Галеев Игорь Валерьевич : другие произведения.

Жития Грешка и Гармонии I

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Книга Первая Поэма в четырёх частях. Короткой я задумывал поэму, И сам не знал, куда я забреду.
   Игорь Галеев
  
  
  
  Жития
  Грешка и Гармонии
  
  
  
   "... Короткой я задумывал поэму,
   И сам не знал, куда я забреду.
   Хотелось мне представить эту тему
   Цензуры благосклонному суду,
   Польстить владык дряхлеющих амбиции, -
   Но я, увы, рожден для оппозиции!"
  
  Дж. Байрон "Дон-Жуан"
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  О таинственных первопричинах,
  побудивших автора взяться за решение
  сего поэтического ребуса.
  
  
  
  
  
  Мне разговор начать не трудно,
  И не боюсь, что не поймут,
  Писать я буду беспробудно,
  А там - корректоры уймут.
  Зачем я взялся за поэму?
  Кому он нужен - долгий труд?
  Отвечу. Знаете экзему -
  Болезнь такую? Страшный зуд
  Меня преследует порою.
  Таблетки пить? Совсем беда -
  Слабеешь духом, головою
  И пребываешь иногда
  В прострации нечеловечьей,
  Живешь бездумно и беспечно.
  
  
  
  
  И я решил заняться делом.
  Осталось выбрать (ерунда!):
  Отдаться спорту ошалело -
  Опасно, поздние года;
  Артистом стать в большом кино -
  Поклонницы б надоедали;
  И я тогда (ну не смешно?)
  Решил спокойно, без печали
  В уединеньи пребывать
  И развлекать себя собою,
  И в размышленьях убивать
  Своею собственной рукою
  Ту, что печальна и забвенна...
  Да - жизнь! Вы правы несомненно.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  "Как жизнь?! - воскликнет мой читатель
   - Кино", "таблетки", "спорт", "экзема"...
  Больной, несчастненький писатель,
  Какая может быть проблема
  Во всем бредовом этом хламе?
  Идея? Тоже никакой.
  За всеми вашими словами
  Я вижу только бред смурной..."
  Но стоп! Довольно мой читатель,
  Все твои мысли наперед
  Я знаю. К месту ли, не кстати ль -
  Река ожила, прорван лед! -
  Гремит, и пенится, и плещет,
  И обнажается зловеще.
  
  
  Когда-то, слышал, воспевали
  Героев старые слепцы.
  Герои были. Люди знали
  Все их начала и концы.
  Теперь же время озверело:
  Год пролетает, словно миг,
  Нам до героев что за дело?
  Мир к частым подвигам привык.
  У нас дела, у нас заботы,
  Спешим мы с самого утра
  Умыться, в транспорт, на работы,
  А там - и ужинать пора.
  А впрочем, я не прав, наверно.
  Жить на земле не так уж скверно.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Но, о героях! Мы их помним,
  В сердцах их подвиги храним,
  Всё как положено, достойным
  Мы ставим памятники. Им
  На мир глазеть совсем не просто:
  Дожди и снег пытают их,
  Пылятся лики на помостах
  В лучах дневных, в лучах ночных...
  Вот Пушкин. Мрамор. Бюстик скромный.
  Осенний скверик. Тишина.
  У бюста пёс скулит бездомный.
  Из-за горы торчит луна.
  В кустах здесь ветхая скамья.
  Пиита созерцаю - я.
  
  
  
  А почему бы ни сидеть
  Вдали от праздности и шума,
  На бюстик крохотный смотреть?
  Ишь, на челе какая дума!
  Да и вообще - имею право!
  Сюда пришел я отдохнуть.
  Вот улыбнусь ЕМУ слащаво!..
  И все же лучше улизнуть.
  Не встать! Как банный... привязался!
  Ну я сейчас ЕМУ скажу!
  - Вы думаете - испугался?
  Надеетесь, что я дрожу?
  Произвели Вы впечатленье,
  Но я не верю в привиденья!
  
  
  
  
  
  
  
  
  Вздохнул. Прошел. Садится рядом.
  "Какой здесь воздух, боже мой!
  Поговорить нам, право, надо,
  Мой поэтический герой..."
  - Зачем меня Вы так назвали?
  Я плоть - реальный человек!
  А Вы же - Пушкин! "Угадали.
  Я посетил ваш старый век".
  - А почему? Он усмехнулся:
  "Сегодня я от Сатаны.
  Ваш мир на бюстиках свихнулся.
  Эх вы, российские сыны!"
  И неожиданно добавил:
  "Ты б взял, кого-нибудь прославил".
  
  
  
  
  -Шутить изволишь, дядя-призрак!
  Меня болезнь свела с ума.
  Судьба же - дура и капризна -
  Сегодня свет, а завтра - тьма...
  "И ты туда же! Сколько можно?
  Вам лишь о смерти бы твердить.
  Но, милый мой, не все так сложно,
  Как ты придумал, может быть...
  Не будем трогать старый спор,
  Я подсказал тебе проблему,
  Продолжим этот разговор,
  Когда ты сядешь за поэму..."
  Сказав, исчез, как не бывало.
  Я, пораженный, встал устало.
  
  
  
  
  
  Пришел домой (тогда я с другом
  Лачугу жалкую снимал),
  В кровати, мучимый недугом,
  Семь дней тяжелых пролежал.
  Как беспощадно ум терзали
  Дурные мысли, сновиденья!
  Я жалко вскрикивал: "Едва ли,
  Чтоб Пушкин, словно привиденье,
  В тот вечер был в пустынном сквере!
  Я бредил! Я вообразил!"
  Но не был твердо я уверен,
  Что Пушкин бредом только был.
  И стал я думать о героях,
  О времени и о застоях.
  
  
  
  
  
  ...Невероятно! Но героя
  Я встретил вскоре. Вот и все.
  Не стало больше мне покоя -
  Поэма! Черт возьми ее!
  Теперь, куда ты не взгляни, -
  Наброски, виды, планы, схемы...
  Но если впрягся, то тяни
  До окончания поэмы.
  Так и живу: с моим героем,
  Мечтаю только об одном -
  Предстать пред вещим Аналоем
  С завязкой, с фабулой, с концом,
  Чтобы судили и рядили,
  Чтобы героя оценили.
  
  
  
  Какое имя дать герою?
  Евгений?.. пошло и старо.
  Писать онегинской строфою?
  Сноровки нет - же, не Евгений.
  Тот всеми чтим давным-давно,
  И гениален без сомнений,
  И надоел мне, как вино,
  Пока его читал я лежа...
  Прочтя Татьянино письмо,
  Мой друг, беспечный бес Серёжа,
  Сказал сурово: "Фу, дерьмо!
  Ты зря взял книгу, кореш мой.
  Бросай, дворяне ведь. Долой!"
  
  
  
  
  Я усмехнулся: - Что же мне ты
  Начнешь советовать читать?
  "Как что?! Шекспировы сонеты.
  Им никогда не умирать!"
  Серёжа - он добрейший парень,
  Умен, таких я не встречал,
  Не в меру прям, но в меру странен,
  Всем лезет в душу, как нахал.
  Он не герой, не знал героя,
  Покинул он меня, наш край,
  Не принял "горького застоя",
  Сбежал на родину - в свой рай,
  И там устроился привольно...
  Но все о нем! Теперь пристойно
  
  
  
  Начну о деле говорить.
  Пора! Друзья мои, на сцену!
  Не буду больше воду лить
  И набивать поэме цену.
  Постскриптум: Я забыл сказать
  О языке и о структуре.
  Стараюсь просто я писать,
  По ходу мыслей, по натуре...
  И буду делать отступленья
  (Непосвященным пропускать),
  Ловя чудесные мгновенья,
  Открытий скромных благодать.
  За эти слабости простите.
  Читайте. Впрочем, как хотите.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   К Н И Г А П Е Р В А Я
  
  
  
  
   "Когда осилила тревога,
   И он в тоске обезумел,
   Он разучился славить Бога
   И песни грешные запел..."
   А. Блок.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Как все родился Спорин Сашка:
  Без осознания, слепой,
  Кричал, как все он, громко, тяжко,
  Провозглашая: "Я - Живой!".
  Ребенку имя мать дала,
  Супруг согласен был, но бабка
  (Старушка нервная была)
  Звала любимца-внука Славкой,
  Возненавидела невестку,
  Мечтала, верно, о другой,
  И видел Бог, забрал в отместку
  Ее за это в мир иной.
  Ну а последствия остались -
  Все чаще Спорины ругались.
  
  
  Семья. Ужасная здесь сложность!
  Без вдохновенья не поймешь.
  Нужны здесь точность, осторожность,
  Иначе корни пустит ложь.
  Что за причина браки губит?
  "Несовместимость" - нам твердят,
  Но их, влюбленных, Бог рассудит,
  Интим не будем ковырять.
  Пускай живут: раздельно, вместе,
  В раздорах, в хлопотах, в мольбах,
  Пускай разводятся; и если
  Их понесут в тиши в гробах,
  Я буду плакать вместе с вами
  Большими горькими слезами.
  
  
  
  Печаль давно мой мозг туманит.
  Какая вялость в каждом дне!
  Искал я истину в стакане,
  Но много примесей в вине.
  ...Причуда времени, наш Спорин,
  Рос без отца. Прекрасно жил!
  Не знал он долго зла и горя,
  И страстно мать свою любил.
  Мать Сашки - доктор, весь поселок
  Ценил ее за добрый нрав,
  Хоть взгляд ее был прям и колок;
  Порой, домой придя, устав,
  Она на Сашке боль срывала,
  Когда "отца в нем замечала".
  
  
  
  
  
  
  Отец у Сашки "странный был"
  - Мать эту фразу обронила.
  Он Анну Павловну любил,
  Она, наверное, любила
  Его по-своему... Горда!
  От алиментов отказалась,
  Он улыбнулся ей тогда:
  "Подумаешь, какая жалость..."
  И Спорин-старший вновь женат,
  А Сашка с матерью уехал,
  И переезду был он рад,
  - Познанью пылкому утеха:
  Во смене дел и впечатлений
  Живешь без скуки и без лени.
  
