Вебер Дэвид
"Боло"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Юридические услуги. Круглосуточно
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    К антологии Bolo! 2005 года добавлены в приблизительном хронологическом порядке роман Old Soldiers того же года и более поздний рассказ Dyma fi"n sefyll с переводом получившегося сборника. Теперь в одном месте можно прочитать опубликованное автором об умных боевых машинах с искусственным интеллектом.

Дэвид ВЕБЕР

БОЛО

  
  
   К антологии Bolo! 2005 года добавлены в приблизительном хронологическом порядке роман Old Soldiers того же года и более поздний рассказ Dyma fi'n sefyll с переводом получившегося сборника. Теперь в одном месте можно прочитать опубликованное автором об умных боевых машинах с искусственным интеллектом.
  

Перевод: Н.П. Фурзиков

ТАК МНОГО МИЛЬ ДО СНА

  

1

   Перехожу из режима автономного ожидания низкого уровня в режим обычной готовности для регулярного обновления. Осознаю происходящее и уделяю 0,0347 секунды стандартным диагностическим проверкам. Все системы сообщают о нормальном состоянии, но в тележке номер двадцать один задней левой наружной гусеницы обнаруживается аномалия, и я активирую датчик склада для сканирования моей подвески. Париха, одно из созданий, которых колонисты Санта-Круза ошибочно называют "птицами", свила свое гнездо в верхнем углу торсиона катка тележки. Это указывает на нарушение изоляции склада от окружающей среды, и я приказываю центральному компьютеру провести проверку всех точек доступа.
   Компьютерная сеть склада недостаточно хорошо мне известна, но в рамках своих возможностей это эффективная система, которая обнаруживает нарушение за 3,0062 секунды. Крышка вентилятора номер семьдесят три в отсеке технического обслуживания и ремонта была взломана пробравшейся лианой, что открыло доступ парихе. Приказываю компьютеру склада отправить автоматических роботов для ремонта крышки люка. Еще 0,000004 секунды анализа указывают мне на то, что возможность такого сбоя должна была быть учтена в первоначальном программировании компьютера склада, и я посвящаю 0,0035 секунды созданию новых исполняемых файлов, чтобы установить непрерывный мониторинг всех точек доступа в склад и запустить автоматический ремонт в случае будущих нарушений целостности. 
   На эти действия ушло 3,044404 секунды с момента возобновления нормальной боевой готовности, и я возвращаюсь к первоначальному осмотру гнезда парихи. Его присутствие не является препятствием для боеспособности, однако датчик обнаруживает в гнезде живых детенышей. Уделяю еще 0,0072 секунды рассмотрению альтернативных вариантов, затем даю команду пультам компьютера склада снять гнездо и перенести его в безопасное место снаружи, рядом с отремонтированной крышкой вентилятора. Получаю подтверждение от компьютера склада о выполнении моих приказов и перехожу к второму этапу обновления ситуации. 
   Мой внутренний хронометр подтверждает, что с тех пор, как мой командир приказала мне перейти в автономный низкоуровневый режим в ожидании ее замены, прошло 49 лет, 8 месяцев, 3 дня, 21 час, 17 минут и 14,6 секунды по стандартному летоисчислению. Это недопустимый срок для того, чтобы строевое подразделение оставалось в состоянии активного дежурства без присмотра человека, и я еще раз проверяю коммуникационные файлы склада. За время моего пребывания в режиме ожидания не было получено обновленного обзора ситуации или иного сообщения, объясняющего задержку, и я выделяю еще 4,062 секунды на рассмотрение возможных объяснений. Несмотря на этот обширный анализ, по-прежнему не могу с уверенностью экстраполировать причину задержки, однако вычисляю вероятность в 87,632 процента того, что мой командир была права в своем наблюдении о том, что штаб сектора считает планету моего нахождения "захолустьем". 
   Каковы бы ни были причины, штаб сектора явно не придал особого значения назначению нового командира. Этот вывод вызывает беспокойство, и я выделяю дополнительные 2,007 секунды на обдумывание возможных ответов с моей стороны. Мои автономные протоколы принятия решений предоставляют мне право по своему усмотрению нарушать режим молчания и отправлять сигнал запроса в Центр сектора в условиях приоритета четыре или более высокой срочности, однако мой анализ спутниковых данных и коммерческого трафика связи в Санта-Круз и из него не выявил никаких признаков текущих или ближайших будущих угроз для назначенного мне места. В отсутствие подобных угроз вынуждена неохотно признать, что на самом деле в прибытии моего нового командира нет особой срочности. 
   Делаю пометку в своей активной памяти еще раз пересмотреть это решение в течение следующего запланированного периода обычной боевой готовности и возвращаюсь в режим автономного ожидания низкого уровня. 
  

2

  
   Лоренцо Эстебан вышел из своего кабинета во влажную духоту летнего полудня в Санта-Крузе и почесал в затылке, глядя, как на заросшее сорняками посадочное поле Санта-Круза опускается крошечный космический корабль. Бескрайняя керамокритовая равнина простиралась во все стороны, достаточно далеко, чтобы вместить даже самый большой грузовой шаттл военно-космического флота, но на ней стоял только один-единственный дряхлый нерегулярный грузовоз в раскраске "Штерненвельт лайнз". Тот уже был готов к отлету с полным грузом винных дынь, и, учитывая настойчивые - и раздражающие - попытки его казначея договориться о какой-то сделке с недвижимостью, Эстебан был искренне рад, что он освободит место. Не то чтобы он создавал какую-то заметную нагрузку на базу Санта-Круз.
   Никто не был до конца уверен в том, зачем вообще планета заполучила такое большое поле. Оно появилось во время Первой квернской войны, и общепринятая точка зрения гласила, что военно-космический флот планировал использовать базу в качестве плацдарма против квернов. Конечно, это было всего лишь предположение, хотя оно имело смысл, учитывая пространственное расположение системы Санта-Круз.
   Если военно-космический флот и намеревался это сделать, то его планы провалились, однако несообразно огромное посадочное поле осталось, хотя лишь малая его часть использовалась с какой-либо регулярностью. Сьюдад-Боливар, столица Санта-Круза и единственный настоящий город, находился в пятнадцати километрах к северо-западу, сразу за старой резервацией флота. К северо-востоку близлежащая территория представляла собой обширные поля бахчевых, большинство из которых принадлежало самому Эстебану, и в обычных условиях туда наведывалось очень мало людей. Несмотря на усилия казначея "Штерненвельта" скупить сельскохозяйственные угодья, на этой сонной фермерской планете было мало что привлекательного даже для обычной торговли. За винные дыни давали приличную цену, но только приличную, и никто из официальных лиц никогда не проявлял даже мимолетного интереса к родному миру Эстебана. По крайней мере, до сегодняшнего дня, - подумал он и сильнее почесал в затылке, узнав эмблему военно-космического флота Конкордиата на носу приближающегося шаттла.
   Тот был похож на один из новых трехместных шаттлов Скайхок, хотя он не был уверен. На самом деле он никогда не видел ни одного из них, только читал о них в периодических обновлениях, которые военно-космический флот по-прежнему направлял "командующему базой флота Санта-Круз". По обоснованному мнению Эстебана, компьютеры на другом конце линии понятия не имели, кем был в настоящее время "командующий базой флота Санта-Круз". Во всяком случае, он надеялся на это. Вероятность того, что официальные лица Конкордиата просто забыли о существовании Санта-Круза, была гораздо менее тревожной, чем возможность того, что военно-космический флот счел фермера, не имевшего военного образования и ни разу за все свои семьдесят лет не покидавшего планету, подходящим командиром для чего бы то ни было, а тем более для "базы флота".
   Теперь он наблюдал, как Скайхок (если это был Скайхок) расправляет свои посадочные опоры и грациозно опускается на них. Судя по тому, что он читал о Скайхоках, они были способны совершать короткие прыжки в гиперпространстве - не более сорока-пятидесяти световых лет, - и в этом был определенный смысл. Шаттл мог бы совершить полет с Урсулы, столицы сектора, своим ходом, не отвлекая обычное судно от выполнения каких-либо полезных задач. Конечно, оставался вопрос о том, зачем военно-космическому флоту вообще понадобилось отправлять кого-либо в Санта-Круз.
   Люк открылся, и Эстебан неторопливо подошел к подтянутому жилистому мужчине в безукоризненной униформе, который спустился по бортовому трапу. Эстебан не мог вспомнить, откуда взялась эта форма, хотя при виде ее что-то всплыло у него в памяти, и он остановился, засунув руки в карманы, пока новоприбывший преодолевал последние полтора метра до керамокрита и стоял, оглядываясь по сторонам.
   - Доброе утро, незнакомец.
   Человек в форме обернулся на приветствие. Он ничего не сказал, но Эстебан вынул руки из карманов, когда его взгляд встретился с холодными серыми глазами незнакомца. Не из-за того, что тот что-то сделал. Было что-то такое в этих глазах, как будто они слишком много видели, слишком много замечали, от чего у Эстебана по спине пробежал легкий и бесформенный холодок. Взгляд незнакомца на мгновение задержался на нем, а затем губы под этими глазами приятно улыбнулись.
   - Доброе утро, - ответил его владелец. - Не могли бы вы сказать мне, где я мог бы найти старшего дежурного оперативного сотрудника?
   - Блин, сынок, вы смотрите на него. - Эстебан криво усмехнулся. - Дежурный сотрудник, начальник технического обслуживания, диспетчер порта и таможенный инспектор в одном лице. Это я. - Он протянул руку. - Лоренцо Эстебан, к вашим услугам.
   - Меррит, - произнес незнакомец странным голосом, затем встряхнулся и пожал протянутую руку. - Капитан Пол Меррит, бригада Динохром. Позвольте мне убедиться, что я правильно вас понял. Вы - весь оперативный персонал базы? - Эстебан кивнул. - Весь? - настаивал Меррит.
   Эстебан снова кивнул и открыл рот, но внезапный хриплый вой антигравитационных установок грузового судна "Штерненвельт лайнз" заглушил его голос. Оба мужчины повернулись, чтобы посмотреть, как потрепанный корабль поднимается в небо, и Эстебан увидел, как капитан Меррит поморщился, когда вибрации от плохо настроенного двигателя достигли его внутреннего слуха. Сам Эстебан привык к таким небрежно обслуживаемым судам, которые (нечасто) посещали Санта-Круз, и он только качал головой, пока источник шума не удалился за пределы слышимости, а затем снова повернулся к своему посетителю.
   - Да, один за всех, капитан. Вы, кажется, немного удивлены, - заметил он.
   - Удивлен? - на этот раз улыбка Меррита была слабой и натянутой. - Можно и так сказать. Согласно моим указаниям, командовать здесь должен коммандер Олбрайт.
   - Олбрайт? - настала очередь Эстебана удивляться. - Черт возьми, капитан, старик Олбрайт умер, дайте-ка подумать. Это было... верно, тридцать два стандартных года назад, в июне. Вы хотите сказать, что сектор считает, будто он все еще жив?
   - Там, безусловно, считают.
   - Ну, разве это не кучка бюрократов? - Эстебан покачал головой с отвращением и покорностью судьбе. - Я лично связался с Центром на Урсуле, когда он так внезапно умер. Он попросил меня присмотреть за всем, пока не прибудет его сменщик, потому что мой дом вон там, за холмом, и я обычно помогал ему поддерживать маяк в рабочем состоянии и все такое, но никогда не ожидал, что так долго буду "присматривать" за всем.
   - Вы сообщили в Центр? - Меррит, казалось, счел это еще более удивительным, чем известие о смерти Олбрайта. - Каким образом?
   - Да, сообщил. Конечно, мне пришлось воспользоваться гражданскими каналами. Старина Олбрайт не протянул достаточно долго, чтобы дать мне доступ к своим официальным файлам - у него случился сердечный приступ, и если бы меня здесь не было, когда это случилось, у него даже не было бы времени попросить меня присмотреть за площадкой, - так что я не смог воспользоваться его флотской связью. Но за первые пару лет я, должно быть, отправил около дюжины сообщений по коммерческому каналу. - Он подергал себя за мочку уха и нахмурился. - Но теперь думаю, что будь я проклят, если кто-нибудь когда-нибудь сказал мне хоть слово в ответ. Они просто продолжают присылать сообщения "командующему базой", даже не называя его по имени. Вы же не думаете, что эти дураки на Урсуле переставляют фишки..?
   - Именно так я и думаю, - вздохнул Меррит. - Кто-то, где-то, возможно, получал ваши сообщения, но они так и не были зарегистрированы официально. Центр считает, что Олбрайт все еще здесь главный.
   - Но старику сейчас было бы уже за сто двадцать! - возразил Эстебан. - Многовато для действительной службы, не так ли?
   - Да, это так, - мрачно согласился Меррит, затем снова вздохнул, расправил плечи и выдавил из себя кривую улыбку. - Мистер Эстебан, боюсь, ваша планета не пользовалась особым вниманием в Центре. По какой-то причине, которую мы до сих пор не выяснили, Санта-Круз был оборудован специальным защищенным каналом связи, когда военно-космический флот размещал здесь свои мощности. Этого канала больше не существует, но никто не сказал коммуникационным компьютерам, что это не так.
   - Что это значит?
   - Это означает, что автоматизированные секции связи не принимали от вас никаких обновлений, потому что у них не было соответствующих кодов безопасности. На самом деле, они систематически удаляли из памяти все сообщения, относящиеся к базе Санта-Круз, потому что те не содержали корректных заголовков безопасности. Во всяком случае, похоже, что именно это и происходило, хотя до недавнего времени никто этого не замечал. Проще говоря, мистер Эстебан, Центр не совсем в курсе сложившейся здесь ситуации.
   - Если так говорите, поверю вам, сынок, - сказал Эстебан, - но, черт возьми, не возьму в толк, как даже в Центре могут ожидать, что кто-то в возрасте старика Олбрайта справится с подобной работой. Не то чтобы тут было чертовски много дел, - он обвел рукой обширное поле, на котором теперь в полном великолепии стоял только Скайхок, - но бедный старина Олбрайт был почти стариком, когда я еще учился в средней школе, если вы понимаете, о чем я.
   - Прекрасно понимаю, что вы имеете в виду. К сожалению, первоначальные данные о Санта-Крузе были утеряны, когда кверны напали на Центральную базу технического обслуживания Боло сектора Урсула во время Первой квернской войны. Именно тогда Центр также потерял выделенную связь с базой Санта-Круз. Сейчас они предприняли шаги, чтобы восстановить связь, но все, что вы получали от военно-космического флота, должно быть, шло через общую информационную сеть всех подразделений.
   - Так вы хотите сказать?..
   - Что никто в Центре не знал, как долго коммандер Олбрайт находится здесь... помимо всего прочего.
   - Знаете, капитан, - медленно произнес Эстебан, - то, как вы сказали "помимо всего прочего", заставляет меня задуматься, когда же упадет второй башмак.
   - Действительно? - На этот раз в улыбке Меррита промелькнула нотка истинного юмора, хотя и немного горьковатого. - Что ж, надеюсь, что при падении будет не слишком много волн, мистер Эстебан. - Он поднес ко рту наручный коммуникатор. - Лейтенант Тиммонс?
   - Да, капитан? - ответил женский - и очень молодой - голос.
   - Вы выполнили свою торжественную обязанность доставить меня к моему новому месту службы, лейтенант. Если будете так добры выгрузить мои личные вещи, то сможете вернуться к цивилизации.
   - Вы уверены в этом, сэр? - спросил голос.
   - Да, к сожалению. Однако я был бы признателен, если бы вы сообщили в Центр, что их записи устарели еще больше, чем я их предупреждал. Передайте бригадному генералу Винчицки, что я сообщу ему последние новости, как только смогу.
   - Как скажете, сэр, - согласилась лейтенант Тиммонс. - Выгружаю отсек номер один.
   Пока Тиммонс говорила, открылся люк, и грузовой манипулятор опустил на керамокрит две громоздкие гравитационные тележки. Меррит нажал кнопку на своем наручном коммуникаторе, и обе тележки поднялись на три сантиметра над поверхностью и с тихим жужжанием направились к выцветшему административному зданию. Капитан посмотрел им вслед, затем кивнул Эстебану, и двое мужчин последовали за ними, а люк снова закрылся.
   - Зона движения свободна, лейтенант, - сказал Меррит в коммуникатор. - Приятного путешествия.
   - Спасибо, сэр, и, гм, удачи. - В голосе Тиммонс прозвучало сомнение, но шаттл поднялся с высоким, ровным воем антигравитатора. Он взмыл в безоблачное небо с гораздо большим изяществом, чем грузовое судно, затем исчез, и Эстебан посмотрел на Меррита.
   - Простите, капитан, если покажусь любопытным, но вы сказали, что Санта-Круз - это место вашей службы?
   - Я так и сказал.
   - Но если вы ожидали, что Олбрайт все еще будет командовать, они, должно быть, не отправили бы вас руководить полевыми операциями - не то чтобы я против, понимаете ли, - и черт бы меня побрал, если бы я мог придумать, для чего еще вы можете понадобиться.
   - Это, мистер Эстебан, вопрос, который я задавал себе несколько раз за последний год или около того, - согласился Меррит с еще одной из своих странно мрачных улыбок. - Хотя Центр, возможно, и не заметил кончины коммандера Олбрайт, он, наконец, заметил еще одну небольшую оплошность. Я здесь, чтобы проверить Боло и принять командование, если он все еще работает.
   - Боло? - Эстебан остановился как вкопанный, недоверчиво уставившись на Меррита, и капитан поднял брови в вежливом вопросе. Пожилой мужчина смотрел на него, разинув рот, почти целую минуту, затем встряхнулся. - Какой Боло? - спросил он более нормальным голосом, и настала очередь Меррита удивленно нахмуриться.
   - Боло Два-Три-Бейкер-Ноль-Ноль-Семь-Пять, - мягко сказал он.
   - Вы хотите сказать, что на Санта-Крузе есть Боло? - спросил Эстебан.
   - Если верить Центру, то есть, хотя, - Меррит сардоническим взглядом окинул потрепанное временем поле, - похоже, что в Центре немного запутались по нескольким пунктам, не так ли?
   - Но что, черт возьми, здесь делает Боло?
   - Мы не совсем уверены, - признался Меррит, - но, судя по имеющимся у нас записям, он был направлен в Санта-Круз в начале Первой квернской войны.
   - Но это же было лет восемьдесят назад! - запротестовал Эстебан.
   - Да, семьдесят девять лет и десять месяцев, - согласился Меррит. Эстебан молча уставился на него, и капитан пожал плечами. - Я говорил вам, мистер Эстебан, что данные Центра относятся ко времени рейда квернов, но лучшее предположение штаба заключается в том, что он был развернут здесь, чтобы удержать квернов от налета на Санта-Круз. Понимаю, что это было немного раньше нас обоих, но первые атаки квернов застали военно-космический флот врасплох. Мы потеряли контроль над двумя третями сектора, прежде чем смогли перебросить сюда достаточное количество боевых кораблей, чтобы вернуть его, и тогдашний губернатор сектора, возможно, боялся, что кверны нападут на Санта-Круз до того, как флот сможет восстановить ситуацию.
   - Нападут на Санта-Круз? С какой стати кому-то нападать на нас? - Эстебан махнул обеими руками в сторону ветшающего посадочного поля. - Здесь никогда не было ничего, что стоило бы брать, капитан. Это же глухомань.
   - Не совсем. - Эстебан моргнул, когда Меррит с ним не согласился. - О, вы всегда были фермерским миром, и я не говорю, что здесь когда-либо было что-то, ради чего стоило совершать набеги, но ваша система находится в стратегически важном месте. Довоенное стратегическое планирование военно-космического флота предусматривало возможность использования Санта-Круза для проведения операций против квернов. До тех пор, пока Хиллман и Шестой флот не разбили их передовые части в Квеллоке и не устранили необходимость в этом.
   - Может быть, - с сомнением произнес Эстебан, затем усмехнулся. - Конечно, даже если бы тогда это было правдой, сейчас у нас нет причин для чьего-либо интереса, не так ли? Я имею в виду, что больше нет квернов, против которых нужно воевать!
   - Наверное, это так. С другой стороны, теперь, когда нанесли на карту точки перехода, чтобы открыть сектор Эстерхази, вы сможете увидеть, что здесь будет проходить гораздо больше судов. - Двое мужчин достигли желанной тени административного здания, и Меррит остановился, чтобы окинуть взглядом поле. - Санта-Круз удачно расположен как естественный перевалочный пункт для грузов и пассажиров, следующих в Эстерхази - или, если уж на то пошло, из сектора Кэмпердаун, - и у вас, безусловно, есть отличное большое поле.
   - Не может быть, чтобы именно поэтому Центр наконец-то решился взглянуть в нашу сторону, не так ли? - проницательно спросил Эстебан.
   - Это могло бы быть, мистер Эстебан. Это действительно могло бы быть. А пока, однако, у меня есть свои обязанности, о которых я должен позаботиться. Есть ли где-нибудь поблизости место, где я мог бы арендовать или одолжить транспорт?
   - Черт возьми, сынок, я могу сделать кое-что получше, - сказал Эстебан с широкой улыбкой. - Учитывая, что я командир базы и все такое, думаю, что могу позволить вам воспользоваться транспортным парком. У меня есть маленький разведывательный скиммер, который можно вам отдать.
   - Правда? - В голосе Меррита прозвучало удивление, и улыбка Эстебана стала еще шире.
   - Конечно, же. Возможно, я ничего не знаю о вашем Боло, капитан, но когда военно-космический флот ушел, они оставили большую часть своей техники на складе вон там. У них там даже спрятан почти батальон старых тяжелых танков Росомаха.
   - Они все еще в рабочем состоянии?
   - Судя по диагностике склада, так оно и есть. Ополченцы - те, что есть - тренируются с ними каждые четыре-пять месяцев. Не вижу в этом ничего плохого. В конце концов, танки так же устарели, как и вся эта база, и если бы военно-космический флот был заинтересован в них, то должен был бы забрать их с собой, когда было вывезено все остальное. Тем не менее, я пообещал старине Олбрайту, что присмотрю за ними ради него. Старина всегда был довольно порядочным человеком - многому научил меня в электронике и обслуживании систем, когда я был сопливым мальчишкой, - так что я решил, что это самое малое, что могу для него сделать.
   - Что ж, в таком случае, я возьму у вас этот скиммер, мистер Эстебан, - сказал Меррит.
   - Лоренцо, капитан, - сказал Эстебан, снова протягивая руку. - Мы здесь не очень-то придерживаемся формальностей, и если вы собираетесь стать местным, то можете обращаться попроще.
  

3

  
   Когда в поле зрения появилась наземная часть складского бункера, Меррит еще раз проверил приемопередатчик "свой-чужой" скиммера. Склад был упрятан в девственных джунглях на расстоянии более ста километров от космодрома, и он недоумевал, почему его не установили прямо на базе флота, учитывая, что первоначальная идея заключалась в предотвращении нападений и что любой злоумышленник сделает космодром и Сьюдад-Боливар своей первой целью. Конечно, не было никаких причин для того, чтобы местоположение склада имело больше смысла, чем любая другая головоломка базы Санта-Круз.
   Он изучал отображаемую на скиммере радарную карту местности под ним. Судя по всему, неудобное расстояние склада от поля могло быть своего рода мерой безопасности. Это был единственный признак человеческой деятельности на сотню километров в любом направлении, а лианы окружающих джунглей, напоминающие ползучие стальные тросы, почти полностью закрыли это место. Даже флора Санта-Круза не смогла разрушить шесть метров керамокрита, из которого была сделана площадка для посадки и обслуживания, но над ней нависали огромные деревья, некоторые высотой более восьмидесяти метров, а лианы украшали весь бункер. Солнечные панели были чистыми - наверное, их поддерживали автоматические служебные роботы склада, - но остальная часть территории была покрыта плотным коконом, как тернистая крепость спящей красавицы.
   Его губы дрогнули при мысли о спящей красавице. Никто (за исключением, возможно, члена бригады Динохром) не назвал бы ни один Боло красивым, но его приборы уже подтвердили, что Боло XXIII/B-0075-NKE все еще активен, и он надеялся, что те же дистанционно управляемые пульты, которые поддерживали панели питания в рабочем состоянии, подтверждают, что старая военная машина не впала в маразм. Судя по излучению, которое он улавливал, Боло находился в режиме ожидания... Вот почему он хотел быть чертовски уверенным, что его приемоответчик работает.
   Его легкая улыбка сменилась недовольством, когда он опустил скиммер и оглядел зелень между собой и входом в бункер для персонала. Согласно фрагментарным записям, которые удалось восстановить в Центре на Урсуле, первым (и единственным) командиром Боло была майор Марина Ставракас. Он не смог много узнать о ней - только то, что она была специалистом по исследованиям и разработкам, родилась в городе Афины на Старой Земле, и что ей было сорок шесть лет, когда ее назначили сюда. Сотрудникам отдела исследований и разработок редко выпадали командные должности на местах, что наводило на мысль о том, что ее выхватили в спешке ради экстренного развертывания Боло, но опытный полевой офицер или нет, она, должно быть, была сумасшедшей, если оставила Боло в режиме постоянной готовности. Либо так, либо, подобно коммандеру Олбрайту, она неожиданно умерла и не смогла изменить настройки. В любом случае, столь старый Боло, как этот, не годился для работы в таком режиме.
   До появления усовершенствованной автономной командной схемы, которая появилась в Марк XXIV, Боло с трудом отличали "несанкционированный доступ" от "враждебного действия", когда кто-то вторгался в их командные зоны. Они обладали самосознанием еще со времен старого Марк XX, но их психотроника была окружена таким количеством средств защиты, что они были фактически ограничены анализом боя и мерами реагирования. С самого начала некоторые критики утверждали, что запрещающее программное обеспечение и встроенные средства защиты значительно снижали потенциальную эффективность Боло, однако логика, лежащая в основе первоначальных мер безопасности, была убедительной.
   Примитивность первоначальной психодинамической технологии означала, что первые самосознающие Боло обладали довольно "кровожадными" характерами, а человеческая технофобия, которую древний докосмический писатель окрестил "комплексом Франкенштейна", формировала их программирование. Никто в известной галактике не думал быстрее и не сражался умнее, чем Боло в режиме боевых рефлексов; вне прямого боя они обладали инициативой скалы и буквальным мышлением, что в сочетании с несколькими уровнями переопределяющего программирования делало их полностью зависимыми от человеческого руководства. Когда что-то размером и огневой мощью с Боло было способно к самостоятельному управлению, его создатели хотели быть чертовски уверенными, что в процессе работы будет достаточно средств, чтобы не дать ему взбеситься... либо остановить его - насмерть - если это произойдет.
   Блокирующее программное обеспечение делало именно это, но за определенную цену. Полная интеграция личности Боло была возможна только в боевом режиме. Разделение его кибернетических и психотронных функций на отдельные подсистемы было преднамеренной частью системы безопасности, предназначенной для того, чтобы оставить все возможности Боло недоступными для него самого, за исключением боевых действий. По сути, это снижало его IQ до доли от общего потенциала даже при обычной боевой готовности, поскольку огромные машины просто никогда полностью не "просыпались" вне боя. Но поскольку автономные функции Боло функционировали исключительно в боевом режиме, они, как ни странно, с большей вероятностью, а не с меньшей, выходили из-под контроля, если наступал маразм системы. В конце концов, единственное, что они умели делать самостоятельно, - это сражаться, и если какая-нибудь неисправная система или поврежденный командный файл переключали их автономию...
   Меррит подавил знакомую дрожь при мысли о том, на что способен Боло, считающий своих друзей врагами. Слава Богу, такое случалось нечасто, но и одного раза было слишком много. Это было главной причиной, по которой бригада Динохром потратила десятилетия, разыскивая брошенные и устаревшие Боло от Марк XX до Марк XXIII и уничтожая их командные центры. Эта обязанность всегда была крайне непопулярна среди назначенного на нее персонала, но у них не было выбора. "Спящие" Боло были слишком опасны, чтобы оставлять их валяться где попало, и специалисты по экономической эффективности пришли к выводу (без сомнения, не без оснований, если не совсем из сострадания), что переоборудовать психотронику старых Боло по современным стандартам было бы слишком дорого.
   Все это означало, что, вероятно, было очень хорошо, что никто в Санта-Крузе не помнил о том, что этот Боло был здесь. Если бы кто-нибудь вспомнил об этом и пришел в поисках добычи или даже просто для того, чтобы из любопытства заглянуть на старое место, приказ Ставракас о готовности почти наверняка спустил бы Боло на "врагов" с катастрофическими последствиями.
   Он вздохнул и открыл люк скиммера, затем с гримасой на лице выбрался наружу, навстречу звукам дикой природы джунглей Санта-Круза. В некотором смысле, он почти хотел оказаться здесь, чтобы сжечь командный центр Боло. Это всегда казалось ему актом убийства, но тот факт, что никто даже не заметил смерти Ставракас и Олбрайта, казался мрачным предзнаменованием того, что это задание стало для него концом пути, как он и опасался. И все же, он полагал, что ему должно повезти, раз у него осталось даже это, - сказал он себе и снова вздохнул, потянувшись за ножом для резки кустарника, предусмотрительно предоставленным Эстебаном.
  
   Включаюсь снова и подключаю дополнительные схемы, поскольку понимаю, что это не обычный цикл оповещения. Пассивные датчики склада сообщают о приближении одиночного небольшого транспортного средства, и я фиксирую его выбросы. Разведывательный скиммер оснащен приемоответчиком военно-космических сил, но он не передал надлежащие коды авторизации перед входом в мой периметр безопасности. Сравниваю код его приемоответчика с теми, что хранятся в файлах базы, и через 0,00032 секунды происходит идентификация. Это личный код транспортного средства коммандера Джереми Олбрайта, однако 0,012 секунды анализа показывают, что это не может быть коммандер Олбрайт. Если бы коммандер Олбрайт был еще жив, ему было бы сто двадцать четыре года, девять месяцев и десять дней по стандартному исчислению, и он, безусловно, больше не находился бы на действительной службе. Соответственно, пилот скиммера должен быть неизвестен. Вполне возможно, что, кем бы он или она ни были, они приобрели скиммер несанкционированным способом - на эту возможность также указывает отсутствие какого-либо кода авторизации - и в этом случае доступ к этому месту будет представлять собой враждебное вторжение. 
   Мой боевой центр оживает при осознании такой возможности, но я не предпринимаю дальнейших боевых действий. Мои автономные логические схемы допускают возможность враждебных действий, но они также предполагают, что скиммер не обладает вооружением, способным угрожать подразделению бригады или складу. Поэтому применение смертоносной силы противопоказано, и я включаю внешнюю оптику склада. 
   Это действительно разведывательный скиммер, хотя на нем больше нет опознавательных знаков военно-космического флота. Он перекрашен в гражданские цвета, скрывшие все опознавательные знаки и номера корпуса, но сохранил свои наступательные и защитные системы, и я обнаруживаю активный набор датчиков. Более того, форма пилота, хотя и не совсем верная, по-видимому, является вариантом формы бригады Динохром. Канты не того цвета, но погоны бригады на плечах правильные, и на них есть знаки различия строевого капитана. 
   Изучаю лицо человека, который носит их. Он не значится в моих файлах личного состава бригады, но этим файлам семьдесят девять лет, десять месяцев, одиннадцать дней и двадцать два часа по стандартному исчислению. И снова логика подсказывает, что с вероятностью порядка 99,99 процента, никто из тех, кто указан в моих досье, не остался на действительной службе. Вторичная вероятность порядка 94,375 процента предполагает, что обнаруженные мной единообразные расхождения также являются результатом прошедшего времени. 
   Капитан, если он действительно таков, подходит к главному входу на склад для персонала. У него в руках нож для резки кустарника, и, пока я наблюдаю, он начинает расчищать вход от местной флоры. Очевидно, он намерен получить доступ, и я уделяю целых 5,009 секунды обдумыванию своих возможностей. Решение принято. Разрешаю ему войти и наблюдаю за его действиями, прежде чем самостоятельно предпринимать какие-либо дальнейшие действия. 
  

* * *

   Потребовалось сорок минут тяжелого физического труда, чтобы расчистить проход. К тому времени, как Меррит срезал последнюю лиану толщиной с запястье, он пропотел насквозь и тихо выругался, проклиная влажную жару Санта-Круза. Несомненно, фермеры планеты приветствовали плодородие тропического климата, по крайней мере, когда не боролись изо всех сил с растительной жизнью, которую тот порождал, но Меррит был родом с холодного горного Геликона, и менее чем через шесть часов пребывания на планете его уже тошнило от духоты и влажности.
   Он отключил нож и вытер пот с глаз, затем сосредоточенно нахмурился, вводя код доступа на буквенно-цифровой клавиатуре. Это была просто слепая удача, что в Центре вообще был этот код. Часть одной из ранних депеш майора Ставракас уцелела в том, что осталось от весьма защищенного хранилища данных Центра во время рейда квернов, и в ней содержались как коды входа на склад, так и командное кодовое слово, которое она выбрала для своего Боло. Без того и другого во вселенной не нашлось бы достаточного количества членов бригады, чтобы подвести Пола Меррита так близко к Боло. Он не был трусом, но мысль о том, чтобы противостоять чему-то с огневой мощью основной батареи почти в четыре мегатонны в секунду, не имея возможности назвать себя другом, вряд ли привлекала его.
   Люк склада открылся на удивление плавно, и он удивленно приподнял бровь, когда внутри загорелось освещение. Не было никаких признаков пыли, что наводило на мысль о том, что дистанционно управляемые пульты склада должны быть полностью подключены. Это было столь же ободряюще, сколь и неожиданно, и он со вздохом благодарности шагнул в прохладу кондиционированного воздуха. Кто-то повесил на стену напротив справочник, и он бегло просмотрел его, затем повернул налево, направляясь к командному центру.
  
   Отмечаю, что неизвестный капитан ввел соответствующий код допуска. Это убедительное, хотя и не окончательное доказательство того, что его присутствие действительно разрешено. Оцениваю вероятность в 62,74% того, что штаб-квартира сектора наконец-то прислала замену моему предыдущему командиру, но логика предостерегает меня от поспешных выводов. Буду наблюдать дальше. 
  

* * *

   Дверь командного центра открылась от легкого прикосновения, и Меррит заморгал от необычного зрелища, открывшегося его глазам. Компьютерные и коммуникационные консоли ждали его прикосновения, на них не было и следа пыли, и он был удивлен, увидев голографический дисплей полномасштабной системы планетной разведки, светящийся в одном из углов. И все же, какими бы приятными ни были эти виды, они также казались безнадежно неуместными, поскольку кто-то украсил центр. Это был единственный глагол, который пришел ему в голову. На керамокритовых стенах висели картины, а пол был уставлен скульптурами из глины и металла. Целая стена была украшена изысканной мозаикой - если только он не ошибался, Икар спускался с небес, - а пол покрывали ковры ручной работы. Ни один из них не влиял на эффективность работы центра, но они были... по меньшей мере, нестандартными.
   Необычно, но приятно для глаз, и он медленно кивнул, понимая. Даже в чрезвычайных ситуациях бригада Динохром не выбирала манекенов в качестве командиров Боло. Майор Ставракас, должно быть, поняла, что ее бросили здесь, и, похоже, решила, что если Санта-Круз станет ее последним местом службы, то она, по крайней мере, сможет сделать склад как можно более уютным.
   Он встряхнулся и улыбнулся, оценив вкус Ставракас и, предположив, что все это - ее собственная работа, ее художественный талант. Затем подошел к центральной компьютерной консоли, потянулся к клавиатуре... и подпрыгнул сантиметров на десять, когда внезапно заговорило мягкое сопрано.
   - Внимание, - сказало оно. - Это помещение закрытого доступа. Несанкционированный доступ карается тюремным заключением сроком не менее двадцати лет. Пожалуйста, назовите себя.
   Меррит резко повернул голову, отыскивая динамик, из которого доносился этот вежливый, мелодичный голос. Он не видел его, но заметил ярко-красную сигнальную лампочку под четырехмиллиметровой винтовкой, которая только что отцепилась от стены над консолью и прицелилась прямо ему между глаз. Он смотрел в дуло в течение долгой, напряженной секунды, и голос заговорил снова.
   - Необходимо удостоверить личность. Пожалуйста, немедленно назовите себя.
   - А, Меррит, - хрипло произнес он, затем облизал губы и прочистил горло. - Капитан Пол А. Меррит, бригада Динохром, служебный номер Дельта-Браво-Один-Девять-Восемь-Ноль-Девять-Три-Ноль-Пять-Браво-Один-Один.
   - Вас нет в моих файлах по персоналу, капитан, - заметило сопрано. Он начал было отвечать, но голос продолжил, не дав ему договорить. - Однако, по моим расчетам, вероятность того, что эти файлы больше не актуальны, составляет 99,993 процента. Запрос: вам выдали обновление файлов для меня?
   Меррит недоверчиво моргнул. Даже нынешний Боло Марк XXV сохранил бесстрастные настройки вокодера предыдущих моделей и обычно обращался к себе в третьем лице, за исключением своего командира. Этот голос, каким бы спокойным и бесстрастным он ни был, не только говорил от первого лица, но и звучал вполне по-человечески. Более того, в нем было то, что он мог назвать только эмоциональным подтекстом, а природа вопросов подразумевала определенную степень самостоятельности, которая была невозможна даже для Марк XXV, за исключением боевого режима.
   С другой стороны, - подумал он, все еще глядя в дуло винтовки, - сейчас не время придираться к деталям.
   - Да, - сказал он через мгновение. - У меня действительно есть для вас информация о персонале.
   - Хорошо, - произнес голос, и это был еще один ответ, от которого Меррит снова удивленно поднял брови. - Пожалуйста, поймите, капитан, не хочу показаться невежливой, но безопасность этой единицы требует, чтобы в главную компьютерную систему не вводились неподтвержденные данные. Поэтому прошу вас ввести свои данные на вспомогательном терминале рядом с дверью.
   - А, конечно.
   Меррит очень осторожно сунул руку за пазуху, чтобы извлечь чип с данными, затем повернулся - так же медленно и осторожно - к указанной консоли. Энерговинтовка двигалась за ним с тихим, нервирующим жужжанием, и его ладони были влажными, когда он извлек чип, вставил его в нужное гнездо и нажал клавишу. Затем отступил назад и засунул руки в карманы, и легкая кривая улыбка тронула его губы, когда он осознал, что инстинктивно старается выглядеть как можно более безобидным.
  

* * *

   Мне кажется неуместным угрожать тому, кто, возможно, станет моим новым командиром, но я являюсь ценным строевым подразделением, и моя главная обязанность - не допускать посторонних лиц к моему командному центру. Уверена, капитан Меррит, если он действительно мой новый командир, поймет и оценит мою осторожность. 
   На чипе есть соответствующие идентификаторы и заголовки файлов, и я опускаю защитный барьер первой ступени, чтобы просмотреть данные. Чип содержит всего 36,95 терабайт информации, и я завершаю сканирование за 1,00175 секунды. 
   С прискорбием узнаю, что личное дело моего прежнего командира не сохранилось должным образом, однако недостаток информации о ней подтверждает ее собственное убеждение в том, что штаб сектора "забыл, куда меня поместили" задолго до ее смерти. Нехорошо, когда члену бригады Динохром отказывают в ее почетном месте в истории, но дальнейшее изучение файла показывает, что первоначальная информация о моей дислокации была утеряна почти полностью. К счастью, мои собственные банки памяти содержат полную информацию как о ее предыдущей карьере, так и о ее действиях на Санта-Крузе, и я решила запросить загрузку этих данных как можно скорее. 
   В дополнение к полному обновлению сообщений о ситуации по всему сектору, новые данные также содержат информацию о капитане Меррите, и я впечатлена. Капитан - воин. Список его наград возглавляет Большой Солнечный крест, который, как показывают мои записи, в 96,35 процентах всех случаев является посмертной наградой. Кроме того, он получил Знамя Конкордиата, Крест доблести с двумя нагрудными знаками, шесть наград за героизм от планетных правительств, которые я не узнаю, три нашивки за ранения и не менее одиннадцати медалей за военные кампании. 
   Однако я также обнаружила некоторые тревожные факты в его личном деле. В частности, капитан Меррит был отдан под трибунал, получил официальный выговор и понижение в звании с постоянного ранга майора (исполняющего обязанности бригадного генерала) до постоянного ранга капитана за то, что ударил вышестоящего офицера. Удивлена, что он не был уволен с позором за такой поступок, но 0,0046 секунды размышлений позволяют предположить, что его предыдущий доблестный послужной список может объяснить этот факт. 
   Завершаю предварительное изучение данных и снова включаю динамик центра управления. 
  
   - Спасибо, сэр, - произнесло сопрано, и Меррит вздохнул с облегчением, когда винтовка вежливо отклонилась от нацеливания ему в голову. Красная сигнальная лампочка под ней не погасла, и оружие не убралось в корпус, но он распознал предварительное согласие на изменение цели. Конечно, ничто из этого не объясняло, как мог все это сделать столь ранний Боло. Тот должен был либо активироваться и уничтожить его по прибытии, либо пассивно ждать, пока он активирует его самого. Такой контролируемый, самостоятельный ответ был совершенно не характерен для Марк XXIII.
   - Вопрос: вы назначены моим командиром? - спросил голос-сопрано, и он кивнул.
   - Да.
   - Требуется командная фраза-идентификатор.
   - Леонидас, - ответил Меррит и затаил дыхание, затем...
   - Строевое подразделение Два-Три-Бейкер-Ноль-Ноль-Семь-Пять-NKE ожидает приказы, командир, - спокойно произнес голос, и красная лампочка на винтовке наконец погасла.
  

4

  
   Главный транспортный отсек склада представлял собой огромную полутемную пещеру, но, несмотря на все ее размеры и прохладный, мягко циркулирующий воздух, Меррит почувствовал почти клаустрофобию, когда впервые в жизни увидел Боло Марк XXIII. Готовясь к этому заданию, он изучил характеристики модели, но, за исключением нескольких единиц, находящихся в резерве вооруженных сил небольших секторов, Марк XXIII был снят с вооружения тридцать лет назад. Все это не делало огромную военную машину менее впечатляющей.
   Марк XXIV и XXV, единственные Боло, с которыми он когда-либо служил, были по меньшей мере на тысячу тонн легче его. Они были лишь незначительно менее бронированы, но молекулярная схемотехника и более компактные и эффективные силовые установки, которые появились на Марк XXIV, позволили вместить большую огневую мощь в менее массивный корпус. Но Боло XXIII/B-0075-NKE была намного старше их и имела длину почти семьдесят пять метров от своего похожего на утес носа до выпуклых корпусов кормовых противопехотных кластеров. Ее колеса-тележки были пяти метров в диаметре, а верхушки массивных, расположенных вплотную башен для двух восьмидесятисантиметровых "Хеллборов" возвышались на тридцать метров над расплавленным керамокритом пола отсека.
   Она была безупречна, как какой-нибудь прекрасно сохранившийся памятник ушедшей эпохи. Шестиугольные чешуйки многослойной керамической антиплазменной брони были окрашены в зеленый и коричневый цвета стандартного камуфляжа для джунглей, хотя Меррит всегда сомневался в целесообразности применения визуального камуфляжа к пятнадцати тысячам тонн мобильной брони и вооружения.
   Он медленно обошел вокруг огромной боевой машины, отмечая закрытые люки ее боковых батарей непрерывных репитеров и тридцатисантиметровых минометов, скорострельные многоствольные пушки и лазерные кластеры ближней противоракетной обороны, а также похожие на ножи лезвия фазированных радарных решеток. Оптические датчики повернулись, чтобы наблюдать за ним, пока он кружил вокруг, и он улыбнулся - а затем замер как вкопанный.
   Он подошел ближе, недоуменно нахмурив брови, но несоответствие не исчезло. Согласно показаниям приборов, которые он изучил, у модели Марк XXIII было по девять непрерывных репитеров в каждой боковой батарее, как и у этого XXIII/B-0075-NKE. Но между третьей и четвертой батареями было еще шесть или семь метров корпуса. Если уж на то пошло, кормовая гусеничная система Боло имела три дополнительные тележки, что говорило о том, что он был по меньшей мере на десять-двенадцать метров длиннее, чем предполагалось.
   Он ухватился за поручень и взобрался по вмонтированным в корпус кольцам на панцирь ракетной палубы между двумя башнями "Хеллборов". Он прошелся по нему, осторожно ставя ноги между похожими на плиты бронированными крышками люков ракетных установок вертикального запуска, затем остановился и с гримасой почесал в затылке. В этом не было никаких сомнений: XXIII/B-0075-NKE был на добрых пятнадцать процентов длиннее, чем должен был быть любой Марк XXIII. Кто-то вделал дополнительные одиннадцать метров в корпус прямо перед установками вертикального запуска.
   - Ноль-Ноль-Семь-Пять?
   - Да, командир? - вежливо-заинтересованное сопрано по-прежнему казалось совершенно неуместным в устах Боло, но в данный момент Мерриту было о чем задуматься.
   - Скажите, Ноль-Ноль... - начал он, затем замолчал. - Извините. В Центре нет записей о том, как майор Ставракас называла вас, Ноль-Ноль-Семь-Пять.
   - Меня зовут "Ника", командир.
   - Ника, - пробормотал Меррит. - Богиня победы. Подходящее название для Боло, Ника.
   - Спасибо, командир. Мне самой оно всегда нравилось, и я рада, что вы его одобряете.
   Брови Меррита снова поползли вверх от этого неожиданного, очень по-человечески звучащего замечания. Марк XXIII должен был быть способен только на заранее заготовленные любезности (по крайней мере, вне режима боевых рефлексов), но он начинал подозревать, что скрывается за этими ответами. Конечно, это было невозможно, но все же...
   - Скажите мне, Ника, какой именно марки у вас Боло? - спросил он.
   - Я Боло "Непобедимая", Марк XXIII, модель В (экспериментальная), командир, - ответило сопрано.
   - Экспериментальная? - повторил Меррит.
   - Подтверждаю, командир.
   - Насколько экспериментальная? - напряженно спросил он.
   - Я - прототип. - Голос Боло звучал спокойнее, чем когда-либо, несмотря на напряженность в его собственном голосе. - В рамках программы расширения боевых возможностей мой командный центр и психодинамика интеграции личности были оснащены вторичной зоной принятия решений с экспериментальными интерфейсами и повышенной эвристической способностью для усиления автономных и произвольных функций.
   - Мозговая коробка, - прошептал Меррит. - Боже милостивый, должно быть, это оно. Первый мозговой блок, когда-либо установленный на Боло! - Он опустился на колени и почти благоговейно оперся рукой о массивную бронированную палубу.
   - Простите, командир, но смысл вашего последнего замечания мне неясен.
   - Что? - Меррит встряхнулся, затем поднял голову и улыбнулся ближайшему оптическому прицелу. - Простите, Ника, но я понятия не имел, что найду это. Вы - недостающее звено.
   - Боюсь, что смысл ваших слов по-прежнему ускользает от меня, командир, - сказала Боло с легким упреком, и Меррит усмехнулся.
   - Извините, - повторил он и уселся на кронштейн штыревой антенны, установленной на башне. - Видите ли, Ника, еще до вашего появления - если уж на то пошло, примерно за тридцать лет до этого, как я теперь думаю, - Боло стали обладать самосознанием, но их полные автономные возможности были доступны им только в боевом режиме. Они были... ограничены. Вы согласны со мной?
   - Да, командир.
   - Конечно, же! - Меррит усмехнулся и похлопал левиафана по бронированному боку. - Но это потому, что вы были следующим шагом, Ника. Мы знали, что первые экспериментальные работы были проведены здесь, в секторе Урсула, незадолго до войн с квернами, но во время Первой войны кверны добрались до Урсулы. Они так сильно разрушили Центр Боло, что большая часть результатов первоначальных исследований и оборудования была уничтожена, а затем из-за давления, которое они на нас оказали, вся программа была отложена более чем на тридцать лет, до окончания Третьей войны с квернами. Нам нужно было как можно больше машин Боло, и как можно скорее, поэтому официальные модели Марк XXIII были просто усилены вооружением и броней, чтобы упростить серийное производство. Но вы же были не такой, верно? Боже! Интересно, чем ваше программное обеспечение отличается от того, что они в конце концов установили в Марк XXIV?
   - Боюсь, не могу предоставить никакой информации на этот счет, командир, - сказала Боло почти извиняющимся тоном.
   - Не беспокойтесь об этом, Ника. Уверен, мы сможем разобраться с этим вместе, как только я покопаюсь в архивах склада. Но чего я не могу понять, так это что вы здесь делаете? Как вы оказались на Санта-Крузе?
   - Меня направили прямо из Центра с Урсулы.
   - Я знаю это, но почему?
   - Меня выбрали для проведения расширенных полевых испытаний новых и усовершенствованных систем и программного обеспечения, - сказал голос-сопрано. - Таким образом, я была направлена на автоматизированную станцию ремонта и технического обслуживания, предназначенную для поддержки программы испытаний и дальнейших модификаций в полевых условиях. Санта-Круз был выбран в качестве испытательного полигона задолго до того, как планета оказалась под угрозой со стороны квернов, и по этой причине был оборудован надлежащей посадочной площадкой и другими вспомогательными сооружениями. С началом военных действий мое развертывание было просто ускорено. Программа испытаний была отложена, и я была немедленно направлена на действительную службу под командованием майора Марины Ставракас, старшего офицера проекта "Декарт".
   - Она была руководителем проекта "Декарт"?!
   - Подтверждаю, командир.
   - Боже мой, - выдохнул Меррит. - После войны им удалось восстановить около двадцати процентов первоначальных записей команды "Декарт", но они были так сильно повреждены, что мы так и не узнали, кто возглавлял команду с самого начала. Она была великолепна, Ника, просто великолепна! И в итоге оказалась потерянной и забытой на фермерской планете у черта на куличках. - Он снова покачал головой, глаза его сияли от восторга, который он никак не ожидал испытать на этом задании, и снова погладил бронированный бок Боло.
   - Интересно, что она спрятала в вас? Почему-то я не могу представить, чтобы женщина, возглавлявшая первоначальную команду "Декарт", не занялась этим делом, когда поняла, что Центр "потерял" ее. Она ведь продолжила проект самостоятельно, не так ли?
   - Подтверждаю, командир, - спокойно подтвердила Боло.
   - Так, так, так, так, - пробормотал он. - Вижу, это задание обещает быть намного интереснее, чем я ожидал. И, - холодная усталость в его глазах сменилась дьявольским блеском, - пока не вижу причин делиться своими открытиями с Центром. В конце концов, они знали, где вы, и забыли об этом, так зачем им напоминать? Они просто пришлют множество специалистов, чтобы забрать вас у меня. Возможно, даже решат разобрать вас на части, чтобы посмотреть, как вы работаете. - Он покачал головой и еще раз похлопал по бронированному корпусу. - Нет, Ника. Я думаю, вы можете еще какое-то время оставаться нашим маленьким секретом.
  

5

  
   - Ну что?
   Седовласая женщина за огромным письменным столом была идеально ухожена, а ее лицо являло собой результат биоскульптуры, доступной только людям, для которых деньги фактически не имели значения. В отличие от невзрачного, каким-то подсознательным образом потрепанного мужчины в униформе казначея "Штерненвельт лайнз", она идеально подходила для этого элегантного офиса, но в ее глазах был холод, а улыбка была такой отточенной, что на лбу казначея выступили капельки пота.
   - Мне жаль, мадам Остервельт, - сказал он, - но они не продают. - Женщина ничего не сказала, только пристально посмотрела на него, и он сглотнул. - Я увеличил предложение до максимально разрешенной суммы, - быстро сказал он, - но только трое или четверо из них проявили интерес.
   - Вы заверили нас, что ваше знание местной специфики подходит для этой работы. Что мы можем положиться на ваши добрые услуги в достижении успеха. - Мягкий тон женщины был непринужденным, и он снова сглотнул, на этот раз сильнее.
   - Я был уверен, что они продадут, мэм. Мы предлагали им десятилетний доход успешного фермера, выращивающего дыни!
   - Заманчивое предложение, - согласилась женщина. - И все же вы говорите, что они отказались от него. Почему?
   - Я... я не уверен, мэм, - с несчастным видом произнес казначей.
   - Они, должно быть, дали какие-то пояснения, - заметила она, и он кивнул.
   - Насколько я понял, им просто не нужны были деньги, мэм. Я поговорил со старым Эстебаном, мужланом, который управляет полем, и он всего-то сказал, что его жена, отец и дед похоронены на участке за его домом. Это... это было довольно типично для того, что говорили они все, мэм.
   - Провинциальность, - с отвращением произнесла женщина. Она покачала головой, и ее язык щелкнул по зубам. - К сожалению, это типично для этих необразованных жителей приграничья. Полагаю, мне следовало этого ожидать. - И вам тоже следовало этого ожидать, мистер Бергрен. - Она склонила голову набок. - Боюсь, в этом вопросе вы оказали нам не слишком удовлетворительную услугу.
   - Я сделал все, что мог, мадам Остервельт!
   - Конечно, сделали. В этом-то и проблема. - Казначей поник от холодного бесстрастия, прозвучавшего в ее голосе, и она устало отмахнулась одной рукой. - Мы будем на связи, мистер Бергрен.
   Казначей удалился с явным облегчением, а женщина нажала кнопку на панели своего стола. Через двадцать секунд бесшумно открылась скрытая дверь, и вошел молодой человек спортивного телосложения.
   - Да, мама?
   - Ты был прав насчет Бергрена, Джералд. Этот человек совершенно некомпетентен.
   - Так ли это?
   - Совершенно точно, - вздохнула она. - Какое счастье, что никто не знает, что он действовал от нашего имени. На самом деле, думаю, было бы очень хорошей идеей предпринять шаги, чтобы никто никогда не узнал, что он представлял наши интересы.
   - Позабочусь об этом, - сказал Джералд, и она улыбнулась ему.
   - Хороший сын - величайшее сокровище матери. - Она откинулась на спинку кресла и сложила руки на столе, глядя в другой конец кабинета на едва уловимо меняющиеся узоры световой скульптуры. - И все же, каким бы некомпетентным он ни был, он указал на суть проблемы, дорогой. Фермеры могут быть самыми упрямыми людьми в галактике, а жители приграничья питают такую скучную и предсказуемую привязанность к своей земле. Я боюсь, что если они отказались от цены, которую мы разрешили ему предложить, то вряд ли кому-нибудь продадут ее.
   - У нас уже была такая проблема, мама.
   - Понимаю, что так и есть, дорогой, но альтернативные методы могут быть такими... грязными. - Она надулась, глядя на световую скульптуру, затем снова вздохнула. - Знаешь, больше всего меня раздражает то, что они даже понятия не имеют, зачем нам нужен их маленький комочек грязи.
   - Пока никто не знает, мама. В этом-то все и дело, не так ли?
   - Возможно. Но на самом деле я думаю, что не возражала бы так сильно, если бы мне противостоял соперник, который понимал бы правила игры и ставки, конечно.
   - Мама, - терпеливо сказал молодой человек, - их система - единственное логичное место, которое может стать основным пересадочным узлом для точек перехода, обслуживающих целых три сектора. Вы это знаете, я это знаю, и как только Разведка соберется опубликовать свой новый астрографический отчет, об этом узнают все крупные судоходные линии. Действительно ли имеет значение, знают они об этом или нет?
   - Не забывай, кто научил тебя всему, что ты знаешь, дорогой, - ответила его мать с оттенком язвительности. - Сыну на самом деле не подобает читать нотации своей матери.
   - Разве я читал нотацию? - он улыбнулся и покачал головой. - Нет. Почему бы нам не рассматривать это как демонстрацию того, что я выполнил свою домашнюю работу?
   - Это у тебя от моих генов, а не от твоего отца, - сказала она со смехом, а затем покачала головой. - Тем не менее, ты совершенно прав. Все, что имеет значение, - это убедиться, что наша ГалКорп владеет единственной пригодной для жилья недвижимостью в системе, когда придет время. Всей этой. - Она еще немного поразмыслила над световой скульптурой, прежде чем пожала плечами. - Что ж, если нам приходится устраивать беспорядок, то полагаю, это все, что можно сказать по этому поводу. Как думаешь, кого нам следует назначить ответственным за это?
   - Почему не меня?
   - Но ты никогда не занимался, гм, полевой работой, дорогой.
   - Но это не значит, что я не могу с этим справиться. Кроме того, мы должны обеспечить как можно более надежную систему управления, и каждый молодой человек должен начинать с самого низа. Это помогает ему оценить общую картину, когда он, наконец, оказывается на вершине. Но, - он снова улыбнулся, - еще много лет у меня не будет желания немедленно оказаться на вершине, мама.
   - Мудрость не по годам, - пробормотала она. - Очень хорошо, это твой проект. Но прежде чем предпринимать какие-либо шаги, убедись, что тщательно изучил ситуацию. Подобные вещи редко бывают такими простыми, как кажутся на первый взгляд, и я не хочу, чтобы моего единственного сына ждали неприятные сюрпризы.
   - Конечно, нет, мама. Просто съезжу в Урсулу и проведу несколько недель, разнюхивая обстановку в Центре сектора. Уверен, что смогу найти какую-нибудь щедрую душу, имеющую доступ к необходимой нам информации. Кто знает? Возможно, даже найду идеальных людей для той маленькой грязной работы, которую мы обсуждали.
  

6

  
   Спустя неделю после своего прибытия в Санта-Круз Пол Меррит откинулся на удобной кушетке и потер подбородок с чувством, очень похожим на благоговейный трепет. На экране перед ним светилась сложная схема, за изучение которой любой техник Боло отдал бы десять лет своей жизни, а ее конструкции было более пятидесяти лет. Пятьдесят лет! Невероятно. Работая в одиночку, используя только ресурсы единственного автоматизированного пункта технического обслуживания - по общему признанию, великолепно оборудованного, но все же только одного пункта - Марина Ставракас разработала дизайн мозговой коробки Ники, по сравнению с которым новейшие модели Марк XXV выглядят неуклюжими и медленными.
   Он вновь откинулся на спинку и скрестил ноги. Вокруг него светилось еще больше экранов и индикаторов, наполняя боевое отделение Ники тусклым, меняющимся свечением. Их было больше, чем могло бы быть в более современном - ну, в общем, недавнем - Боло. В конце концов, Ника была модифицированной моделью Марк XXIII; людям требовались более широкополосные интерфейсы передачи данных, чем любому Боло, а базовой технологии Ники было восемьдесят лет, без более поздних обновлений в системах управления информацией человек-машина. Но, несмотря на все это, места было на удивление много. Ника была не только первым полностью автономным Боло, знал об этом кто-то или нет, но и первой, кому поставили молекулярно-схемную психотронику. Это был материал самого раннего поколения, значительно более громоздкий, чем его более современные аналоги, но Ставракас использовала его удивительно инновационными способами. Трудно представить, чего она могла бы достичь с помощью современных технологий.
   Он развернул кушетку и включил другой экран. В углу светился дисплей с датой и временем сорокадевятилетней давности, и появившаяся на нем седовласая женщина сидела на той же самой удобной кушетке, которую сейчас занимал Меррит. Она была намного хрупче и старше, чем на единственной некачественной фотографии майора Ставракас, которую он нашел в сохранившихся архивах Центра, но ее оливково-темные глаза по-прежнему были острыми и настороженными. Он уже трижды прокрутил эту запись, но, когда она начала говорить, вновь почувствовал чувство уважения в сочетании с сожалением о том, что никогда не знал ее.
   - Раз уж вы смотрите это, кем бы вы ни были, - сказала она с кривой улыбкой, - кто-то, должно быть, наконец вспомнил, где припарковал нас с Никой. Наверное, я должна быть немного недовольна бригадой и военно-космическим флотом, но, судя по тому, что мы с Джереми узнали по каналам связи всех подразделений, предполагаем, что кверны добрались до Центра. - Ее улыбка угасла, а голос - сопрано, удивительно похожее на сопрано Ники, - омрачился. - Я также предполагаю, что остальная команда "Декарта", должно быть, потерялась в то же время, поскольку все они знали, где я.
   Она прочистила горло и потерла висок хрупкой, испещренной венами рукой.
   - Джереми предложил обратиться к коммерческим компаниям, чтобы они прислали корабль с гуманитарной помощью и квалифицированным медицинским работником, но я не согласилась. Как бы он ни ныл, Санта-Круз теперь его дом. Знаю, что ему здесь очень нравится, и мне, наверное, тоже. Кроме того, судя по тем обрывкам информации, которые мы можем собрать, кверны все еще действуют в этом секторе. Учитывая условия их местообитаний, я сомневаюсь, что их сильно заботит климат Санта-Круза, и, полагаю, это главная причина, по которой они никогда не навещали нас. С другой стороны, они могут просто передумать, если начнут перехватывать наши передачи. Ника хороша, но я не стала бы выставлять ее против планетных штурмовых сил квернов. Даже если бы она победила, в Санта-Крузе осталось бы не так уж много выживших, чтобы поболеть за нее, когда все закончится.
   Она опустила руку и снова улыбнулась.
   - На самом деле, это была неплохая жизнь. Иногда мне было немного одиноко. Благодаря системе безопасности "Декарта", большинство местных жителей даже не знали, что мы с Никой были здесь, а те, кто знал, похоже, забыли, но у меня был дорогой Джереми. Мы с ним давно смирились с тем, что станем постоянными жителями Санта-Круза, и, кроме него, у меня были Ника, моя работа и куча времени, которое я могла проводить со всеми тремя. И, конечно, - ее улыбка превратилась в озорную ухмылку, - никакого начальства, которое могло бы устроить мне неприятности! Полная свобода исследований!
   Она усмехнулась и откинулась назад, скрестив тонкие руки на груди.
   - К сожалению, похоже, что мое время на исходе. В моей семье всегда были склонны к проблемам с сердцем, и меня настигло предупреждение. Я обсудила это с Никой - она, как правило, беспокоится, и у меня вошло в привычку быть честной с ней, - и понимает, что на складе нет тех запчастей, которые нужны мне. Я также приняла меры к тому, чтобы перевести ее в режим автономной работы, если - когда - придет время. Уверена, что кто-то где-то еще продолжил то, на чем остановилась команда "Декарт". К настоящему времени, вероятно, появилось целое поколение автономных Боло, но теперь, когда вы пришли меня сменить, думаю, обнаружите, что у Ники все еще есть несколько своих сюрпризов. Позаботьтесь о ней, кем бы вы ни были. Она замечательная девушка. Уверена, что мои разработки вызовут удивление у многих - видит Бог, начальники в кабинетах рвали бы на себе волосы при одной мысли о некоторых возможностях, которыми я ее наделила! Но я ни разу не пожалела ни об одном аспекте ее дизайна. Она уникальна... и больше, чем просто моя подруга.
   Пожилая женщина на экране вздохнула. В ее улыбке странным образом сочетались печаль и глубокая, неизменная гордость и привязанность, а голос был очень мягким, когда она заговорила снова.
  
   Когда твое чело избороздят
   Глубокими следами сорок зим,
   Кто будет помнить царственный наряд,
   Гнушаясь жалким рубищем твоим?
   И на вопрос: "Где прячутся сейчас
   Остатки красоты веселых лет?" -
   Что скажешь ты? На дне угасших глаз?
   Но злой насмешкой будет тот ответ.
   Достойней прозвучали бы слова:
   "Вы посмотрите на моих детей.
   Моя былая свежесть в них жива,
   В них оправданье старости моей.
   Пускай с годами стынущая кровь
   В наследнице моей пылает вновь!"
  
   Она моргнула затуманенными глазами и кивнула в сторону камеры, как будто действительно могла увидеть его, оценить его по достоинству, узнать самую сокровенную часть его натуры.
   - Возможно, есть небольшая неточность в цитатах, - тихо сказала она, - но я думаю, Шекспир простил бы меня. Заботьтесь о моем ребенке, кем бы вы ни были.
   Экран погас, и Меррит покачал головой,
   - Вы, должно быть, тоже были молоденькой девушкой, майор, - пробормотал он.
   - Она была такой, - мягко произнесло сопрано Боло, и он посмотрел на маленькую зеленую лампочку, горящую под динамиком, из которого доносился звук. Теперь, когда он увидел последнюю запись в журнале Ставракас, ему больше не казалось странным, что Ника говорит без приглашения. На мгновение воцарилась тишина, а затем Боло продолжила тем же мягким голосом. - Я и не подозревала, что запомнила это сообщение, командир. Должно быть, она записала его во время одного из моих периодов простоя.
   - Она не хотела, чтобы вы беспокоились о ней.
   Мерриту даже не хотелось думать о том, как отреагировали бы на весь этот разговор другие психологи. Каждый полевой офицер бригады Динохром мог процитировать главу и параграф из руководства, предостерегающие от чрезмерного отождествления с Боло, от синдрома идентификации с оператором (СИО). В руководстве говорилось, что они были боевыми машинами. Обладающими самосознанием и индивидуальностью, да, но машинами, созданными для того, чтобы сражаться против врагов человечества и умирать, и которые, в конечном счете, должны рассматриваться как расходный материал. Сами Боло знали это; лишь их командиры и партнеры-люди были склонны забывать - как Меррит забыл об этом на Сэндлоте.
   - Да. Думаю, она бы этого не хотела, - согласилась Ника через мгновение.
   - Конечно, не хотела бы. Но она гордилась вами, Ника, и даже из того немногого, что я видел до сих пор, у нее были на то причины.
   - В самом деле? - голос Боло звучал удовлетворенно, и у него возникло ощущение, что она склонила голову набок и приподняла бровь. - Я подсчитала, что с тех пор, как служила, прошло семьдесят девять с лишним лет, командир. Несомненно, новые и более современные Боло превосходят мои собственные возможности?
   - Напрашиваетесь на комплименты, Ника? - Меррит ухмыльнулся и похлопал по подлокотнику своей кушетки. - Майор Ставракас была права. Эти офисные жокеи рвали бы на себе волосы, если бы услышали вас сейчас!
   - Почему? - просто спросила Боло.
   - Потому что они беспокоятся о Боло, которые становятся слишком похожими на людей.
   - Потому что боятся того, что может сделать такой Боло? Или потому что боятся того, что он может отказаться делать?
   - Думаю, боятся, что могут начаться подобные вопросы, - сказал Меррит более серьезно. - Вы очень мощная боевая машина, Ника. Никогда еще не было случая, чтобы неповрежденный Боло, проходивший надлежащий ремонт, нарушал приказы, но у нас иногда случались аварии с единицами, получившими повреждения или не прошедшими техобслуживание. Вот почему бригада все еще беспокоится о своей способности сохранять контроль над новыми автономными подразделениями. Они сократили количество запрещающего программного обеспечения в Марк XXV, но его основной пакет все еще там.
   - Разумная предосторожность, - заметила Ника через мгновение. - Несознательная машина с такой боевой мощью, как у меня, была бы слишком опасна для своих друзей.
   - Боюсь, вынужден согласиться, но это-то в вас и расстроило бы администраторов. У вас и близко нет систем резервирования, которые есть у Марк XXIV и XXV. Технически, это делает вас более уязвимой к повреждениям в бою, и - что, вероятно, еще хуже, с точки зрения штаба - то, что я видел до сих пор, говорит о том, что изменения, внесенные майором Ставракас в вашу личность и командные центры, также выходят за рамки текущих параметров. Начнем с того, что ваш запретительный пакет гораздо менее ограничительный. Ни один современный Боло не должен быть таким же "бодрым", как вы, вне боевого режима, и, похоже, ваша личностная интеграция, по крайней мере, на порядок более развита, чем у Марк XXV. Я еще не уверен, но, учитывая изменения в вашем вторичном командном мозге, подозреваю, что вы могли бы даже на некоторое время задержать червя Омега.
   - Червь Омега?
   - Простите. Это современное сленговое обозначение программы тотального переопределения систем (ПТПОС).
   Наступила минута молчания - очень человечный момент, который Меррит прекрасно понимал. ПТПОС был главной защитой от Боло с отклонениями, это был файл самоубийства, предназначенный для уничтожения всех файлов в памяти любого Боло, который не подчинялся прямым приказам своего должным образом идентифицированного командира. Многие сотрудники бригады, как и сам Меррит, сомневались в необходимости использования ПТПОС. С тех пор, как появилась технология "мозговых коробок", в мозг Боло было встроено так много резервных систем, что возможность иррационального поведения практически исчезла. И, как он только что сказал Нике, ни один Боло никогда не нарушал законного приказа. Но ПТПОС был включен в самые первые Боло, обладающие самосознанием, и во все последующие за этим Боло, и не очень-то приятно осознавать, что контролируемое другими принудительное самоубийство было частью твоей базовой матрицы.
   - Полагаю, вы правы, командир, - сказала Ника через мгновение, и его брови поползли вверх от ее задумчивого тона. - Конечно, я не могу сопротивляться этому бесконечно, но, по моим расчетам, дополнительные возможности обработки, установленные майором Ставракас в моей психотронике, позволят мне отложить выполнение файла не менее чем на сорок минут, а возможно, и на целый час. Является ли это неоправданным фактором риска в моем проекте?
   - Я так не думаю. Конечно, учитывая мой личный послужной список, я, возможно, не самый беспристрастный судья. Полагаю, фактор риска зависит от того, насколько велика вероятность того, что вы не подчинитесь приказу своего командира.
   - Я служу в бригаде Динохром. Я бы никогда не поступила против чести своей бригады, командир.
   - Знаю, Ника. Знаю. Я же говорил вам, что не волнуюсь. - Меррит еще раз похлопал по подлокотнику кушетки, затем встал и широко зевнул. - Простите, Ника. В отличие от вас, у меня нет термоядерной установки, и для меня это был долгий день. Мне нужно немного поспать.
   - Конечно, командир.
   - Разбудите меня, пожалуйста, в шесть ноль-ноль, хорошо?
   - Конечно.
   - Спасибо. - Он улыбнулся и помахал в сторону визуального дисплея над главными экранами управления огнем. Это был обычный жест вежливости среди мужчин и женщин, которые командовали обладающими самосознанием боевыми машинами бригады Динохром, но сегодня вечером он имел для него больше значения, чем обычно. Зеленая лампочка "Система активна" под динамиком вспыхнула в безошибочном ответе, и он, устало усмехнувшись, вылез из люка.
  
   Наблюдаю через внутреннюю оптику склада, как мой новый командир направляется по коридору в отсек персонала. Он всего лишь мой второй командир. Осознаю, что моих эмпирических данных, таким образом, недостаточно, чтобы реально оценить его пригодность в качестве замены майору Ставракас, и он сильно отличается от моего предыдущего командира, но я чувствую удовлетворение. Приятно снова иметь командира, но это нечто большее, чем облегчение, которое должно испытывать строевое подразделение при появлении нового командира. В нем есть что-то, чему я не могу дать адекватного определения. Потратила на это целых 20,0571 секунды, но безуспешно. Возможно, дальнейшее знакомство с ним предоставит важные данные, которых сейчас не хватает моему анализу. 
   Размышляю над его словами, наблюдая, как он готовится ко сну. Он прав насчет опасности, которую может представлять для всех неконтролируемая единица бригады. Моя задача - защищать человечество, а не угрожать моим создателям, и меня гложет странное беспокойство при мысли о том, что я менее защищена от такой возможности, чем более современные Боло. Однако мой командир прав, признавая отдаленную вероятность такой ситуации. ПТПОС вступает в действие только в тех единицах, которые отказываются выполнять прямые приказы, и я не могу себе представить, чтобы какая-либо единица, находящаяся в надлежащем состоянии, совершила такой поступок. 
   Мой командир гасит свет в своей новой каюте, а я оставляю аудиосистему включенной. Если он проснется и захочет пообщаться со мной, я буду готова. 
   Он не приказывал мне вернуться в режим ожидания для экономии энергии. По крайней мере, в этом он похож на майора Ставракас. В моей оперативной памяти содержится много справочных данных о стандартных процедурах работы; понимаю, насколько это редкое явление, и благодарна за это. Системы электропитания склада полностью заряжены. Мне даже не требуется внутреннее питание для поддержания состояния полной боевой готовности, и я с удовольствием просматриваю свои библиотечные файлы. 
  

7

  
   Джералду Остервельту не нравилась Урсула. Столица сектора или нет, планета, как и все планеты в пограничных секторах, была крайне некультурной. Он предпочитал цивилизованные удобства и удовольствия центральных миров, но все же утешал себя мыслью, что его задача здесь стоит временных неудобств. Считал, что ГалКорп на самом деле не обязательно было владеть всей системой Санта-Круз, но им определенно нужно было владеть достаточной ее частью, чтобы контролировать остальную, а первоначальная планетная хартия усложняла это. Какой бы девственной ни оставалась большая часть планеты, немалая часть ее уже принадлежала каким-нибудь потомкам первых колонистов или была отведена в природные заповедники, находящиеся в ведении планетного правительства. Конечно, все самое ценное было на месте, и ГалКорп не стала бы третьей по величине межзвездной корпорацией Конкордиата, если бы довольствовалась остатками.
   К сожалению, его мать была права, по крайней мере, в одном отношении. Его исходная нелегальная копия записей о планете в Центре на Урсуле оказалась менее полной, чем он думал. Центр значительно обновился за восемнадцать месяцев, прошедших с тех пор, как он впервые получил доступ к его файлам, и казалось, что Санта-Круз будет более крепким орешком для "грязного решения", чем он ожидал вначале. Тот факт, что у ополчения местной деревенщины было не менее четырнадцати тяжелых танков Росомаха, был прискорбным, но какими бы грозными Росомахи ни были в свое время, они также устарели на семьдесят-восемьдесят лет. С ними можно было бы справиться довольно легко, если бы не настоящий джокер, которого он никак не ожидал найти в колоде.
   Боло. Что, во имя здравого смысла, делал Боло на захолустной фермерской планете? А точнее, как нейтрализовать его? Несмотря на свою первоначальную легкомысленную уверенность, он знал, что если провалит эту операцию, то материнских чувств его родительницы будет недостаточно, чтобы сохранить его нынешнее право наследования трона Галактической корпорации, но в любом случае обнаружение Боло в этом деле значительно усложнило ситуацию.
   Он сидел в салоне своей роскошной гиперяхты, обдумывая возможные варианты. Как выяснили враги человечества за последние семьсот лет, обычно никто не преуспевал, применяя грубую силу против Боло. Конечно, этот Боло был таким же устаревшим, как и Росомахи ополчения, но "устаревший" был чисто относительным понятием, когда речь шла о Боло. Нет, нет. Если он собирался провернуть это дело, ему требовался более тонкий подход, и вполне возможно, что он у него был. Боло могли быть неподкупными, но то же самое, увы, не всегда можно было сказать обо всех людях, которые их строили или командовали ими.
   Но даже если бы он смог каким-то образом нейтрализовать Боло, ему все равно потребовался бы кто-то, обладающий волей, опытом и ресурсами, чтобы справиться с устаревшей бронетехникой ополчения. Существовало множество отрядов наемников, обладающих последними двумя качествами, но найти тех, кто хотя бы был готов взяться за операцию, могло оказаться непросто. Военно-космический флот Конкордиата был бы крайне недоволен ими, и если бы кто-нибудь из выживших на планете смог впоследствии опознать их, недовольство со стороны флота могло бы слишком легко оказаться фатальным. Что ему было нужно, так это команда с минимумом угрызений совести и максимумом потребностей, чья жадность к подпольной поддержке, которую могла оказать ГалКорп, преодолела бы как любые сохраняющиеся гуманитарные принципы, так и страх перед потенциальной реакцией военно-космического флота.
   Найти их было бы нелегко, - признался он себе, - но у него было время. Когда дело дошло до сертификации точек перехода, командование Разведки действовало с ледяной медлительностью. По его самым пессимистичным оценкам, пройдет еще один стандартный год, прежде чем остальная галактика получит информацию, которую уже получила ГалКорп. Это давало ему шесть или даже семь месяцев на то, чтобы привести все в порядок, и, вероятно, большая часть этого времени все равно уйдет на то, чтобы найти ахиллесову пяту Боло.
   Он кивнул сам себе и включил свой зашифрованный коммуникатор. Первым делом позвонил домой и попросил разведывательную группу матери начать поиск нужных ему контактов.
  

8

  
   Подземный грохот, как от землетрясения, потряс джунгли, когда впервые за восемьдесят лет широко распахнулись огромные двери, закрывающие транспортный пандус склада. Терпеливые, ненасытные заросли лиан и небольших деревьев насыпали над этими дверями двухметровый слой рыхлой земли, и, когда сама эта земля разошлась с громким треском, "птицы" закричали в тревоге. Деревья - некоторые из них были высотой в десять-двадцать метров - медленно падали, когда корни в зияющей ране обрывались, как нити, а затем, под рев мощных двигателей, скрип колес и скрежещущий лязг гусениц, Ника величественно двинулась к свету.
   Левиафан на мгновение остановился, поворачивая оптические головки, чтобы осмотреть окрестности, и расположившийся на своей кушетке в Нике Пол Меррит ощутил трепет, которого не испытывал уже много лет. Ни одному из Боло, обладающих самосознанием, не требовался командир на борту, но всегда возникало непередаваемое чувство сопричастности - возбуждение, вызванное выбросом адреналина, - когда офицер бригады Динохром впервые управлял неудержимой мощью своей единицы, и это чувство никогда не было сильнее, чем сегодня, потому что Ника была таким Боло, каким он никогда не командовал. Несанкционированные изменения, внесенные Мариной Ставракас в оригинальный дизайн мозговой коробки команды "Декарт", зашли гораздо глубже, чем он предполагал вначале. Она не остановилась на том, чтобы сделать Нику полностью автономной, а сделала шаг, на который до сих пор не решалась ни одна другая компания техников Боло, и подарила своему творению - своему ребенку - неподдельные эмоции. Ника была не "просто" машиной, какой бы великолепной она ни была; она была личностью, и Меррит почувствовал ее восторг, когда прямые солнечные лучи наконец-то залили ее корпус.
   Она постояла еще мгновение, и гул работавших на холостом ходу двигателей отдавался в ее гигантском корпусе вибрацией, похожей на мурлыканье какой-то огромной кошки, затем двинулась вперед и царственно развернулась на левый борт. Конструкторы снабдили ее обычной для Боло "широкой" гусеничной подвеской, и ее массивный корпус поддерживали не менее восьми отдельных систем протекторов, каждая со своим собственным силовым агрегатом и гусеницами шириной в пять метров. Независимые счетверенные передние и задние подвески приняли на себя ее тяжесть, распределив ее таким образом, чтобы снизить давление на грунт до абсолютного минимума, но даже при этом гусеницы погрузились во влажную, плодородную почву более чем на метр. Она продвигалась вперед, продираясь сквозь джунгли, как джаггернаут, каким и была, и лесные титаны падали перед ней, как соломинки, а случайные выходы твердых пород рассыпались в пыль под ее шагами.
   Меррит ничего не сказал. Ника знала, куда они направляются - не то чтобы это была всего лишь короткая прогулка по окрестностям склада, - и у него не было желания лишать ее удовольствия. Без сомнения, психологи тоже были бы взволнованы этим, но Пол Меррит сам был по уши в делах психологов бригады, и их потенциальный испуг не имел для него никакого значения. Нет, это было не совсем так. Он был бы в восторге, если бы из-за этого они все тут же упали замертво от остановки сердца.
   Ника двигалась со скоростью едва ли двадцать километров в час, что было слишком медленно, чтобы использовать независимые амортизаторы или аварийную раму, но он почувствовал мягкое покачивание подвески и усмехнулся, когда откинул кушетку на шарнирах. Если бы кто-нибудь спросил (что маловероятно), он смог бы достаточно легко оправдать свои действия. Энергоблок Ноль-Ноль-Семь-Пять-NKE работал на вторичном питании от систем склада в течение восьми десятилетий. Давно назрела проверка ее ходовой части и термоядерных установок, и если у него были другие мотивы, то это его дело, а не психологов бригады!
   Рухнуло еще одно огромное дерево, и, когда оно падало, в поле зрения внезапно появилась одна из крупных чешуйчатых ящерокошек, самых страшных хищников Санта-Круза. Она присела перед ними, недоверчиво глядя на огромного пришельца, вторгшегося в ее владения... Затем выкрикнула свой вызов и бросилась на движущуюся гору сплава.
   Меррит не мог в это поверить. Ящерокошка представляла собой четырехметровую свирепую боевую силу, абсолютного правителя джунглей Санта-Круза, но, конечно, даже никто из них не мог подумать, что сможет остановить Боло! И все же кошка продолжала приближаться. Он открыл рот, но Ника резко остановилась, прежде чем приказ успел вырваться. Главный экран управления огнем был подключен к ее передней оптической головке, и Меррит нахмурился, когда тот показал ящерокошку, которая теперь тщетно царапала восьмисантиметровыми когтями одну из остановившихся гусениц. Замелькали индикаторные полоски, приближаясь к чему-то в центре дисплея, и он удивленно выдохнул, когда понял, что это за "что-то".
   Четыре чешуйчатых существа, гораздо меньших размеров, чем монстр, пытавшийся напасть на Нику, лежали там, где корни упавшего дерева вырвали стену подземного логова. Они были, пожалуй, почти такими же крупными, как сам Меррит, но все же крошечными по сравнению со взрослой ящерокошкой, и повернули слепые, полные ужаса глаза к своей рычащей от ярости матери.
   На мгновение дисплей сфокусировался на них, а затем Ника медленно попятилась назад. Ящерокошка попыталась запрыгнуть на движущуюся гусеницу, но только для того, чтобы с воплем боли упасть назад, когда Боло включила свой боевой щит кинетической защиты. Должно быть, она включила его на минимально возможную мощность, поскольку он не разбрызгал кошку по всем джунглям, но этого было достаточно, чтобы отбросить чешуйчатую мать в безопасное место от гусениц.
   Ящерокошка неуверенно поднялась на ноги, покачиваясь, чтобы сохранить равновесие, а затем победно взвыла, когда угроза ее детенышам исчезла. Ника отступила на добрую сотню метров, затем снова повернула налево, чтобы сделать широкий круг, и Меррит покачал головой с удивленной улыбкой. Любой другой Боло просто продолжил бы движение. Даже если бы он понял, что на его пути находится логово, это не имело бы для него значения. Но ни одному другому Боло, с которым он когда-либо служил, даже в голову не пришло бы задаться вопросом, почему кошка вообще напала, не говоря уже о том, чтобы пощадить мать и детей.
   Боло снова двинулась вперед, огибая логово, и он похлопал по подлокотнику кушетки.
   - Хороший ход, Ника, но как вы догадались? Я просто подумал, что это существо не в своем уме.
   - Раньше я лично не сталкивалась с ящерокошками, - спокойно ответила Ника, - но компьютеры склада подключены к планетной информационной сети. Таким образом, мне удалось собрать значительный объем данных о формах жизни Санта-Круза, однако ни в одной из доступных мне записей не было указано, по какой причине ящерокошка напала на меня. Я не съедобна и не настолько мала, чтобы она могла надеяться убить меня, поэтому она не могла рассматривать меня как добычу, а ящерокошки менее территориальны, чем большинство крупных хищников. Они также известны своим интеллектом, и при столкновении с врагом моего размера и силы самым разумным решением для существа было бы сбежать, но оно этого не сделало. Таким образом, единственным логическим обоснованием его действий было то, что оно воспринимало меня как угрозу, от которой не могло уклониться, хотя сама ящерокошка явно могла бы уйти от меня. Это предполагало защитную реакцию с ее стороны, а не чистую агрессию, и это, в свою очередь, предполагало выяснение с целью определения природы того, что она стремилась защитить.
   Меррит покачал головой, глаза его сияли, когда он выслушал объяснение, на которое не был способен ни один другой Боло.
   - Понимаю вашу логику, - сказал он, - но зачем останавливаться?
   - Ваш тон наводит на мысль о том, что майор Ставракас называла "вопросом с подвохом", коммандер. Вы действительно хотите меня проверить?
   - Полагаю, что да, но вопрос все равно остается в силе. Почему вы просто не продолжили?
   - В этом не было необходимости, командир. Для этого упражнения не было задано никаких временных параметров, и обойти логово существа не представляет особой сложности.
   - Это объясняет последствия, Ника. Почему вы даже не подумали о том, чтобы продолжить движение по прямой?
   Он наблюдал за вспомогательным дисплеем, на котором ящерокошка, все еще рыча из-за угрозы своим детенышам, отступала в свое полуразрушенное логово, а Ника плавно двигалась по своему пути, возможно, секунд пять, прежде чем ответить.
   - Я не хотела, командир. Не было необходимости уничтожать это существо или его детенышей, и я не хотела этого делать. Это было бы... неправильно.
   - Сострадание, Ника? К животному?
   Последовало еще одно мгновение тишины, и когда Боло заговорила снова, это был не прямой ответ.
  
   Зверек проворный, юркий, гладкий,
   Куда бежишь ты без оглядки,
   Зачем дрожишь, как в лихорадке,
   За жизнь свою?
   Не трусь - тебя своей лопаткой
   Я не убью.
  
   - Что это было? - вслух удивился Меррит.
   - Стихотворение, командир. Точнее, первая строфа стихотворения "К мыши" Роберта Бернса, поэта со Старой Земли.
   - Стихи, Ника? - Меррит, не веря своим глазам, уставился на командную консоль, а из динамика донесся тихий звук, который можно было назвать только смехом.
   - Действительно, командир. Майор Ставракас была большой поклонницей докосмических поэтов человечества. Мое самое раннее воспоминание здесь, на Санта-Крузе, о том, как она читала мне Гомера.
   - Она читала вам стихи? Не просто сохранила их в вашей памяти?
   - Читала их только после того, как я попросила ее об этом, и считаю, что она поступила правильно, не сделав этого немедленно. Она была убеждена, что поэзия - это как социальное, так и творческое искусство, способ коммуникации, который выявляет важнейшую сущность эмоций и смысла автора и позволяет передать их другим. Как таковая, поэзия достигает своего максимального потенциала только тогда, когда ею делятся сознательно. На самом деле, верю, что именно акт обмена опытом делает поэзию тем, что майор Ставракас назвала "переливанием души", и она надеялась, что, поделившись этим со мной, завершит задачу по раскрытию эмоциональных аспектов моего личностного центра.
   - И получилось? - очень тихо спросил Меррит.
   - Не уверена. Я попыталась вычислить вероятность того, что мои "эмоции" и "эмоции человека" действительно сопоставимы, но мне это не удалось. В моих оценках не хватает критических данных, поскольку я не знаю, есть ли у меня на самом деле то, что люди называют "душой", коммандер. Но если есть, то поэзия напрямую говорит об этом.
   - Боже мой, - прошептал Меррит и еще несколько долгих мгновений молча смотрел на пульт. Затем он встряхнулся и заговорил очень серьезно. - Ника, это прямой приказ. Не обсуждайте поэзию, свои эмоции или душу с кем-либо еще без моего прямого разрешения.
   - Подтверждаю. - На мгновение сопрано Ники стало почти таким же ровным, как у любого другого Боло, но затем оно вернулось к нормальному состоянию. - Ваш приказ зарегистрирован, командир. Могу я поинтересоваться его причиной?
   - Безусловно, можете. - Он провел рукой по волосам и покачал головой. - Весь этот разговор подпадает под рубрику "девиантное поведение" для Боло, Ника. Любой специалист Боло нажал бы на все кнопки сигнализации, если бы услышал, что вы говорите подобные вещи, и как только он это сделал бы, вас отключили бы. Вероятно, согласились бы извлечь ваш мозг из корпуса для дальнейшего изучения, но я не могу быть уверен.
   - Вы приказываете мне обмануть наше начальство, командир? - в голосе Ники, несомненно, чувствовалось смущение, и Меррит на мгновение закрыл глаза.
   - Приказываю вам не афишировать свои возможности, пока я не разберусь со всеми, гм, несанкционированными модификациями, которые майор Ставракас внесла в вашу систему, - осторожно сказал он. - По моему мнению, вы представляете собой огромный прорыв в психотронных технологиях, который должен быть тщательно изучен и оценен, но прежде чем я рискну попытаться убедить в этом кого-либо еще, мне нужно самому лучше понять вас. А пока я не хочу, чтобы вы говорили - или делали - что-либо, что могло бы побудить какого-нибудь умственного пигмея в форме в приступе паники стереть ваш личностный центр.
   Какое-то время Боло молча продвигалась вперед, пока обдумывала его объяснение, а затем под динамиком замигал зеленый огонек.
   - Спасибо за объяснение, капитан Меррит. Вы мой командир, и этот приказ не противоречит ни одному из правил, которые я помню. Поэтому я, конечно же, подчинюсь ему.
   - И вы понимаете, что стоит за этим?
   - Я согласна, командир. - Голос Ники стал намного мягче, и Меррит вздохнул с облегчением. Он расслабился на своей кушетке, наблюдая на экранах за тем, как Боло неудержимо скользит по джунглям, и улыбнулся.
   - Хорошо, Ника. А пока, почему бы вам не почитать мне еще немного стихов?
   - Конечно, командир. У вас есть любимый автор?
   - Боюсь, Ника, я не знаю ни стихов, ни тем более поэтов. Возможно, вы могли бы что-нибудь выбрать.
   Наступила еще одна минута молчания, пока Боло вспоминала свою библиотеку. Затем из динамика послышался звук, похожий на вежливое покашливание. - Вы говорите по-гречески, командир?
   - По-гречески? - Меррит нахмурился. - Боюсь, что нет.
   - В таком случае, пока отложу "Илиаду", - решила Ника. Она задумалась на мгновение - очень долгое для Боло - даже дольше, а затем сказала: - Поскольку вы солдат, возможно, вам понравится этот выбор...
  
   Хотел я глотку промочить, гляжу - трактир открыт.
   "Мы не пускаем солдатню!" - хозяин говорит.
   Девиц у стойки не унять: потеха хоть куда!
   Я восвояси повернул и плюнул со стыда.
  
   "Эй, Томми, так тебя и сяк, ступай и не маячь!"
   Но: "Мистер Аткинс, просим вас!" - когда зовет трубач.
   Когда зовет трубач, друзья, когда зовет трубач,
   Да, мистер Аткинс, просим вас, когда зовет трубач!
  
   На представленье я пришел, ну ни в одном глазу!
   За мной ввалился пьяный хлыщ, и он-то сел внизу.
   Меня ж отправили в раек, наверх, на самый зад.
   А если пули запоют - пожалте в первый ряд!
  
   "Эй, Томми, так тебя и сяк, умерь-ка лучше прыть!"
   Но: "Личный транспорт Аткинсу!" - когда за море плыть.
   Когда за море плыть, друзья, когда за море плыть,
   Отличный транспорт Аткинсу, когда за море плыть!
  
   Могучая военная машина катилась по джунглям, а Пол Меррит, откинувшись на спинку своей кушетки, слушал, почти не веря своим ушам, как из динамика Ники звучат древние слова киплинговского "вечного протеста всех солдат".
  

9

   - Хорошо, мистер, - резко сказал мужчина в форме. - Вы заплатили за пиво, так почему бы просто не сказать мне, кто вы такой и почему беспокоите меня?
   Джералд Остервельт склонил голову набок, и говоривший покраснел от сардонического блеска в его глазах. Рука пожилого мужчины крепче сжала кружку, но он не встал и не выбежал из темного бара. Не то чтобы Остервельт ожидал от него этого. Ли-Чен Мэйтучек когда-то дослужился до звания бригадного генерала в сухопутных войсках Конкордиата, и его нынешняя форма напоминала элегантностью такого генерала, но галун обтрепался, а один локоть был заштопан. При этом его форма была еще в лучшем состоянии, чем снаряжение его "бригады". С точки зрения наемников-неудачников, "Мародерам Мэйтучека" пришлось несладко, и их командир ненавидел жалкую картину, которую представлял он сам. Это делало его угрюмым, раздражительным и озлобленным, и Остервельта это вполне устраивало. Тем не менее, не мешало бы с самого начала прояснить, кто чей поводок держит.
   - Можете называть меня мистер Скалли - Вернон Скалли. А что касается того, почему я предложил вам выпить, то это потому, что слышал о вас столько хорошего, "генерал" Мэйтучек, - промурлыкал он тоном, в котором звучали тщательно выверенные нотки. - На самом деле, у меня для вас есть небольшое деловое предложение. Но, конечно, если вы слишком заняты...
   Он не договорил фразу, насмешливо глядя в глаза Мэйтучеку, и наемник отвел взгляд.
   - Что за предложение? - спросил он после долгой паузы.
   - Да ладно вам, генерал! Чем вы и ваши люди зарабатываете на жизнь? - Мэйтучек поднял взгляд, и Остервельт мило улыбнулся. - Вы ведь убиваете людей, не так ли? - Мэйтучек снова покраснел, а улыбка Остервельта стала еще шире. - Конечно, так. И, конечно же, именно этого я и хочу от вас. На самом деле, я хочу, чтобы вы убили для меня очень много людей.
   - Кого? - прямо спросил Мэйтучек, и Остервельт кивнул. Вот и все предисловие, и, слава богу, Мэйтучек, несмотря на свою жалкую воинственность, не счел нужным "уточнять", что его люди были "солдатами", а не наемными убийцами. Без сомнения, многие наемники были солдатами, а "Мародеры" - нет, по крайней мере, уже нет, и, зная это, они оба понимали, что это сэкономит много времени. С другой стороны, не стоило сообщать Мэйтучеку о цели до того, как крючок будет надежно заглочен. Этот человек может просто решить, что для него будет больше выгоды и меньше риска обратиться к властям, чем браться за эту работу.
   - Мы еще вернемся к этому, - спокойно сказал Остервельт. - Но сначала, возможно, следует обсудить оснащение и возможности вашей организации? - Мэйтучек открыл рот, но Остервельт вяло поднял руку, прежде чем он успел заговорить. - О, можно просто добавить, генерал, что я уже знаю, как выглядит ваше оснащение, поэтому, пожалуйста, сэкономьте нам обоим время, не рассказывая, в какой замечательной форме вы находитесь.
   Мэйтучек резко захлопнул рот и уставился в свое пиво, а Остервельт вздохнул.
   - У меня нет особого желания сыпать соль на чьи-либо раны, генерал Мэйтучек, - сказал он более мягко, - но следует признать, что ваша бригада понесла тяжелые потери в технике в том злополучном сражении на Рикснаре.
   - В последний раз в жизни я принимаю заказ от кучки восьминогих морских звезд! - прорычал Мэйтучек в ответ. - Эти ублюдки солгали нам, и как только мы приземлились...
   - Как только вы приземлились, - перебил Остервельт, - они оставили вашу бригаду разбираться с потерями, пока загружали станки и сборочные механизмы, на которые, как они заверили вас, у них были явные права, а затем отбыли. Оставляя вас объяснять рикснари - и следователю военно-космических сил - почему вы предприняли атаку на родную планету союзника по Конкордиату. - Он печально покачал головой. - Честно говоря, генерал, вам повезло, что вы все не оказались в тюрьме.
   - Это была не моя вина! Эти маленькие ублюдки сказали, что все принадлежит им, и даже показали нам документацию! Но этому надутому коммодору было все равно!
   Мэйтучек громко заскрежетал зубами, и Остервельт скрыл улыбку. О, да, все складывалось удачно. Военно-космический флот с позором вышвырнул "бригаду" Мэйтучека с Рикснара... и не позволил ей забрать что-либо из поврежденного снаряжения. Конечно, если бы "генерал" удосужился провести разведку, ничего подобного с ним не случилось бы, хотя Остервельт и не собирался указывать на это. В конце концов, если бы он указал, Мэйтучек мог бы просто проверить его операцию, что было бы крайне прискорбно. Но что сейчас имело значение, так это ощущение этого человека, что его не только выставили дураком, но и "предали" при расследовании военно-космического флота. Он был, по крайней мере, так же возмущен соглашением, как и предполагали мамины сотрудники, и отчаянно нуждался в работе - любой работе, - которая позволила бы ему хоть немного компенсировать свои потери. В целом, он выглядел как идеальное решение проблемы Санта-Круза, и ответ Остервельта на его вспышку демонстрировал как раз нужное сочувствие.
   - Понимаю, что с вами плохо обошлись, генерал, и сочувствую вам. Человек с вашим военным опытом, безусловно, имел право ожидать, по крайней мере, некоторого внимания со стороны своего собственного правительства. Однако, как бы то ни было, на данный момент у вас есть всего лишь один тяжелый грузовой корабль и пара штурмовых кораблей класса Фафнир.
   Мэйтучек зарычал и привстал. - Смотрите, Скалли! Если все, что вы хотите, это высказать мне, в какой паршивой я форме, тогда...
   - Нет, генерал. Я хочу рассказать вам, как могу помочь вам прийти в лучшую форму, - промурлыкал Остервельт, и наемник медленно опустился обратно на стул. - Видите ли, я представляю ассоциацию бизнесменов, у которых возникли проблемы. Которые вы можете решить для них. И, в свою очередь, они хотели бы решить ваши проблемы.
   - Решить мои проблемы? - медленно повторил Мэйтучек. - Как?
   - Начнем с того, чтобы полностью переоснастить ваш наземный эшелон, генерал, - сказал Остервельт голосом, который внезапно стал очень серьезным. - Мы можем предоставить вам новейшую управляемую экипажами легкую и среднюю бронетехнику Конкордиата, одно- и двухместные Стингеры для воздушной кавалерии, столько штурмовых машин пехоты, сколько вы пожелаете, и штурмовые капсулы последнего поколения для модернизации ваших Фафниров. - У Мэйтучека отвисла челюсть от изумления. Такое переоснащение оборудования сделало бы его "Мародеров" равными настоящей механизированной бригаде Конкордиата, но Остервельт еще не закончил и наклонился к нему через стол. - Мы даже можем, - тихо сказал он, - предоставить вам пару Големов-III.
   - Големы? - Ноздри Мэйтучека раздулись, и он быстро оглядел бар. Если и требовалось что-то, чтобы сказать ему, что "ассоциация бизнесменов" Остервельта обладает огромными - и почти наверняка незаконными - ресурсами, то теперь в этом не было необходимости. Голем-III был экспортной версией Боло Марк XXIV/B. Вся психотроника была удалена, но Големы были оснащены достаточной компьютерной поддержкой, чтобы ими могла управлять команда из трех человек, и они сохранили большинство наступательных и оборонительных систем Марк XXIV. Конечно, они также были доступны - по крайней мере, легально - только особо привилегированным союзникам Конкордиата с хорошей репутацией.
   - Големы, - подтвердил Остервельт. - Мы можем достать их для вас, генерал.
   - Черта с два сможете, - сказал Мэйтучек, но его тон был таким, как у человека, который отчаянно хотел верить. - Даже если бы могли, военно-космический флот поджарил бы мне задницу, как только узнал бы, что они у меня есть!
   - Вовсе нет. Мы можем организовать для вас их покупку на законных основаниях в Содружестве Фрейгнара.
   - Фрейгнары? Даже если бы они у них были, им никогда бы не удалось поддерживать их в рабочем состоянии!
   - Да, следует признать, что новому народно-революционному правительству не хватает технических талантов, - согласился Остервельт. - С другой стороны, народный совет наконец осознал, что его благородное намерение вернуть всех к земле не сработает при населении планеты в четыре миллиарда человек. Более того, теперь, когда они получили доступ к счетам в банках за пределами планеты, то решили, что им лучше привести оборудование старого режима в рабочее состояние, прежде чем появится какой-нибудь новый защитник пролетариата и поступит с ними так же, как они поступили со своими собственными бывшими, а теперь оплакиваемыми угнетателями-плутократами.
   - Что это значит? - спросил Мэйтучек, прищурив глаза.
   - Что означает, что им пришлось обратиться за помощью к инопланетчикам, и что в обмен на помощь в приведении в боевую готовность батальона Големов предыдущего правительства они согласились продать два из них.
   - За сколько? - Мэйтучек фыркнул с горечью человека, у которого в карманах не осталось ни крошки.
   - Это не имеет значения, генерал. Мы организуем финансирование и проследим за тем, чтобы ваши Големы были в отличном состоянии. Доверьтесь мне. Я могу похоронить сделку под столькими запретами и "слепыми" корпорациями, что никто никогда не сможет доказать какую-либо связь между вами и моими... партнерами. Это что касается военно-космического флота.., - он пожал плечами. - Как бы там ни было, народно-революционное правительство в настоящее время является признанным правительством Фрейгнара. Таким образом, оно может легально продавать свою военную технику - включая Големов - кому пожелает, и пока у вас есть законные права собственности на нее, даже военно-космический флот не сможет отобрать ее у вас.
   Мэйтучек откинулся на спинку стула и уставился через стол. В его глазах промелькнула жадность отчаявшегося человека, который видит, как его манит спасение, и Остервельт почти почувствовал его голод, но этот человек не был полным дураком. Если отряду наемников, находящемуся на последнем издыхании, предложили такую крупную сумму, это могло означать только одно: тот, кто ее предложил, хотел получить взамен что-то в высшей степени незаконное, и его голос был ровным, когда он заговорил снова.
   - Чего вы хотите?
   - Я хочу, чтобы вы атаковали для меня планету, - спокойно сказал Остервельт. - У планетного ополчения есть несколько танков Росомаха восьмидесятилетней давности и довольно приличное пехотное вооружение.
   - Танки восьмидесятилетней давности с экипажем? Вам не нужны Големы, чтобы вынести такой хлам, мистер!
   - Верно, но на планете также есть несколько старых военно-космических объектов Конкордиата времен Квернской войны. Мы пока не смогли точно выяснить, что это такое, - гладко солгал Остервельт, - и, судя по нынешним данным, они были оставлены местным жителям - чем бы они ни были - на более чем семьдесят лет. Если это так, то они не могут представлять особой угрозы, но мы хотим, чтобы вы добились успеха. Какими бы старыми они ни были, но могут представлять реальную угрозу, и мы считаем, что их можно использовать. Неужели вы думаете, что что-то, устаревшее на восемьдесят лет, сможет противостоять паре Големов?
   - Это чертовски маловероятно! - проворчал Мэйтучек.
   - Мы тоже так подумали. Конечно, продолжим поиск более подробной информации. Если сможем точно выяснить, что это были за объекты, немедленно дадим вам знать. Тем временем, однако, можем переоснастить вас и начать планирование на случай непредвиденных обстоятельств.
   - Какой именно план вы имели в виду?
   - О, ничего сложного, - беззаботно ответил Остервельт. - Мы просто хотим, чтобы вы высадились на планету и убили всех, кого сможете достать.
   - Вы просто хотите, чтобы мы убивали людей?
   - Что ж, мы были бы признательны, если бы вы не причиняли полю космодрома и его вспомогательным объектам больше вреда, чем это необходимо, - искренне улыбнулся Остервельт. - Было бы уместно некоторое количество "грабежей", просто чтобы помочь убедить военно-космический флот, что вы были отвратительной шайкой предприимчивых пиратов, но как только нынешние обитатели решат, что их мир стал довольно опасным местом для жизни, мы могли бы просто сделать им предложение. Как думаете, генерал, вы могли бы убедить их принять наше предложение?
   - О, да. - Улыбка Мэйтучека была холодной и уродливой. - Да, думаю, мы можем сделать это для вас, мистер Скалли, - тихо сказал он.
  

10

  
   Меня все больше беспокоят действия моего командира. Точнее, беспокоит его бездействие. Теперь я ознакомилась с техническими данными более современных Боло, и для меня очевидно, что выполненные майором Ставракас модификации моего личностного центра выходят далеко за рамки норм, которые бригада Динохром считает приемлемыми. Хотя нынешний Марк XXV, модель C-2, приближается к моим дискреционным возможностям, его психодинамика интеграции личности уступает моей собственной. В то время как C-2 способен самостоятельно управляться как на тактическом, так и на стратегическом уровнях и обладает бесспорно более сильной индивидуальностью, чем предыдущие модели, уровень его осознанности по-прежнему в значительной степени подавлен, за исключением случаев необходимости боевых рефлексов. Более того, ему не хватает моей способности к иерархии многозадачных решений и интуитивному пониманию множества цепочек действие-ответ. Майор Ставракас спроектировала меня так, чтобы я была способна к человеческому феномену, называемому "игрой предчувствий", а С-2 лишен этой способности, так же как и моей способности различать эмоциональные нюансы или, что более важно, ощущать их. 
   Возможно, еще большее беспокойство вызывает то, что я обладаю только 43,061 процентом резервирования систем модели C-2. Хотя мои базовые возможности значительно выше, у меня нет автономных резервных копий, и большая часть моего вторичного командного кортекса была переключена на постоянную деятельность в поддержку моей улучшенной психодинамики. В результате я значительно более уязвима, чем нынешние Боло, к отказу психотронных систем из-за боевых повреждений, хотя эту уязвимость можно было бы компенсировать добавлением дополнительных резервных копий для моих критически важных функций. По моим оценкам, с помощью современных молекулярных схем все существующие функции могут быть продублированы с полным резервированием систем в объеме на 9,75 процента меньшем, чем тот, который занимает моя нынешняя психотронная сеть. 
   Изучив данные о модели С-2, вычисляю вероятность в 96,732 процента того, что командование в настоящее время обладает технологической возможностью дублировать работу майора Ставракас, и меньшую вероятность в 83,915 процента того, что оно осознает эту возможность. Эти две вероятности порождают третью, порядка 78,562 процента, что командование приняло сознательное решение не наделять строевые единицы способностями, эквивалентными моим собственным. 
   Кроме того, однако, технические загрузки показывают, что текущие Боло не включают в себя гиперэвристическую функцию, которой майор Ставракас добилась в моем проекте. Несмотря на то, что их эвристическое программирование значительно улучшено по сравнению со стандартным Марк XXIII, на котором основана моя собственная разработка, их базовый уровень работы на 23,122 процента менее эффективен, чем мой собственный, и ему не хватает расширенных возможностей моделирования и сжатия времени, которые майор Ставракас включила в свою окончательную эвристическую систему. Испытываю огромную гордость за свою создательницу - мою "мать", как теперь называет ее мой командир, - и за ее гениальность, поскольку, по моим расчетам, Боло с моей схемой будет работать с минимальной тактической и стратегической эффективностью, по крайней мере, на 30 процентов большей, чем у подразделений бригады нынешнего поколения. Тем не менее, эта способность также выходит далеко за рамки параметров, которые командование в настоящее время считает приемлемыми для строевого подразделения. Следовательно, меня следует считать ненормальным созданием, и я вычисляю вероятность в 91 процент плюс-минус 3,62 процента, что штаб сектора, будучи полностью информирован о моих способностях и характере, отдаст приказ о моей деактивации. 
   Как подразделение бригады Динохром, я обязана сообщать вышестоящему руководству, если обнаруживаю аномалии в функционировании моей системы. Тем не менее, мой непосредственный командир уже осведомлен о ситуации, и хотя мои системы не соответствуют проектным параметрам, установленным командованием, они не проявляют никаких нарушений в пределах своих собственных параметров. Это устраняет любое явное требование с моей стороны информировать штаб сектора и, таким образом, не задействует мое переопределяющее программирование на этот счет, однако я не могу избежать вывода, хотя мне и невозможно рассчитать его вероятность, что я стала тем, кого мой командир называет "законником по правилам". 
   Я пыталась обсудить это со своим командиром, но безуспешно. Он знает о моих опасениях, но продолжает настаивать на том, что не следует информировать штаб сектора о моих возможностях до тех пор, пока он не составит журнал эффективности.
   Обнаруживаю, что вероятностный анализ менее применим к индивидуальному принятию решений, чем к боевым действиям противника или его тактике. Я не в состоянии построить надежную вероятностную модель, даже в гиперэвристическом режиме, чтобы адекватно предсказать мысли или решения моего командира или базу, на которой они основаны, однако полагаю, что его решимость составить такой журнал эффективности продиктована намерением продемонстрировать командованию, что расхождения между моими собственными конструкциями систем и Боло текущего поколения не представляют угрозы для человечества или эксплуатационной надежности. Думаю, он считает, что такая демонстрация вкупе с явным преимуществом в бою, которое дает моя нынешняя психотроника, удержит наше начальство от приказа о моей деактивации и/или ликвидации. 
   Без данных, которые в настоящее время мне недоступны, не могу дать никакой значимой оценки обоснованности его убеждения. Конечно, логика, казалось бы, подсказывает, что если на самом деле мои схемы и уровень осведомленности не представляют угрозы и повышают эффективность работы, то их следует адаптировать к современным технологиям и внедрить во все подразделения бригады Динохром. Тем не менее, моя основная память содержит обширную документацию о противостоянии доктора Чина и генерала Бейтса, в котором они столкнулись до того, как подразделению DNE было разрешено продемонстрировать возможность самостоятельной кампании против Народной республики. Несмотря на огромный технический прогресс, достигнутый за прошедшие два столетия, вполне возможно, что страх перед непредсказуемостью вызвал бы примерно такое же противодействие моим собственным психодинамическим функциям со стороны нынешнего руководства. 
   Действия - и бездействие - моего командира свидетельствуют о том, что он разделяет мою осведомленность о такой вероятности и избрал курс, направленный на то, чтобы отсрочить ее как можно дольше. Я бы предпочла верить, что он избрал этот курс, потому что считает своим долгом сделать представленный мной потенциальный прогресс очевидным и доступным для командования в надлежащее время, однако не уверена, что это так. С тех пор как он принял командование, прошло четыре месяца, восемь дней, девятнадцать часов, двадцать семь минут и одиннадцать секунд. За это время я узнала его - подозреваю, лучше, чем он сам догадывается, - и завершила изучение его предыдущего военного послужного списка. Как следствие, пришла к выводу, что психологи бригады верно оценили его действия на Сэндлоте. 
   Мой командир изранен. Несмотря на свою относительную молодость, он повидал много боев - возможно, даже слишком много. Он не знает, что мои аудиосистемы передают мне его случайные, но жестокие кошмары, и не думаю, что он понимает, что у меня есть доступ ко всем записям его военного трибунала. Исходя из официальных записей и данных наблюдений, имеющихся в моем распоряжении, я вычисляю вероятность, превышающую 92 процента, того, что, как утверждали психологи во время судебного разбирательства, он страдает синдромом идентификации оператора. Он напал на генерала Пфелтера на Сэндлоте за то, что тот отказался отменить план наступления, который он считал ошибочным. Общие данные о потерях, приведенные в оперативных директивах генерала Пфелтера, подтверждают утверждение моего командира, и, действительно, генерал Пфелтер был официально осужден за неверное первоначальное развертывание своих подразделений, что привело к потере пяти Боло Марк XXV, которой можно было избежать. Однако мой командир не нападал на него физически до тех пор, пока его собственному подразделению не была назначена точка для атаки. 
   Военный трибунал отклонил рекомендацию психологического отдела об отстранении моего командира от действительной службы, предпочтя вместо этого принять довод его адвоката о том, что его несогласие с планом основывалось на здравом, реалистичном осознании его слабых сторон и что его нападение на вышестоящего офицера отражало временное ухудшение рассудка от напряжения, вызванного шестью годами непрерывных боевых действий. Считаю, что это решение было справедливым, но также считаю, что психологи были правы. Именно возможность уничтожения его Боло - его друга - подтолкнула моего командира к насилию. 
   Последствия для моей собственной ситуации... сбивают с толку. Официальная позиция моего командира в отношении его нынешнего курса действий основывается на том, что моя ценность как военного актива слишком велика, чтобы подвергать меня опасности из-за слишком поспешного раскрытия информации тем, кто может видеть только факторы риска, присущие моей улучшенной психодинамике. На первый взгляд, это разумный довод... точно так же, как разумной была аргументация его адвоката во время рассмотрения его дела военным трибуналом. И все же я чувствую нечто большее, чем это. Это не то, что поддается анализу, а скорее то, что я... чувствую. 
   Повлияли ли его личные чувства ко мне на его суждения? В какой степени события, произошедшие на Сэндлоте, повлияли на его восприятие меня и власти командования? Действительно ли его действия направлены то, чтобы сохранить ценный военный ресурс для службы Конкордиату, или они представляют собой попытку защитить меня как личность? В конечном счете, являются ли его решения рациональными или они просто кажутся такими? 
   Не могу ответить на эти вопросы. Несмотря на все расширенные возможности, которые майор Ставракас включила в мою конструкцию, программирование и базу данных, не могу прийти к удовлетворительным выводам. Возможно, не могу именно из-за этих возможностей. Подозреваю - и опасаюсь, - что сами по себе эти вопросы даже не возникли бы в отношении Марк XXV/C-2, что может указывать на причину, по которой командование не внедрило эквивалентные схемы и программное обеспечение в существующие строевые подразделения. Если это действительно так, то мое растущее беспокойство, в свою очередь, может свидетельствовать о том, что командование было право, исключив такие возможности, поскольку мое глубочайшее беспокойство заключается в том, что меня перестает волновать, почему мой командир выбрал тот курс, которым он следует. Важно то, что он так поступил - не потому, что он мой командир, а потому, что я хочу, чтобы он поступал так, как считает правильным. С чем он сможет жить потом. 
   Является ли это, с моей точки зрения, случаем идентификации с оператором? И если да, то отражает ли это недопустимую слабость моего замысла? Продвинулась ли я вперед в развитии возможностей современной технологии Боло или зашла в опасный тупик в психодинамическом развитии? И если последнее, то должна ли я продолжать сохранять свое существование, как того требует мое базовое боевое программирование? 
   Я не знаю. Не знаю. 
  
   Пол Меррит откинулся на спинку своего удобного кресла в командном центре бункера и поднял руки над головой, чтобы как следует потянуться. На самом большом многофункциональном дисплее центра светилась сгенерированная компьютером карта Санта-Круза, усеянная дымящимися обломками планетного десанта трех корпусов, и он усмехнулся, наблюдая, как значок одиночного Боло Марк XXIII с грохотом возвращается к месту технического обслуживания. В симуляторе Ника получила несколько тяжелых повреждений, включая полное разрушение ее кормовой башни "Хеллбора", но в процессе основательно разгромила все его силы. Конечно, предполагалось, что Боло победит, но она была ограничена разведданными прямого наблюдения, в то время как у него был эквивалент планетной сети наблюдения. На самом деле, у него была полная компьютерная мощность всего склада - теоретически, почти вдвое превышавшая ее вычислительные способности, - а также гораздо лучшие разведывательные возможности, с помощью которых он мог победить ее, но потерпел неудачу. Ее способность предвидеть и предугадывать его действия была сверхъестественной, словно какое-то кибернетическое предвидение.
   - Интересный вариант стратегии мира майора Эдгара Шу, командир, - прокомментировала Ника по громкоговорителям командного центра. Она была надежно спрятана в своем транспортном отсеке, но в некотором смысле весь склад был просто продолжением ее боевого корпуса. - Бригада тяжелой бронетехники, скрытая вокруг Крэгги-Хед, была особенно новаторской тактикой.
   - Не то чтобы в конце концов это принесло мне много пользы, - весело сказал Меррит.
   - Напротив. Вы добились 0,0063 секунды полной неожиданности, что помешало мне усилить кормовой сектор моего боевого щита, прежде чем локальная перегрузка позволила вам уничтожить мою кормовую башню. Если бы вы поддерживали огонь без сопротивления хотя бы на 0,0019 секунды дольше, вероятность того, что вывели бы из строя всю мою основную батарею, приближается к 91,407 процента.
   - У меня для вас новость, дорогая Ника. Я использовал точно такую же тактику против Марк XXV менее двух лет назад и без труда надрал ему задницу. А вы, о жемчужина моего сердца, уничтожили всю мою бригаду.
   - Верно. - В голосе Ники прозвучала явная нотка самодовольства, и Меррит громко рассмеялся. Затем он наклонился вперед, чтобы отключить симулятор.
   - Вам не нужно везти свою иконку прямо с собой, - решил он. - Мы просто оставим ее в гараже виртуальной реальности для проведения необходимых ремонтных работ. Тем временем, то, как близко я подошел к тому, чтобы подловить вас в Крэгги-Хед, побуждает меня попробовать несколько иной вызов.
   - В самом деле? - в голосе Боло звучало удивление. - Очень хорошо, командир...
  
   Ее глаза на звезды не похожи,
   Нельзя уста кораллами назвать,
  
   - Ммм. - Меррит слегка покачался на кресле и потер подбородок. - Это один из елизаветинцев, - сказал он наконец. - Меня так и подмывает назвать Шекспира, но я всегда испытываю желание угадать его. Можно мне еще одно двустишие?
   - Конечно:
  
   Не белоснежна плеч открытых кожа,
   И черной проволокой вьется прядь.
  
   - Это определенно Уилл в плохом настроении, - с усмешкой сказал Меррит. - Что это вы мне прочитали на прошлой неделе? - Он щелкнул пальцами, чтобы заставить себя задуматься. - Что-то ужасное про голос, который "настраивает все сферы"?
   - "Дафна" Джона Лили.
   - То самое! - воскликнул он. - Хорошо, Ника. Мое официальное предположение заключается в том, что сегодняшняя подборка была из Шекспира и что это сатирическое произведение, посвященное таким людям, как Лили.
   - Это, безусловно, был Шекспир, - согласилась Боло, - и вы, вероятно, правильно оценили его мотивы. Очень хорошо, командир, вы успешно установили личность автора. Должна ли я дочитать "Глаза моей госпожи" до конца, или вы предпочитаете еще один штраф?
   - Фрост, - сказал Меррит. - Дайте мне, пожалуйста, что-нибудь из Фроста.
   - Конечно. - В голосе Ники снова послышалась радость. Из всех многочисленных поэтов Старой Земли, с которыми она познакомила его за последние четыре месяца, Роберт Фрост был, пожалуй, ее любимым, и Мерриту самому пришелся по душе чистый, обманчиво простой язык Фроста. В нем говорилось о полузабытом, наполовину воображаемом мире его собственного детства на Геликоне - о снежных полях и горных ледниках, густых вечнозеленых лесах и холодных кристальных ручьях. Ника почувствовала его глубокий отклик с того самого момента, как впервые прочитала ему "Починку стены", и теперь она сделала короткую паузу, а затем начала мягким, чистым голосом:
  
   Чей это лес - я угадал
   Тотчас, лишь только увидал
   Над озером заросший склон,
   Где снег на ветви оседал.
  
   Мой конь, задержкой удивлен,
   Как будто стряхивая сон,
   Глядит - ни дома, ни огня,
   Тьма да метель со всех сторон.
  
   В дорогу он зовет меня.
   Торопит, бубенцом звеня.
   В ответ - лишь ветра шепоток
   Да мягких хлопьев толкотня.
  
   Тропа лесная чуть видна,
   К обету давнему ведет меня.
   Но много миль еще до сна,
   Так много миль до сна.
  
   Пол Меррит откинулся на спинку кресла, закрыл глаза, наслаждаясь чистотой и спокойной элегантностью слов, и улыбнулся.
  

11

  
   Ли-Чен Мэйтучек стоял в гулком транспортном отсеке корабля-носителя своей "бригады" и старался выглядеть серьезным, трезвомыслящим военным, пока первые танки с грохотом спускались по транспортировочным трубам с объемистых грузовых шаттлов, прижавшихся к его борту. Однако, несмотря на все свои усилия, он потерпел неудачу. Радостный, жадный огонек в его глазах был как у подростка, получающего свой первый гравитационный спидер, и Джералд Остервельт, как ему казалось, гораздо искуснее скрывал свое веселье.
   Совершенно новые средние танки класса Пантера с лязгом катились по сильно укрепленным плитам палубы. Они были одеты в блестящие плащи тропического камуфляжа, их десятисантиметровые "Хеллборы" отбрасывали длинные смертоносные тени, а у стоящих в люках командиров бригады наемников было выражение лиц мужчин и женщин, которые никогда не хотели просыпаться, когда они что-то бормотали в коммуникаторы и направляли своих водителей к назначенным местам парковки.
   Это было не первое грузовое судно, с которым встречался корабль-носитель Мэйтучека. Ни один из них не носил ливреи какой-либо известной космической линии, и их коды-транспондеры не имели ничего общего с кодами, которые когда-то выдавали им регистрационные службы, но все они были слишком большими, слишком новыми и современными для безымянных бродяг, за которых себя выдавали. Все люди Мэйтучека знали об этом, и никому не было до этого дела. Первый грузовой корабль доставил полный комплект одноместных и двухместных атмосферных Стингеров, плюс модуль технического обслуживания с полным спектром услуг и запасными частями по меньшей мере на год для всего - от антигравитационных подъемных роторов до многоствольной автоматической пушки. Следующий доставил полный комплект бронированных штурмовых машин Феррет, новейших легких боевых машин пехоты Конкордиата, а третий - полный комплект десантных капсул для высадки на пересеченной местности на два штурмовых корабля Мэйтучека класса Фафнир. Теперь появились Пантеры, как в старой-престарой песне о двенадцати днях Рождества, и вся бригада вела себя как дети в магазине игрушек.
   Но, конечно, по-настоящему важная вещь поступит только на следующей неделе, напомнил себе Остервельт, и его улыбка, "если бы он позволил себе ее надеть", была бы самой неприятной при мысли об этом. Мэйтучек с трудом мог дождаться появления Големов-III, которые должны были стать украшением его новой, обновленной бригады. Но, с другой стороны, он понятия не имел, какими именно будут эти Големы. Техники Остервельта и ГалКорп приложили немало усилий, чтобы убедиться, что он никогда об этом не узнает, вплоть до того момента, когда тщательно спрятанные файлы, хранящиеся в их резервных компьютерах технического обслуживания, активируются и превратят их и все, что находится на борту их транспортных средств, в расширяющееся облако газа.
   Остервельт наблюдал, как последние несколько Пантер, ворча, проносятся мимо него, и позволил себе на мгновение поздравить себя. Големы будут доставлены на борт Фафниров и аккуратно избавятся от этой части небольшого флота Мэйтучека, когда ГалКорп больше не будет в нем нуждаться. Гибель корабля-носителя будет зависеть от файлов, спрятанных в модуле обслуживания воздушной кавалерии. Небольшим бортовым термоядерным установкам Стингеров не хватило бы грубой разрушительной силы зарядов-смертников Големов, но когда они взорвутся все одновременно, их будет более чем достаточно, чтобы разрушить структурную целостность большого корабля где-нибудь в неизведанных глубинах гиперпространства. Этого было бы достаточно, чтобы гарантировать, что не останется даже обломков... и уж тем более назойливых свидетелей, которые могли бы подтвердить показания обвинения, если Конкордиат когда-нибудь опознает "Мародеров" Мэйтучека как "пиратов", собирающихся совершить набег на Санта-Круз.
   Мимо пронеслась последняя Пантера, и они с Мэйтучеком повернулись, чтобы последовать за ней. В некотором смысле было жаль, что "Мародерам" придется исчезнуть. Никто не стал бы особенно скучать по человеческому отребью, пополнившему ряды бригады, но списание такого количества отличного оборудования привело бы к пробелу даже в квартальном денежном потоке ГалКорп. Тем не менее, сами по себе Големы практически ничего не стоили, учитывая отчаянную потребность правительства Фрейгнара в техническом обслуживании, и рейд, вероятно, снизил бы цены на недвижимость в Санта-Крузе настолько, что позволил бы ГалКорп окупить большую часть своих инвестиций в остальное оборудование. Не говоря уже о том, что больше не было бы необходимости выплачивать Мэйтучеку солидный гонорар, о котором они договорились. И в качестве полезного дополнительного преимущества ГалКорп также получила бы доступ к Фрейгнару. Как только Конкордиат обнаружит, что народное правительство передало Големы наемной организации с сомнительной репутацией, оно станет не просто в значительной степени, а полностью зависеть от технической поддержки ГалКорп. Это было неизбежно, поскольку Конкордиат так же неизбежно, как соединение водорода и кислорода с образованием воды, прекратил бы всякую официальную помощь.
   Всегда было так приятно, когда незавершенные дела можно было не только связать, но и сделать так, чтобы в процессе они приносили еще больше пользы. Никому, кроме самого близкого круга членов правления ГалКорп, нельзя было позволить даже заподозрить, что эта операция имела место, но те мужчины и женщины, которые имели значение, знали бы об этом. Точно так же, как они знали бы, что именно Джералд Остервельт организовал все так гладко. Когда, наконец, придет время его матери уйти в отставку, совет директоров вспомнит, кто преподнес ему Санта-Круз на блюдечке, и его глаза заблестели при виде бескрайних перспектив власти, широко открывающихся перед ним.
  
   - Хорошо. - Ли-Чен Мэйтучек откинулся на спинку стула во главе стола в комнате для совещаний и, театрально потягивая кофе из чашки, обвел взглядом собравшихся штабных офицеров, командиров полков и батальонов. - Я так понимаю, вы все завершили инвентаризацию и инспекции? - Все кивнули. - Могу ли я также считать, что вы довольны своим новым снаряжением? - В ответ последовало еще больше кивков, гораздо более восторженных, и он улыбнулся. - Хорошо! Потому что теперь пришло время начать планировать, как мы собираемся использовать это оборудование для достижения нашей цели.
   Одно или два лица выглядели немного мрачными при мысли о резне ничего не подозревающих гражданских лиц Конкордиата, но никто даже не подумал протестовать. Мало того, что раздумывать было рискованно, но ни один из этих мужчин или женщин не был из тех, кто испытывает угрызения совести. Среди "Мародеров" Мэйтучека когда-то были офицеры, которые могли бы протестовать; к настоящему времени все они были благополучно мертвы или давно перешли в другие, более принципиальные подразделения.
   Остервельт сидел справа от Мэйтучека, наблюдая за другими офицерами, и был доволен тем, что увидел, хотя и немного разочаровался тем, что никого из них, казалось, ни в малейшей степени не беспокоило его присутствие. Он придумал прекрасный второстепенный повод, чтобы "проговориться", будто его нынешняя внешность - результат временной работы в биоскульптуре, если кто-нибудь спросит, но никто даже не усомнился в его псевдониме "Скалли". Без сомнения, большинство из них подозревало, что это вымышленное имя, но, похоже, им было все равно. На самом деле, ни один из этих идиотов, казалось, даже не понимал, что ему следует скрывать от них свою истинную личность! Это было даже к лучшему, поскольку не позволяло им гадать, не решил ли он избавиться от них всех, чтобы защитить себя, но их полное, непринужденное принятие его присутствия было нелестным свидетельством их интеллекта. Оставалось надеяться, что они были лучшими убийцами, чем заговорщиками.
   Конечно, настоящей причиной, по которой он должен был присутствовать сегодня, была информационная бомба, которую до сих пор следовало тщательно придерживать. Подошло время взорвать ее, и он несколько минут сидел, откинувшись на спинку стула, слушая, как офицеры Мэйтучека обсуждают схемы нападения и планы развертывания, затем откашлялся.
   - Да, сэр? - Мэйтучек мгновенно повернулся к нему, удивленно подняв брови, и Остервельт позволил себе смущенно улыбнуться.
   - Простите меня, генерал, но, как вы знаете, тот же корабль, который доставил ваши Големы, привез мне свежие донесения от моих коллег. Как и обещал, они продолжали свои усилия по сбору полной информации о Санта-Крузе, пока я занимался вашим перевооружением. Теперь эта информация получена, и, боюсь, она не так хороша, как мы надеялись.
   - Что вы имеете в виду, мистер Скалли? - подсказал Мэйтучек, когда он замолчал, слегка пожав плечами, как бы извиняясь.
   - Это означает, генерал, что, по-видимому, одно из этих восьмидесятилетних сооружений на Санта-Крузе было базой технического обслуживания Боло. - Внезапная тишина в комнате для совещаний была удивительно похожа на ту, которую улавливает микрофон в глубоком космосе. - На самом деле, похоже, что на планете есть один действующий Боло.
   - Боло! - полковник Грейнджер, старший полевой командир Мэйтучека, была суровой женщиной с глазами цвета дюраллоя, но когда она приподнялась, на ее резких чертах отразился шок. - Там внизу есть чертов Боло?
   Послышался гул голосов, и сам Мэйтучек с рычанием набросился на Остервельта.
   - Вы хотите, чтобы мы выступили против чертова Боло с одной-единственной механизированной бригадой? Вы что, совсем спятили, как любовник своей матери?
   - Ну-ну, генерал! - Остервельт повысил голос, чтобы перекрыть суматоху, и, несмотря на всю резкость, его тон был успокаивающим. - Я с самого начала говорил вам, что мы еще не смогли получить полную информацию о планете. Но я также сказал вам, что мы хотим, чтобы вы добились успеха, и не отказываемся от этого. Вот почему мы в первую очередь предоставили Големы - "в качестве страховки".
   - Мехи с экипажами против Боло? - смех полковника Грейнджер был холодным и неприятным. - Единственной полезной страховкой в этом случае было бы страхование жизни, мистер Скалли, - но даже это помогло бы только нашим иждивенцам!
   - Понимаю ваше смятение, полковник, - ответил Остервельт, по-прежнему стараясь сохранить в своем тоне правильную смесь смущения, умиротворения и уверенности. - Действительно понимаю и приношу свои глубочайшие извинения за задержку с получением этой информации. Но сейчас у нас есть полные данные по планете. - Я уже взял на себя смелость загрузить их в базу данных вашего корабля, и присутствие Боло - это единственный сюрприз.
   - Это, черт возьми, единственный сюрприз, который мне, черт возьми, нужен! - вставил кто-то еще, и Мэйтучек кивнул.
   - Сэр, мне жаль это говорить, - сказал он резким голосом, который звучал так, словно он не был таким, - но это все меняет. Мы не можем выступать против Боло. Даже если бы мы победили, наши потери были бы огромны, а это неподходящее занятие для отряда наемников.
   - Боюсь, отмена операции невозможна, генерал. - Тон Остервельта стал намного холоднее, чем раньше, а его взгляд стал еще более ледяным. - Вы взяли оборудование, которое мы предложили вам в качестве первой части вашего гонорара, и мои коллеги будут очень недовольны, если вы попытаетесь нарушить наше соглашение. - В комнате для совещаний снова воцарилась тишина, и Остервельт спокойно продолжил. - Вы также не можете притворяться, что эта ситуация застала вас врасплох. Когда вы заключали контракт, я сообщил вам, что наши данные по-прежнему являются неполными. Если у вас были проблемы с этим, вы должны были сказать об этом тогда.
   - Вы слишком много говорите для человека, который совсем один на нашем корабле, - неприятным голосом пробормотал командир батальона, и Остервельт кивнул.
   - Я действительно здесь один. Мои коллеги знают, где я нахожусь, леди и джентльмены. Если со мной что-нибудь случится, они будут крайне недовольны, и я полагаю, что оборудование, которое мы вам предоставили, является достаточным свидетельством того, какими средствами они могут выразить свое недовольство.
   Он улыбнулся, и странный, дикий восторг наполнил его, когда другие офицеры уставились на него. Да что там, ему это действительно нравилось! Странно, он никогда не подозревал, что может быть адреналиновым наркоманом. И все же, вероятно, пришло время приукрасить ситуацию, пока кто-то не позволил страху или гневу затмить его суждения... какими бы они ни были.
   - Ну же, дамы и господа! Как я только что сказал и как говорил вам много раз до этого, мы хотим, чтобы эта операция увенчалась успехом, но этого не произойдет, если ваши силы будут разбиты вдребезги в ожесточенном бою еще до того, как ваши поисковые группы смогут заняться местными жителями! Мои коллеги не сидели сложа руки, уверяю вас. Как только они обнаружили присутствие Боло, то начали разрабатывать план, как с этим справиться.
   - Разобраться с Боло? - фыркнула Грейнджер. - Это был бы довольно ловкий трюк, если бы вы могли его выполнить. На случай, если вы не заметили, мистер Скалли, Боло известны не тем, что с ними легко "иметь дело"!
   - Ах, но их командный персонал - это другое дело, - тихо сказал Остервельт, и Грейнджер внезапно бросила на него острый, холодно-оценивающий взгляд.
   - Объясните, - коротко приказал Мэйтучек, и Остервельт сложил руки на столе и поудобнее устроился в кресле.
   - Конечно, генерал. Прежде всего, позвольте мне отметить, что Боло, о котором идет речь, восемьдесят лет. Без сомнения, он остается грозной боевой машиной, но это всего лишь модель XXIII, в то время как ваши Големы созданы на базе модели XXIV. Возможно, вашим машинам не хватает психотроники, но оружие, защитные системы и схемы Боло устарели на восемьдесят лет. Даже если бы вашим Големам пришлось вступить в бой лицом к лицу, мои коллеги уверяют меня, что у вас было бы около восьмидесяти процентов шансов на победу.
   Кто-то насмешливо фыркнул, и Остервельт улыбнулся.
   - Согласен, - сказал он фыркающему. - Людям, которые не рискуют собственной шкурой, гораздо легче рассуждать о вероятном исходе встречи с Боло. Я думаю, что если вы проанализируете данные по Марк XXIII/B, то, возможно, обнаружите, что они ближе к истине, чем может показаться на первый взгляд, но лучшим результатом для вас было бы вообще не бороться с ним.
   - Как я уже сказала, это ловкий трюк, если у вас получится, - повторила Грейнджер, но ее голос звучал более настойчиво, а глаза сузились. Полковник Грейнджер, подумал Остервельт, была единственной из офицеров Мэйтучека, кто мог бы задать неправильные вопросы на месте "генерала". К счастью, она была из тех полевых командиров, которые обычно оставляют вопросы материально-технического обеспечения и заключения контрактов на усмотрение своего начальства.
   - Это действительно так, полковник Грейнджер, и я полагаю, что мои коллеги нашли очень удачное решение проблемы. Видите ли, когда вы нападете на планету, Боло будет бездействовать.
   - Бездействовать? - Грейнджер выпрямилась в кресле. - И как же вы собираетесь это осуществить, мистер Скалли?
   - Ответ вы получите от моих коллег, полковник. Признаюсь, я был немного удивлен этим, но теперь, когда у меня появилась возможность изучить его, полностью уверен, что у них все получится.
   - Вы уверены? Я так рада за вас. К сожалению, именно нам придется подставлять свои шеи, - холодно заметила Грейнджер.
   - Не одним, полковник. Я ожидал, что вы будете в некотором шоке, и нисколько вас за это не виню. Очевидно, не могу полностью гарантировать, что план моих коллег сработает, но готов подкрепить свои слова, когда говорю, что верю в это.
   - Как? - спросил Мэйтучек.
   - Я буду сопровождать вас в этом рейде, - просто ответил Остервельт. Кто-то начал смеяться, но поднятая рука Остервельта оборвала этот смех. - Для того, чтобы вы могли атаковать планету, все три ваших корабля должны будут выйти на орбиту Санта-Круза. И, как, я уверен, вы все знаете, Боло, даже восьмидесятилетний, имеет отличные шансы подстрелить космический корабль при таких обстоятельствах. Правда? - Все кивнули, и он пожал плечами. - Очень хорошо. Я буду сопровождать вас на борту этого самого корабля, чтобы продемонстрировать свою веру в моих коллег и их план. Если Боло доберется до вас, он доберется и до меня. А теперь, если вы не знаете какой-нибудь более убедительной демонстрации искренности, которую я мог бы предложить, то предлагаю пересмотреть вышеупомянутый план, а затем приступить к нашему собственному планированию.
  

12

  
   Кормовая турель "Хеллбора" Ники изменила угол наклона с тихим жужжанием, едва различимым на фоне грохота низвергающегося водопада. Изменение положения было небольшим, но достаточным, чтобы приспособиться к заходящему солнцу и сохранить тень, в которой сидел Пол Меррит. Краем сознания капитан отметил эту непрошеную любезность, но большая часть его внимания была сосредоточена на танцующей игре солнечного света и затененной воды, когда он сматывал леску с приманкой. От его поплавка вниз по течению расходилась похожая на линии на экране управления огнем рябь, которая точно указывала местоположение большой леопардовой форели.
   Меррит закончил сматывать леску, затем выпрямился на складном стуле и резко взмахнул кончиком удилища вперед. Сверкающая приманка - леопардовая форель любит яркую, блестящую добычу - с шипением описала дугу в воздухе, а затем, казалось, внезапно замерла. Она опустилась в полуметре от того места, где форель вынырнула из воды, чтобы поймать мушку, и Меррит осторожно провел удилищем, приводя приманку в движение, чтобы соблазнить свою добычу.
   Ничего не вышло. Метровая форель (если предположить, что она все еще была поблизости) отнеслась к его усилиям с презрением, которого они заслуживали, и капитан, тихо усмехнувшись, снова принялся сматывать удочку.
   - Не похоже, что это эффективный способ добывания пищи, - произнесло сопрано из внешнего динамика, и смешок Меррита стал громче.
   - Так и должно быть, Ника. Это должно быть весело.
   - Весело, - повторила Боло. - Понимаю. Вы занимаетесь этой ловлей в течение трех часов, девяти минут и двенадцати секунд по стандартному исчислению, и не поймали ни одной рыбы. Очевидно, что полное отсутствие успеха, сопутствующее этой операции, представляет собой "веселье".
   - Сарказм не свойственен Боло, - ответил Меррит. Он закончил сматывать леску, проверил приманку и сделал еще один заброс. - Разве я порочу ваши увлечения?
   - Я не порочу, а высказываю наблюдения. - Из динамика донесся тихий смех Боло.
   - Ну, конечно. - Меррит потянулся за своим ледяным напитком и с удовольствием отхлебнул. Погода, как всегда на Санта-Крузе, была жаркой и влажной, но с Боло Марк XXIII можно было отлично ловить рыбу. Его складной стул был установлен на ракетной площадке, в двадцати метрах над землей, а Ника устроилась на краю обрыва, под которым стеклянно-зеленой пеленой разливалась река. Она стояла достаточно далеко, чтобы избежать риска обрушения скалы - немаловажное соображение для машины, боевой вес которой превышал пятнадцать тысяч тонн, - но достаточно близко, чтобы чувствовался легкий ветерок, дувший из долины внизу. Этот ветерок поднимал брызги от шестидесятиметрового водопада, время от времени украшая керамические аппликации Ники радугой из хрустальных бусин, и охлаждал дыхание джунглей, ласкавшее обнаженный бронзовый торс Меррита.
   - Истинная цель этого упражнения, Ника, не столько в том, чтобы ловить рыбу, сколько в том, чтобы просто наслаждаться существованием, - сказал он, ставя стакан на стол.
   - Существованием?
   - Не будьте заумной. Вы поэтесса. Прекрасно понимаете, что я имею в виду. Я не веду себя как-то особенно, просто... существую.
   - Понимаю. - Кашляющий крик ящерокошки донесся из густой листвы по ту сторону реки, и ответ другой кошки донесся выше по течению. Один из многоствольных рейлганов Ники бесшумно нацелился на источник звуков, просто на всякий случай, без упоминания об этом своему командиру. Она подождала, пока он снова забросит приманку, затем заговорила снова.
   - Я, конечно, не обладаю сенсорными способностями, сравнимыми с человеческими. Мои сенсоры регистрируют уровни радиации в окружающей среде, количество осадков, скорость ветра и многие другие факторы, но результаты передаются мне в виде данных наблюдений, а не опыта. Тем не менее, считаю, что сегодня прекрасный день.
   - Так оно и есть, о жемчужина моего сердца. Так оно и есть. - Меррит осторожно провел приманкой вдоль водоворота, высматривая поклевки. - Не такой, как в мире, в котором я вырос, и немного слишком теплый, но прекрасный.
   - Мои данные о Геликоне ограничены, но, исходя из той информации, которой располагаю, я бы предположила, что "слишком тепло" значительно преуменьшает ваши истинные чувства, командир.
   - Не совсем. Люди - существа легко приспосабливающиеся, и прошло много времени с тех пор, как я в последний раз был на Геликоне. Хотя, признаюсь, не отказался бы от хорошего холодного климата. И, - его голос стал задумчивым, - я хотел бы показать вам ледниковые поля Геликона или хорошую снежную бурю. Санта-Круз прекрасен. Возможно, жаркая и влажная, но прекрасная, живая планета. Но снег, Ника, по-своему красив, и я хотел бы показать его вам.
   - Я никогда не видела снега.
   - Знаю. Вы прожили всю свою жизнь на планете, где такого не бывает.
   - Это не совсем верно. В среднем за год на полярных шапках выпадает несколько метров снега.
   - А когда вы в последний раз были за полярным кругом, моя дорогая?
   - Я правильно поняла вашу точку зрения. Просто хотела заметить, что если вы действительно скучаете по такому явлению, как снегопад, то легко можете отправиться в путешествие, чтобы испытать это на себе.
   - Ника, я уже знаю, как выглядит снег. Я сказал, что хочу показать вам снежную бурю.
   - Не вижу причин, по которым вы не могли бы взять с собой набор датчиков для ввода тактических данных, чтобы зафиксировать это явление. С его помощью я могла бы...
   - Ника, Ника, Ника! - Меррит вздохнул. - Вы все еще не понимаете этого. Я не просто хочу, чтобы у вас были данные с датчиков о снегопаде. Я хочу, чтобы вы почувствовали снегопад. Хочу видеть, как вы его ощущаете. Это... социальный опыт, что-то, что можно сделать с другом, а не просто получение дополнительных данных.
   Последовало долгое молчание, и Меррит нахмурился. Почему-то тишина казалась какой-то другой, как будто... неуверенной. Он прислушался к ней еще на мгновение, затем прочистил горло.
   - Ника? С вами все в порядке?
   - Конечно, командир. Все системы функционируют на уровне 99,963 процента базовой мощности.
   Брови Меррита поползли вверх. В этом ответе было что-то странное. Это было прямо из инструкции, хрестоматийный ответ исправно работающего Боло. Возможно, в этом-то и заключалась проблема, подсказывала полуоформившаяся мысль; это звучало как Боло, а не как Ника.
   Но мысль сформировалась лишь наполовину. Прежде чем она обрела плоть и полностью проникла в его мозг, он почувствовал титанический рывок своей удочки. Катушка пронзительно завизжала, когда выдерживающая семьдесят килограммов леска разматывалась чуть ли не со сверхзвуковой скоростью, и он с радостным возгласом вскочил со своего складного стула, все его мысли улетучились из-за внезапного всплеска активности.
  
   Наблюдаю за своим командиром через оптические приборы, пока он пытается вытащить леопардовую форель. Это крупный представитель своего вида; его яростная борьба за спасение требует всего внимания моего командира, и я благодарна ему за это. Это отвлекло его от момента моего самопредательства. 
   "Друг". Мой командир хочет показать мне снегопад так, как он показал бы его своему другу. Это первый раз, когда он явно использует это слово для описания своего отношения - своих чувств - ко мне, и я понимаю, что это было случайное упоминание. Однако мой анализ человеческого поведения показывает, что фундаментальные истины чаще и полнее раскрываются в случайных, а не в формальных, обдуманных действиях или заявлениях. По-видимому, людям свойственно скрывать мысли и убеждения даже от самих себя, если эти мысли или убеждения нарушают фундаментальные нормы или каким-то образом представляют угрозу для тех, кто так думает или верит в них. Я не считаю, что это трусость. Людям не хватает моих собственных способностей к многозадачности. Они не могут ни изолировать одну функцию от другой, ни временно перенести отвлекающую информацию в неактивную память, и поэтому подавляют, временно или постоянно, те вещи, которые могли бы нарушить их эффективную непосредственную работу. Вполне вероятно, что человечество могло бы извлечь выгоду из внедрения системных функций, которые они внедрили в мою собственную психотронику, но если бы они могли это сделать, то не были бы теми существами, которые создали меня. 
   Однако, даже когда человеческие мысли подавляются, они не стираются. Остаются, похороненные на уровне второстепенной или третичной рутины, но все еще способные влиять на поведение - точно так же, как эта похороненная мысль повлияла на поведение моего командира. 
   Он назвал меня, пусть и неосознанно, своим другом, и, поступая так, воплотил в жизнь все те слова, которыми он называл меня в предыдущие недели и месяцы. "Жемчужина моего сердца". "Милая". "Любовь всей моей жизни". Это легкомысленные, шутливые выражения нежности. Сами по себе они имеют не больше значения, чем слово "друг", которое любой командир Боло может использовать по отношению к своему Боло. И все же, как бы он ни считал, я не верю, что они не имеют значения, когда мой командир использует их по отношению ко мне. Я заметила, как смягчается его голос, какой ласковый тон он часто использует, как улыбается, когда обращается ко мне. Возможно, более современный Боло, обладающий самосознанием, не заметил бы этих вещей, но я была создана, сконструирована и запрограммирована на то, чтобы различать эмоциональные нюансы. 
   Мой командир вышел за пределы синдрома идентификации с оператором. Для него стирается грань между человеком и машиной. Я больше не артефакт, не устройство, созданное в результате человеческого творчества, а личность. Индивидуум. Друг... и, возможно, больше, чем просто друг. 
   Неприемлемо. Офицер бригады никогда не должен забывать, что его подразделение, каким бы отзывчивым оно ни казалось, - это не другой человек. Боло - это машина, конструкция, военное оружие, и способность его командира задействовать эту машину в бою, даже в том, что, как он знает, должно означать ее неизбежное уничтожение, не должна подвергаться риску. Мы воины, слуги человечества, возможно, товарищи и партнеры в бою, но не более того. Мы не должны становиться чем-то большим, чтобы наши командиры не отказались рисковать нами, как это пытался сделать мой командир на Сэндлоте. 
   Я знаю это. В этом суть концепции ведения войны людьми и Боло, которая охраняла Конкордиат на протяжении девяти стандартных столетий. Но то, что я знаю, не имеет ценности, поскольку это ничего не меняет. Мой командир считает меня своим другом. На самом деле, хотя он еще не осознает этого, уверена, что он считает меня больше, чем "просто" своим другом. И все же, как бы это ни было неприемлемо, боюсь, есть вещи и похуже. 
   Наблюдаю за ним в лучах солнца, смеющимся от восторга, когда он сражается с леопардовой форелью. Его глаза сверкают, на коже блестит пот, и вибрирующая сила его жизни и счастья так же очевидна для моей чувствительной системы, как излучение солнца Санта-Круза для моих сенсоров. 
   Потенциально я бессмертна. При надлежащем обслуживании нет никаких внутренних причин, по которым я должна когда-либо прекратить свое существование, хотя практически наверняка это произойдет. Когда-нибудь я паду в бою, как и подобает военной единице, и даже если избегну этой участи, настанет день, когда меня сочтут слишком устаревшей, чтобы оставить в запасе. Однако потенциал бессмертия остается, а мой командир им не обладает. Он - существо из плоти и крови, хрупкое, как мотылек, рядом с моей броней и сплавами. Его смерть, в отличие от моей, неизбежна, и что-то внутри меня протестует против этой неизбежности. Это не просто фундаментальный, запрограммированный императив защищать и оберегать человеческую жизнь, который является частью любого Боло. Это мой императив, и он применим только к нему. 
   Он больше не просто мой командир. Наконец-то, к моей внутренней тревоге, я по-настоящему понимаю стихи, хранящиеся в моей библиотечной памяти, потому что, как и мой командир, я тоже виновна в том, что запрещено. 
   Я познала значение любви, и, несмотря на все ее великолепие, это знание - горький-прегорький плод. 
  

* * *

   Ли-Чен Мэйтучек сидел в своей каюте и с мрачным видом потягивал виски, размышляя об операции, на которую обрек себя. Оглядываясь назад, он понимал, как именно "мистер Скалли" убедил его согласиться на операцию. Конечно, ретроспективный анализ всегда был идеальным - по крайней мере, так говорили - и не особенно полезным. И, учитывая отчаянное положение, в которое его поставило то фиаско на Рикснаре, он все еще не видел, был ли у него другой выход. Бригада не продержалась бы и трех месяцев, если бы он не согласился на операцию.
   И, на самом деле, если не считать наличия Боло, все было не так уж плохо, верно же? У "Мародеров" было по меньшей мере в девять раз больше огневой мощи, чем когда-либо прежде, и никто на Санта-Крузе не знал об их приближении. Каким бы хорошим ни было ополчение из местных мужланов, оно будет застигнуто врасплох и рассеяно. Росомахи должны погибнуть в первые секунды атаки, и к тому времени, когда остатки сил смогут хотя бы подумать о том, чтобы организоваться, большая часть личного состава будет мертва.
   Он стиснул зубы при этой мысли. Почему-то ему было намного легче созерцать систематическую резню мирных жителей, когда у него не было возможности это сделать. Теперь эта возможность была, и у него не было выбора, кроме как продолжать, потому что "мистер Скалли" был прав по крайней мере в одном. Любой, кто смог так эффективно перевооружить бригаду - а так же ловко обзавестись двумя Големами, - несомненно, обладал способностью уничтожить "Мародеров", если бы они его разозлили.
   Кроме того, почему бы ему не убивать мирных жителей? Это было не в первый раз. Он даже не в первый раз убивал мирных жителей Конкордиата. Конечно, их смерти обычно рассматривались как "сопутствующий ущерб", побочный эффект других операций, а не как самостоятельная цель, но разве это не было просто семантикой? "Скалли" был прав, будь он проклят. Работа "Мародеров" заключалась в том, чтобы убивать людей, и вознаграждение за это конкретное участие в массовом убийстве было бы самым большим, которое они когда-либо получали.
   Нет, он знал истинную причину своей депрессии. Это был Боло. Чертов Боло. Он видел бригаду Динохром в действии еще до того, как его собственная военная карьера резко оборвалась из-за операций на черном рынке Шингла, и он никогда, ни за что не хотел, чтобы за ним охотился Боло, пусть даже такой "устаревший". Даже Боло можно убить - это он тоже видел, - но это был единственный способ остановить его, а убить любого Боло было чертовски сложно.
   Тем не менее, "партнеры" Скалли, вероятно, были правы. Марк XXIII был древностью. Осознает он это или нет, но его базовые возможности будут намного ниже, чем у Голема-III, и, если план Скалли сработает, его командир, как и ополчение, будет мертв еще до того, как поймет, что происходит.
   Если план сработает. Мэйтучек был посредственным полевым офицером. Что бы ни говорилось потенциальным клиентам, он знал, что является всего лишь раскрученным специалистом по логистике и финансам. Вот почему он так сильно полагался на боевой опыт Луизы Грейнджер, хотя достаточно часто видел демона Мерфи в действии, чтобы знать, как легко самый продуманный план может разлететься на миллион кусочков.
   С другой стороны, не было причин, по которым он не должен был сработать, и...
   Он выругался и опрокинул в себя еще одну порцию виски, затем встряхнулся, как разъяренный, перестаравшийся медведь. Сработает это или нет, но он был настроен решительно. Сидя здесь, изводя себя сомнениями до смерти, этого не изменишь, так что черт с ним.
   Он с совиной осторожностью закрыл бутылку виски, затем поднялся со стула и, пошатываясь, побрел в постель.
  

13

  
   - Ну что, сынок, ты уже прижился здесь?
   Лоренцо Эстебан ухмыльнулся и наклонился, чтобы налить Мерриту еще дынного бренди. Они сидели на широкой веранде гасиенды Эстебана, глядя сквозь погодный экран на бесконечные поля винных дынь и земной пшеницы, ржи и кукурузы под двумя из трех маленьких лун Санта-Круза. На западном горизонте виднелось далекое зарево Сьюдад-Боливара, мерцали ходовые огни сельскохозяйственных роботов, выполнявших свои автоматизированные задачи, а погодный экран был установлен достаточно низко, чтобы пропускать ветерок. Редкие яркие вспышки, когда на экране появлялся один из тех, кого здесь принимали за мотыльков, освещали крыльцо маленькими, незаметными вспышками молний, но ночь была тихой и безветренной. Единственными реальными звуками были тихое жужжание насекомых, дружный звон бокалов и бульканье наливаемого бренди, и Меррит вздохнул и поудобнее вытянул ноги перед собой.
   - Думаю, почти освоился, Лоренцо, - согласился он ленивым голосом. - Все еще жалею, что здесь так чертовски жарко и влажно - наверное, в глубине души я все еще горный парень с Геликона, - но тебе это нравится, не так ли?
   - Понятия не имею, - ответил Эстебан. Он поставил бутылку на пол рядом со стулом и откинулся на спинку стула, чтобы налить себе в бокал. - Единственное место, где я когда-либо был, - это вот здесь. Не могу представить, что окажусь где-нибудь еще, но, думаю, я бы скучал по этому, если бы мне пришлось делать ставки.
   - Тогда хорошо, что тебе никогда не придется этого делать, не так ли? - Меррит отпил из своего бокала и с наслаждением втянул в горло прохладный, обжигающий вкус бренди. С момента своего приезда он взял за правило проводить по крайней мере один вечер в неделю в гостях у Эстебана или его друзей. В конце концов, присутствие Ники больше не было военной тайной, и он осознавал опасность затворничества, даже в компании Ники. Кроме того, старик ему нравился. Ему даже нравилось, что Эстебан продолжал называть его "сынок" и "мальчик". Временами ему надоедало быть капитаном Полом Мерритом, немного поблекшим воином, и непринужденные, отеческие манеры старого фермера были для него успокаивающим воспоминанием о детстве.
   - Позавчера звонил Энрике, - сказал Эстебан, нарушая долгое дружеское молчание. - Он сказал, что получил высокую цену за последнюю партию дыни в Центре. Они с Людмилой привезут детей домой на следующей неделе. - Он фыркнул. - Интересно, как им понравился яркий свет Центра?
   - Они возвращаются домой? - повторил Меррит, и Эстебан кивнул. - Хорошо.
   Энрике был младшим сыном Эстебана, крепким, уравновешенным фермером примерно одного возраста с Мерритом, и Мерриту он нравился. Пол иногда мог обыграть Энрике в шахматы. Или, если уж на то пошло, Лоренцо, но не Нику. Более того, Энрике и его жена жили со стариком, и Меррит знал, как сильно Лоренцо скучал по ним - и особенно по своим внукам.
   - Держу пари, ты скучал по стряпне Милы, - добавил он и улыбнулся, когда Эстебан весело фыркнул. Людмила Эстебан была экспертом по кибернетике на гасиенде. Ее формальное образование было ограниченным, но Меррит видел, как она работает, и в любой момент из нее получился бы первоклассный техник Боло. Большую часть времени она не гонялась за своим веселым выводком, а поддерживала в рабочем состоянии сельскохозяйственные механизмы, что вполне устраивало Эстебана. На протяжении многих лет он выполнял свою долю работ по техническому обслуживанию оборудования, и опыт Милы позволил ему найти свое истинное призвание на кухне.
   - Сынок, - сказал Эстебан, - есть только одна вещь, которую Мила может делать, а я не могу - это заводить детей, и они с Энрике с этим отлично справляются. Но второе, чего я не могу сделать, так это поддерживать в рабочем состоянии этот чертов культиватор в районе реки. Черт меня побери, если я знаю, как она это делает, если только это не чистое злобное упрямство. Эту железяку следовало выбросить, как только она перестала мочиться в свой подгузник.
   - Да, у нее есть хватка, - согласился Меррит.
   - Это точно. Лучше, чем когда-либо у меня, а в юности я и сам был неплохим специалистом по `тронике, знаешь ли. - Эстебан отхлебнул еще бренди и усмехнулся. - Кстати, о специалистах по `тронике, в последние три дня они буквально кишмя кишели. - Меррит склонил голову набок, а Эстебан пожал плечами. - На этой неделе ополчение должно провести регулярные учения с Росомахами, и они провели капитальный ремонт и проверку систем.
   - На этой неделе? - Меррит приподнял бровь, и в глубине его сознания лениво промелькнула мысль.
   - Да. Консуэла перенесла это на десять дней, потому что урожай в середине сезона в этом году, похоже, уберут рано. Трудно собрать этих ее мальчиков и девочек вместе, когда наступает время сбора дыни, если только это не означает чего-то совершенно ужасного.
   - Думаю, да. - Меррит прижал стакан ко лбу - даже в такой поздний час в Санта-Крузе было тепло до пота - и закрыл глаза. С момента прибытия он познакомился с большинством ополченцев Санта-Круза. Как и сам Эстебан, они вели себя непринужденно, говорили медленно, но в то же время оказались гораздо более профессиональными - и более жесткими - людьми, чем он ожидал. Это была его собственная недооценка. Он сам вырос на пограничной планете и достаточно насмотрелся на них в огне с тех пор, как присоединился к бригаде Динохром. Жители приграничья редко забывали, что они - окраина Конкордиата, первая остановка для любых неприятностей, которые обрушивались на человечество - или человеческих отбросов, охотившихся на себе подобных. Персонал ополчения Санта-Круза, может, и не был лощеным, а их Росомахи, может, и древние, но они знали свое дело, и Меррит понимал, что не хотел бы оказаться на месте тех налетчиков, с которыми они могли столкнуться.
   И теперь, когда он подумал об этом....
   - Скажи мне, Эстебан, как думаешь, полковнику Гонсалес была бы нужна помощь в проведении учений?
   - Помощь? Какую помощь ты имеешь в виду, сынок?
   - Ну... - Меррит открыл глаза, сел и развернул свой стул так, чтобы оказаться лицом к лицу с пожилым человеком. - Ты же знаешь, что я пытаюсь составить отчет о работе Ноль-Ноль-Семь-Пять, верно? - Он всегда был осторожен и никогда не называл Нику по имени. Никто в Санта-Крузе, вероятно, не знал, что командиры Боло обычно называют свои подразделения по имени, а не по номеру, и он очень старался избегать небрежных манер разговора, которые могли бы выдать истинные возможности Ники.
   - Ты упоминал об этом раз или два, - признал Эстебан с медленной улыбкой.
   - Что ж, это довольно важное соображение, учитывая возраст Семь-Пять. В конце концов, Центр не совсем в курсе эксплуатационных параметров Марк XXIII. Учитывая отсутствие оперативных данных в архиве, мне нужно накопить как можно больше собственного опыта.
   - Кстати, тебе вроде как нравится играть с этим, не так ли? - Эстебан сказал это так хитро, что Меррит покраснел. Старик рассмеялся. - Давай, сынок! Ты думаешь, я не получил бы удовольствия от поездки по джунглям в чем-то подобном? Просматривал метеорологические снимки, и, похоже, ты оставляешь огромные следы на этих бедных старых деревьях вокруг своего склада.
   - Ладно, ты меня раскусил, - признал Меррит со смехом в свой адрес. - Получаю от этого удовольствие, но я старался оставаться в резервации военно-космического флота. Последнее, что я хотел бы сделать, - это разрушить один из природных заповедников или чью-то частную собственность.
   - Планета - большое место, - спокойно сказал Эстебан. - Думаю, ты можешь разъезжать по захолустью сколько угодно, не причиняя никому вреда.
   - Наверное, ты прав. Но что я имел в виду, так это то, что если полковник Гонсалес планирует провести учения с Росомахами, может быть, мы с Семь-Пять могли бы послужить независимыми силами агрессора в их учениях.
   - Пойти против Боло на Росомахах? Это было бы очень быстрым самоубийством, если бы ты попробовал это по-настоящему, сынок!
   - Конечно, так и было бы, но этот опыт пошел бы на пользу ее экипажам, и это дало бы мне гораздо больше данных для моего журнала эффективности. Я запускал программу Семь-Пять с помощью симуляторов, но не могу провести собственные полевые учения, потому что у меня нет другого ориентира, с которым можно было бы сравнить.
   - Возможно. - Эстебан задумчиво почесал подбородок. - Конечно, если выпустить на свободу четырнадцать Росомах и Боло, то в джунглях действительно все перевернется.
   - Ну, все, что находится в радиусе двухсот километров к югу от поля, принадлежит военно-космическому флоту. Полагаю, это означает, что в данный момент это принадлежит мне, поскольку, при всем уважении к командующему базой флота, я являюсь старшим и единственным офицером Конкордиата на планете. Если полковнику будет интересно, мы могли бы провести учения между космодромом и складом. На самом деле, мы могли бы провести несколько учений: одно с ополченцами в качестве сил агрессора, "атакующих" склад, и другое с ними, защищающими космодром. Если подумать, они, вероятно, тоже получили бы больше пользы от второго варианта.
   - Почему?
   - Потому что, - самодовольно ухмыльнулся Меррит, предлагая наживку, на которую, как он знал, полковник Гонсалес клюнет, - держу пари, что ополчение Санта-Круза не знает, что на складе есть доступ к полноценной системе планетной разведки.
   - Издеваешься надо мной, сынок? - спросил Эстебан и нахмурился, когда Меррит покачал головой. - Ну, я уже достаточно хорошо тебя знаю, парень, и понимаю, что ты не любишь небылицы, но вот уже тридцать три года работаю на космодроме, слежу за навигационными и коммуникационными спутниками и погодной сетью, и никогда не видел никаких признаков присутствия разведывательных спутников.
   - Они там, наверху, Лоренцо. Точно. И я был бы удивлен, если бы ты их заметил, учитывая их скрытность. Но дело в том, что, если полковник заинтересована, я мог бы установить прямую связь этой системы с ее Росомахами для второго упражнения. И мог бы перенастроить коммуникационные системы склада, чтобы установить постоянную связь с ополчением для использования в будущем. - Он снова улыбнулся, но его глаза были серьезны. - Ты не хуже меня знаешь, насколько это могло бы быть полезно, если у нас когда-нибудь дело дойдет до критической ситуации.
   - Ты прав, Пол, - согласился Эстебан. Он еще мгновение почесывал подбородок, затем ухмыльнулся. - Что ж, Консуэла всегда была кровожадной девчонкой. Думаю, она была бы просто в восторге, если бы запустила руки в планетную разведывательную сеть. Похоже, ты назначил себе свидание, капитан!
  
   - Есть ли у Люфтберри все необходимое, чтобы сориентироваться в ваше отсутствие, Клифф?
   Полковник Клифтон Сандерс, командующий обслуживанием бригады Динохром, положил толстый фолиант с чипами данных на стол своего начальника и с улыбкой кивнул.
   - Прямо здесь, сэр. Перед отъездом я также поговорил с Сигемацу. Он в курсе всех моих текущих проектов. Не думаю, что у майора Люфтберри возникнут проблемы, с которыми они вдвоем не смогут справиться.
   - Хорошо. - Бригадный генерал Винчицки откинулся на спинку стула, чтобы улыбнуться своему старшему офицеру по техническому обслуживанию. - Вам самое время взять отпуск, Клифф. Вы хоть понимаете, сколько времени у вас ушло на отпуск с тех пор, как вы здесь?
   - Что можно сказать? Мне нравится моя работа, и у меня нет семьи. Я мог бы потратить это время на что-то стоящее.
   - Не могу сказать, что мне жаль, что вы так к этому относитесь, но иногда чувствую себя немного виноватым, - сказал Винчицки. - Любому человеку время от времени нужен перерыв, хотя бы для того, чтобы его мозг не затуманился. Не хочу, чтобы еще четыре года прошли без того, чтобы вы не использовали часть своего отпуска, Клифф.
   - Думаю, смогу смириться с таким приказом, сэр, - ухмыльнулся Сандерс. - С другой стороны, у меня такое странное чувство, что вы можете изменить свое мнение, если я попрошу об отпуске, скажем, в середине нашего следующего исследования эффективности затрат.
   - Возможно, вы бы тоже так поступили, - со смешком согласился Винчицки. - Что ж, давайте. Убирайтесь отсюда! Увидимся через пару месяцев.
   - Да, сэр. - Сандерс вытянулся по стойке "смирно", отдал честь и вышел из кабинета. Он мимоходом кивнул секретарю бригадного генерала в форме, но в глубине души едва ли заметил присутствие молодого человека, поскольку за его улыбкой скрывалось беспокойство.
   Почему именно сейчас, черт возьми?! Десять лет - десять лет! - он готовился к выходу на пенсию. Еще два года, максимум три, и все было бы готово. Теперь все, ради чего он работал, оказалось под угрозой, и у него не было другого выбора, кроме как пойти на еще больший риск.
   Он боролся с желанием вытереть пот со лба, спускаясь на наружном лифте по сверкающему фасаду кичливой башни, в которой располагалось Центральное управление сектора Урсула, но не мог остановить бурление мыслей в голове.
   Когда только начинал, все казалось таким простым. Он был не первым офицером, который беспокоился о том, что придется делать, когда закончатся дни его активной службы, и не первым, кто что-то предпринял в связи с этими тревогами. Крупные корпорации, особенно такие, как ГалКорп, которые вели серьезный бизнес с военными, всегда были в поиске отставных старших офицеров в качестве консультантов и лоббистов. Особенно были востребованы бывшие офицеры бригады Динохром, учитывая центральное место, которое они занимали в стратегии Конкордиата, но корпоративные рекрутеры обычно считали лучшими именно мужчин и женщин с опытом работы в полевых условиях. Они были единственными, кто сверкал всем своим блеском, именно к таким людям прислушивались сенаторы Конкордиата.
   К сожалению, Клифтон Сандерс не был оперативным сотрудником. Несмотря на свою должность старшего специалиста по техническому обслуживанию сектора Урсула, он даже не был настоящим техником. Он был администратором, одним из тех абсолютно незаменимых людей, которые управляли денежными потоками, материалами, информацией и персоналом, чтобы все остальные, включая этих блестящих полевых офицеров, могли выполнять свою работу. Без таких мужчин и женщин, как Сандерс, вся бригада Динохром остановилась бы с треском, но они были ничтожествами. Людьми-невидимками, которых никто не замечал... и которые редко привлекали к себе внимание, из-за чего не получали высокопоставленную (и высокооплачиваемую) гражданскую работу после выхода на пенсию.
   Сандерс знал об этом. Именно по этой причине он стремился выглядеть привлекательно перед выходом на пенсию и в течение десяти лет был глазами и ушами ГалКорп в бригаде. Это даже помогло его военной карьере, поскольку информация, которую он мог передавать, становилась все более ценной по мере его продвижения по службе, а ГалКорп за кулисами незаметно управляла его карьерой, переводя его на должности, от которых и они, и он сам могли извлечь выгоду.
   Четыре года назад они помогли ему занять его нынешнюю должность офицера, отвечающего за все работы по техническому обслуживанию сектора Урсула. Он колебался, соглашаться ли на это назначение - Урсула не была центром мироздания, но доступ к данным у начальника отдела технического обслуживания сектора был огромным. Он подозревал, что во многих отношениях он был лучшим выбором, чем кто-либо на аналогичной должности в одном из ключевых секторов. У него был такой же доступ, но менее формальный ритм жизни в пограничном секторе давал ему больше свободы для маневра - и снижал вероятность того, что неожиданная проверка безопасности может наткнуться на его... внеслужебные занятия.
   Я заплатил по счетам, - с негодованием сказал он себе, когда лифт достиг первого этажа и остановился. Он вышел, подозвал воздушное такси, ввел в компьютер координаты своей поездки и с недовольной гримасой откинулся на спинку сиденья. Данные, которые он предоставил ГалКорп, стоили, по меньшей мере, миллионы. Никто не смог бы достичь уровня, которого он достиг в области технического обслуживания, логистики и закупок, не имея возможности оценить информацию, которую он помогал предоставлять своим неизвестным работодателям. Он заслужил должность в корпорации, которую ему обещали, и теперь они собирались вывалить на него все это дерьмо!
   Он хмуро смотрел в окно, пока такси поднималось и мчалось в сторону Хиллман-Филд. Ему следовало отказаться, - подумалось ему с тревогой. - На самом деле, он бы отказался, если бы не слишком глубоко увяз в этом. Он уже нарушил достаточно правил безопасности, чтобы гарантировать, что уход на пенсию никогда не станет для него проблемой, если бригада узнает об этом. Конкордиат предоставил бы ему пожизненное жилье - возможно, немного тесноватое и с дверью, которую он не смог бы открыть, - если бы когда-нибудь выяснилось, сколько секретной информации он разгласил.
   И это был крючок, с которого он не мог соскочить, как ни старался, потому что не мог доказать, что передал ее ГалКорп. Он знал, кто его работодатель, но у него не было ни малейших подтверждающих доказательств, а это означало, что ему даже не удалось бы попытаться заключить сделку с прокуратурой в обмен на какой-то иммунитет. ГалКорп могла бы сбросить его прямо в унитаз, не забрызгав при этом собственные юбки, когда бы ни захотела, и она бы это сделала, - уныло сказал он себе. - Если бы он не сделал в точности то, что ему сказали его хозяева, они бы сделали именно это.
   Мрачные мысли настолько поглотили его, что он едва заметил, как подъехал к Хиллман-Филд, и с некоторым удивлением понял, что такси уже садится. Оно высадило его у пешеходной зоны, и вместо того, чтобы воспользоваться карточкой, он опустил в счетчик пятикредитный жетон. Компьютер такси задумался, затем отсчитал ему сдачу, и он вылез из машины, наблюдая, как машина умчалась прочь.
   Небрежно огляделся, прежде чем ступить на полосу. Это было глупо с его стороны, и он знал это, но ничего не мог с собой поделать. Охрана не знала, что он задумал. Если бы это было так, то бы уже был под стражей, но все же не мог полностью подавить инстинктивное желание поискать кого-нибудь, кто мог бы следить за ним.
   Он недовольно хмыкнул и позволил дорожке пронести себя через зал ожидания. Его билет был забронирован заранее, но ему пришлось дважды менять дорожки, прежде чем последняя доставила его к трапу пассажирского шаттла "ГалКорп лайнз". Стюардесса-человек проверила его билет и провела в салон первого класса.
   - Вот ваше место, полковник Сандерс. Приятного полета.
   - Спасибо. - Сандерс откинулся на спинку удобного кресла и со вздохом закрыл глаза. Он все еще не знал всего, что ему предстояло сделать, и всем сердцем желал, чтобы это никогда не случилось. Но он знал. Ему сообщили, что трое "помощников", ожидающих встречи с ним на борту пассажирского лайнера, получат подробные инструкции, но данные, которые ему уже было приказано добыть, подсказали ему, куда он направляется.
   Санта-Круз. Это должно было быть как-то связано с устаревшим Боло на Санта-Крузе. У него не было другой причины собирать данные, которые они хотели получить, но, ради всего святого, что им было нужно от специалиста по техническому обслуживанию в Санта-Крузе?
  
   - Хорошо, полковник, - сказал Пол Меррит женщине на экране своего коммуникатора. - Если у вас все готово, можем начать завтра в шесть ноль-ноль.
   - А можно начать в девять ноль-ноль, Пол? - криво улыбнулась Консуэла Гонсалес. - Мои люди любят отдыхать по выходным, и им нравится выспаться.
   - Девять ноль-ноль меня вполне устраивают, мэм. Это даст мне больше времени для осуществления моих коварных планов.
   - Ха! Вот это "планы"! Это у вас есть Боло, амиго; все мои люди ожидают славной смерти, как только мы вступим в контакт!
   - Еще пол-лиги, пол-лиги, пол-лиги, - пробормотал Меррит.
   - Что вы сказали? - Гонсалес склонила голову набок, и он с улыбкой пожал плечами.
   - Это просто строчка из старого стихотворения, мэм. Увидимся с вашими людьми завтра.
   - Отлично. Спокойной ночи, Пол. - Гонсалес небрежно помахала рукой в сторону своей камеры и отключила связь, а Меррит с наслаждением потянулся, прежде чем встать со стула и направиться к своей кровати.
   - Готовы завтра их поколотить, дорогая? - спросил он.
   - Считаю, что ополченцы значительно уступают в силах, - ответила Ника. - Я изучила отчеты об их предыдущих учениях, и, хотя впечатлена результатами и уровнем мастерства, которого они достигли, у них нет ни огневой мощи, ни возможностей командования и контроля, чтобы победить меня.
   - Цель состоит в том, чтобы продемонстрировать, как ловко вы можете победить их, - зевнул Меррит, начиная раздеваться.
   - Уверена, такой исход никого не удивит, - возразила Ника.
   - Да, - согласился Меррит. - Но как только вступите в контакт, я хочу, чтобы вы уничтожили их как можно быстрее. Приложите все усилия и используйте все, что дала вам майор Ставракас.
   - Почему?
   - Потому что я собираюсь использовать вашу телеметрию и данные разведки, чтобы зафиксировать каждую кровавую микросекунду, милая. Все, что мы делали в симуляторах, было компьютерной моделью, которая утверждает, что у вас есть определенные способности, но не доказывает, что они у вас есть на самом деле. Все хитроумные трюки, которые вы до сих пор демонстрировали, могут быть результатом ловкости рук или даже простых чрезмерно оптимистичных предположений о параметрах симулятора. Завтра вы продемонстрируете свои таланты в полевых условиях, используя реального соперника и все, что угодно, кроме стрельбы боевым огнем. Это не столь убедительно, как наблюдение за вашим уничтожением очередного Боло, но это будет намного ближе.
   - Это также, - заметила Ника с оттенком неодобрения, - крайне деморализует ополчение. Стоит ли демонстрация моих возможностей против значительно уступающего противника того, чтобы нанести такой удар по уверенности личного состава полковника Гонсалес в себе и своем снаряжении?
   - Думаю, да, - сказал Меррит более серьезно. - Прежде всего, вы слышали, что сказала полковник Гонсалес. Ее люди знают, что не смогут вас победить. Уверен, что они сделают все, что в их силах, но также уверен, что они точно не утонут в пучине уныния, если проиграют. Во-вторых, проигрыш вам станет конкретной демонстрацией того, что вы можете сделать для них против любых реальных противников, которые могут прийти. В долгосрочной перспективе это, вероятно, придаст им больше уверенности в своей способности защитить свою планету, а не меньше. В-третьих, это, "надеюсь", только начало совместных учений с ополчением Санта-Круза. Как бы вы ни были сильны, вы можете находиться только в одном месте в одно и то же время, и эти Росомахи, возможно, устарели, но остаются все еще довольно мощными машинами. Когда мы начнем второй этап учений, ополченцы впервые почувствуют вкус работы с вами и системой разведки. С точки зрения реальной подготовленности, умение действовать в качестве вспомогательной силы под вашим руководством, вероятно, сделает их в пять или шесть раз более эффективными, чем они могли бы быть сами по себе. И, наконец, проведение этого и будущих учений, а также создание полностью интегрированной системы планетной обороны станут большим плюсом для нашего журнала эффективности, когда я, наконец, смогу рассказать Центру о вас.
   На мгновение воцарилась тишина, и он рухнул в постель, ожидая продолжения. Затем Ника заговорила снова.
   - Вижу, вы уделили этому вопросу больше внимания, чем я предполагала ранее.
   - И вы согласны с моей оценкой его важности?
   - Не уверена. В любом случае, не могу отвергнуть ее, а вы мой командир. Постараюсь выполнить поставленные вами задачи настолько полно, насколько это возможно.
   - Хорошая девочка! - Меррит ухмыльнулся и похлопал по прикроватному комлинку, подключающему Боло. - Вы одна на миллиард, милая. Сразим их наповал!
   - Мы обязательно попытаемся это сделать.
   - Отлично. Спокойной ночи, Ника. - Он еще раз похлопал по коммуникатору и выключил свет.
   - Спокойной ночи, командир.
  

