Генераленко Геннадий Михайлович : другие произведения.

Между Ангелом и Бесом

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Оценка: 7.06*4  Ваша оценка:
  Между ангелом и бесом. рождественская мистерия
  - - А вы, не трахните меня случайно, на Новый Год?
  - - Случайно? - я удивленно поднял глаза
  - - Тогда, если не можете случайно, сделайте это специально.
  
  Эта девушка пьяна, но не в умат, не до положения риз, не до отключки, а так, как... Ну, как, по-вашему, выглядит девушка выпившая литр джина с тоником или немного больше. Это если пить быстро, а закусывать парой зеленых маслин, лохмотьями крошеных чипсов и ментоловыми сигаретами. Ее черные глаза глубоки, но не бездонны, как пишут поэты, а просто выразительны. Зрачки блестят, словно пуговицы бального платья под софитами.
   Почему именно на Новый год, а скажем не на католическое рождество или еврейскую пасху? - спрашиваю я, мне просто интересно, что она скажет в ответ.
   Это будет мне подарок, на елку. - голос девушки чуть заметно дрожит.
   Хорош подарок, а я похож на Санта-Клауса Трахальщика?
   Почему бы и нет, осталось только приклеить ватную бороду и нарядиться в звездистый полушубок...- ее сильно шатнуло на зеркальную стенку клуба.
  На слабо блестящем зеркале остались опечатки ее влажных ладоней.
   Осторожнее. - Я не узнал свой голос, нервно прозвучало, и даже вспотел. Капли пота образовались на лбу и начали скатываться к носу.
  
  Сейчас из туалета должна выйти моя близкая подруга. Не то чтоб совсем близкая, не будущая жена, и не то что бы сожительница, выражаясь шершавым языком милицейского протокола, но очень ревнивая стервоза. Мы знакомы давно. А теперь, с недавнего времени проводим нечастые вечера и ночи вместе. Надежд на законный брак Анна не питает, но все же плохо понимает ситуации, которые трудно объяснить, а надо принять как должное.
  Принять своим пока еще неумиротворенным сердцем. Так, с покорностью мазохиста, должно принимать осенний холодный дождь, пролившийся с чернильного неба и приближающиеся с тупостью подмосковной электрички, дни выплаты ссудного процента. Как принимаю это я.
  - Милая, тут подошла женщина, не лишенная некоторой приятности, и попросила, как тебе сказать мягче, произвести соитие во всенародный праздник, в качестве подарка. Как ты на это смотришь? Да, это не будет стоить ни копейки, такое миленькое развлечение. Положительно?
  - Придешь на Новый год? - она обнимает меня тонкими руками за шею. На левой руке розовый след от недавнего термического ожога. Теплые ладони, даже жаркие. Животворящее тепло. Тепло, которое растекается волной, достигает пальцев ног и уходит дальше в бетон фундамента и мерзлую землю.
  
  До Нового Года еще почти десять дней. Только-только на городских площадях и улицах стали устанавливать праздничные елки. Что же будет за два дня до боя курантов, когда начнется ежегодный, двухнедельный, рождественско-новогодний удар по печени? В трамвай, пожалуй, не войдешь.
   Приду, конечно, где ты живешь? - зачем было это спрашивать? Все равно я никуда не пойду. Освобождаюсь от ее настойчивых, обещающих негу рук.
   Сейчас, вот визитка, здесь телефон, адрес. Меня зовут Ольга. Поклянись, что в Новый год будешь у меня.
   Что б я сдох. - Улыбаюсь, вспомнив Штирлица, и прячу маленький прямоугольник плотной светло-кремовой бумаги в нагрудный карман рубашки, даже не посмотрев на него.
  
  Что там, может быть написано, менеджер? Сейчас все менеджеры. Любая девка, умеющая читать, писать и считать до десяти - менеджер.
  Ольга. Олььгааа. Звучит приятно, но сейчас выйдет Анна. /Действие следующее. Те же и она, входит она/ Анннна. Тоже здорово.
   Я буду ждать. - Ольга неловко переступила с ноги на ногу и подвернула каблук, потеряв равновесие, упала мне на грудь. Специально так не упадешь.
   Осторожнее. Шла бы ты милая, с богом. До Нового года еще палкой не добросить. - Видимо скорбь в голосе прозвучала слишком явственно, слишком нервно.
  - Я жду. - Она поправила свое вишнево-алое платье и пошла чуть неуверенным шагом по потертым керамическим плиткам пола в глубь клуба, откуда раздавалась убойно-громкая музыка.
  - Хороша. Жюстина или скорее Жюльетта. - так подумалось, я улыбнулся своим мыслям.
  
  Громкая музыка. Излишне громкая. Слов не разобрать, что-то про, "не любовь" исполняемая со щенячьим восторгом и лихим присвистом присутствующих дам и кавалеров. Какая уж тут любовь...
  Что бы сказал об этом чувстве Даль? Наверное, что-то вроде - чувствовать любовь, сильную к кому привязанность, начиная от склонности до страсти; сильное желанье, хотенье; избранье и предпочтенье кого или чего по воле, волею (нерассудком), иногда и вовсе безотчетно и безрассудно. Парень любит девку; или что-то в этом роде.
  Что знает о любви, певица - сопливая девчонка, чья мордашка светится на большом мониторе... Может быть, что-нибудь и знает. Хочет знать.
  Любовь. Само собой, не вздохи на скамейке и не прогулки при луне. Вечные чувства. Старинное изобретение потертых в блуде и алкоголизме рифмоплетов. Томление вечноозабоченого и недовольного духа. Беспокойство возмущенной плоти самим провокационным присутствием особи противоположного пола. А также ритмические, возвратно-поступательные движения, совершаемые с определенной частотой и амплитудой движения. Участившийся пульс, дыхание, спазмы. Его оргазм, ее, может быть.
  - Ты не скучал? - спрашивает Анна, поправляя волосы.
  - Нет, я был занят разглядыванием рисунка на этих дивных, пластиковых панелях. Расписанных неизвестным мастером под цвет белой сосны.
  - Лгунишка, скажи лучше, женских ножек, хотя приличных ножек я здесь не вижу, кривули на одну ногу и ужасные жопы. Ха-ха-ха, смешно, правда?
  - Заправилась маркой? - тихо, почти шепотом спрашиваю я.
  
  Это кислота. Анна часто смеется некстати и обнажает свои зубы, когда сожрет пару марок чуда подпольно-подвальной литовской фармакопеи. Пять баксов марка. Она недавно отремонтировала все зубы, на халяву, у знакомого стоматолога, и теперь раскрывает рот, во всю ширину демонстрируя окружающим, милый, но слегка неправильный прикус.
  Иногда, в минуты раздражения, я говорил - не жри кислоты, лучше выпей. И не читай "Комсомолки" на ночь, от этого происходит неконтролируемое, турбулентное завихрение в мозгах и ухудшается сон.
  "Мать старушка плачет, инопланетянин изнасиловал ее четырехлетнюю дочь". Вот и все что она, способна прочитать.
  Лет пять тому назад, когда мы познакомились, Анна могла прочитать на сон грядущий десяток страниц Фихте или Шеллинга и растолковать на пальцах содержимое. У нее был кавалер, мой друг, археолог. Анна живо интересовалась скифами причерноморья. Это было давно, две жизни назад. Где теперь те скифы, где Володька, археолог?
  Пять долларов марка экстази. Ха. Два раза по пять долларов - большой пузырь трехзвездочного дагестанского коньяка, в круглосуточном гастрономе за углом. Сдачи хватит на толстокожий лимон, привезенный морем из солнечной Испании и отечественную шоколадку для дежурной дамы.
  - Ты старомоден, суслик. Не надо трагедизировать. От этого не умирают. - Анна поправила прическу.
  - Какая уж тут трагедия. Так-с, морализаторство одно, никому не нужное. А что не умирают, это ты, милая, зря. - глубокомысленно отпускаю реплику, зная что мои слова повиснут в воздухе.
  
