На вилле близ Окленда наш Гурудев, друг Джорджа Харрисона из Битлов, творил "Чудеса на второй авеню", книгу о начале движения Харе Кришна. Почти полгода живя в его ашраме, я был свидетелем этого творческого процесса.
Чтобы нам наверняка и без проволочек дали визу, Моданамохан (Максим Осипов) показал в консульстве НовоЙ Зеландии свое фото с Владимиром Путиным. Он, правда, был спиной, но шикха (узелок волос на затылке) была точно его. Я подтверждал, и он, развернувшись кругом, показал свою шикху, работница офиса могла её сравнить с картинкой. Консольери изобразила на лице недоверие. Для пущей её уверенности Моданамохан показал свое фото с индийским премьером Ваджпаи, где его можно было легко узнать. Отблеск комической эмоции отразился на лице строгой консольери, мне передалось её чувство, что визы нам сделают быстрее, чем их выписывают в общем порядке. Нам следовало полететь, как можно раньше, чтобы исключить ситуацию, в которой Гурудев прилетел в Окленд и ждёт нас.
Ашрам располагался на северном острове Новой Зеландии, на вилле, подаренной ему в 2002-м друзьями. Она
раскинулась на четырнадцать акров не на ровной площадке, а на косогоре берегового холма, заросшего чайными и папоротниксвыми деревьями. В верхнем доме останавливались гости, а в нижнем и главном жил Мукунда Госвами с одним или двумя учениками.
Кабинет его обосновался в полном света, просторном холле. На экране одной холльной стены буйствовал лазурный океан. Он был реальным, поскольку стена была стеклянной. Волны, увеличенные стеклом, валили на нас стена за стеной, но не могли дотянуться, разбиваясь о берег в двух километрах ниже виллы. Иногда в бинокль разглядывались похожие на цветы яхты и дурачащиеся дельфины. Быстрые дельфины были темнее воды, и посему выделялись на её синем фоне. Выписывая прыжками дуги и полукруги, они казались стенографическим письмом бога океана Варуны, диктующего через них свое послание богу солнца Сурье. Стёкла раздвигались, открывая выход из холла на дощатую зелёную веранду. Она нависала над землей, ибо нижний дом стоял на сваях, подобно избушке на куричкиных ножках. Китайский доктор из Окленда рекомендовал Гурудеву для накопления здоровья ходить минимум два часа в день, и махарадж прогуливался по ровной веранде с чётками в правой руке.
До океана тянулись лесные и садовые участки, ниже лежала ферма братьев Бразеров. Эфир утопал в птичьих диалектах, в которых, по-слышимости, не так много звуков и букв, как в наших, однако, голоса у многих крылатых прекраснее. А какой транквилизатор сравнится с пением соловья Туи, если рядом никто не разговаривает? Своими посвистами темно-сизый Туи с жёлтым знаком на лбу, будто, он брахман, просто укачивает, вводит все существо в состояние гармонии. Кроме этого соловья, в Новой Зеландии полно птиц и редких птиц, её фауна и флора группой учёных признаётся наидревнейшей.
На участке Гурудева произрастало несколько цитрусовых деревьяв с незнакомыми мне плодами, разновидностями апельсина, грейпфрута и танжелина. Кузнечиковые кусты розмарина, светло-облачные гладиолусы, ярые петушки и другие цветы, когда-то посаженные здесь людьми, теперь перешли на дикую самостоятельность, как брошенные дети. Бывшие хозяева, увы, оставили участок в запущенном виде, Гурудев приехал сюда в качестве владельца дома только после похорон Харрисона в конце 2002-го. Они со Шьямасундрой провожали Харрисона в последний путь и до смерти дежурили близ его рокового ракового одра. Полезным общением они отвлекали Джорджа от депрессивных мыслей. После неафишируемой кремации в Лос-Анджелесе прах музыканта с женой и сыном увезли в Варанаси, на Гангу. Пришлось несколько раз отменить погребение из-за наплыва жаждущих шумихи репортёров со всего мира. В итоге, вариативно насплетничав, де, погребения нет, не было, и не будет, по вине властей Варанаси и лидеров ИСККОН, не подавших прошение на разрешение, пиарные стервятники так и не отведали похорон Джорджа. Вот же придумали, верно для легковерных дураков! Прошение подают на сожжение тела, но никто не спрашивает разрешения на то, чтобы опустить прах родственников в Гангу! Этот ритуал прошел тихим, незаметным для широкой общественности. В стороне от города мать Ганга впитала его прах, как он и завещал.
