Приснился вновь заплёванный подъезд,
шальных соседей пьяная икота,
и - неохота к перемене мест,
отчаянная, злая неохота
менять на мыло с запахом надежд
своё,
но затупившееся шило,
больной души подавленный мятеж...

И помнится: цыганка ворожила,
что настрадаюсь,
но увижу мир,
как папа Карло ежедневно гробясь,
и сменятся пельмени и пломбир
на мусс, филе миньон и "Баскин-Роббинс";
что взвою волком в дальней стороне,
в стране, что превращает души в числа,
но -
дети не исчезнут на войне,
ведущейся без поводов и смысла;
что обживу неблизкие места,
где так просторно дуракам и дурам,
но -
где никто не смотрит в паспорта
со сладострастно-снайперским прищуром...

Всё так и вышло. Мне б цыганку ту
озолотить, отдав ей всё, что было...

Таможенники в аэропорту
забрали шило.
И не дали мыла.