Галимов Брячеслав Иванович : другие произведения.

Бедлам Святого Якова

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Атеистическая философская повесть в 3-х частях. В тихом провинциальном городке в сумасшедшем доме содержатся трое необычных пациентов. Они уверяют, что упали со звёзд и должны вернуться туда, а пока ведут странные разговоры о сотворении мира, о божественных заповедях и Иисусе Христе. Медицинская сестра по долгу службы участвует в этих беседах.
  Б. Галимов
  
  Бедлам Святого Якова
  
  
  Человек не станет свободным, пока не изгонит Бога из своего разума.
  Д. Дидро
  
  
  Пролог. Дети звёзд
  
  На двадцать третьем году правления императора Августа на небе появилась новая звезда. Её видели в западных странах и восточных и даже в самых дальних пределах мира, за которыми Океан обрушивается в бездну. Иудеи вспомнили пророчество Валаама: 'Восходит звезда от Иакова и восстает жезл от Израиля, и разит князей Моава и сокрушает всех сынов Сифовых', а персы отправили волхвов, чтобы они отыскали того, чьё появление возвестила звезда. В маленьком городишке Вифлееме, в трех часах ходьбы от Иерусалима, волхвы нашли в хлеву младенца, которому поклонились как Мессии, - мать же его по имени Мария получила прозвище 'Вифлеемская', дабы отличалась она от многих других женщин с таким же именем, а позже стали звать её Пресвятой Девой или Богородицей, ибо утверждали, что она родила сына, будучи девственницей, а сам он был Богом.
  Через три сотни лет в честь девственной Марии, родившей Бога в хлеву, начали возводить церкви, а через тысячу лет таких церквей было уже великое множество. Церковь Марии Вифлеемской была и в предместье Лондона, - в честь неё приход был назван 'Вифлеемским' или попросту 'Вифлеемом', а поскольку англичане любят коверкать слова, этот 'Вифлеем' скоро превратился в 'Бетлем', 'Бедлем' и, наконец, в 'Бедлам'.
  В этом-то Бедламе, подальше от центра города, решили построить госпиталь для скорбных духом, коих становилось всё больше и больше. Госпиталь постоянно расширялся, со временем его название сделалось известным и приняло нарицательный характер. 'Бедламом' стали обозначать обитель для душевнобольных, а если брать шире - любое учреждение или собрание людей, напоминающее подобную обитель. Таким образом, вспышка новой звезды на небе вызвала на Земле целую цепь ненормальных явлений, - от девственницы, родившей Бога в хлеву, до строительства церквей и сумасшедших домов, - и это позволило одному великому человеку сказать, что ирония иногда бывает очень ироничной.
  Впрочем, не все соглашались с тем, что звезда, вспыхнувшая на небе в правление Августа, была именно звездой, - некоторые считали её кометой, предвещавшей великое историческое событие: 'Если при возникновении новых империй и других важных событий на небе появлялись кометы, то чему же удивляться, что появление кометы сопровождало рождение младенца, который должен был осуществить преобразование в человеческом роде?'. Были и такие, которые считали звезду не звездой, но чудесным явлением и говорили: 'Слыша о сей звезде, не думай, что она была одна из видимых нами: нет, то была божественная и ангельская сила, явившаяся в образе звезды. А что звезда была сила ангельская, видно из того, что она ярко светила днем'. Другой великий человек заметил, что все эти толкования проложили прямую дорогу от Вифлеемской звезды к Бедламу.
  Как бы то ни было, но традиция называть сумасшедший дом 'бедламом' прижилась, более того, многие сумасшедшие дома получили своего собственного небесного покровителя. Тот сумасшедший дом или бедлам, о котором пойдёт речь далее, имел в качестве такого покровителя Святого Якова. Почему его? Всё очень просто. Такое имя носили сразу несколько авторитетных и уважаемых персонажей священных книг, но наиболее известным был, конечно, племянник Марии Вифлеемской, двоюродный брат Бога, рожденного в хлеву. Во всём поддерживая своего божественного кузина, Яков в буквальном смысле потерял голову, - её отрубил палач. После этого останки потерявшего голову Якова положили в лодку и пустили в море, а спустя почти восемь столетий некий монах, следуя указанию лучей ещё одной яркой звезды, вспыхнувшей на небе, обнаружил в толще земли нетленные мощи Якова. Дабы ни у кого не возникло сомнений, что это мощи того самого Якова, к ним был приложен свиток с указанием имени и заслуг усопшего.
  Надо ли говорить, что эта находка, снабжённая столь вескими доказательствами, вызвала прилив религиозных чувств: на месте обретения мощей была построена часовня, затем - церковь, а позже появился город, название которого было длинным, но точным: 'Святой Яков в обозначенном звездой месте'. Вот и получалось, что эта звезда была прямой преемницей звезды Вифлеемской, точно так же, как святой Яков был преемником свой девственной тётки богородицы и божественного брата, - разве не годился он в небесные покровители бедлама?..
  Было и ещё одно обстоятельство, из-за которого бедлам, о котором пойдёт речь в нашем повествовании, получил в покровители Якова, - этот святой, закончив уже своё земное существование, помогал убогим и больным. Так, например, он спас от смерти бедного юношу, которого облыжно обвинили в воровстве. Юношу удавили на виселице и оставили на ней в назидание другим ворам, - однако через месяц его обнаружили на этой виселице живым и здоровым. Он утверждал, что святой Яков поддерживал его тело, не давая ему обвиснуть на верёвке, а ещё утолял жажду и голод.
  Как ни грубо это сравнение, но душевнобольные в чём-то подобны висельнику, исполняющему смертный танец с удавкой на горле, - ведь они тоже мучаются и изгибаются в судорогах, почти не имея надежды на спасение. Чудо тут не помешало бы, - так отчего же святому Якову не поддержать и этих несчастных?..
  Небольшие сомнения вызвало возможное сравнение бедлама Святого Якова с парижским монастырём Святого Якова, где в годы Великой революции находился политический клуб, гнездо насилия и террора. Однако, если всё, что названо в честь Святого Якова, равнять с якобинским клубом, то надо вообще отказаться от поминания этого святого. К тому же, бедлам Святого Якова размещался не в монастыре и не в столице, а в старинном доме на окраине тихого провинциального городка, и пациенты бедлама были не политики и революционеры, а люди вполне мирных творческих профессий, не представлявшие опасности для общества ни в здравом уме, ни лишившись рассудка. Так что название было оставлено и бедлам Святого Якова продолжал свою деятельность.
  ***
  Как уже было сказано, пациенты этого бедлама были людьми тихими и мирными: кто-то из них писал стихи, кто-то - прозу или даже научные сочинения; некоторое беспокойство доставлял поэт, пишущий хореем эпическое произведение о 'чёрных дырах' и 'кротовьих норах' во Вселенной. Он писал так быстро и так много, что ему постоянно не хватало бумаги, и он таскал её рулонами из туалета; это, естественно, создавало определённые неудобства для обитателей бедлама, - впрочем, исписав очередной рулон, поэт забывал о нём, и бумагу возвращали для общего пользования.
  Были в бедламе свои художники и скульпторы, - первым выдавали альбомы и акварельные краски, категорически запрещая рисовать на простынях и пододеяльниках; вторые получали пластилин, а таскать хлеб из столовой, чтобы лепить скульптуры из хлебного мякиша, им не разрешали. Случались и конфликты, когда осенённые музой художники или скульпторы предпринимали попытки создать что-то необычное из подручного материала, - в основном, из собственных пижам или постельного белья. Служители бедлама решительно пресекали эти порывы творчества, что вызывало настоящие скандалы, - к счастью, подобное происходило редко.
  Постоянного внимания требовали только три пациента: Гераклит, Аттила и Прекрасный Принц, - все трое попали в бедлам, упав со звёзд. Гераклит погрузился в космическую тьму, предавшись мрачным раздумьям о судьбах человечества; во тьме он соскользнул в созвездие Гончих Псов и там кружился некоторое время возле Сердца Карла, двойной переменной звезды. Тут сильное умственное напряжение, вызванное размышлениями о двойственности и переменчивости всего сущего, стало причиной мощного выброса отрицательной энергии у Гераклита, что и вернуло его на Землю, прямо в бедлам Святого Якова.
  Аттила получил серьёзную черепно-мозговую травму; от этого его голова приобрела способность отрываться от тела и носиться в космическом пространстве. Вырвавшись за пределы Солнечной системы, она направилась в созвездие Ориона, к звезде Бетельгейзе, но эта звезда оказалась слишком жаркой. Невыносимый зной заставил голову вернуться в холодную межзвёздную пустоту, оттуда она упала обратно на нашу планету, здесь соединилась с туловищем и обрела относительный покой в бедламе.
  Прекрасный Принц взлетел на небо из-за любви; его избранница была прекрасна, как утренняя звезда, но однажды он с ужасом обнаружил тёмные пятна на её душевной оболочке. Со временем их становилось всё больше и больше, - тогда, потрясённый Прекрасный Принц вознёсся на небеса в поисках чистого света. В конце концов, ему удалось найти в созвездии Волосы Вероники тихую и ласковую безымянную звезду, которая на определённом расстоянии не причиняла ему вреда и приятно согревала его, - но потом случилась катастрофа: звезда вдруг взорвалась. Это было так неожиданно и несправедливо, что Принц сорвался со своей орбиты и беспорядочно заметался по космосу: закончилось тем, что он попал в зону земной гравитации, которая затянула его, как водоворот, и швырнула в бедлам Святого Якова.
  Такова была история этих трёх пациентов. Каждый из них мог рассказать со всеми подробностями о том, как покинул Землю и летал по Вселенной, но что было до того, в прежней жизни, они не помнили.
  
  Сотворение мира
  
  Гераклит, Аттила и Прекрасный Принц потому вызывали беспокойство в бедламе Святого Якова, что постоянно игрались с миром, переделывая его или разбирая на составляющие, - это было их любимое занятие. После ряда неприятных происшествий решено было посадить всю троицу под замок в отдельную палату. Не считая непродолжительно времени, которое уходило на приём пищи, лечебные и гигиенические процедуры, делать здесь было нечего, поэтому по своему обыкновению они решили заняться анализом мироустройства.
  Как-то ночью дежурная сестра, дремавшая в коридоре, пробудилась от неясного шума, - он доносился из палаты Гераклита, Аттилы и Прекрасного Принца. Подойдя к ней, она увидела лучик света, пробивающийся из-под двери. Тихонько приоткрыв её, сестра разглядела Гераклита, который расхаживал между кроватями. Он завернулся в одеяло, которое придерживал одной рукой, а другой рукой размахивал по воздуху и при этом горячо говорил:
  - Нет, нет, нет, не пытайтесь меня убедить, что до Большого Взрыва ничего не было, а также ничего не будет после того, как наша Вселенная прекратит своё существование! По-вашему, космос - это дырявое ведро, которое становится пустым, когда из него вытечет вся вода? Но вот вопрос, откуда взялось это ведро, куда девается вода и откуда, в свою очередь, она взялась? Я вам отвечу - ведро и вода были всегда; стало быть, когда галактики разлетятся бесконечно далеко друг от друга, когда погаснут звёзды, когда атомы распадутся на элементарные частицы, а они распадутся на что-то ещё более мелкое, - это будет начало нового мира, который вберёт в себя всю громадную энергию нашей угасшей Вселенной, дабы воссиять намного прекраснее и мощнее.
  Птица Феникс, которая сгорает, чтобы возродиться из пепла, - вот что такое Вселенная, и мне жалко слепцов, которые не видят, как уже сейчас она создаётся заново. Да это трудно увидеть, - может быть, мы никогда не увидим и не поймём, что представляет собою новая вселенская материя, - но она существует и она будет основой новой Вселенной.
  Гераклит вдруг отрывисто и желчно рассмеялся:
  - И не говорите мне о Боге! Если во Вселенной есть Бог, то это слепая, бездушная сила, которая разрушает и созидает в силу своих собственных внутренних причин, нисколько не считаясь с тем, как отражается эта деятельность на мире. Бог подобен ядерному взрыву или взрыву сверхновых звёзд и в самой большой степени - Большому Взрыву, но мы зачем-то очеловечиваем эту громадную энергию, придаём ей черты жестокости, ярости или доброты, пишем о ней как о человеке и изображаем как человека. Ну разве мы не сумасшедшие - изображать ядерный взрыв в виде человека и просить у него милости?.. К тому же, если принять гипотезу о существовании человекоподобного Бога, то сотворение мира необъяснимо, - продолжал он. - Зачем было выводить мир из совершенного состояния, в котором он пребывал, будучи в единстве с Богом? Ведь мир, отделившийся от Бога, деградировал по сравнению с миром, тождественным Богу. Мир, отделившийся от Бога, это уродец с серьёзными врождёнными пороками, - как же совершенный во всём Бог мог породить его? И зачем Богу это понадобилось, - он же всеведущий и знал наперёд, поминутно и посекундно, всё что произойдёт с сотворённым им миром.
  То же самое с сотворением человека, - Бог, как и в случае с сотворением Вселенной, знал поминутно и посекундно на миллионы лет вперёд, что будет дальше. Но Вселенная хотя бы неодушевленная, она не чувствует боли, не имеет переживаний, а создавать человека из плоти и крови, обрекая его на мучения, болезни и смерть, и зная заранее, что он будет мучиться, страдать и умирать, - зная, что миллиарды людей будут мучиться, страдать и умирать, - разве это не жестоко?
  - А может быть, Богу было скучно? - сказал Аттила. - Вот он и решил создать себе Вселенную для развлечения и населить её живыми существами, - ну, всё равно, как мы заводим аквариумных рыбок или приносим в дом хомячков. Мы тоже знаем заранее, как они будут себя вести, и что в конце концов они умрут, но нам интересно наблюдать за ними.
  - Думай, что говоришь, - недовольно возразил Гераклит, - Богу не нужны никакие внешние развлечения, он самодостаточен; если Бог испытывает скуку, если ему чего-то не хватает, значит, он не является абсолютным совершенством, - значит, он не Бог.
  - Твои слова очень странные, Гераклит, - вмешался в разговор Прекрасный Принц и медсестра увидела чудесную улыбку на его лице. - Жизнь, как бы она ни была тяжела, лучше смерти, бытие лучше небытия. Ты же видел, как в космосе взрываются звёзды и планеты разлетаются на куски, но разве это не лучше вечного покоя и непроглядной тьмы? Да, жизнь полна потрясений, таковы её законы, но она всё равно должна быть.
  - И тебе не жалко людей, которых Бог обрёк на страдания? - не унимался Гераклит.
  - Нет, - ответил Прекрасный Принц с той же улыбкой, - потому что помимо страданий, жизнь приносит и радости.
  - Ну, тогда Бог немилосерден - ведь он легко мог избавить людей от страданий и оставить им одни радости, - сказал Гераклит. - И не надо ссылаться на законы жизни, по которым якобы не может быть иначе, ибо Бог сам устанавливает законы, какие захочет.
  - Бог дал людям возможность жить без страданий, поместив их в рай, но они отвергли райскую жизнь во имя земной жизни, - продолжая улыбаться, заметил Прекрасный Принц. - Они сами избрали свою судьбу.
  - Как это 'сами'? - вмешался Аттила. - А змей-искуситель?
  - Они поддались соблазну по собственной воле, - сказал Прекрасный Принц. - Бог дал им право выбора и они выбрали земную жизнь.
  - Но Гераклит утверждает, что Бог всё знал наперёд, - возразил Аттила.
  - Знал, но хотел, чтобы и люди знали, что они сами сделали свой выбор, - не сдавался Прекрасный Принц.
  - Как всё это запутанно, - задумался Аттила.
  - Нет, это абсурдно, - возразил Гераклит. - Существование Вселенной и человека есть самое убедительное доказательство того, что Бога нет. Кто в этом сомневается, пусть посмотрит на звёзды и на самого себя.
  ***
  Здесь сестра решила вмешаться. Она вошла в палату и строго сказала:
  - Вы нарушает режим. Если вам не спится, я дам успокоительного.
  - Милая наша хранительница, клянусь, мы никому не помешаем на этот раз, - заверил её Гераклит. - Между прочим, мы решаем важный вопрос - почему люди избрали земную жизнь, полную боли и страданий, вместо беззаботной райской жизни. Не согласились бы вы нам помочь: Прекрасный Принц будет Адамом, вы Евой; Аттила - Господом-Богом, а я, так и быть, стану змеем-искусителем.
  - Но у меня дежурство, - сказала сестра.
  - Клянусь вам, ничего не случится в нашем бедламе, пока мы будем в раю, - сказал Гераклит. - Ну, а кроме того, разве рай - не лучше бедлама? Побудем тут немного, а уж потом вернёмся к себе.
  - Хорошо, - сдалась сестра, - но только недолго.
  - А где же Лилит? У нас нет Лилит, - вдруг забеспокоился Аттила. - Я точно знаю, что до Евы в раю была Лилит. Без неё нельзя, - если историю править, как нам хочется, могут случиться непоправимые события.
  - Кто такая Лилит? - спросила сестра.
  - Как, вы не знаете? - удивился Гераклит. - Позвольте мне просветить вас... Как всем известно, женщина это лунное существо, она имеет самую тесную связь с Луной, - и не только физическую, но и духовную. Подобно Луне, женщина проявляет свою силу в слабости, а слабость Луны состоит в том, что она зависит от Земли, от своего господина, без которого она была бы темна и одинока, - но Луна и сама оказывает на него огромное влияние, в этом её сила.
  Ночная тьма позволяет Луне показать себя, - не будь ночи, мы не видели бы Луну, - такова и женщина: её стихия - ночь, её символ - сова, ночная птица. Страх темноты, свойственный женщине, доказывает, что она действительно живёт во власти ночи, ибо больше всего мы боимся как раз того, что имеет власть над нами. Как носительница тьмы, женщина вызывает ужас у мужчины, - нет ни одного мужчины, который не боялся бы женщины в глубине души. Не удивительно, что с женщиной связаны самые страшные поверья - она дьяволица, она ведьма, она исчадье ада. А первой женщиной на земле была Лилит - призрак ночи и дух тьмы; её поцелуи приносят смерть, её дыхание отравлено, она пьёт кровь и высасывает мозг из костей.
  Впрочем, сперва она была похожа на обычную женщину и была очень красива. Бог создал её для Адама, чтобы не оставаться ему без спутницы. Однако Лилит не пожелала подчиниться мужу и покинула его, а покинув, была ввергнута во тьму, - как Луна ввергнется во тьму, покинув Землю. Во тьме Лилит стала воплощением Чёрной женственности, женой Сатаны и матерью демонов, а иные утверждают, что она стала Чёрной Богиней, губительницей зародышей Света.
  Есть заклинание, чтобы вызвать Лилит:
  
  О, мать Лилит, мать Демонов,
  К тебе взываю, тебя приглашаю.
  Царица тьмы и нечистых чар,
  Лицо твоё - ночь и ужас,
  Сердце твоё - средоточие зла.
  
  Но берегись, кто произнесёт его: Чёрная Богиня более никогда не оставит этого человека в покое и принесёт ему многие несчастья!
  Говорят, что даже волосы Лилит имеют губительную силу, - у Гёте в 'Фаусте' сказано:
  
  Вот первая жена Адама.
  Весь туалет её из кос,
  Остерегись её волос...
  
