Тарификаторы сидели в большой комнате с плохой вентиляцией и тарифицировали, кто как умел. Это любопытное занятие отнимало у них все силы и внимание. Состояло же оно из необходимости сложить между собой стоимости услуг в туристической путевке, умножить на количество дней и отдыхающих, прибавить собственную выгоду компании и вывалить все это немыслимое количество цифр в Интернет на ничего не понимающих потенциальных туристов, которые потом будут звонить с вопросами также ничего не понимающим менеджерам.
Вся туристическая компания расположилась на нескольких этажах одного солидного здания. По широким оранжевым коридорам (корпоративный цвет) сновали туда-сюда туристические девочки и мальчики, загоревшие, отдохнувшие и всегда немножко что-то напутавшие
Жизнь в этом кабинете протекает молчаливая, напряженная и довольно нервная, но если прислушаться, то кроме тихого гудения техники и стрекота клавиатур можно услышать, как некоторые из них бормочут себе под нос "дабл на два, трипл дабл плюс джей три, чайлд... ноль, значит равно цэ три.." и в таком духе. Это не заклинание, это особенная терминология, которая могла бы привести в ужас непосвященного. Здесь, все уже привыкли, и никого не удивишь репликой "ненавижу детей, никогда третьего не добавляю, да никто и не заметит". Вот так решается судьба, каких-то неизвестных нам людей, у которых трое детей, и они захотели бы поселиться в гостинице, но не смогли бы найти в Интернете размещение двое взрослых с тремя детьми. Тарификаторы не любят детей в этом смысле.
Здесь все происходит молча. Тихонечко приходит почта, бесшумно напротив каждого письма-задания появляется флажок с фамилией исполнителя задания. Так они и стоят друг против друга: слева фамилии приславших задания-просьбы, а справа фамилии исполнителей. Если кто-нибудь присылает слишком много для одного исполнителя, иногда может раздаться тяжелый вздох "Горина, ты угомонишься сегодня!" или "Ой! Демидова то как разошлась". Однако, ни Горину, ни Демидову никогда не видели в этой комнате, и они так всегда оставались лишь строчкой в почте, а для исполнителя ещё и голосом в телефонной трубке. может быть через некоторое время, эти двое встретятся на каком-нибудь общем собрании или корпоративе, и кто-то один, дернет другого за рукав с шепотом "смотри, это и есть Горина", а Горину через минуту кто-то другой дернет за рукав, и прошепчет "Смотри, вот там, стоит твой тарификатор, да нет, тот с серым издерганным лицом" вот так они и познакомятся. Может быть, даже перекинуться несколькими словами, а потом снова разойдутся скучать по разным углам.
Неверно думать, что в этой комнате никогда не разговаривают вслух, или не знаю друг друга по именам. И знают, и общаются, и скидываются друг другу на дни рождения, приносят торты и пьют чай. Обсуждают фильмы, воспитание детей, и автомобили.
Здесь интересуются ценами, и хвастаются количеством посещенных стран и купленных там предметов, но основную часть времени здесь все же тихо. Однако никто не молчит. С десяти утра, и до семи часов вечера с перерывом на обед в один час, идет бесконечное молчаливое общение всех и со всеми - по icq, как между собой, так и со "внешним миром". Невысказанная эмоциональность интонаций остается на клавишах, по которым, то бьют с силой, то слегка касаются, а иногда лениво и медленно тыкают одной рукой, другой подперевши голову.
Несмотря на свои неплохие исходные данные, комната не могла похвастаться удобным и красивым интерьером. Из симпатичных вещей тут были только три или четыре цветочных горшка, зелень которых не освежала, не придавала красочности, и в общем, если б вынести все горшки вон, в комнате ровным счетом ничего б не изменилось.
Внутреннее убранство комнаты напоминает лабиринт, сооруженный из офисных столов и компьютерных проводов. Столы, там где они соприкасаются внешними гранями, разделены невысокими зеленоватыми перегородками, создавая видимость собственного пространства и защищенности, но на самом деле, границы частной собственности постоянно нарушаются нескромными взглядами. Кроме того за кабинетом постоянно наблюдает "всевидящее око" - видеокамера, а за камерой президент компании.
Впрочем, на такой пустяк тут мало кто обращал внимание. С виду такой серьезный департамент, внутри был довольно свободолюбивым и решительным. "До одиннадцати не работаю" так звучит утренний девиз почти каждого в этой комнате. Рано или поздно все доходят до этого правила. Только новенькие начинают работать тут же, как приближаются к рабочему месту. Исключения, конечно, составляют исключительно срочные случаи. Когда вдруг внезапно департамент какого-нибудь направления вспоминает, что у него горит вылет на завтра. До одиннадцати тут пьют чай, лениво расставляют флажки на задания, читают новости в Интернете, и личную почту, спрашивают друг друга по ICQ как дела и предлагают вкусностей к чаю.
