Галаган Эмилия Александровна : другие произведения.

Черные перья и белые лепестки

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    К сожалению, автор этого произведения не обладает талантом стихотворца. Поэтому текст песенки, которую исполняет Йен, написан верлибром. Это, конечно, странновато, но тем не менее - пусть будет так. Кори Кей, автор СИ, предложила свой вариант этой песни. К сожалению, моя манера изложения - беглая и торопливая (возможно, чересчур) - и обстоятельность баллады Кори никак не хотели сочетаться, и я посчитала, что лучше не соединять их в рамках одного произведения. Но мне хотелось бы, чтобы мои читатели познакомились со стихотворением Кори. См.: http://samlib.ru/k/key_koree/ballade.shtml
  - Ты знаешь легенду о Короле Воронов? - спросила Чара. Потрескивали дрова в костре, нервно плясало пламя, и в Чариных глазах отражались танцующие огоньки.
  - Нет, не знаю, - ответил Йен. Он догадался, что Чара хочет рассказать ему что-то очень интересное и страшное, и ему тотчас стало страшно. Это были сразу два страха: меньший - страх перед ужасной тайной - и больший - страх, что этот меньший, детский страх будет разоблачен.
  Чара неотрывно смотрела на него. Глаза её были цвета злой ведьминой травы, что растет на заветных полянах в глубине леса. Говорят, эту траву ведьмы собирают в полночь и варят из нее зелье, которое убивает самой мучительной и долгой смертью.
  - Рассказать? - Чара улыбнулась. Она понимает, что он боится. Она издевается над ним!
  - Расскажи. - Йен выдержал ее взгляд. И вовсе он не трус. И не боится никаких страшных легенд!
  - Ты был когда-нибудь на нашем кладбище?
  - Да. На могиле мамы.
  - Видел там Мертвое Дерево? Сухое, с корявыми уродливыми сучьями?
  - Да.
  - Там, где есть такое дерево, может жить Король Воронов. Раз в год, в первую безлунную - черную-пречерную - июльскую ночь прилетает на Мертвое Дерево тьма-тьмущая воронов, и среди них Король - он раза в три больше обычного ворона и раз в тыщу чернее... Только один раз в год он принимает это обличье - свое настоящее...
  - А все остальное время?
  - Все остальное время он живет среди людей в облике человека! И никто обычно и не догадывается, кто он на самом деле. А если кто-нибудь все-таки догадается... ну, например, если ты догадаешься, что твой сосед Хромой Джо - Король Воронов...
  - Джо? Почему? - Йену не удалось скрыть страх в голосе, и Чара тут же злорадно ухмыльнулась.
  - Да не причем тут Джо! Это просто пример. Но Короля Воронов в человеческом обличье все-таки можно распознать. Даже если он скрывается под личиной голубоглазого юноши... Понимаешь, когда он поворачивается боком, тень его головы напоминает тень головы ворона: вместо носа - клюв.
  - У Джо самая обычная тень, - пролепетал растерянно Йен, а Чара, между тем, продолжала почти шепотом:
  - Если человек догадается о том, кто на самом деле Король Воронов, он должен... то есть не должен, а может, если захочет, конечно, его разоблачить. Для этого нужно в ту самую черную-пречерную летнюю ночь прийти к Мертвому Дереву и, когда прилетит туда Король Воронов, выкрикнуть его имя... "Эй, Хромой Джо, я узнал тебя!" - неожиданный вскрик Чары заставил Йена вздрогнуть.
  Чара захохотала. Она смеялась громко и резко, широко открывая и рот и запрокидывая голову. Зубы у нее были ужасно кривые.
  Йен поджал губы. Его страх был разоблачен, и теперь приходилось прятать чувство стыда.
  - И что будет потом? - спросил он как можно спокойнее.
  - Если ты назвал правильное имя, Король Воронов гррромко каркнет и улетит. Он надолго покинет эти места. И вороны больше не будут собираться на этом Мертвом Дереве - отыщут другое в каких-нибудь других краях. Но улетая, Король Воронов обронит перо. И тот, кто назвал его имя, может это перо забрать и... если захочет... если ему хватит смелости... может узнать Тайну...нужно просто немного крови...слегка порезаться... обмакнуть перо Короля Воронов в свою кровь...и оно само напишет тебе...что-то очень-очень Важное и Страшное...
  - Обязательно Страшное?
  - Ну, а разве Важное может быть не Страшным? Но это еще не вся легенда! Это только начало...
  - Только начало? - смутился Йен. - А мне уже домой пора...
  - Ну, если ты такой трусливый, давай, беги к тетушке...- ядовито сказала Чара. - Но тогда я тебе никогда не расскажу самой страшной истории, которая когда-либо случалась в нашем Местечке! Хотя зачем она тебе? Ступай домой, примерный мальчик, и выпей на ночь стакан тёплого молока! Сладких снов!
  Йен заупрямился:
  - Я никуда не уйду, пока ты мне не расскажешь.
  - Хорошо. Только если ты потом не заснешь - сам виноват. И если получишь от тетушки на орехи - тоже.
  - Я не боюсь, - Йен нахмурился. Обида и страх цепко держали его в своих лапах.
  Чара начала рассказ:
  - Давным-давно, лет сто назад, жила в нашем Местечке одна девушка. Родители ее умерли, оставив дочь сиротой. Наследство ей досталось хорошее, поэтому жить она могла так, как пожелает. Звали ее Прекрасная Аннабель. Все мужчины влюблялись в нее с первого взгляда - так она была хороша...
  Теперь Йен понял, что Чара основательно подготовилась к рассказу: уж очень складно она говорила. Когда он собрался уходить, она просто-напросто испугалась, что эта страшная история, так подходящая к этому позднему вечеру, так и не будет рассказана! Чара продолжала как по писаному:
  - Но красавице была не нужна их любовь. Она читала книги и искала в них Важную и Страшную Тайну. Всем, предлагавшим ей руку и сердце, Прекрасная Аннабель отказала. Но один из ее поклонников оказался очень настойчив. Его звали Благородный Роберт, и он был готов на все, чтобы добиться любви гордой красавицы. А она сказала ему, что станет его женой, если он добудет перо Короля Воронов. И тогда Благородный Роберт ушел в дальние края, потому что здесь не было никого, чья тень напоминала бы воронью голову. А прекрасная Аннабель ждала его... долго-долго ждала...и уже перестала читать свои книги, потому что перечла их все по многу раз, но не нашла и намека на Важную и Страшную Тайну. И от этого стала она такой злой и мрачной, что не только женихи забыли дорогу к ее дому - люди вообще перестали с ней общаться. Целыми днями сидела она в своем доме одна-одинешенька, вспоминала Благородного Роберта и его любовь, горевала, злилась, старела...но по-прежнему оставалась Прекрасной - такова, наверное, была ее судьба... И вот однажды - в ту самую-самую темную июльскую ночь - была ужасная гроза. Гремел гром, сверкали молнии...и вдруг кто-то постучался в ее дверь. Прекрасная Аннабель, замирая от страха, пошла открывать... - Чара смолкла на несколько секунд. Это была не театральная пауза, продуманная заранее. Вдохновение вело рассказчицу своей особой тропой, она говорила, не слыша собственного голоса, глядя в пустоту... Прекрасная Аннабель, Чара и затаивший дыхание Йен - все трое сейчас стояли на пороге...
   - Когда она распахнула дверь, то увидела на пороге изможденного мужичину, в котором с трудом узнала Благородного Роберта. Он молча стоял и смотрел на нее с глубокой печалью и укоризной... "Я ошибся, Прекрасная Аннабель, я назвал неправильное имя... и Король Воронов выклевал мне сердце" - Какая-то странная, не знакомая Йену боль застыла в глазах у Чары. Не её боль. Она говорила:
  - Только тогда Прекрасная Аннабель увидела, что в груди Благородного Роберта зияет огромная рана. "Я ухожу туда, откуда нет возврата, и единственная Тайна, которую я постиг, это то, что любовь нельзя вырвать даже вместе с сердцем", - сказал он, развернулся и пошел прочь. Прекрасная Аннабель бросилась за ним... он, кажется, шел медленно, но догнать его она никак не могла... и бежала, бежала, бежала... В начале она видела перед собой его силуэт... потом он растворился во тьме. Но она все бежала...наугад, сквозь самую темную ночь... Наутро ее тело нашли в реке... А на нашем кладбище, говорят, до сих пор иногда объявляется призрак Благородного Роберта - он смотрит прямо в душу глазами, полными страдания, а в груди его ужасная, кровоточащая дыра...
  - Йеееен! Йеееен! - пронеслось над пустырем. Остановившееся от страха сердце Йена внезапно встрепенулось и так торопливо заколотилось, что у мальчика даже в ушах застучало. Тетя Герра звала племянника ужинать. И так он сегодня заигрался.
  - Я пойду... - Йен встал с поваленного дерева, на котором сидел.
  - Иди, иди! Послушный мальчик! - фыркнула Чара и вдруг, заговорщицки ухмыльнувшись, добавила: - мне кажется, сейчас Король Воронов живет в нашей деревне. Я его вычислила. Если пойдешь со мной - надо только дождаться Той ночи - Великая и Страшная тайна наша!
  - А если ты ошибешься, Король Воронов выклюет наши сердца?
  Чара презрительно поморщилась:
  -Трус! Да зачем тебе сердце? Чтобы боятся?
  - Я не боюсь! - Йен рассердился и от злости даже скрежетнул зубами. - Я не боюсь никакого вороньего короля. Я пойду с тобой, я могу даже сам крикнуть...
  - Кричать буду я, - решительно заявила Чара. - А ты смотри: сдрейфишь - ты мне больше не друг.
  
