С А М О Ц В Е Т Ы

короткая повесть

Когда Истаев просил о своём переводе по службе на крайний Север, была у него для этого втайне припасена ещё одна, с детства лелеемая причина, скорее - даже сладкая и манящая мечта: оказаться в краях, воспетых легендарным знатоком и любителем камня академиком Александром Евгеньевичем Ферсманом...

Однажды в детстве попалась ему в руки в школьной библиотеке старенькая, уже порядком потрёпанная книжка под названием "Путешествие за камнем"... Что в камнях может быть интересного - вот их сколько повсюду? Хотя - в тех же Низках (была такая громадная песчаная осыпь на краю "перекопского" обрыва рабочей городской тульской окраины) они с братьями не раз находили такие интересные кремни, ну прямо как в школьных учебниках истории, что казалось, будто ими-то как раз и пользовались древние люди в своей жизни и быту в неведомых пещерах прошлого... Ударишь в темноте один камень о другой - такой сноп искр выскакивает из-под удара, что диву даёшься: вот как они огонь добывали, оказывается, наши далёкие предки! Или же раскопаешь такой образец - ну прямо-таки настоящий наконечник копья или стрелы, а то и острый каменный нож... Это смотря куда фантазия занесёт...Или ещё какую диковинку откопаешь на склоне - старинную пулю свинцовую, например... Как потом узнали - от штуцеров, как тогда, в 17-19 в.в. назывались первые винтовки (то есть - ружья с винтовой нарезкой ствола). Стоп, это артефакт совсем из другого времени, а вот - из недавней войны шрапнель и боевые на излёте пули - это место было как раз тем самым водоразделом войск, по Рогожинскому ручью и огромнейшему и глубочайшему оврагу: на той стороне, где Рогожинский посёлок, совсе рядом, стояли наступавшие фашисты, но ни пяди своей земли не отдали им больше с этого рубежа отважные защитники нашей Тулы... А потом и вовсе так погнали назад!... До сих пор помнят, забыть и простить нам не могут, потому и ненавидят... А кто их просил к нам, как и многих других завистливых и жадных до чужого добра и до чужих земель европейцев?...

Было там, на осыпи, и ещё множество всяких разных других камней, цветных и разноцветных, твёрдых и мягких, только покопайся, даже прозрачные попадались... Максик заинтересовался книжкой, взял её почитать, а потом - как пошло-поехало, уже не мог и остановиться, так увлекательно и интересно о простых вроде бы вещах и камнях, как минералах, о чудесных их свойствах, особенностях и историях поведал ему её автор, А.Е. Ферсман, что захватил и очаровал, увлёк в свой волшебный и сказочный красочный мир - навсегда... Прочитал его "Занимательную минералогию", потом где-то в городской библиотеке достал "Путешествие за камнем", тоже взахлёб изучил, в другой библиотеке - "Рассказы о самоцветах" разыскал, и, наконец - "Воспоминания о камне"! Записан-то малец был - сразу в трёх библиотеках, и, видимо, не зря... Но всё это было только самым первым шагом будущего камнелюба - всю жизнь Макс подбирал и изучал геммологическую литературу, собрал свою своеобразную библиотечку, и пронёс эту захватывающую любовь к самоцветам через всю свою жизнь, пока не оказался волею судеб как раз в самом сердце Хибин... Ведь взаправду говорят, что если чего очень сильно захотеть, да с чистой душой и помыслами - обязательно сбудется, другой вопрос - как этим чудом воспользуешься и распорядишься? На зло или на добро? Не себе - и другим, конечно же, тоже...

И вывел он для себя на протяжении многих лет одну примечательную и простую формулу: практически всё на планете состоит из кристаллов, в разных видах, формах и состояниях, одни, которые составляют абсолютное большинство - обьединены в агрегации, различные конкреции и другие сложные образования, как, например, бесконечно разные обыкновенные булыжники, валуны, гальки и так далее... Но стоит их расколоть или раздробить и увеличить - и все они, как правило, на месте свежего скола искрятся на свету маленькими или же совсем мельчайшими частичками, из содружества которых и состоит данный предмет, стоит лишь ещё немного увеличить изображение - становятся вполне различимыми микроскопические кристаллики. Но они до того малы, невзрачны и многочисленны, что и не представляют из себя почти никакой ценности, кроме разве как строительного или скульптурного материала, в то время как одиночные, правильно образованные и достаточно прозрачные и крупные кристаллы, да если они к тому же разнообразно окрашены и достаточно прочны - уже представляют определённый интерес для любителя и собирателя диковинок... А уж для специалистов - тем более... Так обстоят дела и с любым людским сообществом, если подойти к этому вопросу без ложного лицемерия и ханжества: уникального на свете - в миллионы раз меньше, нежели обыденного, ординарного... И здесь-то во многом всё или почти всё - зависит от самого субьекта, от его настроя и нацеленности, от терпения и целеустремлённости, но в строгих рамках этики и морали... Люди, сделавшие сами себя - это те же ценные кристаллы, это - подлинные самоцветы...

В центре северного городка, в скверике напротив Горного института возвышается изящный четырёхгранный обелиск красного гранита с поясной фигурой Александра Евгеньевича Ферсмана работы скульптора Е.Б. Преображенской и архитектора А. Великанова - достойный памятник "Поэту камня", как любовно отозвался о нём когда-то писатель Алексей Толстой... Открыт он был 25 ноября 1980 года в честь 50-ти летия со дня основания Хибинской горной станции Академии наук, руководителем которой пятнадцать лет являлся Александр Евгеньевич, и которая впоследствии стала Кольским Научным Центром российской Академии наук...

Наука сегодня переживает не самые лучшие свои годы, особенно если эта наука - фундаментальная, на века вперёд смотрящая; учёным прикладной науки несколько проще - она всегда востребована, хотя тоже иногда, как сказать... Наша страна вроде бы - самая богатая по территории, по запасам и обьёмам разведанных недр, и в то же самое время - одна из самых нищенских и скорбных по своим вложениям в развитие своей же благодетельницы-науки, которая и преподносит ей буквально на "блюдечке с голубой каёмочкой" все эти богатства и достижения... Как современная зачуханная Золушка: опять - новые сказки на старый лад... Во всём вокруг ныне процветает управленческое скудоумие и вопиющая бесперспективность - в непродуманных правительственных решениях и поступках, в их неумелой реализации на местах, в их вопиющей неподкреплённости кадрами и финансами, везде и вокруг - сплошные дыры, всё ещё пока никем и ничем не заштопанные после разрушительных и бесчеловечно сокрушительных девяностых... И этот беспредел пока ещё продолжается, как бы ни прискорбно это ни звучало... С Наукой - пока не знают что и делать, такой вывод сам напрашивается ныне неискушённому стороннему наблюдателю, если ему не совсем безразлична эта животрепещущая тема... Научные кадры стареют, изнашиваются, убывают, новые - идут в такую науку с трудом, с большой опаской и оглядкой, поскольку перспективы - весьма и весьма туманные: вот недавно Максим встретил кучу обьявлений - "требуются младшие научные сотрудники", ну это которых раньше уничижительно называли "мэ-нэ-эс", помните? Думаете - все так и ломанулись туда, в очередь? Как бы не так! А что это им даст, кроме очередной головной боли? Жилья - не дождёшься, оклады - мизер, перспективы - уже выше оговорены... Неужели это и есть - будущее большой Науки? Весьма и весьма печально и прискорбно... На одном энтузиазме сегодня - далеко не уедешь, времена не те: сегодня всё измеряется рублём, да что там рублём, бери выше - Долларом и Евро! Кто знает себе цену - давно уже и переметнулись туда, где эти валюты и производят - таковы реалии жизни... Патриотизм хорош, когда он чем-то подкреплён, более существенным, чем простое сотрясение воздуха истошными воплями о любви в Родине, молодёжь сто раз теперь подумает наперёд: а сама-то она, Родина, - нас любит? Думает о нас, заботится, болеет? Патриотизм не граничит с идиотизмом, он требует - ответной любви и заботы... Похоже, те благословенные времена - канули в Лету...

И нынешние апологеты и рыцари Науки - вот кто, по градации академика Ферсмана, и есть самые настоящие Самоцветы земли русской! Их надо любить, беречь, всемерно помогать, подбирать им в самых лучших музеях и витринах достойную оправу и рекламу, выставлять их на всеобщее обозрение и любование, а не только выращивать и производить в бесчувственных вузовских автоклавах, да ещё и за их же собственные деньги, всё новые и новые синтетические подобия настоящим самоцветам, они - так и останутся подобиями, копиями, стразами, даже если и сбегут в страны долларов и евро... Осина - не родит апельсина! Она всегда будет горькой...

Максиму эти проблемы тоже близки и знакомы, поскольку за столь многие годы ( с восемьдесят-то второго), он сошёлся и даже сдружился со многими подвижниками науки: одни с удовольствием читали лекции перед офицерами и солдатами части, другие сами во многом помогали ему, консультируя и направляя, третьи - работали бок о бок, ведь жизнь иногда так причудливо переплетает и связывает людские судьбы и интересы, что диву даёшься... Так, почти до самой своей преждевременной гибели ему во всём помогал делать первые шаги в огранке самоцветов Юрий Горбунов, самый, пожалуй, искушённый коллекционер и крупный специалист горного дела, сын бывшего Председателя Президиума Кольского филиала Академии наук Григория Ивановича Горбунова... Он до конца своих дней был беззаветно влюблён в прекрасный мир цветного камня, досконально знал и изучал его, пополнял свою богатейшую самоцветную, почти музейную коллекцию... Именно он помогал делать первые шаги в сложнейшем деле огранки драгоценных камней, предоставил для начала на время свои инструменты и приспособления, дал свою самодельную, а потом и профессиональную ограночную "головку"...

Сад камней, который сейчас является одним из немногих украшений города, тоже придумал и осуществил большой любитель и ценитель камня, простой и добрый человек, бывший старший научный сотрудник Алексей Басалаев... Почему бывший? - Его тоже недавно не стало с нами, автора восьмидесяти научных работ и пяти монографий...

Борис Бибиков - старший научный сотрудник, специалист ро облицовочному камню, изучил и организовал промышленную разработку шести месторождений местного цветного камня...

Всеволод Баржицкий столько души, сил и средств вложил в поэтизацию и практическую пропаганду самоцветов и живописи на Кольском полуострове, создав и открыв незабываемый и прекрасный клуб творческих единомышленников под названием "Салма-арт", которым долго и успешно руководил, являясь одним из многих любителей и ценителей прекрасного, настоящим геологом во всём - в романтической песне, в беззаветной любви к камню и живописи, в умении плодотворно работать с самыми разными людьми, отыскивать и продвигать таланты... жаль, что он ушёл так рано, на самом взлёте своих неуёмных талантов... Наверное, мало кто уже помнит, что первым идейным вдохновителем и организатором ныне ежегодно проводимой знаменитой выставки народных умельцев России "Каменный цветок" являлся молодой геолог Сева Баржицкий... Добрую память он оставил на этой прекрасной планете по имени Земля...

Много в сердце Кольской земли, у самого подножия богатейших Хибинских гор, настоящих любителей и ценителей цветного и декоративного камня, уникальных мастеров-камнерезов, в полной мере обладающих секретами сказочного Данилы-мастера, чей мозаичный портрет украшает фасад одного из домов на улице Ферсмана, где находится салон-магазин "Кольская палитра", который создал и открыл для всех любителей камня один из самых активных и творчески одарённых мастеров Владимир Иванович Симонов, с которым Макса связывает давнее и взаимно плодотворное сотрудничество по самым разным направлениям художнической и коллекционной деятельности...

Неподалёку от него, на другой стороне улицы, успешно работает ещё один художественный салон - "Даная", которым руководит вместе со своей женой Ларисой талантливейший художник Станислав Никонов, который умело сочетает в своём творчестве реальный традиционализм с неустанным поиском новых художественных форм и удачных находок...

В городе непрестанно и кропотливо трудятся над своими уникальными камнерезными произведениями такие мастера и руководители творческих мастерских, как Владимир Рогозин, Виктор Журавлёв, Олег Полянский, Владимир Семёнов, Валерий Степанов, Анатолий Тимченко, Владимир Симонов и множество других самодеятельных и талантливых любителей и ценителей камня...

Максим Истаев тоже поначалу загорелся идеей собрать свою богатую и разнообразную коллекцию, но его, как собирателя, больше увлекала идея собирательства полудрагоценных и драгоценных камней и работа по их изучению и обработке... То-есть - в основном его увлёк практический геммологический аспект работы, чем простое коллеционирование... Хотя поначалу он делал шаги именно в первом направлении: все три огромных подоконника кабинета, необьятный служебный сейф, встроенные полки и рабочие столы постоянно были у него завалены и заставлены самыми разными образцами и экземплярами: в их поисках он обьездил едва ли не всю область с её необьятными минералогическими проявлениями... От монгольских и китайских флюоритов самых разных фантастических цветов и оттенков (выполнявших простую роль флюсов в металлургическом производстве в Мончегорске), до синих прозрачных содалитов из Норильских руд, от ярко-розовых почти прозрачных кварцев из Риколатвы, иризирующих палевых пегматитов Ёны под творческим псевдонимом " еврейский письменный гранит" ( когда его разрежешь и отполируешь - во всей красе проявляется как бы чьи-то волшебные письмена - это мелкие прожилки кварца в полевом шпате), до зелёных всех оттенков от почти небесного сине-голубого, до радостного травянисто-зелёного амазонита из месторождений Кейвских тундр, а также местные зеленоватые тингуаиты всех серовато-зелёных спокойных тонов и расцветок, малиново-кровавые эвдиалиты, породившие столько возвышенних сказаний и легенд среди местных оленеводов-старожилов... Неповторимые аметистовые щётки с мыса Корабль... Всего и не перечислить... Одно только прискорбно - в процессе добычи этих камней зачастую применялись такие варварские методы и способы их извлечения, что диву даёшься: их безжалостно взрывали... Экономили силы и средства, вместо того, чтбы бережно и аккуратно извлекать и транспортировать неповреждённые взрывными ударами образцы богатейших даров природы, их крошили подчас буквально в пыль, в мелкий щебень, которым позже украшали некоторые серо-бетонные стены домов в городе, как произошло, например, с труднодоступными Кейвскими амазонитами. Так же обстояли дела и с добычей аметистовых щёток: бывшее государственное предприятие "Северкварцсамоцветы" тоже действовало такими же хищническими первобытными способами... В результате - почти в полную негодность приведены многие и многие уникальные природные месторождения...

Но камни не задерживались и не залеживались у него ни в кабинете, ни дома: он ими и не очень-то дорожил, поэтому они постоянно циркулировали по кругу: с месторождений - в кабинет, оттуда - по другим кабинетам, по другим городам и даже по иным республикам и странам... Пусть радуют людей! А вот с кристаллами он так не поступал: или выменивал, или покупал, или сам разыскивал и находил - у него было поистине собачье чутьё на них, но вот уж ими-то он никогда не разбрасывался: они до поры скапливались и хранились в его служебном бездонном сказочном сейфе...

