В дешёвых красках, в блеске шали,
Под смех и шёпот фонарей,
Её глаза не лгали - знали
Всю горечь проданных ночей.

Она цвела не в светских залах,
А на ветру сырых камней,
И губы страстно обещали
Забыть о бренности своей.

Но за улыбкой площадною,
За дерзким омутом зрачка
Её разбитая душа
Была чиста и высока.

И кто осудит? Кто посмеет
Бросать в неё презренья грязь?
Порой и грешница жалеет
Того, кто пал, за мир молясь.