Аннотация: А я ему говорю: ты псих, Док. А он мне: это все, что мне осталось.
- И я открыл дверь, а их всех нет. Вот так. Я иду говорить с Гайюсом.
- О, нет! Док...
Док нашел свою команду в спортзале. Их было ровно столько, сколько всегда, вот только...
- Народ, смотрите, Рей!
- О, Рей!
Их было столько же, сколько всегда, и он знал, что не перепутал место и время, все по расписанию. Но кто эта длинная, как шелковая лента, с собранными в хвост легкими белыми волосами? Кто этот здоровяк цвета лучшего швейцарского шоколада? Кто этот... и тот?
- С выздоровлением, Рей!
- Опаздываешь, командир.
Они подошли все разом, прикасались - к плечам, к локтям, похлопывали по спине с тщательно скрываемой нежностью. Зато радость не скрывали, только слегка приправляли шуточками и смешками. Белокурая бестия промурлыкала у щеки: ты только аккуратно поначалу, ладно?
Док прислушался к себе. Да, стоило поначалу аккуратно. Но - что с ним случилось? Когда и где он был ранен? И кто они все?
- Так, народ. Вы... продолжайте пока без меня. Я... сейчас.
И больше ни слова, скорее оттуда, пока лицо не смялось, пока не свело пальцы, пока не разбил кулаки о стену. Может быть, он и в самом деле сошел с ума? Вот сейчас и проверим...
- Мадлен, ау, ты меня слышишь? Я задержусь. Ключи у тебя есть. Не вернусь до завтра - вытаскивай меня. Если сможешь.
- Ты что придумал, псих!
- Потом, потом.
Док вышел на крышу, спустился и поднялся по нескольким лестницам, прошел коридорами, пересек внутренний двор. Ориентироваться в пространстве базы, в ее пересекающихся плоскостях и перетекающих друг в друга слоях, могут только свои - каждый в меру полученных допусков и знания кодов. Те, кто планировал эти коридоры и переходы, кажется, не имели представления о прямых углах и параллельных линиях. Но Док знал, как пройти в библиотеку и оттуда - в отсек психологов. Его не могли сбить с толку или запутать отчаянные вопли Упырицы, прыгавшей, размахивая руками, внутри его головы - как будто она пыталась остановить поезд перед опасным разрывом рельса. Так, так - сегодня, должно быть, четверг, если пространство и время не окончательно перепутались. Четверг, значит, Гайюс сейчас в библиотеке, читает или пишет, сидя у окна, выходящего в сад в двух кварталах от "Архитектурного бюро".
Судя по всему, этот день действительно был четвергом - ну, или здесь и сейчас у Гайюса были другие привычки. Он сидел за столом у окна, перед ним на столе громоздились книги, листы бумаги и блокноты, планшет, карандаши.
- Мне надо поговорить, - сказал ему Док уже почти спокойно. То есть, он надеялся, что снаружи это выглядело совершенно спокойно, не так, как изнутри.
Гайюс с любопытством оглядел его, поднялся, со стола свое добро.
- Тебя уже допустили? - кивнул головой на спортивную одежду Дока. - Пойдем ко мне, там удобнее.
- Ага, - ответил Док. Он еще не знал, станет ли говорить о куклах, хотя без упоминания об их участии было бы трудно объяснить психологу происходящее. Хотя... Док решил оставить их на потом, если не сможет обойтись. И так слишком многое надо было объяснить.
Они вошли в кабинет, Док сел на диван, Гайюс - в кресло напротив.
- Так о чем ты хотел поговорить, Рей?
- Я не... - начал было Док, потом махнул рукой и стал рассказывать с самого начала.
...
- Их нет, и это все, в чем я сейчас уверен - в том, что они были, и теперь их нет.
Гайюс помолчал, собираясь с мыслями. Неподдельное сожаление было на его лице, сострадание, понимание, спокойная уверенность в непоколебимой силе реальности, когда он сказал:
- Клемс погиб. Тебе трудно смириться с этим, ты не хочешь принять этот факт. Для тебя это естественно. Ты очень упрямый, Рей.
