Галаган Эмилия. Дневники и письма

Евгении Цвятко, вдохновительнице многих из этих строк

+++

Эти стихи,

В которых вы не найдете

Рифмы,

Преодоления судьбы,

Жаркого секса,

Или купонов на пятидесятипроцентную скидку в суши-баре.

Зато здесь много

Рефлексии,

Депрессии,

И наглой кошачьей морды,

Которая всюду лезет без спросу.

Это все называется моя жизнь,

В которую я никогда не закрываю дверь,

И поэтому

Ко мне так нечасто заходят.

Взвейтесь пеплом, суки

(да, я ненавижу всё это)

тополиный пух -- китайская подделка под снег,

а лето -- под счастье,

запах бензина, жара, рожи,

песни стаса михайлова --

удовольствия для

низов,

да простит меня бог демократии, но

я хочу пережить

эту вселенную,

чтобы оставить

о ней

критический отзыв.

не вытряхивай душу из тела,

маршрутка,

я еще надеюсь ее продать

поскорее,

ибо мне не понять

романтики этого лета,

на которое так

молились и жук, и жаба,

последняя, впрочем, просто хотела выпить.

+++

Как хочется иногда говорить,

Но не с кем,

Слова начинают паковать вещи

И мне остается только умолять их остаться

Убеждать,

Что идти им некуда,

Кому они надо, неудачники безработные?

Иногда хочется

Умереть

Просто удрать

Туда, где никому ничего объяснять не надо.

Где можно сидеть в тишине,

Не имея необходимости то и дело шикать

На слова, которые никогда не сидят тихо

В углах моей головы.

Нам со словами ужасно охота

Разъехаться,

Забыть друг о друге --

Каждый в своей вселенной.

Я неимоверно устала,

Но я не могу заснуть.

Слова не дают мне жизни,

А я не даю жизни словам.

Этой бессонницей мы сводим друг друга с ума.

Будь оно все неладно,

Соседи сочтут меня сумасшедшей,

Но приходится выпускать проклятых бесенят

В чуткую тишину коммуналки.

Я говорю не сама с собой --

Я просто говорю.

Хотя бы кому-то я облегчила участь

Свободой.

Лента Мебиуса

...вспоминая все то, что я пережила с тех пор, всегда спрашиваю себя: да, а что же все-таки было в моей жизни? И отвечаю себе: только тот холодный осенний вечер...

И. А. Бунин, "Холодная осень"

Однажды ты встречаешь человека,

С которым когда-то

Весенним днем,

Полным холодной воды,

Вы сидели в парке

На мокрой лавочке,

Под одним зонтом

И ты говорила ему

О своем безумном отце,

О больной маме,

О сестре, которая клеит наклейки с ДиКаприо

На бортик кровати и целует его перед сном

Ей десять.

А тебе четырнадцать,

Ты в новом джинсовом платье,

В капроновых колготках,

И в босоножках,

Ноги у тебя промокшие,

И с зонта каплет тебе за воротник,

Ты слизываешь с губ непривычную помаду,

Ловишь себя на мысли,

Что косметика, наверно, размазана,

Ты накрасилась-то второй раз в жизни.

Теребишь подол платья,

И снова говоришь про свои сны,

Про сны, в которых ты летаешь над городом,

И в небе ни одной тучи,

И ты думаешь: к черту контрольную по биологии!

Ты говоришь про все это,

Про все свои секреты

Человеку, который тебя слушает,

Ты видишь интерес в его глазах,

Ты записываешь его лицо и свой голос на пленку внутри головы,

Так же как запах мокрой травы

И как карябает метла дворника по асфальту.

И вот ты встречаешь его,

Того самого,

На улице,

Ясным днем,

Когда уже отцвели каштаны,

И прыгают девочки по квадратам классиков на асфальте.

Ты начинаешь говорить

И понимаешь, что он

Ничего не помнит

Из того,

Что ты ему рассказала

Вообще ничего

Твои полеты не существовали для него,

Так же как запах мокрой травы,

Звук метлы,

Ползущие по спине капли холодного дождя...

Что было в твоей жизни, кроме той мокрой весны?

Что было, кроме того свидания,

Каждое мгновение которого записано на пленку в твоей голове?

Но все это только в тебе,

И никто никогда не подтвердит этого,

Да и вообще могут сказать, что ты все это выдумала.

Ты даже себя выдумала,

Тебя никогда не существовало,

Если судить по воспоминаниям всех этих людей.

Но я тебя помню.

Помню, как ты летала,

Помню твою сестру, маму и безумного отца,

Я все-все помню,

Я буду любить тебя вечно,

Слышишь?!

Я лента Мебиуса,

Я одна сплошная поверхность,

Память, замкнутая на самой себе.

Это мой способ существования,

Придуманный в нелепой попытке

Оправдать собственное существование,

Будучи совершенно никому не нужной.

+++

Если бы я могла,

Я бы ушла в тебя,

Я бы вдыхала эти запахи

Мудрости и пыли,

Которые -- ты,

Я бы слушала, как медленно

Ходит по комнатам старого пустого дома

Твое большое сердце,

Как оно ищет меня,

Затаившуюся под столом,

Покрытым скатертью

С бахромой, которую можно заплетать в косички.

Или, может, я сижу в старом шкафу,

Со скрипучей дверцей,

В шкафу, пахнущем деревом,

Я спряталась там, среди платьев и шуб,

Каштанов и мандариновых корок --

От моли...

