Сегодня Эйнджи решил прийти в магазинчик немного ран ьше, чем обычно. Все-таки праздник. День Святого Валентина. Для него этот день будет тяжелым, но радостным. Так приятно видеть, как люди дарят друг другу маленькие подарки, наполненные любовью.
В наушниках плеера играла веселая песенка. Парень, подпевая, расставлял на полках коробочки с шоколадом, поправлял ценники, приводил в порядок витрины. Готовил магазин к наплыву покупателей.
До открытия оставалось всего ничего - час с небольшим. Эйнджи оглядел торговый зал и решил, что не помешает добавить еще немного коробок с шоколадным ассорти на полки над прилавком. И, мурлыча мелодию и приплясывая, отправился в подсобку, смежную с торговым залом. В подсобке было темно. Ослепший после ярко освещенного зала парень стал водить ладонью по стене, нашаривая выключатель. Как вдруг, уловил какое-то неясное движение за спиной. Но обернуться не успел. Удар. Перед глазами вспыхнула, взрываясь, петарда, и Эйнджи провалился в мягкую беззвучную тьму.
Жутко болела голова. А рядом кто-то орал, как ненормальный. Вопли человека действовали на нервы, вызывали желание заткнуть уши и попросить этого горластого заткнуться.
- Пако, мудак, я тебе что говорил? Ты на хрена ударил его так сильно? Если ты его покалечил, я тебя порву, идиот!
Эйнджи медленно приходил в себя. Голос был знакомым. Но что-то странное творилось со слухом. Звуки накатывали волнами, то, затихая, то вновь накатывая на истерзанный мозг девятым валом. И парню никак не удавалось вспомнить, чей это голос.
- Прости. Не рассчитал немного. Кто же знал что он такой неженка? - прогнусавил кто-то сверху.
Послышалось сопение. На Эйнджи пахнуло смесью резкого пота, табака и чеснока. И на его голову опустились руки, ощупывая затылок. Парень застонал и попытался открыть глаза. Свет лампы под потолком был как удар, в мозгу опять взорвалась петарда, но спасительная темнота не пришла.
- Ничё я с ним не сделал. Даже крови нет. Счас очнется твоя Белоснежка.
Жесткая ладонь похлопала бедного парня по щеке:
- Ну, чё развалился? Вставай, красавчик.
Эйнджи с трудом разлепил глаза, осторожно приподнимая веки. Но резкой боли не было. Она свернулась где-то в затылке в клубочек, превратившись в тупую пульсацию. Парень попытался сфокусировать зрение, чтобы рассмотреть своих непрошенных гостей. Предметы потихоньку стали приобретать четкие очертания. Он попытался сесть, но боль в затылке была начеку и снова долбанула его молотком по голове. Накатила тошнота. Эйнджи со стоном откинулся назад, закрывая глаза. Но его бесцеремонно подхватили под мышки и посадили, оперев спиной на что-то твердое. Парень охнул, и ударился затылком об острый угол. Полки с товаром - дошло до него.
- Ну, открывай глазки, поздоровайся с дядей Пако, - на Эйджи снова накатила отвратительная смесь запахов. Парень задохнулся, пытаясь удержать содержимое желудка на месте. Но глаза открыл.
Зрение наконец-то прояснилось окончательно, и Эйджи увидел перед собой широкое мясистое лицо с перебитым носом, густыми бровями, из-под которых сверкали маленькие черные как маслины глаза. Курчавые, коротко стриженые волосы, крупная голова на бычьей шее и необъятные плечи. Человек был незнакомым.
- Вы кто?
Мужчина гнусаво захихикал:
- Слышь, Тони, он спрашивает кто я!
Тони! Забыв про боль и тошноту, Эйнджи резко повернул голову. Дыхание перехватило, а глаза стали огромными.
- Что, не ожидал меня увидеть, Эйнджи? - высокий черноволосый мужчина шагнул к сидящему на полу парню и присел перед ним на корточки.
- Бедный малыш, - смуглая точеная кисть с длинными сильными пальцами мягко легла, лаская, на голову Эйджи, нежно перебирая длинные мягкие прядки, осторожно массируя ноющий затылок.
- Как ты меня нашел? - парнишка попытался отстраниться от гладящей его руки.
Тони наклонился ближе, поднося к лицу выбившийся из хвоста Эйнджи золотистый локон.
- По запаху. По запаху, мой сладкий - крылья тонкого прямого носа хищно вздрогнули, втягивая воздух.
