Аннотация: Современная адаптация русской народной сказки "Баба Яга".
ПРОЛОГ
- Мама, ну вот же машинки на пульте! - мальчик нетерпеливо дергал маму за руку.
- Нет, сынок, это не те. Я куплю тебе самую большую. Пошли дальше, они там, в самом конце зала, - женщина зловеще посмотрела на ребенка.
Малыш, лет шести, аж подпрыгнул от удовольствия: "Самую большую! Ни у кого в деревне нет самой большой машины на пульте."
Он уже представлял, кому даст поиграть, а кому нет. Вот, например, Андрюшке и Кольке даст, потому что они его лучшие друзья и всегда берут играть с собой, хотя бы и старше на целый год. А вот Антону ни за что не даст, потому что он никогда не берет его играть, а еще называет "малышней", потому что он старше на целых пять лет. У мальчика даже засосало под ложечкой от предвкушения грандиозной покупки - огромного джипа на пульте! Мама, ни с того ни с сего, просто так решила купить ему эту игрушку ...
Костлявая рука, обтянутая бледно-синей кожей тянула мальчика в глубь леса. Рука принадлежала высокой, метра под два, сгорбленной фигуре. Фигура была одета в грязные развалившиеся лохмотья. Они пробирались через буреломы, покалено в грязи, но мальчик этого не замечал, взор его был затуманен, а на лице сияла блаженная улыбка.
Но вот фигура резко остановилась, она медленно начала разворачиваться ... медленно, как будто за ней наблюдали и она это почувствовала. Практически лысую голову, обтянутую бледно-синей кожей в нескольких местах покрывали грязные седые пакли. Безгубый рот искривлен в ненавистной гримасе. На месте носа зияла дыра. И глаза - утопленные в глазницах черепа, черные без зрачков глаза. Взгляд испускал лютую ненависть ...
СЕСТРА И БРАТ
- Оксана, мы с папой поедем в город, а ты следи за Андрюшей. Глаз с него не спускай. За деревню не ходи, даже если подружки позовут. Две недели назад пропал мальчик: ни полиция, ни волонтеры его так и не нашли, - мама собирала сумку и одновременно наказывала Оксане, как вести себя пока их не будет. - Перед тем как пойти гулять, обязательно, поешьте.
Оксана, худощавая девочка лет тринадцати, с курносым носиком, светлыми волосами и задорными веснушками на лице, весело отвечала:
- Мама, ну ты же сама знаешь, что я все так и сделаю!
- Конечно, доченька, знаю, но еще раз напомнить, лишним не будет, - сказала мама и подмигнула девочке.
Они обе знали, что Оксана очень послушная и ответственная девочка. Ей очень льстило, что она уже в тринадцать лет, на целых два дня остается за старшую, на которой ответственность за целый дом и за младшего братика, которому было семь лет. И, одновременно с этим, еще она радовалась тому, что у них, в отличие от их многих соседей, не было домашнего хозяйства, за которыми надо было ухаживать: ни огорода, ни скотины. Их семья всего год назад переехала из города в деревню, где они купили хороший дом со всеми удобствами. Они хоть и назывались теперь деревенскими жителями, но все равно ее родители оставались до мозга костей городскими.
Мама с папой, были неплохими художниками, и занимались росписью матрешек. Один раз в месяц, на два дня, они ездили в город и продавали то, что успели сделать. Дела шли хорошо: туристы с удовольствием покупали матрешек, расписанных с большим талантом на разные тематики - начиная от серьезных политиков и заканчивая фольклорными персонажами.
- Лена, ты готова? - папа стоял на улице возле машины и нетерпеливо звал маму. - Уже половина седьмого: если мы сейчас не выедем, то обязательно встрянем в пробку. Прошу тебя, давай уже выходи.
Папа, как истинный представитель богемы, был далек от физического труда, и всякий раз старался от него увильнуть, даже в таком его проявлении, как помочь маме и лишний раз зайти в дом, чтобы забрать сумку. Тем более, он еще был водителем в их маленьком семейном бизнесе, и ему предстояло везти их обоих до города, возможно даже по пробкам. Этот факт придавал ему героизма.
- Иду-иду, дорогой ..., - мама подхватила две довольно увесистые сумки и направилась к выходу. - Ну все Оксаночка, милая, мы поехали. Будь всегда на связи. Я на тебя рассчитываю и полагаюсь. Целую. Пока-пока.
Оксана от удовольствия закатила глаза: холодильник забит едой, которую надо просто поставить в микроволновку и разогреть; Машке и Юльке их родители разрешили остаться у нее дома на весь день и всю ночь; Wi-Fi ловит даже в беседке за домом, где можно весело проводить время целый день напролет - выходные вырисовывались просто великолепными.
Андрюшка, младший братик, был хорошим и послушным мальчишкой и, когда к Оксане приходили подружки, к ним не приставал: он либо "рубился" в приставку, либо зависал в интернете, либо играл во дворе. И уж если ему совсем становилось скучно, он мог, как бы невзначай, втереться к ним в общение. Братик и сестра любили друг друга, поэтому Оксана была не против, когда Андрюшка таким образом втирался в ее компанию.
К сожалению, все его друзья жили на другой стороне деревни, а это как минимум метров четыреста-пятьсот от их дома, и пока еще одного Андрюшку туда не отпускали. В той стороне была большая поляна, и на ней было что-то вроде детской площадки: там-то, в основном, все дети и собирались. И что бы Андрюшка мог поиграть вместе со своими друзьями, Оксане приходилось идти туда вместе с ним. В принципе, ей было не в обузу туда ходить, особенно если с ней шли ее подружки, но и без них она могла отвести на поляну братика и подождать пока он вдоволь наиграется, сама же, в это время, читая книжку или зависая в телефоне.
Но ... не в этот день! Она уже в голове расписала себе план: к обеду придут ее подружки, они возьмут еды, беспроводную колонку, ноутбук и будут "балдеть" в беседке за домом, ну а на вечер у них запланирован фильм с любимым актером, Томом Харди.
Андрюшке придется остаться дома и самому себя чем-нибудь занять, хорошо, что с этим проблем нет: и приставка, и телевизор, и интернет, и даже можно погонять мячик во дворе. Ну а завтра, можно сходить и на площадку.
- Оксан ...!
Оксана даже подпрыгнула от неожиданности:
- Андрюшка! Ты чего не спишь? Еще же так рано.
- Оксан, сегодня суббота! Ты же знаешь, что мы с ребятами на прошлой неделе договорились поиграть в футбик и мне сегодня нужно на поляну, - Андрюшка, прищурившись, посмотрел на Оксану. - Ты же не забыла?!
Оксана в растерянности смотрела на Андрюшку. У нее возникли двоякие чувства: с одной стороны ей было стыдно, что она совсем забыла про субботний футбол; но с другой стороны она разозлилась на братика за то, что если она его поведет, то ее планам не суждено будет сбыться - футбол запланирован в одиннадцать, и играть мальчишки могут чуть ли не до позднего вечера.
- Нет, конечно, ... я не забыла. Но Андрюшка, у меня тоже на сегодняшний день большие планы, и это будет не честно, если тебе сегодня весь день будет весело, а я буду скучать.
Оксана с надеждой смотрела на братика: он был понятливым и умным мальчиком, и знал, что только в такой день, когда родители уехали на два дня, сестра могла позвать своих подружек на весь день и всю ночь. Но, при этом, она понимала, что просто не сможет подвести Андрюшку и не отвести его. Это уже будет нечестно по отношению к нему, ведь об этой игре ребята договаривались две недели подряд: все ребята со всей деревни должны были собраться вместе в один день и провести этот "вседеревенский" матч.
- Оксан, и так и так нечестно! Как же тогда быть? - Андрюшка смотрел на Оксану полным доверия взглядом семилетнего ребенка, он был уверен, что сестра сейчас что-нибудь придумает, и они оба проведут день как запланировали.