Найди меня!

Мне кажется, ты такой большой,

Что мне, глупой маленькой девочке,

Не обнять тебя...

Да, я слишком маленькая,

Чтобы ты мог меня полюбить,

Мне надо стать взрослой -- другой,

Надо учиться чувствовать

Иначе...

Зажимая рану,

Стою на холодном ветру,

И нет во мне сил

Расти.

+++

Этой весной

Мои пальцы касались

Кружева, которое пришивали к савану,

И фаты невесты,

И не заметили разницы.

Ангел смерти подрался с ангелом жизни

(кто-то испортил погремушку?)

Над землей,

А вниз летел пух из крыльев,

Апрельский снег.

Я могла бы рассказать

О спутанных волосах,

Лучах солнца,

Пробивающихся из глубины глаз,

О бесконечной любви,

Утекающей в пустоту,

В своем выпускном сочинении на тему

"Почему я никогда не буду счастлива".

Но пока я только перепачкалась в чернилах,

Даже кончик носа,

И я смеюсь,

Несмотря на странный холодок у сердца,

Несмотря на...

+++

Нельзя заставить себя полюбить.

Можно

Купить плюшевого медведя

И беседовать с ним часами.

Нельзя заставить себя полюбить.

Можно

Вызвать недоумение,

Жалость

Или чувство вины...

Нельзя заставить себя полюбить.

Так же, как нельзя

Написать стихи, лучшие, чем эти, --

Если ты автор этих стихов.

Я автор этих стихов.

Я не могу заставить себя полюбить.

Я куплю себе плюшевого медведя.

+++

Тоска -- это отсутствие

Движения воздуха,

(Огромны крылья,

Нет сил на взмах)

И цифры

По горизонтали, вертикали и диагонали,

Дают одну и ту же сумму --

Все предрешено:

Начиная чертить линию циркулем,

Знаешь, что придешь в ту же точку,

А по лестнице можно подниматься или спускаться,

Ничего не изменится --

Что вверху, то и внизу

Равновесие --

Переходя с одной чаши на другую

Не видишь перемен.

Какую бы сторону ни выбрал -- ты побежден,

Потому что война уже окончена.

Это и есть тоска,

Она так могуча,

Что, умей двигаться хоть чуть-чуть,

Раздавила бы весь мир.

Но ей не под силу даже слегка потревожить колокол,

Чтобы он зазвонил --

По ней.

Кто был с ней, тот знает

Ее неправильное совершенство.

И округлую незавершенность.

Где взять импульс, чтоб выйти?

Только желание поведать о ней

Помогает сделать шаг

Туда, в неизображенное.

(Для тех, кто не догадался -- тут описана "Меланхолия" Дюрера).

Зарисовки на станции

Я видела дом,

Сиявший во тьме,

И звезду, глядевшую в его дымоход

Одним глазком,

И бездомную псину,

Задравшую морду к небу.

А небо было синее-синее,

А деревья - черные, тонкие, проходящие сквозь,

Перечеркивающие...

И во всем этом было

Столько красоты,

Что сердце мое

Заболело-заплакало:

Где же здесь я,

Кроме глаз,

Которые это видят?

Почему я

Не участник красоты,

А лишь зритель?

Перечитываю заметки в блокноте, но

Смысл написанного потерян

Из-за плохого почерка,

История забыта,

Как зонтик или перчатки на сиденье

В общественном транспорте,

Вдохновение так и не прибыло,

(В расписании поездов часты изменения).

Но спит большая собака

На скамейке

В зале ожидания

На маленькой железнодорожной станции

И что-то хранит ее сон --

Никто не прогнал,

Люди стоят.

Мужик, прислонившись к стене,

Уткнулся в телефон,

Тетка поставила сумки на пол

И спросила, когда следующий поезд до города,

А поезд едет и едет

Сквозь утро, которое как ночь,

Навстречу короткому зимнему дню,

Похожему на вспышку света,

На лице усталого человека,

Заметившего в толпе

Старого знакомого.

+++

Жизнь меня славно

Выстирала

В полынье выполоскала,

Только когда отжимала --

Все косточки поломала.

А теперь развесила --

Ветру холодному на потеху.

Лишь мне самой не до смеху.

Хлопаю крыльями,

Рвусь в небо,

Но не птица я --

Простыня.

Вот такая моя поэзия --

Такая я.

+++

У всего свой путь --

У слезы по щеке,

У духа во тьме,

У мысли в памяти --

В каждой ее

Мертвой петле,

Что стягивается на шее --

Но у воздуха в легкие

Тоже свой путь,

Хоть он и прервется...

Когда-нибудь.

+++

Я ехала в маршрутке

Под номером девяносто три.

Она подскакивала

На колдобинах,

Не теряя оптимизма.

У окна возле меня сидела девушка

В темно-серой самовязаной шапке

И светло-серой куртке.

У девушки были светлые волосы

И почти белые ресницы,

Глаза закрыты.

За девушкой сидела маленькая девочка,

Которая внимательно смотрела в окно и

Звонким голоском выкрикивала:

-- Бегите, бегите, машинки!

А мама, сидевшая рядом (то есть, получается, у меня за спиной),

То и дело ее одергивала:

-- Не липни к окну!

-- Я не буду лизать стекло, -- серьезно заметила девочка. --

А то червяки в животе заведутся.

