Галицкий Игорь Владимирович : другие произведения.

И Вечный бой..._Глава 5

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Игорь Галицкий - автор невероятно яркой, парадоксальной фантастической прозы. Рушатся одни цивилизации, и возникают другие. Перед нами мир измененный и абсолютно узнаваемый современным читателем. Изображается борьба за гармонию, душевное совершенство. Краеугольным камнем сознания, считает автор, является драма любви, как катализатор идей и революций (аннотация к.ф.н. Л.Н. Дьяченко-Лысенко).

Глава 5

Город Ландан, королевство Ритания - Арикафский континент - Город Кивай, руспублика Укрунар

   - Принцесса Аяна! Вас к телефону, - позвала горничная.
   Высокая блондинка-рысь грациозно подошла к аппарату и взяла трубку.
   - Да, дорогой. Уже выезжаю. До встречи, - произнесла она.
   - Где мои серёжки? - обратилась Аяна к горничной. - Именно эти, спасибо.
   В три часа пополудни она покинула фамильный дворец мужа в центре Ландана, столицы Ританийского королевства, и направилась к нему в Карточный дом, где он имел обыкновение проводить время в пятницу.
   Принц Чабзз был настолько увлечён игрой, что не сразу заметил стоящую на пороге комнаты жену. А она не спешила обнаруживать своё присутствие, внимательно наблюдая за каждым участником азартного действа и вспоминая те сокрытые от постороннего глаза нити, которые связывали столь разных по взглядам и интересам котов. Наконец, Чабзз увидел её, поцеловал и сказал, что готов отправляться. В Вандзоре их к вечернему чаепитию ждала его бабушка, королева Езальетта Вторая. И она очень не любила опаздывающих гостей, даже если таковыми являлись её сын со своей законной женой.
   Чабзз и Аяна прибыли немного раньше назначенного. Королева гуляла в парке. Чабзз, увидев пажа, велел передать матушке, что они уже на месте и ждут её.
   За столом после обычных фраз приветствия королева сказала:
   - Аяна, тебе следует вести себя более сдержанно. Твоя последняя книга - это удар по репутации нашей семьи.
   - Упрекать следует не меня, а ближайших ваших родственников, - возражала ей принцесса.
   Королева упрямо склонила голову на бок:
   - Я не оправдываю их, равно как и не оправдываю Чабзза за его холодность и отвлечённость, но не следует выносить сор из избы. Помни, что если трон пошатнётся...
   - Я не боюсь этого так, как боитесь вы, ваше величество.
   - Ты слишком самоуверенна!
   = Прекратите! - вмешался Чабзз. - В каждый наш визит - ссора. Это становится невыносимым.
   Он подошёл к окну, став спиной к матери и жене.
   - Всё-таки подумай над моими словами, - предупредила Езальетта.
   - Почему он как всегда уходит от разговора? Что его вообще интересует в этой жизни, кроме покера и скачек? - Аяна указала в сторону Чабзза.
   - Он делает всё, чтобы быть примерным отцом и мужем.
   - Где? Перед прессой?
   - Хватит обсуждать меня. Мы, кажется, обо всём ранее уже переговорили, - горячился Чабзз. - А... - он махнул лапой и вышел.
   - Дорогая, а я ведь тебя предостерегала, что жизнь во дворце нелегка, - примирительно произнесла королева.
   Но Аяна была непреклонной:
   - Дворец прогнил весь изнутри; он шатается! И я не в силах бороться с целой системой, основанной на лжи, интригах и предательстве.
   - Не нужно ни с чем бороться. Просто строй своё собственное семейное счастье и не делай личные проблемы достоянием охочей до слухов и сплетен публики, - сказала назидательно королева.
   - Ничего, у меня ещё есть оружие, найдутся и силы... - пробормотала Аяна, отвечая, скорее на свои мысли, чем на слова свекрови.
   - Ты хочешь привести к скандалу? Я не позволю тебе пятнать честного имени Ританийской монархии! - рассердилась Езальетта.
   - Мама! - Чабзз стоял в дверях.
   Аяна расплакалась. Муж бросился её утешать: вытирал платком слёзы, гладил по голове, целовал в лоб.
   - Прости, дорогая, я сказала лишнее, - извинилась королева.
   - Я так устала... - грустно вздохнула принцесса.
   - Наверное, тебе просто нужно отдохнуть, - подхватил Чабзз.
   Аяна быстро оправилась и сказала:
   - Ты прав, я слишком нервничаю. Ваше величество, вы не держите на меня зла?
   - Что ты! Конечно, нет. Лишь прошу тебя - оставайся с нами, - многозначительной была фраза королевы Езальетты Второй, и Аяна поняла её глубокий смысл.
   Чабзз уловил смысл буквальный:
   - Она останется, мама. Мы сегодня переночуем у тебя.
   Губы королевы тронула снисходительная улыбка.
   - Кстати, ты знаешь, мама, что Аяна будет участвовать в знаменитом "Подиум-шоу" на кивайском телевидении? - оживился Чазз.
   - Да? Полагаю, это развлечёт её.
   - Я подала на конкурс свою последнюю коллекцию женских весенне-летних платьев, - улыбнулась Аяна; одежда была её ещё детским увлечением.
   - В таком случае, желаю обязательной победы. Надеюсь, королевский Дом моды в твоём лице приобретёт ещё большую славу в мире, чем он имел до сих пор, - с оптимизмом сказала Езальетта.
  
   Спустя две недели принцесса Аяна присутствовала на премьере балета в Королевском театре. К её ложе было приковано не меньше внимания, чем к сцене. Принцесса была одета в синее платье. Её изящную шею украшало жемчужное колье. Когда она выходила после представления, то поделилась своими замечательными впечатлениями о нём, и также сообщила, что направляется в телестудию для интервью.
   - Там я отвечу на многие вопросы, которые волнуют вас и меня, - бросила она, садясь в автомобиль.
  
   - Члены королевского дома ведут не честную игру. В их среде модно заводить любовницу. Так принято, понимаете? - Аяна подалась вперёд, жестикулируя.
   - Это печально, - произнёс телеведущий.
   - Да, и мой муж не исключение.
   - Что же вы предпримите?
   - Ужасно ещё то, - продолжала Аяна, игнорируя вопрос, - что он мягок и безволен. Глава нашей семьи - королева. Она всё решает. Она монарх даже дома. Она диктатор по отношению к собственным внукам.
   Это телеинтервью смотрело около пятидесяти миллионов кошачьих. Принцесса Аяна была их кумиром. В обществе, с самых его низов, формировалась оппозиция по отношению к действующему трону.
   - Скажите, вы видите себя политическим лидером? - в конце спросил ведущий-гепард.
   - Нет, - покачала головой Аяна. - Скорее, миротворцем.
  
   Перед тем, как прибыть в Кивай, принцесса Аяна отправилась в Южный континент, охваченный десятками локальных воен. Там она ссудила деньги на строительство большого госпиталя и провела масштабную Конференцию мира, на которую пригласила представителей многих враждующих сторон. Её обаяние и острый ум способствовали активизации миротворческих процессов на северном и западном направлениях. Вся планетарная пресса внимательно следила за победами блестящей Аяны на поприще мира.
   После окончания торжественной части, во время которой принцесса произнесла волнующую речь, один генерал подошёл к ней и сказал:
   - Вы много сделали для нас. И мы очень благодарны. Но когда вы уедете, всё начнётся опять.
   - Почему? - удивилась Аяна, уже предчувствуя ответ.
   - Потому что некие могущественные коты, в том числе из вашего королевского дома, не заинтересованы в мире.
   - Г-н Ала?джи, я знаю об этом. Но у меня нет доказательств, чтобы вести диалог на равных.
   - Они есть у меня, но я боюсь подвергать вас такой опасности... - замялся генерал.
   - Не бойтесь. Они мне ничего не сделают. Давайте. Чем вы располагаете?
   - Аудиозаписи, фотоснимки, финансовые документы. Я и верные мне помощники собирали их на протяжении десяти лет.
   - Сделайте копии. Когда мы увидимся?
   - Можем завтра, после пяти вечера. Вам удобно?
   - Да.
   - Вы - наша последняя надежда, - добавил генерал.
  
   Садясь в самолёт, перед трапом, Аяна сказала в камеру канала ABC, столь любимого её мужем:
   - Я не стану мириться не только с изменами Чабзза, но и с поведением всего королевского двора. После окончания "Подиум-шоу" я буду готова представить факты его преступности и аморальности. И мне всё равно, что затем последует. Но общество не достойно лжи и лишений, на которые его обрекли.
   В прямом эфире это выступление смотрела королева. За её спиной стояли безмолвные и мрачные фигуры ягуаров: Устона Сарса, возглавлявшего секретную разведывательную службу, и Канниса Ларка, Лорда-канцлера, председателя верхней палаты парламента.
  
