Аннотация: Полиция реальности 2. Прода от 07.11.2013. Аннотации пока нет.
Полиция реальности 2
Я лежал и плыл в сером ничего. Я сидел и плыл в сером ничего. Я стоял и плыл в сером ничего. Время от времени кто-то заходил ко мне, и повторялся разговор за разговором.
Да, Коля. Ты нам нужен, Коля.
Помнишь, как ты стал таким, Коля? Как устройство, собранное твоим дедом, загрузило тебе в голову базу данных по... по чему? Я не помнил это, плывя в сером ничего. Отвечал, что да, помню.
Николай, это необходимость. Твое согласие это лишь фикция. Если захотим....
Что? Вам трудно менять понять? В смысле, меня понять? О да. А с чего вы думаете, что я сам себя понимаю?
Я перестал понимать себя примерно в двадцать. Может быть и больше. Я просто не помню. Все началось со смерти деда. Хороший был человек. Наверное. Повторюсь, не помню. Инженер, во всяком случае, гениальный. Ведь именно из-за него, в моей голове и оказалась эта штука, которую можно назвать энциклопедией-по-всяким-тварям-которую-ты-не-купишь-в-ближайшем-книжном-магазине. Произносить на выдохе.
Я отвечал, что когда-нибудь непременно соглашусь. Ключевое слово - когда-нибудь. В конце концов, это и называется "иметь право". Четкое чувство твердости, которое не дает тебе возможности отступить из точки "ниоткуда" в точку "никуда".
Но ты так работал, Коля.
Помнишь, как ты прекрасно разобрался с озерной девой Гуаррагед Аннон? Я ответил, что я помню. И ответил, что лучше бы не вспоминал. Я спрашиваю, а что стало с тем парнем, который ее любил? Они не отвечают.
Ты нужен нам, Коля.
Зачем я вам нужен?
Мы уважаем тебя. Ты был великолепен в своей роли.
Я вспомнил про Родиона. Человека, которого считал другом. И который, в конце концов, оказался одним из них. Я вспомнил Стаса, человека, на котором Родион наглядно, хотя и весьма неоднозначно, продемонстрировал, что невозможно просто так уйти от работы с Объектами. Ты пробуешь раз - и ты пропал.
Это не мотивировало отвечать положительно.
Но в то же время, я прекрасно понимал, что не могу ответить "нет". Первое - у меня действительно хорошо получалось. Второе - база данных в моей голове, медленно и необратимо вытесняет все желания кроме одного, и надо ли мне говорить какого?
Именно поэтому, я вспомнил еще и Сойер. Он... точнее она, наверное, действительно испытывала ко мне что-то такое. Такое, в смысле романтичное. Если бы не это, что-то у нас могло и получиться.
Но, увы. И я стоял у дерева, понимая, что мои капающие слезы - не соленые. Понемногу осознавая факт смерти во мне чего-то, что нельзя описать словами, но о чем придется долго и долго жалеть.
Именно поэтому я и отвечаю, что нет. Когда-нибудь я обязательно соглашусь. Когда-нибудь, но не сейчас.
И вот странность! Внезапно, они говорят, что это неприемлемо. И делают мне еще один укол.
В воздухе появляется запах уксуса, медленно растворяющий серое ничего. С моих глаз спадает.
Я верчу головой, да, оглядываюсь, и говорю:
1
- Я не в больнице.
Человек молчит.
- Я действительно не в больнице. Я плохо помню, но раньше все было другим. - встать, подойти к стене - Ты гляди, действительно! - постучать по стене - Металл! Металл!!
- Николай?
Ни-ко-лай. Это новый голос. Я не слышал его раньше. Столько нового, сенсорный шок. Стены действительно металлические, а вот пол покрыт белыми плитами, массивными, мощными. Я оглядываюсь, и вижу стол, на котором, видимо, лежал. Люминесцентные лампочки даже не гудят. Ощущение холодное.
- Да, я Николай. А почему я не в больнице?
- Вы ее помните? - блондин. Глаза карие. Серый костюм, строгого покроя, я нечто подобное видел в старых фильмах. Пахнет... (я принюхался) ничем. Лицо жесткое, красивое.
