Первый. Всё как-то не так вышло. Надеялись на взлёт человеческого духа, а всюду один мордобой. Я думаю, что чем дальше, тем хуже будет. Видите ли, пока человек пробивается к власти, он затрачивает весь свой умственный запас если таковой, конечно, имелся в наличии. Я вот всё хочу понять...
Пробегает маленький человек, размахивая руками, кричит: А-а-ст-еивать, а-а-ст-еивать, несомненно а-а-ст-еивать!
На сцене остаются шестеро.
Второй. Хороший человек был. Всё чего-то понять хотел. Я вот тоже в последнее время думаю, как это у нас получается, что такая огромная страна то голодает, то холодает. Мы стали как заговорённые, что только не предпринимаем, а в подъездах вонь, на прилавках тухлятина. Чай, вон, и тот из опилок. А ведь я работаю, недосыпаю. Кто пожирает мой труд? Не пора ли начать разбираться? Я вот тут приготовил...
Пробегает маленький человек, кричит: А-а-ст-еивать, а-а-ст-еивать и а-а-ст-еивать!
Раздаётся гул. Остаются пятеро.
Третий. Интересный человек был. Всё что-то высчитывал. А у меня руки опускаются. По ночам выстрелы снятся, в голове гул. К врачу обращался. А он говорит, что это бывает и легко вылечивается, но сейчас лекарств нет. Потерпите, говорит. Я терплю. Но невыносимо видеть, что творится в нашей медицине. Не удивительно, что люди идут к колдунам. Лучше заплатить какой-нибудь бабке, чем своему же убийце. А вчера я узнал, как лечат наших высокопоставленных чиновников, так я вам скажу...
Проносится картавый человек, кричит: А-а-ст-еивать! А-а-ст-еивать! Немед-енно а-а-с-еивать!
Гул нарастает. Остаются четверо.
Четвертый. Вам не кажется, что нас остаётся всё меньше и меньше? А ведь раньше сколько было интеллигентных людей! Красивые, гордые, честные люди! Нынешние, так называемые интеллигенты, им не чета. Да и какое сейчас образование, если они самого Гегеля поставили на голову и говорят, что так правильно. И всё теперь верх ногами. Но, правда, есть ещё ребята думающие, трудно таких оболванить. Вы представляете, что мои студенты вчера сказали про...
Вбегает маленький человек, кричит: А-а-ст-еивать! А-а-ст-еивать, неп-именно а-а-стеивать!
Гул усиливается. Остаются трое.
Пятый. Вам не кажется, что что-то гудит? У меня теперь, где бы я ни находился, в ушах один гул. Наверное на пенсию пора. Отыгрался. Сегодня вдруг такая тоска напала, лёг ничком и жить не хочется. И вдруг слышу - сердце бьётся - так равномерно и загадочно. И до того обидно стало! Какая сила вложила в меня это чудо? И что - ради того, чтобы из меня сделали последнего труса! Знаете, захотелось пойти и плюнуть представителю власти в рожу, чтобы умереть человеком. Я это обязательно сделаю...
С громким криком проносится человек: А-а-ст-еивать! А-асте-ивать и ещё аз а-ст-еивать!
Гул неистовствует. Остаются двое.
Шестой. Вот уже и поговорить не с кем. Вывели нашего брата. Давай и мы с тобой попрощаемся. Если по правде, я решил сам уйти, не дожидаться. Ведь это же гнусно: работать на них. Понимаешь, в чём тут дело - получается, если добиваешься справедливости, то тем самым способствуешь продлению и укреплению этой системы. Ты её заставляешь приспосабливаться. И не дай бог раскрыть кому-нибудь глаза - это будет приношением новых жертв. Им же нужно кого-то есть. Только полное бездействие может их парализовать. Я дожжен успеть сам, понимаешь? У меня уже всё готово, мне нужно только дойти до их красных стен. Я пошё1л. Ты не провожай меня...
Пробегает человечек: А-а-ст-еивать! Без п-омед-ения а-а-ст-еивать!
Ужасающий гул. Остаётся один.
Седьмой. Наверное, я сумасшедший. Не зря же на окнах решетки. Что со мной произошло и где я? Какой сейчас год, зима или лето? Почему я такой старый и где все? Я же помню - кто-то был, что-то было... Но что же? Да-да, кто-то бегал. Бегал и кричал. То ли ребёнок, то ли дурак. Нет, это я сумасшедший. Здесь никого нет, я один, и воет ветер. И кто-то бегает. Наверное, тоже больной. Нужно его поискать. Его обидели, я знаю. Его обидели в детстве. У него травмировано сознание. Оно перекосилось, и он всё время кружит. Нужно ему помочь. Нужно его успокоить. Нужно, чтобы он рассказал о своём детстве. Ему станет легче, он не будет так кричать. Ну где же ты, бедняга, ну иди же сюда, не бойся, мы вместе попробу...
Гул безумствует. Маленький человек остаётся один, он вслушивается в этот страшный гул, беспокойно озирается и плачет.
Маленький человек (плача): А-а-ст-е-ы, кото-ых ждало всё п-ог-ес-сивное человечество, оказались нап-асными и п-еждев-еменными. А-а-ст-еивать больше не нужно. Никогда! Ни за что! Человеческая жизнь священна! Никому не дано а-аспая-жаться ею! По-а любить человека! По-а ст-оить новую жизнь, где каждый сможет а-аск-ыть все свои та-анты. Давайте начинать любить, бе-ечь и быть к д-уг д-угу тей-пимее!
Гул перерастает в дикий рёв. Кажется, что это гигантский минотавр торжествует свою победу. Но вот в этом рёве появляется какой-то ритм. И постепенно, выделяя каждую букву, чётко и ясно гремят слова:
РАССТРЕЛИВАТЬ! ЛЮБИТЬ! БЕРЕЧЬ, ЛЮБИТЬ И РАССТРЕЛИВАТЬ!
Маленький человек исчезает. На его месте оказывается огромный гроб, усыпанный лепестками ромашки, веточками берёзы, бутонами роз, букетами из алых цветов, маком, кашкой и васильками.