Гавриков Станислав, Рязанов Павел : другие произведения.

Тевтон - новая версия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 7.04*6  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Новая версия. Пишется в соавторстве с Рязановым Павлом. Будем развивать в повесть. Старую версию оставляю для сравнения. Желаем всем приятного прочтения. Версии выложенные у меня и у Павла немного различаются, со временем, текст может менятся. И обязательно будет дополняться. Надеемся на ваши оценки и коментарии.

   Тевтон.
  
Тёмная, огромная келия с высокими потолками. Узкие, стрельчатые окна, забранные мутными витражами. Массивный, красного дерева, "сталинский" стол-бюро, крытый зеленым сукном.
   На бескрайней плоскости столешницы монументом ушедших эпох возвышается громоздкая, под стать столу, латунная лампа под зеленым же абажуром.
   В темном углу, под высоко расположенным окном, стыдливо прячется в тени изделие мебельной промышленности возрастом поновее, да представительностью пожиже - стандартная отрыжка современной дизайнерской мысли типа "стол секретарский офисный", скудно освещаемая корявым изделием китайских коммерсантов на гибкой ножке.
   Солнечный свет, преломляясь через разноцветные стекла витражей и причудливую филигрань кованой решетки, играет медленно плывущими в воздухе, вспыхивая неоновыми фонариками при перемещении из луча в луч, пылинками. На беленой густым слоем извести стене гипнотизирующими переливами огромного калейдоскопа сменяются цвета. За окном шумит старый тополь, ветви которого, шевелясь на ветру, дают жизнь этой живой цветомузыке.
   У стола-бюро, опершись на его поверхность массивной лапищей, стоит сурового вида священник с широкой окладистой бородой, пронизанной прядями седины. Литые плечи батюшки плотно обтягивала со щегольской небрежностью, свойственной только потомственным дворянам или в бог знает каком поколении кадровым военным, накинутая епископская риза из роскошной, даже на первый взгляд, очень дорогой, ткани.
   Как на контрасте с хозяином кабинета, за секретарским столом примостился, сухой клюкой возвышаясь над столешницей, высокий, тощий монах с чернильной ручкой в руках. Перед ним лежит раскрытая книга или очень пухлая тетрадь. Вдоль стен, статуями почетного караула замерли несколько дико выглядящие вооруженными, монахи. Как-то странно вяжется вооруженная до зубов святая братия с христовой заповедью "не убий", да времена нынче не менее странные.
   В центре комнаты, на освещённом пятачке стоит юноша с непокрытой головой. Он одет в плотный и короткий, до тазобедренного сустава, арминг-дублет. Данная одёжка, представляющая собой не что иное, как поддоспешник и являет собой короткую плотную куртку из шести слоёв грубого льна, простёганного грубыми, довольно крупными стежками суровой нитки. В подмышках и на сгибах локтей подшиты кольчужные вставки, бедра обернуты кольчужной юбкой, крепящейся кожаными шнурками к дублету в зоне талии. Ноги парня закованы в полные латные поножи, заканчивающиеся латными же башмаками - сабатонами. Руки от плеча и до кисти так же закрыты металлом. Горло защищено клепаным кольчужным воротником на кожано - набивной основе.
   У ног парня, в большом брезентовом свёртке, аккуратной грудой сложен остальной доспех. Из-под ткани видна кираса с кучей пряжек и петель на каждом сегменте латной юбки, кусок массивного наплечника, забрало шлема и достаточно длинная - наверное, при необходимости и двумя руками ухватить можно - рукоять рыцарского меча.
Огромный, явно главный здесь священник, внимательно рассматривает парня. И видимо придя к своим каким-то выводам, произносит:
   - Отрок! Ты находишься в приказе внутренней безопасности нашей обители. После первых дней от начала конца, нами был организован этот приказ, для проверки приходящих к нам. И отделения людей от нелюди в людском обличье, смущающей умы наши речами или делами своими, или зло замышляющих общине нашей. Мы здесь поставлены для того, чтобы оградить чад господних от мирской скорби и несправедливости, а для этого нам необходимо знать все о каждом приходящем в нашу обитель. Слишком много в последнее время появилось мирян, ищущих крова нашего, вот и требуется разделить козлищ и агнцев, - тут он сделал многозначительную паузу, вздохнул и продолжил: - Впрочем, и для козлищ гостеприимство найдётся. А теперь, отроче, отвечай правдиво. Исповедуйся.
   Твоё имя?
   - Тевтон. Простите, Михаил. Просто последнее время, меня только по прозвищу и называли. Привык уже. - Худощавый споро скрипел пером в своём гроссбухе, то ли стенографируя протокол допроса, то ли заполняя какую-то анкету.
   - Не отвлекайся на несущественное, отрок. Возраст?
   - Семнадцать.
   - Вероисповедание?
   - Крещён в младенчестве, в православную веру. Но фактически, до недавнего времени и не верил в бога. Теперь верю, знаю, что он есть.
   - Когда причащался в последний раз?
   - Да никогда, наверное. Не помню я такого.
   - Плохо, отрок, плохо! Не научили тебя родители вере. Нехорошо получается. Во что сейчас веруешь?
   - Сам ещё не разобрался. Молился богу. Чтобы помог мне и тем, кто со мной. Но не творцу, не Иисусу или кому-то иному. А скорее собирательному образу. Богу, как я его чувствую. Молил помочь мне, спасти детей и мать.
   - Ясно. Хорошо молился, наверное, всем сердцем. Раз тебе всё удалось.
- Не всё, Отче. Не всё. Мама умерла, умерла и обратилась. Лично пришлось упокоить. - И такая горечь слышалась в голосе этого юноши, что даже в снулом рыбьем взгляде дьячка - писчего, на мгновенье, оторванном от заполняемых строк, промелькнуло неподдельное сочувствие.
- Сострадаю тебе, сыне. Тяжкая доля тебе досталась. Видать, призвал господь её. Да дьявол перехватил. Как и многих из нас. Как и многих... - устало вздохнул священник.
   А меня, сыне, зови Отец Никодим. Я игумен, предстоятель этого монастыря.
   - Образование?
   - Обычная школа.
   - Профессия?
   - Кузнец. Но я подмастерье ещё.
   - Кузнец белый или чёрный?
   - Всего понемногу. Доспех, оружие сам ковал. Под приглядом мастера. Но могу и подкову и гвоздь. Мало ли что в хозяйстве пригодится.
   - А почему именно такой доспех изготовил?
   - Ну, когда Димыч привёл меня в клуб исторического фехтования "Палладин". И ребята узнали, что я кузнец. Трофим Львович спросил меня, смогу ли я сам себе доспех и оружие сделать. Ну а я ещё малой был. Гонору много, прихвастнуть захотелось. Пятнадцать лет всего. Ну и заявил, что могу, конечно. Любой! А сам только-только в обучение пришёл.
   Трофим Львович, это руководитель наш в клубе, усмехнулся и сказал, что в таком случае я через год должен буду полный рыцарский доспех на себя сделать. А не сделаю, из клуба с позором вылечу. Димыч только головой покачал. Да спросил, кто меня за язык тянул. А потом мы с ним доспех и изготовили. Кто ж знал, что он так вот пригодится. За этот доспех тевтонского рыцаря, меня и прозвали Тевтоном.
   - Кто такой, этот Димыч?
   - Наставник мой. Это он меня в ученики взял и делу кузнечному обучил.
   - Понятно. А теперь отрок, расскажи нам, как ты попал сюда и как жил от начала конца?
   Услышав этот вопрос, юноша глубоко вздохнул, оглядел с неподдельным интересом слушающих его монахов и начал рассказывать свою историю. Слова, как будто сами выходили из его груди...
