Гарик : другие произведения.

Николай Гумилев

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 9.00*3  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Когда-то очень давно, когда Гумилева еще не печатали, я выучил несколько его стихотворений "со слуха". Я никогда не видел их написанными. Прошли годыи Гумилева издали. Тут я с удивлением обнаружил, что я выучил немного "подправленного" Гумилева. Причем, мои "версии" стихов мне нравятся больше. Здесь в левом столбце приведены мои варианты, а в правом официальные. Разницы отмечены красным шрифтом.
    А вам? Какие варианты больше нравятся вам?


ОН ПОКЛЯЛСЯ В СТРОГОМ ХРАМЕ...

Он поклялся в строгом храме
Перед статуей Мадонны,
Что он будет верен даме,
Той, чьи взоры непреклонны.

Но забыв о тайном браке,
Всюду ласки расточая,
Ночью был зарезан в драке
И пришел к преддверьям рая.

"Ты ль в Моем не клялся храме, --
Прозвучала речь Мадонны, --
Что ты будешь верен даме,
Той, чьи взоры непреклонны?

Но, печальный и упрямый,
Он припал к ногам Мадонны:
"Я нигде не встретил дамы,
Той, чьи взоры непреклонны".
Он поклялся в строгом храме
Перед статуей Мадонны,
Что он будет верен даме,
Той, чьи взоры непреклонны.

И забыл о тайном браке,
Всюду ласки расточая,
Ночью был зарезан в драке
И пришел к преддверьям рая.

"Ты ль в Моем не клялся храме, --
Прозвучала речь Мадонны, --
Что ты будешь верен даме,
Той, чьи взоры непреклонны?

Отойди, не эти жатвы
Собирает Царь Небесный.
Кто нарушил слово клятвы,
Гибнет, Богу неизвестный".


Но, печальный и упрямый,
Он припал к ногам Мадонны:
"Я нигде не встретил дамы,
Той, чьи взоры непреклонны".



ИЗ ЛОГОВА ЗМИЕВА

Из города Киева,
Из логова змиева,
Привез не жену, а колдунью.
Думал забавницу,
Угадал -- своенравницу,
Веселую птицу-певунью.

Потрогаешь -- морщится,
Обнимешь -- топорщится,
А выйдет луна -- затомится,
И плачет, и стонет,
Как будто хоронит
Кого-то, -- и хочет топиться.

Твержу ей: крещеному,
С тобой по-мудреному
Возиться теперь мне не в пору;
Снеси-ка истому
В Днепровский омут,
На грешную Лысую гору.

Молчит -- только ежится,
И все ей неможется,
И жалко ее, виноватую,
Как птицу подбитую,
Березку подрытую
Над очастью, Богом заклятою.
Из логова змиева,
Из города Киева,

Я взял не жену, а колдунью.
А думал забавницу,
Гадал -- своенравницу,
Веселую птицу-певунью.

Покликаешь -- морщится,
Обнимешь -- топорщится,
А выйдет луна -- затомится,
И смотрит, и стонет,
Как будто хоронит
Кого-то, -- и хочет топиться.
Твержу ей: крещеному,
С тобой по-мудреному
Возиться теперь мне не в пору;
Снеси-ка истому
ты
В Днепровские
омуты,
На грешную Лысую гору.

Молчит -- только ежится,
И все ей неможется,
Мне жалко ее, виноватую,
Как птицу подбитую,
Березу подрытую
Над очастью, Богом заклятою.
прошвстью свободными, лилб их не бывает вовсе. ЧИТАЙТЕ,ЕСЛИ КОМУ-НИБУДЬ ИНТЕРЕСНО: http://zhurnal.lib.ru/l/landau_i_l/9landau.shtml но не просто чита ... НГ




ИНДЮК



На утре памяти неверной,
Я вспоминаю пестрый луг,
Где царствовал высокомерный,
Но обожаемый индюк.

Была в нем злоба и свобода,
Был клюв его как пламя ал,
И за мои четыре года
Меня он остро презирал.

