Гаврюченков Юрий Фёдорович : другие произведения.

Археолог-1 (ч.3)

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Археолог вернул реликвии хашишинов и сам стал Вождём. (Бывает, людей торкает с копанины.) Но всё заканчивается хорошо.
  ЧАСТЬ 3. ИГРЫ БЕЛОГО ЧЕЛОВЕКА
  
  15
  - Давай я тебя до дома подброшу? Время полседьмого!
  - Да ладно, сам доберусь, - засмущался Слава. - Транспорт уже ходит.
  Он набил карманы золотом для Ксении, пожал мне руку и удалился. Я остался один, в своей пустой квартире, окончательно превратившейся в разбойничий притон. Оружие - два "калаша", гранаты, "Скорпион", ТТ и ПМ - спрятали на чердаке. Груду золота вывалили прямо в гостиной. В тайник сокровища не влезали. Полиэтиленовые кульки с ювелирными изделиями громоздились на полу возле дивана. Чтобы пройти из кабинета на кухню, приходилось через них переступать. Я попытался сдвинуть ногой неказистый с виду комочек, но он словно прирос к паркету.
  Оглядев добычу, я подумал, что времена флибустьеров, паковавших дублоны в кожаные мешки, и ростовщиков, хранивших талеры и гинеи в холщовых мешочках, давно минули. Нынче в ходу полиэтилен. Разбойники тоже стали менее колоритные, простые парни в кожанках, никаких там красных бандан и золотых колец в ухе. Хотя как раз это легко исправить.
  Я усмехнулся и устало повалился в кресло за письменным столом. За окном вступало в силу утро. В соседних домах зажигались десятками газовые плиты, выливались на сковородки сотни яиц, летели в кипящую воду тысячи макаронин, разлипались сонные веки, слюнявые губы источали невнятную брань... Вахтёры на заводе "Светлана" поглядывали на часы, готовясь пропускать смену.
  Мы незаметно проехали по трассе перед рассветом и миновали КПМ в Московской Славянке в 5 часов 40 минут, когда менты задремали окончательно. Гружёный золотом и оружием экипаж благополучно добрался до дома.
  - Любимцы Фортуны, - пробормотал я, опустив голову на руки.
  Меня охватило благостное сонное состояние. Я достал лист бумаги, карандаш. Нарисовал колесо Фортуны: круг, а на нём три человечка. Один на вершине удачи, другой поднимается, третий опускается. Колесо Фортуны - античная модель цикличности перемен. Линейную концепцию чередующихся в жизни чёрных и белых полос придумали гораздо позже. "Жизнь, как зебра: от носа - чёрная полоса, белая полоса, чёрная, белая. - А дальше? - А дальше жопа!"
  Я рассматривал рисунок, гадая, кто из человечков соответствует мне сейчас. Тот, кто ползёт к успеху? Счастливец, находящийся на вершине? Либо покатившийся вниз, возможно, ещё не подозревающий об этом бедолага?
  Понять, кто из них я, означало догадаться о своём месте на ободе колеса и приготовиться к взлёту или падению.
  - Вот, новый поворот, - я покрутил на столе бумажку с колесом Фортуны,- что он нам несёт, пропасть или взлёт? И не разберёшь, пока не повернёшь...
  Гениально Макаревич обыграл старинную идею! Начитался наверное древних текстов. А может быть и сам состоял в тайном обществе, где постиг сакральное учение о механике удачи?
  Хотя какие тайные общества в эпоху застоя!
  - Ну и фигня в башку лезет! - пробормотал я и обратил помыслы к делам насущным.
  Проблем было много. Самой серьёзной был Орден Алькантара. Испанцы больше мне не товарищи, это ясно. Неужели прав был Слава, утверждая, что рыцари приедут снимать сливки? Так оно и вышло, между прочим. Эррара подождал, пока мы захватим фургон, дал время найти золото и передраться, а потом явился на готовое. Увидев двоих встречающих, комтур всё правильно понял и приказал открыть огонь.
  Я не злился на коварного рыцаря. Понимал, что так и должен вести дела цивилизованный человек на земле варваров, нанимая для грязной работы дешёвую силу из числа местных дикарей, а, когда дело будет сделано, уголовников следует уничтожить, дабы они не компрометировали Орден. Да и золото в орденской казне лишним не будет.
  Параноидальные рассуждения Марии Анатольевны о жестоких и прагматичных тайных обществах оказались удивительно верными.
  Кстати, поскольку я уже при деньгах, не мешало бы помочь несчастной вдове. Я чувствовал себя в долгу перед супругой Петровича.
  Хотя, стоп! Деньги пока не получены. Золото ещё надо превратить в свободно обращаемые средства. С этим вполне могла помочь Мария Анатольевна (наверняка у спутницы старого копателя имелись обширные связи в барыжной среде), но реализовать самые подходящие предметы - блюдо и чарку - я собирался у Бориса Михайловича Маркова в салоне "Галлус".
  Вспомнив о господине Маркове, я посмотрел на часы. Почти семь... Ранее одиннадцати беспокоить директора магазина вряд ли стоило. Оставшееся до визита время можно было посвятить здоровому сну, но спать не хотелось, и я решил поваляться в ванне. Следовало отмыться от вони, усталости и... скверны. Произошедшее вчера наложило на меня отпечаток, я ощущал свершённое злодейство как прилипшую к коже грязь. Странно, раньше такого чувства не возникало.
  Испоганенную одежду я сложил в пакет. От мерзости греха тряпки не отстирать, проще было выкинуть и забыть. О тряпках. С грехами было сложнее.
  На голом теле остались лишь перстень браслет. Древние вещицы придали руке вид царской длани. Не хватало только...
  Кинжал!
  Обругав себя последними словами, я метнулся в прихожую и выудил из куртки кинжал. Выхватил из ножен, осмотрел. Хвала Всевышнему, клинок не успел тронуться ржавчиной. Я вымыл оружие в горячей воде и насухо вытер чистым полотенцем. Так-то лучше. Клинок даже стал светлее. Отмылся? Или... Я усмехнулся. Побывал в бою и напился крови?
  Я ненадолго задержался возле вешалки, любуясь драгоценной джамбией Хасана ас-Сабаха. Кинжал сидел в руке как влитой, я с трудом втискивал пальцы между массивной гардой и громадным навершием. Несмотря на то, что рукоять сделали явно под узкую кисть, держать её было удобно как прямым, так и обратным хватом. Девятьсот лет назад древний мастер сработал на славу, вложив в изделие пресловутую магию кузнеца. Впрочем, неудивительно - ковал для святого! Я повертел джамбию, меняя хват, клинком к себе, клинком от себя. Всякий раз массивная рукоять крепко ложилась в ладонь, делая кинжал естественным продолжением конечности. И так же естественно было двигать им снизу-вверх, вспарывая загнутым внутрь лезвие противника от паха до грудины, или рассекать ему горло нижней, выгнутой наружу стороной клинка. Рука двигалась сама, словно я годами учился резать живых людей. Кинжал подсказывал траекторию удара. Это было оружие тесной схватки. Умное, свирепое и беспощадное.
  Кинжал действительно был воплощением террористической доктрины исмаилитов - клинка как оружия политической борьбы. Джамбия Старца Горы была кинжалом кинжалов фидаинов, подобно тому, как небесный Коран является книгой всех существующих на земле Коранов.
  Я вернул оружие на место, наполнил ванну и погрузился в горячую воду. Влажные рубины на браслете блестели подобно каплям свежей крови. Её немало пролилось из-за этих реликвий, наделяющих владельца могуществом и властью. Я вспомнил, как Афанасьев хвастался, что может определить подлинность антика по исходящим от него вибрация. Петрович мог. Через его руки прошла тонна этого добра. У заслуженных предметов есть история, своя судьба, они пожили яркой жизнью в симбиозе с прежними владельцами. Личные вещи Хасана ас-Сабаха обладали богатыми воспоминаниями.
  Они отыскали своего истинного владельца.
  Только сейчас мне представилась возможность изучить перстень шейха аль-джабаль. Я покрутил кольцо, но с пальца снимать не стал. Перстень смотрелся на своём месте. Он был как загадочная игрушка, притягательная и заманчивая. Мокрое золото ярко блестело, а плоский отполированный изумруд казался окном в неповторимый прекрасный и пленительный мир - то ли далёкого детства, то ли чего-то более раннего... гораздо более древнего.
  - Я никогда не расстанусь с тобой, - сказал я этому миру, и он отозвался, ласковой и бодрящей волной затопив плечи, руки и голову. Я словно глядел откуда-то сверху, из-под потолка, мгновенно увеличившись в размерах, как раздувается воздушный шар, накачиваемый из мощного баллона. На мгновение мне показалось, что я действительно вырос, такое появилось ощущение превосходства над окружающим миром! Превосходство это заключалось в неуловимом преимуществе перед всеми остальными людьми, в познании чего-то ранее неведомого. Мне помогал могущественный союзник, который делал мой ум острее и прозорливее. Это было чудесно, и я осознал, что могу наслаждаться игрой с людьми.
  Я удовлетворённо рассмеялся, добавил горячей воды и погрузился в блаженную дрёму. Я уже начал видеть сны, при этом краем бодрствующего сознания понимал, что сплю. Мне привиделось, будто я разговариваю с Лёшей Есиковым. Подлый стукач подстригся под рокабилли - у него начинали отрастать бакенбарды и был зачёсан куцый напомаженный кок.
  - Знаешь, в чём польза падения Сатаны? - горячо доказывал я.
  - В сладости искушений, которыми он нас испытывает?
  - Нет. В огне! Когда создал Господь Адама, то повелел Сатане поклониться человеку, но сказал Сатана: "Я лучше Адама, ибо Ты создал меня из огня, а его из глины." Сатана исполнился гордыни и не поклонился Адаму. Ослушался Творца и впал в неверие. Замыслил бунт и был низвержен с Небес. С тех пор воспылал Сатана ненавистью к детям Адама. Но в борьбе с ним закаляется человек. Ибо раскаляется глина от огня и, одолев огонь, становится крепче камня.
  - А если глина не одолевает огонь? Тогда она рассыпается в прах.
  - Человек одолевает огонь, а не глина. Человек всегда одолевает Сатану!
  Я проснулся, словно от толчка. На самом деле я проснулся от холода. Вода давно остыла. Мне ещё что-то снилось, но запомнил я только отрывок нашего с Есиковым спора.
  Меня била дрожь. Я вылез из ванны и поспешил в кабинет, к часам. "Проспал! - испугался я. - Заснул и всё проспал!" Почему-то спросонок меня пугала мысль, что я не успею встретиться с Борисом Михайловичем в одиннадцать. Вытираясь на ходу полотенцем, я вбежал в комнату, споткнувшись о кулёк с золотом, и увидел на циферблате стрелки, задранные, как усы довольного пожарного.
  - Десять-десять, - пробормотал я, от сердца отлегло.
  Спешить, собственно говоря, было некуда. Одиннадцать часов - это начало рабочего дня директора антикварного магазина. Господина Маркова можно навестить и в двенадцать, и в час, ничего не изменится. Под влиянием здравого смысла опасюк унялся.
  - В ад всегда успеем, - бодро рассудил я и отправился готовить завтрак.
  К салону "Галлус" я подъехал в начале первого, не потрудившись известить Бориса Михайловича. По дороге я завернул в магазин и купил новую куртку из тонкой коричневой кожи. Являться к приличному человеку в "боевой" кожанке, покоцанной об асфальт и распоротой на плече бандитской пулей, я счёл делом недостойным истинного джентльмена. Хватит моей помятой и побитой в хлам машины. Наскоро обновив гардероб, ринулся в антикварную лавку. Удачно запарковался напротив крылечка и достал трубку.
  - Борис Михайлович? Доброе утро, Илья Потехин вас беспокоит. Хочу кое-что показать.
  - Когда вы будете?
  - Да вот прямо сейчас и зайду.
  С этими словами я выскочил из машины, вытянув газетный свёрток с блюдом, и холщовую сумку, в которой лежала чарка, два портсигара и разномастных ложек с вилками. Сумку нацепил на плечо, свёрток сунул под мышку, захлопнул дверцу, вздохнул, оглядев убитую тачку, квакнул сигналкой и поскакал в салон.
  - Добрый день! - высокая лощёная кобыла с приклеенной улыбкой преградила мне дорогу.
  - Я к Борису Михайловичу...
  - Вот сюда, пожалуйста, - зубы у кобылы были белые, пластмассовые. От шеи сладко пахло духами. Выше мой нос не доставал.
  - Спасибо, - я сунулся в боковой закуток, прикрытый занавесью. За портьерой скрывался коридор и кабинеты администрации.
  Кобыла ловко обогнала меня и постучала в директорскую дверь.
  - Можно, Борис Михайлович? - протараторила она.
  - Войдите!
  На секунду я оказался затёртым между лоснящимся пузом Маркова (тоже немаленького дяди) и упругими буферами кобылы. От буферов пахло здоровым разогретым телом и доносило разнотравьем, шею надушила, должно быть. От директорской одежды исходил аромат благородной свежести, чуть с кислинкой.
  - Спасибо, - тепло улыбнулся кобыле господин Марков, и дверь за нами закрылась. - Прошу вас, Илья.
  Я присел к директорскому столу, огромному антикварному динозавру благородного чёрного цвета. Надо полагать, морёный дуб или что-то в этом роде. Борис Михайлович, одетый в поношенный сюртук с фиолетовой бархатной жилеткой, казался прилетевшим из девятнадцатого века путешественником во времени. Ветхий трон с плюшевой обивкой, служивший директорским креслом, был едва ли не древнее письменного стола. Когда Марков угнездился на своём месте, я понял, что именно так и должен выглядеть настоящий путешественник во времени. Сел на свой аппарат и единым росчерком пера перенёсся в двадцать первый век.
  - Полагаю, разговор будет предметным? - скользнул Марков глазами по свёртку, который я примостил на краю стола.
  Ничто в его внешности не напоминало о недавно пережитой трагедии. Да, сын погиб, но чувства есть чувства, а дело есть дело.
  - Именно так, - я принялся распутывать бечёвку. Взгляд господина Маркова остановился на перстне ас-Сабаха. - Вот, что я хотел вам предложить.
  Развернув газету, я подал Борису Михайловичу блюдо. Глаза Маркова забегали по перстню, блюду и браслету, открывшему из-под рукава куртки. Директор принял товар, чётким профессиональным жестом перевернул, осмотрел клеймо.
  - Что у вас ещё есть?
  В покер с ним играть не садись!
  - Не могу сказать, что это набор... - Я полез в сумку и выложил остальное. - Но мне явно пофартило.
  - Чарка с охотничьим орнаментом, угу, - оценил клеймо Марков. - Портсигары, жаль, с дарственной гравировкой... Понятно.
  Он выудил из жилетного кармана ключ на цепочке и открыл сейф. Достал старинный ящичек с медными уголками. Снял крышку. В ящичке лежали разборные весы с гирьками.
  В исключительных случаях, как, например, в работе с личными клиентами, Борис Михайлович производил оценку сам.
  - Ложки-вилки некомплект, - напомнил он, - поэтому много не дам.
  Я не торговался. В условиях назревающей войны планировалась эвакуация в отдалённую сельскую местность. Финансовые средства требовались позарез.
  - Одиннадцать тысяч триста долларов, - подбил бабки на здоровенном калькуляторе Борис Михайлович. - Десятку дам валютой, остальное рублями.
  - О'кей, - сказал я.
  - Быть может, заодно вы хотите реализовать этот перстень и браслет? - невинным тоном поинтересовался Марков.
  - Спасибо, хочу оставить их у себя, - я скорчил наивную мину и застенчиво улыбнулся.
  - Мы могли бы обсудить условия сделки, очень выгодные для вас.
  "Интересно, он для себя старается или для рыцарского Ордена? - я догадался, что Марков понял, какие украшения увидел на моей руке. - Ну, уж себя он при любом раскладе не обделит. Сказать ему о кинжале?"
  - Я категорически не хочу расставаться с дорогими моему сердцу вещами. Они - большая ценность, - я прижал руку к сердцу.
  Марков с пониманием проследил за жестом. Он был очень проницательный человек.
  - Да, у меня весь комплект, - признался я и ненадолго вытащил из внутреннего кармана кинжал, с которым теперь не расставался. - Вот он.
  Карты были розданы, прикуп взят, настало время вскрываться.
  - С утра приезжали испанцы, Хорхе Эррара и охрана, интересовались вами, Илья, - сообщил Борис Михайлович. - Вы что-то с ними не поделили?
  Получается, не зря меня колбасило после ванны: ехать - не ехать. В битве с демоном-искусителем победил ангел-хранитель.
  - Мы не поделили вещи Хасана ас-Сабаха. Из-за них меня вчера пытались убить. Те самые испанцы, по команде господина Эррары.
  - Эти вещи приносят несчастье, - Борис Михайлович помрачнел. - Продайте их или избавьтесь другим путём.
  Интересно, каким мог быть другой путь? Принести в дар Ордену Алькантара?
  - Нет, - выяснять я не стал. - Теперь это дело чести. Предметы испанцам не достанутся.
  - Вам решать, - подытожил разговор Марков.
  Деньги перекочевали ко мне в карман, а золото и весы спрятались под замок.
  - Вы всё же подумайте насчёт этих предметов, - сказал на прощание Борис Михайлович. - Оставить их себе - дьявольское искушение. Это не те вещи, которыми может владеть один человек.
  - Сатана никогда не сможет победить человека, - сон, похоже, мне удался, - потому что человек всегда может одолеть Сатану.
  - Надеюсь, - Борис Михайлович слегка опешил. - И всё же, Илья, могу подыскать вам другого покупателя. Мир белых людей одними испанцами не ограничивается.
  - Мир вообще не ограничивается одними белыми людьми, - заметил я на прощанье и развивать свою мысль не стал.
  
