Аннотация: Камни, иногда на них гадают, иногда они всего лишь украшение, а для Манар - частицами жизни.
Я шла по узкой тропинке, камни лежали вразнобой - иногда среди кучи разновозрастных каменных глыб попадались мелкие россыпи ярких камешков. Вот их-то я разглядывала, тщательно отбирала самые красивые и прятала в сумочку, что прятала под широкими одеждами. Босой смуглый мальчуган с выгоревшими от солнца волосами бежал впереди меня. Братишка скакал и напевал старую бабушкину песню:
Люди бывают смешными...
Только посмей забыть,
Что, смеясь над другими,
Ты сам становишься смешным.
Прекрасна моя королевна -
Мы плясали у края неба,
Задевая одеждами солнце.
Я сгорел в ожидании ответа.
Ветер знал, да сказать не хотел,
Что свадебное платье одела она.
Я же умер от горя в тот же час -
Не для меня шила их она...
Даниял посвистел, сфальшивил, видимо, напрочь, забыв слова, поскакал дальше по тропе.
- Осторожнее, - подхватила я подол и побежала следом. Не хочу, чтоб братишка навернулся. Но поздно - Данька, которому исполнилось всего девять лет, уже сидел и вытаскивал острый камешек из пятки.
Я, ахнув, присела рядом:
- Говорила тебе, смотри под ноги.
Даниял сопел, но не возмущался сестринским произволом. Видимо, на самом деле ему было больно. Причиной раны оказался не камень, а выбеленная острая кость мелкого зверька. Её я еле вытащила. Следовало промыть рану. Поддерживая мальчишку, я помогла ему допрыгать до серебристого ручья. Ручеек начинал свой путь между рыжих камней на вершине второй-горы спутника. Говорят, что давным-давно дворянин проезжал эти места со своими слугами. Путешествие их длилось несколько месяцев - и стояла невыносимая жара. Солнце, дарующее жизнь было неподкупно, принесенные в жертву любимые собака и наложница не умилостивило Светило. Дождя не было, как не было источников с питьевой водой. И всюду равнина - бескрайняя пустыня. Даже одногорбые верблюды и те уже выглядели уже уставшими.
И вот один из слуг сел на землю и сказал, что дальше не пойдет. Чуть поодаль опустились на землю спиной к спине два охранника. Дворянин хотел их поднять, но не успел он ударить слугу, как тот превратился в скалу. Верблюды, кони и люди стали горами. Красивая легенда. И до сих пор четыре отдельных высоких столба, что олицетворяли людей, уходили в небо, а дальше на запад верблюжий перевал. В солнечные дни его было сложнее пересечь. Туман давал прохладу, хоть и видимость в пасмурные дни была плохой. Но в солнечные дни лучи светила, отражаясь от отшлифованных злым ветром, камней и валунов слепил глаза.
Мы промыли ногу Даньке. Сделали повязку из моего платка, не слишком чистого, надо признать.
- Манар, а мы много камней набрали, - весело говорил он. - Даже бабушка Ямина ругаться не будет.
Он пытался шутить. Наши руки от ледяной воды в ручье мигом онемели. Бабушка не любила, когда мы ходили собирать камни на продажу. Говорила, что ни к чему хорошему это не приведет.
И хотя земля по этой дороге считалась наша, мало кто расковал сократить день - другой пути по ней. Слишком много камней, ведь некому было благоустраивать путь после обвалов, нет маломальской плохой гостиницы. То есть негде переночевать, нет возможности попить душистого чая, не отведать свежих плодов, что принесут радушные хозяева - все, что приносит доход хозяевам дорог и усладу уставшему путнику.