  А потом случилось так, что Йен перестал бояться привидений. Это произошло тогда, когда он разочаровался в людях. "Разочаровался в людях" - звучит пафосно, и кому-то покажется, что такое чувство невозможно в мальчишке, которому едва исполнилось восемь лет. Но и так бывает.
  В день рождения Йена они с тетей Геррой ждали гостей из Города. Должны были приехать дядя Зак и тетя Пат. Дядя Зак - родной брат матери Йена и тети Герры, а тетя Пат - жена дяди Зака.
  Мама Йена умерла сразу после того, как он появился на свет. Об отце мальчика в семье вообще предпочитали не говорить. Воспитание ребенка взяла на себя тетя Герра. Фея, до рождения племянника работавшая в крупной волшебной корпорации, для того, чтобы уделять достаточно внимания мальчику, уволилась и сняла домик в Местечке, где они и поселились вдвоем с Йеном. Пока у тети было достаточное количество заказов на волшебство, чтобы не только сводить концы с концами, но иногда даже позволять себе дополнительные расходы.
  Например, не так давно Йен начал заниматься музыкой. Однажды он услышал, как играет на скрипке Мориц - седой, как лунь, старик с угольно-черными глазами, живший на самой окраине Местечка в убогом домишке, который едва не разваливался, когда дул сильный ветер. Мориц был ужасно беден и ужасно горд. Его часто звали играть на свадьбах, крестинах и прочих семейных праздниках - но он приходил только туда, куда хотел прийти, и играл только то, что хотел играть. И все считались с ним. Когда Мориц играл на своей скрипке, единственное, что могли делать люди - это слушать музыку. Все остальное просто исчезало в эти мгновения. Была только музыка - живая, куда-то стремительно мчащаяся, на бегу горстями рассыпающая звуки - и внезапно исчезающая, как сон или призрак. Она была как дождь, сквозь который светит солнце, и как радуга, которая рождается от этой любви.
  Услышав игру старика Морица, Йен потерял сон и аппетит. "Я хочу играть на скрипке!". И тетя Герра пошла к старому музыканту. Тот оказался несговорчив. Он никогда не обучал детей музыке, и вообще был замкнут и нелюдим - ему не хотелось жертвовать своим одиночеством и покоем даже за хорошие деньги. Но тетя Герра все же уговорила его. Чтобы расплатиться с Морицем, она продала на черном рынке свое умение понимать язык животных и птиц.
  Йен оказался очень прилежным учеником. Через несколько месяцев старый Мориц так привязался к нему, что перестал брать плату за уроки. Ко дню своего рождения - для дорогих гостей, посещавших Местечко очень редко - Йен подготовил небольшую концертную программу. Он очень хотел сыграть мелодию своей любимой песенки. Эта песенка была знакома каждому ребенку в Местечке, в ней говорилось о брате и сестре, нашедших в дупле старого дерева клад:
  
  Девочка надела корону,
  А мальчик взял меч.
  И дракон был бы убит,
  Если бы мама не позвала их к ужину.
  
  И они убежали,
  Не взяв с собой
  Ни монетки.
  
  Дети рассказали родителям о сокровищах,
  Вся деревня искала тот дуб,
  Но никто ничего не нашел.
  И детей сочли обманщиками.
  
  Но девочка была королевной,
  А мальчик - рыцарем,
  Потому что они убежали,
  Не взяв с собой
  Ни монетки.
  
