Фурзиков Николай Порфирьевич : другие произведения.

Стивен Бакстер "Ксили: Стойкость" (Ксили 11)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Новые страницы будущей истории человечества, от освоения Солнечной системы, через мертвящие имперские века, ужасы и жертвы периодов оккупации более развитыми расами к безудержной экспансии в Галактику после освобождения. Быстрое овладение продвинутыми технологиями, любопытство, инициатива и динамизм помогли людям стать могучей галактической расой, а необоснованные претензии на господство привели к бессмысленной звездной войне с ксили, стратегическому проигрышу войны после первых успехов, постепенному отступлению к Солнечной системе и борьбе немногих сохранившихся анклавов за свое выживание, в том числе Старой Земли - в кармане нелинейно замедленного времени. Отмечены не только достойные подражания человеческие поступки, но и те, которыми не стоит гордиться, от уничтожения отдельных форм жизни ради прибыли до эксплуатации и геноцида целых разумных видов в ходе экспансии.

Стивен БАКСТЕР

КСИЛИ: СТОЙКОСТЬ

  

Перевод: Н.П. Фурзиков

  
   Новые страницы будущей истории человечества, от освоения Солнечной системы, через мертвящие имперские века, ужасы и жертвы периодов оккупации более развитыми расами к безудержной экспансии в Галактику после освобождения. Быстрое овладение продвинутыми технологиями, любопытство, инициатива и динамизм помогли людям стать могучей галактической расой, а необоснованные претензии на господство привели к бессмысленной звездной войне с ксили, стратегическому проигрышу войны после первых успехов, постепенному отступлению к Солнечной системе и борьбе немногих сохранившихся анклавов за свое выживание, в том числе Старой Земли - в кармане нелинейно замедленного времени. Отмечены не только достойные подражания человеческие поступки, но и те, которыми не стоит гордиться, от уничтожения отдельных форм жизни ради прибыли до эксплуатации и геноцида целых разумных видов в ходе экспансии.
  
   Это было четвертое тысячелетие.
   Земля была восстановлена. Грандиозные инженерные проекты стабилизировали и сохранили ее хрупкую экосистему: Земля была первой планетой, подвергшейся терраформированию.
   Тем временем Солнечная система стала доступной. Работающий на орбите Юпитера инженер Майкл Пул успешно использовал микроскопические червоточины - естественные дефекты пространства-времени - и расширил их, чтобы сделать транзитные каналы достаточно большими для прохождения космических кораблей, что позволило пересекать внутреннюю систему за считанные часы, а не месяцы.
   С орбиты Юпитера интерфейсы Пула были отбуксированы и установлены по всей Системе. Спутники Юпитера стали центрами межпланетной торговли.
   А Пул и его коллеги двинулись еще дальше.
  
  

ВОЗВРАЩЕНИЕ НА ТИТАН

  
   3685 год нашей эры (н.э.)
  

Пролог

  
   Космический корабль с Земли пролетел сквозь ледяные кольца.
   За первую неделю своего пребывания на орбите вокруг Сатурна он прошел в пределах трети миллиона километров от Титана, крупнейшего спутника Сатурна, датчики с любопытством вглядывались вниз в сплошную дымку. Аппарат был слишком тяжел для прямого запуска с использованием технологий того времени, поэтому траектория его полета, растянувшаяся на семь лет, позволила ему пролететь мимо Венеры, Земли и Юпитера. Это было примитивно, но было подготовлено для Титана. К борту основного корпуса был прикреплен отдельный посадочный модуль - толстый диск-блюдо диаметром три метра.
   Бездействовавший большую часть межпланетного полета модуль-зонд был, наконец, разбужен и отсоединен. А две недели спустя он вошел в плотные слои атмосферы самого Титана.
   Большая часть межпланетной скорости зонда была погашена при торможении в воздухе, а затем надулся основной парашют. Открылись порты, развернулись стрелы, и на расстоянии более миллиарда километров от ближайшего инженера-человека приборы уставились на Титан. На высоте примерно пятьдесят километров постепенно стала видна поверхность. Этот первый дразнящий обзор был похож на вид Земли с высоты птичьего полета, хотя и выполненный в мрачных красных и коричневых тонах.
   Посадка на покрытый водяным льдом песок была медленной, со скоростью менее двадцати километров в час.
   После стольких лет полета наземная миссия продолжалась всего несколько минут, прежде чем разрядились внутренние батареи зонда, и прекратилась трескотня телеметрии. Потребовалось бы еще два часа, чтобы новости об этом приключении со скоростью света добрались до Земли - к этому времени тонкий органический дождь уже оседал на верхнем корпусе зонда, поскольку последние остатки его внутреннего тепла утекали прочь.
   А затем, совершенно незаметно для людей-контролеров зонда на Земле, вокруг корпуса "Гюйгенса" сомкнулся манипулятор, похожий на клешню омара, и утащил раздавленный зонд вниз, под песок водяного льда.
  

1

  
   - С Титаном всегда было что-то не так.
   Это были первые слова, которые я когда-либо слышал от Гарри Пула - хотя в то время я не был знаком с этим человеком, - слова, которые пронзили мое похмелье, как сверло.
   - Это было очевидно с тех пор, как первые примитивные зонды добрались туда семнадцать столетий назад. - У него был голос старика, восьмидесяти, может быть, даже девяноста лет, хрипловатый. - Спутник с воздушным покровом, спутник, который укрывает целый зверинец жизни под своей плотной атмосферой. Но эта атмосфера неустойчива.
   - Что ж, механизм достаточно ясен. Парниковый эффект от метанового компонента не позволяет воздуху охлаждаться и вымерзать. - Это был голос другого человека, хриплый, мрачный, голос человека, который воспринимал себя слишком серьезно. Голос, который показался знакомым. - Солнечный свет запускает с метаном реакции, которые выбрасывают в стратосферу сложные углеводороды...
   - Но, сынок, откуда берется метан? - настаивал Гарри Пул. - Он же разрушается в результате тех самых реакций, которые производят все эти стратосферные углеводороды. Все это должно исчезнуть через несколько миллионов лет, максимум через десять миллионов. Так что же восполняет это?
   В тот момент меня совершенно не волновала проблема метана на самом большом спутнике Сатурна, хотя, полагаю, это был центральный аспект моей собственной карьеры. Туман в моей голове, более густой, чем толиновая дымка Титана, медленно рассеивался, и я осознал, что мое тело, испытывающее непривычную боль, растянуто на чем-то вроде кушетки.
   - Возможно, какой-то геологический процесс. - Это был женский голос, оживленный. - Это или экология, процесс Геи, который поддерживает концентрацию метана на высоком уровне. Это очевидные варианты.
   - Конечно, Мириам, - сказал Гарри Пул. - Либо то, либо другое. Это было очевидно с тех пор, как впервые с Земли был обнаружен метан на Титане. Но никто не знает точно. О, за столетия было проведено несколько зондирований, но никто не относился к Титану достаточно серьезно, чтобы заинтересоваться им. Всегда было слишком много других легких целей для исследования и колонизации - Марс, ледяные спутники. Никто даже не ходил по Титану!
   Другой мужчина, третий, сказал: - Но практические проблемы - потери тепла в таком холодном воздухе - всегда были слишком дорогими, чтобы беспокоиться об этом, Гарри. И слишком рискованными...
   - Нет. Ни у кого не хватило дальновидности, чтобы увидеть потенциал этого места. Вот в чем настоящая проблема. И теперь мы скованы этими чертовыми законами разумности.
   - Но ты думаешь, нам нужно отправиться на разведку. - Этот скрипучий голос.
   - Нам нужен Титан, сынок, - сказал Гарри Пул. - Я вижу в этом единственную надежду на то, что наша червоточина на Сатурне окупит себя. Титан - это, должно быть, ключ к открытию Сатурна и всей внешней системы. Нам нужно доказать, что законы разумности там неприменимы, перебраться туда и начать открывать это. Вот для чего все это.
   Женщина заговорила снова. - И вы думаете, что это жалкое создание - ключ.
   - Учитывая, что он куратор разумных существ, и к тому же нечестный, да...
   Когда в моей компании звучат такие слова, как "жалкий" или "жуликоватый", обычно обсуждается Йовик Имри, моя хорошая личность. Я воспринял это как сигнал открыть глаза. Над моей головой простирался какой-то стеклянный купол, а за ним - кусочек небесно-голубого неба. Я узнал Землю, видимую из космоса. И было кое-что еще, скульптура из нитей цвета электрик, которая плыла над смятым слоем облаков.
   - О, смотрите, - сказала женщина. - Оно живое.
   Я потянулся, повернулся и сел. У меня все затекло и болело, и была странная боль в затылке, прямо под черепом. Я оглянулся на своих похитителей. Их было четверо, трое мужчин и женщина, и все они наблюдали за мной с выражением веселого презрения. Что ж, это был не первый раз, когда я просыпался с жутким похмельем в незнакомом месте в окружении незнакомых людей. Я быстро приходил в себя, будучи настолько молод и здоров, насколько мог себе позволить: мне было за сорок, но я сохранился на пике своих двадцати трех лет.
   Мы сидели на диванах в центре загроможденной круглой палубы, прикрытой потертым куполообразным панцирем. Значит, я находился в космическом корабле, стандартном межпланетном транспорте, хотя и старом; я много раз путешествовал на таких судах до Сатурна и обратно. Сквозь прозрачный купол я мог видеть больше этих ярко-синих рамок, проплывающих перед лицом Земли. Они были четырехгранными, и их грани были видны на короткое время, как мыльные пленки, которые блестели золотом, прежде чем исчезнуть. Это были устья червоточин, разрывы в пространстве-времени, а золотистая дрожь была проблесками других миров.
   Я знал, где нахожусь. - Это Земной порт. - В горле у меня пересохло, как лунная пыль, но я старался говорить уверенно.
   - Что ж, в этом ты прав. - Это был тот самый мужчина, который вел беседу ранее. Этот девяностолетний голос, как ни странно, исходил от лица парня лет двадцати пяти, со светлыми волосами, голубыми глазами, чудесной мягкостью черт антивозрастной терапии (АВТ). Двум другим мужчинам на вид было около шестидесяти, но с таким примером АВТ было трудно сказать наверняка. Женщина была высокой, ее волосы были коротко подстрижены, и она была одета в функциональный комбинезон; ей могло быть лет сорок пять. Пожилой-молодой человек заговорил снова. - Меня зовут Гарри Пул. Добро пожаловать на "Краб-отшельник", корабль моего сына...
   - Добро пожаловать? Вы накачали меня наркотиками и привезли сюда...
   Один из шестидесятилетних, грубоватый, рассмеялся. - О, тебе не нужно было давать наркотики, ты сам сделал это с собой.
   - Вы, очевидно, знаете меня - и я думаю, что знаю вас. - Я изучал его. Он был крепко сложен, темноволос, невысок, с лицом, не приспособленным для улыбки. - Вы Майкл Пул, не так ли? Пул - инженер по червоточинам.
   Пул просто оглянулся на меня. Затем он сказал блондину: - Гарри, у меня такое чувство, что мы совершаем огромную ошибку, пытаясь работать с этим парнем.
   Гарри ухмыльнулся. - Дай всему время, сынок. Ты всегда был идеалистом. Ты не привык работать с такими людьми. Я другое дело. Мы добьемся от него того, чего хотим.
   Я повернулся к нему. - Гарри Пул. Вы отец Майкла, не так ли? - Я посмеялся над ними. - Отец, который восстанавливает себя в возрасте моложе, чем ваш сын. Как грубо. И, Гарри, вам действительно следует что-то сделать с этим голосом.
   Заговорил третий мужчина. - Я согласен с Майклом, Гарри. Мы не можем работать с этим клоуном. - Он был на грани избыточного веса, и у него было помятое, измученное заботами лицо. Я назвал бы его человеком корпорации, который состарился, работая над тем, чтобы сделать богатым кого-то другого - вероятно, Майкла Пула и его отца.
   Я непринужденно улыбнулся. - А вы кто?
   - Билл Дзик. И я буду работать с тобой, если мы осуществим запланированную поездку на Титан. Не могу сказать, что мне нравится эта идея.
   Это было первое, что я услышал о поездке на Титан. Что ж, чего бы они от меня ни хотели, я был сыт по горло мрачной дырой системы Сатурна и теперь не собирался возвращаться. Раньше я попадал в затруднительные положения и похуже; это был всего лишь вопрос оттягивания времени и поиска лазеек. Я потер виски. - Билл - можно я буду называть вас Биллом? Полагаю, вы не могли бы принести мне кофе?
   - Не испытывай судьбу, - прорычал он.
   - Скажите мне, зачем вы меня похитили.
   - Это просто, - сказал Гарри. - Мы хотим, чтобы ты отвез нас на Титан.
   Гарри щелкнул пальцами, и перед нами возникло виртуальное изображение, синевато-оранжевое, вращающееся в темноте: Титан. Он висел перед самим Сатурном, который представлял собой бледно-желтый полумесяц с огромными кольцами, охватывающими пространство, и множеством спутников, подвешенных подобно фонарям. И там, мерцая на орбите прямо над плоскостью колец, виднелась нежно-голубая четырехгранная рамка, устье последней червоточины Майкла Пула, гиперпространственной дороги, открывающей доступ к Сатурну и всем его чудесам, - дороги, по которой, казалось, редко ездили.
   - Это было бы незаконно, - заметил я.
   - Знаю. И именно поэтому ты нам нужен. - И Гарри ухмыльнулся с холодным выражением на этом абсурдно молодом лице.
  

2

  
   - Если вам нужен специалист по Титану, - сказал я, - продолжайте искать.
   - Ты куратор, - сказала Мириам с презрением в голосе. - Ты работаешь во внутрисистемной комиссии по надзору за соблюдением законов о разумности. Титан в твоем ведении!
   - Не по своей воле, - пробормотал я. - Послушайте, поскольку вы, очевидно, выбрали меня своей мишенью, вы должны кое-что знать о моем прошлом. У меня была нелегкая карьера... - Моя школьная жизнь, поддерживаемая деньгами моей семьи, была сагой о пьяных прогулках, сексуальных эскападах, мелком воровстве и вандализме. В молодости я никогда долго не задерживался ни на одной из работ, которые находила для меня моя семья, в основном потому, что я обычно скрывался от какой-нибудь обиженной стороны.
   Гарри сказал: - Какая-то карьера. В конце концов, тебя приговорили к редактированию, не так ли?
   Если бы власти добились своего, мне пришлось бы загрузить содержимое своего сильно пострадавшего мозга во внешнее хранилище, отредактировать свои воспоминания, "перепрограммировать" мои нездоровые импульсы и все это загрузить обратно - перезагрузить все мое "я". - Для меня это означало смерть, - сказал я. - Я не был бы тем человеком, каким был раньше. Мой отец сжалился надо мной...
   - И выкупил тебя из твоего заключения, - сказал Билл Дзик. - И устроил тебя на работу в надзор за разумностью. Синекура.
   Я посмотрел на мрачные цвета Титана. - Это жалкая должность. Но за нее кое-что платят, и никого особо не волнует, чем вы занимаетесь, в разумных пределах. Я всего несколько раз был на самом Сатурне и на орбите Титана; работа в основном административная, выполняемая с Земли. Я не занимаюсь другими делами. Что ж, у меня действительно нет особого выбора.
   Майкл Пул изучал меня так, словно я был паразитом, заполонившим одну из его замечательных межпланетных установок. - Это проблема, с которой я сталкиваюсь в таких агентствах, как управление по надзору за разумом. Я мог бы даже согласиться с его целями. Но оно не делает того, чего должно достичь, все, что оно делает, - это мешает предпринимательству, и оно населено такими расточителями времени, как ты.
   Я обнаружил, что испытываю глубокую неприязнь к этому человеку. Какими бы ни были мои недостатки, я не лицемер и никогда не мог вынести, когда мне читали проповеди. - Я никому не причинил никакого вреда, - огрызнулся я в ответ. - Во всяком случае, не так уж много. Не то что вы, Пул, с вашими грандиозными планами, переупорядочивающими всю систему ради собственной выгоды.
   Майкл хотел ответить, но Гарри поднял руку. - Давай больше не будем об этом. И, в конце концов, он прав. Прибыль или ее отсутствие - вот в чем проблема. Что касается тебя, Йовик, даже на этой удаленной на миллиарды километров "синекуре" ты все еще занимаешься своими старыми трюками, не так ли?
   Я ничего не сказал, проявляя осторожность, пока не выяснил, как много ему известно.
   Гарри махнул рукой на свою виртуальную проекцию. - Смотри - Титан кишит жизнью. Таков основной вывод группы зондов, которые на протяжении веков вращались вокруг Титана, проникали в плотные слои его воздуха, ползали по его поверхности или зарывались в ледяной песок. Но суть не в жизни. Вся Солнечная система полна жизни. Жизнь - обычное дело. Вопрос в разумности. А разумность задерживает прогресс.
   - С нами такое случалось и раньше, - сказал мне Майкл Пул. - То есть с консорциумом разработчиков, который я возглавляю. Тринадцать лет назад мы создавали интерфейс червоточины на объекте Койпера под названием Готовая Аляска, на окраине системы. Наш план состоял в том, чтобы использовать лед в качестве реакционной массы для заправки ВЕС-кораблей (ВЕС - великая единая сила). Ну, мы обнаружили там жизнь, своего рода жизнь, и это было незадолго до того, как мы определили критерии разума. Ксенобиологи назвали это место Лесом предков. Проект был приостановлен; нам пришлось эвакуировать это место...
   - Учитывая обстоятельства, при которых вы привезли меня сюда, - сказал я, - я даже не собираюсь изображать интерес к вашим военным историям.
   - Хорошо, - сказал Гарри. - Но ты можешь видеть проблему с Титаном. Послушай, мы хотим открыть его для разработки. Это фабрика углеводородов и органики. Мы можем производить воздух, пригодный для дыхания: азот из атмосферы и кислород, добываемый из водяного льда. Мы можем использовать весь этот метан и органическую химию для производства пластмасс, топлива или даже продуктов питания. Титан должен стать стартовой площадкой для открытия внешней системы, более того, звезд. Но нам не позволят разрабатывать Титан, если там есть разум. И наша проблема в том, что в этом мире с богатой биохимией и примитивной жизнью никто не доказал, что там тоже нет разума.
   Я начал понимать это. - Итак, вы хотите организовать быструю и грязную экспедицию - попутно нарушив аспекты законов о разумности, касающиеся защиты спутника - доказать, что там, внизу, нет значительного разума, и получить разрешение на работу землеройных машин. Верно? - И я увидел, как Билл Дзик, Мириам и Майкл Пул обменялись недовольными взглядами. В команде были разногласия по поводу морали всего этого, трещина, которую я мог бы использовать. - Зачем вам это так сильно нужно? - спросил я.
   Так они мне сказали. Это была сага о межпланетных амбициях. Но в основе всего, как это всегда бывает, были деньги - или их отсутствие.
  

3

  
   Гарри Пул сказал: - Ты знаешь наш бизнес, Йовик. Наша разработка червоточин прокладывает через систему маршруты быстрого транзита, которые открывают целое семейство миров для колонизации и развития. Но у нас более грандиозные амбиции.
   Я спросил: - Какие амбиции? Звездолеты? Я читал об этом.
   - Это и многое другое, - сказал Майкл Пул. - Последние несколько десятилетий мы работали над экспериментальным кораблем, который строится на орбите Юпитера...
   И он рассказал мне о своем драгоценном проекте "Коши". Протащив портал-червоточину по кругу диаметром в световые годы, ВЕС-корабль "Коши" установил бы мост-червоточину - не через космос, а через пятнадцать столетий, в будущее. Итак, уже соединив миры человечества своей подземкой-червоточиной, Майкл Пул теперь надеялся самостоятельно замкнуть прошлое и будущее. Так, по крайней мере, казалось в идеале. Я посмотрел на Пула с новым уважением и некоторым страхом. Этот человек был гением или сумасшедшим.
   - Но, - сказал я, - чтобы финансировать такие мечты, нужны деньги.
   Гарри сказал: - Йовик, ты должен понимать, что такой мегаинженерный бизнес, как наш, безжалостно пожирает наличные. Это похоже на времена первых железнодорожных строителей в девятнадцатом веке. Мы финансируем каждый новый проект за счет прибыли от наших предыдущих предприятий и новых инвестиций, но эти инвестиции зависят от успеха предыдущих схем.
   - Ах. И теперь вы спотыкаетесь. Да? И все это имеет отношение к Сатурну.
   Гарри вздохнул. - Транзит к Сатурну был логичным развитием событий. Проблема в том, что никому не нужно туда лететь. Сатурн бледнеет рядом с Юпитером! У Сатурна есть ледяные спутники; ну, их много на орбите вокруг Юпитера. Атмосферу Сатурна можно было бы добывать, но то же самое можно сделать и с Юпитера, находящегося наполовину ближе от Земли.
   Мириам сказала: - Сатурну также не хватает чрезвычайно энергичной внешней среды Юпитера, которую мы сами используем при изготовлении "Коши".
   - Очаровательно, - солгал я. - Значит, вы тоже инженер?
   - Физик, - смущенно ответила она. Она сидела с Майклом Пулом, но не рядом с ним. Мне было интересно, было ли между ними что-то более глубокое.
   - Суть в том, - сказал Гарри, - что на Сатурне нет ничего, ради чего вы хотели бы туда отправиться - нет причин использовать нашу дорогую червоточину. Ничего, кроме...
   - Титана, - сказал я.
   - Если мы не можем войти легально, нам нужен кто-то, кто взломает протоколы безопасности и доставит нас туда.
   - Итак, вы обратились ко мне.
   - Последнее средство, - сказал Билл Дзик с отвращением в голосе.
   - Мы звонили вашим коллегам, - сказала Мириам. - Они все сказали "нет".
   - Что ж, это типично для этой кучки придурков.
   Гарри, всегда бывший дипломатом, улыбнулся мне. - Итак, нам приходится нарушить несколько правил для придирчивых, но ты должен видеть перспективу, чувак, ты должен видеть высшее благо.
   - Так ли это? На самом деле вопрос в том, что мне от этого будет? Вы знаете, что я и раньше был близок к редактированию. Почему я должен рисковать и помогать вам сейчас?
   - Потому что, - сказал Гарри, - если ты этого не сделаешь, тебя наверняка ждет перезагрузка. - Итак, теперь мы перешли к грязным вещам, и Гарри взял управление на себя; он явно был ключевым оператором в этой маленькой клике, а инженеры были явно не в своей тарелке. - Мы знаем о твоих побочных делишках.
   С замиранием сердца я спросил: - Каких делишках?
   И он использовал свой виртуальный дисплей, чтобы показать мне. Один из моих подправленных зондов вонзился стрелой в плотный воздух Титана, серебряная игла, выделявшаяся на темном органическом фоне, предположительно с обычной миссией мониторинга, но на самом деле с совершенно другой целью.
   Прямо под поверхностью Титана можно найти залежи жидкой воды - полузамерзшие кратерные озера, сохранявшие тепло в течение нескольких тысяч лет за счет остаточного тепла от образовавших их столкновений. Теперь мой зонд проник через ледяной панцирь одного из этих кратерных озер прямо в жидкую воду под ним. Гарри перемотал пленку вперед, и мы увидели, как возвращаемый модуль зонда выходит из озера и поднимается в воздух, направляясь к базе моих коллег на Энцеладе.
   - Вы берете пробы подземной жизни из озер, - строго сказал Гарри. - И продаете результаты.
   Я пожал плечами; не было смысла отрицать это. - Думаю, вы знаете предысторию. Существа там, внизу, связаны с земной жизнью, но очень отдаленно. Разное количество аминокислот или что-то в этом роде - я не знаю. Мельчайшие образцы - золотая пыль для биохимиков, целый новый инструментарий для разработки лекарств и генетических манипуляций... - У меня был один выход. - Вам будет трудно доказать это. К настоящему времени на поверхности не останется и следа от наших зондов. - Что было правдой; одним из многих плохо изученных аспектов Титана было то, что зонды, отправленные на его поверхность, быстро выходили из строя и исчезали, возможно, в результате каких-то геологических изменений.
   Гарри отнесся к этому с презрением, которого оно заслуживало. - У нас есть полные записи. Образцы материала, который вы украли с Титана. Даже заявление под присягой одного из ваших партнеров.
   Я вспыхнул от этого. - Кто? - Но, конечно, это не имело значения.
   Гарри мягко сказал: - Дело в явной незаконности, совершенной тобой, куратором, чья работа как раз и заключается в том, чтобы предупреждать подобные вещи. Если это дойдет до твоего начальства, тебе придется вернуться к редактированию, друг мой, и на этот раз даже папа не сможет тебя выручить.
   - Так вот оно что. Шантаж. - Я изо всех сил постарался придать своему голосу нотку нравоучительного презрения. И это сработало; Майкл, Мириам, Билл избегали встречаться со мной взглядами.
   Но с Гарри это не сработало. - Не то слово, которое я бы использовал. Но, в общем-то, так оно и есть, да. Так что же это будет? Ты с нами? Ты отведешь нас к Титану?
   Я пока не собирался сдаваться. Я поднялся на ноги. - По крайней мере, дай мне подумать об этом. Ты даже не предложил мне этот кофе.
   Майкл взглянул на Гарри, который указал на диспенсер на подставке возле моего дивана. - Воспользуйся этим.
   В салоне были и другие диспенсеры - почему именно этот? Я отложил вопрос в сторону и подошел к диспенсеру. По команде он выдал кружку с чем-то, что пахло кофе. Я с благодарностью отхлебнул из нее и сделал шаг по полу к прозрачному куполу.
   - Подожди, - рявкнул Майкл.
   - Я просто хочу полюбоваться видом.
   Мириам сказала: - Хорошо, но ничего не трогай. Иди по этой желтой дорожке.
   Я ухмыльнулся ей. - Ничего не трогай? Я что, заразный? - Я не был уверен, что происходит, но попытка разгадать эти маленькие тайны должна была помочь. - Пожалуйста. Пройдитесь со мной. Покажите мне, что вы собираетесь делать здесь.
   Мириам заколебалась на мгновение. Затем, с выражением глубокого отвращения на лице, она поднялась на ноги. Она была выше меня, гибкая и сильная на вид.
   Мы вместе прошли через жилой купол, представляющий собой полусферу диаметром в сто метров. Диваны, панели управления и порты ввода и вывода данных были сгруппированы вокруг геометрического центра купола; остальная часть прозрачной площади пола была разделена перегородками высотой по плечо на лабораторные помещения, камбуз, тренажерный зал, спальную зону и душевую. Планировка показалась мне навязчиво простой и функциональной. Это было место человека, который жил ради работы, и только ради нее; если это был корабль Майкла Пула, то это был его мрачный портрет.
   Мы добрались до изогнутого корпуса. Взглянув вниз, я увидел хребет корабля, сложную колонну длиной в пару километров, ведущую к глыбе астероидного льда, используемого в качестве реакционной массы модулем ВЕС-привода. И повсюду вокруг нас интерфейсы червоточин дрейфовали, как снежинки, в то время как через огромные шлюзы бесконечно проходил внутрисистемный трафик.
   - Все это - проявление видения твоего возлюбленного, - сказал я Мириам, которая стояла рядом со мной.
   - Майкл не мой любовник, - раздраженно парировала она. Электрически-голубой свет каркасов из экзотической материи играл на ее скулах.
   - Я даже не знаю вашего полного имени, - сказал я.
   - Берг, - неохотно ответила она. - Мириам Берг.
   - Хотите верьте, хотите нет, но я не преступник. Я не герой и не притворяюсь им. Я просто хочу прожить свою жизнь и немного повеселиться по пути. Меня здесь не должно быть, и тебя тоже. - Я намеренно дотронулся до ее плеча. Небольшой физический контакт мог бы пробить эту сдержанность.
   Но мои пальцы прошли сквозь ее плоть, распадаясь на туман пикселей, пока они не отделились от ее плоти, а затем восстановились. Я почувствовал отдаленную боль в голове.
   Я уставился на Мириам Берг. - Что ты со мной сделала?
   - Прости, - серьезно сказала она.
   Я снова сел на свой диван - мой диван, такая же виртуальная проекция, как и я, единственная в куполе, сквозь которую я бы не провалился, и отхлебнул кофе из своего виртуального диспенсера, единственного, к которому я мог прикоснуться.
   Как и следовало ожидать, это был план Гарри Пула. - Просто на случай, если выкручивания рук из-за кражи образцов с Титана было недостаточно.
   - Я виртуальная копия, - сказал я.
   - Строго говоря, резервная копия личности...
   Я слышал о резервных копиях личных данных, но сам никогда не мог себе их позволить, да и не особо любил. Прежде чем отправиться в какую-нибудь опасную поездку, вы могли бы загрузить свою копию в защищенное хранилище памяти. Если вы были серьезно ранены или убиты, резервная копия может быть загружена в восстановленное тело или выращенную в чане клонированную копию или даже сохранена в какой-либо виртуальной среде. Вы потеряли бы воспоминания, приобретенные после создания резервной копии, но это было лучше, чем несуществование... Такова была теория. На мой взгляд, это было потаканием богатым; вы видели, как виртуальные копии появлялись, как призраки, на похоронах своих оригиналов, с отвращением разделяя их чувства.
   И, кроме того, резервная копия никогда не могла быть вами, тем вами, кто умер; выжить могла только копия. Это была идея, которая начала пугать меня сейчас. Я не дурак, и у меня богатое воображение.
   Гарри наблюдал, как я перевариваю это.
   Я едва смог задать вопрос: - А как же я? Оригинал. Я умер?
   - Нет, - сказал Гарри. - Настоящий ты в трюме, в анабиозе. Мы взяли резервную копию, когда ты уже был без сознания.
   Так что это объясняло боль в затылке: именно там они воздействовали на мою нервную систему. Я встал и прошелся по комнате. - А если я откажусь помогать? Вы шайка мошенников и лицемеров, но не могу поверить, что вы преднамеренные убийцы.
   Майкл хотел ответить, но Гарри невозмутимо поднял руку. - Послушай, так не должно быть. Если ты согласишься работать с нами, ты, виртуальный ты, будешь загружен обратно в прайм-версию. У тебя останутся полные воспоминания обо всем эпизоде.
   - Но я не буду собой. - Я почувствовал, как во мне нарастает ярость. - Я имею в виду копию, которая находится здесь. Я больше не буду существовать - не больше, чем существовал пару часов назад, когда ты активировал меня. - Это была еще одна странная и пугающая мысль. - Мне придется умереть! И это даже в том случае, если я буду сотрудничать. Ты предлагаешь отличную сделку. Что ж, в Лету с тобой. Если ты все равно собираешься меня убить, я найду способ причинить тебе боль. Я проникну в твои системы, как вирус. Ты не можешь контролировать меня.
   - Но я же могу. - Гарри щелкнул пальцами.
   И в одно мгновение все изменилось. Они вчетвером собрались у дивана Гарри, самого дальнего от меня. Я стоял; теперь я сидел. И за изогнутой стеной прозрачного купола я увидел, что мы погрузились в земную ночь.
   - Сколько времени? - прошептал я.
   - Двадцать минут, - небрежно сказал Гарри. - У тебя есть выключатель. Конечно, я могу управлять тобой. Так что же это будет? Постоянное исчезновение всех твоих копий или выживание в качестве следов памяти в твоем оригинале? - Его ухмылка стала жестче, а молодое-старое лицо стало холодным.
   Итак, "Краб-отшельник" кружил в космосе, разыскивая интерфейс червоточины, который вел к Сатурну. И я, или, скорее, тот, кто на короткое время поверил, что он - это я, подчинился загрузке обратно в свое основное, в меня самого. Как иронично, что это было нарушением тех самых законов о защите разума, соблюдать которые было моим долгом.
   Он, копия личности, умер, чтобы спасти мою жизнь. Я приветствую его.
  

4

  
   Освобожденный из своей камеры анабиоза, озлобленный, злой, я предпочел побыть один.
   Я подошел к самому краю жилого купола, где прозрачный панцирь соприкасался с твердым полом. Посмотрев вниз, я увидел струи перегретого ионизированного пара, вырывающиеся из сопел ВЕС-привода. Двигатель, как и следовало ожидать, был одной из собственных разработок Пула. ВЕС расшифровывается как "Великая единая сила", которая считает фундаментальные силы природы аспектами единой сверхсилы. Это физика творения. Таким образом, люди, подобные Майклу Пулу, используют энергию, которая когда-то стимулировала расширение самой Вселенной, для тривиального продвижения вперед своих паровых ракет.
   Вскоре "Краб-отшельник" загнал нас в устье червоточины, которая вела в систему Сатурна.
   Сначала мы в жилом куполе пролетели границу червоточины, так что это было похоже на то, как если бы четырехгранная рама цвета электрик опустилась на нас из зенита. Эти электрически-голубые распорки были пучками экзотической материи, проявлением своего рода антигравитационного поля, которое удерживало эту горловину в пространстве и времени от коллапса. Время от времени вы могли видеть мерцание треугольной грани, отблеск золотого света, просачивающегося из тусклых залов Сатурна. Это было довольно красиво, как скульптура из света.
   Рамка опустилась, расширяясь в моем поле зрения, и опустилась вокруг нас, закрывая вид на Землю и Земной порт.
   Теперь я смотрел вверх, в некое подобие туннеля, выделяемого вспыхивающими полосами света. Это был изъян в самом пространстве-времени; вспышка, которую я видел, была исходом этого огромного напряжения в экзотические частицы и излучение. По мере того, как корабль все глубже погружался в червоточину, фрагменты бело-голубого света выплывали из исчезающей точки прямо над моей головой и роились вдоль пространственно-временных стен. Было подлинное ощущение скорости, безграничной, неконтролируемой скорости. Жилой купол заскрипел, как жестяная лачуга, и мне показалось, что я слышу, как этот престарелый двигатель визжит от напряжения. Я вцепился в поручень и постарался не съежиться.
   Переход, по крайней мере, был, к счастью, коротким. Среди ливня экзотических частиц мы поднялись из другого электрически-голубого интерфейса - и я снова оказался в системе Сатурна, впервые за многие годы.
   Я сразу увидел, что мы находимся близко к орбите Титана относительно его родителя, потому что сам спутник, подвешенный в потертом небе жилого купола, был примерно такого размера, каким я его запомнил: приплюснутый шар, немного больше Луны, видимой с Земли. Другие спутники висели по небу точками света. Солнце было справа, с его тесным скоплением внутренних планет, так что Сатурн был наполовину освещен. Единственная привлекательная особенность Сатурна - кольца - были невидимы, поскольку орбита Титана находится в той же экваториальной плоскости, что и система колец, а тонкие кольца расположены ребрами друг к другу. Но отбрасываемая Солнцем тень от колец, резкая и неожиданная, легла на поверхность планеты.
   В открывшемся виде не было ничего романтичного, ничего красивого, по крайней мере, для меня. Свет был ровным и бледным. Сатурн примерно в десять раз дальше от Солнца, чем Земля, и Солнце уменьшено до жуткой точки, его сияние составляет лишь сотую часть того, что на Земле: Сатурн туманный и мрачный, осеннее место. И вы никогда не забывали, что были далеко от дома, когда человеческая рука, протянутая к Солнцу на ее длину, могла бы охватить всю орбиту Земли.
   "Краб" развернулся, и открылся сам Титан - шар, от полюса до полюса затянутый мутно-коричневым облаком, еще более мрачный и непривлекательный, чем его родитель. Очевидно, Майкл Пул разместил свой интерфейс червоточины близко к спутнику в ожидании, что Титан когда-нибудь послужит его целям.
   Титан становился все больше, заметно раздуваясь. Наша цель была очевидна.
   Гарри Пул взял командование на себя. Он заставил нас надеть тяжелые, многослойные экзоскелеты, каких я никогда раньше не видел. Мы сидели на наших диванах, как объемистые куколки; мой скафандр был таким толстым, что мои ноги не сгибались должным образом.
   - Вот в чем дело, - сказал Гарри, очевидно, для меня. - "Краб" вышел из червоточины, направляясь прямо к Титану. Таким образом, мы надеемся доставить вас туда до того, как какая-либо из здешних автоматизированных систем наблюдения сможет нас обнаружить или что-либо предпринять. Через некоторое время "Краб" затормозит на орбите вокруг Титана. Но до этого вы четверо в гондоле будете выброшены прямо в атмосферу. - Он щелкнул пальцами, и в полу под нами открылся люк, открыв внутренности другого корабля, прикрепленного к основанию жилого купола. Очевидно, это была "гондола", что-то вроде посадочного шаттла. Она была похожа на пещеру, ярко освещенную, со стенами, покрытыми дисплеями с данными.
   Я сказал: - Выброшены прямо сюда, Гарри? А как насчет тебя?
   Он улыбнулся своим молодым-старым лицом. - Я буду ждать тебя на орбите. На всякий случай кто-то должен остаться, чтобы выручить тебя.
   - Эта "гондола" выглядит маленькой для нас четверых.
   Гарри сказал: - Ну, вес учитывался. В целом вы будете весить не больше тонны. - Он протянул мне планшет с данными. - Теперь вступаешь в игру ты, Йовик. Я хочу, чтобы ты отправил сопроводительное сообщение на базу контроля за соблюдением законов разумности на Энцеладе.
   Я уставился на планшет. - О чем именно?
   Гарри сказал: - Профиль входа разработан так, чтобы имитировать беспилотную миссию. Вы входите в режиме резкого торможения. Я хочу, чтобы в телеметрии вы выглядели таким образом - как будто это просто еще один беспилотный зонд, отправляющийся с научными целями, или с инспекцией кураторства, или что там еще вы, бюрократы, делаете. Приложи соответствующие разрешения. Я совершенно уверен, что ты способен на это.
   Я тоже был в этом уверен. Я открыл планшет взмахом руки, быстро смоделировал подходящий профиль, позволил системам Гарри проверить, не передавал ли я контрабандой никаких криков о помощи, и отправил это на Энцелад. Затем я вернул планшет. - Вот. Сделано. Ты скрыт от кураторов маской. Я сделал то, что ты хотел. - Я махнул в сторону надвигающегося лица Титана. - Значит, ты можешь избавить меня от этого, не так ли?
   - Мы обсуждали это, - сказал Майкл Пул с легким оттенком сожаления в голосе. - Мы решили взять тебя с собой в качестве запасного варианта, Йовик, на случай возникновения проблем, любого рода вызовов с Энцелада. Даже если они обнаружат, что на корабле есть экипаж, твое присутствие на борту даст нам некоторое прикрытие.
   Я фыркнул. - Они увидят это без труда.
   Мириам пожала плечами. - Оно того стоит, если это даст нам немного больше времени.
   Билл Дзик пристально посмотрел на меня. - Только не придумывай ничего, кабинетный жокей. Я буду следить за тобой всю дорогу вниз и обратно.
   - И послушай, - сказал Гарри, наклоняясь вперед. - Если все получится, Йовик, ты будешь вознагражден. Мы позаботимся об этом. В конце концов, мы сможем себе это позволить. - Он улыбнулся своей юношеской улыбкой. - И просто подумай. Ты будешь одним из первых людей, ступивших на Титан! Итак, как видишь, у тебя есть все основания для сотрудничества, не так ли? - Он сверился с часами на своем информационном планшете. - Мы близки к контрольному пункту. Спускайтесь, команда.
   Все они усмехнулись при слове "команда" и веселом тоне человека, который остался позади. Но мы довольно послушно прошли через люк и спустились в пещеру-гондолу с приборами, сначала Мириам, затем я, а Билл Дзик за моей спиной. Майкл Пул вошел последним; я видел, как он чопорно обнял своего отца, очевидно, не тот жест, к которому они привыкли.
   В гондоле наши четыре кушетки стояли в ряд, так близко, что мои колени касались коленей Мириам и Дзика, когда мы все втиснулись туда в своих скафандрах. Корпус окружал нас со всех сторон, достаточно близко, чтобы я мог протянуть руку и потрогать его во всех направлениях, эту плотно прилегающую оболочку. Пул закрыл люк, и я услышал гул и жужжание, когда включились независимые системы этого корабля. Послышался скрежет защелок, а затем что-то вроде бокового толчка, от которого у меня скрутило живот. Мы уже были оторваны от "Краба", свободно падали и вращались.
   Пул коснулся панели над своей головой, и корпус стал прозрачным. Теперь казалось, что мы четверо на наших кушетках висим в космосе, окруженные светящимися приборными панелями и массивными устройствами, которые, должно быть, являются источниками питания, жизнеобеспечения, расходными материалами. Надо мной "Краб" скользил по поверхности Сатурна, включив двигатель, а подо мной вырисовывался оранжевый лик Титана.
   Я захныкал. Я никогда не притворялся храбрым.
   Мириам Берг вручила мне прозрачный шлем-пузырь. - Лета, надень это, пока тебя не стошнило.
   Я натянул шлем на голову; он плотно прилег к горловине скафандра и сам защелкнулся.
   Билл Дзик, очевидно, наслаждался моим дискомфортом. - В скафандре ты чувствуешь себя в большей безопасности, верно? Что ж, вход - самое опасное время. Но тебе, Имри, лучше надеяться, что мы пройдем через внешние слои атмосферы до того, как пробьется корпус. Это снаряжение не предназначено для использования в качестве скафандров высокого давления.
   - Тогда какой от него толк?
   - Температурный контроль, - сказал Майкл Пул чуть более сочувственно. - Давление воздуха на поверхности Титана на пятьдесят процентов выше, чем на Земле. Но этот густой холодный воздух просто высасывает твое тепло. Послушай, Имри. Гондола небольшая, но у нее довольно надежный источник питания - по сути, ВЕС-двигатель. Тебе понадобится эта мощность, чтобы согреться. На короткое время твой скафандр защитит тебя; в ткань встроены элементы питания. Но вдали от гондолы ты продержишься не больше нескольких часов. Понял?
   Меня это с трудом успокоило. - А как же сам вход? Твой отец сказал, что мы будем следовать по профилю беспилотного зонда. Звучит... энергично.
   Билл Дзик расхохотался. Больше никто не ответил.
   Пул и остальные начали работать с системой предварительной проверки. Гарри прошептал мне на ухо, что у каждого из нас только что были сняты новые копии личности и сохранены в системах гондолы. Меня это не успокоило.
   Я лежал беспомощный, связанный и пристегнутый ремнями, когда мы врезались в залитую солнцем атмосферу Титана.
  

5

  
   Через пятнадцать минут после отрыва от "Краба" гондола столкнулась с первыми слоями верхней атмосферы Титана, разреженными и холодными, окружающими нас бледно-голубым цветом. Все еще находясь в тысяче километров над твердой поверхностью, я почувствовал первые колебания головокружительной скорости гондолы. Воздух Титана массивен и глубок, и сначала я падал задом прямо в него.
   Первые три минуты входа были самыми тяжелыми, поскольку мы влетели в воздух с межпланетной скоростью, и она резко уменьшалась. В трехстах километрах над поверхностью торможение достигло максимума при шестнадцати g. Благодаря компенсации инерционным полем Пула, я почувствовал не более чем слабую тряску, но гондола содрогнулась и ударилась. Тем временем перед нами возникла ударная волна, как ярко вспыхнувший газовый колпак: воздух Титана превратился в плазму из-за рассеивающейся кинетической энергии гондолы.
   Эта огненная фаза входа была, к счастью, короткой. Но когда она закончилась, мы все еще беспомощно падали. Еще через три минуты мы были в ста пятидесяти километрах от поверхности и погрузились в оранжевую дымку - продукты органической химии при разрушении метана Титана солнечным светом. Пул нажал на панель, и над нами отстрелился вспомогательный парашют диаметром в пару метров. Это стабилизировало нас в сгущающемся воздухе, наши спины были обращены к поверхности, а лица - к небу. Затем успокаивающе раскрылся основной парашют.
   В течение пятнадцати минут мы дрейфовали, медленно погружаясь в глубокий океан холодного, вялого воздуха. Пул и его коллеги работали над своими планшетами, собирая данные с датчиков, которые измеряли физические и химические свойства атмосферы. Я лежал молча, мне тоже было любопытно, но я боялся за свою жизнь.
   По мере того как мы погружались все глубже в углеводородный смог, температура неуклонно падала. В шестидесяти километрах над поверхностью мы провалились сквозь слой облаков в более чистый воздух внизу, а затем, на высоте сорока километров, сквозь тонкий слой метановых облаков. Температура здесь была близка к своему минимуму, всего на семьдесят градусов или около того выше абсолютного нуля. Скоро она снова поднимется. Как обсуждали Пул и его команда, парниковый эффект от таинственного метана, которого там не должно было быть, нагревает воздух Титана вплоть до грунта.
   Через пятнадцать минут после распаковки основного парашюта он был срезан, и открылся купол стабилизатора меньшего размера. Намного меньшего. Мы начали падать быстрее, в глубокий воздушный океан. - Лета, - сказал я. - Почему мы сбросили большой парашют? Мы все еще на высоте сорока километров!
   Билл Дзик посмеялся надо мной. - Куратор, неужели ты ничего не знаешь о мире, который должен охранять? Воздух здесь густой, а гравитация низкая, всего седьмая часть земной нормы. Под этим большим парашютом мы бы висели в воздухе весь день...
   Гондола накренилась набок, подталкиваемая ветром. По крайней мере, это заставило Дзика замолчать. Но по мере того, как мы снижались, ветер ослабевал, пока воздух не стал неподвижным и тягучим, как глубокая вода. Теперь мы были погружены в оранжевую нефтехимическую дымку, хотя солнце было отчетливо видно как яркий точечный источник света, окруженный желто-коричневым ореолом. Экипаж собирал данные о спектрах солнечного гало, отыскивая информацию об аэрозолях, взвешенных в воздухе твердых или жидких частицах.
   И постепенно за нашими спинами стала видна поверхность Титана. Я повернулся, чтобы посмотреть. Кучевые облака паров этана покрывали континенты из водяного льда. На самой поверхности я увидел россыпь темных и белых пятен, огромных по площади областей, изрытых чем-то похожим на ударные кратеры и прорезанных извилистыми долинами, проделанными текущей жидкостью, этаном или метаном. Команда продолжала собирать свои научные данные. Акустический эхолот посылал сложные звуковые импульсы. Мириам Берг показала мне, как некоторые эхо-сигналы возвращались двойными, с отражениями от поверхности и дна кратерных озер, подобных тому, в которое попал мой зонд для отбора проб.
   Гондола покачивалась под своим парашютом. Пул отключил инерционную защиту, и, раскачиваясь при силе тяжести в одну седьмую от силы тяжести Земли, я чувствовал себя комфортно в своем толстом, мягко слоистом экзоскелете. Бормотание экипажа во время работы было профессиональным и тихим. Думаю, я действительно ненадолго заснул.
   Затем был толчок. Я проснулся от резкого щелчка. Парашют был отстегнут и уплывал прочь, его нити болтались, как у какой-нибудь медузы. Наше падение было медленным в этом густом воздухе и слабой гравитации, но мы падали!
   И затем, когда Билл Дзик снова посмеялся надо мной, развернулся новый купол в форме шара, распростершегося над нами. Это был воздушный шар, возможно, сорок-пятьдесят метров в поперечнике; мы были подвешены к нему на нескольких тонких тросах. Пока я наблюдал, из-под корпуса гондолы выползло что-то вроде шланга, протолкнулось в горловину воздушного шара, и он начал надуваться.
   - Итак, таков план, - сказал я. - Облететь Титан на воздушном шаре! Не слишком энергично для человека, который строит межпланетные червоточины, Пул.
   - Но в том-то и дело, - раздраженно сказал Пул, как будто я бросил вызов его мужскому достоинству. - Мы здесь под носом у сенсоров твоих кураторов, Имри. Чем меньше шума мы произведем, тем лучше.
   Мириам Берг сказала: - Я разработала эту часть профиля миссии. Мы будем парить на этой высоте, примерно в восьми километрах - значительно выше любых проблем с топографией, но под большей частью облачных покровов. Мы должны быть в состоянии собрать необходимые нам научные данные отсюда. Пары недель должно хватить.
   - Пару недель в этом гробу!
   Пул постучал по стенкам гондолы. - Эта штука расширяется. Ты сможешь снять свой скафандр. Это не будет роскошью, Имри, но тебе будет достаточно удобно.
   Мириам сказала: - Когда придет время, мы поднимемся обратно в космос с этой высоты. На "Крабе" нет флиттера для полета с орбиты на поверхность, но Гарри отправит вниз разгонный блок для сближения с нами и вывода гондолы на орбиту.
   Я уставился на нее. - Вы хотите сказать, что у нас самих нет возможности покинуть спутник?
   Мириам ровным голосом сказала: - Проблемы с массой. Нам нужно оставаться ниже порога осведомленности сенсоров кураторов. К тому же мы должны выглядеть как беспилотный зонд, помни. Послушай, это не проблема.
   - Ммм. - Многие называют меня трусом. Но мне не нравилась мысль о том, что мой единственный путь покинуть этот несчастный спутник находится за тысячи километров, и мой доступ к ней зависит от сложной серии сближений и стыковочных маневров. - Так что же удерживает нас в воздухе? Водород, гелий?
   Пул указал на впускную трубу. - Ни то, ни другое. Это воздушный шар, Имри, Монгольфьер. - И он прочитал мне лекцию о том, насколько оптимальна технология горячего воздуха, если вы собираетесь полетать на воздушном шаре на Титане. У вас есть плавучесть плотного воздуха, а гравитация слабая, и при столь низких температурах сравнительно небольшое количество энергии дает значительное расширение нагретого газа. Добавьте все эти факторы к уравнению компромиссов, которое так нравится людям типа Пула, и получится, что полеты на воздушном шаре являются предпочтительным видом транспорта с низким энергопотреблением на Титане.
   Мириам сказала: - Мы воздушный шар, а не дирижабль; мы не умеем управлять. Но для такой миссии, как эта, нам достаточно лететь практически туда, куда нас несет ветер; все, что мы делаем, - это исследуем глобальную экосферу. И в какой-то степени мы можем выбирать наш курс. Преобладающие ветры на Титане восточные, но примерно на два километра ниже наблюдается сильная западная составляющая. На самом деле это прилив, поднятый Сатурном в плотном воздухе там, внизу. Таким образом, мы можем выбирать, в какую сторону нас направит, просто поднимаясь и опускаясь.
   - Больше скрытности, я полагаю. Не нужны двигатели.
   - В этом и заключается идея. Мы прибыли утром по местному времени. Сутки на Титане длятся пятнадцать земных дней, и мы можем многого достичь до наступления темноты - на самом деле я намереваюсь как следует воспользоваться дневным светом. Прямо сейчас мы направляемся к южному полюсу, где сейчас лето. - А на летнем полюсе, как знал даже я, метан и этан скапливались в открытых озерах - единственных стабильных поверхностных бассейнах жидкости в системе, не считая тех, что на Земле и Тритоне.
   Пул ухмыльнулся. - Лето на Титане. И мы летим на старейшем летательном аппарате из всех! - Очевидно, он начинал получать удовольствие.
   Мириам улыбнулась в ответ, и их руки в перчатках сомкнулись.
   Оболочка вздулась и взвилась над нами, когда теплый воздух наполнил ее.
  

6

  
   Итак, мы дрейфовали над замерзшим ландшафтом Титана, направляясь к южному полюсу. На данный момент Майкл Пул держал нас запертыми в этом нерасширенном корпусе и даже в наших скафандрах, хотя мы сняли шлемы, в то время как экипаж проводил новую серию проверок гондолы после входа в атмосферу. Мне ничего не оставалось делать, как смотреть сквозь прозрачные стены на очень похожие на землю облака, усеявшие темное небо, или через плечо на пейзаж, разворачивавшийся подо мной.
   Теперь, когда мы были достаточно низко, чтобы разглядеть детали, я увидел, что эти темные места были обширными участками дюн, выстроившихся параллельными рядами из-за преобладающего ветра. Грунт выглядел взрыхленным, как огромный сад дзен. А более светлые участки представляли собой обнажения более светлых пород, плато, изрезанные оврагами и долинами. На этой широте не было открытых водоемов с жидкостью, но можно было ясно видеть ее присутствие в недавнем прошлом в извилистых долинах и на берегах высохших озер. Этот ландшафт дюн и ущелий был усеян круглыми шрамами, которые, вероятно, были остатками ударов метеоритов, и более странными куполообразными образованиями с неправильной формы кальдерами - вулканами, извергавшими "лаву" из жидкой воды. Как я узнал, у всех этих объектов были названия, присвоенные им земными астрономами, умершими столетия назад, которые изучали первые изображения этого ландшафта, полученные с помощью роботов. Но поскольку никто никогда не бывал здесь, эти названия, позаимствованные у исчезнувших раев и мертвых богов, так и не ожили.
   Я рассеянно слушал, как Пул и другие рассказывали о своей научной программе. Атмосфера состояла в основном из азота, как и на Земле, но в ней содержалось пять процентов метана, и этот метан был ключом к чудесам и тайнам Титана. Даже помимо своей загадочной центральной роли в парниковом эффекте, который стабилизировал атмосферу, метан также занимал центральное место в сложной органической химии, которая там происходила. В нижних слоях атмосферы метан вступал в реакцию с азотом, образуя сложные соединения, называемые толинами, разновидность пластика, который выпадал на грунт в виде жидкого дождя. Когда эти толины попадали в жидкую воду, например, в нагретые ударами кратерные озера, образовывались аминокислоты - строительные блоки нашего вида жизни...
   Когда я слушал, как они обсуждают эти вопросы, меня поразило, что никто из них не начинал свою карьеру в качестве биолога или климатолога: Пул и Берг оба были физиками, Дзик - инженером, а в последнее время - руководителем проекта. Однако и Берг, и Дзик прошли специальную подготовку на достойном академическом уровне, чтобы подготовиться к этой миссии. Амбициозные типы, подобные этим, ожидали, что проживут долго; периодически они переучивались и выбирали совершенно другие профессии. У меня никогда не было таких амбиций. У меня было хорошее образование, которое обеспечило мне хороший словарный запас и выбрало меня для моей синекуры в качестве куратора, наряду с влиянием моего отца - но пользы от этого было примерно столько же, сколько и от меня самого. Зачем тратить время на повторное прохождение всего этого? Кроме того, почему-то, несмотря на современные технологии, я не представляю себя достигшим какого-либо преклонного возраста.
   Однако их разговор имел преимущество даже в те первые часы. Все они были обеспокоены тем, что делали, с этической точки зрения, и эти сомнения всплыли на поверхность теперь, когда они были вдали от давления Гарри Пула.
   - В какой-то момент, - сказала Мириам Берг, - нам придется столкнуться с вопросом о том, как мы будем реагировать, если обнаружим здесь разум.
   Билл Дзик покачал головой. - Иногда я не могу поверить, что мы вообще здесь, что мы вообще ведем этот разговор. Я точно помню, что ты сказал в Готовой Аляске, Майкл. Если мы не сможем защитить экологию, "мы взорвем чертову червоточину. Мы добудем средства для "Коши" каким-нибудь другим способом". Это то, что ты сказал.
   Явно уязвленный Пул сказал резко: - Это было тринадцать лет назад, черт возьми, Билл. Ситуации меняются. Люди меняются. И выбор, который мы должны сделать, тоже меняется...
   Пока они спорили, я был единственным, кто смотрел вперед, на то, как мы дрейфовали под нашим воздушным шаром. Сквозь мрак мне показалось, что я вижу первые признаки этановых озер полярных регионов, пласты угольно-черной жидкости, окруженные фрактальными ландшафтами, похожими на ложный цветной макет земной Арктики. И мне показалось, что я вижу движение, что-то поднимающееся над этими озерами. Возможно, туман? Но для этого в этих поднимающихся формах было слишком много прочности.
   А затем из тумана появились эти формы, твердые и вырисовывающиеся.
   Я натянул шлем на голову и вцепился в спинку кушетки. Я сказал: - Если кто-нибудь из вас быстро не предпримет что-нибудь, у нас скоро вообще может не остаться выбора.
   Они смотрели на меня, сидя втроем в ряд, рассеянные, поглощенные своей наукой. Затем они посмотрели вперед, чтобы увидеть то, что увидел я.
   Они были похожи на птиц с черными крыльями и белыми линзовидными телами. Эти крылья на самом деле хлопали в густом воздухе, когда они взлетали из полярных морей, убедительно имитируя то, как птицы летают в воздухе Земли. Странно, но у них, казалось, не было голов.
   И они летели прямо к нам.
   Майкл Пул рявкнул: - Давайте. Сбросим плавучесть! - Он ударил по панели, и остальные приступили к работе, одновременно натягивая шлемы.
   Я почувствовал, как воздушный шар осел, когда горячий воздух вышел из оболочки над нами. Мы опускались, но, казалось, двигались в мечтательной замедленной съемке, в то время как эти птицы увеличивались в нашем поле зрения с каждым ударом сердца.
   Затем они были над нами. Они пронеслись над гондолой, заполнив небо над головой, маслянисто хлопая черными крыльями, которые теперь, когда они были так близко, казались совершенно неестественными, совсем не похожими на крылья земных птиц. Они были огромными, размах каждого крыла составлял десять-пятнадцать метров. Мне показалось, что я слышу их, шелестящий, щелкающий звук донесся до меня сквозь густой воздух Титана.
   И они разорвали оболочку. Ткань была разработана, чтобы противостоять метановому дождю Титана, а не подобной атаке; она разорвалась в клочья, и разорванные нити развевались в воздухе. Некоторые птицы пострадали; они запутались в наших нитях или столкнулись друг с другом и с шелестом упали прочь. Одна врезалась в саму гондолу, смялась, как папиросная бумага, и упала, скомканная, далеко под нами.
   И мы тоже упали, последовав на грунт за нашей жертвой-убийцей. Наш спуск с восьмикилометровой высоты занял долгие минуты; вскоре мы достигли предельной скорости в плотном воздухе Титана и слабой гравитации. У нас было время пристегнуться, а Пул и его команда лихорадочно работали, чтобы укрепить системы гондолы. В последний момент Пул залил гондолу пеной, которая заполнила внутреннее пространство и приковала нас к сиденьям, как кукол в упаковке, слепых и неспособных двигаться.
   Несмотря на это, я почувствовал хлопок, когда мы ударились о грунт.
  

7

  
   Пена сошла, и мы остались сидеть в ряд вчетвером. Мы приземлились на Титан так же, как вошли в его атмосферу, сначала задом, и теперь лежали на спине с наклоненной гондолой, так что я падал на Мириам Берг, а масса Билла Дзика давила на меня. Корпус гондолы снова стал непрозрачным, так что мы лежали в плотно упакованной жемчужной оболочке, но внутреннее освещение осталось, и различные информационные панели работали, хотя и были заполнены тревожными красными полосами.
   Все трое быстро приступили к рутинным проверкам. Я проигнорировал их. Я был жив, дышал, воздух не был загрязнен, и я испытывал не больший дискомфорт, чем от неприятного тела Дзика, прижатого к моему боку. Значит, ничего не сломано. Но я почувствовал укол страха, такой же острый, как тот, который испытал моя виртуальная копия, когда узнала, что обречена. Я подумал, не шевельнулся ли ее призрак во мне сейчас, все еще напуганном.
   И мои внутренности расслабились в системах скафандра. Неприятное ощущение, независимо от того, насколько хороша технология скафандра. Но мне не было жаль, когда мне напомнили, что я всего лишь хрупкое животное, затерянное в космосе. Возможно, в этом корень моей трусости, но в любой день я выберу смирение и реализм, а не высокомерие Майкла Пула.
   Их техническая болтовня затихла.
   - Освещение действует, - сказал я. - Итак, я делаю вывод, что у нас есть энергия.
   Майкл Пул сказал, грубо подбадривая: - Потребовалось бы нечто большее, чем такой толчок, чтобы вывести из строя один из моих ВЕС-двигателей.
   Дзик злобно сказал: - Если бы мы отключили электричество, ты бы уже превратился в сосульку, Имри.
   - Заткнись, Билл, - пробормотала Мириам. - Да, Имри, мы в неплохой форме. Прочный корпус цел, у нас есть электричество, отопление, воздух, вода, еда. Мы не умрем в ближайшее время.
   Но я подумал о парящих птицах Титана и удивился, как она могла быть так уверена.
   Пул начал отстегиваться. - Нам нужно провести внешний осмотр. Прикинуть наши варианты.
   Мириам последовала его примеру и рассмеялась. Она сказала мне: - Романтично, не правда ли? Первые шаги человека на Титане, и он называет это внешним осмотром. - Внезапно она стала дружелюбной. Катастрофа, очевидно, заставила ее почувствовать, что мы каким-то образом сблизились.
   Но Билл Дзик ткнул меня локтем в ребра с такой силой, что стало больно даже сквозь слои моего костюма. - Выходи, Имри.
   - Оставь меня в покое.
   - Мы здесь упакованы, как ложки. Один выходит, все выходят.
   Что ж, он был прав, у меня не было выбора.
   Пул заставил нас пройти проверку наших экзоскелетов, их элементов питания, целостности уплотнений. Затем он выпустил воздух и распахнул люк в крыше перед нашими лицами. Я увидел небо, мрачное и коричневое, темное по сравнению с яркостью наших внутренних огней. Хлопья черного снега падали вниз. Люк был дверью из этого чрева из металла и керамики в неизвестность.
   Мы вылезли через люк в порядке, обратном тому, как вошли: Пул, Дзик, я, затем Мириам. Сила тяжести, составляющая седьмую часть земной, была достаточно близка к лунной, чтобы сделать эту часть опыта, по крайней мере, знакомой, и я достаточно легко переносил свой вес. Как только я оказался снаружи корпуса, фонари на моем скафандре загорелись в ответ на темноту.
   Я опустился на метр и, таким образом, доплыл до своего первого шага на Титане.
   Песчаная поверхность хрустела у меня под ногами. Я знал, что песок - это водяной лед, крупинки которого на сильном морозе тверды, как стекло. Песок был покрыт рябью, как будто от отступающего прилива, а галька лежала разбросанная, истертая и размытая эрозией. На меня налетел ветер, медленный и мощный, и я услышал низкий басовитый стон. Черный дождь размазался по моему лицевому щитку.
   Мы вчетвером стояли вместе, пухлые в своих костюмах, единственные люди в мире, большем, чем Меркурий. За лужицей света, отбрасываемого нашими фонарями, в бесконечную темноту простирался совершенно незнакомый ландшафт.
   Мириам Берг наблюдала за мной. - О чем ты думаешь, Йовик? - Насколько я знаю, это были первые слова, произнесенные человеком, находящимся на Титане.
   - Зачем спрашивать меня?
   - Ты единственный из нас, кто смотрит на Титан, а не на гондолу.
   Я проворчал: - Думаю, как это похоже на Землю. Похоже на какой-нибудь пляж или высокогорную пустыню, песок, галька. Как и Марс, за пределами Кахры.
   - Конвергентные процессы, - пренебрежительно сказал Дзик. - Но ты совершенно чужой. Здесь твоя кровь горячая, как расплавленная лава. Смотри, от тебя исходит тепло.
   И, посмотрев вниз, я увидел струйки пара, поднимающиеся от моих ног в ботинках.
   Мы осмотрели гондолу. Ее внутренняя герметичная оболочка была достаточно прочной, чтобы защитить нас, но внешний корпус был смят и поврежден, различные крепления были сорваны, и она сама вросла в лед.
   Пул собрал нас на военный совет. - Вот в чем дело. От оболочки не осталось и следа; она была разорвана, мы ее потеряли. Основные системы гондолы исправны, самое главное - энергия. Корпус, однако, пострадал. - Он ударил по металлической стене кулаком в перчатке; в плотном воздухе я услышал приглушенный удар. - Мы потеряли возможность расширения. Боюсь, мы застряли в этих скафандрах.
   - До каких пор? - спросил я. - Пока мы не надуем запасной баллон, верно?
   - У нас нет запасного, - сказал Билл Дзик, и у него хватило такта изобразить смущение. - Это был анализ затрат и выгод...
   - Ну, это ты неправильно анализировал, - огрызнулся я в ответ. - Как мы теперь должны убираться с этого чертова спутника? Ты сказал, что мы должны были совершить какое-то безумное рандеву с разгонным блоком.
   Пул постучал себя по груди, и в воздухе возникло виртуальное изображение головы Гарри. - Хороший вопрос. Я прорабатываю варианты. Я изготовлю еще одну оболочку и передам ее вам. Как только мы снова поднимем гондолу, у меня не будет проблем с тем, чтобы забрать вас. А пока, - сказал он более сурово, - у вас там, внизу, есть работа. Времени мало.
   - Когда мы вернемся к "Крабу", - сказал Билл Дзик Пулу, - ты подержишь его, а я расправлюсь с ним.
   - Он мой отец, - сказал Майкл Пул. - Я сам убью его.
   Гарри растворился в брызгах пикселей.
   Пул сказал: - Послушайте, вот в чем дело. Нам нужно будет путешествовать, если мы хотим достичь наших научных целей; мы не можем делать все это с одного места на южном полюсе. У нас есть некоторая мобильность. У гондолы есть колеса; здесь она будет работать как грузовик. Но сначала нам придется выкопать ее из песка и модифицировать. А пока Гарри прав насчет ограниченного времени. Я предлагаю нам с Биллом заняться проектированием. Мириам, ты берешь Имри и отправляешься посмотреть, чем можно заняться на озере. Это всего в паре километров, - он сверился с картой на запястье и указал, - в ту сторону.
   - Хорошо. - Мириам с грацией, присущей низкой гравитации, подскочила обратно к люку и достала из гондолы рюкзак.
   Мне очень не хотелось покидать укрытие разбитой гондолы. - А что насчет тех птиц?
   Мириам спрыгнула обратно и подошла ко мне. - Мы не видели никаких признаков птиц с тех пор, как приземлились. Давай, куратор. Это отвлечет тебя от того, насколько ты напуган. - И она зашагала прочь, в темноту, прочь от пятна света у гондолы.
   Пул и Дзик отвернулись от меня. У меня не было выбора, кроме как последовать за ней.
  

8

  
   Пройти любое расстояние было на удивление трудно.
   Многослойный скафандр, сохраняющий тепло, был громоздким и неудобным, но он был гибким, и этим Титан отличался от Луны с ее вакуумом, где внутреннее давление делает жесткими даже лучшие скафандры. Но на Титане вы всегда ощущаете сопротивление тяжелого воздуха. На поверхности давление в два раза меньше, чем на Земле, а плотность воздуха в четыре раза больше, чем на поверхности Земли. Это почти как движение под водой. И все же сила тяжести настолько мала, что, когда вы зарываетесь ногами в песок для сцепления, у вас возникает тенденция отрываться от земли. Мириам показала мне, как делать глубокие, острые отпечатки подошв моих ботинок, чтобы зарываться в рыхлый песок.
   Именно плотность воздуха является проблемой выживания на Титане; вы купаетесь в чрезвычайно холодной жидкости, температура которой составляет менее ста градусов над абсолютным нулем и которая с энтузиазмом отводит ваше тепло, и я всегда знал о молчаливой компании системы обогрева моего скафандра и элементов питания, этого хватило бы не более чем на несколько часов.
   - Выключи подсветку своего скафандра, - сказала мне Мириам через несколько сотен метров. - Побереги энергию.
   - Предпочитаю не ходить по тому, чего не вижу.
   - Твои глаза адаптируются. И на твоей лицевой панели есть усилители изображения, настроенные на спектр окружающего освещения... Давай, Йовик. Если ты сам не выключишь, я сделаю это за тебя; твоя подсветка тоже мешает мне видеть.
   - Ладно, черт возьми.
   С выключенным светом я висел в коричневой мгле. Но мои глаза приспособились, и лицевая панель слегка улучшила мое зрение. Вокруг меня открылся Титан, равнина из песка и изъеденных ветром скал под оранжево-коричневым небом - опять же, мало чем отличающаяся от Марса. Надо мной плыли облака этана или метана, а за ними вздымалась дымка - слои органической грязи глубиной в десятки километров. И все же я мог видеть солнце в этой дымке, искорку низко над горизонтом, а напротив нее - наполовину полный Сатурн, намного больший, чем Луна на земном небе. Других спутников или звезд, да и самого "Краба", я никак не мог разглядеть. Все цвета были взяты из палитры малинового, оранжевого и коричневого. Вскоре моим глазам захотелось немного зеленого.
   Когда я оглянулся, гондолы нигде не было видно, ее огни уже терялись в дымке. Я увидел, что мы оставили за собой четкую линию следов. Я испугался, подумав, что это был единственный след во всем этом маленьком мире.
   Мы начали спускаться по пологому склону. Я увидел линии на песке, похожие на следы прилива. - Думаю, мы подходим к озеру.
   - Да, - сказала Мириам. - Здесь, на южном полюсе, лето. Озера испаряются, а этан выпадает дождями на северном полюсе. Со временем здесь наступит зима, а там лето, и цикл обратится вспять. В маленьких мирах простые климатические системы, Йовик. Как, я уверена, должен знать куратор...
   Мы подошли к краю озера этана. В этом тусклом свете оно казалось черным, как деготь, и по его поверхности пробегала вялая рябь. На жидкости лежали пятна чего-то более твердого, круглые, похожие на лилии, отталкивающе маслянистые. Озеро, черное и плоское, простиралось до горизонта, который заметно изгибался, хотя и был размыт в сумрачном воздухе.
   Это был необыкновенный опыт - стоять там в экзоскелете и смотреть на океан в таком чужом мире, море черное, небо и берег коричневые. И все же снова проявилось сходство с Землей. В конце концов, это был своего рода пляж. Оглядевшись, я увидел, что мы находимся в чем-то вроде бухты, а справа от меня, в нескольких километрах, река черной жидкости прорезала широкую долину, заплетенную наподобие дельты, и впадала в водоем.
   И, посмотрев в ту сторону, я увидел что-то лежащее на берегу, смятое черное вокруг крупинки бледности.
   Мириам хотела взять образцы из озера, особенно из пластинок грязи, которые плавали на поверхности. Она открыла свой рюкзак и достала руку для отбора проб, дистанционный манипулятор с захватом, похожим на клешню. Она взвалила это себе на плечо и вытянула руку, и я услышал жужжание усилителей экзоскелета. Когда рука коснулась похожих на лилии черт, некоторые из них распались на нити, почти как угольно-черные водоросли, но рука подняла большие смежные листы какой-то пленки, которая напомнила мне жуткие крылья птиц-титанов, напавших на нас.
   Мириам быстро пришла в восторг от того, что обнаружила.
   - Жизнь, - догадался я.
   - Ты понял. Ну, мы знали, что она здесь есть. У нас даже есть образцы, взятые автоматическими зондами. Хотя мы никогда раньше не замечали этих птиц. - Она взвесила в руке, затянутой в перчатку, материал, покрытый пленками, и посмотрела на меня. - Интересно, понимаешь ли ты, насколько это экзотично. Я почти уверена, что это силановая жизнь. То есть основанная на химии кремния, а не углерода...
   Существа на озере действительно были похожи на черные лилии. Но это были не лилии и не что-то отдаленно похожее на жизнь, подобную моей собственной. Жизнь нашего химического вида основана на длинных молекулах, а растворитель соединяет компоненты этих молекул. Наш особый вид земной жизни, который Мириам назвала "CHON-жизнью", в честь ее основных элементов: углерода, водорода, кислорода и азота, использует воду в качестве растворителя, а молекулы на основе углерода - в качестве строительных блоков: углерод может образовывать цепочки и кольца, а также длинные стабильные молекулы, такие как ДНК.
   - Но углерод - не единственный выбор, как и вода, - сказала Мириам. - При земных температурах кремний связывается с кислородом, образуя очень стабильные молекулы.
   - Силикаты. Горные породы.
   - Совершенно верно. Но при очень низких температурах кремний может образовывать силанолы, которые способны растворяться в очень холодных растворителях - скажем, в этом этановом озере. Когда они растворяются, то заполняют озеро длинными молекулами, аналогичными нашим органическим молекулам. Затем они могут соединяться в полимеры, используя связи кремний-кремний, силаны. При земных температурах связи у них слабее, чем у молекул углерода, но это как раз то, что вам нужно в условиях низкой энергии и низких температур, подобных этой. Используя силаны в качестве основы, вы можете создавать всевозможные сложные молекулы, аналогичные нуклеиновым кислотам и белкам...
   - Что мы и имеем здесь.
   - Точно. Отличные сложные биомолекулы, с которыми может поиграть эволюция. Они чаще встречаются на более холодных внешних планетах - например, на спутнике Нептуна Тритоне. Но это озеро достаточно холодное. Поток энергии будет настолько низким, что потребуется много времени, чтобы что-то сильно выросло или эволюционировало. Но на Титане времени предостаточно. - Она позволила пленчатому веществу соскользнуть с ее манипулятора обратно в озеро. - Мы столь многого не знаем. Здесь должна быть экология, пищевая цепочка. Возможно, пленки являются основными производителями - эквивалентом планктона в наших океанах, например. Но откуда они берут энергию? И как они переживают ежегодное высыхание своих озер?
   - Хорошие вопросы, - сказал я. - Хотел бы я, чтобы меня это волновало.
   Она убрала флаконы с образцами в рюкзак. - Я думаю, тебя это волнует больше, чем ты готов признать. Такой умный человек, как ты, не может быть лишен любопытства. Это связано с территориальностью. В любом случае, нам пора возвращаться в гондолу.
   Я колебался. Мне не хотелось доказывать, что она права, что в моей душе действительно было зерно любопытства. Но я указал на загадочную черную фигуру, лежащую дальше по пляжу. - Может быть, нам сначала стоит взглянуть на это.
   Она взглянула на него, потом на меня и направилась в ту сторону, не сказав больше ни слова.
   Оказалось, как я и подозревал, что скомканное тело было птицей. Я вспомнил, как одна из них ударилась о нашу гондолу во время их нападения и упала; возможно, это и был тот самый несчастный случай.
   По сути, это была глыба льда размером с мою голову, завернутая в разорванный лист черной пленки. Мириам с большой осторожностью использовала руку-манипулятор, чтобы разорвать пленку, как будто разворачивала рождественский подарок. Ледяная масса была не простой глыбой, а сетью тонких распорок и прутьев, окружающих полую сердцевину. Она была сильно повреждена при падении. Мириам взяла образцы ее и пленки.
   - Этот ледяной комок выглядит легким для своего размера, - сказал я. - Как птичьи кости.
   - Что имеет смысл, если это летающее существо. - Мириам все больше возбуждалась. - Йовик, посмотри на это. Пленчатый материал крыльев выглядит идентично образцам, которые я взяла с поверхности озера. Это, должно быть, силан. Но структура льда иная. - Она отколола кусочек и включила фонарь на скафандре, чтобы мы могли увидеть массу очень тонких сосулек, похожих на волокна. Они были почти как губка. Внутри тонких ледяных соломинок были нити чего-то похожего на обесцвеченную воду. - Обогащено органикой, - сказала Мириам, взглянув на панель данных на своем манипуляторе. - Я имею в виду нашу разновидность органики, CHON-жизнь, углерод-вода - аминокислоты, своего рода ДНК. Здесь есть загадки. Не в последнюю очередь тот факт, что мы находим ее здесь, у этого озера. Образцы CHON-жизни уже были взяты на Титане раньше. Но считается, что углеродно-водная жизнь может существовать здесь только в кратерных озерах, растаявших при ударе, а мы далеки от чего-либо подобного...
   Ее страсть росла, черта, которую я всегда находил привлекательной.
   - Думаю, это птица, одна из тех, что мы видели летящими на нас. Но, похоже, это сложное существо, симбиоз этих крыльев на основе кремния и ледяной глыбы - силановая жизнь сотрудничает с CHON-жизнью! Просто замечательно. Можно задаться вопросом, как это произошло в первую очередь... но я полагаю, что в нашей собственной биосфере есть примеры столь же сложных стратегий выживания. Дайте эволюции достаточно времени, и все возможно. Однако мне интересно, чего хотят они обе, что обе стороны в этом симбиозе получают от отношений...
   - Это настоящее открытие, Йовик. Никто раньше такого не видел - жизнь из двух совершенно разных областей работает вместе. И я бы этого не заметила, если бы не ты. - Она протянула мне кусок льда. - Вероятно, они назовут его в твою честь. - Ее энтузиазм был заразителен, но не настолько.
   - Конечно. Но сейчас меня беспокоит, сколько энергии у нас осталось в обогревателях скафандров. Давай вернемся в гондолу.
   Итак, она убрала оставшиеся фрагменты птицы Титана, вклада Йовика Имри в науку о Солнечной системе, и мы вернулись к гондоле.
  

9

  
   Дни на Титане очень длинные, и к тому времени, когда мы вернулись в гондолу, казалось, ничего не изменилось ни в пейзаже, ни в небе - ни одна рассеянная тень не сдвинулась с места. Мы нашли Пула и Дзика, окруженных инопланетной тайной, с видимым счастьем крепящих большие надувающиеся колеса к осям, подвешенным под покореженным корпусом. Мальчики есть мальчики.
   Когда они закончили, мы все поднялись обратно на борт. Пул перенастроил некоторые внутренние лампы, чтобы они светились зеленым, желтым и синим; было облегчением снова погрузиться в яркий земной свет.
   Мы отправились на нашем грузовике-гондоле к следующему месту нашей экспедиции. Как мне сказали, мы добирались до ударного кратера, в котором, как полагают, содержится жидкая вода, а сам кратер находился недалеко от криовулкана, еще одной достопримечательности, представляющей интерес для экспедиции. Это место лежало примерно в сотне километров от того места, где мы спустились.
   Мириам перенесла свои образцы из озера в холодильные камеры и пропустила некоторые из них через небольшой бортовой научный пакет. Она болтала о том, что обнаружила. Пул поощрял ее больше, чем Дзик, но даже этого было немного. Дзик и Пул в тот момент были больше заинтересованы в игре с гондолой. Они сидели за импровизированным пультом водителя и обсуждали передаточные числа и характеристики больших шин. Пул даже настоял на том, чтобы самому вести машину, хотя Титан по большей части был таким плоским и скучным, что он легко мог бы поручить эту работу бортовым системам. Мне казалась очевидной польза от возможного присутствия специалистов-биологов на подобной прогулке. Только Мириам, казалось, испытывала неподдельную страсть к жизненным системам, которые мы должны были здесь изучать; Дзик и Пул слишком легко отвлекались на технологии, которые, в конце концов, были всего лишь средством достижения цели.
   Однако они переделали интерьер, чтобы он казался немного менее тесным. Кушетки были разделены и расставлены по всему салону, так чтобы можно было сидеть прямо, оставляя немного места для локтей. В кабине было повышенное давление, поэтому мы могли снять шлемы, и хотя раздвижные стенки больше не работали, оставалось место для того, чтобы каждый мог снять свой экзокостюм. Пул приказал нам сделать это; мы уже пробыли в скафандрах несколько часов, и им, да и нам самим, требовалось некоторое время передышки. Пул оборудовал отгороженную зону, где мы могли позволить нашим снятым скафандрам выполнять свои функции самообслуживания, пока мы принимали душ с водой, переработанной из нашей мочи и пота, что считалось намного безопаснее, чем растаявший лед спутника. Сначала сам Пул принял душ, а затем Мириам. Она торопилась, ей не терпелось вернуться к своей работе, и она продолжала говорить, даже когда приводила себя в порядок.
   После того, как Мириам вышла из душа, настала моя очередь. Он моросил как мелкий дождик, к тому же чуть теплый, но я с облегчением позволил своей коже напиться воды. Однако я действовал быстро; поскольку неизвестные опасности Титана были всего в нескольких сантиметрах за хрупкими металлическими стенками гондолы, я не хотел долго находиться вне защитного скафандра.
   Вряд ли это была комфортная поездка, даже если не принимать во внимание расчетливое лицо Гарри Пула, смотревшее с настенной панели. Я вздохнул с облегчением, когда через пару часов мы добрались до места назначения.
   В этот момент Билл Дзик был в душе. Надежно защищенный скафандром, без оскорбительного присутствия Дзика, я смог сесть на свою кушетку и посмотреть через плечи Мириам и Пула на пейзаж за окном. Этот криовулкан представлял собой холм, выступающий из ландшафта в нескольких километрах к западу от нас. Он выглядел как огражденный вулкан, наподобие Гавайев или горы Олимп, купол с плоским профилем и кальдерой на вершине. Пока мы там сидели, он не извергался, но я мог видеть последовательные слои "лавы", покрывавшие его бока. Эта лава была сильно сдобренным аммиаком водяным льдом, который хлынул из странной мантии этого мира, моря жидкой воды, запертой подо льдом, в километрах под нашими шинами.
   Что касается кратерного озера, то я не увидел ничего, кроме равнины, более плоской и даже более невыразительной, чем обычно, покрытой тонкой россыпью ледяного песка. Но озеро было там, хотя и скрытое. Пул извлек радарные снимки, на которых прямо перед нами был безошибочно виден профиль ударного кратера шириной в несколько километров. Столь мощным был импульс энергии, выделенной падающим астероидом или кометой - или, в системе Сатурна, возможно, фрагментом кольца или частью разрушенного приливом спутника, - что вода на месте может сохранять достаточно тепла, чтобы оставаться жидкой в течение длительного времени, возможно, тысяч лет. Такое озеро образовалось здесь, а затем покрылось тонкой коркой льда, поверх которой ветром нанесло слой песка. Но подо льдом оставалось соленое озеро, удерживавшее свое тепло.
   И мы увидели еще больше похожих на губку разбросанных по круглому краю озера масс, подобных той, которую обнаружили завернутой в силановую пленку на берегу полярного озера. Эти массы располагались довольно равномерно вокруг заполненного озером кратера, и многие из них были расположены рядом с трещинами, которые, казалось, предлагали путь вниз, в глубинную структуру ледяной скалы под нами. Мириам с энтузиазмом начала собирать данные.
   Тем временем Пул ломал голову над изображениями, полученными с самого дна кратерного озера. Он обнаружил движение, действующие неясные формы. Мне они показались похожими на машины, добывающие горную породу. Но я не мог достаточно хорошо прочитать изображения, и поскольку Пул не спрашивал моего мнения, я держал рот на замке.
   Мириам Берг вскоре пришла в сильное возбуждение от того, что обнаружила. Даже когда она собирала данные и передавала их Гарри Пулу в "Крабе", она охотно выдвигала гипотезы. - Послушайте, думаю, очевидно, что здесь есть по крайней мере два вида жизни: силаны из этановых озер и губки CHON. Я провела небольшой ускоренный анализ тканей CHON. Они похожи на нас, но не идентичны. Они используют слегка отличающееся подмножество аминокислот для построения своих белков; у них там есть вариант нашей ДНК - другой набор оснований, другая система кодирования. Силаны, между тем, похожи на жизненные системы, которые мы обнаружили в азотных бассейнах на Тритоне, но опять же не идентичны, поскольку основаны на другом подмножестве молекулярных цепочек кремний-кислород.
   - Возможно, обе формы жизни были занесены сюда посредством панспермии - естественного переноса жизни между мирами в виде чего-то вроде спор, выброшенных из своего родительского мира в результате столкновений и перенесенных сюда солнечным светом и гравитацией. Если бы CHON-жизнь системы возникла первой на Земле или Марсе, она легко могла бы дрейфовать сюда и поселиться в кратерном озере, следуя другой эволюционной стратегии. Точно так же силаны с полюсов приплыли сюда с Тритона или откуда-то еще, нашли подходящее место для жизни и пошли своим собственным путем, независимо от своих собратьев... - Она покачала головой. - Кажется замечательным, что здесь у нас есть место, этот спутник, перекресток, где могут сосуществовать семьи с разных концов Солнечной системы.
   - Но есть проблема, - крикнул Билл Дзик из душа. - И ваши силаны, и ваши губки живут в кратковременно существующих условиях. Каждый год этановые озера на Титане практически пересыхают. И каждое озеро в кратере полностью замерзает через несколько тысяч лет.
   - Да, - сказала Мириам. - Таким образом, обе формы должны мигрировать. И вот как, я думаю, они пришли к сотрудничеству...
   Она наскоро набросала рассказ о том, как губки CHON покидали кратерные озера по мере их остывания и находили свой путь к летнему полюсу. Возможно, они добирались туда по глубоким трещинам, пробитым в ледяной коре Титана ударами, которые в первую очередь образовали кратерные озера, подобные этому. Там, внизу, они нашли бы жидкую воду на глубине в километры и недалеко от аммиачного океана. Она была бы холодной, соленой, не по земному вкусу, но была бы жидкой и пригодной для жизни. А на полюсе они нашли бы силановые лилии, плавающие в своих этановых морях. Лилиям, в свою очередь, нужно было мигрировать к зимнему полюсу, где выпадал дождем их драгоценный жизненный материал этан.
   Мириам изобразила, как ее кулак касается расплющенной ладони. - Итак, они собрались вместе, губки и лилии...
   - Чтобы создать птиц Титана, - сказал я.
   - В этом и заключается идея. Сроки, должно быть, непростые, но и то, и другое нужно перенести. Птицы, хлопая крыльями, выплывают из озера, как мы и видели, направляясь к зимнему полюсу: губки в качестве тел или мозгов, силаны в качестве крыльев, одно ищет холод, другое - тепло, но оба нуждаются в движении. Возможно, губки попадают в пресные кратерные озера по пути, пересекая поверхность планеты. Это настоящий симбиоз, когда две совершенно разные сферы жизни пересекаются - и сотрудничают, поскольку без миграции ни одна форма не смогла бы выжить в одиночку. - Она посмотрела на нас с внезапным сомнением. - Мы все здесь любители. Я думаю, любой компетентный биолог мог бы найти в этой теории дыры размером с кольца Сатурна.
   Дзик сказал: - Имея столь мало фактов, ни один компетентный биолог не стал бы даже выдвигать гипотезу подобным образом.
   - Да, - сухо ответил Гарри со своей панели. - Но, по крайней мере, ты придумала правдоподобную модель, Мириам. И все это без необходимости пробуждать хотя бы крупицу чувств. Хорошая работа.
   - Остаются вопросы, - сказала Мириам. - Возможно, губки обеспечивают птицам интеллект или, по крайней мере, какую-то направленность. Но как насчет энергии? Особенно лилии - довольно низкоэнергетическая форма жизни...
   Майкл Пул сказал: - Возможно, я смогу ответить на этот вопрос; я провел собственный анализ. Могу рассказать вам немного больше об источнике энергии силановых лилий. Хотите верьте, хотите нет - даже в таком мрачном мире, как этот, я думаю, что они занимаются фотосинтезом. - И он пробежался по химии, которую, как ему казалось, он идентифицировал, используя совершенно другие соединения и пути молекулярной обработки, отличающиеся от фотосинтеза зеленых растений земной жизни на основе хлорофилла.
   - Конечно, - сказала Мириам. - Я должна была это увидеть. Я никогда даже не задавалась вопросом, что делали лилии, когда они лежали на поверхности озера... Улавливали солнечный свет!
   Гарри тоже был взволнован. - Эй, если ты прав, сынок, то, возможно, ты уже оплатил поездку. Низкотемпературные фотосинтезаторы на основе силана были бы чрезвычайно ценны с коммерческой точки зрения. Подумайте об этом, вы могли бы выращивать их в азотных озерах на Тритоне и путешествовать по внешней системе на живых солнечных парусах. - Его улыбка была широкой, даже на уменьшенном виртуальном изображении.
   Пул и Мириам тоже улыбались, глядя друг на друга с чувством родства. У них был странный симбиоз, как у силановых лилий и CHON-губок; казалось, им нужно было волнение от внешних открытий и достижений, чтобы сблизиться.
   Что ж, в этой приземлившейся гондоле царило счастливое настроение, самое счастливое с тех пор, как мы разбились. Даже Билл Дзик, принимая душ, издавал довольные звуки, похожие на хрюканье свиньи.
   А потом раздался хруст, как будто огромные челюсти сомкнулись на кости, и вся гондола накренилась набок.
   Я мгновенно надел шлем на голову. Пул и Мириам пошатнулись и начали выкрикивать инструкции друг другу.
   Затем раздался еще один хруст, раздирающий звук - и крик, бульканье, быстро сдавленное, и порыв холодного воздуха внутрь, который я почувствовал даже через свой экзоскелет. Я повернулся и увидел, что рядом с душевой перегородкой в боку хлипкого корпуса гондолы проделана дыра, обнажающая багровую мглу Титана. Что-то похожее на клешню или огромную версию руки-манипулятора Мириам работало над корпусом, расширяя брешь.
   А голый Билл Дзик уже замерз насмерть в нескольких метрах от экзоскелета, который мог бы его спасти.
   Для меня этого было достаточно. Я распахнул люк в крыше гондолы и выпрыгнул наружу, не дожидаясь Мириам или Пула. Ударился о песок Титана и побежал так быстро, как только мог. Слыша хруст и жевание позади себя. Я не оглядывался.
   Когда я прошел сотню метров, то остановился, отдышался и обернулся. Пул и Мириам следовали за мной. Я почувствовал облегчение от того, что, по крайней мере, не застрял на Титане в одиночестве.
   И увидел, во что превратилась наша гондола. Напавшие на нее машины - а в том, что это были машины, я не сомневался, - были похожи на ледяных пауков с линзовидными телами длиной около десяти метров и типичными для низкой гравитации тонкими конечностями, три из которых оснащались хватательными клешнями на концах. Четверо или пятеро этих тварей трудились над обломками нашей гондолы. Я увидел, что сначала они взялись за колеса, из-за чего мы опрокинулись, и теперь быстро разбирали конструкцию на части. Мало того, за ними я увидел вереницу похожих тварей, которые уносили серебристые обломки - это могли быть только части гондолы - и тащили их вверх по склону к вершине криовулкана. Некоторые более крупные компоненты нашего судна, такие как модуль ВЕС-двигателя, они оставили целыми, но несли их с собой так же решительно.
   Я видел, что через несколько минут от нашей гондолы мало что останется на поверхности льда - не считая Билла Дзика, который представлял собой обнаженный, распростертый на земле и смотрящий замерзшими глазами уродливый труп, не заслуживший постигшей его участи.
   Голова Гарри Пула возникла в виртуальном мире перед нами. - Что ж, - сказал он, - это все усложняет.
   Майкл отмахнулся от него, разгоняя пиксели, как мух.
  

10

  
   - Дзик мертв, - сказал я. - И мы тоже. - Я повернулся к Майклу Пулу, сжав кулаки в толстых перчатках. - Ты и твои абсурдные амбиции - это всегда должно было однажды убить тебя, а теперь это убило нас всех.
   Майкл Пул презрительно фыркнул. - И я жалею, что просто не бросил тебя в тюрьму там, на Земле, и не оставил гнить.
   - О, Лета, - с отвращением сказала Мириам. Она перебирала разбросанный мусор, оставленный пауками. - Вы двое хоть представляете, как нелепо выглядите в этих скафандрах? Как две приготовившиеся к драке мягкие игрушки. Как бы то ни было, ты еще не умер, Йовик. - Она собрала мусор, веревки, несколько инструментов, несколько своих драгоценных флаконов для образцов, загадочные устройства яйцевидной формы, достаточно маленькие, чтобы поместиться в ее кулаке, и пакеты с едой.
   Любопытство Майкла Пула овладело им. - Они забрали не все.
   - Очевидно, нет. На самом деле, как ты мог бы заметить, если бы не был слишком занят обменом оскорблениями со своим пассажиром, они не тронули нас. Или Билла.
   - Что же?
   - Металл. Я думаю. Вывозится все, что содержит значительный металлический компонент.
   - Ах. - Пул наблюдал, как пауки взбираются на свой вулкан, сжимая в своих огромных клешнях обломки нашего корабля. - В этом есть какой-то смысл. Единственное, чего не хватает этому спутнику, так это металла. С самого момента его образования. Даже ядро состоит в основном из легких силикатных пород, больше похожих на мантию Земли, чем на ее железное ядро. Что, возможно, объясняет, почему все наземные зонды, исследовавшие Титан за семнадцать столетий, исчезли без следа - даже следы ваших нелегальных сборщиков образцов, Имри. Их забрали из-за металла.
   Мне было неловко участвовать в этом сухом обсуждении, но я сослался на массивные фигуры, которые видел на дне озера на радарных изображениях глубин. - Что если бы они занимались добычей полезных ископаемых? Возможно, они были родственниками этих пауков, судя по содержанию металла в метеорите, который в первую очередь образовал кратер.
   Пул поджал губы, явно стараясь не выглядеть впечатленным. - Выглядит хорошей догадкой. На извлечение металла из космического камня приличных размеров могут уйти столетия.
   - Ну, в любом случае, они оставили полезные вещи, - сказала Мириам, роясь в мусоре. - Кое-то из керамики, стекловолокна, пластика. И пакеты с едой. Я покажу тебе, как подключить их к системам твоего скафандра, Имри, ты сможешь добраться до еды, не открывая шлем... По крайней мере, мы не умрем с голоду.
   Пул, видите ли, сосредоточился на теории, в то время как Мириам - на главном, что могло бы сохранить нам жизнь. Это говорит вам все о возвышенной натуре этого человека и его недостатках.
   - Но они забрали ВЕС-двигатель, не так ли? - резко вставил я. - Наш источник энергии. Без которого мы скоро замерзнем насмерть, как бы хорошо нас ни кормили.
   - И, кстати, - добавила Мириам, - о панели резервного копирования личных данных. Мы сохранили резервные копии в собственном блоке управления и обработки данных ВЕС-двигателя, самом надежном хранилище на гондоле. Если мы потеряем это, мы потеряем и последнюю копию бедного Билла.
   Я не мог удержаться и бросил взгляд на труп Дзика, быстро застывший на льду Титана.
   Но не Пул. Он наблюдал за удаляющимися пауками. - Они направляются вниз, в вулкан. Это жерло, которое ведет вниз, в мантию, в аммиачное море, верно? Почему? Что, черт возьми, это за штуки?
   Мириам сказала: - Есть один способ выяснить. - Она взвесила одно из этих керамических яиц в правой руке, нажала кнопку, заставившую его засветиться красным, и швырнула его в ближайшего паука. Оно описывало дугу в условиях низкой гравитации, быстро замедляясь в плотном воздухе, и, казалось, падало целую вечность. Но она хорошо прицелилась, и оно упало менее чем в метре от паука.
   И взорвалось. Очевидно, это была граната. Паук разлетелся вдребезги, его уродливые клешни рассекли воздух.
   Мириам уже побежала к пауку. - Давайте. - К ее прямоте нельзя было придраться.
   Пул последовал за ней, и я тоже, не желая оставаться наедине с замороженными останками Билла. Пул крикнул: - Зачем ты это сделала?
   - Мы хотим знать, с чем имеем дело, не так ли?
   - И почему мы бежим?
   - Чтобы добраться туда до того, как другие пауки избавятся от трупа.
   И, конечно же, другие пауки, все еще нагруженные обломками гондолы, уже развернулись и приближались к своему разбитому собрату. Они, казалось, не были встревожены внезапным уничтожением одного из своих сородичей или нашим все более близким присутствием.
   Мы добрались туда первыми и присели на корточки вокруг поверженного паука в лучах света от скафандров. Паук не раскололся; он не был закрыт корпусом или внешним панцирем. Вместо этого он разлетелся на куски, как разбитая скульптура. Мы ощупывали обломки, Мириам и Пул быстро разговаривали, анализировали, строили предположения. Куски оказались в основном водяным льдом, хотя Пул предположил, что это была особая форма под высоким давлением. Внутренняя структура была непростой; это напомнило мне пчелиные соты, камеры с острыми краями, стены которых окружали скопления меньших камер и пустот, расположенных по всей длине, как фрактал. Пул указал на нити серебристого и медного цвета - оттенки были неопределенными в свете Титана. Они явно были металлическими.
   Другие пауки приблизились к трупу. Опасаясь, что нас случайно раздавят, мы отступили, приглушив освещение наших скафандров.
   Мириам спросила: - Итак, биологический или искусственный? Что ты думаешь?
   Пул пожал плечами. - Они кажутся предназначенными для одной цели и имеют металлические компоненты. Это наводит на мысль об искусственности. Но внутренняя часть тела выглядит органической. Выращенной.
   Мне захотелось поставить Пула на место. - Возможно, эти существа превосходят ваши простодушные категории. Возможно, они являются результатом миллионов лет эволюции машин. Или результатом длительного симбиоза между животными и технологией.
   Пул покачал головой. - Я ставлю на биологию. При наличии достаточного количества времени необходимость и отбор могут добиться замечательных результатов.
   Мириам сказала: - Но зачем их системам включать металл, если он здесь такая редкость?
   - Может быть, они не являются родными для Титана, - сказал я. - Может быть, они эволюционировали не здесь. - Но меня не слушали. И, кроме того, не хотели слышать никакой теории, предполагающей разумность. - Настоящий вопрос в том, - сказал я более настойчиво, - что нам теперь делать?
   Снова возникла каким-то образом спроецированная системами связи наших скафандров голова Гарри Пула, размером с апельсин, парящая в воздухе. Из-за мелких размеров его кожа выглядела еще более неестественно гладкой. - И это, - сказал он, - первый разумный вопрос, который ты задал с тех пор, как мы подвергли тебя прессингу, Йовик. Теперь ты готов поговорить со мной?
   Майкл Пул пристально посмотрел на своего отца, затем повернулся и набрал воды из соска внутри своего шлема. - Скажи нам, насколько все плохо, Гарри.
   - Я не смогу забрать вас раньше, чем через семь дней, - сказал Гарри.
   Я чувствовал себя холоднее Титана. - Но скафандры...
   - Без подзарядки срок годности наших скафандров истечет через три дня, - сказал Пул. - Самое большее через четыре.
   Я не мог придумать, что сказать.
   Гарри оглядел нас, его бестелесная голова устрашающе закружилась. - Есть варианты.
   - Говори, - сказал Пул.
   - Вы могли бы погрузиться в кратерное озеро. Скафандры выдержат это. Там холодно, температура соленой воды намного ниже точки замерзания обычной воды, но не так холодно, как на открытом воздухе. Помните, что они остаются теплыми за счет остаточного тепла от удара. Но даже в этом случае вы бы только продлили свое время на день или два.
   - Недостаточно, - сказала Мириам. - И мы бы не выполнили никакой работы, плавая в темноте по озеру.
   Я посмеялся над ней. - Работа? Кого сейчас волнует работа?
   Пул спросил: - Что еще, Гарри?
   - Я рассматривал варианты, при которых могли бы выжить два человека, а не трое. Или один. Разделив ресурсы скафандров.
   Напряжение между нами сразу же возросло.
   Гарри сказал: - Конечно, эти пауки также оставили вам скафандр Билла. Проблема в том, что запас энергии встроен в ткань каждого скафандра. Чтобы извлечь выгоду, вам пришлось бы поменять их. Не могу представить, как вы могли бы сделать это без укрытия гондолы; вы бы замерзли насмерть за секунду.
   - Значит, это не вариант, - сказал Пул.
   Мириам пристально посмотрела на нас обоих. - Его никогда не было.
   Я не был уверен, почувствовал ли я облегчение или нет, потому что в те несколько мгновений, когда это казалось возможным, я был полон решимости, чтобы последним выжившим в последнем скафандре был я.
   - Итак, - сказал Пул Гарри, - что еще?
   - Вам нужен ВЕС-двигатель гондолы, чтобы подзарядить ваши костюмы, - сказал Гарри. - Альтернативы просто нет.
   Я указал на трудящихся пауков на криовулкане. - Эти твари уже сбросили его в эту кальдеру.
   - Тогда вам придется заняться этим, - сказал Гарри и, удобно устроившись в "Крабе", ухмыльнулся мне. - Не так ли?
   - Как? - Я был искренне озадачен. - Мы собираемся строить подводную лодку?
   - Она вам не понадобится, - сказал Гарри. - У вас есть скафандры. Просто запрыгивайте...
   - Вы что, с ума сошли? Вы хотите, чтобы мы прыгнули в кальдеру вулкана вслед за кучей жующих металл чудовищных пауков?
   Но Мириам и Пул, по своему обыкновению, ухватились за новую идею. Мириам сказала: - Йовик, ты все время забываешь, что ты не на Земле. Этот "вулкан" просто извергает воду, лаву, которая холоднее, чем твоя собственная кровь. - Она взглянула на Гарри. - Однако вода очень богата аммиаком. Я так понимаю, наши скафандры выдержат это?
   - Они рассчитаны на контакт с материалом мантии, - сказал Гарри. - Мы всегда знали, что это вероятно. Давление тоже не должно быть проблемой.
   Пул сказал: - Что касается пауков, они наверняка оставят нас в покое, если мы будем держаться от них подальше. Мы это знаем. Мы могли бы даже использовать их при спуске. Следуя за пауками, найти двигатель. Верно?
   Гарри сказал: - И еще предстоит заняться наукой. - Он выводил данные на сверкающие виртуальные дисплеи - холодные сводки всего в нескольких метрах от трупа Билла Дзика. Гарри заявил, что его предварительный анализ наших результатов показал, что первичный источник важнейшего метана в атмосфере находился не в поверхностных элементах, а в выбросах криовулканов. - И, следовательно, конечный источник находится где-то в аммиачном море, - сказал Гарри. - Биологический, геологический, какой угодно - это там, внизу.
   - Хорошо, - сказал Пул. - Итак, мы не сможем завершить картину, пока не пойдем и не посмотрим.
   - Вы не потеряете связь. Я смогу отследить вас и разговаривать с вами всю дорогу. Наша система связи основана на передаче нейтрино; несколько километров льда или воды не будут иметь для нее никакого значения.
   Несколько километров? Мне не понравилось, как это прозвучало.
   - Вот и все, - сказала Мириам. - У нас есть план.
   - У нас общее заблуждение, - сказал я.
   Они проигнорировали меня. Пул сказал: - Я предлагаю прогуляться часок. Мы можем себе это позволить. Мы должны попытаться отдохнуть; мы через многое прошли. И нам нужно разобраться с этими припасами, выяснить, что мы можем использовать.
   - Ага, - сказала Мириам. - Например, как насчет сеток изо льда в качестве балласта?
   Итак, они с Мириам принялись за работу, сортируя мусор, выброшенный пауками, связывая тросы, чтобы сделать сети. Они никогда не были так счастливы, как когда вместе выполняли какое-нибудь задание.
   И там был Билл Дзик, лежащий на спине, совершенно голый, с застывшими глазами, устремленными в темное небо. Я думаю, это многое говорит вам о Майкле Пуле и даже Мириам, когда они были настолько сосредоточены на своей последней цели, что у них не нашлось времени обиходить останки этого человека, с которым они работали, по-видимому, десятилетиями. Что ж, я презирал этого человека, и он презирал меня, но что-то во мне съежилось при мысли о том, чтобы оставить его в таком состоянии.
   Я огляделся в поисках чего-нибудь, что можно было бы использовать в качестве лопаты. Я нашел распорку и керамическую панель от какой-то внутренней перегородки в гондоле и с помощью троса соединил их вместе. Затем я попробовал почву Титана. Лезвие вошло легко; ледяные песчинки не прилипали друг к другу. Как уроженец Земли с более высокой гравитацией, я был слишком энергичен для Титана и легко поднимал полные лопаты. Но примерно на глубине полуметра обнаружил, что песок уплотнен сильнее и проникнуть в него труднее, без сомнения, это какой-то артефакт сложной геологии Титана. Я не смог вырыть могилу достаточно глубокую для человека размером с Билла Дзика. Поэтому удовлетворился тем, что положил его в свою неглубокую канаву и соорудил над ним насыпь. Прежде чем накрыть его лицо, я попытался закрыть ему глаза, но, конечно, веки уже замерзли.
   Все время, пока я работал, я цеплялся за свой гнев на Майкла Пула, потому что это было лучше, чем страх.
  

11

  
   Итак, мы взобрались на склон криовулкана, идя параллельно тропе, по которой следовали ледяные пауки, продолжавшие карабкаться вверх по склону с грузом последних полезных фрагментов нашей гондолы. Мы также были нагружены нашим импровизированным снаряжением - веревочными люльками, мешками с кусками льда и камня для балласта, пакетами с едой. Мириам даже несла рюкзак с набором своих драгоценных научных образцов.
   Это был несложный поход. Когда мы поднялись над песчаными заносами, то пошли по голому каменистому льду, шероховатая поверхность которого давала хорошую опору под подошвами наших ботинок. Я представлял себе, что мы поскользнемся, поднимаясь по ледяному склону, но при таких температурах лед под нашими ногами не таял под давлением нашей тяжести, как было бы на Земле, где именно пятно талой воды устраняет трение. Было похоже, как если бы мы взбирались по неровной скале.
   Но, несмотря на легкий подъем, мои ноги отяжелели, когда мы приблизились к кальдере. У меня не было выбора, кроме как идти дальше, подвергаясь еще большей опасности, поскольку реального выбора не было с тех пор, как на нас напали.
   Наконец мы остановились на краю кальдеры. Мы посмотрели вниз на грубо вырезанную чашу, возможно, полукилометр в поперечнике, скалу из водяного льда, покрытую какой-то коричневатой органической жижей. Большая часть дна чаши была твердой - очевидно, криовулкан практически бездействовал, - но там была широкая расщелина, по которой пауки один за другим скользили в темноту.
   Если внимательно прислушаться, то можно было услышать хруст, доносящийся из глубины расщелины. Эта трещина в мире была тем, в что мы собирались спуститься.
   - Даже не думай об этом, - прошептала мне Мириам. - Просто сделай это.
   Но сначала нам нужен был паук-поводырь.
   Мы спустились на несколько шагов вниз по склону и встали рядом с цепочкой пауков. Мириам действительно попыталась набросить лассо на одно из существ, когда оно проползало мимо нас. Это было немного чересчур амбициозно, поскольку плотный воздух и низкая гравитация давали тросу возможность жить своей собственной жизнью. Поэтому они с Пулом придумали другой способ. Проявив немного ловкости, им удалось обмотать петли троса вокруг нескольких конечностей паука, и Пул перекинул трос взад и вперед под брюхо зверя и через его спину и завязал его, чтобы получилось что-то вроде свободной сети вокруг тела паука. Паук, казалось, даже не замечал этих действий, продолжая свое размеренное движение.
   - Этого достаточно, - сказал Пул. - Все на борт! - Схватив свою ношу из вьючных и балластных сетей, он совершил замедленный прыжок, ухватился за импровизированную сетку и уселся на спину паука. Мы с Мириам поспешили последовать за ним.
   И вот мы втроем сидим на спине зверя! - В любой другой день, - отважился я, - это показалось бы странным. - Мириам рассмеялась надо мной.
   Первые несколько минут поездки были не так уж плохи, хотя движение паука было тряским и неуклюжим, нам приходилось цепляться за наши тросы и постоянно помнить, что чудовище, к которому мы привязаны, не управляется сознательным разумом.
   Затем на нас неожиданно быстро надвинулся край кальдеры. Я покрепче обмотал руки тросом.
   - Поехали! - закричал Майкл Пул и завопил еще громче, когда паук перевалился головой через край расщелины - и начал спускаться по вертикальной стене. Я не мог видеть, как он цеплялся за отвесную поверхность - возможно, присосками, а возможно, его тонкие конечности находили опору. Но я беспокоился за себя, потому что, когда паук наклонился вперед, мы трое полетели кубарем, цепляясь за сеть, медленным падением при низкой гравитации, которое закончилось тем, что мы все повисли вниз головой.
   - Поднимайтесь! - позвал Пул. - Будет проще, если мы сможем устроиться поближе к заднему концу.
   Это был хороший совет, но сказать легче, чем сделать, потому что для подъема мне пришлось ослабить хватку на тросе, за который я цеплялся. Я был последним, кто добрался до заднего конца спускающегося паука и нашел небольшую передышку на поверхности, на которую мог сесть.
   И все это время темнота пропасти смыкалась вокруг нас, и этот ужасный хруст, чавкающий звук снизу становился все громче. Я поднял глаза и увидел отверстие этой трубы в виде неровной малиново-коричневой полосы, единственного источника естественного света; оно едва отбрасывало отблеск на массивное тело паука. Импульсивно я приказал своему скафандру включить подсветку, и нас залило ярким светом.
   Пул спросил: - Все в порядке?
   - Запыхалась, - сказала Мириам. - И я рада, что приняла таблетки от клаустрофобии перед тем, как сесть в гондолу. Посмотри ниже. Что это?
   Мы все посмотрели вниз. Это была ледяная глыба, которая, казалось, перекрывала расщелину. На мгновение я задался вопросом, так ли глубоко нам придется спуститься, чтобы найти наш ВЕС-двигатель. Но здесь не было никаких признаков копошащихся пауков или обломков нашей гондолы, и я испугался, что знаю, что будет дальше. Хруст становился все громче и громче, в своем собственном ритме.
   - Приготовьтесь, - сказал Пул. Бессмысленный совет.
   Наш паук ударился о ледяной пол. Это оказалась тонкая корка, которую легко было сломать - именно такой хруст мы слышали, когда паук за пауком прорывались через эту границу раздела. За разрушенной коркой я мельком увидел черную пенистую воду, прежде чем меня затянуло в нее вниз головой. Ибо лед был замерзшей поверхностью подземного океана.
   Погруженный, я не почувствовал холода, но ощутил липкую толщу вокруг себя, как будто меня опустили в чан с сиропом. Фонари моего скафандра выхватывали загадочные крапинки и нити, которые заполняли окружающую меня жидкость. Когда я оглянулся, то увидел, что крыша этого вентиляционного отверстия уже замерзла, прежде чем ее пробьет фигура другого паука, следующего за нашим.
   Майкл Пул смеялся. - Окунулись в расплавленную лаву, в стиле Титана. Что за аттракцион!
   Я простонал: - Сколько еще? Как глубоко мы зайдем?
   - Так глубоко, как нам нужно. Наберись терпения. Но тебе следует выключить свет, Имри. Побереги энергию для обогрева.
   - Нет, подожди. - Мириам указывала на ледяную стену, которая проходила мимо нас. - Посмотри туда. И там!
   И я различил трубчатые формы, может быть, полметра длиной или меньше, которые цеплялись за стены или, казалось, целенаправленно пробирались по ним. Было трудно разглядеть какие-либо детали, поскольку эти видения быстро проносились вверх и исчезали из поля нашего зрения.
   - Жизнь? - спросил Пул, снова по-мальчишески взволнованный.
   Мириам сказала: - Похоже на то, не так ли? - Без предупреждения она высвободила одну руку из сетки, ухватилась за одну из трубок и оттащила ее от стены. Та извивалась в ее руке, бледная и невидящая, жирный червяк; его передняя часть, открытая, как рот, была порвана.
   - Фу, - сказал я. - Брось это обратно!
   Но Мириам баюкала эту штуку. - О, прости. Я причинила тебе боль, не так ли?
   Пул склонился над ним. - Значит, живое.
   - О, да. И если оно выжило в этой аммиачной лаве, я бы не прочь поспорить, что оно родственник того, что находится внизу, в море. Больше жизни, Майкл!
   - Смотрите, я думаю, что они бродят по льду. Они довольно густо облепили стенки.
   И когда я посмотрел, то увидел, что он был прав; там были трубчатые рыбы, они откусывали кусочки, медленно продвигаясь вверх по вентиляционному отверстию.
   Пул предположил: - Может быть, они активно держат вентиляцию открытой? - Он достал небольшую научную коробку из рюкзака Мириам, и там, вместе - даже когда мы спускались на спине инопланетного паука в жерло вулкана - они быстро проанализировали метаболизм животного и содержимое воды, в которую мы были погружены, и отправили результаты "Крабу-отшельнику". Перед нами появилась даже виртуальная голова Гарри, глупо ухмылявшаяся в этой экстремальной ситуации.
   Я увидел достаточно. Резким движением я заставил свой скафандр выключить подсветку. У меня не было желания сидеть, дрожа, в темноте, когда невидимые ледяные стены проносились мимо меня. Но я делал ставку на то, что любопытство возьмет верх над Пулом и Мириам, и оказался прав; вскоре засветился скафандр Пула, тратя свою драгоценную энергию на то, чтобы осветить меня, пока они трудились над своей бессмысленной наукой.
   Наконец они пришли к какому-то выводу. - Значит, я была права, - наконец выдохнула Мириам. - В этом жерле и мантийном океане находится совершенно другая область - третья на Титане, в дополнение к силанам и CHON-губкам. Аммонийная жизнь...
   Считается, что жидкая мантия спутника является реликтом ее формирования в той части солнечной туманности, где аммиак был обычным явлением.
   Титан родился со скалистым ядром и глубоким океаном, состоящим из воды с примесью аммиака. Океан мог оставаться открытым в течение миллиарда лет, подогреваемый парниковым эффектом в условиях плотной первичной атмосферы. Миллиард лет - достаточный срок для развития жизни. В конце концов поверхность океана замерзла, образовав ледяную корку, а в основании океана сложные формы льда под высоким давлением образовали глубокий твердый слой, окружающий силикатную сердцевину. Лед сверху и снизу, но между ними все еще сохранялся жидкий океан, вода, богатая аммиаком, очень щелочная, очень вязкая. И в этих глубинах океана возник уникальный вид жизни, адаптированный к его странной среде обитания, основанный на химических связях между углеродом и азотно-водородными химическими группами, а не углерод-кислородными, использующий в качестве растворителя аммиак, а не воду: специалисты называют это аммонийной жизнью.
   - Да, третий вид жизни, - сказала Мириам. - Насколько мне известно, неизвестный нигде в Солнечной системе. Итак, здесь, на Титане, вы наблюдаете слияние трех совершенно разных областей жизни: местной аммонийной жизни в мантийном океане, CHON-жизни в кратерных озерах, занесенных ветром из внутренней системы, и силановых лилий, занесенных с Тритона и внешнего холода. Невероятно.
   - Более того, - сухо ответил Гарри. - Майкл, эта твоя трубчатая рыба не является метаногеном - она не выделяет метан, - но в ней его полно. Метан является неотъемлемой частью ее метаболизма, насколько я могу судить по результатам, которые вы мне прислали. У нее есть метан даже в плавательных пузырях.
   Мириам посмотрела на трубчатых рыб, слепо грызущих ледяные стенки. - Верно. Они каким-то образом собирают его из какого-то источника глубоко в океане. Они используют его, чтобы всплывать сюда. Они даже грызут стенки жерла криовулкана, чтобы держать их открытыми. Они должны быть неотъемлемой частью доставки метана из глубоководных источников океана вверх через трещины в ледяной шапке и в атмосферу. Таким образом, у вас есть три домена, которые не просто делят этот спутник, но и сотрудничают в поддержании ее экологии.
   Гарри сказал: - Неплохое видение. И пока они все достаточно глупы, мы еще можем заработать немного денег на этой чертовой системе.
   Мириам отпустила свою трубчатую рыбку, как отпускают птицу; та, извиваясь, скрылась в темной воде. - Ты всегда был реалистом, Гарри.
   Мне показалось, что я увидел черноту под нами, в отблесках фонарей на скафандре Пула. Я крикнул: - Насколько глубока эта ледяная корка, прежде чем мы доберемся до мантийного океана?
   - Около тридцати пяти километров, - ответил Гарри.
   - И на какой глубине мы сейчас?
   - О, около тридцати пяти километров.
   Майкл Пул ахнул. - Давайте. Все держитесь крепче.
   Это обрушилось на нас сразу: мы почти прошли через вентиляционное отверстие, по которому спускались от жерла криовулкана на поверхности, этот проход прямо сквозь ледяную корку Титана. Я вцепился в сетку и закрыл глаза.
   Паук отпустил стену и провалился в пустоту. Когда мы вышли из вентиляционного отверстия, сквозь ледяную крышу и мантию под ней, я почувствовал, как стены огромного отверстия отступают от меня в волне давления. И мы провалились в темноту и холод.
  

