Аннотация: Фрагмент из нашей весьма ранней коллективной монографии с Алексеем Наговицыным, к которой я по прошествии 10 лет отношусь с известной долей юмора. Но слов из песни не выкинешь.
Фрагмент из нашей весьма ранней коллективной монографии с Алексеем Наговицыным, к которой я по прошествии 10 лет отношусь с известной долей юмора.
Гаврилов Д.А, Наговицын А.Е. Боги славян. Язычество. Традиция. - М.: Рефл-Бук, 2002. - 464 с. ISBN 5-87983-111-6
Римскими цифрами - концевые сноски по тексту.
ВЕЛЕС и ШУТ
... А сейчас, давайте, обратимся к прекрасной старой сказке "По колено в серебре, по локоть в золоте". В работе замечательного советского писателя-фольклориста Александра Николаевича Нечаева она называется "Иван, вдовий сын"i. Как водится, ее герой - Иван, хоть и не дурак, и не царского роду, но у него злой отчим-купец. Желая отделаться от парня, он увозит его с собой в чужую сторону, где затевает ссору, обвиняет в пропаже товара:
"- Съел пряники, да еще и отпирается, чтоб тебя шут, такого-сякого, взял!
Только успел сказать, как в ту же минуту ельник-березник зашумел, затрещал, все кругом потемнело, и показался из лесной чащи старик, страшенный-престрашенный: голова как сенная копна, глазищи будто чашищи, в плечах косая сажень, и сам вровень с лесом.
- За то, что отдал ты мне, шуту, парня, получай свой короб заедок!"
Весьма характерно, что этот обучающий миф иногда преломляется так, что вместо колдуна-шута, обещавшего научить пасынка уму-разуму (черта в диалекте), выступает сам св.Николайii. По сути дела перед нами все тот же миф о прохождении молодым героем посвящения в Ином мире, властвует в котором бог Нави.
Прозвище "шут", близкое к слову "скоморох", также указывает на связь с Велесом (а скандинавский аналог Велеса, трикстер Локи, как было рассмотрено выше, - кривое отражение Одина). Значимость трикстера в том, что он проверяет героя и, в первую очередь, так ли обоснованы его претензии на Силу. Предоставление сына али пасынка, парня некоему сверхсуществу возможно: есть обряд посвящения, точно такой, какой проходила Василиса, поступая в услужение к праматери - бабе-яге.
"Шут парня похваливает:
- Ну, молодец! Есть у тебя сноровка и руки, видать, золотые, только сила ребячья, да то дело поправимое.
Достал с полки кувшин:
- Выпей три глотка.
Иван выпил и чует - сила у него утроилась."
Затем, по ходу сказки, чтобы убежать от Хозяина, Иван пьет волшебные напитки шута: зеленый, красный, белый, и в каком бы "избитом до полусмерти" состоянии он ни был - оживает. Тут же на память приходит эпизод с каликами, перехожими да переброжими дервишами Руси, да и "самый главный калека" - св. Николай, как мы уже видели, вельми магии учен. Не они ли, эти калики, напоили да заговорили Илью Муромца так, что обрел Илья силы, достаточные для повседневных крестьянских работ. И кто такие калики, как не наследие великого прошлого русичей, бродячие нищие сказители, служители языческого бога мудрости? Для получения богатырской силы Илье понадобилось вдуновение Силы самим Святогором, кстати сыном некоего хтонического темного Старика типа Вия.
"- Вот теперь тебе легче будет с хозяйством управляться:
Поели, попили. Поднялся старик из-за стола:
- Пойдем, я тебе все обзаведение покажу.
Взял связку ключей и повел Ивана по горницам да кладовым:
- Вот в этой клети золото, а в той, что напротив, серебро.
В третью кладовую зашли - там каменья самоцветные и жемчуг скатный. В четвертой - дорогие меха: лисицы, куницы да черные соболя. После того вниз спустились. Тут вин, меда и разных напитков двенадцать подвалов бочками заставлено. Потом снова наверх поднялись. Отворил старик дверь. Иван через порог переступил, да так и ахнул. По стенам развешаны богатырские доспехи и конская сбруя. Все червонным золотом и дорогими каменьями изукрашено, как огонь горит, переливается на солнышке."
Нам и ранее было известно, что "скотий" Велес, бог достатка и богатства, - это хозяйственный бог. В дальнейшем Иван, вдовий сын, с помощью вещего коня, что томился в неволе у шута, выкапывает из земли схороненные шутом сокровища. Как опустил в то золото руки - стали они по локоть золотые, как опустил в серебро ноги - они до колен посеребрились.
Именно у шута похищает Иван волшебные вещи и диковинки (гребень - лес, мыло - каменную гору, полотенце - огненную реку). Есть у Хозяина в закромах золотые скороспелые яблоки и топор-самосек. Откуда взялись они? Не иначе - созданы собственными магическими трудами мастеровитого Велеса-шута.
Не все ж ему людей в коней оборачивать, хоть и близок Велес к сверхсуществам нижнего мира, если вообще сам не является Чернобогом. Возле реки Смородинной, по дороге в Киев-град, Илья Муромец побивает стрелою (образ молнии) велетообразного Соловья-разбойника, который, по мнению В. Шуклина, наделен чертами первозданного хтонического существа: "Разбойник не только свищет по-соловьиному и кричит по-звериному (прим авт. ст.: т.е. рычит, как рыкарь), но и "зашипит, проклятый, по-змеиному". Иногда говорится, что дети Соловья-разбойника оборачиваются воронами с железными клювами, а в подвалах его обнаруживается золотая казна. Все это отражает традиционную схему при описании мифопоэтических персонажей: связь с богатством и близость к "скотьему богу" Велесу, а также со змееподобными существами". В распоряжении нашем был, например, изустный вариант былины "Илья Муромец и Соловей-разбойник", записанный А.Ф.Гильфердингом в 1871 году, в котором не упоминается змеиное шипение (хотя в прозаическом пересказе И.В.Карнауховой 1949 года шипение и еще ряд змеиных атрибутов присутствуют). Более того, Илья не изничтожает змеиного потомства, а едет мимо. Зятья Соловья вооружены рогатинами. По версии Б.А.Рыбакова, Соловей не столько придорожный грабитель, сколько "представитель тех косных сил родоплеменного строя, которые были чужды государственности, боролись за свою обособленность, противодействовали "дорогам прямоезжим" через их лесные земли - дороги, которые особенно понадобились для связи юга с землями Вятичей и Кривичей"iii.