  - Браво, браво, Йен! - слушатели дружно зааплодировали, и громче всех хлопала в ладоши тетя Герра, которой, казалось бы, эта песенка уже должна была надоесть: Йен очень усердно репетировал перед своим первым выступлением.
  - Великолепно! - это тетя Пат.
  - Потрясающе! - это дядя Зак.
  Тетя Пат - очень важная и пышная, одета в огромное платье со множеством оборок и кружев и широким воротником, на котором покоится ее трехступенчатый подбородок. Дядя Зак - тоже важный, но, напротив, высокий и тощий, у него аккуратно подстриженные усики, а из кармана пиджака виднеется уголок белоснежного носового платочка.
  Тетя Герра была особенно красива. "Многие девчонки мечтают стать феями, чтобы обрести дар вечной юности, - любит повторять она. - Но когда становишься феей, то понимаешь, что невероятно скучно каждый день видеть в зеркале неизменно-одинаковое лицо! Терпеть не могу зеркала!". Но в то утро тетя провела у ненавистного предмета добрых полчаса. Уложила золотистые волосы в замысловатую прическу, надела одно из лучших платьев - цвета летнего неба, радостно-голубое, с белыми пушистыми облаками, медленно плывущими по подолу. Как раз такое небо сейчас простодушно сияло над головами жителей Местечка.
  Гости сидели за празднично накрытым столом, стоящим под сенью двух больших ореховых деревьев. "Ореховое дерево не подпускает к себе мух", - утверждает тетя Герра. Да уж, мухи, несомненно, помешали бы этой великолепной трапезе!
  - Твой гусь, дорогая, как всегда, великолепен, - сказала тетя Пат, - я положу себе еще кусочек?
  - Конечно, конечно, дорогая! - и тетя Герра сама положила в ее тарелку гусиную ногу.
  - Эта вишневая наливка просто божественна! - дядя Зак даже причмокнул губами.- Увы, без волшебства такой не приготовишь.
  - Что ты, что ты! - смущенно отнекивалась тетя Герра, - Я никогда не использую волшебства при готовке еды!
  - Так мы тебе и поверили! Какой волшебный, даже нет - волшебнейший вкус у этого гуся! Хорошо, что ты еще не додумалась продать на черном рынке умение готовить, - заметила тетя Пат. - Как продала уже многие другие свои магические способности...
  - Йен, дорогой... - тетя Герра почему-то покраснела. - Мне кажется, огуречный салат недостаточно солон. Не мог бы ты принести солонку?
  - Сейчас, теть.
  Йен быстро вскочил с места и побежал в дом, на кухню... но, уже войдя туда, он вдруг отчетливо вспомнил, что солонка - фарфоровый грибок - стояла на столе прямо напротив тети Герры. Он бросился обратно, несколько недоумевая, но что-то заставило его замедлить шаг...он остановился в нескольких шагах от стола, спрятавшись за ствол орехового дерева...тетя Герра сидела к нему спиной, тетя Пат и дядя Зак - боком. Никто его не заметил. Шел горячий спор:
  - Не могу взять в толк, зачем ты отдала мальчика учиться музыке? - возмущенно спросила тетя Пат.
  - Он очень хотел этого...- будто оправдывалась тетя Герра. - И, мне кажется, у него есть талант...
  - Дорогая, это разорение! А вдруг он вздумает связать с музыкой свою жизнь? - предостерегающе спросил дядя Зак. - Ты знаешь, сколько стоит обучение в Консерватории?
  - А это, между прочим, целых пять лет учебы! - продолжала тетя Пат. - И потом, совершенно неизвестно, что из этого получится... Среди музыкантов уйма спившихся неудачников!
  - Йену следовало бы освоить какое-нибудь приносящее стабильный доход дело. Отдала бы ты его в ученики столяру или каменотесу... - предложил дядя.
  - Но он хочет быть музыкантом...- голос тети Герры звучал неуверенно и робко.
  - Геррочка! Я тебя совсем не понимаю! - воскликнула тетя Пат. - Ты не щадишь себя из-за этого мальчишки! Ты бросила престижную работу в Городе, ты тратишь на него лучшие годы своей жизни... Почему? Только из-за того, что твоя сестра ...
  - Я не смогла ее спасти...- совсем тихо прошептала тетя Герра.
  - Этот мальчик - плод ее ошибки! - взорвалась тетя Пат. - Он отнял ее жизнь, и она прокляла его, едва он появился на свет!
  - Не говори так! - резко прервала её тетя Герра. - Она сказала это, потому что ее рассудок помутился от горя и боли! Она не могла не любить своего сына!
  - Пусть так... - тетя Пат, очевидно, поняла, что перегнула палку. - Но его отца она ненавидела! Почему же ты, фея с красным дипломом, почти всемогущая...почему ты не отомстила ему?
  - Вот именно - почему? Почему ты не сделала так, чтобы этот подлец умер самой ужасной смертью?! - глаза дяди Зака налились кровью - то ли от возмущения, то ли от употребленной им в большом количестве вишневой настойки.
   - Я фея, - твердо сказала тетя Герра. - Я дала клятву не делать зла. Я воспитаю мальчика сама, я дам ему все, что ему нужно, чего бы это мне не стоило. И прекратим этот разговор. Йен! Куда ты подевался? И где соль?
  
  Йен долго не мог заснуть. Раньше он любил тетю Пат и дядю Зака. Они привозили ему из Города конфеты и игрушки, трепали его по голове и называли "очаровательным мальчиком". Теперь он их ненавидел. Раньше он верил, что его мама любила его и любит - живя где-то далеко, за облаками. А теперь он знает, что она прокляла его, когда он родился. А его отец и вовсе - подлец, заслуживающий самой ужасной смерти.
  Впервые, лежа в своей кровати, Йен чувствовал вокруг себя не ночь, а ложь - ложь, обступившую его со всех сторон, непроглядную, злую, насмехающуюся...
  Тогда он впервые заговорил с Привидением. Он и раньше знал о его существовании, оно иногда пролетало по комнате серой тенью, иногда тихо вздыхало, замерев - и его размытый силуэт был виден на светлой стене. Раньше Йен боялся Привидения. Он жаловался на него тете Герре, но та считала это просто детской фантазией. Сама она уже давно не могла видеть привидений - с этим волшебным даром тетя рассталась (на черном рынке, конечно), когда шестилетний Йен заболел ветрянкой и нужно было срочно заплатить доктору.
  Привидение никогда не досаждало Йену, оно просто было - непонятное и от этого страшное. Той ночью Йен впервые почувствовал на себе его взгляд: среди метавшихся в голове мальчика мыслей и чувств, вызванных событиями того дня, внезапно вспыхнуло: "Оно здесь! Оно на меня смотрит!". Привидение стояло в нескольких шагах от кровати Йена.
  - Кто ты? - Йен сам удивился тому, как просто и нестрашно оказалось заговорить в Привидением.
  - А ты кто? - голос был тихий и бесцветный, да и ответ-вопрос на редкость бессодержательный.
  - Я Йен.
  - Йен. Жаль.
  - Чего жаль?
  - Того, что твое имя мне ничем не может помочь. - голос окрасился печалью и стал живее.
  - А тебе нужна помощь? - когда задаешь такой вопрос, даже если это получается само собой, просто по ходу разговора (как было с Йеном в тот раз) сразу же появляется пусть незначительное, пусть совсем-совсем крошечное, но все-таки настоящее желание помочь.
  - Мне нужно моё имя.
  - А ты не знаешь своего имени?
  - Я ничего не знаю, - голос опять потух.
  - Почему? - удивление Йена было более ярким, чем все предшествующие эмоции. Не знать ничего! Да как такое возможно!
  - Потому что я никому не нужно. Потому что никто меня не помнит. Потому что я - Привидение, - тень вздрогнула, колыхнулась и расплылась в воздухе. - Я никто, - это уже произнесла пустота.
  - Эй ты! Не прячься! - Йен сам не понял, был это громкий шепот или крик. - Ты здесь, я знаю!
  Привидение нарисовалось бледно-серым пятном на стене.
  - Мне нечего тебе сказать... - тень медленно испарялась.
  - Как ты здесь оказалось?
  - Я умерло. Я... - Привидение стало приобретать более четкие очертания. - Я было человеком. Не знаю, когда. А потом...меня никто не позвал...
  - Куда?
  - Туда... где нас ждут...где мы нужны...если нас помнят...если нас любят...если... - голос угасал.
  - На Небо? Моя мама на Небе - так говорит тетя Герра...
  - Да! Верно! - Привидение обрадовалось, - Верно! Спасибо! Да, да, вот именно!
  Тень отделилась от стены и начала летать по комнате - очень быстро, так что Йен едва успевал следить за ней глазами.
  - Да! Небо! Небо! Только перед этим бывает смерть...
  - Это когда уходишь из этого мира?
  - Можно сказать и так... Да, это путь, это дорога...Очень тяжелая дорога...
  - Умирать больно? - Йену вдруг подумалось, что его маме было очень больно умирать...
  - Да, больно, - Привидение прекратило метаться по комнате и застыло в воздухе у ног Йена. - Очень больно. И страшно. И долго... Некоторых смерть не выпускает никогда...
  - Никогда?
  - Тех, кто сам стал смертью, смерть не выпускает никогда, - Тень говорила глухо и твердо, - Бесконечная. Страшная. Боль. - Тень замолчала на секунду, а затем, глубоко вздохнув, произнесла совершенно другим, очень человеческим, звонко-радостным, голосом: - О, как хорошо, что это уже позади! О, как прекрасно!
  - Почему же ты здесь? Почему ты не на Небе?
  - По кочану! - голос Привидения заметно окреп и теперь звучал гораздо увереннее. - Неужели ты не знаешь, что туда не приходят просто так? На Небо должны позвать, понимаешь? Ты даже представить себе не можешь, что такое смерть! Она перемалывает тебя, как мясорубка...она потрошит душу, как кухарка дичь! Она опустошает память, как пьяница бутылку - до последней капли! Она выбрасывает нас беспомощными, словно грудных младенцев... и только голос...только голоса тех, кто нас любит, тех, кто уже там - уже на Небе - только голоса, окликающие нас по имени - возвращают нам самих себя, только услышав свое имя, выкрикнутое на весь мир, но слышное только тебе.... - казалось, торжественно звенящий голос Привидения должен был разбудить не только спящую в соседней комнате тетю Герру, но и все Местечко. - Ты можешь оторваться от земли и...
  - А тебя никто не позвал? - Йен наконец-то понял, что же произошло с Привидением и поэтому позволил себе прервать его монолог.
  - Если я до сих пор здесь, то понятно, что нет! - раздосадовано сказало Привидение.
  - Плохо...а ты давно здесь, да?
  - Давно, наверное... Я плохо разбираюсь во времени. Точнее, я его не чувствую... мне казалось...поначалу казалось...что я смогу вспомнить кто я, если буду наблюдать за людьми...за вами... но моя смерть, наверное, оказалась слишком долгой - и выбросила меня в другом времени... а может и в другом месте, кто знает? здесь я не нахожу ничего, что могло бы хоть как-то помочь мне понять, кто я...
  - А если ты узнаешь, кто ты...что будет?
  - Да не знаю я, что будет! - Привидение нервно вздрогнуло. - Я вообще ничего не знаю... То, что я тебе сейчас сказало...это пришло само собой...это выяснилось в словах, понимаешь? Я хочу знать, кто я, потому что... потому что это меня мучит! Это моя единственная мысль - "кто я?" - единственная и не дающая мне покоя...
  Привидение смолкло. Секунда - и его уже не было в комнате, Йен сразу это почувствовал: на него сразу навалилась усталость - и сон тут же накрыл с головой.
  