Оксана, немного подумав, выпрямилась и, с нарочито серьезным выражением лица, официальным тоном спросила:
- Андрей! Я могу тебе доверять?
- Конечно! - Андрей, не ожидавший такого обращения, даже сам собой как-то подтянулся.
- Тогда я предлагаю поступить так: к одиннадцати часам я отведу тебя на поляну, оставлю тебе телефон и потом уйду домой, а ты, когда наиграешься, позвонишь мне, и я приду тебя забрать.
Она внимательно посмотрела брату в глаза и продолжила:
- Только первое, ты никуда и ни при каких обстоятельствах не уходишь с площадки, и второе, - Оксана сложила в умоляющем жесте руки, - ты не скажешь маме и папе, что я оставляла тебя одного на поляне!
- Оксан, ну конечно я не скажу родителям! - Андрей от радости даже запрыгал вокруг себя.
Оксана весело улыбнулась:
- Главное не забудь - ты никуда не уходишь с площадки пока я не приду за тобой.
- Да, да, да, я никуда не ухожу с площадки, - прокричал Андрюшка, радостно убегая к себе в комнату готовиться к важному событию.
ВЗГЛЯД ИЗ МОРОКА
- Андрюха, привет...!
- Здарова, Андрюха...!
- Ты чего опоздал? Мы уже полчаса играем...!
Ребята приветствовали Андрюшку. Было видно, что они уже разыгрались, стояли румяные и немного запыхавшиеся.
- Андрюх, привет! - к Оксане с Андреем подбежал парнишка лет одиннадцати. У него был задорный вид и горящие, от предвкушения предстоящей игры, глаза. - Пойдешь ко мне в команду? Пока посидишь запасным, а чуть попозже выйдешь играть: ну там, защитником или нападающим, посмотрим.
- Привет, Антоха! - Андрей с нескрываемым обожанием смотрел на старшего товарища, сразу было видно, что Антон из местных заводил. - А я как раз в твою команду хотел. Здорово, что ты сам мне предложил.
- Ну ладно, пока разогревайся, а я пойду на поле, мы уже начинаем.
Антон говорил уверенно, стараясь походить на взрослого и при этом не смотреть на Оксану, но когда разворачивался уходить, он мельком взглянул на нее, и встретившись с ее глазами, смешно скукожился, покраснел и глупо улыбнувшись, пролепетал:
- Ну... тогда ладно... я, э-э ... наверное, побегу?! - не то спросил, не то еще раз робко повторил Антон, и смущенно потрусил на поле к своей команде.
- Смешной этот Антон! - сказала Оксана глядя ему в след и добро улыбаясь.
- Да ты что, Оксан. Ты знаешь, какой он классный? - Андрей даже напыжился, оправдывая товарища. - Он лучше всех в футбик играет.
И смутившись, глядя себе под ноги, добавил:
- А вообще, ты ему нравишься. Да-да, ... он сам мне сказал. Только ты ни кому не говори, что я тебе это сказал, ладно?
Он умоляюще посмотрел на сестру.
- Конечно, не скажу, - весело ответила Оксана.
Потом с серьезным видом повернулась к братику и, внимательно глядя ему в глаза, сказала:
- Так, Андрей Валерьевич, - если Оксана так официально обращалась к брату, то это означало, что нужно внимательно ее выслушать и сделать все как она говорит, - давай еще раз все повторим: я разрешаю тебе играть до шести вечера, не дольше, но если вы закончите раньше, или ты захочешь домой ты мне позвонишь. Понял?
Андрей утвердительно кивнул.
Жалко бабы Инги нет дома, она то уж присмотрела бы за Андрюшой. Баба Инга была добрая и сердобольная старушка, всегда улыбающаяся местная старожилка. Она любила детей, хотя своих не имела. У нее всегда за пазухой была пригоршня конфет, которыми она с удовольствием угощала детей. И Оксана не раз подмечала, что баба Инга с особой любовью смотрела на Андрюшу: наверное, это потому, что Андрюша очень милый и дружелюбный мальчик.
- Андрюш, если мама узнает, что я оставляла тебя одного, нам обоим влетит. Поэтому не забудь о том, как мы с тобой все обговорили, и ни в коем случае ни куда не уходи с поляны. Тогда ни кто ни о чем не узнает.
Андрей с серьезным видом выслушал еще раз указания сестры, и, кивнув, ответственно произнес:
- У меня есть телефон, если я захочу домой я тебе позвоню, а если я не позвоню, то ты сама меня заберешь вечером в шесть. А еще, я ни куда не должен уходить с поляны. Я все понял, и сделаю, все-все, как ты сказала. Я молодец? - Андрюшка улыбнулся, и захлопал глазами.
- Да, ты молодец. Я знала, что могу на тебя положиться. Ну, тогда до вечера ... ну, или до звонка.
- До вечера!
Сестра обняла братика и пошла домой. Но отойдя шагов на тридцать она обернулась: Андрюшка был уже в гуще галдящих ребят, таких же запасных, для которых тоже пока не нашлось места на поле, и оживленно о чем-то с ними говорил. Вроде все нормально: перед выходом он плотно поел, телефон у него полностью заряжен, с собой у него есть вода, ребят на поляне полно, вроде даже есть несколько местных взрослых. Так что же ее тревожит?
Андрей был послушным мальчиком, они любили друг друга и он не подведет ее: все сделает, как они договорились. Так что же ее ...
Взгляд! Кто-то пристально на нее смотрел. Она кожей чувствовала, что кто-то на нее пристально смотрит. Она огляделась. Все, кого она смогла увидеть, были заняты своими делами и никто на нее не смотрел. "Фигня" какая-то. Наверное, кажется.
Ладно, это все из-за того, что она переживает за братика. Но, надо уже бежать домой - Юлька и Машка должны прийти с минуты на минуту. Она развернулась, и быстрым шагом направилась к дому. Чувство, что кто-то на нее смотрит не проходило, и к тому же еще прибавилось непонятное чувство тревоги и тоски одновременно.
"Да что же это со мной!" - подумала Оксана, и уже хотела на все плюнуть и побежать обратно к Андрюшке, но тут зазвонил телефон.
- Алле, Ксюха, мы возле твоего дома, а ты где? - это звонили подруги.
- Да я Андрюшку на поле отводила, у них там сегодня, - Оксана закатила глаза, - "сурьйзный" матч по футболу.
- Да, мы тоже слышали, что там сегодня мальчишки со всей деревни собираются. Даже чей-то папка для своего ютуб-канала блог собирался снимать.
- Правда? То есть, взрослые там будут до самого вечера? - пока Оксана говорила с подругами, все тревожные мысли и чувства как-то сами собой улеглись.
- Конечно будут, там же и малышня тоже, а их то как без взрослых оставлять?
Оксана устыдилась на саму себя, что она-то как раз и оставила братика одного, но сразу взяла себя в руки и прогнала прочь вновь нахлынувшее чувство тревоги - все будет хорошо, тем более, что там будут взрослые, а если что, то она минут за пятнадцать добежит до поляны. Это все ее чувство ответственности за младшего брата. Ну и правильно, у хороших сестер так и должно быть! И если бы она почувствовала, что что-то на поляне может пойти не так, она бы ни за что на свете не оставила братика одного. Так Оксана снова смогла успокоиться и почти дойти до дома.
- Ну все, я почти дома, ждите у ворот, я сейчас подойду. - Оксана отключилась и прислушалась к своим чувствам: тревоги нет, чувства, что кто-то на нее смотрит тоже нет. Все хорошо. А вот уже и виден ее дом, и подружки, сидящие на лавочке возле дома, что-то весело обсуждающие.
МОРОК
- Ой, девочки, время уже без десяти шесть! Я совсем забыла, мне же за Андрюшкой бежать надо, - Оксана с досадой смотрела на часы: ну как она могла так забыться.
Выбежав на террасу, она на ходу крикнула:
- Я максиму через полчаса или минут сорок вернусь, без меня не смотрите! - они уже собирались приступать к просмотру фильма с их любимым актером, Томом Харди.
