ССО КАИ-69 Казахстан
,Мечта о целине начинается с первой сессии
Как все это начиналось? Приехала в Казань поступать в авиационный институт, вернее сказать, подавать документы. Возле главного здания КАИ творилось что-то непонятное для меня, но всей видимости, неотделимое от белых торжественных колонн фасада. Вокруг сновали веселые, с счастливыми улыбками, парни в одинаковой одежде. Эта форма цвета хаки с эмблемой на правом рукаве отделяла их от остальных. Вот они построились, командиры рапортовали какому-то человеку ( как оказалось, секретарь комсомольской организации КАИ), потом колонны двинулись под звуки оркестра по улице.
- Целинники! - сказал кто-то с завистью в густой толпе провожающих студентов и таких же абитуриентов, как я. О, я много слышала и читала о целине, студенческих строительных отрядах, но впервые так близко столкнулась с ней, реальной, в виде колонны студентов в форме цвета хаки. И, еще не успев подать документы на поступление, я всей душой, всем сердцем была там, в рядах целинников. Никто, конечно, и не подозревал, что творилось тогда в голове нескладной девчонки в очках. А я думала,
- Поступлю, обязательно поеду на целину.
И чувствовала, что будет трудно осуществить свое желание, потому что в рядах целинников совсем не видно было девчонок. Так и оказалось. Стройотряды в КАИ были привилегией парней, каждый год, приблизительно в одно и то же время, ближе к концу летней сессии, в институте появлялись парни в одинаковой, ладно скроенной форме с эмблемами ССО на рукаве. И завидно было смотреть на них, связанных общностью цели и идеи.
До первой сессии я совсем не вспоминала о целине, учеба неожиданно оказалась сложной и, чтобы сохранить место в общежитии и стипендию, надо было сдать экзамены без троек. За экзамены я не переживала, потому что все зачеты сдавала ровно, успевала по всем предметам, лишь по матанализу никак не могла справиться с производными, решала бегло и по невнимательности могла что-то пропустить. Но не тут-то было, зачетные контрольные написала на двойки, несмотря на то, что предмет знала очень хорошо, зевнула два действия. И на сессию шла с дамокловым мечом над головой - переписать контрольные на экзамене, чтобы получить допуск, потом сразу же сдавать экзамен. Второкурсники всех пугали начертательной геометрией, преподом, который режет по полгруппы. На это счет я была спокойна, начерталка у меня шла хорошо, я надеялась на четверку.
Все пошло не так. Начерталку неожиданно завалила, хотя решила все и была уверена в правильности решения. Причину своего завала я случайно выяснила только через тридцать лет! Оказывается, я все сечения чертила правильно, но зеркально в силу своей сильной леворукости. В группе экзамен завалило больше половины, но критично было только для меня. Иногородние, шесть человек из двадцати пяти, сдали экзамен, остальных, казанских, не волновало, где жить и что поесть.
Я была в полном отчаянии, потому что заваленный первый экзамен и следующий, теоретически несданный экзамен по матанализу, грозил вылетом из института и несбывшейся мечтой - поехать на целину. Да, я все еще держала в голове увиденные проводы стройотрядов.
Следующие пять дней я не поднимала головы от своих записей. Можно сказать, что выучила лекции по матанализу наизусть. И решала, решала, решала примеры, памятуя о предстоящих контрольных и допуске - недопуске к экзамену. Старшекурсники рекомендовали идти сдавать лектору, Лоре Владимировне Старшиновой, говорили, что она - справедливая, в отличие от Натальи Прокопьевны, которая вела у нас практику. Говорили, что нереально написать две контрольных и сдать экзамен Наталье Прокопьевне после полученных двоек, неуд за экзамен мне реально обеспечен.
Я зашла в аудиторию самая первая, быстро решила контрольные и ждала очереди к лектору, но Наталья П. вызвала меня к себе. Дальше начался марафон на выживание - преподаватель подбрасывала и подбрасывала примеры, я решала и решала, а молчаливая экзекуция продолжалась и продолжалась...
Остановила это издевательство Лора Владимировна,
- Наталья Прокопьевна, почему вы не допускаете студентку к экзамену?
