканами! Обыватель очень не любит непонятных сборищ, провозглашающих туманные цели. Обыватель не любит тех, кто не как все! Очень не любит!
А на уголочке стола примостились несколько русских социалистов, на которых просвещенные европейские марксисты внимания не обращали.
По экрану поползли буквы: Продолжение части 2. Дальнейшее распостранение и искажение Идеи. Перенос на новую почву. Социалистическое по содержанию, национальное по форме.
Итак, на уголочке стола примостились несколько русских. Они молча наблюдали за этим зоосадом.
-Демократия - угрюмо сказал один из русских и плюнул на пол.
-Бардак - отозвался другой, небольшого роста, лысоватый, рыжеватый. Он немного картавил, и у него получалось Багдак.
-А это одно и то же - сказал первый.Синонимы.
-Не, мы пойдём другим путем. - сказал рыжеватый - Нам нужна партия нового типа. Ты представляешь, что такое партия нового типа? Все связаны клятвой и жесткой партийной дисциплиной. Демократический централизм. Демократический - дань моде. Покричи вволю, помитингуй минут пять, выпусти пар. А вот централизм - это уже серьезно. Наоравшись заткнись и делай то, что сказано. И попробуй не сделать. При слове Партия человек должен встать. Партия должна стать и матерью, и отцом, и женой, и Богом. Партия не ошибается; если Партия скажет, что твой сын, твой отец - враг, убей врага не задумываясь. Я могу ошибаться, ты можешь ошибаться, все члены партии могут ошибаться, причём сразу и одновременно. Но Партия ошибаться не может. Партия видит всё, слышит всё, понимает всё. Партия свята! Вот какая Партия нам нужна! Только так можно победить и сделать всех счастливыми. Кроме экспроприаторов, конечно. Этих - к стенке! Капиталистов, буржуев - к стенке! Попов долгогривых - к стенке! Интеллигентов - говно это - к стенке! Несогласных рабочих и крестьян - на перевоспитание, а потом всё же к стенке! Зато все остальные счастливы. Люмпен в восторге. И пока остальные счастливы, мы, то есть Партия, экспроприируем, экспроприируем, экспроприируем. Понял?
-Понял - ответил первый - Только почему нового типа? Это же вылитая сицилийская мафия. Мафия тоже сначала была вроде партии и боролась за правое дело освобождения родной Италии от французских захватчиков.
-Почему нового типа? Во-первых мы вроде создатели-первопроходцы. Это будет здорово звучать. Во-вторых людишки падки на новые игрушки. Новое средство от перхоти, Новые противизачаточные пилюли, Новая метода всеобщего счастья, Партия нового типа. И начнём мы в России.
-Сосунки! Мальчишки! - грохнул по столу кулаком подвыпивший Карлуша - Азов не знаете! Только в Европе, и только во всей сразу! В одной отдельно взятой стране -- ни-ни! Особенно в вашей.
-Утихни, дед - сказал один из русских, подозрительно смахивающий на еврея -Тоже мне классик. Бог Саваоф бородатый. Вот он,и подозрительный русский указал на своего рыжеватого товарища - тоже будет классик не хуже тебя со своей партией нового типа и обоснованием победы революции в одной стране. - он помолчал, подумал и добавил - И я с теорией пермонентной революции тоже буду теоретик и классик не хуже вас обоих. Правда, Вова?
-Правда, Лёва - ответил Вова.
-Вова, Лёва, А я? - подал голос угрюмый грузинНу хоть в языкознании.
-И ты Коба - хором ответили Вова и Лёва.
Пока они так беседовали идилический пейзажик изменился. Набежали тучки, засвркали молнии, а разноплеменные европейские социалисты без жесткой партийной дисциплины и демократического централизма спьяну передрались пивными кружками. К небольшой группе русских подошёл немецкий унтерофицер в каске и с усами ala кайзер Вильгельм.
-Майне Херрен, - пролаял унтерофицер - Майне Регирунг есть предоставить вам вагон. Ми есть пломбировать, ви есть ехать ин Русслянд унд делать эксперимент. Все есть стшаслив - ми, унзере генеральни штабб, ви, люмпен-пролетариат. Рюсский мужик не есть работать. Он есть мечтать о фолшебная город Киттешш. Без всякий арбайт. Айн, цвай, драй и все есть стшаслив. Айн, цвай, драй и фсё есть справедлифф и по честно. Зофорт, морген коммунизм. Дас ист рюсский загадочен душа.
