Приветствие тунгусов при встрече. Из книги Г.Ф.Миллера
"ОПИСАНИЕ СИБИРСКИХ НАРОДОВ", XVIII век
Белый мир выпустил ветер. Колючий, неласковый, он налетел на медвежонка и толкнул носом в сугроб. Медвежонок засопел и попятился - поближе к маме, отдыхающей в берлоге после охоты.
Явилось солнце и погладило медвежонка по шерстке. Он начал кувыркаться, перемещаясь все дальше и дальше, пока не добрался до края небольшого склона и не съехал вниз.
Приземлившись на брюхо, медвежонок огляделся и почуял запах взрослого медведя. Испугавшись незнакомца, он стал карабкаться вверх по ледяной горке, но лапы соскальзывали, а силы быстро кончились.
Когда сверху раздался рев мамы, медвежонок заскулил ей в ответ.
***
- Сы-нок, вста-вай!
Ваня зажмурился и спрятался под одеяло.
- Подъем, симулянт, - заглянула к нему мама.
- Я был на Северном полюсе. Жил в берлоге. А потом...
- А потом опоздал в школу, - посмотрела на часы Татьяна и крикнула уже для мужа:
- Это всё твои энциклопедии со сказками! Ребёнку уже кошмары сняться.
- Ребенок должен знать свои корни! - отозвался из кухни Ванин отец.
Стянув с сына одеяло, Татьяна поцеловала его макушку:
- Мне к первой паре, папа готовит завтрак.
- Можно в зоопарк после школы? Весь класс идёт.
Удивляясь молодым и активным педагогам, таскающим в морозы детей по зоопаркам, Татьяна выскочила из квартиры, застегивая на ходу сапоги. Молния на одном заупрямилась и пустила стрелку по капрону - день обещал трудности.
После обеда Татьяну Викторовну, доцента московского университета, оторвали от лекции - дозвонились на кафедру и сообщили, что срочно ждут в зоопарке, потому что хоть и "...ваш сын жив и здоров, но зачем-то лазил в клетку с медведями, и милиция хочет убедиться, что у родителей мальчика нет претензий к руководству... "
В метро, пролетая над ступеньками переходов, Татьяна вспомнила и Ванину ветрянку с температурой "под сорок", и воспаление легких в больнице, и упрямые кудряшки над раскосыми глазами - привет от бабушки "крайне-северной народности". Размазывала тушь под сочувствующими взглядами и пришла в себя только когда увидела краснощекого сына с батоном хлеба в руках, рядом с посиневшей от холода классной руководительницей, Виолеттой Игоревной, в компании двух милиционеров.
- Не волнуйтесь, гражданочка, все живы, - отчитался ей молоденький милиционер. - Вы бы построже... Хулигана из ребёнка растите.
Татьяна ощупывала сына и хмурилась.
- Сам не понял как, - виновато икал Ваня, - захотелось быть ближе к природе... Мам, а правда, что духи предков нас охраняют?
К вечеру все успокоились. Классный руководитель, заручившись прощением за недосмотр, рассказала, как Ваня преодолел ограждение и отправился к клетке с белыми хищниками, а медведица, обрадовавшись гостям, просунула холодный нос между прутьев, чтобы поздороваться как следует.
Когда Виолетта Игоревна обнаружила пропажу, медведица уже расправила свой сине-чёрный язык и тщательно облизывала человеческого детёныша, разомлевшего от тесного контакта с дикой средой.
- Жалко, телевидение не дождались. В "Очевидном-невероятном" показали бы, - вздыхал Ванин папа, допивая вторую порцию коньяка.
- Значит так, дорогие мои мужчины. Больше никаких сказок про животных - ни в книгах, ни в телевизоре. Никогда.
***
Ван-Ваныч потопал, сбивая снег с подошвы, и открыл дверь полярной станции. Отряхивая бороду от налипшего льда, заметил на вешалке незнакомую куртку ярко фиолетового цвета.
Нашлось объяснение следам на снегу - вездеход кого-то привёз, и судя по довольным голосам за дверью, гость прибыл с подарками.
Жилое помещение метеорологической станции объединяло и кухню, и зону отдыха, и отсек для работы. Комната встретила Ван-Ваныча преображенной: на деревянном столе, поверх бумаг и оборудования, сверкая этикетками, разложились продуктовые деликатесы, а несколько бутылок алкоголя и ящик мандаринов добавляли настроения в беседу.
- ... долго здесь не протянешь. Гидролог через неделю сбежал, - делился опытом дядя Коля, старший метеоролог. - Что русскому хорошо, то немцу...
- Хорошему человеку поможем, - басил Степан, самый молодой из сотрудников.
- С Ван-Ванычем через месяц на материк вернешься, - присматривался к мандаринам Дядя Коля. - О! А вот и он. Ван-Ваныч, глянь, кого к нам на Рождество занесло!
- Я Франц, Франц Трампе, корреспондент немецкий географический общество... - Высокий худощавый немец смотрелся слоном в посудной лавке.
- Приветствую! Иван, можно Ван-Ваныч. Биолог. - Ван-Ваныч пожал гостю руку. - Вы почти к празднику успели.
- Налей Ван-Ванычу!
- Я не буду, еще раз схожу-выйду...
- К Дусе? Метель скоро.
- Дуся? Deine Frau?* Здесь? - удивился Франц.
- Нихт фрау! - замахал руками дядя Коля. - Дуся это медведь. Два года с Ван-Ванычем дружат. Променады вдоль берега...
- Он ему заместо папаши.
- Степан, тебе уже хватит! Немца пугаешь, у него и так глаза... Ну что, Фриц, за дружбу?
