Аннотация: Данная статья служит ещё одним подтверждением того, что ранний ислам, ислам времён "пророка" Мухаммеда и первых, "праведных", халифов был, по сути, пролетарской демократией
Данная статья представляет собой 33-ю главу из англоязычного сборника "Мусульманская философия", вышедшего в Пакистане в 1961г. Эта глава написана Абулом Ала Маудуди, который известен тем, что в 1942г. основал партию "Джамаат-и-ислами" (я не раз уже упоминал о нём и цитировал его в своих статьях). Несмотря на то, что партия эта запрещена в ряде стран (в том числе и в России) как якобы "экстремистская", на деле она является довольно умеренной, о чём я также уже писал (последнее тому подтверждение - то, что эта партия предложила властям Пакистана свои услуги посредника в переговорах с талибами). Т.е., Маудуди можно назвать "Каутским от исламизма". Тем не менее, мысли его зачастую являются революционными (как и мысли Каутского - ведь призывал же Ленин молодых коммунистов учится по его книжкам, причём это было уже примерно в 1920г., когда всем уже было ясно, что он - "ренегат", предатель).
Данная статья (написанная, кстати, живым, доступным простому читателю, а не мёртвым, "академическим" языком - в чём читатель может убедиться сам) служит ещё одним подтверждением того, что ранний ислам, ислам времён "пророка" Мухаммеда и первых, "праведных", халифов был, по сути, пролетарской демократией. Именно в исламе впервые в истории был провозглашён (и проводился на деле) интернационализм. Мы видим, что первые, революционные, мусульмане стоят в этом отношении (и не только в этом) выше большинства современных российских коммунистов, открыто предпочитающих интересы "России" (т.е. российского империализма) интересам мирового пролетариата, злобно шипящих на выходцев с Кавказа и Средней Азии, и поддержавших сторону скинхедов в недавнем конфликте по поводу событий в Бирюлёво (или, подобно РРП Сергея Бийца, лицемерно отделывающихся ни к чему не обязывающими фразами, что-де "национализм выгоден властям, чтобы перессорить трудящихся", ничего не говоря о том, что у российского национализма есть материальная подоплёка - империалистический подкуп среднего класса, т.е. того самого класса, который такие как Биец записывают в "пролетариат").
Вообще, мы видим, что политические принципы раннего, революционного, "некастрированного" ислама очень актуальны и сегодня. То же самое требование (заметьте - не просто позволение, а именно требование) борьбы с несправедливыми правителями. Насколько злободневно, призывно, верно звучат сегодня слова "пророка": "Борись против тирана делом, если не можешь - борись хотя бы словом, если и словом не можешь, то хотя бы в душе сочувствуй борьбе против него, и это, последнее - самый низший уровень веры" (разумеется, тут слово "вера" не должно нас смущать, ибо по контексту здесь имеется в виду не слепая религиозная вера в нынешнем понимании этого слова, а скорее "убеждения").
Бьют по современным тиранам и примеры из практики раннего ислама, приведённые Маудуди: то, как судили в раннем халифате, невзирая на лица; то, как халиф (!) мог запросто проиграть дело в суде простому человеку, причём не мусульманину, а христианину (!); то, как халиф делал замечание судье за то, что тот его приветствует вставанием, мол - "это твой первый несправедливый поступок". Насколько омерзительной на этом фоне смотрится практика современных российских и вообще буржуазных судов: вспомним, как представитель президента (!) по Южному федеральному округу Шаманов пожал в суде через решётку руку убийце и насильнику Буданову - о каком "справедливом" суде вообще тут может идти речь!
Интересно ознакомится и с практикой назначения халифа в раннем халифате. Мы видим, что это не была монархия, но это не была и "классическая" буржуазная демократия парламентского типа, когда дело решается простым большинством голосов населения, а в силу того, что большинство, как правило, плетётся "по инерции" (в силу привычки, многовековых предрассудков и т.п. - не говоря уже о том, что большинство это делится на классы и не является сплошь пролетарским) в хвосте за горсткой эксплуататоров, она, эта демократия, по сути, означает власть этого эксплуататорского меньшинства. Нет, мы видим, что власть в раннем халифате, когда халиф назначался предшествующим халифом, т.е. фактически революционным лидером, или же революционным руководством (соратниками Мухаммеда) в целом, но в консультациях с мусульманами, скорее напоминала именно Советскую власть первых лет её существования, когда она ещё не успела обуржуазиться. Формально это недемократично, но реально - это есть именно демократия низов. Кроме того, в раннем исламе мы видим прямой запрет сыну халифа становится халифом (позже, когда ислам уже отчасти "перегнил", этот запрет смягчился, но ещё не переродился в монархию: сын халифа мог быть назначен халифом, но совсем не обязательно именно он, смотря по воле мусульман). Какой разительный контраст это составляет с современной демократией, которая, по сути, нисколько не противоречит монархии: Буш-отец - Буш-сын; Ахмад Кадыров - Рамзан Кадыров; Ким Ир Сен - Ким Чен Ир - Ким Чен Ын; Асады в Сирии; здесь же можно вспомнить и о том, что то, кто будет президентом, в США в 2000г. решал, в конечном счёте, не народ, а суд; то, что вернейшие союзники американской "демократии" на Ближнем Востоке - это нефтяные монархии; что Ельцин назначил в августе 1999г. Путина фактически своим преемником без всяких консультаций с народом, исподтишка. Я уже не говорю о многочисленных фальсификациях выборов при капитализме, когда всё (в том числе и голоса избирателей) продаётся и покупается.
Итак, мы видим, что в развитии демократии во всемирной истории чётко прослеживаются 2 линии. Первая - эллинистическая демократия, берущая начало от древних греков (кстати, рабовладельческая демократия, как Вы помните из истории); современная буржуазная демократия, царящая в России, США и т.д. - её фактическая наследница. Это - фактически власть эксплуататорского меньшинства над эксплуатируемым большинством (один турецкий публицист, пусть и не революционер, верно назвал её "плутократической демократией"), несмотря на то, что формально сегодня она носит "всенародный" характер. Другой тип демократии, как мы, марксисты, думали до недавних пор, был порождён Парижской Коммуной, и это - пролетарская демократия, ярким примером которой является Советская власть самых первых лет своего существования. Однако, исторические факты, вскрывшиеся только в последние годы благодаря подъёму самосознания угнетённых мусульманских масс 3-го мира, свидетельствуют о том, что этот, 2-й, тип, был порождён задолго до Парижской Коммуны - революцией "пророка" Мухаммеда. Да, спору нет, у Мухаммеда и его сподвижников было много ошибок, наивности и т.п., что обусловлено относительно низким уровнем развития науки и техники в то время по сравнению с современным уровнем. Эти ошибки, эта наивность, разумеется, могут вызвать у современного цивилизованного человека улыбку. С этим никто не спорит. Однако, перефразируя слова Ленина, ошибки Мухаммеда - это ошибки из разряда "дважды два - пять", а ошибки современных шовинистов "цивилизованных" наций, этих "истинно ррруских (американских, европейских и т.д.) человеков", шипящих на современный радикальный исламизм - это ошибки из разряда "дважды два равно стеариновая свечка".
Кстати, Маудуди именно подчёркивал, что ранний ислам был демократией (см. данную статью), за что многие другие исламисты, насмотревшись на "прелести" "демократии" (фактически именно буржуазной демократии, включая "советскую" её разновидность), его критиковали. Однако, тот же основатель партии Хизб ут Тахрир Такиуддин ан-Набхани в своей работе "Мышление" (см. мой перевод) признавал, что демократия не противоречит исламу, однако непременным условием должно быть дополнение её нормами шариата. По сути, это соответствует словам Ленина, критиковавшего Каутского за его требование "чистой" (т.е., по сути, буржуазной) демократии.