   Открытию "Подиум-шоу" предшествовали трудные разговоры с главными устроителями его: нужно ли это делать, когда страну охватил масштабный кризис, а на приграничных территориях тысячами погибают солдаты и мирные жители. Но Давран настоял на начале программы в установленные сроки. Им были вложены значительные личные средства в её подготовку, и он не собирался жертвовать ими ради светской и политической корректности.
   В тёплый весенний месяц состоялся первый эфир. К телеэкранам он приковал миллионы зрителей, а на съёмочной площадке собрал элиту многих наций. Всего должно было выйти четыре телепередачи с конкурсами, и одна, пятая, - с подведением итогов. Каждый показ проходил в новой обстановке.
   И первый состоялся, пожалуй, в самом удивительном месте - в поражающем роскошью дворце рамского императора Нирона, скрупулезно воссозданного в форме великолепных декораций. Стройные модели шли вдоль помпезных колонн, светомузыка создавала величественную царскую атмосферу.
   Центром программы была принцесса Аяна и её королевская коллекция. Сама принцесса находилась в первых рядах именитых гостей. На ней блистали Бермандские сапфиры, подаренные в день её свадьбы другом королевской семьи, крон-принцем Саудовской Арабии. Фигуру облегало открытое чёрное платье с глубоким вырезом от авангардного дизайнера Ральяно.
   Когда мимо восторженной публики проплывали кошки в нарядах эпатажной принцессы, их поступь сопровождал оперный голос со стальными отливами, принадлежащий Куалаю Баркову. Он стоял в отдалении, в центре подсвеченной лазерами арки красного цвета, в чёрном смокинге, с развевающимися золотистыми волосами. Слева и справа от него, в тени, расположился Императорский оркестр. Барков исполнял классические арии в их современной обработке, и современные композиции в их классической интерпретации.
   Модели шелестели складками своих платьев, блистая изумрудами в лучах софитов; за ними следовали кружевные шлейфы, поддерживаемые на весу пушистыми хвостами; грудь и шею порой прикрывали небрежно завязанные платки; покачивались высокие причёски с диадемами из восточных бриллиантов. А Барков пел, а музыка звучала, и сердца зрителей замирали от волнения и восторга. На подиуме разворачивалось поистине волшебное действо, сочетавшее в себе строгость придворного стиля и простоту одежд провинциальной кокетки.
   Принцесса Аяна затмила всех. Ей долго аплодировали. Коты наперебой выражали ей своё восхищение. Фаворитом её внимания стал Куалай. Он посвятил ей прекрасный сонет, а после окончания показов они танцевали - величайший тенор мира и будущая королева Ритании. Их снимали все камеры всех вещающих каналов, и не было тогда красивее пары, чем они.
   Она была звездой не только этого вечера и этого шоу, но и всего года и целой планеты. Её успехи в нелёгком деле умиротворения воинствующих сторон на Арикафском континенте не сходили с первых полос ведущих газет. Теперь же принцесса Аяна снискала себе славу выдающегося модельера. Её называли "самым знаменитым представителем королевского дома" и "первой красавицей Самары". О ней писали книги и снимали документальные фильмы.
   На следующий день стало известно, что первая часть "Подиум-шоу" побила все ожидаемые рекорды. Передачу просмотрело около двух миллиардов котов. В часы прямого эфира города пустели, и рейтинги других каналов падали до минимума. Особенностью было то, что основной костяк телезрителей составили граждане бедных стран.
  
   Одновременно с грандиозным успехом проекта Колина Даврана его отечество сотрясали масштабные народные протесты, разделившие страну на два враждующих лагеря. О своём банкротстве объявили два банка. Резко подскочили цены на основные предметы потребления. В Придастровье продолжали гибнуть молодые бойцы, и в Укрунар к неутешным матерям каждый день десятками возвращались цинковые гробы.
   Общество роптало.
   - Они погрязли в роскоши, в то время как нам не что купить хлеб, - говорили одни.
   - От нас, простых крестьян, требуется только вернуться в поля и зарабатывать там честным трудом, чтобы налоги с наших зарплат шли на оплату дорогих развлечений для наших хозяев, - говорили другие.
   - Мы бы хотели относиться к "Подиум-шоу" как к некой волшебной сказке. Но реальность вынуждает нас оценивать происходящее как забаву развращённых и пресыщенных богатством снобов, - говорили третьи.
   Между тем, общественность продолжала с жадностью следить за событиями "Подиум-шоу" и увлечённо смаковать сплетни высшего света.
   Известный историк Рад Эдзинский отмечал:
   - Государство, населению которого от скуки и бедности уже нечем заняться, кроме как придирчиво изучать фасадный блеск жизни богачей - стоит на пороге катастрофы.
   - Киврассия, эта великая Атлантида прошлого, погибла не после буржуазной революции и распада шестьдесят лет назад. Она заканчивает свой век только теперь, - продолжал он.
   В длинных очередях за продуктами разгорались горячие споры о выборах. В семьях взрослые дети выступали против своих родителей, если их политические позиции не совпадали. В сёлах и городах наступало полное отчуждение: соседи не общались друг с другом, полиция то и дело разнимала стихийные драки на почве идеологической непримиримости, а с приходом темноты все окна и двери наглухо запирались и опускались тяжёлые шторы. Никто не бросался на помощь, если среди ночи улицу оглашали крики злодеем преследуемой жертвы. Коты сделались осторожными, замкнутыми и озлобленными.
   "Подиум-шоу", которое смотрел каждый второй, эта симфония богатству, успешности и славе, лишь способствовало росту глухого раздражения. Шоу подливало изрядную порцию масла в разгорающийся огонь кошачьего нетерпения. Но Колина Даврана и прочих его устроителей сей факт заботил меньше всего. Они обезумели от количества получаемой прибыли. Состояние Даврана только после премьеры увеличилось в пять раз.
  
   Последующие показы мод проходили в не менее роскошных павильонах.
   Модели ступали по тонким каменным дорожкам, витиевато пересекающим бассейны с хрустально чистой водой и искрящимися фонтанами. Вокруг них на невидимых стеклянных подмостках, подвешенных в воздухе, знаменитая труппа "Тедос" исполняла захватывающие дух балетно-цирковые номера.
   Стройные кошки демонстрировали красоту своих платьев, танцуя в парах с наряженными в костюмы известных Кутюрье кавалерами на открытой площадке среди скал и руин древнего замка на высоте в тысячу метров. Головные уборы из перьев экзотических птиц, бриллиантовые колье, ожерелья, броши и браслеты, винные водопады, низвергавшиеся из пастей химерических чудовищ, экзальтированные эстрадные исполнители и развращённые успехом и деньгами звёзды кино на фоне ангельского пения детского церковного хора - вся эта эпатажность вызывала восторг и зависть, неприятие у одной и фанатичное обожание у другой части зрителей.
   Дорогие ткани переливались всеми цветами радуги и гармонировали с окраской тропических рыб, когда модели двигались по подиуму под куполом, за которым открывались взору глубины океана. Там проплывали акулы и киты, косяки дорад и груперов, губанов-клоунов и ставрид.
   И, наконец, финал шоу состоялся в открытом дворце-террасе Рандийского махараджи, окружённого живописными пустынными барханами, под аккомпанемент тягучей музыки флейт арабийских кочевников. В нём принимали участие Дан Весарчи, Джиури Амирани, Феррини и прочие законодатели мировой моды. В составе жюри были рандийские и абарские особы королевской крови и мэтры модельного бизнеса.
   Они совещались недолго. И вердикт был единогласным. Победительницей объявлялась принцесса Аяна. Второе месте заняла дочь Президента Укрунара, Лиена Амчук. В их честь состоялась показательная битва древних армий, в которой было задействовано около десяти тысяч облачённых в старинные одежды котов. Представление завершил концерт с участием лучших голосов и композиторов планеты.
  

14 часов 20 минут

Замок Трабиньйон, Шайцарская федерация

   Замок возвышался над тихим провинциальным городком в туманной долине. Его башни и толстые крепостные стены были видны издалека. К замку вела лишь одна узкая хорошо асфальтированная дорога, по которой сейчас вверх один за другим следовали дорогие автомобили. Кортежи останавливались на посыпанной гравием площадке, и важные персоны, выходившие из них, должны были пешком преодолеть около сотни метров тропинки, устремлённой сквозь лиственную рощу к главным воротам. Если бы хоть один окрестный житель мог наблюдать это диковинное собрание, то много лиц узнал бы он. Но гору с замком окружали сотрудники многочисленных частных охранных служб, преграждавшие путь всем любопытным.
   Эти гости были властителями, которые правили миром. Они считали себя теми столпами, на которых зиждется общество, теми движущими силами, которые толкают его вперёд к прогрессу и светлому будущему, кукловодами, дёргающими за ниточки истории.
   Несмотря на желание сохранить анонимность, их вездесущие противники узнавали о месте и времени очередной встречи. И уже на центральной площади городка, что раскинулся неподалёку на зелёных холмах долины, собралась группа котов, съехавшихся сюда со всех уголков планеты.
   Нали Натаер, всего три часа назад прилетевшая из Кивая, смотрела полным непримиримой решительности взором в чёрный объектив камеры и говорила в микрофон:
   - Бильдабарский клуб снова что-то замышляет. Но у него есть к тому поводы. Принцесса Аяна публично пригрозила некими сенсационными разоблачениями королевской семье, а ситуация в Укрунаре продолжает накаляться. Уже открыто политики говорят о возможности силового варианты развития событий. Цены на нефть падают, а обстановка в Южном континенте, где её добывают, стабилизируется. Следует отметить, что именно не прекращающаяся война обеспечивала нефтяным магнатам их приоритетное положение на рынке поставок "чёрного золота". Какие же решения примут "сильные мира сего"? Что ждёт нас, простых обывателей, - жизнь или смерть? С вами была Нали Натаер, Первый канал.
  