- Когда я был в плену...
- Ты не был в плену, Рей.
- Мне лучше знать, - отрезал Док. - И я не Рей. Я - Док. Так вот, когда я был в плену, они мне говорили несколько раз, что я уже все им выдал, когда был под химией, что я про это не помню, но это так. В это самое время я, конечно, тоже был не в себе, так что внушить они мне могли что угодно. У них даже были какие-то доказательства... вроде бы. Но. Понимаешь, Гайюс, я упрямый, да. Почему-то был уверен, что я им ничего не сдам, даже если меня разберут на молекулы. Ну ладно, не всё, говорили они, но вот то и вот это - уже да. Нет смысла терпеть все это, нет смысла молчать. Может быть, они говорили правду. Но я не считал, что это достаточный повод, чтобы рассказать все остальное. Может быть, они со своей химией и прочими прибамбасами действительно могут вытащить из меня все. Так вперед, с барабанами и трубами, старайтесь, ребята, это ваша работа. Я вам не помощник. Я - упрямый. Поэтому давай я повторю то, что уже сказал тебе: эта команда - не моя. И - я видел Клемса вчера, живого и здорового, и до этого тоже я видел его, и вся команда - не эта, нет, моя настоящая команда: Бобби, Ягу, Енц, Тир, все они - его видели, говорили с ним, тренировались вместе, они бы тебе подтвердили, что это не бред. Но они куда-то делись, и все опять рушится, и я не могу это удержать. Из всех остался только ты. Я еще не проверял начальство, но это не так уж важно. Я подозреваю, что имеет значение только то, что близко, только те, с кем я связан. Впрочем, да. Начальство надо проверить. Но сначала - пожалуйста, проверь, я в порядке? Я не сошел с ума, Гайюс?
- Того, что ты сказал... достаточно. Не думаю, что ты сошел с ума. Но я рекомендую стационар - просто для того, чтобы ты мог действительно отдохнуть. Ну, если так хочешь, там тебя заодно и проверять.
- Понятно, - вздохнул Док. - Рекомендуешь, значит. Ладно, я подумаю об этом.
- Рей? - привстал Гайюс. - Ты куда?
- Прогуляться. Подумать. Ты... ты уверен, что ты тот самый Гайюс, если ты не знаешь, как меня зовут?
- Ммм... Видишь, ли, Рей... Я не Гайюс, я...
Док уже не слышал - он бежал по коридору, молясь о том, чтобы здешняя архитектура не слишком сильно отличалась от той, где его звали Доком, а Гайюса - Гайюсом, и ребята, его ребята, его народ, его семья и родина, существовали на самом деле, он повторял про себя их имена, считая шаги, ныряя в ниши, взлетая по лестницам, ссыпаясь по другим, сворачивая и петляя, набирая коды, подставляя глаза считывателям, надеясь, что успеет уйти.
Они не пытались разговаривать с ним, не пытались остановить по-человечески. Выстрел - игла впилась в шею - пол взлетел перед ним, уклоняясь влево, и он даже не успел сгруппироваться перед падением, валился, как мешок. Все зыбко плыло мимо, он видел расплывчатые фигуры, раскачивающие воздух вокруг себя, и слышал текучие, густые, как магма, голоса, говорившие как будто хором в унисон:
- Да, он может быть опасен. Позаботьтесь о нем. Я навещу его в стационаре чуть позже, когда он придет в себя. Пожалуй, пусть поспит до завтра, я хочу внимательно изучить его карту.
Док хотел сказать, что ему некогда спать, его ждет на улице говорящая кукла-вампир, но понял, что ему никто не поверит: какой вампир на улице среди бела дня? Мадлен, Мадлен... Она что-то кричала, он что-то отвечал, но сам себя не слышал. Все плыло вокруг и внутри, и он вдруг понял, что не может больше сопротивляться этому течению, потому что он сам и есть это течение, и он вздохнул, как волна, и уплыл с ней в ее глубину.