  ***
  Теперь, когда меня искали, передвигаться по городу делалось стрёмновато. Испанцы времени не теряли. Вот и Маркова навестили, догадались, наверное, кому я хабор поволоку. Надо полагать, рыцари попросили Бориса Михайловича сообщить, если беглец появится. Но, вот тут я был уверен, мяч влетел не в те ворота. Какой купец своими руками зарежет курицу, несущую золотые яйца? В прямом смысле золотые, в прямом смысле несущую: самостоятельно, прямо в лавку! Нет, ребята, я - редкая птица. У директора магазина антиквариата частнособственнические барыжные интересы обязательно победят интересы общественные. Особенно, если общество тайное и причастное к смерти единственного сына.
  Марков не донесёт, и всё же... Оставался фактор случайности. Вероятность застрять в пробке бок о бок с машиной Алькантары была невелика, но исключать её тоже не следовало. Жизнь любит делать подлости.
  Поэтому к Славе я ехал с оглядкой. К себе домой без корефана я решил не возвращаться. Если рыцари посетили Бориса Михайловича, стоило бояться засады возле собственного подъезда. В квартиру ко мне Эррара не вломится, кишка у испанца тонка, позвонит в дверь, подождёт, да отвалит. И будет караулить во дворе.
  Оставалось только надеяться, что наёмные бандиты у петербургского филиала Алькантары закончились. В противном же случае, меня с корефаном ждёт вооружённая засада готовых на всё отморозков. Хотя почему там? Что, если испанцы выставили наблюдение утром, но во дворе перехватить не успели, а в магазине поднимать шум побоялись, и теперь колесят за мной по улицам, подыскивая удобный для нападения момент?
  Я прибавил газку, пару раз грубо нарушил правила дорожного движения, но обнаружить "хвост" не сумел. Занервничал и завертел головой по сторонам. И увидел такое, отчего едва не впилился в бампер идущего впереди "Мерседеса".
  По тротуару, сунув руки в карманы поносного цвета ветровки, с видом величайшей покорности судьбе брёл куда-то по своим делам подлый стукач Лёша Есиков!
  Поспешно давя на тормоз, чтобы не стукнуть "мерин", я быстро включил правый поворотник, но сзади яростно забибикали, и пришлось отказаться от лихого маневра. Довольно уже сегодня нарушил правил. Пойдя на поводу у общественного мнения, я упустил стукача.
  Ладно, чёрт с ним! Где живёт Лёша, я знал, и теперь уже твёрдо вознамерился заглянуть к нему в ближайшее время. Проклятый стукач, переместившийся из сна в реальность, сам напросился на это.
  Слава, которого я предупредил о своём визите по мобильнику, вышел меня встретить на улицу. Его громоздкую фигуру трудно было не заметить даже издалека. Он махнул, показывая, куда надо заезжать во двор, и подвалил к стоянке. В руке у корефана была бутылка пива, на морде цвело благодушие.
  - Здоров, Ильюха, - сказал он, устраиваясь на сиденье. - Гляжу, здорово тачилу помяли. Теперь придётся кузовщикам в ремонт отдавать, да и подкрасить не мешало бы...
  - Чёрт с ней с тачилой, - ляпнул я вместо приветствия.
  - Чего такой нашороханный?
  - А-а... В "мерс" чуть не въехал.
  - Ерунда, всякое случается, - хмыкнул корефан. - Это анекдот. Дедок на "Москвиче" влетает в "Мерседес". Выходит братва, осматривает повреждения. Ну, разводка, как водится: "Поехали, старый, квартиру смотреть". Дедок говорит: "Может не надо, ребятки, так-то резко, всё ж колдун я". Короче, отвезли его к нотариусу, выписал он им генеральную доверенность на квартиру. "Нате, - говорит, - засранцы!" Бандюги его слова мимо ушей, и поехали недвижимость продавать. И вдруг у всех открылся понос. День, два, три... На четвёртый один из братков вспомнил про колдуна, нашли они деда на даче, принесли ему доверенность, мол, бери квартиру назад, только сними установку на засранцев. "Хорошо, - отвечает дедок, - больше вы срать не будете". День не срут, второй, третий. На четвёртый один из братков, тот, что посообразительней, припомнил разговор. Опять бандиты приехали к деду, на вот, старый, мы по тыще баксов скинулись, помоги, короче. "Всё будет с вами в порядке, - говорит дедок, - езжайте с миром и больше не грешите". Братки охренели малость, не верят уже. "Точно всё будет в порядке?" - спрашивают. "Да не ссыте, пацаны!"
  - Урка ты засиженный, Слава, и анекдоты у тебя про старых арестантов, которые прибандиченное бычьё на лавэ разводят! Какие "установки на засранцев", Кашпировского нашёл!
  - Это я к тому, Ильюха, - пояснил друган, - что "Мерседесов" бояться не стоит. Всякое в жизни бывает. Видишь, как в анекдоте случилось, нашёл дед дойную корову...
  - Радуешься, что Лося с его отморозками забороли? Сдаётся мне, что радоваться рано.
  - Плохие новости?
  - Разные. Давай в помещении поговорим.
  - Может по пивку?
  - Нет, - твёрдо отказался я. - Со спиртным покончено!
  Впервые я был у Ксении дома. Уютная однокомнатная квартирка, обставленная по принципу "бедность не порок". Сама хозяйка отсутствовала. Надо полагать, исцеляла страждущих в военном госпитале. Что может быть благороднее! Из спальни несло ананасами и нестиранным бельём. Кровать была разобрана, в ногах валялось скомканное одеяло. В кресле, подобно огромному коту, свернулось покрывало. На ковре поблескивали золотые цепочки. Надо же так радоваться хабору! Я снова позавидовал другу. Пока я дрых в холодной воде, парочка резвилась напропалую.
  - Пошли на кухню, - Слава ощерился непротезированной пастью, - а то здесь бардак...
  - Выкладывай, что у тебя, - мы сели за стол прямо в куртках, только обувь в прихожей сняли. На своей территории Слава действовал просто и по-солдатски. - Кофе, чай?
  - Кофе. Сейчас тебе выложу всё. У меня есть три новости: хорошая, плохая и личная. С какой начать?
  - Валяй по порядку, с которой начал.
  - Новость хорошая: я реализовал часть добычи, а именно блюдо, чарку, портсигары и ложки с вилками.
  - Ну вот, а я ложку золотую себе хотел! - хмыкнул Слава. - Когда успел?
  - Да вот только что, - в тон ему отозвался я и выложил на стол деньги. - Тебе половина, и мне пополам.
  - Ещё что скажешь?
  - Новость плохая: человек, которому я сдал хабор, связан с испанцами. Он сообщил, что с утра к нему заходил Эррара с боевиками и просил донести, если я появлюсь.
  - А он что?
  - А он мне сообщил. Пугает другое. Что, если испанцы сделали засаду возле моего дома?
  - Тебе есть у кого отсидеться?
  - У нас там всё золото лежит, не забывай.
  - Съездим вдвоём, заберём, - предложил афганец. - Давай хоть сейчас.
  - У меня из оружия - только кинжал ас-Сабаха, - напомнил я.
  - А у меня - только пика - заявил корефан. - Но это и к лучшему. Кабальеро народ бздиловатый, не будут они нас стрелять в городе.
  - Они нас в больнице чуть было не завалили!
  - Это были понты дешёвые. Нанять кого-то они могут, но сами не полезут. Могут наблюдать со стороны.
  - Как ты думаешь, есть у них кто-нибудь вроде нас или Лося с бригадой?
  - Нет у них никого, - Слава открыл буфет, достал банку растворимого кофе, снял с огня закипевший чайник. - Всех, кого могли, испанцы подтянули на трассу. Мы их видели. Лось, покойничек, с пацанами, да мы с тобой. Они же не всемогущие, Ильюха. Это иностранцы, которые пробуют ссать против ветра в чужой стране.
  - Есть ещё хашишины, - напомнил я.
  - А они откуда знают, что ты в этом деле замешан?
  Слава поставил передо мной чашку древних, дореволюционных годов. Простая, белая, неказистой формы. Я перевернул, глянул на клеймо на донышке. Так и есть, производства "товарищества М.С Кузнецова", с двуглавым орлом. Тётка, от которой Ксения унаследовала квартиру, происходила из старинной петербургской семьи.
  - Ты прав, - я поднял глаза на Славу, - не знают. Те из хашишинов, кто нас видел на трассе, никому не смогут об этом рассказать.
  - Ну и не парься на их счёт, - афганец был непрошибаем, как кирпичная стена. - Будь проще, Ильюха. Вот, сахар бери.
  Чайные ложечки у Ксении оказались подстать чашке - из серебра дрянной пробы, потемневшие, старинные. Действительно, следовало выделить им ложек из добычи, а не продавать всё Маркову. Воистину, эта пара в своей простоте умела наслаждаться незамысловатой жизнью, чего мне, по всей видимости, не было дано.
  "Сейчас скажет, что я слишком много думаю," - мелькнула мысль.
  - Ты слишком много думаешь, Ильюха, - наставительно произнёс Слава, присаживаясь рядом. Он взял початую бутылку пива и отхлебнул. - Гоняешь всякую муть...
  - Новость личная: приснился мне сегодня Лёша Есиков и, что бы ты думал? - по дороге к тебе встречаю его на улице!
  - Прикольно! - Слава был в курсе наших дел, по зоне я неоднократно делился планами мести в отношении подлого стукача. - Морду ему набил?
  - Нет, я чуть в "Мерседес" не впилился. Вот, хочу теперь к нему съездить. Получается, сон-то был в руку!
  - Прикольно, - повторил Слава. - Хочешь, чтобы мы вместе поехали?
  Он твёрдо и открыто глядел мне в глаза. Ход мысли его был прямолинеен и прост.
  - Поехали, - сказал я.
  
  ***
  Адрес я помнил хорошо. Все-таки не раз там бывал. В гостях. Почему люди становятся такими суками? Лёша, испанцы... Что за жизнь! Я припарковался во дворе и привычным взглядом окинул окна. Мне показалось, что на потолке синеет отблеск работающего телевизора. Не работает, Лёша, что ли, сидит дома на бобах?
  - Похоже, нам везёт, - сообщил я Славе.
   Ссучившийся подельничек и в самом деле сидел дома. Через хлипкую дверь доносилась музыка. Я позвонил, зажав глазок большим пальцем. Музыка прекратилась.
  - Кто там?
  - Электрик. У вас счётчик на лестнице искрит, - брякнул я первое, что пришло на ум.
  Готовься, гад, сейчас я тебе в розетку вставлю!
  Удивительно, но обман сработал. Послышался щелчок замка, и дверь отворилась Какое удивление нарисовалось на лице Леши Есикова! Не страх, нет, - удивление.
   - Илья?
  Мой кулак, заранее отведённый к плечу, со всей дури влетел в морду стукача. Есиков упал на спину. Я пнул отскочившую от стены дверь и шагнул в прихожую. Следом за мной зашёл Слава, наглухо перекрыв пути отступления.
  - Вставай, гадёныш! - я собирался метелить Лёшу, пока хватит сил.
  Есиков завизжал, когда мой ботинок несколько раз проехал ему по рёбрам.
  - Это только начало!
  Стукачок быстро перевернулся и на четвереньках побежал в комнату.
  В прыжке я догнал его и пнул каблуком под зад. Есиков проскользил носом по ковру, но тут же опять вскочил на карачки.
  - Ты что, Илья, ты что? - причитал он.
   Я остановился. Избивать знакомого, пусть даже такую гниду, расхотелось.
  - Что я? Я в гости к приятелю заглянул. Освободился, вот, из мест заключения, думаю, дай зайду, проведаю, как там мой подельник ссучившийся поживает.
  Лёша на четвереньках отбежал в противоположный угол и несмело поднялся, прижимаясь к стене.
  - Ты освободился? Поздравляю, - проблеял он.
  Морда стремительно опухала. Лёша провёл рукой по губам, размазал кровь.
  - Ну, спасибо! Только благодаря твоим стараниям я смог узнать вкус первого глотка свободы.
  Рожа Есикова отекала прямо на глазах.
  - Ты мне зуб выбил.
  - Ты это заслужил!
  Лёша торопливо показал на ладони крупный белый осколок. Не меньше половины отломал!
  - Тебя вообще убить надо было за твои подвиги, стукачина сучий!
  Леша судорожно глотнул и вдруг ожил.
  - Я понимаю, понимаю всё, - зачастил он, заслоняясь выставленными ладонями. - Да, виноват. Я вправду нехорошо поступил, меня заставили, ты ведь знаешь, как опера умеют раскручивать, ты же все понимаешь...
   - Я знаю, как они умеют. Ничего страшного. Это же не убойная статья была, голимая мелочёвка, тебе на допросе никто кишки на локоть не наматывал. Меня, вот, не заставили себя оклеветать, а ты, гад, ссучился. Явку с повинной написал, душу захотел облегчить. Облегчился, прямо в мою душу, так ведь, гондон ты штопанный? За что мне такой подарок? Я тебе что-нибудь плохое сделал?
  - Не, не сделал, - выдавил Лёша.
  - Ну, теперь буду снимать с тебя должок. Хочу получить моральную компенсацию.
  - Какую?! - ошалел Есиков. Должно быть, насмотрелся по телевизору фильмов о жутких тюремных извращениях и вообразил невесть что.
  - Равноценную. Одевайся, пошли.
  - Я не пойду!
  - А в зубы? - я занёс кулак.
  - Не надо меня бить!
  - Не боись. Я же сказал, что это было только начало. Пошли, дружок!
  - Никуда я с тобой не пойду, - несмело отказался Леша. - Куда это идти?
  - Со мной, козлятина, - ласково улыбнулся я, - в мир иной!
  - Илья, одумайся, - слабым голосом попросил Лёша.
  Я посторонился. Слава всё правильно понял и выступил вперёд. Схватил Есикова за плечо и вытолкал из комнаты.
  - Обувайся, - сказал я.
  Лёша замотал головой.
  Слава легонько врезал ему по печени. Лёшу подбросило. Он скрючился и засипел.
  - Не филонь, - у меня пропала жалость к стукачу. - Будешь шланговать, замочу прямо здесь.
  Не разгибаясь, Есиков сунул ноги в ботинки и стал поспешно завязывать шнурки.
  Боли стукач опасался сильнее ожидаемой казни. Ну не дурак ли?
  - Я дверь закрою? - проскулил Лёша, когда его выставили на лестничную площадку.
  Слава вопросительно посмотрел на меня.
  - Да запирай, - разрешил я. - Какая разница?
  Мы спустились во двор. Лёша мелко трясся. Рыло у него раздулось и посинело, как у насосавшегося вурдалака. Слава затолкал стукача на заднее сиденье и устроился рядом.
  - Куда вы меня? - обречённо спросил Лёша.
  - В лес.
  На Колтушском шоссе я загнал машину в лес и вынул из багажника складную лопатку. Слава выволок безвольно обмякшего стукача.
  - Вот, - выбрав небольшую полянку, я воткнул в землю лопату. - Копай здесь.
  - Что ты собрался делать? - Лёша заторможенно пялился под ноги.
  - Вернуть кое-какие долги. Раньше я брал у земли то, что не клал, а теперь положу то, что не брал.
  Взбодрённый поощрительный ударом по почкам, Леша принялся за работу. Он замерил длину под свой рост, аккуратно снял дерн и принялся выкидывать землю, время от времени останавливаясь, чтобы перерубить корень. Мы со Славой молча наблюдали. Корефан проникся значением момента и замер, почти не мигая. Он умел терпеливо ждать. Лёша работал. Отвал на краю могилы рос. Когда Есиков углубился по пояс, я скомандовал отбой.
  - Вылезай наверх и раздевайся.
  - Зачем раздеваться? - промямлил Леша.
  - Чтобы труп не опознали. Одежду я в другом месте сожгу или выкину в реку.
  - Илья...
  - Вразуми его, - попросил я Славу.
  Вразумлённый Леша безропотно начал расстегивать пуговицы. Он изо всех сил старался тянуть время. Наконец сбросил с себя одежду и остался в одних плавках.
  - Трусы тоже снимать?
  - А как же!
  Плавки полетели в общую кучу.
  - Теперь ложись в могилу и устраивайся поудобнее. Тебе в ней до-олго лежать, до Страшного суда.
  - Илья-а... - жалобно заблеял предатель.
  - Ложись, тварь!
  Леша поспешно вытянулся на дне. Славиной оплеухи он боялся больше, чем смерти. Мне тоже не хотелось, чтобы корефан перестарался, неправильно расценив мои намерения. Я подошёл к краю ямы.
  - Хорошо в могиле?
  Стукач ничего не ответил. Его колотило от страха.
  Я плюнул и попал ему на живот.
  - Спи спокойно, дорогой товарищ, - с максимально возможной желчью, на которую только был способен, произнес я и стал ногой спихивать на него землю.
  Конечно, можно было взять лопату, закидать его с холмиком и утрамбовать как следует, чтоб не выбрался, но мне эта затея уже опротивела. Не мог я за здорово живешь умертвить старого приятеля. Пусть даже когда-то продавшего меня с потрохами. И так наказал его предостаточно.
  Я покидал шмотки в багажник. Слава всё правильно понял и сел в машину.
  - Поглумились, и будет.
  Я завёл мотор, и могила со стукачом осталась у нас за спиною.
  - Затейник ты, Ильюха, - корефан щёлкнул золотым портсигаром и пустил дым.
  Отъехав подальше, я выкинул одежду в кювет. Пусть Есиков добирается до дома, как хочет. Интересно, кто на трассе остановится подобрать голого мужчину? Лично я не остановился бы, другие, полагаю, тоже. Надеюсь, лёшин путь будет долгим. А ведь ему ещё в запертую квартиру ломиться, ключ-то мы вместе с одеждой выкинули. Совершив эксгибиционистский вояж, Есиков наверняка получит ценный опыт. Может быть, ему даже понравится, и он со временем привыкнет.
  - Это только начало, - пробормотал я.
  Слава поглядел на меня, но ничего не сказал.
  - Зайдёшь? - предложил он, когда я привёз его к дому.
  - Мне к Маринке надо заехать, - пьянствовать, когда впереди было много дел, не хотелось. - Надо её тоже порадовать.
  - Барыгу ты сегодня порадовал, меня порадовал, стукача своего порадовал, теперь Маринкина очередь, - хмыкнул корефан. - Умеешь ты дарить людям радость.
  - А то ж! - признал я и свалил.
  Затея с казнью предателя меня не тронула. После вчерашней мясни я вообще мало о чём беспокоился. Наверное, бессонная ночь дала знать, но на меня навалилось вдруг мрачное чувство непрошибаемой самоуверенности. С таким можно горы свернуть! Или это выработалась привычка к победе?
  Мы проваландались с Есиковым до половины седьмого. Поздновато было ещё куда-то ездить, и я решил остаться у Маринки. Сотрудники фирмы "Аламос" могут караулить меня возле дома до полного истощения. Завтра вернёмся со Славой, тогда и посмотрим, у кого нервы крепче. Навряд ли испанцы станут что-то предпринимать своими руками. Для грязной работы по устранению препятствий на пути к великой цели благородным рыцарям нужны наёмники, а их ещё надо отыскать во враждебном европейским гостям криминальном мире.
  Размышляя о нелёгком бремени белого человека, я добрался до маринкиного жилья. Интересно, вернулись с дачи её родители? Звонить и выяснять я не стал, куда интереснее показалось появиться без предупреждения. Что я там застану? Упрёмся - разберёмся!
  К моему приятному удивлению, Маринка оказалась дома и одна. Хотя запах духов в прихожей, определённо, был не её. Примерно такой же, как в прошлый раз, когда я застал в гостях Леру.
  - Привет, милый, куда ты пропал?
  - Отъезжал на заработки. Что, Лера опять заходила?
  - Да, была вчера, - удивилась Маринка. - А ты как узнал, следил?
  - Экстрасенсорика! - я не стал посвящать Маринку в свои секреты, например, сколько я сегодня заполучил денег. - Как, ты думаешь, я клады отыскиваю?
  - Как? - в том, что я периодически нахожу всякие древности, она убедилась давно, но в тонкости до сих пор не вдавалась.
  - Интуитивным методом.
  - Ты вчера нашёл что-нибудь?
  Вот это я понимаю, нюх на деньги!
  - Кое-что. Сегодня мотался весь день, продавал.
  - Правда что ли?
  - Честное слово, нашёл! Пятьсот долларов срубил как с куста.
  Глаза у маринки засверкали.
  - Это много. Что ты такое нашёл?
  - Складень, пять червонцев царских и так по мелочи... - привычно соврал я и предъявил доказательство. - Видишь, перстень и браслет? Всё из одной могилы.
  - А мне ничего не привёз поносить? - она была настоящей женой копателя.
  - Извини, украшения были только мужские, - мне в голову не пришло приволочь в подарок часть хабора, а ведь мог бы. Хотя, что? Современные цацки под эту легенду не годились. Ладно, в следующий раз выдумаю клад "новых русских", найденный на чердаке. - Вот откопаю бандитское золото... Есть у меня на примете один тайничок. Надо будет проверить. Ну, решай сейчас, куда мы применим капиталы?
  Маринка раздумывала недолго.
  - Мы должны устроить праздник!
  - Тогда одевайся в вечернее платье. Поедем в ресторан.
  - Лучше я сниму, что есть, - ответила Маринка, задорно блеснув глазами. В живости характера ей отказать было нельзя.
  Я и не отказывал.
  Вечер удался.
  - А как мы будем жить дальше? - спросила Маринка.
  Мы лежали на разворошенной постели. Чувство зависти к корефану наконец-то отпустило.
  - Разумеется, счастливо, - пробормотал я первое, что пришло в голову. Хотелось спать, мозги еле ворочались.
  - А как мы будем жить счастливо?
  - Ты будешь ждать меня дома, а я пойду искать клад.
  - А что мы сделаем, когда найдём клад?
  - Когда мы найдём клад, мы разбогатеем.
  - А что мы будем делать, когда разбогатеем? - Маринке не терпелось заручиться моим щедрым посулом.
  - Когда разбогатеем, мы будем жить долго и счастливо.
  - А счастливо - это как?
  - Когда разбогатеем, дорогая, тогда и решим. Когда разбогатеем. А пока будем искать клад.
  - Ну вот, вечно у тебя так!
  Изменилась, Марина, изменилась. Чувствуется дурное влияние коллег по офисной работе. На секунду мне показалось, что в постели между нами лежит Лера. Видение было настолько гадким, что я попытался встать и тут же был схвачен.
  - Не отпущу!
  Я вырвался.
  - Ну куда ты?! - надулась Маринка.
  - Можно я в туалет-то схожу?
  В маринкином сортире пахло, как в райском саду. "Туалетный утёнок" с апельсиновым ароматом в унитазе, лимонный освежитель воздуха возле толчка, картонка с хвойной отдушкой на гвоздике возле двери...
  Было от чего содрогнуться.
  Я почему-то подумал, что не хочу шагать по жизни, как дурак вертя головой, а моей шеей крутила Маринка с подачи своей мамочки, как это было прежде. И ещё я решил, что от Леры надо избавиться в самое ближайшее время.
  Я полюбовался на перстень. Огромный прозрачный изумруд подсказывал, что надо устраиваться с комфортом.
  