- Она не решила контрольные.
- Сейчас не решила?
- Решила.
- Так в чем дело? - и, обращаясь ко мне, - Тяните билет.
К билету я подготовилась быстро и хотела попасть к лектору, но моя мучительница снова вызвала меня к себе. Начался второй раунд экзекуции, теперь по теории. Но сейчас лектор хоть могла меня слышать, так как я сидела недалеко от нее. Думая, что окончательно завалила экзамен, раз меня так пытают, параллельно с ответами на вопросы в уме прикидывала, как объясню родителям свой провал, как мама снова будет заставлять поступать в медицинский...
- Наталья Прокопьевна, все уже сдали экзамен, достаточно мучать студентку.
- Но...
- Думаю, она знает предмет.
- Но...
- Дайте зачетку, - это Лора Владимировна обратилась ко мне.
В коридоре меня ждала вся группа. Я сдавала экзамен с девяти утра до двух дня.
- Сколько поставили?
- Не знаю. Посмотрите, - отдала зачетку кому-то.
- Отлично! Ого! Ты одна получила пятерку.
Так из самых отстающих в группе по высшей математике я за один день стала отличницей. А в голове одна мысль,
- Из общежития, может, уже не выселят, но на стипендию надо сдать всё на четверки и пересдать начерталку.
Остальные предметы, аналитическую геометрию и историю, учила, не поднимая головы. Уходила с утра в учебную комнату и готовилась до ночи, не отвлекаясь ни на что и ни на кого. Сдала их на "отлично" и после экзамена по истории на следующий день пошла пересдавать начертательную геометрию. Стипендия сохранялась, если пересдавали неуды в течение двух дней после сессии. Проглядела учебник, решила, что начерталку все-таки знаю и пошла на экзамен, абсолютно уверенная в своих силах.
Билет решила быстро. Преподаватель просмотрел мои задачи и вернул,
- Все решено неправильно.
Следующие несколько задач решала под его присмотром и всякий раз неправильно. Я наизусть помнила решения всех задач из учебника, но почему-то мои чертежи не устраивали экзаменаторов. Я и сама в то время не понимала уникальности моих ответов, правильных, но зеркальных. Наконец, преподаватель с вздохом мне заявил,
- К сожалению, вынужден поставить неуд. Если продолжите учебу, сдадите предмет позже. Дайте вашу зачетку. У вас все предметы на отлично! Но как же так? Если человек знает аналитическую геометрию, то начертательная ему нипочем. Поставлю-ка я вам "три" за свой предмет из уважения за ваши отличные оценки.
Тут у меня, неразговорчивой и стеснительной, прорезался голос,
- Я согласна еще решать! Я решу на четыре. С тройкой, без общежития и стипендии я не смогу учиться!
- Это невозможно! Вы совсем не понимаете мой предмет. А со стипендией я вам помогу.
Так, благодаря душевному отношению двух преподавателей, я не вылетела после первой сессии, и целина приблизилась на полгода.
Летняя сессия прошла более спокойно. Но еще до последнего экзамена я уговорила однокурсницу Катю, как оказалось, подругу на всю жизнь, поехать вместе в стройотряд. Я была очень стеснительная и боялась зайти, что-то спросить, Катя для храбрости сопровождала меня в комитет комсомола. Там нас обычно спрашивали,
- Что вам, девочки?
Тут я вступала, рассказывала, как увидела стройотрядовцев при поступлении, как загорелась мечтой поехать на целину. Ответ всегда был один,
- КАИ формирует и посылает стройотряды на Север, в город Стрежевой, берем только парней из БКД (боевой комсомольской дружины).
Однажды обрадовали, - Будет стройотряд для первокурсников, поедут в Кокушкино. Девушек тоже берут.
Подруга предложила ехать туда. Я отказалась. Кокушкино в сорока километрах от Казани, какая это целина? У меня оставался вариант поездки в спортивный лагерь на все лето, тренер сборной по легкой атлетике ждала моего согласия до конца сессии.