- Да. Я помню больницу. Там было забавно. ВЫ знаете, доктор водил ко мне студентов. И вращал моими руками!
Собеседник молчал, а я говорил.
- Вращал руками, ногами, шею, спину, знаете, порой бывало, сплетет мои ноги и руки, а потом я сижу так час, два, три, а они все снимают и снимают, ой!
- Вы и это помните? Вам было неприятно?
- По порядку отвечать? - из меня прет. Понимаю, что говорить вроде бы глупо, но говорить хочется, хотя и делать это неудобно. Язык буквально закостенел. - Да. Нет. Все равно было же. Только теперь спина болит. Холодно тут у вас. Да.
Он молчал, а я говорил.
- А вообще, это был интересный опыт. Знаете? Рассказать? Сидишь бывало... и ничего! А потом тоже... и ничего! И вообще, листики бумаги, они, знаете ли, такие.... Зато программы шли нормальные. Но я был рад бежать. Сидеть круто было. Особенно та строчка, про....
Тебе кажется, что ты говоришь осмысленные вещи. Ключевое слово - кажется. Я уже употреблял это выражение. Не суть. Я сам не понимал, что говорю такую чушь. Уже ведь упоминал, что из меня перло. Будто все невысказанное, все что я мог сказать когда либо, решило вырваться из моей глотки в один раз и в один миг, захлестывая, захлестывая и захлестывая.
Глаза этого блондинчика округлились, зрачки расширились. Он отступил к металлической двери, и нажал на кнопку коммуникатора вмонтированного в стену.
Я, меж тем, продолжал:
- И Сойер, да Сойер, она была тоже. А я не мог. Я не мог, да. И Родион был, но он был такой.... А еще хаку-таку! Но неважно. Гуаррагед аннон. Это было. Да. Нет. Извините. В общем, строчки такие хорошие.... А затем я и говорю, а почему мол?!
В комнату вбежали два крепких парня, достойных лишь пары строк описания. Они были мощные. Они были крепкие. Они схватили меня, и кто-то, я так думаю, что блондинчик, снова сделал мне укол.
Засыпаю. Опять.
Хорошо одно, это уже язык не поворачивался назвать серым нечто. Такой сон давал какой-никакой отдых. Хорошее чувство, в общем.
Проснулся я все в том же помещении, зафиксированный на одном из столов. Странно. Чувствовалось тепло, подогрев.
Я мотнул головой влево. Блондинчик читал книгу.
Я мотнул головой вправо. Дверь и коммуникатор.
Я открыл рот, и понял, что оттуда дичайше воняет. Я закрыл рот.
Блондинчик сказал:
- Вы в порядке?
- Да.
- Точно?
- Да.
Он отложил книгу, и повернулся ко мне, на высоком стуле. Барный. Такие стулья называются барными.
- Николай, я думаю, вы вполне способны догадаться, с какой целью я тут нахожусь.
Если бы я мог, я бы взмахнул руками.
- Конечно. Но лучше позвольте узнать, с какой целью нахожусь тут я?
- Николай, вы отвечаете вопросом на вопрос.
- Точно.
- Ответ очевиден.
Блондин встал, и обвел руками комнату. Широкий жест, от всей души, можно сказать.
- Вас перевезли.
Далее, в моих словах был сарказм:
- Она утонула. Спасибо. Я это уже понял. А зачем?
Снова широкий жест, только теперь уже пожимает плечами.
- Я не знаю. - помолчал, и добавил - Честно. - снова помолчал - Николай, вы ответите на мой вопрос? Мне стоит его задавать?
- Не стоит. Я думаю, что ответ не изменится. - легкая толика грусти трогает душу - Когда-нибудь я обязательно соглашусь. Но не сегодня.
- Николай, почему?
- Потому. И хватит повторять мое имя каждые пять минут. Я тоже читал Карнеги.
Он улыбается. Снова садится на стул, и складывает руки на коленях.
Я смотрю на него, и мне неудобно. Кожаные ремни с железными заклепками, прочно фиксируют мое тело.
- Мне действительно нужно это знать.
- Очень за тебя рад.
Далее мы молчим. Так же молча, в конце концов, он встает со стула, подбирает упавшую книгу, и уходит.