   Рассказ длился долго. Уже начало темнеть за окном, а он всё говорил и говорил. Рассказывал он странные, страшные и даже жуткие вещи. А когда, наконец, закончил. Сразу без сил опустился на пол. И не мудрено, он как-будто заново пережил всё то о чём рассказывал. Игумен подозвал двух монахов и те увели куда-то юношу. Сам же епископ ещё долго сидел в полутёмном зале и беседовал с оставшимися двумя монахами...
   Есть нечего, есть нечего, нечего есть! Совсем скоро есть будет уже нечего. Эта мысль металась в моей голове уже третьи сутки. Шла четвёртая неделя от начала конца. Я уже практически отчаялся. Ну, посудите сами. Мне всего семнадцать лет. Я заперт в квартире с парализованной матерью. Её ещё полгода назад разбил инсульт. Центр Москвы. Дом находится во дворах других домов, в глубине квартала старой застройки. А какие в старой Москве кривые и узкие улочки с проходными двориками и арками, да корявые переулочки с отнорками и тупичками, вы и сами прекрасно знаете. В сотне метров находится станция метро "Цветной бульвар". Можно сказать рассадник заразы. И заразы этой, ходячей, а то и бегающей там ну о-о-чень много. В общем, из дома не выйти.
   Живу я на первом этаже старого дома. Хорошо, что на окнах решётки стоят. А сами окна выходят во двор детского садика.
   Садик это отдельная песня. Он построен на входе в старое советское бомбоубежище. По периметру садик, обнесён высоченным решётчатым забором, с отогнутыми наружу прутьями. Кроме той стены, где он примыкает к нашему дому. Садик маленький, мест на тридцать. Но детей в нём гораздо меньше. В бомбоубежище садика живут две воспитательницы и семеро ребятишек, лет четырёх и моя мама. Три девочки и четыре мальчика. За этими детьми так никто и не приехал, не пришёл. А когда из метро хлынули толпы нежити, уже и бежать-то было некуда. Хорошо, забор остановил нежить. А воспитательницы успели увести детей в убежище. Если б не это, наблюдал бы сейчас из окна, не пустой чистый дворик детского сада, а несколько маленьких зомбёнышей, обглоданных практически дочиста. Да и обычных зомби тоже хватало бы.
   Похоже, что в нашем районе, в живых остались только мы. Отец, уехавший в первый день на работу, так больше и не возвращался. Видимо он что-то почувствовал. Так-как перед уходом он сказал, прощайте, вместо обычного пока. Я скучаю по нему. Наверное, он погиб ещё тогда.
   Стариков в нашем доме практически небыло. Всё-таки центр, место престижное. Стариков давно выселили, а квартиры разный небедный люд скупил. И почти все они в тот день разъехались по работам или ещё куда. Вернулись немногие, а покинуть двор и того меньше людей смогло.
   Вот уже две недели, как мы отрезаны от живых людей. Последний живой из нашего дома шагнул с балкона вниз головой. Этаж был пятый, так что он не восстал. А был банально съеден, вечно голодными тварями во дворе. Он, как и мы с мамой, был заперт в своей квартире. Через подъезд от нас. Видать, у него тоже еда закончилась или просто отчаялся ждать спасения. Скоро, наверное, и нам придётся поступить подобным образом. Если я что-нибудь иное не придумаю. Запасов пищи осталось максимум на сегодняшний день, да на завтрашнее утро. И взять их больше неоткуда. В центре города всегда было плохо с продуктовыми магазинами. До ближайшего из них почти километр пешком. По нынешним обстоятельствам это очень далеко. Раньше нас выручали автолавки, но все они находятся возле метро. А идти туда - даже в доспехах самоубийство. Я не могу себе этого позволить - если погибну, то тогда и мать и, дети, и эти женщины, что не бросили чужих детей, погибнут от голода. Я единственный, кто может хоть что-то добыть. Хотя бы в теории.
   На практике, я ничего добыть не могу. От моего дома есть всего две дороги. В сторону улицы Большой каретной или в сторону метро. Про метро я уже говорил. А в сторону Каретной ещё прорваться можно было бы. Но только перед моим подъездом торчит штук десять мертвяков. И насколько я вижу, дальше их не намного меньше. А как обратно возвращаться? Да ещё гружёному едой. Да через них. И наверняка ещё с несколькими десятками зомби на хвосте. Тоже самоубийство. Только более длительное.
   Телефон перестал работать на третьи сутки. Мы с матерью всё ещё ждали отца или кого-нибудь из спасателей. Но так никого и не дождались. Родственников у нас нет. До своих знакомых я тоже дозвониться не смог. Можно было бы попытаться угнать машину и вывезти мать. Вот только куда? Да и водить я не умею. Не говоря уж о том, чтоб угонять. Самому спасаться? А мать? Её я бросить не могу. Да и куда я один бы ушёл? Пешком через всю Москву? Тоже не выход. Мог бы пройти к главному зданию ГИБДД, на садовом кольце. Благо идти минут двадцать медленным шагом. Оружием там разжиться. Только вот в тот, первый день, я проснулся я в девять утра. Хоть и был после тяжёлой вечерней смены. От того проснулся, что стрельбу услышал. Как раз где-то там стреляли. Порядка двух часов. А потом всё стихло. Боюсь, что и там ничего хорошего меня не ждёт.
   Сначала, я не рисковал на улицу выходить. Кто его знает, чего там стреляли. А потом в окно увидел, как перед воротами детского сада остановилась машина. Из неё какой-то мужик выскочил и побежал ворота открывать. Те почему-то не открывались. На территории никого из людей видно небыло. Пока он с воротами возился, со стороны метро приковыляли два мужика и набросились на него, прямо у ворот. Грызть его начали. Мужик вырвался, добежал до своей машины и заперся в ней. Так и сидит в этом грёбаном джипе. Только не живой уже. И не мёртвый. Мёртвые, они шевелиться не умеют...
   Была у меня идея, захватить тот джип. Только никто из нас не водит. Так что далеко мы на нём точно не уедем. Да и стоящие перед садом беспокойники вряд ли посмотрят спокойно на наши манёвры с машиной. Вот так и сидим в осаде.
   А на пятый день я заметил, что кто-то ходит по детскому саду. Подходит к окнам, но на улицу не идёт. И правильно делает. У забора стояло и шаталось несколько зомби. С продуктами у меня пока было нормально - как раз вечером после работы, мы с Димычем в МЕтро заехали. Закупились по полной. А потом он меня до дома с покупками довёз. Сколько раз я вспоминал его. Единственная надежда была, что жив и вспомнит обо мне. Не дай Бог, конечно, но, похоже, он и сам уже давно умер.
   Так вот, увидел я, что в садике кто-то ходит. Кто его знает, зомби или человек. Решил проверить. А вдруг зомби? Выходить как-то боязно. Так и напроверяться можно, до полной потери пульса. Причём окончательной. Ну, я и надумал светом моргать. Через некоторое время в садике тоже иллюминация началась. Так я и познакомился с сидельцами. Мариной Фёдоровной и Верой Александровной. Классные тётки. Одной тридцать лет, второй за пятьдесят уже будет. А также с их подопечными. Им с утра очень мало детей в садик привели. А потом, некоторые родители приехали и многих срочно забирали. Уже как раз стрельба слышалась. Когда последнего забирали. Остались только семеро ребятишек, за которыми так никто и не приехал. Женщины не могли закрыть садик и бросить детей одних.
