18 ноября 1941 г. 20 км к западу от города Ростова-на-Дону. СССР.
Первый батальон девяносто второго полка шестидесятой дивизии вермахта устраивался на ночевку. Солдаты привычно устанавливали палатки в роще. Уже были выставлены посты, и два взвода первой роты направлялись на позиции боевого охранения. Около штабного автомобиля под натянутой между деревьями маскировочной сетью стоял складной стол, за которым сидел командир батальона майор Отто Креер. Он только что закончил изучение ежедневного донесения батальонного адъютанта. Донесение в целом для второго дня наступления было спокойное.
Небольшие опасения вызывал лишь оставшийся в батальоне двухдневный запас бензина и малое количество медикаментов. В том числе бинтов и обезболивающего. Но к постоянной нехватке этих пунктов снабжения майор давно привык. Радовали поступившие из штаба полка сводки погоды. На два дня вперед температуру метеорологи обещали стабильную. Плюс четыре-пять градусов. Без осадков. Креер аккуратно сложил донесение и спрятал его в планшет.
Мимо майора с деловым видом сновали солдаты третьей роты, заканчивая маскировку техники. Вид у них, как отметил про себя Креер, был как обычно бравый, хотя люди явно устали после сегодняшнего марш-броска и двух небольших стычек на дороге с русскими моряками. За спиной Креера солдаты его штабного отделения заканчивали обустройство временной ночевки. Было слышно, как дальше в роще, за штабом, стучали топоры, и изредка раздавалось конское ржание. Там обживалась колонна снабжения со своими многочисленными телегами и тремя трофейными русскими грузовиками.
- Когда будет все готово? - спросил майор у командира штабного отделения фельдфебеля Ленца.
- Через двадцать пять минут, герр майор.
- Хорошо, Вильгельм. В двадцать ноль ноль жду в штабе командиров рот, командира взвода разведки и герра обер-лейтенанта Раухера из приданной танковой группы. Начальника штаба проинформируй о времени совещания. Да, и скажи командиру поста снабжения, чтобы он мне больше не присылал сметаны. Уже тошнит от неё.
- Слушаюсь, герр майор.
До начала совещания оставалось сорок три минуты. И это время Креер не собирался терять понапрасну.
- Генрих. Принеси мой пистолет- пулемет и кофе, - приказал Креер своему ординарцу, который, как всегда, находился рядом с майором. - Сперва оружие. Кофе - потом. И сыра не забудь.
Ординарец кивнул и, прихрамывая, ушел по направлению к штабу. Через несколько минут Генрих принес МП-38, застелил стол тканью и положил на неё пистолет-пулемет и набор для чистки оружия.
- Спасибо, Генрих. Кофе принеси минут через пятнадцать.
Майор любил свой пистолет-пулемет. Он относился к нему, как его предки относились к своим мечам.
Креер считал, что у его МП-38 есть душа, и старательно о нем заботился. Несколько раз в неделю любовно чистил и смазывал своё оружие. Еще в Польше майор начал регулярно тренироваться в стрельбе из МП, и достиг в обращении с ним отличных результатов. К своему пистолету "Парабеллум", который постоянно находился на поясе, Креер относился как к обычному куску боевого железа. И чисткой пистолета всегда занимался его ординарец Генрих. Майор с начала войны так ни разу и не выстрелил в бою из МП. И никого не убил. От этого Креер чувствовал дискомфорт. Изредка накатывала такая сильная волна раздражения, что даже мешала выполнять майору его служебные обязанности. Креер был уверен, что его "меч" без вражеской крови испытывает большие страдания.
С началом компании в России майор надеялся напоить свой "меч" кровью врага. И скоро такой случай представился. Через месяц после того, как дивизия пересекла границу СССР, третья рота его батальона захватила русский полевой лазарет. Двадцать восемь тяжелораненых "иванов" и пятнадцать человек медицинского персонала и обслуги. Майор никогда не нарушал приказы и инструкции, которые ему спускали свыше. Всех ходячих пленных, которых его батальон захватывал, Креер старательно отправлял в тыл. Но насчет тяжелораненых солдат врага никаких точных приказов не было. Креер в этом случае не испытывал никакого страха перед начальством из-за нарушения инструкций. Получив доклад от командира роты о захвате лазарета, майор взял взвод охраны, посадив солдат в два грузовика и бронетранспортер, и немедленно отправился на место. Благо ехать было недалеко. И русские, как всегда, хаотично бежали от немецких войск и ни о каком сопротивлении даже не помышляли.
Пропылив пару часов, колонна прибыла в небольшой лес, где и находился захваченный лазарет. Пять больших полевых палаток теснились на опушке леса.
Выслушав доклад унтер-офицера, отделение которого обнаружило столь желанную находку, и убедившись, что раненые "иваны" не представляют опасности, майор поставил солдат в оцепление и со своим "мечом" в руках зашел в первую палатку с ранеными. Следом за ним шел Генрих, держа наготове запасные магазины к МП-38.
С Генрихом на всякий случай были ещё два солдата...
Перед майором, который занимался чисткой МП-38, проносились приятные воспоминания о том жарком летнем дне. Дне, когда его "меч" от души напился крови врагов.
Кроме своего пистолета-пулемета майор любил свой батальон и свою войну.
И майор знал, что они любят его.
18 ноября 2008 г. Город Ростов-на-Дону. Россия.
Человек тридцать врагов выскочили из-за дома и, открыв огонь из автоматов, укрылись за остовом сгоревшего грузовика. Я затаил дыхание, прицелился в грузовик и короткими очередями слева направо прошил грузовик по горизонтали. Примерно с десяток противников упали. Остальные выскочили из-за укрытия и побежали назад по направлению к кирпичному забору. Быстро переключил огонь на "одиночный", я не спеша добил почти всех. Только один вражеский солдат успел спрятаться за забор, и теперь лишь самый верх его каски маячил из-за укрытия. Блин! Из "калаша" не достать. Поменял автомат на снайперскую винтовку, поймал в перекрестье прицела два пикселя каски. Враг дернулся и вывалился из-за забора, раскинув руки. Я перезарядил винтовку, поменял её обратно на "калаш" и медленно пошел вперед. На втором этаже, справа от меня, неожиданно открылось окно и оттуда прямо в лицо ухнул гранатомет. Экран покраснел и выплюнул надпись: "Вы убиты. Смерть одного- трагедия. Смерть миллионов- статистика. И. В. Сталин"
Я даже не успел расстроиться. Зазвонил телефон внутриофисной связи.
- Добрый день, Андрей.- в трубке раздался голос начальника отдела, в котором я имел честь состоять. - Чем занимаешься?
- Здравствуйте, Игорь Петрович. Отчет доделываю. Бухгалтерия сказала, что с меня живого не слезет пока не закончу бумаги по октябрю.
- Да уж. Бухгалтерия она такая. Но все равно кроме тебя, мне завтра послать некого.
Тем более, дело-то политическое. Так что заканчивай со своими отчетами по‑быстрому. А сейчас зайди ко мне. Расскажу, что завтра делать будешь. Суматоха предстоит не шуточная.