  Такой была предшественница Евы, и мы не станем воскрешать её в раю, - закончил Гераклит. - Будем считать, что она уже навсегда покинула Адама, её больше нет.
  ***
  Он снял с себя одеяло, завернувшись в которое ходил, и остался в застиранной больничной пижаме. Затем он собрал все простыни, одеяла и подушки в палате и принялся развешивать их по спинкам кроватей, а также раскладывать по полу.
  - А это зачем? - подозрительно спросила сестра.
  - Надо же сделать что-нибудь похожее на райский сад, - сказал Гераклит. - Если простыни, одеяла и подушки будут лежать на кроватях, наша палата так и останется палатой, но если мы разложим их в произвольном порядке, она потеряет свой обычный вид и мы можем вообразить себе всё что угодно. Вот мы и в раю - при желании рай можно изготовить из самых простых подручных материалов.
  - А где мой трон? - опять забеспокоился Аттила. - Если я Бог, у меня должен быть трон.
  - Если у тебя есть трон, значит, у тебя есть чем сидеть на нём; если у тебя есть, чем сидеть на нём, значит, у тебя есть и другие части тела, потому что трудно представить Бога, состоящего только из одной части тела, - притом из той, на которой сидят. Но если у тебя есть все части тела, значит, они действуют так, как им положено действовать, - и что мы получим в итоге? Начав с седалища Бога, мы закончим ночным горшком для него. Нет, не нужен тебе трон; если ты Бог, оставайся бестелесным, - сказал Гераклит.
  - Погоди, тут что-то не так, - призадумался Аттила. - Если я бестелесный, то как же, спрашивается, я создал человека? На этот счёт в Библии есть чёткое разъяснение: человек был создан 'по образу и подобию Бога', - то есть по образу и подобию меня, потому что Бог это я.
  - Друг мой, это сказано фигурально, - со своей неизменной улыбкой сказал Прекрасный Принц. - Библия - не техническое описание работы мира и не инструкция по пользованию им. Если в Библии говорится, что звёзды - это светильники на небесной тверди, ты, что, полезешь менять в них лампочки? Мы находимся в бедламе, но, всё же, надо хоть немного соображать.
  - Фигурально? - переспросил Аттила. - Но как же я могу создать человека фигурально, если у меня и фигуры-то нет? Объясните мне...
  - Оставим это, а то мы никогда не выберемся из дебрей схоластики, - прервал его Гераклит. - Считай, что ты уже создал Адама, дал ему в жёны Лилит, но она оказалась дьяволицей, тогда ты дал ему вторую жену, Еву.
  - А рай? - спросил Аттила. - Его я тоже создал?
  - Естественно, - вместо Гераклита ответил Прекрасный Принц. - Иначе что мы с Евой будем отвергать?
  - Но в раю растут деревья и цветы? - продолжал допытываться Аттила.
  - Растут, - терпеливо кивнул Прекрасный Принц. - Вот они: Гераклит сделал их из постельных принадлежностей.
  - Ага, растут! - обрадовался Аттила. - Но если они растут, то они из чего-то выросли? Если они выросли из семян, то и сами принесут семена или плоды; эти плоды будут падать, новые семена прорастать, и скоро в раю негде будет ногу поставить. А рубить деревья нельзя, срубленные деревья умирают, - но ведь в раю не может быть смерти?
  - Господи, о чём ты говоришь! - продолжал улыбаться Прекрасный Принц. - Не слушайте его, сестра, он сумасшедший.
  - Я знаю, - сказала сестра.
  - Обращается ко мне 'Господи' и говорит при этом, что я сумасшедший. Однако Бог не может быть сумасшедшим, выходит, сумасшедший это он, - рассудил Аттила. - Он сумасшедший, сестра.
  - Я знаю, - сказала сестра.
  - Насчёт смерти я вот что вам скажу, - вмешался Гераклит. - В космосе смерти нет, есть переход одних форм существования в другие. А так называемая жизнь - это случайное отклонение, сбой системы. Именно поэтому жизнь вызывает такую системную ошибку как смерть, - для космоса это абсурдное понятие, но одна из главных проблем для живых организмов. Процессы, идущие на уровне элементарных частиц, не прекращаются никогда, но для живого существа важно, чтобы не прекращались также процессы на более высоких уровнях, которые определяют его индивидуальное существование. Чем сложнее жизнь, тем выше в нёй сознание собственной неповторимости, и тем острее для неё проблема смерти. Самым же страшным и беспощадным образом эта проблема встает перед человеком, потому что он наделён разумом, но разум является точно таким же, как жизнь, а может быть, большим отклонением от нормальных форм существования материи. Можно сказать, что жизнь и разум это некие грибковые заболевания космоса, не опасные, впрочем, для его здоровья и легко излечимые, но довольно надоедливые.
  - Его тоже не слушайте, сестра, он тоже сумасшедший, - сказал Прекрасный Принц.
  - Я знаю, - ответила сестра.
  - А ну вас! - махнул рукой Аттила. - От вас толку не добьёшься.
  - А ты не задавай каверзные вопросы. В конце концов, кто у нас змей-искуситель, ты или я? - осадил его Гераклит. - Мне давно пора приступить к искушению этой парочки, - он кивнул на Прекрасного Принца и сестру, - а ты мне мешаешь.
  - Бог ему мешает, - проворчал Аттила, - ишь как возгордился... Делай что хочешь, я больше слова ни скажу.
  ***
  Гераклит взялся за ножку кровати и потянул её вверх.
  - А теперь что вы делаете? - поинтересовалась сестра.
  - Да вот хотел превратить эту кровать в некое подобие дерева, надо же мне где-то спрятаться. Змей-искуситель должен прятаться за деревом, это классика; мы не будем отступать от традиции и прятать змея за аппаратом с дистиллированной водой, - объяснил Гераклит. - Кровать - не лучший выход из положения, но всё же можно себе представить, что она образ дерева, символ дерева, - симулякр дерева, если вам угодно!
  - Не старайтесь, кровать привинчена к полу, - сказала сестра.
  - Ах, какая жалость! Из чего же нам сделать дерево? - Гераклит растерянно оглядел палату. - Даже горшков с геранью нет.
  - Можно связать простыни и повесить их на люстру. Получится вроде лианы, - предложил Аттила.
  - Не надо вязать простыни, - решительно возразила сестра.
  - Тогда накроем простынею Аттилу, пусть он побудет пока деревом, - сказал Гераклит. - Бог вполне может побыть деревом, он должен быть везде и всюду.
  - Собачья должность: быть везде и всюду, - вздохнул Аттила, берясь за простыню. - В каких ещё местах мне придётся побывать?..
  - Вот у нас теперь есть дерево познания добра и зла, - сказал Гераклит. - Правда, помимо него в раю было второе священное дерево, - дерево жизни, - однако оно осталось за кадром в истории сотворения мира; о дереве жизни просто сказано, что оно есть - и всё. Его охраняют херувим и 'пламенный меч обращающийся', однако их роль лишь этим и ограничивается. Вообще, довольно-таки скверная разработка сюжета всей этой истории, не говоря уже о несуразицах, которые громоздятся одна на другой. Зачем, скажем, Богу выращивать священные деревья в раю - учёные богословы утверждают, что это были яблони, - а без яблока нельзя было познать добро и зло? Странный каприз всемогущего Бога: заключать столь важные вещи в яблоко. Не говорю уже о том, что поедая яблоко, Адам и Ева уничтожают, умертвляют его, - а ведь Аттила прав: смерти в раю быть не может.
  А этот херувим и 'пламенный меч обращающийся', - ну, к чему они? Разве Богу нужны охранники, разве он нуждается в чьей-то помощи для сохранения своих секретов? Впрочем, нуждается, конечно, ибо Эдем, резиденция Бога, - это просто элитный уголок Месопотамии: он находится, как сказано в Библии, 'на востоке' и через него протекает река, разделяющаяся на четыре другие реки: Фисон, Тихон, Тигр и Евфрат. Как всякая правительственная резиденция, Эдем нуждается в хорошей охране.
  Если продолжить сравнение Бога с земными правителями, то его следует отнести к категории тиранов, диктаторов, деспотов, - причём, он худший из них. Бог своенравен, сварлив, подвержен частым переменам настроения; он злопамятен и мелочен; он жесток и ни во что не ставит человеческую жизнь. Помните, как он решил испытать Иова? Бедняга соблюдал все предписания Бога, почитал его и трепетал перед ним, но Богу захотелось развлечься: он принялся беспощадно отнимать у Иова всё что тот имел и чем дорожил. Богу просто захотелось узнать: возропщет Иов или не возропщет? Всеведущий Бог не мог ответить на этот вопрос без испытаний...
  В истории человечества было немало тиранов, но Бог самый отвратительный из них, - надо быть рабом по натуре, чтобы почитать его. Но ничего, человечество постепенно освобождается от тирании, - рано или поздно человек станет действительно свободным, избавится от рабской психологии, и тогда вслед за земными тиранами придёт конец тирану небесному.
  - Однако мы далеко ушли от рая, - спохватился Гераклит. - Вот ты говоришь, - обратился он к Прекрасному Принцу, - Бог дал людям свободу выбора. Но ведь он рассердился на них, когда они съели яблоко с дерева познания добра и зла, - да ещё как рассердился, из рая изгнал! Что же, всезнающий Бог не знал, что люди захотят отведать яблока? Или он притворялся? Бог-притворщик - это похуже будет, чем Бог-незнайка... Нет, не рассказывай мне о свободе выбора: люди не могут выйти из воли Бога, а если могут, то он не всемогущий Бог. Люди не могут сделать ничего без ведома Бога, а если могут, то он не всеведущий Бог. Так отчего же он не знал, что Адам и Ева согрешат, и рассердился на них, когда они согрешили?
  - Ты любитель точной механики, Гераклит, ты любишь всё разобрать до винтиков, - улыбаясь, ответил прекрасный Принц. - Повторяю, не надо принимать буквально историю сотворения мира.
  ***
  Аттила, которому надоело стоять, закрывшись простыней, недовольно вмешался в их разговор:
  - Может, хватит меня ругать и обсуждать? Я хоть и дерево сейчас, но я Бог. Давайте, приступайте, - эпизод, когда змей искушает Еву.
  - А что я должна делать? - спросила сестра.
  - Вот вопрос: что делать женщине в раю? - живо откликнулся Гераклит. - Ей там совершенно нечем заняться, она как бы и не существует, - и уж точно не существует как женщина! По виду вроде бы женщина, но, по сути, бесполое существо, лишённое желаний: она даже капризничать не может, - какой ужас! Непонятно, к чему ей женское тело при такой бесполой сущности? Бог дал ей тело женщины со всеми соответствующими принадлежностями, - а зачем? Знал, выходит, что она согрешит, что познает мужа и будет рожать детей, - ну, и к чему тогда притворяться, к чему посылать меня, искусителя, а после проклинать нас всех: и Адама, и Еву, и змея? Снова говорю вам, - сюжет этой истории крайне рыхлый, непродуманный, в нём много явных ляпов. И хочу прибавить также...
  - Слушай, ты начинаешь надоедать, - грубо оборвал его Аттила. - Приступайте уже, - и болтай тогда, что хочешь.
  - Ты ещё не стал Богом, но уже приобрёл его замашки, - иронические заметил Гераклит. - Ну, хорошо, начнём. Сестричка, что же вы стоите? Идите сюда, к нашему дереву.
  - А я? - спросил Прекрасный Принц. - То есть я хочу сказать, а Адам? Он где сейчас находится?
  - Понятия не имею, - Гераклит почесал лысину. - А ты что думаешь по этому поводу?
  - Может быть, я лежу где-нибудь на травке и смотрю на звёзды? - предположил Прекрасный Принц.
  - Какие звёзды? Какие звёзды могут быть в раю? - возразил Гераклит. - Не ты ли говорил, что звёзды взрываются, а ещё сжимаются и расширяются и превращаются чёрт знает во что, - в звёздах постоянно идут какие-то процессы. А что может происходить в раю? Рай - это идеал, наивысшее состояние материи и духа, а значит, в нём получило окончательное завершение всё, что происходило в мире. Больше развиваться некуда, все процессы остановились, - так какие могут быть звёзды? Здесь нельзя себе представить даже вечно горящую звезду, потому в ней постоянно кипит и взрывается материя, стало быть, эта звезда очень далека от совершенства.
  - Но небо в раю есть? Может, я просто смотрю на небо? - сказал Прекрасный Принц.
  - И неба нет, - отрезал Гераклит. - Под 'небом' мы понимаем либо воздушный слой над планетой, либо космос со звёздами, но они изменяются, они принадлежат изменчивому миру, однако как мы только что выяснили, никакие явления изменчивого мира в раю невозможны.
  - Выходит, я прав, - ещё шире заулыбался Прекрасный Принц, - картину сотворения мира не надо воспринимать буквально.
  - Так мне идти к дереву или нет? - с некоторым раздражением спросила сестра.
  - Отправляйтесь-ка лучше на свой пост, - желчно отозвался Аттила. - С этими занудами мы до утра будем переливать из пустого в порожнее.
  - Ах, извините, сестричка, - Гераклит неожиданно склонился и поцеловал ей руку. - Мы любим философствовать, но вам это скучно. Сейчас займёмся делами поинтереснее: подойдите к дереву, я буду вас искушать.
  Сестра встала возле накрытого простынёю Аттилы, а Гераклит лёг на пол, обвился вокруг её ног и сладким голосом позвал:
  - Ева! Ева! Ты прекраснейшая из женщин.
  - А что, в раю есть другие женщины? - буркнул Аттила.
  - Не мешай мне, - отмахнулся от него Гераклит. - Пусть кроме неё никого нет, но всё равно она прекраснейшая из всех. Я змей-искуситель; я знаю, как надо обращаться с женщинами.
  Сестра улыбнулась.
  - Вот видишь, - Гераклит с видом победителя взглянул на Аттилу. - Она улыбается, следовательно, я иду по верному пути. Изволь мне не мешать.
  - Да я не мешаю, - проворчал Аттила.
  - Мне самому непонятно, почему женщины охотнее склоняются к змею-искусителю, чем к ангелу, - продолжал Гераклит. - Вот посмотри на нашего Прекрасного Принца: он настоящий ангел, однако ему так не везло с женщинами, что он улетел от них к звёздам. Адам, которого он сейчас представляет, тоже стал жертвой женщины - ведь Ева послушалась не его, а змея. Да, лунная природа женщин склоняет их к тёмным силам - не случайно первой женщиной на Земле была дьяволица-Лилит.
  ***
  Аттила топнул ногой от нетерпения:
  - Опять ты ударился в софистику! Сестра, вы напрасно ждёте, идите на свой пост.
  - Нет, нет, нет! Я больше не Гераклит, я змей в раю, - запротестовал Гераклит и обратился к сестре. - Ответь мне, ты замужем?
  - Нет, я обручена, - она показала кольцо на пальце. - У меня есть жених.
  - Ты имеешь в виду Адама? - спросил Гераклит.
  - Ах, я и забыла, что я Ева, - засмеялась сестра. - Нет, я говорила о моём молодом человеке.
  - Замечательно, я, змей-искуситель, буду ссылаться на твоего молодого человека в своих речах, - тут же сказал Гераклит.
  - Протестую. Ева не могла знать о молодых людях и об отношениях с ними, - решительно возразил Аттила. - Ты применяешь недозволенные приёмы.
  - Кому же ещё применять недозволенные приёмы, как не змею-искусителю? - удивился Гераклит. - Но если для тебя это принципиально, я могу ссылаться на гипотетического Адама, - это-то я могу?
  - Пожалуй, можешь, - неуверенно сказал Аттила.
  - Спасибо... Итак, Ева, - продолжал он, - у тебя есть Адам. Ты с ним счастлива?
  - Ну, я не знаю, - сестра вопросительно посмотрела на Прекрасного Принца. - Была ли Ева счастлива с Адамом?
  - Это мы и хотим выяснить, - ответил вместо него Гераклит. - Представь, что Адам - обычный парень и ты живёшь с ним в раю.
  - В раю с обычным парнем? - удивлённо сказала сестра.
  - Я понимаю, что тебя удивляет. Ты полагаешь, что рай возможен только с удивительным, неповторимым и, главное, любимым человеком. Какой может быть рай с обычным парнем, которого ты, к тому же, не любишь? - усмехнулся Гераклит.
  - Протестую, - снова возразил Аттила, - ты подсказываешь Еве нужные тебе ответы.
  - Опять вмешиваешься? Обвиняешь меня в применении недозволенных приёмов, а сам что делаешь? - с укоризной заметил Гераклит.
  - Ладно, не буду. Давайте двигаться вперёд, а то я никогда не стану Богом, - нетерпеливо сказал Аттила.
  - Снова спрашиваю тебя, Ева, ты счастлива с Адамом? - продолжал Гераклит.
  - Наверное, мне с ним спокойно, - ответила сестра.
  - Спокойно, - повторил Гераклит. - Что же, многие женщины живут со своими мужьями по такому принципу, но я спросил тебя о другом: счастлива ли ты с ним?
  - Ну а что ещё надо? - после секундного замешательства сказала сестра.
  - Ага, ты не уверена в этом, ты сомневаешься! - воскликнул Гераклит. - Ты не уверена, что покой заменяет счастье, - и ты права! Если бы на свете не было счастья, то чего бы нам ещё желать, кроме покоя, - но поскольку счастье есть, можно ли отказаться от него? Разве не для счастья живёт человек, разве не к счастью он стремится? Хотела бы ты, Ева, отказаться от счастья во имя покоя?
  - Не торопись, подумай хорошенько, - не выдержал Аттила. - Он тебя искушает.
  - Ну когда ты перестанешь вмешиваться, - недовольно проговорил Гераклит. - Змею в раю никто не мешал искушать Еву, а ты то и дело ставишь мне палки в колёса. Прекрати, а то я уползу.
  - Молчу, - Аттила приложил палец к губам.
  - Хотела бы ты, Ева, отказаться от счастья? - повторил Гераклит. - Отвечай, как на духу, потому что обман всё равно будет заметен.
  - Нет, наверное, - ответила сестра. - Наверное, нет.
  - Слово 'наверное' мы опустим: так ты оставляешь себе путь к отступлению, это просто женская хитрость, - сказал Гераклит. - Ты не откажешься от счастья, потому что знаешь, что единый его миг стоит целой жизни. Даже маленький огонёк счастья долго горит в нашей душе, а когда он погаснет, воспоминания о нём греют нас до конца наших дней. Но почему я говорю 'маленький огонёк', и отчего он должен погаснуть? Кто сказал, что счастье обязано быть коротким? Какая чушь! А как же любовь? Или ты скажешь мне, что любви нет на свете, а если есть, то она быстро проходит? - обратился он почему-то к Прекрасному Принцу.
  - Я промолчу, - ответил он. - Меня тут вообще нет. Я гуляю по райскому саду.
  - Какое счастье - любить! - продолжал Гераклит. - А ещё большее счастье - любить и быть любимой! Ты говоришь, Ева, тебе спокойно с Адамом, но если бы ты любила его, а он любил тебя, разве ты не променяла бы свой покой на любовь?
  - Но она не знает, что такое любовь, - не вытерпел Аттила. - Откуда ей знать?
  - Как это, 'откуда'? - обиделась сестра. - Что же я, по-вашему, кукла бесчувственная, или меня полюбить нельзя?
  - Да он о Еве рассказывает, - пояснил Аттила. - Она-то точно любви не знала.
  - Бедная Ева, - вздохнула сестра.
  - Бедная Ева, - повторил Гераклит. - Она ничего не знала о любви. Она не ведала нежности и ласки, она не испытывала душевного трепета, она не знала великой радости любви. Она не знала, какое счастье слышать голос любимого человека, ощущать прикосновение его рук, слушать его дыхание в ночи; она не знала единения двух сердец, слияния духа и плота в едином неземном порыве.
  ***
  - Я расскажу тебе, Ева, две истории о любви, - первые, что пришли мне на ум, - продолжал Гераклит. - Одна из них легендарная, но люди уверяют, что она основана на реальных событиях. Эта история уже много веков трогает сердца влюблённых.
  - Погоди, - перебил его Аттила, - каких это 'веков'? Мы пока что в раю, отчёт времени ещё не начался.
  - Но я не простой змей, я - антипод Бога, значит, я такой же, как он, но только с отрицательным знаком. Если Бог всеведущий, то я тоже всеведущий и знаю наперёд всё что будет в мире, - сказал Гераклит. - Итак, вначале я расскажу историю о Тристане и Изольде... Королевич Тристан рано остался без матери, потом потерял и отца, а мачеха его невзлюбила. Достигнув совершеннолетия, Тристан поехал ко двору своего дяди Марка, могущественного короля. Король Марк был одиноким и бездетным; он назначил Тристана своим наследником, - тем более что тот победил в поединке главного врага короля.
  В этом же поединке Тристан получил тяжёлую рану, которую никто не мог излечить, однако ходили слухи, что такие раны умеют врачевать ирландцы. Тристан отправился в Ирландию; здесь он встретил принцессу Изольду, красивейшую девушку с белокурыми волосам, и она спасла Тристана от неминуемой смерти. Молодые люди понравились друг другу, но Тристану надо было возвращаться домой. По воле судьбы Марк вскоре избрал Изольду себе в невесты, - к этому его вынудили вассалы, которые не хотели видеть Тристана своим новым королём. Тристан, не желая распри в государстве, сам вызвался привезти Изольду ко двору Марка.
  Едва молодые люди завидели друг друга, любовь, уже горевшая в их сердцах, вспыхнула с новой силой. Легенда утверждает, что виной тому был любовный напиток, пузырёк с которым Изольде дала её мать для обеспечения прочной любви между своей дочерью и королем Марком: якобы Тристан и Изольда по ошибке выпили этот любовный напиток, что стало причиной охватившей их страсти. Я с этим не соглашусь, - зачем влюблённым какие-то волшебные напитки, когда и без того кровь кипит в их жилах?
  Тристан и Изольда бросились в объятия друг друга и познали всё счастье любви. Увы, оно было отравлено мыслью о предстоящем замужестве Изольды, - эту свадьбу нельзя было отменить, ибо тут были затронуты государственные интересы. С ужасом думали Тристан и Изольда о первой брачной ночи короля, когда Марк должен будет познать свою жену. К счастью, воспитатель Тристана, от которого у него не было тайн, посоветовал погасить все свечи в королевской спальне и привести к королю другую девушку, служанку Изольды. Так они и поступили, Марк не догадался о подмене; однако любовь Тристана и Изольды, столь же сильную, как жизнь и смерть, нельзя было скрыть: королю стало известно о ней и он в гневе приказал изгнать Тристану и Изольду из своего королевства. Долго скитались они по лесам, затем Марк простил Изольду и вернул её ко двору, но Тристану прощения не было.
  Теперь Изольда жила при дворе короля Марка, тоскуя по Тристану, а тот нашёл себе пристанище у короля Британии. Своими рыцарскими подвигами Тристан снискал такое его расположение, что король пожелал отдать за него свою дочь. Тристан не посмел отказаться, но верный своему чувству к Изольде, он не сблизился с женой.
  Продолжая сражаться за короля, Тристан в одном из боёв был ранен отравленным оружием. Он попросил своего друга привезти к нему Изольду, дабы в последний раз увидеть любимую. Увы, она приехала слишком поздно: Тристан умер с именем Изольды на устах, когда её корабль ещё не приблизился к берегу. Вне себя от горя Изольда припала к безжизненному телу Тристана и покрыла поцелуями его лицо. Она молила Бога о чуде воскрешения, но чудо не произошло, - тогда Изольда легла возле Тристана и умерла; её сердце остановилось.
  Похоронили Тристана и Изольду по разные стороны от часовни на кладбище. Но за одну ночь на могиле Тристана вырос терновник, зелёный и крепкий, благоухающий цветами; он перекинулся через часовню и ушёл корнями в могилу Изольды. Трижды рубили терновник и трижды он вырастал на прежнем месте. Говорят, он до сих пор растёт там, раскинувшись на обе могилы.
  ***
  - Какая печальная история, - вздохнув, сказала сестра.
  - Берегись, искуситель размягчает твоё сердце, чтобы оно стало беззащитным, - шепнул ей Аттила.
  - Ты опять нарушаешь правила игры: Бог не стоял возле Евы, когда змей искушал её. Сколько можно мне мешать? - возмутился Гераклит. - Если история Тристана и Изольды является вымыслом, хотя мне она кажется подлинной, - сказал он сестре, - то мой второй рассказ - чистая правда, от корки до корки.
  В то самое время, когда о Тристане и Изольде стали сочинять первые поэмы, в Париже жил совсем ещё не старый человек, которого звали Пьер Абеляр. Он был сыном рыцаря, однако променял военные утехи, славу и доблесть на науку, в которой достиг больших успехов. Его книги пользовались популярностью, а на лекциях Абеляра яблоку негде было упасть, так много студентов желало его послушать.
  Не имея собственного жилища, Абеляр жил в доме каноника Фульбера. У каноника была молодая племянница по имени Элоиза и он попросил Абеляра обучить её наукам. 'Отдал нежную овечку голодному волку', - говорил Абеляр. Не зная дотоле женского общества, он был очарован молодостью и красотой Элоизы. Её огнённые волосы и зелёные глаза сводили его с ума, он влюбился без памяти. Девушка ответила ему взаимностью.
  Прошло немного времени и занятия науками решено было перенести на ночные часы для большей пользы, а чтобы усыпить бдительность каноника, Абеляр при нём часто ругал Элоизу за леность в учебе. Дневная строгость окупалась ночью: 'Охваченные страстью, мы не упускали ни одной из любовных ласк с добавлением всего того необычного, что могла придумать любовь', - писал позже Абеляр.
  Я уже говорил и снова повторю: большое чувство невозможно долго скрывать. А тут ещё природа взяла своё: Элоиза понесла и должна была во всём признаться Фульберу. Тот потребовал, чтобы Абеляр женился на Элоизе; таково было и желание Абеляра, но он оказался в трудном положении - наука и образование находились тогда в полном подчинении церкви, ученые и преподаватели имели духовный сан и давали обет безбрачия. Нарушив его, Абеляр становился изгоем, терял уважение, авторитет, учеников, - тем не менее, он женился на Элоизе. Их венчание было тайным, а после во избежание слухов Элоиза уехала в один из монастырей, где должна была родить в положенный срок.
  Фульбер был взбешён: он решил, что Абеляр хочет избавиться от Элоизы. Вне себя от злости, он решил жестоко отомстить ему: ночью спящего Абеляра захватили врасплох, связали и оскопили. Трудно себе представить отчаяние Абеляра; не склонный по своему характеру к аскетизму он решил постричься в монахи 'не ради благочестия, а из-за смятения и стыда'. Элоиза, разрешившись от бремени и узнав об участи своего возлюбленного, тоже приняла постриг.
  Монашеская жизнь не принесла Абеляру не только что счастья, но и покоя; к тому же, его свободомыслие вызывало крайнее раздражение церковников самого высокого ранга. В конце концов, ему пришлось искать прибежище в дальнем монастыре, среди неграмотных и невежественных монахов. Абеляр мог найти утешение только у одного человека, у 'милой аббатисы' - Элоиза стала настоятельницей женского монастыря. Как могла, она поддерживала своего возлюбленного: она даже приехала к нему, - сколько слёз было пролито при этом свидании!
  Между тем, гонения на Абеляра продолжались, его осудили как еретика. Ему грозил костёр, от которого его спасло лишь вмешательство короля, ценившего таланты Абеляра. Однако написанные им книги были сожжены, а сам Абеляр должен был бежать в Англию. Силы его были на исходе, - вскоре он скончался вдали от родины.
  Безутешная Элоиза привезла останки своего возлюбленного в обитель, где была аббатисой, своими руками вырыла могилу и захоронила его. Она завещала похоронить себя возле Абеляра, что и было исполнено после её смерти; позже над их могилами выросли два куста роз, красных и белых, которые так тесно переплелись между собой ветвями, что их невозможно было разъединить.
  ***
  - Как грустно, - сказала сестра с глазами, полными слёз.
  - Ты обвиняешь меня в коварстве, - Гераклит толкнул Аттилу в бок, - но я поступаю честно. Я мог бы рассказать Еве любовные истории, которые закончились счастливо, - а их немало! - однако я специально остановился на трагических. И вот теперь я спрошу её: как ты думаешь, Ева, отказались бы от своей любви Тристан и Изольда, Абеляр и Элоиза? Отвечай, как подсказывает тебе сердце.
  - Нет, не отказались бы, - решительно ответила сестра.
  - А ты, Ева, отказалась бы от любви во имя покоя? - спросил Гераклит.
  - Нет, не отказалась бы, - ответила она.
  - Если бы я был коварным, я ещё спросил бы тебя: к чему тебе твоя красота, если никто не замечает её, не восхищается тобою, не любит тебя, не ласкает тебя, не дарит тебе подарки? Если бы я был коварным, я рассказал бы тебе также о счастье материнства, - о ребёнке, который будет твоим плоть от плоти и которого ты будешь любить так сильно, что, если понадобится, без колебаний отдашь жизнь за него, - продолжал Гераклит. - Откажешься ли ты от всего этого во имя покоя?
  - Нет! - воскликнула сестра.
  - Тогда вкуси этого плода, - Гераклит подал ей яблоко, как по волшебству появившееся в его руке, - и всё, чего ты так страстно желала, исполнится.
  - Постой, не делай этого! - вскричал Аттила, но сестра взяла яблоко и надкусила его.
  - Ты сделала свой выбор и я одобряю его. Поверь, на твоём месте я поступил бы точно так же, - сказал Гераклит. - Теперь тебе осталось убедить Адама, чтобы он последовал твоему примеру.
  - А что мне ему сказать? - спросила сестра.
  - Ты сама знаешь. Скажи ему, что мужчина должен быть мужчиной: он должен любить свою жену, защищать и жалеть её, заботиться о ней, - а иначе к чему ему руки и голова, к чему ему мужское тело? Помимо прочего, ему суждено стать отцом твоего ребёнка, но только настоящий мужчина может стать хорошим отцом. Так хочет ли твой Адам стать настоящим мужчиной или предпочитает оставаться эфемерным райским существом, которое лишь по виду мужчина, а в сущности - ничто?
  - Ты слышал? - спросила сестра, взглянув на Прекрасного Принца. - Что ты выбираешь?
  Прекрасный Принц улыбался и не говорил ни слова.
  - Что тут выбирать, когда ты уже вкусила яблоко познания? - ответил вместо него Гераклит. - Я скажу то, что сказал бы Адам: 'Если я теперь не вкушу сего плода, мы не сможем быть вместе. Но я не хочу потерять тебя; я потерял Лилит, однако она была дьяволицей, а ты - совсем другое дело. И я не хочу быть эфемерным существом: я мужчина и докажу это', - он взял яблоко из её рук и откусил большой кусок.
  - А глупцы болтают, что выбирает мужчина! Нет, он лишь следует выбору женщины, - проворчал Аттила.
  _ Вы не правы, - возразил Прекрасный Принц, но более ничего не добавил.
  - Вот и всё, - сказал Гераклит, поднимаясь с пола. - Грехопадение свершилось. Дальше должна последовать любовная сцена, но пусть она останется тайной двоих, мы не будем выносить её на всеобщее обозрение... Настал твой черёд, Бог, пора тебе появиться.
  Аттила скинул одеяло и приосанился.
  - Чем вы тут занимаетесь, дети мои? - густым басом спросил он.
  Гераклит толкнул в бок Прекрасного Принца:
  - Ну же, вспомни Библию!
  - Не смотри на нас, мы нагие, - Прекрасный Принц подхватил одеяло и накрыл им себя и Еву.
  - А откуда вы знаете, что вы нагие? - нахмурился Аттила.
  - Какую комедию разыгрывает! - не удержался Гераклит. - А ты хотел бы, чтобы они оставались голыми и глупыми?
  - Вы отведали плода с дерева? - Аттила поднял с пола огрызок яблока и с видом заправского криминалиста осмотрел его со всех сторон. - Вы нарушили мой запрет, так будьте же прокляты за это! - возопил он, сотрясая руками.
  - Талант! Талант! - закатив глаза, прошептал Гераклит.
  - Я изгоняю вас из рая! - продолжал Аттила. - И ты, - посмотрел он на Прекрасного Принца, - будешь теперь в поте лица добывать хлеб свой...
  - Минуточку, - вмешался Гераклит, - подумай, какую установку ты даёшь людям. По-твоему, труд - это проклятье? Что же ты сам тогда создавал мир, землю, человека; сейчас, вот, занят воспитанием Адама с Евой? Нет, мой милый Бог, безделье утомляет, от безделья сходят с ума, а труд хоть и тяжёл, но приносит радость, - если это не труд раба, конечно. Свободный труд - это творчество, а что может быть выше творчества? Как же ты, творец, можешь проклинать труд?
  - Отстань! - отмахнулся от него Аттила, - скоро я и до тебя доберусь... А ты, - обратился он к Еве, - в муках будешь рожать потомство своё.
  - Но только то, что рождается в муках, дорого по-настоящему, - снова вставил Гераклит.
  - А ты, змей, - обратился к нему Аттила, - за то, что сделал это, проклят будешь перед всеми скотами и перед всеми зверями полевыми; ты будешь ходить на чреве твоем, и будешь есть прах во все дни жизни твоей; и вражду положу между тобою и между женою, и между семенем твоим и между семенем её; оно будет поражать тебя в голову, а ты будешь жалить его в пяту.
  - Ну, брат, у тебя совсем крыша съехала! - сказал Гераклит. - Ты чего несёшь? По-твоему змеи едят прах? Ты видел хотя бы одну змею, которая питалась бы прахом? А пятки у змеи ты видел? В какую пяту я буду поражать 'семя моё и семя её', если пяты никакой нет? И почему это ты решил, что я буду кусать потомство моё, а оно будет кусать меня? Ты в террариум сходил бы, что ли, узнал бы о жизни змей, а то несёшь чушь какую-то.
  - Это он фигурально, - с улыбкой вмешался Прекрасный Принц. - Чем отличается пятка от головы? Она всегда находится в прахе, там, где ползает ядовитый змей. Значит, человечеству всё же не удастся избежать боли, которую змей желает причинить ему. Болезни, депрессии, разочарования, несчастные случаи, смерть - это всё результат того, что ноги человечества находятся там, где ползает змей, жалящий нас. Но даже если змею удастся ужалить человека в пятку, причинив ему сильную боль, то у человека всё равно будет возможность принять противоядие прежде, чем яд причинит своё действие. Голова, а не пятка управляют жизнью человека, поэтому рана, нанесённая в голову, всегда серьёзнее, раны, нанесённой в пятку. Таким образом, Бог обещает человечеству, что оно, хотя и будет страдать от сатаны, всё же не погибнет. Но при этом Бог предупреждает сатану, что хотя тому будет позволено мучить человечество, сатана уничтожится - от руки самого человечества.
  - Ты о ком говоришь? - удивился Гераклит. - Бог обращается ко мне, к змею, а ты почему-то приплёл сюда человечество. О пятке человечества Бог ничего не говорил и обещаний никаких не давал - ни человечеству, ни сатане. А с твоей фигуральностью можно чёрт знает до чего дойти: слышал я одного проповедника, который утверждал, что в словах Бога, обращённых к змею-искусителю, содержится пророчество о пришествии Христа. Хотя победитель змея родится от жены, семя мужа не примет в этом участия, потому что семя мужчины, соединённое с семенем женщины, не может быть победителем зла, так как падший человек бессилен перед тем, кто победил его, то есть перед змеем. Падший человек, муж, может передавать своим детям только свою падшую бессильную против змея природу, но никак не природу победителя над змеем. А вот семя Бога, соединённое с семенем жены, может победить змея. Поэтому, де, перед нами пророчество о рождении Мессии, который станет победителем над змеем.
  Вот до чего можно дойти, если толковать эти слова фигурально! Змеиное семя, о котором говорил Бог, подменить человеческим и отсюда сделать выводы о приходе Мессии, - разве это не цинизм? Я сам склонен к иронии и некоторому цинизму, но не до такой же степени! А если это сказано искренне, то перед нами ещё один пациент для нашего бедлама...
  - Мы закончили? - спросила сестра. - Мне кажется, меня зовёт кто-то из больных.
  - Последнее, - заторопился Аттила и вновь принял грозный вид. - Я изгоняю вас из рая! - крикнул он. - Идите в мир и живите в миру!
  - Тише, - сказала сестра, - вы мне всё отделение перебудите... Наведите у себя порядок, я выключаю свет. Давно пора спать.
  - Что же, мир мы сотворили, теперь можно и отдохнуть, - согласился Гераклит. - Эй, Бог, эй, Адам, чего вы застыли? Помогите мне навести порядок после того, что вы здесь устроили.
  