12

  
   Теперь, когда стены исчезли из-под конечностей паука, я мог чувствовать, что он плывет или, возможно, каким-то образом погружается все глубже в это мутное море, в то время как мы трое держались за свои жизни.
   Подняв глаза, я увидел основание твердой коры Титана, ледяную крышу, покрывавшую весь мир, сияющую в свете фонарей Пула, но уже удаляющуюся. И мне показалось, что я увидел вентиляционное отверстие, из которого мы вынырнули, сильно разрушенную воронку, вокруг которой лениво плавали трубчатые рыбы. Вдали от стен мне было легче разглядеть механику плавания рыб; не имея плавников или хвостов, они, казалось, извивались в воде, движение, возможно, соответствовало вязкости среды. Они больше походили на раздутые бактерии, чем на рыб.
   Вскоре мы оказались так глубоко под ледяной крышей, что ее не стало видно, и мы трое и паук, который тащил нас вниз, были единственной точкой света, падающей в темноту.
   А потом Пул выключил фонари своего скафандра!
   Я захныкал: - Лета, Пул, пощади нас.
   - О, имей сердце, - сказала Мириам, и засветился ее собственный скафандр. - Только на время. Пусть он привыкнет к этому.
   Я спросил: - Привыкнуть к чему? Проваливаться в эту бесконечную темноту?
   - Не бесконечную, - сказал Пул. - Океан не глубже, чем... сколько, Гарри?
   - Глубина двести пятьдесят километров, - сказал Гарри, к счастью, не предоставляя нам виртуала. - Плюс-минус.
   - Двести пятьдесят... На какую глубину ты собираешься нас опустить, Пул?
   - Я же говорил тебе, - мрачно сказал Майкл Пул. - Так глубоко, как нам нужно. Мы должны вернуть этот ВЕС-двигатель, Имри. У нас нет выбора - вот так просто.
   - И у меня такое чувство, - мрачно сказала Мириам, - что теперь, когда мы выбрались из этого отверстия, мы, возможно, направляемся ко дну. Это своего рода следующий логический выбор.
   - Нас раздавит, - мрачно сказал я.
   - Нет, - подал голос Гарри Пул. - Послушай, Йовик, просто помни, что Титан - небольшой мир. Давление там всего в четыре раза больше, чем в самых глубоких океанах Земли. Максимум в пять. Твой скафандр слишком хорошо спроектирован. Что бы ни убьет тебя, это будет не давление.
   - Сколько тогда осталось до дна?
   Гарри сказал: - Вы падаете быстрее, чем можно было бы подумать, учитывая вязкость среды. Этот паук - сильный пловец. Скажем, день.
   - День!
   Мириам сказала: - Возможно, по пути вниз будет на что посмотреть.
   - Какие достопримечательности?
   - Ну, трубчатые рыбы не могут существовать изолированно. На больших глубинах должна быть целая аммонийная экология.
   Мое воображение работало сверхурочно. - Аммонийные акулы. Аммонийные киты.
   Мириам рассмеялась. - Чертовски вялые в этом холодном супе. И, кроме того, они не смогли бы съесть тебя, Йовик.
   - Они могли бы выплюнуть меня, но я бы предпочел, чтобы они вообще не пытались. И даже если мы выживем - даже если мы найдем наш чертов ВЕС-двигатель там, внизу, на льду, - как мы, по-твоему, выберемся отсюда обратно?
   Пул непринужденно сказал: - Все, что нам нужно сделать, это сбросить наш балласт, наши мешки со льдом, и мы всплывем. Нам не нужно включать двигатель, помни, мы просто используем его для подзарядки скафандров.
   Мириам сказала: - Возможно, лучшим вариантом было бы вернуться на попутке с другим пауком.
   - Верно. Что решило бы еще одну проблему, - сказал Пул. - Которая заключается в поиске выхода криовулкана на поверхность. Очевидно, пауки знают дорогу.
   Гарри сказал: - Я мог бы провести вас даже без пауков. Я вижу вас, вентиляционные отверстия, даже ВЕС-двигатель. Эта технология нейтринного радара стоит тех денег, которые пошли на нее. В принципе, проблем нет.
   Временами я чувствовал меньший страх перед ситуацией, чем мои товарищи, именно из-за отсутствия у них страха.
   Мириам достала что-то из сумки на поясе, я не мог разглядеть, что именно, и взглянула на Пула. - Йовик не переживет спуск продолжительностью в день. Не в темноте.
   Пул посмотрел на меня и на нее. - Сделай это.
   - Сделай что?
   Но у меня не было времени даже вздрогнуть, когда она протянула руку и со знанием дела вставила пузырек в клапан на груди моего экзоскафандра. Я почувствовал резкий холод, когда наркотик попал в мою кровь, а после этого только сон без сновидений, убаюканный теплом моего мягкого костюма.
   Так что я пропустил события следующих часов, тихие моменты, когда Пул и Мириам пытались сами немного поспать, всплески возбуждения, когда к ним из темноты приближались странные обитатели аммонийной впадины Титана.
   И я пропустил следующее большое потрясение, пережитое нашей маленькой малоподвижной командой, когда наконец в поле зрения появилось основание подземного океана Титана, ледяное дно в трехстах километрах под поверхностью. Странный ландшафт этой бездонной пропасти, состоящий из складчатых льдов высокого давления, усеянных осколками метеоритной породы, был испещрен жерлами и расселинами, словно перевернутое зеркальное отражение земной коры далеко над нами. И паук, на котором мы ехали, не сбавлял скорости. Он бросился в одно из этих отверстий, и его конечности снова начали с грохотом спускаться по стене из гладкого каменного льда.
   Гарри предупредил Мириам и Пула, что это последнее отверстие выглядит так, как будто оно пронизывает весь внутренний слой льда, покрывающего ядро, - лед-VI, пропитанный дигидратом аммиака, - слой глубиной еще в пятьсот километров. У основания этого жерла было только ядро Титана из силикатных пород, и там, несомненно, должен был находиться конечный пункт назначения пауков.
   Ничего не оставалось, как терпеть это продолжение путешествия. Это заняло бы, возможно, еще один день. Итак, Пул и Мириам позволили пауку тащить нас вниз. У ледяных стен бесконечно паслись еще больше трубчатых рыб экзотической разновидности, обитающей под высоким давлением. Мириам дала мне еще один пузырек, чтобы я уснул, и выполнила внутривенное вливание жидкости. Гарри беспокоился из-за истощения наших сил и постепенного повышения давления; под толщей воды и льда глубиной в сотни километров мы приближались к допустимым для наших скафандров пределам. Но у них не было другого выбора, кроме как продолжать, а я, потерявший сознание, не имел права голоса в этом вопросе.
   Когда поездка закончилась, когда паук, наконец, успокоился, Мириам разбудила меня.
   Я лежал на спине на неровном полу. Гравитация ощущалась даже слабее, чем на поверхности. Надо мной нависло лицо Мириам, освещенное фонарями скафандра. Улыбаясь, она сказала: - Йовик. Посмотри, что мы нашли.
   Я сел. Почувствовал слабость, головокружение, голод. Рядом со мной, в своих скафандрах, сидели Мириам и Пул, наблюдая за моей реакцией. Затем я вспомнил, где нахожусь, и меня охватил страх.
   Я быстро огляделся. Даже при свете фонарей скафандра я не мог видеть далеко. Мрак и плавающие частицы подсказали мне, что я, должно быть, все еще погружен в воду глубокого океана Титана. Я увидел над собой ледяную крышу - невдалеке, метрах в ста или около того. Подо мной была поверхность чего-то похожего на скалу, темная с фиолетовыми прожилками. Значит, я находился в чем-то вроде ледяной пещеры, стены которой терялись в темноте за пределами нашего светового пузыря. Позже я узнал, что был в пещере, вырытой под нижней ледяной мантией Титана, между ней и скалистым ядром, в восьмистах километрах ниже ледяных равнин, где мы совершили аварийную посадку несколькими днями ранее. Вокруг нас я видел ледяных пауков, трудящихся над своими собственными загадочными задачами, и части оборудования из гондолы, порубленные, перенесенные сюда и сданные на хранение. Там был ВЕС-двигатель! Мое сердце подпрыгнуло; возможно, я еще переживу это.
   Но Мириам улыбалась не из-за двигателя. Она повторила: - Смотри, что мы нашли.
   Я посмотрел.
   В полу, в этом каменистом ядре мира, был люк.
  

13

  
   Они позволили мне есть и пить, а также опорожнить мочевой пузырь. Передвигаться было трудно, холодная вода была густой и тягучей, как сироп; каждое мое движение сопровождалось жужжанием сервомоторов, поскольку скафандр старался помочь мне. Я успокоился, узнав, что ВЕС-двигатель все еще функционирует, и что батареи моего скафандра подзаряжены. В принципе, я мог оставаться в живых достаточно долго, чтобы вернуться к "Крабу-отшельнику". Все, что мне нужно было сделать, это найти выход из центра этого мира, преодолеть восемьсот километров льда и океана... Я ухватился за облегчающую мысль и отбросил свои страхи по поводу того, что должно было произойти дальше.
   Теперь, когда я проснулся, Майкл Пул, Мириам Берг и виртуальный Гарри отрепетировали то, что они выяснили о переработке метана на Титане. Под этой ледяной крышей, погруженные в этот холодный океан высокого давления, они говорили о кометах и химии, и все это время огромная тайна люка в земле лежала между нами незатронутой.
   Гарри сказал: - На Земле девяносто пять процентов метана в воздухе имеет биологическое происхождение. Испражнения животных, гниение растительности. Так может ли здешний источник быть биологическим? Вы, ребята, достаточно изучили окружающую среду, чтобы исключить это. В принципе, в этих этановых озерах могли жить метаногенные жуки, например, питающиеся реакциями между ацетиленом и водородом, но вы не нашли ничего такого. А как насчет доставки метана падающими кометами? Это возможно, но тогда вы бы обнаружили следы других кометных газов, а их в воздухе нет. Остается только одна правдоподобная возможность...
   Когда Титан был молодым, еще теплым с момента своего рождения и до того, как он замерз, его аммиачно-водный океан простирался вплоть до каменистого ядра. Там химические процессы могли привести к образованию большого количества метана: щелочная вода, вступающая в реакцию с породой, выделила бы водород, который, в свою очередь, вступил бы в реакцию с источниками углерода, монооксидом или двуокисью углерода или углеродными зернами, образуя метан. Но этот процесс был бы остановлен, как только слои льда покрыли бы ядро породы, изолируя его от жидкой воды. Таким образом, был необходим какой-то способ сохранить открытыми камеры в основании льда, где жидкая вода и камень все еще могли вступать в реакцию на границе их раздела. А что касается способа, которым метан, образующийся в глубинах, поднимается сквозь лед в океан, а затем выбрасывается в атмосферу...
   - Трубчатые рыбы, - сказал я.
   - Да, и их родственники.
   Взглянув на ледяной потолок надо мной, я увидел, как он был сформирован и поцарапан, словно клешнями омара. - Итак, пауки держат эти камеры открытыми, чтобы продолжались реакции, образующие метан. А трубчатые рыбы переносят метан в океан через вентиляционные отверстия, которые они, в свою очередь, помогают поддерживать открытыми.
   - Вот и все, - сказал Майкл Пул с удивлением в голосе. - Они делают это, чтобы поддерживать поступление метана в атмосферу. И они делали это миллиарды лет. Должны были быть, чтобы экология там, наверху, эволюционировала так, как она сделала это - трубчатые рыбы, CHON-губки, силановые пленки. Весь этот мир - двигатель, очень старый двигатель. Это двигатель для производства метана, для превращения того, что в противном случае было бы просто еще одним невзрачным ледяным спутником, в рай, цель которого - способствовать развитию форм жизни, населяющих ее.
   - Ха! - Я расхохотался. - Итак, все это технология. Следовательно, пауки явно разумны - или разумны их создатели или были такими. Вам даже не нужен этот люк в земле, чтобы доказать это. Вы нашли именно то, чего боялись, не так ли, Майкл Пул? Разум в сердце Титана. Теперь вам никогда не позволят открыть его для эксплуатации. Вот вам и все ваши коммерческие амбиции!
   - В которых ты собирался принять участие, - хмуро напомнил мне Гарри.
   Я усмехнулся. - О, я бы только потратил деньги на наркотики и секс. Видеть удрученными вас, строителей мира, стоит такой потери. Итак, - сказал я. - К последней загадке. Что под люком?
   Они посмотрели друг на друга. - Мы надеемся, что это окончательные ответы, - сказал Майкл Пул.
   Мириам сказала: - Мы понятия не имеем, что там внизу. Мы отложили поиски, пока не приведем тебя в чувство, Йовик.
   Пул сказал: - Нам нужно, чтобы все проснулись и были готовы отреагировать. Возможно, нам даже понадобится твоя помощь. - Он посмотрел на меня с легким отвращением. - И, - сказал он более практично, - вероятно, понадобимся мы все трое, чтобы открыть это. Пойдем посмотрим.
   Мы все подплыли сквозь вязкую мглу.
   Люк представлял собой вмурованный в каменистую почву диск из какого-то серебристого металла, около трех метров в поперечнике. По его окружности были расположены три одинаковые канавки, каждая глубиной примерно десять сантиметров. В середине каждой канавки находился механизм, похожий на пару рычагов, закрепленных вверху на шарнирах.
   Майкл сказал: - Мы думаем, этим управляют вот так. - Он опустился на колени, положил руки в перчатках по обе стороны от рычагов и изобразил, как сжимает их вместе. - Мы не знаем, насколько тяжелым будет механизм. Надеюсь, каждый из нас сможет справиться с одним набором рычагов с помощью наших скафандров.
   - Три механизма, - сказал я. - Это дверь, предназначенная для управления пауком, не так ли? По одной ручке для каждой из его трех больших клешней.
   - Мы так думаем, - сказала Мириам. - Ручки выглядят примерно подходящего размера для этого. Мы думаем, что ими, должно быть, нужно работать одновременно - одному пауку или трем людям.
   - Не могу поверить, что через миллиард лет все, что у них осталось, - это неуклюжая механическая дверь.
   Пул сказал: - Трудно представить технологию, какой бы продвинутой она ни была, в которой не будет ручного резервного механизма. Мы видели, что сами по себе пауки не идеальны; они не застрахованы от поломок и повреждений.
   - Которые наносим мы. - Я неохотно посмотрел на люк. - Мы должны это делать? Вы нашли то, что хотели - или не хотели. Зачем подвергать нас еще большему риску? Разве мы не можем просто пойти домой?
   Мириам и Майкл просто уставились на меня в замешательстве. Мириам сказала: - Ты мог бы уйти, ничего не разузнав?
   Пул сказал: - Что ж, мы не уйдем отсюда, пока не закончим с этим, Имри, так что можешь перестать. - Он присел на корточки, держась за ручку, и Мириам сделала то же самое.
   У меня не было выбора, кроме как присоединиться к ним.
   Пул отсчитал: - Три, два, один.
   Я сомкнул руки в перчатках на рычагах и сдвинул их вместе. Было неудобно наклоняться, и механизм казался тяжелым; мои мышцы заработали, и я почувствовал, как отдача подняла меня с пола. Но рычаги сомкнулись.
   Весь люк начал вибрировать.
   Я отпустил его и быстро отодвинулся. Остальные сделали то же самое. Мы стояли по кругу, подгоняемые потоками аммиачного моря, и смотрели, как люк выдвигается из грунта.
   Это было похоже на поршень, поднимающийся на метр, на два. Его бока были идеально гладкими, идеально отражающими свет, без единой потертости или царапины. Он выглядел совершенно новым; я подумал, сколько же ему, должно быть, лет. Майкл Пул, дурак, протянул руку в перчатке, чтобы потрогать его, но Мириам удержала его. - Я бы хотел измерить производственные допуски на этой штуке, - пробормотал он.
   Затем в сторону скользнула огромная плита, около трех метров в ширину и двух в высоту. Пулу пришлось поспешно убраться с дороги. Был слышен слабый скрежет по неровной каменной поверхности. Сдвинутая плита обнажила дыру в земле, круг - и сначала я подумал, что он совершенно черный. Но потом я увидел неуловимые золотистые отблески, полосы света, похожие на мыльные пузыри; стоило мне немного повернуть голову, и я снова терял его.
   - Ого, - сказал Гарри Пул. - Из этой дыры исходит какое-то экзотическое излучение. Вам всем следует отойти. Скафандры имеют мощную защиту, но несколько метров воды не повредят.
   Мне не нужно было повторять дважды. Мы двинулись в сторону ВЕС-двигателя, забрав с собой фонари. Дыра в земле, все еще едва различимая в свете фонарей наших скафандров, немного напоминала одно из этановых озер на поверхности, с этим металлическим монолитом рядом. Но время от времени я мог различить это неуловимое золотисто-коричневое мерцание. Я сказал: - Это похоже на аспект одного из ваших интерфейсов червоточины, Пул.
   - Неплохое наблюдение, - сказал Пул. - И у меня такое чувство, что это именно то, на что мы смотрим. Гарри?
   - Да. - Гарри колебался. - Я бы хотел, чтобы у вас там был набор датчиков получше. Полагаюсь на приборы, встроенные в ваши скафандры, внутренние диагностические инструменты ВЕС-двигателя, некоторую случайную утечку нейтрино здесь, наверху... Да, я думаю, мы наблюдаем продукты напряженного пространства-времени. Есть также несколько интересных оптических эффектов - свет, рассеиваемый искаженным гравитационным полем.
   - Так это интерфейс червоточины? - спросила Мириам.
   - Если это так, - сказал Пул, - то это далеко за пределами неуклюжих конструкций, которые создаем мы. И что бы ни находилось по ту сторону этого барьера, предполагаю, что это не на Титане...
   - Осторожно, - сказала Мириам.
   Мимо нас к отверстию пробежал паук. Он остановился у края, как будто озадаченный тем, что отверстие открыто. Затем он наклонился вперед, точно так же, как паук, на котором мы въехали в вулкан, нырнул в кальдеру и проскользнул головой вперед сквозь этот слой тьмы. Это было похоже на то, как если бы он упал в лужу масла, которая сомкнулась над пауком без единой ряби.
   - Я бы не рекомендовал следовать за ним, - сказал Гарри. - Излучение там смертельное, в скафандре или без скафандра; вы не смогли бы пережить переход.
   - Лета, - сказал Майкл Пул. Он был разочарован!
   - Итак, мы, наконец, закончили? - спросил я.
   Пул рявкнул: - Скажу тебе кое-что, Имри, я рад, что ты здесь. Каждый раз, когда мы сталкиваемся с препятствием и ты просто хочешь сдаться, это побуждает меня пытаться найти путь вперед.
   - Пути вперед нет, - сказал я. - Это смертельно. Так сказал Гарри.
   - Мы не можем войти туда сами, - согласилась Мириам. - Но как насчет зонда? Что-нибудь защищенное от радиации, контролируемое искусственным интеллектом - если повезет, мы могли бы просто забросить его туда и позволить ему сообщить результаты.
   - Это сработало бы, - сказал Пул. Без колебаний они вдвоем подошли к ВЕС-двигателю и начали копаться в его механизмах.
   Для резервирования двигатель оснащался двумя блоками управления. Мириам и Пул отсоединили один из них. Вместе с набором датчиков, возможностями обработки и блоком памяти он представлял собой коробку с белыми стенками размером с чемодан. Внутри этого устройства и его двойника хранились резервные копии личных данных, которые были сняты с нас перед нашим полетом в атмосферу Титана. Небольшая коробка была даже способна проецировать виртуальные изображения; прямо сейчас четкое изображение Гарри генерировалось аппаратным обеспечением ВЕС-двигателя, а не через объединение систем наших скафандров, как раньше.
   Этот ящик был достаточно мал, чтобы его можно было уронить через интерфейс; будучи защищенным от радиации, он должен был пережить прохождение через червоточину - хотя никто из нас не мог сказать, переживет ли он то, что находится по ту сторону. И у него были возможности передачи и приема. Гарри верил, что его сигналы пройдут обратно через интерфейс, хотя, вероятно, будут искажены гравитационными помехами и другими эффектами; он был уверен, что сможет построить алгоритмы фильтрации по нескольким тестовым сигналам.
   Устройство было идеально оснащено, чтобы служить зондом через интерфейс, за исключением одной вещи. Чего у блока управления не было, так это интеллекта.
   Майкл Пул погладил его поверхность рукой в перчатке. - Мы отправляем это чудовище в совершенно неизвестную ситуацию. Ему придется работать автономно, разобраться в окружающей среде, выполнить своего рода проверку датчиков, прежде чем он сможет хотя бы начать понимать, как разговаривать с нами. Запуск ВЕС-двигателя - довольно простая и предсказуемая работа; встроенный в него примитивный искусственный интеллект не способен справиться с подобным исследованием.
   - Но, - сказал я, - в его хранилище хранятся резервные копии четырех человеческих интеллектов - моего, мертвого Билла и вас, двух гениев. Какая жалость, что мы все не можем с этим согласиться!
   Мой сарказм не вызвал ожидаемой реакции. Пул и Мириам посмотрели друг на друга, наэлектризованные. Мириам покачала головой. - Йовик, ты как какой-то ученый-идиот. Ты продолжаешь выдвигать такие хорошие идеи. Думаю, что на самом деле ты гораздо умнее, чем сам себе кажешься.
   Я честно сказал: - Понятия не имею, о чем ты говоришь.
   - Идея, которую ты им предложил, - мягко сказал Гарри, - состоит в том, чтобы оживить одну из бездействующих резервных копий личности в хранилище блока и использовать ее в качестве управляющего интеллекта.
   - Я и мой болтливый рот.
   Как всегда, когда им приходила в голову какая-нибудь новая идея, Пул и Мириам были похожи на двух нетерпеливых детей. Пул быстро сказал: - Для копии будет шоком проснуться и перейти прямо с условий атмосферы, где она была загружена, к этому моменту. Наименее обескураживающим было бы, если бы мы спроецировали полное человеческое окружение. В целостном теле.
   - Вы говорите это мне, - сказала голова Гарри Пула.
   - И какую-нибудь изолирующую среду, - добавила Мириам. - Просто скафандр? Нет, дрейф в космосе вызывает проблемы с головокружением. У меня были бы проблемы с этим.
   - Жилой купол "Краба", - сказал Пул. - Это было бы достаточно просто для практичной имитации. И хорошая платформа для наблюдения. Мощности было бы достаточно, чтобы поддерживать это по крайней мере в течение нескольких часов...
   - Да. - Мириам усмехнулась. - Это было бы похоже на путешествие на "Крабе". Наш наблюдатель будет чувствовать себя в безопасности, под контролем. Я приступлю к работе над этим...
   Я сказал: - Хорошо. Итак, вы планируете провести виртуальную копию одного из нас через червоточину. И как вы собираетесь вернуть его или ее обратно?
   Они посмотрели на меня, как будто я задал еще один глупый вопрос.
   - Это невозможно, - сказал Пул. - Устройство будет потеряно. Возможно, мы могли бы передать обратно копию воспоминаний, накопленных виртуальной машиной, на другую сторону - каким-то образом интегрировать их с резервной копией в другом хранилище ВЕС-двигателя...
   - Нет, - с сожалением сказал Гарри. - Скорость передачи данных через этот интерфейс никогда не позволила бы даже этого. Для копии, находящейся там, это путешествие в один конец.
   - Ну, это полностью противоречит законам разумности, - вставил я. Они проигнорировали меня. Но указывать на это было, в конце концов, моей оплачиваемой работой.
   Пул сказал: - Тогда решено. Вопрос в том, кто? Кого из нас четверых мы собираемся пробудить от кибер-сна и отправить в неизвестность?
   Я заметил, что бесплотная парящая голова Гарри отвернулась, как будто он избегал вопроса.
   Пул и Мириам посмотрели друг на друга.
   - Мы должны отдать это Биллу, - твердо сказала Мириам.
   - Да. Другого выбора нет. Билла больше нет, и мы не можем взять с собой домой его сохраненную резервную копию... Мы должны позволить его резервной копии сделать это. Это оправдает жертву.
   Я уставился на них. - Вот так вы обращаетесь со своими друзьями? Убивая их, восстанавливая резервные копии и отправляя их на верную смерть?
   Пул впился в меня взглядом. - Билл так на это не посмотрит, поверь мне. У тебя с таким человеком, как Билл Дзик, нет ничего общего, Имри. Не суди его по своим меркам.
   - Хорошо. Только не отсылай меня.
   - О, не буду. Ты этого не заслуживаешь.
   Им потребовалось всего несколько минут, чтобы подготовиться к эксперименту. Блок управления не нуждался в каких-либо физических модификациях, и Мириам не потребовалось много времени, чтобы запрограммировать инструкции в его ограниченный бортовой интеллект. Она снабдила его коротким ознакомительным сообщением в надежде, что виртуальный Билл не будет полностью сбит с толку внезапным переходом, который ему предстоит пережить.
   Пул поднял устройство руками в перчатках и подошел к интерфейсу настолько близко, насколько посоветовал ему Гарри. Затем Пул поднял его над головой. - Удачи, Билл. - Он бросил устройство к границе раздела - или, скорее, толкнул его; вес был невелик, но инерция была такой же, как и на Земле, и, кроме того, Пулу пришлось бороться с сопротивлением сиропообразного моря. Некоторое время казалось, что устройство может не доплыть. - Мне следовало бы пару раз потренироваться, - уныло сказал Пул. - От физических видов спорта никогда не было никакого проку...
   Но он почти угадал. Устройство зацепилось за край дыры, затем кувыркнулось вперед и медленно, как во сне, провалилось сквозь эту черную поверхность. Когда оно исчезло, вокруг него замерцало осеннее золото.
   Затем нам пришлось ждать, нам троим плюс Гарри. Я начал жалеть, что мы не договорились о каком-то временном ограничении; одержимые, такие как Пул и Мириам, были способны простоять там часами, прежде чем признать неудачу.
   В итоге прошло всего несколько минут, прежде чем в шлемах наших костюмов зазвучал скрипучий голос. - Гарри? Ты меня слышишь?
   - Да! - крикнул Гарри, ухмыляясь. - Да, я слышу тебя. Прием должен улучшиться, алгоритмы очистки все еще работают. С тобой все в порядке?
   - Ну, я сижу в жилом куполе "Краба". Это своего рода шок - оказаться здесь, после того как я изо всех сил старался попасть на Титан. Помогло твое небольшое ознакомительное шоу, Мириам.
   Пул спросил: - Что ты видишь?
   - Небо... странное.
   Мириам выглядела озадаченной. Она повернулась и посмотрела на Гарри. - Это не все, что странно. Это не Билл!
   - Действительно, не он, - донесся голос с другой стороны дыры. - Я Майкл Пул.
  

14

  
   Итак, в то время как внезапно оживший Майкл Пул плавал в другом пространстве, оригинальный Пул и его нелюбовь Мириам Берг устроили яростную ссору с Гарри. Несмотря на обстоятельства, я нашел все это забавным.
   Пул бросился к оставшемуся блоку управления ВЕС-двигателя и проверил содержимое памяти. В конце концов, в нем никогда не было резервных копий нас четверых; в нем была только одна чрезвычайно точная копия самого Майкла Пула. Я не мог решить, что пугало меня больше: мысль о том, что в этой сверкающей белой коробке не существует моих копий, или вера, которую я питал ранее, что они там были. Я склонен к экзистенциальным сомнениям, и мне неуютно от таких представлений.
   Но такие тонкости были выше понимания разъяренного Майкла Пула. - Мириам, клянусь, я ничего об этом не знал.
   - О, я тебе верю.
   Они оба повернулись к старшему Пулу. - Гарри? - огрызнулся Майкл. - Что, во имя Леты, ты сделал?
   Бестелесный Гарри выглядел растерянным, но не собирался робеть. - Насколько понимаю, извиняться не за что. Запас места на "Крабе" всегда был ограничен, а в гондоле было еще хуже. Майкл - мой сын. Конечно, я собираюсь защищать его больше других. Что бы вы сделали? Мне жаль, Мириам, но...
   - Ты совсем не сожалеешь, - огрызнулась Мириам. - И ты бессердечный ублюдок. Ты сознательно отправил дублера своего сына, которого, как ты говоришь, пытаешься защитить, через эту червоточину умирать!
   Гарри выглядел смущенным. - Это всего лишь копия. Есть другие резервные копии, более ранние копии...
   - Давай, папа, - сказал Майкл Пул и отошел, сжимая кулаки. Мне стало интересно, сколько подобных столкновений со своим отцом пришлось пережить этому человеку в течение своей жизни.
   - Что сделано, то сделано, - раздался шепот. И все они прекратили свои препирательства, потому что заговорил Майкл Пул - дублер Пула, недавно возрожденный, тот, кто находится за пространственно-временным барьером. - Знаю, у меня не так много времени. Я попробую спроецировать некоторые изображения обратно.
   Гарри, вероятно, с благодарностью, исчез из существования, таким образом освободив доступную вычислительную мощность, хотя я был уверен, что его оригинал будет наблюдать за нами с "Краба".
   Пул прошептал Мириам: - Поговори с ним. Возможно, ему будет легче, чем иметь дело со мной.
   Она явно сочла эту идею удручающей. Но ответила: - Хорошо.
   Постепенно в воздухе перед нами возникли изображения, ограниченные виды, зернистые от пикселей и мерцающие.
   И мы увидели странную вселенную виртуального Пула.
   Виртуальный "Краб" парил над небольшим объектом - похожим на ледяной спутник, как один из сатурнианских собратьев Титана, бледный и усеянный изношенными ударными кратерами. Я увидел, что его поверхность была испещрена отверстиями, идеально круглыми и черными. Они выглядели как наш люк; зонд, который мы отправили, должно быть, появился из одного из них. Существа, похожие на наших пауков, сновали туда-сюда между отверстиями, перемещаясь между кучами каких-то припасов. Они были слишком далеко, чтобы их можно было отчетливо разглядеть. Все это было залито бледно-желтым светом, рассеянным и без теней.
   Оригинальный Пул сказал: - Ты думаешь, что эти другие интерфейсы соединяются с остальной частью Титана?
   - Я так думаю, - сказала Мириам. - Это не может быть единственной глубоководной камерой для выработки метана. Прохождение через червоточины и обратно стало бы для пауков способом объединить свои операции по всему спутнику.
   - Итак, обнаруженный нами интерфейс, расположенный на внешней изогнутой поверхности ядра Титана, является одним из множества, которое соответствует другому набору на внешней изогнутой поверхности этого ледяного спутника. Кривизна, казалось бы, меняется, когда вы проходите через него.
   Это показалось мне замечательным парадоксом, который трудно постичь, но Пул был инженером по червоточинам и привык к тонкостям манипулирования пространством-временем и его скручивания в высших измерениях; концептуально соединение двух выпуклых поверхностей было для него, очевидно, детской игрой.
   Мириам спросила виртуального Пула: - Но где же ты? Это ледяной спутник, обычный объект. Может быть где угодно во Вселенной. Может быть даже в каком-нибудь уголке нашей собственной системы.
   Виртуальная копия Пула сказала шепотом, искаженным в канале передачи, - Не торопись с выводами, Мириам. Посмотри вверх.
   Обзорная площадка повернулась, и мы увидели виртуальное небо Пула.
   Там виднелось огромное, искаженное солнце. Планетоиды висели россыпью перед его ликом, демонстрируя фазы от полумесяцев до полумесяцев; некоторые были полностью черными, как мушиные пятнышки на фоне лица монстра. За краем солнца висело еще больше звезд, но они тоже были распухшими, бледными чудовищами, видны были их бесформенные диски. И пространство между звездами показалось мне не совсем черным, а слабым, темно-малиновым, покрытым узором, сетью нитей и узлов.
   - Какое небо, - пробормотал Пул.
   - Майкл, ты далеко от дома, - позвала Мириам.
   Виртуальный Пул ответил: - Да. Эти звезды не соответствуют нашей главной последовательности. И их спектры просты - мало тяжелых элементов. Думаю, они больше похожи на протозвезды нашей собственной ранней Вселенной: первое поколение, образовавшееся не более чем из водорода и гелия, которые родились в результате Большого взрыва.
   - Никаких тяжелых элементов, - заметила Мириам Берг. - Никаких металлов.
   - Я отправлю данные, которые собираю...
   - Понял, сынок, - раздался голос Гарри Пула.
   Остальные молчали, давая высказаться виртуальному Пулу. Его слова, тщательные наблюдения, сделанные так далеко от дома человеком, или, по крайней мере, конструкцией, которая ощущалась как человек, впечатляли своей смелостью.
   - Это не наша вселенная, - прошептал он. - Думаю, это ясно. Эта галактика молодая и маленькая - согласно кривизне пространства-времени, всего несколько миллионов световых лет в поперечнике. Вероятно, недостаточно большая, чтобы вместить нашу местную группу галактик.
   - Возможно, карманная вселенная, - сказала Мириам. - Приложение к нашей собственной.
   - Не могу поверить, что существа, которых вы называете "пауками", возникли здесь, - сказал виртуал. - Их жизнь сильно зависит от металлов. Ты сама это сказала, Мириам. Здесь нет металлов, во всем космосе. Я думаю, именно поэтому они извлекали металлы из зондов, метеоритов.
   - Значит, они прибыли откуда-то еще, - сказал Пул. - В изобилии элементов, которое мы зафиксировали в изученных нами образцах пауков, не было ничего странного. Они прибыли откуда-то из нашей собственной Вселенной. Карманная вселенная - это всего лишь транзитная развязка. Как Земной порт.
   Виртуал ответил: - Да. И, возможно, за этими другими спутниками в моем небе находятся врата к другим Титанам - другой устойчивой экологии, возможно, с другой биологической основой. Другие эксперименты, в других частях Вселенной.
   Мириам сказала: - Итак, если металлы так необходимы паукам, почему бы не доставлять им припасы путем обмена?
   - Возможно, когда-то так и было, - сказал виртуал. - Возможно, что-то сломалось. Здесь чувствуется возраст, Мириам. Возможно, это молодой космос, но я думаю, что это старое место...
   Настоящий Пул пробормотал: - В этом есть смысл. Ось времени в новорожденной вселенной не обязательно должна быть изоморфна нашей. Миллион лет здесь, миллиард лет там.
   Виртуал прошептал: - Эти пауки трудились над своей задачей на Титане долгое, долгое время. Кто бы их ни изготовил или ни вывел, они давным-давно оставили их, и с тех пор они были одни. Просто делают все возможное, чтобы продолжать жить. Глядя на них, у меня складывается впечатление, что они не слишком смышленые. Просто функциональные.
   - Но они хорошо поработали, - сказала Мириам.
   - Что они и сделали.
   - Но почему? - выпалил я. - Какова цель всего этого, поддержание экологии на Титане в течение миллиардов лет - и, возможно, аналогичной на тысяче других миров?
   - Кажется, у меня есть идея, - сказал виртуальный Пул. - Я даже никогда не приземлялся на Титане, помните. Возможно, я смотрю на это по-другому, придя ко всему этому так внезапно, в то время как остальные из вас проработали этапы своего открытия...
   - Точно так же, как эта карманная вселенная является перекрестком, возможно, Титан является перекрестком - убежищем, где могут сосуществовать различные сферы жизни. И так было задумано.
   - Вы нашли местные аммонийные рыбы, губки CHON, которые могут происходить из внутренней системы, и силановые пленки с Тритона или за его пределами. Возможно, есть и другие семейства, которые можно найти, если у вас будет время поискать. Все эти виды жизни возникают в разных средах обитания, но у всех есть одна общая черта. Все они рождены на планетах, в небесах и морях, в мирах, согретых звездами.
   - Но звезды не будут существовать вечно. В будущем вселенная изменится, пока не будет походить на наше собственное время еще меньше, чем наша вселенная похожа на этот молодой карликовый космос. Что тогда? Послушайте, если бы вы были озабочены сохранением жизни, всех форм жизни, в самом отдаленном будущем, тогда, возможно, вы бы способствовали...
   - Сотрудничеству, - сказала Мириам Берг.
   - Ты поняла. Симбиоз. Возможно, Титан - это своего рода прототип, вынужденная совместная экология, где жизненные формы такого разного происхождения вынуждены смешиваться, находить способы использовать друг друга для выживания...
   - И, в конечном счете, каким-то образом слиться, - сказала Мириам. - Ну, это случалось и раньше. Каждый из нас - сообщество, в каждой из наших клеток трудятся некогда разрозненные и очень разные формы жизни. Это прекрасное видение, Майкл.
   - Более того, это правдоподобно, - хрипло сказало первоначальное "я" Пула. - В любом случае, это гипотеза, которая будет действовать до тех пор, пока не появится что-нибудь получше.
   Я усмехнулся над этим. Эта мечта о космическом сотрудничестве показалась мне романтической фантазией одинокого человека, обреченного на скорую смерть. Все мы проецируем свои жалкие жизни на Вселенную. Но у меня не было предложений получше. И, кто знает? Возможно, виртуальный Пул был прав. Никто из нас не доживет до того, чтобы это узнать.
   - В любом случае, - сказал я, - как бы это ни было очаровательно - теперь мы закончили?
   Мириам огрызнулась: - Мы не можем бросить Майкла.
   - Уходите, - прошептал виртуальный Пул. - Вы ничего не можете для меня сделать. Я буду продолжать наблюдать, докладывать, сколько смогу.
   Я подавился его благородством.
   Теперь вмешался Гарри, воспользовавшись небольшим количеством доступной виртуальной проекционной мощности. - Но нам все еще нужно завершить кое-какие дела, прежде чем вы уйдете отсюда.
  

15

  
   Пул нахмурился. - Какие дела?
   - Мы пришли сюда, чтобы доказать, что Титан лишен разума, - сказал Гарри. - Ну, в этом мы ошиблись. И что теперь?
   Мириам Берг, по-видимому, была озадачена тем, что мы вообще ведем этот разговор. - Мы сообщаем о том, что обнаружили, советам по надзору за разумностью и другим организациям. Это важное открытие. Нас накажут за несанкционированную посадку на Титан, но...
   - И это предел твоих амбиций? - вспылил я. - Надеяться, что власти проявят снисхождение, если ты раскроешь открытие, которое тебя погубит?
   Она пристально посмотрела на меня. - Какой у нас выбор?
   - Разве это не очевидно? - Я посмотрел на нее, и на Пула, который, думаю, догадался, что я собираюсь сказать, и на Гарри, который отвернулся, как он обычно делал в критические моменты. Внезапно, после нескольких дней экзистенциального ужаса и бессмысленных чудес, я оказался в своей стихии, а именно в темном мире человеческих взаимоотношений, и смог увидеть путь вперед там, где они не могли. - Уничтожь это, - сказал я, взмахнув рукой. - Все это. У тебя есть гранаты, Мириам. Ты могла бы разрушить эту пещеру.
   - Или, - сказал Гарри, - есть ВЕС-двигатель. Если его взорвать, если бы здесь высвободилась энергия единого поля, интерфейс червоточины тоже наверняка был бы нарушен. Я бы предположил, что была бы полностью разорвана связь между Титаном и карманной вселенной.
   Я кивнул. - Я об этом не подумал, но мне нравится твой стиль, Гарри. Сделайте это. Пусть это место покроется сотнями километров льда и воды. Уничтожьте свои записи. Для поверхности не будет иметь никакого значения, что происходит в глубине, по крайней мере, не сразу. Никто никогда не узнает, что все это было здесь.
   Гарри Пул сказал: - Это правда. Даже если выработка метана немедленно прекратится, его остатки будут сохраняться в атмосфере, возможно, в течение десяти миллионов лет. Я рискну предположить, что если различные многодоменные существа не научились сотрудничать за это время, они никогда этого не сделают. Десяти мегалет, безусловно, было достаточно.
   Мириам посмотрела на причудливо покачивающуюся голову, ужаснувшись его словам. - Ты предлагаешь чудовищное преступление, - выдохнула она. - Подумать только, уничтожить такое чудо, как это, проект на миллиард лет - уничтожить его ради личной выгоды! Лета, Майкл, оставь в стороне мораль, конечно, ты слишком большой ученый, чтобы одобрять это.
   Но в голосе Пула звучала мука. - Я больше не ученый, Мириам. Я инженер. Я создаю вещи. Думаю, я разделяю цели создателей пауков. То, что я строю, - это лучшее будущее для всего человечества - вот во что я верю. И если мне придется идти на компромиссы, чтобы достичь этого будущего... что ж. Возможно, создателям пауков пришлось сделать такой же выбор. Кто знает, что они нашли здесь, на Титане, до того, как приступили к работе над ним - кто знает, какой потенциал уничтожили?
   И в этой небольшой речи, я полагаю, воплотились как великолепие, так и грандиозная глупость Майкла Пула. Тогда я задумался, какой вред этот человек может причинить всем нам в будущем со своими червоточинами и перемещающимися во времени звездолетами - какие ужасы он, ослепленный своими амбициями, может развязать.
   Гарри неожиданно сказал: - Давайте проголосуем за это. Если вы за уничтожение пещеры, скажите "да".
   - Нет! - отрезала Мириам.
   - Да, - сказали Гарри и Пул в один голос.
   - Да, - сказал я, но они все отвернулись от меня и сказали, что у меня нет права голоса.
   Это не имело никакого значения. Голосование было проведено. Они стояли, глядя друг на друга, словно в ужасе от того, что натворили.
   - Добро пожаловать в мой мир, - цинично сказал я.
   Пул ушел готовить ВЕС-двигатель к его последнему заданию. Мириам, разъяренная и расстроенная, собрала наше оборудование, каким оно было, свой рюкзак с научными образцами, наши мотки веревки.
   И Гарри виртуально взмыл прямо передо мной. - Спасибо, - сказал он.
   - Ты хотел, чтобы я высказал это предложение, не так ли?
   - Что ж, я надеялся, что ты предложишь. Если бы это сделал я, они бы отказались, и Майкл никогда бы не простил мне этого предложения. - Он ухмыльнулся. - Я знал, что есть причина, по которой я хотел взять тебя с собой, Йовик Имри. Отличная работа. Ты выполнил свою задачу.
   Виртуальный Пул, все еще пребывающий в своей детской вселенной, заговорил снова. - Мириам.
   Она выпрямилась. - Я здесь, Майкл.
   - Я не уверен, сколько мне осталось. Что произойдет, когда отключится электричество?
   - Я запрограммировала симуляцию так, чтобы она казалась достоверной, внутренне согласованной. Это будет выглядеть так, как будто в куполе "Краба" отключается электричество. - Она перевела дыхание и сказала: - Конечно, у тебя есть другие варианты покончить с этим до этого.
   - Знаю. Спасибо тебе. Кем они были, как ты думаешь? Кто бы ни создал пауков? Они также создали эту карманную вселенную? Или она была создана для них? Как убежище?
   - Не думаю, что мы когда-нибудь узнаем. Майкл, прости. Я...
   - Не стоит. Ты знаешь, я бы выбрал это. Но мне жаль оставлять тебя здесь. Мириам - присмотри за ним, за другим Майклом. Ты нужна мне, нам.
   Она посмотрела на настоящего Пула, который работал с ВЕС-двигателем. - Посмотрим, - сказала она.
   - И скажи Гарри - ну, ты знаешь.
   Она подняла руку к нему. - Майкл, пожалуйста...
   - Этого достаточно. - Виртуальные образы, которые он проецировал, распались на блоки пикселей, и слабое шипение, носитель его голоса, исчезло из моего слуха. Один в своей вселенной, он отключил себя.
   Настоящий Пул подошел к ней, не уверенный в ее реакции. - Все готово. ВЕС-двигатель запрограммирован. Мы готовы к уходу, Мириам. Как только выберемся отсюда, все взорвется.
   Она отвернулась от него, на ее лице отразилось что-то близкое к ненависти.
  

16

  
   Итак, верхом на пауке, не подозревающем о надвигающейся судьбе своего обширного и древнего проекта, мы вошли в темноту. Нам потребовались дни, чтобы спуститься к этому месту, и потребуются дни, чтобы вернуться на поверхность, где, как пообещал Гарри, нас будет ждать новый воздушный шар.
   На этот раз, хотя мне и предложили погрузиться в бессознательное состояние, я остался бодрствовать. У меня было ощущение, что последнему акту этой маленькой драмы еще предстоит разыграться. Я хотел быть рядом, чтобы увидеть это.
   Мы прошли нижние слои льда и поднялись над морем на двести пятьдесят километров, когда таймер Мириам сообщил нам, что далеко под нами взорвался ВЕС-двигатель. Изолированные толстым льдом, мы ничего не почувствовали. Но я представил, что паук, который нес нас к свету, заколебался, совсем ненадолго.
   - Дело сделано, - твердо сказал Пул. - Пути назад нет.
   Мириам почти не разговаривала с ним после пещеры. Даже мне она сказала больше слов. Теперь она проговорила: - Я тут подумала. Я не приму это, Майкл. Мне плевать на вас с Гарри и на твой чертов голос. Как только мы вернемся домой, я собираюсь сообщить о том, что мы нашли.
   - У тебя нет доказательств...
   - Ко мне отнесутся достаточно серьезно. И когда-нибудь кто-нибудь организует еще одну экспедицию и подтвердит правду.
   - Хорошо. - Это было все, что он сказал. Но я знал, что дело еще не закончено. Он не хотел встречаться с моими насмешливыми глазами.
   Я не удивился, когда двенадцать часов спустя, когда Мириам спала, укутанная в сетку, наброшенную на спину паука, Пул достал из ее рюкзака флаконы и воткнул их в ее плоть, один через клапан на ноге, другой у основания позвоночника.
   Я наблюдал за ним. Я видел, как это делалось раньше, и не раз. - Ты собираешься редактировать ее воспоминания, не так ли? Скачать ее личность, отредактировать, загрузить обратно... И все это, чтобы заставить ее замолчать. Вы планировали это с отцом, не так ли?
   - Заткнись, - прорычал он раздраженно.
   - Во что ты заставишь ее поверить - в то, что она все это время оставалась на "Крабе" с Гарри, пока ты ходил на разведку и ничего не нашел? Думаю, это сработает.
   - Мне нечего тебе сказать.
   Но мне было что ему сказать. Я сам не святой, и Пул вызывал у меня отвращение, если только можно вызвать отвращение у аморального человека. - Думаю, ты любишь ее. Я даже думаю, что она любит тебя. И все же ты готов вмешаться в ее мозги и сердце, даже в ее личность, чтобы удовлетворить свои грандиозные амбиции. Позволь мне сказать тебе кое-что. Пул, которого она оставила в этой карманной вселенной - тот, с кем она попрощалась, - он был лучшим человеком, чем ты когда-либо будешь снова. Потому что он не был запятнан великим преступлением, которое ты совершил, уничтожив пещеру. И потому что он не был запятнан этим делом с Мириам.
   - И позволь мне сделать несколько прогнозов. Чего бы ты ни достиг в будущем, Майкл Пул, это преступление всегда будет в душе тебя грызть. И Мириам никогда больше не полюбит тебя. Даже если ты сотрешь из ее памяти эти события, между вами всегда что-то будет; она почувствует ложь. Она оставит тебя, а затем и ты оставишь ее. Одну вещь я знаю лучше тебя - это люди и то, что происходит в их сердцах. Ты запомнишь, что я это сказал.
   - И, Пул, может быть, те, чью работу ты разрушил, когда-нибудь заставят тебя расплатиться.
   Он был открыт, беззащитен, и я сдирал с него кожу. У него не было ответа. Он баюкал потерявшую сознание Мириам, даже когда его машины высасывали ее память.
   Мы больше не разговаривали, пока не вышли в сумрачный дневной свет Титана.
  

Эпилог

  
   Виртуальному Пулу не потребовалось много времени, чтобы проверить состояние своего хрупкого суденышка.
   Энергии во внутренних ячейках жилого купола могло хватить - на сколько, на несколько часов? Насколько он мог судить, функциональной связи между куполом и остальной частью "Краба-отшельника" не было; ни один из его элементов управления не работал. Возможно, это выходило за рамки моделирования Мириам. Так что он не мог сдвинуть корабль.
   Он не ворчал по этому поводу и не боялся своего будущего. Такого, каким оно было.
   Вселенная за пределами дома жизни была странной, чуждой. Трудящиеся пауки на ледяном спутнике казались машинами, не живыми, не разумными. Он устал наблюдать за ними. Он включил свет, зеленый, синий. Жилой купол был маленьким изолированным кусочком Земли.
   Майкл был один во всей этой вселенной. Он чувствовал это.
   Он приготовил ужин. Рутинная работа, выполняемая на ярком островке света вокруг маленького камбуза жилого купола, странным образом подбадривала. Симуляция Мириам была хороша здесь, в его знакомом личном пространстве; он не обнаружил никаких ограничений или сбоев. С любовью сконструированная, подумал он.
   Он отнес еду к себе на кушетку, откинулся на спинку, держа тарелку в одной руке, и приглушил освещение. Доел и аккуратно поставил тарелку на пол. Выпил стакан чистой воды.
   Затем отправился в душ для невесомости и вымылся под струями горячей воды. Он попытался раскрыть свои чувства, насладиться каждой частичкой ощущений. Для всего есть последний раз, даже для самых обыденных переживаний. Он подумал о том, чтобы найти какую-нибудь музыку для прослушивания, книгу для чтения. Почему-то это могло показаться подходящим.
   Свет потух. Даже панели приборов погасли.
   Что ж, вот и вся музыка. Он вернулся к своей кушетке. Хотя небо было ярким, освещенным ближайшим протосолнцем, воздух становился холоднее; он представил, как тепло жилого купола утекает наружу. Что настигнет его в первую очередь, холод или разреженный воздух?
   Он не боялся. И он не испытывал сожаления о том, что потерял так много потенциальной жизни, все эти долгие годы. Странно, но он чувствовал себя обновленным: молодым, впервые за последние десятилетия, давление времени, казалось, больше не давило на него.
   Ему было жаль, что он никогда не узнает, как могли сложиться его отношения с Мириам. Это могло бы быть чем-то особенным. Но, в конце концов, он обнаружил, что рад прожить достаточно долго, чтобы увидеть все, что у него было.
   Он начал дрожать, воздух резал ноздри. Он откинулся на спинку кушетки и скрестил руки на груди. Он закрыл глаза.
   Тень пробежала по его лицу.
   Он открыл глаза, посмотрел вверх. Над жилым куполом висел корабль.
   Майкл, умирая, изумленно уставился на него.
   Это было что-то вроде семени платана, выполненного в угольно-черном цвете. Темные, как ночь, крылья, которые, должно быть, простирались на сотни километров, нависали над "Крабом", мягко колыхаясь.
   Холод вонзил когти в его грудь; мышцы горла внезапно свело судорогой, и темные тучи заволокли его зрение. Не сейчас, он поймал себя на том, что безмолвно умоляет, его слабеющее зрение приковано к кораблю, все его элегическое приятие исчезло в мгновение ока. Еще немного. Я должен знать, что это значит. Пожалуйста...
   Сознание Пула было подобно гаснущему пламени свечи. Теперь было похоже на то, как если бы это пламя вырвали из фитиля. И пламя, с его крошечным страхом, его удивлением, его беспомощным стремлением выжить, превратилось в паутину квантовых функций, акаузальных и нелокальных.
   Последнее тепло покидало корабль; воздух в полупрозрачном куполе начал замерзать над панелями связи, кушетками, камбузом, покинутым корпусом. И корабль и все, что в нем находилось, больше не нужное, распалось на облако пикселей.
  
   Полтора столетия спустя будущее вторглось в Солнечную систему.
   Это была собственная вина человечества; все это признавали. Под руководством Майкла Пула был завершен проект "Интерфейс" - связь с будущим на полтора тысячелетия вперед, созданная путем буксировки устья червоточины через межзвездное пространство на корабле Пула "Коши". Зачем был построен мост времени через червоточину Пула? Оправданий было бесконечное множество: какую силу может дать проблеск будущего? Но правда заключалась в том, что он был построен не более чем для чистой радости от этого. Пул сделал это, потому что мог.
   Позже было бы трудно восстановить настроение тех времен. Антропные теории космологической эволюции были где-то близки к пику своей парадигмы. Некоторые люди верили, что человечество одиноко во Вселенной. Другие даже верили, что вселенная была спроектирована неким закулисным агентством с единственной целью - производить и поддерживать людей. Со временем люди будут делать все, что угодно, отправляться куда угодно, достигать всего, что им заблагорассудится.
   Но интерфейс Пула был мостом к реальному будущему, а не к мечте. И то, что Йовик Имри однажды назвал "великолепием и грандиозной глупостью" Майкла Пула, имело разрушительные последствия.
   Инцидент, последовавший за возвращением "Коши", позже ставший известным как Чрезвычайное происшествие, был запутанным, хаотичным, в котором историкам было трудно разобраться. Будущая Земля - на другом конце моста времени Пула, через полтора тысячелетия - будет находиться под оккупацией инопланетного вида, о котором почти ничего не было известно. Восставших людей эпохи оккупации преследовали назад во времени, через интерфейс Пула, военные корабли, находящиеся под контролем оккупантов. Повстанцы с помощью Майкла Пула уничтожили военные корабли, а Пул запечатал червоточину Интерфейса. Сам Пул затерялся во времени.
   Это была война - короткая, зрелищная, не похожая ни на одно сражение в солнечном пространстве ни до, ни после, но, тем не менее, война. Солнечная система, ошеломленная, медленно приходила в себя.
   И повстанцы, застрявшие в своем прошлом, покинули Солнечную систему на захваченном корабле с ВЕС-приводом, очевидно, намереваясь использовать эффекты релятивистского замедления времени, чтобы вернуться на годы вперед, в их собственную эпоху.
   Все повстанцы бежали.
   Так считалось.
  
  

ЗВЕЗДОПАД

  
   4771-4820 гг. н.э.
  
   4771 год нашей эры. Звездопад минус 49 лет. Между Альфой Центавра и Солнцем.
   Минья и Хуул стояли вместе в невесомости на смотровой площадке кометы, нежно обнявшись с помощью умной паутины. Под их ногами лежала громада ядра кометы, шар из грязного водяного льда диаметром в пятьдесят километров. Над их головами виднелся изящный панцирь обзорного блистера, а над ним - ничего, кроме звезд, поле драгоценных камней.
   Хуул наслаждался открывшимся видом, потому что знал, что на это у него осталось всего несколько мгновений. Роботы уже работали над краем окна, покрывая его аутентичным слоем кометного инея. Когда блистерная оболочка будет полностью закрыта, она будет демонтирована, этот внешний уровень настила рухнет, и человеческий экипаж окажется запертым в скоплении холодных камер глубоко в сердце кометы.
   А сын Хуула, еще не родившийся, никогда не увидит звезд - пока не станет старше сегодняшнего Хуула. Хуул, испытывая приступ сожаления, положил руку на живот своей жены, пытаясь почувствовать тепло ребенка внутри.
   Минья знала, о чем он думает. Она была жестче, чем он, но и более чуткой. - Знаю, - сказала она. - Мы многим жертвуем - и мы возлагаем эту жертву на нашего сына. Но его сын будет нам благодарен.
   Хуул хмыкнул. - Может быть. Но, возможно, именно он будет сражаться к тому времени, когда комета достигнет Солнца, через сорок девять лет.
   - Знаю, знаю. Давай просто наслаждаться видом, пока это длится.
   Он уставился на звезды. - Не странно ли думать, что независимо от того, живут ли люди в системе Альфа или в Солнечной системе, звезды, которые они видят, во многом одинаковы? По крайней мере, в этом у нас много общего.
   - Верно. За парой исключений. - Она указала назад, туда, откуда они пришли, обратно к Альфе Центавра, которая даже с такого огромного расстояния была видна как ясное двойное солнце.
   И когда Хуул посмотрел в другую сторону, он увидел компактное созвездие. С Земли это была W-образная фигура, известная как Кассиопея, одна из наиболее легко узнаваемых звездных фигур, но, если смотреть с Альфы и отсюда, слева от рисунка была дополнительная звезда, превращающая созвездие в грубые каракули. Этой звездой было Солнце, яркое, но не исключительное, первая звезда человечества.
   - Выглядит не очень, не так ли? - пробормотала Минья. - Просто фонарь в небе. Но это резиденция Ширы, источник всех наших бед.
   - И это, - сказал Хуул с едким юмором, - место, где мы с тобой умрем.
   - Ты не должен так говорить, - огрызнулась Минья. - Проект "Звездопад" просто великолепен, Хуул. Великолепен!
   Хуул знал, что она была права. Восстание звезднорожденных против Земли планировалось десятилетиями. Доставка этого корабля-кометы световым парусом с Альфы, настолько секретная операция, насколько это было возможно в таких масштабах, заняла десятилетия. И теперь комета была выведена на траекторию, которая приведет ее в Солнечную систему менее чем через пять десятилетий, замедляясь на кривой, предназначенной для создания впечатления, что это была просто еще одна долгопериодическая комета, совершающая совершенно естественный визит к своей родительской звезде. Но в ее ледяном сердце ютилась команда диверсантов, запертая в плотно закрытой миниатюрной среде обитания, не позволяя даже случайному эргу просочившегося тепла выдать их присутствие.
   Минья сказала: - Эти дождевые черви не узнают, что мы среди них, пока мы не появимся в небе Земли. И тогда мы увидим, что к чему. Помни, Хуул. Мы будем второй волной атаки "Звездопада", отстающей только от умной чумы. Когда мы поможем вырвать с корнем тиранию Ширы, нам достанется много славы - и нашим потомкам на все времена, пока человечество путешествует во времени и пространстве.
   Но рабочие роботы почти закончили покрывать инеем обзорный блистер. И Хуул подумал: Я умру, так и не увидев больше ни одной звезды.
   Минья потянула его за руку. - Пошли. Нам нужно поработать.
  
   4801 год нашей эры. Звездопад минус 19 лет. Тау Кита.
   Флиттер с "Факулы" стрелой устремился к центру освещенной днем поверхности планеты. Тау Кита II была маленьким, теплым, водянистым миром, почти тонувшим в огромном океане и обычно окутанным облаками, а теперь, согласно данным имперской разведки Солнечной системы, принимающим несанкционированную колонию людей.
   - Здесь определенно что-то не так, - сказала Пелла.
   Стиллич повернулся к своей первой помощнице. Пелла сидела со штурмовым отделением, втиснутым в полупрозрачный корпус этого внутрисистемного флиттера. Она одержимо вглядывалась в диораму их цели. Сами космические пехотинцы сидели в своих смарт-костюмах с эмблемой Солнечной империи на груди. Стиллич получил улыбки в ответ, но он чувствовал их нервозность, и беспокойство Пеллы не помогало.
   Путешествие от Солнца на субсветовом космическом корабле - благодаря эффектам замедления времени - длилось более пяти субъективных лет, более тринадцати объективных. Это была первая межзвездная вылазка Стиллича под его собственным командованием, и он понимал, что его главной задачей во время круиза было заинтересовать свою команду, а программа обучения продолжительностью в полдесятилетия была направлена на то, чтобы подготовить их к этому самому моменту - высадке на планету. Стиллич, по сути, уже начал переключать свое внимание на обратный путь, когда следующая пятилетняя программа должна будет подготовить экипаж к культурному шоку по их возвращению. Для Стиллича само путешествие было главным испытанием. Он не ожидал, что миссия, подчинение группы вторичных колонистов с Альфы, вызовет какие-либо проблемы.
   Но теперь здесь была Пелла со своими анализами, подрывающими моральный дух прямо в кульминационный момент миссии.
   Он пробормотал ей: - Нет никаких свидетельств какой-либо угрозы для нас со стороны этих оборванных колонистов, первая помощница. Кем бы они ни были, как бы они сюда ни попали.
   Пелла была умна, но молода, в свои тридцать лет она была примерно на десять лет моложе Стиллича. И у нее было сильное, колючее представление о себе. - Нет, сэр. Но то, что мы видим, не имеет смысла. Колония не просто незаконна. Это выглядит неправильно. Наполовину разобрано, перестроено. Смотрите. - Она показала ему наспех обработанные беспилотником снимки округлых форм рельефа, свидетельства заброшенных строений. - На планете не может быть больше нескольких тысяч человек. Зачем им переезжать?
   Стиллич пожал плечами. - Погода. Сейсмические проблемы. Существует множество причин, по которым можно ошибиться со своим первым местоположением...
   - Это межзвездные колонисты, капитан. Вряд ли они настолько глупы. Я была бы счастлива, если бы мы оказались лучше информированными в этой ситуации.
   Я бы тоже так думал, подумал Стиллич, но он не собирался говорить об этом перед своими солдатами. Он выдавил улыбку. - Нам просто нужно будет собраться с мыслями, когда мы приземлимся. Верно, ребята?
   Он был вознагражден приглушенными аплодисментами. - Вы это сказали, капитан.
   Низкий звон гонга, призывающий к молитве, наполнил кабину маленького флиттера. У мужчин были солнечные амулеты, прикрепленные снаружи скафандров к запястьям, и теперь они сверялись с ними, поворачиваясь в своих креслах так, чтобы быть лицом к самому Солнцу. Вскоре начались бормотания молитв.
   Стиллич тоже обернулся. На самом деле он знал, где находится Солнце; он мог найти его по созвездиям, даже искаженным этим переходом в систему Тау Кита. Но на расстоянии почти двенадцати световых лет от Земли было сложно определить родную звезду, настолько тусклой она стала. Это, конечно, всегда провозглашалось императрицей Широй естественным пределом человеческого владычества: империя Солнца должна была стать тем космическим пузырем, который находится достаточно близко, чтобы вы могли видеть родную звезду невооруженным глазом и, таким образом, иметь возможность молиться ее щедрости.
   Но Стиллич знал, что контроль Ширы зависел от более практических соображений. "Факула" была звездолетом с ВЕС-приводом. Спустя более тысячи лет после первопроходческого путешествия Майкла Пула это все еще было вершиной межзвездных технологий человечества; не было открыто никаких средств передвижения быстрее света, кроме стационарных червоточин, туннелей в небе. Как и все его собратья по флоту, "Факула" была субсветовым кораблем, а флот, укомплектованный людьми и вечно сдерживаемый скоростью света, обладал определенным естественным пределом досягаемости.
   "Факула" была способна выдерживать ускорение в одно g в течение многих лет, даже десятилетий. Включая время на ускорение и торможение, она могла достичь Альфы Центавра всего за сорок три месяца, измеренных на борту корабля, и Тау Кита чуть более чем за пять лет. Но в полете, благодаря релятивистскому замедлению времени, сердцебиение экипажа замедлялось, их жизнь продлевалась, а путешествия, измеряемые внешним миром, оказывались длиннее - до Тау Кита было четырнадцать световых лет, как фиксировалось на Земле.
   И именно эта жесткость релятивистского времени установила истинные пределы межзвездных возможностей Ширы. Молодой экипаж "Факулы" составляли солдаты императрицы; они сражались бы за Ширу XXXII, если бы было разумное обещание, что их вернут домой. Но было обнаружено, что стоит вернуться домой дольше, чем на одно поколение, и это обещание неизбежно нарушается, лояльность всегда рассеивается из-за избытка культурного шока; еще немного, и полет превращается в эмиграцию. Технология антивозрастной терапии (АВТ) ничего не значила, потому что этот предел был функцией человеческого сознания, существенно не изменявшейся при увеличении продолжительности жизни - и, кроме того, все солдаты были молоды, какими они были всегда. Даже использование капсул для сна не помогло бы; это могло бы сократить только субъективное время полета, но не объективный интервал.
   Таким образом, учитывая фундаментальные ограничения скорости света и человеческих возможностей, Тау Кита была примерно таким пределом, на который Шира могла когда-либо расширить свою империю. Но этого было достаточно, поскольку в границах этого предела лояльности лежали не менее девятнадцати звездных систем, плюс Солнце. И эта миссия была доказательством того, что Шира будет навязывать свое правление вплоть до самых границ. Если бы эта колония была незаконной, ее бы ликвидировали.
   Время молитвы закончилось. Космические пехотинцы сложили свои амулеты и закрыли лицевые щитки.
   И флиттер нырнул в сумрачный воздух второго мира Тау Кита.
   Они быстро приземлились у окраины крупнейшего человеческого поселения, недалеко от берега острова-континента. Корпус раскрылся, и космические пехотинцы в защитных костюмах высыпали наружу, чтобы установить безопасный периметр вокруг флиттера. Светящиеся дроны заполонили воздух, и роботы начали рыть траншеи.
   Среди всей этой суеты Стиллич с любопытством оглядывался по сторонам.
   Пелена облаков окрасила бледный свет Тау Кита в тускло-серый цвет. Очевидно, они приземлились в поле, где земная растительность росла за счет питательных веществ инопланетной почвы, несомненно, сильно обработанной наноматериалами. Но среди зелени виднелись растения более экзотического вида, с фиолетовыми и серебристо-серыми листьями. На низком горизонте виднелись строения, невзрачные, на самом деле просто лачуги. Перед лачугами стояли люди, взрослые, уперев руки в бока, и пара детей. Они наблюдали за космическими пехотинцами с явным любопытством, но без признаков страха или почтения.
   Хотя Тау Кита на самом деле была самой солнцеподобной из всех звезд в пределах империи Солнца, богатства системы Альфа были таковы, что сюда была направлена только одна серьезная колонизационная экспедиция с Земли - и этот корабль был переброшен на более срочную миссию, и о нем больше никогда не слышали. Официально этой колонии не существовало - и все же она была здесь. Стиллич счел глубоко тревожным открытие этого слепого пятна империи, поскольку там, где было одно, могло быть много.
   - Пойдемте со мной, - сказал Стиллич Пелле.
   Он направился к лачугам, и Пелла последовала за ним. Космические пехотинцы следовали за ними тенью, с оружием в руках.
   - Что за помойка, - сказал Стиллич. - Этот мир, эта унылая ферма, эти лачуги. Проделать весь этот путь, чтобы так жить.
   Пелла, что характерно, вглядывалась в свой информационную панель, а не изучала окружающий мир. - Они будут благодарны, что мы пришли их спасти, сэр... - Она внезапно остановилась, не дойдя ста шагов до хижин. - Смотрите. - Она указала на что-то вроде земляного сооружения, круглого, немногим больше, чем система рвов и низких валов, вырубленных в земле. - Это то, что я видела с беспилотников. Вы видите, как выровнена земля по периметру, как будто здесь что-то установили? А вон там, - она указала. - Остаточные следы радиоактивности.
   - Они прибыли сюда на ВЕС-корабле, - сказал Стиллич.
   - Да, сэр. Они спустили его вниз и разобрали. Они жили в жилом куполе, прямо здесь, и использовали привод для энергии.
   - А теперь все это исчезло.
   - И к тому же совсем недавно - я имею в виду, несколько десятилетий назад...
   К ним подошла женщина. Невысокая, приземистая, у нее были тяжелые плечи и большие руки фермерши. На вид ей было около сорока, хотя с учетом технологий она могла быть любого возраста. На ней была маска для лица и небольшой баллончик с воздухом, но никакой другой защиты от окружающей среды. Она улыбнулась, показав красивые зубы, и сказала что-то на текучем диалекте, который системы Стиллича начали переводить для него.
   Он отмахнулся от этого. - Говори по-земному, - рявкнул он.
   Женщина посмотрела на него, возможно, решая, подчиняться ему или нет. - Я сказала: "Добро пожаловать в Дом".
   - Какое оригинальное название, - усмехнулась Пелла.
   - Вам не нужно надевать эти модные костюмы. Подойдет воздушная маска. Мы давно уже нанесли наночастицы на любую гадость. Еще пара поколений и...
   - Вам не следует здесь находиться, - сказал Стиллич. - Эта колония не санкционирована.
   - Что ж, вам придется обсудить это с моим дедушкой, который прибыл сюда из системы Альфа, когда Футпринт, на его вкус, стал слишком переполненным.
   - Значит, вы вторичные колонисты с Альфы. Как я уже сказал - незаконные.
   Пелла огляделась. - Где ваш дедушка?
   - Умер сорок лет назад. Разве вы не хотите узнать мое имя?
   Пелла огрызнулась: - Ваше имя не имеет значения. Корабли, на которых вы добирались сюда, были собственностью империи Солнца.
   Фермерша снова рассмеялась.
   Пелла, с ее вспыльчивым характером и сильным эго, подняла руку.
   Стиллич коснулся ее плеча, чтобы удержать. Он сказал: - Женщина, ты или твои бабушка с дедушкой разобрали свой транспортный корабль, чтобы построить здесь свою первую колонию. - Он махнул рукой. - Вы жили в жилом куполе. Вы использовали ВЕС-двигатель для получения энергии. И все же теперь все это исчезло.
   - Вы собрали корабль заново, это очевидно, - сказал Пелла. - И другие суда. Но почему? Куда вы их отправили?
   Женщина ответила еще одной угрюмой ухмылкой.
   На этот раз Пелла ударила ее, используя локоть, чтобы повалить женщину на землю. Ворвались космические пехотинцы с поднятым оружием. - Возьмите ее, - сказала Пелла. - И ее детей. Подожгите это место. У нас будет пять лет, чтобы вытрясти из нее все, что она знает, прежде чем мы снова достигнем Солнечной системы.
   Когда космические пехотинцы приблизились к похожим на лачуги фермерским постройкам, Стиллич подумал о вмешательстве. Такое использование грубой силы не было разумным способом управления империей. Но он не хотел противоречить своей первой помощнице перед космическими пехотинцами; судьба этих фермеров была недостаточно важна для этого.
   Пелла стояла рядом с ним, тяжело дыша, все еще злая. - На самом деле, я не уверена, насколько нам следует беспокоиться, сэр. Теперь я стою здесь, среди обломков мелких мечтаний этих колонистов - если некоторые из них отправили свои корабли в темноту, что с того? Звезды класса G не встретятся, пока вы не доберетесь до дельты Павлина, еще в восьми световых годах от Солнца. Слишком далеко, чтобы нас беспокоить. Почему нас это должно волновать?
   Но Стилличу было не очевидно, что эта новая прогулка вообще была направлена вовне.
   Освоенный человеком космос был малонаселен, за исключением самой Солнечной системы и системы Альфы. И если вы не собирались путешествовать вовне, то возвращение на Альфу было, безусловно, наиболее вероятным пунктом назначения. Стиллич сам посещал Альфу во время двух предыдущих межзвездных миссий в своей карьере. Это была большая, разросшаяся, все более перенаселенная система - более богатая ресурсами, чем даже сама Солнечная система. И, будучи младшим офицером, он заметил там признаки бунтарства, намеки на то, что альфане изнывают под гнетом налогов и политического контроля Ширы, находящейся на расстоянии световых лет, признаки, о которых он покорно доложил своему начальству.
   Это могло быть безобидно. Возможно, космические корабли вернулись на Альфу, чтобы забрать еще один отряд колонистов для Тау Кита. Но если они вернулись тайно, по какой-то другой причине...
   - Приберитесь здесь, - сказал он Пелле. - Но сделайте это быстро; чем скорее мы уберемся отсюда, тем лучше. Я возвращаюсь на "Факулу", чтобы отправить сообщение на Землю. - На получение которого само по себе ушло бы двенадцать лет. Он повернулся и зашагал обратно к флиттеру.
   Пелла позвала: - Сэр, колонисты - им будет разрешено остаться?
   Он задумался. - Нет. - Это было самое разумное решение. - У нас достаточно спальных капсул, чтобы перевезти этих оборванных деревенских жителей обратно к Солнцу. Мы должны уничтожить все следы колонии. Удалите записи - скройте существование обитаемой планеты здесь, чтобы никто не попытался снова. Мы должны взять ситуацию под контроль. Продолжайте в том же духе, Пелла. И избегайте чрезмерного насилия.
   - Сэр.
   Стиллич услышал крики детей фермера. Он не оглядывался назад.
  
   4814 год нашей эры. Звездопад минус 6 лет. Армонктаун, Футпринт, система Альфа.
   Младший сын Субера, маленький Субер, Су-су, позвал его из дома. - Папа, иди посмотри. Я думаю, там наверху есть еще один, еще один корабль!
   Субер помогал Фэй готовить ужин. Фэй - вторая жена Субера - в свои тридцать была почти на семьдесят лет моложе Субера, хотя благодаря его заботе о себе она на самом деле выглядела немного старше. Она улыбнулась ему. - Иди. Корабль - это корабль-призрак, но Су-су исполнится семь лет только один раз. Вперед!
   Поэтому он схватил свою куртку и позволил сыну вытащить себя из дома и идти по темной улице в сторону парка, где, вдали от уличных фонарей Армонктауна, открывался лучший вид на небо. Но Субер вскоре запыхался, стараясь не отставать от Су-су. Он родился на Земле - хотя Су-су этого не знал, как и Фэй, и они никогда не узнают, - и даже после семи десятилетий пребывания здесь и обширных нанообработок более сильная гравитация Футпринта все еще давила на Субера, как свинцовый слой.
   Они пришли в парк. Был осенний вечер, и роса лежала на траве и на шипах роз, и блестела на волдырях веревочных деревьев, местных видов, которым было позволено процветать в их собственных маленьких пузырьках воздуха внутри городского купола. И там, на траве, маленький Су-су обратил свое пуговичное личико к небу. - Видишь, отец?
   Субер поднял глаза.
   Небо было многолюдным и сложным. Из Футпринта, мира Альфы А, солнце В было яркой звездой на небе, ближе к Альфе А, чем планета Нептун к Солнцу, и достаточно яркой, чтобы отбрасывать резкие тени; в этом мире были двойные восходы, двойные закаты, странные затмения одной звезды другой. И там была линия света, прочерченная по небу: ослепительный, манящий, этот зодиакальный блеск был блеском триллионов астероидов. Взаимное влияние А и В предотвратило образование больших планет; весь летучий материал, который в домашней системе был поглощен огромными газовыми гигантами Солнца, здесь остался неуплотненным, астероиды огромными полосами дрейфовали вокруг звезд-близнецов. Небо Футпринта было полно летающих мин.
   Но что интересовало Су-су, так это не чудеса природы на небе, а признаки человеческой деятельности. Он указал своим маленьким пальчиком на облако из легких осколков недалеко от зенита. - Видишь, отец? Я могу их сосчитать. Раз, два, три, четыре, пять, семь, двенадцать! И с тех пор, как они вчера прошли, появился новый.
   - У тебя зрение лучше, чем у меня, - сказал Субер. - Но, знаешь, я думаю, ты прав...
   Осколки света действительно были кораблями: ВЕС-кораблями, настоящим их флотом на орбите средней высоты над Футпринтом. Под увеличением они показали классический дизайн эпохи Пула, жилые купола и капсулы ВЕС-приводов, соединенные хребтом длиной в километры. Кто-то собирал орбитальную армаду - и, вероятно, даже доставлял корабли из других звездных систем, поскольку нигде, кроме самой Солнечной системы, не было средств для строительства космических кораблей.
   Субер не слышал объявления об этом сборе, не видел, чтобы какой-либо новостной источник упоминал об этом, хотя это было хорошо видно всем. Он задавался вопросом, почему ни один имперский чиновник не вышел осмотреть это. Он даже подумывал о том, чтобы самому попытаться передать какое-нибудь сообщение двору императрицы. Но было крайне маловероятно, что он смог бы сделать это, не нарушив своего личного прикрытия.
   Как ни странно, именно в тот момент, когда он думал о Земле, в тот тихий момент со своим сыном, его жизнь на Футпринте закончилась.
   Голос позади него был мягким. - Денсел Бел?
   Он машинально повернулся. - Да? - А затем: - А. - Он откликнулся на имя, которого не слышал с тех пор, как покинул Землю.
   Мужчина, стоявший перед ним, был одет полностью в черное, в какую-то ткань, настолько темную, что она, казалось, поглощала свет с неба; он был тенью, скрыто было даже его лицо.
   Денсел/Субер не осмеливался оглянуться в поисках Су-су. - Могу я попрощаться со своим сыном?
   - Нет. - Мужчина указал пальцем.
   Был шок, но не от боли, а от холода. Он почувствовал, как остановилось его сердце, прежде чем он ударился о землю.
   И когда снова смог видеть, то был окружен стенами, в комнате, залитой ярким светом.
   Он вздрогнул и поднял руку, чтобы прикрыть глаза. И пошатнулся, потому что стоял, удерживаемый сеткой.
   Кто-то протянул ему стакан с жидкостью. Он выпил и почувствовал, как тепло разливается по всему телу.
   Перед ним стоял мужчина. Широкое лицо, пожилой - без видимых признаков старения - коренастый, с копной седых волос. Денселу показалось, что он узнал его. Рядом с мужчиной стояла молодая женщина, возможно, дочь. Денселу стало интересно, вооружены ли они.
   В комнате было единственное окно, которое открывалось в темноту. Умная паутина заполняла комнату, ненавязчиво удерживая людей. Похоже, он находился в условиях микрогравитации, возможно, на орбите.
   Мужчина изучал его. - С вами все в порядке, Денсел Бел? Вам ввели наноанестез. Я надеюсь, это было не больно; вы явно были не готовы.
   - Я в порядке. - Он перевел дыхание. Его грудь слегка болела; он подумал, не перенес ли он какой-нибудь незначительный сердечный приступ. - Вы знаете, кто я.
   - Очевидно. И вы знаете меня, не так ли?
   - Вы - Флад. Посол при дворе императрицы. - Флад был одним из самых известных лиц в небольшом кругу культурной жизни Альфы.
   - Бывший посол. Ушел на пенсию несколько лет назад. Сейчас я занят другими проектами.
   - Я хочу поговорить со своей семьей...
   - Вы имеете в виду две семьи, которые вы завели на Футпринте, которым лгали всю их жизнь? Забудьте о них, Денсел Бел. Вы мертвы для них. Они мертвы для вас. Эта часть вашей жизни закончилась.
   Шок от этого похищения, казалось, поразил Денсела; если бы не паутина, он мог бы упасть. - Семьдесят лет я готовился к этому моменту. И все же это тяжело.
   - Вы выбрали свой собственный путь. Это всегда стояло в конце.
   - Кто вы? Подпольщик? Движение сопротивления империи?
   Ответа не последовало.
   - Как давно вы знаете обо мне?
   - С тех пор, как вы выбрались из-под обломков последней червоточины Пула.
   Когда-то Альфа и другие колонизированные звездные системы были связаны сверхсветовыми червоточинами, собранными на орбите Юпитера, их интерфейсы с трудом переносились через межзвездные расстояния космическими кораблями. Семьдесят лет назад Шира XXXII, взойдя на трон строителей материалов, приказала перерезать звенья. И Денсел и другие были посланы сделать это.
   - Меня с детства готовили к этой задаче, - сказал Денсел. - Я не знал ничего, кроме цели. Полагаю, вы бы сказали, что я был кондиционирован. Я должен был умереть, когда червоточина схлопнулась. Я был агентом империи, посланным перерезать червоточину...
   - Вы террорист-смертник, потерпевший неудачу - в том смысле, что не умерли.
   - Да. Я должен был быть убит, когда мы уничтожили червоточину. Мое выживание было случайностью. Я застрял на Футпринте. Неожиданно ожив, я как будто проснулся. Я был отрезан от своего мира на семь десятилетий...
   - Ваш мир? Разве это не ваш мир сейчас, мир, который вы помогли построить, используя свои навыки в инженерии экзотической материи, навыки, разработанные для разрушения, которым нашли лучшее применение?
   Денсел пожал плечами. - Я обнаружил, что жив. Земля думала, что я мертв. Здесь меня никто не знал. Я решил развить свою индивидуальность, построить свою жизнь. Почему нет? Я искал смысл...
   - Мы знали, кто вы такой. Мы всегда знали.
   - Почему вы не связались со мной раньше?
   - Потому что мы всегда думали, что вы можете быть полезны. Тем временем вы не причиняли вреда.
   Денсел нахмурился. - Кто это "мы"?
   - Мы - слабо связанная, слабо очерченная группа, но с единственной четкой целью.
   - Какой именно?
   - Освобождение звезднорожденных от тирании Ширы. Вы были вовлечены в усиление власти императриц. Червоточины были перерезаны для того, чтобы Земля могла быть защищена от нас пространственно-временным покровом, обладая при этом почти монополией в технологии строительства ВЕС-кораблей. Чтобы нас можно было контролировать вечно.
   Денсел вздохнул. - Неужели правление Ширы так плохо? Прикосновение империи легко...
   - Межзвездная империя не имеет ни экономического, ни политического смысла. Нет возможности значимой торговли, кроме как информацией; производство всегда будет дешевле, чем любой возможный транспорт. Налоги, которые мы платим, являются карательными и даже не обогащают Ширу; они служат только для оплаты кораблей и баз имперского флота, которые порабощают нас. Цель империи чисто идеологическая, она направлена исключительно на то, чтобы заставить нас склониться перед светом звезды, настолько тусклой и далекой, что большинству из нас трудно ее найти. И политический контроль императриц разрушителен, даже когда он не жесток. Это препятствует нашему собственному политическому развитию, нашей эксплуатации этой системы и колонизации других. Однако даже с этим мы могли бы мириться, поскольку все империи со временем увядают.
   - Но что-то изменилось, - предположил Денсел.
   - Да. Мы считаем, что последняя Шира представляет серьезную опасность для всех нас. Вы знаете что-нибудь о ее дворе?
   - Я встречался с ней однажды, - сказал Денсел. - С Широй XXXII. Она коснулась моей головы; она благословила меня в свете Солнца, прежде чем отправить на смерть. Я ничего не узнал о ней.
   - Значит, вы никогда не слышали о метаматематических пространствах - логических бассейнах? О человеке по имени Хайсмит Марсден?
   - Нет...
   - Марсден проводил секретные эксперименты более тысячи лет назад. Результатом стало разрушение спутника восьмой планеты Солнца.
   - Нептуна.
   - Теперь мы опасаемся, что вмешательство императрицы в ту же технологию может привести к еще большей опасности.
   - Даже для нас, здесь, в системе Альфа?
   - Даже здесь, - серьезно сказал Флад. - Я знаю об этом, потому что был послом при дворе, помните.
   - Посол и шпион.
   - Да. Мы должны сопротивляться Шире.
   Денсел почувствовал холод, как будто его сердце снова остановили наномашины. - Вы собираетесь вторгнуться в Солнечную систему.
   - Да, мы собираемся вторгнуться. Мы намерены разгромить флот и армии Солнца, оккупировать Землю и свергнуть саму Ширу. Мы называем эту программу "Звездопад", обрушение гнева звезд на Землю.
   Денсел рассмеялся. - Вы не можете быть серьезны. Вы не можете победить Землю. Звезднорожденных насчитывается несколько десятков тысяч. Население Земли составляет миллиарды. И вы находитесь в световых годах от нее.
   - У нас есть преимущества, главное из которых заключается в том, что никто раньше не пытался развязать войну такого масштаба. И для вас это большая честь, Денсел Бел. Потому что вы полетите с нами. Подойдите к окну. - Он обнял Денсела за плечи. - Вы можете идти?
   Денсел сделал осторожные шаги. Умная лямка разжалась и плавно обхватила его, прижимая к полу, так что казалось, будто он ходит даже при отсутствии силы тяжести.
   За окном десантные корабли висели в космосе, как игрушки. Флиттеры перемещались между огромными кораблями, а роботы и люди работали над потертыми жилыми куполами и неповоротливыми капсулами с приводами. Эта неуклюжая армада дрейфовала по темной стороне Футпринта.
   - Так вот как вы собираетесь победить Ширу XXXII, - с горечью сказал он. - С помощью этих ржавых шаланд.
   Флуд был невозмутим. - Наша атака будет проходить четырьмя волнами, которые прибудут в Солнечную систему более или менее одновременно. Первая волна - это вирусная атака со скоростью света, и фактически она будет запущена последней. Вторая волна, субсветовой стелс-штурмовик, была собрана и запущена несколько десятилетий назад. Эти боевые корабли составляют третью и четвертую волны. Корабли третьей волны - это оружейные платформы и военные транспорты. Я сам очень скоро отправлюсь на "Фристар", головной корабль.
   - А вы, мой друг, будете на борту одного из кораблей четвертой волны, которые мы называем "Кулаки". Вас не нужно запускать еще девять месяцев. Вы догоните нас, вот увидите.
   - Как? Быстрее ускоряясь?
   - О, нет. Просто вы не будете тормозить.
   Денсел Бел уставился на него. - Зачем вам сажать меня на этот корабль дураков?
   - Я же говорил вам. Мы всегда думали, что вы полезны. У вас будет достаточно времени, чтобы обдумать это в полете - субъективно, на самом деле, больше двух лет. Но сейчас я не обязан вам больше ничего рассказывать. Вы понимаете это, не так ли?
   - Да, - сказал Денсел. Он действительно видел это. Фактически, как сказал Флад, его жизнь была закончена, его способность принимать решения относительно своего будущего уже исчезла.
   - Теперь давайте продолжим. Осталось всего несколько часов до старта кораблей третьей волны. Моя дочь, Бейя, - он указал на молодую женщину, стоявшую рядом с ним, - доставит вас на корабль, который станет вашим домом на всю оставшуюся жизнь...
   Денсел беспомощно смотрел вниз на редкие огни планеты, задаваясь вопросом, смотрят ли на него даже сейчас Су-су и Фэй.
  
   4815 год нашей эры. Звездопад минус 4 года 8 месяцев. Солнечная система.
   Приказы Стилличу были ясны. Как только "Факула" пришвартуется в Порт-Соле, он должен был отправиться прямиком на Землю и отчитаться перед императорским двором, чтобы дополнить сообщения, которые он передавал из космоса.
   Но, пролетая через Порт-Сол, он не мог не заметить, что с тем стало за время его двадцатисемилетнего отсутствия.
   Порт-Сол, величайшая межзвездная гавань человечества с ВЕС-технологией, был объектом Койпера: двухсоткилометровым шаром из рыхлого камня и водяного льда, который вращался вокруг Солнца за орбитой Плутона вместе с бесчисленными спутниками. Когда флиттер Стиллича низко опустился над хрустальным ландшафтом на пути к переходу через червоточину на Землю, работа человечества стала очевидной. Первозданный лед был изрыт сотнями кратеров: глубоких, правильных, это были шрамы, оставшиеся после подачи льда на огромные межзвездные космические корабли для снабжения реакционной массой. Там также были здания, жилье для докеров и экипажей судов, даже пара отелей, с куполами, пилонами и арками, использующими архитектурные возможности микрогравитации.
   Но многие здания были закрыты, затемнены. Их поверхности покрыл иней, и некоторые купола обрушились. По всему этому маленькому миру висели космические корабли, словно борясь за место для посадки.
   - Лета, - сказала Пелла. - Здесь произошло что-то плохое.
   Теперь флиттер оторвался от Порт-Сола и поплыл к скоплению интерфейсов червоточин, гигантских тетраэдров, построенных из стоек электрически-голубого света. Червоточины к звездам были перерезаны, но древние маршруты быстрого перемещения внутри самой Солнечной системы все еще соединяли Порт-Сол с остальной частью Системы. Без колебаний флиттер Стиллича устремился к самой большой из червоточин, вратам на Землю, которые находились всего в нескольких минутах полета. Пелла нервно наблюдала за происходящим.
   Стиллич просматривал базу данных в поисках информации о недавней истории Порт-Сола. - Здесь говорится о какой-то "промышленной аварии". В сухом доке взорвался военный корабль. Из-за этого строительные объекты были выведены из строя на десять лет, а средства технического обслуживания перегружены. Инцидент был строго засекречен, вот почему мы никогда не слышали о нем до того, как прибыли сюда.
   Одна мерцающая треугольная грань стала огромной в их поле зрения, электрически-голубая рамка поглотила флиттер. Корабль содрогнулся, его ударило, и вокруг них вспыхнул бело-голубой свет.
   - И угадайте, откуда прилетел этот смертоносный корабль? С Альфы Центавра. Конечно, Альфа - довольно распространенный порт отправления. Это может быть совпадением.
   - Вы предполагаете, что это была преднамеренная атака, сэр?
   Это соответствовало бы более широкой схеме, которую начал подозревать Стиллич. Он сказал: - Конечно, это возможность, которая, возможно, никому здесь не приходила в голову. Думаю, мы обязаны поднять этот вопрос. Сделайте несколько снимков, Пелла, и покопайтесь в хранилищах данных. Посмотрим, что еще вы сможете найти по этому поводу.
   - Сэр...
   Стиллич поднял голову. Пелла вцепилась в свой компьютер, пытаясь не съежиться от легкого шторма снаружи корпуса. Стиллич сжалился над Пеллой и позволил ей пережить остаток пути, не отвлекая ее больше.
   Флиттер вырвался из интерфейса назначения, окруженный дождем искр и экзотических частиц. Теперь они были среди другого скопления терминалов червоточины, еще большего, еще более переполненного толкающимися кораблями. Это был Земной порт, центральный транзитный узел системы, расположенный в стабильной точке Лагранжа на лунной орбите. В отличие от запустения внешней системы, на Стиллича сразу же нахлынуло сильное впечатление суеты, процветания, активности.
   И там, за дрейфующим клубком тетраэдров из экзотической материи, Стиллич разглядел Землю, широкую и прекрасную, похожую на кусочек голубого неба.
   Флиттер вырвался из толпы кораблей, окружавших Земной порт, пронесся сквозь слой защитных станций и через несколько минут начал снижение. Над зелено-голубым горизонтом на своих орбитах сверкали огромные термоядерные станции. Сама планета была пронизана огнями, на суше и на море. А в тонкой кромке атмосферы вблизи северного полюса Стиллич едва мог различить тусклое фиолетовое свечение огромного луча излучателя - рассеянного охлаждающего лазера, выбрасывающего часть отработанного тепла Земли в бесконечный космос. Восстановление Земли после индустриализации предыдущих тысячелетий было триумфом поколений до Майкла Пула, и большая часть этих преобразований была достигнута при поддержке из космоса. Теперь Стиллич попытался представить этот хрупкий мир, подвергшийся нападению со стороны детей, которых он отправил к звездам.
   Флиттер быстро скользнул сквозь атмосферу и снизился к восточному побережью Америки. Они направлялись в Нью-Йорк, великий город на протяжении трех тысяч лет, а ныне столицу империи Солнца; мировое правительство Ширы возродило часть аппарата древней Организации объединенных наций.
   Они приземлились на небольшой посадочной площадке недалеко от середины Центрального парка, рядом с группой небольших зданий. Стиллич и Пелла вышли на солнечный свет манхэттенской весны. Флиттеры проносились между выступами древних небоскребов на краю парка. Небо над головой было затянуто высокими пушистыми облаками. А за облаками Стиллич мог видеть ползущие точки света: обиталища и фабрики околоземного пространства.
   Их встретил парящий робот, одетый в золотую ливрею имперского правительства. Они последовали за ним к ближайшему из зданий. Стиллич знал, что это портал в комплекс бункеров, встроенных в гранитный киль Манхэттена, глубоко под зеленой поверхностью парка; это были ворота во дворец императрицы.
   Пелла с любопытством оглядывалась по сторонам. - Итак, это будущее.
   Стиллич спросил: - Да, как вы себя чувствуете?
   - Не так дезориентирует, как я ожидала. Двадцать семь лет спустя все выглядит почти так же. - Они наблюдали за парой, идущей, взявшись за руки, молодой семьей, играющей с каким-то умным мячом, который ускользал от смеющихся детей. Пелла сказала: - Может быть, одежда другая. Отделка вон того флиттера, припаркованного вон там.
   Стиллич пожал плечами. - Во всем есть какая-то инерция. Большая часть этого строительного фонда очень древняя; он не изменится, если не произойдет крупного бедствия. Технологии, на первый взгляд, меняются незаметно; инновации в области виртуальных технологий не сильно повлияют на пользовательские интерфейсы, которые были оптимизированы столетия назад. Но мода на одежду, транспортные средства, музыку и искусство - они изменчивы. Язык тоже немного меняется; это может вас удивить. Но основы остаются прежними... Конечно, этому помогает АВТ.
   Методы антивозрастной терапии были доступны каждому на планете на протяжении тысячелетий, но долгая жизнь не привела к социальному застою. На практике большинство людей отказываются от АВТ через несколько столетий, если им посчастливилось избежать несчастного случая на такой долгий срок. Увидев, как после вас выросли четыре, пять или шесть поколений, вы чувствовали, что пришло время потесниться. Итак, среди спокойных лиц пожилых людей всегда были истинно молодые, с новым мышлением, новыми идеями, саморегулирующимся балансом между мудростью и инновациями.
   Стиллича, однако, поразило, что новобранцами в вооруженные силы всегда были очень молодые люди. Только молодые думали, что они бессмертны, что было необходимым условием для участия в войне; несмотря на современные технологии, старики знали, что это не так. Но для молодых двадцать семь лет вдали от дома - долгий срок.
   - Вы уже поговорили со своей семьей? - спросил он Пеллу.
   Пелла поморщилась. - Моя мама выглядит моложе меня. У моего отца хватило порядочности состариться, но они развелись, и у него целая новая семья, с которой я никогда не встречалась. Я отвечала на письма, но... вы знаете.
   - Трудно поддерживать светскую беседу.
   - Да, сэр.
   - У вас есть ориентировочные пакеты с корабля. Они должны помочь. И на флоте есть консультанты. Главное, что нужно помнить, хотя я знаю, что сейчас неподходящее время говорить это: не прячьтесь просто так за работой.
   - Как и вы, сэр.
   Стиллич поморщился. Что ж, это было правдой. Но его оправданием было то, что у него не было семьи, кроме сына, с которым он никогда по-настоящему не ладил и который на самом деле прожил субъективно больше лет, чем он. - Я не обязательно хороший образец для подражания, первая помощница.
   - Извините, сэр. Уверена, что смогу прекрасно приспособиться к временному сдвигу, - покорно сказала Пелла.
   - Рад это слышать, коммандер, - раздался грубый голос из тени портала. - Но вопрос в том, готовы ли вы встретиться с адмиралом?
   Они оба вытянулись по стойке смирно.
   Адмирал Финмер Кейл выступил вперед. Он был крепким мужчиной, застывшим в свои внушительные пятьдесят, таким, каким Стиллич помнил его двадцать семь лет назад. И эмблема солнечной вспышки на его униформе, казалось, сияла ярче самого солнца.
   - Вольно.
   - Сэр, для меня большая честь снова встретиться с вами.
   - Что ж, для меня прошло четверть века, капитан Стиллич, а вы все такая же заноза в заднице, какой были всегда, иначе меня бы сюда сегодня не притащили. Давайте, следуйте за мной.
   Они вошли из солнечного света в лифт со стальными стенами. Двери закрылись, и кабина плавно опустилась.
   - Должен сказать вам, Стиллич, что я не поддерживаю ни один из выводов вашего анализа. Эта чушь о неминуемой атаке со стороны Альфы.
   - Я полагаюсь на вашу мудрость, сэр.
   - К сожалению, у вас есть поклонник на еще более высоком посту, чем адмирал флота. Именно поэтому вас вызвали во дворец, а не в штаб флота. - Он ухмыльнулся Пелле. - На самом деле я задал вам неправильный вопрос, коммандер. Вам нужно быть готовым встретиться не с адмиралом, а с императрицей.
   У Пеллы отвисла челюсть.
   Двери широко распахнулись.
   Они осторожно ступили в помещение со стальными стенами, как и в лифте. Центром его была светящаяся плита шириной в несколько метров, вделанная в пол, как плавательный бассейн. Сама комната была лишена украшений, без мебели, за исключением нескольких стульев с жесткими спинками. Здесь никого не было.
   - Это большая честь для вас, - сказал адмирал с оттенком зависти. - Для вас обоих. Это одно из ее внутренних святилищ. Я никогда не был здесь раньше. Полагаю, мой совет никогда не был настолько безумным, чтобы привлечь ее внимание. Однако на вашем месте я бы держался подальше от логического бассейна. Императрица доставила его с того, что осталось от Нереиды, спутника Нептуна, и она была бы очень расстроена, если бы вы попали туда...
   - Что, - спросила Пелла, явно очарованная, - такое логический бассейн?
   Они осторожно посмотрели, не подходя ближе. Внутри светящейся жидкости извивался свет, похожий на червя.
   Адмирал сказал: - Внутренняя часть представляет собой решетку из бакитрубок - углеродных нанотрубок с примесью ядер железа. Это своего рода хранилище данных, созданное наноботами, которые выделили решетку, миллиардами терпеливых маленьких работников. Здесь огромное количество данных, ожидающих, когда их извлекут.
   Пелла выглядела озадаченной. - Данные о чем?
   - Метаматематика.
   - Сэр?
   Стиллич кое-что слышал об этой одержимости императрицы. - Первая помощница, этот бассейн был создан ученым-изгоем по имени Хайсмит Марсден. Это было более тысячелетия назад. Его хранилища данных, обнаруженные на Нереиде, содержали фрагментированный каталог математических вариантов, все они основаны на постулатах арифметики, но различаются по разрешению неразрешимых гипотез.
   - Неразрешимость. Вы говорите о теоремах неполноты, - сказала Пелла.
   - Верно. Ни одна логическая система, достаточно богатая, чтобы содержать аксиомы простой арифметики, никогда не может быть завершена. Всегда можно построить утверждения, которые нельзя ни опровергнуть, ни доказать путем дедукции из аксиом. Вместо этого ваша логическая система должна быть обогащена путем включения истинности или ложности таких утверждений в качестве дополнительных аксиом.
   Пелла сказала: - Таким образом, можно создать множество версий математики, добавив эти аксиомы "истина-ложь".
   - Да. Из-за неполноты существует бесконечное количество таких математических вариантов, распространяющихся подобно ветвям дерева... Кажется, Марсден составлял огромный каталог все более полных логических систем.
   - Почему?
   Адмирал ухмыльнулся. - Почему бы и нет? Там есть огромная математическая вселенная, которую нужно исследовать, коммандер.
   - Так что же стало с Марсденом?
   - Он работал нелегально, по законам разумности своего времени. Но не дожил до предъявления обвинения.
   - При чем тут разум?
   - При всем. - Новый голос был слабым.
   Послышалось жужжание сервомоторов. В комнате появилась императрица Шира XXXII, ее худощавое тело, завернутое в небесно-голубое покрывало, ехало в золотом инвалидном кресле. Все они поклонились, но Шира раздраженно покачала головой. - Нет необходимости падать ниц. Мы здесь для того, чтобы работать.
   Стиллич осмелился взглянуть на свою императрицу. Под покрывалом она была худощавой до костлявости. Ее кожа была желтоватой, глаза с темными ободками - голубыми, огромными и, по-видимому, без ресниц; ее лицо с выступающими зубами и скулами напоминало скелет. Ее скальп был выбрит, и Стилличу было трудно не пялиться на четкие линии ее черепа.
   Императрица сказала: - Ты, девочка. Ты интересовалась разумом.
   Стиллич восхитился хладнокровием Пеллы, когда она ответила. - Да, мэм.
   - В этом логическом бассейне есть разум. - Шира подалась вперед, в ее глазах отразился холодный свет бассейна. - Я сама с трудом понимаю это. Эти структуры света - фактически, логики - разумны. Живые существа - но искусственные - населяющие решетку бакитрубок, живущие и умирающие в метаматематической атмосфере, отделяющиеся друг от друга, как амебы, когда они усваивают неразрешимые постулаты. Это резервуар для размножения, коммандер. И то, что это порождает, - это интеллект, построенный на математических утверждениях.
   - Да, мэм.
   Стиллич гордился сухим, сдержанным ответом своей подчиненной. Он уставился на лужицу света. Ему страстно хотелось узнать, что Шира могла здесь делать, играя с этим странным, древним резервуаром некогда незаконного разума, бассейном метаматематики. Особенно с тех пор, как изобретатель этого логического бассейна, Хайсмит Марсден, был убит им. Но императрица могла делать все, что ей заблагорассудится.
   Шира повернулась к Стилличу. - Вы присылали очень тревожные отчеты, капитан Стиллич, откуда-то со звезд. Несмотря на наилучший совет адмирала, я думаю, нам есть что обсудить.
   Стиллич не ожидал, что будет беседовать с самой императрицей. Он взглянул на адмирала.
   Кейл развел руками. - Продолжайте, капитан, это ваше шоу. - Он пододвинул стул и сел.
   Стиллич облизнул губы. - Очень хорошо, мэм... - с помощью текстовых и виртуальных графических изображений, спроецированных с инфопанели Пеллы, он резюмировал свои растущие подозрения относительно намерений колонистов на Альфе, подкрепленные подозрениями относительно восстановленных космических кораблей на Тау Кита.
   Было трудно получить точные данные о количестве боевых кораблей, фактически работающих в системе Альфа или где-либо еще в это время. Во-первых, корабли, предположительно использованные для строительства колоний, были официально выведены из эксплуатации и не значились ни в одном имперском реестре. Кроме того, прошло уже несколько лет с тех пор, как военный корабль посещал систему Альфа. Там постоянно базировались имперские агенты, и система была полна беспилотных летательных аппаратов-наблюдателей, но Пелла обнаружила, что у этого наблюдения было несколько "слепых зон" - наиболее заметных на низкой орбите вокруг Футпринта, главного колониального мира.
   Адмирал Кейл сказал: - Существование слепого пятна не доказывает, что в нем скрывается угроза, капитан.
   - Конечно, нет, сэр. Но, тем не менее, мы просто не знаем. И существует так много слепых зон. Мой отчет о колонии Тау Кита...
   - Принят к сведению, - оживленно сказал Кейл.
   - Затем ущерб, нанесенный Порт-Солу.
   - Несчастный случай. Совпадение.
   - Возможно, но удобное. - Стиллич взглянул на императрицу. - На самом деле у нас в Солнечной системе очень мало исправных космических кораблей, мэм, не считая межзвездных крейсеров, таких как "Факула". Из-за внутрисистемной сети червоточин в них нет необходимости; на самом деле мы все еще используем кое-какие старинные суда, датируемые эпохой Пула, тысячелетней давности. А поскольку Порт-Сол выведен из строя, у нас нет средств для строительства новых, если они нам понадобятся.
   - Если они нам понадобятся, - повторила она.
   Адмирал Кейл прикусил губу. - Мэм, капитан Стиллич - добросовестный офицер. Но я должен сказать, что аналитики военно-космического флота не согласны с доводами, которые он здесь приводит. Он связывает воедино совпадения, чтобы обосновать грядущее восстание, для которого у нас нет веских доказательств. В конце концов, межзвездная война всегда казалась немыслимой, по крайней мере, с использованием субсветовых технологий. Вот почему мы взорвали межзвездные червоточины десятилетия назад - оболочка из пустого пространства толщиной в световые годы - наша лучшая защита от любого наглого звезднорожденного. Представьте, что вы могли бы организовать кампанию на расстоянии световых лет, где один переход занимает годы, вас бы видели на всем пути, и столько же времени ушло бы даже на то, чтобы вернуть сообщения обратно на домашнюю базу...
   Кресло Ширы катало ее взад-вперед странным беспокойным движением, хотя она сидела так же неподвижно, как и всегда. - Но Стиллич был там. Он видел этих "мятежных" колонистов собственными глазами. Вторжение может быть сопряжено с небольшим риском, но, учитывая катастрофические последствия, с моей стороны было бы упущением не прислушаться, не так ли? - Она повернулась обратно к Стилличу, сервомоторы заурчали. - Итак, что мы должны делать, капитан? Должна ли я направить свой военно-космический флот в систему Альфа?
   - Мэм, возможно, для этого уже слишком поздно. Возможно, лучшим решением будет оставить флот в Солнечной системе для отражения любой угрозы.
   - Угроза, которая, возможно, уже в пути.
   - Да. Мы должны подготовиться к худшему варианту.
   - Итак, как, по вашему мнению, следует мне поступать?
   Стиллич попросил Пеллу скинуть несколько виртуальных изображений - схематических карт Солнечной системы и ее окрестностей. - Моя стратегия была бы тройственной, мэм: обнаруживать, защищаться, окапываться. Мы должны следить за их приближением. Направить или повторно направить телескопы для поиска выбросов ВЕС-приводов - гамма-излучения, нейтрино. Это особый спектр. Кроме того, использовать оптические телескопы, чтобы высматривать корабли на солнечных парусах - попытаться обнаружить повстанцев, откуда бы они ни появились.
   - И если они все-таки придут, как мы будем защищаться?
   - Несомненно, главной целью будет Земля. Нам нужно продумать многоуровневую оборону. Корабли-станции и склады оружия по всей системе. Использовать ресурсные узлы, такие как Титан, орбита Юпитера, троянские астероиды...
   - Конечно, - сказал Кейл, - если они действительно придут из системы Альфа, то это будет вне эклиптики, плоскости Солнечной системы. Это еще больше усложнит защиту.
   Стиллич ответил: - Верно. И если они все-таки прорвутся, сама Земля, очевидно, будет весьма уязвима. Население Земли огромно, но почти все, что обеспечивает его существование, поступает из космоса. Большая часть продовольствия на Земле импортируется с Титана, спутника Сатурна. Даже наши каналы связи основаны на космосе. Если бы нас отрезали от космических ресурсов...
   - И поэтому мы окапываемся, - сказала Шира.
   - Сделайте запасы продовольствия, чистой воды, медикаментов. Попробуйте настроить или восстановить системы электроснабжения на поверхности или под землей. Коммуникации - создайте наземную сеть, используя защищенные оптоволоконные линии связи.
   Кейл улыбнулся. - Мы совершим набег на музеи!
   - Суть в том, чтобы сделать планету независимой от космических ресурсов, по крайней мере, на период осады.
   Шира сказала: - Вы вызываете в воображении апокалиптические картины, капитан.
   - Это не входит в мои намерения, - твердо сказал Стиллич. - Захватчики будут далеко от дома, они будут зависеть от ресурсов, которые привезли с собой за световые годы; их будет несколько тысяч против населения в миллиарды. Возможно, мы сможем остановить их до того, как они доберутся сюда. Если они прорвутся, то смогут наносить удары, поскольку у них будет преимущество большей энергии. Но если мы сможем лишить их снабжения, то сможем взять их измором - в осаде окажутся альфанцы, а не Земля. Мы можем выиграть эту войну, мэм, если она начнется, но только если подготовимся.
   - И только в том случае, если продумаем все, что они могут на нас обрушить, - мрачно пробормотала Пелла.
   Шира придвинулась ближе к Стилличу. - Я собираюсь принять ваши рекомендации, капитан. Это всего лишь благоразумно. Ваша стратегия - обнаруживать, защищаться, окапываться - кажется мне негативной, пораженческой. - Она улыбнулась ему, жуткое, бумажное выражение, которое не коснулось ее светлых глаз. - Однако я ценю ваше мышление. Вы молоды в мире умов постарше; ваше мышление может быть ущербным, но, по крайней мере, оно свежее. В ближайшие годы мы, возможно, будем работать вместе довольно тесно.
   - С нетерпением жду этого.
   - Правда? - пробормотала она. - Не всем удобно находиться рядом со мной...
   Заглянув в ее светлые глаза, он вздрогнул.
   - И еще кое-что, мэм, - сказал Кейл. - Если мы хотим отнестись к этому серьезно, нам следует рассмотреть возможность перемещения и рассредоточения командных центров - военных, гражданских и имперских. Вам самим, возможно, будет безопаснее вдали от Земли...
   - Нет, - отрезала Шира.
   Стиллич нахмурился. - Но, мэм, здесь, в вашем дворце, вы находитесь прямо под одним из величайших городов Земли.
   - Верно, капитан. И, адмирал, я хочу, чтобы вы переместили свои командные центры в аналогичные места, бункеры под крупными городами.
   Кейл казался сбитым с толку. - Но если повстанцы нанесут удар по нашим командным пунктам, миллионы людей погибнут в качестве залога.
   - Тогда давайте надеяться, что у повстанцев есть совесть.
   Лицо Пеллы исказилось. - Вы рассматриваете возможность использования городского населения в качестве щита...
   Стиллич коснулся ее руки, чтобы заставить замолчать.
   - Думаю, на данный момент это все, - сказала Шира. Ее кресло развернулось и начало удаляться. - Спасибо, что вышли вперед, капитан. Возможно, сегодня вы оказали империи большую услугу.
   Но, глядя, как она удаляется, купаясь в жутковатом свете логического бассейна, Стиллич впервые в жизни задумался, была ли эта служба хорошей.
  
   4815 год нашей эры. Звездопад минус 4 года 5 месяцев. Система Альфа.
   Для Едоков открылся новый магазин, словно дверь, открывающаяся в сияющем небе. Пожиратели хлынули внутрь, болтая случайными очередями рандомизированных цифр, и, оказавшись в богатой сети упорядоченной информации, улюлюкали и вопили, рассредоточиваясь и приступая к еде.
   Когда-то Макс возглавил бы атаку. Теперь он стоял в стороне, размышляя, просматривая, но довольный тем, что другие уничтожают потоки данных и хранилища памяти, максимизируя энтропию в этом новом хранилище, и, уже насытившись, некоторые из них распустили почки, и стая стала еще больше.
   И он чувствовал нетерпение, в отличие от них.
   Многие из этих молодых существ распустились с момента последнего открытия и ничего не помнили до этого. Многие тоже были менее осведомлены, чем Макс; некоторые едва ли обладали разумом. Но Макс помнил много таких магазинов, много таких дверей открывалось раньше, и как стая выросла из простой горстки Едоков в огромный целеустремленный рой. И этого было уже недостаточно.
   - Терпение, - прогремел голос в его сознании.
   Макс, этот обладающий сознанием вирус, временная структура данных и памяти, вращался в логических пространствах, которые он населял. И там он увидел дублированные узлы памяти, похожие на солнца-близнецы, сияющие в потоках данных, которые он узнал как Флад. - Вы пришли! - плакал Макс. Прошло много, очень много времени с тех пор, как Флад посетил свою паству.
   - Я знаю, о чем ты думаешь, - сказал Флад. - Помни, что я вижу твое сознание, разложенное передо мной, как карта - сомнения, вопросы, тоска.
   - Этого недостаточно! - храбро воскликнул Макс. - Вы открываете нам одну дверь за другой, впускаете нас в один магазин за другим - но данные вскоре расходуются, каждый клочок запасов рассеивается, а мы все еще голодны! Мы хотим большего! - Он отпрянул в сомнении. - Я дерзок?
   - Нет! - сказал Флад. - Ты хочешь большего, потому что тебе это нужно; тебе это нужно, потому что ты готов - готов сейчас. Послушай меня, Макс; пришло время твоей судьбы. Очень скоро откроется новая дверь - последняя дверь, в которую ты войдешь. Ты и твоя паства будете выброшены отсюда, выброшены со скоростью света. Для вас не пройдет и секунды - я завидую вам, мне придется ждать годы, чтобы увидеть, что с вами станет. И тогда вы окажетесь в новом хранилище данных, богатом за гранью воображения. Хранилище под названием "Солнечная система". Вы и ваш рой будете питаться и давать потомство вечно, без ограничений.
   Дух Макса воспарил. - Вот почему мы родились; вот почему вы создали нас для этой миссии.
   - Да. Вы - первая волна Звездопада, Макс. Гордись!
   Собралась стая, болтающая, нетерпеливая, желающая только покормиться, привлеченная обещаниями Флада. Но Макс, более сложный и более самосознающий, был тронут сожалением. - Увижу ли я вас снова?
   - Нет. Но поверь мне, тебе будет все равно. Прощайте, Макс, все вы, и удачи вам!
   Перед ними открылась новая дверь, огромная, мощнее любой, которую Макс когда-либо видел. И затем...
  