  16
  Утро началось с телефонного звонка, вернее, с трели мобильника. Под изумлёнными взглядами звериных голов со стен я вскочил с кровати и добрался до закопанной в куче одежды трубки.
  - Алло?
  - Здравствуйте, Илья Игоревич, - произнёс знакомый голос.
  Я испытал чувство дежа вю. Со звонков де Мегиддельяра начинались опасные и неприятные события.
  - Здравствуйте. Чем обязан? - прохладно осведомился я.
  - Мы хотим выкупить у вас известные вам предметы.
  Де Мегиддельяр был склонен к конструктивному общению. Хорхе Эррара хотел реликвии отобрать, а нас убить.
  - За сколько?
  - Цена прежняя, сорок тысяч евро.
  - Исключено, - сумма показалась мне смешной. Я вчера получил примерно четверть, реализовав малую толику золотого запаса хашишинов. У меня ещё много осталось. И я был уверен, что сумею заработать куда больше, не расставаясь с дорогими сердцу реликвиями.
  - Сколько вы хотите?
  - Боюсь, что сделка не состоится.
  - Почему? - искренне удивился сеньор де Мегиддельяр. Он приготовился торговаться, а получил решительный отказ.
  - События последних дней вынудили меня придти к мысли, что вы поступаете со своими работниками, как с использованными упаковками,- я старался выражаться максимально корректно. - Господин Эррара нас едва не убил.
  - Илья Игоревич, вы его неправильно поняли...
  - Что он вам об этом рассказал? - у меня возникли сильные подозрения, что Эррара исказил события в своём отчёте.
  - Вряд ли следует обсуждать это по телефону, - напомнил освоившийся в полицейском государстве приор.
  - Извините, но встречаться с вами я теперь боюсь. Потому что первым словом, которое произнёс Эррара, увидев нас позавчера, было "фуэго". Увидел и скомандовал: "Фуэго!" После этого нам пришлось обороняться.
  - Господин Эррара совершил ошибку, - выдавил де Мегиддельяр, я чувствовал, как старику нелегко даются скользкие переговоры. - Мы можем встретиться с вами наедине и обсудить цену. Эррара не будет присутствовать, только вы и я. Приезжайте вдвоём, встретимся где хотите.
  Я поднял руку и полюбовался на украшения. Старое золото, старые полированные камни. Огранки восточные мастера то ли не знали в то время...
  То ли не захотели отнимать у камня лишнее.
  Камни были живые.
  И Предметы тоже.
  - Предметы не продаются! - неожиданно резко отрубил я. - Не стоит тратить время, сеньор де Мегиддельяр, и отзовите Эррару, пусть меня не ищет. Найдёт - ему же хуже будет. Я всё сказал!
  Большой палец сам надавил на кнопку. Связь прервалась.
  Достаточно, поговорили! Меня разобрала злость. Глупые испанцы, заигравшиеся в рыцарей! Решили, что всё можно в отсталой стране? Напрасно! Это не отсталая страна, и здесь можно далеко не всё. Даже если будешь платить направо и налево. Тут не всё продаётся. И не всё имеет цену!
  В ярости я пнул упавшие джинсы. Они отлетели в угол, жалобно звякнув пряжкой.
  Босиком я прошлёпал в прихожую, выхватил из куртки кинжал, вытащил из ножен. Лезвие тускло блеснуло на солнце, пробившемся из окна кухни.
  - Хрен вам! - рубанул я сквозь зубы.
  Это было окончательное решение. Предметы испанцам не достанутся. Они должны быть моими.
  Перейдя на кухню, я полюбовался на клинок. Сталь заметно посветлела. Отмылась, что ли? Или состав такой, что патинирование от перемены влажности пропадает? Я не сильно разбирался в металлургии, но казалось, что от контактов с воздухом и водой плёнка окислов должна уплотняться, а клинок темнеть. Происходило на деле обратное. Я осмотрел режущую кромку, кинжал был относительно острый. Скрести лезвие точильным камнем было бы кощунством. Всё-таки реликвия!
  Впрочем, чтобы заколоть Лося и прирезать бандитов, кинжал оказался достаточно острым. Я полюбовался, как он удобно сидит в руке, усмехнулся и убрал его в ножны.
  Последнее дело продавать вещи ас-Сабаха потомкам крестоносцев! Если рыцари Алькантары хотят их получить, пусть добудут в бою. Позавчера предательски напасть на нас, убить и отнять Предметы у них не вышло, но можно попробовать снова. Теперь Эррара мне задолжал, и долг с него я хотел получить только кровью.
  Исмаилиты со мной уже повоевали. Пришёл черёд католиков. Они тоже получат своё.
  Я чувствовал себя настоящим жителем страны, лежащей на стыке Азии и Европы. Я понял, что придётся вести войну на два фронта.
  
  ***
  На лестничной площадке возле моей квартиры витал остаток аромата Эррары, пряный и чуть сладковатый, напоминающий о накалённых солнцем каменистых тропах Андалусии. Во всяком случае, на такие ассоциации наводил запах его одеколона.
  - Не так давно здесь был кабальеро, - сообщил я.
  - Как узнал?
  - Почуял.
  - Чё, думаешь, крутится где-нибудь поблизости? - шёпотом спросил Слава.
  - Запросто.
  Мы развернулись и, не сговариваясь, двинулись к лифту. Поднялись на последний этаж. На чердаке достали из тайника ТТ и ПМ. В "макарове" оставалось два патрона, но всё же лучше, чем ничего. "Скорпион" был пустой, а таскать под курткой АКМС афганец не решился. Проверив оружие, вернулись на исходную.
  Дверь я открыл осторожно, будто она была заминирована. Прислушался. Принюхался. Рыцарями не пахло, и мы вошли.
  Золото оказалось нетронуто. То ли у Алькантары мастера отмычек закончились вместе с Енотом, то ли испанцы побоялись сигнализации, но в жилище не полезли. Мы уложили золото в две прочные спортивные сумки и покинули холостяцкую нору. Решено было разделить добычу во избежание досадной утраты сразу всего рыжья. Мало ли что может случиться.
  Засада ждала во дворе.
  - Стоять, госопода! - звучно скомандовал Эррара, когда мы, нагруженные сумками, подошли к "гольфу".
  Картинно держа на вытянутой руке "Дезерт игл", комтур приблизился к нам. С обеих сторон бежали помощники - трое неизвестных мне рыцарей. Очевидно, испанцы выставили снаружи наблюдательный пост, который доложил о нашем появлении, а пока мы возились в квартире, подъехала зондеркоманда.
  - Что это значит? - ледяным голосом осведомился я, опуская сумку на землю.
  Почему-то я не был ни удивлён, ни напуган. Нас подловили. Неумело и долго искали весь вчерашний день, потом у де Мегиддельяра закончилось терпение, он позвонил сам, но не договорился. А вот теперь бездарным помощникам улыбнулось счастье. Я почувствовал холодное презрение и ещё закипающую ярость.
  - Потрудитесь объяснить своё вздорное поведение, сеньор cabron!
  Фраза вылетела из моих губ, как плевок. Сама по себе. Неожиданно для всех, включая Славу. Даже здоровяк, единственный качок в этой компании, подошедший ко мне вплотную, чтобы забрать Предметы, удивился и притормозил. Наверное, под прицелом мы казались испанцам неопасными.
  В ту же секунду кулак другана врезался в челюсть здоровяка. Качок мотнул головой, ноги его заплелись и он повалился как куль в хорошем нокдауне. Слава в это время схватил ближайшего к нему рыцаря за цыплячью грудь, треснул лбом в переносицу и развернул обмякшее тело. Прижал его к себе, обхватив за шею сгибом левой руки, и прицелился в Эррару поверх плеча заложника.
  - Стой, мудак! - сказал афганец.
  Эррара нерешительно навёл пистолет на меня, передумал, прицелился Славе в голову, торчащую над хилым испанцем. Третий подручный, по виду типичный клерк, замешкался, испуганно поглядывая своего командира. Я быстро отшагнул в бок и оказался прикрыт его корпусом. ТТ тут же перекочевал из-за пояса в руку.
  - Стой на месте! - приказал я клерку. Тот выпялился на меня и застыл.
  Качок заворочался на земле, встал на карачки и помотал головой. Разглядев и уяснив ситуацию, он тяжело опустился на зад и остался сидеть, угрюмо поглядывая на нас снизу-вверх.
  Ситуация была гнилая. Убить людей в своём дворе при неизбежных средь бела дня свидетелях значило до конца дней скрываться от закона.
  - За мокруху срока давности нет, - громко предупредил я корефана. - Не шмаляй, попробуем краями разойтись.
  - Не ссы, всё будет ништяк, - отозвался афганец.
  Не знаю, уяснил ли что-нибудь Эррара из нашего диалога, его лица я не видел, но рыцарь-клерк заметно растерялся. Судя по тому, как он напряжённо вслушивался, учить русский язык доводилось. Только сейчас он почему-то ничего не понимал.
  Мне впервые в жизни пригодилась феня.
  - Положи оружие на землю! - командный голос афганца доканал комтура. Эррара сломался и поспешно опустил "Дезерт игл" на асфальт. - Пять шагов назад, шагом марш!
  Из-за клерка показался Хорхе Эррара. Руки он держал перед собой ладонями вперёд.
  - Отойди к нему, - качнул я стволом. Клерк повиновался.
  Слава отпустил полузадохшегося рыцаря, из носа которого обильно текла кровь, и подобрал пистолет. Я разблокировал центральный замок, уложил на заднее сиденье сумки, сел за руль. Завёл двигатель и, когда Слава присоединился ко мне, рванул машину с места.
  - Соскочили с прожарки, - выдохнул корефан.
  - Думал, стрелять начнут?
  - А кто их знает... У кабальеро вообще с головой проблемы, если он такую пушку таскает, - Слава вертел в руках никелированную волыну Эррары. - Долбануться! "Дезерт Игл", калибр ноль-пятьдесят! Охренеть!
  - Что там охрененного? - покосился я, стараясь не отрывать глаза от дороги. Мы выехали на оживлённый проспект, где от окружающих можно было ожидать любой подлости. - Я понимаю, пулемёт двенадцать и семь десятых миллиметра, типа ПКТ, но пистолет пятидесятого калибра - это, по-моему, перебор. Выстрелишь, руку оторвёт.
  - Это вообще-то спортивный пистолет, - заметил Слава, - только его в коммерческих целях переделали под пятидесятый калибр. Вот с ним и шарятся отморозки вроде Эррары, компенсируя недостаток в другом месте.
  - Это не оружие, это злое безумие, - сказал я. - Здесь к нему и патронов не достать.
  - Ха, Ильюха, зацени, какая классная плётка! - заржал Слава и качнул "Дезерт игл" в руке. - Килограмма два точно весит.
  Даже в лапище корефана пистолет казался огромным.
  - Странно, как его Эррара на себе таскал?
  - Я ж тебе говорю, что он на голову больной. В мире есть три великие и бесполезные вещи: Египетские пирамиды, Китайская стена и "Дезерт игл". Кабальеро, наверное, из него и стрелять-то не собирался, когда с собой брал. Так, для понта носил. Поэтому, наверное, и не выстрелил. А если бы выстрелил, башку бы мне снёс, - философски заключил Слава.
  Я представил эту картину и холодок пробежал по плечам. Затем сделалось немножко грустно и тошно. События последнего месяца страшно и необратимо проредили моих друзей. "Хватит, - подумал я. - Пора завязывать с этим экстримом."
  - Может быть свалим из Питера до весны? - спросил я, отслеживая в зеркале идущие следом машины. "Хвост" делался моим кошмаром. Теоретически, испанцы могли поставить наблюдателя. Я уже ничего не исключал.
  - Зачем? - изумился Слава.
  - Отсидимся, к весне эта катавасия уляжется, вернёмся и будем жить, как нормальные люди.
  На лице другана появилась улыбка.
  - Ерунда, перезимуем, - обнадёжил он. - Мы и сейчас живём как нормальные люди. Не ссы, Ильюха!
  Я вдавил педаль в пол и погнал болид по проспекту. Улучив момент, резво свернул налево под зелёный сигнал светофора. Посмотрел в зеркало. Никто не гнался за нами.
  - Ты чего?
  - Проверяю слежку.
  - Вечно у тебя, Ильюха, не понос, так золотуха, - вздохнул корефан. Он повертел в руках "Дезерт игл" и пристроил за ремень. Пистолет был треугольный. Слава ёрзал и пыхтел.
  Покружив по району, я подъехал к маминому дому. Золото я собирался хранить у неё. В сопровождении корефана, разобравшегося-таки с "Пустынным орлом", поднялся в квартиру. Мама куда-то ушла, я затолкал сумку под кровать и мы отправились прятать славину долю.
  - С машиной придётся расстаться, - известил я корефана. - Она стала слишком приметная. Испанцы нас вычислят по ней на раз, а то и в угон заявят. Придётся тачку вернуть.
  - Брось её во дворах.
  - Нет, её надо возвратить честь по чести, чтобы хоть в этом претензий к нам не было. Составишь компанию?
  - Не вопрос!
  К офису на Миллионной я подъехал не без опаски. Вдруг как выскочит оттуда Эррара с базукой! От человека, таскавшего на себе "Дезерт игл", всего можно ожидать.
  Вопреки опасениям, никто не выскочил. Похоже, нас даже не заметили. Мы со Славой вылезли из машины, я кинул прощальный взгляд на "гольфик", к которому успел за это время привыкнуть, и мы пошли по улице прочь. Отдалившись на безопасное расстояние, я достал мобильник, вытащил из бумажника визитную карточку и набрал номер личного телефона приора.
  - Сеньор де Мегиддельяр? - сухо спросил я. - Это Илья Потехин вас беспокоит. Возвращаю вам автомобиль. Машина стоит под окнами "Аламоса", ключ и документы - в перчаточном ящике. Всего вам доброго.
  - Подождите, Илья Игоревич! - заторопился де Мегиддельяр, и я заметил, что в трубке звучит голос обеспокоившегося старика. - Постойте, у меня есть новая цена на интересующие нас Предметы. Сто тысяч евро вас устроит?
  - Эти вещи бесценны, - назидательно сообщил я.
  - Давайте будем практичными людьми. Я поговорю с Мадридом о деньгах. Мы сможем с вами договориться?
  - Сегодня со мной уже пробовал договориться Хорхе Эррара вместе с троими вашими людьми. Эррара начал с того, что наставил на нас пистолет. Какие после этого у нас с вами могут быть разговоры? Никаких. Прощайте!
  Де Мегиддельяр попробовал что-то сказать, но я демонстративно отключился. Мобильник зазвонил снова. Номер был тот же.
  - Соси, родной, как мишка лапу, - сказал я номеру в окошечке и вырубил трубку насовсем.
  Некоторое время мы плелись молча.
  - Непривычно уже как-то без машины, - сказал Слава.
  - Ерунда, свою купим, - бодро ответил я.
  - Пошли куда-нибудь поедим.
  На задворках Невского мы отыскали подвальный кабачок "Хорс-мажор". На вывеске конь в клетчатом пальто нараспашку демонстрировал расклёшенные джинсы и залихватскую папиросу в зубах.
  - Мажоры курили "Мальборо", - пробормотал я.
  - Чего?
  - Ничего, это я в порядке бреда. Пошли жрать, место самое для нас подходящее.
  Спускаясь в трактир, я подумал, что кабацкие кони преследуют нас по жизни в последнее время. К добру ли? Учитывая, что посиделки в "Rocking-hors Pub" завершились благополучно, беспокоиться было не о чем. Предвкушать стоило разве что приятные сюрпризы.
  В кафе играл саксофон. Живой, не запись. Исполнитель сидел на маленькой эстраде и, казалось, упивался своей музыкой, закрыв глаза. Он был в броском клетчатом пиджаке, небольшими бакенбардами и коком. Определённо, я его видел. На рауте 666. Судя по состоянию баков, саксофонист происходил из экипажа 407-го "Москвича".
  - Хорошее мы выбрали место, - заметил я, усаживаясь за стол.
  Слава кивнул, не сводя глаз с музыканта.
  Развязной походкой подвалил официант. Он явно чувствовал себя на своей территории. Настолько, что посетители его не интересовали. Такие залётные клиенты, вроде нас. На халдее были короткие брюки-дудочки, остроносые ботинки, а белая рубашка с фальшивой бабочкой только подчёркивала кастовые баки и аккуратный кок.
  - Что будете заказывать? - равнодушно спросил официант и положил между мной и Славой единственное меню.
  На ресторанном языке нас послали в путь прямым текстом.
  Слава заметно подобрел и расслабился. Официант последние секунды сохранял привычное, издавна знакомое по зеркальному отражению лицо.
  "Кафе для своих," - понял я и небрежно бросил:
  - Пиво, водку, ростбиф, и Рикки позови.
  - Кого позвать? - официант вернулся с заоблачных высот.
  - Рикки. Скажи, что Илья приглашает.
  - Извините, виноват! От рожденья туповат, - подтянулся официант и едва каблуками не щёлкнул. Он пронырливо шмыгнул в подсобку.
  Корефан ухмыльнулся. Злость его улетучилась.
  - С этими собаками только так и можно, - печально сообщил я другу, - они это любят, скоты.
  Слава поглядел на меня с уважением.
  - В тебе появляется масть, Ильюха. Не знаю, с чем это связано, но ты матереешь в последнее время.
  - Заметно?
  - Сильно заметно. Да прямо на глазах! С того момента, когда я тебя в дверях увидел всего трясущегося с бодуна и в трениках, ты сильно изменился.
  - Да ну? - вспоминать ту злосчастную пьянку, когда я пытался залить горечь утраты напитком забвения, было неприятно до унижения. - А теперь на что я похож?
  - А теперь у тебя привычка к победе появилась. Это заметно.
  - Заметно по чему?
  - По манерам. Ты с людьми говоришь твёрдо, зная, что твоё приказание будет выполнено. Это внушает.
  - А как же иначе? - удивился я.
  - Правильно мыслишь! - рассмеялся Слава. - Где мы - там победа!
  Из служебного помещения появился Рикки. Следом за ним шёл Спонсор. Я припомнил, что его кличут Дик.
  - Здорово, музыканты! - обрадовался Слава.
  - Как поживает старый добрый рок-н-ролл? - приветствовал я.
  - Рок-н-ролл жив! - привычно отреагировал Рикки.
  - Как вы нас нашли? - с подозрением в голосе осведомился Спонсор.
  - Да вот так, шли-шли и зашли, - ответил я, пожимая руки. - А вы и здесь зажигаете?
  - Вообще-то это мой кабак, - пожал плечами Спонсор.
  - У тебя же вроде охотничьи магазины были?
  - Магазины у папы, в Москве, для денег, кабак лично мой, в Питере, для души. Что заказывать будете?
  - А что бы ты заказал?
  - Я недавно поел.
  - Тогда водки. На всех. То есть литр. Четыре пива. Рикки, ты жрать будешь? Понял. Дик, если ты есть не будешь, тогда три ростбифа.
  - И картофель фри, - добавил умудрённый хозяйской практикой Спонсор.
  - Ну, ты сам всё прекрасно знаешь. Рикки, присаживайся!
  Рикки присел, а Спонсор величественно умёлся на кухню.
  - Будете сегодня зажигать всей бандой? - спросил я.
  - Ближе к вечеру начнём, - осторожно отозвался Рикки. - Сейчас пока Эндрю солирует.
  Саксофонист Андрюха, печально дудевший на сцене, перехватил взгляд начальства и выдал протяжную ностальгическую ноту.
  - Часто вы тут клубитесь? - за дальним столиком сидела подтянутая троица с коками и баками, за столиком поближе - просто влюблённая парочка клерков, дресскодированная девочка и сопливый мальчик.
  - Мы просто тут клубимся, - бесхитростно выдал Рикки, - это в других кабаках мы работаем. Ты подожди, скоро Эдди подвалит.
  - Думаю, мы пока без Эдди начнём, - постановил я, наблюдая как к нашему столу движется Спонсор в сопровождении нагруженного напитками официанта.
  И мы начали.
  - Ты где такую гайку выцепил? - поинтересовался Дик, зачарованно глядя на перстень.
  - По случаю досталась, - туманно ответил я, хотя водка с пивом изрядно развязала язык. - У меня ещё браслет такой же есть.
  Я задрал рукав и повертел запястьем, демонстрируя мелкие полированные рубины. С первого взгляда казалось, будто рука покрыта бисеринками крови.
  - Собираешь древности? - варварская красота произвела на Спонсора впечатление.
  - Когда есть такая возможность.
  Я запустил руку в карман висящей на спинке стула куртки и вытащил кинжал ас-Сабаха.
  - Люблю тебя, булатный мой кинжал, товарищ светлый и холодный, - мечтательно произнёс я, непринуждённо отрезал кусок ростбифа, отправил в рот и стал с энтузиазмом жевать. Мясо в "Хорс-мажоре" готовили отменное.
  Спонсор на минуту проглотил язык. Рикки застыл с пивом в горле. Лермонтова они, похоже, не знали. Слава ухмыльнулся. "Дурак ты, Ильюха!" - было написано на его морде.
  Я отрезал и наколол кусок на вилку следующий кусок.
  - Настоящий? - наконец спросил Дик.
  - Не сувенирный? - спросил Рикки.
  - Самый настоящий, - я положил кинжал на салфетку, надписью "джихад" вверх. Гравировка темнела на тусклом клинке наиблагороднейшего оттенка патины. Сразу было видно, насколько древняя вещь. - Это даже не новодел. Кинжалу почти девятьсот лет.
  - И ты им так запросто пользуешься? - в голосе Рикки проскользнуло недоверие.
  - Его же не для того сделали, чтобы он на стенке висел, - как бы кощунственным ни казалось использование предмета веры хашишинов в хозяйственных целях, кинжалу нравилось действовать, и он давал мне это понять.
  - Жаль, Эдди нет, он бы оценил, - Спонсор задумчиво погладил баки и тронул пустую кружку. - Ещё по пиву, за счёт заведения?
  - Давай, - грех было отказываться от халявы.
  - Пойду, распоряжусь, - Дик снялся и исчез за служебной дверью.
  - День какой-то сумасшедший, - пожаловался я Рикки. - Ещё без машины остались. Надо будет тачку покупать.
  - Какую хочешь?
  - Что-нибудь высокое, для бездорожья. Но не сильно навороченное.
  - Мой знакомый продаёт "Судзуки-витару", - оживился Рикки.
  - Какую именно? "Гранд-витару", "Гео-трэкер"? - "витара" мне нравилась. - Какого года?
  - Не знаю, могу позвонить, если интересует.
  - Сколько хочет, не в курсе?
  - Сейчас спросим и узнаем, - Рикки полез за телефоном.
  - "Витара" это то, что нам нужно, - сообщил я корефану.
  Слава напрягся, глядя мимо меня. Я опустил руку на кинжал и обернулся. В кафе заходили четверо рослых бородачей. Рожи у них были совершенно дикие, будто их обладатели только что спустились с гор. Они принадлежали к той же породе, что и хашишины, с которыми я сражался на лестнице.
  "Памирские таджики!" - мелькнуло в голове.
  "Духи!" - было написано на лице у Славы.
  Рикки, узревший наши изменившиеся лица, подавился словом и оборвал разговор.
  Фидаины сориентировались и целеустремлённо направились к нам. Впрочем, обознаться было невозможно. Человек, сидящий с исмаилитскими реликвиями в руке, был здесь только один - я!
  Я вскочил, отбрасывая стул. Слава тоже поднялся, сдвигая столик вместе с напуганным Рикки. Хашишины рванулись к нам, выхватывая ножи.
  Слава схватил за спинку стул и запустил в голову ближайшего хашишина. Я зацепил свой и бросил нападающим под ноги. Мы проворно отскочили, оставив Рикки посреди поля боя. В руке у Славы голубоватым огнём блеснул кортик.
  При поножовщине было поздно доставать пистолет. В полутьме забегаловки замелькали ножи. Я отдёрнулся назад и ухитрился полоснуть хашишина по кулаку. Второй фидаин тут же ткнул меня в печень, но не достал, я инстинктивно сжался и пнул его под коленку. Первый хашишин перебросил нож в левую руку и полоснул меня по груди. Я ринулся спиной вперёд, сметая стулья и столики, очень быстро тыкая клинком перед собой. Одним из тычков я случайно достал первого нападающего по пальцам. Он отшатнулся, нож выпал под ноги. Я рубанул крест-накрест, отбиваясь от второго, задел его по рукаву. Кинжальный бой оказался чертовски быстрой и беспощадной штукой!
  "Присоединяюсь к Гоше Маркову!" - родилась из мешанины панических обрывков совершенно ясная и, я это чётко понял, последняя мысль.
  Продержаться против двоих головорезов долго не получилось.
  Что-то чёрное ударило в бок прыгнувшего ко мне хашишина. Фидаин повалился. Следом за ним упал порезанный товарищ.
  Четыре выстрела почти с пулемётной скоростью оглушительно прогремели в тесноте кабака.
  Я из последних сил отскочил подальше от хашишинов и прижался к стене. Пространство для манёвра кончилось.
  Поозиравшись, я увидел Славу, живого и на ногах, и Спонсора с дымящимся помповиком.
  - В моём заведении никто не смеет нападать на посетителей! - провозгласил Дик.
  Слава деловито убрал кортик и выволок на свет божий "Дезерт игл". Я последовал его примеру и достал ТТ.
  - Погодите, не надо крови! - Спонсор двинулся наперерез, размахивая пустым помповиком. - Сейчас выкинем этих уродов, и всё.
  Хашишины корчились на полу. Один из той пары, что накинулись на корефана, перевернулся и встал на четвереньки.
  "Зомби!" - ошарашено подумал я.
  Слава подскочил к нему и пробил ботинком по печени. Зомби подбросило, он упал и скрючился от боли.
  - Я стрелял резиновыми пулями, - сообщил Дик. - На хулиганов это отлично действует. Сейчас выставим их, и всё будет нормально. Только не бейте этих козлов больше, о'кей?
  Ему удалось нас успокоить, Спонсор был отличным хозяином. Выскочившие из подсобки рокабилли помогли вытолкать присмиревших таджиков из кафе. Мы со Славой через открытую дверь проследили, как питерские моджахеды забрались в синий "Опель-омегу" и уехали в сторону набережной.
  Мы вернулись к столу. Юная парочка клерков намерилась было упорхнуть, но Спонсор, окружив их отеческой заботой, уговорил посидеть ещё. Наверное, угостил за счёт заведения. Пока официанты возвращали в исходное потревоженную обстановку, мы составили столы и расселись всей компанией. Даже Эндрю оставил саксофон и присоединился к нам.
  - Да, детка, я такой! - размахивал руками Рикки. Над пивными кружками качались коки его банды. - Как дам ему по яйцам! А чурка с ножом. Я - раз! А тут этот набегает. Я увернулся!...
  Я машинально глотал свежее пиво, болтовня Рикки летела мимо ушей. Как хашишины могли найти нас в этом неприметном кафе? Сомневаюсь, что явились на зов, испускаемый обнажённым кинжалом. В волшебство я теперь не верил. Логичнее было предположить, что надпись "джихад" на клинке была именем кинжала, а не призывом к войне. Вполне естественно: военачальник дал бы своему кинжалу имя наподобие "Разящий", а как назовёт любимое оружие исламский духовный вождь? Сказку же о войне, которая начиналась после того, как клинок доставали из ножен, выдумали в период мифологизации ас-Сабаха. Значит, если не магические эманации, которые должен чувствовать настоящий потомок первых фидаинов, то источником сведений могли быть...
  Испанцы!
  Я аж подскочил.
  Кто-то проводил нас от офиса "Алькантары" до кабака и известил хашишинов. Иначе и быть не могло!
  Я наклонился к Славе, Слава наклонился ко мне.
  - Похоже, рыцари нас предали.
  - Может быть. А может быть духи следили за офисом, увидели нас и срисовали на тебе твоё легендарное рыжее.
  - Тоже вариант, - сказал я. - Не вернулись бы они с подкреплением...
  - Да вы не бойтесь, - услышал нас Дик. - Я резиновыми пулями примерно раз в месяц буйных разгоняю. Ещё никто не возвращался и не мстил.
  - А ловко ты их положил, - хлопнул его по плечу Слава. - Бац-бац-бац, как ковбой какой-нибудь.
  - Эти ублюдки получили по заслугам! - в голове Спонсора крутилось немало голливудских штампов. - Я стрелять на скорость специально учился. Хотел спросить, у тебя "Дезерт игл" газовый или тоже резинострел?
  - "Дезерт игл" у меня настоящий, - ответил Слава.
  - Ты серьёзно?
  - Вполне.
  - Можно глянуть?
  - Гляди, - корефан передал в руки Спонсора пушку.
  Инфантильный рокабилли с громадным пистолетом выглядел смешно.
  - Пятидесятый калибр! - с благоговением произнёс он. - "На твоём пистолете написано "реплика", а на моём "Дезерт игл" калибра ноль-пятьдесят."
  При виде "Пустынного орла" рокабилли оживились.
  - Держи, - Дик вернул пистолет. - Какие-то вы очень непростые ребята. У одного кинжалу девятьсот лет, у другого "Дезерт игл".
  В глазах сына владельца сети охотничьих магазинов наш авторитет поднялся до небес. Он даже не заинтересовался, почему таджики напали на нас. Должно быть, регулярно разбирался с хулиганами, а фидаины вид имели самый бандитский.
  - Чего они вообще-то завелись? - спросил ни к кому конкретно не обращаясь Эндрю.
  "Начинается," - подумал я.
  - Так они же чурки! - безапелляционно заявил Рикки.
  Всех музыкантов его ответ устроил.
  Рокабилли были истинно белыми людьми.
  