  Заповеди
  
  В течение некоторого времени в палате Гераклита и его товарищей был полный порядок: пациенты вели себя тихо, принимали положенные лекарства и выполняли все предписания врачей. В итоге, медицинская сестра, которая провела ночь в этой палате и участвовала в поставленной там интермедии, получила благодарность от руководства. Её привели в пример прочим сёстрам и даже отметили небольшим денежным вознаграждением, а главный врач, человек смелый, придерживающийся прогрессивных убеждений, произнёс по этому поводу речь, в которой особо подчеркнул, что работники бедлама не должны замыкаться в узких рамках своих профессиональных обязанностей, - они обязаны быть в курсе новых достижений медицины и не бояться применять их на практике. В частности, применение метода игровой терапии для снятия агрессии у пациентов даёт превосходные результаты; правда, следует, всё же, согласовывать с руководством применение таких методик, - позволил он себе слегка пожурить медицинскую сестру, - но это просто так, замечание на будущее.
  После этого разговора сестра почувствовала двойную ответственность за Гераклита, Аттилу и Прекрасного Принца; в своё следующее дежурство она опять пошла ночью к ним в палату, но застала бодрствующим только Аттилу, - его товарищи крепко спали, а сам он, едва завидев сестру, пробурчал что-то, закрыл глаза и отвернулся к стене. Сестра вначале была потрясена такой неблагодарностью и обиделась на Аттилу, а заодно на ни в чём не виноватых Гераклита и Прекрасного Принца, однако затем здраво рассудила, что сумасшедшие - они и есть сумасшедшие, и обижаться на них глупо. Ничего, подумала сестра, рано или поздно им ещё понадобится моя помощь, и тогда посмотрим, будут ли они отворачиваться при моём появлении.
  Предчувствия её не обманули - не прошло и недели, как троица затеяла что-то новое. Услышав приглушенные удары, доносившиеся из палаты, сестра подошла к двери. За ней раздавались знакомые голоса.
  - Нет, это полная ерунда, - говорил Аттила, - никто не убедит меня, что можно делать это без молний и землетрясений. В тишине такие вещи не делаются.
  - Мы не спорим с тобою: молнии и землетрясения суть наиболее явственные проявления колоссальных энергий, - сказал Гераклит. - Вполне понятно, что этим энергиям придавался божественный характер, они связывались с деятельностью Бога. Но, посуди сам, - молнии и землетрясения не каждый день случаются: так, что же, без них и Бога нет? То есть мне-то ясно, что его нет, но как ты объяснишь это верующему человеку? Ты скажешь ему, что Бог прибывает к нам время от времени, вместе с молнией и землетрясением? Одиноко будет верующему человеку в мире, в котором Бог бывает лишь изредка! Нет, давай обойдёмся без молний и землетрясений при появлении Бога.
  - Вечно ты всё портишь, - недовольно отозвался Аттила.
  - А я на стороне Гераклита, - вмешался Прекрасный Принц. - Молнии, землетрясения - зачем это Богу, когда у него есть более мощное оружие.
  - Это какое же? - подозрительно спросил Аттила.
  - Любовь, - конечно же, любовь! - воскликнул Прекрасный Принц и сестра почувствовала, что он улыбается. - Это оружие посильнее всех молний на Земле.
  - Если понимать под ней созидающую силу, то, пожалуй, она посильнее всех молний во Вселенной, - прибавил Гераклит.
  - Двое на одного? Мне остаётся только сдаться, - проворчал Аттила. - Но как же быть с каменными плитами? Ведь без каменных плит мы точно не сможем обойтись.
  - Это условность, но чтобы сделать тебе приятное... В конце концов, условности - это одежда, которая прикрывает безобразие нашего мира. Пусть будут каменные плиты, - сказал Гераклит.
  - Ну тогда помогайте мне, а то мы сегодня ночью не закончим. Раз-два, взяли! - скомандовал Аттила.
  ***
  Сестра поспешно открыла дверь и вошла в палату.
  - Чем вы заняты? Почему не спите? - спросила она, стараясь говорить как можно мягче.
  - А вот и наша сестричка! - отозвался Гераклит. - Если бы вы знали, до чего мы рады вас видеть.
  - Очень рады, - с улыбкой подтвердил Прекрасный Принц.
  - Уж так рады, - буркнул Аттила.
  - Господи, что вы натворили! - всплеснула руками сестра, завидев сдвинутую кровать Аттилы, под ней - дыру в полу.
  - Плиты нам нужны, две штуки. Хотели отсюда вытащить, - объяснил Аттила. - Без них никак.
  - Да как же вы это сделали? - продолжала допытываться сестра.
  - Ложкой. Спрятали, а потом отточили её на батарее, - сознался Аттила. - Все так делали - Челлини, Казанова, граф Монте-Кристо.
  - Позвольте мне вам рассказать, сестра, - сказал Гераклит. - Кстати, как ваше имя? Мы уже столько с вами знакомы, а до сих пор не знаем вашего имени.
  - Сможете прочитать? 'Анжела', - сестра показала на карточку на груди.
  - Читать-то мы не разучились, но это не ваше имя, - отвечал Гераклит.
  - Как это, не моё? - удивилась сестра.
  - Это имя дали вам при рождении, но оно не ваше, - сказал Гераклит.
  - Видите ли, милая сестра, родители часто дают неправильные имена своим детям, - улыбаясь, пояснил Прекрасный Принц, - ведь при рождении трудно определить, каким человеком станет ребёнок, когда вырастет. В результате, Александр может быть слабым и трусливым, Пётр - мягким, Агата - злой, а Регина - ничтожной. Представляете, сколько из-за этого происходит недоразумений?
  - Какое же моё настоящее имя? - спросила сестра.
  - Элеонора, - не задумываясь, ответил Прекрасный Принц.
  - Почему Элеонора? - засмеялась сестра.
  - Элеонора? Да, конечно, Элеонора, - вместо Прекрасного Принца ответил Гераклит. - В вас есть сострадание, вы красивы и умны, наверняка у вас много друзей. А как зовут вашего молодого человека? Он, случайно, не Лев?
  - Да, Лев, - удивлённо подтвердила сестра.
  - Вот видите, - сказал Гераклит, - Прекрасный Принц прав, вы - Элеонора.
  - Вы позволите так вас называть? - вежливо спросил Прекрасный Принц.
  - Пожалуйста, - пожала плечами сестра.
  - Тоже мне - Элеонора! - скривился Аттила.
  - Не обращайте на него внимания, он бывает невыносимо груб, - извинился Прекрасный Принц.
  - Но зачем вы испортили пол; в прошлый раз вы обещали мне ничего не портить, - недовольно сказала сестра. - Зачем вам понадобились каменные плиты?
  - Кого мы только не просили принести их, - как об стенку горох! - объяснил Аттила. - Вот и пришлось ломать пол.
  - Но зачем они вам? - не понимала сестра.
  - Видите ли, милая Элеонора, нам пришла в голову идея начертать на них заповеди, - сообщил Прекрасный Принц. - Гераклит, правда, отговаривал нас, - к чему, мол, писать на скрижалях, когда можно написать на чём угодно...
  - Да, к чему? - вставил Гераклит. - Не лучше ли было Богу начертать эти заповеди в сердцах человеческих? И почему Богу понадобился посредник, Моисей, для столь важного сообщения?
  - Ты неисправимый скептик, - перебил его Аттила. - А мне нравится эта затея, - в заповедях, начертанных на камне, есть что-то крепкое, солидное.
  - Как бы там ни было, но раз заповеди были начертаны на скрижалях, то и мы должны были поступить так же, - со своей неизменной улыбкой сказал Прекрасный Принц. - Увы, пришлось испортить пол.
  - За это вам попадёт, - сестра покачала головой. - Представляю, что скажет главный врач.
  - А мы потом положим плиты на место, привинтим кровать, как было, - он ничего и не заметит. Не так часто он у нас бывает, - сказал Аттила.
  - Ладно, но больше ничего не ломайте. Если хотите, мы можем просто поговорить о заповедях, если они вас так занимают, - предложила сестра.
  - Вот именно, - какой прок в каменных плитах? - поддержал её Гераклит. - Разве слово не прочнее камня? Камни разрушаются, а слова живут в веках.
  - Будь по-вашему, - согласился Прекрасный Принц. - Просто поговорим.
  - Опять все против меня, - проворчал Аттила. - Сколько труда, сколько времени потрачено напрасно.
  - Ну, чего-чего, а времени у нас сколько угодно! - заметил Гераклит.
  - Не скажи, - загадочно проговорил Прекрасный Принц.
  ***
  Сестра насторожилась, но Гераклит осторожно дотронулся до её руки и сказал:
  - Что же, поговорим о заповедях. Этот вопрос действительно нас занимает. Присаживайтесь, Элеонора, мы начинаем... Прекрасный Принц, ты знаток всего божественного, - напомни нам заповеди, начиная с первой.
  - Нет, погодите! - запротестовал Аттила. - Во всём должны быть порядок и последовательность! Когда я был Богом, то стоял подобно дереву; меня заставили завернуться в простыню, чтобы я в точности был похож на дерево. Пусть теперь Прекрасный Принц тоже завернётся в простыню, если он намерен говорить от имени Бога.
  - Ему-то зачем заворачиваться в простыню? - возразил Гераклит. - Простыня - условность: что же, по-твоему, каждый, кто читает Библию, должен заворачиваться в простыню?
  - Нет, пусть завернётся, - упорствовал Атилла. - Традиция есть традиция, - и так уже сколько традиций нарушили! Не знаю, как там за стенами нашего бедлама, но у нас каждый изображающий Бога пусть отныне заворачивается в простыню.
  - Не спорьте, я завернусь в простыню, - сказал Прекрасный Принц. - Позвольте вас побеспокоить, милая Элеонора, я должен взять свою простыню, а вы сидите на моей кровати. Если уж брать простыню, то лучше свою, а не чужую.
  - Пожалуйста, - сестра сняла с кровати простынь и подала Прекрасному Принцу. - Только потом застелите, как было.
  - Само собой, - кивнул Прекрасный Принц. - После того, как святость закончится, всё будет, как было.
  - То-то же, - пробурчал Аттила, когда Прекрасный Принц завернулся в простыню.
  - Первую заповедь, Прекрасный Принц, первую заповедь! - попросил Гераклит.
  - 'Я Господь, Бог твой; да не будет у тебя других богов пред лицом Моим', - это первая заповедь, - сообщил Прекрасный Принц.
  - Оставим в стороне вопрос о существовании Бога, - сказал Гераклит. - По-моему, я достаточно убедительно доказал, что его нет, но будем считать, что он есть, как многие на Земле считают. Сразу же вызывают сомнение слова 'да не будет у тебя других богов', потому что никогда за всю историю человечества не было единого Бога для всех народов Земли. Скажите 'я Господь, Бог твой' папуасу и тот представит себе своего Бога, араб - своего; свой Бог есть у китайца или индуса, свои боги есть и у многих других жителей нашей планеты. Или Бог из Ветхого Завета тоже предназначен только для одного народа - для евреев?
  - Есть лишь единственный истинный Бог, - возразил Прекрасный Принц. - Остальные - ложные.
  - Вот из-за этого утверждения на Земле и были пролиты реки крови! - воскликнул Гераклит. - Потому что каждый народ и каждая вера утверждали, что их Бог истинный и готовы были драться во имя этого истинного Бога. Если бы Бог существовал на самом деле, что ему стоило показаться каждому народу, как он якобы показывался древним евреям; что ему стоило поговорить с людьми всех народов, как он якобы разговаривал с Моисеем и другими избранными; что ему стоило вселить во всех людей на Земле веру в единого, одинакового для всех Бога? Если Бог существует и не сделал этого, то он или слаб и помимо него есть другие Боги, его соперники, - или ему нравится, когда люди убивают друг друга, чтобы доказать, что их Бог истинный. Таким образом, первая заповедь Бога - это призыв к войне, к жестокости и насилию, к противостоянию и разъединению народов, ибо, повторю, не было никогда единой веры на Земле и не будет. Так примем ли мы эту заповедь, спрашиваю я вас?
  - Ишь, как вывел, а я об этом и не подумал, - Аттила почесал в затылке.
  - Но отчего ты решил, что единой веры на Земле не будет никогда, - улыбаясь, спросил Прекрасный Принц. - Может быть, когда-нибудь все люди признают одного истинного Бога.
  - Что-то не похоже, но если бы и так, - оправданы ли те жестокости, которые для достижения этой цели творились и продолжают твориться на земле? - возразил Гераклит. - Ты смог бы оправдать их?
  - Нет, цель не оправдает средства, здесь не может быть никаких исключений. Иначе... - Прекрасный Принц вздохнул и развёл руками.
  - То-то же: 'иначе', - со значением проговорил Гераклит. - Так что не будем записывать первую заповедь. Вы согласны, Элеонора? - обратился он к сестре.
  - Я не могу с вами спорить, - ответила она.
  - О, вы столь же умны, сколь красивы! - поклонился ей Гераклит. - Прекрасный Принц, давай вторую заповедь.
  - 'Не делай себе кумира и никакого изображения того, что на небе вверху, что на земле внизу, и что в воде ниже земли. Не поклоняйся им и не служи им; ибо Я Господь, Бог твой, Бог ревнитель, наказывающий детей за вину отцов до третьего и четвёртого рода, ненавидящих Меня, и творящий милость до тысячи родов любящим Меня и соблюдающим заповеди Мои', - с расстановкой произнёс Прекрасный Принц.
   - Неужели там так написано? - сестра с недоумением посмотрела на него. - За вину отцов Бог наказывает детей? Да ещё до четвёртого рода?
  - Я понимаю ваше удивление, добрейшая Элеонора, - сказал Гераклит. - Жуткая картина получается: представьте себе, что некто врывается в ваш дом и начинает избивать ваших детей за то, что их дедушка когда-то обидел этого человека. Страшный патологический случай, - но Бог именно так себя ведёт, да ещё велит записать это в заповедях. И за что он наказывает детей - за то, что ревнует, видите ли, к кумирам, которых человек может сделать и поклоняться им. Но ты же Бог, - или у тебя опять нет сил образумить человека, не прибегая к жестокости? Ревность сжигает тебя и взывает к отмщению?.. А какие меры предосторожности ты принимаешь - дабы не возникло поклонения кумирам, ты запрещаешь человеку изображать и то, что на небе, и то, что на земле, и то, что в воде! Ничего нельзя изображать, - какая глупость; как обеднела бы наша жизнь, не будь в ней никаких изображений!
  - Нет, эту заповедь тоже не нужно принимать, - сказала сестра. - Надо же так было о детях написать, - наказывать их за грехи отцов! Ужас какой!
  ***
  Аттила вдруг расхохотался:
  - Докатились! Эдак вы скоро ничего от заповедей не оставите! Вот уж впрямь, - камня на камне не останется!
  - Что же, пошли дальше? - сказал Гераклит. - Вы не устали, Элеонора?
  - Я на дежурстве, - ответила она.
  - Я понял ваш намёк. В любом случае, мы благодарны вам за внимание, - мало кто согласится столько времени слушать скучнейшие разговоры сумасшедших, - усмехнулся Гераклит. - Продолжай, Прекрасный Принц, - третья заповедь.
  - 'Не произноси имени Господа, Бога твоего, напрасно; ибо Господь не оставит без наказания того, кто произносит имя Его напрасно', - сказал Прекрасный Принц.
  - Опять глупость несусветная, - подхватил Гераклит. - Что значит 'не произноси напрасно'? Кто будет решать, - напрасно или не напрасно человек произнёс имя Господа? Возможно, Богу покажется, что напрасно, но человек-то взывал к нему со значением! А если и напрасно, - что за преступление? Сколько раз ребёнок напрасно, по пустякам или балуясь, зовёт свою мать, - так что она, по примеру Бога, каждый раз должна наказывать ребёнка за это? Бывает, сдадут нервы у матери и она накажет ребёнка ни за что, однако ни одна нормальная мать не станет постоянно наказывать ребёнка за такую мелкую провинность, как обращение без причины. Выходит, Бог ведёт себя хуже нервной женщины, угрожая своему детищу, человеку, постоянным наказанием за ничтожную провинность. Вы, Элеонора, повели бы себя так?
  - Не знаю, - замялась она, - но постоянно наказывать ребёнка по пустякам я бы не стала.
  - Тогда оставим без внимания и третью заповедь, - сказал Гераклит. - Прекрасный Принц, пожалуйста, четвёртую заповедь.
  - 'Помни день субботний, чтобы святить его. Шесть дней работай, и делай всякие дела твои; а день седьмой - суббота Господу, Богу твоему: не делай в оный никакого дела ни ты, ни сын твой, ни дочь твоя, ни раб твой, ни рабыня твоя, ни скот твой, ни пришелец, который в жилищах твоих. Ибо в шесть дней создал Господь небо и землю, море и все, что в них; а в день седьмой почил. Посему благословил Господь день субботний и освятил его'.
  - Ответьте мне, правдивая Элеонора, много ли у вас в доме рабов и рабынь, держите ли вы скот, и есть ли в вашем доме пришельцы? - спросил Гераклит.
  - Нет, конечно, - улыбнулась сестра.
  - Так зачем Богу говорить о рабах, скоте и пришельцах? - сказал Гераклит.
  - Какой ты недогадливый! - сказал Аттила. - Сейчас нет, а тогда были. Когда заповедь была записана, в домах были рабы, рабыни, скот, были и пришельцы, то есть гости. Гости и сейчас бывают в домах.
  - Насчёт гостей не спорю - бывают, и ещё как! - согласился Гераклит. - Но зачем упоминать в заповеди, предназначенной для всех людей на земле на все времена, то что даже когда-то было не у всех, а теперь осталось лишь у немногих? Неужели вечная заповедь предназначена лишь для тех, кто имеет рабов, рабынь и домашний скот?
  Ещё более нелепым выглядит призыв не делать в субботу 'никакого дела'. Представьте себе на минуточку, что было бы, если бы все люди, всех специальностей и профессий, последовали этому правилу? Такое было возможным, пожалуй, в глубокой древности, у малого народа, но в наше время в масштабах всей Земли об этом смешно говорить. Зачем же Бог выставляет себя на посмешище? Или он не предвидел будущего и не ведал, что эта его заповедь станет со временем невыполнимой?..
  А слова Бога насчет скота, который не должен 'делать никакого дела' в субботу, - просто потрясающие! Объясните мне, что означает этот запрет? Какие дела делает скот? Когда животное ест или испражняется, - это для него дело или нет? Можно ли животному есть или испражняться в субботу?
  - Не богохульствуй, - строго заметил ему Аттила. - Не слушайте его, Элеонора, он сошёл с ума.
  - Сошёл, не отрицаю, - спокойно сказал Гераклит. - Однако у тех, кто по сей день воспринимает заповеди как нечто святое и незыблемое, гораздо большее помрачение рассудка, чем у меня.
  - Хватит, - оборвал его Аттила. - Я вижу, что напрасно мы взялись за заповеди. Давайте на этом прекратим.
  - А вы что думаете, умнейшая Элеонора? - обратился к ней Гераклит. - Продолжать или прекратить?
  Сестра прислушалась, нет ли какого шума в коридоре, мельком взглянула на часы и сказала:
  - Ну, почему - прекратить? Если хотите, можете продолжать.
  - Желание женщины - закон, - склонился перед ней Гераклит. - И не спорь, Аттила, мы будем придерживаться именно этого правила.
  Аттила по своему обыкновению пробурчал что-то себе под нос.
  ***
  - Пятую заповедь, пожалуйста, Прекрасный Принц, - попросил Гераклит.
  - 'Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе', - отозвался Прекрасный Принц.
  - Интересно, что ты на это скажешь? - оживился Аттила. - Или у тебя и тут есть возражения?
  - По существу нет, а по форме есть, - сказал Гераклит.
  - Что ты имеешь в виду? - Аттила подозрительно взглянул на него.
  - Отца и мать почитают не только люди, но большинство живых существ на этой планете, - и уж, конечно, без отца и матери не 'продлились бы дни на земле'! А у человека должно быть ещё чувство благодарности к тем, кто заботился о нём и вырастил его, - сказал Гераклит. - Однако, как быть с теми, кто не заботился о своём ребёнке, кто жестоко обращался с ним, кто был ему хуже врага? Их тоже следует почитать? Почитать только за то, что они родили его? Я мог бы привести вам десятки примеров достойных людей, которые ненавидели своего отца или свою мать, - и было за что, уверяю вас! Как же быть с этой заповедью? Разве любого отца и любую мать следует почитать? Я к вам обращаю этот вопрос, наша искренняя Элеонора.
  - Я думаю, что почитать надо тех, кто заботится о своём ребенке и любит его, - ответила она, поправляя волосы под белой шапочкой.
  - Как вы спелись! - воскликнул Аттила. - Ты влияешь на неё, Гераклит.
  - Глупости, - сказал Гераклит, - никто не может повлиять на женщину, пока она сама не захочет этого. Наша Элеонора добра и открыта для любви...
  - Ну, вы скажите, - засмущалась она.
  - ...А я как раз проповедую добро и любовь, - продолжал Гераклит. - Я расчищаю завалы, которые образовались в этом мире на пути любви и добра.
  - Неужели? - сказал Аттила. - Надо же...
  - По-своему он прав, хоть я не согласен с ним, - вступился Прекрасный Принц за Гераклита.
  - Спасибо, друг мой, - Гераклит пожал ему руку. - Шестую заповедь, пожалуйста.
  - Она короткая: 'Не убивай'.
  - Ага! - обрадовался Аттила. - А ну-ка, возрази!
  - Запросто, - откликнулся Гераклит. - Это ложь и ханжество. Во-первых, Бог - сам первейший убийца; перечитай Библию, - сколько народов он истребил! Во-вторых, Бог так устроил жизнь в земном мире, что без убийства она не может существовать. Нужны доказательства? Пожалуйста. Днём из нашего окна виден лес; как он красив, как шумит его листва, как звонко поют в нём птицы, - какая благодать! Но присмотрись и ты увидишь, что там идёт непрекращающаяся смертельная борьба, в которой одни живые существа убивают других. Деревья, устремляясь кроной к солнцу, душат друг друга; их едят насекомые, а заодно поедают сами себя; птицы едят насекомых и также едят себе подобных; животные поедают растения, насекомых, птиц и других животных. Каждую минуту в этом прекрасном лесу совершается убийства, - и если бы мы могли слышать предсмертные стоны жертв, то преисполнились бы отвращения к этому дивному месту. Но и сами мы - разве не убийцы? Из трупов животных мы изготавливаем себе пищу, а ещё едим птиц, рыб, рептилий и многое другое; а растения и их плоды - так и вовсе не считаем живыми.
  - Так и должно быть, - вставил Аттила. - В этой непрекращающейся борьбе выживают сильнейшие, наиболее приспособленные для жизни. Они дают сильное потомство и поэтому жизнь на Земле продолжается. Я вообще считаю, что борьба за выживание необходима, а война - благое дело. Она зачищает землю для новых здоровых поколений.
  - О, боже! Где ты этого нахватался, это не твои слова, - сказал Прекрасный Принц. - А насчёт заповеди 'не убивай', - так это призыв к тому, что должно быть. Это идеал, к которому следует стремиться.
  - Идеал? - переспросил Гераклит. - Когда художник, скульптор, композитор, писатель или философ показывают нам идеальные образы, это я могу понять. Идеал в искусстве как путеводная звезда: пусть он недостижим, но сам путь к нему - благо. Люди искусства не в силах изменить жизнь, кроме как в своих произведениях, но Бог - другое дело, он творит не в идеальном пространстве, а в реальном, - и он так устроил жизнь в земном мире, что без убийства она не способна существовать. Как же после этого он может призывать нас к идеалу, который мы не способны осуществить, а он мог бы в одно мгновение? Ещё раз спрошу: если Бог так устроил земную жизнь, что в основе её лежит убийство, то как он может говорить после этого 'не убивай'?
  - Но когда-нибудь мы перестанем питаться трупами живых существ, - с улыбкой возразил Прекрасный Принц. - Уже сейчас есть пища, сделанная из неживого вещества.
  - Может быть, - кивнул Гераклит. - Но как ты заставишь питаться синтетический пищей всё живое на земле - всё что населяет её леса, поля, горы, реки, озёра и моря?.. Впрочем, Бог об этом не задумывается; если жизнь человека он не ставит ни во что, то жизнь живых существ, отличных от человека, для него вообще не имеет никакого значения, - он то и дело требует, чтобы ему принесли в жертву 'жирных тельцов'. Сжигание мяса убитых животных приятно Богу, - это не я сказал, так написано в Библии. Более того, он как-то потребовал, чтобы ему принесли в жертву и человека, - помните эпизод с Араамом и Исааком? Бог велел Аврааму, чтобы тот своего любимого сына Исаака принёс 'во всесожжение' 'в земле Мория', 'на одной из гор'.
  - Однако Бог отвёл руку Авраама, когда тот хотел заколоть Исаака, - снова возразил Прекрасный Принц. - Это было испытание на верность.
  - Хорошее испытание - требовать от отца, чтобы он заколол и сжёг своего сына! - иронически заметил Гераклит. - Чтобы ты сказал о человеке, который потребовал бы этого? Чтобы вы сказали о таком человеке, наша искренняя Элеонора?
  - Что он сумасшедший, - ответила сестра.
  - Вот-вот! Ему самое место в нашем бедламе, - приготовьте для него отдельную палату, - кивнул Гераклит.
  ***
  - Хватит уже! - вскричал Аттила и стукнул кулаком по стене. - Сил нет слушать.
  - Осталось всего четыре заповеди, потерпи, - сказал Гераклит. - Ведь это была твоя идея с заповедями... А может быть, сестра сделает тебе укол? Сделайте ему укол успокоительного, наша заботливая Элеонора.
  - Не надо. Лучше Гераклиту сделайте, чтобы он успокоился, - проворчал Аттила. - А ты лёг бы на пол, прежде чем продолжать.
  - Почему я должен лечь на пол? - удивился Гераклит.
