Аннотация: За закрытыми дверьми много секретов. О некоторых из них лучше не знать.
Утро. Холодное и туманное. За стеклом автомобиля моросит противный дождичек: из тех видов дождя, который постоянно льется за шиворот. Капельки оседают на стекло и крупными бусинами стекают вниз. Я нахожусь в состоянии полузабытия и невидящим взглядом пялюсь на окно, наблюдая как капельки дождя и тумана, сконденсировавшегося на стекле, стекают вниз. За окном мелькают верхушки деревьев.
Чувствую, как автомобиль заезжает на какую-то возвышенность: может быть в гору, может быть заезжает на холм, которых в этом краю в изобилии.
Я не знаю, куда и зачем меня везут: родители просто подняли меня ни свет, ни заря, позволили поесть, сложили кое-какие мои вещи в дорожную сумку и повезли непонятно куда. Я не спрашивал, куда и зачем - у меня не было такой привычки - родители редко желали мне зла. Холодок постоянно пробегал по моему телу. Проклятый утренний озноб, он так утомлял. А машина, тем временем, остановилась. Отец кивнул головой, намекая мне, что пора покинуть автомобиль.
Я вышел и огляделся: передо мной было двухэтажное здание старого образца - такие строили еще век-два назад. Оно было в форме буквы "П", средний пролет имел что-то вроде третьего этажа, на этой... пристройке были часы. Время было раннее - без пятнадцати восемь утра. Погода стояла дрянная: тяжелый туман стелился по старой дороге из булыжника, уже порядком поизносившейся, покрывал аллею, точнее, ее подобие. Казалось, его можно было взять в руки и даже попробовать на вкус. Моросил дождик, мелкие капельки которого, по ощущениям, были как маленькие холодные иголки. Мерзость да и только.
Из здания вышло несколько человек. На них были длинные плащи достаточно плотного покроя, на головах широкополые шляпы. Они больше напоминали черные угловатые тени, а не людей. Шли медленно, не торопясь и молча. Я насчитал троих.
Отец пошел к ним навстречу, о чем-то поговорил с ними, потом жестом приказал мне подойти.
- Поздоровайся, это люди, которые теперь будут тебе учителями и... - он прервался и вздохнув быстро ушел к машине.
Стук закрывшейся двери, скрежет колес...
- Пройдемте с нами, молодой человек, - сказал один из людей в плащах, - Меня зовут Игорь Афанасьевич, я - директор этой... школы.
Странная пауза. Я не видел его лица, но, казалось, что губы его, перед тем как сказать последнее слово, дернулись. Наверное, я просто недоспал и мне мерещилась всякая ерунда.
- А чему тут учат? - спросил я, - И как я доберусь домой?
Он остановился, повернулся ко мне, снял шляпу. Это, на вид, был мужчина лет пятидесяти-шестидесяти с умным лицом, слегка тронутым морщинами. Его волосы, средней длины и аккуратно подстриженная борода были седыми, серые глаза смотрели на меня с некоторой долей заботы, но больше в них было какой-то усталости. Тяжело работать директором в такой глуши.
- Это школа-пансионат, - ответил он, - Вы здесь учитесь и живете, пока не кончится учебный год, либо за вами не приедут ваши родители.
Последнюю часть фразы он проговорил как-то неуверенно, но продолжая глядеть мне в глаза.
- То есть, я могу уехать отсюда на зимних или летних каникулах? - поинтересовался я.
- Да, можешь, - он очень резко кивнул головой, - А пока пойдем, увидишь, где будешь жить, познакомишься со своими одноклассниками.
Я кивнул и последовал за ним.
Лестница, которая вела ко главному входу, была из потертого камня. Видимо, тлетворная рука прогресса дошла и до относительно красивого здания, сохранившегося в нашем одуревшем от инноваций веке: теперь вместо покрытой узорами двери, а точнее достаточно широких ворот, украшающих вход, были застекленные двери "под стиль" здания. Идиотизм, да и только.
Все окна были пластиковые, а само здание, кажется, "капиталили", убрав "лишние" детали. Все новшества, вроде бы, и вписывались в общий пейзаж, но выглядело это как майка, к которой пришили рукава.
Внутри было широкое пространство, которое когда-то явно являлось холлом, но теперь, из-за немалых размеров здания, и, соответственно, комнат в нем, больше походило на зал ожидания в аэропорту. Людей почти не было: только пробежал какой-то парень в брюках и рубахе. Он не заметил нас, а мы проигнорировали его.