  Еще как умирают. Соседка по подъезду, симпатичная бабенка, с первого этажа, обожралась развесного, нигерийского наркотика, купленного у университета имени Дружбы народов, и вышла в своем натуральном виде на улицу. То есть, была абсолютно голой. Ноги, покрытые фиолетовыми мурашками, не чувствовали холода, а голова была свободной от стыда и смущения. При виде мигающих разными огнями светофоров в ее башке что-то замкнуло, и она начала бегать по проспекту, ловко уворачиваясь от сплошного потока машин возвращавшихся с покинутых на зиму пригородных дач, но ее все равно задавили.
  Нагая пришла в этот мир, нагая и ушла.
  Это не сказка, я сам был свидетелем. К всеобщему удивлению очевидцев, пожилой дядя с лицом уголовника, был невменяем от принятого глюкогена и не осознавал вершин своего падения. Дядечке, пристало больше разводить ангорских кроликов в ближнем Подмосковье и впаривать их на птичьем рынке. Лучше б, он пил домодельный самогон, однообразно бранился в кругу семьи и меланхолически бросал окурки с балкона.
  Я был пьян, соображал туго. А никто из зрителей не догадывался, что этот водитель был большим оригиналом и ориенталистом - востокоманом, о чем свидетельствовала разноцветная татуировка дракона, обвившего своим телом шею и плечи владельца. Одноглавый дракон, скаля на окружающих свою щербатую челюсть, одной лапой опирался на земной шар, а другой лапой пытался ухватить стилизованное солнце.
  Осень, никто не увидел тату водилы. Дракон спрятался под рубашкой и курткой. Кто-то был с ним, кто именно? Я не разглядел. Я чувствовал только запах серы и навоза. Хотя, дядечка с дачи, возился по хозяйству, испачкался. Обычное дело.
  - Жми на газ. Дави ее, будет весело. - Настойчиво шептал водителю в ухо случайный пассажир. Зачем, шофер, ты его послушал? Что за таблетки он ел?
  - Разве он авторитет, рыжий попутчик в помятой кепке и тельняшке? Рыжий голосовал на обочине дороге. Дядечка остановился. Проклятая надежда на два лишние червонца.
  - Кому нужны советы случайных людей... Кто он такой, попутчик... Как дальше жить... Кто она такая... Что будет с кроликами...
  - Народ, что любопытствовал на голое, окровавленное, нескладное, лежащее тело, из ран которого еще клубился теплый пар, стоял молча. А водитель, выходя из транса, спросил, вначале негромко, некстати:
  - Как имя этой, суки?
  Потом заорал громко, совершенно неожиданно:
  - Как имя этой, суки?
  -Тебе напомнят его в аду, - нагло скаля зубы, сказал рыжий пассажир. Эти слова я слышал совершенно отчетливо.
  
  - Сильно прихрамывая, рыжий пошел через шести рядное шоссе. Не обращая внимания на движение. Его должны были бы сбить, но машины не причинили ему никакого вреда.
  - Хромой черт. Проклятый, хромой черт. - Пробормотал дядя и сел на помятый капот своего авто, ожидая прибытия милиции и скорой помощи.
  - • Как ее имя?
  - • Ему скажут имя молодой женщины в милиции, ему напомнят его в аду.
  
  И Ад следовал за ними.
  
  * * *
  
  Как убога жизнь городских окраин! Удивительно просты развлечения, а какие простые болезни - перелом конечностей, стригущий лишай. Какие наивные удовольствия - секс, водка, наркотики. Окраина лишена излишнего пафоса - граждане отдыхающие и гости столицы, предпочитают употреблять наркотики наружно и внутривенно без рецепта врача, словно аспирин, без нарочитых эмоций и театрального заламывания рук перед озабоченными родственниками. Тем более что наркоту все чаще потребляют целыми семьями.
  Конец очередного века. Начало нового тысячелетия. Предсказанное старухами падение нравов, приправленное народным цинизмом, любительским оккультизмом совершилось. Только слепой не видит символов грядущего Апокалипсиса.
  Миллениум! На нас надвинулся новый век и дурацкое слово, похожее на линолеум. Век новый, а игрушки старые.
  
  * * *
  Странная женская логика. Если все ее знакомые гоняют кубы опия по венам, а ты нет, значит старомоден!
  А вдруг я просто боюсь уколов? Нет, впрочем, не боюсь, у меня в конторе долго стоял кактус и я периодически кололся об эти странные шипы. Я написал тогда еще стихотворение:
  ТЕКИЛА
  Небрит три дня,
  Уколовшись о кактус,
  Я вспомнил - текила...
  Ее заначил с позапрошлой пьянки,
  Льда пол стакана, ноги на подоконник,
  Кайфовая штука,
  Чем не латино любовник?
  
  Как говорил мне дружок, Андрей скульптор: - счас, стихо сочиню... Напивался, при этом, сильно. Хороший мастер, старомодный.
  
  Ах, да, я старомоден, и будь моя воля, ввел бы рабовладение, для неспособных к гражданской жизни. Рисовые плантации Кубани и хлопковые поля Узбекистана разгрузили бы битком, забитые тюрьмы. Преступников на галеры! По приговору военно-полевых судов. Экологически чистый двигатель в сто человеческих сил для рейсов река-море, наверное, и сейчас довольно рентабелен. Ясон со своей немногочисленной бандой догребал от антично - архейской Греции покрытой голыми камнями и скудной растительностью, до богатой красными винами и золотыми рунами Колхиды, и обратно за один сезон.
  - Ты что застыл, пойдем в зал. - Анна решительно тянет меня за рукав.
  - Иду, иду.
  
  В глубине зала гремит дурацкая музыка и мелькает неоновый огонь надписи " "Добро пожаловать в рай". Это вывеска из бара, который в позапрошлом месяце закрыли за розничную и мелкооптовую торговлю наркотиками. Вывеска на здании поменялась, а сущность заведения и улыбчивые хозяева кавказской национальности остались прежними. Остались от прежней жизни даже пластиковые стаканы и небьющиеся пепельницы. Я знаю этот бар, хозяин покупает у нас курятину.
  Когда-то я любил ходить в ресторан "Донбасс", что стоит на центральной площади в маленьком шахтерском городке на юге России. Там местный оркестр вяло отгудев пару мелодий, объявлял перерыв. После длительного перерыва, исполнив один-два шлягера, начинал медленно складывать инструменты и прощаться с публикой. Потом, получив червонец от друга из солнечной, мандариновой страны Сухумии весело играл попурри из Сулико и цыганских мелодий, придавая своему пению кавказский колорит криками "ОССССА". Отмытые забойщики, проходчики и прочие маркшейдеры принявши по двести или более, проникаясь важностью момента, из патриотических убеждений главному оркестранту приказывали петь "Листья желтые"... Вокалист делано морщился, но пел заказанное четыре раза подряд.
  Теперь в публичных местах, предназначенных для танцев и праздного время провождения молодежи, забыты зеркальные шары, моего безмятежно-блаженного детства. Забыты сладкоголосый слепой негр Стиви Вандер и медленные танцы.
  Раньше я приглашал девушку и прижимался к ней телом, тело чувствовало, будет близость или нет. Теперь нужно предложить дозу. Все упростилось. Регресс.
  Сетчатку глаза обжигает ослепительно зеленый луч лазера, а японские усилители качают что-то неудобоваримое. Поют вроде на русском языке, но слов не разобрать.
  - Да, не "Депеш Мод".
  - А ты, такой древний, что танцевал под "Машину Времени".
  