Среди прочих ничем не отличался Миша Звягинцев. Высокий и нескладный, он горбился, говорил так тихо, что никто не отвечал ему, когда он приветствовал коллег добрым утром, или прощался до завтра. Если его не было, в какой-то день, то замечал это только тот человек, на которого временного возлагали его обязанности. "Погоди, - отписывался этот человек, - Миши нет, по закону подлости у Австрии срочные спецы".
Миша работал на совесть и знал это. Более того он гордился этим. Придя на работу, он просматривал почту, распечатывал свои задания, раскладывал в порядке очереди, и работал. В первый раз он выходил покурить около двенадцати, затем на обед около трех, и наконец, домой в девятнадцать ноль-ноль, но это если повезет. Частенько резкое понижение цены с вылетом на завтра, задерживало его собственный выход домой. В интернете он проводил совсем мало времени, только разве что, у него совсем не было работы, но такое случилось всего один раз и всего на 15 минут. ICQ у него была, но статус он устанавливал "занят" и ни с кем особенно не переписывался, не более тысячи знаков в день, во всяком случае.
Возможно поэтому, Миша оказался наиболее равнодушным к проблеме отключения интернета всему департаменту. Вот так, без предупреждения, без выговоров и угроз, в один прекрасный день все в комнате зашевелились, переглядываясь, и перешептываясь "у тебя аська работает?" а "интернет?" "и у меня нет".
В обед ситуация прояснилась, оказалось что Интернет отключили специально для поддержания внимательности и аккуратности сотрудников отдела и повышения работоспособности.
Впрочем, Мише не было почти никакого дела до этих перемен. Да, щелчок по носу. Да, неприятно. За что собственно ему отключили единственную отраду: пару раз в день открыть список контактов в аське и убедится что у любимой девушки все в порядке, что она "онлайн". Миша знал, что не все работают так сосредоточенно как он, он знал, что некоторым давно бы пора отключить Интернет, но считал, что сделать это надо было выборочно. А нет так, тем более что у двух людей в отделе все-таки Интернет был, разумеется, эти люди начальник отдела и замначальника.
В кабинете теперь стало очень шумно, стрекот клавиатур сменился гулом голосов. Впрочем, уже через несколько дней с новым положением освоились, кто не хочет слишком усердствовать в работе, всегда найдет себе занятие по душе, даже без Интернета.
Все шло по-прежнему, но даже Миша, ища отвлечения, стал выходить курить дважды до обеда, и один раз после, за полтора часа до ухода, и уже не слишком рвался долго задерживаться после работы. Выплату сверхурочных отменили, кроме того вдруг ввели, или пригрозили ввести штрафы за опоздания, по крайней мере за каждое опоздание требовали объяснительную.
Чем было вызвано неудовольствие начальства, Миша не понимал. Хотя дела, до этого ему не было, он не опаздывал и не уходил раньше времени, и именно поэтому спокойно воспринял ужесточение мер.
Моя совесть чиста, думал про себя Миша, и поэтому я спокоен. Он всегда верил в высшую справедливость. Однако же случилось ему однажды сесть в метро в поезд, который остановился в тоннеле и ни за что не хотел двигаться дальше. "Уважаемые пассажиры, просьба соблюдать спокойствие. Поезд скоро отправится". Скоро-то скоро, но прошло уже десять минут, а поезд все стоял, и Миша стоял, он не садился в метро, принципиально, считал, что есть более уставшие и более нуждавшиеся в месте, чем он.
В результате этого простоя, Миша опоздал на работу на целых двадцать минут, но слова оправдания застряли у него в горле. На пороге ему встретилась начальница отдела, и, не церемонясь, отчитала. Миша решил изложить все письменно, но на это у него не хватило времени, цены все понижались, и он только успевал щелкать мышкой. Объяснительную пришлось писать после девятнадцати ноль-ноль.
Следующий шаг, по наведению порядка в отделе, был самым несправедливым по общему мнению. Было решено штрафовать тарификаторов на "минус по путевке". Для тарификаторов ничего страшнее придумать нельзя. Например, если отель в сутки стоит десять долларов за человека, а тарификатор случайно поставил эти десять как цену за номер, и за десять долларов на две недели поселится семья из двух взрослых и двух детей, то это уже тридцать умножить на четырнадцать, а это почти половина зарплаты тарификатора.
Пример с десятью долларами конечно наивен, ближе к правде было бы упомянуть сотню, но каждый, тихонечко переговариваясь с соседом, сознательно преуменьшая опасность, употреблял именно эту цифру, якобы для удобства умножения.
Общественность поволновалась-поволоновалась, и успокоилась. Пища для обсуждений иссякла, и все потекло своим чередом. Духота, вздохи, срочное понижение, срочное повышение, и самое ужасное "Дорогие коллеги, специальное предложение для вас и ваших друзей, родственников и знакомых, вылет завтра (или сегодня вечером) цена смешная". Предложение само по себе прекрасно, но воспользоваться им у тарификаторов нет никакой возможности, кто же тогда будет работать?