Чуть дальше от, как объяснил Игорь Афанасьевич, проходной был вход в, собственно, холл (переделанный под общий зал, вообще, я плохо разбираюсь в таких вещах, особенно рано утром): комнату немалых, но поменьше чем проходная, размеров. Там было несколько столов, стульев, кресел и прочих элементов интерьера. На диване, стоящем напротив телевизора, утроились два охранника. По крайне мере, их форма выдавала в них представителей этой второй, а может быть третьей, по возрасту профессии.
- Здесь ученики обычно собираются в выходные и некоторые праздники, чтобы отдохнуть, пообщаться и посмотреть телевизор, - пояснил Игорь Афанасьевич.
Чуть дальше, за дверью, ведущей из общего зала, было что-то вроде места обитания консьержа - человека преклонных лет с грандиозными бакенбардами. Дальше, за еще одной дверью, была лестница, ведущая к жилой, так сказать, зоне. Там все выглядело как в старом отеле из фильмов двадцатого века: узкий коридор, пол, покрытый красным потертым ковром-дорожкой и двери вдоль стен.
- Будешь жить в левом крыле, - сказал Игорь Афанасьевич, - Комната крайняя - та, что у окна. Как раз Антону составишь компанию.
Меня провели к нужной комнате, открыли ключом дверь. Я вошел в импровизированную прихожую, которая оказалась отделена от жилого пространства комнаты дверью, слишком много дверей тут, думалось мне.
Игорь Афанасьевич постучал в дверь.
- Антон!
Послышался какой-то грохоток, потом шум, и, наконец, дверь открылась. Антон оказался парнем примерно моего возраста. Одет он был в трико.
- Сегодня же воскресения, - пробурчал он.
- Дело не в этом, - с улыбкой сказал директор пансионата, - Тут у тебя сосед появился.
- А? - он перевел взгляд с него на меня, - А-а, доброго утра и приятно познакомиться.
Рук жать не стали.
Мне выдали ключ, пожелали хорошего дня, сказали, что завтрак по воскресеньям в девять, против половины восьмого по будням и восьми в субботу и оставили с Антоном наедине.
- Ну, это, - Антон раскрыл дверь пошире и пригласил войти, - Ты не стой на входе как неприкаянный, проходи.
Я прошел в комнату - обычная, не слишком большая. Но для двух человек самое то, с левой стороны стояла двухъярусная кровать, у окна был стол, на котором были навалены учебники. Тетради и просто какие-то бумажки. У правой стены стоял еще один стол, на котором приютили небольшой телевизор.
Он забрался на свой ярус и, повернувшись ко мне спиной, улегся спать. Я решил последовать его примеру и, найдя, хоть и с небольшим трудом, постельное белье в шкафу и приготовив свою постель, тоже сменил одежду на более домашнюю, поставил свою дорожную сумку в шкаф и лег подремать. Сон никак не шел: странные мысли лезли в голову, я ворочался, переворачивался с боку на бок, но никак не находил сил закрыть глаза.
- Не спится? - послышалось со второго яруса. Я увидел над собой лицо Антона.
- Что-то вроде, - я разглядывал лицо своего нового соседа: несколько резкие черты лица, более тонкие, чем мои, короткая стрижка, будто под ноль-три насадку, живой, с огоньком, взгляд серых глаз, сейчас хитрым прищуром глядящих на меня.
- А, - он усмехнулся, - Тут такое бывает - тяжело привыкнуть.
Он спрыгнул со своего яруса, я сел на свою кровать.
- Сам я тут уже порядка двух лет... - он задумался о чем-то, - ...живу.
- То есть? - эта пауза меня насторожила.
- Ну, - он широко улыбнулся, - Живу, то есть, учусь еще.
- А вас гулять то отпускают или нет?
Антон рассмеялся и, хлопнув себя по колену, продолжил:
- Мы же не в тюрьме, - снова пауза, - К слову, тебя звать как?
- Андрей.
Пожали друг другу руки, я посмотрел на часы - было восемь пятьдесят.
- Чем тут кормят в столовой? И денег у меня немного.
Антон снова засмеялся.
- Мы на гособеспечении - еда, питье и все прочее совершенно бесплатно. С нас только оценки получше и поддерживать порядок в комнатах.