Однако, несомненно, что в ряде других былин отражен типичный мотив индоевропейской мифологии - противоборство громовержца (Индра-Тор-Перун, а у православных Илья Пророк - Муромец) и хтонического сверхсущества. Тор ловил Мидгарского змея, потчевал его своим Мьеллниером. Но боги уступили место поколению богатырей, измельчали и их противники.
В пользу родственных связей Велеса и Соловья-разбойника говорит то, что птица-соловей поет. Поет и играет на золотых гусельках и другой Соловей, Будимирович, богатый торговец, соблазнивший Забаву Путятишну своими песнями. Гусляр Садко обретает богатство и становится купцом, равно как богат торговый гость киевский - песняр Ставр Годинович. Это ли не двойной след Велесов? Видно в представлениях русского народа не оставлены были былинные богатыри вниманием бога Велеса.
СКАЗОЧНЫЙ ПОХОД ЗА СИЛОЙ
При реставрации славянского варианта мифа иного типа - мифа о походе за Силой в Чужой мир можно с полным правом воспользоваться сказкой "Иван Быкович"iv. Она известна также в пересказе А.Толстого как "Бой на Калиновом мосту" (мост перекинут через ту же реку смерти, текущую из царства мертвых - С-МОР-одину, сильно смердит). Близки по содержанию к ней "Сказка об Иване-богатыре" (в пересказе А.Нечаева) и другие сказки об Иванах - сукичах, кобылиных, коровичах...
Ниже мы рассмотрим эту мифологему подробнее, а пока в общих чертах её сценарий приблизительно таков. Обладающий непомерной силой герой полуживотного происхождения (зачат женщиной или коровой от златоперой рыбы), часто вместе с братьями, едет на поиски похищеных женщин, хотя это лишь предлог выказать Силу. Чтобы поход был удачен, он отправляется к кузнецам (возможно, под кузнецом понимается Сварог) и просит сковать оружие. Два раза испытание палицы (меча) проходит неудачно: то гнется, то ломается. Лишь на третий раз оружие по руке богатырю. Иногда, если речь идет о братьях, они соревнуются в силе и мастерстве владения оружием. Если же изначально братьев у героя нет, то в походе он встречает трех велетов (Свернигору, Крутиуса, Вертидуба) и братается с ними.
Иван-богатырь убивает гигантского волка, Иван Быкович - трех Чудо-юд, Покатигорошек и вовсе - Змея. Таким образом, они справляются с первым испытанием и как бы проходят посвящение в витязи.
Вместе с братьями или один герой выслеживает похитителя - это, например, Сам с ноготок, борода с локоток, или колдун - Старый Старик - с тяжелыми веками. У него в собственности либо мешки золота, либо стада. Справившись с малосильными помощниками Ивана, "злодей" соревнуется с главным героем и, уступая его притязаниям и настойчивости, скрывается в пекельном царстве, прыгнув в пропасть или яму, чем и обнаруживает переход в иной мир. Иван спускается в подземное царство, которое имеет три уровня: Медное, Серебряное, Золотое. Он находит искомых королевен и окончательно побивает похитителя. Вытащив пленниц на божий свет, названые братья предают героя, перерезая веревку. Он остается под землей, где ратается с Кощеевой сестрой - бабой-ягой - или жутко сильной ведьмой. Затем герой спасает птенцов от непогоды (змея), и их мать - чудовищная птица (Могол, Орел) - выносит Ивана из-под земли. Когда у него не хватает в полете мяса, чтобы кормить птицу, герой отрезает икры собственной ноги. В завершении герой женится на королевне из пекельного царства - "воцаряется".
Заблуждается тот, кто отнесет этот миф, подобно русским былинам, ко временам поздним. Поразительно сходные мотивы мы найдем, например, в эпосе народов Ирана и Ирака, у курдов, одного из древнейших народов Ближнего Востока. Первое письменное упоминание о них относится к самому началу IV в. до н.э. "Анабасисе" Ксенофонта.. Еще в начале XI в. н.э. жил и писал на родном языке курдский поэт Али Харири, в XII веке - Факие Тэйра, в XV - Мела Ахмед и другие...
В курдской сказке об Асланеv (Арслане) (дословно богатырь - лев) повествуется, как женщина нашла в лесу мальчика, вскормленного львицей. В четырнадцать лет он стал уже богатырем и понапрасну калечил сверстников. Местный правитель берет парня во дворец, чтобы у его сына, Мирзы Махмуда, был сильный друг. Юноши выросли вместе. Как-то раз во время соревнования (скачек) Аслан победил Мирзу. Друзья поссорились, но вскоре уже рука об руку отправились странствовать. Далее они встречают великанов, но Аслан побеждает этих велетов и братается с ними. Устрашенные силой меньшого брата великаны подталкивают его к схватке с чудовищным змеем, но простодушный герой убивает страшилище. Оставшись дома готовить обед, Аслан сходится в поединке с бородатым седоволосым стариком, который неимоверно силен. Потерпев поражение, старик скрылся под землей. Великаны рассказали Аслану, что его недавний противник- властитель подземного царства. В его подземном дворце томятся две девушки-красавицы. Герой спускается вниз и вызволяет пленниц, попутно убив двух дивов и еще одного змея. Преданный братьями-великанами (обрезанная веревка), Аслан остается в подземной стране. Затем он спасает птенцов чудесной птицы, которая выносит героя на белый свет. Чтобы утолить голод птицы, Аслан отрезает икру со своей ноги. Выбравшись, он мстит предателям, а сам женится вместе с Мирзой на красавицах из подземного мира.
Таким образом, мы имеем дело с общей индоевропейской традицией. Некоторые иные вариации, по сути того же мифа, в приложении к наследию кельтов встречаются в легендах о Килухе и Ысбададэне, миф о Луге и Балоре ("Битва в долине Маг-Туиред").
БАЛОР ПРОТИВ ЛУГА.
Ирландский аналог славянского Вия или Старого Старика - Балор, внук Нета. Происходит он из племени фоморов, которые являются врагами Племени Богини Дану, последние якобы населяли Ирландию непосредственно перед кельтами. У Балора - единственный глаз, но он имеет смертоносную мощь: за раз убивая девять человек, если заглянут в этот глаз. Веко этого глаза очень тяжелое и нужны слуги, чтобы поднять это веко с помощью копья. В битвах Балор идет впереди войска фоморов. На его связь с нижним миром указывает также и само имя Балор, которое восходит к корню val-vel, тому же, что и славянский Велес. В битве в Долине Туиредvi темный Балор сражается со светлым Лугом. Луг выбивает ему глаз копьем Ассал или, по иным версиям, камнем.