Многочисленные гости и проверяющие увозили сувенирные камни в Питер, Москву, Петрозаводск, да мало ли ещё куда - целыми сумками, пакетами, бумажными и солдатскими вещмешками, туристическими рюкзаками и деловыми портфелями и кейсами... Были и совсем смешные случаи,когда после того, как накануне после обильного прощального ужина сами "проверяющие" по своей нетрезвой инициативе неоднократно разыгрывали своих ни о чём не подозревавших сослуживцев: подменяли прихваченные "сувениры" на обыкновенные кирпичи, а те утром, собираясь в дальнюю дорогу, с трудом несли к поезду или самолёту свои нелёгкие поклажи, чертыхаясь и потея после вчерашнего, доверчиво приписывая внезапное потяжеление ноши похмельной утренней слабостью... И каково же было их праведное негодование в стенах родного дома, когда вместо прекрасных образцов и сувениров вдруг обнаруживался неожиданный и обидный подлог... А потом в их отделе целый день стоял смех по этому поводу, хотя в такой роли перебывали почти все потерявшие бдительность сослуживцы, но потом столь же торжественно и с долей юмора незаконно изьятое честно возвращалось своему новому владельцу... Как дети, право...

Чтобы в полной мере удовлетворить жаждущих и потрафить всем неуклонно растущим запросам проверяющих и гостей, пришлось искать пути, способы и возможности местных специалистов, каменных дел мастеров-обработчиков, причём уже на вполне официальной основе...

В черте города, на самой его окраине, в промышленной зоне возле комбината железобетонных изделий находилась вполне себе неприметная огороженная зона - так называемый лечебно-трудовой профилакторий... Кто из представителей старшего поколения не знает этих богоугодных заведений? С одной стороны, они очищали и ограждали семьи, город и его окрестности, да и сам Север от бездельников и алкашей, с другой - там пытались лечить их всеми законными и доступными на тот момент методами и средствами, а кроме того - заставляли трудиться, о чём многие из столь специфических "пациентов" давно уже и думать забыли по причине постоянного тремора рук и почти полностью ухайдоканных водярой мозгов, печени и сердец... Приносили ли эти учреждения реальную пользу им самим и государству - кто знает? Но вот то, что это хоть как-то могло сдерживать победную поступь пьяного разгула в стране "победившего социализма", - несомненно... Хоть какой-то порядок был и соблюдался, да и пьяные дебоширы реально опасались попасть за надёжные решётки этих бесчисленных "профилакториев"...

Так вот и в нашем профилактории успешно работал целый цех по производству сувенирной продукции, который приносил неплохую прибыль и самому предприятию, и людям, временно вынужденным там трудиться... Основана его работа была, как правило, на местном камнесамоцветном сырье, а также на частично закупаемом в других регионах страны материале...

Макс и сам был бы не прочь заняться подобным делом, да где же свободного времени взять? Да и соответствующее оснащение необходимо: двигатели, алмазные отрезные и подрезные диски, шлифовальные и полировальные планшайбы, абразивные порошки, - да мало ли чего, всего и не перечислить, хотя позже, после увольнения на пенсию, всё это он сам благополучно приобрёл, создал и установил, благо - время появилось... Но тогда - намного проще оказалось воспользоваться как раз теми возможностями, которые уже имелись поблизости - в одном из цехов ЛТП, которым руководил Владимир Иванович Симонов - деятельный и инициативный инженер столь специфического предприятия... Но он-то, по сути, к самому этому заведению отношения почти не имел, разве что только оборудование, энергия, сырьё да люди - вот что только и связывало его с Профилакторием...

Чем отличается просто образец, камень, минерал от того же камня, но уже в сувенирном исполнении? Возьмите любой "дикий" образец, окуните его на мгновение в воду, или просто смочите одну из сторон любой жидкостью - и вам откроется совершенно другая картина: проявится цвет, приоткроется внутреннее устройство и содержание, обнажится сама суть и смысл его существования...

А теперь представьте, что будет, если всё это усилится и проявится многократно и ярко,обретёт новый облик и форму... Но для этого нужен специалист, или любитель-полупрофессионал, обладающий достаточными знаниями и необходимым опытом... Камень вначале нужно тщательно изучить, как следует рассмотреть и оценить его структуру и возможности, заглянуть в перспективу его максимального раскрытия... Затем - разрезать по намеченной линии в нужных направлениях, отсечь, как говорится, всё лишнее и пока ненужное (оно обязательно пригодится потом - в "горке", в какой-нибудь детализации, в дополнении к чему-то, а то и просто - в кабошоне, в плоской вставке, в картине, в мозаике, да мало ли где?), отложить в сторонку, до лучших его времён; тщательно сошлифовать нужные поверхности или плоскости, причём вначале - на более грубых абразивах, потом - все менее тонких и мелких, раз за разом тщательнейшим образом смывая и промывая образец, чтобы ни одна более грубая крупица абразива не попала на поверхность и не испортила её при более тонкой шлифовке... Это сейчас можно в специализированных салонах совершенно свободно приобрести неоходимые инструменты, шаржированные алмазными порошками различной величины и твёрдости, а также диски и полировальники нужной конфигурации и эффективности... Это значительно ускоряет сам процесс обработки и создания любого по сложности изделия : от простого сувенира, до уникального по сложности камнерезного изделия мастера...

Но в те годы об этом даже и думать не приходилось: государственная монополия распространялась везде и повсюду, даже на такие, казалось бы, мелочи... Ни себе - ни людям... Доставались любителям, как правило, уже почти совершенно изношенные, списанные подобные инструменты и приспособления, так что для новичков во все времена более предпочтительными оставались и до сих пор остаются дедовские и прадедовские традиционные методы и способы обработки цветного камня, более дешёвые и привычные... С абразивами...

После самой тонкой обработки шлифованием приступают к полировке: существуют в природе самые необычные полировочные материалы, их применяют в зависимости от наработанных привычек и свойств самих камней - от зелёных и всё вокруг красящих в этот новогодний цвет окислов хрома, до почти бесцветных порошков... Да и самих полировальников, то есть полировальных кругов, на которых и осуществляется заключительный процесс работы, тоже существует великое множество: от простых фанерных или деревянных кругов, до матерчатых, пластмассовых, фетровых - несть им числа...

А ещё лучше будет, если для начала желающий попробовать свои силы и возможности на этом поприще прочтёт хотя бы одну или несколько научно-популярных книжек, специально посвящённых этим вопросам - обработке камня... И пожалуй самым лучшим настольным пособием является в нашем случае книга известного американского геммолога Дж. Синкенкеса "Руководство по обработке драгоценных и поделочных камней"... Более подробного и доступного издания трудно, пожалуй, сегодня и найти среди множества других, для тех, кто решится воспользоваться его практическими советами и рекомендациями, но ко всему стоит относиться и подходить творчески, нарабатывать свои методики и опыт, пробовать, ошибаться, искать - ведь это так прекрасно!

Зато какое наслаждение вы испытаете, когда, окончательно отмыв свой образец, вы повернёте его нужным ракурсом к свету, и сверкнут его отполированные до зеркального блеска поверхности и грани, и весь мир, вся вселенная отразится в них и взглянет на тебя, и будто тоже ответно всматриваясь в тебя, скажет: - Здравствуй, мастер!...

Вот оно, счастье созидания!

Однажды Максим дозвонился до руководителей ЛТП и договорился о встрече... Но прежде они оговорили с командиром и главбухом все свои потребности и возможности по размещению и заказу нужных камнецветных сувениров и образцов... Встретил его директор производства подполковник Вишневский:

- Николай Михайлович, - представился он... Оговорили основные вопросы и задачи, директор вызвал ответственного за производство сувениров инженера цеха - им оказался спортивного сложения молодой и сообразительный специалист Владимир Симонов: лишних вопросов не задавал, сам с советами - тоже не лез... типичный деловой человек из новой плеяды руководителей... Для начала заказали несколько настольных письменных приборов по вполне приемлемым ценам ( для подарков начальству), и десяток-другой красивых подарочных сувениров подешевле - для награждения в приближающийся День строителя лучших военнослужащих... И всё это оплатили по безналичному расчёту через бухгалтерию треста...

Так и завязались долгосрочные и почти приятельские отношения, к обоюдному удовольствию и общей пользе... Были позже и домашние встречи и взаимные посиделки, пока однажды не прозвучало волшебное словосочетание - Медвежьи горы... - Что, где, как? - сразу же последовали вопросы от заинтересовавшегося Макса... Ему обьяснили, что в Медвежьих горах находится мощнейшее в средней полосе камнецветное государственное предприятие - Онежский завод объединения "Северкварцсамоцветы"... А Владимир Симонов даже предоставил ему адрес и телефон своего знакомого с этого предприятия - Юрия Утехина, любителя камня, страстного рыболова ( а кто на Онеге - не рыбак?), прекрасного семьянина и отца... Он-то как раз и являлся тем основным связующим звеном цепочек, через которые закупались и доставлялись на Север все необходимые и недостающие редкие промышленные образцы минералов...

И сам инженер частенько бывал на том предприятии, да и дома у нового друга не раз побывал, поэтому и рекомендовал Максу как-нибудь прокатиться и посетить настоящее большое самоцветное предприятие, чтобы самому посмотреть и убедиться, насколько захватывающим и поучительным бывает иногда сам процесс передового массового производства... Надо сказать, что Макс к тому времени уже кое-что успел почитать в прессе об этой фабрике, послушать и рассказы некоторых местных любителей, многие из которых уже не раз побывали там, правда - не совсем в качестве почётных гостей, а скорей - наоборот: туда, на отвалы отходов уникального производства, сьезжались едва ли не все любители цветного камня срединной России, те, которых Всевышний одарил некоей благословенной собирательской сумасшедшинкой...

По дороге в Лавас-губу, слева, после долгого колючего забора колонии (а куда в России без колоний?), простиралось целое поле необыкновенного серо-жёлтого света, в котором то тут, то там шевелились какие-то фигурки... Они с утра до ночи копались в свежих и старых отвалах, старательно засыпанных древесными опилками, то и дело находя и припрятывая от других то один, то другой понравившийся образчик - то малахитовый шарик от бусинки, то кусочек сине-бело-голубого забайкальского лазурита в альбите, то белый нефритовый столбик для подсвечника, то зелёный нефритовый издырявленный кус, из которого алмазными инструментами высверлили прочнейшие нефритовые колечки, то красивейший образец треснувшего в поцессе распиловки неудавшегося изделия из красивейшей уральской пейзажной яшмы...

Кто-то из местных, или просто проезжающих мимо и покрутит пальцем у виска, - с приветом, мол, а наш, знающий человек, и сам остановится, невольно шагнёт за обочину, и сам разок-другой шоркнет носком ботинка по опилкам - на удачу... Авось тоже что-нибудь откроется... И подумает : - Привет, "Камешки"...

М Е Д В Е Ж Ь Е Г О Р С К

Выехали ранним утром на "Рафике" - водитель ефрейтор Алыпов за рулём, в пустом кузове трясся по неровностям дороги верный помощник Макса начальник клуба сержант Саша Луткин, на месте старшего машины возле водителя удобно расположился сам Истаев - здесь трясло меньше всего... С собой взяли запас продовольствия на пару дней, тёплую одежду и одеяла (на всякий случай), инструменты, несколько ящиков - тоже на всякий "пожарный"... В одном из них - надёжно укреплён и тепло закутан огромный китайский термос (тогда они их делали очень надёжно и добросовестно) , купленный по случаю в военторговсом магазине - ещё попробуй найди такой второй! Незаменимая вещь в любой нудной и долгой дороге, просто необходимая, особенно когда рядом завёрнуты кислющие лимоны, да и не чай, а крепчайший кофе плещется внутри большущей и красивой иноземной зеркальной изнутри посудины... Зачем, спросите, лимоны? Да это же первейшее средство против засыпания от усталости на долгой, однообразной и нудной дороге...

Куда же направилась после недолгих сборов наша экспедиция? Да всё туда же - в с торону знаменитой Медвежьей горы... Наобум, без подробной карты и хорошей информационной подготовки, без знания местности и хотя бы какой мало-мальски ясной перспективы, имея на листочке в записной книжке только номер телефона и номер квартиры Юры Утехина, нашего заочного медвежьегорского нового знакомого, отправились наши герои, прямо сказать, куда глаза глядят... Чистейшая афёра! Глаза с утра глядели плохо, поэтому и дорога поначалу тоже не очень-то и задалась: то одно, то второе, то сплошняком одни ямы да ухабы, то вообще местами разбитая большегрузами пыльная многокилометровая грунтовка...

- И это называется - федеральная трасса! - то и дело чертыхались наши незадачливые путешественники...

Дальше, по Карелии, дорога стала выправляться, меньше трясло и укачивало, но появилась другая головная боль - горючего становилось всё меньше, а заправок - и того реже... Машина, естественно, была далеко не первой молодости, даже - больше того, с каждым километром казалось, что её вот-вот хватит "кондрашка", а тут ещё проблема с заправками - старые изношенные моторы жрут вдвое больше горючки и масла... Хорошо, что предусмотрительно взяли с собой по совету бывалого хозяйственника Юры Бочкарёва пару полных канистр - на всякий случай, но решили пока их не использовать, а оставить про запас: в дороге чего только не бывает...

Возле отворотки на Кемь решили дозаправится, свернули налево... Через несколько километров увидели почти родное КПП и возле - армейскую заправку: вот она, удача! Скучающие сержанты жадничать не стали - хочешь, даже керосином самолётным заправим!

И посмеиваясь и подшучивая над дряхлой машинкой северян, засунули в горловину бензобака заправочный пистолет... Зашумела невидимая струя...

Тут вдруг Макс краем глаза увидел, что Его сержант, это который начальник клуба Луткин, вышел из развалюхи и почти возле бензобака молниеносно-неуловимым движением засунул в рот сигарету и уже чиркает спичкой... Недолго думая, Макс заехал ему в ухо, вырвал и растоптал курево, отобрал спички... всё это произошло так быстро, почти неуловимо-одним движением, что заправщики, доброжелательные сержанты-летуны ничего и не заметили, разве что кроме самого Луткина, который оторопело и обиженно отшатнулся от своего начальника: "за что? - мол"...

Ничего не ответил Макс, только показал пальцем на горловину бензобака и развёл руками: - "извини, мол, сам виноват: взлетели бы на хрен вместе с "летунами"... Медленно, через обиду, но всё же дошло до того, какую непростительную глупость он едва не совершил... Даже побледнел...

Распрощались с нежадными сержантами, Макс протянул им "на курево"...

- Да мы и не курим: сюда курящих - не допускают...

- Тогда - на конфеты, - усмехнулся Истаев, и подумал о своём сержанте: - А тебе - уже досталось, на орехи...

И тот, как понял, согласно кивнул в ответ... Развернулись и поехали дальше, на трассу... Навстречу новым приключениям...

Заправка в Сегеже обрадовала уже тем, что бензин здесь, оказывается, продают и наливают совсем без запаха, даже от их "санитарной" колымаги уже не чувствовался её специфический удушливый запах: всё на свете, все запахи разом, перекрывал мощный тошнотворно-кислый "аромат" запаренной целлюлозы - ветер как раз изменил направление, и полупрозрачная комбинатовская стена как бы разом сдвинулась сюда, в городские пределы, затмевая и заслоняя собой всё на свете... Это был до того знакомый запах Эстонской Ягала, до которой тоже иногда докатывался точно такой же почти трупный запах... В Ягала располагались когда-то курсы по переподготовке военных политработников, а неподалёку, в Кехра, располагалась действущая "вонючка", как любовно называли местные свой единственный ныне действущий целлюлозно-бумажный комбинат: вот уж правда - всем вонючкам вонючка... Мы уже было думали, что это сами они, хмурые, нелюдимые и вечно озабоченные эстонцы источают такие миазмы, если бы однажды не прокатились в Кехра на автобусе, думаю, понятно зачем: да, там в местном магазине вовсю торговали кальвадосом, крепким и таким же к к окончанию курсов противным, как и вечные запахи отвратительного комбината...