Выбежав на улицу, Оксана достала телефон, позвонить братику и сказать, что она задерживается буквально на пять-десять минут, и чтобы он не переживал. Хотя вряд ли он мог переживать, скорее всего, он даже не следил за временем. Если мальчишки во что-то увлеченно играли, да еще и такой гурьбой, их мог остановить разве что только ливень с грозой и молниями. Оксана невольно улыбнулась своим мыслям.
Она перешла с бега на быструю ходьбу и набрала номер телефона, который дала Андрею. Так как своего телефона у него еще не было, Оксане пришлось отдать ему свой сотовый, а себе оставила домашний, тоже сотовый.
Пошли гудки, но телефон не отвечал. "Наверное, не слышит в запале игры", - подумала Оксана и, после того как голос в "трубке" сказал, что номер абонента не отвечает, набрала снова. И снова длинные тоскливые гудки, и снова нет ответа. Оксана на ходу посмотрела на телефон, как будто на нем был ответ, почему Андрей не отвечает.
Нет-нет-нет, она не будет сейчас паниковать. Просто без посторонних мыслей добежит до поляны и выскажет Андрею за то, что он не ответил на ее звонок. Оксана не заметила, как перешла с быстрой ходьбы на бег.
Неприятный холодок пробежал у нее по спине: чем дальше она отдалялась от дома, и чем ближе она приближалась к поляне, тем тоскливее становилось у нее на душе.
Оксана взглянула на часы на телефоне - без трех минут шесть. Прошло всего семь минут с того момента как она спохватилась об Андрее, но ей показалось, что прошло уже не меньше получаса.
Чувство тревоги усилилось, тоска в душе стала просто невыносимой. Она взглянула на небо и содрогнулась - небо было затянуто пасмурными тучами, хотя буквально десять минут назад было солнечно. Взглянув по сторонам, Оксана не смогла увидеть ни одной живой души, хотя обычно в это время на улице было достаточно многолюдно. Дома по обеим сторонам деревни стояли будто вымершие, а трава и деревья были пожухнувшие. Оксана, не чувствуя себя, со всех ног бросилась к поляне ...
Добежав до нее, Оксана, с округлившимися от страха глазами, встала как вкопанная - поляна была пуста. И не просто пуста, а выглядела брошенной много лет назад: трухлявые лавки, проржавевшие качели, опрокинутые самодельные футбольные ворота, непримятая пожухлая трава - и все вокруг было серым и унылым.
Она трясущимися от ужаса руками подняла к глазам телефон - время ровно шесть вечера. Оксана дрожала всем телом и смотрела на экран телефона, страстно желая, что бы он зазвонил, и что бы вместе со звонком пропал этот ужас, творившийся вокруг нее: что бы все это оказалось миражом; что бы поляну ярко заливало солнышко; что бы там резвились ребята, и что бы среди них был веселый и раскрасневшийся от игры Андрюша, который, увидев ее, бросился бы к ней в объятья ...
- Оксана...
Оксана резко опустила телефон. Впереди, на полуразвалившейся лавке сидела маленькая сгорбленная фигура. Оксана хотела завизжать от неожиданности, но поперхнулась и закашлялась.
- Не надо, внученька, не кричи, - фигура, кряхтя, встала и, опираясь на палку, прихрамывая пошла к ней. - Это я, баба Инга.
Оксана, услышав знакомый человеческий голос, немного успокоилась. Она удивилась, увидев бабушку здесь: бабу Ингу положили в больницу с сердечным приступом, и говорили, что она пролежит там очень долго. Но сейчас это было не важно, главное, что она здесь, и, наверное, сможет все объяснить.
Оксана бросилась навстречу к старушке:
- Баба Инга, что здесь происходит, где Андрей, где вообще все люди ... Надо срочно звонить в полицию ... или ... кому? Баба Инга, что мне делать?
- Успокойся, внученька, - старушка вплотную подошла к девочке.
Она была ниже ростом, и Оксана не сразу увидела ее лица. Когда же старушка подняла взгляд на девочку, Оксана ахнула: ее лицо было бледным как мел.
Старушка плакала. И плакала она горькими слезами.
- Я, внученька, сейчас тебе кое-что расскажу, а уж ты сама решишь тогда, что тебе делать дальше, - старушка горько посмотрела на Оксану, как будто даже извиняясь.
- Х-хорошо, баба Инга, ч-что вы мне хотите рассказать? - Оксана почувствовала, что старушка скажет сейчас что-то ужасное.
- Да-да внученька, расскажу, - старушка тяжело вздохнула. - Пойдем к моему дому, и пока мы будем идти, я буду тебе рассказывать. А как дойдем, так ты и решишь, что же дальше делать, а коли совета захочешь испросить, так я его тебе дам.
Старушка опустила голову, взяла Оксану за руку и тихонько потянула за собой. Оксана послушно, как в полудреме пошла за старушкой.
РАССКАЗ БАБЫ ИНГИ
- Давно это случилось. Лет мне тогда было не более чем тебе сейчас. Было у меня тогда два брата: младший братик Иванушка, ну что твой братик Андрюшечка, такой же хороший и добрый мальчик, и старшой брат, Данилка - горячий и буйный молодец. Так вот, полюбилась ему девица из нашей деревни, Дарьюшкой ее звали. Откликнулась она на его чувства и родители Дарьюшки дали благословение на свадьбу. Ох, и счастлив же был Данилка. И справил он для нее подарок к свадьбе знатный, кольцо серебряное. Она в него шелковый шнурочек продела и на шею повесила, да сказала, что на свадьбе на безымянный палец и наденет. Но беда приключилась, утонула Дарьюшка в речке Незбылинка. Уж и пересохла речка та давно как, а память по себе горькую по сей день хранит. Горько горевал Данилка об утрате своей, и никак не мог смириться с потерей: видеть то видели подружки Дарьины, как она тонула, а вот тела потом найти так никто и не смог. И искал Данилка тело любимой своей день за днем, неделю за неделей. И вернулся как-то раз под вечер сам не свой. Сел за стол и попросил матушку, что бы она ему чарку налила. Потом взглянул на нас странно так - взгляд совсем осоловевший - и сказал: "Нашел я ее, Дарьюшку!"
Рассказал, что на тридцать верст он по реке спустился, под каждую корягу заглядывал, в каждый омут нырял. Уже отчаялся найти ее и повернул обратно. Вечером, когда солнце уже за горизонт село, а до дома плыть оставалось не больше двух верст, почувствовал, что смотрит она на него. Посмотрел на противоположный берег от деревни, и увидел ее стоящей в тени деревьев. Смотрит она на него и рукой машет. От счастья Данилка в чем был одет, в том и прыгнул в воду, а подплыв, увидел в том месте, только кольцо на шелковом шнурочке на веточке висит.
Матушка в ноги ему бросилась, умолять стала, что бы бросил он это дело, перестал искать: дурной знак он видел, и если не остановиться, то быть беде, не миновать.
Но как будто не слышал Данилка мольбы матушки, сказал, что к знахарке деревенской пойдет, пускай, мол, научит его, как и что дальше делать.
Ни отец, ни мать не смогли остановить, совсем дурной он стал, сам не свой. Ушел и больше не вернулся. А через неделю красная луна настала, и пропал младшой мой братик, Иванушка. Матушка совсем в горе впала, отец темнее тучи стал.
В тот страшный месяц еще два мальчика пропали. Деревенские к знахарке пошли, так как Данилка к ней последней ходил и после не вернулся. Но она сказала, что Данилка сам во всем виноват. Пришел хмельной и буйный, угрожал хату спалить и ее со свету сжить, ежели не скажет, как Дарьюшку найти. Она в сердцах и послал его на капище древнее, что за "Чертовой" поляной в десяти верстах на Восток. Там, мол, он на все вопросы ответы и найдет. Деревенские начали выпытывать у нее, что на том капище он мог найти. Тогда и сказала она им: обитает там зло древнее, спящее древним сном, и коль его не тревожить, то и оно зло людям творить не будет, ну а коли его стревожить, то успокоить его уже по-хорошему не получится. Деревенские суеверные были, перекрестились и отступились от дальнейших действий, но отцы пропавших мальчиков, в том числе и мой батюшка, не угомонились. Собрались в дорогу и отправились к капищу.