Вышел я от начальства в неплохом расположении духа. Работа на завтра предстояла не сложная, но, как правильно заметил Игорь, "политическая". Причем, прямо по нашей специальности. Табличка "Отдел логистики" не зря висит у меня на двери кабинета. Хоть весь отдел и состоит из двух человек: меня и начальника. Так что у меня в трудовой книжке написано не просто "инженер-логистик", а аж целый "заместитель начальника отдела логистики". Пусть и ютится данный заместитель в клетушке в пять квадратных метров.
А суматоха и "политические дела" заключались в том, что хозяин нашей фирмы прикупил на днях у какого-то крестьянина в двадцати километрах от города большой участок земли. В деревне Недвиговке. Более известной миру под именем "Музей‑заповедник Танаис". Наверное, наш большой босс будет там себе строить загородную резиденцию. Ну и по условию сделки мы должны перевести всё хозяйство сельского жителя в другую деревню. Хорошо хоть, что недалеко. Понятное дело, асфальтовая дорога до участка не доходит. Так что в двух местах надо будет экскаватором грунтовку разровнять, чтобы грузовики нормально проехать могли. Сегодня из ремонтного цеха выкатили на мойку колесный экскаватор-погрузчик. У нас на фирме такие экскаваторы мужики любовно называют "петушок". Как раз то, что нужно. И до места сам доедет и грунтовую дорогу в нормальный вид приведет без вопросов. Из грузовиков возьму старенький "МАЗ" с двенадцатиметровым прицепом и пару бортовых грузовиков. Сам же с бригадой грузчиков гордо поеду в грузо-пассажирской "Газели".
Как говорил незабвенный Леонид Ильич: "Цели поставлены. Задачи определены. Пора и выпить".
Первым делом, я отправился к нашему главному механику Сергею Анатольевичу. Мужик толковый. В армии руководил автобатом. После того, как на пенсию вышел, устроился к нам на фирму водителем. Постепенно за несколько лет поднялся до должности главмеха. Работает хорошо. Не пьет к тому же на работе. Вот только с армейских лет неистребимая привычка у него осталась: всю технику обожает красить в зеленый цвет. Спасает нас от перекраса всего автопарка фирмы только то, что гаишники запрещают без согласования с ними перекрашивать автомобили. Но все кузова на грузовиках у нас стабильно зеленого цвета. И все машины при малейшей возможности покупаются любимой армейской расцветки. Тип "хаки" по-научному.
Главмех был уже в курсе насчет завтрашней поездки и невероятно быстро оформил мне заказ-наряды на технику. Даже обошелся без своих привычных нотаций насчет скрупулезного соблюдения правил передвижения колонн автотранспорта по городу и сельской местности. Что совсем на Сергея Анатольевича было не похоже. Он лишь спросил у меня:
- Ты когда завтра планируешь выезжать?
- Думаю, часов в восемь. Поэтому людям нашим надо сказать, чтобы на работе были к семи ноль ноль. Пока соберемся, пока покурим да машины прогреем. Экскаватор пусть сразу в семь утра выезжает с базы и ждет нас на трассе в десяти километрах от поста ГАИ. А то потом по "пробкам " два дня ехать будет.
Механик кивнул и начал звонить на мобильные телефоны водителям, раздавая указания на завтра.
Я же с чувством гордости за проделанную работу направился к себе в кабинет. И всё же прошел трудный уровень с гранатометчиком. Дописал за десять минут отчет и отнес его нашим девочкам в бухгалтерию. Всё. Теперь можно ехать домой и готовиться к завтрашним трудовым подвигам.
18 ноября 1941 г. 20 км к западу от города Ростова-на-Дону. СССР.
-До конечной цели нашего наступления, крупного города Ростова-на-Дону, нам остался один переход, - майор обвел взглядом собравшихся на штабное совещание офицеров батальона.- Наша задача выйти к внутреннему обводу обороны города и блокировать его на участке, протяженностью семь километров. Правый фланг нашей позиции упирается в сильно заболоченный берег реки, Мертвый Донец, в районе станицы Нижнегниловской. На левом фланге стык с частями дивизии СС "Викинг". С середины сентября русские, принудительно мобилизовав гражданское население города, усиленно строили оборонительные сооружения. Противотанковые рвы, ДОТы и ДЗОТы. Что собой представляют эти оборонительные позиции мы сегодня хорошо увидели. Взвод лейтенанта Клауса Вагнера, действуя в авангарде батальона, продвинулся в глубь обороны русских на два километра, без непосредственного контакта с врагом. По данным разведки, у противника нет в этом районе каких-либо значительных сил. Это подтверждают и сегодняшние бои с заслонами русских. Убитые русские оказались моряками с кораблей Черноморского флота. Все эти факты позволяют с уверенностью заключить, что никаких признаков организации вменяемой обороны на нашем участке наступления не наблюдается. Думаю, что с реальным сопротивлением русских мы не столкнемся до тех пор, пока не выйдем непосредственно к последней оборонительной линии города. В самом городе могут оказывать сопротивление только силы милиции, до роты солдат НКВД и, вероятно, насильно собранное ополчение из числа рабочих и учащихся ремесленных училищ. Обращаю ваше внимание, господа офицеры, что в городе действуют наши диверсанты, одетые в русскую форму. Диверсанты могут выйти прямо на наши боевые порядки. Пароли и отзывы для определения наших диверсантов находятся у вас в боевых приказах.- Завтра выходим к западным окраинам Ростова на расстояние в десять километров. Два взвода второй роты блокируют дорогу Таганрог-Ростов в этом районе, - Креер водил карандашом по карте, отмечая места диспозиции подразделений. - Батальон займет позиции здесь. Далее начинает активно действовать взвод лейтенанта Вагнера в этих направлениях.
Майор отметил на карте секторы действий разведки.
- Взвод Вагнера усиливается двумя бронетранспортерами "SdKfz 251" из группы обер-лейтенанта Раухера. Также передаю Вагнеру все мотоциклы штабного отделения. Благо погода стоит отличная. Дороги сухие и мы сможем активно использовать колесную технику. В случае обнаружения крупных сил русских, в бой взводу вступать запрещаю. Ваша задача- только разведка.
Зная Вагнера, как бесстрашного и чрезвычайно лихого офицера, майор решил подчеркнуть ему всю важность досконального выполнения его приказа. Креер отвел взгляд от карты и внимательно посмотрел в глаза лейтенанту.
- Вы меня хорошо поняли, лейтенант? Только разведка и никаких самостоятельных действий наподобие вашего июльского представления. Сейчас не июль.
Все офицеры, кроме прикомандированного обер-лейтенанта, заулыбались.
История, произошедшая с Вагнером, наделала тогда в июле немало шума, причем, не только в батальоне, но даже в полку. Взвод Вагнера, как всегда, выдвинулся головным дозором с обычным приказом: найти стыки между обороной русских для быстрого прорыва батальона к ним в тыл.
