|
|
||
Группа "Космическая Струна" известна лишь тем, что когда-то побила антирекорд продаж, выпустив альбом странной авангардной музыки. Давно отчаявшись достичь успеха, её участники получают предложение выступить перед преданным фанатом, владельцем огромного поместья. Фанатом с особыми вкусами... | ||
Тяжелые времена[1]
Иллюстрация Lucy Jones
Даг моргает, глядя на нас в приступе блаженства. Словно он безвестный гуру мудрости, который собирается изменить вашу жизнь несколькими словами; как колоссальная доза мескалина, которую он принял во время того тура по США 20 лет назад, и которая так и не выветрилась.
И он отправляет сумму в чат-канал, и Алана выплевывает дешевое вино, которое пьет, а я думаю ренте и рисках.
И проклятая улыбка Дага исчезла.
Краткая история Космической Струны.
В семидесятые годы ряд физиков, опираясь на предыдущие модели Вселенной, разработали теорию, описывающую, насколько я понимаю, что Вселенная может быть пронизана постоянно вибрирующими струнами, и частота их колебаний, как её может понимать такой музыкант, как я, на самом деле, и есть то, что заставляет петь все каузальные[2] связи.
Потом это объяснил мне тогда ещё молодой гитарист по имени Даг Джонс, чьё понимание истинной науки очень быстро переросло во всеобъемлющее использование слова "квантовый", по этой же причине я так и не смог его понять. Это казалось очень глубоким, когда ты лежал под кайфом в три часа ночи.
И вот, в девяностых, Даг, Алана и я назвали нашу маргинальную электрогруппу "Космическая Струна", предполагая, что мы собираемся стать следующим большим событием во вселенной.
Этого не произошло. Куда больше людей имеют всестороннее понимание теории струн, чем владеют копией хотя бы одного альбома Космической Струны. Потому что да, каждая группа, в конце концов, делает свой безумный концептуальный альбом, однако начинать с этого, вероятно, было ошибкой.
Но каким-то образом, таким же невыразимым, как и сами космические струны, мы остались вместе. Алана занимается веб-дизайном на стороне, а я пишу колонки c советами под псевдонимом Тётя Шерил, но, когда Даг звонит, каким-то образом мы всегда свободны.
Когтемолот Даги Джонс, которого так прозвали за откровенно неудобную манеру держать гитару, был таким до мескалина. Выражение его лица таково, будто он слышит тебя не из первых уст, а через воображаемого друга, который нашёптывает ему на ухо плохой перевод. Он живёт, как замаскированный принц, не совсем понимающий, почему он всё ещё чистит конюшни в свои под сорок. Непонятным образом его никогда не резали ножом и не сбрасывали в канал. Не то чтобы Алана и я не поддавались искушению. Но в этот год, когда вся наша индустрия увядает на корню, он устроил нам концерт.
Глаза Аланы широко раскрыты, как у совы, потому что мы знаем наших поклонников, и у них, как правило, нет денег, чтобы оплатить счет на аккаунт в ko-fi[3], не говоря уже о том, чтобы владеть таким величественным домом. И это, по сути, то, к чему мы сейчас приближаемся. Сначала я думаю, что это одна из тех крошащихся груд в стиле "Аббатства Даунтон"[4], которые выживают за счет туризма и исторических драм, и то и другое в настоящее время так же мертво, как и настоящая музыкальная сцена. Присмотревшись, можно увидеть новостройку, настоящую работу в стиле Grand Designs[5], и её колоннадный фасад не плоский, а вогнутый, архитектурная тарелка с большими углами великолепна. Перед ней, там, где можно было бы ожидать красивую гравийную дорожку и пару растений в горшках, сейчас возводится сцена с такими большими усилителями, что даже Богу понадобилась бы ипотека, чтобы позволить себе подобное, и осветительной установкой. И я замедляю фургон до скорости черепахи, обмениваюсь взглядами с Аланой, потому что на этот раз, каким-то образом, Даг оказался на нашей стороне.