Через неделю один мой отец вернулся. Грязный, исхудавший, постаревший лет на двадцать и весь белый как снег. В хату молча вошел, лег на кровать, к стенке отвернулся и остался так лежать. К нему со всей деревни люди с вопросами, а он молчит. Староста грозился уряднику донести, но все бесполезно. Ночью только встанет, похлебает похлебки, что матушка на столе оставит и опять ляжет, лицом к стенке.
Через пару недель, как батюшка вернулся, поулеглось все немного, время жатвы приближалось, за приготовлениями люди стали подзабывать о страшных событиях. Я как-то под вечер пошла на Незбылику вещи прополоскать. Подошла к берегу, корзину поставила, и чувствую, как мурашки по спине поползли. Глаза подняла на противоположный берег, а там три мальчика стоят, один из них Иванушка, а за ними Данилка. Смотрят на меня, и в глазах у них тоска смертная. Иванушка руку поднял и помахал мне, медленно так, как будто под водой был. Я и думать не знаю что: с одной стороны не может этого быть, морок, наверное, злое наваждение; а с другой стороны - вот он братик мой младший да Данилка, на другом берегу стоят и рукой мне машут, переплыть только и в объятьях их сжать.
Бросила я белье и в деревню без оглядки понеслась, весть не то дурную, не то счастливую разнести. Но в прогоне на батюшку налетела. Стоит он, в мою сторону не смотрит: "Что видела, - говорит, - ни кому не рассказывай. Сегодня же в город уезжаем". Матери он уже сказал собирать самое необходимое и ждать нас. Я в ответ, да ты что, Иванушка с Данилкой, да с другими мальчиками вернулись. А он зло так на меня глазами сверкнул, и прикрикнул, чтобы я отцу не перечила, а строго выполняла, что он велит. И только тут заметила, что вокруг странно как то, мрачно, что ли. Пусто. Из прогона саму улицу не видать, но чувствую, что там, ни кого нет. А вокруг трава и деревья пожухнувшие стоят. Изгородь в прогоне трухлявая вся, хотя ставили ее всего два года тому назад. Батюшка на меня смотрит и говорит, что позже, когда подрасту, он мне все объяснит, и что я сама тогда решу прощать мне его или нет, но не сегодня, не сейчас.
В тот же вечер мы уехали в город. А через десять лет батюшка сильно захворал, и врач сказал, что он уже не выкарабкается. Тогда-то он и призвал меня к себе. Я к тому времени уже замуж вышла и агрономом работала в селе, недалеко от города. Так вот, призвал он меня и говорит, слушай, мол, доченька, что случилось тогда, в тот страшный год.
Батюшка с отцами других мальчиков, Петром и Яковом, добрались до капища ближе к вечеру. Стояла там изба на курных ногах, такая же, как те, что охотники-промысловики ставили, в дальних уголках леса. Стояла она на высоте не менее двух метров от земли: делалось это для того, чтобы зверь лесной забраться в нее не смог. Лаз в ней хитро устроен был, снаружи не увидеть его, а потому, сколько не ходи вокруг нее, всегда супротив окна стоять будешь.
Изба была стара, что время. Бревна все трухлявые и между ними щели огромные были, а через щели и убранство рассмотреть можно было: вроде только каменка по-черному, а больше ничего и не было. Сама изба была аршина три в длину и столько же в ширину.
Походили они по капищу, да ничего сыскать не смогли, решили переночевать, а поутру подумать, что дальше делать. Но ночевать под открытым небом в лесу, да еще на капище, боязно было, и решили в избе переночевать. В избу лаз не смогли сыскать, так решили через окно забраться, один другого подсобил, и в избу через окно забрались.
В избе темно оказалось, хотя на улице еще только солнце за горизонт зашло. Зажгли лучину, и не смогли сдержать стонов от испуга: изба изнутри на много просторнее оказалась, не меньше девяти аршинов, что в длину, что в ширину, бревна были черными как смоль, будто закопченные, и подогнаны плотно друг к другу. Печка каменка не по-черному была, а с дымоходом. Была там и лежанка, размерами на два взрослых человека не меньше. Связки трав на притолоке. А главное, от чего у троих взрослых мужиков волосы на голове встали, это стол за которым стоял огромный стул, чуть меньше самого стола и ... три маленьких, детских, стула и один обычный.
Батюшка не помнит, сколько так они простояли в оторопи от увиденного, только когда опомнились, снаружи уже сумерки опустились.
Яков в центре стоял, и батюшка увидел краем глаза, что на плечо Якова тень легла: он голову повернул, чтобы приглядеться, а оказалась не тень это, а рука костлявая. Он с криком отшатнулся, а сзади Якова фигура сгорбленная стоит. Фигура ростом была около сажени.
Скрипучим голосом, как скрип от не смазанной калитки, сказала та фигура, что знает, зачем они пришли. А раз пришли и не побоялись, то значит, забыл род людской о том кто она такая. И уж их троих она заставит себя вспомнить. Сказала и развернула Якова к себе, крутанув за плечо, словно тряпичную куклу. Потом нагнулась к его уху, что-то прошептала, и подняв вторую руку к его лицу, провела когтями ото лба до подбородка.
В том месте, где когти лица коснулись, лопнула кожа. Яков с диким воплем закрыл лицо руками и упал на пол. Он кричал и сучил ногами, а потом начал усыхать. Движения его становились все медленнее, а крик перешел в старческий стон. И увидели батюшка с Петром, что Яков меньше чем за минуту, превратился в древнего старика.
Потом тело Якова бездыханно застыло и руки его медленно опустились на пол, а на месте лица зияла страшная рана до костей черепа.
У батюшки ноги подкосились, и отвернувшись, он упал на пол, боясь смотреть на фигуру, а Петр выхватил топорик из-за кушака и с размаху рубанул по облезлой голове фигуры. Раздался глухой удар, будто топор угодил по дереву. Петр хотел выдернуть топор, но он застрял. Фигура вскинула костлявую, синюшную руку к горлу Петра и вырвала кадык.
Батюшка застонал и закрыл глаза, готовясь к тому, что нечисть лишит сейчас его жизни. Он начал догадываться, что за тварь была перед ним.
Нечисть проскрипела, что он боится и это хорошо. Значит, он проживет чуть дольше чем эти два глупца. Она приказала ему взглянуть на нее. Батюшка не посмел ослушаться и взглянул: ужас окончательно сковал его - на него смотрело лицо мертвеца. Череп обтягивала бледно-синяя кожа в струпьях, вместо носа зияла темная дыра, безгубый рот дьявольски улыбался. И глаза! - глаза твари, утопленные глубоко в череп, были абсолютно черными, без зрачков. Она немигающее смотрела на батюшку.
Потом он впал в беспамятство. Остальное помнил как в тумане: трое мальчиков да парень, сидящих за столом как призраки; костер, разводимый им на капище; склонившуюся над ним фигуру, и шепчущую страшные слова проклятия, если он не выполнит ее наказание. А наказание заключалось в следующем - когда увидит дочь, на другой стороне берега речки Незбылинки пропавших мальчиков да парня, должен он отвезти ее на то место и оставить. А коли не выполнит это поручение, то умрет в страшных мучениях, и род его существовать перестанет. А чтобы не сомневался он в словах ее, проскрежетала слова непонятные, и почувствовал он слабость: посмотрев на руки свои, увидел не руки мужчины полного сил, а руки старца.