  Какая-то малолетняя, огненно рыжеволосая лярва, сукина дочь, снимает с себя майку - сеткой и бюстгальтер и запуливает все это в толпу. Потом своими голыми, и на удивление невыразительными грудями падает на грязный пол. Ее чудом не затаптывает в сутолоке народонаселение. Девушку поднимают, но она чуть жива и не стоит на ногах, и падает снова. Охранник перебрасывает ее худощавое тело, без капли жира, через плечо и уносит его прочь.
  Бар исполняет роль сводни, и "массен толерантности" в одном и том же помещении. Удобно и сердито.
  - Правда, здесь весело.
  - Да, здесь очень весело.
  
  Какой-то давно небритый сукин сын, с наглой мордой, и сбитыми в кровь костяшками пальцев, локтем спихивает чужой коктейль с барной стойки и вспыхивает локальная потасовка. Охранники с толстой выей и большими мускулистыми руками не дают этой милой драке перейти в побоище. Их лица были бы непроницаемо серьезны, если бы не были так тупы, и глаза - полны сознания важности своей миссии. Это называется - обеспечение общественного порядка.
  Впрочем, нанести серьезный ущерб зданию невозможно, массивную барную стойку не свернуть, а стулья прикручены намертво к полу.
  Анна не любит мордобоя в любых его проявлениях.
   Пошли отсюда и побыстрее, это грязный лохарник.
   Ко мне?
   Я сегодня не трудоспособная. Критические дни...Ха-ха-ха. Тут недалеко есть один дивный бар. Зайдем ненадолго?
   Нет, мне завтра на работу.
  
  Анна медленно одевает свою простеганную суровыми желтыми нитками войлочную куртку "Гуссвенн" и в раздумьях натягивает вязаную шапку на глаза.
   Ну, тогда, дай полтинник или лучше сотню. Ты же знаешь, я бедная, как Демьян Бедный.
  - Ну, тогда я горький, как Максим Горький. Максимальногорький.-
  
  
  подаю ей купюру, сложенную пополам. Она не говорит - ни спасибо, ни до свиданья. Вероятно, это тоже старомодно.
  Она ушла. Я снова остался один. Опять один. ОДИН. Не бог древних скандинавов, а я сам, человек из костей и мяса. Куда направила стопы свои Анна? В бар.
  Наверное, нет в округе ни одного заурядного бара с дансингом, в котором она не пропустила бы стаканчик красного итальянского вермута, и который не стал бы дивным после этого стакана.
  "Здесь Анна. К не разу не побывала".
  Мраморная мемориальная доска с золочеными прорезными буквами. Короткобородый священник в парадном одеянии, с большим золотым крестом на груди, благословляет собравшихся, оптом и машет своей метелкой, разбрызгивая святую воду. Толстый мэр города с трехцветной лентой через плечо, со слезами на глазах перерезает огромными ножницами ленточку и передает их своему помощнику. Прыщавый юноша, с заостренным носом хронического кокаиниста, держит бархатную подушку на вытянутых руках, а сводный духовой оркестр вооруженных сил и морского флота играет государственный гимн. Солнце радует всех своими золотыми бликами, а умытые пожарниками и матросами деревья тянут свежие зеленые листочки к месту всеобщего ликования. Пионеры, или как их там теперь называют, возлагают цветы и клянутся быть достойными...
  Ее бросил любовник. Мой товарищ. Анна сказала как-то - он редкая сволочь. Таких поискать. Для чего поискать? Что бы жить в горести и радости?
  Она сама бросила его. - так Анна говорит вслух. Разговор в пользу бедных.
  Анна рассказывала об этом коротко и всегда одинаково, эту историю можно привести дословно.
  
  * * *
  АМУЛЕТ АННЫ К.
  Тонкий черный кожаный шнурок. Оправленный в серебро, зуб дракона. Его подарок.
  Мифический герой голыми руками убил дракона, и сам стал драконом. Владимир никогда не говорил, куда он едет. Конспирация. Черный археолог. Маньяк, охотящийся за золотом Шлимана.
  У нее собралась даже небольшая коллекция безделушек из его экспедиций. Маленькая пузатая амфора, критские бусины, старинный испанский дублон. В последний раз он отсидел шесть месяцев в перуанской тюрьме за попытку раскопок в Мачу - Пикче.
  - Это только из-за денег?
  - Нет. Это очень важно для науки.
  - Для науки важно, что - бы ты сидел в тюрьме?
  - Ты ничего не понимаешь...
  
  Как ей понять, она работает в дорогом, парфюмерном магазине. Еще немного и она перестанет его ждать. Она молода, ей нравится, когда на нее оборачиваются мужчины на улицах. Ей делал предложение рябой датчанин. Она отказала.
  Год назад, под рождество, любимый прислал ей смешную открытку из Бенина. Она долго листала географический атлас. Африка.
  Пока она носит этот амулет, с ним ничего плохого случится, не может. Он так говорил. Он обещал.
  - Девушка, покажите вот этот одеколон, для мужчин.
  Он итальянский? А этот, французский? Запах зеленого лимона? Да, пожалуй, я возьму французский.
  Покупательница ищет в косметичке кредитную карточку "Виза". Лето. Кондиционер натужно гудит, он не справляется с духотой. Женщина находит кусочек пластика и расстегивает пуговицу на блузке. Эта женщина, довольно привлекательна и выглядит сексуально, для своих лет. На ее шее амулет на тонкой золотой цепочке, оправленный в серебро зуб дракона. Его подарок.
  Анна роняет флакон на мраморный пол, и запах зеленого лимона наполняет магазин.
  Шесть часов вечера. Метро. Пока этот амулет у нее, с ним ничего плохого случится, не может. Он так говорил. Он обещал.
  Она снимает тонкий черный кожаный ремешок с шеи и бросает, оправленный в серебро, зуб дракона под стремительно надвигающийся электровоз.
  * * *
  
  - Интересно где сейчас Володька? Мой приятель, археолог.
  
  Мой друг Володька выбивает дракону зубы.
  