Затем из дома выбегает парень. Это истинный Хозяин поместья, который вышел поздороваться с нами лично. Он выглядит как пухлый, приветливый, лысеющий Пуаро с маленькими усиками. Приветствует нас по имени. По-видимому, мы можем называть его Маунтджой. Он прямо горит энтузиазмом. И не нравится мне. Напоминает слишком много промоутеров и агентов, которые в итоге нас подвели. Видимо, он наш самый большой поклонник, и для меня это не имеет никакого смысла. Он всё говорит и говорит, и непонятным образом чувство того, что тебя вот-вот надуют, никуда не уходит. Но это не значит, что мы собираемся просто развернуться и уйти.
Маунтджой заставляет пару человек из прислуги забрать наши сумки, а других - у него таких много - занести наше снаряжение внутрь. Наверное, перед главным событием мы могли бы оказать ему честь и что-нибудь сыграть. Только для владельца, в качестве разогрева. Наверху у него готова комната.
Поскольку Даг не хочет, я сначала усердно торгуюсь за сэндвич и место за столиком, и мы их получаем. Возможно, это лучший сэндвич, который я когда-либо пробовал. И его подаёт на серебряном подносе настоящий лакей. Мы с Аланой обмениваемся взглядами и спрашиваем Дага, в общем, какого черта здесь происходит?
И Даг шевелит бровями, показывая свою улыбку.
Комната, в которую нас приводит Маунтджой, пугает меня до чёртиков, потому что она полна насекомых. Ну, не настоящих насекомых, однако на одной из стен висит большой бронзовый жук, а на другой - стеклянная витрина с настоящими умершими жучками, и какой-то предмет искусства, связанный с жуком, и всё в таком духе. Как оказалось, это был жук, с которым мы все близко знакомы, потому что в год, когда мы гастролировали по США, эти жуки сопровождали нас в туре, и они были намного громче нас. Каждый сет был сделан под фон этого припева, состоящего из звуков ЧИ-ЧИ-ЧИ-ЧИИИР. И самое интересное, подобные вещи крайне редко случаются, в принципе. В среднем, каждый семнадцать лет, иногда тринадцать, и я думаю, что в тот год, когда мы гастролировали, интервалы совпали и убили даже самый крошечный шанс на то, что тур пройдет хорошо.
Но, судя по всему, Маунтджой являлся их поклонником, как и мы, и комната была украшена тематическим искусством на тему цикад, за исключением бюста неизвестного лысого парня в одном из концов.
Мы с Дагом настроили оборудование. Алана разобралась со своим микрофоном и стала вести светскую беседу с нашей аудиторией из одного человека - по крайней мере, это размер толпы, к которому мы привыкли. Тема перешла к искусству, как вы можете себе представить. Маунтджой направил её туда, гримасничая, как один из тех промоутеров, которые знают, что не заплатят в конце вечера. За исключением факта, что мы уже получили деньги вперед, так что вариант отпал; есть что-то, известному только ему, а не нам, и его просто распирает от того, как ловко он нас обманывает.
Иллюстрация Lucy Jones
Позже я гуглю название, но половина записи в Википедии не загружается, а к тому времени уже прибывают гости.
В любом случае, мы играем несколько старых хитов для Маунтджоя, правильные клубные вещи, которые люди действительно в состоянии вытерпеть. Я стою на клавишных, Даг на гитаре, Алана выдает трель сквозь рваные, отрывистые тексты. Быстрые электронные вещи, громкий, агрессивный синтезатор, всё серьезно устаревшее. Не то, что, как вы могли бы подумать, понравится Маунтджою, и похоже, действительно, ему это не очень нравится.
Дуг одаривает меня всей широтой своей ухмылки.
Улыбка Маунтджоя выглядело натянуто.
И он достает из ящика чёртов альбом. То, что потопило нашу зарождающуюся карьеру 20 лет назад и сделало посмешищем даже в крошечном уголке музыкального бизнеса. "Сила Космоса"[6], единственная коммерчески доступная запись Космической Струны, чертов концептуальный альбом Дуга. И да, она есть то, чем мы известны, но не в хорошем смысле.
Как я уже сказал, мескалин лишь вытащил наружу то, что таилось внутри. Даг прожил свою жизнь, лелея в себе маленькое пламя судьбы, и плохой трип превратил его в адское пекло. Даг собирался заново изобрести музыку. И он это сделал. Процесс напоминал изобретение колеса, если б вы решили, что форма квадрата подойдёт лучше. Все эти безумные размеры такта, неудобное количество битов, втиснутых в такт, полеты аудиофантазии, которые заставили музыкантов свободной джазовой формы плакать по своим матерям. Алана визжала и лаяла, издавая странные звуки и слова, казалось бы, наугад, хотя ничего из этого не делалось наугад. Даг посчитал всё до последнего бита, итог должен был звучать идеально. Мы потратили месяцы на запись, и никто на самом деле не слушал это результат от начала до конца.