Помнил, как дома оказался, как люд сельский с вопросами к нему приходил, как матушка да я смотрели на него глазами полными слез, от печали и жалости. Потом почувствовал, что время, о котором нечисть говорила, настало. Встал и сказал матушке, чтобы собирала она вещи, только самые необходимые, и что в этот же вечер уезжаем мы в город. А сам пошел мне на встречу, потому как знал уже, что увидела я на берегу речки Незбылинки то, о чем нечисть на капище говорила. Только твердо решил, не выполнять наказания: лучше уж умереть в мучениях страшных, и не думать о том, что род его на нем прервется, нежели сделать то, с чем жить потом и сам не сможет. И просил прощения за то, что смалодушничал при встречи с нечестью, а не бросился на нее, как Петр, и даже не попытался спасти мальчиков и Данилку.
Вот что он перед смертью рассказал. И, наверное сила той нечисти не так сильна была, так как батюшка прожил еще десять лет в удалении от деревни нашей и от капища того древнего. И умер он не в страшных мучениях, а просто уснув вечером, не открыв глаза поутру.
Спросила я матушку, что она знает о том, что батюшка на одре смертном поведал мне. Но матушка ответила, что сама никогда не спрашивала, а он никогда разговор об этом не заводил. Старались они делать вид, будто все забыли, как сон страшный. Десять лет это у них удавалось.
Но рассказав мне правду, батюшка дал мне еще больше вопросов, главный из которых, почему та нечисть меня сама не забрал, а его просила, чтобы он меня через речку ту перевез да оставил там. Не могла я дальше жить спокойно с этими мыслями. Уговорила матушку помочь мне разобраться с этими вопросами. Тогда подсказала она мне, что раз со знахарки деревенской началась та история, то к ней, возможно, и надо за ответами идти, только спросила, надо ли бередить старые раны, коль столько времени прошло, и былого уже не воротишь. Но я непреклонна была, и отправилась в родную деревню, прямиком к знахарке.
Знахарка оказалась к тому времени уже совсем плоха от старости, и сама практически не передвигалась. Была у нее ученица молодая, которая во всем ей помогала, да знания ее перенимала. Но меня она с порога узнала, сказала, чтоб ученица во двор вышла, а мне велела у кровати сесть, да слушать внимательно.
Рассказала она, что нечестью той древняя ведьма была, живущая на наших землях со времен еще до Христовых. Во временны язычничества люди ходили к ней с самыми гадкими своими пороками: кто любовный приворот просил, а кто беременность прервать; кто на недруга своего хворь наслать, а кто и жизни лишить; кто богатства, а кто разорения ближнего своего. И ведьма та брала за услуги цену не малую - души их любимых. А самой высокой ценой была ... детская. Но с приходом на Русь веры христианской, люди перестали к ней ходить, так как богохульством деяния ее считались, и люди все больше стали беспокоиться за чистоту души своей, и близких своих. Со временем о ней и вовсе забыли. И до наших времен о ней только мифы, легенды да сказки докатились. Имен у нее много, и в разных странах подобные ведьмы тоже были. Называли их по-разному: Мара, Еджи, Ежинка, Егибоба. У нас же, на Руси звалась она Яга, Баба-Яга, ведьма из древнего племени каннибалов Ягов.
Хоть и забыли люди о ней, и ослабла она силою своей нечистою, перестав чинить скверну люду доброму, но один раз в сарос, раз в восемнадцать лет, наступает полное лунное затмение, Кровавая Луна. В месяц прихода Кровавой Луны, восстает Яга из своего гроба, избы на курных ногах и ищет чистые невинные души, чтобы забрать их в преисподнюю, тем самым продлив свое богомерзкое существование.
В древних летописях сказано было, что Ягу нельзя убить обычным способом: зарубить, утопить или сжечь, так как она уже мертва. Но также сказано было, что ежели с начала месяца Кровавой Луны, тридцать ночей к ряду обкуривать ее избу изнутри Алатырь-камнем, то не сможет она найти дорогу между Навью и Явью, и не сможет явиться из преисподней в наш мир. А главное - сделать это сможет только видящая, которая неподвластна ее ведьминскому мороку. Видящая, которая может отличить морок от яви и не поддается его обману. Этот-то морок я и увидела тогда в перегоне, когда на батюшку налетела.
Все это о Яге знахарка узнала от своей наставницы. И четыре сароса, один раз в восемнадцать лет, исправно уходила в начале месяца Кровавой Луны на тридцать ночей обкуривать избу Яги.
Но старость ее подвела, с годом она ошиблась, да и верить во все это уже не хотела, вот и послала дурного Данилку на капище. Думала как: до Кровавой Луны еще год, да и правда все это али нет, она и сама не знала, ни Яги, ни подтверждения ее существования, она не видела. А Данилка, как придет на капище и увидит его, так и охолонится: уж больно жутко там и страшно вокруг, а суеверный деревенский человек, попав туда, уж ни о чем и думать не будет, окромя того, чтобы побыстрее домой вернуться.
Но ошиблась старая знахарка, было начало месяца Кровавой Луны. Обратить бы внимания на то, что Данилка про кольцо сказал, как оно на веточке оказалось, да списала на горе и отчаяние молодого парня, что все это его больная фантазия. Но это оказалось мороком ведьминским, чтобы заманить парня на тот берег Незбылинки. Ведь отчаявшаяся душа, легкая добыча для ведьмы. А он не стал на берег подниматься и сразу обратно поплыл, что бы у знахарки узнать, как дальше ему быть. Она же, окаянная, его сама в объятия ведьмы и направила. После уж и поделать ничего нельзя было, только дожидаться, когда ведьма обратно в преисподнюю вернется.
Уж тут то знахарка во все поверила, и сама же себя за содеянное проклинала. И поклялась тогда, что пока замену себе для древнего обряда не найдет, этот свет не покинет.
Много учениц у нее было. Все они были способны, но "видящей" среди них не было. Уже отчаявшись, увидела во сне знамение, что с кого началось, тем и закончится. Долго понять не могла, как сон свой растолковать, да только когда услышала новость, что в деревню едет Инга, сестра Данилки, тогда только все и поняла.
Научила она меня определять приход Кровавой Луны. Научила так же, что в летописях под Алатырь-камнем подразумевался прозрачный чистейший янтарь, и только таким редким янтарем надо обкуривать избу с захода и до восхода солнца, тридцать ночей к ряду, с начала месяца прихода Кровавой Луны, раз в восемнадцать лет, каждый сарос. И что обязательно я должна найти себе замену, еще до того, как меня начнут подводить ноги и разум.
РОКОВОЕ РЕШЕНИЕ
- Ну вот, внученька, мы и подошли к моему дому, - баба Инга посмотрела на Оксану, и грустно улыбнулась. - Посмотри на часы, сколько сейчас времени?
Оксана взглянула на часы на телефоне и ахнула: время было шесть ноль пять.
- Как такое возможно?! - Оксана изумленно посмотрела на бабушку. - Мы же идем уже не меньше получаса!
- Ты сейчас в мороке. Как ты вышла из дому, почти сразу в него и попала. Но при этом ты можешь его отличить от яви. Ты видишь изменения: вокруг все запустевшее, все старое и прогнившее. Человек, поддающийся мороку, этого не замечает, он просто перестает осознавать окружающее. Оксаночка, миленькая, ты, как и я, тоже не поддаешься мороку. Ты понимаешь, что это означает?
- Ч-что? - Оксана испуганно взглянула на бабушку.
- Ты "видящая" и можешь стать моей ученицей. Я научу тебя не пускать это зло в наш мир.
- Но как же Андрюша, как ему помочь? Вы знаете? И почему вы тогда допустили, чтобы она пробудилась?
Оксана уже не могла сдерживать себя, она практически кричала со слезами на глазах. До нее стал доходить ужас происходящего, если, конечно, это все было правдой.
- Внученька, время ни кого не щадит. Уже четыре сароса я исправно исполняла свое предназначение. А вот сейчас, прямо накануне пятого прихода Кровавой Луны, меня парализовал инсульт.
