Медведев Михаил. С Базеном на Крыше мира

Предисловие

======

Предисловие

- Очень надеюсь, что ты об этом напишешь, - сказал Базен, когда мы вернулись.

Я дипломатично промолчал. В то время мне казалось, что писать о себе - это как-то приземленно. Есть куда более важные темы - борьба с миром один на один, танцы с демонами зла, философия отчуждения. Жизненный опыт на фоне таких глобальных проблем представлялся чем-то незначительным.

Однако фразу моего друга я запомнил.

* * *

Прошли годы. Затем и десятилетия. Очень-очень много воды утекло.

И только в пандемическом 2020-м я понял, что тогда, в августе 1994-го, в моей жизни произошли очень интересные события, о которых надо обязательно написать.

Поэтому есть шанс, что надежды моего друга Базена (в миру Василия Ц.) всё-таки сбудутся. Пусть и спустя четверть века.

* * *

Всё, изложенное ниже, базируется на обрывочных воспоминаниях двух пятидесятилетних людей. Искажения неизбежны, ошибки неминуемы, преувеличения возможны.

Мы были случайными гостями в загадочном мире Востока. Слегка приоткрыли дверь в чужую вселенную. Нам удалось увидеть лишь ту ничтожную малость, о которой я и попытаюсь рассказать.

ЧАСТЬ I. НА ПАМИР

Подготовка

Стоит ли описывать атмосферу 90-х годов, которые кто-то огульно назвал лихими? Пожалуй, нет. Скажу лишь, что я в то время оканчивал Военмех, а Базен был аспирантом биофака в Универе. Речь идет о вузах Питера. Добавлю, что В.Ц. - мой армейский друг.

Инициатива похода на Памир, конечно, принадлежала ему. Мне бы такое и в голову не пришло. Базен всегда был одержим неординарными идеями и склонен к маргинальным поступкам. После путешествия во Внутренний Тянь-Шань в августе 1993 года стало ясно - следующим летом предстоит нечто более грандиозное.

В Киргизии образца 1993 года нас было четверо - я, Базен, Димон (Дмитрий Г.) и Елф (Сергей Е.). Возможно, той поездке я когда-нибудь посвящу отдельное сочинение. Сейчас важно другое - изначально мы с Базеном планировали поход на Памир вчетвером, в прежнем составе. Жаль, что Елф и Димон не разделяли наших взглядов.

* * *

Первым отказался Елф.

- Я уже понял, что Восток - дело тонкое! Больше туда не поеду! И не уговаривайте!

Димон поступил хитрей.

- Я обязательно пойду, если пойдет Елф.

С таким же успехом можно было сказать:

- Если Солнце упадет на Землю...

Я, правда, до конца не верил в их отказ. Надеялся, что хоть один согласится. Но к марту иллюзий уже не осталось - мы с Базеном идем на Памир вдвоем.

А это в два раза тяжелее, чем вчетвером.

* * *

Разумеется, мы стали готовиться заранее. В первую очередь информационно. Интернета тогда и в помине не было. Имелись лишь карты да атласы, а также архив Санкт-Петербургского турклуба. Он располагался на последнем этаже магазина "ДЛТ", что на улице Желябова.

В этом архиве можно было прочесть отчеты экспедиций, совершавших восхождения на разные "высотки" нашей необъятной страны.

Около недели Базен пропадал там с утра до вечера. Я тоже заходил пару раз. Запомнились десятки толстых папок, расставленных по полкам, и большое количество бородатых мужчин, погруженных в чтение. Все чинно сидели на стульях, а один энтузиаст устроился прямо на полу, так что приходилось его обходить.

- Это Кашлаков! - с восхищением прошептал мой друг. - Он дважды покорял Пик Коммунизма!

- А тем, кто трижды, можно и улицу на красный свет переходить? - поинтересовался я.

Наконец, мой друг выбрал маршрут.

* * *

В те дни я часто приходил к Базену домой. Он раскрывал Большой атлас СССР и показывал, куда мы поедем. Именно тогда я запомнил новые географические названия - Ош и Андижан, Каракуль и Мургаб.

Но больше всего Базен любил рассказывать про пик Советских Офицеров. Этот шеститысячник очень сложен для восхождения. Мой друг знал фамилии всех, кто его покорил.

Нам же от такой идеи пришлось отказаться: слишком тяжелый маршрут для новичков.

* * *

Наш поход предполагал штурм вершины. Поэтому мой друг обзавелся парой килограмм "железа": титановыми клиньями, чтобы вбивать их в горные расщелины, а также карабинами для крепления веревок.

Кроме того, требовались ледорубы.

- Иначе по льду не пройти, - объяснил Базен. - К тому же ледорубом убили Троцкого!

- Ну, тогда однозначно берем! - проникся я.

Мы купили в туристическом магазине два самых дешевых ледоруба. Мне показалось, что продавец смотрел на нас снисходительно.

* * *

Эта покупка стала для меня точкой невозврата. Имея ледоруб, было невозможно отказаться от похода в горы.

Я понятия не имел, как с этим ледорубом обращаться. И вообще: понадобится ли он? Но с тех пор как этот предмет появился в моей квартире, я стал чувствовать себя иначе.

От ледоруба исходил волнующий альпинистский дух.

* * *

Также Базен купил палатку серебряного цвета, которая так и называлась - памирка. Она весила всего полтора килограмма.

- Мы в ней замёрзнем! - заволновался я.

- Зато она проветривается, - объяснил мой друг. - На большой высоте это гораздо важней! А от холода спасут теплые вещи!

* * *

Запас снаряжения пополнили и две белых плотных "пены".

- Кладешь на снег и прямо на ней спишь! - похвастался Базен.

- Уже не проверить, - расстроился я, ибо на дворе стояла весна.

Еще мой друг купил шапки-балаклавы.

- Чтобы не обгореть! - пояснил он. - Там ведь разреженный воздух.

Мы натянули маски и взглянули на себя в зеркало.

- Пора грабить банк, - заключил Базен.

* * *

В то время в Питере было очень мало туристических магазинов. Один находился на Литейном проспекте и назывался "Снаряжение".

Именно там я приобрел тяжелые альпинистские ботинки с толстенной подошвой, которая практически не гнулась. Таким ботинком можно было пнуть со всего размаха булыжник и при этом ничего не почувствовать.

Еще Базен достал где-то примус и купил на заправке два литра бензина. А спальники, рюкзаки, ватные штаны и теплые вещи у нас и так имелись.

* * *

Аптечкой тоже занимался Базен. Мой друг собрал огромное количество неведомых мне лекарств от множества болезней, а также шприцы, бинты и материал для шин на случай перелома или вывиха.

Кроме того, он взял таблетки для обеззараживания воды.

- Зачем? - спросил я.

- Ручьи текут с гор, - объяснил мой друг. - Какой-нибудь баран или козел испражнится возле ручья, вот мы и заразимся.

* * *

Эти волшебные "колеса" оказались у Базена благодаря воинственному блоку НАТО.

- Что за чушь? - воскликнет современный читатель. - Такого не может быть!

Еще как может! Студентам Универа выдали гуманитарную помощь... в виде продовольственных пайков для солдат армии НАТО! Ходили слухи, что пайки просроченные. На самом деле, у них просто заканчивался срок годности.

В этих пайках и были таблетки. А кому из студентов такие "колеса" нужны? Мой друг развил бурную деятельность и добыл для нас необходимое количество.

Добавлю, что о предстоящем походе Базена в горы знал весь Универ.

* * *

В пайке имелась и тушенка. Типично американская, без жира. Однородная масса нежно-розового цвета.

Время тогда было бедное, продукты стоили дорого. Эта тушенка стала нашей единственной мясной пищей в горном походе.

Спасибо, НАТО!

* * *

Моего друга в вопросах питания волновало лишь одно.

- Еда должна быть легкой! - настаивал он.

И однажды притащил ко мне домой сто упаковок вьетнамской лапши - купил оптом на Апрашке, самом дешевом рынке в Питере. Почти невесомые спрессованные брикеты. Просто добавь кипятка.

- Очень удобно для похода! - провозгласил Базен.

Мы съели по пакетику: лапша оказалась совершенно безвкусной.

"Мне будет так тяжело в горах, - обреченно подумал я. - Съем всё, что угодно!"

* * *

Отдельно встал вопрос с хлебом. Брать его нельзя - тяжелый и быстро плесневеет. Но и без хлеба никак!

Пришлось мне мелко порезать и высушить в духовке несколько буханок. Получилось три матерчатых пакета с сухарями. Я сшил их сам из белой наволочки.

* * *

Также мы взяли немного орехов, кураги и чернослива. Обычно их везут в Россию из Средней Азии. Почему же у нас вышло наоборот?

Золотое правило советского походника гласит: "Всё свое ношу с собой!" Поясню: нельзя планировать какие-либо покупки по пути. На это просто нет времени. Уж лучше всё аккуратно упаковать дома и не трогать до места высадки.

- Так что едем в Тулу со своим самоваром! - обобщил я.

- В город оружейников со своим автоматом Калашникова! - усилил Базен.

* * *

Последней купили веревку, которую прожженные альпинисты называют "конец". Она стоила какие-то немыслимые деньги.

- Конец уже близок, - усмехнулся Базен, рассчитываясь с продавцом.

- И концы в воду, - добавил я.

Таким образом, мы плавно подошли к концу главы.

Питер - Ош

Итак, нам предстоял долгий путь. Сначала до Москвы. Потом поездом до Андижана. Оттуда автобусом до города Ош. А напоследок еще и автостопом до места высадки.

И вот в середине августа мы стартовали!

* * *

В Москве у нас была очень простая задача: перебраться с Ленинградского вокзала на Казанский. Вот когда мы ощутили всю тяжесть рюкзаков! Затем я встал с вещами на Площади трех вокзалов, а Базен отправился за билетами на Андижан.

Вдруг вдалеке показалась поливальная машина. Люди, завидев чудо-технику, отходили. Я же при всем желании не мог один перенести наш скарб. Поливалка невозмутимо окатила рюкзаки холодной водой и поехала дальше.

Вскоре вернулся Базен. Оказалось, что поезда из Москвы идут только до Ташкента, а прямые рейсы до Андижана отменили. Поэтому наш маршрут слегка усложнился.

* * *

Поезд до столицы Узбекистана шел почти трое суток. Это было привычно. Год назад мы вчетвером, с Димоном и Елфом, в похожих условиях добирались до Бишкека. Правда, тогда брали плацкартное купе. На этот раз разместились на боковухе.

Две трети пути пришлось на Россию. По вагонам шастали коробейники с кастрюлями, электроприборами или сервизами. Ибо на дворе стоял 1994 год, когда многим выдавали зарплату натурой.

Полюбовавшись из окна Екатеринбургом и Челябинском, мы пересекли границу с Казахстаном.

* * *

- Ты не помнишь каких-нибудь подробностей из поезда? - спросил я Базена в процессе работы над этим текстом.

- Мы постоянно пили, - ответил мой друг. - Спирт "Рояль" и зеленую "Тархуновку".

- Что-то не припоминаю, - засомневался я.

- Это только доказывает мою правоту, - заявил Базен.

Мне ничего не остается, как поверить ему на слово.

* * *

По Казахстану тогда шло очень мало рейсов. Местные жители старались любым путем проникнуть в поезд, чтобы проехать хотя бы остановку. Ведь билеты в те годы стоили дешево.

Иногда проводники просто не открывали двери. Тогда вагоны, из которых выходили пассажиры, брались штурмом. В наш адрес летели проклятия тех, кто оставался на платформах, а набитый под завязку поезд продолжал свой путь.

Люди стояли в проходах и тамбурах.

* * *

Плюс жара. Сидишь в одних шортах, пьешь воду и потеешь. Из окон в вагон врывается сухой и жаркий воздух. Снаружи бескрайний песок и редкая растительность.

Проезжали там, где раньше было Аральское море. Оно куда-то ушло и возвращаться не собиралось. Купили по паре носков из верблюжьей шерсти. Они оказались полной халтурой - в момент сносились, хоть и выглядели шикарно!

* * *

Базен спал наверху, а я на нижней полке. До Ташкента оставалась ночь. В вагоне всё прибавлялись люди. Вскоре они стояли и у нашей боковухи. Тогда я, страдая от неловкости, предложил узбекской девушке присесть на мою кровать.

Пришлось всю ночь разговаривать. Девушка вышла в четыре утра. Мы обменялись адресами. Не знаю, как она, а я написал вымышленный.

* * *

Наконец, прибыли в славный город Ташкент. Сдали вещи в камеру хранения. Купили билеты до Андижана в общий вагон. Поезд отправлялся поздно вечером, а приходил рано утром.

Знакомство со столицей Узбекистана почти стерлось из памяти. Возможно, тому виной была шестидесятиградусная "Тархуновка". Удивительный напиток того времени! Дешевая смесь спирта и "Тархуна". Если пролить на скатерть, оставляла несмываемые зеленые пятна.

Помню лишь, что в Ташкенте всякие "Орбиты", "Марсы" и "Сникерсы" стоили в два-три раза дороже, чем в Питере.

* * *

Ближе к вечеру мы зашли в видеосалон. В Питере они уже отмирали, зато в Ташкенте пользовались бешеным спросом.

- А что это такое? - спросит читатель эпохи миллениума.

Представьте себе несколько рядов стульев перед телевизором. Телик закреплен под потолком и подключен к видеомагнитофону. Всё остальное - билеты, сеансы и зрители - как в обычном кинотеатре.

Мы попали на боевик с восточными единоборствами. Погас свет. На экране развернулась яростная схватка Добра со Злом. Публика следила за ней с восхищением.

* * *

В этот момент Базен заснул. Ладно бы, просто заснул. Так нет! Он запрокинул голову и захрапел на весь видеосалон.

Столь хамское поведение возмутило зрителей. Они стали недобро поглядывать на человека, которому безразличен такой увлекательный фильм!

Мне пришлось растолкать Базена. Вскоре он вновь захрапел. Так повторилось несколько раз.

* * *

Сегодня тот эпизод кажется мне символичным. Он иллюстрирует наши роли в поездке.

Базен являлся двигателем, мотором. Он знакомился с новыми людьми, прокладывал путь, увлекал нас в дебри неизвестного. Мне же выпала роль тормоза. Я отказывался от безумных авантюр, одергивал товарища, предлагал не ввязываться в неприятности.

Думаю, мы отлично дополняли друг друга.

* * *

К поезду "Ташкент-Андижан" мы подошли минут за десять до отправления. Это оказалось фатальной ошибкой.

В нашем купе уже сидело шесть человек. Никто из них не собирался уступать место. Кроме того, во всем вагоне не нашлось ни одного русского! Все пассажиры общались на узбекском. То есть никому ничего не докажешь.

Нам удалось лишь уложить рюкзаки под сиденья. И выйти из купе. Вакантным оставалось только окно напротив туалета.

* * *

Базена такой расклад не устроил. Он немного подумал и вернулся в купе. Вынул из рюкзака спальник, а из аптечки - "Реланиум". Кто не знает, это сильное успокоительное. Затем принял три таблетки и разложил спальник прямо в тамбуре. И заснул, в буквальном смысле слова, как бревно!

Мимо проходили люди. Некоторые отодвигали Базена ногой. А мой друг самозабвенно храпел!

* * *

Я так поступить, конечно, не мог. То есть пнуть Базена - всегда пожалуйста; а вот улечься на грязный пол - нет уж, увольте! Хотя спать хотелось.

Я постарался устроиться возле окна. Вскоре задремал на узкой крышке бака для мусора.

- Не сиди здесь! - толкнул меня проводник из соседнего вагона. - Камнем бросят!

Тут и выяснилось, почему московские поезда перестали ходить до Андижана. Оказывается, их закидывали камнями местные жители! Били стекла, пострадал какой-то столичный чиновник.

- Получишь булыжником в башку, - хмуро добавил железнодорожник.

И ушел. Но мне больше некуда было податься. Так я и продремал полночи напротив туалета.

Никто, слава богу, камнем в меня не бросил. Наверное, местные рейсы были у хулиганов не в почете.

* * *

Ближе к утру пассажиры стали выходить. Я вернулся в наше купе, забрался на третью полку и уснул. А перед самым Андижаном с трудом растолкал Базена.

Мой друг выглядел бодрым.

- Отлично выспался! - заявил он. - Чувствую себя прекрасно!

Когда мы стали собираться на выход, настроение испортилось. Ибо у нас украли лекарства!

* * *

Базен, доставая "Реланиум", вынул аптечку из рюкзака. Это была белая пластмассовая коробка с красным крестом на крышке. А потом не стал запихивать ее обратно в рюкзак или хотя бы под сиденье, а просто положил на третью полку. Потрясающая беспечность!

Вот кто-то из пассажиров, выходя, и прихватил аптечку с собой.

* * *

В один миг мы лишились всех медикаментов. Остались лишь таблетки для обеззараживания воды. И еще "Реланиум", который мой друг засунул в карман.

- Ты пойдешь со мной в горы без лекарств? - с опаской спросил Базен.

Надеюсь, его мучила совесть.

- Не ехать же теперь из-за этого назад! - в сердцах воскликнул я.

Мы уже сожгли все мосты. Обратной дороги не было.

* * *

- Неужели в Узбекистане и Киргизии не было аптек? - спросит озадаченный читатель.

- Понятия не имею, - пожму плечами я.

- Там ничего так сразу не найдешь, - вмешался Базен. - Плюс дороговизна и дефицит медикаментов в Средней Азии.

- Может, стоило хотя бы поискать? - продолжит читатель-упрямец.

Тут уж придется ответить мне - эмоциональным и внеплановым отступлением.

* * *

Если бы я всё в жизни делал с учетом логики, то на Памир бы точно не пошел! Сколько раз выручало самозабвенное "авось"! В то же время, да, полнейшее безумие - идти в горы без лекарств.

Но мы были молоды и легкомысленны. Наши поступки не всегда отличались разумностью. Так что не удивляйтесь. А логику ищите в математических уравнениях!

* * *

Из Андижана до Оша мы доехали за час на автобусе. Из Узбекистана перенеслись в Киргизию. Проверка документов на границе не запомнилась. Как, впрочем, и сама дорога.

На этот раз амнезию спишем на нехватку сна.

Ош

Этот город стал перевалочным пунктом. Здесь нам следовало найти попутку, уходящую в Горный Бадахшан.

Путь туда лежал по Памирскому тракту. Это горная дорога, соединяющая Ош, Хорог и Душанбе, протяжённостью более тысячи километров. Нам предстояло преодолеть ее восточную часть.

Затем выйти перед перевалом Акбайтал и штурмовать вершину Северный Музкол.

* * *

И вот мы очутились в незнакомом городе. Да еще и с тяжелыми вещами. На автовокзале сдали багаж в камеру хранения. А сами отправились куда глаза глядят. Зачем? Искать попутчиков на Памир!

Если вы спросите: "Как?", я отвечу: "Язык до Киева доведет!" Не мой, разумеется, а Базена.

Мой друг просто подходил к каждому встречному и спрашивал:

- Не подскажете, как добраться до Хорога?

* * *

Пару часов этот прием не срабатывал. Однако и Базен сдаваться не собирался. Наконец, нам посоветовали центральную автобазу.

- Оттуда идут машины на Хорог! - заверил почтенный киргиз.

Еще час ушел на поиски базы. Туда нас пропустили без всяких проблем. Вскоре мы разыскали диспетчерскую.

И вот уже оттуда, когда Базен в сотый раз повторил свой вопрос, один добрый человек отвел нас к зданию. В этом доме ночевали водители-дальнобойщики.

* * *

К нам вышел мужчина в галошах на босу ногу, одетый очень бедно. Его звали Мамат. Он не был похож на местных киргизов.

- Я выезжаю завтра утром, - сообщил Мамат. - В кабине два свободных места. Еду до Хорога, а потом через афганскую границу.

Выяснилось, что с этой автобазы доставляют грузы с гуманитарной помощью в Афганистан. Это был третий рейс Мамата.

- До Таджикистана доедем без проблем, - добавил шофер. - А вот с пограничниками сами разбирайтесь.

- Разберемся! - успокоил Базен и выдал легенду: - Мы альпинисты из экспедиции Рязанова, отбились от группы.

* * *

У нас имелся большой запас баек с прошлогоднего похода. Тогда мы обычно представлялись геологами, которые ищут полезные ископаемые. Иногда археологами в поисках каменных ножей. Здесь было логичней назваться альпинистами.

Группа Рязанова реально существовала. Фамилию мой друг узнал из отчетов турклуба. Была ли группа в тот момент на Памире? Этого мы, конечно, не знали.

Тут важно другое: Базен виртуозно сочинял! Казалось, он сам искренне верит в свои байки! Порой фантазии уносили моего друга так далеко, что потом ему было нелегко вернуться в реальность. Тем не менее, он всегда умудрялся выкручиваться. Клянусь ледорубом, еще никто не ловил Базена на слове!

В любом случае без выдумки нам было не обойтись. Сказать Мамату, что мы едем на Памир за приключениями? Нет уж! Лучше воспользоваться легендой.

Я во время импровизаций Базена играл роль убежденного молчуна. Иногда мой друг заявлял что-то уж совсем неправдоподобное. Тогда приходилось авторитетно кивать, всем видом подтверждая сказанное.

* * *

Базен выдал шоферу небольшой аванс. Мамат на радостях сообщил, что мы сможем у них переночевать. Мол, в общежитии для шоферов есть свободная комната. Пока всё складывалось самым чудесным образом.

- Приходите вечером, часов в шесть, - сказал водитель. - Я вас размещу.

На этой позитивной ноте мы и расстались.

* * *

Нас обоих мучил голод.

- Нужен рынок, - сориентировался мой друг. - Там точно есть, где пожрать!

И мы отправились на поиски...

Тут стоит немного сказать о деньгах. В Ташкенте мы меняли рубли на сумы. Независимые узбеки перешли на свою валюту недавно, и сами еще путались в новых "фантиках". В Киргизии мы использовали сомы с прошлогодней поездки.

А Мамат попросил оплату в рублях. Почему? В Таджикистане российский рубль до сих пор имел широкое хождение.

Добавлю, что рубли ценились и в Киргизии с Узбекистаном, как более твердая валюта, чем национальные. Хотя узбеки уже предпочитали доллары.

- А зачем писать об этом именно здесь? - спросит любопытный читатель.

- Чтобы не размусоливать эту тему по всему сочинению! - отвечу я.

* * *

- Если бы мы были вчетвером, - сказал Базен по пути, - нам бы пришлось разделиться на две группы. Так что в путешествии вдвоем есть свои плюсы.

- А если бы ты поехал один, - продолжил я, - было бы вообще легко!

- Совсем одному опасно! - возразил мой друг. - И глупо! Вернешься, станешь рассказывать, а тебе никто не поверит.

- Значит, я тебе нужен только как свидетель?

- Вовсе нет! Но ты должен всё запомнить! А потом об этом написать!

* * *

Затем разговор зашел о Мамате.

- Он таджик, - объяснил Базен. - Возможно, памирец. Не удивлюсь, если он исмаилит.

- А кто такие исмаилиты?

Мой друг взглянул на меня с сожалением.

[Он был вообще невысокого мнения о моих познаниях. Например, однажды сказал: "Я тут сходил на фильм Хичкока, это такой режиссер". "Мне известно, кто такой Хичкок!" - возмутился я].

- Ты в курсе, что есть шииты и сунниты? - начал Базен. - Точнее, течения в исламе: шиизм и суннизм.