Майне Херрен встали, взяли по экземпляру Книги, по бутылке пива и ушли куда-то на восток.
Картинка на экране поменялась. Вместо веселенькой и чистенькой немецко-европейской кнайпы-пивнушки на экране возник русский кабак. Вместо веселеньких европейских разгильдяев-либералов - угрюмые боевики-конспираторы, скованные железной дисциплиной. Вместо либерально-слезливой любви к труженику в их глазах зеленоватым огнём светилась ненависть к эксплуататору и желание грабить, грабить и грабить, но только награбленое. Ибо грабить ненаграбленое - вульгарное жлобство и моветон. Вокруг ходили усатые городовые и казаки. Они носили Власть. Время от времени городовые и казаки строго поглядывали на революционеров, звякали шпорами, дзинькали шашками, скрипели зубами.., но ничего не предпринимали. Революционеры тоже скрипели зубами, сжимели кулаки и цедили сквозь зубы: У-у, кровопивцы. Городовые ходили, ходили, хмурились, хмурились и... уронили Власть! Власть, как чугунное пудовое ядро с грохотом покатилось по полу и закатилось под стол к революционерам-боевикам. Самое смешное, что в первый момент революционеры сами растерялись. Ну не готовы они были брать Власть. Они умели скрипеть зубами, мечтать о светлом, туманном и отдаленном будущем, а также грабить награбленое, то бишь экспроприировать. Но бьют - беги, дают - бери!. И они эту власть взяли, вернее подобрали. Городовые наблюдали за этой картиной открыв рот. Но к чести революционеров надо сказать, что они быстро освоились. Опомнившись они расстреляли городовых. Затем еще каких-то господ. За то, что те носили чистое бельё. Затем крестьян, которые не хотели отдавать последний хлеб даром. Затем опять крестьян, которые не хотели отдавать обратно землю, полученную кстати из рук революционеров в качестве наживки-приманки.Затем тех, кто не так думал, не так смотрел, не так молчал. Время от времени главный посылал корочку в детдом сиротам, которых сам же сиротами и сделал. За это его назвали Друг детей. Друг детей занимался не только расстрелами. Он не забывал усердно писать Книгу. Что сделало его Великим Пророком и Теоретиком на все времена. Зато с практикой было не очень. Великий Теоретик вскоре увидел, что перестрелял уже половину. А вторая половина скоро сдохнет сама, завидуя первой. Ему стало скучно. Он махнул на всё рукой, мол пусть делают что хотят. А сам поехал на дачу, где и умер. Интересно, что людишки, чуть-чуть выбравшись из под Идеи всеобщего счастья стали счастливее. Они стали больше есть и глубже дышать. Кстати, может быть это не случайность, а закономерность? Жалко, что ни один теоретик не обратил на это внимание.
Тимофеич опять зажег свет, чтобы сменить бабину.
-Видите ли, голубчик,сказал Тимофеич, снова выходя из роли дворника, -просмотренные вами части дают историческую справку о возникновении, развитии и изменении Идеи. Я думаю, что для понимания истинной теории революций вам наиболее интересна и поучительна эпоха рыжего и усатого Таракана. Именно в эту эпоху с наибольшей силой проявились те особенности, которые накладывает Идея на придавленого и искалеченного ей человека и на придавленое и искалеченное ей общество. После эпохи Таракана уже и смотреть нечего. Может быть с точки зрения истории... Но с точки зрения теории революций всё остальное - жалкое подражание и повторение эпохи Таракана на низшем уровне. Я думаю, Мишенька, что на сегодня мы ограничимся именно этой эпохой. Даже не эпохой. Посмотрим фрагментарно то, что важно по нашей теме. Однако , господа, если вы не сочтете меня назойливым, - он подмигнул, снова превращаясь в старого доброго Тимофеича -может дерябнем саранского самогончика? Я ить как думаю-то. Вот мы кину крутим-крутим, на стенку пялимся. Нет чтобы посидеть душевно-то. Ну как, мужики, по стакашку? И не позно еще - он взял меня за руку и повернул ладонь так, чтобы ему были видны мои часы - вот, всего 21:17, детское время. Выпьем и кину досмотрим.