Бабушка опять грустно и одновременно ласково улыбнулась Оксане:
- Я ведь, миленькая, сейчас даже и не здесь. Это ведь морок. Здесь моя душа, с тобой. А сама я, старая развалина, э-эх, - бабушка горько вздохнула, - телом то, лежу в больнице. Сколько еще мне отмерено, только господь Бог и ведает.
- Этого не может быть, это все не правда. Я сейчас позвоню в полицию и они найдут Андрюшу, - Оксана умоляюще смотрела на бабушку, надеясь, что она сейчас возьмет и признается в том, что это все на самом деле неправда, и всему есть нормальное объяснение.
- Оксаночка, внученька, если ты позвонишь, и услышишь чей-то голос не из морока, то ты сразу из него выйдешь, и меня с тобой, здесь, уже не будет. А вот вернусь ли я сюда из больницы, и смогу ли потом хоть что-то тебе еще раз объяснить, и научить тебя, как бороться со злом - это вряд ли. Ну, милая, оглянись вокруг и скажи, что ты видишь?
Оксана собралась с духом и огляделась, внимательно вглядываясь в окружающее: пожухлая трава и серые деревья; покосившиеся полуразвалившиеся ряды заборов по обеим сторонам улицы; неестественно хмурое небо; дома стоят, будто давно брошенные, и многие из них зияют темными провалами разбитых окон; нет ни одной живой души - ни людей, ни птиц, ни собак с их бесконечным лаем, такого естественного для деревни, что жизнь без него кажется немыслимой.
- Задумайся, внученька, разве то, что тебя сейчас окружает, может быть реальным, - бабушка пристально посмотрела Оксане в глаза.
- Нет. Это все не реально.
В шесть часов вечера в деревне по обеим сторонам улицы постоянно ходят люди, бегает ребятня, слышен неугомонный лай собак, кудахтанье кур и много других звуков, которые так присуще деревне, живущей полной жизнью. А трава и деревья должны быть ярко зелеными, по крайне мере так было с утра. И воздух - даже в самый сильный зной, здесь ощущается небольшое дуновение ветерка, но сейчас воздух, будто застыл.
- Я ведь пыталась тебя предупредить, пробиться к тебе еще днем, ты даже меня почти почувствовала, но не поверила своим чувствам, - баба Инга горько улыбнулась. - Надо было тебя раньше во все посвятить, да не хотела я твой детский разум в такой омут кидать.
- Но если все это правда, то, как мы можем спасти Андрюшу? - Оксана взглянула на бабушку, страх стал уступать чувству ярости и гневу.
Бабушка тяжело вздохнула, и поникла плечами, еще сильнее ссутулившись:
- Этого, моя милая, я не знаю. Вся моя борьба сводилась только к тому, чтобы правильно определить время прихода Кровавой Луны. Вовремя явится на капище, забраться в избу, и тридцать ночей обкуривать ее. В первый раз мне было настолько ужасно, что седых волос у меня прибавилось не по годам. Но за все тридцать ночей ничего не произошло. Вообще ни чего. Даже зверье ночное обходило то место стороной. Потом уже, в следующий раз, я не боялась, потому как знала, что ежели сделаю все как положено, то Яга не явится. А между тем, я пыталась хоть что-то узнать об этой ведьме, но окромя сказок, преданий и легенд ничего не нашла. Но, как сказала знахарка, убить то, что уже мертво невозможно. А значит, тебе остается только ждать, когда она вновь спустится в преисподнюю и тогда уж не пропустить следующий ее приход и не дать ей пройти в наш мир.
Нет, нет и еще раз - нет! Оксана решила, что уж лучше сама пропадет, но Андрюшу она не бросит одного в этой страшной беде. Она не поступит, как отец бабы Инги, и не побоится ведьмы. Не может же быть, чтобы вообще не было управы на Ягу, ведь в сказках ... Точно, сказки! В них может быть ответ!
- Баба Инга, но ведь в сказках бабу Ягу всегда побеждают. Может быть нам сказки, что-нибудь подскажут? - Оксана умоляюще посмотрела на бабушку. - Точно, ведь в сказках, в конце, всегда говорится, что сказка ложь да в ней намек, добрым молодцам урок! Намек! Там говориться, что есть намек. Значит, нам надо понять, в чем намек в сказках!
Бабушка с сомнением проговорила:
- Намек на то, что не след делать, что не есть хорошо, а что нужно делать в обязательном порядке. В этом смысл выражения.
- Может и так, а может и намек на то, как бороться со злом, если встретишься с ним в жизни!
- Ну, ежели посмотреть на это с такой стороны, то вот что я тебе скажу: возможно в этих сказках про Ягу есть что-то, что можно взять на вооружение. Из разных летописей я смогла узнать, что древнее племя людоедов Ягов проповедовали ритуал, которым мальчиков посвящали в воины. Ритуал подразумевал смерть и последующее возрождение. Путешествие в загробный мир давало будущим воинам магические способности: звериные силу, слух, нюх и выносливость. Посвящаемого уводили в лес, где его передавали жрице - распорядителю этого обряда, и стражу, охраняющего вход в царство мертвых. Там он проходил жестокий обряд, и если посвящаемый не выживал, то душа его доставалась жрице. Если же он возвращался, то становился могучим воином.
Бабушка перевела дух и продолжила:
- Древнее племя хоронило своих мертвых соплеменников в особых срубах на сваях: так изба предохранялась от гниения и от разорения хищниками. Вход в ту избу, после того как туда клали покойника заделывался, и оставлялись с четырех сторон только маленькие оконца. Значит изба та на капище и не изба вовсе, а гроб в нашем понимании. И Яга не просто тогда ведьма, а древняя жрица темного ритуала - проводница между миром живых и миром мертвых, Явью и Навью.
Баба Инга искоса взглянула на Оксану: та старалась не показывать виду, насколько ее пугает рассказ бабушки, но мелкая дрожь в коленях выдавала истинное чувство девочки. Бабушка по-старчески пошамкала губами: раз уж она начала посвящать в свои догадки девочку, то решила рассказать все, что сама смогла узнать и до чего смогла додуматься:
- Чтобы попасть в царство мертвых, Жрица подвергала инициируемых ритуальному омовению, и уже оказавшись в Нави, они должны были отведать загробной пищи. И уж если им это удавалось сделать, то только после этого они подвергались ритуальным мукам, выдержав которые возвращались непобедимыми воинами. Отсюда, наверное, в сказках про Ягу и сказано: вначале она добра-молодца выпарит-вымоет и накормит-напоит, а потом уже и спрос держит. Но, то ведь все только в сказках, а в летописях сказано было, что племя Касогов, смогло извести Ягов под корень, да так, что даже упоминания про них практически не осталось. А жрицы так и остались в дремучих лесах на своих капищах, явив себя роду людскому в роли ведьм, исполняющими их любые темные желания в обмен на души.
Оксана не выдержала, и задала вопрос: ей просто необходимо было услышать свой голос, чтобы понять, что она еще живая:
- А как же Алатырь-камень, кто подсказал, что он помогает не пускать ее в наш мир? -
- Это знание пришло много позже, после того как по миру распространилось христианство, и когда люди стали печься о бессмертии души. Перестал люд ходить к ведьмам по доброй воле, и они постепенно канули в лето, потеряв свои силы. Но раз в восемнадцать лет, раз в сарос, когда наступало полное лунное затмение и приходила Кровавая Луна, к ним возвращалась сила, и пока тень от Кровавой Луны касалась поверхности Земли, постепенно угасая, они возвращались в мир живых и искали отчаявшиеся или невинные души, - бабушка со злостью сжала свою клюку, на которую опиралась, и чуть пристукнула ей о землю, - души детей были всего милее!