   Все, кто рядом жили из персонала, разбежались уже после приезда второго родителя. Он начал рассказывать им страшные вещи, пока забирал ребёнка. Никто бы ему бы и не поверил, но тут началась стрельба. Так что персонал проникся и разбежался. А они с детьми остались. Так и сидели там. Еда, что была на садовской кухне, уже закончилась. Да и было её там совсем немного. Машина с продуктами только к обеду того дня прийти должна была. Надо было где-то достать ещё. Но что могут две беззащитные женщины? Вот и ходили по садику, искали все, что может пригодиться для вылазки. Естественно я поделился с ними своими запасами. Вот только надолго нам их не хватило.
   Когда вопрос питания встал в первый раз, я поступил достаточно просто. Надел свой доспех. Повесил на плечо щит, В руки взял меч. Это ничего, что меч был не заточен. Весит он, как хороший ломик - ни много ни мало, а три кило есть. Для того чтобы дверной косяк подковырнуть, дверь деревянную выломать, в качестве фомки его вполне хватит. Попрощался с матерью, и, помолившись - вроде бы никогда о Боге не задумывался, а тут, как прижало, - только на него и надежда - открыл входную дверь.
   Вы представляете, наверное, сколько весит полный латный доспех рыцаря пятнадцатого века? Мой, со всеми причиндалами, типа сумки - сухарки, перевязи для меча и орденского сюрко(1) тридцать пять кило тянет. Тяжеловато, конечно, особенно когда всё это хозяйство в рюкзаке за спиной прёшь. Когда же всё это железо одето, нормально к гамбизону пришнуровано, да по телу распределено - так вроде бы и жить можно, тем более, если ты же его под себя, любимого, своими руками сделал, тщательно подогнав и выгладив каждую пластину.
   Выйдя за дверь, я закрыл её за собой и начал спускаться по лестнице. Хотел убедиться, что входная дверь надёжно закрыта. Так оно и оказалось. Промелькнула мысль, заставившая сердце немного ёкнуть - свет-то скоро отрубится, а у нас кодовый замок с электроприводом - изнутри, оно, конечно щеколда есть, а вот снаружи магнитный датчик - как входить-то будем? Но обстановка не располагала к посторонним мыслям - на лестнице явно кто-то был...
   Представьте себе, каково это по ступенькам идти в полном латнике - как ни старайся, а всё же лязг и шелест будет по-любому. Ну а нынче где шум, там незамедлительно и гости являются. В основном в виде мертвяка шагающего. Лишь я миновал первый пролёт, а он тут как тут - спустился откуда-то сверху.
   Вы когда-нибудь пробовали махать полуторным мечом, на обычной лестничной площадке. Нет? И не пробуйте. Как это у предков получалось, на ихних винтовых спиральках, которые раза в три уже наших "хрущовских" лестниц, при штурме башен алебардами орудовать - ума не приложу. Я вот полуторником махнуть попробовал - сразу за потолок зацепился. Нас осыпало облаком штукатурки...
   Трупаку, мордатому такому мужику кил эдак на сто двадцать, пылью прямо в глаза шибануло, а он, зараза, даже не моргнул - сипит противно и руки тянет. Я ему колющий в брюхо - как раз туда, где лохмотьями кишки висели - клинок глухо стукнул обо что-то твердое - наверное, за позвоночник задел - и никакого эффекта. Он вздрогнул, за меч обгрызенными клешнями схватился - и на себя. Благо, полированный металл мокрыми от крови и слизи хваталками не удержишь. Выдернул клинок и отступаю к входной двери подъезда, в голове шум, душа в пятках, кишки противно ворочаются. Если бы два дня ничего не жрал - ей-богу, оконфузился бы. В голове только две мысли - "Блин, как теперь к двери прорваться", и "на чёрта мне этот меч, он же тупой нафиг".
   Этот, мордатый, клешни растопырил - и на меня прёт. А я, прижат спиной к металлу подъездной створки - дальше отступать-то и некуда, Потихоньку начинаю впадать в панику. Поджилки противно так трясутся, в животе все обмерло, по лицу градом катит пот.
   Когда мужик, противно хлюпая путающимися в ногах кишками, преодолевает последний пролет и, оказывается, от меня всего в паре-тройке метров, наконец, решаюсь на какие-либо действия. Тело, натасканное десятками бугуртов в клубе и на фестивалях, уже само знает, что ему делать. Чуть приседаю у двери, упершись в неё пяткой, отточенное движение плеча сдергивает щит с левого плеча на руку, хватаю его поудобнее, упираюсь в правый-нижний торец щита второй рукой, сжимающей рукоять клинка, и, оттолкнувшись от двери, с короткого разгона отрабатываю прием "пролом вражеского строя тяжелой щитовой консервой".
   Мощный удар плоскостью щита чуть ниже грудины опрокидывает зомбака на спину. Набранного в коротком разгоне порыва мне ещё хватает протоптаться по свалившемуся мужику и перепрыгнуть через его голову. Всё, путь свободен!
   И тут, когда дорога к вожделенному спасению, в виде оббитой дерматином родимой двери, уже практически свободна, спотыкаюсь о ступеньку длинным, острым носком сабатона.
   Грохоча по бетону ступенек щитом, мечом и доспехами, падаю, скатываясь прямо в руки поваленному мною мгновением ранее мертвяка.
Уже перевернувшийся в проходе мужик цепляет меня за ногу бульдожьей хваткой. Тянет к себе - ну и силища, мать его! И начинает скрежетать зубами по металлу, пытаясь прокусить сталь сплошного двустворчатого наголенника.
   Скребу закованными в железо руками по ступенькам в тщетной попытке вырваться из мертвецких объятий. Луплю свободной ногой по абсолютно бесстрастной, что ещё более вызывает оторопь и ужас, чем оскаленная в пене пасть бешеной псины, харе мужика. А тот, лишь слегка дергая головой от моих ударов, невозмутимо продолжает попытки прогрызть мою ногу. Из горла у меня вырывается тоскливый вой попавшего в капкан волка. Бессильно царапающие бетон пальцы натыкаются на лезвие выроненного при падении бастарда.
   Практически не осознавая, что делаю, хватаю клинок двумя руками за лезвие и наношу мужику мощный удар в темя перекладиной перекрестья гарды.
   С глухим звуком упавшего на асфальт арбуза голова теперь уже точно трупа шлёпается на пол.
   Тишина! С каким-то всхлипом пытаюсь подняться - ноги не держат совершенно, всё тело как будто ватное, адреналин прямо из ушей сочится.
Отдышавшись, осознаю, что сверху опять слышны шаркающие шаги - на шум нашей возни сейчас припрутся все трупаки подъезда. Похватав разбросанное барахло, спешно ретируюсь домой.
   Еще пару часов переживаю произошедшее, борясь с накатившей после адреналинового шторма слабостью, чищу изгвазданные вонючей трупной слизью доспехи. Выбор передо мной невелик: или я собираюсь с силами и выхожу снова, или остаюсь здесь тихо подыхать - или я превозмогу страх, или он меня. И тогда я, мама, и застрявшие в детском саду женщины с детьми обречены. До вечера я, кровь из носу, должен выйти, зачистить весь подъезд и найти чего-нибудь съестное, иначе завтра совсем ослабну. Причем ослабну не столько от голода, сколько от страха, и уже ничего не смогу сделать.
   Вторая попытка прошла гораздо бодрее: повесив зарекомендовавший себя столь бесполезным против оживших мертвецов оружием меч в кольцо перевязи, в руку я взял завалявшуюся в кладовке после перепланировки квартиры строительную кирочку для разбивания кирпичей. Самый натуральный клевец - почти такими же веке эдак в пятнадцатом-шестнадцатом рыцари друг друга из доспехов выковыривали. Только у боевого клевца (он же боевая кирка "вороний клюв") пробивающая часть откована в виде четырехгранного острия- клюва, а у строительной кирочки она плоская, как зубило. Чтобы можно было, ровно кирпич при подгонке кладки расколоть. Насадив найденный "клевец" на метровую рукоять, вырезанную ножом из деревянной рукояти швабры, я снова отправился в бой.