Темно, только маленький клочок света справа, боль, встать... невозможно. Провал.
Темно, боль не дает думать, тело - чужое, где-то далеко, не дотянуться, все куда-то плывет, и выбраться из течения нет сил. Волна уносит.
Мутно, серо, подсвечено желтым справа. Приглушенный белый свет неяркого дня. Тело едва двигается, как в паутине. Кажется, болит голова. Переждав накатившую тошноту, Док сжал сознание, как пружину, еще раз осторожно пошевелился, пересчитал манжеты и ремни на запястьях и щиколотках, поперек бедер и живота - даже голова прижата к изголовью широкой прочной лентой... А это что? Памперс? Мокрый? О боже... - и отпустил пружину, позволил сознанию раствориться в клубах тумана.
Когда он проснулся в следующий раз, голова уже не болела, памперс был сухим, сознание ясным, реальность отчетливой, и с той стороны, где раньше был желтый свет, теперь сидел на стуле Гайюс.
Док облизнул губы, спросил с любопытством:
- Я что, был буйный? - голос расплывался, Док не смог понять, звучит ли он так или так слышит.
- Не успел, - ответил Гайюс, слегка качая головой. Док вспомнил, что это не Гайюс, и слегка разозлился. Химический сон вытравил остатки отчаяния, оставил горькую ясность и тихий звон на краю слуха, как будто понарошку.
- А чего тогда это? - Док попытался взглядом показать на свои путы. Вышло плохо, но Гайюс его, кажется, понял - хотя и не ответил на вопрос.
- Я хотел дождаться, когда ты проснешься и придешь в себя, чтобы поговорить с тобой еще раз. Прежде чем назначать лечение.
- Поговорить? Вот прямо так? Когда я прикручен к кровати?
- Да, - спокойно кивнул Гайюс. - Потому что в силу своей подготовки ты можешь быть опасен, а я не знаю, что с тобой происходит. Похоже, ты и сам не знаешь, потому и пришел ко мне.
- С чего ты взял, что я опасен?
- Почему ты решил уйти, Рей?
Док подумал и ответил честно, как привык отчитываться о своем состоянии, потому что это важно для работы.
- Очень хотелось тебя убить. Нет, не тебя. Просто - кого-нибудь, кого угодно. Решить, что это ты во всем виноват - и убить. Или кого угодно.
- Вот поэтому мы говорим именно так.
- Но я ведь не убил. Я ушел.
- Ты уверен, что тебя хватит на это еще раз?
- Я уже не в таком... отчаянии.
- А в каком?
Док засмеялся.
- Ты прав, док, - все еще смеясь, согласился он. - Вот так и давай: теперь ты будешь док, а я буду... как вы там меня называете? Рей? Я буду Рей. Так я не запутаюсь. Не будет соблазна подумать, что ты мой Гайюс, что я там, где надо.
- А где тебе надо быть, Рей?
- Там, где Клемс жив. И там, где все мои ребята на месте и в порядке. Это не здесь. Но я найду.
- Клемс погиб, Рей. Умер. Ты видел это, он умер у тебя на руках. Я читал отчеты об операции - это было трудное дело. Вам пришлось тяжело. Хуже, чем обычно. Если бы не твой финт со слонами...
- О, этот ваш Рей тоже придумал насчет слонов? Я почти начинаю его любить.
- То, что с тобой происходит - симптомы посттравматического стрессового расстройства. Ты это знаешь. Потому и вернулся. Твоя здоровая часть ищет помощи для страдающей травмированной части, ищет возможности удержать под контролем агрессию. Ты не можешь смириться со смертью друга...
- Не друга, док. Клемс был отличным другом, это правда, но не вся.
- Бессонница, вспышки злости, раздражения, ярости, галлюцинации, флешбэки - это все симптомы...
- У меня нет галлюцинаций, док. И бессонницы нет. Остальное - да.
- Ты говорил, что видел Клемса.