  - А почему ты лежал на полу, когда искушал Еву? Потому что ты змей и твое место на полу, - ведь ты и сейчас искушаешь её и всех нас, - желчно проговорил Аттила.
  - Пожалуйста, лягу, - внезапно согласился Гераклит и растянулся на полу. - Позволь только заметить, что перед нами не Ева, а Элеонора.
  - Называйте, как хотите, суть не меняется, - проворчал Аттила.
  - Не обращайте на него внимания, деликатная Элеонора, он сумасшедший, как и мы, - Гераклит извинился перед сестрой.
  - Я не обиделась, - ответила она.
  - Благодарю вас, - сказал Гераклит. - Тогда продолжим. Седьмую заповедь, Прекрасный Принц.
  - 'Не прелюбодействуй', - смущённо сообщил Прекрасный Принц.
  - Сейчас наш друг Гераклит такое расскажет! Я затыкаю уши, - Аттила действительно закрыл уши руками.
  - Кисейная барышня, а не вождь гуннов, - заметил Гераклит и обратился к сестре. - Не беспокойтесь, скромная Элеонора, я не нарушу приличий.
  - Я не беспокоюсь, - ответила она, - чего я только не видала и не слыхала.
  - О боже! - вскинул брови Гераклит. - Даже не стану вас спрашивать, чего вы видали и слыхали.
  - И не спрашивай, - сказал Прекрасный Принц. - Имей уважение к женской стыдливости.
  - Женская стыдливость прекрасна, она добавляет особый оттенок в сложную гамму любовных чувств, - с тонкой улыбкой заметил Гераклит. - Я никогда не понимал мужчин, любящих бесстыдных женщин; по-моему, такие мужчины просто ленивы - что может быть лучше, чем самому одерживать над женской стыдливостью одну победу за другой? Как можно лишать себя такого удовольствия?
  - Мы говорили о заповедях, - перебил его Прекрасный Принц. - Пощади слух нашей милой Элеоноры.
  - Я и говорю о заповедях, ведь мы разбираем седьмую: 'Не прелюбодействуй', - возразил Гераклит. - А что понимать под 'прелюбодейством'? Если имеется в виду супружеская измена, то без неё давно пресёкся бы род человеческий. В доисторический период, когда людская жизнь висела на волоске, люди гибли часто и помногу, было непозволительной роскошью, когда мужчина оставался верен одной женщине, - равно как и женщина не могла быть верной одному мужчине. Но и позже у многих народов приток свежей крови в семью считался обязательным - если этот народ разбросан, например, по ледяной пустыне, семью от семьи отделяют сотни километров, то как иначе избежать вырождения? Близкородственные связи ведь губительны для потомства, - отсюда возник обычай предлагать свою жену приезжему гостю на ночь. Чем больше детей рождалось от разных отцов, тем выше были шансы семьи на выживание. Впрочем, нечто подобное существовало и в цивилизованных странах: европейская аристократия выродилась бы ещё тысячу лет назад, если бы простой народ не позаботился о её спасении.
  Неужели Бог не знал всё это наперёд, когда диктовал седьмую заповедь? Да ему и не надо было заглядывать так далеко в будущее, ведь в ветхозаветные времена прелюбодеяние тоже процветало и даже поощрялось - сколько ветхозаветных героев было рождено от наложниц! Это было в порядке вещей: Иаков, скажем, женился на сестрах Рахили и Лие, а также на их служанках Валле и Зелфе, - и все они родили ему детей. А ещё в Библии запросто рассказывается, как Авраам женился на своей родной сестре, а дочери Лота и вовсе вступили в половую связь с собственным отцом и 'сделались беременными от отца своего'. Судя по тому, что Авраам, Иаков и Лот были угодны Богу и он покровительствовал им, кровосмешение не подпадает под седьмую заповедь.
  Может быть, 'прелюбодейство' означает поиск наслаждений, которые даёт любовь? Но запрет на поиск таких наслаждений был бы глупым и несправедливым: каждый, кому хоть сколько-нибудь повезло в любви, знает, какое неземное блаженство испытывают любящие мужчина и женщина в порыве страсти. Древние индусы считали, что оно имеет божественный характер, ибо подобное испытывают только боги в своей вышней стране. Могут ли существовать здесь какие-нибудь препятствия? Я думаю, нет, - любовь сметёт их, как мощный поток сметает щепки на своём пути. В любви всё дозволено, если это доставляет удовольствие обоим, - сейчас это, кажется, становится банальной истиной, чему я искренне рад.
  Заметьте, я говорю исключительно о телесной стороне любви, а ведь есть ещё так называемые 'возвышенные', 'небесные' чувства и мысли, которые порождает всё та же земная плотская любовь. Так как же можно объявить это грехом, 'прелюбодейством' и тем самым обречь человека на унылое безрадостное существование, противное самой его натуре? О, Бог, ты, должно быть, сошёл с ума, - ты создал человека с чувственным телом, с сердцем, ищущим любви, а потом запретил любить!
  - Нет, нет, нет, нет! - запротестовал Прекрасный Принц, улыбаясь и размахивая руками. - Ты не прав, Гераклит, - речь идёт о супружеской неверности, а не о запрете любви как таковой. Вот что следует понимать под 'прелюбодейством'. Если бы Бог запретил плотскую любовь, в Библии не было бы 'Песни песней'. Нет, он запретил измену.
  - Вот как? Прелюбодейство - это супружеская измена? - переспросил Гераклит, прищурившись. - Не стану спорить с таким знатоком Библии, как ты, - пусть будет супружеская измена, пусть 'не прелюбодействуй' будет означать 'не изменяй'. Однако, откровенно говоря, я не вижу большой разницы между любовью 'законной' и 'незаконной'., если и то, и другое - любовь. Более того, законная любовь часто оказывается на поверку не любовью, а принуждением, - в былые времена под венец частенько вели силой, но и поныне законный брак нередко заключается под влиянием соображений, далёких от любви. Хорошо, если в таком браке возникает уважение - это жалкий суррогат любовного чувства, но хотя бы так! А если нет? Если законный брак не приносит ничего, кроме скуки, раздражения и ненависти; если он калечит человека морально, а бывает, физически; если брак отнимает то, что дала человеку природа или ваш Бог - способность любить, наслаждаться любовью и быть счастливым в любви, - разве человеку не дано право искать любовь вне брака? По закону брака это измена, но по закону сердца - нет: изменой было бы не откликнуться на зов любви, то есть изменить себе. Как вы считаете, справедливая Элеонора?
  Сестра, задумчиво теребившая кольцо на пальце, встрепенулась:
  - Я? Я не знаю... Может быть.
  - Может быть? - Гераклит внимательно посмотрел на неё. - Тогда я ещё расскажу вам историю о любви.
  - Сейчас он расскажет, - буркнул Аттила, каким-то чудесным образом услышавший слова Гераклита, несмотря на то, что по-прежнему зажимал уши руками.
  - Но соблюдай приличия, - сказал Прекрасный Принц.
  - Это ты мне говоришь? Я же обещал, что буду соблюдать их, - отозвался Гераклит. - Вот что значит сумасшедший.
  - А ты кто? - снова вмешался Аттила. - Он сумасшедший, сестра, не забывайте об этом.
  - Я не забываю, - сказала она.
  - Мы все тут сумасшедшие, кроме вас, разумная Элеонора, - заметил Гераклит. - Слушайте же мою историю, - он повернулся на бок, облокотился на ладонь и принялся рассказывать.
  ***
  - Жил-был весёлый француз, который вопреки всем обстоятельствам стал королём. Вы, наверное, слышали о нём, это Генрих Четвёртый, - тот самый, что спасся в Варфоломеевскую ночь благодаря своей жене Маргарите или попросту Марго; о ней также пойдёт речь в моей истории.
  Пожалуй, с Марго я и начну, - уж про неё-то все знают благодаря прославленному перу Дюма-отца. Маргарита была красива, умна, образована, - и нисколько не боялась 'прелюбодейства', хотя считалась правоверной католичкой. Впрочем, это не удивительно, - как церковь не боролась с любовью, победа всегда оставалась за последней. В семнадцать лет Маргарита страстно полюбила герцога Гиза и было за что, - он был видный молодой мужчина, двадцати лет от роду, высокий и стройный, в Париже его называли 'красавчик Гиз'. К тому же он был храбр, отважен, а в любви - неистов; многие женщины мечтали сблизиться с ним. Полюбив его, Маргарита бросилась в его объятия, ничуть не заботясь о скромности и целомудрии. Влюблённые познали счастье, которого не было бы, если бы они помнили о седьмой заповеди.
  Возможно, они стали бы хорошей супружеской парой, но Маргарита была принцессой, сестрой правившего тогда короля, а он опасался чрезмерного усиления Генриха Гиза, видя в нём опасного претендента на престол. Маргарита и Генрих вынуждены были расстаться, но до конца жизни сохраняли тёплые чувства по отношению друг к другу, что подтверждает секретная переписка Марго.
  В том же году Гиза женили на девушке, которую он не любил и которая не любила его; женившись на ней он, тем не менее, принялся требовать безусловного соблюдения супружеской верности. Его жена не могла понять, зачем это нужно, если любви между ними всё равно нет, - и знаете, я её полностью поддерживаю. Но красавчик Гиз думал иначе: любовника своей жены он заманил в засаду и убил, а для неё придумал тяжёлое испытание. Когда она прихворнула, герцог с самым суровым видом потребовал, чтобы она съела принесённый им бульон. Бедная женщина решила, что муж хочет её отравить; она пыталась отказаться, но он был непреклонен. Тогда она приготовилась к смерти, помолилась, а потом выпила поднесённый ей бульон, - который, однако, оказался не отравленным.
  Аттила засмеялся, убрав руки от ушей:
  - То-то страху натерпелась! Поделом ей!
  - Почему 'поделом'? - возразила сестра. - Он её даже не любил, просто считал своей собственностью. Многие мужчины таковы.
  - Берегитесь, сестричка! Эдак и вы дойдёте до отрицания седьмой заповеди, - воскликнул Аттила.
  - Друзья мои, пожалуйста, немного внимания, - попросил Гераклит. - А то я собьюсь и забуду, о чём говорил.
  - О королеве Марго, - напомнила сестра.
  - Благодарю вас, внимательная Элеонора. С вашего позволения, я продолжаю... Во Франции шли тогда непрекращающиеся войны между католиками и протестантами-гугенотами. С целью закрепления очередного эфемерного мира девятнадцатилетняя Марго была выдана замуж за одного из лидеров гугенотов - восемнадцатилетнего Генриха де Бурбона, короля Наваррского. Это о нём я говорил в начале своего рассказа - это тот самый Генрих Четвёртый. Свадьба была отпразднована с большой пышностью, а закончилась Варфоломеевской ночью; в одном Париже было убито семь тысяч человек, а во всей Франции - около двадцати тысяч. Вот к каким последствиям приводит иногда законный брак!
  Прекрасный Принц хотел что-то сказать, но Гераклит торопливо продолжал:
  - Впрочем, Маргарита показала себя с лучшей стороны - она спасла жизнь нескольким гугенотам, в том числе своему мужу Генриху. После, когда он бежал из Парижа, она какое-то время ещё оставалась при дворе в качестве заложницы, поскольку её подозревали в том, что она была причастна к бегству мужа. В это время она познала вторую бурную любовь в своей жизни - возлюбленным Марго был некий дворянин де ла Моль. Бойкое перо Дюма-отца описало де ла Моля как благородного человека возвышенной души, но на самом деле он был интриганом, не имеющим за душой ничего святого. Почему женщины любят негодяев, что привлекает их в мужчинах, лишённых совести?.. Впрочем, я повторяюсь, я уже, кажется, задавался этим вопросом, - Гераклит потёр лоб. - Эта любовь закончилась ещё более трагически, чем первая: де ла Молю отрубили голову за участие в каком-то очередном заговоре; Маргарита велела забальзамировать её и хранила в своей комнате. Вот это любовь, - а вы говорите 'прелюбодейство'! - мельком заметил Гераклит. - Марго, однако, по-своему была верна мужу: когда ей разрешили покинуть Париж, она приехала к нему в замок и жила там три года. Она собрала вокруг себя блестящий двор, который был лучше королевского в Париже, и тем способствовала славе Генриха Наваррского.
  Но жизнь в небольшом замке была не для Марго. Она вернулась в Париж, потом опять уехала из Парижа, скиталась по стране, затем по приказу брата-короля восемнадцать лет провела в крепости. Последние годы жизни Марго снова прошли в Париже; несмотря на то, что она была уже не молода, Маргарита постоянно была окружена поклонниками, часто много моложе неё; за честь поцеловать руку Марго кавалеры дрались на дуэлях...
  А что же Генрих, о нём мы забыли! - спохватился Гераклит. - О, не беспокойтесь, он не скучал - с юношеских лет он любил женщин! В ярком южном краю, где сама природа дышит любовью, было бы странным твердить о седьмой заповеди. У Генриха было много любовных увлечений, но я расскажу ещё только об одной его женщине. Её звали Габриель; она была на двадцать лет моложе его, они познакомились, когда ей было семнадцать, а ему - тридцать семь лет.
  Современники так описывали её внешность: 'Хотя она носила платье из белого атласа, оно казалось серым по сравнению с природной белизной её тела. Глаза небесного цвета блестели так, что трудно было определить, чего больше в них: сияния солнца или мерцания звезд. Лицо её было гладким и светящимся, точно драгоценная жемчужина чистой воды. У неё были соболиные, темного цвета, изогнутые брови, слегка вздернутый носик, рубинового цвета чувственные губы, грудь белее и глаже слоновой кости, а руки, кожа которых могла сравниться лишь со свежестью лепестков роз и лилий, отличались таким совершенством пропорций, что казались шедевром, созданным природой'.
  - Божественная женщина, - прошептал Прекрасный Принц.
  - Вот мнение знатока! - рассмеялся Гераклит. - Надо сказать, что она всем безумно нравилась, а эпоха была такая, что красивую женщину могли продавать и покупать, как дорогой товар. Но, может быть, я напрасно ругаю эту эпоху, - у меня есть сильные подозрения, что и в наше время женская красота является товаром. Так много ли изменилось в мире за пятьсот лет?..
  Но не буду отвлекаться. Когда Габриэль исполнилось четырнадцать, мать продала её королю Генриху Третьему, - правда, она пошла не за бесценок, король заплатил за Габриэль шесть тысяч экю, - огромная сумма, за которую можно было купить целый город или сельский округ с несколькими деревнями!
  Однако королю девушка не понравилась и он уступил ее одному богатому банкиру, а тот перепродал ее некоему кардиналу, а кардинал - некоему герцогу. Поскольку такая торговля вызвала нежелательные толки в обществе, Габриэль в конце концов выдали замуж за старого простака, который должен был служить для неё прикрытием. К тому моменту она уже была возлюбленной Генриха Наваррского и он был от неё без ума; Генрих считал Габриэль своей настоящей женой, хотя по светским и церковным законам жил с ней в прелюбодействе. Надо отдать должное французам - они не особенно задумываются над этим; красивая, остроумная, скромная и не употреблявшая во зло свое влияние на короля Габриэль пользовалась общим расположением двора.
  Через три месяца после провозглашения Генриха Наваррского королём Франции его прекрасная возлюбленная родила ему сына, которого король вскоре узаконил; потом она родила Генриху ещё двух детей, сына и дочь. Лишь после этого Генрих призадумался об официальном браке, - благо, у короля был повод для развода с Марго, ведь этот брачный союз оказался бездетным. Как не удивительно, Маргарита и Генрих остались после развода добрыми друзьями - такое не часто случается в семейной жизни. Генрих постоянно привлекал Марго для организации различных церемоний и праздников при своём дворе.
  Но, увы, Габриэль так и не стала его женой! Всё было готово к свадьбе, но Габриэль внезапно скончалась: при дворе поговаривали, что её отравили те, кто желал для короля и Франции более выгодного союза. Габриэль было всего двадцать шесть лет; её четвертый ребенок, которого она носила в это время под сердцем, так и не увидел света.
  Не передать горя короля! 'Погиб корень моей любви, он никогда уже не возродится', - вот его собственные слова. Марго искренне жалела и утешала Генриха; до конца жизни она была добра с ним. Когда он был убит религиозным фанатиком, Марго долго оплакивала его, - а когда почувствовала, что её дни тоже подходят к концу, завещала всё своё состояние сыну Генриха, которого любила как своего родного ребёнка.
  ***
  - И вот я снова спрашиваю вас: можно ли осудить этих людей за прелюбодеяние? Какую жизнь прожили бы они, если бы беспокоились о соблюдении седьмой заповеди?.. Элеонора, вы не способны лгать, ответьте - можно ли осудить Генриха, Маргариту и Габриэль за прелюбодеяние? - спросил Гераклит.
  - Наверное, нет, - ответила сестра и глаза её блеснули. - Ведь в их жизни была любовь.
  Прекрасный Принц снова что-то пробормотал.
  Тут Аттила недовольно фыркнул и вскричал:
  - Что ты бормочешь?! Говори громко и внятно, будто зачитываешь приказ перед полком.
  - Я не военный, - возразил Прекрасный Принц.
  - Да ты и сам не знаешь, кто ты, - расхохотался Аттила. - Мы все здесь никто, не имеющие прошлого.
  - На это есть истории болезни, - заметила сестра. - Там всё про вас написано.
  - Не рассказывайте, умоляю вас, - возразил Гераклит, приподнимаясь с пола и приложив палец к губам. - Мы с таким трудом оторвались от прошлого, не надо возвращать его.
  - Хорошо, - сказала сестра, - вы только не волнуйтесь... Может быть, перейдём к восьмой заповеди?
  - Как прикажете... Прекрасный Принц, восьмую заповедь!
  - 'Не кради', - коротко проговорил Прекрасный Принц.
  - Ха! - сказал Аттила. - Ну это даже мне кажется смешным.
  - Любопытно, - Гераклит с интересом взглянул на него. - Почему же? Поясни.
  - Чего пояснять? - пожал плечами Аттила. - Никто ничего не имеет в этом мире: всё что есть у каждого - украдено.
  - Ай да молодец! - Гераклит вскочил с пола и хлопнул его по плечу. - Я тебя стал уважать.
  - А до сих пор ты меня не уважал? - обиделся Аттила.
  - Извини, я хотел сказать, что я стал уважать тебя ещё больше, - пояснил Гераклит. - Ты попал в самую точку: в мире никому ничего не принадлежит, поэтому чтобы получить что-то, надо это украсть. Звёзды крадут частицы и материю у космоса, планеты обкрадывают звёзды, возникшая на планетах жизнь крадёт у неживой материи и у самой себя. Но самый большой вор в мире это, конечно, человек, - покажите мне хотя бы одно местечко на планете Земля, которое ему принадлежало миллионы лет назад; покажите мне хотя бы одно место на Земле, которое не принадлежало бы ему теперь. При этом те из людей, кто пришли раньше, говорят, что это место принадлежит им, но те, кто пришли позже, утверждают свои права на него.
  Беззастенчиво обкрадывая природу, люди ещё с большим азартом крадут друг у друга. Почитайте Священное Писание - бесконечная история воровства; взгляните на прошлое человечества - одна кража порождает другую. Вот, например, в одной большой стране кучка негодяев украла решительно всё: от земных недр и самой земли до заводов, фабрик и домов. Страна была ввергнута в нищету, а негодяи сказочно обогатились; после этого они вспомнили, что красть грешно, - но, разумеется, это относилось не к тому, что они украли и теперь считали своей собственностью, а к тому, что могли украсть у них. Они создали полицию, готовую проломить голову всякому, кто усомнился бы в этой истине, они создали суды, безжалостно наказывающие тех, кто говорил о несправедливости такого положения, они создали тюрьмы, куда мог попасть любой недовольный человек и больше оттуда не выйти. Видели бы вы, однако, с какой важностью, с какой назидательностью рассуждали эти негодяи о морали, об обязанности честно жить и трудиться, - ну и, конечно, о единстве общества! Как будто общество, в котором одни купаются в роскоши, а другие влачат жалкое существование, может быть единым.
  Не менее мерзкими были их призывы к благотворительности - что может быть хуже, циничнее благотворительности, когда те, кто те живут в роскоши за счёт большинства сограждан, отщипывают им жалкие крохи от своих неправедных богатств, да еще и гордятся этим! Если бедняк помогает бедняку, делится с ним последним, это по-настоящему благородный поступок, но благотворительность богачей - это подлость. Она искажает и опошляет само понятие о благотворительности.
  - Кто украл медный грош, тому отрубают руку; тому, кто украл миллион, её целуют, - вставил Аттила и вдруг оглушительно рассмеялся. - И ладно бы целовали руку, а то ведь есть желающие целовать и другие части тела!
  - Вот, вот, - подхватил Гераклит. - Помните, как Свифт описывает поведение человекоподобных йеху? Вожаком у них становится самый отвратительный, самый гнусный экземпляр их породы, и как только он стал вожаком, к нему тут же выстраивается очередь из его сородичей, которые в доказательство своей преданности и в надежде на милость вожака вылизывают ему зад.
  - Фу, какая мерзость! - сморщилась сестра.
  - Это не очень приятный художественный образ. Люди так не поступают, - успокоил её Прекрасный Принц.
  - Люди, если они люди, должны были бы выгнать этих негодяев ко всем чертям, - возразил Гераклит. - Хороших людей во много раз больше, чем негодяев, и если бы хорошие люди все дружно выступили против них, то не помогли бы негодяям ни полиция, ни прочие охранительные подразделения.
  - Так они выступили или нет? - спросила сестра.
  - Девятую заповедь, Прекрасный Принц, - сказал Гераклит.
  ***
  - 'Не произноси ложного свидетельства на ближнего твоего', - отозвался Прекрасный Принц.
  - Превосходно, великолепно, замечательно! - оживился Гераклит. - Вот так прямо и сказано: 'На ближнего твоего'?
  - Да, - кивнул Прекрасный Принц.
  - А на 'дальнего' лжесвидетельствовать, стало быть, можно? - с усмешкой спросил Гераклит. - Близких не трогай, а дальних бей, сколько хочешь? На дальних законы морали не распространяются? Не важно, хороший человек этот 'дальний' или плохой, - он 'дальний', а значит, стоит вне закона. Что же это за правило такое, делящее людей на своих и чужих, на ближних и дальних? Как ты ответишь на это, Прекрасный Принц?
  Прекрасный Принц улыбнулся.
  - Ответ проще, чем тебе кажется. Сын Божий, посланный Отцом Своим, разъяснил нам, что нельзя делить мир на ближних и дальних, на своих и чужих: все мы в этом мире свои и одновременно чужие; все мы равны перед Богом.
  - Но какой был смысл вначале сморозить ерунду, а потом посылать своего сына для разъяснения ошибки? - удивился Гераклит. - Это дюдям свойственно совершать ошибки, а потом исправлять их, но мы же говорим о Боге.
  - Да не было никакой ошибки, Гераклит! - вскричал Аттила. - Мир всегда делился на своих и чужих, - Бог просто подытожил то, что есть.
  - Но кто мешал создать ему лучший мир? В твоём высказывании, Аттила, проглядывают фатальность и безнадёжность: усталый отчаявшийся Бог - вот какой образ предстаёт перед нами. А вы как считаете, мудрая Элеонора? - спросил Гераклит.
  - Я думаю, нам пора закругляться, - сказала сестра. - Сейчас уже два часа ночи, надо ложиться спать. Сон сам по себе отличное лекарство.
  - Последнюю заповедь, последнюю заповедь! - заторопился Гераклит. - Будь любезен, Прекрасный Принц.
  - 'Не желай дома ближнего твоего; не желай жены ближнего твоего, ни раба его, ни рабыни его, ни вола его, ни осла его, ничего, что у ближнего твоего'.
  - Ну, здесь и пояснять нечего! - развёл руками Гераклит. - Опять деление на своих и чужих - у своих брать нельзя, а у чужих - можно, иначе зачем это подчёркивать? - и опять ослы, волы, рабы и рабыни! Снова в данной на все времена заповеди речь идёт о явлениях, свойственных только одной эпохе. Или это очередное иносказание, Прекрасный Принц?
  - Конечно, - ответил он.
  - Понятно. Тогда что надо понимать под ослами, волами, рабами и рабынями? - спросил Гераклит.
  - Вот когда мы будем говорить о Сыне Божьем... - начал, было, Прекрасный Принц.
  - Спать, всем спать! - решительно сказала сестра. - На сегодня достаточно, вы устали.
  - Нет, погодите! - остановил её Аттила. - Как быть со скрижалями? Что мы должны написать на них, если отвергаем все десять заповедей?
  - Гераклит прав, - зачем что-то писать на камне, когда это записано в нашей душе? - с мягкой улыбкой произнёс Прекрасный Принц. - Слушайте голос своей совести.
  - Если она ещё способна говорить, - вставил Гераклит.
  - Ну вот, зря возились с кроватью и полом, - нахмурился Аттила. - Теперь всё надо на место прилаживать.
  - Утром я пришлю рабочего, он вам поможет, а пока спать, - сестра поднялась с кровати. - Ложитесь, я погашу свет.
  - Спокойной ночи, заботливая Элеонора, - сказал, укладываясь, Гераклит.
  - Спокойной ночи, Элеонора, - повторил за ним Прекрасный Принц.
  - Гасите же свет, спать невозможно! - проворчал Аттила, закрывшись одеялом с головой.
  - Спокойной ночи, - сказала сестра, погасила свет и вышла из палаты.
  