Ни шоколад, ни карамели,
Ни ананасная вода
Меня утешить не умели
В сознаньи моего стыда.

Но вот пришла беда большая,
Забыто горе детских лет:
Ты, обожаемая, злая,
Мне гордо отвечаешь: "Нет!"

Но всё проходит в жизни зыбкой --
Пройдет любовь, пройдет тоска,
И вспомню я тебя с улыбкой,
Как вспоминаю индюка!
На утре памяти неверной,
Я вспоминаю пестрый луг,
Где царствовал высокомерный,
Мной обожаемый индюк.

Была в нем злоба и свобода,
Был клюв его как пламя ал,
И за мои четыре года
Меня он остро презирал.

Ни шоколад, ни карамели,
Ни ананасная вода
Меня утешить не умели
В сознаньи моего стыда.

И вновь пришла беда большая,
И стыд, и горе детских лет:
Ты, обожаемая, злая,
Мне гордо отвечаешь: "Нет!"

Но всё проходит в жизни зыбкой --
Пройдет любовь, пройдет тоска,
И вспомню я тебя с улыбкой,
Как вспоминаю индюка!
  




КАМЕНЬ


Взгляни, как злобно смотрит камень,
В нем щели странно глубоки,
Под мхом мерцает скрытый пламень;
Не думай, то не светляки!

Давно угрюмые друиды,
Сибиллы древних королей
Отмстить какие-то обиды
Его призвали из морей.

Он вышел черный, вышел страшный,
И вот лежит на берегу,
А по ночам ломает башни
И мстит случайному врагу.

И редко кто бы мог увидеть
Его ночной и тайный путь,
Но берегись его обидеть,
Случайно как-нибудь толкнуть.

Он скроет жгучую обиду,
Глухое бешенство угроз,
Он промолчит и будет с виду
Недвижен, как простой утес.

Но где бы ты ни скрылся, спящий,
Тебе его не обмануть,
Тебя отыщет он, летящий,
И дико ринется на грудь.

И ты застонешь в изумленьи,
Увидев блеск его огней,
Услышав шум его паденья
И жалкий треск своих костей.

Горячей кровью сытый, пьяный,
Лишь утром он оставит дом
И будет страшен труп забытый,
Как пес, раздавленный быком.

И, миновав поля и нивы,
На берег он вернется вновь,
Чтоб смыли верные приливы
С него запекшуюся кровь.
Взгляни, как злобно смотрит камень,
В нем щели странно глубоки,
Под мхом мерцает скрытый пламень;
Не думай, то не светляки!

Давно угрюмые друиды,
Сибиллы хмурых королей
Отмстить какие-то обиды
Его призвали из морей.

Он вышел черный, вышел страшный,
И вот лежит на берегу,
А по ночам ломает башни
И мстит случайному врагу.

Летит пустынными полями,
За куст приляжет, подождет,
Сверкнет огнистыми щелями
И снова бросится вперед.


И редко кто бы мог увидеть
Его ночной и тайный путь,
Но берегись его обидеть,
Случайно как-нибудь толкнуть.

Он скроет жгучую обиду,
Глухое бешенство угроз,
Он промолчит и будет с виду
Недвижен, как простой утес.

Но где бы ты ни скрылся, спящий,
Тебе его не обмануть,
Тебя отыщет он, летящий,
И дико ринется на грудь.

И ты застонешь в изумленьи,
Завидя блеск его огней,
Заслыша шум его паденья
И жалкий треск
твоих костей.

Горячей кровью
пьяный, сытый,
Лишь утром он оставит дом
И будет страшен труп забытый,
Как пес, раздавленный быком.

И, миновав поля и нивы,
Вернется к берегу он вновь,
Чтоб смыли верные приливы
С него запекшуюся кровь.
  




ЛЕС


В том лесу белесоватые стволы
Выступали неожиданно из мглы,

Из земли за корнем корень выходил,
Словно руки обитателей могил.