- Что-то видел об этом по телевизору, - с трудом припомнил я. - Они еще всегда воюют друг с другом.

- Исмаилизм - одна из ветвей шиизма. Можно сказать, что на Памире религия весьма экзотического типа. Это довольно видоизмененная форма ислама...

- Достаточно! - взмолился я. - Мне хватило в институте марксизма-ленинизма!

* * *

Мой друг живо интересовался восточными религиями. Например, в Киргизию взял "Тибетскую книгу мертвых" и прочел от корки до корки, в то время как я не смог осилить и десяти страниц.

Кроме того, Базен регулярно покупал газету "Совершенно секретно" и был в курсе политических новостей. Я же наивно считал себя хорошим писателем и больше любил художественную литературу.

* * *

Я и Базен шли, обнаженные до пояса, ибо было очень жарко. Увлеченные разговором, почти не смотрели по сторонам. Внезапно какой-то мужчина схватил меня за руку.

Мы оказались лицом к лицу с тремя киргизами. Их хмурые физиономии не сулили ничего хорошего.

- Что еще за вид? - возмущенно спросил старший из них. - Вы же в городе!

- У себя дома ходите, как хотите! - в тон ему добавил второй.

Ощущая неприкрытую враждебность, мы быстро надели рубашки. На этом, слава богу, инцидент был исчерпан.

* * *

Вскоре обнаружили центральный рынок. Там я впервые увидел женщину, которая несла на голове кувшин. Довольно высокий и массивный. Меня поразили изящество и непринужденность местной жительницы. Кувшин ее совсем не тяготил. Она шла по рыночным рядам, поворачивая голову то в одну, то в другую сторону, при этом столь естественно работая шеей, словно позаимствовала ее у змеи.

Глядя на нее, казалось столь естественным носить на голове тяжелые вещи!

* * *

Восточный базар впечатлял! Огромный выбор товаров, крики продавцов, яркие цвета, экзотические фрукты. В центре этого многообразия Базен обнаружил чайхану. Мы взяли два лагмана (острый суп с лапшой), лепешки и зеленый чай.

Всё это стоило копейки. Нам сразу дали большой чайник и две чашки.

На каждом столе имелась бутылка с перцовой водой и жестяной пробкой, в которой проделали несколько дырочек. Базен тут же воспользовался самодельной перечницей, закапав в лагман чуть ли не треть бутылки. Рядом стояла тарелка с солью. Мой друг макнул туда лепешку, отправил в рот ложку переперченного супа и воскликнул:

- Как я люблю восточную еду!

Наевшись, мы поехали на автовокзал за вещами.

* * *

Что еще запомнилось в Оше? Со многих точек города была видна Сулейман-гора. Туда, как нам объяснили, забираются женщины, которые не могут забеременеть.

- Ей надо просто съехать по горе вниз! - воскликнул бородатый узбек, очередная жертва расспросов Базена. - Через девять месяцев обязательно родит мальчика!

Как и везде на Востоке, в городе было много мечетей. Когда мы искали автобазу, то видели установленные на столбах громкоговорители. И вдруг из динамиков раздались крики муэдзина, призывающего мусульман на обязательную молитву!

* * *

В шесть вечера мы вернулись на автобазу. Мамат разместил нас в отдельной комнате. Это было обшарпанное общежитие для водителей.

За сутки столько всего произошло! А спали мы мало. Поэтому вскоре улеглись в кровати и быстро уснули.

Завтра предстоял трудный день. Водитель обещал разбудить нас вовремя.

По Памирскому тракту

Мамат не подвел. Он поднял нас в несусветную рань, когда еще было совсем темно. Мы собрали вещи и подошли к машине. Это был видавший виды ЗИЛ-130 с открытым кузовом, в котором лежало около двадцати мешков. Базен забрался в кузов, а мы с Маматом подали ему рюкзаки.

Затем сели в кабину - Базен рядом с шофером, а я у окна. Мамат завел мотор. И грузовик тронулся в путь.

В кабине было тесно и не особо удобно. К тому же периодически потряхивало. Приходилось всё время за что-то держаться.

- Мы едем в Горный Бадахшан! - восторженно шепнул Базен.

- От Бадахшана слышу, - отозвался я.

* * *

Мы еще не выехали с автобазы, когда Базен указал на портрет, висевший на лобовом стекле грузовика. (Раньше, во времена моего детства, шоферы-дальнобойщики крепили там фотографии Сталина.)

- Ага-хан? - спросил мой друг.

И тут Мамат преобразился. До этого крайне деловой и сосредоточенный, он вдруг широко улыбнулся и ответил:

- Конечно, Ага-хан! А вы-то откуда о нем знаете?

* * *

Далее между Базеном и Маматом завязалась долгая беседа, суть которой я перескажу кратко. Если вам и это покажется скучным, перелистните пару страниц.

Помните наш с Базеном разговор об исмаилитах? В продолжение темы Мамат сообщил, что до Советской власти памирцы соблюдали все религиозные обряды и традиции. При коммунистах, конечно, многое забылось. Молиться стало опасно, могли настучать. Зато после распада Советского Союза на Памир тут же вернулись проповедники. И все дружно вспомнили об исмаилизме.

Шииты и сунниты глубоко чтут Али ибн Абу Талиба, двоюродного брата пророка Мухаммеда. На всякий случай поясню, что Мухаммед (Магомет) для мусульман - фигура того же порядка, что и Иисус Христос для христиан.

А исмаилиты - та часть шиитов, которые преданы прямым потомкам Али. Точнее, одному из них, Исмаилу. Перед смертью Али назначил преемника из своих сыновей, а тот - следующего преемника. Эта преемственность сохранилась до наших дней. И Ага-хан IV, портрет которого висел у Мамата на лобовом стекле, - прямой потомок Али ибн Абу Талиба и соответственно самого пророка Мухаммеда!

Вот, вроде, и разобрались!

* * *

Однако Базен остался недоволен моим разъяснением.

- Всё сложнее, - заявил мой друг. - Надо еще добавить про Исмаила.

- Да читателю это неинтересно! - возмутился я. - Скука смертная!

- Очень даже познавательно, - возразил Базен.

- Тогда сам и пиши!

- Ну и пожалуйста! Ты только вставь мой фрагмент в текст!

* * *

Привожу уточнение от Базена для продвинутых читателей.

У одного из потомков Али, Джафара, было много детей от разных жен. Исмаил являлся старшим сыном, поэтому именно ему предстояло стать имамом после Джафара. Однако папаша лишил его этой перспективы в пользу другого сына. А вскоре Исмаил при странных обстоятельствах умер. Возможно, был убит.

Часть шиитов поддерживала Исмаила и не признала имамом его брательника. Они остались ему верны. С этого и начались исмаилиты.

* * *

Ага-хан IV (его все зовут просто Ага-хан) - очень богатый человек. Давным-давно он основал благотворительный фонд, который спонсирует множество международных проектов. В первую очередь Ага-хан оказывает поддержку своими единоверцам, мусульманам-исмаилитам.

Всё это, только более простыми словами, нам поведал Мамат.

Базен добавил под одобрительные кивки водителя, что наверху, в кузове, - мешки с печатью "Фонд Ага-хана" на трех языках - русском, английском и арабском. Мамат пояснил, что там - рис, мука и другие продукты.

Наш рейс шел в Афганистан, где немало единоверцев Ага-хана, но большинство машин направлялось в Хорог и другие населенные пункты Горного Бадахшана.

- Для нас Ага-хан - живой бог! - эмоционально воскликнул Мамат.

* * *

Мамат был родом из Хорога, где провел детство и юность. Он много лет жил на самой границе с Афганистаном.

Иногда по утрам его семья не находила белья, развешанного сушиться, или каких-то мелочей. Всё это было украдено ночью "родственниками" с другого берега реки Пяндж.

- Они очень нецивилизованные, - пояснил водитель, с трудом выговорив последнее слово.

* * *

Пока Базен увлеченно беседовал с шофером, я смотрел в окно. Первый отрезок пути шел по Киргизии. Это были еще относительно низкие горы. Временами встречались живописные равнинные участки, обычно проходящие вдоль русла реки.

Через восемьдесят километров после Оша мы въехали в большое селение Гульча. Оно утопало в зелени. Спустя еще километров сто показался малолюдный поселок Сары-Таш. Он находился на пересечении Памирского тракта и дороги из Душанбе в Китай. В советское время здесь стоял пограничный пост перед китайской границей.

Панорама вокруг сильно изменилась - стало меньше зелени (деревья практически исчезли), а вдалеке открылись величественные горы со снежными вершинами.

Когда мы с Базеном впервые их увидели, то просто обалдели.

- Это вам не Киргизия! - восхищенно воскликнул я.

Хотя это была еще самая настоящая Киргизия. Но она всё больше напоминала Памир.

* * *

Мы выехали очень рано. Путь был длинным, поэтому Мамат старался использовать всё светлое время суток. Около двенадцати наш ЗИЛ остановился возле какого-то дома. Шофер назвал его караван-сараем.

Это была одинокая обитель на Памирском тракте. Судя по всему, пользовалась успехом у дальнобойщиков - рядом с домом уже стояло два грузовика.

Нас встретила женщина в восточной одежде. Она о чем-то поговорила с водителем. Похоже, Мамат заплатил за обед на троих.

Мы прошли в комнату. Женщина принесла еду, а сама удалилась. Я решил, что ей по традиции запрещено смотреть, как мужчины принимают пищу.

Стол был накрыт прямо на полу. Я ел так впервые, и честно скажу - очень неудобно. Пища не лезет в горло, когда сидишь, скрючившись!

Еда оказалась очень простой: хлебные лепешки макали в очень кислый йогурт. Возможно, из молока яков. Этих могучих животных с длинной шерстью мы впервые увидели как раз возле караван-сарая. Выглядели они очень грозно.

* * *

После еды мы вышли во двор. Рядом с домом имелся огороженный загон. Базен заметил на земле небольшой кусочек рога.

Мой друг метнулся к загону, схватил драгоценную находку и уставился на нее.

- Зачем тебе этот рог? - удивился я. - Выброси!

- Вот еще! - возмутился Базен. - Я дома из него ручку для ножика сделаю.

- А вернемся ли мы домой? - риторически спросил я.

- Насчет тебя не уверен, а я точно вернусь! - воскликнул мой друг.

И засмеялся своим особенным смехом, которому стоит посвятить отдельный фрагмент.

* * *

Иногда Базен смеялся как все. То есть искренне и добродушно. Но чаще, словно в подтверждение своих слов, добавлял в конце фразы смешок: "Хе-хе-хе" и широко улыбался. Это означало нечто среднее между "Не дождетесь!", "И не такое видали!" и "Вот я каков!".

Таким образом, загадочное "Хе-хе-хе" подчеркивало неординарность моего друга. Подтверждаю, второго Базена еще не рождала Мать-Природа!

* * *

Вскоре мы поехали дальше. Дорога становилась всё сложней. В одном месте начался горный серпантин. Сделалось по-настоящему страшно. Часть пути шла практически по краю обрыва, от которого отделяли один-два метра.

В какой-то момент Мамат, без всякого предупреждения, резко развернул руль и направил машину в пропасть. Я понял, что это конец.

"Зачем он решил свести счеты с жизнью?" - мелькнула в голове последняя мысль.

И тут грузовик остановился.

Оказалось, шофер знал о небольшом пятачке на трассе, где можно поставить машину так, чтобы другие смогли проехать. И встал там, за метр до обрыва. Вот только нас об этом не предупредил.

Мы молча вылезли на перекур. Ну и шуточки у этого Мамата!

* * *

Затем путь продолжился. Постепенно становилось всё выше. Вокруг простирались "лунные" пейзажи. То есть абсолютно безжизненная земля. А по ней тянулась куда-то вдаль вечная дорога, Памирский тракт, в обрамлении величественных снежных вершин.

Именно в этом районе находился пик Ленина, один из семитысячников бывшего Советского Союза. При приближении к нему концентрация альпинистов резко возросла. Мы видели из кабины несколько туристических групп, а с одной даже немного пообщались.

- Вы куда? - спросил Базен.

- На пик Ленина! - ответил бородатый мужчина.

- А нас ждет Северный Музкол! - сообщил мой друг.

На самом деле, мы сами точно не знали, куда держим путь. Многое зависело от удачи. Почему? Потерпите немного, и всё узнаете.

Высота пика Ленина - 7134 метра. Нас, по планам Базена, ждал шеститысячник.

* * *

В одном месте наш путь преградил ручей. Такой глубины, что на грузовике не пересечь.

- Дожди прошли, - невозмутимо объяснил Мамат.

Из-за этих дождей на ровном месте появилась бурная протока.

Шофер думал недолго. Он сдал метров на сто, съехал с трассы и по бездорожью направил грузовик к узкому месту ручья. А потом на скорости форсировал водную артерию.

- Однажды я двое суток ждал, пока вода схлынет, - вспомнил Мамат. - Но так бывает только весной.

* * *

Иногда мы проезжали останки грузовиков. Если так вообще можно назвать груду ржавого металла. Мамат объяснил, что такие могилы служат водителям ориентиром и предупреждением.

Памирский тракт еще и очень опасен! Сколько жизней унесла эта вечная дорога?

* * *

Вскоре справа показалось высокогорное озеро Каракуль. К сожалению, рыба там не водилась.

- Оно бессточное и горько-соленое, - уточнил Базен.

Странно было видеть водную гладь с совершенно безлюдными берегами. Ну, а какой смысл селиться, если невозможно рыбачить?

Здесь, возле мертвого озера, нас ждало главное испытание Памирского тракта.

* * *

Из Киргизии мы выехали без всяких проблем. Въехать в Таджикистан оказалось сложнее. На перевале, неподалеку от озера Каракуль, находился таможенно-пограничный пункт. Проще говоря, таджикский "пропуск". Ниже, ближе к озеру, разместился одноименный поселок с мечетью.

У пропуска стояло несколько грузовиков. Мамат встал в конец очереди. Минут через десять к нашей кабине подошел пограничник. Он проверил документы шофера, потом взглянул на нас и сказал:

- Альпинисты? Старший ко мне!

И Базен отправился в будку к погранцам. А я вылез из машины и стал его дожидаться.

* * *

У меня были серьезные опасения, что дальше Каракуля нас не пропустят. Тоскливо разглядывая домики возле озера, я размышлял: в каком из них нам придется заночевать?

Дело в том, что у Базена не было с собой паспорта! Не заграничного, а российского! Если бы я писал художественную вещь, меня бы тут же сочли завравшимся брехуном. Но реальность иногда бывает удивительней фантазий!

Мой друг уже имел опыт передвижения по Киргизии без паспорта. "Так почему бы не отправиться так же на Памир?" - подумал Базен.

* * *

- А что мешало сделать новый паспорт взамен утерянного? - спросит недалекий читатель. - Тем более перед такой серьезной поездкой?

Тут, как нельзя кстати, подойдет Базеновский смех.

- Хе-хе-хе! Я вам покажу, что можно ездить везде! Хе-хе-хе, и без паспорта!

У моего друга на руках был только читательский билет из библиотеки Академии наук. На этот документ и возлагались все надежды. Он выглядел солидно, имел темно-красные корочки.

А читать, как утверждал Базен, многие не любят или не умеют. В свое время мой друг так уверенно размахивал этими корочками перед киргизской милицией, что местные менты решили с нами не связываться.

Но одно дело - киргизская милиция, а другое - таджикские пограничники. Не забывайте, что в этом государстве шла гражданская война!

- Так что же всё-таки мешало сделать новый паспорт? - повторит уж совсем недалекий читатель.

Ответом снова будет демонический смех:

- Хе-хе-хе! Хе-хе-хе!

* * *

Базена не было минут десять. Я уже решил, что всё пропало. В этот момент мой друг вышел из конторы с улыбкой на лице.

- Мишель, нас пропустили! - воскликнул он.

- Каким образом? - спросил я.

- Было непросто, - признался Базен. - Даже для меня.

* * *

Уже никто доподлинно не вспомнит, что именно в свой звездный час сказал Базен. Правда, в наши руки совершенно случайно попала стенограмма того диалога... Шучу, конечно. Но, поверьте, в каждой шутке есть доля правды!

Мой друг напирал, что мы - два альпиниста-геолога, отбившиеся от экспедиции.

- Григорьев и Цветков, - повторял Базен наши фамилии. - Группа Рязанова прошла вперед. Мы задержались на пару дней. Да вы знаете, они у вас недавно были.

- Ваши документы!

- Паспорт у руководителя группы, а вот мое удостоверение...

Тут Базен чуть дольше, чем обычно в таких случаях, показал читательский билет Академии наук. При этом у погранца в сознании зафиксировалась красная обложка с золотой надписью. Затем мой друг чуть быстрее, чем надо, продемонстрировал билет в раскрытом виде. Пограничник заметил фотографию, а текст прочесть не успел.

- Ну, вы понимаете, - многозначительно добавил Базен, пряча ценный документ во внутренний карман. - Хотелось бы проехать побыстрей: могут быть проблемы с погодой.

- Фамилии ваши как?

- Григорьев и Цветков...

- Это, как его, - Рязанова группа?

- Да, - не задумываясь, ответил Базен.

Тут пограничник понял, что два парня не могут просто так поехать к черту на кулички. Он пропустил нас, записав фамилии. А напоследок сказал фразу, которую Базен запомнил на всю жизнь:

- Скажи Рязанову, чтобы он мне ботинки передал.

- Обязательно! - заверил мой друг.

Вот так чудесное совпадение, великолепная импровизация Базена и простое желание пограничника иметь ботинки позволили нам проникнуть на территорию, рядом с которой шли боевые действия.

Разумеется, не обошлось без астральной помощи Ага-хана IV!

* * *

И еще немного об общении Базена с должностными лицами. На примере той же Киргизии 1993 года. Обычно мой друг использовал два любимых приема: плел ахинею и давал уклончивые ответы.

И если с ахинеей всё более-менее ясно: "Мы археологи, разыскиваем в горах древние зернотерки, чтобы потом передать их в ваш краеведческий музей", "Мы геологи, ищем полезные ископаемые по согласованию с вашим министерством промышленности", то уклончивость - форма искусства по "заведению рака за камень". Так давным-давно говаривал один мой знакомый.

Например, когда мы ночевали на озере Иссык-Куль, что было запрещено (палатку спрятали в кустах, а сами сидели на берегу), к нам подошел киргизский милиционер.

- Что вы здесь делаете? - грозно спросил он.

- Замыкающая группа, - не растерялся Базен. - Не подскажете, погода дальше к Чолпон-Ате сейчас как?

- Погода? Хорошая там погода! А что за группа?

- Я думал, вы в курсе. Второй отряд российско-киргизской экспедиции Академии наук. Не знаете, хорошая курага сейчас почем?

- Курага? - Подобные вопросы всегда сбивали с толку представителей власти, но нам попался особо настойчивый. - На рынок сходите и там посмотрите! Так что за отряд?

- Из группы Сейфуллина, - уточнил мой друг. - Высокогорное районирование.

["Фамилия должна быть татарская, - позже объяснил нам Базен. - Это сбивает с толку: татарин может быть и местным, и пришлым. А что означает "высокогорное районирование" я не представляю, но звучит красиво!"]

Киргизский милиционер тоже не знал такого термина. Признаваться в своем невежестве ему не хотелось. Тем более, иметь дело с каким-то Сейфуллиным. Поэтому он просто развернулся и ушел.

* * *

У нас оставалось время в Каракуле, чтобы походить и поглазеть по сторонам. Мы находились на самой границе с Китаем. Она здесь обозначалась забором из столбов, между которыми натянули колючую проволоку. Внешне граница выглядела совсем прозрачной. И никакой контрольно-следовой полосы!

Мы немного пообщались с пограничниками. Это были российские сверхсрочники. Молодые ребята сказали, что служба проходит спокойно. А вот на границе с Афганом опасно - на прошлой неделе моджахеды обстреляли один из постов.

После общения с пограничниками в мою душу закралось беспокойство. Не направляемся ли мы в район боевых действий?

Но все тревоги и волнения перекрыла радость - путь на Памир открыт!

ЧАСТЬ II. ВЕРШИНА

Ночевка на трассе

Как я уже писал, Базен выбрал для восхождения вершину под названием Северный Музкол. Ее высота - 6128 метров. К ней имелся только один более-менее удобный подход с Памирского тракта. Нам оставалось его обнаружить. То есть вразумительно объяснить Мамату, где нас высадить.

Это оказалось чертовски нелегко. Базен долго тыкал пальцем в нашу карту-кальку, которую он сделал в турклубе, но Мамат, судя по всему, плохо разбирался в географии. По крайней мере, в горных вершинах и перевалах, ибо название Северный Музкол ему ни о чем не говорило.

- Знаю! - вдруг воскликнул шофер. - Там, где туалет!

Мы с Базеном недоуменно переглянулись.

- Автобусная остановка, - уточнил Мамат.

* * *

Дело в том, что раньше Памирский тракт был вполне обитаем. В том смысле, что по нему шло весьма интенсивное движение, а между городами Ош и Мургаб даже курсировал рейсовый автобус! И, как все приличные маршруты, имел остановки. Но сейчас, когда трасса почти опустела, в это было трудно поверить.

Перестройка и последовавший за ней распад Советского Союза привели эти места в жуткий упадок. От остановки в привычном смысле слова ничего не осталось.

С другой стороны, это был вполне конкретный ориентир.

* * *

Около пяти вечера Мамат затормозил возле бетонной конструкции. Это и была та самая остановка. В советское время возводили добротно: годы забвения не разрушили монументальную постройку. Чуть дальше действительно находился туалет на два отделения. Вернее, то, что от него осталось: одни полуразрушенные стены, а внутри - остатки сортирных ям.

Ниже текла горная речка. Вокруг были одни только камни и, как казалось, вообще ничего живого.

Здесь мы и распрощались с шофером. Мамат отправился в долгий путь к афганским исмаилитам, а нам предстояло восхождение на Северный Музкол.

Правда, до восхождения было еще очень-очень далеко.

* * *

- Зачем в таком безлюдном месте остановка? - спросил я уже где-то в горах.

- Может, здесь было летнее пастбище? - предположил Базен.

- Не будут из-за пастбища делать остановку автобусов! - возразил я.

Чуть позже мы поняли причину: дальше дорога шла на перевал Акбайтал высотой 4665 метров, самый высокий во всем бывшем Советском Союзе. Автобусам предстоял долгий подъем, а затем, за перевалом, продолжительный спуск - остановиться на всем пути было негде.

Поэтому и сделали остановку с туалетом, говоря в рифму, привалом перед перевалом.

* * *

Возможно, я и ошибаюсь насчет причин. Дело в том, что точное место нашей высадки так и не удалось найти. В 2020-м году, разумеется. Хотя и я, и Базен искали очень тщательно. С другой стороны, может, оно и к лучшему - никто не обвинит меня в преувеличениях.

Пусть это будет загадочная остановка рядом с таинственным туалетом, которой нет на современных картах. Возможно, мы даже приземлились в параллельной реальности. Но, как бы там ни было, именно оттуда началась горная часть нашего похода.

Одно скажу наверняка: мы высадились на высоте более четырех тысяч метров. Разглядывая многочисленные фотоотчеты в интернете об этих местах, я почти везде на подходах к вершинам видел траву. У нас же с самого начала вокруг были только камни.