   Продуманная, исходя из результата первой неудачной вылазки, техника борьбы с ходячими трупами, оказалась весьма действенной. Убедился я в этом сразу же, как только открыл дверь. На площадке околачивалась вонючая парочка. Они кинулись на меня сразу же, стоило им только увидеть, как открывается дверь.
   Тычок плоскостью щита, опрокидывающий жертву, которая начинает барахтаться на полу, подобно перевернутому жуку, и удар клевцом в голову. Второго жмура так опрокинуть не получилось, ему я просто лупил, куда попало из-за щита, пока тварь не свалится.
   И что самое гадское, я всех их знал. Тётя Маша, соседка с третьего этажа. Она всегда ко мне хорошо относилась. В детстве часто конфетами угощала. А когда с матерью беда случилась, помогала мне с ней посидеть. Подменяла, если мне срочно куда-то нужно было. А отец на работе был. Дядя Фима, её муж. Он был меньше погрызен, чем она и одет в домашнее. Видать, она куда-то собиралась выйти, а он провожал её, когда на них напали. Пытался защитить жену, но и сам погиб. А первый - сосед с девятого этажа. Я его плохо знал. Мы редко пересекались.
   Упокоив соседей, я оттащил их на нижнюю площадку и стал подниматься по лестнице. Можно было рискнуть на лифте. Но мне надо было зачистить всю лестницу. Перед открытой дверью в квартиру тёти Маши, я увидел следы схватки. Много засохшей крови. В квартиру я заходить не стал пока. Только взял с полочки ключи от неё и закрыл дверь снаружи. У них, в коридоре зеркало висело, а рядом полочка для ключей находилась. Дальше я прошёлся по всем этажам. Но там никого небыло. Ещё четыре двери открыты были. А вот трупов я не видел. Впрочем, как и людей.
Сначала решил проверить открытые квартиры. В них были следы разрушений, борьбы, а людей небыло. Впрочем, как и зомби. В квартире тёти Маши, тоже никого небыло. Зато было разбито окно. И разбито было явно изнутри. Потом я просто прошёл по всему подъезду и стал методично взламывать все деревянные двери. Для взлома металлических у меня инструментов небыло. А поскольку металлические двери сейчас не поставил себе только ленивый, вскрыть удалось всего девять квартир. В основном квартиры были пустые. Лишь в квартире Петровых я наткнулся на зомби - младенца. Видно родители ушли и не вернулись. А малютка с голоду умер, обратился. Если б я только знал! Вышел бы из квартиры гораздо раньше. Может и спас бы мальчонку. Но в подъезд я после первого дня не выходил. А с первого этажа, крики на девятом не услышишь.
   Да ещё я, в девяносто шестой квартире нарвался. Хорошо так нарвался.
Только отжал дверь с помощью меча, как с той стороны в дверь что-то ударило со страшной силой. Меня отшвырнуло и хорошо приложило о дверь напротив. А из двери высунулась морда. Всем мордам морда. Нечто почти лысое. С удлинёнными челюстями, плоским лбом и уже таким знакомым, жутким взглядом.
   Мерзкая харя торчала на довольно длинной, но толстенной, как у мультяшного качка, шее. Шея плавно переходила в мощное тело с куцыми, но мускулисто- толстыми ручками, укрытое лишь обрывками майки. Плавно, даже с некоторой грацией, подобной змеиной, харя провела мордой от лестничной площадки до меня, и застыла, вперив в меня немигающий взгляд безжизненных глаз, очевидно, не найдя на лестнице ничего более похожего на пищу. Стальная статуя в полных латах, в которую я превратился, офигев от такого зрелища, очевидно, не ассоциировалась тварью как что-либо съедобное. Как на грех, как раз тут я немного пришёл в себя от созерцания подобного монстра и сдуру поёжился.
   Зря я это сделал. Очень зря! Морда тут же опознала во мне нечто съедобное, типа ходячего тушняка.(2)
   Ох, и рванулась же эта тварь в атаку...
   Двигалась она просто с изумительной, в сравнении с простыми мертвяками, скоростью. Мощный удар башкой в грудь опрокинул меня на спину. Я, уже второй раз за день, смачно растянулся на бетоне, грохнувшись затылком шлема о ступеньку. В голове зашумело. Будь я в кольчуге или чешуе - тут бы мне и конец. Но нет. На мне полный латник. В нем можно на всем скаку с лошади падать, да и просто так его не прогрызёшь. Да и я, не просто "консерва". Я рыцарь тевтонского ордена. Когда хочешь покушать тушёнки, как-то не ожидаешь, что банка будет вырываться и оказывать усиленное сопротивление. Вот и эта мерзость не ожидала. А вернее посчитала его несущественным. Зря она это сделала. Пока она пыталась вспороть набрюшник кирасы своими оснащенными нехилыми (и когда только отрастить успела!) когтями лапами, прижав меня к стене и полу, я смог ухватить висящий на петле клевец и нанести монстру удар куда-то в район уха. Тварь взяла, да и скопытилась. Даром что большая и страшная, хватило всего одного удара. Потом минут десять выкарабкивался из-под этой туши. И всё это время, горячо благодарил про себя Трофима Львовича.
   Именно с его подачи, я обзавёлся именно "позднячьим", латным доспехом. Был бы только в хауберге, как основатели ордена-крестоносцы, стал бы уже трупом ходячим. Или пищей.
   В той квартире я обнаружил два обглоданных скелета. Один из них детский. Не знаю кто жил в этой квартире. Но зрелище было явно не для слабонервных. Залитые кровью стены и пол. Скелеты и та тварь у входной двери. В общем, как в DOOM попал. На первых уровнях игры. Когда у тебя ещё ни автомата, плазмогана нет, ни даже завалящей бензопилы.
   А потом я просто методично начал обшаривать все квартиры и собирал всё что, похоже, на еду. В общей сложности в трофеи мне достались: рюкзак, шесть банок консервов, три пачки макарон, пакет гороха, два пакета сахара, печений всяких россыпью на сумку полиэтиленовую, немного хлеба, пакет гречки и мороженая курица. А также неплохая коллекция кухонных ножей, парочка кухонных топориков и какое-то ружьё без патронов. По виду охотничье. Я в огнестрельном оружии не разбираюсь. Стреляю так же, как и вожу. Никак то есть. Женщины насколько я помню, тоже с оружием не очень-то умеют. Так что отсутствию патронов я и не расстроился.
   А вот каких-либо инструментов, чтобы меч наточить я не нашёл. Даже банального напильника. Да и у самого, дома инструментов особо нет. Если надо что, с работы приношу. По зрелому размышлению, меч мне в такой ситуации и не нужен. Только как балласт, на поясе болтается. Клевец надёжнее и эффективнее. Если эти твари только от смешения мозгов гибнут. Ну и ещё женщинам провонявший нафталином толстенный офицерский тулуп из дублёной овчины с парочкй овчиных же рукавиц, крытых брезентом прихватил - прежний хозяин, видать, на зимнюю рыбалку был любитель съездить, жаль только, что вместо пешни ледобур в кладовке лежал, да в одной из квартир ватник нашёл. Вместо доспеха будут, на крайний случай.
   В общем, на полторы недели найденной еды нам хватило. Ножи, топорики и ружьё я сдал воспитательницам. Пусть у них хоть какое-нибудь оружие будет. На всякий случай. Вдруг со мной что-нибудь приключится. Маму я тоже переселил к ним, в бомбоубежище. После этой вылазки я решил, что женщинам надо научиться защищаться от этих тварей. И каждый день по нескольку часов начал гонять их в одном из помещений убежища.