Но нам повезло! Дико повезло! За всю историю института до нашего времени было всего два стройотряда в Казахстан. Один - в 1956 году, и второй - в 1969, куда попали мы с Катей. Отряд формировался из студентов второго и третьего курсов. Командиром и комиссаром отряда от нашего факультета были четверокурсники - Геннадий Андрющенко и Виктор Корнейчук. Бригадиром - четверокурсник Равиль Нуреев. Предполагалось, что стройотрядовцы будут жить вдали от населенных пунктов, и поэтому командир искал поварих для двух бригад. Он приглашал своих однокурсниц, но те, услышав про невыносимые условия проживания, отказывались. Согласились три второкурсницы. Время уже поджимало, осталось две недели до отбытия отряда в Казахстан, а поварих не могли найти. Но тут в комитете комсомола вспомнили про чокнутых первокурсниц (как нам потом рассказали старшекурсницы, жившие с Катей в одной комнате). И еще неделя ушла на поиск первокурсниц, нас ведь не спрашивали, откуда мы, кто мы, просто вежливо отказывали. Во-первых, девушки, во-вторых, первый курс.
Первая беседа с будущими командиром и комиссаром прошла почти перед отъездом и была похожа на страшилку,
- Готовить умеете?
- Умеем! (хором)
- А что умеете?
- Суп, кашу, картошку. (Катя молчит)
- Все, что надо! (я молчу)
- Может, придется на дровах, на костре.
- Умеем! (Катя молчит)
- Или на газе.
- Умеем. (Я молчу)
- Воды помыться будет в обрез. (Смотрит на мои толстенные косы)
И так далее...
Вечером старшекурсницы передали, что нас взяли в команду, взяли за отчаянную храбрость. Перед поездкой я постриглась под "мальчика". У Кати и так была короткая стрижка.
Стройотряд ССО КАИ - Казахстан 1969
Дорога туда запомнилась невообразимой теснотой и духотой. Нам достались третьи полки общего вагона. В дороге у меня разбились очки, и лица вокруг казались размытыми, ориентироваться было трудно. В силу этого, а также природной робости, я ни с кем, кроме Кати, не общалась. Ехали мы в одном вагоне два отряда из состава сводного ССО КАИ - Казахстан. Отряд нашего - 3 факультета и отряд 5 факультета. Так как наши отряды выезжали последние, первый и второй факультет уехали днем раньше, то с нами в вагоне были и командир с комиссаром сводного отряда, Витя Никандров и Витя Корнейчук. Перед конечной остановкой была перекличка по вагонам, и ранним утром восьмого июля сводный казахстанский отряд выгрузился на вокзале. Толпа студентов, без единой формы, бледных после сданной сессии, но гордых своим прибытием на целину. В Петропавловск - Казахстанский приехали днем, на вокзале нас встречал секретарь обкома КПСС Петропавловской области и наши квартирьеры. Витя Корнейчук доложил секретарю обкома Петропавловской области о прибытии.
Квартирьеры, Сережа Зимин и Ильгизар Кашапов, были черны от казахстанского солнца. На привокзальной площади мы сгрудились около грузовых машин, командиры отрядов пошли выяснять, кому куда ехать. Ильгизар, единственный близко знакомый нам с Катей однокурсник, взахлеб рассказывал о сорокаградусной жаре, о месте, где предстоит жить. Подошел и Саша Гурьянов, которого немного недолюбливала Катя после встречи с ним на учебной комиссии. Наконец-то были определены машины, и нам скомандовали погрузку. Ехать предстояло девяносто километров в кузове, чему все шумно обрадовались. С кем садиться? Конечно, с тем, кого ближе знаешь. Так мы оказались в одной машине с Серегой Зиминым, Рэмочкой(Ринатом Киямовым), Володей Медяником, Витей Катаевым, Равилем (будущим бригадиром), Сашей Гурьяновым, Юрой Салмановым. Кое-как поудобнее устроились среди рюкзаков и чемоданов. У двоих, Саши Гурьянова и Юры Салманова, были гитары, и, только машины тронулись, как они запели во всю глотку модный тогда шлягер из Бриллиантовой руки", песенку зайцев - "А нам все равно!". Мы с Катей, прижатые к кабине, счастливо осматривались по сторонам. Одно расстройство - я без очков плохо видела.