Чуть помолчав и, переведя дыхание, закончила:
- Больше я ничего не смогла выяснить, знаю только что чистейший янтарь, прозванный Алатырь-камнем, способен удержать Ягу в Нави и не пропустить в наш мир. Знахарка, что поведала мне об Яге знала и того меньше - только про сам ритуал, который надо проводить тридцать ночей, в месяц Кровавой Луны. Ей это знание передала ее наставница, а той - ее. И так, из поколения в поколение, знахарки проводили тот ритуал. Как сказала мне моя наставница, никто из них не видел никогда Ягу, так как ритуал этот никогда не прерывался. И вот моя наставница прервала тот ритуал, так как веры в ней не было, что все это взаправду, а я, старая, прервала, так как не смогла вовремя найти ученицу, кому передать свои знания.
Баба Инга взглянула Оксане в глаза, всхлипнула по-старчески, как только старушки и могут, и произнесла:
- Прости меня внученька, прости меня миленькая, что не уберегла я Андрюшечку.
Оксана с надеждой посмотрела на бабушку:
- А если закурить янтарь прямо при ней, прямо сейчас? Он поможет?
- Что ты милая задумала? Погубит она тебя, изведет. Не думай даже об этом.
- Скажи, баба Инга, а ты простила своего папу, за то, что он не попытался спасти твоего Иванушку? - Оксана упрямо смотрела на бабушку.
Баба Инга поняла, что девочка уже все для себя решила и отговаривать ее бесполезно.
- Ну что ж, вижу мне не отговорить тебя. Тогда слушай внимательно и запоминай, может, из того что скажу, и спасет твою жизнь.
Она сжала кулак, и разогнула указательный палец:
- Первое и самое главное, это знание о ритуале. Обычному человеку к капищу подойти очень трудно, так как на подходе начнут одолевать его тревожные мысли, и чем ближе он к капищу окажется, тем тяжелее у него на душе будет. Слабый духом человек и вовсе на себя руки наложить может. Ты же до капища дойдешь свободно, так как у тебя на морок ведьминский иммунитет. Знай, двери в ту избу нет, а есть особый лаз в полу. Чтобы увидеть его надо встать лицом к лесу прямо под избой посередине и посмотреть над собой. Там же, под опавшей листвой найдешь лестницу. Изба стара настолько, что в щели между бревнами рука взрослого человека проходит: что внутри находится, то и снаружи, через щели, видать. Забравшись в избу в обычный день, не увидишь ничего кроме печки - то же самое, что и снаружи видать. А вот когда заберешься в первый день месяца Кровавой Луны, то увидишь совсем другое, нежели с наружи будет просматривается: знай, то морок ведьминский и значит ее час настает. В этот же вечер, как последний лучик солнца опуститься за горизонт, разожги янтарь в кацеи и поддерживай его всю ночь, до первых лучей солнца. Итак, тридцать ночей к ряду. Потом ровно через восемнадцать лет, через сарос, определи вновь приход Кровавой Луны и повтори ритуал. И постарайся не затягивать с поиском преемницы.
Баба Инга выдохнула, разогнула на кулачке второй палец, средний и продолжила:
- Второе! Как подойдешь сегодня к избе, через лаз не заходи, она уже там, а поможет янтарь али нет незнамо. Так что, дождись захода солнца, и встань так, чтобы капище было сзади тебя, а лес спереди и изба стояла между тобой и лесом: она проявит себя. Так как ты к ней не вламывалась без спросу, то она, возможно и полюбопытствует, зачем явилась. Вот тут и скажешь ей, что ученье у нее перенять хочешь. В просьбах она не отказывает, но плату сразу просить начнет, так ты ей и скажешь, что будешь блюсти порядок у нее в избе, и готовить детей к ее приходу, а она за это обучить тебя должна и жизнь долгую, нечеловеческую даровать. Она тебя испытывать начнет: в баню отправит, потом за стол откушать посадит - ты ни чего не бойся и не выдавай себя. А как пройдешь испытания, так, считай, ты уже между Явью и Навью будешь. Замани Ягу в Навь и закури янтарь, чтобы она не смогла оттуда выйти. Уж не могу сказать, насколько он поможет, но ежели сработает все, то быть тебе там еще пять ночей, и обкуривать избу до конца месяца.
Бабушка, грустно посмотрев на Оксану, горько вздохнула и продолжила, отогнув третий, безымянный палец:
- Ну и в третьих! Вернусь ли из больницы, али нет - незнамо. Так что ты далее сама доходи до того, что я тебе сказать не успела. В доме моем, в тумбочке возле кровати лежит мой дневник: в нем я все записывала, что узнала и до чего сама додумалась. Там же и янтарь лежит, тридцать камешков, каждого на одну ночь хватит. Ты, перед тем как к ведьме идти, зайди в дом да возьми камни с дневником. И еще, в мороке время иначе идет, так что сверяйся по часам наручным, механическим, то надежнее будет, нежели на телефон полагаться. Их так же в тумбочке и найдешь.
Она опустила голову и замолчала. Оксана тоже молчала, ждала, может бабушка еще чего скажет. Так, молча, они и простояли некоторое время. Потом Оксана не выдержала и спросила:
- Так и что мне сейчас делать?
- А, - баба Инга, очнувшись от задумчивости, посмотрела на девочку, - ты милая еще здесь? Иди в дом и возьми те вещи, на которые я тебе указала, а я здесь постою, подожду тебя, - сказала, и опять глубоко задумалась.
Оксана снова взглянула на часы - шесть часов десять минут. Она не стала удивляться, что время на часах будто остановилось, а приняла за данность: так, значит так. Она кивнула своей уверенности, и направилась к калитке.
Пройдя через двор, Оксана в нерешительности остановилась перед дверью в избу: правильно ли она поступает, может все-таки позвонить в полицию. Но, сразу же, отмела эту мысль, и приказала себе больше не думать об этом, иначе на самом деле не выдержит, и все бросит, даже не попробовав спасти братика.
Зайдя в дом и стараясь не смотреть по сторонам, девочка сразу направилась в ближайшую дверь, полная уверенности, что комната за дверью и есть спальня. Она не ошиблась: в маленькой комнатушке стояла небольшая односпальная кровать, возле нее тумбочка, шкаф и стул. Больше в комнате ничего не было. Оксана боялась, что в доме будет так же как и на улице: все развалившееся и полусгнившее, такого вида она могла просто не выдержать и убежать, по крайней мере, она так думала. Но нет, в доме обстановка выглядела просто брошенной, не более, складывалось ощущение, что здесь уже давно никто не живет, очень давно.
Оксана подошла к тумбочке и медленно ее открыла: там лежали дневник, старые женские ручные часы, мешочек с янтарем и связка свечек со спичками, по виду самые обычные. Она быстро все схватила в охапку и поспешила на улицу. Выйдя за калитку и переведя дух, Оксана огляделась: ничего не изменилось, она все еще была в мороке, но старушки ни где не было видно.
- Баба Инга! Вы где? Ау, вы здесь?
Но ответом была гробовая тишина. Оксана почувствовала дрожь, которую она до этого никогда не испытывала: она осталась одна, совсем одна против древнего зла.
Девочка присела на корточки и разложила на земле вещи, которые взяла в доме бабы Инги. Часы она сразу надела и стала рассматривать их на руке. Часы не ходили. "Может они не работают" - подумала Оксана, но перед тем как снять их с руки, покрутила колесико, которое было сбоку на часах. Секундная стрелка дернулась и пошла. Оксана улыбнулась уголками губ: они были механическими, их просто надо постоянно заводить, и для работы не надо никого электричества. Посмотрев время на телефоне - было шесть часов тридцать минут - и подведя стрелки на часах Оксана кивнула: что ж, теперь она всегда будет знать, сколько времени, даже если сядет батарейка на телефоне. Эта мысль, как то немного успокоила.
Дальше был дневник. Брать его с собой или нет, об этом Оксана долго не размышляла, его она изучит подробно, когда вернется.