Нащупав зазор между позициями врага, Вагнер отправил курьера с донесением в штаб батальона, а сам со своими пятью мотоциклами и легким разведывательным бронеавтомобилем "SdKfz.222" углубился в тыл к русским. Описав дугу по дорогам в сплошных пшеничных полях, прорвался к небольшому селу, которое находилось в километре за обороной русских. В селе было полно тыловых служб противника. Недолго думая, лейтенант приказал своим солдатам заехать на пологий пригорок у дороги, - откуда открывался хороший сектор обстрела по селу. И прямо с колес открыл ураганный огонь из пулеметов и двух легких 50-мм минометов.
Лейтенант, лично стреляя из 20-мм автоматической пушки бронеавтомобиля, уничтожал грузовики и телеги, возле которых суетились солдаты противника. Русские в панике стали разбегаться. Но самое смешное, что через несколько минут со своих позиций перед селом снялась и беспорядочно побежала через поле в ближайший лес вся оборонявшаяся часть русских.
Когда солдаты основных сил батальона прибыли к месту боя, то увидели лишь пустые стрелковые ячейки русских, и полыхающее за ними село, заваленное людскими и лошадиными трупами вперемешку с разбитыми телегами и горящей техникой.
Семнадцать солдат Вагнера за двадцать три минуты частично перебили и обратили в бегство штаб и все тылы русской части. Напуганные интенсивной стрельбой в своем тылу, около трёхсот пехотинцев противника в панике бежали со своих позиций. Большинство из этих солдат батальон Креера в тот же день взял в плен. После рутинной процедуры выявления евреев и комиссаров, пленных отправили под символической охраной в тыл. Всех, кто мог самостоятельно передвигаться.
Вагнер получил за свои действия Железный Крест второго класса и славу батальонного храбреца.
- Так вы хорошо меня поняли, лейтенант? - переспросил Креер.
- Приказ понятен, герр майор,- ответил, вытянувшись по стойке "смирно", лейтенант.
Креер удовлетворенно кивнул и продолжил обращение к своим офицерам.
- Танковая группа обер-лейтенанта Раухера остаётся в качестве мобильного резерва в моем непосредственном подчинении. Порядок движения батальона к месту назначения обычный. Только усилим боевое охранение. Сейчас начальник штаба выдаст приказы на завтра. После того, как вы ознакомитесь с ними, выслушаю ваши вопросы.
Совещание закончилось через тридцать шесть минут. В штабной палатке остались вдвоем Креер и начальник штаба батальона гауптман Ганс Эбель.
- Скажи, Ганс, - обратился к нему Креер, - Как думаешь, оставят наш полк в Ростове на зиму в теплых квартирах или сразу пойдем дальше на Кавказ?
Эбель достал из нагрудного кармана портсигар и с жадностью закурил папиросу.
- Думаю, Отто, что твои мечты о теплой зимовке несбыточны. Мы и так затянули с русской кампанией. Генералы из штаба фон Клейста не дадут нам рассиживаться в городе.
- Да знаю, - раздраженно ответил майор. - Но ты и помечтать уже не даешь... Впрочем, я прекрасно понимаю ситуацию. Русских надо быстрее добить. Уверен, к середине лета мы будем уже дома. Помнишь, как было хорошо, когда после польской компании нас отправили отдыхать в наши родные казармы?
- И в этот раз всё будет точно так же, - убежденно ответил начальник штаба постукивая сигаретой о край пепельницы стоявшей на столе. - Только в России нам придется повоевать немного дольше, чем в Польше.
- В Польше мы закончили за месяц, -сказал майор. - А здесь мы за месяц не можем пройти жалких семьдесят километров от Таганрога до Ростова. Проклятые тыловики. Не могут обеспечить нормальное снабжение. Из-за них нам пришлось снизить темп наступления.
- Ну да ладно, Отто, -успокаивающе ответил гаупман. - Думаю, через пару дней мы с тобой будем ужинать в лучшем ресторане Ростова. Тем более, что лично нам не придется прорывать оборону города. Дойдем до русских позиций, окопаемся. Подождем пока наши танковые дивизии с северного направления не прорвутся в город. Тогда "иваны" сами побегут из своих нор перед нами. Если сразу не побегут, то наши два танка вместе с минометами подтолкнут их к бегу. Жаль , что наш "старый сапог" не дал нам ни одного орудия из роты полковой артиллерии.
-Гаупман, Эбель, - прервал Креер своего начальника штаба. - Я уже неоднократно просил вас воздержаться от употребления в адрес нашего командира полка оберст-лейтенанта Рёпке неподобающих эпитетов. Все же герр Рёпке член партии с 1929 года,- назидающе сказал Креер и машинально провел ладонью по своему партийному значку, приколотому на левый нагрудный карман кителя чуть повыше Железного Креста первого класса.
Ганс в примирительном жесте поднял руки.
- Отто, ты же знаешь, как уважительно я отношусь к нашей национал-социалистической партии. Но ты так же знаешь, кто лучше, чем герр Рёпке будет смотреться на должности полкового командира.
Креер немного помолчал, постукивая пальцами по столу.
- Оставим этот разговор, Ганс,- поморщившись произнес он,- иди отдыхай, завтра тяжелый день. А я еще посмотрю на город, ресторан подходящий поищу.
Эбель усмехнулся, приложил руку к фуражке и вышел из палатки. Mайор не спеша закурил и развернул на столе карту Ростова.
19 ноября 1941 г. 20 км к западу от города Ростова-на-Дону. СССР.
Проснулся майор от сильной головной боли. Попытался встать, но как только оторвал голову от подушки - понял, что лучше бы он этого не делал. Майора замутило и он повалился обратно на матрац. Желудок Креера сжался и его содержимое вылетело на стенку палатки.
- Генрих! Генрих!- отплевавшись, позвал своего ординарца Креер.
Перед палаткой послышалась какая то возня, но никто не отозвался.
Крееру казалось,что внутри его черепа взрываются снаряды калибра 150 мм. Передняя стенка палатки заходила ходуном, раздались невнятные звуки, но внутрь так никто и не заглянул.
- Часовой! - уже в отчаянии прохрипел Креер.
От разрывающей боли в голове он уже плохо соображал, но чувствовал, что происходит неладное.
Наконец полог распахнулся и в проем на четвереньках начал протискиваться человек, направляя свет фонаря на Креера.
- Ефрейтор Мюллер. Пост номер три,- комкая слова сказал он.- Герр, майор. Мне плохо. Не мог сразу по вашему приказу зайти,- прерывающимся голосом доложил караульный.
В голове у майора взрывающиеся 150-ти миллиметровые снаряды сменились на милосердные 75-ти миллиметровые. Креер оперся об ефрейтора, который продолжал стоять на четвереньках, забрал у него из руки фонарь и начал выбираться из палатки.