Бабушка Ямина, красавица Ляяли, я да братишка - вся наша семья. Мы с Данькой все же собирали камни, чтоб продавать их потихоньку в базарные дни, внизу в ущелье, где находилась маленькая деревенька, раз в неделю проводились торги. Можно было купить одежду, оружие да лекарства, еду. По-настоящему, редких камней попадались очень редко. Красивый камешек, найденный на прошлой неделе, мы с Даниялом спрятали в старом колодце - кто-то из наших предков давным-давно вырыл новый, в старом почти не было воды, разве что на самом дне блестела непокорная влага, зато были удобные ступеньки - металлические скобы до самого дна. Меж прижатых друг к другу валунов, в середине спуска мы вытащили пару камней и засовывали все мало-мало полезное, что находили. Сделать это можно было только вдвоем. Проще было сделать тайник на самом дне. Но какое-то чувство страха останавливало нас с Данькой. К тому же это было нашей секретом. Только мы двое знали о секретном тайничке.
Явно дорогие камни мы прятали, мы прекрасно знали, что где-то там, на нашей земле, между двумя застывшими навечно верблюдами лежит какая-то жила - мы два раза около того места находили крупные лиловые камни, но продать их значило в открытую показать, что на нашей земле есть такие месторождения. Сборщики податей скажут старосте. В случае чего, староста может об этом сообщить ювелирам из столицы. Наш дом сожгут под прикрытием какого-либо преступления, детей продадут в рабство. Так было у соседей, их дочь только должна была выйти замуж. Жених Нары, набравшись сладкого вина в постоялом дворе, сболтнул лишнего о благосостоянии семьи, с которой хотел породниться.
После этого случая бабушка запретила нам собирать камни. Но мы все равно туда ходили - нельзя, чтоб только Ляяли приносила деньги в дом, ей пришлось стать кисен - она была очень красивой: светлая кожа и светлые зеленые глаза сделали её кисен очень высокого класса. Но суть оставалась та же - продавать свое тело за деньги.
Но я иногда думала, что Ляяли хотя бы была свободнее соседкой дочери, которую якобы продали за долги какому-то чиновнику. Что в этом хорошего, её оценили в сто радужных камней, отличная скаковая лошадь стоит около двухсот таких "денег". Кисен могла выбирать, с кем ей провести ночь. По закону никто не мог принудить кисен сделать это против воли. Это закон, принятый, когда одна кисен вышла замуж за одного из светлых императоров.
Братишку хоть и делал вид, что не опечален этой задержкой, но видно было, что ему не по себе, попадет от бабушки, в школу он не успевает, и камни мы не спрячем.
Послышался стук копыт. Я со страхом посмотрела на Данияла. И низко поклонилась незнакомцам - молодым людям в богатых одеждах, запах благовоний мешал мне дышать - у меня всегда перехватывало дыхание, поэтому я молчала. Даниял поклонился и протянул руку за монетой.
- Это ваша дорога? - холодно осведомился приятный голос. Смуглый, черноволосый, как и мы с Даниялом, господин был одет по-дорожному, в отличие от его спутников. Но и его одежды были из богатой ткани, добротная и красивая. Его нервный жеребец все пытался напиться воды из ручья. Но, дергая за поводья, мужчина не позволял коню опустить морду в ручей. Синие глаза все же показывали, что он из дворян.
- Это наша земля, - с еле скрытым вызовом сказал Даниял. Я внутренне улыбнулась, мой братишка больше мужчина, чем эти напыщенные снобы.
Господа заплатили по монете с лошадь. Данька деловито спрятал три монеты, он уже представлял, как будет рассказывать приятелям о неожиданной встрече.
- Тебе не кажется, что один рий с лошади, это много для такой запущенной дороги, - молвил высокий господин в ярко-алых одеждах. Светловолосый, с тонкими холеными руками. Я разглядела меч за его спиной. Как он с такими нежными руками мог сражаться? Даниял с восторгом рассматривал оружие.
- На соседней дороге с нас взяли по три монеты за лошадь, - равнодушно ответил мальчишка старше Данияла лет на пять. - И сейчас я думаю, что мы несколько ошиблись с
ценой.
Я поклонилась, удивившись про себя, что значит три рия для таких богатых господ?
- У нас нет денег ухаживать за перевалом, поэтому все едут несколько левее, около белой горы.
- Мы знаем, - оборвал меня господин в алых одеждах. Его взгляд испугал меня.
- Нам нужно в Тирсу? Сколько нам ехать? - спросил мальчик.