На всю жизнь слились вместе и навсегда отложились в подсознании два этих непередаваемых "аромата"...

Там, кстати, в Сегеже, и пообедали, и с собой в дорогу ещё набрали всяко-разных пирогов: оказались они на редкость свежими, вкусными и ароматными, что даже негативное комбинатовское воздействие не смогло испортить аппетит проголодавшихся и довольно-таки подозрительных на вид военных странников...

К самой Медгоре подьезжали уже в сумерках, а пока крутились туда-сюда да обратно, вообще стемнело, и уже при свете тусклых фар каким-то макаром, по наитию, проехали не знамо как и заехали незнамо куда, но чудом оказались на очередной шоссейке, уже за городом, и решили переночевать почти возле самой дороги, лишь немного углубившись по свёртку дороги вверх в лесок... Попили горячий кофе из термоса, с давно остывшими уже гостеприимными сегежскими пирогами - на большее не хватило сил, даже кофе не взбодрил, расстелили кто что, накрылись одеялами и провалились в сон...

Макс открыл глаза оттого, что прямо на него из пыльного окошка театральным прожектором падал столб солнечного света, будил настолько ярко, настойчиво и властно, что не подчиниться было - просто невозможно, да и ещё одна утренняя причина проснулась вместе с ним, вы-то, надеюсь, понимаете, о чём речь? Да, это вечерний кофе тоже просился на прогулку... Да ещё руку отлежал... Открыл дверцу и - вышел... Утро оказалось - непередаваемым! Было немного свежо, но птицы устроили такую встречу, сыграли такой праздничный встречный марш, что остатки сна растаяли во мгновение ока... Макс поспешил за ближнюю осину, и только пустил первую победную и самую тугую струю, как заметил, что она пришлась на целую груду каких-то разноцветных камней: - Ё-моё! Да это же - целые залежи уральской яшмы! Вот так находка! Вот это - утро!

Просто какое-то волшебство! Даже много позже он так и не мог взять в толк: кому и зачем понадобилось свозить и высыпать (или прятать) сюда такое количество превосходного материала - на чёрный день, что ли?

Сверху они были кое-как прикрыты набросанными сухими ветками и уже начинающими облетать предосенними яркими листьями... Сторонний взгляд ни за что бы не распознал под такой надёжной маскировкой столь ценный клад...

Разбудив ребят, он позавтракал вместе с ними, открыв по банке тушёнки - её можно есть даже не разогревая, она в любом виде - королева... Запили остатками кофе, и уже потом он пригласил их посмотреть на утреннее диво: ефрейтор ничуть не удивился находке, сержант Луткин едва не обалдел - он тоже, как и его начальник, давно и прочно заболел "каменной лихорадкой" - с кем, как говорится, поведёшься... И начали они наполнять свободные ящики найденным сырьём - самыми лучшими и красивыми образцами... До того едва не увлеклись, что ещё малость, и случился бы со старушкой перегруз, пришлось даже кое от чего отказаться, иначе бы не доехали, пожалуй, назад... А тут и солнце стало маленько припекать - не жадничайте... Забросали снова сушняком, запомнили место , кое-как развернулись и тронулись в обратный путь... Тут-то и обратил старший машины внимание на необычое поле справа, с копошащимися на нём фигурками "кладоискателей", на полчасика и сами присоединились к поисковикам, и довольно-таки удачно: фарт будто сам искал их - и здесь повезло... Но надо было ехать в город, в центр, чтобы позвонить... До нужного места тоже добрались благополучно, Истаев позвонил на домашний телефон из будки напротив: отозвалась жена Юрия, Надежда... Макс всё ей обьяснил, представился, а она ответила, что Симонов их уже предупредил о скором приезде, а Юра вот только сейчас позавтракал и отьехал на своём автобусике от дома на заправку... Автобусик такой - серо-голубой, служебный... Заправка - тоже рядом... Поблагодарив, Макс рванул к своей колымаге и поторопил свою команду... Подьехали на заправку - прямо перед ними - тот самый серо-голубой... Истаев к водителю: - Здравствуйте! Я - такой-то такой-то, от Володи Симонова ходок-ездок, надо поговорить...

- Заправляйтесь пока, я только что заполнил свой бак, подожду вон там, и поедем на фабрику... Вас ведь наши "Камешки" интересуют?

Невысокого роста крепко сбитый круглолицый и голубоглазый собеседник как-то сразу пришёлся по душе Максу, он был открыт, деловит и улыбчив, а это о многом говорит...

Выехали за ним из города, на полпути, в деревеньке, он притормаживает и предлагает:

- У меня тут мама живёт, может, зайдёте позавтракать?

- Да мы уже животы набили, досыта...

- Ну тогда я на минутку забегу - кое-чего передать,- и вытаскивает из автобусика огромную рыбину, завёрнутую в мешок, а хвост-то - куда спрячешь? Выдаёт...

Метнулся в домик, через пару минут - назад, вот живчик: - Поехали!

К воротам фабрики подьехали через несколько минут, шустрый водитель предупредил, чтобы немного подождали и отправился договариваться с начальством... Вышел довольно скоро и поманил за собой:

- За директора сейчас главный инженер остался, мужик мировой... Ему один хрен сейчас делать нечего - скучает помаленьку, так что вы прямо-таки вовремя, хоть растормошите его... А директор - в отпуск ушёл, бархатный сезон на дворе...

"Мировой мужик" и впрямь встретил непрошенную делегацию не то что милостиво - скорее даже гостеприимно, хотя "делегация" и состояла всего из двух заинтересованных людей - водитель Латыпов занялся своей машиной, да и захотел ещё маленько отдохнуть от "этих камней" - мало ли их в родной Башкирии? Эка невидаль - булыжники!...

Для начала хозяин пригласил их в музей, где были собраны почти все образцы изделий, когда-либо выпускавшихся на предприятии... Было видно, что ему даже приятно показывать свою продукцию и делать пространные и по делу комментарии - вот уж повезло опять, так повезло, если бы на его месте был сам директор, ещё неизвестно, как сложилась бы "экскурсия", ведь чиновники-руководители, как правило, сами редко любят и понимают то, чем руководят, хотя прихвастнуть и не против, а тут - пояснения даёт настоящий профессионал своего дела... Потом прошлись по цехам - заглянули к художникам, где рождаются замыслы будущих изделий, потом в цех подготовки, где работали в основном, сами полуавтоматы - резали в закрытом своём пространстве в керосиновом (для охлаждения и смазки) субстрате заданные заготовки будущих изделий, затем прошли цеха обработки (шлифовка-полировка) изделий, сборочные линии... Короче - воочию увидели весь технологический ряд производства, от резьбы по кости, до изготовления разноцветных кабошонных и огранённых вставок в самые разные будущие ювелирные изделия... От изготовления и нанизывания всяческих бусинок в прекрасные готовые ожерелья - розовые родонитовые, пёстро-зелёные малахитовые, загадочные мерцающие агатовые, сине-белые лазуритовые - всего и не перечислить... Глаза разбегались от разнообразия и красоты готовых изделий...

Впечатления были - просто потрясающие, до сих пор Максу иногда снятся эти несметные сокровища, терпеливо ждущие своих будущих прекрасных обладательниц этих великолепных богатств...

На обратном пути Истаев посигналил Юрию возле того места, где они утром нашли и свой клад... Тот вышел из автобусика и подошёл к их машине, Макс приоткрыл дверцу и пригласил заглянуть вовнутрь, в ящики...

- Ничего себе! - только и присвистнул донельзя удивлённый новый приятель... - Откуда такое богатство?

Макс показал на ведущую несколько вверх дорогу-отвороток:

- Вот здесь, чуток подальше, среди осин прикрыты кем-то, мы тут ночевали, вот немножко и позаимствовали...

- Да-а, кто-то напрятал, наверное, пока перевозили со станции... Ну, жуки... - и засмеялся...

- Хочешь - пользуйся...

- Да на кой они мне? Лучше предложи Симонову... А у нас -своего добра хватает... У нас вся семья, считай, при деле - Надя, жена - тоже здесь работает, немного приболела, спину прихватило, да не здесь, не на работе - на огороде: картошку копать начали, вот она пока и дома поэтому... Братья - один на колбасной фабрике, другой - на молокозаводе... Поехали ко мне, заодно и пообедаем... Меня шеф до после обеда отпустил по этому случаю, он сегодня на своей машине приехал... Так что вам и тут повезло...

Надя оказалась крепенькой светленькой приветливой толстушкой, скорой на смех и румянец, на доброе слово и ответную улыбку...

Макс первым делом протянул ей переданную сержантом коробку с армейской говяжьей тушёнкой:

- Это из моего северного офицерского пайка, самая лучшая, как говорил Карлсон, тушёнка в мире... Катастрофически не успеваем сьедать - столько наваливают... А то ведь сейчас с мясом - такая везде напряжёнка...

- Только не у нас! - засмеялась хозяйка: - Натуральным хозяйством живём, у обоих родственники - в деревне, там сейчас у бабушек и наши дочки гостят, картошка своя, мясо - своё гуляет, колбасу - на фабрике покупаем, оба брата там работают - не бедствуем, а ещё Юра - заядлый и удачливый рыбак, мы частенько вместе с ним на катере в море ходим (она так и сказала про Повенецкий залив Онежского озера - море! Хотя, как сказать - именно здесь, с Медвежьегорска, и начинается в двадцати верстах отсюда тот самый знаменитый и трагический Беломорско-Балтийский канал)...

- О чём тут речь? - кстати подоспел отмывавшийся хозяин... - Да, чтобы не забыть - вот сверток в мешке, это свежая рыбина-сёмужка для Владимира Ивановича, только вчера разделал и посолил, с сахарком, как он любит - давно ему обещал: как раз, пока довезёте - подоспеет...

- А тут вот, - и он плюхнул на стол из холодильника едва ли не полрыбины разделанного лосося, - и для вас угощеньице... Давай, налегай, мужики!

"Мужики" нерешительно переглянулись:

- В дорогу как-то боязно: обопьёмся, потом - жирная очень, как бы чего...- И тут Макс, улыбнувшись, многозначительно посмотрел на ефрейтора: тому утром пришлось туговато, вернее - совсем наоборот, после вчерашних-то вкусных пирожков - отвык солдатский желудок от нормальной домашней выпечки, не сдюжил... Ефрейтор покраснел...

- Ничего не будет! Не бойтесь - царская рыба! Навались...

Обратный путь показался намного легче и короче: таково обманчивое свойство человеческой психики - на всё незнакомое реагировать как можно более детально, чтобы потом всё воспроизвести в памяти и облегчить уже пройденное и виденное меньшим усилием воли и внимания... Вместе с рыбиной получил Владимир Иванович и план-чертёжик с описанием того самого места, где их "экспедиция" отметилась впервые, и позже вывез то, что посчитал нужным...

На следующий год они уже вместе с женой, проездом, возвращаясь из отпуска, по пути из Москвы заехали в гости к Утехиным, где и провели в своё удовольствие несколько прекрасных и незабываемых дней... Даже на рыбалке побывали... Кстати, о рыбалке...

Выпивать "на дорожку" - начали ещё дома, потом - в лодочном гараже, потом - на берегу... Моторка бежала ходко, чистейшая озёрная вода то хризолитовыми, то бездонно-аквамариновыми, то густо-изумрудными волнами одобрительно шлёпала по носу весёлого судёнышка, набегала с бортов, скатывалась и неслась назад, к исчезающему вдали светлому городку... В лицо дул приятный, освежающий и бодрящий дружелюбный карельский ветерок... С двух бортов закинули толстенные лески с яркими блёснами... Рыбалка началась... Но клёва не было, как нарочно... Максим понимал, что сёмужья ловля - это дело хорошего случая, фарта, удачи... Но пока в лодке ничего не прибавлялось... Прошло примерно с полчаса - Медгора осталась где-то далеко позади, и вдруг лодку что-то дёрнуло... Даже дух занялся... Юра передал управление Максу, а сам вместе с Надей стал вываживать долгожданную добычу... Возни было немного, и наконец подхваченная огромным подсачником сильная рыбина упруго шлёпнулась на днище, и только изогнулась и напружинилась для подскока и побега, как Юра навалился на неё, а Надежда, коротко размахнувшись, опустила ни хищно заострённую рыбью башку короткую дубинку, и рыбина невольно осела, обмякла, успокоилась от удара...

Её накрыли телогрейкой и продолжили путь...

- Ну, женушка, повезло тебе к твоему дню рождения! - засмеялся довольный хозяин лодки... И , обернувшись к Нине, продолжил, улыбаясь: - Иногда полдня бороздишь-бороздишь этот могучий "океан", и ровным счётом - ничего, а тут - только вышли, и на тебе! Везучая Надюха, - и он завистливо причмокнул, нагнувшись, будто рыбинку поцеловал... Та, прикрытая ватником, лежала смирно...

Больше в тот день ничего не поймали, зато причалили к красивейшему острову, высадились-выгрузились, развели костёрик и обмыли царский улов... И так обмыли, что оба "рыбака" по дороге назад буквально отключились, а бесстрашная несгибаемая и удачливая Надя, ещё больше раскрасневшись и одев на холодном к вечеру ветерку заранее припасённые телогрейки на всех своих горе-"мореплавателей", сама села за руль и благополучно вместе с Ниной доставила всю честную дрыхнувшую компашку назад, на родной берег и в родной гараж... А вывод один - хочешь жить долго и счастливо - никогда не пей спиртного "на воде"...

Макс проснулся только утром... Голова почти не болела - накануне пили не бодяжную водку, а свой фирменный "мамин" напиток, Юриной мамы, разумеется, напиток деревенский, как говорится - без подмеса... Угольками древесными, из печи, очищенный. Крепкий, зараза, двойной перегонки...

В этот день ожидали гостей, всех, кто приглашён был и даже сверх того - на празднование дня рождения хозяйки дома... Две дочурки-погодки помогали по хозяйству - крутились-вертелись под ногами взрослых... Чтобы особо не докучать хлопотам, Макс с Ниной решили воспользоваться случаем и поближе познакомиться с городом... Руководить внезапно образовавшейся экскурсией тут же вызвалась младшенькая, Юлечка - симпатичнейшая на свете и в этом прелестном городке русоголовая бойкая девочка-подросток...

... Кто из россиян не помнит изумительной по своей красоте заштатный карельский городишко, так оглушительно прозвучавший в комедийной искромётной картине Владимира Меньшова "Любовь и голуби"? Почти безо всяких там киношных натяжек и условностей этот прибрежный райцентр и в самом деле необычайно красив и притягателен, и кому хоть однажды посчастливилось побывать там, не просто на прелестном деревянном вокзальчике с башенками или возле него, на перроне, или проездом взглянуть мимоходом из окна проходящего в Мурманск или обратно из него поезда, а вдохнуть в свои лёгкие, до отказа, свежий, почти морской воздух, потоптать, рассыпчатые, податливые, чистые и светлые, так похожие на самый светлый янтарь, как бы даже смолистые и бесконечные прибрежные пески с непременными вековыми, до самых небес, корабельными соснами, за которыми сам Петр Первый посылал из Архангельских верфей заготовщиков будущих мачт будущего российского непобедимого Флота, тот никогда не забудет этого своего первого головокружительного знакомства с прекрасной и чистой жемчужиной карельской земли - с Медвежьими горами! Так и назывался первый посёлок в этих краях, появившийся не вопреки, а благодаря первой мировой войне...