И траву я в садике не ем!

-- Ты б еще цветы ела! -- сердито сказала мама.

-- Я и цветы не ем, -- с чувством собственного достоинства заявила малышка.

-- Можно подумать, дома тебя не кормят! -- разозлилась женщина.

И тут я увидела снег.

Мелкий-мелкий,

Едва заметный,

Он падал на асфальт,

И на траву, которую не ест маленькая девочка.

И еще я увидела, как шевелятся пальцы

Рядом сидящей девушки --

Кисть ее правой руки

Лежала на предплечье левой --

И пальцы нажимали

Невидимые клавиши --

Она играла.

Неслышной мелодией

В городе начиналась зима.

Очередная зима,

Как множество других зим

В мире, где все так однообразно и серо,

Как наряд этой рядом сидящей музыкантши.

-- Скоро все изменится! -- шепнули мне из-за правого плеча.

-- Да пошел ты! -- хотела сказать я,

Но тут девяносто третью тряхнуло,

И я больно прикусила язык.

Мы въехали в зиму.

А маленькая девочка спросила:

-- А мы скоро приедем?

Думаю, она будет есть снег.

Рождественская песнь

So what if nothing is safe

So what if no one is saved?

Regina Spektor, "The sword and the pen".

Не было гласа с небес (оттуда -- лишь снег)

Голос, который вы слышите,

Мой.

Вот она я,

Возле входа в метро,

В бордовом пальто.

За спиной рюкзак,

В рюкзаке -- кошка,

В кармане -- ключи от квартиры,

Из которой бегу.

Я еду по новому адресу,

Где

Пообещали дать приют

Мне -- и кошке.

-- Сейчас удерет! --

Кричит какая-то женщина.

И точно: кошка открыла молнию рюкзака (как?),

Высунула наружу голову

И рвется к свободе.

Запихиваю ее обратно.

Царапается, кусается --

Сущий дьявол!

Ее подобрали на улице,

Где она бы погибла --

В такую-то холодную зиму!

И теперь она хочет туда же сбежать! Где логика?!

Достаю проездной, иду к турникету.

-- Вы уронили ключи! -- кричит мне какой-то мужчина.

Поднимаю с пола связку ключей

От дома, где ненавидят меня

И кошку,

Ее особенно -- она ободрала

В коридоре обои.

Кошка, ключи... меня сегодня всё хочет покинуть...

(Как мысли,

Что норовят

Удрать из головы

До встречи с бумагой.)

Спускаюсь в метро.

Ревут подземные демоны. Кошка притихла.

(Что за конкуренты? Разве не она -- главная сатана этого города?)

Приходит поезд.

В вагоне приоткрываю рюкзак,

Кошка высовывает голову.

Напротив -- влюбленная парочка.

Когда они перестают целоваться,

Девушка замечает кошку

И начинает снимать ее на телефон

Юноша любуется девушкой,

Но чуть-чуть -- все же и кошкой,

Кошка кокетничает

(Хочет высунуться побольше, но я ей не даю)

Я умиляюсь всем троим.

По вагону идет

Картавый музыкант с гитарой,

Девушка в рваных джинсах (окоченела, должно быть),

Собирает деньги в растаманскую шапочку.

Проза сгущается в стихи, а воздух -- в любовь.

И я чувствую себя в безопасности,

Как монета,

Выскользнувшая из пальцев

И спрятавшаяся под подошвой чьего-то тяжелого ботинка.

Пусть спасен будет каждый.

+++

У меня есть кошка,

А у кошки есть

Четыре лапки --

Передние беленькие, а задние в полосатых гетрах,

Хвост,

Длинный, как у лемура,

Белое брюшко,

Спинка, покрытая черной накидкой,

Два настороженных уха,

Усы вразлет,

Шершавый язык,

Большие желто-зеленые глазки,

Как будто обведенные черным косметическим карандашом,

Розовый носик,

И такие же розовые

Подушечки на лапках,

Где прячутся когти.

А еще у нее есть душа.

Я знаю, у нее есть душа.

Она мурлычет,

Лижет мне руки,

Трется о ноги,

Она сторожит меня

Под дверью туалета или ванной,

Она голосит, как по покойнику,

Всякий раз, когда я оставляю ее одну слишком долго.

У нее есть душа, вы мне верите?

Впрочем, зачем я говорю все это?

Я женщина,

Некоторые считают,

Будто у меня нет души,

Будто я та же кошка

Или что-то вроде того.

Мне нечего возразить.

Я не слишком умна и

Не слишком сильна в философии

(Ну я и вообще не слишком сильна и испытываю некоторые трудности с открыванием консервных банок).

Может, у меня нет души.

Может, у нас с кошкой вместо души

Что-то другое,

И поэтому между нами

Столько любви,

Сколько никогда не бывало между мной

И кем-то из людей.

Пожалуй, можно объединить нас в один вид,

А мы обнимемся и будем спать,

Как счастливая пара.

+++

Сначала был он --

Звук,

С которым,

Поворачивается в замке

Идея,

Скрип дверей --

И вот стихи в прихожей,

Обивают снег с ботинок,

Ищут, куда положить шапку,

Повесить пальто

С оборванной петелькой --

О, они всегда несовершенны,

И я целую их в холодные,

Раскрасневшиеся щеки,

И когда на секунду

Замолкает гомон,

Я слышу свист чайника --

Поет душа.