Интересно почитать и о расколах в раннем исламе, о чём также пишет Маудуди в данной статье. Любой непредубеждённый читатель заметит, что это очень похоже на расколы в коммунистическом движении в 1920-е гг. (раскол на сталинистов, троцкистов и т.д.) и позже, в 1950-е гг. (раскол на хрущёвцев, маоистов, ходжаистов и т.д.). Эта схожесть неудивительна -революция Мухаммеда, как и Октябрьская революция, толкнула вперёд развитие классовых противоречий, и это отразилось на политической арене. Я - не специалист в исламе, и мне трудно здесь судить, кто из упоминаемых Маудуди течений был прогрессивен, а кто реакционен. Однако, я хотел бы заострить внимание на 3 моментах.
1) Раскол на суннитов и шиитов. Большинство исламистов (преимущественно суннитов по происхождению, как тот же Набхани - напомню, что 85% мусульман в мире - сунниты) считают "праведными" 3 первых халифов - Абу Бекра, Омара и Османа (напомню, что индонезийский марксист Тан Малака также считал их правление "примитивным коммунизмом"). Верно ли это? Если Осман был тоже "праведным", то какова же причина того, что шииты откололись от основной массы мусульман, причём так ревностно защищали свою правоту? Мне кажется (ещё раз оговорюсь: я могу здесь и ошибаться), что Маудуди в этом вопросе прав, и правление Османа действительно уже было коррумпированным, сродни правлению Сталина. Вопрос этот имеет большое практическое значение, т.к. и сегодня - налицо раскол мусульман на суннитов и шиитов, и империалисты умело пользуются им, действуя по принципу "разделяй и властвуй" (в том же Ираке, как мы каждый день можем читать в "бегущей строке" новостей, десятки людей становятся жертвами этой междоусобицы, т.е. Ирак и сегодня, спустя 13 веков, является ареной того кровопролития, о котором пишет Маудуди). Маудуди, как пакистанец (а среди пакистанцев немало шиитов, хоть большинство их и сунниты), наверняка понимал важность этого вопроса и, на мой взгляд, решил его непредубеждённо. Да, в шиизме, насколько я понимаю, отразился начавшийся упадок ислама - но, с другой стороны, шиизм был ответной реакцией, протестом на коррумпированность, упадок ислама, существовавшие уже до него, к моменту его возникновения. В этом плане шиизм, пожалуй, можно в какой-то мере сравнить с хрущевизмом, который, будучи реакционным, в то же время был прогрессивен как диалектическое отрицание сталинизма.
2) Хариджиты (хавариджи). Опять же - я здесь не специалист и могу ошибаться, но, на мой взгляд, хариджиты были во многом революционным течением (кстати, и БСЭ, 3-е изд. пишет о том, что хариджиты выражали интересы низов в борьбе с народившейся мусульманской знатью). Поразительно, что хариджиты задолго до европейских революционеров, коммунистов и анархистов (за 11-12 веков до них) дошли до мысли, что народ может обойтись без государства. Насколько они стояли выше Зюганова и Кº, которые не могут себе представить общество без армии, полиции, судов и тюрем!
3) Мурджиа. Их, пожалуй, можно сравнить с горбачёвцами: как Горбачёв и Кº были "концом", "закатом" советского коммунизма, так и мурджиа, судя по всему, были концом первоначального, революционного, ислама. Действительно, мы видим у них сведение ислама к чистой "духовности", к ритуалам, отказ от всякой борьбы с гнётом, с несправедливостью, с тиранами. В этом плане мурджиа неотличимы от современного христианства, их идеология фактически была секуляристской: "грешить - греши, главное потом не забудь помолиться". С другой стороны, как горбачёвская перестройка была прогрессом по сравнению с брежневскими временами холодной войны, так и мурджиа были прогрессивны на определённом этапе, прекратив кровопролитную междоусобицу между мусульманами. Аналогия, действительно, налицо: классовая борьба русского пролетариата с мировой империалистической буржуазией переродилась за годы советской власти в конкурентную межимпериалистическую грызню между СССР и Западом за мировое господство, большевизм переродился в агрессивный российский национализм, прикрытый ленинскими фразами, перестройка положила конец холодной войне, но одновременно горбачёвцы отказались и от классовой борьбы; так же и джихад в своё время переродился в междоусобицу, мурджиа положили конец междоусобице, но при этом отказавшись и от джихада.
Теперь о сносках, приводимых Маудуди в данной статье. Чтобы не тратить время впустую, я не стал переводить те сноски, где даются лишь ссылки на источники (какой смысл переписывать арабские имена и названия источников, написанные английскими буквами, по-русски, если широкому кругу читателей они всё равно ни о чём не говорят?), переводя лишь те сноски, где приводятся цитаты - кому надо, могут перейти по ссылке и посмотреть.
P.S. Пользуясь случаем, я хотел бы сделать небольшое дополнение к моей предыдущей работе, "Мирсаид Султан-Галиев...", в отношении моей критики Бунтаря. Бунтарь вспоминает об идеях "разумного эгоизма" Чернышевского, оправдывая свой уклон в экономизм. В чём же прав был Чернышевский, а в чём неправ?
В "Философских тетрадях" Ленин рассматривает одну книгу о нём, и её автор (вроде Стеклов) справедливо подмечает, что Чернышевский в этой своей теории "разумного эгоизма" "перегибает палку" в том плане, что объясняет эгоистическим интересом все человеческие поступки - даже те, которые никакой материальной выгоды не несут.
В "Что делать?" Чернышевского Лопухов проявляет заботу о своей возлюбленной Вере Павловне, и на её восхищение им - мол, "Какой ты благородный!" - отвечает, что, мол, "В моих действиях нет никакого благородства, здесь - один голый расчёт".
Эти взгляды Чернышевского - это незрелый, механический материализм, во многом упрощённый (подобно тому, как в 18-м веке было веяние сводить всю медицину к физике или к химии, отрицая специфические, чисто биологические закономерности). Действительно, разве можно объяснить "эгоизмом" то, что человек, к примеру, жертвует собой ради близких, друзей, родины, класса и т.д. и т.п.? А ведь таких случаев - тьмы и тьмы в истории. Так же и в случае с Лопуховым: мы, конечно, не собираемся сводить всё к животному инстинкту секса, потому что точно так же он мог помочь и другу своего пола, не испытывая к нему полового влечения (хотя буржуи и мещане именно так только и могут объяснить такое самопожертвование - "Значит, он голубой! Ну, либо идиот, лопух"). Поступки, подобные поступку Лопухова, не являются эгоистичными, и материализм заключается не в том, чтобы обнаружить здесь скрытый эгоизм - это было бы упрощением, и здесь у Чернышевского, безусловно, ошибка. Материализм заключается в том, чтобы обнаружить здесь влияние материальных факторов, в том числе человеческих инстинктов. "Значит, всё-таки секса!" - воскликнет обыватель, плетущийся в хвосте за буржуйской пропагандой.
Нет, не только секса.
Сам я лет 7 назад этого ещё до конца не понимал и стоял на позициях, близких к Чернышевскому - а значит, в чём-то и к Бунтарю. Разобраться в данном вопросе мне помог вышеупомянутый основатель "террористической" партии Хизб ут Тахрир идеолог исламизма Такиуддин ан Набхани.