Кроме, по-видимому, Маунтджоя.
Итак, мы играем ему наши лучшие хиты, три трека с альбома. Память возвращается к нам, так же, как это происходит с ужасным лихорадочным сном. Все эти неловкие смены темпа, семь битов в такте, затем одиннадцать, потом девятнадцать. Громоподобный, неровный бас, звучащий из крыльев бронзовой цикады, как дополнительный набор тарелок. И лицо Дага. Выражение, которое он получает только во время исполнения этих пьес, будто он ощущает нечто ангельское и далекое, напрягаясь, чтоб услышать музыку сфер.
Мы думали, подобное раздавит его, когда альбом провалился настолько, что побил антирекорды. Он воспринял это спокойно, пророк, непочитаемый в своей собственной стране. Человек, чей гений будет признан в другое время. Мы пришли, чтобы посочувствовать ему, и он был странно воодушевлен. "Мы послали что-то новое в мир, мой народ, - сказал он нам, - оно вернется к нам когда-нибудь."
По-видимому, настал тот самый день.
Самое странное, чего не замечает Даг, что нашему чуваку Маунтджою тоже на самом деле не нравится экспериментальная музыка. На его лице видно нечто нетерпеливое, однако он все равно морщится от диссонансов, которые вызывают недовольство у нормальных людей. Он страдает во время выступления, как будто ему обещали шоколадку, если он дослушает до конца. А когда мы завершаем, его щедрые похвалы, похоже, на самом деле не содержат много фанатизма. Словно мы его новые подсобные рабочие, и он радуется блестящим ложкам, не зная, какое чистящее средство мы используем.
Если оглядываться на тех цикад, старого Ферми и комнату идей, может показаться, что Маунтджой показал нам всё это только для убежденности, что мы ничего не получим. В конце концов, мы были наемной рабочей силой. Он не хотел, чтобы мы приходили со своими собственными идеями.
Вот в чем заключалась проблема с Дугом. Вы склонны предполагать, что за пустой ухмылкой скрывается пустая голова, а череп Дуга просто забит всякой всячиной. Которая не содержит ничего полезного большую часть времени.
Затем появляются гости, и мой старый фургон становится лишним среди "Бимеров"[7] и "Мерсов".
Они очень разные. Некоторых мы даже узнаем, хотя и не по личному знакомству. Двое определенно являются техмагнатами, увлеченными частными запусками ракет и владельцами веб-сайтов, чьи названия стали общеупотребительными глаголами. Далее следует пара научных деятелей с ТВ и актёр, наиболее известный своей принадлежностью к религии, которая проповедует, что инопланетяне очистят ваши чакры, если заплатить достаточно. Ещё нескольких гостей мы не узнаём, и одну из таких я нахожу перед выступлением в комнате с цикадами, пока Даг и Алана руководят технической командой Маунтджоя для настройки оборудования на открытом воздухе. Она женщина примерно моего возраста, и выглядит как преподаватель университета, каковой и является.
И я отвечаю:
Учитывая, что она пришла на специальное командное выступление группы, в которой я составляю треть, это посылает предупредительные сигналы.
Она стоит у бюста Ферми. Видимо, у него был парадокс, или об этом говорит Википедия.
Думаю, я не в своей тарелке. Я всего лишь парень, который играет на клавишных.
И она кажется очень серьезной. И не то чтобы я не привык быть самым невежественным человеком в комнате, но всё же.
Даг весь полон маниакальной энергии, когда я захожу за кулисы, снаружи. Прямо как во времена, когда он работал над альбомом. Алана бросает на меня взгляд, говорящий: "Разберись с ним", и это обычно означает, что он сошел с ума прямо перед выходом на сцену. В данный момент единственное, от чего Даг кайфует, - это сам Даг.
Я согласен, что список гостей Маунтджоя больше, чем те, для которых мы играли последние годы. Однако он имел в виду совсем другое.