Никогда сюда тропа не завела
Пэра Франции иль Рыцаря Стола,

И разбойник не гнездился здесь в кустах,
И пещеры не выкапывал монах.

Только след в песке видали рыбаки
Шестипалой человеческой руки.

И однажды в темныый вечер грозовой
Вышла женщина с кошачьей головой,

И в короне из литого серебра,
И рыдала и стонала до утра,

Это было, это было в те года,
От которых не осталось и следа,

Это было, это было в той стране,
О которой не загрезишь и во сне.

Я придумал это, глядя на твои
Косы, кольца огневеющей змеи,

На твои зеленоватые глаза,
Как персидская больная бирюза.
В том лесу белесоватые стволы
Выступали неожиданно из мглы,

Из земли за корнем корень выходил,
Точно руки обитателей могил.

Под покровом ярко-огненной листвы
Великаны жили, карлики и львы,


И следы
в песке видали рыбаки
Шестипалой человеческой руки.

Никогда сюда тропа не завела
Пэра Франции иль
Круглого Стола,

И разбойник не гнездился здесь в кустах,
И
пещерки не выкапывал монах.

Только раз отсюда в вечер грозовой
Вышла женщина с кошачьей головой,

Но в короне из литого серебра,
И
вздыхала и стонала до утра,

И скончалась тихой смертью на заре
Перед тем как дал причастье ей кюрэ.


Это было, это было в те года,
От которых не осталось и следа,

Это было, это было в той стране,
О которой не загрезишь и во сне.

Я придумал это, глядя на твои
Косы, кольца огневеющей змеи,

На твои зеленоватые глаза,
Как персидская больная бирюза.

Может быть, тот лес -- душа твоя,
Может быть, тот лес -- любовь моя,

Или может быть, когда умрем,
Мы в тот лес направимся вдвоем.
  




ВОРОТА РАЯ


Не семью печатями алмазными
В древний рай закрыт извечный вход,
Не манит он блеском и соблазнами,
О нем не ведает народ.

Это просто дверь в стене, давно заброшенной,
Камни, мох, и больше ничего,
Рядом -- нищий, словно гость непрошенный,
И ключи у пояса его.

Мимо бродят рыцари и латники,
Трубный вой, бряцанье серебра,
И никто не взглянет на привратника,
Светлого апостола Петра.

Не семью печатями алмазными
В Божий рай замкнулся вечный вход,
Он не манит блеском и соблазнами,
И его не ведает народ.

Это дверь в стене, давно заброшенной,
Камни, мох, и больше ничего,
Возле -- нищий, словно гость непрошенный,
И ключи у пояса его.

Мимо
едут рыцари и латники,
Трубный вой, бряцанье серебра,
И никто не взглянет на привратника,
Светлого апостола Петра.

Все мечтают: "Там, у Гроба Божия,
Двери рая вскроются для нас,
На горе Фаворе, у подножия,
Прозвенит обетованный час".

Так проходит медленное чудище,
Завывая, трубит звонкий рог,
И апостол Петр в дырявом рубище,
Словно нищий, бледен и убог.
  




У КАМИНА


Наплывала тень... Догорал камин,
Руки на груди, он стоял один,

Устремляя взор неподвижно вдаль,
Горько говорил про свою печаль:

"Я пробрался вглубь неизвестных стран,
Восемьдесят дней шел мой караван;

"Цепи грозных гор, лес, а иногда
Странные вдали чьи-то города,

"Мы рубили лес, мы копали рвы,
Вечерами к нам подходили львы.

"Но трусливых душ не было меж нас,
Мы стреляли в них, целясь между глаз.

"Древний храм отрыл я из под песка,
Именем моим названа река,

"И в стране озер пять больших племен
Слушались меня, чтили мой закон.

"Но теперь я слаб, как во власти сна,
И душа моя, тягостно больна;

"Я узнал, узнал, что такое страх,
Погребенный здесь в четырех стенах;

И, тая в глазах злое торжество,
Женщина в углу слушала его.