- А сколько нас тут?
- Человек пятнадцать на все крыло, - Антон задумался, - Плюс еще семь-восемь преподавателей: все, кроме труда, информатики и физической культуры.
- Понятно.
Дальше говорить было особо не о чем, поэтому я, накинув футболку, отправился в столовую. Антон молча пошел следом.
Столовая была где-то за общим залом. Длинный и широкий коридор с десятком столов. Повар крикнул из окна, чтобы мы быстро разбирали свои тарелки и подходили на раздачу.
На завтрак была овсянка.
- Снова эти питательные сопли с обрезками ногтей, Вань? - недовольно спросил Антон.
- Бери, что дают, Тох, - усмехнулся повар, - это тебе не ресторан.
А в столовую, тем временем, подтягивались все новые и новые люди. Я не слишком любил, когда собиралось много народу, поэтому постарался уйти подальше от этой шумной компании. Антон о чем-то разговаривал с ними, улыбался, смеялся, шутил, пока ему не отдали его овсянку под смех остальных ребят, пришедших позавтракать.
Я спокойно начал есть свою овсянку. Хоть мне и не слишком нравилась эта каша, привередничать не привык, да и ничего плохого в тарелке геркулесовой крупы не было.
Ко мне за стол кто-то подсел, следом за ним подсели еще двое. Одним из них, как и оказалось, был Антон, остальные двое - девушка и еще один паренек.
- Это Андрей, если чего, - познакомил он их со мной, - Он очень любит овсянку и очень не любит людей, видимо.
Ребята усмехнулись.
- Я Дима, а она - Настя.
Я молча кивнул и запихнул в рот побольше овсянки.
- Так что там с математикой то? - начал Дима, - Говорят, что предыдущий преподаватель плюнул на все и уехал.
Антон только развел руками и пробурчал что-то про скорую учебу и свое огромное желание учиться. На что получил ответ, что осталось учиться только год, а потом - своя жизнь.
Повисла тишина. Я оглянулся. В столовой были только мы четверо, остальных - след простыл. Ни тебе шума, ни тебе новых знакомых. Только охранник с достаточно неприятной внешностью зашел и что-то попросил у повара. Потом ушел. Лицо у него отдаленно напоминало свиное рыло. Смешно.
Ребята очень тихо встали и ушли, оставив меня в гордом одиночестве. Хотя, напротив была тарелка, наполовину заполненная овсянкой. Утро удалось.
Остальной день прошел обыденно: я просто слонялся по зданию школы, изучая все маршруты и отмечая для себя кое-что. Как-то раз, когда я проматывал время, шагая по проходной (охраннику, к слову, было на меня плевать - он читал газету все время, которое я потратил на свою бездумную ходьбу, он не отреагировал даже тогда, когда я громко засмеялся) меня привлекли две двери, находящиеся в стене. Были они по правую руку, если стоять лицом ко входу. Подошел, подергал - закрыто.
- Лучше не пытайся, парень, - охранник, так и не показавший лица из-под газеты, вдруг оживился, - Туда можно только директору, охране и техническому персоналу.
- А что там? - спросил я. Вопрос эхом проскакал по проходной, отразившись от каменных стен и металлических турникетов.
Лишь шорох газеты был мне ответом.
- Придурок, - выругался я вполголоса.
Так и прошли выходные: в изучении нового места жительства, учебы и, видимо, развлечений.
***
Понедельник, как кто-то сказал, был тяжелым, и утро его было особенно добрым. Семь утра. Проснувшись в такое время хочешь только убивать.
- Да не стрекочи ты, - Антон с шумом хлопнул по будильнику.
Мне не спалось еще с пяти утра. Странно, но ночью это здание будто умирало, казалось даже, что на втором ярусе только белье да сквозняк. Проверить это я не решался.
С трудом поднялся с кровати, оделся в брюки и рубаху, направился к общей умывальне. Местечко было похоже на уменьшенную копию самой школы: тоже общий зал со скамейками, но были еще и раковины. В центре было зеркало. За дверью была развилка: мальчики - налево, девочки - направо. В женский душ, судя по звукам, очередь была часов так с шести утра. Мужская же практически пустовала. При входе в душевую была раздевалка. Там, за перегородкой, были раковина, мыльница и зеркало. Судя по звуку льющейся воды, кто-то занял раковину.