   Выглядело это довольно комично. Две взрослые женщины, одна из них даже можно сказать пожилая, одетые в ватник и дублёнку, с кухонными топориками в руках и самодельными щитами. Вышагивают по помещению и машут топориками под руководством семнадцатилетнего пацана в рыцарском доспехе. Их я учил парной работе в двойке. Ибо по одиночке, им точно даже от двух трупаков не отбиться.
   Со щитами это отдельная песня была. Когда я решал, чем женщин вооружать, пришёл к выводу, что без щитов они просто мясо. Щиты надо было сделать достаточно лёгкими, женщины всё-таки, и довольно прочными. Они когда, по саду бродили, в день нашего знакомства, искали, с чем бы на улицу выйти, в качестве щитов хотели крышки от быков на кухне использовать. Я, конечно, их выбор забраковал. Больно тонкие эти крышки, да ещё и алюминиевые, гнутся на раз. В качестве основы для щитов, решил взять столешницы от круглых детских столиков, расписанных палехскими узорами. Они достаточно лёгкие, и по диаметру, чуть меньше тех самых крышек оказались. Что очень хорошо. Крышки я отцентровал по столешницам и прибил к ним, а выступающие края крышек вытянул молотком и загнул вдоль кромок щита. С внутренней стороны прибил рукояти для удержания щита на руке. Получились весьма неплохие, достаточно прочные и довольно лёгкие щиты.
   Тренировки это конечно хорошо, и теперь я могу их оставить одних, уходя на промысел, не боясь, что без меня они точно погибнут. Теперь у них будет хотя бы минимальный шанс.
   Но мне-то, что теперь делать? Взламывать чердак и через него в другие подъезды лезть? Какое-то время продержимся. Это если там тоже двери в подъезды закрыты. А если нет? Ещё одного такого боя с мутантом я могу и не пережить. Мне тогда просто повезло. Ну а даже если и получится. Еды надолго я всё равно не добуду.
   Рано или поздно, выходить за едой всё равно придётся на улицу. А это нынче верная смерть. Будь таких, как я, хотя бы с десяток, - построили бы "электричку" и был бы весьма приличный шанс пробиться куда угодно. Но я один! На женщин у меня доспехов нет. А то, что мы соорудили, годится только против обычного трупака, и то, если за ноги кусать не будут. Как впрочем, и адекватного оружия против зомби у нас тоже нет. Сейчас они вооружены молотками, да топориками, которые я достал в осмотренных квартирах. Но это скорее для самоуспокоения оружие.
   Смотаться бы отсюда. Но как? И куда? Городской телефон не работает. По сотовой связи дозвониться ни до кого не могу. Даже экстренные службы молчат.
   И тут я вспомнил, что у меня замечательная книжка есть. Выживание в экстремальных ситуациях. Может, там найду подсказку, как еды добыть? Ситуация, экстремальней не придумаешь. В общем, нашёл ту книжку и сел за чтение. Конечно, ничего существенного там не оказалось. Много способов как добыть еду в дикой природе, в различных условиях. А вот как в городе её добыть? Этого там нет. Наверное автору и в голову такая ситуация не приходила. Но кое-что меня в этой книге зацепило.
   "Командир всегда отвечает за доверившийся ему отряд. Он обязан с наименьшими потерями выполнить поставленную задачу". Командир из меня никакой, но эти люди доверились мне. Я просто не могу их подвести. Должен, обязан добыть еды и вывести их к людям. Особенно детей. Вторая мысль звучала примерно так: - "Неважно, какие у вас моральные установки. Неважно как вы собираетесь выживать в экстремальной ситуации. Главное для вас выжить. Если есть противник и он мешает этой цели, он должен быть уничтожен. Если противником являются ваши комплексы и мораль, отриньте их. Главное выжить. Всё остальное потом. Грехи можно замолить, а муки совести заглушить у психиатра. Если вы не отринете свои комплексы, то погибните не только сами, но и те, кто вам доверился". Ещё там был интересный пример из второй мировой подтверждающий эти мысли.
   "Например, японские военные во время второй мировой, оказавшись отрезанными от снабжения, по приказу своего командира употребляли в пищу пленных. И своих погибших. Да, это жестоко, да аморально, но они ещё долго выполняли приказ, ибо у них были силы на это. Весь грех взял на себя их командир. А вот наши десантники в Демянском котле, оказались в схожих обстоятельствах и не пошли на это. В результате понесли тяжёлые потери просто от голода и болезней. Приказ в полном объёме так и не был выполнен. Они люди, а не людоеды в отличие от японцев, но умерли там, где могли жить и бить врага. Невыполненный приказ привёл к гораздо большим человеческим жертвам в масштабе всей войны".
   Эти мысли так и крутились в моей голове. Я знал, я чувствовал, что они наведут меня на решение проблемы. И они навели. Наблюдая за зомби, я видел, что друг друга они не едят. Те трое, которых я упокоил при зачистке подъезда и морда начали вонять уже на третий день. В квартире находиться стало невозможно. Тогда я решил от них избавиться. Что меня поразило, это абсолютно неадекватные крысы. Пожирающие упокоенных мной. Похоже, они пришли через мусоропровод. Крыс было не так много, но вели они себя довольно агрессивно. Наскакивали на меня и пытались прокусить сабатоны. Отгоняли от еды. А ещё они всё это делали молча. Не пищали, как обычно, тем тонким и противным звуком, от которого даже зубы болят. Немного отойдя от наглости крыс, я заметил у них весьма характерный взгляд. И мне сразу стало страшно. Это что же, значит и они и любые другие животные после смерти тоже превращаются в тварей?
   Крыс я в итоге подавил ногами. Благо сделать они мне ничего не смогли. Хотя одна напугала, подпрыгнув, вцепилась сзади, когтями в сюрко и шустро полезла по нему к горлу, хорошо кольчуга спасла. Сорвал её и, швырнув об стену, с мстительным удовольствием приложил сабатоном. Но к счастью не удержалась и свалилась сама. Без посторонней помощи. И сразу же ей на голову опустился мой железный башмак. Трупы и людей и крыс я оттащил на площадку третьего этажа, и выкинул из окна на улицу. Стоявшие там зомби, сразу обратили внимание на предложенный деликатес. Жрали смачно и явно с удовольствием. Это меня удивило. Получается, зомби друг друга не едят. А вот после повторной смерти, с большим удовольствием? Над этим стоило подумать.
   Решил провести эксперимент. Сходил в квартиру Петровых и взял из детской кроватки младенца. Вроде маленький, а латную перчатку сразу постарался прокусить. Наивный. Тем более что ему и кусать-то нечем было. При жизни ему было месяцев девять, восемь, не более. Вернулся на площадку третьего этажа. И долбанув немёртвого младенца об стенку головой, я выкинул его на улицу. Минут двадцать к нему никто не подходил. А потом вдруг решили, что он тоже пища. До этого его тоже видели, но обходили. Считали своим? Похоже, что да.
   Это что же получается? После второй смерти, через двадцать минут они снова в пищу годятся? Хорошо беспокойникам. У них пищи полно. А вот у нас еды по-прежнему нет.
   Хотя! Почему это нет? Вон её под окном сколько ходит. Пойдём по японскому пути. Тем более что это уже не люди. Кто угодно, только не люди. А если они и после второй смерти заразны или несъедобны уже? Хотя другого выхода у нас всё равно нет. Придётся попробовать, съесть их. И это будет только справедливо. Они сожрали мой старый мир. А мы съедим их. Баланс и восстановится, хотя бы моральный. А мясо просто отваривать подольше надо будет. Понимаю, что это звучит ужасно. Но что делать? Если кроме этих, за окном, другой еды нет. А всякие комплексы могут идти лесом! У меня семеро детей на шее. И парализованная мать. Я просто обязан их спасти. Не могу по-другому. А значит, по-другому не будет. Как там у Торквемады? - Цель оправдывает средства?