В конце 2002-го, прилетев из Дели в Окленд, где мы уже его ждали дня три, Гурудев отказался отвечать на наши расспросы о похоронах Харрисона. Он пояснил, что преданные ИСККОН пытаются сделать на этой теме пиар. Это не нравится Оливии, жене Джорджа и Дхани, его сыну. Когда мы с Моданмоханом попросили Гурудева обнажить тайну похорон Харрисона, он и рта не открыл, зная, что мы порадуем этой новостью всех, кого встретим! Только через несколько месяцев Гурудев мне кое-что рассказал, взяв с меня слово, что я смогу представить это другим не больше, чем это сделано сейчас.
В объемистом холле располагалась также кухня, не закрытая перегородкой и камин. В центре его застыл массивный и блестящий темно-коричневый стол площадью метров в восемь. За ним Гурудев один или с кем-нибудь обедал или беседовал. Тоном и стилем столу аккомпанировали тяжёлые, лакированные стулья, свитообразно замершие вокруг. Ближе ко входу в спальню Гурудева располагался рабочий стол с комьютером и большим экраном, а перед ним - чёрное офисное кресло на колёсиках.
У входа в его спальню покоилась светло-серая тумба с проигрывателем, из колонок которого круглосуточно звучала негромко мантра в разных композициях. Чаще всего это была одна из песен хитовой пластинки, записанной Харрисоном в студии "Эппл" при участии преданных. Гурудев там проходил бэк-вокалом (например, во всемирно знаменитой песне Говинда Ади Пурушам), а также мридангистом. Рядом с проигрывателем дежурил шкаф с книгами, наслаждающий моё эго, - там уже стояли два тома "Светлого настоящего", моей первой философской работы, опубликованных в начале и конце 2000-го года. На стенах висело несколько фотографий в вишнёвых багетах: Прабхупады, Гурудева с Харрисоном и преданными во Вриндаване.
С одной стороны этого шкафа, на сером ковре, который заполнил весь пол холла, за исключением плиткокрытой кухни, однометровой стопкой лежали журналы хиппи шестидесятых и семидесятых годов. Их привезли из Америки. Толстые, каждый, как старинный гримуар, своим форматом эти нецветные журналища в два или три раза
превосходили современный журнальный формат А-4. Страницы были толстые, почти наполовину картонные. В прошлой юге их размножал аппарат "Эр", предок ксерокса и принтера. Самиздатовские хипповские журналы представляли из себя компот из публикаций на несколько тем, а также походили на канат, свитый несколькими разнотонированными верёвками. Их идеологами были Ален Гинзбург и Тимоти Лири, возглавлявшие движение хиппи - "детей цветов".
Как думаете, почему группа Стаса Намина носила раньше имя "Цветы"? Правильно думаете, от симпатий к хиппи. Это не нравилось советским властям (то ли дело "Песняры" или "Поющие гитары"!), и они требовали сменить название. На группу давили, запрещали выступать. Даже любимая всеми песня "Мы желаем счастья вам!" появилась на экране в "Голубом огоньке" только в 1983-м. До этого она казалась властям крамольной или не вписывающейся в идеологию марксизма. Барабанщиком "Цветов" был ученик Прабхупады Вальмики Муни или Владимир Сахаров, который получил инициацию в США в 76-м или 77-м. Он хотел переименовать "Цветы" в "Гандхарвы", раз уж властям не нравится их запах, но эмигрировал, вот идея и заглохла.
В итоге Анастас Алексеевич (таково имя Стаса от рождения), отменив "Цветы", назвал группу своим псевдонимом Намин. Филармония препятствовала концертам коллектива, из-за конфликта с ней пришлось отказаться от "Цветов". Цветы и идеология коммунизма казались начальникам абсолютно несовместимыми А данный псевдоним Намин взял в честь своей матери, армянки Нами, музыканта, искусствоведа, автора по истории музыки. Из-за названий ранних его групп "Политбюро", "Чародеи", игравших в стиле "Битлз", на него давили и прежде. Видимо, непрекращающееся переименование ансамбля до чёртиков достало, и Стас решил: "Придумаю такое название, которое не оспорят. Раз уж меня родила мама, значит, я наверняка Мамин, имею полное право так себя назвать!"