Счастье.

+++

В шкатулке для пуговиц

Жили не только пуговицы, но и

Бусины --

Одна деревянная,

Две пластиковые -- красная и синяя, большая и маленькая,

И крохотная, десятигранная, из чёрного стекла,

Настоящая красавица.

(Но откуда ей было об этом знать?

Пуговицы только презрительно фыркнули бы,

Скажи им кто такое,

Ведь у неё, как у всех бусин,

Была только одна дырочка!)

Бусины утешали себя тем,

Что при желании их тоже можно было пришить,

Ведь лучше иметь хотя бы

Одну дырочку, чем вообще ни одной.

А еще в той же шкатулке

По недоразумению

Валялся камешек,

Привезенный когда-то хозяйкой

С моря.

У него вообще не было дырочки,

Он был абсолютно бесполезен и,

Чтобы не впасть в депрессию,

Постоянно повторял про себя:

"А зато я уникум!" -

А втайне лелеял

Память о ласках, которые ему дарили волны,

О шепоте ветра,

О запахе водорослей,

О том, что когда-то

Его любили.

Так в шкатулку с пуговицами

Вмещалось

Целое огромное море,

О котором никто не знал.

+++

Воспоминания

Сваливаются --

Как внезапно

В поезде,

Когда он тормозит,

С третьей полки

Вдруг соскальзывает

Чемодан --

И ударом угла (он не острый -- скругленный, но твердый, как камень)

Куда-то в грудь,

Кажется, в самое сердце,

Вышибает

Радость сегодняшнего дня,

Выключает свет --

И в эту секунду

Прошлое напоминает смерть,

Но

Оно -- только начало,

У него --

Два ключа -- в ад и рай --

На брелке в виде крышки от "Кока-колы"

(я его нашла на работе в ларьке, хороший брелок,

с фонариком).

+++

Можно взлететь, а можно

Упасть вверх,

Каждый с кем бывало и то, и другое,

Скажет, что есть разница,

И очень большая.

Полеты

Слишком поверхностны

И предсказуемы,

Как рифмованные стихи.

Я много летала,

Но

Это не решило проблемы:

Кто-то чужой

Стоит над душой

Все время

Молча

И кажется,

Что если ты побежишь,

Он побежит за тобой,

Как луна в окне поезда.

Падая, разрываешь все нити,

Которые тебя держали --

И за которые кто-то дергал --

Ты сама дергала.

+++

Тычешь словами в людей, тычешь,

Мучаешься, смачиваешь слюной,

Чтоб пролезли, в чужие уши --

Как нитка

В ушко игольное

(Так делала бабушка --

Поплевать на нитку и вытянуть ее пальцами,

Чтобы она была не мохнатая, а гладкая).

Но никакого толку.

Слова стараются быть хорошими,

Как первоклассники

На школьной линейке

(Мама завязала бант на макушке,

Больно стянула жидкие волосенки в хвостик,

В потеющую ладошку врезаются

Стебли цветов

И острые сгибы целлофановой обертки букета.

Как скучно стоять столбом!

Как хочется носиться,

Залезть на дерево,

Повиснуть на турнике

Вниз головой --

Смотри как я умею!)

Но без толку, без толку

Никому они не нужны.

Только моя собственная память

Заботливо сохраняет сказанное,

Пролетевшее мимо чужих ушей,

Как бабушка, да, снова бабушка

Берегла лоскутки, оставшиеся от шитья,

Чтобы потом, может быть, когда-нибудь

Пустить их на заплатки.

+++

Жизнь в ожидании

Убивает настоящее,

Поддавшись лжи:

"Однажды случится чудо",

Ты собираешь душу, как чемодан.

Но ты заперта на ключ --

Вот он торчит из двери --

Но почему-то веришь, что кто-то

Должен прийти и открыть ее с той стороны...

Ты одна в мире.

И внутри, и снаружи

Только ты можешь себя запереть, отпереть, пожалеть, согреть, полюбить, убить, воскресить, простить, узнать, понять --

И любой глагол

Сделать своим любовником.

А больше тебе не на кого рассчитывать.

Ну не на придурков же с сайта знакомств, в самом-то деле?

Зависть

Завидую мощно

Вот этим вот всем,

Которые пишут в год по роману

А то и больше,

А некоторые еще и печатаются

И ходят тут с важными рожами.

Завидую дико

Вот этим вот всем,

Которые крутят в год по роману,

А то и больше,

А некоторые еще и замуж

Выходят тут с важными рожами.

А я ковыряю несчастный файлик с рассказиками

И сходила всего на одно свидание

И хотя у меня довольно толстые щеки

Рожа выглядит скорее унылой, чем важной.

Эх.

+++

Ухо -- это подорожник, который мы прикладываем

К больному сердцу,

Не так буквально,

Как доктор -- фонендоскоп,

Но всё же

Иногда

Чтобы вылечить сердце,

Надо выслушать

Его стуки:

Достала работа,

Достала погода --

Люди достали,

Все что-то достали из меня --

И не кладут обратно,

Разворовали душу --

И мне нечего подарить тебе,

Мой самый дорогой человек --

Мой слушатель --

Кроме этих нервных, злых слов...

Держи мой колючий букет...

О, я даже не знаю, есть ли среди этих терний --

Звёзды --

Стихи.