Когда разразилась Первая мировая, то наши тогдашние союзники, Англия и Франция, решили и постановили, что для лучшего снабжения войск надо срочно строить железную дорогу к незамерзающему северному Баренцеву морю... Тогда же и началось сооружение нового, Мурманского порта в Кольском заливе... Железная же дорога должна была соединить промышленный Петроград с Романовым-на-Мурмане... Так и возникла промежуточная на этом диком пути станция Медвежья гора, где пожалуй в то время и хозяйничали одни только гигантские непуганые бурые медведи...

В следующем, пятнадцатом году, там была построена пристань и временное депо... А уже в следующем - пустили первые поезда, и жителей при станции в двух посёлках насчитывалось почти триста человек! А в 1927 году, после всех политических и военных передряг, был образован Медвежьегорский район, а через одиннадцать лет, в сентябре 1938 года, , рабочий посёлок получил статус полноценного города, да и население молодого города и в целом района по известным причинам стремительно и значительно выросло, и хотя в окрУге - закрылось семнадцать церквей, зато в то же самое время - ударными темпами повсюду возводились всё новые и новые зоны и обустраивались новые лагеря - наступила грандиозная эра невиданного гигантского строительства - возведение Беломорско-Балтийского канала! И до сих пор - самое значительное и самое мрачное по своей "незабываемой" архитектуре здание в центре Медвежьегорска - это величественное серое здание минувшей эпохи, здание Управления "Беломорканалом"...

Конечно же, не прелестная наша спутница-малышка Юлечка поведала нам эти сведения из истории своего уютного карельского городка с двенадцатитысячным населением, нет, ей только самой ещё предстояло изучать и бередить его незабываемое и скорбное прошлое, с тем , чтобы ещё больше узнать и полюбить и его, и своих тружеников-земляков, и свою такую прекрасную карельскую родину...

С А Н Д А Р М О Х

Не раз Максим с Ниной на своей новенькой десяточке ездили потом в вологодчину по самому на то время короткому пути - через Медгору... Не сказать, что это был самый удобный путь - значит, не сказать ничего: были там и свои бесчисленные проблемы - и местами бездорожье, и совершенно безлюдные длиннющие прогоны, и туманы, и нашествия весенних самоубийц-лягушек, и поиски редких заправок и прочих элементарных автоудобств, но всё это не шло ни в какое сравнение с прекрасной диковатой природой, с бесчисленными речушками и озерцами, с бессонным трагическим Каналом с его ночными огнями и призывными гудками, со шлюзами, подьёмами, спусками и поворотами, с шальной, будто закипевшей, горькой черёмухой, тёплыми и томными бессонными соловьиными ночами, с розовыми восходами на востоке и дневной ослепительной жарой... Не сказать, что и более длинный путь, почти на четыреста вёрст, был чем-то хуже - нет! Там тоже были свои преимущества - дороги лучше и спрямлённее, больше населённых пунктов и прочих доступных жизненных благ, и места - не менее красивые и живописные, и прочее и прочее - но... Кратчайший путь казался более безопасным, особенно если учесть, как гоняют череповецкие лихачи на своих мощных иномарках, да и дорога к месту назначения проходит потом через всю вологодскую столицу, тогда как через Медвежьегорск - с открытием объездной дороги - вьезжаешь почти сразу на искомую Архангельскую трассу, а там, как поётся в одной попсовой песенке, " ...до Прованса - рукой подать!" Всего-то остаётся - сотня километров... И ты - дома! Небольшой трёхкилометровый свёрточек с шоссе - направо, и вот она - Соболиха! И ещё - путь был (или казался) короче на ЦЕЛЫХ (!) четыре сотни километров... Чем через Новую Ладогу, Тихвин и Череповец... А это - уже не только арифметика...

Не раз заворачивали они и к старым своим знакомым - медвежьегорским приятелям, дорога вела как раз через центр, где через какую-то сотню метров и жили Юра с Надей и детьми в своей знакомой удобной пятиэтажке... Привозили им приветы, обьятия и подарки... Забегая вперёд, скажу, что и сами вскоре не раз принимали их на севере в качестве особо дорогих гостей... И с грустью наблюдали, как с каждым взаимным их приездом те заметно менялись - и иногда не в лучшую сторону ... Надю вскоре разбил паралич, но она как-то справилась, почти отошла - сказалась, видимо, мощная деревенская закалка... Зато Юрий уже редко встречал их трезвым, всё чаще бывал под мухой, а то и вовсе не появлялся из своего лодочного гаража, где всё время был полон каких-то почти неосуществимых радужных планов и прожектов, всё порывался выйти в "море на рыбалку" - а дело уже было поутру, ближе к полудню, а его уже заметно размаривало... Какая уж тут "рыбалка"?! У Юлечки, на которой повисло всё хозяйство, появилось и своё двойное пополнение... Старшая сестра с мужем - жили уже в Петрозаводске, но и в Медгоре держали пару магазинчиков... Так что общая семейная картина Утехиных складывалась довольно разноплановой, пока однажды Владимир Симонов не позвонил Максу и не сообщил, что их общий друг Юрий - скоропостижно скончался: подвело сердце...

Так вот, ещё раньше, когда они проезжали Медвежьегорск, Максим не раз обращал внимание на необычное красивое, и вместе с тем дикое, но какое-то печально-светлое лесное урочище слева, на долгом выезде из городка, где вскоре появилось странное название : "Сандармох"... Мемориальное кладбище... Оказывается, это было место массового расстрела более тысячи заключённых так называемого "Соловецкого " этапа...( 1111 человек)! Среди них были и выдающиеся мастера культуры, и госудаственные деятели, и архипастыри и священнослужители из многих союзных республик... Ещё осенью 1937 года этап погрузили на баржи, след которых так и затерялся бы навсегда, если бы в 1995-м году директор Питерского центра "Мемориал" В. Иоффе не нашёл в архивах Управления ФСБ по Архангельску оригинальные расстрельные документы и списки казалось бы навсегда исчезнувших безвинных жертв... Через два года случайно обнаружилось и место страшной трагедии... На окраине огромного лесного массива начали добывать песок, открыли карьер, а там, вместе с песком - обнаружились множественные "захоронения" , буквально забитые останками человеческих тел, черепа которых, все без исключения, были прострелены - сзади! 4 июня 2010 года во время Первосвятительского визита в Карельскую и Петрозаводскую епархию Патриарх Московский и всея Руси Кирилл посетил это горестное место - лесное кладбище в урочище Сандармох... Всего там было расстреляно и захоронено свыше 9500 человек 58 национальностей! Это - одно из самых больших захоронений жертв сталинских репрессий на Северо-Западе России... В основном - это были спецпереселенцы и заключённые с Беломорско-Балтийского канала, из Соловецких лагерей, а также жители окрестных сёл... Страшное место! И - памятное...

А теперь задумаемся: сколько безвинных жертв сами, добровольно принесли и положили свои молодые жизни, таланты и надежды на испитый и заплёванный спирто-водочный алтарь отечества? Страшно сказать и невозможно подсчитать - несть им числа! Так и меркнут многие наши самоцветы земли российской, гаснут навсегда, без остатка и покаяния, во имя временного и беспощадного алкогольного облегчения и безумства!...

Н Е Р А З Л У Ч Н И К И

По утрам ходили в Дубки загорать, а тут как раз стал зацветать

вездесущий зверобой... После долгой северной зимы даже местные окрестности покажутся настоящим раем... Ночами спалось так себе - в Дубках свирепствовали соловьи-разбойники: Боже праведный, какие рулады они выводили, какие неповторимые коленца выбрасывали! Эти невзрачные на вид меленькие и серенькие - ну воробьи воробьями - пташки, так свистали и пересвистывались в своих самозабвенных весенних турнирах, так встряхивали и перетряхивали едва успокоившуюся за долгую и необьятную северную зиму нервную систему вновь "понаехавших", как новое, теперь уже поистине новое, волшебное звуковое северное сияние обрушило на них всю мощь своего природного таланта и великолепия несокрушимой Природы...

Хотелось спать, и лень было идти в просыхающее росное утро, где на травах и цветах повсюду вспыхивали мириады недолгих и таких хрупких драгоценностей, но солнце упрямо сталкивало наших разленившихся северян с невысокой тахты и манило их, заспанных отдыхающих ленивцев к себе, на природу, в нежные солнечные обьятия...

- Я, кажется, вчера немного поджарилась, - жаловалась неизвестно кому слегка встрёпанная Нина, почему-то посматривая на большой чёрно-белый фотопортрет предыдущей хозяйки, которая, в своей лёгкой рамке на стене, казалось, в сочувственной и слегка надменной полуулыбке молодой красавицы умело скрывала и горечь своего поражения, и тщательно маскируемое злорадство... Максим шумел и плескался в ванной комнатёнке, самым решительным образом смывая и стряхивая с себя остатки короткого летнего сна... Потом брился и довольно ухал, обжигая лицо любимым "Шипром", пока ещё неподдельным, настоящим изумрудно-зелёным одеколоном, не чета нынешним бодяжным из Северной Осетии с непонятным запахом и таким же невнятным содержимым, но зато с такой непомерно высокой ценой, будто это

подарок из самой Франции...

Наскоро пили чай с чем Бог послал, а послал он немного - хлеба, масла да по кружочку ароматной поутру колбаски из военторговской забегаловки во дворе... Потом поставили в пакет бутыль холодной воды, положили по книжке, транзистор, туго свёрнутое покрывало - не лежать же на голой траве, - и решительно повернули ключ с обратной стороны двери...

На привычном месте было пусто, примятая накануне трава вновь приняла своё прежнее гордо вертикальное положение, а вот под самим мощным дубовым стволом неподалёку явно чувствовался хаос ночного беспорядка , видно, молодёжь вчера славно отдохнула и повеселилась: повсюду валялись пустые бутылки, пакеты, обёрточная бумага, явно просматривались следы широких шин...

Быстро привели годами присмотренное место отдыха в первозданный вид, расстелили широкое покрывало и наконец-то спокойно улеглись... Читать пока не хотелось, просто - немного спокойно полежать, привести мысли в порядок, наметить примерный план предстоящего долгого дня... Соловьи не мешали, наверное - сами утомились за ночь, да их бы сейчас никто и не отыскал среди густых кустов сирени и бузины - так они были мелки и неприметны на вид, да и с какой стати кто станет их разыскивать - себе дороже... Они сделали вчера своё чарующее дело, и для них

с утра - тоже наступили обычные трудовые будни, как и у всех... Кроме разве отпускников...

По шоссе изредка проносились машины - на службу торопились офицеры и прапорщики, "безлошадные" топали пешком - поодиночке и группами - и все в сторону части... А вот наметилось и движение вспять - да это же их бравый сосед куда-то поспешает, его крепкую руку явно оттягивает обьёмистый фибровый чемодан, он даже не стал дожидаться попутного рейсового автобуса, так, наверное, душа горит... В последние два года благословенную самодельную огненную воду они гнать перестали - слишком уж это долгий и хлопотный процесс: надо приобрести сахар или сахаросодержащий продукт, найти дрожжи, которые в городке и так были нарасхват, ценились на вес золота, всё это не один день забодяживать, потом - гнать - никакого терпения у настоящего, слишком ценящего себя и своё драгоценное трезвое время алкоголика не хватит для такой страшной пытки - обычно на этой стадии всё хоть чуть-чуть сброженное сразу же и выпивается, так сказать - утилизируется ими самими или с верными друзьями... Куда там! Теперь - проще простого: пенсия - магазин - и волшебный сосуд твой! Не надо даже тереть и произносить всяких разных глупых заклинаний: свернул или сорвал пробку - и вот оно, счастье и отрада! Другое дело, что и пенсия имеет поганое обыкновение - внезапно заканчиваться! Только вроде вчера - получил, просыпаешься - одни копейки, зато пустой посуды - немерено! И вот начинается обратный процесс - вернуть эту тару производителю, тогда это было ещё возможно и, подозреваю, широко и повсеместно практиковалось всеми слоями и прослойками мирного народонаселения... А были времена и покруче: без пустой бутылки не получишь и полную! Что тут было, на какие только ухищрения не шёл жаждущий народ, вплоть до почти уголовных преступлений - кражи стеклотары...

Вот и сейчас их страждущий сосед поспешал то ли в Новые Химки, а то, может, и куда подальше, чтобы скорее отнести свой драгоценный груз на самый выгодный пункт приёма стеклотары...

Забегая вперёд, сразу спешу признать, что возвращался он назад уже с явно пустым чемоданом, часа через полтора, видать - из Москвы, зато, не доходя метров пятьсот до дома, - решительно свернул на их сторону, в благословенные Дубки, прилёг под широкий куст, чтобы не заприметили с дороги, покопался, охлебнул глоток-другой и с чувством выполненного долга вольготно разлёгся в тени...

- А как же боевая подруга? - невольно вырвалось у Макса... Даже супругу испугал, думала - перегрелся... Но он ей показал на задремавшего невдалеке соседа, который даже их не заметил, разлёгшихся на самом виду, и добавил: - Всё понятно - каждый сам за себя... - и сокрушённо вздохнул... Вечерний концерт предстояло слушать не только от соловушек...

В последнее время их отношения с этими соседями заметно охладели, даже - несколько больше, чем надо бы... Дали, как говорят, трещину...И не по вине самих "северян" - их-то как раз пока многое устраивало, если бы не столь назойливая забота дорогих соседушек о них самих как вечных и верных богатеньких собутыльниках, пусть редких, но тоже метких... Как они, вероятно, считали... Зять со своим семейством наконец-то в позапрошлом году окончил свою Академию и получил хорошее место и должность в самой Москве, а заодно и новую трёшку в Звенигороде... Верная себе неграмотная Михайловна, как настоящая курочка Ряба, несущая золотые яйца для своего дружного семейства, наконец-то уволилась с почётной должности бессменной уборщицы в Химкинской поликлинике и в свои восемьдесят вплотную занялась "благотворительностью" - принялась так активно ухаживать за настоящим больным страдальцем-ветераном, что вскоре и сама оказалась его невестой, а потом и примерной женой с непременной московской пропиской в старом-престаром, как и она сама, кирпичном доме на столичной окраине... Но недолго ей пришлось чувствовать себя настоящей московской барыней: вскоре, после смерти горячо любимого супруга, и после большого и, чувствую, по-настоящему громогласного семейного совета, прописала туда свою незамужную внученьку и, скрепя сердце, вновь вернулась в родные пенаты... Прикупила себе неподалёку от зятиного гаражика старый и тоже самостроевский сарай, незамедлительно поселила туда нескольких курочек с непременным петушком, и обязательную обаятельную свинку, да и всецело посвятила весь свой досуг её правильному воспитанию и откорму: уж в этом-то ей не было равных... По её прежним горячим рассказам, да ещё с непременными искренними слезами, - в далёкой Кушке ей жилось с мужем-сверхсрочником старшиной очень и очень хорошо: она тоже "служила" при части - работала уборщицей в солдатской столовой и содержала, кроме своей большой и никогда не жалующейся на отсутствие аппетита немалой семьи - всегда по нескольку разновозрастных свиней, почти целый свинарник, как позже сквозь слёзы радовалась она, вспоминая те благословенные времена своей послевоенной молодости...