Нам, марксистам, не раз приходилось слышать возражение со стороны мещан, что социализм, якобы, недостижим, потому что-де "никогда никто не будет жить ради других, каждый будет всегда думать в первую очередь о себе", что-де "руки у человека так устроены, что он будет всегда грести под себя" и тому подобные пошлости. Набхани же в своей работе "Мышление" (правильнее - "Мысль") разбивает подобные доводы (в моей рецензии в 2009г. я не до конца понял эту его мысль, приняв за народнические сопли и раскритиковав с позицией того самого вульгарного, механического материализма). Он верно пишет, что у человека заложено в инстинктах не только удовольствие от того, чтобы присвоить что-либо себе, но и от того, чтобы сделать приятное другому. Действительно, мы видим на каждом шагу примеры, что те же буржуи, будучи людьми очень жёсткими по отношению к своим подчинённым, будучи нахрапистыми, жадными взяточниками и карьеристами - будучи людьми, у которых бескорыстие вызывает в душе лишь презрительную усмешку - в то же время без меры балуют своих детей, жён, тратят миллионы на любовниц и т.п., потому что им это приятно само по себе, хоть бы это даже никакой выгоды им не несло. Хотя в буржуазном общественном мнении это и воспринимается как "слабость", тем не менее, каждый этим "грешит" (ну, или почти каждый - за исключением тех, у кого данный инстинкт удовлетворяется извращённым путём - "переключается", "сублимируется" в удовлетворение чувства мести, в наркоманию и т.п.).
И речь не идёт о том, пишет Набхани, чтобы "жить ради других" - разумеется, каждый будет всегда думать в первую очередь о себе. С этим никто не спорит. Речь идёт о том, чтобы быть ответственным за других.
Разумеется, наивно было бы думать, что в рамках капитализма можно привить обществу такую ответственность, и попы, лицемерно призывающие изменить мораль, не меняя капиталистических основ, сами же своим примером себя опровергают: призывают к бескорыстию, а у самих из-под рукава рясы часы за 100 тысяч долларов торчат. И здесь исламист Набхани оказывается материалистом, подчёркивая: общество - не есть простая алгебраическая сумма независимых друг от друга личностей, как пассажиры на корабле. Глупо думать, что, изменив одного человека, потом - другого, третьего и т.д., как учит лживая поповская теория "малых дел" ("вот если бы каждый перестал бы брать взятки, стал бы помогать бедным, перестал бы пьянствовать, то бедность, несправедливость, пьянство исчезли бы, и всё было бы распрекрасно" - утопия, проповедуемая постоянно по телеку), мы изменим общество. Нет, всё как раз наоборот: чтобы изменить людей, нужно сначала изменить общество - верно пишет Набхани. Его мысли, по сути, марксистские: люди - продукты общества, "бытие определяет сознание". А ещё находятся "марксисты", как Бунтарь, которые называют Набхани и других идеологов исламизма "попами"!
Вернёмся к Чернышевскому. В чём же он прав, а в чём не прав? Прав он в том, что, выражаясь словами одного из героев романа "Кукла" польского писателя конца 19-го века Болеслава Пруса, "люди зачастую высокими идеалами прикрывают интересы желудка" - если говорить упрощённо, а если точнее - любые "высокие порывы" (в том числе и действительно высокие) имеют в своей основе материальные факторы. Это верно. Неверно то, что, каждый человеческий поступок Чернышевский объясняет корыстью (хотя, конечно, смотря что понимать под словом "корысть": человек, жертвующий чем-либо, в том числе, и жизнью, ради другого, удовлетворяет при этом свой вышеупомянутый инстинкт - или, говоря простым языком, получает от этого наслаждение, "кайф").
То есть, Бунтарь берёт у Чернышевского его слабую сторону, т.е. не его материализм, а именно упрощённость его материализма - берёт, с тем чтобы оправдать свою утончённую проповедь экономизма. Мы же берём у Чернышевского его сильную сторону - материализм - и развиваем её, дополнив её современными передовыми идеями, идеями Ленина и Набхани.
21 ноября 2013 г.
А. Г.
В этой главе мы постараемся пролить свет на политическую мысль, заложившую основу общества и государства в ранние времена ислама и изменения, которые вкрались в неё в первые век с четвертью Хиджры [т.е. в 621-746 гг. от рождества Христова; Хиджра - мусульманский календарь].
А
Принципы исламской политики
Мусульманское общество, возникшее с приходом ислама, и государство, которое оно формировало при допущении политической власти, были основаны на определённых ясно очерченных принципах. Самые выдающиеся из них и важные для нашего предстоящего обсуждения были следующие:
1. Верховная власть принадлежит богу, а исламское государство является фактически вице-правлением, не имеющим права применять власть, кроме как подчиняясь закону, который был открыт богом его пророку, и в соответствии с ним [1].
2. Все мусульмане имеют равные права в государстве, независимо от расы, цвета [кожи] и языка. Никакой человек, группа, класс, клан или народ не наделён какими-либо особыми привилегиями, и никакое из таких отличий не может определять подчинённое положение кого-либо [2].
3. Шариат (т.е. закон бога, изложенный в Коране и сунне, подлинная практика пророка) является верховным законом, и каждый, начиная с человека с самым низким положением и кончая главой государства, управляется им [3].
4. Правительство, его власть и собственность - имущество бога и мусульман, управляемое по доверенности, и оно должно быть доверено богобоязненным, честным и справедливым; и никто не имеет права пользоваться ими путями, не разрешёнными шариатом или несовместимыми с ним.
5. Главе государства (халифу, имаму или эмиру) должны быть предписаны взаимные консультации с мусульманами и их согласованность. Он должен управлять ведением дел и выполнять законодательную работу в консультации с ними в пределах, предписанных шариатом [5].
6. Халифу или эмиру нужно охотно подчиняться во всём, в чём он прав и справедлив (маруф), но никто не имеет права требовать повиновения в служении греху (масиах) [6].
7. Наименее подходящие на ответственные должности вообще и на должность халифа в особенности - те, кто жаждут их, стремятся к ним [7].
8. Самая главная обязанность халифа и его правительства - устанавливать исламский порядок жизни, поощрять всякое добро и пресекать всякое зло.
9. Право, а также долг каждого члена мусульманского сообщества - препятствовать совершению неправильных и несовместимых с исламским государством вещей [9].
В
Ранний халифат и его отличительные черты
Правление ранних халифов, следовавших за пророком, основывалось на вышеупомянутых принципах. Каждый член сообщества, получивший воспитание под руководством и заботой пророка бога, знал, правительство какого рода отвечает требованиям и отражает истинный дух ислама. Хотя пророк не завещал решения, касающегося вопроса его преемника, члены сообщества не сомневались, что ислам требует демократического решения вопроса. Поэтому никто не закладывал основы передаваемого по наследству правительства, не использовал силу для получения власти, и не пытался назначить себя халифом. Наоборот, народ, по своей собственной воле, выбрал четырёх человек, одного за другим, на эту величественную должность.
Выборный халифат. Абу Бекр был предложен на должность халифа Омаром, и был признан жителями Медины (представлявшими страну во всех практических намерениях) по своей доброй воле и согласию, и они присягнули ему в верности. Абу Бекр перед смертью написал завещание в пользу Омара, потом, собрав народ в мечети Медины, он обратился к ним с такой речью: "Согласны ли вы с тем, кого из вас я сделал своим преемником? Бог знает, что я напряг свои мозги как только мог, и я предлагал не своего родственника в качестве преемника, а Омара, сына Хаттаба. Поэтому слушайтесь его и повинуйтесь". Люди ответили на это: "Да, мы будем слушаться его и повиноваться" [10].
В последний год правления Омара некий человек заявил во время паломничества, что, когда Омар умрёт, он поклянётся в верности тому-то и тому-то. Введение в должность Абу Бекра, сказал он, тоже было таким неожиданным, и последовало довольно хорошо [11]. Когда Омар узнал об этом, он решил обратиться к людям об этом и "предостеречь их против тех, кто намерен навязаться им". Указав на это в первой речи, с которой он выступил по прибытии в Медину, он дал длинный отчёт о том, что произошло в молитвенном доме Бану Саидаха, и объяснил, как в особых обстоятельствах, которые господствовали потом, произошло, что он предложил имя Абу Бекра и предложил верность ему. "Если бы я так не сделал", - сказал он, - "и если бы мы разошлись в ту ночь, не решив этого вопроса, была бы большая опасность, что люди могли бы очень быстро принять неверное решение; тогда для нас было бы очень трудно признать его, и, равным образом, трудно отвергнуть его". "Если это было успешным", - продолжал он, - "не надо из этого делать образец на будущее. Кто из вас здесь является ровней Абу Бекру по высоте [очевидно, в переносном смысле] и популярности? Следовательно, сейчас кто бы ни присягал на верность другому без консультации с другими мусульманами, он и тот другой, кому присягнули на верность, должны быть казнены" [12].