  
  
  Его сознание тогда
  Не знало многого; все ярче
  Горела Сашкина звезда
  Непредсказуемой удачей...
  Мальчишкой бойким Сашка был.
  Он игр бессчетных заводила,
  Всегда подвижен, бодр и мил,
  Он не смотрел на мир уныло.
  Неповторимая пора!
  Веселье, смех и увлеченья,
  Открытья, тайны - кутерьма!
  Мы в детстве все, без исключенья,
  Прекрасны пылом молодым,
  Для взрослых милым и смешным.
  
  
  
  
  
  В поселке каждый уголок
  Знаком пронырливому Сашке,
  И было место, где он мог
  Порассуждать о дне вчерашнем,
  В тиши привольно помечтать
  О том, кем будет, что сумеет,
  В альбом мечту нарисовать,
  Над каждой черточкой потея;
  Немного времени пройдет -
  В большой альбом гнездятся споро
  Луна и солнце, звездолет
  И точка малая, к которой
  Летит отважный экипаж,
  Преграды брать "на абордаж!.."
  
  
  
  А где же наш герой мечтает?
  ...Пылило лето. День за днем
  Весь род мальчишеский гоняет
  Избитый мяч. С большим трудом
  Тогда в игре им гол забили.
  Герой стоял на воротах.
  Его за проигрыш винили,
  И даже драться лез Ковях,
  С которым жил он по соседству,
  За школьной партою сидел,
  И о девчонках (к их кокетству)
  Одно с ним мнение имел:
  Воображалы все они,
  Хоть так, хоть эдак поверни.
  
  
  
  
  
  На друга страшно негодуя,
  Забрел мальчишка в старый лес
  И злился: "Ну, им покажу я!",
  И незаметно мир чудес
  Его завлек в такие дали,
  О коих Пушкин не мечтал.
  Вот, например: его украли
  (А он не плакал, не кричал)
  На свой корабль летучий люди
  О трех гигантских головах;
  Отныне Сашка с ними будет
  Ходить в морях, и в небесах
  С бесстрашной удалью носиться.
  Ковях, как глянет, - удивится:
  
  
  
  
  "Он стал волшебным и большим!"
  От зависти позеленеет!
  Никто не будет драться с ним,
  Никто обидеть не посмеет!
  Ах, как же будет им досадно,
  Что Сашку Спорина они
  Винили глупо, беспощадно!..
  "Мы виноваты! Извини!" -
  Воскликнут все без исключенья,
  И будут Сашку уважать,
  Просить пощады и прощенья,
  И рады будут с ним играть, и...
  Но закончим эти грезы,
  Уже давно засохли слезы
  
  
  
  
  
  
  
  У фантазера на щеках.
  Он, осмотревшись, ужаснулся:
  Журчал ручей в густых кустах.
  Кругом деревья. Мох тянулся,
  Как паутина, по ветвям,
  Зеленовато-ядовитый,
  Он расстилался по камням;
  И гул, тревожный и сердитый,
  Висел в вечерней тишине.
  Унылым холодом пахнуло,
  И меж деревьев в вышине
  Крыло огромное мелькнуло...
  Скорей, скорей отсюда прочь!
  Над всей землей сгущалась ночь.
  
  
  
  
  А лес всё сказочней казался...
  Герой метнулся наугад!
  За ним, он слышал, КТО-ТО гнался,
  Но оглянуться и назад
  Взглянуть? - И я бы не решился!
  Вперёд! и только лишь вперёд!..
  Вдруг лес дремучий расступился...
  И Сашка место узнаёт!
  Здесь он с мальчишками бывал,
  Играл без устали весь день.
  Вон там когда-то дом стоял.
  Теперь торчит горелый пень.
  Осталась старая беседка,
  И люди здесь бывают редко.
  
  
  
  К посёлку узкая тропинка
  Петляет меж густых кустов,
  А с высоты - поляна льдинкой
  Светлеет средь морей-лесов.
  Здесь жил когда-то, говорили,
  Какой-то странный человек,
  Его за что-то обвинили
  В тот довоенный, смутный век.
  Он то ли взятки долго брал
  Или с правительством повздорил?
  Возможно, что-то написал
  Иль много знал и часто спорил?..
  Кто знает. Так или иначе
  Он грубой силой был назначен
  
  
  
  В тюрьму преступником большим,
  Лет десять жил под автоматом,
  Ну а затем (да воздадим!)
  Отпущен с чистым аттестатом.
  Его родная сторона
  Ничем к себе не зазывала,
  Сошлась с другим его жена,
  И дочь давно женою стала...
  Сначала где-то он скитался,
  Потом стал жить в лесу один.
  В поселке всяк его чурался
  За то, что странный гражданин,
  Как помнят те, кто долго жил,
  Ни с кем нигде не говорил.
  
  
  
  
  
  
  Но вот однажды ночью темной
  В тайге пожар заполыхал,
  И над тайгой, огромной- сонной,
  Безумный хохот завывал.
  И до утра народ тревожил
  Кровавый отблеск за стеклом,
  А утром весть: "О боже! боже,
  У молчуна сгорел весь дом!"
  А за загадкою - загадка:
  Хозяин дома - где? Исчез!
  Поковырялись для порядка
  В горячих углях. "Этот бес, -
  Шутил товарищ прокурор, -
  Шерлоку Холмсу б нос утер".
  
  
  
  
  Следов убийства не нашли,
  И праха в углях не осталось,
  А там - дожди, дожди пошли,
  Да так и следствие замялось.
  Проворный ветер пепелище
  По лесу желтому разнес,
  Прозвали место то Кладбищем,
  Пустырь травой густой порос,
  А на краю большом поляны
  Осталась сказочно стоять
  Беседка - след глубокой раны...
   Не любят деды вспоминать
   О молчуне, о днях печальных.
   Покрытых мраком странной тайны.
  
  
  
  
  
  ...Отсюда Сашке до поселка
  Каких-то полчаса ходьбы,
  Сначала лесом, вдоль пригорка,
  А там - дорога да столбы...
  "Скорей домой, - мальчишка думал, -
  Мать беспокоится одна.
  Вот будет дома крика, шума!.."
  Но тут холодная волна
  Сырого воздуха ночного
  Понурый лес обволокла,
  Потоком ливня грозового
  Седая туча обожгла
  Тайгу, поселок, Сашку, землю,
  И каждому живому стеблю
  
  
  
  Избыток дождевой воды
  Был дан ослепшим черным небом,
  Решившим смыть в тайге следы
  Одним стремительным набегом.
  В испуге Сашка наш в беседку
  Влетел, весь мокрый, впопыхах
  Он поцарапал лоб о ветку
  И потерял берет в кустах.
  В беседке сухо. Дробью быстрой
  Колотят капли тут и там.
  Струёю длинною и чистой
  Вода сбегает по ветвям.
  Мальчишка слушал: "Где-то, вроде, -
  Ему казалось, - кто-то бродит!"
  
  
  
  
  
  
  
  Дождь барабанит реже, тише,
  Бояться Сашка перестал.
  Но вдруг (о ужас!) там - на крыше!
  Железный звук проскрежетал!
  И Сашке этого хватило,
  Как и любому молодцу,
  Чтобы его немая сила
  Швырнула к выходу. Мальцу
  "Лететь" до дома оказалось
  Буквально несколько минут!
  Как грудь его не разорвалась?
  Вам и спортсмены не рискнут
  Ответить на такой вопрос.
  Что мне сказать? Рекордный кросс!
  
  
  
  А дома: - Где же ты мотался?!
  Ты посмотри который час!
  - Я, мама, молний испугался... -
  Хотел начать герой рассказ,
  Но мать не слушала его
  И говорила гневно, властно:
  - Не понимаешь ничего!
  Тебе я верила напрасно!
  Себе я места не нашла,
  Поселок весь исколесила,
  Весь вечер в страхе провела,
  А если б молния убила
  Тебя, негодный ты мальчишка!
  Какой же сын ты мне? Врунишка!
  
  
  
  
  
  
  Тут Сашка в слезы. Зарыдал
  (Сказалось долгое волненье).
  И этим мать он испугал:
  Взахлеб кричал, до исступленья:
  - Я был один совсем!.. боялся!..
  Там кто-то съесть меня хотел!..
  Т-т-там зверь за мной по лесу гнался,
  Я т-там один совсем сидел!..
  Он тонко, слезно голосил,
  А Анна Павловна терялась:
  Прощенья Сашка не просил,
  Как это раньше с ним случалось...
  Мальчишка, мокрый весь, дрожал,
  И все рыдал, рыдал, рыдал.
  
  
  
  
   Сняла одежду мать с героя,
  Умыла, кудри расчесала.
  - Что ты кричишь без перебоя?
  И вдруг ей жалко парня стало!
  "Родной мой, крохотный сынишка.
  Несчастный, бедный, мальчик мой!
  А я его (вот дура!) слишком...
  Он рядом - теплый и живой..."
  А к горлу слезы подступили,
  И в сердце - боль, обида, жалость,
  И чувств своих сдержать не в силах,
  Мать вслед за Сашкой разрыдалась.
  Обнявшись плакали они...
  Без нас побудут пусть, одни.
  
  
  
  ОТСТУПЛЕНИЕ НОМЕР РАЗ.
  
  Нам с детства дорог образ милый -
  Очаровательный герой!
  С какою ясностью и силой
  Его прославил Пушкин мой!
  Какие сладкие мгновения
  Он нам, потомкам, подарил!
  Забавен нрав крутой Евгения
  И лик Татьяны вечно мил,
  И Ленский - добрый обожатель,
  И Ольга - вольная пичуга,
  И Ларин - либерал, приятель,
  И книги, вещи, и прислуга,
  И этот свет - пустой, постылый -
  Все нам оставил Пушкин милый!
  