Вдохнул свежего, морозного воздуха. Боль понемногу отступала. Майор потряс головой и начал оглядываться вокруг себя, светя карманным фонариком. Рядом с палаткой упершись двумя руками об машину Креера, стоял второй часовой. Судя по звукам, которые он издавал, его сильно и безостановочно рвало. Майор подошел к караульному, снял винтовку у него с плеча и начал стрелять вверх, после каждого выстрела морщась от боли в висках. Через несколько секунд в разных частях лагеря раздались свистки боевой тревоги. Взлетели несколько осветительных ракет. Стало видно, что из палаток с трудом выбираются солдаты. В дальнем конце лагеря "пролаял" в три короткие очереди МП, раздалась беспорядочная винтовочная стрельба и тут же стихла. Только продолжали разными приказами надрываться редкие свистки командиров. Они высвистывали разные команды: " Боевая тревога", "Собраться возле командира" и почему-то "Правый фланг - стой ". Но не сообщали о непосредственном контакте с противником. Значит, русских близко нет. Хоть что-то в порядке. Майор стоял, закрыв глаза, и блаженно улыбался. Боль окончательно ушла. Но тут же состояние счастливого покоя сменилось сильнейшей тревогой.
Ведь судя по всему, русские применили против его батальона химическое оружие. Креер похолодел от этой мысли. В горле запершило. С трудом сглотнув, майор принялся лихорадочно вспоминать симптомы при применении отравляющих веществ. Тошнота, головокружение, слабость в ногах... Все сходится!
-Тогда почему я ещё жив?- удивленно подумал майор и повернулся к солдату, который так и продолжал стоять на коленях, уткнувшись согнутыми руками и головой в дверь машины.
- Рядовой, доложи, что произошло на посту.
Солдат ошалело смотрел на майора из-под козырька каски круглыми глазами и лишь тяжело дышал.
Отшвырнув винтовку, Креер подошел к караульному, взял его левой рукой за наплечный ремень, с силой начал трясти, светя фонарем в лицо.
- Что произошло? Отвечай! Ну, же! Отвечай, скотина!
Лицо солдата приняло осмысленное выражение. Он узнал голос майора и немного пришел в себя.
- Рядовой Бухольц, пост номер три, - часовой подобрал свою винтовку, которую майор бросил рядом с ним, и продолжил , - примерно десять минут назад я услышал какой-то гул, потом земля под ногами вздрогнула. Холодный ветер в лицо прямо дунул. И тут меня как осколком по голове ударило, герр майор. Я подумал, что меня убило, герр майор. Потом меня начало выворачивать наизнанку... Даже крикнуть не мог. Ничего не мог. Думал, что умру, герр майор.
Пока Креер выслушивал сумбурный доклад караульного, к штабной автомашине подбежала группа солдат во главе с фельдфебелем Ленцом. Несмотря на всю серьёзность положения, Креер при виде командира штабного отделения не смог сдержать улыбку. Фельдфебель был одет в кальсоны и китель, надетый на голое тело. На шее у Ленца висел ремень с пристегнутыми к нему подсумками с запасными магазинами для пистолета-пулемета. В руках он держал винтовку с примкнутым штык-ножом. В довершение ко всему пилотка Вильгельма была надета задом наперед. Остальные солдаты были примерно в таком же виде как и фельдфебель. Один пехотинец был даже обут в сапоги. Но все люди с оружием в руках и без признаков сильной паники на лицах.
Увидев Креера, фельдфебель подошел к нему и обрадованно заорал во все горло:
-Герр майор, разрешите доложить...
-Не разрешаю, фельдфебель,- майору на секунду показалось, что от крика Ленца к нему вернулась головная боль,- объявляю по батальону химическую тревогу, гауптмана Эбеля, адъютанта и его помощника - немедленно ко мне, послать в лазарет посыльного, мне нужен предварительный доклад врача...
Майор еще не успел закончить отдачу приказов, а в небо с пронзительным свистом уже взлетела, выпущенная из сигнального пистолета, звуковая ракета, обозначающая химическую тревогу. Курьеры, сопровождаемые мощными пинками Ленца, один за другим начали разбегаться в разные концы лагеря.
Неизвестно откуда взявшийся Генрих с двумя противогазными тубусами на плече, подошел к Крееру и совершенно будничным голосом произнес:
-Герр майор, согласно инструкции при объявлении химической тревоги вам необходимо надеть противогаз и газозащитную накидку.
Через два часа после столь нерадостного пробуждения, штаб батальона собрался в полном составе на совещание. В палатке было прохладно. Креер сидел во главе стола, кутаясь в шинель, так как неожиданно резко похолодало и термометр показывал три градуса ниже нуля.
Батальонный адъютант своим традиционно скрипучим голосом докладывал о ночном происшествии:
- В четыре часа пятнадцать минут солдаты боевого охранения и караулов услышали со стороны Ростова непонятный шум, источник которого определить не удалось. По словам обер- ефрейтора Вижорека, который до армии работал электромехаником, похожий звук издаёт при работе трансформатор большой мощности. Через несколько секунд солдаты почувствовали небольшое сотрясение почвы. Примерно как при обстреле наших окопов батареей орудий среднего калибра. Сразу после этого весь без исключения личный состав батальона испытал приступ острой головной боли, сопровождающийся тошнотой и общей слабостью организма. После данного инцидента погибших и больных в батальоне нет. Унтер-офицер, отвечающий за химзащиту, не обнаружил каких-либо следов применения отравляющих веществ на месте расположения батальона.
Адъютант замолчал и выразительно посмотрел на батальонного врача Гюнше.
Лейтенант медицинской службы Гюнше прибыл в батальон перед началом русской кампании, прямо со студенческой скамьи. Несмотря на фактическое отсутствие врачебной практики, молодой лейтенант быстро завоевал авторитет у солдат. Батальонное командование тоже было довольно работой врача. Но медик до сих пор несколько скованно чувствовал себя на штабных совещаниях. Вот и сейчас врач, смущаясь и явно нервничая, начал свой отчет:
- В настоящее время я не испытываю особого беспокойства за состояние здоровье личного состава батальона. Каких-либо явных последствий странного приступа головной боли и симптомов, ему сопутствующих, не наблюдается. Так же подтверждаю, что никаких характерных признаков воздействия отравляющих веществ на организмы людей не зафиксировано,- лейтенант, произнеся последнюю фразу, непроизвольно подернул плечами и вытер ладонью пот со лба,- моторика людей не нарушена. Психических расстройств не наблюдается.
Начальник штаба, до этого спокойно сидевший за столом, резко встал, зачем-то держась обеими руками за кобуру, висящую у него на поясе, и спросил хриплым голосом:
- Что это было? Что за дерьмо с нами произошло?
Гюнше, испуганно посмотрев на Эбеля и немного от него отодвинувшись, ответил :
- Герр гауптман, если судить по первоначальной симптоматике, я бы предположил пищевое отравление. Или отравление, вызванное иными факторами. Например, ядом. Но одномоментное, с разницей лишь в несколько секунд, проявление абсолютно идентичного течения болезни у всего батальона полностью исключает такую возможность.
Крееру надоело слушать нудную речь врача, к тому же сдобренную малопонятными медицинскими терминами.
- То есть вы, лейтенант, так и не смогли определить причину этого недомогания?- прервал речь медика Креер.