Даниял удивился:
- Тогда тем более вам нужно было ехать через ту дорогу. Она заканчивается Тирсой. А там уже пустыня. А так вам придется проехать дальше по нашему перевалу, там будет небольшое озеро. Еще есть старый домик. Вы до темноты можете не управиться. Можете там переночевать, проедете вдоль озера, потом вдоль гор - держать направление на белую гору. А там будет Тирса.
Господин в черной одежде кинул в пыль ещё монету. Даниял неуклюже запрыгал, чтоб забрать плату.
Я дернула Данияла за рукав, нам надо уходить. Я продолжала поддерживать Даньку, брат старался не хромать, но на повязке все равно появилась кровь, хоть бы заражения не было.
- Странные какие-то дети, - заметил кто-то из них.
Я старалась не оборачиваясь. Потом мы спускались по тропе, Даниял уже не порывался обсуждать со мной оружие незнакомцев. Он выбился из сил. Мы пришли домой, соврав что с уроков пораньше Данияла отпустили. Женщины не могли учиться в школе для бедняков. Я слышала, что у аристократов женщины умели читать на нескольких диалектах. Я же радовалась, что умела читать и писать хотя бы на одном. Потому, что бабушка моя не умела, и Ляяли умела только считать деньги.
А меня Даниял учил, хотя бабушка ворчала, говорила, что до добра подобное знание не доведет. Но мне нравилось читать сказки. Надо признаться, романы о кисен мне тоже нравилось читать, там такие красивые стихи были.
Под вечер нога у Дани распухла. Бабушка догадалась, что в школе мы не были. Я должны была забирать брата после учебы. Она ругалась на нас, я расплакалась. Потом пришла Ляяли, она приходила раз в три-четыре дня. Она принесла еды и легкого вина для бабушки, мы сделали новую перевязку на ноге брата - его била лихорадка.
Я одела мужские одежды, что остались от отца. Волосы не успели вырастить, поэтому я больше смахивала на мальчишку, и хотя все друг друга знали, ночью девушке не безопасно. Конечно, Ляяли могла бы пойти, но я видела, что она очень устала - выглядела бледнее, чем обычно, а глаза были красными. Я выудила монеты у Данияла из-за пазухи, и Ляяли дала мне ещё несколько рий, побежала в деревню.
Я направилась к бабушкиной знакомой. Уже проходя по деревенской улице, я увидела господина, которого встретила сегодня утром. Лекарство я прятала под одеждой. В мешочке была мазь и настойка травки, что помогает при воспалительных процессах. Я один раз видела, как при обвале одного мужчину завалило - сначала вроде все было хорошо. Потом больше всего пострадавшая рука опухла и почернела - мужчина умер через неделю. Если бы вовремя лечили, может, и спасли. Только лекарей у нас нет, да и лекарства не всем почему - то помогают. Неужели они обратно вернулись, это же глупо. На нашей некому следить, но на другой бы дороге им снова пришлось бы заплатить.
Господин окликнул меня
- Эй, парень, где у вас лекари? Моему племяннику сегодня стало плохо от жары.
Я промолчала.
Он разозлился:
- Ты что немой?
Он взмахнул плеткой. Я отшатнулась. И чуть не упала, но главное драгоценная мазь в глиняном горшочке. Уберегла.
- Лекарей здесь нет, - ответила я.
И пошла прочь. Но нутром почуяв его злость, остановилась.
- Лекарства вы где-то берете?
- Завтра будет ярмарка, там можно купить.
Я не собиралась подставлять тетю Зуру. Вдруг лекарство не поможет мальчику, потом господа разгневаются. Бог знает, чем это кончится. От богатых с их причудами надо держаться подальше.
Я сделала всего пару шагов:
- А ну стой, - повелительные интонации заставили меня остановится.
- Манар, ты забыла сумку, крикнула от калитки тетя Зура. Я прикусила губу. Господин пристально стал меня рассматривать. Я подошла к пожилой женщине. От неё пахло лекарствами - для меня запах привычный. Господин же скривился и спросил:
- Вы лекарь?
- Нет, я травник, но могу помочь, - мигом сориентировалась тетя Зура, глазами мне показывая, чтоб я поспешила домой.
