Высшей доблестью было подбежать и выпалить ему в лицо обидное. Зачем, понятно- самоутвердиться перед дружками. А почему мы, пацаны, это делали? Видимо, в нашем восприятии, не совмещалось: грозный вид и кротость его реакции на наше "геройство".
Седые космы до плеч, сгорблен, шаркает, в лохмртьях. Но густая сеть морщин окружала вовсе не блеклые глаза. Просто в их матовую бездну не проникало солнце. Бессловесное пугало!
Уже взрослым, закончив университет, узнал о его Судьбе. Мстя за чей-то выстрел из деревни им навстречу, фашисты-эсесовцы собрали жителей на околице. Из каждой семьи выбрали младшего, остальных на его глазах сожгли огнеметом.
Младшим в своей семье был Штрик. Так он почему-то называл себя мученик.
С изумлением, узнав эту историю, я подсчитал, что в годы моего детства ему было лет 18. Насколько же выгорела душа Штрика, если, как бы "проскочив" юность, молодость, зрелость, он сразу стал стариком? И умер, как говорила моя бабушка - от тоски, раньше 20.!
А тогда, пятилетний, я, наконец, осмелился обогнать Штрика и выпалить "Дед-барадед!!". И оцепенел, почувствовав на плече мощную ладонь. Дернулся, но капкан второй его ладони убедила в тщетности попытки. Не выпуская меня, Штрик присел и уставились на меня. Глаза его приветливо светились! "Герой! Чо хочешь?"-впервые я услышал его голос. "Коробку!"-выпалил я, преодолев животный страх, самое сокровенное.
Вряд ли Штрик понял, о какой коробке я мечтал. Но переспрашивать не стал, Намного позже мама рассказала, что он встретил ее вечером и долго расспрашивал обо мне. Мама тогда с трудом поняла, о чем именно шла речь.
Назавтра Штрик вошел к нам во двор с громадным мешком, чем-то похожий на Деда Мороза. Только был июль и два дня как мне исполнилось пять лет. Я получил вожделенную, но не купленную к дню рождению ярко красную пожарную машину в громадной коробке. А вместе с ней еще с десяток красочных коробок из- под конфет, из-под игрушек, из-под чего=то еще ныне неведомого.
Ошарашенный сказочным богатством, обернулся к Штрику, чтоб поблагодарить, но его уже не было.
Прошло почти полвека.
Штрик не раз приходил ко мне во сне. На минуту, либо- мельком. Приветливо, иногда иронично, улыбался. Но, едва соберусь поблагодарить за пожарную машину из детства, неудержимо куда-то уходил. И все ж мне удалось однажды благодарно обнять его и утонуть в седых космах, пропавших почему-то мятой. Я спросил: " И у меня будет такая красивая борода?". "Нет, такой тебе не надо... !." Я, было обиделся, на что Штрик рассмеялся и успокоил "У тебя лучше будет- аккуратная и черная-черная ". Ни одной седины в моих волосах доныне. Борода, как ни отращивай, академически строга, никакой вольности, тем более мощи. Всю боль и страдания, рождающие раннюю седину, забрали у моего поколения наши деды и отцы,
Четыре года назад мой сын пропал без вести. Говорили, взвод попал в засаду, их забросали гранатами. Четыре года Штрик мне не снится.
Жена влетела в комнату и, не в силах вымолвить хоть звук, позвада за собой судорожным взмахом руки. Возле порога на табуретке сидел сгорбленный, обросший седыми патлами, оборванец и обнимал ласково поскуливавшего овчарку Амура. На шум шагов сын обернулся и невидяще уставился на меня взглядом Штрика.
21.07.2003 г