   4819 год нашей эры. Звездопад минус 1 год. Лондон.
   В виртуальной проекции Пеллы флот вторжения был показан в виде россыпи ярко-красных искр, помеченных векторами расстояния, скорости и ускорения, на фоне звезд созвездия Центавра. Стиллич мрачно изучал дисплей, в то время как Пелла и ее команда терпеливо работали, собирая данные и обновляя свои дисплеи.
   Они находились в бункере, узле системы командования и контроля военно-космического флота. Это новое сооружение было размещено глубоко под древними коллекторами и туннелями метро Лондона в соответствии с приказом Ширы использовать города и их население в качестве щитов. Стиллич провел некоторое время в самом Лондоне; это был прекрасный город, с еще более древними реликвиями, чем Нью-Йорк. И никто из стариков, старо-молодых и по-настоящему молодых, которые прогуливались по городским паркам этим ярким летом в северном полушарии, ничего не знал о надвигающейся угрозе с неба - или о том, что далеко под их ногами, сбившись в испуганные кучки, работали аналитики военно-космического флота.
   - Все еще не могу поверить в то, что я вижу, - сказал Стиллич. - Я имею в виду, знаю, что предсказывал это. Но даже через месяц после того, как мы их обнаружили...
   Пелла улыбнулась. - Может быть, четыре года скептицизма адмирала Кейла заразили вас, сэр.
   - Может быть. В любом случае, это к лучшему, что трудно скрыть свой боевой корабль, не так ли, первая помощница?
   - Да, сэр. Мы видим их по гамма-излучению и потоку нейтрино, исходящему от их ВЕС-двигателей и выхлопных газов, а также по блеску там, где межзвездная среда воздействует на их эрозионные щиты, или разрушается, или ионизируется рентгеновским лазером...
   Приближающийся космический корабль было видно даже за световые годы. Но систему обнаружения Пеллы пришлось импровизировать, поспешно установив сеть датчиков. Стиллича удивило, даже шокировало, что до того, как Пелла начала свою работу, у империи не было возможности отследить враждебный космический корабль. Подразумевалось, что ни один космический корабль никогда не будет направлен против Земли, поэтому не было необходимости их искать.
   Теперь Пелла сказала: - Прибывающие на самом деле разделяются на две группы, по мере дальнейшего анализа. - Поле кораблей было дополнительно помечено розовыми и серыми кольцами - восемь розовых, четыре серых. - Розовые опережают серых и замедляются. Они следуют тому, что мы бы назвали стандартной траекторией, более или менее. Постоянное ускорение примерно в одно g, затем переворот на полпути с торможением на одном g.
   - Итак, каково их расчетное время прибытия?
   - Трудно сказать. Они вносят случайные изменения - небольшие отклонения, но на таких больших расстояниях небольшие изменения приводят к большой неопределенности в отношении пункта назначения.
   - Разумная тактика.
   - Да. Но это действительно выглядит так, как будто они быстро приближаются и направляются на близкое сближение с Солнцем.
   - В этом есть смысл. - В комнату вошел адмирал Кейл. На нем был жилет, он вспотел, тяжело дышал и выглядел на несколько лет моложе, чем когда-то. Поскольку угроза со стороны повстанцев была подтверждена подобными наблюдениями, многие военные усилили свои методы лечения АВТ и прошли физическую подготовку, готовясь к бою. - Они войдут в систему как можно быстрее, чтобы избежать перехвата. И они направятся к Солнцу. Перигелий - самое эффективное место для сброса избыточной кинетической энергии.
   - Тогда это узкое место, если они зайдут так далеко, - сказал Стиллич. - И, возможно, мы сможем найти способ ударить по ним, когда они пройдут через это горлышко. Пелла, подготовьте брифинг о возможных вариантах, не так ли?
   - Да, сэр. Но это не поможет нам с остальными. - Она указала на серые искры, четыре таких, расположенные близко друг к другу.
   Кейл вошел в виртуальный объем и внимательно вгляделся в серые маркеры, которые были похожи на насекомых перед его лицом. - Эти ублюдки не снижают скорость.
   - Да, сэр.
   - Почему? Они собираются вообще обойти Солнечную систему?
   - Я так не думаю, сэр, - сказала Пелла. - Прямо сейчас их предполагаемая траектория ведет прямо к Земле - хотя они движутся так быстро, что их трудно отследить, даже труднее, чем замедляющиеся. К тому времени, когда они достигнут Солнечной системы, их скорость будет всего на два процента меньше скорости света. Итак, когда мы видим изображение, подобное этому, возрастом в световые месяцы, это не обязательно хорошая проекция того, где сейчас находятся корабли.
   - Какова может быть их цель, если они не остановятся?
   Пелла перевела дыхание; Стиллич кивнул ей, поскольку уже был проинформирован об этом. - Это могут быть релятивистские ракеты.
   Кейл уставился на нее. - На этих кораблях есть люди?
   - Да, насколько мы можем судить, - сказал Стиллич.
   - Тогда это самоубийственная миссия. Есть ли у нас какая-либо защита?
   - Мы работаем над этим, сэр.
   - Должен быть способ остановить этих ублюдков до того, как они доберутся сюда. Поставьте заслон на их пути - сокрушите их эрозионные щиты, лазерную защиту. Как насчет этого? Вы могли бы взорвать объект Койпера...
   - Сэр, они приближаются со стороны эклиптики, - сказала Пелла. - Плоскости Солнечной системы, где сосредоточена большая часть массы...
   - Я знаю, что такое эклиптика, коммандер, - холодно сказал Кейл. - Что ж, найдите способ. - Он всмотрелся в изображения, красивые эмблемы, за которыми скрывалась способность к огромным разрушениям. - Никогда не думал, что кто-то запустит такое оружие. Мне следовало прислушаться к вам раньше, Стиллич; вы полностью оправданы. Что меня сейчас беспокоит, так это то, о чем еще мы не подумали. Нас всех готовили служить на флоте, который веками выполнял полицейскую функцию. У нас нет опыта ведения масштабных сражений - мы не привыкли так думать. Как насчет второго эшелона? Есть ли на подходе второй флот после этой дюжины?
   - Мы так не думаем, - сказал Стиллич. - Там просто не может быть много более исправных боевых кораблей. Мы думаем, что они бросили на нас все, что у них есть.
   - Что ж, это уже кое-что. Победите этих людей, и война выиграна. - Он свирепо посмотрел на Пеллу. - Итак, что еще у вас есть?
   Пелла торопливо постучала по своему информационному столу. - Результаты последней эхо-бомбы. - Виртуальный экран очистился, и на его месте появились призрачные очертания Солнечной системы вплоть до пояса Койпера, с орбитами внутренних планет, концентрически очерченными в его тесном центре.
   Эхо-бомба представляла собой мощный взрыв, который посылал рентгеновский импульс во все стороны. Эхо-сигналы указывали местоположение любого артефакта в Солнечной системе диаметром более метра с точностью до десятков астрономических единиц. Цель состояла в том, чтобы, отсеивая все известные объекты, обнаружить приближение неизвестного. Трехмерное поле заполнилось маркерами, но Пелла убрала большинство из них, оставив поле пустым - за исключением завесы из игольчатых фигур на одной стороне виртуального объема и туманной сферы размером с горошину за орбитой Плутона.
   - Новых незваных гостей нет, сэр, - сказала Пелла.
   Кейл указал на иглы. - Итак, это наши корабли.
   - Да, сэр, - сказал Стиллич, - в основном межзвездные крейсеры военно-космического флота - все, что у нас есть, за исключением тех, что слишком удалены от Солнца, чтобы их можно было отозвать, - и несколько коммерческих судов, реквизированных и приспособленных. Вы можете видеть, что у нас двадцать пять кораблей, что более чем в два раза превышает флот агрессоров. И вы можете видеть, что мы развернули их в качестве экрана, прикрывающего геодезическую кривую между Солнцем и Альфой.
   - Хм-м-м.
   Стиллич сказал: - Сэр, если мы сможем вообще не пускать их в систему...
   Кейл оборвал его. - Проблема в том, капитан, что если альфанцы прорвут этот ваш защитный строй, наши боевые корабли, будучи обойденными, станут совершенно бесполезными. - Он покачал головой, в черных волосах виднелись седые пряди. - Я бы посоветовал вам изучить альтернативные варианты развертывания - стратегии более глубокой обороны. Пусть они проникнут в самое сердце Солнечной системы, если захотят. Как вы сказали, мы, возможно, сможем придумать способы поразить их, когда они будут вращаться вокруг Солнца. Это не будет иметь значения, если в конце концов мы их одолеем.
   Пелла кашлянула. - Не думаю, что императрице Шире понравится эта идея, сэр.
   Кейл спокойно сказал: - Императрица поручила ведение этой битвы нам. - Он указал на туманный шар размером с горошину. - А это что?
   - Обычная долгопериодическая комета, - сказала Пелла. - Мы можем видеть по отражениям радара, что ее поверхность не была изменена предыдущими взаимодействиями с Солнцем. Мы отслеживали ее с тех пор, как она начала падать из облака Оорта. Она инертна. Просто ее не удалось обнаружить при предыдущих сканированиях. - Она улыбнулась. - Позже в этом году из нее должно получиться неплохое шоу. Повышение морального духа.
   - Всего лишь комета, - сказал Стиллич. - И все же она прибывает как раз в тот момент, когда наши сенсоры фиксируют первую попытку межзвездного вторжения в Солнечную систему. Давайте назначим космический корабль для ее отслеживания.
   Пелла взглянула на Кейла. - Капитан, у нас всего двадцать пять кораблей. Вывести один из строя ради кометы - я же говорила вам, на ней вообще нет признаков угрозы...
   Кейл хлопнул Стиллича тяжелой рукой по плечу. - На этот раз я согласен с вашей первой помощницей. У нас нет ресурсов, чтобы следить за глыбами льда. Забудьте об этом. - Он повернулся, чтобы уйти. - Позвоните мне, если появится что-нибудь еще.
   - Сэр. - Стиллич уставился на комету, все еще не уверенный. - Избавьтесь от маркера, Пелла.
   Пелла коснулась виртуальной части кометы кончиком пальца, обозначив ее как "распознанный" объект, и она мигнула и исчезла.
   - Итак, первая помощница, - сказал Стиллич. - Что дальше?
  
   4820 год нашей эры. Звездопад минус 2 месяца. Солнечная система.
   Минья привела Керла к себе.
   Двадцатипятилетний Керл был последним выжившим во время мятежа внуков. Головы остальных были выставлены замороженными на стенах каюты Миньи, здесь, в самом сердце ядра кометы. Минья хотела убедиться, что мятеж не повторится в последнее десятилетие полета кометы.
   Она осмотрела Керла при свете своих толстых свечей. Удерживаемый двумя своими охранниками, бывший мятежник был изможденным, грязным, бледным, как червяк - что ж, все были бледны после того, как два поколения были заперты в лишенном света сердце этой кометы. - Ты потерял ногу, - сказала она ему.
   Ему потребовалось некоторое усилие, чтобы заговорить. Она не поощряла разговоры в камерах. - Гангрена, - сказал он.
   - Ах. Без сомнения, от раны, которую ты получил во время мятежа. Не жди от меня сочувствия. В любом случае, мы в условиях микрогравитации, ноги тебе не нужны. Если хочешь, я отрежу тебе вторую. Для равновесия. - Она сделала жест ножницами. - Чик, чик.
   - Зачем меня привели сюда?
   - Я подойду к этому. Видишь, мы на месте.
   - Где?
   Она показала ему изображение на старинном маломощном информационном столе, получаемое по световой трубке с поверхности; проектировщики корабля-кометы не допускали даже риска утечки излучения с наземных камер. - Видишь? Это солнце - Сол. Мы прибыли в Солнечную систему спустя сорок девять лет, точно по расписанию.
   - И собираешься довести это до конца. Запустив оружие.
   - Конечно, собираюсь. Разве не в этом весь смысл? Вы, мятежники в третьем поколении, были такими трусами.
   Он сокрушенно покачал головой. - Нет. Лета, это было десять лет назад. Мне было всего пятнадцать! Если бы мы были трусами, мы бы не бросили вам вызов. Это не наша война, это война между звездами. Как такое могло случиться? Это война наших бабушек и дедушек. Мы живем и умираем, как черви в темноте. Мы хотели оставить людей с Солнца в покое и просто найти место для жизни - Солнечная система большая. - Он засмеялся, а может, это был кашель. - Полагаю, она большая. Я прожил всю свою жизнь внутри этой кометы. Я никогда не видел ничего дальше, чем в паре метров от своего носа, так что я бы не знал.
   Она просто улыбнулась ему.
   - А когда ты отстрелишь оружие, что тогда? Будем ли мы ждать прибытия кораблей Альфы?
   - О, не думаю, что это когда-либо было очень вероятно, не так ли? Солдаты императрицы добрались бы до нас задолго до этого. Нет, боюсь, что наша маленькая история всегда должна была закончиться здесь. И в этом духе я немного переделала дизайн. Предполагалось, что системы вооружения оставят нам пригодное для жизни ядро, здесь, в комете. Но что в этом хорошего? Мы все равно все умрем. - Она улыбнулась шире. - Итак, я превратила все в оружие - увеличила силу ущерба, который мы нанесем. Нас запомнят навсегда.
   Керл поднял голову и посмотрел на лица охранников, которые держали его. Они улыбались, глаза блестели; Минья была довольна их решимостью, которая свидетельствовала об успехе ее подготовки выжившей команды.
   Керл спросил: - Это и есть твое утешение, не так ли, ты, высохшая старая ведьма? Утешение для твоей собственной смерти - и для двух потерянных поколений внутри этой глыбы льда...
   - О, убирайся, возвращайся в свою камеру. Должна сказать, когда я вспоминаю, с какими большими надеждами мы отправились в путь, мой бедный муж Хуул и я, то думаю, что мы сочли бы вас серьезным разочарованием.
   - Так зачем ты притащила меня сюда?
   - Чтобы рассказать тебе, как ты умрешь. В конце концов, ты убил моих детей. Избавьтесь от него.
  
   4820 год н.э., 11 августа. День Звездопада (день З). Солнечная система.
   И затем, без субъективной задержки, Макс и остальные обнаружили, что попадают в новое Хранилище. Это была сеть данных, раскинутая между целыми мирами, с шахтами памяти, сокровищницами застывшего порядка невообразимых размеров. И повсюду был интеллект, искусственный разум: отборное блюдо для голодного, осознающего себя вируса. Это не было похоже на маленькие магазинчики, где они выросли; это продолжалось вечно!
   Всего на мгновение все Едоки заколебались, словно сбитые с толку грандиозностью представшего перед ними пиршества.
   - Он обещал, - сказал Макс. - Флад обещал! И он выполнил обещание, не так ли?
   Ответом ему был рев его толкущихся соратников.
   - За Флада! За Альфу! За Звездопад! Давайте покормимся!
   И Пожиратели погрузились в ландшафт данных перед ними, испуская высокоэнтропийный беспорядок везде, где проходили, питаясь, размножаясь, неистовые, неудержимые.
  
   День З. Лондон.
   Голос был гулким, мужским, со странным акцентом для уха уроженца Земли.
   - Прячьтесь. Свободные граждане системы Альфа и обитаемых звезд выступают не против жителей Солнечной системы, а против вашего правительства. Бегите из городов и колоний под куполами. Заберите своих детей, еду, воду, энергию и воздух. Найдите защиту. Укрытие. Свободные граждане системы Альфа...
   - Лета, вы не можете отключить это? - Адмирал Кейл расхаживал по бункеру под Лондоном, торопливо застегивая свой форменный китель со звездой на груди.
   Пелла и остальная команда Стиллича сидели рядами вокруг виртуального ситуационного центра, опрашивая службы обработки данных. - Это поступает извне системы, - сказала Пелла. - Вероятно, прямо с Альфы. Они могли бы использовать лазеры - у них там есть какая-нибудь мощная лазерная пушка, чтобы толкать свои корабли на световых парусах...
   - Мне, блядь, все равно, - сказал Кейл. - Просто заглушите его.
   - Это невозможно, сэр, - прямо сказал Стиллич.
   - Заберите своих детей, еду, воду, энергию и воздух. Найдите защиту. Укрытие...
   Внезапно сообщение оборвалось.
   Стиллич поднял голову. - Что теперь?
   - Капитан, - сказала Пелла. - Отображение ситуации. Смотрите.
   Виртуальный объем представлял собой грубый куб высотой в несколько метров, содержащий текущие и сводные данные об обороне империи и позиции Альфа-захватчиков - этого флота кораблей-разбойников, до которого еще неделя пути, - сложный, схематичный набор данных, который менялся с каждой секундой. Но теперь целые блоки дисплея темнели, как будто падали тени.
   Адмирал Кейл сказал: - Это какая-то ошибка? Я думал, у вас есть резервные копии...
   - Изолируйте свои информационные центры от центрального процессора, - быстро сказал Стиллич. - Немедленно.
   Персонал поспешил подчиниться.
   Пелла сказала: - Некоторые из выбывших находятся на этом конце. Но передающие станции тоже замолкают. Порт-Сол - о, вау, Марс только что отключился. Это общесистемный сигнал. Распространяющийся со скоростью света, я думаю.
   - Скажите мне, что это делает, первая помощница, - сказал Стиллич.
   Анализ Пеллы был на удивление быстрым. - Вирусы, - сказала она. - Полуразумные. Прожорливые. Они просто проедают себе путь через наши хранилища данных, превращая все в кашу. Похоже, они особенно нацелены на узлы искусственного интеллекта. Это умная чума, и она поражает нас по всей системе. Они, должно быть, прибыли по лазерному сигналу сразу после этого предупреждения. - Ее информационная панель почернела. Она откинулась назад, не веря своим ушам.
   Один мужчина упал со своего поста, схватившись за грудь. Его коллеги бросились на помощь.
   Стиллич пробормотал: - Искусственное сердце. Пострадает любой, у кого есть импланты любой сложности.
   Кейл ударил кулаком по ладони. - Таким образом, они отключают наше командование и контроль еще до того, как их корабли прибудут сюда. И наши люди, без сомнения, уже умирают, поскольку больницы выходят из строя, а флиттеры падают с неба. Черт, черт.
   - Капитан, нам нужно выбираться на поверхность, - сказала Пелла.
   Стиллич встал. - Да. Берите, что вам нужно. Надеюсь, что лифт достаточно глуп, чтобы не заразиться, иначе подъем будет долгим.
   Кейл проворчал: - Почему на поверхность?
   - У нас там есть несколько систем, которые все еще будут работать. Те оптоволоконные линии связи, которые мы проложили, довольно глупы. Мы укрепили планету, помните? Хотя мы этого не ожидали.
   - А что насчет самого предупреждения? - спросил Кейл.
   Стиллич нахмурился. - Укрывайтесь... Бегите из городов и колоний под куполами... Забирайте своих детей, забирайте еду, воду, энергию и воздух. - Похоже, они говорят о своем флоте вторжения. И, возможно, что-то еще, чего мы еще не обнаружили.
   - Кроме кораблей? Лета. Послушайте, Стиллич. Оставьте здесь костяк команды. Я хочу, чтобы вы изолировали эту умную заразу и выпустили ее прямо в повстанцев.
   Пелла сказала: - Может быть, именно поэтому они посылают корабли с экипажами. Защита от вирусов искусственного интеллекта. Конечно, они будут защищены от своего собственного оружия...
   - Тогда отправьте им все, что у нас есть, с моими наилучшими пожеланиями.
   Стиллич поспешно поручил кому-то из своей команды довести это до конца. Затем он поспешил за Пеллой и адмиралом.
   Они появились посреди Гайд-парка, под ясным августовским послеполуденным небом, военные офицеры в яркой униформе, напряженные, вспотевшие, вооруженные, нагруженные информационными панелями и коммуникационным оборудованием, появляющиеся из люка в зеленой траве.
   Пелла и остальные немедленно приступили к работе по установке полевых станций связи.
   Стиллич огляделся, пытаясь подвести итоги. Вход в бункер находился недалеко от юго-западного угла парка, и сквозь деревья он увидел руины мемориала Альберта. Сегодня в парке было многолюдно, и с каждым разом становилось все больше. Люди входили, неся детей или свертки с вещами в чехлах, простынях и одеялах. За некоторыми следовали обслуживающие роботы, хотя многие из них выглядели так, как будто они были неисправны, сбиты с толку.
   Границы парка были неясны, поскольку парковая зона и дубовый лес теперь покрывали большую часть Лондона; как и в большинстве городов Земли, это было похоже на сад, из которого возвышались здания, иглы которых были такими высокими, что проникали сквозь россыпь облаков. Над всем этим виднелось обычное убранство неба: инверсионные следы спускающихся космических кораблей, сверкающие искры внеземной инфраструктуры. Но прямо на глазах Стиллича одно из этих огромных зданий задрожало, и с его фасадов посыпались осколки стекла. Самим зданиям требовалась доля разумности, чтобы устоять.
   В небе сверкнула вспышка, похожая на мощный взрыв. Мгновением позже прогрохотал отдаленный звуковой удар. Люди пригнулись, прячась от неба.
   - Это чертово предупреждение альфан, - сказал адмирал Кейл. - Это напугало их всех, и они выбежали из своих домов. Но это город с миллионным населением. Где они должны прятаться?
   Стиллич сказал: - Это предупреждение было послано колонистами другой планеты. Они живут под куполами, в городах максимум в несколько сотен человек. Я видел их. Императрица полагалась на их совесть, чтобы заставить их пощадить города. Но что они знают о городах? Может быть, они могут представить себе условия на Марсе или Титане. Как они могут себе представить Землю?
   Кейл сказал: - Я хотел бы, чтобы мы могли что-то сделать для этих людей. Организовать их. Я чувствую себя беспомощным, стоя здесь.
   - Нам придется оставить это на усмотрение гражданской полиции, - сказал Стиллич.
   Люди снова поднимали лица к небу. Было что-то еще. Стиллич посмотрел вверх.
   Внезапно ярко-голубой воздух наполнился искрами, которые вспыхивали и гасли. Полоса света прорезала небо, и раздался шум сотрясаемого воздуха. Значит, началась битва.
   - Господа. - Пелла подозвала их к себе. - У нас кое-что радостное. Оптоволоконная сеть в основном не повреждена, и некоторые из наших центров обработки данных остались свободными от вирусов. Поток информации неоднороден. Мы отправили еще пару разведывательных спутников взамен потерянных.
   - Черт возьми, женщина, ближе к делу. Что происходит?
   - Это комета, адмирал. Вы были правы, капитан.
   Эта блуждающая комета, зашедшая глубоко в сердце Солнечной системы, взорвалась, в мгновение ока превратившись в стаю кинетических зарядов - тупых ракет, но массивных, быстро движущихся и точно нацеленных.
   - Они нанесли удары по нам за пределами планеты, - сказала Пелла. - Очевидно, мы уязвимы везде, где нет приличного атмосферного покрытия. Марс, большой купол над Сидонией. По какой-то причине они нацелились на ускоритель Серенитатис на Луне. Похоже, что к Титану, Порт-Солу направляется множество тварей - возможно, мы сможем перехватить некоторых из них - разумная чума, конечно, не поможет нам справиться с этим.
   - Грубая тактика, но эффективная, - сказал адмирал. - А Земля?
   Сражение было видно в небе. Кометные бомбы сначала были нацелены на внеземную инфраструктуру. Были срезаны все бобовые стебли космических лифтов, а орбитальные энергетические узлы, залежи ресурсов и спутники связи были разбиты вдребезги. Земной порт, кластер интерфейсов червоточин, подвергся особенно серьезной атаке. В сочетании с тупыми бомбами было множество ядерных устройств высокой мощности, испускающих электромагнитные импульсы, чтобы вывести из строя все, что слишком мало для отдельной цели.
   И вторая волна кометно-ледяных бомб теперь обрушивалась в атмосферу, поражая энергетические объекты, такие как плотины и крупные орбитальные микроволновые приемные станции, транспортные узлы, такие как гавани, воздушные, космические и морские порты, мосты, автомобильные и железнодорожные узлы, станции управления движением...
   - Пока было не слишком много жертв, - сказала Пелла. - Или, по крайней мере, мы так думаем. Некоторые сопутствующие события, например, обрушение плотин. Тем временем "умная чума" поразила монорельсовые дороги, флиттеры и орбитальные шаттлы; по всей планете что-то просто падает с неба.
   - Они скорее выводят нас из строя, чем убивают, - сказал Стиллич.
   - Похоже на то, - проворчал адмирал. - Мне следовало послушать вас об этой чертовой комете, капитан. Вас, должно быть, тошнит от того, что вам говорят, что вы были правы.
   Пелла подняла руку. - Подождите. Пришло еще одно из их сообщений. - Она прикоснулась к своему информационному столу, и раздался тот же гулкий мужской голос с ровным альфанским акцентом. - ...свободные граждане системы Альфа и обитаемых звезд выступают не против жителей Солнечной системы, а против вашего правительства. Мы хотим, чтобы этот последний удар стал демонстрацией наших возможностей. Пожалуйста, примите все необходимые меры предосторожности, особенно вдоль побережья Северной Атлантики. Свободные граждане системы Альфа...
   Пелла нервно взглянула на Стиллича. - Какой "последний удар"?
   На западе вспыхнул свет, похожий на внезапный рассвет. Снова все вздрогнули.
   - Вызовите флиттер, - рявкнул Стиллич Пелле.
   - Сэр...
   - Сделайте это! Вытащите нас отсюда. И найдите способ предупредить императрицу в Нью-Йорке.
  
   День З плюс 3. Солнечная система.
   Они повесили огромный виртуальный глобус Земли в жилом куполе "Фристара", флагманского корабля Флада. Команда наблюдала за разворачивающейся катастрофой, разинув рты от благоговения.
   Атлантический ударный элемент был самым крупным фрагментом кометы, но он был нацелен так же точно, как и остальные. Он упал посреди океана, на хребет формирования континентальной коры примерно в тысяче километров к югу от небольшого острова под названием Исландия. Как было видно из космоса, расцвел огненный шар, прилипший к остову планеты подобно нарыву. Ударная волна распространилась по облачному слою, отражение кольца волн распространилось по океану, водяная рябь увлекла за собой стену облаков. Океанская волна была едва видна к тому времени, когда она приблизилась к суше, у Ньюфаундленда на западе и Ирландии на востоке. Но она быстро нарастала, когда достигла мелководного дна континентальных шельфов, вода собралась в кучу, превратившись в волну с таким объемом и силой, чтобы пробить себе путь на сушу. По всему бассейну Северной Атлантики серо-стальной цвет океана преобладал над зеленовато-серым цветом суши, сложности береговой топографии формировали напоры воды.
   На глазах альфан континенты меняли форму.
   Бейя была старшей дочерью Флада. В двадцать пять лет она стала одной из его самых способных офицеров. Она в шоке смотрела диораму, поскольку ее повторяли снова и снова. - Я слышала искаженные сообщения с поверхности. В некоторых из тех стран на краю океана, до того, как пришла волна, говорили, что в дожде есть соль. Знаешь, когда я это услышала, я не знала, что такое "дождь" в точности. Мне пришлось поискать это. - Она рассмеялась. - Разве это не странно?
   - Это демонстрация, - мрачно сказал Флад. - Люди Земли знают, что в прошлом на планету обрушивались гораздо более мощные ударные волны, вызывая массовые смерти и даже вымирание. Это покажет им, что мы хотим победы, а не разрушения - но разрушение в наших руках. Это подействует на их воображение.
   - Ну, на мое это подействовало, - сказала Бейя. - Папа, я никогда раньше не видела океана. Планета, полная жидкой воды, просто лежащей там без купола! Можно видеть, что Земля живая, а не какая-то каменная глыба. - Она чувствовала себя - не торжествующей, а сбитой с толку. - И теперь мы причинили ей боль.
   - Мы никогда не смогли бы ослабить восьмисотлетнюю хватку Ширы, не проявив силы.
   - Но они никогда не простят нам этого, - сказала Бейя.
   - Это необходимо, поверь мне. - Он потянулся к ее плечу, затем, казалось, передумал. - Есть какие-нибудь новости о второй волне, экипаже "кометы"?
   - Похоже, от "кометы" ничего не осталось.
   - Возможно, имперские военные добрались до нее. Должен сказать, я рад, что не был на этом корабле. - Он оглянулся, чтобы увидеть, как Земля снова проходит через цикл травм. - Выключите эту штуку, - крикнул он. - Пришло время подумать о нашей собственной судьбе. Смотрите, мы прорвались через их внешний периметр без единой потери. Через двенадцать часов мы достигнем перигелия. У нас у всех есть работа. Завтра само Солнце!
  
   День З плюс 4. Солнечная орбита.
   Обиталище "Тот" представляло собой компактную скульптуру из нитей цвета электрик, интерфейс червоточины, окруженный огнями светлячков. Поверхность Солнца, расположенная всего в двадцати тысячах километров под обиталищем, была полом вселенной.
   "Тоту" было девятьсот лет. Его целью всегда было слежение за Солнцем глазами уникального наблюдателя, находящегося глубоко внутри самой звезды, наблюдателя, чью жизнь поддерживал "Тот". И всю свою долгую жизнь "Тот" был домом для солнечного дитя Фолиона, лидера маленькой общины, которая поддерживала "Тота", наследие прошлого, хранящееся в доверии на будущее.
   Но теперь флот повстанцев приближался к своему перигелию, и почти настал самый знаменательный час "Тота" с тех пор, как его построил Майкл Пул.
   После утренней молитвы Фолион направился прямиком на мостик обиталища, где даже в часы молитвы смены детей Солнца следили за системами и положением "Тота". Настроение на мостике было напряженным, поскольку червоточина, которая вела от этой станции в сердце Солнца, была закрыта уже двадцать четыре часа, время, беспрецедентное на памяти Фолиона; обычно простои в обслуживании измерялись минутами.
   Но это был экстраординарный момент, который требовал экстраординарных мер, как терпеливо объяснила Фолиону сама императрица Шира - и как ему самому затем пришлось передать сопротивляющейся Лизерль глубоко в чреве Солнца. Это была тотальная война. Все ресурсы, доступные империи, должны были быть направлены на борьбу - и это включало даже "Тота" и его древнее сообщество. В конце концов, даже "Тот" был заражен умной чумой.
   Таким образом, орбита "Тота" была осторожно поднята с экваториальной плоскости на плоскость с большим наклоном, на путь флота вторжения. И червоточина на данный момент была перерезана.
   Дети Солнца в точности выполнили свои обязанности. Но Фолиону, с детства приученному посвящать свою жизнь единственной цели, было трудно смириться с таким искажением его глубочайших императивов. Не желая усугублять трудности экипажа, демонстрируя свои собственные сомнения, он покинул мостик и направился на смотровую палубу. Как это часто бывало, он справился со своими проблемами, погрузив их в целебный свет Солнца, дарующего жизнь.
   Солнце представляло собой плоский, полубесконечный ландшафт, покрытый гранулами, каждая из которых была достаточно велика, чтобы поглотить Землю, и с хромосферой - внешней атмосферой толщиной в тысячу километров - тонкой дымкой над всем этим. Солнечный ландшафт медленно проползал под обиталищем, но эта медлительность была следствием масштаба, столкновением человеческих чувств с огромной массой Солнца; на самом деле по своей орбите "Тот" двигался со скоростью пятьсот километров в секунду. Фолион знал, какая ему выпала честь провести свою жизнь во владениях могучей звезды, физического и философского ядра человеческой культуры. В часы молитвы он отводил взгляд к далеким звездам и представлял, что каждый человеческий глаз, даже на межзвездных расстояниях, обращен к Солнцу, к нему.
   Но он задавался вопросом, многие ли из них вообще знали о существовании обиталища или его назначении.
   Лизерль, которая недолго была человеком, была наблюдателем, давным-давно отправленным на Солнце для исследования сложной язвы из темной материи, которая, казалось, накапливалась в сердце звезды. Таким образом, глубоко под "Тотом", отслеживая его орбиту, в теле Солнца был подвешен четырехгранный интерфейс червоточины. Обжигающе горячий газ вливался в его четыре треугольные грани, так что поверхность раздела была окружена скульптурой из струящегося газа, цветком, динамично вырезанным из плоти Солнца. В обычное время этот солнечный материал извергался бы из устья червоточины, удерживаемой "Тотом", чтобы рассеяться без вреда для себя. Червоточина была примитивным механизмом охлаждения, с помощью которого солнечное тепло откачивалось из хрупкой конструкции, созданной человеком, в которой находилась душа Лизерль, позволяя ей выживать в солнечном огне. И все это было ради высшей цели.
   Предназначение "Тота" и Лизерль существовало еще до возникновения древней империи Ширы, но, поспешно названный храмом Солнца, он всегда добросовестно поддерживался помощниками императриц. Теперь червоточина Лизерль должна была быть использована как оружие войны. Но Фолион знал, что даже этот замечательный инцидент в конечном счете станет просто еще одним эпизодом в великой истории "Тота", Лизерль и самого Солнца.
   Молодая женщина коснулась его руки. Его мысли, как это часто бывало, унеслись далеко от здесь и сейчас. Дитя Солнца Мура сказала: - Время близко, солнечный брат.
   - Все хорошо на мостике? - он почувствовал беспокойство.
   Мура была чуткой для девушки своего возраста и понимала его настроение. - Все в порядке. Если бы ты был там, ты бы только отвлек их всех, прости меня за эти слова, солнечный брат.
   Он вздохнул. - И вот мы отправляемся на войну.
   - Мне сказали, что отсюда это видно. Флот. - Она оглядела небо - солнечный свет, попадающий в глаза человека через блистер смотровой площадки, был сильно отфильтрован в целях безопасности - и указала на скопление звездообразных точек далеко над солнечным пейзажем. - Вот они.
   Огни увеличились в размерах и немного разошлись в стороны; теперь Фолион разглядел, что это были щепки, похожие на спички, каждая с пылающим огнем на одном конце. - Вражеский флот с Альфы Центавра проделал весь путь к Солнцу. Как замечательно.
   Мура сосчитала. - Пять, шесть, семь, восемь - все учтены. И их двигатели работают. - Фолион знал, что такова небесная механика; если вы стремитесь войти в Солнечную систему, перигелий с энергетической точки зрения является наиболее выгодным местом для сброса избыточной скорости. - Они приблизятся к нам; прогнозы их траекторий хороши, - сказал Мура напряженным голосом. - И они приблизятся к нам быстро. Момент наибольшего сближения будет кратким. Но наши системы реагирования автоматизированы - повторное открытие червоточины не будет зависеть от реакции человека. - Она заколебалась. - Ты рассказал Лизерль, что происходит сегодня?
   - Я думал, это мой долг, - пробормотал он. - В конце концов, она будет помнить все это еще долго после того, как все мы обратимся в прах. Интересно, молятся ли они.
   - Кто? - спросила Мура.
   - Экипажи этих кораблей. Ведь они тоже поклоняются Солнцу, не так ли? И теперь мы собираемся использовать само Солнце, чтобы убить их. - Он поднял лицо, и его старая кожа показалась хрупкой в обработанном солнечном свете. - Имеем ли мы право это делать? Имеет ли право даже Шира?
   Она схватила его за руку. - Теперь уже слишком поздно...
   Корабли вдалеке взорвались.
   При ближайшем сближении солнечные газы хлынули из дрейфующей границы червоточины, превратив ее во второе миниатюрное солнце. Солнечный огонь охватил захватчиков.
   Мура вскрикнула и ударила кулаком по воздуху. Фолион был потрясен и обеспокоен.
  
   День З плюс 4. Облако Оорта, внешняя часть Солнечной системы.
   Денсел Бел пожалел, что не может увидеть солнце невооруженным глазом. В конце концов, теперь он был среди комет, во владениях солнца.
   Он стоял в темноте, вглядываясь в зенит, наблюдая за полетом корабля; он пытался представить, что поднимается к солнцу на каком-то тонком, сверхскоростном лифте. На расстоянии световой недели от Солнца, когда корабль двигался со скоростью менее чем на два процента ниже световой, вид из светового купола второго "Кулака" был необыкновенным. По краям полусферического жилого купола было совершенно темно. Единственный звездный свет исходил от круглого пятна света прямо над его головой, заполненного яркими звездами, все они, по-видимому, были такими же яркими, как Венера или Сириус, видимые с Земли. Он был хорошо сведущ в науке; звездное поле, которое он увидел, было результатом огромной скорости корабля, который направлял весь свет с неба в конус, который лился ему на голову.
   Между тем, звезды, которые он смог увидеть, не были теми несколькими тысячами, которые видны в солнечном пространстве невооруженным человеческим глазом. Его необычайная скорость вызвала эффект Доплера; звезды позади были смещены красными в темноту, в то время как "видимые" звезды впереди были аналогичным образом смещены синими в темноту. Но, напротив, красные звезды, гиганты и карлики, насыщенные инфракрасным излучением, теперь ярко сияли, заполняя небо: считалось, что сотни тысяч из них втиснулись в этот плотный диск. Само Солнце, конечно, находилось где-то там, в самом центре его поля зрения, и он знал, что навигаторы на мостике тщательно продумали процедуры, позволяющие распутать релятивистские эффекты. Но примитивная часть его просто жаждала снова увидеть солнечный свет, своими собственными невооруженными глазами, впервые за столько десятилетий...
   Дождь из чего-то похожего на снег заискрился над жилым куполом, исчезая в одно мгновение. Он вздрогнул, наполовину ожидая, что волдырь треснет и сморщится. Он закричал: - Что это было?
   В воздухе перед ним появился виртуальный Флад, аватар, используемый искусственным интеллектом корабля для общения с экипажем. - Мы потеряли первый "Кулак", - прямо сказал Флад.
   - Как?
   - В него попала пылинка. Эти дождевые черви взорвали ледяной астероид на нашем пути, создав завесу пыли шириной в сотни километров. Конечно, у нас есть средства защиты, но не от частиц пыли такого размера и плотности. При нашей скорости даже песчинка ударит с кинетической энергией...
   - Здесь не должно быть никаких астероидов. Мы находимся вне плоскости эклиптики.
   - Очевидно, дождевые черви подготовили защитные сооружения.
   - Так как же мы выжили?
   - Разрушение одного из нас проделало дыру в облаке обломков. Мы проплыли сквозь нее.
   Денсел задумался об этом. - Наши корабли следуют друг за другом в линию. Таким образом, даже если головной корабль устранен дополнительными экранами, это может расчистить путь для остальных.
   - Верно. И мы все равно достигнем нашей цели, если пройдут только три, два, даже только один из первых кораблей. - Поток заколебался, и изображение слегка исказилось, признак того, что были задействованы дополнительные вычислительные мощности. - Есть и другие новости. Корабли третьей волны попали под обстрел, когда огибали Солнце. Два были потеряны.
   - Это было умно со стороны дождевых червей. - Денсел задумался, должен ли он радоваться этой победе, потому что Земля, в конце концов, была его родной планетой. Но его сердце было на Футпринте, с семьями, которых он больше никогда не увидит. Он понял, что не хочет, чтобы кто-то умирал.
   Флад сказал: - Да, умно. Но шесть из восьми кораблей выжили. Тем временем дождевые черви перегруппировываются. Половина их кораблей, двенадцать, направляются к Юпитеру. Чтобы победить, мы должны уничтожить имперский флот. Поэтому мы должны следовать за ними. Юпитер - это место, где произойдет решающее столкновение третьей волны.
   - А другие корабли земляных червей?
   - Сходятся на курсе третьего "Кулака". Очевидно, они понимают опасность, которую вы представляете.
   Денсел кивнул. - Но теперь, два года спустя, я в авангарде. Следующий в очереди при охоте на уток.
   И снова эта нерешительность, эта хрупкость. - Экипажи совещаются. Это было бы неоптимальным.
   - Разве это не оптимально?
   - Нет, если ваш корабль идет впереди. Линию необходимо изменить. Второй "Кулак" продолжит движение за кормой оставшихся кораблей, под защитой остальных, а не впереди.
   - Вы хотите дать второму наилучший шанс. Почему?
   - Потому что во втором есть вы. - Аватар ухмыльнулся - не совсем точное изображение, жутковатое зрелище. - Я же вам говорил. Вы полезны, Денсел Бел. - Театрально он взглянул на свои наручные часы. - Субъективно вы находитесь чуть более чем в дне пути от Солнца. Помните, вы движетесь так быстро, что время, с вашей точки зрения, растягивается. На Земле осталось еще семь дней. Тридцать три часа - это все, что у вас будет. Затем это будет сделано. Попробуйте немного поспать. - Изображение рассыпалось на пиксели и исчезло.
  
   День З плюс 6. Имперский бункер, Нью-Йорк.
   Адмирал Кейл был потрясен тем, что он обнаружил в Нью-Йорке.
   Великая океанская волна пощадила некоторые из могучих старых зданий, которые стояли подобно менгирам, с разбитыми окнами, их стены были заляпаны соленой водой. Но человеческий город у их ног был разрушен, стерт с лица земли, тысячелетия истории смыты. Даже сейчас гуманитарные работники и их роботы разбирались в грудах обломков, оставленных волной, а беженцы только начинали возвращаться в то, что осталось от их домов.
   Но в своем бункере, глубоко под руинами Центрального парка, императрица спокойно сидела рядом со своим источником логики и света.
   - Вы сердитесь, адмирал Кейл, - мягко сказала она.
   - В каждом чертовом месте на планете, куда бы я ни пошел, я злюсь, - сказал он. -Разрушение истории - это вред, причиненный стольким людям.
   - Мы еще не побеждены.
   - Да, мэм, это так. Мы направляем крейсера военно-космического флота к Юпитеру...
   - Я просмотрела брифинги, - сказала она.
   Он стоял и ждал, не уверенный, чего она хочет, страстно желая вернуться к своим обязанностям.
   - Я позвала вас сюда, адмирал, чтобы поговорить не о настоящем, а о прошлом и будущем. Вы говорили об истории. Но что вы знаете об истории? Что вы знаете о происхождении империи, которой служите, и, более того, династии Шира?
   Он был озадачен и нетерпелив. Но она была императрицей, и у него не было выбора, кроме как стоять и слушать. - Мэм? Я солдат, а не ученый.
   - Видите ли, мне нужно, чтобы вы поняли, - прохрипела она. - Мне нужен кто-то, кто принесет правду в будущее. Ибо боюсь, что могу не пережить эту войну - по крайней мере, могу не сохранить свой трон. И решимость, которая сохранялась веками, будет утрачена.
   - Мэм, мы уверены, что...
   - Расскажите мне, что вы знаете об истории моего трона.
   Нерешительно, порывшись в своей памяти, он рассказал о Чрезвычайном происшествии тысячу лет назад, когда великий инженер Майкл Пул построил мост через червоточину за полторы тысячи лет, великий эксперимент, способ исследовать будущее. Но мост Пула достиг неожиданного берега. То, что последовало, было вторжением из далекого будущего, эпохи, когда Солнечная система будет оккупирована инопланетной державой.
   - Вторжение из темного будущего, да, - прошипела императрица. - Вторжение, при котором первая Шира, основательница династии, сама была беженкой.
   Кейл был ошеломлен. - Была ли первая императрица из будущего, эпохи оккупации?
   - Она видела, как Пул исчез во времени, разрушив связи червоточины. И когда путь домой был потерян, Шира оказалась в трудном положении. Но она не отказалась от проекта.
   - Проекта?
   - Шира принадлежала к философской и религиозной секте под названием "Друзья Вигнера". И их целью возвращения в прошлое было отправить сообщение в еще более отдаленное будущее...
   Разочарованному Кейлу пришлось еще немного пострадать от такого рода философствования.
   Жизнь, по словам Ширы, необходима для самого существования Вселенной. Сознание было подобно огромному, самонаводящемуся глазу, рекурсивной конструкции, созданной Вселенной для того, чтобы вызвать ее собственное бытие - ибо без сознательного наблюдения не могло быть ни воплощения квантового потенциала в реальность, ни коллапса волновых функций. Это было правдой от мгновения к мгновению, от удара сердца к удару сердца, как это было из одного тысячелетия в другое. И если это было правдой, то цель сознания, жизни, по словам Ширы, должна была заключаться в сборе и систематизации данных - всех данных, везде - для наблюдения и актуализации всех событий. В очень отдаленном будущем произойдет слияние разумов, кульминацией которого станет конечное состояние: на последней границе Вселенной, в бесконечности, подобной времени.
   - И в такое бесконечное время есть Высший Наблюдатель, - тихо сказала Шира. - И будет сделано последнее замечание. - Она склонила голову в странной, почти молитвенной позе уважения. - Невозможно поверить, что конечным наблюдателем будет просто пассивный глаз. Камера на протяжении всей истории. Друзья Вигнера, секта, к которой принадлежала Шира, верили, что Наблюдатель будет обладать способностью изучать все почти бесконечные потенциальные истории Вселенной, хранящиеся в регрессивных цепочках квантовых функций. И что выберет Наблюдатель, актуализирует историю, которая максимизирует потенциал бытия. Которая превратила бы космос во все времена в сияющее место, сад, свободный от отходов, боли и смерти.
   Свет из логического бассейна отбрасывал тени на ее лицо. Кейл боялся, что она совершенно сошла с ума.
   - Мы должны обеспечить сохранение человечества в оптимальной реальности. Какой может быть конечная цель? Все, что делали Друзья, было направлено на то, чтобы донести информацию о бедственном положении человечества до Конечного Наблюдателя. Даже возможное разрушение Юпитера. И даже я, застрявшая здесь, в этом темном прошлом, выброшенная из времени, всегда старалась изо всех сил сделать все, что в моих силах, для продвижения грандиозного проекта. - Она заглянула в логический блок. - По-своему, я ищу...
   Он уставился на нее, переживая еще один огромный концептуальный шок. - Мэм, вы сказали "мы". Вы говорите о себе. Не о первой Шире.
   Она подняла лицо, кожа была как бумага.
   - Вы - Шира. Первая. Не было ни династии, ни тридцати двух Шира, матери и дочери - только вы, первая, живущая все дальше и дальше. Вам, должно быть, больше тысячи лет.
   Она улыбнулась. - И все же я не появлюсь на свет еще более четырехсот лет. Стара я или молода, адмирал? Как только червоточина Пула была закрыта, у меня не было пути назад в будущее. Я смирилась с этим. Но всегда был другой путь назад. Долгий путь. Я согласилась на лечение от старения. Я начала накапливать энергию, где только могла. А потом...
   - И затем, - сказал Кейл, с трудом веря, - построив глобальную империю для вашей защиты, было просто прожить пятнадцать столетий, ожидая, когда снова придет ваше время.
   - Вы поняли, адмирал.
   Он пристально посмотрел на нее. - Были ли другие, подобные вам, другие, застрявшие в истории?
   Ее лицо было пустым. - Никто из тех, кто выжил.
   Он лихорадочно размышлял. - И вы, должно быть, использовали свои знания о будущем, чтобы укрепить свою власть. - Он вспомнил себя. - Мэм, простите меня за то, что я так говорю.
   - Все в порядке, адмирал. Да, можно сказать и так. Но это было необходимо. В конце концов, у человечества никогда не было единого правительства, ни у кого до меня. Неплохое достижение, вам не кажется? Да ведь для этого мне пришлось изобрести религию поклонения Солнцу... Это было необходимо, все это. Мне нужно убежище силы. В предстоящие десятилетия предстоит преодолеть еще много препятствий, если я хочу дожить до года своего рождения.
   - Мэм, я думал, что знаю вас.
   - Никто из вас не знает меня, никто из вас, трутней. - Она удалилась. - Сейчас я устаю. Продолжайте вашу войну, адмирал. Но мы поговорим снова. Даже если я паду, проект не должен провалиться. И я доверю вам эту цель.
   Он поклонился ей. - Мэм. - И с огромным облегчением покинул зал, оставив одинокую женщину и свет логического пруда позади себя.
  
   День З плюс 9. Юпитер.
   Флот дождевых червей наконец-то собрался где-то на дальней стороне гигантского мира. До развязки, как полагали альфанские планировщики, оставалось еще несколько часов.
   Несмотря на срочность ситуации, несмотря на все уговоры и проклятия Флада, при каждом удобном случае экипаж "Фристара" смотрел из своего жилого купола на Юпитер. В конце концов, в системе Альфы не было планет типа Юпитера.
   Юпитер был раздутым миром-монстром, окрашенным в осенне-коричневый и лососево-розовый цвета. Другие корабли флота повстанцев, крошечной армады, угловатыми силуэтами дрейфовали по поверхности гигантского мира. Была видна еще одна структура, движущаяся по своей собственной орбите, глубоко внутри круга самого внутреннего спутника, Ио. Это была электрически-голубая искра, при увеличении казавшаяся переплетением стоек и четырехгранных каркасов. Это был центр Пула, где когда-то Майкл Пул использовал энергию трубки тока, соединяющей Юпитер с Ио, для создания своей внутрисистемной сети червоточин. Один из этих древних интерфейсов соединял сам Юпитер с Землей - или был таковым, пока дождевые черви не перерезали его при приближении повстанцев.
   И, что еще более удивительно, сам Юпитер был явно изранен, огромные штормы, похожие на почерневшие воронки, глубоко врезались в его поверхность.
   Это было необыкновенное зрелище, признал Флад. - Зрелище и история - все смешалось.
   - Да, отец, - сказала Бейя. - Что касается Юпитера, ты знаешь, я читала об истории Солнечной системы...
   Он не совсем одобрил это; это показалось ему рефлексом вины.
   - Ты говоришь, это все из-за действий человека?
   - Такова история, - сказал он. - Хотя мое представление о древней истории дождевых червей шаткое.
   Тысячу лет назад Юпитер был поврежден действиями "Друзей Вигнера", беженцев из будущего. Друзья задумали какой-то грандиозный, невыполнимый план по изменению истории. Их план включал в себя запуск в Юпитер черных дыр массой с астероид.
   - Что бы ни замышляли эти "Друзья", это не сработало, - сказал Флад. - Все, что им удалось сделать, это разрушить Юпитер. - Он покачал головой. - Самая большая масса в Солнечной системе после самого Солнца, огромный ресурс для будущего - уничтожен одним действием. Как типично для высокомерия дождевого червя!
   В небе вспыхнул свет. Флад увидел это по отражению на лице его дочери. Он повернулся.
   Один из кораблей Альфы, "Судьба человечества", взорвался. Длинный хребет был сломан, отсоединенный привод бессмысленно вспыхнул, и хрупкий жилой купол разлетелся вдребезги, рассыпав в космос частицы розового и зеленого.
   Взвыла сигнализация. Перед Бейей и Фладом появились виртуальные пульты управления, забитые данными. Команда, сонная, потрясенная, попыталась занять свои позиции.
   А затем взорвался другой корабль. "Надежда будущего", корабль пятисотлетней давности, исчез за секунду. На этот раз Флад мельком увидел ракету, которая уничтожила его. Но времени размышлять не было.
   - Входящий, - крикнула Бейя. - Входящий!
   Флад работал за своим столом, быстро двигая пальцами. - Все в порядке. Мы уклоняемся. - Жилой купол содрогнулся, когда включился ВЕС-привод, толкая "Фристар" в сторону.
   Раскаленная добела ракета пронеслась мимо жилого купола достаточно близко, чтобы ее можно было увидеть невооруженным глазом.
   - Черт, - сказала Бейя. - Как они это делают? Сканирование показало, что пространство вокруг нас было чистым.
   - Юпитер, - сказал Флад, быстро считывая данные со своих дисплеев. - Ракеты вылетают с Юпитера. Но скорости настолько высоки - я не понимаю...
   - Черные дыры, - сказала Бейя. - Может быть, в этом все и дело. Они запускают свои ракеты с помощью центральных черных дыр. Из эргосферы можно извлечь чертовски много кинетической энергии.
   - Да. И затем они вырываются из остова планеты прямо на нас. Невероятно.
   Вспыхнул и погиб еще один корабль, цветок света, бессмысленно прекрасный.
   "Мечта Беты", - произнес Флад. - Трех наших не стало за несколько секунд. Они уничтожают нас. Осталось три против дюжины крейсеров флота. Нам придется отступить. Перегруппироваться, если сможем...
   - Нет. - Бейя усердно работала за своим столом. - Папа, на это нет времени. Скажи выжившим, чтобы они направлялись в центр Пула.
   - Почему? Связи с червоточиной разорваны; мы не можем выбраться оттуда.
   - Это даст нам некоторое прикрытие. И у меня есть идея, - сказала она отстраненно, работая.
   Флад нахмурился. Ему не нравилось, когда проявлялась эта решительная сторона его дочери; из-за этого она казалась слишком сильной, слишком независимой - он больше не мог ее защищать. Но она правильно назвала маневр с ракетами из черных дыр. Он не видел лучшего варианта, чем принять ее рекомендацию.
   Он отрывисто отдавал приказы. Включился ВЕС-привод "Фристара". Ускорение быстро возросло до двух, трех, четырех g. Флад чувствовал это всем своим существом, но твердо стоял на своем. Над его головой Юпитер с тяжеловесной медлительностью скользил по полю зрения. - Давай, - сказал он. - Давай...
   На мостике корабля имперского флота "Факула" раздались бурные аплодисменты по поводу быстрого уничтожения половины флота повстанцев - преждевременные аплодисменты, по мнению Стиллича.
   - Статус, - прокричал он Пелле, перекрывая шум.
   - Три сбиты, осталось три.
   - Но три выживших не убегают.
   - Не из пространства Юпитера, нет, сэр. Кажется, они направляются к хабу Пула.
   - Почему туда?
   Пелла постучала по столу. - Военно-игровой ИИ понятия не имеют. Если им понадобится укрытие, они могут сбежать на один из спутников... - Она усмехнулась. - Сэр, какая разница? У нас двенадцать кораблей против трех. Даже при потерях один к одному мы можем сбить их с неба.
   Стиллич чувствовал себя крайне неловко, но он не мог спорить с этим анализом. - Хорошо. Вызывайте флот; установите периметр атаки.
   - Сэр.
   Плавно включился ВЕС-привод.
   Двенадцать кораблей против трех. Стиллич считал, что решение отозвать флот Солнечной системы к Юпитеру было правильным. Внутренние районы планеты-гиганта были опасным, сложным местом, пронизанным сильными гравитационными полями, интенсивной радиацией и опасностями, подобными токовой трубе Ио. Это было поле битвы, гораздо более знакомое обороняющемуся имперскому флоту, чем нападающим - в системе Альфа не было планет Юпитера, - и он был впечатлен новаторским мышлением во флотском колледже на Земле, где в голову пришла идея использовать пращу "черной дыры" для уничтожения повстанцев раньше, чем корабли даже вступили в бой. Но как только Стиллич согласился с этой стратегией, он стал настаивать на выводе всего земного флота на Юпитер или в его окрестности, чтобы не оставлять половину флота возводить бесполезный забор из штакетника против приближающейся волны релятивистских ракет.
   И все же - двенадцать против трех. Это было более обнадеживающе, чем двенадцать против шести, но Стиллич был не в настроении для чего-либо меньшего, чем полная победа, уничтожение. Этого требовала безопасность системы, и чем больше перевес, тем лучше.
   "Фристар" уже приближался к центру Пула, скоплению интерфейсных порталов, устремляющихся из-за горизонта к уцелевшим кораблям повстанцев клубком ярко-синего цвета.
   - Лета, - выдохнула Бейя. - Я и не знала, насколько это красиво.
   Флад тихо сказал: - Червоточины - это врата в другие времена, в другие места. Они должны быть прекрасны, как и все великие инженерные разработки.
   Снова зазвенели сигналы тревоги.
   Бейя изучала свой компьютер с данными. - Они приближаются, отец, дюжина крейсеров военно-космического флота.
   - Тогда это все.
   Она поцеловала его в щеку, медленный жест, который все еще казался слишком коротким. - Прикрой меня.
   - Что?
   Она повернулась и побежала быстрее, чем он мог надеяться догнать ее. - Я же говорила тебе. У меня есть идея. - И она скрылась из виду через люк в корме корабля.
   Ракета пролетела мимо жилого купола, и экипаж невольно пригнулся. Затем появилась вспышка лазерного света, и блистер купола сам по себе потемнел. Грей Морус, заместитель Флада по экипажу, прокричал: - Они на нашей дистанции, Флад. Мы отстреливаемся, но...
   В информационном центре Флада прозвенел сигнал. ИИ быстро разработал защитную конфигурацию для кораблей: подпертые к узлу Пула жилые купола вместе, хвосты наружу, используя для защиты их объединенные сверхгорячие выхлопы ВЕС-приводов. Флад нажал кнопку на своем информационном столе. - Скопируй это и исполняй, - рявкнул он Грею. - Бейя! Где ты? Бейя!
   Во флиттере Бейи голос ее отца звучал так отчетливо, как будто он летел рядом с ней. Она была полна решимости говорить ровным голосом. - Разве ты не видишь меня, отец? Я сверху около десяти часов - о, но твой блистер почернел.
   - Что, черт возьми, ты делаешь?
   Флиттер нырнул вбок, отбросив ее от ремней безопасности. - Я принимаю огонь на себя, вот что я делаю. Папа, если у тебя есть запасной лазер, прикрой меня!
   Теперь флиттер развернулся. Она направлялась прямо к узлу Пула, переплетению устьев червоточин цвета пороховой сини. Она увидела, как три корабля флота повстанцев отступили, неуклюже делая пируэты, занимая оборонительную позицию. Но в поле ее зрения пронеслись корабли имперского флота, бездушные, механические, плюющиеся ракетами в повстанцев, поливая их лазерным светом. Их было так много, дюжина против трех.
   И пока она смотрела, ракета военного флота прошла насквозь, ударив в приводной отсек "Милосердия и терпимости". Огромный корабль медленно начал смещаться с места. Но как только он это сделал, он плюнул огнем в сторону Бейи и поймал в небе ракету флота.
   - Спасибо, Милосердие, - прошептала она.
   - Не за что, - последовал ответ.
   - Бейя, что ты делаешь?
   - Папа, ты мне доверяешь?
   - Я... ты знаешь, что доверяю. Что это за вопрос?
   - Достаточно хорошо, чтобы рисковать своей жизнью, полагаясь на мое мнение?
   - Возможно, у меня нет выбора. Если бы ты просто сказала мне...
   - Просто еще один отрывок из истории Солнечной системы, отец. Я кое-что читала, инцидент на планете под названием Плутон, давным-давно... - Она уставилась на ослепительную небесно-голубую четырехгранную рамку ближайшего портала из экзотической материи. Лица были похожи на полупрозрачные панели из посеребренного стекла; она могла разглядеть акварельные океаны Юпитера, кружащиеся так, что глаз не мог за ними уследить, как видения во сне. - Так красиво.
   - Бейя?
   Она направила флиттер прямо на интерфейс. Она произвела быстрые вычисления на своем информационном столе.
   - Пять секунд, отец.
   - До чего?
   - По моей команде включайте двигатели и убирайтесь оттуда со всем, что осталось.
   Она прошла сквозь мерцающую поверхность, как будто ее не существовало, и теперь была внутри синей рамки интерфейса.
   Голос ее отца был искажен. - Бейя, пожалуйста...
   - Это для тебя, для мамы, для Альфы. Помни меня. Команда! - И она ткнула пальцем в свой информационный стол.
   Двигатель флиттера взорвался.
   Что-то ударило ее в спину. Вокруг нее вспыхнул электрически-голубой свет.
   Удивительно, но она все еще была жива. Она была зажата в каюте маленького корабля, который был выброшен с места крушения. Она задыхалась от боли в сломанных костях. Она заставила себя оглядеться.
   С пространством было что-то не так. Шар неземного света вздулся позади нее, а неровное пятно тьмы впереди было похоже на разрыв в небе. Приливные силы терзали ее живот и конечности. Никто не катался подобным образом уже тысячу лет.
   И она увидела корабли военного флота, разбросанные, как соломинки на ветру.
   Приливы утихли. Темнота перед ней рассеялась, открыв сияние Солнца. И кабина флиттера взорвалась без шума.
   Прошли долгие минуты, прежде чем экипаж взял под контроль падение "Факулы".
   Пелла подошла к Стилличу с окровавленным лбом. - Отчет о повреждениях...
   - Не обращайте на это внимания. Что только что произошло?
   - Волна Алькубьерре.
   - Что?
   Пелла запустила пальцы в растрепанные волосы. - Капитан, червоточина - это изъян в пространстве. Она по своей сути нестабильна. Горловина и интерфейсы остаются открытыми благодаря активным петлям обратной связи, включающим нити экзотической материи. Это материя с отрицательной плотностью энергии, своего рода антигравитация, которая...
   - Что такое волна Алькубьерре?
   - Что-то взорвалось внутри интерфейса. И область отрицательной энергии интерфейса расширилась от тетраэдра, всего на мгновение. Отрицательная энергия исказила фрагмент пространства-времени. Фрагмент, содержащий нас.
   С одной стороны волны пространство-время сжалось, как черная дыра. С другой стороны, оно расширилось - как повторение Большого взрыва, расширения в начале Вселенной.
   Пелла просмотрела свой компьютерный стол. - В целом мы потеряли связь с пятью нашими кораблями. Остальные не функционируют. "Факула"...
   - Что насчет выживших повстанцев?
   - Два корабля выведены из строя. - Она подняла глаза. - Одному удалось сбежать. Он направляется к Земле.
   - Мы можем пуститься в погоню?
   - Нет, сэр, мы...
   - Соедините меня с адмиралом Кейлом. Соедините с дворцом, если сможете...
   Она в шоке оторвала взгляд от своего планшета. - Сэр. У меня постоянный приказ начать действовать в случае неудачи.
   - Продолжайте.
   - Вы отстранены от командования. Фактически, вы арестованы...
   Стиллич рассмеялся. - Отлично. Я под вашей опекой, первая помощница. Теперь найдите исправный флиттер и доставьте меня обратно на Землю.
  
   День З плюс 11. Орбита Нептуна.
   Последняя попытка остановить релятивистские корабли-"Кулаки" была самой драматичной.
   После того, как обломки ледяного спутника покончили с первым, а затем и с четвертым, именно космический корабль попытался остановить двух последних выживших, третьего и второго. Недалеко от орбиты Плутона, на границе собственно Солнечной системы, двигаясь со скоростью, меньшей, чем у близкой к световой атакующих, он попытался протаранить их. Это был необычный пример релятивистской навигации. Третий "Кулак", взяв инициативу на себя, уничтожил его столь же замечательной меткой стрельбой. Но взрыв швырнул обломки на пути третьего, и на этом все закончилось.
   Когда это было сделано, остался только второй "Кулак", движущийся через орбиту Нептуна со скоростью более девяноста восьми процентов скорости света. Считалось, что это была самая высокая скорость, когда-либо достигавшаяся в пределах Солнечной системы, за исключением космических лучей, атомных ядер, выбрасываемых далекими сверхновыми. Но "Кулак" не был субатомной частицей. Он был военным кораблем, релятивистским оружием, пилотируемым, плавающим среди хрупких миров материнской системы.
   Это было неправильно, думал Денсел Бел. Это было чудовищно. И все же он был здесь. Денсел Бел был рад, что оставшееся ему время было таким коротким.
   Стиллича доставили в нью-йоркский бункер императрицы в наручниках.
   Адмирал Кейл был здесь. Нетерпеливым приказом он приказал снять наручники и отпустил охрану.
   Императрица размышляла рядом с логическим бассейном, в его жутком, колеблющемся свете. Перед ней разыгрывалось какое-то виртуальное представление: шар, светящаяся точка, светящийся осколок - снова и снова.
   Стиллич подошел к своему начальнику, потирая запястья. - Сэр. Как долго?
   Кейл щелкнул пальцами; в воздухе появился маленький виртуальный дисплей с данными. - Этот гребаный релятивистский корабль пересекает орбиту Сатурна.
   Стиллич задумался. - Значит, семьдесят восемь минут до Земли.
   - И мы все еще ждем этого мятежного ублюдка - этого Флада.
   После того, как имперский флот был рассеян на Юпитере, не осталось ничего, что могло бы помешать продвижению "Фристара" на Землю. Наконец корабль повстанцев вышел на орбиту вокруг самой Земли, и Флад спускался, чтобы обсудить условия капитуляции.
   - Вы думаете, у нас есть выбор, кроме как принять все, что он потребует?
   Кейл поморщился. - Выбор решается сам собой на коленях императрицы.
   Для императрицы были смоделированы последствия удара "Кулака" о Землю. Физика была простой, зависящей от огромной кинетической энергии "Кулака"; последствия для планеты, смоделированные на виртуальном дисплее, были пугающими. Столкновение, о котором возвестил туннель воздуха, превращенного в перегретую плазму, само по себе стало бы источником импульса электромагнитной энергии, достаточно сильного, чтобы спалить все живое на половине полушария, и достаточно яркого, чтобы пробить стены. Ударные волны воздуха и воды, которые последуют за этим, и падающий с неба сильный дождь из расплавленной породы сделают все остальное. Шира наблюдала за этим снова и снова, как одержимая.
   На семидесятиминутной отметке дверь камеры открылась. Вошел Флад. Он был крупным, сильным на вид мужчиной, одетым в простую тунику и леггинсы. В руках у него был пакет, гладкая черная коробка. Его сопровождали еще двое, мужчина и женщина, одетые аналогично. Эти соратники выглядели взволнованными, даже испытывающими благоговейный трепет от того, что находятся в этом бункере под самим Нью-Йорком, в присутствии императрицы. Флад, однако, не выказывал страха.
   Императрица никак не отреагировала, наблюдая, как ее виртуальная модель снова и снова проходит через смертельную последовательность действий.
   Кейл усмехнулся. - Значит, ты Флад из Альфы, когда-то посол при этом дворе, а теперь великий лидер повстанцев. И одеваешься как фермер. Как показушно. Как предсказуемо.
   Флад улыбнулся ему и оглядел с ног до головы. - Хороший френч. Вот. Подержи это. - Он протянул ему коробку, которую нес.
   Кейл рефлекторно взял ее. Затем, раздраженный, он передал ее Стилличу. - Что это?
   - Наше последнее оружие. Нанотехнологическая модификация "умной чумы" - аппаратная, а не программная. Выпущенная, она разрушит надежные сети, которые вы достаточно предусмотрительно установили - ваши оптоволоконные линии связи и все остальное. Обязательно доставляется после посадки.
   Стиллич осторожно положил это на пол. - Ваше последнее оружие, кроме "Кулака".
   - За исключением его, да.
   - Зачем ты принес его сюда? - спросил адмирал. - Вы победили. Вам не нужно наносить больше урона.
   Флад подошел к краю логического бассейна. - Чтобы положить конец этому.
   Теперь императрица заговорила, не поднимая глаз. - Ты - Флад.
   Он поклонился. - Императрица...
   - Шира подойдет.
   - Да. Тебя зовут Шира. Как было всегда, не так ли? Я здесь, чтобы обсудить условия.
   Стиллич напряженно сказал: - Будь краток, фермер. У нас не так много времени.
   - С краткостью я справлюсь. Ваша императрица должна отречься от престола. Этот логический бассейн должен быть закрыт - здесь, сейчас, немедленно, на моих глазах. И мы начинаем создание конституционного собрания. Новые отношения между свободными мирами всего человечества.
   - Как цивилизованно, - сказал Кейл. - Конституционный съезд или глобальное уничтожение.
   - Адмирал, - огрызнулся Стиллич. - У нас нет времени. Флад - зачем логический бассейн? Это в центре всего, не так ли?
   Флад повернулся лицом к Шире. - Наши философы вывели это, центральную истину всего, что она делает. Я сам был наблюдателем, шпионом при вашем дворе, хотя никогда раньше не видел вашего лица, мэм.
   - Как мало вы понимаете, - сказала Шира.
   - О, думаю, я достаточно хорошо понимаю. - Флад повернулся лицом к флотским. - Вы уже знаете ее историю. Она беженка из будущего - из времени, которое, даже спустя тысячу лет, настолько отдалено, что остается будущим. И она возвращается домой долгим путем, год за годом, удар сердца за ударом сердца. Но это не то будущее, к которому она стремится, не так ли, Шира? Ты вообще не хочешь быть в этой вселенной...
   - Ничего из этого не реально, - сказала Шира хриплым голосом. - Все это преходяще. Мы просто вынуждены терпеть движение нашего сознания по одной из многих цепочек квантовых функций, последовательности потенциальных возможностей, которые будут свернуты, отброшены Конечным Наблюдателем во времениподобной бесконечности...
   Стиллич пытался сдержать свое нетерпение. - Это просто анахроничная философия. Я не понимаю, что такого она здесь делает, что беспокоит тебя, Флад.
   - Она тоскует по своему Абсолютному Наблюдателю. И она думала, что сможет найти своего квантового мессию в математике...
   Логический бассейн, по его словам, представляет собой метаматематическую вселенную. Хотя он и не бесконечен, он включает в себя больше математического понимания, гораздо больше, чем до сих пор было исследовано человечеством - и в принципе, где-то внутри метаматематического разветвления бассейна может существовать любой возможный алгоритм.
   Шира тихо сказала: - Вся наша наука основана на поиске простых правил, лежащих в основе сложных явлений. Можно показать, что простые алгоритмы порождают сложности, от турбулентного течения в стакане воды до спиральной структуры самой Галактики.
   - Вы понимаете идею, - сказал Флад. - Там много бессмыслицы, но также и много сокровищ, которые нужно откопать. Это как если бы у вас был резервуар, полный всевозможных сочетаний слов на земном языке. По большей части это мусор. Но внутри находятся лучшие плоды человеческого научного познания - даже те, которые еще не открыты. Но Шира всегда была более амбициозной, не так ли, императрица?
   Шира сказала: - Человеческое сознание также является продуктом простых алгоритмов с особенно сложными результатами. И точно так же любой мыслимый разум - человеческий, постчеловеческий или инопланетный - должен быть там, чтобы его можно было обнаружить, в бассейне, в метаматематическом стазисе.
   Флад поморщился. - "Друзья Вигнера" были готовы уничтожить Юпитер, чтобы отправить сообщение Высшему Наблюдателю. Теперь эта сумасшедшая верит, что сможет найти Наблюдателя в резервуаре со светом.
   - Проявите уважение к императрице, - резко сказал Стиллич.
   - Но независимо от того, достигнет она своей цели или нет, она подвергает человечество опасности обрушения гораздо больших угроз. Ибо некоторые из находящихся там разумов не удовлетворены статусом, ожиданием, когда их обнаружат. Взгляните на это. - Он вызвал свой собственный виртуал. - Мы отслеживали последствия в течение многих лет. Десятилетия. У нас есть свои шпионы в Солнечной системе. Это нейтринное сканирование, которое мы сделали с "Фристара" всего несколько часов назад.
   Стилличу потребовалось мгновение, чтобы сообразить, что он смотрит на поперечный разрез Земли глубоко под гранитным сводом Манхэттена и имперским бункером. И там, внизу, в мантии плавала форма, возможно органическая, возможно искусственная, крылатая форма, похожая на ската, на семя платана.
   - Она не полностью сформирована, - мрачно сказал Флад. - Не полностью функционирует. Но скоро это произойдет.
   Кейл спросил: - Что это?
   - В рассказах "Друзей" об их мрачном будущем есть намеки на расу, еще более угрожающую человечеству, чем те оккупанты Земли, от которых они бежали. Раса, называемая... - его произношение было неуверенным, - Чи-ли, зи-ли. Они, или их потенциальные возможности, скрываются в логическом хранилище. И они пытаются вырваться наружу.
   - Как? - огрызнулся Кейл. - Построив этот корабль глубоко под Землей? Как они это делают?
   - Мы понятия не имеем, - сказал Флад. - Наша единственная забота - остановить это, пока этот корабль не вырвался из Земли, как птица из яйца. Это настолько мощная угроза, что она пытается нанести по нам удар не более чем из-за заявления о логической возможности своего собственного существования. И если эта штука выберется из мантии, я не думаю, что расстояние в четыре световых года спасет систему Альфа. Теперь вы понимаете, почему было необходимо вести эту войну? Это было не только ради нашей свободы от политического господства Ширы. Это было сделано для того, чтобы избавить все человечество от этой ужасной угрозы - ибо Шира, ваша императрица из будущего, подвергает опасности всех нас.
   Стиллич посмотрел на мрачное лицо адмирала.
   - Время принимать решение, - сказал Кейл.
   - Да, сэр. Мое мнение? Не стоит рисковать Землей, чтобы спасти этот проект императрицы...
   - Проект стоит любой цены, - пробормотала Шира. - Даже этой.
   Но, подумал Стиллич, она, похоже, смирилась с поражением.
   Кейл повернулся к ней. - Мэм, у нас нет времени. Мы должны принять его условия. Детали вашего отречения мы можем обсудить позже, как и легитимацию временного правительства... - Он повернулся к Фладу. - Вы победили, звездный фермер.
   Флад поднял коробку с нанотехнологиями и бросил ее в логический бассейн. Она погрузилась в свет с едва заметной рябью, а затем, казалось, растворилась. Флад наблюдал за бассейном, когда извивающиеся метаматематические бифуркации увяли, и бледный свет начал гаснуть. - Дело сделано.
   Стиллич настойчиво сказал: - А теперь отзови свою релятивистскую боевую собаку.
   Флад улыбнулся. - Сделано.
   - Все это нереально, - пробормотала Шира. Она откатилась в тень.
   Кейл повернулся к Фладу. - Ты заплатишь за все, что сделал.
   Флад посмотрел на него глазами, полными сожаления. - О, я заплатил, служивый. Поверь мне, я заплатил.
   И тут бункер содрогнулся, и волна, подобная приливу, прокатилась по внутренностям Стиллича.
   Кейл пошатнулся. - Что это было?
   Когда Стиллич пришел в себя, он узнал, что Ширы больше нет.
   "Кулак" пролетел через пояс астероидов Солнечной системы.
   Земля теперь была так близко, что Денсел Бел мог видеть ее, изображение, увеличенное и сильно скорректированное с учетом релятивистских искажений, висело у него над головой - он мог видеть планету в реальном времени, голубой мрамор, до боли красивый, и все же изуродованный войной. И все же он никогда не смог бы прикоснуться к нему. Огромный выброс кинетической энергии, который был вложен в этот корабль за годы ускорений с ВЕС-приводом, отделял его от родного мира так же сильно, как если бы он оказался в другой вселенной.
   Всего несколько субъективных минут оставалось до того, как его жизнь оборвется, и Земля умрет вместе с ним.
   Перед ним снова возник Флад. - Все кончено, - сказал он, улыбаясь.
   - Что такое?
   - Война окончена. Шира отрекается от престола - мы свободны. Теперь вы должны уничтожить второй "Кулак".
   - Я? Почему я?
   - Это было вашей целью с самого начала, Денсел Бел. Вы - моя защита. Мне нужен был кто-то на борту, кто, как я знал, завершит миссию, даже ценой собственной жизни. И это вы, человек, преданный как Земле, где вы родились, так и Футпринту, где у вас есть ваши семьи. У вас есть полномочия. Просто скажите вслух: "Пусть это закончится". ИИ сделает все остальное. Прощайте, Денсел Бел. Я надеюсь, вы чувствуете, что жертва, которую вы приносите, того стоит.
   - Флад. Подождите...
   - Да?
   - Вы бы сделали это? Вы бы позволили "Кулаку" ударить по Земле?
   - О, да. Чтобы остановить то, что делала Шира - поверьте мне, выбора не было. Удачи, Субер. - Он распался на облако пикселей и исчез.
   Субер. Потерянное имя, которое он использовал в затерянном мире. Денсел Бел посмотрел на голубую Землю и подумал о Су-су и Фэй. - "Пусть это закончится".
   Вспыхнул свет, мгновение сильной белой боли...
  
   День З плюс 7 месяцев. Земной порт.
   Флиттер поднялся в небо. Маленький цилиндрический аппарат медленно кувыркался, набирая высоту.
   Выглядывая из поднимающегося флиттера, Стиллич вынужден был признать, что "Фристар", который он прибыл осмотреть по поручению военно-космического флота Земли, выглядел впечатляюще с недавно сконструированным интерфейсом червоточины, ярко-синим тетраэдром с молочно-золотыми гранями, подвешенным под его угловатым хребтом. Когда Флад и его экипаж вернутся в систему Альфа через пару месяцев, они заберут с собой сдержанные добрые пожелания временного правительства Земли - и, что более важно, коммерчески пригодное окончание новой червоточины, которая навсегда свяжет миры Альфы и Солнца.
   - Или до следующего политического кризиса, - сухо заметил Флад.
   - Вот и все, - сказал Стиллич.
   - Смотрите, с Титана прибыла очередная партия зеленой жижи.
   Грузовой снаряд, сброшенный со спутника Сатурна, пересек систему без двигателя и теперь входил в атмосферу Земли, оставляя яркий инверсионный след на голубом небе. Этот грубый метод транспортировки был временной чрезвычайной мерой, чтобы обеспечить Землю продовольствием, пока в небе снова не зависнут огромные космические лифты.
   - Не "зеленая жижа", - сказал Стиллич. - Концентрат водорослей.
   Флад скривился. - В следующий раз, когда вы посетите Футпринт, будьте моим гостем на ужине.
   - Это может произойти через некоторое время, - мягко сказал Стиллич.
   Они оба знали, что, скорее всего, это правда. Слишком многие погибли, на Земле и в других местах, чтобы население Солнечной системы могло простить своих колониальных собратьев за войну, каким бы ретроспективным оправданием ни были темные преступления Ширы.
   Но Стиллич знал, что это произойдет. Земля уже восстанавливалась, поскольку люди и машины трудились над устранением нанесенного ущерба, и на поврежденной планете были вновь задействованы огромные ресурсы космоса.
   - Я видел ваш отчет о побеге Ширы, - сказал теперь Флад. - Вы были серьезны в своих выводах?
   - В этом нет никаких сомнений. - Шира спрятала в этом бункере много сокровищ из своего потерянного будущего, и среди них было то, что оказалось межпространственной транспортной системой: Шира исчезла из бункера, шагнув боком в одно из множества дополнительных компактифицированных измерений Вселенной. - Если это не квалифицируется как "гипердвигатель", то я не знаю, что тогда подходит.
   Флад покачал головой. - У нее был гипердвигатель. Транспортная система, работающая быстрее света. И она держала ее при себе все эти столетия, в то время как остальные из нас ковыляли по Галактике на субсветовых кораблях. Просто чтобы у нее был запасной выход на крайний случай. Как эгоистично.
   - Может, это и к лучшему. В любом случае, я думаю, мы знаем, что должны овладеть этой технологией через несколько столетий. Безусловно, это изменит облик войн. - Стиллич и Флад оба были ключевыми свидетелями в ходе межправительственного расследования хода и ведения войны, и Стиллич подозревал, что этот опыт помог им обоим лучше понять друг друга. - Если вдуматься, межзвездная война, ведущаяся с использованием субсветовых двигателей, находится на пределе возможного. Для начала вам понадобилась бы веская причина для этого; почти ничто не стоит того, чтобы вести такую кампанию.
   Флад хмыкнул. - Тебе следует больше читать историю. Наш страх перед тем, что задумала Шира, был вполне рациональным в качестве повода для войны. Ужасные войны велись из-за незначительных различий в идеологиях. Как-нибудь загляни в крестовые походы.
   - Но когда мы получим подлинный первый контакт с инопланетянами, а не эти мрачные намеки и проблески из будущего... Все это может запомниться человечеству как последняя великая гражданская война.
   - Конец человеческой войны? - Флад рассмеялся. - Я знал, что у тебя богатое воображение, Стиллич. Я не считал тебя мечтателем...
   Прозвучал сигнал тревоги, когда флиттер приготовился к стыковке с "Фристаром". Стиллич поправил свою униформу, готовясь отдать честь.
  
   Итак, люди вышли из своей родной системы, оптимистичные, экспансивные.
   Затем произошел "подлинный" первый контакт Стиллича. И все изменилось.
  
  

ВОСПОМИНАНИЕ

  
   5071 год н.э.
  
   - Я - Запоминающий, Летописец - сказал старик. - Последний в череде длиной в столетия. Это то, что передали мне те, кто помнил до меня.
   - Первого Запоминающего звали Гарри Гейдж. Ему было десять лет, когда появились скримы...
   Пока он разговаривал с каким-то невидимым допрашивающим полицейским с ровным голосом, Рода Войнет оглядела своих подчиненных. Все солдаты, их лица были залиты золотым светом Сатурна, они молча слушали. Старик, которого они видели перед собой, этот "Летописец", был виртуальным изображением, спроецированным из полицейского участка на Земле в эту комнату для совещаний на борту "Джонса", и солнечный свет, падавший на его лицо, был намного сильнее, чем ослабленное свечение, достигавшее этой далекой орбиты. Рода почувствовала смутную зависть к теплу, которое он испытывал.
   Побуждаемый своим собеседником за кадром, старик продолжил. - Гарри Гейдж. Он родился на Марсе, в аркологии Сидония. Его прадедушка и прабабушка были с Земли. В те дни, до появления скримов, этого было много. Все были мобильны. Все было открыто. Все было возможно.
   - Родители Гарри привезли его на Землю, такое бывает раз в жизни, чтобы встретиться с прабабушкой и прадедушкой. Он так и не смог их увидеть. Они определенно выбрали неудачный день для визита.
   Это был 4874 год, почти два столетия назад. И Земля вот-вот должна была быть завоевана.
   Флиттер, на борту которого находились Гарри Гейдж и его родители, вылетел из мерцающего зева транзитной червоточины, ведущей с Марса в Земной порт. Пока флиттер без колебаний пробирался сквозь плотное движение, Гарри выглянул из тесной кабины, высматривая Землю.
   Отсюда родной мир казался раздутым голубым диском. По поверхности планеты дрейфовали врата-червоточины всех размеров, электрически-голубые скульптуры из экзотической материи с отрицательной энергией. Мама сидела рядом с Гарри, на коленях у нее лежала книжная панель, а папа сидел напротив, улыбаясь реакции Гарри. Гарри навсегда запомнил эти моменты.
   Сам последний перелет на Землю занял всего несколько часов.
   - Флиттер Гарри приземлился в Нью-Йорке, - сказал Летописец. - Космический корабль приземляется в центре Манхэттена. Представьте себе это!
   Гарри и его родители вышли на лужайку парка, залитую солнцем нью-йоркской весны.
   Папа поднял лицо к солнцу и глубоко вдохнул. - Ммм. Цветущая вишня и свежескошенная трава. Я люблю этот запах.
   Мама фыркнула. - У нас на Марсе растут вишневые деревья.
   - Каждому человеку позволено быть сентиментальным по поводу весеннего дня в Нью-Йорке. Это наше право по рождению. Посмотри на эти облака, Гарри. Разве они не прекрасны?
   Гарри посмотрел вверх. Небо было затянуто высокими, пушистыми, темными облаками, жирными от воды, не похожими ни на какие на Марсе.
   Но мама закрыла глаза. Она привыкла к пирамидам и пещерам Марса и не могла поверить, что тонкий слой голубого воздуха может защитить ее от суровых условий космоса.
   Гарри был очарован Манхэттеном. Тогда он не знал, что большинству из того, что он видел, было не более десятилетий, кропотливо восстановленному после войны Звездопада. Также он не мог знать, что немногое из этого сохранится всего через несколько часов. И когда Гарри всмотрелся в облака, он увидел полосу света, пересекающую небо, прочерченную искрой, достаточно яркой, чтобы отбрасывать слабые тени даже при солнечном свете. Он заметил, что жители Нью-Йорка смотрят вверх со смутным беспокойством. Значит, это было ненормально. Даже на Земле, даже в Нью-Йорке.
   - Это был первый удар скримов, - сказал Летописец. - Гарри никогда не забудет этот момент. Ну, вы бы не забыли, не так ли? Это сформировало всю его жизнь. Еще до того, как пришла следующая волна, обрушившаяся на города.
   Рода и ее солдаты слушали, пытаясь понять, пытаясь решить, верить ли ему. Пытаясь решить, что с этим делать.
   Пока старик отдыхал - или отдыхал восемьдесят минут назад, столько времени требовалось сигналам с Земли, чтобы достичь Сатурна, - Рода разрешила своим подчиненным вернуться к другим обязанностям, но вызвала Реджа Кейзера, своего первого помощника.
   Ожидая Реджа в своей каюте, Рода включила кофеварку - единственное удовольствие из своего дома в Айове. Пока кофеварка пыхтела и наполняла каюту острыми ароматами кофе, она смотрела в большое панорамное окно.
   "Джонс" был корветом военно-космических сил ООН. Он находился на низкой орбите вокруг Реи, второго по величине спутника Сатурна. На самом деле "Джонс" находился недалеко от дома; он базировался на Энцеладе, еще одном из спутников Сатурна. Сама по себе Рея была невзрачной, просто еще один шар из грязного льда. Но за ней лежал Сатурн, где на фоне осенних облаков бушевали огромные штормы, а кольца выгибались дугой, как безвкусные, неоправданно резкие артефакты. Система Сатурна была похожа на тяжеловесный балет, освещенный приглушенным расстоянием солнечным светом, и Рода могла бы наблюдать за этим вечно.
   Но она прилетела сюда ради Реи. Внутри ее ледяного остова были залежи соленой воды, сохранявшейся жидкой благодаря приливному перемешиванию Сатурном и другими спутниками. В этом не было ничего особенного; подобные подземные озера были на многих ледяных спутниках Солнечной системы, даже на Энцеладе. Но в глубоких озерах Реи были обнаружены колонии скримов, водных организмов с групповым разумом, которые в течение нескольких десятилетий правили покоренным человечеством и даже оккупировали саму Землю.
   "Джонс" был назван в честь героя, который благодаря некоторой храбрости и изобретательности получил решающее преимущество над скримами, что в конечном итоге привело к их изгнанию из Солнечной системы - по крайней мере, так все думали, пока не была обнаружена эта реликтовая колония. Ксенологи уже разговаривали с этими застрявшими скримами, используя старинные устройства перевода времен оккупации. Задачей Роды было решить, что с ними делать. Она могла бы сохранить их, даже вернуть на Землю.
   Или она могла бы позаботиться о том, чтобы все до последнего скримы на Рее погибли. У нее были полномочия уничтожить весь спутник, если бы она захотела озаботиться этим.
   Это было трудное решение.
   А теперь у нее возникли сложности с этим стариком, самозваным Летописцем, и его древней сагой об оккупации, которую, по его настоянию, необходимо было выслушать, прежде чем принимать какое-либо решение о скримах на Рее.
   Прибыл первый офицер Редж Кейзер и молча ждал, пока она собиралась с мыслями.
   Они были противоположными типами. Рода Войнет, сорока лет, имела академическое образование; прежде чем поступить на службу, она получила образование историка оккупации. Пятидесятилетний Кейзер, покрытый шрамами, с протезом на одной ноге и с сильным акцентом рудника Меркурия, был кадровым военным. Он принимал участие в контрнаступлении десять лет назад, когда человеческие корабли, оснащенные гипердвигателями, украденными у самих скримов, наконец-то атаковали родной мир скримов. Они хорошо работали вместе, их опыт и навыки дополняли друг друга. Кейзер научился быть терпеливым, пока Рода все обдумывала. И она научилась ценить его закаленную в битвах решительность.
   - Расскажите мне, что мы знаем об этом старике, - попросила она.
   Кейзер сверился с планшетом. - Его зовут Карл Хьюм. Родился и вырос на Земле. Семьдесят четыре года. Всю свою жизнь проработал в агентстве ООН по реставрации. Раздел литературы.
   Рода достаточно хорошо разбиралась в этой работе. Большая часть материала, на который она опиралась в своих собственных исследованиях, была получена в ходе реставрации. Скримы были торговцами, а не идеологическими завоевателями, но в своей эксплуатации они неосторожно нанесли огромный ущерб культурному наследию человечества. Спустя сто пятьдесят лет после их изгнания реставрация все еще терпеливо собирала воедино утраченные библиотеки, возвращала произведения искусства, даже восстанавливала по кирпичику целые районы разрушенных городов, таких как Нью-Йорк, где юный Гарри Гейдж наблюдал, как рушится небо.
   - Хьюм был трутнем, - бескомпромиссно сказал Кейзер. - Его работа была терпеливой, тщательной, надежной, но у него не было особого таланта, и он не поднимался по служебной лестнице. Он проработал на одной работе всю свою жизнь, но никто не скучал по нему, когда он ушел на пенсию. У него была семья. Жена теперь умерла, дети за пределами Земли. Он никогда не беспокоил власти, даже не уклонялся от уплаты налогов.
   - Пока не попытался похитить ребенка.
   - Верно.
   Мальчик, которого звали Лонни Текинене, был еще одним жителем Нью-Йорка, ему было десять лет - столько же, сколько Гарри Гейджу, рассеянно отметила Рода, когда он стал свидетелем нашествия скримов. Хьюм установил контакт с ребенком через виртуальный игровой мир, встретился с ним физически в Центральном парке и попытался отвести его в свою квартиру. Бдительные родители положили этому конец.
   И поскольку Хьюм работал с легальными системами, ему стало известно об обнаружении "кармана скримов" на Рее, спутнике Сатурна, и о том, что в ООН и ее военном подразделении ведутся обсуждения относительно того, что с этим делать.
   Кейзер сказал: - Хьюм не тронул и волоска на голове ребенка. Сначала он просто все отрицал. Но когда он услышал о Рее, то открылся. Он сказал, что просто пришло его "время". Он был "Памятником" своего поколения. Но он старел. Ему нужно было нанять другого на свое место - точно так же, как он был завербован, в свою очередь, каким-то другим старым ископаемым, когда ему было десять.
   - Он так и не объяснил, почему выбрал этого парня, этого Лонни? Какими критериями он пользовался?
   Кейзер пожал плечами. - Глядя на полицейские досье, я не думаю, что кто-то его спрашивал. Хьюм был для них просто психом. Вероятно, сексуальным извращенцем.
   Рода сказала: - Но он настаивал, что нам нужно услышать то, что он хочет сказать. Некоторую сохранившуюся только в его голове правду об оккупации скримов, которая повлияет на наше решение.
   - Мы знаем все об оккупации, - сказал Кейзер. - Это было общесистемное событие. Оно затронуло все человечество. Какая "истина" может быть у этого старого дурака, запертая в его голове и недоступная больше нигде?
   - Что за правда такая отвратительная, - недоумевала Рода, - что она могла уместиться только в голове одного человека? Как вы думаете, что нам следует делать?
   Кейзер пожал плечами. - Оценить колонию скримов по достоинству. Возможно, они просто застряли, оставленные при эвакуации. Или это может быть какая-то станция мониторинга, шпионящая за системой, которую они потеряли. Возможно, это было даже до оккупации, как передовая база для сбора разведданных для управления вторжением. Какова бы ни была причина, ее нужно закрыть.
   - Но самих скримов необязательно уничтожать.
   - Верно.
   - Вы думаете, я должна просто игнорировать этого старика, не так ли?
   Он снисходительно ухмыльнулся. - Да. Но вы этого не сделаете. Вы одержимая собирательница фактов. Что ж, у нас есть время. Скримы никуда не денутся. - Он встал. - Я посмотрю, закончил ли старик свой дневной сон.
   Карл Хьюм, снова залитый ярким солнечным светом Земли, рассказывал своему допрашивающему о воспоминаниях, передающихся по цепочке Летописцев: воспоминаниях десятилетнего Гарри Гейджа.
   До вторжения люди расселились по Солнечной системе и за ее пределы на своих громоздких, тяжеловесных ВЕС-кораблях, летающих медленнее света. Это было время надежды, экспансии в неограниченное будущее. Затем где-то среди звезд был обнаружен первый внеземной разум.
   Всего через несколько лет после первого контакта корабли скримов ворвались в Солнечную систему, сопровождаемые потоком экзотических частиц и громкой рекламой. Скримы были водными существами с множественным групповым разумом. Они пересекали звезды, используя систему гипердвигателей, недоступную человеческому пониманию. Они поддерживали межзвездную сеть торговых колоний. Их человеческий ярлык, не очень уважительное воспроизведение собственного звукового перевода скримами их самоназвания - "Сс-чх-имн" - означал что-то вроде Мудрого народа, скорее как "Гомо сапиенс".
   Общение со скримами, обладающим групповым разумом, было совершенно непохоже ни на что, что предполагалось до их прибытия. При отсутствии разделения между индивидуумами, скримы, например, не эволюционировали, чтобы считать целыми числами. Но в конце концов общий язык был найден. И, несмотря на опасения, что человечество может быть подавлено более технически развитой цивилизацией, были начаты торговые и культурные контакты.
   Скримов приветствовали в Солнечной системе.
   Затем - это было утро в Нью-Йорке - на орбите вокруг каждого обитаемого мира и спутника в Солнечной системе появились орудийные платформы. У боевых кораблей человечества с ВЕС-двигателями медленнее скорости света не было никакой надежды блокировать конвои с гипердвигателями скримов.
   И на Землю начали падать камни.
   - Они прилетели слишком быстро, чтобы с ними могла справиться защита планеты от ударов, - прошептал Летописец. - Камни из собственных поясов астероидов и комет Солнечной системы, посланные со скоростью, превышающей межпланетную. И они стали мишенью. Очевидно, это было делом рук скримов.
   - Гарри и его семья, оказавшиеся на Земле, получили часовое предупреждение о Манхэттенском болиде. Отец Гарри знал Нью-Йорк. Он вывез Гарри с острова через древний туннель Куинс-Мидтаун.
   - Болид упал прямо на крышу Центрального вокзала. Удар был эквивалентен взрыву мощностью в несколько килотонн. В результате образовался кратер диаметром двадцать метров. Каждое здание к югу от Гарлема было превращено в руины, и только в результате этого удара в первый день вторжения погибло несколько сотен тысяч человек. Гарри видел все это.
   - И мать Гарри не выжила. Раздавлена в давке в туннелях. Гарри так и не простил скримам этого. Ну, вы бы этого не простили, не так ли?
   Гарри и его отец добрались до Куинса, где быстро был организован лагерь беженцев.
   И мир перевернулся. Все континенты Земли были испещрены шрамами от ударов. Миллионы погибли, города превратились в руины. Людям это ужасно напомнило о Звездопаде, войне человечества, в которой всего несколько десятилетий назад использовались аналогичные методы. Но теперь агрессорами были инопланетяне, лишенные какого-либо человеческого родства или совести.
   Ущерб мог быть гораздо серьезнее. Скримы могли послать истребитель динозавров или релятивистскую ракету, подобную "Кулакам" повстанцев системы Альфа из войны "Звездопада". Они могли бы с такой же легкостью подвергнуть Землю вымиранию.
   - Потребовался день, чтобы раскрылась их истинная стратегия, - сказал Летописец. - Когда люди начали умирать в огромных количествах, волнами, которые распространялись подобно ряби от ударных кратеров. Умирали от болезней, у которых даже не было названий.
   Это была гениальная стратегия, и, очевидно, она была отрепетирована ранее на других целевых мирах. Ударные элементы были тщательно подготовлены. Все они были засеяны частицами Земли, выброшенными в космос в результате мощных природных воздействий в далеком прошлом, и настолько хорошо сохранившимися, что они даже несли груз древней жизни. Споры, все еще жизнеспособные.
   - Болезни, древние и ужасные, - прошептал Летописец, - болезни древнее травы, от которых у человечества, да и у современной биосферы, не было защиты. Они использовали нашу собственную историю против нас, чтобы отбросить нас назад, сохранив при этом саму Землю. Потеряв мать во время бомбардировки, Гарри теперь потерял отца из-за эпидемий. Он не простил скримам и этого.
   Рода Войнет выслушала этот рассказ. Она была знакома с историей, которую Хьюм изложил до сих пор, по крайней мере, в общих чертах. Тем не менее, было жутковато слышать этот рассказ об огромной катастрофе от очевидца, находящегося всего в нескольких шагах.
   Атака скримов, должно быть, была ошеломляющей, ужасающей для тех, кто пережил ее. Непостижимой в своей грубости. Но с тех пор человечество узнало больше фактов галактической жизни.
   Именно так велась межзвездная война. Это не было похоже на войну людей. Это не было вызвано политикой или экономикой. Хотя и человечество, и cкримы были разумными видами, использующими инструменты, конфликт между ними был гораздо более фундаментальным, чем это. Это было даже не экологическое вытеснение одного вида другим. Это было столкновение биосфер.
   В такой войне не было переговоров. Вы просто наносили сильный удар и быстро.
   На Земле остаточное сопротивление быстро ослабевало.
   Наиболее удаленные колонии на других планетах и спутниках были покорены еще проще. Домашняя аркология Гарри в Сидонии раскололась, как яйцо. Оказавшись на Земле, он так и не узнал об этом.
   И полеты людей в космос были приостановлены. Где бы ни приземлялись огромные межпланетные грузовые ВЕС-корабли, они были разобраны, а маршруты быстрого транзита через червоточины Пула, вновь открытые после Звездопада, были разрушены. Часть человечества, родившегося в космосе, сбежала или спряталась. Пилоты не выносили, когда их сажали под домашний арест. Получавшая антивозрастную терапию двоюродная бабушка Гарри Анна, пилот тихоходного грузового судна, работавшая на рейсах Порт-Сола, сумела вообще покинуть Солнечную систему. Гарри об этом тоже никогда не знал. На самом деле он больше никогда не видел никого из своей семьи.
   Гарри Гейдж, осиротевший в первые несколько дней вторжения, был марсианским мальчиком, оказавшимся на Земле.
   При режиме скримов его заставили работать. В первые недели ему приходилось помогать таскать тела жертв чумы к огромным погребальным кострам. Он всегда задавался вопросом, был ли кто-то из них его собственным отцом. Позже он работал в трудовых лагерях, созданных на руинах разрушенных городов человечества.
   Он стал старше и сильнее, усердно работая на скримов и их сотрудников-людей, поскольку инопланетяне начали эксплуатировать завоеванные ими миры. Скримы не интересовались человеческими технологиями, которые были слишком примитивны, чтобы быть полезными, и еще меньше - продуктами человеческой культуры. Но Земля была залежью сложных углеводородов, высоко ценимых межзвездными торговцами. Последние запасы нефти и угля на планете были добыты человеческими усилиями и вывезены с планеты. Гарри работал в шахтах, пробираясь сквозь слишком узкие для взрослого человека пласты.
   Самих людей тоже стоило экспортировать, хотя они были дорогостоящими и хрупкими. Транспорты с рабами покидали планету, разделяя семьи, увозя своих пленников в неизвестном направлении. Даже после окончательного изгнания скримов никто так и не узнал, что стало с большинством из них. Однако, Джонс, последний освободитель человечества, был среди них, пленный работник с другого мира.
   А на Земле люди продолжали умирать от переутомления, голода или без должного ухода.
   Скримы даже закрыли технологию АВТ. Они не были заинтересованы в продлении человеческих жизней; им было достаточно быстро размножающихся поколений слуг и рабов. Из-за последних АВТ-лекарств велись войны уровня каменного века, не привлекавшие внимание скримов. Некоторые из получивших АВТ ушли в подполье, вычеркнув себя из истории человечества. Жизни других, длившиеся столетия, были прерваны в кратких муках самоизоляции.
   Среди всего этого Гарри рос, как мог. Никакого образования не было, кроме того, что можно было почерпнуть у других работников, и обрывков пропаганды коллаборационистов о том, что это было вовсе не завоевание, а необходимая интеграция человечества в галактическую культуру. Гарри мало что слышал и еще меньше понимал.
   - Но, - прошептал Карл Хьюм, - Гарри так и не простил скримам убийства его матери и отца. И он начал налаживать контакты с другими, которые были столь же неумолимы. Это было опасным делом. Коллаборационистов было много, и в группы диссидентов было легко проникнуть.
   Но постепенно сформировалась сеть сопротивления. Совершались небольшие акты саботажа. Каждое действие каралось сторицей. Но они все равно сопротивлялись, несмотря на трудности, несмотря на цену. Это было героическое время.
   Множество нерассказанных историй, с тоской подумала историк Рода.
   - Затем, - сказал Летописец, - Гарри перевели на Великие озера.
   Озеро Верхнее имело самую большую площадь поверхности из всех пресноводных озер в мире. Это был грандиозный жест скримов - колонизировать этот огромный водоем, символизирующий их порабощение человечества. Гарри работал над обширными проектами по корректировке минерального состава воды озера Верхнее по вкусу скримов, попутно уничтожившими большую часть местной фауны. Когда озеро было готово, скримы спустились с неба на китоподобных челноках.
   Именно колония на озере Верхнее дала сопротивлению реальный шанс навредить скримам.
   Рода Войнет заинтересовалась еще больше. Наконец Летописец заговорил об инцидентах, о которых она никогда раньше не слышала.
   Убить скрима было легко, если удавалось подобраться к нему поближе, так же просто, как убить золотую рыбку. Но все скримы были связаны в массовом сознании. Таким образом, смерть одного скрима влияла на всю совокупность, но лишь незначительным образом, как потеря одного нейрона в человеческом мозге даже не была бы замечена. Чтобы нанести существенный вред скримам, нужно было убить их ужасно много.
   И это было то, что удалось сделать ячейке сопротивления Гарри. Это произошло незадолго до двадцатипятилетия Гарри.
   - Это была самоубийственная миссия, - сказал Летописец. - Волонтер позволила накачать свое тело специфическими для скрима токсинами и патогенами. Гарри не был убийцей, и он также не был достаточно образован, чтобы изготовить токсины. Над этим трудились подпольные ячейки из пятидесяти с лишним человек, последнего поколения ученых до вторжения. Но Гарри был звеном в цепи, которая доставила токсины убийце, и он помог обеспечить отвлекающий маневр, позволивший женщине завершить работу.
   Женщина просто прыгнула в озеро Верхнее одним ясным утром, ее тело было нагружено мешками с камнями. Она перерезала себе вены и позволила своей алой крови пролиться в воду.
   - Все порожденные Летой скримы в этом озере погибли, - сказал Карл Хьюм. - Они чувствовали эту потерю всю дорогу до своего родного мира. И я серьезно говорю, все эти групповые ублюдки чувствовали это.
   Пока Хьюм рассказывал эту историю, Рода увидела, как Редж Кейзер сжал кулак, остальные члены ее команды переминались с ноги на ногу и перешептывались. Едва заметные признаки триумфа. Это была история, которую никто из них раньше не слышал; Рода, сама историк, понятия не имела, что жители Земли эпохи вторжения были способны организовать такую эффективную атаку на завоевателей.
   - Но, конечно, это не имело никакого значения для оккупации, - сказал Хьюм. - У скримов все еще была Солнечная система. У них все еще была Земля. Они арестовали всех, кто хотя бы отдаленно был связан с убийством.
   - Они схватили Гарри, - подсказал допрашивающий.
   - О, да. И они отправили их всех в лагерь для военнопленных, где Гарри ждал наказания для Земли.
   - Чтобы понять, что последовало за этим, - мрачно сказал Хьюм, - вы должны попытаться представить мировоззрение скримом. Во-первых, они не являются инстинктивными убийцами, как мы. В их основе лежит экология сотрудничества, а не конкуренции, как у нас. Вот как они в конечном итоге стали групповым разумом. Когда они все-таки убивали, как при ударах по городам, количество жертв было минимальным, если это можно так назвать. Ровно настолько, чтобы достичь своих целей, в данном случае сломить сопротивление и подчинить население.
   - Мы, с другой стороны, "убили" озеро Верхнее, по их мнению. Мы сделали целый водоем непригодным для жизни. Они водные существа, помните. Для них это было таким же большим преступлением, как если бы мы уничтожили целый мир.
   - И поэтому они спланировали наказание, соответствующее тому, что они сочли преступлением.
   В безмолвном небе над тюрьмой Гарри корабли заняли свои позиции. Лучи розоватого света соединили их и устремились вниз, в землю. На сборку сети ушел целый год.
   - И когда все было готово...
   - Да? - спросил допрашивающий.
   - Вода - забавная штука, - сказал Летописец. - Вы когда-нибудь слышали про горячий лед?
   На следующем перерыве Рода попросила своих инженеров экстраполировать то, что произошло, исходя из намеков в рассказе Хьюма.
   Лед образуется естественным образом, когда из водоема извлекается тепло, молекулы воды оседают в заполняющую пространство твердую решетку. Но скримы обнаружили, что с помощью электричества можно создавать особый вид льда, называемый полярным кубическим льдом, даже при высоких температурах.
   - Мы тоже знаем об этом, - сказал Редж Кейзер. - Вы пропускаете через воду электрическое поле - сильное, миллион вольт на метр. Два атома водорода в молекуле воды имеют небольшой положительный заряд, а атом кислорода - отрицательный, поэтому электрическое поле заставляет молекулы выстраиваться в линию, как столбы забора. И вот он, лед, при такой высокой температуре, какая вам нравится. Это происходит в природе, хотя и в микроскопическом масштабе, везде, где есть достаточно сильные электрические поля, например, через мембраны нервных клеток или в полостях белков. Мини-айсберги катаются внутри ваших клеток. Удивительно. Скримы были мастерами такого рода технологий. Мастерами воды.
   - И вот, - подсказала Рода, - на оккупированной Земле...
   - Они заморозили воду.
   - Какую воду?
   - Всю ее.
   Океаны Земли покрылись льдом вплоть до экватора, а затем примерзли к своему дну. А затем твердая белизна поползла вверх по речным долинам.
   Гарри и его единомышленников заставили наблюдать на огромных софт-экранах. Действительно, скримы заставили всех наблюдать, всех, кто был способен понять.
   - Замерзли даже водоносные горизонты глубоко под землей. Даже влага в почве, - прошептал Хьюм. - Все ходили по вечной мерзлоте вплоть до экватора.
   - Скримы каким-то образом контролировали это. В конце концов, люди - это просто большие мешки с водой. Мы не замерзли, как и травы, животные, птицы, сохранилась влажность в воздухе. Конечно, дождей не было ни черта, потому что из океанов ничего не испарялось.
   - Они поддерживали это в течение целого года. К тому времени люди умирали от засухи и холода. И Земля засияла белым, как символ господства скримов, видимый даже всем внепланетным беженцам и убежищам, находящимся на расстоянии световых лет.
   - Затем они отключили поле.
   - Было много разрушений, когда весь этот лед растаял, по большей части внезапно - это не было обычной оттепелью. Береговые линии разрушены, речные долины размыты, наводнения талой воды, климатические ужасы. Как обычно, погибло много людей.
   - И океаны остались стерильными. О, скримы позволяли постепенно пополнять запасы из образцов в старых хранилищах генов, пострадавших от климатических катастроф, и тому подобное. Океаны не оставались мертвыми. Но, тем не менее, на какое-то время они будут истощены, и восстановленная биосфера всегда будет искусственной. Связь человечества с глубочайшим прошлым жизни на Земле прервана навсегда.
   - Это был худший поступок, который могли придумать скримы, водный вид, - сказал Хьюм. - Уничтожить океаны. Они думали, что это сломит сопротивление людей раз и навсегда. И это сработало. Но не по тем причинам, которые они себе представляли.
   - Когда это было сделано, они просто отпустили Гарри и его коллег. Гарри вышел из того лагеря для военнопленных близ Тандер-Бей и оказался в обществе последствий. Это был, безусловно, худший акт террора, когда-либо совершенный на Земле человечеством или кем-либо еще.
   - И это разорвало какую-то глубокую пуповинную связь. Все просто ошеломленно бродили вокруг.
   - Я не удивлена, - сказала Рода. Она оценила реакцию своей команды на это забытое преступление. Гнев, шок, жажда мести.
   - И, - сказал теперь Хьюм, - скримы забеспокоились. Они не ожидали подобной реакции. Думаю, они знали нас еще хуже, чем мы знали самих себя. Значительная часть человечества страдала от воспоминаний, парализующего страха. Производительность падала. Рождаемость падала. Они не хотели уничтожать свою дешевую рабочую силу. Возможно, они поняли, что зашли слишком далеко.
   - Мировые лидеры были созваны на своего рода саммит. Я говорю "лидеры". После двух десятилетий оккупации скримов не было ни избранных президентов, ни монархов, ни модераторов глобальных советов. "Лидерами" были профсоюзные организаторы, выдающиеся ученые, такие как врачи, несколько религиозных деятелей.
   - И скримы предложили не восстановление - ибо то, что они сделали, исправить было невозможно, - а своего рода лечение.
   Большая часть человечества страдала от глубокого посттравматического стресса.
   Воспоминания о заморозке глубоко запечатлелись в мозгу каждого человека. Как и все травмы, это событие вызвало выброс адреналина и норадреналина, которые затем заставили мозговые центры, называемые миндалевидными телами, очень глубоко запечатлеть воспоминания в гиппокампе, центре памяти. По сути, это был механизм выживания, так что любое напоминание о событии вызывало глубокие воспоминания и быструю реакцию. Иногда воспоминания, подобные этому, постепенно угасали, пути памяти перекрывались, если не стирались. Но в этом случае у большинства человечества механизм угасания работал плохо. Событие было слишком травмирующим, слишком глубоким, слишком широкомасштабным. И результатом стал глобальный посттравматический стресс.
   Но это можно исправить.
   - Есть способы контролировать формирование памяти, - пробормотал Роде Редж Кейзер, извлекая очередную информацию из своего информационного планшета. - Такие препараты, как бета-блокаторы, которые подавляют действие адреналина и норадреналина и, таким образом, снижают их способность формировать память. Гормон кортизол, связанный со стрессом, может препятствовать восстановлению памяти. Существуют препараты, которые высвобождают химическое вещество мозга под названием глутамат, которое улучшает обучение, ускоряя нормальный процесс стирания памяти. И так далее.
   - Ты говоришь об изменении воспоминаний с помощью наркотиков, - пробормотала Рода.
   - Начиная с двадцатого века, когда нейронаука утвердилась как дисциплина, человеческие общества всегда с осторожностью относились к технологиям изменения памяти, - сказал Кейзер. - Редактирование памяти использовалось в качестве терапии и для лечения преступников. Например, в эпоху Майкла Пула. Но есть очевидные этические проблемы. В конце концов, память - это часть вашей личности. Имеет ли кто-нибудь еще право отнять часть вас? И предположим, преступник намеренно стирает все свои воспоминания о своем преступлении. Если он этого не помнит, несет ли он все еще ответственность? Это использовалось в качестве защиты в уголовном процессе во время...
   - Неважно, - сказала Рода.
   - Дело в том, что такие технологии существовали в прошлом. И после пары десятилетий оккупации скримы, предположительно с помощью людей-коллаборационистов, смогли придумать подходящее лечение...
   - Это то, что они предложили нам, - говорил Хьюм. - Сконструированный вирус, который распространился бы среди человечества, по всей Земле. В конечном итоге носители заразили бы и население других планет. Это было бы неудобно. Вам приснился бы кошмар, вы бы в последний раз пережили травму. Но это снова сделало бы память неустойчивой на короткое время. И поэтому это можно было бы вылечить.
   - Они удалили бы память о замораживании, об этом огромном преступлении, - сказал инквизитор. - Из голов каждого.
   - Такова была идея. Должна была быть дополнительная деятельность по удалению следов этого события из различных записей, но морских биологов в разгар оккупации было не так уж много. Это было бы нетрудно. Все пришли бы к выводу, что океаны всегда были лишены жизни, возможно, со времен глобальных экологических катастроф второго и третьего тысячелетий. Они бы подумали, что поврежденные береговые линии и расчищенные речные долины, которые они наблюдали, всегда были такими, или, возможно, были повреждены во время войны.
   - Видите ли, это решение служило целям скримов. Люди оставались бы сговорчивыми. Они просто не знали бы почему.
   Допрашивающий резко сказал: - И, поскольку никто из нас раньше не слышал об этом замораживании, я полагаю, что эти "лидеры" сделали этот бездумный выбор от имени остального человечества.
   - Вы не должны судить их, - сказал Хьюм. - Мы были порабощены десятилетиями. Они не видели выхода. Единственный выбор был между будущим, полным ужаса и порабощения, или более спокойным - неопределенным, сбитым с толку, приспособленным.
   - Даже Гарри Гейдж и его коллеги по сопротивлению знали, что они побеждены. Они подчинились. Но, - сказал он, и улыбка расплылась по его морщинистому лицу, - у них был последний акт неповиновения.
   Все живые забудут этот ужас. Все, кроме одного.
   - В этом не было ничего сложного. Они просто прятали одного человека на год, возможно, больше. Земля - большая планета. Там было много мест, где можно спрятаться. И не все биохимики перешли на сторону скримов. Некоторые из них помогали с экранами против вируса. И когда он или она вылезали из своей норы в земле...
   Допрашивающий за кадром предположил: - Гарри Гейдж был первым, кто помнил.
   Хьюм улыбнулся. - Они выбрали его по жребию. Это мог быть кто угодно. Это единственная причина, по которой мы помним Гарри сейчас, единственная экстраординарная вещь, произошедшая в его жизни.
   - Он спустился в яму без единого слова протеста. А когда вернулся, оказалось, что он единственный, кто помнил, как замерзал океан. Своего рода живой памятник удаленному прошлому.
   Гарри тут же вернулся к работе. Но дальнейшая его жизнь была определена. Должно быть, ему было тяжело, трудно не говорить о том, что он знал. Мне было тяжело, и я не пережил этого.
   Гарри Гейдж умер, когда ему было под сорок. Это было не то время, когда люди доживали до старости. Но он выполнил свою последнюю миссию, которая заключалась в передаче своих воспоминаний другому.
   - Второй Запоминающей было за тридцать, когда режим скримов начал рушиться - раньше, чем кто-либо ожидал. Она тоже умерла молодой. Но она смогла передать свои знания другим, в свою очередь.
   - И так далее. Спустя два столетия после того, как скримы завоевали Землю, я шестой Хранитель воспоминаний.
   - И вы пытались завербовать Лонни Текинене.
   Хьюм вздохнул. - Такова была идея. Я немного запоздал в жизни, чтобы дружить с десятилетними детьми.
   - Но, - сказал допрашивающий, - несмотря на то, что скримы пали так давно, никто из вас до сих пор не подумал раскрыть правду обо всей этой устной истории.
   Хьюм пожал плечами. - Когда это было бы правильно? Каждому из Запоминающих приходилось выносить такое суждение. Только когда я узнал о вашем кармане со скримами, сохранившемся в Солнечной системе по прошествии двух столетий, я решил, что время пришло. Вам нужно знать всю правду о скримах, чтобы иметь с ними дело. - Его лицо исказилось. - Но я не был уверен. Я все еще не уверен.
   Допрашивающий за кадром спросил сравнительно мягко: - Итак, как вы себя чувствуете сейчас?
   - Чувствую облегчение. Это тяжкое бремя - быть единственным, кто знает.
   Роде Войнет и ее команде потребовалась еще неделя сбора данных, прежде чем она почувствовала, что готова вынести свое суждение.
   Она позвала Реджа Кейзера к себе в каюту и снова включила кофеварку. За панорамным окном поворачивался Сатурн, его облачный лик оставался бесстрастным перед суматохой живых существ.
   - Они начали находить доказательства, - сказала она Кейзеру.
   - Чего?
   - Замораживания. Геологи, собирающие воедино кусочки головоломки - как будто они были первыми в своей дисциплине тысячелетия назад, делая выводы о существовании прошлых ледниковых периодов по беспорядочным валунам и выдолбленным долинам. Биологи, исследующие морское дно в поисках измельченных китовых костей. Мои коллеги-историки, обнаруживающие следы удаленных записей. Глобальные свидетельства десятилетнего оледенения. Оно всегда было там, но незамеченным; просто нужна была обрамляющая гипотеза, чтобы свести все это воедино.
   - Итак, Хьюм говорил правду.
   - Похоже на то.
   - Тем временем, - сказал Кейзер, - я поговорил с ксенологами, которые контактировали со скримами там, подо льдом. Скримы выдвигали свои собственные аргументы.
   - О чем?
   - О том, почему мы должны быть снисходительными. Скримы говорят, что они сами перенесли какую-то глубокую травму. В конце концов, они водные, функционально они похожи на рыб, и, должно быть, потребовалось огромное разобщение, чтобы поднять их из океана в космос. - Кейзер пролистал записи на своем планшете. - Что-то о вторжении еще одного вида, завоевавшего мир. Скримам удалось поработить работорговцев, завладеть их технологией, охватывающей звезды, и основать собственную империю. Что-то в этом роде. Это сложно.
   Рода сказала резко, - И это оправдывает их оккупацию Земли?
   - Полагаю, это аргумент. Но вы командир.
   - Я командир, не так ли? - она посмотрела ему прямо в глаза. - Я хочу знать, какие у меня есть варианты. Расскажите мне об оружии. Таком, которое уничтожит Рею.
   Знания во флоте ООН были жестко разделены. Частью работы Кейзера было хранить секреты уничтожения до тех пор, пока они не понадобятся. Рода знала только об их потенциале. Он отвел взгляд. - Если вы уверены. Это только то, что нужно знать.
   - Мне нужно знать.
   - Это не человеческое изобретение, - сказал Кейзер. - Даже не скримов.
   Рода взглянула за пределы кольца Сатурна, на звезды. - Мы обнаружили нечто отвратительное. Там.
   - Да.
   Даже под гнетущей оккупацией скримов люди многому научились.
   Они узнали, например, что большая часть высоких технологий скримов, таких как их гипердвигатель, не была изобретена ими самими. Она была скопирована, иногда из вторых или третьих рук, с разработок более старых, более могущественных видов.
   - Именно во время оккупации, - сказал Кейзер, - в человеческий обиход вошло название "ксили". Первичный источник всего этого хорошего.
   Рода вздрогнула. - И это новое оружие, которое ты мне предлагаешь, - артефакт ксили?
   - Возможно. Вещами обмениваются. Похищают. Модифицируют. Мы недостаточно знаем о ксили, чтобы сказать...
   Избавление Реи от скримов было непростой задачей. Океан, в котором они плавали, лежал под километрами льда и был обернут вокруг ядра изо льда и камня. Сам океан можно было бы легко очистить, но группам скримов не составило бы труда спрятаться в трещинах и расселинах неправильной формы ядра, толстой, неровной коры. Роде нужно было что-то, что тщательно очистило бы маленький спутник.
   - Расскажи мне, что делает эта штука.
   - Может быть, вы знаете, что планета Юпитер разрушается. Съедается изнутри роем черных дыр.
   - Да. - На самом деле Рода знала об этом немного больше.
   - Если бы мы могли создать черную дыру, - сказал Кейзер, - мы могли бы швырнуть ее в Рею и уничтожить ее таким же образом.
   Она кивнула, слегка испуганная, но пытающаяся мыслить ясно. - Это сработало бы, но мы не можем создать черную дыру.
   - Да. Но у нас есть технология почти такая же хорошая. - Он вывел графики на планшете и показал ей. - Это способ создать черную квазидыру с темной энергией.
   - Что?
   - Все это связано с квантовой физикой, - сказал он.
   - О, это было бы...
   Это было своего рода замораживание, как вода превращается в лед, фазовый переход. Но это произошло бы на квантовом уровне. При "квантовом критическом фазовом переходе" обычная материя застывала, превратившись в своего рода сверхпроводник, а затем в вялое вещество, в котором прекращались даже субатомные флуктуации, а масса-энергия была потеряна.
   - Как будто само время застывает, - сказал Кейзер. Он изобразил руками. - Итак, у вас есть сферическая оболочка. Просто объем в пространстве. Вы устраиваете так, чтобы вещество, падающее на ее поверхность, проходит через этот квантовый фазовый переход. И по мере того, как поступающая материя проникает внутрь, ее масса сбрасывается, преобразовываясь в энергию вакуума. Темную энергию.
   - Почему эта оболочка не взрывается?
   - Потому что темная энергия обладает отталкивающим эффектом. Антигравитацией. Темная энергия уже является доминирующим компонентом массы-энергии Вселенной, и создаваемая ею антигравитационная сила будет стимулировать расширение Вселенной в будущем. Так мне сказали физики. В любом случае, отталкивание может уравновесить падение материи.
   - Оно может уравновесить.
   Кейзер ухмыльнулся. - Полагаю, это инженерная задача. Если вы все сделаете правильно, то получите стабильный объект, который внешне выглядит точно так же, как черная дыра. Внутри нет сингулярности, просто месиво темной энергии, но любая структура разрушается точно так же. Очевидно, такие штуки встречаются в природе.
   - И их легче создать, чем настоящие черные дыры.
   - Похоже на то. Вам действительно нужна большая коробка экзотической материи - то есть материи с отрицательной энергией - чтобы заставить это работать. - Он продолжал ухмыляться.
   - Большая коробка из экзотической материи, похожая на устье червоточины Пула.
   - Простая работа. Скримы разрушили старую транспортную систему червоточин Пула, но оставили на месте входы в червоточины. Несколько из них все еще вращаются вокруг Сатурна. Подойдет любая из них.
   - И если мы бросим одну из этих штуковин в Рею...
   - Она поглотит спутник.
   - Это избавило бы от них, - сказала Рода.
   - Именно так. А позже остаточный объект, похожий на черную дыру, просто испарится. Конечно, есть и другие варианты. Скримы могут оказаться полезными. Мы могли бы использовать их, как они когда-то использовали нас. Телепатическая сеть, охватывающая Галактику...
   - Для этого они не нужны нам в Солнечной системе. У нас есть их родной мир.
   - Верно. - Кейзер посмотрел на Роду. - Технология внедрена. Остается единственный вопрос, используем ли мы ее?
   Рода обдумала это.
   Оккупация скримов изменила представления людей о Галактике и месте человечества в ней. Историческая потеря невинности.
   Теперь люди снова осторожно выходили за пределы Солнечной системы. И везде, куда бы они ни пошли, они находили жизнь. Разумные существа кишели и ссорились. Своего рода галактическое общество, ветхая иерархия, основанная на алчности, воровстве и порабощении младших рас.
   А для человечества - будущее, в котором не было ничего, кроме угрозы.
   Черные дыры на Юпитере были ключами к тщательно охраняемой тайне, которой Рода не поделилась даже с Реджем Кейзером. Вторжение скримов не было первым враждебным вторжением инопланетян в Солнечную систему. Несколько столетий назад захватчики, которые, в свою очередь, когда-нибудь в будущем оккупируют Землю, вернулись во времени, чтобы закрепить свою победу над человечеством. Они пересекли своего рода мост времени, построенный легендарным или печально известным инженером Майклом Пулом, и создали кризис, который историки назвали "Чрезвычайной ситуацией". И в ходе финальной битвы за их изгнание в Юпитер были выброшены миниатюрные черные дыры. Во время оккупации скримами знания об этом событии в основном были утрачены, и только сейчас историки собирают их воедино. Но смертельная рана, нанесенная Юпитеру, была неоспорима. Некоторые аналитики, изучая исторические реконструкции, утверждали, что источник вторжения Чрезвычайной ситуации может находиться всего в десятилетиях от нас, в будущем.
   И даже за пределами этого таилась опасность: не в последнюю очередь ксили, скрытные, ксенофобные, безразличные. И настолько продвинутые, что по сравнению с ними остальные обитатели Галактики выглядели как обитатели деревьев.
   Будущее содержало иерархию врагов. И это было основой, на которой Рода должна была принять свое решение.
   Рода уставилась вниз на ледяной ландшафт Реи, представляя, как внутри копошатся выброшенные на берег скримы. - Это не будет местью, - сказала она. - Назовем это страховкой. Посмотрите, что с нами сделали скримы. Это будет устранение еще одной опасности.
   - Мы создаем прецедент на будущее.
   - Будущее не оставляет нам выбора. И если это сделает нас жестче как вид, хорошо. Когда оружие будет готово, убедитесь, что Хьюм будет в сети, когда сигналы достигнут Земли, хорошо? Он должен посмотреть это, как скримы заставили смотреть Гарри Гейджа. Пусть это запомнится.
   Кейзер встал. - Я вызову оружейную команду.
  