И вот время пришло.
Когда мы выходим, я щурюсь на людей вокруг, на технологических гигантов, знаменитостей и ученых. У всех свои удобные места и прекрасные сэндвичи, и они не похожи на членов культа. Но в том, как они смотрят на нас троих, видна ужасная напряженность. Они кивают друг другу и к чему-то готовятся, все в чёрных галстуках и мантиях, как будто они на приеме в ожидании посла. А за ними - идеальный изгиб нового особняка Маунтджоя, задняя стена нашего амфитеатра, которая будет ловить и проецировать каждый звук, который мы издадим.
Мы начинаем первыми неловкими, скачущими ритмами, которые больше никто не исполняет, тяжёлыми, нерегулярными ритмами. Сны, которые видел Когтемолот Даги Джонс во время тура, где он услышал скрытый голос вселенной.
Ко второй песне я обретаю форму и украдкой поглядываю на происходящее вокруг нас. Публика не столько наслаждается музыкой, сколько терпит её. Они на самом деле не смотрят в нашу сторону. Они смотрят мимо нас в то большое ночное небо, куда изгиб дома выбрасывает весь наш звук. Моё зрение продолжает расплываться и прыгать, будто мир вибрирует в размере 19/8. На краю моего зрения что-то движется, толпясь из странной оси, о которой я никогда не думал, как будто высота, глубина и ширина имели незаконнорожденного брата, которого они до сих пор прятали в подвале.
А Даг улыбается, словно святой мученик, будто лишь он, а не все окружающие, знает, что происходит. А они все ждут, самопровозглашенная элита ждёт неоценимой привилегии первого человеческого контакта с иным.
Дело в том, что, допустим, Маунтджой прав, и есть вещи, которые общаются друг с другом, используя странный ритм и частоту и всё в таком духе, на чём ничто более во вселенной не работает. Я думаю о тех шумных цикадах, которые пошли на всё, чтобы враги не набрасывались на них. И если б вы являлись каким-то инопланетянином, которому очень-очень нужно петь для вселенной, но в то же время совершенно не хотели, чтобы вас слышали прочие виды, вы бы наверняка испытали радость, если б какая-нибудь хлопающая электро-группа 90-х начала вещать на вашей волне из специально спроектированного амфитеатра, который, возможно, просто взаимодействовал с вибрирующими струнами вселенной.
И если космические струны повсюду окружают нас, то, возможно, они тоже.
Толпа сейчас перестала издавать звуки - я бы сказал, затихла, но я слышу только нервные, скользящие композиции Дага. И это хорошо. И ещё хорошо оставить позади то, на что все так ошеломленно смотрят, ибо я не хочу этого видеть. Я поднимаю громкость усилителей, потому что прямо сейчас часть вселенной действительно поёт нам в ответ в ритме этих временных сигнатур, и она не рада, что мы испортили её космическую вечеринку.
Я вижу перевернутые стулья и дорогую обувь, направляющуюся к "Бимерам" и "Мерсам", до которых они никогда не доберутся. Круглое лицо Маунтджоя тает, как воск свечи. Мерцающие тени покрывают всё видимое, словно крылья насекомого, и происходящее бьётся под эту чертовски скачущую сигнатуру. И мы продолжаем играть сет, и мы сыграем его десять раз подряд, если придется, потому что, возможно, этого будет достаточно, чтобы они подумали, что мы это они, а не безрассудное человечество, которое взяло и потревожило их тайное осиное гнездо. А лицо Дага - блаженная, обращенная к небу маска пророка, чьё апокалиптическое время наконец настало.
ko-fi - платформа, дающая возможность пользователю предоставлять контент для своих поклонников за отдельную плату и/или подписку
"Аббатство Даунтон" - британский исторический драматический телесериал, созданный Джулианом Феллоузом. Премьера в Великобритании состоялась 26 сентября 2010 года на канале ITV
Grand Designs (в русском варианте EPG "Истории Дизайна") передача о дизайне, архитектуре, строительстве
Непереводимая игра слов: альбом Cosmic Strong группы Cosmic String
Бимер - разговорные названия для автомобилей и мотоциклов BMW. Это название появилось в Великобритании для разграничения продукции BMW от другого производителя, который назывался "Бизерr"
|