Последующий путь проходил на высоте от четырех с половиной до пяти с половиной тысяч метров. Хотя Базен до сих пор уверен, что мы покорили шеститысячник! Пожалуй, и я не буду исключать такой возможности.

* * *

И вот мы остались вдвоем. Солнце клонилось к закату. Палатку ставить было негде, да и некогда. Тогда мы решили заночевать прямо на остановке, под крышей.

С трудом перетащили туда тяжеленные рюкзаки. Частично распаковали вещи. Затем пришло время вскипятить чай. Вода в полуторалитровых бутылках у нас имелась: набрали где-то по пути.

* * *

Базен начал возиться с примусом. Уточню, это был "Шмель-2". В комплект "Шмеля" входила емкость, где, в походном состоянии, хранился примус. В ней мы и стали кипятить воду.

В конце этого волнующего процесса моему другу сделалось плохо. Базен и раньше чувствовал себя неважно - с середины дня у него заболела голова, а сам он побледнел. Но надо было общаться с шофером и погранцами, поэтому наш В.Ц. держался. А тут уже и на это сил не осталось.

Мой друг с отсутствующим видом сел на камень и затих.

* * *

Я разлил воду по кружкам, достал тушенку и сухари, а также орехи. Базен от всего отказался. Он молча выпил свой чай и побледнел еще больше.

- Мишель, я, пожалуй, лягу, - произнес мой друг.

Обстановка этому способствовала. Пока мы пили чай, быстро стемнело. Затем еще и похолодало. Пришлось надеть на себя всю теплую одежду, которая имелась.

Добавлю, что по тракту больше не проехала ни одна машина - грузовик Мамата в тот день стал последним.

* * *

Базен постелил себе пену, положил на нее спальник, залез в него и уснул. А может, сделал вид, что спит. По крайней мере, лежал с закрытыми глазами. Временами из его уст вырывались слабые стоны.

И только тогда я понял, что мой друг совсем плох. Больше всего меня испугало, что он вообще ничего не съел! В нашем возрасте это казалось очень тревожным симптомом. Таким больным я не видел Базена ни разу, а ведь мы прошли вместе суровые армейские испытания.

"Что я буду делать, если ночью он умрет? - пришло мне в голову. - Куда идти? Как отсюда выбираться? Да еще и с мертвым Базеном!"

Я огляделся по сторонам. Казалось, мы очутились на краю света.

* * *

Тут где-то высоко в горах зажглись огни. Мне стало немного спокойней.

"Вот там, наверху, есть дома, - утешал я себя. - Если что, можно будет к ним подняться и попросить помощи. Не так-то и далеко отсюда живут люди. Мы не одни. Всё будет хорошо".

Однако мое благостное состояние длилось недолго. В какой-то момент я подумал, что огни находятся слишком высоко, а гора, которую не так давно скрыло тьмой, была значительно ниже...

И сразу стало ясно, что это - не свет из домов местных жителей, а звезды, которые очень ярко светят! А мы с Базеном остались совершенно одни; и рядом - ни души!

Тяжело вздохнув, я стал готовиться ко сну. Мрачные раздумья овладели мной. Что делать завтра? Идти в горы? Или ловить попутку, чтобы возвращаться в Каракуль?

* * *

Ночью было жутко холодно. Это всё, что сохранилось в памяти. Вообще, все дни в горах я помню смутно, а Базен - и того хуже.

- На большой высоте ощущается нехватка кислорода, - объяснил мой друг спустя четверть века. - Из-за этого мозг человека функционирует иначе.

Думаю, Базену в этом вопросе можно доверять. Почему? Он нейробиолог. То есть занимается исследованием мозга.

- Но ты хоть что-нибудь вспомнишь? - продолжил я. - Или просто перелистнем эту горную страницу?

- Постараюсь, - ответил мой друг. - Задавай вопросы!

Пройден километр

Наутро Базену стало лучше. У меня отлегло от сердца. Выяснилось, что моего друга сразила горная болезнь - от резкого перепада высот за короткое время: тысяча метров над уровнем моря в Оше и четыре тысячи - в месте нашей высадки.

Меня эта напасть почему-то миновала.

- Радуйся, - пробурчал Базен, приходя в себя.

* * *

Первым делом встала проблема с водой. Я с двумя оранжевыми бутылкам из-под концентрата сока отправился к речке. До нее было не более ста метров. Наполнив бутылки, я вернулся к другу, и он приступил к обеззараживанию воды.

На полтора литра полагалось шесть таблеток. Потом полчаса ждать, периодически встряхивая бутылку.

Наконец, я сделал глоток и поморщился - вкус у воды был какой-то химический.

- Безопасность важнее! - изрек Базен. - Если в горах загнешься, я тебя назад не дотащу!

* * *

Мы вскипятили воду и заварили чай. Выпили его с сухарями и тушенкой. Базен умело открыл две банки ножом, на рукоятке которого красовалась белка.

- Чтобы не было белой горячки! - пояснил мой друг.

Похоже, к Базену возвращалось чувство юмора. Это радовало.

* * *

Всё вокруг выглядело еще более безжизненно, чем вчера. К тому же стало жарко. В горах ярко выраженный континентальный климат - резкий перепад между дневными и ночными температурами.

Ощущалась и нехватка кислорода. Мы поняли, на такой высоте нельзя бегать или отжиматься. После любых физических нагрузок быстро возникает одышка. Замираешь и судорожно глотаешь воздух, чтобы унять сердцебиение.

В общем, те еще условия.

* * *

С трудом собрали вещи. Натянули балаклавы. И тут стало ясно, что с такими неподъемными рюкзаками далеко не уйдешь.

Вдобавок мы очутились на территории больших камней. Это была россыпь метровых и полуметровых обломков скалы на весьма обширной площади. Морена, пробираться по которой крайне тяжело. Но нам в любом случае надо было отойти от трассы!

Этот процесс выглядел примерно так.

* * *

Надеваешь рюкзак. Поднимаешься. Проходишь метров десять. После этого в изнеможении падаешь. И пять минут отдыха.

Затем встаешь на четвереньки, с трудом выпрямляешься, делаешь еще несколько шагов и снова падаешь. Теперь отдыхай десять минут.

Таким образом, за три часа мы прошли не более двухсот метров. Но все же удалились от Памирского тракта.

* * *

- Надо облегчать багаж, - сказал Базен на очередном привале. - Иначе мы вообще никуда не дойдем.

- Можно прямо здесь, - ответил я, тяжело дыша.

- Давай через двадцать метров!

В качестве ориентира мы выбрали большой камень, торчащий над своими собратьями, и возле него устроили "нычку". Вам знакомо это слово? Нычка - потайное место, где что-либо прячут. Вошло в наш лексикон со времен службы в армии.

- Надо занычковать как можно больше всего! - с жаром воскликнул Базен.

- Можно и меня заодно? - с надеждой спросил я.

* * *

Балласта оказалось много. Часть лапши, тушенки и сухарей, цивильные вещи, в которых мы ходили по Ташкенту и Ошу.

Базен зачем-то взял на Памир две книжки. Теперь он размышлял: оставить их или нет?

- Что же ты будешь в горах читать на ночь? - пошутил я. - Надо было брать энциклопедический словарь!

Одна книга называлась "Магомет" и посвящалась биографии пророка. Написал ее философ Владимир Соловьев.

- "Магомета" возьму! - решил мой друг. - Я его прочел только наполовину!

В полиэтиленовый пакет мы сложили сигареты, ибо на такой высоте курить невозможно. Однако два килограмма альпинистского "железа" мужественно взяли с собой.

* * *

В общем, все ненужные вещи схоронили под камень. Рядом закрепили кусок полиэтилена, чтобы потом найти это место. Таким образом, нычка была сделана!

Мы больше опасались зверей, чем людей. Хотя если бы даже аккуратно сложили все вещи на видном месте, на них бы всё равно никто не позарился.

* * *

Но и без оставленных вещей было тяжело. Пекло солнце. Мешали балаклавы, а снимать их было нельзя. Вдобавок приходилось идти и в вязаных перчатках.

Я на пару минут оголил запястье, так кожа тут же покраснела и зачесалась.

То еще, вам скажу, удовольствие - пеший горный походище!

* * *

Первый день запомнился именно усталостью. Много пройти мы не смогли. Дай бог, если одолели километр.

Нашли более-менее ровное место недалеко от речки. Поставили памирку. Палатка раскладывалась легко: два составных штыря образовывали дуги-полуовалы, перекрестье которых являлось прочным каркасом.

Оставалось только вбить колышки и растянуть палатку по углам.

* * *

Набрали в бутылки воды. Базен бросил в них волшебные таблетки. Подождали полчаса. Пришло время заваривать чай. Так как быстро холодало, мы забрались в палатку.

Мой друг начал разбираться с примусом. "Шмель" разжигался тяжело: всё норовил погаснуть. Базен постоянно нагнетал давление энергичными качками насоса.

Наконец, примус разгорелся. Мой друг поставил на огонь емкость с водой. В этот момент я ощутил острую нехватку воздуха. То есть начал натурально задыхаться. Тут и примус потух.

- На выход! - воскликнул Базен.

И мы, выскочив из памирки, пару минут жадно глотали кислород. А ведь могли и задохнуться.

Разжигать примус в палатке на такой высоте - полнейшее безумие. Как только "Шмель" разгорелся, он выжрал весь кислород, который имелся в палатке. Нам с Базеном уже ничего не осталось.

* * *

Спустя полчаса мы разожгли примус на свежем воздухе. Это всё равно оказалось муторно. "Шмелю" не хватало то кислорода, то давления; Базен с ним просто замучился. Кроме того, советский примус был капризен - после каждого использования его требовалось чистить.

С тех пор мы стали действовать по-простому: в крышку от футляра для примуса наливали немного бензина. Поджигали, а сверху ставили кружки.

- Примус не пригодился, - печально изрек Базен.

- А камни не горят, - угрюмо добавил я.

* * *

Стемнело. Говорить ни о чем не хотелось, мысли были аморфными и вялыми. Мы забрались в спальники и уснули.

И это была только вторая ночь в безлюдной горной местности.

Избавляемся от шнурков

Через час я проснулся от головной боли. Вскоре стало ясно, что снова не хватает кислорода. Но всё же палатку мы подобрали, что надо! Она хоть и была несколько раз "б/у" и при малейшей нагрузке рвалась по шву (пару раз пришлось зашивать), зато конструкция оказалась идеальной.

В памирке имелись так называемые рукава для лучшей проветриваемости. В один из них уткнулся носом я, а в другой - Базен. Только так мы с тех пор и спали, чтобы всегда имелся приток свежего воздуха.

* * *

А в четыре утра стало совсем холодно. Я облачился в тельняшку, куртку от тренировочного костюма и теплый свитер, а на ноги надел треники и ватные штаны. В итоге какое-то время дрожал в спальнике, постепенно согреваясь. Затем усталость взяла свое, и я уснул.

Утром в оранжевой бутылке мы обнаружили лед. Значит, температура опускалась до минуса. А на металлических предметах (например, рукоятке ледоруба, который валялся возле палатки) сохранился иней.

Типичное пробуждение в горах: вылезаешь из палатки, берешь в руку бутылку и трясешь. И всегда слышишь грохот льда о пластмассу.

* * *

Еще пару слов о ночевке. Полноценно замерзнуть мы просто не успевали. Температура стремительно падала, но ненадолго, а вскоре начинало быстро теплеть. И мы просыпались от яркого света, а еще оттого, что в теплых вещах становилось жарко.

В любом случае, долго понежиться в памирке не удавалось, даже если очень хотелось.

* * *

С утра всегда набирали воду; в эти часы речка была узкой и чистой. Судя по всему, ледник, из которого она вытекала, ночью замерзал.

А чем ярче светило солнце, тем речка становилась мутнее. Расширяясь, русло захватывало в свой водоворот мелкий песок, камешки и другую береговую взвесь.

* * *

После завтрака состоялся небольшой совет.

- Надо избавиться от всех-всех лишних вещей, - предложил Базен. - Иначе мы никуда не дойдем.

И вправду, рюкзаки всё еще были слишком тяжелыми.

- Неужели ты готов расстаться с "Магометом"? - спросил я.

- Он всегда в моем сердце, - заверил мой друг. - Аллах Акбар!

По расчетам Базена, нам требовалась неделя, чтобы дойти до Северного Музкола, покорить его и вернуться обратно. То есть в место, где мы находились сейчас.

Поэтому первым делом мы тщательно отмерили себе питание на семь дней, а всё остальное оставили. Спрятали примус, от которого не было толку. И всё, без чего можно обойтись в горах в течение недели.

Нычку номер два соорудили недалеко от речки. В стремлении избавиться от лишнего веса счет шел на граммы. Я долго думал: брать ли с собой запасные шнурки для ботинок? Понимал, что они почти ничего не весят, но все же...

В итоге взял один шнурок, а второй оставил.

* * *

Еще мы занычковали почти всю лапшу, ибо есть ее на высоте оказалось невозможно.

Как бы объяснить? В горах совсем пропал аппетит, даже тушенку или сухари приходилось в себя запихивать. Исключение составляли орехи и сухофрукты, которые мы берегли.

Но если размягченные в чае сухари еще можно было как-то проглотить, то лапша просто не лезла в горло! Я пытался есть ее и сухой, - мне поначалу так больше нравилось. Потом и сухпай обрыдл.

- Зачем мы взяли с собой лапшу?! - возмутился я. - Это была твоя идея!

- Она легкая, - ответил мой друг. - И просто готовится.

- И что толку? Я ее видеть не могу!

Видимо, таким образом мы вписали свои имена в историю альпинизма. Запомните, покорители вершин, Памир и лапша быстрого приготовления - несовместимы!

* * *

Окончательно избавившись от балласта, мы продолжили путь. Снова было нелегко, но всё же попроще. Сорок-пятьдесят шагов, потом привал. Мало того, шли медленно: шаг, пауза; шаг, пауза. Эту методику с самого начала предложил Базен.

- Ты ее придумал? - спросил я. - Или где-то вычитал?

- Конечно, вычитал, - ответил мой друг. - В горах все так ходят.

- Неужели об этом написано в книжке про Магомета? - не удержался я. - Или Магомет в таких случаях летал по воздуху?

* * *

Начинали мы с пятидесяти шагов, а к концу дня не могли сделать без перерыва и двадцати. А если идешь, как обычный человек, начинаешь задыхаться.

К тому же встречались сложные участки. Большие камни, по которым никто никогда не шел: приходилось каждый раз выбирать, куда поставить ногу. В таких местах мы подолгу застревали.

Потом сообразили и спустились к речке. Там вдоль русла можно было пройти без особых препятствий.

* * *

А еще в горах постоянно менялись краски, каждые два часа - совершенно новые цвета. Оттого, что воздух разрежен, и ближе к солнцу, склоны и хребты приобретали фантастические оттенки.

Они то становились черными, как сажа, то блестели ярким золотом, а иногда вся атмосфера вокруг наполнялась синевой. Это особо ощущалось в первые два дня, а потом мы привыкли.

* * *

Когда отдыхали, старались выбрать большой камень, отбрасывающий тень. За ним было удобно прятаться от солнца, которое не только грело, но и слепило глаза.

Весь переход воспринимался, как тяжелая работа - непослушное тело не хотело двигаться вперед, приходилось его постоянно заставлять. В итоге всё сводилось к цепочке простейших движений - шаг, перенос веса, новый шаг. Я ощущал себя автоматом, которому необходимо идти. На этом и концентрировалось всё внимание.

Никаких мыслей в голове. Просто тяжело. Что тут еще добавить?

* * *

К местности вполне подходило прилагательное "безжизненная". Одни лишь камни разных размеров да песок в речке. Никаких деревьев или кустарника.

Только изредка встречались крошечные островки травы высотой не более десяти сантиметров. Всегда около берега. Отдельные травинки, торчащие из песка.

Впервые обнаружив такой оазис, мы никак не могли им налюбоваться.

- Когда долго не видишь ничего живого, понимаешь его ценность, - задумчиво произнес Базен.

* * *

По большому счету, мы не знали, куда идем. Полагались на то, что любая река здесь вытекает из ледника. А где ледник, там и вершина.

К тому же наш путь явно шел вверх, и еще потому был так сложен. Но пока панорама впереди никак не менялась: речка, вдоль которой надо идти, да горные склоны по обе стороны.

За второй день мы прошли раза в три-четыре больше, чем за первый. И это уже было достижением.

* * *

Как утверждает Базен, у него в горах часто болела голова. Хотя я не понимаю: как может кость болеть? У меня, по крайней мере, не болела.

Здесь самое время сделать лирическое отступление и рассказать, что случилось с моим другом за пару месяцев до похода.

Весенним утром Базен вышел из собственного дома... и тут же получил ощутимый удар по голове! Это был лист фанеры, спланировавший аккурат на моего друга. Слава богу, не острым углом.

Базен задрал гудящую голову и обнаружил на крыше двух улыбающихся подростков. Напомню, шел 1994 год. Хотя такое может случиться и сегодня.

Череп В.Ц. оказался на редкость крепким (кто бы сомневался!), но врач всё же диагностировал сотрясение мозга. После этого мой друг пару недель пребывал в странном состоянии: думалось ему тяжелее, чем обычно, а что-то сосчитать в уме и вовсе было невозможно.

Вы спросите: к чему я вам об этом рассказал?

Просто Базен утверждал, что иногда чувствовал себя на Памире так, словно на него упало два, а то и три листа фанеры!

* * *

Решение о ночлеге мы приняли, исходя из времени. Нашли ровное место, поставили палатку, разложили спальники. Набрали воды, сделали чай. Нехотя поели.

Потом перекинулись парой фраз и полезли в палатку.

* * *

Как написал мне недавно Базен: "Там темнело очень быстро. Разве что на звезды можно было посмотреть перед сном".

Спешу вас обрадовать: скучная часть горного похода практически закончилась. Далее вас ждут увлекательные события!

Тропою горных козлов

Два дня мы шли в одном направлении, но сегодня нас ждали изменения. Впереди замаячил поворот речки.

"Вот, новый поворот!" - зазвучало в моей голове, хотя его никак нельзя было назвать новым. Только первым.

И сразу откуда-то появились силы. Очень хотелось узнать: откроется ли за поворотом вершина?

* * *

Какое-то время шли вдоль русла. Речка сужалась. Течение сделалось сильней. Наконец, я заметил место, где можно перескочить на другой берег.

Я даже не задумывался ни о чем - просто снял рюкзак, немного постоял, а затем разбежался и перепрыгнул самый узкий фрагмент. И очутился на другом берегу.

Вскоре подошел Базен. Постепенно он перебросил мне все вещи. Осталось лишь перепрыгнуть самому. И тут случилась заминка.

- Прыгай! - сказал я.

- Не могу, - ответил Базен. - Ты меня подстрахуй.

- Да что тут прыгать?

- Подстрахуй!

То ли у меня в горах развилась удивительная прыгучесть, то ли мой друг из-за головной боли подрастерял навыки.

В итоге я укрепился ледорубом, обвязался веревкой и стал страховать Базена. То есть, если бы он не долетел, я бы вытащил его из воды.

Слава богу, этого не понадобилось. Базен благополучно совершил важнейший прыжок в своей жизни, и мы оба оказались на одном берегу.

* * *

Но ясности от этого не прибавилось. Русло речки плавно изгибалось влево и скрывалось за поворотом. Но откуда она течет? И что впереди?

- Пошли дальше, - предложил Базен.

- Зачем? - спросил я. - А вдруг там тупик? Одна груда камней?

- Так куда еще идти? Всё равно только вперед!

Но я, воодушевленный "великим" прыжком, решил взять инициативу в свои руки. Это случалось так редко в тандеме с Базеном, что гордость просто переполняет меня!

- Ну, вот, сейчас начнет хвастаться, - пробурчит читатель-скептик. - Знаем мы этих авторов-сочинителей: вечно они изображают себя бесстрашными храбрецами.

- А кто лучше - глупый храбрец или умный трус? - поинтересуюсь я и, не дожидаясь ответа, добавлю: - Хватит меня перебивать!

* * *

Итак, я решил, что надо залезть выше по склону и посмотреть: откуда течет речка? Есть ли смысл продолжать путь? Может, удастся срезать часть маршрута поверху?

Базен отнесся к моей идее без восторга, но и возражать не стал. И вот я без рюкзака полез наверх, а мой друг остался с вещами.

Я поднялся метров на сто пятьдесят, а затем пошел вдоль склона, примерно на одной высоте. Гора поворачивала, повторяя изгиб реки. Я хотел посмотреть, что же будет за поворотом. Вскоре Базен скрылся из виду.

* * *

Подъем становился всё круче. Я решил забраться повыше. И через пару минут понял, что не могу двигаться вперед. В этих горах всё оказалось каким-то обманчивым! Незаметно подъем сделался почти отвесным. И я замер на месте.

Когда карабкаешься наверх, видишь, за что цепляться. А чтобы спуститься, надо ставить ноги куда-то вниз. Но на ногах-то глаз нет!

В итоге мне просто повезло. Я начал спускаться, ставя ноги фактически наугад. И не сорвался. А оказавшись в безопасности, долго не мог отдышаться. После этого, проклиная всё на свете, вернулся к Базену.

Моя затея оказалась не только дурацкой, но и рискованной. А еще я зря потратил силы. Да и времени мы много потеряли.

* * *

И всё же разведка боем оказалась не совсем бесполезной. Наверху я обнаружил едва заметную тропу, по которой вполне можно было идти. Она проходила метрах в пятидесяти над речкой. Судя по всему, ее сделали горные козлы.

Мы видели их всего несколько раз. И то издали. Иногда силуэты животных были различимы на фоне далекого хребта. Их всегда было трое или четверо.

- Чтобы при случае кого-нибудь дружно отметелить, - пошутил Базен.

* * *

Идти поверху было гораздо удобней. Никаких препятствий. Ничего не надо обходить. Клянусь шкурой снежного барса, горные козлы знали толк в навигации!

Тропа, повторяя маневр реки, уходила влево. А речка вела себя непредсказуемо: то сужалась до пары метров, то разливалась на пять-шесть узких рукавов. Но теперь эти напасти нас не пугали.

Наблюдая за происходящим с высоты, я думал об одном: "Почему мы раньше эту тропу не обнаружили?!"

* * *

В какой-то момент на противоположном склоне возник ручей. Вообще из ничего.

На наших глазах из скалы выкатился камень, и вверх на два-три метра стал бить мощный фонтан. Вода бурным потоком устремилась вниз. Нескольких секунд новорожденный ручей расширялся. Мы застыли, наблюдая за странным природным явлением.

Ручей обрел форму, достиг горной речки и влился в нее. Вот он уже спокойно тек из скалы до речки, как будто так было всегда. А еще минут через пять внезапно ослаб, превратившись в тонкую струйку. Вскоре и она исчезла.

За короткий промежуток времени всё вернулось на круги своя. Словно никакого ручья никогда и в помине не было.

* * *

В тот же день произошел и далекий сход лавины. Его помогла обнаружить ясная погода.

Пока мы шли по тропе, панорама вокруг менялась. То с одной, то с другой стороны открывались снежные хребты. Один из них вдруг покрылся белой дымкой. Затем послышался шум.

- Снег сходит с горы, - определил мой друг.

Через несколько минут всё смолкло, а хребет снова стал прекрасно виден.

- А на нас может сойти лавина? - забеспокоился я.

- Ты видишь где-нибудь над нами снег? - поинтересовался Базен.