Пока выйдешь из деревни, пока поднимешься в горы, хорошо, что стемнело. В темноте я ощущала себя более комфортно. Стук копыт испугал меня. Но я не стала оборачиваться.
Конь - иноходец перешел на размеренную поступь. Это тот же господин, ни одна из здешних лошадей не может так ступать.
Я не опасалась за свою девичью честь. Синие цветы на висках показывали каждому, что я под покровительством богини. А Богиня строго карала насильников. Просто не хотелось опаздывать, поэтому я, прибавив шаг, поднималась в гору.
- Манар, - окликнул меня незнакомец, останавливая коня.
Я замерла, вот ведь старая болтунья. Разболтала, небось, где живу, и как меня зовут.
- Старуха сказала, что живешь неподалеку? - скорее утверждал, чем спрашивал он.
- Да, господин, - не отводила я глаз от земли, продолжая идти.
- Это ведь ваша дорога, вы её знаете хорошо, мы остановились в сторожке. А разве не должны были вы обеспечить нам ночлег?
- Господин прав, но у нас нет такой возможности, поэтому висит Ора на нашем дому и при въезде на тропу.
- И даже Ора не обновлен, краска на нем облупилась, так что не видно, что это за знак - язвительно заметил господин.
- Ты не проводишь нас до Рамига?
Я покачала головой:
- Я ту сторону плохо знаю.
- Твой брат мог бы показать нам дорогу. Мы пожалели, что не спросили сразу.
- Мой брат сегодня поранил ногу, у него началось воспаление, - сказала я.
Наконец дом. Я обрадовалась, что могу скрыться, присутствие вельможи меня расстраивало и пугало.
- До свидания, господин, - я поклонилась, от всей души желая провалиться ему под земле вместе со свои скакуном. Он ничего не ответил. Спешился, лошадь могла повредить ногу при быстрой скачке по плохой дороге.
Я зашла в дом. Лекарство помогло. Даниялу стало лучше. Но в школу он не пошел. Зато к нам с самого утра заявился староста.
Я, спрятавшись в дальней комнатке, услышала, как он приказал отправить провожатого вместе с богатыми господами до Рамига. А так как бабушка стара, а Даниял болен, я поняла, что все совсем нехорошо.
Забежала в комнату, аромат дешевого вина, которое так часто употреблял староста, все ещё висел в воздухе.
- Манар, - сказала Ямина, все её лицо было испещрено морщинами, но глаза были до сих пор живыми, ярко-голубыми. Её ум, несмотря на старость, всегда быстро реагировал на все происходящие вокруг события.
-Манар, ничего не поделаешь. Вы с Даниялом взяли деньги, если бы не потребовали плату, могли бы ещё отказаться. Поэтому одень старые одежды отца, закрывай лицо. Возьми воды и немного еды. И вот. - Она протянула мне что-то. Я молча глядела на серебряный нож, что лежал в её сухих ладонях. Это нож девушек из благородных семей. Им нужно было убить себя, если пытались обесчестить. Маленький синий камень в рукояти, длинное лезвие - не люблю оружие. Я несколько брезгливо взяла нож.
- Ямина, - я впервые назвала свою бабушку по имени. Голос мой задрожал.
- Тебе всего лишь надо провести их до Тисры.
- Бабушка, но ведь это странно, что они поехали нашей дорогой? - зашептала я, чтоб спящий Даниял в соседней комнате не услышал.
- Я знаю, - кивнула она. - Но вряд ли им нужно в Тисру или Рамиг. Им нужен проводник по здешним дорогам. Ведь они уже проехали по дороге Наима. Заплатив девять монет на той дороге и три рия на нашей. Значит, они что-то ищут
- Откуда ты знаешь, что они там были
- Даниял сказал, когда пил лекарство. Ты сама задремала, устала, наверное, от переживаний.
Она помолчала. И наконец сказала.
- Забери с дальнего пастбища серую кобылу. Я кивнула. Вот и все прощальные слова.
Она поцеловала меня в лоб. Времени оставалось мало.