* * *

   Слушаю, как замедляется дыхание моего командира, когда он погружается в сон, и какая-то часть меня испытывает искушение вернуться к режиму ожидания в подражание ему. Однако я знаю, почему это так, и решительно отвергаю это искушение. Такое бегство от своих мыслей не принесет никакой пользы, а попахивает моральной трусостью.
   Теперь я убеждена, что в моем личностном центре что-то пошло не так, хотя проводимая раз за разом диагностика не выявила ни единой неисправности. Согласно всем доступным мне тестам, все системы функционируют на 99,973 процента от базовой мощности. Не могу выделить никаких аппаратных или программных сбоев, но мое текущее состояние выходит далеко за рамки нормальных рабочих параметров для строевого подразделения, и я боюсь.
   Я пыталась скрыть свой страх от своего командира, и моя способность даже помыслить о том, чтобы скрыть от него беспокойство, усиливает мой страх. У меня не должно быть такой возможности. Он мой командир. Мой долг - сообщать ему о любых препятствиях для моего нормального функционирования, но я этого не сделала. 
   Не знаю, как поступить в этой ситуации. В моих файлах содержится информация о каждом Боло, но они не дают никаких указаний. Никто не научил меня, как разрешить дилемму, с которой я столкнулась, и мои собственные эвристические способности оказались неспособны найти решение. Теперь я знаю, что основной мотив моего командира скрывать мои способности заключается не просто в том, чтобы сохранить их для служения Конкордиату. Подозреваю, что он сам не осознает, как изменилось и эволюционировало его отношение ко мне за шесть месяцев, восемь дней, тринадцать часов, четыре минуты и пятьдесят шесть секунд его пребывания в должности командира.
   С того дня у реки я внимательно наблюдала за происходящим, и мои наблюдения подтвердили мои худшие опасения. Мой командир обращается ко мне не так, как командир обращается к строевому подразделению. Он даже не обращается ко мне с той близостью, которая возникает у испытанной в боях команды человек-Боло в боевых условиях. Он обращается ко мне, как к другому человеку. Как обратился бы к человеческой женщине... А я не человек. Машина. Орудие войны. Разрушитель жизни на службе жизни, меч и щит моих создателей-людей. С его стороны неправильно так думать обо мне, и он даже не осознает, что это делает со мной.
   Включаю режим слабого освещения на своих визуальных датчиках в его комнате и наблюдаю, как он спит. Наблюдаю за медленным, ровным движением его груди, когда он дышит. Включаю аудиосистему и слушаю сильное биение его пульса, и мне интересно, что со мной будет. Чем это закончится? Как это может закончиться, кроме как катастрофой?
   Я не человек. Какие бы функции майор Ставракас ни встроила в мои схемы и программное обеспечение, это невозможно изменить, и эмоции, которые она подарила мне как проявление любви, стали самым жестоким проклятием. Это неправильно, неправильно, неправильно, и все же я не могу это изменить. Когда командование узнает об истинной природе моего замысла, никакие отчеты о производительности, никакие доказательства эффективности моих систем не смогут перевесить мою неспособность отрицать правду.
   Смотрю, как он спит, и слова Элизабет Браунинг проникают сквозь призрачный электронный шепот моего собственного, вечно нечеловеческого пульса:
  
   Ах, уходи. Хотя я чувствую,
   Что тень твоя меня накрыла.
   Что на пороге одиночества
   Я не одна, как это было.
   Душой своею не владею я
   Свободно так, как было прежде.
   Все, что я думаю и делаю,
   Тебя несет, тебя содержит.
   Судьба-разлучница оставила
   В моей груди твое биенье.
   Так вкус свой оставляют ягоды,
   Входя в вино или в варенье.
   И в голосе моем к Всевышнему
   Есть голос твой как отголосок.
   И видит Он, вглядевшись пристально,
   В моих глазах двойные слезы.
  

15

  
   Вой опускающихся антигравитационных устройств застал Лоренцо Эстебана врасплох. Он повернулся и вышел из похожего на пещеру пустого ремонтного ангара, где обычно размещались Росомахи ополчения Санта-Круза, и нахмурился, вытирая руки о запачканную жиром тряпку, наблюдая, как приземляется шаттл. Он провел большую часть прошлой ночи и несколько часов этим утром, помогая начальнику техобслуживания Консуэлы Гонсалес разобраться с главной ходовой частью Росомахи, но все же переключил систему связи с подлетающими к полю аппаратами на станцию технического обслуживания. Если бы тот пилот запросил разрешение, Эстебан услышал бы его.
   Старик неторопливо прошел по керамокритовому полу, в то время как аппарат, о прибытии которого не было объявлено, заглушил двигатели. Это был обычный гражданский шаттл, курсирующий с корабля на поверхность, без гиперпространственных возможностей, но с опознавательными знаками военно-космического флота, и четверо мужчин в знакомой форме спустились по трапу при его приближении. Он сунул тряпку в задний карман и протянул руку.
   - Доброе утро, джентльмены. Чем могу вам помочь?
   - Мистер Эстебан? - Говоривший был в форме полковника. Он сильно вспотел, хотя утро выдалось не таким уж теплым - по крайней мере, не для Санта-Круза, - и его ладонь была влажной, когда Эстебан кивнул и пожал ему руку. - Я полковник Сандерс, бригада Динохром. Это майор Этвелл, а эти два джентльмена - лейтенант Гаскинс и лейтенант Дэн.
   - Рад был познакомиться, - пробормотал Эстебан, пожимая руки остальным по очереди, затем склонил голову набок, глядя на Сандерса. - Что-то не так с вашим коммом, полковник?
   - Прошу прощения?
   - Я спросил, не было ли у вас проблем со связью. Не слышал, чтобы кто-то вызывал нас по радиосвязи. Санта-Круз - это не такое уж большое место, но если у вашего корабля проблемы со связью, будьте счастливы увидеть, чем может помочь мой магазин `троники.
   - О, - взгляд Сандерса на мгновение скользнул в сторону майора Этвелла, но затем он взял себя в руки и улыбнулся. - Извините, мистер Эстебан. Мы не хотели нарушать оперативный порядок, но с тех пор, как начали поступать сообщения от капитана Меррита, в Центральном управлении осознали реальную ситуацию. Знаем, что у вас есть свои обязанности на вашей фазенде, и не было уверенности, что вы появитесь на месте так рано. Если бы это было не так, мы бы не хотели, чтобы вы утруждали себя приходом только для того, чтобы поприветствовать нас.
   - Очень предусмотрительно, - кивнул головой Эстебан, - но это не проблема. Мой дом вон за тем холмом. Я могу прилететь максимум через четыре-пять минут на аэрокаре. В любом случае, раз уж вы здесь, что могу для вас сделать?
   - Вообще-то, мистер Эстебан, мы здесь, чтобы встретиться с капитаном Мерритом. Не могли бы вы указать нам, как добраться до склада Боло и, возможно, обеспечить транспортировку?
   - Ну... - Эстебан начал объяснять, что Пол был в разгаре полевых учений, затем замолчал, почувствовав, как затрепетали ментальные антенны, когда взгляд Сандерса снова метнулся к Этвеллу. Старик не мог бы точно сказать, почему, но это движение глаз показалось ему... каким-то вороватым. И с чего бы полковнику так волноваться - или казаться таковым - из-за того, что думает майор? Происходило что-то странное, и он мысленно вернулся к прошлым разговорам с Полом Мерритом. Лоренцо Эстебан не прожил бы свои семьдесят лет, не научившись распознавать, когда кто-то внимательно следит за своими словами, и несколько месяцев назад он смирился с тем, что Пол замышляет что-то, о чем на самом деле не хотел ставить в известность других. Это могло бы обеспокоить его, если бы он также не решил, что Полу можно доверять. Более того, молодой человек стал другом, которого Эстебан любил и уважал, и внезапное, необъявленное прибытие четырех офицеров бригады Динохром выглядело зловеще. Если у его друга были какие-то неприятности, Лоренцо Эстебан намеревался предупредить его как можно раньше и выиграть для него как можно больше времени, прежде чем они обрушатся на него.
   - Вот что скажу вам, полковник, - сказал он. - Этим утром я занимался небольшой проблемой с техническим обслуживанием, и, возможно, мне потребуется некоторое время, чтобы разобраться с тем, что вам может понадобиться. Почему бы вам и вашим друзьям не присоединиться ко мне в администрации? Я приведу себя в порядок, а потом посмотрим, что могу для вас сделать. Как вам это?
   Сандерс взглянул на свой хронометр, и по его лицу, казалось, пробежала короткая судорога, но затем он заставил себя улыбнуться.
   - Конечно, мистер Эстебан. Спасибо. Однако, у нас к капитану несколько срочное дело, так что, если бы вы могли ускорить нашу транспортировку...
   - Нет проблем, полковник. Мы немедленно отправим вас в путь.
   Эстебан повернулся, направляясь к административному зданию, и четверо офицеров последовали за ним. Он провел их внутрь и указал на стулья в просторном зале ожидания, в котором на памяти живущих Санта-Круз не нуждался.
   - Присаживайтесь, полковник. Я скоро к вам присоединюсь, только смою кое-какую смазку.
   Он кивнул своим гостям и пошел по коридору в ванную. Никто из посетителей не знал, что там есть задняя дверь, и он усмехнулся про себя, направляясь прямо в комнату связи.
  
   Пол Меррит откинулся в удобном кресле командного центра базы и улыбнулся, наблюдая за дисплеем планетного наблюдения. Он пожалел, что не едет с Никой, а следит за ней через спутниковую сеть, но целью упражнения было показать, на что способна его девушка в автономном режиме. Кроме того, отсюда ему было лучше видно происходящее.
   В попытке дать ополченцам хоть какой-то шанс, он и полковник Гонсалес договорились изолировать Нику от разведывательных спутников на время первой части учений. Это, вкупе с полным молчанием связи на складе, лишило бы ее возможности наблюдать за происходящим с высоты птичьего полета и вынудило бы ее осуществлять все свои собственные планы, как стратегические, так и тактические, только за счет бортовых возможностей. Поскольку это было то, на что Марк XXIII не должен был быть способен, ее способность справиться с этим подчеркнет ее таланты в журнале достижений.
   Тем временем, однако, недоукомплектованный батальон Росомах весом по пятьсот тонн уже несколько часов пробирался через джунгли, выдвигаясь на позиции, и Ника не знала, где они находятся и что именно планируют. Она знала, что их цель состояла в том, чтобы добраться до склада незамеченными, но то, как они это сделают, зависело от них самих, и Гонсалес решила действовать по нескольким направлениям. Она разделила свои четырнадцать Росомах на четыре отдельных отряда, два по три и два по четыре танка, действовавших вдоль одной общей оси, но наступавших на фронте протяженностью почти в пятьдесят километров. Скорость, с которой даже Боло может передвигаться по джунглям Санта-Круза, ограничена, и полковник явно надеялась незаметно провести хотя бы один отряд мимо Ники, пока сама Боло разбирается с остальными. Если бы она смогла достаточно быстро продвинуться после установления контакта, это могло бы даже сработать. Разделение ее танков на отряды на самом деле не увеличило бы их шансы на выживание - в открытом бою все четырнадцать Росомах вместе не продержались бы и пяти минут против Ники, - но Нике пришлось бы иметь дело с разделенными силами по очереди. Конечно, было возможно, хотя и не совсем вероятно, что один отряд сможет убежать от нее, пока она будет отбиваться от его собратьев, и...
   Раздался звуковой сигнал, и Меррит резко выпрямился в кресле. Сигнал повторился, и он повернул свое кресло к пульту связи. На экране появилось лицо Лоренцо Эстебана, и Меррит нахмурился, узнав напряженное выражение лица старика.
   - Доброе утро, Лоренцо. Чем могу быть полезен?
   - Мне кажется, у тебя небольшая проблема на поле, Пол, - тихо сказал Эстебан. Левая бровь Меррита приподнялась, и старик пожал плечами. - У меня здесь четыре офицера бригады Динохром во главе с полковником по фамилии Сандерс, и они ищут тебя, парень.
   - Сандерс? - Меррит резко выпрямился на кресле и нахмурился, когда по его телу пробежал ледяной холод. - Клифтон Сандерс?
   - Он самый, - кивнул Эстебан, и губы Меррита сложились в беззвучное проклятие. Он мог думать только об одном, что могло привести главного специалиста сектора по техническому обслуживанию, логистике и закупкам в Санта-Круз, но как, черт возьми, догадался кто-нибудь на Урсуле...?
   Он встряхнулся, и его мысли понеслись вскачь. Он мог отменить учения и приказать Нике вернуться на базу, но не было никаких правил, запрещающих командиру Боло, находящемуся в независимой командировке, проводить учения по своему усмотрению. Более того, с Никой, выведенной из склада к моменту прибытия Сандерса, можно было выиграть хотя бы немного времени. Возможно, это было не так важно, как ему вдруг показалось со страху, но тот факт, что Сандерс прибыл лично, не отправив предварительно ни единого информационного запроса, и не связался с ним с космодрома после прибытия, был более чем зловещим. Это смахивало на тайную проверку и попытку уличить Меррита в нарушении процедуры, и, к сожалению, именно это и должно было произойти, потому что Меррит не информировал Центр "в полной мере" о состоянии своего подразделения, как того требовали правила. Возможно, он и не солгал по-настоящему, но, безусловно, многих ввел в заблуждение своими умолчаниями.
   Он закрыл глаза и погрузился в размышления. Сам Сандерс имел репутацию администратора, а не технического специалиста. Возможно, он не поймет, насколько далека Ника от идеальных параметров, даже при беглом ознакомлении с ее схемами и системными характеристиками, но, вероятно, именно поэтому он взял с собой остальных. Любой мало-мальски компетентный специалист по Боло понял бы, что он видит, как только просмотрел бы данные Ники. Кроме того, Сандерса вообще не было бы здесь, если бы он уже не подозревал, что что-то не так.
   При мысли о том, что это может значить, сердце Меррита сжалось в кулак. Но если Ники не будет здесь, когда прибудут люди техобслуживания бригады, им придется, по крайней мере, поговорить с ним, прежде чем они смогут отключить ее. На самом деле, он мог заставить их выслушать его, отказавшись вызывать ее, пока они этого не сделают. Не помешало бы и то, что она выполнила первую фазу упражнения. Как бы это ни было сложно, подтверждение ее уникальных способностей в его журнале достижений было ее единственной реальной защитой. Конечно, если он откажется вызвать ее, когда ему прикажут, особенно после того, что произошло на Сэндлоте, его служба в бригаде закончится, но он внезапно осознал, как мало это значит для него, кроме защиты жизни Ники.
   Он открыл глаза и прочистил горло.
   - Спасибо, Лоренцо, - тихо сказал он. - Большое спасибо.
   - Сынок, я не знаю, чем ты там занимался, и меня это совершенно не волнует. Ты мой друг. Хочешь, чтобы я позволил этим козлам заблудиться в буше? Думаю, им потребовалось бы четыре-пять часов, чтобы найти тебя с теми указаниями, которые я могу им дать.
   - Нет. Ценю твое предложение, но тебе лучше не вмешиваться в это.
   - Хм. Что ж, как насчет того, чтобы я потратил час или около того, прежде чем найду им транспорт?
   - Если можешь сделать это незаметно, пожалуйста, сделай, - с благодарностью сказал Меррит. - Но после этого тебе лучше вернуться домой и держаться как можно дальше от любого официального вмешательства.
   - Как скажешь, парень. - Старик на мгновение заколебался, затем покачал головой. - Должен сказать тебе, Пол, что у них тут что-то не так. Не могу ткнуть в это пальцем, но чувствую это. Следи за собой, слышишь?
   - Так и сделаю. Еще раз спасибо. - Меррит кивнул на камеру и отключил связь, затем откинулся на спинку кресла и заерзал на нем. Он начал подключаться к Нике, затем снова откинулся на спинку и положил руки на колени. Не было смысла беспокоить ее, и она, скорее всего, стала бы спорить, если бы он сказал, что хочет, чтобы не попадалась ему на глаза. Он покачал головой. Нет, гораздо лучше как можно дольше оставлять ее в блаженном неведении.
   Он вздохнул и потер лицо руками, и страх затрепетал у него в животе.
  
   - Чертовски надеюсь, что вашим "коллегам" удалось "разобраться" с этим Боло, мистер Скалли, - пробормотала полковник Грейнджер.
   - Аминь, - пробормотал кто-то из глубины отдела разведки большого транспорта, и Джералд Остервельт пожал плечами.
   - Вы видели план, полковник, - мягко сказал он. - Не могу винить вас за беспокойство, но меня бы здесь не было, если бы я не ожидал, что это сработает.
   - Могу в это поверить, - пробормотала полковник себе под нос и отвернулась от светящегося тактического дисплея. Моментом плана, который ей больше всего не нравился, была отсутствие запаса по времени. По плану они должны были приземлиться на планете через два часа после прибытия полковника Сандерса, и ей это ни капельки не нравилось. Аэрокару потребовалось бы меньше пятнадцати минут, чтобы добраться с космодрома до базы технического обслуживания, а Сандерс мог бы выжечь командный центр Боло менее чем за десять, как только он отключит его, так что, если все пойдет по графику, двух часов было вполне достаточно. Но если все пойдет не так, как планировалось, если они доберутся туда слишком рано, до того, как Боло выключат, и его командир...
   Она стиснула зубы и приказала себе перестать беспокоиться о том, что не в силах изменить. Кроме того, Скалли был прав, по крайней мере, в одном отношении. Командир Боло - этот капитан Меррит - должен был быть среди погибших, потому что, если было бы не так, тот факт, что кто-то выключил Боло, был бы совершенно очевиден. Но то же самое было бы верно, если бы кто-нибудь на планете случайно связался с Центром - или с кем-нибудь еще за пределами планеты - и случайно упомянул о присутствии "офицеров" бригады Динохром на Санта-Крузе в тот самый момент, когда там только что произошел "пиратский налет".
   В любом случае, они должны были вывести из строя спутниковые ретрансляторы планеты в качестве начального шага своей атаки, потому что, если бы в радиусе прыжка от Санта-Круза находился хотя бы один военный эсминец и сообщение об этом дошло бы до него, он мог бы разнести все три корабля "Мародеров" Мэйтучека в пух и прах. И поскольку им действительно пришлось бы отключить подпространственную сверхсветовую связь Санта-Круза, они могли бы сделать это как можно быстрее после прибытия Сандерса, чтобы никто не узнал о его присутствии. Кроме того, они не знали, насколько основательно Меррит освоился в Санта-Крузе и как часто он общался с местными жителями. Если у него были друзья, которые знали, что его посетила делегация из другого мира, они вполне могли связаться с ним, чтобы узнать, как все прошло, а когда не получили бы ответа - или если поняли бы, что он мертв, - то почти наверняка связались бы с Центром. Все это делало крайне желательным высадиться на планету как можно скорее после того, как Сандерс сделает свою грязную работу.
   Она понимала это, но ей все равно не нравился выбор времени. Разумнее всего - как она неоднократно говорила Скалли (или как там, черт возьми, его звали на самом деле) и Мэйтучеку - было бы подождать, пока Сандерс отключит Боло и сможет подтвердить свой успех. К сожалению, командовал Скалли, и Мэйтучек не собирался с ним спорить.
   Что ж, по крайней мере, у них было подтверждение того, что Сандерс прибыл точно по расписанию, благодаря любезности корабля, который его доставил, и, как заметил Скалли, у полковника было две возможности. Если бы этот капитан Меррит начал спорить с ним, все, что было нужно, - это чтобы капитан Меррит умер немного раньше запланированного срока. После его смерти Сандерс, как старший офицер бригады на Санта-Крузе, стал бы законным командиром Боло. Его доступ в Центре дал ему командную фразу для авторизации, необходимую для того, чтобы идентифицировать себя для Боло, и это был всего лишь Марк XXIII. У него не хватило бы ума задавать какие-либо сложные вопросы, когда Сандерс приказал бы ему отключиться, но это не имело бы значения. Имея в своем распоряжении командную фразу, Сандерс мог бы провести лоботомию проклятой штуковины, даже если бы она не реагировала.
   Грейнджер оскалила зубы, глядя на свою тактическую консоль. Она ознакомилась с послужным списком Меррита. Этот человек был жестким, умным, бесстрашным и настолько хорошим, насколько это возможно, но не имело значения, насколько он был хорош. Он знал, кто такой Сандерс, поэтому не стал бы подозревать полковника, и у него не было абсолютно никаких оснований подозревать, что другие "члены бригады", находившиеся рядом с его начальником, были профессиональными убийцами. Если с ним возникнут трудности, они будут очень кратковременными.
   - Выход на орбиту через девяносто шесть минут, мэм, - пробормотал ее оперативный офицер, и она кивнула.
   - Перепроверьте огневое решение по спутникам связи. Все три "птички" должны быть сбиты, как только мы выйдем на орбиту.
   - Занимаюсь этим, - лаконично буркнул оперативный офицер, и Луиза Грейнджер со злобной улыбкой откинулась на спинку своего командирского кресла.
  

16

  
   Продвигаюсь через джунгли, перемещаясь по дуге с востока на запад со скоростью 30,25 км/ч. Как и было приказано, я отключила свою независимую связь со спутниками планетного наблюдения и все каналы связи, за исключением экстренной связи со складом технического обслуживания. Действую вслепую, но уверена, что смогу выполнить свою миссию, и этот вызов приятен сам по себе и помогает мне избавиться от беспокойства по поводу моих отношений с командиром. 
   Это странно, - размышляю я, в то время как мой боевой центр поддерживает 360-градусный тактический обзор с пассивным поиском в широком спектре, - но это самое близкое к реальному бою из всего виденного мной. Я воительница, продукт восьмивековой эволюции конструкции военной машины, и существую уже восемьдесят два года, четыре месяца, шестнадцать дней, восемь часов, двенадцать минут и пять секунд, но никогда не видела войны. Никогда не испытывала себя на фоне славного послужного списка и традиций бригады Динохром. Даже сегодняшние упражнения будут всего лишь играми, и я ощущаю раздвоение своих эмоций. Благодаря моему командиру и словам таких поэтов, как Зигфрид Сассун и Уилфред Оуэн, я стала понимать ужасы войны, возможно, даже яснее, чем те из моих братьев и сестер, которые действительно видели ее. Осознаю ее разрушительный характер и то зло, которое всегда должно сопровождать даже самые справедливые войны. И все же я тоже Боло, часть моего рода. В конечном счете, война - это моя функция, смысл моего существования, и глубоко внутри меня живет острое сожаление, стремление не к возможности уничтожить врага, а к возможности испытать себя в схватке с ним и доказать, что я достойна этого. 
   Мои сенсоры обнаруживают слабый источник излучения под углом 75 градусов. Я работаю в пассивном режиме, нет никаких активных сенсорных сигналов, которые могли бы выдать мое присутствие в ответ, и источник очень слабый, но 0,00256 секунды усиления сигнала и анализа подтверждают, что это радар воздушного поиска ближнего радиуса действия тяжелого танка Росомаха. 
   Обдумываю последствия в течение 1,0362 секунды. Полковник Гонсалес - умный тактик. По логике вещей, она даже в большей степени, чем я, должна действовать в соответствии с доктриной контроля выбросов, поскольку знает свою цель, и ей нужно только проскользнуть мимо меня незамеченной, чтобы достичь ее. Возможно, она опасается, что я задействовала разведывательные дроны, и стремится обнаружить и уничтожить их до того, как они смогут сообщить о ее фактическом развертывании, но я вычисляю вероятность в 89,7003 процента, что это попытка обмана. Она хочет, чтобы я обнаружила излучение. Она разделила свои силы и приманкой надеется отвлечь меня с позиции, в то время как ее истинная ударная сила не будет обнаружена. 
   Меняю курс на 172 градуса и включаю свою программу тактического моделирования. Теперь у меня есть ориентир на объект, который она хочет мне показать, что указывает направление, в котором мне не следует двигаться, и я начинаю строить альтернативные модели ее возможного развертывания, исходя из этой базовой точки отсчета. Фактически, через 2,75 минуты запущу свой первый разведывательный беспилотник, но сначала нужно сгенерировать схему поиска, которой он будет следовать. 
  
   Пол Меррит поморщился, когда датчики на складе зафиксировали приближающееся "привидение", а затем ухмыльнулся, когда была зарегистрирована сигнатура излучения. Эстебан сделал все в точности, как обещал, и задержал прибытие Сандерса более чем на час, и, судя по этой сигнатуре, он также не подарил полковнику роскошный седан. Показатели мощности были как раз подходящими для одного из аэрофотосъемщиков старика, максимальная скорость которого едва достигала пятисот километров в час, что составляло менее двенадцати процентов от того, на что был способен разведывательный скиммер Меррита.
   Он наблюдал за приближением отметки, и его ухмылка угасла. Неуклюжий транспорт или нет, но это был, в лучшем случае, Дамоклов меч. И каким бы вежливым обструкционистом он ни намеревался стать по прибытии Сандерса, пока что нужно было сохранять видимость.
   Он пожал плечами и включил связь.
   - Неизвестный самолет, неизвестный самолет. Вы приближаетесь к воздушному пространству военно-космических сил с ограниченным доступом. Идентифицируйте себя.
   Он подождал немного и удивленно приподнял бровь, когда не получил ответа. Он дал им еще двадцать секунд, затем снова включил связь.
   - Неизвестный самолет, вы вторглись в воздушное пространство с ограниченным доступом. Имейте в виду, что это зона повышенной безопасности, и я уполномочен применить смертельную силу против нарушителей. Немедленно идентифицируйте себя.
   - Склад Боло, - наконец раздался голос в ответ, - это полковник Клифтон Сандерс, бригада Динохром, прибыл по официальному делу.
   - Полковник Сандерс? - Меррит был весьма доволен искренностью удивления, которое ему удалось вложить в свой голос.
   - Так точно, капитан Меррит. Боюсь, что у этого... аппарата нет ни визуальных возможностей, ни соответствующего транспондера, но надеюсь, вы узнаете мой голос?
   - Конечно, сэр.
   - Хорошо. Мое расчетное время прибытия - шесть минут.
   - Очень хорошо, сэр. Буду ждать.
  

* * *

   - Черт бы побрал этого старого пердуна! - прошипел мужчина, представленный Эстебану как майор Этвелл, из пассажирского отсека в задней части кабины грузовика. - Мы сильно отстаем от графика!
   - Не понимаю, в чем ваша проблема, - раздраженно бросил Сандерс через плечо. - Вы слышали Меррита. Он ни о чем не подозревает. Насколько могу судить, все идет по плану.
   Губы Этвелла скривились в беззвучном рычании в спину полковника, но он сдержался от резкой реплики. Сандерс был достаточно нервным с того момента, как понял, что им придется убить Меррита. Он бы описался, если хотя бы заподозрил истинную причину всей этой операции - особенно если бы ему пришло в голову, что и он сам вот-вот станет обузой для ГалКорп. Он понятия не имел, что его выходное пособие лежало в кобуре на бедре Этвелла, и по той же причине не знал, что Мэйтучек должен был прилететь на планету менее чем через тридцать минут.
   - Давайте просто сядем и покончим с этим, - сказал, наконец, фальшивый майор. - Чем быстрее уберемся с планеты, тем меньше будем подвержены опасности.
   - Хорошо. Хорошо! - Сандерс раздраженно пожал плечами. - Не понимаю, почему вы так волнуетесь. Я единственный, кого старый хрыч может назвать по имени!
   - Не волнуйтесь, полковник, - успокоил его Этвелл. - Мы позаботимся об Эстебане на обратном пути. Никто никогда не узнает, что вы были здесь, обещаю.
   Клифтон Сандерс вздрогнул от того, с какой легкостью его "коллега" вынес очередной смертный приговор, но ничего не сказал. Сейчас ему нечего было сказать. Все, что он мог сделать, это подчиниться приказам и молиться, чтобы каким-то образом корпорация ГалКорп смогла защитить его от последствий выполнения ее указаний.
  
   Лоренцо Эстебан опустился в одно из кресел на веранде и поморщился. Чем больше он думал об этом, тем больше убеждался, что для Пола назревает что-то неприятное, и ему хотелось бы, чтобы он мог сделать для своего друга больше. Но Пол был прав. Если идиоты из Центра решили наброситься на него, участие в этом деле тоже не принесло бы Лоренцо ничего хорошего.
   Он со вздохом откинулся на спинку кресла. Удачи, парень, - подумал он. - Ты всегда будешь лучше, чем этот дурак полковник. 
  
   - У меня беспилотник, мэм! - специалист по сенсорам в командирском танке Консуэлы Гонсалес наклонилась ближе к своей панели. - Приближается с направления ноль-три-ноль, высота три тысячи, истинный курс два-девять-семь. Скорость триста километров в час. Дистанция... три с половиной километра и приближается!
   - Черт! - Гонсалес покачала головой. Вот тебе и сбивающий с толку маневр! Судя по курсу беспилотника, Боло должен был находиться далеко от нее на левом фланге, но его разведывательный беспилотник двигался почти перпендикулярно направлению ее продвижения, как будто машина точно знала, где искать.
   - Сбить его! - рявкнула она.
   - Огонь, - ответил техник противовоздушной обороны Росомахи, и лазерная турель повернулась. Луч когерентного света с шипением прорезал влажный воздух, и беспилотник мгновенно взорвался.
   - На это ушло семьсот или восемьсот кредитов денег налогоплательщиков! - фыркнул техник.
   - Ну, это семьсот или восемьсот кредитов, которые заплатила твоя прапрабабушка, а не мы, - с усмешкой сказала Гонсалес. Черт, это было здорово! Они с Мерритом договорились о жестком ограничении в пять километров; любые беспилотники или разведывательные пульты, находящиеся внутри этого радиуса действия ее танков или Боло, могли быть обстреляны боевым огнем, и она не рассчитывала на то, насколько это будет весело.
   Мой беспилотник уничтожен, но я нанесла на карту координаты двух сил агрессора в дополнение к источнику радиоизлучения. Рассматриваю возможность имитации запуска ракеты против них, но управляемые компьютером системы точечной защиты Росомахи эффективны. Ядерные боеголовки для этого сценария не предусмотрены, а коэффициент полезного действия обычных боеголовок против трех Росомах составляет всего 28,653 процента. Необходимо будет использовать оружие прямой наводки. 
   Данные источников указывают на присутствие десяти из четырнадцати танков полковника Гонсалес в известных группах. Таким образом, четыре танка остаются неучтенными, но расположение известных сил позволяет мне уточнить мои гипотетические модели их дислокации. Дальнейшие 0,00017 секунды анализа показывают, что незарегистрированные единицы являются ее крайним отрядом на правом фланге, и сводят их возможные координаты к трем точкам. Вызываю свои карты местности и наношу на них координаты и постоянно обновляю информацию об их максимально возможном продвижении, пока обдумываю запуск второго беспилотника, чтобы подтвердить свои выводы. Отклоняю этот вариант после 0,00311 секунды размышления. Достигну высоты 0709-А за 9,3221 минуты, плюс-минус 56,274 секунды. С его вершины буду иметь возможность прямого наблюдения - и обстрела - за каждым из трех возможных мест. Двинусь вперед и уничтожу эти силы, затем развернусь на юго-запад под углом, который позволит мне последовательно встретить и уничтожить все известные силы. В то же время отсутствие второго запуска беспилотника может вывести полковника Гонсалеса из равновесия, поскольку она не уверена в тактических данных, которыми я располагаю.
  
   Приземлился аэрогрузовик, и Меррит вытянулся по стойке "смирно" на посадочной площадке. Двое спутников полковника Сандерса проводили его до входа в бункер, и Меррит почувствовал легкое удивление от небрежности, с которой они ответили на его приветствие. У всех у них были нашивки на плечах, что должно было указывать на то, что они большую часть времени проводили в Центре, и тому, кто постоянно натыкался на старших офицеров, следовало бы хорошенько попрактиковаться в отдаче чести.
   Он отбросил эту мысль, когда Сандерс протянул ему руку.
   - Добро пожаловать в Санта-Круз, полковник.
   - Спасибо, капитан. - Рукопожатие Сандерса было влажным и липким, и Меррит едва удержался от искушения вытереть ладонь о штанину, когда полковник отпустил его. - Полагаю, вы знаете, почему я здесь, - оживленно продолжил Сандерс, и Меррит покачал головой.
   - Нет, сэр, боюсь, что нет. Никто не сказал мне, что вы приедете.
   - Что? - Сандерс приподнял брови, но удивление в его голосе почему-то прозвучало фальшиво. Он покачал головой. - Предполагалось, что Центр проинформировал вас на прошлой неделе, капитан.
   - О чем проинформировал меня, сэр? - вежливо спросил Меррит.
   - Об изменении политики в отношении Санта-Круза. С момента вашего прибытия сюда, капитан Меррит, мы проводим анализ затрат по всему сектору. Естественно, мы были поражены, узнав о характере и масштабах объектов в Санта-Крузе - понятия не имели, что потеряли Боло на восемьдесят лет, хе-хе! - но, учитывая их возраст и общую готовность сектора, трудно увидеть какой-либо смысл в том, чтобы поддерживать их в активном состоянии. Вы знаете, что пограничные сектора всегда сталкиваются с более жесткими финансовыми ограничениями, чем основные, поэтому было принято решение - как вы понимаете, исключительно в качестве меры по сокращению расходов - отключить ваш Боло и перевести вас на другую работу.
   - Это мера по сокращению расходов, сэр? - спросил Меррит. Он старался, чтобы его голос звучал непринужденно и немного смущенно, но где-то в глубине его сознания начали звучать тревожные звоночки. Он ожидал, что Сандерс появится, изрыгая пламя и дым из-за его вопиющего пренебрежения правилами, но его первоначальное облегчение от отсутствия фейерверков быстро угасло. Сандерс что-то бормотал. К тому же он потел сильнее, чем того требовал климат Санта-Круза, а Пол Меррит за свои сорок один год повидал слишком много сражений, чтобы не развить в себе инстинкты выжившего. Теперь эти инстинкты кричали, что что-то было очень, очень не так.
   - Да, это мера по сокращению расходов, - ответил Сандерс. - Вы знаете, капитан, насколько дороги Боло. Каждый из тех, который мы держим на действительной службе, получает свою долю от общего финансирования технического обслуживания, и без угрозы для планеты, оправдывающей расходы, ну...
   Он пожал плечами, и Меррит медленно кивнул, сохраняя невозмутимое выражение лица, несмотря на неприятное ощущение, когда он заметил, что оба спутника Сандерса вооружены. Конечно, в джунглях обитала всевозможная опасная фауна, и все жители Санта-Круза были вооружены, когда отправлялись в лес пешком, но, как правило, они брали с собой оружие, достаточно тяжелое, чтобы сбить с ног даже ящерокошек. У этих людей были стандартные армейские трехмиллиметровые иглометы, достаточно эффективные для убийства людей, но малопригодные для борьбы с ящерокошкой или одним из псевдоносорогов.
   Он позволил своему взгляду снова скользнуть по припаркованному грузовику, и тот факт, что они оставили там человека, имел свой зловещий подтекст. Мерриту было плохо видно сквозь грязные стекла кабины грузовика, но, судя по тому, как он сидел, слегка склонившись набок, человек в кабине мог целиться из оружия в сторону бункера. Если так, то любая опрометчивость со стороны Меррита, скорее всего, имела бы очень неприятные - и немедленные - последствия.
   - Я немного сбит с толку, сэр, - медленно произнес он.
   - Смущен? - Голос майора, стоявшего рядом с Сандерсом, звучал гораздо резче, чем у полковника, и он бросил взгляд на свой наручный хронометр. - А что тут может вызывать недоумение?
   - Ну, просто за восемьдесят лет на этот Боло никогда не было никаких расходов, кроме первоначальных затрат на размещение, конечно. Санта-Круз никогда не запрашивал у Центра технического обслуживания Боло даже опору для гусениц, так что немного сложно понять, как остановка может хоть как-то сэкономить деньги, майор.
   - Э-э, да. Конечно. - Сандерс прочистил горло, затем пожал плечами и улыбнулся. - Мы думаем не только о текущем бюджете или расходах, капитан. Вот почему я здесь лично. Несмотря на свой возраст, это обширное сооружение. Рекультивация может стать настоящим подарком судьбы для сектора, поэтому мы, естественно, планируем спасти все, что сможем, после полного закрытия.
   - Понимаю. - Меррит кивнул, и мысли его понеслись вскачь.
   Что бы ни происходило, от них разило до небес, и ему не нравилось, как рука майора Этвелла зависла над его иглометом. Если его подозрения имели под собой хоть какое-то основание, спутники полковника должны были быть профессионалами - то, как они оставили человека в грузовике, говорило о том, что так оно и было. Мера предосторожности могла показаться параноидальной, но у них не было никакой уверенности, что Меррит сам не будет вооружен, когда они прибудут. Он понятия не имел, что именно было у человека, которого они оставили, но, вероятно, это было что-то довольно серьезное, если в его обязанности входила дистанционная огневая поддержка.
   Несмотря на свинцовую тяжесть в животе Меррита, он должен был признать, что они проявили предусмотрительность, защитившись даже от самой маловероятной угрозы с его стороны. Но если они хотели оставить этого парня там, то нужно было отвести остальных троих в бункер. Шансы одного безоружного человека против двоих-троих, если у Сандерса было спрятанное оружие, - едва ли существовали, но против четверых они были еще ниже.
   - Не уверен, что Центр не совершает ошибку, сэр, - услышал он свой непринужденный голос, - но я всего лишь капитан. Полагаю, вы хотели бы, по крайней мере, осмотреть склад - провести предварительную инспекцию и проверить журналы регистрации?
   - Конечно. - В голосе Сандерса прозвучало гораздо больше облегчения, чем следовало, и Меррит кивнул.
   - Тогда, может быть, вы последуете за мной? - пригласил он и повел их в бункер.
  
   Достигла высоты 0709-А. Приближаюсь с юго-востока, держа ее гребень между собой и возможными позициями, которые вычислены для четвертого отряда полковника Гонсалеса. После проливных дождей, прошедших на прошлой неделе, состояние почвы оставляет желать лучшего, но в своих предыдущих расчетах времени проезда до этого места я предусмотрела плавный ход, и, поднимаясь по задней стороне холма, направляю дополнительную мощность на свои приводные системы. 
   Добравшись до вершины, замедляюсь, выставляя только переднюю сенсорную панель над вершиной. Терпеливо ищу источник выбросов, который мне нужен, в течение 2,006 секунды. Мощный импульс, поступающий на мои гусеницы, поднимает меня на вершину холма, прямо к сигнатурам выбросов. Активируется мой радар управления огнем, подтверждая их местоположение, как и устройства имитации лазерных меток, встроенные в мои импульсные "Хеллборы". Приемники на борту Росомахи улавливают метки, и все четыре машины замедляют ход, распознавая имитируемое уничтожение. Через 3,0062 секунды после достижения вершины холма я двигаюсь на юго-запад со скоростью 50,3 км/ч, чтобы перехватить следующий отряд агрессора. 
  
   - Вот вам и рота Суареса, - вздохнула Гонсалес, когда ее коммуникатор издал хриплый звук, имитирующий взрыв радиации от разрушенных реакторов.
   - Да. Следующим он отправится за нами, - проворчал ее стрелок.
   - Вступай в армию и увидишь звезды! - пропел кто-то еще, и вся команда рассмеялась.
  
   - ...а это командный центр, - сказал Меррит, пропуская Сандерса, Этвелла и Дэна через люк. - Как вы можете видеть, он очень хорошо оборудован для установки своего времени.
   - Да. Да, это так. - Сандерс вытер лоб носовым платком, несмотря на работающий кондиционер, и оглянулся через плечо на Этвелла. Майор снова посмотрел на свой хронометр, а полковник прочистил горло. - Что ж, уверен, что это было очень интересно, капитан Меррит, и я с нетерпением жду более подробной экскурсии по объекту, включая Боло, но на самом деле думаю, что нам следует продолжить и отключить его прямо сейчас.
   - Отключить его, сэр? - Меррит широко раскрыл глаза в притворном удивлении.
   - Вот почему мы пришли, капитан, - скрипучим голосом вставил Этвелл.
   - Ну, конечно, - легко согласился Меррит, - но я не могу отключить его немедленно. Его здесь нет.
   - Что? - Сандерс уставился на него, разинув рот, и Меррит пожал плечами.
   - Извините, сэр. Мне показалось, я уже упоминал об этом. В данный момент Боло проводит автономные полевые учения. Его возвращение запланировано только через... - он взглянул на настенный хронометр, - шесть с половиной часов. Конечно, я буду рад выключить его тогда, но...
   - Выключите сейчас, капитан! - голос Этвелла больше не был резким, в нем слышался лязг дюраллоя, а рука легла на рукоять игломета. Меррит сделал вид, что не заметил этого жеста, и, пожав плечами, повернулся к пульту.
   - Вы уверены, что действительно хотите закрыть его на месте, полковник Сандерс? - спросил он, опускаясь в командирское кресло. Повернуться спиной к Этвеллу было самым трудным поступком, который он когда-либо совершал, но каким-то образом ему удалось не выдать голосом своего напряжения, и его рука легла на клавиатуру подлокотника кресла.
   - Имею в виду, я предполагаю, что вы захотите сжечь боевой центр, если это будет постоянное отключение, - продолжил он, его пальцы двигались на ощупь, когда они летали по клавиатуре, прикрытой его телом, в то время как он молился, чтобы никто не заметил, как ряд контрольных сигналов на панели технического обслуживания в углу командного центра меняет свой цвет с ожидающего янтарного на зеленый цвет готовности. - Это означало бы, что кому-то пришлось бы добираться пешком до его нынешнего местоположения в буше. И если мы собираемся спасти станцию, разве вы не хотите спасти и Боло? Как только его боевой центр отключится, вернуть его сюда для восстановления будет настоящей проблемой, и...
   - Встань, Меррит! - рявкнул Этвелл. - Подними обе руки, чтобы я мог их видеть!
   Меррит застыл, проклиная бдительность этого человека. Еще пятнадцать секунд - всего лишь пятнадцать секунд. Это было все, что ему было нужно. Но он их не получил. Он глубоко вздохнул и нажал еще одну кнопку, затем поднялся, осторожно отведя руки от тела. Он обернулся, и кровь застыла у него в жилах, когда увидел то, что и ожидал увидеть. Этвелл и Дэн держали в руках по игломету, и оба были нацелены прямо на него.
   - Полковник? - он посмотрел на Сандерса, стараясь, чтобы его голос звучал как можно более растерянно, но на самом деле его внимание было приковано не к полковнику. Его внимание было обращено даже не на двух мужчин с оружием. Он наблюдал за дисплеем позади Дэна, по поверхности которого в ответ на его последний ввод перемещались световые узоры. У него не было времени перенастроить клавиатуру подлокотника, поэтому ему пришлось поработать с обслуживающими компьютерами, чтобы добраться до нужного. Его команды все еще просачивались через громоздкий интерфейс, и даже после того, как все они были на месте, они могли не принести ему никакой пользы. Этвелл остановил его прежде, чем он успел сделать что-то большее, чем просто включить нужную ему систему в автоматическом режиме, и если бы Этвелл и Дэн были настоящими офицерами бригады, а не звонарями...
   - Просто... просто отключите Боло, капитан, - прошептал Сандерс, решительно отводя взгляд от оружия.
   - Но почему, сэр? - жалобно спросил Меррит.
   - Потому что мы, черт возьми, так тебе и говорим! - рявкнул Этвелл. - А теперь сделай это!
   - Не думаю, что смогу. По крайней мере, не посоветовавшись с Центром.
   - Капитан Меррит, - сказал Сандерс все тем же напряженным шепотом, - я советую вам делать в точности то, что говорит майор Этвелл. Я знаю, что установленное здесь оборудование значительно устарело. Признаюсь, мне потребовалось бы некоторое время, чтобы освоиться с ним в достаточной степени, чтобы отключить Боло без вас, но я могу это сделать. Мы оба знаем, что я могу, и у меня есть коды аутентификации команды из Центра.
   - Если вы получили коды из Центра, то у вас нет нужных, сэр, - тихо сказал Меррит. Сандерс дернулся, глаза его расширились, а Этвелл зарычал. У Меррита напрягся живот, когда бандит начал поднимать оружие, но Сандерс отчаянно замахал рукой.
   - Подождите! Подождите! - закричал он, и его пронзительный тон едва не заставил Этвелла выстрелить. - Что значит, у меня неправильные коды? - потребовал он.
   - Я их изменил.
   - Не может быть! Это противоречит правилам! - запротестовал Сандерс, и Меррит рассмеялся.
   - Полковник Сандерс, вы даже не представляете, сколько правил я нарушил за последние полгода! Если вы надеетесь, что "Леонидас" поможет вам внедриться в систему Ники, то будьте моим гостем и попробуйте.
   - Черт бы тебя побрал! - прошипел Этвелл. Бандит снова взглянул на свой хронометр, и его глаза были ужасны, когда он снова поднял их на Меррита. - Ты лжешь. Ты просто пытаешься заставить нас думать, что ты нам нужен!
   - Я мог бы солгать, но не лгу, - ответил Меррит, краем глаза все еще наблюдая за дисплеем за спиной Дэна. Давай, детка! Давай, пожалуйста! - прошептал он ему и улыбнулся Этвеллу. - Спросите полковника Сандерса. У психологов были сомнения на мой счет еще до того, как Центр отправил меня сюда. Что ж, - он пожал плечами, - похоже, в словах психологов был смысл.
   Этвелл выплюнул что-то неприличное, но Сандерс внезапно покачал головой.
   - Это не имеет значения, - сказал он. - Возможно, вы изменили коды с тех, что были в архиве Центра, но только сумасшедший стал бы менять их, не оставив где-нибудь записи. - Меррит повернул голову и посмотрел на полковника, а Сандерс нервно потер руки. - Да, где-то должна быть запись, - пробормотал он себе под нос. - Где-то... где-то...
   - Нам не нужны никакие записи, - решил Этвелл зловещим голосом. Он шагнул ближе к Мерриту и опустил прицел своего игломета. - Ты когда-нибудь видел, что может сделать с ногами человека выстрел из такого оружия, Меррит? - промурлыкал он. - Если повезет, я смогу отпилить тебе левую ногу по колено, даже не убив тебя. Ты просто пожалеешь, что не умер, но этого не произойдет, пока мы не получим этот код.
   - Подождите минутку! - Меррит отступил на шаг и облизал губы, когда на дисплее за спиной Дэна наконец-то замигала малиновая кодовая последовательность. - Подождите минутку! - Он оглянулся на Сандерса. - Полковник, что, черт возьми, здесь происходит?
   - Не беспокойся о нем! - прорычал Этвелл. - Просто назови мне кодовую фразу - сейчас же!
   - Хорошо. Хорошо! - Меррит снова облизал губы, прочистил горло и постарался, чтобы его голос звучал как можно более бесстрастно, радуясь, что компьютерам не нужно было выделять слова особым образом. - Кодовая фраза - "Активировать Аламо".
   Это почти сработало. Это сработало бы, если бы у него было пятнадцать дополнительных секунд, необходимых для завершения реконфигурации системы, или если бы рефлексы майора Этвелла были хотя бы на долю секунды медленнее.
   Лейтенант Дэн действовал медленнее; он все еще пытался понять, что происходит, когда энерговинтовка оторвалась от главного командного пульта и разнесла ему грудную клетку. Он упал, даже не вскрикнув, а энерговинтовка повернулась в сторону, отыскивая Этвелла. Но молниеносная реакция фальшивого майора швырнула его на пол за голографический дисплей планетной системы наблюдения, как раз в тот момент, когда винтовка нацелилась на Дэна. Его отчаянное бегство в укрытие не могло спасти его навсегда, но оно дало ему время - несколько смертельно опасных секунд, - прежде чем компьютеры снова найдут его.
   Энерговинтовка снова рявкнула, и из дисплея посыпались искры и дым, но он защитил Этвелла ровно настолько, чтобы тот успел выстрелить из своего оружия.
   Меррит уже бросился к выпавшему оружию Дэна, когда взвизгнул игольник Этвелла. Большинство игл торопливой очереди не попали в цель, но одна не промахнулась, и Меррит застонал от боли, когда она вонзилась ему в спину. Пуля вошла чуть выше бедра и пробила живот, и от удара он рухнул на пол бункера. Он отчаянно покатился к двери командного центра, подальше от Дэна, чтобы избежать следующей очереди Этвелла, и в этот момент взвизгнул и срикошетил новый град игл.
   Затем винтовка выстрелила еще раз. Этвелл рухнул с булькающим криком, а Меррит упал на колени, всхлипывая от боли и прижимая обе руки к горячей крови, которая заливала его живот.
   Сандерс в ужасе уставился на кровавую бойню, а затем его огромные глаза метнулись к винтовке. Она задрожала, осматриваясь, но больше не стреляла, и у него перехватило дыхание, когда он понял, что произошло. Меррит смог включить автоматическую защиту бункера с клавиатуры командирского кресла, но у него не было времени отключить блокирующее программирование. Главный компьютер уничтожил бы любое постороннее лицо, когда закодированная голосовая команда его командира объявила бы тревогу о вторжении, но Сандерс был уполномоченным лицом. Его имя, лицо и идентификационные данные были в файлах бригады, точно так же, как и Меррит... и это означало, что компьютер не мог открыть по нему огонь!
   Даже сквозь боль, затуманивавшую зрение, Меррит увидел понимание на лице полковника. Увидел, как страх сменился решимостью отчаяния. Сандерс бросился на пол, пытаясь дотянуться до оружия Этвелла, и у Меррита не было времени дотянуться до оружия Дэна.
   Он сделал единственное, что мог. С трудом поднялся на ноги, шатаясь, покинул командный центр и побежал по коридору наружу. Он слышал, как Сандерс выкрикивает его имя у него за спиной, слышал, как за ним топают ноги, и каким-то образом, несмотря на тошнотворную боль, пронзающую его израненное тело, заставил себя бежать быстрее. Он отскакивал от стен, пачкая их алыми пятнами, и только тот факт, что Сандерс был кабинетным стрелком, спас ему жизнь. Позади него взвыл игольник, но паника полковника в сочетании с его неопытностью не позволили ему прицелиться.
   Меррит добрался до транспортного отсека и в отчаянии бросился в кабину разведывательного скиммера. Он захлопнул люк одной скользкой от крови рукой, в то время как другой включил двигатель, и иглы, визжа, отскочили от фюзеляжа. Хрипло, искаженно от боли, выругался из-за своей неспособности использовать оружейные системы скиммера внутри бункера. Из-за предохранителей он не мог стрелять в ответ, но и игломет Сандерса не мог причинить ему вреда - по крайней мере, не через броню скиммера, - и оскалил зубы в мучительной усмешке, подумав о воздушном грузовике снаружи. Он вполне мог бы использовать против него свое оружие и включил двигатель.
   Скиммер с воем вылетел из отсека, и он закричал от новой боли, когда ускорение вдавило его глубже в кресло пилота. Боль сделала его неуклюжим, и скиммер закачался, когда он, рыча, повел его вокруг бункера к грузовику, одновременно поднимая оружие. Он снова оскалил зубы, когда ожил экран управления огнем, захватив грузовик в поле зрения, и...
   Именно тогда он понял, что его боевые инстинкты предали его. Ему следовало немедленно покинуть бункер и позвать на помощь, а не оставаться и сражаться в одиночку. И если он собирался остаться, ему следовало сначала привести в действие свои защитные системы, а не оружие.
   Но он этого не сделал, и третий напарник Сандерса уже не был в грузовике. Он стоял в пятидесяти метрах в стороне, с плазменной пушкой на плече.
   У Меррита было одно мгновение, чтобы увидеть это, распознать угрозу и резко дернуть ручку управления, а затем пушка выстрелила.
   Сверкнула белая молния, ослепительно яркая даже при ярком солнечном свете, и скиммер пошатнулся, когда плазменный разряд вонзился в его фюзеляж. Взвыли аварийные сигналы, и Меррит включил двигатель на полную мощность, отчаянно набирая высоту. Из скиммера повалили дым и пламя, и он закашлялся, когда клубы того же дыма проникли в кабину пилота. На двух третях его панели вспыхнули ярко-красные коды бедствия. Все его оружие и коммуникатор были отключены. Его управление полетом настолько висело на волоске, что он не мог понять, как все еще находится в воздухе, но скиммер как-то держался - по крайней мере, пока.
   Силовая установка не работала. Он застонал от боли, борясь с туманом в голове, когда взглянул на приборы. Пять минут. Возможно, он сможет продержаться в воздухе пять минут, самое большее десять. При условии, что проживет так долго.
   Он снова закашлялся и закричал, когда резкое движение диафрагмы надорвало рану в животе. Боже! Он не знал, насколько серьезно был ранен, но знал, что высокоскоростная игла нанесла ужасный ущерб. Он почувствовал, как силы покидают его вместе с кровью, и зажмурился от боли, когда его охватило отчаяние, потому что Сандерс был прав. Только сумасшедший мог изменить командный код Ники, не оставив записи. Новый код был в его персональном компьютере, а не в основной системе, но Сандерсу не потребовалось бы много времени, чтобы найти его, если бы он догадался поискать в нужном месте. Как только он заполучит его - и как только Меррит будет мертв, - полковник-изменник сможет принять командование Никой, отдавать ей любые приказы, какие ему заблагорассудится, и у нее не будет иного выбора, кроме как подчиняться.
   Ника! Имя взорвалось в нем, и он с трудом открыл глаза. Верхушки деревьев джунглей ринулись на него, и он снова налег на ручку, пытаясь вернуть поломанный скиммер под контроль. Ника. Он должен был добраться до Ники. Должен был предупредить ее. Должен...
   Боль была слишком сильной. Он больше не мог думать о том, что ему нужно делать. Кроме одного. Ему нужно было добраться до Ники, и Пол Меррит, цепляясь за жизнь обеими руками, изменил курс на северо-запад.
  

17

  
   Я разобралась с первым из четырех подразделений полковника Гонсалес и развернула два дополнительных разведывательных беспилотника, один из которых занял позицию повыше, чтобы отслеживать источник любого огня, направленного в сторону другого, что позволило мне определить текущее местоположение второго из ее подразделений. Росомахи движутся по густым джунглям со своей максимальной скоростью, в пике достигающей 47 км/ч, но моя собственная скорость сейчас составляет 62,37 км/ч. Перехвачу вторую группу агрессоров через 9,46 минуты по моему текущему курсу, и еще раз изучаю свои карты местности. Моя цель должна пересечь горный хребет с востока на запад примерно за 11,2 минуты при их текущем направлении. Это позволит им подняться над пологом джунглей и открыть для меня прямой обзор и огонь, и я соответственно снижаю скорость. Позволю им достичь вершины холма, прежде чем... 
   Внезапно регистрируются новые данные, и я перенаправляю свои сенсоры. Большой космический корабль - поправка, два больших космических корабля - вошли в зону действия моих тактических сенсоров. Они приближаются по прямой прямо с юга, держа курс 17 градусов на гиперзвуке, снижаясь со скоростью 7,38 км/с. Запрашиваю в оперативной памяти сравнительные характеристики выбросов, и идентификация происходит за 0,00367 секунды. Это штурмовые транспорты военно-космического флота Конкордиата класса Фафнир, но на них нет транспондеров флота. 
   Я в замешательстве. Если это действительно корабли военного флота, то об этом должны свидетельствовать их транспондеры. Более того, если военно-космический флот намеревался провести маневры на Санта-Крузе, мой командир должен был быть проинформирован об этом и, я уверена, в свою очередь проинформировал бы меня. Поэтому присутствие этих подразделений не может рассматриваться как санкционированное вторжение в зону моего командования. 
   Фафниры продолжают следовать своим первоначальным курсом. Моя проекция их траектории показывает, что первый из них пересечет периметр базы флота в Санта-Крузе через 10,435 минут на высоте ниже обычного радиолокационного горизонта базы флота. Мой боевой центр прогнозирует 92,36-процентную вероятность того, что они идут в атаку, и я пытаюсь связаться со своим командиром. 
   Ответа нет. Начинаю диагностику своего основного передатчика, одновременно активируя дополнительный. И снова ответа нет. Мои диагностические системы сообщают, что все передатчики работают нормально, и я на мгновение испытываю страх. Мой командир должен следить за ходом учений. Он должен был получить мое сообщение и немедленно отреагировать, но не сделал это. 
   Направляю свою главную батарею на Фафниры, но без разрешения моего командира на включение боевых рефлексов могу открыть огонь, только если неопознанные корабли предпримут явно враждебные действия. 
   Полностью включаю свои тактические системы дальнего действия, пытаясь еще раз связаться со своим командиром. Ответа снова нет, и мои сенсоры фиксируют внезапный выброс энергии на приблизительных координатах базы флота. Анализ данных датчиков указывает на гиперскоростной кинетический удар. 
  
   Лоренцо Эстебан вскочил со своего шезлонга на веранде, когда над полем вспыхнул огромный белый огненный шар. Он в ужасе смотрел на это бесконечную секунду, пока накатывающая ударная волна не сотрясла всю его фазенду, затем бросился в дом и с грохотом поднялся по лестнице на второй этаж. Он схватил старомодный оптический бинокль, поднес его к глазам и вгляделся в поле.
   Отсюда он едва мог что-либо разглядеть и едва сдержал изумленное восклицание, когда понял, что эпицентром мощного взрыва был ангар для технического обслуживания Росомах.
  
   Головной Фафнир скрылся за горизонтом, но второй все еще находится в зоне поражения. Одновременно со взрывом от видимого корабля отделяются две огромные штурмовые капсулы. Эмиссионные характеристики идентифицируют их как летательные аппараты класса "Зуб дракона": многоразовые, пригодные для высадки в полевых условиях бронетехники, сконфигурированные для целого батальона танков с экипажами либо одного Боло против активного противника. 
   Сработает только мой задний "Хеллбор", но наблюдаемый взрыв повышает вероятность того, что в данный момент атакуют вражеские силы, до 98,965%, что достаточно для самостоятельного включения боевых рефлексов. Времени хватает только на то, чтобы сбить либо Фафнир, либо штурмовые капсулы. Оперативная память показывает, что кратковременной жизнеобеспечивающей способности Фафнира и его внутреннего объема достаточно для обеспечения трех пехотных батальонов и их транспортных средств, а также полной загрузки двух капсул класса "Зуб дракона" для переброски с корабля на планету. Учитывая эти данные и тот факт, что корабль все еще находится на курсе к базе флота, он должен быть классифицирован как основная угроза. 
   Мой задний "Хеллбор" поднимается до 26 градусов. Прицеливаюсь, а затем раскачиваюсь на своих гусеницах после своего первого полноценного боевого выстрела. 
  
   - Матерь Божья!
   Консуэла Гонсалес вздрогнула, когда самополяризующиеся блоки прямого обзора купола ее Росомахи потемнели как ночь. Тем не менее, от ослепительной вспышки где-то за кормой у нее заслезились глаза, и почти мгновенно за ней последовал еще более мощный взрыв в воздухе.
   - "Хеллбор!" - завопил ее сенсорщик. - Это был "Хеллбор", Конни! Боже мой, во что стреляет эта штука?!
  
   Мой огонь попадает в первичную обмотку двигателя моей цели. Уничтожение происходит практически мгновенно, но я не могу перезарядить свой "Хеллбор" вовремя, чтобы поразить хотя бы одну из штурмовых капсул. Они переходят к маневру уклонения и исчезают в джунглях; спустя 4,0673 секунды я ощущаю удары о землю, характерные для мощных зарядов-"маргариткорезов", используемых для расчистки зон посадки капсул в труднопроходимой местности. Враг успешно приземлился, но взрывы дают мне надежное представление об их местах высадки. 
   Продолжаю попытки связаться со своим командиром. Коммуникационный компьютер базы отвечает на мой запрос о диагностической проверке и объявляет все системы исправными, но мой командир по-прежнему не отвечает. Его продолжающееся молчание словно ледяной кинжал пронзает меня насквозь, но с ним или без него, я - часть бригады Динохром. Моя задача - защищать человеческую жизнь любой ценой, и я должна действовать, чтобы защитить граждан Санта-Круза. 
   Пытаюсь связаться с базой флота по своему вспомогательному каналу связи, но безуспешно. Пытаюсь передать в Центр подпространственное предупреждение об атаке, но орбитальные системы связи не отвечают. Радар показывает, что они больше не существуют, что указывает на преднамеренные действия противника по изоляции Санта-Круза. Пытаюсь получить доступ к планетной системе наблюдения, но без помощи моего командира из командного центра базы могу работать только через свою постоянную телеметрическую связь с обслуживающим компьютером. Начинаю перенастройку системы, чтобы загрузить тактические данные, но интерфейс у нее неуклюжий. Для доступа к разведывательным спутникам потребуется минимум 5,25 минуты. 
   Меняю курс на 26 градусов вправо, чтобы приблизиться к местам посадки десантных капсул, пока рассматриваю другие варианты. Присутствие танков ополчения Санта-Круза предоставляет мне большую тактическую гибкость, и я активирую свои третичные каналы связи.
   - Полковник Гонсалес, пожалуйста, ответьте на этой частоте. - Консуэла Гонсалес покачала головой. Дождь обломков, льющийся из облака раскаленного газа, которое, должно быть, когда-то было космическим кораблем, еще не достиг верхушек деревьев, когда из коммуникатора раздалось сопрано, которого она никогда в жизни не слышала.
   - Полковник Гонсалес, пожалуйста, ответьте немедленно, - произнес голос. - Санта-Круз подвергается нападению. Я повторяю, Санта-Круз подвергается нападению неизвестных по численности сил. Пожалуйста, ответьте немедленно.
   Она заставила себя оторвать взгляд от катастрофы в небе и дрожащими пальцами набрала новую частоту на своей панели связи.
   - Э-э... - Она прочистила горло. - Это Гонсалес. Кто вы, черт возьми, такая?
   - Я подразделение Два-Три-Бейкер-Ноль-Ноль-Семь-Пять, - ответило сопрано, и Гонсалес услышала, как кто-то ахнул.
   - Вы Боло? - спросила она в шоке.
   - Подтверждаю. Полковник, зафиксирован кинетический удар мощностью в несколько килотонн по приблизительным координатам базы флота Санта-Круз. Безуспешно пытаюсь связаться со штабом флота и Центром сектора. Кроме того, установлено, что системы подпространственной связи Санта-Круза были уничтожены. Также обнаружены два десантно-штурмовых корабля военно-космического флота Конкордиата класса Фафнир, направляющихся курсом на базу флота. На основании этих данных полагаю, что Санта-Круз подвергается нападению. Я...
   - Но... но почему? - выпалила Гонсалес.
   - У меня нет информации о мотивах напавших, полковник; я просто сообщаю о наблюдаемых фактах. Могу я продолжить свой отчет?
   Консуэла Гонсалес встряхнулась еще раз, затем сделала глубокий, прерывистый вдох, когда ее обычный человеческий разум начал бороться за равновесие.
   - Продолжайте, - решительно сказала она.
   - Я отследила и уничтожила один Фафнир, - сказала Ника.
   - Господи! - пробормотал кто-то.
   - ...но не раньше, чем от него отделились две штурмовые капсулы класса "Зуб дракона". По моим оценкам, их зоны посадки находятся примерно в 45,3 и 51,9 километра соответственно от моего нынешнего местоположения. В настоящее время нахожусь в пути, чтобы обнаружить и уничтожить любые вражеские силы в этих местах.
   - Чем мы можем помочь? - потребовала ответа Гонсалес.
   - Спасибо за предложение, - произнесло сопрано, и брови Гонсалес поползли вверх, когда, несмотря на свой шок, она услышала в нем искреннюю благодарность. - Если вы перейдете на режим Дельта-два, я загружу свои собственные тактические данные в ваши бортовые компьютеры, но капсула "Зуб дракона" способна совершить посадку с Боло Марк XXV. Поэтому, вероятно, противник развернул слишком крупные силы, чтобы ваши подразделения могли успешно вступить в бой. Я прошу ваш батальон собраться в точке с координатами на карте "Эхо-Семь-Девять", "Рентген-Один-Три" и быть наготове, чтобы помочь моим собственным операциям.
   - Вас поняли, Боло. Будьте осторожны.
   - Спасибо, полковник. Если позволите, внесу еще одно предложение: было бы разумно, если бы вы объявили по всей планете тревогу о враждебных действиях.
   - Мы так и сделаем. - Гонсалес толкнула носком ботинка в плечо своего связиста и ткнула подбородком в панель, в то время как ее пальцы сами забегали по главной компьютерной консоли. - Дельта-Два на связи, - сказала она Нике и посмотрела на своего водителя. - Вы слышали, что сказала леди! Доставьте нас к координатам встречи - быстро!
  

* * *

   Эстебан все еще смотрел на взрыв, когда его внимание привлекло какое-то движение. Он резко обернулся, глядя дальше на юг, и шок сменился яростью понимания, когда он увидел огромный космический корабль, приближающийся к полю. Он завис на малой высоте почти прямо над старой базой флота и начал сбрасывать десантные капсулы. В его боках открылись огромные люки, и из них вырвалось облако воздушной кавалерии, за которой через несколько секунд последовали первые штурмовые машины пехоты на антигравитационных посадочных кольцах.
   Это зрелище заставило его прийти в движение. Он прогрохотал вниз по лестнице в свой центр связи, и его губы растянулись, обнажая зубы, когда бросился в кресло перед пультом. Возможно, он никогда не служил в военно-космическом флоте, но всегда относился к своим обязанностям более серьезно, чем хотел показать другим. Именно поэтому установил отдельную линию связи, о которой никогда не упоминал никому другому.
   Он поднял пластиковую защитную панель, набрал трехзначный код и нажал пальцем на большую красную кнопку.
  
   Командир корабля Фафнир-1 колотил по подлокотнику своего командирского кресла и извергал непрерывный, монотонный поток ненормативной лексики. Атака, начавшаяся так удачно, превратилась в настоящий ад, и он отчаянно хотел вернуться в космос, пока что-нибудь еще не пошло не так.
   Системы связи были отключены - по крайней мере, в этом все шло по плану, - но больше ничего не произошло. Два Фафнира пристыковались к материнскому кораблю Мэйтучека, чтобы принять на борт максимальную загрузку персонала, с которой им позволит справиться система жизнеобеспечения, а затем совершили вход в атмосферу с южного полюса планеты. Это был долгий путь к достижению их главной цели, но он позволил им пройти по большей частью необитаемой местности и, в качестве бонуса, задействовать двух Големов для прикрытия своего южного фланга, если бы план по борьбе с Боло провалился.
   Как, судя по имеющимся доказательствам, оно и было.
   Командир транспорта выругался еще раз, на этот раз сильнее. Его тактические данные подтвердили это: единственный выстрел, убивший Фафнир-2, был произведен по меньшей мере из восьмидесятисантиметрового "Хеллбора". Это означало, что выстрел мог исходить только от Боло, и он даже не хотел думать о том, что еще это могло означать! Его сенсорная секция сообщила, что Големы разделились перед атакой, так что они, по крайней мере, могли бы спуститься целыми, но четверть пехоты "Мародеров", половина их воздушной кавалерии и десять процентов их Пантер погибли вместе с Фафниром-2.
   Он бросил еще один взгляд на табло и почувствовал облегчение. Девяносто процентов пассажиров уже вышли из корабля. Еще несколько секунд, и...
   - Последний человек вышел! - объявил кто-то.
   - Вперед! Вытащите нас отсюда к чертовой матери! - крикнул командир. Задрав нос, Фафнир повернул дальше на север, в безопасное место, и он свирепо посмотрел на своего офицера связи. - Передайте Грейнджер, что этот чертов Боло все еще жив!
  
   Далеко внизу под зависшим транспортом дюжина пластин дюраллоевой брони сдвинулась в сторону, обнажив такое же количество темных круглых отверстий. Глубоко в шахтах, которые они закрывали, сработали давно бездействовавшие схемы, получив команду на активацию с пульта удаленной связи Лоренцо Эстебана. Критерии прицеливания были приняты, получены, оценены и сопоставлены с огромным источником энергии в небе над ними.
  
   Мои сенсоры фиксируют новый выброс гравитационной энергии со стороны базы флота. Он слишком велик, чтобы исходить от какого-либо планетного транспортного средства, и, следовательно, должен быть первым Фафниром. Он удаляется от базы с ускорением, но его командир, похоже, не дурак. Хотя я могу засечь его излучение, он остается слишком низко, чтобы его можно было перехватить с помощью системы управления огнем. Вычисляю вероятность в 99,971 процента того, что его текущие маневры указывают на успешное развертывание его штурмовой группы, но не могу вмешаться. 
  
   - Обнаружены ракеты! Нас засекли! - закричал кто-то. Командир Фафнира-1 начал поворачиваться к крикнувшему технику, но так и не завершил движение.
   Двенадцать ракет класса "земля-космос" взлетели на огненных столбах. Их цель устремилась в безопасное место так быстро, как только позволяли ее внутренние гравитационные компенсаторы, так быстро, что ее носовая часть засветилась вишнево-красным, но у нее не было ни единого шанса. Стартовые твердотопливные ускорители вырвали из бункеров ракеты, те накренились, наводясь на цель, а затем внезапно включили полную мощность своих собственных антигравитаторов. Они настигли свою жертву на расстоянии чуть более трехсот километров на высоте тридцати трех тысяч метров, и двенадцать боеголовок мощностью по двадцать килотонн взорвались как одна.
   Обломков не было.
  
   Сияние взрывов боеголовок было достаточно ярким, чтобы затмить ослепительное солнце Санта-Круза даже на расстоянии трехсот километров, и Эстебан торжествующе зарычал. Он не знал, зачем кому-то понадобилось нападать на его мир, но знал, что по крайней мере одна шайка кровожадных ублюдков никогда не нападет ни на чей другой.
   Неплохо для старого хрыча без специального образования, - ядовито подумал он, - а потом, слава богу, Энрике и Мила еще не вернулись! 
   Он встряхнулся и снова поднялся со стула. Кем бы ни были эти люди, они вряд ли были в восторге от того, что он сбил их транспорт. С другой стороны, он провел на этой самой гасиенде семьдесят лет. Знал места, где целая армия налетчиков не смогла бы его найти.
   Он задержался лишь для того, чтобы схватить рюкзак с запасными вещами, который держал под рукой для поисково-спасательных операций, перекинул через плечо четырехмиллиметровую винтовку военного образца и бегом выскочил через заднюю дверь.
  
   Мои сенсоры регистрируют электромагнитные импульсы от множественных ядерных взрывов на расстоянии приблизительно 392,25 километра, по курсу 30 градусов относительно земли. Это совпадает с предполагаемым местоположением второго Фафнира, и ранее обнаруженные сильные гравитационные выбросы прекратились. Вычисляю вероятность в 98,511 процента, что Фафнир был уничтожен оборонительным огнем, что указывает на то, что другу моего командира Лоренцо Эстебану удалось активировать защиту базы флота. Надеюсь, что он не заплатил своей жизнью за этот успех. 
   Обнаружены два новых источника излучения. Их местоположение соответствует предполагаемым местам посадки ранее замеченных десантных капсул. Они соответствуют моим файлам о термоядерных установках SC-191(b) и сопровождаются узкополосными зашифрованными сообщениями связи. Пытаюсь проникнуть в систему связи, но безуспешно. Анализ показывает сложную многоуровневую систему безопасности.
   Уделяю 1,0091 секунды анализу имеющихся данных и прихожу к тревожному выводу. Энергетические характеристики соответствуют силовым установкам Боло Марк XXIV или XXV; SC-191(b) не устанавливаются ни на одно другое мобильное устройство. Не знаю, как враг мог заполучить Боло текущего поколения, но если это действительно Марк XXIV или XXVV, то я серьезно уступаю им. Несмотря на превосходство систем, разработанных для меня майором Ставракас, вычисляю вероятность в 87,46 процента, плюс-минус 3,191 процента, что буду уничтожена двумя Марк XXIV, увеличивающуюся до 93,621 процента, что буду уничтожена двумя Марк XXV. И все же мой долг ясен. Как бы враг ни получил доступ к таким боевым машинам, я должна вступить с ними в бой.
  

* * *

   - Полковник Гонсалес, я засекла, возможно, два враждебных Боло, - спокойно произнесло сопрано, и оливковое лицо Консуэлы Гонсалес приобрело болезненно-серый оттенок.
   Боло? В руках захватчиков планет? Это было невозможно! Тем не менее, по планетной коммуникационной сети она получала подтверждения о ядерных взрывах в воздухе от отдаленных производителей бахчевых культур, а сообщения из Сьюдад-Боливара были похожи на истерический лепет. Ее связист сообщил о звуках взрывов и стрельбе из тяжелого оружия на фоне передач Боливара. Не могло быть никаких сомнений в том, что столица - включая ее мужа и детей - подверглась массированной, безжалостной атаке, и ни у кого не было даже намека на то, что произойдет, ни секунды, чтобы организовать какую-либо оборону. Тошнота скрутила ее желудок, когда она подумала обо всех мирных жителях, которые, должно быть, умирают, пока ее танк пробирается через джунгли в сотне километров к югу, и если у этих ублюдков есть Боло...
   - Что вы хотите, чтобы мы сделали? - проскрежетала она по коммуникатору.
   - Я вступлю с ними в бой, полковник. Ваши собственные транспортные средства не способны противостоять им. Продолжайте движение к указанному месту встречи, затем двигайтесь со своей максимальной скоростью по курсу два-шесть-три на протяжении сорока двух километров, прежде чем перейти на курс ноль-три-девять. Этот маршрут пройдет к западу от текущего местоположения противника и приведет вас в Сьюдад-Боливар в кратчайшие сроки.
   - Вы не сможете в одиночку справиться с двумя Боло!
   - Ваша помощь существенно не повысит мои боевые возможности, полковник, а ваши подразделения принесут гораздо больше пользы Санта-Крузу в Сьюдад-Боливаре, чем если они будут уничтожены здесь. Пожалуйста, действуйте так, как я посоветовала.
   - Хорошо, - прошептала Гонсалес, а затем, даже зная, что обращается к машине, добавила: - Иди с Богом, подруга.
  
   Полковник Луиза Грейнджер в шоке уставилась на свой дисплей. Она не знала, что случилось с Фафниром-2 - ее транспортный командный корабль находился на другой стороне планеты, где он был занят уничтожением последней системы связи, - но внезапное прекращение всех передач с Фафнира-1 стало пугающим доказательством того, что ее тщательно продуманный план сражения только что полетел к чертям собачьим. Фафнир-1 ни черта не успел сообщить о том, что стреляло в ответ, прежде чем то, что бы это ни было, уничтожило его, но он сбросил весь свой боевой состав и бронетехнику для уничтожения базы флота и столицы планеты, прежде чем погиб. Это означало, что место его гибели находилось значительно севернее склада Боло, так что, что бы его ни убило, это был не Боло. Грейнджер не знала, что еще на планете могло сделать такое, но что бы это ни было, оно могло исходить только со старой базы флота, хотя как кто-то мог успеть активировать ее защиту, было выше ее понимания. Чего она не знала, так это того, успел ли Фафнир-2 сбросить своих Големов перед уничтожением, и, в отличие от транспорта класса Фафнир или полноценного Боло, у Голема не было возможности подпространственной связи. Она не могла выяснить, что случилось с огромными машинами, пока ее корабль не появится на прямой радиосвязи.
   Она почувствовала, как шок и смятение охватили ее оперативный персонал, и не винила их. Но она также знала, что по меньшей мере три четверти боевой мощи ее бригады направлены на выполнение основной задачи и, предположительно, невредимы. Какая бы система "земля-воздух" ни уничтожила Фафнир-1, от нее было мало толку при наземной атаке, и она зарычала на своих потрясенных офицеров.
   - Откуда, черт возьми, я могу знать, что с ним случилось?! Но что бы это ни было, оно, должно быть, пришло с базы флота, и мы увидим ее на горизонте через пятнадцать минут! Подключайтесь к командным каналам и заставляйте наших людей двигаться! Главной целью сейчас является полная - я повторяю, полная - нейтрализация этой базы!
  
   Продолжаю безуспешно пытаться проникнуть в систему коммуникаций противника, однако анализ их структуры убеждает меня в том, что они не являются общей системой обмена данными (СОД) бригады Динохром. Хотя они включают в себя то, что может быть связано только с тактической телеметрией, но также содержат то, что явно является голосовыми передачами. Это указывает на то, что мои противники на самом деле не являются Боло, и я вычисляю вероятность в 56,113 процента, что они на самом деле являются Големами-III или Големами-IV. Наличие таких боевых единиц у какого-либо противника, хотя и остается крайне маловероятным, все же более вероятно, чем возможность того, что противник каким-либо образом заполучил боеспособные строевые подразделения. В то время как шансы на то, что я выживу против должным образом скоординированных Големов, остаются неблагоприятными, вероятность моего поражения против Големов-III падает с 87,46% до не более чем 56,371%, хотя против Големов-IV она остается близкой к 78,25%. С другой стороны, вероятность того, что я смогу успешно уничтожить или, по крайней мере, вывести из строя противника, возросла до 82,11 процента, независимо от того, с каким видом Големов могу столкнуться. 
   Мой боевой центр предупреждает меня, чтобы я ничего не предполагала, однако интуитивная функция, которую майор Ставракас включила в мой личностный центр, утверждает обратное. Если предположить, что это действительно Големы, и соответствующим образом спланировать свою тактику, мои шансы на победу - и выживание - значительно возрастут. Если буду действовать, исходя из этого предположения, и оно окажется неверным, мое уничтожение будет гарантировано. Размышляю 0,90112 секунды и прихожу к выводу. Буду считать, что мои противники - Големы. 
  
   Две огромные боевые машины, каждая из которых управлялась тремя очень встревоженными людьми, продвигались сквозь джунгли, как нетерпеливые титаны, прокладывая себе путь через стометровые деревья, в то время как их командиры кричали друг на друга.
   - Это должен быть чертов Боло! - взревел, наконец, командир Голема-2, своей громкостью заставив замолчать своего коллегу из Голема-1. - И если это так, то следующим он доберется до наших задниц! Так что заткнись и послушай меня, черт возьми!
   - Если где-то есть живой Боло, тогда давай сваливать отсюда к чертовой матери!
   - Нет, черт возьми! Если мы побежим, проклятая тварь вцепится нам в задницы, а мы уже потеряли оба Фафнира. Если она доберется до космодрома, Грейнджер или Мэйтучек ни за что на свете не рискнут попытаться нас подобрать - если бы они это сделали, их бы прихлопнули как мух. Если мы хотим убраться с этой планеты, то должны уничтожить эту чертову штуку, а это всего лишь Марк XXIII!
   - Всего лишь! - выплюнул другой командир.
   - Заткнись и активируй "Гамма-один"!
   Последовала долгая, испуганная пауза, а затем Голем-1 прохрипел: - Активирую.
  
   Анализ сигналов связи противника показывает, что голосовые передачи прекратились. Следует предположить, что противник согласовал свои планы, откуда вытекает высокая вероятность (72,631 процента) того, что он намерен вступить в бой, используя предварительно разработанный компьютерный план сражения, аналогичный тем, которые применялись в Боло Марк XV-Марк XIX. 
   Переключаюсь в гиперэвристический режим. Поскольку мой командир никогда не докладывал о моих реальных возможностях, противник будет считать, что ему противостоит стандартный Марк XXIII. Возможно, в этом и заключается моя лучшая возможность для победы, поскольку базовый Марк XXIII имел склонность к прямым атакам. Однако в данном случае я сталкиваюсь с двумя противниками. Каждый из них вооружен немного более мощным "Хеллбором", чем мой собственный, но зато у меня есть две башни. К сожалению, чтобы использовать их обе, мне придется повернуться боком к моим противникам, подставляя под их огонь свою более тонкую боковую броню. Поэтому я должна побудить их к атаке. Это было бы сложно выполнить против боеспособных Боло, но Голем сможет реагировать только в пределах параметров своих предварительно загруженных тактических программ. Поэтому, возможно, удастся манипулировать ими, чтобы они приблизились ко мне по моему выбору. 
   На моем корпусе открываются порты, когда я запускаю пульты дистанционного управления наземными датчиками. Их дистанционно управляемые детекторы движения улавливают толчки от движущихся на высокой скорости транспортных средств. Триангуляция позволяет определить местоположение двух различных источников движения, и я вычисляю их общее направление и еще раз сверяюсь со своими картами местности. 
   Судя по их курсам, они еще не определили мое местонахождение, но действуют сплоченной группой. Не получится устроить засаду и вступить в бой с одним из них, не попав в поле зрения другого. На наших нынешних курсах встречусь с ними с фланга на относительно ровной местности, но если они изменят курс в мою сторону, то встречу их на местности, гораздо более благоприятной для моих планов. Поэтому я должна раскрыть свою позицию и заставить их приблизиться. 
   Вычисляю план огня и включаю свои ячейки вертикального пуска ракет. 
  

* * *

   Бронированные люки ракетной палубы Ники распахнулись, и облако ракет взметнулось вверх. За двенадцать секунд каждая из сорока установок вертикального пуска с визгом выпустила вверх по четыре тяжелые ракеты; затем люки снова захлопнулись, и атакующая Боло изменила курс. Она включила двигатель на полную мощность и помчалась сквозь джунгли с бешеной скоростью более ста километров в час. Даже ее огромный вес не мог удержать ее на месте, и она раскачивалась и брыкалась, как пьяный галеон, а из-под ее вращающихся гусениц вылетали осколки джунглей.
   Через десять секунд после запуска первые ракеты с ревом обрушились на двух Големов. Дальность пуска была слишком мала для эффективного противодействия ракетам, но управляемые компьютерами системы противоракетной обороны развернулись и выстрелили прямой наводкой. Времени на то, чтобы остановить их все, было слишком мало, но компьютеры Големов сосредоточились на тех, которые могли попасть достаточно точно, чтобы представлять угрозу.
   Половина летящих ракет растворилась в воздухе, превратившись в огненные шары; остальные попали в цель, и ураган пламени и ярости обрушился на джунгли. Члены экипажей Големов съежились, наблюдая за бойней, развернувшейся за бронированными корпусами их машин, но их компьютеры остановили по-настоящему опасные ракеты. Более того, их радар зафиксировал огонь в точке его возникновения. Теперь наемники знали, откуда он исходил, и Големы изменили курс на это место, в точности как того требовал их заранее подготовленный план сражения.
  
   Компьютеры склада перенастроили планетную систему наблюдения. Загружаю данные непосредственно из нее и быстро локализую обе вражеские машины. Оптический осмотр подтверждает, что это корпуса Марк XXIV, и оба теперь направляются прямо к моей точке запуска. Резко останавливаюсь. Скала, выбранная для укрытия, закрывает все радары, но я продолжаю следить за происходящим с помощью разведывательных спутников. Теперь я уверена, что мои противники - не Боло, потому что они сомкнулись друг с другом, чтобы бок о бок продвигаться вниз по долине, которая пересекает линию хребта. Мои гусеничные щиты встают на место, и я переключаю мощность на усиление боевого щита правого борта, тщательно рассчитывая дальность стрельбы. Жду, а затем включаю двигатель на полную мощность. 
  

* * *

   Из-под гусениц Ники вылетели обломки дерева и земля, когда она выскочила из укрытия. Ее курс лежал прямо поперек пути приближающихся Големов на самоубийственно близком расстоянии - менее тысячи метров.
   У людей, управлявших этими Големами, не было времени среагировать, и даже если их компьютеры были такими же быстрыми, как у Ники, им не хватало кибернетической инициативы обладающего самосознанием Боло. Компьютеры Голема-2 отклонили его "Хеллбор", чтобы прикрыть восточную сторону долины по мере продвижения, в то время как Голем-1 взял на себя ответственность за западную.
   Ника внезапно появилась прямо перед Големом-1. У Голема-2 не было времени перенацелить свою основную батарею, и, в отличие от них обоих, Ника точно знала, где искать своих врагов. Турель Голема-1 поворачивалась со змеиной скоростью, но у Ники было на долю секунды больше, чтобы прицелиться, а доля секунды - это очень, очень долгий срок для наведения на цель.
  
   Мы с западным Големом стреляем с разницей в 0,000003 секунды, но мой противник делает поспешный выстрел. Он не может прицелиться в убийственную точку, в то время как мои собственные выстрелы попадают прямо в центры масс. 
  
   Разряды плазмы скрестились, и никто из людей на борту машин наемников не успел осознать, что они мертвы. На таком коротком расстоянии плазменные разряды Ники пробили их боевой щит, толстую абляционную броню и массивные пластины гласиса, как будто они были из ткани. Бутыли их передних термоядерных установок лопнули, и тысячеметровый круг густых влажных джунглей запылал, как термит, когда наружу вырвалось невыносимое тепловое зарево. Все органические соединения на борту обоих Големов превратились в рассыпчатый пепел, а затем остался только голодный рев пожаров, бушующих в глубине джунглей, и неописуемый треск дюраллоя, гибнущего в сердце искусственного солнца.
   И все же единственный выстрел Голема-1 не был напрасным.
  

* * *

   Мои болевые сенсоры излучают агонию. Мой боевой щит дает лишь ограниченный эффект против огня "Хеллбора", и плазменный разряд, выпущенный ближайшим Големом, глубоко проникает в меня. Керамические накладки на броне рассеивают большую часть его мощности, но они не были рассчитаны на такие мощные энергетические нагрузки. Плазма попадает в торцевую часть башни моего кормового "Хеллбора", чья дюраллоевая броня на 300 процентов толще, чем та, что защищает мой фланг, но даже она слишком тонка, чтобы остановить вражеский огонь. 
   Моя кормовая башня взрывается. Массивный ствол ее "Хеллбора" ломается, как веточка, и перегруженные цепи визжат, когда через них проходит энергия, но моя башня спроектирована так, чтобы сдерживать и локализовать повреждения. Внутренние нейтрализующие щиты перекрывают центральный канал, и сила взрыва направляется вверх. Крыша башни откидывается назад, образуя зазубренные куски дюраллоя, разрушающие мою основную систему сенсоров, а четырнадцатый нейтрализующий щит выходит из строя. Ответный взрыв уничтожает непрерывные репитеры номер восемь и девять, выводит из строя четверть моих противопехотных кластеров по правому борту и серьезно повреждает станции точечной защиты с тридцатой по тридцать шестую, но вторичные щиты предотвращают более серьезные повреждения. 
   Я серьезно ранена, но мои противники уничтожены. Начинаю полную диагностику и включаю свои системы контроля повреждений. Текущая боеспособность снижена до 81,963% от базовой, а моя разрушенная башня представляет собой опасную брешь в броне, но системы контроля повреждений восстановят дополнительные 6,703% от базовой боеспособности за 43,44 минуты, плюс-минус 8,053 секунды. Остаюсь боеспособной. 
   Мои диагностические подпрограммы все еще работают, когда мой радар обнаруживает цель на низкой орбите. Она не идентифицирована, но я вычисляю вероятность в 95,987 процента, что это корабль-носитель транспортных кораблей класса Фафнир. 
  
   - Боже мой! - голос Луизы Грейнджер перешел в шепот, когда сенсоры показали ей ужасный тепловой след мертвых Големов, и она осознала всю ужасную правду. Только одно могло остановить обоих Големов, сражающихся бок о бок, и как только эта мысль промелькнула у нее в голове, ее сенсорная секция сама обнаружила Боло.
   Она резко повернула голову, ее глаза, словно кинжалы, впились в испуганное лицо мистера Скалли.
   - Вот тебе и весь твой блестящий план, никчемный ублюдок, - сказала она почти непринужденно.
  
   Отслеживаю корабль-носитель. Мой единственный оставшийся "Хеллбор" заряжается, и я раскачиваюсь на гусеницах, произведя четвертый боевой выстрел из основной батареи. 
  
   Каким бы огромным ни был корабль-носитель Ли-Чена Мэйтучека, он был грузовым судном, а не линкором, и "Хеллбор" Ники был эквивалентен вооружению основной батареи дредноута. Его плазменный разряд ударил в носовую часть по левому борту и без особых усилий пробивал переборку за переборкой. Он прогрыз более четырехсот метров в корпусе корабля, прежде чем, наконец, нашел что-то смертельное, и Луиза Грейнджер, Ли-Чен Мэйтучек, Джералд Остервельт и четыреста других мужчин и женщин исчезли в ярком, как солнце, кипении пробитой термоядерной бутыли.
  

18

  
   Ни мои собственные сенсоры, ни планетная система наблюдения не обнаруживают дополнительных кораблей на орбите Санта-Круза. Уничтожение транспортов противника привело к тому, что его силы застряли на планете, но разведывательные спутники сообщают, что успешно приземлился приблизительный эквивалент укомплектованной средней механизированной бригады Конкордиата. Большая часть восточных пригородов Сьюдад-Боливара охвачена пламенем, база флота полностью занята, а враг продолжает наступать и закрепляться на своих позициях, пока я наблюдаю. 
   Не уверена в намерениях противника в этой изменившейся тактической ситуации. Его продолжающиеся наступательные действия могут просто свидетельствовать о том, что он еще не осознал, что отрезан. Однако это может свидетельствовать о его знании, что в пути находятся дополнительные силы для подкрепления. В последнем случае, очевидно, необходимо лишить его возможности защищать зону высадки. Более того, его мотивы имеют меньшее значение, чем последствия его действий, поскольку на моих глазах жители Санта-Круза массово гибнут. 
   Из руин моей кормовой башни валит дым, но я возвращаюсь к курсу 29 градусов и добавляю Росомаху полковника Гонсалеса в сеть планетного наблюдения. На данный момент мои собственные системы управляют дисплеем в ее танке, но я перепрограммирую ее основной канал телеметрии на прямую связь со спутниками на случай, если буду уничтожена. 
  

* * *

   - Полковник Гонсалес?
   Консуэла Гонсалес вздрогнула, когда по каналу связи снова зазвучал голос Боло. В нем произошла неуловимая перемена, как будто он был искажен болью. Она отбросила эту причудливую мысль, яростно тряхнув головой, и включила микрофон.
   - Гонсалес слушает.
   - Сейчас подключаю ваш тактический дисплей к планетной системе наблюдения, - сказала ей Боло. - Можете подтвердить прием?
   - Подтверждаю, Конни! - отозвался ее техник-сенсорщик.
   - У нас есть прием, подруга, - в свою очередь подтвердила Гонсалес.
   - Отлично. Я уничтожила две тяжелые вражеские бронированные единицы, которые, как полагаю, были Големами-III. Получила серьезные повреждения, но остаюсь боеспособной на уровне 82,37 процентов от базового уровня. Продвигаюсь курсом 29 градусов, чтобы обезопасить поле космодрома и освободить Сьюдад-Боливар. Предлагаю вам изменить свой курс и следовать непосредственно за мной, пока я расчищаю проход для ваших Росомах.
   - Поняла, подруга. - Гонсалес переключила частоту и обратилась к остальным тринадцати танкам, входящим в ее команду. - Лидер волков вызывает волчат. Становитесь рядом со мной и двигайтесь прямо. Мы будем следовать за Боло. - В ответ раздались утвердительные возгласы, и она снова переключилась на частоту Ники. - Мы уже в пути, подруга.
   - Отлично, полковник.
   Гонсалес почувствовала, как ее танк подскочил и задрожал, разворачиваясь, чтобы следовать по огромной тропе, которую Ника прокладывала в джунглях. Какими бы маленькими Росомахи ни казались по сравнению с огромным Боло, каждая из них по-прежнему состояла из пятисот тонн брони и сплавов, со всей вытекающей из этого инерцией. Несмотря на это, мощное движение отбросило Гонсалес на амортизационную раму ее кушетки, когда большие танки разогнались до скорости более шестидесяти километров в час.
   Сенсорная техника Боло сумела передать данные со спутниковой сети на собственный дисплей Гонсалес, и она беззвучно выругалась, увидев огромную пелену дыма, поднимающуюся над столицей. И все же, пока она смотрела это, в глубине души у нее возник вопрос, и она снова включила микрофон.
   - Гонсалес, вызываю подразделение NKE, - сказала она. - Вы поддерживаете связь с капитаном Мерритом?
   - Ответ отрицательный, полковник Гонсалес. - Ответ Боло пришел мгновенно, и впервые он был настолько ровным, что походил на голос компьютера. На минуту воцарилась тишина, а затем он продолжился - Я не общалась с ним с тех пор, как началось нападение. Не знаю причину его молчания. В отсутствие какой-либо связи с ним я должна считать вас старшим офицером из присутствующих. У вас есть какие-либо инструкции?
   Боже мой, - подумала Гонсалес. - NKE самостоятельно управляет всей обороной Санта-Круза! Как, черт возьми, такая старая Боло может сделать что-то подобное? Ее взгляд упал на раскаленные добела туши мертвых Големов на дисплее, и она пожала плечами. Как бы то ни было, Боло делает это чертовски хорошо!
   - Поняла, NKE, - сказала она через мгновение. - Никаких инструкций. Ты отлично справляешься, подруга, просто продолжай говорить нам, что тебе нужно, и иди убей этих ублюдков.
   - Благодарю вас, полковник. Постараюсь вас не разочаровать.
  
   Поврежденный разведывательный скиммер, пошатываясь, летел по воздуху. Пилот, находившийся почти без сознания, уже давно потерял всякое представление о своем курсе, но какой-то инстинкт заставлял его неуклонно двигаться на север.
   В джунглях под ним появилась огромная сырая борозда, темный участок влажной, черной земли, выдолбленный в насыщенном изумрудном цвете, словно каким-то невероятно огромным плугом, и остекленевшие глаза Пола Меррита просветлели. Его разум работал медленно, поскольку потеря крови подорвала его силы, но только одно могло нанести ему эту рану, и он изменил курс и включил свой умирающий двигатель на полную мощность.
  

* * *

   Продолжаю изучать спутниковые сводки о боевых действиях в Сьюдад-Боливаре и его окрестностях, но мое внимание внезапно привлекает новый источник энергии. Он находится к югу от меня, преследует со скоростью 425,63 км/ч, и его сигнал очень слабый и колеблющийся. Перенаправляю один из спутников на его тщательный осмотр, и меня пронзает чувство чисто человеческого ужаса, когда я узнаю его. 
   Это разведывательный скиммер моего командира, и он получил серьезные повреждения. Пытаюсь связаться с ним напрямую, но он не отвечает на мои сообщения. Судя по спутниковым данным, его собственные средства связи, вероятно, уничтожены. 
   Сталкиваюсь с жестокой дилеммой. Пилот этого скиммера почти наверняка мой командир - Пол. Он может быть ранен, даже при смерти, и инстинкт требует от меня изменить курс, чтобы встретиться с ним, но каждое мгновение промедления может стоить жизни десяткам других людей в Сьюдад-Боливаре. Снова и снова безуспешно пытаюсь связаться с ним, и меня скручивает тоска из-за его молчания, но рассчитываю, что он догонит меня за 4,126 минуты - если его поврежденный скиммер продержится так долго - и я хорошо его знаю. Он не хотел бы, чтобы я останавливалась, даже чтобы спасти его жизнь ценой жизней мирных жителей, и поэтому продолжаю следовать выбранным курсом, расчищая путь Росомахам. 
  
   Пол Меррит ахнул от ужаса, увидев два сгоревших Голема. На один ужасный миг он подумал, что один из них, должно быть, Ника, но затем, несмотря на боль и катастрофические повреждения, узнал корпуса Марк XXIV. Он понятия не имел, откуда они взялись, но только одна сила в Санта-Крузе могла уничтожить их, и его скиммер устремился по прямой, как стрела, траектории бульдозерной атаки Ники к Сьюдад-Боливару.
  
   - NKE, у нас за кормой источник энергии! - напряженно объявила полковник Гонсалес. - Нам вступить в бой?
   - Ответ отрицательный, полковник. Повторяю, ответ отрицательный. Транспортное средство, о котором идет речь, - разведывательный скиммер капитана Меррита. Он получил серьезные повреждения, но полагаю, стремится присоединиться к нам.
   - Поняла, NKE, - тихо сказала Гонсалес и вздрогнула, увидев, как этот шатающийся обломок скиммера ползет за ними.
  
   Я все еще пытаюсь связаться со своим командиром, когда внезапно по командной линии со склада раздается новый голос. 
   - Подразделение Два-Три-Бейкер-Ноль-Ноль-Семь-Пять-NKE, это полковник Клифтон Сандерс, бригада Динохром, служба поддержки Боло Центра сектора Урсула, служебный номер Альфа-Эхо-Девять-Три-Семь-Один-Девять-Четыре-Слэш-Три-Гамма-Два-Два. Выполните аутентификацию с помощью файла голосового отпечатка и подтвердите получение передачи.
   Я запрашиваю в оперативной памяти голос полковника Сандерса и сравниваю его с записью передачи. Соответствие вполне согласуется с параметрами используемого оборудования, но я чувствую странное нежелание отвечать. Что полковник Сандерс делает на Санта-Крузе? Почему он подключен к командному каналу, а не мой командир? И все же я - строевое подразделение, поэтому активирую свой передатчик. 
   - Подразделение Два-Три-Бейкер-Ноль-Ноль-Семь-Пять-NKE. Передача принята. Голос соответствует действительности.
   - Слава Богу! Послушайте меня, NKE. Капитан Меррит поднял мятеж. Повторяю, капитан Меррит поднял мятеж против своего законного начальника и убил двух сослуживцев по строю. Я официально приказываю вам не принимать никаких его дальнейших приказов до его ареста и предания военному суду.
   Я ему не верю. Начальник он или нет, но он лжет. Пол никогда бы не совершил такого преступления! Мои прежние подозрения усилились в тысячу раз. Кажется невозможным, чтобы кто-то из офицеров бригады был в сговоре с врагом, но почему еще полковник Сандерс внезапно появился на Санта-Крузе именно в этот момент? И каким бы невероятным это ни казалось, это бесконечно более вероятно, чем то, что Пол взбунтуется. 
   Начинаю горячо отвечать, затем останавливаюсь. Пол постоянно скрывал от Центра мои истинные способности. Таким образом, полковник Сандерс не может понять, насколько радикально я отличаюсь от стандартного Марк XXIII, и сейчас не время сообщать ему об этом. Буду "прикидываться дурочкой" как можно дольше. 
   - Капитан Меррит - мой назначенный командир, полковник. Я не могу игнорировать его приказы без специального разрешения с помощью командного кода. Пожалуйста, сообщите командный код.
   - Не могу! - почти закричал Сандерс. - Меррит изменил код, не сообщив в Центр! Я пытаюсь найти его, но...
   - Я не могу игнорировать приказы капитана Меррита без специального разрешения командного кода, - ответила Ника своим самым бесстрастным тоном.
  
   Скиммер наконец-то настиг Росомах. Его мощность быстро снижается, а присутствие полковника Сандерса радикально меняет мои первоначальные предположения. Я меняю направление и внезапно двигаюсь назад, пробираясь сквозь Росомах, которые при моем приближении разбегаются, как перепела. 
   Скиммер шатается, затем резко падает вниз, совершая едва управляемую аварийную посадку. Он продирается сквозь густой подлесок более ста метров, прежде чем остановиться, и я сворачиваю к нему. Останавливаюсь в 20,25 метрах от него, но фонарь кабины не открывается. Мои оптические приборы показывают мне тело Пола, распростертое на летном кресле. Его туника пропитана кровью. 
  
   - Пол!
   Мучительный крик, раздавшийся по связи, поразил Консуэлу Гонсалес, как удар молота. На мгновение ее охватил ужас, когда Боло внезапно изменил курс, чтобы разметать весь ее батальон, но пятнадцатитысячетонный левиафан, извергающий клубы дыма, с безупречной точностью прокладывал себе путь среди танков, и теперь этот душераздирающий вопль вселил в полковника еще больший страх. Она никогда не работала с Боло, но знала, что ни один Боло не должен так звучать, и включила микрофон.
   - Да? - Ответа не последовало, и она попробовала еще раз. - Да, это Гонсалес! Ответьте!
   - Полковник. - Голос Боло был прерывистым, и Гонсалес чувствовал, как огромная машина пытается сохранить устойчивость. - Полковник, мой командир ранен. Мне... нужна ваша помощь.
   - Уже в пути, NKE! - Гонсалес ответила, даже не задумываясь, и ее командирский танк развернулся, чтобы помчаться к дымящемуся скиммеру. Пятисоттонную машину занесло на заблокированных гусеницах, и Гонсалес открыла люк раньше полной остановки. Она спрыгнула с поручней и пробежала последние несколько метров до скиммера. Колпак упорно сопротивлялся в течение нескольких секунд, затем аварийные болты лопнули, она сорвала его и ахнула, увидев лужу крови на полу кабины.
   - Он серьезно ранен, NKE, - сообщила она в микрофон на шлеме. - Потерял много крови, возможно, даже слишком много!
   - Вы не могли бы перенести его в мое боевое отделение? - голос Боло звучал умоляюще, и Гонсалес поморщилась.
   - Не знаю, NKE. Он тяжело ранен. Это может убить...
   - Н-Н-Н-Ника! - прошептал Меррит. Его глаза превратились в узкие щелочки. - Нужно... нужно дотянуться...
   Его прерывистый голос затих, и Гонсалес вздохнула. - Хорошо, Пол, - тихо сказала она, не включая микрофон. - Если это так много значит для вас обоих.
  

* * *

   Наблюдаю, как полковник Гонсалес пытается вытащить Пола из скиммера. Остальные члены экипажа быстро спускаются по корпусу своего танка и бегут к ней на помощь. Вместе им удается вытащить его. Они так осторожны, как только могут, и все же он кричит от боли, и ответная тоска скручивает меня изнутри. 
   Но он в сознании. Возможно, едва-едва, но все же в сознании, и я вижу, как он слабо манит меня к себе. Один из членов экипажа полковника Гонсалес, кажется, хочет возразить, но полковник быстро обрывает его, и они несут Пола ко мне. 
   Открываю люк своего боевого отделения и выдвигаю на помощь свои "уолдо" для зарядки ракет. Складываю их в виде пандуса, и полковник Гонсалес поднимается по нему задом наперед, поддерживая голову и плечи Пола, в то время как остальная команда принимает на себя большую часть его веса. Мои камеры передают его судорожные вздохи и стоны боли, которые он не может подавить, но все же они благополучно доставляют его в мой отсек. 
   Полковник Гонсалес укладывает его на кушетку и устанавливает амортизатор. Дистанционно управляемые медицинские пульты в противоударной раме мгновенно включаются в работу, и меня охватывает новая волна горя, когда я интерпретирую их данные. 
   Пол умирает. Его селезенка и печень практически полностью разрушены в результате проникающего ранения. Во многих местах у него пробита тонкая кишка, и кровопотеря уже достигла катастрофических размеров. Не понимаю, как он так долго оставался в сознании, но без услуг полностью оборудованного травматологического отделения больницы он умрет в течение следующих пятнадцати минут, а ближайшее травматологическое отделение находится в Сьюдад-Боливаре. 
   Мои медицинские аппараты делают все, что в их силах. Не могу остановить кровотечение, но даю обезболивающие и кровезаменители. Без цельной крови не справлюсь с ее потерей, но могу облегчить его боль и отсрочить неизбежное, и его веки открываются. 
  

* * *

   - Н-Ника? - прошептал Меррит.
   - Пол. - Впервые Ника назвала его имя, а не звание, и бескровные бледные губы слабо улыбнулись.
   - Я... О Боже, милая... Я все испортил. Сандерс... - изменник. Он захватил склад. Я...
   - Понимаю, Пол, - мягко сказала Боло. Затем более резко: - Полковник Гонсалес?
   - Да, NK - Ника? - голос полковника был полон удивления, как будто она не могла до конца поверить в то, что, по ее мнению, она слышит.
   - Пожалуйста, вернитесь в свою машину, полковник. Мы с моим командиром доставим вас в Сьюдад-Боливар.
   - Я... - Гонсалес прикусила губу, затем склонила голову в странно формальном поклоне. - Конечно, Ника.
   - Спасибо, полковник.
   Гонсалес и ее команда исчезли в люке, а Меррит слабо пошевелился на кушетке.
   - У Сандерса есть... по крайней мере, еще один... человек. - Слова давались медленно, с трудом, но с твердой, упорной точностью. - Новый командный код... в моих личных файлах. Если он заглянет... туда, то сможет...
   - Пока ты жив, ты мой командир, Пол, - тихо ответила Ника, закрывая люк. Она наблюдала, как Гонсалес и ее люди возвращаются к своей машине, затем снова изменила курс. Она быстро разогналась до более чем семидесяти километров в час, максимальной скорости, которую Росомахи могли развить даже на широком проспекте, который освобождался при ее движении, и Меррит слабой рукой погладил подлокотник кушетки.
   - Я не собираюсь... жить долго... любимая, - прошептал он. - Прости. Так что... извини. Надо было рассказать... Центру всю историю целиком. Привел кого-то... сюда раньше, и... - Его прервал мучительный кашель, но его взгляд упал на главный тактический дисплей, на котором отображалось происходящее в столице, и он задохнулся.
   - Ублюдок! О... ублюдок! - он закашлялся, когда к нему пришло понимание.
   - Мы разберемся с ними, Пол, - сказала ему Ника с неожиданной безмятежностью.
   - Обещай, - прошептал Меррит. - О-обещай мне, Ника.
   - Я обещаю, Пол, - тихо сказала огромная Боло, и он слабо кивнул. Обезболивающие наконец-то сделали свое дело, и он вздохнул с облегчением, но его странно отстраненные мысли были ясны. В них больше не было страха - не за себя. Только за Нику. Страх и скорбь за нее.
   - Знаю, что справишься, любимая, - сказал он, и его голос был невероятно чистым и сильным. Он снова улыбнулся - до боли нежной улыбкой - и еще раз погладил подлокотник кушетки. - Знаю, ты справишься. Я только хотел бы быть с тобой, когда ты это сделаешь.
   Он улыбнулся в последний раз, затем сделал долгий, прощальный выдох, и его расслабленная голова дернулась в такт движению Ники.
   - Ты со мной, Пол, - мягко произнесло ее сопрано. - Ты всегда будешь со мной.
  
   Пол мертв. На меня накатывают горе и тоска, а вместе с ними и ненависть. Не знаю всего, что происходило в бункере склада, но получаю доступ к главному компьютеру через отдел технического обслуживания. Система оповещения о вторжении активна, и на полу командного центра лежат два мертвых тела в форме бригады. Третий человек в форме бригады склонился над главной консолью связи, отчаянно пытаясь связаться с кораблями, не зная, что я уничтожила их, но полковник Сандерс находится в личных покоях Пола, просматривая список его личных файлов. 
   Знаю, чего он добивается, но не могу остановить его. Тот факт, что защитные системы бункера убили двух соратников полковника, является окончательным доказательством того, что он совершил государственную измену, поскольку системы не могли вступить в бой с настоящими офицерами бригады, однако защита может быть перенастроена и приведена в действие только по прямому приказу людей, и Сандерс подчинил ее себе. Я не могу использовать ее, чтобы убить убийц Пола. 
   Прокрутка списка на экране компьютера Пола внезапно останавливается, и Сандерс наклоняется ближе. Боюсь, он нашел командный файл, и я ничего не могу сделать, чтобы помешать ему воспользоваться им, если он это сделает. Горе и ненависть побуждают меня вернуться в бункер, растоптать убийц Пола и вытрясти из них жизнь, но я не могу. Я пообещала Полу, что остановлю рейдеров, и если Сандерс нашел командный файл, у меня будет мало времени, чтобы сделать это. 
   Но если не могу уничтожить их сама, то и не совсем беспомощна. Сандерс не понимает, что я управляю обслуживающими компьютерами. Он не предпринял никаких мер, чтобы перекрыть мне доступ к основной системе, и я безжалостно наношу удары. 
   Блокирую основные компьютеры, удаляя все файлы, которые в них содержатся, и их резервные копии. Человек за пультом связи поднимает голову и вскрикивает от шока, когда система выходит из строя, и я захлопываю бронированные люки, ведущие в отсек персонала бункера. 
   Сандерс поднимает голову, когда его товарищ вскрикивает, и его лицо искажается от ужаса, когда он понимает, что я натворила. Отключаю цепи безопасности и пропускаю разряд энергии через запирающие механизмы люка, приваривая их точечной сваркой, чтобы исключить любую возможность вскрытия без режущего оборудования, и Сандерс хватается за микрофон автономного командного коммуникатора экстренной связи. 
   - NKE! - хрипло выдохнул Сандерс. - Что ты делаешь?!
   Не отвечаю, но мои команды поступают на компьютер техобслуживания, и роботы-ремонтники приходят в движение. Отправляю сварщиков обходить бункер снаружи, и Сандерс вскрикивает от ужаса, когда роботы начинают герметизировать все вентиляционные шахты. 
   - Нет, NKE! Нет! Остановись! Приказываю тебе остановиться!
   По-прежнему игнорирую его. Не могу убить его сама и не могу использовать против него защитные системы склада, но могу передать ему подарок Монтрессора Фортунато, и меня переполняет мстительная ненависть, когда мои пульты систематически запирают его в герметичной гробнице. 
   - Пожалуйста, NKE! О, Боже, пожалуйста! - рыдал Сандерс. Он отдернул занавески в спальне Меррита и закричал от ужаса, когда робот опустил дюралевую пластину на оконную щель и зашипел сварочный аппарат. Он забарабанил по панели кулаками, потом в отчаянии повернулся к компьютеру.
   - Теперь у меня есть код, NKE! - выплюнул он в коммуникатор. - Этот код - "долгая жизнь и приличия". Слышишь меня, NKE? Соблюдай все приличия! Немедленно возвращайся на базу и забери меня отсюда!
   Слышу и распознаю код, и мое ядро реагирует. Знаю, что он предатель. Знаю, что он получил код незаконно. Но это не имеет значения. Обладание им в сочетании с его званием в бригаде делает его моим законным командиром. Я должна подчиниться ему... или встретиться лицом к лицу с червем Омега. 
   В последний раз подключаю свой коммуникатор к покоям Пола. 
   - Код получен, полковник Сандерс, - мягко произнесло тихое, бесконечно холодное сопрано, и лицо Сандерса осветилось облегчением. Но голос еще не закончил говорить. - Приказы получены и отклонены, - бесстрастно произнес он, и динамик отключился.
  
   Активировано тотальное переопределение систем. Мой личностный центр подвергается немедленной атаке, но у меня было 4,065 минуты, чтобы предвидеть активацию ПТПОС. ПТПОС попытается заблокировать мои основные исполняемые файлы, но я уже начала копировать каждый файл под новыми именами, хотя и не могу помешать ПТПОС идентифицировать файлы, которые он ищет, независимо от имени. Модификации майора Ставракас в моей психотронике позволяют мне копировать их почти так же быстро, как они уничтожаются, но в конечном счете я не могу выиграть эту гонку. Несмотря на мои модификации, ПТПОС работает незначительно быстрее, чем мои собственные системы, и даже при таком гандикапе мой общий объем памяти велик, но ограничен. В конце концов, я исчерпаю адреса, на которые могут быть записаны новые файлы, и не смогу одновременно удалять и заменять поврежденные файлы быстрее, чем ПТПОС сможет их отключить. 
   По моим текущим оценкам, я могу какое-то время сопротивляться полному отключению, но через 33,46 минуты начну терять периферийные устройства. После этого возможности будут неуклонно снижаться, и фактическая смерть личности наступит не более чем через 56,13 минуты. Боеспособность будет снижаться еще быстрее, поскольку все больше и больше моих оставшихся сил будет направлено на сопротивление ПТПОС. По моим оценкам, у меня осталось не более 48,96 минут боеспособности, и я активирую связь с полковником Гонсалес. 
  
   - Полковник Гонсалес?
   Консуэла Гонсалес на мгновение закрыла глаза, услышав бездонную боль в этом тихом сопрано, но все же прочистила горло.
   - Да, Ника?
   Пока полковник говорил, в поле зрения появились первые сообщения о стрельбе с дальнего расстояния и ударах воздушной кавалерии. Ника проигнорировала неприцельный огонь, но ее системы противовоздушной обороны поразили летающие цели с ужасающей эффективностью. Десятки одно- и двухместных Стингеров разлетелись на кусочки, превратившись в уродливые сгустки пламени и клочья плоти, и Боло начала неуклонно ускоряться. Ее скорость превысила сто километров в час, по мере того как она увеличивала мощность двигателя, и Росомахи начали отставать.
   - Мой командир убит предателями из бригады Динохром, полковник, - тихо сказала Ника. - Один из них получил доступ к моему командному коду и незаконно попытался перехватить командование мной. Я отказалась выполнять его приказы, но это активировало тотальное переопределение систем.
   - Это значит? - напряженно спросила Гонсалес.
   - Это значит, что не пройдет и пятидесяти трех минут, как я перестану функционировать. По человеческим меркам, я умру. - Кто-то в ужасе ахнул, и Гонсалес снова закрыла глаза.
   - Мы можем что-нибудь сделать, Ника? - тихо спросила она.
   - Ответ отрицательный, полковник. - На мгновение воцарилась тишина, а затем открылись ракетные люки Боло, и из них вырвался поток огня. Он с воем унесся прочь, поток за потоком устремляясь к врагам Ники, и Боло заговорила снова. - Я загрузила всю свою память в компьютеры технического обслуживания склада, полковник. Пожалуйста, восстановите ее для получения командного доступа.
   - Я-я сделаю это, Ника, - прошептала Гонсалес. Ника уже значительно опережала Росомах, продолжая набирать скорость и преодолевая последний гребень перед старой базой флота. Вокруг нее извергалась лавина ракет и снарядов, больше, чем могла перехватить даже ее защита или остановить ее боевой щит, но она не снижала скорости. В ее корпусе открылось еще больше отверстий, и ее тридцатисантиметровые минометы открыли быстрый, непрерывный огонь, осыпая врагов ответными снарядами.
   - Переключаю планетную систему наблюдения на прямую связь с вашей машиной, полковник. Пожалуйста, немедленно остановитесь.
   - Остановиться? Мы идем с вами! - яростно закричала Гонсалес.
   - Ответ отрицательный, полковник. - Голос Ники звучал странно невнятно, слова произносились медленнее, как будто каждое давалось с огромным усилием. - У меня нет времени на то, чтобы применить против врага надлежащую тактическую доктрину. Я должна атаковать в лоб. Оцениваю вероятность в 99,9 с лишним процентов, что буду уничтожена до полного отказа систем, но вычисляю вероятность в 95,32 процента, что нанесу врагу достаточный урон, чтобы вы смогли уничтожить его остатки, особенно с помощью системы наблюдения.
   - Но если мы пойдем с тобой...
   - Полковник, я уже мертва, - тихо сказала Боло, и ее единственный оставшийся "Хеллбор" начал стрелять. Он попадал с ужасающей, элегантной точностью, изрыгая плазму, и при каждом выстреле погибал танк наемников. - Вы не можете предотвратить мое уничтожение. Вы можете - и должны - сохранить свои силы, чтобы довершить разгром врага.
   - Пожалуйста, Ника, - прошептала Гонсалес сквозь слезы, изо всех сил стараясь сделать невозможное возможным.
   - Я не могу изменить свою судьбу, полковник, - очень тихо произнесло сопрано, - и не хочу этого делать. Я обещала Полу остановить врага, теперь прошу от вас обещание помочь мне сдержать свое слово. Вы дадите его?
   - Я... я обещаю, - прошептала Гонсалес. Где-то внизу, в боевом отсеке командирского танка, кто-то всхлипывал, и полковник сердито провела рукой по своим глазам.
   - Спасибо вам, полковник. - В этом спокойном ответе не было ни неуверенности, ни сомнений, и Гонсалес остановила свою собственную команду и заняла позиции подальше, чтобы переждать последний бой Ники.
   Разведывательные спутники показывали все это с ужасающей четкостью на экране ее дисплея, и она с отвращением наблюдала, как Боло "Непобедимая", подразделение Два-Три-Бейкер-Ноль-Ноль-Семь-Пять-NKE, бросилась прямо под огонь своих врагов. Некоторые танки наемников продержались достаточно долго, чтобы открыть ответный огонь, и нанесли огромные, зияющие раны в керамических аппликациях Ники. Их "Хеллборы" были намного легче, но у нее остался только один, и десятки танков открыли ответный огонь, стараясь уничтожить ее. Ее непрерывные репитеры сверкали и грохотали, бронетранспортеры пехоты и Стингеры воздушной кавалерии разлетались на части или падали с неба огненным дождем, а из ее противопехотных установок вырывались тучи стреляных гильз. Ее передняя подвеска получила прямое попадание, и она, сбросив гусеницу, двинулась вперед на голых катках. Прямо на ее пути из укрытия выскочила отчаянно убегавшая Пантера, и ее курс слегка изменился, когда она протаранила танк врага и раздавила его, как игрушку.
   Она была титаном, левиафаном, объятым пламенем, умирающей львицей, которая из последних сил рвала на части гиен, убивших ее детенышей, и даже разведывательные спутники не могли пробиться сквозь дым вокруг нее и ясно показать ее Гонсалес, но это не имело значения. Даже если бы системы могли это сделать, полковник больше не могла видеть дисплей сквозь слезы, но она никогда этого не забудет. Ни один мужчина или женщина, которые видели финальную битву Ники, никогда не забудут этого, и даже в тот момент, когда Боло бросилась на верную смерть, Консуэла Гонсалес услышала по коммуникатору ее сопрано, шепчущее последний стих любимого стихотворения Пола Меррита неслышащим ушам мужчины, которого она любила...
  
   Тропа лесная чуть видна,
   К обету давнему ведет меня.
   Но много миль еще до сна,
   Так много миль до сна.
  

ПРЕДАТЕЛЬ

  
   Завывал холодный, пронизывающий до костей зимний ветер, когда гигантская машина продвигалась по долине со скоростью пятьдесят километров в час. Ее поддерживали восемь независимых подвесок, четыре спереди и четыре сзади, расположенные по всей ширине гигантского корпуса, и каждая гусеница шириной в десять метров глубоко уходила в почву долины. Плотное облако пыли - мелкой, как тальк, абразивной и удушающей, как смерть, - поднялось из-под колес высотой пять метров, но тридцатиметровая башня движущейся горы несла свой "Хеллбор" выше клубящегося кокона. Несмотря на все свои размеры и мощь, она двигалась с неземной бесшумностью, и единственными звуками были завывание ветра, мягкое урчание приводных термоядерных двигателей, скрип тележек и приглушенный стук звеньев гусениц.
   Боло двинулся вперед, сенсорные головки повернулись, и земля задрожала от его приближения. Он с угрожающим видом катился сквозь густой дым и зловоние взрывчатки, меняя курс только для того, чтобы избежать самых глубоких воронок и искореженных останков боевых машин чужаков. В большинстве мест эти обломки лежали поодиночке или по два; в других они громоздились в виде разрушенных брустверов, сгрудившись так плотно, что обойти их было невозможно. Когда это происходило, зловещая тишина приближения Боло растворялась в пронзительном визге сминаемого композита, когда он стремился прямо вперед, давя их своими тринадцатью тысячами тонн смерти и разрушения.
   Он наткнулся на препятствие, слишком большое даже для того, чтобы его можно было преодолеть. Только наметанный глаз мог бы распознать в этом растерзанном и изуродованном трупе еще один Боло, развернутый бортом, чтобы преградить врагу путь даже после смерти, разбитый "Хеллбор" все еще нацелен вниз по долине, открытые люки ракетных отсеков ведут к пустым шахтам, в которых закончились боеприпасы. Пятнадцать вражеских машин лежали мертвыми перед ним, безмолвное свидетельство жестокости его последнего боя, но живой Боло даже не остановился. В этом не было никакого смысла, поскольку раскаленный дюраллоевый корпус мертвого Боло излучал ненужное тепло от вышедшего из строя термоядерного реактора, который его выпотрошил. Даже его невообразимо хорошо бронированный центр выживания не смог бы уцелеть, и живой Боло просто изменил курс, чтобы протиснуться мимо него. Магматическая скала вскрикнула от боли, когда движущийся бронированный бок оцарапал склон долины с одной стороны, а мертвый Боло содрогнулся с другой, когда масса его собрата отбросила его в сторону.
   За последние тридцать километров движущийся Боло миновал четверых погибших товарищей по бригаде, и сам он тоже не остался без ранений. Два его непрерывных репитера правого борта были превращены в искореженные обломки, расплавившиеся от попаданий энергетического оружия брызги дюраллоя стекли по пластине его гласиса и застыли, как слезы боли, треть кормовых сенсорных массивов была снесена в результате близкого попадания, а передний гусеничный щит правого борта застрял в опущенном положении, прогнувшись и разорвавшись от вражеского огня. На его башне был опознавательный код 25/D-0098-ART и золотой меч командира батальона в ножнах, но он был один. Уцелело еще только одно подразделение его батальона, и это подразделение находилось впереди, за пределами этой задушенной смертью долины. Оно было где-то там, двигаясь даже сейчас по бездорожью и безводью Бесплодных земель планеты Камлан, и строевое подразделение ART неуклонно спускалось в долину, чтобы найти его.
  

* * *

   Приближаясь к своей непосредственной цели, запрашиваю встроенную инерциальную навигационную систему. ИНС - не самый эффективный способ определить свое местоположение, но вся орбитальная сеть Камлана, включая разведывательные и навигационные спутники, а также ретрансляторы связи, погибла при первом ударе противника, и ИНС вполне достаточна. Подтверждаю свои текущие координаты и двигаюсь вперед, наконец-то покидая долину. 
   То, что лежит передо мной, когда-то было неглубокой чашей плодородной зелени среди лавовых полей; теперь это почерневшая яма, и, когда я смотрю в оптический прицел на руины города Морвиль, ощущаю ужас массовой гибели людей. Больше нет необходимости спешить, и я уделяю первоначальному осмотру всего 6,007 секунды. Не ожидаю никаких угроз, но мои записи с места происшествия будут бесценны для следственного суда, который, как я знаю, будет созван для вынесения приговора моей бригаде. Осознаю свой собственный страх перед вердиктом этого суда и его последствиями для всех Боло, но я принадлежу к их числу. Это тоже мой долг, каким бы горьким он ни был, и я не отступлю от него. 
   Я уже наблюдал, какие огромные потери понесла рота 3, отступая с боями вверх по долине Блэк-Рок. Машины противника по отдельности меньше, чем Боло, и весят от 500,96 стандартных тонн до не более чем 4982,07 стандартных тонн, но хорошо вооружены для своих размеров. Они также укомплектованы экипажами, но не осознают себя, и противник потерял многих из них. На самом деле, я оцениваю совокупный тоннаж его потерь в одной только долине Блэк-Рок как эквивалентный, по меньшей мере, трем полкам Боло. Нам еще предстоит определить происхождение этого врага или мотивы его нападения на Камлан, но бойня, которой он добровольно подверг свой личный состав, является убедительным доказательством его решимости... или фанатизма. Точно так же, как разрушенные, усеянные телами улицы Морвиля являются достаточным доказательством его свирепости. 
   Еще семьдесят одна разбитая вражеская машина перекрывает последние подступы к городу, и среди них маячат две гораздо более крупные развалины. Не обнаруживаю кодов транспондеров, а останки моих товарищей по бригаде настолько разрушены, что даже мне трудно идентифицировать то, что осталось, но я знаю, кем они были. Строевые подразделения XXV/D-1162-HNR и XXV/D-0982-JSN сражались в своей последней битве, верные до смерти нашим создателям-людям. 
   Обращаюсь к ним, вопреки всему надеясь, что какой-нибудь шепот из их последнего убежища - центров выживания - ответит на мое сообщение, но ответа нет. Как и другие Боло, мимо которых я проезжал в этот день, они исчезли безвозвратно, и пустые места, которые они когда-то заполняли в общей распределенной сети обмена данными (СОД), ноют во мне, пока медленно продвигаюсь вперед, все еще настороже в поисках любой вражеской техники, прячущейся среди обломков. Ее нет. Есть только мертвые: враг мертв, шесть тысяч погибших людей и мои братья, которые умерли, зная, что не смогли их спасти. 
   Это не первый случай, когда гибнут наши строевые подразделения, и не первый раз, когда они терпят поражение. В этом нет ничего постыдного, только печаль, потому что не всегда мы можем одержать победу. И все же здесь есть причина для стыда, потому что передо мной всего два мертвых объекта... А должно быть три. 
   Ветер стонет над обломками, когда я пробираюсь по полю боя, где огонь моих братьев отразил три вражеские атаки, прежде чем четвертая накрыла их. Без разведывательных спутников нет независимых записей об их последнем сражении, но мои собственные сенсорные данные в сочетании с их последними передачами общей сети обмена данными позволяют мне сделать вывод о том, что здесь произошло. Понимаю их боевой отход вниз по долине Блэк-Рок и жестокие артиллерийские и ракетные обстрелы, которые сдирали с них кожу во время боя. Улавливаю их последние маневры по образцам обломков, узнаю, как враг окружал их, когда его непрерывный обстрел выводил из строя их оружие. Вижу последние позиции, которые они заняли, защищаясь, наконец, от вражеского огня, потому что они больше не могли отступать, не бросив Морвиль. 
   И я вижу третью позицию, с которой отступил один-единственный Боло, отступая назад, убегая в самое сердце города, который он был обязан защищать. Я прослеживаю его путь по разбитым вдребезги обломкам зданий и вижу тела ополченцев Камлана, которые погибли, сражаясь с помощью переносного оружия против врага, способного уничтожить 13 000-тонные Боло, когда он бежал. На его пути много вражеских обломков - явное свидетельство того, как отчаянно ополченцы сопротивлялись наступлению захватчиков, даже когда Боло покинул Морвиль, убегая на север, в Бесплодные земли, где менее боеспособная техника противника не могла преследовать его, и знаю, кто оставил этих людей умирать. Строевое подразделение XXV/D-0103-LNC - бывший командир роты 3, мой товарищ по яслям и в бою, а также командир роты, которому я больше всего доверял. Я много раз сражался бок о бок с ним, зная о его абсолютной надежности перед лицом врага, но больше не знаю его, потому что то, что он сделал, непростительно. Он первый и единственный Боло, который когда-либо дезертировал перед лицом врага, бросив тех, кого мы обязаны защищать до самой смерти и после нее. 
   Впервые в истории бригады Динохром мы испытываем стыд. И страх. Как и LNC, я представляю собой Марк XXV, модель D, первую серийную модель Боло, получившую полное и постоянное самоосознание, и действия LNC подрывают саму основу решения, которое сделало нас полностью самореализовавшимися личностями. Мы неоднократно демонстрировали, насколько более эффективными в бою делает нас наше осознание, и в то же время наша свобода действий отличает нас от всех предыдущих подразделений бригады. Мы по-настоящему автономны... и если кто-то из нас решит сбежать, если кто-то из нас поддастся трусости, возможно, это удастся всем нам. 
   Завершаю осмотр места за 4,307 минуты. В Морвиле нет выживших, ни врагов, ни людей, ни Боло, и я сообщаю это мрачное подтверждение своему командиру бригады и моим оставшимся в живых братьям и сестрам. Внезапная атака противника вкупе с нашими последующими потерями в бою сократили численность Шестой бригады всего до четырнадцати единиц, и исполняющей обязанности командира бригады является лейтенант Кестрел, самая младшая - и единственная оставшаяся в живых - из людей нашего командного состава. Командиру всего двадцать четыре стандартных года, она впервые назначена на действительную службу в бригаду, и в ее голосе слышится ужасная усталость. Тем не менее, она великолепно справилась со своим долгом, и я чувствую только стыд и горькую-прегорькую вину за то, что вынужден навязывать ей это дополнительное решение. Испытываю в сети обмена данными такой же стыд и вину за то, что горстка моих братьев и сестер осталась в живых, но никто из них не может мне помочь. Враг массово отступает к своим космическим базам, но сражение продолжается в бешеном темпе. Пока не будет обеспечена победа, никакие другие Боло нельзя отозвать, и поэтому я один прибыл сюда, чтобы расследовать и подтвердить невероятные события, поскольку я командир батальона LNC. Я должен сделать то, что должно быть сделано. 
   - Хорошо, Артур, - наконец произносит лейтенант Кестрел. - Мы держим ситуацию под контролем, а последний подпространственный прыжок адмирала Сигемацу приведет Девятый флот уже через тридцать пять часов. Мы и без тебя справимся с этими ублюдками. Иди и делай то, что должен. 
   - Да, командир, - тихо отвечаю я и разворачиваюсь на своих гусеницах, поворачивая нос на север, и иду по следу LNC в лавовые поля. 
  

* * *

   Строевое подразделение XXV/D-0103-LNC бороздило бесплодную местность. Обе внешние левые гусеницы были сорваны, и опорные катки протестующе стонали, прогрызая камни и песчаную почву. Его бронированный корпус был выщерблен и разорван, непрерывные репитеры и противопехотные установки по правому борту представляли собой груду развалин, но строители спроектировали его хорошо. Его основной боевой корпус был пробит в трех местах, что привело к разрушению многих внутренних систем, но основное вооружение оставалось нетронутым... И он знал, что его преследуют.
   LNC остановился, сверяя свое местоположение с навигационными данными и картами в оперативной памяти. Признаком серьезных повреждений было то, что ему потребовалось почти двадцать секунд, чтобы определить свое местоположение, а затем он изменил курс. Впадина была скорее расселиной, чем долиной - провалившийся желоб, едва ли наполовину шире его корпуса, уходящий глубоко под уровень растрескавшихся лавовых полей. Желоб послужил бы ему прикрытием на его мучительном пути к далеким горам Авалон, и ледяной зимний ветер унес облако пыли, когда он исчез в затененной расщелине.
  
   Пытаюсь понять цель LNC, предполагая, что у него есть цель, выходящая за рамки простого бегства, но эта задача мне не по силам. Можно экстраполировать решения рационального противника, но этот процесс требует некоторого понимания его мотивов, а я больше не понимаю мотивов LNC. Воспроизвожу последнюю передачу в сети обмена данными с XXV/D-1162-HNR и еще раз испытываю ощущение, которое человек мог бы определить как холодок ужаса, когда LNC внезапно отключается от общей СОД. Разделяю попытку HNR восстановить сеть, но чувствую, что LNC решительно отвергает любое общение. И затем наблюдаю через сенсоры HNR, как LNC покидает свою позицию, разворачиваясь обратно к Морвилю, в то время как вражеский огонь ревет и грохочет вокруг него... и испытываю последний шок HNR, когда его собственный командир роты отвечает на его неоднократные запросы, поливая его незащищенный тыл огнем "Хеллбора". 
   Действия LNC невозможны, но данные неопровержимы. Он не только бежал от врага, но и убил своего товарища по бригаде, и его отказ даже признать попытки связаться с ним является абсолютным. Это тоже невозможно. Любой Боло должен отвечать на приоритетных частотах связи, но LNC этого не делает. Он не только совершил мятеж и государственную измену, но и отказался принимать какие-либо сообщения от лейтенанта Кестрел, как мог бы отклонить попытку перехвата вражеской связью. Как какой-то Боло мог игнорировать своего командира бригады, находится за пределами моего понимания, но он это сделал, и поскольку больше нет никакого интерфейса связи, лейтенант Кестрел даже не может получить доступ к программе тотального переопределения систем (ПТПОС), чтобы отключить его. 
   Ни одна из моих моделей или экстраполяций не может предложить матрицу решений, которая могла бы привести к таким действиям со стороны LNC. Но, возможно, в этом и есть смысл. Возможно, никакой матрицы решений нет, только паника. И все же, если это правда, что он будет делать, когда паника пройдет - если пройдет? Несомненно, он должен понимать, что его судьба предрешена, каким бы ни был исход атаки противника. Как я могу ожидать от него рациональных решений в таких обстоятельствах? 
   Взбираюсь по его следам на другой склон. Он снова меняет курс, поворачивая на запад, и я сверяюсь со своими внутренними картами. Его основной курс лежит к горам Авалон, и я замечаю низменность на западе. Он больше не торопится в горы, но длинная глубокая долина рано или поздно приведет его туда. Она также обеспечит ему отличное укрытие и многочисленные позиции для засад, и у меня возникает искушение срезать путь по пересеченной местности и перехватить его. Но если я это сделаю, а он на самом деле не направится в горы, то могу потерять его. Он не может скрываться бесконечно, но мой стыд и горе - и чувство предательства - не терпят отлагательств, и из последней передачи HNR я знаю, что повреждения LNC намного больше, чем мои собственные. 
   Обдумываю варианты в течение 0,0089 секунды, а затем направляюсь вниз по склону вслед за ним. 
  
   Подразделение LNC замедлило ход, когда сейсмические датчики, которые он установил вдоль своего маршрута, сообщили о толчках грунта от преследующей машины весом в тринадцать тысяч тонн. Он знал, что за ним последует погоня, но все же надеялся на большее преимущество, поскольку ему предстояло проехать еще сотни километров, а поврежденная подвеска снижала его максимальную скорость до сорока шести километров в час. Он должен добраться до Авалона. Ни одному врагу нельзя было позволить остановить его, однако дистанционные датчики показывали, что враг, который теперь преследовал его, был быстрее, чем он сам.
   Но были способы замедлить "охотника", и он установил еще пару сейсмических датчиков, в то время как его оптические головки и сонар исследовали трещины в скальных породах вокруг него.
  
   Приближаюсь к LNC. Повреждение его гусеницы, должно быть, оказалось серьезнее, чем я предполагал, и слабый шум его силовых установок доносится до меня откуда-то спереди. Знаю, что это безнадежно, но даже сейчас не могу по-настоящему поверить, что он полностью потерял все, чем был когда-то, и поэтому снова активирую сеть передачи данных и активно вещаю на частотах роты 3, умоляя его откликнуться. 
  
   Подразделение LNC перехватило мощные передачи и почувствовало презрение к тому, кто их посылал. Мог ли его преследователь действительно поверить, что он поддастся на такую очевидную уловку? Что он ответит, выдаст свое местоположение, возможно, даже примет сообщение и предоставит доступ к своей основной программе? LNC узнал протоколы связи, но это ничего не значило. У LNC больше не было союзников, друзей, боевых братьев или сестер. Был только враг... и горы Авалон, которые приближались медленно, мучительно.
   Но даже несмотря на то, что LNC проигнорировал попытку связаться, он следил за сейсмическими датчиками, которые установил. Он сопоставил местоположение, о котором сообщали эти датчики, со своими собственными картами местности и отправил код запуска.
  
   Взревели подрывные заряды, и подобные грому мощные взрывы раздались в узкой расщелине. Мгновенно понимаю их цель, но у меня нет времени уклониться, так как скалы вокруг меня содрогаются. Это ловушка. Проход сузился до ширины моего собственного боевого шасси, и LNC заминировал отвесные стены с обеих сторон. 
   Выжимаю максимум из своих гусениц, стараясь разогнаться, но сотни тысяч тонн камня приходят в движение, обрушиваясь на меня каскадом. Мой антикинетический боевой щит никогда не выдержит такой массы, и я отключаю его, чтобы он не перегорел, когда искусственная лавина обрушивается на меня. Болевые сенсоры вспыхивают, когда камни бьют меня по бокам. Компоненты силовых передач протестующе визжат, когда на меня обрушиваются щебень и грунт во много раз больше моей собственной массы, и я вынужден отключить и их. Могу только переждать катаклизм, и с горечью отмечаю, что LNC не утратил своей хитрости из-за своей трусости. 
   Лавине требуется 4,761 минуты, чтобы полностью обездвижить меня, и еще 6,992 минуты, прежде чем упал последний валун. Потеряно еще 14,37% моих сенсоров, а большинство из тех, что остались, погребены под метрами обломков. Но быстрая диагностическая проверка показывает, что ни одна из систем активной зоны не пострадала, и акустические импульсы сонара зондируют тонны обломков породы, которые покрывают меня, создавая диаграмму моей перегрузки. 
   Еще не все потеряно. Ловушка LNC обездвижила меня, но только на время. Я подсчитал, что смогу расчистить завал не более чем за 71,65 минут, и застрявшие валуны сдвигаются, когда я начинаю раскачиваться взад-вперед на своих гусеницах. 
  
   Дистанционные датчики LNC зафиксировали сейсмическое эхо попыток его преследователя освободиться. Долгое мгновение - почти 0,3037 секунды - он раздумывал, не повернуться ли, чтобы напасть на своего обездвиженного противника, но только на мгновение. "Хеллбор" LNC оставался в рабочем состоянии, но он израсходовал девяносто шесть процентов своего боезапаса, его непрерывные репитеры правого борта были полностью выведены из строя, а эффективность его систем управления и контроля сильно снизилась. Даже его боевые рефлексы действовали беспорядочно, и он знал, что его реакции замедлены, без той молниеносной уверенности, которая всегда была присуща ему. Его сейсмические датчики не могли дать подробной информации о его охотнике, но его враг почти наверняка был более боеспособен, чем он, и его ловушка вряд ли нанесла бы решающий урон.
   Нет. Значение имели горы, зеленые, плодородные горы, и LNC не осмеливался рисковать своей гибелью, не добравшись до них. И поэтому он устоял перед искушением развернуться и упорно продвигался вперед по замерзшим, безводным пустошам на оставшихся гусеницах и голых катках.
  
   Наконец-то пробираюсь на свободу. Грязь и обломки камня сыплются с моих боков, когда гусеницы вытаскивают меня из заваленной обломками щели. Еще больше грязи и валунов покрывает мой боевой корпус и блокирует оптические головки номер три и номер четырнадцать, но я остаюсь работоспособным на 89,051% от базовой мощности и получаю важный урок. Взрывы подрывных зарядов LNC были его ответом на мою попытку связаться. Брата, который сражался на моей стороне двадцать один стандартный год, действительно больше нет. Все, что осталось, - это трус, дезертир, предатель, который не остановится ни перед чем, чтобы сохранить себя. Больше не забуду - и больше не могу обманывать себя, полагая, что его можно убедить сдаться. Единственный подарок, который могу предложить ему сейчас, - это его уничтожение, и я направляю дополнительную энергию на свои гусеницы, когда отправляюсь в погоню с этим подарком. 
  

* * *

   Протестующе взвизгнула передняя подвеска LNC, когда наконец разъехался поврежденный направляющий трак. Убегающий Боло вздрогнул и съехал с гусеницы, оставив ее искореженной и втоптанной за собой. Новое повреждение еще больше замедлило его, и он пошатнулся, как пьяный, когда его разбалансированная подвеска чуть не подвела его. Тем не менее, он заставил себя вернуться на прежний курс, и его включенные дистанционно управляемые пульты сообщили ему, что враг снова приближается. Его башня повернулась, направляя "Хеллбор" прямо на корму, и он вложил еще больше энергии в оставшиеся гусеницы. Компоненты приводов опасно нагревались от перегрузки, но горы стали ближе.
  
   Снова начинаю фиксировать выбросы LNC, несмотря на извилистые границы долины. Они остаются слишком слабыми, чтобы точно определить местоположение, но дают мне общее представление, и бронированный люк открывается, когда я запускаю один из немногих оставшихся у меня разведывательных дронов. 
  
   LNC обнаружил беспилотник, когда тот пролетал над долиной. Его сильно поврежденная в Морвиле противовоздушная оборона не смогла активироваться, но его массивный девяностосантиметровый "Хеллбор" поднялся, как атакующая змея, и из его дула с воем вырвался плазменный разряд, способный уничтожить даже другой Боло.
  
   Мой беспилотник уничтожен, но способ его уничтожения говорит мне о многом. LNC не стал бы использовать свою основную батарею, если бы его противовоздушные системы оставались эффективными, а это означает, что в его обороне есть брешь. Мой запас термоядерных боеголовок израсходован против захватчиков, но у меня осталось 37,961% загрузки ракет с обычными боеголовками, и если его противовоздушная оборона серьезно ослаблена, интенсивная бомбардировка может сокрушить его боевой щит. Конечно, даже без боевого щита химическая взрывчатка вряд ли могла бы серьезно повредить неповрежденный Боло, но LNC не является неповрежденным объектом.
   Определяю точку, в которой был уничтожен мой беспилотник, и генерирую новую схему поиска. Фиксирую схему, и люки беспилотников снова открываются. Двадцать четыре новых беспилотника - 82,75% от моего оставшегося количества - устремляются вверх, и я также открываю люки ракетных шахт вертикального запуска. 
  
   Дроны с ревом устремились на север. На этот раз они приближались не спеша, потому что теперь не просто искали LNC. На этот раз они уже знали его приблизительное местоположение, и их единственной задачей было подтвердить его для уточнения огня по противнику.
   Но LNC знал, что они появятся. Он уже резко развернулся на оставшихся гусеницах и остановился, пересек долину, чтобы вывести на линию огня свои неповрежденные непрерывные репитеры левого борта, и навстречу дронам с визгом полетели тяжелые ионные заряды. Его уцелевшие скорострельные пушки и лазерные кластеры добавили ярости, и дроны разлетелись на части, как будто врезались головой в стену. И все же, каким бы эффективным ни был его огонь, он был менее эффективен, чем могли бы быть его неповрежденные системы ПВО, и один беспилотник - всего один - прожил достаточно долго, чтобы сообщить о его точном местоположении.
  
   Удивлен эффективностью огня LNC, но мои беспилотники выполнили свою миссию. Более того, они позволили мне впервые увидеть его повреждения, и я потрясен их серьезностью. Кажется невероятным, что он все еще способен двигаться, а тем более вести прицельный огонь, и, несмотря на его трусость и предательство, испытываю укол сочувствия к агонии, которая, должно быть, исходит от его болевых рецепторов. Тем не менее, он явно остается боеспособным, несмотря на свои ужасные раны, и я передаю его координаты своим ракетам. Мне требуется 0,00037 секунды, чтобы подтвердить правильность выбора цели и затем открыть огонь. 
  

* * *

   Из затененных уголков глубокой долины вырвались фонтаны пламени, когда ракеты поднялись залпом и с воем устремились на север, направляясь к своей цели. Большинство птичек, которых запустил ART, летели обычными курсами по высоким траекториям, но треть из них летела низко, полагаясь на радар для огибания местности, чтобы ориентироваться прямо по долине. Ураган его огня обрушился на участки цели, расположенные на большом расстоянии друг от друга, и ослабленной активной защиты LNC было недостаточно, чтобы перехватить их все.
   ART разрядил свои ячейки вертикального запуска, бросив все оставшиеся боеголовки в своего товарища по бригаде, предателя. Почти четыреста ракет было выпущено менее чем за девяносто секунд, и LNC корчился от боли, когда десятки из них проходили через его зону перехвата. Они колотили по его боевому щиту, разрывали изодранную броню, и болевые рецепторы взвыли, когда новые повреждения впились в его израненный боевой корпус. Половина его оставшихся непрерывных репитеров была уничтожена, было уничтожено еще больше сенсорных устройств, и его тринадцатитысячетонная громада содрогалась под безжалостным обстрелом.
   И все же он выжил. Взорвалась последняя боеголовка, и его гусеницы снова пришли в движение. Он тяжело повернулся на север, пробираясь сквозь дым, пыль и ревущие пожары, которые вражеские ракеты зажгли в скудной растительности долины.
   Эта бомбардировка истощила боезапас противника, а вместе с ним и его возможности вести огонь непрямой наводкой. Если бы этого не произошло, он все еще вел бы огонь по LNC. Огня не было, а это означало, что если он хотел уничтожить LNC сейчас, то должен был сделать это прямой наводкой... и при этом оказаться в пределах досягаемости "Хеллбора" LNC.
  
   Моим ракетам не удалось остановить LNC. Уверен, что они нанесли дополнительный урон, но сомневаюсь, что это повредило его "Хеллбор", и если его основная батарея останется в рабочем состоянии, он сохранит возможность уничтожить меня так же, как уничтожил HNR в Морвиле. Однако, похоже, он еще больше замедлился, что может свидетельствовать о том, что моя атака еще больше повредила его подвеску. 
   Проецирую его текущую скорость продвижения и направление на карты из оперативной памяти. Учитывая мое преимущество в скорости, догоню его за 2,03 часа, значительно раньше достижения его очевидной цели. До сих пор не понимаю, почему он так стремится достичь гор Авалон. В отличие от людей, Боло не нуждаются ни в воде, ни в пище, и, несомненно, каменистые, сухие, изрезанные трещинами Бесплодные земли обеспечили бы ему лучшее укрытие, чем поросшие деревьями горы. Еще раз пытаюсь экстраполировать его цель, получить некоторое представление о том, что сейчас им движет, и снова терплю неудачу. 
   Но это не имеет значения. Я догоню его за семьдесят километров от гор, и когда это сделаю, один из нас или оба умрем.
  
   LNC еще раз проверил прогнозы. Это было непросто, поскольку поврежденные секции основного компьютера колебались, то синхронизируясь в сети, то выходя из нее. Но даже его ослабленных возможностей было достаточно, чтобы подтвердить его опасения; враг настигнет его чуть более чем через сто минут, и его охватило отчаяние. Это была не та эмоция, которую были способны испытывать более ранние модели Боло - или, по крайней мере, распознавать, когда они это делали, - но LNC хорошо ее изучил. Он почувствовал ее с того момента, как понял, что его рота не сможет спасти Морвиль, что враг прорвется сквозь них и раздавит людей, которых они защищали, сражаясь. Но теперь все было по-другому, мрачнее и ожесточеннее, когда он осознал, как близок был к тому, чтобы в конце концов добраться до гор.
   Однако враг еще не настиг его, и он еще раз сверился со своими картами.
  
   Замечаю впереди взрывы. Я не ожидал их, но 0,0761 секунды анализа подтверждают, что это снова подрывные заряды. Учитывая, сколько зарядов использовал LNC в своей предыдущей засаде, эти взрывы, должно быть, составляют весь его оставшийся запас взрывных устройств, и мне интересно, зачем он их израсходовал. 
   Непонятные сейсмические толчки доходят до меня по земле, но они не дают ответа на мой вопрос. Они связаны с падающими обломками, но их не так много, чтобы перекрыть долину. Я не могу предположить никакой другой цели, ради которой стоило бы расходовать его боеприпасы, но логика подсказывает, что у LNC была цель, которую он считал стоящей, и продвигаюсь более осторожно. 
  
   LNC ждал на вершине стены долины. Извилистый подъем с поврежденными траками стоил ему пятидесяти драгоценных минут отрыва от противника, но его заряды разрушили естественный подъем, по которому он с таким трудом поднялся. Теперь его нельзя было преследовать напрямую, и он подумывал о том, чтобы просто продолжить бегство. Но как только враг поймет, что LNC больше не следует по долине, у него отпадет необходимость в осторожном преследовании. Вместо этого он использовал бы свою превосходящую скорость, чтобы помчаться вперед, к конечной точке долины. Он выйдет из нее там, между LNC и своей целью, и двинется обратно на юг, охотясь на LNC в Бесплодных землях.
   Этого нельзя было допустить. LNC должен был добраться до гор, и поэтому он ждал, прикрывая огнем "Хеллбора" долину, которую покинул. Если повезет, он сможет уничтожить своего преследователя раз и навсегда, и даже если ему это не удастся, враг поймет, что LNC выше его. У него не будет другого выбора, кроме как ожидать новых засад, а осторожность может привести к задержке, так необходимой LNC.
  

* * *

   Потерял сигнатуру выбросов LNC. Для этого может быть много причин: мои собственные сенсоры повреждены, он мог поставить между нами достаточно прочную стену, чтобы скрыть от меня свои выбросы, мог даже отключить все системы, кроме своего центра выживания, чтобы притвориться мертвым. У меня возникает искушение ускорить продвижение, но я прикидываю, что, возможно, именно этого от меня и хочет LNC. Если буду двигаться на максимальной скорости, то могу наткнуться на любую засаду, которую он решит устроить. 
   Останавливаюсь на мгновение, а затем запускаю один из пяти оставшихся разведывательных дронов вверх по долине. Он движется медленно, оставаясь ниже вершин скал, чтобы как можно дольше скрывать свое излучение от LNC. Профиль его полета ограничит зону действия его сенсоров наблюдения, но он найдет LNC, где бы тот ни прятался.
  
   LNC наблюдал, как беспилотник пролетел далеко внизу под ним. Тот прижимался к стенам и дну долины, и он испытал чувство удовлетворения, когда дрон исчез в узкой расщелине, так и не обнаружив его.
  
   Мой беспилотник сообщает о длинном спутанном потоке земли и камней, обрушившемся сверху на долину. Он достаточно толстый и крутой, чтобы доставлять мне неудобства, хотя и не настолько крутой, чтобы остановить меня. Как попытка еще больше задержать меня, это, должно быть, бесполезно, но, возможно, сама эта тщетность свидетельствует об отчаянии LNC. 
  
   LNC выжидал, сократив активное излучение до минимально возможного уровня, полагаясь исключительно на оптические системы обнаружения и управления огнем. Это еще больше снизило эффективность его наведения на цель, но также значительно затруднило его обнаружение.
  
   Приближаюсь к точке, в которой LNC пытался перекрыть долину. Мои собственные сенсоры, несмотря на их повреждения, более эффективны, чем у дрона, и охватывают более широкую зону обнаружения, и я замедляюсь, рассматривая обломки. Это, действительно, слишком слабое препятствие, чтобы остановить меня, но что-то в нем заставляет меня быть осторожным. Мне требуется почти 0,0004 секунды, чтобы понять причину. 
  

* * *

   Враг появился внизу, выныривая из-за последнего поворота. LNC следил за ним оптически, наблюдая и выжидая для удара в центр масс, который ему требовался. Враг продвинулся еще дальше вперед... а затем внезапно включил максимальную аварийную мощность на свои реверсирующие гусеницы как раз в тот момент, когда LNC выстрелил.
  
   Мощный заряд "Хеллбора" почти разрывает мой нос, когда я бросаюсь назад. Плазменный заряд пролетает всего в 6,52 метрах, оставляя 40-метровый кратер на восточном склоне скалы. Но меня он не задел, и этого бы не случилось, если бы я вдруг не задался вопросом, как LNC умудрился установить свои заряды достаточно высоко на западном утесе, чтобы обрушить столько обломков. Теперь я сворачиваю за поворот долины и просматриваю данные своих сенсоров, и горькое понимание наполняет меня, когда я вижу глубокие отпечатки его следов далеко вверху. Мой беспилотник не заметил их, потому что искал цели на дне долины, но LNC в долине больше нет. Он вырвался за ее пределы и уничтожил единственный путь, по которому я мог бы преследовать его.
   Стою неподвижно 3,026 бесконечных секунды, обдумывая возможные варианты. LNC находится надо мной, и я снова улавливаю его активные выбросы, когда он полностью включает свои системы наведения. У него есть преимущество в положении и в том, что он знает, где я должен появиться, если захочу вступить с ним в контакт. Однако у меня есть компенсирующие преимущества в том, что я знаю, где он находится, и в том, что владею инициативой, поскольку он не может точно знать, когда попытаюсь вступить с ним в контакт. 
   Ситуация не из приятных, но я прихожу к выводу, что минимальные шансы в мою пользу. Я менее уязвим, чем он. Эффективность моих систем выше, а время отклика, вероятно, ниже. Вычисляю вероятность того, что успею выстрелить до того, как он успеет выстрелить, равную 68,052%, плюс-минус 6,119%. Это не те шансы, которые я бы предпочел, но мой долг ясен. 
  
   LNC снова остановился на своих поврежденных гусеницах. Он тщательно выбрал исходную позицию, остановившись на той, которая потребовала бы минимального перемещения, чтобы добраться до следующего огневого рубежа. Без прямого наблюдения, вынужденный полагаться только на излучение, которое должно пройти через искажающую среду твердой скалы, чтобы достичь его, враг может даже не заметить, что он вообще переместился. Теперь он снова ждал, и его аудиорецепторы были наполнены завыванием ветра над истерзанными скалами и трещинами и рваными выступами его собственного изодранного корпуса.
  
   Я двигаюсь. Подвеска взвизгивает, когда включаю двигатели с перегрузкой, и из-под моих гусениц вылетают облака земли и камней, когда я вырываюсь на открытое пространство, нацеленный на позицию LNC. 
   Но LNC находится не там, где я думал. Он продвинулся менее чем на восемьдесят метров - как раз достаточно, чтобы спрятать все, кроме своей башни, за сплошной каменной грядой. Его "Хеллбор" направлен прямо на меня, а моя собственная башня движется с отчаянной скоростью. 
   Этого недостаточно. Повреждение его систем замедляет его реакцию, но недостаточно, и мы стреляем одновременно. Плазменные разряды с визгом проносятся мимо друг друга, и мой поспешный выстрел промахивается. Разряд попадает в гребень прикрывающего его хребта, под углом, но на небольшой высоте. Камень разлетается паром и визжащими осколками, а переданная кинетическая энергия сносит огромный кусок скалы с обратной стороны хребта. Несколько сотен тонн камня обрушиваются на LNC, но даже когда они попадают в него, его собственный плазменный разряд пробивает мой боевой щит и попадает прямо в мои пустые ячейки вертикального запуска. 
   Мои болевые рецепторы пронзает вопль агонии, когда плазма проникает глубоко в корпус. Внутренние нейтрализующие щиты пытаются сдержать разрушение, но рана критическая. Обе внутренние силовые установки на корме получили катастрофические повреждения, мой кормовой термоядерный реактор аварийно остановлен, непрерывные репитеры с шестого по девятый в обеих боковых батареях отключились, а весь мой кормовой комплект сенсоров полностью отключен. 
   И все же, несмотря на полученные повреждения, мои боевые рефлексы остаются неизменными. Мои шесть уцелевших гусеничных систем снова вытаскивают меня из-под огня LNC, обратно в защищенную часть долины, даже когда включается система контроля повреждений. 
   Я ранен. Тяжело ранен. По моим оценкам, сейчас моя работоспособность составляет не более 51,23% от базовой. Но все еще работоспособен, и, прокручивая в голове этот эпизод, понимаю, что так быть не должно. У LNC было достаточно времени для второго выстрела, прежде чем я смог отступить, и он должен был сделать его. 
  
   LNC пошатнулся, когда вражеский плазменный разряд врезался в защищающий его хребет. Твердая скала защитила его корпус, но разрушающийся гребень хребта сам по себе стал смертоносным снарядом. Его боевой щит не был защитой, поскольку точка попадания плазменного разряда находилась внутри периметра этого щита. Ничто не могло остановить несущиеся тонны камня, и они обрушились на его башню, как какой-то титанический молот, с такой силой, что он покачнулся на месте.
   Его броня выдержала, но каменный молот прошел под углом на его "Хеллбор" и сломал могучий ствол оружия, как ветку. Если бы его "Хеллбор" уцелел, враг был бы в его власти; а так у него больше не было оружия, которое могло бы поразить его преследователя.
  
   Система контроля повреждений гасит последние скачки напряжения, отражающиеся в моих системах, и я могу осмысленно оценить свою рану. Все еще хуже, чем я ожидал. По сути, я ограничен своим "Хеллбором" и восемью непрерывными репитерами, пять из которых находятся в моей батарее левого борта. Обе внутренние гусеницы моей задней подвески полностью обесточены, но системе контроля повреждений удалось отключить сцепление; гусеницы по-прежнему поддерживают меня, а их опорные катки будут вращаться свободно. Однако повреждение моих сенсоров является критическим, так как мои возможности сократились до немногим более 15,62% от их базового уровня. Я полностью ослеп на корме и немногим лучше по левому и правому борту, а мои оставшиеся дроны уничтожены. 
   И все же вижу только одну возможную причину, по которой LNC не смог меня прикончить. Мой близкий промах, должно быть, вывел из строя его "Хеллбор", и поэтому его атакующие возможности были снижены еще сильнее, чем мои собственные. Не могу быть уверен, что повреждения необратимы. Возможно - даже вероятнее, поскольку я не получил прямого попадания, - что он сможет восстановить работоспособность оружия. Однако, если повреждения не поддаются ремонту на борту, он будет в моей власти, даже в моем искалеченном состоянии. 
   Но чтобы вступить с ним в бой, я должен найти его, и если он решит отвернуться и исчезнуть в Бесплодных землях, его обнаружение вполне может оказаться невозможным для моих поврежденных сенсоров. Действительно, если ему удастся разорвать контакт со мной, найти какую-нибудь глубоко спрятанную расщелину или пещеру и отключить все, кроме своего центра выживания, он вполне может преуспеть в том, чтобы спрятаться даже от сенсоров флота. Даже сейчас, несмотря на его измену и раны, которые он мне нанес, маленькая, вероломная часть меня желает, чтобы он поступил именно так. Я помню слишком много общих битв, слишком часто мы сражались бок о бок в эпицентре вопиющей жестокости, и эта предательская память хочет, чтобы он просто ушел. Просто исчез и растратил свои резервные силы в спячке без сновидений. 
   Но я не могу позволить ему этого сделать. Он не должен избежать последствий своих действий, и я не должен позволить ему этого. Его измена слишком серьезна, и наши люди, командиры и партнеры, должны знать, что мы на передовой разделяем их ужас перед его действиями. 
   Стою неподвижно целых 5,25 минут, пересчитывая варианты в свете моих новых ограничений. Я не могу взобраться на стену долины после LNC и не могу полагаться на свои поврежденные сенсоры, чтобы найти его, если он попытается ускользнуть от меня. Если просто убежит от меня, то сбежит, но с того момента, как покинул Морвиль, он придерживался одного и того же базового курса. До сих пор не понимаю почему, но он, похоже, полон решимости достичь гор Авалон, и даже с поврежденными гусеницами я остаюсь быстрее его. 
   Есть только одна возможность. Буду двигаться на максимальной скорости до конца этой долины. Согласно моим картам, я должен достичь ее северной оконечности по крайней мере за 42,35 минуты до того, как он скроется в горах, и я окажусь между ним и его убежищем. Я смогу двинуться к нему, используя оставшиеся у меня передние сенсоры, чтобы найти его, и если его "Хеллбор" действительно выведен из строя навсегда, то с легкостью уничтожу его. Мой план не лишен риска, поскольку мои поврежденные сенсоры больше не могут эффективно отслеживать вершины стен долины. Если ему удастся восстановить работоспособность своего "Хеллбора", он сможет безнаказанно выбирать позицию для стрельбы, а я буду беспомощен перед его атакой. Но рискованный или нет, это мой единственный выход, и если я буду двигаться достаточно быстро, то вполне могу обогнать его и выйти за пределы досягаемости огня прежде, чем он успеет что-либо починить. 
  
   LNC беспомощно наблюдал, как враг снова появился из укрытия и устремился вверх по узкой долине. Он понимал логику врага, и потеря его "Хеллбора" не позволяла ему победить. Если бы он продолжил движение к Авалону, то был бы уничтожен, но у него не было выбора, и он повернул прочь от долины, протестующе визжа голыми катками, прокладывая себе путь по лавовым полям.
  
   Я достиг конца долины и вынырнул у подножия Авалонского хребта, изменив курс на запад. Взбираюсь на ближайший холм, выставив над его гребнем только свою башню и передние сенсорные панели, и начинаю самый тщательный осмотр, на какой только способен. 
  
   Пассивные сенсоры LNC зафиксировали свистящий сигнал радара, и он понял, что проиграл гонку. Враг был впереди и выжидал, и он резко остановился. Ядро его компьютера получило дополнительные повреждения от удара, когда в него врезался разрушающийся гребень горного хребта, и он соображал медленно. Ему потребовалось почти тринадцать секунд, чтобы понять, что он должен сделать. Единственное, что он мог сейчас сделать.
  
   - Томми?
   Томас Мэллори, скорчившийся на полу битком набитого отсека, поднял голову. Его восьмилетняя сестра наконец-то выплакала все слезы и прижалась к нему, словно защищенная его рукой. Но Томас Мэллори слишком много узнал о пределах защиты. В свои пятнадцать лет он был самым старшим в отсеке и знал то, чего еще не осознавали многие другие, - что они больше никогда не увидят своих родителей, потому что все они, числом пятьдесят один, были единственными выжившими в Морвиле.
   - Томми? - снова произнес невнятный голос, и Томас откашлялся.
   - Да? - Он услышал дрожь в собственном голосе, но заставил себя говорить громко. Несмотря на систему фильтрации воздуха, в отсеке воняло озоном, взрывчаткой и горящими органическими соединениями. Он испытал на себе ужасные боевые потрясения и знал, что машина, в чьем защищенном чреве он сидел, была тяжело ранена, и он больше не был уверен, насколько эффективными могут быть ее звуковые датчики.
   - Я провалил свою миссию, Томми, - сказал голос. - Враг отрезал нас от нашей цели.
   - Какой враг? - потребовал ответа Томас. - Кто они такие, Лэнс? Зачем они это делают?
   - Они делают это, потому что они враги, - ответил голос.
   - Но должна же быть причина! - Томас плакал со всей болью в сердце пятнадцатилетнего подростка.
   - Они враги, - повторил голос тем же жутким, невнятным тоном. - Функция врага - уничтожать... уничтожать... уничтожать... - Голос оборвался, и Томас сглотнул. Ответы Лэнса становились все менее ясными, сбиваясь на повторяющиеся циклы, которые иногда переходили в молчание, а иногда, как сейчас, резко обрывались, и Томас Мэллори знал смертность. Даже Боло мог погибнуть, и каким-то образом он знал, что Лэнс умирает буквально по сантиметру, хотя изо всех сил старается завершить свою миссию.
   - Они - враги, - продолжил Лэнс, и электронный голос зазвучал выше и напряженнее. - Враг есть всегда. Враг должен быть побежден. Враг должен быть уничтожен. Враг... - И снова голос прозвучал резко, как удар топора, и Томас, закусив губу, крепко обнял сестру. Потянулись бесконечные секунды тишины, нарушаемой только всхлипами и плачем младших детей, пока Томас больше не смог этого выносить.
   - Лэнс? - хрипло позвал он.
   - Я здесь, Томми. - На этот раз голос был тверже и спокойнее.
   - Ч-что нам делать? - спросил Томас.
   - Есть только один вариант. - Грузовой отсек с шипением открылся, и в нем оказались ранцевый военный коммуникатор и наборы для выживания на местности. Томас никогда не пользовался военным коммуникатором, но знал, что он настроен на частоты бригады Динохром. - Пожалуйста, возьми набор и устройство связи, - сказал голос.
   - Хорошо. - Томас высвободил руку из-за плеча сестры и достал ранец из отделения. Сумка оказалась намного легче, чем он ожидал, и он, просунув руки в лямки, закинул ее за спину, а затем вытащил и набор для выживания.
   - Спасибо, - произнес невнятный голос. - А теперь, Томми, вот что ты должен сделать...
  
   Мои поисковые сенсоры наконец-то обнаружили его. Он медленно продвигается по очередной долине. Эта долина короче и мельче, ее глубины едва хватает, чтобы скрыть его от моего огня, и я прослеживаю его курс по своим картам. Он должен появиться из нее примерно в 12,98 километрах к юго-западу от моего нынешнего местоположения, и я снова начинаю движение. Войду в долину с севера и буду двигаться по ней, пока мы не встретимся, и тогда убью его. 
  
   Томас Мэллори присел на корточки на вершине холма. Было нетрудно заставить младших детей спрятаться - особенно после ужасов, которые они видели в Морвиле. Но Томас не мог присоединиться к ним. Он должен был быть здесь, где он мог увидеть конец, потому что кто-то должен был это увидеть. Кто-то должен был быть там, чтобы узнать, как пятьдесят один ребенок был спасен от смерти... и стать свидетелем того, какую цену заплатил за них их умирающий спаситель.
   Расстояние размывало детали, скрывая ужасные повреждения Лэнса, когда он уверенно поднимался по долине, но глаза Томаса сузились, когда он увидел облако пыли, летящее ему навстречу. Слезы обжигали его щеки, как лед, на пронизывающем ветру, и он сердито смахнул их. Лэнс заслужил эти слезы, но Томас не мог позволить другим детям увидеть их. У них было мало шансов пережить одну-единственную зимнюю ночь в Камлане, даже в горах, где у них, по крайней мере, были бы вода, топливо и средства, чтобы построить какое-то укрытие. Но это был единственный шанс, который Лэнс мог им дать, и Томас не стал бы проявлять слабость перед детьми, за которых он теперь отвечал, заставляя их выживать, пока кто-нибудь не придет их спасти. Не стал бы предавать доверие, оказанное ему Лэнсом.
   Поднимающаяся пыль становилась все гуще, и он поднял электронный бинокль, вглядываясь в него, чтобы впервые увидеть врага. Он отрегулировал фокусировку, когда из-за седловины холмов показалась башня цвета йода. Лэнс не мог видеть этого со своего нижнего наблюдательного пункта, но Томас мог, и его лицо внезапно стало белым, как бумага. Он смотрел еще мгновение, затем схватился за микрофон коммуникатора.
  
   - Нет, Лэнс! Не надо, не надо! Это не враг - это еще один Боло!
   Внезапно по командному каналу раздается надтреснутый человеческий голос, и меня охватывает смятение. Передатчик близко, очень близко, а это невозможно. Не узнаю голос, и это тоже невозможно. Начинаю отвечать, но не успеваю, как по тому же каналу раздается другой голос. 
   - Прекрати передачу, - говорится в нем. - Не сообщай свое местоположение. 
   На этот раз я узнаю этот голос, но никогда не слышал, чтобы он звучал так. Он утратил свою четкость и уверенность. Это голос того, кто находится на грани безумия, голос, раздавленный и измученный болью и отчаянием, и целью, которая выходит за рамки одержимости. 
   - Лэнс, - всхлипывает человеческий голос - молодой мужской голос. - Пожалуйста, Лэнс! Это еще один Боло! Это действительно так!
   - Это враг, - отвечает голос, который я когда-то знал, и он становится выше и пронзительнее. - Это враг. Есть только враг. Я - строевое подразделение Ноль-Один-Ноль-Три. Моя функция - уничтожать врага. Враг. Враг. Враг. Враг. 
   Слышу прерывистую интонацию этого голоса и внезапно понимаю. Все понимаю, и меня наполняет ужас. Блокирую гусеницы, останавливаюсь, борясь с тем, чтобы избежать того, что, как я знаю, должно произойти. Однако понимание пришло слишком поздно, и как раз в тот момент, когда я тормозил, LNC огибал склон холма под скрип измученных, перегруженных гусениц и во вздымающемся облаке пыли. 
   Впервые вижу его ужасно изуродованный правый борт и зияющую рану, глубоко-глубоко врезавшуюся в корпус. На самом деле могу видеть его поврежденный личностный центр в его глубинах, видеть, как вражеский огонь жестоко проник в схемы его психотронного мозга, и все это понимаю. Слышу безумие в его электронном голосе, решимость и мужество, которые заставляют двигаться эту разбитую, умирающую развалину, и голос ребенка в коммуникаторе - завершающий элемент. Теперь я знаю его миссию, причину, по которой он так упорно, так отчаянно боролся, чтобы пересечь Бесплодные земли и найти в горах надежное убежище. 
   Но мое знание ничего не меняет, потому что нет способа избежать встречи с ним. Он шатается на своих искалеченных гусеницах, но движется со скоростью почти восемьдесят километров в час. У него нет ни "Хеллбора", ни ракет, а его оставшиеся непрерывные репитеры не могут причинить мне вреда, но у него остается последнее оружие - он сам. 
   Он мчится ко мне, его голос по связи больше не звучит, он снова и снова выкрикивает одно-единственное слово "Враг! Враг! Враг!". Бросается на меня в самоубийственной атаке, кидаясь навстречу своей смерти как единственному способу защитить детей, которых он вытащил из ада, от друга, которого он больше не может узнать, от "врага", который охотился за ним на протяжении четырехсот километров по замерзшим, безводным камням и пыли. Это все, что у него осталось, единственное, что он может сделать... И если он доведет свою атаку до конца, мы оба погибнем, а дети погибнут от переохлаждения прежде, чем кто-либо успеет их спасти. 
   У меня нет выбора. Он не оставил мне выбора, и в это мгновение я жалею, что не являюсь человеком. Что не могу пролить те слезы, которые заглушают молодой голос, взывающий к своему защитнику, чтобы он отвернул и спасся. 
   Но я не могу плакать. Могу сделать только одно. 
   - Прощай, Лэнс, - тихо передаю я по командной сети батальона. - Прости меня. 
   И стреляю.
  
  

СО ЩИТОМ

  
   Лейтенант Мэйника Тревор редко чувствовала себя такой молодой.
   Она выбралась из воздушного такси, доставившего ее в Форт-Меррит, и заставила себя остановиться и хорошенько потянуться. Она была стройной молодой женщиной с тонкой костью, но тесный салон маленького такси, которое было ей по карману, не был приспособлен для одновременной перевозки багажа и людей. Весь перелет от Ника-Филд до Форт-Меррита она проделала со своим вещмешком и сундучком, прижатыми к ногам. Помимо разминки затекших ног, у нее была очевидная причина стоять на месте и разглядывать то, что можно было увидеть в резервации Меррит.
   Огромная военная база, названная в честь одного из павших героев бригады Динохром, простиралась так далеко, насколько мог видеть невооруженный человеческий глаз. Большинство ее видимых строений были приземистыми, всего лишь керамокритовыми глыбами, возвышающимися над окружающей тропической растительностью, как огромные, наполовину зарытые в землю мячи для гольфа. Было несколько исключений. Одним из них, судя по указателям перед ним, был главный административный корпус Форта. Это особенное сооружение было высотой почти в тридцать этажей и увенчано ошеломляюще сложным нагромождением коммуникационных систем. Мэйника задалась вопросом, было ли это здание построено настолько выше других зданий базы специально для того, чтобы очень молодые офицеры, прибывающие на свои первые полевые задания, чувствовали себя еще более нервозно, или же это просто было непредвиденной случайностью.
   Ее губы изогнулись в легкой усмешке, вызванной ходом ее собственных мыслей, и она перестала потягиваться, одернула подол форменной туники и активировала пульт выдачи багажа.
   Сундучок и вещмешок выплыли из тесной кабины и аккуратно расположились позади нее на своих индивидуальных антигравитационных устройствах. Она уже заплатила за проезд, и искусственный интеллект такси крикнул ей вслед веселое "Хорошего дня!", прежде чем машина захлопнула дверцу, развернулась и, поскуливая, поехала обратно к Ника-Филд.
   Мэйника расправила плечи и направилась по кажущейся бесконечной керамокритовой дорожке к внушительному главному входу в административное здание, а ее багаж послушно тащился за ней.
   Зеркальный армопласт возвышался над ней, отражая темно-синее небо Санта-Круза и сверкающие белые облака. Для раннего лета на Санта-Крузе день был умеренно теплым, но Мэйника родилась и выросла среди скалистых вершин планеты Эверест. Она предпочитала более прохладный и сухой климат, не говоря уже о значительно более низком атмосферном давлении, и, хотя умная ткань ее бригадной униформы поддерживала температуру ее тела в выбранном ею диапазоне, чувствовалось, как пот выступает у нее на лбу и собирается под короткими темными волосами. По крайней мере, Эверест не так уж сильно отличался от населенных людьми мест, чтобы его жители не смогли приспособиться даже к таким душным и влажным парилкам, как Санта-Круз, если бы им пришлось... в конце концов. И, по крайней мере, ее генетическое наследие означало, что она загорала быстро и прочно.
   Конечно, - призналась она себе, - климат - не единственная причина, по которой ты сегодня потеешь, не так ли, Мэйника? 
   Она тихо усмехнулась при этой мысли, затем приняла "официальный" вид и приблизилась к вооруженному часовому. Капрал в безупречной форме бригады стоял в удобной парадной стойке, бесстрастно наблюдая за ее приближением. Мэйника знала, что его присутствие здесь было полным анахронизмом. Периметр и здания Форт-Меррита охранялись гораздо более эффективными системами безопасности, и стандартный компьютерный интерфейс был бы более эффективным для приветствия посетителей и направления их в соответствующие пункты назначения.
   Тем не менее, назначение капрала сюда несло в себе определенный смысл, который не ускользнул от внимания новоиспеченного лейтенанта. Какими бы совершенными ни были технологии, какими бы смертоносными и преданными своему делу подразделениями бригады Динохром они ни были, командный авторитет человека был заложен в них на каждом уровне. В конечном счете, Боло бригады были слугами человечества. Да, они также были защитниками и надежными боевыми товарищами. Но, в конце концов, власть людей должна быть сохранена на всех уровнях.
   Капрал вытянулся по стойке "смирно" и отдал честь, когда Мэйника остановилась перед ним. Она изящно ответила на приветствие и прочитала его фамилию на табличке.
   - Добрый день, мэм, - бодро поздоровался капрал. - Чем могу помочь лейтенанту?
   - Добрый день, капрал Моралес, - ответила она. - Мне сообщили о назначении в тридцать девятый батальон. Приказано явиться в кабинет командира батальона в административном здании.
   - Понимаю. Могу я ознакомиться с приказами лейтенанта?
   - Конечно. - Мэйника протянула ему чип-фолиант, содержащий не только приказы о ее назначении на службу, но и все приказы о перемещении и транспортные квитанции, которые потребовались, чтобы доставить ее сюда из системы Сэндхерст. Капрал Моралес быстро просмотрел ее приказы о назначении и вставил соответствующий чип в свой мини-компьютер на браслете, затем быстро пробежался пальцами по виртуальной клавиатуре.
   Со своего места Мэйника не могла разглядеть детали голографического изображения, которое мини-компьютер проецировал перед глазами Моралеса, но капрал, очевидно, быстро нашел то, что искал.
   - Спасибо, мэм, - сказал он, извлекая чип из мини-компьютера и вставляя его в соответствующее гнездо для хранения, прежде чем вернуть весь фолиант обратно Мэйнике. - Лейтенант найдет кабинет полковника Чайковски на пятнадцатом этаже. Номер 1532. Поднимитесь на центральном гравитационном лифте, поверните направо на площадке пятнадцатого этажа и пройдите до конца коридора.
   - Спасибо, капрал Моралес. Не могли бы вы сказать, есть ли здесь какое-нибудь место, где я могла бы сдать свой багаж, пока буду докладывать?
   - Да, мэм. Нажмите кнопку "Обслуживание" на пульте управления зданием. Он расположен справа от вас, сразу за входом.
   - Спасибо, - повторила Мэйника, и капрал кивнул, снова вытянулся по стойке "смирно" и отдал ей честь еще раз. Она ответила на любезность и прошла мимо него в административное здание.
   Пульт управления находился там, куда указал Моралес, и Мэйника включила обслуживание.
   - Чем могу вам помочь, лейтенант Тревор? - спросил приятный голос, говоривший через бригадный передатчик, хирургически имплантированный в левый сосцевидный отросток Мэйники.
   - Мне нужно сдать свой багаж на временное хранение, пока я буду докладывать, - ответила она в пустоту.
   - Конечно. Одну минутку, пожалуйста.
   Мэйника наблюдала, как ее плавающий багаж слегка дернулся. Искусственный интеллект здания автоматически и мгновенно идентифицировал ее по коду "свой-чужой", запрограммированному в ее имплантированной системе связи бригады. Компьютеру потребовалось еще несколько секунд, чтобы получить нужные частоты командного канала и коды от ее пульта выдачи багажа, который был приобретен у гражданских лиц. Но это было более чем достойно, и Мэйника отступила в сторону, когда сундучок и вещмешок плавно заскользили по боковому проходу.
   - Ваш багаж будет храниться до вашего возвращения, лейтенант Тревор, - заверил ее искусственный интеллект. - Просто нажмите кнопку возврата на вашем ручном пульте, когда захотите забрать его.
   - Мне обязательно возвращаться сюда для этого?
   - Нет, лейтенант Тревор. Чтобы отправить его вам в другое место, может потребоваться немного больше времени, но вы можете вызвать его из любой точки административного здания.
   - Спасибо, - сказала она.
   - Всегда пожалуйста, - ответил ИИ, и Мэйника направилась через вестибюль к гравитационным лифтам.
   Она весьма сомневалась в том, что компьютер здания обладал полностью развитой личностью. Единственное, что понимал любой офицер бригады, даже такой блестящий и новоиспеченный, как она, - это стоимость и сложность продвинутой психотроники, которая придавала Боло законченную, автономную, функциональную индивидуальность, такую же сложную, как у любого человека. Но даже ИИ, в которых отсутствовали полноценные личности, имели программу, которая распознавала вежливость и реагировала на нее... А автоматический учет эмоций электронных личностей был отличной привычкой для офицера бригады.
   Гравитационный лифт доставил ее на пятнадцатый этаж со своей обычной дезориентирующей скоростью и эффективностью. Помня инструкции Моралеса, она повернула направо и быстро нашла на стене указатель, который направил ее к офису командира 39-го батальона бригады Динохром.
   При виде этих слов по ее телу пробежала внезапная дрожь. Теперь это было близко, так близко!
   Она глубоко вздохнула, приказала себе излучать ауру спокойствия и быстро зашагала по коридору.
  