+++

Нас было четыре сестры, четыре сестры нас было...

М. Кузмин

Нас было четыре сестры, четыре сестры нас было --

Четыре и есть, все живы и нынче --

Одна мне родная, две двоюродные,

Каждое лето вместе

Проводили в деревне.

Нас было четыре сестры, четыре сестры нас было --

Теперь все взрослые, кроме меня, пожалуй.

Хотя я сама старшая,

Когда-то нянчила их, малявок.

Все мы четыре любили --

Телек, жвачку, газировку, кататься на велосипеде.

У каждой своя история, свои итоги:

У одной муж и ребёнок, отрада сердцу,

У другой муж и квартира, машина, дача,

У третьей муж и короб

Трогательных историй про то, как он ее сильно любит;

У четвертой (то есть меня) -- один вечер, когда мужчина, прощаясь, взял ее за руку и тихо сказал: "Ты хорошая".

Нас было четыре сестры, четыре сестры нас было --

А еще был у нас брат, но он полный болван и для стиха не годится.

+++

Когда ты пьяна,

Ужасно хочется стихов,

Стучат-стучат изнутри головы запертые слова

И орут хором,

Но руки обычно подводят --

Попадают не по тем буквам клавиатуры,

Пишут неразборчиво (вот конкретно сейчас выдали "незаборчиво"),

или самое худшее --

строчишь, строчишь,

а потом оказывается,

что забыла сменить раскладку --

и пред тобой белиберда на латинице,

впрочем, разве

твоя жизнь -- не то же самое?

Набор знаков, которые никто не рвется расшифровывать,

Пьяный бред --

Господи, зачем ты меня написал?

И, осознав ошибку, --

Не придешь ли в ужас?

Ой нет. Не стирай! Все-таки нет. Я еще хочу выпить. Еще раз.

На клочке бумаги

...Снег, идущий миллионы лет.

Борис Поплавский

Какой же медленный снег

Почти такой же медленный, как мой компьютер,

Крутящий кружочек загрузки так долго,

Что за это время можно сочинить стихотворение

И забыть его.

Какая медленная тишина,

Как медленно ползет сквозь нее крик моей боли,

Который некому слышать --

Только черные буквы на снегу -- следы того, кто тут был, но ушел.

Какая невероятно прекрасная картина

Окровавленного сердца --

Алой розы в царстве зимы.

Наверное, из мусорных баков ветром принесло какой-то обрывок (целлофана? бумаги?) -- красный...

Какая медленная смерть --

Годы, годы пути

Сквозь тишину, полную боли и красоты,

Но снежинке таким же долгим

Кажется и ее падение.

Компьютер загрузился.

+++

Кошкам снятся кошмары.

Лежит на спине, живот открыт -- беззащитна.

Лапки смешно поджаты.

И вдруг -- как зарычит сквозь зубы,

Как задергается.

Мое прикосновение --

И тут же недоуменный взгляд:

Забыла, что видела.

А люди

Не чувствуют прикосновения,

Не могут проснуться --

Живут.

Февраль, конец

Ты мне больше не пишешь...

Не больно.

Только душа занемела,

Как щека, язык, губы -- при выходе от стоматолога.

Прикосновения снежинок не ощутимы,

Ведь сегодня

Это только призраки снега,

Танцующие в абсолютной пустоте,

Как та, что в кошельке -- при выходе от стоматолога.

Какая-то чудовищная ошибка --

Должны были вырвать зуб,

А вырвали меня --

Из мира.

И теперь я вне всего --

Кривовато улыбаюсь -- заморозка еще не прошла.

Не больно.

Но и не радостно -- без денег и без любви.

(И еще без зуба, да ну его к черту!)

Ты мне больше не пишешь...

+++

Мир тебя бьет,

Мир в тебя бьет,

Как в барабан,

Задавая ритм

Хаосу.

О, как мне нравится высокопарно объяснять свою боль!

Впрочем, себе можно и не так соврать,

Главное -- чтоб болело меньше.

+++

Моим стихам, как драгоценным винам... настанет свой черед.

М. Цветаева

Не будет времени моим стихам.

Пришедшие из мира тишины,

Снежинки,

Залетевшие в комнату

(неплотно

прикрыта дверь)

Они тают так быстро, что я не успеваю

Рассмотреть их узор.

Божественная красота,

Зарисованная по памяти,

Лишившись музыки,

Умирает.

И все, что мне остается --

Биться в истерике --

Писать

Мои бескрылые,

Уродливые

Танцы.

+++

Звезда к звезде идет

Сквозь тьму.

Хочется ехать

На машине

По ночным дорогам

В неизвестность.

Не умею водить.

Нет машины.

Нет того,

Кто увез бы.

Когда-нибудь я смогу,

Я уеду сама --

Хотя всю дорогу

Буду думать:

А вдруг ты за мной заезжал,

Но не застал дома?

Как трудно

Обрести свободу

Понять,

Что ты никому не нужна,

И куда ни ступи --

Везде твой путь, звезда...

Но светишь ты миру, а не себе --

И сама идешь,

Ничего не видя.

Где я?

Где ты?

Гадкая Люська

...Благоговея богомольно

Перед святыней красоты.

А. С. Пушкин

Когда я увидела фотографию котенка,

Я подумала:

"Бедняга, какой уродец!

Тощий, ушастый, грязный!"