* * *

Мы кожей чувствовали могучее дыхание гор. Эти величественные громадины вовсе не были статичны! Это особо хорошо ощущалось на козлиной тропе, откуда открывались захватывающие виды.

Иногда солнце закрывало одинокое облачко. Тогда на несколько минут наступало блаженство тени.

Русло речки постепенно выпрямилось. Открылись новые виды. Впереди показалось едва различимое подножье, со всех сторон упиравшееся в горы. Похоже, дальше пологого пути уже не было, только вверх.

В тот день мы прошли больше, чем за два предыдущих. Настало время сделать привал. Точнее, вставать на ночлег.

Мы стали осторожно спускаться с тропы. Вскоре нашли хорошее место для палатки.

* * *

А еще в горах происходили метаморфозы с памятью. По крайней мере, таков мой опыт. Сиюминутные заботы, постоянно витавшие в голове, куда-то исчезли, зато обнажились глубинные пласты, до которых обычно не достучаться.

Всплыли забытые истории из детства, а также тексты песен, которые я слушал давным-давно. Временами ощущалась удивительная ясность мышления!

На радостях я исполнил песню Окуджавы "Полночный троллейбус", используя ледоруб в качестве гитары. Базен не сплоховал, ответив мне залпами чужих стихов.

Я запомнил такой:

На баррикадах, на баррикадах -

Ложью и кровью народ опьянен.

А кто из вас вспомнил о наших ребятах,

Кого в бэтээрах сжигали живьем?!

* * *

Затем мой ледоруб из гитары превратился в инвалидную палку. И я заковылял к другу, гнусаво вопрошая:

- Не подскажете, как пройти в библиотеку?

- На вершине Северного Музкола вам всё объяснят! - отвечал Базен, улыбаясь. - Не расслабляться! Хе-хе-хе!

- Хочу в библиотеку! - не унимался я. - Хотя бы пальцем путь укажите!

Нас радовало, что впереди что-то открывалось. Перемены вызывают оптимизм.

* * *

На ужин Базен устроил кулинарный спектакль. Мой друг клал жир от тушенки в горячий чай, а затем с удовольствием поглощал эту бурду.

- На Востоке все так делают! - серьезно утверждал он. - Попробуй! Очень вкусно!

Мне и так есть не хотелось, а когда я увидел плавающий в чае жир... Бр-р-р! Какая мерзость! До сих пор эта сцена стоит перед глазами, хотя прошло четверть века!

В первые дни мы еще старались подогревать тушенку. Затем просто ели ее ножом из банки. Лапшу жевали всухомятку, если было настроение.

С каждым днем доля сухофруктов и орехов в нашем рационе возрастала. Жаль только, что их становилось всё меньше и меньше.

* * *

Я вам еще не рассказывал про камнепады? Лучше всего их было слышно по ночам. При этом не видно ни зги, тьма кромешная! Невозможно понять: откуда эти камни катятся? Они вполне могли нас раздавить вместе с палаткой.

Поэтому благородный Базен лег в памирке со стороны склона.

- Если будет камнепад, я приму удар на себя, - проникновенно заверил он.

- Тебя придавит первым, а меня вторым, - согласился я. - Как же ты великодушен!

- Настоящие камнепады бывают только весной, когда тает снег, - успокоил Базен.

- А эти игрушечные?

- Они просто катятся, - философски ответил мой друг.

В первую ночь меня будили рокочущие камни. Потом я привык и больше от грохота не просыпался.

У подножья

Среди ночи кто-то начал трясти меня за ногу. Очевидно, Базен вылезал из палатки, чтобы справить нужду, но за что-то зацепился и теперь не давал мне уснуть.

Затем послышались мелодичные звуки. Вскоре стало ясно, что кто-то играет на дудочке.

"Такого не может быть! - подумал я. - У Базена нет музыкального слуха!"

И, кряхтя, стал вылезать из памирки.

* * *

Увиденное меня не обрадовало. Во-первых, почему-то было светло, но как-то не по-доброму. Ярче всего освещалось место возле палатки, а чем дальше, тем становилось темней. Во-вторых, Базена окружали какие-то бородатые люди в теплых халатах светло-зеленого цвета и с огромными чалмами на головах. Они слаженно раскачивались в такт, пока мой друг им что-то объяснял.

Вскоре я смог различить его слова.

- Должность верховного жреца в иерархической лестнице Памира занимает Золотоносный Крот, - вещал Базен. - В современной религии он еще именуется Рыжим Сусликом. В период позднего полиомиелита, когда власть сусликов пошатнулась, на смену им пришли воинственные архаровцы. Но и они не выдержали давления со стороны Золотоносных...

От непонятных речей друга мне сделалось спокойно. Вот только ненадолго.

Внезапно человек, которого я мысленно окрестил Главным Памирцем, перестал раскачиваться вместе со всеми. Выскочив из круга, он яростно топнул ногой, и в тот же миг горные вершины пришли в движение.

- Ты еще ответишь за Рыжих Сусликов! - загрохотало у меня в ушах.

Тут же огромные валуны со всех сторон покатились на нашу памирку. Базен заметался, не зная, что предпринять, а я зажал уши ладонями, чтобы не слышать ужасного грохота...

И в этот момент мой друг заехал своим тяжелым ботинком мне в челюсть!

* * *

Я проснулся.

Вокруг было темно и тихо. Базен спал. Вот только сильно болел подбородок. Видимо, во сне я сполз с пены и уперся им в какой-то камень.

"Слава богу, не лавина! - подумал я. - Приснится же такое!"

* * *

На следующий день впереди показался ледник. Горная речка, вдоль которой мы так долго шли, заканчивалась величественной ледяной глыбой. Вернее, из нее вытекала.

Ледник был таких необъятных размеров, что многомесячное таянье никак на нем не отражалось.

- Он увеличивается за счет снега, который выпадает зимой, - объяснил Базен.

* * *

Мы обнаружили на леднике странные образования. Я назвал их снежными грибами. Пяти-семиметровые столбы изо льда, у которых наверху имелись "шляпки", почти как у грибов.

Написав эти строки, я перерыл весь интернет в поисках примеров, но так ничего и не нашел.

Воистину восьмое чудо света! Неужели это явление во всем мире видели только мы с Базеном?!

* * *

- Это связано с таяньем ледника, - предположил мой друг. - Оно происходит неравномерно. Под воздействием солнечных лучей и ветра появляются такие странные фигуры.

- Представляю, как они красиво выглядят вблизи! - воскликнул я.

- Мы туда точно не доберемся, - развеял мои надежды Базен. - Там просто чудовищно скользко!

* * *

Место, откуда начиналась горная речка, называют языком ледника. Этот язык заперт между двумя склонами. С него словно стекала слюна, а необъятное тело ледника находилось еще дальше и выше, занимая весь огромный проем между горами.

В общем, зрелище открылось впечатляющее.

* * *

Горы, что тянулись по берегам речки, в этом месте смыкались. Их совместное подножье образовало широкую и ровную площадку. На нее мы и вышли после двух часов пути по тропе горных козлов.

Удобное место для ночлега обнаружилось с другой стороны речки. У самого истока она была совсем узкой, и перейти ее не составило труда.

На другом берегу мы поставили палатку, разложили вещи и осмотрели диспозицию. Это была конечная стоянка.

* * *

Теперь за нами находился горный склон, а слева остался путь, которым мы сюда пришли. Справа громоздился язык ледника со снежными грибами.

А прямо перед нами, через речку, открылась Вершина. Она была прекрасно видна в свете солнечных лучей, и мы наслаждались ее величием. Огромная снежная шапка торжественно сверкала на солнце. Пик четко просматривался в ярко-синем небе. Казалось, она так близко, что рукой подать.

Мы были уверены, что завтра совершим восхождение. И что это станет главным событием похода.

* * *

Вечером почти ни о чем не говорили, находясь под гипнотическим воздействием вершины. Цель находилась в пределах видимости, и все мысли были только о ней. Лишь бы не спугнуть чудо! Только бы завтра не испортилась погода, не произошла какая-то досадная помеха!

И тогда мы точно покорим эту снежную вершину, Северный или Несеверный Музкол-Немузкол, а наш долгий путь сюда обретет глубокий смысл.

* * *

А еще я, как обычно, нервничал, но старался не подавать виду.

Перед сном в голове долго крутились строчки из Высоцкого:

"Как вечным огнем сверкает днем

Вершина изумрудным льдом,

Которую ты так и не покорил..."

Очень хотелось покорить вершину!

Вершина

Часам к одиннадцати утра мы были в полной готовности. Из снаряжения взяли ледорубы, веревку и драгоценное "железо". Оно и составило основную тяжесть. Клинья с карабинами тащил Базен, а я перекинул через плечо веревку. Также мы прихватили с собой пол-литровую бутылку с чаем, которую мой друг засунул в карман штормовки.

Вот и всё.

И устремились в путь.

Палатку так и оставили со всеми вещами - не было ни малейшей опасности, что их кто-то украдет. К тому же памирка являлась ориентиром для возвращения.

* * *

Стоял ясный и солнечный день. Вершина была видна как на ладони. Глядя на нее, мне казалось, что мы без лишних проблем часа за три доберемся до пика, а потом спокойно спустимся.

Перебравшись через речку, мы приступили к восхождению.

* * *

Идти было нелегко. Кое-где приходилось карабкаться, кое-где просто идти под углом.

По склону, слева от нас, стекала вода - иногда каплями, чаще тонкими струйками, изредка ручейками. Это таял снег и, найдя удобный путь, устремлялся водой вниз.

Кое-где попадались заснеженные участки. Постепенно их становилось больше.

* * *

Сначала мы хотели пойти по снегу. Казалось, так проще: ровная наклонная поверхность. Иди себе, не горюй! Но быстро передумали.

Снег, нагревшийся на солнце, превратился в наст и стал очень скользким. Я для пробы кинул на него пару камешков, и они тут же заскользили вниз.

Базен, когда это увидел, чуть не лишился дара речи.

- Ты что, камнепад вызвать захотел?

Мой друг выразительно покрутил пальцем у виска.

- Камнепады бывают только весной, - повторил я его слова.

Но бросать камни на наст больше не решился.

* * *

Шли с ледорубами. В первый раз за весь поход. На крутых участках я на ледоруб опирался, а на пологих - вешал на плечо. Никаких сложностей этот инструмент не доставлял, но и ощутимой пользы от него не было.

Затем крутизна увеличилась. И я стал подниматься только с помощью ледоруба. Когда на него опираешься, возникает уверенность, что не упадешь.

* * *

Иногда мы оборачивались. Панорама с набором высоты менялась. Предгорье уменьшалось, а склоны становились всё внушительней.

Хорошо была заметна наша палатка. Вскоре стало ясно, что мы ее поставили аккурат в самом конце камнепадного русла. (Говорят "место", хотя слово "русло" мне кажется более наглядным). Камнепадное место - участок склона, по которому катятся вниз огромные камни.

Если бы вчера ночью случился камнепад, мы бы навечно остались в памирке. Но снизу это было очень сложно обнаружить. Как говорится, ничто не предвещало!

* * *

С высоты иначе выглядел и язык ледника вместе со снежными грибами. Было заметно, что ледник течет. Лед плавился на солнце, вода стекала с языка широкими ручьями, а вся эта махина ярко сверкала.

Среди грибов тоже наблюдалась неоднородность. Они "росли" отдельными колониями: то реже, то гуще; иногда низкие, чаще высокие. Это был сплошной ледяной хаос, уникальное природное творение.

А над всем этим лежало, лениво наблюдая за происходящим, огромное тело ледника.

* * *

В какой-то момент я понял, что мы карабкаемся уже полтора часа, а преодолели, дай бог, четверть склона. Уже не было утренней свежести. Хотелось сделать привал, но время поджимало.

Но и спешить на такой высоте было невозможно. Наоборот, наше движение замедлилось. Мы стали делать по пятьдесят шагов, а потом отдыхать.

* * *

Базен почему-то отстал. Когда я обернулся, он крикнул:

- Я застрял! Помоги!

Это заявление меня просто взбесило.

- Кончай дурить! - заорал я. - Негде там застревать! Иди спокойно!

- Я же прошу тебя помочь! - снова крикнул Базен.

С большой неохотой я начал спускаться.

* * *

Вот только не надо кидать в меня тухлыми помидорами! Я и так понимаю, что вел себя отвратительно. Попытаюсь объяснить: когда мало сил и выверяешь каждое движение, организм яростно противится любым затратам энергии. И очень трудно с этим бороться.

Мне всё-таки пришлось спуститься. Я бросил другу веревку, предварительно закрепившись на склоне.

Базен ухватился за конец, сделал несколько шагов и очутился на более ровной поверхности.

- Я бы не стал просить понапрасну, - сказал он.

Мне стало стыдно. Я развернулся и пошел туда, откуда только что спустился.

* * *

Наконец, сложный участок закончился. Больше не надо было карабкаться и взбираться - потянулся длинный и пологий склон. И мы по нему пошли.

Пятьдесят шагов, передышка. Пятьдесят шагов, передышка. Пятьдесят шагов. Передышка.

Проблема заключалась в том, что склон казался бесконечным.

* * *

Я впервые столкнулся с таким феноменом. Кажется, пик прямо перед тобой, но идешь-идешь, идешь-идешь и снова идешь-идешь, а расстояние не сокращается!

Я всё наивно ждал второго дыхания, но оно не приходило. Мне показалось, что у Базена осталось больше сил. И это открытие меня не порадовало.

* * *

Мы были где-то на середине склона. Вершина, казалось, не приближалась.

Я почувствовал, что дальше идти не могу.

- Пошли назад!

Базен взглянул на меня, как на сумасшедшего.

- Надо идти! - прокричал он и стал подниматься.

Теперь уже он шел впереди. И я потащился следом.

* * *

Вскоре мне всё стало безразлично: усталость подмяла под себя все остальные чувства.

Я понял, что должен идти, пока не упаду. И что больше не обращусь к Базену с предложением вернуться.

Это было уже недопустимо.

Я не знаю, как это лучше объяснить. В тот момент я четко понял, что надо идти до конца. Слишком многое поставлено на карту. Будь что будет.

Я просто не мог стать помехой нашему восхождению.

* * *

И вот мы пошли по бесконечному склону. Постепенно выходили на хребет. Он чудовищно медленно приближался. Вокруг становилось больше снега и меньше камней.

Путь делался всё более пологим. Потом стал практически ровным. И вот, после очередной передышки, я добрался до края хребта.

* * *

И тут случилось самое яркое событие в моей жизни. То, что я никогда не забуду. То мгновение, ради которого мы и пришли сюда.

Я поднялся на хребет и взглянул за него. Мне открылась внутренняя часть гор. То, что скрывалось за хребтом. Это была еще одна гряда, за ней - новые снежные вершины, а внизу - другое, более узкое и высокое, подножье, полностью занесенное снегом.

Солнце в тот момент уже садилось. Небо затянуло тучами, сделалось пасмурно и холодно. Кроме того, я так устал, что был неспособен испытывать какие-либо эмоции.

Но всё же я прекрасно понимал, что вижу наиболее важную картину в своей жизни. Я словно заглянул вглубь вселенной. Этого больше не видел ни один человек на Земле, кроме Базена. Ибо эти места совершенно непосещаемы.

Так что же мне открылось? Вроде бы, ничего особенного. Но в тот момент я ощутил просто космическую мощь.

* * *

За хребтом находился отвесный обрыв. Можно было только замереть на краю и смотреть. И вот я стоял и не мог оторвать глаз. Рядом застыл Базен. Мы молчали - слов не было.

А затем, когда мир встал на прежнее место, мы повернулись к вершине.

И тогда пошел снег.

* * *

Позже Базен рассказал мне, что в тот момент он вспомнил фильм "Легенда о Нараяме". Концовка такова: "Исполняя долг сына, Тацухэй относит мать умирать в зимний день, когда выпадает первый снег. Снежинки медленно падают на седую голову Орин. Это конец, смерть близко...".

Примерно так подумал мой друг, наблюдая за полетом снежинок. Он показался ему зловещим.

* * *

Обстановка и впрямь сделалась какой-то безрадостной. Снег падал и не таял. Задул ветер.

Обычно в горах всё закрыто склонами и хребтами. А тут мы вышли на открытое пространство, и больше ничто не защищало нас от стихии.

* * *

С того места, где мы застыли, открывался путь на вершину. Сначала по хребту до снега, а потом по снегу вверх, где угол подъема постепенно возрастал.

Снова казалось, что вершина рядом, и до нее - совсем чуть-чуть. Только теперь я знал, что это - оптический обман.

Нам было точно не дойти до горного пика. Тем не менее мы пошли.

* * *

Вскоре уже осторожно ступали по снегу. Он перестал быть скользким.

Мы сделали еще три марша по двадцать шагов, когда Базен сказал:

- Возвращаемся.

Я ничего не ответил. Просто развернулся и пошел назад.

Но хочу подчеркнуть: не я предложил вернуться. У меня не было на это права.

Уже внизу Базен объяснил причину:

- Я понял, что иначе мы умрем.

Думаю, он был недалек от истины.

* * *

Спускаться - многократно легче, чем идти вверх. Очевидная, вроде бы, штука. В горах это осознаешь на все сто процентов.

По пологому склону мы еще брели в привычном темпе: пятьдесят шагов, передышка, еще пятьдесят шагов. А когда пошла местность, где мы карабкались и взбирались, я просто сел на пятую точку. И поехал! Почти весь обратный путь проделал на ней!

Базен что-то бубнил про камнепады, но мне было уже всё равно. Мог сломать руку или ногу, но обошлось. Только на одном ботинке подошва треснула пополам. Это обнаружилось уже следующим утром.

* * *

Я нарушил еще одно правило: выпил воды без таблеток. Слишком мучила жажда. Подставил бутылку под струю, налил и опустошил. И даже не почувствовал облечения.

Потом пил, подставляя ладони под капли, текущие со склона. А напившись, вновь поехал на пятой точке.

* * *

Мы подходили к палатке в полнейшей темноте. Хорошо, что на небе зажглись звезды. Как переходили через речку, я не запомнил.

Позже мы подсчитали, что поднимались около шести часов, а возвращались меньше часа.

В любом случае, Базен вовремя повернул назад.

* * *

Ничего не стали есть, а просто завалились спать. И палатку, конечно, не переставили.

Так она и простояла еще одну ночь под опасным камнепадным местом.

К цивилизации

С утра мы начали собираться в обратный путь. Даже не знаю, с чем была связана такая спешка. Может, наши молодые организмы успели отдохнуть за ночь? Или мы боялись надолго застрять в этих местах? Возможно, как ныне утверждает Базен, у нас просто истощились силы. Да и еда заканчивалась.

- Я думаю, до трассы мы дойдем за два дня, - предположил мой друг.

- А сколько еще времени будем ловить попутку! - добавил я.

- Надо возвращаться, - подытожил Базен. - И медлить с этим нельзя.

* * *

Когда мы вчера карабкались наверх, то заодно изучили с высоты ближайшие окрестности. С другой стороны речки обнаружилась отличная козлиная тропа. Сегодня мы решили возвращаться по ней. Так, по нашим расчетам, выходило быстрее.

Сложили палатку, собрали вещи, и, последний раз взглянув на вершину и ледник, тронулись в путь. Надо было только чуть-чуть взобраться по склону, а дальше шла эта новая тропа.

* * *

Идти по ней оказалось легко; ведь спускаться намного проще, чем подниматься.

Правда, возникли иные сложности. Так как вчера мы пили воду из ручья, а может, по какой-то другой причине нас обоих - практически синхронно - одолел богатырский понос, на который ушли все газеты.

- Что значит "богатырский"? - возможно, спросите вы.

Поясню: безудержный, отчаянный или, образно выражаясь, "Мама, не горюй!".

Никаких таблеток у нас не было, поэтому остановить процесс мы не могли. Ничего не оставалось, как позволить природе взять свое.

* * *

Пару километров мы шли так - один выдвигался вперед, а другой отставал, чтобы ненадолго присесть за камнями. Через некоторое время роли менялись.

На этом участке пути мы играли в благородство, где разменной монетой служила памирка. Когда первому требовалось уединиться, второй с готовностью брал палатку и тащил на себе. Затем передавал ее другу, а сам ненадолго исчезал, чтобы справить естественные надобности. Таким образом, памирка явилась переходящим вымпелом "Спокойный кишечник".

Это был единственный момент, когда недомогание настигло сразу нас обоих. Слава богу, оно столь же быстро прошло, как и началось.

А затем последовали открытия.

* * *

Сначала я обнаружил рога. Они лежали недалеко от тропы, по которой мы спускались. Если точнее - верхнюю часть черепа с рогами. Но ведь рога гораздо важнее черепа! Верно?

- Смотри, рога, - равнодушно произнес я.

Мой друг изменился в лице.

- Здорово... - блаженно прошептал он. - Вот круто! Ты их возьмешь себе?

- Хочешь, чтобы я вернулся домой с рогами? Мол, жена мне наставила рога, вот я и прихватил их с собой!

- Так ты не будешь брать рога?!

- А зачем они мне?

- Спасибо, Мишель! - растроганно воскликнул Базен. - Я, конечно, возьму. Это такая ценность!

Мой друг бережно поднял с земли бесценный раритет. Еще минут двадцать ушло, чтобы уложить рога в рюкзак.

* * *

- Так чьи были рога? - спросит любознательный читатель.

- Конечно, горного козла! - легко отвечу я. - Ведь, если мы шли тропою козлов, кто еще мог оставить там рога вместе с черепом? Да что и говорить, вместе с жизнью!

Правда, других костей на этом месте мы не обнаружили. Должно быть, рога пролежали на тропе несколько лет, а кости за это время раскидало ветром по склону.

* * *

А у нас начался комфортный и увлекательный путь. Мы спускались налегке по удобной тропе, и нам всё время открывались новые ландшафты.

В горах ведь как? Идешь-идешь по относительно пологой тропке, а потом доходишь до резкого спуска. И в тот момент, когда подошел и глянул вниз, видишь удивительные пейзажи.

* * *

Наш спуск постоянно сопровождался криками птиц. Таким образом пернатые предупреждали живой мир об опасности. "Прячьтесь! Сюда идут какие-то двуногие!" - можно было услышать в тревожных птичьих восклицаниях.

В тот день мы видели на далеком склоне горных козлов. Благородные животные застыли буквально на миг, а затем скрылись за грядой. Это было похоже на мираж или галлюцинацию.

Но не все обитатели здешних мест были столь предусмотрительны. Нам повезло, что некоторые копуши иногда не успевали от нас спрятаться.

* * *

Поэтому мы смогли полюбоваться красными или длиннохвостыми сурками. Их весьма много в этом районе Памира. Это очень забавные животные. Когда перед нами открывался новый спуск, мы почти всегда заставали сурков врасплох.

Большие и пушистые, с шикарными рыжими хвостами, зверьки начинали судорожно метаться. Видимо, соображая, в какой ближайший ход юркнуть, чтобы быстрей скрыться от незнакомцев.

Сурки роют норы подобно кротам. В них полно разных ходов и разветвлений. Как они умудрялись сооружать свои "многоходовки" в таком плотном грунте?

Мы и раньше видели множество нор. Вернее, небольших холмиков. Но сурки при нас никогда не вылезали на поверхность. Мы бы их так и не заметили, если бы не шли сверху вниз!

* * *

Этот переход стал наиболее приятным за всё время горных приключений. К тому же занял значительно меньше времени. Вскоре мы обнаружили нашу нычку. И утяжелились. А затем нагрузились еще сильней, доложив в рюкзаки вещи из другой нычки. Далее последовали памятные двести метров по большим камням, которые мы с таким трудом преодолели в первый день пути.