Перед смертью Балор открывается Лугу, что он (Балор) - дед Луга, т.е. его прародитель (именно поэтому Племя богини Дану считает Луга "чужим", "тем, кто пришел издалека"). Я - твой дед, а ты - мой внук. Это признание равносильно с позиции психоаналитики утверждению - "Ты убиваешь самого себя, ты подрубаешь собственное начало" - поскольку ирландцы, как и скандинавы, подходили ко времени, как к повторяющемуся циклу - кругу.
Балор также искушает Луга просьбой, чтобы внук отрубил ему голову и надел бы ее на себя: этим, дескать, Луг приобретет все те знания, что и сам Балор, что еще больше уравняло бы их. Но Луг, отрубив голову, не следует совету Балора, а ставит голову на скалу, и та раскалывается под действием вытекающей крови.
"Существует более развернутое описание поединкаvii, согласно которому Луг преследует Балора до территории современного графства Корк и здесь отказывает ему в просьбе о пощаде. Тогда Балор просит, чтобы Луг, в случае победы, водрузил его отсеченную голову на свою, дабы счастье и доблесть Балора перешли к нему. Начинается схватка, и Луг побеждает, но затем помещает голову на стоячий камень, который тотчас распадается на куски. Интересные варианты сюжета дает и фольклор, где, по ряду собранных в XIX в. версий, Балор узнает в Луге своего внука и также просит водрузить свою голову на голову Луга, тот помещает ее на камень, и тогда вытекший из головы яд разрушает камень, а на месте его разливается озеро"viii. Яд настолько реален, что обращается в озеро. И настолько силен, что насквозь прожигает землю, и образуется озеро на месте пропасти.
В Ирландии есть другие известные варианты этой мифологемы, к примеру, поединок Финна и Голла (Одноглазого).
ЫСБАДДАДЕН ПРОТИВ КИЛУХА
В валлийском эпосе двоюродный брат Артура - королевич Килух заколдован, он может жениться только на одной девушке по имени Олвэн. Кто она такая - никто не знает, и он отправляется на поиски Олвэн. Артур дает своему брату спутников (Кай, Бедуир, Кинддилиг, Гурир, Гвиар (Гавэйн) и Мену), каждый из которых обладает какой-либо основной чертой, как и в сказке Иван Быкович, когда на воздушном корабле герой отправился на поиски жены вождя Старого Старика. "После долгих странствий выехали они на равнину без конца и без края. И не было в той равнине ни куста, ни деревца. Серым было над нею небо, и густой туман покрывал землю". На той равнине, на окраине населенного мира, стоял замок, в котором жил Великан из Великанов Ысбаддаден. Вокруг пасутся стада, которые охраняют чудовищные псы, вход в замок - это девять последовательных дверей, у каждой из которых тоже страж и пес. Ысбаддадену было предсказано, что он погибнет после того, как лишится своей дочери Олвэн (богини Дороги). Поэтому он убивает женихов своей дочери. У него столь большие и тяжелые веки, что он должен содержать сильных слуг, чтобы те совместными усилиями поднимали бы ему эти веки вилами. Так и происходит каждый раз (с упоминанием фразы "Хей, слуги мои, возьмите вилы да поднимите мне веки"), когда Килух приходит в замок и требует в жены Олвэн. Килух и его спутники вступают в противоборство с Ысбаддаденом, Килух поражает Великана из Великанов его же волшебным копьем в глаз. Однако, Ысбаддаден еще не убит. Он согласен расстаться с дочерью, если Килух и его спутники выполнят задания. Он дает порядка тридцати поручений, связанных с добыванием волшебных предметов (например, принести чашу Ллира), которые с помощью Артура и своих чудесных спутников Килух добывает. Затем Килух женится на Олвэн, а Ысбаддадену отрубают голову.
На Калиновом Мосту ли, на Перекрестке Миров, в туманной долине запредельного мира, в общем, на границе Иного встречаются старый и молодой боги Традиции; молодому предстоит доказать старому, что он готов к чему-то. К чему? Надо полагать, что к вхождению в мир магии и силы.
ХЕТТСКИЕ и СЛАВЯНСКИЕ ПАРАЛЛЕЛИ МИФА
Для нас представляет особенный интерес вопрос: имеются ли общие мотивы в хеттской и славянской традиции.
Рассмотрим некоторые возможные параллели хетто-хуритских мифов о Кумарби с русской фольклорной традицией. Проведем краткий анализ русской народной сказки "Иван Быкович"ix, в которой, по нашему мнению, сохранились элементы древнейших мифологических индоевропейских представлений, встречающихся в хеттской мифологии. В силу важности текста приведем некоторые отрывки с соответствующими комментариями сюжета.
"В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь с царицею; детей у них не было. Стали они бога молить, чтоб создал им детище во младости на поглядение, а под старость на прокормление; помолились, легли спать и уснули крепким сном.
Во сне им привиделось, что недалеко от дворца есть тихий пруд, в том пруде златоперый ерш плавает; коли царица его скушает, сейчас может забеременеть. Просыпались царь с царицею, кликали к себе мамок и нянек, стали им рассказывать спой сон. Мамки и няньки так рассудили: что во сне привиделось, то и наяву может случиться."
В данном эпизоде описано типичное для большинства народов, в том числе хеттов и славян, гадание по сну. Характерно, что царь и царица видят "специальный" сон, где им бог указывает способ решения их проблемы с рождением наследника. У хеттов подобный способ гадания - получения воли бога через сон - был широко распространен. Кроме того, важно то обстоятельство, что царь и царица видят сон вместе, иными словами они равны в своей магической практике, что так же характерно для хеттской ритуальной системы. Более того, за разъяснением сна они обращаются не к служителям культа или гадателям, а к мамкам и нянькам. Как мы показывали ранее, в хеттской ритуальной практике особое место при гаданиях и колдовстве занимали некие "старые женщины", роль которых в русской сказке занимают мамки и няньки, что характеризует отношение к пожилой женщине, как к некой ведунье - "знающей". Прямое соотнесение содержания сна и реальной жизни: "Мамки и няньки так рассудили: что во сне привиделось, то и наяву может случиться" - также характерно для хеттской магической традиции.