  Он в детстве, мечтал столкнуться с непознаваемым. Вот и столкнулся с драконом. Старый змей, которого знали все народы мира. Дракону посвящены мифы и сказки. Володька испробовал питье дракона, но не был им очарован. Питье давало сон и утоляло боль, но... сны что давал напиток, были так страшны, а слова дракона были так лживы. Дракон, что был мирным и ласковым поднял лапу, но Володя увернулся от удара.
  Володькиных друзей пожрал зверь, и он решил убить дракона. Убить Дракона.
  ***
  Солнце камнем упало за горизонт, и наступила тьма.
  Тьма - страшное слово, что за ним? Пустота. Пусто-пусто. Домино. Почему домино? - подумал Володька. - Это верно, виноват свет, из окон домиков, хижин или как тут их называют, этот свет и напомнил точечки на костяшках. Может быть.
  Группа домов, не обозначенных на карте, в центре этого населенного пункта стоит огромный склад, куда собирают урожай мака и маковую солому. Ангар, в котором после их налета должно остаться пусто-пусто.
  Бывший археолог и еще девять человек, членов общества Святого Георгия общества лежат на цветущем маковом поле. Прямо в осыпавшихся лепестках мака. Прямо над их головами бесконечное море зеленых головок. Любимый цветок дракона. Золотой треугольник. Бирма. Мьянма. Самое логово Дракона.
  Общество Святого Георгия уже нанесло Дракону три болезненных удара. Эпический Змей, враг всего сущего, лишился нескольких своих зубов. Это были сильные удары, но не смертельные.
  В первый раз, Володька пронес адскую машину на торговое судно, которое ходило под панамским флагом. Корабль стоял в европейском порту. Уже готовый к разгрузке, груз строительных блоков и колумбийский зубной порошок. Кокаин - Девяносто тонн, хорошее средство для прочистки мозгов матери Европы.
  Дракон отвлекся и пропустил удар. Под видом представителя страховой фирмы, Володька пронес на корабль чемодан, полный взрывчатки. Через десять минут, его выпроводили с миром. Десяти минут скандала, что организовали у трапа несколько членов общества Святого Георгия, хватило, что бы лжеагент переложил груз из чемодана в платяной шкаф капитану.
  Из машины, Володька сделал телефонный звонок в пейджерную кампанию. Сообщение предназначалась Дракону. "Иду на Вы. Святой Георгий".
  Корабль подпрыгнул от взрыва и разломился надвое. В пару минут затонул у причальной стенки пирса.
  Девять человек команды и шесть портовых грузчиков погибло. Сирены "АМБУЛАНЦ", пожарных, полицейских, чем они помогут покойникам?
  Дракону наплевать на людей, погиб груз. Люди Святого Георгия в кафе, в центре Картахены, откупорили бутылку шампанского. Они спасли тысячи людей от смерти, и пусть Господь осудит их, за это преступление. Потом, когда-нибудь. За них заступится Святой Георгий. Дракон потерял зуб. Этот зуб эпического змея, оправленный в серебро, теперь у Анны К.
  Из Европы воины переместились в Азию.
  - Пора.
  - С богом.
  
  Заклацали затворы автоматических винтовок. Пригибаясь к самым цветам опиумного мака, Люди Святого Георгия молча двинулись к деревне. Тропический воздух мешал запахи пота, оружейной смазки, новой кожаной обуви, но сильнее всего был запах молока дракона.
  Молоко Дракона. Капли, что выступили после надреза кривым ножом головки мака. Капли загустевают на солнце и ветру, распространяя характерный запах. Запах опия, крови и денег. Мак - деньги, которые пахнут.
  Окажут ли деревенские жители сопротивление? Сколько там оружия? Будут ли жертвы? Наверное. Опий, единственное, что кормит обитателей этих мест. Дети Дракона. Они с детства знают вкус опия и не его в чужие руки. Будут жертвы, обязательно будут.
  Вот и конец поля. Сто метров до деревни, пятьдесят.
  Откуда взялись сигнальные ракеты? Почему ночное небо наполнилось вертолетным гулом? Кто первый начал стрелять?
  Дракон зажмуривал глаза, делал вид, что спит, а сам, выпустил когти.
  - Вперед. Аванте. Твою мать...
  
  Куда делась тишина? Зачем стало так светло?
  Вертолеты расстреливали людей на маковом поле. А Люди Святого Георгия бежали вперед, расчищая себе узкую дорогу теперь уже редкими выстрелами и бросая гранаты в окна домов.
  Только вперед. К складу. Только не споткнуться, только не упасть... Кто там упал! Вставай, вставай.... Нет, уже мертв.... Твою мать.
  Этот большой металлический ангар и есть склад. Последняя граната разметала охранников. Огромный, освещаемый заревом горящей деревни ангар полон смертоносного зелья. Сеновал.
  - Кто остался жив? Вилли? Джек?
  - Нет, никого. Ты один остался, дружочек. - Глумливо засмеялся Бес. - Беги, пока не поздно!
  - Поздно. - Глухо сказал Ангел. - Слишком поздно.
  - Да ладно тебе, нехай побегаеть. Беги направо. Там есть овраг, тудыть и беги, потом лесом, лесом, огородами, огородами.
  - Слишком поздно. - Глухо произнес Ангел. Ангел достал из кармана своего больничного балахона уже прикуренную сигарету и смачно затянулся.
  
  - Дай мне дернуть. - Сказал устало Володька, и бросил винтовку на бетонный пол. Ангел протянул сигарету.
  - Курение опасно для Вашего здоровья. - Загоготал Бес, теребя, свои усы. - Ты, давай, стреляйся, скорее. Узкоглазые, склад запалить боятся, не знают, что ты один здесь. А то ведь умучат, жилы вытянут. Стреляйся, легче будет.
  - Что мне надо делать? - спросил археолог.
  - Делай, как знаешь. - Пожал плечами Ангел.
  - Это все, что я должен был услышать от Ангела? - Володька уже догадывался, каким будет ответ.
  - Ну, знаешь... сложный вопрос, может быть, еще не все.
  - Не надо. Я все понял. - Володька воткнул сигарету в тюк, и солома вспыхнула адским пламенем.
  
  Голова закружилась от дыма, и Володька упал около горящего сена. Почти сразу он задохнулся в дыму. Потом пламя пожрало тело бойца воинства Святого Георгия.
  - Ничья, - сказал Ангел.
  - С какого это перепугу? Мой клиент, чисто моя победа, - откликнулся бес.
  - Пусть нас рассудит Отец.
  - Да и не фига спрашивать, он стоки людей положил, чисто в ад дорога.
  - Пусть рассудит Господь, - упрямо повторил Ангел.
  
  Склад выгорел дотла. И когда упали стропила ангара, грянул страшный ливень. Несезонный. Хлестали молнии, и был редкий в этих местах град. Дождь шел всю ночь. Это Святой Георгий омывал тела своих павших воинов.
  