   Под круглыми сводами замка гулко звучал голос вальяжного каракала Тахмада, президента нефтяной ассоциации абарских стран:
   - Компромат попал в ненужные лапы. Они прекрасно владеют иголкой и ниткой, но могут неправильно распорядиться пером и словом. Иголка и нитка уже шьют новые узоры на юге. Компании понесли убыток на два миллиарда. Страшно представить, что будет дальше, если государства-участники ассоциации вздумают заключить перемирие.
   - В таком случае, её нужно беречь как зеницу ока! - вмешался пума Араз Куданский, владелец и главный акционер Мирового банка.
   - Чтобы неосторожным движением она не наделала глупостей, - продолжил его мысль Тахмад. - Полагаю, королевский дом не будет возражать против нашей помощи.
   - Мы сделаем всё, что в наших силах - обеспечим безопасность иголки и нитки, и проследим за её благоразумием, - заключил кот по имени Шалом Бигович, возглавлявший Единый валютный резерв.
  

Объединённые Абарские Эмираты, северо-восточное побережье

   Принцессу Аяну обнимал Куалай Барков. Они стояли на борту белоснежной яхты "Афрах", дрейфующей вдоль берегов мегаполиса Иабуда, возведённого среди пустыни в прошлом веке. Контуры бесчисленных небоскрёбов дрожали в мареве полуденного солнца.
   Он признавался ей в любви, шутил и говорил нежные слова. Она таяла в его объятиях, забывая обо всех проблемах бурлящего внешнего мира.
   Они ныряли под воду, и наслаждались соцветьями кораллов и морских обитателей. Они целовались тёмными ночами под шатром бездонного неба, усыпанного бриллиантами звёзд.
   Их роман стал предметом обсуждения прессы. О нём писали с налётом сенсационности и скандальности. Их жизнь была похожа на сказку. Коты, взирающие по ту сторону экранов на влюблённую пару, погружались в мир грёз, хотя бы на несколько мгновений, но уносились далеко от мерзкой реальности, с каждым днём всё сильнее сжимающей тиски безвыходной бедности.
   И уже шептал Куалай:
   - Выходи за меня.
   Возражала принцесса:
   - Я не могу.
   И умолял тенор:
   - Оставь его. Оставь титулы. Я весь мир брошу к твоим ногам.
   Но была непреклонной Аяна:
   - Не в нём только дело. Скована я обязательствами более значительными, чем верность.
   И тогда Куалай срывался на крик:
   - Но ты погибнешь, если выступишь против них! Что толкает тебя?
   Прост был ответ самоотверженной принцессы:
   - Всевышний.
   В бреду безумного волнения говорил Куалай:
   - Бог - далеко, на небесах. А я тут, рядом, живой - и люблю. Кто дороже тебе?
   Лишь улыбалась она в ответ.
   Понял он её внутреннюю силу, когда увидел, как лечит принцесса раненых после жестокого теракта, как ухаживает за стариками, как играет с детьми. И смирился.
   - Корона для неё - не просто удовлетворение тщеславных амбиций и путь к власти как таковой. Это способ быть полезной обществу, возможность что-то сделать для него. Принимая корону - она отдаёт себя в жертву. И делает это добровольно и с каким-то фанатичным увлечением. А фактически - она просто очень сильная женщина, которая, как и все, хочет любви и семейного счастья, - так Куалай Барков рассказывал о принцессе журналистам.
  

14 часов 50 минут

Замок Трабиньйон, Шайцарская федерация

   О ситуации в Укрунаре докладывал председатель Совета безопасности Аграпеи Кафур Ахнаан:
   - Мы строго придерживаемся заранее разработанного плана. Но столкнулись с рядом проблем. Их действующий Президент, изначально согласившись на сотрудничество, теперь пытается вести самостоятельную линию. Помимо него есть патриотические силы, которые всячески сопротивляются нашему влиянию. И мы ничего не можем с ними сделать.
   - На любого можно оказать давление: деньгами, угрозами, шантажом, в конце концов, - усомнился Тарри Дивис, генеральный секретарь Совета Аграпеи.
   - В данном случае мы бессильны. Все способы были перепробованы.
   - Каковы перспективы? - спросил генеральный директор Федерального банка Объединённых Штатов Амарики, Жон Хуррис.
   - Рискуем получить "слепую зону".
   - Что это значит? - уточнил Тахмад.
   - Территория неконтролируемого хаоса. Из неё выходят гениальные революционеры, меняющие ход истории вопреки нашим планам и директивам, - пояснил Куданский.
   - Но последний смутьян умер двести лет назад, - пожал плечами Кафур Ахнаан.
   - Самое время появится новому, - уверенно произнёс Хуррис. - Предлагаю в отношении Укрунара приступать к плану Б.
   - Опасно. Слишком глобальными будут последствия, - резко возразил Тарри Дивис.
   - Хорошо. Где Чарт, наш эксперт по Укрунару?
   - Только что поступили сведения о том, что Чарт арестован, - вмешался Ахнаан. - Сейчас будет репортаж по новостному каналу "два плюс два", - и он включил гигантскую телевизионную панель, заменявшую собой всю стену.
  
   - Г-н Чарт, несколько слов!
   - Как вы считаете, справедливо ли обвинение?
   - Каковы будут ваши последующие шаги?
   Его в наручниках вели через плотный строй корреспондентов. Он хотел остановиться и ответить на вопросы, но полицейские грубо подталкивали его вперёд. Тогда он попытался быстро говорить на ходу.
   - Обвинение сфабриковано... Я буду сражаться до последнего. Власть, нарушающая все права и свободы, ответит за свои преступные действия. Коты! Выходите на улицы! Берите оружие! Сражайтесь! Потому что следующими можете оказаться вы! - последние фразы Чарт выкрикивал, изо всех изворачиваясь в цепких лапах полицейских, пытающихся затолкнуть его в салон автомобился.
   Наконец, его усадили в бронированный фургон и увезли в неизвестном направлении.
  
   - Он что, с ума сошёл? - воскликнул Тарри Дивис.
   - Я же вас предупреждал, что Президент находится под влиянием тех сил, перед которыми мы беспомощны, - напомнил Кафур Ахнаан. - К тому же, прислушайтесь к словам Чарта. Они обращены в большей мере к нам, чем к толпе. Ему нужен план Б.
   - Что за силы? Конкретно! - потребовал Хуррис.
   - Гаи, древняя раславская секта, имеющая неограниченные ресурсы. Крайне могущественны на своих землях.
   - Кто такие? Никогда не слышал.
   - Да, пожалуй стоит подумать о плане Б, - заговорил, наконец, Шалом Бигович. - Гаи не отступятся в честной борьбе. Но и на коварство они не способны.
   - Признаюсь, мне не всё ясно, - сказал Тарри.
   - И мне тоже, - присоединился к нему Хуррис. - Там наши деньги. Хотелось бы знать, чем мы рискуем.
   - Гаи называют себя хранителями раславской культуры, - произнёс Шалом. - Их традиции стары, как и мир, в котором они живут. Обычно они крайне редко вмешиваются в ход истории, предоставив это нам. Но ежели теперь гаи обнаружили себя, то ставки крайне высоки.
   - Естественно, в кои-то веки мы вплотную подошли к мировому правительству как форме организации централизованной власти на планете. И земли бывшей Киврассии с их ресурсами очень важны для окончательного достижения этой цели, - сказал Араз Куданский.
   - Они важны и для других целей, прямо противоположных нашим, - отметил Бигович. - Но сейчас не об этом. Господа, мы должны приступить к плану Б. Иначе потерпим поражение на всём восточном направлении.
   - Непререкаемый авторитет Биговича! Я - за, - сказал Хуррис.
   Все остальные последовали его примеру.
   - Вы знаете, в этом есть некий рок, - произнёс Тахмад. - Общества застоялись и начали тухнуть, издавая тошнотворный болотный запах. Им нужна взбадривающая война. Норма - две на столетие. Заметьте, в этом ещё не было ни одной.
   Коты заулыбались и одобрительно закивали головами.
  