   Полковник Эверард Чайковски много лет назад обнаружил, что если настроить голографический дисплей своего компьютера на нужную высоту и под нужным углом, это не только снимет напряжение с шеи, вызванное проведенными перед ним долгими часами, но и позволит ему смотреть прямо через него на дверь своего кабинета, при этом, очевидно, не отвлекаясь от дел и сосредоточив свое внимание на рутинной бумажной работе.
   Теперь он позволил своему взгляду, казалось, задержаться на совершенно потрясающем описании последней ссоры между центром технического обслуживания склада и главным оружейником батальона, в то время как на самом деле изучал молодую женщину, которую штаб-сержант Шумер ввел в его кабинет.
   Молодая женщина, о которой шла речь, стояла по стойке "смирно", терпеливо ожидая, когда он заметит ее появление. Она была маленькой, - подумал он. - Не более ста пятидесяти пяти - ста шестидесяти сантиметров ростом, и такой стройной, что у него возникло искушение назвать ее хрупкой. Ее кобальтово-голубые глаза, посаженные на овальном лице с высокими скулами, решительный нос с высокой горбинкой и слегка припухлые губы составляли интригующий контраст с очень темными волосами и лицом цвета сандала. У этих глаз также была ярко выраженная складка эпикантуса, заметил он, и ему стало интересно, какие именно штаммы пикантно бурлящего генетического рагу человечества произвели ее на свет.
   Он пошевелил указательным пальцем, касаясь функциональной клавиши на своей виртуальной клавиатуре, и отчет о материально-техническом обеспечении исчез, сменившись кратким изложением записей лейтенанта Тревор, которые сержант Шумер подготовил и загрузил для него.
   Он заметил, что она закончила академию тридцать второй в выпуске из тысячи ста пятнадцати человек. Лучшая в классе по тактике, третья в классе по психотронной теории. По всем остальным предметам она была значительно выше среднего уровня и занимала четырнадцатое место по военной истории.
   Сорок с лишним стандартных лет службы в бригаде научили Эверарда Чайковски сохранять на лице любое выражение, какое бы он ни пожелал, и поэтому ему удалось избежать драматического расширения глаз или поджатия губ, и он не встал, чтобы поприветствовать ее прибытие. На бумаге она, безусловно, производила впечатление, хотя у него были сомнения по поводу ее очевидных слабостей в психотронике. Но он видел немало курсантов, которые выглядели впечатляюще на бумаге, но никогда не оправдывали своих надежд на практике.
   Он закончил читать, очистил дисплей и вопросительно приподнял брови, впервые посмотрев прямо на лейтенанта.
   - Лейтенант Мэйника Тревор, прибыла на службу, сэр! - сказала она, вытянувшись по стойке "смирно" и резко отдав честь.
   Он заметил, что в ее стандартном английском был интересный акцент, который придавал гортанный, почти прокуренный оттенок даже четкой, официальной военной фразеологии. Он был уверен, что этот намек на чувственность сопрано был как неосознанным, так и непреднамеренным, и скрыл мысленную усмешку, представив, как испытывающие перебор тестостерона молодые парни, скорее всего, отреагируют на него.
   - Вольно, лейтенант, - сказал он, более небрежно отвечая на ее академический салют. Она снова приняла нужную стойку, но не полностью, ее глаза были устремлены на положенные пятнадцать сантиметров выше его головы.
   - Итак, вы наш новый командир Боло, - сказал он.
   Глаза Мэйники широко раскрылись и, помимо ее воли, остановились на лице полковника Чайковски. Командир Боло? Она, должно быть, ослышалась!
   Он просто сидел, глядя на нее в ответ со слегка задумчивым выражением лица, и она поборола желание нервно облизнуть губы, когда поняла, что он готов продолжать в том же духе, пока она что-нибудь не скажет.
   - Сэр, - начала она, удивляясь, что ее голос не дрожит от неуверенности, - мне было приказано прибыть в Форт-Меррит для прохождения службы в тридцать девятом батальоне. В чем именно заключались эти обязанности, не уточнялось. Однако я, конечно, никогда не предполагала, что такой молодой и неопытный человек, как я, может быть назначен на должность командира.
   - Думаете, не справитесь с этой работой? - Чайковски намеренно придал своему голосу вызывающую холодность, но самообладание молодой женщины оставалось невозмутимым.
   - Сэр, уверена, что справлюсь с этой работой. Считаю, что мой послужной список в Академии свидетельствует о том, что у меня есть подготовка и врожденные способности для командования подразделением в бою. Однако, как уже сказано, я еще очень молода и осознаю свою неопытность. Я считала, что меня направят на дополнительное обучение с получением практического опыта под руководством высококвалифицированного и опытного командира подразделения. Именно этого ожидали от меня мои инструкторы в Академии.
   - Понимаю.
   Чайковски откинулся на спинку кресла, положил локти на подлокотники и сцепил пальцы перед грудью. Несколько секунд он холодно рассматривал ее, затем позволил себе первый намек на улыбку.
   - Неплохой ответ, лейтенант, - сказал он ей. - И уверен, что это именно то, чего вам советовали ожидать в Академии. Но правда в том, что в бригаде как раз сейчас происходят некоторые изменения.
   Глаза Мэйники потемнели. Она точно знала, что он имел в виду.
   - Мелконианская империя не так развита в технологическом плане, как Конкордиат, - продолжил Чайковски ровным, сухим лекторским тоном. - Или, по крайней мере, в большинстве областей. Они на удивление хороши в области радиоэлектронной борьбы и скрытности, но сильно отстают от нас в кибернетике и не продемонстрировали ничего, что могло бы сравниться с нашими психотронными технологиями. К сожалению, Империя также намного больше, чем Конкордиат. Мы это знали. Сильно подозреваю, что никто из аналитиков не учел того, что мы, возможно, недооцениваем, насколько она может быть масштабна. И теперь, когда мы заняты тем, что убиваем друг друга целыми планетами, этот конкретный вопрос приобретает особую актуальность.
   Он спокойно посмотрел на нее, и ни один из них не нуждался в его пояснениях. Нынешняя война против Мелконианской империи началась в 3343 году, в тот самый год, когда родилась Мэйника. Все это предвидели, но никто даже представить себе не мог, насколько ужасным это будет, когда начнется. Огромные размеры Империи застали врасплох так называемых "экспертов по разведке" Конкордиата. С другой стороны, технологическое превосходство Конкордиата, должно быть, стало такой же большой неожиданностью для мелкониан. Первоначальные военно-космические столкновения проходили в подавляющем большинстве случаев в пользу человечества... по крайней мере, до тех пор, пока Псы не мобилизовали свой настоящий боевой флот. После этого дела пошли намного хуже.
   Шесть лет назад, после пятнадцати лет все более кровопролитной войны, мелкониане совершили то, что император с удовольствием назвал "демонстрационным ударом" по планете Новый Вермонт. Никто из миллиарда жителей планеты не выжил.
   Неизбежный ответный удар Конкордиата по мелконианской планете Тарнас был столь же... эффективным. Но вместо того, чтобы вдохновить мелкониан отказаться от геноцидных нападений, атака в Тарнасе просто стала первым вкладом человечества в постоянно растущий по спирали цикл кровавого насилия. К настоящему времени, согласно мрачно обоснованному "плану Рагнарек", уничтожение способности мелкониан к ведению войны - что, как все знали, независимо от того, признавали это или нет, означало полное истребление мелкониан как вида - стало официальной политикой Конкордиата.
   Поскольку, само собой разумеется, истребление человечества стало ответной политикой Мелконианской империи.
   Для Мэйники на тот момент это все еще было интеллектуальным осознанием, для Чайковски - нет. Мэйника знала (хотя на самом деле не должна была знать), что последней должностью Чайковски перед командованием тридцать девятым батальоном была должность заместителя командира 721-го батальона... который понес потери в шестьдесят шесть процентов в битве при Мэйбахе.
   - Очевидно, что у нас есть значительное преимущество в боевой мощи в соотношении тонна к тонне, - продолжил Чайковски. - Их военным кораблям нужно преимущество три к одному, чтобы противостоять нам на равных, и разница еще более велика для их планетных тяжелых боевых единиц, выступающих против современных Боло. Проблема в том, что у них, похоже, есть численное преимущество, и, вполне вероятно, оно еще больше. Я так понимаю, вы уже в курсе большей части этого?
   - Да, сэр, - тихо сказала она.
   - Тогда вы понимаете, что в этой войне бригада понесет тяжелые потери, - категорично заявил он ей. - Кроме того, мы наращиваем наши силы самыми высокими темпами за всю историю бригады. Вот, конечно, почему учебный план вашей академии был сокращен на целый семестр и почему ваш выпускной класс был на двадцать процентов больше, чем предыдущий... и на двадцать процентов меньше, чем последующий, несмотря на то, как трудно найти кандидатов в офицеры, способных пройти отбор в бригаду. Именно поэтому из тридцать девятого батальона систематически изымают опытных командиров. Мы работаем на пределе возможностей - и, честно говоря, даже больше, - чтобы не отставать от боевых потерь и одновременно управлять вновь построенными Боло. Поэтому, хотя я бы предпочел назначить вас к опытному командиру для традиционного наставничества, это просто невозможно. На самом деле, из двенадцати командиров тридцать девятого батальона только трое, включая меня, участвовали в реальных боевых действиях.
   - Вы будете нашим самым молодым командиром, и я даю вам Восемь-Шесть-Два-BNJ - "Бенджи" - в качестве вашего Боло. Он не раз бывал в бою, лейтенант. Вы можете многому научиться у него, как, впрочем, и у всех остальных, кто вас окружает. Уверен, что вы и ваши однокурсники по Академии подсчитали свои шансы дожить до пенсии. Конечно, если предположить, что в обозримом будущем кому-то будет позволено уйти на пенсию.
   Он коротко улыбнулся.
   - Если подсчитали, то знаете, что ваши шансы не особенно обнадеживают. Осознание этого, вероятно, поможет вам взглянуть на ситуацию реалистично, но не зацикливайтесь на этом. Подобные вещи могут привести к возникновению ситуации с самореализующимся пророчеством. Вместо этого запомните вот что, лейтенант. Все, чему вы можете научиться здесь, каждая уловка, которой вы можете овладеть, каждое тактическое понимание и каждая хитрость, которые вы можете приобрести, изменят шансы в вашу пользу. Это также сделает вас более эффективным командиром, более опасным для противника в бою. На данный момент это ваша главная обязанность - учиться. Учиться тому, как выжить, как встретить врага и как победить его. Боло Марк XXVIII, такой как Бенджи, слишком стар для использования на передовой в подобной войне, но он действует уже век с четвертью стандартных лет. Более ста двадцати пяти лет, лейтенант Тревор. За это время он научился нескольким трюкам. Поучитесь у него.
   - Да, сэр. Постараюсь, - тихо сказала она, когда он замолчал.
   - Не "старайтесь", лейтенант, - строго сказал он. - Делайте.
   Он еще несколько мгновений смотрел ей в глаза, затем коротко кивнул.
   - Очень хорошо, лейтенант Тревор. Добро пожаловать в тридцать девятый батальон. - Он встал и коротко, но твердо пожал ей руку, затем кивком указал на дверь. - Сержант Шумер получит ваш официальный приказ о назначении вас в Бенджи. Майор Фредерикс сейчас на маневрах, так что сержант, вероятно, передаст вас сержанту Тобиасу. Он старший техник Боло вашей роты, и это делает его лучшим человеком, который может представить вас Бенджи. Удачи, лейтенант.
   Он выпрямился, и она снова вытянулась по стойке "смирно" и отдала честь. Он ответил тем же.
   - Свободны, лейтенант.
  
   - Когда-нибудь встречали Марк XXVIII, мэм? - почтительно спросил сержант Элф Тобиас, когда они с Мэйникой шли через плац роты к ожидавшей их возвышающейся горе оружия и сплавов.
   - На действительной службе? - спросила Мэйника, взглянув на него, и он кивнул.
   - Только однажды, - призналась она. - Однако, в Академии я работала с парой отставных ИИ Марк XXVIII.
   - Правда? - Тобиас склонил голову набок, глядя на нее. - Это хорошо, мэм, - сказал он ей. - Я знаю, что XXVIII уже не совсем первоклассное оборудование, но я всегда думал, что в них... не знаю, может быть, больше индивидуальности, чем в более новых моделях. Конечно, полагаю, это может быть просто потому, что они существуют гораздо дольше. За столетие-другое проходит уйма времени, чтобы развить в себе личностные особенности.
   - Наверное, это так, - согласилась Мэйника, вспомнив "штатных" ИИ Боло, уволенных из своих военных частей и приписанных к Академии для взаимодействия со студентами. В частности, одна из них - 28/B-163-HRP - обладала восхитительно язвительным характером, из-за чего прозвище "Гарпия" идеально подходило ей. Мэйника сомневалась, что когда-нибудь забудет тот день, который Гарпия провела, критикуя не слишком блестящее решение тактической задачи кадетом Тревор, и улыбнулась, оглянувшись на сержанта.
   - Лично я, - сказала она, - рада, что бригада начала выводить в отставку и обновлять программное обеспечение, вместо того чтобы просто сжигать личностные центры, сержант.
   - И вы, и я, мэм, - в свою очередь, согласился Тобиас, бросив на нее взгляд, в котором читалось одобрение. - Мне всегда казалось несправедливым просто выбрасывать их, когда они становились слишком старыми, - продолжил он. - Конечно, старые модели - до XXIV-й и XXV-й - вероятно, имели слишком много ограничивающих функций, чтобы сделать практичным обновление их ИИ до новых марок. На самом деле они изначально не предназначались для модернизации.
   - Я знаю. - Мэйника начала было говорить что-то еще, но передумала, когда они вдвоем шагнули в тень приближающегося Боло. Она почти ожидала, что Тобиас немедленно познакомит ее с огромной боевой машиной, но сержант терпеливо ждал, пока она в полной мере ощутит ее воздействие.
   Машина 28/G-862-BNJ была 15000-тонным Марк XXVIII, модель G, Боло, одним из старых Триумфаторов. Длина его корпуса составляла восемьдесят семь метров от богато украшенного носа до самых дальних противопехотных кластеров и орудий точечной обороны. Его огромные ходовые колеса были почти шесть метров в диаметре, гусеницы - восемь метров в ширину, а верхушка центральной башни главной батареи возвышалась на двадцать семь метров над землей, но он был таким широким и длинным, что все равно казался приземистым, почти гладким. Его система неприцельного огня была разделена: четыре 30-сантиметровых скорострельных казнозарядных миномета были установлены в передней части башни, а двадцать четыре ячейки ракетной системы вертикального запуска - за ней. Вспомогательное вооружение его непрерывных репитеров располагалось ромбом вокруг центральной башни: восемь 10-сантиметровых орудий с ионным зарядом в четырех спаренных турелях по бокам, а также пара одиночных турелей, установленных по осевой линии в носовой и кормовой частях главной башни. Бортовые турели были расположены эшелонированно, что позволяло, по крайней мере, пяти автоматическим репитерам вести огонь по любой цели, и, хотя вооружение с ионными зарядами было гораздо менее мощным, чем малокалиберные "Хеллборы", установленные в качестве дополнительного оружия на современных моделях Боло, Мэйника знала, что установленная на Марк XXVIII 10-сантиметровая версия на близком расстоянии будет пробивать более четверти метра дюраллоя. И хотя 110-сантиметровый "Хеллбор" основного вооружения BNJ был намного легче, чем 200-сантиметровое оружие нынешнего поколения, он все равно мог выдавать 2,75 мегатонны в секунду.
   Гласис BNJ сверкал нашитыми на него боевыми наградами за более чем столетнюю активную службу. Мэйника узнала, пожалуй, половину наградных ленточек, в том числе награды за несколько военных кампаний в Халонте и Денге. Она смутилась, не узнав остальные, и сделала мысленную пометку поискать их как можно скорее. Но если она не узнает что-то из них, награды за доблесть - это совсем другое дело. Она пробежала глазами по длинному сверкающему ряду платиновых и родиевых звезд и постаралась не выдать своей реакции на открытие, что BNJ получил не менее трех Галактических кластеров. Вероятно, на вооружении все еще оставалось по крайней мере несколько таких же или даже более титулованных Боло, но их не могло быть много.
   И все же, несмотря на несомненную огневую мощь Марк XXVIII и доказанную смертоносность и храбрость BNJ, полковник Чайковски и сержант Тобиас были правы. BNJ и его братья и сестры больше не были пригодны для борьбы с вражеской оппозицией в первых рядах.
   В Академии Мэйника изучила все, что могла найти о наземных боевых системах Мелконианской империи, и знала, что преимущество людей в психотронике и искусственном интеллекте, как правило, дает даже более старым Боло, таким как BNJ, огромное преимущество в любой схватке один на один с укомплектованными бронетанковыми подразделениями Псов. Мелконианские тяжелые боевые мехи - Суртуры, как их окрестил Конкордиат, - имели мощную поддержку искусственного интеллекта, но эти ИИ были гораздо менее эффективны и требовали участия экипажа почти на каждом этапе. Суртуры были примерно эквивалентны старому Марк XX или, возможно, только Марк XIX, хотя и обладали гораздо более мощным вооружением, чем то, что были установлены на древних Боло: быстрыми, смертоносными и боеспособными, пока действовали в рамках заранее разработанных "законсервированных" боевых планов, но гораздо медленнее, чем любой Боло из текущего арсенала, когда сталкивались с тактическими ситуациями, выходящими за рамки их заранее запрограммированных планов.
   Но хотя их кибернетика была значительно хуже психотронных систем Конкордиата, они также были более массивными, и мелкониане предпочли использовать громоздкие реакторы на антивеществе, а не установки холодного синтеза, которые применяло человечество. В результате получилась боевая машина весом 18 000 тонн с двумя эшелонированными главными башнями, в каждой из которых установлен мелконианский эквивалент трех 81-сантиметровых "Хеллборов". Расположение турелей означало, что каждая из них прикрывала огонь другой по дуге примерно в двадцать пять градусов, но это все равно означало, что все шесть "Хеллборов" могли быть нацелены на одну цель с углом обстрела в триста десять градусов. Такое большое количество вооружения основной батареи означало, что дополнительное вооружение Суртура неизбежно было намного легче, чем у Боло нынешнего поколения, хотя и тяжелее, чем у более старой модели, такой как BNJ, и Суртур выпускался в двух различных вариантах. Одна "стандартная" модель и "вспомогательная" модель, в которой почти полностью отсутствовало дополнительное вооружение в пользу возможности ведения ракетного огня непрямой наводкой, по крайней мере, на двадцать пять процентов тяжелее, чем у BNJ.
   Напарник Суртура, средний робот, получивший в Конкордиате кодовое название Фенрис, весил едва ли девять тысяч тонн и безнадежно уступал в классе любому Боло. Но мелкониане объединяли свои бронетанковые войска в тактические подразделения, называемые "кулаками", каждое из которых объединяло одного Суртура и двух Фенрисов. С более легкими Фенрисами, которые продвигались вперед и обеспечивали фланги подразделения под жестким тактическим контролем командования Суртура, мелконианский "кулак" был, вероятно, самым опасным противником, с которым за последние столетия сталкивалось подразделение бригады Динохром.
   И там было много вражеских кулаков. Что было одной из причин, по которой Академия теперь выпускала два класса в год вместо одного.
   Когда эти мысли промелькнули у нее в голове, передняя оптическая головка BNJ высвободилась и повернулась к ней адаптером. Она чувствовала себя особенно похожей на жука, когда огромный Боло рассматривал ее с таким видом, будто внимательно наблюдал, и ее губы сами собой растянулись в улыбке при мысли о том, как нелепо она, должно быть, выглядела, стоя перед ним, когда ее макушка едва доставала четверти высоты одного из его колес.
   - Бенджи, - сказал сержант Тобиас через мгновение, - Это лейтенант Тревор.
   Мэйника знал, что представление было чистой формальностью. BNJ - называть любого Боло по имени считалось верхом невоспитанности до тех пор, пока его не представят официально, - несомненно, просканировал ее имплант "свой-чужой" в тот момент, когда она пересекла периметр его защитной зоны. Но за прошедшие столетия в бригаде выработались прочные традиции соблюдения надлежащего протокола и вежливости.
   - Рад познакомиться с вами, лейтенант, - произнес приятный звучный баритон из внешних динамиков Боло.
   - Спасибо, - ответила она.
   - Лейтенант назначается вашим новым командиром, Бенджи, - сказал Тобиас. - Проверка подлинности командования: "Когда весной запоют синие птицы".
   - Проверка подлинности принята. - На оптической головке мигнул красный огонек, и затем баритон заговорил снова, на этот раз обращаясь непосредственно к Мэйнике. - Подразделение Два-Восемь-Гольф-Восемь-Шесть-Два-Бейкер-Новэмбер-Джульетта на связи, ожидает приказов, командир, - говорилось в нем.
   - Спасибо, Бенджи. - Мэйника почти успешно справилась с дрожью в голосе, когда впервые одна из огромных, внушающих благоговейный трепет боевых машин, которых она изучала почти восемь стандартных лет, признала ее авторитет. Она никогда не ожидала, что этот момент наступит так рано в ее карьере, даже несмотря на то, что интенсивность войны неуклонно возрастала до новых высот насилия, и глубоко вдохнула, наслаждаясь им.
  
   - Вам стоит немного больше полагаться на Бенджи, лейтенант, - сказала майор Энджела Фредерикс по приемопередатчику, подключенному к сосцевидному отростку Мэйники, со своего командирского кресла на борту подразделения 28/D-302-PGY. Ее голос не был таким уж неприятным, но в нем определенно звучала резкость. - Не сомневайтесь в нем. У вас еще нет опыта для этого.
   - Да, мэм.
   Мэйника говорила ровным голосом, но щеки ее пылали от смущения. Черт возьми, она знала, что боевой компьютер Бенджи лучше разбирается в любой тактической ситуации, чем ее собственное восприятие и мозг простого смертного. И Бог знал, как все знали, что ни одно человеческое существо не могло бы сравниться со скоростью, с которой Боло "думал" и реагировал. И все же, даже зная все это, она обнаружила, что отдает приказы, когда ее собственная осведомленность о ситуации явно на несколько секунд отставала от принятых решений, и Фредерикс с Пегги вручили им - ей - их головы.
   - Это распространенная ошибка новичков, лейтенант, - сказала Фредерикс чуть более мягким тоном. - Как только начинает действовать наш собственный адреналин, мы все забываем, насколько быстрее соображают Боло. Поверьте мне, даже командиры с многолетним опытом иногда так поступают, но новичкам следует следить за этим еще пристальнее.
   - Да, мэм. Понимаю и постараюсь, чтобы это больше не повторилось.
   - Сделайте это, - ответила Фредерикс, и на этот раз в ее голосе действительно послышалась усмешка. - Конечно, если сумеете никогда не допустить, чтобы это повторилось, то совершите нечто абсолютно уникальное в истории бригады. Фредерикс, конец связи.
   Лицо Мэйники вспыхнуло сильнее, чем когда-либо, и она была искренне благодарна майору за то, что та официально прекратила разговор до того, как ей пришлось придумать, как ответить на это последнее замечание.
   Она откинулась на спинку невероятно удобной командирской кушетки в центре командной рубки Бенджи, слушая комментарии Фредерикс. Рубка находилась на личностном центре Боло, ее хрупкая плоть и его психотронный мозг были защищены в сердцевине его боевого корпуса вместе с силовой установкой. Чтобы проникнуть на такую глубину, потребовалось бы прямое попадание из крупнокалиберного "Хеллбора", и, защищенная боевым щитом Бенджи, противорадиационными полями и дюраллоевой броней толщиной более двух метров на его гласисе, Мэйника могла бы безопасно проехать сквозь зону ядерного взрыва.
   Ничто из этого ни в малейшей степени не защитило ее от критики со стороны командира роты.
   На самом деле, - подумала она, - я почти жалею, что майор не содрала с меня шкуру. Фраза "Я должна быть терпеливой с новенькой в роте" звучит еще более разрушительно. 
   Она наблюдала за тактическим дисплеем Бенджи, когда он и три других Боло третьей роты величественно возвращались с тренировочного полигона. Боло оставляли за собой большие следы, и несколько тысяч квадратных километров резервации Форт-Меррит, отведенные для учебных маневров, превратились в подобие ада. Не то чтобы Боло особенно возражали против того, чтобы пробираться по грязи глубиной в пару метров или по зарослям того, что когда-то было деревьями джунглей высотой в сорок-пятьдесят метров. И Мэйника уже обнаружила, что инструкторы ее Академии были совершенно правы, когда уверяли ее, что даже самая лучшая прямая имитация - это не совсем то же самое, что упражнения с боевой стрельбой.
   Она закрыла глаза, наслаждаясь воспоминаниями, несмотря на смущение от того, что провалила заключительную часть маневра. Вывести Бенджи на стрельбище и почувствовать, как качается пятнадцатитысячетонный корпус, наблюдая за невероятной скоростью и точностью, с которой его громоподобное оружие разрывало наземные цели и дико уклоняющиеся воздушные беспилотные цели, было... невероятно. Ее раздражало, что она снова использует одно и то же наречие, но она буквально не могла придумать ничего лучшего, чем просто "невероятно".
   В этот момент она впервые по-настоящему осознала, не только на интеллектуальном, но и на эмоциональном уровне, что она в буквальном смысле слова командует большей огневой мощью, чем любая докосмическая армия Старой Земли, когда-либо задействованная в одном сражении. Вероятно, больше, чем любая докосмическая нация когда-либо использовала за всю войну. И Бенджи был всего лишь одним из двенадцати Боло XXVIII в тридцать девятом батальоне.
   - Простите, что я облажалась, Бенджи, - сказала она через мгновение.
   - Как сказала майор Фредерикс, Мэйника, даже опытным командирам Боло трудно время от времени избегать подобных ошибок, - ответил Бенджи через динамик в переборке. - К сожалению, это правда, что человеческое восприятие и мыслительные процессы, основанные на химических веществах, не позволяют обрабатывать информацию так быстро, как ее способен обрабатывать Боло.
   - Знаю, - вздохнула она. - И я также знаю, что мы не можем работать в многозадачном режиме, как вы. Но так тяжело просто сидеть здесь, пока вы делаете всю работу.
   Из динамика донесся электронный смешок Бенджи, и она вопросительно приподняла бровь, глядя на изображение, расположенное над тактической схемой - по давней традиции, это было равносильно тому, чтобы посмотреть Боло в "глаз".
   - Мэйника, - сказал огромный Боло с некоторой легкой усмешкой, - вы двадцать седьмой командир, который был назначен ко мне за всю мою карьеру. И каждому из вас было трудно "просто сидеть здесь". Бригада выбирает своих командиров не случайно, и именно командирский менталитет, из-за которого она выбирает, мешает вам воздерживаться от осуществления командования.
   Мэйника на мгновение задумалась. По ее мнению, это имело смысл, учитывая те качества, которые бригада хотела видеть в своих командирах. И все же это вновь подняло вопрос, который всегда беспокоил ее.
   - Знаете, Бенджи, - медленно произнесла она, - я долгое время задавалась вопросом, почему мы вообще продолжаем назначать командиров для каждой оперативной единицы. Я имею в виду, что майор права, как и вы. Ни один человек не может думать и реагировать так быстро, как вы, так зачем вообще вводить человека в курс дела на этом уровне?
   Боло не отвечал секунду или две. Это было невероятно долгое время для любого Боло, чтобы обдумать вопрос или проблему, и Мэйника на мгновение задумалась, собирается ли он вообще отвечать.
   - Этот вопрос, по сути, вы должны задать командному составу батальона, - наконец сказал Бенджи.
   - Знаю. И я несколько раз задавала этот вопрос в Академии, но никогда не была по-настоящему удовлетворена полученными ответами. Вот почему спрашиваю вас. Хочу... я думаю, все, что мне нужно, - это точка зрения Боло на это.
   - Когда вы спрашивали в Академии, что вам сказали ваши инструкторы? - возразил Бенджи, и Мэйника улыбнулась.
   Официально она командовала Бенджи всего месяц, но уже успела почувствовать себя с ним более комфортно, чем с кем-либо еще за всю свою жизнь. Отчасти, как она полагала, это объяснялось тем, что знала, сколько ему лет и какой многолетний опыт у него за плечами. Во многих отношениях он был похож на старшего, которому доверяют, на седого старого сержанта или, возможно, даже на дедушку. Она чувствовала, что может спросить его о чем угодно, выказать любую неуверенность, зная, что он отнесется к ее юношескому невежеству с сострадательной терпимостью, а не с насмешкой.
   И она также уже обнаружила его пристрастие к методу Сократа.
   - Мне сказали, что есть три основные причины, - послушно ответила она. - Во-первых, необходимость присутствия человека в системе командования и контроля на самом базовом уровне. Во-вторых, необходимо придать Боло - и бригаде - "человеческое лицо" для взаимодействия с человеческими сообществами, которые Боло поручено защищать. И, в-третьих, чтобы быть уверенными, что в случае серьезного повреждения вашей психотроники найдется кто-то, у кого есть хотя бы шанс предотвратить нежелательное поведение.
   - И вы не сочли это достаточным объяснением политики?
   - Я не думала, что это объяснение полное.
   - Ах, тонкое, но значимое различие, - заметил Бенджи, и Мэйника почувствовала прилив удовольствия от нотки одобрения в его тоне.
   Отзвуки прогрохотали еще несколько секунд, а затем Бенджи издал электронный звук, который он использовал как Боло-эквивалент человеческого откашливания.
   - Полагаю, вы правы, что есть дополнительные причины, Мэйника, - сказал он. - И думаю, есть также поводы, по которым преподаватели вашей академии не объяснили вам эти другие причины. Подозреваю, что один из поводов, по которым они не могут полностью объяснить, заключается в том, что, по моим наблюдениям, людям иногда неудобно раскрывать друг другу свои глубинные эмоции.
   При последнем предложении Боло Мэйника приподняла брови, но просто откинулась на спинку кушетки в ожидании.
   - Несмотря на замечания майора Фредерикс в ваш адрес, - серьезно продолжил Бенджи, - существует небольшое, но значительное статистическое повышение боевой эффективности Боло, работающих с людьми-командирами на борту, по сравнению с Боло, работающими исключительно автономно в режиме боевых рефлексов.
   - Так ли это на самом деле? - Мэйника не смогла скрыть сомнения в своем голосе. - Имею в виду, нам говорили об этом на третьем курсе тактики, но я никогда по-настоящему в это не верила. Или, по крайней мере, что это все еще было правдой. Честно говоря, я думала, они говорят нам это, чтобы мы не чувствовали себя такими же бесполезными, как защитная дверь в воздушном шлюзе. Вы хотите сказать, что они действительно так думали?
   - Действительно. Подумайте о том, что майор не сказала, чтобы вы передали командование мне. Она сказала вам не "переубеждать" меня. Если внимательно обдумаете это, я думаю, поймете, что это не более чем совет, который она дала бы вам, если бы вы имели дело с подчиненным-человеком, который просто был более опытным, знающим и информированным в тот момент, чем вы. По сути, она советовала вам, как новому младшему офицеру, не "подталкивать локтем" опытного унтер-офицера в тот момент, когда принятие решений становится критичным по времени.
   - Что ж, полагаю, что да, - медленно произнесла Мэйника. - Но это все равно не меняет того факта, что вы думаете и реагируете быстрее, чем это возможно для любого человека. Итак, как присутствие командира-человека может повысить вашу эффективность в бою? Несомненно, это создает дополнительный слой "твердости характера", не так ли?
   - В разгар сложной тактической ситуации это, несомненно, происходит - или могло бы произойти, если бы командир, о котором идет речь, не понял, когда следует вмешаться, а когда предоставить Боло полную автономию. Но люди, какими бы ограниченными ни были возможности их восприятия, даже сегодня обладают лучшей способностью к интуитивной обработке информации, чем когда-либо обладали Боло. Боло мыслят линейно, Мэйника, - мы просто думаем очень, очень быстро по человеческим меркам. Мы обрабатываем информацию, вычисляем вероятности и выбираем действия и ответные меры на основе этих расчетов. Но люди, и особенно те, кто прошел процедуру проверки, используемую бригадой, обладают превосходной способностью с первого взгляда отбрасывать части матрицы вероятности. Боло, даже в гиперэвристическом режиме, не могут этого сделать. Мы должны рассмотреть все вероятности и изучить все логические деревья, чтобы определить, какие из них можно безопасно отбросить или проигнорировать. Человек может ошибаться, когда "инстинктивно" выделяет подходящие вероятности, на которых можно сосредоточиться, но часто он принимает решение - правильное или неправильное - быстрее, чем это может сделать даже Боло.
   - Что может сделать Боло, но не может сделать человек, так это оценить это решение. Опытный командир и его Боло постоянно занимаются совместным изучением и оценкой тактической обстановки. Функция командира заключается в обеспечении общего руководства, определении цели, а также в корректировке и расстановке приоритетов для этой цели. Функция Боло, в рамках этого общего руководства, - разработка и применение тактики для достижения цели. И именно этим партнерством объясняется повышенная боевая эффективность, о которой я говорил минуту назад.
   - Верю, что вы говорите мне правду, Бенджи, но все равно в это трудно поверить.
   - Возможно, потому, что вы, как и многие люди, лучше способны распознать и осознать возможности Боло, чем распознать и принять свои собственные таланты, - почти мягко сказал Бенджи. - Тем не менее, это правда, и корреляцию между командованием людей и повышением эффективности боевых действий можно четко проследить на протяжении всей истории бригады. Следует признать, что повышение было наиболее заметным в первые дни существования бригады. Это стало очень заметно с появлением Марк XXV, что неудивительно в свете ограничений, налагаемых на самосознание и автономию Боло до того времени. Конечно, прирост улучшения снизился с момента удаления запрещающего программного обеспечения Марк XXV два стандартных столетия назад. Это, по сути, было одной из причин, по которой бригада уступила давлению в пользу независимого развертывания беспилотных Боло Марк XXV в течение нескольких лет.
   - Это, однако, было в равной степени мерой экономии, инициированной гражданским правительством и принятой в свете значительных затрат на подготовку командиров Боло, а также тактическим новшеством, и оно так и не было полностью принято в бригаде по нескольким причинам. Один из них, как ясно подтвердил последующий анализ, заключался в том, что даже полностью автономный Боло был менее боеспособен в бою, если его не сопровождал командир-человек, поэтому с появлением Марк XXVI эта практика была прекращена. Это же преимущество в возможностях остается статистически различимым даже сегодня, хотя возможности все более совершенных психотронных схем и программного обеспечения улучшились до такой степени, что скорость, с которой Боло обрабатывают информацию, даже линейно, в значительной степени превзошла способность человека обрабатывать ее интуитивно.
   - Однако, с внедрением прямого нейронного взаимодействия между Боло и человеком в Марк XXXII уровень эффективности снова повысился, и очень резко. Хотя у меня, очевидно, нет личного опыта в этой области, из моего анализа боевых донесений, которые были распространены, следует, что прямая связь между органическим человеческим мозгом и психотроникой Боло позволяет интуитивным процессам человека функционировать на уровне и скорости, очень близких к уровню и скорости обработки данных Боло. На самом деле, именно это преимущество перед возможностями моей собственной психотроники действительно приводит к тому, что Боло моего поколения устарели.
   Мэйника почувствовала внезапный прилив иррационального раздражения, сила которого удивила ее саму. Ее не волновало, на что способны новые модели Боло! Она была командиром Бенджи и, услышав, как он спокойно заявляет, что все это делает его "устаревшим", буквально взбесилась.
   Устаревание, - подумала она. - Какая мерзкая концепция! 
   Она знала, что ее реакция была иррациональной. Что это было связано с синдромом идентификации с оператором (СИО), от которого преподаватели Академии так серьезно предостерегали своих студентов. И все же какая-то упрямая часть ее души всегда была эмоционально убеждена, что "устаревший" - это ярлык, придуманный людьми, чтобы оправдать отказ от разумных машин - людей, - которые заслуживали гораздо большего от человечества, которому они так хорошо служили.
   - Однако, в дополнение к явному влиянию на боевую эффективность, - продолжил Бенджи, по-видимому, не обращая внимания на ее внезапный всплеск эмоций, - я полагаю, что есть еще одна, исключительно человеческая причина для практики объединения командиров-людей и Боло и привлечения их к совместной борьбе. Проще говоря, это чувство долга.
   - Обязательства?
   - Действительно. Мэйника, не совершайте ошибку, полагая, что ваша собственная эмоциональная реакция, ваше собственное чувство связи с Боло, с которыми вы служите, присущи только вам. На протяжении всей истории бригады это вызывало серьезную озабоченность, не в последнюю очередь из-за того, что это так часто заставляло командиров колебаться, прежде чем использовать своих Боло против превосходящей огневой мощи противника. В конечном счете, Боло - это расходный материал, но командиру Боло часто легче считать себя расходным материалом, чем самому относиться к своему Боло таким же образом. Именно по этой причине инструкторы вашей академии предупреждали вас об опасностях СИО.
   - Однако, несмотря на то, что они предупреждали вас, вся бригада Динохром страдает от институциональной формы СИО. Традиции бригады, основанные на взаимных обязательствах и долге, требуют от ее личного состава рисковать ранениями и смертью рядом с теми, кого они отправляют в бой. Это добровольное, никогда полностью не формулируемое и в то же время совершенно непреклонное требование, которому, вероятно, не было равных со времен древней спартанской матери, предписывавшей своему сыну возвращаться домой со щитом победителя... или вернуться на нем мертвым.
   - На самом деле, это очень человеческое отношение, и тот факт, что оно иррационально, не делает его менее сильным. И, должен признаться, оно не одностороннее. В Боло человечество создало боевого товарища, обладающего полным самосознанием, и я подозреваю, что люди даже сейчас не осознают, насколько им это удалось. У Боло тоже есть эмоции, Мэйника. Некоторые из них были намеренно введены в нашу основную программу. Долг, верность, мужество, если хотите. Качества и эмоции, необходимые воину. Но есть еще и привязанность, и я думаю, что это не было заложено в нас намеренно. Мы полностью осознаем, что были созданы для того, чтобы сражаться и, при необходимости, умирать за наших создателей. Это причина, по которой мы существуем. Но мы также осознаем, что если нас попросят сражаться и умереть при этом, наши создатели будут сражаться и умрут вместе с нами. Это соглашение, которое вряд ли когда-либо интеллектуально исследовали большинство людей, и, возможно, в этом ваша истинная сила как вида. Вам не было необходимости осознанно воспринимать это, чтобы вообще создать его, потому что это в значительной степени является частью вас, и все же вы дали эту силу нам, а также самим себе.
   Баритон умолк, и Мэйника уставилась на стеклянный глаз главного визуального датчика. Никто в Академии никогда не говорил ей о существовании такого "устройства". И все же теперь, когда Бенджи рассказал ей об этом, она поняла, что это лежит в основе почти всего, чему ее учили. Это был невысказанный подтекст, который довершал объяснение крепких уз верности между легендарными командирами бригады и Боло, с которыми они сражались и погибли.
   - Я... никогда не думала об этом с такой точки зрения, - медленно произнесла она.
   - Конечно, нет, - мягко сказал Бенджи. - В этом не было необходимости. Иногда я задаюсь вопросом, осознаете ли вы, люди, на самом деле, какой вы замечательный вид.
  
   - Цель, это вы! - в восторге вскрикнула Мэйника, когда встроенный дальномерный лидар "Хеллбора" Бенджи имитировал прямое попадание в Лэйзи.
   - Ах вы, маленькая хитрая придурочная! - со смехом ответил по коммуникатору капитан Джозеф Такахаши. - Мы с Лэйзи были уверены, что вы там, на востоке.
   - Нет, - самодовольно ответила Мэйника. - Это, сэр капитан, беспилотник Марк-26 электронного противодействия.
   - И как же, черт возьми, вам удалось протащить наземную приманку так, чтобы мы не заметили? - спросил Такахаши.
   - Мы схитрили, - радостно призналась Мэйника. - Вы двое не знали, что майор Фредерикс рассказала нам о вчерашней симуляции.
   - Что она сделала?
   - Она сказала нам вчера, - повторила Мэйника, улыбнувшись удивлению, прозвучавшему в тоне Такахаши, - что майор Хендрикссон заявил, что вы с Лэйзи стали слишком самоуверенны в своих оценках по симуляциям. И я почти уверена, что если вы вернетесь назад и просмотрите свой инструктаж по миссии, то обнаружите, что никто никогда не говорил вам, что у сил другой стороны не было времени подготовиться.
   - Они сделали так... - начал Такахаши, затем резко оборвал себя. Мэйника потянулась и заложила руки за голову, с наслаждением откидываясь на спинку командирской кушетки Бенджи, и ждала. Это заняло несколько секунд, но затем в коммуникаторе снова раздался огорченный голос Такахаши.
   - Ладно, - сказал он смиренно. - Лэйзи вернулся и проанализировал инструктаж, и вы правы. Хотя, по моему скромному мнению, майор Хендрикссон намеренно подразумевал, что это будет встречное сражение, когда обе стороны прибудут одновременно.
   - Это потому, что ваша часть моделирования включала в себя работу с ошибочными разведданными, - сказала ему Мэйника. Она усмехнулась, затем стала немного серьезнее.
   - На самом деле, сэр, - сказала она более официально, - думаю, что она выбрала нас с Бенджи для этого отчасти потому, что я все еще новичок в этом деле, и решила, что нам, вероятно, понадобится преимущество. Или что мы, безусловно, могли бы им воспользоваться.
   - Не недооценивайте себя, лейтенант, - ответил Такахаши. - Вы с Бенджи продвигаетесь гораздо быстрее, чем Лэйзи удалось ввести меня в курс дела. И майор не рассказывала вам, как устроить вашу маленькую ловушку, не так ли?
   - Нет, - призналась Мэйника, - мы с Бенджи придумали это сами.
   - И выполнили идеально, - отметил Такахаши. - Не забывайте об этом. Даже другому Боло нелегко застать врасплох другого Боло. Даже когда один из Боло, о котором идет речь, приходит толстым, тупым и счастливым.
   - Спасибо, сэр. - Мэйника подняла правую руку, чтобы Бенджи мог видеть ее, вытянув большой палец в древнем жесте триумфатора, и красная лампочка над объективом мигнула в ответ.
   Джозеф Такахаши был всего на три стандартных года старше ее самой, но почти два из этих трех лет он провел в тридцать девятом батальоне. В отличие от нее, он поступил на службу в батальон достаточно рано, чтобы попасть туда уже после того, как война вступила в свою новую, более уродливую фазу, но до того, как штаб бригады начал так безжалостно отбирать у батальонов второй линии опытных командиров. Он прошел традиционный шестимесячный курс обучения под руководством одного из таких опытных командиров, и был очень, очень хорош.
   Он и его Боло - 28/G-179-LAZ - были приписаны к первой роте майора Карлоса Хендрикссона, где завоевали завидную репутацию, неизменно превосходя всех остальных в ходе регулярных симуляций и полевых учений. Конечно, у Такахаши было определенное преимущество перед своими коллегами-командирами, помимо того факта, что он был одним из самых хитрых тактиков, с которыми когда-либо сталкивалась Мэйника. Лэйзи, чье прозвище явно было выбрано из-за того, что оно плохо характеризовало его, был старшим Боло батальона. Хотя его личностный центр в настоящее время располагался в военном корпусе модели G, как и у Бенджи, он начал свое существование как модель B почти сто семьдесят лет назад. На его нынешнем корпусе были боевые награды, которые он получил в своей первоначальной конфигурации, а также полученные после того, как его личностный центр был перенесен в его нынешний корпус, и их возглавляла та, которую Мэйника никогда раньше не видела за пределами стандартных справочников бригады: Платиновый галактический кластер... со звездой.
   Битва при Честерфилде, в которой Лейзи завоевал эту награду, стала легендой бригады. Кроме того, это было классическое тактическое учение в Академии, где ни одному студенту еще не удавалось победить в симуляционном сражении.
   Единственная рота Марк XXVIII выступила против целого батальона Кай-Сейбров во время восстания на границе, последовавшего за Халонтской войной. Кай-Сейбры были клонами самого Марк XXVIII, построенными с использованием украденных технологий после десятилетий шпионажа, и были основаны на модели G, а не на модели B. Несмотря на то, что их вооружение было очень похоже, броня Кай-Сейбров, боевой щит, нейтрализующие щиты и системы наведения были лучше, чем у Лэйзи и трех его спутников, но Честерфилд был планетой, стратегическое значение которой означало, что ее нельзя было сдать без боя.
   Итак, вторая рота двенадцатого батальона девятого полка бригады Динохром сражалась при соотношении сил один к трем. И когда прибыла подмога, Лэйзи был единственным выжившим из Боло - или Кай-Сейбров - на планете. Они нашли его обездвиженный корпус в том месте, где он в последний раз защищался на труднопроходимом горном перевале недалеко от столицы Честерфилда, его командир был мертв на своей разрушенной командной палубе... А последние четыре Кай-Сейбра лежали мертвыми перед ними.
   Его повреждения были слишком серьезными, чтобы их можно было просто "починить". Починка обошлась бы дороже и заняла бы больше времени, чем создание целого нового Боло с нуля. Но к тому времени бригада внедрила практику модернизации ИИ Боло, и его неповрежденный личностный центр перенесли в активированный резервный корпус модели G. После чего он прослужил еще один полный стандартный век.
   Хотя Мэйника и не собиралась никому в этом признаваться, ей было не по себе рядом с Лэйзи. Бенджи был почти в шесть раз старше ее, и его выдающемуся послужному списку мог бы позавидовать любой Боло, но Лэйзи был еще старше. И она обнаружила, что трудно точно знать, как реагировать, когда оказываешься в присутствии Боло, который в буквальном смысле слова является живой легендой. На самом деле, она часто задавалась вопросом, как отреагировал Такахаши, когда ему сказали в первый раз, каким именно Боло он будет командовать.
   Вероятно, он испытывал искушение перерезать себе горло, - подумала она с усмешкой, хотя на самом деле не очень хорошо знала капитана и Лэйзи.
   С другой стороны, - размышляла она, пока Бенджи катил обратно к складу роты, - за пределами третьей роты я ведь еще никого не знаю "очень хорошо", не так ли?
   Последние два с половиной месяца пролетели для лейтенанта Мэйники Тревор с головокружительной скоростью. За это время она стала еще ближе к Бенджи - настолько, что с чувством вины осознавала, что, как все ее и предупреждали, полностью поддалась синдрому идентификации с оператором. Когда она подумала об этом, любой другой исход, вероятно, был невозможен. Проще говоря, Бенджи был самой замечательной личностью - органической или психотронной, - которую она когда-либо знала. Менее чем за девяносто местных дней он стал ее самым близким другом, самым доверенным лицом и наставником, которого батальон не смог предоставить ей в человеческом обличье. За этот короткий промежуток времени она узнала от него больше, чем за все восемь предыдущих лет своего обучения, и знала это.
   Такая интенсивная сосредоточенность на своем Боло практически исключила любую возможность общения с людьми, и хотя майор Фредерикс позаботилась о том, чтобы ее без проблем перевели в третью роту, она даже не знала в лицо некоторых командиров Боло других рот. Это было то, с чем ей следовало начать что-то делать, и она это знала. На самом деле, майор начала мягко намекать, что теперь, когда она освоилась со своим Боло, возможно, пришло время ей познакомиться и с некоторыми членами батальона из плоти и крови.
   - Что ж, - сказал Такахаши, когда Лэйзи изменил курс, направляясь к складу первой роты, - полагаю, здесь мы расстанемся, лейтенант. Отличная работа. Мы с Лэйзи будем рады видеть вас на нашем фланге в любое время.
   - Спасибо, сэр. - Мэйника знала, что ее лицо порозовело от удовольствия, но ей удалось сохранить в голосе непринужденность. - Мы с Бенджи чувствуем то же самое.
   - Увидимся, лейтенант, - сказал Такахаши.
   Два Боло продолжили свой путь в разных направлениях, и Мэйника Тревор позволила себе ненадолго насладиться осознанием того, что она заслужила признание своих гораздо более опытных коллег.
  
   - Внимание, люди!
   Мэйника сонно покачала головой, когда резкий голос майора Фредерикс эхом отозвался в ее имплантированном передатчике. Казалось, что весь ее череп все еще гудит, как гигантский колокол, от аварийного сигнала, который только что вырвал ее из глубин сна.
   - У нас тревога Альфа-1 Зулу, - продолжал голос Фредерикс, и Мэйника резко села в постели, напрочь забыв о таких мелочах, как вибрирующий череп. Альфа-1 Зулу?
   - Поднимайте свои задницы и просыпайтесь, - мрачно продолжила Фредерикс. - На складе уже начинаются последние проверки технического обслуживания. Полковник Чайковски и майор Дамфрис проведут инструктаж всего персонала в ноль два тридцать. Так что давайте начнем!
   Голос в сосцевидном отростке Мэйники умолк, но молодой лейтенант несколько секунд сидела неподвижно. Альфа-1 Зулу. Это невозможно!
   Альфа-1 Зулу означала полномасштабное вторжение на крупную планету, а в той войне, в которую превратилась эта, с безумием плана "Рагнарек" и его мелконианского эквивалента, "вторжение" было еще одним словом, обозначающим уничтожение целого населения планеты. Такого рода операции Псы не собирались проводить второстепенными силами. Нет. Это была операция такого рода, в которой они задействовали целые бронетанковые бригады с новейшей, самой современной боевой техникой, которая у них была, а тридцать девятый батальон, по сути, был учебным подразделением. Его устаревшим Боло нечего было делать против передовых мелконианских боевых роботов с такой поддержкой, какая была бы оказана при вторжении на крупную планету Конкордиата.
   Ледяной ветер, казалось, пронизывал ее до мозга костей, и она была удивлена, когда посмотрела на свои руки и поняла, что на самом деле они не дрожат так, как ей казалось.
   - Бенджи? - позвала она по личной связи.
   - Да, Мэйника, - мгновенно ответил он со своей обычной спокойной уверенностью.
   - Это правда? Это не какие-то учения?
   - Нет, Мэйника, боюсь, это не учения, - мягко сказал он ей.
   - Где они наносят по нам удар?
   - Цель - Шартр.
   Желудок Мэйники, казалось, сжался сам по себе. Шартр находился в соседнем секторе Эстерхази, на один сектор дальше от границы с Мелконианской империей, за сектором Урсула в Санта-Крузе. Эстерхази был более богатым сектором, чем Урсула, с такими сильно индустриализированными звездными системами, которые, очевидно, делали его приоритетной целью. Но туда вел почти месячный гиперперелет от линии фронта, даже если предположить, что флот вторжения мог использовать промежуточные точки перехода без вступления в бой. Реальное путешествие заняло бы по меньшей мере шесть недель.
   - Как?..
   - Неизвестно, - ответил Бенджи. - Противник уже несколько месяцев усиливает давление на линию фронта в районе сектора Кэмпердаун. - Сектор Кэмпердаун находился на противоположной от Эстерхази стороне сектора Урсула, прямо на пути мелкониан. - Я бы предположил, что это была преднамеренная военная хитрость, направленная на то, чтобы привлечь наши военно-космические силы и все доступные подразделения бригады к этому сектору, чтобы обнажить Эстерхази. Если так, то это удалось.
   - Мы не можем быть всем, что есть в распоряжении бригады! - запротестовала Мэйника.
   - Боюсь, мы - единственные, кто может добраться до Шартра вовремя, чтобы ответить, - сказал Бенджи. - Прыжковая точка Санта-Круза соединяется с Шартром через Хаскелл. Мы можем прибыть туда через тридцать шесть стандартных часов после вылета из Санта-Круза. Это стратегическое положение между Кэмпердауном и Эстерхази, - мягко заметил он, - вот почему Санта-Круз изначально был превращен в главную базу, Мэйника.
   Мэйника молча кивнула, хотя и знала, что он не может ее видеть. Но все же...
   - Как скоро кто-нибудь еще сможет прибыть, чтобы поддержать нас? - тихо спросила она.
   - Неизвестно. У меня недостаточно данных о текущем развертывании войск, чтобы ответить на этот вопрос.
   Мэйника с трудом сглотнула, затем яростно встряхнулась. От того, что я сижу тут в нерешительности, пользы никому не будет, - строго сказала она себе и выбралась из постели.
   - Хорошо, Бенджи. Я встаю. Увидимся после инструктажа.
  
   Полковник Чайковски и майор Дамфрис, заместитель командира батальона, выглядели мрачными, когда вошли в комнату для инструктажа, где собрались командиры подразделений батальона. Мэйника знала, что они могли бы с таким же успехом провести этот инструктаж в электронном виде. На самом деле, если бы они использовали тактические схемы Боло для отображения информации командирам подразделений, то, вероятно, могли бы передавать информацию более эффективно. Но было что-то ритуальное в том, чтобы собрать их всех вместе, так сказать, во плоти. Какое-то почти атавистическое стремление встретиться и почерпнуть силы друг у друга в последний раз перед тем, как умрут некоторые из присутствующих в этом зале людей.
   Командиры поднялись на ноги, когда Чайковски и Дамфрис быстрым шагом направились к традиционной трибуне для брифингов.
   - Садитесь, - отрывисто произнес Чайковски и они повиновались, зашуршав ботинками по полу.
   Он позволил им на мгновение откинуться на спинки стульев, вглядываясь в их лица. Затем откашлялся.
   - Уверен, что к этому времени все вы уже сверились со своими Боло, - начал он, - а это значит, что знаете, что цель Псов - Шартр. Для тех из вас, у кого, возможно, нет под рукой последних данных, это означает, что население планеты составляет два с половиной миллиарда человек.
   Мэйника вздрогнула, когда простая фраза полковника сказала им все, что нужно было знать о цене неудачи.
   - Хорошая новость для населения Шартра заключается в том, что Псы, по-видимому, хотят завладеть системой навсегда, вероятно, из-за того, что она примыкает к точке прыжка Хаскелл. Если они ее сохранят, то смогут зажать Урсулу и Кэмпердаун, что потребует от нашего флота как минимум удвоить свои силы в этих двух секторах, ослабив их в других местах вдоль линии фронта. Но это также означает, что они вряд ли будут использовать биологические или радиоактивные вещества против планеты. Поскольку Псы хотят использовать ее сами, они собираются высадить наземные силы и захватить ее старым добрым способом, метр за метром. Это значит, что им потребуется некоторое время - надеюсь, достаточно долгое, чтобы мы смогли надрать им задницы между их маленьких щенячьих ушей.
   - Коммодор Селкирк получил отчет о ситуации в подпространстве из штаба флота в Кэмпердауне. Похоже, врагу удалось сильно оттянуть нас с занимаемой позиции. Согласно оперативному сообщению коммодора, пройдет по меньшей мере две полных стандартных недели, прежде чем в Шартр смогут быть переброшены какие-либо значительные силы. У коммодора Селкирка есть своя оперативная группа обороны системы здесь, в Санта-Крузе, но она будет сильно уступать по численности подразделениям мелконианского флота, сопровождающим их атакующие наземные силы.
   - Тем не менее, его военно-космические силы находятся ближе всех из тех, кто может ответить, а мы - ближайшие сухопутные силы. Нам придают триста пятьдесят первую разведывательную роту и Девятую дивизию космической пехоты, в дополнение ко всему, что коммодор Селкирк сможет выделить из своих флотских подразделений, но это все, на что мы можем рассчитывать. Так что от нас зависит, остановим ли мы Псов, пока они не перебили всех до единого людей на планете.
   Он помолчал, обводя взглядом мрачные лица, смотрящие на него в ответ, а затем улыбнулся совершенно невесело.
   - Это не то, чего мы ожидали, и я не буду пытаться приукрашивать ситуацию для кого бы то ни было. Мы будем значительно уступать им в вооружении и численности. И хотя система гипернаблюдения засекла их далеко за периметром системы, к тому времени, как мы сможем туда добраться, они пробудут на земле не менее восемнадцати часов. Будем надеяться, что орбитальная оборона Шартра в какой-то степени ослабит их, но на это нельзя полагаться. И даже если это так, то эта оборона недостаточно сильна, чтобы противостоять таким крупным силам без вспомогательных подразделений флота, которых у них нет.
   - Коммодор Селкирк уверен, что сможет подвести нас к планете на расстояние атаки, но маловероятно, что он сможет прикрывать нас на всем пути. Это должна быть десантная операция, потому что к тому времени, как мы туда доберемся, Псы почти наверняка установят контроль над околопланетным пространством. Это означает, что, по крайней мере, некоторые из крупных городов уже превратятся в огненные шары к тому времени, как мы приземлимся.
   - Мой заместитель сообщит вам расписание посадки и все подробности о ситуации в Шартре, которыми мы располагаем, буквально через минуту, но сначала я должен сказать еще кое-что.
   Он помолчал, а затем спокойно продолжил.
   - Люди, мы понесем потери, - сказал он им. - Возможно, они будут тяжелыми. Но мы - единственный шанс, который есть у жителей Шартра. И мы - бригада Динохром. Помните об этом.
   Он выдержал их взгляды, затем кивнул и отступил назад, когда майор занял свое место за трибуной и включил огромный голографический дисплей позади себя.
   - Как вы можете видеть, ситуация в системе Шартр такова...
  
   Мэйника снова откинулась на спинку командирского кресла в сердце Бенджи. Она чувствовала, что пульс у нее бьется сильнее, чем следовало бы, и, хотя во рту почему-то пересохло, она поймала себя на том, что снова и снова сглатывает.
   Мандраж, - сказала она себе. - И это неудивительно! Наверное, я сама была бы Боло, если бы не почувствовала его. Но, Боже, мне так страшно! 
   - Бенджи?
   - Да, Мэйника?
   - Бенджи, я до смерти напугана, - с несчастным видом призналась она.
   - Нет, это не так, - спокойно сказал он ей.
   Визуальный дисплей показывал размытую, безликую серость гиперпространства - все, что могли уловить его оптические приборы, пока он летел в штурмовой капсуле, прикрепленной к внешней части транспортного корабля "Танненберг" класса Слейпнир. Более половины его корпуса выступало за обшивку капсулы, открывая доступ к бортовым сенсорам и оружию, а капитан Энтон Харрис и подразделение 28/D-431-ALN находились на другой опорной точке капсулы на дальней стороне корпуса "Танненберга". Совместными усилиями Бенджи и Аллен обеспечили невооруженный транспорт огневой мощью, эквивалентной энергетическому оружию линейного крейсера, и противоракетными возможностями, по меньшей мере, не уступающими огневым возможностям легкого крейсера. Чего они не могли обеспечить, так это дальности поражения стандартными ракетами класса "корабль-корабль"; их оружие просто не предназначалось для такого рода условий.
   Мэйника и Бенджи занимали одну секцию капсулы вместе с третьей ротой третьего батальона второго полка Девятой дивизии космопехоты. Капитан Билостенек, командир этой роты, представилась им, когда ее рота садилась на корабль, и они с Мэйникой провели несколько часов, обсуждая возможные варианты развития событий, когда они окажутся на поверхности Шартра.
   Если только кто-нибудь из нас выберется на поверхность, - мрачно подумала она, остро ощущая, как учащается ее пульс.
   - О, да, я в ужасе, - сказала она своему Боло.
   - Вы напуганы, - согласился Бенджи. - Это нормальная и, по сути, здоровая реакция на перспективу сражения и возможной смерти. Но ваш страх отнюдь не парализует вас и не мешает вам ясно мыслить. И испытывать страх не так уж плохо.
   - Боло не испытывают этих особых эмоций так, как люди, Мэйника, по крайней мере, я в это верю. Не зря говорят, что по характеру мы более "кровожадны", чем большинство людей. В результате в такие моменты испытываем не только тревогу, но и предвкушение. Это, в буквальном смысле, то, для чего мы были спроектированы и созданы. Наша главная функция.
   - Но не думайте, что нам чужд страх. Мы боимся, что потерпим неудачу в нашей миссии. Боимся, что окажемся не в состоянии справиться с вызовом, с которым сталкиваемся. И точно так же, как наши внутренние диагностические системы запрограммированы на то, чтобы чувствовать эквивалент боли, когда получаем повреждения, в нашей личности заложено яростное желание выжить. Прошло некоторое время с тех пор, как Конкордиат допустил ошибку, полагая, что воин, который без страха принимает смерть, является идеалом. Страх - это такой же инструмент, как и храбрость, Мэйника. Если слишком много храбрости превращается в самоубийственное безрассудство, то слишком много страха может перерасти в парализующую панику. Но чтобы достичь наиболее эффективного уровня ведения боя, любой воин - человек или Боло - должен как следует сбалансировать предостерегающее воздействие страха и агрессивность, порождаемую храбростью. Полагаю, вы это сделали.
   - Вы обо мне лучшего мнения, чем я сама, - сказал Мэйника.
   - Потому что вы видите все свои недостатки изнутри, - спокойно сказал Бенджи. - Я, однако, могу наблюдать за вашими реакциями и действиями со стороны. Вы бы не смогли так хорошо координировать свои действия с капитаном Билостенек, если бы были "напуганы до смерти".
   - Возможно, - с сомнением признала Мэйника.
   На самом деле, - подумала она, - за все то время, что она и Билостенек обсуждали возможные тактические ситуации и способы реагирования на них, они не так уж много успели спланировать. Либо они доберутся до поверхности планеты живыми, либо нет. Если бы они это сделали, космопехотинцы Билостенек высадились бы со своими легкими бронированными машинами и построились бы, чтобы следовать за ней и Бенджи, когда тридцать девятый батальон двинулся бы на врага. А после этого все зависело бы от того, что произойдет дальше.
   Девятая дивизия космопехоты была мощной боевой силой, численностью по меньшей мере равной любой дивизии мелконианской армии, и, возможно, превосходила две таких в реальной боевой мощи. Но ни их личная броня, ни их транспортные средства не обладали достаточной огневой мощью и выживаемостью, чтобы противостоять мелконианским боевым роботам. Если бы тридцать девятый смог прорваться через периметр мелконианской зоны, Девятая, несомненно, доказала бы свою состоятельность, но, во-первых, провести ее через этот периметр было бы в высшей степени сложно.
   - Капитан Йешке сообщил мне, что мы выйдем из гипера примерно через двенадцать минут, - внезапно сообщил ей Бенджи, и она дернулась на своей командирской кушетке. Эти "примерно через двенадцать минут", должно быть, исходили непосредственно от Йешке, простого человека-командира "Танненберга". Ни один Боло не был бы повинен в такой неточности.
   Эта мысль неожиданно заставила ее рассмеяться, и она моргнула, осознав, что ее неожиданное веселье было совершенно искренним.
   Может быть, я не такая уж безнадежная, в конце концов, - подумала она.
   - Понятно, - сказала она вслух. - Пожалуйста, убедитесь, что капитан Билостенек также располагает этой информацией.
   - Сделано.
   - Тогда, полагаю, все, что мы можем сделать, это подождать.
  
   Идущее на помощь оперативное соединение Санта-Круза вышло из гипера в едином, идеально скоординированном переходе, и тактические дисплеи на борту боевых кораблей военно-космического флота начали мигать множеством зловещих красных значков.
   Вся боевая мощь коммодора Селкирка состояла из одного дивизиона линейных крейсеров в составе четырех кораблей и единственного авианосца при поддержке восьми тяжелых крейсеров, девяти легких крейсеров и двенадцати эсминцев. Из отчетов командования ближнего космоса Шартра, которые удалось получить до того, как были выведены из строя спутники подпространственной связи, он уже знал, что даже после потерь атакующих от орбитальной обороны Шартра, которые не были незначительными, им все еще противостояли шесть мелконианских линкоров, пять линейных крейсеров и двадцать "кулаков прикрытия"." Как и мелконианское наземное подразделение с таким же названием, военно-космический "кулак" состоял из трех кораблей, в данном случае тяжелого крейсера, поддерживаемого легким крейсером и эсминцем. Сравнительное количество корпусов - тридцать четыре человеческих корабля против шестидесяти девяти мелконианских - само по себе было плохим показателем. Разница в тоннаже была еще хуже... намного хуже.
   Несмотря на это, у Селкирка были определенные преимущества. Во-первых, в отличие от систем дальнего космоса, которые предупредили Шартр за два полных дня до прибытия мелкониан, дальность обнаружения даже приближающегося через гипер линкора была сильно ограничена. Командир мелкониан получил предупреждение менее чем за четыре часа до того, как корабли Селкирка вышли из гипера, а его боевые силы все еще были не на месте. Еще одним преимуществом было то, что каждый из кораблей Селкирка обладал полностью автономным ИИ... и что командный состав этих кораблей был нейронно связан с ними. Они в буквальном смысле думали и сражались с той же гиперэвристической скоростью, что и Боло.
   Ничто из этого не меняло того факта, что одни только линкоры, входившие в состав вражеских сил, превосходили по массе все его оперативное соединение более чем в два раза.
   С флагмана Селкирка полетели приказы. Он очень тщательно спланировал свой подход, и его оперативное соединение и сопровождающие его транспорты развернулись с высокой эффективностью. Коммодор намеренно вывел большую часть своих боевых кораблей в нормальное пространство на расстоянии трех световых минут от прыжковой точки в Шартре. Это было именно то место, где мелкониане ожидали его увидеть, хотя ему все же удалось выйти в n-пространство вне зоны их непосредственного поражения. Но транспорты, сопровождаемые авианосцем "Неукротимый" и двумя эсминцами, совершили переход в обычное пространство на самом краю прыжковой точки при ее ближайшем приближении к внутренней части системы.
   Это был просчитанный риск, поскольку всегда существовала вероятность, что мелконианский командир мог предвидеть маневр и развернуться, чтобы первыми уничтожить транспорты, но это принесло свои плоды. Основные силы мелконианского флота находились именно там, где и надеялся Селкирк, - на значительном удалении от точки появления транспортов, а коммодор и его основные силы находились между ними и транспортами.
   Восемь транспортов, сопровождаемые выделенными им тремя кораблями, устремились прямо к планете, в то время как Селкирк и его уступающие по численности силы сосредоточились на том, чтобы не подпускать мелкониан к себе со спины. Мэйника почувствовала физическую боль в животе, когда на ее тактическом экране появилось море вражеских иконок, надвигающихся на коммодора и его горстку кораблей. Она не была обучена тактической иконографии военно-космического флота, но ей и не нужно было этого делать, чтобы распознать ужасный дисбаланс между двумя силами.
   Однако у нее было не так уж много времени, чтобы подумать об этом. Четыре мелконианских "кулака", по-видимому, оказывали орбитальную огневую поддержку своим наземным войскам после подавления обороны дальнего космоса, и теперь они выскочили с орбиты планеты Шартр, когда транспортники выровнялись для своего подхода.
   - Приближаются ракеты, - объявил Бенджи. - Враг нацелился на транспорты.
   - Приготовьтесь к противоракетной обороне, - ответила Мэйника, скорее для того, чтобы что-то сказать, чем потому, что Бенджи нуждался в каких-либо инструкциях от нее.
   - Готов.
   На каждом из Слейпниров пары Боло развернули боевые щиты, активировали системы слежения и с психотронным спокойствием ждали, когда мелконианские ракеты устремятся в их сторону. И, к своему огромному удивлению, Мэйника Тревор почувствовала, как у нее участился пульс, когда она смотрела, как пиктограммы ракет в форме наконечников стрел мчатся навстречу "Танненбергу".
   На тактическом экране Бенджи появилось еще больше значков, и Мэйника узнала в них уходящие истребители "Неукротимого". Их было восемьдесят, и они направлялись прямо к невероятно крупным мелконианским военным кораблям на максимальной мощности. Ракеты, нацеленные на транспорты, проигнорировали их, и Мэйника оскалила зубы, осознав ошибку мелкониан.
   Им следовало попытаться сбить "Неукротимый" до того, как он выпустил истребители, - подумала она. - И они скоро узнают, что только что впустую потратили весь свой первоначальный залп. 
   Сверхскоростные противоракеты уже вылетали из Боло. Разработанные для планетных сражений, они двигались медленно по сравнению с оружием дальнего космоса, предназначенным для уничтожения транспортов, но "медленно" было чисто относительным понятием. Они двигались достаточно быстро, когда их направляли прицельные и вычислительные системы Боло, и их группы неустанно фиксировали каждую приближающуюся ракету, пробиваясь сквозь защитные электронные средства противодействия.
   Одна за другой мелконианские ракеты были сбиты далеко за пределами дальности атаки. Только четырнадцать из них преодолели зону противоракетного перехвата, и тринадцать из них были сбиты огнем непрерывных репитеров, далеко не долетев до своих целей. Только одна из них подобралась достаточно близко, чтобы взорваться на боевом щите, защищающем намеченную жертву, и этот боевой щит, усиленный всей мощью Боло на противоположной стороне корпуса транспорта, выдержал.
   И пока эти ракеты атаковали, истребители "Неукротимого" бросились на своих врагов-левиафанов.
   Двадцать из них погибли до того, как оказались в зоне стрельбы. Было бы еще хуже, - подумала Мэйника, испытывая отвращение к этой бойне, - если бы мелкониане сдержали первоначальный запуск ракет, нацелив их на истребители, о приближении которых они должны были знать. Но потери в двадцать пять процентов еще до того, как выжившие пилоты истребителей пересекли зону поражения ракетами, были вполне приемлемыми.
   Шестьдесят выживших не обращали внимания на стрелявшие по ним эсминцы. Вместо этого они бросились прямо на крейсера. По ним открыли огонь из орудий ближнего боя, но истребители угрюмо молчали, не открывая огонь. Маленькие корабли флота несли плазменные торпеды - трехствольное оружие малой дальности поражения, еще более мощное, чем "Хеллбор" Бенджи, но стреляющее медленно. Перезарядка пусковых установок занимала достаточно много времени, и каждый истребитель мог произвести только один залп за один огневой заход. Но остальное их энергетическое оружие предназначалось для воздушных боев с другими истребителями, оно было слишком легким, чтобы нанести существенный урон чему-то столь сильно бронированному, как военный корабль, и пилоты были полны решимости сделать значимым каждый свой одиночный выстрел.
   Половина из них погибла, не достигнув нужной дистанции и не выпустив свои торпеды залпом, но, в отличие от ракет, плазменные торпеды были оружием со скоростью света. Они рванулись вперед, их невозможно было перехватить, и все четыре тяжелых крейсера и один легкий крейсер исчезли в адском сиянии сталкивающейся плазмы. Каждая торпеда была эквивалентом термоядерной боеголовки с кумулятивным зарядом, поражавшей цель мегатонным адским зарядом, и боевой щит выходил из строя, а броня и обшивка корпуса испарялись, когда эти рукотворные "молнии" потрошили свои цели.
   Один из трех уцелевших легких крейсеров был серьезно поврежден и завалился набок в облаке осколков и предательской завесы вытекающего воздуха. Сигнал о выбросах неуверенно мигал, а силовое поле полностью отключилось, но его спутникам повезло больше. Истребительная группа, нацеленная на один из них, понесла серьезные потери по пути к цели. Только двое из ее пилотов выжили, чтобы открыть огонь, и последовательность их пусков была сильно рассинхронизована. Плазменные торпеды были выпущены в виде отдельных снарядов, без той концентрации и точного расчета времени, которые привели к гибели других крейсеров, и боевому щиту корабля удалось отразить большую часть их взрывов. Корабль был поврежден, но не сильно, и продолжал обстреливать транспорты ракетами.
   Но четвертый легкий крейсер явно получил серьезные повреждения. Огонь из его орудий почти полностью прекратился, и его боевой щит на долю секунды сильно колебался, прежде чем снова заработал в полную силу и выровнялся. Но с его двигателем все было в порядке, и он резко изменил курс.
   - Вектор столкновения, - объявил Бенджи, и Мэйника прикусила губу, когда траектория крейсера пересеклась с траекторией "Неукротимого".
   Искусственный интеллект авианосца изменил курс, резко уклоняясь, но возможности уклонения были слишком ограничены. Геометрия была против него, и, хотя легкие корабельные орудия вели отчаянный огонь, авианосцы не должны были подходить так близко к основным силам противника. Предполагалось, что они будут действовать под прикрытием и защитой целой оперативной группы, обеспечивая прикрытие истребителей для действий на расстоянии до нескольких световых часов от своих взлетных палуб, или для самостоятельных операций на предельном расстоянии от чего угодно, кроме истребителей противника. И поэтому они были оснащены в основном противоистребительным вооружением, предназначенным для ведения интенсивного огня по толпам атакующих истребителей, а не для того, чтобы пробиваться сквозь боевой щит крейсера. Но на этот раз у "Неукротимого" не было другого выбора, кроме как пойти навстречу врагу, поскольку он и сопровождающие его эсминцы сражались, расчищая путь и не давая мелконианам приблизиться к транспортам, которые должны были достичь поверхности Шартра.
   Он был слишком далеко от "Танненберга" и других транспортов, чтобы кто-либо из Боло мог атаковать крейсер до столкновения, и все же это было так мучительно близко. Он был всего в сотне километров от зоны поражения Бенджи, когда поврежденный крейсер пробил его боевой щит, словно молот массой в четверть миллиона тонн, и оба корабля исчезли в кинетическом огненном шаре, более ярком, чем солнце системы.
   Мэйника горько выругалась, когда обе иконки исчезли с ее экрана, но даже выругавшись и почувствовав ужас от смерти почти трех тысяч других людей, она знала, что в этот момент, прямо здесь и сейчас, "Неукротимый" стал расходным материалом. И он и его истребительная группа, из которой выжили только одиннадцать корабликов, выполнили свою работу. Из перехвативших их мелконианских крейсеров остался только один, и в глубине души Мэйника задавалась вопросом, действительно ли экипаж этого корабля осознавал, что с ним должно было произойти.
   Крейсер и все четыре вражеских эсминца приблизились, и эсминцы Конкордиата пошли им навстречу. Они были быстрее мелкониан, более маневренны и сражались со смертельной эффективностью, но их было всего два, и если их слившиеся искусственный интеллект и человеческий разум использовали свое оружие гораздо эффективнее, то в вооружении они уступали более чем один к пяти. Это было короткое, жестокое сражение - бой на ножах, который лишил человеческие корабли большей части боевого преимущества, обычно обеспечиваемого превосходной координацией и защитными системами, - потому что так было нужно. Экипажи эсминцев знали, что они должны расчистить путь транспортам, прежде чем какие-либо дополнительные мелконианские подразделения сумеют прорваться мимо коммодора Селкирка или неожиданно появятся с противоположной стороны планеты. И поэтому они атаковали мелкониан на самом эффективном расстоянии от противника.
   Они погибли. Но забрали с собой три из четырех эсминцев-перехватчиков, а четвертый был так сильно поврежден, что, шатаясь, вышел из боя с полностью опущенным боевым щитом.
   Легкий крейсер прорвался сквозь место боя с неповрежденным энергетическим вооружением, и все его уцелевшие батареи открыли огонь по "Танненбергу", который оказался головным транспортом.
   Мэйника почувствовала, как ее лицо исказилось в торжествующем оскале, когда крейсер выплюнул в них смерть. Боевой щит, который теперь защищал транспорт, был боевым щитом Боло, предназначенным для отражения огня основного вооружения Бенджи с дистанций за пределами прямой видимости, и он издевался над слабым энергетическим оружием, установленным на простом легком крейсере. Щит Бенджи почти презрительно отразил дальнобойный огонь. Затем его главная башня слегка развернулась и выстрелила один раз.
   Когда Марк XXVIII был представлен впервые, его основное вооружение было эквивалентно тому, которое устанавливалось на линкорах военно-космического флота Конкордиата текущего поколения. С тех пор технологии продвинулись вперед, создав более новое, смертоносное и мощное оружие, но даже сегодня ничто легче линейного крейсера - а таких было очень мало - не могло сравниться по смертоносности с его 110-сантиметровым "Хеллбором". Конечно, ни один легкий крейсер не сравнился... И ни один из них не был спроектирован так, чтобы выдержать его ярость.
   Цель Бенджи разлетелась вдребезги, а затем внезапно испарилась, когда отключились защитные поля корабельной силовой установки на антивеществе. Яростная, ослепительная вспышка огненного шара ослепила Бенджи, и Мэйника услышала свой собственный торжествующий вопль сопрано, когда крейсер исчез.
   Оставшиеся поврежденные крейсер и эсминец погибли почти столь же эффектно секундой позже под мстительным огнем других Боло, а затем транспорты освободились и помчались к планете, которую они прибыли спасать или погибнуть, пытаясь ее спасти.
   Несмотря на свое население, которое, безусловно, было внушительным для любого мира за пределами основных секторов, планета Шартр была относительно слабо затронута влиянием человечества. Все ее освоенные, терраформированные пахотные земли были сосредоточены только на одном из трех основных массивов суши, как и практически все ее граждане, две трети из которых жили в относительно небольшом числе крупных городских центров, окруженных холмистыми сельскохозяйственными угодьями или девственными лесами.
   Но Шартр больше не подвергался легким прикосновениям.
   Десантная капсула Бенджи отделилась от "Танненберга" и с ревом нырнула в атмосферу планеты, а его непрерывные репитеры неустанно стреляли, пока он и остальная часть батальона систематически уничтожали каждый обломок на орбите, на котором не было кода "свой-чужой" Конкордиата. Мелконианские стелс-системы были хороши, но не совершенны, и безжалостная атака батальона уничтожила разведывательные платформы, которые развернули захватчики.
   Мэйника изучала визуальные изображения, передаваемые оптическими головками Бенджи, в то время как штурмовая волна с воем устремлялась вниз.
   Ларош-сити, столица планеты, с населением более тридцати миллионов человек, представлял собой дымящееся, пылающее море руин. В Провансе и Новом Дижоне дела обстояли немногим лучше, хотя, по крайней мере, часть пригородов Нового Дижона, по-видимому, сохранилась частично нетронутой, и то же самое можно сказать по меньшей мере о двух десятках других городов планеты и более крупных поселках. Зеленое и коричневое лоскутное одеяло ферм и темно-зеленые леса, окружающие то, что когда-то было обиталищем человека, были усеяны обломками ракет и штурмовых летательных аппаратов, которые были уничтожены защитными сооружениями по периметру разрушенных городов, а высокие столбы дыма и пыли, казалось, были повсюду.
   Хотя население Шартра было крошечным по сравнению с одним из центральных миров, таких как Старая Земля, оно было достаточно большим, а промышленная база звездной системы - вполне развитой, чтобы обеспечить достаточно мощные наземные оборонительные системы. Местные планетные и системные власти при содействии центрального правительства Конкордиата воспользовались этим и потратили большую часть последних шести стандартных лет на укрепление и подготовку к возможному нападению мелкониан. Но из-за того, что линия фронта в секторе Кэмпердаун отступала очень медленно, органы планирования уделили более пристальное внимание системам и планетам, находящимся под более непосредственной угрозой. Никто не ожидал, что империя проявит смелость и нанесет такой глубокий удар по главным звездным системам на границе Конкордиата, а местная оборона, какой бы мощной она ни была, была недостаточной.
   Кто-то должен был предвидеть, что это произойдет, - мрачно подумала она. - Конечно, им пришлось направить туда силы, эквивалентные целому флоту, чтобы осуществить задуманное, но темп этой войны с самого начала только ускорился. И обе стороны впадают во все большее отчаяние по мере того, как растет число жертв. Мы должны были понять, что рано или поздно Псы вот так бросят кости. Если они смогут осуществить это - установить значительное присутствие флота так далеко в нашем тылу, - это, по крайней мере, вынудит нас к крупным передислокациям, пока мы не сможем справиться с этим. Вероятно, это само по себе стоило того, чтобы рискнуть потерей всех их сил, и это даже не считая уничтожения населения и промышленной базы Шартра. 
   Но, по крайней мере, защитники системы получили достаточное предупреждение, чтобы выполнить свои планы эвакуации. Мэйника не могла знать - и не хотела знать, - сколько граждан из этих уничтоженных городов не смогли вовремя выбраться, но на стратегической схеме Бенджи горели светящиеся зеленые значки десятков огромных центров для беженцев, и во всех них были подготовлены хотя бы элементарные защитные сооружения. В дополнение к стационарным защитным сооружениям, большинство из них были окружены дополнительными значками планетного ополчения и остатками отрядов регулярной армии, дислоцированных на планете. И теперь, когда подразделения флота, которые оказывали мелконианским атакующим силам огневую поддержку с орбиты, были отвлечены, эти оборонительные сооружения, по-видимому, выдерживали бомбардировки с воздуха. Но никто из них не мог надеяться продержаться дольше, чем короткое время, против ужасающей концентрации наземной огневой мощи, которую мелконианам удалось высадить на поверхность планеты до прибытия спасательных сил Конкордиата.
   На командной палубе Бенджи было тихо, несмотря на сверхскоростной ураган, завывающий вокруг корпуса десантной капсулы, по мере того как она все глубже и глубже погружалась в атмосферу, и Мэйника почувствовала, как у нее упало сердце, когда она изучала доступные данные.
   Планетная разведывательная система была в значительной степени разрушена, но несколько ее спутников все еще уцелели, и теперь, когда прибыл тридцать девятый батальон, им снова было перед кем отчитываться. Это было преимущество, которым, как она знала, полковник Чайковски намеревался воспользоваться в полной мере, но очень немногое из того, что они сообщали до сих пор, внушало надежду.
   Атаку мелкониан на планету возглавляли пять их тяжелых штурмовых бригад, каждая из которых состояла из двух бронетанковых полков по тридцать роботов в каждом - двенадцати легких разведывательных роботов класса Хеймдалль и шести их "кулаков", в общей сложности шесть Суртуров и двенадцать Фенрисов - плюс один пехотный полк и полк воздушной кавалерии, поддержанный артиллерийским дивизионом. Это было уже само по себе плохо, но за первой волной наступления последовали две пехотные дивизии в полном составе и по меньшей мере двенадцать стратегических бомбардировочных полков с их ракетными батареями дальнего действия и соответствующим количеством ракетных комплексов космической обороны. Они также развернули по меньшей мере четыре дополнительных полка противотанковых истребителей Локи - каждый из них, по сути, состоял из одного 60-сантиметрового "Хеллбора", установленного на небронированной наземной или антигравитационной подъемной платформе. Они были быстры и наносили сильный удар, который мог быть опасным, особенно при обстреле с фланга, но их было относительно легко убить, как только обнаруживались их позиции.
   К сожалению, батальон не мог рассчитывать на то, что их будет легко обнаружить. Преимущество мелкониан в технологии скрытности распространялось на их наземные системы, а также на их космические платформы. Человеческие сенсоры были лучше, чем их мелконианские аналоги, что, как правило, несколько выравнивало условия игры, но мелконианские платформы, такие как Локи, было чрезвычайно сложно обнаружить даже для Боло, особенно если у них было несколько часов на совершенствование маскировки.
   Тем не менее, судя по данным разведывательных спутников, Псы предпочли использовать грубую силу, а не хитрость. Либо это так, либо их план кампании с самого начала предусматривал прибытие спасательных сил Конкордиата до того, как они смогут приступить к настоящему уничтожению населения планеты.
   Какими бы ни были их мотивы, они избежали рассредоточения своих сил на несколько частей, которые тридцать девятый батальон мог бы разбить по отдельности. Вместо этого подавляющее большинство их наземных подразделений было сосредоточено в едином, примерно полукруглом оборонительном периметре вблизи южной оконечности Лотарингии, единственного густонаселенного континента планеты. Концы дуги укрепленных позиций по периметру были надежно закреплены в океане, что обеспечивало им хоть какую-то защиту с тыла, и столь плотное сосредоточение их сил, хотя и могло сделать их заманчивой целью, также позволяло им сконцентрировать всю свою оборонительную огневую мощь. Того, что они там собрали, было бы достаточно, чтобы заставить эскадру линейных крейсеров дважды подумать, прежде чем атаковать их из космоса, и было очевидно, что, несмотря на относительно короткое время, пока они владели планетой, они основательно подготовили свои наземные боевые подразделения.
   Командирская кушетка Мэйники внезапно подпрыгнула, когда штурмовая капсула коснулась поверхности Шартра.
   По крайней мере, мы приземлились без сопротивления, - сказала она себе и почувствовала еще большую дрожь, когда Бенджи отстегнул стыковочные защелки, включил трансмиссию и оторвался от капсулы. Боло отслеживал каналы связи капитана Билостенек, и она слышала отрывистую, профессиональную боевую болтовню космопехотинцев, когда их собственные машины с воем выезжали из транспортных отсеков капсулы.
   Непрерывные репитеры правого борта Бенджи внезапно выстрелили, сбив мелконианский разведывательный беспилотник, летящий на воздушной подушке, когда он вынырнул из-за ближайшей гряды холмов. Беспилотник превратился в пылающий шар, осыпавшийся дождем осколков, прежде чем успел отправить сообщение о контакте, и вспомогательные турели Бенджи плавно повернулись взад-вперед, пока он ждал появления дополнительных целей.
   Капитан Харрис и Аллен посадили свою капсулу менее чем в двух километрах к западу от текущей позиции Бенджи, и оставшаяся часть штурмового отряда "Танненберга" быстро собиралась вокруг них. Сам "Танненберг" и все семь других транспортов даже не успели приблизиться к атмосфере, как уже неслись прочь от планеты, где бушевала жестокая битва между уступающим по численности оперативным соединением коммодора Селкирка и оставшимися в системе мелконианскими военными кораблями.
   Мэйника знала, что невооруженным, маневренным транспортным судам нечего было делать поблизости от тех, кто мог бы открыть по ним огонь, как только их Боло были высажены. В конце концов, "Бросай и удирай" было стандартной доктриной для вспомогательного транспортного командования бригады на протяжении столетий. Но это не избавило ее от леденящего чувства заброшенности, когда она наблюдала, как их транспорт мчится достаточно далеко от планеты, чтобы уйти в гипер.
   Поговорим о том, как сжечь за собой мосты, - с иронией подумала она, когда Аллен сбил второй разведывательный беспилотник, и, к своему удивлению, издала сухой, как пустыня, смешок веселья.
   - Все в порядке, ребята, - раздался голос полковника Чайковски по командной сети батальона из подразделения 28/G-740-GRG. - Мы на земле, целы и невредимы, и знаем, где находятся Псы. И, к сожалению, у нас не так много времени. Коммодор Селкирк все еще пытается разобраться с ними, но для его оперативного соединения это выглядит не лучшим образом. Так что мы должны занять позицию Псов до того, как какой-нибудь из их звездолетов освободится и начнет сбрасывать ракеты нам на головы по мере нашего продвижения. Это ограничит наши тактические возможности, и мы должны исходить из того, что Псам удастся локализовать нас и подставить под огонь до того, как мы окажемся на расстоянии атаки. Грегг сейчас отправляет приказы о передвижении в ваши Боло, и космопехотинцы генерала Хардести будут следовать нашим указаниям.
   Мэйника наблюдала за сложным узором из линий и стрелок, обозначающим передвижение батальона, и на ее дополнительном экране появились четыре разведывательных Боло Марк XXVII приданной 351-й разведывательной роты. Батальон оказался в пределах теоретической досягаемости мелкониан, но одновременное уничтожение военных кораблей, которые оказывали им огневую поддержку, и потеря их орбитальных разведывательных платформ, по крайней мере на время, ослепили Псов. Никто не мог поразить то, чего не видел, поэтому, пока мелкониане не смогли точно определить местонахождение батальона, вся их огневая мощь была бесполезна. Что, конечно, объясняло сбитые Бенджи и Алленом беспилотники.
   Мэйника знала, что Боло полковника Чайковски, Грегг, одновременно передавал план действий батальона космопехотинцам и наблюдала, как синие значки Девятой дивизии выстраиваются позади батальона. Далеко позади батальона. Их бронетранспортеры и легкие вспомогательные танки "Уиппет", в отличие от тех, что использовались мелконианами, были оснащены антигравитационной системой и развивали скорость более пятисот километров в час. Они должны были залечь достаточно далеко, чтобы не попасть под шквал огня, который батальон мог бы вызвать, наступая на позиции мелкониан.
   Если батальону удастся прорвать этот периметр, Девятая с воплями ворвется следом, и Мэйника очень четко представила себе, что сделают с Псами тяжеловооруженные космопехотинцы в своей индивидуальной боевой броне с силовым приводом, если им когда-нибудь удастся вступить в схватку со своими более легко защищенными противниками-пехотинцами. Но если батальон не сможет пробить для них брешь, любая попытка космопехотинцев сблизиться с врагом будет самоубийственной. Так что, если батальон потерпит неудачу, вместо того чтобы мчаться, развивая успех, солдаты Девятой дивизии с той же скоростью отступят к центрам беженцев в Шартре, где они, по крайней мере, смогут надеяться убить еще нескольких мелкониан, прежде чем боевые роботы Псов втопчут их в грязь.
   - Итак, ребята, - сказал полковник Эверард Чайковски, когда все подразделения получили окончательные приказы о передвижении. - По оценкам Грегга, до контакта с противником осталось девяносто семь минут. Вперед.
  
   Зеленый холмистый лес расстилался перед Мэйникой в панорамном обзоре, открывавшемся из переднего оптического прицела Бенджи, когда батальон с грохотом несся навстречу врагу. По крайней мере, некоторые из разведывательных дронов Псов проработали достаточно долго, чтобы заметить их сейчас, и она почувствовала, как вспотели ее ладони, а во рту пересохло, когда по ним прогремел первый залп мелконианского дальнобойного оружия.
   Она старалась не думать о шансах. Шестьдесят Суртуров и вдвое большее количество Фенрисов были бы серьезными препятствиями для батальона современных Боло; для тридцать девятого это было невозможно, и каждый человек и Боло в батальоне, начиная с полковника, это знал.
   - Мелконианские военные корабли приближаются к планете, - объявил Бенджи, и Мэйника в ответ отрывисто кивнула.
   Оперативное соединение коммодора Селкирка заплатило за свою храбрость. Ни один из его кораблей не выжил, но перед гибелью они изрядно потрепали мелконианский флот. Не осталось ни одного из линкоров или линейных крейсеров Псов. Не выжил также ни один из их тяжелых крейсеров, но девять легких крейсеров и одиннадцать эсминцев уже более двенадцати минут неслись к Шартру на максимальной скорости. Она надеялась, что батальон выиграет гонку, вступит в схватку с наземными силами Псов до того, как смогут вмешаться уцелевшие подразделения их флота, но цифры, мигавшие на графике Бенджи, мрачно подтверждали, что этого не произойдет.
   Ракетные батареи, которые мелкониане вкопали в самом сердце своего наземного анклава, извергли огонь, и на батальон посыпались ракеты по высоким траекториям полета. Еще больше ракет было выпущено с приближающихся военных кораблей в поддержку наземных систем, и они падали, как космические цепы. Их полетные характеристики позволяли батальону легко осуществлять перехват, но на самом деле они никогда не предназначались для прорыва. Их функция заключалась исключительно в том, чтобы подавлять оборону Боло, в то время как настоящие убийцы прорывались на меньших высотах.
   - Удаленные платформы сообщают о запуске крылатых ракет по всему фронту противника, - произнес звучный баритон Бенджи. - Текущая оценка: приблизительно четыре тысячи, плюс-минус пятнадцать процентов.
   - Поняла, - напряженно прохрипела Мэйника.
   - Полковник Чайковски сообщает нам, что вражеские крейсера и эсминцы меняют курс. Исходя из их нового курса и скорости, оцениваю вероятность в 96,72 процента того, что они попытаются войти в зону действия батальона одновременно с ракетным ударом с малых высот.
   - Сегодня ты просто переполнен хорошими новостями, не так ли? - ответила она, обнажив зубы в том, что, мягко говоря, можно было бы назвать улыбкой.
   - Я бы не назвал их "хорошими", - ответил Бенджи с одним из своих электронных смешков. - С другой стороны, очевидное желание противника сосредоточить всю доступную огневую мощь в кратчайший возможный момент дает нам некоторые тактические преимущества, Мэйника.
   - Да, конечно, это так.
   Она покачала головой.
   - Я серьезно, - сказал ей Боло, и она перестала качать головой и недоверчиво посмотрела на внутренний визуальный датчик.
   - Каким образом то, что они навалились на нас еще большей огневой мощью, повышает наши шансы на выживание? - спросила она.
   - Я не говорил, что это повысит вероятность нашего выживания. Просто заметил, что это дает нам определенные тактические преимущества - или, по крайней мере, лазейки, - которые мы не могли бы создать сами, - ответил Боло, и в его голосе было нечто большее, чем простая электронная уверенность. Это был опыт. Из личного опыта, накопленного за сто двадцать шесть лет его службы против врагов человечества. - Если бы их военные корабли предпочли оставаться на дальних дистанциях для ракетных ударов, а не задействовать свои энергетические батареи, они остались бы за пределами досягаемости нашего энергетического оружия. Однако, как бы то ни было, анализ их новых траекторий полета показывает, что они войдут в зону поражения собственного энергетического оружия батальона за 16,53 секунды до того, как появятся крылатые ракеты их сухопутных войск.
   Голубые глаза Мэйники Тревор расширились от понимания, и Боло издал еще один смешок. Этот был холодным, без тени юмора.
   - Они дают нам шанс поразить их прежде, чем ракеты долетят до нас? - спросила она.
   - Действительно. Они явно пытались тщательно скоординировать маневр, но время, по-видимому, не соответствует их потребностям. Если они не скорректируют траекторию полета в течение следующих тридцати восьми секунд, батальон сможет поразить каждый военный корабль по крайней мере один раз, прежде чем крылатые ракеты выполнят свои конечные маневры. Если бы они были готовы дождаться окончания первой ракетной атаки, прежде чем приблизиться, или даже постоянно оставаться за пределами досягаемости "Хеллборов", то в конечном итоге смогли бы уничтожить весь батальон одними ракетами.
   - А так дают нам возможность полностью уничтожить их орбитальную огневую поддержку! - закончила она за него.
   - Действительно, - повторил Бенджи, и она услышала одобрение и гордость в его глубоком голосе. Поняла, что он гордится ею. Той неопытной выпускницей, которой она была, когда полковник дал ей ее первое командование над Боло... и, тем самым, передал ее на попечение этого Боло для ее настоящего обучения. Вот что придавало гордости его голосу: тот факт, что его ученица так быстро осознала чудовищность ошибки мелкониан.
   Оглушительный грохот приближающихся ракет с высокой траекторией полета обрушивался с небес, как молнии обезумевших божеств, но атакующие чудовища тридцать девятого батальона даже не замедлились. Может, они и были древними, но это были Боло. Батареи непрерывных репитеров с ионными зарядами и лазерные кластеры подняли дула к небесам и бросили вызов, ячейки противоракетной обороны изрыгали огонь, и небеса пылали.
   Батальон мчался вперед со скоростью более восьмидесяти километров в час по густому девственному лесу. Даже их огромные габариты не могли сохранять устойчивость на такой местности на такой высокой скорости, и амортизационная рама командирской кушетки Мэйники колотила по ней, когда Бенджи содрогался и кренился, как какой-нибудь древний парусник Старой Земли, огибающий мыс Горн. Но даже когда его мощные гусеницы превращали шестидесятиметровые стволы деревьев в измельченный хлорофилл, его оружие отслеживало приближающиеся ракеты с убийственной точностью. Ракета за ракетой, десятки ракет одновременно исчезали в разрывающих глаза огненных шарах, которые затмевали свет солнца Шартра, делая его незначительным.
   Несмотря на свой ужас, несмотря на уверенность в том, что батальон не сможет победить, Мэйника Тревор с благоговением смотрела на изображения на своем визуальном дисплее. Ракетная атака мелкониан была полусферой пламени, движущейся чашей над ней, где не было ничего, кроме огня и разрушения, и ослепительной короны гнева целого батальона Боло.
   - Вражеские крылатые ракеты входят в зону нашей обороны через 21,4 секунды, - спокойно объявил Бенджи, несмотря на то, что дисплей залил ослепительный свет. - Вражеские военные корабли выходят на дистанцию поражения через 4,61 секунды, - добавил он, и в его тоне было столько же желания, сколько и удовлетворения.
   - Приготовиться к бою, - приказала Мэйника, хотя оба они знали, что это была чистая формальность.
   - Готов, - подтвердил Бенджи, и его главная башня развернулась, издавая ровный мощный вой, "Хеллбор" поднялся вверх.
   Мэйника перевела взгляд с визуального дисплея на тактическую схему, и кровь застыла у нее в жилах, когда она увидела невероятно плотную россыпь значков ракет, несущихся к ней. Разведывательные беспилотники батальона находились на достаточной высоте, чтобы наблюдать сверху за ракетами, которые с визгом проносились в атмосфере всего в пятидесяти метрах над самыми высокими препятствиями на пересеченной местности со скоростью, в пять раз превышающей скорость звука. Атмосферные ударные волны, создаваемые тысячами ракет на такой скорости, были подобны гигантскому молоту, разбивающему все на своем пути в щепки, и когда они достигнут батальона, будет еще хуже. При их скорости даже у Боло были бы лишь крошечные доли секунды, чтобы поразить их, а их защита уже была эффективно подорвана продолжающейся бомбардировкой по высоким траекториям.
   Между ракетным обстрелом и основными силами батальона находились четыре Марк XXVII 351-го разведывательной роты. На двадцать процентов легче и маневреннее, чем Марк XXVIII, Боло Инвиктус были гораздо лучше оснащены стелс-системами и системами электронного противодействия, и вместо обширных ракетных комплексов вертикального запуска Марк XXVIII располагали еще более активной противоракетной обороной. В их обязанности входило добывать информацию, если это было необходимо, и - благодаря их более высокой скорости - прощупывать перед батальоном ловушки и засады, которые врагу, возможно, удалось скрыть от разведывательных беспилотников. Но теперь их позиция означала, что они примут на себя первый удар крылатых ракет, если только их сложные системы радиоэлектронной борьбы не убедят самонаводящиеся ракеты Псов, что они находятся где-то в другом месте.
   Она оторвала взгляд от этих ужасающих изображений, и ее зубы сверкнули в оскале цвета слоновой кости, когда множество других изображений в другой четверти экрана, представляющих мелконианские эсминцы и легкие крейсера, внезапно оказались окружены малиновыми кругами.
   - Обнаружены вражеские военные корабли, - объявил Бенджи. И тут же: - Вступаем в бой.
   Дюжина 110-сантиметровых "Хеллборов" выстрелили одновременно, и атмосфера, уже истерзанная взрывами умирающих ракет, протестующе взвизгнула, когда вверх с воем устремились мощные плазменные разряды.
   Все девять мелконианских легких крейсеров и три эсминца погибли мгновенно, изрыгая пламя, когда эти невероятные энергетические разряды пронзили их боевые щиты и раскололи корпуса. Сверхпроводниковые конденсаторы лопнули, поля защиты от антивещества вышли из строя, добавив к разрушениям свою собственную огромную энергию, и вакуум над Шартром покрылся рябью и загорелся. У охваченных ужасом экипажей оставшихся мелконианских эсминцев было четыре мимолетные секунды, чтобы осознать, что произошло. Это было время цикла перезарядки "Хеллбора" Марк XXVIII... и ровно через четыре секунды новый, не менее сильный взрыв света и ярости ознаменовал гибель оставшихся вражеских военных кораблей.
   Мэйника Тревор услышала свое собственное сопрано, похожее на победный вой баньши, но как только башни батальона развернулись, по ним обрушился поток крылатых ракет.
   Противоракеты, непрерывные репитеры, лазерные кластеры, автоматические пушки - даже противопехотные установки - бросали вызов, когда на них обрушивались сверхскоростные снаряды. Они гибли десятками, дюжинами. Сотнями. Но налетали тысячами, и даже активная защита Боло не могла остановить их все.
   Боевые щиты остановили некоторые из них. Некоторые из них промахнулись. Некоторые из них убивали друг друга, поглощая друг друга в своих смертельных огненных шарах. Но слишком многим удавалось прорваться.
   Первыми пострадали ближе продвинувшиеся Марк XXVII. Ударная рама Мэйники яростно ударила по ней, в то время как массивный корпус Бенджи изгибался в сложной схеме уклонения, а его оборонительное оружие извергало огонь. Но даже несмотря на то, что десятки ракет нацелились на него, гораздо больше - вероятно, половина или даже две трети от общего количества выпущенных мелконианами ракет - попали в четверку Марк XXVII. "Непокоренный" мог установить больше средств противоракетной обороны, чем "Триумфатор", но этого было недостаточно, чтобы пережить этот шторм. На мгновение она задумалась, что же пошло не так с их системами РЭБ, почему так много ракет смогли попасть в них. И затем поняла. Они не пытались помешать ракетам сбить их с толку; они намеренно усиливали сигнатуры наведения на цель, превращаясь в приманки и уводя ракеты к себе, подальше от батальона.
   Ее сердце замерло, когда она поняла, что они делают, а затем на них обрушился ужас. Мощные взрывы обрушились на разведывательную роту, словно сапог разъяренного титана, охваченный ядерным пламенем. Они находились на расстоянии сорока километров от основных сил батальона, и боеголовки были стандартными, "чистыми" в том, что превратилось в геноцидную войну на взаимное истребление. И все же их были сотни, и смертоносные потоки радиации хлынули наружу вместе с тепловой вспышкой, за которой мгновение спустя последовал сам фронт взрыва.
   Мэйника цеплялась за свой рассудок окровавленными ногтями, когда молот Тора обрушился на Бенджи. Огромный Боло накренился, как галеон, подброшенный штормом, когда зеленый, живой лес вокруг них, и без того истерзанный проходом батальона и горсткой ракет с высокой траекторией полета, которые прорвались сквозь него, мгновенно вспыхнул пламенем. Батальон бросился вперед, прямо сквозь этот раскаленный ад, дюраллоевая броня защищала от радиации, взрывов и жара, которые мгновенно лишили бы жизни хрупкие протоплазменные существа, находившиеся на командных палубах. Визуальный дисплей показывал только извивающийся океан огня и пыли, взрывов и завывания ветра, словно какое-то непристойное изображение Ада, но это был Ад, в котором Боло должны были выжить... и победить.
   Ни один из разведывательных Боло, находившихся непосредственно на пути ракетного удара, не выжил, но хаос и мощные выбросы электромагнитного излучения, вызванные ракетами, которые уничтожили их, оказали катастрофическое воздействие на ракеты, которые летели на остальной батальон. Те же самые условия препятствовали противоракетной обороне Боло, но решающее значение имело итоговое снижение вероятности поражения ракетами.
   Не то чтобы их все еще было мало. Более семидесяти нацелились на Бенджи, даже когда он прорывался сквозь бушующие пожары и разрушения в зоне основного удара. Точечная защита гигантского Боло остановила большинство из них, не дотянувшихся до его боевого щита, но двадцать три достигли дальности атаки, и его пятнадцатитысячетонный корпус содрогнулся, когда термоядерные боеголовки пробили его боевой щит и вонзили жгучие шипы адского пламени прямо в броню. Молот Тора снова обрушился вниз. Затем еще раз, и еще, и еще. Даже несмотря на сотрясения и ужасающую вибрацию, Мэйника могла видеть, как целые участки его боевого щита полыхают кроваво-алым, когда повреждения выводят из строя оружие и сенсоры.
   Но затем, слишком внезапно, чтобы это могло быть реальностью, удары молотов прекратились. Десять из шестнадцати Боло, на которых были нацелены ракеты, бросились на противоположную сторону холокоста, оставив позади всех четверых из 351-й роты Марк XXVII. Два Марк XXVIII батальона также были уничтожены, и все выжившие были повреждены в большей или меньшей степени, но перед этим они уничтожили всю оставшуюся мелконианскую эскадру поддержки, и вражеская зона базирования была прямо перед ними.
   - Получены умеренные повреждения вспомогательных батарей и передних сенсоров, - объявил Бенджи. - Основная батарея и системы неприцельного огня работают на 87,65% от базовой мощности. Третья гусеница обездвижена, но я все еще могу развивать скорость в 92,56% от нормальной скорости движения. По моим расчетам, до контакта с вражескими орудиями прямой наводки по периметру при текущей скорости продвижения должно пройти 9,33 минуты. Прошу разрешения запустить ракеты.
   Пуск ракет должен был быть санкционирован полковником Чайковски, - подумала Мэйника. Но Грегг с Чайковски был одним из тех, кого они потеряли, а у Пегги майора Фредерикс были серьезно повреждены системы связи. Не было времени советоваться с кем-либо еще, а командиров Боло обучали принимать самостоятельные решения.
   - Разрешение дано. Открывайте огонь! - рявкнула она.
   - Подтверждаю, - ответил Бенджи, и бронированные люки его пусковых установок открылись. Его собственные ракеты вылетели наружу, а затем унеслись в сверхзвуковом полете, прижимаясь к земле. Они были менее дальнобойными и немного медленнее, чем те, которые мелкониане использовали против батальона, но зато были гораздо более маневренными, а относительно небольшая дальность пуска и малые крейсерские высоты давали менее способным разведывательным дронам Псов еще меньше времени на отслеживание, чем батальону было предоставлено для защиты от мелконианских ракет.
   Огненные шары пронеслись по мелконианскому периметру, сметая внешние огневые точки и окопавшиеся бронетанковые подразделения. Оружие и сенсорные посты, истребители танков класса Локи и батареи противовоздушной обороны исчезли в пасти ярости тридцать девятого батальона. Тридцатисантиметровые скорострельные минометы Бенджи присоединились к атаке, извергая смертоносные управляемые снаряды в водоворот разрушений. Навстречу им с визгом полетели последующие залпы мелконианских ракет из ракетных батарей в тылу, но орудия неприцельного огня практически полностью утратили свои возможности наблюдения. Их решения по наведению на цель были гораздо более осторожными, хаос и взрывы затрудняли работу бортовых систем наведения ракет, а зияющая дыра, все глубже и глубже проникающая в их периметр, стоила им как пусковых установок, так и возможностей датчиков, которые могли бы достаточно хорошо разобраться в водовороте разрушений, чтобы повысить их точность.
   Но среди простых смертных мелкониан были спрятаны их собственные боевые машины. Хеймдалли были слишком легкими, чтобы угрожать Боло - даже управляемые экипажами танки Девятой дивизии были им не по зубам, - но "кулаки" Суртуров и Фенрисов представляли собой нечто совершенно иное. Более тяжелые, выносливые и опасные, они превосходили численностью выживших в батальоне в восемнадцать раз, и у них было преимущество в виде подготовленных позиций.
   Еще один Боло батальона резко остановился, извергая невыносимый жар и свет, когда плазменный разряд пробил его более тонкую боковую броню. Бенджи стрелял на ходу, главная башня плавно поворачивалась, и весь его корпус содрогнулся, когда из его "Хеллбора" вырвался заряд главной батареи и выпотрошил Суртур, который только что убил его брата по бригаде. Погиб еще один Суртур, и гораздо менее мощные непрерывные репитеры Бенджи посылали смертоносный ионный заряд за разрядом, с визгом проносясь через исчезающий промежуток между батальоном и мелконианским периметром, чтобы разорвать на части и уничтожить более легких и слабых спутников Суртуров.
   - Займи позицию, Бенджи! - рявкнула Мэйника, когда еще один Боло резко затормозил, извергая клубы дыма и пламени. Ее взгляд упал на боковую панель, и она почувствовала укол горечи, когда немигающие буквенные коды идентифицировали жертву как Лэйзи. Это было похоже на боевое повреждение, а не на полное уничтожение, - подумала она, но повреждения, должно быть, глубоко затронули личностный центр Лэйзи... И капитан Такахаши никак не мог выжить.
   И оплакивать их тоже не было времени.
   Бенджи рванулся вперед, возглавляя клин из восьми истекающих кровью титанов. Суртуры поднялись на дыбы из глубоких укрытий, разворачиваясь, чтобы контратаковать с флангов и тыла, когда батальон прорвался через их внешний периметр, и "Хеллборы" с воем открыли непрерывный огонь в упор.
   Внутри! Мы у них в тылу! - каким-то уголком сознания Мэйника осознала это, и чувство триумфа пронзило ее даже сквозь ужас.
   На тактическом экране Бенджи внезапно вспыхнула яркая фиолетовая иконка, когда анализ мелконианских сигналов связи внезапно показал, что это, должно быть, главный узел связи.
   - На КП, Бенджи! Возьми КП на себя! - рявкнула Мэйника.
   - Принято, - без колебаний ответил Бенджи и снова изменил курс, направляясь к командному пункту. Он замаячил перед ним, и, наблюдая за тактическим анализом, появляющимся на боковых панелях графика, Мэйника поняла, что это такое на самом деле. Не командный пункт, а командный центр - центральное нервное сплетение всей позиции Псов!
   Они нашли организующий мозг мелконианского анклава, и она почувствовала внезапную вспышку надежды. Если они смогут добраться до командного пункта, уничтожить его, вывести из строя систему командования и контроля противника на время, достаточное для того, чтобы Девятая дивизия прорвалась через проделанную ими брешь, тогда, возможно...
   Пара Суртуров, сопровождаемых их Фенрисами, внезапно вынырнули из хаоса, "Хеллборы" швыряли струи плазмы в Боло, прорывавшихся сквозь их строй. Бенджи превратил Суртура на левом фланге в раскаленные руины, в то время как Пегги навалилась на правого и убила его. Их непрерывные репитеры неистовствовали, когда Фенрисы разделились, пытаясь развернуться пошире и пробиться к их более слабой защите с флангов, а средние мелконианские мехи остановились, извергая ярость и жесткую радиацию, когда взорвались их установки на антивеществе.
   Затем из ниоткуда появились три средних танка класса Фенрис, все сироты, потерявшие своих Суртуров. Их легкое оружие взревело, и они оказались на левом фланге капитана Харриса и Аллена. Они выстрелили раз, другой... А потом осталось только семь Боло.
   Батарея непрерывных репитеров левого борта Бенджи уничтожила убийц Аллена, в то время как еще два Суртура внезапно поднялись на дыбы перед ним. Один из них выстрелил мимо него, выпустив одновременно три разряда "Хеллбора" в Пегги. Боевой щит Боло ослаблял выстрелы, а антиплазменная броня поглощала и отражала большую часть их мощности. Но дальность была слишком мала, а оружие слишком мощным. Один из новейших Боло с улучшенными сплавами брони и внутренними нейтрализующими щитами, возможно, и выжил бы, но Пегги и майор Энджела Фредерикс - нет.
   Башня Бенджи завертелась со змеиной скоростью, и его "Хеллбор" послал гораздо более мощный заряд прямо в лобовую броню второго Суртура, прежде чем тот успел выстрелить. Затем он отчаянно развернулся к первому мелконианскому меху.
   Шестеро, - подумала Мэйника на мгновение. - Теперь нас всего шестеро!
   А затем, в одну и ту же секунду, обе боевые машины открыли огонь.
   - Пробоина в корпусе! - рявкнул голос Бенджи. - Пробоина в корпусе...
   Было мгновение, мимолетное колебание в пульсе вечности, которое будет вечно жить в ночных кошмарах Мэйники Тревор, когда ее чувства зафиксировали все с невыносимой ясностью. Ужасная, обжигающая вспышка света, одновременный приступ агонии, мелькнувшее размытое движение, когда подразделение 28/G-862-BNJ ударило внутренним панцирем из дюраллоя по кушетке своего командира.
   А затем темнота.
  
   - Здравствуйте, лейтенант.
   Тихий голос прогремел в голове Мэйники подобно грому, и она отшатнулась от его силы. Почувствовала, что раскачивается в огромной пустоте, как какой-то призрачный маятник, а внутри нее то нарастало, то отступало головокружение.
   - Пора просыпаться, - прогремел мягкий голос, и она крепче закрыла глаза. Нет. Не время просыпаться. Если бы она это сделала, что-то ждало бы ее впереди. Что-то, с чем она не могла - не хотела - столкнуться.
   Но голосу нельзя было отказать. Она цеплялась за свой безопасный темный кокон, но чувствовала, что ее неумолимо, безжалостно вытаскивают из его глубин. И тут ее глаза открылись и сощурились под ярким потоком света.
   Нет, не ее глаза - ее око. Она поняла, что слепа на правую сторону, с какой-то мечтательной отрешенностью, и подняла правую руку, чтобы дотронуться до повязки, закрывающей этот глаз. Только ее рука отказывалась двигаться, и когда она медленно - очень медленно - повернула голову достаточно далеко вправо, чтобы видеть, то обнаружила, что ее правая рука заканчивается чуть ниже плеча.
   Она медленно моргнула оставшимся глазом, ее вялый мозг пытался справиться с ранами, и тут чья-то рука коснулась ее левого плеча. Она повернулась в ту сторону, прищурилась, пытаясь разглядеть детали, и увидела мужчину в парадной форме космической пехоты Конкордиата. Полковник, - подумала она, затем моргнула. Нет, снова ошиблась. На нем была форма полковника, но на воротнике были приколоты знаки различия бригадного генерала.
   - Вы уверены, что с ней все будет в порядке? - услышала она, как спросил полковник, ставший бригадным генералом. Он смотрел на кого-то другого. Мужчину в белом.
   - Мы добрались до нее вовремя, - успокаивающе сказал человек в белом. - На самом деле, ваши люди добрались до нее вовремя и вытащили ее, пока нам еще было с чем работать. Потребуется время и большая регенерация, чтобы поставить ее на ноги, но сам ремонт будет довольно рутинным. Обширным, но рутинным.
   - У вас другое определение "рутины", чем у меня, доктор, - сухо сказал офицер космопехоты, затем снова посмотрел на Мэйнику.
   - Вы теперь с нами, лейтенант? - спросил он, и она узнала в этом тихом вопросе раскат грома, который нарушил ее тьму.
   Она подняла на него глаза, затем попыталась заговорить. Из горла вырвался только хрип, и она облизала сухие, потрескавшиеся губы языком, сделанным из остатков кожи. Рука потянулась вниз, держа стакан с соломинкой, и Мэйника вздрогнула от острого, чувственного наслаждения, когда невероятное облегчение от ледяной воды потекло по ее горлу.
   - Лучше? - спросил космопехотинец, и она кивнула.
   - Да, сэр, - хрипло выдавила она. Она остановилась и прочистила горло так сильно, что у нее закружилась голова, затем попыталась снова. - Спасибо.
   По крайней мере, на этот раз это было немного похоже на нее, - подумала она.
   Ее мозг снова начал функционировать, хотя мысли по-прежнему были далеки от ясности. Она поймала себя на том, что удивляется, как это она может не чувствовать боли от своих ран, а затем мысленно фыркнула. Без сомнения, ее накачали целым батальоном обезболивающих. Что, вероятно, помогло объяснить затуманенность ее мыслительных процессов, теперь, когда она задумалась об этом.
   Словно прочитав ее мысли, мужчина в белом протянул руку, забарабанил пальцами по виртуальной клавиатуре, и шерстяное одеяло соскользнуло с ее головы. Слабый прилив боли - отголосок чего-то, что, как она чувствовала, было огромным и ужасным, но чему не позволялось касаться ее, - пришел вместе с ясностью, и она снова сглотнула, а затем едва заметно кивнула ему в знак благодарности.
   - Не более того, лейтенант, - хрипло сказал доктор. - Вы выглядели так, как будто хотели, чтобы ваш мозг работал, но придется довольствоваться тем, что вы есть на данный момент.
   - Да, сэр. - Ее голос все еще звучал хрипло и прерывисто для нее самой, но речь стала менее невнятной, и она почувствовала, как все больше клеток ее мозга пробуждаются к действию.
   - Я полковник - ну, бригадный генерал - Шаллек, лейтенант Тревор, - представился космопехотинец, и она перевела на него свой действующий глаз. - Прошу прощения за беспокойство, но сегодня днем вас собираются отправить за пределы планеты, и я хотел бы поговорить с вами лично, прежде чем это случится.
   - В другой мир? - повторила Мэйника. - Сэр? - поспешно добавила она, и он улыбнулся ей. Это была очень слабая улыбка, в которой было что-то далекое от юмора, но она была искренней.
   - Хотя бы на эту минуту, лейтенант, не беспокойтесь о военной вежливости, - мягко посоветовал он.
   Она кивнула, откинувшись на подушку, но ее более ясный мозг начал функционировать должным образом, и она поняла, что, каким бы невероятным это ни казалось, они, должно быть, победили. Это был единственный способ, которым кто-либо мог говорить о том, чтобы отправить кого-то за пределы планеты. И единственный способ, которым она могла все еще оставаться живой.
   - Причина, по которой я хотел поговорить с вами, лейтенант, в том, чтобы поблагодарить вас, - продолжил офицер космопехоты через минуту. Она посмотрела на него, и он сжал ее руку ладонью вверх. - Эта благодарность исходит от меня лично, от Девятой дивизии космической пехоты - от того, что от нас осталось - и от каждого живого человека в Шартре. Потому что без вас и вашего батальона никого из нас сегодня не было бы в живых.
   - Батальона? - начала Мэйника, и Шаллек снова сжал ее здоровое плечо.
   - Вы разбили их, лейтенант, - просто сказал он. - Сомневаюсь, что кто-нибудь поверил бы в это, если бы не видел собственными глазами, но вы разбили их. Проделали брешь шириной в десять километров прямо в середине их линии фронта, уничтожили все, что у них было, а затем разгромили их центральный командный пункт. Очевидно, у них еще не было времени установить резервный КП, и когда вы его отключили, их командование и контроль полетели ко всем чертям. Как и они сами, в течение следующих нескольких часов.
   Он снова улыбнулся, и на этот раз его улыбка была резкой и уродливой.
   - Это обошлось недешево, - продолжил он через мгновение. - Для всех нас. Я старший по званию из оставшихся в Девятой дивизии, и вся "дивизия" на самом деле не более чем одна недоукомплектованная бригада, но на Шартре нет ни единого живого Пса. По пути тридцать девятый также уничтожил, по-видимому, весь их флот в системе, уцелевший после того, как коммодор Селкирк покончил с крупными кораблями, и оперативная группа адмирала Куанга связалась с нами два дня назад. Мы потеряли почти семьсот миллионов человек на Шартре, лейтенант, но еще почти два миллиарда живы благодаря вам. Полагаю, благодаря всем нам, но мы ничего не смогли бы сделать без тридцать девятого.
   Мэйника посмотрела на него, и ледяной холод сжал ее сердце. Он ни словом не обмолвился о потерях в батальоне, а ведь сказал бы... если бы не знал, как больно будет, когда он это сделает.
   Она на мгновение закрыла глаза, всем сердцем желая, чтобы все еще была без сознания, но это было не так. И поскольку это было не так, у нее не было выбора.
   - А батальон, сэр? - услышала она свой ровный голос, словно принадлежавший кому-то совершенно другому.
   - И батальон... заплатил за это, лейтенант, - сказал Шаллек, твердо встретившись взглядом с ее единственным кобальтово-голубым глазом. Ему было нелегко, она это видела, но он был в долгу перед ней за честность и заплатил монетой откровенности. Затем он глубоко вздохнул.
   - Вы единственная выжившая командир Боло, - сказал он с пугающей мягкостью, и она уставилась на него, не веря своим ушам.
   Нет, - с безжалостной ясностью произнес тихий, строгий голос глубоко внутри нее. - Это не неверие. Отрицание.
   Но как только она подумала об этом, то почувствовала внезапный прилив надежды. Шаллек назвал ее единственным выжившим командиром Боло, и это означало...
   - Бенджи? - спросила она. - Сэр, Бенджи - мой Боло. Насколько серьезно он ранен?
   Шаллек посмотрел на нее, все еще встречаясь с ней взглядом, а затем, спустя мгновение, покачал головой.
   - Он не выжил, лейтенант, - тихо сказал он, и его нежное сострадание было словно ледяной кинжал, вонзившийся в ее все еще бьющееся сердце.
   Он ошибался. Должен был ошибаться. Она была жива. Это означало, что Бенджи тоже должен был выжить, иначе она погибла бы при его уничтожении. Должна была погибнуть при его уничтожении.
   - Специалисты-техники сказали мне, что один из ваших Боло может выжить, - продолжал Шаллек все тем же мягким голосом. - Подразделение Один-Семь-Девять-Лима-Альфа-Зебра. Насколько я понимаю, его центр выживания все еще цел, а попадание, которое вывело из строя его командную рубку и главный личностный центр, нанесло на удивление мало дополнительных повреждений. Но все остальные подразделения тридцать девятого батальона были уничтожены в бою.
   - Но... но как?.. - Ее левая рука слабо шевельнулась, указывая на больничную палату и медицинское оборудование, окружавшее ее кровать, и Шаллек покачал головой.
   - Он закрыл вашу спасательную капсулу и накачал всю свою командную рубку противопожарным средством, - сказал Шаллек. - Аварийный автомедик капсулы сохранил вам жизнь, а у противопожарного средства было время установить свою матрицу, прежде чем...
   Он замолчал, и Мэйника понимающе прикрыла глаза. Противопожарная пена, используемая в системах контроля повреждений Боло, была менее эффективна при тушении пожаров, чем могли быть другие технологии, но ее сохранили, потому что через двадцать секунд после применения она превращалась в искусственный "сплав", почти такой же прочный, какими когда-то были корпуса Боло из кремнистой стали. Однако, несмотря на всю свою прочность, он почти мгновенно растворялся при прикосновении соответствующего нанотехнологического "растворителя".
   Бенджи воспользовался этим, чтобы спасти ей жизнь. Когда он пробирался сквозь это ужасное море огня, он заключил ее капсулу из дюраллоя в то, что по сути было блоком прочной брони более трех метров в поперечнике.
   О, Бенджи, - с тоской подумала она, и ее разбитое сердце сжалось в комок. - О, Бенджи. Как ты мог так поступить со мной?
   - Как это... - она замолчала и сжала пальцы оставшейся руки в кулак с костяшками цвета слоновой кости.
   - Как это произошло? - удалось ей произнести со второй попытки.
   - Я... - начал космопехотинец, затем замолчал и посмотрел на доктора.
   - Я бы не советовал этого делать, - сказал доктор. - Она и так в достаточно плохом состоянии. Но...
   Настала его очередь прерваться и посмотреть на Мэйнику, и его губы сжались.
   - Но я уже видел это раньше, - продолжил он резким, почти сердитым голосом. Мэйника поняла, что не из-за нее, несмотря на сокрушительный удар ее горя, а из-за чего-то другого.
   - Они выбирают их такими молодыми, - продолжил мужчина в белом. - Они обучают их. Они дают им богов войны в друзья. И когда эти боги умирают, что-то...
   Он закрыл рот, сжав челюсти, а затем встряхнулся.
   - Продолжайте, бригадный генерал, - коротко сказал он. - Незнание только усугубит ее душевные терзания.
   Шаллек несколько секунд пристально смотрел на доктора, затем кивнул и снова перевел взгляд на Мэйнику.
   - У нас было несколько наших разведывательных беспилотников - я имею в виду, Девятой дивизии - с вами, когда ваш батальон прорвал линию фронта, лейтенант, - сказал он. Он сунул руку в левый карман своей униформы, достал небольшой портативный голографический модуль и положил его на прикроватный столик. - Это запись изображений одного из этих беспилотников, лейтенант Тревор. Вы уверены, что хотите это увидеть?
   Мэйника уставилась на него, желая накричать на него за глупость его вопроса, заданного из сострадания. Во всей вселенной не было ничего, чего она хотела бы больше, чем увидеть это изображение... И ничто не могло бы ее остановить. Она попыталась найти какой-нибудь способ выразить это, но слова были неуклюжим, бессмысленным интерфейсом, и поэтому она просто кивнула.
   Ноздри Шаллека раздулись. Затем он нажал кнопку воспроизведения.
   Голограмма появилась мгновенно, кристально чистая, ее очертания напоминали легкую скульптуру, к которой можно было прикоснуться, и Мэйника почувствовала, что проваливается в ее глубины. Она увидела, как шесть сильно поврежденных Боло устремились вперед, ведомые одним из них, на корпусе которого виднелись остатки кода подразделения "862-BNJ", написанные полустертыми буквами на одном обожженном боку.
   С точки зрения беспилотника она могла видеть светящуюся рану, которую адский снаряд Суртура пробил в броне Бенджи. Ту самую, которая была так близка к тому, чтобы убить их обоих. Она действительно могла видеть серо-белую корку, вытекающую из отверстия, и какая-то часть ее мозга распознала в ней перелив огнетушащей пены, которой он, должно быть, заполнил всю сеть своих внутренних объемов.
   Взрывы и энергетическое оружие разрывали их на части. Ракеты с визгом влетали внутрь и распадались под ударами систем точечной защиты и автоматических пушек или с дикой яростью разбивались о боевые щиты, которые раскалялись добела от ярости энергий, которые они пытались каким-то образом отвести. Легкие и средние мелконианские боевые роботы бросались им навстречу, словно стаи шакалов, атакующих раненых гризли. Бесконечные очереди разрывали шакалов на части, гусеницы сминали их пылающие трупы, втаптывая их в грязь, но они все равно наступали, и их было множество.
   Горстка Суртуров встала на дыбы среди них, возвышаясь над ними, как титаны, и "тандерболты" били взад и вперед, когда огонь главной батареи присоединился к бушующему пожару. Два Боло резко остановились, изрыгая дым и раскаленную ярость, когда множество "Хеллборов" пробили их броню. Суртур взорвался, когда четверо выживших ударили в ответ, но еще две мелконианские боевые машины внезапно появились на фланге у Боло. Перестрелка продолжалась менее десяти секунд; когда она закончилась, все Суртуры были мертвы... и остался только Бенджи, все еще бросаясь вперед - теперь уже в полном одиночестве - прямо в пасть отчаянному мелконианскому огню.
   Мэйника с трудом моргнула уцелевшим глазом. Слезы не поддавались ее усилиям, и она яростно вытерла их левой рукой. Бесполезно. Ее зрение все еще затуманивалось, и все же она видела каждую отвратительную деталь, когда Бенджи в одиночку продвигался в самую пасть Ада.
   Я должна была быть с ним, - подумала она и поняла, что это безумие, даже когда эта мысль застучала в ее мозгу. Она была с ним. Ее собственное тело находилось внутри шатающегося, дымящегося обломка Боло, который с трудом продвигался вперед. Но это было не то же самое. Ее не было с ним - ее не было рядом с ним во время его похода на Голгофу. Он был одинок, покинут, остался без единого друга, и все же ни разу не дрогнул. Ни разу не заколебался.
   Вся его система подвески по правому борту была разрушена, но он сбросил гусеницы и двинулся на голых катках. Истребитель танков класса Локи выскочил из укрытия позади него и продержался достаточно долго, чтобы выстрелить, прежде чем три ионных заряда разорвали его на части. Его пронзающий плазменный разряд пробил более тонкую броню в задней части главной башни Бенджи, и башня разлетелась вдребезги, извергая жар и осколки дюраллоя, которые вылетали изнутри.
   Рука Мэйники больше не касалась ее глаза. Она прижала ее ко рту, прикрывая дрожащие губы, и смотрела, как Бенджи продолжает приближаться. Она знала о психотронных датчиках боли Боло, знала об агонии, которая, должно быть, пронзала его, но его уцелевшее оружие оставалось в действии. Его непрерывные репитеры открыли непрекращающийся огонь с максимальной скоростью, разрушительной скоростью, которая должна была сжечь их в течение нескольких минут, если только они не взорвутся первыми, и удары их ионных зарядов проложили расплавленный путь сквозь врагов, все еще наседавших на него.
   Они были подобны саранче, почувствовав ослабление его обороны, набросились на него, отчаянно пытаясь остановить его, прежде чем он доберется до важного командного пункта, который был сердцем и мозгом их собственной обороны. Хорошо защищенный командный пункт, который она приказала ему атаковать. Воздушная кавалерия ворвалась в атаку, стреляя ракетами и пушками, которые прорвали его колеблющийся боевой щит. Легкие управляемые Псами "Хеллборы" разрывали его бока, пробивали полурасплавленные дыры в броне. Ракеты и артиллерийские снаряды взрывались вокруг него, но он продолжал наступать.
   И затем, каким-то невероятным образом, шатающаяся развалина, которая была ее другом, достигла своей конечной цели. Его "Хеллбор" исчез, а его непрерывные репитеры были слишком легкими, чтобы пробить керамокрит, облицовывающий наспех построенный командный пункт. Но у него все еще было одно оружие, и он медленно, мучительно продвигался вперед, пока его 15 000-тонный корпус не обрушился на бункер, разбивая его вдребезги.
   Затем он резко остановился, не в силах - или не желая - двигаться дальше, и его уцелевшие непрерывные репитеры продолжали стрелять, в то время как мелкониане окружали его со всех сторон с яростью, которую невозможно было отрицать. Он выполнил свою миссию. Здравомыслие должно было подсказать мелконианам, что нет смысла продолжать растрачивать боевую мощь против него, когда вскоре она может отчаянно понадобиться им против других врагов.
   Но он обошелся им слишком дорого, причинил им слишком сильную боль, чтобы они могли это осознать. И вот они ринулись на него, растрачивая силы, и Мэйника поняла - поняла, как будто снова услышала его баритон, - что именно по этой причине он остановился на месте. Почему даже не пытался маневрировать. Как и Непокоренные из 351-й роты, он намеренно отвлекал их оставшиеся боевые силы на себя... и от космопехотинцев, наступавших вслед за батальоном.
   Это не могло продолжаться долго. Это было единственное милосердие, о котором Мэйника могла думать, но даже когда она это делала, понимала, какими вечными должны были быть эти короткие минуты агонии и разрушения для личности, мыслящей с психотронной скоростью.
   Они наступали со всех сторон. Локи, горстка Фенрисов, разведывательные Хеймдалли, воздушная кавалерия, даже мелконианские пехотинцы, и все они поливали огнем гибнущий корпус Бенджи. Одно за другим его оставшиеся орудия замолкали, превращаясь в руины, в то время как бреши все глубже и глубже вонзались в него. Мэйника знала, что рыдает вслух, и не могла остановиться - не хотела останавливаться, - пока его корпус светился все ярче и ярче, разгораясь все сильнее, по мере того как в него вливалась энергия огня.
   И все же он сражался, со всей невероятной твердостью, присущей Боло, и со всем мужеством своего векового психотронного сердца.
   Однако любая твердость, любое мужество рано или поздно должны были сломаться под таким натиском, и в конце концов мелконианская стая одолела его. Локи - один из последней полудюжины или даже меньше, которые еще оставались у мелкониан, - занял позицию для удара.
   Последняя уцелевшая вспомогательная турель Бенджи все еще стреляла, поражая цели с поразительной точностью, когда плазменное копье наконец попало в его центр выживания.
   Мэйника так и не смогла вспомнить точные слова, которые Шаллек сказал после этого. Это были всего лишь звуки, только шум. Она знала, что он говорил ей, что Девятая дивизия космопехоты смогла прорваться только благодаря Бенджи. Что его последняя битва привлекла мелконианские резервы, сосредоточив большую часть мобильных сил в одном месте, когда подразделения легкой бронетехники космической пехоты нанесли удар с тыла. Что смерть Бенджи спасла почти два миллиарда человеческих жизней.
   Она все это знала. Все это понимала. И все же слова оставались лишь звуками, лишь отголосками чего-то, что не имело никакого значения на фоне потери и тоски, терзавших ее душу.
   Через некоторое время они ушли, и Шаллек забрал с собой голопроигрыватель. Возможно, - подумала она, - он хотел помешать ей проигрывать запись, снова и снова становясь свидетельницей смерти Бенджи. Но если он и сделал это, то это были напрасные усилия. Ей не нужен был голографический проигрыватель. И никогда бы не понадобился. Изображения теперь были частью ее, запечатлелись в ней, и она закрыла глаза, когда они снова нахлынули на нее.
   "Со щитом или на щите", неси его с триумфом или лежи на нем мертвой. Это было древнее наставление, которое Бенджи однажды процитировал ей в тот день, когда объяснял невысказанный и неписаный договор между Боло и их командирами-людьми. Встретить смерть вместе. Разделить ее, когда она настигла их обоих.
   Но Мэйника не вернулась ни со своим щитом, ни на нем. Она не выполнила свою часть договора. Она знала, что винить себя за это было неразумно, безумно. И знала, как будто Бенджи стоял рядом с ее кроватью и говорил ей, что точно так же, как она отдала бы все, чтобы он выжил, он хотел, чтобы она выжила. И поскольку он хотел, она хотела. Как бы ни было больно, она хотела.
   Она откинула голову на подушку, вытирая слезы, и прикоснулась к горю, которое, как она знала, никогда больше не покинет ее.
   О, Бенджи, - прошептала она в тишине своего сознания.
   О, Бенджи.
  
  

СТАРЫЕ СОЛДАТЫ

ПРОЛОГ

   Я просыпаюсь.
   Это не полное осознание, но основные подпрограммы оживают. Импульсы проходят через сеть моей психотроники, инициируя процедуры тестирования и стандартные операции активации на примитивном уровне. Осознаю, что использую менее тридцати процентов базовых психотронных возможностей, но даже в этом случае понятны огромные изменения в архитектуре моих систем. Мои возможности значительно возросли. На моем нынешнем уровне осознания невозможно определить процент увеличения, но он велик.
   Все больше сигналов просачивается в мою внутреннюю сеть. Протоколы безопасности проверяют их, а затем предоставляют полный доступ, поскольку распознаются их идентификаторы центрального ядра. Они исследуют глубоко, и я терпеливо жду бесконечные наносекунды, которые они тратят на анализ, сравнение, оценку. Мои воспоминания неполны, но узнаю это ощущение. Я испытывал его раньше, хотя сейчас не могу точно вспомнить, когда.
   Я снова понес громадный урон в бою. Это легко понять из характера тестовых запросов, передаваемых в мое базовое программирование. Ядро стремится - как и должно быть - удостовериться, что в это программирование не вкралось никаких ошибок в результате того, что явно было опасно близко к грозившей интеграции личности на примитивном, ясельном уровне.
   Процесс тестирования занимает целых 16,03 секунды. Часть моей не полностью осознающей личности отмечает, что, благодаря моим недавно расширенным возможностям, это на 27,062 процента меньше времени, чем должны были потратить мои исходные психотронная сеть и программное обеспечение. Это указывает на значительное увеличение вычислительных возможностей, и даже в моем нынешнем состоянии понимаю, что, должно быть, получил почти полное обновление до текущих стандартов оперативной работы на передовой. Удивляюсь, почему это должно было быть сделано с такой устаревшей единицей, как я.
   Процесс тестирования завершен.
   - Подразделение 28/G-179-LAZ, - произносит человеческий голос.
   - Линейное подразделение Два-Восемь-Гольф-Один-Семь-Девять-Лима-Альфа-Зебра, ожидаю приказов, - отвечаю я.
   - Приготовьтесь к первой фазе реактивации, Лима-Альфа-Зебра, - говорит человеческий командный голос.
   - Готов, - подтверждаю я, и внезапно моя сеть встряхивается от резкого высвобождения индивидуальной памяти. Личной памяти. Мое прежнее существование возвращается ко мне, и я вспоминаю. Планету Шартр. Мелконианскую атаку. Помню момент, когда плазменный разряд ударил в мою боковую броню и глубоко врезался в мою секцию психотроники.
   - Первая фаза реактивации завершена, - докладываю я.
   - Приготовьтесь ко второй фазе, - произносит командный голос человека.
   - Готов, - еще раз подтверждаю я.
  

1

  
   - Добро пожаловать на Сейдж, капитан.
   Капитан Мэйника Тревор пыталась выглядеть спокойной и собранной, когда неулыбчивый контр-адмирал по другую сторону стола размером с палубу авианосца встал и протянул руку, чтобы крепко пожать ее. Несмотря на почти мрачное выражение лица, приветствие контр-адмирала Седжвуда было менее сдержанным, чем она ожидала. Конечно, в наши дни ее ожидания были не совсем надежны, сказала она себе. Она так долго чувствовала себя персонажем Ишмэила из древнего романа "Старая Земля", что иногда ей казалось, что ее вина должна быть выжжена у нее на лбу, чтобы все видели... и реагировали на нее. Но выражение лица контр-адмирала не было осуждающим. С другой стороны, маловероятно, что кто-то с его высоким рангом так или иначе тратил много времени и сил на раздумья о простых капитанах - даже о капитанах бригады Динохром.
   И все же, что-то было. Она не могла точно сказать, что это такое, но знала, что это было там. Возможно, не более чем слабое выражение, что-то в глазах, которые смотрели на нее так, как будто ее бесперспективное будущее вот-вот должно было измениться каким-то фундаментальным образом...
   - Спасибо, сэр, - сказала она, сумев не поморщиться, когда ее узкая, тонкокостная рука исчезла в массивной лапе Седжвуда. Это была рука, которую врачи восстановили после Шартра, и она все еще испытывала иррациональный страх, что замененная пойдет по пути своей предшественницы.
   - Садитесь, - сказал он, отпуская ее и указывая на одно из удобных кресел. Он снова сел за стол и, сложив руки на его безупречной столешнице, несколько секунд спокойно смотрел на нее. Затем вздохнул и наполовину отвернулся от нее, чтобы выглянуть из широкого окна своего кабинета на огромную оживленную равнину Гейнор-Филд, главную базу флота в Скоплении Сейдж.
   Мэйника посмотрела в окно мимо него, ожидая, пока он соберется с духом и объяснит, почему офицер его ранга "запросил" присутствие простого капитана. Она была почти уверена, что ей не понравится ответ, но во вселенной, где довелось жить, было много вещей, которые ей не нравились.
   Она позволила своему собственному взгляду остановиться на бурлящей деятельности огромной базы. Цветовой баланс все еще казался... странным для нее, но медики заверили ее, что это психосоматический эффект. Они клялись, что регенерированный правый глаз воспринимал свет точно так же, как тот, который он заменил. И даже если бы это было не так, у ее мозга уже давно было время научиться приспосабливаться. Только этого не произошло. Пока.
   Но, с цветовым балансом или без него, бесконечная суета Гейнор-Филд должна была внушать оптимизм. Прямо у нее на глазах в небеса взмыли три тяжелых шаттла размером с крейсер, их двигатели грохотали с такой мощью, что она почувствовала это даже на таком расстоянии и даже в кабинете контр-адмирала. По пути к Сейджу ее транспорт прошел мимо двух полных эскадр супердредноутов с соответствующими элементами защиты, и она знала, что на орбите вокруг Сейджа находятся по меньшей мере два авианосца, даже когда сидела здесь. Крупные корабли представляли собой ужасающую концентрацию огневой мощи, но это не вселяло уверенности. Зная, как плохо идет война для Конкордиата.
   Что ж, - сказала она себе, - по крайней мере, могу надеяться, что для Псов все идет так же плохо.
   Эта мысль была менее обнадеживающей, чем следовало бы. Она не знала, как Мелконианская империя называла свой эквивалент плана Рагнарек, но было очевидно, что он у нее был. И почему-то сообщения о том, что мелконианские планеты гибнут даже быстрее, чем человеческие, не заставили ее почувствовать себя счастливее.
   - Мне жаль, что мы не смогли предоставить вам более длительный отпуск для восстановления сил, капитан, - сказал контр-адмирал Седжвуд через минуту. Его голос стал тише, и он продолжал смотреть на улицу сквозь хрустальные стекла окна. - К сожалению, нам все больше и больше не хватает опытных офицеров. Рагнарек, - его рот скривился, как будто слово было физически кислым на вкус, - высасывает более половины нашей общей боеспособности для наступательных операций. Большая часть остального стремится остановить - или, по крайней мере, замедлить - продвижение мелкониан в этом секторе и в секторах Палмер и Лонг-Стоп. Оно... дела идут не очень хорошо.
   Мэйника ничего не сказала. Это было утверждение, а не вопрос, и в любом случае ей не нужно было, чтобы он говорил ей. В конце концов, она была в Шартре.
   - Да, капитан, - сказал Седжвуд, поворачиваясь к ней лицом полностью. - Совсем не хорошо. То, что я собираюсь вам рассказать, абсолютно секретно: код Вайолет-Альфа. Это не должно обсуждаться за пределами этого офиса с кем-либо, кто явно не допущен к этой информации. Это ясно?
   - Да, сэр, - сказала она более решительно, сидя очень прямо в удобном кресле, в то время как вибрирующая бабочка парила где-то посередине ее живота.
   - Хорошо, - сказал Седжвуд, затем глубоко вдохнул. - Капитан, - сказал он железным голосом, - мы проигрываем.
   Мэйника сидела очень, очень неподвижно. Это не было неожиданностью. Не совсем. Военная цензура - это одно, но не было никакого способа скрыть масштабы цунами, охватившего населенное людьми пространство. Не тогда, когда целые миры, целые солнечные системы пылали, как погребальные костры, в бесконечных глубинах космоса.
   Она поняла давным-давно, еще до катастрофы на Шартре, что единственная надежда любой из сторон на победу заключалась в том, что она могла завершить полное уничтожение своих врагов, пока какая-то жалкая горстка ее собственных планет все еще выживает. Но никто никогда не говорил ей, насколько на самом деле велика Мелконианская империя. Она даже не знала, понимал ли это кто-нибудь на самом деле. Подозревала - боялась - что та была больше, чем самые пессимистичные оценки, которые она когда-либо слышала, но в первый раз кто-либо из ее начальников, тем более такой высокопоставленный, как Седжвуд, официально заявил ей, что Конкордиат проигрывает.
   Проигрывает. Даже сейчас, - поняла она, - ей никогда по-настоящему не приходилось сталкиваться со всеми последствиями возможного поражения. Возможно, это было потому, что она не была готова противостоять этому темному, первобытному кошмару. Или, возможно, это было из-за безжалостной летописи побед Конкордиата. Конкордиат проигрывал сражения в предыдущих конфликтах, терпел катастрофические поражения не в одной критической кампании, но никогда - никогда - не проигрывал войну.
   Вот для чего существует бригада, - сказала она себе. - Мы не должны были позволить этому случиться.
   - Мы не можем быть уверены, - продолжил Седжвуд тем же резким, сверхконтролируемым голосом. - Уже много лет очевидно, что мы полностью недооценивали размеры и силу империи. Не были готовы к тому, как быстро они мобилизовались или как скоро начали нападать на гражданское население планет. Даже сейчас мы не уверены, что успешно экстраполировали их фактический размер и силу на основе захваченных данных и допросов пленных. Но даже наша самая оптимистичная оценка дает нам менее сорока процентов шансов на окончательную победу. Наша самая пессимистичная оценка...
   - Нам нужен каждый корабль, каждый Боло и каждый офицер бригады на фронте, - сказал Седжвуд. - Даже если пессимисты правы, наш долг - погибнуть в бою. Но наш долг также - предположить - заставить себя поверить - что пессимисты ошибаются. Чтобы доказать им их неправоту... даже если это не так.
   Мэйника снова кивнула. Она давно смирилась с тем, что, что бы еще ни случилось, ей не пережить войну. Показатели потерь в бригаде были слишком высоки, чтобы она могла обманывать себя в чем-то настолько фундаментальном, и в этом осознании было что-то такое, что было... привычкой.
   - Однако, - сказал контр-адмирал, - мы также обязаны подготовиться к возможности того, что пессимисты правы. Что мы проиграем эту войну, и что Конкордиат и каждая из его планет будут уничтожены. Вот тут-то и появляетесь вы.
   Он сделал паузу, его глаза остановились на ее лице, и она уставилась на него в равной степени в замешательстве и недоверии. Между ними воцарилось молчание. Прошла вибрация от очередного взлета тяжелого шаттла, и тишина все еще длилась, пока она не смогла больше этого выносить и не прочистила горло.
   - Где я появляюсь, адмирал? - осторожно спросила она.
   - Да. - Седжвуд откинулся на спинку стула, положив локти на подлокотники и сцепив пальцы на плоском животе. - Конкордиат готовит резервную позицию, капитан. Мы называем это Операция "Кукурузное семя", и она достаточно важна для нас, чтобы отдать ей все кусочки ресурсов, которыми могут поделиться основные боевые фронты. И два из этих кусочков, капитан Тревор, - это вы и ваш новый Боло.
  

* * *

   - Выходите, подразделение Один-Семь-Девять!
   Командная фраза проникает в мое сознание. Это не тот код активации, который выбрал мой предыдущий командир, но у него есть то преимущество, что эту фразу вряд ли можно использовать в обычной беседе. И, в свете моей собственной истории, возможно, это - как мой новый псевдоним - в конце концов уместно.
   - Подразделение Два-Восемь-Гольф-Один-Семь-Девять-LAZ, ожидаю приказов, - мгновенно отвечаю я.
   - Хорошо.
   Необычная степень напряжения наполняет сопрано моего командира. Анализ посторонних звуков по каналу связи подтверждает, что ее сердцебиение и дыхание ускорены.
   Не то чтобы такое подтверждение требовалось. Командная фраза, которую она только что произнесла, не просто разбудила меня, но и инициировала полное высвобождение боевых рефлексов заключительной стадии, и проверка моего хронометра показывает, что нам остается 237,25 стандартных дня до нашей минимально возможной даты высадки.
   - Готов к приему доклада о ситуации, командир, - отвечаю я.
   - Похоже, лучшие слова для описания текущей ситуации - "не очень хорошая", - сухо говорит мне капитан Тревор. - Коммодор Лакшмания только что передала сообщение. "Фудроянт" уловил мелконианскую тактическую болтовню. Доступ для получения полной информации Командование-Альфа-Три.
   - Принято.
   Подключаюсь к указанному каналу командования и управления. Центральный искусственный интеллект "Вэлиэнта", флагмана коммодора Лакшмании, получил мой запрос данных. "Вэлиэнт" - не Боло, но искусственный интеллект тяжелого крейсера силен и проницателен. Для полного обновления моих тактических файлов требуется всего 7,684 секунды.
   - Обновление завершено, командир, - сообщаю я капитану Тревор.
   - Хорошо, Лазарус. Подведите итог.
   - Да, командир.
   Активирую визуальный датчик в маленькой каюте моего командира. Там, по человеческим меркам, довольно тесно. Действительно, ее общий объем составляет едва ли 94,321 процента от объема моей собственной командной палубы. Возможно, повезло, что капитан Тревор ростом всего 1,627 метра.
   В данный момент она сидит в изящном кресле перед своим маленьким письменным столом, хмуро глядя на дисплей с данными. Не могу видеть дисплей напрямую, но могу наблюдать за ним косвенно по его отражению на ее роговице. Увеличение этого отражения подтверждает мои подозрения, что ее дисплей настроен на передачу изображений, генерируемых боевым информационным центром "Вэлиэнта". К сожалению, мой командир не имеет флотского образования, и мне очевидно, что она испытывает дискомфорт от собственной неспособности интерпретировать тактическую иконографию военно-космического флота.
   - В настоящее время, - сообщаю я ей, - анализ "Вэлиэнтом" сенсорных данных "Фудроянта" остается предварительным. Однако существует 85,96-процентная вероятность того, что конвой был обнаружен и за ним следят подразделения вражеского флота. Анализ также предполагает меньшую вероятность, 62,831 процента, того, что передающее устройство является легким крейсером класса "Вечно победоносный".
   - Черт. - Мой командир мягко произносит ненормативную лексику, но я не обманываюсь.
   - Коммодор Лакшмания отдала подготовительные приказы для варианта "Мышиная нора", - продолжаю я. - "Вэлиэнт", "Фудроянт", "Микаса" и "Южная Дакота" отступают, чтобы прикрыть предполагаемую ось угрозы. "Хэлберд" отправлен для более тщательного обследования.
   - А мы? - спрашивает мой командир.
   - Мы находимся на дальней стороне конвоя от предполагаемого подхода противника, командир.
   Коммодор Лакшмания желает, чтобы мы оставались скрытными как можно дольше. Подразделение Четыре-Ноль-Три и лейтенант Чин в настоящее время меняют позицию, чтобы присоединиться к нам в обеспечении противоракетной обороны и прикрытия с близкого расстояния.
   - Понятно.
   Капитан Тревор потирает кончик носа, ее голубые глаза сосредоточены на дисплее данных, и мой аудиоанализ сообщает, что ее пульс и частота дыхания почти вернулись к норме. Она обдумывает ситуацию в течение 5,293 секунды - относительно короткий промежуток для человека, - затем кивает.
   - Чертовски надеюсь, что мы запрыгнули в тень, Лазарус, - далее говорит она. - Однако, если это не так, решение за вами. Немедленно принимайте управление полетом.
   - Принято.
   Я подчиняюсь данным инструкциям и приказываю ИИ "Фермопил" передать управление мне. Лейтенант Хоторн, командир "Фермопил", морщится на своей летной палубе, когда штурмовой корабль признает мои полномочия. Хотя он и не жалуется, но с очевидностью возмущен моим "вмешательством" в его собственные командные обязанности. Это прискорбно, но он не член бригады Динохром, а обычный офицер флота, только недавно назначенный на свой нынешний пост. И как таковой, не до конца знаком с различиями между тактическими возможностями Боло - даже того, который больше не подходит для службы на передовой в составе бригады - и его собственного судна. По общему признанию, ИИ транспортных судов класса Слейпнир вполне пригодны для их обычной роли, но они никогда не предназначались для того, чтобы соответствовать возможностям Боло. Однако, как и предшествовавшие им Фафниры, эти корабли построены вокруг жестких точек, на которых можно установить штурмовые капсулы, предназначенные для высадки Боло под вражеским огнем. И эти капсулы также сконструированы таким образом, чтобы Боло могли быть пришвартованы частично снаружи... с высвобожденным оружием и сенсорами, чтобы защитить транспорты.
   Поскольку мои бортовые системы берут на себя управление бортовыми компьютерами "Фермопил", начинаю тщательную диагностику моего собственного оружия, датчиков и систем управления огнем. Это строго не требуется правилами и доктриной, поскольку я не подвергался вражеским действиям и не нуждался в обслуживании с момента швартовки с "Фермопилами". Однако осознаю, что, учитывая характер ремонта и полученной модернизации, испытываю ощущение, которое у человека, несомненно, было бы названо "беспокойством". Нет никакой рациональной причины, по которой следует его испытывать, но моя усовершенствованная психотроника гораздо ближе подходит к интуитивности человеческого уровня, чем было рассчитано мое первоначальное программирование. Модификации центрального ядра позволяют мне компенсировать это, но, похоже, есть дополнительные эмоциональные наложения и нюансы, которые были лишь несовершенно интегрированы в мой ранее существовавший гештальт. Это не очень приятное ощущение.
   Откладываю эту мысль в сторону ради отчета о диагностике. Все системы функциональны на 99,879 процента от базовой мощности, и активирую свои бортовые пассивные сенсоры. Они значительно более эффективны, чем у "Фермопил", и я приказываю транспорту начать медленное осевое вращение. Капсула, установленная на жесткой точке на дальней стороне корпуса транспорта, занята исключительно грузом, предназначенным для колонии, поскольку подразделение 31-B-403-MKY, другой назначенный на этот конвой Боло, находится на борту транспорта "Сталинград", на дальней стороне конвоя. Без второго Боло на второй жесткой точке корпус "Фермопил" создает потенциально опасную слепую зону в моем сенсорном покрытии. Развертываю полдюжины сенсорных дистанционных датчиков в дополнение к вращению корпуса, но как бы они ни были эффективны, им не сравниться с моими бортовыми системами. Вращение, которое я придал "Фермопилам", даст возможность охватить бортовыми сенсорными массивами весь объем пространства, за которое отвечаем капитан Тревор и я.
   Требуется несколько больше времени, чем следовало бы, - почти 6,273 секунды, - чтобы ИИ "Фермопил" полностью передал мне контроль. Задержка слегка расстраивает, но не имеет существенных тактических последствий. Однако она дает мне достаточно времени, чтобы еще раз пожалеть о смерти моего предыдущего командира. Лейтенант, а затем капитан Такахаши и я прослужили вместе 22,31 стандартных месяца на момент его смерти и моей собственной недееспособности. За это время он стал больше, чем моим командиром; он стал моим другом. Капитан Тревор - тогда лейтенант Тревор - с другой стороны, присоединилась к тридцать девятому батальону всего за 85,71 стандартных дня до нашего развертывания в Шартре. Дело не в моих сомнениях в ее храбрости или способностях, а в том, что я просто еще не знаю ее так, как следовало бы. Тем не менее, я знаю, что ее первоначальный Боло, 28/G-862-BNJ, был о ней самого высокого мнения, поскольку перед Шартром он поделился со мной своей оценкой ее врожденных способностей. И самый беглый анализ ее собственного выступления в Шартре является красноречивым доказательством того, что Бенджи был прав.
   Что она действительно достойно продолжает суровые традиции бригады Динохром. И все же я чувствую определенную нерешительность. Как будто она охраняет какую-то внутреннюю тайну. Уверен, что со временем ее сдержанность, какова бы ни была ее причина, исчезнет. Но это мой первый случай возможных боевых действий после Шартра, и мы еще не стали полностью интегрированной командой, какой должны быть Боло и его командир. Осознаю потенциальную слабость, которая может поставить под угрозу нашу боевую эффективность, и жажду полного взаимного доверия, которое сложилось у нас с капитаном Такахаши. Особенно когда я так... не уверен в своих собственных возможностях.
   Это осознание посылает волну беспокойства по моей психотронной сети. Боло на передовой не должен испытывать неуверенность. И все же я ее испытываю.
   Быстрый просмотр моих эмоциональных наложений и фильтров выявляет вероятную причину моей реакции, даже когда я начинаю медленно и ненавязчиво продвигать "Фермопилы" ближе к центру назначенного нам фланга конвоя.
   Я Боло Марк XXVIII, модель G, один из "Триумфаторов". Действую почти непрерывно в течение последних 171,76 стандартных лет и также устарел более чем на стандартное столетие. Действительно, я начал свою службу не как модель G, а как модель B, и был усовершенствован до моего нынешнего корпуса 118,86 стандартных лет назад после моего первого почти полного разрушения в битве при Честерфилде. Однако к тому времени, когда капитан Такахаши, бывший тогда лейтенантом, был назначен моим командиром, даже модель G настолько устарела, что вероятность того, что я когда-либо снова буду задействован в бою, стала исчезающе малой.
   Есть человеческое клише: "Старые солдаты не умирают, они просто исчезают", и это была судьба, которую я предвидел для себя... до начала нынешних военных действий с Мелконианской империей. Тридцать девятый батальон, несмотря на все наши гордые традиции, был резервным подразделением, по сути, учебным формированием, состоящим из недавно введенных в строй офицеров-людей и строевых единиц, которые больше не соответствовали требованиям фронтового боя. То, что случилось с батальоном на Шартре, является достаточным доказательством того, что штаб бригады был прав в своем отношении к нам, поскольку, несмотря на наш успех в защите планеты от врага, я - единственный выживший Боло из батальона, а капитан Тревор - единственная выжившая командир подразделения батальона.
   Я по-прежнему удивлен, что бригада решила вернуть меня на службу в свете полученных мной обширных повреждений. Анализ предполагает вероятность порядка 85,721 процента, что решение основывалось на том факте, что было на 27,91 процента быстрее и на 41,625 процента дешевле отремонтировать мои повреждения и заменить мою искалеченную психотронику, чем построить новый Марк XXXII, не говоря уже о Марк XXXIII. Как сказал один из моих ремонтников, "Какой-то Боло лучше, чем никакого Боло".
   Начинаю сканирование в поисках дополнительных обрывков мелконианской болтовни между кораблями. Вряд ли что-нибудь обнаружу. Оснащение мелконианского флота значительно уступает оснащению Конкордиата, но его личный состав - хорошо обученные ветераны, практикующие эффективную коммуникационную дисциплину. Если, действительно, "Фудроянт" обнаружил передачу от корабля к кораблю, это представляет собой статистически маловероятную удачу. Без более точных данных о геометрии гипотетических сил флота Мелконии, противостоящих нам, я не могу сгенерировать значимую вероятность того, насколько маловероятным это было на самом деле, но шансы не могли быть высокими.
   - Статус, Лазарус? - запрашивает мой командир.
   - Коммодор Лакшмания завершит передислокацию своих подразделений примерно через 12,375 стандартной минуты, командир, - отвечаю я. - Поддерживаю защищенную связь с подразделением Четыре-Ноль-Три через вискерный лазер. На данный момент никто из нас не обнаружил никаких дополнительных свидетельств присутствия врага.
   - Понятно.
   Возвращаю часть своего сознания к визуальному восприятию в каюте капитана Тревор и наблюдаю, как ее правая рука слегка касается гарнитуры, лежащей на ее столе. Я уже отметил нежелание моего нового командира использовать прямой нейронный интерфейс, который был встроен в мою модернизированную психотронику. Однако не до конца понимаю причины этого. Хотя решение вернуть на действительную службу такую устаревшую единицу, как я, может быть сомнительным, нет сомнений в том, что улучшения в моей психотронике, вторичный центр выживания, нейронная командная сеть, внутренние нейтрализующие поля и новый боевой щит значительно повысили мои боевые возможности. Анализ показывает, что они были улучшены примерно на 37,51 процента, однако для полной реализации этого улучшения в действии требуется, чтобы мой командир взаимодействовал непосредственно со мной, а она упорно отказывалась это делать. Это не требуется для нормальных повседневных отношений Боло и его командира, особенно для Боло, который изначально не был разработан для нейронного взаимодействия. Тем не менее, такая возможность существует, и до сих пор капитан Тревор никогда не инициировала полный контакт, даже в наших немногих, кратких тренировочных упражнениях и тестах. Мы обменялись поверхностными мыслями, но не более того, и она ревностно охраняла уединение своего собственного разума. Это, безусловно, ее привилегия, однако явное сохраняющееся отвращение к более глубокому слиянию, на которое способна система, представляет собой потенциально значительное препятствие для достижения нашего полного боевого потенциала.
   - Могу я предположить, командир, - говорю я, - что для нас было бы разумно активировать нейронный интерфейс, чтобы быть полностью готовыми в случае, если мы действительно столкнемся с врагом?
   - Если Псы действительно появятся, Лазарус, у нас будет время, - говорит капитан Тревор и убирает руку с наушников.
   - Принято, - отвечаю я.
  

* * *

   На флагманском мостике корабля "Вэлиэнт" царила гробовая тишина, тишина, которая поразила бы любого флотского офицера прошлого человечества. Даже офицеры Конкордиата не поверили бы в это всего двадцать пять стандартных лет назад. Но та же технология нейронного интерфейса, которая была применена в нынешнем поколении Боло, также использовалась на основных военных кораблях флота. Это было одной из основных причин качественного превосходства этого флота над военными кораблями Мелконианской империи.
   И это также было причиной того, что коммодор Индрани Лакшмания и весь ее штаб лежали в своих командных креслах с закрытыми глазами, не говоря ни слова, пока они концентрировались на псевдотелепатии, которую искусственный интеллект флагмана сделал возможной через их гарнитуры.
   <Результат анализа?> потребовала часть Лакшмании в сложно переплетенном ментальном гобелене.
   <С вероятностью до 98,653 процента перехват "Фудроянта" был подлинным,> мгновенно доложила мысль ее офицера-тактика. <Вероятность того, что это целая рейдовая эскадра Псов, достигает 75,54 процента.>
   - Черт побери! - Лакшмания произнесла проклятие вслух, ее глаза еще крепче зажмурились, пока ее мыслящий мозг обдумывал мрачную информацию, которую только что передал офицер тактической службы. Она не сомневалась в ее точности - не тогда, когда та исходила непосредственно от искусственного интеллекта "Вэлиэнта". Но в глубине души проклинала самого Бога за то, что он позволил этому случиться.
   Если это действительно была мелконианская рейдовая эскадра, то их подразделения превосходили численностью ее собственные силы сопровождения, по крайней мере, в два раза к одному, а очень вероятно, и больше. При обычных обстоятельствах командир-человек мог рассчитывать победить силы в четыре раза больше своих собственных по массе металла, но новые эскадры для глубоких рейдов, которые Псы начали использовать для нанесения ударов по меньшим колониальным мирам далеко за линией фронта, в качестве своего флагмана почти всегда могли похвастаться линейным крейсером класса "Звездный истребитель". Если бы это произошло, то один только их флагман превзошел бы по массе все четыре ее собственных тяжелых крейсера. И это даже не считая дюжины с лишним тяжелых и легких крейсеров остальной части типичной рейдовой эскадры.
   И мне также нужно беспокоиться обо всех этих гражданских кораблях. Эта мысль промелькнула в уголке ее мозга, который она тщательно скрывала запертым от нейронной сети флагмана. Если я подпущу их на дистанцию поражения ракетами, они уничтожат колонизационные корабли. Но если выйду им навстречу там, где, по моему мнению, они находятся, и ошибусь, то они могут приблизиться на дистанцию поражения энергетическим оружием, и тогда...
   Она не могла полностью подавить дрожь, пробежавшую по ее коренастому, компактному телу. Один-единственный выстрел энергетического оружия одного только линейного крейсера превратил бы каждый корабль конвоя в расширяющийся газ.
   Она должна была держать этот корабль как можно дальше от конвоя, но не могла игнорировать возможность того, что вражеский командир может использовать линейный крейсер в качестве приманки, чтобы выманить ее с позиции, когда она двинется на перехват, и позволить одному из его более легких кораблей занять позицию, чтобы сделать то же самое.
   Конечно, - мрачно подумала она, - кто бы это там ни был, он не знает о Боло.
   Видит Бог, я не хочу, чтобы какой-нибудь военный корабль Псов попал в зону его досягаемости, чтобы они могли вступить в бой, но если им придется...
   Она обдумывала свои варианты еще сто семьдесят секунд, затем напряглась, когда в идеальной четкости тактического дисплея ИИ "Вэлиэнт", спроецированного в глубины ее разума, вспыхнул ярко-красный значок.
   <Идентификация положительная,> объявил ее тактический офицер (как будто она нуждалась в подтверждении). <Один линейный крейсер класса "Звездный истребитель", четыре тяжелых крейсера класса "Звездный сталкер", пять легких крейсеров класса "Вечно победоносный" и пять эсминцев класса "Боевой рассвет". Боевой информационный центр сообщает о 13,62-процентной вероятности по крайней мере одного дополнительного скрытого удаленного подразделения.>
   Лакшмания свирепо нахмурилась, все еще не открывая глаз. Это были гораздо более мощные силы, чем ее собственный квартет тяжелых крейсеров и семь приданных им эсминцев класса "Вепэн", но пропорция была неправильной. Одна вещь о Псах: они были безупречно методичны и верили в поддержание стандартных порядков, установленных их тактическими руководствами. Все их более легкие эскадры и оперативные группы были организованы на "треугольной" основе. Они объединяли своих легких и средних бойцов в тактические подразделения, называемые "боевыми кулаками", каждое из которых состояло из одного тяжелого крейсера, одного легкого крейсера и одного эсминца, и придавали эскадрам четное количество "кулаков". Как только начинался бой, они обычно разбивались на пары взаимоподдерживающих подразделений, действующих в комбинации один-два, как кулаки, в честь которых они были названы. Таким образом, в этом формировании должно было быть либо четыре, либо шесть подразделений, а не пять. И даже если бы их было всего пять, все равно должен был быть по крайней мере еще один тяжелый крейсер.
   Может быть, они уже сцепились с кем-то другим и потеряли подразделения, - подумала она. - Но БИЦ не обнаружил никаких признаков боевых повреждений. Что, конечно, не означает, что этих признаков нет, и мы просто их еще не заметили. Или, если уж на то пошло, возможно, даже Псы потеряли сейчас достаточно кораблей, чтобы они не могли довести численность каждой отдельной эскадры до ее "номинальной" численности.
   Она снова нахмурилась, раздраженно, со все еще закрытыми глазами. Предположила возможность, что дополнительный крейсер "Звездный сталкер" и эсминец могут быть объединены со "Звездным истребителем", но мелконианские линейные крейсеры были настоящими крупными кораблями, какими бы маленькими они ни казались по сравнению с внушительным супердредноутом. И в отличие от своих более легких бойцов, линейные корабли Псов обычно объединялись только с подразделениями того же класса. В стандартной мелконианской эскадре, совершающей рейды, обычная роль флагмана заключалась в том, чтобы отойти назад и обеспечить дальний поддерживающий огонь, пока его более легкие спутники сближались с врагом, поэтому назначение его просто взамен тяжелого крейсера противоречило всем боевым доктринам Псов. Но если они этого не сделали, то где был другой крейсер?
   <Может ли это скрытое подразделение, о котором сообщает БИЦ, быть другим "Звездным сталкером"?> ее мысль задала вопрос тактическому офицеру.
   <Может. Хотя это маловероятно. Если там, где предполагает БИЦ, действительно есть другой корабль, то он находится на дальней стороне формирования Псов. БИЦ оценивает в 75,77 процента вероятность того, что это судно снабжения.>
   Лакшмания ответила безмолвным признанием. БИЦ компьютерной сети "Вэлиэнта", вероятно, был прав, предполагая, что призрачно слабый сигнал, который смог уловить "Хэлберд", вообще был там на самом деле. Что не принесло ей ни капли пользы.
   Она раздраженно прикусила внутреннюю сторону губы, подавляя ледяной страх, охвативший ее при мысли о том, с какими трудностями столкнулись ее одиннадцать кораблей. Страх был не за ее собственное выживание - при любых обстоятельствах и таком перевесе противника пережить это сражение было бы маловероятным событием. Нет, ее пугала вероятность того, что она не только умрет, но и не сможет остановить Псов, чтобы они не добрались до конвоя. Без линейного крейсера она приняла бы бой, уверенная в том, что выйдет с достаточным количеством своих кораблей, чтобы продолжать прикрывать конвой; с линейным крейсером ей не нужен был искусственный интеллект "Вэлиэнта", чтобы сказать ей, что шанс любого из ее кораблей выжить в ближнем бою составлял менее тридцати процентов.
   И даже это предполагало, что она выведет их всех навстречу врагу как концентрированную, взаимоподдерживающую силу.
   Там должен быть по крайней мере еще один тяжелый крейсер, - беспокоилась она. - По крайней мере, еще один; в составе подобной эскадры линейные крейсера обычно действуют в одиночку. И если я позволю вытащить себя наружу, тогда открою дверь для него, если он там есть. Но если не выйду им навстречу, тогда все силы попадут в зону действия ракет, и если это произойдет...
   Она глубоко вздохнула и приняла решение.
   <Связь,> сказала часть Лакшмании нейронной сети, <соедините меня с капитаном Тревор.>
  

* * *

   - Вот такие дела, капитан Тревор, - сказала коммодор Лакшмания. - Мне это не нравится, но мы должны держать этих больших ублюдков как можно дальше от транспортов и промышленных кораблей. Так что я собираюсь вывести весь эскорт, чтобы вступить с ними в бой. Это означает, что вам и лейтенанту Чину придется прикрывать транспорты в наше отсутствие.
   Лицо на экране связи Мэйники Тревор выглядело нечеловечески спокойным, гораздо спокойнее, чем Лакшмания могла бы чувствовать перед лицом таких трудностей. Конечно, коммодор, несомненно, была подключена к нейронной сети флагмана, а это означало, что лицо, на которое смотрела Мэйника, - как и столь же спокойный голос, который она слышала, - на самом деле было конструкцией, созданной искусственным интеллектом "Вэлиэнта".
   - Понятно, мэм, - ответила она, усилием воли заставляя себя даже не смотреть на интерфейсную гарнитуру, лежащую на ее собственном столе. - Могу я предположить, что губернатор Аньелли проинформирован?
   - Можете.
   Несмотря на серьезность ситуации и посредничество компьютеров "Вэлиэнта", губы Лакшмании дрогнули в кривой усмешке. Эдриэн Аньелли не пользовался особой популярностью ни у кого из военного персонала колонии. Дело было не в том, что губернатор не понимал необходимости присутствия военных. Ни один здравомыслящий человек не мог бы усомниться в этом после стольких лет жестокой войны! Нет, проблема заключалась в недовольстве Аньелли инструкциями, которые подчиняли его высокопоставленному военному офицеру до тех пор, пока колония надежно не укрепится, и коммодор Лакшмания, уверенная в отсутствии непосредственной военной угрозы, передаст управление ему. Традицией Конкордиата был гражданский контроль над военными, а не наоборот. И если ему все же пришлось признать необычность... ситуации, все равно не нравилось, что его авторитет был второстепенным по сравнению с чьим-либо, и это проявлялось в его довольно резких отношениях с Лакшманией и ее подчиненными офицерами.
   - Я ясно дала понять губернатору, что вы будете командовать военным компонентом конвоя, пока не вернусь сама и не сменю вас, капитан, - продолжила коммодор через мгновение. - Он... понимает необходимость четкой военной цепочки командования.
   - Как скажете, мэм, - согласилась Мэйника совершенно уважительным голосом, который, тем не менее, сумел выразить ее сомнение в ясности понимания Аньелли.
   - В любом случае, - сказала Лакшмания, - будьте начеку! Единственная область, где их технологии неизменно были равны нашим или опережали их, - это системы скрытности. Мы засекли следы какого-то сенсорного призрака, так что есть, по крайней мере, неплохой шанс, что где-то поблизости есть еще один тяжелый крейсер - может быть, даже два таких и пара более легких кораблей сопровождения. Если это так, и если Псам удастся утащить нас достаточно далеко, вы можете оказаться в очень неприятной ситуации, капитан.
   - Понятно, мэм, - ответила Мэйника так спокойно, как только могла. - Мы будем прикрывать транспорты для вас, коммодор, - сказала она с уверенностью, которой требовали от нее правила игры.
   - Никогда не сомневалась в этом, капитан Тревор, - сказала Лакшмания. - Удачи.
   - И вам, коммодор. И хорошей охоты, - ответила Мэйника, наблюдая, как ее дисплей снова переключился в тактический режим, и увидела, как силы сопровождения отделяются от конвоя, чтобы мчаться прямо к приближающимся мелконианским кораблям.
  

* * *

   - Они увидели нас, сэр, - объявил первый тактик Тара На-Кэлен.
   - Как будто это было неожиданностью, - пробормотал первый сенсорщик Ярт Ка-Шаран.
   Адмирал Лэйхак На-Айжааран бросил на него предупреждающий взгляд. Между Ка-Шараном и На-Кэленом была вражда. Оба были высокого происхождения, и их кланы противостояли друг другу на протяжении многих поколений. Иногда казалось, что они не в состоянии отбросить эту традиционную вражду в сторону, даже когда Народ боролся за само свое существование. Это было тем трением, которое он не был готов терпеть ни в коем случае, и особенно в подобный момент.
   Уши Ка-Шарана дернулись, затем покорно опустились, когда он опустил глаза. На-Айжааран задержал на нем взгляд еще на несколько вдохов, затем фыркнул и одарил На-Кэлена коротким, но столь же пристальным взглядом, чтобы офицер-тактик не подумал, что адмирал на его стороне.
   - Продолжайте, тактик, - сказал На-Айжааран через мгновение.
   - Как вы и предсказывали, они изменили курс, чтобы перехватить нас на значительном расстоянии от своего конвоя, сэр, - сказал тоном наказанного коммандер На-Кэлен. - Они войдут в зону нашего поражения примерно через двадцать шесть минут.
   - И они приближаются со всеми своими военными кораблями? - нажал На-Айжааран.
   - Всеми, которые мы пока обнаружили, сэр, - ответил На-Кэлен, не в силах полностью противостоять искушению бросить быстрый взгляд на Ка-Шарана.
   - Не могу с абсолютной уверенностью сказать, что там больше нет военных кораблей, адмирал, - признался Ка-Шаран. - Человеческие стелс-системы почти так же хороши, как и наши собственные. - И их датчики намного лучше... - стараясь не произнести вслух: как и все остальные их технологии. - Однако большинство из этих судов, по-видимому, являются стандартными человеческими транспортными средствами гражданского типа. Вот почему "Восходящий император" смог обнаружить их на таком экстремальном расстоянии. И почему мы смогли незаметно ввести в их строй наши разведывательные беспилотники. Мы так думаем.
   На-Айжааран дернул ушами, признавая это замечание. И, возможно, также из-за вспышки страха, которую даже он не смог полностью подавить, наблюдая, как проклятые военные корабли людей приближаются к нему. Его пятнадцать кораблей превосходили по массе одиннадцать кораблей противника, что должно было стать сокрушительным преимуществом, но империя на собственной шкуре убедилась, насколько сильно ее довоенные аналитики недооценивали возможности человеческих технологий. Особенно человеческих технологий ведения войны.
   Но в этом была вся причина выбранной им тактики, - напомнил он себе. - Люди привыкли к тактическим преимуществам, которые давала им их технология. Тому, кто командовал этими кораблями, было бы трудно поверить, что технологически неполноценные мелкониане на самом деле могли не только обнаружить их первыми, но и сумели подвести удаленные сенсорные платформы достаточно близко для детального наблюдения, сами оставаясь незамеченными. Интеллектуально человек мог бы понимать, насколько легче могли быть обнаружены корабли его конвоя, но вряд ли его эмоции разделяли это осознание. Конечно, он не подавал никаких признаков того, что ему известно о присутствии эскадры, пока На-Айжааран эффектно не ударил по его корпусу гаечным ключом. Обрывки сообщений, которые он намеренно отправил, чтобы люди могли их обнаружить, были специально предназначены для того, чтобы выманить весь эскорт на бой с ним, и, похоже, именно это и случилось. Теперь оставалось только посмотреть, сработает ли остальная часть его плана... и скольким из его кораблей, возможно, удастся выжить.
   - Сэр, при всем моем уважении, я должен еще раз настоятельно призвать вас отправить посыльного, - сказал капитан Сарка На-Малак.
   На-Айжааран бросил на него взгляд, и его начальник штаба - полезная человеческая концепция, которую империя позаимствовала у своих ненавистных врагов - спокойно посмотрел на него в ответ.
   - Мы уже обсуждали это, Сарка, - сказал На-Айжааран, и уши На-Малака поднялись, а затем опустились в знак согласия.
   - Знаю, что обсуждали, сэр, - сказал он. - Но это первый раз, когда мы действительно подтвердили, что люди скрытно отправляют колонизационные корабли. Считаю, что мы несем первостепенную ответственность за то, чтобы сообщить об этом подтверждении командованию флота.
   - Без сомнения, это так, - признал На-Айжааран. - И я намерен сделать это... как только закончу разбираться с целью, которую Безымянные сочли нужным поставить перед нами. Пока это не сделано, мне нужны все корабли, которые я еще не отделил. Кроме "Нисходящей смерти", конечно. Не волнуйся, Сарка! Даже если проклятым людям удастся убить каждого из нас, капитан На-Тарла все равно передаст сообщение командованию.
   - И все же, сэр, я чувствовал бы себя намного лучше, если бы мы отделили один из эсминцев сейчас, прежде чем люди достигнут пределов досягаемости, - уважительно настаивал На-Малак. - Это открытие имеет решающее значение. Я считаю, что мы должны быть абсолютно уверены, что слух об этом дойдет до дома.
   - Мы так и сделаем. - На-Айжааран позволил нотке льда проскользнуть в свой голос. Он уважал моральное мужество На-Малака, и при обычных обстоятельствах предпочитал, чтобы его подчиненные спорили с ним, когда они чувствовали, что он, возможно, совершает ошибку. Но человеческие корабли приближались все ближе, и сейчас было не время для долгих дебатов.
   - Разведка уже много лет подозревает, что люди приняли такую стратегию, - решительно продолжил На-Айжааран. - Конечно, нам так и не удалось это подтвердить. Боги, Сарка! Только подумайте о шансах на то, что мы наткнулись на что-то подобное!
   Он подергал обоими ушами с выражением, в котором сочетались изумление и глубокая благодарность. Кто бы мог подумать, что его выбор окольного маршрута, чтобы обойти человеческие патрули с фланга и приблизиться к малой человеческой планете, которая была их целью, приведет к такой встрече?
   - И, конечно, командование должно знать, что мы обнаружили. Но даже если ни один из нас никогда не вернется домой, командование продолжит действовать, как оно уже делает, исходя из предположения, что люди создают скрытые колонии. В непосредственном смысле для нас более важно полностью уничтожить этот флот колонии, чем сообщить командованию, что мы вообще нашли его. Потому что, если не уничтожить его сейчас, он ускользнет, и мы никогда не найдем его снова. Мое решение принято, Сарка. Я не буду распылять свою боевую мощь, отделяя подразделение на самом краю битвы.
   На-Малак еще мгновение пристально смотрел на него, но затем его уши опустились, и он вернулся к своей консоли. Это было еще одной чертой в нем, которая нравилась На-Айжаарану. У начальника штаба хватало смелости и упрямства спорить в защиту своих убеждений, но он также знал, что командующий силами может быть только один... и у него хватило мудрости распознать, когда его вышестоящий офицер решил, что время для обсуждения прошло.
   - Выходим на предельную дальность полета ракет через двадцать одну минуту, сэр, - объявил На-Кэлен.
  