"Царь призвал рыбаков и строго наказал поймать ерша златоперого. На заре пришли рыбаки на тихий пруд, закинули сети, и на их счастье с первою ж тонею попался златоперый ерш. Вынули его, принесли во дворец; как увидала царица, не могла на месте усидеть, скоро к рыбакам подбегала, за руки хватала, большой казной награждала; после позвала свою любимую кухарку и отдавала ей ерша златоперого с рук на руки: "На, приготовь к обеду, да смотри, чтобы никто до него не дотронулся".
В данном эпизоде важно, что рыбой, съев которую, царица могла забеременеть, был златоперый ёрш. Данная рыба ёще встретится нам по сюжету сказки. Указание на его златопёрость может указывать на соотнесение ерша с солнцем, так как солнце во всех мифологических представлениях соотносится с золотом. В русском фольклоре солнце постоянно называют "золотое солнце", "солнышко золотое". Сам ёрш колюч, его шипы, так же могут соотноситься с солнцем по признаку остроты и пробивающей силы. Подобные соотнесения по одному или нескольким внешним признакам типичное проявление мифологического и магического мышления - встречается у всех народов.
В статье В.Н Топороваx указывается, что сама рыба связывается с подземным миром и плодородием. Например, у закавказских народов рыба рассматривалась как средство лечения бесплодия, а у современников хеттов - древних вавилонян - с рыбой соотносилась богиня любви, покровительствующая родам Иштар.
"Кухарка вычистила ерша, вымыла и сварила, помои на двор выставила; по двору ходила корова, те помои выпила; рыбку съела царица, а посуду кухарка подлизала. И вот разом забрюхатели и царица, и ее любимая кухарка, и корова, и разрешились все в одно время тремя сыновьями: у царицы родился Иван-царевич, у кухарки - Ива-кухаркин сын, у коровы Иван Быкович.
Стали ребятки расти не по дням, а по часам: как хорошее тесто на опаре поднимается, так и они вверх тянутся. Все три молодца на одно лицо удались, и признать нельзя было, кто из них дитя царское, кто - кухаркино и кто от коровы народился. Только по тому и различали их: как воротятся с гулянья, Иван-царевич просит белье переменить, кухаркин сын норовит съесть что-нибудь, а Иван Быкович прямо на отдых ложится".
По десятому году пришли они к царю и говорят:
"Любезный наш батюшка! Сделай нам железную палку в пятьдесят пудов". Царь приказал своим кузнецам сковать железную палку в пятьдесять пудов; те примялись за работу и в неделю сделали. Никто палки за один край приподнять не может, а Иван-царевич, да Иван кухаркин сын, да Иван Быкович между пальцами ее повертывают, словно перо гусиное.
Вышли они на широкий царский двор. "Ну, братцы, - говорит Иван-царевич, - давайте силу пробовать: кому быть большим братом". - "Ладно, - отвечал Иван Быкович, - бери палку и бей нас по плечам". Иван-царевич взял железную палку, ударил Ивана кухаркина сына да Ивана Быковича по плечам и вбил того и другого по колена в землю. Иван кухаркин сын ударил - вбил Ивана-царевича да Ивана Быковича по самую грудь в землю; а Иван Быкович ударил - вбил обоих братьев по самую шею. "Давайте, - говорит царевич, - еще силу попытаем: станем бросать железную палку кверху; кто выше забросит - тот будет больший брат".- "Ну что ж, бросай ты!" Иван-царевич бросил - палка через четверть часа назад упала, Иван кухаркин сын бросил - палка через полчаса упала, а Иван Быкович бросил - только через час воротилась. "Ну, Иван Быкович! Будь ты большой брат".
Для языческого фольклора типично указание на троичность, причем троичность обычно рассматривается как во времени, по эпохам, так и в пространственном смысле: небесный, земной и подземный миры. Эпохам, как мы показали в самом начале книги, соответствовали свои боги, олицетворяющиеся часто "царём богов". Смены эпох и соответствующих им поколений богов, четко прослеживаются в древнегреческой, ассиро-вавилонской, хеттско-хурритской космогониях. Сама смена эпох и царства на небе, по сохранившимся описаниям, проходит достаточно бурно. Так в древнегреческой мифологии Крон оскопляет своего отца бога неба Урана, а в хеттской Кумарби оскопляет бога неба Ану. Интересно, что борьба за старшинство (царение) ярко выражено в текстах русских сказок (см. ниже по тексту). Данное обстоятельство важно, так как в обычной жизни младшие должны были подчиняться старшему поколению. Даже в княжеской киевской дружине воеводу зачастую называли "дядькой", т.е. указывали на его условно родовое старшинство.
В сказке мы имеем трех братьев-близнецов. Один из них, герой сказки Иван Быкович - сын коровы, другой - сын стряпухи, а третий - сын царя. В силу того, что героизм главного героя, видимо связан с его происхождением от коровы, и тем, что бык в хеттской традиции являлся олицетворением бога грозы, подробнее остановимся на его символике.
Бык в народной русской традиции был особо почитаемым животным, воплощением силы. В южнославянской космогонии бык - опора земли. Бык, как жертвенное животное, известен на Русском Севере, в Нижегородской, Пензенской, Орловской губерниях. Когда в праздник, например, в Ильин день (Перунов день), собиралась мужская скотоводческая братчина (пир), то закалывали специально откормленного всей общиной быка. Быка съедали или раздавали его мясо, но сохраняли кости. Считалось, что кости эти приносят удачу.
В Олонецкой губернии охотники и рыболовы верили, что кость зарезанного на Ильин день быка утраивает добычу. Вспомним, что Ильиным днем стал именно Перунов день. Существует поверье, что кости жертвенного быка обеспечивают ясную погоду при жатве и сенокосе. На Орловщине кости жертвенного бычка закапывали в хлеву, "что бы не переводился скот в доме". В Костромском крае при падеже скота закалывали бычка.
Быки или туры на Руси олицетворяли воинов и значит посвящались Перуну и в его воинской ипостаси. Подтверждением этого является нижеприводимый отрывок былины: "Три года Добрынюшка стольничал". В этой былине колдунья Маринка Койдаловна превращает Добрыню в тура т.е. в быка.
"Обвернула его, Добрыню гнедым туром,
Пустила его далече, во чисты поля,
А где та ходят девять туров,
А девять туров, девять братников,
Что Добрыня им будет десятый тур,
Всем атаман-золотые рога!"