  О разговоре с Привидением Йен не стал рассказывать тете Герре. Мало ли что та предпримет: ей вряд ли понравится, что Йен общается неизвестно с кем. Она ведь и "известно кого" не очень-то жалует. Чару, то есть.
  О Даричах в Местечке любят посудачить. Отец семейства пьет по-черному, мать пытается вести хозяйство и воспитывать детей, но со вторым справляется не особенно успешно. Старшая сестра Чары - Катрена - красавица с огненно-рыжими волосами, зеленоглазая, одевающаяся в яркие наряды, часто и громко смеющаяся. Вечерами она катается в автомобиле с толстым Дагом и его дружками. Когда полуразбитая колымага Дага под ревущую музыку проносится по дороге, добропорядочные жительницы Местечка с осуждением качают головами.
  Чара и похожа, и не похожа на сестру. Как ни странно, уродина может быть похожа на красавицу. Чара такая же рыжая, такая же зеленоглазая, но при этом - тощая, нескладная, всклокоченная, с большим ртом и кривыми зубами. "Злобный лягушонок!" - так однажды обозвал ее толстый Даг.
  Чара и Йен играли на улице недалеко от дома Даричей, время шло к вечеру, и Даг, немного навеселе, пришел узнать дома ли Катрена:
  - Эй, малявка! - окликнул он Чару. - Твоя старшая дома?
  - Она уже ушла. На танцы, с Виктором.
  - С Виктором? Вот..., - Даг не стеснялся в выражениях.
  - Заткнись!!!
  Маленькая синяя молния прорезала воздух у самого лица Дага - он едва успел инстинктивно отшатнуться.
  У Чары прекрасные способности к магии. Она и мечтает стать феей. Окончить школу, поступить в Институт магии. Она уверена, что её непременно примут туда. А вот тетя Герра так не думает. "Твою подругу не пустит Кристалл". Согласно правилам приема, каждый абитуриент должен непременно посмотреть на солнце сквозь Кристалл, и только тот, чья душа чиста, сможет увидеть свет и не испытать боли. Большая часть желающих стать феями и волшебниками выбегает из института, закрыв лицо руками, рыдая и ругаясь на чем свет стоит. Некоторые возвращаются через год-два в надежде выдержать испытание Кристаллом - когда им кажется, что они изменились, что зло покинуло их сердца. Но Кристалл суров. Большинство отвергнутых им становятся ведьмами и ведьмаками - самостоятельно развивают свои способности, прикупая те умения, которые не могут воспитать в себе сами, у лицензированных фей и волшебников на так называемом черном рынке. Отдать волшебный талант легко - для этого нужно только взаимное согласие отдающего и принимающего. Это можно осуществить и бесплатно. Феи благородны и бескорыстны, но... деньги зачастую оказываются нужнее волшебства.
  Ведьмы и ведьмаки пользуются дурной славой. Берутся они, как правило, за те дела, от которых феи, давшие клятву не делать зла, с негодованием отказываются. По закону ведьм должны арестовывать, судить и лишать магической силы, но... закон зачастую оказывается слабее волшебства.
  Жители Местечка запрещают своим детям дружить с Чарой Дарич: "Держитесь подальше от этой маленькой ведьмы!". Только тетя Герра, хоть и отзывается о Чаре неодобрительно, но все-таки не заставляет Йена прекратить дружбу с ней. Слишком сложно тете что-то запрещать своему племяннику - слишком любит она этого светловолосого худенького мальчика с наивными глазами.
  
  - Я выдержу Кристалл. Даже если будет очень больно.
  - Теть Герра говорит...
  - Да откуда она меня знает?! Почему вы все думаете, что знаете меня?!...Мою душу?!
  - А почему сейчас за твоей спиной, в палисаднике Хромого Джо, поникли все цветы?
  - Чепуха. Сейчас они оживут.
  - Не надо! Только не пытайся колдовать! А то получится как в прошлый раз...
  - Всё нормально у меня получится... Черт!.. Черт!.. Ну почему опять не то?
  - Джо убьет тебя, если узнает, что ты превратила его розовые кусты в... как это называется? Чертополох?
  - Да пошел твой Джо знаешь куда...!
  - Не ругайся, пожалуйста! Теть Герра говорит, что...
  - Йен, да отстань ты со своей занудной тетушкой! Ну вас всех...
  - Чара, если ты будешь такой злой, тебя никто никогда не полюбит.
  - Меня и так никто не любит! Ну и пусть не любят. Мне и так очень даже неплохо.
  - Но тогда тебя некому будет позвать на Небо...
  - Куда??!! Ты что, веришь в эти сказочки? Небо! Ха! Больно нужно...
  - Ты просто не знаешь, как плохо быть Привидением...
  