  
  
  
  "Роман в стихах" - назвал поэму.
  Звучит, не правда ли? Гремит!
  Не принял светскую дилемму,
  Но... не за это же убит?
  Да, и за это! И за это
  Он так вознесся над толпой.
  У настоящего поэта
  Вергилий есть - талант святой...
  Но тут я вспомнил гнев Сократа
  (Когда о святости писал),
  Он так учил: "Будь то проклято,
  Что я открыл и утверждал.
   В закон вы имя возведете,
   Сократа мною же убьете".
  
  
  
  ...Роман! Чудесная обитель.
  Мне в нём просторно и легко,
  Как долгожданный здесь я житель, -
  Пью строк парное молоко.
  Довольный позою любою,
  Кровать иль стул - всё мой причал,
  Я представляю: под свечою
  Поэт "Онегина" писал.
  Сводил начала и концы
  Любви историю творил:
  Сначала - нижние венцы,
  Потом их с крышею скрепил.
  Любовь развилась и: ура!
  Но вскоре росчерки пера
  
  
  
  
  
  Одну судьбу перевернули
  (Диктует жизнь, не мы, увы),
  Затем другую ужаснули
  (И слава богу не вдовы!),
  И после скорбных происшествий
  Сюжет решили уточнять:
  Нарисовали быт поместий,
  И бурю начали опять!
  Свели Онегина с ума.
  Татьяне мужа отписали.
  Души раскрыли закрома.
  Финал чудесно обыграли.
  Роман окончен. Се ля ви!
  Роман о сорванной любви.
  
  
  Такие штуки я бы тоже
  Мог тайно, ночью сочинять.
  Днем? Невозможно: рожи, рожи...
  Безбожно любят мне мешать!
  Они снуют и вымогают.
  Они притворны и добры.
  Они, подобно попугаю,
  Болтливы, радостны, бодры...
  Да! Есть тупая неизбежность.
  Ее реальностью зовут.
  С ней тем удобно, в ком прилежность
  И исполнительность живут.
  Таких немало возле нас,
  Им очень сладостно сейчас.
   _______________
  
  
  
  
  ...Спешило время. Равнодушно
  Сменялся свет вечерней мглой,
  И снова день... Тебе не скучно
  Сидеть, читатель мой, со мной?
   Герою весело! Учёба
  Ворвалась шумно в мир его,
  Штаны просиживал он, чтобы
  Знать все, не зная ничего.
  Что в первом классе? Там игрушки.
  А во втором - познанья соль:
  Девчонки - вольные болтушки,
  И с ними знаться? Нет, уволь!
  Мальчишки: свалка, робость, драки,
  Говоруны и забияки.
  
  
  
  
  
  А третий класс - уже солидность
  Легко вживается в одних,
  А у других заметишь скрытность
  Суждений маленьких своих,
  В четвертом - в тайнах утопают
  И дружбу водят, ну а там -
  И в "папу-маму" поиграют,
  Что порицают: "детский срам".
  Представьте, Спорин в первом классе
  Успел влюбиться, как умел.
  Роман наивен был, прекрасен,
  Дурных последствий не имел.
  Когда ж родители узнали,
  Хватило любящим печали.
  
  
  
  
  
  
  Их разлучили, зло увидев
  В том, что "встречалися" они,
  Сознанье юное обидев,
  Залив чистейшие огни...
  Погибла первая любовь,
  Не зря родители старались.
  К нему любовь вернётся вновь,
  Но свято в памяти остались
  Жить имя робкое - Надежда,
  Её волос - печальный дым,
  Глаз океан - бездонный, нежный,
  И голос - эхом золотым...
  Её он больше не встречал,
  Но с грустью часто вспоминал.
  
  
  
  
  
  
  Друзей у Спорина хватало.
  А как же детству без друзей?
  И каждый вспомнит их немало
  В прошедшей юности своей.
  Но не у каждого бывает
  Четвероногий, верный друг,
  Который верен, помогает
  Быстрее всяких школ, наук
  Понять природное явленье,
  Познать заботу о других,
  Набраться ярких впечатлений,
  Делиться хлебом на двоих,
  Уметь любить и восторгаться.
  И громко, искренне смеяться!
  
  
  
  
  
  
  
  
  Мальчишка к матери пристал:
  - Купи мне, мамочка, щенка,
  У Ковяха вчера видал...
  - Куплю потом. Займись пока
  Уроками. Ты сделал их?
  У матери такой прием:
  Спросила "сделал?" - Сашка тих,
  И забывает обо всем.
  Но день проходит, Сашка вновь:
  "Купи щенка, - канючит, - мам,
  Ты обещала..." "Ты готовь
  Сначала все уроки сам.
  По математике опять
  Влепили кол тебе в тетрадь!"
  
  
  
  
  
  
  
  И Сашка тактику меняет,
  Зубрит уроки целый день,
  И в классе руку поднимает,
  Превозмогая скуку, лень...
  И, наконец, - его победа!
  Пришел со школы наш герой -
  На кухне, сжавшись у буфета,
  Дрожит щенок "совсем живой!"
  Восторгу Сашки нет предела,
  Он трижды мать поцеловал,
  И в счастье диком, ошалелый,
  Благодарил, скакал, кричал.
  Мать улыбалась и молчала.
  Теперь их в доме трое стало.
  
  
  
  И полетели дни, как птицы,
  Забот не счесть, забав не счесть,
  Совсем забыл герой учиться
  И не захочет спать и есть,
  Пока дружка не умотает.
  Устал играть щенок давно,
  И не шутя уже кусает:
  Ведь спать пора, когда темно!
  А мать ворчит - не помогает.
  Тогда - затрещину сынку,
  Щенок в коробку убегает,
  И морду высунет: ку-ку!
  Тебе, мол, Сашка, поделом!..
  И вскоре засыпает дом.
  
  
  
  
  
  А утром в школу. Без щенка?!
  Без косолапого Икарки?!
  Быстрей дождаться бы звонка!
  Ковях расхваливает марки.
  "Задрипанный филателист!" -
  Угрюмо шепчет Сашка Спорин,
  И раздается громкий свист!
  - Кто это? Саша? Ты не болен?
  Ах, нет?! Тогда нам объясни.
  Вот безобразие какое!
  Не хочешь? Маму приведи!
  - А мамы нет. Она... в...за...пое...
  Ну-у! После этого ему
  Спешить домой уж ни к чему...
  
  
  
  
  
  
  
  
  Зима для игр - одно блаженство.
  С сугроба вниз, да кувырком!
  Теряют взрослые степенство,
  Увидев, как мальчишка с псом
  (Теперь подросшим) черной масти
  В снегу дерутся: снега прах,
  Икар рычит, слюна из пасти,
  Погоня, "фас!", и Сашка - трах!
  В глубокий снег лицом ныряет,
  Икар бросается к нему
  И шапку яростно срывает,
   И нет предела торжеству!
  Теперь попробуй - догони!
  - Икар! Икар! А ну, верни!
  
  
  
  
  
  Куда там! С легкою добычей
  Икар мелькает тут и там,
  За ним наш Сашка с грозным кличем,
  И продолжается бедлам.
  Но вот они устали оба.
  Садится солнце. Снег кругом.
  Мальчишка. Пес. Из-за сугроба
  Дымит трубой их старый дом.
  Чернеет зимняя дорога.
  Мужчина - в шубе и с ведром.
  Сарай унылый одиноко
  Зевает выбитым окном.
  И ветра нет. И тихо очень.
  И ум волнений знать не хочет...
  
  
  
  
  
  
  
  Икар, Икар! Где твои ласки?
  Где глаз веселые зрачки?
  Где твоей шерсти отблеск барский?
  Где твои белые клыки?
  Ты рано умер, друг игривый!
  Самоубийство (что - у пса?!).
  Вы были с Сашкою счастливы,
  А тут - отрава, колбаса...
  Все прозаично и практично:
  Мышьяк и мыши, коридор
  (В буран Икар здесь спал обычно)
  И колбаса у старых нор...
  Он всю отраву быстро съел
  И пить... немыслимо хотел...
  
  
  
  
  
  
  А что о Сашке? Встал он рано
  - Икара нет... мышьяк... убил...
  И комната качалась странно,
  И чей-то вопль огласил
  Весь мир - ужасный! ненавистный
  И исказившийся от слез!..
  Снег падал тихо, ровно, быстро
  Следы Икаровы занес...
  А что внутри? в груди? в сознаньи?
  Как это можно объяснить? -
  Убиты дружба, ожиданье?
  Порвалась радостная нить?..
  Нет, все ни к черту! Не сумею.
  Слова, как золото, тускнеют.
  
  
  
  Мутнеет мир в глазах у Сашки,
  Смерть в душу юную вошла,
  (К чему косой дарить поблажки?),
  Дальнейший путь преднарекла.
  Никто Икара не заменит,
  Не возместит теперь ему.
  Стоял наш Сашка на коленях
  И слезы лил... Но ни к чему
  Мне мелодраму раздувать,
  Пропустим года два. Довольно!
  Здесь новых истин не сказать.
  Читателю же сделать больно
  Я не желал бы ни за что!
  Начну ж! Про это и про то.
  
  
  
  
  
  ОТСТУПЛЕНИЕ НОМЕР ДВА.
  
  Мне за поэму взяться, что же -
  Теперь ущербность не велит?
  Такая мысль мой мозг не гложет,
  И сердце этим не болит.
  Сегодня мне противно, тошно:
  Поэма начата давно,
  И думал я: теперь-то можно
  Собраться с мыслями мне... Но
  Сижу на краюшке доски
  И сих до пор не падаю,
  Свихнуться рад бы от тоски -
  Знакомых не обрадую,
  До остальных же - не дойдет:
  Газета холодна, как лед.
  
  
  
  Немного ясности? Пардон!
  Виновен. Буду объяснять.
  Для многих жив такой закон:
  Идею нужно разжевать.
  Так вот: сегодня я сижу
  В прик-рас-ном кибинете,
  Сижу, па-те-ю и гля-жу,
  Чтой деется на свете!
  Куда гляжу? Куда и вы
  Глядеть не позабыли.
  В газету, милые. Увы,
  Вы праздно и в квартире,
  Хлебая чай горячий свой,
  В трусах, в обнимочку с... женой.
  