И мы выпили вонючей гадости за достижение недостижимых целей, за то, чтобы все люди возлюбили ближнего как самого себя, за счастье не только всех сразу, но и каждого по отдельности и не за счет несчастья других и ... за синее-синее небо и за синее-синее море, тёплое и ласковое. На этот раз я был готов к послевкусию и оливье в желудке вел себя относительно спокойно.
Тимофеич сменил бабину.
- Ну, брат Иаков, я думаю этого фрагмента тебе должно хватить. Таракан тебе всю доходчиво обяснит. Хотя, Тараканом его назвали с легкой руки одного детского писателя. На самом деле он Паук - кровопиец. А если чего забудешь - так на моем листочке всё коротенько записано.
Свет погас и на экране поползли буквы: Часть 3. Краткая теория служения Идее в изложении Таракана
Третья часть сильно отличалась от первых двух. Это была уже не клоунада с элементами ёрничания в стиле Тимофеича. На фоне тревожного, красно-багрового неба, где-то высоко-высоко в сплетенной им паутине, сидел страшный Паук-кровосос. Все восемь его ручек-ножек постоянно находились в движении. Подписывали смертные приговоры, набивали трубку, перемещалили армии, снова подписывали смертные приговоры, сдвигали границы и плели, плели, плели паутину. Паутину кровавых интриг, заговоров, провакаций. Хотя не восемь, а семь ручек. Одна ручка была сухой и двигалась с трудом. На той же паутине, высоко над землей, сидели его соратники. В блестящих военных мундирах со звёздами генералов и маршалов, в полувоенных френчах без знаков различий, некоторые в штатских костюмах. Маленькие и высокие, толстые и худые, в пенсне и без. Некоторые были уже мертвы. Аккуратно запеленуты в паутину и высосаны до последней капли крови. Некоторые, уже запеленутые в паутину, были еще живы и ждали своей очереди. Своей очереди ждали и те, кто еще не был запеленут. И знали, что дождутся. В глазах и живых и мёртвых застыл дикий страх. Живые боялись дышать и завидовали мёртвым, которым дышать уже было не надо. Но все, и мертвые и живые, внимательно слушали вождя. При этом строго по протоколу разражаясь бурными и продолжительными, просто бурными или совсем простыми аплодисментами. Естественно, что и мертвые и живые голосовали единогласно и За. Далеко внизу шли колонны трудящихся. Трудящиеся на ходу много и очень тяжело вкалывали за мизерный паёк хлеба. Некоторые и вовсе бесплатно. При этом трудящиеся несли массу красных знамен, портреты как самого Вождя, так и его еще живых соратников. Все трудящиеся безостановочно ликовали. Тех, кто пытался перевести дыхание и ликовал не в полной мере, сопровождающие колонну вертухаи вытаскивали из строя и куда-то увозили. Увезенные в колонне больше не появлялись. Иногда другие вертухаи хватали и куда-то увозили первых, которые тоже не возвращались. Время от времени один из мертвых и уже высосаных соратников срывался с паутины вниз. В своем падении он, как правило, увлекал за собой сотни и тысячи человек из проходящей колонны. Несчастные рушились в пропасть, таща за собой новые и новые жертвы. А не свалившиеся еще с обрыва трудящиеся кидали вслед упавшим трудящимся камни, портреты низвергнутых соратников, мусор и нечистоты.
В центре паутины, попыхивая душистым трубочным дымком и прохаживаясь взад и вперед по красной ковровой дорожке, Паук проводил с еще живыми соратниками сверхсекретное совещание.
- Товарищи -- говорил Вождь тихим голосом с заметным грузинским акцентом - Классовая борьба, а также борьба в языкознании постоянно усиливается, и с дальнейшим построением социализма будет усиливаться по нарастающей.