- Не смог, герр майор,- ответил медик и совершенно по штатски пожал плечами и развел руки в стороны,- мало было времени для анализа и построения приемлемой версии возникновения причин болезни.
Креер уже понял, что солдаты не нуждаются в лечении и боеспособность батальона осталась на приемлемом уровне. Майора неожиданно сильно стали раздражать, совершенно гражданские манеры врача. Досадливо махнув рукой, Креер решил закончить доклад Гюнше, который ко всему прочему обильно потел, что тоже сильно злило майора.
- Что еще можете добавить по медицинской части, лейтенант?- подводя черту под разговором с врачом, сказал майор.
- Больше собственно ничего, герр майор. Только порекомендую всем пострадавшим обильное питьё и по возможности ограничение физических нагрузок на ближайшие сутки.
Перед входом в штабную палатку раздались шаги и, отодвинув тяжелый полог, внутрь зашел один из курьеров штабного отделения.
- Герр майор, связь со штабом полка и соседями слева восстановлена. Радиостанции работают на ключе. Телефонной и голосовой связи по-прежнему нет. Штаб полка и соседи одновременно с нами подверглись воздействию неизвестной болезни. Вот распоряжение штаба,- посыльный протянул Крееру радиограмму.
Майор скользнул по ней взглядом, посмотрел на заинтересованно наблюдавших за ним офицеров.
- Приказ о наступлении не отменяется. Только срок сегодняшнего начала движения переносится с шести на восемь часов утра ,- майор заметил, что курьер продолжает стоять по стойке "смирно",- что еще?
- Устное донесение от командира боевого охранения, герр майор,- отрапортовал курьер и продолжил,- на левом фланге наблюдается периодическое движение автомобилей по дороге "Таганрог-Ростов" в обоих направлениях, без какой-либо светомаскировки,- посыльный с шумом втянул в легкие воздух и продолжил,- на правом фланге наблюдатели утверждают, что слышат паровозные гудки в районе разбомбленного железнодорожного депо "Ростов-Западный".
Курьер закончил доклад, отдал честь и мгновенно вышел из палатки. А внутри неё закипела штабная работа: вбегали и выбегали из палатки посыльные, сновали писари с пачками бумаг, прибывали за новыми распоряжениями командиры рот и подразделений. Шли в вышестоящий штаб радиограммы с донесениями. В центре этой бурной, но привычной активности находился майор. Как обычно, спокойно и деловито, он занимался своей работой. Никаких эмоций не отражалось на его лице. Внешне Креер совершенно не изменился, но его душу переполняли восторг и радость от осознания причин сегодняшних происшествий. Майор сразу, после донесения курьера о странных передвижениях русских по дорогам, отчетливо понял, почему именно сейчас происходят все эти события в его жизни. Понял и стал от этого по настоящему счастлив. Просто его "меч" снова проголодался. Настало время трапезы.
19 ноября 2008 г. Город Ростов-на-Дону. Россия.
Будильник зазвонил, как ему и было положено, в полшестого утра. С трудом открыв глаза, я нашарил тапочки около кровати и тихонько, чтобы не разбудить жену и детей, пошлепал на кухню к чайнику. Включил ноутбук и посмотрел погоду. Ух, ты! Минус три. Первый раз за эту осень температура заползла ниже ноля. Попивая кофе, самым недостойным образом предался мечтаниям о премии за отлично проведенную операцию по переселению сельского населения. О премии тонко намекнул Игорь, правда из деликатности не сообщил её размер. Закончив с утренним моционом, быстро натянул на себя теплое трико и толстенный шерстяной свитер, подаренный мне женой на День рождения.
Сверху одел камуфлированные штаны и куртку. Прихватил заботливо подготовленную супругой сумку с продуктами в дорогу и побежал на автостоянку, забирать свою машину.
Как же, все-таки, здорово ехать по утреннему городу. Машин мало, "пробок" нет, пешеходы под колесами не путаются. Вот оно, счастье водителя, жаль недолго продлится, самое большее еще часа полтора. Щелкнул по кнопке автомобильного приёмника, из динамиков раздались бодрые позывные местной радиостанции, и приятный женский голос зачастил скороговоркой: "Московское время - шесть часов тридцать минут. Новости на наших волнах. Сегодня днем в конгресс -холле гостиницы "Националь" состоится третий областной съезд лучших мастеров парикмахеров- визажистов, специализирующихся на обслуживании домашних животных...".
Досадливо поморщившись, я переключил радио на другую новостную станцию:
"Вечером в областном академическом театре имени Максима Горького состоится премьера известной пьесы Анатолия Валетова "Официанты", которая с огромным успехом прошла на театральных подмостках Москвы и Санкт-Петербурга. Пьеса повествует о тонком и изысканном мире представителей гей-культуры. Автор пьесы не скрывает своей принадлежности к..."
"Интересно, - раздраженно подумал я, выключив приемник,- что, больше не о чем рассказывать в новостях? Неужели большинству людей нравится слушать эту ерунду? Уверен, что нет. Так почему все теле- и радиоканалы забиты подобной чушью? Непонятно, зачем вываливается все это нам на головы?"
С такими невеселыми мыслями я заехал в открытые ворота базы, помахал рукой сонному охраннику в будке и лихо припарковал машину на свое место перед офисом. Возле гаража на площадке коптили моторами грузовики. Рядом с ними, выстроившись полукругом, стояли водители и рабочие. В центре их внимания, как всегда, находился наш записной балагур, грузчик Петя Грибов. Вот и сейчас он что-то рассказывал собравшимся вокруг него людям, широко размахивая руками, периодически прерываемый взрывами хохота. Подойдя к водителям и поздоровавшись, я поинтересовался причиной веселья. Оказывается, Грибов в лицах показывал, как забирал из роддома жену с двойняшками, новоиспеченный счастливый папаша, наш водитель "Газели", Антон Пономарев. Это радостное событие позавчера широко отмечалось в нашей конторе, причем даже с частичным нарушением трудовой дисциплины. Еще раз поздравив Антона с рождением дочек, я подозвал нашего старейшего и опытнейшего водителя Синицина.
- Степан Петрович, как тут у нас дела? Все готово?
- Андрей Владимирович, все в порядке. Смирнов на экскаваторе уже уехал, последний грузовик сейчас заправится, и минут через пятнадцать можно выезжать.
Петрович работал в фирме чуть ли не с первого дня её основания. И всегда на все мало-мальски ответственные работы начальство старалось посылать Синицына. А сегодня, в добавок к Петровичу, со мной еще поедет бригадир грузчиков Сергей Терентьев. Кроме огромной физической силы и роста под метр девяносто, он отличался несколько пугающей меня железной дисциплиной и пунктуальностью в работе. В общем, сегодня беспокоиться об успешном выполнении задания мне не приходилось. С такими-то сотрудниками!
Выехав с базы, колонна с трудом протиснулась по загруженным центральным магистралям и вырулила на городскую окраину. Проехав спальный район, свернули на шоссе, ведущее к выезду из города.