- Ну, видел. Его вся команда видела - и ты его видел, а как же. Клемс дисциплинированный, не пропускает встречи, правда?
- Не пропускал, - согласился Гайюс.
- Вот именно. И когда мы вернулись из Климпо - когда мы вернулись из Климпо вместе с ним, - он ведь тоже не пропускал?
- Вы привезли его мертвым, Рей.
- Да. В тот раз мы привезли его мертвым. А потом - живым. Все его видели. Вся команда. Только не эта, конечно. Моя команда: Ягу, Енц, Бобби, Тир, Данди - это новенький, его так теперь зовут, я тебе уже рассказывал, почему. Они все его видели. Мои ребята. Моя настоящая команда. Господи, док, ты не представляешь, как я по ним скучаю. Оказывается, мне мало одного Клемса. Я должен вернуть их всех, чтобы они все были у меня. И Клемс. И ребята. Все до одного.
- Твоя команда в порядке, Рей. Только Клемс... И ты. Бред, галлюцинации. Тебе нужна помощь. Давай вылечим тебя, Рей.
- Да нет у меня никаких галлюцинаций! - рявкнул Док, дернулся, натянув ремни, и опал, полностью расслабив мышцы. - Ф-фууу. Без толку это. Пока, док. Иди, займись делом. Здесь ты только время теряешь. Ты не Гайюс. Я даже не хочу знать, кто ты и куда я попал. Если только ты не галлюцинация, док... Если все это - не мой чертов бред, не адский сон... то я понятия не имею, кого ты обнаружишь на моем месте завтра. Или послезавтра. Каково этому вашему Рею там, где он сейчас, и каково ему будет проснуться в психушке. Ты аккуратнее с ним. Не залечи до полного овоща. Он не будет помнить ничего из наших разговоров. Ни вчера, ни сегодня. Потому что он это он, а я это я. И мне здесь делать больше нечего. Я полежу, подожду. Ты иди, док. Иди. Я подожду.
- Чего ты подождешь, Рей?
Док нахмурился, прикидывая.
- Ну, рыжая, пожалуй, не придет - она сейчас небось пузыри пускает и писает фонтанчиком. Ей должно понравиться.
Док улыбнулся, представляя, как нравится Рыжей писать фонтанчиком на маму и папу - где-то там, где его сейчас нет. Где-то там, где он должен быть. Док вздохнул.
- Упырица сквозь ваш спецрежим не прошмыгнет. Только если прямо в мозг, но вы ж меня глушить будете. Так?
- Ничего особенного. Просто еще немного поспишь. Это для твоей пользы.
Док расхохотался, насколько позволяли манжеты и ремни.
- Я так и подумал, док. Ничего. Я не расстраиваюсь. Честное слово. Ей ваши кордоны нипочем. И уколы твои ей нипочем. Я буду ждать ее. Надеюсь, недолго.
- Кого ты будешь ждать, Рей? - терпеливо спросил не-Гайюс.
Док раздраженно поморщился и закрыл глаза.
- Пока, док. Я еще посплю. Смерть придет за мной.
***
- Тссс! Ну что ты будешь делать... Давай еще качаться.
Мадлен поудобнее перехватила обернутого в одеяло младенца и толкнулась ногой - кресло-качалка застучало полозьями по полу. Чуть поодаль, свернувшись калачиком, спала мать - светлые волосы текли через край софы почти до пола.
- Давай, быстрее начнем - быстрее освободимся. Слушай меня. Вот Док меня не слушал - и где он теперь? А я ему говорю: ты псих, Док. А он мне: это все, что мне осталось, больше никого нет, я никого не нашел. А я ему: меньше надо мир колошматить, мало ли чего из этой пиньяты вывалится, обратно не запихнешь. А он: я их все расколошмачу, все эти чертовы пиньяты, и все горшки переверну, и еще под камнями пошарю. Где-то есть такой горшок, в котором я и Клемс, оба вместе, и все ребята - где-то же есть, должен быть.