Иными словами, бык в русской традиции чаще всего соотносился с богом грозы Перуном, а позже с заменившим его святым Ильёй.
Мы бы не стали делать акцент на громовитость, ибо гораздо важнее животное происхождение - кобыла и сука, в некоторых случаях и медведь (Иван Медведко) мало соотносятся с указанием на Громовержца.
Но в то же время отметим, что в ареале Средиземноморья культ быка и Громовых богов получил более широкое распространение, чем на севере. Кроме того, на Крите существовали ритуальные игры - сражения с быком. В зороастрийской мифологии бог Митра убивает быка, и это один из его основных подвигов. Все это связано с обрядом ритуального состязания и последующего принесения в жертву священного быка. К примеру, в Испании (и Латинской Америке), до сих пор проводят корриду - отголосок древних игр и жертвоприношений. Во время древнегреческого праздника Буффоний убивали быка, съевшего жертвенный хлеб. Все эти обряды связаны с древнейшими представлениями о сезонной смерти и возрождении громовержца, так на Крите довольно долго, на протяжении античности, показывали могилу Зевса. В Средиземноморье бык - символ бога грозы, в нашем случае - Перуна. Греческий Зевс, в том числе и бог грозы, превращается в быка при похищении Европы. В хуритской мифологии у бога грозы два быка. Римляне своему богу грозы - Юпитеру - приносили в жертву быка. Юпитер иногда и изображался как бык.
В том же сборнике А.Н. Афанасьева, в близкой по содержанию сказке "Буря - богатырь Иван коровий сын", главный герой напрямую называется "бурей"xi. Отметим, что в хеттской традиции бог-громовник называется попеременно, то богом грозы, то богом бури. Данные слова у хеттов считались своеобразными синонимами.
Следовательно, зная символику быка и относящегося к нему героя сказки, можно было бы предположить, что Иван Быкович соотносится с молодым богом громовержцем. Но будем осторожны: не все так просто, и скажем лишь, что Иван Быкович - просто новая земная ипостась некоего бога, в отличие от своих братьев.
По тексту сказки он оказывается самым сильным из братьев и принимает над ними старшинство. Подобное предположение находит многократные подтверждение в нижеследующем тексте сказки.
"После того пошли они гулять по саду и нашли громадный камень. "Ишь какой камень! Нельзя ль его с места сдвинуть?" - сказал Иван-царевич, уперся в него руками, возился, возился-нет, не берет сила; попробовал Иван кухаркин сын - камень чуть-чуть подвинулся. Говорит им Иван Быкович:
"Мелко же вы плаваете! Постойте, я попробую". Подошел к камню да как двинет его ногою - камень ажно загудел, покатился на другую сторону сада и переломал много всяких деревьев.
(в этом и ряде других мест сказки - прямое указание на несомненное превосходство Ивана Быковича над братьями)
Под тем камнем подвал открылся, в подвале стоят три коня богатырские, по стенам висит сбруя ратная: есть на чем добрым молодцам разгуляться! Тотчас побежали они к царю и стали проситься: "Государь батюшка! Благослови нас в чужие земли ехать, самим на людей посмотреть, себя в людях показать". Царь их благословил, на дорогу казной наградил; они с царем простились, сели на богатырских коней и в путь-дорогу пустились. (Так как битва главного героя подразумевается с хтоническими персонажами - змеями, то и оружие, и кони должны иметь хтоническое происхождение. И именно тому из братьев, кто имеет животное, звериное, дикое происхождение, суждено сразиться на равных с нижним миром. Законы магии подобия указывают на то, что подобное уничтожается подобнымxii.)
"Ехали по долам, по горам, по зеленым лугам и приехали в дремучий лес; в том лесу стоит избушка на курячьих ножках, на бараньих рожках, когда надо-повертывается. "Избушка, избушка, повернись к нам передом, к лесу задом; нам в тебя лезти, хлеба-соли ести". Избушка повернулась. Добрые молодцы входят в избушку - на печке лежит баба-яга костяная нога, из угла в угол, нос в потолок. "Фу-фу-фу!"
Прежде русского духу слыхом не слыхано, видом не видано; нынче русский дух на ложку садится, сам в рот катится". - "Эй, старуха, не бранись, слезь-ка с печки да на лавочку садись. Спроси: куда едем мы? Я добренько скажу". Баба-яга слезла с печки, подходила к Ивану Быковичу близко, кланялась ему низко: "Здравствуй, батюшка Иван Быкович! Куда едешь, куда путь держишь?" - "Едем мы, бабушка, на реку Смородину, на Калиновый мост; слышал я, что там не одно чудо-юдо живет". - "Ай да Ванюша: За дело хватился; ведь они, злодеи, всех приполонили, всех разорили, ближние царства шаром покатили".
В данном отрывке интересен образ бабы-яги. На ее хтоничность указывает то, что она проживает в дремучем лесу, который у индоевропейцев ассоциировался с хтоническим миром, она имеет костяную ногу и связана с печью. Сама печь, как это видно из русским заговоров, связана с миром подземного огня и предков. Подобное отношение к печи и очагу и связь их с загробным миром и предками бытовали во многих странах. Так, например, у древних римлян и этрусков изображение предков - ларов хранилось у очага, а сам очаг рассматривался как место общения с ними. Кроме того, она, возможно, слепа, что безусловно указывает на хтоничность, принадлежность подземному миру. Соотнесение слепоты в земном мире связывалось в народной традиции с подземным, ночным, иным миром по вполне объяснимым причинам. Подземное животное крот на свету плохо видит; ночные животные: совы, филины, летучие мыши - слепы на свету. По аналогии с ними, считалось, что нечистая сила, представители хтонического мира не имеют силу (слепы) под светом божьем.
Обратим внимание на то важнейшее обстоятельство, что хетто-хуритский Кумарби так же имеет убийственный взгляд, как и упомянутый славянский Вий. В песне "О царствовании на небесах" сказано:
"Стал с Ану (бог неба) сражаться Кумарби.
Стал на небе с Ану сражаться.
Тот взгляда Кумарби не вынес,
Но он ускользнул от него,
Он, Анпу, бежал от Кумарби,
Как птица, взлетая на небо.
Кумарби, его настигая,
Схватил его за ноги крепко,
Вниз с неба он Ану стащил,
И он укусил его в ногу,
Откусил его силу мужскую...".
Соотношение "убийственного" даже для бога неба взгляда Кумарби и "убийственного" взгляда Вия может указывать на их полную идентичность.