   Хотя... Есть, наверное всё-таки средства, которыми нельзя оправдать ни одну цель. Чем я тогда буду отличаться от того же зомби? Пусть я и липовый рыцарь, - всё наше рыцарство все-таки больше игра, чем реальная жизнь, но я ведь, в первую очередь, РУССКИЙ человек, а для русских всегда были вещи, которые расценивались хуже смерти.
   В клубе нам четко привили мысль о том, что каждый человек - это не просто жрущий и совокупляющийся с кем и где попало индивидуум, живущий лишь сиюминутным. Человек - это прежде всего сотни, тысячи людей, живших и умерших ради того, чтобы существовал ты, и несчетное количество тех, кто будет жить после тебя, продолжая то, что ты не успел. Каждый твой поступок нужно рассматривать с точки зрения того, чтобы всем этим умершим и нерожденным людям не было за тебя стыдно. То, как дОлжно поступать ЛЮДЯМ на примере Демянских десантников в той же книге есть - их потомки их помнят и ими гордятся, а смогу ли я, отведав мертвечины ради спасения своей и чужих жизней, после этого называться человеком?
   Вот в чем вопрос...
   И как знать, - не плюнут ли мне в лицо те, кого я попытаюсь спасти, накормив человечиной, пусть и бывшей?
   Тут мне, вспомнилась не так давно читаная история: в старину, во время осады, голодающие осажденные поедали всю наличную живность - начиная с лошадей, собак и кошек, заканчивая крысами. Чем мы хуже? У нас старый район. В подвалах и коллекторах крыс всегда полно. Сколько мы с ними не боролись, а казалось, что их только больше становится. И вроде бы в той же книжке говорилось, что крысы тоже съедобные. Их только правильно приготовить надо. И уж во всяком случае, они точно раньше людьми небыли.
   Загвоздка лишь в одном: в моём подъезде нет выхода в подвал. А приманку я сам еще, когда из окна выкинул. Надо подумать, как снова их приманить? Ибо идея выхода из подъезда, мне решительно не нравится. Не готов я ещё к этому. Ни морально, ни физически.
   Ловить их, скорее всего надо на мертвяка, вот только где его взять? В подъезде я всех уже перебил и выкинул. Зато перед подъездом их минимум десяток стоит. Выбирай любого.
   Теперь, как буду их ловить? Выходить на улицу совершенно не хочется. О, кажется я придумал! Сходил в квартиру, взял кусок толстой, мягкой проволоки и пластиковую бельевую верёвку. Она прочная, должна выдержать. Из верёвки соорудил скользящую петлю. Проволокой зафиксировал её в открытом состоянии. Вышел на пролёт второго этажа и привязал два куска верёвки к перилам. Одним обвязался сам, А второй, с петлей взял с собой. Вылез на козырёк подъезда и, примерившись, накинул петлю на шею одного, несильно погрызенного мужичка. А потом резко дернул верёвку, как будто подсекая, и потащил к себе. Огрызок только дернулся, засучил ногами. Повёл руками, но зацепиться ими, ни за что не смог. А вот когда Я попытался его наверх вытащить, конфуз случился. Силёнок не хватало. Здоров слишком для меня оказался. Да и он, как на ногах утвердился, сопротивляться начал и за верёвку руками хвататься. Чуть меня с козырька не стащил. Хорошо, что я предусмотрительным оказался, привязавшись заранее. После очередного рывка его шея хрустнула и больше он не дергался. А вот неподвижную тушу я таки смог втащить на козырёк.
   Что интересно: тело не шевелится, а глаза живут. И взгляд как у всех у них. В общем, добавил я ему клевцом. Потом оттащил тело в подъезд, на площадку между первым и вторым этажами. Поближе к выходу от мусоропровода. И оставил там. А сам с чистой совестью отправился в убежище. Ночевать в одном подъезде с крысами я как-то не решился. Тем более с такими крысами.
   На следующий день я наведался к приманке, и обнаружил возле неё с десяток крыс. А сама приманка оказалась погрызена гораздо сильнее, чем была изначально. Уничтожив крыс и собрав, их я прошёл в квартиру на втором этаже. Выждал двадцать минут и принялся за потрошение. Надел резиновые перчатки, захваченные из дома. Взял разделочную доску, кухонный тесак и поотрубал головы каждой крысе. Затем извлёк внутренности и принялся за сдирание кожи. Ну и намучался я с этим. Опыта практически никакого. А почитать, заранее, как это сделать, я не догадался. Позже выяснилось, что и не помогло бы мне это. Небыло в книге таких подробных инструкций. После того как справился наконец с их шкурой, начал срезать с добычи мясо в кастрюлю. Залил водой и, добавив побольше соли и перца стал варить. Я где-то слышал, что в жарких странах, обильно пищу перчат, потому, что специи убивают всякую заразу.
   Примерно час варил, а потом все-таки рискнул попробовать. В убежище, я в тот день не пошёл. Если мясо заразно или ядовито, то незачем мне зомби в убежище становиться. А за мамой женщины присмотрят. Я с ними договорился. На случай, если со мной что-нибудь случится.
   Я тщательно заперся в квартире. Чтобы не выйти, если умру и восстану. Но перед этим выкинул останки огрызка и крыс. А то вдруг за ночью ещё крысы набегут, возьмут, да и заинтересуются, кто же это тут живой спит. Ну, его нафиг, такое удовольствие.
   Потом взял какую-то книжку и стал читать, чтоб отвлечься. Читалось плохо. Очень переживал, что умру, а без меня женщины и дети обречены. Но не на них, же испытывать? Совесть я ещё не окончательно потерял. К вечеру поднялась температура и началась лихорадка. Думал что уже всё. А к полудню меня отпустило. На всякий случай, я ещё сутки сидел в карантине. Питался тем мясом. Но больше подобных симптомов небыло. И чувствовал я себя довольно неплохо.
   Разложив на лестничной площадке крысиные головы и потроха, оставшиеся после позавчерашней готовки, снова наловил крыс, на этот раз побольше, приготовил их. На всякий случай, проварил мясо дважды, со сливом воды после первой варки и отнёс его в убежище. Женщинам я не стал говорить, где его взял. Зачем им лишний раз нервничать. У них, кстати, всё прошло без осложнений.
   А через сутки умерла мама.
   Живая она двигаться не могла, а мёртвая довольно шустро передвигалась. Хорошо, что мы поместили её в отдельной комнате и привязали за ногу к кровати. На всякий случай. До сих пор мучаюсь, что не мог её достойно похоронить. Отдать на съедение беспокойникам посчитал кощунством, поэтому отнёс её в одну из квартир на девятом этаже и запер там. Квартира стала её склепом.
   Так прошло ещё две недели. Когда мясо кончалось, я снова шёл на "рыбалку", а затем на "охоту" и добывал ещё немного. Во дворе стало заметно меньше зомби. Часть съели крысы и сами беспокойники, а часть просто куда-то убрела. Когда трупаки перед подъездом кончились. Пришлось немало поломать голову, как подманивать новых. Так ничего и, не придумав, решил, что я уже созрел для одиночного разведывательного рейда во дворе.
   На этот раз я поступил хитрее, надел на ноги резиновые сапоги поверх доспеха. Сабатоны снял нафиг - толстую резину болотников не всякий топор пробьёт. Теперь ноги не скользили, да и ходить я стал потише. Нашёл подходящие в одной из квартир. Поверх остального доспеха накинул надпоротый нарамник, слабенько закрепленный на плечах. Мертвяк, он если схватит, то тянет к себе, вот и получается эффект ящеркиного хвоста - вцепится со спины кто-нибудь в плащ - я дернусь и оставлю нападающего с носом. То есть с плащом. Чем слабее на доспехе держится тряпка, тем больше шанс вывернуться от захвата и отоварить зомби моей неизменной кирочкой. Плюс, как я надеялся, он хоть чуть-чуть скрадывал издаваемый мной шум.
   Сначала я вылез на козырёк подъёзда, улёгся на него и заглянул вниз. Не пасётся ли какой неучтённый беспокойник у дверей подъезда. Там оказалось чисто. Только перед подъездом сиротливо валялись костяки упокоенных мной ранее. После этого вернулся в подъезд и, спустившись по лестнице, открыл дверь на волю. Действительно на волю. За три недели с хвостиком сидения в одном подъезде, я стал уже его воспринимать как тюрьму.
   Женщины прикрывали мою вылазку. Их задача была сидеть в подъезде и вовремя открыть мне дверь, если придётся срочно ретироваться. Вера Александровна даже перекрестила меня перед выходом. И я, вздохнув и сказав: - "Ну, с богом", вышел на улицу.
   Выйдя из подъезда, внимательно осмотрелся. Возле дальнего подъезда тусовались трое беспокойников. Да возле ограды детсада с десяток их находился. Оно и понятно. Я там регулярно курсировал, между убежищем и своей квартирой. Вот они меня и заприметили. Решил пройтись в сторону Большой Каретной и, если получится, выглянуть на садовое кольцо.
   Идти надо было в сторону дальнего подъезда, мимо троих тусовщиков. Пока на меня никто внимания не обращал. И я счёл это за хороший знак.
   Как ни странно, не сильно мёртвые товарищи на меня стали реагировать, только когда я уже почти вплотную подошёл к ним. И вели себя как-то заторможено. Как-будто только проснулись. Шёл я, естественно, во всеоружии. Щит в левой руке. Самодельный кистень, сделанный из болванки от молотка и металлического тросика, снятого с тормозной системы велосипеда, на ней же. Если лишусь щита, кистень даже доставать не придётся. В правой руке клевец. Он уже доказал свою полезность в бою с немёртвыми. А вот меч я не взял. От тупой железяки пользы ноль Весит ощутимо, длинна недостаточная, да и манёвренность с ним отвратительная. На поясе нести, только в ногах болтаться будет, а колющие и режущие удары этим тварям пофигу. Только разбитая голова. Так что меч я дома оставил.
   Самый шустрый из троицы попытался меня схватить. Вот только не успел. Под тянущиеся грабли я подставил щит. И пока он соображал, что с ним делать дальше, клевец смачно врубился в височную кость мужика. Второй на нас посмотрел, и... отвернулся?! Как будто не увидел во мне добычу. Или за своего принял. Я даже остановился от удивления. А третий вообще поковылял прочь. За угол дома. То ли самый сообразительный, То ли самый трусливый. Но для этого мозги вроде как нужны. А у них я их наличия раньше не наблюдал что-то. Что-то странное происходит. Вот только что, и почему?
   На всякий случай я и второго упокоил. Негоже оставлять потенциально опасную тварь за спиной. На обратном пути подберу. Если их никто жрать не начнёт, к моему возвращению. И завернув за угол дома, вышел в соседний двор. Двор был достаточно обширным. В основном его окружали офисные дома. В смысле жильцов выселили и в квартирах офисов понаделали. Жилых домов в этом дворе было всего два. Один мой, а до второго надо порядка ста метров идти через весь двор. Как ни странно, машин по периметру двора было довольно прилично. В основном иномарок. А вот беспокойников я что-то не заметил. Даже того, который смотался от меня. И это меня немного напрягло. С их скоростью он не мог уйти из двора. А значит гадёныш, где-то засаду на меня организовал. Явно умная тварь. И чем быстрее я её упокою, тем меньше у меня проблем будет в будущем. Вдруг, какая засада возьмёт да и удастся. Как говорится, нам такого счастья нафиг не надо.
   Я стал осторожно пересекать двор и обходить здание электроподстанции торчавшей по среди двора. Завернув за угол, остановился в недоумении. Третий был здесь. С раздавленной кем-то головой. Именно раздавленной, как будто её сплюснули с двух сторон и с силой сдавили. День был к счастью солнечный. Это меня и спасло.
   Увидел, как тень на земле изменилась. Как будто кто-то к краю крыши подошёл и высунулся. А солнце в спину высветило. Уж не знаю, что меня дёрнуло вперёд и в бок отпрыгнуть, а не разворачиваться посмотреть, что за спиной. Только поэтому, наверное, жив и остался.
   Не уверен, что шлем защитил бы меня от этой твари. Похоже, именно она-то третьего упокоила.
   Отпрыгнул я не очень удачно, споткнувшись, растянулся на земле и потерял клевец. Хорошо, хоть на спину упал. А тварь, недолго думая, снова прыгнула на меня. И нанесла такой удар своей лапой! Забрало у шлема аж прогнулось и слегка заклинило - потом еле снял. Голова мотнулась так, что в шее что-то хрустнуло - думал, оторвётся.
   Бессознательно дернул левой рукой, подтягивая к себе щит, заодно смазав мутанту кромкой щита по башке и попытался закрыться. Из-за погнутого забрала было видно лишь фрагментарно, поэтому то, что я сумел подтянуть щит и прикрыть лицо, меня реально спасло. Тварь скребла когтями щит, пыталась отогнуть его или вырвать. Я изо всех сил упирался. Но понимал, что это конец. Оружия нет. Кистень, чтобы нанести удар, ещё раскрутить надо. Да и чтоб воспользоваться им, надо снять с руки щит. А это пока единственное что меня сейчас и спасает. Второго такого удара я точно не переживу. Сил надолго у меня не хватит, уже устаю его удерживать. Тут тварь как-то странно дёрнулась, из пасти вырвался поток какой-то слизи и крови плеснувшей мне в шлем сквозь забрало, залив лицо и затекая мне в рот и в ноздри.
   Еле сдерживаясь, чтобы не блевануть прямо в шлем, я мгновенно вывернулся из-под странно обмякшей прямо на мне туши и, отплевываясь, попытался сорвать с себя, этот чертов хундсгугель. С трудом мне это удалось, лишь стукнув многострадальной кромкой щита по штифту, удерживающему забрало в закрытом положении. По-другому искорёженный шлем не очень-то и снимался.
   Какими словами я тогда выражал свой испуг, счастье, облегчение и прочий коктейль из эмоций, я приводить сейчас не буду. Просто не смогу всё вспомнить и повторить. В этот момент, я ни о чём не думал, просто не мог. Ни о других возможных тварях. Ни об ответственности. Ни о том, кто упокоил тварь и спас меня. Я только хотел содрать этот проклятый шлем и вытереть лицо от этой пОгани.
   Наконец содрав шлем, и начав утирать лицо, я осознал, что за миг до кончины твари я услышал выстрел неподалёку и крик. Нормальный человеческий крик. Причем отнюдь не крик ужаса или вопль обречённого. Кстати и, сейчас, чуть избавившись от звона в ушах после удара, я отлично слышал родные семиэтажные конструкции, обращённые, по-видимому, именно ко мне.
   Найдя глазами источник звука, я увидел человека с автоматом, на балконе четвёртого этажа второго жилого дома. Он орал, чтобы я немедленно, хватал задницу в горсть и бежал к подъезду, пока он будет прикрывать меня от поваливших на выстрелы беспокойников. Схватив свои вещи и подобрав недалеко отлетевший клевец, я рванулся к подъезду, на который указывал мужчина. На двери, крупными цифрами был намалёван код и всего одно слово - "Зачищено". Дрожащими пальцами я набрал код, и ввалился в подъезд. Захлопнув за собой дверь, бросил шлем на пол и сразу взял на изготовку щит с клевцом. Не настолько я доверчив, что бы всяким надписям доверять.
   Спустя минуту послышался звук отпираемой двери. А затем...
   - Эй, Крестоносец, ты ещё жив там? Поднимайся на четвёртый этаж. Здесь чисто. Друзья ручались. А они слов на ветер не бросают.
  -- Да жив я, жив. И даже не поцарапан. Спасибо вам. Без вас мне конец был бы. - Сказав это, я скептически осмотрел кованое из 2,5 мм стали забрало и, смятое всего одним ударом, словно это была не калёная сталь СТ45, а алюминиевая жестянка из-под кока-колы, и начал подниматься по лестнице.
   У двери меня встретил мужик. И вот что странно в нём было, он был колясочником. Инвалид, а как с автоматом управляется? Мелькнула у меня мысль. Кстати, откуда он него?
   - "Будем здоровы, я Палыч" - Произнёс колясочник и протянул мне руку.
   - А я Миша. - И сняв перчатку, пожал протянутую руку.
   - Заходи, гостем будешь. - Посторонился хозяин. Я зашёл в квартиру, а хозяин быстро запер за мной дверь. И поставил в угол прихожей ружьё которое я сначала за автомат принял. Больно уж они похожи. Только у автомата не бывает такого большого калибра.
   - Ранен? Проходи в ванну, умоем тебя и раной займёмся. Всё лицо в крови.
   - Это не моя кровь. А той твари, что вы упокоили.
   - Хреново. - Резко помрачнел хозяин. - Теперь тоже тварью станешь. Жаль тебя парень.
   - С чего вы взяли? - Мне резко поплохело от этого его заявления.
   -Когда соседи подъезд чистили, с одним такая же фигня приключилась. В рот кровь и мозги твари попали. Подъезд зачистили, уже собрались выходить, а он обращаться стал. Пришлось и его упокоить. А тебя в карантин придётся поместить. Умойся, и пойдём на кухню. Чайку попьём. Пока ты ещё можешь. Расскажешь, откуда это ты такой металлический здесь взялся. Я людей последний раз здесь видел недели две назад. Мы попили чайку, поговорили. Я рассказал ему свою историю и про запертых в соседнем дворе детишек с воспитательницами. Хреново всё это. Если обратишься, то я им ничем помочь не смогу. Сам видишь, из квартиры не ходок. О себе рассказал, что инвалид чеченской войны. Осколок в позвоночнике застрял, теперь ходить не может. До катастрофы друзья помогали, не бросали его. Периодически проведывали, привозили продукты. Оружие ещё с тех пор осталось, когда здоров был. Большим любителем охоты он оказался. Когда произошла катастрофа, в их подъезде оказалось заблокировано несколько семей. Неделю все сидели по квартирам, ждали спасателей. А затем, три соседа скооперировались, и зачистили подъезд. Они были дружны с Палычем как раз на почве охоты. Поскольку один из них погиб, а мест в машинах с трудом хватало только для членов семей, было решено, что Палыч пока останется здесь. Ему оставили весьма немаленький запас продуктов и патронов, пообещав заехать за ним, как только найдут, где в безопасности можно оставить семьи. Хотя бы на время. С тех пор прошло уже две недели. Потом Палыч запер меня в одной из комнат, без доспехов и оружия.
   Через час у меня поднялась температура и снова начало лихорадить. Но всё обошлось, к вечеру я был обессилен, зато жив и здоров. Палыч конечно удивился. Хотя и обрадовался изрядно, что не пришлось меня упокаивать. А ещё тому, что и эту заразу можно пережить. Что хотябы у некоторых есть иммунитет от неё.
   Мы с ним договорились, что я с его помощью зачищу двор, затем наш двор, я зачищу уже один, а затем приду с женщинами, и мы перевезём его в наше убежище. А товарищам его оставим записку, где нас искать. На случай если они всё-таки приедут за ним. Так мы и поступили. Палыч прикрывал меня с балкона, а я клевцом отоваривал, набежавших на выстрелы зомбаков. Мы сразу с ним договорились, что стрелять он будет, только если заметит морду, или какую другую тварь, с которой я сам не смогу справиться. Чтобы не привлекать новых беспокойников шумом.
   Выйдя на балкон, мы насчитали порядка шестнадцати беспокойников. Довольно много для меня одного, но морд мы незаметили и я решил, что должен справиться. А если что, то Палыч поможет.
   Пока я бегал по двору с клевцом, беспокойники поделились на три чётких категории. Самая большая из них спокойные, даже вялые. Эти вообще на меня внимания не обращали, как будто я свой. Вторая категория значительно меньше по численности, это шустрики. Шустрики не только обращали на меня внимание, но даже пытались добраться до моего вкусного мяса. И чем шустрее беспококойник, тем он агрессивнее относительно меня. Трое практически не уступали мне по скорости. С трудом отбился от них в одиночку. Ну и тертья категория - полушустрики. Эти двигаются довольно резво относительно основной массы, но недостаточно шустро. А самое главное, они не только не нападают, но стремятся избежать схватки и покинуть поле боя. Всё это на досуге стоило крепко обдумать.
   В моём дворе существенно ничего не изменилось. Только со стороны метро притопало семь относительно шустрых зомбаков. С ними я разделался достаточно быстро. Обошёл по периметру ограду детского садика и, открыв дверь джипа с водительской стороны, отскочил в сторону. Внутри немедленно завозились и на землю выпал бывший владелец машины. Неуклюже, путаясь в руках и ногах, беспокойник попытался подняться на ноги, но удар моего клевца в затылок подарил ему окончательную смерть. Закрыв машину и забрав ключи от неё я оттащил трупы из двора. Чтобы не привлекать новых беспокойников и дал женщинам знак, чтобы они пустили меня в подъезд.
   Встретили меня охами вздохами расспросами. Кратко обрисовав ситуацию, я отправил Марину за ружьем в убежище. Вдруг у Палыча найдутся патроны к нему. А Марина говорила, что несколько раз стреляла из ружья. Если патроны найдутся, то будет у нас уже трое нормально вооружённых людей. Когда Марина вернулась, мы клином пошли во двор к Палычу. С момента моего ухода оттуда, существенно ничего не изменилось. Только у некоторых тел кормилось три новых беспокойника. Эти были настолько заняты, что даже не обратили на нас внимания, за что и поплатились. Первого завалил я, а двух оставшихся доверил женщинам. Пусть привыкают. На женщин произвело сильное впечатление количество трупов во дворе и то, как привычно я завалил своего мертвяка. А вид той твари, что едва не упокоила меня, вообще ввёл их в ступор.
   Запустив женщин в подъезд, я вернулся во двор, и занялся тяжёлой и грязной работой, открыв канализационный люк, сбрасывал в него мертвяков. Затем присоединился к остальным.
  ____________________________________________________________________________________________________________________________
   (1)Сюрко- он же клубный "нарамник" -плащ по покрою похожий на пончо. Одевался поверх кольчуги и панциря для защиты доспеха от нагревания и защиты от грязи. Длинной до колен. В районе талии перехватывается поясом. Спереди и с зади имеет вертикальные разрезы для удобства верховой езды.
   (2)Недаром в околоролевой тусовке тяжелых бойцов в полных латах "консервами" называют, ну а эта страшила всяко не тупее среднего ролевика будет, вот и пришла к аналогичному выводу
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Оценка: 7.04*6  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"