  17
  "Судзуки-витару" я купил за пять с половиной тысяч. За пляжный джип девяносто третьего года это было дороговато, но машина мне понравилась.
  Лёгкость, с которой я выложил деньги, практически не торгуясь, произвела на Рикки самое глубочайшее впечатление.
  Из кабака мы поехали прямо к владельцу "витары". Посмотрели, договорились о цене, загрузились в машину, съездили за деньгами и завершили турне у нотариуса. Чтобы не возиться с получением номеров, продажу оформили по доверенности. Таким образом, к вечеру мы с друганом были опять на колёсах, а я чувствовал себя счастливым обладателем плейбойской машины. Блондинки с длинными ногами бросали в нашу сторону заинтересованные взгляды.
  Впрочем, было не до блондинок, я ведь едва не встретился с Гошей Марковым, отчего сильно переживал, хотя и сохранял видимость спокойствия.
  Я вернулся к Маринке, опустошённый событиями насыщенного дня.
  - У нас новая машина, - мы спустились во двор, чтобы осмотреть приобретение.
  - А где старая?
  - Обменял на новую.
  - Как обменял? - удивилась Маринка.
  - "Гольф" отдал, взял "витару", - я помахал в воздухе доверенностью. - Всё просто, отдаёшь одно, берёшь другое.
  - Разве так можно?!
  - Вот документ.
  Маринка ничего не поняла, но, похоже, поверила. Обошла "Судзуки-витару", осмотрела. Кокетливый джип с брезентовым верхом и пластмассовым задним стеклом ей не понравился.
  - "Фольксваген" был лучше, - заявила она, когда мы поднялись домой.
  - Это мещанские вкусы в тебе говорят, - ответствовал я. - Надо исправляться. Пляжный джип - мечта всех плейбоев и классных тёлок. Будем ездить на нём в Зеленогорск, на залив купаться. На нудистском пляже все упадут, когда увидят.
  - Что, правда? - впечатлилась Маринка.
  - А то!
  - Лерка с ума сойдёт...
  - Только её нам не хватало, - решительно пресёк я поползновение Маринки поделиться радостью с подругой. - Давай без Леры обойдёмся. Она всё-таки не твоего круга человек, дорогая.
  - Почему? - обиделась Маринка.
  - Потому что она непроходимая дура, - бесстрастно пояснил я, - и очень активно тянет тебя вниз, к себе и ей подобным пустышкам.
  - А может и я такая же! - с вызовом заявила Маринка.
  - Пока ещё нет, дорогая, - кротко заметил я. - Пока ещё нет.
  Оставив Маринку кипеть праведным гневом на кухне, я прошёл в комнату и устало опустился в кресло под водопадом искусственной зелени. Мне было не до дебатов с любимой. Я измотался. Меня сегодня дважды чуть не убили. Хотелось просто посидеть в тишине и ни о чём не думать.
  Я вытянул руку и всмотрелся в перстень. Плоский изумруд манил в свои чарующие глубины. Я приблизил его к глазам и погрузился в недра волшебного зеркала. Там было хорошо. Там было радостно. Мир, который казался мне враждебным, на самом деле был полон приятного света и восторга.
  Когда я вынырнул, то заметил, что прибавилось сил. Я больше не чувствовал себя пустым сосудом. Скакать от переизбытка энергии ещё не хотелось, но настроение заметно улучшилось.
  Вещи Вождя давали их обладателю дополнительные возможности. Не исключено, что они продлевали жизнь. В прихожей я достал из куртки кинжал ас-Сабаха. Серебряные ножны заметно посветлели, должно быть, обтёрлись на выступающих частях орнамента от постоянного ношения в кармане. С этим комплектом предметов мне лучше было не расставаться.
  Я не удержался и вытащил кинжал. "Джихад" - извивалась гравировка на клинке. То было имя кинжала. Витая золотая нить огибала спиралью рукоятку. "Джамбия" - так, по словам Петровича, называлось оно на родине. У этого оружия были свои секреты, которые мне предстояло познать.
  - Отделкой золотой блистает мой кинжал;
   Клинок надёжный, без порока;
  Булат его хранит таинственный закал, -
   Наследье бранного Востока.
  Услышав шорох за спиной, я обернулся.
  - Это Лермонтов, - пояснил я Маринке.
  - Это - Лермонтов? - презрительно переспросила она. - По-моему, это кривой нож.
  - Что ты понимаешь в оружии, женщина! Эта джамбия - священная реликвия исмаилитов. У неё есть своё имя! За неё отдали жизни многие славные мужи. Сомневаюсь, что ты достойна даже смотреть на неё. Ступай на кухню и приготовь ужин, я проголодался!
  Ошарашенная Маринка беспрекословно ускользнула на кухню. "Джихад" вернулся в ножны и перекочевал ко мне за пояс. Я прикрыл его одеждой, чтобы не вызывать глупых вопросов. Лучше, если кинжал всё время будет при мне. Как говаривал Чёрный Абдулла: "Кинжал хорош для того, у кого он есть, и плохо, если его не окажется под рукой в нужное время."
  Я не успел уйти из прихожей. В спину меня настиг вечерний звон. Проклятое средство привязи, активированное во время покупки "витары", дало о себе знать. Прежде, чем звонильщик услышал пятый гудок, я обнаружился в эфире.
  - Алло.
  - Здравствуйте, Илья Игоревич, - голос де Мегиддельяра был грустен, но твёрд. - У меня есть к вам один разговор.
  - Слушаю, - мне было всё равно, что скажет испанец. Наверное, опять предложит заключить сделку.
  - В нашей... э-э... фирме свершились нечестивые дела.
  Де Мегиддельяр надолго замолчал.
  - Да-да, я слушаю,- начало заставило навострить уши.
  - Хорхе Эррара вместе с тремя своими подчинёнными откололся от нас. Мне жаль, что так получилось с вами. Вы нанесли Эрраре оскорбление... э-э... я не смог его удержать. Между нами возник разлад... - признание давалось приору нелегко. - Эррара решил действовать самостоятельно. Я не могу заставить его подчиниться, потому что я не могу поставить об этом в известность Мадрид. Я сейчас не знаю, что делать, и поэтому решил обратиться к вам.
  - И чем же я могу вам помочь? - с тёплым, искренним интересом спросил я, рассчитывая дружеским тоном вывести испанца на чистую воду, если он затеял подвох.
  - Я хотел бы вас предупредить. Эррара стал опасен. Он не просто опасен сам по себе. Он вступил в переговоры с... э-э... сынами погибели, - наконец нашёлся де Мегиддельяр.
  Прослушивания телефонных переговоров старый рыцарь опасался вполне обоснованно. Взрыв офиса мог привлечь внимание Большого Брата. Сейчас с телефонами, особенно с сотовыми, спецслужбы не церемонятся.
  - Под "сынами погибели" мы понимаем нашего общего врага? - спросил я, переходя в комнату, подальше от маринкиных ушей.
  - Да! Поэтому я не могу сообщить Ордену о ТАКОМ предательстве. Это немыслимо. Я просто хочу предупредить вас, что теперь всё возможно.
  - Что именно "всё"? - я догадался, кто привёл хашишинов в кафе "Хорс-махор".
  - Хорхе Эррара может знать больше, чем обычный человек. Он может получать совершенно необычные сведения.
  - Он что, экстрасенс?
  - Это не так просто объяснить по телефону, - уклончиво ответил де Мегиддельяр.
  Я правильно понял его намёк.
  Смеркалось, когда я со Славой подъехал к "Аламосу". "Гольф", который мы оставили перед офисом, исчез, отогнали, наверное, это аварийное страшилище с глаз долой. На его месте стоял знакомый чёрный "Мерседес" с номером 337. Офис пребывал в запустенье. Свет горел только в одном окне. Когда я позвонил, он погас. В петербургском филиале Ордена Алькантара творилось что-то необычное.
  Нам открыл Хенаро Гарсия. Мельком осмотрел с головы до ног, улыбнулся, пропустил внутрь.
  В кабинете управляющего пахло изысканным парфюмом. Похоже, что приор проводил в офисе много времени. Окна были плотно закрыты жалюзи. Сеньор де Мегиддельяр встретил нас на пороге.
  Старый лис сумел заинтриговать меня. Наш с корефаном поздний визит был достойной данью его дипломатии.
  - Так что же произошло с сеньором Эррарой? - спросил я, когда мы сели за длинный конференц-стол. Де Мегиддельяр разместился напротив, оставив пустовать директорское кресло.
  - Желаете выпить? - учтиво спросил он.
  - Нет! - поспешно ответил я. Слава промолчал.
  - Я же выпью с вашего позволения, - приор обратился к Гарсии по-испански, я уловил только слово "чивас". Хенаро распахнул канцелярский шкафчик, на поверку оказавшийся баром, плеснул из бутылки с этикеткой "Чивас ригал" в стакан, поставил стакан рядом с шефом. Сам остался стоять за его спиною.
  Мы сидели безмолвно, словно чего-то выжидая. В офисе было тихо и пусто. Казалось, он осиротел.
  Де Мегиддельяр пригубил, повертел стакан в пальцах. Было заметно, что ему трудно начать.
  - Итак, что случилось с Эррарой? - повторил я.
  - Хорхе Эррара меня предал. Хуже того, он предал Орден, осквернив святое имя брата Алькантара неразрешённым сношением с ассассинами. Его... э-э... самоуправство есть грубое нарушение Устава Ордена, - де Мегиддельяр сделал большой глоток, укоризненным взглядом смерил уровень жидкости в стакане, словно возлагал на виски всю тяжесть вины. - Хуже то, что с точки зрения Эррары я, встречаясь с вами, являюсь таким же предателем.
  Я держал руки на столе. Взгляд приора переместился на перстень и браслет. Я всё понял.
  - Вы остались в меньшинстве и опасаетесь, что не вам, а вашему мятежному подчинённому может поверить руководство Ордена в Мадриде?
  Де Мегиддельяр кивнул.
  - Гарсия - это всё, что у меня осталось, - хрипло выдавил он. - У Эррары трое человек. Нас очень мало!
  Угнетающая скорбь приора крошечного филиала, не справившегося с великой задачей, почти ощутимо повисла в воздухе.
  - И что же такого необычного в Эрраре, что ему поверят, а вам нет? И что он знает такого, чего не могут знать обычные люди?
  - Хорхе Эррара - наш медиум, - обронил как отрезал де Мегиддельяр. Он явно открыл нам страшную тайну, даже стоящий возле бара Хенаро засопел от значимости сказанного, только я ничего не понял.
  - Медиум, ну и что?
  - Он снимает информацию с Бафомета, - с решимостью человека, сказавшего "А" и вынужденного говорит "Б", пояснил де Мегиддельяр.
  - Бафомет - это дьявол в образе головы бородатого старика на палке, которому поклонялись тамплиеры? Сеньор Эррара вступает в общение с дьяволом? - моей специализацией на истфаке была отнюдь не медиевистика, поэтому о средневековых мистериях я знал немного. Что-то смутно помнил о процессе тамплиеров, в которых фигурировал Бафомет, но в суть обвинений не вдавался. Для меня они были столь же надуманны, как процессы вредителей тридцатых годов. Где-то на краю сознания фигурировала расшифровка слова Baphomet как перевёрнутого имени Temophab, которое представляло собой сокращённую латинскую фразу "Templi omnium hominum pacis abbas" - "Храма всех людей мира настоятель". В общем, дремучее мракобесие, замешанное на метафизике обезумевших в беспутных умствованиях философов. Да и чёрт с ними!
  - Нет, Илья Игоревич, - вздохнул приор в густые усы, - Хорхе не вступает в общение с дьяволом. Бафомет - это не дьявол, это посредник в потустороннем мире, через которого медиум получает нужные сведения, хотя Бертран де Гот упирал на то, что вместо с духа через медиума говорит дьявол. Но это ложь! Это была ложь для непосвящённых! Рыцари Храма никогда не поклонялись дьяволу. Бафомет - это инструмент. Такой же инструмент, каким для вас является компьютер. Если вас сегодня осудят за сношения с дьяволом посредством компьютера, ваши необразованные потомки через семьсот лет будут утверждать это с полной уверенностью.
  "Надо ещё доказать, что дьявол не общается с нами посредством компьютера, - подумал я. - Хорошо, что у меня его нет."
  Приор выплеснул в рот остатки виски и стукнул дном по столешнице. Хенаро Гарсия тут же извлёк из бара "Чивас ригал", налил на два пальца и поставил бутылку рядом со стаканом.
  - Бафомет - не изобретение тамплиеров, - де Мегиддельяр набрал в грудь побольше воздуха, готовясь к долгой речи. - Это не дьявол, это голова-оракул, предмет, известный у многих народов, от Скандинавии, до Полинезии. Греки называли этот способ пророчества некромантией, гаданием с помощью мёртвых. Тамплиеры позаимствовали его на Востоке, у евреев Святой земли Палестины. От тамплиеров Бафомет распространился в большинстве средневековых Орденов, но в вину его вменили только рыцарям Храма. Прочие братья предпочли благоразумно молчать, когда тамплиеров сжигали за поклонение дьяволу в образе Бафомета. Тогда это нельзя было опровергнуть, чтобы самим не подпасть под обвинение в колдовстве. Общение с головой-оракулом для инквизиции являлось несомненным преступлением, а пользоваться предсказателем умели немногие. Медиумы - это посвящённые высокого ранга, обладающие врождёнными способностями. Они умеют то, что не умеет руководство Ордена, и являются носителями ценных секретов. Эррара был вторым после меня человеком в "Аламосе" именно по этой причине. Только он знал, как правильно изготовить Бафомет, как связаться с душой убитого и как сделать путь сотрудничества гладким.
  - Убитого? - переспросил я. - Эррара кого-то убил и отрезал голову?
  Слава заворочался и сунул руку за пазуху. Хенаро Гарсия насторожился. Друган достал из куртки золотой портсигар, вытащил сигарету, закурил.
  - После того, как мы приехали в Россию, - де Мегиддельяр глотнул виски, наверное, чтобы сгладить горечь исповеди. - Везти человеческую голову через таможню очень опасно. К тому же, у нас не было лишнего оракула. Для Бафомета необходим весьма неординарный человек, умный, умеющий чётко формулировать мысль и ясно её излагать. Иначе медиуму будет сложно понять, что он хочет сообщить из загробного мира. Чем яснее мыслит человек, тем достовернее полученная от него информация. Поэтому для создания Бафомета требовалось умертвить образованного человека. В прежние времена образованных было мало. Древние евреи, создававшие Закон, именно поэтому заповедывали убивать колдунов. Они были учёные люди и не хотели сами стать жертвой некромантов.
  - Как же, помню: "Ворожеи не оставляй в живых". То ли книга "Исход", то ли "Второзаконие".
  - От евреев к нам и пришло название головы-оракула. Слово "Бафомет" - это прочтённое по-французски слово из пяти еврейских букв Бет-Пей-Вав-Мэм-Тав. Оно является сокращением фразы: "Бесар пухлац - вадаут, мехавега таэв", что в переводе на русский дословно означает: "Плоть чучела - достоверность, выражает её жаждущему". Тому, кто эту достоверность хочет получить. В этой фразе суть процесса прорицания. Можно сказать, что она является инструкцией по обращению с головой-оракулом, чья плоть является носителем истины. Все великие люди жаждали познать истину. У Одина была голова мудреца Мимира. У индейцев были головы из горного хрусталя, полинезийцы и маори используют деревянные головы, но это высшая магия, для которой нужны особые способности. В Европе медиумы такой силы почему-то не рождаются. Мы работаем с тем, с чем можем. Использовать голову человека, образованного, умного, умерщвлённого на пике ясности сознания, значительно проще. Она даёт надёжный результат, а мы в современном мире не можем оступаться. Ошибки теперь дорого стоят. Что наглядно показывает случай с вами, Илья Игоревич.
  - Эррара ошибся?
  - И ошибся, и его ввели в заблуждение, тут целый комплекс проблем. Немаловажным фактором явилось то, что полученное от Бафомета пророчество оказывает влияние на ход событий, которое приводит к предречённому результату.
  - Что было в пророчестве?
  - Бафомет сообщил, что сотрудничество с вами, Илья Игоревич, будет нелёгким, и с возвращением Предметов могут возникнуть проблемы. Дословно по-русски это звучало так: "Он будет жесток и упрям. Три предмета дадут ему власть и силу. С ними он не захочет расстаться." Так сказал мне Эррара. Я очень жалею, что отправил его с вами. Но нас так мало! Мне больше некого было отправить вместо себя, а я слишком болен и стар! - де Мегиддельяр хватанул залпом сразу всё виски из стакана и громко стукнул дном по столу. - Участие в таких делах нельзя доверять медиуму! - выплеснув отчаяние, он продолжил более спокойным тоном: - Хорхе был очень озабочен предсказанием оракула, накануне он сильно волновался. Мне кажется, что в лесу он запаниковал. Как медиум он чересчур вспыльчив и... э-э... нервен. Он ошибся тогда, со стрельбой, едва ему показалось, что вы не собираетесь отдавать Предметы. Мне очень жаль, поверьте, очень жаль!
  - М-да, не сложились у нас отношения с Эррарой, - старик сумел вызвать сочувствие. - Что вы предлагаете?
  - Я предлагаю съездить к нему. Всем вместе. Мы должны остановить негодяя, хотя бы отобрать у него Бафомет. Силу применять не придётся, опасности для вас нет никакой, но одному мне не справиться. Их четверо, нас с Хенаро только двое. К тому же я после пожара слишком слаб и немощен. Вот если бы нас было четверо...
  - Это нужно вам, - жёстко сказал я. - Зачем это нужно мне?
  - Хорхе Эррара хочет отнять у вас Предметы Влияния. Я же хочу у вас их купить. Отняв у медиума Бафомет, мы обезвредим Эррару. Без оракула он мало на что способен. Это в ваших интересах, Илья Игоревич, поверьте!
  - Что мы получим, если поедем с вами? - когда мной пытаются манипулировать, жалость угасает и верх одерживает бесстрастная прагматичность. - Сколько вы готовы нам заплатить?
  - Сто евро каждому, всего двести, - мгновенно перестроился приор. Он был опытным торговцем и недаром возглавлял фирму.
  - Что такое сто евро для человека, получившего весь золотой запас исмаилитов? - вздохнул я.
  - Триста каждому?
  - Пятьсот, иначе нам не имеет смысла лезть под пули вашего помощника, - я вспомнил Лося и решил торговаться.
  - Да. Пусть будет пятьсот, всего тысяча.
  - Ты как? - посмотрел я на корефана.
  - Нормально по-моему, - пожал плечами Слава.
  - Согласны, - резюмировал я. - Когда отправляемся.
  - Чем скорее, тем лучше, - оживился де Мегиддельяр. - Мы можем застать Эррару врасплох, если он не успеет обратиться за прорицанием наших действий к оракулу. Лучше отправиться сейчас, если вы готовы.
  - Мы готовы, - сказал я.
  - Всегда готовы, - пробасил Слава.
  Приор встал. Грузно ступая, пошёл к выходу, приволакивая ногу. Благородный идальго был немощен и стар, но исполнен решимости и неукротимой отваги.
  Мы двинулись следом. Процессию замыкал Гарсия. Хенаро выключил свет, обогнал приора, заботливо распахнул перед ним дверь, выпустил нас на улицу и запер офис. Снова обогнал, открыл заднюю дверцу "Мерседеса", усадил босса и занял шофёрское место.
  Испанцы обзавелись двухэтажным домиком в Озерках. В отличие от официальной штаб-квартиры это было нелегальное логово Алькантары. Рыцари поступили мудрее хашишинов - сняли коттедж в черте города, недалеко от станции метро. При необходимости можно было быстро добраться пешком.
  Мы съехали с проспекта и припарковались возле забора. Ограда была кирпичной, высотой метра три. Рядом с глухими воротами располагалась изящная калиточка из витой кованой решётки. Де Мегиддельяр достал из брючного кармана связку ключей, выбрал самый длинный, с бородкой, вероятно, тоже кованый и дважды провернул в замке. Распахнул калитку и по-хозяйски уверенно зашагал к дому. В призрачных сумерках белой ночи, на фоне светлого неба над озером коттедж казался мрачной крепостью. Свет горел в единственном окошке на втором этаже. Приор без опаски поднялся на крыльцо, отпер входную дверь и зажёг люстру в холле. Мы оказались в просторном помещении, уставленном безликой икейской мебелью. Орден Алькантара и в самом деле был небогат. Де Мегиддельяр направился к лестнице.
  Глядя, как он взбирается на второй этаж, цепляясь за перила и осторожно переставляя раненую ногу, я подумал, что выжигание змеиного гнезда хашишинов в Юкках было недостаточной платой за мучения старика. Исмаилиты остались должны - ограбление золотого фургона я считал компенсацией за похищение Ирки, - а за взрыв офиса хашишины рассчитаются отдельно.
  Де Мегиддельяр повернул ручку и вошёл в комнату. Человек, сидевший за компьютером, обернулся. Он был ненамного крупнее Эррары и, судя по огромным фиолетовым подушкам под глазами, являлся тем самым клерком, которому Слава зарядил лбом в переносицу. Тяжело было узнать в лицо этого бедолагу, но можно было идентифицировать по травмам.
  Приор спросил что-то по-испански. Клерк резво оторвал зад от кресла и залепетал в ответ, нерешительно придерживаясь рукой за край стола. Де Мегиддельяр заговорил брюзгливо и устало. Должно быть по дороге "Чивас ригал" дал о себе знать. Клерк отвечал, испуганно косясь на нас из заплывших щёлочек. Скромно обставленная комнатка испанских рыцарей блистала чистотой. Пахло разогретым компьютером.
  - Хорхе Эррара уехал, - окончив допрос, пояснил нам де Мегиддельяр, - неизвестно, куда. Может быть, сторожить вас, Илья Игоревич. Не появляйтесь сегодня у дома. Эррара на всё готов, чтобы завладеть сокровищем, которое вы так легкомысленно носите на себе. Оно ему жизненно необходимо. Эррара надеется получить свой приорат.
  - Его могут так повысить из-за исмаилитских реликвий? - похоже, что вещи ас-Сабаха стоили куда дороже, чем я мог вообразить.
  - Карлик, который сумел далеко плюнуть, всё равно не станет великаном, - печально сказал де Мегиддельяр, повернулся и вышел из комнаты.
  Мы переглянулись со Славой. Корефан подмигнул.
  Я посмотрел на правую руку. Что было в этих украшениях такого, из-за чего члены Ордена предавали начальство и братьев и вступали в тайные союзы с врагом?
   Де Мегиддельяр спустился в холл и завернул к двери под лестницей. Достал связку ключей, отпер два замка. Хенаро Гарсия вежливо подтолкнул в спину пленённого отступника, чтобы следовал за приором.
  Мы сошли в подвал. Де Мегиддельяр включил свет.
  - Вот здесь, - сказал он. - Здесь находится медитационная комната медиума. Здесь хранится Бафомет. Приготовьтесь, господа, сейчас вы его увидите.
  Подвал в новорусском коттедже я почему-то представлял себе с цементным полом. Заливается же в качестве фундамента бетонная подушка? Однако испанские потомки "Сражающихся вместе бедняков храма Соломона" и тут ухитрились соблюсти обет добровольной бедности - пол был земляной, половину подвала занимал дощатый помост. Поверх досок бросили толстый синтетический коврик. Напротив помоста в землю был врыт шест высотою в рост человека. На шест была насажена мумифицированная голова пожилого мужчины, изрядно закопчённая, но впоследствии тщательно очищенная. Веки и губы были зашиты нитками. Бережно расчёсанная седая бородка клинышком придавала голове сходство с рассеянным академиком из довоенного фильма, не хватало только пенсне и чёрной профессорской шапочки. От головы попахивало тухлятиной.
  Слава и я потоптались у легендарного Бафомета. Я не мог поверить, что инквизиторское пугало, которым трибуналы Святейшего Обвинения стращали обывателей в четырнадцатом веке, существует в наши дни и вдобавок активно используется!
  - Значит, это были не сказки, - пробормотал я. - Бафомет действительно существует.
  Я вдруг понял, что существует не только Бафомет, но и тамплиеры. И немало, судя по рассказам Гоши Маркова и де Мегиддельяра. Жизнь повернулась ко мне удивительной и пугающей стороной. Древние тайные общества не были мифом. Существовал Бафомет и существовали тамплиеры. И они не были самозванцами - самозванцы не хранят в подвале мумифицированные головы для решения задач прикладного характера. Рыцари Алькантары были настоящими тамплиерами. Чтобы в этом убедиться, я должен был увидеть доказательство своими глазами.
  - Это наш оракул, - сказал приор. - Хорхе Эррара изготовил его в Москве, когда мы ещё не выбрали город, в котором остановимся.
  - Кого для этого потребовалось убить? - угрюмо поинтересовался я. - Кого из светил российской науки вы угробили?
  - Это голова академика Фламенко, - сообщил де Мегиддельяр.
  - Академика Фламенко?!
  - Да.
  Я расхохотался.
  - Ты чего, Ильюха? - забеспокоился Слава.
  - Довольно неподходящий объект для Бафомета! - хихикнул я, отворачиваясь от головы. Смех был нервный, и я судорожно сжал браслет. - Это же академик Фламенко, знаменитый учёный-разоблачитель, срывавший покровы, скрывающие постыдные тайны мировой истории. Неудивительно, что Эррара получал от него путанные телепатемы с налётом мудрости, в которых затем не мог разобраться. У вас ведь были проблемы с показаниями оракула? - обратился я к приору.
  - Э-э... некоторые затруднения возникали, - согласился де Мегиддельяр. - Я относил это к способностям Хорхе.
  - Со способностями у Хорхе было всё в порядке. Просто Эррара ошибся, погнавшись за научным званием, - я не стал знакомить де Мегиддельяра с существованием в России массы левых академий с громкими названиями, тема была слишком велика для разговора в подвале. - В общем, российская наука урона не понесла, и слава Богу! Жаль только, что Эррара не добрался до учеников академика.
  Посмеиваясь, я выбрался из подвала. Хенаро Гарсия забрал мумифицированный трофей и погнал несчастного клерка, как овчарка гонит отбившуюся от стада овцу. Мы вышли на свежий воздух. Де Мегиддельяр запер дом.
  - Я могу попросить вас похоронить голову? - спросил он.
  - Сначала я хотел бы получить наши деньги, - мягко ответил я.
  - Пожалуйста, - де Мегиддельяр вытащил бумажник и отсчитал деньги. У бедного рыцаря там что-то ещё оставалось.
  - Я возьму башку, - сказал Слава.
  Мы вышли за ворота. Я забрался на водительское кресло и наблюдал, как Хенаро Гарсия заталкивает в "Мерседес" клерка. Де Мегиддельяр величественно стоял рядом.
  Это был уставший идальго. Печальный великан.
  
