Аннотация: Основано на вселенной мира Lineage II. (отрывок)
-Фой!
При звуке своего имени девушка резко обернулась и ее короткие ярко-рыжие волосы взметнулись и заколыхались, словно язычки пламени. Она сидела на самом краю каменного парапета гавани Руны и вопросительно смотрела на статного мужчину, волосы и борода которого, некогда такие же ярко алые, тронула легкая седина.
-Да, отец.
-Ну мне пора. Я ухожу в море. Присмотри за всем хорошенько- голос мужчины дрогнул. Словно он предчувствовал что-то страшное. Сердце Фой сжалось: она давно не видела отца таким взволнованным, разве что когда он впервые привел ее в школу магов Айнховант. Тогда он сжимал ее плечи с такой силой, что девушке было больно. И все же, чувствуя его крепкую хватку, она ощущала и дрожь в его руках, словно все его тело пронизывала энергетическая стрела. Волновался отец, и когда она проходила свой первый обряд инициации. А в тот момент, когда Фой выжигали символ повелителя огня на правом запястье, несчастный мужчина, видя как дочь стиснула зубы от боли, готов был бросится с кулаками на верховного магистра.
Но годы серьезных испытаний давно миновали, и вот уже несколько лет Фой не отходит от отца, ни на шаг. Она давно забросила практику, и ее магический меч и роба, пылились в сундуке под кроватью. И дело тут вовсе не в чересчур заботливом отце. Нет он не запрещал ей развивать свои умения и не запирал дома. У нее никогда не было чувства ностальгии, по тем временам когда создав вокруг себя мощный пылающий круг, она могла истребить десяток не упокоенных.
Фой любила свою скучную, размеренную, словно ленивые волны океана жизнь. Каждое утро она рано вставала и собирала отца в море: готовила ему еду, помогала проверить снасти, распутывала сети и леску. После она провожала его до пирса, целовала отца в обветренную щеку и долго-долго смотрела вслед маленькой лодке. С час она бесцельно бродила по гавани, балансируя на высоких каменных парапетах. Иногда девушка взбиралась на скалы, нависающие над пенящейся гладью воды и, вытянув в стороны руки, представляла, как погружается с головой в бурлящую внизу стихию. Нет, она никогда не думала о самоубийстве! Она была влюблена в воду. В любое проявление этого элемента: будь-то журчащие горные ручьи, ленивые равнинные реки, кружащиеся снежинки или тающие на солнце сосульки. При созерцании океана Фой испытывала поистине религиозный трепет, ощущая каждой клеточкой своего тела его безудержную мощь и одновременно вечное спокойствие. Эту любовь она впитала еще в утробе своей матери- полуэльфийки, когда та нежно поглаживая живот пела ей песни, пытливо выискивая на горизонте лодку возлюбленного. Лица матери Фой не могла вспомнить, слишком рано та покинула их, ослабленная тяжелыми родами. Дитя огня само того не ведая лишило мать жизненной силы, сожгло изнутри. Она прожила с ними еще три года, едва поднимаясь с постели. Но даже тогда Фой запомнила взгляд ее бирюзовых глаз, глубокий и любящий. Так и осталась она в ее памяти как со своей всепоглощающей любовью, божественной красотой и звенящим голосом.
Неудивительно, почему Фой ненавидела свое призвание: служить огню. Огню, который изничтожил ее мать, огню который навсегда исчез из глаз ее отца, оставив там лишь тлеющие угольки. Огню, который неожиданно вспыхнул на ее запястье в тот самый судьбоносный день.
Фой вскрикнула. Руку зажгло с неимоверной силой, словно она засунула ее по локоть в пылающий кузнечный горн. Фой стиснула зубы, слезы боли струились по щекам. Она закатала рукав рубашки и с ужасом наблюдала, как кожа вокруг символа стремительно краснела. Повинуясь инстинктам, Фой окунула руку в воду. На секунду прохладная вода успокоила боль, а через мгновение вернулась в десятикратном объеме, слово она опустила ее в кислоту. Вокруг магического символа проступили волдыри. Не помня себя от боли и страха Фой бежала по направлению к городу. Встречный ветер острыми иглами царапал запястье девушки. К тому времени как ей удалось пробежать сквозь оживленную рыночную площадь Руны и войти в залы гильдии магов из волдырей сочилась желтовато-красная жидкость смешанная с кровью.