Поехали, ура, поехали! Едем на це-ли-ну!
А какая, она - целина? Не знаем, увидим - узнаем. А пока мы тряско едем, многие в парадной форме - белый верх, черный низ, по совершенно непарадной грунтовке. Интересная и необычная дорога - метра на полтора возвышается над пашней, насыпная.
Девяносто километров до центральной усадьбы совхоза Амангельды проехали одним духом. В Амангельды нас вкусно накормили, дали яичницу, белый пышный хлеб, сливки. Подкрепившись, вновь погрузились в обжитые кузовы. Командир сказал, что осталось ехать немного более двенадцати километров. Дорога шла мимо нескончаемых лесопосадок. После Казани погода казалась очень жаркой, слишком душной. Жара донимала, но потом начало темнеть, непонятно откуда взялись тучи, полил вначале мелкий дождь, от которого мы укрылись брезентом. Но все равно было слишком душно, и мы его скинули. И тут, словно нарочно, хлынул ливень, моментально все промокли насквозь, а ливень не кончался. Смирившись с положением мокрых куриц, мы так и ехали дальше, не укрываясь, только накрыли вещи брезентом. Стало ясно, почему дороги здесь насыпные, иначе мы утонули бы до самой кабины в воде. Дороги тоже стали вести себя самым невероятным образом: колеса машин разъезжались, разъезжались, скользили, потом грузовик развернуло поперек дороги, и только сноровка шофера не дала ей съехать с насыпи. Парни слезли, вручную разворачивали грузовик. И все это по глине под проливным дождем.
Девчонки, вы с кем хотите жить?
- Девчонки, вы с кем хотите жить?
Этот вопрос был обращен к нам в селе Амангельды Явлинского района. Мы, это пять девушек, три второкурсницы и две первокурсницы, приехавшие со стройотрядом "покорять" Казахстанскую целину. Оказалось, что отряд будет разделен на две бригады, которые будут жить в разных местах. Я, конечно, вместе с Катей. Галя Конышева с Люсей Сотниковой, они еще в поезде вместе держались. Я подошла к пятой девушке, Гале Жих,
- Ты с кем бы хотела работать? Со мной и с Катей или тебе удобно с однокурсницами?
- Мне все равно, лишь бы со своей группой. Пойдем, узнаем.
Парни как раз делились на две группы по курсам и дружеским привязанностям. В одной из них мелькали более знакомые лица, мои однокурсники Гурьянов Саша, Ильгизар Кашапов и Витя Катаев со второго курса.
- Всё, выбрала,- сказала я Кате. - Я с ними хочу, а ты решай.
Катя была не согласна, у нее еще были свежи воспоминания от разговора на учебной комиссии с Гурьяновым
- С кем, с кем? - заинтересовалась Галя.
- Да вон, где с гитарой парень стоит, - ответила я.
- Так и я с ними хочу, это же мои одногруппники.
- А они хорошие?
- Да, особенно Макс.
Так мы впервые узнали Юру Максимова. Человек редкой душевной чистоты, нескончаемый родник человеческого добра - так можно охарактеризовать Макса. Нам предстояло жить в деревне Поляковка, и бригада поляковцев оказалась очень дружной. Совершенно случайно мы вместе ехали в машине, вместе мокли по дороге, вместе потом осознанно трудились.
Непогода закончилась так же внезапно, что и началась. В Поляковку приехали уже обсохшие на жарком ветру. Все радостно выгрузились возле сарая, будущего жилья. По-моему, оно было похоже на старый коровник, с небольшой открытой пристройкой. В пристройке стояла газовая плита, рядом навес из брезента, под навесом - длинный деревянный стол и две длинные деревянные лавки. Пола нигде не было, сплошной песок. Как было у парней в комнате, мы не видели, потому что подошел сердитый Равиль, наш бригадир и буркнул,
- Девчонки, завтра с утра кормите бригаду. А сейчас я заказал молоко и хлеб.
- Чем кормить? - спросила я.