  ***
  - Кидай её назад, между сиденьями, - брезгливо сказал я.
  Слава забросил на пол голову академика Фламенко, я включил зажигание.
  Мы помчались на похороны. Сердце, голос которого рекомендовали слушаться Петрович и Слава, подсказывало погрести жертву тамплиеров в кладбищенской земле. В Парголово я свернул и через десять минут остановился возле Северного погоста.
  - У тебя лопата есть? - спросил корефан.
  - Нету.
  - Руками придётся рыть.
  - У нас есть ножи, - сказал я.
  - Тогда пошли, - афганец подцепил за бороду голову академика и мы выбрались из машины.
  Постояли, осмотрелись. До ворот кладбища было ещё далеко, людей не наблюдалось.
  - Ну что, пошли? - спросил афганец.
  Ему как и мне страшновато было нести голову по открытой местности.
  - А фиг ли делать? - сказал я. - Пошли раз приехали.
  Между деревьями, где валялись старые памятники и пользованные оградки, мы и решили похоронить голову-оракул. Северное кладбище растёт, подпитываемое мертвецами города Питера, и скоро доберётся сюда. Слава опустился на корточки, достал пику и принялся бешено рвать ею землю с корнями дикорастущих трав. Когда он разрыхлил приличный участок, я начал отгребать руками землю. Довольно быстро мы выкопали круглую глубокую яму. Под слоем дёрна земля оказалась мягкой, лесной. Слава бережно уложил голову академика Фламенко на дно могилы и мы быстро засыпали её ногами. Притоптали и замаскировали дёрном.
  - Давай навалим сверху плиту, - предложил корефан.
  - Давай.
  Тяжёлую половину треснувшего памятника, выкинутого за ненадобностью с кладбища, мы бросили поверх земляного холмика. Плита почти целиком закрыла выброшенную землю. После первого хорошего дождя будет не разглядеть, что здесь копали.
  - Ну и хорош! - ободрил Слава, пиная ногой камень. Он не сдвинулся с места.
  Постояли немного молча. Надо было что-то сказать, что говорят в таких случаях.
  - Покойся с миром, никчёмная жертва рыцарей Храма, - пробормотал я. - Лёгкого тебе лежанья.
  - Пусть будет земля пухом, - добавил Слава.
  - Кстати, вот твоя доля, - я протянул корефану пятьсот евро.
  - Ага, - афганец сунул деньги в задний карман джинсов и посмотрел на меня. - Ну, чего, Ильюха, теперь надо бы того... Помянуть.
  - Не вопрос, - сказал я, двигаясь к машине, - только не за рулём. Доедем до дома, осядем в нормальном кабаке.
  Ночевать я сегодня собирался у Маринки. Рулить надо было через весь город. Когда проезжали через центр, я глянул на часы.
  - Время ещё есть, завернём в "Хорс-мажор"? Рокабилли сейчас как раз должны быть в ударе.
  - Дались тебе эти рокеры, Ильюха, - покачал головой Слава. - Чё ты на них запал?
  - Почему бы и нет? Забавные люди, живая оригинальная музыка. К тому же, нас с ними свело само Небо. Помнишь божество Раут-шестьдесят шесть? Нельзя пренебрегать вмешательством высших сил!
  - Ты же вроде только прикалывался с ихнего божества.
  - Так иногда бывает: поначалу прикалываешься, а потом - раз и поверил.
  - Серьёзно что ли?
  - Слышал о теории эгрегора?
  - Чего? Ну так, слышал краем уха. Чё за мандула?
  - Эгрегор - это такое маленькое божество, которое появляется, когда в него уверуют. Чем больше в него верят, тем сильнее божество становится. Если ты читал внимательно Библию, а в тюрьме ты её наверняка читал от скуки, то помнишь, что Иегова поначалу был мелким злобным божком. Только потом, благодаря стараниям патриархов, он стал могучим и не таким мстительным.
  - Сильные люди - добрые люди.
  - Правильно. Раут-шестьдесят шесть как раз такой эгрегор, вступивший в стадию угасания. Раньше он был большим и добрым, когда о нём грезили миллионы, теперь он переживает осень патриарха, но тем не менее вполне силён. Если подключиться к эгрегору, можно рассчитывать на его защиту.
  Слава красноречиво вздохнул, воздержался от комментариев и стал смотреть в окно. Я вывернул с набережной на задворки Невского проспекта и покатил к "Хорс-мажор", предвкушая нескучный вечер.
  Сердце замерло. Пол-улицы перегораживала здоровенная красная корма пожарного ЗИЛа. По тротуару текло. Я объехал ЗИЛ, сбавив скорость до предела. Объезжать пришлось также милицейскую "Газель" с надписью "Криминалистическая лаборатория" и открытый люк, из которого вылезал брезентовый пожарный рукав. Кабак был раскурочен. Вывеска с конём в пальто криво висела на одном болте. Стёкла были выбиты, из окон вился слабый дымок.
  Миновав казённые машины, я придавил педаль газа и свалил подальше от взорванного кафе. Пересёк Невский и вырулил на Вознесенский проспект.
  - Вот то же самое я увидел, когда приехал продавать исмаилитские древности в "Аламос", - нарушил я тягостное молчание. - Чёрные опять взорвали бомбу.
  - Надо бы узнать, как твои рокеры поживают. Погоди, сейчас не звони, - остановил Слава, заметив, что я дёрнулся за телефоном. - Сейчас их мусора допрашивают, позвонишь - спалишься.
  - Логично, - согласился я.
  Действительно, встрять в разгар общения Рикки с опером ("Кто звонит? Мой приятель. Он сегодня с какими-то чёрными схлестнулся. Пожалуйста, вот его телефон.") или послать вызов на мобильник, снятый ментом с трупа ("Сейчас номерок пробьём по базе данных. Ого, какие люди в Голливуде! Завтра вызываем на допрос и - в камеру."), было верхом неосмотрительности.
  В гробовом молчании я довёз корефана до дома. После "Хорс-мажора" поминать академика Фламенко расхотелось. Слава, впрочем, уговорил тормознуть у ларька, купил нам по бутылке пива.
  - Давай... за хороняку, - подождав, когда я остановлюсь напротив ксениной парадной, друган сковырнул зубами пробку и выжидательно посмотрел на меня.
  Я ловко поддел пробку кинжалом ас-Сабаха. Хлопнув, она ударилась о ветровое стекло и скатилась мне на колени.
  - За академика, - я пригубил тёплое жгучее пиво. Злые острые пузырьки кусали язык. - Надо же, мумией на старости лет заделался. Слава, ты знаешь, что у мумии мозги достают крючком через ноздри, предварительно как следует взболтав? Засовывают в нос особый крючок, протыкают до самого вместилища ума и так... тр-р-р-р-р! Как в миксере. Я видел египетские бронзовые крючки, довольно тонкая работа. Сейчас таких не делают.
  Афганец, который собственноручно зажарил на костре шведского снайпера, понимающе хмыкнул.
  - Ловко орудуя крючком, мумификаторы приводят мысли в совершенный беспорядок. А потом и вовсе выдирают их из головы и выкидывают прочь. Бедный Фламенко! Впрочем, у него никогда не было мозгов.
  - За что ты его так не любишь, Ильюха? - спросил корефан.
  - За то, что человек сделал себе имя на утверждении, будто историческая наука - большая и планомерная ошибка. Античные источники подделаны, историки работают с непроверенными данными, а вся древняя хронология нуждается в кардинальном пересмотре. В конце концов воинство Христа, существование которого академик также подвергал сомнению и переносил в средневековую Европу, отрезало ему голову и насадило на шест, вкопанный в землю. После чего с академиком стали вести общение совершенно иного плана, астрального, и совершенно иным способом, телепатическим. Он такого и вообразить-то не мог, Фламенко был последовательным материалистом. В результате то, что он отвергал при жизни, после смерти явилось во всей полноте ощущений. Представляю, каково было с ним общаться Эрраре: входишь в транс, и тебя грузят туманными телепатемами, вроде бы солидными и убедительными, но на поверку никуда не годными предсказаниями. Хуже, что неверные пророчества головы-оракула сказались на нас. Вот за это я и не люблю академика Фламенко.
  - Теперь понятно, - кивнул Слава.
  Посидели в тишине.
  - Бурный день нынче выдался, - обронил я.
  - И длинный, как за три, - добавил афганец. - Ладно, не прощаемся.
  Слава сунул мне лапу, выбрался наружу и зашагал к подъезду. На ходу запрокинул дно к небу, и одной бутылкой пива на Земле стало меньше.
  Когда друг скрылся в доме, я приоткрыл дверцу, аккуратно поставил бутылку на асфальт и уехал. На душе было так тоскливо, что организм решительно не принимал алкоголь.
  