Когда конец Омара был близок, он поручил Выборному Совету решить вопрос передачи власти. Разъясняя свой принцип, изложенный выше, он объявил, что любой, кто пытается навязать себя в качестве амира (правителя) без консультации с мусульманами, заслуживает смерти. Он также запретил своему сыну участвовать в выборах [13], чтобы пост халифа не стал наследуемым, и основал Выборный Совет, включающий тех шестерых человек, кто, по его мнению, был наиболее влиятельным и пользовался самой широкой популярностью. В итоге этот Совет передал свои полномочия предложения человека на пост халифа одному из своих членов, Абд аль-Рахману бин Ауфу. Абд аль-Рахман вращался среди людей, чтобы выяснить, кто пользуется их доверием больше всего, и приложил все старания, чтобы выяснить вердикт [решение, мнение] народа. Были опрошены даже группы паломников, возвращающихся домой после паломничества. И после этого "плебисцита" [всенародного опроса] он сделал вывод, что большинство одобряет Османа [14].
Когда Осман был убит, несколько человек пытались назначить халифом Али. Но он сказал: "У вас нет полномочий поступать так. Это - вопрос для Консультативного Совета (ахль аль-шура) и для тех, кто воевал в Бадре (ахль аль-Бадр). Кого бы ни выбрали халифом Консультативный Совет и люди Бадра, тот и будет халифом. Следовательно, мы должны собраться и обдумать (обсудить)" [15]. По версии аль-Табари, слова Али были следующие: "Я не могу быть избран втайне, это должно быть сделано путём консультаций с мусульманами" [16].
Когда Али умирал, его спросили: "Должны ли мы выражать преданность аль-Хасану (твоему сыну)?". Он ответил: "Я и не прошу, и не запрещаю вам поступать так. Вы можете поступать по своему усмотрению" [17]. Когда он обратился со своими последними словами к своим сыновьям, один человек, вмешавшись в разговор, спросил: "О командующий правоверными, почему ты не выдвигаешь преемника?". Он ответил: "Я оставлю правоверных в положении, в котором пророк бога оставил их" [18].
Из этих фактов ясно, что ранние халифы и товарищи пророка рассматривали пост халифа как выборный пост, который должен быть занят путём взаимных консультаций и с согласия мусульманского сообщества. Они не считали передачу его по наследству или приобретение силой оружия как нечто правомерное.
Правление путём консультации. Первые четыре халифа не выполняли свои административные или законодательные функции без консультации с "мудрецами" (ахль аль-рай, дословно - "способные дать совет") сообщества. Они также понимали, что консультируемые имеют право откровенно высказать своё мнение без страха. Омар так выразил официальную политику в этом отношении в своей речи, произнесённой перед Консультативным Советом при своём вступлении в должность: "Я не требую от вас ничего, кроме того, что вы можете разделить со мной бремя ответственности по управлению вашими делами, которая возложена на меня. Я - не более чем один из вас, и сегодня вы - люди, свидетельствующие о правде. Кто бы ни пожелал разойтись со мной во мнениях, волен делать это, и кто бы ни пожелал согласиться со мной, волен делать это. Я не заставляю вас следовать моим желаниям" [19].
Казна - Доверенная собственность. - Казначейство (Баит аль-Мал) было для них собственностью, доверенной богом и общественностью. Они не считали дозволенным принимать в него или тратить из него суммы, не разрешённые законом. Использовать их для личных целей правителей было, согласно их мнению, просто незаконно. Омар в своей речи отмечал: "Ни в коем случае не законно мне в этой доверенной собственности бога приберечь одежду на лето и одежду на зиму и пропитание, достаточное для среднего человека [племени] курейш, для моей семьи. К тому же, я всего лишь один из мусульман" [20].
В другой речи он сказал: "В отношении вашей доверенной собственности я ничего не считаю правильным, кроме 3 вещей: она должна приобретаться по справедливости, она должна расходоваться по справедливости, и она должна быть удержана от несправедливости. Моя позиция в отношении этой вашей собственности - такая же, как позиция опекуна сироты в отношении собственности сироты. Поскольку я не нуждаюсь, я не возьму ничего оттуда. Когда я нуждаюсь, я возьму, как подобает человеку брать из собственности сироты, находящегося на его попечении" [21].
Когда Али был на войне с Муавией, некоторые уговаривали его использовать казначейство, чтобы склонить его сторонников против него, привлекавшего на свою сторону многих путём раздачи больших наград и даров. Но Али отклонил этот совет, сказав: "Вы хотите, чтоб я завоевал успех нечестными средствами?" [22]. Его брат Акил желал, чтоб ему помогли из Баит аль-Мал, но он отказал ему, сказав: "Ты желаешь, чтобы твой брат дал тебе деньги народа и приобрёл себе дорогу в ад?" [23].
Идеал правительства. - Каков был их идеал правительства, что они думали о себе, о своём статусе и обязанностях как правители, и какой политики они придерживались - на эти и другие вопросы есть ответы в различных речах, с которыми они обращались с трибуны халифа. Абу Бекр в первой своей речи, с которой он выступил после того как ему была дана клятва в верности в мечети Медины, сказал: "Я был сделан правителем над вами, хоть я - не лучший из вас. Помогите мне, если я поступаю правильно, поправьте меня, если я поступаю неправильно. Правда - преданность, ложь - предательство. Слабый из вас со мной будет сильным, пока я даю ему должное, если бог так желает; сильный же из вас со мной будет слабым, пока я заставляю его выплачивать то, чем он обладает, если бог так желает. Остерегайтесь, как бы нация не отказалась от своих стремлений на пути бога, он подорвёт нацию, не делая исключений, и когда нация позволяет злу господствовать в ней, он, несомненно, делает её несчастной. Подчиняйтесь мне до тех пор, пока я подчиняюсь богу и пророку; если же я не подчиняюсь им, вы не обязаны мне подчиняться" [24]
А Омар в своей речи сказал: "Ни один правитель не занимает настолько высокого положения, чтоб иметь право требовать подчинения вопреки богу. О люди, у вас есть права на меня, которые я изложу перед вами, и вы можете давать мне задания по ним. Я обязуюсь, что не возьму ничего из ваших доходов или фаи (земли или собственность, доставшиеся мусульманам вследствие их коллективного господства, не в качестве военных трофеев), данных нам богом, кроме как в соответствии с законом, и ничего из того, что досталось нам этими путями, не должно уходить из казначейства, кроме как по справедливости (по праву)" [25].
Аль-Табари цитирует Омара, дающего инструкции всем тем, кого он послал в качестве управляющих, так: "Я назначил вас управляющими над последователями Мухаммеда (да будет мир ему) не для того, чтобы сделать вас хозяевами людей и собственности, а для того, чтобы уполномочить вас вести их к введению молитвы, справедливо решать их дела и беспристрастно распределять между ними их права" [26]. Омар однажды публично заявил: "Я отправляю своих управляющих не для того, чтобы они могли пороть вас и отбирать у вас вашу собственность, а чтобы они могли проинструктировать вас в вашей вере и пути вашего пророка. Если с кем-нибудь обойдутся иначе, пусть он жалуется мне. С божьей помощью я увижу, что его обида отомщена". После этих слов Амр бин Ас, управляющий Египта, встал и спросил: "Что, если человек, назначенный управляющим, выпорол кого-то, ты будешь мстить ему?". Омар ответил: "Да, с божьей помощью я отомщу ему. Я видел, что сам пророк бога позволял людям мстить ему" [27].