На "слепоту" бабы-яги указывает то, что она в русских сказках, обычно, "не видит" героя, а узнаёт его "по духу (запаху): "Фу-фу-фу. Прежде русского духу слыхом не слыхано, видом не видано". На то же обстоятельство указывает В.Я. Проппxiii.
Выступает в двух своих функциях. Одна из них - функции богини смерти - пожирательницы человека: "...нынче русский дух на ложку садится, сам в рот катится", а другая богиня-помощница и защитница, указывающая путь. В большинстве русских сказок, баба-яга выполняет обе данные функции, причем для неё важно по какому делу герой путешествует: "дело пытаешь, или от дела лытаешь?" Данный персонаж можно рассматривать как профанизированный образ древнейшей богини жизни-смерти, которая известна по всему миру и восходит к эпохе неолитаxiv. Для нас интересен образ бабы-яги, так как богини с подобными двойственными функциями встречаются на всем Ближнем Востоке. Богинями любви (жизни) и войны (смерти) являлись угаритская Анату, ассирийская Аштарта, шумерская Инана и даже хеттохуритская Шаушка.
Далее следует описание боя Ивана Быковича с Шести, девяти и двенадцатиглавым змеем, а затем истребление им чародеек - жен змеев, которые хотят погубить братьев. Характерно, что змеи связаны с рекой Смородиной, которая в многочисленных трудах исследователей, в том числе Б.А. Рыбакова и В.Я. Проппа, рассматривается как граница иного, хтонического, подземного мира. Сами змеи ориентированы на истребление людей, как и в одном из хеттских мифов, в котором змей бога Кумарби пожирает людей.
"Братья переночевали у бабы-яги, поутру рано встали и отправились в путь-дорогу. Приезжают к реке Смородине; по всему берегу лежат кости человеческие, по колено будет навалено!"
Рассмотрим продолжение сказки, так как в ней и далее встречаются мотивы близкие с хеттской мифологией.
"Сгибли чудо-юдовы жены. Как проведала о том старая ведьма, нарядилась нищенкой, выбежала на дорогу и стоит с котомкою. Едет Иван Быкович с братьями; она протянула руку и стала просить милостыни.
Говорит царевич Ивану Быковичу: "Братец! Разве у нашего батюшки мало золотой казны? Подай этой нищенке святую милостыню". Иван Быкович вынул червонец и подаст старухе; она не берется за деньги, а берет его за руку и вмиг с ним исчезла. Братья оглянулись: нет ни старухи, ни Ивана Быковича, и со страху поскакали домой, хвосты поджавши.
А ведьма утащила Ивана Быковича в подземелье и привела к своему мужу-Старому Старику: "На тебе,- говорит, - нашего погубителя!" Старик лежит па железной кровати, ничего не видит: длинные ресницы и густые брови совсем глаза закрывают. Позвал он двенадцать могучих богатырей и стал им приказывать: "Возьмите-ка вилы железные, подымите мои брови и ресницы черные, я погляжу, что он за птица, что убил моих сыновей?" Богатыри подняли ему брови и ресницы вилами, старик взглянул: "Ай да молодец Ванюша! Дак это ты взял смелость с моими детьми управиться! Что ж мне с тобою делать?" - "Твоя воля, что хочешь, то и делай; я на все готов". - "Ну да что много толковать, ведь детей не поднять"
Образ Старого Старика, как выше отмечалось, многими исследователями связывается с образом гоголевского Вия, которому так же необходимо было поднять веки. Старик лежит, что так же связывает его со смертью, но он связан и с благами земли, в первую очередь с железом. Он лежит на железной кровати, он как бы сторожит подземные рудные богатства, хозяином которых является. Старый старик безусловно хтоничен, связан с подземной жизнью, при этом он отец трёх братьев змеев, губителей людей, но он как бы и безразличен к их судьбе ("Ну да что много толковать, ведь детей не поднять"), видимо, они просто орудия для выполнения его цели. Он так же безразличен к гибели своей жены, которая требовала мести за гибель сыновей и их жён: "А старуха взбесилась, навязала камень на шею, бултых в воду и утопилась".
В хуррито-хеттском цикле о Кумарби, сохранились отрывки о змее Хедамму, сыне Кумарби, который был послан отцом для истребления человечества. Конечной целью замысла Кумарби служило лишение богов жертвоприношений, а значит и силы, и через это возвращение себе власти над миром. Возможно, сыновья-змеи Старого Старика выполняли подобную же роль. Тот факт, что власть над миром являлась конечной целью Старого Старика, виден из последующего текста. Поэтому он ни как не прореагировал на гибель сыновей, а для выполнения своей цели решил использовать более сильного и молодого Ивана Быковича. Уж не свое ли собственное земное воплощение? Ведь и Луг оказывается внуком одноглазого Балора?
Основную свою цель Старый Старик высказывает в следующем приказе-задании, данном Ивану Быковичу: "сослужи-ка мне лучше службу: съезди в невиданное царство, в небывалое государство и достань мне царицу золотые кудри; я хочу на ней жениться".
Мотив воцарения через сакральный брак героя присутствует в большом количестве в русских сказках и иных фольклорных материалах. Данный мотив так же связан с воцарением на небесах и, например, связан с этрусским богом Херкле, который через сакральный брак с богиней был принят в этрусский небесный пантеон, чем указал способ спасения человеческой души после смерти. Видимо, Старый Старик через сакральный брак с царицей золотые кудри (цвет волос указывает на её солнечную природу) хочет вновь получить доступ в небесные сферы и стать, как прежде хозяином всего мира, мира, откуда он был, возможно, некогда изгнан.
Как следует из дальнейшего содержания сказки, Старый Старик пропадает, однако, через волшебную царицу. Подобная же судьба ожидала сына хетто-хуриттского змея Хедамму, через любовь небесной царицы богини Астарты (Шаушки). Из-за брака в одной из версий хеттского мифа о битве бога Грозы и змея Иллуянки так же пропадает змей.
Характерно то, что для того, чтобы попасть в мир волшебной девицы, необходимо специальное средство, спрятанное в дубе. Как хорошо известно, дуб традиционно связан с богом-громовником, является его священным деревом. Но именно в дубе, как оказывается, Старый Старик держит средства доставки в чудесный мир волшебной девицы, и кроме того, он запрещает герою использовать то, что там ещё спрятано.
Сам средства держит, но воспользоваться сам тоже не может. Выходит, что владел ими ранее, а теперь нужен новый проводник его(Старика) воли.
"Иван Быкович про себя подумал: "Куда тебе, старому черту, жениться, разве мне, молодцу!" А старуха взбесилась, навязала камень на шею, бултых в воду и утопилась. "Вот тебе, Ванюша, дубинка, - говорит старик, - ступай ты к такому-то дубу, стукни в него три раза дубинкою и скажи: выйди, корабль: выйди, корабль! выйди, корабль! Как выйдет к тебе корабль, в то самое время отдай дубу трижды приказ, чтобы он затворился; да смотри не забудь! Если этого не сделаешь, причинишь мне обиду великую". Иван Быкович пришел к дубу, ударяет в него дубинкою бессчетное число раз и приказывает: "Все, что есть, выходи!" Вышел первый корабль; Иван Быкович сел в него, крикнул: "Все за мной!" - и поехал в путь-дорогу. Отъехав немного, оглянулся назад и видит: сила несметная кораблей и лодок: Все его хвалят, все благодарят.
Подъезжает к нему старичок в лодке: "Батюшка Иван Быкович, много лет тебе здравствовать! Прими меня в товарищи". - "А ты что умеешь?" - "Умею, батюшка, хлеб есть". Иван Быкович сказал: "Фу, пропасть! Я и сам на это горазд; однако садись на корабль, я добрым товарищам рад". Подъезжает в лодке другой старичок: "Здравствуй, Иван Быкогич! Возьми меня с собой". - "А ты что умеешь?" - "Умею, батюшка, вино-пиво пить". - "Нехитрая наука! Ну да полезай на корабль". Подъезжает третий старичок: "Здравствуй, Иван Быковнч! Возьми и меня". - "Говори: что умеешь?" - "Я, батюшка, умею в бане париться". - "Фу, лихая те побери! Эки, подумаешь, мудрецы!" Взял на корабль и этого; а тут еще лодка подъехала; говорит четвертый старичок:
"Много лет здравствовать, Иван Быкович! Прими меня в товарищи". - "Да ты кто такой?" - "Я, батюшка, звездочет". - "Ну, уж на это я не горазд; будь моим товарищем". Принял четвертого, просится пятый старичок. "Прах вас возьми! Куды мне с вами деваться? Сказывай скорей: что умеешь?" - "Я, батюшка, умею ершом плавать". - "Ну, милости просим!"
Оказывается, Старый Старик владеет несметным количеством людей на лодках и кораблях. Данное обстоятельство указывает на то, что он не только подземный владыка, но и владыка подводный. Он сродни морскому царю в русской былине "Садко", который принимает жертву. Он так же, видимо, хозяин над всеми утонувшими в море.
Кроме того, он владеет пятью "старичками" на лодках, которых Иван Быкович берет с собой. Иными словами Старый Старик может быть приравнен нами к хтоническому богу, владыке подземного, подводного мира и его богатств. О значении "старичков", которые соотнесены нами с властью над стихиями, мы поговорим ниже.
Вернемся к тексту сказки:
"Вот поехали они за царицей золотые кудри. Приезжают в невиданное царство, небывалое государство; а там уже давно сведали, что Иван Быкович будет, целые три месяца хлеб пекли, вино курили, пиво варили. Увидал Иван Быкович несчетное число возов хлеба да столько же бочек вина и пива; удивляется и спрашивает: "Что б это значило?" - "Это все для тебя наготовлено". - "Фу, пропасть! Да мне столько в целый год не съесть, не выпить". Тут вспомнил Иван Быковнч про своих товарищей и стал вызывать: "Эй вы, старички-молодцы! Кто из вас пить-есть разумеет?" Отзываются Объедайло да Опивайло: "Мы, батюшка! Наше дело ребячье". - "А ну, принимайтесь за работу!" Подбежал один старик, начал хлеб поедать: разом в рот кидает не то что караваями, а целыми возами. Все приел и ну кричать: "Мало хлеба; давайте ещё!" Подбежал другой старик, начал пиво-вино пить, всё выпил и бочки проглотил: "Мало! - кричит -Подавайте еще!" Засуетилась прислуга, бросилась к царице с докладом, что ни хлеба, ни вина недостало.
А царица золотые кудри приказала вести Ивана Быковича в баню париться. Та баня топилась три месяца и так накалена была, что за пять верст нельзя было подойти к ней. Стали звать Ивана Быковича в баню париться; он увидал, что от бани огнем пышет, и говорит: "Что вы, с ума сошли? Да я сгорю там!" Тут ему опять вспомнилось: "Ведь со мной товарищи есть! Эй вы, старички-молодцы! Кто из вас умеет в бане париться?" Подбежал старик: "Я, батюшка! Мое дело ребячье". Живо вскочил в баню, в угол дунул, в другой плюнул - вся баня остыла, а в углах снег лежит. "Ох, батюшки, замерз, топите еще три года!" - кричит старик что есть мочи. Бросилась прислуга с докладом, что баня совсем замерзла; а Иван Быкович стал требовать, чтоб ему царицу золотые кудри выдали. Царица сама к нему вышла, подала свою белую руку, села на корабль и поехала."
Как мы видим, подобно содержанию, практически всех волшебных сказок Иван Быкович подвергается испытаниям. При этом, о том, что он придет к царевне известно заранее, "за три года". Его приход предопределен.
Обратим внимание на то, какие задания получает герой сказки. Он должен съесть огромное количество хлеба и выпить огромное количество пива. Согласно древнейшей магии, поедание - это уподобление и в то же время приобретение власти над поедаемым. Хорошо известно, что даже ритуальный каннибализм, который в разное время встречался по всему миру, служит и служил цели приобретения качеств съедаемого. Иными словами Иван Быкович должен приобрести власть над хлебом и пивом.
Данное обстоятельство становится крайне важным, когда мы вспомним, что у славян, хеттов и многих других народов бога просили о подаче урожая. Хлеб и пиво (иногда вино) составляли основное богатство земледельческих цивилизаций. Можно сказать, что Ивана Быковича царевна проверяла на роль владельца земных благ. Третье задание, "попариться в раскаленной бане", указывает на власть героя над погодой: стужей и жаром. О хорошей погоде так же молились богам, как в славянской, хеттской, так и многих других традициях.