Бункер ЦИРТа, Апьельские горы

   Весь этот разговор внимательно слушал Пасали в стенах своего кабинета. Его записывающую аппаратуру не засекли сотрудники охранных служб. И это не удивляло Рашада, потому что выполнены они были в форме микрочипов, вживлённых в мозг летучих мышей, которыми изобиловал замок Трабиньйон. На экране слева было изображено лицо Тарри Дивиса. На правом мониторе застыл кадр из другой видеозаписи, где повернувшаяся боком Лилит смотрела куда-то в тёмную даль.
   Пасали вступал в финальный и решающий этап своей жизни. Его внешняя бесстрастность скрывала сильное душевное волнение.
  

Город Кивай, руспублика Укрунар

   Выборы в парламент проходили одновременно с "Подиум-шоу". Граждане только успевали нажимать кнопки на пультах своих телевизоров. Политика и шоу-бизнес перемешались, сделались для большинства беспрерывным развлечением. Но развлечения эти были дорогими, и карман простого обывателя стремительно пустел. Он получал взамен много зрелищ, но почти совсем лишался хлеба. Богатые тратили миллионы на предметы роскоши, на концерты и митинги, втягивая всё большее количество котов в избирательный процесс. Граждане получали копейки за участие в манифестациях и стачках. Они верили в будущую лучшую жизнь, совсем не думая о том, что её обуславливает настоящее. Производство останавливалось. Зарплаты не выплачивались. Инфляция достигла максимальных размеров.
   Колин Давран оказался меж двух огней. С одной стороны, вскоре он мог стать родственником Президента. С другой, Президент терял власть и авторитет, а ему, Колину, предложили баллотироваться в парламент от партии демократов. На одном из показов мод побывал сам Юровский, на другом - сам Президент, а на третьем - сам Яковский. Даврану приходилось балансировать на очень тонкой и зыбкой грани.
   Но после ареста Чарта, своего друга и однокурсника, Колин сделал однозначный политический выбор. Узнав об этом, ему позвонил Президент.
   - Переметнулся во вражеский лагерь? - без обиняков спросил он.
   - Нид Далович, мы с вами не соратники. Я вправе поступать так, как считаю нужным. Равно как и вы - наказывать и миловать по своему усмотрению, - сдержанно ответил Давран.
   - Твой друг спонсировал государственный переворот. Разве мог я поступить иначе?
   Колин сделал паузу. Президент, скорее всего, говорил правду. Давран слишком хорошо знал авантюризм Чарта, чтобы не верить главе государства.
   - Как бы там ни было, наши личные разногласия не должны сказаться на счастье детей. Они не виноваты. И мыслей о свержении государственного строя у них нет. Вы со мной согласны?
   - Вполне. Желаю удачи в оппозиции! - бесстрастно заключил Президент.
   И Колин Давран стал депутатом парламента, тут же получив должность министра культуры в новом Кабинете. Спустя несколько быстротечных дней его признали Котом года.
   Успех был опьяняющий. От богатого, но никому не известного пенсионера, он проделал путь до знаменитого старика-мультимиллиардера и члена правительства. Ослеплённый славой, он не видел, что подобно глупому мотыльку летит на свою погибель в пасть огненного чудовища, расправляющего над страной дымные крылья.
  
   Принцесса Аяна выступила спонсором строительства в Кивае больницы для детей. Куалай дал благотворительный концерт в честь принцессы. Средства от него поступили на счёт больницы.
   Они снимали совместный роскошный номер в гостинице "Хараят". Почти каждый вечер к ним приезжали многочисленные гости - артисты, музыканты, художники, известные политики и бизнесмены.
   - В тебе столько мужества, дорогая! - восхищался Барков. - И, вместе с тем, столько женственного и прекрасного. Как я тебя люблю!
   Она рассказала ему об архивах генерала Аладжи.
   - Меня не оставляют подозрения, что за нами следят, - добавила Аяна.
   Тогда Куалай обратился к услугам частной охранной фирмы. Приставленные к ним телохранители добросовестно исполняли свои обязанности, но догадок принцессы не подтвердили. Она была уверена, что номер прослушивается, несмотря на то, что стены, пол и потолок неоднократно проверялись специальной сканирующей аппаратурой.
   Как-то раз на прикроватной тумбочке она обнаружила записку, которая гласила: "Ваше высочество! Будьте осторожны. Ограничьте свои передвижения. Вам угрожает опасность. Продемонстрируйте им своё миролюбие - и нанесите удар, когда его никто не будет ожидать. После прочтения, сожгите бумагу и смойте пепел в водопровод. Ваш покорный слуга, директор ЦИРТа, Пасали".
   У Аяны была поклонница, часто бравшая у неё интервью. Аяна не раз видела её по телевизору и восхищалась искренностью молодой кошки. Однажды принцесса попросила её о личной встрече. Нали Натаер удивилась и обрадовалась одновременно.
   Их разговор состоялся в пустом заброшенном дворе. Ни котов, ни машин поблизости не было. До этого Аяна долго колесила по городу на своём "Ягуларе", путая следы.
   - То, что я вам дам, подобно самому мощному оружию на свете, - сказала принцесса.
   - О чём вы? - Нали обеспокоенно посмотрела на встревоженную Аяну.
   - В этом дипломате копии кассет, выписок из банковских документов и счета. Они вам расскажут о том, как члены королевской семьи Ритании и их родственники наживали баснословные богатства, торгуя оружием и рабами. Не мало информации вы здесь найдёте о политиках и олигархах Укрунара и других стран Аграпеи. Всё связано. Между собой они знакомы и объединены общими преступными делами. В случае моей гибели, вам сообщат, где хранятся оригиналы.
   - Господи... - выдохнула Нали.
   - Прошу вас только об одном: будьте осторожны и продумайте все последствия, если решите предать содержимое кейса гласности. Может быть, это сделаю я. Может быть... если успею.
   - Почему вы выбрали именно меня? - спросила журналистка, когда Аяна уже садилась в автомобиль.
   - Я верю вам.
   Машина взревела мотором и скрылась за поворотом.
  
   Вечером того же дня принцесса выступала перед больными раком. Она часто приезжала в госпитали, беседовала с пациентами и врачами, спрашивала об их нуждах и по возможности помогала.
   В заключительной речи она сказала:
   - Наше общество нездорово. Оно требует радикального лечения. И я как никогда полна сил, чтобы вступить в борьбу с опухолью, которая разъедает его изнутри. До скорой встречи, господа! Сражайтесь не покладая рук - и вы обязательно победите. Помните: я с вами, я молюсь за вас - и вы не одиноки.
  
   Аяна всегда была под пристальным вниманием прессы. Каждый её шаг в мгновение ока становился известен вездесущим корреспондентам. Они толпились перед входом в гостиницу "Хараят", в Оперный театр, в Президентский дворец - они были везде, где появлялась принцесса. Она уставала от бесконечных вопросов, щелчков фотоаппаратов и красных глазков снимающих телекамер. По крайней мере, сегодня она хотела провести романтический вечер наедине с любимым.
   Аяна через чёрный ход вышла из отеля "Укрунар-плаза", где в честь неё, Баркова и своей дочери Лиены Президент давал праздничный обед. Её передвижения зафиксировали лишь камеры внутреннего наблюдения и чьи-то выпуклые глаза, застывшие перед линзой бинокля на чердаке здания напротив. Она с Куалаем разместились в первой машине, охрана - во второй. Кортеж быстро сорвался с места и умчался в ночь городских улиц.
   Когда они пересекали туннель под проспектом Мира, водитель вдруг дёрнулся и стал крениться вбок. "Мезадез" повело в сторону, завизжали покрышки. Последнее, что увидела Аяна, была громадная бетонная колонна, стремительно приближающаяся к капоту автомобиля. Принцесса мёртвой хваткой вцепилась в рукав Куалая.
  
   В туннеле раздался скрежет металла и оглушительный грохот взрыва. Со всех сторон автострады образовалась пробка. Через несколько минут утробу городских джунглей прорезал вой сирен.
   Возле уютного кафе на первом этаже высотного жилого дома, увенчанного неоновой синей короной, стоял фургон с эмблемой международного почтового агентства "XML". Из люка на крыше торчала маленькая круглая антенна. Когда эхо кварталов разнесло страшные отзвуки аварии, антенна опустилась вниз, люк тихо закрылся и фургон, отъехав от бровки, незаметно растворился в плотном потоке машин.
  
   На следующий день Ландан и Кивай сотрясли масштабные акции неповиновения. Главным лозунгом их были обвинения королевского дома и мировой финансовой элиты в преднамеренном убийстве принцессы Аяны. Обезумевшая толпа даже вознамерилась штурмовать Королевский дворец, но водомёты быстро остудили горячие головы. Несмотря на заверения укрунарских и ританийских следователей в отсутствии признаков преступления, общественность всё больше укреплялась во мнении об удавшемся покушении. На похоронах принцессы собралось около миллиона её поклонников.
   Газета "Times" так написала о случившейся трагедии: "Умерла сказка. Сказка, которой жила планета. Сказка, в которую верили и которая была былью".
   После гибели Аяны как грибы стали расти революционные организации. В их среде ширился слух, что она владела важной информацией, могущей пролить свет на происхождение баснословных богатств великих лордов и всемогущих олигархов. Коты жаждали правды. Смирение, к которому призывали священники и Папа Рамский, категорически отметалось. Всё чаще в воздухе витало слово "революция".
  