Через пару километров шоссе упиралось в большое "кольцо" прямо перед выездом из города. Одна дорога поворачивала налево в Западный микрорайон, другая шла прямо, и после поста ГАИ превращалась в трассу "Ростов - Таганрог". Сидя в теплой кабине "Газели", я без интереса смотрел по сторонам на унылый пейзаж. Слева тянулись бесконечные, серые одноэтажные склады постройки еще пятидесятых годов, с вкраплениями таких же уродливых современных ангаров. Справа, огороженные заборами из сетки -рабицы, раскинулись открытые площадки, где громоздились штабеля различных строительных материалов. Проехали совсем уж скучный и бесконечно длинный бетонный забор воинской части и, наконец-то, вырвавшись из города, подъехали к посту ГАИ. Один из стоящих на обочине постовых небрежно взмахнул в сторону нашей "Газели" жезлом, приказывая остановиться.
Пономарев аккуратно припарковался рядом с инспектором. Проехав мимо "Газели", чуть дальше стали останавливаться наши грузовики, заняв почти всю обочину дороги напротив двухэтажного здания поста ГАИ. Подошедший к водительской двери гаишник козырнул и, удивленно косясь на остановившуюся впереди вереницу машин, пробубнил обращаясь к Пономареву:
- Инспектор дорожно-патрульной службы, старший сержант Добронос. Ваши документы,- и повернувшись ко второму постовому, который, поёживаясь от холодного ветра, прятал руки в карманы куртки, крикнул,- Петров! Что там за демонстрация! Что они тут встали? Пойди, разберись.
Немного отстранив своего водителя от окна, я обратился к инспектору:
- Товарищ старший сержант, наша "Газель"- головная машина колонны, едем на работу в Недвиговку. Впереди стоят мои грузовики.
Старший сержант недовольно покачал головой, быстро проверил документы Пономарева и, пожелав нам счастливого пути, махнул рукой, мол, быстрее отъезжайте, не мешайте работать.
Как только выехали из города, по обеим сторонам дороги потянулись бесконечные поля. Километров через пять догнали экскаватор Смирнова. Он пристроился позади последнего нашего грузовика. Сразу скорость движения колонны упала до 30 км/час. Я оглянулся назад, в салоне дремала бригада Терентьева, лишь весельчак Грибов лузгал семечки, культурно сплёвывая шелуху в целлофановый пакет. Посмотрев на часы, я прикинул, что минут через двадцать подъедем к повороту на Недвиговку. Размеренный звук работающего двигателя и плавное покачивание машины клонили меня в сон.
- Надо бы выпить кофе,- подумал я и полез за термосом в сумку, которая стояла у меня в ногах.
- Андрей Владимирович, посмотрите, - встревоженно сказал Пономарев, дернув меня за рукав куртки, - похоже авария, на дороге затор.
"Газель" притормозила и остановилась за старым "Москвичом". Выйдя из машины, я неприятно поразился увиденному. Дорога в месте, где мы сейчас находились, делала плавный поворот и скрывалась за лесополосой.
Вся правая сторона дороги, насколько возможно увидеть, была заставлена стоящими машинами. Самое обидное, что по встречной полосе, как ни в чем не бывало, продолжали мчаться в Ростов машины.
- Да тут, как бы не на километр "пробка"-то,- сказал мне подошедший сзади Петрович,- видать, где-то впереди крупная авария произошла.
Из "Газели", потягиваясь и зевая, начали выходить грузчики. Подошли и наши водители. Пока курили и выдвигали версии возникновения столь огромного затора, движение со стороны Таганрога уменьшилось, а затем и вовсе прекратилось. Раздались звуки милицейских сирен, и пара патрульных "десяток" на большой скорости по встречной полосе промчалась мимо нас.
- В позапрошлом году на азовской трассе перевернулась фура с металлоломом,- с жаром рассказывал один из наших водителей,- так сосед мой Николай на восемь часов там застрял. Хорошо, с собой печенье, говорит, было, а то с голоду бы помер.
Перспектива провести в "пробке" несколько часов меня совершенно не вдохновляла. По "встречке" далеко не уедешь. Мигом гаишники права отберут. Вон они по трассе носятся, как угорелые. Да, и я такое сумасшедшее распоряжение не дам. Надо что-то делать.
Я позвонил главмеху и рассказал ему о неожиданно возникшей у нас проблеме.
Сергей Анатольевич встревожился, но настоятельно посоветовал всеми силами продолжить выполнение задания. М-да. Хороший совет дал механик.
Теперь мне надо поговорить с Петровичем. Он наверняка что-то придумает. Но Синицин куда-то ушел с таинственным видом. Решив дождаться Петровича, я залез на своё место в " Газели" и налил себе из термоса кофе.
Отхлебывая из стаканчика, я бездумно смотрел на дорогу. Со стороны Таганрога вообще не проехало ни одной машины. Значит, действительно, авария впереди очень серьёзная. Движение полностью перекрыто с обеих сторон. Вот же не везет. Только один раз по дороге, не спеша, протарахтел мотоцикл с коляской. За рулем сидел типичный сельский житель. В коляске были навалены несколько сеток с картошкой, скрепленные веревками. Крестьянин выглядел совершенно счастливым. Еще бы. Едет в одиночестве по дороге,а сотни людей завистливо на него смотрят. Потом моё внимание переключилось на стоящие впереди машины. Прямо перед нашей " Газелью" находился старый, похоже, покрашенный кисточкой, да к тому же обычной зеленой краской "Москвич 412". За рулем усатый мужик, лет сорока. Он уже два раза выходил из машины покурить. Явно нервничает. Рядом с ним, на переднем сиденье, чинно сидит старый, но не дряхлый дедок в смешном пальто, купленном, наверно, в год московской олимпиады. Он тоже разок выходил, видимо подышать воздухом. Все заднее сиденье машины было занято каким то объемным грузом, накрытым старым одеялом. Слева от "Москвича" возвышается огромный черный джип "Лексус 470" . Его стекла были настолько затонированы, что, казалось, джип полностью отлит из черного металла. Кто находился внутри "Лексуса", разглядеть было совершенно невозможно. Будет весело, если там за рулем сидит блондинка, с маленькой болонкой на коленях. От созерцания чудес отечественного и иностранного автопрома меня отвлек Петрович, который резко распахнул дверь машины и сел на водительское сиденье.
- Ух, замерз,- Петрович вплотную приставил ладони к вентиляционным отверстиям, откуда шли теплые волны воздуха от работающей печки,- первый морозец хорош, да еще с ветерком.
- Где пропадал ?- поинтересовался я.
- Ходил смотреть дорогу, Андрей Владимирович. Вернее, не дорогу, а объезд.
- Ну, и что, высмотрел ?
- Справа от нас овраги, нам не проехать. А вот слева, метрах в двухстах позади, обычные поля тянутся. Правда, там нет никакой дороги, и съезда с трассы в поля тоже нет. Но, мы можем экскаватором расчистить съезд и по полям объехать затор. Нам проехать по пашне надо примерно с километр. А там обязательно найдем грунтовую дорогу между полей. По ней поедем в сторону Недвиговки. А дальше и на асфальт выедем.