И теперь что? Он там, а я здесь, и он спит за решетками и железными дверями, и я эти сорок железных дверей изглодать даже моими вампирскими суперзубами - не смогу! Это он герой и ниндзя, а не я. Я не умею проникать в закрытые заведения, еще раз поймают - не выпустят. И вот как мне его вытаскивать?
Тссс! Ну пожалуйста! Мамку разбудишь, придется ее обратно засыплять, ей кошмары сниться будут. Тише, маленький. Тише.
Я ему говорю: ты уже был там, где ты и Клемс вместе, видел своими глазами, только что не потрогал... Я бы обязательно потрогала, чтобы убедиться, а ты чего же? А он: стоп, поправка, пусть я и Клемс вместе, но чтобы я сам был не лишний, я сам с Клемсом, а не какой-то другой я. А я ему: и это уже было!
А ты еще не родился тогда. Это было как раз перед тем, как ты родился, а тогда ты был рыжей Молли, а она та еще сорви-голова! Эх, Молли, рыжая Молли... Тебе пацаном родиться в самый раз. Тсссс, тсссс!
Я туда сунулась было... За ним. И даже попала куда надо. Еле ушла. А я ему говорю: все же было хорошо, и вы с Клемсом были, что тебе еще понадобилось? Зачем опять разворошил? У парня из команды жена пропала? Откуда ты вообще знаешь, что она у него была? С его слов? Мало ли что люди говорят. Слова - пыль, прах, даже менее того: сотрясение воздуха. Вот и надо было держаться за своего Клемса, а не за всеобщее счастье радеть. Ну, ты знаешь, Дока так не образумить, у него на эту тему пунктик, он это всеобщее счастье коллекционирует, что ли? Потому что только коллекционеры так могут: убиться или убить за какую-нибудь монетку или картиночку с зубчатым краем, чтобы там бабочка какая-нибудь или штампик кривой. Нет бы радоваться тому, что есть! А ему надо, чтобы всё было хорошо, вообще всё. Ну, и что теперь?
Сбежать-то я оттуда сбежала, но это повезло просто, так уж сложилось, у меня ни плана не было, ничего. Просто как толкнуло в спину: иди, я и пошла.
Всё было как на кончиках пальцев, на цыпочках, на долях секунды, на мотыльковых крыльях совпадений, между мгновениями, как между каплями дождя, в тишине между вдохом и выдохом. Шаг, шаг, шаг, замереть, поворот, униформа на спинке стула - надеть. Там отвернулись, тут дверь закрыться не успела, там тележку опрокинули, тут мастер-ключ на столе оставили... Здесь глаза отвести, так чтобы ее и видели, и не видели. Один раз все сошлось, как головоломка, которую не понял, но случайно сложил: сам не заметил, как.
- Второй раз они мне шанса не дадут. Даже пробовать не стану. Вот и ему говорю: чего ты еще не пробовал? Игрушечных слонов, говорящих кукол, человеческие жертвоприношения, что еще придумаешь? Давай, вспоминай, что еще бывает. А он такой: отстань. Это мне! После всего! А сам! Ну, и пришлось. Еле сбежала потом.
Конечно, они ее искали: блондинку тридцати с небольшим, маленького роста, плотного телосложения.
- Фотографии в интернете... Опасная пациентка... Я сама видела. А ведь я им говорила, что я не такая, что я - кукла. Предупреждала. Без толку! Они в такое не поверят, даже если у них на глазах сто раз перакинуться туда и обратно. Зато и прятаться было легче легкого. Кукол-то они не проверяли! Это наружу мне выйти трудно было, а снаружи им меня не взять, не бойся.