- Вы повара, вы и разбирайтесь.
Подошел командир, Гена Андрющенко,
- Пойдемте, посмотрим, что есть на кухне.
На кухне стояло два мешка овса, которым кормят лошадей. Было не смешно, а обращаться к бригадиру мы побоялись. Оказывается, он сердитый и мрачный только с виду, но мы-то не знали. Тут нас позвали в деревню на квартиру. По дороге рассказали, что хлеб можно брать без денег в магазине, а насчет крупы и мяса что-нибудь придумают. Овес мы сами обменяли на следующий день у жителей на молоко и газовый баллон, еще что-то нам выписали в совхозе, и наша поварская эпопея на целине началась.
28 июля 1969 год
Вот уже двадцать дней, как мы живем на целине. Приехали восьмого июля. Пока устраивались, пока то да се, так и прошло незаметно двадцать дней. В первые дни не помню себя. Только и делали, что варили, мыли посуду, бегали туда-сюда. Сейчас все образовалось, встало на свои места. Во-первых, сначала мы, девчонки жили в деревне. Ночами нам не давали спать местные ребята, сильно пугали. Каждое утро и каждую ночь приходилось топать по два километра. Из-за этого мы чувствовали себя ненужными и оторванными от бригады. Сейчас живем с мальчишками в одном доме, через стенку. Чудесно. Мне не везет. Из-за моего вечного оптимистического настроения уже несколько раз гнев командира по поводу обедов, ужинов, завтраков и т.д. обрушивался на меня. Эти наши первые опыты: каши подгоревшие, недоваренные - ужас! Вот и сейчас Галя стоит у плиты, варит пшенку в первый раз в жизни. Что-то будет?
А если перечислить наши неудавшиеся блюда? Рожки - клейстер с мясом в томате. Мы не могли на них сами смотреть. А парни все подчистили с шутками. А потом успокаивали нас, извинялись за шутки, так как мы готовы были заплакать хором от досады. Или сладкая рисовая каша с солеными яйцами? Бедненькие, они солили кашу, чтобы все съесть (голод не тетка).
А КОМАРЫ? Отдельно надо сказать о комарах. С первых же дней нашего проживания в Поляковке мне стало казаться, что это - бич данной местности. Комары здесь крупные, сочные, и, что самое интересное - круглосуточные!
Ночь. Наши четверо - Ильгизар, Дима, Катя и подшефный Саша играют в домино. Снаружи дождь. А молнии! Их не описать, сверкают трехъярусно по всему небу, будто перед глазами зажгли 500-ваттную лампу. Прибывают еще Володя Медяник и Алик.
Девчонки, вам не страшно с зеками жить?
В первые два дня парни работали на разгрузке мешков с цементом. Нам доверили строить каменный коровник, и машины, прибывающие со стройматериалом, нужно было срочно разгрузить. Лето, жара, никто и не думал одеться, работали по пояс голые. Первый день вроде ничего, на второй день все зачесались, а пропотевшие волосы у всех плотно схватились цементом. Привозной воды хватало только для приготовления пищи и протирания глаз поутру. Равиль принял радикальное решение - все постриглись налысо, а вечером закончили работу пораньше и пошли отмываться в озеро за восемь километров. Идет по деревне бригада лысых, обнаженных по пояс парней и во все глотки распевает:
"По тундре, по мослам заключенных..."
Все жители деревни попрятались в свои хатки. Надо сказать, что в деревне не было казахов, а жили одни поволжские(выселенные во время войны) немцы.
На следующий день в магазине от нас с Катей шарахались все покупатели. И так продолжалось несколько дней, пока нам не пришлось пойти на почту. Почтальонка, наша ровесница, Тоня Кирш, с любопытством спросила,
- Девчонки, вам не страшно жить с зеками? За что вам такое наказание?
Смеху было, когда всё выяснилось...