И тут же поняла:

Придется мне его взять,

Потому что если я не возьму -- никто не возьмет,

Ну кому оно надо, это страшилище?

Когда кошка Люська

Нагло тянет лапу

К моему бутерброду,

Готовясь всадить острые когти

В нежную вареную колбасу,

Я набираю в легкие воздуха,

Чтобы крикнуть: "Ах ты хамка!"

Но она вдруг устремляет на меня

Обольстительный взгляд прозрачно-зеленых глаз

И я теряю дар речи перед напором

Этой красоты.

Если бы кто-то

Так же любил меня,

Как я -- эту мелкую пакостницу,

Я бы тоже стала красивой.

Ну может быть.

По крайней мере колбасу с бутербродов

Я бы не воровала

(Впрочем, всегда трудно поручиться за себя в этом вопросе.)

После ночного прослушивания "Сплина"

Иногда ты находишь

Свои мысли

В чужих стихах.

И понимаешь:

Там, во тьме

Внутри твоего черепа,

Ты была не одна.

Там

Был кто-то еще --

Хотя вы не видели друг друга

(А как увидишь -- темно, хоть глаз выколи!)

Даже если ты умрешь,

Невысказанная или неуслышанная,

Этот другой расскажет

О вашей общей судьбе --

Как один печальный человек,

Несет на плечах

Голову --

Аквариум с тьмой,

Полной жутких рыб воображения.

Любовь

Становясь на ступеньку эскалатора,

Замечаю:

У девушки, что стоит передо мной,

Такие же, как у меня,

Желтые ботинки.

Ботинки тоже это замечают.

Пока мы поднимаемся,

Они сокрушенно жалуются своим соплеменникам:

"Смотри, как она нас запустила! Совсем не чистит!"

Ботинки девушки выслушивают с сочувствием,

Как моя мама -- своих товарок,

Рассказывающих за чаем

О мужьях-тиранах и свекровях-стервах.

Эскалатор везет нас вверх,

Не к небу, конечно,

Но все же вверх.

В какой-то момент он

(устал?)

Издает какой-то странный технический всхлип,

Похожий на жалобное "мяу",

И я думаю:

Как там дома моя кошка?

Вдруг залезла куда-нибудь и застряла?

Или перегрызла какой провод и ее -- током?

Ох, жестока любовь!

Я иду домой

По грязи и льду

И ботинки

Преданно помогают мне преодолевать этот путь.

Я знаю: они меня любят,

Несмотря на всю свою сердитость.

+++

"Не думай, что твоё творчество -- это ты. Ты просто... владелец клетки".

Женя Ц.

Вот клетка,

В которой живет

Зверь,

Он много спит,

Мохнатый бок вздымается на вдохе,

Подергивается нервно лапка.

(А коготок остёр!..)

Проснувшись, ест --

С хрустом

Грызет он боль,

Лакает радость --

Как страницы книги,

Когда по ним проводишь резко пальцем,

Мелькает

Юркий

Розовый язык.

Бывает, зверь беснуется,

Переворачивает миску,

Кидается на прутья,

К свободе рвется.

И рано или поздно он...

И я тогда...

Быть опустевшей клеткой -- стоит ли?

В тот день

Меня вы слишком строго не судите.

Блюз

Гуденье холодильника,

Крепкий чай

(настолько крепкий, что в нем коньяк),

Тьма за окном.

Слёзы,

Терпкие слёзы --

От которых так зудят

Царапины души.

Я была звонкой,

Как счастливая монетка,

Которой не дают укатиться,

Потому что без нее не хватит на покупку,

Была глубокой,

Как колодец,

Куда эту монетку можно бросить,

Загадав заветное желание,

И не услышать всплеска.

Я расцветала узором-лабиринтом,

Как морозное окно,

И от цветов

Исходил будоражащий

Запах фантазии.

Но --

Все это было не нужно

И поэтому мои звонки и сообщения

Оставались неотвеченными.

Гуденье холодильника,

Крепкий чай

(настолько крепкий, что в нем коньяк),

Часы и минуты,

Отделяющие меня от понедельника,

Море, в котором я буду плыть,

Одна среди волн,

Захлестывающей с головой терпкой воды,

К берегу

Силы духа,

Где одиночество равно всемогуществу,

Где я никогда не буду плакать.

+++

...брошена,

Как телефонная трубка,

Беспомощно повисшая

На упругом, завитом спиралью шнуре,

Истекающая тоскливыми гудками,

Как душ,

Капля за каплей

Теряющий надежду,

Кран закручен не до конца --

У тебя слишком слабые руки.

Эта пытка

Повторяющимся,

Однообразным звуком,

В то время как

Шланг?

Шнур?

Что там еще?

Обвивается вокруг шеи,

Рывок -- но

Пружина возвращается

В исходное положение.

Смерть не приходит,

На этом проводе-лиане

Не распустятся ее белые цветы.

Ты не дозвонилась,

Не знаешь номера,

Его нет в телефонных книгах,

Он -- из букв,

Это пароль, который ты подбираешь,

Когда пишешь

Свои истории,

То и дело переставляя слова,

В поисках каких-то особенных смыслов.

А смысла нет,

Есть белая-белая ванная,

Поникший бутон душа

Кап!

+++

Должно быть, есть на свете напасти, от которых не в силах исцелить и горячая ванна, но я таких почти не знаю.