  
  
  А я же (разве снилось вам?)
  В прик-рас-ном кибинете
  Который час сижу, как хам
  Последний на планете:
  Стирает время мысли, дни,
  Уносит в вечность силы,
  И гасит творчества огни,
  Кладя в гробы, в могилы...
  Но зная это, не могу
  Сидеть я здесь впустую,
  И объясню вам, не солгу,
  Специфику тупую:
  Как делают газету
  И посылают в... Лету.
  
  
  
  Великий край! Проблем не счесть!
  Захочешь - не опишешь!
  И написать в газете - честь!
  Но в этой - не попишешь.
  Творить? Творят. Дела? О нет!
  Здесь пишут то, "что надо",
  И каждый день выходит в свет
  Сырых газет громада.
  В них матерьялы все, как есть,
  На близнецов похожи.
  А разве это ли не лесть,
  Когда одно и то же,
  Когда здесь каждый смирно ждет,
  Когда ж зарплаты день придет?
  
  
  Мой зав. отделом - хмурый малый,
  Живот немного запустил,
  Порою выглядит усталым -
  Не оттого, что много сил
  Его работа забирает,
  А потому, что он всегда
  Тупым безделием страдает,
  Хотя и мчится иногда
  За всем понятным матерьялом,
  Не нужным, право, никому.
  За правду биться? Со скандалом?
  Совсем не хочется ему.
  Другое дело жить в престиже:
  Своя рубаха к телу ближе.
  
  
  
  Не одинок он здесь такой.
  Вся вереница индивидов,
  Подонков с мелкою душой
  Напоминает здесь мне "жидов",
  Дрожащих только за себя,
  Они готовы на измену
  Душе, законам бытия
  За блат, за выгодную цену.
  "Борцы за правду, справедливость",
  "Проводники всех новшеств в жизнь",
  Они приветливы, как лживость,
  Они чудесно прижились
  В среде для гнили благодатной,
  В среде продажной и развратной.
  
  
  Не все, что правильно, от Бога,
  От откровенья, от Ума.
  У каждого своя дорога,
  И одному видна корма
  К мечте ушедшего фрегата,
  Другому вовсе не видна...
  Нужна порой поддержка брата -
  Как своевременна она!
  А этим, праведным писакам
  И лицемерам, и глупцам,
  Куда угодно, только б раком,
  Клешней махая тут и там,
  Ломая души и терпенье,
  Гася улыбок восхищенье.
  
  
  
  Газеты многие я знал,
  Но в них, почти без исключенья,
  Я гордой правды не встречал,
  В них нет эмоций, вдохновенья,
  В них немощь, пагубная страсть:
  За яркой ширмою педанта
  У государства деньги красть
  За крохи жалкие таланта.
  Но кто-то скажет: - Пишут, как же,
  О людях честных и простых,
  О разных подвигах, и даже
  О кознях часто пишут злых!
  Но если вы такой... простак,
  Я вам отвечу только так:
  
  
  Во все былые времена
  Зло обвинялось, изводилось.
  Власть почему была сильна?
  Да зло законом возводилось
  В запрет. А "царь хорошим был",
  И челобитные писали,
  Когда боярин сильно бил,
  "Ведь царь не знает" - люди "знали",
  Ну а попробуй для беседы
  Прийти к нему в палату ты?
  Он знать не хочет твои беды.
  Ему покойней с высоты
  Читать о том, как там и тут
  Холопы в радости живут.
  
  
  
  И не кричите, что я "слишком",
  Что "больно круто" я "загнул".
  Я не держу - спешите к книжкам,
  В которых критик-богодул
  Печать продажную лелеет,
  Хвалу возносит подлецам
  И от тщеславия болеет
  Унылой завистью к творцам.
  Мне эту гниль, поверь, читатель,
  Приятно, думаешь, копать?
  А как же летчик-испытатель?
  Кому-то нужно рисковать
  И видеть мир без мерок сноба,
  Что пресмыкается до гроба.
  
  
  
  Закончу с этим отступленьем.
  Его лирическим назвать
  Лишь можно с немощным стремленьем
  Мою поэму переврать.
  Меня страшит, тревожит очень
  Тупая мысль, точнее - страсть:
  Что как-то так, промеждупрочим,
  Могу я запросто пропасть
  В гигантском омуте реали,
  И в повседневной мишуре,
  Привыкнув к пагубной печали,
  В домашней клетке-конуре,
  Все понимая, осуждая,
  И тихо в тряпочку страдая.
   _______________
  
  
  
  ...Летело время. Сашка "очень
  (Его бредовые слова)
  Влюбился" в черненькие очи,
  Все остальное - трын-трава.
  Учеба, книги, развлеченья
  Забыты. Только об одном
  Душа его полна волненья,
  О чем-то милом и большом...
  Предмет любви (второй у Сашки),
  Сказать по правде, был смазлив;
  По телу ползали мурашки,
  Когда она, испепелив
  Его своим прекрасным взглядом,
  Сказала: "Встретиться нам надо".
  
  
  
  
  Вокруг стоял густой галдёж,
  На перемене в коридорах
  Кипела школа. Молодежь
  Изнемогала в разговорах.
  - Вы видели сегодня Галку?
  У ней сапожки до колена!..
  - Она мне: "Отдавай шпаргалку"...
  - Я прочитала у Жуль Верна...
  - Да разве может это быть?
  - ...Ну, отойди, а то, как двину!
  - Задачку помоги решить...
  - ..."И сердце трепетное вынул!.."
  Но Сашка этого не слышит,
  Он с толку сбит, он громко дышит
  
  
  
  
  
  
  И мыслит только о Татьяне,
  О неожиданных словах,
  О тонком, гибком ее стане,
  И упивается в мечтах
  Каким-то счастьем бесконечным...
  Необъясняемом в словах...
  "Так будет вечно, вечно, вечно..."
  Герой бормочет второпях.
  Но я забыл тебя, читатель,
  Холодной прозой окатить,
  Наш Сашка, конченый мечтатель,
  Успел записку ей вручить,
  Где объяснил (коряво, право),
  Как он влюбился в нее браво.
  
  
  
  
  
  
  
  Она ж из года в год сидела
  На третьей парте, ряд у стенки,
  И по привычке то и дело
  Тянула платье на коленки.
  Не первый Сашенька заметил,
  Как изменилася Танюха.
  Весь "коллектив мужской" отметил,
  И покатилась заваруха!
  Записки слали отовсюду,
  С "Камчатки", ясно, больше всех.
  Что говорить (и я не буду),
  Имела Танечка успех!
  Но Сашку многим предпочла -
  Его записку лишь прочла.
  
  
  
  А остальные без зазренья
  Рвала на мелкие куски, -
  "Производила впечатленье",
  И сердце ныло от тоски,
  Когда записку на уроке,
  Идя к доске, он ей отдал,
  И вместе с ним в немой мороке
  Весь класс развязки ожидал.
  Она на "адрес" посмотрела,
  Вдруг развернула и... прочла!
  Все ухмыльнулись ошалело:
  "А, недотрога! Ну, дела!"
  Ковях поздравил, но натужно.
  А дальше? "Встретиться нам нужно".
  
  
  
  
  
  
  И повстречались. Что за диво?
  Эх, где мои пятнадцать лет!
  Любили чинно и красиво
  Друг друга, жизнь и белый свет,
  Любили всех и всё на свете,
  Мечтали жить всегда вдвоем
  На доброй, солнечной планете
  И восторгалися: живем!!!
  - Ой, Саша! ты меня рисуешь!
  Совсем похоже. Это - я!..
  Постой, неправильно целуешь.
  - А ты моя? - Твоя, твоя!..
  Но - все невинно и пристойно.
  Сиди, читатель мой, спокойно.
  
  
  
  Тебе не стоит волноваться:
  Татьяна глупой не была,
  Могла нечасто целоваться
  И целомудренность блюла.
  Ей в Саше нравилось, во-первых,
  Взгляд - "нежный, яркий и игривый",
  Рисунки - детские шедевры,
  Улыбок светлых переливы...
  Пусть мир она не понимала,
  В котором Сашка бредил, жил...
  Ему ее любви хватало...
  ...Дождь торопливо, долго лил.
  Ударил гром вдали прощально,
  И стало тихо и печально.
  
  
  
  
  
  Бурела осень. Мягкий ветер
  В беседке сухо лист гонял.
  На незаконченном портрете
  Жучок пузатый отдыхал.
  Смотрел наш юноша на ели,
  На почерневшие цветы,
  Смотрел, как лебеди летели,
  И размышлял: "Мечты пусты.
  К любви, слепые, мы стремились,
  Наивно верили тогда,
  Что крепко-накрепко влюбились,
  Что... Эх, какая ерунда!
  Придёт - скажу об этом прямо!
  Как верно мне твердила мама:
  
  
  
  "Ты многих, Сашенька, полюбишь,
  Татьяны, Оли есть везде..."
  Она пришла! - Сегодня в клубе
  Кино. Билет взяла тебе.
  "Как ей сказать? Нет, не сумею.
  И у нее любовь пройдет,
  И кончим эту эпопею,
  Печальный этот анекдот".
  Сидели в солнечной беседке.
  Портрет хвалила: "Прям беда!"
  Привили, Сашка, тебе предки
  Непостоянство навсегда.
  Влюбился ты. Ну что ж - неплохо,
  Но вскоре жди беды, подвоха.
  
  
  
  Он ничего ей не сказал.
  Как прежде быстро дни летели,
  Цветок подрос, расцвёл, завял
  В осенней, смятой колыбели.
  Зимою страсть пришла другая
  (В морозной толще января
  Кровь клокотала молодая,
  Как в прошлом Ваша и моя),
  Она душила и бесила,
  Она безумьем обожгла
  И наготу боготворила.
  Тупая, ржавая игла
  Вонзилась в мир святой, невинный
  Со злобой лютою, звериной.
  