11 августа, 1969 год. День строителя
В этот день я была на стройке, штукатурила с наружной стороны коровник. Ближе к обеду пришел Равиль и сказал, что работаем полдня. Только тогда я поверила Сережкиным (Зимин Сергей)) словам о половинном рабочем дне. Я, конечно, должна была помочь Кате на кухне с подготовкой к празднику. Мы с ней были в растерянности - что готовить? Наша фантазия дальше супов и каш не работала. На помощь пришел Сережа Зимин. Он заявился на кухню, потребовал показать все мясо, осмотрел его и сказал, что будет делать отбивные. Витя Миронов с Димой Грачевым взялись делать лопатку для отбивания. Дима сбегал на коровник, принес подходящий брусок, а Витя начал мастерить. Он мудрил около двух часов, пока лопатка с рифлеными поверхностями не была готова. До того она была красива, что не хотелось пускать в ход. Сережа выгнал всех, толпящихся в кухне, почему-то его голос имел больше веса, чем мой или Катин, облачился в белый минихалат и приступил к делу. Я нарезала мясо на порции и подавала ему, а он шлепал его изо всех сил, словно кувалдой орудовал. Брызги от ошметков мяса пачкали халат, летели во все стороны, отпугивая охотников попасть на кухню. И мы остались царствовать там втроем - Сережа, Катя и я.
К отбивным нужен был соус, компоненты для соуса искали по всей кухне.
- Сметана? Отлично! А что к сметане? - это говорит Сережа.
- Квас! - говорю я, зацепив взглядом ведро с квасом.
- Квас? Очумели! - возмущается Катя.
- А что? Сметана с водой идет, квас с водой тоже идет. Значит, вместе будет просто здорово! - возражаю я.
- Правильно, так и сделаем, - соглашается Сережа.
- Делайте сами, что хотите, я в эту авантюру не вмешиваюсь, - отстраняется Катя.
Итак, авантюрный соус затеян, и вечером все оценили его по достоинству. Правда, Катина осторожность немного испортила ей праздник. Боясь за вкус нашей "бурды", она несколько раз пробовала ее в той стадии, в какой еще рано пробовать, и последствия не замедлили сказаться.
Прибегал Ринат(Рэмочка), повертелся, повертелся, спросил,
- Девчонки, вам какого вина?
- А сухой закон? - удивилась я.
- Командир разрешил в честь праздника.
- Какое получше, - оборвала разговор Катя и выставила Рэма из кухни.
Вечера все ждали с нетерпением. А до этого разровняли песчаные полы, поставили на стол букеты цветов. Натянули над столами двойной слой марли от комаров. И был настоящий праздник с вкусным столом, песнями под гитару среди настоящих друзей.
Дальше события покатились неудержимым снежным комом, катящимся с горы. До этого почти три недели были сплошные ливни, и стройка остановилась. А в конце августа установилась отличная погода, началась авральная работа. Мы с Катей спали от силы по пять - шесть часов, работали и на кухне поварихами - посудомойками, и на стройке штукатурами. Галю к тому времени перевели в другое место - третью, вновь образованную бригаду.
В Казань сводный отряд целинников вернулся 31 августа, на этот раз с комфортом ехали в плацкартных вагонах, но мы всю дорогу проспали. Первого сентября собрались на лекции, дошли до остановки трамвая и поняли, что снова хотим спать, вернулись в общежитие и спали до третьего сентября, пока одногруппники не пришли нас искать.
Дальше - больше, мы каждый год стали ездить в стройотряды, отрабатывая производственную летнюю практику в зимние каникулы.
10 октября 1969 года
Яркое воспоминание - целина. Так нужно жить - в темпе, не оставляя ни часу свободного, только сейчас осознаешь, как трудно было. И все равно снова тянет туда. Сейчас уже твердо решено - вся моя жизнь будет потерянной, если еще и еще, и еще не поеду на целину. Казалось бы, что мне нужно? Все осуществилось - золотая медаль, институт, целина. Нет, не все. У меня неудовлетворение собой. Надо развиваться разумно, разносторонне. Боюсь, что время для спорта уже потеряно. Я чувствую в себе лингвистические способности, нечего их терять. И еще я могу учиться только на пять - надо учиться. Решено, должна сделать. Если я поеду, если меня возьмут на будущий год на целину, буду другой, открытой, все буду успевать, даю себе слово.
|