Я остаюсь один.
Свет в комнате отключается. От металлической поверхности стола все так же пышет теплом. В какой-то мере это создает уют. Хотелось бы поспать, но я не могу; в ушах постепенно рождается громоподобная тишина - писк, который глушит хлеще чем на концерте группы Manowar. Но....
Я лежу. Возможно даже с открытыми глазами. Вплоть до момента, пока свет не включается, и ко мне не приходит блондинчик. Снова.
- Николай, почему? - голос спокоен, сух и деловит.
Я улыбаюсь, и не отвечаю.
Он разворачивается по-армейски, и уходит. Свет снова отключается. Я снова в тишине. Спать снова не могу.
Не думать удается первые пару часов. Точнее, не часов. В голове прыгали мыши. Тело сначала не болело, потом болело, а потом перестало болеть опять. Время, которое я не мог считать, неслось как река. Мысли, которые я не мог думать, мелькали пулями.
Кажется, это и называется полной остановкой внутреннего диалога.
Лишь краем глаз удавалось замечать, как мелькает включаемый-выключаемый свет, и как блондинчик входит и выходит в комнату, раз за разом. Понемногу, крупицы его поведения скомпоновались в более четкий образ. Стрижка короткая. Под пиджаком четко угадываются мышцы. Общая осанка, походка.
Вояка. Хочет сломать.
- Прошло три дня, Николай. Вы собираетесь ждать пока замерзнет ад?
- Малыш, - мне хотелось назвать его малышом, я не удержался - У меня была онейроидная шизофрения. И, наверное, по сей момент есть. Я могу очень долго ждать?
Он снова развернулся и ушел. Свет выключился. Где-то, спустя не знаю сколько, проявилось недомогание, от жажды. Разом все заболело снова, но попытавшись пошевелиться, я понял, что сделать этого не могу.
Видимо в комнате были камеры, поскольку именно тогда он и зашел снова. Молчал, не задавая вопросов. Ждал. Смотрел на меня, темными глазами, ожидая. Я мог бы что-нибудь сказать, если б не пересохло так горло. А потому, тоже молчал. Понимал - либо меня отрубит, либо они не позволят этому случиться. Зачем-то я был им нужен.
Блондинчик покачал головой, и вышел. Споткнулся об порожек, и даже не закрыл дверь. Силуэты размывались в моих глазах. Я смотрел на проем, понимая, что сквозь него прошел вроде бы комок белой ваты, пахнущий свежевыстиранной одеждой.
Подошел ко мне этот комок, взял мою руку (легкую, тонкую) и кольнуло туда иголочкой. Что-то побежало в мои вены, заструилось. Я благодарно кивнул силуэту, ощущая, как сгущается над моей головой сон. Противостоять ему оказалось невозможным.
Блондинчика я больше не видел, к слову.
Его сменил тот, кого я называю Пузаном. Он старше, и вообще, толстый. Чем-то похож на Эдгара Гувера, с менее круглым лицом.
Первый раз он подошел ко мне, когда меня кормили с ложечки. Предварительно зафиксировав, кстати. Фиксацию снимали, и я мог гулять по комнате, но этим все и ограничивалось.
- Ты не будешь драться? - сказал Пузан, когда подошел к столу - Говорили, ты был неадекватен.
Я облизнул ложку, и отрицательно покачал головой.
- Это хорошо. Хорошо.... Вы скоро?
Врач ответил, что таки да. Буквально вырвав ложку у меня изо рта, кинул ее в тарелку с кашей, и вышел из комнаты.
Изрытое оспинами лицо Пузана, напоминало бульдожью морду.
- Я говорил им, что тебя не сломать, хех. Убедились, сукины дети. Не удивлен вообще. Ты волевой мужик, я таких сразу вижу.
Помолчал секунд десять.
- В общем, ты понимаешь, что это все не просто так. Можно даже сказать, что ты нам нужен.
Я улыбнулся, попытавшись потянуться всеми мышцами. Получилось не особо. Пузан похлопал меня по колену, и стукнул в плечо.
- Зачем?
О, я не смог бы описать всего его слова. В них было много воды. Он говорил, голосом с хрипотцой. Пропаганда, как по книжке. Я дождался конца его монолога. Не буду его цитировать, он действительно оказался долгий, и на удивление пустой.