  ***
  
  Интересно, куда пошла Анна? Впрочем, к свиньям собачим. Когда леди покидает дилижанс, пони становится легче. Не буду думать о ней, слишком своенравная особа, она хочет кормить дракона с ладони, но боится. Хочет и Боится.
  Что будет делать Анна, когда придет домой?
  Изучать "Историю. О" Полины Реаж? Заниматься самосовершенствованием, и что, само собой разумеется, самоудовлетворением? Подцепит в новом баре нового кавалера с большим кошельком? Что может делать баба, когда чувствует отсутствие любви? Что-то будет. Пить, наверное. Отсутствие любви. Разве это не достаточный повод, бухать как грузчик?
  Многие пьют из-за отсутствия видимых причин для тоски и это главная причина алкоголизма.
  Почему так хочется быть востребованным, и почему так хочется, что бы меня оставили в покое?
  А ведь мне действительно завтра на работу. Там где я сейчас работаю, спокойно. Никто не лезет в душу и не пытается учить жить. И это успокаивает.
  Не слишком умственная профессия, но и не мордовский лесоповал. Торговая компания по продаже американских куриных окорочков с частичным немецким капиталом. Не монополист на рынке, но очень активный участник.
  Домашний холодильник под завязку забит окороками, на балконе высится небольшой штабель картонных коробок. Стратегический запас не тянущий карман. Водки и продуктов никогда не бывает много. А вдруг завтра кончится мой настрой, сядут батарейки и брошу ходить на службу, то бишь, на работу. Первое время переживу.
  Мы недавно отгрузили со склада пятьсот килограмм перемороженных на смерть куриных ляжек, в один из розничных магазинов на рынке. Когда грузовик, везущий два десятка коробок, истошно сигналя и моргая фарами, прилагая чудовищные усилия не задавить кого-нибудь из нерасторопных покупателей припершихся на рынок ни свет, ни заря, пробился к месту назначения, оказалось, что налоговая полиция в масках и с автоматами, обложила заказчика, аки хищного зверя в берлоге, и ломала монтировками запертые двери лавки. Владелец магазина лихорадочно жег документы в открытом пламени и орал что-то непотребное пришедшим, в зарешеченное окошко.
  Народ, сбился в плотную толпу, предвкушая зрелище.
  - Шли бы они все, отсюда, в тихое место, в Третьяковку, к примеру, посмотрели бы "Арест пропагандиста". - Проворчал я, ожидая неприятностей.
  - Поехали отсюда. Мы чужие на этом празднике жизни. Сейчас еще пальбу устроят. - шофер зевнул и повернул в замке зажигания ключ.
  - Шофер в своей жизни прочел всего одну книгу. В нарядах по автопарку в Советской Армии. Любимая книга помятых жизнью россиян. Бестселлер Ильфа и Петрова. "Двенадцать стульев" и "Золотой теленок" под одной мягкой обложкой. Издательство Ашгабад. Тираж триста тысяч экземпляров. Засаленный томик, отпечатанный на плохой газетной бумаге и лишенный рисунков. Вот еще притча, иллюстрировать массовую литературу! Впрочем, за качество содержания книги, издательство ответственности не несет.
  О похождениях Бендера и его камарильи водитель читал раз сорок, то нахватался цитат с избытком, на всю оставшуюся жизнь.
  В его машине на ветровое стекло наклеен " огоньковский " цветной портрет Муамара Каддафи. Смуглое, морщинистое лицо в черных солнцезащитных очках. Я узнал его - заслуженный лидер ливийской революции, верховный шаман всего северного побережья Африки, бывший друг СССР, известный также как Одинокий ястреб, Мыслитель, Халиф вечного бога и прочая, прочее. Раньше на это место в машинах клеили фото Генералиссимуса, лучшего друга всех лучших людей.
  Почему Каддафи, а не голая баба, как у всех уважающих себя работников автомобильного транспорта?
   Узнал? Одобряю... А что, хороший мужик, добрый...
  Не все признают, говорю - мой дядя, многие верят.
   Барыгу, сейчас возьмут, минут пять может и продержится, затем на кичу отправят. И будет ему, болезному, не до куриц будет еще года два, или больше? Или откупится? Что с грузом будем делать?
  Из окна магазина бухнул в утреннее и сырое небо выстрел, затем второй, почти сразу. Народ бросился в рассыпную, прижимая покупки к грудям. По путно сметая на своем пути прилавки с товарами и роняя торговцев на землю.
  Да, лет пять, минимум.
  Груз оплачен. Деньги получены и пущены в дальнейший оборот. Бизнес nonstop. Картонные коробки, если принципиально, могли бы подождать юридического владельца, и пять лет, и десять. Не так давно были найдены на Крайнем Севере запасы исследовательской экспедиции Толя, пролежавшие в мерзлоте восемьдесят лет. Все харчи можно есть и теперь.
  Но суперларек на рынке и экспедиция Толя немного разные предприятия. Мороженую курятину на склад не вернешь, это никому не нужно. Военный трофей.
   Тебя от этих трупов петушиных не тошнит? - сочувственно спросил водила отдышавшись. Прикурив трясущимися руками, он внимательно осмотрел место жительства напарника. Ничего выдающегося. Книги, драная мебель. Лифт, как положено по закону подлости в таких случаях, не работал, и они перетаскивали все пятьсот килограмм курятины на руках, в квартиру.
  Шофер, малый сообразительный, хотя и не слишком образованный, как-то сделал для себя вывод, что работает на большом кладбище птицы. Водитель похоронного катафалка. В этом своем добросовестном заблуждении он был солидарен с дремучими буддистами. И свой домашний белоснежный двух дверный "Стинол" рассматривал исключительно как трупохранилище.
  А ты что, стал вегетарианцем?
   Не дождетесь. Я мясо люблю. Сено жрать? Не умею.
  - Мне по большому счету все равно, что есть.
  - А в меня больше казенные харчи не лезут. Мать, заколебала, "поешь курочки". Орал на нее, вчера. Зря, конечно, с одной стороны экономно...
  
  - Зря. Орать на родную маму очень даже не хорошо. Хотя завтракать, обедать и ужинать окорочками утомляет и закаленных рыбными консервами туристов - холостяков.
  
  В зимних норах полосатых бурундуков находили до двенадцати килограммов кедровых орехов, а хомяки могут натаскать в свое жилище до девяноста килограммов еды.
  
  
  Мне орать не на кого. Кричать на улице - значит обеспечить усталое тело ночевкой в вытрезвителе. Надрывать горло в пустой квартире можно, если только совсем болен на голову.
  Еще не давно я был болен. Тяжело, но не безнадежно. Оставалось немного здравого смысла, чуть-чуть условных и безусловных рефлексов и моторных качеств, достаточных что - бы развязать себе шнурки на ботинках и запереть дверь ключом.
  Эта болезнь - АГОРАФОБИЯ.
  Я запирал себя в квартире и забрасывал ключ далеко под ванну. Так истреблялось желание лишний раз выходить из убежища. За филенчатой дверью оставались уличная суета, мерзость новых подъездов и старых подворотен исторического центра.
  И Мой друг, замурованный в замкнутом пространстве между коммунальной кухней и туалетом, написал (как он сам думал) гениальную поэму и оклеил распечатанными листами всю стену. По ночам он декламировал строфы луне, но луна оставалась холодной. Дракон стучал к нему в дверь, но не решался ее сломать. Поэт не открыл дверей. Потом уехал, на Камчатку.
  Здесь, в своей берлоге, я размышлял о мистическом начале, что-то писал на длинных, узких полосах бумаги и рисовал графики бытия.
  Сначала безумный Новый год. Кислый по содержанию женский праздник. Грустный день дурака. Май с его демонстрациями в последние годы ставшими нерегулярными, и социально разными. Лето, уборка урожая... круг замкнулся. Россия страна сезонная.
  В порядке абстрагирования от самого себя спал на голом полу и закусывал водку проросшими зернами пшеницы и проса, но это ежедневное священнодействие не прибавляло мне ни здоровья, ни просветленности.
  Под потолком без смысленно крутилась проволочное коромысло Кальдера.
  Без смыслено. Безнадежно. Бесссс... Какая-то чертовщина.
  На вопрос - "на хрена, все это", обращенный вверх, к стоваттной лампе накаливания не получал ответа. Может "это" было слишком абстрактно и расплывчиво, а вопрос был поставлен так, что ответа не требовалось.
  Я вообще был с создателем на "ты", особенно после обильно выпитого алкоголя. Теперь, мы снова на Вы.
  Когда смотрю на географию трещинок, на давно не беленом потолке, и размышляя вслух, он уподобляя себя монахам средневековых монастырей, которые годами толковали Библию и Аристотеля и совсем не смотрели на звезды.
  Бросить пить? Зачем? Я никогда не пил слишком много. Алкоголь не улучшает моего самочувствия, не ввергает в пучины отчаянья. Просто небольшое забытье. Короткий сон. Было время, когда каждый день я засыпал с тайной надеждой, что завтра не проснусь. Но утро вновь наступало.
  Был ли я одинок в своих терзаниях?
  
  * * *
  
  Выхода нет.
  Ольга устала. Сначала утомление поселилось где-то за плечами и подавало знать о себе легким покалыванием в области позвоночника. Затем недомогание пробралось в голову, отяжеливши веки и мысли.
  Дыхание локомотива вселенной, будившее ее по ночам, теперь не вселяло ужас. Не было даже желания жить. Она боялась уснуть, потому что боялась проснуться, и долго лежала в кровати с открытыми глазами.
  Очнувшись утром, от неглубокого забытья, не понимала:
  - Кому нужно это дурацкое утро, воняющее выхлопными газами грузовиков и дешевым кофе?
  Ольга не могла решить:
  - Вставать или лежать дальше.
  - Если идти, то куда?
  - Зачем кормить свое тело завтраком, если оно каждой клеткой ощущает свою бесполезность в этом мире.
  