- Здоров, Артём, - поприветствовал Антон этого постояльца.
Тот что-то пробурчал в ответ. Я разделся и направился в душ.
Помывочная из себя ничего необычного не представляла: ряды перегородок с душами внутри. Всего шесть мест.
Кажется, брать с собой учебную форму было лишним. По утрам было тяжко продумывать такие мелочи.
Столовая. Снова овсянка, снова Антон негодует о том, что это его не устраивает, снова повар Ваня (очень хороший парень, к слову - иногда можно было попросить порцию побольше или даже что-нибудь нестандартное, чего не было в школьном меню) говори, чтобы Тоха ел, что дают и не вытрепывался. Снова шумная компания. Почти со всеми я познакомился еще на выходных, когда мой сосед вздумал таскать меня по гостям да водить в общий зал, чтобы посмотреть телевизор. Все они были тут минимум год, самый большой срок, который тут отжили учащиеся - три года. Было таких учащихся двое - обе девушки. Катя и Маша, кажется. Имен я не запоминал особо. Как-то вылетали у меня из головы, как и внешность людей,с которыми я тут виделся.
К слову о людях - преподавателей я видел только на занятиях. После их окончания эти люди пропадали по направлению к правому жилому крылу, где жил весь учительский состав. Директор жил не в здании школы, а где-то за ее пределами.
Завтрак кончился, я снова остался в одиночестве: люди как-то незаметно пропадали из столовой ближе к концу времени, отведенного на прием пищи. Только повар Ваня оставался, но и он не особо горел желанием общаться: какие-то дела. Наверное заполнял бумажки какие-нибудь или готовил обед.
Сегодня было не слишком много занятий - две пары по математике и одна - литературы. Странно, что они решили подражать вузовской системе распределения времени.
Математика, как и всегда, оказалась унылым написанием десятка-другого уравнений, ответов на вопросы. Когда я завалился на одном из них, реакции не последовало: преподаватель даже не взглянул с укоризной и не сказал, что спросит потом, а одноклассники не засмеялись. Воздух в кабинете будто бы загустел. Потом я спросил у Антона, с чего тут все так странно, он ответил, что это математика, мол, все понимают, что сложно, но лучше подучить, преподаватель уверен, что потом услышит ответ.
Литература была повеселее: разбирали классику, анализировали, делились впечатлениями. Это был больше ознакомительный урок, чем образовательный - все только-только начали учиться и вряд ли летом читали классиков. Атмосфера была дружная, преподаватель отзывчив, пара полетела быстро.
Обед был в полдень. В столовой можно было появляться и в свободной форме, так что я оделся в более привычные штаны и футболку, подождал, пока Антон что-то найдет в шкафу, и отправился есть.
Как ни странно, но обеденные блюда менялись хотя бы два раза в неделю: в начале и в конце. Сегодня на первое был простенький суп, а на второе - пюре с небольшим количеством мяса. Мой сосед светился от счастья, изредка выкрикивая "мясо-мясо!" чем смешил остальных.
Хорошо поели и пообщались. Впервые покинул столовую вместе со всеми. Ребята говорили обо всем и ни о чем, просто делились своими впечатлениями о непонятных мне вещах, о чем-то спрашивали и меня.
Первая неделя обучения прошла быстро и достаточно гладко: я познакомился со всеми своими одноклассниками, знал в лицо практически всех преподавателей и уже не терялся в коридорах этой странной школы-пансионата. А если и случалось заплутать, то всегда помогал охранник, который каждый раз появлялся очень вовремя. Может тут и камеры есть?
***
Приближался Новый Год, а вместе с ним и пора зимних экзаменов. Все заметно оживились. Иногда нас подряжали украшать школу всякими гирляндами, которым, на вид, было лет двадцать, а то и поболе. Еще парней иногда снимали разгребать снег с центрального двора. Это всегда было весело: мы постоянно вместо занятий шли по комнатам или в общий зал. Охранники только шутили и смеялись, но никаких мер по пресечению бардака не принимали.
Я достаточно крепко сдружился с остальными детьми и некоторыми преподавателями. В меру возможностей, конечно. Мы с ребятами часто выбирались погулять, иногда даже уходили далеко за территорию школы и спускались вниз по шоссе. Я наконец смог рассмотреть то место, где началась вся эта история. Вокруг школы росли березы да дубы, но их было достаточно немного и, в основном, за школой, там мы бывали редко, так же было несколько достаточно древних елей. Вдоль шоссе почти ничего не росло. Часто играли в снежки, лепили снеговиков и просто развлекались, насколько это было возможно.