- Я понимаю - сказал я - Но все равно. Вы же знаете кто я, и что я?
- Конечно.
- Тогда надо ли мне что-то говорить? Мне, - я опять попытался потянуться, но все равно, облегчения это не принесло - Человеку, которого вы, грубо выражаясь, использовали как хотели?
Пузан надул щеки. Снова постучал мне по колену.
- Ты преувеличиваешь. - сказал он. Достал платок, и вытер шею.
- Я не преувеличиваю. Скажите, вы когда-нибудь.... - мой голос оборвался. Я замолчал.
Я очень четко осознал, что этот человек попросту меня не поймет.
Он не поймет, каково это, понимать, что с каждым днем из тебя уходят эмоции.
Ему не понять паскудности наркотического желания работать, желания, которое замещает все остальные потребности.
Я просто не смогу описать то, как я превратился в машину. В еще один Объект, которому осталось лишь только присвоить категорию.
Поэтому, я только сказал:
- Мой ответ - нет. Не сейчас. Когда-нибудь я обязательно соглашусь.
Пузан не стал спорить. Встал и вышел из комнаты. Свет не погас. Врач снова зашел, держа в руках тарелку.
Я думал, что мне дадут побыть самому с собой, прийти себя.
Но кончилось все тем, что однажды - я не говорю когда, только потому, что не мог отсчитывать время в те моменты - ко мне вошел Родион.
Честно говоря, во мне что-то всколыхнулось, что-то хорошее. Хотя он и оставался человеком ранее втиравшимся ко мне в доверие ради своих целей, но все же, хоть какое-то знакомое лицо, спустя долгого путешествия по серым волнам беспамятства.
Он выглядел почти так же, каким я привык его видеть. Строгий, но модный костюм. Короткая стрижка. Высокий рост, и твердый взгляд.
Когда он вошел, я сразу понял, почему его не послали ко мне сразу. Время оставило на нем свои неизгладимые отпечатки.
Стало ясно, почему тут нет телевизора.
Родион даже не успел поприветствовать меня, когда я спросил:
- Сколько времени прошло?
Он, зная меня, ответил сухо и твердо:
- Десять лет.
Кровь горячо хлынула из ног в голову.
Как описать это иначе?
А ведь я что-то такое подозревал, самым краешком ума. Хотя мне было не до того.
- Десять лет прошло. - сказал меж тем Родион - А ты все так и лежишь. И каждый месяц одно и то же. Когда-нибудь соглашусь, когда-нибудь соглашусь. Почему ты отказываешься? У тебя же хорошо получалось.
Я сделал попытку ответить, но он положил ладонь мне на лоб, продолжая.
- У тебя хорошо получалось работать с Объектами. - сказал он - И даже не потому, что у тебя в голове полная база данных по ним. Я считаю, что это нечто дающееся от рождения. Как есть прирожденные пекари, или военные. Так и прирожденные агенты.
Он убрал руку с моего лба. Я воспринял это как знак.
Я повернул голову к нему.
- Не делай вид! Ты знаешь почему. Это все неправильно было. Из-за этой штуки в голове, я перестал быть тем, кем я являюсь. Стал еще одним Объектом, по сути. Понимаешь меня?
- Конечно. Я ожидал чего-то такого.
Родион усмехнулся.
- Ты расклеился из-за девчонки.
- Кира тут вообще не причем. Соломинка сломавшая хребет верблюда. Ты бы смог пережить то, что ты превратился в машину?
Родион усмехнулся еще раз, уже гораздо более громко.
- Да, машину! - я повысил голос - Когда ты идешь по улице, а вокруг тебя не люди, а создания из мяса и костей!! Когда единственное, что доставляет тебе удовольствие - это монотонная слежка, монотонная работа!! Когда ты....
- Замолчи. До сих пор не заметил?
- Что?!
Он улыбнулся. Наверное, так же улыбался Мефистофель Фаусту.
Мое сердце билось "тук-тук-тук". И забилось еще быстрее.
- Ты так горячо говорил на эту тему, что до сих пор не заметил? Я думал, это будет первым, что ты поймешь. Ну-ка. Объект 1027RU.