- Там где сильнее всего пахнет шоколадом, там и мой Эйнджи, - он прикоснулся губами к прядке волос в нежнейшем поцелуе.
Эйнджи снова попытался отстраниться. Красивое смуглое лицо с черными глазами со странным, похожим на кошачий разрезом, с чувственным четко очерченным ртом вызывало смесь ужаса и вожделения одновременно.
Рука, мягко перебирающая его волосы на затылке, резко сжалась, не причиняя боли, но и не давая двигаться.
- Мне показалось, или ты на самом деле не рад меня видеть, Эйнджи?
- Что тебе надо? - парень тщетно пытался взять себя в руки и справиться с затапливающей его паникой. И желанием.
- Не что, а кто, моя радость, - Тони погладил пальцем золотистую бровь, провел по чуть вздернутому носу, осторожно очертил мягкую линию губ Эйнджи.
- Мне нужен ты.
Как трудно отстраниться от этих ласковых рук. Невозможно не слышать этого бархатного низкого голоса, который шепчет тебе о том, как ты нужен. Немыслимо бороться со своим собственным ослабевшим телом, помнящим соприкосновение с этой смуглой кожей, скрытой сейчас под элегантным костюмом.
Эйнджи с трудом сглотнул, усилием воли отгоняя от себя воспоминания о раскаленных шелковых простынях и сумасшедших ласках.
- Оставь меня в покое, - голос срывался, - я не вернусь к тебе!
Мужчина тяжело вздохнул и покачал головой.
- Почему? Разве я когда-нибудь с тобой плохо обращался? Делал тебе больно? Отказывал в чем-нибудь?
У Энджи дрожали губы. Ну, как? Как объяснить ему? Голубые глаза смотрели в черные. Ведь не поймет. Парень судорожно, со всхлипом, втянул в себя воздух, пытаясь унять дрожь.
- Домой? Куда домой? - Эйнджи дернулся, выворачиваясь из крепкой хватки. Но его снова пригвоздили к месту, не давая пошевелиться.
- Домой, мой сладкий. В наш с тобой дом, - терпеливо и ласково, словно несмышленому ребенку, объяснял Тони.
- Неужели ты забыл, что я его купил для тебя в прошлом году? Там тебя ждет твоя обожаемая Ferrari. И этот жуткий мотоцикл. А еще целые горы шоколада. Самого лучшего. И только для моего Эйнджи.
Тони медленно водил теплыми пальцами по бьющейся жилке на шее парня. От этих нежных и настойчивых прикосновений любимых рук по коже бежали мурашки и сбивалось дыхание. А в паху творилось что-то ужасное, но такое сладкое, что мутилось в голове. И невозможно было думать ни о чем, кроме этих завораживающих черных глаз и чувственных губ напротив тебя. Соблазняющих, шепчущих, уговаривающих ...
- Не надо мне ничего этого! - Эйнджи знал, еще немного и он не выдержит. Сдастся. И все пойдет по старому. Но он больше не хотел быть чем-то вроде домашнего питомца, которого холят и лелеют, но ни во что не ставят. Не говоря уж о любви.
- Малыш, не зли меня. Хватит капризничать. Собирайся и поехали. Я и так потратил несколько месяцев на то, чтобы найти тебя. Не заставляй меня ждать. Ты прекрасно знаешь, что у меня есть дела поважнее, чем выслушивать твои капризы.
Бесполезно. Все бесполезно. Он не поймет. В левой стороне груди что-то сжалось. И воздух стал слишком густым, чтобы его можно было легко вдохнуть.
- Нет, Тони. Я не вернусь.
- Эйнджил, - в бархатном голосе послышались стальные нотки, - ты ведешь себя как капризный ребенок. А капризных и непослушных детей наказывают. Ты прекрасно знаешь, что я не могу делать тебе больно и пользуешься этим. Но ты зашел слишком далеко. И я не могу оставить это так просто.
С видимым сожалением Тони выпустил волосы парня и поднялся на ноги.
- Пако, займись.
Эйнджи с недоумением смотрел на высокую статную фигуру. Что? Что Тони хочет сказать? Что хочет сделать с ним?
- Ах, какая конфетка мне досталась.
Огромная грубая ладонь взяла парня за подбородок, поворачивая его голову к говорящему. Корявые пальцы прошлись, лаская, по щеке.
- Кожа нежная, как у девчонки.
Эйнджи с ужасом смотрел на крупное, лоснящееся лицо Пако. Нет! Не может быть!