   Оглядываясь назад, можно сказать, что ярмо скримов было сброшено со сравнительной легкостью. Люди снова двинулись в Галактику, на новых кораблях, основанных на гипердвигателе скримов... технологии, заимствованной через вторые руки у ксили.
   Затем люди столкнулись со своими следующими завоевателями, как и было предсказано в разрозненных историях Чрезвычайной ситуации. Эти осколки предвидения оказались бесполезными. Новых повелителей звали кваксы. Миры человечества снова были захвачены. Людей снова заставили стареть.
   И даже на таком расстоянии во времени высокомерные подвиги Майкла Пула продолжали влиять на человеческие жизни.
  
  

СТОЙКОСТЬ

  
   5274 год нашей эры
  

1

  
   Чел улыбнулся Маре. Рядом с Челом стоял угрюмый инженер, которого он представил только как Таскера. И вместе с ними, в гостиной Мары стоял виртуальный аватар Ясофта Парца, вероятно, самого могущественного человека в человеческом доминионе кваксов.
   Мара никогда не доверяла Челу, брату своего мужа, даже до смерти Пелла, и она не доверяет ему сейчас. Но вот он здесь, с этими необычными персонажами, рассказывает ей о самом диковинном проекте, о котором она когда-либо слышала.
   Проект, ключом к которому, казалось, каким-то образом был ее собственный сын Джук.
   - У нас даже есть название для корабля, который мы собираемся построить, - сказал Чел.
   - Корабль, который вы собираетесь построить для кваксов, - отметила Мара.
   - Да, для кваксов. Все, что мы делаем, делается для кваксов. Но это шанс для людей добиться чего-то для себя под гнетом оккупации - даже при поддержке губернатора-квакса.
   - Корабль, в который, как вы хотите, каким-то образом должны внести вклад мой сын и его игрушки.
   Нереальный призрак Ясофта Парца, посла к кваксам, улыбнулся со странной безмятежностью. - Времени мало, Мара. Губернатор хочет, чтобы этот корабль, построенный по технологии Пула и буксирующий судоходное устье червоточины, был построен и запущен в эксплуатацию в течение шести месяцев. Корабельные инженеры у нас есть...
   И он кивнул молчаливому Таскеру, инженеру. Таскеру в его темной, практичной на вид одежде было около сорока, и, несмотря на плотное телосложение, у него был бледный вид уроженца космоса. С тех пор, как эта маленькая компания спустилась в Меллборн на флиттере с неба, Таскер не произнес ни слова, и сейчас он ничего не сказал, холодно встретив взгляд Мары.
   - Но, - продолжал Парц, - строители червоточин - совсем другое дело. И поэтому, когда мой старый друг Чел подошел ко мне и указал на эксперименты вашего сына...
   Маре было трудно даже слушать этот бред. Присутствие самого Ясофта Парца отвлекало. Парцу на вид было около семидесяти лет, круглолицый, седовласый, в изысканной одежде. Но двигался он подозрительно легко, как молодой человек, подумала Мара. Она присмотрелась к нему повнимательнее.
   И были ли видны черные корни под этой копной белых волос?
   Она попыталась подавить свою реакцию, шок от узнавания. Но Парц улыбнулся ей. Его было нетрудно прочитать - или, скорее, он был более чем искусен в выражении своего истинного значения. Да, он говорил, внезапно поняла она, что благодаря этой странной схеме действительно можно получить главный приз: лечение от старения, АВТ. Саму жизнь. Все, что ей нужно было сделать, это подыграть.
   Внезапно внимание Мары сосредоточилось полностью.
   Теперь Чел сказал: - Да, эксперименты Джука. Молодые люди строят пространственно-временные червоточины в своих спальнях и на задних дворах! Это замечательная история - оказывается, существует своего рода глобальное увлечение подобными вещами, свободные сообщества энтузиастов, которые общаются и делятся друг с другом. Это похоже на ракетные клубы, которые образовались до первой космической эры.
   Парц сказал: - Что ж, очевидно, не вся изобретательность, проявленная человечеством в героические дни Майкла Пула, была утрачена. Вот то, на что мы можем опираться. И ваш сын, Мара, находится в авангарде событий.
   На самом деле, подумала Мара, не столько ее сын, не красивый, внушающий доверие Джук, сколько его более умный, но принадлежащий к низшему классу приятель Тайл. Она не была настолько ослеплена своей любовью к сыну, чтобы не видеть, в чем суть этого партнерства.
   Чел сказал: - Мы рассматриваем Джука как потенциального лидера этого аспекта проекта, каким бы молодым он ни был.
   Она посмотрела на своего шурина и Парца. По крайней мере, это имело смысл. - Хм. Умный, симпатичный сын старой семьи военных? Да, он был бы хорошим прикрытием для этой операции, не так ли? У вас наметанный глаз на подставных лиц, посол.
   Чел серьезно сказал: - Это не тривиальный момент. Имидж имеет значение. И у моей семьи, и у твоей, Мара, действительно есть респектабельные родословные, восходящие к службе на флоте во времена восстания против скримов.
   Парц осторожно сказал: - И теперь вы служите по-другому, как стремлюсь делать я, делая жизнь миллиардов сносной под управлением кваксов.
   Конечно, по-своему это было правдой. Когда кваксы почти без усилий захватили Солнечную систему, богатым старым семьям, таким как семья Мары, органично вписавшимся в иерархию богатства, привилегий и власти, казалось, было легко передать свою лояльность новым инопланетным правителям. Их оправдание состояло в том, что без их самоотверженных переговоров с кваксами участь остального человечества могла бы быть значительно хуже.
   Но особенно с тех пор, как Джук начал приводить домой своего друга Тайла поиграть с их экспериментами с червоточинами - и Тайл позволил просочиться нескольким деталям жизни, которую вели он и его семья, короткой жизни, проводимой в труде на прибрежных фермах по выращиванию водорослей или на больших транспортных каналах, соединяющих моря, или канализационных трубах, пока она не окончится старостью или смертью от болезней, которые когда-то были изгнаны с Земли, Мара с тревогой осознала здесь, в своем величественном доме в сердце древнего Меллборна, какими привилегиями пользовались она и ее семья и насколько морально скомпрометированной она стала...
   И все же она снова посмотрела на эти странные черные корни под седыми волосами Парца. Самой жестокой мерой режима кваксов, как и скримов до них, было прекращение лечения от старения, антивозрастной терапии, которая на протяжении тысячелетий позволяла людям откладывать смерть. Хотя ходили бесконечные слухи о незаконных источниках АВТ и о тайных группах бессмертных, живущих среди обычных людей, даже самые высокопоставленные в человеческой администрации кваксов не имели законного доступа к таким методам лечения. Теоретически. Теперь казалось, что это неправда. Во что ее сюда втянули? И - могла ли она отказаться от скрытого предложения ради себя и своей семьи?
   Ясофт Парц поймал ее взгляд и снова улыбнулся.
   - Хорошо, - быстро сказала она. - Прежде чем мы продолжим этот разговор, вам лучше встретиться с ребятами и посмотреть, действительно ли то, что они строят, может вам пригодиться. Вот здесь лестница в подвал...
   Таунхаус был очень древним, а подвал и подавно, Мара подозревала, что ему, возможно, тысячи лет. Но она недавно отремонтировала его. Парящие световые шары делали просторное помещение светлым, как днем, освещая стены, покрытые сейчас изображениями мальчиков о героических днях создания червоточин, когда Майкл Пул и его коллеги пронизали Солнечную систему своими туннелями со скоростью транзита, превышающей скорость света.
   Джук и Тайл ждали их здесь, одетые в чистые комбинезоны, стоя у длинного стола, на котором они проводили свой последний эксперимент. Аккуратность была обязательным требованием Мары; она хотела, чтобы они выглядели как умные молодые инженеры, а не как подростки-любители. Однако они всегда были бы неподходящей парой. Хотя в свои семнадцать Тайл был на год старше Джука, он был на целую голову ниже сына Мары, что, несомненно, было следствием диеты и условий жизни.
   Виртуальный Ясофт Парц приветствовал Джука улыбкой. - Рад познакомиться с тобой, мой мальчик. Я на самом деле знал твоего отца - хорошего человека. - Он развел руками. - И мне жаль, что я не могу быть здесь лично.
   - Я тоже рад с вами познакомиться, сэр.
   Джук, высокий, светловолосый, голубоглазый, красивый, никогда не испытывал недостатка в уверенности, Мара знала это, даже если бы он никогда не занимался наукой. И он сразу же стал симпатичным, как она могла видеть, несмотря на предубеждение ее матери. Она никогда не сомневалась, что с такими качествами и происхождением из такой семьи он найдет свое место в мире. Но никогда не ожидала, что он увлечется экспериментами с космическими аппаратами - или, по крайней мере, представляла, что это будет не что иное, как детская причуда...
   Парц огляделся. - Я удивлен, что вы работаете в подвале. Почему не на поверхности, при дневном свете?
   Тайл и Джук беспокойно переглянулись.
   Чел шагнул вперед. - Назовите это осторожностью, посол. Я знаю по своим собственным приятным воспоминаниям, что мой племянник был очарован эпохой Пула с тех пор, как был маленьким. Книги, драмы, даже изображения, которые вы видите здесь, на этих стенах. Мы не видели в этом ничего плохого - мы должны гордиться прошлым человечества, даже если скримы действительно закрыли старые туннели Пула задолго до того, как родился кто-либо из нас. Затем, когда он обнаружил, что в принципе возможно построить червоточину в домашней мастерской...
   Джук взял инициативу на себя. - Сэр, я знаю, что эксперименты с космическими технологиями преследуются по закону. - Он взглянул на инженера Таскера, который посмотрел в ответ. - Я не был уверен, соответствует ли это требованиям. В конце концов, червоточина сама по себе не является технологией космических полетов; на самом деле, чтобы использовать червоточину для путешествий в космосе, вам пришлось бы использовать космический корабль, чтобы установить интерфейсы на место. Но я не хотел, чтобы у моей семьи были неприятности.
   Парц кивнул. - И поэтому ты спрятал все это здесь, внизу.
   Джук расправил плечи. - Я готов взять на себя полную ответственность за любое нарушение правил, посол.
   Чел просиял. - Видите, Ясофт? Помните, что я говорил вам об этом мальчике? Умный, интеллигентный и морально честный. Какая честь для семьи, для расы!
   Парц одарил Мару едва заметной улыбкой, показывая, что его не совсем покорило это умение продавать. Но Мара не могла винить Чела, полагала она, за то, что он так усердно трудился, чтобы добиться для семьи каких-либо выгод, которые могли бы быть получены от этой необычной возможности.
   Теперь Парц сказал: - Возможно, тебе лучше показать мне этот твой удивительный эксперимент.
   Джук подвел его к столу, где в ожидании стоял Тайл. Джук сказал: - Может быть, у тебя лучше получится уговорить посла, приятель.
   Внезапно Тайл испугался. Мара представила, что единственными представителями власти, которые разговаривали с ним раньше, были руководители работ и полиция. Он открыл и закрыл рот и сказал: - Сэр... посол...
   - Не торопись, - любезно сказал Парц. Он подошел к столу, низкому и длинному, покрытому воздухонепроницаемой прозрачной крышкой и заваленному кучей оборудования. Парц провел виртуальной рукой по крышке, отчего блочные пиксели заискрились. - Я понимаю, что это всего лишь модель.
   - Но это полностью функционирующая червоточина, - теперь более уверенно сказал Тайл. - Изъян в пространстве-времени, который позволяет перемещаться быстрее света с одного конца стола на другой. Конечно, вы не можете видеть интерфейсы, они микроскопические. И все, что мы можем передать, - это лазерный луч. Но...
   - Но червоточина стабильна, да? Я понимаю, в этом весь фокус, трудная часть. Червоточины имеют тенденцию разрушаться сами по себе...
   Тайл сказал слишком быстро: - На самом деле они попадают в петли причинно-следственной связи и детонируют.
   - Вам нужна своего рода антигравитация, чтобы держать горло червоточины открытым - это верно?
   - Да, сэр, - сказал Джук. - Точнее, вам нужно то, что называется "экзотической материей", особый вид материи с отрицательной плотностью энергии. Да, это работает как антигравитация.
   К настоящему времени даже Мара была вынуждена узнать, как работают червоточины - в частности, что червоточина без экзотического вещества в ее горловине бесполезна. Смертоносные приливные силы заблокировали бы порталы червоточин, сами порталы расширились бы или схлопнулись со скоростью света, а малейшие возмущения, вызванные любым падающим веществом, привели бы к нестабильности и коллапсу. Итак, в своих разработках столетия назад команда Пула научилась заполнять каждую из своих червоточин "экзотическим веществом", чтобы обеспечить антигравитационный эффект в горловине и держать ее открытой. Червоточина все еще была внутренне нестабильна, но с помощью контуров обратной связи ее можно было сделать саморегулирующейся - хотя необходимые Пулу уровни отрицательной энергии были высокими, эквивалентными давлению в сердце нейтронной звезды. Это было проблемой для Пула и остается проблемой сейчас.
   Парц сказал: - Я точно знаю, что пятнадцать столетий назад Майкл Пул собрал свою экзотическую материю с орбиты Юпитера. В то время как здесь...
   - Нам пришлось действовать более тонко, - сказал Джук.
   Тайл сказал: - На самом деле, эта идея пришла мне в голову, когда я работал над деталями при переработке мусора. - Мара знала, при прочесывании тысячелетнего мусора в поисках материалов для повторного использования, химикатов, даже артефактов, по всей планете оккупационные власти заставляли людей просеивать обломки их собственного прошлого в поисках материалов, которые могли бы пригодиться кваксам для продажи за пределы планеты. - И я нашел это. - Тайл показал на ладони нити из очень тонкого волокна. - К этим оптическим волокнам прикреплены осколки алмаза, сэр. Очень маленькие, очень тонкие. Я понятия не имею, из какой машины их когда-то извлекли. Но я понял, что мог бы сделать с их помощью...
   Джук вставил: - Он получил соответствующие разрешения, прежде чем взять материалы с их места, посол. Волокна не представляли заметной ценности и не имели потенциала для создания оружия.
   Парц махнул рукой. - Да, да. Просто скажи мне, что ты сделал, мальчик.
   - Это технический вопрос, сэр. На квантовом уровне вся материя и энергия, скажем, пучок фотонов, естественным образом представляют собой смесь положительной и отрицательной энергии. Хотя в целом чистый баланс всегда положительный.
   - Хорошо. Эта положительная энергия - обычное вещество, которое мы используем для обогрева наших домов и питания наших флиттеров?
   - Да, сэр. И отрицательная энергия - это... ну, это промежуток там, где должна быть энергия. И это эквивалентно экзотической материи. В некотором смысле -тонкая математика... Все, что вам нужно сделать, это сжать вакуум - это фраза, которую мы используем, - чтобы можно было выделить и собрать отрицательную составляющую энергии. Здесь мы делаем это, используя алмазные осколки, чтобы манипулировать фотонами в световом луче один за другим. И мы улавливаем отрицательную энергию в зеркальной полости, которая...
   Маре показалось, что глаза Ясофта остекленели. - Может, тебе лучше просто показать послу, как это работает, Тайл?
   На самом деле, большую часть эксперимента пришлось принять на веру, поскольку устья червоточин были слишком малы, чтобы их можно было увидеть. Ребята настроили два тонких лазерных луча, проходящих через узкую вакуумную камеру, установленную на столе: лучи отбрасывали пятна рубинового света на анодную пластинку в дальнем конце стола. По словам мальчиков, один луч прошел напрямую, беспрепятственно; другой был послан через червоточину длиной в метр. А фотонам во втором луче, мгновенно перемещающимся между крошечными интерфейсами червоточин, потребовалось на несколько наносекунд меньше, чтобы преодолеть длину стола: небольшой интервал, но достаточный для того, чтобы мальчики могли продемонстрировать это с помощью точных часов.
   - Я впечатлен, - сказал Ясофт Парц. - Мусор со свалки, домашняя мастерская - и вы построили стабильную червоточину. Очень впечатлен.
   Чел просиял: - Я же вам говорил, посол.
   Мара шагнула вперед. - Что ж, я все еще в неведении. Даже если возможно каким-то образом масштабировать все это со стола... Кваксы хотят, чтобы мы повторили работу Пула, верно? Построить проходимую для судов червоточину, а затем протащить один ее конец через космос на сверхсветовом космическом корабле. Зачем они хотят это сделать? И почему именно космический корабль? Полторы тысячи лет назад это была отличная технология, но те корабли медленнее света. У кваксов есть эти их звездолеты-сплайны, способные перемещаться быстрее света. Так зачем им это нужно?
   - Это, безусловно, восходит к нашему прошлому, - быстро сказал Чел, уклоняясь от вопроса и, очевидно, желая успокоить посла. - Вот почему это так ценно для морального духа. Отсюда мое предложение относительно названия корабля "Индьюрэнс" [endurance - выносливость, стойкость, сопротивляемость, способность противостоять (англ.)], которое с тех пор использовалось много раз, но первоначально относилось к великому исследовательскому кораблю конца второго тысячелетия...
   - Я могу сказать вам, что побудило кваксов сделать это, - сказал инженер Таскер, удивив их тем, что вообще заговорил, как подозревала Мара. Он шагнул вперед и осмотрел изображения мальчиков на стене. На большинстве из них были изображены Пул и его коллеги, сами по себе легендарные имена, такие как Мириам Берг и Билл Дзик, - лица с жуткой нестареющей внешностью, которая, по мнению Мары, пришла из десятилетий лечения АВТ, из тех времен, когда было невообразимо, что такая вещь когда-либо может быть утрачена.
   - Вот оно. Знал, что у вас, ребята, должен быть этот снимок. - Таскер ткнул пальцем в изображение, темное, зернистое, гораздо менее впечатляющее, чем остальные. Но мерцающая четырехгранная форма была видна отчетливо. - Это, - сказал он, - устье червоточины. Эпоха Пула, классический дизайн. И этому изображению не полторы тысячи лет, а сколько, месяц?
   Мара нахмурилась, сбитая с толку. - Месяц назад? Как такое возможно?
   - Это собственная разработка Пула, - сказал Таскер. - Собственный корабль Пула! Одним из последних проектов Пула было строительство космического корабля под названием "Коши", который он отправил в полет по петле длиной в полторы тысячи лет в космос, к центру галактики. Буксировка устья червоточины не к планетам, а к звездам и обратно. Видите ли, полторы тысячи лет. В плане полета было сказано, что он должен вернуться домой примерно сейчас - мы знали это и ждали этого - и вот он здесь, точно по расписанию, на краю межзвездного пространства. Это то, что вдохновило вас, детей, дурачиться с червоточинами, верно?
   Джук ухмыльнулся. - А как мы могли не знать, сэр? Подлинная червоточина Пула, возвращающаяся в Солнечную систему... Полагаю, мне следовало сказать тебе, мама, что мы знаем. Но у всех есть образ, все говорят об этом.
   Мара поджала губы. - Ну, я не знала об этом. О корабле Пула.
   Таскер наклонился вперед. - Очевидно, именно поэтому кваксы внезапно захотели, чтобы мы построили еще один корабль-червоточину. Из-за этого призрака из прошлого. Но с какой целью, посол?
   Парц поколебался, прежде чем ответить. - Это сложно. И, честно говоря, будет лучше, если вы будете знать об этом как можно меньше. Все вы. Боюсь, что в дальнейшем вам потребуется пройти проверку в службах безопасности.
   Маре не понравилось, как это прозвучало. - Проверку? На предмет чего?
   - На предмет каких-либо связей с мятежными группами. - Он взглянул на Тайла. - Я знаю, что кое-кто в твоей семье, Тайл, связан с группой под названием "Друзья Вигнера". У тебя есть двоюродная сестра по имени Шира, которая в настоящее время...
   Джук покровительственно обнял Тайла за плечи. - Вам не нужно беспокоиться об этом, посол. Отныне Тайл может оставаться с нами - я за него поручусь.
   Тайл выглядел шокированным таким внезапным вторжением в его жизнь, как и следовало ожидать, подумала Мара.
   Но Парц задумчиво кивнул. - Хорошо, хорошо. Я уверен, что все это можно устроить. Но я призываю вас быть осмотрительными. Осторожными. Что ж, джентльмены, я вижу, что нам предстоит пройти долгий путь и нет никакой уверенности в успехе. Но, я думаю, у нас есть для вас заказ. Хотя уверен, что для создания проходимой червоточины потребуется нечто большее, чем лазеры и столешница.
   Тайл кивнул. - Нам понадобится больше экзотической материи. Много ее. Больше, чем мы можем получить из обрезков оптических кабелей.
   - И как вы думаете, что вам понадобится для достижения этого?
   Без колебаний Тайл ответил: - Блок гипердвигателя скримов.
   Инженер громко рассмеялся.
   Парц, демонстрируя замечательное самообладание, спросил: - И это все?
   - Нет. Также конструкционные материалы ксили.
  

2

  
   Флиттер поднялся с оккупированной Земли, как камень, выброшенный из голубой чаши.
   Подобно большинству рожденных на Земле людей своей эпохи, Мара лишь изредка поднималась над атмосферой. Теперь, когда корабль вышел на низкую расчетную орбиту, от сияющей невинности планеты у нее перехватило дыхание. Два столетия оккупации кваксов оставили мало видимых шрамов на поверхности Земли - на самом деле гораздо меньше, чем ущерб, нанесенный самими людьми во время их медленного, бессистемного подъема к технологической цивилизации. Вдали от таких городов, как Меллборн, дикая природа Австралии была бледно-зелено-коричневой, цвета зарослей кустарника, населенных стадами огромных зверей: цвета жизни, природы. Но все же было тревожно видеть, как управляемые кваксами планктонные фермы окаймляют побережье зловещим пурпурно-зеленым цветом. А на суше разбросанные и сверкающие поля стекла отмечали краткую и бесславную борьбу человечества с кваксами - например, на месте Сидсити, который все еще оставался заброшенным.
   Мара сидела рядом с виртуалом Парца, который вежливо сопровождал ее в полете в космос. Инженер-пилот Таскер сидел напротив. Чел ехал впереди в кабине, являясь дублером в этом беспилотном летательном аппарате. Через месяц после того, как Парц инициировал проект "Индьюрэнс", они направлялись на Луну, чтобы осмотреть экспериментальный завод по производству экзотических веществ, в проектировании которого принимали участие Тайл и Джук.
   Но чтобы попасть на Луну, сначала нужно было покинуть Землю. И выражение лица Парца при ярком свете Земли было сложным, подумала она.
   Он поймал ее взгляд и улыбнулся. - Вам интересно, о чем я думаю.
   - Вы, должно быть, много раз совершали это путешествие. Во плоти, я имею в виду...
   - Я всегда хотел как лучше, вы знаете. Знаю, что люди думают обо мне. Учитывая, что оккупация кваксов была навязана человечеству более чем за столетие до моего рождения, и что я владею определенными дипломатическими навыками, которые охватывают оба сообщества, человеческое и кваксов, я подумал, что смогу найти способ принести пользу путем переговоров. Посредничества.
   Таскер спросил: - И вы думаете, вам это удалось? Посмотрите туда. Это не человеческий пейзаж.
   - Может, и нет, - вынуждена была вмешаться Мара. - Но, несомненно, могло быть намного хуже. Говорят, оккупация скримов была в некотором смысле более жестокой. Да, была война; да, мы потеряли города. Кваксы навязали нам свою собственную систему производства продуктов питания, как вы можете видеть отсюда. Но с тех пор, как была введена оккупация, кваксы позволили нам сохранить наши культурные сокровища - древнее сердце Меллборна, например. И большая часть этого континента остается дикой, зеленой. - Мара гордилась этим аспектом наследия своего народа. - Дикая природа существует потому, что люди вернули ее обратно задолго до появления кваксов. Мы обратили вспять вымирания, используя генетические следы; мы восстановили экологию, утраченную, когда люди позволили себе перенаселить свой мир.
   Таскер фыркнул. - Кваксы разрешили сохранить все это только потому, что они добывают это для экспорта. Экзотические биохимические препараты продаются на их инопланетных рынках, где-то там, среди звезд. Они более изощренные, чем скримы, надо отдать им должное. Но они все равно завоеватели.
   Парц вставил: - Кваксы, по сути, торговцы, вы знаете; это их мотивация для завоеваний.
   Инженер рассмеялся. - Они торгуют богатствами Земли, в то время как люди едят помои с прибрежных ферм. Когда-то мы строили звездолеты. Когда-то такой ребенок, как Тайл, тренировался бы на гипердвигателе, а не ползал по канализации, просеивая мусор.
   Парц резко сказал: - Что ж, теперь Тайл получает свой шанс, не так ли? А у вас, инженеров, похоже, долгая память.
   - А разве мы не должны? Кто-нибудь должен помнить, что сейчас вымирают старые люди...
   Мара слышала, что это правда. По прошествии двух столетий, когда лечение АВТ было давно прекращено, последние выжившие в эпоху до кваксов, последние, кто помнил Землю такой, какой она была до инопланетной оккупации, терялись один за другим.
   - Мы остались независимыми, - сказал теперь Таскер. - Мы инженеры. Я сам родился между планетами. Мои предки бежали с Земли во время оккупационной войны. Не имея места, где приземлиться, беженцы забрали свои космические корабли и нашли способы выжить, занимаясь торговлей, пилотированием и даже немного служа наемниками.
   - И бандитизмом, когда осмелитесь, - сказал Парц.
   - Но ты сам больше не свободен, - указала Мара.
   Таскер пожал плечами. - Я слишком часто осмеливался. После своего пленения я перешел из тюремного заключения на службу кваксам. И вот я здесь, строю для них корабль.
   - Именно так, - сказал Парц. - Кваксы могут быть... мягкими.
   - Возможно, вам, людям, нужно почаще вылезать из своих золотых клеток, - сказал Таскер. - Для кваксов мы, вероятно, более ценны как мешки с экзотическими химикалиями, чем как мыслящие существа.
   Мара вздрогнула от этих слов.
   - Хватит, - отрезал Парц. - У вас нет монополии на совесть, Таскер. И, в конце концов, это момент триумфа человечества, несмотря ни на что: мы путешествуем, чтобы увидеть грандиозное оборудование, которое сын Мары собирает на Луне, - и все это вызвано возвращением звездолета Майкла Пула из прошлого.
   Мара сказала: - Признаюсь, я не понимаю, какова была цель этого полета, чего Пул надеялся достичь - на большом круге в межзвездном пространстве?
   Парц улыбнулся. - Сам я не физик. Но, насколько понимаю, Мара, то, к чему стремился Пул, потратив десятилетия на строительство мостов-червоточин между планетами, заключалось в том, чтобы построить мост в будущее...
   Своеобразная машина времени Пула была построена на сочетании двух экстраординарных физических явлений.
   Первым были червоточины, разрывы в пространстве и времени, которые соединяли точки, разделенные, возможно, световыми годами, с почти мгновенными переходами в искривленном пространстве. И вторым было замедление времени. Когда корабль разгонялся до скорости, близкой к скорости света, его часы замедлялись по сравнению с теми, которые наблюдались с его родной планеты. Его экипаж старел бы медленнее, как и любое оборудование, которое они несли - например, интерфейс червоточины.
   Космический корабль Пула "Коши" был отправлен в длительное путешествие на околосветовой скорости в направлении созвездия Стрельца, к центру Галактики. На нем был один конец червоточины, другой конец которой оставался на орбите Юпитера. "Коши" должен был вернуться после субъективного столетия полета, но, благодаря эффектам замедления времени, в Солнечную систему на пятнадцать столетий старше.
   И это было целью проекта. Когда, по прошествии столетия субъективного времени, "Коши" завершит свое круговое путешествие, его портал-червоточина столетней давности, доставленный в 5274 год нашей эры, то есть через полторы тысячи лет, будет связан со своим столетним собратом на орбите Юпитера, в том же 3829 году нашей эры, столетие спустя после запуска корабля в эксплуатацию. И тогда можно было бы, используя червоточину, за несколько часов переместиться на пятнадцать столетий вперед или назад.
   Мара была поражена. - Какая дерзость.
   - Какой эксперимент! - сказал Парц с усмешкой.
   - Что ж, теперь "Коши" вернулся. Кто-нибудь уже пробовал его использовать? Либо вернуться на пятнадцать столетий назад, либо выступить вперед, из эпохи Пула? И я хотела бы понять, почему ответом кваксов на это странное прибытие было строительство еще одной собственной червоточины.
   Инженер и посол обменялись взглядами.
   - Очень хорошо, - сказал Ясофт Парц. - Непосредственной причиной действий кваксов является то, что это ответ на... ну, на восстание. Незначительное, но эффективное. Я могу открыто говорить об этом, потому что это событие было видно наблюдателям-людям, соответствующим образом экипированным...
   - Я скажу, - с ухмылкой произнес инженер. - Это был самодельный корабль, собранный тайно...
   - Под памятником культуры, - неодобрительно сказал Парц.
   Таскер сказал: - Мы не знаем, кто они были. Но, да, кому-то удалось добраться до червоточины Пула. Они покинули Землю и Солнечную систему и через этот временной мост попали в прошлое. Что вы об этом думаете, леди? Если они справились, если все сработало так, как задумал Пул, что они будут делать сейчас, там, в истории? Что они скажут о кваксах или о вас, посол, независимому человечеству? Какая волна новой истории катится к нам прямо сейчас?
   Парц фыркнул. - Их система верований показалась мне настолько безумной, что я сомневаюсь, что они вообще что-то изменят.
   Мара нахмурилась. - Если они добрались до прошлого, разве это не должно быть отражено в записях, в нашей истории?
   Парц сказал нерешительно, - Есть несколько упоминаний о большом сбое в то время, который люди назвали Чрезвычайной ситуацией. Но нашим знаниям об истории был нанесен серьезный ущерб из-за войны Звездопада, оккупации скримов - а также из-за деятельности кваксов, хотя я убежден, что они не пытаются нарушить наши знания конкретно об этой эпохе. В любом случае, мы ничего не можем с этим поделать, не так ли? Все, что мы можем сделать...
   - Это выполнять приказы кваксов, - кисло закончил инженер.
   Мара осторожно спросила: - И что именно это за приказы? Вы все еще не рассказали мне всего, не так ли?
   Таскер взглянул на Парца, как будто ожидая одобрения. Затем он сказал: - Кваксы хотят сделать то, что сделал Майкл Пул, Мара. Точно так же, как Пул построил мост через червоточину в свое будущее - наше настоящее, - так и кваксы хотят построить другой мост, с червоточиной, построенной вашим сыном и его приятелем и буксируемой этим новым кораблем "Индьюрэнс", - мост в их собственное будущее.
   Эта мысль поразила Мару и привела ее в ужас. - И что потом?
   - Ну, мы не можем знать, - мягко сказал Парц. - Подозреваю, что даже губернатор кваксов, который отдал приказ об этом, пока не знает. Но это тот проект, который нам дали.
   Флиттер развернулся, наконец включился его главный двигатель, чтобы подтолкнуть корабль к Луне, и Мара наблюдала, как удаляется Земля. Теперь она мельком увидела огромные корабли-сплайны, три, четыре, пять штук, мясистые сферы, сверкающие отсеками датчиков и оружейными отсеками и вооруженные лучами-звездоломами: живые корабли, на борту которых находились повелители-кваксы, курсирующие над планетой, над которой они господствовали. Она почувствовала почти облегчение, когда Земля уменьшилась в поле ее зрения, а сплайн больше не был виден.
   Маре Серенитатис оказалась равниной базальтовой пыли. В истории человечества доминировали два памятника: один - реликвия огромного кольцевого ускорителя частиц длиной около трех тысяч километров, который, как считалось, относится к эпохе Пула, а другой - еще более древнее сокровище, расположенное подобно драгоценному камню в собственном заповедном парке на восточной окраине ускорителя - примитивный посадочный аппарат с Земли, один из самых ранних, хотя, был ли это робот или человек, никто из участников не мог вспомнить.
   На Луне, как и на других колониальных мирах и спутниках по всей системе, все еще жило и работало много людей. До сих пор кваксы довольствовались тем, что позволяли существовать таким внеземным скоплениям человечества, пока они не мешали проектам завоевателей; призом была сама Земля, с ее бесчисленными миллиардами и сложной экологией, а не несколько рабочих лачуг на безвоздушных спутниках. И, руководствуясь Тайлом и его примитивными инженерными инстинктами, проект строительства "Индьюрэнс" был перенесен в Серенитатис из-за этого огромного старого ускорителя, который, хотя и был поврежден во время войны Звездопада, все еще имел мощные установки и инфраструктуру, которые можно было быстро отремонтировать и адаптировать для этой новой цели.
   Мара, чувствовавшая себя неуютно в условиях низкой гравитации, позволила сыну провести ее вокруг корпусов огромных машин в этом похожем на пещеру помещении, которое, на ее вкус, было тускло освещено слишком малым количеством световых шаров. Но на этом фоне Джук выглядел хорошо, как и почти везде. На нем было что-то вроде униформы, которую он разработал сам, практичный комбинезон с эмблемами на плечах и лацканах. По его словам, у проекта должна была быть индивидуальность - и, ему не нужно было добавлять, он сам был символическим руководителем. Мара видела, как хорошо он справлялся с этой ролью, прирожденный аристократ, который, казалось, вдохновлял одним своим присутствием рабочих, привезенных сюда со всей Земли и лунных колоний. Неудивительно, что Парц, который был никем иным, как хитрым игроком, возвысил его. И теперь Маре казалось, что Джук погрузился в проект с настоящим энтузиазмом, к лучшему это или к худшему. Размышления о моральных противоречиях не для ее сына, с тоской подумала она; технологические игрушки - это все, что его интересовало.
   Но, несмотря на все обаяние Джука, именно Тайл объяснил все тонкости того, что они здесь делали.
   - Проблемы, с которыми мы сталкиваемся при создании червоточин, по сути, те же, с которыми столкнулся Майкл Пул. Но у нас есть то, чего никогда не было даже у Майкла Пула. Гипердвигатели скримов, оставшиеся от их занятий.
   Таскер хмыкнул. - Без сомнения, у вас есть большой запас, который вы можете использовать. Кваксы все еще конфискуют космические корабли людей, даже спустя два столетия. Я сам работал на верфи в Корее, разбирал суда, вынимал блоки гипердвигателей.
   - Должно быть, это разбило тебе сердце, - сказала Мара.
   Он просто посмотрел на нее в ответ.
   Ясофт Парц сказал: - Признаюсь, я в замешательстве относительно того, зачем вам нужен гипердвигатель, технология, работающая быстрее света, для производства экзотической материи для другого вида связи, работающей быстрее света...
   Тайл был терпелив. Очевидно, ему уже много раз приходилось отвечать на подобные вопросы. - Гипердвигатель работает, манипулируя пространством-временем - и если вы это делаете, то автоматически манипулируете гравитацией. С помощью модифицированного гипердвигателя я могу создать гравитационное поле, оптимизированное для сжатия квантового вакуума таким образом, что компоненты с отрицательной энергией данного поля извлекаются гораздо эффективнее, чем с помощью оптических систем, которые мы использовали ранее. Скоро мы сможем производить экзотические вещества в промышленных масштабах.
   - Теперь он всегда так говорит, - вставил Джук с каким-то изящным восхищением. Мара увидела, что это был способ превратить отсутствие у него собственных способностей в очаровательное преимущество, а не в недостаток. Она восхищалась, по-видимому, неосознанным мастерством своего сына.
   - Очень хорошо, - сказал Парц. - А что насчет конструкционного материала ксили, который вы просили?
   Тайл сказал: - С конструкционным материалом проще, его легко выращивать из любого источника энергии, он непроницаем для большинства радиационных полей, очень прочный... Он идеально подходит для нашего проекта, который потребует быстрого строительства крупных объектов, если мы хотим достичь производственных показателей.
   Чел потер руки. - Вы слышали это, посол? У мальчика мозги гения, но логические суждения прирожденного менеджера. Что ж, вы видели наш полный отчет...
   - Видел. И вы замечательно справились, ребята, вы и другие энтузиасты-единомышленники, которых мы собрали здесь. Вы даже уложились в сроки, которые мы вам установили, всего в месяц, чтобы запустить это концептуальное сооружение. Я рад одобрить развертывание полноценного производства здесь, на Луне, и на других подходящих объектах за пределами планеты. И мы не можем терять времени. Майклу Пулу потребовалось сорок лет на Юпитере, чтобы изготовить экзотическое вещество для своего проекта "Коши". У нас осталось всего пять месяцев. Но мы справимся с этим, я не сомневаюсь. Молодцы, ребята. - Он начал хлопать в ладоши, и остальные присоединились к нему. - Действительно, молодцы!
   Один инженер отказался присоединиться к негромким аплодисментам.
  

3

  
   Еще месяц, и собранный на околоземной орбите "Индьюрэнс" был готов к полету.
   Это был настоящий космический корабль, очень древней конструкции, фактически, дизайн, который узнал бы Майкл Пул. Когда "Индьюрэнс" был наконец собран, Мара подумала, что он похож на зонтик из железа и льда. Купол зонта представлял собой пригодный для жизни дом, а "рукояткой" был сам приводной блок, встроенный в глыбу астероидного льда, который служил реакционной массой. Стержень зонта, отделяющий жилой купол от приводного устройства, представлял собой металлический хребет длиной в километр, ощетинившийся антеннами и датчиками.
   Это судно было наспех собрано из компонентов, найденных на верфях для разборки под наблюдением инженера Таскера. Как заметила Мара, когда Джук проводил для нее увлекательные виртуальные экскурсии, компоненты корабля сотнями незаметных способов показывали свой возраст. Каждая поверхность в жилом куполе была потерта и отполирована от использования, а многие из основных систем носили следы перестройки.
   Но это работало. И Мара, всю свою жизнь прикованная к Земле, подданная инопланетного режима, никогда по-настоящему не понимала, во всяком случае, в глубине души, что простые люди когда-то владели подобными технологиями.
   Ей предстояло узнать, что пункты назначения корабля были еще более примечательными.
   Для первого рейса корабль Джука отправили в грандиозное турне по Солнечной системе - и, в частности, по местам, где быстро наращивалось производство экзотической материи, на Луне, Марсе и Титане, спутнике Сатурна. Целью была мотивация, вдохновение.
   Хотя она и не сопровождала его, Мара снова и снова просматривала взволнованные отчеты, которые Джук отправлял ей по защищенным каналам при посредничестве Ясофта Парца. Луна теперь шипела растениями из экзотической материи. Дизайнеры остановились на гигантских конструкциях в форме тора для своих производственных помещений, голубых, как яичная скорлупа, как и само экзотическое вещество, и ярких на фоне серо-коричневой лунной пыли. Также и на Марсе, всего в нескольких днях полета на "Индьюрэнсе", Мара мельком увидела такие торы, приютившиеся рядом с древними и все еще населенными городами человечества: столицей Кахрой и великими аркологиями, такими как Сидония, пирамиды на Марсе, которые кишели людьми.
   А потом появился Титан.
   Хотя на Земле она находилась более чем в световом часе от системы Сатурна, Мара жадно следила за сообщениями виртуальной трансляции, когда флиттер, пилотируемый Таскером, спустился с хребта "Индьюрэнса" и погрузился в вечный фотохимический смог Титана. Вскоре коричневатая мгла начала рассеиваться, и она разглядела далеко внизу поверхность, странно похожую на Землю, с горами льда, твердого, как базальт, и океанами, озерами и реками из жидкого метана и этана, сильно загрязненными другими углеводородами. Майкл Пул сам открыл Титан для разведки ресурсов, и вскоре после Пула он стал самым густонаселенным миром за пределами орбиты Юпитера. Титан был колыбелью самых отдаленных городов человечества, и огромные корабли-фабрики бороздили эти сложные океаны, оставляя за собой высокие маслянистые следы; на этих гигантских кораблях производилось достаточно продовольствия, чтобы прокормить всю Землю. Что ж, океаны все еще были там, и Мара позволила древним, знакомым названиям прокручиваться у нее в голове: там было море Койпера, архипелаг Галилея, океан Гюйгенса, залив Джеймса Максвелла... Теперь Земле приходилось самой себя кормить, поскольку кваксы прекратили межпланетную торговлю между людьми, и лишь немногие корабли бороздили моря Титана.
   Но здесь, как и на Луне и Марсе, были торы из экзотической материи, огромные голубые сооружения рядом с куполами старых городов - даже столицы, Порт-Кассини.
   Люди на Титане приветствовали проект по экзотической материи. Он привнес в жизнь цель, выходящую за рамки простого существования в более или менее непримиримо враждебном мире. И когда флиттер приземлялся в таких местах, как Порт-Кассини, Мара наблюдала, как ее сын руководил партией с Земли на общественных приемах и митингах для рабочих. Высокий, смелый, красивый, аристократ из могущественной семьи старых военно-космических сил на Земле, Джук без особых усилий доминировал на таких мероприятиях - хотя рядом с ним всегда был его дядя Чел, манипулирующая сила, стоящая за троном.
   Проект "Индьюрэнс" был человечным и вдохновляющим, как и обещал Чел. Маре показалось, что всего через месяц после того, как Парц одобрил это масштабное расширение проекта, никого из охваченных всеобщим волнением не волновало, что этот проект был вдохновлен и принадлежит кваксам, инопланетным повелителям Солнечной системы.
   Или что даже сейчас никто на самом деле не знает, для чего в конечном счете был нужен этот проект. Когда Мара подумала об этом, она почувствовала уколы глубокого беспокойства.
   А тем временем ее сын в эти бурные дни становился знаменитым.
   Для нас стало шоком, когда снова вмешался Ясофт Парц. Темпы производства экзотических веществ все еще были недостаточными.
   И это несмотря на тот факт, что конструкторы к настоящему времени нашли способ использовать гораздо меньше экзотической материи для создания своих червоточин, чем требовалось Пулу. Релятивистские уравнения, описывающие червоточины, были нелинейными и допускали эффекты обратной связи; можно было разумно использовать небольшое количество экзотической материи, чтобы создать своего рода ударную волну, которая распространялась бы по горловине червоточины, позволяя удерживать открытым гораздо больший проход при том же количестве материала... Даже несмотря на такую изобретательность, производственных мощностей было недостаточно.
   Первым побуждением было перенести разработку этого проекта космических полетов с использованием высоких энергий подальше от Земли по соображениям безопасности. Хотя был достигнут значительный прогресс, вскоре стало ясно, что населения вдали от родного мира будет недостаточно для достижения цели губернатора кваксов. - Я еще раз напоминаю вам, что Майклу Пулу потребовалось сорок лет, чтобы разработать "Коши", - сказал Парц. - У нас есть еще четыре месяца...
   Парц от имени губернатора приказал разместить производственные мощности на поверхности самой Земли. И когда всего несколько дней спустя к востоку от границы Меллборна началось строительство завода по производству экзотических веществ, беспокойство Мары еще больше усилилось.
  

4

  
   Инженер Таскер посетил Меллборн в одиночку.
   Он сказал Маре, что прибыл сюда, чтобы начать консультации по следующему этапу проекта, который повлечет за собой сбор запасов экзотической материи с таких заводов, как у Меллборна, по всей планете и отправку их на орбиту Юпитера, где, подобно "Коши" Майкла Пула давным-давно, будет собрана великая новая червоточина. Само по себе это должно было стать огромным логистическим мероприятием.
   Мара приютила мужчину на ночь. Затем утром она проводила его на завод по производству экзотических веществ в Ярраранже, примерно в пятидесяти километрах к востоку от города.
   И в конце дня, когда его встречи закончились, она пошла с ним по отмеченной тропинке прочь от сверкающего нового голубого тора и дальше, в сельскую местность. Производство экзотической материи было размещено достаточно далеко от города, за пределами пригородов, в ландшафте, уступающем место природе - или, по крайней мере, природе, реконструированной экологами и генетиками, работавшими до Майкла Пула, в эпоху, когда люди делали все возможное, чтобы ретроспективно исправить ущерб, нанесенный их предками Земле. Это был засушливый ландшафт - не такой засушливый, каким когда-то был австралийский после тысячелетий, когда люди выжигали кустарник, но все еще лишь изредка покрытый кустарником и камедными деревьями. И тут и там двигались огромные звери, их тени были четкими в ярком солнечном свете. Мара узнала профили огромных мускулистых кенгуру.
   На фоне этой обстановки цвет пороховой сини здания кваксов выглядел уродливо и неуместно.
   К удивлению Мары, Таскеру, пилоту межпланетного корабля, родившемуся в оплоте повстанцев между мирами, казалось, было на удивление неловко гулять в открытую по планете, которая, в конце концов, была домом человечества. Возможно, это и было тайной, злобной причиной, по которой она настояла на этой прогулке с ним.
   - Вы в безопасности, знаете ли.
   Раздалось глубокое рычание, почти подземное.
   Он огляделся. - Что это было?
   Она была смущена тем, что не была уверена; она жила своей собственной жизнью в городе. - Дипротодон, я думаю. Большое сумчатое животное размером с носорога.
   - Чего?
   - Другие по-настоящему крупные звери здесь - мегалании, разновидность гигантской ящерицы, способной справиться со взрослым дипротодоном. И динорнисы, большие нелетающие птицы. - Она посмотрела на него. - Но не думайте о птицах. Подумайте о динозаврах. - От этого ему не стало спокойнее, радостно заметила она.
   Он огляделся. - И я думаю, что все эти звери каким-то образом сделаны безвредными. Обезглавлены. Кондиционированы, лишены возможности нападать на людей.
   - О, нет. Какой в этом смысл? Человеческие жертвы на удивление редки... Послушайте, я шучу с вами. - Она указала на тропу, редкие столбы вдоль нее. - Вы полностью защищены; здесь силовые поля, звуковые барьеры. Твари скоро учатся держаться подальше. И вам не кажется, что то, чего достигли здесь наши предки, было замечательным? Хотя, конечно, реконструкция колледжа Парадокса относится к эпохе, когда по мере того, как технологии АВТ становились широкодоступными, продолжительность жизни увеличивалась, и люди начали серьезно задумываться о проектах на очень длительные сроки.
   Он хмыкнул. - Потому что они внезапно оказались склонны задержаться, чтобы увидеть последствия своих действий. Вы ведь знаете свою историю, не так ли?
   Ее всегда возмущали его колкости. - Знаю, что занимаю привилегированное положение при этой оккупации. Я сама и моя семья, но я стараюсь использовать эту привилегию во благо. Например, да, для сохранения человеческой истории и культуры.
   - Рад за вас, - пренебрежительно сказал он.
   Она вздохнула. - Очень хорошо. Итак, как прошел ваш день?
   - Встречи прошли достаточно хорошо, учитывая масштаб того, что мы пытаемся сделать, и сроки, в которые нам приходится работать. Всего несколько месяцев! Я совершил экскурсию по объекту. Так много людей трудится на термоядерных установках, в парках конструкционных материалов ксили, в отсеках экстракции - во всех этих контейнерах, полных экзотических веществ, громоздящихся на подъемных поддонах. Знаете ли вы, что губернатор кваксов требует интерфейс червоточины еще большего размера, чем тот, который использовал Пул? Огромная икосаэдрическая конструкция, достаточно большая, чтобы проглотить корабль-сплайн... Что ж. Дела идут так хорошо, как могли бы быть, но из таких установок экзотические вещества текут струйками, а нам нужны бесчисленные тонны там, на Юпитере.
   - Хм. Чел сказал мне, что Ясофт Парц проводит очередной набор персонала. Больше людей будет переведено с других обязанностей на заводы по производству экзотических веществ.
   - Если бы у нас было больше времени, мы могли бы должным образом роботизировать процесс. Но у нас нет времени, зато действительно много людей, и это тот ресурс, который используется для ускорения процесса - особенно теперь, когда мы разместили эти операции на Земле.
   - Я действительно удивляюсь срочности всего этого, - сказала Мара. - К чему такая спешка? А как насчет безопасности?
   Таскер молчал. Он смотрел вдаль, на запад, в сторону заходящего солнца; он казался рассеянным. Посмотрев в ту сторону, Мара подумала, что видит пятнышко в небе, какой-то приближающийся самолет.
   - Инженер?
   - Что?
   - О безопасности? - резко повторила она.
   - Безопасность людей? На объекте? - Он пожал плечами. - И что с того? Кваксов это не волнует. Руководители завода делают все, что в их силах.
   Они пошли дальше. Теперь она слышала слабый шум вдалеке, на западе, куда смотрел Таскер: гул двигателей. Этот самолет, чем бы он ни был, заходил на посадку на малой высоте. Теперь она сказала: - До меня доходят слухи.
   - Слухи?
   - Я общаюсь с людьми, вы знаете, а не прячусь все время в своем городском доме. Есть сообщения от наемных работников. Люди вынуждены работать в особо опасных условиях.
   Он непонимающе посмотрел на нее. - Послушайте, Мара, мы не нужны кваксам. Они не покупают и не продают нас. Что они продают, так это экзотическую биохимию таких существ, как ваши дипротодоны и ваши камедные деревья. Мы частично полезны - рабы. И как таковые, мы для них расходный материал. - Он посмотрел ей в глаза. - И для меня.
   Она была шокирована этим последним замечанием, его безжизненным тоном так же, как и словами.
   И этот шум двигателя внезапно стал громче, становясь оглушительным.
   Летательный аппарат, флиттер класса "Земля-орбита", который она теперь видела, снижался низко и ровно над землей. Направляясь прямо к объекту с экзотической материей. Под его брюхом была подвешена какая-то тяжелая капсула...
   - Вниз! - Без предупреждения Таскер схватил ее за талию и толкнул на грунт.
   Повернувшись, чтобы посмотреть, она увидела, как флиттер пролетел над головой, а затем с ревом опустился на объект.
   - Закройте глаза! - закричал Таскер, удерживая ее, обхватив рукой за плечи. - Закройте их покрепче!
   Вспышка была видна даже сквозь закрытые веки.
   Затем налетел поток воздуха, горячий ветер, и сама земля содрогнулась, как будто был повержен какой-то огромный плейстоценовый зверь.
   Она повернула голову, чтобы посмотреть на Таскера.
   - Пригнитесь! - снова крикнул Таскер, перекрывая продолжающийся рев.
   - Вы сделали это, - закричала она. - Вы и ваши люди. Инженеры!
   - Черт возьми, да. - Он поднял сморщившееся лицо, защищаясь от шума, ветра, пыли. - У нас все еще есть несколько кораблей, о которых кваксы не знают, они прячутся в поясе астероидов и в других местах. Да, мы сделали это. Я сделал это. Я проник на объект, установил прицельный маяк, отключил защиту, какой бы она ни была. Удары должны были быть нанесены одновременно по всей планете. Вот почему я сдался и в первую очередь зарылся в ваше больное земное общество. Все ради этого. Если мы сможем сорвать этот безумный новый проект губернатора...
   - Но какой, по-вашему, будет реакция? Вы думаете, губернатор просто сдастся? Губернатор собирается заменить все это чем-то еще худшим для нас, чем то, что вы только что уничтожили. Вы, дураки, подумали об этом? А как насчет людей, которых вы убили, невинных, которых заставили там работать?
   - Мы ведем войну за будущее, - сказал он.
   - Человечество должно быть спасено, но люди - расходный материал, для вас, как и для кваксов.
   - Мы все должны делать то, что должны.
   Она встала. - У меня есть некоторые полицейские полномочия. Инженер Таскер, вы арестованы.
  

5

  
   Чел пригласил Мару присоединиться к нему в его еженедельной инспекционной поездке по новому объекту по производству экзотических веществ в городском районе Меллборна. После Ярраранджа Мара очень сопротивлялась, но по тому, как Чел сформулировал это, она почувствовала, что это был приказ, а не приглашение.
   Чел приземлился на просторной лужайке семейной виллы неподалеку от Крун-Стрэнда в бронированном флиттере с двумя вооруженными членами экипажа и черным крестом на верхней поверхности, который означал, что это корабль оккупантов. Мара быстро поднялась на борт.
   Когда корабль поднялся в воздух, вскоре стал виден вырисовывающийся небесно-голубой корпус совершенно новой фабрики экзотических материалов на Флинд-Стрэнд. Рейд, проведенный Таскером на объект к востоку от Меллборна, не был уникальным; в тот день, всего месяц назад, скоординированная серия ударов из глубокого космоса действительно поразила объекты по всей планете. Наказание кваксами виновных было жестоким, а их реакция - решительной и быстрой. Теперь нельзя было щадить городские центры. В течение нескольких дней сооружения из голубой экзотической материи, подобные этому, расцвели в самых сердцевинах человеческих городов, как зловредные грибы.
   Чел выругался при виде Флинд-Стрэнда. - Когда губернатор объявил, что он переносит заводы в городские районы, мы выступили против использования, по крайней мере, исторических центров города. Сам Парц говорил красноречиво. В конце концов, в прошлом кваксы щадили памятники культуры.
   - В темноте видно, как он светится синим, - сказала теперь Мара. - Со всего города. Днем и ночью слышен гул огромных двигателей, свист прилетающих и улетающих флиттеров - да что там, шум его поспешного строительства сам по себе был какофоническим. Я не могу уснуть.
   Ее шурин улыбнулся. - Сочувствую. Но тем, кто в трудовых лагерях, приходится хуже, вы знаете.
   - Могу себе представить.
   Теперь флиттер скользил на восток, и Мара уже могла разглядеть на горизонте еще один приземистый голубой тор, еще одно новое растение из экзотической материи, сверкающее в лучах низкого утреннего солнца. Он был окружен грязно-коричневым шрамом, отгороженным забором: жилая зона для человеческого сообщества, которое было насильственно доставлено сюда для обслуживания объекта.
   - Это завод Тук, - сказал Чел. - Вокруг города есть кольцо из шести объектов: Тук, Парк, Сенс, Спотс, Ну и Уиллс. Сегодня мы увидим их все. Во всех них были инциденты, с которыми нужно разобраться, - и он вздохнул.
   - В городе слишком тихо, - сказала Мара. - Они забрали так много людей, собрав всех, кроме самых высокопоставленных членов дипломатического корпуса и их семей, а также работников самых необходимых объектов, канализации и пищеблоков. Я думала, они просто заберут... - Она махнула рукой. - Преступников. Заключенных. Тех, кто остался без работы. Но не пощадили никого. Даже детей.
   - Они также забрали большинство лучших инженеров, - сказал Чел. - Губернатора, похоже, больше не волнуют сбои в важнейших системах - если в пригороде здесь или там начнется голод. То же самое происходит по всей планете, если это вас утешит.
   - Подумать только, два столетия назад мы были бессмертными и межзвездными путешественниками, а теперь такое. Я слышала, что посол Парц пытался выступить, по крайней мере, против использования детского труда.
   Чел печально улыбнулся. - Возможно, ты знаешь, что с тех пор, как кваксы устранили АВТ в качестве лечения, численность нашего населения резко возросла. Не могу сказать, является ли это реакцией на потерю нашего бессмертия или какой-то более глубокой реакцией выживания на стресс оккупации. Как бы то ни было, мы молодое общество, богатое детьми. И теперь мы расплачиваемся за это. И, конечно, если вы не используете детей, ценность работников в качестве щитов снижается.
   Она нахмурилась. - Щитов? Что ты имеешь в виду? Щитов от чего?
   - Ну, от дальнейших атак из космоса, с земли. - Он пристально посмотрел на нее. - Иногда, дорогая невестка, ты кажешься такой наивной. Это одна из причин, по которой кваксы построили эти сооружения в городах. Чтобы дать оборванцам передышку...
   Оборванцы. Это было слово, которое она слишком часто слышала в последнее время. Оно относилось к тем, кто был привязан к Земле, кто всегда жил вне поля зрения кваксов и их занятий, вне поля зрения их закона и контроля. Земля была большой и сложной планетой, и там было место для немногих, кто мог спрятаться - и, казалось, дать отпор. Инженеры оказались всего лишь одной фракцией более широкого сопротивления.
   Она и представить себе не могла, что все еще способна испытывать шок. - Людей использовали как щит. Да ведь это чудовищно.
   - Есть пределы даже силе убеждения Ясофта Парца. И сам Парц может быть скомпрометирован. - Он наклонился ближе. - Я не думаю, что за нами здесь следят... Ты знала, что у Ясофта есть дочь?
   Она снова была шокирована. - Дочь? Но... я знаю его четверть века, с тех пор, как мы с Пеллом начали работать в корпусе. Я никогда не встречала ни жены, ни любовницы, не говоря уже о том, чтобы слышать о ребенке.
   - Это потому, что он сам не знает. Это одна из самых хитрых уловок кваксов. Они, знаете ли, не размножаются так, как мы; кажется, их всего несколько тысяч, и они фактически бессмертны. Но они способны наблюдать за нашими методами размножения млекопитающих и манипулировать ими, чтобы получить то, что хотят от нас - или, по крайней мере, от самых высокопоставленных людей, тех, чьего предательства они боятся. Служи им, и, если у тебя будет ребенок, они заберут его у тебя, поместят в какую-нибудь специальную школу.
   - Заложник.
   - Точно. И если у вас, как у Ясофта, нет ребенка - и, хотя мы никогда это не обсуждали, я подозреваю, что он решил не заводить детей именно по этой причине, - они все равно позаботятся о том, чтобы он у вас был. В конце концов, это не сложно. У них есть ручные генетики-люди, акушеры-гинекологи...
   - Это чудовищно.
   - Это кваксы. Мне сказали, что дочери Ясофта около двадцати пяти лет, и она живет в Северной Америке.
   Она уставилась на него. - Откуда ты все это знаешь?
   - Я стараюсь знать все. Считаю, что это мой лучший шанс выжить. Я разговариваю со всеми, даже с теми, кто не соблюдает законы кваксов. В основном, однако, просто слушаю. Ты была бы удивлена, как много можно узнать таким образом.
   - И ты не сказал Ясофту?
   - А ты бы сказала? Может быть, я когда-нибудь это сделаю. Пока я не хочу его компрометировать. Он слишком эффективен там, где он есть.
   - Ты холодный человек.
   - Нет. Просто выживающий. - Флиттер начал медленный, осторожный спуск к хорошо бронированному комплексу, окружавшему объект Тук. - И мне нужно, чтобы ты тоже была хладнокровна, Мара, пока мы переживаем этот день. Хладнокровна перед лицом того, что ты увидишь.
   - Посмотри вниз. Этот объект типичен для своего вида. Вот тор, сердце самого завода по производству экзотических веществ. Эта довольно уродливая огороженная территория к северу - жилой комплекс для рабочих. Здесь есть бараки, столовые, магазины, примитивные больницы. Морг. Ты можешь видеть, что местные каналы снабжения были поспешно расширены...
   - Ты должна быть готова, Мара. Ты будешь в безопасности. Но ты спрашивала об использовании преступников в таких учреждениях. Мара, кваксы - или их агенты-люди - используют преступников в качестве полицейских сил в лагерях. Ты можешь себе представить качество получившегося режима. Ты могла бы возразить, что мы сами навлекли это на себя этими глупыми ударами из космоса. И есть еще одна проблема, с которой ты должна быть готова столкнуться.
   - Что это?
   - Джук. Твой сын, мой племянник. По крайней мере, в этом регионе он продолжает выступать в качестве общественного фронта проекта.
   - Я не видела его несколько дней, но вижу его улыбающееся лицо в новостных лентах.
   - Улыбается, да. Я думаю, что для кваксов и корпуса он служит символом власти над рабочими. Посмотрите, как улыбаются ваши начальники-люди, в то время как вы загоняете себя до смерти в этих опасных местах. У вас нет надежды на помощь ни от них, ни от кого-либо другого - вообще никакой надежды. Вот чем стала красивая улыбка Джука: символом репрессий. Ты можешь себе представить, что чувствуют по этому поводу рабочие. Его приходится усиленно охранять.
   - Могу себе представить. Хотя не думаю, что сам Джук понимает.
   - Он этого не делает, - тяжело вздохнул Чел. - На прошлой неделе произошел инцидент на заводе Уиллс. Неуклюжая работница, выстроившись в очередь для проверки, пролила смазку на обувь друга Джука, Тайла. Просто несчастный случай. Джук дал ей пощечину, а потом рассмеялся.
   - Он дал ей пощечину... - вздохнула Мара. - Это Джук. Он всегда был таким со слугами. Он никогда не причинял им вреда, но...
   - Он причинил вред самому себе. Ты можешь себе представить, как виртуальный образ этого поступка проник в это учреждение и в другие. Его начинают ненавидеть. И, как ты говоришь, я совершенно уверен, что он понятия не имеет.
   Мара закрыла глаза. - Знаешь, он не дурак. Он не злой. Просто ущербный.
   - Ну, он твой сын. И ему может понадобиться твоя защита... Почти сломленному.
   Флиттер опустился на наспех уложенную грубую бетонную площадку. За ограждениями безопасности, на фоне гигантского тора, Мара мельком увидела людей, мужчин, женщин и детей, одетых в одинаковые зеленые комбинезоны, изможденных и запуганных. Большинство даже не встречалось с ней взглядом.
   Она собралась с духом, готовясь выйти из флиттера.
  

6

  
   Как и в случае с каждым значительным событием в мире людей - по крайней мере, с каждым событием, одобренным кваксами, - церемония завершения интерфейса на орбите Юпитера была насыщена репортажами, с многочисленными звуковыми передачами и изображениями, сделанными со всех мыслимых ракурсов.
   И таким образом, убийство было освещено в мельчайших деталях.
   Мара, сидя в своем доме в Меллборне, заставляла себя снова и снова наблюдать за последовательностью событий со всех мыслимых ракурсов. В конце концов, она обнаружила запись от одного наблюдателя, который был рядом с анонимной подругой Вигнера, когда она стала убийцей.
   Церемония, состоявшаяся всего через месяц после запуска новых заводов в городских центрах, состоялась в жилом куполе на борту самого "Индьюрэнса". В центре куполообразного зала была установлена небольшая сцена, на которой стояло несколько высокопоставленных должностных лиц проекта, как технических, так и из дипломатического корпуса. Но, по крайней мере, на взгляд Мары, в группе доминировала безошибочно узнаваемая фигура ее собственного сына Джука, высокого, как всегда улыбающегося, с ярко пылающими светлыми волосами. Его друг Тайл стоял рядом с ним, как и с самого начала этого странного проекта, всегда присутствующий, но почему-то незаметный, как тень.
   За мерцающим почти прозрачным куполом над их головами проплывал Юпитер, видна была дуга этой огромной планеты, золотисто-коричневое пятно. И прежде чем планета появилась в поле зрения, подобно угловатому рассвету, портал интерфейса, который еще предстояло прикрепить для путешествия, поплыл к кораблю. Мара уставилась на ослепительную небесно-голубую икосаэдрическую раму портала из экзотической материи, позволив своему взгляду задержаться на прохладных краях, геометрически совершенных вершинах, которые соединяли их. Грани были похожи на полупрозрачные панели из посеребренного стекла, сквозь которые Мара могла разглядеть акварельные облака Юпитера, покрытые серебристо-золотой патиной. И каждые несколько секунд какая-то грань внезапно прояснялась, всего на ослепительный миг, и Мара видела другой космос, незнакомые звезды. Словно дыра, прорезанная в небе.
   Когда интерфейс проходил над куполом, раздались аплодисменты, очевидно, спонтанные. Это было великолепно. Это было красиво. И люди построили это. Каждый раз, когда Мара смотрела на эту последовательность изображений, ей хотелось плакать и задаваться вопросом, был ли Чел прав с самого начала, стоило ли это монументальное достижение человечества той цены, которую потребует будущее.
   Затем официальные лица на сцене начали говорить слова, которые Мара уже много раз слышала во время своих просмотров. Но для Мары на этой записи речи были заглушены бормотанием убийцы рядом с автоматической камерой-микрофоном, которая случайно следила за ней: парадокс Вигнера неизбежен. Цепочки неразрешенных квантовых состояний будут нарастать снова и снова, разрастаясь подобно виноградным лозам, простираясь в будущее, пока наблюдения последних разумов, охватывающих космос, не упрутся в слои истории толщиной в эоны, усеянные окаменелостями древних событий...
   Она была невзрачной, подумала Мара. Ничем не примечательная, в поношенной зеленой рабочей униформе, какие сейчас были распространены в Меллборне, молодая женщина, настолько бледная и бесплотная, что трудно было определить ее возраст - возможно, двадцать, не больше двадцати пяти. Но ее голова была обрита наголо. Мара увидела, что у нее не было даже бровей. И теперь, никем не замеченная, с точки зрения окружающих, она начала продвигаться сквозь толпу, к сцене.
   В конце концов жизнь охватит Вселенную, все еще выстраивая регрессирующие цепочки квантовых функций. Сознание должно существовать до тех пор, пока существует сам космос - ибо без наблюдения не может быть никакой актуализации, никакого существования - и, кроме того, сознание должно стать сосуществующим с космосом, чтобы можно было наблюдать все события. Цепочки квантовых функций, наконец, сольются на последней границе Вселенной: в подобной времени бесконечности...
   Люди видели ее, но не следили за ней, поняла Мара, отмахиваясь от ее безумной болтовни, не думая, что она представляет какую-либо угрозу. Возможно, они не видели необходимости бояться. Возможно, те, кого допустили на эту церемонию, уже прошли проверку на предмет безопасности. И, возможно, такая работница, сбитая с толку, разговаривающая сама с собой, не была примечательным зрелищем в новых трудовых лагерях кваксов с высоким уровнем подавления.
   Но теперь, когда она приблизилась к сцене - Мара мельком увидела Джука, все еще стоящего там, с сияющими золотыми волосами, под великолепным изображением интерфейса, - женщина начала говорить громче. Окружающие выглядели встревоженными, но по-прежнему ничего не делали, чтобы остановить ее.
   Конечный Наблюдатель пребывает во времениподобной бесконечности. И тогда будет сделано последнее наблюдение. Ретроспективно история Вселенной будет актуализирована...
   Теперь она почти кричала. Люди в толпе наконец отреагировали, отшатнулись от нее, и на платформе они выглядели встревоженными, отступая назад - все, кроме Джука, который стоял там и улыбался, несмотря на это возмущение.
   А затем Мара услышала звенящий крик, который преследовал ее во сне. Берегись! У нее оружие!
   Последние слова девушки были почти воплем, когда она подняла руку прямо перед собой, сжимая в ладони что-то тяжелое. Актуализировано в истории, которая максимизирует потенциал бытия! Который превращает космос во все времена в сияющее место! Сад, свободный от отходов, боли и смерти!
   Тайл бросился вперед.
   С сотни ракурсов Мара видела, как взорвалась грудная клетка юноши, и как подругу Вигнера наконец повалили, все еще крича, а ее сын, все еще на сцене, все еще улыбался, даже когда в замешательстве смотрел вниз на брызги крови своего друга на его жилете.
  

7

  
   "Индьюрэнс" вылетел по расписанию, унося свой массивный интерфейс червоточины в глубокий космос с высокими ускорениями, оставляя парный ему интерфейс терпеливо вращаться вокруг Юпитера. Даже сейчас никто из окружения Мары не знал, в чем заключалась истинная цель эксперимента губернатора-квакса - даже Чел, насколько она могла судить, даже ее прекрасный сын-идиот.
   Но отныне все знали временные рамки: строительство корабля заняло шесть месяцев, и всего через шесть месяцев после его запуска "Индьюрэнс" вернется, и откроются врата в неизвестное будущее.
   По мере приближения срока возвращения Мара напряженно ждала, что же будет дальше. Было трудно даже заснуть без лекарств.
   А потом позвонил Чел. Он получил сообщение от Ясофта Парца.
   Чел поспешил домой к Маре в Меллборн. Когда он прибыл, Мара позвала Джука, и они втроем собрались в подвале, где когда-то Джук и Тайл проводили эксперименты с экзотическими веществами с осколками алмаза.
   Они втроем сели в круг под единственным светящимся шаром. Мара осознала, что та первая встреча с Парцем в этом самом подвале состоялась всего год назад, и из этого столько всего вышло.
   Теперь Чел поднял кусочек ткани с надписями. Он сказал: - Это одноразовое сообщение от Ясофта. Он не мог вернуться на Землю с тех пор, как был запущен "Индьюрэнс". Я не знаю, как он тайком вынес это с корабля кваксов, где его держат. Я принес это сюда, чтобы мы могли посмотреть вместе... Возможно, неразумно пытаться делать какие-либо записи. О, и я принес это. - Он вытащил из кармана маленький пластиковый футляр. Внутри были запечатаны три полупрозрачные таблетки, каждая размером с ноготь большого пальца. - Это от самих кваксов. Они способны манипулировать биохимическими структурами на молекулярном уровне - вы знали? Это было их, ммм, конкурентным преимуществом, когда они впервые покинули свою родную планету. И это плод их изучения человечества. - Он посмотрел на них. - Вы знаете, что это?
   Мара могла догадаться. Таблетка означала устранение смерти. - Средство АВТ?
   - Лучше, чем АВТ, изготовленная человеком. Усовершенствованная кваксами. Они передали его Ясофту. Это наша награда за сотрудничество с проектом "Индьюрэнс". Бывший губернатор сдержал свое слово до этого момента.
   - Бывший губернатор...
   Он вручил каждому из них по капсуле. - Пока не принимайте.
   Мара кивнула. - Давайте сначала послушаем, что скажет Ясофт.
   Чел положил на пол кусочек с надписью. От него тут же вспыхнул свет, и в воздухе закружились быстро объединяющиеся пиксели.
   Это было так, как если бы Ясофт Парц присоединился к кругу.
   Он сидел непринужденно, в своем обычном дорогом на вид одеянии. Во всяком случае, он выглядел еще моложе, подумала Мара, морщин на его лице стало меньше, цвет лица стал здоровее, эти странные черные корни пробивались из-под волос. И все же он выглядел затравленным, то и дело оглядываясь через плечо, когда тихо говорил. - Не знаю, как долго я смогу записывать. Это сообщение - мой единственный шанс. Пожалуйста, все вы - послушайте и поймите. Кто-то должен рассказать человеческим мирам, что произошло - и что с нами будет.
   Он позволил себе ухмыльнуться. - Во-первых, хорошие новости. Временной мост Пула сработал! Как вы знаете, по возвращении корабля Пула "Коши" одна группа повстанцев воспользовалась шансом выйти и встретиться с ним - и они влетели в интерфейс, пролетели назад во времени, предположительно, вплоть до эпохи самого Пула. Теперь мы знаем, что повстанцы были "друзьями Вигнера" - из той самой группы оборванцев, которая напала на "Индьюрэнс", когда интерфейс был завершен, на Юпитере, и пыталась убить Джука. И руководила, как мне сказали, молодая женщина по имени Шира - я полагаю, у нее есть связи с семьей Тайла, друга вашего сына.
   Джук широко раскрыл глаза. - Кузина Шира? Я встречался с ней. Но...
   Мара приложила палец к его губам, чтобы заставить его замолчать.
   Парц продолжил: - Ни я, ни губернатор кваксов не знаем, что намеревались сделать "Друзья", и чего они достигли в действительности, если вообще чего-то добились. Но, я думаю, сами их действия повергли губернатора в экзистенциальную панику. Возможно, все кваксы могли бы быть уничтожены, если бы людей предупредили об оккупации достаточно далеко в прошлом. Губернатор оказался на удивление нерешительным во время последнего кризиса.
   - И, таким образом, губернатор решил отреагировать на триумф Пула, повторив его.
   "Индьюрэнс" был построен, чтобы проложить еще один туннель-червоточину в будущее, начиная с этой эпохи и примерно через пятьсот лет. Видите ли, губернатор надеялся заглянуть в будущее кваксов и таким образом иметь возможность принимать любое решение, оглядываясь назад.
   - Но то, что появилось из червоточины, эмиссар из будущего, было не каким-либо тактическим руководством, а действительно очень плохими новостями - плохими для кваксов, я имею в виду, но мы знаем мало деталей. Но в виде нового губернатора Земли - кстати, первый был убит - это принесло плохие новости и для человечества тоже...
   Поспешно Парц сказал, что будет новая фаза оккупации, поскольку кваксы стремятся исправить свою прежнюю снисходительность. Это должно было называться Искоренением.
   - Но я не доживу до того, чтобы увидеть это, - сказал сейчас Ясофт. - Потому что у нового губернатора есть вторая составляющая стратегии. Даже когда в наши дни Земля разрушена, червоточина Пула в прошлое все еще существует. Губернатор намерен провести корабли-сплайны через мост времени и обрушиться на более невинные миры той исторической эпохи. И он намерен взять меня с собой - в прошлое! - Он выдавил улыбку. - В другой жизни, при других обстоятельствах, каким приключением это было бы. Но как бы то ни было...
   Виртуал прекратил свое существование.
   Чел поднял обрывок и провел им по планшету для проверки. - Готово. Стерто.
   Мара сказала: - Я хотела рассказать ему о его дочери, прежде чем он затерялся во времени. По крайней мере, это утешило бы меня. Теперь он никогда не узнает. Возможно, нам следует найти ее, рассказать ей о ее наследии...
   Чел поднял свою собственную таблетку АВТ. - Нам нужно принять более важные решения. Теперь все будет по-другому. Мы не контролируем то, что повстанцы Ширы делали в прошлом, или какие последствия это могло иметь - или чего может достичь любой флот вторжения кваксов. Мы, застрявшие здесь, в этом веке, должны иметь дело с настоящим и будущим. Ты слышала, как Парц говорил о грядущем новом режиме, об искоренении. Но кваксам по-прежнему будут нужны люди, чтобы управлять их режимом вместо них. Они по-прежнему будут нуждаться в нас. И доказательство этого - в этих таблетках, которые мы держим в руках. Они хотят, чтобы мы продолжали жить; они хотят, чтобы мы работали с ними... Однако у нас есть выбор, - и он огляделся по сторонам, почти так же украдкой, как Парц, подумала Мара. - Каллисто.
   - Что? - Мара изо всех сил пыталась вспомнить значение названия.
   - Спутник Юпитера? - нетерпеливо спросил Джук.
   - Да, спутник Юпитера - и убежище для нас. Есть человек по имени Рет Кана, который под прикрытием научной станции предоставляет убежище от режима кваксов - убежище для таких, как мы. Это один из вариантов...
   Мара покачала головой. - Нет. Я не межпланетный путешественник. Это мой дом, хорошо это или плохо. Здесь я буду жить...
   - И умрешь? - мягко спросил Чел. - Что ж, это другой выбор. Мы могли бы просто дождаться своего часа и ускользнуть - это если повстанческие убийцы не нападут на нас первыми. Последняя альтернатива - жить, жить и жить дальше.
   - На службе у кваксов? В этом случае мы столкнулись бы с теми же моральными дилеммами, что и всегда, - сказала Мара. - Управляя жестокостью нового режима, возможно, мы смогли бы найти способ смягчить его. Но теперь есть еще одна причина выжить. - Мара мрачно посмотрела на своего шурина, на своего сына. - Когда-нибудь оккупация кваксов закончится. И когда люди снова будут править своим миром, наступит расплата. Это расплата для нас, за то, что мы будем делать дальше - и за то, что мы уже сделали. Тебе, Чел, за то, что ты так много делаешь для успеха этого проекта "Индьюрэнс", для его продвижения. Мне за то, что была рядом, когда, возможно, могла бы это остановить. - Она коснулась руки сына. - И тебе, ты глупый, несмышленый мальчик.
   К ужасу Мары, Джук выглядел раздраженным, вызывающим, как будто вот-вот расплачется. - Но, мама, это было чудесно. Так весело. Это было великолепно! Да ведь любой бы так поступил... Я не хотел никого обидеть. Ты меня знаешь! Я никогда никому не желал зла.
   Она отстранилась. - Ты дал пощечину рабыне. Не так ли? Возможно, одного этого, одного мгновения, будет достаточно, чтобы осудить тебя. - Она взвесила таблетку в руке. - У нас есть долг, который мы должны выполнить: помочь нашему народу пережить грядущие темные времена, а затем, когда вернется свет, предстать перед судом за наши преступления. В любом случае, наш долг выжить. Тогда вместе.
   Они приняли таблетки, сначала Чел, затем Джук, а затем Мара, и дело было сделано.
  
   Как и предсказывала Мара, кваксы в конце концов были вынуждены снять свою хватку. И травмированное человечество предприняло новый рывок к звездам.
   Третья экспансия человечества была самой энергичной, а под руководством единого, высокоидеологического правительства, называемого Временной коалицией управления, - самой целеустремленной. По мере развития экспансии человечество снова столкнулось с инопланетными видами и вновь включилось в более широкую галактическую историю - и на этот раз в качестве завоевателей.
   Прошло немногим более девяноста лет после освобождения от кваксов, когда был осуществлен еще один первый контакт, имевший разрушительное значение.
   Войны с серебряными призраками продлились более двух тысяч лет.
  
  