  
  
  И у мальчишки на бумаге
  Сменились темы. Был пейзаж:
  Березка стройная в овраге,
  А рядом вывел карандаш
  Кудрявый куст, и тень искусно
  Ложится в мягкую траву.
  День гаснет. Медленно и грустно
  Вдали два облака плывут.
  Река струится величаво.
  Застыли сопки синевой.
  А солнце льется: слава! слава!
  Тебе торжественный покой!
  А что теперь. Сказать? Не знаю...
  Но вы поймете, полагаю.
  
  
  
  
  
  
  
  Я объяснять абстрактно буду.
  Наш Сашка чертит наготу,
  Он накопил рисунков груду.
  В них не увидишь красоту,
  В них только страсть горит слепая,
  Бесстыдность сцен, забав клубок
  В глаза ударят поражая:
  Он больше выдумать не мог?!
  Не властен был - сказать вернее,
  И от стыда болел, страдал,
  Но все же, мучаясь, краснея,
  Вновь "страшный образ" создавал,
  Порывам диким поражался
  И безнадежно усмехался.
  
  
  
  Листая Сашкину тетрадь,
  Мать вдруг "картинки" повстречала.
  Досталось (стоит ли писать),
  Не избежал герой скандала.
  Рисунки в тот же вечер сжёг
  И проклял рук неугомонность,
  По целым дням молчал, как йог,
  Познавший жизни монотонность.
  "Писать? Зачем?" - решил отныне
  (И не Америку открыл).
  Мы подождём, пускай остынет.
  Посмотрим как посёлок жил,
  Куда спешил, чего боялся,
  Над чем куражился, смеялся.
  
  
  
  
  
  Дома в посёлке как дома,
  Всё деревянные постройки.
  От запахов сойдёшь с ума,
  Когда наткнёшься на помойки.
  А тротуары - для балета:
  Танцуй по досточкам гнилым,
  Пока бежишь до туалета,
  Печальной участью гоним.
  А после дождичка прекрасно
  Шагать в болотных сапогах
  (Без таковых ходить опасно -
  Завязнешь по уши), в руках
  Держать дубину для собаки,
  Тоскующей по лютой драке.
  
  
  
  В поселке встретишься с соседом
  В продмаге, в клубе, на крыльце,
  Поговоришь о сём, об этом,
  Печаль заметишь на лице,
  Когда вопрос больной затронешь:
  О деньгах, о жене, о сыне...
  - Его (последнего) и порешь,
  А он все тот же! В магазине
  Вчера подрался с Кулешовым,
  Сегодня в школе нагрубил.
  Что делать с этим пнем здоровым?
  Порой бы, кажется, прибил!..
  Вот растрепался старый врун,
  А сам - отъявленный драчун.
  
  
  
  
  Недавно с Горевым подрался.
  Зачем? За что? Черт разберет.
  А Горев! Как поиздевался:
  Свалил и плюнул прямо в рот!
  Потом штаны стянул с бедняги,
  А тот орал, как сам не свой,
  И долго прятался в овраге,
  До темноты не шел домой...
  Субботний вечер. Танцы в клубе.
  Здесь веселится молодежь.
  Ввалился Петька Ревнев в шубе.
  - Здорово, Петька! Что несешь?
  - Вы тут опухли под "Калинку".
  Принес я девочкам пластинку!
  
  
  
  Девчата Петьку облепили,
  Все разодеты - в пух и прах!
  - Что "Самоцветы", Петька? Или -
  Кобзон? - Да нет, о соловьях!
  И покатилась свистопляска:
  Безумство визга, свист и вой
  Вобрала бешеная тряска
  Толпы беспечно-молодой.
  Скорей на улицу! Свобода!
  Вечерний воздух нагло свеж,
  Луна струится с небосвода,
  И снег (от света цвета беж)
  Хрустит под пьяными шагами
  И расстилается коврами...
  
  
  И тишина! Земля чуть дышит.
  Куда не глянешь - снег, да лед,
  Сугробы высятся по крыши.
  Позёмка вялая ползёт,
  Стирая узкую тропинку.
  С тревожной, вечною тоской
  Заводит ветер гул-волынку,
  Играя нитью проводной.
  Дома пустынны, необжиты,
  Чернеют окнами живых.
  Там сладко спят. Тепло укрыты...
  И мне пора. Оставим их,
  Такие, истинно, сумеют
  Восславить Божию затею.
  
  
  
  
  ОТСТУПЛЕНИЕ НОМЕР ТРИ.
  
  Любви печальной круговерть
  Наш ум пьянит, сознанье мутит,
  И рвется сердце улететь
  Туда, где счастье явью будет,
  Туда, где сладостны труды,
  Где сможешь жить вольней, полнее,
  Не клянча радостной судьбы,
  И об ушедших не жалея...
  Любовь пылала, обожгла...
  Так солнце призрачное всходит:
  Земля сияет, ожила!
  Звучит гармония в природе!
  Но мгла сгущает ужас вновь.
  Пусть солнце где-то! Стынет кровь.
  
  
  
  И память светлый день хранит,
  О нем грустит, о нем мечтает,
  А время новое спешит,
  Проходит день, печаль смывает.
  За ним другой, четвертый, пятый...
  А где же Тот, в котором - Жил?!
  Не умер он! В душе, распятый,
  Он красной памятью застыл!
  Во мгле, в борьбе и на распутье,
  Среди людей и дней пустых,
  Читатель мой, Вы не забудьте
  Глаз нежных, милых, молодых,
  Что опьяняли, поражая:
  "Она - Божественна! Святая!"
  
  
  
  Не забывайте Вы стремлений
  Достичь желанной высоты,
  Откуда ясен дерзкий гений
  Великой праздничной мечты;
  Не забывайте - Вы - любили!
  Не отрицайте - Вы могли
  Мечтать на брошенной могиле
  И ясно видеть там, вдали,
  Своей мечты одушевленность,
  И верить - жизни суета
  Вам даст в награду одаренность
  И плодовитые лета,
  А Вы - избранник и кумир,
  И - "как прекрасен этот мир!"
  
  
  Прекрасен мир? Твердят: ужасен.
  Родился - жив, умрешь - живет.
  И бездну философских басен
  Тираж научный выдает:
  И Бога нет, и нету Сына,
  И пресловутый Дух исчез.
  И все мы знаем (из Дарвина),
  Как предок наш с деревьев слез.
  Все безгранично и прилично,
  Нет ни Начала, ни Конца.
  И мироздание безлично,
  А что за Разум - без Лица?
  Он, коли был бы, в миг бы нас
  Давно от войн и смерти спас.
  
  
  
  "Пространство... время... объективно..."
  "Случайно... клетка... человек..."
  "Ломать... воздвигнуть... эффективно..."
  "Нейтрон... внедрен... двадцатый век..." -
  Деянья эти не от Бога -
  От одаренного ума,
  Прекрасно мыслящего. Строго
  Так рассудила жизнь сама.
  Но что волнует? Излагаю -
  Бог - человек. Бесспорный факт,
  Но почему же негодяю
  Так мил подписанный контракт,
  Где говорится: "Бога нет!",
  И почему мне дорог свет,
  
  
  
  Когда смотрю на это небо,
  Что тайной вечною влечет,
  На эти звезды, где я не был,
  Представив сказочный полет
  К мирам, пространством необъятым,
  Где каждый миг непостижим,
  Где чувства временем распяты,
  Где вечно будешь молодым,
  Когда смотрю на детвору,
  Что жизни будущей смеется,
  Резвясь и в холод, и в жару
  И забавляясь, чем придется,
  Когда невольно понимаю:
  Его я - Бога отвергаю?!
  
  
  
  
  Кто одарил меня Стремленьем?
  Кто дал мне страстный Вечный Пыл,
  Любить с надеждой, с восхищеньем,
  Когда любить нет больше сил?
  Кто Разум дал Двуногой твари
  И языком озолотил?
  Кто в роковом, тупом угаре
  Живую душу сохранил?
  Кто мне сказал: "Живи и смейся",
  Когда мир кровью истекал?
  Кто мне шептал: "Люби, надейся",
  Когда судьбу я проклинал?
  Всегда со мной: не ЯВЬ, не СОН,
  Без имени, Всевластный - ОН.
  
  
  Читатель, мне бы не хотелось
  Об этой теме говорить,
  Ведь даже ты пытался смело
  Меня в поспешности винить,
  Что за беда - зови как хочешь,
  Я знаю суть свою. А ты
  Прожить способен (между прочим)
  Без романтической мечты?
  Ты от рожденья твердо знаешь,
  Что жил, любил, умрешь, сгниешь,
  Пока - спокоен, не рыдаешь
  И возражаешь: "Я - не вошь".
  Но вот в вечерней тишине
  Ты робко шепчешь: "Счастья мне..."
  
  
  
  
  Надеясь, ждешь ты, что подарит
  Тебе судьба уют, покой,
  Что от беды тебя избавит
  Неповторимый жребий твой.
  А сны пугают непонятным:
  То искаженным, то святым,
  То восхитительно-приятным,
  То удивительно-родным...
  Но если веришь в свои силы,
  И если чувствовал, любил,
  И если дорог образ милый, -
  Давно Его ты оценил, -
  Того, Кто Всюду и Извечен,
  Неуловим и Быстротечен.
   _______
  
  
  
  
  
  Катились дни, и все, как прежде -
  Сны, школа, улица и дом.
  Читатель милый, ты в надежде
  Услышать жаждал о другом?
  Я понимаю - хлеба, зрелищ,
  Комичных сцен, интриг, судеб...
  Все это ты вкусить успеешь,
  (Не зря, надеюсь, ем свой хлеб).
  Зачем упорно я тебе
  Пою о юности героя?
  Так знай: в его больной судьбе,
  Лишенной мира и покоя,
  Мы можем ключ найти к разгадке
  Кто, с кем и как играет в прятки.
  