Появилась группа Стаса Намина, как бы Мамина. Если бы автор этих строк не инициировался, он мог бы взять псевдоним не Гайя (имя, данное ему гуру по названию города Гайя), а тоже взять в честь матери, получилось бы Аллин. Тот, кто знает английский, мог бы подумать: "Пришелец!"
Вернувшись к Намину, можно констатировать, что восход и успех талантливого музыканта и покровителя советских рок-групп времён перестройки, поддерживался аристократической в СССР семьей Микоянов. Отец его служил военным летчиком, а про Анастаса Ивановича, дедушку Стаса, ходил анекдот, суть которого в том, что он вечен. Он член ЦК КПСС с 1923-го, министр на разных постах, переживший всех правителей от Ленина до Брежнева, правда, тело Анастас Иванович оставил чуть раньше Леонида Ильича. А младший его брат Артем Микоян в соавторстве с Михаилом Гуревичем изобрёл военный самолёт Миг, мигом побивший мировые рекорды скорости.
Друг Намина Вальмики Муни выпустил в Америке диск с мантрами и короткими текстами на русском и английском. Музыка и звучание получились приятными: несколько оригинальных композиций в стиле фьюжн, импонирующем Мукунде Госвами. В своем московском диске с мантрами, который аранжировал и спродюсировал Мидинипати, наш Гурудев тоже использует элементы фьюжн.
Когда он работал за вместительным компьютерным столом, я иногда просматривал толстые журналы хиппи. Одной темой были статьи и стихи Гинзбурга. Помню, в одной из них, где были нарисованы кусты конопели, Гинзбург утверждал: "На днях мы с друзьями вернулись из поездки по экзотической, полной загадок и чудес, Индии. Там мы открыли для себя новый вид конопели "ганджа". По качеству она в разы превосходит колумбийскую марихуану и делает человека на время святым, обеспечивая подобный эффект".
Но, помните, Прабхупада такого не говорил. Он только откровенно сказал своему биографу Харишаури, что его отец угощал культурной ганджей отреченных странников-индуистов, приходящих в их калькуттский дом пообщаться на духовные темы. Разумеется, когд
а Прабхупада был маленьким.
Психоактивные средства были одной из составляюших компота Гинзбурга и Лири. Тут и там встречались картинки и фото других магических растений. Маковые поля с коралловыми звёздами и изумрудными булавами, дурман с колючими зелёными шишками, лианы гавайской розы и ипомеи, кактус сан-педро, пейот, псилоцибиновые грибы, мухоморы. Формулы ЛСД и Сибири (2CB), фотографии их авторов, Альберта Хофмана и Александра Шульгина.
Другой темой в журнале проходили индийские учения. Шрила Прабхупада и его преданные ученики изображались с музыкальными инструментами, пели киртан. Печаталась Махамантра, основы философии вайшнавизма. Прабхупада первенствовал среди гуру Индии, реже встречались Рама Кришна, Вивекананда и Ошо.
Третьей веревкой в канате был рок-н-ролл. Фотографии "Битлз" с вайшнавом Харрисоном, "Роллинг Стоунз", Сюзи Кватро, "Ху", "Аэросмит", других групп и певцов мелькали по всему нецветному журналу. Встречались обзоры капустников, где мантры и песни исполняли Прабхупада с преданными, разные рок-группы, ситарист Рави Шанкар.
Четвертой топикой оказались парапсихология и магия. Описание уникальных трансов Джейн Робертс, беседующей с учёным духом Сетом. Они чем-то походили на беседы Кришны с Арджуной, наверное, запредельностью своего содержания и юмором этих двух невиданных Гуру. Эссе и схемы других авторов рассказывали о различных экстрасенсорных практиках, медицинах, как и об астрологии, хиромантии, предсказаниях.
Пятой веревкой в цветочный канат вплеталась практическая йога. Позы, чакры, настройки. Обучение дыхательным упражнениям.