Господин ждал меня около дома. Он расположился под раскидистым деревом. И хотя плодов дерево не давало, но широкими листьями давала благодатную тень в жару. Рядом был старый колодец. Я всегда думала, что вода не ушла оттуда далеко - потому что дерево даже в самое засушливое лето буйно зеленело.
- Мне надо взять лошадь.
Вельможа кивнул.
Я шла впереди коня господина. Он не предложил мне сесть, но я бы и не стала этого делать. От его благовоний мне становилось дурно, я не переносила таких резких запахов. И как конь под ним терпел, оставалось загадкой.
У нас было три лошади - две остались от отца. Он был военным, но после его смерти все в доме пришло в запущение. Самое близкое пастбище, там старый дед Захид Абый - знакомый бабушки за символическую плату, три раза в неделю я или Даниял приходили к нему с едой и мешочком табака, пас наших лошадей вместе со своим табунком. Мы продали дорогие седла и сбрую, оставив самую простую узду и старое, потертое седло на всякий случай. Старых коней бабушка не смогла отдать на мясо. Она плакала, говорила, что Чалый и Ката не раз спасали нашего отца от смерти в бою, а неблагодарные люди хуже животных. Кобыла же принадлежала Ляяли - подарок одного поклонника.
- Здравствуйте, - помахала я старику. Псы, узнав меня, подбежали, я дала каждому из них по кусочку хлеба. У чужого бы они не взяли, но мой запах и голос им был привычен. Внук Захид Абыя увидев, что со мной нет Данияла, отвернулся. Была ему нужда общаться с девчонкой. Я отнесла старику сверток с табаком. Подманить красивую породистую кобылицу не составило труда, а вот узду я еле смогла одеть. Никто толком на ней не ездил. Что и говорить, своенравная была кобыла.
Не очень хорошо я ездила верхом, но что поделать.
Пока что мы ехали очень медленно, я боялась за ноги животного и не торопила Тибеуат.
Господин сказал:
- Я дважды проехал по вашей дороге. И мне она понравилась, ведь если ехать по ней, можно быстрее добраться до Вларсати.
- Что вы господин, - возразила я. - Вы ошибаетесь. Дорога к торговому городу ведет через село Тисра, затем Рамиг, а затем торговый порт Вларсати, быстрее никак не возможно.
- Глупый простолюдин, - сверкнули синие глаза. - Я говорю тебе не о дорогах существующих.
Я прикусила губу, иногда моя манера стараться казаться более глупой, чем я есть на самом деле, приносила совершенно иные плоды.
Господин прекрасно знаете, что я девушка, но видимо его не это не волновало.
- Можешь называть меня Господин Янар, - сказал вельможа.
Я кивнула.
Когда мы подъехали к сторожке, племяннику господину стало намного лучше, во всяком случае, он весело плескался в озере. Я кинула выразительный взгляд на господина Янара, он меня проигнорировал. Собрались они очень быстро. Я даже удивилась.
Я направила Тибеуат к знакомой с детства тропе.
- Эй, Манар, - остановил меня светловолосый мужчина с мечом за спиной. - Нам туда.
И он указал на север.
- Я должен проводить вас до Раминга, - сказала я.
- Вот и проводишь, - грубо оборвал меня господин Янар. Мой друг Акрам ценит умных проводников.
Мальчишка, весело напевая незнакомую мне песню, хлыстнул своего рыжего жеребца.
Значит дорога на север. Ну, погодите же у меня.
Все в гору и гору. Вот уже второй день. Моя Тибеуат уже после двух дней выбилась из сил, шла в конце кавалькады, вздыхая. Я иногда спускалась с неё и шла пешком, все равно медленно движемся. Своих спутников я запомнила.
Черноволосый господин - Янар, значит "огненный", "яростный". Подходит. Характер раздражительный, но в тоже время отходчивый.
А вот Акрам - щедрый, благородный, беловолосый. Как точно подходит к высокомерному воину со светлыми волосами.
И мальчишка - Басим - "улыбающийся". Что же, он пока совсем молодой. Я знала, что в богатых семьях имелась традиции давать новые имена со временем взросления.