- А по пашне проедем?
- Конечно. Земля твердая. Дождей давно не было. А сейчас еще и подморозило. Пустим впереди экскаватор, он колею накатает. Потом грузовики. Ну, а вы на "Газели" последние поедете.
Я внимательно слушал Синицина. Конечно, определенный риск в этой затее есть. Могут грузовики и в полях застрять. Были у нас подобные случаи. Впрочем, если что, трактор тросами вытянет. И грузовики на сцепке могут идти.
Правда, оставался еще один неприятный нюанс. Если нас засекут на своих полях владельцы земли, то будут проблемы.
Заставят оплатить ущерб, который нанесем их вспаханным полям своими машинами. Впрочем, сейчас полевые работы полностью закончились. Урожай давно снят, охраны на полях нет. Нас просто никто не увидит. Значит решено. Едем через пашню.
- Ну, с меня премия. В размере бутылки коньяка,- я хлопнул Петровича по плечу, тот заулыбался,- иди скажи Смирнову, чтобы пошел посмотреть как съезд с дороги сделать. И водителей проинструктируй, а я пойду, поговорю с хозяевами впереди стоящих машин. Пусть чуток подвинутся, а то мы повернуть не сможем, слишком близко стоим к ним.
- Понял, Андрей Владимирович, сейчас сделаю,- сказал Петрович, и мы с ним одновременно вышли из машины.
Я подошел к джипу и постучал в левое боковое стекло. Оно плавно опустилось на несколько сантиметров. Неприятный, настороженный взгляд водителя обжег меня посильнее, чем порыв зимнего ветра.
- Чё надо? - пробасил шофер из салона "Лексуса".
Я несколько опешил. Я почему-то был уверен, что за рулем джипа будет девушка.
Вместо, ожидаемой мною гламурной блондинки, я увидел типичного представителя "братков".
Широкоплечий, с мощной шеей, плавно переходящей в голову, коротко стриженный, в коричневой кожаной куртке. Рядом с ним сидел практически его двойник. Только, совершенно лысый. И куртка у него была черного цвета. Судя по звукам доносящимся с заднего сидения, там тоже кто-то был, но кто, в темноте салона рассмотреть не получалось.
После короткого замешательства я обратился к водителю джипа.
- Доброе день, вернее доброе утро. За "Газелью" стоят мои грузовики. Я хотел бы попросить вас немного подвинуть вперед машину. А то мы не можем развернуться.
Выслушав меня, водитель нажал на кнопку стеклоподъемника и закрыл окно.
Я смотрел в абсолютно черное стекло джипа и не знал что делать дальше.
Полез в карман за сигаретами, вспомнил, что они остались в машине.
Открылась пассажирская дверь, и из "Лексуса", оглядываясь по сторонам, не спеша вылез лысый "браток".
- Слышь, вот эти грузовики - твои?- обратился он ко мне, показывая пальцем на стоящие сзади машины.
- Да, мои. И трактор тоже мой.
- И чё, в Ростов обратно поедете?
- Попробуем объехать по полям пробку. Если не получиться, то в Ростов вернемся.
Лысый покачал головой,- а как с дороги свернете?
- Экскаватором съезд с трассы сделаем.
- Ты это...Подожди. Я сейчас,- лысый нырнул обратно к себе в машину.
Я достал из "Газели" сигареты и закурил.
Все наши уже расселись по машинам, лишь Смирнов с Петровичем возвращались с той стороны дороги.
Петрович увидел, что я на него смотрю, радостно помахал рукой у себя над головой. Значит, проблем с устройством съезда с трассы не будет.
Дверь "Лексуса" распахнулась, и ко мне снова подошел "браток" в черной куртке.
- Ты, это... слышь, как только трактор ваш дорогу пробьет, мы, это...слышь, сразу первые поедем,- лысый не спрашивал у меня ничего, он просто констатировал факт.
- Хорошо,- только оставалось сказать мне.
Лысый вышел на дорогу, внимательно посмотрел в обе стороны, потом махнул рукой водителю. Джип не спеша повернул налево, пересек разделительную полосу и остановился на обочине.
С усатым водителем "Москвича" я быстро договорился. Мужик он оказался простой и разговорчивый. Его машина проехала чуть вперед и остановилась на краю дороги, освободив нам место для поворота.
- А не боитесь в полях застрять? - спросил у меня водитель.
- Не боимся, много раз уже так ездили.
- А я вот деду предлагаю за вами поехать. Домой мы торопимся. В гости, к родне в Ростов на несколько дней ездили. Да вот, смотрю, надолго здесь застрянем.
С пассажирского сиденья подал голос дед:
- Не поедем. Автомобиль можем угробить. Он мне тридцать лет верой и правдой прослужил.
Я засмеялся:
- Да ваша машина все-равно что танк. Везде проедет.
Махнув на прощание деду с внуком рукой, я полез в теплое нутро "Газели". Через несколько минут все наши машины стояли за "Лексусом".
Экскаватор съехал с асфальта, быстро срезал и отодвинул бульдозерным ножом землю, мешающую проезду грузовиков. Несколько раз прокатился вперед- назад, утрамбовывая грунт. Получился вполне удобный, пологий съезд. Взревев мотором, джип "братков" первым свернул с трассы, виляя и подпрыгивая, медленно поехал по полю.
За ним потихоньку двинулся экскаватор, следом пошли бортовые "ЗИЛы". По набитой колее уже степенно покатил " МАЗ" Петровича. Наша "Газель" шла в колонне последней. Ехали мы уже почти по грунтовой дороге, только сильно качало на кочках и впадинах. Посмотрев в боковое зеркало, я увидел, что за нами увязался "Москвич" деда.
- Антон, смотри,- улыбаясь сказал я Пономореву, - внук все же уговорил деда, вон за нами плетутся. Я тебе про наш разговор рассказывал.
Пономорев кинул взгляд в боковое зеркало, неопределенно хмыкнул и продолжил ловить норовивший вырваться из рук руль. Несколько раз колонна останавливалась. Трактор впереди что-то расчищал, пробивая дорогу. Наконец выехали на нормальную, хотя отчаянно петлявшую, грунтовку, и покатили параллельно трассе, которая по моим расчетам осталась километрах в трех-четырех правее нас. Нервное напряжение, в котором я пребывал с тех пор, как мы уткнулись на дороге в глухую "пробку", стало ослабевать. Я опустил стекло и, невзирая на гневные протесты Пономорева, с удовольствием закурил. Вдруг колонна остановилась, впереди засигналили клаксонами грузовики.
-Да, что же там еще стряслось,- раздраженно подумал я, изо всей силы хлопнул дверью ни в чем неповинной машины и побежал вперед, узнавать причину остановки. Следом за мной из "Газели" начали выбираться остальные.