В другой раз Омар собрал всех управляющих на ежегодном паломничестве и объявил на всеобщем собрании народа, что если есть человек, у которого есть обвинение в несправедливости кого-либо из управляющих, он должен выйти вперёд и высказать свою жалобу. Из толпы поднялся один человек и пожаловался, что Амр бин Ас незаслуженно дал ему сто ударов розгами. Омар попросил его выйти вперёд и расплатиться с ним. Амр бин Ас протестовал, умоляя Омара не подвергать управляющих этому унижению, но Омар повторил, что он видел, как сам пророк бога позволял людям мстить ему, и попросил оскорблённого выйти вперёд и отомстить за свою обиду. Амр бин Ас спас свою шкуру только тем, что отплатил за каждый удар по 2 монеты [28].
Принцип господства права. - "Праведные" халифы не считали себя стоящими выше закона. С другой стороны, они заявляли, что стоят наравне с любым другим гражданином (мусульманином или не мусульманином) в этом отношении. Они назначали судей, но, если человек был назначен судьёй, он был волен выносить приговор против них, как против любого другого. Однажды Омар и Убай бин Кааб разошлись в одном вопросе, и их спор был передан на рассмотрение Заиду бин Табиту. Стороны предстали перед Заидом. Заид встал и предложил Омару своё собственное место, но Омар остался сидеть рядом с Убаем. Тогда Убай выдвинул свою претензию, которую отвергал Омар. Согласно процедуре, Заид должен был попросить Омара присягнуть, но Заид не решался попросить его об этом. Омар присягнул сам, и в конце заседания отметил, что Заид не подходит на должность судьи, поскольку Омар и простой человек в его глазах не равны [29].
Подобное случилось между Али и христианином, которого он увидел продающим его потерявшуюся кольчугу на рынке в Куфахе. Он не забрал её у этого человека, пользуясь властью правителя, а передал это дело на рассмотрение соответствующему судье; и, поскольку он не смог предоставить достаточные доказательства своей претензии, решение суда было не в его пользу [30]. Ибн Халикан сообщает, что однажды Али и немусульманский гражданин (дхимми) предстали как 2 стороны в судебном разбирательстве перед судьёй Шураихом. Судья встал, приветствуя Али, который был в то время главой государства. Увидев это, Али сказал Шураиху: "Это - твоя первая несправедливость" [31].
Отсутствие предвзятости. - Другой отличительной чертой ранних дней ислама было то, что каждый получал равное и справедливое обращение именно в соответствии с принципами и духом ислама, общество тех дней было свободно от всех видов племенных, расовых или местнических предубеждений. Ввиду того, что пророк бога умер, межплеменные распри арабов вспыхнули опять, подобно приостановившемуся шторму. Племенные предубеждения формировали главное побуждение после требований пророчества и широкомасштабное отступничество, последовавшее непосредственно после смерти пророка. Один из сторонников Мусаилимаха сказал: "Я знаю, что Мусаилимах - лжепророк. Но лжепророк из (племени) Рабиах лучше, чем истинный пророк из (племени) Мудар" [32]. Старший из Бану Гатафанов, подобным образом вставший на сторону другого лжепророка, Тулаихаха, сказал: "С божьей помощью, мне следовать пророку из одного из племён, союзных с нами, чем пророку из племени Курейш" [33].
Но когда люди увидели, что Абу Бекр (годы правления - 11-13/632-634), а вслед за ним и Омар (годы правления - 13-23/634-644) осуществляли образцовое, беспристрастное правосудие не только среди различных арабских племён, но даже среди не арабов и не мусульман, и что они не демонстрировали никакого покровительства и даже предпочтения своим родным и близким, старые предвзятости были тотчас же подавлены, и мусульмане были ещё раз воодушевлены тем космополитическим мировоззрением, которое ислам стремился привить им. Позиция Абу Бекра и Омара в этом отношении была наиболее образцовой.
К концу своего правления Омар стал испытывать тревогу, что эти племенные течения, которые, несмотря на революционизирующее влияние ислама, не отмерли полностью, снова поднимут голову и вызовут после него распад. Так, однажды, разговаривая с Абдуллой бин Аббасом о своих возможных преемниках, он сказал об Османе: "Если я предложу его в качестве своего преемника, я боюсь, что он позволит сыновьям Абу Муаита (Омейядам) ездить верхом на шеях людей и будут практиковать среди них грех. Бог свидетель, что если я так поступлю, Осман сделает это; а если Осман сделает это, они наверняка будут совершать грехи, и народ восстанет против Османа, сделав его работу недолгой" [34].
Эти опасения не покидали его даже в час смерти. Созвав к своей кровати Али, Османа и Сада бин аби Ваккаса, он сказал каждому из них: "Если ты сменишь меня на посту халифа, не позволяй членам своих кланов ездить верхом на шеях людей" [35]. Кроме того, среди инструкций, оставленных им Избирательному Совету Шести, которому была передана задача избрания нового халифа, была инструкция, что нового человека, вступившего на пост, нужно спросить дать обещание, что он не будет проявлять дискриминацию в пользу своего собственного клана [36]. Однако, к несчастью, третий халиф, Осман (годы правления - 23-35/644-656), подвёл в соблюдении стандартов, установленных его предшественниками, и стал склоняться к оказанию предпочтения Омейядам. Это рассматривалось им как "хорошие посты - родственникам". Так, он имел привычку говорить: "Омар ради бога сделал свою родню обездоленными, а я свою родню ради бога делаю обеспеченными" [37]. В результате произошло то, чего опасался Омар. Против него [Османа] было восстание, которое привело к его убийству и заново разожгло тлеющие угли племенных предубеждений в огонь, уничтоживший всё здание "праведного" халифата.
После смерти Османа Али (годы правления - 35-41/656-661) пытался снова принять стандарты, установленные Абу Бекром и Омаром. У него не было предвзятостей, и он показал себя в высшей степени свободным от них. Отец Муавии, Абу Суфьян, принял это к сведению, когда попытался пробудить в нём эту страсть по поводу вступления Абу Бекра в должность [халифа]. Он спросил его: "Как может человек из самой простой семьи в племени Курейш стать халифом? Если ты готовишься восстать, я ручаюсь заполнить эту долину всадниками и солдатами". Но Али невозмутимо возразил, что это говорит о его враждебности исламу и мусульманам и, что касается его [Али], он считает Абу Бекра действительно подходящим для этой должности [38]. Поэтому, когда он сам стал халифом, он относился ко всем одинаково - к арабам и не арабам, людям знатного происхождения и выходцам из бедных семей, хашимитам и другим. Никакого различия между ними не делалось, и никто не получал преимущество над другими незаслуженно [39].
С
Теологические различия и расколы
Период "праведного" халифата, описанный выше, был маяком, на который обладающие знаниями и благочестивые люди всех последующих веков оглядывались как на символ самого настоящего религиозного, морального, политического и общественного устройства ислама. Абу Ханифа, занимавшийся освещением исламских идеалов в областях политики и права, как мы сейчас увидим, также возвращался к нему как к идеальной эпохе, чтобы брать с неё пример. Поэтому мы уделили ему ["праведному" халифату] много места, с тем, чтобы читатель смог осмыслить его [Абу Ханифы] работу на истинном фоне.
Но, прежде чем уделить внимание его работе, мы также рассмотрим кратко реакционное движение, начавшееся к концу "праведного" халифата и достигшее своего пика ко времени, когда Абу Ханифа выступил на сцену. Поскольку его усилия были, главным образом, посвящены противостоянию этой реакции, необходимо критически рассмотреть её и проблемы, которые она порождала, чтобы быть способным осознать истинное значение его работы.