В голове что-то щелкнуло.
- Беззвучный хор. И я все еще не понимаю.
- Хех.
Он встал со стула, и вышел из комнаты. Вошел снова, спустя секунд сорок, катя перед собой телевизор на тележке. Я отметил, что телевизор хоть и привычно плоский, но такого дизайна и модели, каких я не видел никогда.
- Включаю. - кнопка нажата. Изображения нет - вместо него статичная картинка. Родион сказал, что это временно.
Я молчу, и смотрю.
Расскажите нам о Николае.
Что вам рассказать о Николае? - голос женский, достаточно молодой, знакомый - Мы познакомились в интернете.
Где конкретно?
Этой игры уже не существует. Вышла из моды. Это столь важно?
Вы правы. Как вы можете описать характер ваших отношений?
Да не было никаких отношений. Я была не против, если честно. А он метался то взад, то вперед. Будто бы и хочется и колется.
Хм. Это интересно. Вы говорите это с таким выражением лица.... - другой женский голос, грубоватый и твердый, слегка дрогнул - Вы любили Николая?
Для девятнадцати лет? Да.
Вы пытались его найти?
Ну... это... он очень внезапно пропал. Я пыталась связаться с его матерью, с его друзьями. Это ничего не дало.
Испытываете ли вы к нему какие либо чувства до сих пор?
Можно сказать, что тоскую.
Почему? Столько лет прошло.
Я любила его. А он был такой необычный. Запоминающийся. Знаете, о таких людях говорят, что они очень выделяются.
Родион жмет еще одну кнопку, останавливая речь, и включает изображение. Я вижу лицо Киры, застывшее в момент окончания ею фразы. Как я могу его описать? Оно разнится с моими воспоминаниями. Такие изменения ты не можешь описать простыми словами, типа "лицо осунулось" или "лицо округлилось", или даже "появились морщинки".
Нет, она просто стала старше.
Как сказать еще точнее? Я глядел на нее, видя на знакомом лице отпечаток незнакомого мне опыта. Глаза изменились, опять же, именно эмпирически а не физически. Одежда взрослого человека, незнакомого мне фасона - но без излишней, свойственной слишком молодым людям вычурности.
И это все за одну долю секунды.
Одну. Долю. Секунды.
А после этого, случилось то, чего я никак не мог ожидать.
Словно роза раскрылась в моей груди, и миллиард песчинок битого стекла взлетели облаком из нее. Щекочущее, незнакомое чувство, полыхнуло. Из моих глаз полились слезы.
Спешно достав платок, Родион промокнул их, но меня натурально начало трясти. Насколько могу судить, губы скривились, и проявились прочие, показательные для истерики физиологические реакции.
Да, все закончилось еще одним уколом.
После которого Родион мне сказал:
- Так что, кто же ты теперь? Человек или Объект?
А я чувствовал остатки собственных слез на своих губах. Очень соленых.
И я не знал, что можно ответить.
2
Я подошел к зеркалу, и посмотрел на себя.
- Хм. - сказал я - Хм. - и еще раз - Хм-хм.
- Ты чего? - ответил Родион
- Странно.
Повернувшись из стороны в сторону, я напряг мышцы, попытавшись позировать. Тело у меня оказалось неплохое, и уж тем более неплохое для тридцати лет. Это и вызвало мое удивление.
- А. Ты по этому поводу? Все просто: ежедневные стимуляции специальными тренажерами, хорошее питание - пусть и через трубочку....
- А зачем?
- Не могли же мы позволить одному из самых подающих надежды агентов, прийти в себя, и обнаружить свои мышцы атрофированными?
Звучало это логично. Чувствовал я себя хорошо, поэтому пожал плечами, что вызвало приятную игру мышц, от шеи до кубиков пресса.
Комната была маленькая, все такая же, металлическая. В том смысле, что стены ее оказались обшиты плитами металла, и весь этот вид напоминал более какой-нибудь подземный бункер, чем больницу, даже пусть и специального типа. Лампочки - не люминесцентные конкретно в этой комнате - давали теплый свет, похожий на даваемый обычными, советскими. Из-за этого, не слишком большая комната, казалась несколько больше.