Странно, но окна во всех жилых комнатах были зашторены, нельзя было разглядеть, что там происходило. Один раз я попросил Антона забежать в комнату и включить свет, но тот, несмотря на свою любовь делать глупости и смешные вещи, отмахнулся и сказал, что все нормально. Иногда он, как и остальные дети, вел себя странно. Никто не помнил своих родителей в лицо, никто не помнил как их туда привезли. Когда спрашивал, они лишь отмалчивались или отсмеивались, а через мгновенье, казалось, забывали об этом. Все были в ожидании праздника.
Ах да, забыл упомянуть. Весьма забавным было то, что нас, раз в месяц, посещали какие-то люди. Возрастом они были чуть постарше нас, одеты в странную форму. Сколько помню, летом они все были в брюках и темно-зеленых куртках. Звались он "Корпус Содействия", но ребята звали их "Корпусом Дружбы". Они постоянно оставались на весь день, общались с нами. Иногда оставляли какие-то подарки. Среди них, как я понял, были психоаналитики, врачи и социальные работники. Но, как ни странно, люди были действительно хорошие. Каждый раз, когда они нас навещали, мне было с кем поговорить, да и остальные были рады.
***
Настал Новый Год. Преподаватели и директор слегка отметили его в общем зале, а потом удалились куда-то в мир. Мы с ребятами и парой охранников остались в зале с кучей сладостей и небольшим количеством шампанского. Странно, но взрослые как-то спокойно относились к тому, что дети немного выпивали в праздник. Охранники, видимо, следили за тем, чтобы не было рукоприкладства. С нами было несколько ребят из "Корпуса Дружбы", они-то и принесли игристое с собой. Сказали, что, мол, сами понимают, так нельзя, но праздник, все дела, да и живем тут весь год и прочее-прочее.
Отметили хорошо, повеселились, выпили, потанцевали, охранники потравили приличные и не очень анекдоты, сыграли в карты на желания. Пришлось потом с одним из ребят в одних штанах нырять в сугроб.
Где-то к трем часам ночи праздник потихоньку сошел на нет, и все мы разбрелись по комнатам. Охранники и ребята из "Корпуса" остались допивать недопитое. Я ушел оттуда самым последним.
Странно, но пока я шел по зданию, казалось, что оно достраивается ровно на том месте, где я наступаю, обернулся, коридор плыл и играл красками. Чертовы гирлянды, и я выпил, наверное, многовато.
В комнате никого не было, остальные были заперты на ключ, и при стуке, даже очень навязчивом и громком, никто не отвечал. И ругани по ту сторону двери не было. Странно.
Утром первого числа здание казалось мертвым: никого не было, даже охранника, шелестевшего на всю проходную своей газетой. Я решил проверить, что за странные те двери и куда они ведут.
Одна из них оказалась незапертой. Я вошел, увидел длинный коридор с рядами металлических шкафчиков. Надписей на низ не было, только даты. Судя по всему, порядок был по возрастанию или убыванию. Я как-то не разобрал, что это за цифры. Кто-то дернул меня за плечо. Это оказался Антон, он был взволнован, по побледневшему лицу стекал пот, обычно живые и веселые глаза со страхом уставились на меня. Какие-то странные были у него глаза.
- Что ты тут делаешь? - спросил он.
- Лучше пойдем, - он изобразил улыбку, - А то еще накажут - сюда никому кроме преподавателей и прочего персонала нельзя.
***
Наступил второй семестр. Ребята стали вести себя как-то странно, люди из "Корпуса" - тоже. Все больше стало после праздника недомолвок и недосказок. О происшествии за той дверью я с Антоном не заговаривал, казалось даже, что он и забыл об этом. Да и общаться мы стали меньше - все чаще он, как и остальные ребята, куда-то пропадали на день-два, а потом, как ни в чем не бывало, появлялись на занятиях. Преподаватели стали более вредными и дотошными. Я связывал все это с тем, что второй семестр более напряжен.
Так, в нервной и малообщительной атмосфере, и прошли январь с февралем. Следом за ним был и унылый март, полный слякоти и грязи.