А когда в прошлом году Истаевы прибыли в свой как говорится "очередной" - их тоже ждал вполне заслуженный и поистине большой сюрприз: их тесная кухонька показалась слишком и непривычно большой - она внезапно опустела, а былая гордость прежней её хозяйки Леночки, дефицитный по тем временам стандартный кухонный мебельный набор - бесследно исчез, словно испарился... А ведь само министерство образования руку помощи в своё время протянуло своей трудолюбивой сотруднице - скрепя сердце выдало нужный мебельный талон... Вместо него - теперь сиротливо стоял убогий колченгий столик с парочкой таких же табуреточек и простая тумбочка армейского образца - возле газовой плиты... И - всё... Недаром ведь милые соседушки во время частых и долгих застолий неизменно и горячо убеждали их, что далёкие Истаевы для них - роднее родных, а уж как они покойницу-то Леночку любили и обихаживали - вообще ни в сказке сказать, ни пером описать, и непременно пускали пьяную горючую слезу, после чего хлебосольный хозяин хватал свой непременный аккордеон либо усаживался к пианино - и начиналось искреннее веселье, не всё же грустить да слёзы лить... А мебель - какая мебель? Ах, кухонный гарнитур? Ну это же не Гамбсовские стулья, набитые бриллиантами, подумаешь! Да их другая дочурка увезла - в свою новую квартирку, возле метро, наконец-то переехала из бабушкиной развалюхи, да и замуж вот засобиралась - уже и женишок нашёлся, причём тоже из военных... Особист-кегебист...А вам что - жалко что ли?

Чертыхнулись про себя, да и попросили ключики назад - сдадим для верности домоуправу, Антонине, под расписку... Так надёжней будет... Хотя - как сказать... Когда зимой приехали и по совету той же Антонины принялись осуществлять необычную для этих мест новую процедуру - оформление однушки в свою законную собственность, то есть модную тогда приватизацию, вначале тоже были немало удивлены царившим в ней беспорядком: кругом окурки, на журнальном столике - чайник и чашки с уже заплесневевшим чаем..., та же Тоня, верная жена и боевая подруга былого сослуживца Макса, пряча и отводя в сторону глаза, честно признала, что она позволяла несколько раз переночевать здесь "другу" из наёмных рабочих домоуправления - только переночевать, ибо он из иногородних, а порядок навести - просто из головы выскочило, и по секрету, краснея, стыдливым шепотком добавила, что её Колька - совсем спился, толку от него - ни капли, только деньги из дома тянет - и никакой личной жизни нет...

Да, беда и печаль всех военных городков, и не только их, а скорее - многих военных пенсионеров, что они после увлольнения в запас, а потом и в отставку - воспринимают это - как свою полную отставку по жизни... Совсем недавно Макс встретил в Химках бывшего своего сослуживца, майора Булавкина, он шёл от дома с мусорным пакетом, выбросил его, но не ушел прочь, а принялся и сам что-то высматривать и выискивать там, внутри, помогая подобранной поблизости палкой, - и заметив, что за этим неблаговидным и стыдным занятием его застал бывший сослуживец, окончательно смешался и сконфузился... Принялся что-то бормотать в своё оправдание, да Макс его перебил вопросом: как поживаешь-то? Тот ещё больше стушевался, расквасился и пожаловался, что сын нещадно достаёт, буквально из дома выживает, говорит - всю квартиру в свалку превратил, старый хрыч!

Макс только переглянулся с Ниной: надо же! Их-то сосед-прибалт - тоже этим промышляет: уже весь дом над ним смеётся, потешается... Михайловна уже замучилась выбрасывать обратно на помойку всё то "добро", что выуживает оттуда её любимый зятёк... И всё больше - детскую одежду... Куда ты, кому собираешь? А он в ответ - внукам, мол... А внук со внучкой - уже с него самого, дурака, ростом вымахали... Недавно приезжали, да дед с бабкой опять оба пьяные были, так внучата по просьбе прабабки едва ли не полмашины всякой всячины вонючей из дома выгребли - снова на помойку... Совсем с ума сошёл, старый пьянчуга! Да он и гараж свой со временем доверху забил этим "добром"... Однажды он попросил Максима помочь ему выкатить оттуда свой старенький "Москвичёк" - наутро надо было встретить на Ленинградском вокале своих "молодых" - шикануть, так сказать... Поплелись они к гаражику, кое-как открыли ворота, и тут на них обрушилась целая гора, со свалки... Задыхаясь, с превеликим трудом добрались они до голубого "сокровища", выкатили его на свет божий, а вот завести его нетрезвому и счастливому обладателю раритета, так и не удалось... И слава Богу, как говорится! И пошёл он со спокойной совестью продолжать с утра начатое...

Да он и не спился бы, пожалуй, их сосед, так быстро, если бы не ряд случайных совпадений, и одно из них - место его последней "работы" после увольнения со службы: он с чьей-то помощью устроился в Институт крови, вполне себе закрытое, даже засекреченное по тем временам заведение со столь говорящим названием... Макс даже однажды в шутку назвал его по месту работы - "кровопивушкой", и тот не обиделся, ему даже понравилось это новое для него звание, хотя на самом деле пили они там отнюдь не драгоценную кровушку, а наоборот - кое-что прямо сопутствующее этому - чистый медицинский спирт... В разных дозах, пропорциях и смесях... Максим тогда ещё служил здесь, в ракетном полку, потом в Алабино... И нередко встречал соседа - чаще всего - совсем уже никакого, на хорошем взводе... Так и пристрастился, пока за это же самое и там был обьявлен нежелательной персоной, говоря поистине иезуитским дипломатическим языком...

* * *

Минут через двадцать сосед проснулся, снова глотнул из своей заветной бутылочки, подхватил свой волшебный "тревожный" чемоданчик, и был таков... Их даже не заметил, не до того... Макс обратил свой ленивый от припёка взор вдаль, на совсем недалёкое отсюда село, на строющиеся новые домищи на окраине, на пустыре на подступах к селу, больше смахивающие на какие-то замысловатые новорусские замки, чем на нормальное привычное человеческое жилище, потом перевёл взор на церковь с её небесно-голубыми куполами под блеклой голубизной выцветшего от жары неба и задумался... Занимала его одна соблазнительная и неподкреплённая пока собственной практикой теория, что в человеческой жизни многое заранее как бы предопределено и обозначено, это и есть Судьба... И она постоянно подаёт своим подопечным какие-то знаки, подбрасывает символы, ребусы, расставляет маячки и различные подсказки на их жизненном пути, помогающие не сбиться, не споткнуться, не потерять нужное и правильное направление... Как бы вроде ангела-хранителя...

Он бы, пожалуй, и дальше продолжал бы филосовствовать на данную тему, да и придремавшую жену совсем был бы не прочь подключить к неторопливому обсуждению, но тут наверху, прямо над ними произошло какое-то едва уловимое свежее движение в заботливо нависшей кроне дубовой листвы, закрывающей теперь их самих от палящих лучей солнца и дающей покой и отраду всем страждущим или безмятежно отдыхающим под своей могучей благодатной сенью... Макс пригляделся повнимательнее и даже удивлённо присвистнул: надо же, почти над ними, ну чуть-чуть в сторонке, появилось нечто непривычно яркое, прямо-таки карнавальное создание - попугайчик! Макс поначалу даже протёр глаза, не веря себе: здесь - и попугайчик! Да ещё - неразлучник! А где же - вторая птичка?

Но одинокий попугайчик немного отдохнул, неторопливо почистил пёрышки, посмотрел на них сверху, капнул мимо и - задремал! Банально задремал, закрыв махонькие бусинки чёрных глазок полупрозрачными то ли плёнками, то ли веками... Максим даже встал рядом, чтобы получше и подоскональней рассмотреть и изучить диковинного пришельца...

- Ты чего поднялся? - спросила потревоженная его движениями Нина, тоже сонно поглядывая на него снизу... Максим безмолвно указал ей пальцем на небесный желто-голубой подарок небес, и она тоже присела, приподнявшись на руках:

- Ух ты! Откуда он?

- Оттуда - указал он на север... - Не за нами ли прилетел? А ведь это - тоже какой-то знак! - внезапно встрепенулся он... - Но что он означает?

- О чём ты? - недовольно откликнулась жена...

- Да так... Вот только недавно раздумывал над этим, а тут - вот оно, то есть она... - вконец запутался доморощенный философ...

- Придумываешь ты всё... - лениво отозвалась супруга... - Прилетел и прилетел...

- Что, так они и разлетались повсюду? Что здесь тебе - экватор, что ли? Наверное - у кого-то из клетки - фьюить! И нету! Но теперь тепло хоть, не замёрзнет, пусть летает, может, к себе на юга и доберётся когда-нибудь, к своему напарнику или напарнице, к суженому, короче...- снова смешался он...

В это время изящное пернатое создание открыло глазки, вполне осмысленно посмотрело вниз, на него, потом куда-то в сторону юга, невесомо вспорхнуло и легко полетело наугад, в сторону Митино...

- "Эге! Пора и нам честь знать, да не слетать ли и нам самим в ту сторону - пока погода позволяет?"... - тут же подумалось и Максиму... -" Всё это так на прямую подсказку похоже, что пора и самим действовать"...

Он любил Дубки... Не за то, что они росли здесь, возле их жилища, не за то, что их любила его первая жена, Елена, которая хоть частенько и выказывала недовольство и даже некоторую брезгливость от нередкого всепроникающего и всемогущего птичьего аромата близкого птичника, и даже смешно морщилась и кривилась от очередных наплывов неприятных запахов, но всё равно любила совместные с ним прогулки и походы и сюда, и далее за них, за Дубки, в густую подмосковную рощицу с их грибным ароматом, стожками сена, шалашиками, застарелыми кострищами возле речки, шикарной липовой аллеей и осенними запахами печёной картошки... Нет! Ему нравились сами эти могучие деревья, эти кряжистые и раскидистые дубы, с их крепкими и горькими желудями, с первыми весенними листочками, с последними осенними листьями, словно страницами какого-то замысловатого отрывного календаря самой Природы, с их зимним упрямством нередким морозам и пронизывающим ветрам... Они напоминали ему дубы из его детства в парке на рабочей городской окраине, которые росли почти рядом с их полуподвалом и далее - по всей казавшейся в детстве такой необьятной послевоенной Лагерной роще... Где когда-то стояли военные, на переднем крае обороны...И ещё он обожал эти деревья потому, что никогда не встречал их на своём крайнем Севере... Их почти невозможно было встретить даже на севере вологодчины... Что уж говорить о столь далёкой отсюда каменистой и суровой кольской земле...

- А не пора ли и нам подзарядиться? - обратился он к жене... У них уже вошло в привычку - мысленно и физически подзаряжаться некоей энергией силы от этих несокрушимых ветеранов: они где-то прочитали, что самая сильная энергетика бывает именно у любимых деревьев, и те наиболее склонны в этом случае ею поделиться... Надо только правильно просить и уметь принимать подарок... Причём мужчинам следовало прижиматься выпрямленной спиной к мощному и шершавому стволу, обнимая его отведенными кзади ладонями, потому что главная основа мужчины - заложена в его становом хребте... А женщинам - рекомендуется прикасаться передом, грудью и животом, ибо вся их сила сосредоточена в чреве и груди, где и расположена несокрушимая сила материнства...

- А давай завтра в Митино пройдёмся, если погода не подведёт? - предложил он после очередной оздоровительной "процедуры", - попугайчик-то как раз в ту сторону направился... Нина без раздумий согласилась...

Д У Б К И

Возле воинской части росла дубовая роща - собственно говоря, от самой былой могучей рощи осталось одно лишь название - десяток-другой редких столетних (а кто его, возраст-то, и определял?) кряжистых дубов, раскиданных кое-где и кое-как возле бывшего барского дома несокрушимого красного кирпича с такими же многочисленными дворовыми постройками, приспособленными со временем под совхозные птичники... Эти самые злополучные курятники зачуханной местной птицефабрики давно уже были притчей во языцех всех местных обитателей - от служивых самОй части и членов их семей, до жителей ближней деревеньки Куркино, и даже до особо чутких и избалованных ноздрей многочисленных отдыхающих цековских сотрудников не первого и даже не второго порядка и розлива, но тем не менее... А специфический аромат был ещё тот!

Когда стояла дождливая, сырая или просто безветренная погода - жить или проходить и проезжать поблизости было ещё терпимо, но когда дул северный ветер любой скорости и интенсивности - тогда беда: слежавшиеся или чем-либо разбавленные остатки бурной птичьей жизнедеятельности давали о себе знать во всю силу и мощь, но особенно невыносимыми и удушливыми были эти запахи в дни вывоза этих самых курганов с миазмами за пределы территории самой птицефабрики - на соседние поля неподалёку... А куда ещё? Не на Красную же площадь? Или в район Выставки Достижений? Дёшево и сердито, как говорится... Но зато и лебеда вокруг этих многочисленных куч и рукотворных могильников росла просто непостижимым и удивительным образом и порядком - она в рекордные сроки вымахивала в два человеческие роста высотой и с толщиной стебля во взрослую человеческую руку, а уж крахмалистые листья точно были больше и крупнее любой ладони - нечего и даже глупо сравнивать! Себе дороже: можно увлечься , да и самому измерителю ненароком и нечаянно вляпаться в содержимое этих самых куч плодородного изобилия... Там же неподалёку располагались и многочисленные огороды местных обитателей военного городка - картошка росла тоже быстро и становилась вполне себе увесистой и спелой - в рекордные сроки, только не ленись и поворачивайся...

Однажды встретился Истаевым на площадке их сосед по этажу - бывший подполковник-артиллерист с лопатой в одной руке и с полумешком картошки в другой - вид его был ещё тот! Опухшее и какое-то перекошенное лицо, красные глазки-щёлочки тоже будто прятались в своих добротных мешках, многодневная небритость явно свидительствовала об очередном и яростном его запое вместе со своей верной спутницей жизни, да и тонкие бетонно-гипсово-обойные стены, хоть и плотно прикрытые с их стороны добротными и огромными персидскими коврами, своевременно и удачно вывезенными ими из Ирана как раз накануне знаменитого переворота , - не могли никак скрыть и сохранить от окружающих все их интимные семейные тайны и перипетии, - с одной стороны по причине его самого некоторй откровенной глуховатости и разухабитости нрава, с другой - пьяный кураж всегда и у всех на виду и на слуху, как на показ: вот, мол, мы какие, псковские... Тут Макс, конечно, маленько приблизил место его происхождения - на самом деле тот был сыном или внуком вовремя сосланного в далёкую Сибирь латышского стрелка, подальше, видимо, от горячо любимой и нетерпеливо ждущей, чтобы поквитаться, родины, (точнее от него было даже в застолье ничего не добиться, а во время хмурого трезвления тоже вряд ли можно было дождаться хоть одного вразумительного слова, разве что только узнать точнейшие сведения по поводу цен на самых разных точках местных и московских приёмных пунктов стеклотары)...