  
  
  
  ...Весна залечивает раны.
  Пришла она, и Сашка вдруг
  Вновь за рисунки взялся рьяно:
  Светло и празднично вокруг!
  Бурлит неистово природа,
  И постепенно, день за днем
  Снег исчезает с огорода,
  Бежит с горы к реке ручьем.
  Река опухла, почернела,
  Заскрежетала... Горы льда
  Снуют панично вправо! влево!..
  Освобожденная вода
  Стремится к морю долго, длинно,
  То дико, то невинно-чинно...
  
  
  
  
  
  
  
  
  Поселок нежится. По крышам
  Расселись нагло воробьи,
  Их звонкий щебет всюду слышен,
  И всюду - лужи и ручьи.
  В лесу - прохлада. Снега вата
  Покрыта коркой. На ветвях
  С утра, до быстрого заката
  Толстеют почки. На стволах
  Гирлянды банок и бутылок
  С прозрачным соком. Пей до дна
  Березы кровь! Какая сила
  В тебе, бурлящая весна!
  Ты, вечно пьяная, босая,
  Буянишь, мир преображая...
  
  
  
  Весною наш герой в беседке
  Немало времени убил,
  А взгляд его, живой и меткий,
  Весну в рисунках отразил.
  Никто не знал, что Спорин Сашка
  Любил в беседке пропадать,
  Лишь Ковяху дана поблажка -
  Сидеть, курить и рассуждать.
  Курил и Спорин. Тихо, мирно
  Они болтали обо всем.
  - Обидел ты Татьяну сильно.
  Но, впрочем, ты-то тут причем?
  Ты живописцем хочешь стать.
  Эх, если б мог я рисовать!
  
  
  
  
  
  - Ну вот, опять пошел кривляться!
  Малюю просто... для себя.
  Ты обещал не заикаться
  О Таньке. Не было и дня!..
  - Она теперь тебе в отместку,
  Поверь мне, Сашка, насолит,
  Уже считали за невесту...
  - Что ты прилип, как паразит?!
  - А я чего? - Молчи! - Молчу,
  Раз хочешь, - тихо продолжает:
  - Вот я свой век шутом влачу,
  И всех мой голос раздражает,
  Возьму и втрескаюсь в Татьяну!
  Ох, хохотать же девки станут!..
  
  
  
  Татьяна! Бедная Татьяна!
  Влюбился юноша, и как!
  Он воспевал тебе: Осанна!
  А вскоре клял себя: Дурак!
  Но ты надеялась: "Вернётся,
  Поймет огонь любви моей".
  Неумолимо время льётся -
  Не возвращается злодей!
  Ты не смирилась, разозлилась
  (Любовь без милого - вдова),
  На Сашку сплетни сочинила,
  Была, конечно, не права...
  Любовь слепа. Слепых не трогай,
  Они без солнца видят Бога!
  
  
  
  
  
  
  
  
  Не помешали Сашке сплетни.
  Любили девочки его.
  Что нужно девам малолетним?
  Любовь и больше ничего.
  Они о ней всегда мечтают -
  Невинно, радостно, смешно,
  Подругам тайны доверяют
  И любят только как в кино.
  Они страдают, как в романах,
  Заводят толстую тетрадь,
  Где о разлуке, об обманах
  В стихах вы можете узнать.
  В тетрадках тех, через листочек,
  Лежит засушенный цветочек.
  
  
  
  Есенин, Пушкин, Блок и Тютчев
  Здесь фигурируют порой,
  Теснятся розы, звезды, тучки,
  Закат и локон золотой,
  Замысловатые фигурки,
  Виньетки, радужная муть:
  "С любовью не играйте в жмурки!",
  "Как мы любили - не забудь!"
  А рядом с громом эпитафий
  Увидеть можно заодно,
  Как нам смеются с фотографий
  Миронов, Вицин, Бельмондо,
  Никулин, Крамаров, Светличная
  И чья-то рожа необычная.
  
  
  
  
  
  
  
  И даже Сашин юный профиль
  Здесь в рамке траурной мелькнет,
  Он, как пройдоха-Мефистофель,
  В головках девичьих живет.
  Дружил с Татьяной, с Розой, с Леной,
  Но до поры. Пока не влез
  В историю с той незабвенной,
  Лукавой девой... Старый лес
  В беседку ветками стучался.
  Он долго ждал. Она пришла.
  - Привет! А я тебя заждался...
  Жужжала жалобно пчела,
  Усталый лес темнел обычно,
  Но как-то строго, нетактично...
  
  
  
  И! все прошло благополучно.
  Не злись пока, читатель мой,
  Я знаю, без интрижки скучно,
  Я заплачу тебе с лихвой
  За час потерянный напрасно.
  Будь терпелив! Наш Ловелас
  В субботу, пьян и глуп ужасно,
  Все ту же деву, как Пегас,
  Помчался с танцев провожать,
  И! - согрешил (в таком впервые),
  И стал он слезы лить, рыдать,
  Как все мы, девственно-святые.
  О чем он плакал? Об измене
  Тому, кто будет, кто оценит.
  
  
  
  
  
  
  
  Страсть улеглась. Он понял ясно:
  "Я красоты от страсти ждал,
  Мечтал, надеялся напрасно,
  И по заслугам низко пал.
  В любви, как в страсти, - грязь и мерзость,
  Звериной радости восторг.
  А как же - долг? любовь? и верность?
  О, что я сделал! Как я мог?!" -
  И в том же духе. Что же, прав он
  В прямых суждениях своих,
  Он заодно с великим графом -
  Страшился Лев интриг таких,
  Когда женат был, обеспечен,
  И знаменит, и человечен.
  
  
  
  С такими мыслями, конечно,
  Наш юный грешник слабый пол
  Отверг решительно, "навечно"
  От суеты мирской ушел.
  По вечерам читал, иль думал,
  Иль рисовал. Завел дневник,
  Стал избегать друзей и шума.
  - Ну что стряслось, скажи, старик?
  Преобразился на глазах:
  Приду - читаешь и читаешь! -
  Не мог понять его Ковях, -
  Ты дурака, Санек, валяешь!
  А Спорин хмурился: - Отстань!
  Ну, в общем, вел себя, как дрянь.
  
  
  
  
  
  
  
  Мать удивлялась: - Что с тобою?
  Сидишь по целым дням, как дед.
  Ты уж прости, что беспокою,
  Влюбился снова? Или нет?
  Да не сердись! Я пошутила.
  Совсем ты взрослый у меня.
  Иди за стол - уха остыла,
  Сегодня поздно буду я...
  Дверь скоро хлопнула, и тихо.
  Бубнит будильник: тика-так.
  Расселась кошка, как купчиха,
  И еле слышен лай собак.
  А Сашка курит перед печкой,
  Пуская дым в трубу колечком.
  
  
  
  "Через неделю будет лето,
  А через год - махну рукой!
  И хоть бы к черту! на край света!
  Подальше б только от такой
  Тягучей, сонной, серой жизни,
  Туда, где молодость, дела!
  Где будут жить привольно мысли,
  Где жизнь бы истиной цвела!"
  Дневник закрыл, темнело быстро.
  Рисунки старые смотрел.
  Наивно, радостно, лучисто
  На них день прожитый пестрел.
  Листал альбом герой уныло.
  "Совсем не верится, что - Было..."
  
  
  
  
  
  
  
  А "Было" - сладкая пора:
  Мечты, волнения, печали,
  Походы, пляски у костра,
  И то, что с возрастом теряли...
  Мы любим детство вспоминать.
  Мечтать о юности - отрада,
  Но начинаем понимать,
  Что прошлым жить нельзя, не надо!
  Что ж, было детство и ушло,
  Туда, где сны, беспечность, радость,
  И засияло ярко зло,
  И обнажились боль и гадость.
  И сам ты должен выбирать:
  Как жить? Кем быть? О чем мечтать?
  
  
  
  
  И Сашку мучили вопросы,
  На каждый он искал ответ,
  Но их поселок безголосый
  Внушал ему: "Ответов - нет!"
  Наш бедный Сашка, ну зачем же
  Ты думал: "Знают старики,
  Кто этот мир надежно держит
  Во власти смерти и тоски?!"
  Ты думал: "Просто в этом мире",
  Считал, что истины нашли,
  Сосредоточили в кумире
  И к целям ясным повели,
  Тебе ж (пустяк совсем!) досталось,
  Все делать так, как полагалось.
  
  
  
  
  
  
  
  
  Ты скоро будешь понимать -
  Трудна, ухабиста дорога,
  Пока жива и рядом мать,
  Ты, как за пазухой у Бога.
  Ну а потом пойдешь один -
  Здоровый, дерзкий, молодой,
  Ни, Бог, ни Царь, ни Господин,
  По миру, по земле родной.
  Когда твой маленький поселок
  Упрямо тянет новый день,
  Ты будь внимателен и зорок -
  В забытых недрах деревень
  Природа Гений возрождает
  И на труды благословляет.
  
  
  
  
  ... "Жара. В июль катилось лето"
  (Преемственность, не плагиат),
  Надолго Бог снял с солнца вето
  И перенес на землю ад.
  Погодка редкая. Раздолье!
  Прохладно только у реки
  Или в просушенном подполье.
  В сухие, ясные деньки
  Купался Сашка много, жадно,
  Бродил по лесу, у костра
  С парнями выпивал (изрядно)
  И, проводил все вечера.
  А днем опять - с горы, с разбегу,
  Ликуя, потный, сразу - в реку!
  
  
  
  
  
  
  Любил бывать он у реки.
  В песке искристом и горячем,
  Шаги ноги босой легки,
  И далеко след обозначен...
  Бывало Сашка уходил
  Туда, где волны усыпляли,
  Великий лес миротворил,
  И только чайки нарушали
  Покой. Но радовал мальчишку
  Их непонятный дерзкий крик;
  Он брал с собой альбом и книжку,
  Читал подолгу и привык
  К просторам суши и реки,
  Где солнце, волны и пески.
  
  
  
  
  Прочел немало книжек Сашка.
  Сначала - сказки и стишки,
  В которых явная натяжка -
  От скудных мыслей и руки,
  Что ухватилась за работу:
  Покойно, денежно, тепло.
  Невольно к дурню-рифмоплету
  Мы привыкаем с детства. Но
  Ум Сашки впитывать умел
  Боль, откровения и точность,
  А в сонме книжных лиц и дел
  Искал правдивость, непорочность.
  Он строки жадно поглощал
  И память словом насыщал.
  