  Тетя Герра колдовала в своем кабинете. Заходить туда Йену не разрешалось, но сегодня он не обратил внимание на предупреждение, прозвучавшее как только он взялся за дверную ручку: "Не тревожить!" - произнес суровый голос тети Герры. Но Йен решительно распахнул дверь. Ему очень хотелось поговорить с тетей. Он хотел выяснить правду - о Небе, о привидениях, о маме...
  В кабинете не обнаружилось ни крокодильих чучел, ни летучих мышей, ни огромного котла, в котором булькало бы какое-нибудь резко пахнущее варево - ничего того, что ожидал увидеть Йен и чему полагалось быть в жилище волшебницы, - только книги, книги, книги... Они стояли на полках шкафов, лежали стопками на полу и столе, за которым сидела тетя Герра. Сейчас она листала толстенный фолиант и была так увлечена, что не заметила, как вошел Йен. Он с удивлением услышал, как тетя тихо, но отчаянно ругается:
  - Черт! Ну как же...ну как же так получается!...всего одной ночи не хватает! Вот досада!
  - Теть Герра...
  - Йен...
  Она обернулась - и Йен увидел, что лицо у неё грустное и очень усталое, он никогда раньше не видел тетю такой...такой не-волшебной...
  - Теть Герра, я хотел спросить...
  - Что ты хотел? Это срочно?
  - Очень...Это важно...
  Только сейчас Йен понял, что у него совершенно нет нужных слов, для того, чтобы спросить о том, что он хочет узнать.
  - Ну же! Йен, у меня очень срочный и сложный заказ... Если мне не удастся его выполнить и я не получу денег, мы не сможем внести арендную плату за дом...
  - А...какой заказ?
  - Роза из лунного света. Неувядаемая роза - символ вечной нежности. У Дага в субботу свадьба. Он хочет удивить невесту.
  - Так сложно сделать эту розу?
  - Да не в том дело... - тетя вздохнула, очевидно, теперь она начинала говорить о мучавшей её проблеме. - Тут, в принципе, ничего сложного... семечко у меня есть... заклинание я знаю...Нужен лунный свет! Нужен лунный свет каждую ночь! Всю неделю! Каждую ночь роза должна впитывать в себя лунный свет... Семь ночей - не меньше! Но, как на зло, Йен! Как на зло - одной ночи не хватает - в пятницу новолуние! Как я могла так просчитаться?!
  Хотя тетя обращалась к нему, Йен понимал, что говорит она сама с собой - с ним она держала себя совсем иначе: ровная, степенная, со спокойной улыбкой и ясным взглядом голубых глаз - такой была его тетя Герра.
  - Теть Герра, а если я вдруг умру, меня кто-нибудь позовет на Небо? - неожиданно для самого себя выпалил Йен и замер, удивившись собственной дерзости.
  - Йен!...мальчик мой! - какой-то особый, горячий и горький свет вспыхнул в глазах тети Герры. Она быстро встала с кресла, подошла к Йену, и, присев на корточки (чтобы не было взгляда "сверху вниз"), пристально посмотрела в лицо племяннику:
   - Ну... ну как же ты можешь так говорить! Твоя мама...я...мы обязательно позовем тебя... я очень...очень люблю тебя, Йен...
  - Но феи живут дольше, чем обычные люди...
  - Йен! - тетя положила руки ему на плечи. - Поверь, тебя будет кому окликнуть... и живи, мой хороший, живи! И не пугай свою тетку такими страшными вопросами, хорошо...- тетя Герра улыбнулась мягко и уютно, как обычно, и лицо её тут же стало таким, каким Йен привык его видеть.
  
  Через полчаса он, как вихрь, влетел в тетин кабинет, вновь проигнорировав предупреждение.
  - Я придумал! Я знаю, где взять лунный свет! - Йен просто захлебывался от радости. - Смотри!
  В руках у него был раскрытый альбом с нотами.
  - "Лунный свет"! Я буду играть всю ночь! А роза будет слушать и расти! Это должно помочь!
  - Йен...
  - Я смогу! Я уже хорошо играю...
  - Йен...
  - Мы заплатим за дом и все будет в порядке!
  - Йен, послушай... - очень серьезно произнесла тетя Герра. - Ты можешь попробовать. Может быть, что-то получится. Может быть, нет. Но ты - самый лучший племянник на свете! - Тут она вдруг засмеялась звонко и беззаботно, чмокнула Йена в щеку, а потом крепко-крепко обняла.
  Душа Йена тоже смеялась и ликовала.
  
  Если тот разговор с тетей Геррой Йен потом вспоминал как большую радость, то ссору с Чарой, которая случилась вечером того же дня, он предпочитал не вспоминать вообще. Слишком тягостно делалось на душе от этого воспоминания: "Чара должна была понять меня!" - думал он сперва, "Но я не смог толком ничего объяснить!" - думал он после, "Это я не смог понять её!" - думал он по прошествии дней и лет.
  Они стояли по разные стороны забора, отделявшего усадьбу тети Герры от улицы. Им всегда нравилось переговариваться через щели между досками забора - в этом было что-то заговорщицкое. Обычно они говорили шепотом, но в этот раз, узнав новость о намерении Йена вырастить розу из музыки, Чара так возмутилась, что воскликнула во весь голос:
  - А как же Король Воронов? Ты же обещал! Ты же обещал, что мы пойдем к Мертвому дереву вместе!
  - Я должен играть всю ночь, понимаешь? Я должен! Если не будет розы - мы не сможем заплатить за аренду дома...
  - Ты обещал! - Йен увидел сквозь щель глаз Чары, в котором ядовитой зеленью бесновалась обида.
  - А если в следующем году... - робко начал он, но Чара тут же словно ударом хлыста перебила хребет этой жалкой попытке компромисса:
  - Нет! Этой ночью!
  - Почему?
  - Да потому!!! Потому что я не собираюсь ждать еще целый год! Потому что я уже рассекретила Короля Воронов! Потому что я хочу поскорее узнать Страшную тайну! Потому что мы уже договорились с тобой! - в ярости Чара топнула ногой. - В последний раз спрашиваю: ты идешь?
  - Я не могу.
  - Как знаешь, - после небольшой паузы холодно сказала Чара - Но ты мне больше не друг, так и знай, - в её словах была не угроза, а непреклонная решимость, и Йен сразу ощутил это.
  - Ты зря...я должен...тетя Герра очень меня любит...и я...а ты... - лепетал Йен. Его слова быстро угасали...
  Несколько минут они стояли молча.
  - Катрена рыдает второй день, - вдруг тихо произнесла Чара, глядя куда-то в сторону, как будто не замечая Йена. - Она думала, что Даг ей предложение сделает. А мама сказала: "На таких, как ты, не женятся!". А Катрена хотела на колготках повесится...Мне домой надо.
  И она ушла.
  А Йен с тяжелым сердцем отправился разучивать мелодию лунного света.
  
