Наверное, это было своего рода притяжение. Ее английский не был особо хорош (а то, что Зеро мог говорить на английском так же хорошо, как и на японском, поразило всеобщее воображение). Она узнала вместе с оставшимися представителями семей Киото (за исключением Сузаку) от Кирихары, что Зеро не был японцем, но Кагуя не была настолько проницательной, чтобы определить, кто это мог быть.
Во второй раз это не было радио (и, как и прежде, она сожалела о том, что не смогла сделать запись). Она видела его на экране старого телевизора - в том месте, где она живет, есть только такие - но в то же время, помимо важности старины, она понимает необходимость нового (двигаться вперед).
Сколько еще раз она слышала его, видела его, через километры проводов и кабелей, она не знала. Она знает только то, что однажды встретит его.
Это бьет по ней. Тот факт, что он носит маску, обманчиво напоминает ей о давно ушедших днях и фестивале, которому она не может дать имя.
Она сидит на набережной, позади небо освещают фейерверки. Руки обхватывают колени, ночной воздух пронизывают ароматы горячей еды. Пока ей было еще тепло. Она была расстроена тем, что Сузаку сейчас неизвестно с кем, вместо своей кузины (и, возможно, будущей невесты). Разочарование заставило ее найти это безлюдное место, где будет только она, и это было прекрасно. Пусть и немного одинокая, она любила быть в компании людей.
Какой то шелест, это одежда? Из листьев и изодранных цветов и с взрывающимися над головой фейерверками (их видно над деревьями, яркий-яркий свет), но она видит их каждый год, нося бело-красные хакама (маленькая жрица), каждый год это случается. (Эта одежда напоминает ей о монахах, с их четками на запястьях, и о том, как она хочет найти спокойствие и счастье в этом хаосе).
- Ах!
Это мальчик, в черных хакама с белой подкладкой. Его одежда не кажется часто используемой.
- Прости, я не знал, что сюда может кто-то прийти. - Раздается из-за его маски.
Но кто-то все так пришел, думает она, и улыбается.
- А я - нет.
Кагуя встала, отряхнувшись, но не особо тщательно, будто она не беспокоилась о оставшемся на одежде небольшом количестве грязи. Она с интересом рассматривала его маску лисы, наклоненные глаза и ее острые края. Она хихикнула, прикрыв рукой рот. Мальчик просто тихо стоит, будто взволнованный, и будто ему уже нужно уходить. Почувствовав это, она делает шаг вперед и берет его за руку.
- Ты не можешь уйти, Китсуне-сан!
На этом фестивале, в этом лесу - где еще?
- Что? - Он пробует высвободить руку, но безрезультатно. Она вынуждает его сесть, с выражением лица юной леди, которая хочет, чтобы молодой джентльмен выпил с ней чаю. Она села рядом, весело болтая.
- Ничего, что я сменила тему? Я думаю, ты старше меня.
Он неохотно дал прикоснуться к своей маске, но, тем не менее, все же позволил утащить себя, чтобы сидеть с ней.
- Ты здесь играешь, не так ли?
- Не совсем.
Еще одно хихиканье, расслабившее атмосферу. Кагуя думает, что люди держат слишком много секретов, слишком много темноты. Если ты готов улыбаться, готов протягивать людям открытую руку, тогда некоторые вещи будет проще достигнуть (обман не в их числе).
- Но это место, оно очень мирное, правда?
Еще один взрыв фейерверков, они даже могут считать секунды, пока огоньки падают и распадаются в серый пепел на фоне темного неба.
- Да. - Следует еще один осторожный ответ. Она сидит не так как прежде, и он повторил ее позу, время от времени ерзая из-за неудобства. Она полагает, что он может быть из города, и часто бывать на этом месте (и она вместе с ним, но почему бы нескольким людям не навещать одно и то же место?). Это маловероятно, но спросить духа лисы, как долго он здесь, будет грубо, не так ли?