В связи с этим, то, что Старый Старик запер "старичков" владеющих властью над плодородием земли (хлебом и пивом), так же над погодой (жаром и холодом) в дубе, а герой их освободил, сближает данный сюжет со многими индоевропейскими сюжетами о краже с неба мировых благ и освобождении их культурным героем. О сюжете борьбы хтонического бога и бога громовника неоднократно писали такие исследователи, как В. Иванов и В. Топоров, и рассматривали данный сюжет как древнейший индоевропейский миф. Но миф, оказывается, много хитрее самих его толкователей.
Рассмотрим дальнейшее содержание сказки:
"Вот плывут они день и другой; вдруг ей сделалось грустно, тяжко - ударила себя в грудь, оборотилась звездой и улетела на небо. "Ну, - говорит Иван Быкович,-совсем пропала!" Потом вспомнил: "Ах, ведь у меня есть товарищи. Эй, старички-молодцы! Кто из вас звездочет?" - "Я, батюшка! Мое дело ребячье", - отвечал старик, ударился оземь, сделался сам звездою, полетел на небо и стал считать звезды; одну нашел лишнюю и ну толкать ее! Сорвалась звездочка с своего места, быстро покатилась по небу, упала на корабль и обернулась царицею золотые кудри.
Опять едут день, едут другой; нашла на царицу грусть-тоска, ударила себя в грудь, оборотилась шукою и поплыла в море. "Ну, теперь пропала:" - думает Иван Быкович, да вспомнил про последнего старичка и стал его спрашивать:
"Ты, что ль, горазд ершом плавать?" - "Я, батюшка, мое дело ребячье!" - ударился оземь, оборотился ершом, поплыл в море за щукою и давай ее под бока колоть. Щука выскочила на корабль и опять сделалась царицею золотые кудри. Тут старички с Иваном Быковичем распростились, по своим домам пустились; а он поехал к чудо-юдову отцу".
Обратим внимание на два важных обстоятельства. Волшебная царица вначале превращается в звезду, а потом в щуку. Превращение царевны в звезду - это указание на ее власть над небесным звездным миром. Превращение в щуку - указание на власть над водной, хтонической стихией. То, что Иван Быкович через помощников смог ее поймать, как бы указывает на то, что и он обладает властью как над хтоническим, так и небесным миром. Старички - помощники обладали этой властью и, освобожденные из заточения Старого Старика, передали ее Ивану Быковичу, после чего "отправились по домам". После встречи с пятью старичками Иван Быкович приобретает все качества бога - он владеет жарой и холодом, в его власти находятся основные продукты земледелия: хлеб и пиво - он имеет власть над водной и небесным мирами. После этого он готов к встрече и последнему противоборству со старым Стариком. Молодой бог готов к бою с Древним богом, который САМ привел к себе наследника и САМ вручил ему в руки СУДЬБУ.
"Приехал к нему с царицею золотые кудри; тот позвал двенадцать могучих богатырей, велел принести вилы железные и поднять ему брови и ресницы черные. Глянул на царицу и говорит: "Ай да Ванюша! Молодец! Теперь я тебя прощу, на белый свет отпущу". - "Нет, погоди, - отвечает Иван Быкович, - не подумавши сказал!" - "А что?" - "Да у меня приготовлена яма глубокая, через яму лежит жердочка; кто но жердочке пройдет, тот за себя и царицу возьмет". - "Ладно, Ванюша! Ступай ты наперед". Иван Быкович пошел по жердочке, а царица золотые кудри про себя говорит:
"Легче пуху лебединого пройди!" Иван Быкович прошел - и жердочка не погнулась; а старый старик пошел - только на середину ступил, так и полетел в яму.
Иван Быкович взял царицу золотые кудри и воротился домой; скоро они обвенчались и задали пир на весь мир. Иван Быкович сидит за столом да своим братьям похваляется:
"Хоть долго я воевал, да молодую жену достал! А вы, братцы, садитесь-ка на печи да гложите кирпичи!"
В данном отрывке важно то обстоятельство, что Иван Быкович не убивает Старого Старика - с помощью чудесной царевны "роняет" его в глубокую яму. В хеттохуритской мифологии бог Кумарби так же не убивается богом Грозы, а низвергается с неба в бездну.
Конечное воцарение героя происходит с помощью царевны, которая делает его невесомым при переходе "глубокой ямы", "а царица золотые кудри про себя говорит: "Легче пуху лебединого пройди!" Иван Быкович прошел - и жердочка не погнулась". Интересно, что мотив перехода по тончайшему мосту через пропасть является важным элементом различных мифологических систем, например в апокрифической христианской, в которых говорится о проходе души в Рай по тончайшему мосту, который сбрасывает с себя "грешные души", например иранский Чинвитxv. Подобное испытание должно по сюжету сказки указывать на предопределенность смены времен - выдержав испытание, молодой бог, культурный герой, заступает на место прежнего, глубинного и получает власть над собственным миром и своей Силой.
Исходя из схожести элементов славянской сказки и хеттских мифов о Кумарби можно полагать, что последний изначально связан с землёй и хтоническим миром. А сама мифологема относится к тому же циклу - походу за Силой.
СНОСКИ ПО ТЕКСТУ
i Иван Меньшой - разумом большой. Русские сказки, М.: Детская литература, 1972.
ii Сказки и песни Белозерского края...стр.368-375.
iii Фроянов И.Я. Древняя Русь, М., СПб.: Златоуст, 1995.-703 с
iv Народные русские сказки А.Н.Афанасьева в трех томах, М.: Гослитиздат, 1958.
v Курдские народные сказки, М.: Детская литература, 1972.
vi Похищение быка из Куальнге, M., 1985. Перевод и примечания С.В. Шкунаев
vii O'Cuiv В. Cath Muighe Tuireadh. Dublin, 1945
viii Прим. к "Битва при Маг-Туиред" // "Похищение быка из Куальнге", M., 1985. Перевод и примечания С.В. Шкунаев
ix Народные русские сказки А.Н. Афанасьева . В трех томах. Т.1, М.: "Художественная литература", 1957. С. 278-286
x Мифы народов мира, М: "Советская энциклопедия", 1992, Т.2, С. 391-393.
xi Народные русские сказки А.Н. Афанасьева. В трех томах. Т.1, М., 1957. С. 267-278
xii Подробнее см. А.Наговицын, "Этруски" разд. "Оружие громовержцев"
xiii В.Я. Пропп. Морфология волшебной сказки, М. 1998, С. 165-168
xiv А. Голан. Миф и символ, М. Иерусалим: "Русслит, "Тарбут", 1994, С 164 - 168
xv Мифы народов мира, М.: "Советская энциклопедия", 1992, Т.2, С. 176-177