  Иисус. История неудачника
  
  Происшествие со сломанными кроватью и полом не удалось сохранить в тайне. Главный врач на этот раз выразил своё острое недовольство и поставил на вид сестре Анжеле недопустимость чрезмерного увлечения игровыми методами. Не надо забывать, что мы имеем дело с больными людьми, сказал он, и малейшее ослабление бдительности может привести к роковым последствиям. Сломанные кровать и пол это мелочь, но всё могло закончиться гораздо хуже: когда в руках больного человека оказываются опасные предметы, хорошего ждать не приходится. Сколько членовредительства и даже смертоубийства творится в мире больными людьми, вооружёнными разными опасными предметами!
  Сестра Анжела получила выговор, за её подопечными был усилен надзор. Впрочем, они отнеслись к этому с полным равнодушием - было замечено, что теперь они по большей части молчали и лишь изредка перебрасывались отдельными словами. Анжела насторожилась: она уже достаточно знала всех троих, чтобы понять - дело неладное. Решив ничего не говорить вредному и непоследовательному главному врачу, она тщательно следила за ними, и в одну из ночей её усилия увенчались успехом. Чуткий слух сестры уловил глухое движение в палате Гераклита, Аттилы и Прекрасного Принца; внезапно войдя в дверь, Анжела увидела, как троица снимает решётку с окна.
  - Это что такое?! - воскликнула она. - Вы куда собрались? Третий этаж! Вы с ума сошли?
  - Да, сошли, и давно, - кивнул Гераклит. - Разве для вас это новость?
  - Я хотела сказать, что вы разобьётесь, - смешалась сестра. - Куда, интересно, вы собрались?
  - Мы полетим вверх, а не вниз, - пробурчал Аттила, ставя решётку на пол. - Трудно разбиться, падая вверх.
  - Мы полетим в космос, - со своей обычной мягкой улыбкой пояснил Прекрасный Принц. - Не бойтесь, добрая Элеонора, мы не разобьёмся: мы покинем Землю, а в космосе будем очень осторожными, чтобы не столкнуться с каким-нибудь небесным телом.
  - Видите, не такие мы сумасшедшие, - заметил Гераклит.
  - Вижу, - согласилась сестра. - Но как вы вынули решётку?
  - Дом старый, стены размягчились от времени и сырости. В нашем климате никакая стена долго не устоит, - пояснил Гераклит.
  - Неужели вам тут так плохо? - спросила сестра.
  - Жить можно, но там лучше, - ответил Гераклит, кивая куда-то вдаль. - Засим прощайте, милая Элеонора. Простите, если что не так.
  - Погодите, - она схватила его за руку, - ведь мы ещё не поговорили о Сыне Божьем. Помните, мы собирались поговорить о нём? - сестра взглянула на Прекрасного Принца.
  - Да, без этого мы не можем улететь, - отступил он от окна.
  - А я могу, - Аттила перебросил ногу через подоконник.
  - Стой, грубиян! - дёрнул его за пижаму Гераклит. - Разве можно отказывать даме в её просьбе? Ты совсем одичал в нашем бедламе.
  - О, господи, - тяжело вздохнул Аттила, снимая ногу с подоконника. - Как нам мешают законы вежливости! Будь моя воля, я отменил бы их все до единого!
  - Это сильно осложнило бы нашу жизнь, - возразил Гераклит, - мы бродили бы впотьмах, толкая друг друга.
  - Не понимаю, - отрезал Аттила. - Подчиняюсь, оставаясь при своём мнении.
  - Кто же будет у нас Сыном Божьим? - спросил Прекрасный Принц.
  - Разумеется, ты, - улыбнулся Гераклит. - Нет возражений? - обратился он к сестре и Аттиле.
  - Нет, - ответила сестра.
  - Пусть будет, - буркнул Аттила.
  - Предательство одним из учеников и позорная мученическая смерть стали естественным финалом жизни этого человека. Ему не везло с самого рождения, - загадочно сказал Гераклит.
  - Это почему? - настороженно поинтересовался Прекрасный Принц.
  - Почему тебе не везло? - переспросил Гераклит. - Я расскажу всё по порядку. Но давайте расположимся как-нибудь удобнее, не стоять же нам у окна.
  - И поставьте решётку на место, - сказала сестра.
  ***
  Поставив решётку, они вернулись к кроватям и уселись на них: на одной Аттила и Прекрасный Принц, на другой - Гераклит и сестра.
  - Вот теперь можно начинать, - сказал Гераклит. - Ты спрашивал, почему тебе не везло с самого рождения? Ну как же... Ты бастард, внебрачный ребенок: муж твоей матери не был твоим отцом.
  - Мой отец - Отец Небесный, а мать моя была девой, - Прекрасный Принц, улыбаясь, поправил Гераклита.
  - Насчёт девы не стану спорить. Девственность может сохраняться даже во время полноценного брака, - а бывает, что её теряют уже при родах. Простите меня за нескромность, щепетильная Элеонора, но я обращаюсь к вам за консультацией как к медицинскому работнику - ответьте, бывает ли такое? - спросил Гераклит.
  - Бывает, - несколько смущаясь, подтвердила сестра.
  - Надо же, а я не знал, - удивился Аттила.
  - Не удивительно. Женская природа сложнее мужской и более скрытая, чем мужская, - сказал Гераклит. - Итак, твоя мать могла быть девой, даже когда вынашивала тебя, - перевёл он взгляд на Прекрасного Принца, - но вот что касается твоего истинного отца, тут дело сложнее. В языческие времена боги часто сожительствовали с земными женщинами - тогда на земле было много детей, которые могли назвать своим папой кого-нибудь из небесных отцов. Но кто же, всё-таки, был твоим отцом, Иисус? Можно задать вопрос по-другому: мог ли Иосиф-плотник, муж твоей матери Марии, вообще иметь детей?
  - А сколько ему было лет? - спросила сестра.
  - Хороший вопрос, - улыбнулся Гераклит. - Во многих священных книгах говорится, что он был стар и немощен, то есть никак не мог быть отцом Иисуса. Один великий поэт так пишет об этом:
  
  Шестнадцать лет, невинное смиренье,
  Бровь темная, двух девственных холмов
  Под полотном упругое движенье,
  Нога любви, жемчужный ряд зубов...
  Зачем же ты, еврейка, улыбнулась,
  И по лицу румянец пробежал?
  Нет, милая, ты право, обманулась:
  Я не тебя, - Марию описал.
  
  В глуши полей, вдали Ерусалима,
  Вдали забав и юных волокит
  (Которых бес для гибели хранит),
  Красавица, никем ещё не зрима,
  Без прихотей вела спокойный век.
  Её супруг, почтенный человек,
  Седой старик, плохой столяр и плотник,
  В селенье был единственный работник.
  И день и ночь, имея много дел
  То с уровнем, то с верною пилою,
  То с топором, не много он смотрел
  На прелести, которыми владел.
  И тайный цвет, которому судьбою
  Назначена была иная честь,
  На стебельке не смел еще процвесть.
  Ленивый муж своею старой лейкой
  В час утренний не орошал его;
  Он как отец с невинной жил еврейкой,
  Её кормил - и больше ничего.
  
