Звонок телефона не дал мне заснуть в ванной. Вздрогнув от неожиданности, я нырнула с головой под воду и глотнула пены. Кое-как отплевавшись, нажала на кнопку приема звонка.
- Я буду через полчаса, - без приветствия пропела Лерка. - Вечером Данил с Германом приедут.
Наспех выпрыгнув из ванны, я понеслась готовиться к свиданию, сшибая все подряд - моя вечная проблема.
- Что же мне одеть-то? - бормоча себе под нос, я один за другим швыряла вещи из шкафа себе под ноги. Платье? Закрытое. Блузку? Я не бизнес-леди, не позволяющая себе расслабиться даже на отдыхе. А с волосами как быть? Закрутить, собрать, завить?
Никогда я так тщательно не готовилась к свиданию, как сегодня - вымеряла каждую линию, каждый сантиметр макияжа, то и дело придирчиво оценивая результат.
К тому моменту, когда Валерия переступила порог квартиры, приготовления были окончены. Я вертелась возле зеркала, поправляя леопардовое платье, на котором, в конце концов остановила свой выбор.
- А ты ничего так, - подруга окинула мою фигуру оценивающим взглядом и тут же засмеялась. - Они почти подъехали, увидишься, наконец, со своим Германом.
Я улыбалась в предвкушении встречи. Мысли о нем грели все эти дни - даже не смотря на то, что он так и не позвонил. Воспоминания от прикосновений его теплых рук вызвали приятную дрожь. Бросив взгляд в зеркало, я заметила, как лихорадочно блестят глаза; от усталости не осталось и следа. Зато выражение щенячьей радости не сходило с влюбленного лица.
Когда мы вышли им на встречу, сердце радостно затрепыхалось, из головы выветрились все ненужные мысли. Герман, ухмыляясь, по-хозяйски прижал меня к себе и поцеловал в губы.
- Говорила же, - три дня, - подколола я его.
- Говорил же - сам тебя найду, - мужчина не остался в долгу. Мы ехали на заднем сиденье автомобиля, держась за руки, Герман пил коньяк из фляги и нагло разглядывал меня, раздевая взглядом.
- Значит, соскучилась, детка?
- Процентов на пять, - хмыкнула я и потянулась к его губам. Мужчина замер, не приближаясь, и прошептал:
- Пристаешь ко мне?
- Даже и не думала, - и легонько чмокнув в щеку, я отодвинулась.
В кальянной, куда мы приехали, Данил забронировал шатер. Забравшись с ногами на диван, я обняла подушку и закурила кальян, следя прищуренными глазами за Германом, рассказывавшим очередной анекдот.
- А они похожи, - неожиданно произнес Данил, глядя на нас. В его словах была доля истины.
Одинаковый овал лица, схожие нос, глаза, цвет волос делали из нас не влюбленную пару, а брата с сестрой. Чем больше я вглядывалась в Германа, тем больше общего находила - и даже это было приятно.
- Отличная пара, - поддакнула Лерка, и моя улыбка стала еще шире.
Мир снова замер только для нас двоих: я не видели ничего вокруг, кроме Германа, и больше всего хотела ощутить вкус его губ. "Помутнение какое-то".
- Зачем я тебе? - тихо произнес он.
К тому времени выпитый глинтвейн помог расслабиться. Я полулежала на коленях мужчины, продолжа улыбаться. А он водил пальцем по губам, щеке, рисуя сердечки - не вижу этого, но ощущаю каждое прикосновение, и ,кажется, люблю его от этого все больше и больше.
- Съехать хочешь?
- Нет, предупреждаю. Я совсем не принц. У меня нет ни работы, ни машины.
- Меня в тебе совершенно другое интересует. И оставим на этом разговор, лучше поцелуй.
Склонившись к моему лицу, Герман губами нежно коснулся лба, носа и губ.
... Три часа пролетело незаметно. Расставаться с ним не хотелось на секунду, всю обратную дорогу я провела, прижавшись головой к плечу Германа. "Может, пригласить его на чашку чая? Нет, нет, слишком рано".
- Я не верю тебе, - тихо, но четко проговорил мужчина, замерев у двери моего подъезда. В свете уличного фонаря его глаза светились, как два огонька. Стоять так близко было приятно, но неудобно - разница в росте мешала. - Не знаю, где ты говоришь правду, а где - врешь.