Представители одной из пяти тем захватывали другие. Например, проповедник ЛСД отмечал психоделические эффекты расширения сознания от повторения мантр, а рокер хвалил йогические асаны.
Журналы - одно, а, кроме того, Гурудев нередко общался по телефону со свидетелями тех лет. Он задавал им вопросы, слушал, что-то выяснял. Разумеется, плавал по рекам Интернета, выуживая оттуда информацию. Читал Питирима Сорокина для лучшего понимания социологии, знание которой полезно писателям. Просматривал журналы. "Билборд". Два раза в месяц из Окленда приезжал профессиональный редактор, с которым по несколько часов они обсуждали написанное. Наш Гурудев хотел создать очень хорошую книгу.
Полагаю, его концентрации на литературной работе (подчас, как наваждение, кажущейся неподъемной самому автору) помогала необходимость еженедельно подавать заметки в "Хиндустан Таймс", которые печатались в рубрике "Медитация". Ежедневно один из гуру индуизма публиковал статью слов в триста, а Гурудев представлял бхакти. Он всегда комментировал один из стихов "Бхагавад Гиты", иногда спрашивая: "Кто из великих читал Гиту, что ты там написал в своей книге?" Я называл имена, а, когда через неделю газета вынималась из конверта, Гурудев подзывал меня и показывал: "Смотри, смотри! Вот, Толстой, Блаватская, Безант, Шопенгауэр, Опенгеймер! Как ты мне перечислил!" Таким образом, он давал мне прочувствовать свою нужность, хотя, понятно, мог меня и не спрашивать, сам знал.
Увидев "Чудеса на Второй авеню" в Маяпуре в 2020-м, я сразу купил мемуары Гурудева у пуэрто-риканца в белой одежде за пятьсот рупиев. Проглотил, хотя, чтобы разжевать и протолкнуть некоторые куски текста в информационный желудок, приходилось заглядывать в англо-русский словарь. Жаль, что через полгода пришлось поменять толстую книгу на аренду жилья во Вриндаване с вайшнавом Йогираджем в доме близ замечательного Гаудия Матха "Радха-Кундж", то есть, "Роща Радхи". Сейчас о "Чудесах на второй авеню" стало известныо в России, она опубликована и продается на русском языке.
Перед отъездом Гурудев дал мне брахманскую инициацию и чётки, начитанные для трёх кандидатов в ученики. Это были Свасти (Святослав Ещенко, артист), Мидинипати (Михаил Митюшин, звукорежиссёр, музыкант) и Махатеджа (Марина Митюшина, мать Ситы, дочери Мидинипати). Я был должен перевезти чётки и имена новорождённых в Москву, а какими долгожданными являлись они для соискателей! Если мне не изменяет память, они ждали инициации с 1991-го года, Митюшины точно. Кстати, Свасти и Мидинипати спонсировали нашу с Моданамоханом поездку в Новую Зеландию, чтобы в приобретенном близ океана поместье мы помогли нашему гуру организовать служение.
Гурудев подарил мне на память редкую книгу. Страниц в двести, в зелёном переплете "плэйн", то есть, однотонном, без букв и изображений. На титульном листе стоял штамп "запрещено выносить". Кто-то все же отважился и, не вернув в архив, подарил эксклюзивчик Гурудеву. Там содержались научная статья и легенды маори о драконах. Особо в статье подчеркивали, что в Новой Зеландии нет драконов. В ней нет даже ядовитых змей и пауков. Легенды маори повествовали не о каком-то супердревнем времени, и больше походили не на легенды, а на охотничьи рассказы. Копьеобразные палки и веревки служили оружием, коллективно охотники пленяли драконов. Рассказы были лишены категории чудесного. Ни магического, ни сакрального они не несли.
Параллельно к подаренной книге Гурудев вспомнил, что в Новой Зеландии в зоне вулкана Руапеху было найдено нечто, переворачивающее представления об истории. После публикаций в газетах о человеческих скелетах, которые больше наших раза в два или три, в страну прилетел знаменитый шоумен. Снимать ему ничего не дали, а зону находки закрыли на сто лет, придав ей статус секретной . Может быть, именно там находится проход за Антарктическую стену, где есть океаны и материки, отображенные в земных текстах, но не на земных картах?