  Какое точное отражение Писания и какая безотрадная картина - молодая шестнадцатилетняя красавица и старик-муж, который не обращает внимания на её прелести! Тут поневоле согрешишь, а потом родится ребёнок 'не в мать, не в отца, а в проезжего молодца'... И не надо возражать мне, не надо твердить о 'духе святом', оплодотворившем бедную Марию, - над этой глупой выдумкой от души смеялись хорошо знающие физиологию современники Иисуса, а иные, из числа учёных мужей, позже сочиняли на этот счёт издевательские трактаты и до того довели несчастного Тертуллиана, что он вскричал в сердцах: 'Верую, ибо это абсурдно!', - что само по себе абсурдно и вполне достойно бедлама.
  Были, однако, предания, в которых Иосиф считался годным для выполнения супружеского долга. Дело в том, что по законам евреев, касающимся супружеских отношений, муж обязан удовлетворять жену хотя бы раз в неделю, а если он этого не делает, брак расторгается. А потому, разъясняют нам знатоки этих законов, если предположить, что между Марией и Иосифом никогда не было интимной близости, это означает, что Мария была лишь его обручённой невестой. Таким образом, по тем же законам, она должна была жить в доме своих родителей, а не в доме Иосифа, своего мужа, однако во всех без исключения Евангелиях утверждается, что она жила-таки в доме своего мужа.
  Соответственно, если Мария была женой Иосифа, а не только невестой, то вполне возможно, что у них были ещё дети, кроме Иисуса. Действительно, в Евангелии от Матфея говорится, как насмешливо встретили Иисуса его земляки, узнав, что он называет себя сыном Бога: 'Не плотников ли он сын? Не его ли мать называется Мария, и братья его Иаков и Иосиф, и Симон, и Иуда?'. Очень может быть, что помимо братьев у Иисуса были сёстры, - на брачном пире в Кане, возможно, выходила замуж дочь Марии. Поэтому именно Мария как мать невесты была обеспокоена отсутствием вина на свадьбе и обратилась к своему сыну за помощью.
  Возвращаемся к тому, с чего начали: или ты бастард, дорогой мой, или твой отец, всё-таки, Иосиф, полунищий плотник из захудалого селения. Незавидная участь!
  - Но Иисус говорил, что он Сын Божий, - не соглашался Прекрасный Принц.
  - Мало ли, кто кем себя называет, - презрительно заметил Аттила. - Расспроси обитателей нашего бедлама, - они такого о себе расскажут!
  - Верно, - кивнул Гераклит. - Кроме того, почему ты исключаешь возможность иносказаний? Ты же сам призывал нас не принимать слова Библии буквально, - отчего же в случае с Иисусом ты отвергаешь иносказание? А для презираемого бедного бастарда назвать себя Сыном Божьим тем более лестно, - это сразу ставит его над всеми обидчиками.
  - Ни за что не соглашусь! - вдруг засмеялся Прекрасный Принц. - Я Сын Божий - и точка!
  - Хорошо, оставайся им, коли желаешь, - и продолжим рассказ о твоей жизни, - сказал Гераклит.
  ***
  - Рождение твоё тоже трудно считать счастливым, - продолжал он. - Ты родился на скотном дворе, в хлеву, где нашли временный приют твои родители. После того как ты родился, мать положила тебя не кроватку и не в колыбель, а в кормушку для коз и овец, потому что некуда было больше положить. Начать свою жизнь в кормушке для скота, - согласись, это не самая большая удача.
  - Но мне пришли поклониться великие мудрецы и прорицатели из дальних стран, - возразил Прекрасный Принц, - и в честь моего рождения звезда зажглась на небе.
  - Да, эта Вифлеемская звезда стала предвестником Бедлама, - с иронией заметил Гераклит. - Она и поныне наша небесная покровительница, - как и всех сумасшедших на земле.
  - Не обижайте его, - попросила сестра, - что-то хорошее в его жизни всё же было.
  - Сострадательная Элеонора, вам жалко его? Некоторые женщины любят неудачников, - вы из таких? - спросил Гераклит.
  - Нет, женщины любят успешных и сильных мужчин! - захохотал Аттила. - Это заложено в женской природе: какой смысл плодить неудачников?
  - Жалко вам его или нет, но дальнейшая жизнь Иисуса была также нелепа, как рождение, - продолжал Гераклит. - Его детство прошло в пыльном грязном селении в провинции, в семье, не имеющей достатка. Ему исполнилось тридцать лет, а он по-прежнему был никем и ничем; у него не было даже подруги, - видимо, девушки избегали его, а может быть, он избегал общества девушек, стыдясь своего положения.
  - Это домыслы, - улыбаясь, возразил Прекрасный Принц. - Откуда ты это взял?
  - Возможно, домыслы, - согласился Гераклит, - впрочем, мы знаем немало великих людей, которые по разным причинам избегали женщин. Если хочешь, будем считать, что ты осознавал своё великое предназначение и тебе было не до девушек, - это, однако, не делает твою жизнь более счастливой.
  - А Мария Магдалина? - вмешался Аттила. - Я чего-то слышал о ней.
  - Это было позже, и мы ещё поговорим об этом, - отвечал Гераклит.
  - А что Мария Магдалина? - спросила сестра.
  - Я понимаю ваше любопытство, простодушная Элеонора, но мы позже поговорим об этом... - повторил Гераклит. - В тридцать лет ты, наконец, решил объявить всем, что ты Сын Божий. Земляки тебе не поверили, как не верили и в дальнейшем, и тогда ты пошёл проповедовать по городам и весям. Так ли это было, это не домыслы? - обратился он к Прекрасному Принцу.
  - Ну, в общем, так, - согласился он.
  - Посмотрим теперь, что и кому проповедовал Иисус, - продолжал Гераклит. - Ему пришлось нелегко: его призывы к добру не могли быть услышаны в мире, который изначально был наполнен злом. Оставалось или повторять ханжеские призывы Бога-отца, или обратиться к чему-то выходящему за пределы нашего мира. Он выбрал второе - он стал проповедовать бессмертие души и воздаяние в загробном царстве. Сама идея не новая, с древнейших времен люди хотели верить в это: ведь так страшно осознавать, что твоё единственное и неповторимое 'Я' исчезнет и рассыплется. Впрочем, я повторяюсь, - прибавлю лишь, что помимо собственного небытия трудно смириться с небытием своих близких. Именно поэтому возникло понятие 'души', некой высшей сущности, которая только временно связана с бренным телом, но сама бессмертна. Утешительная мысль, - и пусть никто никогда не возвращался из мира иного, но люди немало постарались, чтобы обосновать существование потустороннего мира и, соответственно, существование души. Сколько книг написано на эту тему, сколько различных хитроумных теорий выдвинуто!..
  Иисус не мудрствовал лукаво, его теория проста и понятна: душа есть и она будет жить вечно в вечном потустороннем мире. Хочешь, чтобы ей было там хорошо, живи по определенным правилам в мире земном и не принимай его соблазны. Задолго до Иисуса о том же говорили индусы, но где Индия, и где - мы?..
  Основываясь на упрощённых индийских идеях, Иисус начал читать свои проповеди. Вспомним самую известную из них - 'Нагорную'...
  - Ты опять станешь кощунствовать, - с мягкой укоризной заметил Прекрасный Принц.
  - Никакого кощунства, простой анализ! - возразил Гераклит. - Если божественные идеи нельзя анализировать, то зачем вы этим занимаетесь? Написали бы 'руками не трогать' и оставили пылиться на полке как драгоценный экспонат. Однако вам мало одной веры, нужны ещё и доказательства, - а мы чем хуже?
  - Верно, - неожиданно вмешался Аттила. - Как пользоваться вещью, если к ней нет инструкции? А как составить инструкцию, если не знать устройства вещи?
  - А как вы думаете, Элеонора? - спросил Гераклит.
  - Я слабо разбираюсь в технике, - уклончиво ответила сестра.
  - Зато мы любим в ней покопаться, - сказал Гераклит. - Помолчи, Прекрасный Принц, я стану копаться в божественной технике.
  ***
  - Нагорная проповедь, - продолжал он. - Ну-ка, о чём в ней говорится? Прекрасный Принц, ты у нас Сын Божий, произнеси Нагорную проповедь.
  - А она длинная? - поинтересовалась сестра.
  Гераклит улыбнулся.
  - Вы крещённая? - спросил он сестру.
  - Да, - ответила она. - Родители крестили меня.
  - И в церковь ходите?
  - Да, на Рождество и Пасху.
  - Значит, вы христианка, Элеонора, - и при этом вы не знаете, что говорил Христос? Не смущайтесь. Открою вам тайну: большинство христиан не знают этого. Здесь, в нашем бедламе я беседовал как-то с глубоко верующим человеком, свихнувшимся писателем, - так он был убежден, что десять заповедей Божьих провозгласил Христос.
  - Христос прочитал своим ученикам Нагорную проповедь, а десять заповедей лишь напомнил, но со своими пояснениями, - сказал Прекрасный Принц. - Дело было так: 'Увидев народ, он взошел на гору; и, когда сел, приступили к нему ученики его. И он, отверзши уста свои, учил их, говоря: блаженны нищие духом, ибо их есть Царство Небесное...'.
  - Стой, - перебил его Аттила. - Я не понял: 'блаженные духом' - это кто?
  - Сумасшедшие, как мы, - объяснил Гераклит вместо Прекрасно Принца. - Тронутые умом.
  - Сумасшедшие получат Царство Небесное? - удивился Аттила. - Что же это будет?
  - Бедлам на небе, - сказал Гераклит. - Такой же, если не больший, чем бедлам на земле.
  - Я не буду читать вам Нагорную проповедь, - с печальной улыбкой произнёс Прекрасный Принц. - Вам не дано понять.
  - То есть ты, Сын Божий, не можешь нас убедить принять твои слова и твоё учение? - спросил Гераклит. - Да, это было твоей постоянной проблемой. Лишь горстка людей пошла за тобой и сколько ты не убеждал их, что они 'соль земли' и 'свет мира', но среди них оказались предатели. Не говоря об Иуде, твой самый верный ученик Пётр предал тебя. А ведь об учителе судят по его ученикам, - судя по твоим ученикам, ты был плохим учителем.
  - Может быть, они были нехороши, но я хотел исцелить их. Врач не нужен здоровым, врач нужен больным, - сказал Прекрасный Принц.
  - Это мы слыхали, но почему из множества больных ты выбрал таких странных? - возразил Гераклит. - Для того чтобы излечить, то есть убедить их, тебе постоянно приходилось прибегать к чудесам: исцелениям, воскрешениям и прочему волшебству. Это сильно напоминает повадки фокусника или, извини меня, шарлатана. Удивительно, что ты мог исцелять безнадежно больных и воскрешать мертвых, но не мог убедить хоть сколь-нибудь большое количество людей, что ты действительно Сын Божий.
  - Миллионы людей пошли за мной, - не согласился Прекрасный Принц. - И до сих пор идут.
  - За тобой ли они идут? Как могут они идти за тобой, если не соблюдают твои заповеди, а часто даже не знают, чему ты их учил? - спросил Гераклит. - Уже твои апостолы начали поправлять тебя: Шауль из Тарса, ученик раввина, известный нам под именем Павла, не входивший в число двенадцати ближайших твоих учеников, но человек несомненно умный, глубоко отредактировал твоё учение для того чтобы приспособить его к жизни. Впору говорить о христианстве как об учении Павла, а не о твоём. Ты учил: 'Когда молишься, войди в комнату твою и, затворив дверь твою, помолись Отцу твоему, который втайне; и Отец твой, видящий тайное, воздаст тебе явно'. А Павел устраивал церкви повсюду, потому что не хотели люди молиться в одиночку, а нуждались в священном месте для этого, да и контролировать их так было легче. Церковь стала обязательной для исповедующих твою веру.
  Ты учил, что при обращении к Богу нужна только одна короткая молитва 'Отче наш', но что тогда делать в церкви, - неужели сюда надо зайти всего на минуту, чтобы прочитать эту молитву и уйти? И главное, что делать 'священнослужителям', которые объявили себя посредниками между Богом и людьми и сделали служение Богу своей профессией, подобно тому, как жрецы или шаманы сделали своей профессией служение богам или духам? И вот к этой единственной признаваемой тобою молитве стали добавляться другие, и стало их так много, что богослужение идёт теперь долго. Священники и паства довольны этим, потому что чем дольше длится служба, тем лучше, - Бог лучше воспримет долгие молитвы и будет доволен долгой службой, а от короткой службы какой прок? А помимо молитв были придуманы всевозможные ритуалы, особые движения руками, размахивание 'священными' предметами, а ещё в церковь вошли пение и музыка для создания соответствующего молитвенного настроения.
  Ты учил: 'Знает Отец ваш, в чем вы имеете нужду, прежде вашего прошения у Него. Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?'. А твои последователи стали собирать деньги на содержание церкви, - вначале брали добровольно, а потом стали брать принудительно, - сколько войн было позже, чтобы вернуться к твоим правилам!
  Я мог бы привести еще многие примеры того, как сильно было искажено твоё учение, но не хочется утомлять нашу терпеливую Элеонору. Помимо Павла, были и другие редакторы, - недаром с первых же лет распространения твоего учения начались горячие споры между его последователями насчет того, что считать истинным в нём, а что ложным, приносным. Как много крови пролилось из-за этого, но распри продолжаются и поныне! Прав был откровенный и беспощадный философ Ницше, когда говорил, что в мире был только один-единственный истинный христианин - это сам ты, Христос.
  ***
  - Но вы послушайте, как звучит! 'Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю. Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся. Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят. Блаженны миротворцы, ибо они будут наречены сынами Божиими. Блаженны изгнанные за правду, ибо их есть Царство Небесное', - торжественно произнёс Прекрасный Принц.
  - Ага, решил-таки прочитать нам Нагорную проповедь, - сказал Гераклит. - Слова красивые, спору нет, дают надежду на победу добра над злом, да только в нашем мире не очень-то всё это сбывается. Так же, как и дальше: ''Нельзя прелюбодействовать в сердце своем... Я говорю вам, что всякий, кто смотрит на женщину с вожделением, уже прелюбодействовал с нею в сердце своем'. Но вольны ли мы над своими желаниями, рождающимися в невидимых глубинах нашей души? Старик Фрейд объяснил бы тебе подробнее... А ты призываешь: 'Если же правый глаз твой соблазняет тебя, вырви его и брось от себя... И если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя'. Сколько инвалидов будет ковылять по миру, если исполнить эти твои предписания!
  - Это точно! - захохотал Аттила, а сестра улыбнулась.
  - Ну-ка, а что у тебя сказано про развод? - спросил Гераклит.
  - 'Нельзя разводиться. Сказано также, что если кто разведется с женою своею, пусть даст ей разводную. А я говорю вам: кто разводится с женою своею, кроме вины прелюбодеяния, тот подает ей повод прелюбодействовать; и кто женится на разведенной, тот прелюбодействует', - неохотно проговорил Прекрасный Принц.
  - Согласны ли вы с этим, рассудительная Элеонора? - спросил Гераклит.
  - Как это? Нельзя разводиться? И нельзя второй раз жениться и замуж выходить? - изумилась сестра. - Неужели Христос такое сказал?
  - Видишь, Иисус, как ты удивил девушку? Всякому человеку понятно, что брак может быть удачным и неудачным, - как же можно запрещать развод и вторичный брак? - сказал руками Гераклит. - Только что ты давал людям надежду на счастье, а теперь отнимаешь, - и так у тебя во всём.
  - Мне продолжать? - кротко спросил Прекрасный Принц.
  - Не надо. Дальше всё в том же духе: либо невыполнимые правила, либо благоглупости, либо банальности, - отказался Гераклит.
  - Ты называешь благоглупостью и банальностью то, что может спасти мир, - сказал Прекрасный Принц. - Не ты ли говорил, что земной мир не может существовать без убийства, без жестокости, без насилия? Живи по заповедям Христа и ты разорвёшь эту порочную цепь.
  - По заповедям Христа жить в этом мире невозможно, если только все люди, до единого человека не станут жить по этим заповедям, - возразил Гераклит. - Найдись хоть один злодей, который не пожелает этого, - и он одержит верх над теми, кто будет воздавать добром за зло, подставлять правую щеку, когда ударили по левой, и не мстить за причинённые обиды. Для того чтобы жить по твоим заповедям, Сын Божий, надо отречься от земного мира, отказаться от близких, обречь себя на медленное и мучительное самоубийство. Как мы уже убедились, твоё учение предполагает настоящую жизнь не в этом, но в потустороннем мире. А если на минуточку предположить, что его нет? Какое разочарование, какая насмешка над человечеством!.. Житейские же твои правила именно благоглупости; на мой взгляд, у тебя есть лишь одно верное наблюдение: 'Мирись с соперником твоим скорее, чтобы соперник не отдал тебя судье, а судья не отдал бы тебя слуге, и не ввергли бы тебя в темницу. Истинно говорю тебе: ты не выйдешь оттуда, пока не отдашь до последнего кодранта'.
  - Неужели в те времена суды были такие же бесчестные, как сейчас? - поразился Аттила.
  - В этом смысле мир мало изменился за две тысячи лет, - ответил Гераклит и, обращаясь к Прекрасному Принцу, сказал: - Нет, всё-таки ты был редкостным неудачником: чего только не делал, чтобы завоевать признание, но так и умер непризнанным. Даже смерть твоя была верхом невезения: по обычаю тебя могли помиловать в честь праздника Пасхи, но надо же было такому случиться, что у тебя оказался соперник по делу о помиловании, и его предпочли тебе. В час распятия солнце нещадно жарило тебя, несмотря на апрельский день, что усилило твои мучения, - а когда ты умер, тело твоё бесследно пропало и твои ученики долго спорили после: вознесся ли ты на небо или твоё тело попросту украли?
  - Христос воскрес и вознёсся, - какие тут могут быть споры, - сказал Прекрасный Принц. - Он воссоединился с Отцом Небесным.
  - Хорош отец - так мучить своего сына, - заметил Гераклит. - А главное зачем? Что стоило всемогущему Богу без этой жуткой истории убедить весь мир принять идеи нового Завета? Впрочем, мы повторяемся... Самое большое невезение, кстати, постигло как раз твои идеи. Если бы ты в самом деле был Божьим сыном, если бы ты вернулся на землю, как обещал, у тебя волосы встали бы дыбом при виде того, что совершается именем твоим.
  Напомню одну историю, которая произошла в городе Александрии, когда христиане утверждали там свою веру. В это время жила там необыкновенная женщина по имени Гипатия. Она была прелестна и очаровательна, а также сведуща в науках. Но местные христиане люто ненавидели Гипатию, ибо она не признавала христианскую веру, - между тем, христианство уже стремилось полностью подчинить себе разум и не признавало никаких отклонений от установленных догматов. Вот что случилось дальше, цитирую весьма уважаемого автора: 'Однажды Гипатия рассказывала о философии Платона, Аристотеля и других известных мыслителей; в связи с этим, она обратила внимание своих слушателей на проблему соотношения времени и вечности и отметила, что мир существовал всегда, а не был сотворен Богом, как толкуют христиане. Вдруг воздух рассекли яростные крики: 'Дьяволица! Исчадие ада! Мерзкая язычница!' Слушатели из числа христиан, а их было большинство в зале, вскочили со своих мест и ринулись к Гипатии. Они схватили её и волоком потащили на площадь. За неё вступились ученики, завязалась драка, но христиане одержали верх. Они раздели Гипатию догола, затем били её ногами, кромсали её лицо, руки и плечи створками устричных раковин'. Разрезав тело Гипатии на куски, они сожгли его останки на площади перед церковью. Епископ Кирилл, организатор этого убийства, был причислен к лику святых. Это твои ученики, Иисус, так они утверждали твою веру...
  Значительную часть истории христианства составляют истребительные военные походы, пытки и казни, уничтожение инакомыслящих, - и в то же время вседозволенность и неслыханная роскошь тех, кто называл себя твоим слугами. Вот что ты принес людям в действительности; я не хочу сказать, что ты сделал их такими, - здесь вина лежит на Боге-Отце, - но ты должен был предвидеть это.
  - Ну и семейка, - покачал головой Аттила. - Что папаша, что сынок - одного поля ягоды.
  - Вот и ты стал кощунствовать, - грустно упрекнул его Прекрасный Принц. - Людям был дан выбор, - повторил он своё любимое изречение. - А от таких слов, как ваши, идёт поругание и разрушение Церкви.
  - Нет, оно идёт от самой церкви, - запротестовал Гераклит. - У тебя говорится: 'Какой мерой вы меряете, такой и вам отмерят'. Взять Францию: к началу Великой революции церковь там поддерживала власть и вместе с ней была ответственна за деспотизм и угнетение народа... Но вы зеваете, Элеонора, вы устали?
  - Нет, рассказывайте! - мужественно возразила сестра. - Мне интересно.
  Гераклит с сомнением посмотрел на неё, однако сказал:
  - Ладно, я расскажу вам, как народ во Франции восстал на церковь, ибо это поучительно и характерно и для других стран.
  ***
  - Начнем с того, что страна была заполонена 'святынями', - продолжал он. - Главные, конечно, были связаны с тобой, Сын Божий. Люди поклонялись твоей крови, твоему поту, твои волосам, твоим ногтям и так далее. Причём, всё это было собрано в огромном количестве, - создавалось впечатление, что ты имел сто рук и сто ног и был великаном ростом с Монблан... Вы морщитесь, щепетильная Элеонора, вам неприятна эта тема? Я понимаю вас, но что делать, если в христианстве превозносятся вещи, вызывающие брезгливость у всякого нормального человека. Возьмите распятие: разве не отвратительно поклоняться трупу, прибитому гвоздями к кресту? А если бы Христа не распяли, а повесили, то во всех церквах поместили бы виселицу с трупом повешенного, и виселица стала бы символом христианства? А если бы Христа утопили, то поклонялись бы распухшему утопленнику, а символом христианства стал бы мешок, в котором утопили Сына Божьего? Вам кажется это парадоксальным, - но чем крест лучше виселицы или мешка утопленника?
  - Да, действительно! - воскликнул Аттила, а Прекрасный Принц отошёл к окну и принялся смотреть во тьму ночи, всем своим видом показываю, что не желает слушать.