Наплывала тень... Догорал камин,
Руки на груди, он стоял один,

Неподвижный взор устремляя вдаль,
Горько говоря про свою печаль:

Я пробрался вглубь неизвестных стран,
Восемьдесят дней шел мой караван;

Цепи грозных гор, лес, а иногда
Странные вдали чьи-то города,

"И не раз из них в тишине ночной
В лагерь долетал непонятный вой.

"Мы рубили лес, мы копали рвы,
Вечерами к нам подходили львы.


Но трусливых душ не было меж нас,
Мы стреляли в них, целясь между глаз.

Древний
я отрыл храм из под песка,
Именем моим названа река,

"И в стране озер пять больших племен
Слушались меня, чтили мой закон.

"Но теперь я слаб, как во власти сна,

И больна душа, тягостно больна;

"Я узнал, узнал, что такое страх,
Погребенный здесь в четырех стенах;

"Даже блеск ружья, даже плеск волны
Эту цепь порвать ныне не вольны..."


И, тая в глазах злое торжество,
Женщина в углу слушала его.
  




УМНЫЙ ДЬЯВОЛ


Мой старый друг, мой верный Дьявол,
Пропел мне песенку одну:
"Всю ночь моряк в пучине плавал,
А на заре пошел ко дну.

Кругом вставали волны-стены,
Спадали, вспенивались вновь,
Пред ним неслась, белее пены,
Его великая любовь.

Он слышал зов, когда он плавал:
"О, верь мне, я не обману"...
Но помни,- молвил умный Дьявол,-
Он на заре пошел ко дну".
Мой старый друг, мой верный Дьявол,
Пропел мне песенку одну:
"Всю ночь моряк в пучине плавал,
А на заре пошел ко дну.

; Кругом вставали волны-стены,
Спадали, вспенивались вновь,
Пред ним неслась, белее пены,
Его великая любовь.

Он слышал зов, когда он плавал:
"О, верь мне, я не обману"...
Но помни,- молвил умный Дьявол,-
Он на заре пошел ко дну".
  




ВЫБОР


Созидающий башню сорвется,
Будет страшен стремительный лет,
И на дне мирового колодца
Он безумье свое проклянет.

Разрушающий будет раздавлен,
Опрокинут обломками плит,
И, Всевидящим Богом оставлен,
Он о муке своей возопит.

А ушедший в ночные пещеры
Или к заводям тихой реки
Повстречает свирепой пантеры
Наводящие ужас зрачки.

Не уйдешь ты от доли кровавой,
Что земным предназначила твердь.
Но молчи: несравненное право -
Самому выбирать свою смерть.
Созидающий башню сорвется,
Будет страшен стремительный лет,
И на дне мирового колодца
Он безумье свое проклянет.

Разрушающий будет раздавлен,
Опрокинут обломками плит,
И, Всевидящим Богом оставлен,
Он о муке своей возопит.

А ушедший в ночные пещеры
Или к заводям тихой реки
Повстречает свирепой пантеры
Наводящие ужас зрачки.

Не спасешься от доли кровавой,
Что земным предназначила твердь.
Но молчи: несравненное право -
Самому выбирать свою смерть.
  

А жто уже совсем не Гумилев, а слва песни из фильма "Последний дюйм. ttp://gusarfilm.narod.ru/duim/poslednij-dyujm.mp3 (куплеты Бена)
Трещит земля как пустой орех Как щепка трещит броня А Боба >вновь разбирает смех Какое мне
До вас до всех? А вам до меня!

brяжелым басом гудит фугас Ударил фонтан огня
А Боб Кенеди пустился в пляс
Какое мне дело до всех до вас
А вам до меня Я просто балдею от такого сочетания смысловой и фонетической рифмы - мне такое всегда некоторые стихи Гумилева напоминает Да и фильм, помнится, был неплохой. А книгу Джеймса Олдриджа моя кузина переводила.
Оценка: 9.00*3  Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список