-Магистр Валдис,- выдохнула она и рухнула без чувств на каменные плиты залы.
Она очнулась в комнате отдыха магов. Епископ стоял у изголовья ее кровати и вполголоса возносил молитвы Айнхасад держа в одной руке магический посох, а другой перебирая четки. Великий Магистр Валдис нахмурившись потирал виски , а его помощница Амелия просматривала разложенные на полу манускрипты. Боль в запястье не исчезла полностью, а лишь слегка приутихла.
Маги оживились, видя что Фой пришла в себя. По их взволнованным лицам она поняла, что хороших вестей для нее не припасено.
-Что со мной? - чуть слышно прошептала Фой, боясь что громкий звук разбудит того ужасного дракона, что истязал ее руку.
-Мы точно не знаем,- Великий Магистр впервые выглядел таким обескураженным,- у нас есть только догадки, - при этих словах он перевел взгляд на Амелию.
Молодая волшебница вынырнула из кипы свитков.
-Твое неповиновение своей природе вызвало это,- Амелия указала на перебинтованное запястье девушки.- Огонь хочет вернуть тебя к себе любыми способами, даже если это убьет тебя. Ему нужна твоя жертва.
-Разве ему было недостаточно моей матери?- с упреком проговорила Фой.
Волшебники переглянулись.
-Огонь не убивал твою мать. Твои родители прекрасно знали о последствиях кровосмешения. Арелис уже будучи полукровкой была слаба от рождения. Ни одно существо не сможет долго жить и бороться когда в нем живут два начала. Ее предупреждали об опасностях твоего зачатия, но она слишком сильно любила твоего отца и слишком сильно хотела себя. Это была ее жертва, а не твоя,- Великий Магистр Валдис замолчал печально глядя на бледное лицо девушки.
-Что же огонь хочет от меня?
-Думаю простое паломничество исцелит тебя, - Амелия протянула ей карту Эльмодерена,- пешее путешествие до Шутгарта приведет твои мысли в порядок и возможно тебе удастся обрести единение со своей стихией. На пути к городу ледяная преграда - самое лучшее испытание для разочаровавшегося в себе мага.
-И все? Дойти до Шутгарта?
-Не совсем, чтобы понять, что огонь к тебе действительно благосклонен, возьмешь это, Амелия протянула ей яйцо довольно крупного размера. Из таких обычно появляются на свет виверны. Скорлупа яйца была полупрозрачной и казалось что внутри него разгорается тусклый огонек .
-Такое легкое,- проговорила Фой, зачарованно глядя на странное приобретение.
-Считай, что это яйцо символизирует твою силу. Внимательно следи за его изменениями. Оно даст тебе знать, что ты на верном пути.
-Я правильно поняла? Я должна дойти до Шутгарта, неся это яйцо и за время моего путешествия, из него должно, что-то появится?
-Не только,- вмешался епископ.- У тебя всего три дня на это. Мне удалось поставить магическую печать на твою руку, но сдерживать стихию она сможет лишь трое суток. Тебе следует поторопиться.
-Через три дня я умру?- голос Фой дрогнул.
-Если огонь не смилостивится, и ты не успеешь дойти до Шутгарта то да, печать сломается, и огонь который она сдерживала все это время вырвется наружу и поглотит тебя.
Фой поднялась с постели, и бросив на магов испуганный взгляд, ринулась к двери. Вбежав домой, она едва не сбила с ног отца, который из-за плохой погоды вернулся раньше обычного.
-Что с твоей рукой?- отец с волнением смотрел на перебинтованное запястье девушки, от которого исходило слабое свечение.