  - Смерть и мучения вызывают повышенный интерес в христианстве: сколько было написано картин со всякими жуткими подробностями! Это настоящий культ смерти и страдания. Поклонение же 'священным реликвиям', то есть отрубленным головам, рукам, ногам и прочим частям тела святых угодников было подобно коллективному психозу, а церкви приносило громадные доходы, - рассказывал Гераклит. - Протестанты во Франции пытались бороться с религиозным культом, но в конечном счете потерпели поражение, были объявлены еретиками и кощунниками, уничтожены или изгнаны из страны. Что же, церковь могла праздновать победу, но победы такого рода ведут к тяжёлым поражениям.
  Когда началась революция, одним из первых её постановлений у церкви отняли право регистрировать рождения, браки и смерти; вопреки церковным догмам были разрешены разводы, что являлось давней мечтой многих французов, страдающих от единобрачия. Затем был принят закон, по которому надлежало уничтожить все христианские символы вне храмов. На похоронах запрещалось присутствие священников; на воротах кладбищ следовало вывесить надпись: 'Смерть есть вечный сон'.
  В Париже были уничтожены все символы религии; было запрещено праздновать воскресение; на фасаде собора Парижской богоматери сделали надпись: 'Храм Разума и Философии', соответствующим образом преобразился интерьер этого собора. Парижская беднота захватила раку с мощами св. Женевьевы - покровительницы Парижа. Раку притащили на монетный двор и переплавили в слитки серебра. Парижские клубы потребовали от своих членов не носить крестиков на шее и выбросить изображения святых из домов. Были устроены 'похороны религии': несколько молодых людей пронесли по улицам Парижа гроб с надписью 'Религия', за ними шла толпа народа с пением революционных песен.
  По всей стране началось массовое закрытие церквей, был запрещён колокольный звон. В помещениях церквей устраивались театры, госпитали, тюрьмы, склады и даже конюшни. Всеобщий характер приняло изъятие церковных ценностей и переплавка их в монеты.
  - Тебя как будто всё это радует, - не выдержал Прекрасный Принц.
  - Я рассказываю то, что было, - возразил Гераклит.
  - Получили то, что заслужили, - буркнул Аттила.
  - Как легко ты поддаёшься чужому влиянию, - сказал Прекрасный Принц.
  - Вот ещё! - фыркнул Аттила.
  - Далее гонения коснулись уже самих священников: гнев народа обрушился на бывших хозяев страны, а к ним относились и церковники. Утверждалось, что после королей, священники - самый страшный бич человеческого рода, - продолжил Гераклит. - От священников требовали отказа от христианских обрядов и обычаев. Кроме того, священники должны были жениться, - до этого они давали обет безбрачия, - и многие из них подчинились. К непокорным священникам, а уж тем более к тем, кто выступил против революции, применялись жесточайшие наказания, вплоть до смертной казни.
  - Однако христианство выстояло, - снова вмешался Прекрасный Принц. - Это доказывает, что оно истинно, что его идеи живительны и благотворны, а революционеры заблуждались.
  - Это доказывает, что на планете Земля ещё очень долго будут царить невежество, суеверие и страх, неуверенность в будущем и боязнь потерь, - сказал Гераклит. - Я уже говорил, что жизнь так устроена на ней, что не может существовать без смерти; смерть вызывает ужас, а спасение от ужаса ищут в религии. Но я всё же верю, что рано или поздно жители этой планеты найдут в себе мужество отринуть религию.
  - Так и будет, - кивнул Аттила.
  - Не дай бог, - покачал головой Прекрасный Принц.
  ***
  - Однако наша милая Элеонора засыпает, - сказал Гераклит. - Мы утомили её своими бесконечными разговорами.
  - Нет, - встрепенулась сестра. - Я слушаю.
  - Позвольте напоследок рассказать вам кое-что интересное, - предложил Гераклит.
  - Почему 'напоследок'? - насторожилась сестра.
  - Мы расскажем вам о земной любви Иисуса, о его возлюбленной Марии Магдалине, - не отвечая сестре, продолжал Гераклит. - Ну, Иисус, подойди к нам поближе и расскажи, как было дело, - обратился он к Прекрасному Принцу.
  Тот вдруг покраснел:
  - Я не хотел бы касаться этой истории.
  - Он так правдив, что не может солгать, - сказал Гераклит, - а открывать нам эту тайну ему не хочется. Ладно, я расскажу за тебя, Сын Божий, а ты поправишь меня, если я ошибусь... Прежде всего, надо ещё раз представить вас друг другу. Твой избранник, Мария, сын бедного старого плотника (если он действительно его сын, а не бастард) из глухого провинциального городка. Определенной профессии у него нет: в детстве он, возможно, помогал отцу, но достигнув зрелого возраста, бросил работу и стал бродяжничать. Набравшись где-то индийских идей, он смешал их с другими идеями Востока, переиначил на свой лад и начал проповедовать собственное учение. Его преследовали неудачи: проповеди не имели большого успеха, учеников было немного и они были ненадёжны. Тогда-то ты его и повстречала; почему он понравился тебе, вот вопрос.
  - Жалко его, - вздохнула сестра.
  - Опять эта жалость, проклятая губительная жалость! - в сердцах воскликнул Аттила.
  - А я понимаю Марию, - неожиданно возразил Гераклит. - Если бы Иисус был гадок и противен, если бы он имел мерзкий характер и отталкивающие манеры, он мог вызвать только презрение. Но это не так: у нас нет его портретов, не считая написанных много позже его смерти, по жёстким требованиям церковных догматов, но можно предположить, что он был недурён собой и общение с ним было приятным. Прибавьте его молодость, пылкость и особую трогательную наивность - как не полюбить такого человека? Несчастья, постоянно случавшиеся с ним, лишь усиливали любовное влечение к нему, потому что женщины, как мы выяснили, часто любят тех, кого жалеют. В женщинах настолько развит материнский инстинкт, даже в тех, которые не рожали, что они переносят его на своих избранников и любят их так, как любили бы своих детей... Такой милый, такой хороший и такой несчастный, - как же тебе было не полюбить его, Мария?
  Сестра засмеялась.
  - Ага, она смеётся! Значит, я прав, - торжествующе произнёс Гераклит. - Вот так начался этот роман.
  - Никакого романа не было, - не согласился Прекрасный Принц. - Это всё выдумки.
  - Как же? - удивился Аттила. - А Гераклит говорит, что был.
  - И я это докажу. Я никогда ничего не утверждаю, не имея точных доказательств, - подхватил Гераклит. - Но для этого мне придётся рассказать о тебе, Мария. Ты не возражаешь?
  - Нет, - улыбнулась сестра. - Я у вас и Мария, и Элеонора, - и вы постоянно рассказываете обо мне разные истории.
  - Сейчас вы - Мария, - сказал Гераклит, - и само ваше имя сладко звучало для Иисуса. Его мать тоже звали Марией, а ведь каждый мужчина, как доказал Фрейд, великий знаток человеческих душ, подсознательно ищет в женщине черты своей матери. Может быть, вы были даже внешне похожи на неё, Мария, - мы этого не знаем, но, исходя из фрейдисткой теории, можем это предположить.
  - Теория Фрейда применительно к Богу? Какое надругательство, - грустно вздохнул Прекрасный Принц.
  - Именно к Богу как высшему выражению сокровенных человеческих чувств теория Фрейда применима наилучшим образом. Сам старик Фрейд неопровержимо доказал это, - отозвался Гераклит. - Бог - это классическое доказательство фрейдистской теории.
  ***
  - Кончайте с этой заумью, - недовольно пробурчал Аттила. - Ты начал говорить о Марии.
  - Спасибо, что напомнил, - поклонился ему Гераклит. - Я продолжаю. Итак, её звали Мария, а прозвание 'Магдалина' она получила оттого, что была родом из города Мигдал-Эль. Когда она достигла зрелости, прозвание 'Магдалина' получило ещё один оттенок: Мария стала блудницей, куртизанкой, продающей свою любовь за деньги, а куртизанки ходили с распущенными и завитыми волосами - 'magadella' как раз означает 'завивающая волосы'.
  - Я была проституткой? - поморщилась сестра. - Хорошая у меня биография.
  - В древние времена это занятие было почётным. Добропорядочные женщины были неразвитыми во всех отношениях, они подчинялись строгим правилам, которые превращали их в подобие домашней обслуги, в орудия для удовлетворения желаний мужчин и для рождения детей. Куртизанки же были образованы, сведущи в науках и искусстве, а в любви им не было равных. Не удивительно, что многие из них заняли высокое положение в обществе, прославились и вписали свои имена в историю. А кто помнит добропорядочных женщин?.. - спросил Гераклит. - Где Мария увидела Иисуса, мы не знаем, но он произвёл на неё большое впечатление, и она последовала за ним. А чему удивляться: любовь имеет огромную силу над женщинами. В Писании говорится, что Мария, последовав за Иисусом, бросила своё занятие и сделалась 'добродетельной'. Но есть ли в этом заслуга Иисуса: разве женщина не сделает всё что угодно во имя любимого мужчины?
  - А он любил Марию? - сестра кивнула на Прекрасного Принца.
  - Мало того, что любил, - он женился на ней, - сказал Гераклит.
  - Женился? Откуда ты это взял? - возразил Прекрасный Принц.
  - Не хочет жениться! - расхохотался Аттила. - А что, вы неплохо смотритесь вместе - отличная пара!
  - Откуда я взял, что вы женились? - переспросил Гераклит. - Об этом говорят твои ученики. В Евангелиях от Фомы и Филиппа рассказывается, что Иисус часто бывал с Марией Магдалиной и целовал её в губы. Ученики потребовали у него объяснений, почему он выделяет её в ущерб остальным. Иисус на это отвечал иносказательно и уклончиво.
  - Что же ты отвечал? Ну, говори, - Аттила толкнул Прекрасного Принца.
  - Она была более достойна жалости, чем другие, - ответил он. - Она была моей духовной дщерью.
  - О, несчастная Элеонора, да он хочет отречься от вас! - Гераклит комически взмахнул руками. - Отречься от своей жены, - какое коварство!
  - Я теперь Мария, а не Элеонора, - напомнила сестра. - Так, всё же, мы были женаты?
  - Нет, - сказал Прекрасный Принц.
  - Да, - сказал Гераклит. - Разве я не говорил, что утверждаю лишь то, на что имеются неоспоримые доказательства? Вот они, пожалуйста! Начнем с преамбулы, как положено у юристов. По тогдашним еврейским законам мужчина в возрасте Иисуса просто обязан был иметь жену, один еврейский писатель конца первого века даже приравнивает безбрачие к убийству. Из Евангелия от Луки известно, что многие ученики Иисуса, например, Пётр, были женаты, и сам Иисус не восхвалял безбрачие: 'Разве вы не читали, что Господь с самого начала создал мужчину и женщину?.. Так пусть мужчина оставит отца и мать и прилепится к жене своей, и будут двое единой плотью'. Особенно строго, как уверяют нас специалисты, древние евреи относились к 'равви' - человеку, избравшему путь религиозной проповеди, а именно им шел Христос. Еврейский закон самым категоричным образом указывает на это: 'Неженатый человек не может претендовать на обучение других'.
  - Это правильно, - согласился Аттила, с важностью поглаживая подбородок.
  - Но это ещё ничего не доказывает, - возразил Прекрасный Принц со своей обычной мягкой улыбкой.
  - Но у тебя были и другие веские причины для женитьбы, - продолжал Гераклит. - В Евангелии от Матфея устанавливается твоё происхождение от царей Давида и Соломона. В этом случае ты был единственным законным претендентом на трон Иудеи. Не поэтому ли на кресте, на котором ты был распят, написали 'INRI', что является сокращением от латинского 'Iesus Nasareus - Rex Iudaeus', то есть 'Иисус Назаретянин - Царь Иудейский'? И не потому ли царь Ирод устроил 'избиение младенцев', что смертельно боялся появления соперника и готов был пойти на любую крайность, чтобы избавиться от него.
  - Это ещё ничего не доказывает, - повторил Прекрасный Принц, а сестра спросила: - Так мы были женаты или нет?
  - Я понимаю, что этот вопрос для вас наиважнейший, женственная Элеонора, - улыбнулся Гераклит. - Потерпите немного, скоро вы получите ответ... Какая существует связь между тем, что вот он, Иисус, являлся законным царем Иудеи и необходимостью заключения его брака с Марией? Снова призову на помощь специалистов по древнееврейской истории. Они говорят нам, что в самом начале появления евреев в Палестине святой город Иерусалим принадлежал племени Вениамина. Но вражда его с другими племенами Израиля привела к тому, что это племя было вынуждено отправиться в изгнание и власть перешла к представителям племени Иуды, потомкам славного Давида. Однако, как свидетельствуют 'документы Общины', многие представители племени Вениамина не решились покинуть родину.
  Иисус принадлежал к потомству Давида, поэтому в глазах племени Иуды он был законным претендентом на трон, но для племени Вениамина являлся узурпатором. Положение могло измениться после его женитьбы на женщине из племени Вениамина, а Мария Магдалина как раз происходила из этого племени, - к тому же, её предки принадлежали к царской семье. Правда, брак между представителями разных еврейских племен не приветствовался, но женитьба Иисуса на Марии могла стать исключением, ибо имела серьёзные политические последствия: народное единство было бы укреплено, в Иерусалиме воссоединились бы две прежде враждовавшие династии.
  ***
  - Но и это ещё не доказывает, что я был женат на ней, - снова возразил Прекрасный Принц.
  - Ну что мне с ним делать, - никак не хочет признать вас своей женой, - горестно проговорил Гераклит. - Однако не беспокойтесь, покинутая Элеонора, я хороший адвокат, сейчас я припру этого изменщика к стенке.
  - Я Мария, а не Элеонора, - опять напомнила сестра. - Впрочем, я теперь уже сама не понимаю, кто я.
  - Мы заставим его признать факт женитьбы, - продолжал Гераклит. - У меня есть надежные свидетели, и ему не отвертеться. Помимо Евангелий от Фомы и Филиппа, помимо других не признанных церковью Евангелий, где ваши отношения описываются как супружеские, помимо произведений гностиков, первых христианских писателей, пожелавших узнать истинную правду об Иисусе и после долгого и кропотливого изучения истории ваших отношений назвавших тебя 'супругой Христовой', есть другое очень важное свидетельство, и оно - твоё, Мария.
  - Моё? - поразилась сестра. - Разве я тоже писала об Иисусе?
  - Да, ты должна была написать о нём, коли ты его жена, - буркнул Аттила.
  - Не обязательно, - сказал Прекрасный Принц, улыбаясь - Разве каждая жена пишет о своём муже, и разве, всякая, кто пишет о каком-либо муже, его жена?
  - Но она написала, - возразил Гераклит. - Евангелие от Марии Магдалины тоже не было признано церковью. Ещё бы - ведь в нём говорится, как апостолы после распятия пришли спросить именно тебя, Мария, об Иисусе, ибо, как простодушно признаётся Пётр: 'Спаситель любил тебя больше, чем прочих женщин'. Кстати, что подразумевается под словами 'больше, чем прочих женщин'? Неужели, он изменял тебе?
  - Вот уже не знаю, - сестра с подозрением посмотрела на Прекрасного Принца.
  - Я на это и отвечать не буду, - отвернулся он.
  - Гностики, которым была ведома вся правда о нём и о тебе, Мария, - продолжал Гераклит, - уверяют нас, что Христос сказал тебе: 'Родишь от меня сына и станешь для него тем, чем была моя мать для меня'.
  - Так у нас и дети были? - ещё больше поразилась сестра.
  - И после этого он не хочет признавать тебя своей женой! - подхватил Гераклит. - Он, пожалуй, и от детей отречётся!
  - Я не скажу ни слова, - глядя в окно, произнёс Прекрасный Принц.
  - Хорош! - заметил Аттила.
  - Ты родила, Мария, двоих детей от Иисуса: сына Иосифа, позже прозванного Сладчайшим, и дочь Софию, - сообщил Гераклит.
  - Что же с ними случилось? - недоверчиво спросила сестра.
  - История их жизни записана подробно и обстоятельно. После казни Иисуса тебе с детьми пришлось бежать из Иерусалима. Ты нашла убежище в Галлии, на юге современной Франции, в еврейской общине. Там ты провела остаток дней, а скончалась ты, Мария, на девяносто первом году своей жизни, - рассказывал Гераклит. - Туда ты привезла чашу, в которую, по преданию, собрала кровь своего распятого мужа. Эта чаша, чаша Грааля, стала величайшей святыней для тех, кто верил, что твой муж был Сыном Божьем, и в честь тебя на юге Франции было построено много церквей, - в том числе тебе, супруге Христа, был тайно посвящен Шартрский собор, чудо из чудес.
  Твоё потомство, слившись с франками, породило династию Меровингов. Эти короли якобы обладали способностью лечить людей от самых страшных болезней простым наложением рук, как это делал Христос. Герцог Годфруа Бульонский - один из вдохновителей Крестового похода, отвоевавший Святую землю у сарацинов, - тоже происходил от Иисуса, и взятие Иерусалима в 1099 году было чем-то большим, нежели простой победой над неверными. Это было возвращение священного наследства, которое по праву должно было принадлежать потомку Иисуса.
  А чаша Грааля досталась альбигойцам, жителям области Альби, в которой ты, Мария, нашла себе приют. Под влиянием твоих рассказов об Иисусе и о том, чему он учил, у альбигойцев возникла собственная вера. Ветхозаветный бог в их представлении - не кто иной, как бог гнева, злое начало, а возможно, и сам Сатана - иначе откуда в нём такое изобилие жестокости и чрезмерное внимание к плотской стороне бытия? Иисуса же они считали воплощением другого, доброго бога, потому что сам он был добр, - это твои слова, Мария? Ты им это говорила?.. Его учение они принимали буквально, без апостольской и церковной переделки: альбигойцы не строили ни храмов, ни часовен, а молились в домах, под сенью пещеры, в таверне, на лесной поляне, утверждая, что единственной Церковью Божьей является сердце человека.
  Твой брак с Иисусом им в голову не приходило оспаривать, ибо среди них жили ваши дети, внуки и правнуки...
  Чаша Грааля хранилась у альбигойцев до тех пор, пока Церковь, возмущенная неповиновением альбигойцев и непризнанием ими основных её догматов, не направила в Альби крестовые походы. Представители так называемой 'истинной веры' разорили дотла эту богатейшую процветающую область и со страшной жестокостью расправились с её жителями. Пытки, костры, виселицы стали наказанием за веру, завещанную твоим мужем, Мария... А тебе, Сын Божий, - Гераклит дотронулся до плеча Прекрасного Принца, - я говорил и опять скажу: вот что ты принес людям в действительности и ты должен был предвидеть это. Я верю, что ты хотел добра, но во что обернулись твои благие намерения?.. И ты будешь оспаривать после этого, что ты величайший неудачник на свете? Прав был один умный и талантливый человек, который сказал: 'Христианство уйдет. Оно исчезнет и усохнет. Не нужно спорить; я прав и будущее это докажет. Иисус был ничего, но его последователи тупы и заурядны. И именно их извращение губит христианство во мне'.
  Прекрасный Принц обернулся, наконец, и со своей неизменной мягкой улыбкой возразил:
  - Не каждому дано вместить...
  - Но куда же подевалась чаша Грааля? - поинтересовалась сестра, боявшаяся, что разговор опять перейдёт на заумные темы.
  - Да, куда она делась? - спросил Аттила.
  - Когда пал последний оплот альбигойцев - крепость Монсегюр, где хранилась чаша, - четверо 'посвященных' бежали через подземный ход и унесли Грааль с собой. Более об этой чаше ничего неизвестно, - сказал Гераклит. - Правда, есть сведения, что она вроде бы принадлежала позже ордену рыцарей Храма, впоследствии также жестоко уничтоженному официальной Церковью, а от них перешла братству 'вольных каменщиков', но я говорю лишь о том, что знаю наверняка.
  ***
  - Что же, история закончена, - сестра поднялась с кровати. - Поздно уже, ложитесь спать. Я дам вам успокаивающую микстуру.
  - Не надо, заботливая Элеонора, мы и так спокойны, - отказался Гераклит. - Пребывание в бедламе пошло нам на пользу: мы больше не будем падать со звёзд.
  - Я рада, - сказала сестра. - Хороших вам снов. Я выключаю свет?
  - Одну минуту, - остановил её Гераклит. - Разрешите преподнести вам небольшой подарок на память.
  - Почему 'на память'? - спросила сестра, сразу же вспомнив о своих подозрениях.
  - Да, почему 'на память', а не на что-нибудь ещё? - сказал Аттила.
  - Так принято, разве ты не понимаешь? - ответил ему Прекрасный Принц. - Нельзя сказать 'примите подарок на руки'.
  - Почему? - продолжал недоумевать Аттила. - А куда же его кладут, как не на руки? Ни разу не видел, чтобы подарок клали на память.
  - Вы мне мешаете, - прервал их Гераклит. - Наказание мне с ними: такой важный, ответственный момент, а они дурачатся, как дети.
  - Где же ещё дурачиться, как не в бедламе? - удивился Аттила. - Тут можно жить, только дурачась.
  - Он прав, - кивнул Прекрасный Принц.
  - Перестаньте! - Гераклит осуждающе покачал головой. - Мы задерживаем нашу милую Элеонору и лишаем себя заслуженного отдыха. Неужели вы не хотите отдохнуть?
  - Да, пора, - сказал Аттила.
  - Пора, - повторил Прекрасный Принц.
  - Так вот, наша добрая Элеонора, примите вот это на память, - Гераклит достал из-под подушки красный прозрачный камень и протянул его сестре.
  - Что это? - спросила она.
  - Пейнит, - сказал Гераклит, - так он называется на Земле, а я нашёл его на одной молодой планете возле Сердца Карла. Огранка природная, а шлифовка моя. Может быть, я когда-то был ювелиром?
  - Вы очень внимательны, - улыбнулась сестра и положила камень в карман халата.
  - Не потеряйте, на Земле таких камней немного - по пальцам одной руки можно пересчитать, - заметил Аттила.
  - Не потеряю, - заверила его сестра, продолжая улыбаться.
  - Ну вот, когда все пребывают в таком хорошем настроении, можно прощаться, - сказал Гераклит. - Всего вам самого наилучшего, светлая Элеонора.
  - Бывайте здоровы, - буркнул Аттила, заворачиваясь в одеяло.
  - Счастья вам и любви, - прибавил Прекрасный Принц, который уже лежал в кровати.
  - Спасибо, - сестра подождала, пока лёг Гераклит, и выключила свет.
  Закрыв дверь палаты, она постояла некоторое время в коридоре. Из палаты не доносилось ни звука; тогда с чувством выполненного долга сестра пошла на свой пост.
  