Его волосы - черные, подобно ее собственным, он отлично говорит на японском (и она не знает, что он не японец, как не знает и того, что он - тот, кто отнимает все время Сузаку, что он является и фактически будет-). Они сидят в тишине, Кагуя выглядит отрешенной, но уделяет ему все то же внимание.
- Ты раньше бывал на фестивале? - Ее голос приятен, голос милой маленькой девочки, очаровательный и прелестный тон напоминает ему о (Наннали).
- Это - первый раз.
Его пальцы, его руки являются быстрыми и опрятными. Не смелый кулак, не тень, прячущаяся, чтобы потом выхватить оружие, нет. У него просто были хорошие манеры.
Она наклоняется немного ближе (не так, как делают дети, а подражая взрослым), ее рука ложится на его. Она мягко проводит пальцами по его суставам, прежде чем вернуться в прежнее положение.
- Как странно! Но тебе понравилось, так? Возможно в следующий раз ты сможешь увидеть мой танец, я танцую в храме, который ты знаешь. - В ее голосе чувствовалось тепло.
- Я видел.
Она немного краснеет, приглашение не удалось, но это вскоре забывается, и ликование становится еще больше.
- И как? - Ее поза становится горделивой, а руки упираются в бедра. Его рука упирается в маску, желая прикрыть рот.
- Я была великолепна, ведь так?
- Ты в этом уверена?
- Конечно!
- Я думал, - Его движения все так же проворны, а несколько слогов кажутся неправильными (он немного устал), но она может понять его достаточно, чтобы не сомневаться в нем (его национальности). - что перед Богами вы должны быть скромными.
Кагуя встряхнула головой.
- Я - существо, которым боги гордятся. Немного гордости не будет проблемой. Это делает нас счастливыми.
- Или несчастными.
И она только кивает, соглашаясь, с радостным выражением лица.
- Однако, несмотря не все, я танцевала хорошо.
Она почти решилась распустить сложную прическу, чтобы сравнить их, но он говорит кое-что, что удивляет ее.
- Ты танцевала хорошо, но я не могу быть судьей. Там, откуда я прибыл, люди танцуют по-другому.
Она отвечает без паузы, на ее лице - широкая улыбка.
- О? Мир духов? И как они там танцуют?
Она наклонилась вперед, глядя в его лицо (маску), он отстраняется назад, опираясь руками о землю. Она с интересом смотрит на то, как он встает и идет к ручью, чтобы помыть руки, затем вытерев их о хакама.
- Могу я научить тебя?
Восхищенная, она быстро поднимается на ноги, тронутая его подготовкой.
- Мне бы очень хотелось.
Она ожидает, что ей придется повторять его движения, но вместо этого он ступает к ней, берет ее руку, направив вторую к своему плечу. Ее мысли приходят в еще больший беспорядок, когда его вторая рука ложится на ее талию. Она знает этот танец, пусть и не так хорошо, но достаточно, чтобы понять - это не японский танец.
- Удивлена? - И он начинает вести. Здесь нет музыки, и она просит его напеть, но он говорит, что в этом нет необходимости. Они элегантно танцуют вальс, оставив в стороне деревья, траву, воздух и грязь. Когда он считает, что она хорошо усвоила это (и может хорошо танцевать), он прекращает танец и убирает руки от нее.
- Это был... - Хочет она сказать, но вместо этого на ее лице появляется изумление, сменившееся улыбкой.
- Спасибо.
Он встряхивает головой; становится тихо, не слышны даже звуки фестиваля. Наверное, ему нужно идти. Кагуя чувствует, что ее улыбка гаснет.
- Ты придешь в следующем году?
То, что она действительно хотела знать, - если она когда-нибудь встретиться с кем-то здесь, будет ли это он? Будет ли он этим лисом? Вместо того, чтобы пообещать ей что-либо, он говорит:
- Закрой свои глаза.
И, надеясь на лучшее, она делает это. К ее лицу прижимают что-то, и она чувствует завязки сзади. Открыв глаза, она видит, что он надел маску на нее и уже успел отвернуться. Она пробует поймать его руку, но неудачно - он уходит.