-Практиковалась в магии и обожглась, обычное явление,- не задумываясь, соврала Фой. Говорить отцу, что возможно через три дня ее не станет, не хватило духу.
-Практиковалась? Ей куда ты собираешься?
Фой вытащила сундук из под кровати и стала искать магический меч.
-Мне нужно идти...Задание гильдии,- Фой скептически оглядывала свои робы. Ни в одной она не смогла бы сделать и двух шагов в землях Шутгарта. Магические робы походили на лоскутки ткани, изящные не стесняющие движение при ходьбе беге и плавании. Но гномы явно не брали в расчет холодные пронизывающие ветра Шутгарта. Сложив лучшую робу и меч вальхаллы на кровати, она вихрем пронеслась по комнате и достала утепленный плащ с огромным капюшоном.
-Я волнуюсь...
-Отец,- огрызнулась Фой ,- Я уже не ребенок
-Я не спорю, просто поздно уже...
-Знаю, люблю тебя, пока.
Она хлопнула дверью и стремительно помчалась к северным воротам. Встречные потоки ветра смахивали с ее щек слезы. Она прижалась спиной к городской стене и затряслась от беззвучных рыданий. Ей было безумно жалко отца, жалко саму себя.
-За тобой не угонишься!
Фой сразу узнала мягкий голос Релвина. Он тяжело дышал, опираясь на высокий покрытый рунами посох. Он по-старчески сгорбился и потер поясницу. Затем задорно улыбнулся и послал в ее адрес поцелуй Евы.
-Великий Магистр настоятельно рекомендовал проводить тебя до городской стены, но тут ты справилась и без меня. А еще он считает, что отправляться в путь поздно ночью плохая идея,- юноша неодобрительно покачал головой.
-У меня очень мало времени Рел...
-Ночью можно заблудиться, да и мало ли кто встретится на пути. Дождись утра.
-Я не вернусь сейчас домой.
-Ну, можем подождать прямо здесь,- он сел на землю и похлопал рядом с собой, приглашая Фой последовать его примеру
-Надо ждать не меньше 8 часов, за это время я пройду половину пути.
-Как знаешь,- Релвин, порылся в сумке и выудил несколько усиливающих зелий, - Держи, Фой, поможет в дороге.
Фой взяла баночки с зельями и пронзительно посмотрела в глаза Релу. Его щеки мгновенно залились краской.
-Я просил тебя не смотреть на меня так, или мне придется нарушить мой обет, я ведь когда-нибудь да не сдержусь.
-Извини. Прощай?
-Нет, нет, нет! Я буду ждать тебя в Шутгарте, ты сможешь, я знаю! А когда ты победно войдешь в город я, пожалуй, на секунду забуду про все запреты,- проповедник игриво ухмыльнулся, - Готова?
-Да.
Релвин быстро-быстро стал шептать усиливающие заклинания. Разум Фой очистился, тело наполнилось удвоенной жизненной силой. В ногах появилась небывалая легкость.
-Поторопись заклятья развеются через час... и Фой я буду ждать тебя, я уже жду тебя. В его глазах читалась невыносимая тоска и мука. Ей хотелось обнять его успокоить, соврать, но ничего не пришло в голову, кроме глупой шутки:
-И я не буду тебя целовать, когда приду в Шутгарт! Вот когда тебя наконец посвятят в Апостолы, тогда и посмотрим, - Фой показала ему язык, и развернувшись побежала по направлению к ферме зверей. Она боялась обернуться, боялась увидеть городские стены, дымящиеся дымоходы и Его.
Она чувствовала, как по ее груди разливается нежное ласкающее тепло, совсем непохожее на то страшное невидимое пламя охватившее ее руку. Она прижала ладонь к груди, сердце горело мучительно и одновременно сладко. Любовь? Неожиданно из ее походной сумки выстрелил луч яркого света. Она вытащила золотое яйцо и увидела незаметную трещенку на нем. Фой заботливо провела кончиком пальца по трещине :
-Тебе уже стало тесно в этой скорлупе? Мы ведь только вышли из города,- Фой подняла яйцо над головой и лучи заходящего солнца отразились от его поверхности и брызнули ярким фонтаном искр.