- Т-тони?
- Прости, малыш. Я должен тебя наказать. Ну же, Пако, приступай. Можешь иметь его, как тебе хочется. Но если ты его порвешь, я тебя урою.
Парнишка впал в ступор. Это происходит не с ним. Этого просто не может быть. Тони не может так поступить.
Его грубо вздернули на ноги. Как в кошмарном сне, когда знаешь, что сейчас случится нечто ужасное, и надо бежать, а ты не можешь шевельнуться, парень медленно, с трудом, выпрямился.
- Т-тони, н-не надо.....
Голос срывался, от страха подгибались колени. Но сверкающие черные глаза напротив были неумолимы.
Пако, не теряя времени, уже лапал Эйнджи за что попало, возбужденно сопя и воняя чесноком.
- О, какая задница. Маленькая, сладкая попка. И сейчас дядя Пако поближе с ней познакомится.
Эйнджи вдруг словно очнулся, и попытался высвободиться из медвежьих объятий.
- Ну-ну, кукленок, ты куда? Счас начнется самое интересное. Если будешь хорошим мальчиком, дядя Пако будет ласковым и милым, - мужчина крепко ухватил парня за волосы на затылке и попытался его поцеловать.
Эйнджи затошнило.
- Отпусти меня, урод! Убери свою рожу от меня! - он начал сопротивляться как сумасшедший, пытаясь пнуть Пако коленом, ударить локтями, кулаками или головой в лицо. Но момент был упущен, а Пако слишком силен и слишком тесно прижимал его к себе. Он ловко перехватил руки парня, развернул его к себе спиной и стянул ему запястья ремнем, выдернутым из штанов Эйнджи.
Парень яростно отбивался, но все его усилия пропадали даром, подавляемые в корне ужасной медвежьей силой этого человека. Ему оставалось только сыпать угрозами. Пако схватил его за волосы на затылке и, развернув к себе лицом, не обращая внимания на попытки вырваться, глубоко засосал губы, яростно выкрикивающие проклятия.
Эйнджи задохнулся, и, передернувшись от омерзения, со всей силы впился зубами в нижнюю губу Пако. От неожиданности тот отшатнулся от парня и влепил ему оплеуху.
- Ах ты, сучка! Ну, погоди...
Он стал сдирать с него одежду, нимало не беспокоясь о ее сохранности.
От удара по лицу челюсти Эйнджи лязгнули. Показалось, что голова его сейчас расколется. Перед глазами все плыло, в ушах звенело, а во рту катался металлический вкус крови. И непонятно было, то ли это кровь Пако, то ли из его собственной разбитой губы.
Но разбираться в этом времени не было. Пако, толкнув к стоящему рядом столу, уже вовсю тискал и мял его, целуя и кусая за все, что придется. Терся о голый зад парня пахом, затянутым в джинсы. И Эйнджи с ужасом осознал, что за размеры скрываются за грубой тканью штанов.
- Нет! - голос не слушался его.
- Нет, Тони! - парень повернулся к застывшему напротив них Тони.
- Не надо, Тони. Оста...
И осекся, встретившись с ним глазами. Смуглое лицо странным образом отвердело, его черты стали резкими, хищными. И невыносимо красивыми. Черные глаза сверкали, ноздри тонкого носа вздрагивали, жадно втягивая воздух. Как завороженный, Эйнджи смотрел в черные пылающие звезды, и окружающий мир перестал для него существовать. Он видел перед собой только лицо Тони. Слышал только его дыхание. Чувствовал только его запах.
Резкая боль выдернула его в реальность. Воздух вокруг стал твердым и шершавым, раздирая легкие. Горло перехватило, и только поэтому Эйнджи не закричал сразу. Хрипло и отчаянно. Чувствуя, как огромный член Пако входит в него, как грубые пятерни впиваются в его бедра, как зубы с силой вгрызаются в его шею. Тело вмиг облилось холодным потом, и судорожно выгнулось в немыслимой дуге.
А Тони стоял и смотрел, как бьется тонкое тело парня под насильником. Как под гладкой белой, со сливочным оттенком кожей вздуваются мускулы. Как Эйнджи сквозь зубы со свистом втягивает в себя воздух. Как капельки пота ползут по его лицу. Как с каждым толчком от боли расширяются его зрачки, становясь на миг огромными, затопляя собой почти всю радужку. И каждая судорога, каждый мучительный стон пробивал его насквозь, раскаленной стрелой ударяя в пах. Тони била дрожь, член разрывало от желания, а в жилах тек огонь, сжигая остатки разума.