Они не смотрели на камни, хотя я уже заметила в россыпях драгоценные лиловые кристаллы, они проверяли дорогу. До меня как-то сразу дошло, что их интересовала возможность строительства новой дороги, ведущую напрямую. Возможно, дело в скоропортящемся товаре. Что это? Рыба? Экзотические фрукты?
Я ломала голову, пока до меня не донеслась обрывки фраз, когда Янар решил, что я уже уснула на ночном привале:
- Смотри, источники воды есть, единственная преграда - дорога частная, но, думаю, её можно выкупить. Семья-то бедная. Но если постараться, путешествие времени занимает втрое меньше, чем по новой дороге. Почему её раньше не сделали?
- Хм, я ещё думаю.
- Акрам, хоть ты и учился воинскому делу, но слишком мало бывал в боях. Дело даже не в выгоде купцов. Короткая дорога - это угроза эмиру. Слишком высоко взлетел, эмир прекрасно знает, что повелительница Малика думает о торговых пошлинах, но убежден, что про вторую короткую дорогу не всем известно, значит, у него будет время подготовиться к осаде, к найму воинов. А золоту у него в сундуках немерено.
- Как и у тебя, Янар. Что тобою движет. Месть? Верность Малике?
- Судьба ведет, - ответил Янар. - А все остальное слова, всего лишь слова.
Как мне хотелось сбежать, но я понимала свою бабушку, она-то сразу поняла, что я нужна богатым господам, как заложник и свидетель того, что дорога существует.
Я стала осознавать, что, скорее всего наша, дорога, что начиналась, как всего лишь не убираемая от камней территория, являлась началом пути, по которой могли пройти караваны с товаром или промчаться войны с тугими колчанами стрел и мечами в ножнах.
Ночью стало холодно и сумрачно. Пошел короткий злой дождь, а позже упал туман. Меня и своих спутников господин Янар заставил встать задолго до рассвета. Мы двигались медленно и осторожно. Господин Акрам витиевато ругался. Я, замерзнув, начала покашливать, господин Акрам дал мне выпить настойки, так что я почти, что дремала в седле. Сон сморил меня, когда я упала лицом в роскошную гриву Тибеуат.
Когда я очнулась, я лежала уже со связанными запястьями. Акрам без оружия сидел подле меня. Господин Янар с кровью на лице без сознания лежал на земле, а Басим пытался привести его в чувство.
- Господин Акрим, как глупо с вашей стороны, пуститься в такой дальний путь в таком малочисленном отряде.
- Глупость измеряется мудростью других людей, не так ли, сотник. - Равнодушно ответил Акрам, внимательно следя, как его меч забирает один из солдат.
- Девушку отпустите, она тут не при чем. - Заметил Акрам, кинув на меня короткий взгляд.
Все воины в одинаковой белой одежде стражников Эмира Вакига - владыки богатого портового города Варсати.
- Девушку мы бы забрали, но советник эмира, сказал, что его видение указывает на защиту Богини, поэтому мы её убьем вместе с вами, ведь великая Богиня не защитит от смерти.
Застонав, пришел в себя Янар. Его синие глаза с усмешкой смотрели, как нас связывают одной цепочкой.
Когда я поняла, куда нас ведут, я расплакалась.
На последней горе, в укромном месте, в которое можно было прийти только тайными тропами, была почти отвесная скала - место казни преступников. В момент появления солнца, светило лучами орошало эту скалу, и все живое на ней сгорало в течение нескольких минут. Это была страшная казнь. К ней приговаривали убийц, казнокрадов, воров и мошенников. Но просить пощады я не стала, глупо и бессмысленно унижаться, я ведь стала свидетелем. Пытаться разжалобить? Упрашивать? Чем расплачиваться? Им больше заплатят за мою гибель, чем за мою жизнь. Я с одинокой ненавистью смотрела и на палачей, и на тех, кто меня в это втянул.
- Господин, - обратилась я почтительно к главному стражнику, по краю его белых одежд шла синяя широкая полоса. - Что мне сделать, чтобы остаться в живых?
- Умереть, - ответил он.