  Он начал играть, как только село солнце. Он очень волновался и поэтому слегка сфальшивил вначале - и тут же испугался, что это отразится на цветке и всё будет погублено. На подоконнике стоял цветочный горшок.
  Скромный кустик был увенчан маленьким бутоном, обращенным к окну: будущая роза ждала появления луны. Нельзя было её разочаровывать! От сознания своей ответственности Йен весь будто одеревенел, пальцы, державшие смычок, онемели и перестали слушаться, музыка споткнулась и упала, а ее кружевные юбки смешно задрались. Йен сглотнул неприятный холодный комок в горле.
  В доме было тихо-тихо. Тетя Герра легла спать, он сам попросил её об этом: пусть удача будет для неё сюрпризом, а неудача...ему казалось, что если он примет удар первым, тете Герре будет уже не так больно. И вот он стоял - скованный по рукам и ногам, и ужас уже начал наваливаться на него. Нераспустившийся цветок мучительно вглядывался в непроглядную тьму за окном.
  Вдруг на стене нарисовался знакомый силуэт. Привидение!
  - Ты очень красиво играешь, - сказало оно, и голос его был совсем другим, не таким, как в прошлый раз. - Играй еще! - Привидение говорило мягко и вкрадчиво, так что Йен вздохнул как-то свободнее, и ужас рассеялся, как дым, а музыка вспорхнула, легко оттолкнувшись от земли носочками туфель.
  Он заиграл. Лунный свет заполнил комнату - и в этом свете закружилась прозрачно-серая тень. Привидение танцевало. О нет, не просто танцевало - оно жило в музыке, и эта жизнь выражалась в движениях, полных грации и достоинства. Никогда еще Йен не видел такого прекрасного танца. И бутон розы мало-помалу стал отворачиваться от безжизненного окна. Цветок смотрел на происходящее и медленно раскрывался от удивления.
  Когда небо на востоке порозовело, Йен опустил смычок - музыка от усталости повалилась на диван, и её кудри разметались по шелковым подушкам. Привидение окончило танец глубоким реверансом.
  - Благодарю Вас, маэстро! - произнесло оно.
  И только тут Йен увидел, как оно изменилось. Это была тень - но не бесформенная и расплывчатая, как раньше, это была четко очерченная тень в бальном платье, с длинными волосами... тень девушки! и голос у неё был девичий - и как это он сразу не догадался?!
  - Ты...
  - Мне кажется, еще немного и я бы поняла, кто я... - сказала она.
  - Йен!!! - На пороге, появилась тетя Герра в халате, небрежно наброшенном поверх ночной сорочки. Волосы её были всклокочены, а глаза распахнуты удивленно и восторженно. - Йен! Это же чудо! Это же само воплощение чистоты и белизны!
  Он посмотрел на подоконник и увидел розу. Она была прекрасна. Прекрасна так, что описания - излишни.
  Тетя Герра ликовала:
  - Йен, ты настоящий волшебник! О, этот глупый Даг и его невеста не достойны такого подарка! Ты сам подаришь её той, которую выберет твоё сердце - самой прекрасной девушке на свете!
  Чтобы расплатиться за дом, тетя отнесла на черный рынок свою вечную молодость.
  
  - Я чувствую, что где-то здесь, совсем рядом...я смогу найти себя...
  - Ты улетаешь? И я даже не узнаю, где тебя искать?
  - Я сама тебя найду. Быть может. На Небе. Когда-нибудь. Спасибо за всё, что ты для меня сделал.
  - Это тебе спасибо. Ты - мой друг.
  Он пожал ей на прощание руку. Ему показалось, что он ощутил легкое прикосновение - как дуновение ветерка...
  Так Йен расстался с Привидением.
  
  Начались дни одиночества. Чара не захотела мириться - Йен не раз пытался завязать разговор, но она делала вид, будто не слышит его. Привидение улетело. Старик Мориц внезапно куда-то исчез, Йен даже не успел исполнить ему мелодию лунного света.
  Музыка заменила Йену друзей. Она была капризна, требовала каждодневных занятий и вообще - хотела заполучить всю его жизнь. И Йен был рад отдаться ей.
  Когда ему исполнилось восемнадцать, он уехал в Город и поступил в Консерваторию. Тогда поступление казалось ему чудом: многие абитуриенты были учениками великих маэстро, а он...почти самоучка из провинции. Но экзаменаторы очень высоко оценили игру Йена. Его сразу заметили. С первого курса он стал надеждой и гордостью Консерватории. Но теперь музыке пришлось смириться с тем, что в жизни Йена есть не только она - теперь у него появились друзья.
  Студенческое братство! В тебе царит самое бесшабашное единодушие, которое только возможно в человеческом обществе. Жизнь пьянящая - и нередко пьяная! - столько лиц, событий, впечатлений, они так быстро мелькают перед глазами, что невозможно внимательно рассмотреть каждое.
  Яркий и дорогой мир Города очаровал Йена. Тихий домашний мальчик, вырвавшийся на свободу, он, конечно, постарался прикоснуться ко всему ранее не знакомому, необычному, полузапретному или запретному вовсе. Обжигался, но, к счастью, не сгорел.
  Йен быстро стал считать себя горожанином. Будущий маэстро - утверждали преподаватели, "славный малый" - хлопали по плечу друзья, "какой хорошенький!" - слышался иногда за спиной девичий шепот.
  Без сомнения, молодой человек был весьма доволен собой.
  
  Тетя Герра поначалу связывалась с Йеном посредством магических средств: то её лицо внезапно возникало в висящем на стене зеркале, то она являлась ему во сне. Но вскоре всё это заменили обычные письма и почтовые открытки. Впрочем, о событиях в Местечке Йен обычно узнавал не из них, а от земляков, частенько появлявшихся в общежитии Консерватории ("А мы вот...это...приехали... Город посмотреть...ну...и тебя решили навестить"). Известное дело, простодушные провинциалы думали, что Йен им несказанно рад. Сами-то они были рады-радехоньки и говорили-говорили-говорили:
  - Смехота: Хромой Джо теперь еще и Кривой: какое-то зловредное насекомое укусило его так, что левый глаз почти заплыл.
  - Даг открыл небольшой продуктовый магазинчик. Продавщицей там жена его, вечно покупателей обвешивает и обсчитывает!
  - Стыд, позор - Катрена Дарич родила ребенка, замужем, понятное дело, не будучи. Отец, как узнал, что беременная она, чуть не прибил, да мать с сестрой заступились. Раньше надо было дочку воспитывать... а теперь что? Теперь внука воспитывать надо!
  - Младшенькая их, Чара, в магический институт не поступила. Из-за этого... как его...Кристалла. Говорят, она как посмотрела в него - сразу слезы в три ручья, и бежать! Глаза потом полдня терла. Устроилась сейчас в Городе работать, посудомойкой в каком-то кафе, ты, может, видел её? На выходные домой приезжает, с мальчишкой Катрениным нянчится.
  - Тетушка твоя здорова. Постарела только. Седая уже, представь себе.
  Йен кивал головой и...не слушал.
  Один раз он был в гостях у тети Пат и дяди Зака. Тетя стала еще пышнее, а дядя - тощее. Говорили, что очень им гордятся. Но Йену была не нужна их гордость - просто в тот вечер ему не на что было поужинать.
  
  "Приезжай срочно Геррочка умерла"
  Телеграмма.
  Нельзя: о таком - телеграммой. Мало ли, вдруг сердце слабое... Но Йен был молод, сердце выдержало.
  