Тут же на больничной парковке подобрала какая-то пятилетка, а мать не заметила до самого дома. А там мелкая говорит: мам, а мам, возьмем лялю домой? Мать, конечно, в ужасе: дочка у кого-то дорогую куклу увела. Велела оставить меня на улице, в дом не брать. Мелкая в слезы, конечно, я ее чуть-чуть успокоила, некогда мне. Я сама уже как Док - бросаюсь от одного к другому, мечусь... Я ему говорю: вслепую ты мечешься, Док, палишь в белый свет, как в копеечку. А он мне: нет, Мадлен, не вслепую, а по науке. Это называется "стохастический метод". Что за метод такой, спрашиваю. А он: ну, как ты и сказала, в белый свет, как в копеечку, пока не попадешь куда надо. Точно, говорю ему, самый научный метод и есть. Эх... Понимаешь, он там весь обколотый и одурманенный. Я до него добраться не могу. А ты хоть и младенец неосмысленный, хоть и мальчик, а все-таки Молли. Давай посмотрим, как у нас вдвоем получится. Я сейчас закрою глаза - и ты закрывай. Идем со мной. Идем со мной. Туда, где Док. Помнишь Дока? Идем.
Там, за пределами того тоненького слоя, который здравомыслящее большинство именует физической реальностью, из детской в доме Тира и Кристины Ховен до двери в больничную палату - всего один шаг. Мадлен замерла на пороге, прижимая к груди сверток с притихшим младенцем. Вот Док - схваченный ремнями, обвитый проводами и трубками, на кровати, напоминающей гигантскую саранчу множеством сочленений и рычагов. Он не услышит. Ей не утащить его отсюда, ни наяву, ни во сне. И с очевидностью ясно, что дитя ей в этом не помощник.
- Украла?
Резкий голос как будто каркнул у нее над ухом - Мадлен едва не выронила младенца, подпрыгнув от неожиданности.
- О боже... О боже, Мундинья!
Калавера отвечала строго, деловито:
- Зигмунда. Никак иначе. Где взяла ребенка? Хочешь жертвоприношение устроить? Кому?
- Нет, - махнула рукой Мадлен. - Я не украла, я... в аренду взяла. Все равно они спят, а ей тут интереснее. Или надо говорить "ему"?"
- Ах, это Молли!
- Ага.
- Хорошо, - одобрила Калавера. - Может получиться. Когда мы втроем, мы можем почти все.
Упырица возмущенно фыркнула.
- Ну, спасибо! Без тебя я не догадалась бы. Сама-то ты - где была? Почему я тут одна отдуваюсь?
- Он меня не звал. Я и не приходила.
- Ой, - испугалась Мадлен. - Он тебя позвал? И что теперь? Он умрет? Раз позвал, ты же должна, да?
- Да конечно! - зло сощурилась Калавера. - Разогнался. Я ему больше ничего не должна. Это он мне должен. Так что пусть выкручивается, как хочет. Пока не доведет дело до конца, пусть даже не мечтает. Я его отсюда вытащу. Мы с тобой. И с Молли. Или как там его теперь?
- Забыла спросить.
- Ну и хорошо, чтобы не путаться. Молли и Молли. Давай будить Дока.
- Отцепи его сначала, а то как будить, когда оно в него течет?
- Ерунда, - глухо рыкнула Калавера и, щелкнув пальцами, рассыпала звонкую дробь из-под каблуков. Трубки, пластиковые пакеты разлетелись облаком пыли и мельчайших брызг, ремни расточились в прах, провода и присоски осыпались золой, наполнив палату запахом горелой изоляции.
- Обожаю, когда ты так делаешь! - Мадлен замотала головой от удовольствия. Младенец выпростал руки из одеяла и потянулся к танцовщице, весело гуля.
- Я знаю, - улыбнулась Калавера. - За дело!
- Подъем! - заорала Упырица голосом сержанта из кино про американских морпехов. Младенец взвыл с неожиданной для такого крохотного тельца силой.
Док дернулся и открыл глаза, полные мути и тоски.
- Я придумал, - сказал он уверенно и ясно. - Я знаю, как вернуть Клемса. Я должен совершить тайгерм.