И вот, удивительным образом, мы добрались до остановки у Памирского тракта! Если восхождение заняло четыре полных дня, то обратный путь - всего несколько часов.

* * *

Какое-то время понадобилось, чтобы перепаковать багаж. Но уже около пяти вечера мы стояли на трассе в надежде, что сможем уехать. Куда? Нам, в принципе, было всё равно.

Хоть в сторону Каракуля, хоть в Мургаб. Главное, не остаться еще на одну ночь в горах, чтобы снова не ночевать на остановке.

Честно говоря, уже надоело. Хотелось поспать в человеческих условиях.

* * *

Через полчаса мы тормознули грузовик. Он шел в Мургаб. Нам невероятно повезло - шофер согласился подвезти без малейших уговоров. Да еще и за какую-то смешную сумму. Мы забросили рюкзаки в кузов, сами сели в кабину и уже через полтора часа были на месте.

К сожалению, подробности дороги стерлись из памяти. Видимо, по сравнению с увиденным в горах, они показались незначительными.

ЧАСТЬ III. МУРГАБ

Вечер трудного дня

Первое впечатление о Мургабе оказалось размытым: дорога, а вдоль нее - дома. Громадинами на их фоне выглядели заброшенный санаторий при въезде в поселок, пустующая школа да воинская часть. Вернее, не вся часть, а отдельные казармы.

Водитель затормозил возле двухэтажной гостиницы. Для нас стало приятной неожиданностью, что в Мургабе имелась такая роскошь!

Расставшись с дружелюбным шофером, мы направились к зданию.

- Цивилизация! - восторженно воскликнул я.

* * *

Ввалились в вестибюль. Прошли по длинному коридору, который заканчивался почти квадратным помещением. Там находилась комната комендантши гостиницы. Почему-то все ее звали именно так. Рядом разместилась чайхана.

Базен обратился к комендантше и без проблем снял двухместный номер на втором этаже, заплатив за сутки. Мы тут же туда поднялись. Номер оказался отличным: две кровати, тумбочка, а также окно с видом на горы.

Невероятно! Об этом можно было лишь мечтать! После недели в походе очень сложно осознать, что находишься в настоящем гостиничном номере!

* * *

Но это была специфическая гостиница. Удобства, например, находились во дворе. За зданием имелся сортир с глинобитными стенами на два отделения, а ближе к трассе стояла бочка с водой.

Мы слегка ополоснулись. Вода показалась ледяной. Ни о каком душе, разумеется, и речи не было. Хорошо, что перед отправкой в Мургаб нам хватило ума смыть с себя грязь в горной речке!

* * *

Слегка взбодрившись, мы направились в чайхану. В помещении царили тишина и полумрак. Шесть столиков, покрытых грязными клеенками, терпеливо ожидали посетителей. Киргизская девушка скучала за прилавком.

Всё выглядело вполне предсказуемо, но вдруг за спиной девушки я обнаружил что-то вроде барной стойки... Боже мой! Там были выставлены бутылка джина "Бифитер", сигареты "Мальборо" и даже банка пива "Хольстен".

- Всё, Базен! - прошептал я в восторге. - Обязательно куплю "Хольстен"! Сколько бы ни стоил!

Мы подошли ближе.

- Сколько стоит "Хольстен"? - спросил Базен.

На лице девушки отразилось недоумение.

- "Хольстен"! - повторил я, указывая на банку.

Недоумение сменилось улыбкой.

- Она - пустая! Это... как украшение!

* * *

Мы заказали лаваш и зеленый чай. Больше из еды в чайхане ничего не осталось. Зато поужинали как белые люди.

А главное - не надо снова на бензине разогревать чай!

- Как нам выбираться из Мургаба? - спросил я.

- Мы только приехали, Мишель! - отмахнулся Базен. - Завтра разберемся!

- И сколько дней ты собираешься здесь пробыть?

Тут мой друг призадумался...

* * *

После ужина я поднялся в номер, а Базен зашел к комендантше. Надо было разведать пути возвращения.

Казалось, эта пожилая женщина знает всё. По крайней мере, выглядела она уверенной в себе.

- Не подскажете, как отсюда добраться до Оша? - спросил Базен.

- В Ош из Мургаба ходит автобус, - охотно ответила комендантша.

- А когда следующий рейс?

- Во вторник. Он ходит раз в неделю, по вторникам.

- А где можно купить билеты?

- На него записываются заранее. На рынке. Это возле центральной площади, вы сразу найдете!

И тут Базен сообразил, что сегодня среда. Значит, следующий автобус пойдет в Ош только через шесть дней!

- Если к понедельнику половина мест остается свободна, - добавила комендантша, - рейс откладывают на неделю.

* * *

С грустными новостями мой друг вернулся в номер.

- Как же мы уедем? - забеспокоился я.

- Что-нибудь придумаем, - пообещал Базен. - Утро вечера мудренее!

За окном уже давно стемнело. Нам обоим чертовски хотелось спать. И мы, недолго думая, улеглись в кровати.

Ночью в номере серьезно похолодало. Почти как в горах. Но ватные штаны нам всё же не понадобились.

Знакомство с боевиками

Утро началось с умывания. Оказалось, здесь это особый ритуал. В восемь утра к гостинице привезли воду в цистерне. К этому моменту на улице выстроилась очередь из постояльцев с кружками в руках.

Ополаскиваешь лицо, набираешь воды в кружку и чистишь зубы. Вот и всё удовольствие. Кстати, и очередь небольшая. Всего в нашей гостинице проживало человек двадцать.

* * *

После мытья мы позавтракали. Во время трапезы Базен сообщил всё, что знал о Мургабе.

Этот поселок - самый высокогорный районный центр на территории бывшего СССР. Высота над уровнем моря - 3600 метров. Население - 6000 человек. В основном киргизы и таджики. Климат резко континентальный. Зимой температура опускается до минус тридцати.

Всё остальное нам предстояло узнать самим.

* * *

Мы вышли на участок Памирского тракта, который в Мургабе назывался улицей Ленина. Бодро зашагали в сторону центра. Местные смотрели на нас с удивлением. Похоже, им было в диковинку наблюдать двух молодых русских, да еще и в такой странной одежде.

Поселок вытянулся вдоль тракта. С одной стороны он заканчивался долиной реки Мургаб, а с другой - холмами, плавно переходящими в горы. Соответственно, всё, что уходило в сторону реки, находилось ниже главного шоссе. Где-то там располагался и рынок.

* * *

Метров через пятьсот мы обнаружили широкую нижнюю улицу. Дома на ней выглядели более привлекательно. Мы спустились. Вскоре улица вывела нас на центральную площадь.

На видном месте стоял памятник Ленину. Ильич из белого камня указывал рукой куда-то вдаль.

- В светлое будущее, - предположил я.

- Скорее, в сторону Хорога, - сориентировался Базен.

Вождь пролетариата скромно глядел себе под ноги. Не напоминал ни киргиза, ни таджика. В общем, являлся самым обыкновенным памятником.

Зато атмосфера вокруг царила воистину сюрреалистическая!

* * *

Казалось, жизнь в Мургабе замерла году в 1986-м. Напомню, именно тогда Горбачев провозгласил Перестройку. По всей стране появились плакаты: "Смелее, товарищ! Гласность - наша сила!", "Перестройка, демократия, реформа!", "Перестройка - продолжение дела Октября!".

Через три-четыре года эти транспаранты отовсюду исчезли, а советское общество изрядно залихорадило. Зато в Мургабе знакомые лозунги висели до сих пор! Потрепанные плакаты времен Перестройки смотрелись дико на фоне величественных гор и колоритных местных жителей.

* * *

На площади имелось несколько солидных зданий. В одном находилось отделение милиции, а в двух других - промтоварные магазины.

Хозяйственный был забит исключительно гвоздями. Гвозди в ящиках занимали буквально всё пространство. У дальнего прилавка еще стояло несколько швабр и больше ничего! А книжный завалили до потолка стопками брошюр по истории. И всё! Только одни брошюры!

В эти магазины почти никто не заходил. Я так и не понял: зачем они вообще работали?

* * *

В конце нижней улицы мы увидели рынок. Вот где шла оживленная торговля! Человек двести на небольшом пространстве вовсю покупали и продавали.

Товары раскладывали прямо на капотах автомашин. Прилавков почти не было.

- В Мургабе, на такой высоте, ничего не растет! - догадался Базен. - Поэтому овощи и фрукты привозят из соседних селений!

- Они что, ниже находятся? - спросил я.

- По крайней мере, на тысячу метров, - подтвердил мой друг.

Разумеется, цены были высокими.

С машин предлагали рис, сахар, картошку, изюм, арбузы и яблоки. Зато виноград, персики или дыню было днем с огнем не сыскать. Почему? Никто не хотел связываться со скоропортящимися продуктами!

* * *

Продавали и вещи. Например, заграничные футболки и спортивные костюмы. Возле таких машин было мало покупателей. Видимо, цены кусались. Каким образом эти товары попали в Мургаб? Частично из Киргизии, но больше из Афганистана. Подозреваю, не вполне законным путем.

Где-то там, на рынке, мы и записались на автобус, который во вторник отправлялся в Ош. Конечно, это был запасной вариант. Всё же мы рассчитывали уехать раньше.

* * *

- А нельзя ли подробней про запись на рейс? - спросит любознательный читатель.

- Нельзя! - категорично отвечу я.

Неужели не ясно, что я просто не помню?! Какие тут могут быть детали? Всё это случилось тысячи лет назад! К тому же на высокогорье, при нехватке кислорода! Вот память и подводит.

А Базен вообще начисто забыл про тот автобус. Дырявая голова!

Но всё именно так и было - рейс отправлялся во вторник. Ручаюсь!

* * *

На фоне общей бедности некоторые мургабцы выглядели зажиточно. Нам встречались киргизы и таджики, прогуливающиеся в фирменных спортивных костюмах.

- Откуда у них деньги? - спросил я. - Честным путем на "Адидас" не заработать.

- Возможно, боевики, - предположил Базен. - Им тут неплохо платят...

С 1992 года в Таджикистане шла вялотекущая гражданская война. Удары наносили моджахеды, поддерживаемые из Афганистана. Защищался Народный фронт, отстаивающий светский путь развития страны. На его стороне выступали и российские пограничники.

- А мы-то зачем вмешиваемся? - удивился я.

- Нам моджахеды в Таджикистане не нужны! - объяснил мой друг. - Отсюда они распространятся на всю Среднюю Азию! А там и до России недалеко...

Слава богу, война обошла Горный Бадахшан стороной. Настоящие бои шли только на границе с Афганистаном. А главной целью противоборствующих сил всегда была столица, Душанбе.

Но ближе к Хорогу, скажем так, временами постреливали. И часть жителей Мургаба, скорее всего, принимала в этом участие.

* * *

Базен хотел что-то добавить, но тут заметил местного аксакала. Тот возвращался с рынка. Выглядел дед отменно: пиджак с засаленными рукавами поверх свитера, в паре с пиджаком - бесформенные спортивные штаны, а на ногах - огромные галоши.

Мой друг осознал, что настал его звездный час. И прыжками устремился к старику, надеясь выведать у того все тайны и загадки Мургаба.

* * *

- Нежарко сейчас, - начал Базен издалека. - А зимой здесь как, холодновато?

- Раньше каждый день автобус был! - с энтузиазмом выпалил старик. - Хочешь в Ош, хочешь в Хорог. Горбачев пришел, и ничего не стало!

- Горы у вас красивые, всё время смотрю и любуюсь, - зашел мой друг с другой стороны. - А обвалы случаются?

- Автобус нет, бензин нет, - угрюмо ответил дед. - Я тебе так скажу: вот ведь сука Горбачев!

- А как зимой с продуктами? - не сдавался Базен.

- Уже сколько лет ни угля, ни автолавка! А пенсия? Это что вообще?!

- Есть ли у вас народная медицина?

- Говорю тебе: Горбачев всё развалил!

* * *

Мой друг предпринял еще несколько попыток. Он спрашивал о религии и национальных обычаях, животноводстве и географии. В ответ неслись лишь проклятия в адрес бывшего генсека.

В конце концов Базен сдался: аксакал оказался слишком крепким орешком.

* * *

К обеду мы вернулись в гостиницу. И неожиданно разговорились с постояльцами, которых заметили еще утром. Они везде ходили своей компанией, а все, включая комендантшу, поглядывали на них с уважением.

Четверо мужчин сидели на скамейке перед входом в гостиницу.

- Вам камешки не нужны? - спросил один из них.

- Какие еще камешки? - заинтересовался Базен.

- Садитесь, потолкуем...

Мы присели, а тот, кто задал вопрос, отправился за камешками.

* * *

Наши новые знакомые не были похожи на таджиков. Тем более, на киргизов. Все, как на подбор, высокие и крепкие. Один даже со светлыми волосами.

- Вы памирцы? - глядя на них, спросил Базен.

- Ха-ха! - засмеялся самый коренастый. - Мы прямые потомки Александра Македонского!

Позже мой друг рассказал, что историческая основа у таких легенд имелась. Армия Македонского и вправду проходила через эти места. Великий полководец основывал города, где селил своих ветеранов и местных женщин.

Памирцы выглядели воистину богатырями на фоне киргизов и таджиков!

* * *

Вскоре выяснилось, что наши памирцы - не жители Мургаба.

- Мы здесь на отдыхе, - улыбаясь, сообщил светловолосый. - Ненадолго.

- На каникулах! - добавил плечистый.

- Так вы из Хорога? - оживился Базен. - И как там, на границе?

- Повоевали немного, - признался светловолосый. - Я-то сам не очень, а вот этот...

Он ткнул пальцем в коренастого и добавил:

- Настоящий моджахед, злобный очень!

И они дружно рассмеялись.

- Нет-нет, - замотал головой коренастый. - Я вообще не моджахед совсем!

- Ага, он с моджахедом дрался, - продолжил светловолосый. - Видишь, штаны порвал?

И показал на драную штанину приятеля. После этого памирцы снова расхохотались.

* * *

Тут как раз вернулся человек с камешками. Они хранились у него в специальной коробочке.

- Рубины, - уважительно произнес он и открыл шкатулку.

Честно говоря, необработанные камни не произвели впечатления. Казалось, это просто россыпь каких-то минералов! Крупные, красные, они были совсем не похожи на драгоценности.

Памирец уловил разочарование на наших лицах.

- Эти камешки в России стоят очень дорого! - заверил он. - А я предлагаю всё за...

И назвал какую-то смехотворную цену.

- Здесь-то их много, а у вас их нету! - доходчиво объяснил продавец.

Мы с Базеном переглянулись. Наверное, можно было и купить, но уж больно эти рубины смотрелись невзрачно!

Поэтому мы еще слегка поразглядывали камешки, а затем вежливо отказались от покупки.

* * *

- А шкура снежного барса интересует? - спросил светловолосый. - Могу предложить!

Этот редчайший зверь иногда встречался на Памире. Его шкура стоила баснословные деньги, но главное - он ведь занесен в Красную книгу!

- Шкура не нужна! - твердо ответил Базен.

Тогда разговор перекинулся на другие темы. Было до конца неясно: шутят эти люди или говорят правду? И на чьей стороне воевали? За моджахедов или за Народный фронт?

Мы проговорили еще минут пятнадцать. Памирцы общались с нами дружелюбно и производили очень приятное впечатление.

* * *

Под конец беседы светловолосый предложил нам съездить в Хорог. Памирцы отправлялись туда завтра. С их слов выходило, что на границе с Афганистаном сейчас спокойно, а если кто и стреляет, то лишь забавы ради.

- Мы свозим вас на Пяндж! - рассмеялся светловолосый. - Сфотографируетесь там с афганцами. Они до сих боятся "шурави", помнят войну.

Глаза моего друга загорелись, а мне стало не по себе.

- Нам надо в Ош! - вклинился я в беседу.

- Зачем в Ош? - засмеялись памирцы. - Поехали в Хорог!

* * *

Мы расстались ни на чем. Переполненные новой информацией, отправились в гостиницу. Как только я закрыл дверь в номер, Базена прорвало.

- Мишель, я всю жизнь мечтал увидеть реку Пяндж! - воскликнул мой друг. - Поехали на пару дней с памирцами в Хорог! А потом сразу назад! Хорог гораздо крупнее Мургаба, оттуда легче вернуться в Ош! Поехали!

Поездка в Хорог в мои планы не входила. Мне по горло хватало экстрима в Мургабе! Лезть по собственной воле под пули на афганской границе?!

- Никакого Хорога не будет! - твердо ответил я. - Горы одно, а гражданская война - совершенно другое. Мы с тобой об этом не договаривались!

- Но памирцы говорят, там спокойно!

- А ты им больше верь!

* * *

Жаркий спор продолжался около часа. Когда все аргументы иссякли, мой довод "мы об этом не договаривались" взял верх. Базен обозвал меня трусом и перестраховщиком, но смирился.

А у меня отлегло от сердца. Признаюсь честно, мне было страшно! Зачем я вообще согласился ехать на Памир?! Уж точно не для того, чтобы угодить в плен к моджахедам!

Вскоре мой друг углубился в книгу о Магомете, а я задумчиво уставился в окно. Памирские горы вдохновляли, но мне всё больше хотелось домой.

* * *

Зато с ужином нам повезло: в чайхане приготовили плов. Вот это был праздник! А днем предлагали лишь лагман. Плов стоил дороже, зато оказался очень вкусным!

Мы с Базеном уминали его за обе щеки, когда в чайхану зашел невероятно высокий таджик. Судя по тому, как он осмотрел помещение, стало ясно - "Дядя Степа" только что вселился.

Таджик тоже заказал плов и присел за соседний столик. Дружелюбный Базен, как водится, с ним вежливо поздоровался.

* * *

И вновь из ничего завязалось знакомство. Но на этот раз оно оказалось выгодным! Выяснилось, что наш великан приехал из Хорога. На грузовике! И завтра с утра уезжает в Ош!

- А вы нас можете с собой взять? - не веря своей удаче, спросил Базен.

- А сколько вас?

- Двое!

Лицо таджика сделалось серьезным.

- Выпить есть что?

* * *

На радостях мы побежали разводить "Рояль". Он хранился в рюкзаке у Базена, а в моем - родная "Тархуновка". Вскоре я, мой друг и высокий таджик дружно глушили спирт в нашем номере.

Оно того стоило! Ведь завтра мы покинем Мургаб!

Базен задавал вопросы, а таджик отвечал. Меня же больше волновал спирт. За этот день я услышал столько разговоров, что мне с лихвою хватит на ближайший год!

- Мишель, полегче, - попросил мой друг.

Такой совет вызвал у меня возмущение.

- Я сегодня очень слаб, опротивел твой Мургаб! - пришло мне в голову.

Таджик удивленно покачал головой. Мне было всё равно. Поездка в Хорог, которая так страшила, отменялась!

Завтра мы будем в Оше! Прощайте, горы!

* * *

Больше из разговора я почти ничего не запомнил. Базен с Дядей Степой настолько углубились в политику, что мне стало неинтересно. Вроде бы, спорили об уголовном авторитете Сангаке Сафарове и полевом командире Леше Горбатом.

Зато спирт шел на ура! Я лишь кивал обоим, думая о своем. И пьяно улыбался до ушей.

Разошлись мы, довольные друг другом, около десяти вечера. Дядя Степа на секунду задержался у двери.

- Я уезжаю в шесть! - заплетающимся языком предупредил он. - Выходите из гостиницы заранее!

* * *

Мы, насколько смогли, собрали вещи. Я порывался еще выпить "Тархуновки", но Базен отговорил.

- В Оше точно напьюсь! - предупредил я.

- Давай сначала туда доедем, - предложил Базен.

- Давай! - грозно согласился я.

И упал в постель. Голова кружилась.

- Мы не проспим? - спросил я.

- Если что, он сам к нам зайдет, - ответил мой друг.

Пьянка с наркокурьером

Я проснулся от голоса Базена:

- Собирайся! Сейчас полшестого! Я пошел к таджику!

На этих словах мой друг исчез.

Я встал и, плохо соображая, начал распихивать остатки вещей по рюкзакам. Временами к горлу подступала тошнота. С большим трудом я собрался и оделся, а Базена всё не было.

Мне ничего не оставалось, как сесть на кровать и дожидаться друга.

* * *

И вот дверь в номер распахнулась. На пороге стоял мрачный Базен.

- Выдвигаемся? - с надеждой спросил я.

- Комендантша сказала, что таджик в пять утра уехал, - ответил мой друг. - Чертов водитель! Он просто решил выпить на халяву!

* * *

Вы прекрасно понимаете, что Базен изъяснялся иначе. Но стоит ли вставлять сюда непроходимый мат? Скажу так: мы крыли Дядю Степу долго и упорно трехэтажным непечатным, да еще и с прибаутками.

Потом успокоились.

- Может, он просто время перепутал? - предположил я. - У этих товарищей с Востока всегда проблемы с часами.

- Тогда бы он к нам зашел, - возразил Базен. - Нет, он всё-таки нас кинул!

Таким образом, наше возвращение в Ош откладывалось на неопределенное время.

* * *

Мы еще немного поспали. Затем вяло позавтракали. И снова выдвинулись на осмотр Мургаба.

- А что еще делать? - резонно заметил Базен.

Знакомым путем добрались до рынка. Немного побродили по рядам. И тут мой друг заметил человека с автоматом Калашникова!

Хмурый таджик в спортивном костюме невозмутимо сидел, держа на коленях автомат. Он его и не скрывал, и не демонстрировал. Видимо, для Мургаба это было в порядке вещей.

- Может, мент или военный? - предположил я.

- Не думаю, - ответил мой друг. - Просто здесь у населения полно оружия.

На голове таджика была нуристанка - афганский берет из шерсти.

- Где бы мне купить такую шапку? - озадачился Базен.

- Зачем? У тебя же рога есть! - пошутил я.

* * *

Потом мы решили прогуляться за рынок. Хотелось увидеть что-то новое. Но центр поселка с его большими домами быстро закончился.

Дальше шла узкая и длинная улица. По обе стороны, куда не кинь взгляд, приземистые одноэтажные дома. На некоторых крышах, по местным традициям, крепили рога яков. Это считалось признаком зажиточности.

Забредать на окраину поселка мне не хотелось: мало ли что там может случиться? На этот раз Базен разделял мою точку зрения.

* * *

Значит, надо возвращаться. Но как? Снова через рынок? Или лучше спуститься в долину реки Мургаб? Мы остановились в раздумье.

Мимо прошли три киргизских мальчика.

- Интересно, а русские здесь есть? - спросил я.

- Я ни одного не видел, - признался Базен.

- Есть! - раздался у нас за спиной незнакомый голос. - Русская семья живет в конце этой улицы.

Мы обернулись. Перед нами стоял таджик лет двадцати. Он был одет весьма модно: западная футболка, фирменные джинсы. Мы, в нашем походном одеянии, выглядели по сравнению с ним оборванцами.

Я уже привык к повышенному вниманию со стороны местных. Правда, обычно оно исходило от старшего поколения.

* * *

Мы познакомились. Выяснилось, что молодого таджика зовут Толиком.

"Толян", - тут же окрестил его я.

Наш новый знакомый оказался компанейским парнем. Вел себя так, словно давно нас знал.

- Давайте, как в России говорят, сядем, побухаем, - с улыбкой предложил Толян. - У меня есть водка "Ошская".