Соратники зааплодировали стоя. Вождь поморщился. Несколько аплодировавших громче всех соратников свалились с паутины вниз. Аплодисменты мгновенно прекратились и больше не возобновлялись. Паук продолжал:
-Товарищи, мы добились многого. Все находятся под нашим неусыпным контролем. Мы всё видим и всё знаем. Каждый получает свой паёк, каждый является винтиком в государственной машине. Каждый на своём месте, а если не на своём,вождь сделал паузу, -- то мы своевременно подыскиваем ему другое место. У нас лучшие танки в мире, и лучшие самолёты. Наши талантливейшие в мире конструктора сидят в самых лучших и надежных в мире тюрьмах, которые они любовно называют шарашками. Так в чем же наша сила? Она не в танках и пушках, хотя и в танках тоже. Нет! Она в особенностях советского человека. Мы воспеваем эти особенности в песнях и кинофильмах, мы показываем почти святого. - Вождь ухмыльнулся. - Но как вы сами понимаете, товарищи, это для дураков. Вы знаете не хуже меня, что народ - это... - вождь на секунду задумался, подыскивая слово.
-Быдло, товарищ Сталин - угодливо подсказал один из соратников, лысый и в пенсне.
-Немного грубовато, Лаврентий, однако правильно. Народ - это либо бесформенная, равнодушная и серая масса, либо неуправляемая стихия, алогичная, беспощадная, кровавая. Эта толпа спокойна, пока имеет зрелища и хлеб, но может смести всё на своём пути, если не имеет хлеба, зрелищ и сильной руки, загоняющей ее в стойло. Толпа не способна выработать тактику и стратегию борьбы. В лучшем случае толпа способна на кровавый бунт, переходящий в мародёрство и пьянку. Нет, историю делают Вожди. Вожди, которые понимают и используют значение текущего момента, соотношение сил и еще множество разных факторов. Я вот недавно видел американскую кинокомедию. Там один герой спускался на лыжах прямо по низвергающейся вниз лавине. Так вот, товарищи, массы - это безмозглая и опасная лавина. Вождь - это герой, оседлавший лавину, использующий ее силу в своих целях. Конечно, и герой не полностью волен в своих действиях. Одно неверное движение и гибель неизбежна, лавина раздавит того, кто ошибся. Нельзя действовать без оглядки, без учета текущего момента. Это, товарищи, преступная глупость, это...
-Валюнтаризм - подсказал соратник в расшитой украинской рубахе, тоже лысый и с лицом незлого клоуна.
-Правильно, товарищ Хрущев, преступный валюнтаризм. Да, так вот о массах. Массы надо воспитывать, деформировать, направлять. Двигать стихию в нужном нам направлении. Наша сила, как я уже сказал, в новом, советском человеке.
Советский человек не лучше несоветского, он другой. Другой! И наша цель шлифовать советского человека, доводя его до совершенства. Да, непоследнюю роль в воспитании советского человека играет страх. Страх надо усиливать, доводя его до ужаса. Советский человек должен постоянно чувствовать присутствие как внешнего врага, так и внутреннего. Недоверие, бдительность, подозрительность. Бесприкословное подчинение. Те, кто по глупости или из-за неисстребимого идеализма пытаются без соответствующей команды сверху что-то предпринять или хотя бы покритиковать, должны падать в обморок от одного вопроса Тебе, падла, что, Советская Власть не нравится ?. Человек должен постоянно чувствовать свою вину. Безразлично за что. За то, что сделал или за то, что не сделал. Греховен от рождения! Это срабатывает! Мы это в семинарии проходили, а учился я неплохо. Страх должен превратить коммунистическую Идею в религию. Страх должен подавить разум, логику, сомнение. Коммунистическая Идея свята потому, что она свята. Человек может ненавидеть соседа-стукача, сочинившего ложный донос с целью получить его комнатку в коммунальной квартире. Ненавидеть следователя, искалечившего его на всю жизнь и выбившего ему почки вместе с чистосердечным признанием. Ненавидеть судью, со страха впаявшего ему 25 лет без права переписки. Ненавидеть садиста-вертухая. Но он должен при этом любить Идею больше жизни. Идею и Партию. Подыхая он должен шепнуть: Да здравствует Партия! Да здравствует Советская Власть! Да здравствует товарищ Сталин!