***
Она шла вдоль реки вверх по течению уже около двух часов. Река вывела ее к ферме диких зверей. Она тихо ступала по тропинке вдоль загонов, боясь потревожить взрослых Кугуаров. В целом эта местность всегда была мирной, и животные редко набрасывались на путников. Фермеры всегда поспевали вовремя и успокаивали зверей манками или специальным кормом источающим довольно резкий аромат.
Солнце почти зашло за горизонт и чем дольше шла Фой, тем меньше путников встречала на своем пути. В основном это были охотники, которые за отдельную плату могли попробовать свои силы против взрослых особей буйволов и кугуаров. Животные размножались с поразительной почти катастрофической скоростью, и ферма уже давно переросла в охотничьи угодья.
Через час окончательно стемнело. Луна вынырнула из-под ночных облаков и посеребрила водную гладь. Впереди раздавался размеренный шум. Фой пригляделась и увидела небольшой водопад. Вода не разбивалась о камни, а нежно лизала их, словно кот запустивший язык в миску. Фой присела на берегу маленького каменного озера и развернула карту. Водопад на карте она нашла сразу, но он был в противоположной стороне от нужной ей дороги. Она с досадой зачерпнула пригоршню мелких острых камней и с силой швырнула их в воду. Зачем она пошла вдоль реки? Что же можно это принять тоже за знак. Следуй зову огня, а не воды, чушь драколововская. Хранители порталов, с каждым годом перемещали в города Эльморедена тысячи тысяч жителей. Неудивительно, что с географией у подавляющего большинства дела обстояли весьма плохо.
С каждым мгновением становилось прохладнее, а темные очертания скал превращались в угрожающие силуэты. Фой медленно поднялась и вернулась на дорогу. Она припомнила заброшенный домик неподалеку и решила осмотреть его. На его стенах были глубокие трещины, в которых поселился плющ, крыша слегка покосилась, а дверь была заколочена. Очевидно, хозяева планировали когда-нибудь еще вернуться сюда, но это было слишком давно. Выбитые окна на первом этаже походили на пустые зияющие глазницы. Фой поежилась и посмотрела наверх. Аккуратное окошко чердака было целым. Возможно, там будет достаточно места, чтобы свернуться калачиком и поспать несколько часов. Она попробовала плющ на прочность и подтянулась. Сухие стебли затрещали под тяжестью ее веса. Добравшись до чердачного окошка, она толкнула его рукой. Не заперто. Фой протиснулась сквозь крохотную оконную раму и оказалась в довольно просторном помещении. Чердак был абсолютно пуст, за исключением расстеленной вокруг соломы: может быть для сушки, а может для утепления крыши. Вокруг стоял приятный запах засохшей травы, от которого Фой сразу же потянуло в сон. Достав из походной сумки плед, она завернулась в него словно в кокон и погрузилась в сладкую дремоту. Шум водопада отчетливо доносился до нее, постепенно превращаясь в тихий говор.
-Мама, мама!!!
-Что такое родная?
-А почему мне нельзя тебя тлогать?- девочка сердито надула губки.
-Что случится если коснуться улитки?
-Она сплячется в лакушку.
-Правильно потому что у тебя очень горячие пальчики и ей будет больно.
-Мама ты улитка?- ребенок удивленно вскинул брови.
-Конечно, нет, просто я тогда растаю, как снежинка на ладошке,- женщина грустно улыбнулась и с трудом поднялась с кровати,- пойдем на улицу сегодня очень красивая Луна. Она поманила девочку за собой.
На дворе была глубокая ночь, но звезды, кружащиеся в невероятном хороводе и яркий свет сюрреалистичной луны, превратил ее в ясный день.
Закрыв глаза, женщина сложила руки на груди. У нее были красивые длинные ресницы, волосы волнами ниспадали на ее мраморные плечи. Ее бледные безжизненные губы дрогнули и она запела. Ее голос же напротив, был полон жизни и надежды: