Гавриленко Василий : другие произведения.

Теплая Птица (Ч.5; 8-10)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:

  
   8
  
   ЛОРД-МЭР
  
   На последнем этаже башни дверь с лестничной клетки была металлической, а не стеклянной, и у нее дежурили сразу два автоматчика. Отец Никодим кивнул одному из них и тот, выудив из кармана длинный ключ, отпер дверь. Мы вошли. Дверь с лязгом захлопнулась.
   Широкий полукруг стены украшали потускневшие, но все еще яркие рисунки. Дети пускают воздушного змея, играют в мяч, сидят за партами. Похожие рисунки - на высоком потолке.
   -Ахмат, - негромко сказал отец Никодим (похоже, здесь он почувствовал себя неуютно). - Постарайся не выкинуть коленец, как в теплице. Я, конечно, все понимаю, но Лорд-мэр - это не овощи, которых нужно будить.
   -Обещаю, ваш крест.
   Глава ОСОБи подошел к двери с проржавевшей табличкой (черные буквы "ДИРЕКТОР" едва читались), взялся за круглую ручку, взглянул на меня и повернул ручку.
   Я вошел следом за ним в полутемный кабинет, заставленный шкафами с полуистлевшими бумагами, со статуэткой мальчика, играющего на трубе, с широким столом и креслом у единственного окна. Огляделся, нащупывая за пазухой нож.
   В кабинете кроме меня и отца Никодима никого не было.
   Глава ОСОБи устало опустился в кресло.
   -Но где же Лорд-мэр, ваш крест?- спросил я, уже смутно догадываясь об истине.
   -Андрей, - вздохнул отец Никодим. - Островцев Андрей, какой ты, в сущности, мальчик. Глупенький мальчик, - он кивнул на статуэтку. - Дудишь-дудишь, а зачем, почему - тебе невдомек. Лорд-мэр перед тобой.
   Я выхватил нож. Протиснувшийся в окно солнечный луч сверкнул на лезвии.
   Дверь кабинета распахнулась, сильный толчок в спину бросил меня вперед, на стол. Отец Никодим вскочил, прижал мою голову к столешнице. Сзади кто-то выкрутил мне руку и забрал нож.
   -Накинь на него браслеты, - брезгливо сказал Лорд-мэр, - что-то распетушился не в меру.
   Запястья сдавил холодный металл. Сильные руки оторвали меня от столешницы и усадили на пол. Киркоров, ухмыляясь, уставился на меня, а через его плечо... Через его плечо на меня смотрела Марина.
   Киркоров размахнулся и ударил. Рот наполнился соленым. Я не следил за ним, а глядел на Марину. На ее лице отразилась боль, когда кулак Киркорова врезался мне в губы: почему, если она с ними заодно?
   Черт подери! Только сейчас я разглядел черный ошейник на шее Марины и цепочку, тянущуюся к запястью Киркорова. Лютое бешенство овладело мной. Что было сил, я боднул Киркорова в живот. Он отшатнулся, врезался спиной в шкаф. Прелые бумаги полетели ему на голову. Цепочка натянулась, Марину швырнуло на пол.
   -Андрей, не надо! Они убьют тебя!
   Крик Марины отрезвил меня. Я прислонился к стене.
   Она выглядела изможденной, под глазами - синие круги, щеки ввалились. Я вдруг осознал, что физически ощущаю ее боль.
   -Марина, - прошептал я, не замечая ничего вокруг. - Девочка моя.
   Она смотрела на меня; две чистые полоски появились на ее запачканных щеках.
   -Лорд-мэр, - прошипел Киркоров с искривленной от злобы рожей, - позволь я перережу ему глотку?
   -Успеешь, - сказал отец Никодим и обратился ко мне. - Ну, угомонился?
   Я не ответил.
   -Ну вот, и замечательно.
   Он поднялся с кресла.
   -Итак, Андрей Островцев, ты пришел убить Лорд-мэра. Верно? Молчишь? И правильно, Киркоров давно мне обо всем рассказал.
   -Тварь, - процедил я, глядя на бывшего соратника. - Как только Христо не раскусил тебя?
   Киркоров осклабился, сплюнул на пол желтой слюной.
   -Тварь, конечно, но он поступил разумнее, чем ты. Какой смысл стучать лбом в бетонную стену? У Киркорова есть своя Серебристая Рыбка. Так, кажется, вы, возрожденцы, называете мечту? Киркоров хотел петь... А-аве Ма-ария-а!
   Голос отца Никодима сорвался на высокой ноте. Он откашлялся, посматривая на меня.
   -И Лорд-мэр предоставил ему такую возможность. Теперь Киркоров будет выступать перед стрелками...
   Я захохотал. Киркоров будет выступать перед стрелками. Ну, надо же!
   -А вы стрелкам-то сообщили эту радостную новость?
   Физиономия Киркорова перекосилась от ненависти.
   -Заткни гнилую пасть, пидар.
   -Да, Андрей, - миролюбиво проговорил Лорд-мэр.- Не стоит дразнить Орфея. Ты недооцениваешь прошлое. Оно довлеет над каждым из нас. Вот, ты, например. Человек, руками которого был устроен День Гнева...
   Всполох: Андрюшка, ЯДИ, Анюта, лабиринт Василиска, Звоньский, сто тысяч долларов... Я уже почти позабыл все это... Но, как отец Никодим... Он что, проник в мой мозг?
   -Вижу, ты растерян, Андрей.
   Лорд-мэр приблизился ко мне.
   -Вглядись в мое лицо. Борода, шрамы, - отринь это.
   Я уставился на Лорд-мэра. Черт! Да как же я раньше-то не узнал?
   -Невзоров, - прошептал я. - Директор ЯДИ в Обнинске.
   Он кивнул.
   -Здравствуй, Островцев.
   ... Избитый Андрюшка - на полу. Директор вытирает платком лоб, говорит:
  "Проклятая жара. Прямо Бангладеш. Даже кондиционеры не справляются"...
  
   -Это ведь ты, - сказал я, смотря Невзорову прямо в глаза. - Ты спровоцировал Андрюшку продать американцам образец.
   Невзоров отвел взгляд.
   -Не спорю. Андрюшка оказался под рукой как раз вовремя. Неопытный сотрудник, отягощенный семейными проблемами, когда-то имевший точки соприкосновения с диссидентом... Американцы находились на взводе из-за военного конфликта в Азии и, получив из твоих рук неопровержимое доказательство выработки Россией невзория, просто не могли не нанести превентивных мер. Так начался День Гнева...
   -И ты его творец, - проговорил я.
   -И ты, Островцев.
   Последнее замечание я пропустил мимо ушей.
   -Но зачем?
   -Что - зачем? Зачем - День Гнева?
   Невзоров дружески хлопнул меня по плечу.
   -Ты чудак, Андрей. Если б апокалипсис не случился тогда, он неминуемо произошел бы позже, но в более изощренной форме. Люди заигрались, превратились в мусор. Нужен был веник. Ты помнишь Президента?
   -Нет.
   -А я помню. Это не всполох, я помню - и все. В отличие от тебя, в отличие от всех, мне не пришлось спать...
   -Ну, конечно, ведь ты состряпал апокалипсис и, конечно, позаботился об укрытии для себя.
   -Умный ты парень, Андрей, - засмеялся Невзоров. - И словечко "состряпал" как нельзя лучше подходит... Так вот, президента избрали на волне всеобщего желания "очистки". Его ждали как мессию, в вожди записали, в Моисеи, а он оказался сумасшедшим... Какая трагическая нелепость! Все его ужимки, блеск глаз, речи во время предвыборной кампании, принимаемые нами за признак гениальности, за огонь, оказались просто-напросто признаками шизофрении. Но это еще полбеды. Беда в том, что президент не был человеком.
   Я перестал понимать Невзорова.
   -В такие моменты народ исторгает из своего терзаемого тела гения. Этим гением волей судьбы оказался я. Видит Бог, я не желал этого. Мир стоял на пороге порабощения Искусственным Интеллектом... Внешне это никак не проявлялось, но я говорю тебе, как ученый. И единственным способом избегнуть диктата машин - было ввергнуть человечество в доисторический хаос и дикость. Новый мир уже создан, Андрей, и твои старания тщетны.
   Усталость одолела меня. Хотелось сесть на пол, прислониться к шкафу и, ни о чем не думая, просидеть так до утра. Или уже утро?
   -Ну, что скажешь?
   -Ваш крест, или как тебя там, - проговорил я. - Ты создал этот мир, так пользуйся им на здоровье. Я устал, и больше не попытаюсь поставить палку в колесо.
   -Отрадно. Но я хотел бы иного. Я хотел бы, чтобы ты присоединился ко мне.
   -Этого не будет, ваш крест.
   -Почему?
   -Я же сказал, что устал.
   Невзоров поиграл желваками.
   -Жаль, черт подери. Ты мог бы быть мне полезен.
   -Отпусти нас, ваш крест. Мы просто уйдем в Джунгли.
   Он бросил взгляд на Марину.
   -К сожалению, это невозможно. Вы несете угрозу Резервации и будете казнены.
   -Мразь, - проговорил я, не испытывая никаких эмоций. - Просто мразь.
   И опустился на пол.
  
   9
  
   ДВЕ КЛЕТКИ
  
  Откуда-то сверху прилетела ржавая холодная капля и распласталась по щеке. Я словно и не заметил этого. Держась за железные прутья, смотрел перед собой. Там, в зарешеченной каменной нише, освещенной тусклой лампочкой, стояла Марина, так же как и я, ухватившись за шершавые от ржавчины прутья. Некоторое время мы молчали, глядя друг на друга. Наконец, Марина сказала:
  -Что нам теперь делать, Андрей?
  Я не ответил.
  -Они казнят нас.
  Ее голос звучал равнодушно, мертво. Он испугал меня.
  -Марина, не надо отчаянья. Я спас Лорд-мэра и не верю, что он не пощадит нас.
  Лицо моей женщины немного просветлело.
  -Дай-то Бог, Андрей. Я хотела сказать тебе, что здесь...
  Она дотронулась рукой до живота.
  -Я знаю, Марина.
  -Да?! Откуда?
  -Из сна.
  -Так я тебе снилась?
  Счастливо засмеялась.
  Холодные капли срывались с сырых стен, и от этих же стен отражался женский смех.
  По каменной лестнице застучали подошвы ботинок: стрелок принес еду. Он с удивлением посмотрел на Марину: еще бы, - смеяться в застенке, накануне казни... Сумасшедшая?
  -Солдат, что на ужин? - спросил я.
  -Тварка, конунг.
  Марина попросила пить, и стрелок передал ей бутыль с водой. Я же принялся за тварку.
  Караульный присел на нижнюю ступень, насвистывая что-то.
  -Что слышно про нашу казнь, боец? - спросил я, прожевав мясо.
  Стрелок вздрогнул, взглянул на меня.
  -Вообще-то мне не положено разговаривать с заключенными, - нехотя ответил он. - В бараке болтают, что послезавтра, как раз перед большим походом на Тверь.
  Послезавтра. Есть расхотелось. Я взглянул на Марину. Даже отсюда было заметно, что она изменилась в лице. Послезавтра...
  -Ну, вы закончили? Можно забрать посуду?
  Я протиснул между прутьями полупустую миску.
  Стрелок, гремя жестянками, направился к лестнице. Перед тем, как захлопнуть дверь, щелкнул выключателем. Лампочка погасла.
  -Марина?
  -Андрей?
  -Как ты?
  -Все хорошо.
  -Я что-нибудь придумаю, Марина, нас не казнят.
  -Да...
  Тьма. Тишина.
  -Андрей?
  -Да?
  -Расскажи мне, что знаешь о смерти Христо и Букашки?
  Бедная моя, мысли о казни не дают ей покоя...
  -Я не присутствовал на их казни, но по рассказам, Христо и Букашка держались гордо. Христо пытался докричаться до издевающейся толпы, рассказать о Серебристой Рыбке. Перед тем, как упасть в небытие, он прокричал: "Будущее зависит от тебя". По другой версии, это было: "Будущее не зависит от тебя".
  -Значит, он осознал, - голос Марины дрожал, - что мы не в силах ничего изменить... Муравью не дано поднять над собой слона. Андрей! Мы примем свою участь так же достойно, как Христо и Букашка. Я рада умереть с тобой, Андрей, и ни о чем не жалею.
  -Заткнись.
  Марина умолкла.
  -Ты лучше б рассказала, как очутилась на привязи Киркорова.
  -Ревнуешь?
  -Нет. Просто хотелось бы знать.
  -Хорошо, расскажу. Хотя особо - нечего. Среди ночи в мою келью ворвались двое особистов и Киркоров. Киркоров сообщил, что уже год работает на Лорд-мэра и надел мне на шею эту гадость...
  -Выродок.
  -Да. Затем меня привезли сюда и держали на цепи в каком-то погребе.
  Ее голос сорвался. Из темноты до меня донеслись приглушенные рыдания.
  -Я отомщу, - до боли сжимая зубы, сказал я. - Клянусь, отомщу. Игрок засиделся во мне, пора выпустить его на свободу.
  -Не нужно, Андрей.
  -Что не нужно?
  -Не нужно мести. Не нужно крови. Если бы Лорд-мэр пощадил нас... Андрей, ты помнишь, как хорошо нам было в Джунглях?
  -Помню.
  -Уйти в Джунгли, жить там, растить наше дитя - ведь это и есть Серебристая Рыбка. Неужели Лорд-мэр не простит нас?
   -Простит.
  Мне показалось, что я ответил ей достаточно уверенно.
  Простит? Едва ли. Лорд-мэр, он же Невзоров, он же отец Никодим заигрался и, очевидно, наша с Мариной казнь станет лишь эпизодом его игры. Нужно бежать отсюда.
  Я приблизился к стене: камень. Попробовал на прочность решетку - прутья даже не шелохнулись. Пол - бетон. А главное, - усталость, ворочающееся в душе неверие, что нам и на этот раз удастся спастись. Ну, куда отсюда сбежишь? Как хорошо, что темнота, и Марина не видит отчаяния, наверняка отразившегося на моем лице.
  Скрежет у двери заставил меня встрепенуться. Кто-то идет! Возможно, Лорд-мэр или его посланник, с тем, чтобы объявить нам: "Вы помилованы".
  Сердце беспокойно стучало в груди. Дыхание срывалось.
  Под потолком вспыхнула желтая лампочка. Я зажмурился. Когда распахнул веки, увидел стоящего в узком пространстве между моей и Марининой клетками Киркорова. Все лучше, чем тьма и отчаяние...
  Киркоров угрюмо смотрел на меня. Марина сидела на деревянном настиле в своей камере; она словно не заметила его появления.
  -Чего ты приперся сюда, мразь? - не выдержал я. - Хочешь спеть нам?
   Киркоров откинул со лба седые волосы.
  -Прибереги свое остроумие для виселицы, Островцев. Я пришел не к тебе.
  Он повернулся к Марине. Та равнодушно взглянула на него и отвернулась к стене.
  -Послушай, - Киркоров взялся за прутья ее клетки, - я шишка при Лорд-мэре и в моих силах... Короче, я могу открыть твою клетку. Пойдешь со мной?
  Меня захлестнуло бешенство, но тут же сменилось холодным, как сталь на морозе, пониманием: да, это единственный выход.
  -Пойдем со мной, Марина, - увещевал Киркоров.- Зачем тебе сдыхать с диким? Он, каким был в Джунглях, таким и остался... Лорд-мэр присвоил мне статус певца Армии, и со временем я стану конунгом.
  -Он прав, Марина, - негромко сказал я. - Иди с ним.
  Киркоров удивленно обернулся.
  -Слышишь? Даже дикий понял, что к чему.
   Марина вдруг прекратила рассматривать стенку, кинула на меня пылающий взгляд.
  -Иди с ним! - крикнул я.
  -Пошли вы оба на хуй, - отчетливо сказала она и прилегла на настил, свернувшись калачиком.
  Что-то тяжелое свалилось с плеч...
  Киркоров в сердцах ударил кулаком по железному пруту, тонко зазвеневшему.
  -Сука паршивая, - процедил он сквозь зубы. - Шлюха. Не хочешь по своей воле, я заставлю. А для начала трахну на глазах у твоего дикаря...
  -Киркоров! - заорал я, бросаясь к решетке. - Я убью тебя.
  Он засмеялся.
  Марина лежала на настиле, как будто и не подозревая, что речь идет о ней.
  Киркоров достал из-за пазухи ключ. Ухмыляясь, взглянул на меня.
  -Убью, Киркоров.
  Крутанув ключ, он отпер лязгнувшую дверцу. Марина поднялась с настила, сжимая что-то в правом кулаке.
  Кулак угодил Киркорову в плечо, тот охнул, но тут же перехватил руку Марины, вывернул ее. Небольшой камень упал на бетонный пол. Крик боли огласил застенок.
  -Киркоров, прекрати, - прохрипел я, желая, чтоб темнота застила мои глаза, но, как назло, происходящее было видно отчетливо. Прижав Марину к решетке, Киркоров резким движением задрал на ней свитер. Блеснуло тело - округлый живот, груди с темными сосками. Руки насильника накрыли два бледных холмика, сдавили. Марина закричала, пытаясь высвободиться из железной хватки.
  Я отвернулся. Глаза кипели. Мне хотелось умереть, хотелось, чтобы тело мое ощущало страшную боль. Вздернув рукав толстовки, я вцепился зубами в руку чуть ниже локтя. Сдавил. Во рту стало солоно. Что-то закапало на пол.
  -Сука!
  Киркоров метался по камере Марины, натыкаясь на решетку и стены. В единственном его глазу торчал значок "Работник парковки Љ 56". Кровавая слеза стекала по щеке.
  Марина одернула свитер, подняла с пола камень.
  -Убей его.
  Киркоров прекратил слепую пляску и опустился на колени в сыром углу. Марина шагнула к нему, поднимая камень.
  -Темнота, - бормотал Киркоров, щупая руками значок, но не решаясь вынуть его. - Шлюха дикаря погрузила в темноту.
  Марина опустила руку.
  -Лучше быть шлюхой дикаря, чем предателем.
  Но Киркоров не слышал ее, бормоча в углу про темноту, обступившую со всех сторон.
  В застенок вбежал стрелок. Замер, глядя на Марину, стоящую с камнем в руке.
  -Что за хуйня? - вскрикнул он, выдергивая из кобуры пистолет. - И отлучиться нельзя.
  -Боец, угомонись, - поспешил крикнуть я. - Певец Армии пытался изнасиловать заключенную.
  Стрелок взглянул на Киркорова, выругался.
  -Ты, - обратился к Марине, - положи камень и отступи туда.
  Та благоразумно выполнила распоряжение.
  Стрелок помог Киркорову подняться, вывел из камеры. Загремел ключами.
  -Давай к выходу, куриная слепота.
  Щелкнул выключатель, лампочка погасла; мы с Мариной остались в темноте, схожей с той, в которую только что погрузился Киркоров.
  
  
   10
  
   ПОБЕГ
  
   В круглом окошке под самым потолком - свет. Значит, утро. Начало нашего с Мариной последнего дня. Начало конца.
  Кто-то тяжелый навалился на меня, придавил к настилу. Я увидел казнь - как это будет: плотные ряды стрелков, ухмыляющегося Лорд-мэра, палача в противогазе, слепого Киркорова, поющего фальшивым голосом. Марина, ну зачем мы пришли в резервацию?
  Я приподнялся на локтях. Марина лежала на спине, глядя в потолок. Луч света застрял в ее волосах.
  -Марина.
  -Андрей, я не хочу ни о чем говорить и думать.
  Отвернулась к стенке.
  Понятно. Мне не впервой дожидаться казни, и то на душе паршиво. Разве к этому можно привыкнуть?
  Почему саднит рука? Ах, да, вчерашнее посещение Киркорова... Я закатал рукав - синий след от моих же зубов, кожа вспухла. Пальцы с трудом сжимаются в кулак. Как такими держать заточку?
   Держать заточку... Это мысль игрока во мне, жителя Русских Джунглей. Целая жизнь - даже чуть больше, чем жизнь - прошла с тех пор, как я встретил Марину на Поляне. И вот теперь мы умрем, и мое умение орудовать заточкой не поможет.
  Черт! Неужели нельзя думать о чем-то другом, кроме как о смерти?
  Каково это - сорваться в бездну с петлей на шее? Что будет там, за гранью?
  Опять эта грань! Я уже думал о ней, после приговора трибунала, лежа на постели в квартире конунга Ахмата.
  Что будет там, за гранью?
   -Ничего не будет.
   Я вздрогнул - Марина прочла мои мысли.
   -Ты сказал это вслух, дурачок. За гранью ничего не будет. Теперь я это точно знаю.
   -Знаешь? Откуда?
   -Знаю - и все.
   Она заплакала.
   -Андрей, я не хочу умирать. Не хочу в пустоту, не хочу стать пустотой. Я хочу родить нашего малыша, кормить его грудью, беречь.
   -Так и будет...
   -Так и будет, - передразнила Марина. - Зачем ты лжешь? Как лгал Христо. Серебристая Рыбка?! Одна ложь! Вот она, Серебристая Рыбка, - она ткнула себя пальцем в живот. - Вот он - новый мир! А завтра его не станет.
   Ее слова, как плети.
   -Замолчи, - закричал я. - Закрой пасть, глупая баба! Я же сказал тебе - мы не умрем, значит, так и будет.
   Она принялась размазывать по щекам слезы.
   Я вскочил, вцепился в решетку.
   -Эй, там! Караульный! Караульный, мать твою!
   Ключ заворочался в двери.
   -Че ты орешь, гнида? - рожа стрелка была помятой, как после сна на горохе. - Арматуры отведать захотел?
   -Боец, - взмолился я. - Выслушай, брат. Мне надо поговорить с отцом Никодимом...
   -А с хуем тебе не надо поговорить?
   -Постой, брат. Я друг главы ОСОБи, однажды спас ему жизнь, он не откажет. Передай.
   Дверь стала медленно затворяться.
   -Я заплачу тебе! - заорал я.
   Дверь с лязгом закрылась.
   -Ничего, скоро он принесет еду, и тогда я попробую еще раз.
   Марина с презрением посмотрела на меня.
   -Чего ты? - от бессилия я разозлился. - Вчера ты как будто была готова достойно умереть вместе. Или жалеешь, что не приняла предложение Киркорова?
   -Пошел ты.
   Марина снова отвернулась к стене, чтобы пролежать так до самого вечера.
   Вечером стрелок принес жратву, и я не заговорил с ним. Молча принял миску. Марина из своей ниши сверкала глазами и тоже молчала, пережевывая тварку.
   Когда стрелок забрал посуду и направился к двери, нестерпимо, до дрожи, захотелось крикнуть: "Постой!", но я не крикнул, провожая взглядом нашу последнюю надежду на спасение. Погас свет, хлопнула дверь. Вот и все. Дальше - только ночь и казнь.
   -Упрямый осел, - раздался в темноте голос Марины (в нем не было злости - только усталость).
   Да, Марина. Я знаю.
   Она снова заплакала, и я от бессилия снова прикусил свою руку.
   Боль снимает боль. Одна боль убивает другую.
  
   Кап-кап. Я представил, как ржавые капли разбиваются о камень. Одна капля, другая, третья... Дыхание Марины ровное, тихое: спит. Кап-кап. В окошке - несколько колючих морозных звездочек: значит, ночь. Капля набухает где-то на потолке, становясь все грузнее, наконец, срывается, ударяется о пол - кап! - разлетается на мельчайшие брызги. Тьма, ни зги не видно, но я-то знаю, что так оно и есть.
   Киркоров стоит перед вальяжно развалившимся в кресле отцом Никодимом. На одном глазу певца Армии - черная повязка, на другом - нарост запекшейся крови. У отца Никодима почему-то нет бороды, и он одет в халат сотрудника ЯДИ прикрытия.
   -Ты просрал испытание, непретендент. Стрелком тебе не бывать.
   -Ваш крест, я не за тем пришел к вам. У меня есть информация, которая может вас заинтересовать.
   -Едва ли.
   -Это касается возрожденцев.
   Лицо отца Никодима вытягивается, становится серьезным.
   Муть обволакивает говорящих, слышен только голос Киркорова:
   -Я вижу всполохи, ваш крест. Они кричат мне, что я люблю петь, люблю славу. И это правда. Резервация не вытравила из меня певца. Позвольте мне служить вам, служить Армии тем, что я умею лучше всего.
   Малышка, я твоя мышка,
   Летучая мышка
   И я тебя съем.
   Счастье, зайка моя,
   Лишь передышка
   Единственная моя.
   Пение Киркорова невыносимо. Замолчи.
   -Андрей.
   Светом отраженная,
   Я твой зайчик.
   -Андрей!
   В тонком лунном сиянии - пятно лица. Широкого, как заходящее солнце.
   -Шрам!
   Гиганту-игроку, казалось, было тесно в промежутке между моей камерой и камерой Марины.
  Виднеющаяся из-под прорванной кофты мускулистая волосатая грудь тяжело вздымалась, в уголках губ и на клочковатой бороде - засохшая слюна. Глаза Шрама блестели.
  -Андрей, я за тобой, - прошептал он.
  Испуганно вскрикнула Марина.
  Гигант, вздрогнув, обернулся.
  -Марина, это Шрам, - поспешно сказал я. - Он пришел спасти нас. Шрам, ключи у караульного.
  -Хрен с ними, с ключами.
  Игрок ухватился двумя руками за прутья решетки. На толстой, как ствол дерева, шее вздулись извилистые вены.
  Металл поддался богатырской силе, лязгнув, переломился. Я поспешил скользнуть в образовавшуюся в решетке щель. Дьявол подери - свобода!
  -Скорее, - поторопил я, и Шрам вцепился в решетку Марины. Девушка смотрела на него во все глаза. Ну, еще бы, - такого молодца не каждый день увидишь.
  Освобождение Марины стоило Шраму больших усилий. Казалось, ржавые прутья вонзились в ладони, но гигант не замечал боли.
  Шрам заскрипел зубами, свитер трещал на его спине. Лязгнуло железо, и один из прутьев покинул паз, оставшись в руках игрока.
  -Живей, Марина.
  Я помог ей выбраться из клетки.
  -За мной, - бросил Шрам, вытирая ладони о джинсы. Он направился к двери, пригибаясь, чтобы не врезаться в притолоку.
  В комнатке охраны горела лампочка, освещая навалившегося на столешницу стрелка. Его голова была свернута могучими руками, направленные в потолок стеклянные глаза отражали свет.
  -Постой, Шрам.
  Он обернулся. На широком раздвоенном лице - тревога, страх и недовольство.
  Быстро обшарив труп стрелка, я снял с него кобуру с пистолетом.
  -Теперь пошли.
  Ночной морозный воздух, коктейль из снежинок и звезд, хлынул в легкие. До чего приятно! Может, стоило посидеть в застенке, чтобы испытать это?
  На узкой улочке изгибались темные спины бараков, над ними чернел административный корпус Второй Базы, башня, где дозревают в теплицах овощи и заседает Лорд-мэр.
  Марина прижалась ко мне, я обхватил ее рукой за талию. Выйди сейчас из барака стрелок полюбоваться на звезды либо поссать, - поднимется шум, и мы пропали. Левой рукой я расстегнул кобуру - на всякий случай.
  Шрам шагал впереди, поминутно оглядываясь.
   За бараками открылась вертолетная площадка. Машины спали, уныло свесив лопасти. Что задумал Шрам? Неужели... Это самоубийство!
   Он остановился у одной из машин, огляделся.
   Черт, значит, и вправду...
  Но я ошибся: Шрам и не думал использовать для побега вертолет.
  -Ага!
   Кинулся к сугробу, принялся расшвыривать во все стороны снег, подняв маленький буран.
   -Ну-тка, подмогните.
   Под снегом - канализационный люк, точь-в-точь такой, как тот, через который мы с Мариной когда-то проникли в Резервацию.
   Шрам сорвал тяжелую крышку, скомандовал:
   -Ну.
   Марина, взглянув на меня, скользнула вниз, переступая по железным скобам, впаянным в бетонную стенку. Я - следом.
   Когда подошвы ботинок коснулись хлюпнувшего пола, круг света над головой исчез: Шрам задвинул крышку люка.
   -Андрей, - Марина коснулась моего плеча.
   -А? Я здесь.
   Что-то жесткое задело висок: я чуть не вскрикнул от боли, выругался.
   -Осторожно, - пробурчала темнота голосом Шрама. - Чего ты стал под лестницей? В сторону.
   Сноп света показал на мгновение низкий сводчатый тоннель, с темным ручьем посредине.
   -Черт! Батарейки сдохли!
  Глухой удар... Снова - свет; на этот раз фонарь в руке Шрама не погас.
  -Так-то лучше.
   Стены тоннеля из красного, выщербленного кирпича; блестящие струйки воды стремятся вниз, к ручью.
   -Вперед.
   Шрам зашагал по каменному берегу.
   -Андрей, кто он? - шепнула Марина.
   -Шрам? Долгая история... Бывший игрок, как и я. Однажды я спас его шкуру, а он в благодарность уже дважды спас мою. Шрам!
   Гигант обернулся:
   -У?
   -Как получилось, что Марина не знает тебя? Я вроде послал вас с Олегычем в Пустошь?
   -В Пустоши никого не было, Андрей, - отозвался Шрам, бросая на стены луч фонаря. - Мы долго добирались, Андрей.
   Я насторожился.
   -Где Олегыч, Шрам?
   -Убили отца... Мародеры.
   Убили мародеры... Эх, Олегыч. Старый машинист, раб своего дела, ставший отцом для калечного дикаря из Русских Джунглей! Еще одна Серебристая Рыбка умерла...
   -Кто это - Олегыч?
   -Человек, Марина. Просто хороший человек.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"