В последние годы правления Османа стали быстро расти различия между мусульманами, что привело к убийству Османа, но они ещё не принимали теологическую или философскую формы. Когда, после его смерти, при правлении Али эти различия разгорелись так сильно, как никогда ранее, и привели к гражданской войне, результатом чего были массовые кровопролития, как в битве при Камеле (36/656), в битве при Сиффине (37/657), "арбитражном разбирательстве" (38/659) и в битве при Нахраване (38/659), вопросы, такие как "Кто прав в этих битвах и почему?", "Кто неправ и почему?", "Если кто-то считает неправыми обе стороны, каковы у него основания, чтобы так полагать?", возникали, как и следовало ожидать, и требовали ответа. Эти вопросы привели к выработке определённых мнений и обоснований, которые были, по существу, политическими в начале, но, по мере того как каждая группа стремилась усилить свою позицию тем, что призывала на помощь своей особой точке зрения богословскую поддержку, эти политические фракции постепенно превратились в религиозные группы. Кроме того, кровопролития, сопровождавшие эту фракционную междоусобицу в начале и продолжавшиеся во время правления Омейядов и Аббасидов, не давали этим различиям оставаться чисто богословскими; они продолжали расти, становясь всё более острыми и угрожающими, пока не стали угрожать национальному единству мусульман. Каждый дом был местом споров, в каждом споре выдвигались всё новые политические, богословские и философские ответвления. Каждый новый возникавший вопрос порождал ряд новых сект, которые подразделялись на дальнейшие секты по мельчайшим внутренним различиям. Эти секты не довольствовались тем, что наполнялись предубеждением друг против друга; их полемика часто заканчивалась раздорами и мятежами. Куфа, столица Ирака, где родился Абу Ханифа, был основным центром этих раздоров. Битвы при Камеле, Сиффине и Нахраване - все происходили в Ираке. Душераздирающее убийство Хусейна (61/680), внука пророка, также произошло здесь. Это было место рождения большинства этих сект и областью, где и Омейяды, и Аббасиды применяли больше всего насилия для подавления своих оппонентов. Время, когда Абу Ханифа родился (80/699) и рос, совпало с пиком фракционной вражды.
Большое число подсект, выросших из этих фракций, имело своими конями 4 главные секты: шииты, хавариджи, мурджиа и мутазилиты. Мы дадим здесь краткое изложение доктрин каждой из них, прежде чем пойти дальше.
Шииты. - Это были сторонники Али, и они называли себя шиитами (партией) Али. Позже слово "Али" было опущено, и они стали называть себя просто шиитами.
Хотя часть народа Бану Хашима и некоторые другие считали Али наиболее подходящим преемником пророка, а некоторые считали его лучшим по сравнению с другими компаньонами пророка, особенно по сравнению с Османом, а другие считали его имеющим большее право на должность халифа по причине его родства с пророком [Али был двоюродным братом и зятем Мухаммеда], тем не менее, вплоть до времён Османа ни мнения эти не принимали форму символа религиозной веры, ни люди, придерживавшиеся этих мнений, не были враждебны к первым трём халифам. С другой стороны [по смыслу - "наоборот"], они [эти люди] признавали и поддерживали порядок их [халифов] чередования. Как отдельная партия с ясно очерченными взглядами на эти вопросы они возникли при правлении Али во время битв при Камеле, Сиффине и Нахраване. Позже хладнокровное убийство Хусейна сплотило их, разожгло в них новый гнев и сформировало их взгляды в отдельное вероучение. Негодование, вызванное среди масс простых мусульман подлыми поступками Омейядов, и симпатия к потомкам Али, вызванная в их сердцах постоянной их [очевидно, потомков Али] травлей и со стороны Омейядов, и со стороны Аббасидов, придали чрезвычайную поддержку пропаганде шиитов. Их оплотом был Куфа. Их убеждения были следующими:
1. Пост имама (специфический шиитский термин, обозначающий пост халифа) не является общедоступным постом, назначение на который может быть предоставлено выбору публики (уммы). Имам - столп веры и краеугольный камень ислама. Следовательно, одна из главных обязанностей пророка - назначить кого-либо имамом, вместо того, чтобы предоставлять этот вопрос на усмотрение общества [40].
2. Имам безгрешен, т.е. свободен от грехов, больших и малых. Он застрахован от ошибок. Всё, что он говорит или делает, не является незаконным [41].
3.Пророк пожаловал пост имама Али и назначил его своим преемником. Т.о., Али был первым имамом по указу [пророка] [42].
4. Поскольку назначение имама не предоставляется выбору публики, каждого нового имама назначают по указу его предшественника [43].
5. Все шиитские секты также соглашались, что пост имама - исключительное право потомков Али [44].
Однако, сходясь во взглядах по этим общим вопросам, различные шиитские секты расходились между собой по другим вопросам. Те из них, которые были умеренными, считали, что Али был человеком, сотворённым наилучшим образом. Те, кто воевали или таили злобу против него, были врагами бога, которых нужно причислять к неверным и лицемерам, и им суждено попасть в ад. "Если бы Али отказался признать их халифат законным и выразил бы неудовлетворённость ими, Абу Бекр, Омар и Осман, предшествовавшие ему на посту халифа, тоже заслужили бы того же приговора, но, поскольку Али признавал их, клялся им в верности и возносил за них молитвы, мы не можем возражать против того, что он считал правильным. Мы не делаем разницы между Али и пророком, за исключением того, что последний из вышеназванных был наделён даром пророчества; в остальном же Али был достоин того же уважения, что и пророк" [45].
Те из них, которые были фанатичными, считали, что халифы до Али были узурпаторами, и те, кто выбирал их, придерживались гибельного курса и были несправедливы, поскольку они исказили волю пророка и лишили праведного халифа того, что ему причиталось. Некоторые пошли ещё дальше и вынесли анафему [проклятие] первым трём халифам, объявив их и тех, кто их избрал, отлучёнными от ислама.
Самыми мягкими из них были Заидия, последователи Заида (умер в 122/740), сын Али, сын Хусейна. Они считали, что Али стоял выше других, но допускали выбор тех, кто был ниже его. Кроме того, они считали, что решение пророка в пользу Али не было однозначным, поэтому они признавали халифат Абу Бекра и Омара. Тем не менее, они предпочитали выбор способного человека из числа потомков Фатимы (дочери пророка) в качестве имама, если только он потребует этот пост и потребует титул "короля" для этого поста [46]. Абу Ханифа был близко связан с Заидом, как мы увидим в ходе этой главы, хотя он и не содействовал доктрине заидитов.
Хавариджи. - В прямой противоположности шиитам стояли хавариджи, ударившиеся в другую крайность. Они внезапно сгруппировались вместе во время битвы при Сиффине. До этого они были среди верных сторонников Али, но когда, во время того сражения, он согласился передать свои раздоры с Муавией на рассмотрение двух арбитров [посредников в споре], они покинули его, заявив, что он стал неверным, согласившись передать вопрос для вынесения вердикта человеческим арбитрам, вместо бога. После этого их стало заносить всё дальше, и они стали горячими фанатичными головами, верящими в введение войны против тех, кто отличался от них, и против "несправедливого правительства", где бы оно ни было создано. Они долгое время позволяли себе войну и кровопролитие, пока их власть не была, в конце концов, сокрушена при правлении Аббасидов. Они также были наиболее влиятельными в Ираке, их лагеря были сосредоточены, главным образом, в Аль-Батаи, между Куфой и Басрой. Их верования вкратце были следующими:
1. Они признавали Абу Бекра и Умара праведными халифами, но Осман, по их мнению, отклонился к концу своего правления с пути справедливости и правильного поведения и, следовательно, заслуживал того, чтоб его сместили или убили. Али, согласно им, тоже совершил большой грех, когда согласился на "арбитражное разбирательство", на разрешение конфликта "кем-либо кроме бога". Два этих арбитра (Амр бин Ас и Абу Муса аль-Ашари), те, кто их выбрали (Али и Муавия) и все те, кто согласился на арбитражное разбирательство, были грешниками. Все те, кто участвовал в битве при Камеле, включая Талхаха, Зубаира и Аишу, жену пророка, были виновны в тяжком грехе.