И вдруг, на какой-то миг, он снова поймал безумный взгляд Эйнджи. Но парень не видел его. Тони шагнул вперед, протягивая руку и вплетая пальцы в длинные золотые пряди.
- Эйнджи, - шепнули губы и мягко накрыли искривленный в болезненной судороге рот парня, ласково засасывая губы Эйнджи в теплую глубину, ловя еле слышный мучительный стон.
- Мой малыш, какой же ты сладкий.
Он осторожно обхватил ладонями лицо парнишки и стал слизывать слезинки, катящиеся по нежным щекам, капельки пота, выступающие на лбу, целовать белые стиснутые губы.
И вздрагивал сам, чувствуя, как судороги боли скручивают тело Эйнджи. Жадно втягивал его запах, терся висками и носом о его лицо, ласкал пальцами его скулы.
- Сейчас мой хороший. Сейчас...
Тони на миг оторвался от парня. Оглянулся вокруг и шагнул к стеллажам с коробками конфет. Взяв в руки первую попавшуюся коробку, он сдернул обертку, вынул из нее конфету и, уронив остальное на пол, шагнул обратно к столу. Где под пыхтящим Пако бился его Эйнджи. Его Эйнджи!
Не отрывая пылающего взгляда от невидящих ничего вокруг глаз парня, он положил конфету в рот, давая ей растаять. И снова склонился над лицом Эйнджи, ловя губами его губы, а рукой дотрагиваясь до его мягкого члена.
А Эйнджи плыл в каком-то багровом тумане, корчась от боли и не имея сил даже кричать. Казалось, болело все, каждая клеточка кожи, каждый волосок на его теле, как вдруг горьковатая сладость разлилась в его рту, а внизу живота проскочила искра удовольствия. Такие знакомые прикосновения, такой знакомый вкус, такой родной, любимый запах. И он потянулся за своими ощущениями, выныривая на поверхность.
- Тони, - простонал парень, - Тони...
- Я здесь, с тобой, мой сладкий.
Черные пылающие звезды смотрели в его глаза, четко очерченные губы страстно целовали его рот, длинные смуглые пальцы гладили его член, теребили мошонку, дотрагивались до нежной, чувствительной кожи внутренней поверхности бедер. Тони просунул свой язык глубоко в рот парня, неся с собой привкус шоколада и Эйнджи словно током ударило. И боль от насилующего его зад члена Пако превратилась в удовольствие. Он жадно потянулся за языком Тони, одновременно толкаясь в его руку вставшим во всю длину членом. Чувствуя, как с каждым движением языка в его рту, с каждым прикосновением руки Тони, с каждым толчком члена, члена Тони, а не Пако, в его заднице, в нем разгорается что-то невыносимое. Чудовищное удовольствие росло и росло, выходя за пределы его тела. Как выходит из берегов горная река, ревя и снося все на своем пути. И тело Эйнджи взорвалось, не выдержав этого бешеного, немыслимого наслаждения, разбрасывая его сознание по Вселенной. А где-то за тысячи световых лет от него взревел Пако, нет, закричал Тони, кончая. И все заволокло мягким туманом.
Пако, задыхаясь, отстранился от бесчувственного тела Эйнджи.
- Горячая штучка, - он причмокнул губами, похлопал парня по заду и скабрезно осклабился.
- Убери от него руки, мудила.
На Пако черным провалом в никуда смотрело дуло пистолета.
- Тони, ты чего? - осевшим голосом прохрипел мужчина, медленно отступая к стене и нелепо закрываясь рукой, - ты же сам меня попросил...
- Эйнджи принадлежит мне. И никто, слышишь меня, Пако? Никто не может касаться его безнаказанно, - и нажал на курок.
Звук выстрела был похож на хлопок. Тело Пако медленно сползло по стене, оседая и заваливаясь на бок, а в маленьких тускнеющих глазках стыла обида и непонимание.
Тони равнодушно отвернулся от трупа и подошел к столу, к лежащему в отключке Эйнджи.
- Бедный мой малыш, мой Эйнджи, - мужчина ласково погладил парня по гладкой, мокрой от пота спине.
Натянул на его голый зад то, что осталось от джинсов. Снял с себя пиджак. Осторожно перевернул парня, нежно отводя от лица волосы, коротко поцеловал испачканный шоколадом и кровью рот. Заботливо завернул парня в пиджак и подхватил на руки. Прижал к себе.