- Я Франц, корреспондент...
- Да понял я. Вот что, корреспондент, про что писать будешь? На станции с прошлого века ничего не менялось, уж поверь мне. Я тридцать лет здесь... Напиши лучше про Ван-Ваныча, как он с животными умеет... Он Дусю от моржей спас.
- Не спас, а забрал!
- Тебя там не было, а я видел.
- Очень интересно. Как это возможно? - моргал круглыми глазами Франц.
- Погоди, здесь и не такое увидишь!
- Ты не смотри, что Ван-Ваныч скромный. Он сейчас посидит с нами, а потом в тетрадку свои наблюдения зафиксирует и к медведю почешет.
- Почешет?
- На свиданку. Он Дусю на руках из моржового лежбища вытащил. Медвежонок только из берлоги, как у моржей оказался - загадка. Медведица бегает рядом, боится, снимутся с места - задавят, или бивнями... А Ван-Ваныч ползком, ползком, потом схватил его и к мамке...
- Она ему моржа потом приволокла. Обглоданного. Спасибо так сказала...
- Спасибо, не сожрала героя!
- Пускала потом Дусю к Ван-Ванычу... Он и привык к человеку.
- Ага, привык. Иди сам попробуй!
- Русские все так уметь? С медведем?
- Боже сохрани! Ван-Ваныч один такой. Стёпка, ты видел вчера, как он моржиху оглаживал? Аж тряслась на радостях... Не красней, Ван-Ваныч, выпей. Когда еще... А вот скажи-ка мне, Фриц, ружьё у тебя есть? Вот и у нас нету. Знаешь, как с медведями надо? Если встретишь? Встань-ка, научу. Вставай-вставай! Ты за белого будешь, а я...
Ван-Ваныч сунул мандарины в карман куртки и вышел.
Через неделю полярная ночь пойдет на спад, а пока что небо из плотно синего скручивалось в тёмные бархатные складки, освобождая сцену северному сиянию.
Под желто-зелёным светом шагалось легко. Недолго вдоль берега, потом через торосы, туда, где Дуся рыбу ловит, там к воде удобнее. Главное, до метели вернуться...
Неожиданный и резкий хлопок порвал полярную тишину, обнажив человеческие голоса и оранжевые фары вездехода. Ван-Ваныч заторопился, побежал. Не заметив полынью, поскользнулся, упал. Ушанка отлетела в сторону. Не найдя пропажу, потуже затянул капюшон намокшей куртки.
Задвигались фонари машины, быстро отползая в глубину сумерек. Ван-Ваныча привлекло тёмное скопление льда на поверхности. Когда подошел ближе, увидел бурые разводы, а потом Дусю, полулежащего на льдине с раскинутыми лапами и вспоротым брюхом, из которого сочилась кровь и осторожно выползали внутренности, булькая и дымясь, словно из приоткрытой двери потустороннего мира.
Ван-Ваныч охнул, подбежал к медведю, подхватил его голову. На мгновение показалось, что Дуся открыл глаза.
- Как же так? Почему, Дуся?
Стянув ледяную куртку, прижался к медведю, замарываясь ещё тёплой кровью. Мертвая туша вдруг осела и навалилась на Ван-Ваныча, закрывая от налетевшей со стороны моря непогоды. Ван-Ваныч закрыл глаза и затих.
Метель мгновенно завертела пространство и время. Погружаясь то в темноту, то в снежный дождь, Ван-Ваныч терял сознание, потом просыпался. Раз увидел над собой морду оленя, а когда открыл глаза в следующий - шамана с бубном, собранным из звезд на синем ясном небе. Гул бубна и песнопений, перемежаемые звериным воем и птичьими голосами, оглушили Ван-Ваныча, но происходящее ему нравилось - он был всюду и нигде, ощущал все и ничего не чувствовал, был и солнцем, и ветром, жаром огня и ледяной водой, человеком и зверем...
***
- ...ы-нок, ...а-вай!
Разбудил голос, знакомый, далекий, и солнечный свет сквозь ноздреватый снег. Нашёл окошко в сугробе и увидел небо - слишком светлое для полярной ночи.
Попробовал освободиться от снежного покрывала, но боль в мышцах скрутила в клубок. Пришлось отдышаться и после двинуться к станции.
У домика возился с рыбой Франц.
Подбежав к немцу, закричал: "Я вернулся!", но вместо этого выплюнул что-то нечленораздельное, заставив Франца отскочить к стене.
- Scheiße!** - побледнел немец.
Несколько секунд они молча смотрели друг на друга. Потом Франц позвал на помощь.
Когда из-за двери выскочил дядя Коля с сигнальной ракетой в одной руке и ножом в другой, пришлось отступить.
- Франц, дыши ровно, это Дуся. Авось не тронет. Я его сейчас шугану...
- Дуся? Ваныча?
- Смотри-ка, ищет его... Пшёл отсюда! Нету больше твоего друга. Утоп! Только шапка осталась... Уходи, кому говорю! - Дядя Коля стучал ногами и размахивал ножом.
Запах страха, приправленный рыбьей требухой, и ароматы горячего хлеба из приоткрытой форточки, смешались. Вытянувшись во весь рост, медведь водил носом и рычал.
- У-у, зверюга!
Когда сигнальная ракета пролетела рядом, оставляя красный клубящийся след, медведь опустился на лапы и замотал головой. Что-то сообразив звериным нутром, он успокоился, отвернулся от людей, и сначала нехотя, а потом все быстрее и быстрее, направился туда, где ледяной горизонт целовал белое небо.