  Один в пустом доме. Он ходил из комнаты в комнату. Но звук шагов не мог победить тишину. Он не хотел её слышать - но она не уходила. Она стояла в доме, как вода. Пространство было наполнено ею, и дышать ею было невыносимо тяжело.
  Когда он увидел тетю Герру в гробу, то сперва даже не узнал её. Как она постарела со времени их последней встречи! Тогда она только начинала седеть, а теперь... теперь её волосы были уже не золотыми, а белыми, как облака, которые плыли по подолу её любимого платья. Йен долго смотрел в её лицо. Оно было прекрасно. Красота покоилась в каждой морщинке - эта красота не знала времени, но знала вечность. И только что-то неуловимое в линии губ, какие-то несказанные слова, оставались тончайшей связью с этим миром. Йену казалось, что эти слова были предназначены ему - они касались его души, как рука тети когда-то касалась его лица - утирала слезы, ласкала, жалела... Было невыносимо чувствовать, как тают эти прикосновения...
  В миг нестерпимой боли - когда он внезапно до конца понял, кого потерял - Йен бросился к подоконнику: он знал, что там по-прежнему царствует прекрасная неувядаемая роза.
  - Не смей! - громко и властно произнес голос тети. Он вздрогнул. Предупреждение. Ну, конечно же. Йен не смог сдержать грустной улыбки. Всё-то она рассчитала. В детстве он всерьез верил, что тетя постоянно за ним наблюдает и грозно одергивает всякий раз, когда он хочет стащить из кухни спички или посмотреть, что же там такое интересное находится в тетином кабинете. Потом он узнал, что это всего лишь одно из простейших заклинаний - что-то вроде голосовой записи, которая крепится к предметам и срабатывает, если к ним кто-то притрагивается.
  Вот как, значит... тетя не хотела, чтобы он отдал розу ей... Что ж... Но вряд ли кто-нибудь другой будет достоин этого цветка...
  Несколько дней Йен провел в пустом доме, но так и не смог преодолеть эту пустоту, а напротив, стал ощущать, что еще немного - и она одолеет его. Тогда он вышел на улицу.
  
  Вечер был теплый и ласковый, как домашняя кошка - весна. Воздух Местечка сладко дремал.
  Кто-то показался из-за поворота улицы. Женщина. Высокая - или кажется такой из-за туфель каблуках и пышной прически. Когда она была уже в нескольких шагах, его осенило: Чара! Ну, конечно же! Она тоже узнала его и остановилась. Повзрослев, она, увы, не стала краше, а обтягивающее платье из серебристой ткани только подчеркивало её худобу и нескладность. На каблуках Чара стояла весьма неуверенно. В руке у нее была маленькая дамская сумочка - давно вышедшая из моды, наверное, еще материна.
  - Привет! - она улыбнулась смущенно и кривовато, отчего стала выглядеть еще нелепее. - Я знаю, что случилось... я хотела приехать на похороны, но меня не отпустили с работы...она ведь не родственница мне была...
  - Рад тебя видеть, - слова были словно бумажные, - Как ты?
  - Неплохо. А ты?
  - Тоже. Может, зайдешь на минутку? Или ты торопишься?
  - Не очень. Сегодня суббота, вечером в баре народ собирается...Я обычно напиваюсь по субботам, - с едва различимым вызовом сказала она, проходя в калитку.
  - Ты не изменилась.
  - Ты тоже. Думаешь, теперь ты испорченный городской мальчик, знающий о жизни всё? Нет, ты тот же белобрысый мальчишка с невинным личиком, - Чара засмеялась. Зубы у неё по-прежнему были ужасно кривые.
  Они сидели за столом под кронами двух ореховых деревьев.
  - А ты много знаешь о жизни? - Йен больше не боялся её яда.
  - Достаточно, - она помрачнела. - Я знаю, каково мыкаться по свету, когда тебя никто не любит. И как быстро гибнут те, кто любит... Ты понимаешь, почему она так быстро состарилась?
  Йен молчал. Он предпочитал не задаваться всерьез этим вопросом. Чара продолжала, все более и более распаляясь:
  - Вы думаете, вечная молодость дается феям просто так - для красоты? Нет! Это броня, щит - весь мир тянет из тебя силу, когда колдуешь! А она пожертвовала своим щитом для тебя!
  - Тогда вышла та история с розой...- Йен сидел, опустив голову, слова прорывались сквозь комок, намертво застрявший в горле.
  Чара вдруг как-то стушевалась, её праведный гнев угас:
  - Она очень хотела, чтобы ты был счастлив, Йен. Прости меня, я на тебя накричала...она бы рассердилась...знаешь, она всегда говорила о тебе...она очень гордилась тем твоим поступком...той историей с розой, как ты выразился... Что ты так смотришь? Удивлен, что она общалась со мной?
  Йен действительно смотрел на Чару с искренним удивлением.
  - Она общалась со мной. Обстоятельства вынудили. Ведь в последние годы она колдовала неважно: силы иссякали, да и видела она совсем плохо. Однажды она пришла к нам с несколькими книгами по магии и попросила меня помочь. У меня ведь есть способности, ты знаешь. Она многому меня научила. Мы вместе старались, как могли, помогать тебе. Опять удивлен? Да ты видишь еще хуже, чем она! Неужели, ты не удивлялся, когда на экзамене ты, зная один-единственный билет, ухитрялся вытянуть именно его? Удача? Не смеши меня! Неужели тебя не поразило то, что полицейский, арестовавший тебя и твоих друзей - в стельку пьяных и пытавшихся вскарабкаться на конную статую императора - ни с того ни сего извинился и отпустил вас? Знал бы ты, как тяжело было внушить ему эту мысль - вклинить её между мечтой получить повышение по службе и желанием поскорее и поплотнее поужинать... А твой кошелек? Йен, это же просто ужас! Постоянно приходилось подбрасывать в него монеты! И ты ничего не замечал!?
  Её возмущение было таким искренним, что Йен не мог не улыбнуться:
  - Спасибо тебе.
  - Не за что. Не нужно говорить мне спасибо. Я просто хотела загладить вину. Я ведь предала тебя, Йен.
  - Брось. Всё в прошлом.
  - Ничего не в прошлом! Ты ничего не знаешь. Смотри, - она показала ему свою руку. На запястье можно было различить едва заметный шрам.
  - Ты хотела перерезать вены?
  - Неужели ты не понял? Король воронов!
  - Кто? - и тут Йен вспомнил ту страшилку, которую когда-то рассказывала ему Чара.
  - Я разгадала его! В ту ночь, когда ты создал свою розу, я разгадала Короля воронов! Он оставил мне свое перо! Оно написало... моей кровью...- тут Чара раскрыла свою сумочку и принялась что-то в ней искать. - Ношу с собой: Рон, мой племянник, все бумажки норовит или изорвать в клочья или съесть...беда с ним... ага, вот...смотри...
  Чара достала какую-то скомканную бумажку, расправила её, и Йен увидел, что на ней странными бурыми чернилами (ах да - кровью!) шатающимися буквами накарябано:
  "Скажи Йену её зовут Прекрасная Аннабель незабудь!"
  - Что это?
  - Что?! - Чара ждала его реакции, затаив дыхание, она ожидала чего угодно, только не этого равнодушного "что это?" - Это её имя! Имя Привидения! Того Привидения, которым ты мне все уши прожужжал! "Оно ищет себя и не может найти!". Я должна была сказать его, точнее - её, имя тебе, но не сказала!
  - Почему? - Йен был совершенно выбит из колеи. Честно говоря, он совершенно забыл о Привидении.
  - Потому! Потому что была зла на тебя за то, что ты не пошел со мной к Мертвому дереву... потому что жутко ревновала тебя к этому Привидению...
  - Ты знала, что это девушка?
  - Причем здесь это? - Чару начала раздражать непонятливость Йена. - Мне было обидно, что ты так переживаешь из-за этого Привидения... Мне хотелось, чтобы ты дружил только со мной... Я и к тете тебя ревновала, если хочешь знать... Дура, я знаю... - Чара говорила иронично и зло, но в глазах у неё стояли слезы. Йен подумал, что история с Привидением, давно улетучившаяся из его мыслей, все это время жгла душу Чары гораздо больнее, чем обожгло ее глаза солнце, когда она посмотрела на него сквозь волшебный Кристалл.
  - Привидение улетело, - сказал он примиряюще. - Я не знаю куда...Быть может, оно нашло своё имя - без меня...
  - Куда там! - Чара махнула рукой. - Оно летает, как чекнутое, на нашем кладбище. Там же, где и второе. Уже который год. Кружат вдвоем - и друг друга не узнают. Роберт и Аннабель. Из легенды.
  Йен посмотрел на Чару с удивлением и опаской.
  - Да не свихнулась я. У меня ведь способности. Я вижу их.
  - А ты... не пыталась...?
  - Я голос сорвала! Но они меня не слышат. И колдовство тут бессильно. Нужен ты.
  Йен вспоминал. Её танец. Их разговоры. Почти прикосновение... Он тоже предатель? Несколько минут он сидел, полностью погрузившись в свои мысли. Затем встал и твердой походкой пошел к дому. Когда он уже открывал дверь, за спиной послышалось:
  - А я вылечила Кривого Джо...теперь он видит на оба глаза и снова только Хромой!... Ты не простишь меня?
  Он не ответил.
  