  Эпилог
  
  Утром в бедламе Святого Якова поднялся страшный переполох: неведомо куда исчезли три пациента - Гераклит, Аттила и Прекрасный Принц. Решётка на окне их палаты была снята, окно распахнуто настежь, пациентов нигде не было. Учитывая, что палата находилась на третьем этаже, спуститься вниз они могли только по большому тополю, росшему во дворе, но расстояние от окна до него было слишком большим. Главный врач лично пытался провести эксперимент и перепрыгнуть с подоконника на тополь, но это оказалось невозможным.
  Возникло подозрение, что пациенты забрались на крышу, в связи с чем она была тщательно осмотрена, однако и здесь их не было. Старая нянечка вспомнила, как сорок лет назад два пациента бежали из бедлама по электрическим проводам - 'прямо как обезьяны', говорила она. Ей возразили, что обезьяны по электрическим проводам не лазают, но кто-то с этим не согласился, заметив, что в Индии, Китае и прочих странах, где водятся обезьяны, есть электрические провода, - так отчего бы по ним не лазить обезьянам? От того, что током убьёт, сказали сомневающиеся, - однако в ответ услышали, что, может, и не убьёт, если соблюдать необходимые правила безопасности. Откуда обезьянам знать эти правила, горячились сомневающиеся. От естественного отбора, отвечали им: вблизи электрических проводов выживают только те обезьяны, которые соблюдают правила безопасности.
  Спор всё разрастался, пока главный врач не прервал его самым решительным образом. Дело не в том, могут ли обезьяны лазать по электрическим проводам, сказал он, нам важно понять, могут ли лазать по ним наши пациенты. А если могут, то по какому именно из проводов бежали Гераклит, Аттила и Прекрасный Принц? Это крайне важно выяснить, чтобы установить направление побега. Розыски были произведены, но никаких следов найти не удалось.
  С особой тщательностью расспросили сестру Анжелу. Побег Гераклита, Аттилы и Прекрасного Принца произвёл на неё такое сильное впечатление, что пришлось дать ей пятьдесят капель эфирной валерьянки. Придя в себя, сестра поведала о разговоре, который состоялся прошлой ночью, но благоразумно умолчала о вынутой из окна решётке и намерении троицы улететь в космос, - впрочем, этому всё равно никто не поверил бы.
  Главный врач напустился, было, на Анжелу за её гнилой либерализм с пациентами, однако она резонно возразила, что действовала по его указаниям: кто, как не он, призывал давать больше личной свободы пациентам бедлама, активно используя при этом игровые методы? Но в то же время я говорил о недопустимости чрезмерного увлечения игровыми методами, вскричал он. Не надо забывать, что малейшее ослабление бдительности может привести к роковым последствиям, - вот вам и результат! Анжела в этот раз решила нипочём не сдаваться и устроила настоящий скандал, так что теперь уже главному врачу пришлось пить эфирную валерьянку.
  В глубине души Анжела была очень обижена на Гераклита, Аттилу и Прекрасного Принца, - как они могли так с ней поступить? Выйдя из бедлама на улицу, она в сердцах выбросила камень, подаренный ей Гераклитом. Мальчишка, проезжавший на велосипеде, подобрал камень и потом долго игрался с ним. В конце концов, он потерял его, и камень так и остался валяться неизвестно где. Был ли он настоящим пейнитом, который имел цену большую, чем все драгоценные камни на Земле, или это было плодом больной фантазии Гераклита, осталось неизвестным.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"