Я налюбовался на себя, а потом подошел к шкафу, и достал оттуда костюмчик. Так, мелочи. Рубашка, пиджак и брюки, серого цвета, плюс еще и туфли. Оделся, и далее снова встал перед зеркалом. Странные дела, отражающийся человек, совершенно не ассоциировался в моем сознании со мной. Я покорчил рожи, помахал руками, и несмотря на соответствие вида и действий, все равно в голове все так и не встало на свои места.
Родион подошел ко мне. Все такой же - высокий, он изменился, но не сильно. Как я уже говорил, а или не говорил, у него прибавилось морщин. Изменились манеры, в походке появилась ленивая уверенность хищника, властность сильного. Да и просто, сквозило из глаз эманациями опыта.
В себе я такого не замечал.
- Прекрасно смотришься. - сказал Родион - Уж тем более для своих тридцати.
- Ты тоже. - немного зудела кожа, волнение и непривычка. Я неловко стоял, ожидая его действий.
Он предложил мне пойти перекусить. Это звучало резонно, учитывая то, что с того момента, как я встал с постели, прошло часа два, а то и больше.
Коридоры этого странного сооружения тоже были обшиты все теми же металлическими пластинами. Размером полметра на полметра, квадратные. Я подошел к одной из них, постучал, и не ощутил обманчивой хлипкости листового металла.
- Прочно у нас тут. Взрыв бомбы выдержит, это уж точно.
- А какой бомбы? Водородной, ядерной?
- Ну, ты сказанул, водородной... а ядерку - по идее должен.
Родион сказал это с видом будничным, даже скучающим. Мне так и не стало известным, шутил он или же нет, но обстановка говорила в пользу второго варианта.
Метров двадцать-тридцать мы шли, мимо дверей и других ответвлений коридора. Наконец, оказались перед лифтом. Коридор как раз расширился, на стенах висели таблички, мягко светившие светодиодами. Никаких указателей я не заметил, к слову.
- Хочешь нажать на кнопку?
Я подошел, и нажал. Загудело, лифт опустился через несколько секунд. В нем стояли люди, разговаривая о чем-то, тоже в строгих, хотя и простых костюмах. Пара пожилых людей, и один чуть моложе, но возрастом наверняка за сорок.
- А, добрый вечер. - это адресовалось нам - Вы в столовую?
- Да. Вы тоже?
- Да. - щелчок кнопки - И вот, привезла к нам этого мальчишку, и посадили за монитор. И через полчаса - тревога! Бабац, бабац! - тот, который за сорок, с волосами длинными и пышными, уложенными назад гелем, вещал - У нас этаж, конечно же, самозапечатался, вжик-вжик! А мальчишка орет: "Мяяяяям, я не хот-е-е-е-ел, я не хоте-е-е-ел!".
- Вышел в открытую сеть, и троян схватил?
- В точку. Сам удивляюсь, как антивирь его прошляпил, видать что-то совсем уж новенькое. Естественно, воспринялось как попытка вторжения - ну, и понеслась.
- Хорошо, что в Тихий дом не залез хотя бы. - вставил один из пожилых.
- Конечно, хотя лучше уж в Тихий дом. Все равно, без спецухи там вообще ничего, не с обычного монитора же, господи? А так, мальчонка перепугался. Женя говорит, что больше с ней идти на работу не хочет, а папа у них же тоже, ну, то ли на скорой, то ли где-то так, дома не сидит по большей части. И с кем сына оставлять, спрашивается?
- Так пусть оставляет его где-нибудь вверху, наверное там статусы-то пониже чем у нас.
- Материнское сердце, волнуется.
Лифт стал, мы вышли.
Так как шли вместе, то мы немного отстали, а они пошли чуть впереди, все так же продолжая:
- Так организовали бы детскую комнатку тут, что мешает?
- Я тоже так думаю, у многих же дети есть. Да и мне, знаете ли, хочется внука привести. Показать, так сказать где дедушка работает, ну хоть как-то. А главный отвечает, что тут, мол, вообще посторонним не место.
- Так что тогда делать-то?
- Да ничего не будут пока делать. Вот в американском сегменте, говорят, что детская комната, размером с нашу главлабу.