И вот он вдруг просит помочь ему посадить картошку - огород неподалёку, за птичником... Как не помочь? Всё равно делать нечего... Отправились следом - Нина лопату у него отобрала - пожалела беднягу, Макс картошку... Того пошатывало, конечно, но привёл он их точно по курсу и азимуту одним ему известным путём через могучие заросли той самой лебеды... Диву дались - как ему удалось разыскать в огромном поле бесчисленных огородиков свой "надел" - велика сия тайна есть, которая , впрочем, так и осталась неразгаданной тайной... Соседние посадки были давно уже украшены ровными окученными грядками с тёмно-зелёными крупными листьями поверх и толстыми побегами меж ними... У него же участок пока даже и не был хотя бы элементарно вскопан... С прошлой осени. Только старые плети на межу отброшены...

Принялись за работу - он копал ямки, кстати подвернувшиеся соседи - клали и плотно прикапывали клубни... Где-то через полчаса бравый сосед побледнел, вытер со лба щедрую испарину и тоже, как мешок, осел на меже... Его затрясло... Они забрали лопату и продолжили "помогать"... Макс спросил, а где же сама хозяйка, соседка, то-есть, на что тот вполне резонно ответил, что в отключке - разбудить не смог, а соседи смеются, что до сих пор ничего не посажено, и кто-то даже намедни сделал ему предложение продать за бутылку ему этот самый полузаброшенный участок - не пропадать же добру... Вот и пришлось идти на подвиг, пока действительно не заняли - чужие глаза завидущие... Наши отпускники только посмеялись и продолжили сажать... Надо сказать, что этот участочек у весёлых соседей был не единственный: совсем недалеко от дома, за самостийными гаражами располагался ещё один - с кустами смородины и малины, с грядами лука, щавеля, редиски и ещё всяко-разной зеленной и овощной всячины, которой исправно и ежедневно снабжала их и всю многочисленную семейную ораву его престарелая трудяга-тёща, Михайловна, такая же громогласная и глуховатая, как и "любимый" зятёк... Видимо, за эту-то её доброту и добровольную и непосильную по её возрасту подмогу он нередко и гонял её за стенкой, а то и, подвыпив сильнее, чем того стоило - и вышвыривал старушку за дверь, на картофельные ящики, как половую тряпку - охолонуться, ибо она тоже была востра и невоздержанна на язык...

Истаевы были в Москве и в своей квартире однушке-норушке наездами, по нескольку раз в год: то в немалый очередной северный отпуск, то на камнесамоцветную ярмарку - за каким-нибудь новым оборудованием, за образцами или цветным сырьём, то надо было посетить салон "Гемма" и его бессменную хозяйку Наталью Борисовну Янишевскую - добрую московскую фею всех любителей и фанатов благородного камня... Да и за своей квартирой стоило постоянно присматривать: хоть и было у них на руках свидетельство о бронировании занимаемой жилплощади, но чем только сегодня кто не шутит? А время было уже тревожное, явно надвигалась какая-то смута, неопределённость, взвинченность, ожидались перемены... Кто не помнит столицу тех времён? В самом центре, почти возле Кремля - огромные контейнеры с дымящимся мусором и целыми полчищами крыс, собак и вконец опустившихся бомжей...

Квартиру они не сдавали, а просто пустили временно пожить в их отсутствие соседского зятя-капитана, курсанта финансовой академии с его женой - дочерью уже известного вам бравого подполковника с двумя их прелестными детишками - мальчиком и девочкой... В соседней двушке по этой причине давно уже чувствовался явный перебор... Они должны были хотя бы только поддерживать посильный порядок и оплачивать счета за бескорыстно используемую однушку - в общей сложности сущий мизер по сравнению с теперешними ценами; и то постоянно приходилось гасить их задолженности, о других издержках уже и не приходится говорить... Но - терпели... Всё-таки, как-никак - "друзья", собутыльники, в одной дивизии служили...

Вот и в этот раз - они прибыли в свой очередной отпуск, который намерены были разделить на три части: - между Москвой, Вологдой и Тулой: вначале тут отдышаться и позагорать в Дубках на излюбленной полянке с цветущим зверобоем, побывать в центре, на выставках и ярмарке, на развалах в Измайловском парке, где уже сложились и поддерживались полезные профессиональные и товарищеские знакомства... Потом рвануть в Тулу, к маме и сестре, к родным и милым тулякам... А уже оттуда - на прямом поезде - до родной Нининой вологодчины... И - вновь на Север...

И первая часть их плана едва сразу же не сорвалась... И - не по их вине... Хотя - как сказать... Вроде бы они заранее и созванивались, и списывались с соседями, сообщали им - когда и куда и как приедут, так нет: ранним утром - дверь на внутреннем замке и ключ внутри... Дальше - хуже : куча никому ненужных извинений, вечером - традиционное приглашение "на чай", и - понеслось... Как всегда... А соседушки были до сиропа гостеприимны и обаятельны... Только "отходить" после такого гостеприимства приходилось не один день... Самогон был - крепчайший. Северяне-то наши отошли, оклемались, всё же несколько моложе, а вот соседи до сих пор продолжают отмечать их "неожиданный"приезд...

Солнце светило уже нещадно, пот заливал глаза и едко щипал их, видимо, всё ранее совместно выпитое тоже давало о себе знать... Да и белоснежные северные спины и плечи начинало заметно саднить - немудрено было и обгореть...

Сосед кое-как пришёл в себя на своей неубранной межевой подстилке, через силу кряхтя поднялся и тоже приступил к "работе", но тут вскоре мешок окончательно опустел и он вместе с помощниками заторопился домой - за новой порцией семян и заодно "полечиться"...

Осенью они снова встретились, и опять - тот же сценарий... А на гостеприимном столе - крупнющая рассыпчатая русская ароматная красавица-картошка...

- Та самая! Да-да! Такая уродилась - лучше чем у других! Вот что значит - под мухой сажать! - соловьём разливался седой ветеран военной службы...

Но северяне только посмеивалсь да переглядывались: они-то знали настоящий секрет - он таился в тех самых непереносимых запахах птичника...

Кстати - несколькими годами раньше там, на этих ныне временно заброшенных полях, пару лет подряд сажали кукурузу, сеяли то-есть... И вымахивала она тоже - в два человеческих роста, ну совсем как в той Айове... И вызревала она, и перезревала, и рвали-ломали её кому не лень, и варили с солюшкой, как и родную нашу картошечку...Так что "дорогой" Никита Сергеевич всё же в чём-то был прав... Если вносить как положено и в определённые сроки нужное количество удобрений - урожай будет ошеломительным! Истаевы во время поездок к Нининым родным на Вологодчину сами не раз во время бесчисленных походов по деревенским окрестностям и лесам находили на обширных лесных полянах целые многолетние залежи так буквально позарез нужных скудной этой землице удобрений, что только диву давались: досужие местные трактористы без зазрения совести, а скорее всего - с негласного одобрения туповатого начальства годами вываливали столь дорогущее государственное добро, чтобы "зря" не жечь солярку, чтобы было время покуривать себе в тенёчке, водку глушить да тары-бары растабарывать... А дорогущие (для государства, естественно) удобрения - "похоронены" для галочки в отчётности... И колхоз - развалился. быстро и без остатка, остальное - разворовали... И не один - тысячи...Такова Россия. И отступать - некуда...

С О Б А К И Н

Дни стояли тёплые и солнечные, поэтому, чтобы не дождаться внезапного изменения погоды и, что ещё хуже - дождя, Истаевы, вдоволь назагоравшись среди дубов и цветов, наутро решили неукоснительно выполнить вчерашнее решение и отправиться в небольшое пешее путешествие - до Митинского кладбища... Если добираться туда долгим кружным путём - на автобусе до метро, потом - снова на автобусе и там - совсем немного, вновь пешком, чтобы войти с парадного, так сказать, хода, да ещё по жаре и духоте, потребуется затратить несколько часов... Куда приятней и полезней совершить более короткую прогулку - пешком мимо "родной" ракетной части, вдоль цековского дома отдыха и местной сельской церкви - вниз по шоссе, где слева - за другим санаторием - до сих пор располагается приводная вышка сына бывшего вождя всех народов, героического авиатора Василия, так и не сумевшего победить свой собственный недуг и вконец сгоревший от него же, - говорят, что именно отсюда он руководил авиационными парадами обязательных праздничных мероприятий... Её теперь уже почти и не видно среди огромных и густых зарослей деревьев и кустарников, крутыми уступами спускавшимися вниз, вниз и ещё вниз - к далёкой извилистой речушке и цветастому лугу возле неё... Туда же устремлялось и крутобокое шоссе, вначале делавшее свою почти крутую самолётную петлю в пике направо, вдоль глубоких противотанковых рвов а потом забиравшее за мостом налево и вновь круто вверх, и где снова на косогоре - слева дачи КГБ, справа - вновь цековские, они так и соседствуют повсюду, друг от друга словно ни на шаг... Вполне себе символично и логично... А там, дальше - Новогорский посёлочек с его полком гражданской обороны, Высшими Центральными курсами для своих и иностранных высоких спецов... И снова - дома отдыха... А с другой стороны шоссе, через дорогу - Тренировочный спортивный комплекс... Знаменитый Новогорский... Дальше за которым - и находится тыльная часть Митинского кладбища... что тоже достаточно символично...

Собственно говоря, можно и здесь было воспользоваться плодами подмосковной урбанизации, хотя, собственно, - какой подмосковной? И эта территория, как и само Куркино и прилегающие деревеньки - теперь уже относились к Москве - по твёрдому настоянию всесильного московского мэра - Юрия Лужкова... Стоило только выйти на автобусную остановку в деревне, дождаться нужного автобуса - и черед десяток минут ты почти у цели... Но нет! Наши люди - не ищут лёгких проторенных путей... В такую-то божественную погоду, всю пронизанную шальными посвистами и щебетанием разнокалиберных птах, осенённую цветущей зеленью - и - тесный автобус?

... Собрались быстро и пораньше - с собой взяли только свежие полевые цветы, огромный нож-тесак - повалить дикую могильную траву, свёрток с бедербродами и питьевую воду, и так, кое-что по мелочи...

Возле церковки, почти в самом центре села, к ним откуда ни возьмись прибилась молодая длинноногая черная собака-щенок, ещё глуповатенькая, так и норовившая за добрый сходу проглоченный бутерброд буквально зализать-зацеловать своих нечаянных попутчиков... Она прыгала вокруг, путалась под ногами и в своих ногах, по щенячьи восторгалась и радовалась свету, хорошей погоде, всему окружающему миру и новым знакомым... Шерстинки на ней лоснились и переливались, шустрые неугомонные сильные лапы казалось сами поторапливают дорогу и саму прекрасную жизнь на этой тёплой земле... И хотя ошейника на ней не было, чувствовалось, что она не какая-нибудь там приблудная вседворовая псина, а ухоженный и вполне себе упитанный, хоть и плоховато пока воспитанный щенок-подросток... Очаровательный собакевич! Она без устали носилась взад и вперёд, поторапливала, подгоняла неторопливых и неуклюжих своих спутников, добровольно и по какому-то непонятному наитию выбранных ею самой целей, вертелась то юлой, то скакала по кругу, как маленькая резвая расшалившаяся лошадка, то вновь кидалась обниматься и целоваться. как малое неразумное, но всеми любимое и бесконечно любящее и самое счастливое существо на свете...

Они тоже радовались нечаянному знакомству и смеялись от души над её акробатическими прыжками и проделками, внезапными ужимками и порывами восторженной и открытой натуры... Макс достал из торбочки-рюкзачка ещё один бутерброд и благодарно протянул новому другу, но молоденькая псинка только деликатно понюхала новую подачку и трогать не стала - вам самим, мол, нужнее будет, а мне и проглоченного хватит и того довольно, что вы рядом ... И убежала вперёд...

Максу припомнился прошлогодний вологодский сельский Тузик, ничейная и беспородная дворняга, которая прибежала к их дому с другого конца деревни на призывный запах пирогов, которые с утра затеяла Нинина мама, и до тех пор не отходил от домика, покорно ожидая и своей доли в общем празднике живота, роняя слюну и елозя по песку нетерпеливым и радостным в покорном ожидании хвостом, покуда и ему не вынесли

его законную пироговину... Он не торопясь и с каким-то истинно джентльменским достоинством отнёс законную добычу на траву, ещё раз блаженно обнюхал и медленно сьел её... И снова вопросительно уставился на Макса, будто спрашивая: - И это - всё?!

Макс вынес ещё один пирожок... Тузик принял дар как должное, зажал в зубах и куда-то понёс... Стало интересно, и он проследил за собачонкой: та пошла на пустующую часть межи между двумя домами - их и соседкого, и торопливо принялась прикапывать лакомство: она была сыта...

И тут же вернулась на исходный рубеж, глядя честными и преданными глазами прямо в глаза Макса, и повторила движения хвостом... Пришлось вынести ещё один... Собачка вновь исчезла...

Отвлек его голос появившейся на крылечке жены:

- Пойдём на речку?

Он охотно согласился - речкой жители поредевшей деревеньки Соболихи звали самый обыкновенный неторопливый ручей с коричневатой торфянистой водой, который, говорят, по весне набирал такую мощь и силу таявших снегов, что превращался на недолгое время и впрямь в реку - бурную, всевластную, без берегов и укоротов...

Только дошли до соседнего дома и уже поравнялись с ним, как будто как из-под земли появился рядом с ними и уже никуда и нигде, будто старый репей в его собственном хвосте, не отставал от них и недавний проситель, всё так же преданно и весело глядевший в глаза Максу... Вот уже вышли на тропу, ведущую прямо к речке, и тут Тузик куда-то мигом испарился... Вернулся через пару секунд - в зубах он сжимал серую полёвку... Деловито и гордо положил он её прямо перед ними на тропку и вновь исчез... Вскоре вся тропка была усеяна бедными маленькими жертвами - уже пять или шесть мышастиков растянулись перед ними на тропе, пока Макс не опомнился и не приказал улишком услужливому собакину:

- Всё! Хватит! Довольно! - и великодушный пёсик - понял и беспрекословно подчинился... И будто даже улыбнулся: - "Долг платежём красен"...

...Дорога от церкви вывела наших ходоков к повороту и выходу на шоссе... Ранним утром оно было пустынно и неожиданно слегка влажновато и даже на вид производило впечатление сиреневой свежести и прохлады - сказывалась резкая перемена от прохладной ночной температуры к дневной, при солнечном и ясном небе... Приблудившийся щенок так же продолжал беззаботно и неутомимо прыгать, бегать и скакать вокруг и около, ничуть не уставая и не ослабляя темп своих оборотов и вывертов... Максим предположил, что не пора ли тому вернуться к родному дому с его конуркой и доброй собакой мамашей, так безрассудно отпустившей ввязаться в достаточно рисковую авантюру своего непутёвого лохматого отпрыска, но улицы были пустынны и безмолвны, даже возле колонки не наблюдалось хоть какого-нибудь привычного движения и присутствия жаждущих, зато сами они нажали на рычаг и вдоволь напились сами и напоили с ладоней студёной влагой немного запарившегося ушастика-подростка, причём нерегулируемая и благодатная тугая струя эффектно и обильно окатила их всех троих почти с ног до головы, пришлось долго отфыркиваться и отряхиваться от такого нежданного крещения... Собакин пару раз гавкнул на непочтительную колонку и тут же забыл про неё, а Макс с Ниной неизвестно чему рассмеялись и этим утешились, ладонями стирая сверкающие капли со своих довольных и прохладных лиц...