Однажды, я решил после занятий сходить на прогулки и подбивал на это Антона, но тот не особо хотел гулять, говоря, что де, погода не та, хотя, к концу апреля, стало достаточно тепло, хотя и пасмурно. Один из одноклассников сильно довел меня, и я, не выдержав, ушел из класса. Никто не отреагировал, даже тот, кто меня допек. Куртки своей в раздевалке я не обнаружил, что нашел странным и подозрительным. Плюнул и пошел без нее.
По всему зданию тянулся какой-то ноющий звук: будто сотня людей стонет где-то, откуда-то раздавались крики, но я списал это на сквозняк. Говорят, такие бродят по английским замкам, заставляя людей видеть приведений и сходить с ума от страха.
Я попал в незнакомую мне часть здания. Длинный коридор, явно давно не используемый, покрытый пылью. Здесь было заметно холоднее, чем в остальном здании. Закуток, место похожее на раздевалку, снова металлические шкафчики. Имена, числа и толстый слой пыли. На одном из шкафчиков были имя и фамилия Антона и число под ним.
Странно. Следом еще шкафчики точно с такими же обозначениями. Дверь, спуск, темнота, потом желтый свет старых ламп, подвал. Странная планировка. Спускаюсь ниже и вижу площадку, ступеньки ведут вниз, по сторонам, вдоль лестницы, какие-то металлические решетки, от них веет жаром.
- Это жаровни, Андрей.
Я обернулся, душа чуть не ушла в пятки. Это был Антон. Из одежды лишь серо-белый, явно поношенные штаны и его школьные ботинки.
- Но зачем? Это Котельная?
Антон лишь загадочно усмехнулся в ответ. За его спиной послышались голоса, что-то громко взорвалось за спиной Антона. Он столкнул меня вниз, я полетел по лестнице. Из-под решеток вырвалось пламя, Антон исчез вместе с ним.
Это было страшно, я в панике вжался в стену около двери. Странные были двери: металлические, вместо стекол иллюминаторы, двери были двухстворчатые, и проходов было два. К одному из них я был повернут спиной, на второй уставился в страхе. Я слышал, что там кто-то идет.
- Каких пожаловало? -послышалось оттуда, и я увидел перед собой того самого охранника со свиной рожей. Выглядел он еще более жутко. В панике я швырнул ему в лицо песком из ведра, которое стояло у двери. Он завизжал и начал крыть меня руганью. Неожиданно, кто-то втащил меня во второй проход. Я попытался отбиться.
- Да не паникуй ты! - это был Антон. В руке он держал черенок от швабры, - Бежим!
- Ты ведь упал туда?!
- Потом, Андрей, потом!
Мы бегом неслись по коридору, пока не оказались на проходной . Там было много ребят из "Корпуса"
- "Корпус Дружбы!" - выкрикнул Антон.
К нам навстречу двигались эти самые ребята и охранники, даже тот, который, вроде бы, шелестел газетой.
Неожиданно, люди из "Корпуса" подоставали оружие и быстро обезвредили охранников, без крови, просто схватили и повалили на пол, приказав нам и остальным детям, которые тоже бежали к выходу, проваливать из здания.
Мы быстро понеслись к выходу и вскоре оказались на поросшем травой дворе этой "Школы", ребята радовались и обнимались, я радовался вместе с ними. Вышли члены "Корпуса Содействия", которые разобрались с охранниками, дали куртки Антону и тем, у кого не было ничего кроме футболок и свитеров. Все начали потихоньку расходиться, даже не так - удаляться друг от друга. Вот, и ребята уже на расстоянии десятка-другого шагов от меня.
- Прощайте, ребята! - с радостью кричу я, - Спасибо Вам! Еще увидимся.
- Мы больше не увидимся, потому что нас нет! - слышу я радостные голоса.
Дует ветер, ребята будто исчезают вместе с ним.
Смотрю в сторону шоссе, там, уже далеко, в самом низу, Артем и какая-то девушка из "Корпуса" стоят и смотрят в мою сторону. Хоть они и далеко от меня, но я отчетливо вижу, как Антон машет мне рукой, прощаясь. Вскоре, спустя, буквально, минуту, ветер уносит с собой их обоих.
Я не оборачиваясь иду туда, где в утреннем ветре апреля, исчезли, уйдя вместе с его дуновением, Антон и та незнакомая девушка.