В углу приютилась пушистая, удивительно похожая на настоящую, синтетическая елочка. Она слегка побрякивала стеклянными шарами, нервно перемигивала гирляндой производства Гонконг. Что, впрочем, не мешало черно-белой, как телевизор "Рекорд", кошке с языческим именем Марфа мирно посапывать на диванной подушке, абстрагируясь от всего происходящего в комнате. Сама же комната напоминала маленький гостиничный номер какой-нибудь бывшей Британской колонии. Буфет, трюмо, полки без признаков пыли и книг, сервированный на двоих квадратный столик на одного. На столике - шампанское "Абрау-Дюрсо", зернистая икра минтая, прозрачно нарезанный лимон.
Сестры Овечкины - Нора и Таша - сидели друг против друга, одетые по-праздничному скромно и строго. Некоторая фривольность Норинова декольте компенсировалась наглухо застегнутым френчем Таши. Провожался старый год.
--
Ну что ж, - начала Нора на правах старшей (на месяц) сестры. - Будем считать, что год прошел.
--
Несомненно, - подтвердила Таша.
Вообще-то она редко соглашалась с сестрой, но тут был не тот случай. И сестры выпили по глотку шипучего напитка, разлитого в полуподвале старого дома на Загородном проспекте.
--
Неплохо! - согласилась Нора. - И самое главное, что мы не пригласили к себе этих дураков Барановых. Набубенились бы, как обычно, и стали бы дурными голосами свои дурацкие песни орать под расстроенную гитару.
--
И танцевать они не любят, - подхватила Таша.
--
И денег на подарки у них тоже нет, - резюмировала Нора, закуривая тонкую ментоловую сигарету.
Кошка лениво заворочалась, выказывая явное пренебрежение к вышеупомянутым братьям.
--
Знаешь, - произнесла Таша после некоторого молчания. - Я тут гороскоп на досуге читала. Так вот, у нас в новом году все должно быть по-новому.
--
Я тоже читала, - подтвердила Нора. - "Эра Водолея", однако, наступает, так что надо мне быть предельно осторожной.
В этот момент в дверь позвонили. Овечкины не ждали гостей, поэтому пауза не выглядела неестественной. Позвонили еще раз.
--
Не дай Бог, это Г. Баранов! -
--
Прошептала Таша, сжав воротничок френча.
--
А если Баранов-Майоров? - растерялась Нора, так, похоже, и не разобравшись с охватившими ее эмоциями.
За дверью, однако, оказался совсем другой человек. В милицейской форме с погонами, на которых крохотными сосками поблескивали звездочки. По одной на каждом погоне. Одет младший лейтенант был в не по сезону летний китель и фуражку с гнутой тульей, напоминающей стартовую площадку на мысе Канаверел. И лишь розовые кальсоны, выглядывающие из-под форменных с лампасами брюк, намекали на то, что на улице минус 25. Положенные по штату усы милиционера серебрились инеем.
--
Да и я вас чего-то не припомню, - добавила Таша, облокотившись о косяк полуоткрытой в комнату двери.
Младший лейтенант профессиональный взглядом деревенского детектива окинул накрытый стол с елкой и коряво козырнул:
--
Новый участковый я ваш. Филиппукин моя фамилия. Имя - Лев. Извиняюсь, забыл представиться. А какой сегодня праздник?
"Совсем дурак!" - решили сестры, а Нора, как более желчная, сказала:
--
День милиции, Лева.
--
Надо же! - растерялся Филиппукин. - Совсем заработался. Но служба - она служба и есть. Даже в праздники приходится исполнять. Неприятные функции. Так вот, жалоба у меня, товарищи, на вас.
--
Это, какая же? - Удивились в свою очередь сестры.
Таша отбросила сползший на лоб каштановый локон, а Нора поправила скромное декольте на бирюзовом платье. Так на всякий случай.
--
Сейчас, сейчас, - заторопился участковый, извлекая неведома откуда потрепанную папку желтого кожзаменителя, зашелестел бумагами, выискивая нужную страницу. И, судя по наморщенному лбу, нашел-таки.
--
Вот, коллективное заявление от 26 декабря сего года от соседей по коммунальному общежитию, где указано, что кошка ваша - кличка Марфа - изнасиловала в извращенной форме ихнюю крысу - кличка не указана. Вот. - Филиппукин замолчал, пытаясь сам осмыслить все вышесказанное.
Сестры одновременно посмотрели на Филиппукина, затем в комнату, где безмятежно спала Марфа, разбросав свои чресла по вышитой бисером подушке. В глазах обоих угадывался испуг.
--
Еще раз, - попросила Таша участкового. - И, с этого момента, поподробней.
Тот совсем потерялся и промямлил:
--
Есть заявление, товарищи, вот, - и ткнул пальцем куда-то внутрь папки. - Я вторую-то неделю на службе, а тут сигнал поступил, разобраться надо! Следственный эксперимент провести.