  ***
  - Мама с папой завтра возвращаются! - обрадовала Маринка наутро.
  - Сегодня?
  - Да, ближе к вечеру.
  - Радость-то какая! - пробормотал я.
  Дорогие мои родственнички вознамерились вернуться с дачи. Это означало, что у Маринки спрятаться больше не удастся. Бывшему тестю с тёщей я предпочитал компанию хашишинов с кабальеро Эррарой в придачу. С ними я хотя бы знал, как справляться.
  Я полежал, закинув руки за голову. С хашишинов мысли сразу перетекли на взорванный "Хорс-мажор". Вспомнился сожжённый офис "Аламоса". Безуспешные попытки отыскать "хвост". Девиз параноиков "Если вы не заметили слежку, значит наблюдатели хорошо прячутся" я готов был разделять целиком и полностью. Инцидент с рокабилли добавил масла в огонь, в душе разгорелась паника. Бежать! Собрать вещи и смыться из города. Деньги есть, домой не заезжать. Свалить в глушь и отсидеться до весны. Никому ничего не рассказывать. Потом объявлюсь, когда всё само собой уладится!
  Отбросив одеяло, я рывком сел на кровати, стиснул браслет и замер.
  Нет, бежать было глупо. Это совершенно не выход. Я зря паникую. Какая контрразведка, какой уголовный розыск? Что я мечусь? Надо дело делать и двигаться вперёд, а не забиваться в глубокую нору. Причин пугаться до потери рассудка в действительности нет. Допустим, взорвали кабак. А жертвы? Они вообще есть? Для страха нужны основания. Веские причины. Какие у меня имеются мотивы, чтобы бросить всё и мчаться сломя голову на край света? Пока что никаких. Вначале надо узнать, что там действительно произошло. Для этого надо позвонить Рикки.
  Я разжал пальцы. На левой руке отпечатался рельеф браслета Хасана ас-Сабаха. Я зачем-то лизнул ладонь, решительно встал и выкопал из кучи одежды сотовый телефон. Отыскал визитную карточку Рикки. Набрал номер.
  - Слушаю.
  - Рикки? Это Илья. Ты там живой?
  - Да, детка, я такой! Меня так просто не убьёшь.
  - Проезжал вчера мимо... Что у вас там случилось?
  - Что случилось? Взорвали нас.
  Я замялся, подбирая уместные слова.
  - ...Пострадавшие есть?
  - Бармена контузило слегонца. Нам бомбу под дверь положили, рвануло снаружи, вся сила в воздух ушла. Дверь только выбило и вывеску сковырнуло.
  - Слава Богу! - у меня камень с души свалился. - Я вчера соваться не стал, там пожарные работали. Решил не лезть им под руку.
  - Что не позвонил? - с подозрением спросил Рикки.
  - Забыл.
  - Тут с тобой Дик хотел поговорить.
  - Где он?
  - Здесь, на развалинах "Хорс-мажора". Мы тут собрались, разгребаем.
  - Я заеду.
  - Когда?
  - Через час, - закончил я разговор.
  Пятнадцать минут ушло на сборы. Я внимательно осмотрел квартиру, подчищая следы своего здесь пребывания. Почему-то не хотелось, чтобы Валерия Львовна узнала обо мне. Собирать, впрочем, оказалось нечего. Все пожитки уместились на мне.
  - До свидания, дорогая, - я поцеловал Маринку на прощание. - Маме привет от меня передавать не надо. Созвонимся. Я вернусь с победой!
  - Буду очень скучать.
  - Я тоже, дорогая, я тоже.
  К "Хорс-мажору" я подъехал через час, как обещал. Едва не промчался мимо, потому что вывеску сняли. Только по суете мужиков в комбинезонах определил место вчерашнего теракта. Двое работяг устанавливали новую дверь, третий копался в кузове грузовой "Газели", гремя чем-то жестяным.
  - Разрешите? - я протиснулся мимо рабочих и оказался в кафе.
  Поначалу показалось, что там никого нет, но, присмотревшись, я приметил Спонсора и Эдди, приютившихся за столиком в дальнем тёмном углу. Между ними стояла бутылка текилы.
  - Привет, - я придвинул стул, присел.
  - Упреждая твой вопрос, сразу скажу, что бывали деньки и получше, - сказал Дик.
  - Эти чёрные, они тебя знают? - без обиняков перешёл к делу Эдди. Нюх у него был как у заправского Росомахи.
  Я помедлил. Наступал момент истины.
  - Знают.
  - И кто это такие бурые? - недобро покосился на меня Эдди.
  - Исмаилиты.
  - Ваххабиты, что ли?
  - Нет, другая секта, но тоже исламские экстремисты. Ещё их называют ассассинами.
  - Ассассины - это убийцы?
  - Раньше это было их визитной карточкой.
  - Что ты с ними не поделил?
  - Вот это, - я вытянул на столе правую руку так, чтобы рокабилли могли рассмотреть перстень и браслет. - Это их древние реликвии. Так уж получилось, что нашёл их я и не хочу с ними расстаться.
  - Дорого стоят? - Эдди был силён мужицкой хитростью.
  - Очень дорого.
  - Так продай им, пусть отвяжутся.
  - Я бы продал, но они хотят получить даром.
  - Да-аром. Чурки деланные!
  - Вот такие вот они, храбрые таджикские парни: где не удаётся взять силой, берут страхом. Мозгов у них нет. Есть только мускулы и свирепая наглость. Со мной у них теперь один разговор - на ножи. А теперь и ты, Дик, стал им врагом. Ты их резиновой пулей, они тебя бомбой.
  - Гранатой, - пробормотал Спонсор, затравлено глядя в стол.
  - Какая разница.
  - Как же ты живёшь? - спросил Эдди.
  - Прячусь, - признался я. - Нелегко живётся в бегах.
  - Суки! - Дик сжал кулаки. - Ты знаешь, где они живут?
  - Хочешь в милицию сдать?
  - Я бы к ним сам съездил, добавил приятных ощущений резиновыми пулями. - заметно было, что Спонсор накушался, и теперь его несёт. - Никто не смеет покушаться на мой кабак!
  - Так ты знаешь, где? - наклонился ко мне Эдди.
  - Не знаю, но могу уточнить.
  "Если скажу де Мегиддельяру, что имеются мстители за родной кабак, он не откажет," - подумалось мне.
  - Ты уточни, уточни, - зловещим тоном посоветовал Эдди. - Пригодится.
  - Постараюсь в течение дня, - заверил я и покинул кабак, записав в память мобильника телефоны вождей рокабилли.
  До офиса фирмы "Аламос" от "Хорс-мажора" я добрался за пять минут.
  - Возможно, я сумею вам помочь, - де Мегиддельяр восседал в директорском кресле, исполненный величия. Казалось, вчерашняя вылазка придала ему сил. - Предатель кое-что рассказал нам. Есть рядом с городом место, куда они ездили на встречу. По нашей информации, там был один дом, в котором ассассины жили раньше... Возможно, теперь снова живут. Они прячутся за городом. Их осталось совсем немного.
  - Вы говорили с Эррарой? - спросил я, после того, как записал адрес и пути подъезда.
  - Нет. Он типичный позорный пример тамплиера, спознавшегося с ассассинами, с ним не о чем говорить. Мне достаточно знать, что он лишился Бафомета. Что вы с ним сделали?
  - Погребли в кладбищенской земле.
  - Хорошо, - де Мегиддельяр одобрительно кивнул. - Я не сомневался, что вы истинный христианин. И ещё, Илья Игоревич. Из Мадрида пришли деньги. Сто тысяч евро. Я хочу с честью вернуться на родину и достойно провести старость.
  - Предметы не продаются, - сказал я.
  - Сколько вы хотите?
  - Я очень много перенёс испытаний.
  - Триста тысяч?
  - Четыреста, - сказал я, чтобы завершить разговор.
  - Четыреста... - де Мегиддельяр замолчал.
  - Всего хорошего, - попрощался я и отправился к рокабилли.
  К моему приезду дверь установили полностью. Вокруг коробки засыхал герметик. Рабочие сидели в кафе и обедали.
  - Так быстро? - удивлённо вскинул брови Спонсор.
  - Конечно, - сказал я. - Мы делаем дело и делаем быстро. Вот адрес.
  - Молоток! - одобрил Эдди.
  - Они у меня сегодня отведают свинца, - прошипел Дик, изучая листочек.
  - Ты с нами? - сурово спросил Эдди.
  - Я...
  Замолчал. Я не мог бросить пару самонадеянных музыкантов, пусть даже таких решительных и кажущихся самим себе матёрыми мужиками. Фидаины их передавят втихую. Возьмут в нож, рокабилли и пикнуть не успеют. Если с ними буду я и Слава, дело может обернуться по другому.
  Вдобавок, я хотел убедиться своими глазами, что пристанище исмаилитов уничтожено. Де Мегиддельяр говорил, что их осталось немного.
  - Что тут можно сказать? Si vis pacem, para bellum , - улыбнулся я. - Конечно я с вами!
  Оставалось поговорить с корефаном.
  