  Выйдя через черный ход - так, что Чара, оставшаяся во дворе, не могла его видеть - Йен направился на кладбище. С собой он взял скрипку - ту, старую, которую тетя купила ему, когда он начинал брать уроки у старого Морица. Он знал, что будет играть. Мелодию лунного света. Она непременно узнает её. Она непременно откликнется. И не только она - ему хотелось, чтобы его игру сегодня услышали все, кто ушел, чтобы звуки музыки достигли Небес, где сейчас живут его мать и тетя...
  Мертвое дерево хватало сучьями облака, но было бессильно удержать их - облака уплывали, ветер гнал их в какие-то другие края. Быть может, туда же сейчас уходило солнце, медленно опускавшееся к горизонту.
  Йен достал скрипку и начал играть. Эту мелодию он знал наизусть - да и не такой уж сложной она была, в Консерватории он научился исполнять гораздо более трудные произведения. Теперь он играл почти совершенно... И понимал, что совершенно и вдохновенно - две очень разные вещи. Тогда его вдохновило Привидение. Прекрасная Аннабель. Девушка, потерявшая своё имя. Свою суть. Свою судьбу. Но когда мы находим что-то давно утраченное - ведь мы всегда находим больше, чем потеряли? Хотелось бы верить...
  Йен прекратил игру. Он был недоволен собой.
  - Тебя зовут Аннабель! - что есть мочи прокричал он. - А его - Роберт! Слышите! Аннабель и Роберт!
  Тишина не принимала его слов, как не приняла его музыки.
  В досаде он принялся играть снова, но злость не привела с собой вдохновения. Она была абсолютно пуста и бессмысленна. Он быстро понял это, и злость тут же съежилась и исчезла. И в этот миг...словно что-то проснулось в его душе...на ум сама собой пришла детская песенка, которую он совсем забыл:
  Наверное, тысячу лет
  Клад пролежал в дупле
  Старого дуба,
  Пока его не нашли
  Дети.
  
  Девочка надела корону,
  А мальчик взял меч.
  И дракон был бы убит,
  Если бы мама не позвала их к ужину.
  
  И они убежали,
  Не взяв с собой
  Ни монетки.
  
  Дети рассказали родителям о сокровищах,
  Вся деревня искала тот дуб,
  Но никто ничего не нашел.
  И детей сочли обманщиками.
  
  Но девочка была королевной,
  А мальчик - рыцарем,
  Потому что они убежали,
  Не взяв с собой
  Ни монетки.
  
  Музыка смеялась - беззаботно, как ребенок, который верит, что весь мир любит его - и вселенская тишина открыла ей свое сердце.
  Йен был счастлив. И счастье не покинуло его, когда он перестал играть. Он смотрел на небо. Солнце нырнуло в большое пушистое облако у самого горизонта - то сразу окрасилось золотым. На этом бело-золотом фоне Йен на мгновение увидел две улетающие ввысь тени... ему даже показалось, что они держатся за руки...или это была просто игра света?
  Он перевел взгляд на землю. Под Мертвым деревом стоял старик в потрепанном дорожном плаще и шляпе, украшенной вороньим пером. Ветер слегка трепал его длинные седые волосы.
  - Ты прекрррасно игрррал, мальчик мой! - сказал старик, и голос его был похож на воронье карканье.
  - Маэстро Мориц!
  - Маэстррро...- старик задумчиво улыбнулся. - Перрредай Чаррре, пусть не боится Кррристала. Солнце обжигает всех. Но горррдецы убегают, чтобы никто не видел их слез. А те, кому хватает мужества остаться, становятся феями. Вот и весь секрррет.
  Старик неспешным шагом направился вглубь кладбища. Туда, где уже наступила ночь.
  
  "Геррочка умерла".
  Телеграмма.
  Только один человек мог её отправить! Только один человек мог так сказать. Только одному человеку, кроме самого Йена, хотелось назвать тетю Геррочкой... Но не в слух. А так, чтобы никто не слышал...
   "...она колдовала неважно...", "...видела она совсем плохо...", "...однажды она пришла к нам...", "...она многому меня научила ..."
  Чара всегда прятала свои чувства так, что он не мог их найти.
  Йен вспомнил, как тогда, в детстве, она метнула молнию в Дага. Сколько боли и отчаяния было в её глазах... Как она страдала из-за сестры - из-за косых взглядов и насмешек соседей... из-за того, что добропорядочные жители Местечка называли её "маленькой ведьмой" и запрещали своим детям дружить с ней...
  "...я вылечила Кривого Джо" - сказала она. "Я могу творить добро!" - хотела она сказать.
  "Ты не простишь меня?" - разве так нужно было задавать вопрос?!
  
  Чара спала на крыльце. Она лежала на ступеньках - чтобы войти в дом, нужно было через неё переступить. Пришлось снова воспользоваться черным ходом. Йен зашел на кухню и взял нож. Сомнений почти не было - и все-таки что-то вопросительно замерло в нем, когда он протянул руку к розе. Но ничего не произошло. Знала ли тетя, что во второй раз Йен совершит правильный выбор или просто её сил хватило только на одноразовое предупреждение?
  Он несколько минут сидел перед Чарой на корточках, наблюдая, как она спит. От слез косметика смешно размазалась по её лицу. Нелепая высокая прическа сбилась на сторону. Йен положил розу так, что она касалась лица Чары. И только тут он с удивлением заметил, что её кожа такая же белая, как лепестки цветка.
Оценка: 8.00*3  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"