Грунтовка упиралась в широкую, трапециевидную траншею, которая тянулась в обе стороны насколько хватало взгляда. Никакого моста через неё не было. Как не было на другой стороне траншеи и продолжения дороги. Один из водителей померил рулеткой глубину рва и громко сказал,- Два метра ровно. А ширина так, навскидку, метров пять, шесть.
- Ну, что за народ,- выпрыгнув из кабины, сразу начал возмущаться Петрович, гневно потрясая кулаками,- на той стороне дорогу запахали, даже следов не оставили. А здесь хоть бы ограждение выставили. Днем с пятидесяти метров только разглядели траншею. А ночью так и нырнули бы вниз.
Около края траншеи собрались все наши люди, c интересом рассматривая её.
Терентьев, поёживаясь от холодного ветра в своем рабочем синем комбинезоне, спросил у меня.
- Андрей Владимирович, зачем в поле такую яму выкопали?
- Даже не знаю, Сергей. Похоже на оросительный канал, но он так не прокладывается. -Смотри,- я показал рукой налево, где траншея шла по низинке около лесополосы и взбиралась обратно по пологому склону,- ведь здесь вода вверх не потечет. Может это газовую магистраль ведут?
- Ага,- влез в наш разговор Грибов,- "Газпром" новый газопровод ведет. "Голубой поток - 2" называется. Будем в Европу наших эстрадных певцов в массовых количествах поставлять.
- Вечно ты, Петя, со своими шуточками встреваешь,- оборвал Грибова Петрович,- тут люди серьёзные дела обсуждают, а ты со своими певцами лезешь.
Грибов обиженно засопел и отошел от нас, явно строя планы мести Петровичу.
- "Лексус" тоже здесь был,- продолжил Петрович обращаясь к нам с Терентьевым,- вон его следы около края дороги видны. Они повернули налево и поехали дальше по полям вдоль рва. Наверняка дальше можно как-то перебраться на ту сторону.
Поля везде вспаханы. Значит и трактора проезжают здесь. Отсюда до асфальтовой дороги на Недвиговку от силы километра три - четыре. Должен быть проезд. Надо вслед за "братками" ехать. Я сейчас залезу на крышу кабины и с высоты посмотрю на окрестности. Может чего увижу интересное.
Сзади раздалось покашливание. Я обернулся и увидел, что к нам подошли дед с внуком.
Дед удивленно смотрел на траншею и недоуменно покачивал головой.
- Это кому же понадобилось здесь копать противотанковый ров?- сказал дед.
- Какой ров?- переспросил я.
- Противотанковый,- ответил дед,- вот уж не думал, что еще раз когда-нибудь мне придется его увидеть.
- А, где же, вы его видели?
- Да, я не только его видел, парень. А сам и копал. Только не здесь, а севернее Ростова. В войну мы всем училищем два месяца, до кровавых мозолей, как проклятые его рыли. Так что я хорошо помню, как ров выглядит. Два метра глубиной, шесть метров шириной. И стенки наклонные. На всю жизнь запомнил.
- Ну, это все же не тот ров,- засмеялся я,- наверное, газопровод или водовод новый строят. Другого объяснения нет.
Дед своим предположением о назначении траншеи поднял мне настроение. Кстати, надо узнать его имя. А то, как-то неудобно получается. Больше часа знакомы, а как его звать не знаю.
- Меня зовут Андрей, и я старший колонны,- представился я деду, протягивая ему ладонь для рукопожатия.
- Василий Семеныч,- ответил дед, пожимая мне руку,- а внука моего Ильёй зовут.- Вот уж дорога сегодня неспокойная у нас выдалась. Прямо удивительно. Съездили, называется, в гости. Бабка моя наверное переживает уже. А я ей и позвонить не могу. Денег на карточке у Ильи нет. И дед выразительно посмотрел на меня.
Я достал мобильник и протянул Василию Семенычу.
- Позвоните. У меня телефон служебный. Разговоры бесплатные.
- Спасибо, Андрей, выручил.
Дед обрадованно взял телефон и отдал его внуку. Тот сразу начал набирать номер.
Он стоял на крыше кабины "МАЗа" и показывал вперед рукой.
Внизу крутился Грибов и нарочито восхищенно смотрел вверх на Петровича.
- Слезай оттуда!- кричал ему Грибов ,- а то, ты как Ленин на броневике, только кепки не хватает.
Петрович погрозил кулаком Грибову, с кряхтением спустился на землю, подошел ко мне и, тяжело дыша, начал рассказывать.
- Cверху видно грунтовую дорогу в поле. Метрах в трехстах от нас она поворачивает налево и идет параллельно траншее. Значит, я правильно предположил. Где-то там, дальше, есть переезд через ров.
Словно в подтверждении его слов впереди раздался треск двигателей, и вдалеке на дороге показались два мотоцикла с колясками. Увидев нас, мотоциклисты мгновенно развернулись и покатили обратно на приличной скорости.
Проводив взглядом мотоциклы, я разочарованно произнес:
- Они как-будто нас испугались. С чего бы это? Я надеялся, может сказали бы, где перебраться через ров можно.
- Мало ли какие дела у местных,- рассудительно ответил мне Петрович,- может они кабель электрический с опор срезать ехали. Или металлолом откуда-нибудь воровать. В таких случаях им свидетели совсем не нужны. Да, и как бы ты про дорогу у них спросил? От них до нас метров триста минимум было бы.
- Ну, не знаю. Посигналили бы, фарами поморгали. Наверное, догадались мотоциклисты бы, что мы про переезд на ту сторону спросить хотели.
Сзади опять раздалось деликатное покашливание. Понятно. Значит дед подошел.
Василий Семенович протянул мне телефон и с сожалением сказал:
- Не можем в деревню свою дозвониться. Сигнал не проходит. Я и соседям звонил. Бесполезно. Наверное, что-то у нас на телефонной подстанции сломалось.
- Ну, попозже позвоните. Я без проблем дам телефон.
Слева на той стороне траншеи показался черный "Лексус". Он с трудом продвигался по пашне, надсадно рыча мотором.
- Мужики!- крикнул я, - быстро сигнальте и фары включите!
Водители ближайших машин кинулись к своим грузовикам, и через несколько секунд окрестности огласились громкими автомобильными гудками.
Джип с поля въехал на грунтовку, несколько секунд постоял, словно рассматривая нас, и не спеша, поехал дальше.
Терентьев ухмыльнулся и обратился ко мне.
- Андрей Владимирович, сегодня все спешат. Что-то никто с нами не хочет общаться. Видать недосуг им.
Я с неприязью посмотрел вслед скрывшемуся джипу и в сердцах сплюнул на землю. Ладно. Будем пробиваться дальше сами. Хоть, благодаря "браткам", теперь точно знаем, что где-то недалеко канаву переехать можно. Ничего, сейчас найдем где. Какой-то, действительно, нелепый день сегодня. Кто бы мог подумать еще два часа назад, что я буду решать вопрос о том, как перебраться на другую сторону траншеи где-то посреди бескрайних полей.
- Петрович! Выдвигаемся через пять минут. Пусть люди докуривают, и поедем. Хватит тут на холоде торчать.