11 часов 40 минут

Кингемский дворец, город Ландан, королевство Ритания

   - Мама, что ты наделала? - причитал Чабзз.
   Королева возмущённо приподнялась в кресле.
   - При чём здесь я? Ей было угодно шляться с любовником по балам и всяческим приёмам, а потом с бешеной скоростью носиться по городу - как я могла это прекратить?
   - Мама, ты знаешь правду...
   - Что ты несёшь? - Езальетта вскочила, и выставила перед собой дряхлые лапы, рьяно жестикулируя. - Ситуацией пользуются те, кто хочет завладеть лакомым куском королевской власти. Зачем ты повторяешь их бред?
   - Я никогда ничего не смогу доказать. Так что наш спор бесполезен. Я любил её, но, к сожалению, не понимал. И теперь до конца дней своих мне суждено нести груз вины, - сын запустил пальцы в свою пышную шевелюру. - Я стал причиной её смерти. Только я...
   - Ты изменял ей! - напомнила королева.
   - Только теперь я понимаю, какая это была глупость. Но я всё исправлю - клянусь!
   - Она мертва. Менять уже нечего. Успокойся, Чабзз! - попыталась утешить его мать.
   - Если начнётся революция, я буду по ту сторону баррикад. Аяна права: всё здесь прогнило до основания.
   - Что ты говоришь? - примирительно сказала Езальетта. - Ты слишком взволнован.
   - Теперь я сам буду определять, чем мне заниматься в жизни и что делать. Ты слишком долго игралась мною также, как играешься королевством.
   Чабзз вышел из покоев августейшей родительницы, а мать задумалась над словами сына. В них она видела государственную опасность, с которой ещё не сталкивался никто из её исторических предшественников.
  

Город Кивай, республика Укрунар

   Республика оказалась на грани коллапса. Премьер Юровский был непримиримым врагом Президента, и конфликт двух ключевых фигур власти привёл общество в тупик, выход из которого виделся в радикальных мерах. Мирные выступления граждан переросли в вооружённые столкновения. Целый ряд областей Укрунара объявил об автономии. Налоги в государственную казну не поступали; прекратили работу заводы. 25 числа июля месяца Президент своим указом ввёл чрезвычайное положение и задействовал армию. Были срочно отозваны войска из Придастровья.
  
   Замзар читал стихи, и новый пианист ему аккомпанировал. Ристан так и не вернулся. Замзар завидовал ему, потому что был уверен, что Великая Мать забрала его к себе. И теперь поэт сочинял свои оды в честь Её божественного женского начала. Слушатели так увлекались красотой его слога и мистическим смыслом четверостиший, что даже переставали жевать. Замзар последнее время испытывал необыкновенный духовный подъём. Он совершенно не обращал внимания на то, что творилось вокруг. И сумеречный ресторан с затхлым воздухом казался ему святыми чертогами, а подвыпившие его посетители - воинами, отдыхающими перед битвой.
   Работы Замзара издали отдельным сборником. Кто-то увидел в том коммерческую выгоду, и в течение месяца его творчество вышло из сырых подвалов пьяных забегаловок в мир подлинных ценителей Музы. Раньше Замзар годами обивал пороги издательств и журналов, выслушивая пространные отказы оглушённых собственной значимостью редакторов. Теперь его книгу покупали и цитировали в литературных студиях, а несколько стихов переложили на музыку и исполняли то на эстраде, то на различных бардовских вечерах. Всё произошло очень быстро, и Замзар никак не мог привыкнуть к статусу знаменитости. Ему выплатили неплохие гонорары, но поэт почти не пользовался деньгами и продолжал вести бродячий образ жизни. Это его вдохновляло. Каждый день он встречал новые образы и новых героев.
   Когда Замзар окончил декламировать строфу и сделал короткую паузу, чтобы перевести дыхание, к нему подошёл распорядитель, худенький серый кот.
   - Простите великодушно, но вас к телефону, - тихо сказал он.
   - Кто? - удивился поэт.
   - Не представились, - распорядитель развёл лапами.
   Замзар прошёл в узкий коридор, где между кабинетом администратора и кухней стояла конторка со старым деревянным телефоном. Кот взял трубку, лежащую подле аппарата, и приложил к уху:
   - Алло. Я вас слушаю.
   В следующий момент Замзар вытянулся и застыл. Казалось, что даже дыхание его остановилось. В таком омертвевшем положении он пробыл около минуты. Затем вздрогнул, положил трубку на рычаги, воровато оглянулся и сделал несколько шагов к кухне. Остановился, зачем-то обыскал карманы своего пиджака и уже уверенно и быстро двинулся в прежнем направлении. Не обращая внимания на удивлённые взоры поваров, он выскочил на улицу через чёрный ход.
  
   Ингир был раздражён.
   - Почему ваши с Президентом разногласия должны мешать нашей свадьбе? - кричал он. - Да нас вообще не интересует политика. Мы готовы уехать на безлюдный остров и там жить вдали от всех этих мерзостей.
   Отец криво улыбался наивности сына и в который раз принимался терпеливо объяснять ему:
   - Свадьба обязательно состоится. Но пойми: страна в очень тяжёлом положении. Пусть все в ней займут свои места - и тогда вы поженитесь.
   Но Ингир не послушал отца. Он сделал Лиене предложение, и та согласилась. На одной из светских вечеринок молодые провозгласили, что помолвлены.
   После этого события политологи стали вести речь о курсе на примирение между враждующими партиями. Даже стихли стачки и прочие народные волнения. Наступила опасная напряжённая тишина.
  
   Замзар ехал в полупустом вагоне метро. От мерного постукивания колёс его веки невольно слипались. Вялым взглядом он иногда обводил хмурых пассажиров. Те недружелюбно косились на неопрятного поэта. С собой он вёз большую сумку, обращался с ней осторожно: ставил на пол аккуратно и придерживал, когда поезд покачивался. Мимо проносились помпезные многоуровневые станции с зевами бесчисленных переходов; менялись пассажиры; один раз с проверкой документов нагрянул полицейский наряд. Замзар показал паспорт, чувствуя как струйка холодного пота стекает по спине. Но у стражей правопорядка не возникло дополнительных вопросов - и они отправились дальше. Замзар расслабился, облокотившись о твёрдую спинку сиденья.
   Он любил метро. В нём он себя чувствовал как дома. Ему нравилась эта обезличивающая монотонность ступенек и поездов, полутона переходов и холод чёрных туннельных зевов. В метро не было бедных и богатых, успешных и неудачных, красивых и уродливых. Все превращались здесь в серые тени гигантского мельтешащего муравейника. Метро обнаруживало в коте его подлинную суть; оно легко сдирало социальные маски, оставляя их на поверхности, среди друзей и коллег. В метро каждый оставался наедине с собой, со своими проблемами и радостями, грехами и благодеяниями.
   Он вышел на своей станции, поднялся эскалатором наверх, купил в аптечном киоске в переходе марганцовку и глицерин и через десять минут хода по переулку оказался в своей двухкомнатной квартире на втором этаже.
   Работал телевизор. На столе перед ним была разложена масса колб с различными веществами и порошками; они соседствовали с микросхемами, проводами, полиэтиленом, скотчем и всевозможными ёмкостями.
   На экране демонстрировали передачу, посвящённую ответственности котов перед умными животными людьми. В телестудии выступала Динара.
   - Они говорили со мной. Они просили передать, что готовы идти на сотрудничество. Если же коты не станут вести диалог с ними, то могут быть страшные последствия, - рассказывала кошка.
   - Какие же? - скептически спросил ведущий.
   - Я не знаю. Они лишь упоминали, что в скором будущем настанет конец нашей цивилизации, и тогда придут люди.
   Затем оппоненты напали на студентку, обвиняя её в глупости и недальновидности. И только Профессор истории и археологии, г-н Градский, поддержал Динару.
   Замзар прислушивался к тому, о чём говорили спорщики, одновременно, со знанием дела, собирая конструктор адской машинки.
   - Трагедия всему виной. Она толкает людей к борьбе, которая, в свою очередь, заставляет их развиваться, - держал слово Профессор.
   - Простите, в чём выражается трагедия? - поднял мохнатую бровь ведущий.
   - В угнетении, рабском статусе, насилии. При этом мы сами способствуем росту человеческого сознания, пытаясь его учить и воспитывать так, как мы это делаем с нашими детьми. Согласитесь, всем известны случаи, когда человеческие детёныши ходят на занятия вместе со школьниками-котами.
   - Это всего лишь потехи ради...
   - А потом обученных людей выбрасывают на улицы, где они присоединяются к себе подобным, к их колониям, живущим в заброшенных трущобах и на пустырях со свалками. Люди общаются между собой на очень примитивном, но всё-таки языке. Они перенимают опыт тех, кто побывал в кошачьих семьях. И, как видим, очень быстро учатся всему новому. Человек-со-Шрамом, который вступил в контакт с Динарой, говорил с ней на нашем языке. Эта мелочь свидетельствует о слишком многом, чтобы оставить её без внимания.
   Замзар выключил телевизор. В сером экране колебалось мутное отражение его блестящих от возбуждения глаз. Наконец-то сбудется то, о чём он так давно мечтал. На грязной и пыльной поверхности стола перед ним лежало пять бомб. Шестым цельным предметом был пульт управления ими с маленьким жидкокристаллическим экраном.
   Замзар никогда не умел ничего делать своими руками. Он лишь сочинял стихи и их декламировал. На какой-то миг он пришёл в себя и удивился тому, что сотворили тощие и неуклюжие пальцы его лап - электронные приборы со сложными взрывчатыми смесями казались ему чем-то невозможным и нереальным. Но они есть, тут, совсем рядом, и вскоре будут использованы по назначению.
  