Сильвия Плат

Иногда жизнь

Превращается в склизкую жижу,

Как мыло

В мыльнице,

Из которой не слили воду.

Тело

Не способно раствориться в воде,

Оно лежит в ванне,

И кажется огромным,

Окруженное водой.

В эти благословенные мгновения

Можно изучить все свои родинки и шрамы --

Все знаки прошлых и нынешних жизней.

И чем дольше

Лежишь в воде и смотришь в потолок

(в бурых разводах -- соседи заливали не раз),

Напоминающий карту вымышленной страны --

Материки, омываемые океанами,

Тем яснее понимаешь:

Ты -- всего лишь мозг, плавающий в черепной коробке,

Как то самое склизкое мыло в мыльнице.

А все это огромное тело

Ты совершенно не умеешь использовать --

Это оно использует тебя,

Постоянно требуя внимания (еды, сна, удовольствий)

И лучшее, что может оно тебе дать --

Вот это тепло воды,

Не способной растворить отчаяние внутри твоего "я",

Но ласково смывающей

Мир с тебя.

Запеленавшись в банное полотенце,

Выходишь из ванной

В новую жизнь.

Я остаюсь здесь

Я остаюсь здесь,

В доме с такими холодными стенами --

Что я стараюсь к ним не прикасаться.

Здесь,

Завернувшись в кокон из одеял,

Я хочу переждать эту жизнь,

Съежившись от презрения

Этих стен,

И пола,

И потолка --

Я не так одета,

Не то сказала,

Не вовремя рассмеялась.

Раз за разом

За драпировками приветливости и участия

Оказывается обжигающе холодная поверхность чьей-то души.

Батареи ледяные --

Как то,

Что притаилось за окном.

Чуда не будет.

Хотя, возможно, чудо -- то, что моё сердце

Такое горячее,

Так жжет,

Что стенки грудной клетки обгорели до черноты.

Я остаюсь здесь.

Другие вселенные,

Где ученые демоны

Вращают циркули гармонии,

А беззаботные ангелы

Сплетаются в оргиях блаженства,

Для меня закрыты.

Я остаюсь здесь,

Принимая

Нелюбовь этого дома,

И хотя уверена,

Что он неправ в своей жестокости,

Я уважаю его выбор.

Я остаюсь здесь.

+++

Не быть мне твоей, царь,

Не умею ни шить, ни готовить и

Вряд ли когда-нибудь

Рожу человека,

Зато без конца рождаю метафоры,

Вскроете -- увидите:

Заполняют меня, как икра селедку.

Только их не намажешь на бутерброд.

Я самая бесполезная из всех божьих тварей --

Ни мышонок, ни лягушка.

Сюрреалистическое

Навязчивая откровенность?

Да, но

Душу нельзя вывернуть наизнанку

Одним движением -

Она как перчатка,

Палец за пальцем выворачиваю

А они все не кончаются:

Тысяча -- по клавиатуре мечется,

Тысяча -- к тебе тянется.

+++

Ятаган? Огонь?

Поскромнее, куда как громко!

Боль, знакомая, как глазам -- ладонь,

Как губам -- имя собственного ребенка.

Марина Цветаева, "Любовь"

Не фейерверк,

Не кирпич на голову,

Не автоматная очередь -- навылет.

Чувства

Пятиклассники в классе пения,

Когда учительницу на минутку вышла

(попросили зачем-то зайти к завучу) --

И они с восторгом

Набросились на старенькое пианино --

Двое или трое молотят по клавишам,

Один подобрался снизу и нажимает на педали --

На каждую по очереди и на все вместе,

А самый любознательный мальчик

Приподнял крышку

И наблюдает, как бешено бьют по струнам

Маленькие молоточки.

И им безумно нравится эта музыка --

Пронзающая школу от первого этажа до крыши,

С которой вспорхнула в ужасе стайка воробьев.

Учительница несется по коридорам, едва вписываясь в повороты,

Скользят по вытертому паркету туфельки на невысоких каблучках.

А пианино проклинает день своего появленья на свет.

Тебе

Если бы стихи были вязаньем,

Я бы петелька за петелькой

Буковка за буковкой

Распустила их,

В клубочек смотала

Тебе подарила --

Пусть бы он, как в сказке,

Катился-светился,

Путь указывая.

Или связала бы тебе свитер

(модный, со скандинавскими узорами)

Из этих стихов,

Из путеводных нитей,

Очень теплый и мотивирующий.

Я бы сделала для тебя все что угодно,

Только ты помоги мне --

(я сама не могу)

Вытащить

Вот эту спицу

Из моего сердца.

+++

Жизнь -- простой предмет

Вроде капронового чулка,

В ней можно хранить что угодно:

лук,

деньги,

приключения,

Можно на ней повеситься

Или, натянув на голову, пойти грабить банк,

Только по прямому назначению --

Носить

Ее нельзя -- без пары.

+++

Это не твой город --

Смотри: по вагону метро идет женщина

Подол длинной, широкой юбки вышит цветами --

Где ты еще в городе увидишь ранней весной

Маки, ромашки и васильки,

Причудливо переплетенные стебли.

Она играет на флейте,

Когда отнимает ее от губ,

Заметен ход в черноту

Там, где должен быть один из зубов.

Неужели не понимаешь: она -- из этих?