- Вот и умылись, ещё раз! - вытирая ладони о промокшие и местами потемневшие джинсы, с улыбкой проговорила Нина и взяла мужа под руку... - Пёсик, деревня кончилась, беги к себе - домой! - громко и как ей показалось, требовательно произнесла она выделив последнее слово, глядя на собаку, но та лишь мотнула башковитой головой и больше никак не прореагировала...

Тогда в дело вступила тяжёлая артиллерия в виде Макса - уж ему-то было не привыкать командовать:

- Домой!! - повелительно рявкнул он, строго глядя на разгулявшегося неслуха... Но тот только испуганно присел и тут же снова вскочил и виновато прижался к влажной штанине... Сражение было проиграно...

Все вместе вышли на обочину шоссе и пошли вправо и вниз от села... Щенок всё также, как заведённый, мотался туда-сюда, солнце припекало всё сильнее и настойчивее, шмели и пчёлы дружно гудели в придорожных кустах сирени и путались в густой траве среди успевших подсохнуть ярких пятен цветов вдоль дороги и щедро раскиданных доброй природой по всему бесконечному ложу до сих пор глубокого противотанкового рва, вырытого тысячами героических защитников своего славного столичного города и своей родной земли от грозных непрошенных захватчиков - свирепых и грозных врагов всего живого, цветущего и независимого... Столько лет минуло, а эта земля до сих пор помнит те грозные годы сорок первого... И этот ров - как памятный на века шрам, оставшийся на ней почти нетронутым по истечении стольких лет отвоёванного в кровавых боях права на жизнь...

Шоссе было попрежнему пустынно и зовуще, дышалось свежо и легко, спускаться было в радость и думать не хотелось совершенно ни о чём, ноги словно сами по себе отмеривали нужные шаги... Позади, от села, послышался далёкий и натужный рёв мощного двигателя - их догонял явно не рейсовый автобус, а какой-то гружёный тяжеловоз...

...Как всё произошло, Максим сразу даже не успел ни осознать, ни припомнить позже толком ни одной нужной для памяти и оттого такой страшной по своему эпилогу картины: гружёная серым щебнем махина пронеслась мимо, страшно ахнув и обдав их смрадным запахом сгоревшей солярки и целым облаком вонючего дыма, и выбросив с дороги им прямо под ноги, перед ними, на пыльную обочину уже безмолвный и недвижимый трупик шенка... Они оторопело и безмолвно смотрели на него, обмякшего, не окровавленного, не раздавленного, но уже навсегда недвижимого и непривычно спокойного доброго существа, образ которого никак не укладывался сейчас в их сознании, обрушенном одним ударом громадного и неумолимого колеса смерти...

Мир словно перевернулся для них... Огорошенные, они на полном автомате приподняли и перенесли подальше от дороги, на свежую траву тяжелое погибшее тельце, оно пару раз конвульсивно дёрнулось и окончательно застыло в своей трагической и необратимой неподвижности ... Удар был жесток и необратим... Двойной удар... Один - будто по ним самим...

- "Ленка мстит... Её стиль"... - невольно пронеслось в голове Максима, но он тут же отбросил нелепую догадку и постарался перевести мысли и действия в другое русло... Они наспех нарвали-насобирали в глубоком рву целую охапку свежих полевых цветов, добавили ранее заготовленных для дорогой могилки и бережно укрыли ими неподвижного и непрошенного спутника...

- " А может, он вместо нас - подставился, всё время слева на шоссе волчком вертелся, как будто нас от шоссе оттирал в сторону, на обочину... А ведь пожалуй, если бы не он, мы бы и шли как раз сами по шоссе - ведь намного удобнее"... - возвратились непрошенные сомнения... - " И опять - Ленка?"... И уж этой-то догадкой он не преминул поделиться со своей спутницей по жизни...

В каждый свой отпуск они обязательно, не сговариваясь, ездили или ходили на Митинское, на быстро зараставшую могилку первой жены Макса - проведать, навестить, почистить и освежить

оседающий холмик... Присутствия здесь следов её брата никоим образом не просматривалось, хотя он точно - жил в Москве, в своём Подушкино, и, как по пьянке недавно признался сосед, иногда появлялся у них, чтобы попросить ключ, и подолгу что-то разыскивал в их однушке, хотя уж Макс-то точнее точного знал, что никаких кладов они с Ленкой никогда и нигде не хранили, а всё, что было для неё ценного, она сама давным-давно передала в индийской шкатулке ему же самому, родному братцу на хранение, на вечное, как оказалось... Чего же ещё он мог разыскивать? Или просто приходил - навестить... памяти ради... Макс с ним никогда больше не встречался и никак не пересекался после последних позорных поминок после похорон, когда приглашённый шуриным "друг", изрядно подпив, выложил, как выплеснул, всю грязную подноготную о его же близких родственниках... Сам не стал, а вот совершенно незнакомого постороннего так поднастроил, что поминки они оба едва не превратили в недостойный фарс, полный незаслуженных обид, зависти и презрения... Максиму долго потом пришлось их успокаивать и извиняться перед богатыми и более успешными Елениными родственниками за их же "воспитанника"... Всё испоганил!

* * *

Наученные предыдущим горьким опытом, своими новыми планами о дальнейшей судьбе однушки они тоже решили до поры до времени ни с кем пока не делиться, и о том же настойчиво попросили Антонину, и она - не подвела: процесс приватизации первой в Московском военном округе ведомственной квартиры протекал долго, трудно и нудно - малейшая ошибка, описка или опечатка в документах - и всё приходилось начинать заново, ведь и для домоуправления это был пока ещё совершенно неведомый и незнакомый процесс, отнимавший много сил и времени, но для буквально всех соседей этот "процесс" оставался попрежнему вне зоны их хоть какого-то внимания, не то что участия... А ближним соседям как раз в те времена было и вовсе не до них - наплевать: они продолжали купаться в своей привычной нирване... Но продолжали оставаться зримой и незримой опасностью - со всех сторон: полубессонные ночи с музыкой, скандалами и песнями - это ещё цветочки... Ягодки могли бы быть - намного опаснее: они, например, выгоняли в сарай свою страдалицу Михайловну, а сами затевали чай или готовку, но тут-то их частенько и заставали козни Морфея - и по всем этажам разносился едкий запах пригоревшей пищи или треск и вонь полурасплавленного чайника с его лопающейся от нестерпимого жара накипью, а то и вовсе - открытый и грозный запах газа, от чего уже все соседи, сгрудившись у опасной квартиры, буквально отбивали кулаки о неподатливые двери...

Да и другие бывшие сослуживцы тоже успели изрядно поднадоесть - кому будет приятно изо-дня в день видеть одни и те же опухшие и жалкие физиономии тех недавних красавцев-гвардейцев, кто не раз участвовал в парадах на Красной площади, кто организовывал и проводил многочисленные салюты и фейерверки по десяткам точек столицы, кто с честью выходил победителями на дивизионных и окружных учениях, да и не раз заслуживал высокие оценки на реальных пусках боевых ракет на государственных полигонах в Казахстане и других отдалённых местах, примерно служил за рубежами страны... Не все, стоит признать, но были и такие, опустившиеся, потерявшие человеческий облик и чувство собственного достоинства, о которых они вспоминали только иногда, да и то - под действием паров разлагающегося в их телах алкоголя и превращения его в другие составные части и "продукты"... Это было невыносимо... И так на дворе стояли лихие девяностые, надо было как-то выживать, бороться, сопротивляться... А Запад, как нарочно, без устали и отдыха заваливал торговые точки разными дешёвыми суррогатами и спиртами... Хоть залейся! Но была и и ещё одна причина, и, вероятно, - решающая, по которой в когда-то уютной квартирке становилось всё неуютнее и теснее - здесь буквально настойчиво напоминало о прежней его хозяйке... А тут как раз сам всемогущий мэр Лужков взял на себя всю ответственность и полноту власти и воспользовался этим - своим указом перевёл все военные городки, относяшиеся к ЕГО городу, из этого разряда в другой - более доступный и демократичный...

Поэтому Истаевы и решили, не сговариваясь, на весьма радикальный, а с точки зрения обычного обывателя, и безумно опрометчивый шаг - однушку свою, окончательно приватизировав, продать, и насовсем переселиться на полюбившийся тихий и спокойный Север! Навсегда!

Т О П А З Ы

Максим Истаев не раз твердил мне, что наше государство - очень странное и по своей сути довольно-таки противоречивое и недалёкое образование великого множества то ли кретинов, то ли непрофессионалов, а то и вовсе полных управленческих дилетантов, не только не умеющих и не способных считать и сберегать каждую копейку и каждый рубль казённых денег и средств, и других несметных материальных ценностей, не говоря уж о методах и способах проявления неустанной заботы по их каждодневному обороту и приросту, но и с точки зрения элементарной хозяйской логики - явно способствующих их банальному проеданию и растранжириванию...

И приводил примеры...Я их по мере возможности тоже воспроизведу, а там уж вы сами вольны будете решать - казнить или миловать столь самонадеянного святотатца, замахнувшегося на святая святых нашей нынешней системы... У нас, мол, давно сложилась довольно парадоксальная ситуация с добычей и оборотом камнесамоцветного сырья по принципу - не давать и не пущать! Государство буквально, как заботливая наседка-квочка, подмяло и приголубило под себя все известные и неизвестные месторождения и проявления такого характера, но все эти яйца давным-давно нагреты и высижены, цыплята благополучно вылупились и выросли, и давно уже сами готовы нести такие же золотые яйца, и даже в ещё большем количестве и качестве, но строгая и ревнивая квочка так и осталась прежней простушкой-наседкой, и не даёт им дальше расти и совершенствоваться (в системе, повторяю, государственных компетенций)... Стоит вспомнить хотя бы искания и метания известного Малышевского рудоуправления, бесконечные согласования и новаторские поиски по решению их насущных проблем, в то время как по стране и за рубеж расползались значительные по своим масштабам ценности (причём ТУДА - несопоставимо больше)... Чёрный рынок процветал. Государство - выжидало и бездействовало... И это - сырьё драгоценных камней так называемой первой группы - долгое время почти полулегально насыщало теневой рынок... А уж какая радость для армии бесчисленных коллекционеров... Одними запретами жив не будешь - это прекрасно знает каждый экономист, специалист, производственник и кустарь... Но вроде и там наконец-то найден какой-то компромисс, соблюдены тайные и явные интересы многих заинтересованных сторон... Но широкая общественность - опять в стороне, и снова не допущена в святая святых... Не лучше дело обстоит и с добычей золота, и с самостийными поисками алмазов и других ценных кристаллов... А почему бы, к примеру, не воспользоваться возможностями уже веками практикующихся способов некоторых зарубежных государств или их хозяйств, успешно арендующих эти благодатные участки и не менее успешно их раскручивающих: тут тебе - привлекательность и рост внутреннего туризма и стимул для развития хоть какой местной инфраструкуры, и приток средств для их инвестиций, и прочее и прочее... Государсво - не обеднеет, скорей - наоборот... Продавай билетики за возможность самим покопаться и хоть что-то найти, сдавай в аренду инвентарь и транспорт,организуй общепит, а главное - честную оценку и приём "излишков" найденного... Это же - даже не золотое, а алмазное дно для государства или умелого частника...

Почему бы не организовать хорошо подготовленные экскурсии по таким местам, месторождениям или рудникам? Вот в Апатитах, например, на одноимённом комбинате по добыче полезных ископаемых - невзрачных на вид апатито-нефелиновых руд не погнушались пойти на некоторые затраты и организационные хлопоты, и так профессионально организовали туристические потоки, что и местные, и приезжие специалисты других профессий не скрывают своих восторгов и восхищений от таких туров, кстати, для групп туристов совершенно бесплатных, но весьма познавательных и незабываемых, что трудно даже переоценить действенность и пользу таких мероприятий для повышения рейтинга и известности и так уникального предприятия... Да там уже не единожды побывал и сам Митрополит Мурманской епархии! Всё зависит от самих руководителей, и от руководства такими руководителями... Чего, к превеликому моему сожалению, в масштабах моей богатейшей страны мы пока не особо наблюдаем... Или, как говорится - не до жиру?

Многочисленным умельцам по работе с камнями раньше приходилось совсем туго - не было ни доступного оборудования, ни сопутствующих материалов, ни рынка сырья для изготовления поделок, иногда таких таланливых, почти гениальных, что зрители только диву давались и восторженно ахали и замирали... Но мало кто знает, на какие только ухищрения и секретности не шли эти "подпольные" мастера камнерезного искусства, чтобы порадовать и одарить народ такой неподдельной красотой, ибо мало кто догадывался, что всё, что предлагает ему родное государство в ювелирных магазинах - чистейшая "клюква", качественная, хоть и искусная - но дорогущая подделка! А всё мало-мальски ценное и натуральное - сразу же отправлялось им на Запад, за валюту... Чёрный рынок процветал... А боролись - с его рукотворным следствием, с самоучками и низовыми-мастерами-трудягами... Хотя редкие и могущественные "теневики" - процветали! А мелкоту - гнобили! Был у Максима один такой знакомый (о всех остальных - молчу), так вот его умениям и талантам многие завидовали, и каким-то образом о нём стало вдруг известно правоохранительным органам, но невеломым образом стало известно и ему самому - верно, шепнул кто-то из благодарных и восхищённых пользователей его таланта, кто и сам был причастен к правоохранению... Сигнал последовал вместе с разумным по тем временам советом, и вот наш Талант-талантыч со скоростью ветра моментально распродал и раздарил все свои бесчисленные производственные причандалы и запасы, продал квартиру и куда-то тихо и беззвучно "свинтил", с семьёй... По прошествии лет всё, вроде бы,поуспокоилось и благополучно "забылось". Да и времена, слава Богу, несколько поменялись и оковы несколько поослабли: уже не влекут в узилища и не сажают за почти безобидные нарушения, но мы так далеки ещё в этом плане от настояшего рынка и от истинной демократии... Хотя для вящего положительного примера могу привести и такой: в тех же Апатитах который год подряд по инициативе самих любителей и при поддержке местных властей в городском Дворце культуры при огромном стечении народа проходит многодневная выставка-ярмарка Самоцветов... Удивительное зрелище! Со всей страны сьезжаются самые настоящие мастера-золотые руки, демонстрируют и предлагают самые разные, самые лучшие и изысканные образцы как ювелирного и самоцветного искусства, так и самый широкий спектр товаров и предметов собственного производства - настоящий фестиваль искусств! Тут и огранённые вставки из полудрагоценных и драгоценных камней, включая и те самые - из уникального Малышевского месторождения, ничуть не уступающие, а кое-в чём даже и превосходящие столь разрекламированные веками знаменитые колумбийские... Зато и цены - не такие уж заоблачные! А ещё на многочисленных витринах и стеллажах - сверкающие россыпи топазов, аметистов, аквамаринов, цитринов, бериллов, турмалинов и опалов - всего не перечесть и не описать!