  
  
  
  
  
  
  Что мы в отрочестве читаем?
  Бывает, книжки про войну,
  И с удовольствием глотаем
  Истории про старину;
  Конечно, ценим приключенья,
  В мирах фантастики живем,
  Не можем думать без волненья
  О бесконечном; отдаем
  Мы предпочтение героям,
  И вместе с Оводом страдать
  Стремимся лежа, сидя, стоя,
  Умеем жить и умирать,
  Сражаться, мстить и восхищаться,
  Стрелять, скакать, бежать и драться.
  
  
  
  Корчагин, Мцыри и Мересьев
  Нас восхищают. Влюблены
  В Наташу, в Асю и в Олесю -
  И страстно преданы им мы.
  Немного раньше - "Дядя Степа",
  Великолепный Мойдодыр, -
  Прекрасно выполнены оба,
  Заполонили детский мир.
  Потом - "Веселые картинки",
  "Костер", "Мурзилку", "Пионер"
  Читаем быстро, без запинки,
  И, наконец, взахлеб, без мер
  Журналы, классиков, газеты,
  Отчеты, графики и сметы.
  
  
  
  
  
  
  
  Великий мир, вершитель судеб,
  Сердец владыка, таинств маг,
  Тебе я кланяюсь. Да будет
  Повержен неуч и дурак!
  Пусть тот, кто книг не почитает,
  Трепещет! Книги не простят,
  В них мудрость древняя, святая,
  В них гений пламенный распят.
  И только тот достигнет сути,
  Блаженства, счастия, добра,
  Кто в ритме дел иль на распутье
  Сегодня, завтра и вчера
  Был, есть и будет с доброй книгой,
  Нетленной, гордой и великой.
  
  
  
  ...Течет река. Ей имя - время -
  Убийца, чрево, жизнь и смерть.
  Кто первым бросил в землю семя?
  Ответь мне, Сашка!.. Не суметь
  Тебе моим усталым зреньем,
  Моей рукой, моим умом
  Ответить. С легким настроеньем
  Оставишь скоро отчий дом
  И полетишь... Пока - упрямо
  Вступаешь ты в последний год -
  Тягуче длинный, важный самый,
  Пока - все тот же небосвод,
  Все те же улицы, заборы,
  Домишки, классы, разговоры.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Ненастьем осень отшумела,
  Морозом скована земля,
  И скоро зыбким, снежным мелом
  Покрыты сопки и поля.
  Природа Сашку не волнует,
  К ее изменам он привык.
  За тему взялся он другую:
  Святой ужасный ее лик
  Ложится на шершавый ватман
  И высыхает, но горит
  То изнурительно, то жадно,
  А сердце бешено стучит,
  Слезливо просит: "Не смотреть!"
  Но ты не властен - это смерть!
  
  
  
  В овраге гроб - пустой и чёрный.
  Доверху полон - черепа,
  На горизонте - Лоб огромный.
  И по нему ползет толпа,
  И кто-то падает, срываясь,
  Летит к земле, в овраг; во тьме
  Ползёт, на кости натыкаясь,
  И вот уже на голове,
  Среди волос, белеют черви,
  Чернеют впадины - глаза...
  Он впереди был! сильный! первый!
  Как бритва, острая коса
  Мгновенно ноги отделила,
  И складкой лобною застыла.
  
  
  
  
  
  
  Картины прятал. Ночью темной
  Под яркой лампой замирал.
  Стучал будильник монотонный,
  И за окошком мрак пылал...
  По воскресеньям на рыбалку
  Ходил с друзьями. Лунки, лед.
  Стоишь и держишься за палку.
  На глубине блесна поет...
  Струною леска натянулась!
  Тяни быстрей! В груди стучит.
  Дугою рыба изогнулась,
  Губой разорванной кричит
  И бьется дико, беспощадно,
  Упорно просится обратно...
  
  
  
  Что же еще с героем было?
  Увы, как будто ничего.
  Весною солнце откоптило,
  И снова лето расцвело.
  Пора экзаменов. Гулянье:
  Луна, заря, река и хмель,
  В любви признание - Татьяне,
  И изумленная постель.
  И много чувств, и мыслей много,
  И осознание: бежать!!!
  И мать твердит: - Одна дорога,
  В "мед", Сашка, будешь поступать.
  "Ну в мед, так в мед. Не все ль равно,
  Плыви, проклятое дерьмо!"
  
  
  
  ОТСТУПЛЕНИЕ НОМЕР ЧЕТЫРЕ.
  
  Начало есть. Отрезок пройден,
  И с божьей помощью еще
  Черкну когда-нибудь я. Вроде,
  Писал не глупо, горячо...
  Старался, что там говорить,
  Тебе, читатель, на забаву
  Тянуть сюжета злую нить,
  Хлебать словесную отраву.
  В награду скажет бойкий критик:
  "Что за название? А стиль?
  Нет, Вы, конечно, извините,
  Но рифмы?! Это же утиль.
  Давно глаголы не рифмуют.
  А Вы же их - напропалую.
  
  
  
  Нет, Вы не Байрон, милый мой,
  И уж, бесспорно, не изгнанник.
  Вот Вы твердили, что герой
  Пророком (или кем там?) станет.
  Кто он такой? Художник? Гений?
  Он сам ответил, что "дерьмо".
  В нем много жизни и сомнений?
  Но это все, дружок, старо!
  Мы о таких, как он, читали
  У именитых. Ваш кумир
  В достатке ж рос и без печали
  И однобоко видел мир.
  Где труд людей? Где ритмы буден?
  Где наши доблестные люди?
  
  
  
  А Ваш язык? Где Вы учились?
  Какой-то воровской жаргон!
  Вы чуть до матов не скатились!
  А это странное: "пардон"?..
  Вам изменяет вкус порою.
  Сюжета нет, одна вода.
  С такими темами (не скрою)
  Сопьетесь скоро. Да, да, да,
  Вас эта участь ожидает.
  Писать о Боге?! Срам и стыд!
  И первоклассник каждый знает,
  Чем мир живет, на чем стоит,
  И только в праведном труде,
  В любви, в учебе..." и т.д.
  
  
  
  Угомонись, крикун известный,
  И до тебя дойдет черед.
  Сегодня склоки неуместны,
  Но знай, перо мое найдет
  Тебя, где б ты не пресмыкался,
  И в роковой, последний миг
  Поймешь, как жалко изощрялся
  Болтливый, пошлый твой язык.
  Клянусь! И лист тому свидетель,
  И тишина, и жребий мой -
  Умрешь, а все-таки ответить
  Придется. Перед Сатаной
  Ты ползать будешь на коленях
  В слезах, в безумии, в моленьях.
  
  
  Я не учился у француза,
  И "человек" мне не служил,
  И за пределами Союза
  Страну свою не поносил.
  Не бил я лбом бетон карьеры.
  Не льстил начальству и шутам.
  Не жил без совести и веры
  И не завидовал друзьям.
  Не верил слепо, без сомнений.
  Не говорил: "Иди за мной!"
  И не искал мещанской тени
  В безжизненно-кровавый зной.
  Чужим умом не прикрывался,
  Не убивал, не продавался.
  
  
  
  
  
  Живу, как гость, в чужой квартире,
  Люблю упрямую жену.
  Писал поэму я в сортире,
  И объясню вам почему.
  Я не имею кабинета,
  Здесь телевизор не кричит,
  Да и жена не любит света,
  Когда спокойно, сладко спит.
  В соседстве с добрым унитазом
  Лирично, тихо и тепло,
  Никто не сглазит мутным глазом
  Мое святое ремесло.
  Здесь я, как Разум во Вселенной,
  Всё вижу ясно и мгновенно.
  
  
  
  
  Прощайте, недруги и други,
  Живите мирно! Только чёрт
  Возьмет несчастных на поруки,
  А мне поэзию вернет.
  Я с ним писал, ему обязан.
  Сегодня ночью он исчез
  В пустом провале унитаза,
  Уменьшив втрое рост и вес.
  Когда вернется? Полагаю,
  Как только в голову взбредет.
  Сказал: "Соскучился по раю".
   Но, думаю, пройдоха врёт.
  Ему давно осточертело
  Рискованное это дело.
   _______________
  
  
  
  Трудяга старый теплоходик
  Урчит, врезаясь в толщу вод.
  На палубе наш Сашка бродит,
  А солнце летнее встаёт
  И светом землю обнимает,
  Как будто спящую жену
  Лучами нежно пробуждает,
  Сменив остывшую луну.
  Не колыхнется гладь речная.
  Вперёд судёнышко летит!
  Жизнь начинается другая,
  Иной откроется нам вид
  На люд земной и на просторы,
  Иные будут разговоры.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Уехал Сашка с легким чувством.
  Разлука? Это не беда.
  Конечно, тяжко, скверно, грустно,
  Но если вы не навсегда
  Расстались с Родиной, с друзьями,
  И если юны, не больны,
  Не перегружены делами,
  То расставанья не должны
  Ваш ум печалить. Слёз потоки
  Не лейте - стыдно и смешно.
  Вы у причала, на дороге
  Разлейте водку иль вино,
  Со смаком выпейте, заешьте,
  Идите с Богом и в надежде.
  