  Она не смотрела телевизор, не включала радио. Зачем?
  Из черного ящика для идиотов, можно услышать ежедневную мантру:
  - Депутаты государственной Думы, ободряя кадровые перестановки, произведенные президентом, полагают...
  
  Выхода нет.
  Оля никогда не пыталась покончить жизнь самоубийством. Это еще глупее, чем просто жить. Еще бы, поработала несколько месяцев в кризисном центре и видела повешенных, отравившихся, пустивших себе кровь. Поломанные куклы в дешевом кукольном театре. Театр абсурда.
  - Душераздирающее зрелище, - печально говорил ослик Иа.
  
  Убить себя - означало, убить весь мир. Если - бы Ольга хотела уничтожить все живое, нашла бы супербомбу. Но, убив все живое, останешься, также одинок, как и был до атомного взрыва.
  - Вот, если - бы убить того, кто распоряжается случаем!
  
  Она поднимала голову вверх, пытаясь разглядеть кукловода, но ничего не видела. Видимо ее спектакль, еще не начался или уже кончился. Одна нить оборвалась. Когда оборвется последняя, она умрет.
  Девушка не боялась страны, откуда не один не возвращался. Играя в кукольном театре роль дракона, она умирала дважды в день.
  - Я умираю, - кричал дракончик, пуская из своих глаз фонтан слез.
  На этом месте дети всегда смеялись.
  - У меня нет выхода. Я умираю, - заламывая руки, кричал Пьеро в старой, итальянской комедии Дель Арто.
  - Умирай. Я все равно не люблю тебя. - сердито отвечала Коломбина.
  - "Нет выхода" - кричали ей надписи в метро.
  " Безвыходное положение" Звал яркой афишей новый фильм.
  "Закрыто". "нет выхода"
  Болезнь идентификации, (ею чаще болеют мужчины).
  - Кто она? Имя, фамилия, год рождения.
  - Тело с короткими ногами и плоской девичью грудью?
  - Пьеро?
  - Зеленый дракончик?
  - Недоучившийся медицинский работник?
  - Нелюбимый ребенок, нелюбимых родителей?
  - Нелюбимая.
  
  " Все что тебе нужно, это только любовь". - Пели сладкими голосами Битлы.
  - Я одинока, следовательно, - больна. - Ольга вывела для себя постулат Отто Вейнингра*
  - Я больна. Нет выхода.
  Этот мир придуман для сильных, которые в двадцать лет становятся чемпионами мира. Для крутых, которые меняют составы с лесом, на деньги, на шикарную жизнь, на девять грамм свинца. Для тех, кто одним телефонным звонком...
  Нужно куда нибудь позвонить.
  - Мне плохо, - Ольга звонила в скорую помощь.
  - Кому сейчас хорошо? - ответила операторша и повесила трубку.
  
  Нет выхода.
  В самом центре города, в маленьком скверике, около городского цирка, она легла на скамейку и стала разглядывать медленно плывущие облака. Она ждала, когда облака сложатся в надпись - " Оля. Выход рядом".
  - Отто Вейнингер 1880-1903. австрийский психолог, автор книги "Пол и характер".
  
  * * *
  
  Пару месяцев назад, вечером, когда уже затеплились окна домов, в одну из своих нечастых вылазок, Я вышел из дома за хлебом, и, перебегая четырех полосную дорогу перед близко идущим автомобильным транспортом, почувствовал, что с моей головы в придорожную грязь упало что-то блестящее и круглое. Нагнувшись, увидел тонкий золотой ободок.
  Так должно было случиться, это всегда случается, но как правило не в этой жизни. Кинетически обозримая материализация чувственных идей. Вначале почувствовал себя поэтом и художником, потом творцом, потом временно исполняющим обязанности Господа Бога. Мой золотой нимб - это кровоточащие стигматы легко возбудимых католичек.
  - Возлюбите братья... как самого себя.
  
  Нужно понять, как правильно любить самого себя. Как успокоить в себе червя сомнения. Червяка сомнения который прикинулся Змеем который соблазнил Еву. Червяка, что силой Дракона сбивал с тропинки истинного на магистраль греха Святого Конокрада Джонни?
  Любовь к себе, начало логических построений всего христианства. Если идти от обратного, от ненависти. Ты ненависть, себя я ненавижу...
  - Лечиться тебе надо, милок. Молодой, красивый, а руками по грязи возишь. Денег потерял? - сказала старуха с лицом, по которому долго елозили ржавой овощной теркой, в вытертом до блеска салопе и цветном платке.
  
  Нимб пропал. Все пальцы и обшлага куртки в липкой, холодной и жирной грязи. Надо лечиться. Клиника с небьющимися окнами и оградка за редкой металлической решеткой. Улыбчивые и циничные доктора со своими шприцами и чернильными тестами не помогут. Мягкие, но настойчивые медсестры не спасут. Ехидная бабка со своими, никому не нужными советами - не авторитет.
  Мой золотой нимб. Я потом долго смеялся, в своем одиночестве. Это бесовское наваждение. Это грех. Слишком глуп, что бы открыть новую вершину познания, слишком молод, чтоб все знать. Зеркало отразило лицо старика.
  - Много будешь знать, скоро состаришься.
  - Знание умножает скорбь.
  Я понял это и начал выздоравливать.
  И приснился в ту ночь, иссини черный слепой ворон.
  
  * * *
  
  И крикнул ворон - " Невермор ". Никогда. Я не нашел логики в божьем промысле и удивился своему открытию. Бог не логичен.
  - Неадекватный чувак. - говорил о таких Слава Жилинский.
  В боге нет логики, следовательно, он абсурден, и непредсказуем. Попытки задобрить его молитвами, и свечами напрасны. Молитвы людей логичны.
  - Я пришел, я прошу...
  Его разум темен. Он опасен для окружающих. Он создает миры, сам их разрушает. Он создал людей и изгнал их из рая. Из-за плода.
  Добрый папочка. Могучий Демиург. Этого оказалось мало. Выселив людей с блаженной жилплощади, он вскорости утопил их, почти всех. Оставшиеся в живых, должны любить грозного бога. Отец, сын, святой дух. Убивающий младенцев, что бы вразумить родителей. Он - не логичен и абсурден. Он не знает основ архитектуры. Построить здание из кирпичей выше трехсот метров невозможно.
  Какая уж тут башня до небес!
  Он опасен для людей. Его надо изолировать.
  Немедленно отделить церковь от государства. Проповедовать атеизм. Загнать священников в резервации и никогда не выпускать на волю.
  Бог един и поэтому, во славу божью, мусульмане режут христиан.
  Завистливый, хвастливый и беспощадный. Его надо любить, его нужно бояться. Бояться случайного удара. Он бьет подло, наотмашь. Чужими руками он прибирает родных и знакомых, здоровье, имущество, таланты. От этого не застрахуешься. Форс - мажор.
  Страх перед богом вечен. Боязнь страны, откуда не один не возвращался, сковывает волю. Ожидание грядущих несчастий гонит православных в храм, католиков в кирху. Занявшие престол монархи первым делом начинали строить храм и гробницу. Половину своей жизни Буанороти отесывал мрамор для склепов, а другую половину изображал создателя и его забавных животных.
  Не достаточно жизни на земле. Он создал ад.
  Говорят, есть рай. Но там нельзя есть яблоки.
  "Бог умер". Нитше. - "Нитше умер". Бог.
  Создатель сильнее. Битва оказалась неравной. Мы проиграли.
  Он больше не хочет думать о боге. От маленькой и удобной философии приходишь к атеизму, от большой - к самоубийству или религии, что в сущности одно и тоже.
  " Чем лучше знаю я людей, тем больше нравятся собаки". А. Шопенгауэр
  Нужно построить новую жизнь. В пустынном месте.
  