- Аналогично, - огромным усилием воли я смогла удержать улыбку на лице. Это признание было не только неожиданным, оно в точности озвучило мои собственные мысли.
С нашей первой встречи было видно: за маской весельчака Герман прячет глубокую душевную рану. Как же хотелось докопаться до истинной причины, узнать, из-за чего он перестал верить девушкам - а это сквозило в каждом разговоре, в тоне фраз и жестов. Хоть на втором свидании никто не ждал откровенностей, но в Германе, помимо осторожности, еще и чувствовался внутренний надрыв. Кажется, он боится поверить, будто его можно любить, по-настоящему, верно, крепко. А от этого болело мое сердце.
- Ты помнишь, в чем признавался? - я , все же, задала мучавший вопрос. Если что - скажу, была пьяная в стельку, а в таком состоянии признаться в любви ничего не стоит.
- Помню, - кивнул мужчина. - И от своих слов не отказываюсь. Но... иногда чувства не гарантия того, что наша история кончится фразой "и жили они долго и счастливо".
- А мы сделаем лучше. Не будем ничего загадывать и обещать. И, да, запиши уже мой номер.
Ночью я не могла уснуть. Крутилась в кровати, переворачивала горячую подушку, пила воду, открывала форточку, но сон так и не шел. Перед глазами стояло лицо Германа. Губы еще помнили его поцелуи, а голова кипела от мыслей - как нам спастись?
В пятницу Юлька влетела в кабинет со стопкой листов и белым, как мел, лицом.
- Ты чего?
- Прочитай! - с этими словами она всунула мне в руки распечатки каких-то документов. Минут пять, пока я внимательно изучала текст, в кабинете стояла тишина. Тикали часы, сквозь неплотно прикрытую дверь было слышно, как Ленка неугомонно трещит с кем-то по телефону. А на исходе шестой я произнесла:
- Сука, - и откинулась в кресле назад.
А Юлька кивнула.
Земля, на которой располагался наш торговый комплекс, находилась в собственности государства.
Тринадцать лет назад Сережа, Антон и два их друга начали скупать акции потихоньку хиреющего рынка. В страну пришли гипермаркеты, базары начали чахнуть, и люди с удовольствием избавлялись от бумаг, когда-то и вправду бывших ценными, за сущие копейки. За полтора года им удалось скупить почти все активы, и только один акционер, Захарий, старый еврей, был против. Он уже тогда понимал, что нужно снести все подчистую и выстроить хорошую площадку для торговли. Его пытались уговорить всеми законными методами, не прибегая к силе, но он твердил, как заведенный, что с бумагами не расстанется.
Тогда Антон пошел на крайние меры: подкараулил дочку Захария после учебы в институте, засунул ее в машину и увез на съемную квартиру.
- Кричи, сколько влезет, поблизости все равно никого нет.
Двух суток хватило на то, чтобы мужчина согласился, подписал все необходимые документы и, проклиная компанию Антона и Сережи, уехал из города.
А мужчины, наконец, смогли заняться рынком. Разобрали ветхие сооружения, расчистили территорию, отгрохали новое, современное здание. Комплекс постепенно раскручивался, принося существенную прибыль, аренда платилась исправно. На будущий год планировалась выкупить участок, но...
- В пять раз поднять ставки! - я носилась по кабинету туда-сюда. Темная пелена, появившаяся в первые минуты после прочтения почти переросла в паническую атаку, но я справилась, вся перейдя в гнев. - Они с ума сошли! А переоценка земли?!
Схватив телефон, я набрала номер Антона, не удосужившись посмотреть, сколько там времени в его чопорной Англии.
- Да, май дарлинг, - сонный голос указывал, что я подняла Богова прямо с постели.
- С нового года мы за землю будем платить в тринадцать раз больше.
После минутного молчания Антон произнес:
- Звони Пашке, начинайте готовить документы на выкуп. И поднимай аренду.
- На сколько?
- В три раза.
Ленка уже заканчивала печать объявлений, когда приехал Паша. Не раздеваясь, не улыбаясь, он плюхнулся в кресло и закурил. Я молча пододвинула к нему пепельницу.
- Хреновы наши дела?
- Угу, - кивнула я. - Полгода - и мы банкроты.