Вечерний привкус крови. Сдираю с пальцев края. Плоть не спорит, терпит ругань, не слышит не знает. За ночь ногти отрастут, снимут ещё кожи, станет тише, медленнее, мне нужно будет возвращаться к людям, и ранним утром я сбрею усы и с щёк; оботру мылом и водой мяготь, растворю пот, тёмные пятна, лишние волосы сойдут, рубцы осядут глубже, мыжцы крепко сойдутся у скул. Всего не было. Ругани никто не слышал и пыль осела на перевёрнутые предметы, из-за штор пройдёт свет навстречу травам, в комнате обновится кислород.
Свет для трав.
Травы питают лёгкие, но позже перестанут. Я вижу всё больше камней и мха. Без кислорода круг обновится, пропадёт ореол. Бесчеловечная сфера осадит валы песка. Уголь и нефть прекратят гореть, пещеры осядут, штольни сомкнутся. Память останется лишь о тех, что облили сосновой смолой свои саркофаги,- о тех, что решились стать янтарём. Руины бетона отдадут сердца и сталь переплавится в недра...
Плоть не спорит, лишь веки смыкаются зевом сна. Глубинный кит плывёт сквозь ночные кварталы, глотая скопы планктона.