- Good bye!
Он сказал это на английском
- Что ты делаешь? - Поддразнила ее мать.
- Учусь. - Был ответ Кагуи. Ей нужен был этикет, домоводство, основы наук, поэзия, танцы, ну и немного политики. Это было то, ради чего она существовала. Пусть она - номинальная глава, но все же, еще и девушка. Она будет выходить замуж, пусть ее наследство придет только с властью.
Мать смеется.
- Почему ты так усердна?
- Потому что это - лучший путь. - Энергично отвечает Кагуя.
Ее мать прикрыла лицо рукавом кимоно, хихикнув.
- Мы не собираемся выдавать тебя за британца, тебе не обязательно так учить этот язык.
Кагуя сказала матери что-то на английском, но та не обратила внимания, не поняв смысл фразы. Постоянно дразнить ее, в то время как они должны были выйти замуж за иностранца.
Сузаку говорит с кем-то странным, у него очень темные волосы, но это не может быть японец. Она думает, что узнала его, но что-то отсутствует. В этой одежде, и на этой позиции, но Кагуя не может слышать их, и, к тому времени, как она подходит ближе, остался только Сузаку с кислым выражением лица. Почему-то он начинает смеяться, пока не замечает ее.
- Что ты хотела?
Она упирает руки в бедра, проигнорировав тон Сузаку.
- Кто это был?
- Почему ты хочешь это знать?
Она сердито вздыхает.
- Почему ты не можешь просто сказать это мне?
- Ты и так это знаешь. - Неохотно говорит он.
- Это британский принц... - И она умолкает, не желая слышать подтверждение, в котором больше не нуждается, оно означало бы то...
Ее кузен с удивлением посмотрел на нее, когда быстрая речь прервалась.
- Кагуя. Я видел... маску, где ты ее взяла? - Он не говорит ей, что был в ее комнате, и это лежало на столе. Маска, очень похожая...
- Что? - Ответила она, насмешливо подняв брови, будто она и понятия не имела об этом. Его уши слегка покраснели.
Сузаку разворачивается и уходит.
- Неважно. Пока!
Она даже не смотрит вслед Сузаку, вместо этого глядя на то место, где он был, - минуту, другую, прежде чем уйти по той же дорожке, что и Куруруги.
На следующий день она вновь идет на то место, надев маску.
Она ходит туда каждую неделю вплоть до войны. Теперь нет больше Японии, есть Область 11, и она вынуждена скрываться вместе с остальными членами семьи.
Иногда она все-таки приходила. Когда находила время, хоть прошли годы и встреча с ним уже была невозможна. (Но что-нибудь, все-таки возможно).
Она слышит шаги позади, сопровождаемые голосом, который она слышала сотни, тысячи раз. На ее лице появляется улыбка.
- Кагуя-сама?
Она поворачивается, чтобы предстать перед ним держащей маску у лица. Пусть ее лицо скрыто, но он может услышать ее улыбку.
- Посмотрите! Посмотрите, Зеро-сама! Мы сейчас похожи!
Смешок, меньшее, что она ожидала с тем количеством шуток, которыми они обменивались. Но он безмолвен, она убирает маску от лица, вопросительно посмотрев на него.
- Кагуя-сама?
- Да? - Она наклоняет голову. Она не знает о чем он думает, но она не дрогнула, она верит в него (его победу). Если это из-за гордости (той ночи), что она является решающим фактором в его победе, - он ухмыляется, это было бы на нее похоже, но он ухмыляется за маской.
- Вы любите танцевать?
Теплая улыбка, кивок.
- Да!
- Тогда, - Он протягивает ей руку, другой взявшись за свою маску, и снимая ее. Рот все еще закрыт, но ее глаза на мгновение расширяются. - Потанцуете ли вы со мной?
Она улыбается, не колеблясь с ответом, и, восхищенная, берет его руку.