   В ресторане присутствовали посол Объединённых Штатов Амарики - леопард Ожен Астор, Колин Давран, Ингир, а также несколько котов, приближённых к г-ну Юровскому - член правления банка "Антаналь" оцелот Сенар Якецун, директор и владелец фабрики "Шенро" манул Патро Сеевич Поренко, а также тихий и проницательный кот-банкир г-н Страгив, бывший правой рукой содержащегося под стражей Чарта.
   Компания сидела в отдельной нише, расположенной на возвышении, к которой вели короткие ступеньки, в стороне от основного зала. Всех их заставила собраться здесь угроза войны, нависшая над страной. Они долго обсуждали, какие действия следует предпринять в ближайшие дни.
   - Да Президент пугает нас, не более того, - был уверен Поренко.
   - Нет, - возразил ему посол. - Слишком мудрые у него советники, которым нечего терять. Они пойдут до конца.
   - Хорошо, тогда Юровскому придётся уйти в отставку, - предположил Якецун.
   - Ни в коем случае, - чуть ли не закричал Ожен Астор.
   - Вас интересует стратегические вопросы, а нас - наши деньги. Вы потом уедите в ОША, а мы тут останемся, в разрушенной и не способной к производству стране, - отрезал Якецун.
   После часового напряжённого разговора было решено закрепить перемирие свадьбой Ингира и Лиены. Молодой кот ликовал.
   Перед рестораном, в нескольких метрах от парадного входа, припарковался подержанный автомобиль. Швейцар неодобрительно посмотрел на помятый капот и облезлую краску его, но не стал возражать. Он перемигнулся с охранниками из эскорта ВИП-гостей ресторана, и те дали понять, что проблему они берут на себя. Такой же грязный, как и его машина, водитель с длинными непричёсанными волосами выскочил из салона и, перебежав дорогу, скрылся в дверях художественной галереи. "Так и есть, - меланхолично подумал швейцар, в далёкой молодости мнивший себя талантливым изобразителем портретов и пейзажей, - один из этих многочисленных неприкаянных художников, бедных как церковная мышь и амбициозных как великие завоеватели".
   Прошло пару минут. Охранники подошли к машине и внимательно её изучали. Художник не показывался. Швейцар начинал нервничать и обещал себе: немедленно, как только тот появится, потребовать у него поставить машину в другом месте, подальше от ресторана, если раньше это не сделают те мускулистые господа в чёрных костюмах. Важные посетители стали появляться на пороге. Швейцар поспешил открыть им двери и на какое-то время забыл о нерадивом водителе.
   Когда почти все уже были на улице, слега отставший от них г-н Страгив окликнул Колина Даврана.
   - Я вас слушаю, - ответил тот.
   - Когда будете говорить с Президентом, предложите ему одним из условий перемирия отпустить на свободу Чарта, - попросил Страгив. - Ведь, ко всему прочему, Чарт является и вашим другом.
   - Разумеется, я сделаю это.
   Вдруг прогремел взрыв. Ударной волной Колина повалило на пол. Сверху на него посыпались осколки разбитого стекла.
   В ушах звенело. Между тем, помутневшее сознание быстро прояснялось. Колин вскочил на дрожащие ноги и огляделся. В зале ресторана клубилась пыль. Передняя стена с большими окнами была полностью разрушена. Впереди у тротуара виднелись покорёженные взрывом автомобили. С одной лишь раздирающей мозг мыслью о сыне Колин бросился вперёд.
   Окна соседних домов были выбиты. Глаза застилала едкая белая пыль. В нос ударил резкий запах гари. На месте, где остановилась старая машина Замзара, теперь зияла воронка. Как сквозь туман Давран начинал различать стоны раненых. Слух медленно возвращался к нему. Вдоль улицы были разбросаны изуродованные трупы.
   Без нижней части туловища - это Астор, посол Амарики. С развороченной грудной клеткой - Поренко, собственник предприятий "Шенро". С куском железа в спине - Якецун, талантливый банкир.
   Как неэстетично, как просто закончились их важные жизни. "А я, а я... - размышлял Колин, - ведь среди них должен был оказаться и я".
   И тут крик разодрал его горло. Посреди покрытого сажей тротуара лежало тело без головы. И принадлежало оно только что его сыну. Давран опустился перед ним на колени, стряхивал с лацканов его пиджака какие-то щепки, раскачивался из стороны в сторону около минуты, а потом пополз куда-то, ища голову. Он обнаружил её в канализационном стоке, с которого сорвало люк. Голова лежала на дне, в грязи, лицом вниз. Колину не сразу удалось достать её. Он вынужден был хватать за волосы, но, липкие от крови, они скользили между его пальцами, и голова несколько раз падала в чёрную вонючую жижу. Наконец, ему удалось ловко зацепить её и поднять на поверхность. Он извлёк из внутреннего кармана белоснежный платок и стал вытирать поломанные ушки, лоб, остекленевшие глаза, потрескавшиеся губы. С разорванной шеи свисали клочья испачканных тканей, из артерий ещё сочилась густая темно-красная кровь.
   Не дожидаясь полиции и скорой, теряя рассудок, Колин Давран завернул голову в платок и устремился на юг, к своему дому.
  
   Джаяр скучал. Он уже вырос, и ему были не интересны прежние игры. Тётушка Маквинташ теперь редко приглашала его к себе. Его кормили и поили, раз в два или три дня - выгуливали. С ним занимались спортивными упражнениями. Его кое-чему даже учили.
   Джаяру рассказывали, что он принадлежит к высокоразвитым животным, место которых в иерархии видов сразу после котов. Ему прививали основы почтения перед старшими по разуму. Он не понимал, зачем нужна такая иерархия, если без неё каждое живое существо в округе играет свою роль, и эта роль одинаково важна для мира, независимо от того, мало это существо или нет, чрезвычайно умно или ограничено. Но Джаяру приходилось делать то, что от него требовали, и на уровне условных рефлексов он научился сидеть на полу с подогнутыми ногами и не бегать в присутствии гостей, не тянуться, обрывая поводок, к себе подобным на улице, ходить в туалет в положенное время и в положенном месте, не устраивать домиков в укромных углах особняка и делать всё то, что прикажут хозяева. Он понимал речь котов, но схватывал в ней лишь суть, то главное, что представляло собой руководство к действию. В сознании Джаяра возникала иная вселенная и базировалась она на ценностях, отличных от кошачьих.
   Давраны часто сетовали друзьям на драчливость своего питомца - тот не раз нападал на котов, если чувствовал негативное отношение с их стороны. И благожелательные друзья посоветовали скорее отправить его на убой. Джаяр подслушал тот диалог, происходивший в гостиной особняка. Слово "убой" носило настолько отрицательную смысловую окраску, пугающую человека, что он забился в самый дальний конец фруктового сада и долго не показывался оттуда. Потом, когда чувства уступили место спокойной рассудительности, Джаяр попытался бежать. Но не успел он преодолеть и сотни метров, как сторожевой пёс по имени Тахар мягкой и сильной лапой сбил его с ног, повалил на землю и поволок домой.
   Вскоре Джаяр узнал, что хозяева выращивали его для того, чтобы потом отведать его нежного молодого мяса. Это было их увлечением.
   К сожалению, люди тогда ещё не испытывали глубоких духовных переживаний, и поэтому наш герой вряд ли сильно расстроился из-за равнодушного отношения к нему тех, кого он считал единственными близкими себе существами. Он мог принять это как данность и опасаться только за свою жизнь. И он, вне всякого сомнения, боялся умереть. Но было и ещё кое-что, неясное и далёкое, маячившее на стыке сознательного и бессознательного, не дававшее ему покоя, бередившее ум тревожными ночами.
   Внешне это проявлялось в повышенном интересе к женским особям своего вида и в частичном отказе от повиновения приказам котов.
   Ему позволяли совокупляться. Для этого хозяева приводили к нему самку человека, и он, повинуясь древним инстинктам, ни секунды не задумываясь над последовательностью действий, вводил в неё свой возбуждённый половой орган, совершал ряд фрикционных движений, извивался от физического удовольствия, переполнявшего каждую клеточку его тела, и отпадал от неё, постанывая от всё ещё крутящегося вихрем наслаждения. При этом, если бы кто-нибудь спросил Джаяра на языке его категорий, получил ли он всё то, чего желал, вряд ли бы юноша дал положительный ответ.
   Однажды, в их дом пришли какие-то два худосочных оцелота в белых халатах, с портативным компьютером и медицинским чемоданчиком. Джаяр вдруг испугался и спрятался, но его нашли и силой приволокли к бледным оцелотам, но человек сопротивлялся изо всех сил и успокоился лишь после того, как получил болезненный укол в мягкую часть туловища. С ним проводили какие-то манипуляции: подключали к холодным приборам, брали кровь из пальца, светили в глаза фонариком и пытались играть в глупые и странные игры.
   - Такое случается с ними, - слышал он как сквозь сон. - За последние годы побеги участились. Мы не можем объяснить причин, поэтому правительство ввело обязательную регистрацию каждой особи, находящейся в частном владении. Вот телефон. В случае буйного поведения - звоните.
   У Джаяра вызывала страх мысль о том огромном мире, что начинался сразу за воротами. Но чем взрослее он становился, тем больше этот мир манил его, будто в нём его ждало нечто удивительное и прекрасное, способное развернуть судьбу вспять.
  