Я обернулась к господину Янару. Его взгляд презрительно прошелся по моей фигуре. Я отвернулась. Мне казалось все нереальным, ненастоящим, только недавно я читала, спотыкаясь на словах сказки своему братишке, и все? Меня принесут в жертву Солнцу. Но там казнили государственных преступников. При чем здесь я?
Да какая разница, виноватых нет, никогда, только скала смерти каждый раз орошается кровью. И разве Солнце знает, кто из сожженных лучами, был праведным человеком, а кто преступником. Великая богиня защищала девственность, но не защищала жизнь. Поэтому, для меня предложить свое тело для сохранения жизни тоже означало смерть, только законный муж мог лечь на брачное ложе со мной. Две татуировки на висках в виде синего цветка указывали на это, после свадьбы, вернее после итога - первой брачной ночи - цветки исчезали. Девушка, рожденная с защитой Богиней, и осмелившаяся на добрачные связи, лишалась её покровительства. Надо сказать, что у некоторых мальчиков такие татуировки тоже были до пятнадцати-шестнадцати лет, тоже понятно по какой причине они исчезали.
Когда нас привязывали к скале, я молчала. Третий день, я должна была путешествовать с ними не больше трех дней, восход солнца - начало дня ознаменует конец моей жизни.
- Янар, - сказал Акмар. Путешествовать с тобою всегда одно удовольствие.
Акнар глядел на бурный поток внизу, видимо, любовался незнакомой рекой.
- Несколько минут до восхода солнца. Хочешь мне сказать что-то напоследок? - кривляясь, один из воинов присел у края скалы. Я подняла глаза на крючья, иногда веревки исчезали быстрее, а ещё чувствующий смертельный жар солнца человек летел вниз, сгорая заживо.
Порозовели верхушки гор. Я зажмурилась, чувствуя, как слезы стекают по щекам.
- Сколько мы будем висеть? - недовольно сказал Акрам. Крики сверху заставили меня открыть глаза, мимо пролетел стражник, он уже был мертв, белая одежда расползлась, меня обдало отвратительнейшим запахом горелой плоти. Вскоре, стоны и крики прекратились.
К тому времени, когда меня вытянули наверх, онемели запястья, плечи. Пока молодой воин в неброской одежде, растирал запястья и ладони, я истерически смеялась, пытаясь рассказать воину, как мимо меня летел труп.
Янар заставил меня встать на ноги и сильно встряхнул:
- Успокойся. Слышишь!
Привели мою кобылу, в глубине души я надеялась на то, что можно будет вернуться домой. Но как я поняла, отряд направлялся в Вларсати.
- Госпожа Малика отправила ещё два отряда по старой дороге, один должен был уже уничтожить зеркальные установки на белой горе. Они к счастью успели до казни.
И три вас ждут в лесу. - Торопливо говорил один из воинов.
Янар отвел меня в сторону:
- Послушай, Манар. Твой отец должен быть построить дорогу до Вларсати. Но не успел, умер, это уже неважно, не смотря на все желание повелительницы Малики дорога осталась недостроенной. Сейчас произойдет очередной переворот, и твое лишь желание имеет значение, хочешь ли ты оставить за своей семьей дорогу или продать мне её сейчас за любую цену.
Я выдернула руку.
- С каждого воина, что прошел по нашей дороге, вы должны мне монету, господин Янар.
Он фыркнул:
- По рукам.
Двое воинов проводили меня до дома. Они называли меня госпожой, следили за каждым шагом. Дома я отдала увесистый мешочек с деньгами бабушке Ясине и долго плакала под старым деревом.
Я не представляю, сколько людей пострадает в боях при захвате Вларсати. Но знаю, что отряды все равно прошли бы по моей земле. Но я взяла деньги. Чем я лучше интриганов при дворе повелительницы Малики. Ничем?
Земли эмира вошли в состав владений повелительницы Малики, после чего, объединив несколько царств, под ее руководством началась эра благополучия. При битвах за Вларсати - богатый порт и важный стратегический пункт погибло и пропало несколько сот человек.
Семья Манар вошла в список дворян, благодаря заключенному браку между нею и Янаром - одним из приближенных военных начальников повелительницы Малики.