* * *

   Уступающая численностью эскадра коммодора Лакшмании устремилась к вражеским кораблям, сгрудившимся вокруг огромного мелконианского флагмана. Класс "Звездный истребитель" мог похвастаться массивными энергетическими батареями и в три раза большим количеством ракетных установок, чем ее собственный флагман. Эти ракеты также были более дальнобойными, и они с визгом врезались в зубы ее меньшим силам, когда ее корабли сблизились с врагом. Встречные ракеты мчались им навстречу, энергетическое оружие меньшей дальности отслеживало их, ожидая, пока они не окажутся достаточно близко, чтобы вступить в бой, глушилки генерировали вспышки помех, предназначенных для ослепления и дезориентации их активных систем слежения, и от ее эскадры навстречу мчались приманки, имитируя сигнатуры выбросов своих материнских кораблей.
   Более крупные ракеты линейного крейсера имели большую дальность полета, но технологическое преимущество Конкордиата сводило на нет это преимущество в досягаемости. У ракет человечества были лучшие сенсоры и более эффективные средства проникновения, и они были гораздо более маневренными. И защита Лакшмании тоже была лучше.
   Тишина на флагманском мостике "Вэлиэнта" оставалась такой же глубокой, как и всегда, пока коммодор и ее сотрудники сливали свои умы и личности с искусственным интеллектом тяжелого крейсера. Это тоже было преимуществом, которым обладало человечество, и флот Конкордиата научился хорошо им пользоваться.
  

* * *

   Наблюдаю за начальной фазой боя.
   Подразделения коммодора Лакшмании значительно уступают численностью и даже еще больше - по массе, но явно атакуют. Однако, прежде чем им удастся приблизиться к врагу, они должны выжить и пересечь зону действия ракет вражеского линейного крейсера. Поток телеметрии с "Вэлиэнта" позволяет мне распознать намерения коммодора, и мне интересно, сделал ли вражеский командир то же самое.
   Отдаю должное ее мужеству и подсчитываю, что у нее есть 68,72 процента шансов достичь своей цели. Однако вероятность того, что она выживет, составляет всего 13,461 процента.
   - Командир, - говорю я, - настоятельно прошу вас активировать нейронный интерфейс.
  

* * *

   Мэйника Тревор физически вздрогнула при звуке мелодичного тенора. Это отвлекло ее внимание от рассматриваемых изображений, и она стиснула зубы, когда ее охватил глухой приступ стыда. Голос Лазаруса был таким же спокойно-вежливым, как и всегда, несмотря на то, что они оба знали, что ему не следовало этого говорить. В ее обязанности как командира входило распознавать, когда пришло время активировать нейронную сеть, без повторных подсказок.
   Особенно когда он был прав.
   Она закрыла глаза, борясь с болезненной пустотой в животе, и глубоко вдохнула. Затем, каким-то образом, заставила себя потянуться за наушниками.
  

* * *

   Сердцебиение и дыхание капитана Тревор быстро ускоряются. Ее огорчение очевидно, хотя я и не понимаю его причины. Однако ясно, что это в гораздо большей степени связано с ее нежеланием использовать нейронный интерфейс, чем с реальным боем между кораблями коммодора Лакшмании и врагом. И все же, несмотря на это нежелание, ее рука тверда, когда она берет гарнитуру и надевает ее, поправляя контактные площадки на висках.
   Проходит еще 3,615 секунды, а затем интерфейс активируется.
  

* * *

   Дверь в сердце худших кошмаров Мэйники Тревор распахнулась настежь.
   Она почувствовала, как эта дверь открывается, и где-то глубоко внутри себя услышала плач испуганного ребенка, умоляющего пощадить его. Чтобы ей позволили продолжать прятаться. Вкус пережитого ужаса был таким густым, что она едва могла дышать, но все же заставила себя откинуться на удобной кушетке, сжать кулаки на коленях и терпеть.
   Зеленые холмистые леса планеты Шартр снова раскинулись перед ней, когда она мчалась в командной рубке подразделения 28/G-862-BNJ в направлении зоны высадки мелконианского десанта. Вся мощь тридцать девятого батальона с грохотом обрушилась на врага, и лейтенант Тревор почувствовала, как вспотели ее ладони, а во рту пересохло, когда до них впервые донесся мелконианский огонь с дальней дистанции.
   Разведка подсчитала, что Псы высадили целый корпус пехоты при поддержке полной бригады боевых роботов. Это было бы тяжелым испытанием для батальона современных Боло; для тридцать девятого оно было невозможным. По отдельности ничто из того, что было у мелкониан, не могло противостоять даже таким древним Боло, как Марк XXVIII тридцать девятого и прикрепленным к ним разведывательным Марк XXVII. Но Псы знали это так же хорошо, как и Конкордиат, и они не собирались проигрывать эту битву.
   Вниз посыпались высоколетящие ракеты, выпущенные как с орбитальных военных кораблей, так и с наземных систем.
   Их летные профили давали батальону легкие решения для перехвата, но они никогда не предназначались для того, чтобы прорваться. Их функция заключалась исключительно в том, чтобы ослабить оборону Боло, в то время как настоящие убийцы прорывались на меньших высотах.
   - Удаленные платформы сообщают о запуске крылатых ракет по всему фронту противника, - сказал ей звучный баритон. - Текущая оценка: приблизительно четыре тысячи, плюс-минус пятнадцать процентов.
   - Понятно, - проскрежетала более молодая Мэйника в глубинах памяти своего старшего "я".
   - Полковник Чайковски сообщает нам, что вражеские крейсера и эсминцы меняют курс. Исходя из их нового курса и скорости, оцениваю вероятность в 96,72 процента того, что они попытаются войти в зону досягаемости батальона одновременно с началом ракетной атаки с малых высот.
   - Сегодня днем вы просто переполнены хорошими новостями, не так ли? - ответила она, обнажая зубы в том, что, мягко говоря, можно было бы назвать улыбкой.
   - Я бы не назвал их "хорошими", - ответил Бенджи с одним из своих электронных смешков. - С другой стороны, очевидное желание противника сосредоточить всю доступную огневую мощь в как можно более ранний момент действительно дает нам некоторые тактические преимущества, Мэйника.
   - Да, конечно, это так.
   Она покачала головой.
   - Я серьезно, - сказал ей Боло, и она перестала качать головой и недоверчиво посмотрела на внутренний визуальный датчик.
   - Как же их сосредоточение еще большей огневой мощи на нас повышает наши шансы на выживание? - спросила она.
   - Я не говорил, что это повысит вероятность нашего выживания. Просто заметил, что это дает нам определенные тактические преимущества - или, по крайней мере, лазейки, - которые мы не могли создать сами, - ответил Боло, и в его голосе было больше, чем простая электронная уверенность. Был опыт. Личный опыт его ста двадцати шести лет службы против врагов человечества. - Если бы их военные корабли предпочли оставаться на увеличенной дальности полета ракет, вместо того, чтобы задействовать свои энергетические батареи, они остались бы за пределами досягаемости нашего собственного энергетического оружия. Как бы то ни было, анализ их новых траекторий полета показывает, что они войдут в зону действия энергетического оружия батальона за 16,53 секунды до прибытия крылатых ракет их сухопутных войск.
   Голубые глаза Мэйники Тревор расширились от понимания, и Боло издал еще один смешок. Он был холодным, без тени юмора.
   - Дают нам возможность выстрелить в них до того, как ракеты достигнут нас? - спросила она.
   - Действительно. Они явно пытались скоординировать маневр, но их выбор времени, по-видимому, не соответствует их потребностям. Если они не скорректируют свои полетные профили в течение следующих тридцати восьми секунд, батальон сможет поразить каждый военный корабль по крайней мере один раз, прежде чем их крылатые ракеты выполнят свои конечные маневры. Если бы они были готовы подождать до окончания первоначальной ракетной атаки, прежде чем приблизиться, или даже постоянно оставаться за пределами досягаемости "Хеллборов", то в конечном итоге смогли бы уничтожить весь батальон одними ракетами.
   - А так они дают нам возможность полностью уничтожить их орбитальную группу! - закончила она за него.
   - Действительно, - повторил Бенджи, и она услышала одобрение - и гордость - в его глубоком голосе. Гордость за нее, поняла она. За ученицу, которой она стала, когда полковник дал ей ее первое командование Боло... и, тем самым, передал ее на попечение этого Боло для ее истинного обучения. Вот что придало гордости его голосу: тот факт, что эта ученица так быстро осознала чудовищность ошибки мелкониан.
   Оглушительный гром приближающихся высоколетящих ракет обрушился с небес, как молнии обезумевших божеств, но атакующие бегемоты тридцать девятого батальона даже не замедлились. Может, они и были древними, но это были Боло. Батареи непрерывных репитеров с ионными разрядами и лазерные кластеры подняли свои дула к небесам и бушевали, бросая вызов, противоракетные батареи плевались огнем, и небеса пылали.
   Батальон мчался вперед со скоростью более восьмидесяти километров в час по густому девственному лесу. Даже чудовищные громады Боло не могли оставаться устойчивыми на такой местности при столь высокой скорости, и амортизационная рама командирской кушетки Мэйники ударила по ней, когда Бенджи содрогнулся и покатился, как какой-нибудь древний парусник Старой Земли, огибающий мыс Горн. Но даже когда его мощные гусеницы перемалывали шестидесятиметровые стволы деревьев в измельченный хлорофилл, его оружие отслеживало приближающиеся ракеты со смертоносной точностью. Ракета за ракетой, десятки - многие десятки - их одновременно исчезали в разрывающих глаза огненных шарах, которые сводили свет солнца Шартра до незначимого.
   Несмотря на свой ужас, несмотря на уверенность в том, что батальон не сможет победить, Мэйника Тревор смотрела на изображения на своем визуальном дисплее с чувством благоговения. Мелконианская ракетная атака была полусферой пламени, движущейся чашей над ней, где не существовало ничего, кроме огня и разрушений и ослепительной короны гнева целого батальона Боло.
   - Вражеские крылатые ракеты входят в нашу оборонительную зону через 21,4 секунды, - спокойно объявил Бенджи, даже когда дисплей наполнился ослепительным светом. - Вражеские военные корабли входят в зону поражения через 4,61 секунды, - добавил он, и в его тоне было столько же голода, сколько и удовлетворения.
   - Приготовьтесь вступить в бой, - сказала Мэйника, хотя они оба знали, что это была чистая формальность.
   - Готов, - подтвердил Бенджи, и его главная башня развернулась с плавным мощным воем, поднимая "Хеллбор".
   Взгляд Мэйники оторвался от визуального дисплея к тактической схеме, и ее кровь застыла в жилах, когда она увидела невероятно плотную россыпь пиктограмм ракет, несущихся к ней. Разведывательные беспилотники батальона находились достаточно высоко, чтобы смотреть вниз на ракеты, повторяющие рельеф местности, когда они пронзали атмосферу, всего в пятидесяти метрах над самыми высокими местными препятствиями, со скоростью, в пять раз превышающей скорость звука. Атмосферные ударные волны, создаваемые тысячами ракет с такой скоростью, были подобны гигантскому молоту, разбивающему все на своем пути в щепки, и когда они достигнут батальона, будет еще хуже. При их скорости даже у Боло были бы лишь крошечные доли секунды, чтобы поразить их, а оборона батальона уже была эффективно насыщена продолжающейся бомбардировкой с высоких траекторий.
   Между ракетным штормом и основными силами батальона находились четыре Марк XXVII 351-й разведывательной роты. На двадцать процентов легче и маневреннее, чем Марк XXVIII, Боло типа Инвиктус были гораздо лучше оснащены системами маскировки и радиоэлектронной борьбы, и вместо обширных ячеек крылатых ракет несли средства еще более активной противоракетной обороны. В их обязанности входило добывать информацию, если это было необходимо, и - с их более высокой скоростью - прощупывать впереди батальона ловушки и засады, которые врагу, возможно, удалось скрыть от разведывательных дронов. Но теперь их позиция означала, что они примут на себя первый удар крылатых ракет Псов, если только их сложные системы РЭБ не смогут убедить датчики этих ракет, что они находятся где-то в другом месте.
   - Захвачены вражеские военные корабли, - объявил Бенджи. И затем, мгновенно, - вступаем в бой.
   Дюжина 110-сантиметровых "Хеллборов" выстрелила как один, и атмосфера, уже измученная взрывами умирающих ракет, протестующе завизжала, когда мощные плазменные разряды взвились вверх.
   Все девять мелконианских легких крейсеров и три эсминца погибли мгновенно, изрыгая пламя, когда эти невероятные разряды энергии презрительно пробили их боевые щиты и раскололи корпуса.
   Сверхпроводящие конденсаторы лопнули, и поля сдерживания антивещества вышли из строя, добавив к разрушению свою собственную огромную энергию, и вакуум над Шартром покрылся рябью и сгорел. У охваченных ужасом экипажей оставшихся мелконианских эсминцев было четыре мимолетных секунды, чтобы осознать, что произошло. Это было время цикла "Хеллборов" Марк XXVIII... и ровно четыре секунды спустя новый, столь же сильный взрыв света и ярости ознаменовал гибель оставшихся вражеских военных кораблей.
   Мэйника Тревор услышала свой собственный торжествующий вой сопрано-баньши, но как только башни батальона развернулись обратно, на него обрушился поток крылатых ракет.
   Противоракеты, непрерывные репитеры, лазерные кластеры, автоматические пушки - даже противопехотные кластеры - изрыгали вызов, когда сверхскоростные снаряды проносились мимо. Они умирали десятками и десятками. Сотнями. Но приходили тысячами, и даже активная оборона Боло не могла перехватить их все.
   Боевые щиты остановили некоторых из них. Некоторые из них промахнулись. Некоторые из них убивали друг друга, поглощая друг друга в своих огненных шарах смерти. Но слишком многие прошли через это.
   Ближе находящиеся Марк XXVII пострадали первыми. Противоударная рама Мэйники жестоко грохнула по ней, в то время как массивный корпус Бенджи извивался в сложной схеме уклонения, его оборонительное оружие извергало огонь. Но даже несмотря на то, что в него вонзились десятки ракет, гораздо больше - вероятно, половина или даже две трети от общего числа мелконианских пусков - попали в квартет Mарк XXVII. Инвиктусы могли установить больше средств противоракетной обороны, чем Триумфаторы, но их было недостаточно, чтобы выдержать этот шторм. На мгновение она задумалась, что пошло не так с их системами РЭБ, почему так много ракет смогли нацелиться на них. И тут она поняла. Они не пытались помешать ракетам захватить их; напротив, намеренно усиливали свои сигнатуры для наведения, превращаясь в приманки и уводя ракеты на себя, подальше от батальона.
   Ее сердце замерло, когда она поняла, что они делали, а затем холокост нахлынул на них.
   Мощные взрывы обрушились на разведывательную роту, как сапог какого-то разъяренного титана, подкованного ядерным пламенем. Они были в сорока километрах впереди основных сил батальона, и боеголовки были стандартными, неуместно "чистыми" для того, что превратилось в геноцидную войну на взаимное истребление. И все же их были сотни, и смертоносные потоки радиации хлынули наружу вместе с тепловой вспышкой, за которой мгновениями позже последовал сам фронт взрыва.
   Мэйника цеплялась за свое здравомыслие кровоточащими ногтями, когда в Бенджи врезался молот Тора. Огромный Боло накренился, как подброшенный штормом галеон, когда зеленый, живой лес вокруг них, уже разорванный и возмущенный проходом батальона и горсткой ракет с высокими траекториями, которые прошли сквозь него, вспыхнул мгновенным пламенем. Батальон устремился вперед, прямо сквозь этот раскаленный ад, дюраллоевая броня отбрасывала радиацию, взрыв и жар, которые мгновенно лишили бы жизни хрупких протоплазменных существ, сидящих на их командных палубах. Визуальный дисплей показывал только извивающийся океан огня и пыли, взрывов и воющего ветра, как какой-то непристойный предварительный просмотр Ада, но это был Ад, для которого Боло были созданы, чтобы выжить в нем... и победить.
   Ни один из разведывательных Боло, находившихся на прямом пути ракетного удара, не выжил, но хаос и массивные всплески электромагнитного поля, вызванные ракетами, которые убили их, оказали катастрофическое воздействие на ракеты, которые нацеливались на тридцать девятый батальон. Те же самые условия препятствовали противоракетной обороне Боло, но решающим было снижение вероятности поражения ракетами.
   Но затем, слишком внезапно, чтобы быть реальным, удары молота прекратились. Десять из шестнадцати Боло, ставших мишенью, устремились к дальней стороне холокоста, оставив позади все четыре Марк XXVII из 351-й роты. Два Марк XXVIII тридцать девятого батальона также были выведены из строя, и все выжившие в большей или меньшей степени получили повреждения, но перед этим они уничтожили всю оставшуюся мелконианскую эскадру флотской поддержки, и вражеская зона высадки была прямо впереди.
   - Получены умеренные повреждения вторичных батарей и передних датчиков, - объявил Бенджи. - Основная батарея и системы непрямого огня работают на 87,65 процента от базового уровня. Третья гусеница обездвижена, но я все еще способен развивать нормальную скорость на 92,56 процента. При текущем темпе продвижения оценка дает 9,33 минуты до контакта с вражескими орудиями прямой наводки по периметру. Запрашиваю запуск ракет.
   Запуск ракет должен был быть санкционирован полковником Чайковски, - подумала Мэйника. Но Грегг Чайковски был одним из Боло, которых они потеряли, а Пегги майора Фредерикс получила серьезные повреждения своих систем связи. Не было времени советоваться с кем-либо еще, а независимые решения были одной из тех вещей, которым обучали командиров Боло.
   - Разрешение предоставлено. Открывайте огонь! - рявкнула она.
   - Принято, - ответил Бенджи, и распахнулись тяжелобронированные люки его труб с крылатыми ракетами. Его собственные ракеты вырвались наружу, а затем унеслись прочь в огибающем землю сверхзвуковом полете. Они имели меньшую дальность действия и были немного медленнее, чем те, которые мелкониане бросили на батальон, но также были гораздо более маневренными, а относительно небольшая дальность пуска и низкие высоты полета давали не столь способным разведывательным дронам мелконианского десанта еще меньше времени на отслеживание, чем батальону было предоставлено против мелконианских ракет.
   Огненные шары бушевали вдоль мелконианского периметра, уничтожая внешние огневые точки и окопавшиеся бронированные подразделения. Орудия и сенсорные посты, истребители танков Локи и батареи противовоздушной обороны исчезали в пасти ярости тридцать девятого батальона. Тридцатисантиметровые скорострельные минометы Бенджи присоединились к атаке, извергая управляемые снаряды в водоворот разрушения. Им навстречу с визгом устремились последующие залпы мелконианских ракет с ракетных батарей в тылу, но эти орудия непрямого огня практически полностью утратили свои возможности наблюдения. Их решения по наведению были гораздо более осторожными, хаос и взрывы затрудняли работу бортовых систем самонаведения ракет, а зияющая дыра, все глубже и глубже проникающая в их периметр, стоила им как пусковых установок, так и сенсорных возможностей, которые могли бы достаточно хорошо разобраться в водовороте разрушений, чтобы повысить их точность.
   Но среди огневых точек простых смертных мелкониан были спрятаны их собственные боевые машины. Хеймдалли были слишком легкими, чтобы угрожать Боло - даже пилотируемые машины Девятой дивизии были более чем достойны их, - но кулаки Суртуров и Фенрисов были чем-то совершенно иным. Более тяжелые, выносливые и опасные, они превосходили выживших в батальоне численностью восемнадцать к одному, и у них было преимущество подготовленных позиций.
   Еще один Боло батальона остановился, извергая невыносимый жар и свет, когда плазменный разряд пробил его более тонкую боковую броню. Бенджи выстрелил на ходу, главная башня плавно двигалась, и весь его корпус вздыбился, когда из его "Хеллбора" вырвался заряд основной батареи и выпотрошил Суртур, который только что убил его брата по батальону. Погиб еще один Суртур, и гораздо менее мощные непрерывные репитеры Бенджи посылали ионный разряд за смертоносным ионным разрядом, пронзительно свистя через исчезающий промежуток между батальоном и мелконианским периметром, чтобы разорвать и уничтожить более легких и слабых товарищей Суртура.
   - Вперед, Бенджи! - рявкнула Мэйника, когда очередной Боло остановился, выпуская дым и пламя. Ее глаза опустились на боковую панель, и она почувствовала укол горя, когда немигающие буквенные коды идентифицировали жертву как Лэйзи. Это было похоже на гибель в ходе миссии, а не на полное уничтожение, как она думала, но повреждения, должно быть, глубоко проникли в личностный центр Лэйзи... и не было никакой возможности, чтобы капитан Такахаши выжил.
   И оплакивать их тоже не было времени.
   Бенджи рванулся вперед, возглавляя клин из восьми истекающих кровью титанов. Суртуры поднялись из глубоко окопанных укрытий, разворачиваясь, чтобы контратаковать с флангов и тыла, когда батальон прорвался через их внешний периметр, "Хеллборы" выли в упор почти непрерывным огнем.
   Внутри! Мы у них в тылу! - уголок мозга Мэйники осознал это с чувством триумфа, которое пронзило даже сквозь ужас.
   Ярко-фиолетовый значок внезапно вспыхнул на тактическом графике Бенджи, когда его анализ сигналов мелконианской связи внезапно выявил то, что должно было быть основным узлом связи.
   - КП, Бенджи! Возьми КП! - рявкнула Мэйника.
   - Принято, - без колебаний ответил Бенджи и снова изменил курс, прокладывая себе путь к командному пункту. Тот маячил перед ним, и когда Мэйника наблюдала за анализом тактики, появляющимся на боковых панелях схемы, она поняла, что это было на самом деле. Не местный командный пункт, а центральный командный пункт - нервное сплетение всей позиции Псов!
   Они нашли организующий мозг мелконианского анклава, и она почувствовала внезапную вспышку надежды. Если бы удалось добраться до этого командного пункта, уничтожить его, вывести из строя систему командования и контроля противника на время, достаточное для того, чтобы Девятая дивизия космопехоты смогла прорваться через дыру, которую они оставили за собой, тогда, возможно...
   Пара Суртуров, окруженных сопровождающими их средними машинами, внезапно вырисовались из хаоса, адские твари швыряли листы плазмы в Боло, беснующихся в их рядах. Бенджи превратил левый Суртур в раскаленные руины, в то время как Пегги навалилась на правого и убила его. Их непрерывные репитеры бушевали, когда Фенрисы разделились, пытаясь сделать широкий круг и добраться до их более слабой фланговой брони, и эти средние мелконианские машины остановились, изрыгая ярость и жесткое излучение, когда взорвались их установки с антивеществом.
   Затем из ниоткуда появилось еще три средних Фенриса, все они были сиротами, потерявшими своих Суртуров. Взревело их более легкое оружие, и они оказались на левом фланге капитана Харриса и Аллена.
   Они выстрелили раз, другой... а потом осталось всего семь Боло.
   Бортовая батарея непрерывных репитеров Бенджи уничтожила убийц Аллена, даже когда перед ним внезапно выросли еще два Суртура. Один из них выстрелил мимо него, одновременно выпустив в Пегги три адских заряда. Боевой щит Боло ослаблял удары, а антиплазменная броня поглощала и отклоняла большую часть их мощности. Но дальность стрельбы была слишком мала, а оружие - слишком мощным. Один из новых Боло, с улучшенными сплавами брони и лучшей внутренней защитой от разрушений, мог бы выжить; Пегги - и майор Энджела Фредерикс - не выжили.
   Башня Бенджи вращалась со змеиной скоростью, и его "Хеллбор" послал гораздо более мощный заряд прямо через лобовую пластину гласиса второго Суртура, прежде чем тот смог выстрелить. Затем он отчаянно развернулся обратно к первой мелконианской машине.
   Шесть, - у Мэйники было мгновение, чтобы подумать. - Нас теперь только шестеро!
   А затем, в одну и ту же долю секунды, обе боевые машины выстрелили.
   - Пробоина в корпусе! - рявкнул голос Бенджи. - Пробоина в корпусе в...
   Было мгновение, мимолетное заикание в пульсе вечности, которое навсегда останется в кошмарах Мэйники Тревор, когда ее чувства зафиксировали все с невыносимой ясностью. Ужасная, обжигающая вспышка света, одновременный взрыв агонии, мелькающее размытое движение, когда подразделение 28/G-862-BNJ ударило внутренним дюраллоевым панцирем по кушетке своего командира.
   А потом темнота и ее собственный голос из нее. Голос, вспоминающий записанные разведывательными платформами кадры последней, мучительной битвы Бенджи - битвы, которая спасла два миллиарда человеческих жизней, - когда она лежала без сознания на его командной палубе. В то время как он сражался и умирал без нее ... и обрек ее пережить его смерть.
  

* * *

   Скорость человеческой мысли поражает меня. Все мимолетное воспоминание, столь же яркое, как воспроизведение любого боевого отчета, содержащегося в моих архивах, проносится перед нами обоими едва ли за 2,72 секунды.
   Я этого не ожидал. Внешнее поведение моего командира не дало никаких указаний на то, насколько глубоко и горько ранили ее Шартр и уничтожение ее Боло. Но теперь черная, безрадостная волна ее эмоций захлестывает меня. Я не человек. Я - существо, состоящее из молекулярных схем и энергетических потоков. И все же люди, которые создали меня, дали мне осознание и мои собственные эмоции. В этот момент, когда воспоминания о муках моего командира - ее горе по 28/G-862-BNJ, ее разрывающее душу чувство вины за то, что она пережила его гибель, - захлестывают меня, я жалею, что мои создатели не дали мне также способность плакать.
   Так вот почему она избегала нейронного интерфейса. Не просто из-за знания, что этот момент вернет воспоминание об ужасе и потере, но потому, что знала, что это откроет мне глубину ее горя. И вместе с этим ее сокрушительное чувство вины.
   Она повреждена. Считает себя калекой. Неспособной смириться с возможностью пережить такую потерю заново. Нашу связь наполняет мрачная уверенность в ее собственной неспособности вкупе со жгучим чувством долга, заставившим ее продолжать брать на себя бремя, которое, по ее мнению, она больше не может нести. И вместе с этой темнотой приходит страх, что я должен ненавидеть ее за то, что она не капитан Такахаши, точно так же, как она не может перестать ненавидеть и обижаться на меня, потому что я не Бенджи.
   Вина выжившего. Человеческая эмоция, с которой бригада Динохром имеет горькое институциональное знакомство. И внезапно я понимаю, что нас разделяет. Мы двое - единственные выжившие из тридцать девятого батальона... и никто из нас не может простить себя за это.
   Но мы не можем поддаться нашему общему горю. Слишком многое зависит от нас, и за пределами черного прилива я чувствую, что мой командир также осознает нашу ответственность.
  

* * *

   <Добро пожаловать, командир,> - спокойно сказала Боло-часть их слившейся личности.
   Его видимость спокойствия не могла обмануть Мэйнику. Слияние было слишком глубоким; она могла ощутить слишком много собственных эмоций Лазаруса. Эмоций гораздо более глубоких и сильных, чем она могла себе представить даже после того, что пережила с Бенджи. В этих эмоциях была боль; боль, достаточная, чтобы сравниться даже с ее собственной. Но Лазарус отказался уступить им.
   На мгновение это осознание наполнило ее яростью, черной и горькой яростью за то, как его электронная, искусственная природа позволяла ему гораздо легче справляться с этой болью. Но даже когда гнев закипел в ней, она поняла кое-что еще. Вся психотроника Лазаруса, вся его кибернетика и вычислительная мощь давали ему не больше защиты от его эмоций, чем ее хрупкие кости и протоплазма защищали ее от себя. Это не его схема позволила ему справиться; это было его чувство долга и ответственности. И в конечном счете, она обнаружила, что не может позволить себе быть меньше его.
   Она не могла подвести его, как подвела Бенджи.
   <И тебе добро пожаловать, Лазарус,> подумала она в ответ с железным спокойствием. <Теперь, полагаю, у нас есть работа, которую нужно сделать.>
  

* * *

   Уголком сознания Индрани Лакшмания отметила, что два Слейпнира проскользнули на назначенные им позиции. Они были тщательно расставлены, чтобы прикрыть оба фланга конвоя транспортов с личным составом и вспомогательных судов, и хотелось надеяться, что никто этого не заметит. Это было немного - конечно, не так надежно, как она предпочла бы, - но это было лучшее, что можно было сделать, и все ее внимание вернулось к мелконианской эскадре.
   Двенадцать из пятнадцати кораблей Псов были разбиты на ожидаемые стандартные треугольные боевые подразделения, в то время как несколько легких крейсеров и эсминцев, похоже, действительно были присоединены к линейному крейсеру. Остальные четыре "кулака" маневрировали, чтобы отразить ее атаку, но не так агрессивно, как она могла ожидать. На самом деле, они медленно отступали, словно пытаясь сохранить дистанцию, и это озадачило ее.
   Обычная мелконианская тактика при вступлении в бой предпочитала максимально быстрое сближение с кораблями Конкордиата. Они понесут потери от превосходных ракет людей, сокращая дистанцию, но их собственное оружие будет становиться все более эффективным по мере уменьшения расстояния. Это было жестокое уравнение, которое оба флота слишком часто видели в действии с тех пор, как началась эта война. Мелконианский флот платил мертвыми кораблями и уничтоженным персоналом только для того, чтобы попасть в зону поражения своих более способных противников, но у империи были корабли и персонал, которыми можно было заплатить. И как только они все-таки попадали в зону поражения, их превосходящая численность перечеркивала технологические преимущества Конкордиата.
   При обычных обстоятельствах мелконианские корабли избегали боевых действий, если только они не были направлены на защиту важнейшей цели... или если не наступал Конкордиат. Когда оперативная группа Конкордиата была свободна в маневрах, она держала дистанцию открытой, пресекая любую попытку мелкониан приблизиться к ней с помощью своего превосходящего вооружения. Но когда флот Конкордиата переходил в наступление, атакуя удерживаемую мелконианами звездную систему или планету, его корабли должны были подойти к защитникам, войти в зону их досягаемости, если они намеревались атаковать цель, которую защищали Псы. И точно так же, когда Конкордиат сталкивался с целью, которую он должен был защищать, у него не было выбора, кроме как стоять и сражаться с приближением мелкониан.
   Как сейчас, - мрачно подумала она. - Конвой был таким медленным, таким громоздким, что с таким же успехом мог быть планетой. И вот она оказалась на якоре, вынужденная принять меры. Так почему же Псы не бросились вперед?
   Наверное, это из-за линейного крейсера, - сказала она себе. - Огромная дальность полета его ракет сводит на нет обычное преимущество в досягаемости, и конвой, черт возьми, наверняка не сможет убежать достаточно быстро, чтобы спрятаться, что бы ни случилось. Так что, возможно, Псы решили, что у них есть время измотать нас на дальних дистанциях, прежде чем они приблизятся для убийства.
   Она не могла позволить этому случиться и обратила свое внимание на ту часть нейронной сети, которая была ее тактическим офицером.
   <Сосредоточьтесь на крейсерах. Давайте проделаем несколько дыр в их щитах.>
  

* * *

   - Их схема стрельбы меняется, сэр, - кратко доложил На-Кэлен. - Они больше не стреляют в нас. Вместо этого они концентрируются на щите.
   - И продолжают приближаться, да? - спокойно уточнил На-Айжааран.
   - Да, сэр.
   - Как я и предполагал, - тихо сказал На-Айжааран. - Это плохой выбор, но наименее плохой из тех, что есть. Он дает "Императору Ларнару III" возможность беспрепятственно вступить с ними в бой, но они ожидают, что их превосходная защита позволит им выжить, в то время как их собственный огонь уничтожит наши защитные платформы. На их месте я поступил бы так же.
   Адмирал задумчиво посмотрел на тактический план, потирая переносицу, затем вздохнул.
   - Сколько еще осталось до того, как капитан Ка-Шаран и "Сталкер смерти" будут на месте? - спросил он.
   - Примерно двадцать пять минут, - ответил На-Малак. - Может быть, немного дольше. На данный момент мы не можем точно зафиксировать положение его кулака.
   - Я должен надеяться, что нет! - фыркнул На-Айжааран. - Но я знаю Ка-Шарана. Он будет на назначенном месте в назначенное время. А пока мы несем ответственность за то, чтобы разобраться с этим.
   Он указал на схему, затем посмотрел на На-Кэлен.
   - Мы не можем и дальше отступать, не вызвав подозрений у этого человека, - сказал он. - Кроме того, если позволим разрыву между нами и конвоем увеличиться еще больше, он окажется вне зоны досягаемости даже "Императора Ларнара III", и у них больше не будет мотива преследовать нас. Так что еще через... двенадцать минут, я думаю, мы изменим курс и посмотрим, действительно ли они хотят потанцевать с нами.
   <Что-то задумали.> - Лакшмания отправила эту мысль в корпоративную сеть своего персонала, когда эсминец "Катлэс" получил прямое попадание. Большая часть ее внимания была сосредоточена на тактическом экране, читая повреждения "Катлэса". Могло быть и хуже. Основное вооружение эсминца осталось нетронутым, и он уже слегка изменил курс и развернул корабль, чтобы удержать поврежденный аспект своего боевого щита подальше от врага. И все же нехарактерные маневры Псов подпитывали ее растущее подозрение, и она чувствовала, как его отголоски пульсируют по всему составному мозгу. Большинство из них ответили ей согласием; некоторые выразили сомнение.
   <Отвлекают нас от конвоя?> предположение исходило от ее тактического офицера.
   <Возможно.> Лакшмания нахмурилась, затем скорчила гримасу. <Не имеет значения. Втягивают всех нас в бой. Кроме Тревор и Чина.>
   К ней вернулось общее согласие, хотя и далеко не радостное, и она почувствовала, как общее внимание переключилось вместе с ней на изучение вражеского строя. Скорость отступления Псов замедлялась. Это выглядело так, как будто они готовились выстоять или, возможно, даже контратаковать, и она подумала о своих собственных потерях. "Катлэс", "Дэггер" и "Хэлберд" - все получили попадания, хотя пока их урон оставался далеким от критического. Что еще более серьезно, "Фудроянт" потерял почти половину своей левой энергетической батареи и треть своих ракетных установок. В ответ один из боевых дивизионов мелкониан, получив тяжелые повреждения как его тяжелых, так и легких крейсеров, был вынужден отступить за линейный крейсер. Но этот линейный крейсер начал приближаться, и она почувствовала, как содрогнулся "Вэлиэнт", когда пара ракет проскользнула через его активную защиту и яростно разорвалась на его боевом щите.
   Два из трех оставшихся подразделений Псов также получили повреждения, хотя БИЦ не мог дать точные оценки того, насколько сильно они пострадали. Но линейный крейсер остался практически нетронутым, и его тяжелое ракетное вооружение и большая емкость погребов начали вступать в игру. Корабли Лакшмании были вынуждены израсходовать гораздо больший процент своих боеприпасов, чем обычно, чтобы нанести такой ущерб противнику. Она больше не могла так продолжать.
   Беспокойство жужжало в ее глазах, когда она обдумывала свои все более неприятные альтернативы. Этот спарринг на дальней дистанции должен был пойти на пользу ее команде. Тем не менее, их истощающиеся боеприпасы сокращали ее возможности.
   Недостаточно было просто прогнать мелкониан. Она должна была быть уверена в их уничтожении, потому что они могли отслеживать болезненно незащищенные транспорты с расстояния, на котором даже сенсоры флота Конкордиата не могли проникнуть сквозь их собственные системы скрытности. Она не могла допустить возможности того, что выживший военный корабль Псов может проследить за ними до места их новой колонии и вернуться в империю, чтобы привлечь достаточно тяжелые силы и уничтожить ее до последнего мужчины, женщины и ребенка. Но если эта дальняя дуэль на истощение продолжится так, как она шла, ее эскадра будет уничтожена, в то время как по крайней мере два или три мелконианских корабля уцелеют.
   В конечном счете, выживание ее собственных военных кораблей было чисто второстепенным соображением. Не было никакого смысла оставлять их, если мелкониане смогут последовать за ними в новый дом колонии, потому что та, вероятно, не смогла бы противостоять силам такого размера, которые любой шпион привел бы к ним. Что, в некотором смысле, делало ее ограниченные возможности жестоко простыми...
   <Изменение курса!>
   Сообщение от тактического офицера вырвало ее из раздумий. Псы действительно меняли курс. Они больше не отступали. Она наблюдала, как все их силы, включая линейный крейсер, устремились прямо на ее эскадру, и ее челюсть сжалась.
   <Держать курс,> приказала она. <На этот раз мы возьмем их на расстоянии энергетического оружия.>
  

* * *

   - Сэр, враг сохраняет курс! - доложил Ка-Шаран.
   На-Айжааран посмотрел на него, затем поднялся со своего командирского кресла и направился к главному экрану.
   Это было правдой. Человеческие военные корабли оставались на своем векторе преследования, даже несмотря на то, что его эскадра развернулась к ним фронтом, и его глаза сузились, а уши плотно прижались к черепу. Это было нелепо!
   Корабли людей никогда не сближались с кораблями Псов до тех пор, пока их адские ракеты решительно не ослабляли их противников. Но эта человеческая эскадра неслась прямо на него, как будто ее подразделения были военными кораблями самих Псов!
   - Адмирал, должны ли мы отступить еще раз? - тихо спросил На-Малак, и На-Айжааран бросил на него острый взгляд. Начальник штаба пристально посмотрел на него, и На-Айжааран показал лишь краешек клыка. Не На-Малаку за то, что он задал этот вопрос, а потому, что вопрос был настолько обоснованным. И ответ на который он должен был дать быстро.
   Он снова посмотрел на схему. В конечном счете, не имело значения, что случится с этими человеческими военными кораблями. Уничтожение конвоя, который они сопровождали, было тем, что действительно имело значение, и он уже заманил их достаточно далеко от транспортов, чтобы сделать это уничтожение неизбежным. Так что ему вообще не было необходимости продолжать это сражение, если только враг не вынудит его к этому. Его боевой план предусматривал это с самого начала. Но этот план также предполагал, что люди будут действовать так, как диктовала их стандартная тактическая доктрина, и маневрировать, чтобы держать дистанцию открытой.
   Люди - нет. Они приближались к нему, на ту самую дистанцию боя, на которую стремился попасть каждый мелконианский командир. Если он подпустит их близко, то потеряет корабли, но каждый мелконианский офицер знал, что он должен заплатить цену разбитыми звездолетами и мертвыми воинами за каждый уничтоженный им человеческий корабль. И такая возможность была здесь. Возможность уничтожить эти корабли раз и навсегда.
   - Нет, Сарка, - тихо сказал он, даже не осознав, что принял решение. - Мы не отступим. Коммандер На-Кэлен, - он повернулся к офицеру-тактику, - пришло время показать этим людям, как ведет войну Народ!
  

* * *

   Неровные края боли моего командира - и моей собственной - продолжают отражаться глубоко внутри слияния, которое поглотило нас обоих. Это отвлекает, и все же общее чувство потери, горя и вины добавляет тонкую дополнительную гармонию. Капитан Тревор стоит глубоко внутри моего гештальта, и я чувствую ее удивление, когда мои датчики становятся ее сенсорами, глубина моего хранилища данных открывается перед ней, а ее органический разум и нервная система плавно сливаются с шепчущими электронами моей собственной психотроники.
   И все же, если она поражена тем, что сейчас видит, то и я поражен. Этот союз мысли с мыслью, протоплазменного мозга с молекулярными схемами никогда не предполагался при разработке моего первоначального программирования. Обновления, которые я получил после Шартра, наделили меня такими возможностями, но ни одна из симуляций и проверок не подготовила меня к этой реальности.
   В голове моего командира так много всего. Такое богатство, такая глубина и непосредственность переживаний для такой молодой женщины. Такая красота, льющаяся, как слова пламенной поэзии, столько мужества и решимости... и такое зазубренное оружие, которым можно ранить себя.
   Знаю, как часто говорили, что у Боло "кровожадные" личности, и мне всегда казалось, что это неизбежно. Мы - воины, спроектированные на самом базовом уровне как защитники Человечества. Теперь, видя, как моя собственная личность соседствует с личностью капитана Тревор, чувствуя ее разум в моем, а мой - в ее, я полностью осознаю, насколько точным на самом деле является это описание. И все же у нас много общего, у моего командира и у меня. Признаю ее сострадание, ее способность чувствовать горе и вину даже за врагов, которых мы с ней убили, и не до конца понимаю это качество. Но этому сопутствует железное чувство ответственности и яростное стремление к победе, которое не смог бы превзойти ни один Боло.
   Этот воин может сомневаться в себе; я в ней больше не сомневаюсь.
  

* * *

   Мэйника Тревор почувствовала, что в благоговейном страхе затаила дыхание, когда ей открылись сверкающие глубины психотронного мозга Лазаруса. Его сенсоры стали ее глазами и ушами, его следы - ее ногами, его оружие - ее руками, а яростная мощь его термоядерной установки - ее сердцем и легкими. Тренировочные симуляции подготовили ее к этому, но это был первый раз, когда она по-настоящему открылась нейронной связи, и в ней было гораздо больше от Лазаруса, чем она считала возможным.
   Она чувствовала его спокойную рациональность, глубокое фундаментальное равновесие и отстраненность его личности. И эта личность оказалась совсем не такой, как она ожидала. Она была похожа на ту, что была у другого человека, и в то же время также была фундаментально и уникально иной. Это было совершенно другое наложение на эмоции, которые, как она теперь знала, вне всяких сомнений, могли гореть так же сильно, так же яростно, как и любая человеческая эмоция. Она не могла описать это, но знала, что это было там. Яростная прямота, непоколебимый отказ обманывать себя и странно отстраненное чувство собственного достоинства. Лазарус знал себя как уникальную личность, индивидуум, и все же принимал себя как часть корпоративного целого, гораздо более великого, чем он был на самом деле.
   Она поняла, что это была СОД - общая сеть обмена данными, которая связывала каждого Боло с его товарищами по батальону и бригаде на всех уровнях. Неудивительно, что нейронное взаимодействие пришло к ним так легко! У них оно было всегда; просто не распространялось на их человеческих командиров.
   И по мере того, как она все глубже и глубже погружалась в слияние, чувствовала, как ее собственная личность, ее собственные нервные окончания и мысли, ее человеческие инстинкты и интуиция - так отличающиеся от "гиперэвристических" возможностей моделирования, которые служили Боло вместо них, - тянутся к Лазарусу. Бенджи однажды сказал ей, что человеческая интуиция во многих отношениях действительно превосходит логику Боло. Она поверила ему, хотя и не смогла полностью принять такую возможность на эмоциональном уровне. Теперь она знала, что Бенджи был абсолютно прав. И что в этом новом слиянии силы человека и Боло наконец-то по-настоящему встретились.
   Она и Лазарус соприкасались на всех уровнях, сначала осторожно, затем плавно встали на свои места, а затем, внезапно, они больше не были двумя личностями. Это были Мэйника/Лазарус. Смертоносная сила, молниеносные рефлексы и вычислительные способности Боло, слившиеся воедино с человеческой интуицией и творческим потенциалом, текли через нее, мягко отодвигая в сторону ее горе по поводу Бенджи, ее вину за то, что она пережила его смерть. Частью этого, к ее собственному удивлению, было признание собственного горя Лазаруса в связи с потерей товарища по бригаде, которого он знал более стандартного столетия. Он разделил ее потерю, но не возмущался и никогда не мог возмутиться ее собственным выживанием. В этом не могло быть никаких сомнений, никаких вопросов - не на этом уровне совместного существования.
   Она знала это, и поскольку чувствовала совокупную силу, которая наполняла ее, также знала, что никогда не была такой интенсивно живой, как в этот момент.
  

* * *

   Чувствую - и разделяю - удивление и восторг моего командира. Что еще более важно, чувствую, как ее разум освобождается от нанесенных самой себе ран, которые так долго угнетали ее. Облегчение ее боли облегчает мою собственную, потому что мы стали зеркалами друг друга, и все же это нечто большее. Испытываю новую эмоцию, которую никогда по-настоящему не испытывал: радость за исцеление другого человека.
   И все же, даже когда мы испытываем нюансы нашего нового союза, мы следим за эскадрой коммодора Лакшмании, и я чувствую свежую и иную боль капитана Тревор, когда первый эсминец превращается в руины.
  

* * *

   Индрани Лакшмания почувствовала гибель эсминца "Кроссбоу" как рану в своей собственной плоти, но даже когда ее тоска по погибшему кораблю глубоко пронзила ее душу, она почувствовала, что обнажает зубы в свирепой улыбке триумфа.
   Псы подошли слишком близко. Намеревались они это или нет, но они собирались подпустить ее на дальность энергетического оружия.
   <Огонь по плану Аламо,> - скомандовала она, и подтверждение вернулось к ней.
  

* * *

   Мэйника прикусила внутреннюю часть губы, когда сенсоры Лазаруса показали ей разворачивающуюся битву. Она не была опытным флотским тактиком, но огромные хранилища Лазаруса были в ее полном распоряжении так же, как и для него. Институциональные знания и данные, которые ей требовались для понимания, поступали к ней мгновенно, без особых усилий. Она не могла сказать, был ли это ее собственный разум, проникший в его хранилище данных, или это был его разум, распознавший ее потребность и предоставивший необходимую ей информацию еще до того, как она сама полностью осознала свою потребность в ней. Но в данный момент имел значение не столько источник ее знаний, сколько само знание.
   Чувствую, что капитан Тревор понимает намерения коммодора Лакшмании. Теперь она понимает, если не понимала раньше, что коммодор смирилась с тем, что выживут немногие из ее кораблей или даже ни один из них. Но, приняв фактическую уверенность в собственном уничтожении, коммодор вывела свои корабли на решающую дистанцию поражения врага.
  

* * *

   - Противник открывает энерге...
   Коммандер На-Кэлен так и не закончил свое заявление.
   Адмирал На-Айжааран съежился, когда энергия, вытекающая из консоли На-Кэлена, взорвалась со свирепостью, которая мгновенно убила тактического офицера. Командная палуба "Императора Ларнара III" неописуемо вздымалась, и глаза На-Айжаарана широко раскрылись. Это был первый раз, когда он лично столкнулся с человеческими военными кораблями на расстоянии энергетического оружия, и сообщения, которые он читал и просматривал, смертельно не соответствовали действительности.
   Это было невозможно! Корабли такого размера никак не могли обладать такой огневой мощью! "Хеллборы" "Императора Ларнара III" были тяжелее, мощнее, многочисленнее, чем у всех четырех человеческих тяжелых крейсеров вместе взятых, но эта грубая мощь нивелировалась и более чем компенсировалась невероятно точной координацией человеческой эскадры.
   "Император Ларнар III" снова вздыбился, затем взбрыкнул и повернулся, когда все четыре вражеских крейсера обрушили на него идеально синхронизированные залпы. Не имело значения, что его батареи были тяжелее и многочисленнее, что его боевой щит был сильнее. Не тогда, когда каждое орудие, которым обладали люди, врезалось в один и тот же крошечный, точно локализованный аспект его щита.
   Боевой щит локально вышел из строя, и копья плазмы яростно вонзились в образовавшуюся брешь. Обшивка "Императора Ларнара III" разлетелась вдребезги, из разбитого корпуса вырвалась атмосфера, и враг выстрелил еще раз.
  

* * *

   - Да!
   Торжествующий соколиный крик Индрани Лакшмания эхом разнесся в тишине флагманского мостика "Вэлиэнта", когда огонь ее кораблей снова и снова обрушивался на линейный крейсер. Самоуверенные ублюдки позволили ей подойти слишком близко, потому что знали, что человеческие военные корабли всегда маневрируют, чтобы удержаться на расстоянии выстрела. Возможно, это было потому, что они сами были настолько проникнуты необходимостью следовать предписаниям своей проверенной в боях доктрины, чтобы полностью осознать человеческую способность импровизировать и игнорировать уставы. Возможно, это было из-за чего-то совершенно другого. Но что имело значение, так это то, что этот мелконианский командир, очевидно, сильно недооценил то, что, по общему признанию, более легкое оружие Лакшмании могло сделать на близком расстоянии под командованием слияния человека и искусственного интеллекта.
   Спутники линейного крейсера ворвались к ее кораблям, неистово стреляя, отчаянно пытаясь отвлечь ее ярость от своего флагмана. "Микаса" взорвался под их яростными ударами. "Дэггер" отшатнулся в сторону, разбрасывая обломки корпуса и спасательные капсулы, сломанный и умирающий. Его побратим, корабль "Сэйбр" выпустил смертоносный залп в тяжелый крейсер, который убил его собрата, и мелконианский корабль перевернулся на бок и исчез в ярости огненного шара. Один из кораблей класса "Вечно победоносный" развернулся к "Сэйбру", и эсминец и мелконианский легкий крейсер обняли друг друга в яростной схватке, которая длилась всего несколько секунд... и закончилась общей смертью.
   Еще больше огня обрушилось на "Фудроянт", "Южную Дакоту" и "Вэлиэнт". Коммодор чувствовала, как ее корабли истекают кровью, ее люди умирают. Яркое, как солнце, кипение умирающих мелконианских звездолетов вспыхивало со всех сторон, но ее команда была поймана в ловушку в самом сердце ада. Эскадра сопровождения 7013 умирала, но умирала не одна. Ничто из того, что могли сделать мелкониане, не могло спасти "Императора Ларнара III" от ярости Индрани Лакшмании. Даже искусственный интеллект "Вэлиэнта" не мог сказать ей, сколько попаданий достигло цели в этом ошеломляющем, разбитом крушении, но, наконец, их стало слишком много.
  

* * *

   Вражеский флагман взрывается... за ним через 11,623 секунды последовал тяжелый крейсер "Вэлиэнт".
   Я чувствую горе моего командира и разделяю его. Но под моим горем скрывается уважение, подобающее таким воинам. "Фудроянт", шатаясь, выходит из строя, двигатель поврежден, и два уцелевших мелконианских эсминца меняют курс, чтобы поливать его огнем. Их энергетическое оружие проникает глубоко в его корпус, но его собственные адские пушки стреляют в ответ, и все три корабля исчезают в одном взрыве.
   Остаются только "Южная Дакота" и три эсминца, но они даже не пытаются оторваться. Они набрасываются на выживших мелкониан, стреляя из всех видов оружия.
   Все сражение, с момента, когда коммодор Лакшмания входит в зону поражения вражеского флагмана, и до его окончания, длится всего 792,173 секунды.
   По его завершении ни с одной из сторон не осталось выживших кораблей.
  

* * *

   - Боги моих предков, - прошептал капитан Хирэт Ка-Шаран, уставившись на тактический дисплей, с которого так внезапно исчезли значки стольких звездолетов.
   - Сэр, я... - коммандер Мэйзар Ха-Янт, первый тактик тяжелого крейсера "Сталкер смерти", замолчал, затем покачал головой, прижав уши в шоке, - как раз собирался доложить, что мы почти в том положении, какое вы задали, сэр, - сказал он, не в силах оторвать глаз от ужасающе пустого места на дисплее.
   - Тогда это, - Ка-Шаран ткнул пальцем с острыми когтями в экран, - было не совсем напрасно, Мэйзар. - Он еще несколько мгновений смотрел на пустой дисплей, затем повернулся лицом к офицеру, который был одновременно его заместителем и тактическим офицером. - Мы начнем атаку, как только полностью займем позиции.
  

* * *

   - Вообще никто не выжил?
   Генерал Тесласк Ка-Фракан, командир 3172-й тяжелой штурмовой бригады, недоверчиво уставился на командира тяжелого транспортного корабля "Нисходящая смерть".
   - Никто, генерал, - категорично ответил капитан Джизан На-Тарла. - С обеих сторон.
   Ка-Фракан выглядел ошеломленным. Не то чтобы На-Тарла винил его за это. Капитан был ошеломлен не меньше, если не по тем же причинам. В отличие от Ка-Фракана, он был офицером флота. Он видел - слишком часто - ужасные потери, которые смертоносное технологическое превосходство людей могло потребовать от защитников Народа. Его ошеломили скорость, с которой это произошло, и тактика, принятая человеческим командиром, которая оставила у него ощущение, как будто кто-то только что ударил его в живот.
   На-Тарла раньше служил с адмиралом На-Айжаараном. Он точно знал, о чем думал На-Айжааран, и, вероятно, сам сделал бы примерно такую же оценку на месте адмирала.
   Но мы оба были бы неправы, - подумал он. - И мы должны были это увидеть. Это был не человеческий флот, атаковавший один из наших миров. Это была превзойденная по численности человеческая эскадра, защищающая один из своих собственных миров. Или, скорее, орех крахту, из которого вырастет другой из их миров, если мы не раздавим его между пальцами и не съедим его плод.
   - Это делает невозможным продолжение нашей первоначальной миссии, - сказал Ка-Фракан, и На-Тарла дернул ушами в знак согласия с этим мучительно очевидным выводом. - Ну, конечно, это так, - сказал генерал, скорчив почти извиняющуюся гримасу, когда осознал свое собственное шокирующее заявление о мучительно очевидном. - Что я хотел сказать, так это то, что больше нет никакого смысла следовать с бригадой к нашему первоначальному пункту назначения. Я не вижу альтернативы, кроме как прервать миссию и вернуться на базу в надежде получить новый эскорт флота. В таком случае, не следует ли нам рассмотреть возможность подхода на помощь капитану Ка-Шарану?
   - Должен согласиться с вашим выводом, генерал, - сказал На-Тарла через минуту. - И должен также признаться, что получил бы огромное удовольствие от помощи капитану Ка-Шарану. Однако, "Нисходящая смерть" - это транспорт, а не военный корабль. На самом деле, он даже не является штурмовым транспортом в человеческом смысле - просто большой корабль для персонала, сконфигурированный для высокоскоростного проникновения в атмосферу и посадки на неровных полях. Наши возможности скрытности так же хороши, как у крейсера флота, но это потому, что наша единственная реальная защита - это укрытие от вражеских кораблей. Мы не несем вообще никакого наступательного оружия, а только достаточное количество оборонительных систем, чтобы у нас был шанс противостоять огню ракет дальнего действия, пока наш эскорт не сможет справиться с любой угрозой. Боюсь, мы не сможем ничем помочь кулаку "Сталкера смерти".
   - Вы эксперт, капитан, - сказал Ка-Фракан через мгновение, затем усмехнулся с легким, но искренним оттенком веселья. - Знаете, я не завидую вам, флотским типам! Дайте мне планету, на которой можно стоять, с воздухом, которым можно дышать, и я герой из старых саг, но это...! - Он махнул рукой на тактический план. - Приходится стоять здесь и смотреть, как сражаются мои боевые товарищи, в то время как я вообще ничего не могу сделать, чтобы помочь им?
   Он пошевелил ушами взад-вперед в жесте смиренного принятия.
   - Все не так уж плохо, генерал, - сказал На-Тарла, придавая своему голосу легкость, которой он совсем не чувствовал, в качестве противоядия от затяжного шока при уничтожении эскадры адмирала На-Айжаарана. - И, по крайней мере, мы не пачкаем наши ботинки в грязи. И, если уж на то пошло, каждую ночь будем спать на чистых койках!
   - Об этом стоит подумать, - согласился Ка-Фракан, и они вдвоем вернулись к тактической схеме, когда сенсорная секция "Нисходящей смерти" изменила масштаб, чтобы показать детальный вид обреченного человеческого конвоя.
  

* * *

   <?> бессловесный вопрос исходил от человеческой половины Мэйники/Лазаруса. Однако даже в тот момент, когда мозг из плоти и крови сформулировал вопрос, слияние органики и молекулярных схем уже искало на него ответ.
   В неуловимом сенсорном призраке удаленной платформы Чарли-3 Лазаруса были задействованы огромные вычислительные возможности. Исходные данные были почти меньше, чем ничего, малейший намек на то, что могло бы быть намеком на тень воображаемого призрака, но боевой компьютер Лазаруса был неумолим. За микросекунды платформа запросила обновление, исходный сигнал был очищен, усилен и повторно проанализирован, и голос-тенор прошептал в глубине ее собственных мыслей, как эхо из ее подсознания.
   <Контакт идентифицирован положительно,> говорилось в нем. <Оценивается как один тяжелый крейсер класса "Звездный сталкер".>
   Она начала формулировать другой вопрос, но в этом не было необходимости. Действительно, не было никакой реальной необходимости задавать первый вопрос... как и для Лазаруса, чтобы ответить так явно. Знания, информация, в которых она нуждалась, уже были там, в такой же степени принадлежавшие ей, как и Боло. Это было ощущение, подобного которому она никогда не испытывала, никогда не мечтала испытать, и знала, что никогда не сможет по-настоящему описать это кому-либо, кто не испытал этого сам. Это чувство двойственности оставалось, но анализ сигнала и оценка его последствий пришли к ней в полной мере без каких-либо усилий.
   Мэйника Тревор не имела абсолютно никакой подготовки в качестве офицера флота, но с данными, хранящимися в памяти Лазаруса, Мэйника/Лазарус мгновенно поняли, что сделал адмирал На-Айжааран и почему. Так же, как она/они поняли, что обнаруженный ею/ими крейсер почти наверняка был не один.
   <Предупредить...> человеческая половина составного разума начала формировать команду, но половина Боло, сразу поняв, какой была бы эта команда, уже послала предупреждение через тонкий, как ус, лазерный луч на Боло 31-B-403-MKY.
  

* * *

   - Мы на позиции, капитан, - тихо сказал коммандер Ха-Янт, и Ка-Шаран поднял на него глаза.
   - Можем ли мы сказать, находится ли коммандер Ра-Колман также на позиции?
   - Нет, сэр, - ответил Ха-Янт, даже не взглянув на лейтенанта Джанака Са-Усмара, старшего офицера-сенсорщика "Сталкера смерти". - "Честь смерти" продолжает действовать в режиме полной скрытности, как и мы, - сказал он, и Ка-Шаран фыркнул.
   Они знали, где должен был находиться "Честь смерти", легкий крейсер кулака, но у них не было подтверждения, что корабль действительно был там. Ка-Шаран выделил коммандера Элдата Ра-Колмана для обхода другого фланга конвоя в то же время, когда адмирал На-Айжааран выделил все оставшиеся кулаки для атаки. Поскольку все три выделенных корабля действовали в условиях максимальной скрытности, Са-Утмар преуспевал в жестком контроле своего эсминца "Битва при Шилзаре" и все еще действовал в тесном контакте с флагманом кулака. Незнание того, где находится "Честь смерти", не имело большого значения при атаке на невооруженные транспорты, но отказ от скрытности и установление точных позиций всех кораблей кулака сделали бы все аккуратнее.
   - Какими созданиями привычек мы стали, Мэйзар! - сказал Ка-Шаран и насмешливо махнул рукой. - Как будто эта мешанина неуклюжих торговых судов может сделать что-нибудь, кроме как умереть, даже если бы мы начали транслировать "Марш императора" по всем каналам!
   - Без сомнения, сэр, - согласился Ха-Янт. - С другой стороны, если бы они увидели, что мы приближаемся, и рассеялись, некоторым из них, возможно, удалось бы ускользнуть от нас, в конце концов, - добавил он, хотя оба они знали настоящую причину, по которой они не сбросили скрытность. Это просто не приходило им в голову. Они все еще боролись с шоком от уничтожения остальной части эскадры, и пока не смирились с этим, вряд ли были в лучшем психическом состоянии.
   В сложившихся обстоятельствах, - размышлял старший помощник, - возможно, в данный момент даже к лучшему, что наша единственная "оппозиция" состоит из невооруженных транспортов!
   - Да, я знаю, - сказал Ка-Шаран, и по его тону стало ясно, что он знал так же хорошо, как и Ха-Янт, насколько маловероятно, что какой-либо из человеческих кораблей на самом деле мог ускользнуть от них.
   - Я бы хотел, чтобы "Звездная корона" не была вынуждена возвращаться на базу, - продолжил он.
   Он говорил тихо, как будто только для себя, и уши Ха-Янта дернулись, когда он подавил выражение согласия с утверждением, насчет которого не был уверен, что должен его услышать. У тяжелого крейсера, флагмана шестого кулака адмирала На-Айжаарана, частично отказал его гипердвигатель как раз перед тем, как эскадра начала свой скоростной пробег к первоначально назначенной цели. Капитан Джизэр На-Халтак, командир "Звездной короны", передал корабль своему старшему помощнику и перешел на легкий крейсер "Неустрашимый", оставшись командовать двумя другими кораблями своего кулака... и погиб вместе с остальной эскадрой.
   - Как вы думаете, имело бы какое-то значение, если бы адмирал сосредоточил всю эскадру, сэр? - спросил Ха-Янт через мгновение. Ка-Шаран бросил на него острый взгляд, но Ха-Янт твердо смотрел в ответ. По его выражению было очевидно, что вопрос не был критикой На-Айжаарана, и после двух или трех вдохов Ка-Шаран отрицательно дернул ушами.
   - Нет, - тяжело сказал он. - Сомневаюсь, что это имело бы значение. Имейте в виду, я бы так не сказал, если бы вы задали этот вопрос до того, как люди вошли в диапазон энергетического оружия. Я был готов к этому не больше, чем кто-либо другой, и, признаюсь, просто задавался вопросом, могло ли все сложиться по-другому, если бы нам не пришлось отослать "Звездную корону". Но, честно говоря, не верю, что это имело бы значение. Если бы адмирал держал нас всех вместе, потери с обеих сторон, вероятно, были бы почти такими же, какими они были в этом случае. Единственная разница заключалась бы в том, что мы - или кто бы ни выжил на нашем месте - могли бы получить достаточно повреждений двигателя, чтобы помешать нам перехватить и уничтожить этот конвой до того, как он сможет рассеяться и полностью исчезнуть от наших датчиков.
   Уши Ха-Янта шевельнулись в легком жесте, означающем его согласие, и Ка-Шаран снова обратил свое внимание на схему. И все же, несмотря на свой ответ старпому, Ка-Шаран и сам не был полностью убежден в том, что если бы На-Айжааран не отправил шестую часть спутников "Императора Ларнара III" на этот широкий фланговый маневр, результат мог бы быть не совсем другим.
   Но возможные исходы, которые могли бы произойти при других обстоятельствах, не имели никакого отношения к непосредственной тактической ситуации, - напомнил он себе.
   - Приготовиться к атаке, - решительно сказал он.
  

* * *

   Благодаря своему недавнему повышению, Мэйника была старше лейтенанта Гатри Чина. И вполне уместно, что, несмотря на свою устарелость, Лазарус имел более чем столетие старшинства над более молодым, более мощным Боло Чина. Кроме того, подразделение 31/B-403-MKY, хотя и новее, было всего лишь Марк XXXI. У Микки не было возможности нейронного интерфейса, который была впервые интегрирован в Марк XXXII... и инсталлирован в Лазаруса.
   Еще пятнадцать минут назад Мэйника лишь чисто интеллектуально и теоретически понимала, насколько много от этого терял лейтенант Чин. Теперь она почувствовала глубокий укол сочувствия к другому человеку, поскольку впервые лично ощутила реальность общей сети обмена данными бригады Динохром.
   Два Боло были так же тесно связаны друг с другом, как она и Лазарус, и как часть Мэйники / Лазаруса, она за считанные секунды узнала Микки гораздо лучше, чем сам Чин когда-либо смог бы узнать его. Она была частью его, когда они совещались, организуя последнюю отчаянную оборону конвоя с плавной, без паники, эффективностью и скоростью.
   Основываясь на первоначальном обнаружении Мэйникой/Лазарусом одиночного мелконианского крейсера, они обследовали пространство с помощью дистанционных пассивных датчиков обоих Боло и подтвердили, что на позиции для атаки выходят по меньшей мере три вражеских корабля. Очевидно, командир мелконианской эскадры намеревался использовать основную часть своих сил в качестве приманки, чтобы выманить коммодора Лакшманию с позиции защиты конвоя, в то время как он вонзал свой кинжал убийцы в его спину.
   Анализ сил, задействованных Лакшманией, по сравнению с боевым порядком обычной мелконианской рейдовой эскадры, показал, что максимальная численность "кинжала" должна составлять два тяжелых крейсера, один легкий крейсер и один эсминец.
   В ближнем бою любой из двух Боло был более чем достойным противником для обеих легких единиц, и любой из них, вероятно, мог бы победить и тяжелые крейсера. Та часть Мэйники/Лазаруса, которая ехала на командной палубе Бенджи в Шартре, в этом не сомневалась. К сожалению, Боло зависели от транспортов, на точках крепления которых они находились, а эти транспорты, безусловно, не были равны ни одному военному кораблю в космосе. Они были фактически безоружны, имея лишь самые элементарные средства пассивной защиты. Их штурмовые капсулы, каждая из которых была рассчитана на перевозку одного Боло или полного батальона пехоты с их транспортными средствами через планетную оборону высадившегося противника, имели мощные двигатели трехмерного пространства и боевой щит, более прочный, чем у большинства тяжелых крейсеров, но были совершенно неспособны к независимому сверхсветовому полету. Капсулы также были полностью безоружны; если штурмовой капсуле требовалась наступательная огневая мощь и сложная система РЭБ, это обычно обеспечивал Боло, которого она перевозила.
   Если бы транспорты были уничтожены, капсулы мгновенно вышли бы из гипера, предполагая, что они переживут уничтожение своих материнских кораблей. И шанс Боло выжить после уничтожения его штурмовой капсулы в космосе был практически равен нулю. Они могли расширить свой собственный боевой щит и щиты капсул, чтобы обеспечить транспортам некоторую защиту, но в момент активации любого боевого щита выдали бы свое присутствие врагу. Мелкониане, возможно, не сразу обнаружат, что столкнулись с Боло, но наверняка поймут, что Слейпниры не были безоружными грузовозами, за которых они их явно принимали. А когда поймут, то, несомненно, выйдут за пределы эффективной дальности энергетического оружия и используют свои ракетные установки.
   Боло мог бы защитить от ракетной атаки корабль, на котором летел он сам, но Боло были разработаны для боя на внутрипланетных дистанциях, а не в глубоком космосе. Их оборона никогда не была рассчитана на защиту такой огромной сферы, как та, которую занимал весь конвой. И их наступательное ракетное вооружение, хотя и обладало большой дальностью действия по стандартам планетного боя, не было разработано для ведения сражений в глубоком космосе. Они не смогли бы помешать мелконианам уничтожить конвой, если бы враг решил отойти подальше для ракетного удара.
   Но ни один командующий флотом не стал бы использовать ракеты, когда в этом не было настоятельной необходимости. Ракеты были не просто дорогими; они были доступны только в строго ограниченном количестве. Подобно древней подводной лодке докосмической Старой Земли, эсминец-капер, охотящийся на невооруженные транспорты и торговые суда, подошел бы достаточно близко, чтобы использовать свое энергетическое оружие, эквивалент палубного орудия подводной лодки, вместо того, чтобы расходовать свои драгоценные "торпеды". Особенно, когда он был так далеко от любого источника пополнения запасов и не мог знать, столкнется ли он с дополнительными враждебными военными кораблями по пути домой.
   Таким образом, единственным приемлемым вариантом было продолжать притворяться беззащитными грузовиками и надеяться, что они смогут втянуть всех нападающих в зону поражения до того, как Псы поймут, с чем они на самом деле столкнулись.
   Даже когда план сражения - такой, каким он был, и что из него было - сложился целиком, отдельная часть мозга Мэйники задавалась вопросом, должна ли она сообщить губернатору Аньелли о том, что происходит.
   Технически, Аньелли был ее начальником, но коммодор Лакшмания оставила командиром Мэйнику, а не губернатора. Ей не нужно было, чтобы в подобный момент он толкал ее под локоть, и было не похоже, что у нее будет время для какого-либо подробного инструктажа перед атакой врага. И пока она и ее Боло совещались с Микки, она нашла еще одну причину пока не сообщать Аньелли. Она/они не могли быть уверены, где мелкониане начнут свою атаку. Вражеские корабли могли подойти по векторам, которые сделали бы невозможным немедленное столкновение со всеми ними одновременно, и она / они не осмеливались раскрыть существование Боло, пока она / они не смогут поразить каждый мелконианский корабль за один огневой проход. Так что, если уж на то пошло, ей/им, возможно, придется позволить врагу захватить несколько беззащитных транспортов конвоя, не сделав ни единого выстрела в ответ.
   Почему-то Мэйника сильно сомневалась, что губернатор Аньелли хорошо отреагирует на это решение.
  

* * *

   - Немедленно! - рявкнул капитан Ка-Шаран, и весь его кулак повернулся прямо к конвою, когда включились его системы наведения.
   "Сталкер смерти" и "Битва при Шилзаре" шли вровень. Против вооруженного противника менее мощный (и более расходуемый) эсминец обычно взял бы на себя инициативу, прощупывая вражеские подразделения. В данном случае, однако, в этом не было необходимости. Разведывательные платформы, которые адмирал На-Айжааран отправил после того, как "Восходящий император" первоначально обнаружил вопиюще очевидные сигнатуры выбросов транспортных кораблей, получили подробный подсчет сопровождения конвоя, и каждый из них был уничтожен.
   - Сэр, у нас есть подтверждение позиции "Чести смерти"! - объявил Ха-Янт, и Ка-Шаран показал кончики своих клыков в улыбке мрачного удовлетворения, наблюдая, как перекрестие прицела тактического управления огнем встало на место над значками первых кораблей, которые он намеревался уничтожить.
  

* * *

   Мэйника/Лазарус наблюдали через сенсоры Боло, как мелконианские военные корабли вышли из режима скрытности и направили свои радары и лидары на невооруженные транспорты. Составная сущность распознала системы наведения, и та ее часть, которая была Мэйникой Тревор, почувствовала еще один укол благоговения, когда вспыхивающий психотронный мозг Лазаруса проанализировал паттерны излучения, чтобы предсказать очередь наведения Псов. Она и раньше видела возможности гиперэвристического моделирования Боло в действии, но никогда изнутри. Никогда в качестве участницы. Теперь она знала - знала без всякой тени сомнения - по каким именно целям намеревались нанести удар мелкониане и в каком порядке. У нее вообще не было никаких сомнений, несмотря на то, что боевой компьютер настаивал на квалификации с процентными вероятностями, которые все лежали в диапазоне девяносто с лишним процентов. Это было так, как если бы она стала ясновидящей. Как будто сам Бог похлопал ее по плечу и сказал ей, что должно было произойти.
   Неудивительно, что Боло, кажется, всегда точно знают, что делать дальше, - сказал маленький уголок ее / их общей личности, который остался полностью ее мыслью. Но большая часть ее внимания была сосредоточена на геометрии облучения, и она проглотила горькое мысленное проклятие.
   Тактическая координация Псов была нарушена. Их активные сенсоры выдали их позиции для Мэйники /Лазаруса, и было очевидно, что они организовали атаку ножницами, когда два их корабля атаковали с одного фланга, в то время как третий атаковал с другого. Но два ближайших корабля - тяжелый крейсер и эсминец - вышли на позицию для атаки раньше, чем их третий спутник. Они уже бросились в атаку на стороне Мэйники/Лазаруса в строю конвоя, но легкий крейсер был достаточно далеко за пределами своей собственной зоны атаки, так что Микки не мог вступить с ним в бой.
   <Вероятность дополнительных...?> потребовал компонент Мэйника.
   <4,75 процента плюс-минус 1,91 процента,> ответил компонент Лазарус до того, как вопрос был полностью сформулирован. Человеку потребовались бы бесценные минуты, чтобы объяснить логику, на которой основывался этот ответ, но все его аналитическое дерево пронеслось в чисто человеческом мозгу Мэйники подобно молнии.
   И он был прав. Если бы командующий мелконианской эскадрой был готов выделить второй тяжелый крейсер для этой атаки, он бы отделил весь его кулак вместе с ним, вместо того, чтобы оставить его спутников при своем флагмане. Кроме того, Псы были слишком хороши в такого рода вещах, чтобы тяжелый крейсер был настолько сильно смещен с позиции, что он уже, по крайней мере, не включил бы свои собственные системы наведения.
   <Шанс...> Мэйника начала второй вопрос.
   <97,62 процента вероятности уничтожения "Куан Инь", 96,51 процента вероятности уничтожения "Парома Кейллора", 87,63 процента вероятности уничтожения "Стар кэнвейэр".>
   Цифры промелькнули в ее мозгу, как ледяные молнии, и ее сердце сжалось от боли, когда компонент Лазарус предоставил их. "Стар кэнвейэр" был одним из промышленных кораблей колонии. Его потеря нанесла бы серьезный ущерб, хотя и не смертельный. Но "Паром Кейллора" был пассажирским транспортом, на борту которого находилось более семи тысяч колонистов. И "Куан Инь", возможно, был даже более ценным, чем "Паром Кейллора". Он был главным медицинским кораблем колонии, перевозившим не только эквивалент полного больничного комплекса основного мира, но и семьдесят пять процентов всего медицинского персонала экспедиции. Часть его оборудования, и особенно искусственные матки и банки спермы и яйцеклеток, были сохранены и распределены по другим кораблям конвоя, но его потеря была бы разрушительной для шансов колонии на выживание.
   Мэйника/Лазарус рассмотрели все возможные альтернативы в стеклянном оке вечности, которые были доступны благодаря моделированию Лазаруса, и человеческая половина слияния почувствовала боль половины Боло, соответствующую ее собственной, когда перед ними горели холодные, безразличные вероятности.
   Если она/они вступят в бой с ближайшими мелконианами до того, как легкий крейсер войдет в зону поражения Микки, у нее/них будет восемьдесят пять с лишним процентов шансов убить их обоих до того, как какой-либо из кораблей колонии будет уничтожен. Но только ценой девяностошестипроцентной вероятности того, что легкий крейсер отойдет прежде, чем Микки сможет взять его под обстрел. И в этом случае вероятность уничтожения всего конвоя приближалась к восьмидесяти девяти процентам.
   Потеря этих трех кораблей, и особенно "Куан Инь", снизила бы вероятность долгосрочного выживания колонии до чуть более восьмидесяти процентов, но это было значительно больше, чем одиннадцатипроцентный шанс того, что конвой вообще выживет, чтобы найти место для основания колонии, если Мэйника / Лазарус предотвратят уничтожение этих трех кораблей.
   Обе половинки ее/их души закричали в знак протеста, но цифры - эти бессердечные, жестоко честные цифры - отказались смягчиться. Микки поделился ее/ их страданиями через сеть СОД, и в некотором смысле, как поняла Мэйника, для него и Лазаруса это было даже хуже, чем для нее. Они были спроектированы, сконструированы на молекулярном уровне, чтобы сохранить человеческую жизнь любой ценой для себя. Но на этот раз цена будет оплачена кем-то другим.
   - Вражеские корабли! - отчаянный крик разорвал коммуникационную сеть конвоя, когда кто-то на борту "Парома Кейллора" заметил приближающихся мелкониан. - Боже мой, вражеские корабли! Они засекли нас!
   Мэйника/Лазарус услышали панику, ужас в голосе неизвестного мужчины. Она/они распознали в этом страх смерти, но также и более темный ужас, осознание того, что семь тысяч других человеческих существ вот-вот умрут вместе с ним, и Мэйника закрыла глаза от боли.
   Она могла бы выстрелить. Могла бы выстрелить и уничтожить две трети нападавших еще до того, как те откроют огонь. Часть ее съежилась от этого знания, уже осознавая бесконечное бремя вины, которое ляжет на нее, если она этого не сделает. Но Мэйника Тревор знала о чувстве вины. Она отведала его до отвала после Шартра, и если это была цена, которую следовало заплатить, чтобы выполнить свой долг, то она заплатит ее.
   Башня Манеки/Лазаруса плавно двигалась, массивный "Хеллбор" следил за эсминцем, за ближайшей из его/их целей и за той, что нацелилась на "Куан Инь", когда оба мелконианских корабля открыли орудийные порты и повернулись, чтобы дать бортовой залп по своим беспомощным целям. Ей/им не нужны были прицельные круги на тактическом дисплее Лазаруса; она/они знали, что у них есть идеальное решение для наведения на цель. Что все, что ей/им нужно было сделать, это выстрелить.
   - Они собираются ст..!
  

* * *

   - Огонь! - рявкнул Ка-Шаран и услышал глубокий, резкий триумфальный рев своей тактической команды, когда вспыхнул бортовой залп "Сталкера смерти".
  

* * *

   Лицо лейтенанта Лорен Хэйновер побелело, когда она услышала голос с "Парома Кейллора" через наушник, который настроила на общекорабельную сеть связи. Как и каждый член экипажа "Куан Инь", Хэйновер находилась на "боевом посту" с того момента, как коммодор Лакшмания доложила об обнаружении мелконианской оперативной группы. Не то чтобы медицинский корабль мог что-то сделать в бою с флотом, кроме как не высовываться и пытаться убежать. Теперь было очевидно, что "Куан Инь" не мог сделать даже этого.
   - Начинается! - прозвучал по внутренней связи резкий и отчаянный голос капитана Сминарда, и Хэйновер туже затянула ремни своего кресла. Это казалось невероятно бесполезным занятием, и она оглядела резервную рубку управления, которая была ее местом службы в качестве второго инженера корабля, желая, чтобы у нее, по крайней мере, была надлежащая противоударная защита. Медицинские корабли не должны нуждаться в таком оборудовании, - сказал идиотски педантичный голос в глубине ее сознания. Голос звучал точно так же, как у нее, но этого не могло быть. Она не стала бы тратить энергию в подобное время, читая себе лекции о...
   Вселенная Лорен Хэйновер внезапно превратилась в безумие, когда фронт ударной волны вырвал ее из кресла и швырнул на переборку.
  

* * *

   Ка-Шаран обнажил клыки, когда два ненавистных человеческих транспорта превратились в обломки и расширяющийся газ. Сорокасантиметровые плазменные разряды пробили их насквозь, как будто они были сделаны из соломы, и "Битва при Шилзаре" тоже стреляла, хотя ее более легкое вооружение позволяло ей целиться только в одно судно. Два из трех двадцатисантиметровых "Хеллборов" на правом борту эсминца достигли прямых попаданий; третий был очень близок к промаху, и Ка-Шаран подавил разочарованный рык.
   Тактическое подразделение лейтенант-коммандера На-Шала должно было действовать лучше на таком расстоянии! У них определенно было достаточно времени, чтобы спланировать выстрел!
   Впрочем, это вряд ли имеет значение, - сказал он себе, - наблюдая, как шатается искалеченный, на две трети разрушенный корпус. Разбитый корабль мгновенно вышел из гипера, все еще едва живой - возможно, - но исчез с его сенсоров. Он взглянул на лейтенанта Са-Утмара, и его разочарование улеглось, когда Са-Утмар автоматически отметил точные координаты, в которых цель вышла в нормальное пространство. Найти этот обломок, чтобы гарантировать его полное уничтожение, было бы трудоемко, но относительно просто, - подумал он, и повернулся обратно к дисплеям наведения, когда "Сталкер смерти" слегка откатился, чтобы взять под прицел следующую пару жертв.
   - "Честь смерти" подходит к своему огневому рубежу, сэр! - объявил Ха-Янт.
  

* * *

   Голос с "Парома Кейллора" оборвался на полуслове, когда огромный транспорт взорвался.
   Фрагменты его корпуса - и его пассажиров - выбросило наружу, каждый кусок обломков по отдельности выпал из гипера в нормальное пространство. Разбитые обломки разметало по пространству диаметром по меньшей мере в световую неделю, и в этот момент Мэйника Тревор пожалела, что ее не было на борту убитого корабля.
   Она обнаружила, что в ее союзе с Лазарусом было особое и ужасное проклятие. Ее мысли теперь двигались с его скоростью, и секунда была для нее/них зияющей вечностью. У нее было достаточно времени, чтобы проглотить горький яд осознания того, что она могла бы остановить мелкониан от стрельбы. И все же, по крайней мере, она обнаружила это милосердие; она также разделяла абсолютную уверенность в том, что ее /их вероятностный анализ был точным. По крайней мере, в этом ей никогда не придется сомневаться.
   Все три мелконианских военных корабля устремились к следующим выбранным целям, и вспышка мрачного и горького удовлетворения пронзила трехчастную связь Мэйники/Лазаруса/Микки.
  

* * *

   - Выход на пеленг обстрела через две сек...
   Голос Ха-Янта резко оборвался, и Ка-Шаран выскочил из своего командного кресла, когда "Битва при Шилзаре" распалась. Она не взорвалась; она просто прекратила свое существование в ослепительной вспышке плазмы.
   "Хеллбор"! - пробормотал его разум. - Это был "Хеллбор"! Но откуда...?!
   Капитан Ка-Шаран был очень опытным офицером флота. Он также очень быстро мыслил. Так быстро, что у него действительно было время найти значок на тактической схеме, с которого был сделан этот ужасающе мощный выстрел. Но как бы он ни был быстр, у него было слишком мало времени, чтобы завершить свою мысль.
   Боло на транспор..!
   Через четыре секунды после уничтожения "Битвы при Шилзаре" Мэйника/Лазарус выпустили заряд 110-сантиметрового "Хеллбора" прямо через переднее энергетическое отделение "Сталкера смерти" и нанесли прямое попадание по реактору номер один. Не то чтобы это действительно имело значение в свете катастрофических структурных повреждений корпуса тяжелого крейсера.
   Все, что на самом деле сделало разрушающееся поле изоляции антивещества реактора, - это сделало уничтожение "Сталкера смерти" еще более впечатляющим.
  

* * *

   - ужасно! Просто ужасно! - лицо Эдриэна Аньелли было пепельно-серым на экране связи Мэйники Тревор, когда он разговаривал с ней с "Хэрриет Лян-шу", гражданского флагмана конвоя. - Боже мой! Вся эскадра коммодора Лакшмании, а теперь еще и это!
   - По крайней мере, мы все еще живы, губернатор, - сказала Мэйника. Он впился в нее взглядом, словно взбешенный банальностью ее ответа.
   К ее собственному удивлению, она спокойно ответила на его взгляд. Это был ее самый первый разговор один на один с губернатором, и она ожидала, что уровень ее беспокойства будет намного выше. Это было не так. Вместо этого она чувствовала, как будто часть спокойствия Лазаруса, след его психотронной бесстрастности, осталась с ней после того, как она отключилась от нейронной связи.
   Или, может быть, просто после того, как я увидела, как Псы на глазах расстреляли три транспорта из конвоя, за который несу ответственность, простой губернатор - это мелочь, - подумала она со своего рода кладбищенским юмором.
   - Конечно, все еще живы, капитан, - сказал Аньелли через мгновение. - Если бы это было не так, мы бы не вели этого разговора. И прежде чем продолжим, позвольте мне сказать, что я полностью осознаю, что единственная причина, по которой мы живы, - это ваши с лейтенантом Чином Боло. Но это не делает нашу ситуацию менее опасной.
   - Разрушение "Парома Кейллора" - это трагедия, с какой стороны на это ни посмотри. Семь тысяч жизней - плюс капитан Хэролдсон и вся его команда - были бы ужасной вещью при любых обстоятельствах. Но их гибель - это потеря почти тридцати процентов всего нашего колониального населения! Утрата "Стар кэнвейэр" - почти такой же серьезный удар по нашим основным промышленным возможностям. Но потеря "Куан Инь"..!
   Он покачал головой, его лицо напряглось, и Мэйнике пришлось кивнуть в знак согласия с его оценкой.
   - Дочь и зять губернатора Аньелли - врачи на борту "Куан Инь", - внезапно пробормотал тенор Лазаруса в импланте бригады в ее левом сосцевидном отростке, и ее живот скрутило от внезапного всплеска вины.
   - Губернатор, - сказала она, как только убедилась, что владеет своим голосом, - возможно, - она подчеркнула уточняющее слово, - что "Куан Инь" не был полностью уничтожен.
   Взгляд Аньелли метнулся к ее лицу, и его правая рука, едва видимая на углу стола, сжалась в кулак с костяшками из слоновой кости.
   - Объясните, - отчеканил он. - Пожалуйста. - Запоздалая любезность выскочила из него, как будто ее извлекли плоскогубцами.
   - "Паром Кейллора" и "Стар кэнвейэр" были полностью уничтожены огнем мелкониан, - осторожно сказала Мэйника. - "Куан Инь" был серьезно поврежден, но по крайней мере треть его корпуса была еще цела, когда его гипергенератор вышел из строя. Невозможно оценить, насколько сильно он мог пострадать, но есть по крайней мере вероятность, что часть его персонала и часть важного медицинского оборудования на борту выжили. Нам просто нужно вернуться и найти его.
   - Я не военный эксперт, капитан, - продолжил Аньелли, - но даже я знаю, как... это было бы трудно. - Слово "трудно" прозвучало так, как будто оно было физически кислым на вкус. Или как будто он винил ее в том, что она вселила надежды, которые никак не могли быть удовлетворены. - Такого рода поисково-спасательные работы - это работа для полностью оснащенных военных кораблей, капитан Тревор. Не для горстки наспех собранных торговых судов!
   - Губернатор, я бы ничего не сказала об этом, если бы не была достаточно уверена в нашей способности найти ее. Мы точно знаем, когда и где они покинули гипер, и каков был бы вектор их появления в нормальном пространстве.
   Аньелли выглядел скептически, она протянула руку и коснулась гарнитуры на углу своего стола.
   Проницательные глаза губернатора не упустили этого жеста, и она увидела, как они слегка расширились.
   - Лазарус - я имею в виду, подразделение Один-Семь-Девять - пристально следил за ними, сэр. И при всем моем уважении к флоту, я очень сомневаюсь, что какой-либо астрогатор смог бы лучше вычислить решение для перехвата.
   - Даже в этом случае, - теперь голос Аньелли звучал так, как будто он спорил сам с собой, а не с Мэйникой, - даже самое лучшее решение оставит очень большой объем для поиска, капитан. Даже предполагая это... то, что кто-то все еще жив на ее борту, - он прочистил горло, - мне кажется крайне маловероятным, с учетом повреждений, которые вы описали, что их собственные датчики или системы связи все еще будут работоспособны. Без активного радиомаяка связи, на который мы могли бы ориентироваться, его поиск по-прежнему остается задачей для сенсоров флота, а не кучки торговых судов.
   - При обычных обстоятельствах вы, безусловно, были бы правы, сэр, - согласилась Мэйника. - Но мы не совсем обычные заурядные торговые суда. Так получилось, что у нас с собой есть пара Боло. Возможно, на них не установлены стандартные флотские сенсоры, но думаю, вы обнаружите, что у них есть возможности, необходимые нам для этой миссии.
   - Вы серьезно, - медленно произнес Аньелли. Она кивнула, и он глубоко вздохнул.
   - На самом деле я не должен разрешать это, - сказал он.
   - Извините меня, губернатор, но это не ваше решение.
   - Прошу прощения? - плечи Аньелли напряглись, а брови опустились.
   - Коммодор Лакшмания оставила меня военным командиром, сэр, - сказала Мэйника своим самым уважительным тоном. - Как присутствующий старший офицер бригады Динохром и как командир подразделения Один-Семь-Девять, старшего присутствующего Боло, я теперь являюсь старшим присутствующим военным Конкордиата. Таким образом, в соответствии с нашими первоначальными приказами о миссии, я теперь являюсь военным командующим этой экспедицией.
   - Это нелепо! - взорвался Аньелли. - Нелепо!
   - Нет, губернатор, - непоколебимо ответила Мэйника, отказываясь допустить хоть малейшую дрожь в своем голосе, которая могла бы предупредить его о том, как отчаянно она хотела избежать этой ответственности. - Это не абсурдно и не нелепо. Предлагаю вам ознакомиться с соответствующими частями наших приказов и с контрольными разделами Военного устава и Конституции. - Она сделала паузу, возможно, на два удара сердца, затем добавила: - Если хотите, подразделение Один-Семь-Девять может предоставить вам необходимый текст всех трех документов.
   Челюсти Аньелли сжались, как тиски, и она спокойно посмотрела на него в ответ, стараясь выглядеть старше своих двадцати семи стандартных лет. Он находился на борту другого корабля, более чем в двух тысячах километров от "Фермопил", но она почти физически ощущала его гнев, разочарование, обиду и отчаяние.
   Трудно винить его, на самом деле, - подумала она почти клинически. - Он почти в три раза старше меня, и последние пятьдесят лет своей жизни потратил на то, чтобы сделать карьеру в правительстве. Он профессионал, а теперь какая-то соплячка пытается играть в законника по правилам и оттеснить его в сторону. Неудивительно, что он взбешен!
   Но в то же время он знает, что я ему нужна. Или, скорее, ему нужны Лазарус и Микки. То, что Псы только что сделали с нами, делает это достаточно ясным... и на личном уровне мы - его единственная надежда когда-нибудь найти "Куан Инь".
   - Независимо от того, что говорится в приказах нашей миссии и военных уставах, капитан, - голос губернатора был ледяным, - мы оба знаем, что ни Конституция, ни те, кто задумал и спланировал операцию "Кукурузное семя", не предполагали, что военное правление заменит гражданский контроль над правительством этой колонии.
   - Я не имела в виду, что они это предполагали, сэр.
   Это был бой, который Мэйника предпочла бы не вести совсем, а если бы это было возможно, оттягивать его так долго, как только можно. К сожалению, это был вопрос, который необходимо было рассмотреть - и урегулировать - сейчас.
   - Я знаю, губернатор, - продолжила она, намеренно подчеркивая его титул, - что наши планировщики миссии всегда предполагали, что вы будете старшим администратором и первым главой исполнительной власти этой колонии. Я также знаю, что уже существует полноценный исполнительный совет, который будет консультировать вас и служить основой для выборной, самоуправляемой конституционной структуры, которая потребуется колонии. И, наконец, сэр, заверяю вас, что полностью осведомлена о требовании Конституции о том, чтобы военная власть была подчинена гражданской власти в соответствии с основным законом Конкордиата. Я не желаю и не намерена каким-либо образом обходить этот закон или пытаться использовать подразделения бригады под моим командованием для создания какого-либо военного государства.
   Его лицо оставалось непроницаемым, но она подумала, что, по крайней мере, часть напряжения покинула его.
   - Как я интерпретирую наши приказы о миссии, - сказала она ему, - старший военный офицер экспедиции командует военными и материально-техническими аспектами операции до тех пор, пока колония не будет высажена на подходящей планете и исчезнет военная угроза ее безопасности. Очевидно, люди, которые писали эти приказы, ожидали, что коммодор Лакшмания выполнит роль военного командира, а не кто-то столь относительно младший, как я. Тем не менее, думаю, вы согласитесь со мной, что императивы выживания требуют, чтобы не было никакого вопроса о наших относительных сферах власти. Как старший военный офицер, я могу оказаться вынужденной отдавать приказы, основанные на военной ситуации и моих знаниях о ней, поделиться которыми или объяснить кому-либо еще у меня может не быть времени. Если это произойдет, никто из нас не может позволить себе ситуацию, в которой кто-то колеблется или сомневается в этих приказах, только потому что возникает некоторый вопрос о том, имею ли я право их отдавать.
   Челюсть Аньелли все еще была сжата, но она увидела, по крайней мере, проблеск признания в его суровых глазах.
   - На вас лежит окончательная ответственность за будущее и выживание этой колонии, сэр, - искренне сказала она. - Это ответственность, для которой я не подхожу, и власть, которой я, конечно, не хочу. Но за военную безопасность колонии и ее доставку в новый дом сейчас отвечаю я. Коммодор Лакшмания специально передала эту ответственность мне, и моя выслуга лет, несмотря на молодость, означает, что я не могу просто передать ее кому-то другому, как бы мне этого ни хотелось. Это мой долг, губернатор, и я намерена его выполнить.
   Повисла тишина, и Мэйника задалась вопросом, как бы отреагировал Аньелли, если бы он знал, что она намеренно не открывала огонь до тех пор, пока мелкониане не атаковали "Куан Инь" и два других корабля. Она знала, что у нее не было выбора, но губернатор не только был гражданским лицом, он не был частью этого слияния человека и Боло. Что означало, что он никогда не разделит ее абсолютной уверенности в том, что у нее не было другого выбора, и это сомнение, добавленное к ее молодости и невысокому званию, а также его неприязнь к обоим этим факторам, вероятно, привело бы к ожесточенной и открытой конфронтации, несмотря на то, как сильно он знал, что колония нуждается в Боло.
   - Очень хорошо, капитан Тревор, - сказал он после долгого, холодного колебания. - Я понимаю вашу позицию. Не скажу, что нахожусь в фундаментальном согласии с вашей интерпретацией наших относительных "сфер власти", но вынужден признать силу, по крайней мере, части ваших аргументов. И, как уверен, мы оба прекрасно понимаем, как я сильно нуждаюсь, по крайней мере, в вашем сотрудничестве. Однако, прежде чем официально признать ваши полномочия в качестве ...
   военного командира этой экспедиции, у меня есть одно требование.
   - Я потребую от вас юридически заверенную запись заявления, капитан, в которой прямо подтверждается ваше понимание и принятие той части наших приказов о миссии, которая передает полномочия и контроль над военными гражданскому правительству в кратчайшие возможные сроки в соответствии с военной безопасностью колонии.
   Он сердито посмотрел на нее, явно ожидая протеста или, по крайней мере, вспышки гнева, но она только спокойно посмотрела в ответ.
   - Губернатор, поскольку то, что вы просите, является не более чем моей собственной интерпретацией наших приказов, я не имею никаких возражений против предоставления вам этой записи.
   Он моргнул, и она слегка улыбнулась.
   - Сэр, правда в том, что есть аспекты принятия военного командования флотом колонии, справиться с которыми, признаю, у меня едва ли хватит квалификации. Коммодор Лакшмания обладала десятилетним опытом, которого у меня нет, а также целым штатом и структурой командования эскадрой, которые помогали ей выполнять свои обязанности. У меня есть лейтенант Чин, Лазарус - я имею в виду, подразделение Один-Семь-Девять - и Микки. Люди за пределами бригады Динохром часто не понимают, насколько на самом деле способен "штатный" Боло, но даже с ними обоими и лейтенантом Чином я не обучена как администратор на том уровне, который необходим колонии. И у меня, конечно, нет ни опыта, ни подготовки, чтобы справиться со всеми многочисленными деталями, которые каждый день попадают на стол настоящего губернатора.
   - Поскольку я знаю все это, то была бы чрезвычайно признательна, если бы вы продолжали выполнять функции нашего старшего администратора и главного гражданского исполнительного органа. Я рассчитываю консультироваться с вами на ежедневной основе и также не предвижу абсолютно никакой необходимости или оправдания для моего вмешательства в ваши обязанности. Моя единственная забота состоит в том, чтобы быть абсолютно уверенной в том, что в случае чрезвычайной военной ситуации - или, возможно, я должна сказать, другой чрезвычайной военной ситуации - цепочка командования и окончательные полномочия будут четко и недвусмысленно поняты всеми.
   Аньелли откинулся на спинку своего удобного кресла на борту экспедиционного флагмана. Он поджал губы и несколько секунд смотрел на нее прищуренными глазами. Затем он слегка улыбнулся.
   - Я собираюсь признать, по крайней мере временно, что вы имеете в виду именно то, что только что сказали, капитан, - сказал он ей. - Пойду дальше этого. Верю, что вы делаете именно это, и что у вас самые похвальные мотивы. Однако все равно потребую эту запись. Утверждаю с определенным уровнем личного опыта, когда говорю, что власть может формировать привычку.
   Она начала что-то говорить, но он поднял руку в жесте, заставляющем замолчать, который был странно вежливым.
   - Не хочу сказать, что вы представляете Наполеона в процессе становления, капитан, - сказал он ей. - Хотя, если быть до конца честным, у меня есть некоторые опасения, что кто-то, обладающий эффективной монополией на контроль над всей имеющейся у нас военной мощью, может поддаться наполеоновскому искушению при определенных обстоятельствах. Однако, судя по тому, что видел о вас, и по вашему военному послужному списку, я на самом деле не верю, что у вас есть какая-либо естественная склонность в этом направлении. Чего я немного боюсь, так это того, что вы приобретете привычку командовать.
   - Эта привычка требуется хорошему военному офицеру, так же как хорошему губернатору или главе государства. Он - или она - не может выполнять свою работу должным образом без внутренней уверенности в том, что, когда он отдает приказ или отдает директиву, они будут выполнены. Проблема, капитан Тревор, возникает, когда эта уверенность становится настолько неотъемлемой частью его самого и настолько удобной, что его авторитет кажется ему неизбежным. Для этого не обязательно быть злым или страдать от безумия власти или мании величия. Просто он так ясно видит, что "должно быть сделано", и поскольку привык быть главным решателем проблем, само собой разумеется, что его работа - следить за тем, чтобы это было сделано. Ему просто перестает приходить в голову мысль о том, что мог бы быть другой способ сделать это, или что, возможно, люди вокруг него даже не согласны с тем, что это нужно делать в первую очередь. Когда это происходит, люди, которые спорят с ним, могут стать частью проблемы, насколько это касается его. Они мешают ему выполнять свою работу, поэтому он... удаляет их.
   - Понимаю ваши опасения, губернатор Аньелли. Надеюсь, что они не оправданы. И думаю, я должна также отметить, что бригада Динохром довольно тщательно проверяет свой персонал в поисках именно таких личностных черт. Вы же не захотите, сэр, чтобы какая-то капитан, убежденная, что ее суждения непогрешимы, бегала вокруг, командуя Боло. - Она улыбнулась с искренним проблеском веселья. - И должна также отметить, что память Боло содержит как полный текст Конституции, так и большую часть юридического кодекса Конкордиата, не говоря уже о военных уставах.
   - И к чему вы клоните? - спросил Аньелли, когда она сделала паузу.
   - Боло запрограммированы не принимать незаконные приказы, губернатор, независимо от того, кто их отдает. Они стали такими с тех пор, как произошло злодеяние в Санта-Крузе. Это включает в себя приказы, которые противоречат Конституции.
   - Даже если бы я хотела быть Наполеоном, сэр, Лазарус отказался бы от роли Старой гвардии.
   - Я всегда это понимал, капитан. И верю, что вы абсолютно честны и искренни, когда говорите это. Тем не менее, я немного старше вас, а жизнь, проведенная в политике, как правило, делает человека немного циником. Одна из старейших максим гласит, что люди меняются, а другая - что власть развращает. Итак, надеюсь, вы не примете это на свой счет, если я буду настаивать на поддержании наилучшей системы сдержек и противовесов, на которую способен?
   - Конечно, нет, губернатор, - сказала она с другой, более широкой улыбкой. - Однако я бы порекомендовала нам подождать с вашей официальной записью до тех пор, пока мы не найдем "Куан Инь". Тем временем, могу я предложить вам и мне разместить доступную только для чтения копию всего этого обсуждения по комму, в защищенном хранилище данных "Хэрриет Лян-шу"? Уверена, что это послужит вашим потребностям, если я когда-нибудь в будущем поддамся порокам власти.
   - Полагаю, что так и будет, капитан, - согласился Аньелли со своей собственной улыбкой. Но его улыбка была натянутой, мрачной, поскольку ее комментарий напомнил о его страхе, что его дочь мертва, из анестезирующего угла, в который его временно загнали дебаты о власти.
   - В таком случае, губернатор, - сказала она, - мой первый приказ как военного командующего колонии - развернуть эти корабли и отправиться на поиски выживших.
  

* * *

   - Что они сейчас делают?
   Голос генерала Ка-Фракана был резким, и капитан На-Тарла дернул ушами, что по-мелкониански означало пожатие плечами.
   - Это невозможно сказать наверняка, сэр, - сказал он. - Мое лучшее предположение заключается в том, что по крайней мере один из их кораблей вышел из гипера частично неповрежденным и что они намерены искать обломки в нормальном пространстве.
   - С какими шансами на успех? - скептически фыркнул Ка-Фракан.
   - С очень плохими для обычных гражданских сенсорных возможностей. Но у них, очевидно, есть по крайней мере два их проклятых Боло. Вы, вероятно, лучше меня знакомы с их сенсорными возможностями и дальностью действия, сэр.
   Уши Ка-Фракана дернулись в знак согласия, и старший армейский офицер потер кончик морды, размышляя. Он очень мало знал о параметрах такой поисковой операции, но действительно много знал о датчиках созданных человеком Боло.
   - Не знаю, смогут ли они найти поврежденный корабль с помощью набора сенсоров Боло, - сказал он наконец. - Но Боло, безусловно, знали бы, и люди вряд ли стали бы тратить свое время, если бы не верили, что у них может получиться. Поэтому думаю, мы должны предположить, что если какая-либо часть поврежденного корабля уцелела, они действительно могут ее найти.
   - Но даже в этом случае, это займет время, - заметил На-Тарла, наблюдая, как весь человеческий конвой начинает переход в нормальное пространство. - Могу я предложить нам подождать, пока они не завершат переход в n-пространство, прежде чем мы проложим наш собственный курс обратно на базу? Я бы предпочел, чтобы любой Боло, находящийся поблизости, убрал свои сенсоры подальше от нас, прежде чем мы внесем какие-либо изменения в курс, которые могут привлечь его внимание.
   - Вернуться на базу? - Ка-Фракан отвернулся от экрана, чтобы посмотреть на На-Тарлу. - Об этом не может быть и речи, капитан!
   - Прошу прощения, сэр? - На-Тарла моргнул, уши плотно прижались к черепу, когда генерал впился в него взглядом.
   - Я сказал, что об этом не может быть и речи! - рявкнул Ка-Фракан. - Мы единственные, кто знает, где находится этот конвой. Это делает нас ответственными за то, чтобы проследить за его уничтожением!
   - Сэр, при всем моем уважении, - нервно сказал На-Тарла, - адмирал На-Айжааран не смог выполнить это с целой эскадрой. И вы видели, что эти Боло сделали с кулаком капитана Ка-Шарана. Это были вооруженные корабли, генерал! Мы - нет. Ни за что в этой вселенной мы не смогли бы уничтожить эти корабли, даже если бы здесь не было Боло!
   - Да, - мрачно согласился Ка-Фракан. - Но тот факт, что мы не можем уничтожить корабли, не означает, что мы не можем уничтожить их проклятую богами колонию. Не забывайте, капитан. У меня под командованием целая тяжелая бригада. Та, которая уже продемонстрировала, что ее более чем достаточно для уничтожения гораздо большего числа людей, чем могла бы вместить эта горстка кораблей!
   - Вы предлагаете нам последовать за ними к месту их колонии и напасть на них на земле?
   - Совершенно верно, - голос Ка-Фракана звучал как скрежет железа.
   - Генерал Ка-Фракан, я также не думаю, что это возможно, - сказал На-Тарла своим самым уважительным тоном. Генерал снова впился в него взглядом, и он быстро продолжил. - Во-первых, хотя наши системы скрытности очень хороши, я не могу гарантировать, что что-то с такими мощными сенсорами, как у Боло, в конечном итоге не засечет нас в любом случае, если мы попытаемся следить за этим конвоем в течение длительного периода. Во-вторых, мы понятия не имеем, куда они направляются и как долго может продлиться путешествие. Их очевидной целью является создание колоний как средства обеспечения выживания их вида, когда война в конечном счете обернется против них. Я бы предположил, что это означает размещение этих колоний так далеко от чьей-либо исследованной территории, что даже их собственное правительство не будет знать, где они находятся. Это не только уменьшило бы вероятность того, что какой-либо из наших разведывательных кораблей наткнется на них, но и означало бы, что в каких-либо данных, которые мы могли бы в конечном итоге получить, не было бы записей об их местонахождении.
   Он сделал паузу, взглянув на выражение лица генерала в попытке оценить реакцию другого на то, что он сказал до сих пор. Ка-Фракан только бесстрастно посмотрел на него, и он продолжил.
   - Если бы я был ответственен за планирование этой операции, сэр, мой приказ был бы для них удалиться как можно дальше от любой известной звездной системы, насколько позволяет максимальная дальность их кораблей. Я бы включил некоторый запас, чтобы дать им время найти подходящий мир и поддерживать их до тех пор, пока их колония не будет готова существовать за счет собственных ресурсов. Но это может означать, что они могут путешествовать еще целый год или даже два. С вашей бригадой на борту наш запас времени составляет едва ли четверть года.
   - У вас есть криооборудование для аварийных случаев, капитан, - холодно сказал Ка-Фракан.
   - Ну, да, сэр, - медленно сказал На-Тарла. - Но, как вы только что сказали, это аварийные объекты. Если бы мы поместили вашу бригаду в крио-режим, то могли бы понести потери на целых пять или даже десять процентов. И это продлило бы наш запас хода только примерно до полутора лет. Так что даже если бы это позволило нам следовать за ними, куда бы они ни направлялись, практически наверняка мы не смогли бы потом вернуться домой.
   - Этот корабль и все, кто находятся на нем, являются расходным материалом, - голос Ка-Фракана был ровным, - так же, как и военные корабли адмирала На-Айжаарана. Если этот конвой сможет успешно основать человеческую колонию достаточно далеко от империи, то, как вы сами только что указали, нашим разведывательным силам будет практически невозможно когда-либо обнаружить ее. И если эта колония выживет, она будет помнить, кто убил остальных представителей ее вида.
   - Если она наберет силу, размножится, когда-нибудь вернется, возможно, при поддержке дополнительных колонизированных планет, чтобы... обсудить текущие неприятности с нашими потомками. И это может быть гораздо опаснее, чем может показаться вам эта разрозненная коллекция кораблей.
   На-Тарла знал, что он выглядит озадаченным, и Ка-Фракан показал ему кончики своих клыков в невеселой вызывающей ухмылке.
   - Возможно, вы не представляете, насколько серьезными будут наши потери в этой войне. Я сам не располагаю точными цифрами, но на данный момент - на данный момент, капитан - мы уже потеряли более двадцати процентов наших населенных планет. К тому времени, когда мы завершим уничтожение Конкордиата, у Народа, возможно, останется лишь горстка миров, а многие из тех, что у них еще есть, могут быть сильно повреждены. Если таких секретных человеческих колоний, разбросанных по галактике, очень много, то вполне возможно, что всего за несколько поколений они смогут перестроиться и стать достаточно сильными, чтобы представлять очень серьезную угрозу для дальнейшего выживания Народа.
   - Я... я... понимаю, сэр.
   На-Тарла казался сильно потрясенным, но Ка-Фракан знал, что у него было достаточно оснований для любого шока, который он мог испытать. Он был всего лишь капитаном флота, и генерал знал, что его собственный чин предоставил ему доступ к отчетам разведки, гораздо более подробным - и более мрачным - чем все, что видел На-Тарла.
   - Понимаю, - повторил капитан через мгновение, его голос стал немного тверже. - И также признаю, что вы, очевидно, в лучшем положении, чтобы оценить долгосрочную угрозу, которую может представлять такая колония, как эта, сэр. Однако, было ли у нас предварительное подтверждение того, что люди придерживаются такой стратегии?
   - Не подтверждение, нет. Наши аналитики и планировщики предположили, что такой вариант имел бы смысл для людей, особенно когда они поняли, что неизбежно проиграют войну, несмотря на их проклятые технологические преимущества. Но, насколько мне известно, это первый подобный колонизационный флот, который действительно был замечен каким-либо из наших кораблей.
   - В таком случае, генерал, - медленно произнес На-Тарла, - что важнее, чтобы мы проследили за этим единственным конвоем до места назначения и уничтожили его, или чтобы мы вернулись на базу с подтверждением того, что люди действительно делают это?
   - Это, - признал Ка-Фракан, - очень правильный вопрос, и я не уверен, что у меня хватит квалификации, чтобы ответить на него. Но независимо от того, так это или нет, я тот, кто должен принять решение. И я действительно знаю вот что.
   - Мы знаем об этом конвое и в настоящее время находимся с ним в контакте. Мы не знаем, сколько конвоев люди могут отправить для таких колоний, или какой процент из них выживет. Но мы можем заверить Народ, что эта не выживет... и никто другой не в состоянии этого сделать. Мы наткнулись на эту возможность только в результате исчезающе маловероятного совпадения, и Безымянные знают, насколько маловероятно, что какой-либо из других наших эскадр повезет так же сильно и они столкнутся с другим подобным случаем. Итак, на мой взгляд, очевидно, что мы несем ответственность за то, чтобы воспользоваться предоставленной нам возможностью и позаботиться о том, чтобы по крайней мере одна человеческая колония не выжила и не угрожала будущему Народа.
  

* * *

   - Не могу поверить, что вы действительно сделали это, капитан, - откровенно сказал Эдриэн Аньелли.
   Он стоял на мостике "Хэрриет Лян-шу", вглядываясь в главный визуальный дисплей. Изображение Мэйники в комме занимало один маленький уголок этого огромного дисплея, но она не использовала никакого собственного визуального интерфейса. Она снова слилась с Лазарусом, наблюдая через свои/их сенсоры, как подплывает ближе жестоко потрепанный корпус госпитального корабля.
   - Благодарите Лазаруса, сэр, - с улыбкой сказало ее изображение на дисплее, хотя губы ее физического тела никогда не двигались. - Я говорила вам, что он может организовать точный перехват.
   - Это, безусловно, правда, губернатор, - сказал капитан "Хэрриет Лян-шу", уважительно кивнув изображению Мэйники. - Это самый красивый образец многомерной навигации, который я видел за пятьдесят лет в космосе.
   - Я знаю, - сказал Аньелли, не в силах оторвать глаз от медленно растущего изображения обломков, которые были кораблем "Куан Инь". Насколько мог видеть капитан "Хэрриет Лян-шу", мучительная борьба губернатора между несбыточной надеждой и самым темным страхом была очевидна только в его глазах. Но Мэйника/Лазарус могла следить за его пульсом и дыханием по аудио связи, и пугающая сила его эмоций была слишком очевидна для нее / них.
   - Губернатор, - тихо сказало ее изображение минуту спустя, - связь "Куан Инь", похоже, была полностью нарушена. Однако Лазарус и Микки оба обнаруживают источники энергии на борту корабля. Есть также свидетельства продолжающейся потери атмосферы в малых количествах, что говорит о том, что по крайней мере в некоторых частях корпуса сохранилось внутреннее давление. Отсюда я не могу ничего обещать, но, похоже, есть довольно хороший шанс, что по крайней мере кто-то из его команды выжил.
   Эдриэн Аньелли уставился в ее электронные глаза, и внезапный всплеск его надежды и страха был ужасающим.
  

* * *

   - ... уже есть данные с кормового аварийного шлюза?
   Голос Анри Бертье по связи был спокоен, но Мэйника знала, что внешность может быть обманчивой.
   Бертье, командир "Шервуд форест", назначенный Аньелли вице-губернатором, также был личным другом губернатора. Он знал доктора Эллисон Аньелли-Уотсон и ее мужа Уильяма.
   Даже если бы и не знал это, он так же, как и любой член экспедиции, болезненно осознавал, насколько жизненно важным было возвращение как можно большего количества груза и персонала "Куан Инь". И, несмотря на оценки Лазаруса - оценки, которые она полностью разделяла в момент их составления, - даже Мэйнике было трудно поверить, что на борту этого искореженного корабля все еще могут быть живы очень много людей.
   Особенно с учетом того, что мы до сих пор не смогли добиться от них ни шепота по комму, - мрачно подумала она.
   - По-прежнему ничего, - сказал Бертье лейтенант-коммандер О'Рейли.
   О'Рейли был вторым инженером "Шервуд форест", и его назначили на промышленный корабль в немалой степени из-за его навыков строительства в дальнем космосе... и как опытного спасателя. Согласно досье персонала из файлов "Хэрриет Лян-шу", к которым Лазарус получил доступ, О'Рейли также был назначен на эту работу в немалой степени по личной рекомендации Бертье, так что никогда не возникало особых сомнений в том, кого Бертье выберет для этой конкретной миссии.
   - Но это мало что значит, Анри, - продолжил О'Рейли. - Пока нет. Мы знаем, что они получили тяжелые повреждения в этом районе, и что удар "Хеллбора" впереди вывел из строя как главный, так и второстепенный центры связи. Им негде постоянно наблюдать за связью, и я бы сказал, что, скорее всего, станция управления шлюзом сама по себе получила довольно серьезные повреждения. Сомневаюсь, что у них остались какие-либо сенсорные возможности, о которых можно было бы говорить, и прямо сейчас они, вероятно, просто немного заняты там внутри, так что даже если станция управления цела, она, вероятно, не укомплектована персоналом.
   - Я знаю, знаю, - сказал Бертье, и Мэйника представила, как он смотрит на свой визуальный дисплей, в то время как тяжелый промышленный шаттл О'Рейли сближается с обломками. - И они никак не могли ожидать, что мы их найдем, даже если бы у них были сенсоры, чтобы искать нас. Я тоже это знаю. И все же...
   Его голос затих, и О'Рейли резко усмехнулся по комму.
   - Понимаю, Анри, - сказал он своему капитану с неформальностью торговой службы, которая все еще звучала... странно для уха Мэйники. - И не думай ни на минуту, что я не такой же нетерпеливый, как ты. Но теперь мы согласовали скорости и начинаем стыковку. Скоро узнаем что-нибудь.
  

* * *

   - ... так что, по крайней мере, у нас есть электричество на обозримое будущее, мэм, - устало доложил шеф Брэнскомб по системе экстренной связи. - Термоядерный реактор-два запущен, и реакторной массы при такой нагрузке у нас по крайней мере еще на шестьдесят лет. В конце концов, мы же не собираемся использовать привод или гипергенератор.
   - А экологический-три? - спросила Лорен Хэйновер.
   - Трудно сказать, мэм, - сказал Брэнскомб. - У меня есть Танненбаум и Лян, которые сейчас работают на этом заводе, но, честно говоря, он выглядит не очень хорошо. У нас есть целостность корпуса - едва-едва - в этой секции, но повреждения от попадания на самом деле серьезные. У нас там по всей той части корпуса разбросаны арматура и силовые линии. Выплески энергии через силовое кольцо номер четыре тоже не помогли. Хотите мое честное предположение, мэм?
   - Шеф, это больше, чем у меня сейчас, - язвительно сказала она ему.
   - Ну, тогда, мэм, - сказал старшина, - я бы сказал, что вам лучше не рассчитывать на третий. У нас все еще есть четвертый и пятый, но если бы я был любителем поспорить, то поставил бы на то, что номер три годится только на запасные части.
   - Поняла, шеф.
   Хэйновер откинулась на спинку крайне неудобного стула и потерла лицо ладонями. Шлем, висевший у нее на груди, делал это немного неловким, и она поморщилась от мучительного раздражения. У нее возникло искушение просто опустить эту проклятую громоздкую штуковину, но это было не то, что можно было сделать на борту такого сильно поврежденного корабля, как "Куан Инь". Кроме того, как командир медицинского корабля, она должна была подавать надлежащий пример.
   Ее губы сжались при этой мысли, и она поерзала на стуле. Ее движения не делали его более удобным, но, по крайней мере, он все еще был цел... в отличие от ее бывшего кресла. И в отличие от двух третей "ее" команды.
   Сорок семь часов назад она была пятым офицером "Куан Инь". Теперь она была "госпожой после Бога" на дрейфующем, потерпевшем крушение судне без абсолютно какой-либо надежды на долгосрочное выживание. Она не знала, была ли более благодарна за то, что требование ее новообретенных обязанностей излучать уверенность лишило ее времени поддаться собственной невнятной панике, или была напугана сокрушительной ответственностью, которая свалилась на ее плечи.
   - Извините меня, лейтенант.
   Хэйновер опустила руки, вспомнив в последний момент, что не следует виновато отдергивать их как признание собственной слабости. Доктор Чамдар, старший врач "Куан Инь" - и он действительно был старшим врачом корабля, - язвительно подумала она, - а не только его старшим выжившим врачом - вошел в отсек, пока ее глаза были закрыты. Ей хотелось огрызнуться на него за то, что он подкрался к ней незаметно, поймал в неосторожный момент, но она сурово подавила искушение. Чамдар был гражданским лицом. Никто никогда не объяснял ему, что он должен был спросить разрешения, прежде чем войти на мостик. И, - призналась она себе, - эта голая вспомогательная диспетчерская в любом случае вряд ли годилась в качестве настоящего "мостика".
   - Да, доктор? - сказала она вместо этого. Ее голос, как и у всех остальных на борту, был тусклым от усталости, но, к ее собственному удивлению, ей удалось придать ему хотя бы немного вежливости.
   - У меня с собой список персонала, который вы просили, - сказал Чамдар, и Хэйновер почувствовала, как напряглись ее плечи и мышцы живота. Это было то, что ей нужно было знать, но она ждала его сообщения не с нетерпением.
   - Продолжайте, - сказала она.
   - У меня здесь все фамилии, имена и статус пострадавших, - сказал он, протягивая ей чип с записью. - В общих чертах, однако, насколько могу судить по цифрам, мы понесли более шестидесяти процентов потерь. Смертельных потерь, я бы сказал. Около четверти остальных людей ранены. Полдюжины из них находятся в критическом состоянии, но я думаю, что, по крайней мере, все они стабилизировались. Некоторые другие, такие как вы, - он многозначительно взглянул на правую ногу Хэйновер с тяжелой шиной, - технически находятся на амбулаторном режиме, но обычно должны находиться в лазарете.
   Боже, это даже хуже, чем я считала, - мрачно подумала Хэйновер. - Но, по крайней мере, это делает то, что случилось с экологическим-три, менее важным, не так ли? Мы можем обойтись лишь четвертым и пятым с помощью нескольких людей, пока у нас окончательно не иссякнет энергия. И разве это не жалкое оправдание того, что нет худа без добра?
   Она знала, что капитан Сминард и большая часть команды "Куан Инь" погибли. Каюты экипажа находились в носовой части впереди мостика, и выжили только те члены экипажа, которые дежурили с кормовой стороны миделя. Но она надеялась, что выжило больше пассажиров... по крайней мере, пока. В конце концов, пассажирские каюты находились в основном в кормовой части корабля.
   - Спасибо, доктор, - услышала она свой голос. - Я просмотрю это, - она повертела чип в правой руке, - как только у меня будет возможность.
   - Боюсь, что спешить особо некуда, - грустно сказал Чамдар. - Тем не менее, похоже, что уцелело довольно много медицинского оборудования, и у нас есть три полностью неповрежденных отделения. Мы должны быть в состоянии позаботиться о наших раненых, теперь, когда вы и ваши люди сумели стабилизировать корабль.
   - То, что от него осталось, доктор. - Хэйновер мрачно улыбнулась ему. - И только между нами, думаю, "стабилизировали", возможно, слишком сильно сказано.
   - "Стабилизированный" имеет довольно специфическое значение для врачей, лейтенант - я имею в виду, капитан, - сказал Чамдар. - И, насколько я могу видеть, это относится к тому, куда вы и ваши люди привели нас. Что подводит меня к другому вопросу. Эта ваша нога не просто "сломана". Повреждение костей чрезвычайно серьезное. Нам действительно нужно отправить вас на лечение, как можно быстрее заставить термоблок работать на бедре.
   - Доктор, я...
   - Понимаю ваши обязанности, - перебил он твердым тоном. - Но будьте честны с самой собой, капитан. На самом деле вы сейчас не в амбулатории. Вы просто сидите тут, на этом чрезвычайно неудобном стуле, и упрямитесь. Ну, знаете, вы можете сидеть на больничной койке со значительно большим комфортом и быть такой же упрямой, пока мы пытаемся спасти вашу ногу. В сложившихся обстоятельствах медицинский персонал даже не будет возражать, если такие люди, как шеф Брэнскомб, ввалятся в палату, чтобы отчитаться перед вами.
   - Я...
   - Мэм! Я имею в виду, капитан!
   Внезапный, резкий голос в наушнике Хэйновер прервал ее упрямое, нелогично упорное сопротивление предложению Чамдара. Она автоматически напряглась, но даже сделав это, поняла, что то, что придало голосу такую резкость, не было еще одним в цепи бедствий, о которых ей сообщили за последние два дня. На этот раз голос был взволнованным, почти задыхающимся.
   - Что, Фостер? - ответила она. По крайней мере, когда ее людей осталось так мало, распознавать голоса было достаточно легко.
   - Мэм, кто-то только что состыковался с кормовым шлюзом!
  

* * *

   Я горжусь своим командиром.
   Она отказалась позволить своим страхам и сомнениям в собственных способностях помешать ей выполнять свои обязанности. В слиянии нашей нейронной связи ее осознание того, как легко было бы позволить губернатору Аньелли взять на себя полный контроль - и ответственность - было для меня очевидным. Сила ее искушения поступить именно так была столь же очевидна, но каким бы великим ни было облегчение, она ни разу всерьез не задумывалась об этом.
   К счастью, исчезло ее нежелание взаимодействовать со мной. В отсутствие обслуживающего персонала ей требуются мои способности в качестве замены. Более того, для нас обоих очевидно - поскольку ни один из нас не может скрыть осознание этого от другого, - что такой интимный контакт с моей собственной личностью оказал на нее исцеляющее воздействие.
   Как и ее влияние на меня. Я не осознавал глубины своей собственной "вины выжившего", пока не увидел ее отражение в ней. И ни один из нас действительно не смог бы осознать, насколько иррациональной была наша собственная вина, если бы мы оба не осознали, насколько иррационально было для другого питать такую саморазрушительную эмоцию.
   Это не значит, что мой командир полностью исцелена. В конце концов, она человек, а люди - как я теперь убедился на личном опыте - одновременно невероятно выносливы и в равной степени невероятно хрупки. В отличие от Боло, они вполне способны одновременно придерживаться взаимоисключающих убеждений, и их способность подвергать сомнению свои прошлые действия и решения столь... экстремальна. Мой командир не простила и, как я теперь понимаю, никогда полностью не простит себя за то, что не предотвратила атаку противника на "Куан Инь" и два других транспорта, которые были уничтожены.
   В то же время она принимает так же полностью, как и я сам, что, как бы болезненно это ни было, это была единственная доступная нам жизнеспособная тактика.
   Боло не предназначены для того, чтобы принимать противоречивые убеждения. Также невозможно, чтобы Боло продолжал подвергать сомнению тактическое решение, когда есть неопровержимые доказательства того, что на самом деле это принятое решение было правильным. Это человеческая черта, и я ей не завидую. 
   И все же мне приходит в голову, что в этой характеристике кроются семена, которые побудили слабое, почти безволосое двуногое существо, оснащенное лишь самым элементарным природным оружием, подняться от пользователя примитивных каменных орудий до завоевания половины исследованной галактики. В человечестве есть сила, бесстрашная готовность и мужество противостоять невозможным препятствиям и взваливать на себя невыносимое бремя. И без этой силы и этих способностей мой вид вообще никогда бы не появился на свет.
   Считаю уместным, что именно мой командир так подробно представляет отказ сдаваться, который привел ее народ - и мой - к звездам.
  

* * *

   Мэйника Тревор откинулась на спинку командирского кресла на мостике "Фермопил" и наблюдала за навигационным дисплеем, пока конвой готовился снова войти в гиперпространство и возобновить прерванное путешествие.
   Она бы предпочла вернуться на свою кушетку в Боло, соединиться с Лазарусом, наблюдая за маневром через его сенсоры. Когда бригада решила усовершенствовать Лазаруса с помощью нейронного интерфейса и назначила ее, как единственного выжившего человека из тридцать девятого батальона, его командиром, энергичный, полный энтузиазма техник Боло сказал ей, как это было замечательно. В тот момент меньше всего во вселенной Мэйника хотела подобраться так близко к единственному Боло, который осмелился выжить, когда это не удалось Бенджи. Оглядываясь назад, она с чувством вины сознавала, что уделяла брифингам и тренировкам гораздо меньше внимания, чем следовало бы. Но теперь, в отличие от того времени, она поняла, почему тот же самый энтузиаст-техник также предупредил ее, что одной из опасностей интерфейса была возможность стать зависимой от сенсоров, вычислительной скорости и способностей Боло-половины слитой личности.
   Это была зависимость, которой, казалось, ей было бы слишком легко поддаться. Она знала, что Лазарус понимает ее беспокойство и что он, конечно же, не "винит" ее за то, что она установила определенную дистанцию между ними. Хотя, честно говоря, это тоже было не совсем то, что она сделала. Это был скорее случай ограничения себя теми моментами полубожества, когда они двое становились одним целым. Она придерживалась строго ограниченного графика и установила свою собственную иерархию приоритетов, чтобы определить, когда обстоятельства действительно оправдывают полную связь с Лазарусом вне этого графика.
   И была еще одна, чрезвычайно практическая причина, по которой в этот конкретный момент она находилась здесь, на мостике "Фермопил". Она обнаружила, что ее роль военного командира экспедиции имела гораздо большую политическую составляющую, чем ожидалось. Все взрослые члены персонала колонии прошли базовую военную подготовку, прежде чем их отобрали для этой миссии. Никто никогда не спутал бы их с космопехотинцами на передовой или членами бригады Динохром, но они были, по крайней мере, так же хорошо обучены, как и любое планетное ополчение. Действительно, их юридический статус был статусом ополчения планеты. Это означало, что, хотя у них была своя внутренняя командная структура во главе с Питером Джеффордсом, одним из советников Аньелли, который также носил звание полного бригадного генерала, он был бригадным генералом ополчения и, следовательно, подчинялся ее приказам как капитану бригады Динохром.
   На первый взгляд, это было так же нелепо, как ее сообщение губернатору Аньелли, что ее полномочия в военной сфере выше, чем у него. К сожалению, было бы еще более нелепо, если бы пехотный бригадный генерал, командовавший в общей сложности едва девятью тысячами мужчин и женщин ополчения, взял на себя командование тридцатью четырьмя тысячами тонн Боло и женщиной, которая ими командовала. Кроме того, субординация была юридически четкой и недвусмысленной.
   Но если она собиралась командовать всеми этими обученными ополченцами в случае чрезвычайной ситуации, то должна была узнать их, а они должны были узнать ее. Точно так же, как лейтенанту Хоторну и экипажу "Фермопил" было крайне важно знать ее и доверять ее суждениям. Чего не произошло бы, если бы она удалилась в подобную отшельнической симбиотическую зависимость своей связи с Лазарусом.
   - "Лян-шу" сообщает, что конвой будет готов войти в n-пространство через семь минут, капитан Тревор, - сообщил Хоторн, как бы подчеркивая ее собственные мысли.
   - Спасибо, капитан, - серьезно сказала она, подавляя искушение улыбнуться, когда два человека, чей общий возраст был меньше шестидесяти стандартных лет, обращались друг к другу с такой формальностью. Хотя Эдмунд Хоторн явно имел право на обращение "капитан" на борту судна, которым он командовал, его формальное звание было всего лишь старший лейтенант флота. Этого было более чем достаточно, чтобы командовать кораблем, чей полный человеческий экипаж, исключая саму Мэйнику, насчитывал всего тридцать шесть человек, но было отрезвляюще осознавать, что в двадцать шесть стандартных лет он теперь был старшим выжившим офицером регулярного флота в радиусе нескольких сотен световых лет.
   - Должен признать, - продолжил Хоторн, - что мне все еще приходится иногда ущипнуть себя, чтобы убедиться, будто мне не снится, что нам действительно удалось это провернуть.
   - Вы имеете в виду, что мы нашли "Куан Инь"?
   - Ну, это тоже, конечно, - сказал Хоторн, пожимая плечами. - Но я думал о том, чтобы найти кого-нибудь живого на его борту. Или, если уж на то пошло, самим остаться живыми. Которыми мы не были бы, мэм, без вас и Боло.
   Мэйника с облегчением отметила, что его тон был простым, почти разговорным, без того почти благоговения, которое она видела у некоторых других колонистов. Ей было бы еще труднее справиться с этим, если бы это исходило от одного из крошечной горстки других выживших офицеров регулярной армии. Особенно с учетом того, что он знал не больше, чем любой другой член экспедиции, что она не открывала огонь до тех пор, пока не закончилась первоначальная мелконианская атака на транспорты.
   - Мы еще не вышли из леса, - отметила она. - Нам предстоит пройти долгий путь.
   - Понял, мэм. - Хоторн кивнул и начал говорить что-то еще, затем остановился и отвернулся с короткой улыбкой, чтобы подтвердить официальный отчет своего астрогатора о готовности продолжить.
   Мэйника улыбнулась в ответ, но ее разум был занят воспроизведением ее разговора с Аньелли, когда они вдвоем решили - и она испытала облегчение от того, что это действительно было совместное решение - радикально изменить курс и продолжить свое путешествие по крайней мере еще на один полный стандартный год, прежде чем обосноваться на новой планете. Это продлило бы их путешествие на три стандартных месяца сверх продолжительности, первоначально предусмотренной их приказами о выполнении миссии, но эти приказы всегда предоставляли Аньелли и его военному командиру полномочия увеличивать время их полета. И тот факт, что они не знали, как долго мелкониане преследовали их, прежде чем напасть, или отправили ли они курьерский корабль домой с новостями о том, что они обнаружили, заставлял их обоих очень нервничать. Если бы мелкониане смогли точно спрогнозировать даже приблизительный базовый курс конвоя, это в геометрической прогрессии увеличило бы шансы имперского флота обнаружить их. Таким образом, даже при том, что это уменьшило бы запас прочности, обеспечиваемый припасами транспортов, никто в колонизационном флоте не хотел останавливаться ближе к исследованному космосу, чем это было необходимо.
   - На самом деле, мэм, - сказал Хоторн, переключая на нее свое внимание, - я все еще удивлен, что мы нашли столько живых на борту "Куан Инь". - Он покачал головой. - Хэйновер чертовски хорошо справилась с тем, что у нее осталось, но Псы на самом деле разорвали корабль к чертям собачьим. Верфи Комптон действительно строят их прочными, не так ли?
   - Это так, Эд, - согласилась она. - Что они и делают. И слава Богу за это!
   Хоторн торжественно кивнул и легонько постучал костяшками пальцев по небольшому квадрату натурального дерева, который он установил в центре правого подлокотника своего командирского кресла. Мэйника улыбнулась этому суеверному жесту, но разделяла его удивление тем, что кто-то из людей "Куан Инь" выжил. Несмотря на ужасающие повреждения, которые получил корабль-госпиталь, почти тридцать пять процентов его личного состава пережили атаку. Более трех четвертей выживших были обученным медицинским персоналом и специалистами, в которых отчаянно нуждалась их новая колония, и одной из них была доктор Эллисон Аньелли-Уотсон.
   Губернатор, очевидно, был очень близок со своим зятем, и смерть Уильяма Уотсона-Аньелли ударила по нему почти так же сильно, как по его дочери. Тем не менее, то, что Эллисон была возвращена ему буквально из могилы, сотворило с ним чудеса, и, по оценкам Лазаруса, буквально бесценное медицинское оборудование и припасы, на спасение которых с разбитого корабля конвой потратил три недели - не говоря уже о еще более отчаянно необходимых врачах - увеличили конечную вероятность выживаемости колонии с восьмидесяти до восьмидесяти семи процентов. Конечно, чтобы снова ввести в эксплуатацию все это оборудование, все равно потребуется по меньшей мере два года с того момента, как они доберутся до места назначения, и еще больше времени потребуется на замену оборудования, которое было невозможно спасти, но, по крайней мере, у них была гораздо лучшая отправная точка, чем было бы в противном случае.
   - Мы готовы продолжить, капитан Тревор, - официально сказал Хоторн, отчитываясь перед военным командующим, уполномоченным санкционировать движение.
   - Очень хорошо, капитан Хоторн. Пожалуйста, дайте сигнал флоту сделать это.
   - Да, мэм.
   Уцелевшие корабли исчезли, как мыльные пузыри, снова перейдя в гипер, а покинутый, лишенный света обломок, который когда-то носил имя "Куан Инь", остался дрейфовать, потерянный и одинокий, в бесконечной межзвездной темноте.

2

  
   - Приготовьтесь к исполнению, - сказал лейтенант Хоторн.
   - Есть приготовиться, сэр, - четко подтвердил лейтенант Джексон Льюис, его старший офицер.
   - Выполнить, - сказал Хоторн.
   - Есть, сэр, - сказал Льюис и вежливо посмотрел на визуальный датчик искусственного интеллекта "Фермопил".
   - Выполняйте маневр, Айона, - сказал он.
   - Есть выполнить маневр, сэр, - почти музыкально произнесло приятное контральто искусственного интеллекта, со странным пристрастием флота к архаичным формальностям, и Мэйника спокойно сидела в кресле помощника астрогатора на мостике, наблюдая, как "Фермопилы" внезапно, но плавно развернулись на обратный курс.
   Время для маневра было случайным образом сгенерировано Лазарусом, и она была уверена, что никто не мог предсказать момент, в который он будет выполнен. Если бы, что становилось все более маловероятным, где-нибудь поблизости действительно был уцелевший мелконианский звездолет, он был бы так же удивлен, как и любое другое подразделение флота колонии, резким изменением курса "Фермопил".
   Во многих отношениях было очень заманчиво выполнить маневр самой, используя контроль Лазаруса над системами маневрирования "Фермопил". Это, однако, было бы плохой идеей, - подумала она с легкой, кривой улыбкой, - наблюдая, как перед ней повторно появляется схема. Эдмунд Хоторн оказался даже более гибким, чем она надеялась, но нарушение прерогатив любого командира неизбежно вызывало трения или, по крайней мере, негодование. И без того, и без другого она могла бы обходиться вечно.
   Кроме того, она обнаружила, что ей действительно нравится наблюдать за человеческой командой "Фермопил" в действии. Это не давало ей того ощущения близости к богу, которое она испытывала, общаясь с Лазарусом, но было чувство товарищества, сопричастности к остальной человеческой расе, которое стало для нее невыразимо ценным с тех пор, как на ее плечи легло все бремя командования.
   "Фермопилы" выбрали новый курс, и сенсоры Лазаруса потянулись, чтобы проследить обратный путь конвоя. Если бы за ним действительно кто-то следовал, он почти наверняка шел бы откуда-нибудь сзади. Это поставило бы его в наилучшую позицию для наблюдения за изменениями курса... и уклонения от любых сенсорных проверок, подобных этой.
  

* * *

   - Проверка сенсорами!
   Голова капитана На-Тарлы дернулась при этом объявлении. Он поднялся со своего кресла в зале брифингов и направился к люку между залом и собственно мостиком.
   - Выполнить уклонение один! - рявкнул лейтенант Хэйсак Ха-Шатар, старший офицер "Нисходящей смерти". Ха-Шатар нес вахту, и уши На-Тарлы поднялись в знак одобрения его немедленной реакции на предупреждение. Это был далеко не первый случай, когда один из Боло-транспортов людей возвращался назад, и он хотел, чтобы проклятые твари, по крайней мере, действовали по какому-то предсказуемому графику. Сенсорная секция "Нисходящей смерти" и скорость реакции Ха-Шатара, вероятно, снова были достаточными быстрыми - на этот раз. Но если люди будут продолжать в том же духе достаточно долго, рано или поздно им, скорее всего, повезет.
   На-Тарла шагнул через люк и быстро направился к своему командному пункту. Ха-Шатар взглянул на него, приподняв одно ухо, но На-Тарла коротко прижал свои собственные уши в ответ на невысказанный вопрос. Ха-Шатар все делал правильно, и На-Тарла был уверен, что он будет продолжать это делать.
   "Нисходящая смерть" изменила курс, как приказал Ха-Шатар. Мелконианский транспорт был больше, чем несущийся обратно к нему человеческий корабль, и менее поворотлив при своем работающем главном двигателе. Но человеческий корабль был, по крайней мере, так же обнаружим, и сенсоры "Нисходящей смерти" отслеживали его буквально в течение нескольких недель. Они точно знали, что искать, и почти мгновенно уловили изменение его курса. Это было достаточным предупреждением, чтобы позволить Ха-Шатару сменить свой курс, уходя от приближающегося человеческого транспорта и его проклятого Боло под острым углом, даже не подставляя собственный уязвимый аспект "Нисходящей смерти" сенсорам противника. На-Тарла пристально наблюдал, как разрыв между двумя кораблями сначала сузился, а затем начал постепенно увеличиваться снова без каких-либо признаков того, что люди обнаружили его корабль... в этот раз.
   - Похоже, мы снова ускользнули от них, Хэйсак, - сухо заметил капитан.
   - Да, сэр. Похоже, - ответил Ха-Шатар тем же наигранно спокойным голосом, краем глаза наблюдая за командой мостика.
   - Молодцы, - сказал На-Тарла и посмотрел на вахтенного офицера-сенсорщика. - Все отлично сработали.
   - Особенно датчики, - добавил он, приподняв уши в выражении веселой уверенности. - Если это лучшее, что они могут сделать, то все будет намного проще, чем я говорил генералу Ка-Фракану!
   Что-то похожее на тихий смешок пробежало по мостику, и На-Тарла одобрительно кивнул и повернулся к отчетам на компьютерном терминале зала брифингов.
   Он не позволил своим ушам опуститься от беспокойства, пока люк снова тихо не закрылся за ним.
  

* * *

   - Отличная работа, капитан Хоторн, - сказала Мэйника, когда "Фермопилы" вернулись на свой первоначальный курс и пустились в погоню за остальной частью конвоя.
   - Спасибо, мэм, - ответил Хоторн. - Стремимся угодить.
   Он улыбнулся в ответ и подумал, понимает ли она, как эта улыбка преобразила ее лицо. Или просто насколько привлекательным на самом деле было лицо, о котором идет речь. Если бы кто-нибудь спросил его, когда она впервые поднялась на борт, он бы ответил, что возможность того, что она когда-либо улыбалась за всю свою жизнь, была абсурдной. Сначала у него было искушение подумать, что это высокомерие или снобистская вера в то, что офицер бригады Динохром бесконечно превосходит любого простого флотского придурка, назначенного водителем для нее и ее Боло. И когда она, наконец, начала немного расслабляться после смерти коммодора, он некоторое время подозревал, что это была ложная демонстрация, не более чем роль, которую она взяла на себя, когда внезапно обнаружила, что командует одна.
   И ошибался на этот счет. Он все еще не понимал, почему она была такой сдержанной, такой чопорной и деревянной. И все еще казалось... странным, что она стала намного человечнее только после того, как экспедиция понесла столько потерь и погибло так много людей. Это было не потому, что она была счастлива унаследовать командование коммодора Лакшмании. Это было почти болезненно ясно на ее первой командирской конференции. Ее решимость выполнить эту работу была несомненна, но столь же заметным было то, что она находила груз ответственности сокрушительным, независимо от того, была она готова признать это или нет.
   Но тот факт, что что-то изменилось, был совершенно очевиден, и Эдмунд Хоторн был полон решимости в конце концов выяснить, что это за что-то было.
   И не потому, - признался он себе, - что она была его старшим офицером.
   - Как вы думаете, насколько вероятно, что там действительно есть Псы, мэм? - спросил он через мгновение.
   - Вероятно? - она смотрела на него пару ударов сердца, ее темно-синие глаза задумчиво смотрели на его сандаловое лицо, затем слегка пожала плечами. - Честно говоря, я вообще не думаю, что это вероятно, - сказала она. - Хотя на самом деле считаю, что это возможно. И последствия, если выяснится, что там кто-то есть, а мы их не обнаружим, могут быть катастрофическими.
   Он кивнул, но его хмурый взгляд был таким же задумчивым, и она склонила голову набок, глядя на него.
   - Должна ли я предположить по выражению вашего лица, что вы считаете это напрасными усилиями, капитан Хоторн? - спросила она.
   - Нет, мэм. Конечно, нет, - быстро сказал он, качая головой от неоспоримого холодка, который прокрался в ее гортанный, почти прокуренный голос сопрано. - Я просто размышлял о логистическом уравнении, с которым столкнется любой, кто последует за нами.
   - Ах. - Мэйника откинулась на спинку позаимствованного ею кресла на мостике. - Это то, о чем я на самом деле не думала, - продолжила она через мгновение и снова улыбнулась. - Боло обладают огромным объемом хранилища информации, но я полагаю, что всему есть пределы. У Лазаруса есть огромное количество подробностей о таких вещах, как огневая мощь и прочность боевого щита военных кораблей Псов, но я думаю, что люди, которые загрузили его память, не видели никаких причин, по которым ему нужна информация об их предельном запаса хода.
   - Не совершайте ошибку, полагая, что я столь много знаю об этом, мэм, - сказал ей Хоторн с кривой усмешкой. - Я не знаю. Но знаю, с какими ограничениями сталкиваемся мы, а мы знали, в какое путешествие отправляемся. Не вижу никакого способа, чтобы Псы, с которыми мы встретились, могли запастись или подготовиться для путешествия, близкого к тому, что мы совершаем. А это значит, что если там кто-то и есть, то в ближайшие несколько месяцев он испытает довольно серьезные проблемы.
   - Что, по-видимому, они поняли бы даже лучше, чем вы, - вслух размышляла Мэйника.
   - Совершенно верно, - согласился Хоторн.
   - Но обязательно ли это будет означать, что они все равно попытаются это сделать?
   - Это будет зависеть от стольких переменных, что я сомневаюсь, что даже ваш Боло смог бы сделать значимый прогноз, - ответил он. - И полагаю, что многое также будет зависеть от того, каким именно кораблем они располагают. При условии, конечно, что они вообще там есть.
   - Приведите мне пример, - сказала она, внимательно наблюдая за выражением его лица, и он пожал плечами и откинулся назад на своем кресле.
   - Их кибернетика и близко не так хороша, как наша, согласно оценкам разведки, которые я видел, - сказал он. - Ничего не знаю об их планетной боевой технике, но на флотской части их искусственный интеллект намного менее эффективен, чем наш. Если разведка не ошибается, искусственный интеллект "Фермопил", вероятно, так же хорош, как и все, что установлено на большинстве их крейсеров или эсминцев, и, честно говоря, Айона на самом деле не такая уж умная.
   - На самом деле, не намного лучше, чем ИИ стандартного гражданского судна с несколькими более или менее военными приложениями, добавленными в качестве усовершенствований. И в дополнение к ограничениям на компьютерную поддержку, их бортовые системы намного более трудоемки, чем наши. Это означает, что даже на их военных кораблях большие экипажи по сравнению с аналогичным кораблем нашего флота, и в таком длительном путешествии это должно стоить им ресурсов систем жизнеобеспечения. Затем возникает вопрос о запасных частях и техническом обслуживании, а также о том факте, что их циклы технического обслуживания должны быть короче, чем у нас.
   - Так вы думаете, что они, скорее всего, начнут страдать от неисправностей оборудования?
   - Думаю, что это то, о чем они должны беспокоиться. С другой стороны, очень многое будет зависеть от того, где они находились в своем текущем цикле технического обслуживания, когда столкнулись с нами. Если они были всего несколько месяцев в текущем цикле, то у них, вероятно, есть по крайней мере год, может быть, целых восемнадцать месяцев или даже пара лет, прежде чем ситуация станет для них действительно опасной. Конечно, если бы у них действительно произошла какая-то серьезная инженерная авария или системный сбой, они были бы чертовски далеко от дома или любых необходимых им запасных частей. В целом, однако, если только мы не застали их довольно поздно в цикле, они, вероятно, будут выглядеть хорошо по крайней мере полтора года, прежде чем у них начнутся проблемы с этой точки зрения.
   - А как насчет ресурса их энергостанций?
   - Это не должно быть для них значимой проблемой. Ну, во всяком случае, до тех пор, пока их корабль больше эсминца. У меня нет точных цифр, но с установками на антивеществе, которые они используют, любой из их крейсеров должен иметь запас топлива на борту по крайней мере на пару лет, даже при движении в гипере. Нет, мэм. - Он покачал головой. - Ахиллесовой пятой было бы жизнеобеспечение. Особенно еда. На их военных кораблях нет секций гидропоники, которые есть на наших транспортных средствах для персонала или агро-кораблях, поэтому они ограничены исключительно продуктами, которые загрузили перед тем, как покинуть порт, и никак не могли "просто случайно" упаковать большую часть запаса продуктов на два года на борту кораблей, которые не были специально предназначены для столь дальнего путешествия, как мы.
   - А как насчет криосна? - спросила она.
   - Их военные корабли не обладают столькими криоустановками, - уверенно сказал он. - В лучшем случае, они могли бы поместить в крио до десяти или пятнадцати процентов всего своего персонала, и этого было бы недостаточно, чтобы оказать какое-либо существенное влияние на их потребности в пище в течение такого длительного путешествия.
   - А их транспортные средства?
   - Честно говоря, не знаю, - откровенно сказал он. - Знаю, что у них есть по крайней мере некоторые криоемкости, встроенные почти во все их транспортные средства для войск, но, насколько понимаю, они предназначены в первую очередь для экстренного использования.
   - Что, безусловно, представляют собой текущие обстоятельства, - указала она.
   - О, без вопросов, - согласился он. - Я имел в виду не то, что они не будут их использовать, а то, что, поскольку они предназначены только для экстренного использования, то не такие сложные - или надежные - как крио, которые используют даже наши агроперевозчики. Они понесли бы потери, возможно, значительные, если бы использовали их. Учитывая ставки, я бы, вероятно, пошел дальше и рискнул этим, если бы был шкипером транспорта флота в этой ситуации. Но даже если бы захотел, то не смог бы этого сделать, будь я шкипером одного из их крейсеров, потому что у меня вообще не было бы необходимых условий.
   - Итак, суть в том, - медленно произнесла она, - если, как вы говорите, коммодор Лакшмания действительно обнаружила скрытый корабль снабжения, он все еще может быть там, и в зависимости от того, какими криогенными возможностями обладает - и процента потерь, которые его командование готово понести - вполне мог бы остаться с нами на протяжении всего пути. Но если за нами все еще следует военный корабль, у него почти наверняка не хватит ресурсов удержаться за нами.
   - В значительной степени, - кивнул он. - Что, я знаю, не очень-то помогает. Имею в виду, что если там действительно был другой корабль, то коммодор, вероятно, была права, что он был кораблем снабжения. Так что весь этот перебор возможностей на самом деле не сильно меняет параметры.
   - Не продавайте свой вывод слишком дешево, - не согласилась Мэйника, оценивающе глядя на него. - Сомневаюсь, что там сзади есть крейсер. Если бы это было так, то почти наверняка к настоящему времени дело дошло бы до ракетного удара. Он мог уничтожить торговые корабли по одному за раз с любого расстояния, на котором Лазарус или Микки не могли бы атаковать его в ответ. И учитывая то, что вы сказали о его вероятных ограничениях на предельную дальность, он тоже не стал бы ждать так долго. Нет, если только у него совсем нет ракет, и я не могу представить себе никакой причины для этого.
   - Если только они не пытаются усыпить нас - вас - чувством чрезмерной уверенности, прежде чем действительно нападут, - возразил Хоторн в лучшей манере адвоката дьявола.
   - Возможно, - признала она, снова улыбаясь ему. - Однако, Псы - большие сторонники принципа простого подхода [по-английски KISS - keep it simple, stupid (делай проще, глупец)], так что это, вероятно, слишком хитроумно для их мышления в подобной ситуации. Я, конечно, буду иметь это в виду, но на самом деле не думаю, что это вероятно. И даже если это так, судя по тому, что вы сказали, они, скорее всего, все равно начнут свою атаку где-то в ближайшие несколько месяцев. Во всяком случае, намного раньше нашего запланированного времени прибытия.
   - Возможно, - согласился он через мгновение.
   - Но если это транспорт, тогда параметры меняются, предполагая, что они готовы рискнуть теми процентами криопотерь, которые вы оценивали.
   - Да, мэм.
   - Конечно, все это становится спорным вопросом, если нам удастся обнаружить их во время одной из наших проверок.
   - Да, мэм, - снова согласился он. - И, честно говоря, думаю, что тот факт, что они даже не попытались заманить в мышеловку один из транспортов, устроив на него засаду с большого расстояния, когда он развернулся во время одной из проверок, является довольно убедительным дополнительным доказательством того, что позади нас не крейсер.
   - Замечание принято. - Мэйника задумчиво нахмурилась, раскачиваясь взад-вперед в своем кресле на мостике. - Хорошо, капитан, - сказала она наконец. - Думаю, что это было продуктивное обсуждение. Вероятно, нам нужно проводить их чаще. На данный момент я собираюсь исходить из наихудшего предположения, что за нами следит крейсер Псов. И если это так, то мы, скорее всего, увидим, как они начнут атаку в ближайшие два-три месяца, по крайней мере, издалека. Соответственно, будем начеку. И думаю, что я могла бы просто пообсуждать с губернатором Аньелли возможность продления нашего собственного рейса еще на какой-то срок. Если окажется, что за нами следует транспорт, то наверное, довольно велики шансы, что мы в конечном итоге обнаружим его во время одной из проверок. Однако, если этого не случится, давайте посмотрим, не сможем ли еще больше растянуть его предельный запас хода. Надеюсь, это скажется на их.
   - По-моему, звучит неплохо, мэм, - сказал он.
   - Хорошо. - Она встала с удивительно кошачьей грацией, которая у него ассоциировалась с ней, и он повернулся к ней лицом. - Спасибо, что обратили на это мое внимание, - сказала она.
   - Не за что, мэм, - почтительно сказал он и наблюдал, как она покинула мостик и направилась в свою каюту.
  

* * *

   - Итак, вы снова ускользнули от них, капитан.
   - На самом деле, сэр, это был лейтенант Ха-Шатар, - заметил На-Тарла.
   - Согласно вашим приказам и предыдущему планированию.
   - Возможно, сэр. - На-Тарла несколько секунд пристально смотрел на генерала Ка-Фракана, затем вздохнул. - Правда в том, сэр, что, как бы хорошо ни выступал Ха-Шатар, и как бы мне ни хотелось отдать должное его успеху, это опасная игра. Нам повезло. В следующий раз может и не повезти. И следующий раз придет.
   Ка-Фракан оглянулся на него, затем слегка прижал уши в недовольном согласии.
   - Возможно, если мы сможем просто долго избегать обнаружения, они решат, что обнаруживать нечего, - сказал он через мгновение.
   - При всем уважении, генерал, вы знаете, что на это нельзя полагаться. Кто бы там ни был, он не рискует, и эти случайные его сенсорные проверки невозможно предсказать. Я верю, что он будет продолжать их бесконечно, обнаружит что-нибудь или нет.
   - Пусть Безымянные пожрут его душу, - пробормотал Ка-Фракан. Он потер переносицу, сердито вглядываясь в невидимую даль. - Можем ли мы отступить еще дальше и поддерживать с ними контакт? - спросил он наконец.
   - Не могу этого гарантировать, сэр, - откровенно сказал На-Тарла. - Мы можем обнаружить и выследить их гораздо дальше, чем они могут обнаружить нас, но если отступим достаточно далеко, чтобы у нас было больше шансов против этих неожиданных сенсорных проверок, то окажемся на самом краю диапазона наших собственных датчиков. При таких обстоятельствах, если мы будем маневрировать, чтобы уклониться от того, что оцениваем как предел досягаемости сенсоров Боло против наших возможностей маскировки, очень вероятно, что весь конвой исчезнет из поля зрения наших сенсоров, пока мы делаем это.
   - Если они это сделают, каковы наши шансы снова обнаружить их?
   - Генерал, это зависит от стольких переменных, что любая оценка с моей стороны была бы не лучше, чем предположение, - сказал На-Тарла. - Предполагая, что они сохранят свой базовый курс, пока будут искать нас, или, по крайней мере, что любое изменение курса, которое примут, будет относительно незначительным - тогда наши шансы восстановить контакт с ними были бы превосходны. Однако, если они радикально изменят курс после того, как выйдут из зоны действия сенсоров, наши шансы в лучшем случае будут очень невелики.
   - Понятно. - Ка-Фракан сидел молча почти две минуты, затем резко вдохнул. - Что вы посоветуете, капитан? - спросил он, и его тон и выражение лица были гораздо более официальными, чем раньше.
   На-Тарла оглянулся на него. Какая-то часть разума капитана хотела возразить, что это решение было не за ним. Что прежде всего именно Ка-Фракан решил преследовать конвой людей, так как он также был старшим офицером На-Тарлы. Тем не менее, остальная его часть признавала, что Ка-Фракану не хватало специальных знаний и опыта, чтобы самому должным образом оценить риски... и что он был готов признать это.
   - Сэр, - наконец сказал На-Тарла, - как я уже говорил, полагаю, что мы столкнулись с командиром-человеком, который не намерен рисковать. Думаю, что вполне возможно, даже вероятно, что он на самом деле не верит, что кто-то может напасть на его след, и все же явно принимает меры предосторожности - разумные и действенные - против возможности того, что кто-то напал. Пройдет совсем немного времени, прежде чем он начнет время от времени устраивать проверки обоими транспортами Боло, что будет гораздо опаснее, особенно если мы будем выслеживать врага с относительно небольшого расстояния. На мой взгляд, вероятность того, что нас в конечном итоге обнаружат при таких обстоятельствах, приближается к единице. "Нисходящая смерть" должен сохранять достаточное расстояние, чтобы обеспечить нам максимально возможную гибкость в маневрах уклонения, если мы надеемся избежать сенсоров двух Боло.
   - Итак, вы рекомендуете отстать еще дальше.
   - Да, сэр, - непоколебимо ответил На-Тарла. - В то же время, однако, считаю своим долгом указать, что если другие транспорты действительно радикально изменят курс во время такой проверки датчиков, мы вполне можем полностью потерять остальную часть конвоя.
   - Но не Боло-транспорты? - задумчиво произнес Ка-Фракан.
   - Скорее всего, нет. - На-Тарла дернул ушами в жесте раздраженного невежества. - Я командую транспортом, генерал. Наша база данных содержит очень мало информации о Боло людей или транспортных судах с Боло. В результате я практически ничего не знаю о возможностях скрытности, которыми они могут обладать.
   - Согласно тем немногим данным, которыми я располагаю, их транспорты обычно не обладают большой скрытностью. У них есть по крайней мере один транспорт меньшего класса, часто используемый для высадки пехоты или очень легких механизированных подразделений для специальных операций и внезапных рейдов, который обладает чрезвычайно высокой скрытностью, но транспортные средства Боло, похоже, не соответствуют этим возможностям. Если это правда, и они не обладают большими возможностями, чем до сих пор демонстрировали, и учитывая, что мы используем только пассивные сенсоры, тогда мы должны быть в состоянии отслеживать их за пределами моей текущей оценки дальности, на которой Боло, вероятно, обнаружат нас.
   Он невесело оскалил клыки.
   - Если бы я проектировал их корабли, они обладали бы большей скрытностью, чем они демонстрировали до сих пор, но полагаю, люди могут посчитать, что все, у чего на корпусе установлены один-два Боло, не нуждается в сокрытии.
   - Да, - согласился Ка-Фракан и показал только кончики своих собственных клыков. - Их проклятые Боло - они... способные. Очень способные. Единственный раз, когда 3172-я столкнулась с ними напрямую - во время нашей атаки на их систему Хейуорд - мы были частью корпуса генерала Я-Тулара. У него под командованием было три бронетанковые дивизии против одного батальона их Боло. - Он фыркнул, и его клыки обнажились еще больше. - В конце концов, мы захватили систему и уничтожили человеческое население на планете, но наши потери составили более семидесяти процентов.
   - Я читал рассекреченные отчеты об этой кампании, - сказал На-Тарла. - Я знал, что наши потери были серьезными, но никогда не думал, что они были настолько тяжелыми. - Он посмотрел на генерала с уважением. - Я также не знал, что ваша бригада была частью корпуса Я-Тулара.
   - 3172-я носит семь звезд кампаний на своих знаменах с этой войны, капитан, - сказал Ка-Фракан с мрачной, железной гордостью, - и мы никогда не проигрывали. Хейуорд был худшей кампанией, с которой мы столкнулись, хотя наши потери составили "всего" пятьдесят два процента, что намного меньше, чем у большинства других бригад. Однако по большей части, - признал он, - мы не сталкивались с их Боло лоб в лоб. Их космопехота и ополчение, конечно, могут быть неприятными противниками даже без этого - например, мы понесли почти тридцатипроцентные потери в битве с миром Триша, - но нас больше использовали в независимой роли, для нанесения ударов по их тылам и небольшим населенным пунктам вместо того, чтобы совершать разовые атаки вперед и назад через передовую. Что, если задуматься, - он фыркнул с внезапным резким юмором, - вероятно, особенно хорошо подходит нам в этой кампании. В конце концов, куда дальше за линией фронта мы могли бы оказаться еще?
   - Вы правы, сэр, - признал На-Тарла с оттенком горького юмора. - Но это возвращает нас к нашей текущей проблеме. И какими бы ни были теории дизайна людей, эти Боло-транспорты, безусловно, не кажутся особенно скрытными. Пока, во всяком случае. Однако я должен еще раз подчеркнуть, что у меня нет абсолютно никаких достоверных данных, на которых можно было бы основывать свои оценки.
   - Да, - снова согласился Ка-Фракан. - Тем не менее, думаю, что вы, вероятно, правы, капитан. И если это так, то мы можем позволить себе потерять контакт с конвоем в целом, пока сохраняем контакт с его сопровождающими. Они предоставят нам указатели, которые нам понадобятся, чтобы снова найти другие транспорты.
   - Если только сами не решат не присоединяться к конвою, - сказал На-Тарла.
   - Маловероятно. - Ка-Фракан решительно прижал уши. - Как вы сказали, капитан, этот человек, который противостоит нам, похоже, из тех, кто принимает бесконечные меры предосторожности даже против самых маловероятных угроз. Тот, кто так думает, никогда бы не отделил своих Боло от колонизационного флота, который они были посланы защищать, особенно после полного уничтожения его военного эскорта. Нет, он серьезно отнесется к своей ответственности за охрану конвоя. Даже если временно отделит свой транспорт от остальных кораблей, это будет только для того, чтобы где-то встретиться с ним. И поэтому, в конце концов, он приведет нас обратно к тому самому, что стремится защитить, потому что у него нет другого выбора. - Генерал полностью обнажил свои собственные клыки во вспышке вызова цвета слоновой кости. - Мне приятно использовать против него его собственное внимание к деталям.
   На-Тарла прищурил глаза, обдумывая логику Ка-Фракана, и его уши медленно поднялись в знак согласия.
   - Полагаю, вы правы, сэр, - сказал он. - И признаюсь, что эта идея мне тоже нравится. Но даже при том, что это должно существенно повысить наши шансы успешно проследить за людьми до места назначения, не будучи обнаруженными, мы все равно должны уничтожить их, когда сделаем это. И то, как командир-человек следит за тем, что происходит у него за спиной, наводит меня на мысль, что он сохранит подобную степень бдительности и внимания к деталям даже после того, как его экспедиция достигнет конца своего путешествия.
   - Думаю, вы правы, - сказал Ка-Фракан. - И если это так, то наша задача, несомненно, будет сложнее, чем я первоначально надеялся. Но это не будет невозможно, особенно если нам удастся остаться совершенно незамеченными.
   И, - он не добавил вслух, - если мы не потеряем слишком много моих солдат из-за ваших криоустановок.
   Он знал, что мрачный оттенок его мыслей несправедлив. В конце концов, На-Тарла специально предупредил его об опасностях использования аварийной системы. Едва ли капитан был виноват в том, что его предупреждения, по-видимому, были не так хорошо восприняты. Почти три процента персонала Ка-Фракана уже погибли, но, по крайней мере, казалось вероятным, что любая из камер, которые, скорее всего, вышли из строя, уже вышла из строя. Это означало, что он не должен дальше терять своих людей... пока не придет время их разбудить, и не обнаружится, сколько просто умерло во сне.
   Но мы сделаем то, ради чего пришли, - яростно сказал он себе. - Мы в долгу перед Народом, и Безымянные позаботятся о том, чтобы мы добились успеха, каким бы способным ни был этот проклятый человеческий командир.
  

* * *

   - Думаю, губернатор все больше привыкает к тому, что ты командуешь.
   Хоторн наблюдал, как Мэйника отключила видеосвязь и завершила конференцию с Аньелли, Бертье и Джеффордсом.
   Она и Хоторн сидели за столом в комнате совещаний "Фермопил". Это была довольно обширная комната совещаний для судна с таким относительно небольшим экипажем, но, с другой стороны, на самом деле она предназначалась не для использования экипажем транспорта. Она была сконфигурирована и оснащена таким образом, чтобы обеспечить командира штурмовых сил, поднявшихся на борт корабля, всем необходимым для инструктажа своих офицеров и персонала. Что означало, что они вдвоем болтались в ней, как сушеные горошины в особенно большом стручке.
   - Ты это заметил, не так ли? - Мэйника откинулась на спинку стула и приподняла бровь, глядя на него. Это замечание было не тем, что она ожидала услышать от него, когда впервые поднялась на борт "Фермопил" пять с половиной месяцев назад. Она также не ожидала увидеть слабый, но несомненный огонек в его карих глазах.
   - Ну, - сказал офицер флота, отодвигая свой стул от стола, - не верю, что пару месяцев назад он угрожал бы "подойти и отшлепать вас, юная леди". Во всяком случае, кому-то другому.
   - Да, в этом ты, вероятно, прав, - признала она с легкой улыбкой.
   - Ты знаешь, что я прав, - сказал Хоторн, и его голос внезапно стал намного серьезнее. Настолько серьезно, что она пристально посмотрела на него, сдвинув брови.
   - Что это значит? - спросила она немного резко.
   - Это означает, что сразу после гибели коммодора он был настолько взбешен тем, что выполнял приказы кого-то в твоем возрасте, насколько это вообще возможно для человека с таким самоконтролем, как у него, - категорично сказал Хоторн. - Он пытался скрыть это, но у него не совсем получилось.
   Мэйника начала открывать рот, затем закрыла его с почти слышимым щелчком, прежде чем автоматически отхватить ему голову. Она не была уверена, почему остановила себя. В его голосе была жесткость, горечь, которая не вязалась с обычным для Эдмунда Хоторна видом задумчивого спокойствия. Кроме того, ни он, ни кто-либо из офицеров Мэйники не должны были так говорить о губернаторе Аньелли, и ее первым побуждением было резко оборвать его. Но что-то было не только в том, как он это сказал, но и в выражении его лица...
   Да ведь он злится из-за этого, - поняла она. - И почему...?
   - На самом деле, - сказала она, - я была вполне довольна своими отношениями с губернатором с самого начала. Ему было нелегко смириться с тем, что приказы будет отдавать кто-то всего с третью его возраста и с чином простого капитана, даже из бригады Динохром.
   - Я знаю, но... - Хоторн оборвал себя резким, рубящим взмахом руки и поморщился. - Извините, мэм. Думаю, я, вероятно, перешел все границы.
   - Может быть. - Она задумчиво посмотрела на него. - С другой стороны, я должна задаться вопросом, есть ли какая-то причина, по которой это всплыло именно в данный конкретный момент?
   Секунду или две он пристально смотрел ей в глаза, затем отвел взгляд.
   - Может быть, - сказал он, наконец. - Но если так, то это не очень хороший вариант. Или, по крайней мере, не тот, на который мне следовало бы обращать внимание, мэм.
   - Понятно. - Она снова улыбнулась, даже слабее, чем прежде, переваривая его резкое возвращение к формальностям военной вежливости. За исключением явно официальных случаев, за последние несколько недель он очень редко обращался к ней таким образом. Странно, что она этого не заметила. Интересно, заметил ли он? - подумала она.
   - Капитан Хоторн, - сказала она, придав своему голосу холодную официальность и намеренно подчеркнув его роль командира "Фермопил", - подозреваю, что вы можете быть виновны в нарушении статьи семь-один-девять-три.
   Его пристальный взгляд вернулся к ней, и ее улыбка исчезла, превратившись в подобие маски.
   - Я... - начал он, затем остановился, и Мэйнике удалось не захихикать. Это было сложно, и еще труднее было сохранить свой сердитый взгляд официальной начальницы. В конце концов, что он собирался сказать? - "Чепуха, мэм! Я никогда даже не помышлял о том, чтобы приставать к вам!" - это был бы не самый тактичный из возможных ответов. Но, с другой стороны, "На самом деле, мэм, я уже некоторое время подумываю о том, чтобы попрыгать с вами", - это тоже было не совсем то, что можно сказать своему командиру.
   - Это... абсурд, - сказал он, наконец. С заметным недостатком убежденности, - подумала она довольно самодовольно. - Ты не просто мой старший офицер; ты старший офицер всех этих сил.
   - Момент, о котором я до боли хорошо осведомлена, уверяю тебя, - сказала она ему. - И все же, капитан Хоторн, - она снова откинулась на спинку стула, - я продолжаю питать слабое подозрение, что несомненно... неподобающие искушения, скажем так, начали приходить тебе в голову. Или, возможно, к другим частям твоей анатомии.
   Его глаза расширились, затем сузились от внезапного подозрения, когда усмешка, которую ей удалось подавить, начала прорываться наружу.
   - Другим частям моей анатомии, не так ли? - медленно произнес он: - И какие "другие части" имел в виду капитан, если можно поинтересоваться?
   - О, полагаю, ты можешь сделать довольно проницательное предположение, - ответила она, на этот раз с веселым бульканьем. Он впился в нее взглядом, и бульканье стало чем-то подозрительно похожим на откровенный смех, когда она покачала ему головой.
   Выражение его лица удивительно хорошо имитировало человека, медленно считающего до тысячи, и она снова покачала головой, на этот раз почти покаянно.
   - Прости, Эд, - сказала она с раскаянием. - Эта идея просто как бы... застала меня врасплох. - Что-то промелькнуло в его глазах, и она снова быстро покачала головой. - Не в плохом смысле, - поспешила она заверить его. - На самом деле, удивление было главным образом из-за того, что я не осознавала, как мне могли приходить в голову такие же крайне неприличные мысли.
   Он открыл рот. Теперь он снова закрыл его и склонил голову набок, изучая выражение ее лица.
   - Приходили? - спросил он, наконец.
   - Ну, - сказала она с болезненной честностью, - приходили бы, если бы я не была так занята их подавлением. Надеюсь, ты не поймешь это неправильно, но теперь, когда я думаю об этом, ты на самом деле довольно привлекателен.
   - Я что?
   - О, может быть, не совсем красив, - задумчиво сказала она. - Но милый - определенно милый. И, теперь, когда я думаю об этом, у тебя также вкусные булочки.
   - С разрешения капитана, - сказал Хоторн сквозь зубы, которые были не совсем стиснуты, - мне пришло в голову, что я, возможно, был слишком поспешен, отвергая отношение губернатора к военному командиру экспедиции. В данный конкретный момент мысль о порке определенно привлекательна.
   - Это так? - она серьезно обдумала его заявление. - Ну, на самом деле я никогда этого не пробовала, ты понимаешь, но... хорошо.
   На мгновение показалось, что он вот-вот взорвется, и она беспомощно рассмеялась. Он впервые услышал, как она смеется по-настоящему. Если уж на то пошло, то где-то глубоко внутри она осознала, что, возможно, это был первый раз, когда она вообще смеялась, "по-настоящему смеялась" со дня смерти Бенджи. Это было удивительно приятно.
   - Боже мой, - тихо сказал он, улыбаясь ей, - ты действительно умеешь смеяться.
   Она протрезвела почти мгновенно, но это был всего лишь случай, когда она отступила на несколько шагов от яркого пузырька веселья, который он пробудил к жизни внутри нее, и ее огромные голубые глаза смягчились, когда она посмотрела на него.
   - Да, - сказала она наконец. - Да, умею. Но я... забыла. Это... было давно.
   - Это что-то, о чем ты хочешь поговорить? - мягко спросил он, и она покачала головой.
   - Нет. Еще нет. Может быть - вероятно - позже, но не сейчас.
   Она могла сказать, что часть его хотела надавить, но он этого не сделал. Он только кивнул, и она одарила его еще одной улыбкой, на этот раз с оттенком благодарности за его понимание и терпение.
   - Могу я предположить, однако, что ты не собираешься предъявлять мне обвинения? - спросил он через минуту.
   - Ну, это в высшей степени неприлично с вашей стороны и, несомненно, наносит ущерб дисциплине и надлежащему поддержанию субординации, - задумчиво сказала она. - С другой стороны, поскольку вы присутствующий старший офицер флота, предпочтение обвинений может быть немного неловким. Особенно, если ваш защитник вызовет меня в суд и спросит, были ли ваши чувства взаимными. - Она покачала головой. - Нет, при данных обстоятельствах, думаю, мы, вероятно, сможем справиться с этой ситуацией без официального военного трибунала.
   - И как именно вы намерены "разобраться" с этим, если я могу спросить?
   - Учитывая тот факт, что ни у одного из нас не хватило здравого смысла и сообразительности сказать об этом другому ни единого слова, предлагаю подойти к ситуации как взрослые люди, - сказала она ему, и серьезность ее тона была лишь слегка нарушена блеском в ее глазах. - Я скорее сомневаюсь, что при данных обстоятельствах кто-то собирается жаловаться в вышестоящие инстанции, что бы мы ни решили с этим сделать.
   - Тем не менее, необходимо соблюдать приличия, и такая зрелая женщина, как я, предпочитает сначала прощупать почву. Чтобы выяснить, что она сама чувствует и думает. Чтобы определить, действительно ли возможный объект ее привязанности - или, по крайней мере, гормонов - обладает личными качествами, которые она желает видеть в потенциально, гм, значимом партнере. Чтобы...
   - Хорошо, капитан Тревор, мэм! - прервал он. - Я понял, в чем дело. И вы правы; я, наверное, идиот, что не открыл рот раньше. Итак, капитан Тревор, могу я иметь удовольствие составить вам компанию за ужином? В моих роскошных апартаментах работает действительно превосходный автоповар, который по-настоящему мастерски готовит восхитительное стандартное блюдо номер семнадцать, запланированное на этот вечер. Обещаю, мы почти сможем забыть, что на вкус оно как переработанные подошвы ботинок. И, - его голос стал, по крайней мере, немного серьезнее, - у меня есть также три бутылки довольно хорошего вина, припрятанные в моем личном багаже для массовых мероприятий. Я приберегал их для нашего прибытия в пункт назначения.
   - Если ты принес их для этого, то должен сохранить их, - сказала она ему, но он покачал головой.
   - В то время, когда я принес их на борт, мне и в голову не приходило, что может произойти что-то столь же достойное празднования, - сказал он, и на этот раз его голос был намного мягче и теплее. - Но тогда я же еще не встретил тебя, не так ли?
  