По крайней мере, Мише ни разу не удалось воспользоваться таким предложением, всегда находились те, кого отпускали в неожиданный отпуск, но Миши никогда не было в их числе. Да он и сам бы никогда так скоро не смог бы решиться на поездку. Во всем ему нравился распорядок и четкий план.
Однажды, когда все волнения уже давно улеглись и позабылись, и часы показывали почти девятнадцать ноль-ноль Миша получил письмо от своего департамента на личную почту, с просьбой проверить путевку, по которой сумма со счетами никак не сходится. Сердце у Миши похолодело - ошибка!
Это самое неприятное, что с ним сейчас могло случиться. Дрожащими руками он стал искать контракт, и все спецпредложения по нему. Миша ничего не мог сообразить от страха, столько мыслей толкалось в его голове. Минуту назад он был самым трудолюбивым и внимательным сотрудником отдела, а завтра он станет оштрафованным, то есть другими словами безработным.
Что им, спрашивал себя Миша, кивая головой в сторону давно опустевших столов своих коллег, любая из них в лучшем положении, чем он сам. Тарификаторы в основном девушки, молодых людей всего двое, Миша и ещё один, довольно ленивый тип, которому помогают родители. У остальных есть мужья, или родители. По крайней мере, Миша ни одну минуту не сомневался в этом, им-то ничего.
Они целыми днями в Интернете, а Миша лишился единственной радости за весь рабочий день, перекинуться несколькими словами с любимой. Они опаздывают, а Миша один раз в жизни попал в транспортный коллапс и "попал под раздачу". Они целыми днями развлекаются и допускают грубые ошибки, а он добросовестно работает и теперь... скорей бы понять действительно ли это его ошибка.
Часы показали девять, а Миша все ещё проверял и перепроверял. Уже охранник заглянул, потоптался, пробурчал "Работаете, понимаю, много работы", но Миша даже не заметил его. Сомнений больше нет, это его ошибка. Да такая дурацкая! Боже мой, какая дурацкая ошибка, задвоился период. Промахнулся. Система подбирает меньшую сумму! Промахнулся, ошибся, дрогнула рука. Но что там в путевке? Какой вышел минус? С упавшим сердцем, с сознанием собственного ничтожества, Миша открыл путевку.
Надо ж было такому случиться: веселая компания из тридцати пяти человек едет именно в тот отель, над которым у несчастного Миша дрогнула рука. Никому из менеджеров не пришло в голову проверить стоимость, прежде чем подтверждать клиенту счет. Разница по счетам восемь тысяч долларов. Да и зачем им что-то проверять, они всегда ловко находят виноватого в другом отделе.
Охранник заглядывал ещё в полночь, вполголоса спросил "Вы ещё работаете?", но Миша ему ничего не ответил. Охранник был очень понимающим человеком, он не стал беспокоить человека, предъявляя ему график нахождения работников в здании, он запер все двери и пошел спать, решив, что если этот трудоголик соберется идти домой, то разбудит его.
Утро начиналось обыкновенно. Каждый приходивший бросал в пространство "Доброе утро" слегка окинув взглядом комнату, дивился, что Миша уже здесь. Кому-то пришло в голову пошутить "Ты не уходил что ли?" Миша молчал. "Михаил! Ты не уходил что ли?", но Миша и тогда молчал, и не поворачивался, экран его компьютера потух. "Спит что ли", пришло в голову другой. "Странный какой-то. А вдруг плохо?" нашлась более сердечная барышня, "Миша, а Миш" легонько потрясли его за плечо. "Давайте скорую вызовем что ли"
"Не надо скорую!" - Миша встал так резко, что его стул отъехав назад, чуть раскидал в стороны обступивших его барышень. Миша оглядел присутствующих, как будто только сейчас их заметил, и, поискав под собой стул, снова сел. Он стал переворачивать на своем столе все бумаги, отбрасывая одну за другой "не подходит, не подходит..." наконец какой-то листочек все же устроил его, он аккуратно положил его на монитор компьютера и снова стал переворачивать содержимое своего стола, сваливая все мешавшее прямо на пол.
"Миш! Да ты чего? Что ты ищешь-то?" - девушки переглядывались, их гложило любопытство, Миша всегда был тихим, незаметным, а сейчас просто не на шутку разбуянился.
"Дайте ручку!" - рявкнул Михаил, и ручку тотчас передали. Миша повертел её в руках, смахнул все, что лежало перед ним, аккуратно положил листок бумаги с монитора перед собой и написал "прошу уволить меня по собственному желанию", ещё секунду подумав, подчеркнул слова "собственному желанию", а слово "собственному" даже двумя чертами. Затем, он очень быстро собрался, и в первый раз в жизни громко, так чтобы его услышали, сказал "До свидание!"