  23/Ш 1982г. - 29/Ш 1983г.
  г. Владивосток.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  Исх. 236
  21.02.85
  
  Уважаемый автор!
  Прочитал Вашу рукопись "Жития грешника", которую передали мне для знакомства и ответа Вам в литературной консультации СП СССР.
  Сначала общее впечатление. Лично у меня она оставляет ощущение крайнего недоумения. Если Вы действительно взялись за перо, чтобы, как признаетесь, "развлекать себя собой", зачем же тогда обращаетесь за оценкой Вашего труда в Союз писателей? Критику, судя по всему, Вы не любите, и тем не менее, если прислали свой труд на суд читательский, видимо, мнение мое будет для Вас иметь какое-то значение. С робкою надеждой на это и взялся я за ответ Вам.
  Прежде всего о сюжете. Он не имеет логической стройности. Лирических героев здесь по сути два: Спорин Саша и автор поэмы. Что касается образа Саши - он схематичен, обрисован очень поверхностно. История его жизни всего лишь навсего мелодрама, из которой вряд ли что-либо почерпнет для себя читатель. Второй ваш герой - сам автор - личность куда более сложная, запутанная, противоречивая, но не бездарная. Поэтому хотелось бы остановиться именно на этом герое, его жизненной позиции, а заодно поговорить и о художественном даровании автора рукописи.
  С первых же строк поэмы Вы расставляете четкие акценты, устанавливаете удобную для Вас дистанцию между автором и читателем:
   "Мне разговор начать не трудно,
  И не боюсь, что не поймут.
  Писать я буду беспробудно..."
  Можно только приветствовать такую отвагу автора. Но давайте посмотрим чем подкрепляется она. Пойдем по тексту поэмы. "Беспробудно" можно пить, а писать нельзя, ведь во сне писать невозможно. Далее, чуть ниже на этой же странице Вами употреблено определение "прострация нечеловечья". Что, скажите, это за прострация такая? Затем на той же странице, в середине ее неоправданно ломается ритм стиха. Вызывает недоумение и завершающая строка второй строфы. Кто прав, почему прав? В третьей строфе определение "бред смурной" - слишком вольно. Бред бывает больной, а человек смурной. Невнятно звучит и концовка третьей строфы. Какая река ожила, что за лед? Эта символика никак не оправдана предшествующим повествованием. В четвертой строфе очень косноязычно звучит словосочетание "люди знали все начала и концы героев". И тут же, что означает "время озверело?" Озвереть может что-то живое, человек, например. Применительно же ко времени это сказано крайне неудачно.
  По тексту пятой строфы получается, что памятники героев сами по себе "созерцают мир". Но созерцать могут живые люди, а не их изображения. Неудачна и концовка строфы: "он за спиной. Сижу же - я". Если один сидит, надо знать что делает другой, иначе не следует подчеркивать действие первого. В шестой строфе после не очень-то удачной насмешки над классиком: "ишь, на челе какая дума!" - нелогично звучит этот перепад: "да и вообще - имею право!" В седьмой - непонятно почему называется Пушкиным двадцатый век "старым". Восьмая строфа начинается фамильярным обращением к Пушкину "дядя-призрак", а завершается психологически неточным описанием поведения героя: "я, пораженный, встал устало". Человек, пораженный чем-нибудь, усталости не чувствует. В девятой строфе выражение "беспощадно ум терзали" звучит очень уж банально. Вызывает недоумение и концовка строфы: "и стал я думать о героях, о времени и о застоях". О каких застоях? Ни из предыдущего, ни из последующего текста так и не уяснит читатель о чем идет речь. В одиннадцатой строфе нелепо звучит это сравнение Онегина с надоевшим вином. Коробит слух и реплика неизвестно откуда взявшегося "беспечного беса" Сережи: "фу, дерьмо"! Поэтому когда в следующей строфе автор без всякой иронии утверждает, что Сережа "умен", этому не веришь, тем более, что он "всем лезет в душу как нахал". В заключительной тринадцатой строфе вступления опять встречаем устаревшую лексику: "чудесные мгновенья", "благодать открытий". И тут же авторское утверждение, призванное, видимо оправдать героя перед читателем за все языковые неуклюжести, за все невнятности: "стараюсь просто я писать по ходу мыслей, по натуре".
  Но писать просто - значит грамотно, доступно, понятно, чего не скажешь о данном тексте. Я бегло прошелся по языку только вступления. А впереди еще тридцать страниц текста, и говорить о всех промахах просто нет возможности. На полях сделаны карандашные пометки и Вы при желании сможете понять их смысл. Заостряю Ваше внимание лишь на очевидных композиционных и логических просчетах. Бабка Саши назвала его Славкой, а потом умерла. Это всё не играет на сюжет и вполне можно было опустить. Точно так же не играет на общий сюжет и отшельник, репрессированный когда-то. Вся глава эта, состоящая из эпизода рождения и эпизода с грозой, ничего по сути не рассказывает о детстве героя, и на мой взгляд, автор мог вполне обойтись без нее.
  Далее идет так называемое "Отступление номер раз". О чем оно? Какие-то невнятные рассуждения о героях Пушкина, не к месту вспомянутый Сократ. Потом нескромные утверждения "также штуки я бы тоже мог тайно ночью сочинять". Потом смутный намек на каких-то исполнительных людей, которым "очень сладостно сейчас". Все очень обще, с большой претензией и с ограниченным кругозором.
  Дальше идет продолжение поэмы. И какие же автор "сочиняет штуки"? Прямо скажем - не в пример классику сочиняет он очень неумело и косноязычно. Вот некоторые строки:
  "В четвертом - в тайнах утопают
  И дружбу водят, ну а там
  И в "папу-маму" поиграют,
  Что порицают - детский срам.
  Представьте, Спорин в первом классе
  Успел влюбиться, как умел,
  Роман наивен был, прекрасен,
  Дурных последствий не имел..."
  Вот появляется еще один персонаж, щенок. Герой полностью поглощен им. В играх со щенком Спорин проводит все время, а когда мать рассердится "щенок в коробку убегает, и морду высунет: ку-ку". Не правда ли чудеса? Щенок закуковал! Прямо как у К.Чуковского в "Путанице", где хрюшки замяукали, а кошечки захрюкали.
  В эпизоде с учителем Саша говорит, что "мама в запое". Этот эпизод так и повис без всякого продолжения. Встречаются в этой главе и фактические неточности: "слова, как золото тускнеют". Применительно к данному благородному металлу - это не совсем верно. Вся глава завершается сценой гибели собаки, описанной не раз и более удачно в нашей литературе. Во всяком случае для прояснения личности героя сцена эта мало что добавляет.
  "Отступление номер два" совершенно сумбурно и непонятно. То фамильярное обращение к читателям "милые", то уничижение собственной персоны "как хам". Очень неуклюже сказано о времени "гасит творчества огни, кладя в гробы, в могилы". Затем идет откровенная и бездоказательная брань в адрес газетчиков. И, наконец, в оправдание себе - "Кому-то надо рисковать и видеть мир без мерок сноба". Но как раз весь предшествующий текст говорит об обратном, о том, что автор подходит к осмыслению происходящего в мире с мерками сноба.
  В следующем разделе идет речь о первой любви пятнадцатилетних. Они любят "чинно и красиво". Она ему говорит: "Постой, не правильно целуешь". А автор констатирует: "Но все невинно и пристойно". Тут явно нет ни красоты, ни логики. Потом вдруг герой меняется в своих поступках, решает отказать девушке в любви, занимается порнографией, увлекается другими. Однако все эти поступки героя не имеют никакого логического объяснения и кажутся психологически недостоверными.
  "Отступление номер три" целиком посвящено богоутверждающим идеям. Автор, конечно, вправе исповедовать любую религию. Но в тексте данной рукописи все эти рассуждения о существовании судьбы и бога просто неуместны. Далее в тексте поэмы снова логические неувязки. Друг говорит Сашке: "Обидел ты Татьяну сильно. Но, впрочем, ты-то тут причем? Ты живописцем хочешь стать..." Как будто то, что Сашка хочет стать живописцем позволяет ему обижать всех вокруг. Допустим, что Татьяна сочинила на Сашку сплетни. Автор вроде бы даже оправдывает ее: "Любовь слепа. Слепых не трогай, они без солнца видят бога". Допустим, что Татьяну действительно ослепила любовь, но при чем тут бог? Раскаянье героя после согрешения и сравнение его со Львом Толстым тоже выглядит слишком натянутым, а потому неубедительным. Сашка уединяется, сидит над книгами, потом представляются ему какие-то сумбурные картины смерти. И, наконец, последняя строфа поэмы, дающая информации о герое больше, чем все предыдущие тридцать страниц:
  "Что же еще с героем было?
  Увы, как будто ничего.
  Весною солнце откоптило,
  И снова лето расцвело.
  Пора экзаменов. Гулянье:
  Луна, заря, река и хмель,
  В любви признание Татьяне,
  И изумленная постель.
  И много чувств, и мыслей много,
  И осознание: бежать!
  И мать твердит: - Одна дорога,
  В "мед", Саша, будешь поступать.
  "Ну в мед так в мед. Не все ль равно.
  Плыви, проклятое дерьмо!"
  Вот так банально и неумело завершается Ваше "Бытие".
  Есть еще "Отступление номер четыре", где второй герой, автор, продолжает спор с критиками и с самим собой. Критика автор пугает сатаной. Себя же любя, возвеличивает до божественных высот: "Здесь я как Разум во вселенной".
  Что ж, избытком скромности автор явно не страдает. Уместно, однако, напомнить, что голословное самоутверждение, как видно из текста рукописи, не подкреплено конкретными результатами. А результаты эти, мягко говоря, неутешительны. Вы, к сожалению, плохо владеете и русским литературным языком и элементарной логикой. У Вас есть саркастическое отношение к жизни, но Вам явно не достает самоиронии. Попробуйте самокритично взглянуть на себя, свое место в жизни, свое отношение к литературе. Без такого, повторяю, самокритичного взгляда всякие Ваши попытки заниматься литературным творчеством успеха не принесут. А в нем Вы, судя по всему, все-таки нуждаетесь.
  Буду искренне рад, если мой беглый разбор Вашего творчества заденет Вас как-то и заставит серьезно поразмышлять о сказанном.
  Желаю Вам в этом успеха и всего доброго в жизни.
  
  По поручению Литконсультации
  Союза писателей СССР
  
  В.Рахманов.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  К Н И Г А В Т О Р А Я
  
  
  
  
  "...в книге много прекраснейших
  Мыслей и планов.
  Этот человек
  Проживал в стране
  Самых отвратительных
  Громил и Шарлатанов".
   С. Есенин.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"