- Конечно! - мигом согласился Базен. - А у нас спирт "Рояль"!

* * *

У моего друга часто так бывало - как только он встречал человека, которого можно о чем-то расспросить, сразу забывал обо всем на свете!

Они с Толяном всё порешали за пять минут. Договорились встретиться в долине реки через два часа. Таджик даже указал примерное место.

Простившись с Толяном, мы отправились в гостиницу за спиртом.

* * *

Вернулись в долину более коротким путем, поэтому пришли раньше времени.

По дороге видели ишака, привязанного к столбику. Безобидное животное мирно щипало траву.

- Чем осел отличается от ишака? - спросил я.

- Прикалываешься? - спросил Базен. - Это одно и то же!

- Почему тогда есть глагол "ишачить", но нет глагола "ослить"?

И вдруг ишак закричал. И вовсе не "Иа-иа!", как уверяет известный мультик. Утробный зов, мерзкий вопль, отвратительный рев - вот что это было такое!

* * *

Я еще находился под впечатлением от крика, когда мы заметили яков. Меня эти огромные животные просто пугали. Они напоминали зубробизонов из питомника под Питером. Но тех хотя бы держали за оградой, а яки гуляли сами по себе!

И тут Базен не придумал ничего лучше, чем с криками броситься на страшных парнокопытных! И о чем он только думал?! Я мысленно похоронил друга, но напрасно.

Оказалось, местные яки даже пугливей меня. Они разбегались от Базена, едва он приближался к ним метров на десять. Да, эти животные умели соблюдать социальную дистанцию!

* * *

Позже выяснилось, что як - воистину уникален. У него хвост лошади, туловище коровы, но он не ржет и не мычит. Только хрюкает. Да и то, когда злится. Поэтому если вы завидите поблизости хрюкающего яка, лучше обойдите его стороной!

Грудь у яка могуча, а легкие - огромны. Ведь приходится дышать разреженным воздухом. Ниже двух с половиной тысяч метров яки вообще не живут, они задыхаются от избытка кислорода.

Откуда я всё это узнал? Базену рассказал один местный аксакал!

* * *

А вскоре мы увидели нашего таджика. Он оказался на редкость пунктуальным. А также честным - как и обещал, принес "Ошскую".

Минут через десять я, Базен и Толян уже сидели в уютном местечке, откуда открывался прекрасный вид на реку. Не мешкая, разлили разведенный спирт в наши походные кружки. Мы с Базеном стали пить из одной, по очереди, а таджик - из второй. Почему? По законам гостеприимства.

- Вы туристы, да? - спросил Толян после первой. - То есть сюда приехали отдыхать, за свои деньги? Поясните, пожалуйста, я, может, не очень хорошо по-русски понял: вот сюда, на Памир, сами приехали?

Базен стал отвечать, а я засмотрелся на горы. Они выглядели величественно! За пологими холмами громоздились бесподобные снежные вершины, а над этим великолепием сияло ослепительно голубое небо!

- Давайте выпьем за вашу природу! - воскликнул я.

* * *

После второй речь зашла о Толяне. Молодой человек сообщил, что у него есть семья. Жену зовут Марина, она живет в Москве.

- Скучает по мне, - с гордостью добавил Толян. - Она ведь меня не только за деньги любит!

- Деньги-то откуда? - удивился я.

- А я гашиш перевожу, - буднично сообщил таджик. - Обычно в Москву. Иногда в Челябинск. Куда скажут, туда и везу.

* * *

Мне показалось, парень нас разыгрывает. Базен же принял слова Толяна за чистую монету.

- И как провозишь? - заинтересовался он. - Пограничники же всё проверяют!

- А меня никто не смотрит, - серьезно ответил таджик. - Я свой. Все знают: этот человек везет гашиш, его надо пропустить. И пропускают без вопросов.

* * *

Получалось, что мы познакомились с наркокурьером. Толян рассказал, как сдает товар в Москве.

- Мне платят только за перевозку, - пояснил таджик. - Груз не мой, я им не заведую.

От таких новостей я даже слегка протрезвел. Неужели этот парень не заливает?!

Мы допили "Рояль" и перешли на "Ошскую". Честно скажу вам - жуткая дрянь!

* * *

- Откуда план? Из Афгана, конечно, - продолжил Толик. - Раньше был Советский Союз, запрещали. А теперь всё стало просто.

- А какая у тебя партия товара? - спросил Базен.

- Большая, - уклончиво ответил парень.

* * *

- Хотите, покурим? - неожиданно предложил таджик.

- Ну, что ты? Здесь сигареты не идут! - отмахнулся я. - Даже красный "Бонд" на такой высоте курить невозможно!

- Какой еще красный "Бонд"? - усмехнулся Толик. - Я хочу с вами пыхнуть.

И он достал из-за пазухи пакетик. Небольшой полиэтиленовый пакетик с гашишем.

Базен тотчас согласился испробовать дурь. Ну, что с него взять? Безбашенный авантюрист! А я отказался. Я вообще никогда в жизни не пробовал наркотики. А тут еще - в незнакомой местности, так далеко от дома!

* * *

Толян быстро и умело скрутил косячок. Затем чиркнул спичкой. Они с Базеном стали по очереди затягиваться.

- Да, реально цепляет! - оценил мой друг.

Я понятия не имел: блефует Базен или нет. Я вообще слабо представлял себе действие наркотика.

Но, видимо, гашиш как-то сработал, потому что беседа практически прекратилась. Но если Базену и Толяну сделалось хорошо, то мне было как-то не по себе.

В полной тишине я разлил остатки водки. Мы выпили.

* * *

- Ну что, берешь? - спросил Толян, поставив кружку на землю. - Отличная дурь!

И оба вновь надолго замолчали.

- Беру, - наконец, хрипло ответил Базен.

Таджик достал свой мешочек. Мой друг отсчитал деньги. Таким образом, сделка состоялась.

А затем мы быстро разошлись в разные стороны.

* * *

Похоже, на Базена всё же подействовал гашиш, - да еще как-то странно в сочетании с водкой. Мой друг то становился чрезмерно возбужденным, то погружался в глубокую задумчивость.

- Пошли в гостиницу! - сказал я.

- Зачем? Я еще хочу погулять! Мы на Востоке!

- Ты помнишь, что у тебя с собой гашиш? - спросил я. - Что будешь делать, если менты нас обыщут?

Менты в Мургабе встречались часто. Я, конечно, не был уверен, что нас станут досматривать. Зато хорошо помнил рассказы о российской милиции и подбрасываемых ею наркотиках.

- Какие еще менты? - усмехнулся Базен. - Не смеши меня! Нет, это просто умора!

И мой друг расхохотался на всю долину реки Мургаб.

* * *

- И вообще! Ты меня во всем ограничиваешь! А я на Востоке! Здесь хорошо!

- Хорошо, - пришлось согласиться мне. - Пошли в гостиницу. Там будет еще лучше.

Я понял, что перечить Базену не стоит. Наоборот, надо ему подыграть. Главное сейчас - добраться до номера. А когда он протрезвеет, я ему такое устрою!

- Я хотел поехать в Хорог, - пожаловался мой друг, - а ты почему-то был против! Почему? Ты меня ограничиваешь!

- Давай об этом позже!

- Нет, не позже! Я хочу в Хорог!

* * *

Под крики друга о его желании посетить Хорог мы вышли на центральную площадь.

- Менты козлы! - заорал Базен, увидев отделение милиции.

У меня душа ушла в пятки. В памяти четко отпечатался каменный Ильич с поднятой рукой. Мне показалось это перстом судьбы, указывающим на каталажку.

Только чудом никто не обратил внимания на хулиганство Базена!

* * *

На улице Ленина мой друг повеселел.

- Я так люблю, когда стреляют, - трогательно признался Базен. И твердо добавил: - Назад на поезде не поедем!

- Здесь, в Мургабе, останемся?

- На перекладных через Казахстан. Я давно так хотел! Через месяц точно дома будем.

* * *

Наконец, обкуренный Базен был доставлен в номер. Там поведение моего друга резко изменилось.

- Гашиш, гашиш, - озабоченно забормотал он. - Куда бы его спрятать?

Потом уставился на меня:

- Мишель, куда спрятать гашиш?

- Откуда я знаю? Клади, куда хочешь! - в сердцах ответил я. - Только не в мой рюкзак. В конце концов, пусть гашиш найдут у тебя. Нам еще столько постов проезжать! А ты не наркокурьер! Будь уверен, тебя точно обшмонают!

Моя речь подействовала на Базена сильней, чем я ожидал.

- Да, ты прав, - угрюмо пробурчал он. - Зачем я купил этот гашиш?

* * *

От былого веселья не осталось и следа. Мой друг побледнел и спросил:

- А что если нас сейчас повяжут? Вдруг этот таджик специально продал мне наркоту? Им же надо кого-то сажать! Вот нас и посадят! А потом еще и медали за это получат!

- Ты имеешь в виду ментов? - язвительно спросил я. - Тогда зачем ты орал, когда мы проходили мимо отделения?

Базен взглянул на меня как-то странно.

- Что на этот раз? - насторожился я.

- А вдруг менты следили за нами с самого начала? - произнес мой друг в сильнейшем волнении. - Может, потому меня и не забрали!

И он лихорадочно заходил по комнате, подозрительно поглядывая по сторонам.

* * *

Такое поведение Базену было несвойственно. Это меня озадачило.

Наблюдая за другом, я вспомнил рассказы Лехи Горелова. Одноклассник служил в Афгане и знал о гашише не понаслышке. Леха утверждал, что беспричинная тревожность и страхи на пустом месте возникают, когда действие наркотика ослабевает. Если в карауле покурить, то потом со страха можно и пулю пустить в разводящего.

Похоже, Базена накрыл именно такой стремак. Он же и водки выпил порядочно!

* * *

Разговаривая со мной, мой друг судорожно перебирал вещи. Затем полез под кровать, вытащил свой рюкзак и начал в нем рыться. Вскоре Базен что-то нащупал. И стал извлекать.

- Я спрячу наркоту в примус! - выпалил мой друг. - В бензин!

- Не проще ли сразу выкинуть?

- Ты не понимаешь. - Базен смерил меня презрительным взглядом. - Я потом в лаборатории очищу гашиш от бензина.

- Давай! - одобрил я. - Классная идея!

По большому счету, мне было всё равно, как избавиться от дури.

* * *

- А собаки не учуют гашиш? - обеспокоился Базен.

И тревожно заметался по номеру.

- Нет! - остановившись, воскликнул он. - Бензин перебивает все запахи!

Мой друг еще минут пять общался сам с собой.

- Ты уверен?

- Да! Точно перегоню!

- А если не получится?

- Не переживай! Всё будет отлично!

Затем дрожащими руками раскрутил примус. Шумно выдохнул и высыпал наркоту в емкость для бензина.

- Никто никогда не найдет! - ликующе провозгласил Базен.

* * *

А вскоре у моего друга наступило обострение. Базен ходил из угла в угол, прислушиваясь к каждому шороху.

- Вот, идут! - неожиданно воскликнул он.

И вправду по коридору кто-то прошел. Позже выяснилось, что комендантша искала уборщицу.

Ближе к ночи Базен нашел в себе силы уснуть. Когда я услышал его беспокойное сопение, то тоже лег, но сна долго не было.

Наконец, я задремал, ощущая невероятную усталость от затянувшихся приключений.

Город Зеро

Среди ночи к нам всё-таки вломились. Сначала раздался громкий стук. Базен крикнул: "Не открывай!" И тогда дверь выбили.

В номер ворвались четыре милиционера. Вместе с ними был и окровавленный Толян. Лицо таджика изуродовали до неузнаваемости.

- Они? - грозно спросил старший.

- Да, они, - еле слышно прошептал Толян.

Он отвернулся к стене и беззвучно заплакал.

- А в чем нас всё-таки обвиняют?! - героически воскликнул Базен.

И тут на его запястьях защелкнули наручники.

* * *

Затем нас долго куда-то везли в милицейской машине. Я слышал лишь шум двигателя и монотонный речитатив моего друга:

- Согласно мусульманской вере, гашиш приравнен к божеству. Его чудодейственный свет открыт всем людям Земли. Если вы настоящий мусульманин, гашиш обязательно войдет в вас. Вы стремительно перенесетесь в четвертое измерение бытия. Отказ от гашиша означает недоверие Магомету. Аллах не допустит такого прегрешения. Обратитесь в веру, и гашиш станет вашим проводником в мир духа...

Я почти задремал под эти убаюкивающие фразы, но тут автомобиль остановился. Внезапно сделалось холодно. Нас с другом вывели из машины и поставили рядом.

Мне стало ясно, что мы очутились в знакомой долине, а за нашими спинами течет бурлящий Мургаб. Я слышал плеск воды и ощущал всем телом огромное открытое пространство.

* * *

И тут на меня снизошло, что это вовсе не Мургаб, а великая Лета! Река времени, которая течет издалека и впадает в бесконечность.

"И каждое мгновение неповторимо!" - зазвучало в ушах.

На этих словах передо мною открылась Таинственная Мечеть.

- Молитесь, неверные, о прощении! - раздался крик старшего.

Я упал на колени, обратившись мыслями к Всепоглощающему Божеству.

- Таинственная Мечеть, спаси наши души! - исступленно зашептал я. - Дай нам уцелеть на священной земле Гашиша и Корана! Укажи нам путь святого искупления!

Что-то вспыхнуло, зажглось и продолжало светить...

* * *

С огромным трудом я разомкнул глаза. И обнаружил, что Базен включил свет в номере! Мой друг выглядел помятым и осунувшимся.

- Мишель, у нас не осталось воды? - хрипло осведомился он. - Жуткий сушняк!

Я понял, что Таинственная Мечеть вместе с окровавленным Толяном - всего лишь сон. И от души обрадовался пробуждению.

Спустя минут десять я вновь крепко спал.

* * *

На этот раз мы встали чудовищно поздно, около двенадцати. Базен чувствовал себя неважно: у него сильно болела голова, да и психика до конца не восстановилась. Я же был обижен на друга за вчерашнее.

Да и вообще! Вся ситуация выглядела тупиковой. Словно мы попали в какую-то ловушку. По всему выходило, что Мургаб просто так нас не отпустит. В конце концов, мы обязательно вляпаемся здесь в какую-нибудь историю! Или уедем в Хорог, где стреляют, или нас поймают с наркотиками.

* * *

- Надо отсюда уезжать, - нервно произнес я. - Ждать вторника бессмысленно, это еще через два дня. А уже, между прочим, сентябрь на носу.

Базен выглядел виноватым, что случалось нечасто.

- Я понимаю, Мишель, - ответил он. - Что-нибудь придумаем.

- Что? - спросил я.

Какое-то время мой друг молча ходил по номеру. Наконец, он остановился и сказал:

- Может, нам помогут наши военные?

* * *

В Мургабе дислоцировалась российская воинская часть. Если точнее, 35-й Мургабский пограничный отряд. Там служили наши военные-контрактники.

Каждый день в 13:00, словно по заказу, открывались тяжелые ворота, и из части выезжало несколько БТРов. Грозно урча моторами, армейская техника уходила в сторону Хорога. Почему-то мы ни разу не видели их возвращения. Может, они шли назад уже ближе к ночи?

В остальном пограничники жили изолированно. Никого из русских, гражданских или военных, мы в Мургабе ни разу не встретили.

- Может, русские русским помогут? - предположил мой друг. - Подбросят хотя бы до Каракуля? Там же тоже стоят наши пограничники.

- Хорошая мысль, - одобрил я. - Ты сходи, попробуй договориться с погранцами, а я пока разберу наши вещи.

И после чая с лавашем мой друг отправился в пограничный отряд.

* * *

Базен добирался туда минут двадцать. Увидел главные ворота, а слева - вход на КПП.

[Может, кто-то из читателей не знает, что такое "Ка-Пэ-Пэ"? Контрольно-пропускной пункт, что-то вроде заводской проходной, но с армейским уклоном].

Справа на заборе имелась надпись: "Границы Отечества неприкосновенны!", а ближе к воротам - "Мургабский пограничный отряд".

На КПП скучал сержант-сверхсрочник. Базен вкратце объяснил ему нашу ситуацию.

"Мы альпинисты, застряли в Мургабе, из поселка не выбраться". "Не собирается ли кто-нибудь из ваших ехать в Ош? Или хотя бы довезти нас до Каракуля?" "Русских в Мургабе нет, одна надежда на пограничников".

Сержант выслушал моего друга с пониманием. Вот только помочь он ничем не мог. Говоря армейским языком, это выходило за пределы его служебных полномочий.

Тогда пограничник вызвал на КПП командира части.

* * *

Базен ждал офицера с надеждой. Заодно думал, как лучше построить разговор. Внезапно мой друг вспомнил службу на Кубе.

"Скажу, что мы служили в радиоразведке, - решил Базен. - И тоже, как они сейчас, защищали границы нашей Родины. Пеленговали борт номер один, перехватывали самолеты-разведчики под самым носом у американцев!"

В этот момент подошел командир части. Это был мужчина лет сорока в футболке и трениках. Сержант доложил ситуацию, на что офицер сходу ответил:

- Нет! Никого не повезем!

И мой друг понял, что его красноречие не понадобится.

* * *

Командир части, демонстративно не замечая Базена, повысил тон:

- Товарищ сержант! А почему у вас на территории посторонние?

Потом резко развернулся и ушел. Сержанту ничего не оставалось, как выпроводить Базена за порог.

Вот такой теплый прием оказали моему другу российские пограничники.

* * *

После обеда мы вновь отправились в долину реки Мургаб. Там было спокойно. В долине не гуляли местные, никто не пытался с нами заговорить, а со стороны реки открывались величественные горы.

Когда я оказывался в тех местах, все проблемы уходили на задний план. Красота природы на время примиряла с реальностью. Появлялась умиротворенность.

Глядя на завораживающие горы, я понимал: они стояли здесь за миллионы лет до нас. И будут стоять еще миллионы лет. Мы - просто ничтожные песчинки на фоне вечности.

* * *

В километре от места, где мы вчера выпивали с Толяном, находилась мечеть. Ее возвели в удалении от всех построек. Неподалеку нес свои бурные воды Мургаб.

Как и большинство горных рек, весной он становился полноводным и заливал огромные пространства. Сейчас же ширина русла не превышала и тридцати метров. Рядом змейками текли более узкие рукава.

Мы подошли к мечети. Главное здание с пологим куполом обнесли по периметру забором. По бокам возвышались два минарета. Забор был глинобитным, а мечеть и минареты сложены из самодельных кирпичей.

Базен направился к главным воротам. Я с некоторой робостью последовал за ним. Меня поразила деревянная дверь при входе в мечеть. На ней были тщательно вырезаны сложные орнаменты. Похожие сюжеты мы видели раньше на киргизских колпаках или седлах лошадей.

Я мысленно представил, что скрывается за этой великолепной дверью. Наверняка нас ждет что-то таинственное и неведомое! Базен взялся за ручку, дернул, но... мечеть оказалась заперта.

- Так я и думал, - разочаровано протянул мой друг. - На рынке говорили, что ее открывают только на важные мероприятия.

* * *

Мы нашли тихое и спокойное место, откуда можно любоваться горами, мечетью и рекой. Сели. Достали кружки. Базен извлек из кармана бутылку "Тархуновки".

- А ты знаешь, что слово "Мургаб" переводится как "гиблое место"? - спросил я.

- Никогда об этом не слышал, - признался Базен.

- А я слышал. Местные говорили во дворе, когда ты ходил к пограничникам.

- Мургаб - распространённый топоним в Средней Азии, - сообщил мой друг. - Переводится как Степная река. Или Птичья река. Вряд ли реку назвали бы гиблым местом.

- Но для нас это место точно станет гиблым!

- Да брось ты, Мишель!

- А что?! Мы здесь застряли, как в городе Зеро! Помнишь такой фильм?

- Помню, конечно. Только это не город, а поселок.

- Я понял! И не Зеро, а Мургаб! Но суть-то от этого не меняется!

* * *

Мы разлили "Тархуновку" по кружкам. И немедленно выпили. Через пару минут мое настроение улучшилось.

- Мне снился сон про Таинственную Мечеть, - вспомнил я.

И пересказал Базену сновидение.

- Может, это и есть та самая мечеть? - спросил я, указывая на минареты. - Она в одном лице и город Зеро, и великий магнит Мургаба. Именно она и не выпускает нас!

Однако мой друг не был склонен к мистике.

- Я думаю, тогда уж Великий Гашиш, - иронично заметил он. - Древний дух злится, что ты не покурил со мной!

* * *

Мы еще выпили. "Тархуновка" окрыляла. Жаль, что ее уже почти не осталось.

- А вот представь, Базен, что лет через двадцать мы об этом вспомним! - эмоционально воскликнул я.

- О чем "об этом"?

- Как застряли в Мургабе. И, помяни мое слово, скажем: "Это было лучшее время в нашей жизни!"

- Да брось ты, Мишель! У нас еще всё впереди! А вот рассказ об этом походе написать надо! И назвать его "Двое в Мургабе".

- А как тебе название "С Базеном на Крыше мира"?

* * *

"Тархуновка" неизбежно закончилась, а мы всё сидели и болтали обо всём на свете. Спешить нам было совершенно некуда! И лишь когда солнце скрылось и долину стремительно накрыла тень, мы направились в гостиницу.

За это время вокруг ничего не изменилось. Огромные горы стояли незыблемо, а река несла вдаль свои воды. Яки по-прежнему паслись, а ишак всё так же противно вопил.

- Это наш последний день в Мургабе, - изрек Базен. - Мне только что пришла весть от Великого Гашиша.

- Таинственная Мечеть пока что молчит, - с грустью ответил я, - а у меня к ней больше доверия.

* * *

Перед сном мы твердо решили, что завтра с утра будем голосовать все попутки, уходящие в Ош.

Иначе поселок Мургаб станет для нас самым настоящим городом Зеро.

Отъезд

Мы встали, когда еще было темно. Собрали вещи. Вытащили на улицу рюкзаки. На всякий случай попрощались с комендантшей.

Она не удивилась: мы уже в третий раз ей говорили, что уезжаем, а потом неизменно платили за следующую ночь.

* * *

Вскоре мы стояли на трассе. Было очень холодно. Нас спасали только ватные штаны и теплые свитера.

При этом меня просто поражали местные жители! В брюках и рубашках с короткими рукавами они невозмутимо шли куда-то по улице Ленина. Возможно, на работу. Или по делам. А главное, мургабцам, судя по их виду, было совершенно не холодно!

Конечно, я знал, что днем воздух прогреется до плюс двадцати. Но ведь до этого надо еще дожить!

* * *

Первый грузовик показался на трассе минут через двадцать. Мы проголосовали, но машина промчалась мимо. Через полчаса не остановилась вторая. Затем третья. Четвертая.

Мы с Базеном исправно голосовали. На нас никто не обращал внимания.

* * *

В этом занятии чувствовалась какая-то обреченность. Мне стало ясно, что я - совершенно лишний здесь. В Мургабе текла своя жизнь, царил особый уклад. Мы с Базеном являлись инородными телами в этом сложном механизме. Вдобавок поселок не желал нас отпускать.

Вскоре мы сделались местной достопримечательностью. Вернее, каким-то новым ориентиром или дорожным знаком. Даже незнакомые люди стали нас приветствовать.

