Командующий Юго-Западным фронтом генерал Алексей Алексеевич Брусилов, получив последние донесения, был доволен. Всё было готово к наступлению, которое должно было стать сюрпризом для противника. Новизной было то, что генерал подготовил прорывы не на одном участке фронта, а на нескольких. Десятки тысяч русских солдат при поддержке тысяч орудий готовы были взламывать укреплённые полосы австрийцев в нескольких направлениях, доверяя своему командующему. А там было что взламывать. Три укреплённые полосы, отстоявшие на три, а то и пять километров друг от друга. Каждая полоса из трёх линий окопов, по которым можно было ходить не пригибаясь. Всё это под защитой минных полей и колючей проволоки, по которой был пущен ток. Но, невзирая на все трудности, русские солдаты верили в свою победу. Верил в победу и шестьдесят трёх летний генерал.
До запланированной артподготовки оставалось несколько часов. Заработал телеграф. На прямом проводе был начальник штаба Ставки Верховного Главнокомандующего генерал Алексеев. Он сообщил Брусилову, что государь Николай второй желает изменить способ одновременного наступления на разных участках фронта и устроить лишь ударный участок. Кроме этого должна переместиться дата наступления. Брусилов знал, что Николай недолюбливает его за солдатскую прямоту и предпочтение отдаёт генералам-карьеристам, но никак не мог понять желания государя перечеркнуть все планы, на разработку которых ушли силы тысяч людей. Генерал предложил себя заменить. Алексеев ответил, что он поговорит с царём утром. Телеграф замолчал.
"Значит, у меня есть время до утра, - стал размышлять генерал. - И пока я главнокомандующий всё будет идти по плану. Наступление начнётся, а там будет то, что будет".
И машина заработала. Приказ пошёл в штабы армий, а оттуда в штабы ударных групп. В три часа ночи двадцать второго мая началось то, что впоследствии назовут "русским чудом" или просто Брусиловским прорывом.
Тысячи орудий обрушили огненную смерть на укрепления австрийцев, разрывая бетон, деревянные столбы и людей на куски. И пока тяжёлая артиллерия разрушала блиндажи, подавляла пулемётные гнёзда и уничтожала артиллерию противника, лёгкие орудия прорубали коридоры в проволочных заграждениях. Потом орудия замолкли. Не успели австрийцы занять боевые позиции, как на них снова обрушился огненный смерч. И снова тишина, и снова смешивание земли с бетоном, железом и человеческой плотью. Ещё артиллерия работала по первой линии противника, а русская пехота пошла в атаку. Цепи шли медленно, чем ещё больше наводили на метавшегося от паники противника, ужаса. Когда огонь орудий перешёл на дальние укрепления русские солдаты захватывали первую линию окоп. Там уже некому было сопротивляться. Только трупы и раненые. И не было понятно то ли раненые корчились от боли, то ли их поедала агония смерти. Но цепи русской пехоты шли вперёд. Во второй линии уже заработали штыки и приклады. Смешались хлопки выстрелов, скрежет штыков и крики обезумевших людей. Третья линия была взята быстрее, чем первая. Австрийцы сдавались ибо огонь и смерть, бушевавшие вокруг отбили у них волю к сопротивлению. А русская пехота шла и шла вперёд. Вперёд к победе.
Генерал Брусилов находился у себя в штабе и не видел всего этого. Но он всё это знал и чувствовал, потому, что всю эту операцию он проработал до мелочей. В его планах было место и вере в силу русского солдата. И они его не подвели. Это был миг славы великого полководца и ни один царь не мог его отнять.