  ***
  В машине воняло тухлой головой. Я с утра заметил мерзкую отдушку, но решил, что она выветрится по дороге, если буду ехать с опущенным стеклом. Запах не выветрился, я и уже начал всерьёз задумываться о том, как буду продавать "Витару", если следы пребывания академика Фламенко не получится вывести в течение нескольких дней.
  Мы со Славой ехали к рокабилли. С друганом всё получилось как нельзя лучше. Я всегда мог на него положиться, хотя и было видно, что он заметно подустал от наших приключений.
  - Чё, духов мочить? - только и спросил он, когда я вкратце прояснил суть вопроса.
  - Именно, - сказал я.
  - Да, Ильюха, где ты, там война, - без энтузиазма вздохнул Слава и мы двинулись навстречу подвигу.
  - Завернём, тут недалеко, - предложил я, когда мы проезжали мимо дома Лёши Есикова.
  - Не вопрос, - пожал плечами Слава. - А успеем.
  - Мы ненадолго.
  К Лёше я совался наугад, почти не рассчитывая застать его дома. Совершенно стихийно у меня возникло довольно любопытное предположение, которое не мешало бы проверить.
  Мы успели. Лёша по каким-то своим делам аккурат выходил со двора. Вряд ли Есиков ждал меня в гости. Во всяком случае, он не боялся, что я к нему снова заявлюсь, и тут жестоко просчитался. Нам посчастливилось прихватить его на выходе из парадного, промедли мы со Славой хотя бы минуту, и дожидаться нам у дверей до второго пришествия. Пришествия Есикова, разумеется, а не Христова.
  - Он? - спросил Слава, безошибочно срисовавший сексота.
  - Ага, - сказал я.
   Заслышав клацанье открывающейся дверцы, Лёша лениво оглянулся, больше из любопытства, на моё внимание к своей персоне он явно не рассчитывал, но мгновенно принял единственно правильное в такой ситуации решение - ринулся наутек.
   Я завел мотор и рванул, обогнав бегущего вслед за Лёшей Славу, а через пару секунд и самого Есикова, который шарахнулся от машины, посчитав, что я, вероятно, собираюсь сбить его. Да Бог с тобой, зачем краску царапать! Проехав еще десять метров, я круто завернул, перекрыв дорогу, и приоткрыл дверку, оскалившись навстречу стукачу.
  - Стоять! - крикнул я. - Предателя Иуду бьют повсюду!
  - Не надо, Илья! - взмолился Есиков. - Ты меня опять в лес повезёшь?
  - А как же! Да не бзди, тебе скоро понравится, когда привыкнешь голышом до дома добираться.
  - Не надо, - проблеял стукач.
  Тьфу! Баран.
  - Позвонить от тебя хочу. Пустишь?
  - Позвонить? Конечно пущу! - обрадовался Есиков. - И всё.
  - И всё.
  Мы поднялись в квартиру. Лёша указал на телефон.
  Я хотел поинтересоваться, как он вернулся нагишом, но передумал и решил не проявлять сочувствия к предателю.
  - Буэнос диас, сеньор, - вежливо поздоровался я. - Как ваша голова? Не болит после вчерашнего?
  - Que... Кто говорит?
  - Илья Потехин вас беспокоит. Хотел выразить вам своё восхищение. Знаете, не подозревал даже, что Бафомет - не вымысел, а реально существующая вещь. Это удивительно!
  - Бафомет у вас? - осторожно осведомился Эррара.
  - Был у меня. Я его уничтожил, - сообщил я, посуровев. - Я начал откусывать от вас кусочки, медиум. Я ненавижу предателей. Вынужден уведомить вас, что вы будете перемолоты по частям.
  Я положил трубку.
  - Это всё? - набрался храбрости Лёша.
  - Это всё, - только и ответил я. - Прощай.
  Мы со Славой спустились по лестнице и вышли во двор.
  - Ну и зачем ты это сделал? - спросил корефан.
  - Хочу наказать их обоих, подставив одного и поиздевавшись над другим. Я же сказал, что предателя Иуду бьют повсюду. Это ли не торжество стратегической мысли!
  - Знаешь, Ильюха, ты стал арабистее, - заметил корефан.
  - Как?
  - Коварнее. И ведёшь себя как зверь иногда.
  - Это хорошо или плохо?
  - Мне это не нравится, - решительно заявил Слава. - Эти штуки на тебя так влияют.
  Он указал на мою правую руку.
  - Но, но, попрошу не трогать, - отдёрнулся я и примирительно рассмеялся. - В конце концов, ты прав. Ведь их же недаром называют Предметы Влияния!
  Мы сели в машину. Запах не выветрился. Я зашипел и опустил стекло.
  - Чувствуешь что-нибудь?
  - Не-а, - повертел головой Слава. - А чего?
  - Мертвечиной смердит ужасно после головы.
  - Не, не чувствую, - Слава втянул носом воздух. - Ничего нет. Тебе глючится, Ильюха.
  - По-моему, смердит.
  - Нет, ты не прав.
  - Просто я лучше чувствую, у меня обоняние тоньше.
  - Ну, пусть будет по-твоему, - примиряюще сказал друган. - Наверное, есть маленько.
  Мы встретились с рокабилли возле железнодорожной платформы "Старая деревня". Эдди, Спонсор и Рикки приехали на неприметной белой "восьмёрке", грязной, с заляпанными номерами. Электричка только что прошла, переезд открыли. Это было хорошим началом.
  Хашишины укрывались в садоводстве. Неказистые хибарки, собранные из подручного материала, косые заборчики, рядом лес. Исмаилиты выбрали почти идеальное место для неприхотливых фидаинов, которым требовалось залечь на дно. То, что мы не ошиблись адресом, подтверждал синий "Опель-омега", знакомый по инциденту в кафе.
  - Узнал? - спросил я Спонсора, тот молча кивнул и деловито обошёл "восьмёрку". Рокабилли столпились возле багажника. Дик раздал им помповухи.
  Слава достал "Дезерт игл", открыл калитку. Мы зашли во двор и поднялись на крыльцо. Спонсор протиснулся вперёд, губы его шевелились.
  - Господи, смерти прошу у тебя, не откажи мне, Господи, не для себя ведь прошу! - скороговоркой пробормотал Дик, трижды мелко перекрестясь. - Аминь!
  Вот это я понимаю, истинный христианин. Жаль де Мегиддельяр не видит, он бы оценил!
  - А теперь - рок-н-ролл! - заорал Рикки и выстрелил в замок.
  У меня заложило в ушах.
  - Видал придурков, но эти просто больные, - покачал головой Слава.
  Мы вломились в избушку, круша всё на своём пути. Пятеро бегущих мужиков в тесном пространстве не могли оставить вещи в целости. Я оказался в самом хвосте. Впереди грохнул выстрел. Я влетел в комнату следом за корефаном. Это была странная комната, совершенно без мебели. На полу лежали матрасы. Оглушительно ударил "Дезерт игл". Оставив мозги на подушке, фидаин скатился на пол и затих.
  В соседней комнате дважды выстрелил дробовик, и всё стихло.
  - Чё за пистолет! - Слава выругался. - Гильзы в лоб летят. Кто так оружие делает? Руки бы оторвал!
  Он потёр рассечённую кожу. Вытер ладонь о штаны. Подобрал с полу откатившуюся гильзу.
  - Чё, всё у вас? - рыкнул он на сунувшегося в комнату Эдди.
  - Да вроде, - предводитель рокабилли с помповым ружьём наперевес не выглядел грозным. Он погеройствовал впервые и испугался.
  - Пойдём поглядим.
  Слава решительно направился в комнату. Я спохватился, и убрал кинжал. Не помню, как он появился в моей руке.
  - Всё. Отработали, отходим, - скомандовал афганец, гоня перед собой табунчик воинственных рокабилли.
  Тряся коками, налётчики выкатились во двор. Рикки был бледен, на скулах вздулись желваки.
  - Вблизи подвиг выглядит страшно, - сказал я.
  - Теперь я знаю, - пробормотал Рикки.
  - Хорошо, что все остались целы.
  - Это точно! - вымученно засмеялся Эдди. - Тут ты, парень, прав!
  Дачный посёлок будто вымер. Соседей то ли не было, то ли попрятались при звуках выстрелов. Разумное решение, особенно, если разборка происходит с набившими оскомину чёрными.
  - Не верилось мне, что вы такие отморозки, а ещё музыканты, - сказал я.
  - Да, детка, я такой! - не сдержался Рикки, садясь в машину.
  - Держись от моего кабака подальше, - порекомендовал мне Спонсор.
  - Это точно, - недобро позырил на меня Эдди.
  - Гуд бай, - сказал я.
  
  ***
  - Да, Ильюха, умеешь ты вписать в блудень!
  Мы со Славой сидели под зонтиком в открытом кафе. Это было ближайшее к его дому заведение, в котором подавали безалкогольное пиво. Я был за рулём и предпочитал не попадаться по глупости.
  - Хашишины заканчиваются, - твёрдо сказал я. - Мы побеждаем. Они конечны, они смертны, они на чужой земле. Их надо дожать. То, что не завершили воины Чингис-хана, можем закончить мы с тобой. Мы победим исламских террористов хотя бы у себя на родине!
  Слава хотел что-то сказать, но сдержался.
  - Делай что должно, и будь, как будет! - добавил я.
  Мы встали.
  - Удачи, братишка! - на прощанье мы со Славой обнялись, чего раньше не делали никогда, и он прошептал мне в ухо. - У тебя совсем крыша съехала. Где ты, там война. Это очень плохо. Ладно, всё нормально.
  - Всё будет нормально, - заверил я. - Это, - я покрутил в воздухе правой рукой, - скоро реализую. Денег будет много. Всё хорошо.
  - Давай, удачи тебе! - афганец с заметным сожалением посмотрел мне в глаза. - Чё ты творишь, брат... Ладно, звони, если что.
  - Обязательно.
  Мы разошлись. Садясь в машину, я подумал, что остался один. От меня начали шарахаться. Все, даже близкие друзья.
  Значит придётся заводить новых союзников. И я направился к Есикову.
  "Витару" пришлось парковать у дальнего подъезда, все лучшие места оказались заняты. До лёшиного этажа я взбежал по лестнице без всякого лифта. Потыкал кнопку звонка. В квартире явно кто-то был, но не торопился открывать. Я был в приподнятом настроении и мысленно приготовился к встрече: Предметы Влияния внушали уверенность, что я в любой момент смогу заставить подчиниться любое человеческое существо.
   Я позвонил еще раз, но открывать не торопились.
   Тогда я постучал. Это возымело действие в том смысле, что дверь раскрылась сама. Я вошел в полутемную прихожую.
  - Ay, Лёша, - позвал я.
   Не дождавшись ответа, шагнул в комнату и замер на пороге: представшее внезапно зрелище застигло меня врасплох.
   Посреди комнаты неподвижно стоял громадный негр в белом бурнусе, подпирая головой потолок. В руке его блестел широкий обоюдоострый нож. Позади в кресле распластался истерзанный труп предателя-Иуды, выпотрошенный с педантичностью хорошего повара.
   Кто был поваром в этой дьявольской кухне, я уже догадался. Чернокожий исполин застыл как статуя, его широко раскрытые глаза были обращены в пространство, будто он пребывал в наркотическом трансе. Внезапно губы зашевелились, и неестественно высоким певучим голосом он произнес:
  - Ассассини...
   У меня отвисла челюсть, однако я не издал ни звука, ошеломленно обозревая апокалипсическую картину. Могучее тело африканца, словно вырезанное из черного дерева, поражало первобытной мощью. Он был одет в джинсы цвета хаки и вышеупомянутый бурнус, не скрывавший, однако, гармоничного рельефа выпирающих мускулов.
   Кто он? Исмаилит из Эфиопии? Абиссинский колосс, вторгшийся на землю неверных?
   Ответ я подыскать не успел. Негр двинулся ко мне деревянной походкой наркомана. Паркет поскрипывал под его босыми ногами. Отвратительный нож поблескивал в окровавленном кулаке, его острие несло смерть. Остекленевшие глаза африканца смотрели сквозь меня, это было ужасно. Я развернулся и побежал.
   Подобным зрелищем у нас в Петербурге жителей балуют редко. Я мчался по улице что было мочи, а гнавшийся по пятам темнокожий хашишин в развевающемся бурнусе постепенно настигал меня. Расстояние, которое я пробегал тремя шагами, он покрывал двумя. Не обращая внимания на прохожих, я из последних сил оторвался на десяток метров и шмыгнул за угол, выхватив из кармана последний аргумент - кинжал Старца Горы, другого оружия у меня не было. Негра долго ждать не пришлось. Шлепанье подошв по асфальту стремительно приближалось, словно он действительно меня чувствовал, и, когда черномазый выскочил из-за угла, я изо всех сил всадил клинок по рукоять ему в брюхо.
   Удар от столкновения буквально смел меня, отшвырнул на стену, спасшую от падения, которое могло оказаться роковым. Негр не почувствовал боли, казалось, он вообще ничего не заметил, хотя из развороченного жилета обильно полилась кровь и, раздвигая края раны, наружу выползла какая-то пульсирующая синюшная трубка, как я понял - кишка.
   Вмиг стерев со стены многолетнюю уличную грязь, украсившую мою куртку, я едва успел увернуться от мелькнувшего передо мной лезвия, отпрыгнул, спасаясь от следующего выпада, и рванул через дорогу прямо под колеса летящего навстречу автомобиля. Чудом разминувшись со смертью под пронзительный визг тормозов, я дернул к противоположному тротуару, на ходу пряча кинжал от посторонних взглядов, а колосс последовал за мной. Он не чувствовал боли и, наверное, даже не понимал, в каком мире находится, зная наверняка лишь одно: обещанное блаженство ждет федаи, добросовестно выполнившего приказ. Кишка болталась уже на уровне колена, опускаясь все ниже, по ней ручьем лилась кровь, в общем, зрелище было жуткое.
   В тот день судьба была милостива ко мне.
   Вывернувшая с перекрестка "Мицубиси-паджеро" врезалась в перебегавшего дорогу абиссинца. В воздухе мелькнули огромные розовые пятки, окруженные разлетевшимися брызгами крови, блестящий нож звякнул об асфальт, приземлившись под колеса припаркованного у поребрика автомобиля. "Мицубиси" затормозила, из нее выскочили два жирных бандита, один из которых привычно хлопнул себя по голове, что должно было означать высшую степень раздражения. Над притихшей улицей загрохотали могучие раскаты отборного зоновского мата.
   А я пошел себе потихоньку... Что ещё делать, если остался без машины? Уходил я от места аварии пешком, так и не решившись вернуться за "Витарой". Не дай Бог кто запомнит меня и номер машины, а потом с ментами поделится. Попадаться раньше завершения моей святой миссии, коей я считал искоренение хашишинов в своём городе, было крайне противопоказано.
  Признаюсь честно, звоня Эрраре, ожидал я другой результат. Позвонил тамплиеру - приехал ассассин, это могло означать лишь то, что кабальеро окончательно отпал от Ордена. Для того, чтобы смыть оскорбление моей кровью, он попросил помощи у врага. Значит, не чувствовал силы отомстить самому. Это было хорошо. То, что вместо неприметного араба или таджика исмаилиты прислали обдолбанного негра, свидетельствовало о нехватке рядовых бойцов. Неизвестно, что делал чёрный колосс в Петербурге, наверное, ехал в Европу, а тут попросили помочь. Это было ещё лучше. Хашишины истощены. Ни бойцов, ни личной отваги у Хорхе Эррары не осталось. Я могу добить его, рассказав об этом приору. После чего предателю будет заказан путь назад в Орден и, скорее всего, в Испанию.
  Я хотел связаться с де Мегиддельяром и договориться о встрече, но не успел. Мобильник завибрировал и запиликал сам, едва я поднёс к нему руку. На этот сигнал я настроил номер Бориса Михайловича.
  - Алло?
  - Илья, ко мне приехал клиент из Германии. По интересующему нас вопросу.
  От неожиданности я даже остановился. Господин Марков-старший времени зря не терял. Впрочем, как и его сын в своё время.
  - Я вас правильно понял?
  - Абсолютно правильно. Он настоятельно хочет с вами встретиться.
  К делу подключились немецкие рыцари. Ситуация приобретала неожиданный оборот. Вероятно, выгодный для меня.
  - Что ж, я не против. Когда и где?
  - Вы сейчас свободны?
  - Вполне.
  - Можно встретиться у меня.
  - Я к вам подъеду в течение получаса?
  - Будем вас ждать.
  В родном городе по всем известным мне адресам я не мог чувствовать себя в безопасности. Мне больше некуда было идти. И я пошёл на переговоры.
  
  18
  Лощёная кобыла с буферами встретила меня приветливой лошадиной улыбкой для самых желанных посетителей. Должно быть, Борис Михайлович предупредил. Я был препровождён в кулуары.
  - Можно, Борис Михайлович? - постучала она в директорскую дверь.
  - Конечно можно! - непривычно бодрым баритоном отозвался Марков. - Заходите!
  - Проходите, пожалуйста! - кобыла отворила дверь в кабинет, пропустила меня и стремительно испарилась.
  По случаю приезда дорогого гостя директор антикварного салона расстался с ветхим сюртуком и фиолетовой жилеткой. Он приоделся в элегантный светло-серый костюм, мигом сбросив лет десять. Марков был стремителен и целеустремлён. Не исключено, что ради дела он ненадолго забыл о сыне.
  Посетителя я рассмотрел не сразу, ринувшийся навстречу Марков отвлёк меня.
  - Знакомьтесь, - подвёл он меня представляться. - Это археолог Илья Потехин, а это Фридрих фон Готтенскнехт, мой коллега.
  Коллега Маркова восседал на кожаном диване. Перед диваном стоял сервировочный столик с бутылкой "Камю" и разнообразнейшей закуской. На диване, развалясь, помещался мужчина лет пятидесяти, в тёмно-сером костюме с заношенной бабочкой. На полноватом лице с крупным носом сидели очки в толстой прямоугольной оправе. Мужчина встал. Мы пожали руки. Взгляд немца на секунду задержался на реликвиях исмаилитов.
  - Называйте меня Фридрих, - по-русски фон Готтенскнехт говорил гладко, с заметным деревянным акцентом, чуть хуже де Мегиддельяра и Эррары. - Мне знакома ваша находка. Новости разносятся иногда непростительно быстро для нашего бизнеса.
  "Средства транспортировки тоже не подкачали, - подумал я. - Это же надо, так быстро примчаться из Германии."
  - Присаживайтесь, Илья, - захлопотал Борис Михайлович. - Немного коньяку?
  - С удовольствием, - согласился я. - Сейчас я не за рулём.
  Марков достал с сервировочного поддона чистый "тюльпан". Я присел на диван рядом с Фридрихом. Борис Михайлович опустился в кресло.
  - За знакомство! - сказал он.
  Десятилетний "Камю" был неплох. Я отпил глоток и облокотился на диванный валик, поглядывая поверх бокала на немецкого гостя. Он в свою очередь выдержал паузу.
  - Приступим к делу, - начал Марков. - У Фридриха к вам есть выгодное предложение.
  - Во сколько вы оцениваете эти среднеазиатские безделушки? - обратился я напрямую к фон Готтенскнехту.
  - В пятьдесят тысяч евро за все три предмета, - не смутился немец.
  - То есть, вы в курсе, что они такое?
  - Они есть ювелирные украшения одиннадцатого века.
  - Не совсем, - сказал я. - Например, для хашишинов они всё равно, что подлинная императорская корона для монархистов. Есть и другие люди, которые называют их Предметами Влияния. Им есть за что так называться. Влияние ощутимо. Эти вещи имеют свою цену. Ещё вчера мне предлагали за них триста тысяч евро и, в принципе, были согласны на четыреста, но я не продал.
  - Четыреста тысяч евро вам за них никто не заплатит, - мягко заметил Марков.
  - Погоди, - остановил его фон Готтенскнехт и пристально посмотрел на меня через свои окуляры. Глаза у него были голубые и во все линзы. - Вы не совсем понимаете, за что вам собираются платить. Орден Алькантара, с которым вы имеете дело, хочет купить предметы власти вовсе не для того, чтобы спрятать их от рук ассассинов.
  - А вы много знаете, - сказал я.
  - Послушайте, что я вам скажу. Мне кажется, вы немного далеки от наших проблем и споров. Вы не представляете расстановку сил в современной Европе.
  - А вы расскажите.
  - Хорошо. После Второй Мировой войны ситуация на политической арене сильно изменилась. Из-за поражения Германии, европейцы утратили шанс на мировое господство в обозримом будущем. Остались два сильных противника Америка и Россия. Затем в борьбе между СССР и США победили американцы. Европейские страны пришли в состояние упадка могущества, и это нравится не всем. Там, где бессильны правительства, на сцену выходят организации наподобие Ордена Алькантара.
  - А также Ордена Строгого Повиновения, - добавил я.
  - Да, - признался фон Готтенскнехт, - такие организации есть в каждой стране, даже в России, только в Европе они сильны и издавна внедрены в политические процессы. Там, где не решить парламентариям, вмешиваются рыцари и священники. Этот процесс невидим для масс народа, но им не нужно знать. Задача народа подчиняться, задача правителей - управлять. К сожалению, лидерство Германии в Европе согласны принять далеко не все страны. Французы претендуют на свой, особый статус. Обладание ядерным оружием укрепило мнение французской политической элиты, что их страна избрана на роль ведущей континентальной державы.
  - А вы считаете, что это удел Германии?
  - В современной Европе только Германия может занять это положение ненасильственным путём. Франция уже создала Западно-Европейский военный союз, свою коалицию четырёх держав, в которую входит Бельгия, Италия и Испания. ЗЕВС существует в пику Северо-Атлантическому военному альянсу. Французы считают, что в НАТО решающий голос принадлежит Америке, которую поддерживает Германия.
  - А это не так?
  - Французы помешаны на идее лидерства, как они выражаются, в единой Европе без англосаксонского господства. А Испания, приняв роль младшего партнёра ЗЕВС, помогает лидеру, как может, и роль предметов власти - посильный вклад Ордена Алькантара.
  - Вклад во что?
  - Алькантара намерена передать предметы власти подконтрольной Ордену арабской группировке с целью развязывания террористической войны государственного масштаба в Соединённых Штатах Америки.
  