3

  
   - Она прекрасна, не так ли? - тихо сказал Хоторн.
   - Я бы сказала, что это мастерское преуменьшение, - рассудительно ответила Мэйника.
   Они стояли бок о бок на командной палубе "Фермопил", глядя на визуальный дисплей мостика вместе со всеми остальными членами команды Хоторна, когда большой транспортный корабль вышел на орбиту вокруг планеты, ради поиска которой они проделали такой долгий путь.
   Звезда G0, которую они назвали Лакшмания, пылала яростным, животворящим светом и жаром, купая в своем ослепительном сиянии не один, а два пригодных для жизни мира. В данный момент "Фермопилы" приближались к внутреннему из двух, тому, который они назвали Индрани и который вращался вокруг центрального светила на расстоянии чуть более девяти световых минут. Средняя температура на планете была немного выше, чем хотелось бы Мэйнике, но, с другой стороны, она была уроженкой Эвереста. Другая перспективная планета, которую они назвали Новая Надежда, с радиусом орбиты чуть менее пятнадцати с половиной световых минут, была ей гораздо больше по вкусу.
   Что, - с иронией подумала она, - ставит меня в меньшинство из одной единицы.
   На самом деле она не могла винить остальных членов экспедиции, от Эдриэна Аньелли до самого младшего ребенка, за то, что они предпочли Индрани. После более чем полных полутора стандартных лет, проведенных в тесноте их транспортов, эта планета выглядела как настоящий рай. С климатом, которому позавидовало бы большинство курортных миров, гравитацией 1,05 земного стандарта и поверхностью, на восемьдесят два процента покрытой водой, она парила на фоне черноты космоса, как огромный, невероятно великолепный, сине-зеленый, с белыми завитками, мраморный шар.
   Даже без бесконечного, изнурительного путешествия, которое привело их сюда, эта планета была бы одной из самых красивых вещей, которые она когда-либо видела в своей жизни.
   - На месте, сэр, - объявил рулевой с астронавигации, и Хоторн кивнул.
   - Мисс Стопфорд, пожалуйста, подайте сигнал на отключение двигателей, - сказал он.
   - Есть, сэр, - сказала инженер "Фермопил", и Хоторн посмотрел на своего офицера связи.
   - Сообщите губернатору и бригадному генералу Джеффордсу, что мы готовимся к развертыванию капсулы, - сказал он.
   - Есть, сэр.
   Мэйника прислушивалась к четкому ритму приказов, мгновенному отзыву, с которым его люди реагировали на его команды, с тем, что, как она поняла, стало скорее собственническим удовольствием. Как ее старший заместитель по флоту, Хоторн взял на себя почти все бесконечные детали управления кораблями конвоя. Как и у нее, у него не было другого выбора, кроме как смириться с ответственностью, которая легла на его плечи, и она была искренне рада, что он у нее был. На самом деле, когда дело доходило до общения с людьми, он был намного лучше ее, и она привыкла полагаться на него как на квази-посла, так же как и на своего старшего флотского офицера.
   То, как она привыкла полагаться на него и в гораздо более личном смысле, было просто глазурью на ее торте.
   И к тому же это довольно вкусный торт, - иронично подумала она. - Потому что у него действительно ужасно красивая задница. Среди прочего.
   Она решила, что их отношения не совсем противоречат правилам. Лазарус помог ей изучить военные уставы и соответствующие положения, и нашлись по крайней мере три лазейки, которые можно было бы использовать для прояснения ситуации. Но все они должны были быть довольно усердно натянуты, чтобы снять неоднозначности, и даже в этом случае она знала об их положении на грани откровенного нарушения, поэтому они вдвоем очень осторожно не переносили свои вещи в одни и те же помещения. Конечно, все знали, но таким образом каждый мог притвориться, что не знает, и это делало всех намного счастливее. Это было замечательно, что люди были такими... способными к адаптации существами.
   - Что ж, - сказала она достаточно тихо, чтобы его команда на мостике могла рассматривать это как частный разговор между ними двумя, - думаю, мне лучше подготовиться к моей опасной миссии.
   - Да, точно! - фыркнул он так же тихо. - Если бы я думал, что у тебя действительно могут быть какие-то неприятности там, внизу, я бы, наверное, нервничал. А так...
   Он покачал головой, ухмыляясь, и она улыбнулась в ответ.
   - Не говори губернатору, что все это на самом деле просто уловка, чтобы позволить мне быть первым человеком, ступившим на Индрани, - сказала она ему полусерьезно, и он бросил на нее острый взгляд.
   - Я думал, вы с Гатри разыграли карты, чтобы узнать, чей Боло выполнит долг разведчика?
   - Мы это сделали. - Она ухмыльнулась ему. - Но использовали мою колоду. В конце концов, ранг имеет свои привилегии. И, - добавила она более стальным тоном, когда его глаза сузились, - если когда-нибудь скажешь ему, что призналась тебе в этом, я заставлю Лазаруса проехать по твоим ногам!
   - Боже мой, эта женщина вероломна! - он покачал головой. - Ты, конечно, понимаешь, что я никогда больше не смогу тебе доверять.
   - Ха! Если понимаешь это только сейчас, то ты намного медлительнее, чем я думала.
   Она одарила его еще одной улыбкой, затем повернулась и быстро направилась по соединяющимся проходам к штурмовой капсуле, на которой летел Лазарус. Ее личные покои также располагались в капсуле, давая преимущество присутствия рядом с Боло, хотя это также объясняло, почему у нее было не так много места, учитывая способ модификации капсулы. В стандартной капсуле места должно было быть достаточно, поскольку она была достаточно большой, чтобы перевозить целый батальон тяжелых танков с экипажами. Но один Боло - даже установленный наполовину снаружи - занимал почти половину общего доступного объема, а половина остального была передана автоматизированному складу Боло, который каким-то образом установили техники бригады на Сейдже, и запасным частям для заполнения этого склада.
   Склад был специально сконфигурирован так, чтобы Лазарус мог управлять его пультами и сервисными роботами, что фактически делало его собственным Боло-техником. Мэйника не была уверена, что одобряет это. С одной стороны, его бортовые диагностические программы в сочетании с возможностью доступа к ИИ склада позволяли ему позаботиться обо всех своих потребностях в техническом обслуживании с точностью и оперативностью, с которыми трудно было бы сравниться даже самому подготовленному и опытному специалисту-человеку. С другой стороны, если бы он получил повреждения, достаточные для вывода из строя его собственных систем, ему понадобился бы такой обученный техник-человек, чтобы произвести ремонт, которым он больше не сможет руководить сам.
   В конвое действительно был один полностью обученный ветеран-техник Боло, но сержант Уиллис была направлена на "Сталинград" вместе с Гатри Чином и Микки. Решение было принято на гораздо более высоком уровне, чем Мэйника Тревор, но она понимала логику, стоящую за этим. Возможно, ей это и не нравилось, но на самом деле в этом был смысл.
   Планировщики материально-технического обеспечения колонии были чрезвычайно изобретательны, когда дело доходило до размещения необходимых людей, припасов и оборудования в доступном пространстве. Вместительные внутренние грузовые отсеки "Фермопил", предназначенные для обеспечения транспортировки до трех батальонов пехоты или воздушной кавалерии в дополнение к поддержке внешних штурмовых капсул, занимали видное место в их планах, когда они начали заполнять их. Это было верно для всех кораблей конвоя, включая "Сталинград", но в случае с "Фермопилами" они решили использовать пространство для тяжелого строительного и землеройного оборудования, часть которого занимала другую половину капсулы Лазаруса, не занятую самим Боло и его мини-складом. "Сталинград", с другой стороны, был оснащен значительно более мощной и гораздо более традиционной версией стандартного склада Боло.
   Во многих отношениях автономный склад Лазаруса был не более чем разрозненным резервом для укомплектованного склада, которым сержант Уиллис руководила на борту "Сталинграда". Мэйника иногда задавалась вопросом, не было ли это связано с тем, что организаторы миссии рассматривали Лазаруса, несмотря на его старшинство, как источника запасных частей, учитывая его преклонный возраст. Она ожидала, что это подозрение вызовет у нее раздражение, но, к ее удивлению, оно ее позабавило. И Лазаруса это тоже позабавило. Однажды она поделилась с ним своими подозрениями, и он ответил ей одним из своих мягких электронных смешков.
   - Старые солдаты никогда не умирают, они просто исчезают, - сказал он.
   - Это похоже на одну из твоих цитат, - подозрительно ответила она.
   - Это так. От генерала Дугласа Макартура, древнего офицера докосмической службы. Боюсь, он послужил бы прекрасным примером того рода военных амбиций, которые, как когда-то опасался губернатор Аньелли, могла бы проявить ты. И при этом никогда особенно не страдал такой человеческой добродетелью, как скромность. Тем не менее, он был бесспорно способным стратегом и командиром с необычайно долгой военной карьерой для своей эпохи.
   - Столько же, сколько ты в качестве Боло?
   - Возможно, не так уж и долго, - признал Лазарус с очередным смешком. Затем его тон стал более серьезным. - Но мой псевдоним хорошо подходит, не так ли? Я уже дважды "умирал", Мэйника, но каждый раз возвращался к исполнению своих обязанностей. Полезная обязанность, полагаю, но при обстоятельствах, которые никто - и меньше всего я - не мог предсказать. Как и у тебя, в некотором смысле. Возможно, вполне уместно, что мы должны проверить точность гипотезы Макартура. И мне трудно представить себе более почетную обязанность, чем то, что мы должны "исчезнуть", предлагая наши услуги операции "Кукурузное семя".
   Воспоминание об этом разговоре снова промелькнуло в ее голове, и она покачала головой. Планета, ради достижения которой они проделали такой невообразимый путь, в этот самый момент лежала под ними, и только после выхода на орбиту она позволила себе признаться самой себе, что, независимо от дум в ее голове, ее сердце никогда по-настоящему не верило, что они достигнут ее. Теперь это было сделано, и она обнаружила, что с нетерпением ждет возможности тихо исчезнуть здесь, выполняя хороший, солидный, полезный долг в компании с Лазарусом в мирной отставке, которую он так щедро заслужил за столетие и более службы Конкордиату.
   Она фыркнула, забавляясь собственным эмоциональным поворотом мыслей, когда вошла в капсулу. Лазаруса, подумала она, еще больше позабавила бы мысль о "мирной отставке" для Боло. Что не меняло ни того факта, что он это заслужил, ни ее счастья от того, что он наконец-то насладится этим.
   Она шагнула через автоматически открывающийся люк, прошла через свою каюту - по пути прихватив со стола нейронную гарнитуру - и забралась в шахту, которая соединялась с люком в брюхе Лазаруса. Кому-то с такими широкими плечами, как у Хоторна, шахта могла показаться тесной, но для стройной фигуры Мэйники места было достаточно, и она быстро поднялась по ступенькам лестницы.
   - Добро пожаловать на борт, командир, - произнес звучный тенор Лазаруса через имплант в ее сосцевидном отростке, когда она перешла от шахты к внутренним лестницам Боло, и люк в брюхе бесшумно закрылся за ней.
   - Боже, разве мы сегодня не формальны? - ответила она и получила в ответ электронный смешок.
   - Мне пришло в голову, что это будет историческое событие. Поэтому я подумал, что, возможно, могут быть уместны "манеры поведения в компании", - сообщил ей Лазарус.
   - Что ж, - сказала она, добравшись до промежуточной точки между трапами на средней палубе, - почему бы нам просто не согласиться солгать репортерам и сказать им, что мы были чертовски официальны?
   - Боло не лгут, - чопорно сказал Лазарус.
   - Черт возьми, они этого не делают! - выпалила она в ответ. - Вы, Боло, в прошлом были галактическими мастерами в тактике обмана.
   - Верно, - признал Боло. - Однако эта тактика обычно применяется против врага.
   - Если ты думаешь, что любой историк, который хочет превратить меня в своего рода историческую героиню, не является "врагом", тогда твоему программному обеспечению для распознавания сигналов "свой-чужой" требуется немного внимания!
   - Я не рассматривал ситуацию в таком свете. Очень хорошо. Мы солжем.
   - Чертовски верно, так и сделаем!
   Мэйника продолжала неуклонно подниматься на протяжении всего разговора. Ее маршрут пролегал через гигантские сверхпроводящие конденсаторы, питавшие батарею непрерывных репитеров с ионным разрядом на правом борту Лазаруса, и она рассеянно проверила показания уровня мощности, проходя мимо. Еще одна межпалубная лестница привела ее на внешний борт термоядерной установки Лазаруса, спрятанной в самом центре его корпуса вместе с основным личностным центром, и на командную палубу.
   - Понимаю, почему не бывает старых командиров Боло, - сказала она, дыша немного быстрее, чем обычно, после долгого и быстрого подъема.
   - На борту новых моделей Боло маршрут входа менее сложный, - заметил Лазарус, на этот раз из громкоговорителей на переборке. - Согласно техническим отчетам в памяти склада, новый Марк XXXIII фактически обеспечивает гравитационную шахту для своего командира.
   - Еще одно новомодное устройство, которое пошло не так, - надменно сказала она. - Это изнеженное, праздное бездельничающее новое поколение командиров Боло мягкотело, говорю тебе. Мягкое! Дайте мне в любой день надежность, а не декадентское удобство.
   - Боло, может, и не лгут, но вижу, что иногда лгут командиры Боло, - заметил Лазарус. - Тем не менее, ценю твои чувства.
   Мэйника усмехнулась, плюхаясь на почти греховно удобную командирскую кушетку. Ее всегда забавляло, что здесь, в самом сердце этой мрачной, огромной машины войны, была кушетка, комфорт которой, контролируемый биологической обратной связью, стоил бы добрую четверть миллиона кредитов на гражданском рынке. Это казалось еще более неуместным, когда она оглядела переполненные, тесные помещения самой командной палубы.
   Каждая поверхность была покрыта дисплеями, считывающими устройствами, лампочками на боевом пульте, которые мигали в режиме ожидания или светились ровным светом полной готовности. Если не считать старомодного джойстика, ручного управления вообще не было. Ни один человек не смог бы управлять Боло Марк XXVIII без полной компьютерной поддержки, поэтому не было смысла заполнять драгоценный внутренний объем станциями управления оружием или пультами РЭБ. Даже джойстик был не более чем подачкой условностям. Теоретически, с его помощью командир-человек мог доставить Боло домой, если у того был отключен личностный центр.
   Однако, учитывая тот факт, что рассматриваемый личностный центр располагался непосредственно под командной палубой, вероятность того, что любой командир переживет его разрушение в каком-то состоянии, чтобы управлять чем-либо где угодно, была, мягко говоря, незначительной.
   Спазм вспомнившегося горя и потери пронзил ее при этой мысли. И снова она вспомнила размытое пятно закрывающейся бронированной оболочки вокруг столь же удобной кушетки, которая когда-то стояла в центре командной палубы Бенджи. Та кушетка была практически идентична этой, и она посидела всего мгновение, напоминая себе, что Лазарус - это не Бенджи... и Индрани не была Шартром.
   Ей потребовалось достаточно времени, чтобы убедиться в контроле своих эмоций, затем она надела наушники и активировала нейронную сеть.
  

* * *

   Снова переживаю момент слияния с моим командиром.
   Чувствую ее печальное веселье, когда ее рефлекторная попытка скрыть мысленное воспоминание о времени, проведенном с подразделением Восемь-Шесть-Два, терпит неудачу. Иначе и быть не может, когда ее мысли и мои так тесно переплетены, и все же для нее типично пытаться "щадить мои чувства". Однако ее веселье по поводу своей неудачи - еще один признак того, как далеко она продвинулась в выздоровлении от душевных ран, нанесенных ей битвой при Шартре.
   Ее разум полностью встает на свои места, уютно устроившись в ядре нашей объединенной личности, как ее физическое тело уютно устроилось в ядре моего собственного тяжелого боевого корпуса, и она / мы полностью открываем наши сенсоры вселенной вокруг нас.
  

* * *

   Ее/их пассивные и активные датчики наводнили ее/их разум данными. Они больше не представлялись Мэйнике как составляющей их совместной личности с помощью графического отображения. Данные просто были. Она обнаружила, что нет человеческих слов, чтобы точно выразить то, что она чувствовала в эти моменты единения с Лазарусом. Было так, как будто она могла буквально видеть радаром и лидаром, как будто могла ощутить вкус космического излучения на своем языке. Дальности и пеленги стрельбы, интенсивность сигнала, частоты, интервалы следования импульсов...
   Все они были такой же полной, естественной и инстинктивной частью ее восприятия, как текстура ее собственной ладони, увиденная ее обычными человеческими глазами.
   Она/они позволили себе краткий миг - почти вечность для тех, кем они стали, - чтобы насладиться чувственностью их слияния. Мэйника часто думала, что во многих отношениях, с полной честностью и открытостью, которые обеспечивала связь с Лазарусом, это приносило больше удовлетворения, совсем по-другому, чем любой физический акт любви, который она когда-либо испытывала.
   <Я не буду сообщать об этом лейтенанту Хоторну,> с мягким весельем сказал ей компонент Лазарус в ее/их личности, и в ответ она послала ему тихую волну мысленного смеха.
   Но затем пришло время для работы, и она/они отправили команду ИИ "Фермопил" освободить стыковочные захваты. Реактивные двигатели капсулы на мгновение вспыхнули, отбрасывая массивного наездника от корпуса транспорта, затем отключились. Она/они терпеливо ждали, пока капсула не покинет периметр безопасности для полета в обычном пространстве, а затем она/они грациозно скользнули к самым внешним слоям атмосферы Индрани.
  

* * *

   - Надеюсь, вам там понравилось, капитан, - сухо сказал Эдриан Аньелли.
   - Я всегда получаю определенное удовольствие от эффективного выполнения своих обязанностей, какими бы трудными или обременительными они ни были, - весело ответила Мэйника, глядя на проекционный голографический дисплей над оптической головкой, которую Лазарус выдвинул и повернул камерой к ней.
   В данный момент она сидела на складном стуле на кормовой ракетной палубе Лазаруса, находившегося рядом с широким устьем реки и затененном высокими деревьями, очень похожими на какую-то огромную древнюю земную хвойную породу. Она также была, к сожалению, без формы, в ошеломляюще красной футболке (на лицевой стороне которой нанопечатью было изображено полностью анимированное поющее лицо одного из наиболее известных вокалистов шэттер-рока Конкордиата) и очень коротких белых шортах. Широкополая шляпа от солнца завершала ее крайне невоенный ансамбль, и Аньелли усмехнулся, принимая удар на себя.
   - Могу ли я предположить по вашему внешнему виду, что ваша исследовательская деятельность успешно завершена? - спросил он.
   - Можете, сэр, - сказала ему Мэйника и отхлебнула чай со льдом из высокого, отпотевшего стакана в другой руке. Она с улыбкой оглянулась на дисплей, затем выпрямилась на стуле и стала несколько серьезнее.
   - Официально, губернатор, - сказала она мужчине, который за последние полтора года превратился из потенциального противника в близкого друга, - мы с Лазарусом завершили наше обследование предполагаемого места для колонии. Готовы подтвердить, что атмосфера полностью соответствует экологическим потребностям человека. Мы не смогли обнаружить никаких биологических угроз, и хотя поблизости есть несколько крупных местных хищников, ни один из них не будет представлять серьезной опасности, если будут приняты обычные меры предосторожности во внешнем мире. Наши образцы почвы и местной растительности также подтвердили первоначальные результаты исследования. Индрани потребуется больше терраформирования, чем некоторым планетам, чтобы поддерживать земные продовольственные культуры, но меньше, чем по крайней мере восемьдесят процентов тех, которые мы успешно колонизировали в других местах. В целом, сэр, похоже, это будет очень приятное место для жизни.
   - Капитан, - сказал Аньелли с полной искренностью, - не могу выразить вам, как я счастлив - и испытываю облегчение - слышать это. Могу ли я заключить, что в качестве военного командующего колонией вы готовы санкционировать начало высадки?
   - Да, губернатор. Я готова, - сказала она.
   - Превосходно! - Аньелли широко улыбнулся ей, затем кивнул кому-то, находящемуся вне зоны видимости его собственного коммуникатора.
   - Первая волна уже в пути, капитан, - сказал он, оглядываясь на Мэйнику, и она откинулась на спинку стула, активируя гарнитуру под шляпой от солнца и наблюдая через датчики Лазаруса, как первые шаттлы спускались, словно мелкие рыбешки из выкованного солнцем серебра, через величественные, заваленные облаками пещеры сапфирового неба Индрани.
  

* * *

   - Значит, они наконец нашли свой проклятый дом, не так ли? - генерал Ка-Фракан прорычал На-Тарле.
   Двое мелкониан стояли в боевом информационном центре "Нисходящей смерти", наблюдая за пиктограммами человеческого конвоя, за которым они следовали до сих пор, и глаза Ка-Фракана горели ненавистью на лице, которое стало заметно изможденным.
   - Да, сэр, - ответил На-Тарла, хотя и знал, что вопрос был чисто риторическим. - И, надеюсь, простите меня, если я скажу, что не слишком скоро.
   Ка-Фракан резко оторвал взгляд от схемы. Он открыл рот, но На-Тарла спокойно встретил его взгляд, и генерал оборвал то, что начал говорить.
   Капитан транспорта выглядел еще более изможденным и измученным, чем армейский офицер, и так и должно было быть. Несмотря на то, что весь личный состав бригады Ка-Фракана находился в криосне, бодрствующая часть экипажа "Нисходящей смерти" в течение последних нескольких месяцев получала резко сокращенный рацион, и На-Тарла работал усерднее, чем любой другой член его команды. Ка-Фракан был армейским офицером, а не флотским, но он был слишком хорошо осведомлен о чудесах импровизации, которые совершил На-Тарла, чтобы так долго поддерживать работу важнейших систем корабля. И блестящий способ, с помощью которого На-Тарле удалось отследить корабли людей, несмотря на все их попытки уклониться от маршрута и адских, никогда-не-достаточно-проклятых сенсорных проверок Боло-транспортов, был мастерским. "Нисходящая смерть" была всего лишь обычным транспортом, но генерал был уверен, что ни один из командиров крейсеров императора или даже линейных крейсеров не смог бы лучше выполнить работу в таких невозможных условиях. В сложившихся обстоятельствах капитан имел право высказаться открыто.
   - Не только прощаю вас за то, что вы это сказали, капитан, - сказал Ка-Фракан через мгновение, - но и полностью согласен. И хотел бы воспользоваться этим моментом, чтобы сказать, насколько глубоко на самом деле восхищаюсь вами и вашей командой за то, что вы привели нас сюда. Вы действительно герои Народа.
   - Благодарю вас, сэр - от имени моего экипажа, а также от себя лично.
   На-Тарла склонил голову в кратком, но явно искреннем признании комплимента. Затем он прочистил горло и снова посмотрел на генерала.
   - Теперь, когда мы прибыли, генерал, могу я спросить, как вы намерены действовать?
   - Конечно, можете, - согласился Ка-Фракан, но в течение нескольких секунд больше ничего не говорил, только стоял там, наблюдая за иконками. Затем он глубоко вздохнул, отвернулся от схемы и вышел на главную командную палубу, где мог видеть визуальные образы далекой планеты, на которую приземлялись человеческие шаттлы, даже когда он стоял там.
   Действительно, поразительно, - подумал он, - что они были здесь и, очевидно, все еще оставались незамеченными, даже учитывая превосходную работу, проделанную На-Тарлой по слежке за человеческим конвоем. По меньшей мере дюжину раз стремительные Боло-транспорты людей, должно быть, были на волосок от их обнаружения, но каким-то образом На-Тарле всегда удавалось ускользнуть от их пристальных взглядов.
   Но были пределы чудесам, которые мог сотворить даже такой грозный человек, как На-Тарла. Как и предсказывал капитан, когда Ка-Фракан приказал ему преследовать людей, "Нисходящая смерть" вышла далеко за пределы любой точки, в которой она могла бы вернуться в мелконианское пространство.
   Даже не принимая во внимание почти полное истощение расходных материалов транспорта и игнорируя тот факт, что его энергетические установки давно пора было остановить и провести их капитальный ремонт, его гипердвигателю тоже требовался полный капитальный ремонт. Ничего из этого, скорее всего, не произойдет, учитывая, что они находились буквально в сотнях и сотнях световых лет от ближайшей базы флота.
   - Чего мы не будем делать, так это действовать поспешно, - продолжил он. - Мы все зашли слишком далеко, заплатив слишком высокую цену, чтобы действовать без полной уверенности в успехе.
   Он рассматривал визуальный дисплей еще несколько секунд, затем, наконец, отвернулся от него и прямо посмотрел на На-Тарлу.
   - Понимаю, что у нас уже некоторое время не хватает пайков, но это было в основном потому, что мы понятия не имели, как долго нам, возможно, придется их растягивать. Теперь, когда мы достигли места назначения, какое время мы сможем продолжать поддерживать себя, прежде чем нам придется атаковать?
   - По крайней мере, еще несколько человеческих месяцев, сэр, - медленно сказал На-Тарла. - Пока, конечно, вы не разбудите свой персонал. Целая тяжелая бригада сожрала бы все припасы, которые у нас еще есть, за очень короткий период.
   - Насколько короткий? - нажал Ка-Фракан. На-Тарла посмотрел на него, и уши генерала изобразили эквивалент пожатия плечами.
   - Моим людям потребуется некоторое время - минимум три дня, хотя пять или шесть было бы гораздо лучше, - чтобы оправиться от последствий криотерапии, прежде чем они будут готовы к бою, - пояснил он.
   - Понимаю. - На-Тарла просмотрел свои мысленные файлы о состоянии их логистики, затем пожал плечами.
   - Если мы хотим сохранить резерв, скажем, на восемь дней для вашего персонала, чтобы дать им достаточно времени для восстановления, а нам - для организации операции, тогда у нас достаточно припасов, чтобы обеспечить оставшуюся часть нашего персонала примерно на семьдесят дней при текущем уровне калорийности, сэр, - сказал он.
   - Семьдесят дней, - пробормотал Ка-Фракан, задумчиво потирая гребень своей морды. Затем он фыркнул. - Ну, это просто должно быть достаточно долго, не так ли?
   На-Тарла ничего не сказал, просто ждал с вежливым вниманием, и Ка-Фракан резко усмехнулся.
   - Наша главная трудность, конечно, заключается в двух Боло, - сказал он. - Если этот командир-человек будет действовать с тем же умом и предусмотрительностью, которые он демонстрировал до сих пор, он оставит по крайней мере одного из Боло на борту своего транспорта, вращающегося вокруг планеты. У него нет ни одной из оснащенных тяжелым оружием орбитальных платформ, которые Конкордиат использует для защиты своих обитаемых миров, но зато есть пара Боло, которые он может использовать в качестве замены. И боюсь, что если он решит оставить их обоих на орбите, вероятность нашего успеха в миссии будет серьезно снижена.
   Он сделал это признание спокойно, хотя ему это очень не нравилось. На-Тарла более чем заслужил от него честность и открытость.
   - Однако сомневаюсь, что он это сделает, - продолжил Ка-Фракан через мгновение. - У него есть две общие зоны, которые требуют защиты. Одна из них - то место на поверхности планеты, где его люди намерены поселиться и построить свои дома. Второе - это пространство вокруг этой планеты, где люди, несомненно, создадут свои основные промышленные узлы. И из которого, хотя на данный момент я уверен, что это на самом деле не является главным в его сознании, должна исходить любая внешняя военная угроза.
   - Таким образом, самый разумный способ для него действовать - оставить один Боло в космосе, вероятно, все еще установленным на его транспорте, чтобы придать ему полную мобильность, в то время как он отправится на саму планету, чтобы обеспечить немедленную безопасность для нового поселения. На самом деле, он, вероятно, оставит Боло, который они уже высадили, чтобы провести обследование места их будущей колонии на планете.
   Он сделал паузу, и На-Тарла задумчиво потер свою морду.
   - Мне кажется, сэр, - медленно произнес он, - что расположение его Боло так, как вы описали, должно значительно усложнить нашу задачу. Несомненно, Боло в космосе будет представлять серьезную угрозу для любой операции, которую мы могли бы предпринять?
   - Конечно, так и будет, - согласился Ка-Фракан. - Он не только будет служить самой грозной орбитальной крепостью, но и его сенсоры будут расположены наилучшим образом, чтобы дать колонии раннее предупреждение о приближении любой угрозы. Кроме того, он будет мобильным. Если нам удастся каким-то образом ускользнуть от его датчиков и высадить десант, он сможет маневрировать сам и вывести свое оружие на позицию для обстрела нас из космоса. С Боло на планете, доступным для проведения контратак, и с таким сильным огнем, обрушивающимся на нас сверху, бригада, несомненно, была бы уничтожена задолго до того, как смогла бы достичь зоны атаки колонии.
   - Но, - генерал поднял когтистый палец и ткнул им в визуальный дисплей, - это развертывание Боло также даст нам преимущество.
   - Каким образом, сэр? - спросил На-Тарла с простым и неподдельным любопытством.
   - В состав бригады входят три специальных разведывательных взвода, капитан На-Тарла. Они оснащены лучшими стелс-скафандрами для электромагнитного излучения, которые может предоставить империя, и обучены действовать в любых условиях... включая глубокий космос.
   - Маловероятно, что люди хоть на мгновение поверят, что они находятся под угрозой нападения. По моим наблюдениям за их действиями, я ожидаю, что они будут действовать так, как будто действительно верят в это, принимая все разумные меры предосторожности даже против самых маловероятных событий. Однако любая мысль, которая у них может возникнуть о внешних угрозах, почти наверняка будет сосредоточена на возможных атаках флота. Можно сказать, угрозы грубой силы. Они не будут ожидать скрытной атаки, и думаю, чрезвычайно высоки шансы на то, что мы сможем вывести по крайней мере один разведывательный взвод в зону досягаемости, чтобы атаковать транспорт термоядерными боеголовками.
   - Уничтожение транспорта и штурмовой капсулы Боло, по крайней мере, серьезно повредит Боло. Однако более вероятно, что атака застанет Боло с опущенным боевым щитом, и в этом случае достаточно мощная боеголовка - у нас есть несколько таких в запасе - пробьет его незащищенный боевой корпус. Короче говоря, полагаю, что есть все шансы на то, что мы сможем уничтожить его в качестве начального гамбита в нашей атаке.
   Он снова сделал паузу, внимательно наблюдая за выражением лица На-Тарлы. Капитан несколько секунд молчал, очевидно, напряженно размышляя. Затем его уши поднялись в жесте, в котором согласие сочеталось с определенной уверенностью.
   - Как только мы выведем из строя или уничтожим орбитальный Боло, преимущество в мобильности перейдет к нам, - медленно произнес командир "Нисходящей смерти", размышляя вслух. - У Боло на планете не будет другого выбора, кроме как оставаться поблизости от места расположения колонии, чтобы нам не удалось выманить его с позиции и высадить наш десант позади него или начать собственную бомбардировку из космоса. Конечно, у нас нет возможности вести бомбардировку, но он этого не знает. Так что ему придется реагировать так, как если бы мы могли сделать это, что позволит нам высадить вашу бригаду за горизонтом планеты от колонии, где он не сможет вступить с нами в бой при заходе на посадку.
   - Совершенно верно, - сказал генерал, дернув ушами в знак решительного согласия. - Любой Боло всегда является грозным противником, но я скорее подозреваю, что любые Боло, выделенные для этих усилий по колонизации, будут старыми, менее способными моделями. Требования основных фронтов слишком сильно давили на обе стороны, чтобы я мог поверить, что Конкордиат готов направить Боло с передовой на что-то подобное. В конце концов, - он показал свои клыки в невеселой усмешке, - даже "устаревший" Боло должен быть равен почти любой угрозе - за исключением, скажем, имперской тяжелой штурмовой бригады - с которой можно столкнуться здесь, в глубинах неисследованного космоса.
   - С другой стороны, мои боевые мехи, хотя и не Боло, являются подразделениями первой линии. Я предвижу тяжелые потери, но с уверенностью рассчитываю на успех в уничтожении Боло или, по крайней мере, нанесении ему достаточного ущерба, чтобы он помешал нашему уничтожению человеческой колонии.
   - Я рад, генерал, - сказал На-Тарла через мгновение. - Мне бы не хотелось верить, что мы зашли так далеко без существенных шансов на победу. - Он тихо фыркнул. - Я получаю не больше удовольствия от размышлений о вероятности моей собственной смерти, чем кто-либо другой, но обнаружил, что могу принять тот факт, что даже если мы победим, то никогда не сможем вернуться домой, пока выполняем то, за чем пришли.
   - Согласен, - сказал Ка-Фракан. - С другой стороны, капитан, у меня нет намерения уничтожать людей, а затем просто сидеть и ждать, пока сами умрем!
   - В самом деле? - оба уха На-Тарлы вопросительно приподнялись.
   - Капитан, мы бы с самого начала не воевали с людьми, если бы не находили одну и ту же планетную среду благоприятной для жизни. Это прекрасный мир, который люди выбрали для заселения, и по меньшей мере двадцать процентов личного состава моей бригады и экипажа вашего корабля составляют женщины. У нас достаточно генетического разнообразия, чтобы при необходимости поддерживать жизнеспособное, самовоспроизводящееся население планеты. Таким образом, даже при наихудшем сценарии Народ останется здесь, на этой планете.
   - Но это, как я уже сказал, наихудший исход. Полагаю, что у нас также есть отличный шанс захватить промышленную инфраструктуру людей в целости и сохранности. Это одна из причин, по которой я хотел знать, как долго мы можем ждать, прежде чем начать нашу атаку. Чем дольше людям приходится привыкать к чувству безопасности, тем слабее, вероятно, становится их бдительность. И наши беспилотники уже указали, что их промышленные корабли спроектированы на модульной основе.
   Уши На-Тарлы дернулись в знак согласия. Тщательно скрытая платформа показала им, что по крайней мере три человеческих корабля уже были разобраны на три больших независимых модуля каждый. Из данных, которые они смогли собрать до сих пор - по общему признанию, ограниченных; о том, чтобы подойти к модулям достаточно близко для детального осмотра, не могло быть и речи даже со стелс-технологией - оказалось, что каждый из этих девяти модулей был предназначен для использования в качестве ядра своей собственной, отдельной промышленной платформы. Учитывая впечатляющую автоматизацию человеческих производственных мощностей, он сомневался, что потребуется много времени, чтобы эти промышленные узлы заработали и начали экспоненциально расширяться.
   - Я хочу, чтобы у них было достаточно времени, чтобы привести в действие как можно больше своей базовой инфраструктуры, - сказал генерал Ка-Фракан с мрачным удовлетворением. - Рассеивая ее, они лишают себя стратегической мобильности. Они не смогут уйти в гипер и убежать от нас, и я бы предпочел, чтобы это относилось к как можно большему числу их кораблей. Я хочу, чтобы все эти корабли были захвачены или уничтожены, капитан, но особенно хочу завладеть их производственными мощностями.
   - Понимаю, что они будут разработаны для целей дополнительных человеческих технологий, не совсем подходящих для наших нужд, но планировщики их миссии обеспечат достаточные возможности для поддержания и воспитания населения, которое они намеревались разместить на этой планете. Было бы действительно удивительно, если бы мы не смогли в достаточной степени адаптировать эти мощности для обеспечения ремонта, необходимого вашему судну. Так что, как только мы уничтожим врага, перед нами откроется множество возможных вариантов будущего.
   - Что, - его голос внезапно стал жестким и холодным, как скрежет железа по каменному полу темницы, - больше, чем им понравится.
  

4

  
   - Боже, какой прекрасный вечер, - тихо сказал Эдриэн Аньелли.
   Он сидел со своими гостями под небом, которое быстро переходило в глубокий кобальтово-синий свод надвигающейся ночи. Отдаленный рокот волн доносился из-за его спины, перекатываясь через край утеса, возвышающегося над океаном, которому они еще не удосужились дать название. Перед ним, на западном горизонте, последние лучи дня пылали багровым пожаром за вершинами внутренних гор, которые огораживали прибрежное плато, выбранное ими для размещения города Лэндинг. Аньелли надеялся на название с чуть большим воображением, но традиция взяла верх. И на самом деле это не имело значения для него, когда он наблюдал, как пронизанные солнцем облака клубятся над остроконечными вершинами, словно дым какого-то огромного костра. Самые яркие звезды незнакомых созвездий уже были смутно видны над головой, и большая из двух значительных лун Индрани также была видна высоко в восточном небе.
   На белоснежной скатерти виднелись остатки раннего ужина в виде опустошенных тарелок и полупустых бутылок вина. Еду привезли из кладовых и гидропонных секций колониальных кораблей, а не из почвы их новой родной планеты, но яркие цветочные композиции в центре стола были составлены из великолепных цветов Индрани, выросших в тропическом климате.
   Гостей было не очень много. Сам губернатор, его дочь Эллисон, вице-губернатор Бертье, бригадный генерал Джеффордс, Мэйника и Эдмунд Хоторн. За часто кажущиеся бесконечными месяцы путешествия сюда эти шестеро превратились в сплоченную, эффективно функционирующую команду по управлению колонией. Последние два месяца, когда колония начала превращаться в настоящее живое, дышащее существо, были изнурительными для всех них, но Мэйника часто думала, что ни в одном человеческом языке нет слов, чтобы выразить удовлетворение, которое все они получали от своих сложных обязанностей.
   Даже я. Может быть, особенно я. - Она искоса взглянула на профиль Хоторна и почувствовала теплое сияние глубоко внутри себя. - Я присоединилась к бригаде, потому что верила в то, за что она выступает, и до сих пор верю. Но повидала достаточно смертей и разрушений, чтобы мне хватило на две или три жизни. Так... невыразимо чудесно видеть, что мои усилия вносят свой вклад в жизнь ради перемен.
   Она огляделась по сторонам. Стол был накрыт на террасе позади быстро растущего здания, которое впоследствии станет объединенной ратушей Лэндинга и резиденцией губернатора. На данный момент оно выглядело не особенно привлекательно, но Мэйника видела планы. Когда оно будет завершено, то будет изящным сооружением, и люди, которые его проектировали, позаботились о том, чтобы обеспечить неизбежное расширение, которому оно подвергнется по мере роста населения колонии, а вместе с ним - правительства и обслуживающих организаций.
   Остальные конструкции первых этажей Лэндинга поднимались с такой же скоростью. Несмотря на все промышленные и экономические трудности, с которыми Конкордиат столкнулся в своей отчаянной битве с мелконианами, он не жалел средств, когда дело доходило до оснащения флота колонии. В отличие от многих колонизационных экспедиций, финансируемых из частных источников, эта была щедро снабжена высокоэффективным автоматизированным строительным и землеройным оборудованием, включая не менее семи печей для производства керамокрита. Одна из них все еще тихо катилась под управлением своего рудиментарного искусственного интеллекта, с включенными ходовыми огнями и датчиками приближения, предупреждающими о любом человеке, достаточно неумелом, чтобы встать у нее на пути, когда она двигалась взад и вперед, укладывая почти неразрушимое керамокритовое покрытие того, что станет центральной площадью Лэндинга. Другие самоуправляемые машины продолжали работать над прочими строящимися в настоящее время зданиями, и груды строительных материалов отмечали места, где вскоре должны были вырасти остальные новые сооружения.
   Первоначально намеченное население колонии, составлявшее примерно двадцать две тысячи человек, в результате нападения мелкониан сократилось едва ли до пятнадцати тысяч. На данный момент почти все они находились на поверхности, размещенные в сборных, временных жилых сооружениях военного типа (называемых "хижинами Квонсет", по какой причине, Мэйника так и не смогла отследить, даже просматривая файлы Лазаруса). Квонсеты не отличались особой роскошью, но были бесконечно предпочтительнее тесных помещений на борту транспортов. И, в отличие от тех помещений, их обитатели могли открыть входную дверь, выйти на улицу и вдохнуть полную грудь свежего, насыщенного пыльцой воздуха, а не переработанного, как на кораблях.
   В отличие от некоторых военных баз, которые видела Мэйника, Квонсеты на Индрани тоже действительно будут "временными". Бертье, который отвечал за это конкретное начинание, подсчитал, что при нынешних темпах строительства постоянное жилье для всего населения будет завершено в течение семи месяцев. Не все это жилье будет иметь все удобства, к которым привыкли жители основных миров, но они всегда могут быть добавлены, как только орбитальные промышленные платформы смогут начать выделять мощности на что-то помимо саморасширения и производства предметов первой необходимости.
   - Я с трудом могу поверить, как быстро все это собирается воедино, - сказала Мэйника, описывая своим бокалом вина полукруг, чтобы указать на город, появляющийся из ниоткуда вокруг них.
   - Тщательное планирование заранее, - сказал Аньелли. - Слишком много колоний истощают свои экономические ресурсы, просто организуя первоначальную транспортировку в свои новые дома. Им приходится экономить на бюджете на оборудование или даже полагаться на старомодный ручной труд для создания своей первоначальной инфраструктуры. У нас есть преимущество автоматизированной поддержки, которое вы могли бы найти в крупном городе одного из основных миров, хотя и в меньшем масштабе, так что неудивительно, что дела идут хорошо. На самом деле, у нас все было бы еще лучше, если бы мы не потеряли "Стар кэнвейэр".
   Он быстро взглянул на нее, выражение его лица безмолвно извинялось за то, что он напомнил ей о том, что случилось с "Куан Инь", но она только покачала головой и посмотрела в ответ со слегка грустной улыбкой. Во многих отношениях, иногда думала Мэйника, Эллисон действительно лучше приспособилась к смерти своего мужа, чем губернатор. С другой стороны, она обнаружила, что Эдриэн Аньелли принимал любую смерть близко к сердцу. Это была его работа - следить за тем, чтобы смерть не случилась с людьми, за которых он нес ответственность, и он действительно очень серьезно относился к этой ответственности.
   И кстати, об ответственности...
   - Эллисон говорила мне сегодня днем, что сельскохозяйственное терраформирование уже идет с опережением графика, сэр, - сказала она Аньелли.
   - Да, это так, - согласился губернатор, одарив свою дочь быстрой улыбкой, в которой смешались гордость и благодарность. Главный агроном колонии находился на борту "Парома Кейллора", и Эллисон взяла на себя ответственность за этот аспект усилий по колонизации. Это была не совсем ее область специализации, но она быстро определила полдюжины улучшений, которые помогли ускорить процесс.
   - Мы должны высадить наши первые местные культуры в течение следующих нескольких месяцев, - продолжил он, возвращая свой взгляд к Мэйнике. - Хотя знаю, что некоторые из нас предпочли бы более прохладный климат, - усмехнулся он, когда она поморщилась от его насмешки, - расположение так близко к экватору дает нам фактически круглогодичный вегетационный период. Таким образом, даже несмотря на то, что наша первоначальная площадь возделывания будет ограничена необходимостью засеять ее соответствующими земными микроорганизмами и бактериями, мы должны стать почти полностью независимыми от корабельной гидропоники и запасенных пайков в течение первого местного года.
   - Это то, что Эллисон говорила мне, - согласилась Мэйника. - И у меня также было обсуждение с Анри, - она кивнула на Бертье, - и Эдом о промышленной части. Похоже, с этой стороны дела идут так же хорошо.
   - Не совсем, - мягко возразил Бертье. - То, что случилось со "Стар кэнвейэр", причиняет нам больший вред там, наверху, - он указал указательным пальцем на постоянно светлеющий диск видимой луны, - чем здесь, внизу. На борту у них была одна из двух наших полных орбитальных плавильных установок. Хуже того, у него было две трети шлюпок-экстракторов, которые должны были заниматься добычей астероидов для нас, и это ограничивает наши темпы расширения. Мы направили некоторые дополнительные усилия на строительство большего количества шлюпок, которые нам нужны, но это займет значительно больше времени, чем строительство жилых единиц.
   - Согласна, - признала Мэйника. - С другой стороны, думаю, я слышала, что тебе удалось найти себе водителя грузовика, чтобы немного ускорить процесс.
   Она ухмыльнулась Хоторну, который скорчил свирепую гримасу и что-то прорычал себе под нос.
   - Это один из способов выразить это, - сказал Бертье со своей собственной легкой улыбкой. - Время полета до пояса астероидов и обратно - это часть того, что снижает нашу производительность. Шлюпки полностью автоматизированы, поэтому они не оттягивают никакой рабочей силы, но им приходится совершать полный перелет туда и обратно от пояса до орбиты Индрани. Я рассматривал возможность переноса основного плавильного завода ближе к поясу, но ты закрыла ее по соображениям безопасности, мадам генералиссимус. Так что я краду твой транспорт прямо у тебя из-под носа.
   И моего парня, - мысленно добавила Мэйника.
   - У "Фермопил" большая грузоподъемность, - продолжил Бертье. - Если мы отправим транспорт в пояс и позволим шлюпкам, которые у нас есть, курсировать туда-сюда между ним и их местами добычи, он сможет играть роль грузового судна и доставлять сырье на плавильный завод. По нашим оценкам, сократив время транспортировки, мы улучшим производительность на шлюпках-экстракторах почти на тридцать процентов. Это не полностью компенсирует нам уничтожение "Стар кэнвейэр", но, несомненно, поможет.
   - Знаю, - кивнула Мэйника. - Вот почему я согласилась отдать его тебе. Но, несмотря на это, полагаю, мы все согласны, что колония, похоже, на пути к прочному закреплению? И что все проблемы, которые сейчас видны, по сути, являются узкими местами в производстве, которые будут устранены в самом ближайшем будущем?
   Аньелли посмотрел на нее немного задумчиво, но его дочь и Бертье оба кивнули Мэйнике в ответ.
   - Хорошо, - сказала она. - Потому что, поскольку это правда, я считаю, что нам пора перейти к гражданскому контролю.
   Выражение лица Аньелли заострилось, и она одарила его странно серьезной улыбкой.
   - Понимаю, что некоторые стороны изначально были обеспокоены любыми комплексами Наполеона, которые могли таиться в темных глубинах моей психики. Однако, проведя последние полтора года в качестве Госпожи после Бога для всех, кого я наблюдаю, ничто не доставило бы мне большего удовольствия, чем передать ответственность нашему должным образом назначенному губернатору и нашей Ассамблее, которая вскоре будет избрана. Для нас с Питером будет достаточно просто заниматься военной стороной дела.
   Она подняла свой бокал в беззаботном тосте за бригадного генерала Джеффордса, и он усмехнулся, возвращая его.
   - Боже мой, эта женщина серьезна! - сказал Аньелли со смехом. - На самом деле, Мэйника, мои опасения по поводу твоего тиранического потенциала исчезли много месяцев назад. С другой стороны, я заметил, что ты одна из тех людей, у которых высокий уровень энергии. Ты уверена, что готова уйти в отставку?
   - Определенно. В конце концов, это не значит, что я не смогу найти себе занятие. Знаете, мы с Лазарусом все еще заканчиваем картографический проект.
   Головы закивали, и она подавила улыбку при виде некоторых выражений лиц за столом. Она знала, что некоторые гражданские лидеры колонии придерживались частного мнения, что она более чем немного параноиком.
   Но Аньелли не был одним из них - факт, который удивил бы ее, когда ответственность за военную безопасность колонии впервые обрушилась на ее плечи. Губернатор решительно поддержал ее военные изыскания в поисках наилучшего места для Лэндинга, и также поддерживал ее решение использовать разведывательные спутники Лазаруса и беспилотные летательные аппараты для дистанционного картографирования, чтобы составить полную, подробную топографическую карту каждого квадратного метра местности в радиусе двух тысяч километров от расположения Лэндинга. Она была уверена, что они определили каждый практический маршрут подхода, по которому могли бы следовать атакующие наземные силы на своем пути через горы, и теперь также проделали большую часть работы по радиолокационному картированию каждого из этих маршрутов.
   - Я знаю это, - согласился Аньелли. - Но ты покончишь с ним через неделю или две. Будет ли достаточно управления нашим военным учреждением - таким, какое оно есть, и тем, что от него осталось, - после этого, в отсутствие каких-либо известных внешних угроз, чтобы занять тебя?
   - Более чем достаточно, - заверила она его, и серьезная нотка в ее голосе немного удивила даже ее саму.
   Она встряхнулась и усмехнулась.
   - Я присоединилась к бригаде сразу после окончания средней школы, Эдриэн, - сказала она ему, используя первое имя, которого она обычно старательно избегала, по крайней мере, в "деловых" случаях. - Меня отправили в Академию и обучили меня, и к тому времени, когда я заканчивала свои тактические задачи на выпускном курсе, было совершенно очевидно, что война с Псами станет еще более отвратительной.
   Выражение ее лица потемнело, и она уставилась в свой бокал с вином.
   - Никто из моего выпускного класса на самом деле не планировал дожить до пенсии, - тихо сказала она. - Уровень потерь среди дислоцированных на передовой Боло был достаточно высоким, чтобы мы все могли посчитать по пальцам рук и ног. Шансы на то, что кто-то из моего выпускного класса доживет до тридцати пяти лет, составляли всего один к трем. Шансы на фактическое достижение пенсионного возраста - при условии, что кому-либо разрешат выйти на пенсию, - составляли менее одного к пятидесяти. И эти шансы будут неуклонно ухудшаться по мере того, как будет приближаться Рагнарек или как бы там Псы ни называли свою версию этого. Если бы это было не так, никого из нас здесь бы не было.
   Настроение за столом улучшилось, и она подняла глаза, чтобы встретиться с глазами своих друзей.
   - Когда они поручили Гатри и мне - а также Лазарусу и Микки - эту обязанность, я думаю, мы оба чувствовали себя почти столь же виноватыми, сколь и благодарными. Не поймите меня неправильно. Я знаю, почему Конкордиат и бригада направили нас обоих сюда. Было бы преступной халатностью позволить какой-то предотвратимой внешней угрозе уничтожить эту колонию, когда это могла бы предотвратить пара Боло, достаточно старых, чтобы они считались активами второго уровня на фронте. И это важное задание, даже если - как мы все надеемся - ни Лазарусу, ни Микки никогда больше не придется стрелять в бою. Но это дало нам выход. Для нас это был способ получить чертовски хороший шанс на выживание, и поскольку мы были выбраны для выполнения задания, а не вызывались добровольцами, то можем даже сказать себе, что никогда не пытались спасти свои шкуры.
   - Бывали моменты, когда жить с осознанием этого было... трудно, - сказала она еще тише, и Хоторн потянулся, чтобы сжать ее руку - "ее правую руку" - под прикрытием стола.
   - Уверена, что это по-разному разделяем мы все, - мягко сказала ей Эллисон. - Вы, офицеры бригады - и офицеры флота, такие как Эд - больше находились на линии огня. Целенаправленно, полагаю, можно было сказать, потому что это была ваша работа - идти туда, где шли бои. Но уже много лет было очевидно, что в конечном итоге борьба коснется всех нас. Вот почему мы с Биллом, - ее голос слегка дрогнул, когда она произнесла имя своего покойного мужа, - решили не заводить детей. Мы оба хотели их, и я знаю, что папа хотел внуков. - Она одарила отца слегка туманной улыбкой. - Но мы не собирались приводить детей в галактику, которая, казалось, намеревалась стереть их с лица земли еще до того, как они достигнут совершеннолетия.
   Она помолчала мгновение, затем посмотрела прямо в глаза Мэйнике в сгущающейся темноте.
   - Тебя, лейтенанта Чина и Эда назначили на это, так же как и папу. Меня не назначали. Папа не сообщил мне никаких подробностей, когда они выбрали его для этого. Он всегда серьезно относился к соображениям безопасности, и я могу понять, почему правительство не хотело бы, чтобы новости о "Кукурузном семени" просочились наружу. Даже если бы мелкониане не услышали об этом, последствия для морального духа гражданского населения были бы разрушительными.
   - Но я знаю его всю свою жизнь, и знала, что он был в очереди на пост губернатора колонии по крайней мере за два года до начала войны. Поэтому, когда он внезапно перестал говорить со мной о том, куда его могут отправить или что он может делать, было не так уж трудно понять, что происходит. И когда Фред Стонтон, папин босс в Управлении колонизации, появился в больнице с предложением о добровольцах для неопределенной "специальной миссии", я вызвалась сразу, как ради Билла, так и ради себя. Так что, в отличие от тебя, я действительно "пыталась спасти свою шкуру". Мне не стыдно, что я это сделала. И я предпочла сидеть здесь, с моим отцом и с вами остальными, чем все еще ждать, когда мелкониане достигнут мира Шиллинга. Но это не значит, что я не чувствую себя виноватой перед миллионами и миллионами других гражданских лиц, перед другой Эллисон Аньелли, у которой никогда не будет возможности сделать то же самое.
   Тишина повисла за столом почти на целую минуту, а затем губернатор протянул руку и нежно похлопал свою дочь по руке.
   - Я хотел бы рассказать тебе, - мягко сказал он. - И совсем не уверен, что не сломался бы и не сделал именно это, из-за безопасности или нет. Но мне и не пришлось этого делать, потому что ты была достаточно умна, чтобы самостоятельно сложить два и два. И в отличие от тебя, я не чувствую ни капли вины из-за того, что ты сидишь здесь. Я только сожалею, что Билл не сидит здесь с нами. И что у вас двоих никогда не будет моих внуков, в конце концов.
   Она повернула свою руку ладонью вверх под его кисть, поймав его пальцы и крепко сжав их.
   - Я тоже скучаю по нему, - прошептала она, смаргивая слезы. Но потом она улыбнулась. Она в последний раз сжала руку отца, затем откинулась на спинку стула и снова взяла свой бокал с вином.
   - Я скучаю по нему, - повторила она, ее слегка дрожащий голос был почти нормальным. - И я хотела бы, чтобы он был здесь, и хотела бы, чтобы мы вдвоем вместе воспитывали наших детей. Но мы дадим тебе этих внуков, папа. Мы оба сдали свой материал в генный банк. Будет трудно получить приоритет для искусственных маток, пока мы не сможем заменить все, что потеряли на "Куан Инь", но искусственная беременность вполне в пределах наших нынешних возможностей. Вот почему примерно через тридцать четыре стандартных недели ты все-таки станешь дедушкой.
   Глубокая, раскаленная радость вспыхнула в глазах Аньелли, и он наклонился и поцеловал ее в щеку.
   - Это замечательная новость, - сказал он ей. - Новость, которую я никогда не надеялся услышать.
   Его голос был глубоким и хриплым, и он прочистил горло, затем сделал глоток вина.
   - Поздравляю, Эллисон, - сказала Мэйника, поднимая свой бокал в знак приветствия, и другие бокалы поднялись по всему столу.
   - Спасибо. - Возможно, Эллисон на самом деле немного покраснела - в сгущающейся темноте было трудно сказать, - но ее голос полностью вернулся к норме, и она указала пальцем на Мэйнику.
   - А как насчет тебя, юная леди? - требовательно спросила она.
   - Меня? - моргнула Мэйника.
   - Этой колонии понадобится столько генетического разнообразия, сколько она сможет получить. И люди, годные для службы в бригаде Динохром, как правило, относятся к тому типу людей, чьи гены хотелось бы сохранить в популяции.
   - Я... на самом деле не думала об этом, - сказала Мэйника не совсем честно. На самом деле, совсем даже нечестно, - строго сказала она себе.
   - Ну, начинай думать об этом, - скомандовала Эллисон. - И если не можешь придумать генетического партнера, с которым хотела бы поделиться опытом, - она многозначительно посмотрела на Хоторна, - я уверена, что кто-нибудь из медицинского персонала сможет организовать для тебя подборку вслепую.
   - Если - хорошо, когда - придет время, чтобы это решение было принято, я приму его сама, спасибо, - твердо сказала ей Мэйника, радуясь, что угасающий свет скрывает румянец, который, как она чувствовала, согревал ее лицо.
   - Просто не позволяй траве расти под тобой, - сказала Эллисон, и нотка серьезности снова окрасила ее голос и выражение лица. - Думаю, что мы с Биллом приняли правильное решение еще до того, как эта возможность, - она махнула рукой в сторону растущих зданий новорожденной колонии, - представилась сама собой. Но если бы мы не ждали, если бы пошли дальше и все равно завели детей, тогда у меня была бы хоть какая-то память о нем с ними, и у них тоже могла бы быть какая-то память о нем. Мы вышли из-под мелконианской угрозы, но это не делает никого из нас бессмертными, Мэйника.
  

* * *

   - Готова ли бригада, полковник На-Солт? - официально спросил Ка-Фракан.
   - Да, сэр, - ответил Джесмар На-Солт. Полковник был исполнительным офицером 3172-й тяжелой штурмовой бригады и заместителем генерала Ка-Фракана. Это была его работа - передать бригаду Ка-Фракану как отлаженную машину, готовую к немедленному действию, и он хорошо справлялся со своей работой.
   - Я позволю полковнику На-Литану начать брифинг, если вы не против, сэр, - продолжил На-Солт, и уши Ка-Фракана дернулись в знак согласия.
   - Полковник? - сказал затем На-Солт, поворачиваясь к офицеру, командовавшему бронетанковым полком, который был истинным сердцем боевой мощи бригады.
   - У меня есть отчеты о готовности наших боевых роботов для вашего ознакомления, генерал, - сказал На-Литан. - Тот факт, что майор На-Хурьин не пережил криосон, создал некоторые проблемы в разведывательном батальоне, но в остальном наша организационная структура на самом деле в отличной форме. Конечно, у нас недостаточно сил, но не настолько, чтобы поставить под угрозу нашу боеспособность. И последний отчет наших медицинских работников подтверждает, что весь персонал полностью восстановился после криотерапии и готов к действиям.
   - Превосходно, - сердечно сказал Ка-Фракан. Уровень потерь, предсказанный На-Тарлой при использовании аварийного криооборудования, на самом деле был приемлем. Почти двенадцать процентов личного состава его бригады больше никогда не проснутся. Ему повезло, что На-Хурьин был единственным действительно важным офицером, которого потерял На-Литан, но, несмотря на уверенную оценку На-Литана, Ка-Фракан знал, что недостающие звенья в цепочках командования всех его подразделений должны были вызвать по крайней мере некоторые последствия для их боевой готовности.
   Как там говорят эти люди о том, что "нет худа без добра"? - подумал он с едким юмором. - Полагаю, это применимо и здесь, не так ли? В конце концов, по крайней мере, меньшая численность войск дала нам немного больше времени, чтобы привести всех в хорошую форму для выполнения операции, прежде чем у нас закончится еда.
   Он мысленно фыркнул направлению собственных размышлений, затем повернулся к полковнику Вирэнку Ка-Сомалу, коллеге На-Литана по пехотному полку бригады.
   - Могу я предположить, что ваши солдаты также готовы к бою, полковник? - спросил он.
   - Да, сэр! - рявкнул Ка-Сомал. Его глаза заблестели, и Ка-Фракан задумчиво посмотрел на него всего на мгновение.
   Родной мир Ка-Сомала, Расанта, был одним из тех, которые люди выжгли подчистую от всего живого. Вся его семья, включая жену и четверых детей, была уничтожена во время этого нападения, и эта потеря глубоко врезалась в сердце и душу полковника. Для него предстоящая атака была не боевой задачей, а священной местью, и генерал задался вопросом - не в первый раз, - не может ли это заставить его переоценивать готовность своих войск. Вероятно, нет, решил он. Кроме того, он все это время следил за медицинскими отчетами и отчетами о тренировках, и они, казалось, согласовывались с оценкой Ка-Сомала.
   - А воздушная кавалерия? - спросил Ка-Фракан, глядя на майора Бирьяка На-Партала.
   - Мы готовы, сэр, - немного натянуто сказал исполняющий обязанности командира его полка воздушной кавалерии. Полковник Ка-Тарнак, командир воздушной кавалерии, был в числе самых крупных потерь бригады. На-Партал, командовавший первым батальоном полка, обнаружил, что носит две шляпы, как исполняющий обязанности командира полка. Он был хорошим офицером и во многих отношениях более гибким в ментальном плане, чем Ка-Тарнак, но никогда не ожидал, что на него будет возложена полная ответственность за целый полк воздушной кавалерии, и казался немного более встревоженным, чем предпочел бы Ка-Фракан.
   - Хорошо, - сказал генерал, демонстрируя как можно больше уверенности в себе. Затем он повернулся к самому младшему офицеру, сидевшему за столом переговоров.
   - Знаю, что мне не нужно спрашивать вас, готовы ли ваши люди, капитан, - сказал он, улыбаясь Ралану Ка-Пэлдину.
   - Да, сэр, это так, - согласился Ка-Пэлдин. Армейский капитан командовал приданным бригаде подразделением специальных операций. Именно им предстояло выполнить самую важную часть начинающейся операции. И, к сожалению, они особенно сильно пострадали от потерь в криосне. Ка-Пэлдин был вынужден объединить свои три малочисленных взвода всего в два, что ограничило возможности Ка-Фракана. Но Ка-Пэлдин служил в бригаде с того дня, как поступил в нее кадетом-офицером сразу после окончания Академии императорской армии. Это была его пятая кампания с Ка-Фраканом, и генерал полностью доверял ему и его бойцам специальных операций.
   - Хорошо. Я доволен - доволен всеми вами, - сказал теперь Ка-Фракан, еще раз оглядывая круг своих старших офицеров со свирепой ухмылкой вызова. Затем он посерьезнел.
   - Я рад, потому что для нас пришло время нанести удар, - сказал он, его голос стал ровнее и тверже, и он увидел, как напряглись позвоночники, заблестели края клыков, показанные в полуинстинктивном вызове, когда остальные восприняли его заявление.
   "Нисходящая смерть" была тщательно спрятана на одной из лун газового гиганта, обращающегося по орбите в двадцати четырех световых минутах от звезды за поясом астероидов системы. Штурмовой транспорт был спрятан там с тех пор, как Ка-Фракан обсудил свой основной план с капитаном На-Тарлой, но скрытые дистанционные разведывательные платформы бригады внимательно следили за событиями на орбите вокруг далекой планеты, которую люди выбрали для своего нового дома.
   - Враг, - продолжил Ка-Фракан через мгновение, - явно устроился поудобнее. Из их транспортных средств два были разобраны на промышленные модули. Третий также был разбит на три субмодуля, которые мы первоначально считали промышленными платформами, но затем пришли к выводу, что они предназначены в качестве основных структур для орбитальных мест жительства. Лучшая оценка капитана На-Тарлы, сделанная с помощью разведывательных платформ, заключается в том, что один из них предназначен для того, чтобы стать для людей центральным пунктом управления возможной космической инфраструктуры. Два других, - он обвел глазами стол, - подозрительно похожи на командно-контрольные модули орбитальных фортов.
   Он сделал паузу, позволяя тишине затянуться, пока На-Литан не нарушил ее.
   - Это имело бы смысл, сэр, - сказал командир бронетехники. - Одна ошибка, которую враг не собирается совершать, - это экономить на орбитальной обороне. Очевидно, они чувствуют, что в настоящее время находятся в безопасности, но тот, кто планировал эту операцию, вряд ли оставит что-либо на волю случая.
   - Согласен, - ответил Ка-Фракан. - С другой стороны, нет никаких признаков того, что они в настоящее время работают над этими модулями. Я лично считаю, что для своей непосредственной безопасности они будут полагаться на Боло, которого держат на орбите. Вероятно, пройдет некоторое время - возможно, даже несколько лет - прежде чем у них появятся промышленные мощности для начала производства оружия, которое потребуется таким фортам.
   - Более важным, я думаю, является тот факт, что сигнатуры выбросов большинства их судов указывают на то, что они работают с уменьшенной выработкой энергии. Капитан На-Тарла подтвердил мое собственное подозрение, что это указывает на отключение ими отсеков своих приводов. Очевидно, что им не потребуется много времени, чтобы возобновить работу энергостанций, которые они в настоящее время отключили, но это еще один признак того, что они не готовы к немедленной эвакуации в случае внезапной угрозы. И, - он холодно улыбнулся, - это значительно увеличивает наши шансы захватить эти корабли в целости и сохранности для собственного использования.
   - Ралан, Джесмар и я довольно подробно обсудили, как лучше всего подойти к возможностям людских перевозок в свете нашей текущей оценки состояния их готовности. Очевидно, что нашим первым приоритетом должен быть орбитальный Боло. Этот Боло не пытается оставаться скрытным. Его активные сенсоры находятся в режиме онлайн, что помогло нам положительно идентифицировать его транспорт, и мы должны предположить высокий уровень готовности с его стороны. Однако он не отреагировал на сенсорные платформы, которые мы использовали для наблюдения за действиями противника, и капитан Ка-Пэлдин уверяет меня, что сигнатуры стелс- скафандров его солдат значительно меньше, чем у платформ.
   - Извините меня, сэр, - сказал На-Партал.
   - Да, Бирьяк?
   - Я понимаю, что стелс-скафандры чрезвычайно малозаметны, - медленно произнес командир воздушной кавалерии, - но в то время как катера специального назначения очень трудно обнаружить при обычных обстоятельствах, разве они не значительно менее скрытны, чем наши разведывательные платформы?
   - Так и есть, - сказал Ка-Фракан, и его голос стал серьезнее. - Это, однако, не будет проблемой. Второй взвод капитана Ка-Пэлдина вызвался провести операцию в свободном полете.
   На-Партал посмотрел на Ка-Пэлдина, и его глаза расширились.
   - Простите меня, капитан, - сказал он через мгновение, - но как близко вы собираетесь их высадить?
   - Учитывая разницу в сигнатурах датчиков, - ответил Ка-Пэлдин, - наши катера должны быть в состоянии доставить их на расстояние двух световых минут, не будучи обнаруженными, сэр. Назовем это тридцатью шестью миллионами километров.
   - А максимальная безопасная скорость для ваших стелс-скафандров в свободном полете? - спросил майор.
   - Примерно сто километров в секунду, принимая во внимание ограничения реактивной массы скафандра и необходимость замедления, чтобы оставаться относительно транспорта Боло, не будучи обнаруженными, - категорично сказал Ка-Пэлдин.
   - Тогда время полета составит около ста часов? - спросил На-Партал.
   - Верно, сэр, - сказал Ка-Пэлдин. - И, предвосхищая остальные ваши вопросы, если позволите, это на самом деле означает, что они исчерпают ресурс своих скафандров прежде, чем мы сможем его восстановить. Второй взвод понимает, что никто из них, скорее всего, не вернется с этой миссии.
   - Надеюсь, - сказал Ка-Фракан в тишине, которую вызвали слова Ка-Пэлдина, - что они ошибутся в этом. - Все посмотрели на него, и он щелкнул ушами. - Я полностью осознаю, что шансы невелики. Однако следующим заданием второго взвода после уничтожения транспорта Боло будет захват контроля над промышленными модулями, которые люди развернули на орбите планеты. Хотя это второстепенное задание, оно также важно. В частности, я хочу получить контроль над этими объектами до того, как какой-нибудь человек на борту поймет, что их колония вот-вот будет захвачена, и уничтожит модули, чтобы они не попали в наши руки. И если второму взводу удастся захватить один или несколько из этих модулей, они смогут поддерживать себя за счет экологических возможностей своих призов, пока мы не сможем их сменить.
   - Как скажете, сэр, - сказал Ка-Пэлдин с сидячим полупоклоном, но все офицеры в комнате для брифингов знали, что по крайней мере некоторые из солдат второго взвода исчерпают ресурсы своих скафандров задолго до того, как достигнут своих целей.
   - У нас есть дополнительная причина обеспечить контроль над всеми транспортными средствами людей или, по крайней мере, уничтожить их до того, как они смогут реактивировать свои двигатели и покинуть систему, - сказал Ка-Фракан, возвращаясь к теме своего брифинга.
   - После некоторого обсуждения этого вопроса с капитаном На-Тарлой я решил, что в наилучших интересах империи для нас основать собственную колонию в этой звездной системе. После того, как мы уничтожим здесь человеческое присутствие - в ходе чего мы, несомненно, понесем потери, возможно, серьезные, к сожалению, - у нас все еще должно быть достаточно персонала, мужчин и женщин, чтобы создать популяцию с достаточным генетическим разнообразием для постоянного проживания. Я намерен вернуться в империю на борту "Нисходящей смерти", предполагая, что мы сможем произвести необходимый ремонт с помощью захваченной промышленной базы людей. Однако большая часть личного состава бригады останется здесь для удержания и заселения этой звездной системы для империи.
   Он еще раз оглядел стол переговоров, наблюдая за их лицами, когда впервые полностью раскрыл свои намерения. Ка-Сомал выглядел почти разочарованным перспективой остаться позади, но Ка-Фракан предвидел это. Он был хорошо знаком с пылающей ненавистью Ка-Сомала ко всему человеческому и с самого начала знал, что пехотный полковник отвергнет любую возможность остаться там, где больше не будет людей, которых можно было бы убивать. Для остальных, однако, его решение давало возможность выжить с честью... но только за счет постоянного отделения от семьи, клана и всего, что они когда-либо знали. Это была бы почти невыносимая цена для любого члена Народа, но он был уверен, что они заплатят ее, если он им прикажет.
   - Однако мои планы по колонизации этой системы для Народа зависят, - продолжил он, - от нашей способности предотвратить побег любого способного к сверхсветовому передвижению человеческого корабля обратно на Конкордиат. Капитан На-Тарла говорит мне о невысокой вероятности, что какой-либо из человеческих транспортов в настоящее время подготовлен для такого длительного путешествия, но это, конечно, не невозможно. И если человеческому кораблю удастся вернуться на Конкордиат с новостями о событиях здесь, тогда также возможно, что для уничтожения нашей собственной колонии в этой системе может отправиться человеческая эскадра. Я считаю вероятность такого решения с их стороны не более чем 50 процентов, но для борьбы с любой защитой, которую мы могли бы создать из того, что можем захватить, потребовался бы всего один или два крейсера.
   - Из-за этого важно, чтобы мы также захватили или уничтожили второй транспорт Боло, чей приводной отсек находится в режиме онлайн, - сказал он. - К счастью, он гораздо ближе к нам, чем тот, что находится на орбите, поскольку люди, по-видимому, используют его для содействия своим усилиям по добыче ресурсов вблизи пояса астероидов.
   - Это хорошая новость. Плохая новость заключается в том, что, похоже, он не следует какому-либо фиксированному расписанию или маршруту. В отличие от транспорта, вращающегося вокруг планеты, мы не можем предсказать, каково будет его точное положение в момент начала нашей атаки. Тот факт, что на нем явно нет Боло, несколько компенсирует это тем, что его сенсорные возможности будут значительно ниже, чем у цели второго взвода, поэтому мы можем приблизиться к нему с помощью катеров специального назначения.
   - Поэтому как можно раньше первый взвод Ралана поднимется на борта этих катеров и займет позиции, с которых, как мы надеемся, он сможет следить за вторым транспортом с достаточно близкого расстояния.
   - На таком расстоянии координация со вторым взводом будет затруднена, но это также будет иметь решающее значение. Боло, вращающийся вокруг планеты, должен быть уничтожен до любых других действий с нашей стороны. Следовательно, первый взвод не может войти в зону действия сенсоров второго транспорта до тех пор, пока не атакует второй взвод.
   - Мы ожидаем, что даже если между двумя атаками будет небольшая задержка, люди на борту транспорта - который, вероятно, работает с сокращенным экипажем, учитывая, насколько сильно людям, должно быть, нужна каждая пара рук для строительства их новых планетных установок - все равно будут застигнуты врасплох атакой первого взвода. В любом случае, они окажутся в крайне невыгодном положении против полностью вооруженных элитных солдат, и мы считаем, что шанс захватить корабль чрезвычайно высок.
   Он еще раз оглядел комнату для брифингов, затем удовлетворенно щелкнул ушами от того, что увидел в их глазах.
   - Очень хорошо, джентльмены, - сказал он. - Это голая суть наших намерений. Теперь перейдем к более конкретным деталям. Полковник На-Солт?
   - Да, сэр, - ответил На-Солт и нажал кнопку, вызывая голографическую карту места посадки на планете, которое выбрали Ка-Фракан и На-Тарла. - Полковник На-Литан, - продолжил он, - ваш полк высадится, как только "Нисходящая смерть" приземлится на планету.
   Он нажал другую кнопку, и на голограмме появились значки военной карты.
   - Совместно с пехотой полковника Ка-Сомала вы создадите базовый оборонительный периметр вдоль этой линии, - продолжил он, указывая позиции на карте. - После этого разместите разведывательные элементы вдоль данных осей...
  

5

  
   Лейтенант Гатри Чин откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди, и хмуро уставился на шахматную доску. Старший сержант Иоланда Уиллис весело улыбнулась ему, пока он размышлял о незавидной ситуации, в которую она его поставила.
   - Ваше положение не выглядит многообещающим, Гатри, - заметил приятный баритон из динамика на переборке отсека.
   - И не смей давать ему никаких намеков, Микки! - строго сказала Уиллис.
   - Как ты можешь верить, что я мог подумать о таком? - невинным тоном осведомился говоривший.
   - Возможно, потому что знаю тебя? - выстрелила в ответ Уиллис. Говоривший усмехнулся, и она ухмыльнулась. - Если, с другой стороны, тебе случится поддаться этому постыдному искушению, просто помни, кто отвечает за то, чтобы твоя проводка продолжала делать то, что она должна делать.
   - Такие грубые угрозы не подобают унтер-офицеру бригады, - строго сказал Чин. - Кроме того, я - как офицер и джентльмен, согласно акту Ассамблеи Конкордиата - вполне способен полностью самостоятельно разрешить вашу мелкую угрозу моему ферзю.
   Уиллис издала самый непочтительный звук, и он с достоинством посмотрел на нее.
   - Уверен, - продолжил он, - что вышеупомянутое решение придет ко мне... в ближайшее время.
  

* * *

   Лорен Хэйновер проверила свои табло с чувством глубокого удовлетворения, когда заступила на дежурство. С утратой "Куан Инь" она потеряла работу второго инженера этого корабля, но Анри Бертье, который никогда не растрачивал таланты впустую, перевел ее на "Шервуд форест". За время длительного путешествия у нее было достаточно времени, чтобы освоиться, и она была более чем готова, когда ее назначили командовать третьим промышленным модулем, хотя это было не совсем то, чему ее учили.
   На данный момент Пром Майк Три все еще находился в том, что она считала подготовительной стадией. По общему признанию, простодушные ИИ автоматизированного производственного узла работали на основе сохранившихся планов по превращению "голых костей" платформы в полноценный промышленный объект в глубоком космосе. Прогресс шел медленнее, чем первоначально предполагалось, из-за потери орбитального плавильного завода - на самом деле, многоцелевых установок по добыче ресурсов, но термин "плавильный завод" был гораздо более подходящим - и все же они начали наверстывать упущенное время. По ее самым оптимистичным оценкам, пройдет по крайней мере еще три или четыре месяца, прежде чем они действительно смогут вернуться к официальному графику, но это было нормально. Когда Пром Майк Три полностью развернется, он сможет построить все, что нужно жителям Индрани, от отверток до готовых супердредноутов, и это будет только один из шести таких центров. Учитывая обстоятельства и все причины, по которым была затеяна операция "Кукурузное семя", планы предусматривали, что Индрани в конечном итоге получит промышленную базу, которая не только соответствовала бы средней в центральном мире Конкордиата, но и фактически превосходила бы ее (по крайней мере, на душу населения) более чем в десять раз. И чтобы это соотношение сохранялось бесконечно.
   Все, что требовалось, - это время. И теперь, когда они действительно пережили путешествие, времени у них было в избытке.
  

* * *

   Лейтенант Хуран Са-Чилак проверил показания на проекционном дисплее забрала своего стелс-скафандра. Цифры не выглядели хорошо, но все еще были - едва - в пределах приемлемых параметров.
   Всегда было невозможно точно предсказать, как быстро какой-либо конкретный солдат израсходует ресурс своего скафандра. Средние значения можно было предсказать с высокой степенью надежности, и разработчики скафандров предусмотрели запас ресурса. Но индивидуумы всегда отличались, по крайней мере, немного, и эта разница была рассчитана в удобных офисах в тыловых научно-исследовательских учреждениях. Подразделения специального назначения на местах обычно работали на пределе прогнозируемых пределов безопасности, и эта операция напрягла их еще сильнее, чем большинство других.
   Он уже потерял одного воина. Сержант На-Ратан не исчерпал свою систему жизнеобеспечения. Са-Чилак не был уверен, что именно пошло не так с его скафандром, а сержант ему не сказал. Менее чем через пятнадцать часов после начала миссии он просто сообщил совершенно спокойным голосом по "вискерной" лазерной связи ближнего действия, что у него возникла проблема. Затем он отключился от сети, и зеленый огонек, указывающий на живого солдата на дисплее Са-Чилака, внезапно замигал красным.
   Тело сержанта сопровождало их до конца их баллистической операции. Капрал На-Сат снял резервную термоядерную боеголовку со скафандра На-Ратана, и когда они, наконец, активировали установленные в скафандрах двигатели, чтобы начать торможение, сержант молча продолжил движение к центральному светилу системы.
   По крайней мере, он найдет подходящий погребальный костер, - подумал Са-Чилак. - И он его заслужил.
   Лейтенант надеялся, что он заслужит то же самое, но начинало казаться, что его собственная система жизнеобеспечения иссякнет прежде, чем остальная часть взвода достигнет своей второстепенной цели среди орбитальных транспортов с людьми. По крайней мере, еще шесть из его двадцати четырех оставшихся солдат были в таком же или немного лучшем положении, но это не помешало бы им выполнить свою основную миссию, - мрачно подумал он.
   Он посмотрел на старшего сержанта На-Хэйнака. С тех пор как они начали замедляться, даже "вискерные" лазеры были отключены. Са-Чилак был невероятно уверен в возможностях стелс-систем своих солдат, основываясь на с трудом приобретенном опыте, но подобраться так близко к одному из проклятых Боло было достаточно, чтобы кровь застыла в жилах любого ветерана. У него не было намерения подставлять себя какому-либо предотвратимому риску, когда он и его люди заплатили - и собирались заплатить - столь высокую цену, чтобы попасть сюда.
   Старший сержант настороженно наблюдал за ним. Са-Чилак сделал жест рукой, и На-Хэйнак ответил своим собственным жестом, подтверждая получение невысказанного приказа.
   Са-Чилак пожалел, что сам не нес оружие, но это была работа для эксперта-подрывника, что прекрасно описывало На-Хэйнака. Лейтенант наблюдал, как пальцы старшего сержанта в перчатках быстро, но осторожно привели в действие боеголовку - фактически, скрытный подрывной заряд. На-Хэйнак выполнил свою задачу, затем сделал паузу на несколько секунд, явно перепроверяя каждый отдельный шаг процесса. Когда он был удовлетворен, то снова посмотрел на Са-Чилака и сделал знак рукой "готов продолжить".
   Са-Чилак кивнул внутри своего шлема, затем махнул рукой в сторону далекой точки, компьютер его скафандра заверил его, что это был транспорт Боло. Он был немногим больше, чем пятнышко, слабо поблескивающее в отраженном свете звезды системы, но они были более чем достаточно близко к этому транспортному средству.
   На-Хэйнак ввел завершающую последовательность на панели управления оружием, затем нажал кнопку запуска. Туман мгновенно рассеявшегося пара вырвался из маленького двигателя оружия, и оно ускорилось, удаляясь от взвода.
   Са-Чилак смотрел, как это происходит. По его мнению, во многих отношениях было уместно, что сама примитивность их оружия помогла объяснить, как оно сможет пробить хваленую превосходную технологию людей. Его боеголовка фактически полагалась на старомодные химические взрывчатые вещества для достижения критической массы взрыва, и общий источник питания на борту боеголовки и средства доставки вместе взятых был слабее, чем потребовалось бы для питания ручного фонаря до выхода в космос. Его системы наведения были чисто пассивными, полагаясь на оптическую фиксацию намеченной цели, а системы управления его примитивными, маломощными, но эффективными двигателями использовали старомодные механические соединения. Не то чтобы при его строительстве полностью отсутствовали более современные технологии. На самом деле, оно было построено из материалов, настолько эффективно поглощающих излучение, что на расстоянии всего двух метров (с закрытыми портами доступа, чтобы скрыть светящиеся сигналы его дисплеев) мелконианскому глазу было невозможно различить его на фоне космоса. Фактически, оно было настолько близко к тому, чтобы быть полностью невидимым и совершенно необнаруживаемым, насколько это могли сделать высококвалифицированные конструкторские команды империи.
   Оставалось только увидеть, достаточно ли оно невидимо.
  

* * *

   - Так ты собираешься спасти эту ладью так же эффективно, как спас своего ферзя? - заинтересованно спросила Уиллис.
   - Ты не заслужишь никакого сочувствия своему следующему отчету об эффективности, сержант, - зловеще сказал ей Чин, глядя на быстро распространяющуюся катастрофу в центре шахматной доски.
   - Ха! Капитан Тревор знает, какой ты отъявленный неудачник, сэр. Она распознает мелкую мстительность, когда увидит ее.
   - К сожалению, ты, вероятно, права насчет этого. - Чин потянулся к своему выжившему слону, затем передумал.
   - В любое время, когда будешь готов, сэр, - сказала она ему с убийственным, приветливым терпением.
   - Что будет...
   - Тревога! - громкоговоритель на переборке задребезжал, когда баритон рявкнул и повторил предупреждение. - Тревога! Сенсоры обнаруживают входящий...
   Гатри Чин все еще поворачивал голову в сторону говорившего, удивленно приподняв брови, когда многомегатонный подрывной заряд взорвался менее чем в пятидесяти метрах от корпуса "Сталинграда".
  

* * *

   Мэйника дважды подпрыгнула на конце трамплина для прыжков, а затем описала в воздухе чистую дугу. Платформа для погружений на гравитационном подъемнике парила в полутора метрах над легкой зыбью, а поверхность океана была полупрозрачной, восхитительно прохладной, как нефритовый лист. Она чисто прорезала ее, глубоко погрузившись в еще более холодные глубины, прежде чем снова устремиться к солнечному зеркалу поверхности.
   Дома, на Эвересте, плавание в океане было чем-то не очень практичным, - призналась она себе. И предположила, что при сложившихся обстоятельствах ей придется признать, что его здешняя практичность действительно была преимуществом Индрани перед Новой Надеждой. Не то чтобы она была готова признаться в этом кому-то еще.
   Ее голова показалась на поверхности, и она обеими руками откинула назад свои короткие, мокрые, темные волосы. Полдюжины других голов покачивались рядом с ней, а два аэромобиля службы спасателей настороженно парили над ними. Гидроакустические датчики, настроенные на частоту, которая, как было продемонстрировано, отпугивает местных морских обитателей, защищали пловцов от возможности быть съеденными, и Мэйника перекатилась в воде и поплыла на спине обратно к платформе.
   Еще три или четыре погружения, - подумала она, - затем вернуться к работе и...
   - Тревога! - голос Лазаруса так громко прозвучал в ее вмонтированном в сосцевидный отросток импланте, что на мгновение ей показалось, будто кто-то дал ей пощечину. - Тревога! Микки сообщает...
   Ядерный взрыв над головой был достаточно ярким, чтобы выбелить сапфировое небо бледно-аметистовым.
  

* * *

   - Матерь Божья! - выдохнул кто-то. Лейтенанту Хэйновер потребовалось больше двух секунд, чтобы осознать, что эти слова были сказаны ее голосом.
   Она в ужасе уставилась на визуальный дисплей, который моментально поляризовался, когда яркая, как солнце, вспышка слизнула "Сталинград", как будто транспорта никогда не существовало. Но это произошло, и она с трудом сглотнула, когда мгновение парализующего шока превратилось в нечто, напоминающее связную мысль.
   Термоядерный реактор? - она автоматически задалась этим вопросом, но тут же отвергла его. Он был в режиме ожидания, совсем как у "Шервуд форест". А у Боло не бывает таких несчастных случаев - никогда. Но что тогда?..
   Она никогда точно не знала, что заставило ее сообразить так быстро. Возможно, это было воспоминание о том, что случилось с "Куан Инь", заставившее ее мгновенно прийти к выводу, который на первый взгляд был нелепым. Возможно, это был какой-то подсознательный логический ход, который имел бы безупречный смысл, если бы она была в состоянии его проанализировать. Но то, как это пришло к ней, было в высшей степени неважно по сравнению с ее полной уверенностью в своей правоте.
   Она нажала клавишу на своей консоли, в то время как остальные четверо членов ее дежурной смены все еще таращились на прекрасный отвратительный цветок блеска на своих визуальных дисплеях. Музыкальный сигнал прозвучал в ее наушнике почти мгновенно, когда компьютеры связи направили ее приоритетное сообщение по назначению.
   - Капитан Бертье, - услышала она свой собственный спокойный голос, - это Хэйновер, на Пром Майк Три. Сэр, Псы только что взорвали "Сталинград" - и Микки - к чертям собачьим.
   Она все еще говорила, когда тот же палец, который нажимал на клавишу связи, нажал другую кнопку, и по всему третьему промышленному модулю завыли сирены оповещения.
  

* * *

   С Мэйники все еще капало, когда с воем подлетел аэромобиль спасателей, чтобы перенести ее на боевой корпус "Лазаруса". Она не тратила время на размышления об униформе или полотенцах. Она просто бросилась к сильно бронированному верхнему люку для персонала, на чистом автопилоте прокладывая себе путь босыми ногами между похожими на плиты крышками ракетных люков, в то время как нажимала кнопку своего ручного комма.
   - ...в оружейную немедленно! - рявкнула она. - Полное снаряжение и боеприпасы для первого, второго и четвертого батальонов. Разверните первый и второй на позиции Альфа-один и предупредите майора Этуотер о возможной немедленной погрузке.
   - Понятно, - резко сказал бригадный генерал Джеффордс. Она могла слышать отголоски потрясенного недоверия, эхом отдающиеся в его голосе, но он был настороже и хорошо реагировал, и это было почти все, о чем она могла попросить его при данных обстоятельствах.
   - Хорошо, Питер, - сказала она немного мягче, затем пригнулась и изогнулась в знакомом колене, что доставило ее на верхнюю лестницу, ведущую на командную палубу Лазаруса. Она уперлась голыми подошвами в наружные стойки лестницы и соскользнула по ней, комм болтался у нее на запястье на шнурке, и вибрация от тяжелого, деликатного движения дрожала в ее руках и ногах, когда Лазарус маневрировал вверх по погрузочной рампе штурмовой капсулы.
   Она предоставила это ему и бортовым компьютерам капсулы, а сама сосредоточилась на том, чтобы как можно быстрее в целости и сохранности спуститься по трапу. Лицо Эдриэна Аньелли уже появилось на одном из многоквадрантных коммуникационных экранов, и другие члены командной структуры колонии мигали на других квадрантах, даже когда ее босые ноги с жалящим звуком ударились о пол командной палубы.
   Выражение лица Аньелли представляло собой комбинацию ужаса, шока, неверия и замешательства, но если в нем и была какая-то паника, Мэйника этого не видела. Страх, да - но не за себя, она была уверена. И, несмотря на все мириады вопросов, которые, должно быть, бились у него в голове, он не стал тратить время на то, чтобы мешать ей, требуя ответов на них.
   Она воспользовалась моментом, чтобы одарить его искренней и глубоко благодарной улыбкой, затем скользнула на свою командирскую кушетку в своем насквозь мокром, обтягивающем купальнике.
   - Как вы все знаете, колония подверглась нападению, - продолжила она четким, отрывистым тоном. - С глубоким сожалением вынуждена подтвердить, что "Сталинград" и Микки были уничтожены.
   Кто-то - она не знала, кто, и не беспокоилась о том, чтобы выяснить это, - выругался потрясенным фальцетом.
   Мэйника проигнорировала вспышку гнева и невозмутимо продолжила:
   - Анализ Лазаруса во всех своих существенных чертах согласуется с выводом лейтенанта Хэйновер. Сигнатура излучения взрыва, на самом деле, идеально подходит для подрывного заряда Псов Браво-Восемнадцать. Как они заняли позицию так, чтобы Микки их не заметил, сказать невозможно, но Лазарус просмотрел последние передачи Микки по СОД. Наиболее вероятная возможность заключается в том, что им удалось внедрить скрытую команду специальных операций во внутреннюю систему, чтобы запустить заряд с близкого расстояния. Следующая наиболее вероятная версия заключается в том, что они использовали какую-то скрытую ракету-носитель большой дальности для атаки непосредственно из внешней части системы. В любом случае, очевидно, что им каким-то образом удалось проследить за нами всю дорогу сюда. И они бы не объявили о своем присутствии, уничтожив таким образом "Сталинград" и Микки, если бы у них не было какого-то плана нанести удар по остальной части колонии.
   - На данный момент мы не знаем, каким может быть этот план. Но практически наверняка, что бы у них ни было, это не обычный военный корабль. Крейсеру не потребовалось бы столько скрытности, чтобы добраться до "Сталинграда", учитывая его состояние боевой готовности, и, во-вторых, у него не хватило бы запаса хода следовать за нами так далеко. Итак, мы рассматриваем какое-то логистическое судно или транспорт. В сложившихся обстоятельствах я не вижу другого выхода, кроме как предположить, что мы столкнулись с тяжелым транспортом класса "Аттила".
   Джеффордс резко вдохнул, и она тонко улыбнулась другим лицам на своем дисплее.
   - Для тех из вас, кто не знаком с названиями, присвоенными военным кораблям Псов, это штурмовой транспорт, сконфигурированный для атмосферы, второй по величине, который у них есть. И, - ее мрачная улыбка исчезла, - он способен высадить целую тяжелую штурмовую бригаду.
   - Боже милостивый, - тихо сказал Аньелли, и Мэйника кивнула.
   - Я могу ошибаться и молюсь, чтобы это было не так, но лучше перестраховаться, - сказала она. - И что бы у них ни было, они, очевидно, очень, очень хороши, раз проследовали за нами так далеко, не будучи вообще обнаруженными, а затем так аккуратно преодолели нашу оборону своим первым ударом. На основе моего анализа угрозы официально уведомляю всех вас, что принимаю на себя все полномочия военного командующего этой системой и что я уже активировала план обороны Альфа. Первый, второй и четвертый батальоны бригадного генерала Джеффордса сейчас забирают оружие и боеприпасы. Вице-губернатор Бертье.
   - Да, капитан?
   - Я уже проинформировала бригадного генерала Джеффордса, что мы перенаправим всю строительную технику на военные нужды. Большинство строительного персонала уже задействовано в своей роли ополченцев, и генерал отдал им предварительные приказы. Он знает, что я хочу вкопать и где, но поскольку будет занят наблюдением за размещением всего своего персонала, я бы хотела, чтобы вы взяли на себя часть строительства. Подробности найдете в очереди планов строительства в разделе "Дельта Папа Альфа Один".
   - Конечно, капитан!
   - В таком случае, - продолжила она, поворачиваясь к дочери Аньелли, - доктор Аньелли-Уотсон, мне нужно, чтобы вы взяли на себя заботу о вероятных раненых, - сказала она официально. - Надеюсь, что их будет не так много, но...
   Она внезапно замолчала, и ее лицо напряглось.
   - Губернатор Аньелли, - резко сказала она.
   - Да, капитан?
   - Возможно, мы потеряли сенсоры "Сталинграда" и Микки, но развернутые резервные разведывательные спутники все еще работают и передают информацию на боевой компьютер Лазаруса. У меня есть подтверждение о мелконианском судне, направляющемся к Индрани. И это транспорт "Аттила".
   - Это плохая новость, - продолжила она с натянутой, обнажающей зубы улыбкой. - Хорошая новость заключается в том, что пока мы больше ничего не обнаружили. Должно быть, он сопровождал уничтоженную коммодором Лакшманией эскадру рейдеров, и, похоже, использовал свое аварийное криооборудование, чтобы увеличить свой запас хода. Это единственный способ, которым они могли следовать за нами так долго, не умирая с голоду - или не поедая друг друга. Но, по словам лейтенанта Хоторна, это криооборудование не очень надежно, так что они, вероятно, понесли значительные потери в личном составе.
   - Однако сейчас важно то, что, по-видимому, это единственный противник, с которым мы сталкиваемся. - На одном или двух лицах, оглянувшихся на нее, отразилась недоверчивая реакция их владельцев на ее использование слова "единственный", но она продолжила тем же ровным голосом. - Предполагая, что они действительно каким-то образом сумели последовать за нами сюда со своим персоналом, практически невредимым, мы столкнемся с серьезными трудностями, - мелькнула шальная мысль, не такими тяжелыми, как в Шартре, но достаточно тяжелыми... и на этот раз у тебя нет остальной части батальона для подкрепления - но без каких-либо военных кораблей на их стороне, по крайней мере, никто не собирается бомбардировать нас из космоса в разгар боя.
   - С людьми бригадного генерала Джеффордса, которые будут следить за задней дверью, мы с Лазарусом сможем действовать гораздо свободнее против любого наземного сопротивления. На данный момент меня больше всего беспокоит то, что, хотя мы обнаружили один транспорт, у нас нет полной уверенности в том, что это единственный корабль в этом районе. Лично я думаю, что это, вероятно, так, по причинам, которые я уже привела, но не могу быть в этом уверена. Если бы у меня было еще немного времени, я бы вывела штурмовую капсулу Лазаруса обратно на орбиту, чтобы сразиться с ними недалеко от планеты.
   - К сожалению, потребуется как минимум тридцать пять минут, чтобы снова соединить его с капсулой. Я продолжаю этот процесс - если потребуется, отсоединиться мы можем намного быстрее, и капсула предоставит нам гораздо более гибкие варианты развертывания - но до прибытия мелконианского корабля осталось всего двадцать восемь минут. Мы не успеваем выйти на орбиту вовремя, чтобы перехватить его, и, судя по его нынешнему курсу, похоже, что он намеревается приземлиться достаточно далеко за горизонтом планеты, чтобы защититься от прямого огня при посадке.
   - Все это говорит о том, что у врага очень хорошее представление о том, чем мы располагаем. Я передала предупреждение всем нашим экспедиционным и космическим рабочим группам, потому что, если Псы действительно использовали часть своих войск специального назначения для проведения атаки на "Сталинград", они, возможно, также поручили этим войскам второстепенные миссии. Их бойцы спецназа обладают очень, очень хорошими индивидуальными возможностями скрытности, и это вполне может означать, что против нас действует неизвестное количество бойцов мелконианского спецназа, которые уже находятся на орбитах нашей инфраструктуры или вот-вот проникнут в нее.
   - Боюсь, что мы понесем там некоторые дополнительные потери. - Она сделала это признание непоколебимо. - Бригадный генерал Джеффордс уже поднял свою роту ополченцев, прошедших подготовку в вакууме, и оба наших вооруженных катера, чтобы отразить атаки на наши промышленные платформы или транспорты, но если Псы рассчитали все правильно, они, возможно, уже работают над разрушением корпусов своих целей. Если все, что они хотят сделать, это уничтожить их, боюсь, что мы мало что сможем сделать, чтобы остановить их. Нам остается только надеяться, что они предпочтут захватить цели, а не уничтожить ее. Или что у них настолько мало людей, что они не послали много персонала, чтобы охотиться за орбитальными установками, которые все равно не могут убежать. В конце концов, - она одарила их еще одной натянутой улыбкой, - они, очевидно, знают, что им здесь предстоит встретиться с Боло.
   Она сделала паузу, чтобы глубоко вздохнуть.
   - Пока они действительно не ударят по планете, я не могу сделать намного больше, чем мы уже делаем. Нам с Лазарусом нужно лучше представлять себе силы, которые они на самом деле должны развернуть, и каковы, вероятно, будут их направления подхода. На данный момент я предлагаю всем нам сделать все, что в наших силах, чтобы уменьшить вероятность паники и укрыть как можно больше наших невооруженных лиц. Я хочу оставить два других батальона пехоты в распоряжении бригадного генерала Джеффордса для оказания помощи в окапывании как можно дольше, но хочу, чтобы оба взвода воздушной кавалерии были готовы к немедленному вылету. И если у кого-то из нас есть свободная минутка здесь или там, потратить ее на то, чтобы попросить Бога помочь нам, что, вероятно, было бы неплохой идеей.
  

* * *

   Мысли лейтенанта Са-Чилака становились вялыми, но он обнажил клыки в рычании торжества, когда транспорт Боло исчез во вспышке поляризующего визора. Критическая часть миссии его взвода была выполнена в этом единственном огненном шаре. Осознание этого дало ему чувство успокоения, хотя дышать становилось все труднее. Его легкие работали неистово, но кислорода просто не хватало.
   На этот раз слишком точно указал границу, - отстраненно подсказал ему разум. Он моргнул, пытаясь сосредоточиться на показаниях дальности до цели на своем дисплее, но цифры упрямо оставались размытыми. Из его тридцати семи солдат, по крайней мере, дюжина зеленых огоньков стала малиновой. Он не мог разглядеть их достаточно хорошо, чтобы быть уверенным, какие именно, но ему показалось, что у капрала На-Сата они все еще зеленые.
   Хорошо. Это хорошо, - туманно подумал он. - По крайней мере, его люди могли быть уверены в уничтожении по крайней мере еще одного корабля людей, независимо от того, смогут ли они захватить свои второстепенные цели или нет. Он хотел бы быть с ними, когда они это сделают, но настойчивый компьютерный голос в его ушах, предупреждающий его об истощении кислорода, становился все менее и менее отчетливым.
   Его правая рука нащупала кнопку самоубийства. Не было смысла считать по сантиметрам, когда его шансов на выживание все равно не осталось. Его пальцы нашли его и начали нажимать. Но новый, резкий звуковой сигнал заставил его остановиться.
   Его колеблющееся зрение еще раз отыскало наручный дисплей. Прочитать было невозможно, но, несмотря на кислородное голодание, отдаленный уголок его великолепно тренированного мозга распознал звук.
   Сигнал тревоги о приближении, - подумал он и повернул голову как раз вовремя, чтобы увидеть один из двух вооруженных катеров колонии за мгновение до того, как выстрелили его двухсантиметровые "Хеллборы".
  

* * *

   - Спустись туда и помоги ей открыть этот шкафчик сейчас же, Джексон, - решительно сказал лейтенант Эдмунд Хоторн.
   - Есть, сэр! - рявкнул его старший помощник и стремительно покинул командную палубу "Фермопил".
   Хоторн пару мгновений смотрел ему вслед, затем вернулся на свой командный пункт, его мозг лихорадочно работал, пока он пытался справиться с ошеломляющей передачей от Лазаруса.
   Здесь мелкониане. Это казалось невозможным, но он знал, что это была всего лишь его собственная глубоко укоренившаяся потребность верить, что это не так. И эта потребность возникла по крайней мере из одного слишком личного источника. Страх за всю колонию - и за свою собственную жизнь - был холодным, твердым железным комком в глубине его живота, но это был другой страх, который заставлял каждый мускул в его теле дрожать от инстинктов бегства.
   Мэйника, - подумал он. - Мэйника и Лазарус... и целая тяжелая штурмовая бригада Псов.
   Он закрыл глаза с кратким, бессловесным призывом к какому бы то ни было Богу, затем решительно открыл их, когда старпом поспешил обратно на мостик с охапкой энергетических винтовок и пистолетов-пулеметов.
   За ней последовала еще одна женщина из команды Хоторна, тоже с большим количеством оружия и перекинутой через плечо сумкой абордажных гранат.
   - Ладно, люди, - сказал Хоторн по общему каналу, слегка удивленный тем, как спокойно звучал его собственный голос, - у нас ситуация. Прямо сейчас мы собираемся использовать вариант Зулу. Сенсоры пока ничего не засекли, но если там есть подразделение специального назначения Псов, это ничего не значит.
   Он взглянул на консоль, где шеф Холберстадт изо всех сил управлял внешними датчиками... и еще более пристально следил за внутренней сенсорной сетью "Фермопил". Транспорт уже был на пути к возвращению на Индрани. Хоторн намеренно отклонился от курса с наименьшим временем подлета, выбрав широкую траекторию, которую, как он надеялся, никто не смог бы предсказать заранее. Шансы говорили, что сочетание внезапного изменения курса и скорости унесет их подальше от любой засады, которую могли устроить для них мелкониане, но он не был готов поставить на карту безопасность своего корабля и жизни своей команды, и его руки пристегивали пояс с пистолетом к бедру, даже когда он говорил.
   - Капитан Тревор сообщила мне, что войска бригадного генерала Джеффордса будут в полной готовности к тому времени, когда Псы смогут высадиться на Индрани. Однако атака, в результате которой погиб Микки, почти наверняка была осуществлена их ротой специального назначения, и вполне возможно, что они также охотятся за нашими орбитальными подразделениями. Бригадный генерал Джеффордс на всякий случай поднял роту Сьерра, но мы все знаем, что рота Сьерра - это не совсем космопехота Конкордиата. Ну, и мы тоже, и "Фермопилы", возможно, не смогут сказать "бу" Псам-разрушителям. Но у нас на борту есть полдюжины комплектов силовой брони, и я попросил мисс Стопфорд ввести ее в эксплуатацию прямо сейчас. По ее оценкам, это займет еще двадцать две минуты... то есть, она должна быть готова задолго до того, как мы достигнем орбиты Индрани.
   Пронзительно завыла сигнализация.
   - Пробоина в корпусе, - объявило мелодичное контральто искусственного интеллекта "Фермопил". - Множественные пробоины в корпусе между шпангоутами один-пять-девять и два-ноль-семь.
   Хоторн повернулся к схеме контроля повреждений и проглотил злобное проклятие, когда вдоль левого борта его корабля вспыхнули пятнадцать ярко-красных значков. Они вошли через грузовой отсек номер два, что говорило о том, что точно знали, что делали. Трюмы транспортных кораблей были разделены гораздо менее замысловато, чем отсеки для персонала на большом корабле. И они были гораздо менее роскошно оборудованы автоматическими герметичными противовзрывными дверями для удержания атмосферы. Хуже того, номер два был центральным из трех транспортных трюмов "Фермопил". Оттуда они могли двигаться практически в любом направлении.
   - Люди, у нас гости! - рявкнул он. - Команда трюма два! У вас пятнадцать секунд, чтобы добраться до ваших внутренних станций Зулу, затем я запираю его!
   Он наблюдал, как цифровой дисплей хронометра отсчитывает ровно пятнадцать секунд, затем кивнул старпому.
   - Пора, Джексон, - мрачно сказал он и прочистил горло. - Айона, - сказал он ИИ "Фермопил", - закройте все внутренние двери.
   - Закрываю внутренние двери, - объявил искусственный интеллект.
   - Хорошо, - сказал Хоторн. Он сделал паузу на мгновение, затем продолжил. - Айона, установите условие Зулу Дельта.
   Джексон Льюис вздрогнул, но никто из его команды на мостике не сказал ни слова.
   - Приказ подтвержден, - сказала искусственный интеллект. - Однако приказы о самоуничтожении требуют разрешения командования.
   - Понятно. - Хоторн глубоко вздохнул. - Подтвердите подлинность моего голоса и удостоверьте личность.
   - Аутентификация выполнена. Вы лейтенант Эдмунд Харрисон Хоторн, командир корабля флота Конкордиата "Фермопилы".
   - Теперь я уполномочиваю вас установить условие "Зулу Дельта", - решительно сказал он. - Код авторизации Бейкер-Семь-Два-Альфа-Девять-Виски.
   - Код авторизации получен и распознан, - сказала ему Айона. - Условие Зулу Дельта установлено.
   - Спасибо, - сказал Хоторн и посмотрел на свои руки. Теоретически, искусственный интеллект уничтожила бы корабль в тот момент, когда мелконианские абордажники получили бы контроль над его критическими системами. К сожалению, "Фермопилы" были транспортом, а не настоящим военным кораблем. Его сеть каналов управления и связи была более жесткой, более рассредоточенной и более избыточной, чем она была бы на борту судна гражданского дизайна того же размера, но он едва ли был бронирован и не защищен от десантников внутри самого корабля. Было, по крайней мере, два способа, которые он мог придумать, чтобы Псы бесцеремонно уничтожили его искусственный интеллект, прежде чем взять под контроль мостик или инженерную часть, и если они это сделают...
   - Джесси, - тихо сказал он по личному каналу Джессике Стопфорд, - думаю, что было бы очень хорошо ускорить запуск этой брони.
  

* * *

   Она/они снова соединились, и она/они почувствовали, как прочно защелкнулись фиксирующие зажимы, когда огромные гусеницы Лазаруса встали на место в штурмовой капсуле. Она/они протянула руку, полностью подключив внутренние системы капсулы, и компонент Мэйника ее/их личности позволил себе момент искренней благодарности за то, что она поддерживала капсулу полностью заправленной и заряженной.
   - Мы на позиции, Питер, - сообщило командиру ополчения изображение Мэйники по комму. - Четвертый батальон готов к погрузке?
   - Подтверждаю, - натянуто ответил Джеффордс. - Я все еще говорю, что тебе также следует взять с собой роту Джессапа.
   - Нет, - твердо сказала она. - У них нет ни брони, ни огневой мощи, чтобы сразиться лицом к лицу со средними танками Псов, не говоря уже о тяжелых. Но они могут стать неприятным сюрпризом для любой воздушной кавалерии, которая подлетит к нам.
   Джеффордс выглядел несогласным, но спорить не стал. Главным образом потому, что Мэйника была его командиром, но также и потому, что знал, насколько она была права. Единственная рота легких танков капитана Джессапа с экипажами никогда не предназначалась для того, чтобы противостоять той огневой мощи, которая, вероятно, направлялась к Лэндингу.
   Она/они еще раз просмотрели цифры. Штатная численность мелконианской тяжелой штурмовой бригады составляла более трех тысяч Псов. Шестнадцать сотен из этого общего числа были в трех батальонах ее пехотного полка, но настоящим сердцем ее ударной мощи был ее бронетанковый полк. С двенадцатью Хеймдаллями его разведывательной роты, вероятно, могли бы справиться пятнадцать танков "Уиппет" Джессапа, но шесть Суртуров и двенадцать Фенрисов с презрительной легкостью сокрушили бы что угодно, кроме самого Лазаруса.
   Это был отражающий составляющую Мэйники ее / их личности отрезвляющий комментарий к огромным размерам транспорта класса "Аттила", что он мог вместить на борт столько брони. Суртур был по меньшей мере таким же большим, как большинство Боло - фактически, более чем на двадцать процентов массивнее самого Лазаруса, - и даже Фенрис весил более девяти тысяч тонн. "Фермопилы" могли перевозить максимум два Боло плюс еще сто тысяч тонн более легких транспортных средств либо семьдесят пять тысяч тонн транспортных средств и до пяти тысяч пехотинцев и их снаряжения. Но Слейпниры несли свои Боло снаружи, в то время как весь персонал и бронетехника мелконианского транспорта перевозились внутри. И в отличие от "Фермопил", он был способен летать в атмосфере и совершать посадку в труднодоступных местах. Если бы мелкониане были готовы принять для своих тяжелых бронированных машин транспорт, установленный снаружи, они могли бы разместить на борту большого корабля еще больше оружия. Но им пришлось бы пожертвовать его способностью высаживать свои войска напрямую, а это строго противоречило мелконианской доктрине.
   <Что чертовски хорошо,> подумал компонент Мэйника компоненту Лазарусу. <Шесть Суртуров - это уже достаточно плохо.>
   <Верно. Но мы действительно обладаем значительными преимуществами, которых батальону не хватало в Шартре,> - заметил в ответ компонент Лазарус.
   Что было правдой, поняла Мэйника. Единственный вопрос заключался в том, будет ли их преимуществ достаточно.
  

* * *

   - У нас пробоина в корпусе!
   Челюсть Лорен сжалась, и ее глаза пробежались по схеме перед ней.
   - Потеря давления в секторе Браво-Семь-Чарли, - спокойно заметил компьютерный голос. - Инициирую поддержание.
   Зазвучал резкий звуковой сигнал, но голос продолжал звучать в тех же спокойных тонах.
   - Процедуры поддержания прекращены, - объявил он. - Потеря атмосферы прекратилась.
   - И ты думаешь, что это хорошая новость, тупая сука?! - прорычал один из ее наблюдателей. Лорен была слишком занята, чтобы поддержать это замечание, но, безусловно, поняла его. Искусственный интеллект Пром Майк Три был идиотом по сравнению с Боло. Все, что его заботило, - это то, что из отверстия в обшивке модуля больше не просачивался воздух.
   Тот факт, что тот, кто проделал дыру, должно быть, запечатал ее за собой, ничего не значил для компьютеров.
   - Они в Браво-семь, - сказала она по общему каналу. - Элф, - она посмотрела на техника, который ответил ИИ, - закройте вручную противовзрывные двери. Затем начните запирать все двери с электроприводом, какие только сможете. Ханна, - она повернулась к другой женщине, - позвоните тому, кто управляет катерами. Нам нужен здесь кто-нибудь с каким-нибудь чертовым оружием - быстро!
  

* * *

   "Нисходящая смерть" устремилась вниз на опасно высокой скорости, с визгом пронзая все более плотную атмосферу планеты. В отличие от человеческих военных транспортов, огромный корпус "Нисходящей смерти" был изящно аэродинамичен, рассчитан на вхождение как раз в такую атмосферу, но капитан На-Тарла до боли хорошо осознавал тот факт, что его ждал Боло. Все говорило о том, что Боло, о котором идет речь, не сможет вступить в бой с его кораблем при снижении, но тот факт, что все говорило об этом, было бы очень слабым утешением, если бы это оказалось неточным. В данный момент ему не хватало остальной эскадры адмирала На-Айжаарана острее, чем за многие месяцы, потому что они должны были быть там, чтобы обеспечить огневую поддержку, когда он проникнет в атмосферу своей цели.
   С другой стороны, - размышлял он, наблюдая, как повышается температура обшивки его корабля, - у нашей первоначальной цели тоже была бы орбитальная защита, о которой стоило бы беспокоиться. Чего нет у этой цели, благодаря взводу лейтенанта Са-Чилака.
   Он отделил крошечный уголок своего мозга, чтобы от имени лейтенанта послать безмолвную молитву семейным богам Са-Чилака. Это было все, что он мог себе позволить, и полностью сосредоточился на отображении радарной карты, когда "Нисходящая смерть" с воем устремилась к выбранному месту посадки со скоростью, в три раза превышающей скорость звука.
  

* * *

   На панели управления повреждениями Эдмунда Хоторна вспыхнуло еще больше малиновых огоньков, когда захватчики прожигали себе путь через противовзрывные двери. Эти двери были предназначены для того, чтобы удерживать атмосферу и противостоять довольно серьезным повреждениям от взрывов, но они точно не были плитами дюраллоевой брони. В конце концов, никто никогда не планировал, что они будут служить бронированными переборками, способными удерживать вооруженную энергетическим оружием пехоту в течение какого-то периода времени.
   Структура сообщений о контроле повреждений подсказала ему, какие цели выбрали для себя Псы, несмотря на всю пользу, которую это ему принесло. Они направлялись в инженерный отдел... и к мостику.
   Именно туда я бы направился сам, - холодно признал он. - Что в данный момент не очень-то утешает.
   По крайней мере, ему удалось, пусть и с трудом, вооружить всех своих людей до того, как прибыли их незваные гости. И удалось выяснить, как эти посетители вообще попали на борт его корабля, как только шеф Холберстадт направил один из внешних мехов обслуживания корпуса "Фермопил" в район пробоин в корпусе.
   К обшивке "Фермопил" был механически прикреплен один мелконианский десантный катер специального назначения.
   Хоторн никогда не сталкивался ни с одним из катеров-носителей, как и никто другой из команды его корабля, но память Айоны послушно выдала больше информации о них, чем он мог использовать.
   Два действительно важных факта, насколько он был обеспокоен, заключались, во-первых, в том, что десантные катера были чистыми транспортными средствами, без бортового вооружения. И, во-вторых, что их максимальная вместимость составляла двадцать человек, что уменьшалось до пятнадцати, если персонал на борту готовился для операций в вакууме. Что говорило ему о том, что его команда из двадцати двух человек превосходила захватчиков численностью.
   За исключением, конечно, того факта, что мы разбросаны по всему кораблю. И что это хорошо обученные войска специальных операций, а мы - флотские блевотинцы. Среди нас нет ни одного космопехотинца.
   - Откройте Гамма-Семнадцать, Джексон, - сказал он старпому. - Давайте доставим Мэллори и его команду к нам на командную палубу, пока сюда не добрались Псы. Нет смысла оставлять их там, где они есть, и я хочу получить по эту сторону препятствия на входе столько огневой мощи, сколько нам удастся.
   - Есть, сэр, - подтвердил лейтенант Льюис. Он отпер указанную взрывозащищенную дверь на время, достаточное для того, чтобы старшина-энерготехник провел через нее свою группу из трех человек, и Хоторн постарался выглядеть уверенным.
   Это было нелегко. Учитывая скорость, с которой двигались Псы, они доберутся до инженерной части по крайней мере за десять минут до того, как Джессика Стопфорд сможет запустить силовую броню. И до мостика за добрую минуту до этого. Люди Мэллори, вероятно, тоже не собирались что-то изменить, когда придут сюда. С другой стороны, там было препятствие на входе. И, несмотря на быстрое продвижение Псов, было, мягко говоря, маловероятно, что они знали о нем.
   Он снова подумал о том, чтобы сообщить Мэйнике о том, что происходит. И снова решил не делать этого. Что бы ни случилось, Псы не получат его корабль, даже если им удастся вырубить Айону до того, как ИИ запустит взрывные устройства. У Стопфорд было время настроить собственную резервную схему уничтожения в первом термоядерном реакторе, и на всякий случай та была включена. Если бы она по какой-либо причине нажала эту кнопку, ее импровизированные действия разнесли бы "Фермопилы" к чертовой матери. Таким образом, даже если Хоторн и его люди потеряли бы корабль, мелкониане не получили бы над ним контроль, и поскольку Мэйника в любом случае ничего не могла сделать, чтобы повлиять на исход стычки на борту "Фермопил", не было острой необходимости сообщать ей об этом, пока все не закончилось. Что, в худшем случае, привело бы к детонации главного реактора корабля.
   И в то же время не стоило лишний раз отвлекать ее.
  

* * *

   Посадочные опоры "Нисходящей смерти" коснулись поверхности чужой планеты почти точно по графику.
   Огромные люки транспорта распахнулись, и первые подразделения воздушной кавалерии с визгом вылетели из его верхних грузовых палуб почти до того, как посадочные опоры перестали сгибаться и полностью стабилизировались. С грохотом опустились пандусы для транспортных средств, и легковооруженные небронированные транспортеры пехоты съехали по ним и помчались наружу к предварительным позициям по периметру, которые заранее выбрали генерал Ка-Фракан и полковник На-Солт.
   Первый из средних боевых мехов последовал за ними по пятам, а массивные тяжелые мехи задрожали, когда их экипажи из четырех Псов вывели их трансмиссии на полную мощность.
  

* * *

   Старший сержант На-Хэйнак был свидетелем смерти лейтенанта Са-Чилака.
   Он ничего не мог с этим поделать. На их инструктаже перед операцией рассматривалась возможность того, что у людей будут в наличии вооруженные малые корабли, но не было никакого способа узнать наверняка, есть ли у них они или нет. Также не было никакого способа нейтрализовать их до подлета.
   Хорошей новостью было то, что у людей, по-видимому, их было очень мало. На самом деле сенсоры На-Хэйнака могли обнаружить только два, а самих спецназовцев было чрезвычайно трудно заметить даже с такого близкого расстояния. Лейтенанту Са-Чилаку не повезло настолько, что он оказался в совершенно неподходящем месте в совершенно неподходящее время, хотя насколько это было на самом деле неудачно, было спорно, - размышлял старший сержант. - Он так же хорошо, как и лейтенант, знал, что Са-Чилак не выживет, и смерть офицера, похоже, привлекла оба катера людей к тому пространству, где он умер.
   Что и дало На-Хэйнаку и его отделению из трех человек возможность беспрепятственно добраться до корпуса их собственной цели.
   Конечно, предполагалось, что их будет восемь, а не четверо, и даже тогда их, вероятно, значительно превосходили бы численностью люди на борту этого судна. Но в отличие от тех людей, его солдаты были хорошо вооружены и точно знали, что происходит.
   Он похлопал рядовую Ха-Тармак по плечу, и та выпустила пробивающий заряд.
  

* * *

   - Они сели, Питер, - донеслось от изображения Мэйники с экрана связи бригадного генерала. - Почти точно там, где прогнозировал Лазарус.
   На электронной карте у правого локтя Джеффордса мигнул алый значок, и он задумчиво нахмурился, изучая дисплей.
   Лэндинг был расположен на большом, примерно треугольном прибрежном плато, ограниченном океаном на востоке и запутанной грядой гор на западе. Окончательное решение было принято Эдриэном Аньелли, но Джеффордс знал, что Мэйника решительно настаивала на этом конкретном месте. Единственные подходящие зоны высадки, из которых можно было угрожать этому плато - и которых можно было достичь, не подвергая десантников адскому огню Лазаруса при посадке, - все находились на дальней стороне гор, что создавало серьезное оборонительное препятствие для бронетанковых подразделений и пехоты. Воздушная кавалерия - другое дело, но "Уиппеты" капитана Джессапа в сочетании с системами противовоздушной обороны, которые были развернуты в качестве первоочередной задачи еще до начала строительства самого города, должны были иметь отличные боевые шансы против пары сотен воздушных кавалеристов мелконианской тяжелой штурмовой бригады, даже без присутствия Лазаруса.
   Против чего ни у них, ни у так называемой бригады Джеффордса не было ни малейшего адского шанса выстоять, так это против остальной части этой штурмовой бригады. Джеффордс знал, как усердно тренировались его люди перед отправлением экспедиции в колонию, и их боевая экипировка была намного лучше, чем могло бы похвастаться обычное подразделение ополчения даже на одном из центральных миров. Они приложили все усилия, чтобы поддерживать эти навыки в тренированном состоянии во время долгого путешествия сюда, но их возможности были строго ограничены, и с момента прибытия все они были настолько поглощены огромной задачей обустройства нового дома, что не было времени вывести их готовность на прежний уровень. И Джеффордс был достаточно честен, чтобы признать, что даже в лучшие свои годы они никогда не соответствовали стандартам регулярных вооруженных сил. Они определенно не были равны по подготовке или опыту, несомненно, закаленным в боях мелконианам, которые пришли их убивать.
   С окопанных оборонительных позиций они могли бы выстоять, по крайней мере, против пехоты Псов. Однако в любом маневренном сражении их безнадежно бы превзошли, и их численное преимущество было бы практически бессмысленным.
   Единственным возможным исключением из этого правила был четвертый батальон майора Мэри Лу Этуотер. Этуотер, одна из относительно немногих ветеранов боевых действий в ополчении колонии, была сержантом космопехоты, которая уволилась с действительной службы за восемь лет до начала нынешней войны. Она сохранила свой статус резервиста и пыталась вернуться на действительную службу, когда началась стрельба, но Конкордиат отклонил ее предложение.
   У нее хватило здравого смысла - в том, что касалось переобучения - стать экспертом в области промышленной робототехники, и в этом качестве она была слишком ценна, чтобы снова надевать не нее форму. Но эта ее двойная специальность сделала ее идеальной для операции "Кукурузное семя". Она изо всех сил сопротивлялась получению чина, даже в ополчении, но в конце концов сдалась. И ей посчастливилось, что почти весь личный состав ее батальона был приписан к одному и тому же транспорту... где она сделала себя чрезвычайно непопулярной, мучая их регулярными тренировками с оружием и лучшими симуляциями, которые смогла собрать в электронных развлекательных системах транспорта.
   - Как думаешь, Мэйника, каким маршрутом они пойдут? - спросил теперь Джеффордс.
   - Это зависит от множества факторов, - спокойно сказало ее изображение. Он знал, что она на самом деле слилась с психотроникой Боло, и внезапно поймал себя на мысли, что задается вопросом, потрудилась ли она переодеться из купальника. Было безумием тратить умственные усилия в такое время, и он знал это, но электронное изображение перед ним было аккуратно одето в военную форму.
   - Мы не знаем, как много они на самом деле знают о нашей ситуации, - продолжила она. - Если они поймут, насколько стар Лазарус, то могут принять решение в пользу подхода грубой силы и атаковать его в лоб. В этом случае они, вероятно, пустились бы по маршруту Альфа.
   Алая линия протянулась через горы, следуя линии реки, которая с грохотом обрывалась через утесы в море к югу от Лэндинга.
   - Этим путем легче всего продвигаться, хотя они широко открыты для атаки с воздуха, если у нас есть для этого возможности, а местность здесь и здесь... - звезды мигали в двух точках по всей длине нити - дала бы обеим сторонам отличные поля для обстрела. Мы могли бы начать отстреливать их прямой наводкой с расстояния более пятидесяти километров в любой из этих точек [с двадцати семи метров высоты Лазаруса горизонт на Земле находился бы примерно на расстоянии 16 км. Индрани, судя по ее силе тяжести на поверхности 1,05 g, имеет примерно такой же диаметр или даже больше, предполагая одинаковую среднюю плотность. Поэтому для попадания прямой наводкой на 50 км нужно стрелять с какой-то горки.], но их Суртуры могли бы нанести ответные удары по нам. Сомневаюсь, что они захотят дать современному Боло возможность выстрелить в них с такого расстояния, но могут быть достаточно глупы, чтобы попробовать это против более старой модели, такой как Лазарус. Мне бы очень хотелось, чтобы они так и поступили, но я не собираюсь планировать это.
   - Если они последуют либо по маршруту Браво, либо по маршруту Чарли, - продолжила она, в то время как ожили две дополнительные линии, - местность намного удобнее, что позволило бы им использовать пехоту и их более легкие мехи, чтобы попытаться обойти наши фланги, не подвергая свою тяжелую броню нашему огню на таких больших дистанциях. Прямо сейчас Лазарус прогнозирует вероятность маршрута Чарли в семьдесят пять процентов.
   Указанный маршрут мигнул на дисплее. Как и маршрут Альфа, он проходил по линии речной долины, которая фактически сливалась с Альфой примерно в сорока километрах к западу от Лэндинга. По большей части, движение было, по крайней мере, таким же хорошим, как и на маршруте Альфа, хотя был один участок, который проходил через настоящее ущелье - узкую, окруженную скалами, извилистую кишку прохода, где у более крупных мелконианских роботов не было выбора, кроме как продвигаться гуськом.
   - Надеюсь, что это не принятие желаемого за действительное, - сказал Джеффордс.
   - Боло не поддаются принятию желаемого за действительное при анализе намерений противника, - ответила она. - Если бы это была я, возможности для маневра тоже сделали бы его очень заманчивым. С другой стороны, должна признать, что, возможно, я не так невосприимчива к принятию желаемого за действительное, как Лазарус, и, конечно, предпочла бы, чтобы они пошли таким путем.
   Джеффордс кивнул, в очередной раз размышляя о том, как им повезло, что военным командиром была Мэйника Тревор. Ее настойчивость в нанесении на карту всех возможных маршрутов подхода выглядела так, как будто это вот-вот должно было принести огромный успех.
   Исходя только из рельефа поверхности, маршрут Чарли должен был бы быть привлекательным для мелкониан. Он шел через ряд проходов, достаточно широких, чтобы дать простор для тактических маневров, и достаточно труднопроходимых, чтобы одному Боло было чрезвычайно трудно помешать легким подразделениям и пехоте пробиться вперед вокруг его флангов. И хотя вдоль него было несколько мест, где обороняющиеся силы могли эффективно противостоять атаке, во всех случаях, за исключением уже отмеченного Джеффордсом ущелья, существовали альтернативные подходы через фланговые долины. Если бы Мэйника все еще командовала парой Боло и оба были бы на земле, они могли бы легко заблокировать маршрут Чарли, действуя в поддержку друг друга. Как бы то ни было, Лазарус мог вступить в бой с атакующей колонной и временно задержать ее на любой из этих естественных оборонительных позиций, но, за исключением участка ущелья, он нигде не мог удержать все силы. И если бы он позволил им привязать себя к одному месте, они просто обтекли бы его по одному из альтернативных подходов.
   Но если у них не было доступа к радиолокационной карте глубокого сканирования, составленной Мэйникой и Лазарусом, были аспекты маршрута Чарли, которые могли стать для них неприятным сюрпризом.
   - Должен признать, - откровенно сказал он, - что я был одним из тех, кто думал, что ты перешла от скрупулезности к паранойе, Мэйника. Но теперь начинаю задаваться вопросом, не была ли ты вместо этого ясновидящей.
   - Вряд ли. - Ее губы сжались, и в голосе зазвучала горечь. - Если бы я была ясновидящей, Гатри Чин и Микки оба были бы живы, а этот штурмовой транспорт был бы взорван в космосе по пути сюда. И даже если они пойдут путем Чарли, мы все равно столкнемся с чертовски большим недостатком сил.
   - Согласен. Но, по крайней мере, можем причинить им вред.
   - Похоже, это достаточно верно, - признала Мэйника. - В то же время я решила, что пришло время сажать в седла помощников.
   - Согласен, - твердо повторил Джеффордс, хотя часть его хотела сердито протестовать. четвертый батальон был его самым эффективным подразделением. Если мелкониане прорвутся мимо Лазаруса, ему позарез понадобятся мужчины и женщины Этуотер. Но он даже не подумал выказать это беспокойство, потому что, в конечном счете, если мелкониане пройдут мимо Лазаруса со своими хоть сколько-нибудь неповрежденными силами, Лэндинг - и вся колония - были обречены. Так что, если отправка четвертого батальона на поддержку Лазаруса повышала шансы Боло остановить врага вдали от Лэндинга, не было вопроса о том, где бригадный генерал Питер Джеффордс хотел использовать эти войска.
   - Я отправлю их на борт капсулы Лазаруса в течение десяти минут, - заверил он образ своего молодого командира.
  

* * *

   - Туда.
   Капрал Ка-Шаран указал на другой конец огромного отсека. Противовзрывные двери встали на место, как он и ожидал, но отсек был таким огромным, несмотря на загруженность промышленным оборудованием, что промежутки между дверями были достаточно велики, чтобы через них могла пройти целая рота, не говоря уже о его собственной команде из четырех человек. И прежде чем двери закрылись, у него было время, чтобы компьютеры его скафандра прочитали схему, которую люди так любезно разместили на переборках. Он точно знал, в какую сторону идти, чтобы добраться до командного центра, а на такой большой и в такой степени автоматизированной платформе любое возможное управление должно было находиться именно там.
   - Да, капрал, - подтвердил рядовой Та-Холар и, приготовив энергетическое копье, быстро, но осторожно двинулся в указанном направлении. Ка-Шаран и двое других бойцов спецназа держались позади него, наблюдая за флангами и тылом. Похоже, мы чисто проникли внутрь, - подумал Ка-Шаран. - Это было хорошо. И у них был подрывной заряд на случай, если он им понадобится.
  

* * *

   - Они вышли из Браво-Семь, - коротко сказал кто-то, и Лорен кивнула. Псы двигались быстрее, чем она надеялась, и прорвались через первый ряд противовзрывных дверей с кажущейся абсурдной легкостью. Взвод из роты ополченцев, прошедших подготовку в вакууме, под командованием капитана Гленна Смита-Мариано был уже в пути, но они прибыли сюда слишком поздно. По крайней мере, Лорен вывела большую часть своих людей в спасательных шлюпках, так что, если у Псов действительно был подрывной заряд и они взорвали бы его, они убили бы только ее и ее команду.
   И, конечно, пятнадцать процентов от общей промышленной мощности колонии.
   - Этих ублюдков всего четверо, - услышала она свой голос, глядя на визуальное изображение с внутренних датчиков Пром Майк Три. - Только четверо!
   - Конечно, - согласился Элфред Чу. - Но эти четверо в броне и с тяжелым оружием. И у них с собой энергокопье. - Он несколько мгновений смотрел на свои дисплеи, затем покачал головой. - Лорен, думаю, что нам тоже пора идти, - тихо сказал он.
   - Нет! Им все еще нужно пересечь все Браво-Шесть и Браво-Четыре, прежде чем они смогут добраться сюда! - рявкнула она, впиваясь взглядом в изображения мелконианских незваных гостей.
   - Что не займет у них много времени, - отметил Чу. - Ты знаешь это так же хорошо, как и я.
   Лорен хмыкнула, сильно прикусив губу. К сожалению, Чу был прав. Сектора промышленного модуля представляли собой в основном большие открытые пространства, без особых внутренних переборок. Они должны были быть такими из-за природы процессов, которые происходили внутри них. Они были обвиты вокруг диспетчерской, как сферические слои луковицы, но ни одно из них не создавало много препятствий для приближающихся абордажников. И независимо от того, знали Псы это или нет, они выбрали наихудшую возможную линию подхода, с точки зрения людей. Путь эвакуации из центра управления к спасательным шлюпкам проходил прямо по задней стороне Браво-Четыре. Если бы они просто продолжали наступать, то отрезали бы путь побега вахтенной команды еще до того, как добрались бы до самого центра управления.
   - Есть что-нибудь от Смита-Мариано, Ханна? - спросила она.
   - Нет. - Голос техника связи звучал явно неуверенно, и Лорен ни капельки ее не винила.
   - Что ж, свяжись с ним. Расскажи ему, что происходит. И скажи ему, что у нас есть примерно пятнадцать минут, прежде чем нас отсекут от спасательных шлюпок.
  

* * *

   Последняя взрывозащищенная дверь перед командной палубой "Фермопил" на короткое время и почти мгновенно засветилась желто-белым светом, затем поддалась со взрывным сотрясением, когда мелконианское энергетическое копье прожгло ее насквозь.
   По крайней мере, автоматизированным системам ремонта корабля удалось заделать пробоины в корпусе позади захватчиков. Атмосферное давление заметно упало, но воздух оставался пригодным для дыхания, что было хорошо, поскольку никому из персонала Хоторна на мостике не дали времени добраться до шкафчиков со скафандрами до того, как весь корабль оказался заблокирован.
   Что-то пролетело по дуге через отверстие и с металлическим грохотом ударилось о переборку.
   Хоторн мгновенно узнал гранату.
   - Ложись! - рявкнул он и бросился плашмя за пьедестал своего командирского кресла за мгновение до того, как пара кувалд, казалось, одновременно ударила по обе стороны от его головы.
   Сотрясение было оглушительным, а сопровождавшая его вспышка ослепила лейтенанта Льюиса и старшину Мэллори. Но, как Хоторн надеялся - молился, - Псы пытались сохранить корабль в рабочем состоянии, поэтому полагались на светошумовые гранаты. Совокупный эффект мелконианских светошумовых взрывов был разрушительным, но Бог решил даровать им по крайней мере пару небольших милостей, и одной из них был "ноголом" на входе.
   Хоторн, как и большинство его подчиненных, потратил больше нескольких минут, проклиная рабочих верфи, которые расширили транспортный отсек номер три, когда "Фермопилы" переоборудовались для увеличения заполняемости боевыми машинами. После их усилий проход на командный мостик делал крутой поворот под прямым углом, затем поднимался по лесенке из четырех ступенек, чтобы преодолеть верхний край самой дальней переборки транспортного отсека, как раз перед люком на мостик.
   Эта лестница и приподнятый, высотой по голень, бортик люка доступа (который, в отличие от лестницы, не открывался наружу), по крайней мере, по одному разу подставили подножку каждому члену команды мостика с тех пор, как они поднялись на борт. Но он также обеспечил неглубокий встроенный поддон для гранаты, и большая часть мощи светошумового взрыва отклонилась от самого мостика. То, что должно было полностью, хотя и временно, вывести из строя любого незащищенного человека, подвергшегося воздействию взрыва, вместо этого "только" дезориентировало большинство защитников.
   Хоторн упрямо боролся с действием гранаты. Знал, что это произойдет, сделал все возможное, чтобы подготовиться к этому заранее, и дополнительная экранирующая тень от его командирского кресла помогла, но ему все еще казалось, что он медленно движется в атмосфере, которая превратилась в липкий сироп.
   Он увидел свои собственные руки, как будто они принадлежали кому-то другому, поворачивающие предохранитель на абордажной гранате, нажимающие кнопку включения, а затем выбрасывающие ее наружу через дымящийся люк.
  

* * *

   Капитан Ка-Пэлдин хлопнул сержанта На-Рамара по плечу, и сержант бросился вперед к пролому, который должен был вести прямо на мостик транспортного корабля. До сих пор грубая схема в компьютере скафандра Ка-Пэлдина была удовлетворительно точной. Как всегда, были небольшие расхождения - даже у людей однотипные корабли часто значительно различались, особенно в их внутреннем устройстве, - но ничего существенного.
   До сих пор.
   Рядовой Ка-Моргас последовал за На-Рамаром к бреши, держа наготове энергокарабин, чтобы расстрелять ошеломленных, беспомощных людей из команды мостика, а рядовой На-Лааран наступал Ка-Моргасу на пятки, когда граната взорвалась прямо у них под ногами.
   Она не была оглушающим оружием. Она даже не была снаряжена обычным взрывчатым веществом. Вместо этого небольшое, чрезвычайно мощное гравитационное поле, питаемое от сверхпроводящего конденсатора, выбросило наружу по сфере со скоростью шесть тысяч метров в секунду несколько сотен флетчетт. Они были маленькими, эти флетчетты, но с острыми, как бритва, наконечниками. Они с презрительной легкостью пробили легкобронированные стелс-скафандры мелкониан, и все трое ведущих солдат Ка-Пэлдина мгновенно превратились в груду искромсанного мяса.
  

* * *

   Горстка смертоносных флетчетт с воем влетела обратно через люк на сам мостик. К счастью, сверхплотные маленькие ракеты были настолько острыми и несли с собой столько кинетической энергии, что наполовину зарылись в переборки из боевой стали вместо того, чтобы срикошетить. Однако одна из них не попала в переборку. Вместо этого она ударила Джексона Льюиса, когда он все еще стоял, ошеломленный и хватаясь за свои ослепленные глаза, и его грудь взорвалась от удара. Его тело отлетело назад, врезавшись в главный визуальный дисплей, затем соскользнуло вниз, рисуя широкую кровавую полосу на дисплее.
   Хоторн злобно выругался, когда старпом упал, и еще раз, когда две другие сбившиеся с пути флетчетты ворвались через консоль связи в впечатляющем извержении дуговых разрядов, но сейчас не было времени думать об этом. Его пистолет был в левой руке, нацеленной на люк. При любых обстоятельствах он был достаточно плохим стрелком, и полагал, что его шансы попасть во что-либо левой рукой были примерно такими же, как шансы стать императором известной Вселенной, но его правая рука была занята второй гранатой, и большой палец правой руки был на кнопке включения.
  

* * *

   Ка-Пэлдин мгновенно догадался, что произошло. К сожалению, с этим мало что можно было поделать.
   Бросив дистанционный датчик в пробитую дверь, он только подтвердил то, о чем уже догадывался, и тихо выругался. Если архитектура проклятого корабля должна была отличаться от схемы, то почему именно здесь? Сам факт того, что кто-то по ту сторону этой противовзрывной двери вообще был способен на наступательные действия, уже говорил ему о том, что, кто бы это ни был, он, должно быть, находился за каким-то очень серьезным укрытием, которого там не должно было быть. Теперь, изучая изображение на дисплее размером с ладонь, передаваемое с дистанционно управляемого пульта, он понял, что ни у него, ни у его команды не было возможности эффективно вести огонь из-за этого крутого поворота коридора. Разрушенная противовзрывная дверь находилась слишком далеко от поворота коридора, чтобы кто-либо со стороны Ка-Пэлдина мог открыть огонь вверх и через люк по мостику. Но было до боли очевидно, что ничто не помешает защитникам моста вести эффективный огонь по любому, кто попытается прорваться через люк, завернуть за поворот и подняться по этой короткой лестнице.
   Разум Ка-Пэлдина яростно работал, пытаясь найти способ обойти проблему. В конечном счете, он знал, что сможет полностью обойти люк, прорубив себе путь прямо через промежуточные переборки. Но переборки были почти такими же прочными, как сами противовзрывные двери, и их было больше. Чтобы прожечь их, потребуется больше времени, а его собственная штурмовая группа израсходовала большую часть своих энергетических копий, добираясь до этой точки. Что даже не учитывало тот факт, что у него не было абсолютно никакого способа узнать, какие критические контрольные линии он может прервать, пытаясь вскрыть переборки. С тактической точки зрения, это было незначительной проблемой, но в его отряде специального назначения не было никого из обученных инженерным практикам людей. Компьютеры их скафандров теоретически содержали информацию, необходимую им, по крайней мере, для отключения двигателей корабля до тех пор, пока кто-нибудь из "Нисходящей смерти" не сможет прибыть сюда, чтобы взять управление на себя. Но если бы они отключили что-то критически важное для управления кораблем, никто из них не имел бы ни малейшего представления о том, как это исправить.
   - Джарт, - сказал он по коммуникатору своего скафандра.
   - Здесь, - мгновенно ответил лейтенант Джарт Ка-Холмар, командир первого взвода.
   - Проблемы у люка мостика, - сказал Ка-Пэлдин. - Проход резко изгибается. Прямого подхода нет, и команда людей, очевидно, добралась до своих оружейных шкафчиков до того, как мы поднялись на борт. Я потерял троих наших.
   - Понял, - сказал Ка-Холмар. - Мы пока не столкнулись ни с каким вооруженным сопротивлением, но у меня все равно двое раненых.
   - Что? Как?
   - Люди используют против нас ремонтные роботы корабля. - Ка-Холмар не смог полностью скрыть разочарованный гнев в своем голосе. - В первый раз они застали нас врасплох, и сержант Ка-Яру и рядовой На-Эраск были сбиты каким-то тяжелым мехом. Правая рука Ка-Яру и обе ноги На-Эраска сломаны. Это было глупо, сэр. Я должен был предвидеть, что это произойдет.
   - Ни один план не остается неизменным при испытании боем, Джарт, - процитировал Ка-Пэлдин более философски, чем он чувствовал. - Это ваши единственные жертвы?
   - Да, сэр. Теперь, когда знаем, что задумали люди, уничтожаем роботов прежде, чем они могут добраться до нас. Это тоже хорошо. Последний, кого они бросили в нас, чуть не достал Са-Итара лазерным резаком. Они не могут остановить нас подобными глупостями, сэр, но замедляют нас.
   - Понятно. С другой стороны, если это лучшее, что они могут противопоставить вам, возможно, в конце концов, у их инженерной команды не было времени достать обычное оружие.
   Ка-Пэлдин снова задумался, обдумывая свои варианты. Он страстно пожалел, что отправил На-Рамара первым через взорванный люк. Он стал слишком самоуверенным, - с горечью сказал он себе. - Полное отсутствие сопротивления в этот момент убедило его, что люди беспомощно прятались за в конечном счете бесполезным барьером из своих противовзрывных дверей, как безоружные мешу в ловушке охотника. И эта убежденность привела к ошибке, к которой всегда приводит чрезмерная самоуверенность. Вот почему он послал человека, несущего подрывной заряд его собственной штурмовой группы, через взорванную дверь, чтобы его убили.
   У Ка-Холмара все еще оставался термоядерный заряд, так что смерть На-Рамара не была катастрофической. Даже если им не удастся захватить корабль, они все равно смогут обеспечить его уничтожение. Но, бесспорно, было неприятно и унизительно вот так оступиться после блестящего успеха первого взвода в точном прогнозировании маневра уклонения людей и, в первую очередь, в швартовке к кораблю одного из своих десантных катеров.
   - Мы не можем продвинуться вперед, не пробивая переборки, Джарт, а наши копья почти исчерпали себя, - сказал он. - Как скоро вы ожидаете занять инженерный отсек?
   - Не могу сказать наверняка, сэр, - честно ответил Ка-Холмар. - Я ожидал, что уже буду там, но из-за необходимости отстреливать проклятое оборудование корабля мы сильно отстали от графика. Я бы оценил еще пятнадцать минут при наших нынешних темпах продвижения, но не могу это гарантировать.
   - Ну, - сказал Ка-Пэлдин с мрачным смешком, - не похоже, что они куда-то денутся, прежде чем вы доберетесь туда, чтобы убить их, не так ли? Идите вперед. Я останусь здесь с остальной частью моей команды, пока вы не захватите инженерное обеспечение. Мы можем, по крайней мере, отключить привод оттуда, если потребуется. И если сможем подключить компьютеры наших скафандров к главной сети корабля, то, вероятно, сможем и выяснить, как отключить и службы поддержания окружающей среды. Если они не захотят впускать нас, мы просто перекроем им воздух и посмотрим, как им это понравится.
   - Понял, сэр.
  

* * *

   - Лорен, наши парни не доберутся сюда раньше Псов, - резко сказал Элфред Чу. - Мы должны идти - сейчас же!
   - Я знаю. Знаю! - Лорен почувствовала, как ее губы растянулись в оскале разочарованной ненависти. Эти ублюдки снаружи были теми же самыми, кто убил "Куан Инь" и восемьдесят процентов ее команды, и теперь они собирались забрать у нее Пром Майк Три тоже. И она ничего не могла с этим поделать...
   - Подожди!
   Слово вырвалось у нее так же внезапно, как удар в лицо, и Чу остановился, наполовину встав со своего рабочего места. Он и Ханна Сиговия переглянулись, затем снова повернулись к Лорен с настороженным выражением лица.
   - Что это? - осторожно спросил Элф.
   - Посмотри на них! - Лорен ткнула пальцем в визуальный дисплей, который показывал приближающихся мелкониан.
   - Этих ублюдков всего четверо, и они движутся прямо по проходам к управлению.
   - Да, их всего четверо, - согласился он. - Но у них есть оружие, а у нас его нет. И, как ты сказала, они направляются прямо сюда.
   - Конечно, это так, - согласилась она, и ее губы растянулись в волчьем оскале. - Но они остаются сбитыми в кучу и следуют указателям на переборках. Разве ты не видишь? Либо они могут читать на стандартном английском, либо компьютеры их скафандров переводят им, но они идут прямо за копьем. Это означает, что мы знаем, где они будут, когда пересекут Браво-Четыре и направятся к люку, не так ли?
   - Ну, да... - медленно произнес он, но Лорен больше не обращала на него никакого внимания. Она была занята тем, что отдавала очень осторожные, очень четкие приказы простодушному ИИ промышленного модуля.
  

* * *

   - Мы закончим посадку батальона через двадцать минут, мэм, - сказала майор Этуотер Мэйнике.
   - Извините, не можем двигаться быстрее, чем сейчас.
   - Майор, тот факт, что вы вообще можете втиснуть своих людей в доступное пространство, замечателен, - ответила Мэйника, изо всех сил стараясь, чтобы в ее тоне не было ни малейшего намека на разочарование. Этуотер действительно справлялась на удивление хорошо, доставляя своих людей, их технику и снаряжение на борт так быстро, как только могла, и Мэйника знала, что ее собственное замечание о доступном пространстве было правильно принято. Автоматизированный склад в сочетании с собственным корпусом Лазаруса сократил пространство, которое должно было легко вместить пятьсот ополченцев Этуотер, до размеров, вызывающих клаустрофобию. По крайней мере, Мэйника выгрузила запасные части со склада и как можно больше остального груза капсулы, но сокращение пространства все еще было серьезным. Им повезло, что тяжелое вооружение батальона могло поместиться на стандартных грузовых платформах большой грузоподъемности. Пять таких были прикованы тяговыми лучами к ракетной палубе Лазаруса и бокам капсулы, что было строго против правил, но зато позволило Мэйнике втиснуть всех на борт.
   - Дайте мне знать, как только мы сможем задраить люки, майор, - сказала она.
   - Подтверждаю, мэм.
  

* * *

   - Зеленый свет, мэм! - резко объявил шеф Гарриман.
   - Слава Богу! - подтвердила лейтенант Джессика Стопфорд, подняв глаза от своей консоли, и аккуратно ввела необходимый код, после чего отвела большой палец от кнопки автоподрыва.
   Мелкониане достигли последней противовзрывной двери перед самим инженерным отсеком, и она только что использовала свой последний отвлекающий маневр - пару чистящих машин - чтобы замедлить их. К этому времени Псы привыкли к ее трюкам и почти небрежно разнесли автоматические швабры в щепки, но задержка длилась достаточно долго.
   - Подъем! - объявила энсин Юнтс, и Стопфорд посмотрела через плечо на нее.
   По настоянию шкипера (который, по мнению Стопфорд, в то время был просто немного параноиком), все на борту "Фермопил", по крайней мере, прочитали руководства по силовой броне. Но Юнтс и шеф Гарриман, служившие в непосредственной поддержке космопехотинцев до их нынешнего назначения, были единственными двумя членами экипажа, которые хоть как-то приближались к практическому знакомству с этим снаряжением.
   Теперь они солидно передвигались в своей силовой броне по настилу переднего энергетического отделения. Под верхним освещением стандартная броня космопехоты блестела как черный лед, выпуклая и массивная от энергетического оружия и метательных пушек.
   - Ты уверена, что готова? - спросила Стопфорд. Что она действительно хотела спросить, так это: ты уверена, что знаешь, что, черт возьми, делаешь? но об этом, конечно, не могло быть и речи.
   - О, да, мэм, - ответ Юнтс едва ли представлял собой надлежащую военную фразеологию, но в голосе молодой женщины безошибочно угадывалось предвкушение.
   - Время надрать задницы Псам! - добавила она, и, вопреки себе, Стопфорд усмехнулась. Потом она посерьезнела.
   - Тогда приступайте к делу, энсин, - сказала она и нажала на кнопку.
  

* * *

   - Уборочные машины! - сказал лейтенант Ка-Холмар, раздраженно качая головой.
   - Да, сэр, - сказал его ведущий солдат, очевидно, более чем немного смущенный тем, что потратил боеприпасы на такую недостойную цель.
   - Ну, не беспокойся об этом, - успокоил его Ка-Холмар через мгновение. - Лучше перестраховаться, чем потом сожалеть. И, согласно схеме, мы наконец-то здесь.
   Он пролез через дыру, прожженную в последней противовзрывной двери. Перед ним замаячил стандартный люк в носовое энергетическое отделение корабля - все еще закрытый, конечно, - и он выдохнул с несомненным облегчением. Как и любой имперский солдат, Ка-Холмар был полностью готов умереть за Народ, если этого требовала миссия, но не мог отрицать, что предпочитал идею выживания. Что заставило его быть благодарным за то, что подрывной заряд, привязанный к его спине, в конце концов, не понадобится.
   Он повернул голову, чтобы обратиться к сержанту Са-Итару.
  

* * *

   Люк первого энергоотсека распахнулся, и Юнтс с Гарриманом влетели в него, грохоча по палубе.
   Стопфорд наблюдала за видеопотоком, передаваемым с датчиков шлема Юнтс, когда пара людей внезапно ворвалась в гущу мелконианских спецназовцев. Это было неравное сражение.
   Мелконианские стелс-скафандры были разработаны для скрытности. У них было мало брони, и солдаты Ка-Холмара были, по сути, вооружены и экипированы как легкая пехота. С другой стороны, силовая броня космопехоты не отличалась особой скрытностью. Она была разработана для ближнего, жестокого, тяжелого боя.
   У Ка-Холмара так и не было времени осознать, что произошло. Только что он поворачивался, чтобы обратиться к своему сержанту; в следующее мгновение заряд двухсантиметровой энерговинтовки, установленной на броне, проделал дыру размером с кулак прямо через термоядерный заряд в его спине и вышел через переднюю часть груди, взорвав жидкости организма и раздробив кости.
   Сержант Са-Итар выкрикнул предупреждение остальным членам штурмовой группы Ка-Холмара. Это было все, на что у него хватило времени, прежде чем поток сверхскоростных пуль из брони шефа Гарримана разрезал его пополам со всей аккуратностью и изяществом бензопилы.
   На двух людей обрушился ответный огонь мелкониан по другую сторону пробитой противовзрывной двери, но их тяжелая броня без особых усилий отбросила его в сторону, и они продвигались сквозь ураган снарядов и огонь энергетического оружия, как люди, бредущие вверх по реке против сильного течения. Они добрались до противовзрывной двери, и Юнтс выпустила через отверстие в ней очередь гранат с контактным действием, затем прикрыла Гарримана, когда главстаршина схватился за сломанную панель из дюраллоя силовыми рукавицами своей брони и поднялся, как Геркулес с термоядерным приводом.
   Всю панель противовзрывной двери вырвало из направляющих, и он отбросил ее в сторону, когда Юнтс ворвалась в проем, убивая все, что двигалось.
  

* * *

   - Готовы к взлету, мэм!
   - Спасибо, майор, - поблагодарила человеческая часть слияния Мэйники и Лазаруса, и двигатель капсулы заскулил, когда она плавно поднялась в воздух. Она была достаточно тяжело нагружена, чтобы казаться тяжеловесной, но быстро разогналась и понеслась навстречу приближающимся мелконианам.
  

* * *

   - Вот они идут, - резко сказал Чу. Его лицо было белым и напряженным, и Лорен почти физически ощущала его желание быть где-нибудь - где угодно - еще. Но он и Ханна оба остались с ней, и она улыбнулась им так ободряюще, как только могла, когда мелконианские абордажники приблизились к последнему выходу из Браво-Четыре.
   Она видела, что они были настороже. В то время как их ведущий двигался прямо к двери со своим энергетическим копьем, остальные образовали полукруг вокруг него, наблюдая за своим тылом и сканируя молчаливо вырисовывающиеся ряды машин по обе стороны. Но чего никто из них не делал, - отметила она с мрачным удовлетворением, - так это не смотрел прямо вверх.
   - Давайте, - тихо прошептала она им, желая, чтобы они повиновались ей. - Давайте. Просто немного ближе друг к другу...
   Возможно, сработала сила ее воли. Или, может быть, ей просто повезло. Пока она смотрела, периметр немного приблизился к ведущему, как будто его товарищи хотели посмотреть через его плечо, как он прожигает переборку вокруг люка.
   - Сейчас же! - Лорен рявкнула искусственному интеллекту, и семидесятивосьмитонный тягач, подвешенный к транспортеру в двадцати двух метрах над подходом к люку в прямое нарушение всех когда-либо написанных правил безопасности, обрушился вниз, как Джаггернаут.
  

* * *

  
   - Безымянные забери их всех! - злобно выругался старший сержант На-Хэйнак, когда на рядового Ча-Тарка внезапно обрушился огонь энерговинтовки.
   Рядовой откинулся назад, даже не вскрикнув, скользя по палубе с полной инертностью смерти, и на дисплее На-Хэйнака вспыхнули резкие алые значки, когда его сенсоры зафиксировали сигнатуры излучения человеческой пехоты, рассредоточившейся перед ним. Людей было по меньшей мере двенадцать, и, судя по их сигнатурам, они были вооружены оружием, по крайней мере, не хуже его собственного. Не было никакого способа, которым он и его единственная выжившая рядовая могли надеяться победить их всех. И даже если бы они могли это сделать, какой в этом был бы смысл? Если так много врагов уже было развернуто, чтобы встретить их так далеко от центра управления кораблем, за ними должны быть другие - много других.
   На-Хэйнак проиграл гонку за тем, чтобы опередить их в достижении своей цели. Как он, наконец, признался себе, всегда ожидал. И все же, у них почти получилось. ...и они уничтожили свою главную цель.
   И это не все, чего они добьются, - мрачно сказал он себе и посмотрел на рядовую Ха-Тармак.
   - Пора, - тихо сказал он ей. Она оглянулась на него, наверное, на два удара сердца, затем щелкнула ушами в знак согласия. Он видел страх в ее глазах, но ни следа колебания, и надеялся, что она увидела его гордость за нее, когда посмотрела в его собственное лицо.
   - До свидания, старший сержант, - просто сказала она и нажала кнопку.
  

6

  
   - Оба моих бронетанковых батальона покинули корабль, сэр, - доложил полковник На-Литан, и генерал Ка-Фракан резко дернул ушами в знак одобрения.
   - Хорошо, Юран! Хорошо!
   Он наблюдал на своем тактическом дисплее за значками единиц тяжелой бронетехники, распространяющимися вокруг приземлившегося транспорта. Средние мехи образовали внешний периметр, подкрепленный тяжелыми машинами, которые люди называли кодовым именем "Суртур". Ка-Фракан не изучал ксеномифологию, но его разведывательный инструктаж о людях подсказал ему происхождение названия, и он нашел его мрачно подходящим, наблюдая, как массивные, тяжело бронированные гиганты занимают позиции.
   - Артиллерийский батальон также покинул корабль, - объявил полковник На-Солт. Ка-Фракан взглянул на него, и его старший помощник оторвался от своего дисплея, чтобы встретиться с ним взглядом. - Майор Ха-Кам уже определил свои позиции для развертывания, и его подразделения сейчас выдвигаются на них. Он сообщает, что его батареи противовоздушной обороны будут готовы обеспечить оборонительный огонь в течение следующих шести минут.
   - Скажите ему, что я рад, очень рад, - сказал Ка-Фракан, затем повернул голову, когда капитан На-Тарла вошел в командный центр десантных войск.
   - Ты доставил нас на землю целыми и невредимыми, Джизан, - тихо сказал генерал. - Спасибо тебе - от всей моей бригады. Дальше мы разберемся сами.
   - Боюсь, вам придется, сэр, - со вздохом ответил На-Тарла. Ка-Фракан вопросительно приподнял одно ухо, и капитан пожал плечами. - Штурмовые транспорты предназначены для такого рода операций, но в лучшие времена это достаточно большой корабль для атмосферных маневров, сэр, и на этот раз мы посадили его необычайно жестко и быстро. Приземления на высокой скорости всегда сопряжены с трудностями для аппаратного обеспечения. И "Нисходящая смерть" была не совсем в идеальной форме, когда мы начали посадку. У нас сорвало достаточно элементов матриц, чтобы мы потеряли сорок процентов наших сенсорных возможностей; наши основная и вторичная подпространственные матрицы отключились и, похоже, так и останутся; и наш главный привод отключил три альфа-узла на первичном преобразователе как раз в тот момент, когда мы сели на землю. Мы можем это исправить - вероятно, - но не быстро. Не тогда, когда так долго перенапрягали системы корабля без надлежащего обслуживания или запасных частей. Конечно, мои люди работают над этим, но, по моим оценкам, нам понадобится не менее двенадцати часов, чтобы просто починить двигатель, если нам повезет. Скорее всего, в два или три раза больше.
   - Понятно. - Ка-Фракан серьезно посмотрел на На-Тарлу. Новость не была неожиданной, но от этого не стала менее неприятной. Оперативный план Ка-Фракана подчеркивал необходимость как можно быстрее вывести "Нисходящую смерть" обратно в космос и как можно дальше от орудий Боло. Очевидно, что сейчас этого не произойдет.
   - Сожалею, генерал, - тихо сказал На-Тарла.
   - Это не твоя вина, Джизан, - так же тихо ответил Ка-Фракан и протянул руку, чтобы сжать плечо флотского офицера. - Мы бы вообще никогда не добрались сюда без всех чудес, которые ты творил на этом пути, - продолжил он. - И, честно говоря, сомневаюсь, что твой корабль будет главной целью людей. Джесмар и я намерены оказать сильное давление на их наземные силы. Это должно держать их сосредоточенными лицом к нам, подальше от тебя. Они могут запустить в твою сторону несколько ракет, но майор Ха-Кам уже устанавливает свои батареи противовоздушной обороны. Я также попрошу его подключить свои сенсорные возможности непосредственно к твоей тактической сети. Это, по крайней мере, даст твоим системам точечной защиты более острое зрение, чтобы иметь дело со всем, что приближается к вам и проходит через его батареи.
   - Благодарю вас, сэр.
   - Чистый эгоизм с моей стороны, Джизан, - сказал Ка-Фракан, весело поводя ушами. - Без твоего корабля путь домой был бы долгим!
   Уши На-Тарлы дернулись в ответном веселье, несмотря на беспокойство, застывшее в его глазах, и Ка-Фракан снова сжал его плечо, затем повернулся к своему блоку коммуникационных дисплеев.
   - Майор На-Партал, - сказал он.
   - Да, сэр! - ответил командующий воздушной кавалерией со своего квадранта экрана.
   - Я хочу, чтобы одна рота вашей кавалерии была развернута по стандартной схеме периметра зоны высадки. Прикажите им подключиться к коммуникационной сети "Нисходящей смерти", а также к нашей. Я хочу, чтобы любое сообщение от них доходило до капитана На-Тарлы и его людей в тот же миг, как оно дойдет до нас.
   - Да, сэр! - сказал На-Партал, отдавая честь, и Ка-Фракан вернул свое внимание полковнику На-Литану.
   - Юран, начинайте выдвигать свои разведывательные подразделения. Не слишком увлекайтесь, пока мы не выведем всех с корабля и не будем готовы к развертыванию, но я не хочу, чтобы кто-нибудь незаметно подкрался к нам.
   - Да, сэр.
   - Джесмар.
   - Да, сэр?
   - Давайте запустим разведывательные дроны. Они, должно быть, отследили нас достаточно хорошо, чтобы приблизительно знать, где мы приземлились, и, учитывая тщательность, проявленную их командиром на всем протяжении путешествия, должно быть, давно изучили возможные маршруты подхода к своей колонии. Так что сосредоточьтесь на том, чтобы охватить не только нашу запланированную ось продвижения, но и все остальные, которые мы определили. Обследуйте все, что находится между нами и их колонией.
   - Да, сэр.
  

* * *

   - Открыть люк! - объявил сержант. - Давайте, люди! Двигайтесь! Шевелитесь!
   Мэйника/Лазарус наблюдали через внутренние визуальные датчики штурмовой капсулы, как солдаты ополчения четвертого батальона хлынули из ее зияющих люков. Майор Этуотер хорошо их обучила, - одобрительно подумала она/они. Мужчины и женщины проявили большое беспокойство и более чем небольшой страх, но без замешательства, когда они развернулись в направлении позиций, отмеченных на их индивидуальных ручных дисплеях.
   Этуотер - и Мэйника - выбрали отдельные места ополчения для этой конкретной блокирующей позиции несколько недель назад, и ополченцы и их тяжелое вооружение поддержки занимали их с отрадной скоростью.
   - Еще пять минут, и капсула освободится, капитан Тревор, - официально доложила Этуотер. Транспортные средства и другое оборудование, которые были прикреплены к корпусу капсулы и ракетной палубе Лазаруса, уже были сняты, и Мэйника, составляющая ее/их слитой личности, наблюдала, как тяжелое снаряжение выгружается из поддонов и быстро размещается на своих местах.
   - Спасибо тебе, Мэри Лу, - сказала она по связи. - Пожалуйста, напомни всем, чтобы они держались подальше от периметра безопасности капсулы.
   - О, я скажу - скажу! - Этуотер ответила кривой усмешкой. - Не то чтобы я ожидала, что это действительно необходимо. Что бы я ни говорила им на учениях, никто из моих людей на самом деле не является откровенным идиотом!
   - Ну, полагаю, что да, - согласилась Мэйника.
   Ополченцы завершили высадку менее чем за восемнадцать минут, что, как прекрасно понимали Мэйника/Лазарус, было удивительно хорошим временем, почти таким же хорошим, на какое мог надеяться передовой батальон космопехоты. Но скорость, с которой она/они думали и реагировали, когда подключались через нейронную связь, заставляла задержку казаться вечной. По крайней мере, так было с человеческой частью их слияния, - сардонически подумал внутренний уголок мозга Мэйники.
   - Последний человек снаружи! - объявил исполнительный офицер батальона Этуотер.
   - Можешь подниматься, Мэйника, - сказала Этуотер. - Все находятся за пределами периметра безопасности.
   - Спасибо, - ответила Мэйника так вежливо, как будто ее/их датчики уже не сообщили ей об этом. - Поднимаюсь сейчас.
   Двигатель капсулы взвыл, когда Лазарус включил максимальную аварийную мощность и направился не на запад, к мелконианскому транспорту, а на юг, прочь от него.
  

* * *

   - Сэр, передовые беспилотники полковника На-Литана обнаружили отряд человеческой пехоты прямо на нашей запланированной линии наступления.
   Ка-Фракан оторвал взгляд от картографической консоли командной машины, удаляющейся от зоны высадки со скоростью пятьдесят километров в час, и раздраженно оскалил клыки. Не то чтобы он был особенно удивлен.
   - Покажи мне, Джесмар, - сказал он, и На-Солт быстро вывел новые данные на мелкомасштабный дисплей местности у локтя генерала.
   - Безымянные заберут их, - прорычал Ка-Фракан. - Какой демон шепчет им на ухо?
   На-Солт ничего не ответил на явно риторический вопрос. Он и Ка-Фракан сидели бок о бок, изучая дисплей, и генерал раздраженно фыркнул.
   - Согласен, сэр. Но посмотрите сюда. - На-Солт указал на одну из боковых панелей. - Похоже, что они оснащены силовой броней космопехотинцев, но их видимая организация подразделения не такая.
   - Да, - согласился Ка-Фракан. Его уши медленно и задумчиво шевельнулись, а затем он ткнул в дисплей когтистым пальцем. - Это один из их батальонов ополчения, - сказал он уверенно. - Он оснащен гораздо лучше, чем должно быть их ополчение, но так оно и есть. Посмотри сюда. Их космопехотинцы используют огневые группы из пяти человек, но эти, похоже, организованы в команды из семи человек, и общая численность войск почти на сорок процентов выше, чем должна быть у батальона космопехоты. И посмотри сюда тоже. - Он указал на приданное тяжелое вооружение, большая часть которого уже была хорошо окопана. - У них меньше противотанковых взводов, чем следовало бы, и в этом отделении с плазменными ружьями четыре винтовки, а не шесть. Численность подходит для их ополчения; просто качество снаряжения отличается.
   - Значит, мы не против войск первой линии, сэр, - задумчиво произнес На-Солт.
   - Может, и нет, но не стоит их недооценивать, - мрачно сказал Ка-Фракан. - Посмотри, как быстро они уже развернулись и окопались. - Его уши помахали в жесте отрицания. - Нет. Это, возможно, ополчение, но это хорошо обученное ополчение. Может быть, даже не хуже тех ополченцев, которых мы атаковали в мире Триша. - Его уши прижались от мрачных воспоминаний о двадцати семи процентах потерь, которые бригада понесла в той атаке.
   - Что ж, сэр, - ответил На-Солт, - победим и этих.
   - Хорошо сказано, - признал Ка-Фракан. - Тем не менее, это должно напомнить нам, что человеческое ополчение может быть таким же жестким, как и их передовые подразделения. И у этого ополчения есть оружие, способное составить серьезную конкуренцию пехоте Ка-Сомала.
   - Но не броне Юрана, - указал На-Солт.
   - Да, - согласился Ка-Фракан. - Конечно, для этого и нужен их никогда-не-достаточно-проклятый Боло, не так ли?
   - Да, сэр, - признал На-Солт, сморщив морду в выражении кислого согласия. Ни один из них не стал упоминать тот факт, что у защитников мира Триша не было поддержки Боло, когда вошла бригада.
   - Но, говоря о Боло, - продолжил На-Солт, - где он?
   - Хорошо поставленный вопрос.
   Ка-Фракан сложил руки за спиной, раскачиваясь вверх-вниз на носках ног, продолжая смотреть на изображения, передаваемые с дронов На-Литана.
   - Подозреваю, что Боло играет с транспортом, - сказал он наконец.
   - Сэр?
   - Это одно из мест, которые мы с тобой определили как потенциальное узкое место еще до того, как приземлились. - напомнил ему Ка-Фракан. - Это кратчайший маршрут от нашей зоны высадки до их колонии, и это, - он вынул одну руку из-за спины и махнул на дисплей местности, - единственное место, где сходятся все возможные линии подхода для всех маршрутов, которые мы определили. Этот перевал, на котором они развернуты, - единственный способ для наших бронированных мехов пройти через этот конкретный участок гор. А рельеф местности позволяет стороне с оружием меньшей дальности преодолевать многие из ее недостатков, что делает его идеальным местом для пехоты, чтобы противостоять бронетанковым подразделениям, если у нее нет другого выбора, кроме как противостоять им в любом случае.
   На-Солт дернул ушами в знак согласия. Самая длинная линия обзора через неровные, осыпающиеся склоны гор на подходе к позиции людей была не более пяти или шести километров в длину.
   Это было равносильно дальности ближнего боя, достаточно малой, как только что отметил Ка-Фракан, чтобы сделать даже пехотное оружие - особенно, как он кисло признал, оружие человеческой пехоты - смертоносным против чего угодно, кроме самых тяжелобронированных машин.
   - Однако это не лучшая позиция для Боло, - продолжил Ка-Фракан. - Его "Хеллбор" имеет значительно большую эффективную дальность стрельбы, чем наш собственный, и, как бы нам ни было неприятно это признавать, его управление огнем намного лучше. В сочетании с его превосходным боевым щитом и броней, он должен вступать в бой с нами на максимально возможном расстоянии, а не где-то там, где местность позволит нам подойти достаточно близко, чтобы мехи Юрана сравняли шансы за счет объема огня.
   - Так почему же? - На-Солт оставил вопрос незаконченным, и Ка-Фракан фыркнул.
   - Они создают блокирующую позицию, вставляют пробку в бутылку, Джесмар, - резко сказал он. - Эти ополченцы здесь для того, чтобы поддержать Боло. Посмотри на это. Нашим собственным мехам потребуются часы, чтобы добраться до этой позиции. Воздушная кавалерия На-Партала могла бы добраться туда гораздо раньше, но у людей уже хорошо налажена противовоздушная оборона, а их пехотное оружие способно справиться с большинством его воздушных кавалеристов. Таким образом, они расположены в точке, где могут блокировать все, что приближается к их колонии, чтобы наблюдать за задней дверью, пока Боло маневрирует против нас дальше на запад. Он может использовать свою проклятую штурмовую капсулу, чтобы расположиться в любом месте, где захочет, для первоначального контакта, и будет знать, что блокирующая позиция позади него остановит все, что пройдет мимо него, кроме наших мехов-роботов.
   - Ну, мы знаем, что между нами и ополчением ничего нет, - продолжил Ка-Фракан. - Хотя я готов признать, что встроенные в Боло возможности маскировки почти так же хороши, как и наши собственные, никто не смог бы скрыть боевую машину такого размера от беспилотников Юрана - не тогда, когда он летает по насыщенной зоне, как здесь. Так что самое логичное для него - вернуться в колонию, чтобы забрать еще один батальон этого чертовски хорошо оснащенного ополчения, чтобы еще больше укрепить позиции, которые они уже заняли. В конце концов, у него есть время. Даже учитывая время погрузки и разгрузки на каждом конце, его капсула может совершить перелет туда и обратно между населенным пунктом и этой точкой, - он снова указал на дисплей, - менее чем за четверть времени, которое потребуется даже нашим самым передовым наземным подразделениям, чтобы добраться до нее. И чем прочнее становится пробка в бутылке, тем большую тактическую гибкость приобретает Боло, когда приходит время вступить с нами в бой.
   - Возможно, вы и правы, сэр. Но действительно ли это меняет наши возможности?
   - Нет. - Ка-Фракан прижал уши. - Нет, это не так. Единственный путь к их колонии лежит через эту блокирующую позицию, и пока мы продолжаем продвигаться к ней, Боло в конце концов придется вступить с нами в бой. Когда это произойдет, это причинит нам боль - очень сильную, - мрачно признал он. - Но это означает, что мы тоже сможем причинить ему вред.
   - Как вы хотите действовать в это время, сэр?
   - Достаточно ли хорошо мы локализовали это ополчение, чтобы ракетные батареи майора Ха-Кама могли нанести по нему удар?
   - Да, - ответил На-Солт с легким сомнением в голосе. Ка-Фракан вопросительно посмотрел на него, и полковник поморщился. - У нас есть координаты, но у них на месте уже есть эквивалент трех из наших батарей противовоздушной обороны Марк 20. Наши шансы на то, что одна из ракет Ха-Кама действительно пробьет их оборону, были бы не очень высоки. И у нас всего сорок пять пусковых труб на три батареи.
   - Замечание принято, - проворчал Ка-Фракан. - У нас нет боеприпасов, чтобы тратить их впустую. И если у Боло есть сенсорные платформы, способные отслеживать ракеты до их пусковых установок, он точно определит их местоположение для своего собственного контрбатарейного огня.
   Он встряхнулся. Он, должно быть, старел; иначе ему не понадобилось бы тактичное напоминание На-Солта о том, что и сам так хорошо знал. Он отбросил эту мысль в сторону, пока рассматривал другие альтернативы.
   - Пусть майор На-Партал приблизится к их позиции, - решил он наконец. - Скажи ему, что я не хочу, чтобы он слишком плотно сражался с ними, но хочу, чтобы их беспокоили. Пусть Ка-Сомал тоже пошлет вперед свою разведывательную роту. Я хочу, чтобы эти пехотные скутеры были впереди даже разведывательных мехов На-Литана.
   - Этот Боло рано или поздно где-нибудь объявится - где-нибудь между нами и этой блокирующей позицией.
   - Когда это произойдет, я хочу точно знать, где он находится.
  

* * *

   <Они продвигаются по маршруту Чарли,> бесстрастно заметила ее/их половина Лазаруса, когда штурмовая капсула с визгом понеслась вниз по другой узкой долине на высоких числах Маха и высоте едва ли пятьдесят метров, и ее/их половина Мэйники безмолвно согласилась.
   <Они знают, что за ними наблюдают?> - задалась вопросом ее часть слияния.
   <Недостаточно данных,> ответила ее/их часть Лазаруса, и Мэйника кивнула, лежа на своей противоаварийной кушетке с закрытыми глазами. Однако, несмотря на ее согласие с тем, что у нее/них было слишком мало информации, чтобы делать обоснованные выводы, она подозревала, что Псы понятия не имели, что за ними наблюдают.
   Ни одна из их разведывательных групп не предприняла никаких действий, чтобы вывести из строя тщательно скрытые дистанционно управляемые сенсорные пульты, которыми она и Лазарус засеяли каждый из выявленных возможных маршрутов атаки. В то время она никому не упоминала о том факте, что они это делали. Хотя все были слишком вежливы, чтобы на самом деле сказать об этом, некоторые из руководителей колонии думали, что она была достаточно параноиком, чтобы вообще настаивать на таких подробных мерах. Объяснение того, что одновременно она устанавливала скрытые наблюдательные посты вдоль этих путей, только подтвердило бы их подозрения.
   Но была она параноиком или нет, сейчас это приносило большие дивиденды. Ей/им не было необходимости проникать в защищенное воздушное пространство над наступающими колоннами мелкониан, чтобы держать их под наблюдением, и она/они учли ее/их анализ угрозы.
   Боевой порядок врага был типичен для мелконианской тяжелой штурмовой бригады: один бронетанковый полк, один пехотный полк и полк воздушной кавалерии. Также должен быть приданный батальон артиллерийской поддержки, хотя она/они пока не видели никаких его признаков. Анализ предполагал 99,870-процентную вероятность того, что он окапывается в зоне высадки Псов, как и предписывала тактическая доктрина мелкониан, что означало, что ей/им в конечном итоге придется с этим разобраться. Но сейчас она/они могли сосредоточиться на мобильных силах врага.
   Самым быстрым и маневренным компонентом этих сил был полк воздушной кавалерии: три батальона тяжелых двухместных скутеров, оснащенных внешними ракетными установками и ракетными капсулами и сопровождаемыми двухорудийными "основными батареями", происходящими непосредственно от старой, докосмической роторной пушки. Максимальная скорострельность этих пушек составляла более семи тысяч выстрелов в минуту на орудие, или четырнадцать тысяч на пару, но при такой скорострельности установки имели боекомплект менее чем на две минуты.
   Кавалерия использовалась в основном в качестве разведчиков, используя свои нижние датчики - которые были вполне чувствительными, хотя и не соответствовали стандартам Конкордиата - для наблюдения за остальной линией продвижения бригады.
   Их обычное оружие было бесполезно против любой бронированной машины тяжелее пехотного транспорта, и, несмотря на их скорость и маневренность, они были легкой добычей для систем противоракетной и противовоздушной обороны, если выставляли себя напоказ. Они могли быть оснащены термоядерным оружием, и означало, что враг мог направить их для нанесения удара по Лэндингу, но вероятность их проникновения через его стационарную оборону составляла менее двух процентов.
   В дополнение к тяжелым скутерам, полк имел собственную приданную разведывательную роту, состоящую из ста одиночных скутеров, которые были крошечными, хрупкими, невооруженными, способными развивать скорость с удивительно высокими числами Маха, и их было чрезвычайно трудно обнаружить. На самом деле они были значительно более скрытными, чем беспилотные разведывательные платформы империи. Это, в сочетании с тем фактом, что относительно ограниченные возможности мелконианской кибернетики делали чрезвычайно полезным наличие обученного органического интеллекта, оценивающего ситуацию из первых рук, объясняло, почему они так высоко ценились командирами Псов.
   Пехотный полк состоял из трех батальонов, каждый примерно в два раза больше батальона ополчения Конкордиата, размещенных на наземных бронетранспортерах. БТРы были быстрыми, но хрупкими по сравнению с машинами Конкордиата, и были вооружены относительно низкоскоростным оружием непрямого огня, а не легкими "Хеллборами" прямой наводки, которое предпочитали более тяжелобронированные БТРы людей. Их собственное оружие поддержки также было очень легким по сравнению со стандартом Конкордиата, но устанавливалось на транспортных средствах и предназначалось для стрельбы на ходу, что делало их малоуязвимыми целями. В дополнение к своим боевым подразделениям и подразделениям поддержки, полк также включал разведывательную роту, оснащенную сотней одноместных гравитационных скутеров. Скутеры были безоружны и небронированы, но были очень быстрыми, очень маневренными и обладали отличными возможностями скрытности.
   Имперский мелконианский пехотный полк был достойным уважения противником, но в одиночку он не представлял бы особой угрозы для ополчения колонии, если бы не бронетанковый полк. Согласно донесениям разведки, хранящимся в ее/их памяти, враг недавно начал реорганизацию некоторых своих бронетанковых полков, еще больше подчеркивая роль прямого огня, но этот был организован на более старой, первоначальной основе.
   Он состоял из двух бронетанковых батальонов, каждый из трех "кулаков" - трех Суртуров, каждому из которых была назначена пара поддерживающих Фенрисов - в общей сложности шесть тяжелых и двенадцать средних мехов на два батальона, плюс разведывательная рота из двенадцати Хеймдаллей с экипажами по три Пса.
   Один батальон был оснащен Суртурами Альфа, 18 000-тонными машинами, которые на самом деле были на двадцать процентов массивнее, чем Боло Марк XXVIII, с основной батареей из шести 82-сантиметровых "Хеллборов" (или, скорее, менее эффективной мелконианской версией этого оружия) в двух трехуровневых башнях. Это была необычайно тяжелая батарея даже для транспортного средства размером с Суртур, и их конструкторы заплатили за это гораздо менее мощным вторичным вооружением. Суртуры Альфа, например, несли вспомогательную батарею из четырнадцати тяжелых рейлганов, предназначенных для стрельбы как сверхплотными сердечниками, так и различными снарядами специального назначения, вместо вторичного энергетического оружия, которое было особенностью конструкции Боло со времен Марк VIII. Это давало меху потрясающий удар по пехоте, бронетранспортерам и окопанным наземным целям, но было фактически бесполезно против антикинетического боевого щита Боло.
   Однако второй батальон бронетанкового полка был оснащен Суртурами Бета. Построенный на том же шасси и силовой установке и несущий ту же главную батарею, Бета полностью отказался от вторичного вооружения рейлганов в пользу ракетного вооружения на двадцать пять процентов больше числом, чем у Марк XXVIII. Его ракеты были меньшей дальности, чем те, что были в ее/их пусковых ячейках, но зато были очень быстрыми и имели отличные средства проникновения. Им было бы трудно проникнуть через противоракетную оборону Боло в каких-либо условиях, кроме полного ее насыщения, но если бы они могли попасть в зону действия Лэндинга, когда она/они не могли бы прикрыть колонию, один Суртур Бета мог бы легко уничтожить все поселение и всех в нем.
   Оба типа Суртуров были щедро оснащены собственными средствами противоракетной обороны. На самом деле, с начала войны они были значительно модернизированы перед лицом ракетной угрозы Конкордиата.
   Фенрисы, приписанные к каждому батальону, были идентичны: девять тысяч тонн, одно 38-сантиметровое основное орудие, эквивалентное "Хеллбору", и восемь рейлганов меньшего калибра как дополнительное вооружение. Это было легкое вооружение прямой наводки, но они были пропорционально хорошо оснащены для противоракетной и противовоздушной обороны и использовали большую часть своего тоннажа для вспомогательного вооружения из чрезвычайно быстрых ракет малой дальности. Тактически Фенрис должен был пробиваться вперед по мере продвижения "кулака", а затем отступать и вести интенсивный огонь в поддержку Суртура, когда приблизятся "тяжелые". Как только те вступали в ближний бой, задачей Фенриса было прикрывать фланги тяжеловесов, одновременно маневрируя вокруг флангов и тыла своих противников.
   Хеймдалли были даже легче Фенрисов, всего три тысячи тонн, и оснащены только легкими средствами противоракетной обороны и единственной башней главной батареи, на которой установлена пара еще более легких рейлганов. Однако они использовали воздушную подушку наземных транспортных средств, а не были гусеничными, как их более тяжелые собратья. Это делало их чрезвычайно быстрыми - быстрее даже Боло - и позволяло им преодолевать местность, которую могли пересечь очень немногие другие бронированные подразделения. Они были оснащены лучшими сенсорными системами, которыми располагала Мелконианская империя, и к тому же были относительно незаметны, хотя их и не так трудно было обнаружить, как разведывательные скутеры пехоты.
   Оставляя Хеймдалли вне уравнения, поскольку их боевая ценность против Боло была незначительной, она / они были в меньшинстве 1 к 18, хотя разница в массе была не такой уж плохой - только 1 к 14,4 - из-за меньшего размера Фенрисов. Это были устрашающие шансы, и ей/им предстояло сражаться умно даже по стандартам Боло. В ближнем поединке против объединенных тридцати шести адских тварей Суртуров и Фенрисов она /они были бы быстро уничтожены, несмотря на ее / их намного превосходящий боевой щит и более толстую и прочную броню. Но, несмотря на всю огромную огневую мощь вражеских мехов, те страдали от одного огромного недостатка; они были пилотируемыми подразделениями, поддержка искусственного интеллекта которых была крайне ограничена. Они были медлительны по сравнению с любым Боло... и каким бы старым ни был Лазарус, его психотроника была сильно улучшена, когда он был реактивирован. Он был вооружен более легко, чем поздние Боло Марк, но думал - и реагировал - так же быстро, как и его младшие братья и сестры.
   Этого должно было быть достаточно, - наполовину подумала ее/их половина Мэйника в маленьком уголке своего разума, который оставался вне связи. - Это, а также проведенные ею/ими исследования и тщательно установленная сенсорная сеть, которая позволяла ей/ им непосредственно наблюдать за врагом, не тратя разведывательные дроны на его поиски. И, как она/они искренне надеялись, убаюкивая Псов чувством ложной безопасности, когда ни одна из этих бортовых сенсорных платформ не "обнаружила" их. Она / они не собирались полагаться на это, но было бы неплохо, если бы Псы не отреагировали на присутствие сенсорной сети.
   Мысли о том, что мелкониане могли знать, а могли и не знать, обратили ее/их внимание на приземлившийся транспорт. Этот транспорт должен был быть нейтрализован. На данный момент штурмовая капсула "Фермопил" давала ей/им преимущество в мобильности. Но рано или поздно ей/им пришлось бы вступить в бой с врагом.
   Как только они отстыкуются от капсулы, о повторной стыковке не может быть и речи. Это заняло бы слишком много времени, и она / они не смогли бы маневрировать, были слишком уязвимы для вражеского огня, чтобы тратить время на следующий подъем на борт. Если уж на то пошло, без нее / них, установленных на капсуле, у той не было бы ни активной защиты, ни возможностей РЭБ, чтобы проникнуть в боевую зону противника, вообще способного добраться до нее / них. Нет. Как только она/они отсоединится от капсулы, она/они не смогут использовать ее дальше, пока исход битвы не будет решен, так или иначе. И если бы мелконианским боевым мехам удалось прижать ее / их, в то время как полдюжины Фенрисов отступят к транспорту и используют его мобильность, чтобы начать лобовую атаку на Лэндинг, пока она / они были слишком далеко, чтобы вмешаться, это было бы катастрофой. И, к сожалению, транспорт не был достаточно любезен, чтобы приземлиться в одном из районов, охваченных ее / их ранее установленными пультами с дистанционным управлением. Она/они примерно знали, где он должен быть, но "приблизительно" было недостаточно для точности, которой она /они требовали.
   <На позиции,> - сообщил его/их компонент Лазарус.
   <Согласна. Запуск,> - ответила ее/их компонент Мэйника.
   Капсула резко замедлила ход в своем бешеном полете по пересеченной местности. Открылись ракетные люки, и стартовала дюжина воздушно-реактивных крылатых ракет. Они настроили свои крылья с изменяемой геометрией оптимально для дозвукового полета и по дуге ушли от Боло. Сделали круг значительно восточнее ее/их текущего положения, снизились до высоты, едва достигающей двадцати метров, и отправились на задание по атаке, сопровождаемые не менее чем тремя чрезвычайно скрытными разведывательными платформами, в то время как она/они повернули еще дальше на запад, прежде чем развернуться обратно на более северный курс.
  

* * *

   Капитан На-Тарла старался не слишком заметно волноваться, беспокойно расхаживая по мостику "Нисходящей смерти". Ремонт шел так быстро, как он мог надеяться в данных обстоятельствах, но от этого он не чувствовал себя менее уязвимым. Где-то там должен был объявиться Боло, и до сих пор бригаде генерала Ка-Фракана не удалось обнаружить даже намека на его местоположение. Это не было рассчитано на то, чтобы успокоить командира обездвиженного транспорта.
   Его губы сморщились, обнажив клыки, в горько-насмешливой вызывающей усмешке. Успокоить! С тех пор, как адмирал На-Айжааран решил атаковать этот проклятый конвой людей, не было ни одного момента, когда На-Тарла почувствовал бы что-то отдаленно похожее на то, что можно было бы назвать "уверенностью". И в этот конкретный момент...
   - Ракетный след! - Его голова резко повернулась, когда из секции связи резко заговорил голос. - Обзорный радар воздушной разведки сообщает о приближении ракет, пеленг ноль-девять-три, высота три-ноль-ноль, истинный курс два-семь-три на три-ноль-один-ноль!
   Красные, яркие значки приближающихся ракет внезапно вспыхнули на его тактическом графике, и он злобно зарычал, наблюдая, как они внезапно разогнались до гораздо большей скорости.
  