  * * *
  
  В пустынном месте произошел обман зрения номер два. В тумане будущего я пытался разглядеть четкие контуры. Все надеялся, что контур будет четкий, будто на литографичных афишах Мухи, но все было размазанным, словно масло бедняги Базелица.
  Отсутствие ориентира, подвигает к неверным выводам. Можно ли вообще, делать какие ни будь выводы, располагая обломками знаний, неясными пророчествами, словами сложенными из абстрактных букв. Ко всему, не знаешь, не было ли это откровение, бредом сумасшедшего или глюками обкурившегося гашиша праведника. Кто перевел эти буквы, на русский язык? Кто его знает?
  Зрительные и звуковые галлюцинации обычно приходят, когда их не ждешь. Особенно их много в пустынях. Но иногда и раскаленный асфальт города создает иллюзию быстро текущего водного потока. Это знак. Город-пустыня. Вода - жизнь. Призрачная вода - фальшивая жизнь.
  Читать символы доступно не многим, тем более что символы невнятны и трактуемы по-разному. Как толковать увиденное? Так как нужно, под текущие потребности. Не открывая Америки.
  "Сим победиша". Какой в этом смысл, если поблизости нет чужеземного войска или на столе не лежит карта местности восставшей провинции.
  Я раскидывал карты, как учила мать - стучит, гремит, двери откроет, сердце успокоит, что? Дама червей. Что? Дама успокоит сердце? Разве мало у меня было дам? Блондинок и брюнеток, крашеных и даже стриженных под ноль! Видимо мало.
  Я открывал книгу с закрытыми глазами и тыкал пальцев в случайные строчки. Искал откровение. Иногда пытался обмануть сам себя и подсматривал одним глазом, в надежде, что откровение будет ясным и твердым, да еще душу успокаивающим. Книжное знание умножало скорбь.
  Последним данным знаком и откровением была Страна Икария.
  ...Повсюду в Икарии висят лозунги "Икарийцы братья всем людям". В центре столицы возвышается циклопический "Большой дом Свободного и Равного народа". На его позолоченной крыше стоит гигантская статуя. В садах изваяния граждан и гражданок, чем-либо заслужившие благодарность государства. Нет ни кабаков, ни кафе, ни биржи, ни домов терпимости. Школы прекрасны как дворцы. Меблировка гражданских домов и сами дома выполнены по единому образцу. Одежда тоже единообразна, по национальному стандарту изготовленная. Государство определяет потребности каждого и распределяет блага. Оно же управляет фабриками и заводами. Налогов не существует. От каждого - по способностям, каждому по потребности. Книги и брошюры признанные лучшими, республика предлагает для чтения гражданам, а разные вредные книжонки предаются огню. Республика имеет своих государственных, всенародно любимых писателей и художников. Свобода печати признана аморальной и поэтому выходит только одна газета и один журнал. Все наблюдают друг за другом, это само собой. Сношения с другими государствами и гражданами запрещены...
  Старательно фиксировал увиденное, но скоро понял, что подобное уже случалось в истории, и сжег рукописи в раковине на кухне.
  Это случалось в моей жизни. Было пустынное место. Было голодно.
  Христос уединился сам. В пустыню, на сорок дней. Он молился.
  Апостола сослали на остров. Остолопа удалили в мужской монастырь, в пустыню, на два года. Достаточное время для размышлений и располагающее к размышлениям место.
  Это гиблые, проклятые места. Многие поколения солдат Советской армии будут вспоминать всю свою жизнь - Приаральские Кызылкумы. Глинистая пустыня, в свое время облюбованная и обустроенная могущественным министерством обороны Советского Союза. Огромные пустыри солончаков и редкие заросли корявого саксаула. Плетенки ржавой колючей проволоки на почерневших от времени деревянных столбах. Злобные скорпионы, прячущиеся под камнями. Беспорядочно разбросанные железные конструкции, тронутые ржавчиной и патиной времени, дышащие упадком кирпичные строения. Ветер, несущий песок. Мелкий песок охристого цвета, почти пыль.
  Светло-серые пятна напоминают пласты грязного снега весной. Это соль. Под мышками кителя белые пятна. Это соль. Соль земли. Иногда к колючей проволоке ограждения подъезжает кочевник на верблюде и стреляет сигареты у солдат. Рязанские парни дивятся на скотину.
  Солдат от слова соль. Сольдо - жалование римских легионов. Соль - сольдо - солдат.
  - Товарищ подполковник, а они используют устав в туалете, не по назначению.
  - Это хорошо. Устав должен войти в жизнь бойца целиком.
  