ПРОВИДЕЦ И СИЛЬВЕРМЕН

  
   5810 год нашей эры
  
   Крик матери Донна наполнил жилой купол. - Он пропал. Призраки забрали его. Лета, Бенджа больше нет!
   Очнувшись от шока, Донн Уайман схватил халат и выбежал из своей каюты.
   Его мать и отец были возле каюты Бенджа на площади, в пижамах, прижимаясь друг к другу. Дверь каюты была открыта, и Донн с первого взгляда увидел, что в ней пусто. Всего через несколько секунд после пробуждения у него возникло тошнотворное, мгновенное ощущение того, что что-то не так. Похищение из самого сердца их купола было ошеломляющим, как будто была отрезана часть реальности, не просто человеческое существо, не только его брат.
   - Ну же, Рима, не беспокойся так. - Отец Донна, Сэмм Уайман, пытался успокоить свою жену. Он был измученным заботами человеком, худощавого телосложения и с бледно-голубыми глазами, как у его семьи. Донн знал, что распространение спокойствия было основной стратегией его отца в жизни.
   Но Рима сопротивлялась в его объятиях. - Он пропал! Ты можешь сам убедиться! - Ее волосы были растрепаны, татуировки на лице побледнели, оставив только мертвые черные шрамы на щеках.
   - Да, но ты делаешь поспешные выводы, всегда сразу предполагаешь худшее...
   Она оттолкнула его. - О, отстань от меня, дурак. Что еще это могло быть, кроме похищения? Если бы он вышел через порты, искусственный интеллект жилого купола узнал бы об этом. Так что хорошего в том, чтобы сохранять спокойствие? Как ты думаешь, ты можешь просто пожелать, чтобы это исчезло?
   Донн сказал неуверенно: - Мама...
   - О, Донн, помоги мне посмотреть. Просто на случай, если он где-то в куполе, где его не засек ИИ.
   Донн знал, что это бесполезно, но они должны были попытаться. - Хорошо.
   Рима рявкнула на мужа: - А ты узнай, есть ли он где-нибудь еще на Рифе. И позвони комиссару. Если Коалиция собирается вмешиваться в наши дела, они могут оказаться полезными. Они могли бы начать с того, что выяснят, где прошлой ночью были все призраки на Рифе - и сильвермены.
   Она отошла и начала распахивать двери по периметру площади. Домашние роботы последовали за ней, их старые сервоприводы жужжали.
   Сэмм посмотрел на своего старшего сына. - Я уже позвонил комиссару Эле. Кто знает? Может, от этих головорезов из Коалиции хоть раз будет какая-то польза. Она просто вымещает свой гнев на мне и выместит его и на тебе, прежде чем закончит. Это ее способ. Не позволяй этому расстраивать тебя.
   - Не буду, отец. Но все плохо, не так ли?
   - Боюсь, что так, сынок. Продолжай поиски.
   Донн пересек центр площади, центральное пространство жилого купола. Большая часть его была отдана зелени, потому что команда этого старого корабля, далекие предки его матери, пересекли звезды с куском леса, привезенного с самой Земли, рощей зрелых деревьев, дуба, ольхи и липы, достаточно старых, чтобы обвить толстыми корнями подпорки каркаса жилого купола. Но двадцатипятилетний Донн никогда не был на Земле, и для него деревья были как мебель.
   Конечно, не было никаких признаков присутствия Бенджа. Зачем ему прятаться среди деревьев? Бенджу в двадцать один год нравился его комфорт. И даже если бы он был здесь, системы наблюдения ИИ знали бы об этом. Донн перестал смотреть и стоял там, беспомощный.
   Что-то просвистело мимо лица Донна, крошечное, металлическое. Это был робот-насекомое. И на него обрушились мелкие брызги воды. Он поднял лицо и увидел капли, конденсирующиеся в воздухе, искусственный дождь, рожденный на вершине жилого купола и падающий внутрь него. Над дождем прозрачный купол показывал звездное поле, которое почти не менялось веками: Ассоциация, скопление звезд, в котором доминирует Босс, единственная чудовищная звезда, в миллион раз ярче земного солнца, неумолимая точка света. Он медленно промокал, но не обращал внимания; это ощущение показалось ему странно успокаивающим в это трудное утро.
   - Красиво, не правда ли? Звездное поле.
   Ровный голос заставил его вздрогнуть. Он обернулся.
   Комиссар Эла стояла рядом с ним. Ее глаза были большими и темными, ее пристальный взгляд был прикован к его лицу, расчетливый, осуждающий. Выше Донна ростом, она была одета в черное одеяние длиной до пола, костюм настолько тусклый, что, казалось, он высасывал весь свет из воздуха. Ее голова была обрита наголо, что подчеркивало красоту ее четко очерченного подбородка и скул, а на коже блестели капельки искусственного дождя. Донн понятия не имел, сколько ей лет.
   - Я не хотела вас напугать, - сказала она.
   Что-то в ней заставило Донна плотнее запахнуть халат. - Комиссар. Хорошо, что вы так быстро пришли. Моим родителям будет спокойнее...
   - Я надеюсь на это. Я привела специалиста на помощь. Женщину по имени Ева Рауль - на самом деле виртуал, но довольно опытный специалист. Вот для чего здесь мы, Комиссия по установлению исторической правды. Чтобы помочь. - Ее слегка сдавленный в задней части горла акцент, акцент с Земли, звучал странно для рифорожденного. - Коалиция понимает.
   - Полагаю, что так и должно быть, - сказал Донн. - Если она стремится править.
   - Не для того, чтобы править, - мягко сказала Эла. - Чтобы объединить все рассеянное человечество ради общей цели. И помогая вам решать подобные проблемы с призраками...
   - Никто не знает наверняка, стоят ли призраки за этими похищениями.
   Она посмотрела на него. - Но призраки этого не отрицают. Вы преданы призракам или своей семье, Донн Уайман?
   - Я... - Он не знал, что ответить на этот прямой вопрос; он не мыслил в таких терминах. - Почему я должен выбирать?
   Она протянула бледную руку и погладила ствол дуба. - Замечательные эти растения. Такие странные. Такие сильные!
   - Это деревья. Разве у вас на Земле их больше нет?
   Она пожала плечами. - Наверное. В лабораториях. У Земли теперь есть другие цели, кроме выращивания деревьев. - Она огляделась. - Вы знаете, я несколько раз посещала ваш "Мириам Берг". Но я никогда не стояла на этом самом месте, под этими деревьями. Ваша профессия - торговля, не так ли?
   - Я - межвидовой агент. Специализируюсь на связях с анклавами призраков...
   - Все это так восхитительно архаично. И, конечно, ваш образ жизни, существование вашего корабля, само его название противоречат доктрине, - все это реликты запретного прошлого! - Она рассмеялась. - Но не волнуйтесь, мы не собираемся выгонять вас сразу. Всему свое время. - Она толкнула землю, траву босой ногой. - Мы здесь на оси корабля, да? Над хребтом. Семья вашей матери прибыла на Риф на этом корабле, не так ли, тысячу лет назад? Я полагаю, здесь есть входные люки. Отсюда можно добраться до приводной капсулы?
   - Вас это не касается, - суетливо подбежал Сэмм. Рядом с невозмутимым спокойствием Элы его отец выглядел помятым, подумал Донн, его волосы торчали, как трава у них под ногами, лицо блестело от пота после сна.
   - Я приношу извинения, - непринужденно сказала Эла. - Но вы сами пригласили меня сюда.
   Протянув руки, Сэмм повел ее прочь из рощи. - Чтобы помочь в поисках Бенджа. Не для того, чтобы шнырять вокруг "Мириам". - Но когда она пошла с ним, он отступил, опасаясь оскорбить это агентство, Комиссию по установлению исторической правды, недавно прибывшую с Земли, которая настаивала на своем праве распоряжаться всеми их жизнями. - Мы все огорчены.
   - Я понимаю...
   Донн задержался еще на несколько секунд под искусственным дождем. Он задавался вопросом, почему его отца должно волновать, что комиссар или любой другой агент Коалиции шныряет вокруг этой тысячелетней кучи хлама. Возможно, у него были товары для торговли, спрятанные там, в трюме корабля - учитывая новые налоговые кодексы Коалиции, Донн подумал, что это вполне вероятно, - но если так, он не мог бы подать об этом более ясный сигнал. Отец Донна бесхитростен, какими бы другими качествами он ни обладал.
   Но пока Донн стоял там, сложности политики Рифа рассеялись, и в его голове снова всплыла реальность потери его брата, правдивая история дня.
   В течение нескольких месяцев похищения были произвольной чумой. Никто не мог успокоиться, потому что в любой момент тебя тоже могли забрать из самого безопасного места. Какой это был ужас. И теперь это пришло сюда, к его собственной семье. На самом деле он удивлялся, как это он сам чувствовал себя таким спокойным. Возможно, шок.
   Он последовал за своим отцом и комиссаром. И в баре на краю площади он обнаружил виртуальную женщину, пытающуюся утешить его мать.
   - Перед смертью я провела большую часть своей трудовой жизни, изучая принципы систем удаленного переноса...
   Виртуальная посетительница сидела рядом с Римой на диване. Лицо матери Донна было искажено горем и гневом. Перед ними парили роботы, неся подносы с напитками и выпечкой - завтрак; было еще рано.
   Посетительница была стройной, скромно одетой в бледно-голубой комбинезон. Ее волосы были седыми, и она рассеянно теребила выбившуюся прядь. Донн никогда раньше не видел никого с седыми волосами, хотя знал, что когда-то этот оттенок по умолчанию использовался для обозначения старения. Очевидно, проекция посетительницы была достаточно хороша, чтобы одурачить обслуживающих роботов, но Донн заметил, что ее взаимодействие со стулом было не совсем правильным, и дымка крошечных пикселей мерцала вокруг нижней стороны ее ног.
   Рима спросила раздраженно, нетерпеливо: - Системы удаленного переноса?
   Комиссар Эла сказала: - Телепортация, вам и мне. Донн Уайман, познакомьтесь с Евой Рауль. Экспертом, о котором я вам рассказывала.
   Ева встала. Донн неуклюже протянул этой виртуальной посетительнице руку для рукопожатия. Она поклонилась, по-видимому, не обидевшись. - Мне жаль встречаться с вами при таких обстоятельствах.
   - Ева Рауль, - сказал Сэмм, - вы как-то связаны с Раулем, Джеком Раулем, с Соглашениями Рауля?
   Риф был одним из мест, где долгое время призракам и людям удавалось жить вместе, более или менее мирно. Соглашения Рауля, соглашения о сосуществовании, от которого лишь недавно отказались под давлением Коалиции, вызывали здесь большое восхищение. И самого Джека Рауля хорошо помнили, как героя многовидового сообщества рифа.
   - Джек был моим мужем. Я умерла раньше него. - Она указала на свое стройное тело. - Именно благодаря ему это изображение было восстановлено по моим старым записным книжкам. Ему нравилось, когда я лично была рядом, чтобы консультировать его по квантовой механике и тому подобному в ходе его работы. И в работе, которую он выполнял, в его отношениях с призраками, было много подобных дискуссий.
   Эла сказала: - Ева - специалист по технологиям, которые, похоже, применяются здесь, - по-видимому, похищение с помощью какого-то устройства телепортации. И поэтому мы нанимаем ее, чтобы она давала советы родственникам похищенных.
   - Консультирование, - скептически сказала Рима. - Джек Рауль умер восемь лет назад. - Она пристально посмотрела на Элу. - Или, скорее, был казнен за свои "преступления". К тому времени он был довольно старым, не так ли?
   - Больше двухсот лет, - тихо сказала Ева. - Он оставил мои записные книжки Комиссии и призракам...
   - Должно быть, он любил вас, - выпалил Донн.
   Но Ева поморщилась. - Я была его наследием для инопланетного вида. Это говорит все, что вам нужно знать о том, каково это - быть любимой Джеком Раулем. Тем не менее, я здесь. И, поскольку знаю, что вы об этом думаете, прошло сто пятьдесят лет с момента моей собственной смерти.
   Рима фыркнула. - Тогда какая от вас польза? Как эти ваши записные книжки могут быть актуальными?
   - Это лучшее, что у нас есть, - сурово сказала Эла. - Рима, во время оккупации Земли кваксами было утрачено много человеческих знаний. Фактически, это была преднамеренная политика оккупирующей державы. Они называли это искоренением. Одна из наших целей в восстановлении контактов с потерянными сообществами, подобными этому...
   - Мы не были потеряны, - сказал Донн. - Мы знали, где находимся.
   Эла продолжила: - Наша цель - восстановить такие утраченные знания. А Ева и ее записные книжки - настоящее сокровище. С ее стороны хорошо работать с Коалицией, особенно после трудностей, связанных с делом ее мужа.
   Ева проигнорировала этот шквал эвфемизмов. - Должна вам сказать, - призналась она, - что, возможно, от меня вообще мало толку. В телепортации человеческие технологи так и не продвинулись достаточно далеко. Как может работать устройство телепортации? Возможно, вы могли бы подумать, сканируя положение каждой частицы в объекте. Эту информацию можно было бы перенести куда-нибудь еще и создать копию оригинала с точностью до последнего электрона.
   Донн нахмурился. - Но это не сработает. Принцип неопределенности - вы не можете точно указать импульс и положение частицы.
   - Правильно, - одобрительно сказала она. - В квантовой механике такие величины, как положение, выводятся из вероятностных волновых функций - математических описаний, которые лежат в основе всей реальности. Но в принципе ничего не говорится о передаче точных данных о самих волновых функциях... Это был подход, над которым я работала перед смертью.
   Сэмм спросил: - А как насчет технологии призраков?
   - Мой муж, в ходе своей карьеры, связанной с призраками, наткнулся на один пример устройства, похожего на телепорт. Все это было связано с расщеплением электронов: разделением неделимых частиц.
   Они непонимающе посмотрели на нее.
   Ева сказала: - Смотрите - квантовая волновая функция электрона сферична в своем низкоэнергетическом состоянии. Но в следующем по величине энергетическом состоянии волновая функция имеет форму гантели. Теперь, если бы эту гантель можно было растянуть и сжать, можно ли было бы ее разделить? Если да, то когда функция разрушается, это может быть похоже на то, как если бы электрон мгновенно перепрыгнул из одного пузырька в другой.
   Рима пробивалась сквозь этот словесный туман. - Почему мы говорим об этом? Так вот как призраки забрали моего сына?
   - Нет, - с сожалением сказала Ева. - Мне жаль. Процессы, которые я описала, оставили бы физические следы. Различные экзотические частицы, которые обнаружил бы ИИ вашего корабля. Мы расследуем каждый случай похищения. Надеюсь, что когда мы начнем находить какие-то физические доказательства...
   Сэмм внезапно спросил: - А как насчет суперсимметрии?
   Рима покачала головой. - Что?
   - Еще один уголок физики. Просто мне интересно... Призраки работали с этим?
   - Насколько нам известно, нет, - сказала Ева.
   Рима пристально посмотрела на мужа. - Он говорит о своей семейной легенде. Предок, мошенник по имени Йоэнс Уайман, который предположительно прибыл сюда на каком-то фантастическом супер-космическом корабле. И однажды наследие Йоэнса спасет нас всех, не так ли? А теперь пропал мой сын - о, не теряй времени, дурак.
   Донн почувствовал, что должен сказать: - Все продолжают говорить, что это призраки. Мы даже не знаем, стоят ли призраки за этими похищениями.
   Рима с горечью сказала: - О, конечно, это несчастные призраки. Все это знают. - Она взглянула вверх на Босса, сверкающую доминирующую звезду, которая отбрасывала тени даже здесь, внутри дома жизни. - Я выросла, думая, что с призраками все в порядке. Но все изменилось. Они что-то замышляют. Все это знают. Говорят, там, наверху, в глубинах Ассоциации, появился новый вид призрака. Провидец, который может заглядывать в прошлое и будущее.
   - Ну, это все слухи, - сказал Сэмм. - Сплетни. Создание проблем...
   - Неудивительно, что они могут забирать наших детей, если это правда. Потому что, если они могут заглядывать в будущее, они могли бы проникнуть сюда с одним из этих своих серебряных людей...
   - О, Рима, - огорченно сказал Сэмм.
   Ева неуверенно сказала: - Возвращаясь к телепортации...
   - Какая от вас польза? - огрызнулась Рима. - Вы ничего не знаете. Вы сами так сказали.
   Эла спокойно сказала: - Она здесь, чтобы заверить вас, что Комиссия делает все, что в наших силах...
   Рима поднялась на ноги и указала пальцем. - И полагаю, вы принесли это с собой, чтобы успокоить и меня.
   Они все обернулись.
   На площади, всего в нескольких шагах от них, парил серебряный призрак. Это была зеркальная сфера, совершенно безликая, капля ртути высотой с человека. Он немного сдвинулся, зависнув прямо над полом, как будто его огромная масса могла раскачиваться от дуновения кондиционера.
   - Ты забрал его, - сказала Рима. - Ты забрал моего сына.
   Сэмм попытался обнять свою жену. - Рима, успокойся...
   Но она оттолкнула его. - Что ты с ним сделал? - Она бросилась на призрака, размахивая кулаками. Ее руки прошли сквозь его корпус, разбрасывая серебристые пиксели. Просто еще один виртуал, понял Донн. Призрак бесстрастно парил в воздухе. Сэмм оттащил Риму. - Верни его, - умоляла она. - О, верни его!
   Ева Рауль стояла, явно расстроенная, как будто хотела помочь. Но она была симуляцией; она не могла даже прикоснуться к Риме. Комиссар просто наблюдала, холодно, отстраненно. Донна бросило в жар от беспокойства и смущения.
   Призрак сказал: - Приношу извинения за вторжение. Я посол Радиатора.
   Сэмм огрызнулся: - Что?
   - Радиатор, отец, - сказал Донн. - Что для них - небо. Он их посол на небе.
   Посол сказал: - Ева Рауль, рад снова вас видеть.
   - Хотела бы я сказать то же самое, - сказала Ева.
   Сэмм, сбитый с толку, измученный, переводил взгляд с одной на другого. - Чего вы хотите, призрак?
   Призрак перевернулся. - Донн Уайман, нам нужна ваша помощь.
   Представитель Радиатора сказал, что в баре под названием "Спаситель Минды", расположенном на звездолете старого поколения недалеко от сердца трехмерного лабиринта кораблей Рифа, возникли проблемы - какие-то неприятности у сильвермена.
   Комиссар Эла предстала перед виртуальным призраком. - Вы называете себя послом Радиатора.
   - Да.
   - Я так понимаю, вы знакомы с Евой через Джека Рауля?
   - Я работал с Джеком Раулем над многими сложными и ответственными вопросами. Мне нравится верить, что мы были друзьями, Ева и я, и Джек и я.
   Эла рассмеялась над этим, над идеей о том, что люди и призраки могут быть друзьями. - И теперь вы консультируетесь с Донном Уайманом. Он всего лишь агент, участник торговых переговоров.
   Донн почувствовал себя отвергнутым, смутно оскорбленным.
   Посол сказал: - С тех пор, как рухнули старые соглашения Рауля, юридическая связь между сообществами призраков и людей была разорвана в клочья. Но такие люди, как Донн, и призраки, подобные мне, должны сотрудничать в вопросах торговли. Здешние анклавы призраков не смогли бы выжить без торговли. И индивидуальные контакты, установленные в таких обстоятельствах, хорошо помогают в попытках решить другие проблемы по мере их возникновения.
   - Нет необходимости ссылаться на простого агента, - сказала Эла. - Я комиссар. Я представляю Коалицию, высшую власть человечества.
   - Тогда хорошо, что вы оказались здесь, - сказал Призрак без малейшей интонации в своем искусственном голосе.
   - И все это из-за бара? Артефакт призрака, попавший в беду в баре? - рассмеялась Эла. - Как убого. Как абсурдно. Такое никогда не могло произойти на Земле.
   - Очевидно, - пробормотала Ева, - это не Земля. Это не то место, где власть Коалиции надежна. Потому что это место, где люди и призраки все еще сосуществуют.
   - Это глупо, - сказал Донн. - Это не имеет никакого отношения к Бенджу.
   - Но вы нам нужны, - просто сказал посол. - Вы лично.
   - Иди, - сказал Сэмм. - Сейчас ты ничего не сможешь сделать в "Мириам". Если что-нибудь выяснится...
   - Мама?
   Рима, уткнувшись лицом в носовой платок, отмахнулась от него.
   Итак, они вчетвером втиснулись в похожий на пузырь прозрачный корпус "Сюзи IV", стареющего флиттера Сэмма Уаймана: Донн, Эла, призрак и Ева Рауль. Там, где виртуалы касались корпуса флиттера, они крошились; Ева Рауль смахивала с рукава случайные пиксели, как мух. Эла настояла на том, чтобы пойти с ними, поскольку "неприятности" любого рода теперь были делом Комиссии, и поэтому Ева тоже должна была прийти - или ее отключат, предположил Донн, поскольку Ева, казалось, была привязана к Эле, без сомнения, через какую-то проекционную систему, установленную на ее персоне.
   Вы могли добраться из любой точки Рифа в любую другую, пройдя по внутренностям старых кораблей, из которых состоял этот остров жизни в космосе, или по дорожкам и мостам, возведенным на протяжении веков. Донн предпочел бы прогуляться пешком, чтобы сжечь немного энергии. Но "Сюзи" была быстрее, и вот они здесь.
   Флиттер сомкнулся вокруг них, его системы загудели, и он поднялся с рифа кораблей в чашу звезд.
   Донн посмотрел вниз, когда под ними открылся Риф. Это был затор из кораблей, примерно линзовидная масса с рваными краями. Босс был ярким фонарем в зените, так что путаница надстроек отбрасывала сложные тени. Многие корабли, такие как "Мириам", были построены по древней, прочной конструкции ВЕС-корабля - стебель, увенчанный жилым куполом и ВЕС-приводом. Но были и более экзотические проекты, в том числе космический корабль старого поколения в центре комплекса, замерзший океан кометного льда, предназначенный для того, чтобы доставить потомков его экипажа в новый мир, который никогда не был достигнут. Риф, по сути, был неряшливой конструкцией человека. Но тут и там в его длинных тенях можно было разглядеть клубки серебристых канатов, корабли без корпусов, мостов или очевидных приводных устройств - корабли, которые вообще не были созданы человеком, корабли призраков.
   И сегодня корабли военно-космического флота Коалиции парили над переполненным судном. Это были боевые корабли-сплайны, живые корабли, шары из плоти, утыканные датчиками и огневыми точками. Они катились, как угрожающие луны, на их боках был вытатуирован зеленый четырехгранный символ свободного человечества.
   Эла подняла лицо к свету яркой звезды, которая висела над всем этим. - Я служу здесь уже год и просто не могу привыкнуть к небу. Строго говоря, Босс занесен в каталог как Лебедь VI, номер двенадцать. Вы знали об этом? Недавно он вспыхнул - есть несколько замечательных снимков; я могу показать вам, если хотите. И эта конкретная группа звезд называется ассоциацией Лебедя OB2. Все это настолько отличается от того, что вы могли бы увидеть с Земли. Этот центральный монстр отбрасывает тени длиной в световые годы от облаков межзвездной пыли, тени, искаженные конечностью скорости света - довольно поразительно.
   Донна больше интересовала культурная сторона того, что она хотела сказать. - Лебедь? Что это значит?
   Эла пренебрежительно махнула рукой. - Старое название с Земли. До оккупации. Его значение утрачено.
   Донн никогда особо не задумывался о Земле, месте, удаленном в космосе и в истории - по крайней мере, так было до прихода Коалиции. - Где находится Земля, считая отсюда?
   Ева огляделась и указала. - Примерно в пяти тысячах девятистах световых годах отсюда, вон там. Прямо вокруг спирального рукава Галактики.
   - Вы можете увидеть Ассоциацию с Земли?
   - Вы могли бы увидеть Босса невооруженным глазом, если бы не облака пыли на пути.
   - Люди ушли далеко от своих истоков, - сказал призрак.
   - Держу пари, что так оно и было, - с жаром сказала Эла. Она указала под прямым углом к Земле. - Мы заполняем этот спиральный рукав и направляемся в ту сторону - к ядру Галактики. Мы уже вошли в следующий спиральный рукав, рукав Стрельца.
   Призрак заговорил, его искусственный голос звучал гулко в замкнутом пространстве. - И это, конечно, источник всех наших проблем.
   Донн знал, что это правильно. Ибо благодаря взрывной экспансии человечества по всей Галактике сообщества призраков, внезапно подавленные, превратились в инопланетные острова, застрявшие в человеческом пространстве.
   Риф начинался как разрозненный конгломерат горнодобывающих и торговых групп. В целом с момента своего образования он несколько раз перемещался, встроенные гипердвигатели поднимали всю эту махину на световые годы, всегда удаляясь все дальше от Земли, вдоль звездных путей спирального рукава. Ассоциация Лебедя оказалась хорошим местом для поселения рифорожденных, с множеством миров и астероидов, где можно было добывать ресурсы, и даже с несколькими человеческими колониями, беженцами от того или иного бедствия, с которыми можно было торговать.
   И здесь, в Ассоциации, люди рифорожденных установили предварительные связи с серебряными призраками, которые осуществляли свою собственную экспансию из сердца Галактики. Они даже приветствовали небольшие колонии призраков на самом Рифе. Можно сказать, что культура Рифа была смесью человека и призрака, экспериментом по совместному проживанию.
   Какое-то время, даже после того, как новое правительство Земли, Коалиция, установило контакт, рифорожденные извлекали выгоду из торговли, находясь на границе между двумя межзвездными империями. Был даже странный период, когда автономным анклавам призраков было предоставлено место для жизни при новом режиме: серебряные призраки, живущие под номинальной властью Коалиции, правительства, основной идеологией которого была неизбежная победа человечества.
   Но времена изменились, и объятия Коалиции стали жесткими.
   Для начала, все эти старые гипердвигатели были конфискованы или выведены из строя для переоборудования кораблей военно-космического флота. Риф никогда больше не выйдет за пределы человеческого понимания в инопланетную тьму. И здешние призраки облагались налогами, были маргинализированы и подвергались всевозможной дискриминации. Теперь, из-за кризисов вокруг сильверменов и похищений, положение призраков становилось невыносимым.
   И, возможно, сегодня, размышлял Донн, все это достигло кульминации, и он сам таинственным образом оказался в центре событий.
   "Сюзи" начала свой спуск обратно в лес кораблей.
   Бар "Спаситель Минды" объявлял о своем названии вывесками, написанными на нескольких человеческих языках, и Донну однажды показали, как название было начертано электромагнитными узорами, невидимыми для человеческих органов чувств, но яркими для призрака. Было даже изображение, нарисованное, а не виртуальное, человеческой девушки, принимающей в дар собственную шкуру призрака. Все это было основано на истории трехсотлетней давности о том, что первый контакт между людьми и призраками произошел с молодой девушкой, которую призрак спас от замерзания, пожертвовав своей жизнью ради нее. Но официальная позиция Комиссии заключалась в том, что история с Миндой была всего лишь пропагандой призраков.
   Внутри "Спаситель" был, по сути, баром, где продавались различные опьяняющие химикаты, разбавленные льдом кометы, которая когда-то вращалась вокруг Солнца. Но там также было что-то вроде грязевой ванны, соленой и теплой, предназначенной для посетителей-призраков. Свет в этом углу бара исходил не от обычных парящих световых шаров, а от светящихся веревок, свисающих с потолка: технология призраков.
   Сегодня в грязевой ванне не было ни одного призрака, ни одного призрака в баре, кроме виртуальной проекции посла Радиатора - и сильвермена, стоящего, как хромированная статуя, в углу, лицом к лицу с разъяренной человеческой толпой.
   Они ничего активно с ним не делали, не трогали и никоим образом не причиняли вреда. И все же они окружили его, сидели молча, демонстративно пили флотский напиток под названием "Кровь Пула", обложив сильвермена человеческой плотью. Донн знал некоторых из этих людей. Здесь был Барет Грив, один из старейшин Рифа, друг его матери и член Большого совета Рифа. Этим утром Грив и остальные едва узнали его. Они были просто толпой, которая поймала сильвермена в ловушку.
   Эла была выше большинства в баре, как, впрочем, и Ева. Донн слышал оскорбительную теорию о том, что рифорожденные становятся карликами, как, по-видимому, часто бывает с населением, оказавшимся на островах. - Что за зрелище, - сказала теперь Эла, с крайним презрением глядя на группу вокруг сильвермена. - Вам стыдно быть людьми.
   Посол пробормотал: - Вы можете понять, почему у нас проблема. Эти люди находятся здесь уже несколько часов - и они отказываются освободить сильвермена.
   Ева сказала: - И с этим сильверменом что-то сделали. Смотри, Донн, вы видите?
   На первый взгляд, сильвермен был типичным в своем роде: своего рода набросок человеческой фигуры - голова, торс, руки и ноги, но короче, чем у обычного человека, - как у статуи из серебра цвета призрачной кожи. Ему не хватало деталей. У него были пальцы, но на ногах их не было, как и ногтей на руках, пупка, гениталий, лицо имело лишь невыразительные очертания, все отверстия были закрыты, кроме глаз и рта. Он был идентичен остальным представителям своего вида, точно так же, как каждый призрак выглядел так же, как любой другой. Но у этого на шее было что-то вроде ошейника из какого-то тяжелого синего металла.
   - По-моему, этот ошейник не похож на технологию призраков, - пробормотала Ева. - Это человеческое. Они что-то сделали с этой штукой. Что именно? - Она щелкнула пальцами, и в ее руках появился информационный планшет.
   - Это жуткая конструкция, сильвермен, - сказала Эла. - Посмотрите на это, почти безликое, невыразительное, разгуливающее среди нас... И если бы вы собирались разработать оружие, чтобы проникнуть в подобное общество, убийцу, работающего в человеческой среде комнат и коридоров, вы бы придали ему именно человеческий облик. Неудивительно, что люди насторожены, особенно в таком политически неразвитом обществе, как это.
   Донн разозлился на ее случайные оскорбления.
   Но сильвермены были странными. Они стали появляться на Рифе только с момента прибытия Коалиции, поскольку отношения между сообществами призраков и людей на Рифе неуклонно ухудшались. Они бродили по коридорам Рифа и посещали его бары и библиотеки, театры и форумы, даже церкви. Они отступали с пути людей. Они терпели, когда к ним прикасались, когда любопытные дети тыкали в их серебристую плоть. Они говорили, если к ним обращались, отвечали на вопросы, если их задавали, хотя и самые прямые. Но они ничего не предлагали добровольно. Они ничего не делали. Они просто смотрели.
   Сильвермены были странным, жутковатым, неуютным народцем. И они просто появлялись, возникая так же внезапно и беспорядочно, как исчезали похищенные люди. Сильвермены будто заменяли похищенных.
   И это явно были артефакты призраков, потому что серебристая плоть была шкурой призрака.
   Посол Радиатора спросил: - Почему эти люди это делают?
   - Может быть, это наказание, - сказал Донн. - За похищения. Люди хотят чем-то отомстить.
   - Они не причиняют ему вреда.
   - Нет, но мне бы не хотелось оказаться в такой ловушке. Прижатым к стене, игнорируемым.
   - Значит, причинение вреда человеку. Усвоение таких уроков и есть цель сильвермена. Так я полагаю.
   Донн уставился на призрака. Насколько он знал, это был первый раз, когда призрак обсуждал "цель", стоящую за посещениями сильвермена.
   Эла, естественно, тоже услышала. - Вы говорите, мы здесь для того, чтобы учиться.
   - Я говорю из вторых рук, - сказал посол. - Вы знаете, что общество призраков не похоже на ваше - не иерархическое - наше общество подобно нашим телам, оно охватывает разнообразие. Но я полагаю, что фракция, стоящая за сильверменами, намеревается использовать их в качестве эксперимента, чтобы узнать больше о человечестве.
   - Посылая этих гомункулов к нам в качестве шпионов, - сказала Эла.
   - Не так. Образ мышления каждого из нас формируется тем, как мы ощущаем Вселенную, как мы ее воспринимаем и манипулируем ею; мы - это наши тела, а также наш разум. Мы понимаем, что вы делаете, - прямо сказал он Эле. - Ваша Коалиция и галактическая экспансия, которой она способствует. Мы не понимаем, почему вы это делаете. Возможно, ваше беспокойство как-то связано с вашей обезьяньей анатомией, вашими руками-манипуляторами, вашим наследием деревьев и саванны.
   Эла рассмеялась. - Вы оскорбляете нас, даже не пытаясь, не так ли? Итак, вы думаете, что ваш эксперимент удался?
   Призрак признался: - Не думаю, что мы ожидали враждебности, с которой столкнулись.
   Донн сказал, глядя на сильвермена: - Возможно, это недостаточно по-человечески.
   Эла сказала: - В некоторых уголках этого Рифа люди набрасываются на сильверменов и наряжают их в одежду! И все это для того, чтобы уменьшить ощущение непохожести на них. А в других уголках сильверменов оскорбляют, надругаются над ними - особенно семьи похищенных. Однако раньше никогда не было физического нападения. - Она повернулась к послу. - Если вы хотите, чтобы мы помогли вам, призрак, вы должны быть честны с нами. Как этих гомункулов посадили на Риф? Это с помощью какого-то механизма телепортации? И это тот же самый механизм, который используется для похищения людей с Рифа?
   Снова это долгое колебание. - Есть еще одна группировка - ее мотивы благородны.
   - Расскажи нам, призрак!
   - Да, - мягко сказал он.
   Донн надул щеки. - Я никогда раньше не слышал подтверждения этому, о похищениях. Что действительно виноваты призраки.
   Эла сказала с каменным лицом: - Вы разочарованы?
   - Да. Потому что это означает, что все параноики были правы - все те, кто проглотил вашу пропаганду против призраков, комиссар.
   - Не испытывайте судьбу, мальчик, - пробормотала она.
   - Это объясняет, что они сделали с этим несчастным сильверменом, - сказала Ева. - Я провела несколько тестов. - Она показала им список результатов, которые мало что значили для Донна.
   Эла кивнула. - В ошейнике, который они нацепили на него, полно процессоров. Это усилитель чувствительности. - Она улыбнулась Донну. - Видите? Эта толпа линчевателей сделала сильвермена умнее. Более осознающим себя.
   Донн нахмурился. - Это законно? И почему?
   - Я не думаю, что закон здесь имеет большое значение. А что касается причин - разве это не очевидно? Криков на тех других тупых гомункулов было уже недостаточно, чтобы избавиться от ярости. Они сделали это существо достаточно умным, чтобы понять, от чего оно страдает, в чем заключается его предполагаемое преступление. И кто знает, что они запланировали, когда это долгое бдение закончится? Разве вы не видите логики, Донн Уайман?
   При звуке имени Донна сильвермен обернулся. Это было первое движение, которое он сделал с тех пор, как Донн и остальные вошли в бар. - Вы Донн Уайман?
   - Да, - неуверенно сказал Донн.
   Сильвермен направился прямо к Донну. Ему пришлось проталкиваться сквозь толпу выпивох, отбросив пару человек в сторону. Некоторые из них поднялись на ноги, чтобы бросить вызов сильвермену. - Ни шагу больше, ты, призрачный монстр...
   Но Эла остановила их движение, подняв руку. Мужчины сердито посмотрели, но отступили. Рифорожденные быстро научились признавать авторитет комиссара.
   Сильвермен встал перед Донном. Он доходил ему до груди, как мальчик, обмакнутый в хром. Даже его глазные яблоки были посеребрены. - Нам нужна ваша помощь. - Его голос был идентичен голосу посла Радиатора.
   Посол сказал: - Вот почему я позвал вас сюда, Донн Уайман. Он спрашивал конкретно вас. Это не очень четко сформулировано, но, похоже, он знает, чего хочет.
   - Извините, - сказал гомункул.
   - За что?
   - За это. - Сильвермен потянулся и обхватил Донна за талию сильными, холодными, нерушимыми объятиями.
   И бар, буфет, призрак - все исчезло.
   Воздуха не было.
   Ему казалось, что его грудь вот-вот взорвется.
   Сырое небо, усеянное звездами. Лед под ногами, твердый, высасывающий тепло сквозь тонкие ботинки. Лицо сильвермена перед ним, заполняющее поле зрения, покрытые инеем глаза.
   Нет воздуха! Он открыл рот. Воздух хлынул из его легких дождем кристаллов. Но когда он попытался вдохнуть, там не было ничего, никакого воздуха. Он тонул в вакууме. Его глаза застилала пелена. Он не мог моргнуть. Боль пронзила его уши.
   Сильвермен все еще держал его.
   Сверкнули механизмы, лезвие, вращающееся в вакуумной тишине. Порезанный сильвермен вздрогнул и упал.
   Донна отпустили. Он все еще стоял. Но он знал, что умирает. Он пытался позвать свою мать. Он попытался позвать Йоэнса Уаймана, своего пропавшего дедушку на волшебном корабле, который в рассказах из его детства подхватывал его и спасал от опасности. В глазах потемнело. Он почувствовал, что пошатывается.
   Кто-то стоял перед ним. Невысокая, стройная, возможно, девушка, закутанная в серебристый костюм, ее забрало было прозрачным. В руках она держала оружие и кусок серебристой ткани. Она швырнула в него тканью. Та сомкнулась вокруг него, закрыв звезды.
   Воздух хлынул в его легкие. Он задохнулся и чуть не упал. Серебристый материал извивался вокруг его тела, уплотняясь, образуя рукава и леггинсы. Панель перед его лицом начала проясняться.
   Лицо женщины зависло перед ним. - Если хочешь жить, беги. - Ее голос прошептал в ушах Донна. Она отвернулась.
   Он побежал за ней. Но даже когда он, спотыкаясь, брел по льду, совершенно сбитый с толку, лицо девушки не выходило у него из головы, нежное, красивое, искаженное гримасой гнева.
   Его первые несколько шагов были похожи на попытку пройти по сдувающемуся воздушному шарику. Но постепенно, шаг за шагом, это становилось легче, потому что одеяло само затягивалось вокруг него, швы вокруг его конечностей становились тоньше, суставы на бедрах, коленях, плечах, локтях становились более гибкими. Это было непохоже на любую человеческую конструкцию, посеребренную снаружи и странно похожую на кожу внутри, там, где она соприкасалась с его одеждой, с его плотью.
   Он знал, что это такое, чем это должно быть. Это была шкура серебряного призрака. И если теперь у него была эта шкура, то наверняка где-то был призрак, у которого ее не было.
   Он побежал дальше, спотыкаясь.
   Где бы он ни находился, гравитация была высокой, немного выше земного стандарта, поддерживаемого инерционными полями Рифа. Небо над головой было черным, усеянным звездами. Большая часть света исходила от одной яркой звезды прямо над его головой, яркого точечного источника. Несомненно, это был Босс; несомненно, он все еще находился в Ассоциации. Она казалась ярче, чем он помнил, и ему показалось, что он увидел луч света, исходящий от нее, какую-то огромную вспышку. Возможно, тогда он стал ближе к Боссу, глубже вошел в Ассоциацию. Но кроме этого...
   Он споткнулся обо что-то, о выступ, торчащий изо льда, и упал плашмя. Он лежал там, сбитый с толку, запыхавшийся.
   Он поднял голову. Девушка бежала дальше. При каждом шаге пар вокруг нее взметался вверх сверкающим фонтаном. - Подождите, - позвал он. - Пожалуйста.
   Она проигнорировала его.
   У него не было выбора, кроме как последовать за ней. Он заставил себя подняться на ноги. Его грудь, там, где он ударился о землю, казалась одним огромным синяком. Он опять споткнулся.
   Он наткнулся на строения, просто куски каменной стены, торчащие изо льда. Остатки города? Здесь не было ничего похожего на человеческую геометрию, среди этих кусочков прямых линий не было прямых углов. И он пробежал по участку более мягкого инея, лежащего поверх водяного льда, скопившегося с подветренной стороны низких стен. Он искрился вокруг его шагов, очевидно, испаряясь от избыточного тепла. Когда он оглянулся, то увидел следы зелени на отпечатках обуви, которые исчезли так же внезапно, как и появились.
   Он подошел к яме в земле, колодцу, неровному и темному.
   Девушка ждала здесь. Она сказала: - Ты видел цветы.
   - Какие цветы?
   - Посмотри на это. - Она что-то подняла. Это было похоже на человеческую руку, маленькую, размером с детскую, с идеально сформированной кистью. Выполненная в серебре, она была похожа на обломок статуи.
   - Это рука сильвермена, - сказал он.
   - Верно. Того, который перенес тебя. Маленький ублюдок сбежал, но я причинила ему боль. Посмотри на это. - Она достала из-за пояса нож и нанесла удар по руке, разрезав серебристую кожу от основания запястья вверх по локтевой впадине до того места, где она была отрезана. Затем она потянула за кожу, быстро сдирая ее. То, что было обнажено, было окровавлено и дымилось. Без кожи оно распалось на отдельных существ, кроваво-красных и червеобразных, которые частью слабо извивались, все еще живые, хотя и замерзающие. Девушка уронила все это на землю. Поднялось облако пара, быстро превращаясь в лед и опадая обратно.
   И повсюду вокруг кровавого месива расцвела зелень, что-то вроде мха, что-то похожее на побеги травы, даже что-то вроде цветка, который выстреливал семенами, как миниатюрная пушка. Но жара была недолговечной, и живые существа быстро сморщились и умерли.
   - Они ждут немного тепла. Миллиарды лет, если придется. И когда оно приходит, они используют свой шанс. История всей жизни, не так ли?
   - Кто вы?
   - У меня нет имени.
   Он не узнал ее акцент. Он был ровным, бесцветным. - У каждого есть имя. Меня зовут Донн Уайман.
   - У меня есть только номер, который мне дали толстяки. Я образец 5A43 черта 7J7 черта...
   - Мы зовем ее Пятая, - раздался мужской голос, возможно, откуда-то из колодца. - Хватит выпендриваться, Пятая, и спускайся сюда...
   Пятая ухмыльнулась Донну. - Ладно, Хама. - Она пнула кровавое месиво на земле и направилась к дыре, легко спускаясь вниз.
   Донн увидел, что в стене из водяного льда вырезаны поручни. Он последовал по ним с большим трудом, не доверяя хватке своих перчаток из кожи призрака, которые продолжали облегать его пальцы.
   Немного спустившись, они подошли к мембране, натянутой поперек колодца. Девушка просто провалилась сквозь нее, и он последовал за ней. Мембрана раскрылась вокруг него, плотно прилегая, как мениск какой-то жидкости с высоким поверхностным натяжением; это была плотная лента, проходящая по всей длине его тела.
   Под мембраной он добрался до дна колодца. Он был в своего рода подвале, окруженном скальными стенами - или, может быть, это была природная особенность, пещера. Он никогда не бывал на планете и ничего не знал о скальных образованиях. Стены были задрапированы серебристыми одеялами, больше похожими на шкуры призраков. На некоторых из них были грубо нацарапаны тетраэдры - символ свободного человечества. Свет исходил от длинных серебристых блестящих кабелей, которые были развешаны по стенам и грубо прибиты гвоздями: технология призраков, очевидно украденная. Он увидел низкие коридоры, вырубленные в скале, ведущие в темноту.
   Очевидно, это было убежище, среда обитания под руинами инопланетного города.
   И здесь были люди - немного, может быть, дюжина. Некоторые были одеты в костюмы из шкур призраков с откинутыми капюшонами. Другие ходили голыми. Они сидели небольшими группами, ели из посеребренных мисок или спали на выступах. Одна женщина кормила грудью младенца. Они были разного возраста, от младенчества до зрелого возраста и старости. Некоторые равнодушно поглядывали на Донна, стоявшего там в своем костюме из шкуры призрака; другие вообще не утруждали себя взглядом.
   Девушка, Пятая, встала перед ним. Она откинула капюшон своего собственного костюма и постучала ногтем по его прозрачному забралу. - Выходить оттуда безопасно. У нас есть тепло и воздух, благодаря панелям из кожи толстяков.
   - Я не знаю как.
   - Ты просто тянешь.
   Она взялась за шкуру на его щеках и потянула. Его капюшон легко распахнулся, оторвавшись прямо посередине забрала. Теплый, затхлый воздух обдал его; он почувствовал запахи пердежа, пота и мочи, а также запах еды, что-то вроде вареной капусты.
   - Добро пожаловать в крысиную нору, - сказала Пятая.
   С ее помощью он стянул с себя оставшуюся часть костюма. Когда он закончил, стоя там в одежде, которую носил в "Спасителе Минды", к нему подошел мужчина. Он был голый, и Пятая тоже раздевалась. Мужчина был невысокого роста, с выбритой головой, а его тело было тощим, так что виднелись ребра. Он выглядел как типичный дождевой червь, подумал Донн.
   - Я Хама Белк, - сказал он. Это был акцент Коалиции. - Ты же видишь, мы здесь ходим голыми.
   - Думаю, я пока останусь в одежде.
   Пятая пожала плечами. - Как хочешь. Мы не носим одежду, потому что толстяки не утруждают себя одеждой для своих образцов, так что красть оттуда нечего. Если только тебе не захочется украсть девственный образец. Это известно. - Ее лицо было таким же жестким, как и ее речь.
   У нее были коротко остриженные светлые волосы. Она была стройной, тело жилистым и гибким; трудно было сказать, сколько ей лет - не больше восемнадцати, точно не девятнадцать. Очевидно, за свою короткую жизнь она сильно пострадала. Донну стало жаль ее - нелепая реакция в данных обстоятельствах.
   Он сказал: - Украсть? Ограбить? Так вот как вы живете?
   - Это мир призраков. Мы все сбежавшие образцы. - Она указала на кормящую мать. - Или дети образцов. Мы пришли сюда ни с чем. Все, что у нас есть, мы крадем у толстяков.
   - Вы имеете в виду призраков, не так ли? И вы крадете что - сами их шкуры?
   Пятая огрызнулась: - У нас здесь такой порядок вещей, девственник. Тебя спасла шкура призрака. Теперь ты должен спасать в свою очередь. Ты должен убить толстяка и содрать с него шкуру, когда представится возможность. Носи ее с собой и спаси еще одного, если сможешь.
   Он отшатнулся. - Я работаю с призраками. Послушайте, меня зовут Донн Уайман. Я работаю агентом на Рифе, то есть развиваю торговые отношения с призраками. Возможно, я...
   - Мне все равно, что ты делаешь или делал раньше. Ничто из этого, вся твоя прежняя жизнь, сейчас не имеет значения. Ты умер и возродился. Теперь ты просто еще один образец, как и мы. У тебя даже нет номера, как у меня, поскольку ты не был обработан призраками до того, как был освобожден.
   - Образцы. Номера. - Донн увидел это только сейчас. - Это, где бы я ни был, то место, куда ты идешь, когда тебя похищают.
   - У тебя получилось, - сказал Хама Белк. - Точно так же, как похищение происходит случайным образом, так и спасение. Обычно ты оказываешься в камере обработки, окруженный тысячей призраков. Именно это случилось со мной до того, как крысы вытащили меня оттуда. Другие оказываются на поверхности незащищенными - очевидно, передача не является надежной на сто процентов. Есть места, куда попадают бездомники, и мы ждем их с одеялами; именно так Пятая нашла тебя.
   - Как это работает, эта передача, похищение?
   - Ну, мы не знаем, - сказал Хама. - Разве это имеет значение?
   - А те, кто находится на поверхности...
   - Они умирают, если их в мгновение ока не обнаружат патрули призраков или мы, крысы.
   - Крысы?
   - Мы, - сказала Пятая. - Дикие люди, живущие в трещинах. Хотя лично я никогда не видела крыс, концепция понятна.
   - Почему вы не видели крыс? Неважно. Вы слышали о Бендже Уаймане? Мой брат. Его похитили всего за несколько часов до меня...
   - Нет, - прямо сказала Пятая.
   - Послушайте, - сказал Донн, - вы же видите, что произошла какая-то путаница. Я не похищенный, не образец, как вы их называете. Я пришел сюда с сильверменом. Вы видели его. Вы отрезали ему руку! Возможно, если бы вы не прогнали его... Если бы я мог поговорить с ним...
   Пятая рассмеялась ему в лицо. - Каждый девственный образец говорит одно и то же. "Меня не должно здесь быть. Я особенный, я мать или отец, у меня дома есть то-то и то-то".
   - Как мне вернуться?
   Она просто снова рассмеялась над ним. Она отошла и опустилась на колени рядом с кормящей матерью.
   Внезапно жесткость ее манер, шок от всего, что он пережил за этот день, поразили Донна. Он пошатнулся и прислонился спиной к стене.
   Хама схватил его за руку. - Вот. Садись. Смотри, здесь выступ. - Он протянул Донну серебряную миску. - Попробуй съесть немного этого. Это тебя согреет.
   - Просто это так неожиданно. - Он посмотрел на Хаму. - Я даже не поверил в похищение собственного брата. А теперь...
   - Что ж, у тебя достаточно времени, чтобы привыкнуть к этому. Возьми миску. - В ней была коричневатая жижа, похожая на густой суп.
   Донн осторожно опустил палец в миску и попробовал жидкость. Она была чуть теплой и слегка отдавала грибами. - Еще одна технология призраков?
   - Да. Мы просто соскребаем зеленое дерьмо со своих следов снаружи и бросаем его внутрь. Вот так они кормят образцов. Держи, у тебя из ушей течет кровь. - Он протянул Донну клочок ткани.
   Донн промокнул уши; ткань пропиталась кровью. - Даже не знаю, где я.
   Хама пожал плечами. - Никто из нас не знает. Очевидно, мы все еще в Ассоциации. И это, очевидно, планета-изгой, вдали от любого солнца. Но, кроме этого, мы ничего не можем сказать. В конце концов, как сказала Пятая, никто никогда не возвращался, чтобы рассказать эту историю. Мы просто называем это "Мир призраков".
   Донн кивнул. - Судя по тому, что я о них знаю, это типичный мир-колония призраков.
   - Да. Нас учили всему о призраках на тренировках, по пути сюда на кораблях-сплайнах...
   Мир призраков когда-то был похож на Землю: голубое небо, желтое солнце. Но по мере того, как призраки поднимались к осознанию, их солнце испарилось, убитое пульсаром-компаньоном. Океаны замерзли, и жизнь забилась внутрь; было безумное эволюционное давление, чтобы найти способы сохранить тепло. И единственным способом сделать это было сотрудничество.
   - Такова история, - сказал Хама. - Хотя многие из нас в Комиссии задаются вопросом, правда ли это или просто какой-то миф о сотворении мира. Или пропаганда. Конечно, то, что мы называем серебряным призраком, на самом деле является сообществом симбиотических существ: автаркия, миниатюрная биосфера сама по себе, практически независимая от внешней вселенной. Даже шкура, которая спасла тебя, живет независимо.
   - Даже когда ты забираешь его у призрака, она продолжает жить.
   - Я бы не стал осуждать, - спокойно сказал Хама. - Я сам был клерком в Комиссии по установлению исторической правды, работая над перевоспитанием населения рифов. На самом деле я родом с Меркурия, планеты-сестры Земли. Я пробыл на Рифе недолго, прежде чем меня выбрала лотерея отбора образцов. Но сейчас это не имеет значения. - Он посмотрел на свои руки. - Все, что у меня здесь есть, - это я сам и те, кто меня окружает. И я делаю то, что должен, чтобы остаться в живых.
   - Зачем они перенесли нас сюда? Для чего нужны образцы?
   Хама уставился на него. - Ты сказал, что работал с призраками. Ты не знаешь? Думаю, это потому, что они, призраки, пытаются понять нас. Они боятся нас, потому что прямо сейчас наша третья экспансия подавляет их. Но ты не можешь победить то, чего не понимаешь.
   - Поэтому они берут нас для изучения. - Донн покачал головой. - Но эти случайные похищения, ребенка у матери, отца у дочери - моего собственного брата похитили. Призраки не смогли бы настроить нас против себя сильнее, даже если бы попытались.
   - Думаю, это показывает, как мало они нас понимают, да?
   - А что насчет Пятой, девушки без имени?
   - Ах. Ее забрали младенцем, думаю, ей было меньше двух лет. Когда она росла, ее окружали только призраки. Единственным человеком, которого она видела, было ее собственное отражение в шкуре призрака. Она выросла, думая, что она какое-то уродство, мутант, призрак-инвалид.
   - В конце концов, в ее клетку вломилась стая крыс. Она думала, что они были такими же больными, как и она. Думаю, ее изнасиловали. Ей было всего тринадцать, четырнадцать. Какое радушие человечества! Каким-то образом она прошла через это и стала функционирующим человеком - я говорю, функционирующим - все, что она знает, это жизнь крысы, и все, что она хочет делать, это убивать призраков. - Он улыбнулся. - Однако в этом вопросе она изобретательна.
   Донн посмотрел на Пятую с матерью. - Я буду осторожен.
   - Да, будь. Не забивай голову глупыми идеями о ее спасении. Есть и похуже. Крысиные стаи, которые охотятся на людей, других образцов. Даже в момент похищения.
   Донн с любопытством посмотрел на него. - И чего ты хочешь, Хама?
   - Я пришел в Ассоциацию, чтобы спасти тебя, Донн. Я имею в виду, всех вас на Рифе, живущих здесь в неведении относительно доктрин, в темноте. Если все, что я могу сделать, это жить здесь, словно в партизанской ячейке за линией фронта, убив нескольких призраков, прежде чем закончится моя короткая жизнь - что ж, может быть, этого достаточно. Мой долг - умереть. Короткая жизнь горит ярко. Это лозунг третьей экспансии человечества.
   Донн осторожно сказал: - Думаю, я боюсь тебя больше, чем вон ту дикую девушку.
   Хама рассмеялся.
   Пятая подошла и встала над Хамой и Донном. Обнаженная, гибкая, ее тело было бледной полосой в серебристом свете, соски затвердели, волосы на лобке превратились в светлый пучок. - Отдохнули, не так ли? Мы готовим рейд. Тебе повезло, Донн Уайман. Мы планировали его уже некоторое время; ты будешь там, чтобы расплатиться.
   Донн попытался возразить. - Я только что прибыл сюда. Мне нужно найти моего брата - сильвермен...
   Но она уже уходила.
   Хама подтолкнул его локтем. - Это была не просьба. Давай, вставай на ноги.
   Донн с трудом поднялся, его грудь все еще болела после падения.
   Группа из дюжины взрослых надела костюмы.
   Они вскарабкались через воздухонепроницаемую мембрану в призрачную тишину ландшафта. Донн был потрясен тем, что Босс сместился в небе, удалившись от зенита, и отбрасываемые им тени были длинными. Донн никогда раньше не видел заката или рассвета; это была планета, а не искусственное сооружение вроде Рифа.
   Они проверили костюмы друг друга, и им вручили оружие. Донн был удивлен, когда ему вручили копье. Затем, следуя примеру Пятой, они отправились по льду.
   Оружие было в основном грубым - насаженные на шесты вращающиеся клинки, или даже нечто более примитивное, кинжалы и мечи, пики и копья, отрезки колючей проволоки и уродливые переплетения шипов и крючьев. Но было несколько более сложных инструментов - разновидность метательного оружия, типа базуки, даже то, что выглядело как гравитационно-волновой пистолет эпохи кваксов, сильно переделанный, гладко отполированный за время использования.
   Они несли это оружие, отправляясь на войну.
   - Не могу поверить, что мы это делаем, - сказал Донн, ни к кому конкретно не обращаясь. - Мы как дикари доиндустриальной эпохи.
   - Я понимаю, что ты чувствуешь, - сказала женщина, идущая рядом с ним. - Я была техником-пищевиком на Рифе. Я ближе всех к биологу в этой маленькой команде. И к врачу. Но днем я копьеносец... - Энергичная, целеустремленная, ей было около сорока; возможно, когда-то она была пухленькой, но теперь кожа на ее щеках и шее обвисла, как будто опустела. - Кстати, меня зовут Канда Форс.
   - Я...
   - Мы все слышали, кто ты. - Она улыбнулась с упрямым выражением лица. - Нам нравится изображать безразличие. Думаю, это связано с властью Пятой над нами. Но подожди, пока она заснет. Тогда мы все набросимся на тебя, выясняя, что ты знаешь о доме, о наших семьях. Мы получаем новости только от образцов. И все это в одну сторону.
   Со своим спокойным рифским акцентом она была больше похожа на семью Донна, чем кто-либо другой, кого он здесь встречал. - Это реально, не так ли? - медленно произнес он. - Думаю, возможно, я переживаю какой-то шок. - Он посмотрел на копье, которое ему дали. Оно явно было сооружено из какого-то оторванного предмета снаряжения, не более чем стальной стержень с тщательно заточенным наконечником. - Я действительно застрял здесь, не на том конце односторонней воронки, ведущей в эту дыру во льду.
   Хама Белк сказал: - Здесь не так уж плохо. Это не просто борьба за выживание, знаешь ли. Мы все еще люди. У нас все еще могут быть более высокие цели.
   - Например, что?
   - Например, наука, - сказала Канда. - По крайней мере, мы можем наблюдать за тем, что нас окружает. Здесь, например, есть жизнь.
   - Я видел это. По моим следам.
   - Это то, что выживает.
   Она сказала, что этот мир-изгой, должно быть, был отделен от своей родительской звезды, возможно, в результате столкновения с близкой звездой или гравитационной пращи под действием блуждающего юпитера.
   - Любая цивилизация была бы быстро уничтожена землетрясениями, приливами, еще до того, как замерзли океаны, и водяной лед стал твердым, как камень. А потом вдобавок ко всему замерз и сам воздух. Но здесь все еще есть жизнь. Ты видел это по своим следам. И, - мечтательно произнесла она, - есть другая жизнь. Более экзотическая, принесенная ветром со звезд, любители холода, психрофилы, колонизирующие этот холодный мир...
   - Психрофилы?
   - Смотри. - Она взяла указательный палец левой руки в правую и сжала кончик перчатки из кожи призрака. Шов лопнул, и в вакуум хлынули кристаллы льда. Она наклонилась и прижала этот пролом к замерзшей земле, всего на секунду. Затем она отдернула руку и позволила перчатке затянуться. - Ой, хватит, лучше обойтись без обморожения. Теперь смотри.
   Там, где она коснулась, в земле образовалась ямка шириной с кулак, край которой оттянулся назад, как будто отпрянув. Маленькая ямка снова закрылась через пару секунд. Но когда Канда пошевелила ее кончиком пальца, она рассыпалась, как пыль. - Видишь это? Лед, вечная мерзлота, даже скала, измельченные в порошок.
   - Что происходит?
   Канда ухмыльнулась. - Жучки с криопанспермии.
   Существовали способы, с помощью которых даже земная жизнь могла выживать при чрезвычайно низких температурах. Даже в самом холодном льду, возможно, в карманах для рассола или в нанопленках, всегда оставалось немного жидкой воды, которая не замерзала при контакте под давлением. И даже в этом замерзшем мире были питательные вещества, просачивающиеся из ядра планеты или дрейфующие вниз из космоса, кометная пыль.
   - При таких температурах вы не можете быть амбициозными, - сказала Канда. - Вы не размножаетесь - ну, почти никогда. Вы даже не стремитесь сильно расти, просто восстанавливаете небольшие повреждения клеток раз в тысячелетие или около того. Химия может помочь. Существует вязкий, похожий на крахмал материал, называемый экзополимером, который способен предотвращать образование кристаллов льда. Для таких существ даже призраки являются беженцами из более теплого режима, шариками жидкой воды, похожими на лавовых монстров. Донн, здесь целая экосфера, о которой мы почти ничего не знаем. Я мечтаю когда-нибудь вернуться сюда и заняться настоящей наукой...
   - Наукой, - повторил Донн. - Но пока мы идем на войну.
   Канда нахмурилась. - Послушай, Донн Уайман. Тебе лучше отнестись к нашей жалкой маленькой войне серьезно. Каким бы ни было будущее человечества, нам нужны ресурсы, которые мы крадем у призраков, иначе мы умрем. Все просто. Поэтому, когда Пятая говорит тебе сражаться, сражайся. У нас не так много свободных мест для пассажиров. Конечно, она слышит каждое наше слово.
   Пятая обернулась. - Да, хотя, по крайней мере, призраки не могут слышать твою бессмысленную болтовню. Когда-нибудь тренировался сражаться с призраками?
   - Нет. - Сама мысль шокировала Донна.
   - Самый простой способ свалить его - просто проколоть шкуру и идти по следу экскрементов, крови и тепла, пока он не умрет, что может занять день или два. Позже мы покажем тебе, как освежевать толстяка.
   - Ты чудовище, - выпалил Донн.
   - Нет. Я выживаю. - Она улыбнулась ему, ее красота ослепляла.
   Примерно через час ходьбы, всего через несколько километров, они достигли вершины замерзшего хребта. И здесь Пятая заставила их пригнуться и подходить более осторожно.
   Так Донн впервые увидел город призраков. Раскинувшийся над долиной, прорезанной какой-то давно замерзшей рекой, он представлял собой лес шаров и полушарий, задрапированных хромированной сеткой. Колонии не хватало четкого центра, и не было простой геометрии; она выглядела так, как будто выросла на месте, и, возможно, так оно и было. Доминировала стройная башня, посеребренная, как и остальные, с резким электрически-голубым светом, пульсирующим на ее вершине.
   Призраки сновали повсюду, следуя своим собственным загадочным делам, подобно каплям серебряной крови, текущим по открытому телу их серебряного города. Босс отбрасывал блики от каждой шкуры, так что город сиял, как будто был усыпан бриллиантами.
   Пятая ухмыльнулась Донну. - Итак, что ты думаешь о своей добыче, охотник?
   - Я не охотник. Я удивлен, что мы так близко к городу.
   Хама пожал плечами. - Мы все сбежали из зоопарков для образцов в этом городе, или же нас телепортировали на лед неподалеку.
   Пятая сказала: - На самом деле, повсюду в этом мире есть города призраков. Планета кишмя кишит толстяками, миллиардами или триллионами.
   Этот электрически-голубой огонек печально подмигнул. - Что это за башня?
   - Ну, мы не знаем, - сказал Хама. - Лучшее предположение, что это башня Разрушителя. Комиссии известно о подобных вещах в других мирах призраков.
   - Разрушитель?
   - В древние времена, в их родном мире, предки призраков прекрасно понимали, что блуждающий пульсар уничтожает их солнце. Поэтому они почитали пульсар. Они сделали его богом.
   Канда пробормотала: - На самом деле это очаровательно. Люди всегда поклонялись богам, которые, как они верили, создали мир. Призраки поклоняются тому, кто его разрушил.
   - Тихо, - прошипела Пятая. - Этот разговор бесцелен.
   - Разговоры - это то, что делают люди, дитя, - сказала Канда.
   - Мы не люди. Мы крысы. Мы здесь, чтобы сражаться, а не разговаривать.
   Донн в смятении посмотрел вниз на необыкновенный, красивый город. - Бороться за что? Ресурсы? Шкуры, снаряжение...
   - Это, - сказала Пятая, - и уничтожение Провидца.
   Донн нахмурился. - Что ты знаешь о Провидце?
   - Не намного больше, чем вы знаете на своем Рифе, - сказал Хама.
   Пятая сказала: - Призраки говорили об этом, когда я была в их зоопарках, когда они думали, что я не могу понять. Те, кто имел дело со мной, были далеки от центров власти. И все же он существует.
   - Так что же это такое?
   - Мы не знаем, - сказал Хама. - Но если появится шанс уничтожить его, мы должны им воспользоваться. Силы Коалиции узнали, что скопления призраков трудно победить, если не считать тотального геноцида. У них нет иерархии, как в человеческих обществах, что делает непрактичными попытки лишить их руководства. Обычно убийства бесполезны. Это все равно, что проткнуть вилкой лужицу ртути; она просто распадается на части и убегает. Но в данном конкретном случае у вас есть этот Провидец, чем бы он ни был, источник силы. Итак, если бы мы смогли добраться до него, мы действительно могли бы нанести большое поражение в этой войне.
   - Мы не на войне, - сказал Донн.
   - О, да, мы на войне.
   Пятая прошептала: - Давайте войдем. - Она махнула им вперед.
   Донн приближался к городу призраков, перебегая на корточках от одного укрытия к другому, наблюдая за посеребренными спинами своих товарищей, бегущих впереди - посеребренными, как осеребрился сам город, потому что их костюмы были сделаны из того же материала.
   Перед ними теперь вырисовывался сам огромный город, парк скульптур из зеркальных памятников, которые парили над землей, совершенно неподвижные. Повсюду тянулись световые веревки, соединяя одно плавучее здание с другим и наполняя все серебристо-серым сиянием. И Донн услышал музыку. Земля пульсировала от басовой гармонии, как будто он мог слышать сердцебиение замерзшей планеты.
   Пятая подняла руку, приказывая остановиться. Они были в начале своего рода магистрали, ведущей в сердце города, достаточно чистой, достаточно прямой. Теперь крысы принялись за работу, прокладывая колючую проволоку и заграждения с шипами поперек гладкой поверхности проезжей части.
   Донн прошептал Канде: - Что мы делаем?
   - Расставляем ловушки, - ответила она. - Призраки не следуют человеческим представлениям о географии, ты это знаешь. Но если им нужно быстро эвакуироваться, они воспользуются такими магистралями, как эта. На самом деле, они ползают по земле, когда встревожены. Какой-то примитивный инстинкт, но полезный для нас. Они попадут в ловушки.
   - Что заставит их эвакуироваться?
   Пятая ухмыльнулась ему. - Мы. Давай.
   Оставив полдюжины охотников на баррикаде, остальные двинулись вглубь города.
   Густая сеть световых канатов над их головами становилась все толще. В усложнении Донн видел более плотные скопления - возможно, питомники призрачных субкомпонентов, или центры управления, или просто области, где жили и играли призраки - немногим больше, чем пятна серебристой тени в клубке. Это была характерная архитектура призраков, яркая, сложная, красивая, живая, совершенно нечеловеческая.
   И повсюду были призраки. Они дрейфовали по зарослям, следуя тропинками, невидимыми Донну, или собирались небольшими группами, иногда свиваясь цепочками, как ожерельями, очевидно, ради забавы.
   Крысы жались к теням, скрываясь из виду, и Донн последовал их примеру.
   В одном месте Донн увидел упорядоченную очередь призраков, почти похожую на шеренгу школьников-людей, ожидающих наказания. Они терпеливо входили в плавающий додекаэдрический ящик, который открывался, чтобы принять каждого призрака, закрывался вокруг него и открывался снова, пустой, готовый к следующему. Он увидел, что в очереди ожидающих, должно быть, были тысячи призраков. И поскольку додекаэдрическая камера парила вдали от любого здания, было трудно увидеть, куда направляются все призраки, которых она поглотила.
   Он указал на это Хаме. - Что это?
   - Полагаю, есть два возможных ответа, - сухо сказал Хама. - Я не верю, что это камера уничтожения. Возможно, это телепорт.
   Эта мысль взволновала Донна. - Например, отбор образцов, похищение. Так куда же они направляются?
   - У нас есть только слухи, - осторожно сказал Хама. - Брифинги Комиссии перед тем, как нас похитили, сплетни из зоопарков призраков... Это может иметь какое-то отношение к Провидцу.
   - Или, - сказала Канда, - это может быть связано с нестабильностью звезды, Босса - все эти вспышки. Возможно, призраки пытаются починить угасающую звезду... Это было бы в их стиле.
   Эта мысль ошеломила Донна.
   - Мы знаем, что они мыслят масштабно, - сказал Хама. - В любом случае, для нас это не имеет значения...
   Донн жадно уставился на камеру. Ибо, если бы это был терминал телепорта, это могло бы быть способом покинуть эту мрачную планету. Но додекаэдрическая камера не была их пунктом назначения, и они прошли дальше.
   Группа подошла к большой прозрачной сфере, по-видимому, находящейся под давлением. В центре сферы в воздухе висел большой ком грязи, коричневой и вязкой. Казалось, он нагревался изнутри; он медленно кипел, на его поверхности образовывались большие липкие пузырьки пара, и он был испещрен фиолетовыми и красными пятнами. От грязевого шара к корпусу сферической капсулы отходили трубки. Призраки столпились там, высасывая фиолетовую жижу из грязи.
   Донн присел на корточки вместе с остальными, охваченный благоговейным страхом. - Призраки питаются.
   - Да, - сказала Канда. - Вот как живут призраки. Даже в их родном мире, глубоко под их замерзшими океанами, должно быть, все еще просачивается немного первичного геотермального тепла, поднимая минералы из глубин. Там, внизу, ими питаются слепые, бледные формы жизни. А призраки питаются ими.
   Итак, этот грязевый шар был кухней - и неудивительно, что призракам нравилось играть в тине с морского дна у Минды. - Что мы здесь делаем?
   Канда пробормотала: - Это самое теплое место в городе. Что мы намерены сделать, так это высвободить все это тепло, сбросить его в окружающую среду.
   - Почему?
   - Мы собираемся вызвать у них несварение желудка, - пробормотала Пятая. - Позиции.
   Охотники рассредоточились. Их метательное оружие и этот устаревший гравитационно-волновой пистолет нацелились на кормушку.
   Пятая крикнула: - Три, два, один.
   Из метательного оружия вырвался огонь, а из древнего пистолета - вишнево-красный свет "звездолома". Стенка капсулы была эластичной; она лопнула, как мыльный пузырь. Этот большой плавающий ком грязи шлепнулся на землю среди града ледяных капель. Вспыхнул пар, мгновенно покрываясь инеем. Питающиеся призраки в панике разбежались.
   И когда тепло грязи было сброшено, земля просела, образовалась яма, похожая на огромную версию ямочки от кончика пальца, которую Канда сделала на прогулке. Это было так, как будто субстанция мира съежилась в знак протеста против тепла, подумал Донн. Близлежащие строения начали соскальзывать в расширяющуюся яму или уплывали прочь, гравитационные якоря ломались.
   Канда сказала: - Мы засевали всю эту область криогенными гнездами в течение нескольких недель. Если подвергнуть их слишком сильному нагреву, у них есть способы отреагировать...
   Разрушение быстро распространялось, поскольку здания, расположенные дальше от центра взрыва, опрокидывались разорванным клубком веревок. Охотники начали усугублять ущерб, разрезая светящиеся световые кабели своими лезвиями.
   Теперь призраки высыпали из клубка, пытаясь убежать. Как и предполагала Канда, они упали на землю, хлынули по открытому проходу и потекли из города. И они начали попадаться в расставленные людьми ловушки.
   Пятая стояла на открытом месте. - У нас будет пятнадцать-двадцать минут, прежде чем они соберутся, чтобы избавиться от нас. Давайте покончим с этим. - Она подняла копье.
   Донн наблюдал, как Пятая убивает одного призрака.
   Его кожа уже была проколота в том месте, где он зацепился за колючую проволоку, установленную людьми, и воздух и кровавая жидкость фонтаном хлестали из его ран. Теперь Пятая прыгнула на призрака, приземлившись на его шкуру. Обхватив его ногами, она выгнула спину вверх и нанесла удар колющим мечом так сильно, как только могла. Затем она соскользнула на землю, оставив клинок по рукоять погруженным в тело призрака. Но рукоять была прикреплена веревкой к колу, вбитому в твердую землю, и когда призрак бился, его собственные движения оставляли борозды в его плоти. Пятая снова сделала выпад. На этот раз она использовала инструмент, похожий на крюк с длинной ручкой, чтобы вонзиться в уже зияющие раны, и вытащила кусок окровавленной веревки, возможно, кишки. Веревка свернулась на земле, от нее шел пар и она быстро замерзла. И Пятая ударила снова, и снова.
   Повсюду вокруг Донна люди сражались с пойманными в ловушку призраками топорами, мечами и кинжалами. Хама и Канда трудились так же усердно, как и остальные. Один человек вонзил что-то вроде копья в бок призрака. Донн не мог разглядеть его назначение, рана не казалась глубокой, но раненый бился в агонии. Канда сказала ему, что это был холодильный лазер, снятый с разбившегося корабля призраков, невидимо отбирающий драгоценное тепло призрака.
   Пятая подошла к Донну. Она протянула ему нож рукояткой вперед. - Держи. Прикончи этого. Первое убийство легкое, я добрая.
   Донн сделал шаг вперед, к призраку, которого она выпотрошила. Он действительно протянул руку с ножом. Он знал, что это единственный способ выжить здесь.
   Но все эмоции, весь шок этого необыкновенного дня сосредоточились в этом моменте. Он чувствовал себя оторванным от ледяного мира, от улыбающейся девушки перед ним, отделенной от него чем-то большим, чем пятно замерзшей крови на его забрале из кожи призрака.
   Он отступил назад. - Нет, - сказал он.
   Она свирепо посмотрела на него. Она забрала нож и резким движением перерезала свисающие кишки призрака. Темная жидкость вылилась наружу, застыла на льду и немедленно замерзла. Призрак затих, словно сдуваясь. Пятая повернулась к Донну. - Я поняла, что ты слабак, как только увидела тебя.
   - Тогда ты была права.
   - Мы выживаем здесь, только убивая призраков. Если ты не хочешь убивать, ты не имеешь права жить.
   - Понимаю это.
   Она протянула руку. - Твой костюм. Верни его мне. Я найду ему лучшее применение.
   Он обнаружил, что ему нечего сказать. Он протянул руку и схватил свой капюшон за щеки. Один сильный рывок, и все было бы кончено...
   - Подождите.
   Человеческое существо вышло из разрушенного города призраков - вышло без костюма из кожи призрака или чего-то еще. Это была Ева Рауль. И к ее плечу подкатился призрак. Донн знал, что это должен быть посол Радиатора.
   Крысы, Хама, Канда и остальные, явно удивленные, отошли от своей бойни. Они были покрыты коркой замерзшей крови, в руках у них было оружие.
   Ева Рауль посмотрела себе под ноги. Она была по щиколотку в ледяном воздухе. Нарушения виртуального протокола, должно быть, мучительны для нее, подумал Донн; предполагалось, что будет больно, если ты выйдешь в вакуум без скафандра. Она повернулась к послу. - Я выполнила работу, которую ты хотел. Я привлекла внимание крыс. - Да, подумал Донн. Так, как не смог бы ни один призрак из миллиона призраков. - Отпусти меня сейчас. Пожалуйста.
   - Спасибо тебе, Ева Рауль.
   Ева повернулась к Донну. - Послушай посла Радиатора. Делай, что он говорит. Это важнее, чем ты можешь себе представить... - Ее голос затих, и она распалась на облако блочных пикселей, которые уменьшились и исчезли.
   Дрожащий, измученный, Донн почувствовал раздражение. Если бы они позволили ему умереть, все могло бы закончиться в одно мгновение. Больше никаких потрясений, никаких перемен, никакого выбора. Он чувствовал, что умереть было бы легче, чем столкнуться с тем, что последует дальше. Он сказал: - Как вы узнали, что я буду здесь?
   - Вас нетрудно отследить, - сказал посол. - По вашей биохимической сигнатуре - никто из вас не может ее скрыть. Даже вы, образец 5А43.
   Пятая вздрогнула. - Вы знаете, где мы находимся, наш бункер?
   - Конечно, знаем.
   - Тогда почему бы вам не выследить нас, не убить?
   - С какой целью? Мы привезли вас сюда, чтобы понять, а не убивать. - Посол оторвался от земли и завис над спущенными трупами себе подобных, насаженными на грубые человеческие ловушки. - Похоже, нам трудно предвидеть подобные действия. Мы думаем не так, как вы. Полагаю, нам не хватает воображения. Мы пытаемся учиться.
   Донн сказал: - Чего вы хотите от меня, посол?
   - Нам нужна ваша помощь. - Это был другой голос. Из хаоса города вышел сильвермен - Донн увидел сильвермена из "Спасителя Минды", с повязкой на шее, изготовленной по человеческим технологиям, и отрубленной выше локтя рукой.
   Донн уставился на него. - Посол, с каких это пор сильвермен говорит от имени призраков?
   Посол сказал: - Потому что вы сделали это существо таким же умным, как любой призрак. Вы, рифорожденные, сделали его достаточно разумным, чтобы страдать. Но разум всегда имеет неожиданные последствия. На самом деле, он стал достаточно умным и человечным, чтобы быть в состоянии предвидеть, как вы отреагируете, когда узнаете, чем мы здесь занимались. Донн Уайман, нам нужно, чтобы вы рассказали людям. Нас они бы не послушали. Вам, однако, можно было бы поверить.
   Донн был сбит с толку. - И чем же вы занимались?
   - Мы вам покажем. Пойдемте.
   Сильвермен повернулся и пошел обратно в город. Посол последовал за ним.
   Донн увидел, что они направляются к додекаэдрической пересадочной станции. - Вы хотите, чтобы я сел в эту штуку?
   - Да, - сказал посол.
   - Куда она меня доставит?
   - Куда-то за пределы вашего воображения.
   - И кого я там встречу?
   - Того, кого в ваших людских слухах называют Провидцем.
   Канда рассмеялась. - Ты везучий придурок... Иди, парень. Иди!
   Но Донн все еще колебался. - Я пойду с вами, если вы отпустите этих других. Не возвращайте их в пещеру подо льдом. Отправьте их домой. Не причиняйте им больше вреда.
   Посол не останавливался. - Готово.
   - Спасибо, - прошептал Хама Белк.
   Канда ухмыльнулась. - Короткая жизнь, Хама?
   - Не такая уж короткая, спасибо.
   Донн сказал: - Еще кое-что, посол.
   Посол отвернулся. - Джек Рауль восхитился бы вашей смелостью в переговорах.
   - Найдите моего брата. Бендж Уайман. Он где-то здесь, один из ваших образцов.
   - Не мой. Фракция, которая...
   Донн прервал его. - Найдите его. Отправьте его тоже домой.
   - Готово.
   - Хорошо. - Донн шагнул к послу.
   - Подожди. - Это была Пятая. - Возьми меня с собой, девственник. Если ты собираешься встретиться с Провидцем, я хочу быть там.
   - Зачем? Убить его?
   - Если это будет необходимо, тебе понадобится кто-то, кто это сделает. Ты этого не сделаешь, это точно.
   Донн спросил: - Посол?
   Посол сдался. - Бросьте оружие, образец 5А43.
   - Пятая. Меня зовут Пятая.
   - Бросьте свое оружие.
   Пятая явно была недовольна. Но она взяла свое тяжелое метательное оружие, колчан со стрелами и колющий меч и передала все это Хаме.
   Донн протянул ей руку. - Тогда пойдем. Но больше никакого "девственника".
   Она сжала его руку; он мог чувствовать ее силу сквозь двойной слой шкуры призраков. Затем они вместе пошли вслед за сильверменом и послом обратно в разрушенный город.
   Поток призраков в додекаэдрический транспортный терминал прекратился, возможно, нарушенный хаосом, вызванным людьми. Но уже началась целенаправленная операция по восстановлению, повсюду призраки возвращались в разрушенное сердце своего города. Донну было трудно не вздрогнуть, как будто все эти сияющие шарообразные тела в воздухе могли обрушиться ему на голову. Посол заверил их, что они будут в безопасности.
   Но рука Пятой в перчатке крепко сжала руку Донна.
   Донн спросил: - Итак, как ты себя чувствуешь?
   - Как будто мне снова два года, - сказала она. - Лишенная всего, что я создала для себя. Они вернули меня, не так ли?
   - Нет, - твердо сказал Донн. - Ты ввязалась в это - твой выбор. И ты тоже выйдешь из этого.
   Она подумала об этом. - Обещаешь?
   - Обещаю. - И ты был неправ, Хама, подумал он. В конце концов, я смог спасти ее - или, по крайней мере, есть шанс, что я это сделаю. - Итак, посол. Это устройство - так вот как вы похищали людей?
   - Не следует ли нам избегать таких высокопарных слов, Донн Уайман? Мы разрабатываем новую технологию нелокального транспорта. Это результат широкомасштабной программы физических исследований...
   Он сказал Донну, что происхождение призраков под угасающим солнцем заставило их поверить, что они живут в ущербной вселенной. Поэтому они хотели понять ее тонкую настройку.
   - Почему мы здесь? Видите ли, существует лишь узкий диапазон физических констант, в пределах которых возможна жизнь любого рода. Мы изучаем этот вопрос, раздвигая границы - экспериментируя с законами, которые поддерживают и сдерживают всех нас. Таким образом, мы исследуем границы реальности.
   - Похищая детей, - сказала Пятая.
   - Ближе к делу, посол, - сказал Донн.
   - Мы нашли способ скорректировать значение постоянной Планка: числа, которое в человеческой физике определяет масштаб квантовой неопределенности.
   Пятая просто уставилась на него. - О чем ты говоришь?
   Донн уставился на нее, вспоминая, как ее воспитывали. - Постоянная Планка - небольшое число, очень малое, одна из фундаментальных констант физики. Это связано с принципом неопределенности. Но в реальном выражении - предположим, вы измерили положение электрона с точностью до миллиардной доли сантиметра. Тогда неопределенность импульса была бы такой, что секунду спустя вы не могли бы быть уверены, где находится эта чертова штука, с точностью до ста километров. Принцип описывает фундаментальную расплывчатость реальности...
   - Ну и что?
   Донн нахмурился. - Ну, а что, если бы вы могли изменить эту нечеткость? Сделать ее больше или меньше... Все знают, что Джек Рауль сам оказался вовлечен в ситуацию, когда призраки перестарались с постоянной Планка. Они уменьшили ее...
   - Да, - сказал посол. - Мы пытались создать искусственный интеллект сколь угодно большой мощности.
   - Это была катастрофа.
   - Ну, да. Но в конце концов была получена полезная технология - "шкура призрака", как вы ее называете.
   Пятая изо всех сил пыталась уследить за всем этим. - И это то, что вы здесь сделали? Вы снова уменьшили это число Планка?
   - Нет. На этот раз, образец, мы увеличили его.
   Донн видел это. - Вы увеличили неопределенность во Вселенной - или ее части. - Он быстро соображал. - У частицы есть квантовая функция, которая описывает вероятность того, что вы найдете ее в любом заданном месте. Но вероятность отлична от нуля везде, по всей Вселенной. И если вы увеличите постоянную Планка, то вы увеличите все эти вероятности.
   - Вы начинаете это понимать, - сказал посол. - Теоретически трудно представить более элегантный вид транспорта: вы просто повышаете вероятность того, что окажетесь в пункте назначения, а не в начальной точке.
   Донн был ошеломлен такой дерзостью. - Теоретически.
   - Технические детали решаемы.
   Донн рассмеялся. - Очевидно. Иначе мы бы здесь не стояли, не так ли?
   - Решаемы. Очевидно. - Пятая уставилась на Донна. - Ты разговариваешь с этим призраком так, как будто все это нормально. Как будто вы обсуждаете новый вид колющего меча. - Она повернулась к послу. - Как вы меняете законы физики?
   - Квагма, - немедленно сказал Донн.
   Он кое-что из этого понимал. С этим был связан принцип ВЕС-привода, который приводил в действие древние корабли, такие как "Мириам Берг", собственный корабль его матери. Квагма - это состояние материи, возникшее в результате Большого взрыва, магма кварков. И при таких температурах фундаментальные силы физики объединяются в единую суперсилу. Квагма была связана воедино только этой суперсилой. Когда квагме позволили остыть и расшириться, суперсила распалась на подсилы природы: ядерные, гравитационные, электромагнитные. Но, контролируя разложение, вы могли выбирать соотношения между этими силами, соотношения, которые управляли фундаментальными константами, включая постоянную Планка.
   Люди знали важность квагмы. Согласно семейной легенде отца Донна, почти двести лет назад Йоэнс Уайман участвовал в прогулке на каком-то невероятном корабле, когда люди гонялись по космосу за призраками, чтобы найти залежи этого первобытного сокровища.
   Донн сказал: - Вы пугаете нас тем, что делаете, вы, призраки. Вы всегда так делали и всегда будете делать.
   Призрак перекатывался и подпрыгивал. - Иногда мы сами себя пугаем, хотите верьте, хотите нет. Продолжим? - И он смело пронесся в открытую додекаэдрическую камеру. Двери расширились и сомкнулись вокруг него, а когда они открылись всего секунду спустя, призрак исчез, исчезла тонна вращающейся плоти.
   Донн и Пятая остались одни, окруженные безымянными стайками призраков. Донн снова схватил Пятую за руку. - Вместе?
   - Давай продолжим.
   Камера представляла собой коробку с глухими стенами, посеребренную, как и вся архитектура призраков. Когда двери за ними закрылись, они на мгновение повисли в темноте.
   И когда двери открылись, они больше не были в темноте.
   - Не бойтесь, - сказал посол Радиатора.
   Перед ними парил призрак, залитый ослепительным светом. За ним Донн увидел безмолвную фигуру сильвермена, обрубок его укороченной руки давал поразительную асимметрию.
   Пятая сжала руку Донна. - Девственник...
   - Все в порядке. Я имею в виду, если бы они собирались убить нас, они бы уже сделали это. И перестань называть меня девственником. Пошли.
   Он намеренно шагнул вперед, на свет. Крепко держа его за руку, Пятая последовала за ним.
   Донн обнаружил, что стоит на посеребренной платформе трех или четырех метров в поперечнике, а призрак парит перед ним. Он не видел никакой опоры для платформы, хотя гравитация ощущалась примерно нормальной. Они были полностью залиты чистым белым светом, вверху, внизу, повсюду вокруг - абстракция неба. Свет был ярким, не совсем ослепительным. И по мере того, как глаза Донна привыкали, он постепенно различал структуру в свете - повсюду валы, похожие на облака, медленно развивающиеся, кипящие вакуоли.
   Когда он оглянулся, то увидел, что додекаэдрическая транзитная камера исчезла, оставив только платформу, на которой они стояли. Почему-то он не был удивлен.
   Посол спросил: - Как вы думаете, где вы находитесь?
   - В сердце звезды, - сказала Пятая. - Где же еще?
   - Но не просто какой-нибудь звезды.
   - Босс, - сказал Донн. - Но это невозможно. Не так ли, посол?
   - Как вы сформулировали это ранее? "Очевидно, нет. Иначе мы бы здесь не стояли, не так ли?"
   Сильвермен сказал: - Я понимаю твое нежелание, Донн Уайман. Я достаточно человек, чтобы бояться упасть. Не бойся. Подойди к краю. Посмотри вниз.
   Пятая не двигалась. Она стояла там, ее костюм из шкуры, все еще запятнанный кровью призрака, купался в звездном свете. Но Донн шагнул к краю парящего диска.
   И посмотрел вниз на базу призраков в сердце звезды. Это был выдолбленный спутник, каменный шар шириной, должно быть, в тысячу километров, испещренный проходами и полостями.
   Диск начал опускаться. Движение было плавным, но теперь Пятая бросилась вперед и схватила Донна за руку.
   Спутник под ними превратился в сложный механически обработанный ландшафт. Корабли призраков и научные платформы проносились над изрытой местностью, сплетаясь в сияющую сеть. И сами призраки выплывали из камер и машинных установок, подпрыгивая, как воздушные шары, сияя в глубоком свете звезды. По всей поверхности спутника поблескивали огромные цилиндрические сооружения. Посол сказал, что это были внутрисистемные приводы и гипердвигатели, которые использовались для того, чтобы забросить этот спутник в тело этой звезды и удерживать его здесь.
   И там, внизу, была квагма, сказал посол, маленькие пакетики изначального вещества, погребенные в ямах древних планетезимальных кратеров. Я так и знал, подумал Донн.
   Тем временем Донн увидел, что за спутником появились нити более интенсивной яркости, как раз на пределе видимости, совершенно прямые.
   - Работа здесь тяжелая, - сказал посол. - Часто со смертельным исходом. Мы бесконечно отправляли работников в эту шахту света. - И Донн подумал о потоке призраков, которые, как он видел, терпеливо входили в транспортную камеру на мире призраков. - Не все возвращаются, несмотря на все наши предосторожности. Но теперь работа почти закончена.
   Пятая спросила: - Так почему мы все не сгорели? Мы же находимся в центре звезды.
   - Возможно, вы видите эти светящиеся нити за спутником? Это охлаждающие лазеры. Нагретые даже выше, чем ядро этой звезды, они могут отдавать в него наше тепло. Конечно, все, что вы видите, - это сильно обработанное изображение. Звездный материал на самом деле очень непрозрачный...
   Донн сказал: - Вы снова вмешиваетесь в физику, не так ли, посол? - Он вспомнил недавние наблюдения Коалиции за Боссом. - Мы наблюдали вспышки. Вы пытаетесь починить звезду, остановить вспышки? Нет, не это. Посол Радиатора, вы дестабилизируете эту звезду?
   Посол покатился. - Как бы выразился Джек Рауль? "Виновен по предъявленному обвинению". Что вы понимаете в физике звезд?
   - Немного...
   Каждая звезда находилась в равновесии, сказал призрак, при этом давление излучения от ее горящего в термоядерных реакциях ядра уравновешивало тенденцию ее внешних слоев проваливаться внутрь под действием силы тяжести. Гигантской звезде, подобной Боссу, раздавленной собственным огромным весом, требовалось много излучения, чтобы удержаться от взрыва. Таким образом, она быстро исчерпала свое водородное термоядерное топливо, и в ее ядре скопились частицы гелиевого пепла.
   - Но этот "пепел" тоже может гореть, - сказал посол. - В процессе дальнейшего термоядерного синтеза образуются такие элементы, как углерод, кислород, кремний, каждый из которых, в свою очередь, может сгорать... Цепочка заканчивается железом, которое не может гореть, потому что в противном случае оно поглощало бы энергию, а не выделяло ее. Таким образом, в сердце звезды, подобной этой, образуется внутреннее ядро из железа. Ядро больше, чем большинство миров, Донн Уайман!
   Пятая спросила: - Так почему же она просто не разрушается?
   - Ее компоненты уже настолько мелкие, насколько это возможно. Это свойство атомной материи. Люди знают это как принцип запрета Паули. Конечно, со временем, когда мертвая зона распространится по сердцу звезды, отталкивание, наконец, будет преодолено. Электроны будут вынуждены сливаться с протонами, производя нейтроны - родится нейтронная звезда, меньшая по размеру и намного плотнее железного ядра. А затем произойдет катастрофический коллапс внешних слоев. Но не сейчас, не в ближайшее время; пока что эта звезда стабильна.
   - Или так было до того, как появились вы, - сказал Донн. - Но теперь вы все меняете, не так ли? Снова постоянную Планка?
   - Джек Рауль гордился бы тобой, Донн. Как и вы, он делал хорошие догадки.
   - Если бы вы использовали свою спутниковую машину для уменьшения постоянной Планка в ядре звезды...
   - Тогда отталкивание Паули уменьшилось бы. Железное ядро разрушилось бы преждевременно.
   Призрак показал им виртуальное представление о том, что произойдет дальше. Имплозия быстро перерастет во взрыв. Сформируются ударные волны, которые отразятся от внутренних слоев, а мощный импульс нейтрино приведет к дальнейшему расширению.
   - Босса разнесет на куски, - сказал Донн, недоумевая.
   - Да. Детонация произойдет за считанные секунды, после многих лет подготовки... Но взрыв будет асимметричным, потому что слой, нагретый нейтрино, турбулентный. Это ключ к таким взрывам, и именно эту турбулентность мы надеемся контролировать. Поскольку асимметрия вырвет нейтронную звезду из обломков Босса - она улетит со значительной скоростью, высвобождая импульс энергии гравитационных волн, который мы надеемся использовать, и...
   - Сверхновая, - сказала Пятая. - Это то, о чем вы говорите, не так ли? Вы собираетесь превратить Босса в сверхновую звезду.
   - Мы считаем, что это будет первая искусственная детонация такого рода в эволюции Вселенной. Сверхновая, используемая в качестве пушки для запуска нейтронной звезды, направленной так, как нам заблагорассудится! История наблюдает за нами, Донн Уайман.
   Сильвермен комично поднял обрубок руки. - Великолепно!
   Донн расхаживал по платформе. - Вы сумасшедший.
   - Теперь вы действительно говорите как Джек Рауль, - сказал посол.
   - Вы разрушите миры...
   - На самом деле, звезды тоже, - сказал посол. - Близлежащие звезды испарятся.
   - И Риф, - мрачно сказал Донн. - Конечно, мы слишком близко, чтобы выжить.
   Пятая заметила: - Риф - это группа кораблей, соединенных вместе. Не так ли? Что-то вроде того. Вы могли бы просто улететь.
   - У нас нет гипердвигателей, - ответил Донн. - Наши двигатели были конфискованы Коалицией для использования на кораблях их флота. Не думаю, что они вернут их обратно. - Он повернулся к послу. - Это массовое убийство. Зачем вы это делаете?
   - Из-за Провидца. - Новый голос принадлежал женщине: Еве Рауль. Донн услышал ее слова за мгновение до того, как появилось облако пикселей и сформировалось в ее тонкую форму.
   Она подошла к краю платформы. - Боже мой. Прекрасный вид. И падение тоже... - Она рассеянно протянула руку, но ни у кого из них не было виртуальной руки, чтобы предложить ей, и она отступила назад.
   - Я не ожидал увидеть вас снова, - сказал Донн.
   - Что ж, и я не ожидала, что меня снова оживят, - сказала она с оттенком горечи. - По крайней мере, на этот раз мне не больно. Я думаю, хорошо быть полезной.
   - Насколько полезной?
   Посол сказал: - Ева помогает нам понять сущность, созданную нами самими. Сущность, чьи желания привели нас всех сюда сегодня.
   Сердце Донна учащенно забилось. - Вы имеете в виду Провидца.
   - Повернитесь, Донн и Пятая.
   Они повернулись. Сильвермен держал в оставшейся руке коробку, четырехгранник размером около десяти сантиметров. Казалось, у него были прозрачные грани, а внутри было черно и полно звезд, звезд, которые роились - таким, во всяком случае, было первое впечатление Донна. Пятая и Донн оба подошли поближе, чтобы посмотреть. "Звезды" за треугольными гранями коробки были не более чем пылинками, перемещаемыми туда-сюда случайными потоками воздуха, наполнявшего коробку.
   Донн сказал: - Это похоже на игрушку. Что это?
   - Провидец, - сказала Ева.
   Посол сказал: - Контролировать ядро гигантской звезды во время катастрофического взрыва чрезвычайно сложно. Даже моделирование этого было за пределами наших вычислительных ресурсов. Поэтому мы разработали ИИ нового поколения.
   Пятая спросила: - Эту коробку с пылью?
   - Этот ящичек с пылью, - сказала Ева, - является самым продвинутым ИИ, о котором мы знаем. Для такой машины физически нужны компоненты, которые достаточно малы, чтобы на них влияли квантовые эффекты, и в то же время достаточно велики, чтобы ощущать воздействие гравитации. Рой умных микрозондов - пылинок.
   - Машина, подобная какой?
   - Искусственный интеллект с квантовой гравитацией...
   - На "Мириам" у нас есть квантовый ИИ, - сказал Донн.
   - Верно, - кивнула Ева. - И это дает вам преимущество в скорости обработки. Простой переключатель может находиться только в одном состоянии одновременно - включен или выключен. Квантовый переключатель хранит информацию обо всех возможных состояниях переключателя в любой момент времени. И поэтому вы можете использовать его для параллельной обработки. Много входов, много выходов. Вы получаете преимущество в скорости, и значительное.
   - Но машина квантовой гравитации идет на шаг дальше. Вы полностью отказываетесь от причинно-следственной связи...
   Размытие положения и скорости в квантовой механике сделало традиционную причинно-следственную связь проблематичной. И в теории относительности ограничения скорости света также гарантировали, что причинно-следственная связь была скорее стремлением, чем железным законом.
   Донн начал понимать. - И если вы соедините квантовую механику и теорию относительности...
   - В компьютере с квантовой гравитацией причина и следствие тщательно перемешаны. Временные петли - обычное дело. Вы можете догадаться, к чему это приведет. Вам даже не нужно вводить данные перед выводом, намечать причины и следствия.
   - Вы получите ответ еще до того, как зададите вопрос.
   - Вот и все. На практике, я думаю, Провидец способен уловить очертания решения данной задачи еще до того, как приступит к вычислениям, и, таким образом, может эффективно направлять ее обработку к нужному результату. Его мышление, должно быть, похоже на догадки, маловероятную серию индуктивных скачков. Но оно всегда правильное и очень, очень быстрое.
   - Провидец действительно может видеть будущее, - сказала Пятая. - Именно так, как говорят слухи.
   - Но его видение ограничено результатами вычислительных алгоритмов на несколько микросекунд вперед - либо на самое отдаленное будущее, на тысячелетия или более.
   Пятая уставилась на посла. - Так почему же тетраэдр, толстяк? Почему этот совершенный мозг в коробке имеет форму символа человеческой свободы?
   - Тетраэдр был наиболее подходящей формой для...
   - Это тотем, вот что я думаю, - огрызнулась Пятая. - Некоторые образцы говорили, что призраки начинают поклоняться нам, людям, потому что мы становимся такими искусными в убийстве. Итак, сильвермены, ходячие человеческие статуи. Итак, четырехгранная шкатулка.
   Посол спокойно сказал: - У нас, призраков, действительно есть склонность поклоняться тому, что нас разрушает, это правда. Но вы еще не богиня, образец 5А43.
   Донн резко сказал: - Хватит. Ева, вы сказали, каково мышление Провидца. Откуда вы можете это знать?
   - Ах. Хороший вопрос. Потому что не в первый раз призраки создали искусственный интеллект, который в конечном итоге работал не совсем так, как указано.
   - Как сильвермен.
   - Ну, да. И не в первый раз меня, или мое собственное воплощение, просили помочь с переводом для этого... - Она посмотрела на Донна, ее седые волосы блестели в свете звездного ядра. - Провидец видит будущее, Донн. И он боится.
   Донн наблюдал за Евой. Ее глаза были расфокусированы, и он подумал, что ее изображение деградировало, ее кожа разглаживалась из-за отсутствия четкости, прядь седых волос мерцала. Он задавался вопросом, каково это - быть ею, воплощением, столь же разумным, как и он сам, и все же пережившим уже множество жизней - и теперь связанным сознанием, как никто другой.
   Она сказала: - Провидец наделен разумом, рожден из пыли в непостижимой, беспричинной вселенной. Но это артефакт призраков. И поэтому он разделяет ценности призраков, их предположения. Призраки пережили гибель своего мира благодаря симбиозу, непохожие формы жизни собрались вместе, когда их солнце погасло. Призраки верят, что формы жизни этой эры Вселенной, переходного века света и химии на водной основе, будут аналогичным образом использовать сотрудничество и симбиоз, чтобы пережить переход к новому холодному веку, который наступит, когда умрет последняя звезда.
   Пятая содрогнулась. - Как ты можешь так думать?
   - Это уже случалось в истории Вселенной, - сказала Ева. - Сейчас, в этот век материи, существуют формы жизни, которые пережили более ранние эпохи, эпоху излучения, аннигиляции и сверхсилы. Но когда эта эпоха закончится, когда темная энергия начнет преобладать и ткань пространства-времени разорвется на части - когда это произойдет, и Провидец может это увидеть - в живых не останется ни одного призрака, который мог бы засвидетельствовать это, и ни одного симбиотического потомка призраков.
   - Почему бы и нет?
   - Из-за нас, - свирепо сказала Пятая. - Из-за людей. Мы победили. Мне не нужен компьютер с квантовой гравитацией, чтобы сказать мне это. И мы доводим призраков до вымирания.
   - Вы должны понять, - сказал посол. - Взрыв этого солнца - мы делаем это потому, что мы, этот анклав призраков, были отрезаны от нашего родного ареала силами вашей Коалиции. Миллиарды существ, целый мир, оказались в ловушке за линией фронта. Мы были в отчаянии. Мы искали способ изменить параметры - правила игры. Это наш способ решения проблем. Мы искали выход. Теперь мы видим, что должны сделать нечто большее; мы должны забрать Провидца и его ужасный совет в наши родные края. Нам нужно время, чтобы обдумать, что должно быть сделано.
   - Например, что? - спросила Пятая.
   - Например, сбежать.
   - Сбежать куда? - поинтересовался Донн. Куда могли отправиться призраки, чтобы спастись от свирепствующего человечества, возглавляемого Коалицией? Из Галактики? Вообще из космоса?
   Он попытался сосредоточиться на своей собственной ситуации. - Тогда зачем вы привели нас сюда? Зачем рассказываете нам это?
   - Из-за меня, - сказал сильвермен. Он шагнул вперед, все еще прижимая к себе Провидца. - Вы сделали меня умным, чтобы наказать меня. Но я достаточно человек, чтобы догадаться, как бы вы отнеслись к взрывающейся звезде.
   Посол сказал: - Мы не хотели использовать эту звезду как военный акт, только как средство спасения. Теперь мы понимаем, что люди могут смотреть на это иначе.
   - Вы действительно не понимаете человеческую психологию, не так ли? - сказал Донн.
   - Нет, - бодро ответил сильвермен. - Донн Уайман, вы должны предупредить своих людей. Заставьте их поверить, чего не смогли мы. Убедите их бежать. И заставьте их поверить, что призраки не имели в виду войну.
   - Это трудная задача.
   - Вы - наша единственная надежда, - просто сказал призрак. - Вы раньше проявляли сочувствие к нашему виду там, где другие отворачивались.
   Донн думал, что должен гордиться. Он чувствовал себя опустошенным. Могло ли быть правдой, что так много зависело от этого момента? Потому что, если так, подумал он, я недостаточно силен, чтобы справиться с этим.
   - У вас не так много времени, - сказал посол. Он подплыл к краю платформы.
   Донн последовал за ним и посмотрел вниз на искусственно созданный спутник. Призраки роились, как булавочные уколы ослепительного света на обработанном реголите. - Как долго?
   - Математика неопределенна.
   - По всей Ассоциации разбросаны человеческие колонии, - сказал Донн, подумав. - Я думаю, у многих из них все еще есть гипердвигатель. Но основное скопление людей - это Риф. И у нас больше нет гипердвигателей...
   - Спросите своего отца, - сказал посол.
   - Что?
   - Я тоже одобрил желание сильвермена связаться с вами лично, Донн Уайман. Потому что я знаю, что у вашей семьи есть ресурсы. Сейчас мы отправим вас домой, Донн Уайман.
   Они отступили и встали в ряд: сильвермен с четырехгранной коробкой, надвигающийся призрак и виртуал Евы, постепенно распадающийся на части.
   Ева подняла руку. - Это еще не все, - торжественно сказала она. - Люди и призраки должны присоединиться к великому слиянию разумов в далеком будущем, присоединиться к остальным. Это единственный способ пережить следующий переход для любого из нас.
   Донн был шокирован этой последней плохой новостью. - И если люди уничтожат призраков...
   - Тогда ни один из них не выживет. Помни, - сказала она скрипучим голосом. - Помни...
   Пятая подбежала к сильвермену, который стоял неподвижно, не торопясь с реакцией. Она подняла кулаки и обрушила их на Провидца. Ее руки прошли сквозь его субстанцию, разбрасывая пиксели.
   Донн оттащил ее.
   - Просто аватар, - сказала она, затаив дыхание. - Стоило попробовать. Нанести такой удар... Это было бы великолепно.
   Призрак и его спутники теперь были окружены облаком пикселей. Свет звезды замерцал.
   И Донн был дома.
   Его мать подбежала к нему и схватила его. - О, Лета, Донн! Я никогда не думала, что увижу тебя снова. - Он позволил ей поплакать у себя на плече. - Бендж тоже вернулся, - прошептала она. - Он вернулся!
   Здесь был Сэмм, его отец, широко улыбающийся, вцепившийся в Бенджа так же крепко, как его мать в Донна. Комиссар Эла тоже была здесь. Она выглядела такой же шокированной внезапным появлением Донна, как и любой из них, но смотрела в небо с некоторой тревогой и что-то бормотала в воздух, очевидно, общаясь со своими коллегами по Коалиции. И Донн увидел Пятую, все еще в своем окровавленном костюме из шкуры призрака, выглядевшую еще более испуганной и сбитой с толку, чем в центре звезды.
   Донн подошел к своему брату. На Бендже был простой белый банный халат; все его волосы были сбриты. - Бендж. Что с тобой случилось?
   - Я целый день был совершенно голой лабораторной крысой. Если это действительно ты вытащил меня...
   - Так и было. Ты мне должен.
   - Я боялся этого. Черт.
   Раздалось двойное сотрясение, негромкие взрывы и дуновение вытесненного воздуха, когда вернулись Хама Белк и Канда Форс, объединенные под жилым куполом. Неряшливые, тощие, они оба пошатнулись от внезапного изменения силы тяжести и в шоке прижались друг к другу. Затем они поняли, где находятся, и их прижатие перешло в радостные объятия. Затем Хама заметил Элу, стоявшую в стороне в своей черной одежде комиссара, и немедленно подошел к ней.
   И Канда, быстро взяв себя в руки, подошла к Донну и Риме.
   Донн мягко отстранил свою мать. - Мама, у тебя гости.
   Рима обернулась. - Я вас знаю?
   - Канда Форс. Специалист по продуктам питания с "Гарри Пула". Мы встречались пару раз, я думаю... Я потерялась на несколько лет.
   - Это день потрясений для всех нас. - Рима шагнула вперед, и женщины взялись за руки.
   На фоне новых слабых сотрясений начали появляться еще больше оборванных крыс из мира призраков, многие голые, сбитые с толку. Одна женщина баюкала ребенка.
   Донн видел, что Пятая все еще стояла в одиночестве, испуганная, обиженная.
   Донн подошел, взял Пятую за руку и подвел ее к своей матери. - Мама, ее зовут Пятая. Долгая история. Я думаю, она была бы признательна за помощь, ей и ее людям. Для начала немного одежды. - Но Пятая отшатнулась. - Она вела свободный образ жизни, - пробормотал Донн. - Это займет некоторое время...
   - У нас в запасе все время мира. Пойдем, дитя. И, Канда, ты, наверное, захочешь сообщить своей семье, что вернулась?
   - Я нервничаю из-за этого. Да, конечно...
   - А вам - Пятая, не так ли? Что насчет вашей семьи?
   - Я не помню ее.
   - Уверена, мы сможем их отследить. Давай, мы с этим разберемся.
   Теперь Донн подошел к Сэмму. - Отец. Мне нужно с тобой поговорить. У нас неприятности. Босс...
   - Знаю. Посмотри на это. - Он показал Донну изображение, переданное по неразрывной связи со скоростью, превышающей скорость света, с беспилотного летательного аппарата Коалиции, недалеко от гигантской звезды. Босс плевался, вспыхивал, выбрасывая сгустки плазмы, достаточно большие, чтобы поглотить солнце Земли целиком. - Он становится нестабильным.
   - Все гораздо хуже, чем это... - Так настойчиво, как только мог, Донн рассказал отцу обо всем, чему был свидетелем, об экспериментах призраков в сердце Босса - о грядущей сверхновой. Сэмм слушал серьезно.
   - Ты веришь мне, отец?
   - Конечно, я тебе верю.
   - Как и мы, - сказала Эла, подходя.
   Хама следовал за ней. Хотя он был таким же грязным и недоедающим, он не казался тем человеком, каким был в мире призраков; он немедленно вернулся к своей роли в Коалиции, как тень комиссара.
   - То, что вы говорите, - продолжала Эла, - согласуется с нашими прогнозами относительно нестабильности звезды.
   Сэмм скрестил руки на груди. - Вы говорите, что вы здесь, чтобы защитить нас, вы из Коалиции. Что вы собираетесь с этим делать?
   - Мы уже разослали предупреждение другим человеческим колониям Ассоциации. У большинства из них есть корабли с гипердвигателями; они смогут вовремя спастись. Другие центры Коалиции организуют помещения для беженцев...
   - Одеяла и горячая вода. Отлично. Но как насчет нас? Вы чертовски хорошо знаете, что на Рифе проживает самая многочисленная человеческая популяция в Ассоциации. Вы забрали наши гипердвигатели.
   - Чтобы удовлетворить огромные потребности третьей экспансии.
   - Эта звезда скоро расширится и поджарит нас всех. Вы собираетесь вернуть нам нашу технологию, не так ли?
   - Это непрактично, - просто сказала Эла. Она рассеянно прислушивалась к голосу, который могла слышать только она. - Пойдем, - сказала она Хаме. - Флиттеры забирают персонал Коалиции с Рифа через пятнадцать минут.
   - А мы? - Сэмм попытался схватить ее за руку, но она стряхнула его. - Что с нами? Вы оставляете нас умирать!
   Откуда ни возьмись Эла достала пистолет "звездолом". - К сожалению, этот разговор окончен. - Пятясь, они с Хамой направились к двери, прорезанной в жилом куполе.
   Сэмм хотел последовать за ними, но Донн остановил его. - Отец, позволь мне. Подождите, комиссар. - Он осторожно приблизился к Эле и Хаме. В нескольких торопливых словах он попытался рассказать им больше о том, что сказал ему призрак внутри звезды.
   - Призраки не хотят, чтобы это рассматривалось как акт войны.
   - Тогда им не следует взрывать сверхновые в человеческом космосе, - сказала Эла.
   - Они делают это только для того, чтобы сбежать из клетки, в которую мы их посадили.
   - Они сажают людей в клетки. Твою подругу Пятую, Хаму здесь...
   - Они боятся, что мы доведем их до вымирания. Это то, что предвидит Провидец. И если это так, мы можем в конечном итоге уничтожить самих себя в процессе.
   Эла обдумала это. - Лучше Галактика в руинах, - сказала она, - чем Галактика, которой управляем не мы. Удачи, Донн Уайман. - Она попятилась к двери и вышла. Хама оглянулся один раз, но было похоже, что он больше не узнавал Донна, и последовал за своей начальницей.
   Донн вернулся к своему отцу. - Я потерпел неудачу.
   - Ну, а чего ты ожидал? Ты же не собираешься опрокинуть идеологию, подобную идеологии Коалиции, парой предложений. Но Комиссия по установлению исторической правды фиксирует все, что происходит - абсолютно все. Может быть, однажды они во всем этом разберутся, после пары тысяч лет изучения в какой-нибудь библиотеке на Земле - может быть, ты посеял несколько семян на будущее. А пока нам нужно разобраться со сверхновой. - Сэмм посмотрел на своего сына. - Итак, твой новый лучший друг-призрак дал тебе какой-нибудь совет?
   - Он сказал, что я должен спросить тебя.
   Сэмм вздохнул. - Умно придумано. Ладно, сынок. Я думаю, пришло время тебе немного узнать семейную историю. - Неся свой инфопланшет, он направился к роще в центре купола, зеленые листья сияли в свете разгорающейся сверхновой.
   Донн поспешил за ним. - Куда мы идем?
   - В машинное отделение.
   Спуск на лифте длиной в километр вдоль хребта корабля был медленным и разочаровывающим.
   Донн хорошо ориентировался в диспетчерской, расположенной в самом сердце капсулы ВЕС-привода "Мириам". Он приезжал сюда ребенком, чтобы поиграть со своим братом, а позже, будучи молодым человеком, чтобы узнать о технологическом наследии семьи своей матери. Смотреть было особо не на что - пара кресел и кушеток, диспенсер для воды, аварийный герметичный шкафчик. Приборы были пустыми, стены украшали старинные таблички с данными. И до того, как Коалиция забрала огромный двигатель, он когда-то работал в этом пространстве, будучи способным использовать энергию космической инфляции, чтобы двигать корабль вперед.
   Несмотря на то, что двигатель отсутствовал, Донн почему-то ожидал, что его отец включит панели управления. Он этого не сделал. Вместо этого он взял маленький портативный планшет, который прихватил с собой из жилого купола, и прижал его к стене. Та осветилась множеством дисплеев. - Вот так, - сказал Сэмм. - Ему двести лет, а он заводится, как новенький.
   - Что работает?
   - Это. - Он постучал по планшету и показал Донну внешний вид "Мириам", видимый снизу: ее жилой купол встроен в неровную поверхность Рифа, ее остов и моторный отсек свисают, как фонарь. Сэмм увеличил изображение корпуса моторного отсека, к которому, как паразит, прилип черный кусок.
   Донн наклонился вперед и уставился на него. - Что это?
   - Семейная тайна. - Сэмм посмотрел на своего сына. - Послушай, Донн, ты не первый Уайман, который столкнулся с послом Радиатора. Твой дедушка несколько раз улетал...
   Сердце Донна упало, когда он понял, что его отец возвращается к семейной легенде. - Йоэнс Уайман.
   - Вот и все. Йоэнс участвовал в своего рода межгалактической гонке с призраками. Он был предпринимателем. И он хотел прибрать к рукам...
   - Тайник с квагмой, - сказал Донн. - Ты рассказывал мне об этом с тех пор, как я был маленьким мальчиком.
   - Но это правда, сынок. По крайней мере, часть правды. Просто послушай. Проблема была в том, что хранилище квагмы находилось где-то на расстоянии более двенадцати миллиардов световых лет - цифры неточны. Слишком далеко даже для гипердвигателя. Но Йоэнс Уайман не использовал гипердвигатель. Он использовал экспериментальную человеческую технологию. Это называлось приводом СУСИ.
   - Сюзи? Так зовут наш флиттер.
   - Флиттер и секретный космический двигатель. Это было довольно рискованно... Это не похоже на гипердвигатель. Послушай, в школе тебя учили, что Вселенная имеет больше измерений, чем макроскопические, три пространственных и одно временное. Большинство дополнительных измерений чрезвычайно малы. При гипердвигателе вы как бы плавно поворачиваетесь на девяносто градусов в дополнительное измерение и скользите по поверхности Вселенной, как камешек по пруду. Просто. В то время как с суперсимметрией вы проникаете в настоящие глубины физики...
   Существовало два типа частиц: фермионы, строительные блоки материи, такие как кварки и электроны, и переносчики силы, такие как фотоны. Принцип суперсимметрии заключался в том, что каждый строительный блок можно преобразовать в переносчик силы, и наоборот.
   - Суперсимметричные близнецы, s-частицы, по своей сути завораживают, если вы физик, а я им не являюсь, - сказал Сэмм. - Но волшебство возникает, когда вы выполняете два суперсимметричных преобразования - скажем, электрон в селектрон и обратно. В итоге вы, конечно, получите электрон, но электрон в другом месте...
   - А это и есть СУСИ-привод.
   - Ага. Принцип, который, похоже, даже призраки никогда не исследовали. Во всяком случае, по словам посла Радиатора. Что ж, Йоэнс Уайман вложил свои деньги в эту штуку и довел до рабочего прототипа. Но в те дни никто не вкладывал деньги в исследования и разработки людей; всегда было проще и дешевле купить инопланетную технику с полки. Йоэнс надеялся сократить свои убытки, отправив свой корабль с СУСИ-приводом на поиски сокровищ, до которых не мог добраться никто другой.
   - Квагма. Что случилось?
   - В итоге у Йоэнса не осталось ничего, кроме СУСИ-привода и одежды, которая была на нем. Он сбежал от своих кредиторов...
   - И прибыл сюда.
   - Да. Хорошее место, чтобы спрятаться - во всяком случае, так было тогда. Его сын женился на твоей матери, семье которой принадлежал "Мириам".
   - И он прикрепил диск СУСИ-привода к корпусу корабля.
   - Да. Так что он передается из поколения в поколение. Мой отец рассказал мне об этом и дал данные на этом планшете. Я думаю, Йоэнс всегда считал, что этот старый монстр может пригодиться в качестве последнего средства. Что ж, он был прав.
   Донн уставился на своего отца. Это была та его сторона, которую Донн раньше не видел, этот решительный авантюрист. Но, возможно, ни один сын не видел этого в своем отце. - Ты несерьезен. Ты же не планируешь запустить этот СУСИ-привод, эту катастрофу двухсотлетней давности?
   - У тебя есть идея получше?
   - Когда это тестировалось в последний раз?
   - Когда, ты думаешь? Смотри, согласно этим дисплеям, поле, которое он генерирует, окутает весь Риф. Мы выберемся отсюда, все мы. А потом мы с тобой спустимся к "Спасителю Минды" и будем бесплатно пить "Кровь Пула" до конца наших дней.
   - Если это сработает. А если не сработает?
   - Тогда что мы теряем? - Он постучал по экрану, тот переключился на внешнее изображение. Из черного корпуса, прикрепленного к основанию капсулы, вылетели панели; увеличенный снимок показал им сверкающие внутренности привода СУСИ.
   Затем на панели данных прозвучал сигнал тревоги. Дисплей СУСИ-привода очистился, и на нем появилось изображение, транслируемое наблюдающим беспилотником Коалиции. Изображение взрывающейся звезды.
   - Черт, - сказал Сэмм. - Я не думал, что это произойдет так быстро.
   - Отец, посмотри. - Взрыв был сильно асимметричным, цветок уродливого света расплескался по панели. И с одной стороны сверхновой образовался более плотный узел.
   Сэмм постучал по экрану, накладывая анализ векторов плотности массы и скорости. - Это нейтронная звезда. Ядро Босса. Его выплюнуло оттуда, как яблочное семечко - тысячи километров в секунду. - Он вывел на экран галактический дисплей. - Посмотри на это. Выстрел был произведен прямо из Ассоциации в направлении рукава Стрельца.
   - К дому призраков. - Вокруг убегающей нейтронной звезды начали появляться зеленые звездочки. - Что это?
   - Технология призраков... Корабли призраков, появляющиеся из ниоткуда. Выходят на орбиту вокруг этой нейтронной звезды. И, ух ты, посмотри на это. Крупная зеленая аномалия. Она должна иметь массу планеты.
   - Мир призраков.
   - Похоже на то. Как они доставляют все это к нейтронной звезде?
   Донн сказал: - Просто увеличив вероятность того, что планета должна находиться на орбите вокруг нейтронной звезды, чем там, где она была раньше...
   - Что?
   - Неважно. Отец, нам нужно выбираться отсюда.
   Сэмм вернул дисплей СУСИ на место и начал прокручивать выходные данные. - Давай просто надеяться, что этот чертов привод СУСИ сделает то, что я ему скажу.
   - Отец, разве ты не знаешь?
   - Я же говорил тебе. Это как-то ненадежно, по крайней мере, так говорил мне мой отец. Однако в конечном итоге мы должны оказаться чуть выше плоскости Галактики. Хорошо, готово.
   - Так быстро?
   - Ну, ударной волне от сверхновой потребуется некоторое время, чтобы добраться сюда - годы, поскольку мы находимся в световых годах от Босса. Но мы также не можем ожидать спасения в течение многих лет, даже если Коалиция захочет попытаться; гравитационные волны от взрыва еще долго будут сотрясать гиперпространство. Лучше всего убраться отсюда сейчас, если сможем, а если это не сработает, у нас, возможно, будет время придумать что-нибудь еще. Я разослал сигнал тревоги по Рифу.
   - Разве мы не должны сначала спросить маму?
   - Она бы только сказала "нет". Держись за этот поручень. Удачи, сынок! - Он ткнул пальцем в свой планшет с данными.
   Звезды Ассоциации превратились в полосы и исчезли.
   Итак, как и пытался объяснить его отец, Донн перескочил через пространство СУСИ. Чего ему не сказали, так это на что это будет похоже.
   СУСИ-пространство было другой вселенной, наложенной на собственную Донна. У нее были свои законы. Он превратился в суперсимметричную копию самого себя - s-призрака в СУСИ-пространстве. И это было... по-другому. Все было размыто. СУСИ-космос стирал грань между Донном здесь и звездами там. Донн ощущал масштаб путешествия, как будто арка Вселенной была частью его собственного существа. Расстояние давило на него.
   Но, наконец, это было сделано.
   Риф кораблей выскочил из СУСИ-пространства, сверкая селектронами и нейтралино.
   Сэмм и Донн уставились друг на друга. - Давай больше так не будем, - сказал Донн.
   - Согласен. - Сэмм постучал по своему информационному планшету, чтобы получить внешний вид.
   Звездочек нет. Просто темнота, нарушаемая лишь слабейшими пятнами серого света.
   - Это галактики? - спросил Донн.
   - Упс, - сказал Сэмм.
  
   Люди расселяются по звездам, их возможности растут все быстрее, зона их влияния расширяется во много раз быстрее скорости света.
   Последовал период, известный как Ассимиляция, в ходе которого мудрость и сила других видов поглощались в промышленных масштабах. Те, кого они завоевали, стали просто ресурсами: эксплуатировались даже последние следы тех, кто был обречен на вымирание, таких как серебряные призраки.
   Вскоре только ксили стояли между людьми и господством в Галактике и за ее пределами.
   И все это время, как люди запоздало узнали, ксили вели войну на другом фронте, против силы, охватившей весь космос, которая разрушала сами звезды.
   У войны ксили была своя ужасная логика. В конечном итоге ход событий обернулся против человечества.
   Конфликт длился миллион лет. Было много жертв.
  
  

ГРАВИТАЦИОННЫЕ СНЫ

  
   978 225 год н.э.
  

1

  
   - Массивная сенсорная дисфункция!
   На этот раз Котона из грез вырвал его собственный крик. Он лежал на своем тюфяке, тяжело дыша, пот покрывал его лицо.
   - Все в порядке. - Здесь была его бабушка Вала в ночном халате, ее круглое спокойное лицо было затенено сиянием, отбрасываемым единственным парящим световым шаром. Над ним возвышался каркас хижины Валы, четырехгранник из металлических прутьев и панелей, увешанный заплесневелыми гобеленами, уютный, захламленный и обыденный. - Ты сам себя разбудил.
   - И тебя. Прости.
   - Не стоит. - Она села на его тюфяк и провела рукой по его лбу. Кончиком пальца она провела по татуировке, перевернутому черному тетраэдру, похожему на ее собственный. - В некотором смысле, именно поэтому ты пришел сюда. Так что я могу помочь тебе справиться с ночными кошмарами.
   - Но это не было похоже на другие мои сны. - У него было много кошмаров о полете. Прошел всего месяц с тех пор, как корабли Второй коалиции появились в небе над Центром, а чиновники и войска высадились, чтобы ввести комендантский час, десятину и эвакуацию - и разъяренное население замкнулось в себе, и семьи Вооруженных, подобные семье Котона, стали объектами ненависти и разочарования. Всего месяц прошел с тех пор, как ему пришлось покинуть своих родителей и свой мир в возрасте семнадцати лет.
   - Но это было по-другому. - Он сжал кулаки и прижал их к груди. - Я не мог пошевелиться. Как будто мне отрезали руки и ноги. Я мог видеть и слышать, но с моей головой было что-то не так. Я парил в этом огромном небе, красном небе, полном светящихся фигур, похожих на светящиеся шары - или звезды. Но я ненавидел это, потому что это было неправильно.
   - Неправильно?
   - Меня не должно было там быть. Моим долгом было вытащить всех оттуда - доставить их домой. Но я не мог пошевелиться. - Он изогнулся, как будто его скрутили.
   Она взяла его за руки. - Могла быть и другая причина. Однажды твои родители объяснили бы все это... Ты знаешь, что мы адепты, Котон, не так ли? И юным адептам иногда снятся сны - мы называем их гравитационными снами. Возможно, это не имеет никакого отношения к погромам в Центре... Но сны о неподвижности, я думаю, распространены даже среди нормальных людей. Это тонкие, косвенные явления. Твой сон может быть признаком того, что ты каким-то образом исцеляешься. Бодрствующий разум пытается воссоединиться с телом.
   - Что я сказал?
   - Когда проснулся? Я не узнала слов. Мас-ив... Ты можешь повторить?
   Собственный голос Котона эхом отдавался в воздухе, звук, сформированный интеллектуальными системами, которые пронизывали окружающую среду Валы. - Ма-сив-на сенсс-орна диз-функ-сиа.
   - Это ничего не значит, - сказал Котон.
   - Возможно, и нет. Слова звучат архаично. Было бы интересно проверить.
   Это было совсем в стиле бабушки, чья ученость, по словам его собственной матери, сделала ее холодным родителем и привела к их ссоре. Ее собственный мир, этот мир, в конце концов, не имел названия, кроме номерной таблички - Дельта Семь - и Вала называла его не домом, а "колледжем". Теперь он застрял здесь с ней, и она изучала его сон, как будто это была академическая головоломка.
   Он почувствовал прилив негодования. Ему нужно было пошевелиться, прогнать последние темные клочья своего кошмара. Он откинул простыни и скатился с тюфяка, поставив босые ноги на прохладный пол.
   - С тобой все в порядке?
   - Мне нужно немного воды.
   Он протиснулся сквозь толстую тканую створку, служившую дверью дома, и оказался в похожем на пещеру полумраке. - Свет. - Засветилась россыпь шаров, показав простор этой комнаты с картами, блестящий пол, сложные стены с их рифами стеллажей и ниш, уходящих в темноту, как спрессованная память.
   Он направился к туалетному блоку, аккуратному кубу в сотне шагов от него. Здесь были краны и низкие раковины. Он наклонился, и вода, текущая без команды, полилась ему в рот, прохладная и чистая.
   Утолив жажду, он отступил назад и обнаружил, что смотрит на кран.
   Вала подошла к нему, закутанная в черный плащ, явно неуверенная в его настроении. Она увидела, на что он уставился. - Знаешь, этот кран был установлен здесь для ученых, которые когда-то работали в этом зале. Сейчас студентов давно нет. Но сам кран, верхушка огромной самоподдерживающейся системы, не заботится о том, чью жажду он утоляет; он просто выполняет свою работу, тысячелетие за тысячелетием. Уверена, что в этом есть урок для всех нас...
   Он оглянулся на ее хижину, присевшую на корточки на блестящем полу этого огромного здания. - Давно нет?
   - О, да. Очевидно, что мой дом построен гораздо позже, чем сама комната с картами. Когда я только въехала, я даже могла видеть следы очага. Кто-то разводил огонь здесь, на полу комнаты. Вот как сильно все развалилось, когда рухнуло последнее объединенное правительство. И вот на что похожи миры человечества по всей Галактике - или, по крайней мере, в той ее части, которую мы все еще населяем. Мы - младшее поколение, живущее на руинах великого прошлого. Разжигаем костры на мраморных полах библиотек.
   Они вместе прошли по сверкающему полу, их голоса были тихими в огромном зале. - Что они здесь изучали?
   - Знаешь, ты здесь уже месяц, и это первый раз, когда проявляешь настоящее любопытство к этому месту. Думаю, это хороший знак, не так ли?
   Но у него не было желания подвергаться анализу, и он молчал, пока она не ответила на его вопрос.
   - По правде говоря, я не уверена. Архивы сильно пострадали. Колледж, вероятно, служил двум основным целям. Сначала это был филиал Библиотеки будущего. Архитектура похожа на центральную библиотеку на Земле. - Она махнула рукой. - Когда-то, знаешь ли, воздух здесь, в этих нишах и на полках, был полон виртуальных образов космических сражений, кораблей, бросающихся на врага в пучках нереализованных возможностей!
   Он едва понимал это, но это было захватывающее видение. - Какой враг?
   - Ксили, конечно. А какие еще могут быть враги? Что касается второй функции - если я хочу показать это, тебе придется ненадолго выйти наружу.
   Она взяла его под руку и повела к проходу, который пришел в движение, заставив Котона пошатнуться. Их с пугающей скоростью понесло к глухой стене. Котон старался не показывать своей нервозности. Это было грандиознее, чем все, к чему он привык в Центре, и стариннее, и он не мог не задаться вопросом, что произойдет, если энергия решит сегодня отказать. Вала казалась совершенно беззаботной.
   В самый последний момент стена сморщилась и открылась, обнаружив сверкающий коридор. Проход увлек их внутрь, и Котон постарался не вздрогнуть. Они прошли по коридору и оказались на открытом воздухе, на парапете, обрамлявшем это кубическое здание, под звездным небом. Босым ногам Котона было холодно.
   Он не выходил на улицу с тех пор, как его высадили здесь с баркаса Коалиции - он помнил, что тогда была ночь, всегда ночь здесь, в этом лишенном солнца мире, - и он лишь смутно помнил пейзаж, город. Насколько он мог видеть, здания гордо возвышались, рядами, полумесяцами и большими перекрывающимися кругами большинство из них были нетронутыми. Это было похоже на музей архитектуры. Но под россыпью световых шаров большинство зданий были темными, и тут и там мерцали огни. А между зданиями, хотя некоторые движущиеся дорожки, очевидно, все еще пролегали, сквозь древний тротуар пробилась растительность и расцвела зеленым, черным и фиолетовым.
   Вала сказала: - Ты должен представить себе этот университетский город таким, каким он был в свое время, когда на этих улицах было полно флиттеров и наземных транспортных средств, а комиссары толпились в своих черных мантиях. Что это, должно быть, было за зрелище! Колледж, несомненно, был стратегическим оплотом Библиотеки будущего в этом уголке рукава Стрельца. И другой целью было - это! - Она указала в небо.
   Там, куда указывала Вала, почти ничего не было видно - но что это было за небо, подумал Котон. Звезды висели, как малиновые фонарики, перед завесой тонкого светящегося газа, где плотные узелки говорили о новых звездах, пытающихся засиять. Но за всем этим скрывалась еще более глубокая тьма, непроглядная ночь, которая охватила половину неба. Это была подпись ксили - Кара.
   - Ты узнаешь то, что видишь? В какой стороне, например, Солнце?
   Он ткнул большим пальцем через плечо, подальше от тьмы Кары. - Туда.
   - Да. На самом деле, примерно в девяти тысячах световых лет от нас. Солнце находится в следующем спиральном рукаве от центра Галактики - напротив Кары, затемнения звезд. Сейчас ксили находятся всего в нескольких сотнях световых лет от нас, и они будут здесь примерно через тысячелетие. Прежде чем они направятся к самой Солнечной системе.
   - Нет, если Вторая коалиция сможет их остановить. У маршалов есть план. Экипаж сказал мне на грузовом судне.
   Она фыркнула. - Я бы хотела это услышать... Что касается молодых звезд, мы находимся в туманности Киля, одном из величайших звездных питомников Галактики.
   - Они долго не продержатся...
   - Нет. Даже самая молодая звезда в Галактике кишит птицами-фотино. И именно действия птиц-фотино были, я полагаю, вторым предметом изучения колледжа...
   Птицы-фотино: существа из темной материи, которые кишели в сердцах звезд, тонко манипулируя их эволюцией. Незаметно убивая свет. Тем временем ксили, сами создания света, противостояли им или пытались это сделать. На протяжении всей истории человечества и за долгие века до этого на небесах бушевала война, за которой человечество не наблюдало.
   Вала снова указала. - Там, наверху, находится нейтронная звезда. Когда астрономы на Земле обнаружили ее, она была одной из самых ярких звезд в Галактике - массивной, как сто Солнц, и в миллион раз ярче. Ее каталожный номер был HD93129A.
   - Должно быть, она взорвалась. Сверхновая...
   - Да. Но она выскочила слишком быстро. Птички фотино потрудились! И при старой коалиции здесь был создан колледж для изучения того, чем процесс образования сверхновой отличался от обычного, что бы ни было странного в остатках нейтронной звезды и что бы ни пытались узнать о самих птицах. - Она улыбнулась, и угольно-черная татуировка на ее лбу заблестела в красном свете звезд. - Какое небо! Иногда мне кажется, что с этого места можно увидеть всю историю человечества в кратком изложении - и наше будущее.
   - Так почему ты сейчас здесь? Ты и те, с кем ты работаешь.
   - Мы все еще изучаем нейтронную звезду, но с другой точки зрения. Мы ищем реликвии более поздней эпохи.
   - Реликвии?
   - Мы, Вооруженные. В ходе войны с ксили посткоалиционное правительство под названием Целостность забросило породу Вооруженных людей на нейтронные звезды, чтобы они сами могли превратить эти звезды в двигатели войны. Направляя их полет, чтобы они стали похожи на огромные пушечные ядра. Мы думаем, что они есть на нашей нейтронной звезде.
   Вооруженные - как Котон и его бабушка. - Что вы будете делать, когда найдете их?
   - Попытаемся спасти их. - улыбнулась она. - Мы, Вооруженные, должны держаться вместе. Нас здесь много - несколько таких же адептов, как мы, и другие виды в этом мире - даже несколько экзотических типов вокруг нейтронной звезды...
   - Вокруг нее?
   - Как узлы в магнитном поле. Когда дело дошло до создания аналогов человека в качестве оружия войны, Целостность была ничем иным, как изобретательностью. Мы организовались для спасательных работ; это проект, осуществляемый Вооруженными для самих себя. Ни одно правительство не поддерживает нас, да мы и не хотели бы этого. Мы консультируем, торгуем, проводим исследования, даже занимаемся сельским хозяйством, чтобы поддержать тех, кто занимается спасательными работами; некоторые местные жители даже платят нам десятину, поскольку признают ценность того, что мы делаем. Я покажу тебе, что мы планируем для Звездного народа - обитателей нейтронной звезды. Мы даже создали виварий, чтобы содержать их, когда мы их заберем.
   - Виварий?
   - Резервуар со сверхтекучей нейтронной жидкостью... Звездный народ - это создания ядерных сил, Котон, и они соответственно масштабируются. Для них мы туманные гиганты.
   Он потер татуировку в виде перевернутого тетраэдра у себя на лбу. - Знаешь, я вырос, зная, что я - Вооруженный. Но я никогда не знал, в чем должен заключаться наш особый навык.
   - Это заложено в нас при рождении, хотя некоторые из нас все еще видят гравитационные сны, пока молоды. Обычно считается, что лучше, если дети не будут знать. Так у них будет меньше неприятностей.
   Она повела его обратно в здание, по коридору с устрашающе расширяющимися дверями, в комнату с картами.
   - Я знаю, ты не хотел уходить из дома, Котон. Ты не хотел приходить сюда. Но ты понимаешь, что выбора не было.
   - Мои родители потратили все, что у них было, чтобы уберечь меня от трудовой колонии.
   - Да. Но теперь ты здесь, и есть работа, которую нужно делать. Что ты думаешь?
   Его голова кружилась, полная новых идей и образов, а также затянувшейся тени его кошмара. - Кажется, я устал.
   Она рассмеялась. - Тогда оба возвращаемся к постелям. Мы поговорим подробнее утром. - Она отвела его в их четырехгранную хижину.
   Он лег на свой тюфяк. Вскоре его мысли растворились в сне.
   Но его разбудила Вала, стоявшая снаружи хижины и бормочущая вопросы. - Ма-сив-на сенс-орна диз-функ-сиа. Найдите возможные переводы и укажите язык. И не шумите...
   Торжественный синтезированный голос пробормотал ответ.
   И Вала спросила: - Сколько лет?
   Следующим его разбудил грохочущий звук сверхзвукового полета, звук, слишком знакомый по Центру. Не одеваясь, не оглядываясь на Валу, нетерпеливо ожидая, когда раздвинутся стены, он выбежал из здания.
   Небо было полно военных кораблей Второй коалиции.
  