Быстро вырыв небольшую ямку возле забора около калитки, и положив туда дневник, туда же высыпала и янтарные камушки: в мешочке их было слишком много и ведьма, увидев такой полный мешочек, могла им заинтересоваться, а увидев там янтарь, могла сразу обо всем догадаться и убить Оксану. Оставив себе пять штук, и надеясь, что этого хватит, сверху на них положила свечки со спичками: даже если ведьма спросит, что у нее в мешочке, она ответит, что взяла с собой на всякий случай самые обычные свечки, и покажет их ей.
Оглядев сокровище в ямке, девочка засыпала его землей и воткнула сверху веточку. Все, она готова идти. Но подняться оказалось очень трудно: представив, что, возможно, ее ждет впереди, Оксана до боли в сердце захотела набрать номер телефона мамы и выйти из проклятого морока. Рассказать все маме и папе и уже вместе с ними идти спасать Андрюшу. Но баба Инга сказала, что в этом случае Андрюша пропадет безвозвратно.
Нет, она переборет свой страх и сделает то, что задумала. Ведь братик попал в беду только по ее вине. Поэтому Оксана приложит все свои силы, всю свою волю, чтобы вызволить его. А то, что страшно, то ведь и бояться то по сути нечего, если она не выдаст своего истинного намерения: надо только помыться в баньке и откушать с ведьмой за столом, и, заманив в Навь, закурить янтарь. Вроде даже и не сложно, если не задумываться, насколько все это неестественно и нереально. Но, мысли прочь, и, ни о чем больше не думя, только вперед.
ЯГА
Оксана дошла до русла пересохшей речки. Наверное, эта речка и была Незбылинкой. Сколько же лет тогда бабе Инге, если она была полноводной еще при ее молодости!
Перейдя русло, она остановилась - впереди начинался лес. И если в деревне трава и листья на деревьях были просто пожухнувшие, то здесь уже деревья стояли серые и высохшие.
"Это морок, это все не по-настоящему" - успокаивала себя Оксана, вглядываясь в глубь леса. Она знала, что до поляны, о которой говорила баба Инга, недалеко. Сейчас та поляна называлась "Чуркиной", а не "Чертовой", как говорила бабушка, но то, что это была именно та поляна, Оксана не сомневалась.
Добравшись до поляны, перед девочкой встал вопрос, как определить дальнейшее направление на Восток? И тут ей пригодились школьные знания: Оксана знала, что Солнце встает на Востоке, а заходит на Западе. Значит, надо понять, где зайдет Солнце, и встав к нему спиной, она окажется по направления к Востоку. Но во сколько заходит солнце она не знала, и поэтому, взглянув на часы и увидев, что время уже почти семь, просто решила идти спиной к Солнцу, прямо на свою тень, чтобы не терять время и не ждать пока солнце начнет садиться за горизонт. Ведь к этому времени ей нужно уже стоять перед избой.
Оксана поминутно смотрела на часы, но время на них будто застыло. По ее ощущениям она шла от поляны уже не менее получаса, но минутная стрелка часов еле сдвинулась, не более чем на две минуты. Ее опять начала бить слабая дрожь: разве так бывает, как же это все неестественно, против привычных правил. Не может такого быть, чтобы она шла больше получаса, а на часах прошло всего две минуты. Она сверяла время с телефоном, часы на руке были исправными. Как же тошно стало на душе, тоскливо. Ей вдруг захотелось сесть и заплакать, зарыдать в голос. Она все делает неправильно, все! Причем с самого начала. Вначале она бросила братика одного на произвол судьбы и позволила проклятой ведьме его забрать. Потом поверила старой бабке, которая, наверное, просто вышла из ума. Поперлась неизвестно куда и неизвестно зачем. Ей не надо ни куда идти, ей вообще все это не надо. Они сами все во всем виноваты, все вокруг сами во всем виноваты ...
Стоп! Оксана резко остановилась, и подумала о том, что сейчас с ней происходит. Как только она это сделала, все ощущения тоски и уныния тоже резко пропали. И тут она вспомнила слова бабы Инги о том, что чем ближе человек к избе, тем хуже он себя чувствует, что слабый духом человек, может даже наложить на себя руки. Оксана невольно обрадовалась этим мыслям: значит она на верном пути, значит, она идет в правильном направлении.
Приглядевшись сквозь высохшие скелеты деревьев, Оксана ахнула и закрыла ладошками рот - впереди, было видно капище: черный столб, рядом с ним кострище, и чуть дальше ... изба!
Обернувшись назад и увидев, что солнце уже наполовину село за горизонт, она бросилась вперед: ей надо было успеть оказаться перед избой до того как солнце полностью скроется за горизонтом.
Добравшись до капища, Оксана почувствовала жуткое напряжение во всем теле. Теперь главное не показывать насколько ей страшно, ведь впереди ее ждало, может быть, главное испытание в жизни: встреча с потусторонним существом. И ей предстояло не просто встретиться с ним, но и вступить в контакт с этим монстром.
Она прошла мимо столба и кострища, и остановилась перед избой. Обернувшись, Оксана увидела, что солнце вот-вот скроется за горизонт. Что ж, пути назад уже нет. Сейчас она увидит ведьму. Оксана приготовилась.
Солнце окончательно скрылось за горизонт и на капище, буквально за считанные мгновения, опустились сумерки. Стена избы, напротив девочки, скрылась в тени, и контуры бревен и окна потерялись.
- Зачем ... ты ... здесь ...? - тихий скрипучий голос неожиданно проскрипел прямо у нее в ушах.
Девочка еле сдержалась, чтобы не закричать:
- Я пришла учиться у тебя. Перенять твои знания.
Оксана увидела, как в стене, где было только окно, стали проявляться еле заметные очертания: вначале дверного проема, а потом огромной сгорбленной фигуры.
Медленно, чуть покачиваясь из стороны в сторону, изба стала опускаться. Выглядело это зрелище завораживающе: изба, как будто перетаптываясь с ноги на ногу, медленно приседала на колени.
Наконец изба опустилась на землю и Оксана увидела ведьму: "Главное не показывать страха, главное не показывать страха ..." - твердила она себе, боясь отвести взгляд от ее черных, чернее самой ночи, демонических глаз.
- Плата! Какую плату ты готова мне за это поднести? - Яга зловеще улыбалась безгубым ртом.
- Все что хочешь, - пропищала девочка, хоть и старалась говорить уверенно, - детские души к твоему приходу. Я буду приводить в избу детей. Заманивать их сюда. К тебе.
Яга медленно повернулась и зашла в избу. Девочка подумала, что, наверное, ей надо последовать за ней. Она медленно, будто во сне, вошла во внутрь.
Внутри на потолке висела лампада и освещала помещение: черные закопченные стены, печь в углу, огромная лежанка и стол с тремя стульями - один огромный и два маленьких. Она еле сдержала стон: на стульчиках сидели два мальчика - один мальчик, пропавший две недели назад, Леша, друг братика, а второй мальчик был Андрюшей.
Оксана постаралась не подать вида, что знает мальчиков, и вообще, испытывает хоть какие-то эмоции.
Яга стояла возле печки, спиной к входу:
- Почему? - проскрипела ведьма.
- Хочу уметь колдовать и хочу долго жить, как ты, - Оксана стояла посреди избы, и боялась сделать лишнее движение.
- Ты готова, ради этого, умереть? Пройти обряд посвящения? И лишь потом возродиться в новой ипостаси?
- Да, я готова, - взяв себя в руки, твердым голосом ответила девочка.
Яга повернулась к ней в пол оборота. Угли в печке слабо ее освещали. Она улыбнулась, и от этого лицо ее жутко сморщилось:
- Что ж, я слышу в твоем голосе уверенность, значит, ты знаешь чего хочешь. Плата твоя достойна просьбы: в Кровавую Луну ты будешь приводить ко мне детей, остальное же время будешь жить так, как сама того пожелаешь. Пройди же обряд смерти и возрождения, - ведьма подошла к Оксане и наклонилась к ее лицу. - Но знай, коли за твоей просьбой скрыта иная суть - возрождения не будет, ты навечно останешься в преисподней: во время обряда нельзя солгать, во время обряда откроется все тайное и оно станет явным.