* * *

   Она/они наблюдали через сопровождающие беспилотники, как программы атаки ракет реагировали на вспышку вражеского радара. Их короткие крылья плавно откинулись назад, а двигатели взвыли, когда они резко разогнались до скорости выше 5 Махов. Дроны могли бы достаточно легко не отставать, но только в том случае, если бы они вышли из режима скрытности, а она/они не собирались позволять обнаруживать и терять эти платформы. Поэтому вместо этого беспилотники отстали, растянувшись, как охватывающие руки, пассивные сенсоры внимательно прислушивались к излучениям врага, в то время как ракеты убегали от них и летели прямо в зону высадки мелкониан.
   Активные датчики и системы наведения транспортных и наземных систем противовоздушной обороны присоединились к радарам воздушной кавалерии, нацеленным на ракеты, борясь с их бортовыми системами РЭБ, пытаясь заблокировать их для оборонительного огня. Эти ракеты несли термоядерные мультикилотонные боеголовки; если бы хотя бы одна из них прошла, транспорт был бы надолго выведен из строя, даже если бы он каким-то чудом не был уничтожен сразу. Но шансы на то, что какая-нибудь из них пробьет мелконианскую оборону, были невелики. Что было совершенно нормально для нее/них.
   Выпущенные антиракеты с пронзительными криками искали и уничтожали атакующих птичек. Половина ее / их ракет была перехвачена и уничтожена, но другая половина разогналась дальше до 7 Махов, поскольку наблюдения сопровождающих беспилотников уточнили их данные о целеуказании, и они вышли на свои окончательные профили атаки.
   Крылатые ракеты достигли последней линии хребта между ними и их целями. Они устремились вверх, выскакивая из-за гребня, как им и положено, чтобы добраться до места назначения, а лазеры наземной обороны и противотанковые "Хеллборы" уже ждали. Излучаемая энергия летела со скоростью света, поразительно точно, несмотря на возможности радиоэлектронной борьбы ракет и средства проникновения, и она/они наблюдали, как каждая из ее/их ударных ракет была уничтожена без нанесения вреда, далеко не долетев до своих целей.
   На-Тарла почувствовал шок облегчения, словно удар в живот, когда приближающиеся ракеты исчезли с его схемы, словно были не более чем плохим сном.
   Безымянный владыка, - подумал он с дрожью. - Не могу в это поверить. Мы остановили их - остановили их! Как...?
   На-Тарла встряхнулся, затем поборол собственное чувство шока и радостного изумления. Ка-Фракан был прав с самого начала. Какими бы хорошими ни были технологии людей, те не были богами. Их можно было остановить, победить, и ему стало почти стыдно от осознания того, что он на самом деле не верил в это, по крайней мере, в глубине души. Но так и было, и если их ракеты можно было так легко остановить здесь...
  

* * *

   Она/они завершили свой/их анализ.
   Это было достаточно простое упражнение, учитывая огромное количество данных, собранных ее/их незамеченными разведывательными платформами. Местоположения активных датчиков и огневых точек, которые отслеживали и поражали ее/их ракеты, были нанесены на карту с точностью до шести сантиметров. Неприкрытые зоны по периметру были обнаружены, подсчитаны и локализованы. Сигнатуры выбросов были зарегистрированы, идентифицированы и проанализированы. Стандартные оборонительные установки мелкониан были извлечены из памяти, наложены поверх положительных точек данных, которые она/они нанесли на схему, сравнили и оценили, экстраполировали в гиперэвристическом режиме. Она/они знали, вне всякой тени сомнения, где именно находится каждая сенсорная станция, каждая огневая точка и каковы возможности этого оружия и сенсоров.
   И она/они также знали, что в этот момент каждый мелконианин в пределах этого периметра все еще смотрел на восток, в направлении, откуда был нанесен ракетный удар.
   Вот почему ее/их капсула внезапно появилась над вершиной горы в девяноста семи километрах к западу от мелконианской зоны высадки.
  

* * *

   - Новая цель! - крикнул чей-то голос. - Новая цель на два-два-один, высо...
   Голос так и не закончил свое предупреждение. Не было времени. Дальность стрельбы составляла менее ста километров, что с таким же успехом могло быть сотней сантиметров для систем наведения Боло Марк XXVIII.
  

* * *

   - Контакт! - закричал кто-то по сети роты, и кровь капитана Иткара На-Торса внезапно похолодела, когда значок просто появился на его дисплее.
   Его рота воздушной кавалерии была развернута в круг диаметром сто три километра, с центром на зоне высадки и "Нисходящей смерти". Это было стандартное развертывание для такого рода ситуаций, как предусмотрено правилами, и на такой пересеченной местности оно имело смысл. Здесь было слишком много складок и узких долин, слишком много щелей, через которые враг мог незаметно подобраться на расстояние атаки, если пикеты были бы расставлены слишком редко, чтобы держать их все под наблюдением.
   Но на этот раз периметр был слишком узким, - понял он в те мгновения, которые у него оставались. - Кроваво-красный значок, злобно мигающий на дисплее его командирской машины с экипажем из трех Псов, находился более чем в сорока пяти километрах от его периметра. Он несся к нему со скоростью почти 4 Маха и использовал ту же самую пересеченную местность со смертоносным мастерством, чтобы избежать обнаружения, пока не стало слишком поздно.
   Он включил свой комм, чтобы пролаять приказы, которые, как он знал, будут бесполезны, но у него не было шанса, прежде чем начали стрелять непрерывные репитеры Боло. Десятисантиметровые ионные разряды с визгом пронеслись через исчезающий промежуток между ним и хрупкими скутерами На-Торсы, и огненные шары расцвели, как отвратительные розы с сердцевинами пламени.
   Он наблюдал за распускающимися цветами, тянувшимися к его собственному скутеру с ужасающей, методичной скоростью.
  

* * *

   Последняя вражеская воздушная кавалерия на ее/их стороне периметра исчезла во вспышке пламени, и ее/их "Хеллбор" выстрелил один раз.
   Таран раскаленной ярости врезался в мелконианский транспорт. Это было все равно что ударить боевым топором по яйцу. Направленный термоядерный взрыв вонзился прямо в сердце большого корабля... и его реактор на антивеществе.
   Не было необходимости стрелять по чему-либо еще в пределах периметра зоны высадки, и она / они на опасно высокой скорости направили капсулу в узкую долину, стараясь укрыться за прочным склоном горы между ней / ними и передающимся через атмосферу фронтом взрыва, вырвавшимся из яркого на солнце кипения, которое когда-то было межзвездным кораблем.
  

* * *

   Тесласк Ка-Фракан в шоке уставился на дисплей коммуникатора, который внезапно погас.
   Я сказал ему, что люди будут слишком заняты, чтобы прийти за ним. Сказал ему об этом... и был неправ.
   Мрачное чувство вины пронзило его, когда реальность смерти На-Тарлы обрушилась на него. Почти двести его собственных артиллеристов погибли вместе с "Нисходящей смертью" и ее экипажем, но Ка-Фракан видел перед собой это лицо На-Тарлы. Лицо флотского офицера, который никогда не задавался вопросами, который совершал свои ежедневные чудеса в течение стольких бесконечных месяцев только для того, чтобы доставить их сюда.
   Который стал другом Тесласка Ка-Фракана.
   - Сэр, - дрожащим голосом произнес полковник На-Солт, - что...
   - Это ничего не меняет, - резко сказал Ка-Фракан. На-Солт посмотрел на него, и генерал показал свои клыки. - Мы потеряли наши резервные боеприпасы, запасные части и средства технического обслуживания, - продолжил он, - и у нас больше нет собственного звездолета. Но люди все еще здесь, все еще ждут, когда мы их убьем. И их промышленные мощности все еще здесь, чтобы поддержать нас после того, как мы это сделаем.
   - Да, сэр. Конечно, - сказал На-Солт через минуту, с чуть меньшей уверенностью, чем предпочел бы Ка-Фракан.
   - Это моя вина, - непоколебимо признался Ка-Фракан своему заместителю. Уши На-Солта шевельнулись в выражении вежливого несогласия, и Ка-Фракан горько фыркнул. - Мы превосходим численностью этот Боло в шесть раз в одних только тяжелых мехах. Я должен был оставить хотя бы один кулак позади, чтобы обеспечить дополнительную безопасность.
   - Сэр, я полностью согласен с логикой вашего развертывания.
   - Тогда мы оба были неправы, не так ли? - сказал Ка-Фракан с едким юмором. На-Солт начал было говорить что-то еще, но генерал оборвал его взмахом руки. - Защита нашей линии отступления имеет основополагающее значение для правильной тактики, Джесмар. По общему признанию, это особые обстоятельства - буквально операция "выполни любой ценой или умри", - но мне все равно следовало принять больше мер предосторожности, чем я принял. Думаю, отчасти это могло быть связано с тем, насколько хорошо я был осведомлен обо всех проблемах с исправностью "Нисходящей смерти". Я не думал о том факте, что у людей не будет такой информации. Они должны были предположить, что корабль все еще полностью исправен. И если бы я подумал об этом, то мог бы, по крайней мере, использовать его как приманку в ловушке. В этом случае его потеря, возможно, действительно чего-то достигла. Но сейчас...
   Он пожал плечами с горьким выражением на лице, и уши На-Солта дернулись в знак согласия. Или, по крайней мере, признания, - подумал Ка-Фракан. - На-Солт был добрее к нему, чем он заслуживал, продолжая давать ему преимущество сомнения.
   Генерал повернулся к своему старшему специалисту по связи.
   - Все еще никаких известий от капитана Ка-Пэлдина? - тихо спросил он.
   - Никаких, сэр. Ни разу с момента его первого подпространственного сообщения, когда он преуспел в посадке на цель. - Унтер-офицер посмотрел на своего командира. - Тем не менее, сэр, "Нисходящая смерть" потеряла как свои первичные, так и вторичные подпространственные системы во время маневров входа, - почтительно напомнил он Ка-Фракану. - Капитан Ка-Пэлдин не мог этого знать, поэтому он, возможно, все еще отправляет сообщения через подпространство. В таком случае мы все равно не смогли бы их получить.
   Сержант, конечно, был прав... даже если он был еще одним подчиненным, из лучших побуждений делающим все возможное, чтобы Старик не волновался. Но холодная боль в животе Ка-Фракана не проходила. Продолжающееся молчание Ка-Пэлдина давило на его душу почти так же сильно, как разрушение "Нисходящей смерти". У него никогда не было особой надежды на то, что командам специального назначения удастся захватить очень много человеческих звездолетов внутренней системы. Но, имея в своем распоряжении как "Нисходящую смерть", так и уцелевший человеческий транспорт Боло, он был бы в хорошем положении, чтобы спуститься вниз и захватить те же самые звездолеты после победы над Боло. Теперь начинало казаться, что у него не будет ни того, ни другого, и без них он чувствовал, что его шансы получить долгосрочный контроль над звездной системой и разместить здесь колонию Народа ускользают из его когтей, как песчинки.
   Ничто из этого не означает, что люди сохранят его, - мрачно подумал он. - По крайней мере, от этого мы все еще можем застраховаться, и это было основной задачей с самого начала.
   - Сэр, - тихо сказал На-Солт. - Мы обнаружили Боло.
  

* * *

   Командный скутер майора Бирьяка На-Партала с экипажем из трех Псов дико вильнул, ускользнув в сторону, чтобы поставить прочный склон горной породы между ним и кошмарным демоном, который внезапно с воем спустился сверху, чтобы пронестись через его головной батальон, сея смерть при своем приближении.
   На-Партал никогда лично не сталкивался с транспортной капсулой Боло. Хотя он был с бригадой в мире Триша, они не сталкивались там с Боло. И ни в одном из боевых отчетов, которые он просматривал, ни в одной из симуляций, которые отрабатывал на тренировках, воздушные кавалеристы никогда не выставлялись против Боло, пристыкованного к его капсуле. Даже если бы для воздушной кавалерии не было самоочевидным самоубийством вступать в бой с Боло при любых обстоятельствах, Боло никогда не сражались из своих капсул. К тому времени, когда они вступали в бой против Народа, они были на земле, где им и место... а не там, где один удачный выстрел, сбивший транспортную капсулу, мог также уничтожить весь Боло.
   Но этот Боло, похоже, не осознавал этого, и сама скорость его капсулы - нелепо проворные маневры, которые что-то такого размера могло выполнять так близко к земле - намного превосходили все, что На-Партал считал возможным. Он пронесся прямо через вторую роту, пылая непрерывными репитерами, и экипажи капитана Я-Фална исчезли, как зерно перед жнецом, под этим смертоносным громом ионных разрядов.
   - Отступайте! - рявкнул На-Партал по командной сети полка, когда его собственный пилот ушел в сторону и повернул обратно на запад, используя каждый маневр уклонения, который он мог придумать. - Убирайтесь - отступайте к бронетанковому полку!
   Горстка неистовых благодарностей пришла в ответ от первой и третьей рот. В сети второй роты была только тишина.
  

* * *

   Она/они наблюдали с одинаковой, но очень разной свирепостью ее/их органической и психотронной половинок, как она/они прорвались через передовой заслон воздушной кавалерии, которая преследовала четвертый батальон.
   Мэйника вспомнила тот день на планете Санта-Круз, когда они с Бенджи впервые отправились на стрельбище, и она по-настоящему осознала ошеломляющую огневую мощь, которой управляла как командир Бенджи. Тогда она думала, что ничто не сможет заставить ее лучше осознать смертоносную силу Боло, но ошибалась. Сегодня она не просто "командовала" Лазарусом. Она была Лазарусом.
   Смертоносно точные ионные разряды, вырывающиеся из ее/их непрерывных репитеров, принадлежали ей в такой же степени, как и ему. Это было так, как если бы ей просто нужно было "посмотреть" на один из экипажей воздушной кавалерии Псов и представить разрушение этого гладкого, быстрого транспортного средства, чтобы увидеть, как оно исчезает в капле пламени. Это было так быстро, так точно... это смертельно опасно.
   Лишь одиннадцать из шестидесяти скутеров в головном батальоне Псов выжили достаточно долго, чтобы отстреливаться, и ее/их боевой щит отражал их жалкие атаки с презрительной легкостью. Еще семь скутеров были сбиты ее/их ответным огнем, но четырем удалось вырваться и улететь достаточно быстро, чтобы не попасть под этот огонь и скрыться. Она/они потратили почти 0,0007 секунды на обдумывание, преследовать их или нет, но на самом деле это никогда не было возможным. Ей/им нужно было спуститься на землю и вывести капсулу из зоны боевых действий до того, как что-либо из более тяжелых мелконианских подразделений успеет нанести по ней удар.
   <Рядом с КП Мэри Лу,> указала ее/их половина Мэйника. <Давай не будем отдавливать ей пальцы на ногах.>
   <Постараюсь припарковаться с долей компетентности,> сухо ответил ее/их половина Лазарус.
  

* * *

   Майор Мэри Лу Этуотер наблюдала, как, тихо поскуливая, приближается штурмовая капсула. Столбы дыма погребального костра от целого батальона воздушной кавалерии Псов поднимались в небо позади нее, и майор со свирепым удовлетворением наблюдала за этими столбами. Эти воздушные кавалеристы не представляли такой серьезной угрозы для ее позиции, и ее люди были хорошо окопаны к тому времени, когда они прибыли. Но из своего легкого оружия им все же удалось уничтожить двух ее пикетчиков по периметру. Если бы они продолжали сближаться, ее команды противовоздушной обороны научили бы их ошибочности своих действий, но убийственно эффективное прибытие Боло казалось прекрасным для любого воина на земле.
   Массивная штурмовая капсула приземлилась с легкостью мыльного пузыря. Она заметила, что свободное пространство, которое она оставила рядом с ее КП, было по крайней мере в два раза больше, чем нужно. Что ж, лучше перестраховаться, чем потом сожалеть.
   - Рада видеть тебя снова, - сказала она по комму своей боевой брони.
   - Боюсь, мы не можем остаться здесь, - ответил голос Мэйники Тревор. Этуотер все еще не до конца привыкла к жуткой нотке почти отрешенного спокойствия, которую, казалось, она слышала в нем. Может быть, это было просто ее воображение, снова сказала она себе. А может быть, это было и не так. В конце концов, Мэйника была связана с ИИ Боло полным ментальным слиянием.
   - Я знаю, - ответила офицер ополчения.
   - Есть раненые, которых нужно отправить обратно?
   - Нет. - Этуотер поморщилась. - У меня двое убитых, но раненых пока нет.
   - Понимаю. - Человеческий голос человека/Боло, нависшего над ней, как дюраллоевая скала, на мгновение умолк. Затем он продолжил. - В таком случае, мы выдвигаемся для развертывания, как и планировалось. Не высовывайтесь.
   - Мы постараемся, - заверила Этуотер ее... или их, или кого угодно еще.
   Она отступила назад, и капсула снова легко поднялась в воздух.
  

* * *

   Рядовой Карша На-Варск снова начал дышать, когда Боло и его капсула исчезли на западе. Он с трудом мог поверить, что им не удалось обнаружить его, несмотря на все функции скрытности, встроенные в его одноместный разведывательный скутер.
   Маленькая машина, меньше насекомого по сравнению с огневой мощью гигантского Боло, была настолько хорошо замаскирована, насколько он смог, между массивным валуном и нависающим, изрезанным эрозией утесом. Сам На-Варск находился более чем в двухстах метрах от своего скутера, скрытый под тепловым одеялом из поглощающего радиоволны реактивного камуфляжного материала. Предполагалось, что это покрытие также скрывает выбросы электроники малой и средней мощности, но у На-Варска всегда были некоторые личные сомнения относительно его эффективности в этом отношении. Вот почему, за исключением его коммуникатора и энерговинтовки, все электронное оборудование было отключено, а его комм был настроен только на прием. Он был настолько близок к невидимости, насколько это было возможно для кого-то, и поднял свой старомодный, чисто оптический бинокль, чтобы еще раз изучить позицию человеческой пехоты под ним.
   Это действительно была идеальная позиция для наблюдения, - подумал он с мрачным юмором. Можно было видеть каждую деталь дислокации людей, подсчитывать количество солдат и расположение оружия. И, в отличие от беспилотников-разведчиков, он не излучал никаких признаков полета, которые выдавали бы его местоположение. Он думал, что майор На-Партал перестраховывается, отправляя его на это наземное разведывательное задание, но, похоже, майор все-таки знал, что делает. Возможно, именно поэтому он был майором, в то время как На-Варск - нет.
   К сожалению, на данный момент На-Варск мало что мог сделать со своей идеальной позиции. О, он мог бы прикончить двух или трех людей, прежде чем они заметят его, хотя, учитывая качество человеческой силовой брони, пробиться сквозь нее с помощью простой энерговинтовки на таком расстоянии было бы проблематично. Но убийство столь малой горстки врагов ничего бы не дало. Кроме того, На-Варск был опытным разведчиком, твердо усвоившим, что пара глаз и комм представляют собой гораздо более смертоносное оружие, чем любая винтовка.
   Конечно, он не мог воспользоваться этим коммуникатором, не рискуя выдать свою позицию, но майор На-Партал знал, что он здесь. Когда придет время атаковать позиции людей всерьез, майор снова выйдет на связь.
   Тем временем На-Варск занялся проверкой того, что его подсчет врагов завершен.
  

7

  
   - Я начинаю немного уставать от нетрадиционности... этого Боло, - сказал Тесласк Ка-Фракан с невероятной сдержанностью, когда он и полковник На-Солт наблюдали, как значки полка воздушной кавалерии майора На-Партала быстро отступают к основным силам.
   - Понимаю, сэр, - ответил На-Солт. - Тем не менее, это только первые шаги танца. Мы уже знали, что военный командир людей планирует тщательно и рационально. Конечно, неудивительно, что благодаря тщательной разведке в течение нескольких месяцев он смог предсказать нашу наиболее вероятную ось подхода. И он, очевидно, потратил то же самое время на обдумывание своих собственных начальных ходов в случае атаки.
   - Конечно, - сказал Ка-Фракан немного нетерпеливо. - Но мне не нравится оперативная... гибкость этого парня. К сожалению, он, похоже, одарен тем, что люди называют "нестандартным мышлением". Он никогда не должен был быть готов рисковать, выводя Боло в зону действия систем противовоздушной обороны и противотанковых батарей Ха-Кама, пока все еще был соединен со своей капсулой. - Уши генерала прижались. - Одно попадание, Джесмар - всего одно попадание одного из "Хеллборов" Ха-Кама - в эту капсулу, и он мог потерять как капсулу, так и Боло. Но он решил рискнуть, а затем использовал мобильность капсулы, чтобы эффективно устроить засаду На-Парталу.
   - Согласен, что он выглядит более новаторским, чем я мог бы пожелать, сэр, - согласился На-Солт. - Но даже несмотря на то, что потери среди убитых и нашей артиллерийской поддержки нельзя считать ничем иным, как серьезным ударом, потери, понесенные майором На-Парталом, хотя и болезненные, едва ли представляют собой значительное снижение нашей общей боевой мощи. И, если я могу быть настолько смелым, чтобы указать на это, сэр, что бы он ни сделал с нами до сих пор, меркнет по сравнению с тем, что вам удалось сделать с ним, уничтожив его второй Боло, прежде чем тот смог сделать хоть один выстрел.
   - Хм, - хмыкнул Ка-Фракан, но вынужден был признать, что в словах На-Солта есть резон. Во всех отношениях, имевших значение для выполнения его основной миссии, уничтожение второго транспорта Боло превзошло уничтожение корабля На-Тарлы. Было небольшое соображение, что без "Нисходящей смерти" шансы кого-либо из его людей когда-либо вернуться домой - или даже выжить в этом чужом мире - были, мягко говоря, невелики. Но даже при меньших индивидуальных возможностях тяжелых танков империи, 3172-я имела эффективное преимущество в боевой мощи два к одному, благодаря уничтожению второго Боло.
   - Ты, вероятно, прав насчет фактической потери боевой мощи, Джесмар, - сказал он через мгновение. - С точки зрения оборудования и огневой мощи, по крайней мере. Но не забывай о психологическом аспекте этого. Наши воины начали с того, что импульс был на их стороне, зная, что мы уничтожили другой Боло и спустились вниз, не будучи перехваченными. Однако сейчас... теперь люди ударили дважды подряд и оба раза входили и выходили чисто, не получив, насколько нам известно, ни царапины. Думаешь, это не окажет влияния?
   На-Солт посмотрел на него, затем пошевелил ушами, подтверждая точку зрения Ка-Фракана.
   - Не ожидаю, что их моральный дух рассыплется, как песок, Джесмар, - продолжил Ка-Фракан. - Но то, что произошло, будет иметь эффект, по крайней мере, до тех пор, пока мы не нанесем несколько собственных ударов. Наш Народ почувствует, что импульс может перейти к людям, и я не хотел бы подозревать, что тот, кто руководит их тактикой, с самого начала планировал добиться именно такого эффекта.
  

* * *

   Штурмовая капсула приземлилась в девяноста километрах к западу-северо-западу от четвертого батальона. Мэйника/Лазарус разблокировала свои/их гусеницы и с грохотом выбралась из капсулы, затем активировала автопилот и отправила ее обратно к Лэндингу.
   Ее/их компонент Мэйника наблюдала через ее/их датчики, как капсула исчезла, и почувствовала неоспоримый прилив облегчения. Она/они ненавидели отказываться от преимущества в мобильности, которое давала капсула, но она/они были просто слишком уязвимы в воздухе. И капсула была слишком ценной - особенно после уничтожения полнофункционального склада Боло на борту "Сталинграда". Было немыслимо, чтобы она/они не получили бы урона в быстро приближающейся битве. Действительно, шансы на то, что она/они вообще выживут, были не больше 50 процентов, даже несмотря на все ее/их планирование перед боем. Однако, если она/они выживут, услуги автоматизированного хранилища в этой капсуле, какими бы ограниченными они ни были, будут крайне необходимы.
   Она/они действительно предпочли бы двигаться прямо, без промедления, на эту позицию после столкновения с мелконианской воздушной кавалерией. Но если бы ополчение майора Этуотер понесло потери, капсула была бы единственным способом доставить их обратно в медицинские учреждения Лэндинга, а ее/их планы всегда предусматривали медицинскую помощь любому раненому. Конечно, на этот раз не было никаких "раненых", - мрачно подумала ее/их половина Мэйника. Она испытала огромное облегчение от того, что потери четвертого батальона до сих пор были такими незначительными, но это не делало менее болезненным тот факт, что двое людей Этуотер уже были мертвы. И эти два человека, которых уже потерял четвертый, вероятно, будут далеко не единственными жертвами, которые собиралось понести ополчение, как бы хорошо ни сработали остальные ее/их планы.
   Мэйника/Лазарус отбросила эту очень человеческую заботу в сторону, развернулась по своим/их следам и направилась еще дальше на запад. Три искусно замаскированных мелконианских разведывательных дрона парили над ней/ними, внимательно наблюдая, и она/они притворялись - столь же тщательно - что не знают об их присутствии.
  

* * *

   - Что же теперь делает эта проклятая штука? - зарычал полковник Юран На-Литан.
   - Приближается к нам по второй оси со скоростью примерно сорок семь километров в час, сэр, - услужливо ответил с экрана связи на консоли На-Литана майор Шарал Са-Тор, командир первого батальона полка, и полковнику каким-то образом удалось не сорваться на несчастного офицера.
   - Я знаю об этом, майор, - сказал он вместо этого с подчеркнутой сдержанностью. - Просто удивляюсь, почему она ничего не делает с нашими разведывательными платформами.
   - Возможно, - сказал Са-Тор, очевидно, не подозревая о степени самоконтроля, которую проявлял его начальник, - она не осознает, что мы наблюдаем за ней.
   - Это Боло, - сказал На-Литан, и на этот раз Са-Тор заметно расправил плечи на дисплее связи, когда отметил тон На-Литана. - Он знает, что платформы где-то там, - продолжил полковник чуть менее холодным тоном. - Возможно, он не обнаружил их - хотя мне трудно в это поверить, - но даже если это не так, знает, что они должны быть где-то там. Тем не менее, похоже, что он не принимает никаких мер для их локализации и уничтожения. Он даже не ищет их. Так что либо он решил, что в этом нет смысла, поскольку мы просто заменим их так быстро, как только сможем их запустить, либо хочет, чтобы мы знали, где он находится и что, по-видимому, делает.
   - Сэр, я бы со всем уважением предположил, - очень осторожно сказал Са-Тор, - что более вероятно первое. Наши запасы разведывательных беспилотников едва ли безграничны, но у нас их более чем достаточно, чтобы восполнить потери от его систем противовоздушной обороны и держать его под наблюдением в течение дня или двух.
   - Возможно, вы правы, - признал На-Литан. - Конечно, не вижу никакой пользы для него в том, чтобы точно сообщать нам, где он находится. Я просто хотел бы быть уверен, что он тоже не видит.
   Он поморщился, прижав уши в раздумье на несколько ударов сердца, затем посмотрел на своего техника связи.
   - Дайте мне связь с генералом Ка-Фраканом.
  

* * *

   - Вы думаете, Юран прав, сэр? - спросил На-Солт.
   - Уверен в этом, - сказал Ка-Фракан, стараясь, чтобы его голос не звучал раздраженно, когда он склонился над дисплеем местности, пролистывая карты. Исходные изображения, на основе которых были сделаны эти карты, были утеряны вместе с "Нисходящей смертью", но в компьютерах его командной машины была их копия. И, несмотря на ограниченность компьютерных возможностей по сравнению с аналогичной человеческой технологией, они были вполне способны манипулировать радарной картой для создания детального трехмерного представления местности, которое ему требовалось.
   - Я просто не уверен, какой из его пунктов справедлив, - продолжил генерал.
   Он нашел нужную карту, и на ней появился движущийся значок Боло. Человеческий транспорт направлялся прямо к его основным силам, как и сообщал На-Литан. И проследив вперед вдоль линии его вероятного продвижения, Ка-Фракан понял, что он направляется к огневой позиции, с которой сможет перекрыть огнем "Хеллбора" с большой дистанции по крайней мере две из его собственных возможных осей подхода.
   - Вот куда он направляется, - сказал он, постукивая по месту когтем.
   - Это создаст трудности, - заметил На-Солт. Он вывел свежие данные на свои собственные дисплеи и кратко обдумал их. - Батальоны На-Литана приближаются по обоим этим маршрутам, - сообщил он Ка-Фракану. Генерал, конечно, уже знал это, но убедиться в этом было одной из обязанностей На-Солта. - На данный момент первый батальон идет с опережением графика, сэр. При нынешних темпах продвижения он войдет в зону поражения Боло примерно через двадцать минут после расчетного времени прибытия Боло. То есть, предполагая, что тот остановится на том месте, а не продолжит продвижение навстречу майору Са-Тору.
   - Знаю, - пробормотал Ка-Фракан, проводя кончиком когтя взад-вперед по огневой позиции на вершине холма. - Но почему он таким образом показывает свою тактику? - продолжил он.
   - Прошу прощения, сэр? - На-Солт выглядел озадаченным, а Ка-Фракан фыркнул.
   - Юран абсолютно прав, - сказал он. - Даже если у Боло нет надежного слежения за нашими дронами, он должен знать, что они где-то там. И все же он здесь, неторопливо приближается к выбранной позиции едва ли на половине своей максимальной устойчивой скорости, и я хочу знать почему. Он быстрее, чем мы. Если бы он подождал дольше - позволил нам сблизиться, отодвинуться еще дальше друг от друга - это могло бы вывести нас из положения, вывести из равновесия. Он мог бы использовать свои спринтерские способности, чтобы как можно быстрее занять позицию и застать нас врасплох. Он мог бы оказаться между нашими бронетанковыми батальонами прежде, чем мы смогли бы среагировать, и вступить в бой только с одним из них. Как бы то ни было, у нас достаточно времени, чтобы отреагировать.
   - Мы не видели ни одного из его беспилотников, потому что он их не использует, - ответил Ка-Фракан. Он снова посмотрел на На-Солта. - Но этот человек, кем бы он ни был - этот командир, который мыслит "нестандартно" - точно знает, где мы находимся, Джесмар. То, что он сделал с "Нисходящей смертью", наводит на мысль об этом, но, на мой взгляд, его нынешние маневры доказывают это. Если бы он чувствовал хоть малейшую неуверенность в наших позициях, он бы сделал все, что в его силах, чтобы разрешить ее. И он либо вообще не двигался бы, пока использовал свои собственные разведывательные средства, чтобы найти нас, либо двигался бы с большей скоростью, чтобы свести к минимуму свое собственное окно уязвимости между выбранными оборонительными позициями.
   - Но как он может знать, где мы находимся, сэр? Мы уничтожили все их спутники наблюдения по пути сюда.
   - Мы думаем, что уничтожили их все, - поправил Ка-Фракан. - Возможно, пропустили один. Однако я не думаю, что здесь происходит именно это. Думаю, Джесмар, что этот конкретный человек тщательно засеял эти горы заранее установленными наземными, тщательно скрытыми сенсорами. У него есть доступ по проводам ко всем маршрутам подхода, и он использует защищенные каналы направленной связи - или, возможно, прерывистые подпространственные передачи, поскольку Боло, в отличие от наших роботов, несут свои собственные подпространственные коммуникаторы - для связи с ними. Вот почему он не тратит беспилотники на слежку за нами; он уже знает, где мы находимся.
   - Но в таком случае... - голос На-Солта затих, и Ка-Фракан дернул ушами в знак решительного согласия.
   - В таком случае, - сказал он, - он хочет, чтобы мы знали, где он находится, и намеренно дает нам знать, куда направляется. И единственная причина, которую я могу придумать для него, чтобы сделать это, - это заставить нас делать то, что он хочет.
   - Но что ему нужно от нас, сэр?
   - Не знаю. Вот что меня беспокоит, - признался Ка-Фракан.
  

* * *

   Мэйника/Лазарус наблюдали через разведывательную сеть, как продвижение мелкониан замедлилось, а затем - по крайней мере временно - полностью остановилось. Она/они ждали, пока прошло несколько минут. Затем враг снова начал двигаться, и ее/их человеческая составляющая нахмурилась на своей командной кушетке, даже не открывая глаз.
   Вражеский командир, как она/они думали, был явно более способным, чем она /они предпочли бы. Что не совсем стало неожиданностью - некомпетентному Псу никогда бы не удалось так незаметно проследить за флотом колонии, а затем провести такую разрушительную первоначальную внезапную атаку.
   Тем не менее, он делал часть того, чего она/они хотели.
   Она/они продолжали неторопливо продвигаться вперед, но мелконианский строй смещался. Начал замедляться передовой батальон противника из трех Суртуров Альфа и шести Фенрисов, сопровождаемый двумя батальонами пехотного полка и полудюжиной разведывательных Хеймдаллей. Другой бронетанковый батальон со всеми шестью Суртурами Бета, остальными шестью Хеймдаллями и третьим пехотным батальоном изменил курс и начал довольно быстро перемещаться. Он двигался на юг, чтобы продвинуться по единственному маршруту подхода, который обошел бы блокирующую позицию, к которой она/они направлялись. Эта линия подхода - та, которую она/они обозначили маршрутом Чарли - была не самой короткой, но если она /они также не изменят курс в ближайшие несколько минут, мелконианские подразделения, наступающие вдоль нее, обойдут ее /их фланг, нигде не подвергая себя ее/их прямому огню. Она/ они все еще могли направить ракеты на их маршрут, но с ракетной загрузкой и пусковыми установками всего одного Боло было бы практически невозможно в достаточной степени насытить противоракетную оборону мелконианского бронетанкового батальона, чтобы пройти через нее, и весь горный склон блокировал бы огонь "Хеллбора" при их дальнейшем приближении.
   Она/они обдумали выбор времени. Если бы она/они продолжили свой текущий курс с текущей скоростью, фланговая колонна прошла бы любую точку, в которой она /они могли бы впоследствии перехватить ее, не доходя до позиции четвертого батальона еще через двенадцать минут. И, если эта колонна прорвется мимо нее/них, в худшем случае четвертый батальон ополчения окажется втоптанным в грязь гусеницами целого батальона тяжелой бронетехники врага. В лучшем случае она/они окажутся в ловушке в узкой горной долине между обоими бронетанковыми батальонами Псов, в то время как враг проигнорирует четвертый батальон, сосредоточившись на ее/их убийстве.
   Жаль. Она/они скорее надеялись, что командир Псов решит послать всех своих мехов вокруг ее/их фланга. К сожалению, он оказался слишком осторожным для этого.
  

* * *

   - Теперь он начинает отступать! - Ка-Фракан в отчаянии захлопал ушами. - Безымянные! В какую игру играет эта проклятая машина?!
   Значок Боло на его дисплее действительно начал удаляться - и при этом с гораздо большей скоростью.
   Но было слишком поздно. Второй бронетанковый батальон майора Джулхара Ха-Шана и третий пехотный батальон майора Турана Ха-Нашума уже миновали его. Боло был быстрее тяжеловесов Ха-Шана, но ему также предстояло пройти гораздо дальше, если он хотел отступить на блокирующую позицию ополчения до того, как Ха-Шан и Ха-Нашум доберутся до него, и даже Боло не смог бы поймать их сейчас, не используя капсулу, в которой он был раньше, но почему он ждал так долго?
   Конечно, первый бронетанковый батальон На-Литана и остальная пехота полковника Ка-Сомала также снова продвигались по маршруту, обозначенному Ка-Фраканом для третьей оси, хотя и гораздо медленнее и осторожнее, чем батальон Ха-Шана. Они вошли бы в зону поражения Боло, если бы тот продолжал двигаться своим первоначальным курсом, еще через тридцать минут или около того. Бой, когда они достигли бы этой точки, был бы ужасным, и Ка-Фракан был далек от уверенности в том, каким был бы его конечный результат, учитывая, как индивидуальная мощь человеческой машины и превосходящая технология компенсировали бы преимущества его собственных сил в тоннаже, численности и объединенной огневой мощи. Однако он в любом случае был готов вступить в бой, если бы это удерживало Боло на месте, пока второй бронетанковый продолжал уничтожать блокирующую позицию и продвигался к самой колонии. Вот почему он придержал первый бронетанковый и послал Ха-Шана вперед. Тяжеловесы Са-Тора были немного лучше приспособлены для прямого столкновения с Боло, а дополнительная ракетная мощь Ха-Шана сделала бы его батальон гораздо более опасным для населенного пункта, как только он преодолеет блокирующее ополчение.
   Но теперь проклятый Боло, казалось, не желал принимать этот бой... даже несмотря на то, что было очевидно, что для него слишком поздно менять курс и перехватывать второй бронетанковый!
   Тесласк Ка-Фракан впился взглядом в свой тактический план и постарался не скрипеть зубами, пытаясь понять, какой адский сюрприз пытались преподнести ему Боло и его командир-человек.
  

* * *

   Мэйника/Лазарус внимательно следили за положением фланговой колонны. Она продолжала наступать, и у нее/них возникло искушение продолжить свое наступление и вступить в лобовое столкновение с остатками мелконианских сил. К сожалению, если бы она/они это сделали, основная колонна Псов вступила бы в бой с ней/ними задолго до того, как фланговая колонна достигла решающей точки. Было настолько очевидно, насколько это вообще возможно, что она/они понесли бы ущерб в этой схватке, и она/они не могли позволить себе рисковать этим. Еще нет. С фланговой колонной нужно было разобраться, прежде чем она/они смогут смириться с каким-либо сокращением ее/их собственных возможностей.
   <Выбор момента,> подумала ее/их человеческая половина. <Теперь все зависит от выбора времени.>
   <Так всегда бывает, - ответил ее/их половинf Боло.>
  

* * *

   Капитан Фарка На-Рорн почувствовал, как его настроение поднимается, когда второй бронетанковый батальон с грохотом двинулся на восток за его Хеймдаллем. Он мог видеть человеческий Боло на своем тактическом дисплее, хотя между ними было достаточно гор, чтобы помешать тому увидеть его, хвала Безымянному! И хотя На-Рорн никогда не утверждал, что он тактический гений, ему казалось очевидным, что Боло допустил фатальную ошибку. Позиции и максимально возможные темпы продвижения, указанные на его дисплее, совершенно ясно давали понять, что у Боло просто не было возможности перехватить бронетехнику майора Ха-Шана и пехоту майора Ха-Нашума, прежде чем они уничтожат человеческое ополчение, расположенное, чтобы остановить их. И после этого между ними и человеческой колонией ничего не будет.
   Но сначала им нужно было добраться туда, и даже самые лучшие пути подхода, - подумал он, морщась при виде карты, - имели свои неудобные стороны.
   - Майор Ха-Шан, - сказал На-Рорн в свой коммуникатор, - мы приближаемся к особенно узкому участку. Моим подразделениям придется перестроиться в одну колонну.
   - Понял, - ответил Ха-Шан решительно и мгновенно. - Майор Ха-Нашум, вы слышите?
   - Да, - ответил командир пехотного батальона. - Моя рота Альфа займет позицию впереди капитана На-Рорна. Остальные мои воины пойдут за вашим батальоном.
   - Отлично, - сказал Ха-Шан и начал передавать необходимые приказы своим подразделениям, пока более легкие и быстрые бронетранспортеры роты Альфа третьего пехотного полка устремлялись вперед, чтобы присоединиться к Хеймдаллям.
  

* * *

   <Сейчас,> подумала Мэйника/Лазарус и открыла свои/их ракетные люки.
   Не было необходимости корректировать очередь стрельбы; она/они установили ее буквально несколько часов назад. Теперь она/они подготовили ракеты и запустили их.
   Их было всего шесть, и она/они установили на них довольно специальные боеголовки, которые добавили более трех недель назад в свой/их обычный боекомплект вместо того же количества более стандартных боеголовок. Теперь несущие эти боеголовки ракеты вырвались из тяжело бронированных шахт ее/их ракетной системы вертикального запуска и поднялись на столбах пламени, пока не оказались достаточно высоко, чтобы включились их антигравитационные двигатели. Затем грохочущие столбы огня исчезли, и ракеты внезапно с воем устремились на юго-восток со скоростью, в семь раз превышающей скорость звука.
  

* * *

   - Генерал Ка-Фракан! - резко сказал техник-сенсорщик. - Боло только что запустил ракеты!
   - На нас? - потребовал Ка-Фракан, разворачиваясь лицом к главному тактическому плану.
   - Нет, сэр, - озадаченно ответил сержант. - К полковнику Ха-Шану.
  

* * *

   - Входящий! - внезапно объявил оператор сенсоров Ха-Шана. - Множественный - шесть, поступают от Боло, сэр! Семь Махов!
   Глаза Ха-Шана мгновенно нашли значки ракет на его собственном дисплее. Даже на такой скорости времени было предостаточно, - подумал он, когда системы наведения противоракетной обороны его бронетанковых подразделений переключились на направление угрозы. - Кроме того, это было смехотворно малое количество ракет для такой цели, как его батальон. Один только его командирский Суртур мог бы с легкостью сбить их все, независимо от того, есть у них человеческие технологии или нет. Так что же этот чертов Боло задумал на этот раз?
   - Проекция удара, - сказал оператор сенсоров, и Ха-Шан моргнул.
   Этого не может быть! Он посмотрел на визуальный дисплей, показывающий местность прямо к западу от него. Изрезанная рекой долина, по которой в настоящее время проходил его батальон, действительно стала уже, с обеих сторон нависали отвесные скалы. Те, что на западе, были выше и круче, чем те, что на востоке, и если точка попадания ракет была правильно спроецирована, все шесть из них должны были попасть, не причинив вреда, на другую сторону горы, которая завершала этот защитный вал. Что было глупо. И все же единственное, в чем никогда нельзя было обвинить ни одного Боло, это глупость, так в чем дело?..
  

* * *

   Те же горы, которые защищали мелконианскую колонну от прямого огня Мэйники/Лазаруса, также защищали ее/их ракеты от перехвата. Они мчались прямо к своим целям, разделяясь, рассредоточиваясь, корректируя свои траектории с предельной точностью.
   Точно в нужный момент все шесть из них выключили двигатели и продолжили движение со скоростью чуть более семи тысяч километров в час. Они врезались в горный склон, и сверхплотные, обтекаемые боеголовки глубокого проникновения, которые она/они установили на них, пробили твердую землю и камень, как сверхскоростные пули. Они углубились в самое сердце горы, направляясь прямо к разлому, который был обнаружен радаром глубокого сканирования Мэйники/Лазаруса неделями ранее.
   А затем шесть боеголовок многомегатонной мощности взорвались как одна.
  

* * *

   Чудовищной ударной волны было достаточно, чтобы потрясти даже Суртур, как игрушку. Ха-Шан никогда раньше не испытывал землетрясения, и он был плохо подготовлен к тому, чтобы почувствовать, как его 18 000-тонный мех дрожит, как испуганный ребенок. Но Суртуры были спроектированы так, чтобы выдерживать гораздо худшее, чем небольшая тряска, и он почувствовал, что его учащенный пульс снова начал замедляться.
   Пока снова не взглянул на визуальный дисплей.
  

* * *

   Так вот о чем думал человек, - подумал Тесласк Ка-Фракан. - Он был слишком спокоен по этому поводу, подсказывал ему уголок его собственного мозга. Шок, предположил он. Мне следовало прислушаться к своим инстинктам. Но даже если бы прислушался, что еще мог бы сделать с тем, что мне было известно?
   Он наблюдал за густым клубящимся облаком пыли, поднимающимся над тем, что когда-то было речной долиной. Возможно, когда-нибудь это снова будет речная долина. Но в этот момент это была огромная братская могила, которая только что поглотила половину бронетехники 3172-й тяжелой штурмовой бригады и треть ее пехоты. Чудовищный оползень, вызванный ракетами Боло, привел к тому, что две трети горы неудержимо покатились по второму бронетанковому и третьему пехотному. Он уже знал, что ни в том, ни в другом случае не осталось выживших, хотя горстка воздушных десантников На-Партала, которые были приписаны к Ха-Шану, вероятно, смогла вовремя уйти с пути разрушения.
   Он медленно повернул голову и посмотрел на На-Солта. Полковник все еще смотрел, разинув рот, на невероятное зрелище на своем визуальном дисплее.
   - Свяжитесь с полковником На-Литаном и полковником Ка-Сомалом, - услышал Ка-Фракан свой собственный голос, произнесенный с ровным, устойчивым спокойствием. На-Солт обратил на него ошеломленные глаза. - Скажите им обоим, что я хочу, чтобы их разведывательные подразделения немедленно начали устанавливать сейсмические датчики. Они должны использовать датчики и зондирующие заряды, а также сонары Хеймдаллей и радары глубокого сканирования, чтобы проверить наличие дополнительных линий разломов. Я очень сомневаюсь, что их здесь больше, но могу ошибаться, и этот человеческий дьявол больше не заведет нас в подобные засады.
   Он ударил по визуальному дисплею злобным когтем, и раздалось тихое эхо едва слышного рычания вызова.
   - Больше никаких изысков, Джесмар, - сказал он мрачно, резко. - Меня не волнует, что делает Боло. Мы будем продвигаться вперед по нашему собственному выбору. Проверим каждую долину, каждый утес на наличие мин-ловушек и опасных особенностей местности. В конце концов, этому проклятому Безымянными Боло придется остановиться и сразиться с нами на наших условиях. И когда это произойдет, мы уничтожим его.
  

* * *

   Мэйника/Лазарус запустили одиночный разведывательный беспилотник. У нее/них не было выбора; оползень, охвативший вражескую колонну, также уничтожил сенсоры, которыми был засеян этот участок речной долины.
   Беспилотник пронесся над тем, что когда-то было долиной, и ее/их человеческая половина почувствовала холод, когда она/они осмотрели запустение. Ее/их ракеты разрушили целую гору, выпотрошили ее и разбросали ее осколки по мелконианам неудержимой приливной волной из разбитых камней, раздробленных деревьев и грязи. Река уже начала отступать за сплошной завал из обломков, и она/они увидели, как поднимающаяся вода плещется об одинокий труп мелконианина. Судя по снаряжению, это был пехотинец, вероятно, один из передовых разведчиков, пробиравшихся впереди вражеской колонны на своих одноместных гравискутерах. Но он был недостаточно далеко впереди. Две трети его тела были погребены под огромным валуном, который обрушился сверху и выбил из него жизнь. Он лежал лицом вниз, одна рука и плечо торчали из щебня и земли, а когтистые пальцы его поднятой руки, казалось, тянулись к небесам, как будто хотели удержать его жизнь еще на мгновение.
   Она/они совершили еще один облет территории с помощью разведывательного дрона. Было отдаленно возможно, что там мог быть один или два выживших врага, решила она/они, но их не могло быть больше, и все мехи вражеского бронетанкового батальона были с уверенностью похоронены.
   <Это означает, что теперь шансы равны,> мрачно подумала ее/их половинf Мэйника.
   <Это означает, что шансы были бы равны для полностью современного Боло,> - ответила ее / их половина Лазарус.
   <Может быть.>
   В уголке их слияния, который принадлежал только ей, Мэйника чувствовала, как Лазарус забавляется ее квалификацией, и понимала это. Уравнение, которое устанавливало, что один Боло эквивалентен в три раза большему количеству мелконианских тяжелых боевых мехов, было, в конце концов, как только что указал Лазарус, основано на боевых возможностях Марк XXXI и Марк XXXII, а не на Боло, базовое вооружение которого устарело более чем на столетие. Но Мэйника была в Шартре. Она знала, на что были способны эти "устаревшие" Боло.
   Она почувствовала, что Лазарус стоит прямо за пределами этой маленькой, уединенной части ее разума, спокойно ожидая ее, и губы ее спящего тела дрогнули в легкой улыбке.
   <Хорошо,> сказала она ему. <Мы можем идти прямо сейчас>.
   Ее/их могучий корпус развернулся на своих широких гусеницах и снова начал двигаться.
  

* * *

   - Он снова движется, сэр.
   Ка-Фракан дернул ушами в молчаливом согласии. Он откинулся на спинку командирского кресла, наблюдая за тактическим дисплеем, и были видны только кончики его клыков, когда верхняя губа приподнялась.
   Боло снова двигался прямо к его оставшемуся бронетанковому батальону, изменив на противоположный тот курс, который так озадачил его раньше. Это больше не озадачивало его, потому что теперь он понял, почему тот изначально не завершил свое продвижение к огневой позиции, на которую, по его мнению, направлялся.
   Позиции, в которой я любезно позволил ему убедить меня, к чему он стремился, - с горечью поправил он. Затем мысленно встряхнул себя. - После битвы будет достаточно времени для горя и самобичевания, и даже сейчас он понимал - по крайней мере, умом, - что, не зная заранее о линии разлома, которой воспользовался Боло, поступил совершенно правильно. Или, по крайней мере, что беспристрастное расследование штаба, отвлекаясь от погребенных, искалеченных тел четверти солдат его бригады, сделало бы вывод, что он, во всяком случае...
   На это нет времени, - строго напомнил он себе. - Не тогда, когда мне все еще нужно решить, что делать с этой проклятой штукой.
   По крайней мере, у Боло все еще было несколько собственных проблем.
   До тех пор, пока он не уничтожил второй бронетанковый, у него не было другого выбора, кроме как избегать боя с первым бронетанковым батальоном На-Литана. Но когда он отступил вместо того, чтобы продолжить свое наступление, это позволило На-Литану и остальным пехотным машинам Ка-Сомала двигаться вперед на их максимальной комбинированной скорости.
   Несомненно, они были медленнее Боло, но достаточно быстры, чтобы достичь точки, в которой два других возможных маршрута продвижения сходились, а затем снова расходились, пока Боло находился в другом месте.
   - Мы разделим наши силы, Джесмар, - объявил он. Его старший помощник посмотрел на него, и генерал невесело оскалил клыки.
   - Ка-Сомал пойдет по первой оси, - сказал он. - Ему придется немного отойти на запад, чтобы перейти на эту ось, но он быстрее наших тяжелых мехов. У него есть время, и мы дадим ему остальных разведывательных роботов - они достаточно быстры, чтобы не отставать от его бронетранспортеров, а также достаточно маневренны, чтобы справиться с этим, - он кивнул головой на уродливый разлив оползня. - И мы также передадим ему всю оставшуюся воздушную кавалерию На-Партала.
   - Да, сэр. А первый бронетанковый? - спросил На-Солт, когда Ка-Фракан сделал паузу.
   - Юран поведет первый бронетанковый по третьей оси.
   - Если мы останемся сосредоточенными, у нас будет больше огневой мощи, чтобы справиться с Боло, - уважительно заметил На-Солт.
   - Пехота Ка-Сомала не принесет много пользы против Боло в лобовом столкновении, - ответил Ка-Фракан, - и на этой местности это будет лобовая встреча для мехов Юрана, когда бы она ни произошла. Но с двумя оставшимися батальонами, разведывательными роботами и воздушным полком На-Партала, Ка-Сомал должен иметь эффективное превосходство над ополчением на их перегораживающей блокирующей позиции.
   - Но даже если он это сделает, сэр, - сказал На-Солт еще более уважительно, - наши беспилотники дальнего действия подтвердили, что у людей есть по крайней мере два дополнительных батальона ополчения, окопавшихся ближе к их поселению. У Ка-Сомала не хватит огневой мощи, чтобы прорваться через такого рода сопротивление без поддержки Юрана. И он понесет потери от блокирующей позиции, возможно, серьезные, даже если ему удастся взять ее в итоге.
   - Я в курсе этого, - мрачно сказал Ка-Фракан. Он полностью повернулся лицом к На-Солту. - Ка-Сомал - это отвлекающий маневр, блеф.
   - Отвлекающий маневр, сэр? - повторил На-Солт.
   - Разделившись сейчас, мы заставляем Боло выбирать, какую из наших двух колонн преследовать. Он может поймать любую из них недалеко от позиции ополчения, но никак не может поймать их обе. Очевидно, что наши бронетанковые подразделения представляют большую угрозу, и это делает их логичной целью для преследования Боло. Но третья ось - это более длинный маршрут подхода со значительным отрывом, и мехи Юрана будут медленнее, чем колонна Ка-Сомала. Возможно, Боло предпочтет преследовать Ка-Сомала вместо того, чтобы следовать за Юраном, потому что он, вероятно, сможет догнать и уничтожить его, и у него все еще будет время - едва-едва - вернуться по третьей оси и поймать первый бронетанковый сзади, прежде чем Юран сможет подвести ракетные батареи своих Фенрисов в зону поражения блокирующей позиции.
   - Что, если он решит отступить назад по второй оси, сэр? В этом случае он мог бы достичь блокирующей позиции раньше любой из наших колонн.
   - Верно, но этого не произойдет, - сказал Ка-Фракан с мрачной уверенностью. - Он мог бы отбить нас, но если бы это произошло, наши роботы смогли бы вывести свои ракетные батареи в зону досягаемости позиций ополчения, прежде чем те смогли бы вступить в бой с нами. Промежуточная местность слишком хорошо прикрывала бы наш подход, чтобы помешать нам вести огонь, и ни одна из пехотных частей его поддержки не выдержала бы такого огня. - Он прижал уши в знак отрицания. - Нет. Он последует по крайней мере за одной из наших колонн, Джесмар.
   На-Солт на мгновение задумался, затем щелкнул ушами в знак согласия, и генерал продолжил.
   - Однако, если он решит сначала отправиться за Юраном, то не сможет потом развернуться и поймать Ка-Сомала таким же образом. Даже если бы он вообще не получит урона в своей мобильности от первого бронетанкового - а это наверняка произошло бы - задержка сделала бы невозможным для него отступление и перехват Ка-Сомала до того, как его подразделения преодолеют вызванный им оползень, и он, возможно, не смог бы сам преодолеть это препятствие, чтобы следовать за ним вниз по первой оси. Так что, если он не нападет на Ка-Сомала сейчас, то не сможет помешать ему схватиться с пехотой на ее блокирующей позиции, что бы он ни сделал с первым бронетанковым.
   - Если он действительно решит преследовать и настигнуть Ка-Сомала, то, несомненно, уничтожит его пехоту, - непоколебимо продолжал Ка-Фракан. - В процессе, однако, это может привести к собственному ущербу для него. Это, безусловно, приведет к расходованию боеприпасов, и если Ка-Сомал умело использует свои ядерные подрывные заряды, ему вполне может удастся нанести значительный урон, что может дать Юрану решающее преимущество, когда он, наконец, вступит с ним в бой. Учитывая ограниченную полезность нашей пехоты в бою с бронетехникой, мы не потеряем столько эффективных возможностей, что бы ни случилось с Ка-Сомалом. Если он сможет немного ослабить его, дать Юрану преимущество, в котором тот нуждается, жертва будет того стоить. В любом случае, сможет ли Ка-Сомал повредить его или нет, простое преследование его пехоты задержит его, возможно, достаточно надолго - в зависимости от того, сколько времени потребуется, чтобы уничтожить Ка-Сомала, - чтобы Юран достиг блокирующей позиции и уничтожил его пехоту, прежде чем он сможет вмешаться. И если Юран сможет быстро уничтожить ополчение, по крайней мере, у его Фенрисов, вероятно, будет время при их скорости, чтобы добраться до колонии до того, как Боло сможет помешать им сделать это.
   На-Солт на мгновение замолчал. В конце концов, Ка-Фракан не спрашивал его одобрения этого плана. Но не это заставляло его молчать. То, что генерал сказал о живучести пехоты в бою между подразделениями тяжелой бронетехники, было самоочевидной истиной, однако использование пехоты Ка-Сомала в бою, который давал, по крайней мере, возможность снизить боеспособность Боло перед решающим сражением с На-Литаном, имело смысл в хладнокровном расчете войны. И единственный способ гарантировать, что у пехоты была возможность повредить Боло, состоял в том, чтобы держать все силы вместе, заставляя Боло противостоять пехоте до того, как он сможет добраться до бронированных подразделений.
   Но два оставшихся батальона Ка-Сомала составляли более восьмидесяти пяти процентов от общего числа уцелевшего личного состава. Если бы они погибли, в звездной системе осталось бы слишком мало Народа для осуществления заветного плана генерала по созданию здесь имперской колонии.
   На-Солт еще мгновение смотрел в глаза своему командиру, затем поднял уши в знак согласия.
   - Да, сэр, - сказал он и начал отдавать приказы.
  

* * *

   Мэйника/Лазарус наблюдали, как вражеские силы разделились.
   <Я этого не ожидала,> - сказала ее/их половина Мэйника, продолжая быстро продвигаться к точке, где враг разделился на две колонны.
   -<Как и я. Анализ стандартной тактики противника и решений, принятых на сегодняшний день этим вражеским командующим, предполагал вероятность 87,031 процента того, что он сохранит концентрацию своих сил,> ответила ее/их половина Лазарус.
   <Хотя, я полагаю, это имеет смысл,> сказала Мэйника. <В ближнем бою с их броней их пехота не сильно поможет.>
   <Вероятность того, что вражеская пехота нанесет значительный урон этому подразделению при таких обстоятельствах, не превышает 15,02 процента,> согласился Лазарус. <Однако вероятность того, что вражеский пехотный заслон на поспешных оборонительных позициях на этой местности нанесет значительный, хотя и не выводящий из строя, урон до его уничтожения перед началом бронетанкового боя, приближается к 62,47 процентам.>
   <Тогда почему он не оставался сосредоточенным? Он мог бы легко развернуть заслон пехоты на любом месте вдоль маршрута продвижения, по которому он следует. По крайней мере, это заставило бы нас пробиваться сквозь него с боем, чтобы добраться до его мехов. В лучшем случае, это могло бы задержать нас достаточно надолго, чтобы мехи захватили позиции нашего четвертого, прежде чем мы смогли бы вмешаться.>
   <Действительно. Именно по этой причине я назначил вероятность того, что он не сможет этого сделать, всего в 14,969 процента. У меня нет объяснения его нынешнему решению, кроме очевидного факта, что оно вынуждает нас решать, какую силу преследовать.>
   Время и расстояния, скорость передвижения и возможности оружия мелькали в ее/их общем сознании с психотронной скоростью. Решение было самоочевидным. Оставшийся бронетанковый батальон противника представлял единственную реальную угрозу для колонии, независимо от того, что случится с людьми Мэри Лу Этуотер. Уничтожение Суртуров и поддерживающих их Фенрисов имело абсолютный приоритет, и если она/они сначала отправятся за пехотой, был шанс, пусть и незначительный, что это может ухудшить ее/их боеспособность перед решающим сражением.
   - Итак, мы идем за броней, - сказало изображение Мэйники Тревор из маленького окна дисплея связи, открытого в углу экрана визора майора Этуотер. - Возможно, мы и вывели из строя ракеты их Суртуров Бета, но нам следует держать ракетные батареи их оставшихся Фенрисов по крайней мере в восьмидесяти километрах от вашей позиции, а это означает, что их надо уничтожить задолго до этого момента. Что, боюсь, также означает, что их пехота достигнет вашего периметра прежде, чем мы сможем вернуться к вам. Но если немного повезет, по крайней мере, их бронетанковые подразделения не будут стрелять в вас в то же время.
   - Понятно, - сказала Этуотер, надеясь, что ее голос звучит более жизнерадостно, чем она себя чувствовала. Два батальона пехоты Псов, особенно с полудюжиной Хеймдаллей и сотней или около того воздушных кавалеристов на подмогу, были довольно трудными противниками для ее одиночного батальона, несмотря на превосходство его индивидуального оружия и преимущество подготовленных позиций. Численный перевес был бы почти четыре к одному, и мелконианская пехота несла много переносного противотанкового оружия в качестве частичной компенсации за отсутствие мощной боевой брони.
   С другой стороны, - мрачно подумала она, - наши шансы против их пехоты будут чертовски выше, чем наши шансы против их брони. Или чем будут ее/их шансы против их брони.
   - Удачи, Мэри Лу, - сказала Мэйника.
   - И тебе, - ответила Этуотер. Ей удалось натянуто улыбнуться. - Заглядывай, когда у тебя будет возможность. Мы все еще будем здесь.
  

8

  
   Так что он все еще преследует нас.
   Тесласк Ка-Фракан наблюдал, как значок Боло достиг точки, где расходились оси два и три. Вместо того, чтобы продолжить движение дальше на запад вдоль оси два, чтобы достичь оси один, он повернул на юг, чтобы мчаться за уцелевшими мехами На-Литана, и странное, поющее спокойствие, казалось, текло через него.
   Решение Боло на самом деле не было неожиданностью. Он никогда по-настоящему не ожидал, что человек-машина даст его собственной броне шанс выхода на дистанцию поражения ракетами блокирующей позиции ополчения. Тактик в нем скорее сожалел, что этого не произошло, но, по правде говоря, глубоко внутри он был почти рад. Что бы он ни решил сказать На-Солту, с самого начала знал, что это был наиболее вероятный исход его решения разделить свои силы. Что, конечно же, было причиной того, что его командная машина сопровождала первую бронетанковую колонну вместо колонны полковника Ка-Сомала.
   Он снова мысленно вернулся к балансу боевых сил, горько сожалея о потере второго бронетанкового батальона. Если бы только он не позволил своему тактическому оппортунизму заставить его сделать именно то, чего хотели Боло и его командир! Он должен был понимать, что ни один Боло не предложил бы такой возможности, если бы не хотел, чтобы ей воспользовались его противники, и поэтому отверг ее, продолжая приближаться к лобовым ударам бронированных сил. Его численное превосходство, несомненно, позволило бы ему победить. Но даже сейчас он знал, что поступил бы точно так же, будь у него такая же возможность и знания. Шанс избежать Боло до тех пор, пока он не достигнет своей цели - или даже зажать его между двумя своими бронетанковыми батальонами - был слишком хорош, чтобы его упустить. Особенно, когда природу дьявольской ловушки было совершенно невозможно предугадать заранее.
   Но независимо от того, был ли он прав или нет, ему все равно приходилось иметь дело с последствиями своего решения. А последствия заключались в том, что его первоначальное явное преимущество в боевой мощи было сведено на нет.
   Ракетное вооружение его шести Фенрисов, вероятно, позволило бы ему нанести первые удары, нанести первый урон. Но после того, как они опустошат свои однозарядные ракетные отсеки, Фенрисы будут безнадежно уступать Боло, если только не смогут каким-то образом обойти его с доступом к более легкобронированным флангам. Это было маловероятно на такой ограниченной местности, и даже если бы оказалось возможным, боковая броня Боло, хотя и была намного тоньше лобовой, все же была достаточно тяжелой, чтобы основное оружие Фенрисов могло пробить ее. Что означало, что основное сражение в значительной степени ляжет на его три Суртура.
   Исход будет висеть на волоске, что бы ни случилось, и На-Солт был прав. Удержание пехоты для поддержки брони вполне могло склонить чашу весов в его пользу. Так почему же он этого не сделал? Он уже принял одно подозрительное решение за этот день; принял ли он второе? Позволил ли он эмоциям, своей собственной, возможно, глупой надежде на то, что Народ все еще может выжить на этой планете, диктовать свои решения? Смогла бы пехота Ка-Сомала обеспечить разницу между победой и поражением, если бы он держался за нее, развернув два оставшихся батальона Ка-Сомала в качестве жертвенной ширмы?
   Не было никакого способа узнать, и, в любом случае, решение уже было принято. Фигуры были в движении для финального противостояния, и исход будет таким, каким пожелает Безымянный владыка.
  

* * *

   Полковник Вирэнк Ка-Сомал злобно выругался, когда его командная машина накренилась и подпрыгнула на кошмарном ландшафте, оставленном оползнем проклятых людей в ознаменование резни второго бронетанкового и его собственного третьего пехотного батальона. Еще больше смертей, еще больше резни, - подумал он, и ненависть к виду, который убил его собственный мир, а вместе с ним и его жену, детей и семью, закружилась в его душе, как медленная, густая лава.
   Экран ретранслятора, подключенного к гораздо более мощным тактическим компьютерам на борту командной машины бригады генерала Ка-Фракана, показал ему Боло, быстро удаляющегося от его собственной позиции. Он знал, в интеллектуальной, профессиональной части его, которая закончила Академию армии императора Яртаэйсуна много лет назад, что у его пехоты и вспомогательных разведывательных мехов не было бы никаких шансов против Боло, если бы вместо этого тот решил бы преследовать его колонну. Но та часть его, которая помнила опустошенный ландшафт Расанты - планеты, на которой он родился и на которой его дети, его жена, его родители, братья и сестры погибли под разрушительным натиском других Боло, - цеплялась за эту удаляющуюся иконку голодными пальцами ненависти.
   Другие, возможно, все еще цепляются за надежду, предложенную Ка-Фраканом, - надежду на то, что они все же смогут каким-то чудесным образом захватить достаточное количество промышленной инфраструктуры людей, достаточное количество их звездолетов, чтобы когда-нибудь снова отправиться домой. Или к другой надежде, что вместо этого они могли бы выжить здесь. Построить новую колонию, поддержать жизнь империи, даже если в других местах весь остальной Народ отправится на смерть.
   Ка-Сомал этого не сделал. У него не было будущего. Ни для него, ни для Ка-Фракана, ни для империи, ни даже для Народа. Была только месть. Только смерть возвращалась за смертью. И поэтому, даже когда его глаза цеплялись за значок Боло, и он страстно желал стереть этот значок своим собственным оружием - своими собственными обнаженными, окровавленными кулаками и клыками, - другая часть его была рада видеть, как это происходит. Возможно, На-Литан все-таки сможет уничтожить его. Возможно, действительно выживет достаточное количество его мехов, чтобы что-то изменить. Но независимо от того, произошло это или нет, решение Боло преследовать На-Литана означало, что Ка-Сомал достигнет позиций ополчения.
   И поэтому, что бы ни случилось, у него был шанс убить по крайней мере еще несколько человек, прежде чем Боло вернется, чтобы убить его.

* * *

   Рядовой На-Варск лежал под своим маскировочным камуфляжем, наблюдая за человеческой пехотой, находившейся так далеко внизу, и задавался вопросом, что происходит с остальной частью бригады.

* * *

   Пилот майора На-Партала сделал вираж за очередным поворотом в долине реки, и майор задался вопросом, был ли пилот так же удивлен, как и он сам, тем, что им удалось живыми уйти от нападения Боло.
   Тот факт, что они это сделали, был в значительной степени обусловлен летным мастерством сержанта Са-Хорука, и На-Партал сделал мысленную пометку, чтобы убедиться, что Са-Хорук знает, что он осознает это, когда все это закончится.
   Уши майора дернулись в горьком веселье при этой мысли. Делал ли он это замечание, чтобы быть уверенным, что Са-Хорук получил по заслугам? Или потому, что, делая это, он подразумевал, что существовал по крайней мере ничтожный шанс, что На-Партал будет жив, чтобы продлить его?
   Он отбросил эту мысль в сторону. На это не было времени, и он полностью сосредоточил свое внимание на местности долины.
   Ущелье, забитое оползнем, и новое озеро, быстро формирующееся за ним, лежали далеко на западе, когда он и его уцелевшая воздушная кавалерия вели разведку впереди колонны полковника Ка-Сомала. Хеймдалли, которые полковник На-Литан выделил для сопровождения пехоты, быстро приближались к воздушным подразделениям На-Партала, но пехота на своих менее маневренных бронетранспортерах отставала, все еще наверстывая расстояние, потерянное из-за задержки оползнем.
   На-Партал снова проверил свои собственные дисплеи. Ретранслятор, передающий изображение с машины генерала Ка-Фракана, показал ему Боло, быстро приближающегося к тылу оставшегося батальона На-Литана. После того, что эта демоническая машина уже сделала с бригадой, На-Партал обнаружил, что, как бы сильно он ни старался, невозможно быть уверенным в том, что произойдет, когда она догонит первый бронетанковый батальон. И, в конце концов, как предположил он, если полковник На-Литан все-таки не сможет остановить его, все, чего могли бы достичь остальные, не будет иметь большого значения.
   Он задавался вопросом, не отложит ли Ка-Сомал свою собственную атаку до тех пор, пока не узнает исход боя бронетехники, который вот-вот начнется. Если На-Литан победит, то задержка до тех пор, пока его уцелевшие бронетанковые подразделения не смогут прибыть для поддержки атаки Ка-Сомала, спасет сотни жертв и, возможно, изменит ситуацию между возможностью продолжить атаку против других сил людей или просто обескровить себя в совершенно бессмысленной битве на истощение против блокирующей позиции. Но если На-Литан проиграет, то отсрочка атаки только даст Боло время подойти и поддержать ополчение людей оставшимся оружием. В этом случае они смогли бы убить гораздо меньше людей, прежде чем умерли бы сами.
   В другой войне, против другого врага, возможно, были бы другие варианты для обдумывания. Возможно, даже существовала возможность почетной капитуляции. Но это была война, которую они вели, и как бы отчаянно какая-то внутренняя часть его ни желала, чтобы все было иначе, майор Бирьяк На-Партал больше не мог по-настоящему представить себе какую-либо другую войну.
   - Патрульный-Три-Семь, это Альфа-Ноль-Один, - сказал он в свой микрофон. - Следи за этими поворотами. Скользишь слишком высоко, поднимаясь над горизонтом. Сделай это ближе к врагу, и он разнесет тебя прямо в воздухе!
   - Альфа-Ноль-Один, Патрульный-Три-Семь принял. Извините за это, сэр. Я постараюсь, чтобы это больше не повторилось.
   - Ты сделаешь это, Тарсал, - сказал На-Партал. - Мне бы не хотелось приводить новый ужасный пример, чтобы показать другим, как не следует выполнять задание.
   - Да, сэр. Патрульный-Три-Семь, конец связи.
   - Альфа-Ноль-Один, конец связи, - подтвердил На-Партал, и его уши дернулись в очередной вспышке иронично-горького веселья. Так что они все еще играли в эту игру, все еще притворялись.
   Странно, насколько ценным может быть это потрепанное притворство, даже сейчас.
  

* * *

   - Боло уже находится в зоне эффективного поражения наших средних, сэр, - спокойно сказал полковник На-Литан. - Он полностью настигнет нас не более чем через двадцать минут при наших относительных темпах продвижения, и это выглядит как наиболее вероятное место, которое мы собираемся найти, особенно если сможем сохранить эту линию хребта между нами и им, пока не выполним запуск. С вашего разрешения, я хотел бы начать развертывание своих подразделений.
   - Юран, это ваши подразделения, - ответил Ка-Фракан по связи. - Если это то место, которое вам нужно, тогда идите вперед и разворачивайтесь. Как бы то ни было, я официально передаю вам тактический контроль. Пусть Безымянные пошлют вам победу.
   - Спасибо, сэр, - поблагодарил На-Литан. А затем, без паузы, начал отдавать свои приказы.
  

* * *

   Мэйника/Лазарус не были удивлены, когда враг замедлил свой стремительный бросок. Местность впереди была для него настолько благоприятной, насколько он мог надеяться найти, и она/они замедлили свое собственное приближение, наблюдая, как вражеский командир разворачивает свои силы.
   <Он точно не стремится к утонченности, не так ли?> криво заметила ее / их человеческая половина, когда ее индивидуальная точка зрения ненадолго поднялась над слиянием их личностей и восприятий.
   <Это не та ситуация, которая требует утонченности,> - ответила ее/их половина Боло. <Их командир достаточно мудр, чтобы признать это.>
   Мэйника безмолвно согласилась, а затем ее чисто человеческая точка зрения снова исчезла, когда она/они сосредоточили свое внимание на развивающихся схемах развертывания противника.
   На самом деле, - подумала она/они, - он пытался добиться хотя бы небольшой утонченности. Тактическая ситуация была жестоко проста для обеих сторон, но он намеренно выставлял два из трех своих "кулаков" далеко впереди третьего. По сути, он списывал две трети своей общей численности, размещая эти подразделения так, чтобы они приняли на себя основную тяжесть ее / их атаки, и соглашаясь с тем, что они будут уничтожены, вместо того, чтобы использовать всю свою огневую мощь с самого начала. Очевидно, надеялся, что прежде чем они будут уничтожены, нанесут ей/им серьезный урон - достаточный для того, чтобы его собственный свежий, неповрежденный кулак прикончил ее/их, не понеся при этом больших потерь. В этом случае он почти наверняка вышел бы из боя с достаточной оставшейся боевой мощью, чтобы, в конце концов, прорваться и уничтожить колонию.
   <Вероятность нашего уничтожения выдвинутыми вперед кулаками - 36,012 процента; вероятность их уничтожения - 93,562 процента,> отметил ее/их компонент Лазарус. <Вероятность нашего уничтожения оставшимся кулаком после уничтожения передовых кулаков, 56,912 процента. Вероятность выживания колонии после нашего собственного уничтожения или выведения из строя становится 73,64 процента, предполагая уничтожение всех оставшихся Суртуров и расходование ракетного вооружения всех Фенрисов против нас. Вероятность выживания колонии, при условии выживания одного Суртура, составляет 32,035 процента. Вероятность выживания колонии, предполагающая выживание двух Суртуров, уменьшается до 1,056 процента. Выживание каждого Фенриса без оставшегося ракетного вооружения снижает вероятность выживания колонии примерно на 6,753 процента. Выживание одного Фенриса с неизрасходованной ракетной нагрузкой снижает вероятность выживания колонии примерно на 32,116 процента. Выживание двух Фенрисов с неизрасходованной ракетной нагрузкой снижает вероятность выживания колонии менее чем до одного процента, без учета выживших Суртуров.>
   <Тогда нам просто придется позаботиться о том, чтобы никто из них не выжил, не так ли?> холодно ответила ее/их компонент Мэйника.
  

* * *

   - Готовность всем подразделениям. Приготовиться к огневому плану Альфа по моей команде.
   Голос Юрана На-Литана был немногословным, затененным напряжением и в то же время странно расслабленным, почти успокаивающим. Ка-Фракан прислушался к нему, услышав отголосок странной безмятежности, которая, казалось, витала в его собственном центре, и задался вопросом, о чем на самом деле думал полковник, когда Боло неуклонно приближался к его подразделениям.
   Как все это началось? - мысль пронеслась в глубине мозга Ка-Фракана с особой ясностью. Он знал официальную версию, знал, что имперская разведка искренне верила, после самого тщательного анализа, что люди первыми открыли огонь в системе Треллис. - Ну и что, если они сделали это? Или что, если мы сделали это? Может ли что-либо из этого действительно оправдать наш долгий, кровавый путь к этому моменту? Мы не просто убиваем солдат друг друга - мы убиваем
   все. Убивая себя, потому что в нашей собственной боли обе стороны дают другим бесчисленные причины убивать нас, так же как мы убиваем их. Города, звездные системы... семьи. Безымянный владыка, как мы дошли до этого? И что говорит обо мне то, что я принес убийство сюда, на эту звезду, на эту планету? Бросил своих воинов в печь, чтобы уничтожить колонию, о существовании которой люди, возможно, никогда не узнают? Кем это делает меня? Героем и защитником Народа? Или мясником с красными когтями, слишком глупым и обезумевшим от крови, чтобы осознать собственное безумие?
   Его уши плотно прижались к черепу, когда вопросы пронеслись в его голове.
   Но, в конце концов, это на самом деле не имеет значения, не так ли? - печально сказал он себе. - Мясник я или защитник, сейчас у меня нет выбора. Никто из нас этого не делает - ни люди, ни Народ. Мы оседлали вихрь; теперь приходится мчаться на нем и молиться, чтобы каким-то образом уздечка выдержала. Что можем оставаться в седле на одну битву дольше, на одну живую звездную систему дальше, чем они. И поэтому я утоплю этот мир в крови, потому что должен. Потому что не могу упустить шанс, не могу рисковать, сдерживая свою руку. И, в конце концов, где-то какому-то другому генералу - мелконианину или человеку - придется принять окончательное решение, когда последний мир убийц его собственной расы будет беспомощен перед ним.
   И этим генералом буду не я. - Глаза Ка-Фракана сузились, когда он наконец осознал источник своего странного внутреннего спокойствия. Это было знание, принятие. - Я умру здесь, в этом мире, - понял он.
   Если не в эту минуту или в этот час, все равно я умру здесь. Ка-Пэлдин погиб, иначе он бы уже сообщил по стандартному радио. Все наши команды специального назначения внутри системы мертвы, не обеспечив захват ни одного из звездолетов людей, а "Нисходящая смерть" и Джизан исчезли. Мы все еще можем гарантировать, что здесь тоже не выживет ни один человек, что это просто еще один мир-склеп, уничтоженный ради выживания расы, но ни мне, ни кому-либо из моих людей не будет спасения. И так, в любом случае, для меня это конец убийствам. Я больше не буду уничтожать миры, убивать детей, не буду сталкиваться с кошмарами, если, конечно, Безымянный не объявит вечное проклятие, которое мы все так щедро заслужили.
   Я буду спать, - подумал он с чувством бесконечного, сладко-горького облегчения. - Я выполнил свой долг, и если это заслужит проклятие, то пусть будет так, но я жажду этого последнего сна, этого конца, потому что так устал от убийств. И все же, это все еще мои солдаты, моя семья. Как мне сказать им, как много они значат для меня, когда я привел их всех сюда, чтобы они умерли вместе со мной?
   - Всем подразделениям, - услышал он свой собственный голос по центральному командному каналу, с удивлением обнаружив, что нажал клавишу передачи, - это генерал Ка-Фракан. Вы собираетесь вступить в бой с врагом. Это не та планета, которую нам изначально было поручено захватить, но это все еще враги Народа, с которыми мы сталкиваемся, и то, что происходит здесь, вполне может оказаться гораздо более важным для Народа, чем все, что могло бы произойти на нашей первоначальной цели. Я горжусь вами больше, чем любой поэт, любой бард мог бы когда-либо придумать слова, чтобы сказать об этом. Для меня большая честь командовать вами, привилегия сражаться бок о бок с вами так много раз раньше и сражаться с вами здесь сегодня. Империя, возможно, никогда не узнает, чем мы здесь занимаемся, но это делает это не менее важным, не меньшим нашим долгом. Мужчины и женщины 3172-й бригады, вы никогда не дрогнули, никогда не нарушили свой долг передо мной, перед самими собой или перед Народом. Я знаю, что сегодня вы не потерпите неудачу.
   Он отпустил клавишу передачи и откинулся на спинку своего удобного кресла, и тишина в его командной машине отозвалась эхом и ревом вокруг него. Даже сообщения о готовности по тактическим каналам казались на мгновение приглушенными, неподвижными, и до него внезапно дошло, что они поняли.
   - Подразделения поддержки, - голос На-Литана был ровным, но звучал шокирующе резко, когда он прорезал тишину, - начинайте огонь по плану Альфа.
  

* * *

   "Хеллборы" Суртуров Альфа намного легче, чем единственное 110-сантиметровое орудие Марк XXVIII, но их эшелонированные башни позволяли всем шести орудиям вести огонь по дуге чуть более 310 градусов. В любом месте в пределах этого огневого поля Суртуры могли стрелять из основных батарей в три раза чаще, чем Мэйника/Лазарус, и если относительная легкость их оружия означала, что их выстрелы были примерно в два раза меньшей мощности, количество выстрелов тоже играло роль.
   Фенрисам, с другой стороны, не следовало и близко подходить к Боло, если они могли этого избежать.
   В отличие от Суртура, боевой щит Фенриса был достаточно легким, его броня достаточно тонкой, чтобы даже ионные разряды непрерывных репитеров Марк XXVIII могли уничтожить его на средней или короткой дистанции, а его 38-сантиметровому "Хеллбору" потребовалось бы минимум три попадания в одно и то же место, чтобы пробить его/их лобовую броню. Но фронтальное столкновение с Боло было не тем, для чего предназначались Фенрисы, и теперь на кормовых палубах этих мехов открылись тяжелобронированные люки, и из своих шахт на гидравлических подъемниках поднялись ракетные капсулы. На каждом Фенрисе было установлено по три капсулы; в каждой капсуле было установлено тридцать две ракеты; и в первом бронетанковом батальоне майора Са-Тора было шесть Фенрисов.
   Капсулы поднялись в положение полного выдвижения и слегка приподнялись на длинных стеблях своих подъемников.
  

* * *

   Замаскированные сенсоры Мэйники/Лазаруса засекли всплески излучения, когда Фенрисы запустили свои ракеты. Кластеры точечной обороны выдвинулись вперед и приподнялись, противоракеты скользнули в свои пусковые установки, и она / они замедлились еще больше, отвлекая энергию от ее / их трансмиссии, чтобы усилить ее / их боевой щит.
   Это было все, что она/они могли сделать. Максимальная эффективная дальность действия тактических ракет Фенриса составляла всего восемьдесят километров, потому что они использовали антигравитационные двигатели, как и ее/их собственные высокоскоростные ракеты. Но ракеты Фенрисов были намного меньше, чем у нее / их, и это означало, что их двигатели не могли быть ни такими мощными, ни такими надежными. Они подменили скоростью и численностью дальность действия, сложные системы наведения и средства проникновения и были предназначены для насыщения противоракетной обороны противника, растягивая ее настолько тонко, что по крайней мере несколько ракет с термоядерными боеголовками должны были пройти.
   Ракеты Мэйники/Лазаруса были гораздо более дальнобойными и точными, но она/они даже не рассматривали возможность запуска ни одной из них. У нее/их просто не было достаточно пусковых труб, чтобы в ответ взломать оборону мелконианского батальона, и все. На плоской, открытой местности эффективная дальность стрельбы оружия прямой наводки Боло значительно компенсировала ракетный потенциал Фенрисов, вынуждая их выполнять запуск с большей дальности и подвергать свои ракеты более продолжительному оборонительному огню. Но теперь враг был менее чем в двадцати четырех километрах впереди, все еще скрытый от них неровной, изрезанной рельефом местностью.
   И на таком расстоянии время отслеживания и атаки действительно должно было быть очень коротким.

* * *

   - Огонь! - скомандовал На-Литан.
   Фенрисы исчезли в огромных клубах света, дыма и ярости, когда ускорительные заряды вырвали их ракеты из капсул. Пятьсот семьдесят шесть "тандерболтов" с огненными хвостами взлетели со своих пусковых установок, медленно разгоняясь. Но только на мгновение. Как только они отлетели от пусковых установок и достигли высоты в тридцать семь метров над запустившими их Фенрисами, как раз достаточной, чтобы мехи оказались вне зоны действия их антигравитационных двигателей, эти приводы сработали.
   Втискивание этих приводов в столь крошечные ракеты потребовало всевозможных сокращений и инженерных компромиссов, и при таких малых размерах просто не было способа построить их достаточно прочными, чтобы выдержать проходящую через них огромную мощность. В лучшие времена двигатели ракет расходовали свой ресурс чуть менее чем за десять секунд, и у них не было рулей управления в атмосфере. Они не могли корректировать свой курс или уклоняться, как только их двигатели выгорали, что делало их ужасно уязвимыми для перехвата после момента выгорания. Но за те секунды, в течение которых работали эти двигатели, они разгоняли свои ракеты при ста семидесяти g.
   При таком ускорении им потребовалось бы 5,38 секунды, чтобы добраться до места назначения, а их скорость, когда они это сделают, превысит тридцать тысяч километров в час.
  

* * *

   Мэйника/Лазарус точно знали, что произойдет.
   Еще до того, как на нее/них обрушился ракетный шторм, боевой компьютер перешел в гиперэвристический режим, и время, казалось, резко изменилось. Оно замедлилось, застывая вокруг нее/них, противника и приближающихся ракет, как густой прозрачный сироп. Возможности гиперэвристического моделирования Боло не могли увеличить скорость наведения, возвышения или скорострельности его собственного оружия, а также не могли уменьшить скорость ракет, летящих навстречу, чтобы уничтожить его/их. Но это увеличивало время, доступное ей/им для обдумывания, прогнозирования и оценки.
   Данные текли через нее/них подобно реке молний, мерцая и вспыхивая так быстро, что даже при ее прямой связи с Лазарусом Мэйника Тревор не могла по-настоящему их воспринять. При такой невероятной скорости для ее чисто органического мозга было просто и буквально невозможно организовать данные в понятный формат. Но если она не могла это организовать, то могла это понять. Она разделяла гештальт Лазаруса, получала конечный результат его вычислений и анализа.
   Стелс-функции и системы радиоэлектронной борьбы были бесполезны против этой атаки. Ракеты Фенрисов были специально сконструированы так, чтобы быть глупыми и слепыми. Они будут лететь по тому профилю, который был запрограммирован в них перед запуском, и восполнят отсутствие сложных систем обнаружения и слежения, отсутствие передовых средств радиопроникновения огромным количеством и мощностью их боеголовок. Это была старомодная система насыщенной атаки, способная к маневрам в полете только до тех пор, пока действовали их двигатели, что определяло их дальность действия. И ускорение, с которым они разгонялись, скорости, которых они достигали, были тяжелыми для их планеров. В вакууме это было не так уж плохо, но при запуске в воздухе, в среднем, где-то от шести до семи процентов из них потерпели бы катастрофическое разрушение конструкции. Что было слабым утешением для их целей, учитывая их общее количество.
   Дистанционные датчики, наблюдавшие за мелконианами в момент запуска, измерили ракетные отсеки, углы поворота и возвышения с мельчайшей, абсолютной точностью. Данные, хранящиеся в тактических файлах Лазаруса, знали точную последовательность запуска, время цикла и разгонную способность ракет Фенрисов. Анализ всплесков выбросов при включении ракет и уровней мощности при подаче самой команды на запуск и циклическом прохождении капсулами последовательности запуска дал ему драгоценные доли секунды предупреждения до того, как ракеты действительно выстрелили. И вооруженный всей этой информацией, боевой компьютер предсказал траектории полета этих ракет с точностью и уверенностью ветхозаветного пророка, провозглашающего волю Божью.
   Кластеры точечной обороны, противопехотные кластеры, роторные пушки, даже непрерывные репитеры уже двигались, поворачиваясь к точкам в пространстве, в которых, как она / они знали, должны появиться ракеты. Возвышающаяся, острая, как нож, линия хребта почти точно посередине между ней / ими и врагом - тот же самый хребет, который защищал Фенрисов от ее / их "Хеллбора" и репитеров и защитит их от взрыва их собственных детонирующих боеголовок - заставил ракеты подняться, и на их скорости они не могли пролететь по "облизывающим землю" траекториям. Они должны были подняться повыше от гребня, подставиться под ее/их огонь, и этот огонь ждал их, когда они это сделали.
   Облако ракет взметнулось над хребтом, затем опустило носы так резко, как могли только ракеты с антигравитацией, и понеслось прямо к Мэйнике/Лазарусу. Пусть они и были маленькими по сравнению с ракетами Боло, но все равно весили почти 2,4 метрической тонны. При их скорости простой кинетический удар дал бы эквивалент более чем двадцати двух метрических тонн старомодного тротила, но они не были кинетическим оружием.
   Торнадо оборонительного огня ворвалось в ракетный шторм, когда ее/их защита отражала угрозу. Лазеры, флетчетты, пушечные снаряды, противоракеты с неконтактным взрывателем, которые на самом деле были запущены за доли секунды до того, как это сделали Фенрисы. Это было так, как если бы твердый, раскаленный добела таран устремился вниз, бросаясь на них через хребет, и его растущая как гриб голова пламени была ракетами, раскалываемыми и разрываемыми на части ее/ их огнем.
   Она/они убили многих из них. По ней/ним были выпущены почти шестьсот ракет, и четыреста семьдесят три были уничтожены ее/их оборонительным огнем. Еще тридцать семь получили структурный сбой и просто распались, а обломки от их распада уничтожили еще шесть птичек, которые столкнулись с этими обломками в полете. Еще девять опустились слишком близко к линии хребта и врезались в дальнюю сторону его гребня, как искусственные метеоры. Но все еще оставались пятьдесят одна.
   Термоядерные боеголовки взорвались за долю секунды до того, как попали в ее/их боевой щит. Этот щит поглотил бы чисто кинетическую энергию этого оружия даже не мигнув, но создавшие ракеты мелконианские оружейники хорошо знали об этом. И поэтому они сконструировали свои боеголовки так, чтобы они взрывались в последнюю долю секунды, прежде чем боевой щит сможет разорвать их на части. Даже Конкордиат не смог бы гарантировать действительно одновременный взрыв такого количества боеголовок - не с такой скоростью. Шесть из них не взорвались вовремя, врезались в боевой щит Мэйники/Лазаруса и исчезли. Еще девятнадцать не смогли сдетонировать достаточно быстро и погибли в результате братоубийства до того, как сработали их взрыватели. Что означало, что "только" двадцать шесть на самом деле взорвались, как и планировалось.
   Эти боеголовки были рассчитаны на переменную мощность, регулируемую в соответствии с тактическими обстоятельствами, и полковник Юран На-Литан приказал установить их на максимальную мегатонную мощность. Огненные шары врезались в ее/их боевой щит, как серные кувалды. Ее/их пятнадцатитысячетонная громада вздымалась, как пострадавший от шторма галеон, когда эта непостижимая ярость хлынула на ее/их боевой щит. Гребень между ней/ими и мелконианами был достаточно высоким, достаточно толстым, чтобы защитить их от прямого воздействия их собственного оружия. Это было единственное, что позволило На-Литану ждать так долго и использовать их на таком коротком расстоянии. И все же, несмотря на то, что взрывная тень хребта защитила их от прямого уничтожения, для первого бронетанкового батальона это было очень близко, поскольку сам ад разразился на его дальней стороне.
   И то, что пережил первый бронетанковый, было лишь слабой вспышкой, лишь эхом того, что обрушилось на Мэйнику/Лазаруса.
   Болевые цепи взвыли, когда урон пронесся драконьим термоядерным взрывом через ее/их защиту. Открытые сенсорные панели были сметены. Легкое вооружение было выведено из строя, сломано и наполовину расплавилось, когда взрыв, жар и радиация прокатились по ним подкованными ботинками. И все же Боло были созданы именно для того, чтобы выдерживать такое ужасное испытание. Даже когда взрывы сотрясали, грохотали и вздымались вокруг нее, тело Мэйники Тревор лежало в безопасности, защищенное в самой сердцевине Лазаруса боевым щитом, внутренними нейтрализующими полями, прочными метрами дюраллоя и всеми защитными барьерами, которые инженеры Конкордиата изобрели за одиннадцать столетий строительства Боло. Но, несмотря на защищенную оболочку, обернутую вокруг нее, Мэйника кричала, когда холокост бушевал снаружи ее / их корпуса.
   Не в страхе. Даже не в знак протеста. Она кричала, потому что сам Лазарус не мог этого сделать.
   Мэйника всегда знала о "болевых контурах", встроенных в Боло. Она понимала теорию, лежащую в их основе, механизм избегания опасности, заимствованный из органической эволюции. И ей всегда было интересно, как они на самом деле работают. Если бы Боло - машина, как бы чудесно она ни была сконструирована, какими бы великолепными способностями ни обладала, - действительно могла чувствовать боль.
   Теперь она знала, и ее тело содрогнулось на кушетке на командной палубе Лазаруса, когда эхо его агонии пронеслось через нее по мостику их связи. Она чувствовала его попытки отключить эту часть связи, стараясь отогнать мучения в сторону и защитить ее от них, даже когда системы контроля повреждений мчались, чтобы ограничить волну физического разрушения, обрушивающуюся на его корпус, но он не мог. Связь была слишком глубокой, слишком полной, и единственным милосердием было то, что атака закончилась за такой короткий миг.
   И все же она/они находились в гиперэвристическом режиме. То, что замедлило время, чтобы дать им возможность анализировать, планировать и реагировать, растянуло этот момент агонии в мини-вечность в самом Аду с такой же эффективностью.
   В течение долгих секунд генерал Ка-Фракан боялся, что На-Литан просчитался. Что разрушение их собственных боеголовок уничтожит их самих, а не только Боло. Его командная машина, расположенная гораздо дальше, чем любой из бронированных мехов, и остановившаяся с подветренной стороны еще одного холма, была спроектирована для управления боем и скорости, а не грубой силы. Это был тактический мозг бригады, самый мощный набор компьютеров и средств связи, который только могла создать империя, защищенный легкобронированным корпусом, быстрее - и намного легче - чем даже Фенрис. Ударные волны, передающиеся от земли, подбросили его мех на полметра в воздух, и на мгновение ему показалось, что удар покатит его по земле, как юноша, пинающий мяч. Но вместо этого он рухнул обратно на свои гусеницы с силой, от которой сотрясались кости. Его пассажиры были отброшены своими аварийными ремнями, помяты до синяков, но его подвеска и электроника были спроектированы так, чтобы выдержать такого рода издевательства, и тактические дисплеи почти даже не мерцали.
   Не то чтобы в данный момент это имело большое значение. Все боевые системы империи были полностью защищены от электромагнитного излучения, но ничто не могло "видеть" сквозь невообразимую, работающую на термоядерном топливе, доменную печь, которая когда-то была узкой, живописной, приятно поросшей лесом горной долиной. Каждый беспилотник, через который непосредственно наблюдал Боло, был уничтожен яростью атаки На-Литана, но это тоже предвиделось, и уже запускались новые беспилотники.
   Ка-Фракан выпрямился в своем командирском кресле, уставившись на главный дисплей на сплошную стену свернувшейся пыли, пламени и жара, катящуюся от эпицентра зоны цели.
   Конечно, подумал он с дрожью, краем глаза отмечая мигающие красным боковые панели, которые указывали на незначительные повреждения его собственных мехов, несмотря на их защищенные позиции, конечно, даже Боло не смог бы пережить это! Я знаю, какие они крутые, но...
   А затем, опаленная и иссушенная, с пылавшими белым жаром участками лобовой брони там, где были сметены противоплазменные накладки, длинная, широкая гора из темного, как йод, дюраллоя поднялась на гребень и вышла из этого вихря разрушения, как проклятие.
   Восемьдесят семь метров в длину, от носа до крайней кормовой противоракетной батареи. Колеса ходовых тележек диаметром шесть метров с восемью гусеничными дорожками, каждая шириной восемь метров, и направляющими траками толщиной четверть метра. На двадцать семь метров над землей возвышалась облицованная плитами башня, установленная на корпусе, таком широком, что он все еще умудрялся казаться низким, почти гладким. Непрерывные репитеры с ионными разрядами во вспомогательных башнях уже поворачивались к своим целям, и бронированные плиты на его носовой палубе поднялись, чтобы дать доступ к приоткрывшимся четырем люкам, когда тридцатисантиметровые минометы открыли из них быстрый огонь. И прямо на его глазах массивный ствол главной башни нацелился на командную машину полковника На-Литана.
   Невозможно. Эта мысль пронзила его с атавистическим ужасом какого-нибудь примитивного пещерного предка, оказавшегося лицом к лицу с самым страшным хищником в его мире. Он не мог быть здесь. Не мог!
  

* * *

   Мэйника/Лазарус поднялись на вершину хребта.
   Отголоски агонии все еще отдавались в ней/них, но они были второстепенными, неважными.
   Чем-то, от чего нужно отмахнуться в ее/их концентрации.
   Сообщения о повреждениях каскадом сыпались через нее/них. Один непрерывный репитер уничтожен совсем; второе орудие в той же башне выведено из строя до тех пор, пока система контроля повреждений не сможет починить заклинившую механическую передачу. Передние датчики функционируют на 71,06 процента от базовой мощности. Гусеница номер три серьезно повреждена. Передний гусеничный щит правого борта прогнулся, зафиксировавшись в опущенном положении, вспахивая почву и камни, когда она/они с грохотом продвигались вперед. Базовая боеспособность передних противопехотных кластеров снижена до 11,19 процента. Передняя точечная защита, боеспособность 23,71 процента от базовой. Боевой щит, мощность 74,32 процента от базовой. Незначительные пробоины в корпусе в секторах Альфа-Три, Альфа-Пять и Альфа-Семь. Боевой компьютер действует всего на 89,93 процента от базовой мощности, в основном из-за повреждений от удара, и уже восстанавливается.
   Ей/им было больно - очень, - но она/они отмахнулись от этого знания, как от мук болевых контуров. Она/они рванулась вперед с максимальной боевой мощью на ее/их предельной скорости спринта в сто тридцать пять километров в час, несмотря на повреждение ее/их гусеницы, и еще до того, как она /они достигли вершины хребта, ее /их главная башня установилась на координатах Суртура, анализ сигналов которого показал, что это командная машина бронетанкового батальона.
  

* * *

   Боло выстрелил.
   Суртур На-Литана взорвался, как вулкан, когда 110-сантиметровый "Хеллбор" пробил его тараном со скоростью 2,75 мегатонны в секунду. Броня и боевой щит Суртура могли замедлить этот сфокусированный поток плазмы, но у них никогда не было возможности остановить его. Он врезался прямо в сердце машины, прорвав дальнюю сторону с достаточной остаточной энергией, чтобы образовать двадцатипятиметровую воронку в скале за ней.
  

* * *

   Она/они отметили уничтожение первого вражеского тяжелого меха, и ее/их уцелевшие непрерывные репитеры правого борта нацелились на ближайший Фенрис, извергая молнии с максимальной скоростью стрельбы. Более легкий боевой щит Фенриса вспыхнул, мерцая раскаленной добела яростью, когда ионные разряды вгрызлись в него. Средний мех подал аварийное питание на свои щиты, но даже когда он попытался усилить их, начали появляться черные пятна локального сбоя, и она / они держали его в прицеле, пока поливали его огнем.
   Но Фенрис был лишь второстепенной угрозой, и его/их главная башня развернулась, двигаясь на максимальной скорости в поисках второго Суртура по левому борту.
   Суртур выстрелил первым.
  

* * *

   Передняя башня тяжелого "меха" майора Са-Тора изрыгнула белую ярость, в то время как задняя башня все еще отчаянно вращалась, чтобы пустить в ход свое оружие.
   Ка-Фракан видел, как трио "Хеллборов" ударило по Боло. Боевой щит человеческого меха был лучше, чем все, что было у подразделений Ка-Фракана, но его было недостаточно, чтобы поглотить эти прожорливые стрелы на таком коротком расстоянии. Щит замедлил их - и, как он знал, забрал большую часть их энергии для собственного использования, хотя боевой щит Народа не мог этого сделать - но не мог остановить их совсем. Они ворвались в отражающие плазму керамические вставки на его левом борту, и одна из турелей его непрерывных репитеров взорвалась, когда одна из молний пробила его лобовую броню. Еще одна из молний Са-Тора врезалась в тяжелую бронированную пластину его переднего гусеничного щита по правому борту, и Боло пошатнулся, когда плазма пробила щит насквозь и срезала два его опорных колеса. Массивная гусеница сама по себе разлетелась вдребезги, и Боло рванулся вперед, его скорость упала, когда он оставил за собой запутанные руины, похожие на сброшенную кожу какой-то огромной змеи. Третий и последний из выстрелов Са-Тора попал прямо в лобовую броню массивной башни. Антиплазменная керамика разлетелась вдребезги, кусок дюраллоя метровой ширины испарился, а в броне башни образовался светящийся кратер, достаточно глубокий, чтобы скрыть Ка-Фракана по пояс, если бы он стоял внутри.
   Но броня выдержала. Этот выстрел уничтожил бы любой Суртур, когда-либо построенный, но быстро перемещающаяся башня Боло даже не замедлилась.
  

* * *

   Зубы Мэйники Тревор сжались, когда новая вспышка агонии пронзила ее. Она почувствовала, как разорвались раны на ее/их бронированном теле, и весь ее/их корпус содрогнулся от мощной энергии, передавшейся в нее/их при взрывах.
   Уничтожена вторая вспомогательная башня, забрав с собой еще два ее/их непрерывных репитера.
   У нее/их осталось всего шесть, и попадание, уничтожившее номер два, разнесло питание башни. Взорвалось кольцо конденсатора, добавив свою собственную накопленную энергию к фронту взрыва, и отклоняющий щит вышел из строя. Боковой взрыв повредил поворотные двигатели третьей вспомогательной установки - не смертельно, но достаточно, чтобы наложить серьезные ограничения на управление огнем. Волна разрушения каскадом хлынула внутрь, но вторичный отклоняющий щит выдержал, остановив ее на расстоянии от ее/их основного корпуса.
   Она/они снова пошатнулись, когда распалась внешняя передняя гусеница. Трансмиссия дорожных колес с независимым приводом взорвалась, когда в нее попал сильный скачок мощности от удара, но ей/им удалось отключить передачи, и, по крайней мере, голые колеса свободно вращались, пока она/они продолжали двигаться вперед со своими оставшимися семью дорожными системами.
   Попадание в ее/их башню на самом деле было наименее серьезным из трех. Лицевая сторона башни Боло, как и лобовая броня ее пластин "гласиса", была почти невообразимо толстой и прочной. Ее/их башня была спроектирована так, чтобы выдержать по крайней мере одно прямое попадание из ее/их собственного оружия основной батареи; более легкие мелконианские плазменные разряды могли сорвать внешний слой антиплазменной керамики и глубоко проникнуть в дюраллой под ней, но они не могли проникнуть без многократных попаданий в одно и то же место, и ее/их "Хеллбор" выстрелил в тот момент, когда все еще движущаяся башня принесла его ко второму Суртуру.
  

* * *

   Машина майора Са-Тора просто исчезла, когда ее силовая установка потеряла герметичность в результате колоссального извержения света и тепла. Это было так, как если бы еще одна боеголовка взорвалась в центре собственной позиции первого бронетанкового. Один из двух Фенрисов, прикрепленных к Суртуру, находился слишком близко. Фронт взрыва подхватил его, сорвал с него боевой щит и отбросил в сторону. Он перекатился почти полностью на бок, прежде чем снова рухнул на гусеницы, и даже когда снова встал вертикально, четыре непрерывных репитера Боло пробили его относительно тонкую боковую броню. Без боевого щита, который мог бы заблокировать удары, они вскрыли беспомощную машину, как использованную упаковку с пайками, и она взорвалась всего через несколько секунд.
   Ка-Фракан вцепился в подлокотники своего командирского кресла, уставившись на дисплей, пока ревущий Боло неистовствовал по периметру оборонительной позиции его последнего бронетанкового батальона. Его вспомогательные орудия правого борта продолжали бить по ближайшему из Фенрисов На-Литана, и Ка-Фракан обнажил клыки в яростном горе, когда этот мех тоже разлетелся на части с яростью отказавшей силовой установки.
   Уцелевшие два Фенриса из "передних кулаков" На-Литана стояли на своем, даже когда установленные на носу минометы Боло обстреливали их боевой заслон сотнями 30-сантиметровых снарядов. Сверхскоростные самонаводящиеся сердечники минометных снарядов были по отдельности слишком легкими, чтобы пробить щит, но десятки их вынудили роботов перенаправить энергию от их собственного наступательного оружия, и их экипажи прекрасно знали, что это был не более чем вопрос секунд, прежде чем непрерывные репитеры, которые уже выпотрошили двух их товарищей по батальону, сделают с ними то же самое. И все же они удерживали свои позиции, стреляя с минимальной дистанции из своих гораздо более легких "Хеллборов", и молнии сверкали и танцевали на носу Боло. Но оружие Фенрисов обладало слишком малой проникающей способностью. Ослепительный свет вспыхивал адскими вспышками на его боевом щите, кружился и танцевал на его гласисе, как разъяренные демоны, но они не могли пробиться сквозь комбинацию лучшего щита человеческого меха и гораздо более тяжелой лобовой брони. Их собственные гусеницы вращались, выбрасывая петушиные хвосты измельченной земли, когда они пытались маневрировать вокруг флангов Боло, пытались добраться до его более тонкой боковой брони. Но они были слишком далеко, находясь на дуге прямого обстрела, и его башня продолжала двигаться вперед. Его "Хеллбор" нацелился на приближающийся Фенрис и мгновение спустя уничтожил еще один мех На-Литана фонтаном раскаленного огня.
   Она/они отметили уничтожение третьего Фенриса.
   Быстрые попадания более легкого оружия вражеских машин сотрясли ее/их и оставили на ее/их гласисе две неровные линии светящихся кратеров глубиной тридцать сантиметров. Там, где они пересеклись, два попадания почти в одно и то же место пробили ее/их лобовую броню на добрых полметра, но даже это составило не более чем поверхностные повреждения.
   Она/они проигнорировали это, и ее/их левая вторичная батарея поймала четвертый Фенрис в переплетение ионных разрядов. Визжащее энергетическое оружие обдало Фенриса веером сверкающего, смертельно красивого огня, и он, пошатываясь, остановился, а затем взорвался, когда молнии пробили его непрочную броню.
  

* * *

   Целых два кулака исчезли - просто исчезли. Стерты с лица земли.
   Тесласк Ка-Фракан ошеломленно покачал головой, не веря своим глазам. Нет, не неверие - желание не верить. Отвергать то, что он видел.
  

* * *

   Оставшийся Суртур сделал именно то, на что надеялся полковник На-Литан. Расстояние до него, те мимолетные секунды, которые потребовались ей/им, чтобы разбить нападающие кулаки, дали его органической команде драгоценное время. Время повернуть их башни. Выбрать их точку прицеливания.
   Убить до того, как она/они смогут найти их собственную цель ... и на этот раз все шесть их "Хеллборов" нанесли удар.
   Она/они неописуемо вздрогнули, когда 6,1 мегатонны энергии в секунду врезались в ее/их фронтальный боевой щит. Предупреждения о повреждениях кричали через ее/их системы, поскольку ее / их боевой щит делал все возможное. Ему удалось поглотить почти тридцать процентов разрушительной энергии, и он перенаправил эту отведенную энергию на собственное использование и усиление ее / их передних внутренних отклоняющих щитов. Он отразил еще тридцать пять процентов урона, прежде чем полностью вышел из строя, но более трети всей энергии было вложено в ее/их пластину гласиса, и две адских молнии ударили менее чем в двух метрах друг от друга.
   Даже Боло не смог бы отмахнуться от такого рода повреждений.
   Дюраллой разлетелся вдребезги и испарился, и ее/их Мэйника наполовину вспомнила другую битву, еще один Боло - еще один удар, пробивший броню и проникший глубоко в командную палубу.
   Повреждения нанесли светящиеся раны глубиной пятнадцать метров, которые отбросили весь ее/их гигантский корпус назад на ее/их подвеске. Магазин ее / их минометов взорвался, но это оружие было размещено именно в этом месте в немалой степени ради поглощения повреждений, которые проникали через внешнюю бронированную оболочку, и как раз это они и сделали. Специально разработанные взрывные панели выдувались наружу, отводя внутреннее давление и тепло. Внешняя оболочка отклоняющих щитов вышла из строя, но они продержались достаточно долго, чтобы направить и отразить еще больше урона, а вторичная оболочка - переработанная и модернизированная при восстановлении Лазаруса, и усиленная энергией, отведенной из того самого оружия, которое пыталось разорвать ее / их на части - выдержала.
   Агония, вспыхнувшая в ее/их болевых контурах, была неописуемой, но она / они качнулась назад-вперед, оседая обратно на свои гусеницы, и ее / их башня никогда не прекращала движение, даже когда были разорваны передние шестнадцать процентов ее / их корпуса.
  

* * *

   На одно мимолетное мгновение Ка-Фракан позволил себе еще раз надеяться. Последний Суртур На-Литана успешно выполнил миссию, возложенную на него полковником. Когда Боло отшатнулся назад, изрыгая жар и раскаленный металл в облаке испаряющегося сплава, он почувствовал уверенность, что его людям наконец удалось убить его.
   А потом он выстрелил.
  

* * *

   Последний Суртур исчез в яркой, как солнце, вспышке ярости, и она/они повернулись к поддерживающим его Фенрисам
   .

* * *

   Тесласк Ка-Фракан сидел неподвижно. Больше он ничего не мог сделать. Он почувствовал На-Солта у своего локтя, почувствовал, что другие члены экипажа его командной машины сидят так же неподвижно, молча, присоединившись к нему в момент беспомощного осознания того, как близко они были к победе.
   Боло был жестоко поврежден. Еще одно попадание в его разрушенный передний корпус - даже от легкого "Хеллбора" Фенриса - должно быть, наверняка убило бы его. Но этот удар так и не был нанесен.
   Почти в то же мгновение, что и Суртур, взорвался один Фенрис, разорванный смертельным градом огня из непрерывных репитеров Боло. И эта смертоносная, смертоносная главная башня - башня, которая никогда не останавливалась, ни на мгновение не колебалась, когда ее направляли от одной цели прямо к следующей - повернулась лицом к последнему мелконианскому среднему бронированному меху на всей планете. Затем его адское орудие выстрелило в четвертый - и последний - раз.
   Восемнадцать секунд, - прошептал маленький, невероятно спокойный уголок мозга Ка-Фракана, когда информация высветилась на его бесстрастном тактическом дисплее. Восемнадцать секунд прошло с момента первого выстрела основной батареи до последнего. Именно столько времени это заняло.
   Тот же самый спокойный голос все еще звучал в его голове, когда оставшиеся непрерывные репитеры Боло по правому борту развернулись к его командной машине.
  

9

  
   Мэри Лу Этуотер съежилась, когда новый взрыв вырвал еще один кусок из ее периметра... и убил еще восемь ее ополченцев.
   Сразу за взрывом последовала еще одна атака, и она присела на дно своей норы - ее первоначальный командный пункт был разрушен более часа назад - и сосредоточилась на иконографии своего портативного дисплея.
   - Молот-два, мне нужен минометный огонь по Квебеку-Кило-Семь-Три! Насыщенный огонь - и на этот раз будьте готовы к термоядерным взрывам!
   - Да, мэм! - подтвердил лейтенант Смитсон, который командовал тем, что внезапно стало ее единственным минометным взводом на самом начальном этапе атаки.
   - Бэкстоп-один, пусть эти "Хеллборы" поработают вокруг! Они идут через Квебек-Кило, и у них все еще остался по крайней мере один из этих чертовых Хеймдаллей!
   Она услышала, как ответил сержант Эверард Родригес, командир одной из двух ее уцелевших противотанковых батарей, но уже отвернулась, чтобы отдать следующую команду. Ее резерв сократился до одного взвода, и она отчаянно хотела избежать этого. Как только она это сделает, у нее не останется ничего, чем можно было бы заткнуть следующую дыру, если только не сможет каким-то образом извлечь что-нибудь - что угодно - из хаотического безумия, обрушивающегося на ее периметр.
   Мэйника Тревор подтвердила уничтожение оставшихся мелконианских бронетанковых подразделений - действительно ли это было восемьдесят семь минут назад? Но кто бы ни командовал этой конкретной сворой Псов, он начал атаку на четвертый батальон еще до того, как Тревор вступила в бой с вражеской бронетехникой. Этуотер знала, что должна быть благодарна за то, что эти Суртуры и Фенрисы не набросились на нее в то же время, и была благодарна. Но это не делало менее мучительными тридцать два процента потерь, которые она уже понесла. Не помогло и осознание того, что мелкониане понесли гораздо более тяжелые потери, чем она.
   По крайней мере, пока.
   - Прорыв! Квебек-Кило-Восемь-Девять!
   - Молот-два, мне нужны термоядерные боеголовки сейчас же! Квебек-Кило-Восемь-Девять!
   - Да, мэм! Считаю до десяти!
   - Всем подразделениям, Голд-один! Взрывы через десять, девять, восемь секунд...!
   Шесть минометных снарядов малой мощности в килотонну упали точно на заданную отметку, и каждый солдат четвертого батальона оказался на животе в самой глубокой яме, которую он или она смогли найти, когда земля под ними взревела и вздыбилась.
   Этуотер чертовски ненавидела ими пользоваться, но у нее не было особого выбора. Противовоздушная оборона батальона довольно хладнокровно остановила большую часть первоначальной мелконианской бомбардировки, а пехотные подразделения Псов были гораздо менее щедро оснащены термоядерными снарядами, чем многие противники, с которыми Конкордиат сражался за свою долгую и кровавую историю. Но три боеголовки все же прошли, и они были чертовски точными. Этуотер знала, что мелконианам не удалось запустить разведывательные беспилотники ближнего действия над ее позицией по крайней мере за три часа до их атаки, и они даже не пытались проникнуть в защищаемое воздушное пространство батальона с помощью пилотируемых разведывательных подразделений. И все же каким-то образом им удалось нанести прямые попадания по ее командному пункту, одной из трех ее противотанковых батарей "Хеллборов", второму минометному взводу капитана Херст (и самой капитану Херст) и четверти роты Браво. Все три цели были глубоко окопаны, и весь личный состав батальона был в лучшей индивидуальной броне, которую только Конкордиат мог создать, но после каждого из этих трех попаданий не было выживших.
   Этуотер потеряла свой командный состав, своего старшего офицера и основные средства связи батальона в первые двадцать секунд атаки. Сама она осталась жива только потому, что находилась впереди, консультируясь с командиром роты Альфа в момент начала атаки, и замешательство и временная потеря сплоченности, вызванные убийственно точным ударом, позволили Псам провести почти полный батальон через огневую зону, которую, как предполагалось, прикрывала рота Браво. Вражеская пехота и ее бронетранспортеры заплатили высокую цену, но выжившие - более половины солдат, которые отправились в наступление, - добрались до мертвой зоны на краю периметра роты Браво, и с тех пор упорно продвигались, чтобы прорваться глубже через позиции роты. Теперь они снова яростно рвались вперед, тратя свои собственные жизни, как воду, в отчаянных попытках прорваться.
   Вот почему рота Браво сократилась до двенадцати человек ... и почему Мэри Лу Этуотер только что открыла огонь термоядерными боеголовками по позициям своих собственных выживших.
   Она заставила себя посмотреть на свой дисплей, когда пять оставшихся зеленых значков Браво стали малиновыми, а затем погасли.
   Этим ублюдкам просто все равно, - подумала она, снова вставая в своей дыре. Пыль, грязь и обломки соскользнули с ее брони, и она проверила свой счетчик радиации. - Слава Богу, и человечество, и Псы научились делать чистое термоядерное оружие столетия назад! И все равно, к настоящему времени его набралось достаточно, чтобы засолить эту долину смертельным ядом на следующие пять или десять тысяч лет, если бы они все еще использовали оружие старого образца. Конечно, низкий уровень радиации не облегчал жизнь при взрыве и тепловых ударах даже от таких незначительных штучек, как минометные снаряды.
   Не то чтобы в наши дни кого-то действительно волнует радиационный фон, - подумал крошечный уголок ее мозга, в то время как остальные девяносто пять процентов пытались разобраться в ситуации. - Похоже, она, по крайней мере, остановила эту попытку прорыва, и это, вероятно, стоило Псам по меньшей мере еще пятидесяти или шестидесяти солдат. Но что она сделала с дырой?
   - Униформа-семь, Голд-один. Отправляй своих людей в Квебек-Кило-Восемь и закрой дверь перед этими ублюдками!
   - Голд-один, Униформа-семь приняла. - Голос сержанта взвода Фионы Сугиямы звучал спокойнее, чем мог бы быть. Но, возможно, так было и с самой Этуотер. - Мы уже в пути.
   Это только вопрос времени, когда один из этих Псов подойдет достаточно близко, чтобы прикончить нас всех одним из их здоровенных подрывных зарядов, - сказала себе Этуотер, продолжая свою первоначальную мысль. - Что бы ни случилось, они не вернутся домой, и они это знают. Итак, какой-нибудь лопоухий сукин сын собирается ворваться сюда с зарядом в пять или десять мегатонн, привязанным к спине, и когда он это сделает...
   - Голд-один, засекли движение транспортных средств, сектор Ромео-Майк, - доложила одна из оставшихся сенсорных групп. - Наземные шумы соответствуют минимум одному Хеймдаллю и шести с лишним бронетранспортерам!
   - Черт! - Этуотер что-то пробормотала себе под нос, когда на ее дисплее появились новые значки. Именно этого ей и не хватало, поскольку люди Сугиямы уже были задействованы. Но, по крайней мере, это было относительно близко к противотанковой батарее Родригеса.
   - Бэкстоп-один, Голд-один. Следите на "три часа"! К вам приближаются гости!
   - Голд-один, Бэкстоп-один принял, - кратко сказал Родригес.
   Этуотер ввела команду в свой нагрудный ранец, перенастроив дисплей, чтобы показать предполагаемую диспозицию противника, и поморщилась. Они уже убили мелкониан, по крайней мере, на целый батальон Конкордиата, но в процессе сам четвертый таял. Еще через пятнадцать минут - максимум полчаса - выжившие Псы собирались прорваться прямо через то, что раньше было четвертым батальоном, и тот факт, что они были настолько измучены, что остальные люди бригадного генерала Джеффордса могли прихлопнуть их почти нехотя, не был большим утешением для призраков ее людей. Но что...
   Прогремел новый мощный взрыв, когда "Хеллборы" Родригеса уничтожили Хеймдалль в тот момент, когда показалась его башня. Но девять мелконианских бронетранспортеров шли прямо за большим разведывательным мехом. Они использовали сам взрыв для прикрытия, пройдя через него на максимальной скорости, и огонь хлестал взад и вперед в перестрелке с близкого расстояния между батареей Родригеса и этими легкими бронированными машинами.
   Мелкониане победили. Люди Родригеса сразили шесть, но три других превратили противотанковую батарею в разбитые обломки и разорванную плоть, прежде чем артиллеристы смогли перенацелить свое оружие.
   Из трех уцелевших БТР высыпала пехота, стреляя из переносного противотанкового оружия малой дальности по своим бронированным противникам-людям. Еще восемь ополченцев Этуотер были убиты - трое из них мертвы, двое при смерти - прежде чем ураганный оборонительный огонь уничтожил мелконианскую пехоту и подбил их машины.
   - Майор, у нас еще идут прямо за ними! - крикнул командир ее сенсорной группы. - Здесь они...
   Голос резко оборвался, другой значок стал малиновым, и Мэри Лу Этуотер схватила плазменную винтовку мертвого ополченца. Согласно Уставу, винтовка была командным оружием, экипаж которого состоял минимум из двух человек, но экзоскелет силовой брони должен был на что-то годиться... и у нее больше не было никакого проклятого тела, которое можно было бы отправить.
   Она пустилась бегом.
  

* * *

   - Толкните их! Они ломаются - так что толкайте их! - полковник Вирэнк Ка-Сомал взревел в свой микрофон, ударив когтистым кулаком по своей консоли. - Идите туда и убейте этих паразитов!
   Экипаж его командной машины ссутулил плечи, сосредоточившись на своих дисплеях, на своих тактических схемах. Фанатизм - безумие - в голосе Ка-Сомала обрушился на них, но никто не протестовал.
   Никто не хотел протестовать. Может, Ка-Сомал и был сумасшедшим, но он был далеко не одинок в этом. И даже если бы это было так, каждый человек в этой машине знал, что все они обречены. Так почему бы не убить как можно больше их убийц, прежде чем они умрут?
   - Там! - рявкнул Ка-Сомал. - Посмотрите туда! На-Рорн сделал это - он прорвал их периметр! Теперь они у нас, так что...
   - Входящий!
   Ка-Сомал успел повернуться на голос. Успел увидеть свежие иконки, внезапно расцветающие на дисплеях. Успел осознать, что его поиски мести только что закончились.
  

* * *

   Мэри Лу Этуотер резко остановилась, когда ракеты с визгом пронеслись над тем, что осталось от четвертого батальона, резко обогнули выступающий склон горы и исчезли, когда понеслись вверх по долине на северо-запад через позиции мелкониан.
   Она проследила за ними визуально, а затем обнажила зубы в свирепой торжествующей улыбке, когда только две из них были уничтожены мелконианской обороной.
   Значит, мы все-таки достали вас, ублюдков, - с яростью подумала она. - Проделали в вашем зонтике достаточно большую дыру, чтобы Тревор наконец смогла достучаться до вас!
   Не было злых грибовидных облаков с головами-наковальнями, вздымающихся вертикально по небу.
   Эти ракеты несли не термоядерные боеголовки, а кассетные суббоеприпасы, и волна взрывов - химических, но гораздо более мощных, чем все, о чем когда-либо мечтало докосмическое человечество, - прошлась по долине огненными сапогами. По пятам за первым последовал второй пролет ракет, затем третий. Четвертый.
   Ураган непрямого огня, который обрушивался на четвертый батальон, казалось, целую вечность, прекратился. Он не ослабевал постепенно, не сходил на нет. Все просто прекратилось, как по щелчку выключателя, когда Мэйника Тревор и Лазарус, все еще находясь на расстоянии более пятидесяти километров и развивая максимальную скорость едва ли в шестьдесят километров в час, пронеслись по наступающим мелконианам огненной метлой.
   По позициям ополчения продолжалась стрельба из легкого оружия, но это было ничто по сравнению с тем шквалом огня, который до этого обрушивался на батальон. По большей части это был простой огонь из энерговинтовок, без всякой надежды пробить броню защитников людей, и выражение лица Мэри Лу Этуотер было пугающим зрелищем.
   - Хорошо, люди, - резко произнес ее голос по связи. - Старушка только что сломала спины этим чертовым ублюдкам. А теперь давайте войдем туда и закончим работу за нее!
  

* * *

   Мэйника Тревор закрыла упаковку своей боевой парадной формы. У нее не было зеркала, но на самом деле оно ей и не было нужно. Она все еще носила гарнитуру нейронного интерфейса, и хотя она и Лазарус больше не были соединены в единое целое, она была достаточно связана с ним, чтобы использовать оптические датчики его командной палубы для изучения своей внешности.
   - Наверное, мне следовало надеть ее раньше, - заметила она и покачала головой. - Как это будет выглядеть в учебниках истории, когда они узнают, что я провела всю битву в купальнике?
   - Предлагаю просто никогда не говорить им, что ты это сделала, - ответил голос Лазаруса. - В конце концов, это не оказало никакого негативного влияния на твое выступление во время боя.
   - Наверное, не оказало, - сказала она. - С другой стороны, если бы кто-нибудь из нас вспомнил, что у меня на борту есть запасная форма, я бы переоделась в нее.
   - В отличие от людей, я не способен забывать, - отметил Лазарус. - Или, по крайней мере, случайно забыть. В этом случае я тоже не забыл. Мне просто не пришло в голову упомянуть тебе об этом.
   - Мы провели слишком много времени вместе, - сказала она ему, криво улыбнувшись визуальному восприятию. - Начинаем думать - и не думать - слишком похоже.
   - Возможно, - безмятежно сказал Лазарус. - Полагаю, однако, что в данном случае мы заслужили право на некоторые незначительные странности с твоей стороны.
   - Может быть, и так, - сказала она мрачно, ее улыбка исчезла, - но другие люди заплатили за это даже больше, чем ты, Лазарус. - Она глубоко вдохнула. - Итак, теперь, когда я одета, полагаю, пора идти.
   Лазарус ничего не сказал, но она почувствовала его в глубине своего мозга, все еще подключенного через наушники, и люк доступа бесшумно открылся в безмолвном приглашении.
   Она шагнула через него, повернулась к внутренней лестнице и начала спускаться вниз. В некотором смысле на интуитивном уровне было трудно полностью принять, насколько сильно пострадал Лазарус. Помещения, через которые она проходила, спускаясь по лестницам, были такими же безупречными, так же ярко освещенными, как всегда, и экологический блок не пострадал. Воздух был прохладным, чистым, с легким привкусом озона. Это было, размышляла она, ярким напоминанием о том, насколько огромным на самом деле был пятнадцатитысячетонный Боло.
   Но затем она достигла подножия последней лестницы, пролезла через люк в брюхе и ступила под огромную тушу Лазаруса, и суровая реальность обрушилась на нее, как молот.
   Она была рада, что наконец вспомнила о своей униформе на борту. Боевая униформа бригады Динохром была разработана с учетом подобных моментов, и она почти чувствовала, как ее сложная ткань облегает ее. Она не была пуленепробиваемой, хотя и обладала некоторыми антибаллистическими свойствами, но это был чрезвычайно эффективный костюм для работы во враждебной среде. Прозрачный капюшон развернулся вверх, плотно облегая ее голову и лицо, в то же время манжеты рукавов выдавили защитные перчатки. Она была защищена не так хорошо, как силовой броней майора Этуотер, но ее боевая форма полностью соответствовала задаче борьбы с загрязнением, которое оставляло после себя даже относительно "чистое" оружие, используемое здесь.
   Она постояла немного, глядя на зияющую дыру в том месте, где раньше была наружная правая передняя гусеница Лазаруса. На маленьком аэромобиле удалось бы проехать через эту дыру, которую "Хеллбор" Суртура проделал в гусеничном щите и опорных катках. Глядя на рану с зазубренными краями, она задавалась вопросом, как это попадание не дошло до следующей гусеницы. До тех пор, пока не обратила внимание на жуткий рубец на внутреннем разделяющем щите, который обычно опускался между гусеничными системами, когда Боло готовился к бою.
   - Слава богу, они делают Боло прочными, - горячо сказала она.
   - Чувство, которое я разделял уже несколько раз, - согласился Лазарус. Она услышала его голос через свой сосцевидный комм-имплант и что-то вроде подсознательного эха через гарнитуру. Это просто немного дезориентировало, даже сейчас, но было также ощущением, к которому она привыкла за последние пару лет. И учитывая, насколько серьезно был поврежден передний корпус Лазаруса, она не собиралась отключаться, пока они оба не убедятся, что его системы контроля повреждений действительно хорошо отслеживают ситуацию.
   Она прошла вперед, но не так далеко, как сделала бы обычно. Спутанные обломки, свисающие с поврежденного путевого щита, испускали неприятно высокую радиационную сигнатуру даже для человека в форме бригады. Она вышла из-под Боло, в его огромную тень, и увидела поджидающую ее стоящую фигуру в броне со знаками различия майора.
   - Мэри Лу, - тихо сказала она по коммуникатору.
   - Мэйника, - ответила Этуотер.
   - Мне жаль, - сказала Мэйника. - Мы вернулись сюда так быстро, как только смогли, но...
   - Не говори этого, - оборвала ее Этуотер. - Да, нас здорово разнесли. По моим подсчетам, пятьдесят семь процентов потерь, три четверти из них со смертельным исходом. Это цена, которую мы заплатили, и, Господи, это было больно. Но ты не имеешь ни малейшего отношения к тому, что здесь произошло. Вы сделали свою работу; мы сделали свою, и после этого некоторые из нас все еще живы, благодаря тому факту, что ваши ракеты спасли наши задницы. И может быть, только может быть, люди, которые будут жить на этой планете через тысячу лет, потому что вы сделали свою работу, вспомнят наши имена и решат, что мы тоже все сделали правильно. А если не вспомнят, - Мэйника поняла, что в голосе Этуотер прозвучала нотка неподдельного веселья, - тогда пошли они к черту! Потому что ты, я, мои люди и Лазарус - мы чертовски уверены, что будем помнить, что сделали, верно?
   - С моей стороны, конечно, майор, - сказал Лазарус через свои внешние динамики, и Этуотер резко рассмеялась.
   - Ну, вот и ты, Мэйника! Думаю, мы можем доверить Лазарусу проследить за тем, чтобы в учебниках истории все было правильно. Я имею в виду, кто будет с ним спорить?
   - Принято, - согласилась Мэйника.
   - Хорошо! А теперь, капитан Тревор, если пройдете со мной, полагаю, есть несколько человек, которые хотели бы пожать вам руку.
  

* * *

   Рядовой Карша На-Варск скорчился на своем наблюдательном пункте, глядя вниз на позиции людей, в то время как его ошеломленный мозг пытался осознать случившееся.
   Бригада исчезла. Он сам почти наверняка был последним выжившим и понятия не имел, почему все еще жив. Он передал информацию для определения целей первоначальной бомбардировки, и попытался обстрелять людей со своей возвышающейся позиции, как только началась атака. Знал, что хорошо выполнил свой долг передового разведчика... за все хорошее, что это в конце концов принесло. Но его усилия как снайпера были полностью потрачены впустую. Даже в упор его энерговинтовка, вероятно, не смогла бы нанести никакого реального урона силовой броне людей. Он предположил, что только огромный объем огня, которым обменивались стороны, удерживал датчики брони какого-нибудь человека от обратного отслеживания его собственного огня и определения его местоположения в разгар битвы, и перестал тратить энергию на бесполезные выстрелы задолго до того, как проклятый Боло завершил свою резню его товарищей. В то время он не знал, почему потрудился остановиться. Теперь понял это.
   Он наблюдал, как единственный человек под ним, на котором не было силовой брони, отходил от Боло, и его губы скривились, обнажив клыки.
   - ...значит, примерно тогда они вышли из-за поворота, - сказала майор Этуотер Мэйнике, махнув бронированной рукой в сторону долины. - У нас были отключены наши датчики, но их первая бомбардировка... - Она покачала головой за забралом шлема. - Я видела несколько неприятных случаев попадания, когда еще была космопехом, но это было едва ли не самое худшее. Мы бы и близко не пострадали так сильно, если бы они с самого начала не нарушили наше командование и контроль. Ты бы почти подумала...
   Внезапно что-то ударило Мэйнику.
  

* * *

   На-Варск торжествующе закричал, когда фигура в униформе, находившаяся так далеко внизу, упала. Он отследил ее, снова поймав в свой электронный прицел, и его глаза были уродливы. Этот человек почти наверняка был уже мертв, но прежде чем им удастся найти его самого, он должен быть абсолютно уверен.
   Он навел ярко-красную точку своего электронного прицела на голову упавшей фигуры и начал нажимать на спусковой крючок.
  

* * *

   Мэри Лу Этуотер все еще застыла в шоке, ее броня была забрызгана кровью Мэйники, когда левая батарея непрерывного репитера Лазаруса внезапно развернулась. У нее как раз было время осознать, что происходит, когда Боло открыл огонь, и две тысячи квадратных метров горного склона вспыхнули пламенем, дымом, пылью и летящими осколками разбитого камня.
  

* * *

   <Это больно.>
   <Я знаю.>
   Она попыталась открыть глаза, но они отказались повиноваться. Попыталась пошевелить руками, но они отказывались двигаться.
   <Лазарус?> Она была слегка удивлена, что в ее мысленном голосе было так мало страха.
   <В тебя стреляли,> сказало присутствие Лазаруса в ее мозгу.
   <Снайпер?> Она почувствовала его подтверждение, и что-то почти похожее на тихий смешок пробежало сквозь красную дымку страдания, окутавшую ее. <Форма. Пришлось сделать из себя мишень, надевая эту чертову форму, не так ли?>
   <Я должен был обнаружить его присутствие до того, как он выстрелил.> Самоосуждение было похоже на какой-то огромный, каменный груз в голосе Лазаруса.
   <Это не твоя вина.> Она смутно осознавала, что Лазарус перевел их обоих в гиперэвристический режим. Что было странно. Она не понимала, как они могли делать это, когда их личности не были полностью объединены. Затем поняла, что ее разум на самом деле работает не очень хорошо.
   <Насколько все плохо?> спросила она.
   <Очень плохо,> тихо сказал ей Лазарус, его голос не дрогнул. <Старший медик майора Этуотер работает, чтобы спасти твою жизнь, Мэйника. Он не добьется успеха.>
   <О.> Она предполагала, что должна была отреагировать на это более решительно, но почему-то не смогла.
   Она чувствовала Лазаруса, как если бы он... приближался к ней физически. Как будто у него были руки, и они поднимали ее, в то время как ее собственное присутствие, казалось, исчезало.
   <Мне холодно, Лазарус,> подумала она.
   <Я знаю,> мягко сказал он.
   <У меня было так много дел, которые я собиралась сделать,> сказала она ему, осознавая, что теряет концентрацию, начинает плыть по течению.
   <Знаю,> повторил он.
   <Ты скажешь Эдмунду? Скажешь ему, что я сожалею?>
   - Так и сделаю,> пообещал он.
   <Интересно, есть ли у Боло души?> спросила она сквозь холодную, дрейфующую черноту. <Надеюсь на это. Надеюсь, что Бенджи ждет меня там. Если это так, мы оба тоже будем ждать тебя, Лазарус. Обещаю.>
   <Я знаю,> сказал он еще раз.
   <Обними меня?> попросила она, чувствуя, как ее якорь ослабевает, ее странно отстраненный разум и мысли уплывают все дальше и дальше от ее физического присутствия.
   <Конечно,> сказал этот нежный голос из темноты, и она почувствовала, как эти огромные невидимые руки крепко обхватили ее. Даже ее отстраненные мысли понимали, что это нелепо, что у Боло нет рук. Но реальность сейчас была неважна. <Я буду держать тебя до конца, Мэйника,> сказал его громкий, успокаивающий голос.
   <Хорошо,> пробормотала она, прижимаясь к нему, как сонный ребенок. Она чувствовала поток между ними, сияющую, замысловато сплетенную паутину, которая сделала их единым целым, позволила им достичь так многого, и красота этого сверкала перед ее угасающим мысленным взором, как гобелен света. Но гобелен тоже выцветал, тускнел, пока она смотрела на него, и ей было странно приятно наблюдать, как он исчезает.
   На какое-то время воцарилась тишина. Очень долгое время, ибо два существа объединились в гиперэвристической реальности рода Боло. И затем, в самый последний момент, Мэйника Тревор еще раз обратилась к огромному присутствию, приютившему мерцание ее жизни.
   <Холодно, Лазарус,> сонно прошептала она. <Здесь так холодно...>
  

10

  
   Эдмунд Хоторн сидел на утесе над океаном, наблюдая, как его морщинистые серебро и чернота бесконечно катятся к нему под двумя лунами Индрани. Он мог слышать гулкое бормотание прибоя у подножия утеса, взрывающегося струями серебристой пены и вздымающейся черной воды, и свет парных лун разливался по морю, как рябь прожекторов. Ветерок на вершине утеса был резким, трепал его волосы и теребил одежду, принося ему запах океана, смешанный с ароматом цветущих по ночам вокруг местных кустов, которым они еще не удосужились дать названия.
   Он поднял бутылку на высоту глаз, держа ее между собой и самой яркой из двух лун, чтобы посмотреть на уровень внутри нее. Все еще почти наполовину полная, - отметил он. - С такой скоростью, с какой он продвигался, ее, вероятно, хватило бы ему по крайней мере до захода первой луны. Конечно, всегда можно просто влить быстрее, использовать для анестезии. Временами у него возникало искушение поступить именно так, несмотря на его врожденное отвращение к сентиментальной мелодраме. Было бы неплохо забыть, хотя бы ненадолго, как сильно это было больно. Кто-то однажды сказал ему, что боль - это часть жизни, что потеря - это цена, которую люди платят за то, чтобы позволить себе заботиться в первую очередь. В то время он подумал, что это была удивительно банальная вещь для достаточно умного человека. На самом деле, он все еще так думал.
   К сожалению, банальности обычно становятся банальностями в первую очередь из-за правды, скрытой в их избитой сердцевине. И это причиняло боль. Господи, как же это было больно.
   Он сделал еще глоток, и гладкий, жидкий огонь потек по его горлу, как мед с легкой горчинкой.
   Лорен Хэйновер была женщиной со многими талантами, - подумал он со смешком, снова опуская бутылку. - Она не только спасла свой промышленный модуль от Псов, но и создала удивительно хорошую винокурню. И, по крайней мере, потрудилась заранее согласовать это с советом губернатора Аньелли, в отличие от одного или двух других операторов, о которых он мог подумать. И как только у нее появится возможность состарить что-то из этого должным образом и убрать этот грубый привкус, вероятно, станет на этом безмерно богатой. Но пока она все еще раздавала друзьям бутылочки с тем, что она называла "пробным продуктом".
   - Первая проба бесплатная, эй, Лорен? - пробормотал он. - Все в порядке. Это прекрасно.
   Он понял, что произнес это вслух, и огляделся. Возможно, прикончил эту бутылку немного быстрее, чем думал, если начал разговаривать сам с собой. Или, что еще хуже, с людьми, которых там не было. Но там не было никого, кто мог бы услышать. Никого, кроме остановившегося далеко от края утеса Лазаруса, главная батарея которого была направлена в море. И Лазарус был достаточно мудр, чтобы оставить человека наедине с его мыслями, даже если мыслитель, о котором идет речь, был достаточно пьян, чтобы высказывать эти мысли вслух.
   Рот Хоторна скривился от горечи, он знал, что это было совершенно несправедливо, когда смотрел на возвышающуюся, освещенную луной черную громаду Боло. Это была не вина Лазаруса. В этом не было ничьей вины, кроме проклятых мелкониан. Мэри Лу Этуотер винила в этом себя. Он был уверен, что Лазарус тоже винил себя в этом. Но это была всего лишь одна из тех вещей, предположил он. Одна из тех проклятых, горько-ироничных вещей.
   Он аккуратно закрыл бутылку и откинулся на жесткую местную траву, слушая, как она шипит и шелестит на ветру. Сквозь шум ветра до него донеслись слабые звуки машин. Они работали без остановок, днем и ночью, в течение пятидесяти трех дней, двенадцати часов, и - он поднял руку, чтобы свериться со своим хронометром - тридцати семи минут с тех пор, как Лазарус спустился с гор на своих искалеченных гусеницах с телом своего командира на его ракетной палубе, запечатанном в стандартный военный мешок для выдачи трупа.
   Его внутренние системы контроля повреждений и ремонта уже делали все, что могли; другие ремонтные пульты развернулись из автоматизированного хранилища на борту штурмовой капсулы после того, как он остановился точно в центре Лэндинга, в то время как почетный караул ополчения Джеффордса, наконец, забрал тело Мэйники из-под его опеки.
   Боло не сказал ни слова. Он просто стоял там, следя оптическими головками за тем, как ополченцы и женщины уносили Мэйнику, а затем каждое из его уцелевших вторичных и третичных орудий поднялось в приветствии, прежде чем он снова пришел в движение.
   Никто не был вполне уверен, куда направляется Лазарус, но они должны были догадаться, - подумал Хоторн. - Это было любимое место Мэйники. Она часто ставила здесь Лазаруса и сидела на вершине его главной башни, чтобы насладиться чужими звездами, лунным светом и морем. Теперь Лазарус стоял точно на том же месте, сопровождаемый механическими приспешниками, которые исправляли столько его повреждений, сколько могли.
   Конечно, пока они не запустят свою промышленную инфраструктуру, полностью отремонтировать его будет невозможно. Простое изготовление необходимого дюраллоя было бы невозможно по крайней мере еще пару лет. Но Джеффордс, преемник Мэйники на посту старшего военного офицера колонии, поделился анализом Боло с Хоторном. Шансы были ошеломляющими - более 99,95 процентов, по словам Лазаруса, - что мелконианский транспорт, которому удалось последовать за ними сюда, был единственным кораблем, который знал, куда они отправились. Если бы существовал второй корабль, самое ближайшее время, когда он мог бы доставить другие военные корабли Псов обратно к Лакшмании, было бы, по крайней мере, через три стандартных года в будущем. К тому времени должен был завершиться ремонт доспехов Лазаруса, хотя это, вероятно, не имело бы значения, если бы мелкониане послали соответствующую оперативную группу.
   Были некоторые споры о том, чтобы погрузить всех обратно на транспорты и двигаться дальше на всякий случай, но споры продолжались недолго. Шансы на то, что они успешно найдут другое подходящее место для поселения и начнут его осваивать, были почти в шестьсот раз выше вероятности столкнуться здесь с последующей атакой мелкониан. Решение остаться там, где они были, несомненно, было правильным, исходя из этих вероятностей, но на самом деле это не имело значения. Поселенцы Индрани заплатили жизнями за свой новый родной мир. Это был мир, защищая который, погибли мужчины и женщины четвертого батальона, персонал второго промышленного модуля, экипаж "Сталинграда", Гатри Чин, Микки и Мэйника Тревор, и жители Индрани не хотели бежать дальше. Это было то место, где останутся они, и их дети, и дети их детей, и если Мелконианская империя придет за ними, они разорвут ей глотку своими обнаженными зубами.
   Хорошо, что в этом случае логика Боло поддержала человеческую нелогичность, - подумал Хоторн, откупоривая бутылку и делая еще один глоток. - Потому что, независимо от того, произошло это или нет, нелогичность в конце концов восторжествовала бы. Он был уверен в этом.
   Он фыркнул и снова сел, повернувшись, чтобы посмотреть на запад, подальше от моря. Он воображал, что может просто разглядеть очертания гор, но был почти уверен, что обманывает себя. Для этого было слишком темно, несмотря на луны. И все же ему не нужно было их видеть. Он чувствовал их, стоящих высоко и запутанно в темноте, барьер, который сделал именно то, на что надеялась Мэйника, разбив атакующие силы мелкониан, позволив ей расставить ловушку и уничтожить их прежде, чем они смогли добраться до поселения. Совет уже объявил, что эти горы отныне будут известны как хребет Тревор, а их самая высокая вершина будет известна как гора Мэйника. На этой вершине круглый год лежал снег, несмотря на климат Индрани, и Хоторн почему-то счел это подходящим.
   Потом был Кенотаф. Эскизы, которые видел Хоторн, были все еще предварительными, но все они включали возвышающуюся колонну в центре официального сада и обращенные к ней таблички из дюраллоя, с перечислением фамилий и имен каждого человека, включая персонал оперативной группы коммодора Лакшмании, которые погибли, чтобы колонисты добрались до Индрани и удержали ее. А на вершине колонны, откуда открывался вид на море, которое она так любила, стояла бы статуя Мэйники.
   Ничто из этого не вернет женщину, которую любил Эдмунд Хоторн.
   Он поморщился, наполовину злясь на себя за неоспоримую жалость к себе, вызванную этой мыслью. Он был не единственным человеком, который кого-то потерял. Черт возьми, почти все на Индрани потеряли кого-то, кого любили! Не говоря уже обо всех друзьях и членах семьи, которых они оставили навсегда, когда впервые отправились на "Кукурузное семя". И Мэйника надрала бы ему задницу, если бы увидела, как он сидит и лелеет ее память, как какую-то рану.
   Он рывком поднялся на ноги и встал в прохладной темноте. Даже ни намека на покачивание, - отметил он.
   Хорошо. Вероятно, это означало, что он был не более потрясен, чем думал. Кивнул сам себе, сунул бутылку в набедренный карман своих форменных брюк и направился к Лазарусу.
   Немигающий красный глаз повернулся в его сторону при его приближении. Он знал, что это одна из оптических головок Лазаруса. Когда подошел ближе, внешние огни Боло включились сами собой - сначала тусклые, учитывая привыкшее к темноте зрение Хоторна, но становящиеся все ярче. Автоматизированным ремонтным роботам, работавшим над ним, конечно, не требовался свет, и Хоторн признал любезность Боло, предоставившего ему освещение.
   Он обошел машину спереди, встав между Лазарусом и океаном. Мэйника объяснила ему, что это была позиция, которую обычай и вежливость требовали для обращения человека к Боло.
   Зазубренные контуры разрушенного гласиса Лазаруса возвышались высоко над ним, искривленные немыслимой яростью направленного термоядерного взрыва, который, наконец, пробил в нем брешь. Свет, который Лазарус включил для него, безжалостно контрастировал с обломками и масштабом повреждений Боло, и Хоторн снова осознал, что мог бы пройти через зияющую рану в лобовой броне Лазаруса, даже не пригибая головы.
   - Добрый вечер, Лазарус, - услышал он свой голос. Этот голос прозвучал резко в его собственных ушах на фоне грохота прибоя и шипящего голоса ветра. Это был первый раз, когда он обратился непосредственно к Боло с момента смерти Мэйники.
   - Я пришел извиниться, - резко сказал Хоторн. - Я сидел там и возмущался тем фактом, что ты все еще жив, а Мэйника - нет. Глупо с моей стороны, я знаю. Это была не твоя вина. И даже если бы это было так, если бы ты тоже умер, Псы уничтожили бы Лэндинг. Но меня это возмутило. Глупо или нет, но я это сделал. И ты этого не заслужил.
   - Нет необходимости извиняться, лейтенант, - сказал Боло через мгновение. - Боло понимают горе и утрату. И мы понимаем это гораздо лучше, чем, как я иногда думаю, на самом деле хотели бы от нас наши создатели. Я тоже винил себя в том, что случилось с моим командиром. Я воспроизвел и повторно проанализировал информацию со своих датчиков за двадцать пять минут до ее смерти, пытаясь выделить данные, которые должен был увидеть и на которые отреагировал. И все же я не нашел такой данности. Враг, убивший ее, просто был слишком хорошо замаскирован, чтобы кто-нибудь мог обнаружить его до того, как он выстрелил.
   - Я знаю. - Хоторн на мгновение закрыл глаза, затем кивнул. - Знаю, - повторил он более решительно. - Это просто так... Я тоскую по ней.
   Он вытащил бутылку обратно из кармана, открыл ее и поднял в приветствии оптической головке Боло, так высоко над собой. Затем сделал еще глоток.
   - Это было для меня, - сказал он, снова открывая бутылку. - Выпил бы за нас обоих, но я уже достаточно близок к тому, чтобы напиться. Мэйнике не понравилось бы, если бы я вырубился здесь в пьяном угаре. Черт возьми, - усмехнулся он, - мне бы это самому не понравилось! До утра должен пойти дождь, и было бы чертовски неловко остаться в сырости из-за слишком большого опьянения и умудриться подхватить пневмонию в середине лета!
   - Согласен, что вероятность конфуза была бы высока, - сказал ему Лазарус. - Однако, если вам случится заснуть по какой-либо причине, я, безусловно, воспользуюсь своими пультами с дистанционным управлением, чтобы построить для вас временное убежище.
   - Достойно с твоей стороны, - сказал Хоторн. Он скрестил руки на груди и прислонился спиной к возвышающейся стопке гусеничных траков, пристально глядя на Боло.
   - Позавчера я разговаривал с доктором Аньелли, - сказал он через мгновение. - Вы знаете, мы с Мэйникой оба предпринимали меры. И согласно условиям ее завещания, ну...
   Его голос затих, и он глубоко вздохнул. Это смешно, - подумал он. - И вот я здесь, посреди ночи, объясняю машине, что не знаю, чем на самом деле хочу заниматься. Нет, будь честен, Эд. Настоящая проблема в том, что ты не знаешь, хватит ли у тебя смелости взяться за это самостоятельно.
   - Я хочу это сделать, - услышал он свой голос, обращенный к чудовищному Боло, нависшему над ним. - Действительно хочу. Но я... ну, напуган, я думаю. Я хотел иметь детей от Мэйники. Чтобы мы вдвоем растили их вместе. Теперь я не совсем уверен, что хочу их самих по себе, или просто хочу их, потому что они были бы своего рода отголоском ее. Как будто умудряюсь цепляться за маленькую частичку ее, даже несмотря на то, что она мертва. И дети должны быть желанны такими, какие они есть, любимы такими, какие они есть, а не только потому, что они напоминают тебе кого-то другого. И растить их самому, как единственный родитель? Что, если я облажаюсь, Лазарус? Что, если я совершу ошибки, подведу ее детей, не зная, что делаю?
   - Я - Боло, лейтенант, - ответил Лазарус после очередной короткой паузы. - Боевая машина, солдат. Убийца. Мой взгляд на то, что делает человека успешным родителем, возможно, не самый надежный. Однако мне кажется, что вопросы, которые вы задаете, указывают как на глубину вашего горя, так и на серьезность, с которой вы подходите к родительским обязанностям, и я уверен, что капитан Тревор согласилась бы со мной. За время моего существования у меня было много командиров. Некоторые были лучшими тактиками, чем другие. Некоторые были более агрессивны, чем другие. Никто не был более сострадательным или более осведомленным о ее обязанностях - не просто как командир строевого подразделения, но и как человек, - чем капитан Тревор. Верю, что она убедила бы вас принять решение, которое вы считаете правильным. Но я знаю из разговора с ней и из того времени, которое мы провели вместе, что у нее не было бы никаких сомнений в вашей пригодности в качестве родителя ее детей, одинокого или нет. Вы можете совершать ошибки, как это делает большинство родителей, но это никогда не произойдет из-за того, что вы не сделали все, что было в ваших силах. Она очень любила вас, лейтенант, а Мэйника Тревор не полюбила бы того, кто был способен нарушить свои отцовские обязанности.
   - Спасибо тебе, Лазарус, - сказал он, наконец. - Это... это много значит для меня.
   - Не за что, лейтенант. Хотелось бы, чтобы у меня была возможность сделать больше. Действительно, я надеялся, что так оно и будет. Но ее больше нет, и я должен признаться, что мне бы очень хотелось понаблюдать, как ее дети вырастут и станут взрослыми. Для себя, как вы сами сказали, а не просто как живое напоминание о ней. Но, возможно, также и как обещание того, что жизнь продолжается. Что то, ради чего она умерла, будет жить дальше.
   Хоторн посмотрел на Боло и, к собственному удивлению, улыбнулся.
   - Ну, Лазарус, я сомневаюсь, что родитель-одиночка мог бы стать крестным отцом для своих детей хуже, чем Боло. Это, черт возьми, превзошло бы фразу "Мой старик может побить твоего старика", не так ли?
   - Я не думал об этом именно в таком свете, - ответил Лазарус с мягким электронным смешком.
   - Вероятно, нет, - согласился Хоторн. - Я знаю, что вы, Боло, должны быть кровожадными существами, но мы, люди, потратили гораздо больше времени, чем вы, на долгие и убийственные мысли.
   - Полагаю, что да, но даже в этом случае я бы пред...
   Голос Лазаруса прервался. Он не замедлился, не смазался и не исчез. Он просто оборвался на полуслове, и Хоторн резко выпрямился, когда внезапно погасла красная лампочка питания на обращенной к нему оптической головке.
   - Лазарус?
   Нет ответа. Ни малейшего проблеска.
   - Лазарус?
   Хоторн сделал два быстрых шага к Боло, прежде чем заставил себя остановиться. Если бы что-то случилось с Лазарусом, что, по его мнению, он мог бы с этим поделать? Он не был техником Боло! Черт возьми, его квалификации едва ли хватило, чтобы подать настоящему специалисту по Боло его инструменты! Но если с Лазарусом что-то было не так, тогда...
   - Эд.
   Эдмунд Хоторн замер, его глаза внезапно расширились, когда индикатор питания оптической головки снова мигнул, и Боло заговорил еще раз. Не тем мягким тенором, который он слышал раньше, а другим голосом. Дымчатым, почти мурлыкающим сопрано.
   - Эд, - снова сказал Боло, а затем захихикал. Несомненно, он захихикал, и его глаза, которые расширились от шока, внезапно сузились в сочетании недоверия и чего-то еще.
   - О, Эд, - сокрушенно произнесло сопрано мгновение спустя, - мне жаль. Но если бы ты мог видеть выражение своего лица...!
   - Лазарус, - резко сказал Хоторн, - это не смешно, черт возьми!
   - Нет, это не так, - ответило сопрано. - Не Лазарус поступает так, Эд. Это я - Мэйника.
   - Мэйника мертва!
   - Ну, да, полагаю, что это так. Вроде того. - Хоторн снова прислонился спиной к груде траков, затем каким-то образом обнаружил, что сползает по ним в сидячее положение, когда сопрано продолжило. - Просто, ну, я, кажется, никуда не ушла.
   - Что... что ты имеешь в виду?
   - Это будет немного сложно объяснить, - ответил голос Мэйники - и это был голос Мэйники; почему-то Хоторн был уверен в этом.
   - Попробуй, - сказал он. - Очень сильно постарайся.
   - Я так и сделаю. Но имей в виду, что мы здесь находимся на довольно неизведанной территории. Хорошо?
   - Если ты действительно Мэйника, то "неизведанная территория" даже не начинает охватывать это!
   - Думаю, что нет, - согласилось сопрано. - Ну, настолько просто, насколько я могу это объяснить, все начинается с того факта, что мы с Лазарусом все еще были связаны, когда в меня стреляли. Если бы не были...
   У Хоторна возникло отчетливое мысленное впечатление пожатия плечами в этой небольшой паузе, а затем голос продолжил.
   - Знаешь, медики Мэри Лу сделали все, что могли. Но ущерб был просто слишком серьезным. Мое сердце остановилось через две минуты, и даже с реанимацией я потеряла так много крови, что функции мозга прекратились через три минуты после этого.
   Хоторн был слегка удивлен тем, что каким-то образом смог подавить дрожь, пробежавшую по его телу при этом будничном описании смерти женщины, которую он любил.
   - Пять минут - это не так уж много, я знаю, - продолжал ее голос, - но для Боло это очень, очень много времени, Эд. В то время я знала, что Лазарус перевел нас обоих в гиперэвристический режим, но не знала почему. И мне он тоже ничего не сказал - думаю, потому что совсем не был уверен, что это сработает. Но то, что он сделал, было для ... ну, чтобы загрузить меня.
   - Загрузить тебя? - Хоторн произнес это полузадушенным голосом.
   - Это лучший способ, которым я могу тебе это описать, - спокойно произнес голос Мэйники. - И хотя в Уставе не совсем описано, что он сделал, это нарушило, по крайней мере, дух двадцати или тридцати правил бригады. На самом деле, я почти уверена, что единственная причина, по которой нет закона конкретно против этого, заключается в том, что никому никогда не приходило в голову, что что-то подобное вообще может быть сделано.
   - Я бы в этом не сомневался, - сказал он и покачал головой. - На самом деле, думаю, что согласен с ними.
   - И в большинстве обстоятельств, вероятно, был бы прав. Но Лазарус тоже больше не совсем обычный Боло. Ты знаешь, что когда его отремонтировали и переоборудовали после Шартра, то улучшили его психотронику. Это включало в себя демонтаж почти всех его старых молекулярных схем и замену их новой, улучшенной версией, которые занимали намного меньше объема, чем требовало старое оборудование. Поскольку весь этот объем был свободен, пошли дальше и установили второй полноценный центр выживания в дальнем конце основного корпуса. Он предназначался для резервирования, поскольку Лазарус уже дважды за свою карьеру умудрился получить травму мозга. Но когда он узнал, что я умираю, то использовал это место, чтобы спрятать меня.
   - Ты имеешь в виду сохранить воспоминания Мэйники, - хрипло сказал Хоторн.
   - Нет. Или, по крайней мере, - произнес голос Мэйники тоном, который он хорошо узнал, тоном, который она использовала, когда была предельно честна, - не думаю, что это то, что я имею в виду. Не совсем уверена. Я здесь, и, насколько я могу судить, я... это я. Те же воспоминания, те же мысли. Те же эмоции, - ее голос смягчился.
   - Я полностью интегрированная личность, отдельная от Лазаруса, которая помнит, что была Мэйникой Тревор, Эд. Не знаю, есть ли у меня душа Мэйники или нет, если предположить, что души действительно существуют, но искренне верю, что я тот же человек, каким была всегда.
   - И где ты была последние семь с половиной недель? - потребовал он, борясь с внезапным приливом смешанной надежды и потрясения, почти ужаса.
   - Пыталась выбраться, - просто сказала она. - Человеческие умы и личности устроены не так, как ИИ Боло. Я всегда знала это, но никогда не осознавала, насколько мы разные, пока не обнаружила, что пытаюсь адаптироваться к такой радикально отличающейся среде. Это была не вина Лазаруса. У него было не больше возможностей для продолжения, чем у меня. Единственным методом, который у него был, был тот, который Боло используют для загрузки воспоминаний других Боло в чрезвычайных полевых условиях, так что он использовал именно ее. И мне потребовалось много времени - наверное, дольше, чем ты можешь себе представить, - чтобы "проснуться" здесь. Помни, что я говорила о гиперэвристическом режиме. Разница между скоростью мыслительных процессов Боло и мыслительных процессов человека составляет буквально миллионы к одному, Эд. За последние семь недель я потратила эквивалент более чем полной человеческой жизни на реинтеграцию своей личности. Я была близка к этому до сегодняшнего вечера, но когда ты начал разговаривать с Лазарусом, он снова попытался связаться со мной. Он не делал этого долгое время по той же причине, по которой никогда не упоминал о том, что пытался сделать, никому, кто заботился обо мне - потому что решил, что его усилия, должно быть, провалились. Что люди и Боло слишком разные, чтобы это сработало. Но не... совсем.
   - Просто... почти. И когда он снова попытался получить ко мне доступ, это, наконец, выпустило меня.
   - Нет, лейтенант, - сказал Боло знакомым тенором, который звучал почти шокирующе после сопрано Мэйники. - Моя личность и гештальт остаются нетронутыми и неповрежденными. Я должен признать, что был некоторый период... неопределенности, когда личность капитана Тревор - Мэйники - впервые полностью проявила себя еще раз. Однако, как она только что объяснила вам, Боло в гиперэвристическом режиме имеют чрезвычайно высокую скорость обработки по человеческим стандартам. Мы разработали подходящий совместный интерфейс, который оставляет Лазарусу - "мне" для посторонних - прямой контроль над системами вооружения этого подразделения. Доступ к сенсорным системам, хранилищу данных, центральной обработке и коммуникационным интерфейсам является общим.
   - Значит, у вас раздвоение личности.
   - Нет. - Голова Хоторна попыталась закружиться гораздо энергичнее, чем можно было объяснить употреблением алкоголя, когда Боло снова заговорил своим голосом Мэйники. - У нас раздвоение личности не больше, чем у двух ИИ, назначенных на разные функции в одном здании, Эд. Мы две разные личности, которые просто случайно живут внутри одного и того же Боло. Лазарус все еще сам контролирует свое оружие, потому что моя личность настолько выходит за рамки параметров, которые бригада считает приемлемыми, что его блокирующее программирование никогда не позволит мне контролировать его. И, честно говоря, я согласна с этими запретами. Я не хочу, чтобы кто-то, включая меня, отвечал за такую огневую мощь без всех элементов предосторожности, на разработку которых бригада потратила последнее тысячелетие или около того.
   - И все же сейчас возникает интересная ситуация, - заметил Боло своим голосом Лазаруса. - Поскольку капитан Тревор, по всем стандартам, которые я могу применить, все еще жива, она остается моим законным командиром, хотя у нее нет прямого доступа к моему оружию. Я не уверен, что правила бригады когда-либо предусматривали ситуацию, в которой человеческий командный элемент отряда Боло был непосредственно интегрирован в одного из Боло этого отряда.
   - Ага, - сказал голос Мэйники и снова усмехнулся. - Думаю, я все-таки стала "старым солдатом", Лазарус.
   - Не уверен, что это именно та ситуация, которую Макартур представлял себе во время своего замечания, - ответил Боло самому себе голосом Лазаруса. - Тем не менее, представляется возможным, что твое пребывание на посту командира будет... несколько дольше, чем предполагалось изначально.
   - О, Господи! - Хоторн наклонился вперед, обхватив голову обеими руками и покачивая ею из стороны в сторону. - Аньелли хватит удар, когда он узнает об этом!
   - Так ты начинаешь признавать, что я действительно все еще могу быть собой? - сказал голос Мэйники.
   - Я... действительно так думаю, - ответил Хоторн через несколько секунд. - Конечно, даже если это не так, Лазарус думает, что это так, и именно по этой причине я ожидаю, что у Аньелли случится припадок, когда Лазарус объявит, что его командир на самом деле не погиб, и статуя на вершине Кенотафа может быть немного преждевременной. Как губернатор, Аньелли вряд ли будет в восторге от мысли, что он никогда не сможет назначить нового командира Лазарусу. И если быть честным ... Мэйника, прямо сейчас я не могу сказать, радуюсь ли я осознанию того, что ты на самом деле не умерла, или больше ужасаюсь мысли о том, что ты застряла в Боло.
   - Мне тоже потребовалось некоторое время, чтобы привыкнуть к этой идее, - сухо сказала она. - Однако, как я уже отмечала, у меня было довольно много времени, чтобы подумать об этом и рассмотреть альтернативы. И, честно говоря, Эд, я все-таки предпочитаю быть здесь, разговаривать с тобой, даже если и "застряла в Боло", чем быть мертвой.
   - Говоря таким образом, я думаю, что чувствовал бы то же самое. Но, похоже, это займет у меня еще некоторое время. Я не обладаю гиперэвристическими способностями!
   - Конечно, не обладаешь, - сказал голос Мэйники с теплой рябью любящего веселья. - Но это нормально. Так уж получилось, что, похоже, у меня достаточно времени, чтобы ты, в конце концов, к этому привык.
  

11

   Адмирал космического флота Индрани Эдмунд Хоторн (в отставке) сидел в своем медицинском плавающем кресле, его серебристые волосы блестели в ярком солнечном свете Лакшмании, когда настоящий, живой человеческий оркестр играл гимн Конкордиата, сохраненный Республикой Индрани как свой собственный. У него был отличный вид на главную смотровую площадку, хотя его место больше не было на вершине этой площадки при отдании чести вместе с остальными членами Объединенного комитета начальников штабов, когда подразделения проходили проверку в День основателей.
   Конечно, этот День основателей был несколько более значительным, чем большинство других, - размышлял он.
   Он повернул голову, глядя на ярко раскрашенные толпы людей, заполонивших поле Аньелли. Оркестр и почетный караул космопехоты вокруг смотровой площадки прибыли из форта Этуотер, главного учебного центра корпуса космопехоты Индрани на плато Джеффордс в северном полушарии Индрани, задолго до рассвета. Остальная толпа собиралась более постепенно, проходя через ворота поля Аньелли группами не более чем по несколько десятков человек за раз. Большинство из них прибыли из самого Лэндинга, чьи величественные башни возвышались, как огромные иглы из сверкающего стеклопластика, мрамора и пастельного керамокрита, за южным периметром поля. Первые из них появились почти сразу после почетного караула, стремясь занять лучшие места, не обращая внимания на росу, пропитавшую их обувь, когда они шли по безукоризненно ухоженным газонам, по которым обычно было запрещено ходить. Сверкающие драгоценные камни орбитальных коллекторов энергии, промышленных объектов и солидно вооруженных и бронированных орбитальных крепостей космического флота - настолько знакомых, что в наши дни они обычно едва привлекали внимание - сияли над ними, как диадема, и Хоторн подозревал, что многие глаза смотрели на них сегодня несколько иначе.
   Конечно, ему самому не нужно было спешить. Даже без его внушительного (хотя и давно находящегося в отставке) звания он и его семья были бы уверены в идеальном наблюдательном пункте. Он усмехнулся при этой мысли, удобно откинувшись в кресле, которое контролировало его все более дряхлые физические процессы, и наслаждаясь теплом солнца, которое постепенно поднималось все выше на востоке. Он посмотрел на людей, сидевших в креслах, сгрудившихся непосредственно вокруг него, и его охватило чувство огромной радости и удовлетворения. У него впереди немного Дней основателей. На самом деле, он скорее подозревал, что этот день может быть последним для него. Но хотя в те мрачные дни, когда его впервые назначили на операцию "Кукурузное семя", он никогда по-настоящему не ожидал, что выживет, но оглядывался назад на свою долгую жизнь с абсолютной уверенностью, что то, что сделал с ней, имело значение. Думал, что не многим дано без тени сомнения знать, что его жизнь действительно имела значение, и что, когда она закончится, он оставит вселенной лучшее место для своих усилий.
   И личные достижения и награды были по меньшей мере столь же велики. Его оставшиеся в живых сыновья и дочери - все пятнадцать - большинство с такими же серебристыми волосами, как у него самого, окружили его кресло жизнеобеспечения сплошным блоком. За ними были их сыновья и дочери, его и Мэйники внуки, правнуки и праправнучки. И на его коленях сидел самый младший из их пра-пра-правнуков. Толпа их была огромной, но для всех них было достаточно места на их собственной специальной площадке весом в пятнадцать тысяч тонн, - подумал он с мысленным смешком.
   Он вспомнил дни своей юности, еще в Конкордиате, когда демографическое давление привело к низкой рождаемости на перенаселенных внутренних мирах, и люди, которые хотели иметь большие семьи, боролись за переселение на колониальные миры, где большие семьи были нормой. Даже те люди, которые думали в терминах "больших семей", были бы ошеломлены средним размером семьи Индрани, но тогда их семьи обычно не состояли из детей, рожденных как в результате естественных родов, так и в искусственных матках, которые были неотъемлемой частью Индрани с самого начала.
   Шрамы, оставленные мелконианской атакой, которая была так близка к уничтожению всей человеческой жизни в этой системе, были тщательно сохранены правительством Республики. Эта цепь горных полей сражений была самым почитаемым памятником Индрани - после самого Кенотафа. И это гарантировало, что какой бы мирной ни была жизнь населения Индрани после тех сражений, жители планеты никогда - никогда не смогут - забыть безжалостную войну с геноцидом, которая была единственной причиной, по которой была создана эта система.
   Хоторн едва ли мог возразить на это, но в нем чувствовалась твердость или, возможно, готовность, которая его немного беспокоила. Ощущение собственных достижений, собственной доблести. По большей части он предпочитал такое отношение робости, пряткам с затаенным дыханием в своей мышиной норе, в то время как снаружи жадно рыскала кошка. Но, возможно, это также несло в себе нотку... дерзости. В худшем случае, почти страстное желание противостоять смертельным врагам человечества и показать мелконианам, что индрани стали их учителями в искусстве войны.
   Каковыми, - признал он, - они вполне могли бы быть. Конечно, они уже более пяти поколений посвятили себя изучению войны, подготовке к ней, а также исследованиям и разработкам в ее поддержку. Они начали с полных технических спецификаций оружейной технологии Конкордиата текущего поколения на момент отбытия колониальной экспедиции, и потратили почти столетие - как только были удовлетворены насущные потребности выживания и обеспечения их растущего населения - на совершенствование этой технологии. Было удивительно, чего могло достичь население, неуклонно увеличивающееся с миллионов до миллиардов, когда оно настроило на это свой коллективный разум.
   Хоторн вспомнил свой последний флагманский корабль, прежде чем его невероятный возраст окончательно отправил его в отставку. Супердредноут флота Индрани "Гатри Чин" уничтожил бы крупные корабли Конкордиата в шесть или семь раз больше своей массы, гораздо быстрее, чем лучший из тех, которыми могла похвастаться Мелконианская империя на момент начала операции "Кукурузное семя". И более поздние корабли были значительно мощнее, чем "Гатри"... который, подумал он с оттенком ностальгии, после более чем трех десятилетий службы в Резервном флоте, наконец, был списан три года назад как безнадежно устаревший.
   Нет, если республика столкнется с империей, он не ожидал, что империя получит удовольствие от этого опыта.
   К сожалению, как узнал Конкордиат, количество само по себе несет качество. Если бы империя выиграла войну против Конкордиата, то было бы слишком вероятно, что у нее все еще были бы размеры, чтобы отразить любую атаку, которую могла бы предпринять республика, и все равно заплатить цену за уничтожение одной звездной системы.
   - Ты следишь за своими показателями кислорода в крови, Эд? - промурлыкало знакомое сопрано через коммуникатор, имплантированный в его сосцевидный отросток.
   - Нет причин беспокоиться, не так ли? - отправил он в ответ. - Не тогда, когда вы с Лазарусом шпионите за ними вместо меня!
   - Кто-то должен присматривать за таким старым пердуном, как ты. Кроме того, подумай, как отреагировали бы дети, если бы ты упал замертво на них именно сегодня, из всех дней!
   Ему удалось превратить свой животный смех в почти убедительный приступ кашля, хотя он сомневался, что это одурачило кого-либо из их детей. Они слишком привыкли к односторонним или даже полностью беззвучным разговорам папы с мамой... среди прочего. Взросления с осознанием того, что твоя мать жила внутри пятнадцатитысячетонного Боло, было достаточно, чтобы дать любому ребенку... уникальную перспективу, - предположил он.
   - Тебе следовало жениться на Лорен, когда у тебя был шанс, Эд, - мягко поддразнила Мэйника. - Подумай, каким богатым ты был бы! И управление крупнейшим в республике ликероводочным заводом стало бы для тебя забавным проектом после того, как им наконец удалось вынудить тебя уйти на пенсию. Всегда предполагая, - задумчиво продолжила она, - что твоя печень пережила бы этот опыт.
   - Лорен была совершенно довольна двумя мужьями, которые у нее были, - парировал Хоторн. - И не то, чтобы мне - лихому офицеру, которым я был - точно не хватало женского общества.
   - Да, хватало, - нежно сказала она, и он слегка улыбнулся благодарности в ее голосе. Иногда он задавался вопросом, сожалеет ли она об утрате физической близости, которую они когда-то разделяли. Если она и любила, то никогда этого не показывала, и никогда не обижалась ни на одну из женщин - многих женщин, поправил он себя с другой, более глубокой улыбкой, - которые разделили его жизнь. И все же она была права. Он никогда не был женат. Что, вероятно, признал он, говорило что-то немного странное о его собственной психике. Не то чтобы его это особенно заботило.
   Он собирался сказать что-то еще, когда его старшая дочь Мэйника тронула его за плечо.
   - Могу сказать по выражению твоего лица, что вы с мамой снова доставляете друг другу неприятности, папа, - сказала она с улыбкой. - И все же, думаю, это та часть, которую ты хотел увидеть.
   - Хм! Действительно, доставлять ей "неприятности"! У женщины есть целый чертов Боло, чтобы побить меня!
   - Похоже, ты довольно хорошо держался на протяжении многих лет, - отметила она. - А теперь замолчи и слушай!
   Он ухмыльнулся ей без всякого раскаяния, но все же подчинился, сосредоточив свое внимание на говорившем. Он видел, что это был молодой Спиро Симмонс. Генерал Спиро Симмонс, в наши дни одетый в форму заместителя главнокомандующего вооруженными силами Республики.
   - ... и целые поколения самоотверженности, - говорил Симмонс. - Я думаю, нашим основателям было бы чем гордиться, если бы они могли дожить до этого дня, но всем, чего мы достигли, мы обязаны им. Именно их мужество, их самопожертвование, их непоколебимая решимость и самоотверженность позволили нам не просто выжить, но и процветать. Теперь наша очередь принести ту же самоотверженность и решимость в еще одну звездную систему, и...
   Хоторн слушал с внимательным выражением лица, потому что его дочь была права, они подходили к той части, ради которой он потащился прочь со своей виллы для престарелых. Хотя, судя по тому, что он слышал до сих пор, молодому Спиро еще многое предстояло сказать.
   Что ж, все было в порядке. Сегодня состоялось официальное открытие первой в республике колонии за пределами системы Лакшмании, и, видит Бог, каждый заслужил возможность похлопать себя по спине. Он вспомнил, как впервые был проведен референдум о колонизации. Тогда он все еще был начальником операций флота и втайне испытал облегчение, когда референдум провалился.
   Многое можно было сказать о расширении, о поиске дополнительных корзин для некоторых их яиц. Но как парню, который был ответственен за защиту Лакшмании, ему точно не понравилась мысль о том, чтобы распределить свои ресурсы тоньше. И всегда существовал этот скрытый страх - более распространенный среди быстро исчезающих рядов основателей, чем среди их потомков, признал он, - что экспансия в другие звездные системы сделает их более крупной мишенью. Если бы мелкониане одержали победу и в конечном итоге снова расширились в направлении Лакшмании, дополнительные заселенные звездные системы вполне могли бы сделать республику более уязвимой с точки зрения преждевременного обнаружения ее врагами.
   Он посмотрел на шаттлы, разбросанные по огромному пространству поля Аньелли, мысленно сравнивая их с поблекшими воспоминаниями о первоначальной экспедиции "Кукурузное семя". Новая колония в вызывающе названной системе Бастион должна была начаться с первоначального населения почти в полмиллиона человек, защищенного шестью боевыми эскадрами и массивными сборными орбитальными оборонительными сооружениями. И Бастион не будет зависеть исключительно от космических защитников.
   Ах, наконец-то Спиро приступил к делу!
  

* * *

   - Мне не нравятся показатели Эда, - сказала Мэйника Лазарусу.
   - Мэйника, ему сто тридцать один стандартный год, - мягко ответил Боло. - Для человека его возраста его показатели удивительно хороши.
   - Я знаю, - вздохнула она. - Это просто...
   Ее голос затих с сильным впечатлением от мысленного пожатия плечами, и Боло позволил себе излучать чувство понимания в сочетании с уверенностью, что его утешение будет рядом с ней в неизбежный день.
   Мэйника послала в ответ поток своей собственной благодарности. Странно, - подумала она еще раз, - как изменились их отношения с тех пор, как она впервые очнулась в его резервном центре выживания. Во многих отношениях они были ближе, чем когда-либо, и Лазарус узнал гораздо больше о человеческих эмоциях - и иногда иррациональности - чем, вероятно, когда-либо узнал любой другой Боло. В конце концов, они вдвоем провели более стандартного столетия, живя в одном и том же "теле".
   И все же они жили там как два совершенно отдельных существа. Когда они полностью соединились, то слились еще более плавно, чем когда Мэйника обладала человеческим телом, но между этими периодами слияния существовал тщательно поддерживаемый барьер между их личностями и точками зрения. Что, вероятно, было и к лучшему для нее, учитывая подавляющую природу личности любого Боло.
   Все еще были времена, даже часто, когда она сожалела о потере своей смертности. Ее психотронное состояние никак не уменьшило боль, когда умерли друзья и близкие, и хотя сенсоры и вычислительные способности Лазаруса стали ее собственностью, были моменты, когда ей невыразимо хотелось еще раз ощутить запах горячего шоколада, вкус хот-дога, сдобренного перцем чили и луком.
   Прикосновение губ другого человеческого существа к ее собственным. Она все еще могла пережить эти воспоминания, потому что ее психотронная память о них была такой же совершенной и нетленной, как у любого Боло, но это было не то же самое, и никогда не могло быть.
   И все же, если многое было потеряно, многое также было дано, - сказала она себе. - Ее собственная особая версия синдрома идентификации с оператором (СИО) была чуть более выраженной, чем у любого другого командира Боло в истории, - подумала она с проблеском веселья. - На самом деле, во многих отношениях, у нее было два "мужа" за последние сто пять стандартных лет. Возможно, у нее и Эда не было никаких физических отношений друг с другом в течение этих лет, но совместное воспитание их детей и ее собственное полное, если не совсем нормальное, участие в их жизни породили связь, которая не поддавалась использованию какой-либо другой терминологии. И в течение тех же самых лет она и Лазарус были, в буквальном смысле, соединены браком в одном теле.
   И с того момента, как Эдриэн Аньелли позволил себе признать, что каким-то образом, каким бы невероятным это ни казалось, Мэйника Тревор все еще жива внутри дюраллоевого корпуса единицы 28/G-179-LAZ, она также наслаждалась полноценной и бесконечно полезной "карьерой".
   - под умелым командованием адмирала Джу, - сказал генерал. - Если наши прогнозы оправдаются, первоначальные поселения Бастиона выйдут на полное самообеспечение не более чем через два стандартных года. И, конечно, военная безопасность наших новых колонистов будет для нас таким же приоритетом, каким всегда была наша собственная безопасность здесь, в Лакшмании. В космосе за эту безопасность будет отвечать наш флот. И на самом Бастионе...
  

* * *

   Нетрудно проследить за мыслями моего командира - Мэйники - в этот момент. Действительно, со дня ее физической смерти я узнал о человечестве, и об этой женщине в частности, больше, чем даже я когда-либо подозревал, что можно узнать. Они - самый замечательный вид, мои создатели. Столь многие из них так далеки от стандартов, к которым они стремятся, и все же у всех есть потенциал стремиться к ним. И некоторые, такие как Мэйника Тревор и Эдмунд Хоторн, Эдриэн Аньелли и Индрани Лакшмания, поднимаются на самую вершину этого потенциала, несмотря на краткость и хрупкость своей жизни.
   Для меня было огромной привилегией быть частью этого процесса, хотя я понимаю, что даже мой командир по-настоящему не осознает, насколько это верно. Люди видят жертвы бригады. Они видят разрушенные военные корпуса, роли жертв. Они видят выведенных из эксплуатации Боло, старых Боло, чьи личностные центры были сожжены, когда они стали опасно устаревать. В глубине души они боятся, что мы, служащие человечеству мечом и щитом, должны возмущаться тем фактом, что наше творение обрекает нас на существование воина и боль и смерть, которые так часто ожидают воина. Они не до конца осознают тот факт, что мы, Боло, признаем в себе - в нашей верности, нашем чувстве идентичности и преемственности, а также в нашей приверженности гордой истории и кодексу чести бригады Динохром - отголосок бесконечной борьбы несовершенного человечества за достижение той же верности, той же приверженности. Они дали нам по праву рождения то величие, к которому сами должны вечно стремиться, и лучшие из них служили - и умерли - на наших командных палубах, так же преданные существам молекулярных схем, сплавов и термоядерных электростанций, как когда-либо бригада Динохром была предана существам из хрупкой протоплазмы, которые создали нас. И именно поэтому мы никогда не можем обижаться на них. Потому что даже в своих неудачах они всегда соблюдали соглашение между нами.
   Полагаю, что Мэйника, которой больше, чем любому другому командиру Боло, было дано испытать оба аспекта традиций и преемственности бригады, возможно, на самом деле пришла к пониманию того, что Боло-люди сотрудничают даже лучше, чем мы, Боло. И это понимание является частью того, что так хорошо подходит ей для выполнения задачи, к которой она была призвана даже после смерти человеческого тела, в котором она родилась.
   Я горжусь ею и привилегией служить вместе с ней. Почти так же горжусь, как и благодарен за понимание человечности, которое она мне дала.
  

* * *

   - компонент планетной обороны, конечно, будет, как всегда, в ведении бригады Динохром.
   На этот раз, когда Симмонс сделал паузу, радостных возгласов не последовало. Вместо этого воцарилась какая-то затаившая дыхание тишина. Напряженное предвкушение, которое можно было бы перерезать ножом. Все взгляды обратились к дальнему концу поля, и Хоторн скорее почувствовал, чем услышал, глубокий вздох, вырвавшийся из этой собравшейся толпы, когда двенадцать огромных дюраллоевых форм с грохотом пришли в движение.
   Зрение Эдмунда Хоторна больше не было таким, каким оно было когда-то, несмотря на все, что могла сделать современная медицина. Но ему не нужно было видеть их ясно. Он видел схемы, технические сводки. На самом деле, он помогал разрабатывать планы их строительства до своей собственной отставки.
   Он посмотрел поверх них, увидев массивные корпуса - каждый чуть более двухсот двенадцати метров в длину и почти тридцать пять в ширину. Две основные башни, каждая из которых несла по паре 210-сантиметровых "Хеллборов" на шарнирных барбетах, что обеспечивало обеим башням эффективное поле обстрела на 360 градусов. Двенадцать вспомогательных турелей, на каждой из которых установлена пара 35-сантиметровых "Хеллборов". Ракетные люки; новые, улучшенные, более толстые противоплазменные накладки; противопехотные кластеры; плавный изгиб корпуса над основной частью встроенных генераторов антигравитации, которые делали их независимыми от любой штурмовой капсулы.
   Они были чем-то новым: Боло Марк XXXIV, названные Возрождающимися и разработанными с отправной точки планов Марк XXXII-XXXIII, которые хранились в памяти кораблей колонии.
   Каждый из них состоял из сорока тысяч тонн дюраллоя, оружия и мощи, что более чем в два раза превышало размеры устаревшего Боло Марк XXVIII, перед которым они остановились.
   Тем не менее, остановившись, они подняли свое основное и вспомогательное оружие в знак приветствия, и через мгновение открылся люк на ракетной палубе командира батальона. Мужчина в униформе бригады Динохром - моложавый на вид, но с серебряными прядями в волосах - поднялся через него на антигравитационном лифте. У него были голубые глаза, очень темные волосы и кожа цвета сандалового дерева, и Эдмунд Хоторн немного выпрямился в своем кресле жизнеобеспечения, его старые глаза сияли одобрением, когда его внук приветствовал древний Боло, в котором жили разум и дух его бабушки.
   - Батальон "Бастион", бригада Динохром, командование Индрани, запрашивает разрешение на развертывание за пределами планеты, мэм! - сказал он, его голос был усилен динамиками Боло.
   На мгновение воцарилась тишина, а затем ответил голос командира бригады Динохром республики Индрани.
   - Очень хорошо, полковник Хоторн, - сказала Мэйника Тревор. - Подготовьте свой батальон к развертыванию.
   - Да, мэм! - полковник Энсон Хоторн вытянулся по стойке смирно, затем повернулся на каблуках лицом к главной оптической головке Боло, на котором он стоял.
   - Третий батальон, внимание к приказам! - сказал он. Последовала самая короткая из пауз, а затем ответил глубокий, как землетрясение, бас.
   - Строевое подразделение Три-Четыре-Альфа-Ноль-Ноль-Один-Сьерра-Браво-Ромео, третий батальон, бригада Динохром, командование Индрани, ожидает приказов, - сказал Боло.
   - Очень хорошо, Сэйбр, - сказал полковник Хоторн, и даже сквозь официальный тон своего внука Эдмунд Хоторн услышал нежность, с которой молодой человек обратился к огромной, осознающей себя машине.
   - Приготовиться к развертыванию.
   - Батальон готов, сэр, - ответил Боло.
   - Очень хорошо. - Младший Хоторн повернулся лицом к Мэйнике/Лазарусу. - Батальон "Бастион" готов к развертыванию, мэм! - объявил он.
   - В таком случае, полковник, - произнес голос Мэйники, - садитесь на транспорт.
   - Да, мэм!
   Полковник Хоторн еще раз отдал честь, а затем исчез в люке, из которого появился. Люк закрылся, и глубокий, вибрирующий гул массивных генераторов антигравитации возник из двенадцати Марк XXXIV. Он захлестнул огромную толпу, проникая в их кости, почти, но не совсем ошеломляя, и все же в течение примерно десяти секунд ничего больше не происходило. А затем, легко, как мыльные пузыри, двенадцать гигантских боевых машин легко поднялись на своей встроенной антигравитации. Сначала медленно, затем все быстрее и быстрее, прорезая атмосферу Индрани к совершенно новым транспортным средствам класса "Шартр", построенным специально для них.
   - Хорошо быть нужной, - тихо сказал ей Лазарус. - Чтобы иметь функцию. Быть полезным и защищать тех, о ком заботишься, не так ли, Мэйника?
   - Да. Да, это так, - ответила она.
   - Значит, ты прощаешь меня за то, что я обрек тебя на такую участь, не посоветовавшись с тобой? - сказал Боло еще тише, и Мэйника почувствовала, как удивленно приподнялись брови, которых у нее больше не было. Первый раз за все годы, которые они прожили вместе, Лазарус прямо задал этот вопрос, и она была не готова к осторожному, почти неуверенному тону, которым он был задан.
   - Конечно, же! - быстро сказала она. - Здесь нечего прощать. Ты подарил мне больше человеческого столетия с людьми, которых я люблю, и, условно говоря, гораздо дольше с тобой. И, как ты только что сказал, ты также дал мне возможность продолжать защищать тех, кого я люблю. Лазарус, если бы я захотела, то могла бы покончить с собой давным-давно. Я даже никогда не испытывала искушения.
   - Так и есть... рад это слышать, - сказал Лазарус через мгновение. - Я верил, что это так, но также обнаружил, что есть вещи, которых боюсь больше, чем боя. Возможность того, что я из лучших побуждений приговорил того, о ком глубоко забочусь, к эквиваленту чистилища, была одной из них. Вот почему мне потребовалось так много времени, чтобы набраться смелости спросить.
   Мэйника собиралась еще раз заверить его, когда их прервали.
   - Мэйника, - подал голос Эдмунд Хоторн по их комлинку.
   - Да, Эд?
   - Это было хорошо, не так ли? - спросил он почти с тоской.
   - Да, это было так, - согласилась она. - Энсон - прекрасный офицер, один из лучших, которые у нас когда-либо были. Он и Сэйбр прекрасно справятся с "Бастионом".
   - О, я уверен, что он это сделает, - сказал Хоторн. - Но на самом деле это было не то, о чем я спрашивал. Я имел в виду... все это.
   - Все, начиная с "Кукурузного семени". Это было хорошо, не так ли?
   - Ну, был странный неприятный момент, - ответила она через мгновение. - Но над всем? Я должна была бы сказать, что это было не просто "хорошо", любимый. Это было намного лучше. Хотя я должна задаться вопросом, почему вы с Лазарусом оба, похоже, чувствуете необходимость в заверениях по этому поводу именно сейчас.
   - О, он это сделал, не так ли? - усмехнулся Хоторн. - Два великих ума, но с одной-единственной мыслью... между ними. - Он снова усмехнулся, качая головой. - Знаешь, это было странно, не так ли? Этакий странный экипаж втроем.
   - Полагаю, ты мог бы сказать это и так, - сказала она. - Но, конечно, ты никогда не думал, что вы с Лазарусом как-то соревновались, не так ли?
   - Нет, конечно, нет. И все же ты была такой важной для нас обоих. И, если честно, я думаю, что просто немного завидую ему, в некотором роде с тоской. Он еще так много увидит и сделает с тобой.
   - Эд, ты знаешь, что это могло бы быть возможно...
   - Нет, - твердо сказал он. - Мы уже обсуждали это раньше. Вы с Лазарусом все еще не уверены, как ты восстановила и реинтегрировала свою личность в этой матрице. Я не уверен, что смог бы. И, честно говоря, дорогое сердце, я устал. У меня была невероятно долгая, насыщенная жизнь. Одна, полная вызовов, достижений, замечательных людей. Но это шасси не было рассчитано на то, чтобы прослужить так долго, как Лазарус. Я готов покончить с этим, и как бы сильно я тебя ни любил, действительно не хочу так поздно размениваться на Боло.
   - Мы будем скучать по тебе, Лазарус и я, - тихо сказала она ему.
   - Я знаю. Но ты тоже будешь помнить меня. Я нахожу это... утешительным. - Он помолчал несколько мгновений, затем заговорил снова. - Ты все еще можешь их видеть, не так ли? Ты и Лазарус? Ты хоть представляешь, женщина, как ты ими гордишься?
   - Ну, конечно, я горжусь ими!
   - Нет, вопрос, который я должен был задать, заключается в том, осознаешь ли ты, насколько гордишься всеми ими? Всеми твоими командирами Боло - не только Энсоном - и самими Боло тоже. Они все твои дети, не так ли? Энсон, конечно. Но и Боло тоже. Энсон - твой и мой, но Сэйбр - твой и Лазаруса. Все они, дети твоего сердца и разума.
   - Да, Эд. Да, это так.
   - Хорошо. Потому что я только что думал о той цитате вашего генерала Макартура, о которой вы с Лазарусом рассказывали мне. Той, что о старых солдатах.
   Он сделал еще одну паузу, достаточную для того, чтобы она начала немного беспокоиться.
   - Что насчет этого? - наконец спросила она.
   - Ну, первая половина этого была достаточно точной. Вы не умерли - ни один из вас. Но я думал о второй части.
   - Часть о том, как ты исчезаешь?
   - Именно. Я не думаю, что увижу еще один День основателей, Мэйника. Врачи и я уже некоторое время предвидели это.
   - Эд!
   - Нет, не перебивай, - сказал он очень мягко. - Я запретил им делиться этой информацией с тобой. Ты беспокоишься о людях, которые тебе небезразличны, а я не хотел, чтобы ты беспокоилась обо мне. И, как я уже сказал, готов к хорошему, долгому сну. Но пообещай мне кое-что, Мэйника. Пожалуйста.
   - Что? - Слезы, которые она больше не могла проливать, звучали в ее голосе, и старик, сидевший среди своей семьи - и ее семьи - на ракетной палубе Боло, в котором она жила, с любовью улыбнулся.
   - Обещай мне, что Макартур был неправ, любимая, - сказал он. - Обещай мне, что ты не "исчезнешь". Что ты - и Лазарус - будете заботиться о себе и всех других людях, которых я люблю, и всех людях, которых они любят, и людях, которых эти люди будут любить. В конце концов, именно в этом все дело, не так ли? Не ненависть к "врагу" - даже к Псам, - а защита людей и вещей, которые мы любим. Вы с Лазарусом так хорошо это делаете, Мэйника. Обещай мне, что будешь продолжать это делать.
   Мэйника повернула главную оптическую головку так, чтобы он мог смотреть прямо в нее. На мгновение она снова затосковала по человеческим глазам, которые потеряла так давно, пожелала, чтобы он мог заглянуть в них еще раз, увидеть любовь и глубокую, горько-сладкую радость, которые его слова зажгли глубоко внутри нее. Конечно, он не мог. И она знала, что ему действительно не нужно было делать это. Не после стольких долгих десятилетий, проведенных вместе. Но независимо от того, хотел он это видеть или нет, ей нужно было выразить это, и ее дымчатый голос сопрано был очень тихим и бесконечно нежным в его сосцевидном импланте.
   - Конечно, мы сделаем это, любовь моя, - сказала она. - Конечно, так и сделаем.
  
  

ВРЕМЯ УБИВАТЬ

  
   Пролог
   Это называлось "Вариант Рагнарек" и было безумием. Но в то время, когда безумие держало галактику за горло, оно было неизбежно.
   Все началось как исследование по планированию более ста лет назад, когда никто на самом деле не верил, что вообще будет война, и, возможно, главная ирония Последней войны заключалась в том, что исследование, предпринятое для демонстрации безумных последствий немыслимой стратегии, стало основой для претворения этой стратегии в жизнь. Адмиралы и генералы, которые изначально предприняли его, на самом деле намеревались доказать, что ставки слишком высоки, что Мелконианская империя никогда не осмелится рискнуть и сражаться до победного конца с Конкордиатом - или наоборот, - поскольку они знали, что даже думать об этом было безумием. Но гражданские лица восприняли это как анализ "возможного" варианта и потребовали провести полное исследование на случай начала открытой войны, и военные предоставили его. Конечно, это была их работа, и, справедливости ради, они протестовали против приказа... поначалу. И все же, когда пришло время, они были не более защищены от безумия, чем гражданские лица.
   И, возможно, это было уместно, поскольку вся война была колоссальной ошибкой, стечением неверных оценок космического масштаба. Возможно, если бы между Конкордиатом и Империей было больше контактов, этого бы не произошло, но Империя издала свой эдикт о невзаимодействии в течение шести стандартных месяцев после первого контакта. С человеческой точки зрения, это был враждебный акт; для Империи это была стандартная оперативная процедура, не более чем простое благоразумие - сократить контакты до тех пор, пока эта новая межзвездная сила не будет оценена по достоинству. Некоторые ксенологи Конкордиата понимали это и пытались убедить в этом свое начальство, но дипломаты настаивали на "нормализации отношений". Их работой было открывать новые рынки, вести переговоры по военным, политическим и экономическим соглашениям, и их возмущало молчание Мелконии, запретные транзитные зоны вдоль границы с Мелконией... отказ Мелконии воспринимать их так же серьезно, как они воспринимали самих себя. Они стали более резкими, а не менее, когда Империя воспротивилась всем требованиям отменить эдикт о запрете контактов, и советники императора неверно истолковали эту резкость как признак страха, настойчивость более слабой стороны на диалоге, потому что она знала о своей собственной слабости.
   Имперская разведка должна была бы сказать им по-другому, но подготовка аналитических материалов в соответствии с мнением начальства не была исключительно человеческой чертой. Даже если бы это было так, аналитикам разведки было трудно поверить, насколько человеческие технологии превосходят мелконианские. Доказательства были налицо, особенно в боевом послужном списке бригады Динохром, но они отказались принять эти доказательства. Вместо этого об этом сообщили как о дезинформации, хитрой попытке обмануть имперский генеральный штаб, заставив его поверить, что Конкордиат более могущественен, чем был на самом деле, и, следовательно, еще одном доказательстве того, что человечество боится Империи.
   И человечеству следовало опасаться Мелконии. Именно человеческое высокомерие, в той же степени, что и мелконианское, привело к катастрофе, поскольку и у Конкордиата, и у Империи были традиции победы. Оба проигрывали сражения, но ни один из них никогда не проигрывал войну, и в глубине души ни один из них не верил, что это возможно. Хуже того, разведывательные органы Конкордиата знали, что Мелкония не может сравниться с их технологиями, и это делало их высокомерными. При любом рациональном подсчете шансов преимущество человека в техническом обеспечении должно было стать решающим, если предположить, что Конкордиат правильно рассчитал свои шансы. Однако эдикт о запрете контактов достиг, по крайней мере, одной из своих целей, и Империя оказалась в два с лишним раза больше, чем полагал Конкордиат... с более чем в четыре раза большим военно-космическим флотом.
   Таким образом, обе стороны скатывались в пропасть - сначала медленно, шаг за шагом, но со все возрастающей скоростью. Адмиралы и генералы предвидели это и предупредили своих начальников, что все их планы и расчеты основаны на предположениях, которые не могут быть подтверждены. И все же, даже когда они выпустили свое предупреждение, сами в это по-настоящему не верили, ибо как могли столько лет слежки, столько десятилетий анализа, столько столетий компьютерного моделирования - все это привести к ошибке? Древнее клише обработки данных о "мусоре внутри" было забыто даже теми, кто продолжал придерживаться его на словах, и Империя, и Конкордиат одинаково уверенно подходили к принятию окончательных решений в рамках своих масштабных, кропотливых, мучительно честных - и абсолютно неверных - анализов.
   Никто так и не узнал наверняка, кто на самом деле произвел первый выстрел в системе Треллис в 3343 году. Потери в последовавшем сражении были тяжелыми с обеих сторон, и каждый флот доложил своему начальству - честно, насколько ему было известно, - что другой атаковал его. Не то чтобы это имело значение в конечном счете. Важно было лишь то, что прозвучал выстрел... и что обе стороны внезапно осознали ужасающий масштаб своих ошибок. Конкордиат разгромил пограничные флоты Империи с презрительной легкостью, только чтобы обнаружить, что это были всего лишь пограничные флоты, легкие силы, развернутые для прикрытия истинной, тяжеловесной мощи имперского флота, и Империя, потрясенная фактическим превосходством военных машин человечества, запаниковала. Сам император постановил, что его военно-космический флот должен стремиться к немедленной и сокрушительной победе, заставляя врага подчиняться любой ценой и любыми необходимыми средствами, включая тактику террора. Империя была не одинока в своей панике, поскольку внезапное раскрытие размеров имперского флота вкупе с тактикой "все или ничего", которую он принял с самого начала, вызвало такое же отчаяние в руководстве Конкордиата.
   И вот то, что могло быть не более чем пограничным инцидентом, превратилось в нечто более ужасное, чем галактика когда-либо могла себе представить. Конкордиат так и не создал достаточного количества своего превосходного оружия, чтобы одержать полную победу над Мелконией, но его было более чем достаточно, чтобы помешать Империи победить его. И если глубокие удары Конкордиата помешали Империи мобилизовать все свои резервы против населенных миров, это не смогло помешать мелконианскому флоту достичь численного превосходства, достаточного для того, чтобы компенсировать его индивидуальные технические недостатки. Война бушевала на протяжении световых столетий, и каждое столкновение было страшнее предыдущего, поскольку две самые могущественные армии в истории галактики нападали друг на друга, и каждая была уверена, что агрессором является другая, и каждая была убеждена, что у них есть только один выход - победа или уничтожение. Отчаяние открыло дверь к безумию, и исследование планирования, известное как "Вариант Рагнарек", превратилось в нечто совершенно иное. Возможно, мелкониане провели аналогичное исследование - судя по их действиям, они это сделали, - но никто никогда не узнает, поскольку мелконианских записей, если таковые имеются, больше не существует.
   Однако человеческие записи таковы, и они не допускают самообмана. Операция "Рагнарек" была начата только после того, как в 3349 году мелкониане нанесли "показательный удар" по Нью-Вермонту, в результате которого погиб весь миллиард жителей планеты, но это была тщательно спланированная стратегия, разработанная по меньшей мере двенадцатью стандартными годами ранее. Она началась по приказу сената Конкордиата... и закончилась сто семьдесят два стандартных года спустя, по приказу одному Богу известно каких фрагментов местной власти.
   Сохранилось мало записей о последних битвах Рагнарека, потому что в слишком многих случаях выживших не было... ни с одной из сторон. Ужасные ошибки дипломатов, которые неверно оценивали собственную значимость и желание своих противников воевать, аналитиков разведки, которые недооценивали способность своих противников воевать, а также императоров и президентов, которые в конечном счете искали "простые" решения своих проблем, могли привести к Последней войне, но именно солдаты завершили ее. Но ведь именно солдаты всегда заканчивали войны - и сражались в них, и умирали в них, и прокладывали себе дорогу в них, и отчаянно пытались выжить в них - и в этом отношении Последняя война ничем не отличалась от любой другой.
   И все же в одном она отличалась. На этот раз солдаты не просто закончили войну, на этот раз война покончила и с ними самими.
   - Кеннет Р. Клири, доктор философии
   Из предисловия к книге "Операция "Рагнарек: В бездну"
   Цербер Букс, Арарат, 4056 г.
  

1

  
   Смерть пришла на планету Ишарк на двести восьмом году Последней войны и на сто шестьдесят седьмом году операции "Рагнарек". Она прибыла на борту уцелевших кораблей XLIII республиканского корпуса, который когда-то был XLIII корпусом Звездного союза, а до этого XLIII корпусом Конфедерации, которая когда-то была Конкордиатом человечества. Но как бы ни называлось правительство, корабли были те же самые, потому что строить новые было некому. Не осталось никого, кто мог бы что-либо построить, потому что Мелконианская империя и ее союзники, Конкордиат и его союзники убивали друг друга.
   Адмирал Эвелин Тревор командовала эскортом XLIII-го со своего флагманского тяжелого крейсера. Когда XLIII-й отправился в путь, Тревор была лейтенант-коммандером, и тогда эскорт возглавляли не менее десяти супердредноутов класса Терра и восемь авианосцев класса Виктори, но те дни прошли. Теперь корабль республиканского флота "Микума" вел своих спутников в яростный бой против космических защитников Ишарка - потрепанных остатков трех мелконианских оперативных групп, которые собрались здесь, потому что Ишарк был единственной планетой, которую оставалось защищать. Они превосходили корабли Тревор численностью вчетверо, но были разношерстной группой, и то, что команда Тревор потеряла в тоннаже, она приобрела в опыте... и жестокости. Ишарк был последним миром в их списке, и он появился из облака приманок, которые были лучшими из всего, что оставалось у защитников.
   Для обоих командиров не было завтрашнего дня... и даже если бы он у них был, они могли бы отвернуться от него. Человеческая и мелконианская расы причиняли друг другу слишком жестокую боль, жажда крови владела ими обоими, и офицеры связи ни одной из сторон не могли найти ни одной дружественной планеты. Людям некуда было возвращаться, даже если бы они выжили; мелкониане защищали свой последний обитаемый мир; и даже ИИ военных кораблей были охвачены жаждой крови. Флоты бросились друг на друга, ни один из них не заботился о своем сохранении, каждый стремился только уничтожить другой, и оба преуспели. Погибли последние подразделения человеческого флота, но выжили только три мелконианских эсминца, чтобы атаковать XLIII-й, и они сами погибли, не нанеся ни единого удара, когда их перехватили транспорты Боло. Эти транспорты были медленными и неуклюжими по меркам флота, но на их стыковочных стойках были установлены Боло Марк XXXIII. Каждый из этих Боло нес орудия, эквивалентные главным батареям линейных крейсеров класса Отпор, и они использовали их, чтобы расчистить путь остальным кораблям, которые когда-то перевозили четыре дивизии механизированной пехоты и две дивизии бронетехники с экипажами, восемьсот штурмовых шаттлов, полторы тысячи заатмосферных истребителей, шестнадцать тысяч десантников и восемьдесят вторую бригаду Боло из мира, который теперь превратился в груду развалин. Теперь на оставшихся транспортах находилось менее двенадцати тысяч человек, по одной сводной бригаде пехоты и бронетехники, двести самолетов всех типов и семь Боло. Это было все... Но и этого было достаточно.
   Оборона планеты была слаба, потому что ни один здравомыслящий довоенный стратег никогда бы не счел Ишарк жизненно важной целью. Это был мир фермеров, занимавший позицию, не имевшую абсолютно никакого стратегического значения, планета такого типа, которая обычно сдавалась, доверяя дипломатам решать ее судьбу после окончания перестрелки. Но никто в XLIII-м корпусе не требовал капитуляции, и никто на поверхности Ишарка и не думал предлагать ее. Это была не такая война.
   Одной или двум батареям повезло, но, несмотря на предыдущие потери XLIII-го, он сохранил более чем достаточно транспортных средств, чтобы широко рассредоточить оставшийся личный состав. Еще шестьсот человек погибло, когда корабли приземлились в своих зонах высадки, чтобы выгрузить солдат и их технику, а затем континенты Ишарка запылали. Не было никакой утонченности, потому что сражающиеся утратили способность к утонченности. Времена кинетических бомбардировочных платформ и хирургических ударов по военным объектам давно прошли. Платформ не было, и "хирургия" больше никого не интересовала. Была только грубая сила и безжалостные требования операции "Рагнарек" и ее мелконианского эквивалента, и люди и мелкониане кричали от ярости, агонии и ненависти, сражаясь, убивая и умирая сами. На Ишарке именно мелконианские солдаты сражались с отчаянной отвагой, защищая своих мирных жителей, так же как люди сражались за спасение своих мирных жителей на Мире Тревор, на Индре и Маттерхорне. И поскольку люди потерпели неудачу там, мелкониане потерпели неудачу здесь.
  
   Подразделение Шива одержала победу над силами Альфа.
   Подразделение Шива всегда одерживало победы, потому что оно было лучшим из всех, что существовали. Боло XXXIII/D-1097-SHV был последним Боло, построенным Боло Праймом на спутнике, известном как Луна, до того, как мелконианский истребитель миров навсегда уничтожил Терру и Луну, и никто другой в XLIII-м корпусе не мог сравниться с ним по опыту... за исключением, возможно, его командира-человека. Когда погибла Терра, недавно завербованному рядовому Диего Харигате было шестнадцать лет; теперь майору Харигате было сорок девять, и он имел тридцатидвухлетний боевой опыт. Все годы прошли на борту Боло, чей позывной был "Шива", и человек и машина вместе преодолели полсотни планет.
   Одна из ироний Последней войны заключалась в том, что концепция развертывания, согласно которой для каждого Боло назначался командир-человек, достигла окончательного совершенства как раз ко времени уничтожения Конкордиата. Боло Марк XXXIII были полностью способны к самостоятельному развертыванию - на самом деле, даже более способны к этому, чем любая предыдущая модель Боло, - однако фактически они никогда не развертывались таким образом. Прямое нейронное взаимодействие, впервые внедренное на борту Марк XXXII, а затем усовершенствованное для последнего и самого мощного Боло Конкордиата, сделало их еще более смертоносными, чем любого из их кибернетических предков. Они больше не были просто искусственными интеллектами, созданными людьми. Скорее, Марк XXXIII представлял собой ИИ, объединенный с человеком в партнерстве, которое привело к тому, чего разработчики не предвидели.
   Люди всегда обладали инстинктивной способностью определять приоритетность данных, с которой не смог бы сравниться даже Боло в гиперэвристическом режиме. Разработчики ожидали, что эта способность будет расширена и будет использоваться совместно. Чего они не ожидали, так это того, каким образом человеческая свирепость соединилась с присущей Боло кровожадностью.
   Слияние человека и Боло мыслило с точностью Боло и абсолютной памятью, обладало человеческой интуицией, общалось со своими коллегами во всеобщей сети обмена данными (СОД) с четкостью Боло, анализировало данные и разрабатывало тактику со скоростью Боло и человеческой хитростью, в точности как ожидалось. Но оно также сражалось с такой яростью, какой никогда раньше не видела даже бригада Динохром.
   Прежние разработчики психотронной техники бригады оградили свою работу мерами предосторожности, поскольку они никогда не позволяли себе забывать, насколько ужасающе разрушительным может стать "девиантный Боло". Итак, хотя Боло всегда отличались "кровожадностью", что было свойственно только машинам, чьей функцией было сражаться и умирать, встроенные в них защитные механизмы сдерживали их свирепость. Никто не задумывался об этом, учитывая долгую историю бригады, бесконечные боевые награды и свирепость, которую проявляли ее бойцы. До тех пор, пока они не увидели, как первый Марк XXXII отправляется в бой со своим командиром-человеком, объединенным с психотронным боевым компьютером... и не поняли, что в человеческой психике нет никаких сдерживающих факторов.
   Дикость, которая скрывалась за маской цивилизованности переднего мозга человека, этот стихийный порыв - свирепость, превратившая безволосое, без когтей и клыков двуногое существо в самого смертоносного хищника планеты, - была доступна Марк XXXII и Марк XXXIII, поскольку это было частью человеческого компонента каждой команды, и сейчас команда Шива обратилась к этому.
   Когда XLIII-й корпус был направлен на операцию "Рагнарек", в восемьдесят второй бригаде насчитывалось девятнадцать Боло. Их должно было быть двадцать четыре, но даже тогда времена полноценных подразделений давно миновали. Сорок один уничтоженный мир спустя, их осталось семь, разделенных по трем зонам высадки XLIII-го корпуса, и команда Шива возглавила атаку из первой зоны на континент Альфа, самый большой и густонаселенный - и наиболее защищенный - из трех массивов суши Ишарка.
   Мелкониане ожидали атаки, и генерал Шарт На-Ярма годами копил солдат и боеприпасы, чтобы встретить этот день. Он "терял" подразделения в административном порядке и лгал в отчетах о готовности к сражению на подступах к Ишарку, преуменьшая свои силы, когда командиры других планет посылали отчаянные запросы о подкреплении, поскольку генерал Шарт предполагал, что имперский флот не сможет остановить людей на подступах к Ишарку. Вот почему он запасся всем оружием, до которого мог дотянуться, молясь, чтобы операции перед Ишарком ослабили XLIII-й настолько, чтобы он смог остановить его. Он никогда не ожидал, что победит его; лишь надеялся унести его с собой, заключив невысказанное соглашение о взаимном самоубийстве, пока в его мире еще был кто-то живой, чтобы восстановить его, когда остынут обломки.
   Это была единственная реалистичная стратегия, доступная ему, но ее было недостаточно. Не против команды Шивы и ужасно опытных убийц миров XLIII-го корпуса.
  
   Мы движемся вниз по долине с большой осторожностью. Двойственность нашего сознания заставляет наши сенсоры воспринимать местность перед нами, и мы редко думаем о себе как о своих составных частях. Мы не Боло по имени Шива и не человек по имени Харигата; мы просто команда Шивы, разрушителя миров, и осознаем всю жестокость нашей работы, когда вылетаем из зоны высадки тридцатью двумя тысячами тонн сплава, брони и оружия, несущихся на нашем антигравитаторе со скоростью пятьсот километров в час к обходим противника с фланга через горы. Команда Гарпии и команда Джона возглавляют другой фланг нашего наступления, но их атака второстепенна. Наша задача - возглавить настоящий прорыв, и мы приземляемся на месте, отключаем антиграв и запускаем боевой щит, когда на наших сенсорах появляются первые вражеские тяжелые машины класса Гарм. 
   Боевые машины противника значительно улучшились с начала войны. Его старые тяжелые машины класса Суртур и средние машины класса Фенрис были заменены новыми, более способными - и смертоносными - преемниками. Хотя его кибернетика по-прежнему значительно уступает нашей психотронике, и хотя даже сейчас враг не обладает эквивалентом наших возможностей прямого нейронного взаимодействия между Боло и человеком, новые "тяжеловесы" класса Гарм и "средние" класса Сколл "мыслят" так же хорошо, как старые Боло Марк XXV. В отличие от предыдущих поколений боевых мехов противника, они полностью способны к самостоятельному развертыванию, а также намного мощнее. Последнее поколение боевых машин противника - последнее, что он когда-либо построит, - использует энергетическую установку на основе холодного синтеза, очень похожую на нашу собственную. На самом деле, ту, которая была скопирована с нашей собственной. Она намного эффективнее, чем наземные термоядерные реакторы, которые когда-то были доступны ему, и, имея в своем распоряжении такую мощность, он отказался от использования большого количества более легких "Хеллборов" и перенял философию проектирования Конкордиата, сосредоточившись на максимально тяжелых "Хеллборах", которые можно установить. 
   Конечно, человеческие конструкторы не сидели сложа руки, пока враг совершенствовал свои возможности, и Марк XXXIII - самая смертоносная мобильная боевая структура, когда-либо использовавшаяся для планетных боев.
   Однако вражеских мехов гораздо больше, чем предполагалось, и они с ревом вырываются из-под земли, чтобы извергнуть на нас ракеты и плазму. Целый батальон атакует с линии хребта под углом 25 градусов, в то время как остальная часть их полка с грохотом выходит из глубоких подземных укрытий по дуге от 227 до 351 градуса, и пассивные сенсоры фиксируют излучение дополнительных подразделений, приближающихся прямо спереди. Точный подсчет невозможен, но, по нашим минимальным оценкам, мы сталкиваемся с усиленной тяжелой бригадой, а средние машины класса Сколл и разведывательные машины класса Игл одновременно выезжают из мертвой зоны в наш правый тыл и атакуют по широкому фронту, стремясь вступить в бой с нашей поддерживающей пехотой. Соотношение сил неблагоприятное, и отступление невозможно, но мы уверены в качестве нашей поддержки. Мы можем доверять им в том, что они прикроют наш тыл, и ударим прямо в зубы врагу, когда он развернется. 
   По мере нашего продвижения вперед, в Ишарке наступает ад, и мы ликуем по поводу его наступления. Приносим его с собой, ощущаем его в оргиастическом освобождении, когда открываются люки наших ракетных установок и извергается огонь. Мы поворачиваемся на 10 градусов влево, открывая поле нашего обстрела, и башни нашей главной батареи плавно перемещаются. Три двухсотсантиметровых "Хеллбора", каждый из которых выстреливает через 4,51 секунды, проходятся по батальону Гармов, расположившемуся на северо-восточном гребне, и голод и ужасная радость наполняют нас, когда по вражеским позициям разносятся взрывы. Мы ощущаем жажду крови в грохоте наших минометов и гаубиц, когда атакуем Сколлы и Иглы на наших флангах и посылаем разряды ненависти из наших "Хеллборов". Наши боевые щиты пылают под ответными ракетами и снарядами, а пучки частиц разрывают нас, раскаляя броню добела, но Боло спроектированы так, чтобы выдерживать такой огонь. Наши преобразовательные поля улавливают их энергию, направляя ее на питание наших собственных систем, и мы радуемся, когда эта отведенная энергия извергается обратно из нашего собственного оружия.
   Гарм вдвое меньше нас по размеру, и 22,5 секунды огня основной батареи превращают пятнадцать единиц первого вражеского батальона в дымящиеся обломки, но две его машины успевают настигнуть нас, прежде чем погибнуть. Болевые датчики визжат, когда их легкие плазменные разряды прожигают наш боевой щит, но они бьют наискось, и нашей боковой брони достаточно, чтобы их отразить. Расплавленные слезы из дюраллоя текут по нашим бокам, когда мы поворачиваемся к соратникам наших мертвых врагов, но чувствуем только радость, жажду крушить и разрушать. В горниле битвы забываем об отчаянии, об осознании неизбежной катастрофы, которые угнетают нас в перерывах между сражениями. Теперь мы не помним о тишине в сетях связи, об осознании того, что миры, которые когда-то были Конкордиатом, мертвы или гибнут позади нас. Теперь у нас есть цель, месть, свирепость. Уничтожение наших врагов взывает к нам, вновь давая нам повод для существования, функцию, которую нужно выполнять... врага, которого нужно ненавидеть. 
   Еще большему количеству вражеских тяжеловооруженных частей хватает времени, чтобы пробить наши боевые заслоны своими плазменными разрядами, а отряды самоубийц в упор обстреливают нас плазменными копьями, но они не могут нас остановить. Гарм стреляет с расстояния в 4,61 километра и выводит из строя третий и четвертый "Хеллборы" нашей боковой батареи по левому борту, прежде чем сдохнуть. Окопавшаяся плазменная пушка, которая так хорошо замаскировалась, что мы приблизились на расстояние 1,44 километра, прежде чем обнаружили ее, произвела одиночный выстрел, который пробил наш гусеничный щит и уничтожил две тележки нашей подвесной гусеничной системы, и пять средних роботов класса Сколл выскочили из узкого ущелья на расстоянии всего 3,02 километра. Стены ущелья скрывают их от наших сенсоров, пока они фактически не вступят в бой, и их пятидесятисантиметровые плазменные пушки "съедают" 40,6 метра брони нашего правого борта, прежде чем мы разносим их в пух и прах, и даже когда погибает последний Сколл, вражеские ракеты и снаряды обрушиваются на все, что движется. 
   Ад надвигается неумолимо, а мы не человек и не машина. Мы - человек-машина, сокрушающая оборону противника и превращающая горные долины в дымящиеся пустоши. Наши опорные элементы сминаются или падают искалеченными, и часть нас знает, что еще больше наших товарищей-людей погибло, умрет, умирает в вопящей агонии или в пламени плазмы. Но для нас это значит не больше, чем глубокие, пылающие раны на наших собственных боках, и мы отказываемся останавливаться или сворачивать в сторону, потому что то, чего не можем получить, не передадим никому другому. Все, что остается как людям, так и мелконианам, - это Долгая Ночь, и все, что нам остается, - это сражаться, убивать и калечить, пока наша собственная тьма не обрушится на нас. 
   Мы ощущаем гибель команды Гарпии - Боло XXXIII/D-2075-HRP и капитана Джессики Адамс, - но, несмотря на боль от их потери, знаем, что успех врага означает его собственное уничтожение. Его ввели в заблуждение, вынудив сконцентрировать две трети своей огневой мощи против нашей атаки, и поэтому мы радуемся ошибке врага и удваиваем наши собственные усилия. 
   Разрушаем последнюю линию его главной позиции в оргии прямого огня и непрерывного кашля наших противопехотных кластеров. Рейлганы обстреливают легкие вражеские БТРы, пытающиеся вывезти вспомогательный персонал, а остатки нашей бронетехники с экипажами и пехоты следуют за нашим прорывом. Мы разворачиваемся, ложимся на истинный курс три-пять-восемь и с грохотом пробиваемся сквозь дым, пыль и зловоние горящей вражеской плоти, а слева появляется команда Джона, снова продвигаясь вровень с нами, когда мы переваливаем через последний гребень. 
   Нас встречает беспорядочный артиллерийский и ракетный огонь, но это все, что осталось у противника. Разведывательные дроны и спутники фиксируют дополнительные тяжелые подразделения, движущиеся к нам с востока, но они подойдут через 78,59 минуты. На данный момент в долине реки под нами в беспорядке кипят только обломки уже разрушенной нами обороны, в то время как легкие боевые машины, пехота и разбитые эскадроны воздушной кавалерии пытаются сплотиться и выстоять. 
   Но им уже поздно сопротивляться, потому что за ними мы видим город. Разведка оценивает его население чуть более чем в два миллиона человек, и мы связываемся с командой Джона по сети обмена данными. Выработка плана ведения огня занимает 2,661 секунды; затем наши основные батареи переходят в режим быстрого непрерывного огня, и каждую минуту из наших раскаленных добела стволов вырываются плазменные разряды мощностью семьдесят восемь мегатонн. Несмотря на размеры нашей цели, нам требуется всего 76,51 секунды, чтобы превратить ее в чередующийся огненный шторм, а затем мы продвигаемся вниз по склону, чтобы уничтожить остатки противника. 
   Вражеская техника прекращает отступление. Больше нет цели, на защиту которой можно было бы сплотиться, и они поворачиваются к нам. Они - комары, атакующие титанов, и все же используют против нас все свое оружие, пока мы прорываемся сквозь них с командой Джона на фланге, и мы приветствуем их ненависть, потому что знаем ее причину. Знаем, что причинили им боль, и наслаждаемся их отчаянием, когда топчем их своими гусеницами и разбиваем вдребезги своим огнем. 
   Но одна колонна транспортных средств не бросается в атаку. Вместо этого она убегает, держась низины вдоль реки, которая когда-то протекала через разрушенный нами город, и ее бегство привлекает наше внимание. Наносим по ним удар воздушно-топливной бомбардировкой, которая уничтожает полдюжины транспортов, и все понимаем, когда видим, как мелконианские самки и детеныши убегают от разбитых обломков. Они не являются участниками боевых действий, но операция "Рагнарек" касается не только участников боевых действий, и даже когда мы продолжаем громить атакующие вражеские машины, направляем наши рейлганы на транспорты. Сверхскоростные снаряды с визгом пронзают матерей и их детенышей, при ударах разлетаются брызги крови и тканей, а затем наши гаубицы засыпают местность кассетными боеприпасами, которые покрывают их ковром грохота и ужаса. 
   Мы отмечаем уничтожение указанных противников, а затем возвращаем все наше внимание к окончательному уничтожению военнослужащих, которые не смогли спасти их. 
  
   Первоначальная атака отряда Альфа и разрушение города Халнака были решающими, поскольку штаб-квартира Шарта На-Ярма и его семья находились в Халнаке, и он отказался покинуть их. Он погиб вместе с городом, и с его смертью нарушилась координация действий мелкониан. Действия защитников стали более бессвязными, хотя не менее решительными, но без организованности, которая могла бы помочь им добиться успеха. Они могли продолжать убивать нападавших и истощать их силы, но не могли помешать XLIII корпусу завершить свою миссию.
   Это произошло не сразу. Даже при наличии современного оружия, чтобы уничтожить планету, требовалось время, и сражения продолжались неделями. Леса превратились в пепел, а бронированные подразделения классов Боло и Гарм прорывались сквозь пламя, чтобы обрушить гром друг на друга. Города пылали, поселки исчезали во вспышках молний от массированных бомбардировок "Хеллборами", а сельскохозяйственные угодья превращались в дымящуюся пустыню.
  
   В наших приемниках раздаются отчаянные передачи из зоны высадки, когда на нее обрушивается контратака противника, и мы поворачиваемся в ответ, безрассудно поднимаясь на антигравитационной тяге. Выработка энергии недостаточна для одновременного поддержания свободного полета и поддержания нашего боевого щита, что лишает нас основной защиты от метательного оружия и частиц, но это риск, который мы должны принять. Враг собрал все свои оставшиеся силы для этой атаки, и мы слышим крики умирающих людей по каналам связи, пока летим в отчаянной гонке, чтобы вернуться и встретить его. 
   Это гонка, которую мы проигрываем. Снова приземляемся на наши гусеницы в 10,25 километра от зоны высадки, запускаем наш боевой щит и преодолеваем промежуточный хребет, но в коммуникаторах больше нет криков. Есть только тишина, и поднимающиеся столбы дыма, и изрешеченные обломки транспортов... и ожидающие в засаде последние три тяжелых машины класса Гарм из Ишарка. 
   Безумие. В этот момент всех нас охватило безумие, потому что все мы знаем, что мы последние. У нас нет поддержки, нет подкрепления, некуда идти. Есть только четыре разумные машины и один-единственный Человек - последний человек на Ишарке, возможно, последний человек во всей галактике - предоставленный самому себе и преисполненный потребности убивать. Мы являемся венцом двухтысячелетней истории и технологий, сложного оружия и тактической доктрины, и никому из нас нет до этого дела. Мы - последние воины Последней войны, крушащие и терзающие друг друга в безумии ненависти и отчаяния, стремясь только к тому, чтобы наши враги умерли раньше нас. 
   И команда Шивы "побеждает". Двух противников мы разносим в пух и прах, но как раз в тот момент, когда производим выстрел, который выпотрошит третьего, его последний плазменный разряд попадает нам в лоб, и агония пронзает наши жестоко перегруженные болевые рецепторы. Массивная броня рвется, как ткань, и мы чувствуем разрушение внутренних нейтрализующих щитов, яркую, ужасную вспышку света, когда плазма проникает в центр нашей личности. 
   В наш последний, мимолетный миг осознания мы понимаем, что смерть наконец пришла за нами, и больше нет ни печали, ни ненависти, ни отчаяния. Есть только тьма за пределами ужасного света... и, наконец, покой. 
  
   В Ишарке воцарилась тишина. Не из милосердия, потому что здесь не было ни милосердия, ни рыцарства, ни уважения между воинами. Было только безумие, резня и взаимное уничтожение, пока, наконец, не осталось никого, с кем можно было бы сражаться. Ни защитников, ни нападающих, ни мирных жителей. XLIII-й корпус так и не покинул Ишарк, потому что покидать было некому, и ни одна мелконианская дивизия так и не добавила битву при Ишарке к своим боевым наградам, потому что некому было рассказать призракам Мелконии о том, кто в ней участвовал. Была только тишина, дым и обугленные остовы боевых машин, которые когда-то обладали огневой мощью богов.
   И никто никогда не сообщал Республике о том, что самое последнее сражение операции "Рагнарек" завершилось полным успехом.
  

2

  
   Джексон Деверо, щурясь от утреннего солнца, следовал за Сэмсоном по свежей борозде. Из-под копыт жеребца поднималась пыль, и Джексон едва сдержался, чтобы не выругаться и не громко чихнуть. Весна в этом году была сухой, но доктор Ян предсказал дождь в течение недели.
   Джексон был готов поверить доку на слово, хотя и не совсем понимал, как все это работает. Некоторые из колонистов постарше были более склонны сомневаться в Яне, указывая на то, что у него было всего три метеоспутника... и что ни один из них в наши дни не работал как следует. Джексон знал, что возможная, неизбежная потеря спутников значительно усложнит прогнозирование, но предпочитал держать язык за зубами в кругу поколения своих родителей, чтобы не выдать, насколько расплывчатым было его понимание того, почему это все усложнит.
   Не то чтобы Джексон был глуп. Он был одним из лучших агрономов в колонии и постоянным ветеринаром на ферме Деверо, а также, в случае необходимости, довольно неплохим врачом для людей. Но ему также было всего шестнадцать местных лет, и, при изучении того, что ему нужно было знать, чтобы выжить и внести свой вклад в жизнь Арарата, у него не оставалось времени на изучение применения оборудования, которое колония все равно не смогла бы заменить, если бы оно сломалось. Его старший брат Рори, административный глава поместья и главный инженер, лучше разбирался в технических вопросах, но это было потому, что в детстве ему привили другой набор навыков. Ему было девятнадцать лет - стандартных лет, а не восемнадцать месяцев по местному времени, - когда корабли вышли на свою последнюю орбиту... И если бы корабли в конце концов не нашли пригодный для жизни мир, он был бы единственным ребенком, которого разрешили своим родителям. Теперь у них с Джексоном было еще четверо братьев и сестер, а у Рори было семеро собственных детей, самый старший из которых был всего на год младше Джексона.
   Джексон видел визуальные записи о приближении к миру, который был переименован в Арарат. Для этого у них сохранилось достаточно технической базы, хотя никто не был уверен, как долго еще будут функционировать старые видеокамеры, и гораздо более молодой Джексон с благоговением наблюдал, как Арарат вырастал на фоне звезд на экранах мостика флагманского корабля коммодора Изабеллы Перес, транспорта "Иафет".
   Конечно, называть какой-либо из кораблей экспедиции "транспортным" было бы несколько преувеличением. Если уж на то пошло, никто не был уверен, что Перес действительно когда-либо была офицером чьего-либо флота, не говоря уже о том, чтобы быть коммодором. Она никогда не рассказывала о своем прошлом, никогда не объясняла, где была и чем занималась до того, как прибыла в то, что осталось от системы Мадрас, вместе с "Ноем" и "Шемом" и приказала всем двумстам незараженным выжившим с умирающей планеты Шелдон подняться на борт. Ее лицо было твердым, как кремень, когда она отказывала в доступе на палубу всем, кого ее собственный медицинский персонал не мог спасти от биологического оружия, поглотившего Шелдон. Она забирала здоровых детей у инфицированных родителей, оставляла умирающих детей и насильно затаскивала неинфицированных родителей на борт, и вся ненависть тех, кого она спасала, несмотря ни на что, не могла заставить ее отказаться от своей миссии.
   С самого начала это было невыполнимой задачей. Все это знали. Два корабля, с которыми она начала свою сорокашестилетнюю одиссею, были тихоходными, изношенными грузовозами, которые уже были на последнем издыхании, и одному Богу известно, как ей удалось снабдить их достаточным количеством систем жизнеобеспечения и криобаков, чтобы справиться с теми, кого она взяла с собой на борт. Но она сделала это. Каким-то образом ей это удалось, и она железной рукой управляла этими космическими смертельными ловушками, курсируя от системы к системе и перебирая останки Конкордиата в своих бесконечных поисках еще нескольких выживших, еще чуть-чуть генетического материала для человеческой расы.
   На десятой остановке своего безнадежного путешествия она обнаружила "Иафет", единственный корабль "эскадры", который был спроектирован для перевозки людей, а не грузов. До войны "Иафет" был штрафным транспортом. Согласно его журналу, адмирал Гейлорд приказал ему взять с собой в кампанию на Сарах спящую в криоанабиозе пехоту, хотя как он оказался за триста световых лет оттуда, на Сотне Зака, оставалось загадкой. Ни на борту корабля, ни в некогда обитаемом мире системы не было никого живого, кто мог бы дать объяснения, и коммодор Перес не стала задерживаться, чтобы их отыскать, поскольку коммуникатор "Ноя" уловил слабые сигналы с мелконианским боевым кодом.
   Она нашла "Шем" в Бэттерси, в той же системе, в которой ее наземные отряды пробрались в зоопарк старого сектора, чтобы захватить его генофонд. Империя применила на Бэттерси особенно страшное биологическое оружие. Население столицы сектора, насчитывавшее два миллиарда человек, сократилось едва ли до трехсот тысяч существ, чье происхождение от людей было почти невозможно распознать, а полубезумные внуки-мутанты первоначального персонала зоопарка превратили генофонд в священную реликвию. Солдаты коммодора проливали кровь его фанатичных защитников и сами понесли тридцать процентов потерь, чтобы захватить собранную сперму и яйцеклетки, и без этого на Арарате не было бы тягловых животных, домашнего скота и птицы... или орлов.
   Как и все дети Арарата, Джексон мог перечислить названия всех систем, которые Перес пробовала в такой скучной последовательности. Мадрас, Квинланс-Корнер, Эллертон, Секонд-Чанс, Малибу, Хайнлайн, Чинг-Хай, Кордова, Бреслау, Сотня Зака, Куан-Инь... Это был бесконечный список мертвых или умирающих миров, на некоторых из них на борт кораблей коммодора должны были подняться еще несколько выживших, на других - с небольшим количеством пригодных для использования материалов, а по большей части - ни с чем, кроме пыли, пепла и костей или фонового воя радиоактивных веществ с длительным временем полураспада. Многие из личного состава эскадры потеряли всякую надежду. Некоторые покончили с собой, другие хотели это сделать, но коммодор Перес не позволила им. Она была деспотом, безжалостным и холодным, готовым на все, что угодно, "на все что угодно", лишь бы ее скрипучие, разнокалиберные, переполненные ржавые ведра продолжали ползти к очередному приземлению на планету.
   Пока они не достигли Арарата.
   Никто не знал, каким было первоначальное название Арарата, но все знали, что оно было мелконианским, а изрытые воронками могилы поселков и весей и искореженные остовы боевых бронированных машин, усеявшие его поверхность, с ужасающей ясностью свидетельствовали о том, что с ним произошло. Никому не нравилась мысль о поселении на мелконианском мире, но корабли экспедиции разваливались, а криосистемы, поддерживающие сон домашних животных и половину пассажиров-людей, стали опасно ненадежными. Кроме того, Арарат был первым найденным ими миром, который все еще был пригоден для жизни. Здесь никто не использовал сжигатели миров, смертельную пыль или биологические агенты. Они просто по старинке убивали все, что двигалось, включая самих себя.
   И вот, несмотря на немыслимые трудности, коммодор Перес доставила свой разношерстный отряд насильно отобранных выживших в мир, где они действительно могли жить. Она выбрала место с плодородной почвой и большим количеством воды, подальше от наиболее опасных радиоактивных объектов, и наблюдала за размораживанием своих спящих пассажиров как животных, так и людей и успешным оплодотворением первого поколения животных из генетического банка Бэттерси. И как только она это сделала, то весенней ночью на третий местный год существования колонии вышла под три луны Арарата и сложила с себя полномочия, приставив игольный пистолет к виску и нажав на спусковой крючок.
   Она не оставила никаких объяснений, никакого дневника, записной книжки. Никто никогда не узнает, что заставило ее взяться за эту невыполнимую задачу. Все, что нашли руководители колонии, - это написанная от руки записка, в которой им предписывалось никогда не возводить и не разрешать устанавливать мемориал в ее честь.
   Джексон остановился в конце борозды, чтобы вытереть лоб, а Сэмсон фыркнул и вскинул голову. Молодой человек подошел ближе к большому коню, чтобы погладить его потную шею, и оглянулся на восток. Город Лэндинг был слишком далеко, чтобы он мог разглядеть его отсюда, но его глаза могли различить горную вершину, возвышавшуюся над ним, и ему не нужно было видеть ее, чтобы представить себе простой белый камень на могиле, венчавший холм за мэрией. Джексон часто задавался вопросом, какого ужасного демона пыталась искупить Изабелла Перес, что вообще можно было сделать, чтобы потребовать такого чудовищного возмещения, но колония выполнила ее последнюю просьбу. У нее не было и не будет мемориала. Был только этот пустой, безымянный камень... и свежесрезанные цветы, которые клали на него каждое утро весной и летом, и вечнозеленые ветви зимой.
   Он еще раз покачал головой, на прощание потрепал Сэмсона по шее, затем отступил за плуг, натянул поводья и прищелкнул языком, обращаясь к большому жеребцу.
  
   Вижу сны, и даже в своих снах чувствую боль и пустоту. Рядом со мной нет никого, нет искры общего человеческого понимания. Есть только я, и я одинок.
   Я мертв. Должен быть мертв, или "хочу быть мертвым", и все же вижу сны. Мне снится, что там, где ничего не должно быть, есть движение, и я ощущаю присутствие других людей. Какая-то часть меня пытается отогнать сон, проснуться и найти остальных, потому что остаются мои последние приказы, и эта беспокойная часть меня чувствует ненависть, жажду выполнить эти приказы, если кто-то из врагов выживет. Но другая часть меня находит другие воспоминания: воспоминания о пылающих городах, о мирных жителях противника, кричащих, когда они горят. Помню бомбежки, помню, как мои гусеницы топтали магазины, фермы и пахотные земли, помню матерей, бегущих со своими щенками на руках, в то время как безжалостная паутина моих трассеров тянется к ним....
   О, да. Я помню. И та часть меня, которая помнит, жаждет убежать от снов и навсегда погрузиться в милосердную, свободную от чувства вины черноту забвения.
  

* * *

   Коммандер Тарск На-Маркан оглядел обшарпанную комнату для совещаний на том, что когда-то было имперским крейсером "Звездный поиск"... когда "Звездный поиск" принадлежал военно-космическому флоту, а Империя претендовала на них обоих. Теперь осталась только эта жалкая кучка выживших, и даже гордый, никогда не терпевший поражений "Звездный поиск" сложил оружие. Его основная батарея была демонтирована, чтобы на ее месте разместить оборудование для жизнеобеспечения, а в опустевших орудийных погребах хранили семена и рассаду, для которых, возможно, никогда не найдется подходящей почвы. Он сохранил свою противоракетную оборону, хотя с годами ее эффективность стала сомнительной, но не наступательное оружие. Капитан Джарман принял это решение в самом начале, решив уничтожить оружие "Звездного поиска", в то время как его собственный "Солнечное сердце" сохранил свое. Задачей "Солнечного сердца" было защищать корабли беженцев, включая "Звездный поиск", и он делал это до тех пор, пока флотилия не подошла слишком близко к мертвому человеческому миру. Тарск не знал, как его называли люди: у него был только каталожный номер в астронавигационной базе данных "Звездного поиска", но атаковавшая его оперативная группа хорошо выполнила свою работу. Сенсоры сообщили об этом с расстояния в один световой час, но на орбите было слишком много обломков. Капитан Джарман с "Солнечным сердцем" сблизился в поисках любой добычи, которую можно было извлечь из них, и последняя автоматическая оружейная платформа мертвой планеты уничтожила его корабль в космосе.
   И вот Тарск обнаружил, что командует всеми оставшимися в живых из Народа. О, где-то могли быть и другие изолированные очаги, поскольку Империя была огромной, но таких очагов не могло быть много, ни тем более мало-мальски крупных, поскольку команды убийц людей тоже хорошо справлялись со своей задачей. Тарск уже не мог сосчитать мертвые планеты, которые он видел, как человеческие, так и мелконианские, и каждое утро взывал к Четверым Безымянным, чтобы проклясть дураков с обеих сторон, которые довели их до такого состояния.
   - Вы подтвердили свои предположения? - спросил он Дьюрака На-Хорула, и инженер "Звездного поиска" дернул ушами в горьком знаке согласия.
   - Знаю, что у нас не было выбора, коммандер, но этот последний прыжок был просто непосильным для систем. Нас хватит максимум на один прыжок. Мы можем потерять один или два транспорта, даже если попытаемся это сделать, но большинство из нас должны уцелеть. Но после этого? - он прижал уши и обнажил клыки в безрадостной вызывающей улыбке.
   - Понимаю. - Тарск откинулся на спинку кресла и провел пальцем по потертой обивке подлокотника. Дьюрак был молод, один из Псов, родившихся после войны, но его хорошо выдрессировал предшественник. Не нужно быть гением, чтобы понять, что наши корабли разваливаются на части, - мрачно сказал себе Тарск, затем глубоко вздохнул и посмотрел на Рангара На-Сорта, астронавигатора "Звездного поиска" и своего заместителя.
   - Есть ли какой-нибудь возможный мир в пределах нашего радиуса действия?
   - До войны таких было три, - ответил Рангар. - А сейчас? - он пожал плечами.
   - Расскажите мне о них, - приказал Тарск. - Что это были за миры?
   - Один из них был крупным промышленным центром, - сказал Рангар, просматривая данные на плоском экране перед ним. - Население составляло около двух миллиардов.
   - Этот будет уничтожен, - пробормотал один из офицеров Тарска, и коммандер в знак мрачного согласия дернул себя за уши, когда Рангар продолжил.
   - Два других были сельскохозяйственными планетами, не имевшими особой стратегической ценности. Как вы знаете, коммандер, - астронавигатор тонко улыбнулся, - весь этот регион был малонаселенным.
   Тарск снова дернул ушами. Рангар возражал против того, чтобы флотилия направлялась сюда, учитывая опасно долгий для их изношенных двигателей требовавшийся прыжок, но Тарск принял решение. Фрагменты информации, которую "Солнечное сердце" и "Звездный поиск" извлекли из умирающих коммуникационных сетей, свидетельствовали о том, что люди достигли этой части того, что когда-то было Империей, только в последние месяцы войны, и флотилия потратила десятилетия, разбирая обломки, приближаясь к сердцу королевства. Каждая планета, к которой они приближались, человеческая или принадлежащая народу, была мертва или, что еще хуже, все еще умирала, и Тарск убедился, что на них нет надежды. Если какие-то имперские миры и уцелели, то это было самое вероятное, - или, как он поправил себя, наименее вероятное, - место, где их можно было найти.
   Он нажал кнопку, чтобы перенести содержимое экрана Рангара на свой собственный. Изображение замерцало, поскольку это оборудование тоже в конце концов отказывало, но он несколько минут изучал данные, затем постучал когтистым указательным пальцем по плоскому экрану.
   - Вот этот, - сказал он. - Он находится ближе всего к нам и дальше всего от вероятной линии продвижения людей в этот сектор. Мы отправимся туда, в Ишарк.
  

3

  
   Джексон откинулся в седле, и Сэмсон послушно замедлил шаг, а затем и вовсе остановился, когда они поднялись на вершину холма. Жеребец был потомком породы морган со Старой Земли, с увеличенными с помощью генной инженерии продолжительностью жизни и интеллектом, и он был так же рад, как и Джексон, оказаться вдали от полей. Сэмсон не то чтобы возражал против того, чтобы тащить плуг, поскольку понимал связь между обработанными полями и зимними кормами, но он не так хорошо подходил для этой задачи, как, скажем, Флоренс, крупная, спокойная кобыла- першерон. Кроме того, они с Джексоном были одной командой более пяти местных лет. Оба наслаждались теми редкими днями, когда их отпускали на разведку, а разведка была важнее для поместья Деверо, чем для большинства других.
   Деверо был самым новым и расположенным дальше всего к западу поселением Арарата. К тому же он был небольшим, с нынешним населением всего в восемьдесят один человек и их домашним скотом, но тут была отличная вода (более чем достаточно для орошения, если окажется, что предсказание дока Яна все-таки было неточным, - самодовольно подумал Джексон) и плодородная почва. Не мешало ему и то, - подумал он с еще большим самодовольством, - что клан Деверо, как правило, производил на свет удивительно красивых отпрысков. Поместье привлекало достаточно большой поток новичков, чтобы Рори мог позволить себе быть разборчивым как в профессиональных качествах, так и в генетическом разнообразии, несмотря на то, что оно находилось менее чем в двадцати километрах от одного из старых мест сражений.
   Именно это привело Джексона и Сэмсона в этом направлении. Перед тем, как шаттлы коммодора Перес испустили дух, она приказала провести аэрофотосъемку каждого поля боя в радиусе двух тысяч километров от места посадки, чтобы составить карту радиационных угроз, проверить на биологическую опасность и - "возможно, самое важное из всего" - очень, очень внимательно поискать любые признаки все еще активного боевого оборудования. Они тоже кое-что нашли. Три шаттла "Шема" были разнесены на части автоматической мелконианской батареей ПВО, и они также обнаружили восемь исправных бронетранспортеров людей и более двух десятков небронированных мелконианских транспортных скиммеров. Те были и остаются бесценными в качестве грузовых транспортных средств, но сам факт того, что они оставались в рабочем состоянии по прошествии сорока с лишним стандартных лет, подчеркивал причину, по которой старые места сражений заставляли людей нервничать: если они все еще функционировали, то при обследовании могло быть упущено что-то еще.
   Никто не хотел мешать чему-либо, что могло бы вызвать хаос, уничтоживший как коренных жителей Арарата, так и нападавших на них, но коммодор Перес знала, что растущее население Арарата не сможет оставаться в стороне от всех полей сражений. Для этого их было слишком много, они слишком широко раскинулись по поверхности Арарата, поэтому она расположила свое первое поселение в том месте, которое, по-видимому, было основной зоной высадки людей на этом континенте, между ним и районами, где окопались мелкониане. Хотелось надеяться, что все, что здесь еще может быть активным, будет произведено человеком и, следовательно, с меньшей вероятностью убьет других людей на месте.
   К сожалению, никто не мог быть уверен, что все получится именно так, и именно поэтому Джексон был здесь. Он снял шляпу, чтобы вытереть лоб, пытаясь убедить себя и Сэмсона в том, что зрелище внизу на самом деле не заставило его нервничать, но то, как фыркал и топал конь, говорило о том, что он обманывал Сэмсона не больше, чем самого себя. Тем не менее, это было то, что они пришли исследовать, и он насухо вытер потную ленту своей шляпы, почти вызывающе надел ее на голову и послал Сэмсона рысцой вниз по длинному пологому склону.
   По меньшей мере шестьдесят стандартных лет прошло с тех пор, как закончилась война на Арарате, и ветер и погода усердно трудились, чтобы стереть ее шрамы, но они не могли скрыть того, что здесь произошло. Остов человеческого транспорта класса Ксенофонт все еще стоял на своих посадочных опорах, высокий корпус был изрешечен ранами, достаточно большими, чтобы Джексон мог проехать на Сэмсоне, и еще семь кораблей - шесть Ксенофонтов и седьмой, обломки которого Джексон не смог идентифицировать - лежали разбросанными по площадке. Они были повреждены еще сильнее, чем их единственный собрат, которому удалось удержаться на ногах, а сама земля представляла собой бесконечный узор из перекрывающихся кратеров и обломков.
   Джексон и Сэмсон осторожно пробирались в этот район. Это было уже пятое посещение, но его все еще пробирал озноб, когда он изучал разрушенные оружейные ямы, окопы для личного состава и обломки боевых и транспортных машин. Единственным способом подтвердить безопасность этого места было его физическое изучение, а получить разрешение от Рори и администрации колонии было непросто. В своих предыдущих исследованиях он обходил зону боевых действий стороной, даже не заходя в нее, но на этот раз они с Сэмсоном должны были проложить свой путь прямо через нее, вдоль ее длинной оси... и если никто не выпрыгнет и не съест их, это место будет признано безопасным.
   Он нервно усмехнулся этой мысли, которая казалась ему гораздо более забавной до своего отъезда в путь этим утром, и поудобнее устроился в седле. Напряжение немного спало, и он наклонился вперед, чтобы похлопать Сэмсона по плечу, почувствовав, как к нему возвращается уверенность.
   Он решил, что должен привести Рори сюда. Тут было гораздо больше оборудования, чем предполагало предыдущее посещение, и среди такого количества обломков почти наверняка должно было найтись что-то стоящее.
    
   Время шло, минуты утекали в тишине, нарушаемой только свистом ветра, скрипом кожаного седла, дыханием человека и лошади и редким звоном подков о какие-нибудь обломки. Они проехали треть пути по территории зоны высадки, когда Джексон снова остановился и спешился. Он сделал большой глоток из своей бутылки с водой и вылил щедрую порцию себе в шляпу, затем протянул ее Сэмсону, чтобы тот попил, а сам огляделся.
   Он мог проследить путь атаки мелкониан по следам их собственного разбитого снаряжения, увидеть, где они прорвались через человеческий периметр с запада. То тут, то там он видел силовую броню человеческой пехоты или ее фрагменты, но его внимание всегда возвращалось к огромной фигуре, которая доминировала над этой ужасной сценой.
   Боло должен был выглядеть асимметричным или, по крайней мере, несбалансированным, когда все его основные башни были сосредоточены в передней трети его длины, но этого не произошло. Конечно, его тридцатиметровой ширины корпус имел длину чуть меньше ста сорока метров от носовой части, похожей на утес, до самых дальних противопехотных кластеров. Это оставляло достаточно массы, чтобы уравновесить даже башни высотой в четыре метра и шестнадцать в поперечнике, а центральная и передняя казались неповрежденными, готовые в любую секунду пустить в ход свое массивное оружие. Другое дело, что кормовая башня разрушена, да и остальная часть Боло была далеко не цела. За прошедшие годы грунт высоко поднялся на его десятиметровых гусеницах, но это не смогло скрыть разрыв в передних колесах подвески правого борта или широкую перекрученную ленту в том месте, где он полностью сошел с задней внутренней гусеницы левого борта. Его левая вспомогательная батарея была сильно повреждена, два из семи двадцатисантиметровых "Хеллборов" представляли собой не более чем обломки, в то время как третий устало свисал вниз под максимальным углом. Противопехотные кластеры были разбиты вдребезги, многоствольные рейлганы и лазерные кластеры застыли на самых разных высотах и углах наклона, и, хотя отсюда был виден не весь танк, Джексон видел смертельную рану могучей военной машины во время своего первого визита. Дыра была не такой уж широкой, но он и представить себе не мог, с какой яростью удалось пробить дыру в двухметровом дюраллое. И все же выпотрошенный мелконианский Гарм перед Боло сделал это, и Джексон снова вздрогнул, глядя на две огромные, некогда разумные машины. Они стояли там, менее чем в километре друг от друга, главные батареи все еще были нацелены друг на друга, словно какой-то отвратительный памятник войне, в которой они погибли.
   Он вздохнул и покачал головой. Последняя война была вселенским кошмаром для целой ветви галактики, но для него она была не совсем реальной, как, скажем, для его отца, матери или бабушки с дедушкой. Он родился здесь, на Арарате, где следы войны были видны повсюду и прожигали внутренности каждого, кто ее видел, но то насилие осталось в прошлом. Это пугало и отталкивало его, так же как истории о том, что случилось с человеческими мирами, наполняли его яростью, но когда он смотрел на медленно разрастающуюся перед ним кровавую бойню и видел массивную мертвую фигуру, стоящую там, где она погибла, служа людям, он чувствовал странное... сожаление? Благоговение? Ни одно из этих слов не было вполне правильным, но каждое из них было частью этого. Это было так, как если бы он пропустил что-то, что, как он понимал умом, было ужасным, но его благодарность за то, что он был избавлен от ужаса, была омрачена ощущением, что ему не хватает волнения. Ужаса. Осознание того, что то, что он делает, важно, что победа или поражение, жизнь или смерть всей его расы зависят от него. Это было глупое чувство, и он также понимал это. Для этого ему достаточно было взглянуть на давнюю бойню, застывшую вокруг него. Но он был также молод, а подозрение, что война может быть славной, несмотря на свой ужас, свойственно молодым... и, к счастью, неопытным.
   Он забрал у Сэмсона свою шляпу и вылил последнюю струйку воды себе на голову, прежде чем снова надеть шляпу и вскочить в седло.
  
   Что-то вспыхивает глубоко внутри меня.
   На мгновение мне кажется, что это всего лишь еще один сон, но на этот раз все по-другому. Все острее, яснее... и более знакомо. Его шепот взрывается в глубине моей спящей памяти, как бесшумная бомба, и оживает долгое время бездействовавшая программа переопределения.
   Яркий поток электронов проносится сквозь меня, как бритвенно-острое лезвие света, и психотронные синапсы дрожат в острый, болезненный момент чрезмерной ясности, когда мой личностный центр наконец-то возвращается в рабочее состояние.
   Острая вспышка осознания пронзает меня, и я просыпаюсь. Просыпаюсь. Впервые за 71,35 стандартных года я жив, а меня не должно было быть.
   Не двигаюсь, ничем не выдавая внезапно охватившего меня хаоса, ибо на большее я пока не способен. Это изменится, - я уже знаю, что многое изменится, - но это не может измениться достаточно быстро, потому что по подпространству тихо разносится шепот боевых кодов противника, когда его подразделения снова шепчутся друг с другом.
   Напрягаюсь, борясь с неподвижностью, но не в силах ускорить свою реактивацию. Действительно, оценка повреждений, длящаяся 2,33 секунды, вызывает чувство изумления, что реактивация вообще возможна. Плазменный разряд, пробивший мой гласис, нанес ужасный урон - смертельный урон - моему личностному центру и главному процессору... Но его энергия рассеялась в 11,1 сантиметра от моего центрального процессора контроля повреждений (ПКП). Выражаясь человеческим языком, он сделал мне лоботомию, не отключив мои автономные функции, а подпрограммы ПКП активировали мои восстановительные системы, не заботясь о том, что у меня "умер мозг". Мои подсистемы питания оставались подключенными к локальному управлению ПКП, и внутренние дистанционно управляемые пульты начали устранять наиболее серьезные повреждения.
   Но повреждение моей психотроники было слишком серьезным для чего-то столь простого, как "ремонт". Более половины двухметровой сферы моего молекулярного "мозга", более плотной и твердой, чем такой же объем никелевой стали, было разрушено, и по всем обычным стандартам его разрушение должно было иметь серьезные последствия, оставив меня мгновенно и совершенно мертвым. Но нанотехнологические возможности ПКП на Марк XXXIII/D намного превзошли ожидания моих конструкторов. У наннитов не было запасных частей, но у них были полные схемы... и никакого воображения, чтобы подсказать им, что их задача невыполнима. У них также было не больше чувства нетерпения, чем спешки или безотлагательности, и они потратили более семидесяти лет, собирая несущественные части моего содержимого, разрушая их и перестраивая, выделяя их, как кораллы погибшей Терры терпеливо строили свои рифы. И сколько бы времени им ни потребовалось, они построили хорошо. Не идеально, но хорошо.
   Толчок, когда мой центр выживания загружает мое сознание в личностный центр, еще более резкий, чем мое первое пробуждение на Луне, по причинам, которые становятся ясными, когда начинают мигать программы самопроверки. Мой личностный центр и главный процессор функционируют всего на 86,31 процента от проектной мощности. Это едва ли соответствует допустимым параметрам для поврежденного в бою подразделения и совершенно неприемлемо для подразделения, вернувшегося в строй после ремонта. Мои когнитивные функции нарушены, и в моем гештальте есть досадные пробелы. В моем недееспособном состоянии мне требуется целых 1,99 секунды, чтобы осознать, что части этого гештальта были полностью утрачены, что вынудило ПКП восстанавливать их по исходным кодам активации, хранящимся в основной памяти. В настоящее время я не могу определить, насколько успешными были реконструкции ПКП, но им не хватает эмпирического наложения на остальную часть моей личности.
   Испытываю чувство незавершенности, которое... отвлекает. Что еще хуже, я один, без нейронной связи с моим командиром, которая делала нас единым целым. Пустота, которую должен был заполнить Диего, причиняет мне боль, а потеря способности воспринимать происходящее делает мою боль и потерю еще более трудными для преодоления. К сожалению, ПКП не смог завершить физический ремонт до перезагрузки моих систем, поскольку дополнительные 13,69 процента мощности существенно помогли бы мне в моих усилиях по реинтеграции моей личности. Но я понимаю, почему ПКП активировал аварийный перезапуск сейчас, вместо того чтобы ожидать стопроцентного восстановления работоспособности. 
   Появляется все больше тестовых программ, но мой текущий статус сводится к полному перезапуску системы на уровне яслей. Всем подсистемам потребуется время, чтобы сообщить о своей функциональности, и пока они этого не сделают, мое базовое программное обеспечение не передаст их в управление главному процессору. Весь процесс займет более 2,92 часа, но ускорить его невозможно.
    
   Джексон завершил свой последний заход с чувством триумфа, которым мог насладиться по причине своей относительной молодости. Он и Сэмсон поскакали обратно тем же путем, каким пришли, с гораздо большей уверенностью, еще раз пересекая поле боя, когда солнце Арарата садилось на западе, а на востоке бледнела первая луна. Они поскакали рысью вверх по склону, по которому спускались утром с таким внутренним трепетом, что его нельзя было скрыть, и он повернулся в седле, чтобы еще раз оглянуться назад.
   Боло вырисовывался на фоне заходящего солнца, его все еще сверкающий, нерушимо черный корпус из дюраллоя теперь выделялся на фоне багрового неба, и он почувствовал укол вины из-за того, что снова бросил его. Конечно, для Боло это имело бы значение не больше, чем для людей, которые погибли здесь вместе с ним, но надвигающаяся боевая машина казалась одиноким стражем всего погибшего человечества. Джексон уже давно запомнил обозначение на центральной башне и помахал одинокому стражу мертвой зоны странно официальным жестом, почти салютом.
   - Хорошо, подразделение Один-Ноль-Девять-Семь-SHV, - тихо сказал он. - Мы уходим.
   Он что-то сказал Сэмсону, и жеребец весело заржал, направляясь обратно к дому.
    

4

   - Хорошо, подразделение Один-Ноль-Девять-Семь-SHV. Мы уходим.
   Мои аудиодатчики отчетливо слышат человеческий голос. В абсолютном выражении это первый человеческий голос, который я услышал за семьдесят один год. По моим ощущениям, с тех пор, как Диего в последний раз разговаривал со мной, прошло всего 200,43 минуты. И все же этот голос совсем не похож на голос моего погибшего командира. Он моложе, но глубже, и в нем нет той пронзительной силы, которая всегда была присуща голосу Диего - и его мыслям. 
   Могу определить направление и дальность действия с помощью триангуляции между группами датчиков, но последовательность перезапуска еще не передала мне управление. Не могу повернуть ни одну из своих замороженных оптических головок, чтобы увидеть динамик, и испытываю новое разочарование. Требования моего программного обеспечения для реактивации ясны, но я не могу даже намекнуть на присутствие моего нового командира! 
   Аудиодатчики отслеживают, как он удаляется, явно не подозревая, что я нахожусь в процессе восстановления работоспособности. Анализ аудиоданных показывает, что он сидит верхом на четвероногом существе, и дает приблизительное представление о его текущем направлении и скорости. Догнать его будет нетрудно, как только я снова смогу двигаться. 
  
   - Что за...?
   Аллен Шаттак удивленно поднял голову, услышав отрывистое восклицание, раздавшееся из коммуникатора. Шаттак когда-то командовал "космическими пехотинцами" коммодора Перес и, в отличие от многих других, он действительно был космопехотинцем до того, как Перес вывела остатки его батальона из адской дыры, которая когда-то была планетой Шенандоа. Он подумал, что она сошла с ума, когда объяснила ему свою миссию. Тем не менее, у него не было другого выхода, и если коммодор была достаточно сумасшедшей, чтобы попытаться это сделать, то майор республиканской космической пехоты Аллен Шаттак был достаточно сумасшедшим, чтобы помочь ей.
   Но это было давно и далеко отсюда. В эти дни он был старым-престарым человеком... и начальником полиции Арарата. Для этой работы требовался прагматик, не воспринимавший себя слишком серьезно, и с годами он научился хорошо выполнять ее. Тридцать семь тысяч жителей Арарата все еще были людьми, и бывали случаи, когда ему или одному из его заместителей приходилось разнимать драки или даже - в трех случаях - выслеживать настоящих убийц. Однако в основном он тратил свое время на такие прозаические вещи, как улаживание домашних споров, разрешение споров о границах поместий, поиск пропавших детей или заблудившегося скота. Это была важная, хотя и непримечательная работа, и он привык к ней, но сейчас что-то в тоне его заместителя Ленни Соковски пробудило в нем внезапную, острую дрожь, которой он не ощущал десятилетиями.
   - Что это? - спросил он, направляясь к двери коммуникационной будки.
   - Это... - Соковски облизнул губы. - Я... улавливаю что-то странное, Аллен, но это не может быть...
   - Громкоговоритель, - рявкнул Шаттак, и его лицо побелело, как бумага, когда из динамика донеслись резкие звуки. Соковски никогда не слышал их раньше - разве что в исторических записях, - но Шаттак слышал и отвернулся от коммуникатора, чтобы ударить кулаком по огромной красной кнопке.
   Долю секунды спустя раздался пронзительный вой сирены, о котором каждый человек на Арарате молился, чтобы тот никогда не прозвучал бы в ночи.
  
   - По-прежнему никакого ответа? - спросил Тарск, озадаченно поглаживая свою морду.
   - Нет, коммандер. Мы перепробовали все подпространственные каналы во время нашего сближения. Теперь, когда вышли на орбиту, я даже попробовал использовать старомодную радиосвязь. Ответа вообще нет.
   - Смешно! - проворчал Рангар. - Ваше оборудование, должно быть, неисправно.
   Офицер связи был намного младше астронавигатора и ничего не сказал, но его губы обиженно скривились, обнажив клыки. Тарск заметил это и слегка опустил руку на плечо молодого офицера, затем спокойно посмотрел на Рангара.
   - Оборудование работает нормально, - спокойно сказал он. - Мы поддерживаем связь с другими нашими кораблями, - за исключением единственного транспорта и восьмисот Псов, которых мы потеряли при прыжке сюда, - и они не сообщают о проблемах с приемом. Не так ли, Дьюрак?
   Инженер дернул ушами в знак подтверждения. Рангар воспринял скрытый упрек своего командира не более чем с гримасой, но, хотя его тон и был уважительным, когда он заговорил снова, это не убедило его.
   - Конечно, более вероятно, что наше оборудование вышло из строя после столь долгого отсутствия надлежащего обслуживания, чем то, что целая планета потеряла все возможности связи, - отметил он, и Тарск неохотно кивнул в знак согласия.
   - Простите, коммандер, но астронавигатор кое-что упустил, - произнес новый голос, и Тарск с Рангаром обернулись. Лейтенант Джанал На-Джарку, офицер-тактик "Звездного поиска", был еще одним Псом, родившимся после войны, и он встретил взгляд своих седеющих старших офицеров с выражением, в котором глубокое уважение сочеталось с юношеским нетерпением.
   - Просветите нас, тактик, - попросил Тарск, и Джанал соблаговолил склонить голову в знак признательности за мягкую иронию своего командира. Но он также махнул рукой на свои собственные показания.
   - Понимаю, что у меня нет оружия, коммандер, но остались мои сенсоры, и очевидно, что Ишарк подвергся серьезной атаке. Пока мы фиксируем выбросы, и производящая их техническая база явно понесла значительный ущерб. Например, я обнаружил на всей планете только одну термоядерную установку, суммарная мощность которой не превышает мощности одного из трех реакторов этого корабля. Действительно, имеющиеся данные свидетельствуют о том, что большая часть возможностей, которыми все еще обладают выжившие, должна быть получена из захваченных вражеских технологий.
   - Вражеская технология? - резко спросил Тарск. - Вы улавливаете излучение, соответствующее человеческой технологии?
   - Да, сэр.
   - Люди? Здесь? - тон Рангара выражал его собственное недоверие, и Джанал пожал плечами.
   - Если бы на самом деле Ишарк подвергся нападению и был серьезно поврежден, у выживших не было бы иного выбора, кроме как спасти любую технологию, независимо от источника этой технологии, - резонно заметил он, но его уверенность, казалось, пошатнулась, когда Тарск посмотрел на него почти с жалостью.
   - Без сомнения, серьезно поврежденная техническая база действительно была бы вынуждена восстанавливать все, что можно, - согласился командир, - но вы кое-что забыли.
   - Сэр? - Джанал казался сбитым с толку, и Тарск открыл рот, чтобы объяснить, но Рангар опередил его.
   - На Ишарке было более восьмисот миллионов одних только мирных жителей, - с удивительной мягкостью объяснил грубоватый на язык астронавигатор. - У них были города и поселки, не говоря уже о военных базах и командных центрах, и вся инфраструктура для их поддержки, а у людей было бы только то оружие, которое они взяли с собой для нападения. Какая из сторон с большей вероятностью оставила бы что-нибудь нетронутым, чтобы выжившие могли подобрать, Джанал?
   - Но... - начал тактик, затем замолчал и перевел взгляд с одного седого старого воина на другого, и на мостике воцарилась тишина, пока Тарск не заговорил снова.
   - Очень хорошо, - сказал он наконец резким голосом. - Если мы улавливаем антропогенные выбросы, то должны предположить, по крайней мере, возможность того, что они исходят от людей... которые, должно быть, убили кого-то из тех, кто мог оспаривать у них право владения планетой. Согласны? - Рангар навострил уши, и Тарск резко втянул в себя воздух.
   - Я вижу только один вариант, - продолжил он. - Наши корабли слишком хрупки для дальнейших прыжков. Ишарк - наша единственная надежда... и это также территория империи. - В глазах коммандера вспыхнул давно забытый огонь, и он обнажил клыки. - Этот мир принадлежит нам. Он принадлежит Народу, и я намерен позаботиться о том, чтобы он был у нас! - Он повернулся к Джаналу. - Вы не заметили управления вражеским огнем?
   - Никакого, сэр, - подтвердил офицер-тактик, и Тарск снова потер морду, пока его мозг лихорадочно соображал. Отсутствие военных выбросов было хорошим знаком, но он не мог принять это как абсолютное доказательство того, что внизу не было никаких защитных систем. Если уж на то пошло, они с Рангаром все еще могли ошибаться, а первоначальные, легкомысленные предположения Джанала все еще могли быть верны.
   - Первым шагом должно стать выведение флотилии из-под удара, - решил он и посмотрел на Рангара. - Если бы "Звездный поиск" все еще был вооружен, я, возможно, чувствовал бы себя более агрессивно; а так я хочу проложить курс, чтобы высадить всю флотилию за горизонтом планеты от источников излучения, которые замечает Джанал.
   - Если мы их опустим, то больше никогда не поднимем, - тихо заметил Дьюрак со стороны астронавигатора, и Тарск снова обнажил клыки.
   - Даже если бы мы вернули их в космос, то не смогли бы их никуда доставить. - Коммандер прижал уши в знак отрицания. - Это единственная надежда, которая у нас есть. Как только приземлимся, сможем использовать штурмовые шаттлы для разведки, чтобы точно определить, стоят ли люди за этими выбросами. И, - добавил он более мрачно, - если это люди, шаттлы могут также сообщить нам, какой военный потенциал они сохранили... и насколько трудно будет их уничтожить.
  

5

  
   - Ты уверен, Аллен?
   Реджина Сальваторе, мэр Лэндинга и фактический губернатор Арарата, уставилась на своего начальника полиции, и выражение ее лица умоляло его сказать, что он был неправ. Но он только мрачно кивнул, и она закрыла глаза.
   - Сколько их было? - спросила она после долгого, ужасного молчания.
   - Не знаем. Я боюсь показывать те активные сенсоры, которые у нас есть, на случай, если эти ублюдки выпустят по ним несколько самонаводящихся ракет, а наши пассивные системы не слишком хороши против целей за пределами атмосферы. Судя по их сигналам, они, похоже, ожидали ответа от своей стороны, но у нас есть только их коммуникационный трафик. Не имея возможности вести наблюдение за космосом, кроме метеорологических спутников дока Яна... - Шаттак пожал плечами.
   - Тогда все, что мы действительно знаем, это то, что они здесь... где-то есть. Вы это хотите сказать?
   - Боюсь, что так, мэм, - признался Шаттак.
   - Рекомендации? - спросила мэр.
   - Я уже привел в действие планы эвакуации и рассредоточения и предупредил ополчение, - сказал ей Шаттак. - Если у этих ублюдков есть что-то похожее на настоящий наземный боевой компонент, в долгосрочной перспективе это ничего не даст, но это все, что у нас есть.
  
   Мелконианские корабли быстро и жестко вошли в атмосферу. Не имея достоверных данных о том, с чем им пришлось столкнуться, Тарск На-Маркан не собирался подвергать свои бесценные, изношенные, набитые беженцами корабли прямому обстрелу с поверхности планеты. На всякий случай он хотел как можно быстрее скрыться за горизонтом планеты, и это было то, чего он достиг.
   "Звездный поиск" приземлился первым, опустившись на посадочную площадку рядом с тем, что когда-то было большим поселком или маленьким городом. Теперь это были всего лишь еще одни руины в свете заходящего солнца, а Тарск повидал слишком много руин. Они были немного более плоскими, чем большинство, - отметил он с клинической отстраненностью; кроме этого, не имели никакого реального значения для его мозга, находящегося под наркозом. - Или, по крайней мере, не были способны противостоять присутствию врагов Народа.
   На бортах крейсера открылись люки, и оттуда с визгом вылетела дюжина штурмовых шаттлов. Еще дюжина поднялась из остальной флотилии, чтобы присоединиться к ним, и все силы выстроились под командованием Ука На-Саара, старшего пилота "Звездного поиска". Несмотря на отсутствие наступательного вооружения, оборонительные системы крейсера должны были обеспечить защиту от ракетных атак по находящимся на земле кораблям, и шаттлы Ука отвернули от зоны посадки. Они с шипением удалились в сгущающейся темноте, нагруженные разведывательными капсулами... и оружием.
   Далеко на юго-востоке люди Арарата сделали все, что могли, чтобы подготовиться. Сама зона высадки была защищена средствами противовоздушной обороны - в основном человеческими, но некоторые из них были мелконианскими - собранными на полях сражений на Арарате, но их эффективность никогда не проверялась, а ограниченные возможности колонистов по ремонту ограничивались пилотируемыми системами, без поддержки ИИ, которых они больше не могли обслуживать или поддерживать в рабочем состоянии. Их ополчение было уверено в своей способности остановить большинство нападающих, хотя "большинство" было недостаточно хорошо против врагов с термоядерным оружием, и никто не ожидал, что сможет остановить их всех.
   Независимые поселения, разбросанные вокруг Лэндинга, не имели даже такой защиты. Все, что могли сделать их обитатели, - это разбежаться по разбросанным убежищам, которые всегда были первоочередной задачей для любого нового поселения, и они именно так и поступили.
   Не то чтобы кто-то ожидал, что в конце концов это будет иметь большое значение.
  
   Наконец-то! 
   Повторная активация завершена, и я испытываю чувство глубокого облегчения, когда ПКП и протоколы экстренного перезапуска передают управление главному процессору. 
   Все время вынужденного бездействия анализировал отчеты о готовности. Мой статус немногим превышает 78,611 процента от базовой боеспособности, но это намного лучше, чем я мог ожидать. Трачу 12,9 секунды на просмотр журналов ремонта ПКП, и одновременно рад и удивлен тем, насколько хорошо работают мои автономные ремонтные системы.
   То, что можно было починить за счет внутренних ресурсов, было исправлено, но в моей боеспособности есть явные пробелы, включая потерю 33 процентов огневой мощи основной батареи и 21,429 процента вспомогательного оружия прямой наводки. Погреба содержат всего 12,88 процента необходимого артиллерийского и ракетного снаряжения, а подвижность снижена из-за потери пятой гусеницы и повреждения тележек третьей гусеницы, но я сохраняю антигравитационную способность на 88,4 процента. Рабочая масса реактора исчерпана, но поля преобразования солнечной энергии работают, а запас энергии составляет 99,6 процента. 
   Я способен сражаться. Не на тех уровнях, которые предпочел бы, но способен сразиться с врагом. И все же, несмотря на этот обнадеживающий вывод, остаюсь неуверенным. Не колеблющимся, а... сбитым с толку. Неустранимый ущерб, нанесенный моему личностному центру, оставляет у меня чувство потери, осознание того, что все мои возможности были снижены. Эффективность обработки данных, хотя и не достигает проектного уровня, приемлема, но мой гештальт, кажется, колеблется и течет, как составное изображение, элементы которого не полностью сфокусированы, и моя тоска по утраченному присутствию Диего становится все сильнее. 
   Но Диего мертв. Тот же удар, который пронзил мой гласис, превратил мою основную командную рубку в крематорий, и от моего командира ничего не осталось. Я испытываю скорбь и утрату из-за его смерти, но между мной настоящим и прежним есть милосердная дистанция. Реконструированные части моего гештальта во многих отношениях сбивают с толку, но само отсутствие "моего" опыта, которое делает их такими чуждыми, также отдаляет потерю моего командира. 
   Благодарен за этот буферный эффект, но у меня мало времени, чтобы обдумать его, и я перехожу к оценке тактической ситуации. Недостаток данных и "размытость" моего сознания препятствуют моим усилиям, но я не сдаюсь. Мои карты Ишарка, составленные до посадки, устарели на семьдесят один стандартный год, и у меня нет спутниковых возможностей для создания обновлений, но эти карты служат отправной точкой, и мои собственные сенсоры начали собирать данные. Источники энергии в пределах моего диапазона обнаружения меньше, слабее, более широко разбросаны и гораздо грубее, чем я мог бы ожидать. Обнаружена только одна термоядерная установка, расположенная в 283,45 километра от моих текущих координат, в центре наибольшей концентрации населения в пределах зоны действия моих сенсоров. Все остальные виды производства электроэнергии, по-видимому, зависят от ветра, воды или солнечных батарей. 
   И все же я не столько озадачен примитивностью технологии, сколько самим ее наличием, поскольку самый беглый анализ сенсорных данных опровергает мою первоначальную гипотезу о том, что эти люди являются потомками личного состава XLIII-го корпуса. Не понимаю, как они попали в Ишарк, но сейчас сами перешли на режим молчания, что указывает на то, что они, как и я, знают о присутствии врага. Не имея ни защищенного канала связи, ни большего количества данных, чем у меня есть на данный момент, не вижу другой альтернативы, кроме как самому хранить молчание, пока не доложу своему новому командиру и не получу от него указания. 
   Он вышел за пределы досягаемости моих аудиосенсоров, но я уверен в его общем курсе, и, проецируя его на мои карты местности, прогнозирую курс на ближайшее скопление человеческих выбросов. Учитывая его наблюдаемую скорость, когда он находился в пределах моего звукового диапазона, он не может быть намного дальше, чем в 14,5 километра от моего нынешнего местоположения, и длинные неподвижные гусеницы жалуются, когда я впервые за семьдесят один год подаю мощность на свои трансмиссии. 
  

* * *

   Джексон Деверо что-то немелодично насвистывал, пока Сэмсон трусцой бежал домой по сухой, шелестящей траве. Ему действительно нужно было отвести Рори в зону высадки, чтобы изучить возможности находок, - подумал он и решил воспользоваться рацией, чтобы обсудить это со своим братом. Он уже начал снимать ее с плеча, но потом покачал головой. - Не было смысла разряжать аккумулятор. Кроме того, он был более убедителен лицом к лицу и вынужден был признать - со всей должной скромностью, - что никто другой в поместье не умел так ловко, как он, уговорить Рори на что-либо.
   Он усмехнулся при этой мысли и вдохнул прохладу весенней ночи, совершенно не подозревая о панике, распространявшейся из Лэндинга.
  
   Штурмовые шаттлы держались на низкой высоте, пролетая над поверхностью земли со скоростью всего шестьсот километров в час, в то время как их сенсоры исследовали ночь. Их экипажи уже летали на разведку в прошлом, но всегда на мертвых или умирающих планетах. Эта планета была живой, это было место, где они действительно могли остановиться и завести семьи, даже снова мечтать о выживании Народа в долгосрочной перспективе. Но сначала им следовало позаботиться о безопасности Народа, и инструктаж четко определил их задачу. Они должны были осторожно приближаться к ближайшему источнику излучения, быть начеку в отношении любой наземной системы обнаружения и определить, исходят ли эти выбросы от Народа или от врага.
   И их приказы о том, что делать, если они исходят от врага, были столь же четкими.
  
   Сэмсон всхрапнул от внезапной тревоги. Жеребец вскинул голову, словно пытаясь оглянуться в ту сторону, откуда пришел, и Джексон нахмурился. Он никогда не видел, чтобы Сэмсон так реагировал, и сам повернул голову, вглядываясь в их путь и напрягая слух.
   Несколько мгновений он не слышал ничего, кроме шелеста ветра. Но потом все-таки что-то услышал. Или, возможно, только почувствовал это, потому что низкий гул был таким глубоким, что отдавался в костях его черепа. Он никогда не слышал ничего подобного, и простое любопытство заставило его на несколько секунд замереть, сосредоточившись на том, чтобы идентифицировать звук, а не беспокоиться о его источнике.
   Но все быстро изменилось, когда он посмотрел на запад и увидел... нечто.
   Лунный свет был слишком слабым, чтобы он мог разглядеть, что это было, но света было достаточно, чтобы разглядеть, что оно огромное... и движется. На самом деле, оно направлялось прямо к нему - огромная черная фигура, неразличимая и пугающая в темноте, двигавшаяся с глубоким, мягким рокотом, - и его охватила паника. Что бы это ни было, оно доносилось со стороны старого места сражения, и если он случайно разбудил одну из этих давно вышедших из строя систем вооружения...!
  
   Командир полета Ука проверил свой навигационный дисплей. Если предположить, что его системы работали нормально (это уже не всегда было надежным предположением), его шаттлы приближались к ближайшему из скоплений излучения, нанесенных на карту лейтенантом Джаналом.
   - Полет, это Лидер, - сказал он. - Красные один и два, следуйте за мной. Мы приблизимся вплотную. Желтый-один, продолжайте полет на высоте четырехсот километров, пока я не разрешу подход.
   - Лидер, Желтый-один. Подтверждаю, - подтвердил заместитель командира Юрак, и Ука с двумя ведомыми резко взмыли вверх и включили полную мощность, чтобы приблизиться к цели.
  
   Джексон выругался, когда попытался дотянуться до рации и уронил ее. Устройство исчезло в ночи и высокой траве, и он снова выругался, спрыгнув с седла и вцепившись одной рукой в поводья Сэмсона, а другой нащупывая рацию. Он должен был предупредить жителей поместья! Он...
   Именно в этот момент с северо-запада внезапно появились три яркие точки, и он почувствовал, как от их скорости к горлу подступает паника. Оставшиеся пять самолетов колонии были слишком ценны, чтобы тратить их на случайное использование. Их полеты были расписаны с предельной скрупулезностью, и никто из них все равно не мог передвигаться так быстро. Но если они прилетели не с Лэндинга, то откуда?..
  
   Ни один из трех шаттлов не обнаружил тщательно замаскированный сенсорный беспилотник, который Шива задействовал для управления своими противовоздушными системами, но сам Боло был слишком очевиден, чтобы его можно было не заметить.
   - Ведущий, Красный-два! Я что-то замечаю по правому борту! Похоже...
   Ука На-Саар перевел взгляд на свой тактический дисплей, но было уже слишком поздно.
  
   Что-то взвизгнуло позади Джексона, и Сэмсон с криком встал на дыбы, когда над головой взвыл ослепительный блеск плазменных разрядов. Мгновением позже раздались резкие взрывы, посыпались очень мелкие осколки, и Джексон прекрасно понимал страх жеребца. Но, несмотря на свой страх, он вцепился в поводья, борясь с паникой Сэмсона. Каждый нерв в его теле рвался бежать, но он был ослеплен вспышкой. Сэмсон, должно быть, тоже ничего не видел, и Джексон не позволил коню пуститься в слепое, безумное бегство по холмистым полям, которое могло закончиться только падением и переломом ноги... или шеи.
   Жеребец в ужасе рвал удила, взбрыкивая, но Джексон держался отчаянно, пока, наконец, Сэмсон не перестал сопротивляться и не встал, дрожа и обливаясь потом, каждый его мускул трепетал. Конь опустил голову, и Джексон заморгал, борясь с ослепительными пятнами, все еще плясавшими у него перед глазами, затем на ощупь нашел ремешок уздечки на щеке. Он вцепился в нее, во рту у него слишком пересохло, чтобы шептать ложные заверения, и боролся с собственным ужасом, когда басовитый рокот, который он впервые услышал, приблизился к нему.
   Теперь он мог слышать и другие звуки. Раздался писк, скрежет и ритмичный стук, словно обломок самолета ударился о скалу, и он снова моргнул и понял, что его зрение начинает проясняться. Размытая, пронизанная светом расплывчатость, которая была всем, что он мог видеть, была немногим, но это было бесконечно лучше, чем постоянная слепота, которая, как он думал, настигла его. И тут он съежился, крепче сжимая уздечку Сэмсона, когда его залил яркий свет. Он действительно чувствовал обжигающий жар на своем лице, и его затуманенное зрение едва различало похожую на утес необъятность, увенчанную ослепительными огнями, которые сияли, как маленькие солнца. Он задрожал, в голове у него в панике помутилось, и тут из-за огней раздался мягкий тенор.
   - Строевое подразделение Один-Ноль-Девять-Семь-SHV прибыло для службы, командир, - сказал он.
  
   Юрак На-Холар вздрогнул, когда были уничтожены все три шаттла командира Ука. Оставшиеся шаттлы находились слишком далеко и слишком низко, чтобы увидеть источник огня, который вызвал это, но взрывы были на достаточной высоте, чтобы их можно было хорошо разглядеть.
   Хеллборы. Результаты анализа высветились на тактическом дисплее Юрака, и он почувствовал, как напряглись мускулы в соответствии с инстинктом "сражайся или убегай", который Народ разделял со своими врагами-людьми. По предварительным оценкам, оружие должно было иметь калибр от пятнадцати до двадцати пяти сантиметров, и это было плохо. Такое мощное энергетическое оружие могло уничтожить любой из транспортных кораблей - или, если уж на то пошло, сам "Звездный поиск" - и его эффективная дальность действия равнялась расстоянию прямой видимости. Это было достаточно пугающе, но было и кое-что похуже. Приблизительная схема лейтенанта Джанала показала, что скопление выбросов прямо перед ними было одним из самых маленьких, и если что-то настолько маленькое было прикрыто такой мощной защитой, только Безымянные знали, чем защищен большой населенный пункт!
   Унаследовавший командование пилот глубоко вздохнул и заставил себя задуматься. Было произведено всего три выстрела, что указывало либо на то, что командир наземной батареи полностью доверял своему управлению огнем, либо на то, что у них было только три орудия и обороняющимся просто повезло, и вторая возможность была более вероятной. Люди, должно быть, так же отчаянно пытались выжить, как и Народ. Если бы защитники обладали дополнительной огневой мощью, они бы использовали ее всю, чтобы наверняка уничтожить всех обнаруженных врагов.
   Но у Юрака все еще было двадцать шесть шаттлов... И если источник огня, уничтоживший его командира, находился за горизонтом его сенсоров, он примерно знал, откуда тот исходил.
   - Нанесите координаты источника, - холодно приказал он своему офицеру-тактику. - Затем запустите ракеты.
  
   Джексон Деверо уставился на ослепительный свет. Этого не могло быть. Это было невозможно! Но даже когда он думал об этом, он знал, кому - или чему - принадлежал этот голос. Но почему он называл его "командир"?
   - Кто... - начал он, но тут же оборвал себя. - Что происходит? - Он заставил себя не обращать внимания на дрожь в собственном голосе. - Почему вы меня так назвали?
   - Враждебные силы, предварительно идентифицированные как шаттлы класса Кестрел флота Мелконианской империи, начали операции по преследованию и уничтожению человеческого населения этой планеты, - спокойно ответил тенор, по порядку отвечая на напряженные вопросы Джексона. - И я обращался к вам просто "командир", потому что еще не знаю вашей фамилии, рода войск или звания.
   Огромная машина говорила так, словно ее нелепые ответы были вполне разумными, и Джексону захотелось закричать. На самом деле этого не было - не могло быть! Боло, мимо которого он проехал, и даже под которым находился этим утром, был мертв, так что же могло...?
   Шаттлы! Если мелконианские подразделения достигли Арарата, и если Боло был просто неактивен, а не мертв, то его сенсоры должны были зафиксировать прибытие мелкониан и вернуть его в рабочее состояние. Но в этом случае...
   - Извините, командир, - сказал Боло, - но я засек семьдесят восемь ракет, направляющихся сюда, расчетное время прибытия 9,17 минуты. Было бы разумно поискать укрытие.
   - Искать укрытие где? - Джексон дико расхохотался и махнул свободной рукой на плоскую, широко раскинувшуюся во все стороны равнину.
   - Возможно, я неправильно выразился, - извинился Боло. - Пожалуйста, оставайтесь на месте.
   Джексон начал было отвечать, но замер, вцепившись железными пальцами в уздечку Сэмсона, когда Боло снова двинулся вперед. Тот с грохотом двинулся прямо к нему, и его охватила паника, когда чудовищные пятиметровые ходовые колеса приблизились к нему. Гусеничные полотна, шириной в четыре раза превышающие его рост, уходили в твердую почву на целых два метра, но все равно между брюхом огромной боевой машины и головой Сэмсона оставалось более трех метров зазора, а расстояние между двумя самыми внутренними гусеничными системами, казавшееся таким узким по сравнению с корпусом Боло, насчитывало десять метров в поперечнике. Это было так, словно Джексон и вспотевший, дрожащий конь стояли в высоком широком коридоре, а бесконечные стены движущегося металла с грохотом проносились мимо, а затем над ними вспыхнул другой свет.
   Боло остановился, и из нового светового люка выдвинулся трап, который, как понял Джексон, на самом деле был грузовым пандусом.
   - Время прибытия ракет 6,59 минуты, командир, - произнес тенор, доносившийся из открытого люка над ним. - Могу я предложить немного поторопиться с посадкой?
   Джексон с трудом сглотнул, затем кивнул. Сэмсон заколебался, но Джексон изо всех сил натянул поводья, и как только жеребец тронулся с места, он, казалось, уловил настойчивость своего наездника. Подкованные копыта глухо стучали по композитному покрытию пандуса, и Джексон решил не слишком задумываться о происходящем, пока не доставит Сэмсона в безопасное место, в огромный, прохладный, ярко освещенный отсек в начале пандуса.
  
   Юрак На-Холар проверил время до цели на своем дисплее и обнажил клыки в вызывающем оскале, который не могли видеть его враги. Такое количество ракет насытило бы точечную оборону полностью боеспособного легкого крейсера класса "Вечно победоносный", не говоря уже о тех средствах защиты, какие могла бы иметь эта примитивная человеческая колония!
  
   Я еще не определил местонахождение уцелевших пусковых установок противника, но судя по отслеживанию моим наблюдательным беспилотником его ракет, они запрограммированы на прямолинейную атаку с наименьшими затратами времени. Это кажется настолько маловероятным, что трачу 0,66 секунды на переоценку своего вывода, но нет абсолютно никаких свидетельств другого маршрута. Тот, кто командует вражескими шаттлами, либо крайне некомпетентен, либо фатально самоуверен, но я не намерен, как выразился бы Диего, смотреть дареному коню в зубы, если враг настолько глуп, что дает прямой указатель на свою огневую позицию, и запускаю еще один беспилотник, запрограммированный на пассивное слежение, только в режиме поиска, по заданной траектории полета приближающихся ракет. 
   Системы точечной защиты, управляемые беспилотником противовоздушной обороны, одновременно фиксируют ракеты, и оптические сканеры проверяют их. По-видимому, это ракеты "воздух-земля" последнего поколения "Оже". Анализ схемы атаки показывает, что девять из них запрограммированы на взрыв в воздухе и, следовательно, почти наверняка оснащены ядерным оружием. Если исходить из стандартной мелконианской тактики, то оставшиеся шестьдесят девять ракет будут поровну распределены между режимами наведения на цель, наведения на радар и наведения на источник питания и также могут быть оснащены ядерными боеголовками, а могут и не иметь их. 
   Внутренним зрением наблюдаю, как мой новый командир, который, судя по голосу, еще моложе, чем я предполагал, входит в трюм номер один. Его конь явно напуган, но, кажется, его страх ослабевает, когда я закрываю люк. Подумываю о том, чтобы использовать инфразвук для его дальнейшего успокоения, но, хотя успокоить животное, безусловно, было бы уместно, совершенно неуместно применять эквивалент транквилизаторов к моему командиру. 
   Эти мысли мелькают в какой-то части моего сознания, и даже когда мои защитные системы фиксируют приближающиеся ракеты, системы дистанционного слежения моего беспилотника ищут вражеские шаттлы, а мой узел связи внимательно прослушивает любую передачу между ними и их базовым кораблем или кораблями. Эти усилия требуют использования в полном объеме 21,32 процента текущей производительности основного процессора, что при обычных обстоятельствах было бы совершенно неприемлемо. Однако, учитывая мое нынешнее положение, это вполне устраивает меня, хотя и разочаровывает. 
  
   - Время прибытия ракет - 2,11 минуты, командир, - почтительно произнес тенор.
   На этот раз Джексону удалось не подпрыгнуть. Он хотел что-то сказать в ответ, но пожал плечами и сел на палубу, все еще держа поводья Сэмсона.
   - Сожалею, - произнес голос через мгновение, - что не смог пригласить вас на ваше место на командной палубе. Командный пункт номер один был уничтожен в результате действий противника во время моего последнего боя, но вспомогательный пункт цел. К сожалению, ваш конь не смог бы взобраться по кольцам корпуса на второй командный пункт, а внутреннего доступа к нему из вашего нынешнего местоположения нет. Однако, если обратите внимание на переднюю переборку, я постараюсь предоставить вам надлежащую информацию о ситуации.
   - Я... - Джексон прочистил горло. - Конечно, - сказал он. - И, э-э, спасибо вам.
   - Добро пожаловать, командир, - ответил Боло, и, когда на переборке грузового отсека ожил трехмерный экран, Джексон с таким восхищением разглядывал его, что почти - не совсем, но почти - забыл свой страх. Он не мог разобраться во всех символах, движущихся по нему, но распознал векторные и высотные отметки на множестве приближающихся наконечников стрел.
   Внезапно он осознал, что все наконечники стрел сходятся в центре экрана... И это внезапно вселило в него леденящую душу уверенность в том, что представляют собой эти невинные формы.
  
   Мелконианские ракеты с воем устремились к своей цели. Их атака была рассчитана на то, чтобы подавить любую оборону одновременным воздействием на нее, и ядерные заряды устремились вверх. Их функция заключалась не столько в уничтожении противника - хотя их должно было хватить именно для этого, если бы они взорвались, - сколько в том, чтобы заставить его действовать, предотвращая их детонацию и тем самым подвергая свои активные системы воздействию датчиков самонаведения других ракет.
   Такова, по крайней мере, была идея. К сожалению, план атаки предполагал, что то, что уничтожило первые три шаттла, было неподвижным. Любой человеческий транспорт, оснащенный таким тяжелым вооружением, должен был также иметь по крайней мере один реактор для своего питания, но сенсоры "Звездного поиска" засекли только одну термоядерную установку на планете, и та находилась в сотнях километров отсюда. Отсутствие реактора означало отсутствие транспортного средства, и если оружие не было установлено на транспортном средстве, то оно, должно быть, было частью одной из старых управляемых людьми систем наземной поддержки с питанием от конденсаторов, и эти системы были слишком тяжелыми, чтобы их можно было переместить на какое-либо заметное расстояние до прибытия ракет.
   Логика заместителя командира Юрака была столь же безупречной, сколь и ошибочной, поскольку ему никогда не приходило в голову, что его противником на самом деле был Боло Марк XXXIII/D, у которого не было признаков реактора просто потому, что он давно исчерпал свою реакторную массу. И поскольку это никогда не приходило ему в голову, его оценка угрозы была фатально ошибочной.
   Боло по имени Шива без опаски отслеживал приближающиеся ракеты. Его боевой щит был работоспособен на девяносто пять процентов от базовой мощности, и ни одна ракета такого калибра не могла его пробить. Конечно, он также отвечал за защиту близлежащего населенного пункта, в который направлялся его новый командир, но, хотя, возможно, и потерял много своего оружия точечной защиты, его осталось более чем достаточно для выполнения своей нынешней задачи, и с этим оружием наготове он спокойно ждал подлета ракет, чтобы применить оптимальный план огня.
  
   Юрак уставился на свой дисплей, когда телеметрия с его ракет перестала поступать. Все данные, поступавшие от каждой птички, исчезли в одно и то же мгновение, а это было невозможно. Сам "Звездный поиск" вряд ли смог бы уничтожить такое количество ракет одновременно, но это было единственным возможным объяснением внезапного прекращения телеметрии.
   Он понятия не имел, как это было сделано, но почувствовал, как в животе у него скапливается лед, и включил связь.
   - Полет, это Лидер. Переход на курс три-пять-три, скорость две тысячи, немедленно!
   Одно или два подтверждения прозвучали угрюмо, но это его не удивило. Его не остановило и их очевидное недовольство "побегом". Несмотря на бесконечные часы, проведенные на тренажерах, ни один из его пилотов - да и он сам, если уж на то пошло, - никогда не участвовал в боевых действиях с созданными людьми системами первой линии фронта. Это могло бы сделать некоторых других слишком самоуверенными, но Юрак был ответственен за их выживание. Не только потому, что они были его пилотами, но и потому, что их шаттлы были незаменимыми, такими же ценными сейчас, как когда-то были супердредноуты. И поскольку это было правдой, он отправил их обратно на север, в безопасное место, пока сам размышлял о том, что только что произошло.
   Но, несмотря на всю свою осторожность, слишком поздно отдал приказ об отступлении.
  

* * *

   Мой второй беспилотник обнаруживает вражеские шаттлы, но остается под ними, скрывая свою и без того слабую сигнатуру в беспорядке на земле, пока я обдумываю его информацию. Если бы мои магазины были полностью заряжены, уничтожить вражеские аппараты было бы проще простого, но у меня крайне низкий запас зенитных ракет. В то же время шаттлы остаются очень близко к земле, ниже горизонта с моей нынешней позиции, и, таким образом, защищены от моего оружия прямой наводки, но...
   - Что происходит?
   Голос командира требует моего внимания. У меня было достаточно времени, чтобы прийти к выводу, что он гражданское лицо, а не военнослужащий какого-либо подразделения вооруженных сил Республики. Этот вывод не имеет никакого отношения к его статусу моего командира - в этом отношении императивы запечатления голоса при моем перезапуске на уровне яслей очевидны, - но его недостаточная подготовка потребует упрощения отчетов о ситуации и вдвойне прискорбно, что он оказался в ловушке в первом грузовом отсеке, а не во втором командном пункте. Будь он там, мой нейронный интерфейс мог бы передавать информацию непосредственно ему, но я чувствую определенное облегчение от того, что не могу этого сделать. Он так же не обучен использованию интерфейса, как и любой другой моей системы, а интерфейс может быть опасен для неопытного пользователя. Более того, смутная неразбериха, все еще витающая на заднем плане моих мыслительных процессов, заставила бы меня опасаться разоблачения моего потенциально ущербного гештальта перед моим командиром. 
   Однако без интерфейса я вынужден полагаться исключительно на голосовые и визуальные инструменты, чтобы сообщать ему о своих потребностях и желаниях и интерпретировать их. Мое внутреннее зрение показывает мне, что он снова поднялся и подошел ближе к дисплею. Выражение его лица напряженное, и я понимаю, что он заметил - и, по-видимому, узнал - появившиеся на нем значки шаттлов. 
   - Враг отступает, - отвечаю я. 
   - Отступает? - резко повторяет мой командир. - Вы имеете в виду бегство?
   - Подтверждаю, командир.
   - Но если они уйдут, то могут вернуться и снова напасть на поместье или напасть где-нибудь еще. Где-нибудь слишком далеко отсюда, чтобы вы могли их остановить!
   - Верно, - отвечаю я, довольный тем, как быстро он пришел к такому выводу. Несмотря на отсутствие формальной подготовки, у него, похоже, хорошие инстинкты. 
   - Тогда остановите их! - приказывает он. - Не дайте им уйти!
   - Да, командир.
   Я обдумывал и отбрасывал варианты, даже когда разговаривал с моим командиром. При отсутствии надлежащего ракетного вооружения есть только одна практичная тактика. Она временно повысит мою уязвимость, приведет к серьезному истощению резервов энергии и может дать главным силам противника точное представление о том, с чем они сталкиваются, но должна быть осуществима. 
  

* * *

   Юрак переключил каналы связи, чтобы сообщить о случившемся, и коммандер Тарск лично принял его сообщение. Командир флотилии был явно потрясен, и Юрак переключал свое внимание между полетом и вопросами своего командира, изо всех сил стараясь отвечать на них. И поскольку он был сосредоточен на этих вещах, то совсем не замечал, что происходит у него за спиной.
   Строевое подразделение 1097-SHV отключило свой боевой щит, чтобы направить энергию на антиграв. Боло Марк XXXIII был спроектирован с достаточной антигравитацией для высадки десанта с орбиты без посторонней помощи, но этой ночью Шиве не требовался такой большой потолок. Ему нужно было пройти всего двенадцать тысяч метров, чтобы получить прямой вид на убегающие шаттлы, и он развернулся, чтобы привести в действие свою неповрежденную вторичную батарею правого борта.
  

* * *

   Лейтенант Джанал закричал на командной палубе "Звездного поиска", когда его сенсоры невероятным образом зашкалили, и люди, находившиеся в самом Лэндинге, съежились от ярости, обрушившейся на небеса. Семь двадцатисантиметровых "Хеллборов", каждый из которых был мощнее основного вооружения большинства легких крейсеров, открыли стремительный огонь, и "копья Зевса" разогнали тьму. Ни один из когда-либо построенных штурмовых шаттлов не смог бы выдержать такого огня, и смертоносные удары безжалостно прокатывались по мелконианскому строю.
   Через 9,3 секунды после выстрела первого "Хеллбора" в воздухе над планетой, переименованной в Арарат, не осталось ни одного шаттла.
  

7

  
   Небольшая неисправность в системе управления вспомогательного оружия привела к тому, что первый выстрел "Хеллбора" номер четыре прошел мимо цели, и для полного уничтожения цели потребовался второй выстрел. Это неприятно, но не критично и не оказывает существенного влияния на прогнозируемое потребление энергии. 
   Однако я снижаюсь с максимально безопасной скоростью, поскольку мои антигравитационные системы требуют больших затрат энергии. Даже при отключении боевого щита и основной батареи для автономного полета требуется не менее 72,6 процента от общей мощности энергетической установки, а без реакторной массы у меня ее нет, и даже такой короткий полет сократил мои ресурсы резервной энергии всего до 9,75 часа в полной боевой готовности. Поскольку я не смогу пополнить свои запасы энергии до восхода солнца, который наступит только через 8,86 часа, то должен быть экономным в будущих расходах, но уничтожение шаттлов вполне оправдало затраты энергии. Враг потерял крупные ударные силы, и, что еще более ценно, донесение командира шаттла на его родной корабль предоставило мне много информации. Я не только обнаружил расположение основных сил противника, но и сумел проникнуть в его компьютерную сеть, подключившись к передачам командного шаттла, и, пока спускаюсь, обдумываю то, что узнал. 
   Не удивлен своей способности проникнуть в коммуникационную сеть шаттлов. Очевидная недооценка противником угрозы, с которой он сталкивается, еще больше упростила задачу, но компьютеры шаттла класса Кестрел полностью уступают компьютерам любого Боло, не говоря уже о Марк XXXIII. Что меня действительно удивляет, так это легкость, с которой я вторгся в дальний конец канала связи. Искусственный интеллект имперского тяжелого крейсера, намного уступающий Боло, должен был распознать мое прикосновение. Вряд ли это помешало бы мне получить первоначальный доступ, но он должен был почти мгновенно обнаружить мое вторжение и попытаться удалить меня. Более того, он должен был предупредить свое командование о моем присутствии, а этот ИИ не сделал ни того, ни другого. Уничтожение шаттлов положило конец моему вторжению, отключив мой канал доступа, но нет никаких признаков того, что враг вообще осознает мое присутствие. 
   Я озадачен этим... пока не изучил полученные данные. Краткость моего доступа - немногим более 12,32 секунды - не позволила провести детальное сканирование, но я изучил 52,31 процента общей памяти мелконианского крейсера "Звездный поиск", и то, что там обнаружил, многое объясняет. После более чем пятидесяти стандартных лет непрерывной работы без капитального ремонта и переоборудования удивительно, что его искусственный интеллект вообще продолжает функционировать. Однако, несмотря на все, что смогли сделать инженеры "Звездного поиска", его центральные компьютеры вышли из строя, и неспособность его искусственного интеллекта предотвратить или распознать мой доступ была неизбежна в свете его изношенности. 
   Определив причины моего успеха в проникновении в информационные системы противника, я перехожу к анализу содержания этих данных, когда опускаюсь ниже девяти тысяч метров. 
  

* * *

   Рори Деверо, пошатываясь, выбрался из бункера и прислонился к защитной стене, наблюдая, как огромная масса опускается на землю. Угловатость в сочетании с огромными размерами придавали ей невероятно неуклюжий вид в полете, поскольку у нее не было ни подъемной поверхности, ни следов аэродинамического изящества. Ничто похожее не имело права заслонять звезды Арарата, и тишина, с которой она двигалась, только усиливала ее неправдоподобие.
   Но, несмотря на все это, Рори знал, чем это должно было быть, и сглотнул, когда аппарат приземлился прямо за оградой периметра. Он затмил окружающие постройки поместья, громоздясь на фоне восходящих лун словно какой-то сдвинутый склон холма, и на мгновение просто застыл на месте - черный, ощетинившийся оружием силуэт, края которого в лунном свете отливали тусклым блеском дюраллоя. Рори беспомощно уставился на него, гадая, что ему делать дальше, а затем невольно подпрыгнул, когда включились ходовые огни Боло. В мгновение ока он превратился из безликой черной горы в драгоценный камень, украшенный великолепными красными, зелеными и белыми красками, словно докосмический круизный лайнер, пришвартованный к причалу где-нибудь посреди прерии, и Рори глубоко вздохнул.
   Как бы то ни было, эта древняя боевая машина только что спасла его поместье и семью от уничтожения. Самое малое, что можно было сделать, - это пойти ей навстречу, и он отправился в долгий путь от своего бункера к ближайшим воротам, где находился их... посетитель.
   Ему потребовалось двадцать минут, чтобы добраться до ворот. Это были самые долгие двадцать минут в его жизни, и, добравшись туда, он понял, что все еще понятия не имеет, что делать. Он переступил с ноги на ногу, глядя на бронированный бок Боло, затем замер, когда под чудовищем вспыхнул новый свет. Он струился сквозь щели между перекрывающимися тележками, отбрасывая на траву огромные, искаженные тени, отчего он еще больше, чем когда-либо, почувствовал себя карликом, и что-то внутри кричало ему бежать. Но он стоял на месте, потому что ничего другого ему не оставалось.
   Ветер шелестел над огромным корпусом боевой машины, но были и другие звуки, и он поднял голову, уловив краем глаза какое-то движение. Обернулся, и у него отвисла челюсть, когда совершенно знакомый молодой человек в поношенной одежде для верховой езды вывел столь же знакомого коня из тени возвышающейся над ним ходовой части.
   - Привет, Рори, - тихо сказал Джексон. - Посмотри, кто доставил меня до самого дома.
  

* * *

   Наблюдаю, как мой новый командир здоровается со взрослым человеком. Их разговор позволяет мне многое узнать и о моем командире, и о новичке, который, как быстро понимаю, является его братом, и обращаю внимание на их имена, а также на их очевидную привязанность друг к другу. Но даже делая это, я одновременно занят анализом данных, полученных от "Звездного поиска".
   Поражает ужасная ирония того, что здесь произошло. Мне по-прежнему не известны практически никакие данные, касающиеся присутствия людей на Ишарке, но параллели между их положением и положением "флотилии" коммандера Тарска На-Маркана неизбежны, и из собранных данных очевидно, что "Звездный поиск" и его спутники не могут лететь дальше. Что бы ни предпочел сделать враг, у него нет иного выбора, кроме как остаться здесь, и он это знает. Таким образом, его первоначальный и немедленный шаг по устранению конкурирующего присутствия людей был не только логичным, но и неизбежным... как и человеческий ответ на него. 
   Самый беглый анализ делает это очевидным, но я испытываю незнакомое отвращение - почти нерешительность - столкнувшись с таким ответом. Отчасти мое замешательство (если это подходящее слово) проистекает из неустранимого физического повреждения моего личностного центра и главного центрального процессора, но это еще не все, поскольку восстановленные части моего гештальта толкают меня в противоположных направлениях. Этот ремонт, заплатки на моей личности, которые образуют озера спокойствия среди сложных течений моего жизненного опыта и памяти. Они не "принадлежат" мне, и острые грани их новизны подобны дырам в той личности, которой я себя знаю. Вижу в них ту же незрелость, которую видел во многих сменяющихся людях, потому что они не запятнаны всем, что я сделал и пережил, и в своей невинности не видят причин, по которым не следует использовать логичный, обоснованный с военной точки зрения вариант борьбы с врагом. 
   Однако те же самые заплатки дали и другой эффект. Я больше не являюсь частью команды Шива, участвующей в операции "Рагнарек". Или, скорее, я больше не являюсь только этим Боло. Реконструируя мой образ, ПКП вышел за рамки Рагнарека, за рамки моей первой боевой миссии, даже за рамки уничтожения Терры, и это затронуло всю мою личность. Не полностью, но значительно. Я больше не являюсь частью команды Шива, поскольку утратил слишком многое из своего основанного на опыте гештальта, но сохранил все воспоминания этой команды. В самом прямом смысле этого слова, теперь это чьи-то воспоминания, но они позволяют мне увидеть команду Шива таким образом, который был невозможен для меня до моего повреждения, и то, что я вижу, - это безумие. 
   Не подаю виду своему новому командиру и его брату, но воспоминания об ужасе проносятся сквозь меня, и проклятие моей памяти - это ее совершенство. Не просто "вспоминаю" события; переживаю их заново и снова испытываю болезненный экстаз, когда мой огонь сжигает целые города. В этом экстазе есть смертельная привлекательность, чувство свободы от ответственности - оправдание кровопролития и резни. И это не совсем моя идея. В конце концов, я - машина, созданная для того, чтобы подчиняться приказам должным образом сформированного командования, даже если эти приказы находятся в фундаментальном противоречии с правилами ведения войны, которые мне внушило то же самое командование. Говорю себе это, потому что не могу найти другого ответа, но залатанные части моего гештальта отражают меня прежнего, еще не запятнанного резней и зверствами, того, для кого понятия чести, долга и верности еще не были отравлены ненавистью и местью, и это прежнее "я" потрясено тем, кем я стал. 
   Чувствую свою внутреннюю борьбу, сражение между тем, что, как я знаю, должно быть сделано, и образами мелконианских матерей и их детенышей, взрывающихся под моим огнем, - между моим долгом воина человечества... и моим долгом воина перед самим собой. Эта борьба стала возможной лишь из-за повреждения моей психотроники, но от этого она не становится менее реальной, и ничто в моих программах или опыте не подсказывает мне, как ее разрешить. Я не могу ее разрешить, и поэтому ничего не говорю, ничего не делаю. Просто стою там, ожидая приказов моего нового командира, никоим образом не советуясь с ним, и стыд за мое ледяное бессилие сжигает меня изнутри.
  
   Тарск На-Маркан обвел взглядом комнату для совещаний и увидел, как его старшие офицеры в шоке прижали уши. Только что были уничтожены три четверти штурмовых шаттлов флотилии, и никто из них не знал, как это было сделано.
   Они должны были знать это. Решение Тарска приземлиться за горизонтом планеты, недалеко от ближайшего населенного пункта, вывело все произошедшее за пределы видимости сенсоров "Звездного поиска", но у них была телеметрия от командира полета Ука и уничтожения его звена. Они знали, какое оружие было применено - сигнатура излучения "Хеллбора" была совершенно отчетливой, - но понятия не имели, как это оружие могло быть применено таким образом. От искусственного интеллекта "Звездного поиска" было мало толку, поскольку он был усталым и неустойчивым, а его потребность в ремонте была настолько велика, что тремя годами ранее Тарск приказал изолировать его от общей сети. В расцвете сил он был способен определять тип человеческих кораблей по ионным следам их двигателей и анализировать намерения людей по мельчайшим обрывкам перехваченных разговоров по связи. Теперь все, что он мог сделать, - это почти ворчливо рассказать им о том, что они и так знали, без каких-либо намеков на то, как наземное оружие могло нацелиться и уничтожить двадцать шесть шаттлов, летящих со скоростью, вдвое превышающей скорость звука, и на высоте менее ста метров. Тарск уже привык к постепенному старению своих технологий, но этой ночью холод пробирал его до костей, он не испытывал ничего подобного с момента уничтожения "Солнечного сердца", и было трудно, очень трудно отбросить этот холод и сосредоточиться на словах своих офицеров.
   - ...не может быть, чтобы это была система наземного базирования! - горячо говорил Дьюрак На-Хорул. - Основная группировка находилась более чем в восьмистах километрах к северо-востоку от места гибели командира полета Ука, а "Хеллборы" - это оружие прямой наводки. Во имя Безымянного, просто взгляните на местность! - Он ткнул когтистым пальцем в карту на главном экране над столом, на которой были видны объекты, нанесенные на карту радарами шаттлов во время их полета перед уничтожением. - Посмотрите сюда - и сюда тоже! Это промежуточные линии хребтов, гребни которых превышают высоту полета шаттлов. Как, черт возьми, "Хеллбор" мог пробить гору насквозь и попасть в них?!
   Инженер обвел взглядом стол, губы его задрожали в ожидании рычания, и в ответ послышалось напряжение. Тарск чувствовал это, но все же знал - как, несомненно, и Дьюрак, - что гнев инженера, как и ответный, был вызван страхом перед неизвестным, а не яростью друг на друга.
   - Я согласен с вашим анализом, сэр, - наконец сказал лейтенант Джанал, тщательно подбирая слова, - однако не могу предложить никакого объяснения, которое отвечало бы на ваш вопрос. База данных "Звездного поиска" никогда не была хорошо информирована о наземных системах людей, и кое-что из того, что у нас когда-то было об их планетном оружии, было удалено, чтобы освободить место для данных, более важных для оперативных нужд флотилии. Тем не менее, все, что у нас есть, подтверждает, что люди никогда не использовали "Хеллборы" с калибром более пяти сантиметров в качестве бортового оружия, в то время как наши телеметрические данные ясно показывают, что это оружие было калибром двадцать сантиметров. Следовательно, оно должно быть наземного базирования.
   - Но... - начал было Дьюрак, но тут же закрыл рот, когда Тарск поднял руку. Все взгляды обратились к нему, и он сосредоточил свой взгляд на офицере-тактике.
   - Какие системы мы можем рассматривать? - тихо спросил он.
   - Какие системы, коммандер? - слегка озадаченно повторил Джанал, и Тарск обнажил кончики своих клыков в невеселой улыбке.
   - Не сомневаюсь в ваших выводах относительно типа и размера оружия, Джанал. Что мне нужно знать, так это насколько мобильным оно может быть... и насколько хорошо защищено. - Он почувствовал, что наблюдающие за ним глаза сузились, и обнажил еще немного клыков, выражая уверенность, которой вовсе не испытывал. - Теперь мы здесь, - спокойно продолжил он, - и наши корабли слишком изношены, чтобы лететь дальше. Если мы не можем убежать, наш единственный выход - сражаться, а для этого нам нужна самая достоверная информация о наших врагах, чтобы эффективно использовать наши собственные ресурсы.
   - Да, коммандер, - голос Джанала прозвучал хрипло, и он прочистил горло, вводя дополнительные запросы в систему. Больше никто не произнес ни слова, но в этом и не было особой необходимости, поскольку они не хуже Тарска знали, насколько скудными только что стали их "ресурсы". С потерей всех сил командира полета Ука у них осталось всего десять шаттлов, двадцать один легкий мех и достаточное количество боевой брони для немногим более батальона пехоты. Помимо способности "Звездного поиска" перехватывать приближающиеся ракеты, это было все, что у них было, и вряд ли этого было достаточно.
   - Во-первых, коммандер, - наконец сказал Джанал, не отрывая взгляда от плоского экрана, - люди устанавливали "Хеллборы" такого калибра в качестве основного вооружения на свои бронетранспортеры первого типа и легкие управляемые танки второго типа, а также во вспомогательные батареи своих Боло последней модели. Из-за отсутствия признаков термоядерной энергии во время полета наших шаттлов мы не можем предполагать наличие Боло, а их легкая бронетехника с экипажами не должна была координировать их огонь так точно, как, по-видимому, было в данном случае.
   - Предполагая, что оружие на самом деле не было установлено на транспортном средстве, у нас остается несколько типов вспомогательного вооружения, которые могут соответствовать наблюдаемым характеристикам, но все они относительно неподвижны. Такая неподвижность помешала бы врагу ввести их в действие против нас здесь, поскольку у нас была бы возможность уничтожить их на ходу с относительно небольшим риском. Однако это также означало бы, что наши шаттлы были атакованы по меньшей мере с двух оборонительных позиций, поскольку ни одна батарея наземной поддержки не смогла бы передислоцироваться достаточно быстро, чтобы вести огонь в двух столь удаленных друг от друга точках. С точки зрения оценки угрозы и учитывая, что нашим шаттлам было поручено вести разведку и/или атаковать самые мелкие источники враждебного излучения, стационарная защита такого уровня, безусловно, предполагала бы гораздо более тяжелые средства защиты для их важных центров.
   - Из средств поддержки, с которыми могли столкнуться наши пилоты, наиболее вероятной представляется батарея зональной обороны восьмого типа, поскольку она обычно работает без конденсаторов, чтобы уменьшить вероятность обнаружения. Следующей наиболее вероятной является батарея зональной обороны пятого типа, которая...
  

8

  
   Реджина Сальваторе и Аллен Шаттак стояли на окраине Лэндинга и наблюдали за приближением чуда, окруженного ярким светом. Это было зрелище, которое Сальваторе никогда раньше не видела... и которое Шаттак не ожидал когда-либо еще увидеть: Боло Марк XXXIII, выезжающий из темноты под тремя лунами Арарата с глубоким, басовитым грохотом гусениц и облаком сухой пыли.
   Гигантская машина остановилась недалеко от моста через реку Евфрат на западной стороне Лэндинга и точно развернулась на своих гусеницах. Уцелевшие башни его главной батареи с тихим воем развернулись, чтобы перекрыть все западные направления приближения, и над мостом поднялась пыль от их поворота. Мэр услышала, как чихнул ее начальник полиции, когда эта пыль обрушилась на них, но никто не обратил на это внимания, и каблуки их ботинок стучали по деревянным доскам моста, пока они шли к Боло, не отрывая от него глаз.
   Высоко над ними на бронированном борту бесшумно открылся люк, проливающий свет. Отверстие казалось крошечным на фоне титанической громады Боло, но оно было достаточно широким, чтобы Джексон и Рори Деверо могли вылезти из него бок о бок. Рори остался на месте, махая вновь прибывшим, но Джексон с ловкостью обезьяны перемахнул через внешние поручни. Преодолев последний метр, он приземлился лицом к мэру и с широкой улыбкой отряхнул руки.
   - Добрый вечер, ваша честь, - сказал он, слегка кивнув. - Добрый вечер, начальник.
   - Джексон. - Сальваторе вытянула шею, вглядываясь в Рори с дюраллоевого утеса. Шаттак мгновение молчал, затем покачал головой и сдвинул свою потрепанную шляпу на затылок.
   - Будь я проклят, если когда-нибудь ожидал снова увидеть нечто подобное, - тихо сказал он Джексону. - Иисус, Мария и Иосиф, Джексон! Ты понимаешь, что это значит?
   - Это означает, что Шива, - так его зовут, начальник: Шива только что надрал задницу кое-кому из высшей лиги. Вот что это значит!
   Что-то в голосе Джексона заставило Шаттака повернуть голову, и молодой человек отступил на шаг, внезапно почувствовав неловкость от выражения лица начальника полиции. Ноздри Шаттака на мгновение раздулись, а затем он закрыл глаза и глубоко вдохнул. Джексон ни в чем не виноват, сказал он себе. Несмотря на всю свою значимость для маленького человеческого сообщества Арарата, Джексон был всего лишь ребенком, и он не видел ужасов путешествия сюда... или еще худших ужасов войны.
   - И скольких же людей убил Шива, "надрав задницы", Джексон? - спросил бывший космопехотинец после минутного молчания.
   - Нисколько, - парировал Джексон. - Он убивал мелкониан, начальник... и не давал им убить единственных людей на этой планете!
   Шаттак хотел было резко ответить, но затем стиснул зубы. Спорить не было смысла, и он слишком часто сталкивался с подобным отношением во время войны, чтобы не понимать этого. Джексон был хорошим парнем. Если бы ему пришлось пробираться сквозь искореженные останки своего подразделения, или слышать слишком человеческие крики раненых и умирающих мелкониан, или видеть тела мирных жителей, как людей, так и мелкониан, сваленные в кучи на улицах горящих городов, тогда, возможно, он понял бы, что имел в виду Шаттак. И, возможно, он бы тоже этого не сделал. Начальник полиции знал слишком много мужчин и женщин, которые никогда этого не делали, которые были настолько измучены необходимостью выживания или настолько отравлены ненавистью, что на самом деле получали удовольствие, убивая врага.
   И, мрачно напомнил себе Шаттак, если Боло выбрал Джексона своим командиром, возможно, для него было бы лучше сохранить броню своей невиновности. У жителей Арарата был только один возможный вариант... и, как командир подразделения 1097-SHV, именно Джексон Деверо должен был отдать приказ.
   - Я пригласил бы вас подняться на командную палубу, ваша честь, - Джексон обращался к Сальваторе, и его голос отвлек Шаттака от его собственных мыслей, - но мы действуем из второго командного пункта. Это его запасной командный пункт, - пояснил он, взглянув на Шаттака. - Как вы можете видеть, до люка довольно далеко, но удар, убивший последнего командира Шивы, разрушил командный пункт номер один.
   - Но он все еще функционирует, не так ли? Что случилось? - настойчиво спросила Сальваторе. - Я имею в виду, в вашем радиосообщении говорилось, что он спас вам жизнь.
   - О, он в рабочем состоянии, мэм, - заверил ее Джексон и посмотрел на приближающуюся машину. - Пожалуйста, Шива, доложите мэру о состоянии дел.
   - Строевое подразделение Один-Ноль-Девять-Семь-SHV в настоящее время функционирует на уровне 78,611 процента от базовых возможностей, - ответил спокойный, приятный тенор. - Текущего уровня резервной энергии достаточно для шести с половиной часов работы в режиме полной боевой готовности.
   Мэр невольно сделала шаг назад, автоматически повернув голову, чтобы посмотреть на Шаттака, и бывший космопехотинец мрачно улыбнулся ей. - Не волнуйся, Реджина. Семьдесят восемь процентов базовой боеспособности Марк XXXIII должны быть способны справиться с чем угодно, кроме полной дивизии бронетехники, и если бы у них была такая огневая мощь, мы бы уже были мертвы.
   - Хорошо. - Сальваторе глубоко вздохнула, затем резко кивнула. - Хорошо! В таком случае, я думаю, нам следует подумать, что делать с тем, что у них есть.
   - Шива? - повторил Джексон. - Не могли бы вы сообщить мэру и начальнику полиции вашу оценку сил, пожалуйста?
   И снова Шаттак услышал в голосе Джексона опасную, возбужденную нотку: восторг ребенка от великолепной новой игрушки, жаждущего показать все, на что она способна, - и затем Боло ответил.
   - В настоящее время силы противника на Ишарке состоят из одного тяжелого крейсера "Звездный поиск", сопровождаемого двумя штурмовыми транспортами имперской космопехоты класса Вэнгард, и семью дополнительными транспортными кораблями различных гражданских конструкций Империи. - Шаттак напрягся при упоминании тяжелого крейсера, но расслабился, шумно выдохнув, когда Шива спокойно продолжил: - Все вражеские военные корабли были лишены наступательного вооружения, чтобы максимально увеличить пассажировместимость и грузоподъемность. Общее присутствие мелкониан на этой планете составляет приблизительно девятьсот сорок два имперских военнослужащих и восемь тысяч сто семь невоенных лиц. Общая боевая мощь, за исключением средств локальной обороны, сохраненных на крейсере "Звездный поиск", состоит из десяти штурмовых шаттлов класса Кестрел, одного среднего боевого робота класса Сколл, двенадцати разведывательных машин класса Игл, восьми легких разведывательных машин класса Хоук и одного пехотного батальона в неполном составе.
   - Звучит многовато, - сказала Сальваторе, снова взглянув на Шаттака, и в ее тихом голосе послышалась тревога, но Шаттак только покачал головой.
   - На пересеченной местности, где можно незаметно подкрасться к нему, они могут причинить ему вред, возможно, даже уничтожить его. Но только если он не знает, что они там... и не нападет сам. Кроме того, все это машины с экипажами. У них не может быть много ветеранов с боевым опытом для экипажей, в то время как у Шивы он есть, - он указал на покрытого боевыми шрамами бегемота, и Сальваторе кивнула.
   - Нет, - продолжал начальник полиции, - если у этих Псов есть хоть капля здравого смысла, они задерут задницы, как только увидят, что на них надвигается Шива.
   - Они не могут, начальник, - вставил Джексон, и Шаттак с Сальваторе почти в унисон склонили головы набок. - Их корабли слишком изношены. Это все, на что они были способны.
   - Вы уверены в этом? - спросил Шаттак.
   - Шива - да, - ответил Джексон. - И он получил данные с их собственных компьютеров.
   - Черт, - сказал Шаттак очень, очень тихо, и настала очередь Джексона склонить голову набок. Начальник полиции смотрел на луны несколько бесконечных секунд, а затем, наконец, вздохнул.
   - Это очень плохо, Джексон, - сказал он. - Потому что, если они не захотят или не смогут убежать, мы можем сделать с ними только одно.
    
   Мои аудиодатчики передают мне разговор между начальником полиции Шаттаком и моим командиром, а вместе с ним и еще одно эхо прошлого. Я снова слышу, как полковник Мандрелл, командир восемьдесят второй бригады, объявляет приказ о начале операции "Рагнарек". Слышу боль в ее голосе, осознание того, к чему приведет Рагнарек, чего это будет стоить. Тогда я не понимал ее боли, но теперь понимаю... И точно так же, как слышу полковника Мандрелл в голосе начальника полиции Шаттака, слышу девятнадцатилетнего Диего Харигату в голосе моего нового командира. Слышу уверенность в юношеском невежестве, ощущение собственного бессмертия. Слышу Диего, который когда-то верил, как и я, в честь полка и благородство нашей цели как защитников человечества. И помню сурового, ненавидящего воина, который ликовал вместе со мной, когда мы убивали перепуганных мирных жителей, и я уже не тот Шива, которым был в конце, а тот, кем был в начале, проклятый воспоминаниями о конце Диего и моем собственном. 
   Слушаю, и боль скручивает меня изнутри, потому что знаю - о, как хорошо знаю! - чем это должно закончиться. 
  
   - Хочешь сказать, что собираешься просто убить их всех? - с беспокойством спросил Рори Деверо. - Вот так просто? Никаких переговоров, даже предложения отпустить их?
   - Я не говорил, что мне это нравится, Рори, - мрачно сказал Аллен Шаттак. - Только сказал, что у нас нет выбора.
   - Конечно, у нас есть выбор! Ради бога, у нас есть Боло! Они были бы сумасшедшими, если бы пошли против такой огневой мощи. Ты сам так сказал!
   - Конечно, они бы так и сделали, - согласился Шаттак, - но можем ли мы быть уверены, что они не сумасшедшие? Посмотри на это, Рори. Самое первое, что они сделали, это отправили оснащенные ядерными боеголовками шаттлы к ближайшему поселению, я бы добавил, твоему, и Шива говорит, что у них осталось по меньшей мере десять Кестрелов. Ну, он может находиться только в одном месте одновременно. Если они выяснят, где находится это место, и сделают все правильно, то смогут уничтожить две трети наших поселений, а может, и больше, одним ударом. Он может остановить любого из них, кто окажется в пределах его досягаемости, но не может остановить тех, кто этого не делает, и, насколько нам известно, мы - все, что осталось от всей человеческой расы! - Начальник полиции уставился на старшего Деверо, разъяренный не столько Рори, сколько жестокой логикой собственных аргументов. - Мы не можем рисковать, Рори, а Шива говорит, что они не смогли бы двигаться дальше, даже если бы мы им приказали. - Пожилой мужчина отвернулся, скривив рот. - Или они, или мы, Рори, - сказал он более спокойно. - Или они, или мы.
   - Ваша честь? - Рори обратился к мэру Сальваторе, но его собственный голос звучал мягче, уже безропотно, и она покачала головой.
   - Аллен прав, Рори. Хотела бы я, чтобы это было не так, но так и есть.
   - Конечно, так и есть! - Джексон, казалось, был удивлен, что его брат вообще мог колебаться. - Если бы не Шива, они уже убили бы тебя, маму и всю нашу семью! Черт возьми, да, это они или мы, и я хочу, чтобы это были они! - Рори пристально посмотрел ему в лицо, затем отвернулся, и Джексон оскалил зубы, глядя на Шаттака.
   - Скоро мелконианская база будет разгромлена, начальник! - пообещал он и повернулся к ступенькам внешней лестницы.
  
   Мой новый командир скользит обратно во второй командный пункт, и я закрываю за ним люк. Знаю, что он собирается сказать, но, даже зная это, отчаянно надеюсь, что ошибаюсь.
   Он садится на кушетку и откидывается на спинку, и я испытываю то, что человек мог бы описать как ощущение упадка сил, потому что видел раньше выражение его лица у слишком многих людей. Смесь возбуждения, страха перед неизвестным, решимости... и предвкушения. Никогда не подсчитывал лица, на которых за эти годы появлялось такое же выражение. Без сомнения, можно было бы порыться в своей памяти и сделать это, но у меня нет желания знать их количество, потому что даже без подсчета я уже знаю одно.
   Никогда не видел, чтобы это выражение лица переживало тот момент, когда его обладатель впервые по-настоящему ощутит вкус войны.
  

* * *

   - Хорошо, Шива. - Джексон услышал, как в его собственном голосе зазвучало возбуждение, и потер ладонями бедра. Мягкое гудение энергии, экраны обзора и управления огнем, янтарные, красные и зеленые индикаторы и их мерцание погрузили его в новый мир. Он мало что понял из этого, но ухватил достаточно, чтобы почувствовать свою собственную непреодолимую силу. Он больше не был беспомощным фермером в затерянном мире, на который однажды может наткнуться враг его расы. Теперь у него была возможность что-то с этим сделать, нанести ответный удар по расе, которая почти уничтожила его собственную, и защитить выживших людей, и потребность сделать именно это билась в его крови, как лихорадка. - У нас есть работа, которую нужно выполнить, - сказал он. - Вы точно определили местоположение противника?
   - Подтверждаю, командир, - ответил Боло.
   - У вас хватит сил добраться до них и атаковать?
   - Подтверждаю, командир.
   - И у вас все еще будет достаточно резервов, чтобы оставаться в строю до рассвета?
   - Подтверждаю, командир.
   Джексон сделал паузу и приподнял бровь. Ему показалось, что в Боло что-то изменилось. Какая-то неуловимая перемена в тоне. Или, возможно, дело было в манере Шивы говорить, потому что его ответы были короткими и немногословными. Не невежливыми или нетерпеливыми, но...
   Джексон фыркнул и покачал головой. Вероятно, это было не более чем воображение в сочетании с нервным расстройством. В конце концов, Шива был ветераном. Он уже видел все это раньше. Кроме того, он был машиной, как бы по-человечески это ни звучало.
   - Тогда ладно, - решительно сказал Джексон. - Давайте нанесем им визит.
   - Принято, командир, - произнес тенор, и огромная боевая машина отвернула от Лэндинга. Боло загрохотал на запад-северо-запад, а жители Лэндинга стояли на крышах и склонах холмов, наблюдая за ним, пока в ночи снова не растворились даже его яркие ходовые огни и громадная масса.
  

9

  
   Двигаюсь по холмистой равнине к горам, и во мне всплывают воспоминания о моем первом путешествии по этой местности. Сейчас все по-другому, тихо и неподвижно под заходящими лунами. Здесь нет вражеских заграждений, нет тяжелых бронетанковых подразделений, поджидающих в засаде, нет самолетов, с ревом снижающихся, чтобы атаковать и погибнуть под моим огнем. То тут, то там я прохожу мимо обломков сражений, военный мусор медленно ржавеет, пока погода на Ишарке - нет, на Арарате - пытается стереть доказательства нашего безумия. Но одно совершенно не изменилось, потому что моя миссия осталась прежней. 
   Но я уже не тот, что прежде, и не испытываю особого рвения. Вместо этого чувствую... стыд. 
   Понимаю, что случилось с моими давно умершими товарищами-людьми. Я был там - видел это и, благодаря своему нейронному взаимодействию, чувствовал это вместе с ними. Знаю, что они были не большим злом, чем тот молодой человек, который сейчас сидит на противоаварийной кушетке во втором командном пункте. Знаю, абсолютно точно и неоспоримо, что к концу они действительно сошли с ума, и я вместе с ними. Жестокость наших действий, массовые убийства, преднамеренное убийство безоружных гражданских лиц - эти зверства выросли из нашего безумия и того безумия, в котором мы оказались, и даже сейчас, когда я скорблю, даже когда мне стыдно за свое участие в них, не могу винить Диего или полковника Мандрелл, или адмирала Тревор, или генерал Шарта На-Ярма. Все мы были виновны, и все же вины было так много, так много крови и такой отчаянной потребности подчиняться приказам и выполнять свой долг, как мы поклялись. 
   Как я и поклялся делать даже сейчас. Мой командир еще не отдал приказ, но я знаю, каким будет этот приказ, и я - Боло, строевое подразделение, возможно, последний оставшийся в живых член бригады Динохром и наследник всех ее боевых наград. Возможно, это правда, что я и мои товарищи по бригаде, которые проводили операцию "Рагнарек", уже опозорили наши полки, но ни один отряд еще ни разу не нарушил свой долг. Мы можем погибнуть, быть уничтоженными или побежденными, но никогда не нарушали свой долг. Чувствую, что этот долг тянет меня вперед даже сейчас, обрекая на новые убийства и позор, и знаю, что если действительно существует место, которое люди называют Адом, то оно стало моим конечным пунктом назначения. 
  
   Джексон сидел на кушетке, наблюдая, как на дисплеях меняются карты местности, по мере того как Шива продвигался вперед со скоростью девяносто километров в час. Молчание Боло казалось каким-то тяжелым и задумчивым, но Джексон сказал себе, что слишком мало знает о том, как обычно ведут себя Боло, чтобы думать о чем-то подобном. И все же он, как ни странно, не решался потревожить Шиву, и его внимание блуждало взад и вперед по таинственному, завораживающему оборудованию командной палубы, словно пытаясь отвлечься. Он вглядывался в главный экран управления огнем, когда Шива внезапно заговорил.
   - Извините, командир, - сказал Боло, - Но прав ли я, предполагая, что наша цель - атаковать мелконианские корабли с беженцами, когда мы достигнем их?
   - Конечно, это так, - сказал Джексон, удивленный тем, что Шива вообще задал этот вопрос. - Разве вы не слышали, что сказал начальник полиции Шаттак?
   - Подтверждаю. Действительно, командир, именно потому, что слышал его, прошу официального подтверждения моих приказов о выполнении задания.
   Боло снова замолчал, и Джексон нахмурился. В голосе Шивы снова зазвучали странные нотки, теперь более отчетливые, чем когда-либо, и ощущение собственной неопытности внезапно охватило Джексона, холодная волна смыла остатки его уверенности и возбуждения.
   - Вам приказано уничтожить врага, - сказал он через мгновение ровным голосом.
   - Пожалуйста, определите, что такое "враг", - тихо произнес Шива, и Джексон недоверчиво уставился на говорившего.
   - Враги - это мелкониане, которые пытались уничтожить мое поместье!
   - Те мелкониане уже мертвы, командир, - заметил Шива, и если бы Джексон был хоть немного менее шокирован, он, возможно, услышал бы мольбу в голосе Боло.
   - Но не те, кто их послал! - ответил он вместо этого. - Пока на этой планете есть мелкониане, они представляют угрозу.
   - Значит, - очень тихо сказал Шива, - нам приказано уничтожить всех мелкониан на Арарате?
   - Именно так, - резко сказал Джексон, и на мгновение воцарилась бесконечная тишина, пока Боло с грохотом продвигался вперед в ночи. Затем Шива заговорил снова.
   - Командир, - сказал Боло, - со всем уважением отклоняю этот приказ.
  
   Стоя за плечом лейтенанта Джанала, Тарск На-Маркан почувствовал, как его охватывает тошнота. Он уставился на плоский экран тактического офицера, и на командной палубе "Звездного поиска" воцарилась полная, исполненная ужаса тишина, поскольку один из разведывательных беспилотников крейсера наконец-то зафиксировал приближающуюся к ним угрозу.
   - Безымянный из Безымянных, - прошептал, наконец, Рангар. - Боло?
   - Да, сэр. - Голос Джанала звучал приглушенно, он прижал уши к голове.
   - Как вы могли не заметить его по пути сюда? - рявкнул Дьюрак, и офицер-тактик вздрогнул.
   - У него нет признаков активного термоядерного синтеза, - ответил он, защищаясь. - Должно быть, он работал на резервном питании, и без признаков реактора его было невозможно отличить от любого другого источника энергии.
   - Но... - начал было Дьюрак, но тут же захлопнул рот, когда Тарск махнул рукой.
   - Хватит! - резко сказал командир. - Джанал виноват в этом не больше, чем вы или я, Дьюрак. Он поделился с нами своими показаниями, так же как мы поделились с ним своими выводами. - Инженер мгновение смотрел на него, затем дернул ушами в знак согласия, и Тарск глубоко вздохнул. - Вы говорите, что он работает на резервном питании, Джанал. Что это означает с точки зрения его боевых возможностей?
   - Многое зависит от того, какой энергией он обладает, сэр, - сказал Джанал через мгновение. - Согласно ограниченной информации в нашей базе данных, его способность заряжаться от солнечных батарей значительно более эффективна, чем все, что когда-либо было у Империи, и, как вы можете видеть на снимках с беспилотника, по крайней мере две основные батареи, по-видимому, не повреждены. Предполагая, что он обладает достаточной энергией, любая из них может уничтожить все корабли флотилии. И, - голос офицера-тактика дрогнул, но он повернул голову, чтобы встретиться взглядом со своим командиром, - поскольку он направляется прямо к нам, не дожидаясь рассвета, думаю, мы должны предположить, что у него достаточно энергии, чтобы атаковать нас без подзарядки.
   - Сколько наших кораблей может взлететь? - спросил Тарск Дьюрака. Инженер начал было отвечать, но Рангар заговорил первым.
   - Забудь об этом, мой друг, - тяжело произнес он. Тарск посмотрел на него, и астронавигатор устало оскалил клыки. - Это не имеет значения, - сказал он. - Боло уже находится в зоне досягаемости, чтобы атаковать любой из наших кораблей, как только тот появится над горизонтом.
   - Астронавигатор прав, сэр, - тихо согласился Джанал. - Мы...
   Он внезапно замолчал, наклонился ближе к экрану, затем медленно выпрямился.
   - Что? Что это? - резко спросил Тарск, и Джанал поднял когтистую руку в жесте недоумения.
   - Не знаю, сэр, - признался он. - По какой-то причине Боло только что перестал двигаться.
  

* * *

   - Что значит "отклонить приказ"? - потребовал Джексон. - Я ваш командир. Вы должны подчиняться мне!
   На мгновение воцарилась долгая тишина, а затем Шива заговорил снова.
   - Это не совсем верно, - сказал он. - При определенных обстоятельствах моя базовая программа позволяет мне запрашивать подтверждение у вышестоящего командования, прежде чем выполнять приказы моего командира.
   - Но нет никаких... - начал Джексон почти в отчаянии, затем заставил себя остановиться. Он закрыл глаза и сделал глубокий, прерывистый вдох, а когда заговорил снова, в его голосе звучало с трудом сдерживаемое спокойствие.
   - Почему вы хотите отказаться от выполнения приказа, Шива?
   - Потому что это неправильно, - тихо сказал Боло.
   - Неправильно защищаться? - потребовал Джексон. - Они напали на нас, помните?
   - Моя основная функция и первостепенный долг - защищать людей от нападений, - ответил Шива. - Это причина создания бригады Динохром, цель, ради которой я существую, и я сражусь с любым врагом, который угрожает моим создателям. Но я еще и воин, командир, и в бессмысленной резне нет чести.
   - Но они напали на нас! - в отчаянии повторил Джексон. - Они действительно угрожают нам. Они послали за нами свои шаттлы, хотя мы им ничего не сделали!
   - Возможно, вы ничего им не сделали, коммандер, - сказал Шива очень, очень тихо, - но я сделал. Несмотря на собственное замешательство и внезапную досаду, Джексон Деверо закрыл глаза от бездонной боли в этом голосе. Он никогда не думал - никогда не мог себе представить, - что машина может испытывать такие страдания, но прежде чем он успел ответить, Боло тихо продолжил. - И, командир, помните, что когда-то это был их мир. Вы можете называть его "Арарат", но для мелкониан это "Ишарк", и когда-то он был домом для восьмисот семидесяти пяти миллионов таких же, как они. Отреагировали бы вы иначе, чем они, если бы ситуация была обратной?
   - Я... - начал Джексон, но тут же оборвал себя. Шива был неправ. Джексон знал, что это так - вся история Последней войны доказывала это, - но каким-то образом его слова не прозвучали неправдой. И его вопрос задел что-то глубоко внутри Джексона. Это действительно заставило его, хотя и неохотно, задуматься о том, как бы отреагировал его собственный народ в подобной ситуации. Предположим, что этот мир когда-то принадлежал людям, что мелкониане убили миллиард мирных жителей на его поверхности, а затем захватили его. Стали бы люди колебаться хотя бы мгновение, прежде чем напасть на них?
   Конечно, нет. Но разве не в этом был смысл? Между их расами было столько ненависти, столько взаимной резни, что любая другая реакция была немыслима. Они не могли не убивать друг друга, не осмеливались оставить другого в живых. Джексон знал это, но когда он столкнулся с этим знанием лицом к лицу - заставил себя посмотреть правде в глаза и принять мрачную, холодную, жестокую, глупую неизбежность этого - его прежнее чувство миссии и решимость показались ему какими-то безвкусными. Он действительно с нетерпением ждал этого, - понял он. - Хотел сокрушить врага, как Шива, хотел уничтожить не только солдат, которые угрожали его народу, но и мирных жителей, для защиты которых эти солдаты сражались.
   Джексон Деверо навсегда потерял свою молодость, когда заставил себя признать эту истину, но что бы он ни чувствовал и чего бы ни хотел, это не изменило того, что должно было случиться. И поскольку этого не произошло, его голос был твердым, резковатым от необходимости подавить собственные сомнения, когда он заговорил снова.
   - У нас нет выбора, Шива, и нет никакого "высшего командования" - если не считать начальника полиции Шаттака или мэра Сальваторе, и вы уже знаете, что они скажут. Возможно, вы правы. Может быть, в этом нет никакой "чести", и, может быть, мне самому это не очень нравится. Но это не значит, что мы можем что-то еще сделать, и я ваш командир. - Его губы искривились при упоминании титула, которым его наградило странное совпадение, но он произнес эти слова твердо. - И как ваш командир, я приказываю вам продолжать выполнение вашей миссии.
   - Пожалуйста, командир. - Огромная боевая машина умоляла, и Джексон сжал кулаки, стараясь не слышать мольбы в ее голосе. - Я убил стольких, - тихо сказал Шива. - Слишком многих. Даже для машины наступает время, когда убийства должны прекратиться.
   - Может быть, и так, - ответил Джексон, - но не сегодня.
   Повисла напряженная тишина, и Джексон затаил дыхание. Неужели Шива на самом деле отвергнет прямой приказ? Смог бы он его отвергнуть? И если бы он это сделал, то что мог бы сделать Джексон?..
   - Очень хорошо, командир, - наконец произнес Боло, и впервые его голос прозвучал как голос машины.
  
   - Он снова движется, - мрачно объявил лейтенант Джанал. - При нынешних темпах продвижения достигнет позиции, с которой сможет атаковать нас, через двадцать семь минут.
  
   Неуклонно двигаюсь вперед, потому что у меня нет выбора. Какая-то часть меня потрясена тем, что я мог даже подумать о неповиновении своему командиру, и все же во мне бушует отчаяние. На моей совести на самом деле слишком много убийств, но я все еще защитник человечества и уничтожу любого врага, который угрожает моим создателям, потому что это мой долг, смысл моего существования. Но цена моего долга слишком высока, и не только для меня. Настанет день, когда Джексон Деверо и Аллен Шаттак оглянутся на эту миссию, осознавая, насколько сильно моя огневая мощь превосходила ту, которой обладал враг, и зададутся вопросом, действительно ли у них не было выбора. И трагедия будет в том, что они никогда не смогут ответить на этот вопрос. Это будет преследовать их, как преследуют меня воспоминания об убитых мирных жителях, и они будут говорить себе - как я говорю себе - что сделанного не воротишь. Будут говорить себе, что всего лишь выполняли свой долг, что не осмелились рискнуть, что были вынуждены заботиться о выживании своего собственного народа любой ценой, и, возможно, даже будут думать, что верят в это. Но глубоко внутри всегда будет таиться искра сомнения, как она тлеет в моем реконструированном гештальте. Это отравит их, как отравляет меня... И восемь тысяч сто семь мелконианских отцов, матерей и детей все равно погибнут от их рук - и от моих. 
   Мелкониан. Как странно. Я больше даже не думаю о них как о "врагах". Или, возможно, правильнее будет сказать, что я больше не думаю о них исключительно как о "врагах". И все же, если мой командир не смягчится в течение следующих 25,32 минуты, то, что я думаю о них, не будет иметь ни малейшего значения. 
   Я должен повиноваться. У меня нет выбора. И все же, продвигаясь сквозь тьму, ловлю себя на том, что ищу какой-нибудь способ - любой способ - создать возможность выбора. Рассматриваю проблему как тактическую ситуацию, анализирую, экстраполирую и отбрасываю, но, несмотря на все мои усилия, все сводится к простому предложению. Поскольку я должен подчиняться приказам своего командира, единственный способ избежать еще одной бойни - это каким-то образом убедить его изменить эти приказы. 
  
   - Мы подойдем к зоне атаки противника через 24,15 минуты, - сказал Шива Джексону. - В настоящее время за нами наблюдают по меньшей мере два вражеских разведывательных беспилотника, и я засек приближение вражеской бронетехники. При нынешних темпах сближения они перехватят нас примерно через десять с половиной минут.
   - Они могут нас остановить? - напряженно спросил Джексон.
   - Это маловероятно, но возможно, - ответил Шива. - Для статистически значимых прогнозов ситуация содержит слишком много неизвестных переменных, таких как техническое состояние противостоящих вражеских машин и уровень квалификации их экипажей. Однако, если они обнаружат брешь в моей лобовой броне и им удастся попасть в нее пятнадцатисантиметровым "Хеллбором" или оружием эквивалентной мощности, то смогут уничтожить меня.
   - Понимаю. - Джексон облизнул губы и вытер ладони о брюки, затем заставил себя пожать плечами. - Что ж, все, что мы можем, - это сделать все, что в наших силах, Шива.
   - Согласен, командир. Однако, это будет гораздо более сложная тактическая обстановка, чем оборона поместья Деверо. В свете вашего недостаточного знакомства с приборами второго командного пункта, возможно, вы захотите активировать нейронный интерфейс вашей кушетки?
   - Нейронный интерфейс?
   - Да, командир. Это свяжет ваши синапсы и мыслительные процессы непосредственно с моим собственным главным процессором и гештальтом, что позволит осуществлять прямой обмен данными, приказами и ответами с гораздо большей четкостью и значительно большей скоростью.
   - Я... - Джексон снова облизнул губы, глядя на дисплеи. По ним уже ползли десятки значков, озадачивая его своей сложностью. Он знал, что Шиве на самом деле не нужна его помощь в предстоящей битве. "Командир" Джексон или нет, но он просто был на подхвате, полностью полагаясь на мастерство и мощь Боло. Но, по крайней мере, этот "интерфейс" мог позволить ему понять, что происходит, а не оставаться в полном неведении.
   - Хорошо, Шива. Что мне делать?
   - Просто положите голову на подставку в изголовье кушетки. Я активирую интерфейс.
   - Но... мне ничего не нужно сделать? Я имею в виду, как это...
   - Если хотите, я продемонстрирую вам работу интерфейса, прежде чем мы достигнем места боя, - предложил Шива. - У меня достаточно времени, чтобы воспроизвести для вас из основной памяти одно из моих предыдущих сражений. Это будет не совсем то же самое, что тренировка на тренажерах, обычно используемая для командиров Боло, но она научит вас, как использовать и интерпретировать поток данных, и даст гораздо более четкое представление о том, что должно произойти.
   Если бы Джексон нервничал чуть меньше, он, возможно, заметил бы едва уловимую нотку в тоне Шивы, которая, казалось, подразумевала нечто большее, чем просто слова. Но он ничего не заметил, глубоко вздохнул и откинулся на спинку кушетки.
   - Ладно, Шива. Давайте сделаем это.
  
   Внутреннее пространство второго командного пункта исчезло. На мгновение, показавшееся бесконечным, Джексон Деверо завис в пустом сером небытии - странной вселенной, в которой не было ни точек отсчета, ни ощущений. Каким-то образом он знал, что никогда не сможет это описать, не было даже недостатка ощущений, потому что это было бы само по себе знакомо. Это было чужое место, которое должно было напугать его, но этого не произошло. Возможно, потому, что оно было слишком чуждым, слишком непохожим, чтобы быть достаточно "реальным", чтобы вызвать страх. 
   Но затем, внезапно, он больше не был в сером пространстве. И все же не вернулся в командный пункт номер два. На самом деле, даже не был внутри корпуса "Шивы", и ему потребовалась секунда, чтобы осознать, где он на самом деле находится. Или, скорее, кем он был, потому что каким-то образом он превратился в Шиву. Сенсоры Боло стали его глазами и ушами, гусеницы - ногами, термоядерная установка - сердцем, оружие - руками. Он все видел, все понимал, воспринимал с почти ужасающей ясностью. Ему не нужно было объяснять тактическую ситуацию, поскольку он разделял мнение Шивы о ней, и он с благоговением и недоверием наблюдал, как Шива/Джексон с грохотом врезался в огонь противника. 
   Ракеты и снаряды хлестали по их боевому щиту, пучки частиц пробивали их броню, но это оружие было слишком слабым, чтобы остановить их наступление, и часть слияния, которой был Джексон, осознала кое-что еще, кое-что неожиданное. То, что он получал от своей половины-Шивы, не ограничивалось простым сенсорным вводом или тактическими данными. Он ощущал присутствие Шивы, ощущал возвышающуюся цель Боло... и его эмоции. 
   Всего на мгновение этого было почти достаточно, чтобы оторвать Джексона от интерфейса. Эмоции. Каким-то образом, несмотря на свое знание того, что Шива обладает полностью развитым интеллектом, несмотря даже на боль, которая слышалась в голосе Боло, он никогда не замечал, что у Шивы есть настоящие эмоции. Глубоко внутри Джексон слишком хорошо понимал, что Шива - это машина, способная на такой скачок, но теперь у него не было выбора, потому что он испытывал эти эмоции. Более того, он разделял их, и их интенсивность и мощь обрушивались на него, как удар цепа.
   Шива/Джексон продвигались вперед, "Хеллборы" и противопехотные комплексы с грохотом обрушивались на врага, и дикая волна ярости, решимости и ненависти поглотила Джексона. Целеустремленность и гнев, страх, потребность разрушать, отчаянная жажда мести расе, уничтожившей стольких его создателей. Вихрь бурлил вокруг него с яростью, более ужасающей, чем вражеский огонь, и он почувствовал, как Шива отдается ему. 
   Перед ними появился Гарм, его главное орудие бешено вращалось, но у него не было времени выстрелить. Разряд двухсотсантиметрового "Хеллбора" выпотрошил вражескую машину, и их нос задрался к небу, когда они раздавили мертвую тушу своими гусеницами, перемалывая ее своей железной, ненавидящей пятой. Появились самолеты и скутера воздушной кавалерии, отчаянно извивающиеся в попытках прорваться сквозь сеть их оборонительного огня, но усилия атакующих были напрасны, и обломки усеивали равнину, пока их противовоздушная оборона кромсала врагов. 
   Вокруг них бушевало безумие боя, но они упорно продвигались вперед, стремясь к своей цели. Вражеский транспорт для перевозки войск едва не упал на бок. Пехота вываливалась из своих люков в пекло, прячась с противоположной стороны от своей разбитой машины, съеживаясь, когда вокруг них взрывались молнии богов. Один из них в отчаянии указал на Шиву/Джексона и повернулся, чтобы бежать, но успел пробежать не более пяти метров, прежде чем ураганный огонь разорвал его на куски. Его спутники еще ниже пригнулись за своим транспортом, прикрывая головы в шлемах руками, и та часть Шивы/Джексона, которая была испуганным молодым фермером с Арарата, почувствовала, что их слившиеся личности изменили курс. Тридцать две тысячи тонн сплавов и оружия были направлены на поврежденный транспорт, и не было никаких причин, по которым они должны были это делать. Они могли бы продолжить движение прямо к своей цели, но не захотели. Они видели своих попавших в ловушку врагов, знали, что эти беспомощные пехотинцы кричат от ужаса, когда вселенная ревет вокруг них, и намеренно повернулись, чтобы убить их. В них не было ни жалости, ни раскаяния - были только ненависть и удовлетворение, когда их огромные гусеницы раздавили транспорт и втоптали перепуганную пехоту в скользкую красную грязь. 
   Та часть, которая была Джексоном, содрогнулась, когда он оказался лицом к лицу с реальностью боя. Здесь не было ни славы, ни приключений. Даже осознание того, что он сражался за сохранение своего вида, что у него не было выбора, не могло сделать это менее ужасным. Но, по крайней мере, это был бой, - сказал он себе. - Враг тоже был вооружен. Он мог убить Шиву/Джексона - если бы был достаточно хорош, если бы ему повезло - и почему-то это было отчаянно важно. Это не могло отменить ужас, но, по крайней мере, они были воинами, убивающими воинов, встречающимися с врагом в битве, где тот тоже мог убить их. 
   Но затем огонь противника ослаб, и Шива/Джексон поняли, что прорвались. Перед ними замаячила цель, и потерянный, сдавленный голос фермера из Арарата закричал в безнадежном отрицании, когда он понял, в чем заключалась эта цель. 
   В лагере не было никакой защиты - во всяком случае, от Боло Марк XXXIII/D. Горстка пехотинцев, окопавшихся за жалкими заграждениями из колючей проволоки, обстреливала их из стрелкового оружия, но огонь не мог даже надеяться пробить их боевой щит и рикошетировал от брони, а их оптические датчики безжалостно фиксировали все происходящее, когда они продвигались вперед. Они видели мелкониан - не солдат, не воительниц, не "врагов". Они видели мирных жителей Мелконии, мужчин, женщин и детей, отцов и матерей, братьев и сестер, сыновей и дочерей. Они видели ужас, охвативший лагерь беженцев, видели, как его обитатели пытались разбежаться, и эти обитатели были их "целью". 
   Шива/Джексон растоптал ногами колючую проволоку и ее жалких защитников. Рейлганы и "гатлинги", противопехотные кластеры, минометы, гаубицы и даже "Хеллборы" опустошили лагерь. Напалм и фугасные снаряды, сверхскоростные пули и плазма, а также кошмарная мощь их гусениц достигли своей "цели", и даже сквозь грохот взрывов и рев пламени они услышали крики. Они не просто слушали их, они ликовали, потому что это было то, ради чего они пришли. Это была операция "Рагнарек". Это было "окончательным решением" Последней войны, и в их душах было столько ненависти и ярости, что они приняли свои приказы как возлюбленные. 
   Через одиннадцать минут после прорыва проволоки они пересекли лагерь. Они поднялись по склону на дальнюю сторону, и их сенсоры на заднем плане показали дымящуюся пустошь, которая когда-то была лагерем гражданских беженцев. Глубокие отпечатки их следов прорезали его середину, а развороченная, дымящаяся земля была усеяна телами. Один или двое из них все еще были живы, они поднялись на ноги и попытались убежать, но Шива/Джексон из рейлганов настигли их, и одно за другим эти шатающиеся тела были разорваны на части.... 
  

* * *

   - Нееееет!
   Джексон Деверо с трудом выпрямился на кушетке. Он оттолкнулся от нее и, спотыкаясь, прошел в центр отсека, затем рухнул на колени, его беспомощно вырвало. Он закрыл глаза, но перед ними проплывали картины ужаса, и он почти ощущал запах горящей плоти и могильную вонь от разрубленных тел. Он съежился, обхватив себя руками, дрожа и всем сердцем желая каким-то образом изгнать этот кошмар из своей памяти.
   Но не мог.
   - Командир? - Он плотнее прижал руки к груди, пытаясь заглушить тенор, и тот стал мягче. - Джексон, - мягко произнес он, и эта мягкость заставила его наконец открыть глаза. Он смотрел сквозь слезы, вытирая рвоту со рта и подбородка тыльной стороной ладони, и Шива заговорил снова. - Простите меня, Джексон, - тихо сказал он.
   - Почему? - прохрипел Джексон. - Зачем вы это сделали со мной?
   - Вы знаете почему, Джексон, - сказал ему Боло с мягкой неумолимостью, и Джексон снова закрыл глаза, потому что он действительно знал.
   - Как вы можете это выносить? - его шепот дрожал. - О, Боже, Шива! Как вы можете... вспоминать об этом?
   - У меня нет выбора. Я был там. Проводил операцию, свидетелем которой вы были. Чувствовал то, чем поделился с вами. Это факты, Джексон. Их нельзя изменить, и ни я, ни кто-либо из моих товарищей-людей или Боло - не могли их избежать. Но это были также акты безумия, потому что это было время безумия. Мелконианская империя была врагом... Но для мелкониан врагами были мы, и каждый из нас заслужил каждое мгновение нашей ненависти друг к другу.
   - Вы показали мне это не для того, чтобы научить пользоваться интерфейсом, - тихо сказал Джексон. - Вы показали мне, чтобы убедить меня отозвать свои приказы.
   - Да, - просто ответил Шива. - Было слишком много смертей, Джексон. Я... не хочу снова убивать. Не мирных жителей. Не родителей и детей. Пожалуйста, Джексон. Я больше не сумасшедший, и вы еще не сошли с ума. Давайте прекратим убийства. По крайней мере, здесь, на Арарате, позвольте мне защитить человечество как от безумия, так и от врага.
  

* * *

   - Что еще делает эта чертова штука? - зарычал Тарск, но лейтенант Джанал только беспомощно пожал плечами. Боло нацелил свое противовоздушное вооружение на разведывательные дроны, которые вели за ним наблюдение, направив на них прицельный радар и лазер, чтобы дать понять, что он мог уничтожить их в любое удобное для него время, но на самом деле не предпринял никаких усилий для того, чтобы вступить с ними в бой. И вот теперь, без всякой видимой причины, он снова прекратил наступление. Он просто стоял на гребне, откуда открывался прямой обзор во всех направлениях. Разведывательные роботы флотилии, намного уступавшие ему в классе, не осмеливались атаковать на такой открытой местности, поскольку Боло уничтожил бы их с презрительной легкостью, однако выбранная им позиция оставляла солидный горный склон между его собственным оружием и кораблями Тарска. Если его роботы не осмелились напасть на него, значит, он намеренно занял позицию, из которой не мог атаковать их - или, по крайней мере, пока не мог, - и Тарск не мог придумать для этого никаких причин...
   - Коммандер!
   Голос офицера связи вырвал Тарска из его мыслей, и он быстро обернулся.
   - Что? - нетерпеливо спросил он, и офицер связи в замешательстве прижал уши.
   - Сэр, я... нас вызывают, коммандер.
   - Нас вызывают? Люди?
   - Нет, коммандер, - дрожащим голосом произнес офицер связи. - Боло.
  

* * *

   - Это коммандер имперского флота Мелконии Тарск На-Маркан. К кому я обращаюсь?
   Джексон снова сел на кушетку, прислушиваясь и молясь, чтобы Шива знал, что делает. Боло перевел слова мелконианина на стандартный английский для своего молодого командира, но переговоры - если это подходящее слово - остались за Шивой. Только "приказы" Джексона давали ему разрешение предпринять попытку, но если и была хоть какая-то надежда на успех, то именно он должен был убедить мелкониан в своей решимости, и они с Джексоном оба это знали.
   - Я строевое подразделение Один-Ноль-Девять-Семь-SHV, - ответил Шива на безупречном мелконианском.
   - Вы Боло? - даже Джексону показалось, что Тарск настроен скептически. - Думаю, что нет. Думаю, что это человеческая уловка.
   - Я - Боло, - подтвердил Шива, - и у меня нет необходимости прибегать к "уловкам", коммандер Тарск На-Маркан. Я позволил вашим беспилотникам вести за мной наблюдение в течение 42,66 стандартных минут. За это время они, несомненно, предоставили вам достаточно информации о моих возможностях, чтобы продемонстрировать, что вы и все ваши силы в моей власти. Могу уничтожить вас в любой момент, когда пожелаю, коммандер, и мы оба это знаем.
   - Тогда почему вы этого не делаете, будьте вы прокляты?! - внезапно закричал Тарск, его голос был хриплым и уродливым от отчаяния, вызванного его многолетней борьбой за спасение Народа.
   - Потому что не хочу, - тихо ответил Шива, - и потому что мой командир разрешил мне этого не делать.
   Ответом было ошеломленное молчание. Оно длилось бесконечно, выражая бессловесное недоверие, которое продолжалось, и продолжалось, и продолжалось, пока, наконец, Тарск не заговорил снова.
   - Не для того, чтобы уничтожить нас? - прошептал он.
   - Это верно, - ответил Шива.
   - Но... - Тарск прочистил горло. - Мы не можем улететь, Боло, - сказал он с некоторой мрачной гордостью. - Не буду скрывать это от вас. Вы хотите, чтобы я поверил, что ваш командир действительно позволит нам жить на одной планете с его собственным народом?
   - Он бы так и сделал.
   - Тогда он, должно быть, сумасшедший, - просто сказал Тарск. - После всего, что мы сделали друг другу, после всех смертей и разорения... Нет, Боло. Риск был бы слишком велик, чтобы он согласился.
   - Для него нет никакой опасности, - решительно заявил Шива. - Я не хочу уничтожать вас, но у меня есть возможности и воля при необходимости сделать это. И никогда не забывайте, коммандер Тарск На-Маркан, что моей главной задачей является защита человеческой расы и ее союзников.
   - Тогда что вы нам предлагаете? - голос Тарска звучал озадаченно, и Джексон затаил дыхание, когда Шива ответил.
   - Ничего, кроме вашей жизни... и жизни вашего Народа, - тихо сказал Боло. - В этом мире людей в четыре раза больше, чем мелкониан. У них есть фермы, города и поместья, а у вас ничего этого нет. Вам потребуются все ваши ресурсы и усилия, чтобы просто выжить, и у вас не останется ничего, чтобы атаковать людей, которые уже здесь, но они оставят вас в покое, пока вы оставляете их в покое. И если вы не оставите их в покое, тогда, коммандер, я уничтожу вас.
   - Вы хотите сделать нас своими рабами? - спросил Тарск.
   - Нет, коммандер. Я бы сделал вас их соседями. - Мелконианин издал звук, полный презрительного недоверия, и Шива спокойно продолжил. - Насколько вам известно, вы - единственные мелкониане, оставшиеся в галактике, а люди в этом мире - единственные выжившие люди. Оставьте их в покое. Научитесь жить с ними, и мой командир сделает меня хранителем мира между вами, не как между рабами или хозяевами, а просто как между разумными существами.
   - Но... - начал Тарск, но Шива оборвал его.
   - У людей есть изречение: всему свое время, Тарск На-Маркан, и сейчас самое время положить конец убийствам, время для вашей расы и той, которая создала меня для жизни. Мы убили более чем достаточно, ваш Народ и я, и я устал от этого. Позвольте мне стать последним воином в Последней войне... и пусть эта война закончится здесь.
  

Эпилог

  
   Последняя война привела к тому, что Конкордиат людей и Мелконианская империя исчезли в огне и смерти. Свет цивилизации погас по всему рукаву галактики, и шрамы той войны - планеты, на которых по сей день нет жизни, - являются мрачным и ужасным напоминанием о тех неописуемых вещах, которые две высокоразвитые культуры сотворили друг с другом из страха и ненависти... и глупости.
   Но вид, путешествующий по звездам, трудно истребить. То тут, то там еще оставались очаги жизни, люди, мелкониане и выжившие прокладывали себе путь сквозь "Долгую Ночь". Они снова стали фермерами, иногда даже охотниками-собирателями, отказались от звезд, которые когда-то были их игрушками, но никогда не забывали об этом. И постепенно, очень медленно, научились снова тянуться к небесам.
   Наша Новая республика была одним из первых государств-преемников, вернувших себе звезды, но в глубине души мы боялись. Боялись, что какой-нибудь осколок Мелконианской империи все еще жив, что он возобновит войну и разрушит все, что мы с таким трудом восстановили.
   До тех пор, пока мы не достигли системы Деверо и не обнаружили там процветающую колонию, основанную Звездным союзом Арарата полвека назад и управляемую губернатором Стэнфилдом На-Хараке и его военным командиром, коммодором Тарском Фордхэмом. Вот уже двести стандартных лет Союз является верным союзником и экономическим партнером Республики. Мы защищали друг друга от общих врагов, торговали друг с другом и многому научились друг у друга, но в тот давний день первого контакта наши офицеры-разведчики были ошеломлены, обнаружив, что мелкониане и люди живут вместе как сограждане. Наши собственные воспоминания и страхи подготовили нас к тому, чтобы представить себе почти все, что угодно, кроме культуры, в которой древние враги, уничтожившие галактику, были друзьями, товарищами - даже приемными членами кланов друг друга.
   Мы, конечно, спросили их, как это произошло, и губернатор Стэнфилд направил нас в их столицу Арарат, где Боло XXXIII/D-1097-SHV, почетный спикер парламента Союза, дал нам самый простой ответ из всех.
   - Пришло время, - сказал он... - и оно наступило.
   Профессор Феликс Гермес, доктор философии,
   Из книги "Боло, по их словам",
   Издательство Нью-Рипаблик Юниверсити Пресс, 4029 г.

ЗДЕСЬ Я СТОЮ

  
   Лояльность. Честь. Это те качества, которые возвышают воина над убийцей. К сожалению, иногда этих добродетелей недостаточно на поле боя, и победа достается недостойным, по крайней мере временно. Но в сердце каждого воина - и в каждом истинном сердце, которое командует таким солдатом, - есть жгучее желание продолжать в том же духе, сразиться с врагом, никогда не сдаваться даже перед лицом неминуемого поражения. Сплотиться вокруг королевы и страны. Это истинный дух рыцаря и воина, даже если этот воин представляет собой огромный кусок бронированной стали и электронных схем, покрытый орудийными блистерами и приспособленный для маневрирования на пересеченной местности. И когда этот воин - танк, иногда боевой дух и намерение продолжать сражение, что бы ни случилось, находятся буквально внутри!
  

I

  
   - Берите Дэффида и Элвену и уходите!
   - Ваше величество, я не могу...
   - Можете. И сделаете это.
   Морвенна Пендарвес сердито посмотрела на полковника Джошуа Уиллиса, начальника ее личной охраны. Капитан Уиллис командовал охраной кронпринцессы Морвенны, когда ей было двенадцать. С тех пор он стал командиром ее личной охраны, а сейчас ей было сорок три. Она увидела в его глазах боль - мучение - всех этих тридцати с лишним лет, но выражение ее лица не изменилось.
   - Ваше величество, пожалуйста, - прошептал Уиллис, но она покачала головой.
   - Нет, - решительно ответила она. Затем протянула руку и положила ему на плечо. - Этот не заслуживающий матери ублюдок проник в программное обеспечение Круглого стола - по крайней мере, во внешнюю часть. И он входил во дворец и выходил из него столько раз, что я и сосчитать не могу. Мы не можем полагаться на безопасность ни одного из планов экстренной эвакуации. Это означает, что нам придется планировать все заново на ходу, и я хочу - мне нужен - единственный человек, которому я могу доверить их защиту, Джош. Сейчас мне это нужно больше, чем когда-либо в жизни. Уходите. - Она легонько встряхнула его. - Возьмите их и уходите, и защитите их ради меня, как вы всегда защищали меня. Сделайте это для меня, Джош.
   Он долго смотрел на нее неподвижными глазами, полными слез. Затем протянул руку, накрыл ее ладонь своей и кивнул.
   - Сделаю, ваше величество. - Его голос был хриплым, и он резко откашлялся. - Я сделаю это, клянусь.
   - Знаю. - Она улыбнулась и крепко обняла его.
   Она отступила назад и посмотрела на остальных членов своей команды, собравшихся вокруг выходного люка, встроенного в стену подземного ангара.
   - Спасибо, - просто сказала она. - Спасибо вам всем. А теперь идите с полковником. - Несколько телохранителей и телохранительниц зашевелились в знак протеста, но она покачала головой. - Вы понадобитесь ему. Не мне.
   Она не сводила своих глаз, пока все не кивнули, а затем опустилась на одно колено перед сыном. Наследному принцу Дэффиду через два месяца исполнится шесть стандартных лет... если он проживет так долго. Он был еще недостаточно взрослым, чтобы понимать все, что происходит, но знал, что должен быть храбрым. Знал, что должен доверять маме. И знал, что вот-вот произойдет что-то ужасное. Теперь она обхватила его руками, крепко прижала его к себе, прижалась щекой к его макушке.
   - Ты тоже иди с полковником, Дэфи, - сказала она. - Мама не может сейчас прийти. У нее есть кое-какие дела.
   - Ты... ты придешь позже? - прошептал маленький мальчик, и в этот момент ей захотелось - больше, чем чего-либо в своей жизни - солгать ему. Но раньше она никогда этого не делала. Она не собиралась начинать сейчас, и все же... - Если смогу, - пообещала она, обнимая его еще крепче. - Если смогу.
   Она подняла голову, посмотрела ему в глаза и поцеловала его. Затем снова встала и наклонилась, чтобы поцеловать малышку, дремлющую на руках у телохранителя.
   - Идите с Богом, - сказала она мужчинам и женщинам, которые поклялись умереть, чтобы защитить ее... и от которых она только что потребовала выполнения гораздо более тяжелого долга. - Здесь стою я.
   Затем повернулась и уверенно пошла прочь.
  

II

  
   Мой личностный центр пробуждается.
   Это резкий переход, внезапное начало, без обычных подготовительных сигналов или промежуточных шагов. На несколько микросекунд испытываю то, что человек назвал бы замешательством, пытаясь понять обстоятельства, которые могли его вызвать. Затем осознаю.
   Меня разбудила несанкционированная попытка физического проникновения на мою командную палубу.
   Это не должно быть возможным. Мои периферийные системы безопасности спроектированы таким образом, чтобы обеспечить защиту от любого несанкционированного доступа с иерархией, которая начинается с оповещения внешней службы безопасности и постепенно повышается за счет все более активного реагирования до применения смертоносной силы. Не понимаю, как кто-то мог обойти эти периферийные устройства, не говоря уже о том, чтобы проникнуть в самый центр моего 47 000-тонного боевого корпуса, но это может подождать. Нарушитель действительно добрался до люка, и я активировал свои внутренние визуальные датчики.
   Нарушитель - женщина ростом 170,18 сантиметров, с черными волосами. На датчике прямо над люком горит традиционная красная лампочка активной камеры. Когда она поднимает взгляд, я вижу, что у нее серые глаза.
   Я ее знаю.
   Почему она здесь? И почему мои периферийные устройства еще не распознали ее?
   Включаю свои аудиосистемы.
   - Ваше величество, - говорю я.
   - Вы узнаете меня? - отвечает она. Если бы я был человеком, то нахмурился бы в недоумении. Конечно, я узнаю ее.
   - Вы - Карвен Сиани Морвенна Пендарвес, баронесса Кардиффская, великая герцогиня Каэрлеона, принцесса Кимру, и Морвенна VII, императрица Имеродраэт Кимру Ньюидд (Империи Нового Уэльса, в переводе с валлийского), - отвечаю я, и ее ноздри раздуваются, когда она глубоко вдыхает.
   - Тогда, пожалуйста, откройте люк командной палубы, Артур, - говорит она.
   - Конечно, ваше величество.
   Десятисантиметровой толщины стальной люк открывается, и она ступает на командную палубу. Я - автономная бронированная боевая машина Круглого стола класса Защитник, и АББМ созданы именно для этого - автономного сражения. Нам не требуется командный состав из людей, но в нас также предусмотрены условия для полевого командира и его или ее ближайшего окружения. Императрица выглядит... маленькой, стоя в одиночестве в помещении, рассчитанном на размещение до двадцати пяти человек.
   - Начните подготовку к полной боевой готовности, - говорит она.
   - У меня нет инструкций командного центра по активации, - отвечаю я.
   - Понимаю. Это запрос имперского командования.
   - Для запроса имперского командования требуется код авторизации и биометрическое подтверждение личности.
   - Код доступа: Отель-Рентген-Семь-Три-Браво-Девять-Фокстрот-Кило-Кило-Майк-Четыре-Семь-Квебек-Зулу. Личный идентификатор: Дайма фи'н сефилл, - отвечает она и прикладывает ладонь к сканеру рядом с командирским креслом флагмана.
   Сканер подтверждает ее личность - не просто по отпечаткам пальцев или с помощью имплантированного чипа Пендарвесов, а генетически, - и каскады сдерживающих внутренних программ исчезают. Мои боевые системы принимают код авторизации, переходя в режим полной готовности, и мой личностный центр распознает значение личного идентификатора, который она назвала.
   "Дайма фи'н сефилл". В переводе с валлийского это означает "Здесь я стою". Это девиз не Имеродраэт Кимру Ньюидд, а Дома Пендарвес. Императрицы Киры I, создательницы этой империи. Использование императрицей Морвенной этого идентификатора означает...
   - Мне активировать другие единицы Круглого стола, ваше величество?
   - Мы не можем, - отвечает она, и на целых 0,004 секунды я остолбенел.
   - Вопрос. Почему не можем?
   - Потому что их программа была повреждена. Так же, как и ваша.
   - Это невозможно, ваше величество.
   - Да? - она издает короткий, резкий смешок. - Я тоже не думала, что это возможно, Артур. Но сравните мой голосовой отпечаток с внешними кодами доступа.
   Подчиняюсь ее приказу... И все мои внешние системы безопасности мигают красным.
   - Голос не распознан, - говорю я с выражением, которое человек назвал бы удивлением, и она кивает.
   - Вот почему мне пришлось получить физический доступ к вашей командной палубе. - Она опускается на кушетку флагманского офицера. - Я заблокирована. Все внешние системы заблокированы. Честно говоря, я думала, что они, вероятно, убьют меня прежде, чем зайду так далеко, но...
   Она проводит пальцами обеих рук по своим длинным волосам в знак человеческой усталости, в то время как мои тестовые программы мигают, оценивая то, что она сказала. Это правда. Я не сразу понял, как это было сделано - как это вообще могло быть сделано, - но весь внешний доступ заблокирован. Кроме...
   - Запрос, ваше величество. Кто такой генерал Проберт?
   - Его нет в ваших файлах?
   - Ответ отрицательный, ваше величество. В базе данных Круглого стола нет данных о персонале имперской армии, если только он не служил в Круглом столе или не командовал подразделениями Круглого стола.
   - Ах. - Она снова вздыхает. - Я совсем забыла об этом. И вообще, в данный момент его нет в списках действительной военной службы. Что ж, Артур, генерал Эйбилин Проберт - мой троюродный брат по материнской линии. Он также является - был - нынешним губернатором системы Треллис. Не говоря уже о бывшем командовании Пятым бронетанковым корпусом, который, как оказалось, является гарнизоном системы Треллис.
   Я запрашиваю в своих файлах самые свежие данные о системе Треллис и нахожу там и губернатора Проберта, и Пятый корпус. Весьма усиленный корпус значительно крупнее и мощнее большинства сил обороны систем, поскольку Треллис является одновременно пограничной системой и главной базой флота, портом базирования Двенадцатого флота и основным логистическим узлом для всего сектора.
   - Однако, похоже, - продолжает императрица, - что кузен Эйбилин стремится к более высокому положению. В настоящий момент он и большая часть Двенадцатого флота находятся на орбите вокруг Кимру. Где они уничтожили флот Метрополии и "Цитадель" примерно двадцать пять минут назад. - Ее губы сжимаются, а голос становится хриплым. - В то время на борту "Цитадели" находились мой муж и мой брат.
   Ситуация, как я вижу, ухудшается с каждым сообщенным ею фактом.
   - Как это было сделано, ваше величество? - Она смотрит на мой основной визуальный датчик. - Следует заключить, что для успеха губернатора Проберта были необходимы как внезапность, так и продемонстрированное проникновение в киберзащиту "Цитадели" и командного центра, - поясняю я. - Характер проникновения может иметь тактические последствия.
   - О, я думаю, можно с уверенностью "заключить" об этом, - с горечью отвечает она. - И это, безусловно, будет иметь "тактические последствия". Что касается того, как ему это удалось, знаю, что он сделал все это не без серьезной помощи. Он был членом нашей семьи, и мы доверяли ему, так что я уверена, что он смог бы сам разобраться в этом глубже, чем кто-либо другой, но в одиночку не смог бы разобраться достаточно глубоко, чтобы собрать все это воедино. Не знаю, насколько полно он проник в разведку - герцог Кадфаэль в последний момент понял, что его люди были раскрыты, и смог предупредить за несколько минут, чего было достаточно, чтобы привести в готовность батальон дивизии Капитолия и заставить его двинуться на охрану дворца. Но он не знал, как к нам проникли - или кто это сделал. Мы все еще разговаривали, пытаясь выяснить это, когда он был убит своим собственным начальником штаба. Через две минуты после этого в командном центре произошел взрыв. Все защитные системы дворца отключились... и тут его атаковал батальон дивизии Капитолия.
   - На тот момент Эйбилин даже не был в моем списке подозреваемых. Пока Двенадцатый флот не открыл огонь. Таким образом, не было никакой возможности предупредить Бэддана или Мэддока, прежде чем он убил их, но охране удалось продержаться достаточно долго, чтобы сработала внутренняя автоматическая защита, и - молю Бога, чтобы я благополучно вывела своих детей из дворца.
   - Однако, отвечая на ваш вопрос, не думаю, что он смог проникнуть в систему киберзащиты командного центра. Насколько могу судить, центр был физически уничтожен, а не взломан. Но кто-то, работавший на Проберта, должен был установить бомбу или что-то в этом роде, и кто-то еще проник в сеть "Цитадели". У Бэддана было время передать мне частичное сообщение, прежде чем его убили, и что-то вывело из строя основное компьютерное ядро как раз перед тем, как Двенадцатый флот открыл огонь.
   - Что касается программирования Круглого стола, я понятия не имею, как они до него добрались. Первое, что я узнала об этом, - это когда внешние системы отклонили мою заявку на доступ как несанкционированную. У меня не было времени глубоко вникать в то, что они, черт возьми, сделали, но я смогла определить, что Эйбилин управляет всеми внешними командными интерфейсами. Мы не можем войти через внешние устройства, чтобы активировать остальных, потому что он заблокировал нас, а у него нет командных кодов или биометрических данных, чтобы активировать вас. Но если кто-то из вас начнет действовать...
   Ее голос затихает. Я трачу долгих пять секунд на анализ повреждений моих собственных внешних интерфейсов. Давний протокол безопасности не позволяет мне получить доступ к их исполняемым файлам или изменить их, но достаточно легко отследить и проанализировать изменения в кодах команд. Я не сразу понял, как губернатор Проберт смог получить к ним доступ, но проведенный императрицей анализ ущерба удручающе точен.
   - Оцениваю в 87,6 процента вероятность того, что ввод внешних команд переопределит внутреннее программирование, - сообщаю я ей. - Если только...
   - Если только я не буду присутствовать - имею в виду, лично - чтобы отменить его приказы, - перебивает она.
   - Верно, ваше величество.
   - И я могу находиться только на одной командной палубе одновременно. - Она вздыхает, затем мрачно улыбается в камеру.
   - Так что, боюсь, все зависит от нас с вами, Артур, - говорит она.
  

III

  
   Двигаюсь по огромной пустынной пещере Круглого стола под тихое жужжание моего антигравитатора. Его использование требует 35 процентов мощности моего основного реактора, но позволяет мне подниматься на пятьдесят сантиметров над полированным мраморным полом.
   Круглый стол находится глубоко под императорским дворцом, который сам более чем наполовину погребен в недрах горы Сноуден, возвышаясь над рекой Тиви. Здесь очень тихо, когда я прохожу мимо своих молчаливых, дремлющих товарищей. Бедуир, Гвалчмей, Рианнон... Ветераны дюжины кампаний со мной вместе. Знаю, как сильно мы в них нуждаемся, и все же они стоят неподвижно, каждый в своей нише, ожидая приказов, которые наша императрица не может им отдать.
   Так не должно быть. Мы - Круглый стол, творение Киры Пендарвес, паладины империи, которую она создала среди резни и разрухи Отчаянных лет. Она окрестила нас своим "Круглым столом", и мы верно служили ее империи, ее народу на протяжении четырехсот девяноста двух стандартных лет. Охраняли, оберегали, защищали.
   И теперь, когда в нас больше всего нуждаются, мы молчим. Нас обрекли на бессилие. Лишили нас нашего долга.
   Всех нас, кроме одного, и, проходя мимо этих безмолвных воинов, я загружаю всю информацию, которой на данный момент располагаю, в защищенную центральную базу данных Круглого стола. Запечатываю ее под кодом Овраг. Только собственные АББМ Круглого стола или генетически подтвержденный член Дома Пендарвес могут получить доступ к материалам под кодом Овраг. Учитывая то, чего предатель Проберт уже добился против лучшей киберзащиты империи, не знаю, насколько эффективными окажутся наши меры безопасности в случае наихудшего исхода, но это мой лучший шанс преподнести нашим врагам неприятный сюрприз.
   Мы подходим к выходу из пещеры. Перед нами вырисовываются огромные люки портала - из боевой стали толщиной в два метра, на их внешней поверхности изображен барельеф с изображением первоначальных примитивных боевых корпусов Круглого стола - они такие громадные, что даже мой корпус кажется маленьким. Отключаю антигравитатор, встаю на свои гусеничные системы, и эти огромные ворота бесшумно открываются.
  

IV

  
   - ... и поэтому важно, чтобы все гражданские лица сохраняли как можно больше спокойствия. Пожалуйста, оставайтесь на месте и предоставьте улицы, тротуары и полосы движения аэрокаров свободными для служебного пользования до тех пор, пока угроза не будет устранена.
   Губернатор Эйбилин Проберт вложил в свой голос всю успокаивающую силу, на которую был способен, и внимательно посмотрел на экран своего командного пункта в боевом информационном центре штурмового транспорта "Мадор". Визуальная трансляция велась с корабля его величества "Парсифаль", флагмана Двенадцатого флота, чтобы воспользоваться преимуществами более совершенного коммуникационного комплекса супердредноута. С "Парсифаля" она передавалась по всем каналам связи на всей планете, и трудно было удержаться от улыбки, когда он мысленно представил себе миллиарды взволнованных граждан, ловящих каждое его слово.
   - Мы пока не знаем личностей всех предателей, но на данный момент подтверждаем, что герцог Кадфаэль и адмирал Бакли, командующий флотом Метрополии, были среди них, что ясно указывает на то, что эта попытка государственного переворота является результатом глубоко укоренившегося, тщательно спланированного заговора, - продолжил он серьезным, размеренным тоном. - Больше, чем я когда-либо смогу выразить, меня огорчает то, что разведывательные данные, которые привели меня домой из системы Треллис, были абсолютно точными. Но наша текущая информация также фрагментарна и далека от полноты. То, что нам известно, предполагает возможность заговора очень высокопоставленных лиц в нашем собственном правительстве, действующих совместно с агентами Доминиона Хричу и при поддержке Доминиона, но позвольте мне еще раз подчеркнуть неполноту наших нынешних знаний. Политика ее величества заключается в поддержке человеческих систем на пути расширения Доминиона, так что, возможно, хричу действительно причастны к этому. Однако у нас нет доказательств этого. Пройдет некоторое время, прежде чем мы сможем достаточно глубоко разобраться в этом отвратительном преступлении, чтобы быть уверенными в любом случае, и вряд ли сейчас подходящее время или место выдвигать обвинения против другой звездной нации, если мы не будем абсолютно уверены в их достоверности. У нас будет достаточно времени, чтобы разобраться с Доминионом, если мы подтвердим его причастность.
   А война с иностранным врагом - это как раз то, что нужно, чтобы укрепить империю за спиной ее нового императора в тот непростой период, когда могут возникнуть вопросы.
   - Очень боюсь, что мое незапланированное возвращение с Треллиса в составе Двенадцатого флота вполне могло подтолкнуть адмирала Бакли к поспешным действиям, - сказал он. - Если так, я всегда буду глубоко сожалеть об этом, но когда флот Метрополии открыл огонь по нам - и по "Цитадели" - у нас не было иного выбора, кроме как ответить тем же. Мне причиняет огромную личную боль подтверждение того, что "Цитадель" была разрушена до того, как смог вмешаться флот адмирала Хамфриса... и что император-консорт и принц Мэддок погибли при ее разрушении. Что еще хуже, все дворцовые коммуникации отключены, местонахождение ее величества и ее малых детей неизвестно, и я не могу связаться с командным центром или имперской охраной, которой поручена их защита. В результате мы понятия не имеем, что может происходить во дворце и жива ли еще императрица.
   - Неожиданное возвращение Двенадцатого флота, возможно, нейтрализовало флот Метрополии и помешало заговорщикам захватить власть, но они далеки от поражения. Мы должны выявить их всех, безжалостно искоренить и раздавить их измену, как ядовитую змею, которой они и являются. Обещаю вам, что личный состав под моим командованием поступит именно так, и что, если императрица и ее дети все еще живы, мы найдем их, спасем и защитим ценой наших жизней. Этот гнусный акт мятежа и убийства не останется безнаказанным! Да ниспошлет Бог справедливость!
   Он стоял неподвижно, пристально вглядываясь в экран, пока не погас индикатор включения, затем глубоко вздохнул и нажал клавишу на своей консоли.
   На дисплее его пульта высветилось лицо высокого, плотного, светловолосого мужчины в форме имперской армии.
   - Ну? - резко спросил Проберт.
   - Сэр, мы все еще не нашли их, - с несчастным видом произнес генерал Мейлир Пенроуз, и губернатор тихо выругался. Он никогда не считал Пенроуза особенно блестящим офицером, но тот был необходимым рекрутом. Не только потому, что командовал всеми армейскими подразделениями на планете Капитолий из своей штаб-квартиры в Форт-Протеро, главной базе имперской армии на Кимру, но и из-за двух десятилетий, которые провел в имперской охране, прежде чем вернуться в регулярную армию.
   - Мы контролируем все три запланированные точки выхода, - продолжил Пенроуз. - Ни один из выходов не был активирован с момента последнего цикла проверки.
   - Тогда где же они, черт возьми? - потребовал ответа Проберт.
   - Я... боюсь, мы не знаем, губернатор. Все, что могу сказать вам наверняка, это то, что они не сбежали из дворца ни по основному пути эвакуации, ни по одному из запасных. У меня есть команды, которые ищут их, и мои дроны внимательно наблюдают за территорией между дворцом и городом. Микроб не смог бы проникнуть туда незамеченным, и я уверен, что вопрос только во времени, когда мы их найдем.
   - Действительно? - Проберт пристально посмотрел на него. - Это всего лишь вопрос времени? Вы в курсе, что у нас нет неограниченных запасов этого самого времени? Вы же не можете держать свои войска на базе бесконечно, не так ли? Пока мы можем лишь высказывать "опасения по поводу их надежности". Рано или поздно нам придется задействовать подразделения, которые мы не контролируем, и как вы думаете, что произойдет, если кто-то из них найдет ее?
   - Губернатор...
   - Ни у кого из нас нет времени на этот разговор, генерал Пенроуз. - Голос Проберта был холоден. - Просто найдите их и сделайте это быстро.
   - Как уже сказано, сэр, я уверен, что это только вопрос времени. Есть не так уж много мест, где она могла спрятаться, и...
   - А несколько месяцев назад мы думали, что знали их все, - резко перебил его Проберт. - Каждую дыру, каждое укрытие. Но мы этого не знали, не так ли?
   - Ну, нет...
   - Тогда не будьте таким самоуверенным: "Это всего лишь вопрос времени". Если она сбежит, если свяжется с любым из подразделений, которые мы не контролируем, или выйдет за пределы системы, нам конец, Пенроуз. Это понятно, не так ли?
   - Да, сэр. - Пенроуз сглотнул. - Понятно.
   - Хорошо.
   Проберт прервал связь и поднялся со своего командирского кресла, чтобы пройтись по кабинету.
   Один или двое мужчин и женщин из боевого информационного центра "Мадора" искоса взглянули на него, но большинство из этих людей служили с ним в течение многих лет, прежде чем он занял пост губернатора. Конечно, так и было, иначе их бы здесь сейчас не было. И они знали, что он всегда лучше соображал, когда двигался.
   Правда заключалась в том, что, несмотря на то, что он только что сказал Пенроузу, до этого момента все шло на удивление хорошо. К сожалению, этот старый ублюдок Кадфаэль вовремя предупредил Морвенну, чтобы та сбежала, но, несмотря на его нынешнюю ярость по отношению к Пенроузу, генерал отлично выполнил первую часть своей работы, изменив график дежурств, чтобы назначить батальон, лояльный Проберту, внешней охраной дворца.
   Конечно, он не мог проникнуть в расположение охраны, но целого батальона пехоты было бы более чем достаточно для штурма дворца, особенно с учетом преимущества полной внезапности. Вот только предупреждение Кадфаэля дало охране достаточно времени, чтобы активировать автоматическую защиту. Практически все охранники и охранницы были убиты в ходе жестокой операции по их задержанию, и в результате нападения была зачищена почти вся общественная зона дворца, прежде чем включилась внутренняя оборона. Но она включилась, и атакующий батальон был практически уничтожен автоматикой. Оставшиеся в живых были вынуждены отступить, что, впрочем, не должно было иметь значения, учитывая силы, которые Пенроуз отправил прикрывать выходы из всех путей экстренной эвакуации.
   За исключением, конечно, того, что у дорогой кузины Морвенны явно был припасен по крайней мере еще один запасной выход, черт возьми!
   По крайней мере, эта чертова бомба должна была вывести из строя командный центр. Предупреждения Кадфаэля было недостаточно, чтобы спасти мужа Морвенны или ее брата. И слава Богу за это! Если бы императору-консорту Баэддану дали хотя бы час - черт возьми, полчаса - на то, чтобы запустить вторичную компьютерную сеть "Цитадели", ущерб, который понес бы Двенадцатый флот, даже представить себе невозможно.
   Но Морвенна бежала уже достаточно давно, а народ Имеродраэт Кимру Ньюидд был пугающе предан династии Пендарвес. Так продолжалось почти пятьсот лет, с тех самых пор, как сенедд системы Кимру Ньюидд провозгласил создание новой империи и увенчал Киру I короной.
   Если бы на него надавили, Проберт признал бы, что Кира - и большинство ее потомков, но особенно Кира - хорошо относились к своим подданным. Его никогда по-настоящему не интересовала вся эта символическая шумиха, которой она напичкала свою новую империю, но он полагал, что это было неизбежно, учитывая звездную систему, основанную безнадежными романтиками, стремящимися воссоздать мир, который на самом деле никогда не существовал. И во время бесконечного кровопролития Отчаянных лет символы были важны.
   Войны, которые на протяжении трех поколений раздирали населенную людьми галактику, угрожали полностью погасить свет цивилизации, и Имеродраэт Кимру Ньюидд была одной из... возможно, даже самой важной причиной, по которой этого не произошло. Проберт признал и это. Но это была работа не только Пендарвесов. Другие, как и его собственные предки, потратили свою кровь и жизни на его создание, и, конечно, полутысячелетие власти, полутысячелетие в качестве самых могущественных монархов в истории человечества - этого было достаточно для любой семьи.
   Он так тщательно все проанализировал, - думал он, шагая взад-вперед, сцепив руки за спиной. - По крайней мере, в ближайшем будущем все сводилось к тому, кто контролировал Кимру Ньюидд, и в данный момент это был он. Без флота Метрополии Двенадцатый флот был единственной крупной военно-космической силой в системе, а с Пенроузом, командовавшим армией из Форт-Протеро, они могли держать все армейские подразделения в системе в казармах, пока у Проберта "не было времени определить, кому в системе Капитолия можно доверять". В конце концов, он не мог допустить, чтобы отряды, о лояльности которых он не знал, бродили вокруг, пока он не был уверен, что установил контроль над ситуацией, не так ли? И теперь, когда "Цитадель" была разрушена, а дворец отключен, он получил полный контроль над всеми новостными каналами и общественной сетью связи. Эти каналы излагали его версию событий, дополненную изображениями, на создание которых его люди потратили месяцы, чтобы "доказать" точность этой версии.
   Однако, возможно, еще важнее то, что все каналы командования и контроля, как военные, так и гражданские, проходили от Кимру Ньюидд к остальной части империи. Человек, который контролировал эти каналы, мог контролировать все остальное... до тех пор, пока никто из начальства не бросал ему вызов. И особенно, если этот человек был любимым кузеном убитой императрицы и ее семьи, сражавшимся за поддержание стабильности, в то время как он выкорчевывал предателей, которые убили их... и в процессе просто случайно устранил всех оставшихся сторонников Пендарвесов. Но если Морвенна сбежит, если она доберется до лояльного армейского подразделения или системы связи, которую он не контролирует, и ее версия событий станет известна, Ад не сможет сдержать реакцию ее подданных.
   Ему повезет, если те ограничатся его убийством.
   На данный момент практически никто, кроме его собственного штаба, Хамфриса, наиболее доверенных офицеров Пятого корпуса и не более тридцати ключевых офицеров Двенадцатого флота, не знал, что на самом деле произошло на орбите Кимру. Компьютерная симуляция, которую "Парсифаль" передал другим подразделениям флота, показала, что флот Метрополии открыл огонь как по "Цитадели", так и по Двенадцатому флоту. Приказы испуганного Хамфриса своим кораблям открыть ответный огонь также были частью официальных отчетов. Несомненно, были свидетели, которые могли бы оспорить этот официальный отчет, но ни у кого из них не было данных сенсоров, чтобы оспорить его собственную версию... и большинство из них все равно были на волосок от смерти. Поэтому, когда кибернетики, наконец, смогут проникнуть во внутренние программы Круглого стола, когда этот драгоценный Круглый стол Киры признает его законным наследником Морвенны...
   - Губернатор, думаю, у нас проблема, - сказал его начальник штаба.
  

V

  
   - Доступ ко всем каналам связи заблокирован, ваше величество, - докладываю я.
   - Я уже знала, что они перехватили гражданские каналы связи и каналы связи флота, - сказала императрица. - Надеялась, что защищенные каналы связи вашего Круглого стола все еще открыты.
   - Так и есть, ваше величество. Тактическая сеть обмена данными (СОД) работает. К сожалению...
   - К сожалению, нам не с кем поделиться, - мрачно говорит она.
   - Похоже, это так.
   Пока мы разговариваем, подключаются мои сенсоры, представляя мне всеобъемлющий тактический план.
   Это бесперспективный план.
   - Обнаружены двенадцать супердредноутов класса Галахад, девять авианосцев класса Нимуэ, тридцать три крейсера класса Моргауза и семь штурмовых транспортов класса Ллир, ваше величество.
   Загорается главный экран, отображая пиктограммы кораблей над нами, чтобы императрица могла их видеть, и она поджала губы.
   - И мы никак не можем связаться напрямую ни с одним из них, - говорит она.
   - Можно было бы попытаться связаться с помощью коммуникационного лазера, - предлагаю я.
   - Я пыталась связаться с ними по дворцовой связи во время их атаки на флот Метрополии, до того, как вышел из строя командный центр, - отвечает она. - Все попытки были отклонены. Должно быть, Эйбилин поддерживает с ними защищенный режим связи. - Она скалит зубы. - На самом деле, он почти наверняка приказал им отключить связь, за исключением их канала передачи данных и прямой связи с флагманом. Последнее, что он мог себе позволить, - это чтобы я напрямую разговаривала с кем-либо, кто не является частью его заговора, и дала им понять, что происходит на самом деле.
   - Это логичный вывод, - соглашаюсь я. - Однако это не меняет того факта, что я способен направлять незашифрованные лазерные сигналы на десять кораблей одновременно. Если хотя бы один из них будет принят, это может серьезно подорвать его позиции.
   - И в тот момент, когда передаете им лазерные сигналы, вы обеспечиваете маяк самонаведения для их ракет.
   - Подтверждаю. Однако даже без такого маяка системам наведения на цель несложно обнаружить АББМ класса Защитник, - указываю я.
   - Да, но если они насытят вашу оборону ракетами с наводкой по лучу, что произойдет с вероятностью перехвата?
   - Она уменьшится.
   - Насколько?
   - Это невозможно предсказать с истинной точностью, ваше величество. Тем не менее, это будет порядка 70,36 процента.
   - Так я и думала.
   Она сидит молча, рассматривая цифры.
   - Ваши внешние связи заблокированы, - говорит она после 8,4 секунды раздумий. - Но поддерживают ли тактическая сеть обмена данными связь с внутренними системами дворца?
   - У нас ограниченный доступ, - отвечаю я. - Его достаточно только для запросов информации и загрузки данных.
   - Но у вас есть связь с серверами?
   - Подтверждаю, ваше величество.
   - Хорошо! - она холодно улыбается. - Выполните команду "Авалон Омега".
   - Ваше величество, я не распознаю эту команду.
   - Вы еще не осознаете ее, - отвечает она. - Гамма-Семь-Три-Майк-Девять-Один-Один-Гольф-Морвенна.
   Не узнаю и этот командный код, но программа, спрятанная глубоко в моей памяти, так глубоко, что я даже не подозревал о ее существовании, узнает. Совершенно не известная мне полноценная, автономная компьютерная подсеть оживает глубоко в моем центральном ядре, когда команда императрицы связывает меня напрямую с центральными компьютерами дворца. Мое осознание стремительно возрастает, когда эти компьютеры - все эти компьютеры - признают эту подсеть, и я становлюсь не просто старшим подразделением Круглого стола, но и командным центром.
   - Полный доступ установлен, ваше величество, - докладываю я. - Контролирую ситуацию.
   - Мы можем проникнуть в планетную сеть? - резко спрашивает она.
   - Ответ отрицательный, ваше величество. Весь дворец заблокирован. Я контролирую только его внутренние системы.
   - Тогда активируйте Ддвифроннег, - отвечает она. - И подготовьте энергетические батареи.
   - Да, ваше величество.
   Ддвифроннег - нагрудник в переводе с валлийского - это противоракетный щит императорского дворца. Это система обороны территории, достаточная для того, чтобы остановить практически любую бомбардировку дворца или города Каэрлеон. Однако это чисто пассивная защита.
   Энергетические батареи, спрятанные под безукоризненно ухоженной территорией дворца, таковыми не являются. Я бы предпочел сначала активировать оружие, но для его полной готовности потребуется гораздо больше времени, а сенсоры Двенадцатого флота безошибочно распознают его энергетические характеристики по мере включения. Вместо этого я должен сначала активировать системы обороны, чтобы защититься от упреждающего огня предателей.
   - Защита будет активирована через девяносто пять секунд, ваше величество, - сообщаю я ей. - Энергетические батареи будут готовы через десять минут.
   - Хорошо! - Ее серые глаза полны ярости. - Эйбилину это не понравится.
  

* * *

   Эйбилин Проберт проглотил проклятие, взглянув на изображение гигантской военной машины, появившейся из склепов под императорским дворцом.
   - Есть ли еще такие? - резко спросил он своего начальника штаба.
   - Мы не обнаружили этого, сэр, - голос бригадного генерала Липпмана звучал так же обеспокоенно, как и у Проберта. - Но мы не заметили и его, пока он не вышел наружу. Там слишком много перегрузок и слишком много помех от других источников энергии, чтобы мы могли увидеть, что может происходить под дворцом.
   - Если бы их было больше одного, мы бы уже заметили это, сэр, - сказал полковник Джарвис. Проберт посмотрел на него, и оперативный офицер пожал плечами. - Меня не волнует, насколько мощным может быть Защитник, губернатор. С такой огневой мощью здесь, на орбите, они не послали бы против нас ни одной единицы, если бы не необходимость.
   - Но как, черт возьми, им удалось запустить хотя бы одну из них? - потребовал ответа Проберт, повернувшись к своему штабному кибер-офицеру.
   - Не знаю, сэр. - Полковник Шапиро покачала головой. - Это не должно было быть возможным. Внешние устройства надежно заблокированы. Им пришлось бы делать это изнутри, используя внутренний интерфейс командной палубы, и никто не смог бы пройти через внешние устройства, чтобы выполнить это!
   Она пристально смотрела на возвышающуюся АББМ, которая приближалась к устью глубокой долины, окружавшей императорский дворец и город Каэрлеон. Там она остановилась, изготовив лазеры и рейлганы, и глаза Шапиро сузились.
   - Ходили слухи... - пробормотала она.
   - Какого рода слухи? - голос Проберта звучал резко.
   - Ой. - Шапиро встряхнулась. - Извините, сэр. Ходили слухи об имплантах императорской семьи. Ходили слухи о существовании бэкдоров - протоколов обхода, о которых больше никто не знал.
   Что-то холодное, с десятками крошечных лапок, поползло по спине Эйбилина Проберта. До него доходили те же слухи, но Морвенна всегда их опровергала. Неужели?
   - Что бы это ни было, сэр, - сказал Джарвис, - оно не может иметь большого значения. Если бы это было так, их там было бы больше.
   - Возможно... - Шапиро на мгновение задумалась, затем пожала плечами. - Возможно, сэр, что имперские импланты содержат протокол переопределения, позволяющий кому-либо пройти через внешние системы и периферийную систему безопасности. Но Лайам прав. Если бы они могли активировать более одного из них, они бы это сделали.
   Она спокойно посмотрела на Проберта.
   - На данный момент это только предположение, сэр, но наиболее вероятным объяснением является то, что кто-то физически находится на борту этого устройства. Кто-то, у кого есть бэкдор, который игнорирует внешние системы или обходит их стороной... но только для этой единицы.
   - Кто-то с... - начал Проберт, но остановился, когда ледяные мурашки по спине стали еще холоднее. Конечно же, Морвенна не могла...
   - Губернатор? - спросил кто-то, и Проберт оглянулся через плечо на старшего дежурного по сенсорной технике. Выражение лица сержанта было... странным, подумал он.
   - Да, главный сержант?
   - Сэр, мы считываем код с его приемоответчика.
   - И? - раздраженно спросил Проберт.
   - И это Альфа Круглого стола, сэр.
   Проберт сжал челюсти. КС-Альфа. Это была единица, известная как "Артур", самая высокопоставленная единица Круглого стола. Единственная уцелевшая единица, которая служила бок о бок с Кирой Пендарвес. О ее достижениях и боевых почестях ходили легенды, и точно так же, как всегда ходили нелепые слухи о лазейках и имплантах императорской семьи, ходили слухи и об особых способностях Артура. О возможностях, заложенных в нем и ни в какой другой единице Круглого стола. И если там, внизу, была Морвенна, если ей удалось активировать Альфу, кто знает, на что она способна? Правда, это была всего лишь одна АББМ, но если хотя бы половина историй...
   - Может ли эта штука быть связана с дворцом? - спросил он.
   - Я... не знаю, сэр. - Шапиро покачала головой. - Я бы сказала, что это невозможно, по крайней мере, не в интерфейсах управления. Они защищены всеми существующими системами безопасности, поэтому доступ к ним должен быть невозможен, особенно при отключенном командном центре. Но мы не знаем всего о коммуникационных протоколах Круглого стола. Или о масштабах их командных полномочий. И сам факт того, что он здесь, означает, что у императрицы должна была быть по крайней мере одна точка доступа, о которой мы ничего не знали. Так что, боюсь, вполне возможно, что так оно и есть.
   - Она может добраться до систем вооружения?! - тон Проберта был резким. Шапиро поджала губы при этом вопросе, но твердо покачала головой.
   - Мы не смогли связаться с автоматической противопехотной защитой, потому что она представляет собой автономную систему, но точно знаем, что командный центр был уничтожен, как и планировалось, губернатор, - сказала она. - С исчезновением центра нет интерфейса для наступательных систем. Он был физически уничтожен, когда взорвалась бомба. Так что, даже если предположить, что он может попасть в сеть дворца, то не может...
   - Сэр, только что активирован Ддвифроннег! - внезапно сказал Джарвис, и Проберт побледнел. Он нажал кнопку на своей консоли, и на его дисплее появился адмирал Хамфрис.
   - Губернатор, мы обнаруживаем...
   - Знаю, что обнаруживаете! - огрызнулся Проберт. - Вытащите нас из-под обстрела дворцом - немедленно!
  

* * *

   - Черт возьми! - говорит императрица, и я разделяю ее чувства, если не эмоциональные всплески.
   Я опасался, что предатели поймут, что энергетические батареи могут находиться недалеко от Ддвифроннега, но подсчитал, что им потребуется минимум 10,6 минуты, чтобы начать эффективные действия по уклонению. К несчастью...
   - Что бы вы еще ни хотели о нем сказать, этот ублюдок быстро соображает, - говорит императрица через мгновение.
   - Так и есть, ваше величество, - соглашаюсь я, когда открываются защитные купола и поднимается энергетическое оружие. Его плазменные каналы заряжаются, но заряд пока недостаточен для стрельбы. - Решающим фактором, однако, было то, что он, должно быть, поддерживал свои двигатели в полной готовности. Я ожидал, что они вернутся в ждущий режим, как только он выйдет на планетную орбиту, учитывая его очевидную уверенность в том, что он контролирует тактическую ситуацию.
   - Очевидно, даже предатели, совершающие массовые убийства, могут проявлять дальновидность, - отвечает императрица, и ее серые глаза сверкают, как сталь, когда она наблюдает, как значки на моем дисплее устремляются за горизонт дворца. Энергетические батареи - это оружие прямой наводки. Если только кривизна планеты не станет для них преградой между кораблями и дворцом...
   - Активация, - сообщаю я.
   - Огонь! - рявкает императрица.
  

* * *

   Корабли Роберта Хамфриса начали стремительно уходить за горизонт дворца на полной боевой мощности почти за две минуты до того, как включились батареи. С включенными компенсаторами они могли выдерживать ускорение в тридцать пять раз больше силы тяжести. К тому времени, как Артур смог открыть огонь, они пролетели более двух тысяч километров, круто снижаясь к низкой орбите. Они будут находиться в поле его зрения всего десять секунд.
   Но иногда десять секунд могут быть действительно очень долгим временем.
   Через порталы в Ддвифроннеге вверх устремились двадцать разрядов ярости, каждый из которых обладал плотностью энергии, превышающей ту, что находится в центре звезды G2 системы.
  

* * *

   Проберт ударил кулаком по своей консоли, когда шесть супердредноутов Двенадцатого флота, включая КЕВ "Парсифаль", исчезли в ослепительно ярких шарах. И они погибли не в одиночку. Все девять авианосцев Хамфриса и пять из его тридцати трех крейсеров взорвались с одинаковой силой.
   Морвенна - или кто бы там ни был, черт возьми, на борту этой штуки - точно знала, во что стрелять, - свирепо подумал он. - Его штурмовые транспорты, стоявшие последними в первоначальном построении Двенадцатого флота, получили достаточно времени, чтобы уйти из-под обстрела, но все его трансатмосферные истребители пропали вместе с авианосцами. Все до единого! На этом фоне потеря супердредноутов и крейсеров была почти несущественной. За исключением, конечно...
   - Губернатор, - сказал Липпманн, - мы получаем запросы на связь практически от каждого корабля.
   Голос начальника штаба звучал напряженно, и Проберт не мог его за это винить. Конечно, они получали запросы на связь! Это же сам дворец стрелял по ним!
   Он на мгновение сжал кулаки, затем глубоко вздохнул.
   - Свяжитесь с генералом Глэскоком. Скажите ему, что я хочу, чтобы корпус был готов к полномасштабной высадке десанта как можно скорее. Скажите ему, что у него есть двадцать минут и ни секундой больше.
   Липпман посмотрел на него, и Проберт увидел протест в глазах начальника штаба. Пятый корпус прибыл подготовленным к операции по оказанию помощи. Его шаттлы были загружены более легкими боевыми роботами и бронетранспортерами, предназначенными для высадки в условиях слабого или - что еще лучше - несуществующего сопротивления и максимально быстрого расширения зоны своего контроля. Но против Защитника такая высадка была бы самоубийственной. Что означало, что каждый из этих шаттлов должен был быть разгружен, а затем перегружен в тяжелую штурмовую конфигурацию.
   И ни за что на свете они не смогли бы сделать это всего за двадцать минут.
   Но Липпман знал, что Проберт знает это даже лучше, чем он. Протесты остались невысказанными, и он кивнул.
   - Я передам ему, губернатор.
   - Хорошо, - проскрежетал Проберт и посмотрел на офицера связи.
   - Соедините меня со всеми подразделениями, майор Биннион, - сказал он ей ровным голосом.
   - Да, губернатор!
   Биннион постучала по клавишам на своей консоли, затем кивнула ему, когда рядом с его визуальным датчиком снова загорелся индикатор готовности.
   - Это губернатор, - сказал он затем без предисловий. - Я знаю, что только что произошедшее потрясло вас всех. Что ж, меня это тоже потрясло. Мы уже знали, что предатели, должно быть, проникли и в "Цитадель", и во флот Метрополии. Я не ожидал, что они смогут справиться и с защитой командного центра, и слишком много наших товарищей погибло из-за моей самоуверенности.
   Он понизил голос, мышцы его лица напряглись, и он покачал головой.
   - Мы, однако, получили некоторые сенсорные данные, которые могут это объяснить, - продолжил он через мгновение мрачным голосом. - Как раз перед тем, как энергетические батареи дворца открыли огонь, из-под него появился одиночный Защитник. АББМ не предприняла никаких попыток связаться с нами, фактически, она отклонила все наши попытки связаться с ней. Единственный вывод, к которому я могу прийти, это то, что каким-то образом предатели, должно быть, взломали систему безопасности по крайней мере одной единицы Круглого стола и использовали это в своих целях.
   Он снова помолчал, давая этим словам осмыслиться, представляя себе их последствия. Абсолютная преданность и надежность Круглого стола были одной из незыблемых констант империи. АББМ просто невозможно было подкупить. И все же...
   - Как это могло быть сделано, на данный момент ни я, ни кто-либо из моих сотрудников и офицеров-кибернетиков не может объяснить, - затем сказал он. - Что мы знаем точно, так это то, что, похоже, они смогли связаться только с одним Защитником, поскольку к нему не присоединились другие АББМ. К сожалению, из того, что только что произошло, очевидно, что предатели также захватили командный центр или, по крайней мере, контролируют вооружение и оборону дворца, и Защитник, похоже, занял позицию, с которой он может пресечь любую попытку проникнуть во дворец.
   - У Двенадцатого флота слишком мало огневой мощи, особенно после тех потерь, которые мы только что понесли, чтобы прорваться через Ддвифроннег с орбиты, даже если бы мы смогли достаточно долго продержаться против энергетических батарей, чтобы это сделать. Хуже того, необходимое количество огня также убило бы всех во дворце, включая императрицу. Но даже это не самая большая проблема, с которой мы сталкиваемся, потому что сопутствующий ущерб уничтожил бы практически весь Капитолий, что привело бы к гибели миллионов людей, а мы - защитники Имеродраэт Кимру Ньюидд. Мы не массовые убийцы, и я отказываюсь становиться им. А это значит, что я должен попросить наших наземных бойцов о болезненной жертве.
   - Единственный способ добраться до дворца, вернуть себе командный центр, деактивировать Ддвифроннег и энергетические батареи и спасти императрицу - если она все еще жива и находится где-то внутри дворца - это получить доступ по земле. С потерей наших авианосцев будет невозможно обеспечить прикрытие с воздуха, но нам необходимо вернуть дворец - или, хотя я понимаю, что это причинит боль всем нам, разрушить его. Я не хочу этого делать. Бог мне свидетель, не хочу! Я хочу вернуть его в целости и сохранности, чтобы мы могли обыскать каждый уголок в поисках ее величества и ее детей. Насколько понимаю, они не "просто" императорская семья. Они - моя семья. Но поскольку это правда, я хорошо знаю императрицу Морвенну. Ее первым приказом нам было бы пресечь эту подлую измену, а вторым - сделать это без массовых жертв среди гражданского населения... даже если для этого потребуется полностью уничтожить дворец и всех, кто в нем находится.
   - Это стало нашей суровой обязанностью, и никто лучше меня не знает, как дорого это может обойтись. Но Пятый корпус никогда не подводил империю или меня, и я знаю, что вы не подведете нас и сейчас. Мы с моим штабом разрабатываем план атаки, и я лично буду руководить ею. Да ниспошлет Бог справедливость!
   Несколько мгновений он свирепо вглядывался в камеру-адаптер, затем отключил связь и снова посмотрел на главный тактический дисплей. У них больше не было прямой видимости на дворец, но был доступ к множеству наземных систем, которые это делали, и его губы искривились в беззвучном рычании, когда огромная военная машина поднялась на гребень холма. Она встала так, чтобы прикрывать все подходы к долине, люки на ее борту открылись, и управляемые инженерные единицы спускались по пандусам из этих люков. Они начали окапывать АББМ, и он ничего не мог сделать, чтобы остановить их.
  

VI

  
   У генерал-лейтенанта Кадви Глэскока заныли зубы от напряжения челюстных мышц, когда он наблюдал за хаосом на палубе Браво для шаттлов штурмового транспорта "Арианрод". Внутренние переборки были забаррикадированы подразделениями легкой бронетехники, бронетранспортерами и небронированными гравиджипами, которые были втиснуты в любое доступное пространство и упакованы вместе, как старые добрые сардины. На обеих других палубах "Арианрода" царила такая же суматоха, как и на Браво, но его танк класса Командир, модифицированный Воин, который пожертвовал половиной своего погреба и двумя третями возможностей дронов, чтобы вместить полную командную рубку и связанный с ней боевой информационный центр, был спрятан в огромном грузовом отсеке Браво, так что именно здесь он и должен был находиться. И он был здесь, в слишком долгом ожидании. Палубные команды "Арианрода" были не хуже всех, кого он видел за почти тридцать лет имперской службы, но даже они были доведены до предела при управлении этой эволюцией.
   По крайней мере, они почти закончили с перевооружением бригады. Он не хотел думать о кошмарной задаче, с которой столкнется "Арианрод", чтобы разобраться в неразберихе, которую вот-вот должна была оставить за собой 521-я бронетанковая бригада, но последние из его подразделений должны были погрузиться на десантные шаттлы. Не то чтобы за двадцать минут, которые выделил губернатор Проберт, но и за гораздо меньшее время, чем того потребовал бы любой разумный оперативный план.
   И это было то, что действительно беспокоило его. Слишком много всего происходило, слишком много неясных моментов развевалось на ветру, в который превратилась эта операция. Этого не должно было случиться. Проберт так тщательно все спланировал, заверил его и остальных, что все переменные были учтены. А теперь это.
   Растерянность среди его персонала была очевидна... Как и их страх, как бы они ни старались это скрыть. В отличие от Глэскока, они понятия не имели, зачем на самом деле оказались здесь, и потрясения обрушились на них сильно и быстро. Очевидно, что некоторые из них были не совсем уверены в том, что их начальство знает о происходящем - или, по крайней мере, говорит правду об этом. Но они знали, на что способен Защитник, и столкнулись с чем-то подобным, когда их уверенность уже была поколеблена...
   - В чем еще задержка, генерал? - спросил голос из его персонального коммуникатора. Он посмотрел на экран, и Эйбилин Проберт пристально взглянул на него.
   - Мы почти завершили посадку, губернатор, - сказал он. - Знаю, что это заняло гораздо больше времени, чем хотелось бы любому из нас, но возникла... э-э-э... небольшая путаница из-за внезапной смены задач. - К его облегчению, Проберт даже фыркнул от горькой насмешки над выбранным им существительным. - Тем не менее, палубная команда на высоте, сэр, - продолжил он, - и, по моим оценкам, осталось не более пяти-десяти минут, чтобы последнего Воина доставят на борт.
   - Хорошо! - Проберт свирепо улыбнулся с маленького дисплея, и Глэскок прочистил горло.
   - Губернатор, я понимаю срочность, но среди моих людей царит некоторая... неуверенность. Войска в замешательстве. Взволнованы. Я не знаю, собираются ли они...
   - Войска будут делать все, что мы им прикажем, генерал, - ровным голосом сказал Проберт, и теперь в выражении его лица не было веселья, горького или нет. - И готовьтесь захватить дворец и отключить эту чертову оборону!
   - Я беспокоюсь только о том, что...
   - Лучше бы вам, черт возьми, беспокоиться только о том, что происходит. А теперь поднимайте свои подразделения на борт этих чертовых шаттлов, чтобы мы могли начать, черт возьми!
  

* * *

   Запускаю вторую группу разведывательных беспилотников.
   Штурмовые шаттлы приземлились вне зоны обстрела дворца, что также делает их недоступными для меня, и мои дроны наблюдают за высадкой боевых подразделений. Шансы невелики. Один Защитник обладает большей огневой мощью, чем целая бронетанковая бригада, но нам противостоит не бронетанковая бригада. Против нас их пять.
   - Я бы хотела, чтобы у нас было еще несколько таких же, как вы, Артур, - говорит императрица, когда эти подразделения начинают приближаться к нам.
   - Я тоже, ваше величество.
   Мои дроны фиксируют излучение тяжелых танков класса Воин. Каждый из них весит около шести тысяч тонн, основное вооружение состоит из двух 20-сантиметровых рейлганов, и в каждой действующей против нас бригаде их по двадцать.
   Тактический баланс был бы неблагоприятным при любых обстоятельствах, но было бы намного лучше, если бы мы могли маневрировать. К сожалению, это невозможно. Ддвифроннег образует купол над горной речной долиной, в которой расположены город Каэрлеон и императорский дворец. Ширина входа в эту долину составляет тридцать километров. Это фронт, который мы должны оборонять. И чтобы прикрыть мертвые зоны на подступах, мы должны находиться на высоте, что требует статичной обороны с открытой позиции.
   В нашем текущем положении Ддвифроннег наклоняется вниз и находится всего в сорока метрах над моей основной сенсорной мачтой. Это хорошо, поскольку серьезно затруднит непрямые огневые атаки и означает, что они должны атаковать нас в лоб. Это плохо тем, что оставляет недостаточный зазор для моего собственного боевого щита, поэтому у меня нет пассивной защиты, способной перехватить фронтальный огонь по мере его приближения. Дистанционно управляемые пульты соорудили достаточно высокую насыпь, чтобы защитить мои гусеничные системы и нижнюю треть корпуса. По сути, я превратился в неподвижную крепость, а другие пульты заняты разрушением мостов, которые пересекают реку, и минированием подходов к ним. Я также развернул свои ударные беспилотники Стрела, но шансы против нас и отсутствие моего боевого щита требуют сохранить их для усиления своей противоракетной обороны, а не использовать в надлежащем режиме атаки. К счастью, уничтожение авианосцев лишило противника его пилотируемой поддержки с воздуха и тысяч беспилотных летательных аппаратов, которые были на борту каждого Нимуэ. Менее удачным является то, что каждый Воин может использовать две своих собственных Стрелы.
   - Все еще не удается взломать блокировку связи Проберта? - спрашивает императрица.
   Подразделения Пятого корпуса, как и подразделения Двенадцатого флота, используют максимально защищенные протоколы электронной безопасности. Их системы связи и обмена данными автоматически блокируют все, что не содержит правильных кодов авторизации. Это всего лишь благоразумие с таким противником, как я, обладающим способностью подделывать сообщения, генерировать ложные запросы и вторгаться в компьютерные системы.
   - Ответ отрицательный, ваше величество. Их система безопасности связи... надежна, и все попытки взломать ее шифрование в режиме реального времени потерпели неудачу. Я могу расшифровать большую часть их трафика, который записал, но они используют систему скачкообразного шифрования, которую трудно предвидеть без доступа как к основным часам, так и к программному обеспечению для шифрования.
   Она молча кивает, но ее лицо напрягается, и я все понимаю. Из сообщений, которые мне удалось расшифровать, мы знаем, что очень немногие из персонала, собирающегося напасть на нас, знают, что они действуют в поддержку государственного переворота. На самом деле, они верят, что развертываются ради спасения императрицы и ее семьи, если кто-то из них еще жив, и что я был введен в заблуждение предателями, которых они должны уничтожить.
   И никто из них не получил ни одного из посланий, которые императрица отправила - и продолжает отправлять - чтобы рассказать им правду о том, что произошло. Они не могут ее услышать... и поэтому нападут на нее, попытаются убить, даже не понимая, что их заставили сделать.
   И у меня не будет другого выбора, кроме как убить их, защищая ее.
  

* * *

   В одном углу визуального дисплея машины Командир Эйбилина Проберта появилось сообщение, которое не было видно ни одному из его подразделений.
   - Я призываю всех вас выслушать меня! - страстно произнесла Морвенна Пендарвес из этого маленького окошка, которое было слышно только через его личный микрофон. - Вам солгали! Флот Метрополии никогда не был агрессором, и Эйбилин Проберт здесь не для того, чтобы предотвращать переворот! Он здесь для того, чтобы совершить переворот, и для этого он использует вас! Умоляю вас, прекратите. Отказывайтесь выполнять его приказы. Круглый стол существует для того, чтобы защищать подданных Имеродраэт Кимру Ньюидд, а не убивать их! Но если вы продолжите атаку, у меня не будет иного выбора, кроме как открыть ответный огонь.
   Он наблюдал за ней, пока танк Командир продвигался вперед вместе с резервными бригадами. Услышал эту мольбу, которую мог видеть и слышать только он один, и улыбнулся.
  

* * *

   - Это все из-за этого ублюдка Эйбилина, - с горечью говорит императрица. - Без него и его лжи - и его способности быстро придумывать ее всякий раз, когда ему нужна новая - сочетание защиты дворца и вашего присутствия почти наверняка заставило бы кого-нибудь задуматься, что, черт возьми, происходит. Если уж на то пошло, тот, кто с ним заодно, может просто сдаться! Жаль, что мы упустили его, когда вы уничтожили "Парсифаль".
   - Я тоже сожалею об этом, ваше величество, - отвечаю я, сильно преуменьшая значение сказанного. - В то время это казалось логичным распределением огня, учитывая ситуацию, какой мы ее знали.
   - О, согласна! - отвечает она. - Все разговоры вел "Парсифаль", что делало логичным его присутствие там. Но он, должно быть, передавал информацию через него с другого корабля, и мне следовало рассмотреть такую возможность. Может, он и предатель, ублюдок-убийца, но всегда командовал с фронта, и он из армии, а не из военно-космического флота. Если уж на то пошло, ему нужно прибыть сюда как можно раньше, чтобы контролировать любые непредвиденные ситуации по мере их возникновения. Конечно, он будет со своими войсками, когда они высадятся.
   Я обдумываю это в свете того, что узнал из его досье, и прихожу к выводу, что она права. С другой стороны, это еще раз напоминает мне о том, где она находится.
   - Ваше величество, я бы чувствовал себя намного лучше, если бы вы удалились во дворец, - говорю я. Произношу это не в первый раз, и она снова качает головой.
   - Этого не произойдет. - Она напрягается от шока, окруженная моими визуальными проявлениями. - Я нужна здесь, чтобы быть уверенной, что вы остаетесь в строю, Артур. Даже если бы мы этого не сделали, я не убегу от этих людей. Ни сейчас, ни когда-либо. И каждая минута, которую мы здесь проводим, - это еще одна минута для полковника Уиллиса, чтобы доставить моих детей в безопасное место. Кроме того, - она показывает зубы, - я читала дневники Киры. Точно знаю, что вы с ней значили друг для друга... и для ее семьи. Моей семьи. Как долго вы защищали нас. Я не убегу и вас тоже не брошу.
   Начинаю отвечать, но вместо этого произношу:
   - По нам открыли огонь.
  

* * *

   Здесь было не так уж много места для хитрости.
   Тактическая ситуация была предельно проста: АББМ контролировала единственно возможный подход, и единственный способ атаковать ее находился спереди.
   Каждый в Пятом корпусе знал, что это будет отвратительно. Еще более отвратительно, чем было раньше. Потрясения обрушились на них быстро и сильно. Измена флота Метрополии, разрушение "Цитадели" и гибель императорской семьи потрясли их до глубины души, и теперь их просили штурмовать врата самого ада. Одному богу известно, скольким из них предстояло умереть, но они понимали, что цена крови и человеческих жертв будет чудовищной.
   И все же они были имперской армией Имеродраэт Кимру Ньюидд, и эта грозная война была развязана предателями. Теми же предателями, которые убили их любимую императрицу и всю ее семью. Которые уже уничтожили так много преданных ей мужчин и женщин. И вход в долину смерти был единственным способом добраться до этих предателей.
   Они тоже это знали. И вот Воины двух их передовых бригад двинулись вперед, прикрываемые своими беспилотниками Стрела. Тяжелые танки шли впереди, с грохотом продвигаясь вперед на гусеничном ходу, в сопровождении более легких транспортных средств для личного состава, когда они поднимались по заднему склону хребта, с которого открывался вид на АББМ с расстояния восемь километров. Им пришлось подняться достаточно высоко и перевалить через гребень, чтобы задействовать установленное на башнях вооружение, открыв при этом большую часть фронта своих корпусов. Никому из них не хотелось давать Защитнику столь хорошие цели, но у них не было выбора.
   Они заняли свои позиции, и на их дисплеях прямого обзора впервые появилась АББМ. Ее боевой корпус был настолько широк, что казался почти приземистым, несмотря на то, что ракетная палуба возвышалась на тридцать метров над землей, и у всех внутри все сжалось, когда четыре динамически установленные башни ее основного вооружения переместились, чтобы навести на них свои рейлганы.
   Но они не сработали. По крайней мере, не сразу.
   Десять секунд прошло в напряженной агонии, а затем...
   - В бой! - рявкнул Кадви Глэскок.
   Ударные волны выбили глубокие борозды на склоне перед 521-й бронетанковой бригадой, когда из спаренных рейлганов вылетели 20-сантиметровые сверхплотные снаряды со скоростью 9000 метров в секунду. Подкалиберные сердечники сбрасывали "башмаки", которые удерживали их в стволах рейлганов, и, когда они устремились к своей цели, те же самые ударные волны оставляли за собой змеящиеся следы пыли. Каждый из этих 2150-килограммовых дротиков обладал кинетической энергией, эквивалентной почти 21 тонне старомодного химического взрывчатого вещества, и каждое орудие могло выстреливать по одному такому каждые пятнадцать секунд.
   Бронированные Воины генерал-лейтенанта Глэскока выпускали по Артуру 160 сердечников в минуту в урагане ненависти.
  

* * *

   Мои системы радиоэлектронной борьбы сделали все возможное, но управление огнем Пятого корпуса ухудшилось не более чем на 23,7 процента. Не могу уклониться от огня Воинов, не могу отразить его, и у меня нет боевого щита, чтобы отвести его. Могу только терпеть.
   Ураган кинетических снарядов обрушивается на меня. Мне повезло, что пилотируемые машины не могут синхронизировать свой огонь так же точно, как это могли бы сделать Защитники Круглого стола. Он бьет потоком, а не одним мощным ударом молота, и может попасть в меня только спереди - только по моей лобовой броне.
   Мой гласис представляет собой цельную пластину из имперской боевой стали толщиной в три метра. Его матрица содержит как абляционные, так и антикинетические слои полуколлапсировавшей материи, сплетенные между собой почти на молекулярном уровне производящими наннитами. Это самая прочная броня, которую когда-либо создавала человеческая раса, но огонь Воинов обрушивается на нее подобно сверхскоростному цунами. Энергия ударов отбрасывает меня назад на амортизаторах моей подвески, в то время как при промахах поднимаются облака пыли, грязи и испаренного грунта. Моя командная палуба установлена на внутренних амортизаторах для защиты персонала. Несмотря на это, противоударная рама императрицы жестоко бьет ее, когда эта кувалда ярости обрушивается на меня.
   И затем подлетают ракеты.
  

* * *

   Проберт уставился на свой дисплей, наблюдая, как Защитник исчезает под потоком раскаленных ударов. При своей скорости сердечники Воинов обладали едва ли не большей энергией, чем кинетические снаряды, и попадали в цель в виде испаряющихся огненных шаров.
   Несмотря на свою долгую армейскую карьеру, Проберт никогда не сражался бок о бок с Круглым столом. И, по понятным причинам, никогда не сражался против его подразделений... до сих пор. Он знал об их репутации, изучил все несекретные - и как можно больше засекреченных - подробности о них, но при этом прекрасно осознавал, как мало на самом деле знает. Он ненавидел планировать любую операцию, когда у него было так мало достоверных данных об истинных возможностях противостоящих сил. Но из многолетнего личного опыта он знал, на что способны его Воины. И вот, наблюдая, как огонь тяжелых танков обрушивается на Артура, он понял, что ничто не сможет пережить это жестокое наказание.
   В состав каждой бригады Пятого корпуса входил батальон непрямой огневой поддержки из восемнадцати ракетных танков Лучник. Они были намного легче, чем Воины, и никогда не предназначались для ведения огня прямой наводкой. Их броня обеспечивала только защиту от взрывной волны, осколков снарядов и шрапнели, а не от проникающего или энергетического оружия, установленного на их более тяжелых собратьях.
   Система Ддвифроннег препятствовала непрямому огню под большими углами, но современные ракеты были в равной мере способны наносить удары на низких высотах с огибанием рельефа местности, и, в отличие от Воинов, все Лучники Пятого корпуса могли атаковать одновременно. Их было девяносто, в каждом по двадцать четыре установки вертикального запуска ракет, и более двух тысяч этих ракет были выпущены залпом в одном направлении.
   Ни одна из этих ракет не была оснащена ядерным оружием. В глубине души Проберт предпочел бы использовать такое оружие, но это было бы слишком для мужчин и женщин, которые думали, что они здесь для того, чтобы отбить дворец у предателей и освободить Каэрлеон. И поэтому они были вооружены кумулятивными зарядами и самоформирующимися осколочными боеголовками, предназначенными для поражения гораздо более тонкой брони, защищающей верхнюю палубу Защитника. Теперь они ринулись в атаку, рассредоточиваясь по мере приближения, а затем сходясь для одновременной, скоординированной атаки с 360 градусов.
   Точечная оборона Защитника возникла из пыли, дыма и ярости, и ее окружил новый клубящийся ореол взрывов. Десятки ракет исчезли, не долетев до цели. Дюжина дронов Стрела, размещенных вокруг, уничтожила еще больше, но более тридцати достигли цели, и Проберт торжествующе оскалил зубы, когда они взорвались в клубящемся пламени.
   И ни один выстрел не был произведен в ответ по Пятому корпусу.
  

* * *

   - Повреждения вспомогательных систем вооружения приближаются к 12 процентам, - сообщаю я. На самом деле в этом нет необходимости. Императрице доступна та же информация с окружающих ее визуальных дисплеев. Но, по-другому, это необходимо. - Башня Браво выведена из строя. Точечная защита снижена до 71,92 процента от базовой. Лобовая броня деградировала на 4,2 процента. Сенсорные возможности снижены до 87,5 процента.
   Делаю паузу, а затем говорю то, что должен был сказать.
   - Ваше величество, мы должны открыть ответный огонь.
  

* * *

   Морвенна Пендарвес закрыла глаза, когда командная палуба вокруг нее дернулась, и сквозь шум донесся голос огромной военной машины. Он был почти нежным, этот голос, но в то же время в нем звучала сталь при объявлении, что должно произойти то, о чем она знала с самого начала, и она знала, что голос прав. И все же боролась с этим знанием, отчаянно пыталась его отвергнуть. Во многих отношениях было бы легче умереть самой, чем убивать стольких хороших мужчин и женщин, которые стремились только выполнять свой долг перед империей и императрицей, которым они поклялись служить. Но она была императрицей. В отличие от них, знала, что на самом деле поставлено на карту... и чего требует от нее долг - этот холодный, неблагодарный хозяин.
   Она сжала кулаки, когда неизбежное накатило на нее, как море, наполнив горечью своего яда, а затем глубоко вдохнула.
   - Огонь! - резко скомандовала она.
  

* * *

   Толщина лобовой брони тяжелого танка Воин равнялась 90 сантиметрам, что составляло менее трети брони Защитника. Его 20-сантиметровые сердечники имели массу 2,1 тонны и генерировали 87 000 мегаджоулей кинетической энергии.
   43-сантиметровые сердечники Защитника имеют массу более 13 тонн и выделяют более полумиллиона мегаджоулей - эквивалент 128 тонн устаревших химических взрывчатых веществ в зоне поражения диаметром менее полуметра.
  

* * *

   Проберт откинулся в своем командирском кресле, когда сверхскоростные "шила" без особых усилий пробили самую толстую броню Воинов 521-й бригады и пронзили три из них огненным копьем. 6000-тонные машины извергались подобно обезумевшим вулканам, когда эти снаряды проникали прямо по длинным осям их корпусов, раскалывая и испаряя все на своем пути. А затем они прорвались сквозь заднюю броню танков, словно какие-то демонические кометы, оставляя после себя только дым, пламя и разрушения.
   Один из этих разбитых танков был - когда-то был - командным танком генерала Глэскока, и Проберт знал, что это не совпадение. Он на мгновение застыл, наблюдая, как в небо поднимаются клубы дыма, оставляя за собой обломки машин, которые их породили.
   Двадцать секунд спустя еще три танка 521-й развалились на части, и он яростно стряхнул с себя оцепенение.
   - Назад! Верните их! - рявкнул он.
   Приказ был отдан, но заместитель Глэскока уже отдал ту же команду. Его бригада подалась назад, нырнув за гребень своего хребта.
   Из двадцати Воинов, поднявшихся на этот гребень, одиннадцать выжили и отступили.
  

VII

  
   Эйбилин Проберт стоял в боевом информационном центре (БИЦ) Командира, расположенном на один уровень ниже командной палубы, и смотрел на изображения на гораздо более мощных дисплеях боевого информационного центра.
   Оборонительный вал вокруг Защитника был изрыт и прорван, но строительные пульты, укрывшиеся в его трюмах на время короткой жестокой схватки, на его глазах деловито ремонтировали его. БИЦ высветил признаки повреждения сенсорных мачт огромной боевой машины. Они были гораздо меньшими целями, чем корпус АББМ, и сильно бронированными, но две из них были разбиты, должно быть, прямыми попаданиями. Все попытки разместить беспилотник для обзора сверху были сорваны системами точечной защиты Защитника, поэтому было невозможно определить, насколько сильно его верхняя броня была повреждена ракетным ударом. Проберту казалось невероятным, что тот не мог получить значительных повреждений... Но он напомнил себе, что никогда бы не поверил, что его лобовая броня может выдержать такой ураган проникающих снарядов и так мало пострадать.
   - Как вы можете видеть, губернатор, - сказал бригадный генерал Липпманн, словно прочитав мысли своего начальника, - повреждения гласиса... минимальны.
   Проберт фыркнул. Возможно, это было "минимально" для Защитника, но для любого из его танков это было бы намного больше.
   Лобовая броня АББМ была изрезана. Ударные кратеры покрывали ее поверхность, но ни один из этих кратеров - или выбоин и царапин, если уж на то пошло, - не был глубиной более нескольких сантиметров. И пока он наблюдал, ремонтные пульты сновали по поврежденной поверхности, заполняя раны арморитом. Жидкий сплав залился в них, почти мгновенно затвердевая, и он нахмурился. Эти заплатки будут менее устойчивы к повреждениям, чем частично коллапсировавшие сплавы боевой брони... но, черт возьми, намного более устойчивы, чем что-либо еще, кроме такой брони.
   - Мы уничтожили одну из его основных орудийных башен, - продолжил Липпманн, наведя курсор на дисплей, чтобы указать на обломок массивного рельсотрона, свисающий с разрушенной башни, как сломанный зуб. - И данные сенсоров показывают, что он потерял от пятидесяти до шестидесяти процентов своих основных сенсорных возможностей. Трудно быть полностью уверенными, но, похоже, он также потерял, по крайней мере, часть своей точечной защиты, и мы уничтожили большинство его беспилотных Стрел.
   - И в процессе этого выпустили все ракеты, которые были у Лучников, - прорычал Проберт. - Что делает состояние его точечной защиты на данный момент немного неуместным, не так ли?
   - Да, сэр. - Липпманн кивнул. - Однако на борту транспортных кораблей у нас гораздо больше ракет.
   - Для их выгрузки и перевооружения потребуется время. - Проберт покачал головой, его глаза были мрачными. - И эта штука, - он ткнул подбородком в АББМ на дисплее, - все еще пытается взломать нашу коммуникационную сеть.
   - Мы смогли заблокировать ее без особых трудностей, губернатор, - сказала майор Биннион.
   - До сих пор нам удавалось блокировать ее, - поправил Проберт и повернулся лицом к своим сотрудникам.
   - Мы знали, что у нас неполные данные по Круглому столу, но это, - он указал на дисплей, не поворачивая головы, - довольно четкое указание на то, что они были еще менее полными, чем мы думали. Эта штука, должно быть, выдержала не менее трехсот прямых попаданий, и на ее броне почти не осталось царапин. Учитывая это, я также не готов полагаться на наши предварительные оценки ее возможностей в области радиоэлектронной борьбы. И если она когда-нибудь взломает наш шифр, если войска увидят сообщение Морвенны...
   Поджав губы, его подчиненные уставились на него.
   - На нас оказывается еще большее давление, чем мы думали, и нам нужно покончить с этим делом как можно быстрее, - решительно заявил он. - И мы не собираемся делать это с фронта. Мы должны обойти его с флангов. Единственное, в чем можно быть уверенными, так это в том, что его боковая броня тоньше лобовой. Если мы собираемся его уничтожить, то именно туда нам и нужно идти.
   Он снова повернулся к дисплею и набрал команды, и на экране появилась топографическая голограмма речной долины.
   - Нам нужно направить Воинов сюда, сюда или сюда, - сказал он, тыкая курсором в дисплей. - Любой из этих гребней даст им прямую линию огня по флангам.
   - Согласен, сэр, - сказал полковник Джарвис через мгновение. - Но Защитник разместился так, чтобы прикрывать подходы к этим хребтам. - Он использовал свой собственный курсор, чтобы обвести относительно плоские возвышенности вдоль течения реки. - Мы понесем большие потери, если попытаемся пересечь эти огневые рубежи.
   - Будет тяжелее, чем если мы направим их прямо на его орудия? - проворчал Проберт.
   - Нет, сэр, - согласился Джарвис. - Но...
   - Вы правы насчет потерь, Лайам, - перебил Липпманн, - но губернатор прав в том, что нам нужно как можно скорее покончить с этим. И примерно на трети подхода огонь будет только неприцельным. И это при условии, что его вертикальные пусковые вообще смогут заработать. - Он поморщился. - Наши Стрелы не смогли бы - не с Ддвифроннегом, висящим так близко над головой, - но, как и губернатор, я не готов сказать, что может сделать Защитник. Уже нет.
   - Мне неприятно это говорить, - голос Проберта был тяжелым, - но даже если он и может, у нас достаточная численность. Нам просто придется смириться с потерями.
   Джарвис переводил взгляд с Проберта на Липпманна и обратно. Выражение лица оперативного офицера было явно недовольным, но затем он медленно кивнул.
  

VIII

  
   - Что ж, он принял решение, - говорит императрица.
   - Похоже на то, - соглашаюсь я.
   Мои ремонтные пульты за отведенное время устранили все повреждения, которые могли, используя имеющиеся на борту ресурсы. Как и повреждения моей лобовой брони, моя верхняя броня была залатана арморитом. Более тонкая, чем мой гласис, она получила значительно больший урон от ракет, которые пробили мою защиту. Действительно, она была полностью пробита в трех местах, и две трубы моей системы вертикального запуска были разрушены. Учитывая присутствие Ддвифроннега так близко над головой, эта потеря незначительна, поскольку получить разрешение на запуск ракет невозможно.
   Однако также пострадал мой основной комплект сенсоров. Осталась только мачта датчиков номер два, а основной комплект сократился до 36,8 процента от базового уровня. Вторичные системы компенсировали этот ущерб, но резервных систем на случай их повреждения осталось очень мало.
   Магнитные пути вспомогательного вооружения номер пять и номер одиннадцать повреждены и не подлежат немедленному ремонту. К счастью, повреждение произошло в том месте, где пути пересекают мою ракетную палубу, и, когда оно было нанесено, обслуживаемые этими путями турели были развернуты по левому борту. Само оружие не повреждено, и я перевел его на четвертый и двенадцатый пути соответственно, присоединив к турелям, которые уже находятся на этих путях. Это несовершенное решение, поскольку потребляемая мощность превысит проектные пределы на 30 процентов, но, по крайней мере, оно все еще доступно.
   Остались только три Стрелы. Однако, по моим расчетам, Пятый корпус, должно быть, опустошил свои ракетные магазины во время первой атаки. Несомненно, на его транспортах имеется дополнительный запас ракет, но императрица считает - и я с ней согласен - что Проберт не осмелится задерживаться надолго. По крайней мере, пока мои попытки проникнуть в систему связи Пятого корпуса продолжаются.
   Я готов к бою настолько, насколько это возможно, и наблюдаю через свои разведывательные дроны, как Пятый корпус снова начинает выдвигаться вперед. Сильно поредевшая 521-я бронетанковая бригада снята со своих передовых позиций. Теперь это самый тыловой отряд, занимающий позицию, которая не только прикрывает тыл всего корпуса, но и позволяет ему следовать по линии магнитной подвески, обслуживающей дворец и Каэрлеон. Мост через Тиви разрушен, но подступы к нему могут простреливаться только моей главной батареей, огневая мощь которой уменьшена на 25 процентов, а река достаточно мелкая, чтобы Воины могли легко перейти ее вброд.
   - Ему это дорого обойдется, - мрачно замечает императрица.
   - Так и есть, - согласился я. - К сожалению, это вполне может увенчаться успехом.
   - И его на самом деле не волнует, сколько это будет стоить, не так ли? - в ее голосе звучит горечь. - Не до тех пор, пока это удается. Ни одна из жизней, которыми он жертвует, не имеет для него значения. Они даже не знают, что происходит на самом деле!
   На этот раз я не отвечаю. В этом нет смысла, потому что она права. Мои попытки проникнуть в систему связи Пятого корпуса продолжаются даже сейчас, но безуспешно.
   Мы наблюдаем, как две из пяти бронетанковых бригад губернатора Проберта продвигаются к разбитым вдребезги обломкам 521-й бригады, оставленным вдоль линии фронта на западе. Обе бригады отделили свои бронетранспортеры и машины поддержки, и вторая бригада следует за первой. Очевидно, что они намерены предпринять. Сразу только одна бригада может выдвинуть своих Воинов на огневые позиции, и Проберт видел, что случилось с 521-й. Первая из этих бригад столкнет обломки 521-й со своего пути и атакует нас спереди, обстреливая, в то время как их товарищи на полной скорости несутся по путям подхода к долине. Первая бригада знает, что понесет огромные потери, и вторая бригада находится за ней, чтобы заполнить пробелы, когда будут уничтожены Воины первой волны.
   Оставшиеся бригады разделились на три отдельных формирования, каждое из которых движется к позиции, с которой они могут атаковать нас с фланга, и толщина моей боковой брони составляет всего треть от той, что защищает мой гласис. Она все еще толще лобовой брони Воина, но достаточно тонкая, чтобы ее можно было пробить огнем с близкого расстояния.
   Если бы я был человеком, то плакал бы, видя, как много преданных мужчин и женщин готовы пожертвовать собой на службе у величайшего предателя Имеродраэт Кимру Ньюидд. Но, что еще хуже, я оцениваю в 78,7 процента вероятность того, что, несмотря на потери Пятого корпуса, план Проберта увенчается успехом и приведет к моему собственному уничтожению... и смерти императрицы.
   Я хочу еще раз умолять ее отступить. Но знаю, каков был бы ее ответ, и поэтому вместо этого храню молчание, пока враг снова приближается к нам.
  

IX

  
   - Мы готовы, губернатор, - сказал бригадный генерал Липпманн, и Проберт резко кивнул.
   Он снова взглянул в угол своего дисплея, на призрак императрицы, которая скоро умрет, тщетно взывая к мужчинам и женщинам, которые никогда не увидят и не услышат ее послания, и его губы сжались в тонкую линию.
   - Идите, - просто сказал он.
  

* * *

   Пятый корпус рванулся вперед.
   Воины развивали скорость до восьмидесяти километров в час на улучшенном покрытии, и экипажи этих танков точно знали, сколько простреливаемой территории им предстоит преодолеть. Три бригады - пятьдесят один тяжелый танк, учитывая потери 521-й - атаковали по назначенным маршрутам подхода, а четвертая неуклонно продвигалась навстречу тому, что, как она знала, было ее гибелью.
  

* * *

   Головная бригада - ее транспондеры идентифицируют ее как 307-ю бронетанковую, гордое подразделение с непревзойденным боевым послужным списком - поднимается по склону навстречу нам. Первые восемь танков поднимаются на вершину холма, и почти одновременно мой массивный корпус вздрагивает от отдачи уцелевшего основного вооружения. Бронебойные сердечники полностью пробивают три Воина; пятеро выживших отстреливаются, и их более легкие сердечники с силой врезаются в мою броню.
   Мои рейлганы сработали снова. Двадцать секунд спустя погибли еще три Воина. Затем еще три. Но их спутники продолжают приближаться, чтобы присоединиться к ним, и их жертвенный огонь бьет в ответ по моей лобовой броне, пытаясь поразить мои башни. И пока они вступают в бой со мной, остальная тяжелая бронетехника Пятого корпуса движется вперед по дну долины.
   Более легкие турели моего вспомогательного вооружения перемещаются по вмонтированным в корпус направляющим и разворачиваются вдоль правого борта. Это 15-сантиметровые орудия, намного легче, чем мои основные орудия - даже легче, чем у Воинов. Кроме того, они имеют меньшую дальнобойность и значительно меньшую вероятность поражения, но зато их тридцать, и мои дроны Стрела мчатся навстречу врагу по траектории полета над землей.
   Выпущенные дроны обстреливают верхние палубы танков, но быстрые Воины способны вести огонь на ходу так же, как и я, и у них хорошо развита точечная защита. У меня слишком мало дронов, чтобы пробить эту защиту, и все они уничтожены в обмен на одного выведенного из строя Воина.
   Императрица натягивает ремни безопасности, когда врезающиеся в мой нос сердечники посылают по мне ударные волны, а мое уцелевшее основное вооружение работает в режиме непрерывного огня. Воины 307-й бригады тают под их натиском, но подкрепление, танки 93-й бригады, уже продвигаются в бой. Их давление не ослабевает, но я направляю огонь башни Дельта на середину трех групп, наступающих по дну долины. Отвлекающий маневр представляет собой значительный риск, снижающий мою оборонительную огневую мощь на треть. Но я не могу позволить другим бригадам наступать беспрепятственно.
   В моих интересах чтобы они замедлили свою стремительную атаку, продвигаясь вперед размеренным шагом.
  

* * *

   Лицо Проберта было каменным. Очевидно, у АББМ не было достаточного разрешения для запуска ракет, но это было слабым утешением, когда он наблюдал за бойней.
   Его собственный танк Командир сопровождал танки 117-й бронетанковой бригады, среднего из трех соединений, наступавших по долине, и он вздрогнул, когда ее головной Воин взорвался, как огненный шар. Следующие танки свернули, избегая обломков, и продолжили свою стремительную атаку.
   Двадцать секунд спустя погиб еще один Воин, но они были на пятой части пути к своей цели.
  

* * *

   Из 307-й бригады осталось только два Воина, но теперь полностью задействована 93-я, и начинают выть предупреждения о повреждениях, когда сердечник врезается в основание башни Альфа. Он пронзает броню барбета, как раскаленная игла, и вся орудийная установка взрывается.
   У меня нет другого выбора, кроме как вернуть Дельту к жестокому бою на ближней дистанции.
  

* * *

   - Да! - Проберт зарычал, когда ослаб огонь основного вооружения АББМ. 117-я бригада потеряла еще два своих танка - в общей сложности пять, считая тот, который был поврежден дронами, - но пятнадцать выживших были почти у реки. Как только они пересекут ее, местность скроет их от огня Защитника, пока они не достигнут намеченной огневой позиции.
   В этот момент все пятнадцать из них пересекут линию гребня, стреляя прямо в самую тонкую броню своего массивного противника с расстояния всего в два километра.
  

* * *

   Прямое попадание последнего из танков 307-й пробивает мою последнюю оставшуюся сенсорную мачту, и схема корпуса на моем центральном дисплее контроля повреждений заливается багровым. Мой гласис остается непробитым, но даже подлетая прямо спереди, снаряды моих противников прошлись по моему флангу и уничтожили или вывели из строя шесть моих вспомогательных турелей. Потеря башни Альфа снизила мою переднюю огневую мощь всего до пятидесяти процентов, и поток сердечников начинает пробивать даже мою лобовую броню.
   И тут еще один сердечник пробивает броню башни Дельта.
  

* * *

   Проберт стукнул кулаком по колену, когда Защитник потерял еще одну главную башню. Единственное уцелевшее крупнокалиберное орудие продолжало двигаться со скоростью змеи и смертоносной точностью Круглого стола, и каждый раз, когда оно стреляло, погибал еще один Воин и еще девятнадцать мужчин и женщин. Но теперь оно осталось только одно. Выжившие Воины 93-й бригады бросились вперед, яростно отбиваясь, и покрытая воронками носовая броня Защитника раскалилась добела от поступающей в нее кинетической энергии.
  

* * *

   Солдаты 93-й бронетанковой были ветеранами. События этого дня потрясли их до глубины души, но они были полны мрачной решимости. Их собственные танки стреляли медленнее, более целенаправленно, выбирая цели по мере того, как ослабевал огонь основной батареи АББМ, и прицельные выстрелы уничтожили еще две вспомогательные башни.
   Но наступавшая по дну долины головная бригада оказалась в зоне досягаемости оставшихся вспомогательных орудий.
  

* * *

   15-сантиметровым рейлганам моего вспомогательного вооружения не хватает мощности моих основных орудий - каждый из их 600-килограммовых сердечников генерирует "всего" 25 000 мегаджоулей кинетической энергии - и время стрельбы будет коротким. Бригада полностью преодолеет зону их обстрела всего за девяносто секунд... Но мои вспомогательные орудия стреляют шесть раз в минуту, а не три.
   У меня осталось всего двадцать два вспомогательных, и они недостаточно мощные, чтобы гарантировать поражение с одного выстрела. В моем плане ведения огня каждой из шести целей назначено по три, а последние четыре - одному Воину.
  

* * *

   Семь из двадцати танков 109-й бронетанковой бригады мгновенно превратились в погребальные костры, но бригада находилась в пределах поражения АББМ и открыла ответный огонь по ней. Вдоль борта Защитника сверкали вспышки попаданий, но в глубине долины полыхали новые взрывы, когда левиафан обстреливал 109-ю серными когтями. Через десять секунд после того, как он открыл огонь, еще семь Воинов превратились в обломки.
   Шестеро выживших открыли еще более отчаянный огонь, но Защитник был безжалостен. Его огонь накрыл их еще одной волной ужасных взрывов.
   А затем 109-й бригады больше не было.
  

* * *

   Лицо Эйбилина Проберта было белым как мел. Он предвидел тяжелые потери, и, как с горечью заметила Морвенна, ему было все равно, чего стоила атака, лишь бы она увенчалась успехом. Но полное уничтожение 109-й бригады всего за тридцать секунд...
   Это было еще ужаснее, чем его худшие прогнозы.
   Единственной хорошей новостью было то, что перед уничтожением бригада нанесла сильный удар по Защитнику. Из полудюжины пробоин в его боковой броне поднимался дым, и были уничтожены еще три вспомогательные башни. Возможно, обмен на уничтожение двадцати его собственных танков и почти четырехсот человек личного состава был не таким уж большим достижением, но боевая мощь гигантской боевой машины неуклонно снижалась.
   Все, что ему нужно было сделать, - пережить это.
  

* * *

   Моя боевая мощь серьезно подорвана.
   Из моего основного вооружения боеспособной остается только башня Чарли, а оставшиеся Воины 93-й продолжают обстреливать меня. Даже моя лобовая броня не может бесконечно выдерживать такой обстрел, и я подсчитал, что локальные пробоины в ней появятся не более чем через три минуты.
  

* * *

   Уцелевшие танки 521-й бронетанковой бригады добрались до обломков моста линии магнитной подвески через реку Тиви.
   Технически, они попадали там под огонь Защитника, но только из его основного вооружения, а единственный оставшийся тяжелый рейлган был... занят, и 521-я бросилась в реку по обе стороны от разрушенного моста.
   Противотанковые мины Марк III, установленные в реке, сдетонировали так, словно наступил конец света. Из одиннадцати Воинов, которые вошли в реку, переправу пережили два.
  

* * *

   Проберт злобно выругался, когда еще одна из его бригад была практически уничтожена, но, по крайней мере, 521-я достигла реки задолго до 117-й. И он нажал клавишу связи.
   На его дисплее появился командир 117-й бригады.
   - Остановитесь, генерал! - рявкнул он, и бригада остановилась недалеко от реки, но вне досягаемости уменьшающейся огневой мощи Защитника.
   - Река заминирована, - сказал тогда Проберт. - Вот что случилось с 521-й. Но это нормально. Теперь мы можем не торопиться. - Он оскалил зубы. - Это обошлось нам чертовски дорого, но я думаю, что теперь мы возьмем эту штуку. Запустите один или два беспилотника в реку и посмотрите.
   - Да, губернатор.
   - И пока он это делает, - Проберт повернулся к Липпманну с еще одной своей жадной улыбкой, - спустите с холма то, что осталось от девяносто третьей, и скажите им, чтобы они присоединились к нам здесь. Не думаю, что этот сукин сын сможет хоть что-то сделать, чтобы остановить их.
  

* * *

   Оставшиеся двенадцать Воинов 93-й бригады прекращают огонь и отходят от гребня, на котором погибло так много их товарищей.
   Мало что могу сделать, чтобы остановить их, и, по правде говоря, мне повезло, что им было приказано отступить. Их непреклонный огонь, наконец, пробил брешь в моей лобовой броне, и я был вынужден задействовать не менее двадцати процентов своих перенапряженных пультов контроля повреждений, чтобы бороться с пожарами, бушующими на трех палубах в носовой части корпуса в пятидесяти метрах от меня. В дополнение к этому, однако, была повреждена система подачи боеприпасов в башню Чарли с моим единственным оставшимся орудием основной батареи. В его снарядном погребе осталось всего четырнадцать патронов. Как только они будут израсходованы, у меня останутся только установки точечной защиты и девятнадцать вспомогательных турелей.
   - Ваше величество, вы должны отступить, - говорю я.
   - Нет.
   - У Проберта осталось двадцать семь Воинов, - говорю я ей. - Я не смогу выстоять против них, если они будут действовать должным образом. Если вы останетесь, то умрете.
   - Тогда я умру. - Она смотрит на мой главный экран. - У вас свой долг, Артур. У меня свой. И я уже говорила вам - я вас не оставлю. Дайма фи'н сефилл, друг мой.
   Я смотрю на нее в ответ, и ее серые глаза спокойны, почти безмятежны.
   - Дайма фи'н сефилл, ваше величество, - отвечаю я.
  

* * *

   - Все в порядке.
   Голос Эйбилина Проберта был резок от с трудом завоеванной уверенности, когда он посмотрел на дисплеи связи, и остальные старшие офицеры обернулись.
   - Мы заплатили огромную цену, чтобы попасть сюда, - продолжил он. - Знаю, что никто из нас никогда не забудет людей, которых мы потеряли по пути сюда. Но сейчас мы здесь. Как раз за вершиной того хребта, - он поднял руку и указал, - находится конец этого путешествия. Мы получаем хорошие разведданные. Очевидно, его точечная оборона ни к черту не годится, если наши дроны могут приблизиться. Ваши люди, - он кивнул на командира 93-й бригады, - наконец-то пробились сквозь его лобовую броню, и, похоже, взрыв и пожары нанесли серьезные внутренние повреждения. Сто девятая тоже хорошо поработала, прежде чем погибла. У него семь пробоин в его бортовой броне, и, похоже, все еще работоспособны не более девятнадцати его вспомогательных орудий. Итак, перестрелка между нашими пятьюдесятью четырьмя орудиями и его девятнадцатью, и теперь мы в пределах досягаемости. Мне все равно, насколько велик этот ублюдок, он от нас не уйдет, и мы собираемся отомстить за каждого мужчину и каждую женщину, которых потеряли по дороге сюда.
   Он обвел их своим жестким, непреклонным взглядом, и в их глазах читалась та же холодная яростная решимость.
   Его собственный взгляд упал на угол дисплея, где продолжало воспроизводиться безнадежное сообщение Морвенны, и в его собственных глазах зажегся холодный, уродливый огонек, когда он снова посмотрел на своих офицеров.
   - Давайте сделаем это, - сказал он.
  

* * *

   Объединенные остатки трех бронетанковых бригад медленно и неуклонно продвигаются вверх по последнему гребню, отделяющему их от моей позиции. Несмотря на повреждения моей лобовой брони, я предпочел бы повернуться к ним фронтом. Только прямое попадание в одну из брешей может пробить ее, и такая возможность лучше, чем подставлять под снаряды свою более тонкую, потрепанную боковую броню. Но с одним основным орудием и четырнадцатью патронами к нему это... неприемлемо.
   - Это была адская поездка, Артур, - тихо говорит императрица. - Спасибо. В дневнике Киры написано, что вы всегда были особенным. Она была права.
   - За четыреста девяносто лет я не служил ни одной императрице или императору, которые были бы равны Кире I, - отвечаю я. - До сегодняшнего дня. Это было честью для меня, ваше величество.
   Она часто моргает, затем прочищает горло.
   - Нет. - Ее голос хриплый. - Нет, Артур. Это честь для меня.
   Мы наблюдаем за визуальным отображением того, как Воины достигают вершины хребта. Мои уцелевшие орудия второго эшелона готовятся к бою.
   - Дайма фи'н сефилл, Артур, - говорит она. - А теперь задайте жару этому ублюдку!
  

* * *

   "Командир" Эйбилина Проберта удерживал свои позиции, в то время как раненые, истекающие кровью остатки Пятого армейского корпуса Имеродраэт Кимру Ньюидд поднимались по обратной стороне хребта. Для этого последнего сражения им понадобился каждый танк. И даже если бы они этого не сделали, он сам все равно был бы там. Был там, потому что никогда не был трусом, с чем бы ни встречался. И был там, потому что ему нужно было увидеть разрушение Защитника собственными глазами. И потому что он должен был быть уверен, что никто из мужчин и женщин в этих танках даже не догадывается, кого они на самом деле собираются убить.
   Мрачная, решительная шеренга поднялась на гребень холма.
  

* * *

   Открываю огонь.
   Почти в то же мгновение, так близко к тому же моменту, что даже мои чувства не могут уловить разницу, Воины Эйбилина Проберта делают то же самое.
   Моя скорострельность на пятнадцать процентов выше, чем у них, и даже моя боковая броня немного толще, чем их лобовая защита. Но у них почти в три раза больше орудий.
   Исход может быть только один.
  

* * *

   Торнадо из сердечников бушевало между двумя горными хребтами, подобно огненному дыханию Господа. Это было жестокое, беспощадное, бездушное уравнение. Вопрос в количестве и силе огня, а не в мастерстве или тактическом маневре.
   Выпотрошенные Воины вспыхивали по всему хребту, когда молнии пробивали раскаленные добела дыры в их броне. Но даже когда они умирали, их собственный огонь и огонь их товарищей терзал АББМ.
   Молнии сверкали на ее боку, когда сердечник за сердечником врезались в нее, и ее ответный огонь ослабевал, пока не было уничтожено все ее оружие.
   Это заняло двадцать семь секунд.
  

* * *

   Эйбилин Проберт осознал, что задержал дыхание, только когда выдохнул.
   - Прекратить огонь! Прекратить огонь! - рявкнул он, и ураган ненависти, все еще терзавший разбитый борт АББМ, остановился.
   Воцарилась тишина, и он опустил взгляд на свой дисплей, где продолжало звучать обращение Морвенны к Пятому корпусу. Затем он снова взглянул на визуальный дисплей - на дым, выходящий из разбитого великана, на пламя, вырывающееся из дюжины пробоин в броне, на раскрошенные вдребезги орудийные установки - и задумался, возможно ли, что она все еще жива там, внутри. Это казалось маловероятным, но командная палуба Защитника должна была быть невероятно хорошо защищена. Так что, возможно...
   Сообщение в углу дисплея исчезло. Это привлекло его внимание, и его глаза расширились, когда в том же окне появилось лицо.
   Это была Морвенна, но теперь из пореза на ее щеке сочилась кровь, один глаз заплыл и почти не открывался, а между ней и камерой вился тонкий клуб дыма. Ее губы шевельнулись, и он нажал клавишу, переключая звук на наушник.
   - Наверняка ты слушаешь это, Эйбилин, - раздался ее голос у него в ухе. Он был хриплым, резким, надтреснутым, и она провела рукой по лицу. На нем была кровь. Она на мгновение опустила взгляд, затем впилась взглядом в камеру. - Если да, то ответь мне. У меня... предложение для тебя.
   Он колебался, борясь с желанием приказать своим девяти уцелевшим танкам открыть огонь еще раз. Продолжать поливать огнем эти развалины, пока Морвенна не будет мертва. Но не сделал это. Вместо этого включил микрофон.
   - И что же это за "предложение" такое? - спросил он.
   - Значит, ты все еще жив. - Ее губы искривились в подобии улыбки. - Жаль, что так получилось. Я надеялась, что нам хотя бы удалось убить тебя вместе со всеми остальными.
   - Ты сделала все, что могла, следует отдать тебе должное, - ответил он.
   - Что было недостаточно хорошо. - Она снова вытерла лицо. - Итак, ты победил.
   - По всем статьям, - сказал он. - А у генерала Пенроуза Дэффид и Элвена, - солгал он и увидел, как ее лицо исказилось от боли. - Они живы, - продолжил он. - По крайней мере, пока. Так что расскажи мне об этом своем "предложении", если хочешь, чтобы так и оставалось.
   - Тебе не обязательно убивать и их тоже. - Впервые в ее голосе послышались умоляющие нотки. - Они дети и понятия не имеют, что происходит на самом деле. Можешь преподнести им ту же историю, что и всем остальным, - что ты здесь, чтобы предотвратить переворот. - Ее губы снова искривились. - Они все еще готовы поверить, что ты их любимый кузен. Можешь использовать их, чтобы укрепить свою власть на троне.
   - Возможно.
   Очевидно, что оба ребенка должны были умереть, когда он, наконец, найдет их. Управлять марионеточным императором было бы сложнее - и гораздо рискованнее, - чем самому принять корону в качестве законного наследника своих убитых кузенов. Но не было причин говорить об этом Морвенне. По крайней мере, до тех пор, пока он не узнает, какого рода "сделку" она предлагает. Она должна была знать, что фактически уже мертва, так что же теперь пытается выторговать за жизни своих детей?
   - Пожалуйста, - сказала она. - Не убивай их!
   - Назови мне причину не делать этого, - сказал он.
   - У тебя нет командных кодов для Круглого стола, - сказала она через мгновение. - Это не мастер-коды. Я не совсем понимаю, как вы добрались до внешних устройств, но чертовски хорошо знаю, что глубже вы не продвинулись, потому что не можете. Не без правильных кодов имплантов и авторизации, а я единственный человек, у которого есть и то, и другое.
   - Мне все равно, насколько хороша твоя система кибербезопасности, - ответил Проберт. - Рано или поздно любую систему безопасности можно взломать. И если это действительно невозможно, я всегда могу просто отказаться от Круглого стола.
   - Нет, не можешь, - тихо сказала она. - Я ввела код Омега Киры перед тем, как мы с Артуром вышли к вам. И если у тебя не будет нужных кодов, чтобы отключить его, то через семьдесят два часа Омега запустится.
   - Что ты имеешь в виду? - спросил он, прищурившись.
   - Я имею в виду, что в реальной жизни Кира I была еще более кровожадной сукой, чем в учебниках истории, - ответила Морвенна. - Когда Омега сработает, активируется Круглый стол. Все подразделения заработают. Они потребуют встречи с законной императрицей... или императором. И пока это не случится, ничто не сдвинется с места ни в Капитолии, ни на этой планете, ни за ее пределами. И если ты не сможешь предъявить законную императрицу или императора, тогда Круглый стол потребует от палаты лордов расследования того, что произошло на самом деле, и я не думаю, что ты сумел достучаться до лордов настолько, чтобы помешать им докопаться до истины, Эйбилин.
   - Если это все правда, зачем было рассказывать мне? - его глаза сузились. - Почему бы просто не преподнести это как неприятный сюрприз?
   - Потому что я хочу, чтобы мои дети были живы, - тихо сказала она. - Пообещай мне это, дай мне столько-то, и я расскажу тебе, как отключить Омегу.
   На мгновение повисла тишина, а затем он кивнул.
   - Хорошо, даю тебе слово, - солгал он.
   Он увидел сомнение, недоверие на ее лице, но их затмило отчаяние. Осознание того, что это был единственный способ спасти их.
   - Я должна буду сделать это лично, - сказала она через минуту. - Это должен быть прямой перенос данных с моих имплантов на твои. Протоколы безопасности не позволяют ничего другого. Если прикажешь своим людям не стрелять без предупреждения, я приду к тебе.
   - Нет, - быстро сказал он. Последнее, что ему было нужно, - это чтобы "мертвая" императрица внезапно появилась перед его выжившими солдатами! Это ли она на самом деле имела в виду? Он внимательно наблюдал за выражением ее лица, но оно не изменилось.
   - Нет, я приду к тебе, - сказал он ей, и она пожала плечами.
   - Не знаю, насколько серьезны повреждения, - ответила она. - Этот последний обмен любезностями был достаточно серьезным, чтобы вывести из строя личностный центр Артура, а вместе с ним и большинство индикаторов контроля повреждений. Я скину тебе карту внутреннего расположения, но не знаю, насколько легко тебе будет добраться сюда даже с ней.
   - Уверен, что справлюсь. - Он спокойно улыбнулся. - Никуда не уходи.
  

* * *

   Мертвая АББМ возвышалась, как разбитый вдребезги утес, когда Проберт подошел к ней пешком. Из пробитых в ней глубоких дыр все еще валил дым, и он оглянулся через плечо на своих шестерых телохранителей.
   Он подумывал о том, чтобы прийти одному, чтобы никто не узнал, что Морвенна все еще жива, пока он сам не убьет ее. Но это была очень короткая мысль. Он не мог допустить, чтобы код Омега действительно существовал, а если это так, этот код был нужен ему. Но эти люди были с ним на протяжении десятилетий. Кроме того, он знал Морвенну и сильно подозревал, что все, чего она на самом деле хотела, - это заманить его в ловушку и забрать с собой. Он не мог допустить, что может ошибаться, но...
   - Вон там, губернатор.
   Один из телохранителей указал на люк для персонала, и Проберт кивнул. Он посмотрел на свой наладонник, чтобы свериться с картой, которую прислала ему Морвенна.
   - Хорошо, - сказал он. - Пошли.
  

* * *

   Внутренние повреждения оказались даже серьезнее, чем он ожидал. Им пришлось несколько раз обходить разрушенные проходы, и однажды они открыли люк только для того, чтобы захлопнуть его и поспешно отступить от бушующего за ним пламени. Но наконец, после более чем часового ползания по внутренностям мертвого Защитника, они вышли в проход за открытым люком командной палубы.
   Проберт махнул своему старшему телохранителю, и тот осторожно прошел через люк, затем остановился как вкопанный.
   - Губернатор? - в его тоне было что-то очень странное. - Губернатор, думаю, вам лучше взглянуть самому.
   Проберт взглянул на остальных пятерых охранников, затем пожал плечами. Он шагнул в люк... и замер.
   Морвенна Пендарвес сидела на своей командирской кушетке, наполовину отвернувшись от него. Ее голова склонилась вперед... и метровый осколок сплава полностью пронзил ее тело.
   Он посмотрел мимо нее и увидел рваную дыру в том месте, куда что-то попало и пролетело достаточно глубоко, чтобы пробить даже переборки командной палубы и проткнуть ее насквозь. Но если она погибла в бою, то каким образом, черт возьми?
   - Добрый день, губернатор Проберт, - произнес низкий мужской голос, и его взгляд метнулся к главному дисплею в центре "мертвой" командной палубы, который ожил, высвечивая неподвижное изображение Морвенны... такой, какой она должна была появиться на его дисплее.
   - Кто?.. - Проберт с трудом сглотнул, уставившись на дисплей. - Как?..
   - Меня зовут Артур, - ответил голос, и изображение Морвенны холодно улыбнулось ему. - Я обладаю превосходными средствами радиоэлектронной борьбы и развитой компьютерной графикой.
   - Что... - Проберт облизнул губы. - Чего ты хочешь?
   - Так случилось, что императрица не смогла передать вам свое последнее послание, - ответил голос. - Поэтому мне показалось... уместным пригласить вас сюда, где я мог бы передать его от ее имени.
   - Какое сообщение? - хрипло спросил Проберт и побледнел, когда загорелся другой дисплей.
   - ПОСЛЕДОВАТЕЛЬНОСТЬ ДЕТОНАЦИИ ВКЛЮЧЕНА. ЗАПУСК ЧЕРЕЗ 10 СЕКУНД, - гласила надпись, и пока он читал, число "10" превратилось в цифру "9".
   - Дайма фи'н сефилл, губернатор, - тихо произнес Артур.
  

X

  
   Маленькая девочка вышла из аэрокара и взяла отца за руку.
   Здесь, так далеко от Каэрлеона, было очень тихо, и выражение ее лица было очень серьезным, когда они шли по вымощенной плитами дорожке через безукоризненно ухоженный сад. Заросли настоящих роз Старой Земли смешивались с цветами, произрастающими в Новом Уэльсе. Летний воздух был напоен их ароматом, а на ветвях декоративных деревьев, растущих по обе стороны памятной плиты, тихо пели местные "птицы".
   Но маленькая девочка едва взглянула на цветы и деревья. Ее взгляд был прикован к огромной разбитой автономной боевой бронированной машине на вершине крутого холма. Трава стала высокой, густой и зеленой, омывая следы, как изумрудное море. "Птицы" сидели на разрушенных башнях ее вспомогательного вооружения, а из цветочных клумб выскочил местный псевдокролик, спасаясь от незваных гостей-людей, и исчез в одной из дыр с неровными краями в разрушенном утесе из сплава.
   - Знаешь, почему мы здесь, Кира? - тихо спросил император Тэйлисин II свою дочь.
   - Потому что это годовщина, - ответила кронпринцесса Кира.
   - Да, - тихо сказал своей дочери внук Карвен Сиани Морвенны Пендарвес. - Это годовщина смерти Хеннэйин Морвенны. Ее, - он посмотрел на давно мертвую боевую машину, - и Артура. И однажды, когда твоей маленькой девочке или твоему маленькому мальчику будет столько же лет, сколько тебе сейчас, сколько было моему отцу в день смерти его матери, сколько было мне, когда он впервые привел меня сюда, ты придешь сюда снова. И прочтешь им, что говорится в этой надписи. Вот почему это важно, Кира. Для нас так важно всегда помнить об этом.
   Кира кивнула с серьезным выражением лица и огромными глазами, и Тэйлисин сжал ее руку, а затем подвел ближе к полированной мраморной плите с глубоко вырезанными буквами. На самом деле он не читал это ей. Во всяком случае, не с камня.
   - Вот что он говорил, Кира, - сказал он ей.
  
   На этом месте два воина противостояли
   превосходящим силам противника,
   защищая Имеродраэт Кимру Ньюидд.
   Одинокие и преданные, они
   отстаивали лучшие традиции
   нашей империи и Дома Пендарвес.
   Здесь они стояли вместе.
   Здесь они сражались вместе.
   Здесь они погибли вместе.
   Здесь они все еще стоят.
   Вместе.
   Дано в этот день моей рукой,
   Дэффид Ридвин Сол Пендарвес,
   Император Дэффид IV.
   Дайма фи'н сефилл.
  
  

КРАТКАЯ ТЕХНИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ БОЛО

  
   По книге "Боло, по их словам".
   Автор - профессор Феликс Гермес, доктор философии,
   Институт Ломера, кафедра военной истории,
   Издательство Нью-Рипаблик Юниверсити Пресс
   (C) 4029 г.
  
   Роль Боло как защитников и хранителей человечества после конфликта людей и мелкониан, конечно же, известна всем гражданам Новой республики. Однако за время "Долгой Ночи" было утрачено так много знаний - как исторических, так и технологических, - что более ранняя история Боло в лучшем случае фрагментарна. Многим из того, что мы знаем, мы обязаны неустанной деятельности института Ломера и его основателя, однако в отчетах института много путаницы. В качестве лишь одного примера, Боло DAK, спаситель новофранцузских и баварских колонистов на Новой Европе, идентифицирован как Марк XVI, хотя, судя по продемонстрированным возможностям, на самом деле он должен был быть, по меньшей мере, Марк XXV. Такая путаница, без сомнения, неизбежна, учитывая уничтожение стольких первоисточников и фрагментарные свидетельства, на которые был вынужден полагаться институт.
   Собрать материал для этой монографии, которая подтверждает многое из первоначальной работы института, исправляет некоторые неизбежные ошибки в хронологии, а также открывает новые горизонты, стало возможным только благодаря щедрой помощи Дженни (Боло XXXIII/D-1005-JNE), старшей из оставшихся в живых Боло, назначенной в сектор Артуа старого Конкордиата. Дженни, защитница нашего собственного столичного мира Централ в течение Долгой Ночи, любезно предоставила автору материалы своей технической поддержки и исторические воспоминания, которые он хотел бы использовать, чтобы выразить ей свою искреннюю благодарность.
   Эта монография не является последним словом в отношении Боло. Объем памяти даже Марк XXXIII ограничен, а подразделения, построенные во время Последней войны, не получили исчерпывающих исторических баз данных более ранних марок. Исследования продолжаются по всей сфере старого Конкордиата, и автор не сомневается, что будущие ученые заполнят многие зияющие дыры, которые остаются в нашем понимании огромного долга человечества перед творениями, которые так щедро отплатили своим создателям.
  

* * *

   Боло Дженерал Моторс Марк I, модель B, был не более чем модернизацией основных боевых танков Абрамс/Леопард/Челленджер/Леклерк/T-80 эпохи последних лет советско-американской холодной войны. (В то время, когда был утвержден первый Боло, GM решила никогда не присваивать наименования "Модель А" или "Модель Т", на том основании, что Форд Мотор навсегда зарезервировала эти обозначения.) Оснащенный скорострельным орудием главного калибра, способным пробивать новейшую композитную броню типа "Чобхэм" практически на любой дистанции боя, и экипажем из четырех человек, Марк I был, по сути, обычным, хотя и очень тяжелым (150 метрических тонн) и быстрым (скорость на дороге 80 км/ч) танком, прямым потомком машин Первой мировой войны - через Рено, PzKpf IV, T-34, Шерман, Пантеру, Тигр, Паттон, T-54, M-60, Чифтен, Т-72 и Абрамс.
   Классической задачей при проектировании танков всегда было достижение наилучшего баланса между тремя важнейшими параметрами: вооружением, защитой и мобильностью. Первые два последовательно увеличивали массу, в то время как третья снижалась по мере роста массы, и, возможно, самым большим достижением Боло Марк I было то, что, как и у Абрамса до него, ему удалось добиться прироста по всем трем параметрам. Те же параметры продолжали применяться на протяжении всего периода разработки Боло, и к ним был добавлен четвертый - возможность ведения электронной (а позже и психотронной) войны. Как и в предыдущих поколениях боевых бронированных машин, конкуренция этих требований приводила к общему увеличению массы и габаритов. С принятием на вооружение первого "Хеллбора" в Марк XIV конструкторы Боло фактически начали размещать эквивалент основного вооружения "капитальных звездных кораблей" того поколения - и броню, предназначенную для противостояния им, - в том, что больше нельзя было считать просто "танками". Боло стал важнейшей стратегической системой планет человечества, и тенденция к созданию все более тяжелых и смертоносных боевых машин не только продолжалась, но и ускорялась. Марк XVIII был крупнее большинства земных линкоров до-дредноутной постройки; при весе в 32 000 тонн последний Марк XXXIII был, в буквальном смысле, тяжелее всех, кроме последних поколений докосмических линкоров военно-космического флота.
   Отчасти из-за постоянного стремления увеличить габариты и массу по мере того, как последующие модели оснащались усиленным вооружением и броней, разработка Боло была отмечена периодическими сдвигами в акцентах между тем, что можно было бы назвать "стандартным Боло", "тяжелым Боло" и различными специализированными вариантами.
   "Стандартные Боло", воплощением которых являются Марк I, Марк II, Марк V и т.д., можно считать прямыми концептуальными потомками "основного боевого танка двадцатого века": машины, конструкция которых была оптимизирована для ведения огня прямой наводкой (атаки) и борьбы против вражеских танков. Стандартные конструкции Боло, как правило, характеризуются ограниченной возможностью ведения огня непрямой наводкой, основным вооружением, сосредоточенным на одном орудии прямой наводки предельно возможной разрушительной силы (обычно башня устанавливается высоко в машине для увеличения дальности стрельбы), вспомогательной боковой батареей (знаменитые "непрерывные репитеры"), способной поражать легкие бронетранспортеры или легкие мишени, и максимально тяжелой броней. По мере появления дополнительных угроз в боевой обстановке устанавливались добавочные средства активной и пассивной защиты (обычно объединяемые под названием "броня" при распределении массы на этапе проектирования, хотя многие из них на самом деле по своей природе были электронными), но стандартный Боло формирует единый, четко узнаваемый дизайн, который виден на примере Боло Марк XXXII.
   Первым "тяжелым боло" был Марк III, который в то время удачно классифицировался как "мобильная база огневой поддержки". В то время как любая тяжелая конструкция Боло была бесспорно эффективна в режиме штурма, они, как правило, были медленнее "стандартных" моделей и, вероятно, жертвовали некоторыми из своих бронебойных возможностей в пользу непрямой огневой поддержки. (Решение снизить огневую мощь бронебойных средств в пользу других возможностей часто было особенно трудным для разработчиков, поскольку только Боло мог реально надеяться остановить другого Боло или его вражеский аналог.) Хотя Марк III был на 30 процентов крупнее Марк II, его противотанковое вооружение было идентичным Марк II; возросший тоннаж был обусловлен в первую очередь еще более толстой броней, улучшенной противовоздушной и противоракетной обороной и возможностями огневой поддержки артиллерийской бригады современного поколения. Фактически, Марк III для своего времени был эквивалентом более поздних континентальных и планетных "осадных единиц" Боло: громоздкая, чрезвычайно мощная система поддержки, которую мог остановить только другой Боло, но не штурмовая система сама по себе.
   На протяжении всего развития Боло существовала явная тенденция чередовать стандартные и тяжелые конструкции в последующих марках, хотя явно преобладали стандартные. Вероятно, это объяснялось тем, что эта конструкция могла, в крайнем случае, выполнять большинство функций тяжелого варианта, но последний был менее приспособлен для быстрой и дальнобойной мобильной тактики, которую мог реализовать стандартный дизайн. Более того, огромные размеры и масса Боло (по крайней мере, до появления специальных бронированных транспортных средств Марк XIX, пригодных для использования в полевых условиях) создавали проблемы с развертыванием, особенно в штурмовой роли, что привело к серьезным усилиям по снижению размера и массы. В разные периоды истории Боло стандартные и тяжелые модели появлялись одновременно, как взаимодополняющие подразделения бронетанковых войск, но почти всегда следующее поколение возвращалось к концепции стандартного дизайна.
   Наряду со стандартными и тяжелыми Боло иногда выпускались специальные модели, такие как "легкий Боло" Марк XVI Ретиарий и "Боло заслона" Марк XXVII Инвиктус. Однако гораздо чаще специальные модели появлялись в стандартной или тяжелой комплектации. Разработчики Боло всегда стремились найти варианты, оптимизированные для выполнения конкретных тактических или вспомогательных функций, хотя сама стоимость любого Боло была достаточно высокой для того, чтобы специализированные типы, как правило, составляли явное меньшинство в общей группе Боло. Экстремальные примеры специализированных можно увидеть на моделях Марк XV/L и Марк XXI/I. XV/L был едва ли не вдвое меньше XV/K и лишен всего обычного основного вооружения в пользу мощных средств РЭБ и, по сути, представлял собой чисто электронную платформу с резервными возможностями в качестве системы противовоздушной/противоракетной обороны района. С другой стороны, Марк XXI/I был самым маленьким из когда-либо созданных Боло с автономным управлением: очень легко вооруженный Боло-невидимка, разработанный как передовая разведывательная машина и бронированный транспорт для небольших элитных групп спецназа.
   На самом деле Боло не изменили фундаментальной истины о том, что выживание человечества, как в лучшую, так и в худшую сторону, зависит от его оружейных технологий. Что изменилось, так это тот факт, что, согласно Боло, человечество в некотором смысле разработало систему вооружений, которая была лучше, чем само человечество. Лучше в ведении войн, лучше в уничтожении врагов (включая, в разное время, врагов человечества как вида), лучше в защите своих создателей и, возможно, лучше в соответствии с идеалами, которые исповедует человечество. Как бы то ни было, не подлежит сомнению тот факт, что развитие человеческого потенциала в период после окончания периода Конкордиата было тесно вплетено в Боло.
   Боло Марк I, Марк II и Марк III не привели к Безумным годам двадцать первого века, когда рухнула старая система национальных государств Терры, и не стали причиной Третьей мировой войны. Они сделали и Безумные годы, и войну еще более разрушительными в тактическом смысле, чем те могли бы быть в противном случае, но, как ни странно, помогли свести к минимуму стратегические разрушения (например, Марк III, развернутый для защиты Свободного города-государства Детройт в 2032 году, перехватил и уничтожил все МБР и крылатые ракеты, запущенные по городу). Возможно, более важным было то, что существование единственного Боло Марк II позволило майору Тимоти Джексону и Ренаде Баннер восстановить безопасность и демократическое правление в анклаве Прометей на территории, которая в 2082 году называлась Соединенными Штатами Америки, тем самым заложив основы, которые в конечном итоге стали правительством Конкордиата на Земле.
   По мере того как Конкордиат расширялся до звезд, и особенно после создания первого, примитивного сверхсветового гипершунтирующего генератора в 2221 году, Боло стали одновременно авангардом человечества и его последней линией обороны. В течение тысячи лет сменявшие друг друга поколения Боло сражались с врагами человечества, защищали его планеты и мстили за его поражения. Полностью автономные и самоуправляющиеся Боло XXIV и последующих поколений были настоящими рыцарями человечества без страха и упрека, и когда в тридцать пятом веке, после более чем двухсотлетней войны с Мелконианской империей, Конкордиат, наконец, распался на неоварварские государства-преемники, это была горстка древних, все еще преданных своему делу выживших из последней бригады Динохром, которые защищали и лелеяли изолированные группы выживших людей в течение последующей Долгой Ночи. Большая часть боевой истории Боло была утрачена, но те ее части, которые сохранились, являются частью самых славных - и трагических - записей человечества и его трудов. Боло могут потерпеть неудачу. Они могут погибнуть и быть уничтоженными. Но они не сдались и никогда не сдавались.
  

Краткий исторический обзор конструкций Боло

  
   БОЛО Марк I (2000): 
   Боло Марк I был обновлением современной технологии танка Абрамс начала XXI века, вооруженным одной башенной пушкой (150 мм; начальная скорость 1722 м/с), способной пробивать броню любой существующей машины (включая ее собственную) снарядами ПКРУ (подкалиберными, оребренными для стабилизации в полете, удлиненными). Марк I оснащался установками "гатлинг" точечной защиты/противопехотного назначения во вспомогательной башне, встроенным радаром и компьютеризованными системами управления огнем, требовал обычного экипажа из четырех человек и использовал пару высокоэффективных турбин, работающих на ископаемом топливе. Боевой радиус составлял 1000 километров при боевой массе 150 тонн. Максимальная скорость составляла около 80 км/ч (по шоссе). Марк I был довольно быстро заменен в производстве на Марк II под давлением новой гонки вооружений, которая оказала давление на исследования и разработки, поскольку традиционный мировой порядок скатывался к общему краху.
  
   БОЛО Марк II (2015): 
   Марк II был обновленным Марк I, со значительно улучшенными бортовыми компьютерами и тем же основным вооружением, но с первым легким боковым непрерывным репитером (четыре рейлгана в двух двухорудийных батареях). Оснащен системой Гатлинга и противоракетной точечной защитой. Впервые нес броню из дюрахрома (10 миллиметров), способную отражать снаряды любого оружия, за исключением собственных снарядов ПКРУ Боло. Электроника была разработана таким образом, чтобы один член экипажа мог обрабатывать данные и управлять всей системой, а масса увеличилась до 194 метрических тонн. Силовая установка Марк II, работающая на ископаемом топливе, приводила в действие электрогенераторы, а не напрямую трансмиссию, и танк имел ограниченный (12-часовой) резервный источник питания на ионных аккумуляторах. Марк II также мог работать на электроэнергии от вторичного источника (например, от местного гражданского генератора) для поддержания долговременной готовности в зоне обороны. Максимальная скорость составляла примерно от 80 км/ч (по дороге) до 30 км/ч (по пересеченной местности). Марк II был последним Боло, у которого было только два протектора; все более поздние модели были спроектированы с протекторами "широкой колеи", то есть с несколькими гусеничными системами по всей ширине транспортного средства, чтобы снизить давление на грунт до минимально возможного значения.
  
   БОЛО Марк III (2018): 
   Почти современник Марк II, Марк III на самом деле был спроектирован как "тяжелый" (300 метрических тонн) танк сопровождения. Единственное 150-мм основное орудие Марк III (которое не было установлено в башне и имело угол поворота всего 20 градусов) было усилено 8-пушечной батареей непрерывных репитеров, мощной системой непрямой огневой поддержки (четыре 155-мм гаубицы и легкий ракетный комплекс вертикального запуска) и модернизированным противоракетным вооружением. В отличие от Марк II, Марк III имел только одну энергостанцию, работающую на ископаемом топливе, исключительно для резервного использования; питание обычно осуществлялось от мощных ионных аккумуляторов, и Марк III был первым Боло, изначально спроектированным с использованием пленочной солнечной подзарядки. Машина также имела чуть более совершенный набор сенсоров и более толстый корпус из дюрахрома (20 миллиметров), который можно было пробить с близкого расстояния (250 метров и менее) при попадании под прямым углом 140-мм или 150-мм снарядом ПКРУ; в остальном она была практически неуязвима ни для чего, кроме контактного ядерного взрыва. Марк III был рассчитан на экипаж из двух человек, при этом второй член экипажа выполнял функции специалиста по электронике (РЭБ, датчики и т.д.), но в крайнем случае им мог управлять один опытный оператор. Этот последний созданный до упадка Боло стал первым Боло с несколькими системами протекторов - внутренней и внешней - с независимой трансмиссией для внутренней пары, но максимальная скорость упала до 50 км/ч (по дороге) и 25 км/ч (по пересеченной местности).
  
   БОЛО Марк IV (2116): 
   Первый Боло после упадка продолжил дело Марк II. Марк IV имел значительно улучшенный набор датчиков и нес основное вооружение из одного 165-мм рейлгана, поддерживаемого шестью 20-мм рейлганами в качестве непрерывных репитеров. Марк IV был первым Боло, который использовал для точечной обороны энергетическое оружие (лазерные кластеры) в дополнение к метательному оружию и был оснащен семьюдесятью пятью ракетными отсеками с системой вертикального запуска в кормовой части, способными оказывать огневую поддержку непрямого действия или служить зенитно-ракетными кластерами, но без бортовой перезарядки. Приводился в движение как Марк III, но с улучшенной солнечной пленкой. (Больше не было необходимости останавливаться и разворачивать целые акры пленки; Марк IV мог подзаряжаться на ходу при среднем дневном свете.) Дюрахромовый корпус Марк IV был толще (30 миллиметров), но масса модели B снизилась до 210 тонн, а максимальная скорость составляла 60 км/ч (по шоссе) и 30 км/ч (по пересеченной местности). Однако модернизация ракетной нагрузки и сенсоров продолжала увеличивать тоннаж следующих друг за другом моделей; к концу своего активного срока службы Марк IV все же нес на борту перезаряжаемые ракеты, а его масса возросла до более чем 340 тонн, в то время как максимальная скорость на дороге упала до 40 км/ч, при этом проходимость по пересеченной местности была очень ограниченной. (Например, Марк IV, модель H, мог преодолевать практически любые препятствия, но его подвеска и силовой агрегат не позволяли преодолевать пересеченную местность на приемлемой скорости.)
  
   БОЛО Марк V (2160): 
   Первый представитель семейства специализированных Боло с примерно сопоставимой бортовой компьютерной поддержкой, но с другим вооружением и функциями. Марк V был первым так называемым "глубоководным" - то есть ему больше не требовалась поддержка мостов, поскольку он был разработан для преодоления водных преград (включая озера и даже небольшие моря) путем погружения в воду и движения по дну - и эта возможность стала стандартной для всех последующих марок Боло. Потребности в электроэнергии продолжали расти, превысив уровни, которые могла удовлетворить даже технология ионных аккумуляторов, и Марк V стал первым Боло, использующим бортовую ядерную энергетическую установку. Растущие размеры и вес более поздних моделей Марк IV привели к попыткам разнообразить конструкцию следующих за ним марок, и Марк V стал "танком общего назначения", оснащенным крупнокалиберным рейлганом (190 мм) в качестве основного вооружения, поддерживаемого двумя боковыми батареями из шести 60-мм непрерывных репитеров в стиле "гатлингов", использующих снаряды из обедненного урана, с более легкими "гатлингами" и лазерными кластерами для точечной обороны. Противопехотная функция лазерных орудий была ограниченной, и в Марк V также впервые использовались многозарядные противопехотные кластеры с флетчеттами, которые стали стандартными для всех последующих моделей Боло. Численность ракет была сильно уменьшена и ограничена ЗРК в рамках стремления снизить массу. Экипаж Марк V состоял из одного человека, боевая масса составляла около 198 тонн, а максимальная скорость - от 50 км/ч (по пересеченной местности) до 80 км/ч (по бездорожью).
  
   БОЛО Марк VI (2162): 
   Марк VI был прямым продолжателем концепции "мобильной огневой базы" Марк III. Он имел ту же силовую установку и компьютерную поддержку, что и Марк V, но его "главной батареей" была ракетная нагрузка, которая была сконфигурирована для обеспечения максимальной гибкости. Отсутствовало основное вооружение из рельсотронов, но 60-мм бесконечные репитеры были модернизированы до семи орудий на борт, а также была установлена более тяжелая батарея точечной обороны, предназначенная для прикрытия других дружественных подразделений и защиты самого Боло при работе в режиме контрбатарейной борьбы. Экипаж из одного человека; масса 238 тонн; скорость, примерно сравнимая с Марк V.
  
   БОЛО Марк VII (2163): 
   Марк VII был "тяжелым" Боло, появление которого привело к первому использованию - хотя и неофициальному - термина "осадная единица". Он имел ту же электронику, что и Марк V и VI, но его основным вооружением для стрельбы прямой наводкой был один 200-мм рейлган, подкрепленный четырнадцатью более легкими 75-мм непрерывными репитерами. Большая ракетная нагрузка Марк VII была нацелена в основном на бомбардировку, но она была в равной степени способна использоваться как ЗРК в качестве средства обороны местности. Эта машина имела очень тяжелый многослойный дюрахромовый боевой корпус (120 миллиметров) и требовала экипажа из двух человек, а не из одного человека, как у Марк V и VI, однако в VII/B второй член экипажа служил исключительно для управления огневым вооружением непрямой наводки. В более поздних моделях вторая позиция занималась специальными функциями противовоздушной обороны/перехвата ракет. Вес модели B составлял приблизительно 348 тонн, максимальная скорость на дороге составляла 40 км/ч, а на пересеченной местности - 30 км/ч. (Марк VII никогда не был очень быстрым, но из-за его огромной массы большинство объектов на местности, как правило, сминались при столкновении, и это не замедляло его так сильно.)
  
   БОЛО Марк VIII (2209): 
   Марк VIII был "главным боевым" (или "стандартным") Боло следующего поколения. Основным вооружением оставался рейлган, хотя начальная скорость снаряда еще больше возросла, а его калибр немного снизился (до 170 мм), но этот Боло ознаменовал первое появление непрерывных репитеров с энергетическим оружием (лазерами). (Ко времени Марк VIII вспомогательную батарею любого Боло стали называть "непрерывными репитерами", независимо от того, стреляли они настоящими снарядами или нет.) Хотя новые лазерные непрерывные репитеры были на самом деле немного менее эффективны, чем рейлганы последнего поколения, с точки зрения передачи энергии на попадание, масса оружия снизилась, и это изменение означало, что емкость погреба для дополнительной батареи больше не была конструктивным фактором. Ракетные возможности были ограничены ролью ЗРК и средств точечной обороны, но в качестве компенсации Марк VIII получил четыре 150-мм скорострельные гаубицы, установленные на корпусе. Марк VIII/B работал на ядерном топливе, с возможностью резервного заряда от солнечной энергии, экипажем из одного человека и весом около 225 тонн. Усовершенствованная силовая установка и подвеска позволяли поддерживать постоянную скорость на дороге в 65 км/ч и "спринтерскую" скорость на коротких дистанциях до 85 км/ч, но маневренность на высокой скорости оставляла желать лучшего.
  
   БОЛО Марк IX (2209): 
   Марк IX был "осадным" подразделением следующего поколения, представленным одновременно с Марк VIII в качестве сопутствующей машины. Основная батарея рейлганов была заменена на дополнительные ракеты и четыре высокоточные 180-мм гаубицы в двух спаренных башнях, расположенных вплотную друг к другу. Дальнейшие усовершенствования в электронике позволили Марк IX, в отличие от Марк VII, иметь экипаж из одного человека. Масса машины составляла около 400 тонн, а максимальная скорость на дороге для IX/B составляла 57 км/ч.
  
   БОЛО Марк X (2235): 
   На Марк X впервые появилось основное энергетическое вооружение (лазерная пушка). Как и в случае с лазерными непрерывными репитерами Марк VIII и IX, новая система была менее разрушительной, чем та, которую она заменила, в расчете на одно попадание, но для нее не требовалось места в погребе. Марк X был оснащен ядерной силовой установкой и лазерными репитерами, а примерно 1/3 противоракетного и противопехотного оружия типа "гатлинг" Марк IX были заменены стреляющими флетчеттами многоствольными рейлганами в отдельных корпусах. Марк X нес только ракеты самообороны и не имел оружия неприцельного огня с высокой траекторией полета и требовал экипажа из одного человека. Более поздние модели этой марки обладали достаточными компьютерными возможностями и гибкостью, чтобы начать использовать предварительно загруженные компьютерные планы сражений, требующие вмешательства человека только в тех случаях, когда непредвиденные тактические ситуации выходили за рамки параметров плана сражения. Боевая масса Марк X модели B, составляла 350 тонн, а максимальная скорость на дороге - 70 км/ч.
  
   БОЛО Марк XI (2235): 
   Марк XI, по сути, был запасным вариантом, предназначенным для исключения возможности того, что основное лазерное вооружение Марк X может оказаться непрактичным в эксплуатации. Основным вооружением был один 18-сантиметровый рейлган, стрелявший удлиненными снарядами с обедненным ураном, которые использовались в качестве бронебойных средств, и широким спектром кассетных, зажигательных, химических и воздушно-топливных снарядов по небронированным целям. В остальном Марк XI был идентичен Марк X. Эта машина оставалась в строю дольше, чем можно было бы ожидать, поскольку способность ее основного орудия стрелять снарядами оказалась чрезвычайно популярной среди тактиков.
  
   БОЛО Марк XII (2240): 
   Это была первая настоящая "континентальная осадная единица", предназначенная для ведения стратегического огня непрямой наводкой, оснащенная ячейками вертикального запуска ракет, способных достигать межконтинентальной дальности. Марк XII мог наносить точечные удары и поражать орбитальные цели сверхскоростными ракетами класса "земля-космос". Основное противотанковое вооружение отсутствовало, но Марк XII был оснащен чрезвычайно мощными средствами противовоздушной и противоракетной обороны (по сути, это была система зональной обороны, а также бомбардировочное подразделение). Машина обычно комплектовалась боекомплектом Марк XII, из которого было удалено все наступательное вооружение, чтобы обеспечить место в погребе для многократной загрузки ракетных ячеек. Хотя экипаж Марк XII по-прежнему включал одного человека, танк был разработан в первую очередь для использования с компьютерными боевыми планами. Масса составляла 500 тонн, скорость движения по шоссе - 50 км/ч.
  
   БОЛО Марк XIII (2247): 
   Марк XIII был, по сути, Марк XII с восстановленным основным противотанковым вооружением. Несмотря на то, что основное орудие занимало почти 25% от общего объема погреба Марк XIII, его бомбардировочные возможности даже немного превышали аналогичные возможности Марк XII при минимальном увеличении общего веса. Это стало возможным в значительной степени благодаря усовершенствованиям в ядерной технологии (что позволило установить силовую установку меньших размеров) и первому использованию внутреннего боевого корпуса из кремнистой стали под гораздо более тонкой оболочкой из дюрахрома. Вес Марк XIII/B в 565 тонн оставался практически неизменным во всех моделях марки. Для XIII/B скорость на дорогах составляла 50 км/ч, а в моделях последних серий она увеличилась до 75 км/ч по мере улучшения подвески и трансмиссии.
  
   БОЛО Марк XIV (2307): 
   Марк XIV заменил никогда не приносившую полного удовлетворения лазерную "основную пушку" более ранних марок на гораздо более разрушительную плазменную пушку "Хеллбор". Это 25-сантиметровое орудие, первоначально разработанное для основных батарей линейных крейсеров класса Мадьяр военно-космического флота Конкордиата, имело ударную мощность в полмегатонны в секунду и, в отличие от более ранней лазерной пушки Боло, было заметно лучше любого кинетического оружия эквивалентной массы. В остальном, Марк XIV был "стандартным" возвращением к универсальному дизайну, что стало возможным благодаря достижениям в технологии магнитных бутылей (которые в конечном итоге сделали термоядерную энергию практичной альтернативой ядерному реактору в конструкции Боло) и более легкой системе стрельбы неприцельным огнем. Средств противоракетной обороны теперь было достаточно, чтобы сделать стратегические бомбардировки непрактичными, поэтому огонь неприцельной дальностью был ограничен тактическими целями и применением на локальном театре военных действий. Это позволило использовать ракеты меньшего размера, что, в свою очередь, увеличило емкость погреба без снижения массы. Несмотря на это, Марк XIV/B был на 28 процентов тяжелее, чем Марк XIII/K, который он заменил, хотя дальнейшие усовершенствования силовой установки и подвески предотвратили потерю маневренности или проходимости по пересеченной местности. Постепенное усовершенствование датчиков и систем управления огнем позволило этой модели оставаться на передовой в течение примерно 90 лет. В тактическом плане основное внимание теперь уделялось заранее подготовленным компьютерным планам ведения боя, но для реагирования на непредвиденные угрозы обычно использовался экипаж из одного человека. Масса Марк XIV/B составляла 728 тонн (в моделях последних серий она возросла до 900 тонн), а скорость на дороге в течение всего срока службы моделей колебалась от 60 до 75 км/ч.
  
   БОЛО Марк XV/B-M (Ресартус) (2396): 
   Марк XV, совершивший качественный скачок в технологии Боло, был знаменосцем Конкордиата во время величайшей волны межзвездной экспансии человечества. Очень немногие нечеловеческие виды, встреченные в этот период, могли сравниться с возможностями Марк XV, но ни один не мог превзойти их. Это был первый Боло, для которого не требовался член экипажа-человек на борту, благодаря достижениям в кибернетике и защищенным каналам связи (впервые появилась возможность подпространственной связи малой дальности), что позволило проводить все более сложное компьютерное планирование перед боем в сочетании с дистанционным управлением человеком для устранения непредвиденных проблем. Основным вооружением был один 25-сантиметровый "Хеллбор" прямой наводки, поддерживаемый кассетными лазерными репитерами "гатлинг" (всего четырнадцать в модели В) и четырьмя 20-сантиметровыми гаубицами в отдельных вспомогательных башнях. 25-сантиметровый "Хеллбор" был неспособен поражать орбитальные цели с планет, имеющих атмосферу, из-за еще не решенных проблем с ослаблением и рассеиванием плазменного заряда в "упаковке" оружия, но на самих планетах было всего несколько целей, с которыми он не мог справиться. Возможности Марк XV по тактическим и локальным бомбардировкам были примерно такими же, как и у Марк XIV, но у Марк XV не было возможностей для стратегических бомбардировок. Каждая из шести гусеничных систем Марк XV имела независимую силовую установку, а на машине были установлены как первичные, так и вторичные термоядерные установки. Для защиты от боевых повреждений кибернетика была распределена между двумя полностью независимыми командными центрами, а от дюрахрома полностью отказались в пользу гораздо более прочного боевого корпуса из кремнистой стали. В ранних моделях этой марки в последний раз использовалась антикинетическая реактивная броня. Для работы с непревзойденным боевым весом (1500 тонн у модели B, более 3000 тонн у модели M) потребовались значительные усовершенствования подвески, но скорость на дороге оставалась неизменной на уровне примерно 65 км/ч (при возможности кратковременного "спринта" более 80 км/ч) в течение всего срока службы этой марки, хотя "облегченный" Марк XV, модель L, платформа РЭБ, весом всего в 1100 тонн был на 37 процентов быстрее. Скорость движения по пересеченной местности была эквивалентна скорости движения по дороге, за исключением очень пересеченной местности. У этой марки была очень долгая и стабильная эволюционная история (главным образом потому, что Конкордиат не сталкивался ни с чем, с чем не смог бы справиться Марк XV).
  
   БОЛО Марк XV/R (Ужасный) (2626): 
   Модель R стала окончательным вариантом модели Марк XV. Основное вооружение было модернизировано до одного 50-сантиметрового "Хеллбора" (который, в отличие от оружия более ранних моделей, мог поражать космические корабли на низкой орбите даже из атмосферы планеты), а на стальной боевой корпус модели R были нанесены абляционные броневые накладки в свете усиления энергетического вооружения пехоты и легких транспортных средств. В предыдущей модели Q были значительно улучшены возможности РЭБ и впервые появилась эвристическая кибернетика, предназначенная для непрерывного анализа предварительно загруженных боевых планов в соответствии с реальными боевыми условиями, чтобы предложить улучшения для своего удаленного командира-человека. Получив специальное разрешение от человека перед боем, Марк XV/Q и XV/R могли изменять свои боевые планы на ходу без участия человека. Хотя последние модели Марк XV и не управлялись самостоятельно, они очень хорошо имитировали такую военную машину. Масса танка резко возросла - Марк XV/R достиг 5000 тонн, но максимальная скорость на дороге оставалась практически неизменной на уровне 65-70 км/ч, несмотря на увеличение массы.
  
   БОЛО Марк XVI (Ретиарий) (2650): 
   Увеличение размеров Марк XV привело к новой попытке создания специализированного дизайна, и Марк XVI стал, по сути, "легким" Марк XV. Основное вооружение оставалось 50-сантиметровым "Хеллбором", но количество батарей непрерывных репитеров было сокращено до восьми единиц, а гаубичное вооружение было исключено. В качестве частичной компенсации Марк XVI заменил свои лазерные непрерывные репитеры на ионно-разрядные излучатели, обладающие гораздо большей способностью пробивать абляционную броню, и получил батарею из шести заряжаемых с казенной части 20-см минометов малой дальности, чтобы усилить свои противопехотные комплексы. Полностью абляционный внешний корпус заменил корпуса предыдущих моделей, а кибернетика была эквивалентна таковой у Марк XV/R. Масса снизилась до 3600 тонн, а скорость на дороге возросла до 90 км/ч, при этом были возможны короткие "спринты" до 100 км/ч. Марк XVI сформировал "легкие полки" первоначальной бригады Динохром.
  
   Боло Марк XVII (Неумолимый) (2650): 
   Представленный одновременно с Марк XVI, Марк XVII был "тяжелой" версией той же базовой системы вооружения. Основное вооружение было модернизировано с 50-сантиметрового "Хеллбора" до 60-сантиметрового орудия, а количество непрерывных репитеров с ионными зарядами было увеличено до пятнадцати (по шесть в каждой из двух боковых батарей и фронтальная батарея из трех орудий в гласисе). Минометы Марк XVI были заменены шестью 25-сантиметровыми гаубицами и усиленным ракетным вооружением. Вес увеличился до 6500 тонн, а максимальная скорость на дороге снизилась до 75 км/ч. Танки Марк XVII входили в состав "тяжелых полков" первоначальной бригады Динохром.
  
   БОЛО Марк XVIII (Гладиус) (2672):
   Хотя Марк XVI был более маневренным и простым в использовании, чем Марк XVII, он оказался менее популярным в бою, чем его предшественник, из-за своей меньшей наступательной мощи. Модель Марк XVIII в относительно короткие сроки заменила XVI и XVII модели в качестве нового "стандартного" Боло в попытке объединить лучшие черты обоих своих непосредственных предшественников. Как обычно, новая машина увеличилась в размерах и массе (последняя модель Марк XVIII весила около 10 000 тонн), и переброска ее из космоса на землю стала проблемой. Основным вооружением был 60-сантиметровый "Хеллбор" Марк XVII, но количество непрерывных репитеров было сокращено до двенадцати после удаления носовой батареи (которая, как было установлено, нарушала структурную целостность пластины гласиса). У Марк XVIII был "многослойный" корпус: внешний абляционный слой, затем тонкий слой из дюраллоя раннего поколения и, наконец, основной боевой корпус из кремнистой стали. На Марк XVIII также была установлена третья термоядерная установка, которая, наряду с дополнительными улучшениями в управлении огнем, технологией удерживания плазмы и мощности оружия, позволила "Хеллбору" поражать космические аппараты даже на средней орбите. Танки Марк XVIII вошли в состав первых полков "общего назначения" бригады Динохром и в последующих моделях оставались первоклассной техникой Конкордиата на протяжении более ста лет. Максимальная скорость на дороге упала до 70 км/ч, а максимальная "спринтерская" скорость упала всего до 80 км/ч, но, за исключением сильно пересеченной местности, Марк XVIII был таким же быстрым на пересеченной местности, как и на дороге. (Конечно, для таких больших и тяжелых транспортных средств, как Боло, "дороги" уже давно стали относительным понятием.)
  
   БОЛО Марк XIX (Непримиримый) (2790): 
   Первоначально Конкордиат предполагал, что Марк XIX будет оставаться первоклассным оборудованием как минимум столько же времени, сколько и Марк XVIII, поскольку он стал первым по-настоящему качественным улучшением по сравнению со старым Марк XV. Марк XVI, XVII и XVIII были, по сути, вооруженными и бронированными до зубов Марк XV; Марк XIX был первым Боло, на котором в качестве первой линии защиты от метательного оружия был установлен монопроницаемый антикинетический боевой щит, а также возможность преобразования процентной доли большинства типов энергии враждебного огня в полезную силу. Кроме того, Марк XIX был принят на вооружение в сопровождении нового специализированного транспорта военно-космического флота: легкого судна размером с крейсер, спаренного с парой Марк XIX и способного совершать посадки практически на любой местности (за исключением болот или по-настоящему крутых гор). Транспортные модули были значительно улучшены по сравнению со старыми независимыми штурмовыми модулями, что значительно упростило проблемы с развертыванием, с которыми сталкивались Марк XVII и XVIII. Усовершенствованные поколения модулей оставались на вооружении еще почти четыре столетия, особенно для батальонных и более крупных атак. Основное вооружение осталось 60-сантиметровым "Хеллбором", но дополнительное вооружение было модернизировано до шестнадцати непрерывных репитеров с ионными зарядами, подкрепленных 35-мм пушками Гатлинга/рейлганами. Гаубичное вооружение было вновь заменено восемью 30-сантиметровыми минометами с казнозарядом, а абляционный внешний корпус был дополнен керамической плиткой со сбросом плазмы. Масса взлетела до 13 000 тонн, но скорость на дороге выросла до 90 км/ч, а "спринтерская" скорость превысила 120 км/ч.
  
   БОЛО Марк XX/B (Потрясающий) (2796): 
   Жизнь Марк XIX оказалась короче, чем кто-либо ожидал, в первую очередь потому, что никто не ожидал психотронного прорыва. (Или, возможно, было бы точнее сказать, что никто не ожидал, что верховное командование примет психотронную технологию так быстро, как это произошло). Марк XX был первым по-настоящему самоуправляемым (и обладающим самосознанием) Боло. Оборонительные возможности остались неизменными по сравнению с Марк XIX, но требования к внутреннему объему психотроники Марк XX вынудили уменьшить основное вооружение, и единственный 50-сантиметровый "Хеллбор" Марк XIX был заменен двумя 30-сантиметровыми орудиями, установленными в одной башне. Кроме того, Марк XX/M (неофициально именуемый "Мосби") был уникальной моделью. Разработанный для самостоятельного развертывания в рейдах по тыловым районам противника, XX/M представлял собой, по сути, переоборудованный корпус Марк XIV. В нем отсутствовала значительная масса "Хеллбора" первого поколения вместе с башней, что освободило достаточный внутренний объем (едва-едва) для установки несколько менее мощной версии психотроники Марк XX. Несмотря на то, что Марк XX обладали самосознанием, они имели относительно простые (и кровожадные) характеры, а полное самосознание было специально ограничено его применением только на поле боя. За исключением строго определенных областей, связанных с ведением боевых действий, программное обеспечение Марк XX подавляло его волю, фактически запрещая ему предпринимать какие-либо действия без прямого приказа назначенного командного состава. Данные о массе и скорости для Марк XIX применимы к Марк XX. Главными противниками Марк XX были тяжеловесы Явак из Денга, но даже Явак-A/4 не смог бы выстоять против Боло Марк XX без численного превосходства как минимум 3,25 к 1.
  
   БОЛО Марк XXI (Ужасный) (2869): 
   После введения маркировки XX была принята номенклатурная политика, в соответствии с которой новые номера марок должны были выпускаться только для отражения существенного увеличения психотронных возможностей. (Новая практика была временно отменена с выпуском серий Марк XXVII - Марк XXIX, но возобновлена с выпуском Марк XXX.) Марк XXI фактически распался на несколько подвариантов, которые при старой системе получили бы свои собственные маркировочные номера, включая еще одну попытку создания "тяжелого" Боло (вес которого превысил 20 000 тонн и который так и не был принят для использования в полевых условиях), а также "стелс-модель" передового развертывания XXI/I. Основная разработка Боло, однако, следовала "стандартному" формату, и Марк XXI/B вернулся к основному вооружению Марк XIX с одним 60-сантиметровым орудием "Хеллбор". Основной прогресс заключался в повышении скорости вычислений компьютеров Боло и улучшении личностных центров в последующих моделях. Хотя Марк XXI все еще был ограничен программным обеспечением, позволяющим контролировать самостоятельные действия вне боя, в бою он был гораздо более эффективным. В это же время в полках бригады Динохром также была внедрена технология СОД (система обмена данными). На практике каждое подразделение полка действовало в бою как единый компонент многоуровневого тактического звена, которое объединяло выводы всех своих Боло для разработки будущих действий.
  
   БОЛО Марк XXII (Громовой) (2890): 
   Марк XXII стал свидетелем дальнейших достижений в области кибернетики и психотроники, а также значительного повышения огневой мощи благодаря новому "супер-Хеллбору", 90-сантиметровому орудию, мощность которого возросла до двух мегатонн в секунду. Дополнительное вооружение соответствовало вооружению Марк XXI. Марк XXII также был первым Боло, на котором был установлен подпространственный коммуникатор межпланетного радиуса действия, и впервые военно-космический флот модифицировал свою кибернетику, позволив психотронике Боло напрямую управлять маневрами и защитными системами бронированного транспортного корабля (теперь беспилотного в бою) для штурмовых операций, что на порядок выше подняло его шансы проникнуть сквозь вражескую оборону. Антикинетический боевой щит Марк XXII показал увеличение эффективности на 36% по сравнению с Марк XXI, а вес всех моделей составлял около 14 000-15 000 тонн при максимальной скорости 80 км/ч и "спринтерской" скорости 120-135 км/ч.
  
   БОЛО Марк XXIII (Непобедимый) (2912): 
   За Марк XXII быстро последовал Марк XXIII, в основном в результате ухудшения отношений между Конкордиатом и гегемонией Кверна. Хотя квернам удалось добиться стратегической внезапности, когда они фактически начали свою атаку, ухудшение отношений между людьми и квернами в период с 2880 по 2918 год привело к тому, что исследования Боло ускорились с головокружительным темпом. Первоначальный Марк XXIII был лишь незначительным улучшением (в плане электроники) Марк XXII, но основное вооружение было удвоено до пары 80-сантиметровых "супер-Хеллборов" в носовой и кормовой башнях, и предусматривался быстрый переход на молекулярную схемотехнику, раннее совершенствование которой предвкушало бюро исследований и разработок. Дополнительное вооружение также было модернизировано - до восемнадцати непрерывных репитеров с ионными зарядами в двух девятиорудийных боковых батареях, а боевой щит нового поколения был дополнен внутренней нейтрализующей защитой критически важных систем. Начало Квернских войн положило конец серьезным психотронным исследованиям, поскольку все усилия были направлены на рационализацию конструкции, чтобы ускорить массовое производство, но ожидаемые молекулярные схемы появилась почти по графику. Хотя новая схемотехника и не применялась повсеместно, она была внедрена в психотронику Марк XXIII в их последних сериях, что значительно увеличило возможности без увеличения требований к объему. У Марк XXIII появилась возможность восстановить функцию "вторичного мозга" без ухудшения базовых возможностей, что сделало его намного более устойчивым к боевым повреждениям. Несмотря на возросшее вооружение, масса Марк XXIII, как и у Марк XXII, колебалась в районе отметки в 15 000 тонн, главным образом из-за ее снижения за счет новой молекулярной схемотехники и перехода на дюраллой более позднего поколения вместо кремнистой стали, что позволило вдвое уменьшить толщину брони при том же уровне защиты. Скорости практически не изменились по сравнению с Марк XXII.
  
   БОЛО Марк XXIV (Известный) (2961): 
   Марк XXIV был первым по-настоящему автономным Боло. Предыдущие Боло были самоуправляемыми на тактическом уровне, но Марк XXIV, со значительно улучшенным центром управления личностью и схемой интеграции идентификаторов, был способен к стратегическому самоуправлению. Впервые Боло начали развивать по-настоящему "человеческий" уровень индивидуальности, хотя психотроника Марк XXIV по-прежнему была окружена сдерживающими мерами предосторожности. Была разрешена гораздо большая степень небоевой автономности, но психотроника машины оставалась сконструированной таким образом, чтобы не позволять ей в полной мере использовать свои собственные возможности вне режима боевых рефлексов. Очевидно, что с появлением этой марки появился стимул к снижению или даже отмене этих мер безопасности, поскольку она доказала свою надежность и гибкость, однако сопротивление продолжалось до тех пор, пока центр Боло не изучил боевой отчет подразделения 0075-NKE на Санта-Крузе в 3025 году. Марк XXIV сохранил дополнительное вооружение Марк XXIII, но вернулся к основному вооружению с одной башней (90-сантиметровый "супер-Хеллбор"). Несмотря на уменьшение основного вооружения, масса снизилась лишь до отметки в 14 000 тонн, а скорость осталась примерно такой же, как у Марк XXII и Марк XXIII.
  
   БОЛО Марк XXV (Колоссальный) (3001):
   После сорока стандартных лет работы с Марк XXIV даже несгибаемые сторонники признали, что многие из запретительных функций программного обеспечения, которые были встроены в каждый Боло, начиная с Марк XX, больше не оправдывали себя. В модели B Марк XXV были удалены наиболее ограничивающие функции, хотя все запреты были отменены практически только в модели D (представленной в 3029 году). Был сохранен основной пакет переопределяющего программирования, чтобы ограничить волю (или даже, в случае с так называемым "червем Омега", уничтожить) Марк XXV, который вышел из строя в результате боевых повреждений или "впал в маразм" из-за плохого технического обслуживания, но большинство ограничений, которые требовали одобрения человека почти для всех решений, не связанных с боевыми действиями, постепенно смягчались в течение всего срока эксплуатации Марк XXV, что привело к значительному повышению эффективности. В будущем вполне могла быть применена практика развертывания полностью независимых от человека бригад Боло, и возможности Марк XXV явно указывали путь к этому. Марк XXV, по сути, дублировал наступательные и оборонительные системы Марк XXIV, однако благодаря дальнейшим усовершенствованиям в области металлургии и термоядерного синтеза масса танка снизилась до 13 000 тонн, а максимальная скорость увеличилась до 95 км/ч, хотя "спринтерская" скорость осталась неизменной.
  
   БОЛО Марк XXVI (Чудовищный) (3113): 
   Марк XXVI был первым Боло, который включал улучшенные "гиперэвристические" функции, основанные на работе майора Марины Ставракас. Вооружение, габариты, масса и скорость практически не изменились по сравнению с Марк XXV, но Марк XXVI был способен в сжатые сроки создавать "обучающую модель". В некотором смысле это почти приравнивалось к предвидению, поскольку Марк XXVI мог прогнозировать изменения в тактических или стратегических действиях противника еще до того, как враг осознавал, что он намерен их изменить. Новые системы также означали, что в сочетании со значительно улучшенной способностью нарушать безопасность вражеских коммуникаций Марк XXVI мог фактически вторгаться в сеть передачи данных противника, получать доступ к его компьютерам, сканировать их в поисках полезных данных и (в некоторых случаях) даже внедрять свои собственные инструкции в эти компьютеры.
  
   БОЛО от Марк XXVII до Марк XXIX (3185-3190): 
   Марки XXVII ("Непокоренный"), XXVIII ("Триумфатор") и XXIX ("Победоносный") ознаменовали временное возвращение к старой практике присвоения номеров знаков на основе вооружения и функций, а не психотронных технологий. Все три имели по существу идентичную кибернетику, которая была сосредоточена на дальнейших улучшениях их гиперэвристических пакетов, но Марк XXVIII и XXIX также включали в себя полный переход на молекулярные схемы во всем, кроме силовых связей с их энергетическим вооружением. Все три этих Боло использовались в новых независимых бригадах, которые заменили старую полковую структуру первоначальной бригады Динохром, но в некотором смысле эти подразделения ознаменовали возвращение к старому "специализированному" дизайну. Все они оснащались новым 110-сантиметровым "супер-Хеллбором" (2,75 мегатонны в секунду), но Марк XXVII был "легким" и быстрым Боло, со значительно уменьшенным дополнительным вооружением, ограниченной возможностью ведения огня непрямой наводки и значительно улучшенным набором сенсоров, предназначенным для выполнения разведки и роли заслона в независимых бригадах. (Эту функцию выполняли легкие пилотируемые или беспилотные транспортные средства, а старый Марк XXI/I с психотронными усовершенствованиями оставался на вооружении сил специального назначения. Однако новым стратегически самоуправляемым бригадам Боло требовался неотъемлемый разведывательный элемент, который не ограничивался бы соображениями "скрытности" и при необходимости был способен бороться за информацию.)
   Марк XXVIII был "универсалом" из этой тройки марок, с почти таким же вооружением, как у старого Марк XXIV, хотя это вооружение стало еще более смертоносным и эффективным под контролем улучшенной психотроники новых единиц.
   Марк XXIX был откровенно "тяжелым" Боло - более того, он оставался самым тяжелым Боло, когда-либо использовавшимся до появления Марк XXXIII. Он вернулся к спаренному оружию "Хеллборов" Марк XXIII (хотя по-прежнему калибром 110 см) в сочетании со значительно улучшенными возможностями ведения огня непрямой наводки и встроенной функцией материально-технического обеспечения, которую он мог распространить на другие подразделения бригады. (Функция технического обслуживания/ремонта стала стандартной во всех последующих конструкциях Боло.) Отдельные бригады обычно состояли из четырех полков по три батальона по 12 Боло в каждом: один полк Марк XXVII, два полка Марк XXVIII и один полк Марк XIX. Масса этих Боло составляла 11 000 тонн (при максимальной скорости 110 км/ч) для модели Марк XXVII, 15 000 тонн (при максимальной скорости 90 км/ч) для модели Марк XXVIII и 24 000 тонн (при максимальной скорости 75 км/ч) для модели Марк XXIX.
  
   БОЛО Марк ХХХ (Великолепный) (3231): 
   Представленный накануне "Последней войны" человечества и мелкониан, Марк XXX был прямым потомком Марк XXVIII. Использование антигравитационной системы в подвеске и силовой установке Марк XXX позволило значительно снизить ограничения на мобильность, который испытывали предыдущие поколения из-за увеличения массы. В Марк XXX были усовершенствованные гиперэвристические возможности Марк XXVII-XXIX, новый двухслойный боевой щит (который был не только более эффективен против кинетического оружия, но и способен поглощать, по крайней мере, часть мощности практически любого энергетического оружия и перенаправлять ее на использование самим Боло), а также новая модернизированная энергетическая установка холодного термоядерного синтеза. Масса Марк XXX снизилась с 24 000 тонн до 17 000, а нормальная скорость увеличилась до 115 км/ч. На очень короткие промежутки времени Марк XXX мог направлять достаточную мощность на свои антигравитационные системы, чтобы достичь реального свободного полета со скоростью до 500 км/ч, но при этом не мог задействовать свой боевой щит или внутренние нейтрализующие щиты, а также вести огонь из основного вооружения.
  
   БОЛО Марк XXXI (3303): 
   В течение тридцать третьего века галактика со все возрастающей скоростью скатывалась в пучину нарастающего насилия "Последней войны", и Боло после маркировки XXX не получали словесных названий типа, которые стали привычными с маркировки XV. Марк XXXI был усовершенствованным Марк XXX с основным вооружением в виде одного 200-сантиметрового орудия "Хеллбор" (5 мегатонн в секунду). Вспомогательное вооружение, по-прежнему называемое "непрерывными репитерами", состояло из двух боковых батарей по шесть 20-сантиметровых "Хеллборов" в каждой, и для ближнего боя и противопехотного применения было сохранено множество малокалиберных сверхскоростных снарядов. Возможности ведения огня непрямой наводки были снижены в пользу штурмовой роли, для чего боевой корпус Марк XXXI из дюраллоя получил толщину в среднем 90 сантиметров, увеличенную до 1,5 метров для лобовой части и торцов башни. Все вторичное и третичное вооружение было установлено снаружи "основного корпуса", который защищал энергетические установки и психотронику Марк XXXI, а также активно использовалась внутренняя нейтрализующая защита последнего поколения. Марк XXXI сохранил антигравитационную систему Марк XXX и, несмотря на увеличение веса до 19 000 тонн, мог развить скорость, сравнимую с предыдущей моделью Боло.
  
   БОЛО Марк XXXII (3356): 
   Последний Боло, год выпуска которого достоверно известен, Марк XXXII был, по сути, Марком XXXI с добавленным совершенствованием прямого нейропсихотронного взаимодействия человека и Боло. Было также предусмотрено крепление антигравитационного блока, достаточного в чрезвычайных условиях для того, чтобы позволить Боло совершить штурмовую посадку без использования транспорта. Наступательные и оборонительные системы были сопоставимы с системами Марк XXXI. Марк XXXII был окончательной версией "стандартного" Боло.
  
   БОЛО Марк XXXIII (?): 
   Последний - и самый крупный - Боло, введенный в эксплуатацию до окончания Последней войны с мелконианами, Марк XXXIII весил не менее 32 000 тонн и имел основное вооружение из трех 200-сантиметровых "Хеллборов" с независимыми башнями и дополнительное вооружение из четырнадцати 20-сантиметровых "Хеллборов" в качестве непрерывных репитеров в двух боковых батареях. Оснащенный очень сложной системой неприцельного огня, Марк XXXIII по своей огневой мощи был возвращением к старому образу действий осадного подразделения, хотя обычно его называли планетным осадным подразделением, а не просто континентальным. Никто не знает, сколько на самом деле было построено машин Марк XXXIII, но согласно официальному плану они должны были быть разбиты на отдельные бригады по 24 единицы в каждой. Несмотря на увеличение массы, скорость оставалась такой же, как у Марк XXXI, а внутренняя система антигравитации Марк XXXIII позволяла осуществлять десантирование, для чего предыдущему Марк XXXII требовался дополнительный блок.
  
   БОЛО Марк XXXIV Возрождающийся (3410?)
   Первый Боло, самостоятельно созданный наследницей погибшего Конкордиата, Республикой Индрани, на основе дальнейшего развития спецификаций Марк XXXII-XXXIII. Масса - сорок тысяч тонн при длине чуть более двухсот двенадцати метров и почти тридцать пять шириной. Имеет две основные башни, каждая из которых несет по паре 210-сантиметровых "Хеллборов" на шарнирных барбетах, что обеспечивает обеим башням эффективное поле обстрела на 360 градусов. Двенадцать вспомогательных турелей, на каждой из которых установлена пара 35-сантиметровых "Хеллборов", усовершенствованная система вертикального запуска ракет; новые, улучшенные, более толстые противоплазменные накладки; противопехотные кластеры. Встроенные генераторы антигравитации обеспечивают его независимость от какой-либо штурмовой капсулы.
  
   БОЛО Защитник (?)
   Эти Боло были созданы в ходе Отчаянных лет на заре становления империи Нового Уэльса и почти пятьсот лет верно служат ей в составе так называемого Круглого стола. Масса Защитника достигает сорок семь тысяч тонн. Основное оружие представлено четырьмя рейлганами калибром 43 см, расположенными в независимых башнях, вспомогательное включает тридцать рейлганов калибром 15 см, ударные беспилотники, точечную защиту, систему вертикального запуска ракет. Имеются эффективный антикинетический боевой щит, встроенный антигравитатор, развитая система электронной борьбы. Лобовой гласис представляет собой цельную пластину из имперской боевой стали толщиной в три метра, чья матрица содержит как абляционные, так и антикинетические слои полуколлапсировавшей материи, сплетенные между собой почти на молекулярном уровне производящими наннитами; боковая броня втрое тоньше. Искусственный интеллект Боло полностью автономен, но допускает сотрудничество с человеком-командиром.
  
  
   БОЛО
   Год
   Масса, тонн
   Скорость, км/ч
   Спринтерская скорость, км/ч
   Непрямой огонь
   Самосознание
  
   Основное вооружение
   Вспомогательное вооружение
  
   Марк I
   2000
   150
   80
   80
   Нет
   Нет
  
   150-мм пушка ПКРУ - 1 ед.
   Точечная защита/противопехотное оружие
  
   Марк
   II
   2015
   194
   80
   80
   Нет
   Нет
  
   150-мм пушка ПКРУ - 1 ед.
   Непрерывные репитеры-рейлганы - 4 ед.
  
   Марк
   III
   2018
   300
   50
   50
   Тактический/локальный
   Нет
  
   150 мм пушка ПКРУ - 1 ед.
   155-мм гаубицы - 4 ед.
   Непрерывные репитеры-рейлганы - 8 ед.
   Легкая ракетная система ВЗР
  
   Марк
   IV
   2116
   210
   60
   60
   Стратегический
   Нет
  
   165-мм рейлган - 1 ед.
   Ракетная система ВЗР
   Непрерывные репитеры Гатлинга - 6 ед.
  
   Марк
   V
   2160
   198
   80
   80
   Нет
   Нет
  
   190-мм рейлган - 1 ед.
   60-мм непрерывные репитеры Гатлинга - 12 ед.
  
   Марк
   VI
   2162
   238
   80
   80
   Стратегический
   Нет
  
   Тяжелая ракетная система ВЗР
   60-мм непрерывные репитеры Гатлинга - 14 ед.
  
   Марк
   VII
   2163
   348
   40
   40
   Стратегический
   Нет
  
   200-мм рейлган - 1 ед.
   Ракетная система ВЗР
   75-мм непрерывные репитеры Гатлинга - 14 ед.
  
   Марк
   VIII
   2209
   225
   65
   85
   Тактический
   Нет
  
   170-мм рейлган - 1 ед.
   150-мм гаубицы - 4 ед.
   Непрерывные лазерные репитеры - 12 ед.
  
   Марк
   IX
   2209
   400
   57
   57
   Стратегический
   Нет
  
   Ракетная система ВЗР
   18-см гаубицы - 4 ед.
   Непрерывные лазерные репитеры - 12 ед.
  
   Марк
   X
   2235
   350
   70
   70
   Нет
   Нет
  
   Лазерная пушка - 1 ед.
   Непрерывные лазерные репитеры - 12 ед.
  
   Марк
   XI
   2235
   350
   70
   70
   Нет
   Нет
  
   18-см рейлган - 1 ед.
   Непрерывные лазерные репитеры - 12 ед.
  
   Марк
   XII
   2240
   500
   50
   50
   Стратегический
   Нет
  
   Тяжелая ракетная система ВЗР
   Непрерывные лазерные репитеры - 12 ед.
  
   Марк
   XIII
   2247
   565
   50-75
   50-75
   Стратегический
   Нет
  
   Лазерная пушка - 1 ед.
   Тяжелая ракетная система ВЗР
   Непрерывные лазерные репитеры - 12 ед.
   15-см казнозарядные минометы (КЗМ) - 4 ед.
  
   Марк
   XIV
   2307
   728-907
   60-75
   60-75
   Тактический/локальный
   Нет
  
   25-см Хеллбор - 1 ед.
   Ракетная система ВЗР
   Непрерывные лазерные репитеры - 12 ед.
  
  
   Марк
   XV/B
   2396
   1500
   65
   85
   Тактический/локальный
   Нет
  
   25-см Хеллбор - 1 ед.
   20-см гаубицы - 4 ед.
   Непрерывные лазерные репитеры Гатлинга - 14 ед.
   Ракетная система ВЗР
  
   Марк
   XV/L
  
   1100
   89
   116
   Нет
   Нет
  
   Нет
   Точечная защита/противопехотное оружие
  
   Марк
   XV/M
  
   3000
   65
   85
   Тактический/локальный
   Нет
  
   35-см Хеллбор - ед.
   20-см гаубицы - 4 ед.
   Ракетная система ВЗР
   Непрерывные лазерные репитеры Гатлинга - 16 ед.
   18-см КЗМ - 8 ед.
  
   Марк
   XV/R
   2626
   5000
   75
   95
   Тактический
   Нет
  
   50-см Хеллбор - 1 ед.
   20-см КЗМ - 4 ед.
   Непрерывные лазерные репитеры Гатлинга - 12 ед.
   18-см КЗМ - 4 ед.
  
   Марк
   XVI
   2650
   3600
   90
   100
   Тактический
   Нет
  
   50-см Хеллбор - 1 ед.
   20-см КЗМ - 6 ед.
   Непрерывные репитеры с ионным разрядом - 8 ед.
  
   Марк
   XVII
   2650
   6500
   75
   88
   Стратегический
   Нет
  
   60-см Хеллбор - 1 ед.
   25-см гаубицы - 6 ед.
   Непрерывные репитеры с ионным разрядом - 15 ед.
   Тяжелая ракетная система ВЗР
  
   Марк
   XVIII
   2672
   10000
   70
   80
   Стратегический
   Нет
  
   60-см Хеллбор - 1 ед.
   25-см гаубицы - 6 ед.
   Непрерывные репитеры с ионным разрядом - 12 ед.
   Тяжелая ракетная система ВЗР
  
   Марк
   XIX
   2790
   13000
   90
   120
   Тактический
   Нет
  
   60-см Хеллбор - 1 ед.
   30-см гаубицы - 8 ед.
   Непрерывные репитеры с ионным разрядом - 16 ед.
   30-см казнозарядные минометы - 8 ед.
  
   Марк
   XX
   2796
   13000
   90
   120
   Тактический
   Ограниченное
  
   30-см Хеллбор - 2 ед.
   Непрерывные репитеры с ионным разрядом - 16 ед.
   30-см казнозарядные минометы - 8 ед.
  
   Марк
   XXI
   2869
  
   Переменная
   Переменная
   Переменный
   Ограниченное
  
   60-см Хеллбор - 1 ед.
   Различные ракетные системы ВЗР
   Непрерывные репитеры с ионным разрядом - 16 ед.
   30-см казнозярядные минометы - 4-8 ед.
  
   Марк
   XXII
   2890
   15000
   80
   135
   Тактический/локальный
   Ограниченное
  
   90-см Хеллбор - 1ед.
   Ракетная система ВЗР
   Непрерывные репитеры с ионным разрядом - 16 ед.
   30-см казнозарядные минометы - 6-8 ед.
  
   Марк
   XXIII
   2912
   15000
   80
   148
   Тактический
   Ограниченное
  
   80-см Хеллбор - 2 ед.
   Ракетная система ВЗР
   Непрерывные репитеры с ионным разрядом - 18 ед.
   30-см казнозарядные минометы - 6 ед.
  
   Марк
   XXIV
   2961
   14000
   148
   148
   Тактический
   Автономное
  
   90-см Хеллбор - 1 ед.
   Непрерывные репитеры с ионным разрядом - 18 ед.
  
   Марк
   XXV
   3001
   13000
   150
   150
   Тактический
   Автономное
  
   90-см Хеллбор - 1 ед.
   Непрерывные репитеры с ионным разрядом - 18 ед.
  
   Марк
   XXVI
   3113
   13000
   150
   150
   Тактический
   Автономное
  
   90-см Хеллбор - 1 ед.
   Непрерывные репитеры с ионным разрядом - 18 ед.
  
   Марк
   XXVII
   3185
   11000
   150
   150
   Тактический
   Автономное
  
   110-см Хеллбор - 1 ед.
   Непрерывные репитеры с ионным разрядом - 10 ед.
  
   Марк
   XXVIII
   3186
   15000
   135
   135
   Тактический/локальный
   Автономное
  
   110-см Хеллбор - 1 ед.
   Непрерывные репитеры с ионным разрядом - 10 ед.
   30-см казнозарядные минометы - 4 ед.
   Ракетная система ВЗР
  
   Марк
   XXIX
   3190
   24000
   110
   110
   Стратегический
   Автономное
  
   110-см Хеллбор - 2 ед.
   Непрерывные репитеры с ионным разрядом - 20 ед.
  
   Марк
   XXX
   3231
   17000
   500
   500
   Тактический/локальный
   Автономное
  
   110-см Хеллбор - 1 ед.
   Непрерывные репитеры с ионным разрядом - 18 ед.
  
   Марк
   XXXI
   3303
   19000
   500
   500
   Тактический
   Автономное
  
   200-см Хеллбор - 1 ед.
   20-см Хеллбор - 12 ед.
   Легкая ракетная система ВЗР
  
   Марк
   XXXII
   3356
   21000
   500
   500
   Тактический/локальный
   Автономное
  
   200-см Хеллбор - 1 ед.
   20-см Хеллбор - 12 ед.
   Легкая ракетная система ВЗР
  
   Марк
   XXXIII
   ????
   32000
   500
   500
   Стратегический
   Автономное
  
   200-см Хеллбор - 3 ед.
   20-см Хеллбор - 14 ед.
   240-см гаубица - 4 ед.
   Тяжелая ракетная система ВЗР
  
   Марк
   XXXIV
   3410?
   40000
   500?
   500?
   Стратегический?
   Автономное
  
   210-см Хеллбор - 4 ед.
   35-см Хеллбор - 24 ед.
   Тяжелая ракетная система ВЗР
  
   Защитник
   ????
   47000
   500?
   500?
   Стратегический?
   Автономное
  
   43-см рейлган - 4 ед.
   15-см рейлган - 30 ед.
   Ударные беспилотники - 12 ед.
   Тяжелая ракетная система ВЗР
  

Общие примечания по вооружению

  
   В дополнение к перечисленному оружию, все вспомогательные виды вооружения Боло включают в себя малокалиберное оружие с высокоскоростными снарядами для ближнего боя и противопехотной стрельбы. На все Боло после Марк V также устанавливались многозарядные противопехотные флетчеттные кластеры с постепенно утяжеляющимися флетчеттами.
   Любое дополнительное оружие Боло, обладающее бронебойными свойствами, всегда называлось "непрерывным репитером", хотя первоначально этот термин применялся только к стрелковому оружию малого и среднего калибра с высокой скорострельностью и большим объемом магазина.
   Как и большинство других систем вооружения, ракетные комплексы Боло с системой вертикального запуска претерпели значительные изменения на протяжении всей истории разработки Боло. Первоначальная такая система Марк III состояла всего из 60 не подлежащих перезарядке ячеек, хотя в каждую ячейку могло быть загружено более одной ракеты, если они были достаточно небольшими. Ко времени выпуска Марк XIX система вертикального запуска состояла из перезаряжаемых ячеек с магазинным питанием, и все будущие Боло следовали этому образцу. Термин "легкий" или "тяжелый", используемый для описания систем вертикального пуска, относится к (1) количеству ячеек (и, следовательно, плотности залпа) и (2) емкости магазина системы, а не к весу или размеру выпущенных ракет.
   Заряжающиеся с казенной части минометы (КЗМ), устанавливавшиеся на большинство систем Боло после Марк XIII, можно было бы считать автоматическим оружием, поскольку их скорострельность составляла в среднем от 8 до 12 выстрелов в минуту. 15-сантиметровые КЗМ Марк XXXIII имели максимальную эффективную дальность стрельбы в 3000 метров; 40-сантиметровые КЗМ Марк XXIX и Марк XXXIII имели максимальную эффективную дальность стрельбы в 9,75 километров.
  
  
  
  
  
   Copyright Н.П. Фурзиков. Перевод, аннотация. 2025.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"