Грузовики, отправлявшиеся из Мургаба, уже уехали. Те, что могли прийти из дальних сел, еще не появлялись. Временами проезжали легковушки, но мы на них не реагировали. В любом случае, двоих с огромными рюкзаками они бы не взяли. Да и на перевал Акбайтал бы не пошли.

* * *

Рядом с нами постоянно останавливались местные жители.

- Что стоите? - спрашивали они.

- Уехать хотим, - отвечал Базен.

- А куда?

- В Ош.

- И что, никак не уехать?

- Нет, никак.

- А, понятно!

Как меня раздражали эти праздные зеваки! Для них мы стали минутной новостью, которой можно поделиться со знакомыми. Проку от них не было!

Но я лишь молчал, а Базен вновь и вновь терпеливо отвечал на однообразные расспросы.

* * *

Какой-то грузовик притормозил возле нашей гостиницы. Шофер затеял разговор с постояльцами. Потом вышел. Скрылся в здании. Минут через десять вернулся с едой.

Мы краем глаза следили за машиной, но особых шансов не было. На нас в этом поселке никто не обращал внимания, словно мы нацепили шапки-невидимки.

И вдруг!

Один из совершенно невзрачных постояльцев, который, как и все, спрашивал у нас: "Что вы здесь стоите?", по собственной инициативе обратился к водителю грузовика! Мы видели, как он указал на нас пальцем!

Через минуту грузовик развернулся. Выехал на Памирский тракт. И остановился возле нас!

* * *

Из кабины высунулся водитель.

- Вам в Ош?

- В Ош! - подтвердил Базен.

- Я туда еду! Подвезу вас!

Мне показалось, что я ослышался.

- Только кабина у меня занята, - продолжил водитель. - Невесту везу в Фергану.

Мы разглядели за его спиной миловидную женщину.

- Так, поедете в кузове?

- Конечно!

* * *

Дальше всё произошло, как в волшебном сне. Мы внесли какую-то небольшую плату. Как были, в ватных штанах и свитерах, забрались в кузов. Водитель подал нам рюкзаки.

- Я очень спешу, - предупредил шофер, - поэтому немного покачает.

Мы были готовы на все. И уже через минуту тронулись в путь.

* * *

Нам вслед махали руками остающиеся таджики и киргизы, знакомые и незнакомые местные жители. Казалось, весь поселок прощался с нами! Среди этих людей был и наш спаситель. Человек, которого мы так и не поблагодарили. Тот, кто замолвил за нас слово, благодаря кому мы всё-таки покинули Мургаб.

Нас не выручили российские пограничники, зато помог абсолютный незнакомый человек. Спасибо тебе, безымянный ангел-хранитель! Пусть слова благодарности запоздало донесутся до тебя с этих страниц! Хочется верить, что ты их услышишь!

* * *

Высокогорный поселок нехотя разомкнул объятья и выпустил на волю двух чужестранцев.

Вскоре Мургаб навсегда скрылся из виду.

ЧАСТЬ IV. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Сутки в пути

Но радость моя была недолгой - к словам шофера стоило прислушаться. Только я возликовал, что мы покинули Мургаб, как нас изрядно подкинуло. Вскоре мы снова взмыли вверх, а затем болезненно приземлились на свои пятые точки. Так началось наше изматывающее путешествие.

Шофер действительно гнал. Видимо, ему очень надо было в Фергану. Свою машину он не жалел, а нас - тем более.

Кузов был почти пуст, поэтому мы сели по противоположным бортам, вцепившись в них обеими руками.

* * *

Вот когда пригодились ватные штаны! В них не так больно приземляться на задницу! Что бы мы без них делали в кузове ЗИЛа? Думаю, вряд ли обошлись бы только синяками.

Почти сразу за Мургабом идет перевал Акбайтал. Нормальные люди там выходят и фотографируются. Мы же проскочили перевал, не останавливаясь.

Поначалу мне было очень страшно смотреть по сторонам. Каждую секунду казалось, что грузовик сорвется в пропасть. Но долго сильно бояться нельзя. Дошел ли до вас смысл моей фразы? Я хочу сказать, что невозможно длительное время чего-то бояться до ужаса. Делюсь опытом: чувства неизбежно притупляются.

Вскоре я уже почти равнодушно наблюдал за пропастью рядом с колесами грузовика. Если разобьемся, значит, такова судьба. От этого просто никуда не деться!

* * *

В какой-то момент начался ровный участок пути. Этой передышкой воспользовался Базен. Мой друг оторвал руки от борта, к которому до этого практически приклеился, и улегся на спину посередине кузова, приспособив рюкзак в качестве подушки.

Должно быть, Базену очень хотелось спать. Но это было неверное решение.

Как только мой друг задремал, грузовик подскочил на очередном ухабе. Базена подбросило вверх сантиметров на двадцать. Еще через мгновение он грохнулся спиной на железный пол. И, разумеется, тут же проснулся.

С отборными матюгами мой друг переполз обратно к борту грузовика. Больше таких вольностей он себе не позволял. Слава богу, отделался легким испугом, а ведь мог и сломать позвоночник.

* * *

Часа через два впереди открылось озеро Каракуль. А чуть дальше - таджико-киргизская граница. Мы с большим трудом въехали в Таджикистан, но и покинуть страну оказалось не так уж просто.

Вежливые таджикские погранцы нас тщательно обшмонали. Почему не обыскивали на въезде? А что ценного можно ввести в Таджикистан? Зато вывезти - всё, что пожелаешь, - от шкуры снежного барса до наркотиков на любой вкус!

* * *

В общем, проверяли нас серьезно. Обшарили рюкзаки вплоть до карманов, даже раскрутили примус с анашой. Я при этом пытался сохранять спокойствие, хотя сердце заколотилось. Слава богу, бензин отбил все запахи. Примус закрутили и перешли к другим вещам.

Пристальный досмотр проводился в одном из "цубиков". Это дом в форме цистерны с дверью и окнами; на пропуске их было ровно три штуки.

С тех пор такие бочкообразные конструкции у меня непроизвольно ассоциируются с проверкой вещей.

* * *

Неподдельный интерес у пограничников вызвали рога. Базен важно объяснил:

- Как всякий путешественник, я должен вернуться с рогами.

Согласитесь, весьма странное утверждение. Но таджикских пограничников оно вполне устроило.

Дело в том, что рога находились, мягко говоря, не в идеальной форме - долго пролежали в горах, имели трещины и сколы. Было ясно, что такое продать невозможно. Да и то, что везется на видном месте, а рога демонстративно торчали из рюкзака, обычно не вызывает подозрений.

Как бы то ни было, досмотр завершился благополучно.

* * *

А нашего водителя вообще не обыскивали. Никто даже в кузов его грузовика не заглянул. Пока нас досматривали в цубике, невеста сидела в кабине, а жених курил на свежем воздухе.

Когда мы притащили назад тяжелые рюкзаки, Базен спросил шофера:

- А вас почему не шмонали?

- Так я черняшку везу, - спокойно ответил водитель.

(Позже мой друг объяснил, что "черняшка" - это опий-сырец, черная и смолянистая масса, из которой кустарным способом получают героин.)

Базен опешил от такого заявления и изумленно спросил:

- А что, не боитесь?

- Чего мне бояться? - усмехнулся шофер. - Это же не мое. Здесь все об этом знают.

Затем он помог нам забросить рюкзаки в кузов.

- А сколько, если не секрет? - совсем осмелел мой друг.

- Килограмм сорок.

Кстати, водитель с самого начала попросил нас не ставить рюкзаки рядом с кабиной. Именно там и находилась 40-килограммовая "черняшка". Но мы тогда об этом не знали.

* * *

- Что-то слишком много о наркотиках! - недоверчиво воскликнет читатель. - Один возил гашиш, другой - черняшку. И оба почему-то встретились на вашем пути!

Что мне сказать в свое оправдание? Видимо, мы каким-то образом притягивали к себе наркотики. А скорее всего, просто так совпало.

В любом случае, слова из песни не выкинешь. Я пишу лишь о том, что с нами приключилось. Ваше право - верить мне или нет.

Добавлю только одно: в моем тексте нет никакой пропаганды наркотиков. Дурь - это зло! Вставайте на лыжи, друзья!

* * *

Следующая остановка произошла в глухой киргизской деревне неподалеку от пика Ленина. К нам в кузов забралось семь или восемь местных женщин. Все в платках и бесформенных платьях, с большими тюками и корзинами. Судя по всему, собрались на рынок.

Дружной, хоть и молчаливой, компанией мы проехали около часа. Потом киргизские женщины так же внезапно исчезли, как и появились. Будем считать, что они вышли в селе Гульча.

* * *

Именно там Базена и осенило. Раз наш шофер спешит в Фергану, он точно будет проезжать Андижан! Иной дороги просто нет! А, следовательно, нам незачем выходить в Оше.

Пока киргизки вылезали из кузова, мой друг переговорил с водителем.

- На одной машине пересечем сразу две границы! - сообщил он, вернувшись.

- С наркотиками на борту, - уточнил я.

* * *

Какое-то время мы ехали вдвоем. Затем шофер подобрал двух киргизов - им надо было в Ош. Ребята оказались нашими ровесниками, поэтому разговор завязался без малейшего напряжения.

- Кто вы? - спросили они. - Куда едете?

Должно быть, наш вид вызывал вопросы. Мы стали охотно рассказывать. По ходу дела Базен упомянул о шкуре снежного барса.

И тут наши попутчики поведали о схеме, которая успешно работает на Памире. Перескажу своими словами.

* * *

Продавцы находят доверчивых туристов-альпинистов и предлагают им шкуру снежного барса. По словам киргизов, одна такая точно есть на Памире. А то и целых пять. Наивные приезжие выкладывают за шкуру огромные деньги, а дальше происходит вот что.

Продавцы сообщают о сделке знакомым пограничникам, подробно описывая недальновидных покупателей. И таджикские погранцы на пропуске с нетерпением поджидают дорогих гостей. Затем их с пристрастием обыскивают, неизбежно находят ценную шкуру, изымают, а на горе-альпинистов накладывают огромный штраф, в несколько раз превышающий сумму, уже заплаченную за шкуру.

Потом погранцы отправляют шкуру обратно, чтобы продавцы искали новых покупателей.

* * *

Таким образом, все получают прибыль! Продавцы по несколько раз сбывают одну и ту же шкуру, а пограничники штрафуют всё новых и новых туристов. Внакладе остаются только доверчивые приезжие. Но уж их-то точно никто жалеть не станет!

Подобная схема работает и с драгоценными камнями. Особенно с рубинами.

Тут Базен многозначительно посмотрел на меня. Как хорошо, что мы ничего не купили у памирцев!

* * *

Затем наш грузовик проехал мимо странной деревни. Почему-то все дома там были пусты. Может, в этих местах произошло стихийное бедствие? Фактически, мы наблюдали развалины.

- Почему деревня разрушена? - спросил я.

И тогда наши попутчики рассказали о событиях, когда "киргизы резали узбеков". Так выразился один из парней.

Выяснилось, что это была узбекская деревня, в которой теперь никто не живет.

* * *

Ошские события 1990 года. Да, именно об этом пойдет речь. В интернете сказано, что в результате межнационального конфликта на юге Киргизии погибло более десяти тысяч человек.

Я не буду углубляться в детали. Тем более воздержусь от каких-либо оценок. В межэтнических конфликтах, на мой взгляд, нет правых и виноватых.

Лишь напишу, что мы услышали от попутчиков.

* * *

Волнения в селе начались, когда кто-то пустил слух, что узбеки убили киргизского подростка. Всё село встало на защиту невинной жертвы. Узбеки жили обособленно, поэтому и расправиться с обидчиками было проще.

"Все стали очень злые". "Не знали, что делали". "Было не остановиться", - так киргизы объяснили не поддающуюся никакому пониманию бойню. Беспорядки удалось прекратить лишь через несколько дней с помощью армии.

Убитых хоронили в братских могилах. Отдельно киргизов, отдельно узбеков. Тела погибших были изуродованы до неузнаваемости. Трупов отличали только по волосам на груди. Если есть волосы, значит узбек. А если нет, то киргиз.

Всё это произошло всего четыре года назад. Думаю, наши попутчики и сейчас, спустя четверть века, помнят эти события.

* * *

А мы вскоре въехали в Ош. После рассказа о резне город показался зловещим. Впрочем, в тот день мы столько всего увидели, что это ощущение быстро развеялось.

Было непривычно, что на улицах так много людей, - после Памира мы изрядно одичали. Наши попутчики-киргизы вышли в центре Оша. Нам до конечной точки, Андижана, оставалось около часа пути.

Честно говоря, хотелось побыстрее туда добраться; дорога отняла слишком много сил.

* * *

Границу с Узбекистаном мы пересекли без приключений. Зато буквально через пару километров наш ЗИЛ остановила милиция.

Растерянный шофер неохотно вышел из машины. Его тут же отвели на пост для разбирательств, а мы остались предоставлены сами себе. Невеста традиционно не высовывала носа из кабины.

* * *

Водитель долго не возвращался. За это время мы сняли ватные штаны и толстые свитера. До этого переодеться было некогда.

Мы надели эти теплые вещи еще в Мургабе, чтобы не замерзнуть, а теперь пекло солнце и стояла жара.

Горный Бадахшан уже казался далеким-далеким, хотя с начала пути прошло не более десяти часов.

* * *

Вскоре от ментов вышел расстроенный водитель. Выяснилось, что его оштрафовали из-за нас! Шофер вез людей в кузове, что в Узбекистане строго запрещено, а в Киргизии и Таджикистане на это никто не обращает внимания.

Штраф содрали немалый. Примерно сколько же мы заплатили водителю за проезд. Но срывать свою злость на нас, требуя компенсации, шофер не стал. За что ему отдельная признательность.

- Довезу до автовокзала, а оттуда добирайтесь сами, - сказал водитель. - И спрячьтесь, чтобы вас никто не видел!

* * *

Дальнейший путь прошел как в фильме про шпионов. Мы скрылись за рюкзаками и боялись даже голову высунуть. Таким образом, окрестности Андижана осмотреть не удалось. Зато, слава богу, ехать оказалось недалеко.

Минут через сорок водитель затормозил у обочины. Мы выбрались из кузова, который уже чертовски надоел. Распрощались с шофером и его невестой.

Из-за дурацкого штрафа расставание вышло холодным. Водитель вскочил в кабину, и влюбленные помчались в Фергану. А нам предстояло добираться до Ташкента.

* * *

Мы огляделись по сторонам. Судя по всему, шофер высадил нас где-то на окраине Андижана. Вдалеке виднелась большая заасфальтированная площадка. Сбоку от нее расположились платформы с указателями, но все они были пусты.

На всём вокзале почему-то находился только один автобус. Да и то не у платформы, а в удалении, ближе к шоссе, по которому мы сюда добрались. Возле передней двери стояла женщина. В моей памяти всплыло полузабытое слово "контролер-посадчик".

Базен отправился на разведку, а я остался с вещами.

Мой друг подошел к посадчице и спросил:

- Ташкент?

Тетка кивнула. Базен тут же заплатил за двоих.

Вот только никаких билетов ему не дали. Зато сообщили, что автобус отправляется через сорок минут.

* * *

Сейчас я понимаю, что нам очень повезло. Аккурат попали на нужный рейс! Но сил радоваться уже не осталось.

Ведь мы выехали из Мургаба около восьми утра, а автобус на Ташкент уходил в восемь вечера. Ровно половину суток тряслись в кузове! После такого испытания моя голова плохо соображала. Базен чувствовал себя не лучше.

Мы лишь успели перекусить лепешками, которые продавались рядом, и отправились на посадку.

* * *

Салон автобуса показался мне очень комфортабельным. Иначе и быть не могло после кузова грузовика. Вот только все места были заняты.

Мы сложили вещи на задней площадке. Базен там и остался, а я устроился на ступеньках возле двери.

На улице быстро стемнело. Вскоре автобус тронулся.

* * *

И тут я понял, что испытываю сильную жажду. За всё время пути у нас не было возможности выпить воды. Вдобавок лепешки оказались солеными.

Женщина, сидевшая лицом ко мне, достала из сумки бутылку газировки и сделала глоток. Лучше бы я этого не видел! Мучительно захотелось пить. Тогда я упер локти в колени, опустил голову на руки и закрыл глаза...

Так началось новое, теперь уже автобусное, путешествие.

* * *

Базен прилег на один из рюкзаков и вскоре заснул. Подозреваю, что не без помощи "Реланиума". Время от времени его молодецкий храп разносился по всему салону. Я же не мог уснуть из-за жажды и больной головы, переполненной впечатлениями. Время тянулось невыносимо медленно.

Наконец, автобус затормозил. Было около трех часов ночи. По салону передали, что остановка на двадцать минут. Я растолкал друга, и мы выскочили на улицу.

* * *

Увиденное нас потрясло! Мы очутились на огромном восточном базаре. Скорее всего, на подъезде к городу Алмалык. Это было настоящее перекрестье всех узбекских дорог!

Рядом с нами стояли десятки автобусов, а кругом, куда не кинь взгляд, разместились сотни торговых палаток, разноцветных шатров, ларьков и прилавков.

Там продавалось практически всё!

* * *

Зверски хотелось пить! Для начала мы осушили на двоих литровую бутылку лимонада. Затем съели четыре огромных сочных персика. Выпили по стакану сока. Потом еще газировки.

Никогда еще я не испытывал столь сильной жажды! Уже настало время садиться в автобус, а мне всё было не оторваться от очередной бутылки минералки.

* * *

Наконец, пришлось возвращаться в салон. Двери закрылись, и мы поехали дальше. И тут я осознал, что теперь точно захочу в туалет, а автобус нигде не останавливается!

Но, как ни странно, даже малейших позывов не возникло. Видимо, организм был очень сильно обезвожен.

* * *

Мы приехали в Ташкент около восьми утра. Я так и не заснул, а Базен, благодаря таблеткам, вполне сносно выспался. Наш марш-бросок благополучно завершился. Ровно сутки мы находились в пути - двенадцать часов в грузовике и еще двенадцать в автобусе.

Сошли в Ташкенте, словно на Землю Обетованную. После двух недель скитаний снова вернулись в цивилизацию.

* * *

P.S. После Памира мне часто снился один и тот же сон: перед глазами мелькают одноэтажные дома вдоль дороги, а затем их сменяют незнакомые ландшафты - холмистые предгорья, изматывающий серпантин и "лунные" пейзажи. Всё это я вижу из кузова грузовика. Первое время сны были такими интенсивными, что по утрам я чувствовал себя разбитым. Потом яркость снизилась, но сон повторялся, всё реже и реже, долгие годы.

Наверное, моя память впитала в себя весь тот длинный путь от Мургаба до Андижана. Мне кажется, "видеозапись" панорам, что пронеслись передо мной за то время, отпечаталась где-то глубоко в подсознании.

Полагаю, я никогда в жизни не видел так много разных мест всего лишь за двенадцать часов пути.

Ташкент

В Ташкенте у нас имелся проверенный контакт. Звали его Кайрат Хамдамович. Откуда он взялся? Сейчас объясню.

Дело в том, что отец Базена, Петр Владимирович, закончил Ленинградский гидрометеорологический институт. "Гидромет" тогда готовил специалистов всех мастей для бескрайнего Советского Союза.

Вместе с Петром в одной группе учился и Кайрат. Они подружились. Получив диплом, Кайрат уехал в Ташкент, а Петр остался в Ленинграде, но связи бывшие студенты не теряли. Наоборот, долгие годы поддерживали хорошие отношения.

"Хамдамыч" (так мы звали между собой этого прекрасного человека) согласился на время приютить сына своего товарища. То есть Базена. А заодно и меня.

Нам оставалось только связаться с Хамдамычем, его телефон и домашний адрес мы знали.

* * *

- Сейчас еще рано, - рассудил Базен. - Звонить неловко.

- Что же делать?

- Оставим вещи в камере хранения, а сами рванем к Хамдамычу. Ехать туда надо на метро. Когда поднимемся наверх, тогда и позвоним.

Так мы и поступили.

Сдали багаж. Зашли в ближайшее метро. Купили жетоны. Нам требовалась станция "Космонавтлар", которая раньше называлась "Проспект Космонавтов".

Однако спуститься по эскалатору мы не смогли: нас задержала милиция. Как я уже писал, в Узбекистане всё было строже, чем в Киргизии и Таджикистане. Особенно в Ташкенте.

* * *

- Вы кто такие? - спросил милиционер.

- Альпинисты из Ленинграда, - бодро ответил Базен. - Возвращаемся с пика Ленина. Сюда приехали на автобусе из Андижана.

Милиционеры взглянули на нас недоверчиво. После суточного переезда мы больше напоминали грязных и вонючих бомжей, чем российских альпинистов. Тогда Базен достал свою красную книжицу и помахал ей перед стражами порядка. Увы, это не возымело должного эффекта.

* * *

Охрана метрополитена попросила нас вывернуть карманы. В кошельке Базена обнаружилась упаковка презервативов.

- Зачем это в горах? - серьезно спросил милиционер.

- Вроде, там водятся снежные барсы, - ответил мой друг с претензией на юмор.

Но людям в форме было не до шуток. Забыв обо всем, они внимательно рассматривали резиновые изделия.

- С усиками? - наконец, спросил один из них.

В его голосе теплилась слабая надежда.

- С усиками! - тут же соврал Базен.

- Дашь один?

- Берите!

- А два?

* * *

- А всё-таки зачем в горах презервативы? - поинтересуется нетактичный читатель.

С радостью отвечу: "Я сексом с Базеном в горах не занимался! А также в Мургабе, Оше и любых других местах!"

Просто мой друг всегда надеялся на случайный секс. Разумеется, с противоположным полом. В нашем путешествии такой возможности ему не представилось.

Но презервативы, как видите, всё же пригодились!

* * *

Обогатившись иностранными кондомами (не забывайте, на дворе стоял 1994 год), узбекские милиционеры заметно подобрели. К тому же нас просто не за что было задерживать!

- Лучше сразу поезжайте в баню, - дружески посоветовал один из них. - Иначе вас на каждой станции будут досматривать.

- Здесь так не принято ходить, - добавил второй.

И мы отправились в баню.

* * *

Она запомнилась лишь известковой водой. После мытья кожа на пальцах рук сморщилась и долго не желала разглаживаться. А может, дело было вовсе не в извести.

Зато мы обрели божеский вид. И, чистые и посвежевшие, снова поехали на станцию "Космонавтлар". На этот раз милиционеры не обращали на нас внимания.

* * *

Неподалеку от "Космонавтов" нашли телефонную будку. Тогда они стояли на каждом шагу. Позвонили Хамдамычу. В ответ раздались длинные гудки.

Мы слушали их минуты две, если не больше. Не хотелось верить в чудовищный облом. Я так рассчитывал на пристанище!

- Сходим к нему домой, - предложил Базен. - Может, у него просто телефон не работает?

- Или номер изменился, - добавил я.

* * *

Выпускник Гидромета жил на улице Ивлиева. Это был престижный район одноэтажных домов. Изредка попадались двухэтажные.

Фактически, мы очутились в элитном частном секторе. По крайней мере, по меркам 90-х годов. Каждое жилище имело свою, весьма приличную, территорию, огороженную забором.

Вскоре добрались до нужного адреса.

* * *

И тут нас постигло окончательное разочарование! В доме на Ивлиева никого не было. Свет нигде не горел, на звонки никто не реагировал.

Хамдамыч явно нас не ждал.

- Надо валить из Ташкента! - воскликнул Базен.