--
Это как же? - сестер начало мелко трясти.
--
Ну, взять анализ, этой...- спермы, участковый запнулся.
--
У кого, у кошки?! - с сестрами случилась истерика, даже Марфа проснулась, с ненавистью посмотрела на Филиппукина и отвернулась к стене.
Отсмеявшись, наконец, Нора беззлобно поинтересовалась:
--
Левушка, ну откуда у кошки сперма?
--
А я знаю?! - От собственной беспомощности участковый готов был заплакать. - Всем в этой жизни весело, один я на службе. Так был факт изнасилования или нет?
--
Вообще-то, - Норе стало жалко этого совсем еще мальчика в погонах и с жидкими усами. - У соседей наших не крыса вовсе, а свинья. В смысле морская. Я б даже сказала - свинух. Здоровенный такой хряк. Вот у кого сперму брать надо, а дальше уж думать, кто там кого, извините, трахнул. ...Хотя погоди, - Нора внимательно посмотрела на сестру. - Я же покупала для Марфы на прошлой неделе антисекс. Четыре упаковки.
Таша виновато опустила глаза.
--
Понятно, - Нора вздохнула, - и мне не оставила...
А затем, сглаживая возникшую неловкую паузу, предложила:
--
Вы, товарищ майор, зашли бы что ли, чего в дверях-то торчать?
Филиппукин, неожиданно польщенный троекратным повышением, равно как и обрадованный окончанием деликатного расследования, пробормотал:
--
Вообще-то я на службе. Разве что на пять минут.
И прошел в комнату, оставляя на ковре следы от сапог, напоминающие скелет доисторической рыбы. Сестры засуетились вокруг стола, расставляя недостающий прибор. Филиппукин уселся на стул, от чего его и без того недлинные брюки доползли до щиколоток, обнажая в свете переливающихся гирлянд по-домашнему ворсистые подштанники.
--
А водочки не найдется? - осторожно спросил тот.
--
Найдется! - Таша метнулась к холодильнику.
--
За наше пикантное знакомство, - предложила Нора, когда бокалы были наполнены.
--
И за день милиции, - подхватил Филиппукин и выпил вкусно булькая из 150-ти граммовой посуды.
Затем последовало еще несколько тостов: за удачу, дружбу, любовь и еще за что-то столь же малозначительное. Пока не закончилось шампанское. И тогда, с сожалением глядя на мерцающий на донышке водочной бутылки остаток, Филиппукин спросил:
--
А чего так скучно сидим, девчонки? Без мужиков? Я - офицер, я - не в счет. - К тому моменту он был уже изрядно пьян. Пьян как морская свинья.
--
Так ведь мужики-то перевелись, Левушка, - скорбно констатировала Нора. - Где они, мужики-то?
--
Ерунда! - участковый расправил субтильные плечи. - Они повсюду, они среди нас! Нужно только иметь правильный угол зрения, непоколебимую веру. И желание.
На последней фразе он надолго замолчал, то ли пытаясь сфокусировать мысль, то ли просто уснул.
Сестры напряженно ждали. Веры и желания у обоих было хоть отбавляй.
Участковый, наконец, очнулся и безумным взглядом обвел пространство вокруг себя.
--
Шабаш! - дико закричал он.
--
Аспирин! - нашлась Таша. - У нас есть аспирин?
Три таблетки уже давно растворились в стакане воды, а Филиппукин все с ужасом смотрел перед собой, повторяя:
--
У меня еще два заявления, мне больше нельзя.
--
Пей, Левушка! - Таша погладила младшего лейтенанта по волосам. - Это поможет. Поможет, по крайней мере нам. Ты затронул очень важную тему про угол зрения. Пей!
Нора запрокинула Филиппуину голову, а Таша аккуратно, как через воронку, влила содержимое стакана участковому в рот. Некоторое время тот отчаянно булькал.
--
Сблюет или нет? - загадала Таша, глядя в стеклянные глаза милиционера.
Все обошлось. Младший лейтенант принял вертикальную позу, икнул и сказал:
--
У меня нет денег. Тут какая-то ошибка. У меня нет денег на шлюх.
И тут же получил по левой щеке. Чувствительно, но недостаточно. Достаточно он получил по правой. Таша была не просто левшой, но и более крупной девушкой. Последнее возымело радикальное действие. Участковый практически протрезвел. Взгляд его приобрел ту степень осмысленности, на которую в принципе был способен.
--
Кошка, - сказал он. - Крыса. Морская свинья. День милиции. - Его мозг работал в режиме реверса. - Две тетки. Имен не знаю. Угол зрения. Непоколебимая вера...
--
Желание! - подсказала Нора.
--
Дальше, дальше! - торопила Нора.