Кто-то из них зацокал языком:
- У-у-у-у. Сколько же детей там, если оно так? Хотя, знаешь, говорят, что кур доят. А на самом деле, ты в том сегменте был?
- В испанском был... ну, когда он еще был испанским. Там тоже нет, и все строже чем у нас, с ребенком бы вообще не пустили.
- Вот-вот. Сам посуди, ребенок рядом - это хорошо, конечно, а если какой Кетер жахнет? Что делать будем?
Несмотря на то, что коридор тут тоже был такой же - металлический и гулкий, мы пришли к обычным деревянным дверям. Не знаю, обшивка ли это была, или натуральный материал. Тройка впереди нас открыла двери, и сразу же на меня пахнуло вкусной едой, и множеством голосов. Помещение столовой оказалось большим. Больше чем типичная парадная зала, и все-все-все заставлено столами и скамьями. Люди занимали чуть больше половины, кто-то входил а кто-то и выходил, дверей было много, очень много.
И одно из главных отличий - тут были окна, большие, сразу под потолком. Снаружи понемногу темнело, поднималась бледная луна.
Родион отвел меня в уголок для курящих, и сказал:
- Ты со мной, или мне самому заказать?
- Давай сам. Я пока посижу тут.
- Ага. Скоро буду.
Он мелькнул между соседними столами, и растворился в людском гомоне. Я сидел, понемногу наблюдая и слушая. Наших попутчиков по лифту найти глазами было решительно уже невозможно, я просто смотрел по сторонам, и держал уши раскрытыми.
Народ сидел разношерстный, начиная от ничем непримечательных людей, кончая представителями других рас, и просто, необычными личностями. Стоит упомянуть лишь человека в таком же как у меня костюме, сидевшего через два столика вправо. В нем привлекала внимание его кибернетическая рука, левая, от локтя. Причем, ударившись ей о угол скамейки, этот человек болезненно вскрикнул, и ругнулся, бесшумно для меня. Я покачал головой, и утер рукавом, выступивший на лбу пот. Как-то не особо удобными казались волосы, сбритые под три миллиметра. Казалось, что только вчера я носил другую прическу, но....
Пришел Родион. С ним тележка, а на ней - два подноса, и огромные, на литр каждый, стаканы с лимонадом.
- Подумал, что ты не захочешь чай, а алкоголя у нас тут нет. - он поставил подносы на стол - Взял тебе как и себе, говяжий бифштекс.
Я ковырнул вилкой мясо. Смотрел на него, он жевал кусочек, который отрезал ножом. Минуты три мы так сидели. Моя порция понемногу остывала, а есть как-то перехотелось.
- Что молчишь?
- Не знаю. Столько всего хочется спросить, узнать.... Мама?
Родион покачал головой, и отложил вилку.
- Это долгая история, если уж так серьезно говорить. - глотнул из кружки - Ты и сам понимаешь за десять-то лет, тут уж действительно все в лучших традициях мексиканских сериалов.
- Я тебя слушаю. - я устроился поудобнее
- Как понимаешь, никто не предполагал, что ты будешь в состоянии овоща аж десять лет. Поэтому, сначала тебя объявили просто пропавшим без вести. Мать твоя отреагировала, как ты понимаешь, бурно. Но без истерик, с выдержкой.
Он достал сигарету, и закурил. Предложил мне, я не отказался. Глотнул в себя дыма, и голову неприятно закружило, но вроде бы дрожь в руках, да и общее волнение момента немного меня отпустили.
- Когда прошел год, стало понятно, что в ближайшее время ты возвращаться к активной жизни не хочешь. Поэтому, инсценировали несчастный случай. - Родион вскинул руки - Нет-нет, тут все вышло даже в какой-то степени для тебя героически. Якобы ты ушел в загул с компанией неформалов, якобы в одном городе вытолкнул из под машины мамашу с ребенком, но попал под машину сам.
- Чтобы я, да ушел в загул с неформалами? На год? Забыв про семью, университет, друзей? Даже Кира поверила?
- О Кире речь не шла, нет? К чему ты о ней?
Я немного смутился, и смешно (да и спешно тоже) сунул в рот кусок мяса. Жуя, невнятно ответил, мол, ничего такого, просто.