Кстати, иногда на досуге Макс, как и я, не прочь поразгадывать кроссворды, для пущей тренировки памяти и сообразительности, так сказать, так вот - и у него и у меня сложилось стойкое убеждение, что составители многих этих головоломок учатся своему мастерству один у другого, иначе чем ещё можно оправдать или обьяснить тот факт, что некоторые из них упорно смешивают абсолютно две разных специальности - ювелирное дело и ограночное мастерство, считая, что именно ювелиры гранят вставки в свои изделия... Какое заблуждение, вопиющее незнание предмета!... Да они, ювелиры, зачастую даже и не представляют себе сам процесс этой работы: они работают с металлом - им важен сам конечный результат другого участника процесса, - размеры, форма огранки, твёрдость материала и его огнестойкость (корунды, например, и натуральные и синтетические, можно без особого вреда обрабатывать открытым пламенем работающей горелки, тогда как другие, кварцевой группы, к примеру - аметисты - тут же растрескаются или поменяют свой неповторимый цвет, чем, кстати, тоже пользуются при получении аметрина )... Или что, к примеру, зеленоватые бериллы - недозревшие в температурном режиме аквамарины - стОит лишь умеючи их медленно нагреть и так же неторопливо охладить - и вот он, получай свой кристалл нежно-голубого аквамарина... Жёсткое радиоактивное облучение - тоже вносит свой вклад в дело расвечивания кристаллов: бледный топаз оно может спокойно превратить в ярко-синий "лондон", на потеху незадачливому покупателю - любой каприз за ваши деньги... Но всё это - вполне допустимые игры, связанные всего лишь с улучшением качества и свойств интересующих натуральных кристаллов, коих в ювелирных магазинах вы сегодня - вряд ли и обнаружите... Сплошь и рядом - выращенные аналоги... Даже бриллианты умудряются ныне гранить из таких вновь созданных рукотворных алмазов, и отличить их от природных - практически невозможно... А вообще-то есть только один из немногих надёжных способов идентификации кристаллов и изделий из них - натуральные, то есть природные самоцветы - почти обязательно и непременно имеют внутри самые незначительные, порой даже и невидимые глазу дефекты и включеньица - это и является их истинным паспортом... А совершенно чистые и безупречные кристаллы - у любого специалиста вызовут массу сомнений и вопросов...

Как-то однажды Максу через знаменитую фирму поступил заказ на некоторе количество огранёных топазов, для церковных нужд, а в наличии их-то как раз и не оказалось - все кристаллы израсходованы... На московскую сырьевую ярмарку ехать уже было поздно - они проходят дважды в год, ранней весной и осенью... В специализированные салоны обращаться бесполезно - уже тогда цены были заоблачные - кто такие потянет? Оставалось одно - идти в массы, по знакомым... Начали с Измайловского рынка... Не буду описывать их с женой мытарства, как он их мне излагал, но вышли они в результате на нужного "продавца" с кафедры геологии одного известного университета, что тогда располагалась в самом центре столицы... Созвонились, представились, их встретили и проводили туда, куда не всякому смертному вход возможен и доступен: вы когда-нибудь в Алмазном Фонде бывали, в Кремле? Есть там такой музей... Вот и здесь - почти то же, только - склад, залежи, россыпи, копи - сырья, то есть - в известнейшем научном учреждении одних только топазов, самых разных и всяких, со всех месторождений и закопушек, разного обьёма, цвета и качества... Тонны материала! За наличные, естественно, они прикупили нужное количество, и, от души поблагодарив, благополучно уехали к себе, в надежде, что когда будет нужно - в любой момент двери для них всегда открыты! Им предлагали брать больше, но они были несколько ограничены в средствах и решили пока повременить... До следующего года...А часть этих прекрасных самоцветов позже пополнили ризницу самого Предстоятеля Русской православной церкви Алексия Второго... И Макс - до сих пор гордится этим! Хотя посредники и тут постарались от души - каждый выпросил свои проценты от сделки... В результате сама его каторжная работа - особого дохода почти никогда не приносила, оправдать бы понесенные затраты - и то ладно!

Святая простота! Это же были лихие девяностые! На следующий год - снова возникла подобная нужда... Макс звонит со своей просьбой, а ему тот же голос отвечает: - Всё, дорогой мой, я там больше не работаю, а то, что вы тогда видели - забудьте: всё уже давно на Западе! - Вот так: Москва - не дремлет! Деловые люди - тоже! - А что же делать? - Приезжайте, тут как раз один деятель с Украины приехал, ищет покупателя на большой волынский полихромник... - Прискакали: кристаллище - чудо! Верх - синий, переходит плавно в голубизну, потом - светлая серединка, далее - палевый, переходящий в чайный и далее - густой винный! Загляденье! Взяли - не торгуясь. И цена - по тем временам - просто божеская: всего доллар-грамм: сын жениться собирается, срочно строиться надо... И все - довольны! И как же потом Максим ругал себя, последними словами, что просто не додумался хотя бы сфотографировать на память тот поистине уникальный кристалл... Другой его хороший друг и приятель, когда в своей лаборатории разрезАл принесёный ему именно этот кристалл по заранее начерченным линиям и параметрам - едва не плакал, пуская в ход свой острый и беспощадный алмазный отрезной диск... Но часть камней из этого кристалла - тоже в числе других подношений - и тоже в ризнице - но уже другого Патриарха - Кирилла... Как не гордиться?

Но не всегда так везло Максу - были и промахи, недаром они с женой сами же себя прозвали: простодырыми... Ну не лохами же самим себя признавать, в конце-то концов? Однажды прилетел из далёкого Израиля прочно обосновавшийся там один из отцов-совладельцев-основателей здешней нашей, местной внепартийной общественной газетки, и давний местный приятель-ювелир привёл этого своего соплеменника к Максу на работу - в опытно-производственный корпус филиала "закрытого" питерского предприятия "Северная Заря", где Истаев тогда работал после увольнения со службы инженером по обработке кристаллов - гранил и всячески экспериментировал с ниобатом и танталатом лития - красивейшими, восхитительными в огранке кристаллами, одна беда - твёрдость подкачала, зато радужка, то есть - игра света в гранях, сиречь - дисперсия, в два-три раза выше, чем у алмаза! Каково? Эти огранённые кристаллы директор возил в Москву, хвастаться своим друзьям, знакомым и начальству и заодно одаривать их этими уникальными сверкающими безделушками... И парадокс ситуации состоял в этом новом месте его приложения сил в том, что опытное производство размещалось как раз в тех самых казармах бывшей Максовой части, где он и числился ранее заместителем командира, и где позже, после расформирования части, располагался батальон СОБРА внутренних войск, который тоже вскоре расформировали... А ныне эти здания принадлежат тоже бывшему "Петрику" - филиалу Петрозаводского универиситета, а теперь - одному из учебных заведений вновь образованного Арктического университета... Повсюду - эффект глобализации...

Но - вернёмся к нашим баранам, то есть - незваным гостям... Пройдоху-"ювелира" он знал давно, с основателем газеты встречаться ранее не доводилось - и слава Богу... С горе-ювелиром он как раз недавно ездил в Москву, на "самоцветный развал" - ярмарку на Кузнецком мосту, за кристаллами... Кое-что удачно прикупил, много денег с собой не было - приобрёл бы и больше, но жадноватый "друг" ювелир в долг не дал, сам сослался на нужду, хотя на спиртное туда-сюда и обратно, да и на походы налево - денег хватало в избытке... Макс с ним принципиально не пил - в дороге и по делам - ни грамма: таков неписаный закон... И вот он, разузнав, что Макс наконец-то изготовил из покупного для московского салона "Гемма" целую коробку бериллов, аквамаринов и топазов, вытащил своего длинноволосого хмыря-подельника из Израиля, и оба, налюбовавшись возле сейфа чужими "сокровищами" начали упрашивать дать их им с собой на дом, на ночь, чтобы получше "разглядеть" диковинки... Ювелир клянчил с подозрительной удвоенной энергией, клятвенно заверяя, что в любом случае гарантирует обязательный возврат коробки... Я не раз от души предупреждал приятеля никогда никому не верить в эти дикие времена: уже столько раз он попадал со своей дурацкой доверчивостью впросак, но чудака разве перевоспитаешь? И улетели те камешки в далёкий и тёплый Израиль - опять одни убытки... А Макс - что? Опять чешет в своём изрядно поредевшем затылке: - Да кто и предполагал, на вид оба - такие честные... Я ему: - Да они, эти честные, Христа распяли, ни за что, своего соплеменника, что уж им иноземных дурней жалеть? Оба - одинаковы воры... Вернее - один вор, а другой - пособник... Но как в те годы докажешь? Что предьявишь? А у них в зрачках - одни доллары и шекели... Да разве втолкуешь? И ведь до сих пор неисправимы оба - во всём... В райцентре вологодчины - купили и подарили почти новый дом Нининой сестре, которую с пьяницей мужем и двумя детьми вот-вот собирались выселять из плесневой двухэтажки-общаги ... Подарили - безо всяких там расписок и прочих юридических премудростей... В результате - на радостях облагодетельствованный муженёк так запил-загулял, что буквально сьехал с катушек, и не однажды напрямую пообщался с инопланетянами, которые и помогли ему быстренько оформить развод и укатить назад, на благодатный Север, к такой же пьянице сестре, где он и продолжил тренировать свои мистические сверхспособности, пока однажды не отравился до смерти бормотухой в местном бомжатнике, куда его и определила "добрая" сеструха... Которая тоже вскоре последовала за ним...

А и для нашего "ювелира" - тоже всё только начиналось: я уже молчу о том, что Макс не раз при мне возмущался его двуличием и лицемерием, - нет - его время только ещё начиналось! Да и как он оказался в этой городской ювелирной мастерской? Среди настоящих мастеров - работяг? Опять же - по доброте душевной самих, как оказалось, таких же как и сам Максим, простодырых мастеров, работников дорогого ювелирного фронта... А ведь до этого он был самым заурядным сварщиком (хотя - где это видано - еврей - сварщик?) после окончания местного ПТУ, но зато с поистине незаурядными способностями - мог влезть буквально "без мыла", как говорят в народе, в одно интимное место... Где лестью, где хитростью, где пресловутой бутылкой, но он сумел буквально вымолить у своих новых "друзей" разрешения поучиться у них основам редкого мастерства... Приютили и научили - на свою шею: не прошло и нескольких лет, как он буквально влез во все тонкости финансовой и экономической жизни своего нового немногочисленного "закрытого" предприятия, хотя с точки зрения настоящего мастерства, по словам его "учителей", - так и остался никудышним сварщиком. Да и Макс рассказывал, что своими глазами видел у него дома некоторые образцы его самодеятельного "эксклюзивного" творчества, которыми тот от души хвастался - ничего выдающегося, даже более того - обычные примитивные поделки из дорогих, естественно, металлов... Подарки для любимых... Вот такие критерии самооценки...

Но речь - не об этом... В ногу со временем они тоже решили приватизировать своё предприятие, но особо не вникали во все тонкости и нюансы этого ответственного процесса, более того - всю эту рутинную работу они сами и доверили провернуть своему новому товарищу по цеху... И тот - расстарался, как мог... А смог он - многое! У него просто открылся талант на такие делишки и аферы, и помог ему в этом, как позже говаривали, его же новый зятёк, занимавший не последнюю должность в местной властной иерархии... И никакие местные, никакие вышестоящие суды не опротестовали эту явную человеческую и имущественную несправедливость: он просто указал своим новым "товарищам" - на дверь! И они - молча проглотили все обиды и притеснения - и хлопнули дверью! А что делать? Тот побыстрее переоформил свои хоромы на дочурку, которая и разместила там свой новый магазинчик: а с чего добру - да пустовать? С тех пор совестливый местный бомонд обходит эту "мастерскую" стороной, фальшивый "ювелир" в полную меру стал повсюду в городишке - "нерукопожатным", но его, похоже, теперь это мало волнует... Бухает помаленьку... И в чём-то Макс здесь винит и себя: мол, не надо было молчать о том, когда тот в глаза со всеми благодетелями - шутил и улыбался, всячески разхваливал и заискивал, а за глаза - костерил, не выбирая слов и выражений! Кем только не называл своих "друзей" - ворами, бездельниками, кретинами, неумёхами... Вот он - типичный пример поведения "кукушонка" в природе и обществе! А причём здесь, скажете, сам Макс? А при том: когда он после выхода на заслуженную военную пенсию устроился на работу в закрытый НИИ на вполне приличную ответственную должность, его однажды вызвал директор предприятия и сказал, что ему только что звонил явно нетрезвый бывший сослуживец Истаева и то ли из завистливых, или ещё каких побуждений принялся охаивать последними словами своего же бывшего "сотоварища" и, чего греха таить, и бывшего собутыльника, который, кстати сказать, столько раз всеми правдами и неправдами - буквально спасал военного пьяницу от расправы сверху, а служил тот - хозяйственником ... И Максим - тотчас же после разговора - перезвонил своему завидущему "другу"- и спросил напрямик: - чем он так ему насолил?... Своим добрым отношением? А тот даже не смутился... Но судьба - всё равно сама наказывает бесчестных... Вскоре их самих любимая старшая дочурка буквально выставила из их же приватизированной просторной питерской квартиры с напутствием: у вас есть где жить - на севере - такие же как здесь хоромы... А заодно и младшенькую сестру выписала буквально на улицу, и никакие суды-персуды не помогли: не те, мол, времена... И бывшему майору-хозяйственнику пришлось возвращаться восвояси не солоно хлебавши... Да и на работу приняли - только в качестве сторожа... Это его окончательно и подкосило...

Недаром говорится: - Не делай добра, не получишь - зла...

Вот другой пример: у племянницы жены Максима - Светочки, после окончания вологодского колледжа возникли кое-какие трудности с жильём и устройством - а возвращаться в деревню - ой как не хотелось! И работы там нет, и полученная специальность секретаря-референта - тем более на селе не востребована, тем паче - хоть и в райцентре... Но всё равно ведь - деревня!

Итак, и на этом, финансово-этическом поприще, на счету у моего друга Макса сейчас насчитывается три экономических кризиса: один - это когда любимое государство во время своего распада признало все СВОИ экономические обязательства перед своими же подданными - ничтожными и недействительными, и это на своей шкуре ощутили почти все небогатые соотечественники, второй - финансовый кризис ноль восьмого года, который затем плавно и логично перешёл в свою третью и пока заключительную стадию - стадию распада этого рынка и его сворачивания по всему фронту: жадность и некомпетентность верхних его участников, сползание в нищету всё большего количества потенциальных приобретателей - покупателей и заказчиков, сделали своё чёрное дело и привели к тому, что покупать и заказывать - стало просто некому! А те, у кого эти средства сохранились и преумножились - те давно закупаются в других местах и странах, потому как на родине ничего путного и достойного - давным-давно нет (по их убеждениям, естественно)... И кое в чём они действительно правы... Ювелирные Сети и Сети сырьевые - как сговорились, и рубят сами себя почти под корень: одни - непомерным ростом своих торговых точек, другие - азартной игрой в рост цен! И третья причина - страшный натиск со стороны иноземных производителей, которые и рады втюхивать нашим невзыскательным и некомпетентным покупателям-туристам самые разнообразные поделки и подделки: любой каприз - за ваши деньги! Четвёртый повод , как ни странно - интернет, открывший все границы мира... И меркнут самоцветы...

И Макс - сдался под этим бурным потоком! И не жалеет, по его словам, ни о чём: во-первых - возраст и здоровье, во-вторых - моральное выгорание и усталость, а в третьих, по его же выражению - "его Время" - прошло! И клянётся, что не вернётся уже - ни за что...

А жаль... Хорошие, хоть и трудные, были времена и годы...

Но жизнь-то - пока продолжается! Храните себя и - до встречи... А там - посмотрим...

Мих. Гавр.