--
Дальше - отсутствие мужского полового начала, как понятия. Отсюда неустроенность личной жизни во всех ее проявлениях. Это беда! - Филиппукин говорил, как чревовещатель, почти не открывая рта.
--
Ну, это полбеды, - смягчила ситуацию Нора.
--
Не мешай! - одернула ее сестра. - Пусть говорит.
--
Так вот! - участковый рубанул кулаками по столу, зазвенела посуда. - Так вот, сегодня пользуясь силой закона и опираясь на выданные мне властью права на территории Российской Федерации, а также прилегающему к нему инородному пространству, я уполномочен задержать любое лицо данного конкретного пола и принудительно, даже против воли последнего, доставить сюда, с целью продолжения отношений во всем многообразии их проявлений. Диктуйте адрес.
--
Так уж и любого? - усомнилась Таша, нервно теребя каштановый локон.
--
Абсолютно любого, - заверил ее Филиппукин и снова икнул.
Сестры почему-то сразу поверили участковому. Слепо и беззаговорочно. То ли благодаря по-детски глупому ожиданию чуда в новом году, то ли царское имя Лев возымело свое магическое значение, то ли разлитое в полуподвале по соседству шипучее "Абрау-Дюрсо" подействовало таким странным образом. А может, просто-напросто от безысходности. Кто его знает.
--
Только быстрее, - попросил Филиппукин, - а то у меня смена вот-вот закончится.
И он, сноровисто ухватив за горлышко бутылку с остатками водки, добулькал ее до конца.
Сестры, к несчастью, этого не заметили. Они пристально смотрели друг на друга. В душе каждой происходило нечто неведомое.
--
Может, Баранова-Майорова? - робко спросила Нора, скорей у себя, чем у сестры.
Та посмотрела на подругу с жалостью, как на страдающую последней стадией скудоумия:
--
Даже и не думай, дура. Тут такой выбор, а ты...
Таша замолчала, погружаясь в мир собственных грез, как Титаник в воды Атлантического океана.
--
Ну а как насчет Элтона Джона? - не унималась Нора.
--
Да он же пидор! - Таша была настроена агрессивно. Сестрины мыслеформы мешали сосредоточиться ей самой:
--
Давай помолчим немного - времени в обрез!
Прошло минут пять...Семь... участковый монотонно клевал носом, вздрагивая временами от собственной икоты. Будить его пришлось пинками.
--
Я хочу, - чуть покраснев, сказала Таша. - Ильюшу Лагутенко.
Филиппукин угрюмо кивнул.
--
А я - Бредди Пита, - Нора имела более живое воображение и запрятанную где-то в глубине практическую жилку.
Выбор дался ей трудно. В претендентах числились Бил Гейтс и Микаель Шумахер.
--
Ну так как, Лева?
--
Легко! - Филиппукин в подтверждении к словам развел руки, да так и рухнул плашмя вместе со стулом на пол, где мгновенно заснул.
Стало ясно, что будить его бесполезно.
--
Ну вот... - разочарованно протянула Нора. - Как захочешь чего, так все они сразу под стол.
Несостоявшаяся партия с Питом не выходила у нее из головы.
--
Да ладно тебе, - Таша поглядела на сестру с печальной усмешкой. - Всю жизнь так было, есть и будет. А что твой Бредди? Это поначалу каждое утро цветы в постель, кофе "Чибо" от "Эксклюзив" и кунилингус. А потом - все! И цветы через 2 дня увянут, и вообще всякий эксклюзив закончится. Будет ячменный напиток за 12 рублей, половая тряпка в руках и куча вонючих носков в ванной. И останется один только голый кунилингус.
--
Ну, кунилингус я и сама себе сделать могу, - решила Нора, видимо еще не до конца обретшая утраченное чувство реальности.
Таша с сомнением посмотрела на сестру. После этого они некоторое время молчали, глядя на спящего на полу участкового. Тот загадочно улыбался, очевидно, продолжая ощущать себя волшебником.
--
Знаешь, - нарушила тишину Нора, - А ведь он тоже ничего.
--
Представляешь, я сейчас о том же самом подумала, - согласилась Таша. - Пусть теперь здесь живет, место найдем, потесним кошку, а там, глядишь, и сгодится на что. Вот только усы сбреем, да штаны перешьем. И будет мужик мужиком. А имя у него какое значительное - Лев! Не то, что твой Бредди.
--
Забудем! - мотнула головой Нора. - Кстати, у меня заначка есть.
Она достала из буфета 2 декоративные бутылочки Мартини. Сестры выпили. Закусили остатками икры минтая. Часы тем временем пробили двенадцать раз и начали отсчет нового времени.
--
А знаешь, - сказала вдруг Нора. - Зря мы с тобой фамилии изменили. Те были звучные и запоминающиеся - Овцехуевы!