Я согласился. Вот только как? Билетов на поезд до Москвы у нас не было.

* * *

И мы отправились на центральный железнодорожный вокзал. Отстояли длиннейшую очередь в кассу. Выяснилось, что билетов до Москвы на вечерний рейс нет. Уточню, что поезд ходил раз в сутки.

Тогда Базен решил договориться с проводником.

Когда подошло время, мы взяли вещи из камеры хранения. Добрались до железнодорожного вокзала. Вышли на нужной платформе с рюкзаками за плечами. Поезд "Ташкент - Москва" уже стоял на путях.

* * *

Мы медленно шли вдоль вагонов. Базен приметил нужного, на его взгляд, проводника. Русский, молодой, белобрысый, пронырливый. Моего друга более всего привлекла пронырливость.

Не мешкая, Базен вступил в переговоры. Кратко обрисовал нашу ситуацию. Спросил, сможет ли парень взять нас до Москвы?

Белобрысый замешкался. Он был занят проверкой билетов у входящих пассажиров и еще какими-то своими делами.

- Свободных мест нет, - только и ответил он.

- Третья полка нас устроит! - заверил мой друг.

- Посмотрю, - пообещал проводник.

И продолжил проверку билетов.

* * *

Тогда Базен достал деньги и продемонстрировал их проводнику. Но белобрысый всё еще колебался. Затем он и вовсе скрылся в вагоне и появился вновь уже перед самым отправлением.

- Возьмете? - спросил Базен.

Проводник промолчал. В этот момент поезд тронулся.

* * *

Мы еще метров пятьдесят бежали за медленно набирающим ход составом. Зачем? В надежде, что проводник всё же сжалится над нами!

При этом Базен держал в вытянутой руке деньги и, протягивая их проводнику, повторял:

- Возьмите! Очень надо! Возьмите!

Я семенил за другом, переходя на бег, и видел перед собой лишь огромный рюкзак, из которого торчали рога.

* * *

- Не возьму! - наконец, воскликнул белобрысый.

И захлопнул дверь перед самым нашим носом.

Мы остановились. Пот лил градом. Вскоре вслед проводнику понеслись замысловатые ругательства.

Уехать из Ташкента оказалось не так-то просто.

* * *

Итак, мы застряли в большом и незнакомом городе. Ничего не оставалось, как провести ночь на вокзале, а завтра вновь пытаться договориться уже с другим проводником. Заодно попробовать купить нормальные билеты.

Всё это предстояло потом, а пока следовало сдать вещи в камеры хранения.

- Давай еще раз позвоним Хамдамычу, - предложил Базен.

- Звони, - ответил я.

Мой друг ушел, оставив меня следить за вещами.

* * *

И я остался в одиночестве. В голову тут же полезли мрачные мысли.

"Где на этом вокзале приютиться? Неужели вторую ночь подряд не спать? А если мы застрянем в Ташкенте, как в Мургабе?"

Неясный страх перед будущим накрыл меня с головой. И в этот момент я увидел улыбающегося Базена.

- Хамдамыч дома! - закричал мой друг на весь вокзал. - Они были на свадьбе!

* * *

Пока мы вытаскивали рюкзаки на свежий воздух, я узнал подробности. Оказывается, семья Хамдамыча в полном составе уехала на свадьбу к родственникам в другой город. Мероприятие проходило в субботу. Сегодня, в воскресенье, они вернулись домой. Буквально час назад.

- Так мы к вам подъедем, Кайрат Хамдамович? - спросил вежливый Базен. - Адрес я знаю.

- О чем ты, Вася?! - воскликнул Хамдамыч. - Где вы? На железнодорожном вокзале? Ждите меня на ступеньках возле главного входа! Сейчас подъеду! Я ведь на машине!

Таким образом, наша суровая походная жизнь чудесным образом закончилась. И началось приятное времяпровождение в славном городе Ташкенте!

В гостях

Мы познакомились с семьей Хамдамыча: женой Зухрой Умаровной, дочкой Шахнозой и сыном Шухратом. Все они жили в доме, а нам организовали ночлег на веранде.

Разговоры за столом велись о знатной свадьбе, на которой присутствовало аж пятьсот гостей. Нас угостили очень вкусным пловом с мероприятия (не сравнить с мургабским), а затем мы отправились спать. Глаза слипались. Особенно у меня.

У нас появилась спальня под открытым небом. Роль потолка играли длинные лозы винограда. Они были аккуратно переплетены на специальной арматуре. Из-за этого на веранде царила тень даже в самую солнечную погоду.

* * *

На следующий день мы первым делом позвонили домой: нашли телеграф и заказали разговор с Санкт-Петербургом. Тут отличился Базен в своем фирменном стиле "Хе-хе-хе", о котором я давно не упоминал.

К телефону подошла его бабушка, Ольга Андреевна.

- Вася, это ты?

- Конечно, я! Кто-нибудь еще есть дома?

- Все на работе, я одна, - ответила старушка. - А откуда ты звонишь?

- Из Кабула! - не растерялся мой друг. - Здесь пули свистят и снаряды рвутся! Передай родакам: у меня всё отлично. В Афганистане - прекрасная погода, над всем Кабулом - безоблачное небо!

Бабушка пришла в тихий ужас, что очень развеселило внука.

- Я еще позвоню, - добавил Базен, - если повезет!

И повесил трубку.

* * *

Эта история имела продолжение. Когда родители Базена вернулись с работы, их встретила испуганная бабушка.

- Вася в Кабуле! - воскликнула она. - Там свистят пули! Что же с ним будет?

Родители поначалу опешили.

- Вася не в Кабуле, - наконец, сообразил Петр Владимирович. - Оттуда невозможно позвонить. Если он звонил, то, скорее всего, из Ташкента.

- Нет, вы меня обманываете! - не сдавалась бабушка. - Вася в Кабуле, а вы просто не хотите меня расстраивать!

И пока Базен не вернулся в Питер, бабуля считала, что внук колесит по Афганистану.

* * *

Если вы ждете подробностей о нашей жизни в Ташкенте, то напрасно. Я опишу этот период кратко. Ибо мой рассказ о Памире, а не о столице Узбекистана.

В целом, дни проходили однообразно. Базен будил меня ни свет ни заря. Мы совершали утренние ритуалы, после чего спешно покидали жилище Хамдамыча.

- Нам надо осмотреть город! - энергично восклицал Базен, буквально выталкивая меня на улицу. - Нам очень нравится Ташкент!

- Лучше бы мы подольше поспали, - зевая, бормотал я.

- Ты ничего не понимаешь в восточном гостеприимстве! - твердил мой друг. - Я не хочу обременять Хамдамыча.

- Чем мы ему помешаем, если просто поспим? - спрашивал я.

Но Базен и слышать ничего не хотел.

Так что В.Ц. устроил мне в Ташкенте небольшую армию. По крайней мере, по части подъемов.

* * *

В первый день мы посетили центральный рынок. Он оказался огромен. Напоминал спортивный комплекс.

Мы шли по рядам и дегустировали специи. Вернее, дегустировал Базен, а я за ним наблюдал.

- Неострая, - говорил мой друг, отправляя в рот ложку с аджикой.

У продавца глаза лезли на лоб, а Базен с невозмутимым видом шел дальше.

- Не жжет! - утверждал он, пробуя горчицу или хрен.

Все вокруг - от стариков-продавцов до подростков-покупателей - приходили в замешательство от таких слов. Причем мой друг был настолько убедителен, что один раз и я решил что-нибудь попробовать.

- Неострый, - в очередной раз пожаловался Базен, откусив головку жгучего красного перца.

- Дай мне, - попросил я.

Через мгновенье слезы ручьями хлынули из глаз! Я жутко закашлялся и больше таких экспериментов не повторял.

* * *

Из специй мы купили только зиру. Да и то лишь потому, что стоила очень дешево.

Базен разговорился со слепым продавцом лекарственных трав. Старик-узбек расцвел от вопросов и засыпал нас незнакомыми терминами. Неудобно было уходить с пустыми руками, поэтому подросток-ассистент упаковал нам два бумажных пакета с зирой.

Эту приправу я использовал потом лет пятнадцать. Уникальная специя! Стоит положить в любую пищу микроскопическую щепотку зиры, и она тут же перебьет все остальные вкусы.

А какой запах! Зира незаменима в эпоху коронавируса! Идеальный тест на обоняние!

* * *

Рядом с центральным рынком находился вход в Старый город. Не то чтобы какой-то отдельный вход с воротами. Просто Старый Ташкент граничил с рыночной площадью. И мы в этот Старый город направились.

Помните заблудившегося Никулина из фильма "Бриллиантовая рука"? Узкие улочки, запутанные лабиринты... С нами было примерно также. Вот только мы не смогли долго находиться в каменных джунглях. Стояло такое пекло, что через пару кварталов пришлось повернуть назад.

Потом у автомата с газированной водой мы пили стакан за стаканом. Пожалуй, это была моя последняя в жизни советская газировка.

* * *

На обед мы обычно ели арбуз. Покупали средних размеров ягоду и уминали на двоих где-нибудь в парке. В таких случаях нож-белка был просто незаменим!

Иногда заходили в чайхану, где пили зеленый чай.

"Чай хана, кофе хана, всё теперь - хана!" - эта присказка родилась как раз в те дни.

Президентский дворец в огромном парке, аллеи из фонтанов, внушительный Дворец спорта... Что и говорить, столица Узбекистана впечатляла!

* * *

Однажды мы попали в какой-то незнакомый район. Между двумя кварталами пятиэтажек протянулась лесополоса шириной около километра. Как нам объяснили, это одно из последствий землетрясения 1966 года. Наверное, такие шрамы останутся на теле Ташкента на века.

Удивительно, что при столь чудовищных разрушениях (без крова остался каждый пятый житель города), погибло всего 8 человек!

* * *

По вечерам мы ужинали у Хамдамыча. Затем вели долгие разговоры. Я в этих беседах играл роль молчаливого слушателя. Говорили, в основном, глава семьи и Базен.

Хамдамыч признавался, что стал заведующим кафедры только потому, что все русские преподаватели уехали. Он всегда с любовью вспоминал "друга Петю", которому, судя по всему, был сильно обязан.

Видимо, Петр в студенческие годы частенько помогал Кайрату. Хочется на этих страницах выразить запоздалую, но очень искреннюю, признательность П.В.

Ведь если бы не он, нам было бы негде остановиться в Ташкенте!

* * *

Если кто-то думает, что мы решили пару месяцев пожить в столице Узбекистана, то он жестоко ошибается. Базен порывался удрать каждое божье утро.

- Кайрат Хамдамович, может, мы с Мишей поедем на вокзал? - с надеждой спрашивал он. - Я договорюсь с проводником, и мы без проблем уедем.

- Ну, что ты, Вася! - горячо возражал Хамдамыч. - Как можно?! Вы же наши гости! Я обязательно достану вам билеты!

Время шло, а никаких билетов не было. Только один и тот же диалог каждое утро.

* * *

Уже прошел День независимости Узбекистана. Мне кажется, его отмечали второго сентября. Интернет же уверяет, что праздник состоялся 31 августа. Всемирной Паутине я доверяю больше, чем собственной памяти.

Начался учебный год. Я уже должен был писать диплом в Военмехе! Вместо этого Памирское путешествие продолжалось.

Мы прекрасно освоились под виноградом - благо погода стояла замечательная. И почти полностью осмотрели Ташкент.

* * *

Наконец, Хамдамыч объявил, что договорился со знакомым проводником. Завтра вечером поезд уходит в Москву. Он, Хамдамыч, нас туда посадит, и мы благополучно доберемся до столицы нашей Родины.

Базен порывался заплатить, но Кайрат Хамдамович твердо стоял на своем:

- Василий, не надо! У нас так принято!

В конце концов моему другу пришлось отступить, ведь он всегда с уважением относился к восточным традициям.

* * *

С утра я почувствовал себя плохо. Поднялась температура, заболела голова.

- Может, останемся дома? - робко предложил я.

- Ни в коем случае! - категорично заявил Базен. - Веди себя так, словно у тебя всё хорошо! Не жалуйся!

Я собрал волю в кулак и всё утро изображал жизнерадостный вид.

* * *

Мы, как обычно, покинули дом на улице Ивлеева. Я с трудом прошел метров сто и сел на скамейку. Мне было по-настоящему плохо. Рядом стоял жизнерадостный Базен.

- Ты, даже если я буду умирать у Хамдамыча, - пришло мне в голову, - будешь шептать: "Умирай, пожалуйста, тихо. Мы же в гостях. Не жалуйся. Просто тихо умри..."

И всё же мы с трудом в последний раз погуляли. И даже съели традиционный арбуз.

* * *

Теперь Базен заявляет, что ничего подобного не было. Что он в тот день являл собой образец участия и сострадания, а я выглядел здоровым и непуганым кабаном.

Мне ничего не остается, как ответить:

- Тогда напиши свои воспоминания о Памире! И там утверждай обо мне всё, что заблагорассудится! А я буду придерживаться своей версии.

А как же иначе, уважаемые читатели?

* * *

Вечером мы простились с Шахнозой, Шухратом и Зухрой Умаровной. Подтверждаю спустя четверть века, что это была очень дружная и сплоченная семья.

Спасибо огромное, что приютили!

Взяли рюкзаки, закинули их в багажник. Кайрат Хамдамович повез нас на железнодорожный вокзал. Приближался финальный отрезок затянувшегося возвращения.

На третьей полке

И вот мы прибыли. Хамдамыч быстро разыскал своего знакомого. Как и предполагалось, тот оказался узбеком.

Наш спаситель и покровитель провел с проводником переговоры тет-а-тет, а затем представил нас.

- Выбирайте любое место, - сказал проводник. - Поезд ночью пойдет пустой.

И мы радостно ввалились в плацкартный вагон. А разместившись, трогательно попрощались с Хамдамычем.

* * *

Ночь прошла замечательно. В том смысле, что мы были в вагоне совершенно одни. Поезд шел в Россию каким-то странным путем - через Бухару и Самарканд, а также город Чарджоу, что находится в Туркмении. Кстати, сейчас это Туркменабад.

В этом будущем Туркменабаде мы простояли часа два. Базен выходил из вагона, купил большую дыню и о чем-то вдумчиво побеседовал с пожилым туркменом.

В общем, всё было просто великолепно. За небольшим исключением.

* * *

Судя по всему, я подхватил какую-то кишечную инфекцию. И, как только поезд тронулся, отправился в сортир. Там меня, простите за подробности, одолел богатырский понос в стиле Ильи Муромца или Добрыни Никитича. Уверен, Алеше Поповичу такое и не снилось!

Из той ночи я больше ничего не запомнил - ни Самарканда, ни Бухары, ни Чарджоу. Одна лишь мысль радовала меня: "В вагоне никого нет! Не надо стоять очередь в толчок!"

* * *

Где-то к шести утра я понял, что отдал туалету всё. Во мне уже ничего не осталось. И в этот момент наш поезд подъехал... к Ташкенту! По каким-то причинам он просто гонял порожняка до Чарджоу и обратно.

- Интересный расклад, - пробормотал Базен.

Я же настолько ослаб, что не нашел в себе сил на какие-либо эмоции.

Тут мимо прошел знакомый проводник.

- Перелезайте на третью полку! - посоветовал он. - Сейчас будут входить люди!

* * *

Вскоре в наше купе зашли четыре законных пассажира с билетами на руках. Поразительно, но они вовсе не обрадовались, увидев каких-то двух бичей.

Я рассчитывал, что соотечественники отнесутся к нам более любезно. Мне вспомнился незнакомец из Мургаба, благодаря которому мы уехали из поселка. Может, попутчики войдут в наше тяжелое положение?

Но мои надежды не сбылись.

* * *

- А вы кто такие? Что вы здесь делаете?!

Три пассажира выглядели вполне спокойными. Они лишь хмуро взирали на нас. А вот полная женщина в очках оказалась стервой.

- Убирайтесь отсюда! - заявила она. - Иначе я вызову милицию!

Базен пустил в ход всё свое обаяние. Мой друг объяснил нашу безвыходную ситуацию, акцентировав внимание на ужасах горного Памира и зверствах гражданской войны в Таджикистане. С его слов выходило, что мы чуть ли не вырвались из многолетнего плена и теперь из последних сил добираемся до дома.

Увы! Женщину этим было не пронять. Однако осознав, что мы (вернее, Хамдамыч) заплатили проводнику, и просто так от нас не избавиться, дама в очках пошла на компромисс.

- Пусть один из вас выметается, а другой остается, - решила она. - Надо же нам куда-то класть вещи!

* * *

Нам еще повезло, что попутчики ехали практически налегке. Сначала они хотели положить свои сумки под нижние сиденья, но там уже лежали наши рюкзаки. А третьи полки мы сами заняли! Поэтому, если рассуждать здраво, в требованиях женщины имелся определенный смысл.

Но я тогда об этом не думал. Мне лишь вновь стало ясно, что русский русскому никогда не поможет. Надо признать, что я пребывал во власти этого стереотипа еще много лет после поездки на Памир.

* * *

Выбрать, кому из нас покидать купе, было несложно. Я с температурой лежал пластом и с трудом бы сделал даже пару шагов. Поэтому Базен освободил третью полку.

Он взял с собой небольшую сумку с вещами и отправился искать по поезду добрых попутчиков.

* * *

После ночных похождений в сортир я чувствовал слабость. Понимал, что мне нельзя ни пить, ни есть. Не факт, что в таком состоянии я доберусь до туалета. К тому же Базена рядом не было.

Поэтому я просто повернулся спиной к врагам-попутчикам и сделал вид, что сплю. Около суток так и пролежал на третьей полке, не вставая.

Когда мы проезжали Аральскую пустыню, попутчики открыли окно. Подул сухой и жаркий воздух. Я очень удивлялся: "Все вокруг потеют, а у меня - ни капли пота!"

* * *

Болезнь отступила только в Самаре. Поезд надолго остановился. Я свесил голову с полки и увидел в окно огромный вокзал. И жизнь стала постепенно возвращаться ко мне.

А тут еще в купе заглянул Базен. Он давно подружился с нашими попутчиками, регулярно угощая стерву и трех мужиков вьетнамской лапшой. Мы ведь не съели в походе и половины этой отравы.

Я с трудом слез. Выпил чая. Кое-как проглотил ненавистную лапшу. А затем мы с другом вышли в тамбур.

* * *

- Наконец-то мне стало лучше, Базен! - воскликнул я. - Давай-ка вечером выпьем нашу водку!

Я прекрасно помнил, что мы взяли в поезд ровно бутылку, и уже предвкушал, как сниму накопившееся напряжение.

- А я ее уже выпил со своими попутчиками! - ответил мой друг.

И тут меня постигло самое жестокое разочарование за всё Памирское путешествие.

* * *

А вскоре прибежал проводник и в ужасе прошептал:

- Здесь Россия! Россия, однако! Здесь билеты проверяют! Прячьтесь!

Это прозвучало как гром среди ясного неба...

Потом мы скрывались в хвосте поезда от российских контролеров. Базен бегал туда-сюда, оценивая ситуацию, а я обреченно стоял в тамбуре.

И думал: "Почему Хамдамыч не мог нам взять обыкновенные билеты? Ведь у нас были деньги! Ох уж это восточное гостеприимство!"

* * *

И еще много чего случилось в последние дни. Нам пришлось несколько раз прятаться от контролеров. Попутчики привыкли и заранее предупреждали об опасности. В итоге мы благополучно добрались до Москвы.

В столице ночевали у старушки, с которой мой друг познакомился на вокзале. Травили ей байки про Горный Бадахшан...

Но всё это лишь дальше уводит нас от путешествия на Памир. Которое, к огромному сожалению, закончилось. Поэтому и мне пора закругляться.

* * *

Прощай, моя незабвенная молодость! Я рад, что мы вновь повидались с тобой на этих страницах. Как было хорошо тогда, четверть века назад! Где же вы, мои золотые денечки?!

- А как же понос и прятки от контролеров? - спросит настырный читатель. - Что же тут хорошего?

- Большое видится на расстоянии, - легко отвечу я. - Плохое забывается, а светлое остается.

Что может быть лучше молодости? Как ярко сверкала тогда моя жизнь! Бездна впечатлений за считанные дни обрушилась на мою юную душу! Конечно, это было волшебно!

И, проронив скупую мужскую слезу, я ставлю в рассказе о Памире жирную точку.

Эпилог

Вот и закончилось всё, расставаться пора... Это из Визбора.

Памирское путешествие, самое яркое из всех поездок в моей жизни, с большим трудом извлечено из памяти, дополнено воспоминаниями Базена и перенесено на бумагу. Теперь пришло время прощаться.

Друзей моих прекрасные черты появятся и растворятся снова... А это уже из "Иронии судьбы".

Записанное на бумаге, надеюсь, останется, а жизнь потечет дальше. Памирские события медленно покроются налетом пыли от новых дней и недель 2021 года, потускнеют, а затем и вовсе сотрутся, снова растворятся.

Был ли в этих воспоминаниях какой-то смысл? Понравятся ли они читателю? Может, всё стоило писать совершенно иначе?

Думаю, это уже не имеет большого значения. Сейчас объясню, почему.

* * *

В октябре прошлого года, когда работа над "Памиром" еще только начиналась, у нас с Базеном состоялся очередной разговор. Сейчас мой друг живет в США, поэтому мы обычно общаемся по Скайпу.

Было семь утра по Москве, одиннадцать вечера в Вашингтоне. Я ехал на работу и говорил по телефону. Мы вспоминали восхождение на вершину. Я вышел на своей остановке, не прекращая говорить, пересек улицу и вдруг застыл, как вкопанный.

Ибо именно тогда Базен сказал про снег. Он напомнил мне, как одинокие снежинки медленно падали почти на самой вершине. И в тот момент я снова оказался там. Я вновь был на том горном склоне! И шел тот самый снег. Мне удалось второй раз пережить почти наяву те уникальные ощущения!

Поэтому, даже если бы я не написал о Памире ни строчки, мы с Базеном вспоминали о том времени не зря.

Всё это чего-то да стоило. Хотя бы потому, что мы смогли ненадолго вернуться в наше прошлое.

* * *

А закончу я, окончательно и бесповоротно, строчкой из Эдуарда Багрицкого. Это стихотворение всегда нравилось Базену.

Нас водила молодость в сабельный поход...

сентябрь 2020 - апрель 2021

Комментарии: 1, последний от 15/04/2021. © Copyright Медведев Михаил (gavrilovmg@mail.ru) Размещен: 15/04/2021, изменен: 27/04/2021. 187k. Статистика. Повесть: Проза Автобиографическая проза Скачать FB2		Ваша оценка:

Медведев Михаил : другие произведения.

С Базеном на Крыше мира

Предисловие

Часть 1. На Памир!

Часть 2. Вершина

Часть 3. Мургаб

Часть 4. Возвращение

Предисловие

ЧАСТЬ I. НА ПАМИР

Подготовка

Питер - Ош

Ош

По Памирскому тракту

ЧАСТЬ II. ВЕРШИНА

Ночевка на трассе

Пройден километр

Избавляемся от шнурков

Тропою горных козлов

У подножья

Вершина

К цивилизации

ЧАСТЬ III. МУРГАБ

Вечер трудного дня

Знакомство с боевиками

Пьянка с наркокурьером

Город Зеро

Отъезд

ЧАСТЬ IV. ВОЗВРАЩЕНИЕ

Сутки в пути

Ташкент

В гостях

На третьей полке

Эпилог