2. Грех, по хавариджам, был синонимом неверия. Любой, кто совершил большой грех (и не раскаялся и не возвратился к прежнему положению), ставился вне ислама. Все вышеупомянутые люди были объявлены неверными. Они были преданы анафеме [проклятию] и рассматривались как заслуживающие осуждения. Мусульмане вообще были объявлены неверными, во-первых, потому что они не были свободны от грехов, и во-вторых, потому что они не только считали этих личностей мусульманами, но также признавали их заслуживающими доверия руководителями, и выводили и сверяли законы из традиций, сообщённых ими.
3. Халиф, согласно им, должен избираться свободным голосованием мусульман.
4. Халиф не обязательно должен быть членом племени Корейш. Кого бы они [мусульмане] ни избрали из числа честных мусульман, этот человек будет праведным халифом.
5. Халифу нужно подчиняться всей душой, пока он поступает правильно и справедливо; но если он покинет путь правильности и справедливости, против него нужно воевать, сместить его с должности или убить.
6. Коран признавался авторитетным источником закона, но их взгляды на хадисы (традицию пророка) и иджму (соглашение мусульман в отношении правовых норм) отличались от взглядов большинства.
Большая группа из них, называвшая себя Аль-Надждийя, не верила в саму необходимость государства. Мусульмане, говорили они, будут сами придерживаться права. Однако, если им нужен халиф для управления их делами, от того, что его выберут, вреда не будет.
Главная их секция, Азарика [азракиты], окрестила всех мусульман кроме себя многобожниками. Хавариджи, согласно им, не могут идти на молитву в ответ на любой призыв, кроме призыва хариджитов [то же самое, что хавариджи]. Они не могут ни брать мясо животного, убитого не хариджитами, ни жениться на ком-либо из них, а также хариджиты и не хариджиты не могут наследовать имущество друг друга. Они считали войну против всех других мусульман религиозным долгом и одобряли убийство их женщин и детей и захват их собственности. Они объявляли неверными тех из своей собственной секты, кто уклонялся от этого долга. Они разрешали предавать своих оппонентов и были такие злобные, что не мусульмане почувствовали бы себя среди них в большей безопасности, чем средний мусульманин.
Наиболее терпимые из них были Ибадийя [ибадиты или абадиты], воздерживавшиеся от объявления других мусульман многобожниками, хотя они ставили их вне ислама и описывали их как неверующих. Их свидетельства, говорили Ибадийя, нужно принимать, браки с ними и наследование их имущества и, наоборот, наследование ими имущества позволены. Их территорию также нельзя называть дар аль-куфр (земля неверных) или дар аль-харб (земля народа в состоянии войны [т.е., очевидно, "народа, с которым ведётся война"]), а нужно называть дар аль-таухид (земля народа одного бога [наверно, правильнее "земля единобожников"]), хотя они не включали сюда центры их правительства. Они относились неодобрительно к тайным нападениям на других мусульман, хотя открытая война с ними не отвергалась [47].
Мурджиа. - Конфликтующие принципы шиитов и хавариджей были в ответе за рождение другой секты, называвшейся мурджиа.
Кроме людей, неистово бросившихся в поддержку Али или против него во время тех войн, была часть людей, остававшаяся нейтральной, либо благоразумно избегавших участия в гражданской войне, которую они считали бедствием, либо неспособных решить, какая сторона воюет за правду. Эти люди вполне понимали, что заниматься кровопролитием и обоюдной резнёй было истинным бедствием для мусульман, но они не были готовы оскорблять какую-либо из воюющих сторон, и оставляли решение спора между ними богу. Он один скажет, в судный день, кто из них боролся за правое дело, а кто - за неправое. До определённого момента их идеи согласовывались с идеями мусульман в общем, но когда шииты и хавариджи подняли вопросы в отношении того, что есть вера и в чём состоит неверие, возвещая наступление доктринальных споров и словесных войн, эта нейтральная группа развила некоторые богословские доктрины в подтверждение своей позиции. Если излагать коротко, они были следующие:
1. Религиозная вера включает в себя веру в бога и в пророка. Поступки человека не составляют неотъемлемую часть его веры. Поэтому верующий остаётся верующим, даже если он воздерживается от выполнения своих обязанностей или совершает тяжкие грехи.
2.Спасение зависит от одной только веры. Никакой грех не причинит страдания человеку, имеющему веру. Для искупления грехов достаточно того, чтоб согрешивший отказался от многобожия и умер единобожником [48].
Некоторые из мурджиа, делая шаг дальше, утверждая, что, исключая многобожие, все грехи, даже наихудшие, должны быть прощены [49]. Некоторые, делая ещё один шаг в этом направлении, заявляли, что если человек лелеет веру в своём сердце, но поклоняется идолам или принимает иудейскую или христианскую доктрину и говорит без страха ересь в исламском государстве, где он живёт, он всё же вполне твёрдо придерживается основ веры, остаётся другом бога и достоин рая [50].
Другой взгляд, близкий к вышеупомянутому, был тот, что если долг поддерживать правое дело и оказывать сопротивление несправедливости (амр би аль-маруф и нахи ан аль-мункар) требует от человека браться за оружие, это "испытание", которого нужно избегать. Вполне правильно сдерживать других в неправильном поведении, но высказываться резко против тирании правительства не позволено [51]. Аль-Джассас говорил об этих вещах с горечью и утверждал, что они усилили руки тиранов и сильно деморализовали мощь сопротивления мусульман против сил зла и подлости.
Мутазилиты. - Этот бурный период был в ответе за рождение ещё одной секты, известной в исламской истории как "отколовшиеся". Хотя она не обязана своим происхождением чисто политическим факторам, подобно трём предыдущим, но, подобно им, она внесла свой вклад в мнения по политическим злободневным вопросам и выступила на арену богословских споров, бушевавших в исламском мире в то время, особенно в Ираке. Лидеры этой группы, Васил бин Ата (80-131/699-748) и Амр бин Убаид (умер в 145/763), оба были современниками Абу Ханифы, а центром их религиозных споров сначала была Басра.
Их политические взгляды, если говорить коротко, были следующими:
1. Назначение имама (или, другими словами, институт государства) было религиозной необходимостью. Некоторые мутазилиты, однако, полагали, что пост имам был излишен. Если общество идёт по правильному пути, никакой имам не нужен [52].
2. Выбор имама, согласно им, возложен на общество, и только выбор общества придаёт законную силу его назначению [53]. Некоторые из них считали, что этот выбор должен быть единогласным, и что, в случае различий и разногласий, назначение должно быть отложено и временно приостановлено [54].
3. Общество может выбирать имамом любого морально подходящего и знающего своё дело человека. Условие, чтоб он был членом племени курейш, арабом, или не арабом, было неуместно [55]. Некоторые из них в действительности предпочитали назначение не араба; было бы ещё лучше, если бы он был бывшим рабом, ибо тогда он имел бы меньше приверженцев, и было бы легче сместить его, если он превратится в тирана [56]. Они предпочитали скорее слабое правительство, которое легко можно сместить, чем плохое, но сильное и прочно установленное.
4. Согласно им, пятничная молитва или другие групповые молитвы по призыву неправедного имама [57].