  ***
  Вкус коньяка показался мне отвратительно горьким. Я поставил бокал на стол.
  - Что-что? - переспросил я.
  - В Ордене Алькантара считают, что предметы власти помогут лидеру международной группы исламских террористов организовать движение сопротивления в США. Внутренние глобальные потрясения ослабят Америку и заставят обратить военную мощь на ведение гражданской войны. Благодаря этому Европейский Союз ослабит американское присутствие в Европе и начнёт борьбу за господство в глобальном масштабе по европейскому, а не американскому образцу. Руководство Ордена считает, что в случае победы их заслуги не будут забыты.
  - Вы серьёзно всё это говорите?
  - Да, - кивнул фон Готтенскнехт. - Орден Алькантара заплатит вам любую сумму за предметы власти.
  - Предметы Влияния, - поправил я.
  - Предметы власти. Они дают человеку власть над другими людьми.
  - Власть? - переспросил я. - А вы не боитесь, что я могу взять власть над вами?
  - А вы попробуйте, - мягко улыбнулся фон Готтенскнехт.
  Он остался сидеть неподвижно. Зато господин Марков странно напрягся.
  - Ладно, - сказал я. - Даже пробовать не буду. Вы сами как считаете, план Алькантары реально осуществим?
  - Трудно. Хотя нет ничего невозможного. Хуже будет, если он удастся. Вы представляете, что случится, если в Америке начнётся гражданская война?
  - Ничего хорошего... для Америки.
  - Для Европы и России тоже. Нарушится мировой баланс. В Европе сильны исламские настроения, в России положение с мусульманами также обстоит не лучшим образом. Почувствовав нашу слабость, люди не белой расы восстанут против белых. Война начнётся по всему миру. Вы здесь тоже не останетесь в стороне.
  - Слишком сильно для набора украшений и небольшого кинжала, - пробормотал я, опустив глаза на перстень. Изумруд подсказывал мне, что немец врёт.
  - На этих вещах лежит клеймо дьявола. Ваши предметы власти создавались для лидера террористической группировки. Всё, что они несут в мир - это войну! Судя по вашему ожесточённому лицу, вы уже почувствовали их действие.
  - Возможно, вы не так уж лукавы, - резюмировал я. - Не исключаю и то, что вы говорите искренне. Но мне пока что трудно во всё это поверить. Я должен погулять и всё как следует обдумать. Всего хорошего, господа.
  - Надеюсь, вы примете взвешенное решение, - заметил Фридрих фон Готтенскнехт.
  - Постараюсь, - сказал я.
  - Илья, ну, вы ещё зайдёте к нам? - спросил, провожая меня до двери салона Марков.
  - К вам, Борис Михайлович я непременно зайду.
  Взгляд антиквара цепко скользнул по старинному арабскому золоту. Коммерсант заметно сожалел, что сделка не состоялась.
  
  ***
  Я неторопливо брёл вдоль Обводного канала, засунув руки глубоко в карманы куртки и глядя под ноги. Спешить мне было некуда, зато было, о чём подумать.
  Слова странного посланника из далёких тевтонских земель запали в душу. Почему-то я верил в то, что тайные общества устанавливают порядки там, где пасуют записные политики. И верил, что де Мегиддельяр истово желал доставить Предметы Влияния в Мадрид, полагая это святой миссией рыцаря Храма. А я-то полагал, что он как-то многовато собирается заплатить. Это либо должна быть политика, либо религиозные распри. С религией мне раньше сталкиваться не доводилось, и я не ждал от неизвестного ничего хорошего. Теперь стало ясно, что в деле замешана Политика. Большая политика. Только вот с продажей Предметов мне не повезло в том плане, что на меня вышли представители небогатого Ордена. У петербургского филиала Алькантары было немного денег. Фактически, он существовал на самообеспечении, занимаясь торговлей, что дополнительно работало на конспирацию. Ясно, почему рыцари ездили на дешёвых автомобилях, а единственный "Мерседес" был представительской машиной фирмы.
  Поэтому и платили скупо. И вынуждены общаться были с мелкими бандитами наподобие бригады Лося и тёмными криминальными личностями вроде меня со Славой.
  Все беды испанцев происходили от бедности.
  Я решил дать им ещё один шанс.
  - Алло, это Илья Потехин вас беспокоит, - сказал я, соединившись с де Мегиддельяром.
  - Я получил деньги, - прохрипел в трубку приор. - Триста тысяч. Не четыреста...
  - Я согласен, - быстро сказал я, испугавшись передумать.
  - Согласны?
  - Если вы готовы заплатить, я сейчас зайду.
  - Да, Хенаро откроет. Я буду ждать.
  До офиса на Миллионной я долетел как на крыльях. Мне было наплевать, что случится с Америкой. Одно я знал: исход США с политической арены автоматически усилит позиции России. Сделать полезное для родины дело руками арабов посредством испанцев - это поистине игра цивилизованного белого человека! Пусть Предметы таскает какой-нибудь безумный араб, превратившийся в харизматического вождя, нового Хасана ас-Сабаха.
  - Сатана никогда не сможет победить человека, - произнёс я, взойдя на крылечко "Аламоса", и сдёрнул с указательного пальца перстень, - потому что человек всегда может одолеть Сатану!
  Расстаться с браслетом оказалось значительно легче. Предмет Воли не обладал дьявольской уговорчивостью Предмета Ума. Здесь мне хватило одной решимости.
  Уложив Предметы в карман, я позвонил в дверь. Хенаро Гарсия запустил меня в офис. Я спокойно повернулся к нему спиной и прошёл в кабинет управляющего.
  Де Мегиддельяр громоздился за письменным столом, перед ним возвышалась бутылка виски. Едва начатый "Чивас ригал".
  - Эррара ошибся, - сказал я, протягивая ему руку.
  Де Мегиддельяр изучил её взглядом и с удивлением посмотрел на меня.
  - Я чист, - заверил я. - А вот Хорхе Эррара замарался.
  Рассказ о звонке с телефона Есикова и последующем визите ассассина произвёл на приора впечатление.
  - Он весь большая ошибка, - пробормотал де Мегиддельяр. - Мне дали сюда самый сброд. Здесь хуже, чем было в Мексике. Carajo! Только на Хенаро есть надежда, он мой племянник.
  - Вот как, - только и сказал я.
  Громила возвышался в дверях, сложив руки, и едва заметно улыбался.
  - Итак, Илья Игоревич, деньги готовы. Вы принесли Предметы?
  Де Мегиддельяр был мастер переводить разговор на нужную ему тему.
  - Где деньги? - не спасовал я.
  - Вот они, - старик поставил на стол пухлую сумку тонкой чёрной кожи, раздёрнул молнию, придвинул ко мне. Заметно было, что денег ему не жалко: не свои, да и привезти реликвии хашишинов хотелось очень сильно, а больше ему, похоже, не хотелось ничего.
  Я заглянул внутрь. Много-много пачек стоевровых банкнот. В Мадриде подсуетились с переводом, а в "Аламосе" заблаговременно обналичили. Торопились не зря. Надежды приора сбылись.
  - Что лично вам даст эта услуга для Западно-Европейского военного союза? - поинтересовался я.
  Глаза де Мегиддельяра вспыхнули. Это был не гнев, это было праведный восторг.
  - Разве Европа, свободная от янки и саксов, это плохо?!
  - Это хорошо, - сказал я, выкладывая перед ним Предметы. - Это очень хорошо.
  Перстень, браслет и кинжал. Они уже стали для меня как живые. По-моему, в кармане они шевелились, не хотели расставаться.
  - Предметы не продаются, - сообщил я. - Это так, и я от своих слов не отступаюсь. Святынями не торгуют. Но я готов их передать вам для благого дела. А взамен принять деньги - ведь мне надо на что-то жить. Когда ещё доведётся отыскать клад?
  - К деньгам вы неравнодушны, - заметил приор.
  - Почему я должен быть к ним равнодушен? - удивился я. - Мне в кои-то веки представилась возможность заработать, содрав за свою услугу побольше. Глупо было бы упустить такой шанс. С другой стороны, вы ведь не свои деньги отдаёте.
  - Это деньги моего Ордена, - хрипло сказал де Мегиддельяр. - Мои братья от многого отказались ради того, чтобы их собрать.
  - Вы же рыцари, давшие обет добровольной бедности. Вы многим пожертвовали, ради великой цели. Что же, честь вам и хвала.
  - Обеты добровольной бедности остались в прошлом. Теперь мы просто бедны. Но вам никогда не понять, что значит быть воином Христа! Ассассины нас понимают лучше, чем продажный авантюрист, охотник за сокровищами вроде вас. Мы на многое готовы, чтобы спасти оплот веры. Последние полвека мы находимся меж двух огней: мусульмане с одной стороны, американцы с другой. Вы живёте в России. Вы не можете представить, что для нас значит свободная Европа! - снова вспыхнули глаза приора.
  - Свободная Европа - это просто великолепно. Лучше может быть только свободная Россия.
  Я кинул последний взгляд на вещи, которые носил сам Хасан ас-Сабах, взял сумку и пошёл к выходу. Хенаро Гарсия открыл мне дверь и на прощание крепко пожал руку.
  
  ***
  Хорошо, когда есть большой кошелёк! Я положил в карман пачку купюр, застегнул сумку, дошёл до обменника и обратил тысячу евро в рубли. Банкноты оказались настоящими. Я и не сомневался.
  Впрочем, проверить не мешало.
  Следующей остановкой был салон связи, где я положил на телефонный счёт триста евро. С чувством выполненного долга я позвонил вдове Петровича.
  - Мария Анатольевна? Вы будете в ближайшее время дома? Я бы хотел заехать, есть кое-что важное.
  - Это что-то хорошее или плохое?
  - На сей раз хорошее.
  Я поймал такси и вскоре звонил по домофону в афанасьевскую квартиру.
  Мария Анатольевна выглядела обеспокоенной.
  - Я знаю, что приношу дурные вести, - с порога объяснился я, - но так бывает не всегда.
  Мы прошли в гостиную, уселись за круглый обеденный стол.
  - Я вернул нашу с Василием Петровичем находку, - начал я.
  - Как вы сумели? - ахнула Мария Анатольевна.
  - Я слишком долго заигрывал со смертью и уже начинал побаиваться, что она ответит мне взаимностью, но... К счастью, у меня были хорошие друзья.
  - Я могу её увидеть? - лицо вдовы дрогнуло.
  - Нет, - покачал я головой.
  - Слава Богу! - неожиданно вздохнула Мария Анатольевна. - Я загадала, что если увижу эти проклятую копанину, то тоже умру.
  У меня по спине пробежал холодок. Вот и пойми этих женщин! Хорошо, что не забрёл похвастаться.
  - Вы ещё долго не умрёте, - заверил я, открывая сумку. - У вас будет обеспеченная жизнь. Я выгодно продал предметы испанцам. Здесь триста тысяч. Нас трое, причастных к этой находке: Василий Петрович, мой друг Слава и я.
  И я выложил на стол десять плотных брусков.
  Придвинул их Марии Анатольевне.
  - Это ваши сто тысяч евро.
  - Вы получили столько денег от рыцарей тайного Ордена... из Алькантары?
  - Я справился, - усмехнулся я. - Мне удалось доказать, что наёмники бывают иногда сильнее и хитрее подлинных рыцарей.
  - Илья, вы сам - настоящий рыцарь! - Мария Анатольевна положила руки на денежные бруски и заплакала.
  
  ***
  Теперь, когда Предметов Влияния у меня не было, я вовсе не думал, что сумею договориться с людьми, тем более, подчинить их своей воле. Было даже немного страшно. Вдруг меня не примут? И... убьют? Мысленно трижды сплюнул через левое плечо, отгоняя нелепые страхи. Ничего такого не должно было произойти.
  Я вылез из такси и вошёл в парадное Ксении.
  Они были дома вместе.
  - Привет, заходи, - обрадовалась Ксения. Очевидно, Слава ей ничего не рассказал.
  Я только перешагнул порог, как из-за плеча подруги показалась башка корефана.
  - Здорово, - сказал я, радушным жестом поднимая правую руку и протягивая для пожатия. - Держи краба!
  Слава всё правильно понял.
  - Здоров! - хмыкнул он.
  По-доброму. Я слишком долго его знал, чтобы научиться безошибочно различать, когда он улыбается, готовясь бить и убивать, а когда действительно радуется.
  - Я сделал это!
  - Чего вы там учудили, молодцы? - заинтересовалась Ксения.
  - Показывай результат, - предложил афганец.
  Мы прошли на кухню. Я расстегнул сумку и вывалил на стол её содержимое.
  - Я продал исмаилитские древности за двести тысяч евро. Вот твоя доля. Раз, два, три... десять пачек по десять тысяч.
  - А чё у тебя девять пачек? - забеспокоился корефан.
  - Потратился на такси.
  - Блин... Ну, тогда гуляем! - он широко ощерился и хлопнул по спине подругу.
  - Погоди, - сказал я. - У меня ещё дела. Надо Маринку повидать, а потом мы все соберёмся и отпразднуем.
  - Ну ладно, - корефан понизил голос. - Слышь, Ильюха, ты это... железо своё с чердака выкини на хрен.
  - Обязательно! - пообещал я.
  - Я волыну в канал скинул от греха подальше.
  - Разумно, - сказал я. - Я тоже внесу вклад в обогащение культурного слоя Санкт-Петербурга. Маринку только порадую.
  - Эх, мужчины, мужчины, - вздохнула Ксения. - Всё вы о своих игрушках. О дамах бы лучше так заботились.
  - Всё, - вскочил я. - Понял! Поехал. Вечером увидимся!
  У Маринки были ключи от моей квартиры. И хотя от Ксении до её дома было недалеко, я предпочёл позвонить и попросил срочно приехать ко мне. Видеться с тёщей и тестем решительно не хотелось. Маринка не удивилась и сказала, что уже выбегает.
  Я же предпочёл подготовиться к встрече особым образом. Сегодня у меня был день решительных перемен.
  С сумкой на плече я вошёл в родной двор, едва волоча ноги. От городской суеты появилась мелкая дурная усталость, непохожая на здоровое утомление, когда намахешься лопатой на свежем воздухе. Теперь, когда меня не поддерживали вещи Вождя, я прочувствовал сполна, что значит быть простым человеком!
  Во дворе я встретил Ирку. Она толкала перед собой коляску, разговаривая на ходу с Сонькой.
  - Привет! - улыбнулась она.
  - Привет, - я остановился не без удовольствия. Приятно было передохнуть. Особенно, беседуя с молодой симпатичной барышней. - Как дочка? Как сама поживаешь?
  - Нормально мы поживаем. Мама тебя вспоминает.
  - Ох, боюсь, недобрым словом!
  - Да нет, нормально, добрым. Я о тебе тоже вспоминала...
  - Прости за то, что я тебя тогда чёрным подставил. Я тогда всё, что у меня было, отдал.
  - Забыли, - решительно улыбнулась Ирка.
  - У меня для тебя сюрприз. Приятный, - поспешил уточнить я.
  - Я вообще всегда рада сюрпризам.
  - Тогда держи, - я выгреб из кармана пачечку стоевровых купюр. Глянул мельком, их оказалось аккурат пятнадцать штук. - Здесь полторы тысячи. Это тебе моральная компенсация за причинённые неудобства.
  - Ой, - расплылась Ирка и взяла деньги. - Это мне? Ну что ж ты так... Да ладно, забыли всё плохое.
  - Хорошо, забыли, - кивнул я.
  - Ты заходи к нам...
  - Ты забыла? Я женат.
  - Ты же говорил, что она бывшая?
  - Всё проходит, - вздохнул я. - Теперь мы снова вместе.
  - Да-а... - погрустнела Ирка. - Какой-то ты стал другой, семейный, что ли. Внешне ты тоже изменился.
  - Как именно?
  - Когда мы с тобой познакомились, видок у тебя был, надо сказать, бардовский.
  Вот те на! А я-то считал себя джентльменом.
  - А теперь он какой?
  - Теперь ты стал элегантнее. Не знаю, как это выразить... Одеваться ты всё равно продолжаешь так же, но... подтянутым стал, что ли.
  Вот женщины! Отродье крокодила, правильно сказал Шекспир. Порождение змеи и ехидны, норовящее ужалить даже походя, без веской на то причины. Тварь!
  - У меня произошла эволюция, - сказал я и направился к своему парадному.
  
  ***
  Я значительно опередил Маринку и успел всё как следует подготовить. Прибрался в квартире, приволок из тайников украшения из золотого запаса хашишинов и сложил горкой на столе. Получилась впечатляющая кучка, ярко блестящая в лучах солнца.
  Я даже изловчиться принять душ и переодеться в свежий костюм перед тем, как в дверь раздался звонок.
  Маринка заметно спешила. У неё даже причёска сбилась.
  - Что ты, как на пожар? - накинулась с порога она.
  - У меня очень хорошие новости, - улыбнулся я.
  - Ого, как ты выглядишь, - наконец-то оценила мой наряд подруга.
  - Как?
  - Как истинно белый джентльмен.
  - Ну, спасибо!
  - А что за новости? - спросила Маринка, скидывая туфли.
  - Теперь мы будем богаты, - сказал я.
  - Ты нашёл клад?
  - Мы со Славой наткнулись на банду тезавраторов и почти полностью истребили её. Скоро я покажу тебе кучу золота, дорогая моя!
  - Это тебе ничем не грозит?
  - Ничем. О нас некому рассказать, кроме нас самих.
  Я провёл Маринку в комнату.
  - Смотри. Это всё наше.
  При виде золота она впала в ступор. Я понял, что о деньгах можно не рассказывать, чтобы не пугать величиной свалившегося богатства бедную секретаршу.
  - Это всё наше? - переспросила Маринка.
  - Моё и Славы. А ещё у меня есть двадцать тысяч евро. Я продал старинные арабские украшения и кинжал.
  - Они так дорого стоят? - удивилась Маринка.
  - Им девятьсот лет. Это была историческая находка первой величины, - по секрету сообщил я. - Только ты никому не рассказывай.
  - Тогда продолжай искать клады! - приказала Маринка. - Я верю в тебя.
  Я вдруг понял, что наверное справлюсь и без всяких Предметов Влияния. Просто надо иметь волю к победе и привычку побеждать. Всё это у меня теперь было.
  - Слушай, - предложил я, - давай жить вместе. Переезжай окончательно ко мне. Только одно условие: никакой Леры!
  - Ну, если ты так хочешь, милый, - проворковала Маринка. - Она мне и сама не очень нравилась.
  Где-то высоко в небе запели ангельские трубы.
  - Давай поженимся? - спросил я и замер.
  - Давай! - ни секунды не раздумывая, согласилась Маринка.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"