Несколько мгновений все трое остолбенело смотрели на него. Потом Калавера, оскалившись и выгнув спину, пошла к койке такой походкой, что было ясно: убьет на месте. Она была уже совсем рядом, когда Мадлен гибким движением втиснулась между ней и кроватью и, наклонившись над одурманенным Доком, прошипела:
- Фтоп-фтоп-фтоп! - и тут же перешла на прямую речь: - Ты уже два раза там был, не надо больше. Толку никакого. Пойдем отсюда, Док. Пойдем отсюда.
Он не сразу смог встать, даже опираясь на их плечи. Калавера намочила полотенце и обтерла ему лицо, шею, плечи, грудь. В три руки - Мадлен так и не выпустила младенца, - набросили ему на плечи простыню, соорудив подобие римской тоги. Пока возились, лицо Дока оживало, взгляд становился осмысленным, острым. Он стал почти таким же, как всегда, и Мадлен засияла улыбкой, сверкая острыми клыками.
Док тоже улыбнулся, постучал пальцем по лбу: говори здесь.
- Мне так нравиффя, - возразила Упырица. - В этом ефть фтиль!
Калавера нетерпеливо дернула головой.
- Рассвет. Сматываемся.
Док сделал пару шагов к двери. Его еще шатало. Калавера и Упырица подставили ему плечи. Док оперся на них, почти обнимая.
- Меня вот что беспокоит, девушки, - тихо сказал он. - А как же этот Рей, который здесь? Что с ним будет?
Все замерли. И тут Мадлен как заорет в голове у Дока. Калавера осуждающе вздернула бровь, но это не умерило пыл ее сообщницы. Крик испуганного младенца ее тоже не остановил.
- Я все поняла, - орала Мадлен. - Я все-все поняла! Тссс, тссс, маленький, тссс, сейчас домой отнесу.
- Что ты поняла? - страдальчески спросил Док. - Только, ради бога, тише.
- Думаешь, ты один заблудился в пространствах и измерениях? Я вот нет, я так не думаю. Наверное, сейчас все, какие есть, Доки и Реи, у которых погиб Клемс - все мечутся в бесконечном фрактале, где всё рядом - а не дотянуться, рукой подать - а руки не подашь. Мечетесь. Путаетесь. Теряетесь, теряете своих. Этот Рей не узнает Ягу и Енца, ему не подойдут Бобби и Данди. Он будет искать этих, здешних, разрывая измерения, как упаковочную бумагу. И другие, и другие... Сколько бы вас ни было. Наверное, вы можете попасть куда надо только все одновременно. Так что, когда и если ты найдешь свое правильное место, вы все сразу окажетесь в своих правильных местах. Так что вы работаете на себя и друг на друга. Он тоже где-то пытается помочь себе - и тебе заодно. Хочешь помочь ему - давай, оторви зад от койки, айда отсюда.
- Она права, - веско добавила Калавера. - Так и есть.
- Ладно, - согласился Док. - Айда.
Они уже почти дошли до двери - всего пять маленьких шагов, а какой долгий путь! - как Док снова остановился.
- Мадлен! - прошептал он, как будто захваченный новой мыслью. - А нет ли у тебя случайно губной помады?
- Почему случайно? - возмутилась Мадлен. - Я девушка интересная, необычная. Мне не грех свою красоту подчеркивать. А тебе зачем?
- Мне - записку оставить, - ответил Док.
- На окне, что ли?
- Ага.
- Ну, для этого она бледновата... Впрочем, на стекле все равно будет заметно. Но ты же мне ее испортишь, вот это мне жаль.
- Я возмещу.
- Честное слово?
- Честное слово.
- Держи.
Док вывернул столбик бледно-лиловой помады и замер перед окном в задумчивости. Ему хотелось много чего сказать не-Гайюсу. Он написал бы настоящее большое письмо, но чем и на чем? Он написал бы, например вот так: "Меня учили не отбрасывать данные только потому, что они не укладываются в мои представления, не игнорировать факты только потому, что я в них не верю. А чему учили тебя, док?" Да, это то, что надо, понял Док. То самое, что следует сказать. Он поднял руку и начертил на стекле большими печатными буквами: