Он подвел глаза черным карандашом и широко улыбнулся, глядя в зеркало. Его пестрый наряд слепил блестками глаза. Было трудно дышать в этом душном, пропахшем духами, дымом сигарет и румянами помещении. Объемные кружевные рукава мешали держать в руках сигарету. Бесконечный смех, крики и мерцание огней не давали сосредоточиться на тексте. Начала болеть голова, вспотела спина. Во рту пересохло, саднила нога, ушибленная вчера на камнях.
"Пять минут!" - сказал шеф, выглянув из-за двери. Мокрые кудри никак не поддавались укладке, они стали злить и раздражать, но в конце концов легли золотым облаком, прикрыв прядью правый глаз. Фен сдувал дым сигареты, торчащей изо рта, прямо в глаза, итак уже красные от бессонных ночей и постоянного напряжения. Прожужжала молния, скользнули в пальцах пуговицы. За стеной послышались аплодисменты и хриплый голос шефа: "Good evening, ladies and gentlemen! Bonsoir, madames et monsieurs! Guten Abend!" Разразились восторженные аплодисметны и восклики.
Он затушил сигарету о подошву ботинка, спрятал кулон-"морскую звездочку" под рубашку, дунул на челку и выбросил все мысли и проблемы из головы. Руки перестали дрожать от напряжения, головная боль временно отпустила. "It"s a show time!" - пропел за стеной шеф - кодовые слова, которые заставили зрителей восторжено кричать и отбивать ладонями завораживающий ритм - ритм энергии. "Началось..." - подумал он. Зазвучала громкая музыка, он надел свою обворожительную улыбку и вышел навстречу сотням глаз и слепящих огней, навстречу громкому приветствию презрительно-веселых, лениво-усталых от развлечений людей, язвительно смеющимся над любым промахом и снисходительно соглашаюшихся, чтобы их развлекали. Он оглядел весь зал, сделал шаг вперед и запел...
ГЛАВА I
"Интересно, а где, собственно говоря, моя помада?" - с возмущением и недоумением подумала она, держа в одной руке босоножку, а в другой стопку музыкальных дисков. Сестра задавала сама себе вопрос: какой все-таки надеть топ- розовый или белый? Оставалось полчаса до выезда, а большой черный чемодан улыбался, широко открыв свой пустой рот. За окном лениво поблескивало солнце. Она подошла к зеркалу и широко улыбнулась себе. Оставшись довольной белизной своих зубов, она взяла расческу и провела ей по длинной волнистой пряди каштановых волос.
- Кто оставил свою помаду в ванной? - раздался голос мамы.
Она кинула расчеку и пошла босиком по сиющему паркету. Мама укладывала волосы, пахло лаком и духами.
- Отлично выглядишь, мам. - сказала она, пристально разглядывая себя в зеркале и ища сходства с ней. Общими у них были большие карие глаза и овал лица.
- Ты все вещи собрала?
- Почти...
Она обожала эту суету отъезда. Когда смотришь на квартиру, на диван, кресло, занавески и знаешь, что в течение ближайших трех недель ты их больше не увидишь. Что впереди тебя ждет нечто неизвестное и загадочное, что-то сладко-заманчивое. Когда ты гасишь свет и, хлопнув дверью, исчезаешь и серого будничного мира и появляешься в другой, сказочной реальности. И ради этого ощущения стоит целый год работать, не покладая рук, и ждать... Ждать, когда наконец испытаешь это ощущение.
Сытый черный чемодан в окружении пестрящих всеми цветами радуги пакетов ждал на полу в прихожей. Отчетливо слыша удары своего сердца, она вместе со всеми присела "на дорожку". Нетерпелось уехать, забыть обо всем и сбежать, сбежать туда, где каждый день в радость.
Силуэт мамы на фоне окна в темной комнате казался напряженным и сосредоточенным. Мама всегда переживала при отъезде: боялась забыть что-нибудь из документов или вещей, нервничала из-за предстоящей дороги.
- Все будет хорошо, мам! - сказала она, и испугалась неуверенности прозвучавшей в ее голосе.