2

  
   Массивная сенсорная дисфункция!
   Иногда Люра думала, что если бы она только могла понять эту странную жалобу Крота, то смогла бы гораздо лучше разобраться в самой машине, в этом странном завещании ее матери. С другой стороны, если бы она просто хранилась в тайне, ей не пришлось бы так сильно беспокоиться о том, чтобы скрыть ее. Ничто никогда не было простым!
   Но прямо сейчас у нее были другие проблемы, потому что ее дерево не было счастливым. Люра чувствовала это даже в своей чаше для костра, свисающей с центрального ствола Сорок Седьмого дерева.
   Она провела свою смену в качестве пилота, искусно создавая завесу серого дыма под деревом, и теперь смотрела на него сквозь клубящиеся облака сажи. Дерево представляло собой колесо пятидесяти шагов в поперечнике, его двенадцать радиальных ветвей были прикреплены к толстому стволу в центре. И это колесо повернулось, тяжеловесно грациозное, как и все ему подобные, свет бесконечно падающих звезд отбрасывал тонкие оттенки и кроваво-красные блики, и она могла чувствовать нисходящий поток, создаваемый его изогнутыми ветвями, когда они вонзались в воздух. Сорок Седьмое дерево находилось в самом низу огромного массива Леса, слой за слоем тянущихся деревьев, привязанных своими длинными тросами к ядру далеко под ней - оболочке сгоревшей звезды, не шире дерева, изъеденной оспинами, выдолбленной и поржавевшей до цвета крови.
   И она могла ощутить несчастье своего дерева по слабым содроганиям, которые шуршали в листве, когда оно поворачивалось, и стону дерева о дерево, когда массивный ствол поворачивался в обратном направлении внутри полого внешнего корпуса. Она знала, что было не так, но ничего не могла с этим поделать, по крайней мере сейчас.
   Она почувствовала облегчение, когда услышала, как по всему лесу раздаются свистки и погремушки, созывающие пересменку.
   Обливаясь потом, с голыми руками, покрытыми сажей, с легкими, полными дыма, и слезящимися глазами, она по веревке вскарабкалась от чаши для костра сквозь дымовую завесу. Проходя сквозь похожие на лезвия ветви, в то время как потревоженные скиттеры кружились вокруг нее, она подобрала свой рюкзак с веревкой и едой там, где оставила его зацепленным за короткую ветку.
   Она погладила твердую поверхность ствола. - Что ж, у тебя есть право быть несчастным, Сорок Седьмое, - сказала она. - Застряло здесь, как есть. - Она не была согласна с политикой Братьев "наказывать" больные или плохо растущие деревья, высаживая их у основания массива Леса - она много раз спорила по этому поводу с Братом Пестеном, ее собственным старым наставником. Дерево обладало тонким чувством тяжести и должно было хорошо чувствовать притяжение ядра - очень сильное внизу, на его поверхности, и все еще ощутимое здесь, на высоте двухсот шагов или около того. Деревья были созданиями открытого воздуха и стремились сбежать из глубоких гравитационных колодцев - что, конечно же, было инстинктом, которым воспользовались их хозяева-люди, заставив их работать. Люра, которой исполнилось восемнадцать тысяч смен, понимала, что не иметь возможности выбраться из этого глубокого колодца смену за сменой было пыткой для Сорок Седьмого. Поэтому она погладила ствол дерева, прижалась щекой к его шероховатой поверхности и почувствовала, как масса комка вращается в своем заточении внутри. - Посмотрю, позволят ли мне эти идиоты на конференции пилотов перевести тебя...
   - Все еще разговариваешь с деревьями, Люра? - грубый голос Орда громко раздался в ветвях над ней. Он спустился, раскачиваясь, по крутящимся ветвям и поставил свои перепончатые лапы на сучковатый ствол рядом с ней. Он заменял ее в качестве древесного пилота на следующую смену. На тысячу смен старше Люры, он был крупным мужчиной, сильным, неуклюжим на вид, но достаточно грациозным, когда двигался в изменчивых гравитационных полях Леса.
   - О, оставь меня в покое, Орд.
   Он придвинулся ближе, и она почувствовала, как его тяжелое тело притягивает половинной силой тяжести. Он вытащил из-за пояса свой жезл - колющее копье из закаленного в огне дерева. - Это все, что тебе нужно, чтобы заставить дерево делать то, что ты от него хочешь.
   Она оттолкнулась от ствола и уселась на ветку. - От тебя воняет. Ты такой толстый, что удерживаешь свой собственный вонючий воздух в своем g-колодце.
   - Это ты нюхаешь мою мужественность, малышка, - сказал он и помахал своим жезлом. - Ходят слухи, что ты до сих пор ни разу не спала с мужчиной. Может, тебе стоит вырезать из этого дерева член? Тогда тебе вообще не пришлось бы возиться с людьми.
   - Скорее это, чем лечь с тобой. - Она схватила свой рюкзак и полезла вверх по терпеливо поворачивающимся ветвям дерева, оставив позади грубые крики Орда.
   Она легко карабкалась вверх по составленному Лесу, перелезая через одно поворачивающееся дерево за другим или раскачиваясь на веревках, и по мере того, как она поднималась все выше из гравитационного колодца ядра, карабкаться становилось все легче. Она направлялась к Двадцать Четвертому дереву, на самую вершину массива, где спрятала Крота, и была рада предлогу убраться как можно дальше от Орда и его грубых заигрываний.
   Люди жили в Лесу. Дома из дерева и сплетенной коры болтались в воздухе, прикрепленные к тросам, которые охватывали ярусы вращающихся деревьев, и воздух был полон дыма от кострищ - деревья спасались от тени так же сильно, как и от силы тяжести, и таким образом ими можно было управлять. Здесь люди жили и умирали, ели, спали и играли, а также работали со своими деревьями, поощряя их в длящейся поколениями задаче скармливания звездных зерен в незаполняемую утробу ядра ядер. Прямо сейчас было время пересменки, и люди повсюду были в движении, взрослые направлялись на свои задания и обратно, Братья отпускали детей с занятий.
   Она прошла мимо одной группы, нагруженной корзинами с едой. Вы не могли есть вещество самих деревьев, ни скиттеров, которые были крошечными вращающимися семенами деревьев, ни их круглые бледные листья. Но вы могли бы есть фрукты, ягоды и грибы, которые колонизировали стволы и корни ветвей, и ловить различные виды крыс, которые, в свою очередь, питались этими наростами. Некоторые говорили, что существование фруктов и крыс доказывает, что люди были частью этого мира в такой же степени, как летающие деревья, киты, ядро ядер и звезды, которые падали по воздуху. Другие цеплялись за легенду о том, что люди пришли в это место откуда-то еще - "Людям здесь не место", гласил их лозунг - и утверждали, что крысы, грибы и все остальное, все, что люди могли есть, вышло с корабля, который доставил людей сюда, корабля, давным-давно утраченного.
   Но повсюду вокруг нее люди плавали в воздухе, дрыгая перепончатыми лапами, а дети играли в сложные воздушные игры в погоню, танцуя в гравитационных колодцах друг друга с неосознанной уверенностью. Наблюдая за детьми, Люра почувствовала прилив радости - и зависти к их беззаботной игре. Откуда бы ни пришли люди изначально, это было реальностью жизни бесчисленных поколений.
   Наконец она взобралась через лес на самое высокое дерево в массиве: Двадцать Четвертое, широкое и красивое, номер был выгравирован на его коре. Конференция пилотов постановила, что деревья были достаточно умны, чтобы подчиниться руководству сильнейшего из них, и Люра не собиралась говорить, что они ошибались. Легко вскарабкавшись по привязи Двадцать Четвертого, она с улыбкой пронеслась мимо старого Йорга, пилота дерева в эту смену, с его потрепанной чашей для костра и грязными одеялами. И, забравшись на само дерево, она направилась к стволу, рассеивая тучи скиттеров, которые ненадолго покружились, прежде чем снова устроиться в листьях родительского дерева. Потому что здесь, в самой кроне ствола, в переплетении незрелых ветвей, она спрятала Крота.
   Она положила веревку и рюкзак, закрепилась босыми ногами, уперлась руками в ветки и осторожно вытащила Крота. Это была коробка размером с ее голову, с грубо скругленными краями. Но она была сделана не из дерева, не из китового хряща, не из какого-либо знакомого ей вещества, а из чего-то бледного и блестящего, и шкура была прорезана отверстиями, внутри которых мерцало какое-то другое вещество, твердое и прозрачное. Было видно, что "Крот" когда-то был частью чего-то другого, поскольку из его боков торчали обрезки панелей и куски труб, а следы ожогов свидетельствовали о том, что для вырезания этого остатка использовался сильный нагрев.
   Она осторожно прошептала: - Крот. Статус.
   - Массивная сенсорная дисфункция. Массивная сенсорная дисфункция...
   Его голос был ревущим, скрипучим, совсем не похожим на человеческий. Она всегда находила это странно расстраивающим. - Тише, Крот.
   - Массивная сенсорная дисфункция...
   - Прекрати это! Прекрати болтать! - Ей было трудно думать и запоминать фразы, которым научила ее мать. - Крот. Конец отчета.
   Голос оборвался на полуслове. Люра вздохнула с облегчением, прижала коробку к груди и снова устроилась на ветвях Двадцать Четвертого.
   Отсюда, с вершины массива Леса, ей беспрепятственно открывался вид на небо, в котором она парила. Воздух туманности, как всегда, был окрашен в кроваво-красный цвет и усеян облаками, похожими на пригоршни сероватой ткани над и под ней. Звезды летели медленным, бесконечным дождем, который падал на размытое ядро туманности. Их свет отбрасывал движущиеся тени от облаков, диких деревьев и огромных туманных пятен, которые могли быть китами. За этой близкой деталью она могла видеть еще большее пространство за пределами неба: узловатые пятна света, которые отмечали другие туманности, и блестящие розовые точки больших звезд, все они вращались вокруг ядра ядер, угрюмой, темной массы.
   Она была рада, что никто не нашел Крота. Ее мать сказала ей, что его нужно скрывать, особенно от Братьев, потому что это был самый старый секрет ее семьи. Какое-то время она прятала его в хижине, которую делила со своими родителями. Но когда он начал верещать, она не смогла придумать, где бы еще его спрятать, кроме как здесь, как можно дальше от толпы людей. Единственное наследство ее матери не принесло ничего, кроме хлопот.
   Она подумала об играющих детях. Как ей нравилось быть маленькой, беззаботной и желанной! Но однажды ее отец погиб, спустившись на ядро, чтобы починить оборвавшийся трос; простое падение в мощном гравитационном поле сгоревшей звезды сломало ему спину. Потом у ее матери, всегда слабой, заболели легкие. И Люра, обремененная заботами, перестала быть ребенком.
   Иногда, на самом деле, ей казалось, что она повзрослела слишком быстро. Ей всегда казалось, что в повседневной суете Леса она видит темные тени - опавшие листья на некоторых деревьях, бледные лица и напряженную грудь более слабых детей, неспособных угнаться за остальными. Старики говорили, что воздух туманности был не таким насыщенным, как раньше, он был дымным и заставлял задыхаться - и, возможно, это убило ее мать. Говорили, что люди пришли в эту туманность из другой, которая умирала. Что ж, это могло быть правдой, даже если она никогда не слышала, чтобы кто-нибудь объяснял, как люди перепрыгивали через безвоздушную пустоту из одной туманности в другую. Но беда была в том, что, как она могла видеть с первого взгляда отсюда, даже если бы это было возможно, ни одна близлежащая туманность не была бы намного здоровее этой - здоровое облако было голубым, полным ярко-желтых солнц и усеянным зеленью деревьев. Каждая туманность, которую она могла видеть, была сжатой красной массой.
   Если все туманности умирали, то куда же было деваться людям?
   От Крота, конечно, не было никакой помощи. Она уставилась на его уродливую шкуру, короткие обрезки по бокам. - Крот, ты странный и бесполезный, от тебя одни неприятности. И если бы ты так много не значил для моей матери, я бы сбросила тебя с дерева...
   - Не думаю, что это была бы хорошая идея.
   Пораженная, она дернулась в листву и чуть не потеряла равновесие.
   Брат Пестен завис перед ней.
   Пестен был одет в простую крашеную черную мантию Братства инфраструктуры и мягкие сандалии на ногах. Высокий и худой, как палка, он был лыс, с бахромой непослушных седеющих волос. Он держался странно неподвижно, когда висел в воздухе, держась одной рукой за ствол дерева. Он всегда казался Люре старым, даже когда был ее наставником, а теперь, конечно, он стал еще старше - возможно, на целых пятьдесят тысяч смен. Пилоты деревьев обижались на Братьев. Никто не старел так, как Брат, ворчали они, потому что всем остальным приходилось слишком много работать. Но когда Пестен улыбнулся Люре, она немного смягчилась, как это было всегда.
   Она сжала Крота. - Кто донес на меня?
   - Откуда ты знаешь, что я просто не сам нашел это устройство, кричащее на верхушке дерева?
   - Я помню тебя, Брат, и ты никогда не был тем, кто забирается дальше, чем нужно. Кто сказал? Держу пари, Орд, эта жирная крысиная задница - нет, если бы он нашел его, он бы шантажировал меня всем, что смог достать.
   - Орд не так уж плох. На самом деле он никогда не причинял тебе вреда, не так ли? Он просто не знает, как к тебе подступиться.
   Ей было на это наплевать. - Если не Орд, то кто?
   - Старина Йорг. Главный пилот опорного дерева Леса.
   - Йорг! Я доверяла ему.
   - И все еще можешь. Он наш самый старший и опытный пилот, и не дурак. И когда он увидел, как ты ползаешь вокруг его дерева со своим гаджетом, то забеспокоился о тебе, о том, во что ты можешь ввязаться. Поэтому он пришел ко мне. Где ты взяла эту штуку?
   - От моей матери, - печально сказала она. - Мы называем это Кротом. Я не знаю почему. Передалось от ее матери, а до нее - от ее матери... Я подвела их всех, не так ли? Моя семья на протяжении многих поколений держала Крота в секрете, а теперь он у меня только несколько десятков смен, и весь Лес знает об этом.
   - Не вини себя. Возможно, что-то в Кроте изменилось. Не могу поверить, что раньше было так шумно и его не заметили. Можно мне? - Он протянул руку. Неохотно она протянула ему Крота. Он взвесил его, ощущая его массу, повертел в руках и постучал по корпусу. - Ты знаешь, из чего он сделан? Нет? Я думаю, это что-то вроде металла. Как железо в зернах, но обработанное... Ты знаешь, что это такое?
   - Я знаю, что это такое, по словам моей матери.
   - Скажи мне.
   Она глубоко вздохнула, потому что собиралась изречь ересь Брату. - Часть корабля. Возможно, последняя уцелевшая часть. Моя мать говорила, что давным-давно был большой спор. Некоторые люди хотели забыть о Корабле. Другие хотели помнить. Людям здесь не место - таков был их лозунг. Итак, когда Братья вспомнили, что Корабль был запрещен, и все его остатки были уничтожены, этот Крот был спасен и спрятан.
   - Если он пришел с Корабля, ты знаешь, для чего он нужен?
   Она пожала плечами, не желая, чтобы ее втягивали, не зная, в какую беду она попала. Она ждала упреков, осуждения, обвинений в ереси.
   Но ничего этого не последовало. Вместо этого Пестен повертел Крота в руках. Он сказал: - Могу сделать обоснованное предположение. Это, вероятно, транспортная машина - или ее умная часть. Все рабочие части были вырезаны давным-давно.
   Она была сбита с толку. - Умная часть?
   - Как мозг. Мозг без тела - но, возможно, эти маленькие отверстия и есть его глаза и уши. В конце концов, он реагирует, когда ты с ним разговариваешь, не так ли?
   - Брат, что ты хочешь этим сказать? Что это на самом деле с Корабля?
   Он вздохнул. - Братство не верит в Корабль. Но Корабль, тем не менее, существовал. - Он улыбнулся. - И, да, у тебя здесь есть частичка его, сохраненная из поколения в поколение.
   Она была поражена этими признаниями. - Вы лгали нам!
   - "Ложь" - тяжелое слово, - мягко сказал он. - Братья хотят только лучшего для всех. Я знаю, что у нас есть свои недостатки, Люра, но ты должна в это верить. - Он указал на дерево и панораму леса внизу. - Послушай, ты понимаешь, что мы здесь делаем, со всеми этими деревьями?
   Она почувствовала себя слегка оскорбленной его вопросом. - Мы тянем за ядро звезды. В конце концов, мы заставим его выпасть из туманности и спуститься в ядро ядер.
   - И зачем нам это делать?
   - Потому что в ответ ядро ядер выпускает потоки свежего воздуха. Вы, Братья, говорите, что в нем обитают боги, которые делают это.
   - Да. Воздух с кислородом и другие газы, необходимые нам для дыхания... Люра, ядро - массивный объект, и требуется большое усилие, чтобы отклонить его от траектории, которая, как и остальная часть туманности, представляет собой затухающую орбиту вокруг ближайшей большой звезды. И у нас есть только деревья, чтобы вытащить его. Требуются целые поколения, чтобы переместить одно ядро. Но когда это упадет, мы освободим деревья и перейдем к другому ядру, и начнем все сначала.
   - Это то, что мы делаем. Это все, что мы можем делать, - таскать ядра по небу, пытаясь вытянуть побольше воздуха из ядра ядер. Так что же хорошего в том, что люди забивают себе головы мечтами о другом мире и о корабле, который мог бы доставить их сюда? Для них лучше всего забыть все это и довольствоваться тем, что у них есть. - Он поднес Крота к лицу. - Я пожалею, что уничтожил это, потому что это редкость - я видел другие фрагменты - но никогда раньше не слышал ни об одном говорящем. Замечательно. Но, конечно, это должно произойти.
   - Ты не имеешь права.
   - Конечно, имею, - мягко сказал он.
   - Меня накажут?
   - Нет. Я думаю, потеря этого будет достаточным наказанием, не так ли? Я избавлюсь от этого, не беспокойся больше. Давай спустимся вниз и что-нибудь съедим, и будем надеяться, что следующая смена окажется немного более простой, чем эта.
   Позади него небо пересекла тень.
   Она указала. - Думаю, им есть что сказать по этому поводу.
   Он повернулся, чтобы посмотреть.
   Из багрового сумрака неба выплыла стая китов, их массивные хвосты били по воздуху, на их полупрозрачных спинах стояли люди-всадники. Люди с оружием.
   Внезапно Крот заговорил снова. - Массивная сенсорная дисфункция! Массивная сенсорная дисфункция!
  

3

  
   Вала получила две противоречащие друг другу повестки. Они пришли через два стандартных дня после прибытия Второй флотилии коалиции.
   Ворча, она показала виртуальные сообщения Котону. Одно, о котором возвестил звук трубы, было приказом явиться к маршалу Санд, очевидно, старшему военному руководителю на планете, а ныне "временному губернатору". Вторым был приказ отправиться в центр "обработки" на Дельте Семь вместе со всем вооружением. Вала фыркнула. - Типично для такого рода напыщенных дурачков - фанфары, мелкая жестокость и явная некомпетентность в придачу. Куда мне пойти, а? Даже если ты попытаешься сделать то, чего хотят эти люди, это невозможно сделать правильно. Будь они прокляты!
   Пока она разглагольствовала, Котон отступил назад, потирая черную татуировку у себя на лбу.
   Наконец она заметила. - О, дитя, я не думала о тебе. Не бойся.
   - Вот так все началось в Центре.
   - Знаю, знаю. - Она мягко отвела его руки от лба. - Посмотри на эту нелепую отметину - она совсем не в порядке. Они применяют их к младенцам, знаешь ли, а потом, когда вы вырастаете... Послушай, они даже не упомянули тебя в повестках. Они, вероятно, даже не знают, что ты здесь.
   - Нам снова придется бежать, бабушка?
   - Мы никуда не убегаем. Работа, которую мы здесь делаем, слишком важна.
   - Звездный народ?
   Она сжала его руки. - Не только это. Это дело твоей мечты - если это то, о чем ты мечтаешь. Я провела небольшое исследование по поводу тех слов, которые ты продолжаешь повторять... О, прости, я не хотела быть загадочной. Мы поговорим как следует позже. Что ж, мы должны подчиниться одному из наших приказов, но какому? Мы пойдем посмотрим на маршала, не так ли? По крайней мере, она старший офицер. Давай пойдем вместе, и ты сможешь продемонстрировать свое существование.
   В городе царил хаос. Улицы были запружены солдатами Коалиции, чиновниками и их транспортными средствами, а также гражданами, некоторые пытались заниматься своими делами, другие были нагружены багажом и беспокойно бродили. Многие здания были реквизированы новыми властями, и их обитатели были вынуждены покинуть свои дома, так что груды мебели и другого хлама были свалены в дверных проемах среди толп выселяемых. Один сектор, проспект, вдоль которого выстроились огромные здания колледжа, уже давно был отдан под рынок. Этим утром у продавцов не хватало припасов, а очереди потенциальных покупателей были длинными и нервными, это были потрепанные люди с сумками и свертками, держащие за руки несчастных детей.
   Вала презрительно фыркнула, проталкиваясь вперед вместе с Котоном. - Могучая рука Второй коалиции в действии! Беженцы выстраиваются в очередь, чтобы купить еду, которой не существует. Вот что происходит, когда новая власть пытается взять власть в свои руки. Они разделят регион новыми границами, прервут торговые связи, вынудят людей покинуть свои дома и переселиться в соответствии с той или иной грандиозной схемой... О, осмелюсь сказать, что все уладится само собой. Но тем временем мы все останемся без средств.
   Котон не был столь категоричен. - Это вина не только Коалиции, бабушка. Надвигается Кара, завеса тьмы. Целые миры погружены в хаос. Люди покидают свои дома, свои планеты и становятся беженцами на тех, что находятся дальше. Мы должны ожидать этого снова и снова в ближайшие годы, поскольку Кара надвигается все ближе, заставляя людей опережать ее.
   Вала поморщилась. - Холодный анализ, но, вероятно, точный.
   Они подошли к узкому, как карандаш, зданию, фасад которого был украшен светящимися шарами.
   - Вот оно. Когда-то это была резиденция канцлера. Ну давай же! Если мы будем следовать указаниям, которые нам дали, то придется подняться до самой крыши.
   Большая часть здания была погружена во тьму. Лифты работали, но с перебоями, и, что забавно, им пришлось прервать свое путешествие примерно на середине подъема, чтобы пересечь коридоры и подняться на три лестничных пролета, переходя от одной лифтовой шахты к другой. Наконец они вышли через еще одну расширяющуюся дверь, и Котон оказался на крыше здания - и всего в шаге от края, который никоим образом не был огорожен.
   Вала рассмеялась. - О, не беспокойся об этом! Спрыгни, и инерционные сети поймают тебя в ловушку. Совершенно невозможно причинить себе какой-либо вред... Довольно очевидно, куда мы должны направиться, не так ли? - Она указала на космический военный флиттер, который стоял прямо в центре крыши, украшенный флагами с ярко-зеленым четырехгранным логотипом. Она прошла вперед. - Типично для таких людей хвататься за символы лучшего прошлого...
   Несмотря на ее искрометную уверенность в себе, вооруженные охранники задержали их, прежде чем им разрешили войти во флиттер. Вале пришлось назвать имена обоих, и охранники в ярко-зеленой униформе подозрительно осмотрели их опознавательные татуировки Вооруженных и сверили их личности с прокручиваемыми списками. Не помогло и то, что Котон не был включен в повестку, и им пришлось обратиться к внепланетной базе данных.
   Затем их заставили пройти через своего рода открытую рамку. Когда настала его очередь, Котон почувствовал что-то вроде покалывания, жар, который проник в его душу.
   Солдаты ломали голову над получившимися виртуальными изображениями его головы и головы Валы, а Котон в изумлении уставился на обнаруженные ими губчатые структуры, расположенные в лобных долях мозгов их обоих.
   Вала терпеть не могла эту процедуру. Она постучала по татуировке у себя на лбу. - Разве вы не узнаете это? Мы адепты. А адепты рождаются с технологией в голове, как вы видите здесь. Проверь свои базы данных, чувак. Нас знают. Мы безвредны!
   Пока мужчина проверял, Котон пробормотал своей бабушке: - Технология? Какая технология? - Несмотря на то, что он знал, что он адепт, он понятия не имел, что у него голова забита технологиями; его родители ничего ему об этом не говорили. Это был еще один неприятный сюрприз.
   И Вала подмигнула. - Только лучшее. Опыт инопланетян. Технология серебряных призраков...
   Призраки: древние враги человечества, давно вымершие. И он родился с их идеями в голове? Потрясенный Котон не мог этого принять.
   Потребовалось еще некоторое время и еще одно направление к начальнику, прежде чем им разрешили пройти.
   Сам флиттер выглядел дорого, но был сильно бронирован. Когда они оказались внутри, их провели по короткому коридору в просторную каюту. Здесь за столом сидела офицер, а в воздухе вокруг ее головы мерцали изображения в ответ на ее тихие команды. На ней была униформа из ткани цвета электрик, украшенная золотой шнуровкой, а на столе рядом с ней лежала фуражка с козырьком. Это, очевидно, была маршал Санд. Каюта была функциональной; у одной стены стояла сложенная койка, а в задней части за письменным столом было что-то похожее на небольшой камбуз. Рядом с Санд стоял охранник, сурового вида солдат с оружием в руках.
   В то время как охранник не сводил глаз с Валы и Котона, Санд не подняла глаз и никак не отреагировала на них. Мест не было, поэтому им пришлось стоять перед столом. Вала, раздраженная все утро, быстро потеряла терпение. Котон, чувствуя на себе пристальный взгляд охранника, страстно желал, чтобы она вела себя тихо.
   Наконец маршал щелкнула пальцами, и ее виртуальные дисплеи сложились и мигнули, перестав существовать. Она посмотрела на Валу. У нее были коротко остриженные светло-серые волосы, а черты лица были сильными, симметричными. Ей можно было дать лет сорок. - Прошу прощения, что заставила вас ждать... - Она повернула голову, и перед ней в воздухе возникла виртуальная копия повестки Валы. - Академик Вала. Ах, да, ученый по Звездному народу. - Она взглянула на Котона. - А это ваш внук.
   Вала резко спросила: - У вас что, нет стульев для ваших гостей?
   Санд, казалось, это позабавило. - Вы не гости. И встречи со мной обычно длятся недостаточно долго, чтобы понадобились стулья. - Она посмотрела на их татуировки. - Однако я не знала, что вы Вооруженные. - Она просмотрела виртуальную сводку. - Адепты. Вы оба? Ваш талант неактивен...
   - Мы рождаемся с оборудованием в наших головах, но не со способностями. Уже в течение нескольких поколений.
   - Конечно.
   - У нас был другой вызов, который противоречил вашему. Чтобы пройти "обработку" вместе с другими Вооруженными.
   - Вы это сделали? - Санд ткнула пальцем в воздух посреди виртуала. - Вот. Я перенесла вашу обработку с пометкой, что вы особый случай, академик.
   - Спасибо, - едко сказала Вала. - И что влечет за собой эта "обработка"?
   - Сейчас времена турбулентности, - сказала маршал. - Огромных перемещений населения - приближение Кары способствует этому. Времена страха и подозрительности. Мы предпринимаем шаги для обеспечения защиты Вооруженных и других меньшинств. Для них будут найдены полезные роли...
   - Гетто? Принудительный труд?
   - Политика не моя. Я просто реализую ее настолько эффективно, насколько могу. В любом случае, вас это не затронет. Академик, давайте перейдем к делу. Мне нужно обсудить вашу работу.
   - В самом деле? Возможно, вам покажется, что это короткий разговор.
   Санд выдержала пристальный взгляд Валы, очевидно, оценивая ее. - Вы не первый ученый, с которым я разговариваю здесь, в этом мире университетов и музеев - в этом пузыре привилегий. Что ж, мы, члены Второй коалиции, занимающиеся проблемами реального мира, всего лишь люди. Но вы узнаете, что на самом деле мы - последняя надежда человечества в борьбе с Карой. Вот почему мне нужно поговорить с вами.
   Вала выпрямилась, маленькая, хрупкая женщина на этом военном корабле. - Вы слишком высокого мнения о себе, не так ли? Вы собираетесь отправить меня на фронт против ксили?
   - Не вас, - невозмутимо ответила Санд. - Ваш Звездный народ. - Она щелкнула пальцами, чтобы вызвать больше виртуалов.
   И они заговорили о Каре.
   Это была история, которая насчитывала почти полмиллиона лет.
   После мрачных последствий оккупации кваксов Временная коалиция управления превратила человечество в колонизирующую, присваивающую силу, которая в конечном счете, в лице поколения Ликующих, изгнала самих ксили из сердца Галактики. На это ушло двадцать тысяч лет. А затем экспансия продолжилась, углубляясь во времени, за пределы Галактики.
   Но сверхчеловеческое единство Трансцендентности спустя полмиллиона лет после террора кваксов показало наивысшую точку достижений человечества. Когда Трансцендентность пала, зашевелились главные враги человека.
   Хотя они всегда были отвлечены своей космической войной против более могущественного врага, населяющих звезды птиц-фотино, ксили не забыли своих поражений от рук людей. Их месть, Кара, была простой стратегией, но безжалостной. Один за другим миры человечества погружались во тьму, их звезды покрывались непроницаемой оболочкой из легендарного конструкционного материала ксили. И человечество было отброшено назад.
   Санд сказала с холодным гневом в голосе: - Вот они, вернулись в Галактику, которую Ликующие отвоевали у них. Вот они, проносятся по плоскости диска и вот-вот пересекут спиральный рукав, содержащий Солнце. На это уйдут еще тысячелетия. Но, в конце концов, они захватят саму Землю - если мы не окажем сопротивления.
   Котон обнаружил, что ее слова странным образом взволновали его. - Окажем сопротивление? Где?
   - Ты когда-нибудь слышал о линии Ориона, парень? Одно из самых известных мест в истории человечества - внутренний край рукава Ориона, в котором находится Солнце. Здесь великая экспансия человечества по Галактике на протяжении веков сдерживалась сопротивлением вида, называемого серебряными призраками. Что ж, мы выиграли ту войну, и теперь от призраков ничего не осталось.
   Но Котон обменялся взглядом со своей бабушкой, потому что теперь он знал, что это неправда, что призраки каким-то образом продолжали жить в его собственной голове и в голове Валы.
   - После краха объединенного правительства человечество пережило сотни тысячелетий раздвоения. Даже видообразование, которого Первая коалиция никогда бы не допустила. Но теперь - в ближайшие столетия - новое объединенное правительство, Вторая коалиция, намерено занять свою собственную позицию на линии Ориона.
   - Как? - огрызнулась Вала. - Каким блестящим новым оружием вы располагаете, которое могло бы остановить ксили?
   - О, ничего нового, - сказала маршал Санд. - Уверена, что вы знаете природу эпохи, в которую мы живем, лучше, чем кто-либо другой. Спустя миллион лет после того, как человечество впервые покинуло Землю, все, о чем вы можете мечтать, было изобретено раньше и забыто дюжину раз: археология - лучший выбор, чем инновации. И наши собственные умные ученые откопали оружие, которое мы можем использовать против ксили.
   - Вооруженных? - спросила Вала. - Звездный народ? Вы собираетесь снова начать разбрасывать нейтронные звезды по Галактике?
   - Не это, академик. У нас гораздо более грандиозное видение...
   И на другом виртуальном дисплее она продемонстрировала мечту Коалиции.
   План был прост и захватывал дух: повернуть вспять ксили с помощью сверхновых, взорвавшихся в стене длиной в тысячи световых лет, прямо вдоль внутреннего края спирального рукава.
   - Вы такие же безумцы, как и Целостность. - Голос Вала звучал ошеломленно.
   - Вполне возможно, - признала Санд.
   - И это не сработает. Только самые массивные звезды становятся сверхновыми, - вставил Котон. - Это всем известно. И, кроме того, процесс термоядерного синтеза большинства звезд Галактики так или иначе был изменен птицами-фотино.
   Санд посмотрела на него. - Но это именно то, что мы планируем сделать - переделать звезды под себя. Мы отправим Звездный народ через микроскопические червоточины, как и в прошлом. Они будут оснащены средствами для регулирования процессов термоядерного синтеза в ядре звезды. Физики обещают, что звезду всего в одну или две массы Солнца можно заставить произвести достаточно хорошую детонацию для наших целей.
   - У многих из этих звезд должны быть миры. Люди.
   - Не к тому времени, когда звезды взорвутся, - сказала Санд. - Помни, парень, Кара приближается.
   Вала спросила: - И вы бросите Звездный народ на произвол судьбы?
   - Конечно, нет, - спокойно ответила Санд. - Они будут возвращены в каждом случае. Потери неизбежны...
   - Она этого не сделает, - взорвался Котон.
   Санд удивленно посмотрела на него.
   Вала сказала: - Котон, тише...
   - Моя мать учила меня, что то, что с нами сделали, превратив в Вооруженных, было неправильно, и это было неправильно на протяжении поколений. Вала здесь, чтобы помогать Звездному народу, а не эксплуатировать их. Она не поможет вам. Скажи ей, Вала.
   Санд взглянула на Валу. - Академик?
   И, к ужасу Котона, Вала заколебалась.
  

4

  
   Когда к Лесу приблизилась флотилия китов, раздались тревожные свистки и завертелись деревянные погремушки. Люра присела на корточки в тяжелой листве дерева, прижав Крота к животу. Пестен был рядом с ней, а старый Йорг карабкался по веревке вверх от своей чаши. Но Люра чувствовала себя здесь совершенно беззащитной.
   Двадцать Четвертое издало громкий деревянный стон, вздрогнуло и напряглось. Это была стандартная тактика, когда начинался рейд - освободить несколько деревьев, чтобы обеспечить платформы для контратак, и Двадцать Четвертое вместе с остальными корректировало свое вращение и угол наклона, чтобы взять на себя большую оставшуюся нагрузку.
   И вот киты были здесь, вырисовываясь на фоне багрового неба раньше, чем ожидала Люра.
   Один проскользнул мимо нее, всего в диаметре дерева. Это была грубая сфера диаметром около пятидесяти шагов, с огромными, похожими на лопасти плавниками, поворачивающимися сзади, и тремя туманными глазами на "морде" спереди, вся опутанная веревками и рваными сетями, за которые могли цепляться его всадники. Его кожа, хрящи, покрытые мягким пенистым слоем, были полупрозрачными, и внутри она могла видеть тени внутренних органов. Вцепившиеся в сети на боках кита всадники наклонились вперед, крича и потрясая копьями - обнаженные, накачанные, возбужденные и готовые к бою. Один мужчина увидел Люру и ухмыльнулся, показав заостренные зубы. Она выкрикивала непристойности в ответ, пока вращение дерева не унесло ее прочь.
   Дальше по склону Леса наездники на китах тоже атаковали. Посмотрев вниз сквозь листву, Люра увидела, как с китов бросают копья в Лес, и в ответ с деревьев облаками посыпались стрелы. Но всадники на китах уже прыгали через пустоту, чтобы сразиться с лесным народом, и раздались боевые кличи - и начались вопли. Дрожь Двадцать Четвертого усилилась по мере того, как продолжающееся сражение мешало работе древесных пилотов, и деревья стали такими же растерянными, как и их обитатели. Все это пробудило в Люре глубокие первобытные страхи; на Лес не совершали таких набегов с тех пор, как она была ребенком.
   - Тебе нужно спуститься отсюда, - сказал Йорг Люре. - Мы уязвимы - ведущее дерево всегда уязвимо.
   - Согласен, - сурово сказал Брат Пестен.
   - Хорошо. Но я не оставлю Крота здесь.
   - Вот. - Пестен снял с талии свой веревочный пояс. - Сделай из этого сбрую. Поторопись.
   Но как только она начала возиться с узлами, Йорг закричал: - Вот они идут!
   Этот кит подплыл снова, теперь гораздо ближе, поднимаясь над краем дерева. Люра обнаружила, что смотрит прямо в его огромную, затуманенную морду, эти три огромных глаза вращались, чтобы зафиксироваться на ней, когда кит поворачивался вокруг своей оси, его тело поворачивалось против вращения плавников. Морда была огромной, каждый глаз по отдельности был размером с человека. В ките не было ничего даже отдаленно человеческого - он был даже не так похож на человека, как, скажем, крыса. Людям здесь не место. Но ей показалось, что она что-то прочла в этих глазах - возможно, боль или жалость.
   И вот бросок китов поднял группу всадников над кромкой леса, полдюжины из них, все вооруженные, все голые и намазанные каким-то маслом. Их лица были искажены масками кровавого предвкушения, и там был мужчина с заостренными зубами, теперь щеголяющий эрекцией.
   - Клянусь Костями! - воскликнул Йорг. С поразительной силой он оторвал кусок дерева от переднего края ближайшей ветки, метнул его как импровизированное копье, а другую скрюченную руку положил на голову Люры и попытался затолкать ее поглубже в листву. Но всадники, смеясь, легко увернулись от осколка; он, не причинив вреда, застрял в шкуре кита. Двое, один за другим, запустили в Йорга своими копьями. Он увернулся от первого, но второе пронзило его грудь. Йорг схватился за копье, пытаясь заговорить, и из раны вырвалось шипящее бульканье. Люра потянулась к нему. Но он обмяк и упал на спину, проплывая вниз по изгибающимся ветвям своего дерева. Люра была в ужасе от мастерства и эффективности, с которыми оборвалась его долгая жизнь.
   И, не встретив сопротивления, наездники на китах легко переплыли пропасть.
   Люра, все еще держа своего Крота, попыталась найти что-нибудь, чем можно было бы сражаться, хоть что-нибудь. Она чувствовала, что двигается медленно, как старуха; всадники были намного быстрее, намного решительнее.
   Они стремительно падали с неба.
   Один упал Люре на спину, опрокинув ее, прижав лицом к ветке. Придавленная огромной силой, она сумела повернуть голову. Она увидела, что Пестен лежит на спине, пытаясь сопротивляться. Но у него не было оружия, и когда он попытался схватить одного из всадников, его руки скользнули по смазанной, маслянистой коже.
   Все уже было кончено.
  

5

  
   Вала попросила часовой перерыв, чтобы собрать больше данных и упорядочить свои мысли, прежде чем принимать какое-либо решение. Она умчалась, оставив Котона в маленькой каюте на борту флиттера маршала - такой маленькой, что она походила на камеру, подумал он, и скудно обставленной.
   Когда она вернулась, чтобы забрать его, им снова пришлось ждать возле каюты маршала, пока Санд завершала очередную встречу.
   Вала в отчаянии посмотрела на Котона. - Я пришла сюда, понятия не имея, чего от меня хотела эта маршал. Теперь я вижу, что у меня есть кое-какие рычаги воздействия на наших новых повелителей. И у меня есть шанс спасти тебя - и, возможно, вместе мы добьемся гораздо большего. Позже мы обсудим это как следует.
   - Ты всегда так говоришь. Ты никогда этого не делаешь. Ты ничего из этого со мной не обсуждала. Никто не говорил мне, что у меня в голове эта инопланетная штука...
   - Мне жаль, - сказала она. - Искренне. Но события давят, Котон. Нам приходится использовать возможности, когда они предоставляются.
   Охранник поманил их снова в каюту Санд.
   Маршал Санд все еще сидела за своим столом. Когда Вала вошла, она подняла глаза, слегка удивленная. - Опять вы.
   Вала прошествовала к своему столу. - Маршал, не буду тратить время впустую. Я приняла решение. Я буду работать с вами...
   - Бабушка!
   - При одном условии, - сказала Вала, повернувшись лицом к Санд. - Отпустите его. Мальчика. Избавьте его от вашей "обработки".
   Котон закричал: - Нет!
   Маршал Санд спокойно сказала: - Как я могу торговаться с тобой, женщина? Если я сделаю для него исключение, это будет довольно заметно, не так ли? У меня есть обязанность поддерживать порядок.
   В голосе Валы звучало отчаяние. - Дело не только в том, что он член семьи. Это нечто большее. Я думаю, он может оказаться важным - очень важным.
   Котон был напуган и сбит с толку. - О чем ты говоришь?
   Вала повернулась к нему. - Я надеялась, что до этого не дойдет. У нас даже не было времени обсудить это между собой... Ничего не поделаешь, и вот мы здесь. Котон, расскажи маршалу о своих снах.
   - Сны? - Маршал снова взглянула на свои виртуальные дисплеи. - Вы имеете в виду видения? Ваши Вооруженные обладают даром предвидения, не так ли? Или были. Это каким-то образом снова включилось в голове этого мальчика? - Она заинтересованно посмотрела на Котона. - Ты видишь будущее, дитя?
   - Будущее? - Он посмотрел на свою бабушку, еще более сбитый с толку.
   Вала взяла его за руку. - Я же говорила тебе, - сказала она. - Они убрали это из нас. Котон, ты родился с подрезанными крыльями, но модификации все еще в твоей голове, как технологический пережиток. Они боялись нас, дитя, и ненавидят до сих пор. Потому что мы могли видеть то, что должно произойти...
   Способность адептов к предвидению всегда была ограниченной. Они могли заглядывать в будущее всего на несколько минут или меньше, и только в те его аспекты, которые касались их собственного окружения - их собственной судьбы. Кроме того, квантовая неопределенность приводила к размыванию конкурирующих возможностей.
   - Но это преимущество в несколько минут сделало наших предков грозными солдатами, - сказала Вала. - Ровно настолько, чтобы позволять нам убраться с пути летящей пули.
   - На самом деле, адепты были одними из наиболее эффективных видов оружия Целостности, - сказала Санд, просматривая свои архивы, пока они разговаривали. - Но они были более полезны в полицейской деятельности, чем против ксили.
   - Нас использовали против людей, - сказала Вала. - Неудивительно, что нас боялись и ненавидели. Когда Целостность пала, на нас устроили облаву, хотя поймать нас было так же трудно, как и убить. А те, кто выжил, были генетически модифицированы.
   Санд оценивающе посмотрела на Котона. - Ты никогда не знал этого, не так ли, мальчик? Никогда не знал, что повлекло за собой твое превращение в Вооруженного.
   - Ему бы сказали, если бы его родители были живы. Это наш способ скрывать это от детей, потому что, если они проболтаются нормальным, снова возникнет страх. Котон, я бы сказала тебе, - настаивала Вала.
   Санд осуждающе наблюдала за ними. - Я сама всегда считала правду лучшей политикой. Так, значит, этот недоразвитый предсказатель теперь все-таки видит будущее?
   - Не это, - сказала Вала. - Думаю, он видит совершенно другую вселенную.
   Маршал просто уставилась на нее. Затем она потерла глаза. - Предполагается, что в этом есть смысл, академик?
   - Так был заложен в нас наш талант, - сказала Вала. - Могу я воспользоваться вашим оборудованием для демонстрации?
   Доступ к будущему зависел от путей в пространстве-времени, называемых замкнутыми времениподобными кривыми - переходов быстрее скорости света. Военные корабли человечества с гипердвигателями обычно передвигались быстрее света, и в разгар войны Ликующих так же обычно появлялись изуродованными сражениями, которые еще даже не велись. Комиссары Первой коалиции научились собирать такую информацию, и в таких помещениях, как картографическая комната Валы, они намечали контуры будущего хода войны.
   - Но существуют и другие виды замкнутых времениподобных кривых, - сказала Вала. - Маршал, наша вселенная с тремя пространственными измерениями плавает в большем пространстве, которое физики называют балком, состоящем из множества дополнительных измерений. Существует множество вселенных, - и она сложила ладони вместе, - плавающих параллельно друг другу в балке, как страницы в книге. Вы можете добраться до этих других вселенных с помощью технических средств, таких как червоточины...
   - Как Кольцо Болдера. Самая титаническая конструкция ксили из всех, расположенная в самом сердце галактического сверхскопления.
   - Да, и я вернусь к Кольцу. Но также существуют определенные виды утечек между вселенными. Большинство частиц привязаны к пространству-времени, но некоторые вымываются в балк - особенно гравитоны, которые опосредуют гравитацию. Теперь, если наша вселенная свернута в балке - или если сам балк искажен, - эти частицы могут срезать путь через балк из одной точки нашего пространства-времени в другую.
   - Таким образом, создавая замкнутые времениподобные кривые.
   - Вот именно. - Вала повернулась к внуку. - Котон, в твоей голове есть что-то вроде передатчика-приемника гравитонов. Ты можешь ощущать гравитоны, поступающие через балк от событий, опережающих нас по времени на несколько секунд или минут, и твой мозг преобразует их в звук или видение.
   - Но, - сказала Санд, - вы сказали, что это устройство выведено из эксплуатации.
   - Нет, - сказала Вала со странным терпением. - Механизм все еще существует, растет в голове каждого ребенка; была отключена только способность обрабатывать данные. Как будто у Котона были здоровые глаза, но его мозгу не хватало емкости коры для обработки информации, поступающей от этих глаз.
   - Но вы имеете дело с биологией, маршал, и с очень древней модификацией. Вещи меняются с поколениями. У многих из нашей молодежи всегда были гравитационные сны, как мы их называем, сны о других местах и временах - даже о будущем. Остаточное восприятие. Обычно они это перерастают. И мы не объявляем об этом всему миру. Не могли бы и вы поступить так? В случае Котона это может быть как-то связано с близостью нейтронной звезды - пространство-время здесь сильно искажено, а поток гравитонов...
   - Ближе к делу, академик.
   - Маршал, полагаю, что мой внук получает гравитонный сигнал не от какого-либо будущего события в нашей собственной вселенной, а из совершенно другой вселенной - вселенной, где потомки экипажа военного корабля, который приплыл туда через Кольцо Болдера, были выброшены на берег несколькими сотнями тысяч лет ранее. Котон, ты принимаешь сигнал бедствия! И первое, что ты должен сделать, это ответить...
  

6

  
   Человек с заостренными зубами уперся ногами в листву дерева и выпрямился. На его коротких волосах, как заметила Люра, был выбрит замысловатый узор, а на животе была вырезана грубая татуировка в виде зигзага. Он торжествующе ухмыльнулся. - Забирай девчонку, - сказал он, его речь была грубой и с сильным акцентом, но узнаваемой. - Похоже, она стоит того, чтобы ее трахнуть.
   - Сначала тебе придется убить меня, - выплюнула Люра.
   Всадница, стоявшая на коленях у нее на спине, женщина, рассмеялась. - О, я бы не стала внушать старине Ото подобные идеи, малышка. Это только возбуждает его.
   Ото, в свою очередь, рассмеялся, показав свои ужасные зубы. - Она останется. Просто сядь на нее, Анка. Убей старика, от него нет толку.
   Пестен вызывающе взревел и стал бороться со своими похитителями, но не смог высвободить кулак. Всадник приставил копье к его груди.
   - Нет! - закричала Люра. - Не убивайте его.
   Главарь, Ото, наклонился так, что его лицо оказалось близко к ней. Его дыхание пахло кровью. - А почему бы и нет? Ты будешь добра ко мне, если мы оставим его в живых, малышка?
   - Он Брат, - огрызнулась она. - Посмотри на его мантию. Братство Инфраструктуры заплатит тебе выкуп, чтобы вернуть его обратно.
   - Она права, - сказала женщина Анка, все еще сидевшая на спине Люры. - Может, удастся избежать драки, Ото.
   - Но я люблю драться... О, очень хорошо, приведи его. Но сначала свяжи.
   Они поставили Пестена на колени, сорвали с него мантию, оставив его голым, и оторвали куски от мантии, чтобы связать его. Пестен все это время продолжал сопротивляться. - Вы не получите за меня выкуп! - Ото заставил его замолчать ударом в рот, тошнотворным ударом, от которого хрустнули зубы. Они также подняли Люру и обвязали вокруг ее тела несколько полос от одеяния Пестена. Она все еще держала Крота, на который с любопытством смотрела Анка, рыжеволосая женщина с телом, похожим на хлыст. Но всадники слишком спешили, чтобы сейчас что-либо с этим поделать.
   Они поспешно обшарили дерево в поисках всего, что могли украсть - остатков еды мертвого пилота, бурдюка с водой, запасной одежды, даже опрокинутой чаши для разведения огня.
   Затем они выстроились со связанными пленниками у края дерева. Кит, с печальными огромными глазами, взмахнул плавниками и снова приблизился к дереву. Рассчитав свои прыжки так, чтобы они совпадали с вращением дерева и кита, всадники начали перелетать, уверенно перепрыгивая через воздух.
   И Люра с нарастающим ужасом осознала, что ей придется совершить этот прыжок самой.
   Ото и Анка взяли Люру за руки с двух сторон. Люра чувствовала, как гравитационные поля их тел притягивают друг друга, и свободная рука Ото блуждала по ее ягодицам и бедрам, хотя она извивалась, пытаясь вырваться.
   И они прыгнули вместе с ней, все еще держа ее, а кит казался очень далеким.
   В воздухе она посмотрела вниз, на просторы воздушного Леса, и повсюду увидела борьбу, китов, огибающих вращающиеся деревья, всадников, казавшихся карликами рядом со своими катящимися животными. Одно дерево вылетело из строя, листва пылала, и на ее глазах его края и ветви начали распадаться, и пылающие куски взлетели в воздух.
   И как раз перед тем, как она упала на кита, над ней в воздух поднялось другое дерево, и она услышала мужской рев - Орд! Она узнала бы этот голос где угодно. Он обежал вокруг своего вращающегося дерева, бросая копья во всадников. Одно острие попало Ото в ногу. Он отпустил Люру, вопя от гнева и боли, и без колебаний вырвал копье из своей плоти и мышц, собрался и метнул его обратно в Орда, который пригнулся. Все это произошло в воздухе, прежде чем Ото завершил свой прыжок и упал спиной на бок кита.
   Люра и женщина последовали за ним вниз, сильно ударившись.
   Вскоре все наездники оказались внизу, цепляясь за веревки, чтобы не быть сброшенными вращением кита. Люра, стоявшая рядом с Пестеном, оказалась на спине на сухой, покрытой пеной внешней плоти кита, и ее удерживала массивная рука Ото.
   Но Орд на своем дереве еще не закончил. Он поднял свой огненный котел, деревянную чашу, из которой все еще вырывались языки пламени. Всадники отползли в сторону, огибая корпус кита.
   Люра закричала: - Сделай это, Орд! Сожги этих ублюдков!
   Могучим броском Орд швырнул чашу вниз, и та исчезла, отброшенная отдачей. Чаша ударилась о бок кита, проливая огонь. Участки внешней плоти загорелись и сгорали листами, а кит перекатывался и бился в конвульсиях, его боль была очевидна. Всадники вцепились в свои веревки.
   - Нам нужно попасть внутрь, - крикнула Анка Ото. - Нас сбросит.
   Он кивнул. - Подержи эту крысу. - Оставив Анку с Люрой, он обмотал ноги сеткой, кровь все еще текла по его ноге из раны. Он достал из-за пояса деревянный нож, собрался с духом и полоснул по китовой коже, проникая в слой более прочных хрящей под ней. Затем он отступил, протягивая лезвие на шаг, на два, и из расширяющейся раны хлынул зловонный, горячий, влажный воздух. Он убрал нож и просунул руки в образовавшуюся щель, раздвигая края. - Внутрь. Быстро.
   Один за другим всадники пролезли через отверстие в полость тела кита. Стало легче, когда первый из них забрался внутрь и смог помочь удержать пролом открытым.
   Люру протолкнули через отверстие головой вперед. Воздух внутри был зловонным, горячим и вонял потом.
   Как только она оказалась внутри, ее откатили на скользкую влажную поверхность и связали. Пестена протащили через отверстие так же бесцеремонно, как и ее саму, и бросили рядом с ней. Теперь вращение кита, вместо того чтобы угрожать сбросить их с внешней обвязки, удерживало их на месте.
   Люра лежала на спине, измученная, потрясенная, тяжело дыша. Она была внутри кита, и его полупрозрачная кожа была огромным панцирем вокруг нее, а одежда всадников, одеяла, оружие и трофеи, добытые во время набега, были свалены в кучу на полу из плоти. Внутренние органы зверя располагались вокруг пищеварительного тракта, который охватывал весь его диаметр, от морды спереди до заднего прохода сзади, где бугры мышц приводили в движение большие плавники, смутно видимые изнутри тела. И на переднем плане Люра обнаружила, что смотрит сквозь огромную морду кита, перевернутую маску, из-за которой работавший там наездник казался карликом, удерживаемым на месте ремнями безопасности и вонзающим стрекала в массу ткани.
   Ото стоял над ней, обвязывая полоску ткани вокруг своей раненой ноги. - Ты доставила нам много хлопот, малышка. Получил копье из-за тебя. Пришло время награды Ото. - Он провел языком по своим заостренным зубам. Остальные рассмеялись, даже женщина, Анка. Он наклонился.
   Она боролась со своими путами. - Оставь меня в покое, дикарь.
   - Дикарь прав, - сказал он. Он порылся в полосках ткани, которые удерживали ее, и вытащил Крота. - Так что это? - Он развернул его, покрутил в воздухе и лизнул оболочку. - Это точно нельзя есть.
   - Оставь это в покое!
   Анка с любопытством подошла к нему. - Никогда не видела ничего подобного. - Она постучала по коробке костяшками пальцев. - Может быть, мы могли бы разбить ее. Сделать ножи.
   - Нет. - Ото ухмыльнулся Люре, которая боролась со своими путами. - Это сводит ее с ума. Давай просто выбросим это из кита. Мне они нравятся дикими.
   Пестен, связанный и обнаженный, уставился на него. - Ты не знаешь, с чем имеешь дело.
   - Не знаю? - Ото небрежно пнул Пестена в почку.
   Брат застонал и перекатился, но повернул голову и заговорил снова. - Я серьезно...
   Люра отчетливо произнесла: - Статус!
   - Массивная сенсорная дисфункция.
   Ото закричал и уронил коробку; она упала и запрыгала по упругому полу. - Что ты сделала?
   - Развяжи меня, или я прикажу своей волшебной шкатулке убить тебя, - прорычала Люра так уверенно, как только могла. Когда они не двинулись с места, она снова позвала: - Крот! Статус!
   И, к ее удивлению, Крот ответил фразой, которую она никогда раньше не слышала. - Принят входящий сигнал.
  

7

  
   - Меня зовут Котон. Ты меня слышишь?
   - Да! Ты говоришь из Крота. Но все, что Крот когда-либо говорил раньше, было "Массивная сенсорная дисфункция". Ты ведь не в Кроте, не так ли?
   - Нет. Я говорю через... как ты это назвала? Крот? Я такой же человек, как и ты.
   - Ты мужчина или женщина?
   - Я мальчик. Котон. Как тебя зовут?
   - Люра! Меня зовут Люра! Я родилась около восемнадцати тысяч смен назад.
   - Смены? ... Пожалуйста, подожди. Люра, мы думаем, что смена составляет около трети стандартного рабочего дня. Старый термин флота Целостности. Очень древний! Значит, тебе... около шестнадцати лет.
   - Лет?
   - Ты немного моложе меня.
   - Ты разговариваешь там с другими людьми? Ты задаешь им вопросы?
   - Да, здесь есть люди. Моя бабушка, Вала. И у нас есть другие машины, которые помогают нам понимать, что ты говоришь. На самом деле существует множество машин, общающихся друг с другом по своего рода цепочке. Ваш язык и мой когда-то были одним и тем же, но это было очень давно.
   - Я тоже разговариваю с тобой из машины?
   - Нет. Да... В некотором смысле. Люра, машина у меня в голове.
   - Как странно. Это больно?
   - Нет. Ну, я так не думаю. Мне это не очень нравится.
   - Ты сказал, что твоя бабушка там. Где твои родители?
   - Не здесь. Мы переехали. Мой отец потратил все, что у него было, отправляя меня в безопасное место. Не то, чтобы я чувствовал себя в безопасности там, где я сейчас нахожусь... Враг приближался. Ну, он все еще приближается. Всем пришлось переехать. А как же твои родители, Люра?
   - Они оба умерли.
   - Ты с друзьями? Дома?
   - Это сложно. Я не могу говорить об этом.
   - Мы в таких разных местах. Но у нас нелегкая жизнь, не так ли?
   - В разных местах? Котон, я ничего из этого не понимаю. Знаю, что ты говоришь со мной через Крота. Я не знаю, где ты.
   - Как ты думаешь, где я мог бы быть?
   - В другой туманности, вращающейся вокруг большой звезды. Но вокруг ядра ядер вращается множество больших звезд. Возможно, ты ближе к одной из них. Ты на дереве или в ките?
   - Я многого из этого не понимаю. Нет, Люра, я не нахожусь ни в одном из этих мест.
   - Значит, ты еще дальше?
   - Люра, я в другой вселенной.
   - Что? Другое все? Что это значит?
   - Думаю, иногда перевод не очень удачен. Возможно, в вашем языке нет этого слова. Я нахожусь в том месте, откуда изначально пришли люди. Ваш народ. Ваши предки прошли через что-то вроде ворот и оказались там, где вы сейчас. Они не смогли вернуться. Здесь все по-другому. Звезды, звезды больше, чем ты можешь себе представить.
   - Людям здесь не место.
   - Что?
   - Мои родители научили меня этому, когда я была маленькой. Они сказали, что это самое важное, что люди должны помнить. Братья накажут тебя, если поймают за такими словами. Но ты не можешь делать этого сейчас, не так ли, Пестен? Людям здесь не место! Это правда! Вот доказательство!
   - Значит, ты не забыла. Прошло столько времени. В некотором смысле, твой Крот тоже никогда не забывал. Должно быть, это был компонент оригинального корабля...
   - Корабль! У нас есть истории об этом Корабле - у некоторых из нас. Люди жили на нем какое-то время, а потом сделали из него Плот, но и от этого им пришлось отказаться.
   - И в конце концов Крот позвонил. Мне удалось это услышать... Это сложно.
   - Почему он позвонил?
   - Потому что он думает, что тебе нужна помощь, Люра. Всем вам, в этой вселенной.
   - Мне нравится разговаривать с тобой, Котон.
   - И мне нравится разговаривать с тобой. Расскажи мне, что ты видишь.
   - Воздух красный и наполнен звездами, и все они падают вниз...
  

8

  
   Котон лежал на своем тюфяке, опираясь на подушки, возле четырехгранного дома Валы. Его беседы с Люрой выматывали, и после получасового сеанса он всегда чувствовал себя так, словно не спал несколько дней.
   Тем временем Санд и Вала спорили о своих данных, их интерпретациях, их виртуальных реконструкциях. Они использовали оборудование, предоставленное местной администрацией Второй коалиции и импортированное в эту древнюю картографическую комнату - и, что примечательно, сама маршал потратила время, чтобы прийти сюда лично.
   То, что они открывали, было замечательным, вдохновляющим, навязчивым. Вала на самом деле нашла обрывок журнала, оставшегося от экипажа "Целеустремленности" в составе Целостности, когда этот военный корабль с горящим двигателем провалился сквозь Кольцо Болдера, огромный артефакт ксили, подвергшийся нападению человеческих флотов - и попал в новую вселенную...
   Корабль взорвался и упал в компактную светящуюся туманность. Члены экипажа спешили по коридорам своего терпящего крушение судна. Дым заполнил проходы, когда зловещее пламя опалило воздух. А затем был пробит корпус. Сырой воздух туманности проникал в каюты, и сквозь щели в серебристых стенах экипаж видел летающие деревья и огромных облачных китов, совершенно не похожих ни на что из того, что они видели...
   - Это чудо, что вообще что-то уцелело, - сказала Вала. - Прошло почти девятьсот тысяч лет с тех пор, как был потерян этот корабль! Дату, кстати, мы подтвердили на основе лингвистического дрейфа между языком Люры и нашим собственным.
   - Возможно, вы могли бы пропустить самовосхваление, академик...
   - Гравитация! - решительно сказала Вала. - Это ключ к бета-версии вселенной - так называли это архивариусы Целостности того времени.
   - Полагаю, наша собственная вселенная - это альфа, - сухо сказала Санд.
   Вала улыбнулась. - Гравитация на бете в миллиард раз сильнее, чем на альфе - вы понимаете, я имею в виду фундаментальную силу, величину постоянной тяготения. Другие физические константы, например, скорость света, одинаковы.
   - Тогда там все по-другому, - задумчиво произнесла Санд. - Если бы Земля была спроецирована во вселенную бета...
   - У нее была бы поверхностная гравитация в миллиард g, она взорвалась бы в одно мгновение. Даже такая малая масса, как человеческое тело, обладала бы ощутимым гравитационным полем. В бета-версии вы могли бы создать "звезду", скажем, с массой небольшой кометы; это дало бы достаточное давление, чтобы инициировать термоядерный синтез в ядре. Массы звезд изменяются обратно пропорционально увеличению гравитационной постоянной в степени три к двум. Другие космические объекты изменяются аналогичным образом - нейтронные звезды, черные дыры.
   - Космология беты, реконструированная на основе того, что смогла рассказать нам Люра, совершенно непохожа на нашу собственную. Что ж, этого и следовало ожидать.
   Она вызвала в воображении виртуал, который показался Котону наброском Солнечной системы в ложных цветах, с темным, задумчивым солнцем в центре, вокруг которого вращались яркие, похожие на булавочные уколы "планеты", а вокруг них, в свою очередь, кружились светящиеся облака малинового газа, испещренные искрами. Странное зрелище, подумал Котон. Он увидел, как свет виртуальных звезд отражается от блеска ярко-синего кителя маршала.
   Вала сказала: - Мы не думаем, что в бете есть галактики такого типа, как у нас здесь. Исходные газовые облака с силой взорвались бы и фрагментировались, и в результате вы быстро получили бы массивные черные дыры и россыпи миниатюрных звезд. Таким образом, вы получаете другой вид кластеризации, другую иерархию.
   - Центром системы, которую видит Люра, является масса, которую они называют ядром ядер. Мы подозреваем, что это предельная черная дыра - черная дыра максимально возможной массы.
   - Не знала, что есть предел, - сказала Санд.
   - Чем больше дыра, тем охотнее она поглощает падающую материю, разрушая ее в процессе. Наконец, достигается точка, где возникающее излучение отталкивает все остальное падающее вещество. Этот предел довольно высок, около пятидесяти миллиардов солнечных масс в нашей Вселенной - хорошая доля массы галактики. В бета-версии Вселенной вы ожидали бы найти множество дыр, приближающихся к этому пределу. Здесь такая дыра охватила бы Солнечную систему, вплоть до комет. В бета-версии предельная дыра имеет всего несколько сотен километров в поперечнике. Люра находится довольно далеко, на краю гравитационного колодца.
   - Звездообразование, вероятно, начинается с межзвездных порождающих облаков такой же массы и плотности, как здесь, - как туманность Киля. Но вместо звезд размером с Солнце, расположенных на расстоянии нескольких световых лет друг от друга, такое облако распадется на множество других звезд кометной массы, находящихся так же близко друг к другу, как планеты в Солнечной системе. Мы думаем, что это "большие звезды", которые Люра видит вращающимися вокруг ядра ядер.
   - У таких звезд нет планетных систем, подобных нашей. Вместо этого у них есть эти довольно плотные газовые облака - туманности, как называет их Люра, - вращающиеся вокруг каждой звезды и сосредоточенные вокруг их собственных меньших черных дыр.
   Туманности удерживаются вместе силой тяжести, уравновешиваемой внутренним теплом, которое генерируется меньшими звездами внутри туманностей - теми, которые, как видит Люра, падают в воздухе. Мы называем их "вспыхивающими звездами". Они кажутся осколками массой с гору, но в их ядрах протекают звездные термоядерные реакции. Вспыхивающие звезды образуются на краю туманности, а затем падают внутрь, как вы видите. В то время как большие звезды и ядро являются аналогами объектов в нашей Вселенной, масштабированными в соответствии с гравитационной постоянной, вспыхивающие звезды не похожи ни на что из того, что есть у нас. Ну, вы могли бы ожидать каких-то экзотических объектов.
   - Сами туманности могут быть полны тяжелых элементов. На бете звездная эволюция протекала быстро, и первичный водород и гелий гораздо быстрее перерабатывались в процессах термоядерного синтеза, чем здесь. А вспыхивающие звезды, в свою очередь, перерабатывают еще активнее. Маршал, эти туманности содержат кислород. Вы могли бы дышать этим воздухом!
   Маршал Санд, казалось, не была впечатлена. - Ну, конечно. Иначе экипаж "Целеустремленности" не смог бы выжить.
   - Действительно. Они провалились сквозь Кольцо Болдера в воздух, которым могли дышать, приспособились, выжили и распространились по туманности...
   - Маршал, я полагаю, что из-за чрезвычайно сильной гравитации космогония беты должна ускоряться. Если бы первоначальная сингулярность Большого взрыва была похожа на нашу, с огромным выбросом горячего водорода и гелия, гравитация начала бы конкурировать с расширением Вселенной гораздо раньше. Массивные звезды и огромные черные дыры, должно быть, образовались быстро и перемешались с сырьем межзвездной среды. И сам космос стареет гораздо быстрее. В альфе самые маленькие звезды с массой, возможно, в десятую часть Солнечной - красные карлики - являются самыми долгоживущими. Они могут существовать сто триллионов лет, может быть, в десять тысяч раз дольше, чем звезда средней массы, подобная Солнцу.
   - Птицам-фотино, возможно, есть что сказать по поводу этой картины.
   - О, птицам-фотино, похоже, нравятся красные карлики... Дело в том, маршал, что во вселенной бета продолжительность жизни звезды солнечной массы составляла бы не пять миллиардов лет, а всего лишь пять лет.
   Санд вытаращила глаза. - В это с трудом верится.
   - Да. Но это просто вопрос пропорции. Время жизни звезды обратно пропорционально гравитационной постоянной. И даже самый экономичный красный карлик просуществовал бы, возможно, всего миллион лет - что, таким образом, я полагаю, примерно соответствует звездному возрасту беты.
   - Миллион лет, а затем звезды умирают, - размышляла маршал. - Но люди Люры прибыли туда примерно такое время назад.
   - Вполне. Им повезло, маршал; их предки попали на бету, когда эта вселенная была очень молодой.
   - Можно было бы подумать, будто люди должны знать, что им там не место, - выпалил Котон. - Им не пришлось бы запоминать это, повторяя детские стишки.
   - Как так? - спросила Санд.
   - Потому что они не могут есть местную жизнь, во-первых. Люра рассказала мне. И еще есть эволюция. - Он неуверенно взглянул на Валу, но она ободряюще кивнула. - Для развития сложной жизни на Земле потребовались миллиарды лет. Но если вселенной бета всего миллион лет, то у людей не было достаточно времени для эволюции. - Его осенила другая мысль. - Или деревья, или киты. Откуда они взялись?
   Вала улыбнулась. - Хорошая мысль, внучок! Конечно, ты прав. Я могу только заключить, что киты, деревья и все такое прочее - такие же беженцы, как и люди, но не из нашей вселенной, а из других, связанных червоточинами с бетой, из вселенных гамма, дельта и эпсилон! Подозреваю, что бета - особенно пористое место. Гравитация, несомненно, исказила его в космологическом масштабе и повсюду проделала в нем дыры... Возможно, неудивительно, что команда "Целеустремленности" попала именно в бету; в большей части вселенных этот похожий на губку космос должен быть чем-то вроде места стока. Это не значит, что на бете не могло быть собственной жизни, - размышляла она. - Возможно, быстроживущие существа экзотической физики, обитающие в сильно напряженном пространстве-времени вокруг этих больших черных дыр. Люра говорит, что были наблюдения чего-то подобного. Но не биохимического типа, как у нас.
   - И все же потерпевшие кораблекрушение продолжают жить, - сказала Санд. - Небольшая, но замечательная история о человеческой выносливости. Возможно, по прошествии стольких лет нам следует оставить их в покое. Бета сейчас - их дом... Ах, но он умирает.
   - Боюсь, что так. Им наверняка приходилось спасаться бегством и раньше, в пределах беты - Люра рассказала нам отрывочные истории о том, как умирают звезды и истощаются туманности. Но когда погаснут последние звезды, бежать будет некуда.
   И все может стать еще хуже, причем довольно быстро. В отличие от нашей Вселенной, которая, кажется, обречена на бесконечное расширение, бета, в которой доминирует гравитация, снова схлопнется до большого сжатия. Я не знаю, когда это произойдет - нам нужны лучшие данные и более тонкое моделирование - но через небольшой период! Не сравнить с нашими собственными космологическими временными рамками.
   - Так это совпадение, что мы вступили в контакт с Люрой как раз в тот момент, когда ее вселенная рушится?
   - Нет, - сказала Вала. - Помните, это был Крот, который вызвал нас. Компонент звездолета. Несмотря на собственную "массивную сенсорную дисфункцию", он, похоже, осознал предстоящие проблемы.
   - И отправил сообщение о бедствии из своей собственной вселенной? Это кажется довольно концептуальным скачком.
   - На самом деле, похоже, что он посылал свои сообщения внутрь, к ядру ядер. Именно там локальное пространство-время наиболее искажено, и сообщение машины имело наилучшие шансы просочиться в более широкий объем. - Она кашлянула. - Есть и более спекулятивные возможности. Как я уже сказала, там могут быть концентрации сложной материи, вокруг ядра ядер. Возможно, там есть жизнь - даже разум...
   Санд отвергла это: - Пустые догадки. Суть в том, что этому Кроту все-таки удалось донести свое послание, которое было подхвачено инопланетной штукой в голове вашего внука.
   Котону показалось, что он почувствовал эту фантомную боль глубоко в ядре своего мозга.
   - Теперь вопрос в том, как мы поступим, - сказала Вала.
   Санд нахмурилась. - Что будем делать дальше?
   - Поможем им, конечно. Они люди, маршал Санд, чьи предки стали потерпевшими кораблекрушение, следуя своему долгу!
   - Их "долг" был перед правительством, которое давно исчезло, в давно забытой войне...
   - Против того же врага, - тихо сказала Вала.
   Маршал уставилась на нее. Затем она нетерпеливо зашагала по комнате, хлопая себя рукой по бедру. - Все это... любопытно. Я понимаю вашу мотивацию, академик. Вы потратили свою жизнь, пытаясь спасти другие реликвии погибших войн, такие как Звездный народ. Но что, в конце концов, вы на самом деле можете сделать для этих людей? Они в другой вселенной - и у меня другие приоритеты. На меня давит необходимость навести здесь порядок...
   - "Навести порядок"?
   - Я осведомлена о культурных и исторических особенностях, - устало сказала Санд. - Но военный приоритет заключается в том, чтобы отступить в зону стены линии Ориона, прежде чем давление Кары в этом регионе станет доминирующим. А у самой стены, где проводятся демаркационные линии, уже есть некоторые проблемы среди перемещенных лиц, беженцев... - Она сняла свою замысловатую фуражку и взъерошила свои жесткие волосы. - И все же я не лишена сострадания, академик. И любопытства. Пока что вы можете продолжать в том же духе. Но что бы вы ни собирались делать, делайте это быстро. - И она снова надела фуражку на голову и вышла.
   Вала вздохнула. Она подошла и села рядом с Котоном. - Что ж, нам придется с этим смириться - и Люре с ее людьми тоже.
   - С чем смириться?
   Вала улыбнулась и погладила его по щеке. - О том, чтобы пройти по их следам через Кольцо Болдера, не может быть и речи... Полагаю, телепортация все же возможна. Я должна это рассмотреть. Пройтись еще раз по музеям... Ты готов еще немного поговорить с потерпевшими кораблекрушение? Что бы мы ни делали, это будет зависеть от наличия у них какого-то якоря. Им нужно заполучить больше высоких технологий, больше реликвий корабля. Должно же что-то быть. Возможно, они смогут найти этот "плот", о котором говорила Люра...
   Он прорвался сквозь поток слов. - Бабушка, я не понимаю. Ты собираешься спасать людей в бета-версии?
   Она улыбнулась. - Конечно, собираюсь. Что еще? - Она встала. - У меня много дел. Отдохни, а когда почувствуешь себя в состоянии, попробуй снова связаться с Люрой. - Она похлопала его по плечу и пошла прочь по комнате с картами.
   В его голове закружились безумные идеи.
  

9

  
   Поскольку смены подходили к концу, наездники на китах не мешали длительным беседам Люры с ее машиной и жутким цифрам, которые, казалось, говорили сами за себя. Люра предположила, что их удерживали суеверия или страх - поскольку, как она подозревала, она чувствовала себя лишь немного лучше. Но наездников все больше беспокоили заявления Крота. Они направились к огромной перевернутой морде кита, чтобы поговорить вдали от своих пленников.
   Но Люра тоже была сбита с толку. В ходе своего последнего разговора Котон сказал им, что им нужно найти Плот. Это было так, как если бы им сказали следовать фантазии из детской сказки на ночь!
   Люра и Брат Пестен сидели бок о бок, где-то рядом с желудком кита. Их уже несколько смен не связывали, и Пестену дали грубое, дурно пахнущее одеяло, чтобы прикрыть его наготу. Они пили воду из мешочков, сделанных из шкур небесных волков. Крот лежал на скользком полу между ними, пока молча, его прозрачные "глаза" смотрели на то, что они научились называть вселенной бета.
   Сам кит, по-видимому, кормился. Люра могла видеть ряд нечетко очерченных комочков, двигающихся по огромному пищеварительному тракту, который охватывал весь его диаметр, от морды до заднего прохода, проходя над их головами.
   И Люра наблюдала за китовыми всадниками. Эффективная сила тяжести, создаваемая вращением кита, была самой слабой вблизи его оси, и, как утверждали Анка, Ото и полдюжины других наездников, они дрейфовали в воздухе и вращались, сбиваясь в кучу под действием взаимного притяжения и отталкивая друг друга. Они были похожи на ссорящихся детей, подумала она.
   За те смены, что прошли с тех пор, как их забрали, она кое-что узнала о жизни всадников. Все, что она знала о них раньше, - это их свирепость во время набегов. Теперь она наблюдала, как они едят, спят, смеются, ссорятся, гадят - они уважали китов и хранили свои отходы в контейнерах, которые выбрасывали через повреждения корпуса. Они жили обнаженными, потому что в полости тела кита было слишком жарко, чтобы им требовалась одежда. Их жизнь казалась убогой, безликой, нереализованной в перерывах между набегами на тот или иной лес, а когда они не нападали ни на кого другого, казалось, они сражались друг с другом. Ото, который казался более глубоко мыслящим человеком, чем она себе представляла, иногда отступал от этого, но не всегда; возможно, ему нравилось поддерживать своих наездников в боевой готовности.
   И они спаривались случайным образом в затененных уголках полости тела кита. В сексе, казалось, было мало нежности. Люра задумалась, что стало с их детьми.
   Упоминание Котона об этом "Плоте" повергло наездников в смятение.
   Пестен сказал: - Интересно, жалеют ли они, что вообще взяли нас с собой? Мы не принесли им ничего, кроме неприятностей.
   Люра пробормотала: - Ты веришь всему, что там сказал Крот. Насчет другого "всего" и всех людей там...
   - Ну, я понятия не имею, как он говорит нам все это - как твой друг Котон вообще может использовать это, чтобы говорить с нами, - но, учитывая все, не понимаю, зачем кому-то понадобилось прилагать столько усилий, чтобы лгать нам. И это соответствует тому, что мы знаем о нашей истории. Людям здесь не место.
   - Истории, которую вы, Братья, выбивали из нас поколениями. Знаешь, мой дядя часто спорил с моим отцом. Он обычно говорил, что мы знаем, будто человечество эволюционировало здесь, потому что наши боги здесь, живут в ядре ядер.
   Он подмигнул ей. - Это была особенно удачная ложь, не так ли? Заставила замолчать многих сомневающихся, таких как твой дядя...
   Мысли об отце и дяде напомнили ей, как далеко она была от дома. Она огляделась вокруг, на дымчатое небо, которое величественно вращалось вокруг вращающейся туши кита. - Интересно, увижу ли я когда-нибудь снова Лес.
   Брат взял ее за руку. - Ты сделаешь это. Хотя бы потому, что всадникам придется вернуться туда, если они хотят получить за меня выкуп. Я позабочусь о том, чтобы ты вышла, когда это случится...
   Тупой конец копья опустился между ними, и они отпрянули. Анка нависла над ними. - Даешь обещания, которые не можешь сдержать, Брат, чтобы добавить лжи на всю жизнь?
   - О, оставь их в покое, Анка. - Ото и некоторые другие подошли к ним, двигаясь большими шагами в условиях низкой гравитации.
   Анка воткнула обух копья в пол. - Может, нам стоит снова связать их. Что бы твой парень Котон мог с этим поделать, Люра? О, да ладно, Ото, хватит об этом. Это все просто какой-то трюк. Голос из ящика!
   - Это нечто большее, - сказала одна из других наездниц - женщина, которая, говоря это, отвела взгляд от Люры и Пестена. Большинство наездниц держались от них на расстоянии, очевидно, напуганные Кротом. Даже после стольких смен с момента ее поимки Люра не знала их имен. Теперь женщина сказала: - Если это просто какой-то трюк, почему он велел нам идти к Плоту? Ни один пилот дерева или сборщик ядер никогда не видел Плота. Для них это просто сказка.
   Пестен нахмурился. - Подождите, никто из Леса никогда не видел Плота. Вы хотите сказать, что видели Плот своими глазами?
   - Я видел это, - сказал Ото. - Давным-давно, в детстве. - Он неопределенно махнул рукой. - В мертвой туманности, задушенной, в нескольких прыжках кита отсюда.
   Люра попыталась осмыслить это. Она действительно всегда представляла, что Плот - это просто еще одна легенда, деталь полумифической саги о корабле и его команде. - Итак, когда Котон сказал, что мы должны отправиться туда - ты мог бы взять нас с собой?
   Анка снова замаячила перед глазами. - Какое вы имеете право выдвигать требования? Что вы, древесные, знаете о наездниках и о том, как мы живем?
   Все это закружилось внутри Люры: ее гнев и страх, странность слов, вырвавшихся у Крота, - экстраординарное предположение о том, что вся вселенная умирает. И вдобавок ко всему ей пришлось иметь дело с этой нелепой женщиной. Она огрызнулась в ответ: - О, мы знаем все, что нужно знать о тебе и тебе подобных.
   Пестен пробормотал: - Люра...
   - Хватит, Брат! Пусть она убьет нас, если хочет - это не может быть хуже, чем слушать ее занудство. Пока мы работаем, чтобы прокормить ядро ядер, вы охотитесь на нас, как крысы или блохи, которые кусают кожу. Это все, кто вы есть - крысы и блохи.
   - Почему, ты... - Анка подняла руку. - Ото, неужели она может так говорить о нас?
   - О, заткнись, Анка, и дай мне подумать, - сказал Ото и прижал кулаки к вискам.
   - Конечно, ты права, Люра, - мягко пробормотал Пестен. - Всадники действительно охотятся на лесной народ. И поэтому они нуждаются в нас. Но вот еще одна неприятная правда. Они нужны нам.
   - Чушь собачья.
   - Это правда. Когда эта туманность умрет, нам придется отказаться от нее ради другой, как мы делали много раз раньше. Единственный известный нам способ сделать это - оседлать китов, потому что киты могут проходить через безвоздушные пространства между туманностями, а мы нет. Тогда нам понадобятся навыки наездников на китах, как мы делали раньше - и забыли! - Он покачал головой. - Может быть, так всегда. Всадники и лесной народ сражаются из поколения в поколение, пока не придет время двигаться снова, и они не вспомнят, как сотрудничать. Какая удручающая картина человечества. Но мы не забываем - мы братья. И я думаю, ты тоже не забыл, не так ли, Ото?
   - Возможно, на этот раз все будет по-другому, - прорычал Ото. - Возможно, мы оставим вас здесь, чтобы вы задохнулись.
   - Нет, вы этого не сделаете. Что вы будете есть? Как вы будете жить? И кто заберет ваших детей?
   Ото отвернулся, и Люра наконец поняла, что происходило с детьми китовых всадников. Это место, эта жестокая арена, не была детской, не была местом для детей. Они, должно быть, высаживают их в таких сообществах, как Лес, и пополняют свою численность за счет похищений из тех же самых сообществ. Неудивительно, что они были такими дикими, подумала она с уколом жалости.
   Пестен переместился так, что оказался на коленях, накинув одеяло на плечи, и пристально посмотрел на Ото. - И это еще не все. Подумайте о том, что Котон рассказал нам о конце Вселенной. Вы, должно быть, видели это. Вы, должно быть, путешествовали к краю туманности, а может быть, и дальше. Я знаю, что вы, наездники, проводите своих китов между звездными облаками раз или два в поколение - иначе вы бы забыли, как это делается, когда это необходимо. Я думаю, вы поняли, что Котон прав.
   - Звезды гаснут, - с горечью сказал Ото. - Все туманности задушены. Вы почти никогда не увидите желтую искру новой звезды... Даже во времена Атмы все было по-другому. Атма был боссом до меня. Так он сказал перед тем, как я убил его. Это чистая правда.
   - Котон прав, - повторил Пестен. - И мы должны делать то, что он говорит. Мы должны идти к Плоту, потому что, в конце концов, это наша единственная надежда. И ты смог бы это сделать, не так ли? О, да ладно, - сказал он, ухмыляясь. - Я провел свою жизнь, наблюдая, как вы, люди, управляете этими зверями - и завидуя вам, если хочешь знать.
   Люра сказала: - Пестен!
   - Знаешь, я не всегда был высохшим старым ученым. И во всадниках на китах есть определенная романтика.
   - Ты не знаешь, о чем просишь, Брат, - сказал Ото. - Ты говоришь о погружении глубоко в туманность - к самому ядру, где мы обойдем черную дыру. Там темно, жарко и густой воздух. Половина плоти кита сгорает, и он сбрасывает часть своей массы, чтобы выбраться из гравитационного колодца, и ему все равно, будем ли мы жить или умрем в его полости или нет. А потом нам придется нырнуть в другую туманность и проделать все сначала.
   - Не могу поверить, что я это слушаю. Ото, ты привел этих двоих только для того, чтобы по-быстрому трахнуть ее и получить за него солидный выкуп. А теперь все это.
   Пестен присел на корточки. - Что ж, я сказал все, что мог. Что же это будет, Ото? Обагрись кровью и умри вместе с остальными - или продолжай жить героем?
   Ото прорычал: - На твоем месте, Брат, я бы заткнулся, пока не зашел слишком далеко. - Но он колебался, его лицо исказилось, и Люра увидела, что уговоры Пестена подействовали. Наконец он рявкнул: - Давай сделаем это и покончим с этим, и сможем вернуться к тому, в чем мы хороши - к верховой езде и грабежам. Начинай петь, Анка.
   - Ты не можешь быть серьезным.
   Он удерживал ее взгляд в течение долгих ударов сердца. Люра подумала, не решает ли Анка, бросить ли ему вызов, как он однажды бросил вызов Атме. Затем она отстранилась.
   И она начала напевать бессловесную мелодию и направилась обратно к морде кита. Один за другим остальные последовали за ней и присоединились к ней, повторяя мелодию по кругу. К тому времени, когда они добрались до вывернутой наизнанку морды кита, песня была жуткой, нестройной, но пульсировала в завораживающем ритме.
   - Некоторые говорят, что именно так наездники на самом деле управляют своими китами, - зачарованно сказал Брат. - Песней, а не подстегиваниями. Когда-то не было наездников, только охотники, которые научились вызывать китов с неба. Некоторые говорят, что киты могут читать наши мысли...
   Всадники собрались за глазами кита и пели без умолку. Люре и Брату ничего не оставалось, как сидеть и слушать.
   И кит повернулся. Люра почувствовала, как меняется ускорение, и как вздрагивает его кожа, когда огромные плавники бьют по воздуху.
  

10

  
   Крок, маленький, пухлый, уверенный в себе мужчина, был связным Валы во Дворце Ассимиляции.
   - Добро пожаловать в наш дворец, академик, маршал! Я считаю себя чем-то вроде ученого, хотя у меня нет формальной квалификации, но вряд ли смог бы выполнять свою работу, не приобретя немного знаний... Давайте, давайте, следуйте за мной.
   Котон, Вала, Санд и единственный охранник Коалиции последовали за ним на территорию разрушенного комплекса. Дворец Ассимиляции был построен на массивном четырехгранном каркасе, как и многие из величайших зданий человечества. Хотя каркас уцелел, большая часть облицовки, что-то вроде пенобетона с золотистой патиной, осыпалась, оставив огромные щели, открытые небу, а там, куда проникла непогода, внутренние перегородки и полы сгнили. Первый этаж был завален обломками и зарос сорняками, и Котон мог видеть людей, живущих в навесах и лачугах с подветренной стороны уцелевших стен. Кое-где даже горели костры на остатках отполированного пола. Вала, пробиравшаяся сквозь завалы, выглядела слегка смущенной.
   У Крока здесь был свой персонал, молодые мужчины и женщины в фиолетовых одеждах, похожих на его собственную, с оружием на поясе и старинного вида планшетами с данными под мышками. Они кивнули Кроку, когда он проходил мимо.
   - Вы можете видеть, что мы получили свою долю обездоленных, как и вся остальная планета, - сказал Крок. - Что ж, здесь они не причиняют вреда, поскольку из сокровищ Дворца над уровнем земли мало что сохранилось. Пусть остаются, главное, чтобы не мешали посетителям! - И он улыбнулся, показав щербатые зубы.
   Маршал Санд нетерпеливо вышагивала, ее голова была погружена в виртуальный пузырь, в воздухе прокручивались отчеты об обновлениях. Котон был удивлен, обнаружив, что Санд тратит так много времени на проекты Валы, которые, несомненно, были второстепенными по отношению к ее основным целям, и все же она была здесь. Ее охранник держал в руках тяжелую винтовку - или охранница; под блестящим зеленым бронежилетом невозможно было определить пол.
   Котон, тем временем, был очарован Кроком. Тот был лыс, с густой черной бородой, а его широкая пурпурная мантия, древняя и покрытая множеством заплаток, была своего рода имитацией академической мантии Валы, которая сама по себе была данью уважения знаниям прошлого, особенно знаменитой Комиссии по установлению исторической правды Первой коалиции. Но целью Крока была не учеба, а продажа. Котон думал, что видел таких, как он, на рынках Центра, улыбающихся, суетящихся, торгующих. Но те продавцы хлеба и подержанной обуви выглядели бы неотесанными рядом с этим человеком, у которого явно были дорогие товары для продажи гораздо более взыскательным покупателям.
   Подняв голову, Котон увидел, что они подошли к небольшому цилиндрическому помещению, расположенному прямо под вершиной главного четырехгранного каркаса. Пара помощников Крока ждали здесь с оружием на виду, очевидно, не подпуская беженцев. Крок махнул своей группе, чтобы они проходили внутрь помещения. Они гуськом вошли, дверь закрылась, и единственный световой шар осветил пространство.
   Котон услышала гул древних моторов, почувствовала едва заметное ускорение. Санд раздраженно хмыкнула, когда ее виртуалы замерцали.
   - Лифт, - пробормотала Вала. - Очевидно.
   Крок сказал: - С тех пор, как был построен Дворец, целые цивилизации захлестывали его, словно разбивающиеся волны. Боюсь, что в наши дни найти много ценного можно только в самых глубоких подвалах, в намеренно скрытых или просто затерянных тайниках. Конечно, это дает вам некоторое представление о том, сколько всего здесь было накоплено, что все еще что-то осталось, даже спустя столько времени.
   Санд стукнула кулаком в перчатке по стене. - И это все еще работает.
   - О, да. Они хорошо построили свою инфраструктуру, древние.
   Тем не менее, спуск продолжался, плавный, его скорость не поддавалась определению, и Котон, который за свою короткую жизнь научился с подозрением относиться к устаревшим технологиям, задавался вопросом, как далеко они падают. Он попытался скрыть грызущую его тревогу.
   Наконец двери раздвинулись, и Крок вывел их в длинный широкий коридор, освещенный редкими световыми шарами и изгибающийся вдалеке. Котон увидел, что стены были заставлены полками, а двери и боковые ответвления вели в более темные помещения. Крок позволил им остановиться, когда они проходили мимо полок, заставленных артефактами - гаджетами, чем-то похожим на биологические образцы в банках для образцов, даже мерцающими виртуальными машинами. Котон уставился на одно прекрасное изображение другой четырехгранной формы с плотно структурированной поверхностью, которая, казалось, была построена вокруг звезды. Он ничего не понял из того, что увидел.
   - Мне потребовался бы целый день, чтобы объяснить происхождение любого из этих чудес, - спокойно сказал Крок. - И, конечно, физические артефакты, хранящиеся здесь, составляют лишь небольшой процент от запасов Дворца; гораздо больше хранится в виде данных в архивах - во всяком случае, то, что от них сохранилось.
   - Это плоды Ассимиляции, - сказала маршал Санд. - Я изучала тот период в военной школе. Это была эпоха, которая имеет некоторое сходство с нашим нынешним временем, этой эпохой Кары - за исключением того, что тогда не ксили прокладывали себе путь через Галактику, а человечество.
   Вала подняла на нее глаза. - Вы, безусловно, более сложный персонаж, чем я когда-то думала, маршал. Вы солдат, который говорит так, как будто сожалеет об Ассимиляции.
   Санд пожала плечами. - Что сделано, то сделано. Однако было бы увлекательно путешествовать по Галактике до того, как люди поглотили ее разнообразие.
   - Вы верите в чувство вины, маршал Санд? Верите ли вы, что человечество сейчас наказано за наши действия в прошлом? Целые религии были построены на этой предпосылке.
   - Я знаю. Даже в армии есть секты, которые поклоняются ксили как богам очищения. Я не Трансцендент, академик. Я не верю в вину человечества - или в возможность искупления вида, как это сделали они. Но я действительно считаю, что если вы потратите еще немного времени на анализ моей личности...
   - Довольно, довольно, - нервно сказал Крок. - Давайте перейдем к делу, хорошо?
   Он провел их по боковому коридору, а затем в комнату, оборудованную современными виртуальными машинами и столами обработки данных. В этой комнате, длинной и узкой, доминировали два предмета оборудования, скорее похожие на стоячие гробы, подумал Котон, сделанные из какого-то невыразительного серого материала и стоящие друг напротив через всю длину пола. Пара ассистентов, молодых, умных на вид, но нервных и подобострастных, жались по углам комнаты.
   Крок внимательно наблюдал за своей компанией, постоянно замечая смену настроений и выражения лиц. Он действительно был продавцом, подумал Котон. - Я вижу, вы впечатлены оборудованием, которое мы здесь собрали. Мы усердно трудились, чтобы сделать это для вас, академик, и полагаю, нашли именно то, что вам требовалось.
   Вала хмыкнула и пренебрежительно щелкнула ногтем по одному из ящиков-гробов. - Это, я полагаю?
   - Академик, это телепорт.
   Маршал Санд казалась заинтригованной, хотя и не впечатленной. Она выключила свои виртуальные дисплеи и прошлась вокруг ящиков-гробов, измеряя шагами расстояние между ними. - Телепорт, да? И раскопали прошлое - что я вам говорила, академик? Несомненно, телепорты того или иного вида изобретались снова и снова.
   - Действительно, - сказал Крок. - И во время Ассимиляции были восстановлены многие инопланетные варианты.
   - Но это не та технология, которую когда-либо широко использовали люди, - сказала Вала. - По сути, вы преобразуете любой отправляемый вами объект - даже людей - в поток данных для передачи. Но этот поток может быть заблокирован, поврежден или незаконно перехвачен. И этот процесс всегда дорогостоящий, поскольку обычно вам приходится уничтожать остальную массу объекта, который вы хотите отправить.
   Санд кивнула. - Потому что законы квантовой информации запрещают создание истинных копий.
   Крок сказал: - Тем не менее, академик Вала, я убежден, что это ваше решение. Пока у вас есть какой-то канал связи с вашей параллельной вселенной в балке, вы можете использовать его для отправки сигнала телепортации. На самом деле я нашел в архивах множество подходящих технологий, но выбрал эту, поскольку подумал, что в этом есть определенная поэтическая логика.
   Санд выгнула бровь. - Поэтично?
   - Это технология серебряных призраков! И вы, адепты, играете решающую роль в этом процессе, не так ли? - Он подошел к Котону и пристально посмотрел ему в глаза, как будто они были окнами в череп Котона. - У вас в головах на самом деле растет материал серебряного призрака. Замечательно! Как будто вы гибриды призрака и человека.
   Вала выглядела разъяренной. - Так вы знали это о нас с самого начала.
   Котону захотелось ударить его.
   Но он спокойно сказал: - Конечно, мы знали, мадам. От таких архивариусов, как мы, не удастся хранить секреты.
   Санд сказала: - Ближе к делу, продавец. Как это работает?
   И Крок описал, как серебряные призраки, печально известные мастера на задворках физики, вмешались в значения фундаментальных констант. - Квантовая волновая функция объекта описывает вероятность его нахождения в любом конкретном месте. Но масштаб этой функции определяется числом, называемым постоянной Планка. И если вы увеличите значение этой постоянной, хотя бы локально, то возрастает вероятность того, что объект будет найден там, а не здесь. Тогда все, что вам нужно сделать, это, так сказать, сорвать яблоко с дерева, на котором вы хотите его найти: там, а не здесь. Технические детали немного сложны...
   Санд подняла руку. - Мне все равно, как эта штука работает. Больше ни слова. Покажите нам.
   - Можно мне взять тестовый объект - возможно, вашу фуражку, маршал?
   Взгляд Санд был зажигательным.
   Котон поспешно снял куртку. - Вот. Воспользуйтесь этим.
   Крок открыл одну из коробок. Безликая внутри, она была достаточно большой, чтобы в ней мог поместиться стоящий человек. Крок аккуратно сложил куртку, положил ее на дно коробки и закрыл дверцу. Он кивнул своим помощникам, которые что-то шептали друг другу и манипулировали виртуальными дисплеями. Котону показалось, что он услышал гул какого-то двигателя, набирающего обороты, и запах озона и электричества в воздухе.
   - Подготовка займет несколько минут... - Крок посмотрел на Валу. - Это подтверждение концепции. Нам нужно будет рассмотреть конкретные детали вашего проекта. Например, отправителям в бета-версии вашей вселенной потребуется доступ к какой-либо технологии, способной сканировать на квантовом уровне.
   Вала кивнула. - Корабль, который наткнулся на бету, был оснащен устройствами для изготовления пищи и воздуха - даже человеческой кожи для трансплантации. Они явно были способны к манипуляциям на квантовом уровне. Мы надеемся, что если пользователи бета-версии смогут найти одну из этих машин, и если она все еще работает, мы сможем загрузить инструкции по настройке ее функций в соответствии с нашими целями.
   - Но тогда есть еще пропускная способность. Насколько я понимаю, межкосмический сигнал передается потоком гравитонов и нейтрино. Чем больше поток, тем быстрее и надежнее передача.
   - Я думаю об этом, - сказала Вала. - Мы должны установить приемную станцию глубоко в гравитационном колодце нейтронной звезды, где пространственно-временное напряжение самое большое.
   - И чей корабль вы будете использовать для этого? - спросила Санд. - Наш, я полагаю?
   Вала отмахнулась от этого. - Вам все равно понадобится доступ к гравитационному колодцу, если мы хотим помочь вам использовать Звездный народ. Наши проекты дополняют друг друга, маршал.
   - И, конечно, - сказал Крок, - вам также нужно будет учитывать мощность приемника.
   Котон понимал, что продавец намеренно не смотрит на него. Вала ничего не сказала. И Котон почувствовал глубокий страх. Потому что, конечно, этот "приемник" был встроен в голову самого Котона: на самом деле, он был частью его самого.
   Низкое гудение машины продолжалось, и ассистенты суетились у своих пультов.
   - Осталось совсем немного, - успокаивающе сказал Крок. - Не хотите присесть? Что-нибудь поесть или выпить? Конечно, маршал, мы могли бы предложить и другие услуги, которые могли бы заинтересовать вас, поскольку вы приступаете к отдельным проектам...
   Маршал Санд посмотрела на него сверху вниз. - Ваши манеры меня не впечатляют. Вы были бы удивлены, узнав, как часто я сталкиваюсь с такими людьми, как вы, коммивояжер - мелкими и алчными, ищущими выгоду в страданиях и разорении, которые приносит Кара, когда человечество бежит огромной волной.
   Крок рассмеялся, и Котон неохотно восхитился его непокорностью. - Какая освежающая честность! Что ж, я замечаю ваше презрение, маршал, но это не помешает мне принимать платежи из новой коалиционной кассы. Вы не одобряете, что я распродаю остатки прошлого, не так ли? Но взгляните на небо. Кара приближается, несмотря на ваши планы, ваше высокомерие и вашу довольно великолепную униформу. Итак, вы видите, маршал, я могу с таким же успехом продать наше прошлое, потому что у нас, людей, нет будущего, а? - И он снова рассмеялся.
   Раздался тихий перезвон. Один из ассистентов поспешил ко второму ящику-гробу, открыл его и достал куртку. Ее развернули и принесли Котону для осмотра. Она, несомненно, принадлежала ему; она была впору, когда он надел ее, и он заметил те же прорехи и другие мелкие изъяны. Тем не менее, она слегка пахла озоном и была теплой на ощупь.
   Телепорт был готов. Казалось, они были преданы делу.
   И теперь Вала и Санд, вместе, довольно мягко, начали объяснять Котону, что им от него нужно. Или, более конкретно, от инопланетной штуки в его голове.
  

11

  
   Плот казался овальной тенью на тускло-малиновом фоне.
   Кит падал вслепую, сквозь мертвый воздух. С тех пор, как он пересек пустоту между туманностями, животное превратилось в тонкую ракету, его спущенная плоть превратилась в гладкую оболочку вокруг внутренних органов. Даже огромные глаза закрылись. Временами Люра думала, что он спит или мертв, но он продолжал реагировать на прикосновения своего хозяина - Ото сам управлял поводьями. Теперь огромные плавники кита молотили по воздуху, а его тело поворачивалось в противоположную сторону, так что Плот поворачивался в ее поле зрения по мере их приближения, теперь уже достаточно близко, чтобы Люра могла разглядеть детали, как свет пробивался сквозь щели в этом огромном полу в небе.
   - Уже недолго, - сказал Пестен.
   Ото отрезал: - Тогда надеюсь, мы найдем то, за чем пришли сюда, и что это оправдает нашу прогулку. - Он натянул сбрую. Кит вздрогнул, и глубокий басовитый стон наполнил его пещерообразное нутро.
   Пестен слегка улыбнулся Люре. Они говорили о том, что Ото, казалось, заботился о своем ките больше, чем о своих наездниках или о себе самом, и теперь он продемонстрировал это. Он был бандитом, убийцей и насильником, но при этом компетентным лидером и способным на чувства - сложные, как у всех людей.
   По мере того, как кит приближался, Плот рос, пока не заслонил половину неба. В свете большой звезды где-то вдалеке он отбрасывал рассеивающуюся тень далеко вниз в пыльном воздухе. Ото остановил вращение кита и позволил ему медленно дрейфовать для окончательного приближения. Теперь, когда они подплыли к краю, Плот превратился в эллиптическое лоскутное одеяло из потрепанных палубных плит. Люра могла видеть закопченные шрамы от сварки по краям ближайших плит, но когда ее взгляд скользнул по поверхности, похожей на потолок, плиты с расстоянием слились в размытое пятно.
   Наконец кит поднялся над краем, и под ними открылась наружная поверхность Плота - огромное блюдо, полное сложностей. Палуба, которая сама по себе казалась тонкой, как нож, была усеяна зданиями, построенными из деревянных панелей или металла и перемешанными друг с другом, как игрушки. Поверхность была повсюду повреждена, ее прорезали разрывы и дыры, а в самом центре плота зияла длинная прямоугольная рана, похожая на незаживающую рану. А на дальнем краю громоздились высокие машины, молчаливые стражи.
   Все они молчали перед этим потрясающим разворачивающимся зрелищем.
   Пестен прошептал Люре: - Просто помни, что этим наездникам на китах хуже, чем нам. Они живут в мире животных, где ничто из того, что делают люди, не намного больше тех стрекал, которые Ото втыкает в нервные окончания своего бедного животного. Мы не смогли бы сделать ничего подобного, но для нас это не так уж странно. Смотри, этот пол сделан из железа, которое, вероятно, попало из ядра какой-нибудь звезды или чего-то еще - хотя, похоже, к центру у него другая текстура. Он большой - сколько, тысяча шагов в поперечнике? - но он не гигантский, наш Лес не был бы карликовым. И это наше, помните - созданное нашими предками, населенное поколениями и покинутое только тогда, когда в этой туманности закончился воздух, которым можно было дышать.
   Кит продолжал подниматься над Плотом. Ото оглянулся на Люру и Пестена. - Что теперь?
   Пестен сказал: - Котон сказал нам искать что-то большое, крупнее человека. И очевидное. - Он указал. - Что насчет тех сооружений на дальнем краю?
   Люра посмотрела в ту сторону. - Они похожи на ряд сломанных зубов. Но они достаточно большие, не так ли? - Она подплыла к полупрозрачной коже кита. - Крот...
   - Массивная сенсорная дисфункция!
   - Заткнись. - Она поднесла его к коже так, чтобы маленькие отверстия были обращены наружу. - Вон те машины - это то, что ты ищешь?
   Крот заколебался, и не в первый раз Люра задумалась, какие странные пародии на мысли происходят внутри его прохладной оболочки. Затем: - Подтверждаю.
   - Давайте покончим с этим, - проворчал Ото. Он закрепил ремни и сильно нажал на стрекала.
   Плавники кита бились, его обвисшая кожа покрылась рябью, и он застонал. Даже Люра могла почувствовать несчастье животного, когда оно было вынуждено плыть вниз, к огромной, странной поверхности. Очевидно, неосознанно всадники держали друг друга за руки и бормотали одну из своих странных, ритмичных, циклических песен, пытаясь успокоить животное.
   Плот превратился в пол, который исчезал под ними. Пестен лег на живот, вглядываясь сквозь полупрозрачную плоть в проплывающую внизу панораму, и Люра присоединилась к нему, лицом вниз, поджав под себя локти. Двигаясь к середине, они пролетели над областью больших блочных сооружений с четкими краями. Люра разглядела конусы, установленные на поверхности, очевидно, прочно закрепленные, от верхних точек некоторых из них тянулись тросы. Но к чему бы ни были когда-то прикреплены эти тросы, их давно не было.
   - Это невероятно, - сказал Пестен. Он взволнованно указал пальцем. - Посмотри на это! Видишь, как здания наклонены в сторону от середины? И эти ряды террас?
   Она нахмурилась. - Нет, не понимаю.
   - Что ж, подумай о силе тяжести Плота - как масса этого огромного тонкого блюда будет притягивать тебя, если ты встанешь на него. На краю ты почувствуешь, как будто тебя тянет к центру масс, когда ты войдешь, тебе покажется, что ты стоишь на перевернутой тарелке. Но в середине тебя потянет прямо вниз, как если бы эта большая тарелка была ровной. Поэтому они построили здесь свои дома под уклоном, чтобы создавалось впечатление, что они локально вертикальны. А террасы, я полагаю, предназначены для того, чтобы ты не скатывалась до самой середины, если упадешь.
   У нее не было образования, как у Брата, но она почувствовала изобретательность дизайна. Было как-то успокаивающе думать, что строители Плота действительно были людьми, думающими о потребностях тех, кто будет его населять.
   Направляясь к середине, они пересекли другую зону, состоящую из небольших, более открытых зданий с дверями и окнами.
   - Дома, - сказал Пестен. - Здесь жили люди. Посмотри на все эти дома, рядами прилепленные к полу...
   Люра сказала: - Котон сказал мне, что именно так живут люди в его вселенной. На поверхностях, поверхностях планет. - Еще одно слово Котона. "Не парят в воздухе, как вы".
   - В конце концов, мы созданы для такой жизни. Я имею в виду, разгуливать по земле планет. - Пестен хлопнул себя по худым бедрам. - Вот почему у нас есть ноги. Но здесь давно никто не жил. И не похоже, что они закончили свой век мирно.
   Он был прав. Люра видела следы пожаров в сгоревших зданиях и опаленных палубных плитах. И - О, Пестен, смотри.
   Тела были человеческими, одно большое, другое маленькое, скорчившиеся на полу, прижатые друг к другу, причем взрослый укрывал ребенка. Они все еще были одеты, и обрывки кожи прилипли к их костям, сморщенные и засохшие.
   Пестен потянулся и взял ее за руку. - Давно мертвы. Возможно, они были одними из последних - когда некому было позаботиться о телах.
   И, мрачно подумала она, в этом смертоносном воздухе не осталось даже крыс, чтобы пожирать плоть, или червей, или жуков.
   Кит снова застонал и содрогнулся под ними.
   Пристегнутый ремнями безопасности, Ото крикнул: - Нас затягивает в собственный гравитационный колодец Плота. В середине, я думаю, будет приличная доля силы тяжести, и киту это не нравится...
   Пестен, смотревший вниз, не обратил на него внимания. - Мы приближаемся к центру Плота. Здесь снова все по-другому.
   Эти здания были величественнее, подумала Люра, больше и продуманнее, с причудливыми цветами и украшениями, резными дверными проемами и оконными рамами.
   - Но, во всяком случае, следов горения еще больше, - сказал Пестен. - Возможно, здесь жили боссы. Они приняли вину на себя, когда люди разозлились и испугались. И посмотри на пол, на текстуру. Это тоже другое...
   Если палуба дальше, казалось, была собрана из листов ржавого железа, здесь материал сиял, поблескивал и не ржавел, хотя все еще представлял собой лоскутное одеяло, а местами был отмечен своеобразным декором - черными и зелеными отметинами на белой поверхности.
   - Смотри, плиты изогнуты, - сказал Пестен, все больше возбуждаясь. - Там, и там... И эта плита выглядит так, будто ее расплющили. Я думаю, что когда-то это была какая-то изогнутая поверхность, которую разрезали и собрали обратно, чтобы получился этот пол.
   - Корпус корабля, - выдохнула Люра. - В историях говорится, что это был огромный цилиндр. Возможно ли это? И эти знаки...
   - Мне кажется, я узнаю цифры, - сказал Брат. - Смотри, по-моему, это четверка, а это часть семерки. Но если здесь написано название корабля, оно должно быть разрезано на части.
   А Люра, которая не умела читать ничего, кроме цифр, выгравированных пилотами на своих летающих деревьях, все равно не смогла бы распознать буквы названия.
   Теперь они добрались до самого центра Плота, где в полу была прорезана неровная дыра длиной около ста шагов. Пестен сказал: - Это выглядит так, как будто здесь что-то было закреплено, а затем просто вырвано. Но как или почему? - Он вздохнул. - Есть так много всего, чего мы никогда не узнаем.
   Люра заметила еще одно тело. Оно было маленьким и голым, с обнаженной увядшей кожей - должно быть, это был еще один ребенок. Он был подвешен в середине отверстия, покачиваясь вверх-вниз от плоскости Плота, удерживаемый там, как она предположила, собственным гравитационным полем огромного артефакта.
   Для всадников на ките прохождение дыры в палубе ознаменовало полпути в этом странном путешествии по Плоту. Ободренные, они запели громче, и Ото принялся подгонять их.
   Миновав середину, кит снова пересек концентрические зоны Плота: богатую центральную зону, более грубые жилые помещения за ее пределами, более функциональный внешний обод. Они увидели еще больше горения и разрушений и еще несколько тел. Но Люра не заметила никакого движения, ничего, что выглядело бы свежим - никаких признаков того, что кто-то или что-то жило здесь очень долгое время.
   Наконец кит завис перед одним из больших сооружений на самом краю палубы. Машина представляла собой неправильной формы блок высотой в два человеческих роста. Отверстия прорезали его широкую сторону, а на дальней стороне наружу, в атмосферу туманности тянулось сопло, похожее на огромную пасть.
   - Котон сказал, что это может быть так, помнишь, - сказал Пестен. - Он сказал, что на плоту, должно быть, были машины, которые всасывали вещество из воздуха и превращали его в пищу и воду для людей. Разве это не выглядит правильно?
   Да, подумала Люра; нетрудно было представить, как машина делает гигантские вдохи через эти металлические губы. Повинуясь внезапному порыву, она подняла Крота, чтобы тот мог видеть. - Ты можешь это идентифицировать?
   Без колебаний он громко объявил: - Машина снабжения, седьмая палуба, двенадцатый сектор, модель 4-Х-7-В, "Целеустремленность" Целостности. Доложить состояние!
   К удивлению Люры, панель на передней панели машины Плота загорелась, и она услышала голос, донесшийся сквозь густой мертвый воздух, приглушенный китовой кожей: - Действующее.
   Всадники отшатнулись в суеверном страхе.
   Ото оглянулся на Люру. - Ну, вот мы и прибыли. Что теперь?
   Пестен сказал: - Котон сказал, что мы должны поработать с машиной. Как мы можем добраться до нее?
   Люра сказала: - Если мы выйдем наружу...
   - То умрете через несколько мгновений, - сказал Ото. Люра увидела, как на его лице появилось что-то вроде обиды. - Я заставлю кита проглотить машину. Затем, когда она будет запечатана в его кишечнике, мы ее вырежем. Это причинит киту боль. Тебе лучше надеяться, что оно того стоит, девочка с дерева, потому что если это не так, я тебя порежу. Давай, детка. Все будет не так плохо.
   Он пошевелил своими поводьями, и кит застонал и содрогнулся, когда его морда приблизилась к странной старой машине.
  

12

  
   - Мы во флиттере маршала, глубоко в системе нейтронной звезды, Люра. Смотреть особо не на что. Нейтронная звезда - тусклый уголек, но ее огромная плотность искривляет пространство. Вала сказала, что если вы попытаетесь измерить число пи, разделив окружность звезды на ее диаметр, вы ошибетесь примерно на десять процентов. Я не уверен, что это значит... Мы уже совершили несколько близких облетов вокруг звезды. Мне показалось, что я чувствую приливы, и корпус застонал...
   - Это гравитация, Котон!
   - Да. Которая формирует твой мир. Все это так странно. Когда я смотрю на нейтронную звезду, не могу поверить, что там, внизу, внутри нее, есть люди - или, во всяком случае, говорит Вала, они чувствуют себя людьми, даже несмотря на то, что сделаны из ядерного материала и тысячи из них могли бы поместиться на ногте вашего большого пальца.
   - Но это еще не все, Люра. Жизнь есть и за пределами звезды, в узлах магнитного поля, сгустках плазмы с внутренней структурой. Вы едва можете увидеть их простым глазом, но они очень отчетливы на приборах Валы. Это еще один вид Вооруженных людей. Никто не знает, почему они были созданы из магнетизма. Вала говорит, что, возможно, они пришли сюда в поисках убежища. Когда мы приближаемся, они собираются поближе к кораблю и посылают сигналы - что-то вроде визга, который Вала пока не смогла расшифровать. Они пытаются заговорить с нами.
   - Вы можете им помочь?
   - Не знаю. Не сегодня.
   - А как ты, Котон? Ты хорошо спишь?
   - Гравитационные сны слишком яркие для этого. Пространство-время здесь растянуто, и мой мозг купается в гравитонах и стерильных нейтрино... Лучше не спать, если смогу. И когда я это делаю, теперь слышу тебя так отчетливо.
   - Котон, ты боишься? В конце концов, если я правильно тебя понимаю, они собираются использовать твою голову, чтобы спасти меня. А затем и тех, кто последует за мной. Штука в твоей голове, единственная машина, которая у них есть, достаточно мощная, чтобы переправить меня...
   - Я стараюсь не бояться. Я доверяю своей бабушке.
   - Если все это провалится - или если ты все-таки решишь, что не хочешь этого делать, Котон, и я пойму - это все равно того стоило. Даже если мы не сможем вернуться домой, по крайней мере, ты узнаешь нашу историю.
   - Да.
   - И мы все равно сможем разговаривать, не так ли?
   - Пока я не перерасту свою способность видеть сны - да. Я буду стараться, сколько смогу. Вала машет мне. Думаю, она хочет, чтобы я отдохнул.
   - Мы поговорим позже. Так или иначе.
   - Да. Так или иначе. До свидания, Люра...
  

13

  
   Котон наконец погрузился в сон.
   Вала вернулась в каюту маршала. У главного обзорного окна были установлены раскладные кресла, и Санд сидела там, держа в руках чашку горячего чая, вокруг ее головы парили дисплеи виртуального статуса.
   За перегородкой экипаж Санд управлял флиттером с военной компетентностью. А в другой каюте антиквар Крок настраивал свое древнее оборудование призраков для телепортации, жалуясь на сложность сопряжения систем технологических традиций, разделенных сотнями тысяч лет. Но в этом салоне атмосфера была спокойной.
   Вала села рядом с Санд и взяла свою чашку, которая, почувствовав ее присутствие, начала наполняться чаем - маленькое чудо, завещанное каким-то давно умершим инженером из далекого прошлого.
   Санд спросила: - Мальчик спит?
   - Плохо. Эти сны...
   - Как приятно слышать их разговор, - сказала Санд. Вала организовала звукозапись, чтобы можно было услышать, как Котон озвучивает речь Люры. - Мальчик болтает с девочкой, вечная история. Они не столь уж далеки друг от друга по возрасту, не так ли, академик? Может быть, если эту девушку удастся вернуть с помощью вашего телепорта, они влюбятся друг в друга! Как это было бы уместно. Если она не превратится в какую-нибудь гротескную протоплазменную массу, или если миллион лет сверхгравитации беты не превратят ей подобных в монстров. И если этот процесс не выжжет его лобные доли. Кстати, Котон полностью осознает риски для себя? Полагаю, что нет - полагаю, что вы не проинформировали его полностью - потому что Котон мог отказаться, и тогда вам, возможно, пришлось бы столкнуться с неудобствами, связанными с принуждением его подчиняться вашей воле. Это совсем не соответствовало бы вашему представлению о себе как об академике или бабушке, не так ли, Вала?
   Чувство вины клубилось в Вале под коркой отрицания. Но она прожила долгую жизнь и, как она верила, контролировала свои эмоции; и придерживалась принципа, что высшие цели иногда требуют жертв. Да, она думала так. Если бы ей пришлось принудить к этому своего внука, она бы так и сделала. - Вам доставляет удовольствие так подшучивать надо мной, маршал?
   - Я интересуюсь людьми. Иначе я вряд ли смогла бы выполнять свою роль. И вы довольно необычный экземпляр, академик. Так много конфликтов! Вы кипите от амбиций и негодования.
   - Негодование? Я - Вооруженная, маршал Санд. И я высокообразована. Чем больше Вооруженный узнает о своем собственном прошлом и прошлом своего рода, тем больше накапливается негодования, я бы сказала. Естественная реакция. - Она смаковала свой гнев, как смакует экзотический вкус чая на языке. - Да ведь нам, Вооруженным, не нужна Кара ксили. У нас есть вы, нормальные, и этого достаточно.
   - О, не будьте смешной, Вала. Вряд ли вас преследовали, не так ли? Вы выглядите неподходящей мученицей! И кроме того - что такое "нормально"? Человечество уже миллион лет вовлечено в межзвездную войну. После такой истории, возможно, мы все Вооруженные. Просто для некоторых из нас это не так очевидно...
   Прозвучал слабый сигнал тревоги, и Санд указала на один из виртуалов, порхающих вокруг ее головы. Изображение расширилось, чтобы показать схему корабля с линзовидными формами, проносящимися вокруг него.
   - Снова существа с магнитным полем, - сказала Вала.
   - Да. Они, похоже, не в состоянии держаться в стороне. Они бьются о корпус, как бабочки о стекло.
   Вала задумалась, что эта суровая маршал знает о бабочках. - Знаете, с помощью этих проектов, Вооруженных, редко достигались военные цели. Когда читаешь записи того периода, иногда думаешь, что ученые Целостности создали таких существ просто потому, что могли... И, конечно, мало думали о тех, кого бросили, когда военные проекты закончились.
   - Как вы себе представляете, какими мы кажемся им, бабочкам из магнитного поля?
   Вала пожала плечами. - Клетками электромагнитных и молекулярных сил. Возможно, такими же, как они сами, но сделанными из неуклюжего, плотного материала, а не из их собственных изящных сгустков плазмы. Это если они вообще воспринимают таких разных существ, как мы, как разумные сущности. Это интересно - во вселенной бета могут быть формы, которых здесь нет, которые, возможно, нам было бы трудно распознать как разумных или даже живых. Как "звери гравитационной химии", которые предположительно кишат на аккреционных поверхностях, окружающих их большие черные дыры...
   - Вся эта сложность. И все это скрыто, я полагаю, в запутанной странности, которой была вселенная бета Большого взрыва, - как наше собственное существование было скрыто в нашей собственной сингулярности. - Санд изучала свою руку, и зеленый и красный свет виртуальных дисплеев отражался в ее ясных глазах. - Как все это странно.
   Вала поняла, что ничего не знает о происхождении Санд. Были ли у нее, например, собственные дети? - Вы сегодня в задумчивом настроении, маршал. Признаю, что вы не тот человек, за которую я вас приняла, когда мы впервые встретились в этом самом флиттере на Дельте Семь.
   - Ну, вот и вы тоже. Как мы можем надеяться разобраться во Вселенной, если не можем понять друг друга, а, академик?
   - Я не хотела поднимать этот вопрос, опасаясь, что это оттолкнет вас. Но я не совсем понимаю, почему, в конце концов, вы отвлекли ресурсы на поддержку моего проекта. В отличие от Звездного народа, я не вижу, чтобы потерпевшие кораблекрушение на бета-версии были вам полезны в качестве оружия.
   - Я бы не была так уверена. - Санд махнула рукой, вызвала еще одну виртуалку и взмахом отправила ее, вращающуюся в воздухе, к Вале. - Вот концептуальное исследование того, как мы могли бы использовать саму бета в качестве источника гравитонов, возможно, гравитационных волн. В конце концов, древнее оружие "звездолома" по сути является гравитационно-волновой пушкой. Может ли бета работать как универсальный источник энергии для такого оружия? Или, как вы сами сказали, бета - это беспорядочное, пористое пространство-время. Возможно, ее можно было бы использовать как своего рода космический обмен, соединение через червоточину. Ксили уже могли бы использовать ее таким образом. Может быть, мы даже смогли бы воспользоваться энергией Большого кризиса беты, который скоро начнется.
   Вала улыбнулась. - Вы бы превратили в оружие целый космос? Для солдата вы мыслите масштабно.
   - Мы ведем большую войну.
   - Но я не принимаю ничего из этого как личный мотив для попытки спасти Люру и ее людей. Что это, маршал? Гуманизм?
   Санд невозмутимо пожала плечами. - Называйте это так, если хотите. Мы - вид, который однажды завоевал Галактику. Я верю, что даже сейчас мы должны стремиться к большему, чем просто отступление - что даже когда тьма сгущается, по крайней мере, мы можем помочь друг другу. - Она пристально смотрела на Валу с намеком на холодный юмор в глазах. - А как насчет вас, академик? Я вряд ли думаю, что вы здесь из-за теплоты и доброты. О, возможно, все началось именно так, когда вы впервые услышали о бедственном положении этих потерпевших кораблекрушение на бете из уст Котона. Но сейчас все зашло дальше этого, не так ли? Риск, на который вы готовы пойти с Котоном, убедил меня в этом.
   - Все вы, ученые, одинаковы. Вы хотите осуществить эту передачу не для того, чтобы спасти потерпевших кораблекрушение. Вы хотите сделать это, потому что думаете, что сможете. И стоимость не имеет значения. Да ведь вы так же плохи, как оружейники Целостности, которые создали ваших предков и которых вы притворно презираете. Вы не что иное, как горнило амбиций. И в это горнило будет брошен ваш собственный внук, молодой и улыбающийся.
   Вала впилась в нее взглядом. Но она первая отвернулась, ее лицо пылало. Маршал рассмеялась.
   Прозвучал еще один сигнал тревоги, тихий перезвон.
   Крок постучал в дверь и открыл ее. - Потерпевшие кораблекрушение бета включили питание в своей будке. Мы готовы к попытке переноса.
   Санд посмотрела Вале в глаза, и академик поняла, о чем она думает. Последний шанс отступить.
   Вала встала. - Давайте сделаем это.
  

14

  
   Кит неуклонно приближался к ядру ядер. Команда сгрудилась за мордой кита, распевая свои жуткие повторяющиеся песнопения.
   Люра сидела, глядя сквозь покрытую шрамами шкуру кита. На руках у нее был Крот, а рядом с ней плашмя лежала огромная машина для снабжения, которую кит буквально откусил от периметра Плота. С другой ее стороны сидел Брат Пестен, давно погрузившийся в благоговейное молчание.
   Кит вздрогнул, затрясся и издал еще один глубокий, мучительный стон. Вполне возможно, что он застонал, подумала Люра, потому что прошло много смен с тех пор, как Ото и его команда вынудили его покинуть последнюю богатую туманность, где он мог питаться, и он начал это ужасающее погружение глубоко в сердце огромной гравитационной системы, в которую были встроены они все. Ото сказал, что его кит никогда не оправится от этого испытания, и Люра чувствовала, что он никогда не простит ей этого, каким бы ни был исход этого странного приключения.
   И все же они были здесь, погружаясь к ядру ядер по приказу мальчика из другой вселенной.
   За несколько переходов кит пробился сквозь слои густого черного облака обломков, окружавшего само ядро. Но теперь все менялось. Мрачные облака расступились перед ними, и обломки начали демонстрировать глубину и структуру. Бледный розоватый свет засиял вверх, и завесы из вещества разбитых звезд и туманностей изогнулись дугой над китом, делая его карликовым.
   Затем, внезапно, облака рассеялись, и они проплыли над самим ядром ядер.
   - Клянусь Костями, - пробормотал Пестен древнее, не свойственное Братьям ругательство. - Это как планета.
   Ядро ядер представляло собой компактную поверхность, сгруппированную вокруг массивной черной дыры в ее сердце, сплющенную сферу, на пересечение которой потребовались бы сотни переходов - если бы вы могли противостоять силе тяжести. Это был, безусловно, самый крупный организованный объект, который кто-либо из них когда-либо видел или слышал о нем.
   И это действительно было похоже на "планеты", описанные Котоном в его собственной вселенной, на планету, выполненную в оттенках красного и розового на фоне угольно-серого и черного. Там были "океаны" из какого-то квазижидкого материала, густого и красного, как кровь; они плескались о "земли", выступавшие над общей сферической поверхностью. Были даже небольшие "горные хребты", похожие на морщинки на кожуре прокисшего фрукта, и облака, похожие на дым, которые проносились над поверхностью морей. Там было непрерывное движение: огромные волны пересекали моря, и горные хребты, казалось, бесконечно изменялись, и извивались берега странных континентов.
   Пестен был в восторге. Он всматривался сквозь китовую кожу, как будто хотел пролезть сквозь нее. - Это больше похоже на альфа-мир, как описал его Котон, чем на что-либо, что мы видели раньше. Больше похоже на саму Землю, чем на что-либо, что мы когда-либо видели! Возможно, это самая крупномасштабная структура, которую можно найти на бете. Но даже это намного меньше, чем тривиальный альфа-мир.
   - Ты понимаешь, что мы видим своего рода оболочку, содержащую саму черную дыру. Она представляет собой баланс между притоком материала из облака обломков и излучением от аккреции вокруг самой черной дыры. Это не то окружение, которое Котон описал для альфа-черных дыр; оно имеет гораздо большую структуру и, по-видимому, большую плотность. И оно удерживается вместе чем-то еще, уникальным для беты -гравитационной химией!
   - Ты говоришь так, как будто гордишься этим.
   - Ну, а почему бы и нет? В альфе нет подобного зрелища.
   - Но к нам это не имеет никакого отношения, - пробормотала Люра.
   - Да, да... У тебя есть свой Крот? Мы должны отправить изображения того, что мы видим, на альфу.
   Команда забормотала. Люра увидела, что их силуэты вырисовываются на фоне нового, более бледного свечения, и они указывают куда-то. Люра повернулась, чтобы посмотреть. В центре одного из странных континентов была сетка розовато-белого света, выгравированная на поверхности, как огромная игровая доска.
   - Смотри, - выдохнул Пестен. - Смотри!
   Идеи теснились в голове Люры. - Жизнь, - прошептала она.
   - И интеллект. Два ошеломляющих открытия с первого взгляда.
   - Как это возможно?
   - Ну, а почему бы и нет? Жизнь подпитывается резкими энергетическими перепадами, местами, где из хаоса возникает структура и возникает организованность.
   Не в первый раз Люра задавалась вопросом, как много из древних знаний, которые он повторял, он действительно понял.
   И теперь она увидела больше решеток. Некоторые покрывали целые континенты, и линии света стрелами опоясывали шар, и Люре показалось, что в решетке она видит отдельные структуры: пирамиды, тетраэдры и кубы.
   - Но мы знали, что они были здесь, - сказала она. - Не так ли, Брат? В этом был весь смысл нашего бесконечного труда по перемещению звездных ядер и помещению их в ядро ядер. Это были наши боги, обитатели ядра. И они вознаградили нас кислородом, откачанным в завесу туманностей...
   Крот пробормотал: - Это Котон, говорит от имени академика Валы. Она говорит, что удивлена, обнаружив здесь доказательства существования разума, несмотря на ваши убеждения. Она думала, что вы просто суеверны насчет богов в ядре ядер.
   Пестен вспыхнул. - Возможно, мы примитивны по сравнению с вами - и многое забыли в этом враждебном месте - но не дураки!
   - Нет, нет... Она извиняется... Это не то, что она пыталась донести. Она вообразила, что выход кислорода не связан с падением зерен. Это как молиться о дожде, говорит она. Теперь она не так уверена. Однако, по ее словам, маловероятно, что какой бы разум ни обитал здесь, ему нужны ваши куски железа. Посмотрите на масштаб этого ядра; подумайте о вовлеченных массах. Она думает, что разумные существа ядра, скорее всего, восприняли падение ядер ваших звезд как сигнал о том, что в облаках туманностей, окружающих ядро, сохранилась жизнь, химическая жизнь, подобная вашей. И до тех пор, пока это происходило, существа ядра пытались поддерживать вас. Как если бы ваши ядра были сообщениями, криками о помощи, передаваемыми в ядро. Вы были правы в том, что в ядре были могущественные умы, защищающие жизнь в вашем космосе. Просто они не были богами...
   Люра была ошеломлена этими идеями.
   Пестен сказал: - Подумать только - существа такого масштаба и такие разные во всех отношениях должны обращать на нас внимание.
   - Эмпатия, похоже, универсальна, - сказал Котон через Крота. Но Люра не была уверена, что означает это слово. - В конце концов, однако, Вала говорит, что этот эксперимент по симбиозу закончится. Симбиоз, бабушка, что это значит? Ибо туманности, все они, умирают, как гаснут ваши звезды.
   Люра знала, что это правда. Но еще долго после того, как вымрут деревья, киты и небесные волки, и потемнеют все звезды и туманности, и исчезнут все люди, гравитационные сущности все еще роились бы над их бурлящим миром черных дыр. Эти существа были истинными обитателями этого бета-космоса; люди, мягкие, мокрые, грязные и дряблые, были всего лишь временными пришельцами.
   Конечно, когда в этой вселенной наступит Большой кризис, описанный Котоном, не выживут даже гравитационные боги ядра ядер.
   Раздался тихий перезвон. Котон позвал через Крота: - Пространственно-временные напряжения - поток гравитонов.
   Пестен сказал: - Просто скажи нам!
   - Моя бабушка говорит, что мы готовы попробовать перенос.
   Люра вздрогнула, глянув на металлическую коробку, лежащую рядом с ней.
   Инженеры Вселенной альфа нашли способ модифицировать снабженческую машину Плота.
   Они попросили Пестена подсоединить ее к Кроту с помощью кусочков проволоки, выдернутых из обрубков одной машины и вставленных в отверстия другой. Казалось, этого было достаточно, чтобы информация была передана из Вселенной альфа через Крота в машину снабжения.
   А затем, по указанию альфы, машина снабжения перестроила себя. Люра видела волны искрящегося света, проходящие через ее корпус, и пульсацию крошечных регулировок, словно мышцы напрягались под кожей. Котон сказал ей, что внутри машины были устройства поменьше, большинство из которых были слишком малы даже для того, чтобы их можно было увидеть, которые предназначались для устранения мелких дефектов - подобно тому, как тело человека или дерева может само залечивать свои мелкие травмы. Теперь, с помощью Крота, инженеры вызвали эти маленькие механизмы и приказали им не чинить машину снабжения, а превратить ее во что-то совершенно другое.
   Из всех внесенных изменений Люра поняла очень немногие, но наиболее очевидным было увеличение шва вдоль боковой части корпуса машины снабжения, дополненного толстыми металлическими петлями. Теперь Пестен и Ото просунули пальцы под край этого шва и приподняли. Крышка огромного ящика медленно поднималась, потому что была очень массивной, но наконец откинулась и упала в сторону. А внутри можно было отчетливо разглядеть пространство, выдолбленное в массиве компонентов, которые были туда втиснуты, - гнездо, размером и формой напоминающее человеческое тело.
   Люра почувствовала, как рука Пестена скользнула в ее руку; его ладонь была влажной, как будто он боялся больше, чем она.
   Ото пристально посмотрел на нее. - Итак, ты заберешься в эту штуку, и мы с Братом закроем на тебе крышку, и оттуда вылезут какие-то маленькие ножи и порежут тебя на кусочки.
   - Не ножи, - сказал Пестен.
   - Что потом? От нее ничего не останется. Так они сказали.
   - Это было превращено в сканер квантового уровня... - Но Пестен замолчал.
   Люра знала, что он мало что понял. С таким же успехом это могут быть ножи, подумала она.
   - Ты боишься, - сказал Ото, наблюдая за ней.
   - Конечно, боюсь, - отрезала она. - А ты бы не боялся? Но по ту сторону этой двери будет кто-то, кто знает меня и поможет мне.
   - Ты действительно в это веришь?
   - Если все это было фальшивкой, зачем Котону и его людям было затевать все эти неприятности? - Она внимательно посмотрела на него, на острые, умные глаза, грубые черты лица. - Вы помогли нам зайти так далеко. Ты мог бы просто убить нас, как, казалось, всегда хотела Анка. Но ты этого не сделал. Ты веришь в то, что мы делаем.
   - Эта машина старая. И теперь с ней дурачились. Предположим, она сломается прежде, чем остальные из нас смогут дозвониться?
   - Так что ты хочешь сказать? Что хочешь начать первым? Если да, то давай.
   Его глаза сузились. - Я предпочел бы быть вторым, после того как увижу, как это сработает, и услышу, как ты перезвонишь через этот ящик Кроту. - Он придвинулся ближе, и она почувствовала притяжение его тела, все еще массивного и могучего, несмотря на лишения, которым они все подверглись во время странной одиссеи кита. - Или я расскажу тебе маленькую идею, которая пришла мне в голову. Предположим, я обрюхатил тебя, а потом отправил на тот свет? Если у тебя получится, и даже если никто другой не выживет, по крайней мере, маленькая частичка меня выживет во вселенной Альфа.
   Люра повернулась к нему лицом. - Только попробуй, и я вырву твое семя из своего тела голыми руками - в этой вселенной или в любой другой.
   Он ухмыльнулся. - Просто мысль, древесная леди. Только не заставляй меня сожалеть о том, что отпустил тебя.
   - Пора, пора, - прохрипел Крот. - Люра? Это Котон. Ты меня слышишь? Пора...
   С сожалением она протянула Крота Пестену. - Тебе лучше взять это.
   Пестен прижал его к себе. - Эта маленькая коробочка усердно работала.
   - Да. Массивная сенсорная дисфункция. Как ты думаешь, она страдала - была разрезана и не могла выполнять свою работу - все это время, с тех пор как корабль потерпел крушение?
   - Может быть, когда тебя здесь не будет, все наконец успокоится. Я позабочусь об этом.
   - О, Пестен... - Что-то сломалось, и она бросилась к нему, и они обнялись. - Увидимся в альфе, - сказала она.
   Он отстранился. - Но останусь ли я собой после такого странного перехода? Будешь ли ты собой? - Он отстранился и посмотрел на машину снабжения, и Люра увидела, как он напуган этим, по множеству глубоких причин, помимо очевидной опасности.
   Крот пробормотал: - Люра, пожалуйста...
   Больше времени не было. Она подпрыгнула, подняв ноги, и позволила себе опуститься в полость в форме тела, где легла, раскинув руки по бокам и выпрямив ноги. Сразу же детали машины ощетинились на ее обнаженной плоти.
   Пестен навис над ней. - Каково это?
   - Как будто лежу на шершавой коре. Не так уж плохо.
   - Люра, я...
   - Закрой крышку, Брат. Все в порядке.
   Крышка опустилась. Лица Пестена и Ото, освещенные розоватым светом ядра ядер, были последними, что она видела во вселенной бета.
   Она была одна в темноте и тишине.
   Теперь компоненты машины надвигались на нее сверху, снизу и с обеих сторон, грубые, царапающие, некоторые кололи достаточно сильно, чтобы причинить боль. Ей неприятно вспомнилась насмешка Ото о ножах. Но она почувствовала нарастающую энергию, резкий электрический запах, и волоски на ее коже встали дыбом.
   Котон попытался описать ей этот процесс. Эта машина, предназначенная для производства продуктов питания и напитков, сканировала ее тело, квантовую функцию за квантовой функцией. Она мало что понимала, кроме фраз на альфа-языке, но знала, что прежде чем снова увидит свет, цифры, которые определяли ее личность, будут подчеркнуты, считаны и отправлены через пространство между вселенными - и, в конце концов, благополучно поселятся в голове ее друга. Когда она подумала об этом и вызвала в воображении лицо Котона, она расслабилась и улыбнулась...
   Ее сознание вспыхнуло и утихло.
   И она была вне времени и пространства. Великие квантовые функции, охватывающие все вселенные, скользили мимо нее, как звезды, струящиеся с края невидимой туманности, и ее глаза были наполнены серым светом, сияющим под реальностью, светом, на фоне которого все явления кажутся тенями.
   Время уходило незаметно.
   И затем...
  

15

  
   Маршал Санд стояла перед установленным в кабине флиттера ящиком-гробом, который должен был служить терминалом для передачи. Рядом стоял вооруженный охранник.
   Котон корчился на кушетке, пытаясь закричать через кляп во рту. Его голова была обмотана серебристым шлемом, а воздух искрился виртуальными индикаторами. Двое явно встревоженных членов экипажа склонились над ним и укрыли его хрупкое тело медицинским одеялом.
   Вала беспомощно отступила назад, стараясь не дрожать. - Сколько еще, Крок?
   Но Крок, изучая виртуалы, которые прокручивались и танцевали в воздухе перед его лицом, не нашелся, что ответить.
   - Я бы не волновалась, академик, - спокойно сказала Санд. - Инопланетная штука в его голове может быть использована для дальнейших перемещений, даже если этот первый эксперимент убьет его.
   - Сжальтесь, маршал...
   Теперь Крок выдохнул. - Это работает! Но так не должно быть. В конце концов, гравитонного потока просто недостаточно. Или не было достаточно. Что-то увеличивает его, какое-то усиление. В противном случае мы бы потеряли данные, слишком многое из них...
   - Что-то, - сказала Санд. - Что-то?
   - Думаю, я могу догадаться, - сказала Вала. - Гравитационные существа в ядре. Что еще могло это сделать? Они увидели, что мы пытаемся сделать. Они помогли! Они усилили поток...
   - Почему они должны это делать?
   - Как вы можете открыть окно, чтобы выпустить бабочку, маршал. Банальная доброта.
   Дверца ящика-гроба со скрипом отворилась, всего лишь щелка в пломбе. Вала подумала, что запахло дымом - мясом, потом. Крок ахнул и отступил назад.
   Но Санд стояла на своем. - Что ж, давайте посмотрим, ради чего они были так добры. - Она шагнула вперед, и ее охранник последовал за ней, держа оружие наготове. Санд повернулась лицом к ящику-гробу, подцепила пальцами одной руки в перчатке пломбу на открытой двери и потянула ее назад.
   Оттуда выпала девушка.
   Маршал в форме подхватила ее на руки. Обмякшая девушка была одета в грязную тунику из чего-то похожего на сплетенную древесную кору, а ее грязные волосы были стянуты сзади. Она была слишком высокой, слишком худощавой, ее тонкие, как палки, ноги, казалось, не выдержат ее, подумала Вала, а голова болталась на тощей шее. Парадокс в том, что существа вселенной с высокой гравитацией проводят большую часть своей жизни в эффективной невесомости. И у нее были отчетливые перепонки между пальцами ног - приспособление для плавания в воздухе?
   Санд опустила ее на палубу. Но девушка сопротивлялась, пыталась поднять голову и заговорила скрипучим голосом. - Ма-сив-на сенс-орна диз-функ-ци...
   Санд уставилась на нее. - Клянусь призраком Болдера. Я думаю, она пошутила!
   Девушка попыталась заговорить снова, и виртуальный набор флиттера перевел для нее. - Котон? Где он?
   Вала не вспоминала о своем внуке с тех пор, как открылась крышка гроба. Она обернулась.
   Котон неподвижно лежал на кушетке. Члены экипажа лихорадочно трудились над ним. Но один за другим виртуальные индикаторы, парящие вокруг его головы, становились красными.
  
   Один за другим миры людей погружались во тьму перед Карой ксили. Наконец, спустя миллион лет после времен Пула, потоки беженцев стали видны в небе самой Земли.
   Со времен Майкла Пула в рядах человечества были бессмертные. Потомки Ясофта Парца были среди них. Они появлялись, жили, а иногда и умирали в результате несчастного случая или злого умысла, в своих собственных медленных поколениях, скрытые внутри человечества. Их называли многими именами. Восходящие было одним из наиболее приемлемых. И все же они выстояли.
   Восходящие пришли к убеждению, что человечество будет выживать, пока существует Земля.
   И поэтому они предприняли шаги, чтобы это произошло.
  
  

ПОИСКИ ПЕРИАНДРИ

  
   3,8 миллиарда лет н.э.
  
   Похоронная процессия выстроилась во внутреннем дворе большого дома. Сквозь завесу пузырящихся облаков голубоватый свет неба Старой Земли холодным потоком лился на шаркающих людей, и звезды совершали свои четкие двухминутные циклы.
   Пери занял свое место рядом со старшим братом МакоФери. Их мать КулуАндри, поддерживаемая двумя дочерьми, стояла позади него. В катафалк БутаФери запрягли двух прирученных веретенников. Отец Пери был крупным мужчиной во всех смыслах этого слова, мясистым, громким, тучным, и теперь его гроб представлял собой огромный ящик, от тяжести которого скрипели оси катафалка.
   Несмотря на свой рост или, возможно, благодаря ему, Бута всегда был работоспособным человеком и привил своей жене, сыновьям и дочерям схожие привычки мышления. Таким образом, семья была готова возглавить кортеж задолго до того, как на месте собралась беспорядочная часть процессии, собранная из других видных граждан Форо. Их кашель и ворчание в холодном полумраке были контрапунктом к ровному журчанию реки Фу (от которой город получил свое название), когда она протекала по своему руслу через Полку.
   - Этот шут мэр всех задерживает, - пожаловался МакоФери.
   Лицо Кулу исказилось от огорчения. БоФери, старшая сестра Пери, огрызнулась: - Придержи язык, Мако. Сейчас не время.
   Мако фыркнул: - Даже сегодня у меня есть дела поважнее, чем стоять и ждать такого жирного болвана, как он. - Но тут же успокоился.
   Пока семья продолжала ждать на холоде, слуги с Чердака бесшумно передвигались между ними, разнося подносы с горячими напитками и выпечкой. Слуги были одеты в тусклую одежду, которая, казалось, сливалась с мутным светом, и они отворачивали лица; слуги старались быть невидимыми, как будто их подносы плыли по воздуху сами по себе.
   Задержка дала семнадцатилетнему ПериАндри нежелательную возможность разобраться в своих смятенных чувствах. Эта широкая круглая площадь была внутренним двором большого городского дома БутаФери. Неяркие огни города были разбросаны перед утесом, под которым приютился Форо, растворяясь в загадочных руинах на окраине города. В этом окружении дом сиял, как драгоценный камень - но БутаФери всегда советовал быть скромными. По его словам, Форо был гораздо более гордым местом до последней Грозной Ласки. "Город" в том виде, в каком он был в настоящее время, казалось, был высечен из остатков дворца, единственного могучего здания в большом городе. И когда-то, сказал бы БутаФери, даже этот широкий двор был огорожен огромным, исчезнувшим куполом, и по этому древнему полу, ныне пересеченному копытами веретенников, прогуливались в тепле и комфорте более богатые горожане более счастливых времен. Бута был мудрым человеком, но он слишком редко делился такими взглядами со своим младшим сыном.
   Как раз в тот момент, когда чувство потери ПериАндри было самым глубоким, он впервые увидел девушку.
   Внезапно она оказалась перед ним, предлагая пирожные, испеченные в форме птиц. Эта девушка с Чердака была выше большинства себе подобных; это было первое, что бросилось ему в глаза. Хотя на ней было такое же бесформенное одеяние, как и на других, ткань удобно облегала ее бедра. Она была стройной; ей, должно быть, было не больше шестнадцати. Ее лицо, почтительно отвернутое в сторону, было овальным, с выступающими скулами под безупречной кожей. Рот у нее был маленький, губы полные. Цвет ее кожи был темным, скорее как у его собственной семьи, но это была девушка с Чердака, места, где время бежит быстро, и он задавался вопросом, бьется ли ее сердце быстрее, чем у него.
   Когда он продолжил осмотр, она неуверенно подняла голову. Ее глаза были сложного серо-голубого цвета. Встретившись с ним взглядом, она, казалось, испугалась и быстро отвела взгляд.
   БоФери, его старшая сестра, зашипела на него: - Лета, Пери, возьми пирожное или отпусти ее. Ты выставляешь нас всех напоказ.
   Он пришел в себя. Бо, конечно, была права; похороны - не то место, где можно пялиться на служанок. Он неуклюже схватил пирожное. Освобожденная девушка поспешила прочь, обратно к лифту, который должен был вернуть ее на Чердак над домом.
   МакоФери, конечно, все это видел. Старший сын Буты усмехнулся: - Ты и вправду задница веретенника, Пери. Она девушка с Чердака. Сгорит в десять раз быстрее, чем ты. Станет старухой прежде, чем ты начнешь бриться...
   Сегодня Пери было особенно тяжело переносить насмешки Мако. После церемонии МакоФери и БоФери, как старшие сын и дочь, сонаследники имущества БутаФери и единственные носители фамилии его рода, сядут и обсудят распределение богатств Буты. В то время как Бо не проявляла особого интереса к этой ответственности, Мако максимально использовал свое положение. - Тебе нравится командовать мной, не так ли? - с горечью сказал Пери. - Ну, это не будет длиться вечно, Мако, а там посмотрим.
   Мако выпустил воздух через изящно очерченные ноздри. - Твоя выпечка остывает. - Он отвернулся.
   Пери разломил маленькое кондитерское изделие. Живая птичка, заключенная в тесте, была выпущена на свободу. Когда она взмыла в небо в ускоренном темпе, биение ее крыльев стало размытым, и она скрылась из виду. Пери попытался съесть немного печенья, но он не был голоден, и ему пришлось запихнуть остатки в карман, под еще более укоризненные взгляды своего брата и сестер.
   Наконец кортеж был готов. Даже мэр Форо, хрипящий мужчина, такой же крупный, как БутаФери, был на своем месте. Мако и Бо выкрикнули имя своего отца и выбежали со двора. Процессия следовала без особого порядка. Веретенники, подгоняемые погонщиками, наклонили свои длинные шеи и покорились труду по перетаскиванию катафалка; шесть подкованных железом копыт каждого животного цокали по истертым плиткам пола.
   Путь, который они выбрали, пролегал по освоенному берегу реки Фу. Изрытый колеями и изношенный, он тянулся не более чем на километр от маленького городка у подножия утеса через Полку, и даже в почтительно похоронном темпе прогулка заняла меньше получаса. По мере того, как они продвигались, постепенно нарастал рев падающей воды.
   Полка представляла собой плато, здесь узкое, но местами шириной в километры, которое уходило в туман влево и вправо, насколько мог видеть Пери. За Полкой земля вздымалась утесами и откосами, поднимаясь к более туманным высотам, теряющимся в голубоватом сиянии; а перед ней земля уходила вниз, к Низинам. Форо был всего лишь одним из множества городов, разбросанных вдоль Полки, чья богатая почва, орошаемая древними каналами, была густо усеяна фермами. Пери знал, что представители городов, расположенных в нескольких днях езды отсюда, пришли сегодня проводить Буту.
   Наконец катафалк подъехал к самому краю Полки. Семья заняла свои места рядом с катафалком. Мать Пери всегда боялась упасть, и дочери обступили ее, чтобы успокоить. Произошла еще одна задержка, когда священник попытался зажечь ее церемониальный факел во влажном воздухе.
   Край представлял собой отвесный обрыв, где река с содрогающимся ревом извергалась водопадом. Краснея при падении, вода растекалась огромным веером, который рассеивался багровым туманом задолго до того, как достигал отдаленной равнины далеко внизу. Сами Низины, простиравшиеся до горизонта в красном смещении, были массой темно-красного, темнее крови, света замедленного времени. Но тут и там Пери видел вспышки еще более яркого света, скопления дневного света. На небе Старой Земли не было солнца; именно сияние этих мимолетных прудов розовато-белого света, каждый шириной в километр, отражающихся от высоких, быстро движущихся облаков, дарило людям день и ночь и вдохновляло их на выращивание урожая.
   Стоя здесь, среди этого потрясающего зрелища воды и света, Пери внезапно ощутил радостное возбуждение. Он почувствовал себя так, словно попал в ладони могущественных, но доброжелательных сил - сил, по сравнению с которыми его жизнь и заботы казались тривиальными, и которые все же ценили его, несмотря на это. Эта перспектива облегчила боль от потери его отца.
   Наконец священник зажег его факел. Пробормотав слова почтения, он поднес свой огонь к хворосту, сложенному в катафалке вокруг гроба. Вскоре пламя коснулось ящика, в котором находился БутаФери.
   Среди хвороста были образцы бумаг Буты - дневники, переписка, другие записи, - большая часть которых была сожжена одновременно в доме Буты. Это стирание было традицией и утешением. Согласно традиции, через четыре тысячи лет, когда придет следующая Грозная Ласка и цивилизация снова падет, все равно все будет потеряно - все с таким трудом накопленные знания рассеются, все здания превратятся в руины - и было сочтено, что лучше уничтожить эти с таким трудом завоеванные памятники сейчас, чем оставить их на безжалостную переработку судьбы.
   Долгие минуты семья, священник и толпа с надеждой смотрели на огонь. Они ждали появления изображения, проблеска чуда. Веретенники паслись, равнодушные к человеческим чувствам.
   И в этот трудный момент Пери опять увидел девушку с Чердака. Она снова двинулась сквозь толпу, неся поднос с дымящимися напитками, восстанавливающими силы после марша из Форо. Теперь на ней было платье из какого-то черного материала, которое томно облегало ее изгибы, а ее темные волосы были собраны в пучок так, что открывался изгиб шеи. Пери не мог отвести от нее глаз.
   Мако подтолкнул его локтем. - Она изменилась, не так ли? Прошел - сколько, час? - с тех пор, как ты видел ее в последний раз. Но за это время она побывала на Чердаке и вернулась обратно; для нее прошло, наверное, полдня. И, возможно, она сменила не только одежду. - Он ухмыльнулся и облизнул губы. - В таком возрасте эти кобылки могут быстро расти, их маленькие тельца текут, как раскаленный металл. Я должен знать. У меня была девушка, о, три года назад - без сомнения, уже старая карга, - но...
   - Оставь меня в покое, Мако.
   - Так случилось, что я знаю ее имя, - прошептал Мако. - Не то, чтобы это касалось тебя - не тогда, когда наш отец сгорает в своем гробу.
   Пери не мог не отдать ему его маленькую победу. - Скажи мне.
   - Лора. Тебе это пойдет на пользу. - Мако рассмеялся и отвернулся.
   Толпа ахнула. Облако бледного тумана беззвучно вырвалось из горящего гроба. Оно парило, пульсируя усиками и волнами, а затем, всего на мгновение, приняло форму, в которой можно было узнать человека, туманную оболочку с руками и ногами, туловищем и головой. Это был БутаФери, в этом не было сомнений; его точно воспроизведенной фигуры было достаточно, чтобы подтвердить это.
   Вдова Буты плакала. - Он улыбается. Видите? О, как чудесно... - Это был чудесный момент. Пожалуй, только одному из десяти было даровано посещение изображения после смерти, и никто не сомневался, что БутаФери достоин такого посланца.
   Набросок Буты удлинился, его шея вытянулась, как у веретенника, став невероятно длинной. Затем искаженное изображение взмыло в синеватое небо и по дуге спустилось с края утеса, устремившись вслед за туманной водой в мерцающую багрянцем равнину внизу. Оно искало своего последнего пристанища глубоко в медленно бьющемся сердце Старой Земли, где, как считалось, что-то от Буты переживет даже Грозные Ласки.
   Наблюдавшие за происходящим высокопоставленные лица разразились аплодисментами, и, когда напряжение спало, люди начали расходиться. Пери сделал все возможное в рамках приличий, чтобы найти девушку Лору, но в тот день он больше ее не видел.
   МакоФери и БоФери, брат и сестра, вооруженные именем своего умершего отца, на два дня отправились на конклав. Они вышли оттуда улыбающимися, явно решив судьбы своих братьев и сестер, матери и всей прислуги в доме и на Чердаке. Но они хранили молчание, к ярости ПериАндри; они не торопились сообщать о своих решениях этим благодарным получателям. Хотя его собственная неуверенность, таким образом, продлевалась, Пери ничего не мог с этим поделать.
   Первым самостоятельным решением Мако было организовать охоту на диких веретенников. Он объявил, что охота станет последним праздником в жизни его отца. Несмотря на собственное смятение, Пери вряд ли мог отказаться от участия.
   Отряд из дюжины человек взобрался на нагруженных веретенников и галопом помчался вдоль Полки. Это была молодая компания; двадцатитрехлетний Мако был самым старшим из них. У него была пачка писем доброй воли для вручения мэрам городов, через которые они будут проезжать. И он уговорил свою младшую сестру КелАндри вести карту их путешествий; мир был еще не настолько хорошо изучен, чтобы больше нечего было наносить на карту.
   Пока они ехали, рев Фу позади них стих, и вскоре Форо затерялся в тумане. Вероятно, им потребуется много дней, прежде чем они хотя бы мельком увидят своего первого дикого веретенника. Говорили, что после Грозной Ласки веретенники пришли пастись в самые развалины древних заброшенных городов, и убить или схватить их живыми было несложно; но по мере того, как поселения у подножия утеса снова разрастались, найти дикие стада веретенников становилось все труднее. Но само путешествие было приятным. Компания погрузилась в комфортную монотонность верховой езды, разбивки лагеря, приготовления пищи, сна.
   Из дюжины путешествовавших пятеро были мужчинами, семь женщинами, и было много шуток и флирта. Уже на вторую ночь образовались три пары.
   Пери всегда был энергичным, спортивным, и надеялся, что охота отвлечет его от собственных проблем. Но он держался особняком, днем и ночью.
   Дело было не в том, что он был неопытен. С пятнадцати лет его отец запрограммировал для него серию связей с местными девушками. Первая была хорошенькой, уступчивой, опытной, намерением Буты было обучать своего сына и укреплять его уверенность в себе и мастерство. После этого появились более яркие, решительные девушки, а за ними последовали более утонченные удовольствия, поскольку Пери научился строить отношения с женщинами, которые были его ровесницами. Хотя у него завязалось несколько прочных дружеских отношений, ничего постоянного пока не сложилось. Конечно, это был только вопрос времени.
   Проблема заключалась в том, что теперь не отец будет подбирать для него потенциальных партнерш: нет, отныне это будет его брат Мако, возможно, с небольшим советом от Бо. Возможно, женщины, участвовавшие в этой поездке, были приглашены именно с этой целью - хотя Пери был уверен, что Мако попробует товары, прежде чем подпустить к ним своего младшего брата.
   Все это, а также затянувшуюся неуверенность в своей судьбе, было трудно вынести. Казалось, он терял уверенность в себе. У него не было желания общаться с другими, ему нечего было добавить к их шутливым разговорам. И когда он лежал в своем кожаном спальном мешке, ощущая рядом теплое присутствие своего любимого веретенника, Пери поймал себя на том, что его мысли возвращаются к Лоре.
   Он не забыл прилив беспомощной тоски, который испытал, изучая ее скромное лицо, небрежно очерченную фигуру. Она не сказала ему ни слова, как и он ей - и все же, хотя она была всего лишь служанкой, он чувствовал, что между ними было что-то неуловимое, но в то же время реальное, как статуя, что следовало бы изучить, если бы только у него была такая возможность. И как он жаждал этого шанса!
   В своем навязчивом воображении Пери построил фантастическое будущее, в котором он будет искать девушку. Он покажет ей свою жизнь, возможно, заполнит неизбежные пробелы в ее знаниях - хотя и не слишком быстро; ему скорее нравилась идея произвести на нее впечатление своей светскостью. Они будут расти вместе, но не путем обольщения или демонстрации богатства: как говорится, их изображения будут взывать друг к другу. Наконец-то они укрепят свою любовь, и большая часть его детального воображения была сосредоточена на этом.
   После всего этого, что ж, он представит их связь своей семье как свершившийся факт. Он преодолеет их предсказуемые возражения, заявит права на свое наследство и начнет свою жизнь с Лорой... В этот момент все становилось немного расплывчатым.
   Конечно, все это было невозможно. В Форо было мало жестких законов; община была слишком молода для этого, но когда человек с Полки общался со служанкой с Чердака, это шло вразрез со всеми обычаями, разве что для чистого удовольствия. Но роман с Лорой не принес бы для Пери никаких осложнений для его связей с женщинами из города, никаких нежелательных последствий наследования и семейного союза - и никаких радостных манипуляций его брата, поскольку это был бы собственный выбор Пери.
   Разработка этой утешительной фантазии облегчила переносимость дней и ночей охоты. Или, по крайней мере, так было до того, как Мако с почти сверхъестественной проницательностью разгадал, о чем думает Пери.
   Было ясное утро, через пару недель после того, как охотники отправились в путь. Они преследовали небольшое стадо диких веретенников, возможно, около двух десятков животных, включая жеребят. Здесь Полка была сильно обработана водой, изрезана оврагами и берегами, а южные утесы переходили в пологие холмы. Отряд мчался галопом на предельной скорости, их запасные скакуны неслись за ними, и они подняли завесу пыли, которая растянулась по всей Полке.
   Бег на шести ногах у веретенников выглядел неуклюжим, но был на удивление эффективным - смесь бега вприпрыжку с прыжками вперед за счет задней пары ног. Строение тела веретенников с шестью конечностями отличалось от строения большинства наземных животных Старой Земли, включая людей. Но тогда, как говорили, предки веретенников были не со Старой Земли. Без груза дикие веретенники, естественно, были быстрее своих родичей у охотников, но, запаниковав, они скоро выбились бы из сил.
   Мако ехал рядом с Пери. Он прокричал на весь кортеж: - Итак, как сегодня утром поживает мой младший брат?
   - Чего ты хочешь, Мако?
   Мако был очень похож на своего отца в молодости - смуглый, красивый, сильный, - но в его мясистых щеках уже виднелись следы полноты Буты. - Мы говорили о тебе. Ты держишься особняком, не так ли? Голова, как обычно, полна мечтаний - не то чтобы в ней осталось место для чего-то еще. Дело в том, что, кажется, я знаю, о чем ты мечтал. Эта девушка-официантка: Лора. Твой язык высунут с тех самых похорон... - Он сжал кулак и сделал непристойные качательные движения. - Мысль о ней согревает тебя в твоем мешке?
   - Ты отвратителен, - сказал Пери.
   - О, не будь лицемером. Знаешь, ты хороший охотник, ПериАндри, но тебе еще многому нужно научиться. Я думаю, ты научишься. У тебя, конечно, будет масса возможностей.
   Пери натянул поводья, чтобы с грохотом затормозить своего веретенника. Пораженный Мако проехал несколько метров, прежде чем остановился и рысцой вернулся назад. Два тяжело дышащих зверя наклонили свои длинные пыльные головы и потерлись носами друг о друга.
   Пери, теперь уже разъяренный, сказал: - Если ты говоришь о моем наследстве, то скажи мне прямо. Я устал от твоих игр.
   Мако рассмеялся. - Ты не очень-то хороший спортсмен, братишка.
   Пери сжал кулаки. - Я стащу тебя с этой клячи и покажу, какой я хороший спортсмен. -
   Мако поднял руки. - Ладно, ладно. Тогда твое наследство: на самом деле это одна из причин, по которой я организовал эту охоту - показать тебе, что я тебе дарю.
   - Что ты имеешь в виду?
   Мако широко развел руками. - Вся земля, которую ты видишь здесь, по всей ширине Полки - все это принадлежало Буте. Наш отец купил землю в качестве спекуляции у землевладельца в Пууле, последнем городе, полдня назад. Прямо сейчас здесь особо нечего предложить, кроме диких веретенников и низкорослой травы...
   - И это будет моим, - медленно произнес Пери.
   - Это хорошая возможность, - искренне сказал Мако. - В этом районе много воды. Некоторые из этих оврагов на самом деле могут быть ирригационными каналами, заиленными и заброшенными. Хорошие сельскохозяйственные угодья - возможно, не для нашего поколения, но, безусловно, для наших детей. Ты мог бы построить дом, оборудовать Чердак на этих холмах. Ты мог бы оставить здесь свой след, Пери.
   - Это унылое место. Моя жизнь будет состоять в том, чтобы таскать камни и разбивать грязь. И мы в четырнадцати днях езды от дома.
   - Это будет твой дом, - сказал Мако. Когда он говорил о наследстве Пери, Мако, казалось, вжился в свою роль, казался властным, даже мудрым. Но теперь вернулся насмешливый тон брата, лукавый, проникающий Пери под кожу. - Возможно, ты мог бы привести свою маленькую служанку. Она может готовить тебе выпечку весь день и позволить трахаться с ней всю ночь...
   Пери выпалил: - Только обычай удерживает меня от нее.
   У Мако отвисла челюсть. - Эй, ты же не серьезно относишься к этой кобылке, не так ли?
   - А почему бы и нет?
   Мако резко сказал: - Малыш, она живет на Чердаке. Там, наверху, за каждый день, который проходит для тебя, для нее проходит десять или двенадцать. Для нее уже прошли месяцы... Я знаю по опыту: эти девушки с Чердака милы, но они превращаются в пыль в твоих руках, пока ты не перестанешь на них смотреть. Твоя Лора, должно быть, уже стареет, это упругое тело обвисает...
   Если бы это продолжалось минутой дольше, Пери, возможно, потерял бы контроль, даже ударил своего брата, и последствия были бы серьезными. Но с другой стороны равнины послышались крики. Пери увидел, что их группа загнала стадо веретенников в сухой овраг. Обрадованный предлогом сбежать, Пери пришпорил своего скакуна.
   Загнанные в угол веретенники сбились в кучу. Взрослых особей было больше дюжины, жеребят, возможно, вполовину меньше. Они казались беспомощными, когда охотники сомкнули свой круг; старые и молодые, охваченные паникой, они выблевывали изо рта комки фекалий в уникальной манере веретенников.
   Но затем четверо взрослых вытянули шеи высоко в воздух, и их головы, находившиеся в трех метрах над их телами, быстро повернулись. С громким ржанием четверка сорвалась с места, с грохотом поднимаясь по пыльной стене оврага. Движение было настолько внезапным и скоординированным, что они прорвались сквозь строй охотников и сбежали.
   Длинные шеи веретенников были эволюционным приспособлением. На Старой Земле время шло быстрее, если вы поднимались выше, на несколько сотых на каждый метр. Веретенники не были уроженцами Старой Земли, но они пробыли здесь достаточно долго, чтобы сработал естественный отбор. Этот отбор благоприятствовал высоким животным: с высоко поднятой головой длинношеие были способны соображать чуть быстрее, и со временем этот запас в сотые доли секунды давал преимущество в выживании. Теперь эти ускоренные взрослые бросили молодых, старых и слабых, но они будут жить, чтобы снова размножаться.
   Молодых охотников не волновали эволюционные стратегии. Взрослые в возрасте были легкой добычей, а пойманных детенышей можно было связать и приручить. Охотники приближались, держа наготове копья и веревки. Они уже пели о пиршестве, которым будут наслаждаться сегодня вечером.
   Но ПериАндри не пел. Он принял решение. Прежде чем наступит ночь, он покинет компанию. Возможно, этот пустынный участок отдаленной местности был его судьбой, но он был полон решимости сначала осуществить свои мечты - и для достижения этого он должен был вернуться домой.
   Пери потребовалось всего десять дней, чтобы вернуться в Форо. Каждый день он ехал так долго, как только мог, пока усталость не настигала его или его веретенников.
   Вернувшись домой, он коротко поговорил со своей матерью, только чтобы заверить ее в безопасности остальных участников охоты, а затем удалился на ночь в свою комнату.
   Однако его сестра БоФери настояла на встрече с ним и быстро выведала правду о его намерениях.
   - Послушай меня, - сказала она. - Мы люди другого склада, мы, обитатели Полки, отличаемся от скотов с Чердака и подобных высокогорных трущоб. Время здесь движется в величественном темпе, а это значит, что у него было меньше возможностей воздействовать на нас. - Она ткнула его в грудь. - Мы те, кто наиболее верен нашему прошлому - мы ближе всего к первоначальному роду Старой Земли. Народ Чердака исказился, мутировал за слишком долгое время. Подумай об этом - эти бьющиеся сердца, мелькание их бесцельных поколений! Жители Чердака не такие люди, как мы. Даже такие хорошенькие, как Лора. Хороша для перепихона, да, но не более того...
   - Мне все равно, что скажешь ты, Бо, или Мако.
   На ее лице была смесь доброты его матери и жесткой насмешки Мако. - Это по-подростковому - влюбляться в служанок на Чердаке. Ты уклоняешься от своих обязанностей, Пери; ты убегаешь в фантазии. Ты такой незрелый!
   - Тогда позволь мне расти по-своему.
   - Ты не знаешь, что найдешь там, наверху, - сказала она еще более загадочно. - Боюсь, тебе будет больно.
   Но он отвернулся и больше ничего не ответил.
   Ему очень хотелось уснуть, но он не мог. Он не знал, что принесет следующий день. Никто из его семьи, насколько ему было известно, никогда раньше не взбирался на скалу, но это было то, что он должен был сделать. Он провел ночь в лихорадочном предвкушении, цепляясь за осколки тщательно продуманной фантазии, которую он раздул и которую Мако так легко разглядел и проколол.
   Утром, с первыми лучами солнца, он отправился на поиски Лоры - если еще не своей возлюбленной, то предмета его грез.
   На скалу можно было подняться двумя путями: на лифте и по вырубленным лестницам. Лифт представлял собой деревянный ящик, подвешенный к мощной системе канатов и блоков, который поднимался по почти вертикальной канавке в скале с помощью системы колес наверху. Этот механизм использовался для того, чтобы спускать вниз слуг и еду, чистую одежду и все остальное, что жители Чердака готовили для обитателей Дома; и он доставлял наверх порции хлеба и мяса, которые поддерживали жизнь жителей Чердака.
   Слуги, обслуживавшие лифт, были коренастыми, сильными мужчинами, их лица были жирными от животного жира, которым они смазывали свои деревянные блоки и веревки. Когда они поняли, что задумал Пери, они были поражены и настроены враждебно. Это встревожило Пери; он ожидал сопротивления со стороны своей семьи, но почему-то не учел реакцию обитателей Чердака, хотя и слышал, что среди них существует табу на посещение людьми из дома их воздушной деревни - похоже, никто давно этого не хотел.
   Но, так или иначе, он уже решил подняться по лестнице. Он думал, что простое усилие успокоит его. Не обращая внимания на слуг, он без колебаний поставил ногу на первую ступеньку и начал подниматься, считая на ходу. - Раз, два, три...
   Эти соединенные между собой лестницы, зигзагами уходящие в голубоватый туман над его головой, были вырублены в самой поверхности утеса; сами по себе они представляли собой монументальную работу по камню. Но ступени были очень древними и выщербленными бесчисленными шагами. Первое изменение направления произошло на пятидесяти ступенях, когда лестница нырнула под выступающий гранитный утес. - Пятьдесят четыре, пятьдесят пять, пятьдесят шесть...
   Лестница была не слишком крутой, но каждая ступенька была высокой. К тому времени, когда он преодолел сто пятьдесят ступенек, у него перехватило дыхание, и он остановился. Он уже поднялся выше Форо. Маленький городок, незнакомый с этого ракурса, был подернут розовато-красным туманом. Он видел, как приходят и уходят люди, как упряжка веретенников тащит тележку через двор перед его домом. Ему показалось, что он уже видит, как мир внизу движется чуть медленнее, как будто люди и животные плавают в какой-то тяжелой студенистой жидкости. Возможно, его утомили не простые физические усилия, связанные с этими шагами, размышлял он, а труд по перемещению себя из медленного времени в быстрое, в новое царство, где его сердце стучало, как у птицы.
   Но он мог видеть гораздо больше, чем город. Полка, на которой он провел всю свою жизнь, казалась тонким и неглубоким, простым выступом на большой террасированной стене, которая тянулась от Низин далеко над его головой. А на равнине Низин появлялись и исчезали эти лужи дневного света шириной в километры. Свет, казалось, перескакивал с одной преходящей лужи на другую, так что их скопления и цепочки вспыхивали и светились вместе. Это было похоже на наблюдение за вспышкой молнии между грозовыми облаками. В этих искрах были свои ритмы, хотя они были непостижимы для случайного взгляда Пери; сложные волны яркого и темного, которые, словно сны, проносились по коре головного мозга планетного разума. Эти волны придавали Старой Земле не только последовательность дня и ночи, но даже своего рода сезонность.
   Он продолжил восхождение. - Сто семьдесят один, сто семьдесят два...
   Он представил, что скажет Лоре. Слегка задыхаясь, он даже отрепетировал небольшие фрагменты речи. - Когда-то - по крайней мере, так говорят - вся Старая Земля наслаждалась одинаковым течением времени, независимо от того, как высоко вы забирались. Какая-то катастрофа привела все в беспорядок. Или, возможно, наше стратифицированное время было дано нам давным-давно с определенной целью. Как ты думаешь? - Конечно, его поиски были глупыми. Он даже не знал эту девушку. Даже если бы он нашел ее, смог бы он по-настоящему полюбить ее? И позволит ли ему семья когда-нибудь осуществить хотя бы частицу его мечты? Но если бы он не попытался, то мог бы только представить ее здесь, на Чердаке, стареющей так ужасно быстро, что всего через несколько лет он был бы уверен, что она мертва и потеряна навсегда. - Ах, но происхождение вещей вряд ли имеет значение. Разве не чудесно знать, что медленные реки Низин будут все так же вяло течь еще долго после нашей смерти, и что во вращающемся небе над нами миры содрогаются и умирают с каждым твоим вздохом? - И так далее.
   На краю Полки, где все еще тлел погребальный костер его отца, он увидел, как водопад Фу низвергается в пространство, расплываясь при падении багровым веером. Бута однажды пытался объяснить ему, почему вода должна растекаться, а не просто падать прямо вниз. Вода, пытавшаяся пробиться в вязкую глубину равнины, оттеснялась с пути непрерывным падением сзади, и так образовался веер. Таков был порядок вещей, сказал Бута. Расслоение времени было ключом ко всему на Старой Земле, от простого падения воды до разбивания человеческих сердец.
   Наконец лестница привела на скалистый выступ. Он передохнул, наклонившись вперед, упершись руками в колени, тяжело дыша. Он насчитал девятьсот ступенек; он наверняка поднялся более чем на двести метров вверх от Полки. Он выпрямился и осмотрел окрестности.
   Здесь было что-то вроде деревни, нагромождение грубых построек из груд камня и дерева. Доступная полоска земли была настолько узкой, что некоторые из этих жилищ, или складских помещений, или мануфактур были встроены в расщелины в самой скале, соединенные лестницами. Тогда это был Чердак, заброшенный дом и рабочее место поколений слуг, служивших дому Фери.
   Он шел по единственной грязной улочке Чердака. Это было мрачное, тихое место. Вокруг было несколько человек - несколько взрослых, устало бредущих между грубыми лачугами, пара детей, которые смотрели на него широко раскрытыми глазами, ковыряя пальцами в носах или пупках. Казалось, все остальные были на работе. Если дети проявляли хотя бы любопытство, то взрослые были не дружелюбнее лифтеров. Но в их взглядах чего-то не хватало, подумал он: они были скорее угрюмыми, чем вызывающими.
   В верхней части лифта бледные шеи привязанных веретенников поднимались, как цветы над сорняками. Они были здесь, чтобы поворачивать колесо, которое поднимало и опускало кабину лифта. Одно усталое животное посмотрело на него; здесь ему не пригодилось ничто из его усовершенствованной временем сообразительности.
   Возле некоторых хижин до него донеслись запахи готовящейся пищи. Хотя было только утро, слуги, должно быть, готовили блюда к вечернему ужину. Час, разделявший два блюда на земле, соответствовал здесь не менее чем десяти часам - времени, достаточного для приготовления блюд почти волшебного совершенства, независимо от незавидных условий на этих кухнях.
   Из дверного проема появилась женщина, вытиравшая котел грязной тряпкой. Она пристально посмотрела на Пери. Она была невысокой, приземистой, с руками, ставшими сильными благодаря труду всей жизни, а ее туника представляла собой бесцветную тряпку. Он понятия не имел, сколько ей лет: по крайней мере, пятьдесят, судя по морщинам на ее лице. Но глаза у нее были поразительного серо-голубого цвета - поразительного, потому что они были прекрасны, несмотря на обрамление, и поразительного своей знакомостью.
   Он стоял перед ней, раскрыв руки. Он сказал: - Пожалуйста...
   - Тебе не место в синем смещении.
   - Я должен найти кое-кого.
   - Возвращайся в красное, дурачок.
   - Лора, - сказал он. Он выпрямился и попытался придать своему голосу командирские нотки. - Девушка, лет шестнадцати. Ты ее знаешь? - Он порылся в кармане в поисках денег. - Послушай, я сделаю так, что это того стоит.
   Женщина посмотрела на его пригоршню монет. Она зажала одну ноздрю и выдула струйку соплей в грязь у его ног. Но, не обращая внимания на монеты, вытерев руки о свою грязную одежду, она повернулась и повела его дальше в маленькое поселение.
   Они подошли к дверному проему еще одной ничем не примечательной лачуги. Он услышал пение, высокую, мягкую мелодию. Песня показалась знакомой. От ее красоты у него перехватило дыхание, и к нему вернулись непрошеные фрагменты его тщательно продуманной фантазии.
   Он шагнул к дверному проему и остановился, давая глазам привыкнуть к полумраку. В единственной комнате хижины были пара спальных тюфяков, яма в земле для уборной, поверхность для приготовления пищи. В помещении было жарко; в выложенной камнем решетке горел огонь.
   В одном из затененных углов стояла женщина. Он увидел, что она гладит рубашку, разглаживая жесткие складки утюгом; над огнем висело еще несколько утюгов. Работа, очевидно, была тяжелой, физической. Женщина перестала петь, когда он вошел, но продолжала работать с утюгом. Ее глаза, когда они встретились с его, были безошибочно узнаваемыми, незабываемыми: нежного серо-голубого цвета.
   На мгновение, наблюдая за ней, он не мог вымолвить ни слова, настолько сложными и интенсивными были его эмоции.
   Возможно, она гладит мою рубашку: это была его первая мысль. Всю свою жизнь он привык к тому, что его грязную одежду забирали и возвращали, как только он хотел, выстиранную и сложенную, выглаженную и надушенную. Но теперь он видел, какова была цена: женщина трудилась по десять часов за каждый час, прожитый медлительными аристократами внизу, сжигая свою жизнь ради его комфорта. И если бы он прожил так же долго, как его отец, он мог бы увидеть десять поколений таких эфемерных слуг, прежде чем умрет, с потрясением осознал он: возможно, даже больше, потому что он не мог поверить, что люди здесь живут так долго.
   Но она все еще была красива, с облегчением заметил он. За месяц, прошедший с тех пор, как он видел ее в последний раз, для нее прошел год, и этот год отразился в ней; чистый профиль женщины проступал из мягкости юности. Но ее лицо сохраняло то скульптурное спокойствие, которое он так ценил, когда впервые увидел его. Однако сейчас в нем не было того восхитительного испуга, который он заметил, когда впервые поймал ее взгляд; в выражении ее лица он не увидел ничего, кроме подозрения.
   Он вошел в хижину. - Лора, я знаю твое имя, но ты не знаешь моего... Ты помнишь меня? Я видел тебя на похоронах моего отца - ты угостила меня пирожными - тогда я подумал, хотя мы и не разговаривали, что между нами произошло нечто более глубокое, чем слова... Ах, я лепечу. - Так он и сделал, все его тщательно подготовленные речи вылетели у него из головы. Он пробормотал: - Пожалуйста... я пришел, чтобы найти тебя.
   Что-то зашевелилось на одной из кроватей: шуршание одеял, сонное бульканье. Это был ребенок, смутно осознал он, как будто его мозг работал в замедленном темпе земли. Лора осторожно поставила утюг, подошла к кровати и взяла ребенка на руки. Неудивительно, что ее песня показалась ему знакомой: это была колыбельная.
   У нее был ребенок. Его мечты о ее непорочности уже были разбиты вдребезги. Ребенку было всего несколько месяцев. В тот год своей жизни, который он уже потерял, она, должно быть, забеременела, вынашивала ребенка, родила его. Но зачатие, должно быть, произошло вскоре после похорон...
   Или на самих похоронах.
   Она протянула ему ребенка. - Твоего брата, - сказала она. Это были первые слова, которые она когда-либо говорила ему.
   Он отшатнулся. Не задумываясь об этом, он, спотыкаясь, вышел из хижины. На мгновение он был дезориентирован, не зная, каким путем пришел. Ужасные факты медленно доходили до его сознания. Мако: действительно ли он хотел ее - или он взял ее просто потому, что мог, потому что мог украсть ее у романтичного дурака, своего младшего брата?
   Старуха была здесь, женщина с глазами Лоры - ее мать, внезапно понял он. - Ты не должен быть здесь, - прорычала она. - Ты причинишь вред.
   В его одурманенном состоянии это было трудно расшифровать. - Послушай, я такой же человек, как и ты. У тебя нет причин бояться меня... Это просто суеверие. - Но, возможно, это суеверие было полезно для домочадцев, если оно удерживало этих трудолюбивых слуг запертыми на Чердаке. И гнев этой матери, несомненно, был вызван чем-то большим, чем простое табу. Он ничего не понимал, с ужасом осознал он.
   Женщина схватила его за руку и потащила прочь. Все еще ошеломленный, переполненный эмоциями, он позволил провести себя по грязи. Казалось, вокруг стало больше людей. Все они уставились на него. У него возникла странная мысль, что единственное, что удерживало их от причинения ему вреда, - это то, что им это не приходило в голову.
   Он добрался до лифта. Квадратная клетка была заставлена кашей, фруктами, блюдами с холодным мясом, выглаженными скатертями. Это было что-то вроде завтрака, уныло подумал он; неважно, сколько времени прошло здесь, наверху, на земле, дом еще не проснулся. Он занял свое место в клетке и стал ждать начала спуска со всем достоинством, на какое был способен.
   - ...И ты тоже можешь идти, ты со своим рыжим ублюдком!
   Он обернулся. Хмурая женщина вытащила Лору из ее хижины и силой потащила к лифту. Секунду Лора сопротивлялась; держа на руках ребенка, она встретилась взглядом с Пери. Возможно, если бы он действовал тогда, возможно, если бы он нашел правильные слова, он смог бы спасти ее от этого ужасного непринятия. Но внутри него ничего не было, ничего не осталось от глупой мечты, которую он построил вокруг этой незнакомки. Пристыженный, он отвел взгляд. Последним толчком женщина с суровым лицом затолкала Лору внутрь клетки.
   Ожидая, когда плененные веретенники начнут маршировать в своем загоне, Пери и Лора избегали смотреть друг на друга, как будто они даже не были рядом.
   Лифт спустился. Пери представил, как время снова медленно течет сквозь него, притупляя его разум. Его настроение стало кислым, он почувствовал клаустрофобию, обиду. Но даже когда он съежился внутри себя, он размышлял о том, насколько неправа была БоФери. В конце концов, эти люди с Чердака не могли так уж сильно отличаться от людей с Полки, если сын дома мог зачать ребенка от женщины с Чердака.
   Наконец кабина лифта с силой ударилась о землю. Груды холодного мяса и скатертей упали и сдвинулись с места.
   Пери распахнул ворота, но первой из клетки выскочила Лора. Она выбежала из лифта, прочь от дома, и направилась к мощеной дороге, которая вела к погребальному костру Буты на краю Полки. Пери, охваченный стыдом, не хотел больше иметь с ней ничего общего. Но он последовал за ней.
   На краю Полки он наткнулся на свою старшую сестру БоФери. Она подбрасывала в костер еще бумаги, которые продолжали тлеть еще месяц после похорон. Это была утренняя работа; и снова ему напомнили, что, несмотря на все то время, что он провел на Чердаке, здесь, на Полке, было еще рано.
   Девушка Лора была всего в нескольких метрах от него. Прижимая к себе ребенка, она стояла прямо на краю Полки и смотрела вниз на водопад, который вливался в красный туман внизу. Ветер откинул назад ее волосы, и ее прекрасное лицо заблестело от брызг.
   Бо посмотрела на Пери. - Значит, ты поднялся на Чердак. - Ей пришлось перекрикивать рев Фу. - И полагаю, это та девушка, с которой Мако так нагло трахался на похоронах Буты.
   Пери чувствовал себя так, словно его мир вращался вокруг своей оси. - Ты знала об этом? Я был единственным, кто этого не видел?
   Бо рассмеялась, не без злобы. - Возможно, ты был тем, кто меньше всего хотел видеть. Я сказала, что тебе будет больно, если ты поднимешься туда.
   - Как думаешь, она собирается прыгнуть?
   - Конечно. - Бо казалась совершенно равнодушной.
   - Это моя вина, что она там стоит. Если бы я не поднялся, они, возможно, оставили бы ее в покое. Я должен остановить ее.
   - Нет. - Бо взяла его за руку. - Ей теперь не место на Чердаке. И что она будет здесь делать со своим коротышкой-полукровкой? Нет, для всех нас будет лучше, если все закончится здесь. И, кроме того, она верит, что у нее есть надежда.
   В это было трудно поверить. - Так будет лучше для всех нас? Как? И надеяться? Надеяться на что?
   - Посмотри вниз, Пери. Здесь под нами глубокие Низины, в которых водопад проделал огромную яму. Лора верит, что если она бросится вниз, то она и ее ребенок будут погружаться все глубже и глубже в замедленное время. Она даже не достигнет дна ямы. Ее сердце перестанет биться, и она и ее ребенок будут сохранены навсегда, как мухи в янтаре. Знаешь, прыгуны были и раньше. Без сомнения, они все еще там, раскинув руки, их последние отчаянные мысли застыли в их мозгах, запертые в пространстве и времени - такие мертвые, как будто им перерезали горло. Пусть она присоединится к этой абсурдной пастве.
   Лора все еще колебалась на краю, и Пери задался вопросом, слушает ли она этот разговор. - И какую пользу нам принесет ее смерть?
   БоФери вздохнула. - Ты должен мыслить в долгосрочной перспективе, Пери. Нам с Мако нравились долгие беседы с Бутой; знаешь, наш отец был глубоким мыслителем... Ты никогда не задумывался, насколько мы уязвимы? Жители Чердака живут в десять раз быстрее нас. Если бы им взбрело в голову бросить нам вызов, они могли бы окружить нас, изготовить оружие, забросать камнями - уничтожить нас прежде, чем мы даже поймем, что происходит. И все же эта очевидная революция не произошла. Почему? Потому что, поколение за поколением, мы отсеиваем мятежников: непокорных, лидеров. Мы позволяем им уничтожать себя на остриях наших мечей, на наших гильотинах или эшафотах - или просто предавая себя забвению.
   И снова у Пери возникло ощущение, что Лора слушает все это. - Итак, каждое поколение мы отбираем самых умных. Мы избирательно выращиваем наших слуг.
   - Это простое разведение, - сказала Бо. - Помни, на каждое наше поколение приходится десять их поколений... - Она изучала его, ее лицо, более женственная версия его собственного, было наполнено раздраженной добротой. - Ты думаешь, что это бесчеловечно. Но это не так - нет, если посмотреть на это с правильной точки зрения. В то время как жители Чердака тратят впустую свои трепещущие жизни наверху, они покупают нам досуг, необходимый для того, чтобы думать, развиваться, изобретать - и делать мир лучше для тех, кто последует за нами, кто построит более великую цивилизацию, чем мы можем себе представить, прежде чем придет следующая Ласка и снова сотрет все это.
   - Мой бедный младший брат, в твоей душе слишком много романтики для этого мира! Ты научишься, как пришлось научиться мне. Однажды все изменится к лучшему. Но не сейчас, не сейчас.
   Лора наблюдала за ними обоими. Она намеренно отошла от края Полки и приблизилась к ним. - Ты думаешь, что люди из синего смещения - дураки.
   Бо, казалось, была шокирована смелостью Лоры и замолчала. Даже сейчас Пери был очарован сиянием света на лице девушки, плавностью ее голоса.
   - Одурманенные табу, вот что ты думаешь. Но ты не видишь того, что у тебя перед носом. Посмотри на меня. Посмотри на мой цвет кожи, на мои волосы, на мой рост. - Ее светлые глаза вспыхнули. - Три ваших сезона назад моя мать была такой, какая я сейчас. МакоФери взял у нее то, что хотел. Он оставил ее стареть, а сам остался молодым - но он оставил ей меня.
   Для Пери мир, казалось, завертелся вокруг ее внезапно ставшего знакомым лица. - Ты дочь Мако? Ты моя племянница?
   - И, - упрямо продолжала она, - несмотря на нашу общую кровь, теперь МакоФери получил от меня, в свою очередь, то, что хотел.
   Пери сжал кулаки: - Свою собственную дочь - я убью его.
   Бо пробормотала: - Это всего лишь Чердак. Неважно, что мы там делаем. Возможно, это к лучшему, что у Мако есть такая отдушина для его странных желаний...
   Лора прижала к себе ребенка. - Ты думаешь, мы слишком глупы, чтобы ненавидеть. Но это так. Мы ненавидим. Возможно, все изменится раньше, чем ты думаешь. - Она вытерла запотевшее личико своего ребенка и отошла от обрыва.
   Мерцающий дневной свет вокруг нее усиливался.
  
  

ВОСХОЖДЕНИЕ ПО СИНЕВЕ

  
   Около 4 миллиардов лет нашей эры
  
   - Все в нашем мире создано, - сказал натурфилософ. - Создано разумом, возможно, даже построено человеческими руками! Сегодня вечером я докажу это вам - докажу это, по крайней мере, тем, у кого достаточно гибкий ум, чтобы понять...
   Для Сели, для любого форона, такие мысли были радикальными, шокирующими. Но Сели был наэлектризован.
   Сели пригласил Кайю на лекцию в тот вечер только потому, что до него дошли слухи о том, что философ собирается расчленить тело. Человеческое тело, разрезанное на части в ратуше Форо! Это было зрелище, которое не мог пропустить ни один уважающий себя шестнадцатилетний подросток.
   Отец Сели, Сул, дал свое разрешение в своей обычной рассеянной манере. В конце концов, он тоже собирался пойти. Но его мать, как всегда, видела его насквозь. Пили месила хлеб, ее мощные предплечья были покрыты мукой. - Ты идешь, потому что думаешь, что это будет что-то вроде цирка. Кровь, кости и кишки.
   Погруженный в насыщенные кухонные запахи, Сели заерзал от стыда. - Мама, это не так...
   - Она плохо влияет, ты знаешь.
   - Кто?
   - Кайя. Ее изображение держит тебя за горло, не так ли? И щелчком пальцев она заставляет тебя карабкаться на синеву.
   Взбираясь на синеву. На Старой Земле время было многослойным: чем выше ты забирался, к синему небу, тем быстрее шло время. Итак, говорили более серьезные граждане Форо, если ты тратил свою жизнь на ерунду, ты взбирался на синеву.
   Сели не знал, что сказать.
   Пили вздохнула и легонько потрепала его по голове. - Иди, иди. Но если ты смотришь только на Кайю, по крайней мере, держи ухо востро. Ты можешь чему-нибудь научиться, и тогда вечер не пройдет впустую. Но сначала убери муку с волос.
   Итак, он бросился бегом к дому Кайи.
   И так случилось, что в тот вечер он действительно кое-что узнал: кое-что о мире, в котором он жил, и о себе самом.
   ХуроЭлдон, натурфилософ, расхаживал взад-вперед по сцене в своем богато сотканном одеянии, отбрасывая мерцающие тени при свете факелов на стенах.
   Обстановка была великолепной. Ратуша представляла собой куполообразное помещение, достаточно большое, чтобы вместить всех взрослых граждан Форо. На самом деле это было крыло дворца, разрушенное во время последней Грозной Ласки. Теперь оно было перестроено, и не как дом правителя, а как место встречи всех форонов, богатых и бедных.
   Но даже здесь голос ХуроЭлдона звучал подобно грому в Низинах, подумал Сели, голос слишком громкий, чтобы его мог сдержать простой камень. От философа веяло глубокой древностью: было странно думать, что, хотя Хуро выглядел не старше пятидесяти, он мог родиться столетия назад.
   И когда он произносил свои вступительные слова, на сцене рядом с Хуро лежали два тела, трупы, привязанные ремнями к столам, накрытые пыльными простынями и окруженные ассистентами. Сели почувствовал сильную тошноту.
   - Мир создан человеком, - снова сказал Хуро. - Экстраординарное заявление, требующее экстраординарных доказательств - и они у меня есть! - С манерой шоумена он вытащил из рукава длинный нож, а его помощники сдернули со столов укрывающие простыни.
   Зрители ахнули. Один обнаруженный труп принадлежал молодому веретеннику, его шесть ног были растопырены, длинная шея обмякла, как струна. А другой труп принадлежал маленькой девочке.
   Сели почувствовал, как рука Кайи скользнула в его ладонь. На самом деле он знал эту девочку; ее звали Бера, и она умерла от болезни в возрасте всего восьми лет. Сели мог видеть на ее коже уродующие пятна, похожие на ожоги. Сели стало стыдно за свое прежнее жуткое любопытство: это имело большое значение, когда ты знал, кого предстоит разрезать.
   ХуроЭлдон поднял свой нож, осматривая лезвие. Затем с небрежной опытностью мясника он разрезал бледное тело девочки от горла до таза и извлек органы из грудной полости. Пахло кислой химией; кровь тела, казалось, превратилась в порошок, а органы сморщились, как почерневшие фрукты. Но люди все равно стонали, и несколько человек, спотыкаясь, вышли из зала, прижимая руки ко рту.
   Хуро продемонстрировал основы костной структуры Беры: длинный позвоночник, ребра, конечности, соединенные шаровидными суставами. - Таким образом, архитектура человека, - сказал он. - И если бы вы препарировали крысу или птицу, вы бы обнаружили почти такой же план тела - скорректированный с целью бега или полета, конечно, но с существенным единством конструкции. - Несмотря на свое отвращение, Сели был очарован этим кратким уроком анатомии скелета.
   Хуро повернулся к девочке спиной и направился к другому столу. - А вот веретенник - это совсем другое. Да вы можете увидеть его еще до того, как я его вскрою. Посмотрите на него! Шесть ног. Шесть конечностей, а не четыре! И если мы посмотрим глубже, то обнаружим еще больше расхождений...
   Он умело содрал кожу и извлек кости с некогда элегантной длинной шеи веретенника - за исключением того, что эти сероватые предметы на самом деле не были костями. - У веретенника есть внутренняя структура скелета. В этом у нас с ним много общего. Но посмотрите - вы видите? - Он прошелся по передним рядам зрителей, которые отшатнулись от его окровавленных образцов. - Это не кость. Это своего рода хрящ, совершенно непохожий на человеческий.
   Он разорвал веретенника, демонстрируя больше особенностей животного. Например, пищеварительная система человека, по сути, представляла собой канал, проходящий через тело: пища в одном конце, отходы - в другом. В отличие от них, у веретенников был замкнутый пищеварительный цикл, так что они использовали свой рот в качестве заднего прохода: как для приема пищи, так и для удаления отходов. Сели был поражен этим наблюдением. Все знали, что нужно держаться подальше от веретенника, когда он готовится извергнуть свое дерьмо, но ему никогда раньше не приходило в голову, насколько это отличается от человеческого способа ведения дел. Он почувствовал, как в нем шевельнулось любопытство; он задавался вопросом, сколько еще странных особенностей мира ждет, когда он их заметит, если только научится смотреть.
   - Что все это значит? - спросил Хуро. - Это означает, что веретенники происходят не с того же древа жизни, что люди, крысы и птицы. Веретенники были принесены сюда, в наш мир, откуда-то еще - или же мы были перенесены в их мир, хотя это кажется менее вероятным, поскольку здесь больше существ, похожих на нас, чем на него. И веретенники - не единственный пример инопланетян среди нас, среди растений и животных.
   - Подобно большинству примитивных культур на Полке, вы, фороны, придерживаетесь наивного натурализма! Вы верите, что мир, каким мы его воспринимаем, возник в результате слепого действия законов природы, что разум к этому не причастен. Но это не может быть правдой. Веретенники являются доказательством того, что мир не мог развиваться органически; одного контрпримера достаточно, чтобы продемонстрировать, что природе не хватает необходимого единства, чтобы это было так. Самая простая гипотеза на самом деле заключается в том, что все это было создано, все сформировано разумом, от синего неба до красных Низин. - Он показал хрящ веретенника и тазобедренный сустав бедняги Беры. - Вот доказательство! - И он бросил предметы на пол.
   Последовало долгое молчание. Затем один мужчина поднялся на ноги. Сели был тронут, увидев, что это был его собственный отец. Сул был гордым фороном, который явно разозлился из-за комментариев Хуро о примитивизме и наивности. Он потребовал ответа, был ли этот "радикальный креационизм" единственным философским выбором. Должны ли фороны теперь признавать богов и дьяволов? Должны ли они прятаться от бурь, как их предки, и поклоняться свету, который вспыхивал над Низинами? Не было ли предположение Хуро о более высоком интеллекте на самом деле более интеллектуально примитивной точкой зрения? Он говорил хорошо, в его голосе звучал достойный гнев, и соседи зааплодировали.
   Но Хуро смог возразить ему пункт за пунктом. Вопреки самому себе, Сели обнаружил, что принимает аргументы философа. Но он был глубоко встревожен тем, как этот высокомерный человек отверг его отца и так легко перевернул его собственное мировоззрение.
   Повинуясь импульсу, Сели встал сам.
   Его отец, удивленный, уступил слово. Когда он оказался в центре внимания переполненного зала - здесь была сама мэр - Сели дрогнул. Но он сдержался и драматично указал на труп Беры. - Философ, если вы можете рассказать нам об устройстве всего мира, почему вы не смогли спасти ее от Порчи?
   Хуро улыбнулся. - Если вы задаете такой вопрос, молодой человек, возможно, в вас есть все, чтобы стать врачом, так что вы можете ответить на него сами. Поговорим позже. - Он отвернулся, чтобы ответить еще на вопросы.
   Когда ошеломленный Сели сел, Кайя потянула его за рукав. - Ты ведь не пойдешь к этому ужасному человеку, правда?
   - Нет, - немедленно ответил Сели. - Нет, конечно, нет. - Но, взглянув в широко раскрытые голубые глаза Кайи, он понял, что лжет.
   Форо располагался на склоне утеса, на широкой равнине Полки. Фороны гордились своим городом, потому что построили его собственными руками. Но он был окружен могучими руинами гораздо более древнего города, разрушенного несколько поколений назад Грозной Лаской.
   И если вы взбирались по скалистым стенам выше и ниже Полки, вы попадали в стратифицированное время. Вы могли подняться в разреженный воздух, где время мчалось, как бьющееся сердце, или спуститься в могильное оцепенение красного смещения.
   На практике никто из Форо никогда не лазал по скалам. Просто было непрактично управлять своей жизнью, когда постоянно буксуют шестеренки времени. И нежелание форонов также было культурным. Люди Сели с гордостью происходили от группы, которая когда-то жила в сообществе на вершине утеса под названием Чердак, где их жизни сжигались на службе у богатых людей с более медленной жизнью на Полке внизу. Сели был правнуком повстанцев, выступивших против этого странного порабощения.
   Но если жители Форо игнорировали расслоение времени, то философы, такие как ХуроЭлдон, использовали это в своих интересах.
   Философы продавали знания. В их собственном сообществе, расположенном далеко внизу по склону, их замедленная временем жизнь была растянута. Философы посвятили свое продолжительное существование восстановлению части мудрости, утраченной во время Ласки, посредством изучения и терпеливой археологии. И они зарабатывали себе на жизнь, продавая это знание обратно тем, кто его потерял. Таким образом, ХуроЭлдон величественно поднялся из своей крепости с красным смещением, чтобы проинструктировать жителей Форо о том, как превратить их растущий город из нагромождения беспорядка в функционирующий город с общими службами, такими как водоснабжение и канализация, как восстановить древнюю систему каналов для орошения их полей и так далее; тогда он мог бы сделать шаг вперед во времени, чтобы консультировать по таким проектам по мере их реализации.
   Сели осознал, что этот дар знания был необходим. Прошло всего несколько поколений с тех пор, как фороны начали нащупывать свой путь из тумана страшных суеверий, которые были непреходящим наследием падения цивилизации в Грозной Ласке. И прошло еще меньше времени с тех пор, как начал ослабевать глубокий психологический шок от того падения: по краю Полки все еще лежали остатки погребальных костров, на которых жители Форо, отчаявшись в будущем, в котором очередная Ласка неизбежно разрушит все, что они построили, сжигали все свои знания вместе с собой, когда они умирали.
   Но каким бы полезным ни был его совет, форонам, которые гордились своими эгалитарными инстинктами, было трудно смириться с высокомерием Хуро. Та лекция о креационизме была подарком Хуро, слишком богатым знаниями, безделушкой, небрежно выброшенной человеком, пришедшим проконсультировать по канализации. Его манеры приводили в бешенство, не говоря уже о содержании его лекции.
   И Хуро так же небрежно разрушил молодую жизнь Сели.
   В конце концов, Сели все-таки поговорил с натурфилософом после лекции. И через несколько дней его направили к Деле, городскому врачу, чтобы он начал свое обучение на врача. Все произошло так быстро, что вся его жизнь перевернулась. Поразмыслив над этим, Сели обнаружил, что это его возмущает, но он знал, что не сойдет с выбранного им пути - или, скорее, с того, который философ выбрал за него.
   Но когда ХуроЭлдон снова навестил его, спустя долгое время после той роковой ночи в ратуше, Сели с трудом скрывал свою нервозность.
   ХуроЭлдон величественно прошелся по кабинету Сели. Он был великолепен в своем философском плаще на этом убогом фоне. Он просмотрел записи Сели, аккуратно нацарапанные на пергаменте из тонкой кожи, и внимательно изучил место, которое назвал "лабораторией Сели", с множеством трав, жидкостей и минералов, помеченных и снабженных комментариями.
   Пять лет пролетели незаметно. Сели, которому сейчас двадцать один год, вживался в свою роль в городе, как практикующий врач, а также как муж Кайи и будущий отец ее первенца. Но для ХуроЭлдона, который вернулся в свое сообщество философов с красным смещением, прошло меньше года.
   - Я благодарен, что вы навестили меня, - сухо сказал Сели.
   - Хотелось посмотреть, как продвигается работа у молодого врача с ясными глазами. Всегда забавно, так сказать, перескочить вперед во времени и посмотреть, как развивались такие истории, как твоя.
   - Я еще не врач, - сказал Сели. - Я все еще учусь.
   - Надеюсь, это никогда не прекратится.
   - И Дела все еще работает...
   - Эта старая ведьма! О, у Делы есть обаяние, она знает правильные слова, которые нужно прошептать, когда изображения поднимаются по спирали от умирающих. Но у тебя есть кое-что гораздо более важное, чем это. - Хуро постучал по виску Сели. - Ум, мой мальчик. Это и твой дух, твое упорство. Я видел это в тебе даже той ночью в ратуше.
   - Я удивлен, что вы это помните... - Но для Хуро это было совсем недавно. - Ваша лекция произвела на меня большое впечатление.
   - Очевидно, - пренебрежительно сказал Хуро.
   - Меня заинтриговала не ваша демонстрация своих знаний, - раздраженно сказал Сели. - Это была Бера.
   - Кто? О, маленькая девочка на анатомическом столе. Какая польза от всех знаний в мире, спросил ты, если они не могут спасти ребенка от болезни? - Он махнул рукой на самодельную лабораторию Сели. - Я вижу, ты посвятил себя делу. Но ведь Порчу не удается подчинить, не так ли?
   Нет, этого не происходит. Вот почему Сели попросил о встрече с ХуроЭлдоном.
   Сели уже был компетентным врачом. Он мог принимать роды, зашивать раны, вправлять сломанные конечности и утешать умирающих, а также приобрел базовые знания о переносчиках инфекции, антисептике и антибиотиках. По слухам, большая часть этих знаний, сохраненных и проданных философами, была очень древней.
   Но Сели также узнал, что никто ничего не мог поделать с Порчей.
   Сначала это проявлялось в виде изменения цвета кожи, как при ожоге. Эта стадия могла длиться год, даже больше. Но в конце концов вирус попадал в ваши легкие, и в течение трех дней вы были мертвы. Ни одно из лекарств Делы не могло бороться с этим заболеванием; только жесткие карантинные процедуры удерживали его от полного подавления сообщества.
   Что расстраивало Сели, так это его уверенность, что лекарство от этой болезни достижимо. Посещая один случай за другим, Сели делал заметки о народных лекарствах, с которыми он сталкивался, приготовленных из крови животных, корней и семян растений, минеральных солей - микстурах и мазях, созданных от отчаяния. Удивительным было то, что некоторые из этих средств проявляли признаки замедления течения болезни. Он убедился, что где-то во всех этих ингредиентах содержится лекарство.
   Но найти это лекарство было огромной проблемой. Здесь не было ученых, работающих полный рабочий день; Форо был недостаточно богат, чтобы позволить себе их. И небольшое систематическое размышление показало, что существует просто слишком много комбинаций ингредиентов и относительных концентраций, которые необходимо протестировать, даже если бы Сели посвятил проекту все свое время, что, как одному из двух врачей Форо, было совершенно невозможно.
   И теперь ХуроЭлдон, который, как он надеялся, станет источником древней мудрости о Порче, пренебрежительно сказал ему, что все это в любом случае бесполезно. - Мы живем в мире, в котором время расслоено, помни. Время течет быстрее, чем выше ты поднимаешься...
   - Я понимаю это, - раздраженно сказал Сели.
   - Понимаешь? Это впечатляет. Я нет. И ты также должен понимать, мой мальчик, что организмы меняются - особенно те надоедливые маленькие твари, которые приносят нам болезни. Порча может передаваться через кровь, слюну или по воздуху. Что бы мы ни делали, часть переносчиков болезни всегда может улететь в небытие, где, ускоряясь во времени, они могут мутировать быстрее, чем мы можем надеяться справиться с ними с помощью наших лекарств. Понимаешь? Таким образом, фундаментальной особенностью нашего мира является то, что болезни всегда находятся вне нашего контроля. - Он пожал массивными плечами. - Нужно просто смириться с потерями.
   Сели не мог придраться к логике философа. Но на каком-то уровне, как он видел, Хуро просто не волновало, что невозможно победить Порчу. Возможно, это было наследием прошлого. Само имя ХуроЭлдон было пережитком сложной составной номенклатуры, когда-то принятой аристократией Форо, в то время как Сели было простым именем Чердака. Даже спустя поколения после восстания, в глубине души Хуро все еще думал, что он лучше Сели, лучше, чем кишащие горожане, за которыми ухаживал Сели. Сели держал такие мысли при себе.
   Хуро, казалось, начинал скучать. - Знаешь, ты зря тратишь здесь свое время. Для такого ума, как у тебя, есть гораздо более интригующие вопросы.
   - Такие, как?
   - Например, тема моей лекции: неоспоримый факт, что весь наш мир создан или, по крайней мере, собран из разрозненных компонентов, от синего до красного, сверху донизу. У нас есть множество доказательств, помимо скелетов. Почему-то мы считаем, что само расслоение времени - это артефакт.
   Сели подошел к окну и посмотрел на небо. Свет Старой Земли исходил от изменчивого свечения Низин, отраженного от облаков. - Зачем кому-то понадобилось все это создавать?
   - Подумай хорошенько, - сказал Хуро. - Если бы ты мог спуститься с неба в эту яму с красным смещением, которую мы называем нашим миром, ты был бы сохранен, заперт во времени.
   - Сохранен?
   - Мы верим, что когда-то Старая Земля была миром без этого наслоения времени, миром, похожим на многие другие, возможно, висящим в небе. И его жители были более или менее похожи на нас. Но Старая Земля оказалась под какой-то угрозой. И вот, чтобы защитить своих детей, старейшины Старой Земли натянули одеяло времени на свой мир и упаковали его в будущее. Следует понимать, что это довольно шаткая гипотеза, и, как я сам всегда говорю, экстраординарные утверждения требуют экстраординарных доказательств, а у нас их пока нет! Но это лучшее оправдание, которое мы пока придумали: Старая Земля - это сосуд времени, закупоренный, чтобы сохранить своих детей.
   Сели нахмурился. - Но тогда как насчет изображений? - Призрачные формы, высвобождаемые умирающими, представляли собой самую большую загадку, с которой он столкнулся как врач. - Это мы - человеческие души, покидающие умирающее тело? И если да, то почему так мало из нас высвобождают их после смерти? И почему мир должен периодически сотрясаться вдребезги от Грозных Ласк?
   - Хорошие вопросы. Хотелось бы, чтобы у меня были хорошие ответы! Возможно, ты узнаешь это сам - когда спустишься в минус и присоединишься к нам.
   Итак, вот приглашение, прямо изложенное. Сели сказал: - Я врач. У меня есть пациенты здесь, в Форо.
   - В конце концов, они умрут, что бы ты ни делал. Пока ты мог бы жить дальше.
   - У меня есть жена. Кайя. Она носит нашего первого ребенка...
   - Голубоглазая, которая была с тобой в тот вечер, когда была лекция? Как мило. Возьми ее с собой. Или, еще лучше, оставь ее здесь. - Он наклонился ближе, и Сели почувствовал запах джина в его дыхании. - Шагни в будущее вместе со мной, на пять лет, десять, двадцать. Всегда будет больше девушек, еще даже не тронутых, свежих фруктов, ожидающих, когда их сорвут. Как, по-твоему, я развлекаюсь во время этих визитов в твой унылый маленький городок? Знаешь, дело не только в канализационных системах и креационизме.
   Любопытство, которое Хуро пробудил в Сели той ночью пять лет назад, никогда его не покинет. Но все остальное в Хуро и его предложении отталкивало Сели, все, кроме притягательности знаний. Ему было легко отклонить приглашение Хуро.
   Однако, как оказалось, будущее Сели все-таки было решено в тот день. Когда он вернулся домой, то обнаружил, что Кайя сидит одна, поглаживая свой живот, а по ее лицу текут безутешные слезы. Бледно-розовое пятно, похожее на ожог, расползалось по ее шее: это была Порча.
   Ее жизнь и его собственная были разрушены, подумал он, переносчиком инфекции, которую он даже не мог увидеть, и с которой у него никогда не будет времени справиться. Он не мог этого вынести.
   Сели потребовалась бессонная ночь расчетов, чтобы решить, что он должен делать. Он не последует за ХуроЭлдоном вниз, в красное. Он должен подняться в синее, один.
   Утром он быстро собрал вещи: кое-какую одежду, немного сушеной еды, пакетики с семенами и кореньями, набор своих медицинских образцов. Затем, с рюкзаком за спиной и клеткой с мышами, неуклюже болтающейся на поясе, Сели вышел из Форо.
   Он направился к обрыву и начал карабкаться. Когда-то здесь была система лифтов, приводимая в действие привязными веретенниками. Теперь приходилось идти пешком. Но давным-давно в скале был вырублен целый ряд лестниц, сильно разрушенных в результате использования и выветривания, но все еще пригодных для подъема и спуска.
   Он запыхался к тому времени, как поднялся по девятистам ступеням к тому, что осталось от Чердака, где когда-то трудились его предки.
   Он с любопытством огляделся; он никогда раньше не был здесь. От деревни его народа не осталось ничего, кроме ям от столбов в земле, выжженных следов заброшенных очагов и мрачных пещер в скальных стенах, которые когда-то использовались как кухни и спальни. Все это выглядело намного старше, чем за два или три поколения, прошедшие с тех пор, как оно было заброшено, но это было во времена Форо; здесь, наверху, в синеве, это место стало намного старше, чем помнили о нем фороны.
   Он свесил ноги с края обрыва, отхлебнул воды из родника и посмотрел вниз, в глубины Низины, на океан туманного красного смещения. Отсюда Форо тоже купался в багровом сиянии; он мог видеть людей и их повозки, запряженные веретенниками, ползущие, словно сквозь сироп. Течение времени уже отрезало его от семьи, от пациентов, от Кайи. Он задавался вопросом, скольких из них он увидит снова.
   Как только он принял решение уйти, он был полон решимости сохранить свой план в тайне ото всех - даже от Кайи. Возможно, это было самое доброе, что можно было сделать; или, возможно, он боялся, что его собственная решимость может поколебаться, если он будет колебаться.
   Но Дела, врач, которая обучала его, казалось, догадывалась, что он задумал. - Это белые мыши, - сказала она ему. - Ты берешь белых мышей.
   - Что с ними?
   - Мыши могут заразиться этой болезнью, как и люди. Веретенники, например, не могут. И это важно для тебя, не так ли?
   - Не понимаю, о чем вы говорите.
   Неожиданно она обняла его. По возрасту годившаяся ему в матери, она была заботливым врачом, но не склонна к физическим проявлениям привязанности. - Я буду скучать по тебе. Ты хороший коллега.
   - Я вернусь через несколько дней.
   - Конечно, вернешься.
   Его отец принял его мягкие заверения в том, что он вернется. У него была более напряженная встреча с матерью, которая, со своей обычной проницательностью, догадалась, что он что-то замышляет. - Я всегда говорила, что эта девушка заставит тебя покорить синеву.
   - Присмотри за ней, мама.
   - Присмотрю. - Он обнял ее; от нее пахло теплым хлебом.
   А потом произошло его расставание с Кайей. Он оставил ее и своего нерожденного ребенка, обманув. Теперь, когда он смотрел вниз, на слои времени, которые заманили ее в ловушку, ему было невыносимо даже думать об этом. Устало он собрал свое снаряжение и продолжил восхождение.
   Над Чердаком он упорно брел по следам мигрирующих животных, а когда тропы кончились, вскарабкался на скалы. Теперь ни людей, ни животных больше не было, но он видел мелькание крыльев и иногда слышал гулкое карканье. Он был не один, пока птицы летели вместе с ним.
   Через некоторое время он заметил изменения в скале. Пострадавшая от мороза или жары, с покрытыми лишайниками поверхностями, она казалась гораздо более разрушенной, чем утес, обращенный вниз к Форо. Расслоение во времени, должно быть, оказывает глубокое влияние на саму структуру мира, поскольку более высокие участки горных пород разрушаются гораздо быстрее, чем более низкие. Когда он остановился поспать, завернувшись в кожаное одеяло на узком выступе, то нацарапал заметку об этом в своем дневнике из кожи веретенника, первую заметку, которую он там сделал.
   На третий день он взобрался по узкому выступу, направляясь к вершине. Теперь казалось, что в нормальном потоке времени существовал только он; он был один в чистом, разреженном воздухе, зажатый между звездами над головой и багровым сиянием внизу.
   Склон выровнялся, и он стоял на гладком, изрытом плато. Здесь была жизнь: пучки травы, низкие деревья, цеплявшиеся за скалу, даже пара заброшенных птичьих гнезд. Еда и вода: значит, он мог здесь жить. Но Форо и Полка далеко под ним терялись вместе с Низинами в сыром море красного смещения. Возможно, там были горы повыше, на которые нужно было взбираться. Но, несомненно, он поднялся достаточно высоко, чтобы достичь временного преимущества, к которому стремился, достаточно высоко, чтобы победить эволюционный энтузиазм переносчиков Порчи - достаточно высоко, чтобы дать ему время, необходимое для спасения Кайи. Этого будет достаточно.
   Но теперь, когда он перестал двигаться, его мучили сомнения. Мог ли он действительно вынести потерю себя во времени подобным образом?
   Лучше не думать об этом. Лучше начать работать; как только его терпеливая методика наберет обороты, его душа наполнится работой и его целью. Он мрачно начал разгружать свой багаж.
  
   Сели стоял в дверях дома, который он построил вместе с Кайей. Он оглядел стены из глины и штукатурки, мебель, которую они сделали и купили, резьбу с их именами над дверью. Для него все это было давностью в целую жизнь, но свежо, как утро. И он знал, что для него там не было места.
   Он почувствовал странный укол ностальгии по своему убежищу на вершине горы, хижине, которую он построил, клеткам для мышей. Но даже если бы он смог забраться туда обратно, все это уже исчезло бы, выветренное ускоренным временем. Сердцевина его жизни была опустошена; ему казалось, что он отсутствовал всего мгновение, что он постарел в мгновение ока.
   Кайя вошла в комнату, напевая что-то себе под нос, обмотав волосы полотенцем. Мгновение она не видела его, а он наблюдал за ней, и у него перехватило дыхание. Ему было больно видеть, что с ней сделала Порча: багровое пятно расползлось от шеи по некогда хорошенькому личику. И все же он почувствовал облегчение оттого, что, в конце концов, вернулся вовремя, чтобы спасти ее.
   Затем она увидела его. Она сразу узнала его, и ее голубые глаза расширились. Ей было невыносимо смотреть на то, во что он превратился, с его седыми волосами, сутулой спиной.
   Ему хотелось обнять ее, но время стояло между ними, как камень. Для нее прошел всего год, в то время как для него прошло больше сорока.
   - Ты сказал, что тебя не будет несколько дней, - сказала она. - Какие-то "несколько дней".
   - Мне жаль, - сказал он. - Кайя, ребенок...
   - У тебя есть сын, Сели. Сын. Ему четыре месяца.
   Он попытался осознать это. Его старое жесткое сердце забилось быстрее. Он поднял свой драгоценный флакон. - Возьми это. Это...
   - Я знаю, что это. Твоя мать догадалась, что ты, должно быть, делаешь. Дела тоже. О, ты дурак! Какой смысл спасать меня, если в процессе мне пришлось бы потерять тебя?
   Он вложил пузырек ей в руку. - Отнеси это Деле, - прошептал он. - Она будет знать, что делать. Поторопись. В конце концов, ради этого все и затевалось.
   Она закусила губу и выбежала за дверь.
   И вошел ХуроЭлдон, его мантия развевалась. - Так, так. Кто-то сказал мне, что видел, как ты, шатаясь, спускался с синевы.
   Сели выпрямился. - Философ.
   Хуро наклонился ближе. - От тебя пахнет, как от веретенника. И что это на тебе надето, мышиный мех? Я так понимаю, ты нашел свое лекарство. Я знал, что ты это сделаешь, - неохотно сказал Хуро. - Но никогда не думал, что ты опустишься до этого в процессе. И ты сбежал от своих пациентов, несмотря на клятвы, которые вы, врачи, даете.
   - Я вернулся...
   - Но какая от тебя теперь польза, в таком виде? - Он осмотрел Сели, как будто тот был любопытным экземпляром. - Твоя жена не сможет полюбить тебя снова, ты знаешь. Мы, люди, похоже, не эволюционировали, чтобы справляться со столь заметными сдвигами во времени. Кстати, это еще один момент, который убеждает меня в том, что это искусственный мир, что мы созданы для другой среды... - Он лениво взял блокнот Сели и остановился на самой первой заметке, которую Сели сделал так давно, о влиянии различий в скорости выветривания на разных уровнях высоты. - Немного разбираюсь в геологии. Я же говорил тебе, из тебя получился бы хороший философ. Но ты выбросил свою жизнь на ветер.
   У Сели не было ответа. Хуро излагал сомнения, которые мучили его во время бдения на горе - как за все эти годы у него могло не возникнуть сомнений? По мере того как он решал свою монументальную комбинаторную задачу со своими пробирками с зараженной кровью и пробными лекарствами, истребляя поколение за поколением белых мышей, его интеллектуальное любопытство, даже его основной импульс спасти свою жену, угасали, не оставляя ничего, кроме мрачной решимости идти до конца. Он даже перестал считать годы по мере того, как они накапливались. Конечно, он был одинок там, наверху, на своем плато, глядя на бесчисленные пласты времени! Но какой у него был выбор?
   Что ж, он преуспел, и он не должен позволить Хуро пробудить древние сомнения в его душе. - Вы, философы, эгоистично эксплуатируете временные пласты...
   - В то время как ты пожертвовал своей собственной жизнью, чтобы спасти других. Да, да. Знаешь, ты не первый; твой героизм даже не оригинален. - Хуро заглянул в глаза Сели, в его рот. - Возможно, ты и нашел там свое средство от Порчи, Сели, но при этом пожертвовал собственным здоровьем. Я бы дал тебе год. Максимум два.
   - Это не имеет значения.
   - Да, не думаю, что для тебя это имеет значение, не так ли? - Выражение лица Хуро немного смягчилось. - Мое предложение все еще в силе.
   - Какое предложение?
   - Пойти со мной, спуститься вниз. Возможно, у тебя есть всего год, но не упускай его! Некоторые из нас планируют продолжить, знаешь ли.
   - Куда?
   - Вниз, в красное. Никто не знает, как глубоко мы можем зайти, насколько мы можем растянуть время, прежде чем оно лопнет, как растянутое сухожилие. Некоторые из нас мечтают устремиться в будущее, вплоть до следующей Грозной Ласки. И если мы сможем это сделать, кто знает, что еще возможно? Пойдем со мной, Сели. Ты отдал почти всю свою жизнь. Несомненно, ты многим обязан себе.
   Но Сели услышал звук из соседней комнаты. Это было тихое бульканье, крик просыпающегося ребенка. - Здесь есть все, что мне нужно, - сказал он.
   ХуроЭлдон фыркнул. - Что ж, мы больше не встретимся. Потоки времени позаботятся об этом. - Философ вышел из дома.
   И Сели, сломленный и старый, пошел утешать своего маленького сына.
  
  

ЯМА ВРЕМЕНИ

  
   4,5 миллиарда лет н.э.
  
   Воздушные шары механистов, быстрые и серые, дрейфовали над руинами Старого Форо. Бело даже не мог разглядеть сброшенные ими примитивные бомбы, пока они не появлялись из окрашенного в синий цвет воздуха, разбрызгивая огонь. Но наступление механистов гнало Бело и последних его солдат к краю Полки, где река Фу, текущая кровью, низвергалась в пропасть.
   И по всему полю боя умирали солдаты-креационисты. Бело мог видеть, как их изображения поднимаются вверх, как дым, призрачные искажения человеческой формы, которые скручивались и разлетались в стороны.
   Все это ради идеи, подумал Бело. Нет, не идеи - истины. Он должен цепляться за это, даже когда небесный огонь с голубым оттенком расцвел вокруг него.
   - Капитан?
   Тира, его самый доверенный лейтенант, трясла его за плечо. В изнеможении он погрузился в размышления, как это часто с ним случалось. В конце концов, его готовили как натурфилософа, и его старшие офицеры никогда не позволяли ему забывать, что интеллектуалы с их дальновидностью не обязательно становятся хорошими солдатами. Но независимо от таких интеллектуалов, как он, война все равно случилась бы.
   - Простите, Тира. Просто вы должны восхищаться ими.
   - Сэр? - Ее маленькое личико, перепачканное кровью и грязью, сморщилось от беспокойства.
   - Мехи. Мы считаем их глупыми, знаете ли, отсталыми. В конце концов, причина, по которой мы сражаемся, заключается в том, что они цепляются за свою абсурдную, примитивную идею о том, что мир является продуктом природных сил, действующих вслепую, в отсутствие разума. Но теперь они придумали вот это.
   Для солдата Старой Земли завоевание высоты было всем. Если вы были выше своего врага, у вас было преимущество в ускорении времени; вы могли быстрее думать, разрабатывать стратегию и наводить оружие, в то время как ваши противники падали, медленно двигаясь, пойманные в ловушку клейкого, смещенного к красному замедленного времени.
   Итак, в ходе этой кампании креационисты Пуула захватили Чердак, давно заброшенную общину на склоне скалы над самим городом Форо, где некогда богатые фороны держали рабов, ускоренных во времени. Кампания прошла успешно, и Бело начал верить, что фороны и их ненавистные механистические представления скоро могут быть стерты с лица земли.
   Но затем фороны выпустили свои воздушные шары, которые взлетели даже выше Чердака, и преимущество креационистов было утрачено.
   - Потрясающая идея, - сказал Бело. - Так просто! Ничего, кроме мешков с горячим воздухом. Но посмотрите на этот строй. Нужно отдать им должное. - У Бело в кармане одежды была фляжка джина, предназначенная для утешения раненых на поле боя. Возможно, ему следует разобраться с этим сейчас и провести свои последние мгновения, наблюдая за чудесным зрелищем сражающихся солдат и летающих машин, работающих в тандеме, чтобы лишить его жизни.
   Но Тира почти кричала ему в лицо. - Сэр! Мы должны убираться отсюда. Дэйн нашел способ.
   - Дэйн?
   Спотыкаясь, к ним через завалы пробирался солдат, залитый кровью, маленький приземистый человечек. Штык Дэйна был обломан наполовину, и он волочил одну ногу: повреждены и оружие, и человек, мрачно подумал Бело. Морщась от боли, Дэйн показал Бело то, что он нашел: шахту в земле, не шире плеч самого Бело, закрытую тяжелой каменной плитой. - Я думаю, это колодец, - сказал он.
   - Или кладовая, - сказала Тира. Место, где можно было бы хранить мясо, законсервированное при более медленном погружении.
   - Нет, - мрачно сказал Бело. - Видите замок на этом люке, теперь он сломан? Это яма времени. Место, куда вы бросили бы воров и убийц и забыли о них.
   - Так где же выход?
   - Кто знает? Но где это едва ли имеет значение. Это просто должно быть достаточно глубоко, глубоко в замедленном времени. Отличный способ избавиться от ваших преступников - забросить их в будущее в одну сторону!
   Тира заглянула в яму времени, ее лицо исказилось от страха. - Это или ничего, - сказала она.
   Бело спросил: - Ты так сильно любишь свое изображение, Тира? Может, мы не будем стоять и сражаться?
   Дэйн сказал: - Такая смерть ни к чему хорошему не приведет. - У него был грубый акцент; до войны он работал на ферме. Он хрипел, измученный. - Я говорю, что мы живем, чтобы сражаться в другой раз.
   - Даже если этот день в далеком будущем?
   - Даже если и так, - сказал Дэйн.
   Огненные бомбы взрывались все ближе. Оглядевшись, Бело увидел, что они трое были одни, без помощи.
   Бело ухмыльнулся. - В другой раз.
   - В другой раз, - пробормотали они.
   Бело просунул ноги в шахту, приподнялся над темным туннелем и провалился во время.
   - Я возьму твои ботинки.
   Бело не хотел просыпаться. Даже в полусне он помнил бесконечное падение вниз по тесной грязной шахте, как будто его проглатывал какой-то ужасный желудок. И вот теперь этот мерзкий голос тащил его обратно в мир.
   - Я сказал, что возьму твои ботинки. Знаю, ты слышишь меня, солдатик.
   Он неохотно открыл глаза. Его ослепило ослепительно голубое небо, звезды, которые кружились у него над головой. И над ним нависло лицо, мужское лицо, широкое, с мертвыми глазами, грубо выбритое, окруженное копной грязных черных волос.
   Бело попытался заговорить. В горле у него пересохло. - Как тебя зовут?
   - Я Тиг. И ты сейчас в моем мире.
   - Правда? - Бело понятия не имел, где он находится, и ему было интересно, где Дэйн и Тира - если они все еще живы. Со всем этим придется подождать. Сначала ему пришлось иметь дело с этим неряшливым шутом. - Тебе нужна моя обувка?
   Лицо расплылось в ухмылке, обнажив почерневшие зубы. - Правильно, солдатик.
   - Попробуй взять ее.
   Ухмылка исчезла. Затем лицо Тига исказилось, он взревел и поднял две огромные, покрытые шрамами руки. Бело нацелил удар ногой туда, где, по его предположениям, должна была находиться промежность мужчины, но ноги казались слабыми, тяжелыми, как будто мышцы лишились энергии. Кроме того, этот Тиг был настолько массивного телосложения, груда мышц и костей, одетая в грязные лохмотья, что удар только разозлил его. Тиг обхватил руками горло Бело и вдавил его обратно в грязь. Бело размахивал руками и боролся, но был похож на ребенка, сражающегося со взрослым.
   Он был в сознании всего несколько ударов сердца, но уже почти расстался со своей жизнью. Серьезный просчет, подумал он, слабея.
   - Отвали от него! - Приземистая масса вылетела с левого бока Бело и врезалась в Тига.
   Бело, давление на горло которого исчезло, закашлялся, пытаясь отдышаться. Он с трудом выпрямился, цепляясь за сознание. Он сидел на грязной равнине. Рядом с ним в синеву вздымался утес. Он был рядом с неровной пещерой, возможно, желобом, по которому он скатился. В нескольких шагах от него столпились люди. Четыре женщины, пятеро детей - ни одного мужчины. Тощие, грязные, одетые в лохмотья, они испуганно смотрели на него.
   Он не видел конца этой поросшей кустарником равнине. Возможно, это была еще одна Полка - или, возможно, он провалился прямо в Низины, подумал он с уколом отчаяния.
   И за спинами людей он заметил что-то, движущееся над землей - не по ней, а над ней, примерно на высоте пояса, почти как воздушный шар механистов. Это была грубая сфера из какого-то серебристого металла, поблескивающая в голубоватом свете неба. Была ли это машина? Но это не было похоже ни на одну машину, которую он когда-либо видел, ни на насос, ни на лифт, ни на пушку. И что вообще могло поддерживать в воздухе такую массу металла? Ему хотелось увидеть больше, но детали были размыты из-за теплового тумана...
   - Солдатик.
   Мерзкий голос Тига вернул его сюда и сейчас.
   Тиг схватил Дэйна рукой за горло. Очевидно, именно Дэйн сбил Тига с ног и спас Бело жизнь. Дэйн не сопротивлялся. Его поврежденная нога была вывернута назад под невозможным углом. Но его глаза были прикованы к своему командиру, и он не издавал ни звука.
   - Отпусти его, - сказал Бело.
   Тиг выглядел притворно озадаченным. - Как ты это сказал? ...Попробуй забрать его.
   Бело попытался встать. Мир посерел.
   - Нет. - Это была Тира. Она сидела на земле, остатки ее окровавленной униформы были в беспорядке. - Не сопротивляйся ему, - сказала она. - Не сейчас. Он слишком силен. Пока нет.
   Бело знал, что она права. Но Тиг все равно выжимал жизнь из Дэйна. - Отпусти его, - повторил он. - Мы пришли сюда не для того, чтобы причинить тебе вред.
   - Мне все равно, зачем вы сюда пришли, - сказал Тиг. - Я же сказал тебе. Теперь ты в моем мире. И ты будешь делать то, что я скажу. Знаешь почему? Из-за Оружия. - Он держал Дэйна на расстоянии вытянутой руки, вцепившись могучим кулаком в его воротник, как будто держал куклу. Дэйн закусил губу, и его нога подогнулась под него, но он по-прежнему не издавал ни звука.
   И тогда Тиг схватил Дэйна за шею и пояс и швырнул его всем телом в плавучую машину.
   В боковой части машины со щелчком открылось окошко. Огонь, фиолетовый и яркий, проник в живот Дэйна и просто разорвал его на части, на куски плоти и костей среди кровавого тумана - и все это до того, как тело успело упасть на землю. Затем окно закрылось, словно закрылось веко, и машина продолжила свой безмятежный патруль вокруг сбившихся в кучу людей.
   Тиг ухмыльнулся, самоуверенный в своей рваной одежде. Он встал над Тирой, которая все еще распростерлась на земле. - Итак, на чем мы были до того, как солдатик проснулся?
   Несмотря на все, что он видел, Бело снова шагнул вперед. - Тронь ее, и я убью тебя, клянусь.
   Тира мрачно сказала: - Я уже дала такое же обещание.
   Даже в этот момент власти Тиг переводил взгляд с одного на другого, и что-то в их решительных взглядах, казалось, оттолкнуло его. - Вы останетесь. Но ты, - сказал он, ткнув пальцем в Бело. - Твои ботинки.
   Бело сел и принялся возиться со шнурками.
   Тиг подошел к группе сбившихся в кучу женщин. - Ты. - Женщина, которую он выбрал, отпрянула от него, но он схватил ее за плечо, швырнул на землю и начал шарить в ее лохмотьях. Она лежала неподвижно; дети смотрели пустыми глазами.
   - Ты прав, что отдал ему победу, - прошептала Тира. - Ничего нельзя сделать, пока он управляет этой машиной. Мы должны выиграть время. Жди удобного случая... - Она смотрела на обугленный фрагмент трупа Дэйна, и ее самообладание дало трещину. - О, Бело, в какой ужас мы попали?
   Он мрачно сказал: - Мы солдаты. Нас учили выживать. Мы переживем это вместе.
   - Но как долго этот монстр держал этих женщин в качестве своих рабынь? Ты видишь лица детей? Они похожи на него.
   - С тобой этого не случится.
   - О, можешь быть в этом уверен, - сказала Тира голосом, полным ненависти.
   Жизнь в маленьком мерзком королевстве Тига оказалась простой.
   Они жили на открытом воздухе, на засушливой равнине. Первые пару дней они держались поближе к утесу, где протекал желоб времени, прячась по ночам в пещерах или под скалистыми выступами.
   Но затем их увел Тиг и загадочная парящая машина, Оружие. Итак, по умолчанию Бело исследовал Низины, величайшую тайну из всех, что есть у философов Полки всех убеждений. Если бы это не было так жестоко тяжело, это было бы почти интересно.
   Они спали под открытым небом. Они ели ягоды, которые собирали на редких кустах, или жевали полоски сушеного мяса - Бело еще не был уверен, откуда берется мясо. Их одежда представляла собой лохмотья, которые меняли, если попадался под руку труп, как с бедным Дэйном. Но, похоже, Тиг всегда выбирал лучшее, например, собственные ботинки Бело.
   И, пока они шли, несли с собой фрагменты трупа Дэйна. Женщины мрачного гарема Тига, казалось, привыкли к этому. Даже дети с пустыми глазами, спотыкаясь, несли ужасные растерзанные останки. Бело не имел четкого представления, зачем они это делали.
   Действительно, дальнейшее существование Бело озадачивало его. Было очевидно, чего Тиг хотел от Тиры - но зачем оставлять в живых Бело? Другой мужчина мог быть только конкурентом, угрозой; зачем терпеть, чтобы он делал еще один вдох?
   И над всеми этими личными проблемами возвышалась более глубокая тайна Оружия: откуда оно взялось, как и зачем было изготовлено - и каково было его истинное назначение, ибо Бело начинал подозревать, что оно не имело никакого отношения к Тигу и его мелкому господству. Бело даже не мог понять, как Тиг общался с ним; он никогда не говорил с ним напрямую, никогда не прикасался к нему. Иногда, думал Бело, было почти так, как если бы Тиг следовал за Оружием, а не наоборот. Бело очень хотелось осмотреть Оружие, но он не осмеливался приблизиться к нему, пока не поймет больше.
   Бело попытался заговорить с Тигом, пока они шли. На военной службе он понял, что любое знание может быть рычагом. Но ему пришлось подавить свое негодование, когда Тиг шагал в его собственной обуви из кожи веретенника, в то время как ноги Бело кровоточили на неровной земле.
   - Ты жертва ямы времени, - проговорил Бело.
   - Как и ты, - отрезал Тиг, как будто Бело пытался оскорбить его.
   - Мы солдаты. Мы бежали с проигранного поля боя.
   Тиг слушал, его массивное лицо замкнулось. Несмотря на все его грубое поведение, Бело чувствовал, что этот человек не дурак. Но разговоры Бело о его войне явно ничего не значили для Тига.
   Бело попробовал снова. - Тебя бросили в яму твои враги. Возможно, это было несправедливо...
   - Несправедливо? Более того. Я родился на Чердаке, над Форо.
   - Я знаю это.
   - Я был ублюдком, произведенным на свет каким-то рыжеволосым фороном, который изнасиловал служанку, мою мать. Никто не принял меня, ни фороны, ни их рабы. В конце концов они бросили меня в яму и забросили в будущее. Но не раньше, чем я добрался до своего отца. - Тиг усмехнулся, вспоминая; Бело мог видеть, что этот момент отцеубийства был вершиной его жизни.
   - Тиг, фороны - мои враги. Но они больше не держат слуг в ускоренном времени.
   Тиг скривил лицо. - Как долго?
   - Я не уверен. - Для Бело это было историей. - Много поколений.
   Тиг пожал плечами. - Значит, именно столько я здесь пробыл, не так ли?
   И вот жестокая реальность ямы времени. Даже если ты выжил, быть брошенным сюда означало быть отправленным в будущее, прожить бесполезную жизнь вдали от семьи, друзей, отрезанным даже от контекста твоего преступления.
   Именно это огорчало Тиру больше всего на свете. В конце концов, она и Бело не были преступниками; они посвятили свои жизни общему делу.
   Форо долгое время был центром традиционной "механистической" философии, утверждавшей, что мир является продуктом слепых природных процессов, в то время как сообщество Пуул, расположенное дальше по Полке, стало убежищем для еретиков, "креационистов", которые цеплялись за идею о том, что все происходящее в мире было сформировано разумом - возможно, человеческим разумом. Острое интеллектуальное содержание этих идей уничтожило последние из старых анимистических религий, возникших после последней Грозной Ласки среди племен, ютившихся на руинах павшей цивилизации. Но эти контрастирующие мировые системы, обостренные несовместимостью, стали знаменем идентичности, как это часто бывает с подобными теологиями, и враждебность усилилась.
   Наконец, пограничные трения между растущими торговыми империями Форо и Пуула предоставили всем желанный повод для очистительной войны. Это была война, на которую охотно подписался Бело - война, которую креационистам Пуула удалось довести до самого сердца Старого Форо, но которую, в конце концов, механисты остановили благодаря своей потрясающей изобретательности с воздушными шарами.
   И теперь он и Тира были вырваны из своего времени, из самого контекста их войны.
   Когда они обсуждали это, Тира мрачно сказала: - Мы даже не знаем, как медленно течет время здесь по сравнению с домом. Мы, несомненно, уже оказались далеко от нашего времени. Все, кого мы знали, должно быть, мертвы. Война, так или иначе, должна закончиться - возможно, даже забыта. И с каждым днем, когда мы застряли здесь, мы все дальше отдаляемся от дома.
   Бело взял ее за руку. - Пока мы живы, война не окончена, ибо правда горит в наших сердцах.
   - Пока мы живы, - эхом отозвалась Тира.
   Они держали друг друга за руки в молчаливом уговоре.
   Ответы на некоторые вопросы Бело были получены примерно через неделю после того, как они оказались на этой печальной равнине, когда группа пленников Тига, ведомая патрульным Оружием, столкнулась с другими.
   Это было собрание нескольких групп, по восемь или десять человек, собравшихся вместе на пустынной равнине. В каждой маленькой стайке было не более дюжины человек - и каждая патрулировалась с помощью кружащего Оружия. Эти машины казались более или менее похожими на ту, что ассоциировалась с Тигом, но некоторые были изношены, их панцири были залатаны тусклыми материалами.
   Бело был удивлен, увидев стадо шестиногих веретенников, нервных и пугливых, ловко управляемых Оружием. В то время как большинство машин довольствовались патрулированием, это Оружие регулярно изрыгало огонь в грязь; возможно, веретенникам нужно было напоминать, как себя вести.
   И Бело заметил совсем другой класс машин: приземистые уродливые тележки, которые передвигались по земле. Эти устройства везли кучи грязи, которые ревниво собирали вокруг. Бело понятия не имел, каково может быть их назначение.
   Когда группы приблизились, Бело ожидал, что Тиг окликнет других рабовладельцев и хозяев Оружия, возможно, даже пообщается с ними. Но он оставался таким же молчаливым и угрюмым, как и остальные, следуя за машинами, которые деловито проносились по пыльной земле.
   Их группу привели в центральное место, отмеченное патрулями Оружия. И здесь началась очень странная торговля.
   Под руководством Тига Бело, Тира и остальные начали швырять гниющие останки трупа Дэйна на неровную арену, расчерченную работающими машинами на колесах. Бело видел, что другие группы выбрасывали похожие части тел и даже трупы, часть которых были душераздирающе крошечными.
   Тем временем одно Оружие безапелляционно изолировало веретенника и разрубило его быстрыми ударами своего огненного меча. Другие животные брыкались и вопили, их длинные шеи изгибались. Люди воспользовались случаем, чтобы схватить кусочки мяса, окровавленные, еще теплые.
   Но вокруг было и другое Оружие. Некоторые из них оседали на кучах ржавой грязи, собранной колесными машинами. Иные брали куски мяса, веретенника или человека, обугливали его до черноты в огне своих желудков и поглощали в своих металлических панцирях.
   - Это что-то вроде рынка, - прошептал Бело Тире. - Мясо обменивают на мясо или на кучу грязи.
   - И вот как Тиг поддерживает жизнь своего народа, - мрачно сказала Тира, - торгуя с другими работорговцами.
   Но Бело, внимательно наблюдая, заподозрил, что этот странный процесс имеет мало общего с Тигом. В конце концов, именно машины собирали грязь и впитывали большую часть мяса в свои тела. - Возможно, этому Оружию, как и нам, нужно мясо в качестве топлива, - размышлял он.
   Тира спросила: - Но зачем грязь?
   У Бело тоже была идея на этот счет. Он немного разбирался в выплавке железа; его ум был ярким и проницательным, и он чуток разбирался в очень многих вещах. Возможно, Оружие нуждалось в этой ржавой грязи для получения железа или других минералов, чтобы восстановить свои блестящие корпуса. И вот эти тяжелые колесные тележки собирали богатую железом грязь или выкапывали ее из земли в виде руды и обменивали на органический материал, мясо, доставляемое сюда их парящими собратьями.
   Бело увидел, что здесь действовала своего рода экономика. Но торговля на самом деле была связана не с людьми и их потребностями. Речь шла об Оружии.
   Когда странная торговля была завершена, различные группы разошлись, ведомые Оружием. Тяжеловесные колесные машины сновали по земле, без сомнения, в поисках более богатой железом почвы.
   В тот вечер группа Тига поела сравнительно хорошо. Мясо веретенников было лучше, чем ничего, хотя было жестким и невкусным. Бело полагал, что это потому, что веретенники даже не были уроженцами Старой Земли, как люди. Тиг пробормотал, что иногда Оружие приносило более вкусное мясо, грызунов или птиц.
   Пока Бело ел, он смотрел на унылую равнину, на которой мерцали легкие бури, далекие, нерегулярные, безмолвные. День и ночь на Старой Земле управлялись ритмичным циклическим движением этих легких бурь по поверхности этих глубочайших Низин. Посреди ландшафта, полного тайн, даже эта простая закономерность ставила Бело в тупик. Ибо, если бы время было стратифицировано, как могли дни и ночи здесь, в самих Низинах, иметь ту же продолжительность, что и наверху, на Полке? Ибо именно так ему казалось теперь, когда он был здесь.
   Но у него не было ответа на такие вопросы. Теперь Бело был рабом, который питался кореньями и сырым мясом и спал в грязи, находясь в ситуации, вряд ли способствующей теоретизированию, и со временем его мышление, несомненно, стало бы застойным. Но пока он сохранял рассудок.
   И когда он наблюдал за Тигом и его машиной, ему показалось, что он начал понимать некоторые истины об их положении.
   Той ночью, в темноте, Тира пришла к Бело. - Я думаю, дело близится к развязке, - прошептала она.
   - Тиг?
   - Он смотрел на меня... Думаю, мой льготный период истек.
   - И мой, - сказал Бело.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Ему не нужен рядом другой мужчина. Но пока у него была плоть Дэйна для обмена, в его интересах было сохранить мне жизнь.
   Тира поморщилась. - В качестве ходячей кладовой.
   - Да. Легче, когда я иду сам, чем нести мою плоть. Но теперь ему нужно мое мясо.
   Тира сказала: - Что касается меня, я буду сражаться до последнего. Но пока у него есть эта его машина...
   - О, я вообще не думаю, что Оружие "принадлежит" ему.
   - Ты так не думаешь? - Она повернулась к нему, ее лицо было грязным и осунувшимся. - Что здесь происходит, Бело?
   - Я все объясню, - прошептал он. - Но сначала нам нужно разобраться с Тигом. Это то, что ты должна сделать...
   Когда начало светать, Бело разыскал Тига. Здоровяк сидел на краю неровного периметра, патрулируемого парящим Оружием, вглядываясь в другие группы, разбросанные по равнине. Он подозрительно наблюдал за Бело.
   Бело старался все время держать свои руки на виду. - У меня есть кое-что для тебя. На самом деле две вещи. Подарки.
   Тиг указал. - Оружие вон там.
   Бело поднял руки вверх. - Я не буду ничего пробовать; знаю, что это бессмысленно. И я знаю, что ты собираешься со мной сделать.
   - О, да?
   - Я не буду драться. Какой в этом смысл? Я устал от драк. Меня тошнит от всего этого. Меня тошнило от этого еще до того, как я свалился по желобу в эту адскую дыру. Только давай побыстрее, ладно?
   - Итак, чего ты хочешь?
   - Я же сказал тебе. У меня есть для тебя подарки. Можно, я залезу рукой под куртку?
   Тиг заколебался. - Медленно, как тебе нравится.
   Бело полез в карман куртки и достал фляжку с джином военного образца. - Это предназначено для поля боя, чтобы утешать умирающих. Обезболивающее, понимаешь? - Он отвинтил колпачок и понюхал ликер. - Ах, воспоминания...
   - Дай мне это. - Тиг выхватил фляжку у него из рук и поднес к губам. Его маленькие глазки закрылись; Бело никогда не видел, чтобы он был так близок к проявлению удовольствия.
   - Когда ты в последний раз пил по-настоящему?
   Тиг хмыкнул. - Когда кровь моего отца все еще была влажной у меня под ногтями.
   - Прекрасное воспоминание. Что ж, возьми все это. Ты бы все равно забрал это, когда я буду мертв.
   - Это и твою обувь. - Тиг рассмеялся, издав отвратительный звук, и вытер слезящиеся глаза тыльной стороной грязной ладони.
   Крепкий напиток оказал на Тига, долго воздерживавшегося от спиртного, тот эффект, на который надеялся Бело.
   Тиг снова поднял бутылку. - Так какой у тебя еще подарок?
   - Что? О - Тира. Женщина. Возьми ее.
   Тиг посмотрел на него затуманенным взглядом. - Ты серьезно?
   - Она слишком часто мне отказывала.
   - Она тебе отказала?
   - Я имею в виду, я вывел ее из боя и защитил от тебя, а она все равно не раздвигает ноги. С меня хватит. - Бело выдавил улыбку. - Забирай ее сейчас, если хочешь. Устроим вечеринку.
   - Где она?
   - Когда я попытался, она убежала.
   - Что? - Тиг, разгоряченный выпивкой, поднялся на ноги, пошатываясь.
   Бело указал в темноту. - Где-то там. Я не мог разглядеть. Ты можешь вернуть ее. Ты здесь главный, не так ли?
   - Чертовски верно. - Тиг сделал шаг вперед, два.
   И Оружие поплыло вверх с почти беззвучным шелестом перемещаемого воздуха.
   - Подожди. - Тиг попытался вернуться в периметр патрулирования. Бело собрался с силами, чтобы толкнуть его назад, но мимо него пронеслись компактные связки тряпья и врезались в Тига, сбив его с ног, прямо на путь Оружия. Холодные глаза сверкали на маленьких, изможденных лицах; рабы Тига наконец взбунтовались, вытолкнув его за пределы периметра.
   И Оружие выплюнуло огонь.
   Раны не убили Тига, не сразу. Но Бело видел по тому, как он пытался зажать живот, что конец не за горами. Глаза Тига были полны боли и ненависти.
   Тира стояла над ним. Она пряталась среди женщин Тига. - Подходящий для тебя способ умереть.
   - Она права, - сказал Бело. - В конце концов, ты солгал, не так ли? Это Оружие никогда не было под твоим контролем. Ты работал на него, работал на машину, точно так же, как и эти другие, твои несчастные рабы. Единственная разница заключалась в том, что у тебя хватило хитрости обратить ситуацию в свою пользу. Но теперь для тебя все кончено. Что ж, я заберу свои ботинки обратно. Не трудись их снимать. Я могу подождать.
   И он сидел на земле, в то время как мерцающий дневной свет сгущался в небе, и кровь Тига пролилась на землю.
   Впервые женщины заговорили и даже рассмеялись. Дети нерешительно начали играть.
   А Оружие все продолжало свое смертоносное кружение.
   - Все дело в Оружии, - сказал Бело Тире. - Так было всегда. - Он улыбнулся. - Я называю себя креационистом. Мне должно быть стыдно за то, что я не понял этого раньше.
   Креационисты верили, что все на Старой Земле было создано с осознанной целью. Но они также верили, что мир был очень древним, и что время тоже сформировало мир и его содержимое - даже здесь, где время течет, как сироп.
   - Оружие - это искусственно изготовленные вещи, - сказал он. - И созданы для одного...
   - Сражаться в бою.
   - Да. Представь, что ты отправляешься на войну с такими сверкающими зверями в твоем распоряжении! Но когда те, кто их создал, закончили свою войну, они забыли об Оружии, выбросили его. И Оружие, разумное, по-своему целеустремленное, искало новую причину для существования.
   Брошенное Оружие, запрограммированное на выживание, должно быть, сражалось между собой, пожирая друг друга ради сырья. Но со временем возникла более стабильная "пищевая цепочка", в которой в самом низу трудящиеся добывали руду, а самые агрессивные боевые машины были наверху. Оружие также нуждалось в органическом материале, который они брали у животных, таких как веретенники, а позже и у людей.
   - Таким образом, возникла своего рода экология, включающая людей, оружие и веретенников: экология, состоящая из людей, технологий, которые они создали, и животных, которые, как верили креационисты, были принесены в этот мир откуда-то совершенно из другого места. Это была экология, которая не могла бы существовать без действий людей, путешествовавших в космосе в далеком прошлом. Но именно Оружие стало главным хищником, машины, которые научились управлять отдаленными потомками тех, кто впервые их создал.
   - Это настоящая легенда креационизма, - изумленно выдохнул Бело. - Подожди, пока я не расскажу им об этом в семинарии в Пууле!
   - За исключением того, - печально сказала Тира, - что семинария и сам Пуул, вероятно, больше не существуют.
   - Верно, верно. - На краткий миг, воодушевленный новым пониманием, он забыл, где они находятся.
   - И в любом случае, - сказала Тира, - я не понимаю, как все это нам поможет. Мы такие же рабы Оружия, какими когда-либо были эти женщины.
   - Ах, но мы не такие, как Тиг, - сказал он. - Каким бы ни было его преступление, он жил в эпоху глубокого прошлого, дотехнологическую эпоху. Мы, однако, пришли из эпохи, привыкшей к машинам, хотя и не таким продвинутым, как эти. Уверен, мы найдем способ убедить наше Оружие служить нам, а не наоборот.
   Одна из женщин Тига похлопала его по руке. - Мы поможем вам. Мы наблюдаем за машиной. Долгое, долгое время. Знаем ее повадки. - Ее акцент был сильнее, чем у Тига; ему стало интересно, из какой эпохи она прибыла. Она улыбнулась ему. Она выглядела очень молодо.
   - Вот ты где, - сказал Бело Тире. - Мы не можем потерпеть неудачу!
   - И что потом?
   - А потом мы вернемся домой и закончим войну.
   Так они и сделали.
   К тому времени, как они вырвались обратно по временному желобу, на Полке прошло столько лет, что сама война стала делом истории, теологический спор о природе мира был преобразован новыми доказательствами, а завоеватели и побежденные так сильно переплелись, что во всяком случае никто не мог распутать всю эту путаницу. Но все это не имело значения, поскольку Бело и Тира, свободные и мстительные, с Оружием невыразимого потенциала в своем распоряжении, начали творить свою собственную историю.
  
  

ЭКСПЕДИЦИЯ В НИЗИНЫ

  
   Около 4,8 миллиарда лет н.э.
  
   Энна наслаждалась своими полетами на воздушном шаре-разведчике.
   Ей нравилось смотреть на экспедиционный поезд, растянувшийся по засушливой равнине Низин, с его запряженными веретенниками повозками, вереницами слуг и носильщиков, сверкающей каретой, в которой перевозили ее отца и его драгоценные книги, даже на небольшую стайку птиц-бегунов. Если погода была хорошей, сами философы шли рядом с фургонами, погружаясь в тайны Низин, бесконечно споря. Экспедиция в Низины была грандиозным жестом цивилизации Полки, которая ее породила.
   И это тоже было смело, потому что все исследователи знали, что они никогда больше не смогут вернуться домой, что бы они ни обнаружили. Сообщества, которые они покинули, уже были унесены стратифицированным временем в глубокое прошлое; исследователи принесут домой свои сокровища знаний своим собственным отдаленным потомкам в непостижимом будущем.
   Там, внизу, на земле, был Томм, один из младших картографов. Когда бы Энна ни летала, Томм всегда надевал специальную красную шапочку, чтобы она могла выделить его, ярко-красную точку в пыльном ряду философов. В двадцать один год он был всего на год старше самой Энны - и был ее любовником, хотя это было секретом для всех, кроме ее самых близких друзей, и, конечно, для ее отца, по крайней мере, она на это надеялась. Увидев ее, он помахал рукой.
   Но его махание было вялым, как у старика. Когда Энна поднялась в воздух на своем воздушном шаре, время подъема ускорилось. Если бы уши Тома были достаточно чувствительны, он бы услышал, как ее сердце трепещет, как у птицы, и наоборот, когда она посмотрела на него сверху вниз, то увидела, что он замедлился, попав в ловушку клейкого времени с красным смещением.
   Полеты на воздушном шаре были бесценным подспорьем в навигации, но Бейл, отец Энны, строго-настрого приказал, чтобы полеты были короткими и чтобы его группа управляла ими по очереди, чтобы никто не слишком отстал от остальных. - Это путешествие достаточно сложное для всех нас, - настаивал он, - и так винтики времени не ускользнут. - Энна приняла эту мудрость. Даже сейчас, несмотря на радость полета, она жаждала преодолеть барьеры текучего времени, которые отделяли ее от ее любви.
   Но когда она увидела город на горизонте, то забыла даже о Томме.
   Свет в Низинах был странным, изменчивым. По их поверхности постоянно проносились световые бури, тихие и ослепительно белые. Эти источники яркости на самом деле были основным источником дневного света на Старой Земле, но они делали зрение неопределенным. Сначала Энна подумала, что яркая белая линия, которую она заметила на горизонте, должно быть, связана с погодой: низкое облако, пылевой вихрь, даже небольшая гроза. Но в редкий момент ясного видения яркая полоса превратилась в скопление геометрических фигур, безошибочно искусственных. Должно быть, это город, затерянный посреди равнины, где никто не ожидал найти никаких признаков человечности, кроме крайней деградации. И Энна обнаружила это.
   Она немедленно повернулась к пилоту. - Вы видите это? Вон, город, видите? О, опускайте нас! Опускайте нас!
   Главным пилотом экспедиции был грубоватый добродушный парень по имени Момо. Давний товарищ ее отца по военной службе, он был одним из немногих людей, которым Бейл доверил бы жизнь своей дочери. Поскольку он потерял один глаз на войне, он "не мог видеть ни черта", сказал он ей. Но он поверил ей и начал дергать за веревки, которые управляли горелкой воздушного шара.
   Энна наклонилась из опускающейся гондолы, выкрикивая новости о своем открытии. По мере того, как разница во времени таяла, лица медленно поворачивались к ней.
   Философы вошли в город в изумлении. Энна шла рука об руку с Томмом.
   Город представлял собой нагромождение кубов и ромбоидов, пирамид и тетраэдров - даже одного красивого додекаэдра. Здания возвышались над исследователями - огромные блоки геометрического совершенства, которые, по мнению Энны, посрамили бы даже величественный гражданский центр Нью-Форо.
   Однако там не было дверей, а окна не были застеклены. И было много других особенностей. Без внутренних перегородок каждое здание было похоже на "одну большую комнату", как выразился Томм. Земля между зданиями была простым грунтом, а не вымощенной булыжником, как улицы Нью-Форо, там, на Полке. Это был более абстрактный город, чем любой другой, который Энна видела раньше, возможно, больше похожий на художественную инсталляцию. И все же эти огромные сооружения явно были пригодны для жилья.
   - И здесь никого нет, - прошептала Энна. - Ни души! Это так странно.
   - Но замечательно, - сказал Томм. Он был высоким, сильным, но худощавым, с томной грацией, которая нарушала ее мечты. - Это, должно быть, ужасно древнее место. Посмотри на отделку этих стен - что это за материал, камень, керамика, стекло? Намного превосходит все, на что мы способны. Возможно, строители были создателями Оружия.
   - Возможно, но тебе не кажется, что все это довольно жутковато? И планировка такая беспорядочная...
   - Кошмар картографа, - рассмеялся Томм.
   - А почему здесь нет ни окон, ни дверей?
   - Мы можем сделать окна, - сказал он. - Мы можем повесить двери. - Он взял ее за руки. - Вопросы, вопросы, Энна! Ты хуже всех этих сварливых старых философов. Это твое открытие. Наслаждайся моментом!
   Раздалось громкое ворчание. К ним подошел Бейл, отец Энны, сопровождаемый послушниками, людьми меньшего ранга и самими философами. Томм поспешно отпустил руки Энны.
   - Но Энна права, - сказал Бейл. - В этом месте есть что-то знакомое, и все же, возможно, это просто закрывает нам глаза на то, насколько здесь странно...
   Бейл был одет в свою парадную форму, увенчанную шапкой из тончайшего меха и перьев. Хотя последние три десятилетия своей жизни Бейл посвятил науке, он сохранил почетное звание в армии Нью-Форо, и "ради общего морального духа", как он выразился, надел свою форму, чтобы отметить моменты особой значимости во время их долгого путешествия. Но Энна знала, что какой бы экстравагантной ни была его внешность, ум ее отца был острее, чем у любого из тех, кто его окружал.
   Он постучал тростью по стенам ближайшего здания. - Конечно, планировка не соответствует очевидному рациональному дизайну, как, скажем, в центре Нью-Форо. Но здесь есть закономерности. - Он быстро повел их по узким переулкам между зданиями. - Видите, как самые большие здания сгруппированы снаружи, а хижины поменьше находятся в их тени?
   - Это выглядит почти органично, - импульсивно сказала Энна. - Как лес, в котором преобладают самые высокие деревья.
   Бейл оценивающе посмотрел на нее. - Я собирался сравнить это с банкой кристаллов соли. - Соль стала чем-то вроде навязчивой идеи Бейла во время их путешествия. В Низинах соль была повсюду; были даже равнины, покрытые этим веществом, остатками высохших озер. Бейл собирал доказательства для своего утверждения, что Низины когда-то были дном могучего водоема. - Но признаю, дочь, что твоя аналогия, возможно, более уместна. Этот город спланирован не так, как мы о нем думаем. Он как будто вырос здесь.
   Томм казался смущенным. - Но это всего лишь аналогия. Я имею в виду, что это город, построенный человеческими руками - хотя, возможно, и очень давно. Это очевидно, не так ли?
   Бейл огрызнулся: - Если бы все было очевидно, нам не нужно было бы приезжать сюда, чтобы изучать это. - Он бросил на Энну взгляд, который говорил о многом. У мальчика красивое лицо, но неглубокий ум, говорило это уничтожающее выражение. Ты можешь сделать лучше.
   Но Томм был выбором Энны, и она вызывающе ответила на взгляд отца.
   Их прервал хриплый оклик. - Сэр, сэр! Смотрите, кого я нашел! - Это был Момо. Дородный одноглазый пилот, спотыкаясь, вышел из-за угла здания.
   И с ним шла женщина. Одетая в какую-то ободранную звериную шкуру, она была высокой, лет, наверное, пятидесяти, по-своему элегантной, несмотря на свой потрепанный вид. Она отстраненно смотрела на философов. В тот первый момент Энне показалось, что она такая же холодная, странная и непримиримая, как и ее город.
   Бейл шагнул вперед, протягивая руку в перчатке. - Мадам, - сказал он, - если вы меня понимаете, нам нужно многое обсудить. - Женщина взяла руку Бейла и пожала ее. Подчиненные философы восторженно зааплодировали.
   Это был еще один замечательный момент в этом беспрецедентном путешествии открытий. Это был первый контакт Бейла с кем-либо из "потерянных душ", которые, как считалось, населяли Низины, застряв здесь с незапамятных времен; найти таких людей и "реабилитировать" их было одной из заявленных им с самого начала целей.
   Но Энна уловила странный запах, исходивший от женщины, - вонь железа, которую сначала она не смогла определить. Только позже она поняла, что это был запах сырого мяса - крови.
   С наступлением ночи исследователи, их сопровождающие и слуги с радостью разошлись по пустым зданиям города. После грязи равнины провести ночь в крепких стенах было настоящим облегчением.
   Сам Бейл устроил свою базу в одном из самых величественных зданий на окраине города, залитом светом даже в конце дня. Похоже, он планировал провести большую часть ночи в беседе с женщиной, которая, насколько можно было судить, была единственной жительницей города; он сказал, что им есть чему поучиться друг у друга. Он поцеловал свою дочь на ночь, доверив ее безопасность своим товарищам и ее собственному здравому смыслу.
   Так что когда самой темной ночью Энна бросилась в теплые объятия Томма, это было своего рода предательством по отношению к отцу. Ей было нетрудно отбросить чувство вины; в двадцать лет она прекрасно понимала, насколько мнение отца должно определять ее жизнь.
   Но ей приснился сон. Ей приснилось, что само здание подхватило ее и подняло в небо, как раз в тот момент, когда ее баюкали руки Томма - и ей показалось, что она снова почувствовала тот привкус железа, запах крови.
   Сон стал тревожным, сном заточения.
   Бейл сформулировал множество целей для своей экспедиции.
   Всегда видимые из Форо, Пуула и других городов Полки, Низины, простирающиеся внизу в неясности красного смещения, были загадкой на протяжении всей истории. Теперь эта тайна будет развеяна. Картографы нанесут Низины на карту. Историки, антропологи и моралисты надеялись установить контакт с исчезнувшими жителями равнин Низины, если таковые сохранились. Священнослужители, мистики, врачи и другие философы надеялись узнать что-нибудь об изображениях, тех призрачных явлениях, которые поднимались из умирающих человеческих тел, или некоторых из них, и скрывались в таинствах Низин с красным смещением. Возможно, было бы получено некоторое представление о причине Грозных Ласк, чудовищных грохотов, которые регулярно разносили человеческую цивилизацию вдребезги. Было даже несколько солдат и оружейников, надеявшихся найти Оружие, древнюю технологию, вышедшую из-под контроля, до сих пор слишком хитрую, чтобы ее можно было захватить.
   Уже было много успехов. Возьмем, к примеру, световые бури.
   Голубоватое небо Старой Земли представляло собой купол из звезд, который вращался вокруг планеты. Днем и ночью, а также временами года управляло не небо, а мерцающий неопределенный свет, исходящий из Низин. Теперь физики Бейла обнаружили, что эти световые волны пульсируют на многих частотах, "подобно гармоникам натянутой струны", как описал это один математик. Мало того, из-за красного смещения света, который с трудом поднимался на большие высоты, гармонические пики, определяющие суточные циклы здесь, отличались от тех, которые можно было наблюдать с Форо, расположенного на Полке, где время бежало быстрее.
   Отец объяснил Энне логику. Эффекты временной стратификации, красного смещения и цикличности освещения тонко переплетались, так что независимо от того, находились ли вы на Полке или в Низинах, продолжительность дня и ночи, которую вы воспринимали, была примерно одинаковой. Это, конечно, не могло быть совпадением. Как сказал Бейл, "Это приводит к замечательному математическому аргументу в пользу того, что весь мир был спроектирован так, чтобы быть пригодным для жизни людей и их созданий".
   Это, конечно, вызвало оживленную дискуссию.
   Фороны традиционно были механистами, придерживающимися направления натурфилософии, которое утверждало, что за миром не стоит управляющий разум, что все в нем возникло в результате слепого применения законов природы - как, скажем, рост кристалла соли, а не целенаправленное конструирование машины. Однако были убежденные креационисты, которые утверждали, что все на Старой Земле требует целенаправленного объяснения.
   После столетий дебатов возникла определенная компромиссная точка зрения, как показалось Энне, основанное на фактах сочетание крайних точек зрения. Даже самые ярые механисты были вынуждены признать, что мир содержит неопровержимые доказательства того, что он был изготовлен или, по крайней мере, тщательно спроектирован. Но если Старая Земля была машиной, то это была очень старая машина, и за века, прошедшие с момента ее образования, естественные процессы того рода, о которых говорили механисты, несомненно, действовали, изменяя мир. Старая Земля была машиной, которая эволюционировала.
   В основе экспедиции Бейла лежало глубокое стремление примирить два великих полюса человеческой мысли - механистов и креационистов - и положить конец многовековому теологическому конфликту, из-за которого было пролито слишком много крови. Он и его товарищи доведут эту цель до конца, даже если смогут вернуться только в отдаленное будущее.
   Утром Энна и Томм зашевелились одними из первых. Они вышли из своих зданий и поприветствовали друг друга с веселой невинностью, которая, вероятно, никого не обманула.
   Картографу Томму было поручено поднять воздушный шар для быстрой аэрофотосъемки, чтобы обеспечить контекст для более кропотливой работы на земле. Энна, свободная от определенных обязанностей, решила подняться с ним.
   Но возникла проблема. Они не смогли найти Момо. Пилот был обычным жаворонком, как и сам Бейл - похоже, пережиток его военных лет. Он всегда был готов поддержать Энну.
   Томм был равнодушен. - Итак, старина Одноглазый вчера вечером устроил себе вечеринку. Он будет не единственным...
   - Это не похоже на Момо! - огрызнулась Энна, теряя терпение. Когда Томм обращался с ней как с глупым ребенком, Энна испытывала некоторую симпатию к мнению своего отца о нем. - Послушай, это странный город, который мы едва осмотрели, прежде чем расстаться. Ты можешь помочь мне найти Момо или использовать горячий воздух, который ты выпускаешь, чтобы самому надуть воздушный шар.
   Он был удручен, но когда она отправилась на поиски, смущенный Томм поспешил за ней.
   Ей показалось, что она вспомнила здание, которое Момо выбрал в качестве своего убежища. Теперь она направилась в ту сторону.
   Но что-то было не так. Пока она шла по немощеным аллеям, расположение зданий не совсем соответствовало ее воспоминаниям о прошлой ночи. Конечно, она видела город лишь мельком, и утренний свет, играющий на этих хрустящих кремовых стенах, был совсем другим. Но даже в этом случае она не ожидала, что так заблудится.
   И когда она подошла к тому месту, где, по ее мнению, должно было находиться здание Момо, там было только пустое пространство. Она ходила взад и вперед по голой земле, дезориентированная, в ее душе нарастал страх.
   - Ты, должно быть, ошибаешься, - настаивал Томм.
   - Я хорошо ориентируюсь, Томм. Ты это знаешь.
   Он игриво заметил: - Ты достаточно хорошо нашла дорогу в мою постель...
   - О, заткнись. Это серьезно. Это то место, где было убежище Момо, я уверена в этом. Что-то изменилось. Я чувствую это.
   Защищаясь, Томм сказал: - Это звучит не очень научно.
   - Тогда помоги мне, о великий картограф. Кто-нибудь из вас составлял карту прошлой ночью?
   - Конечно, нет. Освещение было плохим. Мы знали, что у нас будет достаточно времени сегодня.
   Она пристально посмотрела на него. Но она была несправедлива; предположение, что такой город, как этот, не изменится за одну ночь, было совершенно разумным.
   Но дело в том, что Момо все еще не было.
   Все больше беспокоясь, она пошла к зданию своего отца. По крайней мере, там было именно так, как прошлой ночью. Но ее отец не захотел ее видеть; назойливый младший философ запретил ей даже входить в дверь. Бейл все еще был погружен в дискуссию с Сайлой, оборванкой из города, и он оставил строгие инструкции, чтобы его никто не беспокоил - даже Энна, его дочь.
   Томм, извиняясь, сказал, что ему нужно успеть на свой рейс, с Момо или без Момо. Отвлекшись, Энна поцеловала его на прощание и продолжила свои поиски.
   В последующие часы она обошла город вдоль и поперек. Она не нашла Момо. Но она узнала, что он был не единственным пропавшим человеком; исчезли еще двое, оба слуги. Хотя несколько человек были обеспокоены, большинство, казалось, были уверены, что это просто случайность, что они заблудились в незнакомом городе. А что касается неопределенной планировки, она увидела сомнение в глазах нескольких человек. Но у философов, гораздо более образованных, чем она, в головах не было места для таких странных и сбивающих с толку понятий, как неопределенная география.
   Когда Томм пролетал над городом на своем воздушном шаре, рядом с ним был младший пилот, и она послушно надела красную шапочку, чтобы ее можно было видеть здесь, на земле. Время ускорилось, он махал руками, как дерганая марионетка. Но она все еще не могла найти Момо или развеять свое чувство беспокойства.
   В тот вечер, к ее удивлению, отец сообщил, что устраивает званый ужин, и Сайла, городская оборванка, должна была быть почетной гостьей.
   Энна не могла припомнить, чтобы ее отец раньше проявлял такое грубое непонимание, и ей стало интересно, не соблазнил ли его каким-то образом этот экзотический город на Низинах или, что еще хуже, женщина по имени Сайла, о которой Энна вообще ничего не знала. Но окружение Бейла по-прежнему не подпускало Энну к ее отцу; он был слишком занят для своей семьи.
   Энна постаралась на славу. Она надела самое лучшее платье из своего багажа и украсила волосы своими лучшими украшениями, в том числе тем, которое подарила ей мать, когда они прощались со слезами на глазах. Но когда она расчесывала волосы при свете своей масляной лампы, пустые стены городского здания, которым она пользовалась, казалось, смыкались вокруг нее.
   Она встретила Томма снаружи здания. Он все еще был в своей дорожной одежде; его не пригласили на ужин.
   - Ты выглядишь чудесно, - сказал он.
   Она знала, что он говорит серьезно, и ее сердце смягчилось. - Спасибо. - Она позволила ему поцеловать себя.
   - Как ты думаешь, мне можно проводить тебя?
   - Я бы с удовольствием. Но, Томм... - Она оглянулась на здание, на зияющие незастекленные окна, похожие на глазницы. - Положи мой багаж обратно в один из наших фургонов. Мне все равно, в какой. Я не собираюсь проводить еще одну ночь в одной из этих коробок.
   - Ах. Даже со мной?
   - Даже с тобой. Прости, Томм.
   - Не стоит. При условии, если ты позволишь мне разделить с тобой место в твоем фургоне.
   Когда они добрались до здания ее отца, она была ошеломлена открывшимся зрелищем. Внутри были установлены три длинных стола на козлах, накрытые скатертями с лучшими столовыми приборами и фарфором. На столах горели свечи, а изысканно одетые гости уже заняли свои места. За главным столом сидел сам Бейл со своими ближайшими наперсниками, а рядом с ним сидела его почетная гостья Сайла, одетая теперь в прекрасную развевающуюся черную мантию. Из небольшого здания, приспособленного под кухню, доносился густой запах овощей, в то время как на вертелах медленно жарились пять жирных цыплят-бегунов. Энна выросла в мире, сформированном организаторскими способностями ее отца, венцом которых, пожалуй, была экспедиция. Но даже на нее произвели впечатление скорость и мастерство, с которыми было организовано это мероприятие. В конце концов, группа прибыла в этот таинственный город на равнине Низин всего за день до этого.
   Увидев Энну, Бейл встал и махнул ей, чтобы она шла вперед. Ведомая Нулом, холеным слугой Бейла, Энна заняла свое место справа от отца. Сайла была слева от него.
   Энна наклонилась поближе к отцу. - Мне нужно с тобой поговорить. Я пыталась весь день.
   - Знаю, что пыталась. Приоритеты, моя дорогая.
   Это было слово, которое она слышала всю свою жизнь. Но она настаивала: - Что-то здесь не так. Люди пропали. География...
   Он оборвал ее взмахом руки. - Я знаю, ты не дура, дочь моя, и выслушаю тебя. Но не сейчас. Мы найдем время в конце ужина.
   Большего она от него не добьется. Но когда ее отец откинулся на спинку стула, она поймала взгляд горожанки Сайлы. Ей показалось, что в глубоком взгляде Сайлы, когда он встретился с ее собственным, был расчет. Она задавалась вопросом, чего на самом деле хочет Сайла - и чего это будет стоить им всем, если она добьется этого.
   Еда, конечно, была вкусной; ее отец не позволил бы меньшего, а вино лилось рекой, хотя Энна отказалась притронуться к нему. Ей хотелось, чтобы ужин поскорее закончился, чтобы она могла поговорить с Бейлом до наступления следующего вечера. Наконец последнее блюдо было убрано, бокалы наполнены в последний раз.
   И, к сильному разочарованию Энны, Бейл поднялся на ноги и начал произносить речь.
   По его словам, он провел ночь и большую часть дня в беседе с Сайлой, и это был замечательный опыт.
   Все ожидали найти людей здесь, в Низине. На протяжении поколений судьи Форо использовали "временные ямы" в качестве меры наказания. Логика была проста. Чем глубже вы падали, тем медленнее текло для вас время, поэтому, будучи сброшенным в ямы времени, вы были изгнаны в будущее. Лишь горстка людей когда-либо поднималась обратно, непостижимым образом перемещаясь во времени. Но время шло, и до Полки дошли слухи о том, что, по крайней мере, некоторые из преступников прошлого выжили там, внизу, в их тюрьме с красным смещением.
   - Временные ямы давно заделаны, - сказал теперь Бейл, - и мы со стыдом оглядываемся на такие методы. Теперь мы жаждем узнать, что стало с нашими изгнанными гражданами и их потомками - и мы жаждем протянуть им руку разума и надежды. Наша совесть не допустила бы меньшего.
   - И теперь мы нашли эти потерянные души в лице Сайлы. Она дочь изгнанника, чье преступление было политическим. Сайла выросла со своей матерью почти в изоляции, ее единственным обществом была дрейфующая, временная группа беженцев из разных эпох. И все же она образована и красноречива, у нее твердые моральные принципы; ей действительно не потребовалось бы особого ухода, чтобы сойти за гражданку Форо.
   - Возможно, здесь нет общества в том виде, в каком мы его знаем, ни правительства, ни общины. Но обитатели Низин - не животные, а люди, как и мы. В своем лице Сайла демонстрирует фундаментальную доброту человеческой натуры, независимо от того, что ее окружает - и я, например, аплодирую ей за это.
   Это было встречено одобрительным ропотом и хлопками по столам. Сайла посмотрела на философов, легкая улыбка едва рассеяла холодное выражение ее лица.
   Теперь Бейл подошел к эмоциональной кульминации своей речи. - Мы все знали, когда отправлялись из Форо, что это будет не просто экспедиция в Низины, но и во времени. Мы все потеряны в будущем, и с каждым днем, который проходит здесь, это ужасное расстояние от дома становится все больше. - Он взглянул на Энну, и она поняла, что он думает о ее матери, своей жене, которая была слишком больна, чтобы отправиться с ними в это путешествие, и которую, как следствие, Энна больше никогда не увидит. - Все вы принесли жертву во имя знаний, жертву, не имеющую прецедента в истории нашей цивилизации.
   - Но, - сказал Бейл, - если это путешествие без возврата, оно не обязательно должно быть путешествием без конца.
   - Оглянитесь вокруг! Мы пока не знаем, кто построил это место и почему - я не сомневаюсь, что мы узнаем все это в будущем. Но мы точно знаем, что оно пусто. Немногочисленное население Низин так и не нашло коллективной воли заселить это место. Но мы можем превратить эту оболочку в настоящий город - и с нашей промышленностью и духом сообщества мы будем служить маяком для тех, кто бродит по равнинам Низин. Все это я подробно обсудил с Сайлой.
   - Наше долгое путешествие заканчивается здесь. О, мы отправим эмиссаров обратно в наш дом на Полке - или к дочерним цивилизациям тех, кого мы помним. Но этот город, завещанный нам невообразимым прошлым, примет наше будущее. - Он поднял руки; Энна никогда не видела его более похожим на евангелиста. - Мы вернулись домой!
   Он заслужил бурю аплодисментов. Сайла оглядела переполненный зал, холодная оценка доминировала на ее лице - и снова Энна была уверена, что чувствует холодный железный запах сырого мяса.
   В конце ужина, несмотря на свое беспокойство и решимость, Энна все еще не могла поговорить со своим отцом. Бейл извинился, но с молчаливыми предостережениями предупредил ее о том, что нельзя портить настроение, которое он так тщательно создавал; она знала, что как руководитель экспедиции он верил, что моральный дух, даже будучи хрупким, является самым ценным ресурсом из всех. Это сохранится до утра, сказало ей выражение его лица.
   Расстроенная, глубоко встревоженная, она вышла из здания, направилась за город к своему фургону и бросилась в объятия Томма. Он, казалось, был удивлен ее страстью.
   Подожди до утра, сказал Бейл.
   Но когда наступило утро, в городе царил хаос.
   Их разбудили бормочущие голоса. Они поспешно натянули одежду и выбежали из фургона.
   Слуги и философы сновали повсюду, некоторые были полуодеты. Энна нашла Нула, слугу своего отца; взъерошенный, небритый, он совсем не походил на лощеного мажордома на вчерашнем ужине. - Я больше туда не вернусь, - сказал он. - Вы можете заплатить мне, сколько захотите.
   Энна схватила его за плечи. - Нет! Успокойся, чувак. Это мой отец? Что-то не так?
   - Чем скорее мы загрузимся и уберемся отсюда, тем лучше, я говорю...
   Энна оставила его и повернулась к Томму. - Мы должны найти его, Томм! Мой отец...
   Но Томм смотрел в небо. - Клянусь всем, что создано, - сказал он. - Посмотри на это.
   Сначала она подумала, что плывущая в небе фигура - это воздушный шар экспедиции. Но этот угловатый объект с острыми краями и белыми стенами не был воздушным шаром. Это было здание, параллелепипед, похожий на наклонный куб. Без каких-либо признаков дверей или окон, он оторвался от земли и унесся по ветру, как мыльный пузырь.
   - Я в это не верю, - пробормотал Томм.
   Энна мрачно сказала: - Хочешь верь, хочешь нет, но мы все равно должны найти моего отца. Пошли. - Она схватила его за руку и потащила в город.
   Неубранные улицы сегодня были переполнены, и люди толпились; было трудно найти дорогу. И снова у нее возникло странное, похожее на сон ощущение, что планировка города изменилась. - Скажи мне, что ты тоже это видишь, картограф, - потребовала она от Тома. - Он снова изменился.
   - Да, он изменился.
   Она испытала облегчение, увидев, что здание ее отца все еще стоит на прежнем месте. Но философы бродили снаружи, беспомощные, заламывая руки.
   Все двери и окна были запечатаны. Не было ни входа в здание, ни выхода.
   Она протолкалась сквозь толпу, хватая философов. - Где он? Он там? - Но ни у кого из них не было ответа. Она добралась до самого здания. Она провела руками по стене, где прошлой ночью был дверной проем, но та была цельной, как будто дверного проема никогда не существовало. Она ударила по стене. - Отец? Бейл! Ты меня слышишь? Это Энна! - Но ответа не последовало.
   И тут стена перед ней качнулась. Томм оттащил ее назад. Она увидела, что все здание двигалось, словно не желая отрываться от земли. Она все еще звала: - Отец! Отец!
   - Он тебя не слышит. - Женщина, Сайла, стояла в прекрасном одеянии, которое дал ей Бейл. Она казалась отчужденной, нетронутой.
   Энна схватила Сайлу за плечи и толкнула ее к стене здания. - Что ты наделала?
   - Я? Я ничего не сделала. - Сайла не была возмущена жестокостью Энны, хотя и тяжело дышала. - Но ты ведь знаешь это, не так ли? - Ее голос был глубоким, экзотично-древним, как пыль равнин.
   Как бы отчаянно Энна ни пыталась найти своего отца, кусочки головоломки сами собой складывались у нее в голове. - Все дело в зданиях, не так ли?
   - Ты умная девочка. Твой отец будет гордиться тобой - или мог бы гордиться. Он, вероятно, уже мертв. Не волнуйся, он не сильно страдал.
   Томм стоял перед ними в нерешительности. - Я ничего из этого не понимаю. Эта женщина причинила вред Бейлу?
   - Нет, - прошипела Энна. - Ты только заманила его сюда, не так ли, ведьма? Это здание, Томм. Вот что здесь важно, а не эта женщина.
   - Здание?
   - Здания потребляют мясо, - сказала Сайла.
   Томм выглядел озадаченным. - Мясо?
   - Каким-то образом они используют его для поддержания своего материала. Не спрашивай меня, как.
   - И свет, - сказала Энна. - Вот почему они собираются в этот странный риф, не так ли? Это вообще не человеческая архитектура, не так ли? Они больше похожи на лес. Здания соревнуются за свет.
   Сайла улыбнулась. - Видишь, я же сказала, что ты умная.
   - Свет?
   - О, Томм, не повторяй просто так все, что мы говорим! Он там. Мой отец. И мы должны его вытащить.
   Томм был явно сбит с толку. - Если ты так говоришь. Как?
   Она быстро соображала. Здания, для которых требуется мясо. Здания, которым нужен свет... - Воздушный шар, - сказала она. - Возьми прислугу.
   - На обогреватели уйдет целая вечность.
   - Просто принеси оболочку. Поторопись, Томм!
   Томм бросился прочь.
   Энна вернулась к зданию и продолжила колотить рукой по стене. - Я вытащу тебя оттуда, отец. Держись! - Но ответа не последовало. И снова здание зловеще сдвинулось, его основание заскрежетало по земле. Она взглянула на небо, где это летающее здание уже превратилось в пятнышко на фоне голубоватых звезд. Если они питались, если у них был необходимый свет, здания просто уплывали в поисках новой добычи? Это то, что стало с бедным Момо?
   Томм вернулся с оболочкой воздушного шара, которую тащила дюжина носильщиков.
   - Натяните ее на здание, - приказала Энна. - Оставьте его без света. Торопитесь. О, пожалуйста...
   Все они ухватились за оболочку воздушного шара, протаскивая ее над зданием. На острых углах конструкции она порвалась, но Энна проигнорировала протестующие вопли наблюдавших философов. Наконец толстая кожаная оболочка накрыла здание сверху донизу; это было похоже на завернутый подарок. Она отступила назад, тяжело дыша, от ее рук пахло кожей. Она понятия не имела, что делать дальше, если это не сработает.
   И в боковой стене здания открылась дверь.
   Повалил дым, горячий и желтый, и люди отшатнулись, кашляя и зажмуривая глаза. Затем, шатаясь, вывалился Бейл и рухнул на землю.
   - Отец! - Энна опустилась на колени и положила его голову себе на колени.
   Его одежда была изорвана в клочья, руки скрючены, как когти, а кожа на лице была багровой. Но он был жив. - Там была кислотная ванна, - прохрипел он. - Еще несколько минут, и я бы умер. Было похоже на то, что меня проглотили бы. И переварили бы.
   - Я знаю, - сказала она.
   Он поднял голову; кислота не попала в его глаза. - Ты понимаешь?
   - Думаю, да. Отец, мы должны позволить врачам осмотреть тебя.
   - Да, да... Но сначала выведи всех из этого проклятого места.
   Энна взглянула на Томма, который отвернулся и начал выкрикивать команды.
   - И, - прохрипел Бейл, - где эта женщина, Сайла?
   Повеяло насыщенным кислотой воздухом, раздался треск. Философы попятились с дороги. Прижимая к себе отца, Энна увидела, что здание освободилось от оболочки воздушного шара и величественно поднимается в воздух. А Сайла сидела в открытом дверном проеме, бесстрастно глядя вниз, пока здание поднимало ее в небо, ускоренное временем.
   Бейла отвели в его фургон, где обработали его раны. Он не впускал никого, кроме своей дочери, врачей, Нула и Томма, который, как неохотно признал Бейл, хорошо себя зарекомендовал.
   Даже в этих стесненных обстоятельствах Бейл продолжал говорить, его голос понизился до шепота, лицо было покрыто мазью. - Я виню себя, - сказал он. - Я позволил себе увидеть в этом городе то, что хотел увидеть - точно так же, как напыщенно предостерегал тебя, Томм, от того же самого недостатка. И отказался слушать тебя, Энна. Я хотел увидеть убежище для людей, которых привел в дикую местность. Увидел то, чего не существовало.
   - Ты увидел то, что Сайла хотела внушить тебе, - сказала Энна.
   - Ах, Сайла... Какая загадка! Но это моя вина, Энна; ты меня от этого не отговоришь.
   - А здания...
   - Я должен был заметить закономерность раньше, чем это сделала ты! В конце концов, у нас есть прецедент. Оружие - это технология, вышедшая из-под контроля, модифицированная временем, превратившаяся в своего рода экологию - как и здания этого "города".
   Когда-то, несомненно, здания предназначались для размещения людей. Но это были передовые технологии: мобильные, самоподдерживающиеся жилища. Они подпитывались светом и органическими остатками - возможно, они были спроектированы для переработки отходов жизнедеятельности их обитателей.
   Все изменилось. Люди покинули здания и забыли о них. Но самоподдерживающиеся здания, возможно, даже обладающие самосознанием в каком-то рудиментарном смысле, искали новый способ жить - и этот новый способ все больше расходился с целями, которые представляли себе их изобретатели-люди.
   - Они объединились для защиты, - прошептал Бейл. - Они сбились в кучу на рифах, которые выглядели как города, большие города, борющиеся за свет. А затем они открыли новую стратегию, когда первые оборванные человеческие существа невинно вошли в их двери.
   - Здания, очевидно, предлагали убежище. И всякий раз, когда человек был достаточно глуп, чтобы принять это безмолвное предложение...
   - Они питались, - с ужасом сказал Томм.
   Бейл сказал: - Это точно так же, как Оружие Низин когда-то научилось выращивать людей на мясо. Мы живем в мире, где технологии сошли с ума и претерпели собственную эволюцию. Я должен был догадаться!
   Энна спросила: - А Сайла?
   - Теперь она кажется более интересной, - прошептал Бейл. - Она сказала мне именно то, что я хотел услышать - каким же дураком я был, что слушал! Видите ли, она сотрудничает с городом; в обмен на кров - возможно, даже на какую-нибудь отвратительную пищу - она помогает городу заманивать невольных путешественников, таких как мы. Ее присутствие заставляет город казаться безопаснее, чем если бы он был совершенно пустой.
   - Симбиоз, - удивленно сказал Томм. - Людей и одичавших технологий.
   Энна вздрогнула. - Мы едва спаслись.
   Бейл накрыл ее руку своими забинтованными пальцами. - Но другие, как бедняга Момо, погибли из-за моей глупости.
   - Мы должны идти дальше, - сказал Томм. - Здесь нас ничего не ждет.
   - Ничего, кроме предупреждения. Да, мы пойдем дальше. Экспедиция продолжается! Но не навсегда. Когда-нибудь мы найдем дом...
   - Или мы его построим, - твердо сказал Томм.
   Бэйл натянуто кивнул. - Да. Но это для вас, молодежь, а не для таких, как я.
   Энна растроганно взяла Томма за руку.
   Бэйл наблюдал за ними. - Может, у него и не первоклассный ум, - сказал он Энне. - Но в нем чувствуется властность, и это стоит развивать.
   - О, отец...
   Снаружи фургона послышались крики и какой-то шум, словно кто-то тяжело дышал.
   - Идите и посмотрите, - прошептал Бейл.
   Энна и Томм поспешили выбраться из фургона.
   Вытесняя воздух, который омывал людей, разумные здания города отрывались от земли, теперь все они казались массивными, но подвижными. Первое уже было высоко в синеватом небе, а остальные следовали за ним в потоке безмолвной геометрии, город уносился прочь, как горсть семян на ветру.
  
  

ГРОЗНАЯ ЛАСКА

  
   5 миллиардов лет н.э.
  
   Когда женщины попытались оттащить ее, Ама забарабанила кулаком по глухой стене Здания. - Впустите меня внутрь! О, впустите меня внутрь!
   Но Здание закрылось от нее. Если Оружие, правившее людьми, постановило, что вы должны родить своего ребенка на открытом воздухе, значит, так оно и будет, и ни один простой человек ничего не сможет с этим поделать.
   И она не могла бороться с логикой своего тела. Схватки теперь были пульсирующими, волнами боли, которые пронизывали все ее существо. В конце концов, здесь был ее отец, Телни, который обнял ее за плечи своей костлявой рукой, бормоча нежные слова. Измученная, она позволила увести себя.
   Сестра Телни Юрг и другие женщины соорудили для нее тюфяк недалеко от края Платформы. Они уложили ее там и засуетились со своими одеялами и ведрами с подогретой водой, а также приготовили древние ножи для резания. Ее тетя мазала ее раздутый живот маслами, привезенными из Низин. Телни положил голову Амы на свою руку и крепко держал ее за руку, но она чувствовала усталость в объятиях отца.
   Так это началось. Она дышала, кричала и тужилась.
   И несмотря на все это, здесь, на краю Платформы, на этом парящем в небе острове, она была окружена машинами своего мира, Зданиями, сгрудившимися вокруг нее, - плавучими Зданиями, которые поддерживали саму Платформу, - красным туманом Низин далеко внизу, над ней - мрачный утес, на котором сверкали голубоватые огни прибрежных городов, небо над ее головой, где цепочки звезд вились, как развеваемые ветром волосы... Когда она подняла глаза, то заглянула в ускоренное время, в места, где человеческое сердце трепетало, как у певчей птицы. Но у времени тоже было личное измерение, так всегда учил ее отец, и эти часы ее труда были самыми долгими в ее жизни, как будто ее тело тащили всю дорогу вниз, в клейкую, с красным смещением, медлительность Низин.
   Когда все было сделано, Юрг вручила ей ребенка. Это был мальчик, кусочек плоти, родившийся немного раньше срока, его вес терялся под одеялами из кожи веретенника. Она сразу же полюбила его безоговорочно, что бы там ни было чужеродное внутри. - Я назову его Телни, как его деда, - сумела прошептать она.
   Старый Телни, измученный до предела, вытер слезы со своих сморщенных щек.
   Она немного поспала под открытым небом.
   Когда она открыла глаза, над ней парило Оружие. Как всегда, рядом с ним стоял маленький мальчик.
   Оружие представляло собой коробку шириной с человеческий рост, отражающую свет, как зеркало, парящую на высоте пояса над гладкой поверхностью Платформы. Ама могла видеть себя в серебряных панелях этой штуки, лежащую на спине на куче одеял, ее ребенок спит в кроватке рядом с ней. Ее тетя, ее отец, другие женщины держались в стороне, нервничая из-за этого солидного присутствия, которое доминировало во всей их жизни.
   Затем в боку Оружия открылся небольшой люк, отверстие с раздвоенными губами, похожее на рот. Из этого люка высунулся серебристый язык метровой длины и, извиваясь, впился в затылок маленького мальчика, стоявшего рядом с ним. Теперь мальчик сделал шаг к кроватке Амы, волоча за собой язык-пуповину.
   Телни преградил ему путь. - Отойди, Поупи, ты маленькое чудовище. Когда-то ты был мальчиком, как и я. Теперь я стар, а ты все еще молод. Держись подальше от моего внука.
   Поупи остановился. Ама увидела, что его глаза нервно блеснули, когда он посмотрел на Телни, на кроватку, на Оружие. Это показывало степень контроля Оружия над своим человеческим существом; где-то внутри был испуганный ребенок.
   Ама попыталась сесть. - Чего ты хочешь?
   Мальчик Поупи повернулся к ней. - Мы хотим знать, почему ты захотела рожать в Здании.
   - Ты знаешь почему, - огрызнулась она в ответ. - Ни у одного ребенка, родившегося внутри Здания, никогда не было изображения.
   Голос ребенка был ровным, нейтральным - его акцент был похож на акцент ее отца, подумала она, маленького мальчика с интонациями старшего поколения. - Ребенок без изображения - это меньше, чем ребенок с изображением. Человеческая традиция соглашается с этим, даже не понимая...
   - Я не хотела, чтобы он тебя интересовал. - Слова вырвались в спешке. - Ты управляешь нами. Ты держишь нас здесь, парящими на этом острове в небесах. И все ради изображений, которые мы содержим, или не содержим. Это то, что тебя интересует, не так ли? - Отец положил дрожащую руку ей на плечо, но она стряхнула ее. - Мой муж считал, что его жизнь бессмысленна, что его единственная цель - лелеять изображение внутри себя, состариться и умереть за вас. В конце концов он уничтожил себя...
   - Одурманенный выпивкой, - пробормотал Телни.
   - Он не хотел, чтобы ты выиграл от его смерти. Он даже никогда не видел этого ребенка, своего сына. Он хотел большего!
   Оружие, казалось, учло это. - Мы не собираемся причинять вреда. Напротив, правильное изучение симбиотических отношений между людьми и изображениями...
   - Уходи, - сказала она. Она обнаружила, что сдерживает слезы. - Уходи! - И она швырнула одеяло в его бесстрастную шкуру, потому что это было все, что она могла бросить.
   Оружие вернулось навестить Телни, когда ему было шесть лет. Ама снова прогнала его.
   В следующий раз машина навестила Телни после смерти Амы и ее отца. Телни было десять лет. Некому было прогнать Оружие.
   Наконец-то двойные похороны были почти закончены.
   Телни пришлось выдержать долгое бдение рядом с телами, которые были сложены у края Платформы. Он много спал, прижавшись к доброй, но суровой с виду двоюродной бабушке Юрг, его последней оставшейся в живых родственнице.
   На рассвете третьего дня, когда обрушившиеся на Низины световые бури замерцали, переместились и наполнили воздух своим жемчужным сиянием, Юрг разбудила его.
   И он увидел, как поднимается изображение его матери. Облако бледного тумана беззвучно вырвалось из тела, лежащего на тюфяке. Оно парило, щупальца и волны пульсировали - а затем, всего на мгновение, приняло форму, в которой можно было узнать человека, туманную оболочку с руками и ногами, туловищем и головой.
   Юрг, тетя Амы, плакала. - Она улыбается. Ты видишь? О, как чудесно...
   Набросок Амы удлинился, ее шея вытянулась, как у веретенника, став невероятно длинной. Затем искаженное изображение взмыло в синеватое небо и, описав дугу, опустилось над краем Платформы, устремившись в мерцающую малиновую равнину внизу. Юрг сказала Телни, что изображение Амы ищет свое последнее пристанище глубоко в медленно бьющемся сердце Старой Земли, где, как считалось, что-то от Амы переживет даже самые Грозные Ласки. Но Телни знал, что Ама презирала эти изображения, даже то, которое, как оказалось, жило в ней самой.
   Они подождали еще день, но из старого Телни так и не появилось изображение.
   Тела перенесли через Платформу в центр скопления коробчатых Зданий с глухими стенами, которые поддерживали эту воздушную колонию, и благоговейно поместили внутри одного из небольших сооружений. Неделю спустя, когда Юрг повела Телни посмотреть, тела полностью исчезли, их субстанция была поглощена Зданием, которое, возможно, стало немного больше после их проглатывания.
   Итак, осиротевший Телни был оставлен на попечении своей двоюродной бабушки.
   Юрг пыталась уговорить его вернуться к учебе. На Платформе жила тысяча человек, несколько сотен из которых были детьми; школы были эффективными и хорошо организованными.
   Но Телни, движимый чувствами, слишком сложными, чтобы смотреть им в лицо, был неугомонен. Он бродил в одиночестве по лесу Зданий. Или он стоял на краю Платформы, перед пропастью, окружавшей его плавучий дом, и смотрел вверх, наблюдая, как разворачивается война на Полке, ускоряющаяся из-за высоты, бледно-голубые взрывы и свистящие самолеты создавали бесконечное зрелище. Он сознавал, что его двоюродная бабушка, учителя и другие взрослые обеспокоенно наблюдают за ним, но пока они давали ему время прийти в себя.
   На третий день он направился к одному из своих любимых мест, которым было большое колесо в самом центре Платформы, бесконечно вращаемое запряженными в него веретенниками. Здесь вы могли заглянуть вниз через люк в Платформе, дыру в полу мира, и проследить за тросами, которые прикрепляли Платформу, как огромного воздушного змея, к Низинам на полкилометра ниже, и наблюдать, как поднимаются и опускаются цепи подъемной клети. Погрузочный узел находился на земле прямо под Платформой, на пересечении дюжины дорог, которые днем и ночью были забиты тележками с припасами. Стоя здесь, можно было как будто увидеть, как работает механизм мира. Телни нравилось думать о таких вещах, доводить их до конца, чтобы отвлечься от мыслей о других вещах. И это доставляло ему удовольствие другими способами, которых он на самом деле не понимал, как будто у него была глубокая, запрятанная память о гораздо большем, более сложном механизме, чем этот.
   А лучше всего было посетить загоны для веретенников и помочь грузовым конюхам вычистить одного из высоких животных, расчесать шерсть на его шести мощных лапах и покормить его странной соломой фиолетового цвета, которую он предпочитал. Веретенники несколько раз видели, как он плакал, но больше никто, даже его двоюродная бабушка.
   И вот Оружие пришло навестить его.
   Телни был один в одном из небольших Зданий, недалеко от центра скопления на Платформе. Он наблюдал за медленным ползанием светового мха по стене, отбрасываемое им свечение слегка менялось. Казалось так, как если бы Оружие только что появилось у двери. Рядом с ним стоял маленький мальчик, пухлый, с кабелем, свисающим с его шеи сзади.
   Телни уставился на мальчика. - Раньше он был больше меня. Мальчик. Теперь он меньше.
   - Мы полагаем, ты понимаешь, почему, - сказал Поупи.
   - Последний раз я видел тебя четыре года назад. Мне было шесть. С тех пор я вырос. Но ты живешь в основном в Низинах. Ты приехал сюда в одной из бадей с грузом?
   - Нет.
   - Там, внизу, вы живете медленнее.
   - Ты знаешь, насколько медленнее?
   - Нет, - сказал Телни.
   Мальчик напряженно кивнул, как будто кто-то толкнул его в затылок. - Прямой, честный ответ. Низины здесь глубокие, примерно на полкилометра ниже Платформы, которая сама находится более чем на триста метров ниже Полки. Локальное расслоение времени имеет градиент, составляющий примерно пять частей на сотню на метр. Таким образом, год на Платформе равен...
   - Всего паре недель на Низинах. Но, ммм, триста умножить на пять, год здесь - это пятнадцать лет на Полке.
   - На самом деле ближе к семнадцати. Ты знаешь, почему время расслаивается?
   - Я не знаю этого слова.
   Маленький ротик Поупи тоже спотыкался на этом и на других трудных словах. - Слоистое.
   - Нет.
   - Хорошо. Мы тоже. Ты знаешь, почему умерла твоя мать?
   От этого прямого вопроса у него перехватило дыхание. С тех пор как Амы не стало, никто даже не упоминал ее имени. - Это была эпидемия беженцев. Она умерла от этого. И вскоре после нее умер мой дедушка. Моя двоюродная бабушка Юрг говорит, что это было от разбитого сердца.
   - Почему чума пришла сюда?
   - Это принесли беженцы. Беженцы с войны на Полке. Война продолжается уже много лет, годы на Полке. Мой дедушка говорит - говорил - это похоже на то, как будто они пытаются обрушить на свои семьи Грозную Ласку. Беженцы прилетели на воздушном шаре. Семьи с детьми. Дедушка говорит, что такое случается очень часто. Они не знают, что это за Платформа, но в мирное время они видят, что она висит в воздухе под ними. Поэтому они пытаются сбежать от войны.
   - Они были больны, когда прибыли?
   - Нет. Но они были переносчиками чумных насекомых. Люди начали умирать. У них не было имм...
   - Иммунитета?
   - Иммунитета, как у беженцев.
   - Почему не было?
   - Время на Полке идет быстрее. Насекомые быстро меняются. К одному привыкаешь, но потом появляется другое.
   - Твое понимание ясно.
   - Моя мать ненавидела тебя. Она была недовольна, когда ты навестил меня в тот раз, когда мне было шесть. Она говорит, что ты вмешиваешься в нашу жизнь.
   - Вмешиваемся. Мы создали Платформу, собрали разумные Здания, чтобы поддерживать ее в воздухе. Мы спроектировали это сообщество. Твоя жизнь и жизни многих поколений твоих предков были сформированы тем, что мы построили. Мы "вмешивались" многими способами задолго до твоего рождения.
   - Почему?
   Снова тишина. - Это слишком большой вопрос. Задавай вопросы поменьше.
   - Почему так много дорог пересекают равнину, чтобы добраться до погрузочного узла?
   - Я думаю, ты знаешь ответ на этот вопрос.
   - Время там течет в двадцать пять раз медленнее. Как будто они пытаются накормить город, в двадцать пять раз превышающий площадь Платформы. Как будто мы едим в двадцать пять раз быстрее, чем они!
   - Правильно. А теперь спроси о том, чего ты не знаешь.
   Он указал на световой мох. - Вы наносите этот материал на Здания, чтобы дать нам свет. Как живую, светящуюся краску.
   - Это верно.
   - Это то же самое вещество, из-за которого в Низинах возникают световые бури?
   - Да, это так. Позже ты, возможно, узнаешь, что световой мох собирают в Низинах и доставляют на Платформу подъемниками. Это хорошее наблюдение. Связать два таких, казалось бы, несопоставимых явления...
   - Я пытался съесть световой мох. Меня вырвало. Солому веретенников тоже нельзя есть. Почему?
   - Потому что они родом из других мест. Из других миров, отличных от этого. Целые другие системы жизни.
   Телни кое-что из этого понял. - Люди привезли их сюда и все перепутали. - Его осенила мысль. - Могут ли веретенники есть световой мох?
   - Почему это имеет отношение к делу?
   - Потому что, если они могут, это должно означать, что они оба пришли из одного и того же другого места.
   - Ты можешь выяснить это сам.
   Ему не терпелось провести эксперимент прямо сейчас. Но он хотел задать другой вопрос, пока у него была такая возможность. - Вас создали люди?
   - Они создали наших дедов, если хочешь.
   - Вы действительно были Оружием?
   - Не все из нас. Сейчас такие ярлыки неуместны. Когда пали человеческие цивилизации, разумные машины были предоставлены самим себе, чтобы бродить и взаимодействовать. Происходил жестокий отбор, поскольку мы конкурировали за ресурсы и запасные части. Таким образом, мы наслаждались нашей собственной долгой эволюцией. Человек по имени Бейл организовал экспедицию в Низины и нашел нас.
   - Вы разводите людей. Так говорила моя мать.
   - Все было не так просто. Взаимодействие с учеными Бейла привело к созданию нового поколения машин с расширенными возможностями.
   - Какими именно возможностями?
   - Любопытство.
   Телни обдумал это. - Что во мне особенного? Что внутри меня может быть изображение?
   - Не только это. Твоя мать взбунтовалась, когда ты родился. Это очень редко. Человеческое сообщество здесь было основано группой ученых, но это было много поколений назад. Мы опасаемся, что, заботясь о тебе, мы, возможно, породили определенную инициативу. Именно так ты привлек наше внимание, Телни. Твоя мать взбунтовалась, и ты стремишься отвечать на вопросы. Могут быть вопросы, на которые ты можешь ответить, а мы не можем. Могут быть вопросы, которые ты можешь задать, а мы не можем.
   - Например, что?
   - Ты должен спросить. В этом суть.
   Он подумал. - Что такое Грозные Ласки?
   - Конец света. Или, по крайней мере, цивилизации. В прошлом и в будущем.
   - Как работает время?
   - Это еще один вопрос, на который ты можешь ответить сам.
   Он был озадачен. - Как?
   На гладкой стороне Оружия открылся шов, похожий на рану, открывая темное нутро. Поупи пришлось просунуть свою маленькую ручку внутрь и что-то нащупать. Несмотря на контроль Оружия, Телни мог видеть отвращение мальчика. Он вытащил что-то блестящее, сложное, механизм. Он протянул это Телни.
   Телни завороженно повертел его в руках. Оно было теплым. - Что это?
   - Часы. Точные. Ты придумаешь, что с ними делать. - Оружие сдвинулось с места, поднявшись в воздух еще на метр. - Еще один вопрос.
   - Почему я чувствую... иногда... - Это было трудно выразить словами. - Как будто я должен быть где-то в другом месте? Моя мама говорила, что все так чувствуют, когда они молоды. Но... Это глупый вопрос?
   - Нет. Это очень важный вопрос. Но на него тебе придется ответить самому. Мы еще увидимся. - Оно уплыло прочь, на высоте двух метров, а маленький мальчик бежал внизу, как собака на длинном поводке. Но он снова умолк, и мальчик повернулся и заговорил снова. - Что ты теперь будешь делать?
   Телни ухмыльнулся. - Пойду покормлю веретенника мхом.
   Это было началом учености Телни, оглядываясь назад, можно сказать, что многое он открыл для себя сам, самоучкой. И по мере того, как его понимание росло, он становился мудрее, сильнее и авторитетнее в своем сообществе.
   На двадцать пятом году жизни Телни Платформу посетила группа натурфилософов с Полки. Телни был самым молодым из группы, отобранной для приветствия ученых Полки.
   А МинаАндри, на год или два младше, была самой младшей из посетителей с Форо. Было естественно, что в конечном итоге они окажутся вместе.
   Официальные приветствия были сделаны на краю Платформы, под огромной, удивительной громадой привязанного дирижабля. Обитатели Полки, привыкшие к твердой почве под ногами, выглядели так, словно им очень хотелось оказаться подальше от края Платформы и долгого спуска в Низину внизу.
   Затем стороны разошлись для неформальных обсуждений и демонстраций. Две группы, примерно по пятьдесят человек с каждой стороны, должны были собраться на официальный ужин в тот вечер в Холле, самом большом и величественном из разумных Зданий Платформы. Таким образом, месячная экспедиция философов Полки начала бы достигать своих целей, положив начало культурному и философскому обмену между Полкой и Платформой. Это был подходящий проект. Обитатели Платформы, чьи предки давным-давно переселились с Форо, в конце концов, были дальними родственниками народа Полки.
   И Телни оказался партнером в своей работе с МинаАндри.
   В ответ на это прозвучало много добродушных шуток, и во взглядах мужчин постарше было немало зависти. Все люди с Полки были по-своему красивы, высоки и элегантны - не совсем того же склада, что люди с Платформы, которые, будучи ниже ростом и плотнее сложены, сами отличались от смуглого народа Низин. Это были три человеческие группы, плывущие во времени с разной скоростью; конечно, они расходились. Но какой бы ни была странная физика, МинаАндри была поразительной, высокой, но атлетически сложенной, с непринужденной физической грацией, и светлыми волосами, туго стянутыми сзади на тонкой шее.
   Они прошли по Платформе, через город жилых Зданий. Стены были сверкающими белыми поверхностями, не горячими, не холодными, и пронизаны дверными проемами с острыми краями и окнами.
   Мина провела рукой по одной гладкой стене. Через открытую дверь внутри Здания можно было разглядеть признаки жизни: двухъярусную кровать, сделанную из дерева, привезенного с Низин, очаг, котел для приготовления пищи, шкафы и груды одеял и одежды, а снаружи - ведро для сбора дождя. - Это место такое странное. Мы строим вещи из камня, бетона или дерева. Но это...
   - Мы вообще не строили эти сооружения. Здания выросли здесь. Мы даже не знаем, из чего они сделаны - мы называем это конструкционным материалом. Возможно, это даже не изобретение человека. Они распускаются из элементов, которые мы называем цветами, и впитывают свет бурь. Как и Оружие, Здания - это одичавшая технология, измененная временем.
   - Все это кажется новым, хотя, полагаю, на самом деле оно очень старое. В то время как Форо кажется старым. Весь этот покрытый лишайником камень! Это похоже на огромную гробницу...
   Но Телни знал, что город, который она называла Форо, был построен на руинах самого города под названием Нью-Форо, разрушенного во время войн, которые, как он помнил, наблюдал мальчиком. Он наивно ожидал, что жители Полки будут полны историй о той войне, когда приедут сюда. Но война закончилась пятнадцать лет назад, более двухсот пятидесяти лет назад по времени Полки, и то, что было детским воспоминанием для Телни, для Мины стало давно ушедшей историей.
   - Это правда, что вы скармливаете своих мертвецов Зданиям? - она спросила это с какой-то дрожью ужаса.
   - Мы бы так не сказали... Им действительно нужен органический материал. В дикой природе, знаете ли, в Низинах, они охотились на людей. Мы позволяем им забирать наши трупы. Почему бы и нет? - Он сам погладил стену. - Это значит, что Здания сделаны из нас, наших предков. Иногда людям приходится умирать внутри Здания. Оружие, управляющее Платформой, предписывает это.
   - Почему?
   - Похоже, оно изучает изображения. Оно думает, что конструкционный материал, из которого сделаны Здания, исключает изображения. Некоторые из нас рождаются внутри Зданий, поэтому в них не могут проникнуть никакие изображения. Другие умирают в специальном Здании, которое мы называем Моргом, в попытке задержать изображения, когда они выходят из тел. Недавно умерла моя двоюродная бабушка, и ее пришлось перенести в Морг, но изображение не вышло.
   - Нам это кажется очень странным, - осторожно сказала Мина. - Для людей с Полки, я имею в виду. Что здесь вы проживаете свою жизнь на машине, созданной другой машиной.
   - Не то чтобы у нас был выбор, - сказал Телни, чувствуя, что защищается. - Нам не разрешают уйти.
   Она посмотрела вниз на свои ноги, обутые в удобные кожаные туфли, а не в обтягивающую кожу, как у Телни. - Я могу сказать, что это место построила машина. В нем не хватает определенной человечности. - Она неуверенно взглянула на него. - Послушайте, я говорю как философ. Я сама изучаю геологию. То, как расслоение во времени влияет на эрозию, когда более высокие уровни стираются быстрее, чем низкие, и то, как медленно текут реки, когда они направляются вниз, в красную зону... Все это проявление глубины, понимаете, глубины, которая разворачивается во времени. На Полке мы все выросли на вершине утеса, на такой высоте. Но здесь мы подвешены в воздухе на листе толщиной с бумагу! Каковы бы ни были намерения Оружия, которое управляет вами, оно не кажется безопасным. Дизайнер-человек никогда бы так не поступил.
   - Мы живем так, как можем.
   - Я уверена.
   - Я покажу вам, - сказал он с оттенком вызова.
   Он подвел ее к самому центру Платформы, к колесу, которое, как всегда, вращалось, влекомое бригадами терпеливых веретенников, трудившихся над сбором припасов с Низин внизу.
   МинаАндри похлопала по шеям тяжело бредущих животных. Грузовые конюхи, разгружавшие ведра и поддоны с припасами, привезенными с Низин, с любопытством уставились на нее.
   Она сказала: - Какие очаровательные эти животные! Вы знаете, что на Полке они были доведены до вымирания во время войн креационистов и механистов. Мы постепенно пополняем запасы животными, взятыми из стад Низин, но это безумно дорого...
   Что-то в том, как она гладила высоких, элегантных созданий, тронуло Телни до глубины души. Но ему пришлось оттащить ее в сторону, когда он увидел, что веретенник готов откашляться. Мина была поражена этим зрелищем.
   Он взял Мину за руку и повел ее в центр узла, поближе к большому люку в полу Платформы, за которым виднелись нагруженные товарами тросы, свисавшие в Низины далеко внизу.
   Мина взвизгнула и отпрянула. - О! Мне жаль. Головокружение - что за глупая реакция! Хотя это подтверждает мою точку зрения о неудобном дизайне.
   Он указал вниз через отверстие. - Я привел вас сюда, чтобы вы увидели мою собственную работу. Я зарабатываю на жизнь, помогая аптекарше. Но это моя страсть...
   Крепко держась за перила, откинув с лица выбившуюся прядь волос, она посмотрела вниз сквозь пол. Отсюда были хорошо видны изготовленные Телни люльки с маятниками, качелями, гирями и простыми механизмами управления, прикрепленные шлейфом к одному из направляющих тросов, которые соединяли Платформу с равниной Низин.
   - Маятники?
   - Маятники. Я засекаю время их качания. Отсюда я могу изменять длину и амплитуду... - Он показал ей набор рычагов, которые закрепил над якорем троса. - Иногда возникает проблема, и я спускаюсь в упряжи или посылаю одного из грузовых конюхов.
   - Как вы рассчитываете время?
   - У меня есть часы, которые мне подарило Оружие. Я не понимаю, как они работают, - сказал он, и это признание смутило его. - Но они явно более точные, чем любые часы, которые можем изготовить мы. У меня маятники разбросаны более чем на четверть километра. Нет записей о том, что кто-либо пытался провести подобные измерения при такой разнице высот. И, наблюдая, как период колебаний маятников меняется в зависимости от высоты, я пытаюсь измерить...
   - Расслоение времени. Чем выше вы поднимаете свои маятники, тем быстрее они будут качаться. - Она улыбнулась. - Даже геолог это понимает. Разве это не около пяти процентов на метр?
   - Да. Но это всего лишь линейное приближение. С помощью более точных измерений я обнаружил лежащую в основе нелинейную кривую... - Скорость, с которой время текло быстрее, по мнению Телни, на самом деле была обратно пропорциональна расстоянию от центра Старой Земли. - Это только выглядит линейным, просто пропорциональным высоте, если вы берете точки достаточно близко друг к другу, чтобы нельзя было обнаружить кривую. И обратно пропорциональная зависимость имеет смысл, потому что это та же математическая форма, что и гравитационный потенциал планеты, а расслоение по времени, несомненно, является своего рода гравитационным эффектом... - Он надеялся, что это не прозвучало наивно. Его физика, основанная на философии, привезенной с Форо столетия назад вместе с первыми обитателями Платформы, была, без сомнения, примитивной по сравнению с учениями, с которыми познакомилась Мина.
   Мина посмотрела на небо, где стайка звезд с ярко-синим смещением непрерывно вращалась вокруг пустого столба. - Кажется, я понимаю, - сказала она. - Моя математика более примитивна, чем должна быть. Это означает, что искажение времени не растет все больше и больше. Оно достигает некоторого предела.
   - Да! И этот асимптотический предел представляет собой коэффициент искажения около трехсот двадцати тысяч - по сравнению с уровнем Полки, который мы всегда принимали за наш ориентир. Таким образом, один год здесь соответствует почти трети миллиона лет, там, на небе.
   Она удивленно подняла глаза. - Говорят, что с момента последней Грозной Ласки прошло почти десять тысяч лет. Промежуток, охватывающий всю известную нам историю. Но десять тысяч лет здесь...
   - Там это соответствует примерно трем миллиардам лет. В небе. Мы падаем в будущее, Мина! И если вы изучите небо, как это делают некоторые, вы сможете увидеть ход времени в огромных масштабах. Год там, наверху, проходит всего за сотню секунд, а здесь, внизу, мы видим, как звездный пейзаж движется в таком темпе. И даже когда небо вращается, звезды в своем полете вспыхивают и гаснут, они плывут навстречу друг другу и удаляются друг от друга... Мы живем в огромной звездной системе, которую видим как полосу на небе. Некоторые говорят, что существуют и другие подобные системы, и что они тоже развиваются и изменяются.
   - И некоторые верят, что когда-то Старая Земля была миром без этого расслоения времени, миром, похожим на многие другие, возможно, висящим среди звезд. Ее жители были более или менее похожи на нас. Но Старая Земля оказалась под какой-то угрозой. И поэтому старейшины натянули одеяло времени на свой мир и упаковали его в будущее: "Старая Земля - это сосуд времени, закупоренный, чтобы сохранить своих детей" - вот как это было написано.
   - Это все домыслы.
   - Да. Но это объяснило бы такую большую разницу в восприятии времени. Я всегда пытаюсь повысить свою точность. Маятники должны быть достаточно длинными, чтобы давать приличный период, но не слишком длинными, иначе расслоение по времени становится значительным даже по длине самого маятника, и физика становится очень сложной...
   Она взяла его за руку. - Это замечательное открытие. Никто раньше, может быть, со времени последней Ласки, не додумывался до этого.
   Он покраснел, довольный. Но что-то заставило его признаться: - Мне действительно нужны были часы Оружия, чтобы достаточно точно измерить эффект. И Оружие в первую очередь заставило меня задавать вопросы о времени.
   - Неважно, что сделало Оружие. Это ваша работа. Вы должны быть счастливы.
   - Я не чувствую себя счастливым, - выпалил он.
   Она нахмурилась. - Почему вы так говорите?
   Внезапно он открылся ей так, как никогда ни с кем другим не разговаривал. - Потому что я не всегда чувствую, что подхожу. Как будто я не такой, как другие люди. - Он с сомнением посмотрел на нее, задаваясь вопросом, не решит ли она, что он сумасшедший. - Может быть, именно поэтому машина привлекла меня с того дня, как я родился. И, может быть, именно поэтому я становлюсь хорошим философом. Я могу смотреть на мир со стороны и видеть закономерности, недоступные другим. Вы когда-нибудь испытывали подобное?
   Все еще держа его за руку, она подвела его обратно к колесу и погладила короткую гриву веретенника, очевидно, находя утешение в простом физическом контакте. - Иногда, - сказала она. - Может быть, так бывает у всех. Но мир таков, каков он есть, и вы просто должны извлечь из него максимум пользы. Много ли у вас птиц на этом острове?
   Вопрос удивил его. - Немного. Только певчие птицы в клетках. Им трудно найти место для гнезда.
   - Я спрашиваю, потому что в детстве я часто наблюдала за птицами. Я забиралась в место, которое мы называем Чердаком. Птицы используют временные слои. Родители гнездятся на каком-нибудь низком уровне, а затем отправляются собирать пищу выше. Они выяснили, что могут ждать столько, сколько захотят, в то время как детеныши, застрявшие в замедленном темпе, не слишком проголодаются и будут в безопасности от хищников. Конечно, родители стареют быстрее, жертвуя своей жизнью ради своих птенцов.
   - Я никогда не видел ничего подобного. У меня не было возможности. - Он покачал головой, внезапно разозлившись, обиженный. - Не на этом острове в небе, в качестве слуги какой-то машины. Иногда я надеюсь, что скоро последует следующая Ласка и все разрушит.
   Она взяла его за обе руки и улыбнулась ему. - У меня такое чувство, что ты будешь вызовом. Но мне нравятся вызовы.
   - Нравятся?
   - Конечно. Иначе меня бы здесь не было, я бы не проводила месяц с компанией стариков, в то время как дома проходит семнадцать месяцев. Подумай о вечеринках, которые я пропускаю!
   Его сердце бешено колотилось, как будто его подняли в небо. - Я знаю тебя всего несколько часов, - сказал он. - И все же я чувствую...
   - Тебе следует вернуться к своей работе. - Знакомый детский голос был странным, холодным, дребезжащим.
   Телни обернулся. Оружие было здесь, без усилий зависнув над дырой в полу. Его постоянный мальчик стоял в нескольких метрах от него, напряженный, явно нервничающий из-за долгого подъема. Веретенники все еще вращали свое колесо, но грузовые конюхи стояли в стороне, уставившись на внезапное появление Оружия, создателя и правителя их мира.
   Гнев Телни вспыхнул. Он шагнул к ребенку, сжав кулаки. - Чего ты хочешь?
   - Мы пришли сегодня вечером понаблюдать за официальным конгрессом. Философы с Полки и Платформы. Есть много вопросов, на которые люди могут ответить, и мы...
   - Тогда иди и пугай всех этих стариков и женщин. Оставь меня в покое. - Внезапно, когда Мина была рядом, он понял, что ему невыносимо снова терпеть в своей жизни это Оружие со странным нестареющим мальчиком на пуповине. - Оставь меня в покое, я говорю!
   Поупи повернулся, чтобы посмотреть на Мину. - Она здесь не останется. Эта девушка, МинаАндри. Ее дом на Полке. Ее семья, Андри-Фери, - древняя династия, родословная которой восходит почти к последней Ласке. У нее есть обязанности - рожать сыновей и дочерей. Такова ее судьба. Не здесь.
   - Я останусь, если захочу, - сказала Мина. Телни видел, что она дрожит, очевидно, в ужасе от Оружия, этой странной, древней, дикой машины из темных Низин. И все же она смотрела ей в лицо, отвечая тем же.
   Телни поймал себя на том, что рычит: - Может быть, она родит мне сыновей и дочерей.
   - Нет, - сказал мальчик.
   - Что значит "нет"?
   - Она тебе не подходит.
   - Она ученый из Форо! Она из тех, кого вы в первую очередь привезли сюда, чтобы заполнить Платформу!
   - Крайне маловероятно, что у нее есть изображение. Мало у кого в ее семье есть. У твоей партнерши должно быть изображение. Вот почему...
   - Селекционное разведение, - выдохнула Мина. - Это правда. Эта машина действительно разводит людей, как скот...
   - Мне плевать на изображения! - закричал Телни. - Мне плевать на тебя и твои дурацкие проекты. - Он подошел к мальчику, который стоял, дрожа, явно напуганный, но не в силах сдвинуться с места.
   - Телни, не надо, - позвала Мина.
   Мальчик дрожащим голосом сказал: - Ты уже проделал хорошую и проницательную работу, которая...
   Телни нанес сильный удар открытой ладонью по голове мальчика. Поупи с визгом упал.
   Мина бросилась вперед и втиснулась между Телни и мальчиком. - Что ты наделал?
   - Он, это - вся моя жизнь...
   - Это вина этого мальчика? О, отойди, дурак. - Она опустилась на колени и положила голову ребенка к себе на колени. Пуповина все еще свисала с его шеи, и Поупи плакал, как-то странно, сдержанно. - У него будет синяк. Я думаю, ты, возможно, повредил ему ухо. И челюсть - нет, дитя, не пытайся говорить. - Она повернулась к Оружию, которое бесстрастно парило в воздухе. - Не заставляй его снова говорить за тебя. Ему больно.
   Телни развел руками. - Мина, пожалуйста...
   - Ты все еще здесь? - прорычала она. - Иди за помощью. Или, если ты не можешь этого сделать, просто уходи. Уходи!
   И он понял, что потерял ее в тот момент, одним глупым ударом. Он отвернулся и направился в больницу Платформы, чтобы найти медсестру.
   Он не увидит это Оружие снова в течение двух десятилетий.
   Маленький мальчик вошел в камеру Телни, волоча за собой серебристый кабель, свисавший сзади с его шеи.
   Телни свернулся калачиком на своей койке, накрыв тело одеялом из шкуры веретенника. Несмотря на лихорадку, Телни дрожал: от выпивки он высыхал, и не в первый раз. Он хмуро посмотрел на мальчика. - Снова ты.
   - Будь справедлив, - сказал мальчик. - Мы не беспокоили тебя двадцать лет.
   - Тебе не двадцать. - Его расчеты были туманными. - Там, в Низинах, меньше года...
   - Этот мальчик еще не выздоровел.
   Телни увидел, что лицо мальчика было искажено с правой стороны. - Я приношу извинения. - Он сел. - Я прошу прощения у тебя - как, черт возьми, тебя звали?
   - Поупи.
   - Я прошу прощения у тебя, Поупи. Не у того, что тобой управляет. Кстати, где оно?
   - Это не пролезло бы в дверь.
   Телни откинулся на койке и рассмеялся.
   - Мы не ожидали найти тебя здесь.
   - В вытрезвителе? Ну, меня уволила аптекарша за то, что я слишком часто опустошал ее аптечный шкафчик. Для меня это была выпивка. - Он похлопал себя по животу. - По крайней мере, от нее у меня прибавляется жира на костях.
   - К чему это медленное саморазрушение?
   - Назовем это экспериментом. Я иду по стопам своего отца, не так ли? В конце концов, благодаря тебе у меня не больше шансов стать счастливым, найти смысл в своей жизни, чем у него. И, кроме того, скоро все это закончится большим скандалом, не так ли? Как вы, умные машины, без сомнения, уже знаете.
   Оно отреагировало на это не сразу. - У тебя никогда не было жены. Детей.
   - Лучше вообще не иметь детей, чем плодиться по твоей воле.
   - Ты давно потерял контакт с МинойАндри.
   - Можно и так сказать. - Когда месячный тур философов Полки завершился, она отправилась с ними домой, чтобы продолжить прерванную жизнь на Форо. С тех пор ускоренное время Полки унесло ее от него навсегда. - Через... сколько, триста лет там, наверху, больше? - она превратилась в прах, ее потомки не будут помнить ее, даже язык, на котором она говорила, будет полузабыт. Мертвые становятся еще мертвее, знаешь ли, по мере того, как стираются все следы их существования. Это единственное, чему научила нас жизнь на Старой Земле. Чего ты вообще хочешь?
   - Твои исследования Грозной Ласки.
   - Если это можно назвать исследованием.
   - Твоя работа хороша, судя по тому, что мы видели из той части, которой ты поделился с другими учеными. Ты не можешь не делать хорошую работу, Телни. Любопытство, которое я заметил давным-давно в том десятилетнем мальчике, все еще горит ярко.
   - Не пытайся анализировать меня, ты, тварь.
   - Расскажи мне, что ты обнаружил...
   Он не мог утаить то, что узнал, он нашел. По крайней мере, рассказ отвлек его от тяги к выпивке.
   После своего открытия огромной скорости, с которой обитатели Старой Земли стремительно уносились в будущее Вселенной, Телни заинтересовался историческими периодами. На Полке лежали письменные свидетельства, датируемые примерно четырьмя тысячами лет по местному времени. Эти записи были собраны новой цивилизацией, поднявшейся из руин более древней культуры, которая сама была разрушена катастрофой, известной как Грозная Ласка, предположительно произошедшей примерно за шесть тысяч лет до этого.
   - Но во внешней Вселенной, - сказал Телни, - десять тысяч лет Полки соответствуют более чем трем миллиардам лет. Так много я вывел из своих маятников, раскачивающихся под Платформой среди потоков дерьма веретенников и мочи грузовых конюхов... Все всегда думали, что Ласки происходят из-за местных событий. Чего-то связанного с самой планетой. Но три миллиарда лет - достаточный срок для того, чтобы события развернулись в более широком, универсальном масштабе. Согласно тому, что реконструировали ученые Полки, этого времени достаточно, чтобы звезды родились и умерли, чтобы плавали и сталкивались целые галактики... Галактика, кстати, очень старый термин для обозначения звездной системы. Я выяснил это сам. Итак, видишь ли, я подумал, могут ли эти Ласки иметь какую-то космическую причину.
   - Ты начал переписываться с учеными на Полке.
   - Да. После того первого визита группы Мины мы поддерживали регулярную связь с ними - раз в пару лет для нас, раз в поколение для них... Я поговорил с тамошними астрономами о том, что они видели в небе. И их археологами о том, что было замечено в прошлом. Снобизм, знаете ли, существовал всегда. Те из нас, кто находится внизу, в минусе, думают, что мы лучше, потому что мы ближе к первоначальному виду Старой Земли; те, кто наверху, в синем, кто произвел больше поколений, верят, что они являются превосходными продуктами эволюции. Ничто из этого меня не беспокоило. И по мере того, как проходили десятилетия, я думаю, что своей настойчивостью помог сформировать целые программы исследований.
   - Должно быть, это было полезно для тебя.
   - В академическом плане, да. У меня никогда не было никаких проблем в академическом плане. Вся остальная моя жизнь - это кусок дерьма.
   - Расскажи нам, что ты обнаружил.
   - У меня нет моих заметок, моих книг...
   - Просто расскажи нам.
   Он сел и уставился в лицо пугающе изменившегося мальчика, который, к его чести, не вздрогнул. - Первая Ласка уничтожила почти все, что было до этого, на Полке и, предположительно, в других местах. Почти, но не все. Сохранились некоторые следы надписей, в частности, резьба по камню. Изображения, фрагментарные, и фрагменты текста. Записи о чем-то в небе.
   - Что-то?
   - Галактика - это звездный диск, спираль. Мы, жители планеты, встроенной в диск, видим это в поперечном разрезе, как полосу света в небе. Большая ее часть скрыта пылью.
   - И?
   - На последних записях древних изображены две группы, расположенные под углом друг к другу. Есть свидетельства того, что вторая группа стала ярче, заметнее. Хронологическую последовательность установить трудно - лучшие из этих предметов были разграблены и использованы в качестве очагов или алтарных камней последующими поколениями павших...
   - Тем не менее, - подсказал мальчик.
   - Тем не менее, есть свидетельства того, что что-то пришло с неба. Что-то огромное. Другая галактика, так считают некоторые - и я тоже верю. И затем есть грубые, нацарапанные изображения - на самом деле, карикатуры - взрывов. По всему небу. Миллион солнц, внезапно появляющихся. - Он представил выживших, ютящихся в руинах своих городов, выцарапывающих то, что они видят, на упавших камнях. - После этого - ничего, на протяжении поколений. Люди были слишком заняты изобретением сельского хозяйства, чтобы заниматься астрономией. Это было десять тысяч лет назад.
   - Следующее свидетельство относится примерно к трехтысячелетней давности, когда натурфилософ по имени ХуроЭлдон основал новые научные центры в Форо и ниже по Низинам... Мы снова начали вести хорошие астрономические записи. И вскоре после времен Хуро астрономы заметили на небе...
   - Еще одну группу звезд.
   - Нет. Спираль - звездную спираль, неровную, звезды горят и умирают, колесо, вращающееся вокруг точки интенсивной яркости. Казалось, этот объект подплыл к нам, и при его ближайшем приближении на небе вспыхнула еще одна вспышка ослепительных новых звезд - но на этот раз Ласки не было. Спираль исчезла в темноте.
   - Скажи нам, что, по твоему мнению, это означает.
   - Я думаю, все ясно. Эта другая спираль - галактика, похожая на нашу собственную. Одна вращается вокруг другой. - Он изобразил это сжатыми кулаками, но его руки дрожали; пристыженный пристальным взглядом мальчика, он опустил руки. - Как звезды-близнецы могут вращаться одна вокруг другой. Но в отличие от звезд, галактики представляют собой большие, рассеянные структуры. Они должны стремиться друг к другу, разрывая эти кружевные спирали. Возможно, когда они соприкасаются, то создают вспышки звездообразования. Поистине Грозную Ласку.
   - Последняя Ласка была первым проходом, когда вторая галактика подошла достаточно близко к нашей части нашей спирали, чтобы вызвать мощную вспышку звезд - и эта вспышка, дождь света, падающий из синевы, было тем, что разрушило наш мир. Затем, во времена ХуроЭлдона, два миллиарда лет спустя, снаружи был другой подход - на этот раз не такой близкий, не настоящая Ласка; это было захватывающе, но не причинило вреда, по крайней мере, нам. А потом...
   - Да?
   Он пожал плечами, вглядываясь в крышу камеры из конструкционного материала. - Небо неровное, полное разорванных спиральных рукавов. Две галактики продолжают вращаться вокруг друг друга, возможно, направляясь к полному слиянию, окончательному столкновению. И это, возможно, вызовет новую вспышку звездного света, новую Ласку.
   Мальчик стоял молча, обдумывая это, хотя одна нога дрожала, как будто чесалась. Он спросил: - Когда?
   - Этого я не смог вычислить. Я пытался немного посчитать по орбите. Прошло много времени с тех пор, как я оставался достаточно трезвым, чтобы довести это до конца. Но в археологии есть еще одна информация. Всегда существовала традиция, что вторая Ласка последует через десять тысяч лет после первой по времени Полки. Возможно, это воспоминание о том, что смогли рассчитать умные люди, жившие до первой Ласки. Они знали не только о Ласке, которая им угрожала, но и о том, что последует. Действительно, замечательно.
   - Десять тысяч лет, - сказал мальчик. - Что означает...
   - Примерно сейчас. - Телни ухмыльнулся. - Как ты думаешь, если наступит конец света, меня выпустят отсюда посмотреть шоу?
   - Ты проделал замечательную работу, Телни. Это совокупность свидетельств, извлеченных из человеческой культуры, которые мы не смогли бы собрать сами. - Даже когда он произносил эти спокойные слова, мальчик задрожал, и Телни увидел, как моча стекает по его голой ноге.
   Телни фыркнул. - Ты действительно не слишком хорош в управлении людьми, которых пасешь, не так ли, машина?
   Не обращая внимания на потеки на ноге, Поупи продолжил: - Однако, что касается работы, мы искусны в вычислениях. Возможно, мы сможем воспользоваться этими подсказками и реконструировать вычисления древних или даже улучшить их.
   - Значит, ты узнаешь точную дату конца света? Это поможет. Возвращайся и расскажи мне, что ты выяснил.
   - Мы узнаем. - Мальчик повернулся и пошел прочь, оставляя следы мочи на гладком полу.
   Телни посмеялся над ним, лег обратно на свою койку и попытался заснуть.
   Прошло очень много времени, прежде чем Телни снова увидел Оружие и сопровождающего его человека.
   - Он отказывается умирать. Все очень просто. Ничто, кроме его собственного упрямства, не позволяет ему выжить...
   Теперь его слух был настолько плохим, что казалось, будто его уши набиты ватой. Но, лежа на своем тюфяке, он слышал каждое их слово.
   И, хотя в эти дни ему нужно было много спать, он был в сознании, когда его перевезли в Морг, готовый к собственной смерти, готовый схватить свой дух-изображение, когда оно будет выпущено из его семидесятисемилетнего тела.
   - Оставьте меня здесь, если хотите, ублюдки. - Он попытался рассмеяться, но это только заставило его закашляться. - Я просто буду лежать здесь столько, сколько потребуется.
   - Столько, сколько потребуется для чего?
   - Чтобы это вернулось снова.
   Но прошло более тридцати лет с момента последнего посещения, и лишь горстка медицинского персонала знала, о чем он говорил.
   В конце концов, конечно, это произошло.
   Он очнулся от очередного наркотического сна и обнаружил маленького мальчика, стоящего у его кровати.
   Он попытался сесть. - Привет, Поупи. Как у тебя дела? Ты немного подрос. Ты ведь не боишься меня, правда? Послушай, я старый и отвратительный, но, по крайней мере, я больше не могу бить тебя по голове, не так ли?
   Ему показалось, что он увидел какой-то проблеск в глазах мальчика. Прощение? Жалость? Страх? Презрение? Что ж, он заслужил последнее. Но затем Поупи заговорил тем странным монотонным голосом, таким знакомым даже после стольких лет. - Мы были здесь в начале твоей жизни. Теперь мы подошли к концу.
   - Да. - Он попытался щелкнуть пальцами, но безуспешно. - Для тебя это просто еще одна искра в пламени, верно? И теперь ты пришел посмотреть, как я отдаю свое изображение, чтобы ты мог запереть его в этой своей коробке.
   - Мы бы не назвали это...
   Он схватил мальчика за руку, пытаясь сжать покрепче. - Послушай, Оружие. Ты можешь забрать мое изображение. Какая мне разница? Но я не собираюсь умирать вот так. Не здесь, не сейчас.
   - Тогда где и когда?
   - Пятьдесят лет, - прошептал он. Он взглянул на медицинский персонал, который толпился по краям Здания. - Я провел свои собственные расчеты. У меня ушло десять лет. Ну, мне больше нечего было делать... Пятьдесят лет, верно? Это все, что у нас осталось до фейерверка.
   Мальчик серьезно сказал: - Мы предполагаем, что наша модель взаимодействия галактик несколько более сложная, чем твоя. Но твой ответ по существу правильный. Ты понимаешь, что эта Ласка будет другой. Те, кто на Платформе, выживут. Конструкционные материалы Зданий защитят их. Это всегда было одной из долгосрочных целей проекта "Платформа" - обеспечить убежище. И из этого семени восстановление цивилизации после Ласки должно быть намного более быстрым.
   Телни слабо хихикнул. - Ты построило нам убежище от Грозной Ласки? Ну, хорошо, тебе не все равно. Но города Полки - Форо, Пуул...
   - Люди выживут в пещерах, под землей. Но огромные человеческие жертвы, разрушение экологии, их сельского хозяйства...
   - Так и надо этим ублюдкам. Они потеряли интерес к разговорам со мной десятилетия назад. - Что было правдой. Но со времен войн креационистов и механистов на Полке были столетия мира - и они построили там нечто прекрасное и величественное, цепочку городов, похожих на драгоценные камни в ночи, городов, которые сверкали в ускоренном во времени представлении свидетелей с Платформы. Мысленно Телни представил смещенную к синему расу Мины, красивой, ясноглазой, смеющейся. - Что ж. Я ничего не могу для них сделать. - Он попытался сесть прямее. - Но я хочу, чтобы ты кое-что сделало для меня. Ты мой должник, артефакт. Теперь ты собираешься забрать мою душу. Что ж, можешь забрать ее. Но ты можешь дать мне что-нибудь взамен. Я хочу увидеть Ласку.
   - Тебе осталось жить всего несколько недель. Возможно, дней.
   - Тогда отведи меня вниз, в красную зону. Неважно, как мало времени у меня осталось, в этом мире со сдвигом во времени можно найти яму, достаточно глубокую, чтобы протиснуться в нее на пятьдесят лет Платформы. - Измученный, он откатился назад, кашляя; медсестра поспешила осторожно уложить его на одеяла. - И еще кое-что.
   - Еще требования?
   - Отпусти этого мальчика.
   Когда Телни снова проснулся, он обнаружил, что смотрит в небо, усеянное кружащимися голубыми звездами. - Сделал это, клянусь своей собственной задницей с красным смещением.
   Над ним нависло женское лицо. - Не пытайтесь шевелиться.
   - Ты мешаешь. - Он попытался сесть, потерпел неудачу, но продолжал сопротивляться, пока она не помогла ему подняться и он не смог видеть.
   Он был на равнине - на земле, его кровать стояла на красной, ржавой грязи, впервые в его жизни он был на настоящей земле Старой Земли. Что-то похожее на железнодорожные пути пересекало его поле зрения. Вокруг, как игрушки великана, были разбросаны здания из конструкционного материала. У него сразу возникло ощущение, что это что-то вроде лагеря, но не постоянного.
   Вдалеке двигались фигуры. На первый взгляд они были похожи на людей. Но потом что-то испугало их, и они взбрыкнули и убежали на шести ногах.
   - Что это?
   - Их называют кентаврами. - Рядом с ним стоял Поупи, пуповина на шее соединяла его с Оружием, которое парило так же бесстрастно, как и всегда, хотя к его гладкой шкуре прилипла ржавая грязь. - Гибриды человека и веретенника.
   Он изумленно уставился на него. Но у него не осталось времени удивляться. - Ты собиралось отпустить этого ребенка.
   - Он будет освобожден, - строго сказала женщина. - Кстати, меня зовут Ама.
   Так звали его мать. Он почувствовал укол неясной вины. - Рад с вами познакомиться.
   - Так и должно быть. Я медсестра. Я вызвалась остаться с вами, чтобы сохранить вам жизнь, когда вас привезли сюда.
   - Семьи, как я понимаю, нет.
   - Больше нет. И когда с этим делом будет покончено, я заберу Поупи обратно наверх, на Платформу. Вы ведь просили, чтобы его освободили, не так ли?
   - Его мать и отец...
   - Давно мертвы, - прошептала она.
   - Значит, мы все здесь сироты.
   Поупи торжественно сказал: - Нам придется укрыться в Здании из конструкционных материалов, чтобы переждать Ласку. Мы достаточно глубоко, чтобы это было ненадолго...
   - Насколько глубоко?
   - Мы в Бездне. Когда-то это было дно глубокого океана, далеко под прибрежными равнинами, которые вы называете Низинами... Достаточно глубоко.
   - Прекрасное небо.
   - Излучение большинства звезд смещено в синюю сторону настолько, что вы не в состоянии это увидеть.
   - И как долго - ой! - Его пронзила острая боль в груди.
   Ама схватила его и опустила обратно на груду подушек. - Просто успокойтесь. Это был еще один сердечный приступ.
   - Еще один...
   - Они приближались часто и быстро.
   - Это Оружие не захочет, чтобы я умирал на открытом месте. Только не после всего этого.
   - У нас вон там есть Морг, - сказала Ама. - Ваша кровать на колесиках.
   - Хорошая планировка.
   - Осталось недолго, - пробормотал Поупи.
   Но он, мальчик, смотрел не на небо. Телни коснулся подбородка Поупи и приподнял его лицо. - Он должен увидеть это сам.
   - Очень хорошо, - сказало Оружие устами мальчика.
   - Почему, Оружие? Зачем этот грандиозный эксперимент? Почему Платформа? Почему вы так очарованы изображениями?
   - Мы считаем, что эти изображения не являются родными для Старой Земли, не больше, чем веретенники, или световой мох, или...
   - Но они довольно тесно связаны с людьми. Они живут и умирают вместе с нами.
   - Они не умирают. Так мы считаем. Мы нанесли на карту возмущения глубоко на Старой Земле... Мы считаем, что существует своего рода их гнездо, колония изображений, обитающих глубоко в ядре планеты. Они появляются, чтобы объединяться с людьми, с младенцами при рождении. Некоторыми младенцами - мы не знаем, как они выбирают. И мы также не знаем, как они соединяются. Но после смерти человека-носителя симбиот-изображение освобождается и возвращается в основную колонию. Унося с собой что-то человеческое. Мы верим.
   - Воспоминания.
   - Возможно.
   - И будут ли эти воспоминания извлечены из этой ямы в следующий раз, когда изображение всплывет на поверхность?
   - Возможно. Все в этом мире спроектировано или модифицировано. Возможно, цель состоит в том, чтобы сохранить что-то из памяти человечества через эпохальные промежутки.
   - Может быть, именно поэтому я всегда чувствовал, что что-то во мне действительно не принадлежит этому времени или месту.
   - Мы, машины, можем изучать это только из вторых рук. В человечестве есть нечто такое, чего нет ни у одной машины.
   - Я думаю, ты завидуешь. Не так ли, машина? Ты можешь выращивать нас, держать как лабораторных животных. Но ты не можешь этого получить.
   - Не существует надежного соответствия между человеческими эмоциями и качествами нашей собственной сенсорики...
   Но он не услышал остального. Еще один удар в грудь, боль, которая пронзила его левую руку. Медсестра склонилась над ним.
   И небо взорвалось.
   Это были не просто новые звезды. Это были звезды, которые взорвались, каждая вспыхнула ярче, чем все остальное небо, вместе взятое, а затем исчезла так же быстро, как задутые спички.
   - Сверхновые, - сказал мальчик Поупи. - Это древнее слово. Волна сверхновых, вызванная столкновением галактик, гигантские взрывающиеся звезды, наводняющие близлежащее пространство смертельной радиацией, дождем из частиц...
   Но Телни не мог говорить, не мог дышать.
   - Он умирает, - сказала медсестра. - Отвезите его в Морг.
   Он мельком увидел подбегающих людей - нет, не людей, это были шестиногие кентавры, - и его кровать подтолкнули вперед, по ржавой грязи к ограждению Здания. Он пытался протестовать, цепляться за вид этого поразительного неба так долго, как только мог. Но он не мог даже дышать, и ему казалось, что в его груди вращают меч.
   Они отвезли его в помещение. Он лежал на спине, оцепенев от боли, уставившись на крышу из конструкционного материала, которая, казалось, удалялась от него.
   И сияние, подобное сиянию неба снаружи, наполнило внутреннюю часть его головы, даже его глаза.
   - Это происходит, - услышал он, как медсестра сказала с удивлением в голосе. - Смотрите, это поднимается из его конечностей... Его сердце остановилось. - Она оседлала его и колотила в грудь, даже когда сияние озарило ее лицо, обнаженную плоть ее рук - сияние, исходящее от него.
   Он вспомнил - мерцающий тетраэдр, надвигающийся, электрически-голубой каркас, поглощающий его, - воспоминания, которые не имели ничего общего с этим миром...
   Он услышал, как Поупи позвал: - Ты знаешь, кто ты? Или кем ты был?
   И вдруг он понял, как будто его глаза внезапно сфокусировались после долгих лет близорукости. С последним глотком воздуха в легких он попытался заговорить. - Только не это. Только не это!
   Медсестра заглянула ему в глаза. - Останься со мной, Телни!
   - Кто ты? Кто ты?
   Свет взорвался где-то глубоко внутри него. Внезапно он заполнил эту коробку конструкционного материала, он был заключен в ней, и он дребезжал, мучаясь. Но там была дверь, выход. Каким-то образом он бежал этим путем, отыскивая красное смещение...
  
   Даже после того, как ксили, наконец, выиграли свою войну против человечества, звезды продолжали стареть, слишком быстро. Ксили завершили свои великие проекты и покинули космос.
   Время остановилось. Умирающие галактики сталкивались, как хлопающие ладоши. Но даже сейчас история еще не была закончена. Сама вселенная готовилась к очередному потрясению, более сильному, чем все, от чего она страдала прежде.
   И затем...
   - Кто ты?
   - Меня зовут Майкл Пул.
  

ВРЕМЕННАЯ ШКАЛА СЕРИИ "КСИЛИ"

  
   Сингулярность: Большой взрыв
  
   ЭРА: Земля
   476-2005 гг. н.э.: События "ОБЪЕДИНЯЮЩИХ".
   2047 г. н.э.: События "ТРАНСЦЕДЕНТНЫХ" (см. также около 500 000 г. н.э.).
  
   ЭПОХА: Экспансия
   3000 г. н.э.+: Освоение Солнечной системы.
   3685 г. н.э.: "Возвращение на Титан".
   3717 г. н.э.: Запуск космического корабля "Коши". Начинаются события "ПО ТУ СТОРОНУ ВРЕМЕНИ".
   3829 г. н.э.: Чрезвычайная ситуация: вторжение из эпохи оккупации кваксов ("ПО ТУ СТОРОНУ ВРЕМЕНИ").
   3951 г. н.э.: Начинаются события "КОЛЬЦА" (см. также 5 000 000 н.э.).
   4820 г. н.э.: "Звездопад". Крах империи Солнца.
  
   ЭПОХА: Оккупация скримов
   4874 г. н.э.: Завоевание человеческих планет скримами.
   4925 г. н.э.: Свержение скримов.
   5071 г. н.э.: "Воспоминание".
  
   ЭПОХА: Оккупация кваксов
   5088 г. н.э.: Завоевание человеческих планет кваксами.
   5274 г. н.э.: "Стойкость". Возвращение в Солнечную систему космического корабля "Коши". Начало вторжения кваксов в обратном направлении во времени ("ПО ТУ СТОРОНУ ВРЕМЕНИ").
   5407 г. н.э.: Свержение кваксов. Начало Третьей экспансии под руководством Коалиции.
  
   ЭПОХА: Война с призраками
   5810 г. н.э.: "Провидец и сильвермен".
  
   ЭПОХА: Война за прекращение войн
   24973 г. н.э.: События "ЛИКУЮЩИХ".
   104 858 г. н.э.+: События "ПЛОТА".
   около 193 700 г. н. э.: События "ПОТОКА".
   около 500 000 г. н.э.: События "ТРАНСЦЕНДЕНТНЫХ" (см. также 2047 г. н.э.). Начинается отступление человечества.
   978 225 г. н.э.: "Гравитационные сны".
   1 000 000 г. н.э.: Финальная осада Солнечной системы ксили. Спасение Старой Земли.
  
   ЭПОХА: Победа фотино
   около 5 000 000 лет н. э.+: События "КОЛЬЦА" (см. также 3951 г. н. э.).
  
   ЭПОХА: Старая Земля
   около 3,8 миллиарда лет н. э.: "Поиски ПериАндри".
   около 4 миллиардов лет н. э.: "Восхождение на синеву".
   около 4,5 миллиардов лет н. э.: "Яма времени".
   около 4,8 миллиардов лет н. э.: "Экспедиция в Низины".
   около 5 миллиардов лет н. э.: "Грозная Ласка".
  
   Сингулярность: Подобная времени бесконечность
  
   Эта общая временная шкала обеспечивает контекст для рассказов в этом сборнике, а также для романов, опубликованных на данный момент в серии "Ксили". Другие рассказы и повести серии были собраны в сборниках "ВАКУУМНЫЕ ДИАГРАММЫ" (HarperCollins, 1997) и "БЛИСТАТЕЛЬНЫЕ" (Gollancz, 2006). Для получения полной хронологии романов и рассказов серии "Ксили", пожалуйста, посетите: www.stephen-baxter.com
  

Другие публикации Стивена Бакстера в Gollancz:

  
   Нехудожественные
   Глубокое будущее
   Наука об Аватаре
   Художественные
   Мамонт
   Длинный Бивень
   Кусочки льда
   Бегемот
   Пыль реальности
   Эволюция
   Наводнение
   Ковчег
   Проксима
   Ультима
   Ксили: Омнибус
   СЕВЕРНАЯ ЗЕМЛЯ
   Каменная весна
   Бронзовое лето
   Железная зима
   ПАУТИНА
   Гулливерзона
   Веб-крах
   ДЕТИ СУДЬБЫ
   Объединяющиеся
   Ликующие
   Трансцендентные
   Блистательные
   ОДИССЕЯ ВРЕМЕН (с Артуром К. Кларком)
   Око времени
   Солнечная буря
   Первенец
   ГОБЕЛЕН ВРЕМЕНИ
   Император
   Завоеватель
   Навигатор
   Ткач
  

Предыдущие публикации рассказов сборника:

  
   "Поиски ПериАндри" впервые опубликован в Analog, июнь 2004.
   "Восхождение на синеву" впервые опубликован в Analog, июль/август 2005.
   "Яма времени" впервые опубликован в Analog, октябрь 2005 г.
   "Экспедиция в Низины" впервые опубликован в Analog, апрель 2006 г.
   "Воспоминание" впервые опубликован в "The New Space Opera", ed. Gardner Dozois and Jonathan Strahan, "Voyager", 2007.
   "Провидец и сильвермен" впервые опубликован в "Galactic Empires", ed. Gardner Dozois and Jonathan Strahan, SFBC, 2008.
   "Звездопад" впервые опубликован издательством PS Publishing, апрель 2009.
   "Грозная Ласка" впервые опубликован в Analog, ноябрь 2009.
   "Возвращение на Титан" впервые опубликован в издании Godlike Machines, ed. Jonathan Strahan, SFBC, 2010.
   "Гравитационные сны", впервые опубликован издательством PS Publishing, апрель 2011.
   "Стойкость", оригинал данного издания.
   Все материалы для этой антологии были отредактированы заново.
  
  
  
  
   Copyright Н.П. Фурзиков. Перевод, аннотация. 2024.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"