Если ее обидеть

(а обидеть художника, как ты знаешь, каждый может) --

Она заиграет

Такую мелодию,

Что весь вагон пойдет вслед за ней --

Войдет в Неву -- и не выйдет.

Нет, вон тот парень в наушниках --

Он спасется.

Но ведь он тоже из этих,

Не понимаешь разве?!

Он поднимет пустые глаза, оближет сухие губы

Раздвоенным языком-ниточкой

И пойдет на поиски

Новых душ, которые можно

Записать, чтобы в плеере слушать и слушать и слушать...

И вон тот спящий убогий старик, конечно,

Тоже из этих --

Открыв глаза, он увидит

Все оброненные в давке мечты и цели,

Соберет непослушными, обветренными руками,

В альбом подклеит,

Как конфетные фантики и бутылочные этикетки.

Этот город -- их...

Но не они

Оставляют в вагонах

Пакеты,

Со смертью...

Их город

Захватить

Пытаются

Те, кто хочет

Просто убить всех --

Без сказок.

Без музыки.

Без причины.

3 апреля 2017

+++

Мы смеемся,

Мы все равно смеемся

Не верьте: когда мы плачем,

Мы тоже смеемся.

Выходя в окна,

Врезаясь в стены,

Разрывая

Всякую прямую линию,

Мы смеемся.

Мы никогда не умрем,

Не постареем --

Дай я вырву у тебя седой волос.

Наш смех создает во вселенной --

Раковине улитки --

Такое эхо,

Что я слышу его из будущего --

Он летит мне навстречу,

Как поезд.

+++

Я купила желтые цветы,

Не вспомнив о Маргарите

И даже не подумав о том,

Что они так эффектно сочетаются

С моим голубым пальто,

Я просто купила их

И шла по улице

Нашего спального района

Среди серых бетонных стен,

Обходя лужи в выбоинах асфальта.

И какая-то взлохмаченная девушка в одном лифчике

Высунулась почти по пояс

Из распахнутого окна,

А потом обернулась (внутрь, в дом)

И крикнула кому-то неизвестному:

-- Отвянь, я просто подышать!

Желтые цветы и открытые окна

Никуда не ведут.

+++

Иногда

Едешь в лифте

И вдруг на секунду

Забываешь,

Спускаешься ты или поднимаешься

Просто висишь в пустоте

Словно бог

Взвешивает тебя в ладони

Готовясь зашвырнуть

Куда подальше

Секунда ужаса,

После которой вдруг вспоминаешь --

Куда и зачем направлялась

Прежняя ты и куда сегодня

Придет

Какая-то другая женщина

С глазами цвета потери.

Подснежник

Дрожу,

Как свет испорченной лампы

В конце коридора,

И в том же мерцающем ритме

Стучу каблуками.

Слишком рано

Первая надежда

Выбилась из-под земли.

Еще идти и идти

От двери к двери

Не все подписи собраны,

Не все печати поставлены

На допуске к счастью.

Но там, внутри,

На черной земле -

Белый -

Он говорит:

"Не бойся! Только веруй!"

+++

Мой голос отвергнут эхом,

А ноги в грязи вязнут,

Сверху

Огромный глаз,

Не моргая, смотрит,

Но небо не помогает,

Тому, кто променял

Крылья на пару ботинок,

Старый черт обманул:

Они протекают.

Я помню вид сверху:

Оттуда казалось, что все понятно,

Куда какая дорога ведет и как надо жить,

Но здесь, внизу, совсем другой коленкор.

Я не знаю, что делать,

Я кричу -- крик

Хлещет меня по щекам,

Но другие его не слышат,

В ботинках хлюпает так же,

Как я -- носом.

И теперь я уже понимаю,

Что важнее всего -

Просто дойти до финиша,

Не свернув с дистанции.

А потом никогда вновь не попадать на облака,

Откуда видны причины и следствия.

Краткая история моих неудач

Оставляли в темноте,

Уходили и забывали,

Кричала --

Слова летели

К свету,

Но

Мелкие мошки --

В огне сгорали.

+++

Ну-ка мечи стаканы на стол... и прочую посуду, все говорят, что пить нельзя, а я говорю, что буду!

БГ

Плесни-ка неба

В кружку мне,

Да подожди, пока осядет пена облаков,

Еще долей.

Сегодня я гуляю

И сквозь дыру, где раньше было сердце,

Весь мир в меня и входит и выходит,

(да-да, здесь можно пошло пошутить).

Мне так легко,

Я --

Целлофановый пакет,

Надутый ветром,

Который радостно кричит:

"Я парус!"

И жизнь -- игра,

Не стоящая свеч

И слез...

За это надо выпить.

Писано в 2013-2017 гг.

Комментарии: 28, последний от 27/12/2017. © Copyright Галаган Эмилия (milagala114@yandex.ru) Размещен: 15/05/2017, изменен: 08/11/2017. 59k. Статистика. Сборник стихов: Поэзия Иллюстрации/приложения: 1 шт. Скачать FB2		Ваша оценка:
Аннотация: Эти стихи - мой тебе подарок, дорогая Женя. И пусть это и не образчики высокой поэзии, зато они полны жизни и желания петь и прыгать, как маленькие лягушата, ничуть не сожалеющие о том, что им никогда не превратиться в принцев и принцесс... ПС. Мама когда-то говорила, что у меня изо рта сыплются жабы... вот они :)

Галаган Эмилия : другие произведения.

Дневники и письма