   У него была плохая память. Она хранила лишь самые яркие события, упуская детали. Но тот день врезался в его мозг навсегда.
   Сначала городскую утробу сотряс грохот. Затем хозяин вернулся домой раньше обычного. В руках он держал какой-то завёрнутый в тряпку шар.
   - Что это? - выбежала ему на встречу Мирия.
   Тогда её муж сдёрнул с шара пропитанный кровью платок. Под ним оказалась изуродованная голова сына Ингира. Колин не удержал её, и голова покатилась по плитам двора. Мирия вскрикнула и потеряла сознание.
   Колин подхватил жену, и понёс её в дом. Голова Ингира лежала у цветочной клумбы. На крыльцо выбежала тётушка Маквинташ. Она по-прежнему прислуживала знатному семейству и её питомцу. Быстро оценив ситуацию, она указала Джаяру на распахнутую настежь калитку:
   - Ну, иди же! Ищи её!
   В переулке было тихо. Джаяр сначала ступал осторожно, словно опасаясь погони, готовый в любой момент повернуть назад, лишь бы избежать наказания. Но потом осмелел, ускорил шаг и оказался на широкой перпендикулярной к переулку улице. Там царило оживление: хлопали двери, бегали туда-сюда соседи. Но всё стихло, когда из-за угла показались солдаты на бронемашинах. Джаяр раньше никогда не видел вооружённых котов, кроме как по телевизору. Но этого ему оказалось достаточно, чтобы понять, что на глаза им лучше не попадаться. Человек спрятался в темноте открытого подъезда. Испуганно он наблюдал за тем, как мимо проезжали громоздкие механизмы.
   - А ну пошёл отсюда, - зашипела из темноты на него старая кошка.
   Джаяр попятился, но выходить наружу всё ещё боялся - солдаты были неподалёку.
   - Кыш! - не унималась старуха. - Не место здесь людям. Гадят везде, а потом убирай за ними. Сколько раз говорила, что замок на двери ставить надо.
   Наконец, не выдержав причитаний, Джаяр покинул своё убежище. Дорога была пуста. Она вела в город, обрамлённая лесом многоэтажных домов. Человек, чуть не попав под машину, пересёк проезжую часть и устремился вдоль тротуара туда, где здания казались ему выше. Он не имел чёткого направления движения. Забыв об опасностях, он просто наслаждался бегом, своими быстрыми и ловкими прыжками. Трудно поверить, но именно теперь он получил полноправную возможность свободно бежать и делать всё так, как ему хочется. В предыдущие года хозяева запрещали ему бегать и учили ходить медленно и вальяжно, как это делают они. Но теперь оковы были сброшены. Человек, не развращённый ленью цивилизации, прирождённый спринтер, наслаждался скоростью и волей.
   Незаметно для себя, он очутился перед просторной площадью, запруженной котами. К ней вели четыре расположившиеся друг напротив друга массивные арки. Посреди площади на постаменте вместо памятника, недавно поваленного вниз, стоял премьер-министр от оппозиции Юровский и кричал в мегафон:
   - Теракт был направлен против нас с вами, против свободного выбора, против основ демократии. Погибли те, кому предстояло строить гражданское общество и правовое государство, те, на кого мы возлагали надежды, те, кому мы верили. Я обвиняю действующую власть в том, что произошло. Вы со мной согласны?
   - Да, - ревела в ответ ему толпа.
   - Я обвиняю власть в преступлениях против собственного народа!
   - Да.
   - Эти убийства были отчаянным шагом злодея, ценой жизней других стремящегося спасти свою жизнь. Имеет ли такая власть право на существование?
   - Нет!
   - Долой Президента!
   - Да.
   - Долой его Администрацию!
   - Да.
   - Долой Парламент!
   - Да.
   Волновалось сто тысяч голов. И вдруг, разом, они пришли в движение и ринулись в арки. Они выкрикивали лозунги своего лидера, были крайне возбуждены, одержимы ненавистью и жаждой разрушения.
   Из-за своей спины Джаяр услышал хлопки выстрелов. Передние ряды мятежников попадали на брусчатку, обагряя её кровью. Следовавшие за ними пришли в замешательство, и на них также обрушился шквальный огонь, не давая опомнится и спастись.
   Вокруг Джаяра свистели пули. Он вжался в холодную стену, и смертоносные маленькие снаряды пролетали в сантиметрах от него, грозя задеть каждую секунду. Человек не понимал сути провокационных речей ирбиса с мегафоном, не понимал, по какому поводу такое масштабное собрание и почему котов убивают, но чётко осознал, что его собственная смерть совсем рядом.
   В Джаяре проснулся инстинкт жизни. Он бросился в проём между домами, и бежал так быстро, как никогда раньше. Переулок закончился каменной винтовой лестницей. Джаяр взлетел по ней, и перевёл дыхание. Сверху ему открывалась панорама жестокой бойни.
   Мятежников расстреливали из всех четырёх арок. Площадь превратилась в бурлящий кровавый котёл. Её усеивали трупы. Ирбиса Юровского нигде не были видно. Джаяра переполнял страх, а вместе с тем и разбирало любопытство. Что-то важное происходило на его глазах, и ему хотелось увидеть продолжение и финал.
   Затем он брёл без цели, пока не очутился на широком проспекте. Он казался мёртвым: ни одной живой души не было на нём, ни один автомобиль не шуршал шинами по асфальту. "Что происходит? Где все?" - растерялся Джаяр. Его окружала тишина.
   Вдруг в отдалении раздался гул. Он быстро нарастал. Человека испугался. Пустота и гул создавали жуткое впечатление чего-то неестественного и опасного своей неочевидностью. Над крышами поднялась стая воронья. Ни единого дуновения ветерка, жаркое далёкое солнце, неподвижный городской пейзаж - на фоне невообразимого шума, от которого закладывало уши. Сердце Джаяра ушло в пятки.
   С двух сторон проспекта одновременно появились коты. Одни были вооружены, в шлемах, бронежилетах и со щитами; вместе с ними двигалась и боевая техника. Другие - в простых штатских одеждах, но с автоматами и ружьями. Разъярённая толпа, гневно стучащая прикладами ружей, древками флагов и всем, что у неё было, об асфальт, остановилась в сотне метров от ровного строя солдат.
   - Призываем вас сдать оружие и разойтись по домам! - заговорил в усилитель один из военных.
   Гражданские ответили на это негодующими воплями, но по-прежнему оставались на месте.
   - Даём вам пять минут на принятие решения! - продолжал военный. - Ребята, поверьте, это не стоит нашей крови. Политики сами договорятся, - отеческим тоном добавил он.
   - Они-то договорятся, а вот мы с чем останемся? - закричал кто-то ему в ответ.
   Но остальные начали о чём-то между собой переговариваться.
   Вдруг в самой гуще гражданских котов раздался истошный визг, брань - и на открытое пространство между враждующими армиями - стихийной и регулярной - вырвалось человеческое существо. Оно заметалось под сотнями прицелов. Солдаты вскинули свои автоматы, приняв его за атакующего. Ещё секунда - и оно погибло бы под свинцовыми пулями. Но Джаяр, наплевав на страх, бросился к человеку, схватил его за шею и поволок к тротуару, в безопасное, как ему казалось, место.
   Пол под ними взорвался фонтанчиками асфальтовой крошки. Первыми открыли огонь солдаты. Они не разбирались в том, что происходило вокруг. Настроенные на войну, в суетливом движении перед собой они увидели руководство к действию.
   И последняя битва началась.
  
   - Кто ты? - Джаяр разглядывал спасённого.
   Они сидели на бетонных плитах какого-то двора, переводя дух после неистового бега.
   - Никто...
   Спасённый оказался девушкой. Её волосы спутались, с худого тела свисали грязные лохмотья.
   Джаяр убрал липкую прядь с её лба, чтобы заглянуть в глаза. Он делал это инстинктивно, подчиняясь некому древнему ритуалу знакомства - перво-наперво следует увидеть глаза.
   Она посмотрела на него - быстро, украдкой. Но этого хватило, чтобы Джаяр задохнулся от незнакомого восторженного чувства. Из-под чёрных бровей девушки блеснул тревожный, глубокий и осознанный взгляд карих очей.
   - Как тебя зовут? - спросил он.
   - Варга.
   - Какое красивое имя. Кто дал его тебе? Откуда ты? Кто твои хозяева?
   - Меня все так называют с рождения. Я никому не принадлежу.
   - Где ты живёшь?
   - На свалке. Спасибо, что помог, - ей было трудно произносить слова.
   - Я не мог поступить иначе. Что-то подтолкнуло меня, некая сила, - пояснил он. - Куда ты теперь?
   - Мусорку разваляли коты.
   - То есть, у тебя нет дома?
   Некое подобие улыбки проскользнуло на лице девушки.
   - У меня никогда не было дома.
   - Где же ты будешь ночевать?
   - Под небом.
   - А когда пойдёт дождь?
   - Под дождём.
   - И станет холодно?
   - Под землёй тепло.
   Ответы её окончательно смутили Джаяра.
   - Что это у тебя? - потянулся он к браслету на тонком запястье.
   - Моё, - Варга отдёрнула руку.
   Они замолчали. Наконец, Джаяр сказал:
   - Ты необычная.
   - Я необычная, - подтвердила девушка.
   - Пойдём, я проведу тебя. Там небезопасно, - предложил Джаяр.
   Они молча брели по улицам. Суматоха улеглась. Отовсюду слышались стенания; было много раненых; порой эхо разносило одинокие выстрелы. Смеркалось. Но не зажигались привычные неоновые вывески. Все магазины плотно закрывались. В окнах гасили свет. Город погружался в неестественную для него глухую тьму. Но люди хорошо видели в ней.
   Джаяр взял Варгу за руку. И они спокойно шли куда-то, сопровождаемые настороженными и неприязненными взглядами запоздалых прохожих и бдительных полицейских и военных. Последними кишел город. Повсюду расхаживали патрули, по дорогам то и дело проезжали танки и бронетранспортёры.
   Коты были слишком заняты и обеспокоены своими проблемами, чтобы обращать внимание на необычную пару человеко-зверей, спокойной разгуливающих по городу с недавно объявленным чрезвычайным положением. А люди были слишком погружены в себя, чтобы замечать драму, разыгрывающуюся вокруг них. В Кивае накопилось много ненависти, и теперь она выплёскивалась на улицы, превратив город в замкнувшуюся кошачью ловушку.
   - Здесь, - сказал Варга, когда они остановились перед входом в заброшенное старинное здание. Под потолком ветер раскачивал одинокую светящуюся лампочку, облепленную насекомыми. Девушка остановилась под ней, и длинная тень пролегла от неё в Джаяру.
   - До встречи, - сказал он, словно в оцепенении.
   - До встречи, - повторила вслед за ним Варга, и исчезла в чёрном провале готического входа.
   Джаяр хотел было последовать за ней, но услышал из темноты умоляющие слова:
   - Не ходи сюда. Не надо...
   Он стоял один перед каменной громадой забытой котами церкви, зачарованно наблюдая за тем, как восходит луна над остроконечным шпилем её, как колышутся сизые контуры пышных крон старых деревьев, как мечутся в небе летучие мыши. Тихо и грустно было в душе. Окружающий мир вторил этому состоянию шелестящим безмолвием и тревожным покоем.
  
   Замзар очнулся сразу, как только сильный взрыв разорвал на части десятки котов. Он наблюдал за всем с противоположной стороны улицы. И пришёл в ужас...
   Его лапы дрожали, а ноги то и дело подкашивались. Он хотел бежать, но на это не было сил.
   - Неужели это всё сделал я? - задавал он себе один и тот же вопрос.
   Ему было очень плохо. Он смутно помнил, чем занимался предыдущие дни. Тошнило - и несколько раз он сгибался от приступов рвоты. Что-то неладное творилось с его головой. Её словно раздирало изнутри, и безумные мысли метались между вспышками боли.
   Удирая в противоположную от места теракта сторону, Замзар видел полицейские машины и кареты скорой помощи, десятками мчавшиеся к месту событий.
   "Неужели я? Неужели я?" - твердил про себя несчастный поэт.
   Он готов был умереть, но не знал, как это сделать. Спустился в метро, проехал несколько остановок и вышел на площади императора Ассандра Третьего.
   "Почему я здесь?" - задался он вопросом, и память услужливо подсказала ему ответ.
   Вход в святилище Матери планеты! Он где-то рядом. Но как его найти?
   Оживлённо гудел деловой центр столицы. На ступеньках памятника собралась молодёжь, провозглашавшая громкие лозунги. Чуть в стороне, возле ресторана гостиницы "Континенталь", выходящего столиками прямо на площадь, стояла полная бабушка и разбрасывала вокруг себя пшено для голубей, коих вокруг неё собралось несметное множество. Замзар направился к ней. Она, завидя его, отпрянула. Потревоженные птицы тучей взлетели в воздух.
   Он кружил по площади. Никаких потайных дверей и подвальчиков - лишь стекло, бетон, ровные грани, чистый пол.
   "Что же это? Как я мог? Зачем? Да, я хотел смерти Даврана и иже с ним, но ведь то был порыв, обида, помутнение рассудка! А, может, помутнение рассудка произошло только теперь? Может, и нет никакого рассудка? Есть рефлексы, инстинкты, желания!" - продолжал рассуждать Замзар.
   С каждой минутой он приходил всё в большее отчаяние. Не было Матери, некуда идти. Жизнь окончена!
   "А что, собственно, произошло? - вдруг подумал Замзар. - Я уничтожил тех, кто убивал этот город, потреблял его, безжалостно расходовал его население. Я правильно сделал! Коты скажут мне спасибо! Следующие поколения будут благодарить меня. Да я ведь герой!"
   Замзара захлестнула непомерная гордость за себя и за свой поступок.
   - Вы слышали про взрывы сегодня? - подошёл он к охраннику, дежурившему при входе в офисный небоскрёб.
   - Нет, - покачал тот головой. - Шёл бы ты отсюда парень, - посоветовал он.
   - Услышите. Так вот знайте, я их совершил. Понимаете, что теперь будет?
   Охранник снова покачал головой.
   - Свобода наступит. Но перед тем многое изменится, и вы, коты, станете убивать друг друга. Потом опомнитесь - а никого нет, пусто... - протянул Замзар, изготовился и бросился со всей прытью в открытый вестибюль здания.
   - Куда? - закричал что есть мочи охранник. - А ну стой!
   Замзар ни на кого не обращал внимания. Через секунду он оказался перед лифтом. Нажал на копку вызова и - о чудо! - двери открылись. Влетев в просторную кабину, он набрал номер самого верхнего этажа, и двери бесшумно сомкнулись перед самым носом охранника. Лифт стал быстро набирать высоту.
   Менее чем через минуту, Замзар уже шёл по пустому коридору восьмидесятого этажа. Коридор привёл его к веранде, с которой открывался вид на Город. Замзар открыл окно, влез на подоконник и свесил ноги. Ветер растрепал его шевелюру. Коты внизу казались игрушечными.
   "А, может, всё, что произошло, - это игра?" - с надеждой спросил себя поэт.
   И прыгнул вниз.
   Ветер гудел в ушах, холодил зубы, трепал одежду. Стремительно приближалась каменная кладь площади.
   "Нет! Нет!" - вопил внутренний голос.
   Но неумолимой были законы игры.
   Ударившись о землю, Замзар подпрыгнул как мячик и снова очутился на той же высоте, с которой он только что падал. Но теперь он парил в пространстве, а далеко внизу расплатилось его крохотное тело. Вдруг брусчатка ожила, зашевелилась, потемнела, заиграла красными переливами - и поглотила труп. Как дрожжи она стала расти, поднимаясь к Замзару. И уже в липкой массе он различал очертания Её нежного прекрасного лица. Она протягивала к нему руки и звала. Он полетел навстречу.
   Никогда в жизни он не испытывал большего блаженства, чем приняв объятия Великой Матери.
   "Правда, всё это была лишь игра? Правда, что всё было понарошку?" - отчаянно спрашивал он.
   "Конечно, игра. Конечно, понарошку", - ласково отвечала ему Мать.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"