5. Амр би аль-маруф у-аль-нахи ан аль-мункар (осуществление правильного и запрет на неправильное) было одним из основных их принципов. Согласно им, было долгом восстать с оружием в руках против несправедливого правительства, что давало им возможность поступать так и давало надежду на то, чтобы поднять успешный переворот [58]. Так, они восстали с оружием в руках против омейядского халифа Валида бин Язида (годы правления - 125-126/743-744) и пытались заменить его Язидом бин Валидом, поддерживавшим их доктрину откола [59].
6. По вопросу о взаимоотношении греха и неверия, по которому хавариджи и мурджиа находились в резком разногласии, их вердикт был компромиссным. Грешный мусульманин был и не верующим, и не неверным, он находился в промежуточном состоянии [60].
Вдобавок к этим принципам, мутазилиты высказывали смелые суждения о различиях между товарищами пророка и по вопросу о халифате. Васил бин Ата заявлял, что один из двух соперников в битвах при Камеле и Сиффине непременно был "правонарушителем", хотя было трудно сказать кто. По этой же причине он говорил, что, если бы Али, Тальха и Зубаир предстали перед ним для дачи показаний в отношении связки овощей [наверное, имеется в виду, "даже в отношении пустяка"], он не приял бы от них эти показания, поскольку, поскольку была вероятность того, что они виновны в правонарушении. Амр бин Убаид объявлял обе стороны "правонарушителями" [61].
Они также решительно атаковали Османа, и некоторые из них не пощадили даже Омара [62]. Кроме того, многие из них практически отвергали хадисы (традицию пророка) и иджму (консенсус, мнение, выработанное общими усилиями) в качестве авторитетных источников исламского закона [63].
Основная часть. - Среди этих неистово спорящих групп огромное большинство мусульман двигалось вперёд, разделяя ортодоксальные принципы и доктрины, доверяя им как авторитетным со времён "праведных" халифов, разделяя принципы и предписания, которые товарищи пророка, их преемники и вообще мусульмане обычно рассматривали как исламские. Однако, никто с начала раскола вплоть до времени Абу Ханифы не отстаивал точку зрения большинства в этих вопросах неистовых расхождений и не представлял их систематично в сжатой доктринальной форме, хотя образованные люди, традиционисты и известные и честные учёные [богословы] время от времени выявляли ту или иную её [точки зрения большинства] сторону, словом или делом, или воплощением её в своём поведении, или в торжественных заявлениях, как благоприятную возможность, предоставленную ей самой [точкой зрения большинства].
Примечания:
1. Коран, ...
2. Традиция: "Мусульмане - братья друг другу. Никто из них не имеет никаких преимущественных прав по сравнению с другими, кроме как на основании благочестия (набожности, добродетели)" (...)
"О люди, остерегайтесь, ваш бог - один. Ни арабы не имеют преимущественных прав по сравнению с не арабами, ни наоборот, ни чёрные над белыми, ни наоборот, кроме как на основании благочестия" (...)
"Кто бы ни говорил, что нет бога кроме Бога, и молился бы, повернувшись в нашем направлении молитвы (киблах), и возносил бы молитву, как возносим мы, и ел бы животных, которых мы забиваем, это - мусульманин. Он имеет права мусульманина и обязанности мусульманина" (...)
"Кровь одного мусульманина - такая же, как кровь другого мусульманина. Они являются одинаковыми в своём отношении к другим [не мусульманам]; и простой человек из них может предложить дхимму (т.е. быть поручителем) за них" (...)
"Мусульмане освобождены от подушного налога" (Абу Дауд, Китаб аль-Имарах, гл. xxxiv).
3. Традиция: "Нации до вас были разрушены, потому что они наказывали тех из вас, у кого низкий статус, согласно закону, а высокопоставленных - щадили. Посредством бога, который держит мою жизнь в своих руках, если Фатима, дочь Мухаммеда, совершит воровство, я отрублю ей руку" (...)
Как говорит Омар, "Я сам видел, как пророк бога позволял людям мстить ему за себя" (...)
4. Коран, iv, 58.
Традиция: "Не забывайте, каждый из вас - пастух, и каждый несёт ответственность в отношении своего стада. И верховный лидер (т.е. халиф) несёт ответственность в отношении своих подчинённых" (...)
5. Коран, xiii, 38.
Традиция: "Али сообщает, что он спросил пророка бога (да будет мир ему): "Что нам делать, если после твоей смерти мы столкнёмся с проблемой, о которой нет упоминаний ни в Коране, и о которой мы также ничего не слышали из твоих уст?". Тот ответил: "Соберите моих людей (умму), которые искренне служат богу, и поставьте этот вопрос перед ними для совместных совещаний. Пусть эти вопросы не решаются единоличным мнением" (...)
6. Традиция: "Долг мусульман - слушать своего амира [вождя] и подчиняться, нравится это ему [мусульманину] или нет, за исключением тех случаев, когда его просят поступать нечестно (совершать правонарушение); если его просят поступать нечестно (совершать правонарушение), то он не должен ни слушать, ни подчиняться" (...).
"Греху против бога нет повиновения. Повиновение есть только в правом деле" (...)
"Не подчиняйтесь тем из ваших правителей, кто приказывает вам пренебречь предписанием бога" (...)
7. Традиция: "Поистине, мы не доверяем посты в этом нашем правительстве никому, кто стремится к ним, жаждет их" (Бухари, Китаб аль-Ахкам, гл. vii).
"Наименьшего доверия заслуживают те из нас с вами, кто выделяется в стремлении занять должность в правительстве" (Абу Дауд, Китаб аль-Имарах, гл. ii).
Пророк бога сказал Абу Бекру: "О Абу Бекр, наиболее подходящий человек для правительства - тот, кто не жаждет его, кто не ухватывается за него. Тот, кто знает о его [правительства] ответственности и старается избегать его, тот заслуживает его [места в правительстве] больше всего, а не тот, кто надменно продвигает получение его [места в правительстве] для себя". Именно такому [очевидно, первому из вышеперечисленных] ты можешь сказать: "Ты заслуживаешь его [места в правительстве] больше всего", а не тому, кто говорит о себе: "Я заслуживаю больше всего" (...).
8. Коран, xxii, 41.
9. Традиция: "Любой из вас, кто увидит зло, должен уничтожить его своей рукой. Если он не может, пусть воспрепятствует ему своим языком. Если он не может даже этого, пусть он отнесётся с презрением к этому злу всем сердцем и желает, чтоб было иначе, и это - самый низкий уровень веры" (...).
"Тогда их место займут не заслуживающие, кто будет говорить то, что они не будут делать, и будут делать то, что их не просили делать. Поэтому тот, кто борется против них своей рукой - верующий, и тот, кто борется против них своим языком - верующий, и тот, кто борется против них своим сердцем - верующий, и ниже этого нет уровня веры" (...).
"Лучшее в джихаде (стремлении к богу) - сказать правду в лицо тирану" (...).
"Когда люди видят тирана и не хватают его за руку, это недалеко от того, что бог поразит их всеобщим крахом" (...).
"Некоторые люди собираются стать правителями вскоре после меня. Тот, кто поддерживает их в их неправоте и помогает им в их тирании, не имеет со мной ничего общего, и я не имею с ним ничего общего" (...).
10. ...
11. Ссылка была на то, как Омар внезапно встал с места во время встречи в молитвенном доме Бану Саидаха, когда он предложил имя Абу Бекра как преемника пророка и, протянув ему свою руку, выразил ему свою преданность. Долгих обсуждений перед выборами Абу Бекра халифом не было.
12. ... . Согласно этой версии, слова были следующие: "Любой, кто поклянётся в верности амиру без консультации с мусульманами, не выражает преданность, и тот, кто получает преданность от него, не получает преданность". В другой версии передают следующие слова: "Тому, кому выражена преданность без консультации, неправомерно принимать её" (...).