Что, по мнению автора, означает: "На безрыбье сам раком станешь".
Хорошо, когда тебе двадцать два года. Когда у тебя рост под два метра, буйная шевелюра и два спортивных разряда полученных в тяжелой борьбе за высшее образование. О чем свидетельствует диплом, об окончании престижного юридического вуза с высокими оценками по пению, рисованию и вышиванию крестиком.
Можно пинком открыть дверь и с криком: "На абордаж!" ворваться в контору, куда тебя послало родное руководство вуза, и не просто послало, а послало покорять твоим светлым, не особо замутненным фундаментальными знаниями умом заплесневелых бюрократических аборигенов.
Небрежно поздоровавшись с маленьким, невзрачным и лысым начальником, ты начнешь блистать своим талантом и эрудицией, ломая медный пятак двумя пальцами и сгибая подкову, врученную тебе на счастье в личной и общественной жизни вместе с дипломом.
Женская половина конторы, от секретарши начальника - Тани, до уборщицы тети Сони, как приливная волна духов и прекрасных глаз, нахлынет на тебя и окружит заботой, кто-то с тайной, а кто-то и с явной надеждой на твое внимание.
Ты будешь трудиться на благо вырастившего и воспитавшего тебя общества, в поте лица рождая бюрократические шедевры, немного подражая Пикассо и игнорируя зависть начальника к твоей молодости и здоровью.
Начальник же почувствовав свою ущербность, а так же потерю женского внимания к своей персоне, начнет тебя грызть и есть живьем. С азартом и вдохновением человека пилящего сук, на котором сидит, или режущего курицу, несущую золотые яйца.
Вначале ты с юмором будешь относиться к поеданию тебя. Тебя же так много, такие здоровые бицепсы и трицепсы, так что на мелкие укусы начальника можно и не обращать большого внимания, как на укус комара. Но со временем станет все тяжелее расставаться с частью себя. И ты станешь делать заначки на черный день, у друзей, у любовниц.
То, что не сгрыз за рабочий день начальник, будут дома догрызать и пить сполна твою кровь появившиеся со временем жена и теща. Потом к ним подключатся твои дети - спиногрызы и тебя станет все меньше и меньше. Ты станешь ниже ростом, кто-то слижет с тебя, вроде бы совсем уж не съедобную шевелюру, и лет через двадцать, ты станешь таким же маленьким и лысым как твой начальник. Ты станешь снизу вверх смотреть на своего начальника, на жену и тещу, на более преуспевающих коллег.
Ты станешь все реже встречаться с друзьями, а места встреч переместятся из пивных баров и стадионов в местные поликлиники. И вы будете обсуждать в очереди к проктологу не женщин, футбол и политику, а кого из вашей компании съели совсем, даже косточек не оставили, а кто, типа вас, еще пытается тряхнуть жалкими остатками недоеденных кем-то мышц. Вспоминая с ностальгией имевшиеся когда-то у вас здоровые почки и легкие, а теперь весь этот ливер безвозвратно утерян в чьих-то желудках или в закромах нашей необъятной Родины.
Начальник же, поедая тебя, начнет расти в глазах более высокого начальства и всего общества. Расти и пухнуть на твоих костях и мышцах, раздувая свой авторитет, как дирижабль, до невообразимых пределов, пытаясь взлететь в заоблачную бюрократическую высь, чтоб все больше людей смотрело на него снизу вверх.
Так же начнет расти и пухнуть твоя жена, превращаясь из стройной и хрупкой девушки, в которую ты когда-то влюбился с первого взгляда, в нечто монументальное, как памятник вождю мирового пролетариата, с указующей на ювелирный магазин и заграничные курорты рукой.
Но всему есть предел, даже росту начальника, и в один прекрасный день начальник лопнет, прибивая свой дутый авторитет огромными гвоздями, что бы случайно не уронить и не потерять. Как лопается воздушный шарик, опустившийся нечаянно на спину писавшего в тумане ежика, с летальным исходом для шарика и диареей для ежика.
Под скорбную речь: "Еще один сгорел на работе" и завывание траурного марша, родные и близкие уже бывшего начальника прикопают его бренные останки на местном кладбище, а к вам на работу приедет комиссия из заоблачных высей во главе с очень высоким начальником.
Комиссия, как Вию, подымет веки высокому начальнику и оно, обведя контору мутным взглядом, узрит тебя маленького и тщедушного, скромно трудящегося в подведомственных бюрократических недрах. Узрев, уцепит властной, мохнатой рукой и посадит тебя за временно пустующий стол главы конторы. Такой, как ты, уже не взлетит и никого не потеснит на небесах.
И ты станешь начальником, окруженный вниманием и лаской своих подчиненных, а дома тебя будет наконец-то встречать уют, который так необходим твоему изрядно обглоданному по жизни организму. Этот уют, обеспечит тебе скучающая дома в одиночестве жена на твою не маленькую зарплату руководителя, в отсутствие выросших на твоем подкожном жиру и разъехавшихся детей, и вовремя скончавшейся тещи, не пережившей радости твоего внезапного возвышения. Ей впервые в жизни пришлось поднять голову, глядя на тебя, возвышенного, снизу вверх, что привело к летальному исходу по причине свернутой шеи.
И будет все тихо и мирно, пока кто-то молодой и красивый, похожий на тебя в молодости, ростом под два метра, с криком: "На абордаж!" пинком не откроет дверь, теперь уже твоей конторы и небрежно не начнет отодвигать тебя в сторону с занятых тобой позиций.
Волна женских духов и глаз, включая твою секретаршу Машу и уборщицу тетю Таню, перешедшую из секретарш, с кончиной бывшего начальника, на место пенсионерки тети Сони, как отлив уйдет от тебя и водоворотом закружится вокруг твоего нового подчиненного.
И ты, невольно, завидуя молодости и здоровью нового сотрудника, лязгнув вставными зубами, как капканом, вцепишься в него и начнешь грызть и есть живьем, получая от этого определенное, чисто эстетическое удовольствие каннибала. Вот и настала твоя очередь быть гурманом.