  Тонкий карандаш серебристо белой стратегической ракеты пробивает толстую завесу ватных облаков и оставляет пустыне только оглушительный звук. Отблеск зарева сгораемого ракетного топлива напоминает факел, а мощная звуковая волна, давит на ушные перепонки. От этого звука срабатывают сигнализации оружейных комнат и чуманеют недавно призванные бойцы.
  Иногда я видел эти места во снах. И сны были больше похожи на реальность. Холодный ветер пустыни - поднятый воротник, руки засунуты в карманы. Это был я молодой солдат, что несет за пазухой буханку хлеба и пол-литровую банку яблочного джема.
  24 копейки за хлеб и 76 за джем. Итого на рупь. В закрытой комнате, меня ждут шестеро сослуживцев, они заваривают чай. Я добреду до комнаты, и будет файф-о-клок. Именно в пять часов вечера. Мне холодно. Сон затянулся.
  Плоть обреталась в пустынном месте. Я похудел, научился отвечать на удары и читать скучные книги из библиотечки партийного активиста. Мой дух искушался голодом и холодом, сомнениями, - а вдруг это навсегда? Я не прокалывал календарь булавкой, как другие солдаты. Не считал минут и секунд, оставшихся до дембеля. Зачем? Я в пустыне.
  Что было в городе, когда я вытряхивал из сапога скорпионов? Что-то было. Без меня.
  Маститый литератор стоял у открытого холодильника и соображал, что бы ему такое съесть. Толи колбаски нарезать, толи закусить творожком. От приятных размышлений его отвлекла, хлопнувшая в кабинете форточка. Сквозняк, а у Литератора давний ревматизм. Еще с тех пор, когда он был рыбаком на Аральском море. Не порядок, нужно закрыть.
  Привлеченный шумом он вошел в свой рабочий кабинет. В глубоком кресле возлежит Ангел.
  - Проходи, не боись. Чего уставился, Ангелов, что ли не видел? Не приходилось общаться? Слышь сюда, подстрелили меня, в рассказе одной. Какая то сволочь, за каким то лешим, погнала меня на колючую проволоку, к рогатому. Тот возьми и хлобыстни, разрывными пулями. Попал таки, всю мою нежную астральную душу раскурочал.
  - Так бывает? - удивился Литератор.
  - Бывает, бывает. Море твое высохло, рыбы не стало, а ты сомневаешься. Чудеса вокруг, оглянись, дурашка, а ты, колбаски бы врезать... Лечится мне надо. Пиши быстро, что ни будь доброе, божественное. Затыкивай душевные раны.
  - Я не могу так... пиши. Я должен поразмыслить, настроиться на тему.
  - Ладно, давай книжку, хорошую, что б про ангелов. Быстро - прикрикнул Ангел.
  У Литератора было хорошее, апокрифическое сказание, во времена Павла 1 отпечатанное в Польше староверами. Его было, откровенно жаль.
  - Вот "Иосиф и его братья". Манн.
  - Не то.
  - " Богословие. Краткий курс"
  - Издеваеся? Смеесяяяя... Да я тебя сейчас! - Ангел стал сбрасывать книги на пол. Опустошив весь шкаф, он остался не удовлетворенным. - Гони апокриф, не жмоться, святое дело делаешь.
  Литератор полез в массивный двух тумбовый стол, перешедший ему от деда, и долго шарил в ящиках.
  - Вот.
  Ангел вырвал толстый том из рук Литератора, и стал раздирать книгу на листы, а отдельные страницы засовывать себе за пазуху.
  Литератор молчал. Он понимал, что Апокрифа ему дольше не видать. Поднятая ими книжная пыль медленно оседала вниз.
  - Спасибо, тебе, мил друг человек, полегчало. - Сказал Ангел, прикрывая свой нос.
  - Да что Вы, не стоит благодарности. Помочь Ангелу, это счастье, наша обязанность, - пропел Литератор сладким голосом.
  - Подарок, тебе, что ли сделать?
  - Не знаю, как-то не ловко, подарок от Ангела!!!! - задохнулся от внезапно нахлынувшего восторга Литератор. (Хрен с ним, с апокрифом, купим.)
  - Ладно, ладно, знаю, о чем ты мечтаешь. Вот, - Ангел вырвал из своего крыла перо. - Об этом мечтал? Перо Пушкина. Хочешь поэзию, пиши так - просто води пером по бумаге, а прозу - встряхнешь как градусником и давай, погнал по бумаге. Дивно так, божественно...
  - У Клариссы денег мало,
  - Ты богат, иди к венцу:
  - И богатство ей пристало,
  - И рога тебе к лицу.
  - Продекламировал с чувством Ангел и снова перешел на прозу.
  - Ай да Пушкин, ай да, ловкий собакин сын! Сидим вместе, разговариваем, что, мол брат Пушкин, а он в ответ - "Хорошо в раю". Конечно, зашибись, он для того и рай.
  - Не знаю, как Вас и благодарить.
  - Ну, тебя, пошел я отсюдава, сиди пиши. Не благодари. Не люблю я этого. Ангел растаял подобно легкому туману под лучами солнца, оставив после себя запах спелых апельсинов и бардак в комнате. Литератор схватил перо Пушкина, оно удобисто легло в руку.
  - Чистый лист бумаги, моментально стал покрываться прописными буквами. Буквы обрастали завитушками и росчерками, слова то зачеркивались, появлялись новые слова. Перо дрогнуло и остановилось. Литератор достал из ящика письменного стола еще один лист. Перо побежало снова. Девять листов черновика.
  - Потом появилась роспись - А.С. Пушкин.
  - Литератор взял дрожащими руками первый лист бумаги и поднес к глазам.
  - Что за черт. - Вырвался у него стон.
  
  - Утопленник.
  - Простонародная сказка.
  
  - Прибежали в избу дети,
  - Второпях зовут отца:
  - "Тятя! Тятя! Наши сети
  - притащили мертвеца".
  - " Врите, врите, бесенята, -
  - Заворчал на них отец......
  
  - А как же я? - закричал Литератор. - Я хотел писать как Пушкин, как Пушкин... А это что за фигня, - это Пушкин, самый настоящий Пушкин!
  
  Он положил перо на стол и подпер в недоумении подбородок руками, - Может, надо было встряхнуть перо, перед употреблением?
  Он взял перо и встряхнул его резко, как учил Ангел.
  Перо дернулось в руке, и Литератор поднес его к бумаге.
  
  Дубровский.
  
  Том первый
  Глава 1
  
  Несколько лет тому назад в одном из своих поместий жил старинный русский барин, Кирилла Петрович Троекуров. Его богатство...
  - Мерзкий Ангел, свинячья рожа, разве можно так шутить! Как Пушкин! Сукин сын. Как Пушкин!!!!!!
  
  По щекам Литератора текли ручейки слез. Он не выбросит Перо Пушкина. Он будет смотреть на него. Размышлять. Писать хорошую прозу.
  * * *
  Я в пустыне, городской пустыне.
  Город, в котором я теперь живу, вернее сказать, проживаю, полон призраков, вурдалаков и упырей. Они занимают мое время и внимание. Они крадут моральные и физические силы и опустошают кошелек. Они делают вид, что искренне сочувствуют и призывают сдавать кровь.
  Что делают они с этой кровью? Продают иноземцам? Пьют на тайных оргиях? Или может быть, правда, вливают больным? Всем требуется свежая кровь, крови уже не хватает. Скоро им потребуются мозги.
  Кому им? Детям дракона.
  Холодный и безразличный ко всему Город пытался купить меня нарочитым вниманием и фальшью признания. Немного цветов и аплодисментов. Чуть-чуть лести и внимания женщин. Здесь, у женщин холодные пальцы. Почему, так? Физиология? Не думаю. Я не думаю об этом. Стараюсь не думать.
  Город обещал немного власти и доставлял сомнительные удовольствия. За деньги. Деньги - фетиш. Смешные бумажки, аккуратно раскрашенные типографским способом. Одно время, я не доверял бумажным деньгам и при первом же удачном случае менял бумагу на монеты. Монеты рассовывал по всем карманам, бросал за диван и шкаф. Что бы в случае крайней нужды, можно отодвинуть мебель и купить продуктов.
  Миллионный город с утра до поздней ночи живет своей мимодумной, напряженной жизнью, а я молчу, или разговариваю с десятком людей. В булочной, в трамвае, в захолустном отделении Сбербанка, где дохлые мухи лежат между оконными переплетами. Пара фраз, несколько движений.
  Зачем бежать на Маркизские острова, если здесь пустыня.
  Диоген не напасся бы керосина для своей лампы, а Пикассо переломал бы свои кисти. Кругом абстракция, сплошной кубизм и голый сюрреализм. Что там мягкие часы. Времени нет ни на что, и в то же время, минуты можно намазывать на хлеб, продавать пассажирам опаздывающим на поезд. Все уже выдумано. Все написано. Кругом пустыня.
  Пустыня, вернее пустошь. Любой город - большой пустырь и на этом пустыре Паскаль банально сошел с ума, а знаменитый Лассаль плюнув на физику и химию, написал толстенную книгу "Руководство по ужению рыб". Поплавки, крючки, грузила.
  "Лещ рыба сорная, живет в тине и кормится корнями растений, личинками и прочей мелкой живностью..."
  
  Гордый дух метался над пустынной бездной и хаосом. Сорок дней одиночества... Пятьдесят. Может быть сто. Я не фиксировал время, как тогда в армии. Не заводил часы. Мне никто не пишет.
  Один раз пришло заказное письмо из налоговой инспекции с требованием заплатить тридцать девять копеек? За что? На конверте почтовых марок на трешку. Я порвал бланк и выбросил его в мусорное ведро. Лет через пять пени достигнут рубля.
  Как случилось, что я остался один? Где мои родные?
  Отец умер. Мать...? Матери нет. Никогда не было.
  
  Мать старательно избавлялась от этого ребенка. Пыталась избавиться. Зачем ей еще один ребенок. Еще один мальчик. Экономические проблемы - хотя это отговорка. Неустойчивое положение в семье. Аборты запрещены. Она еще молода.
  Зачем ей этот ребенок? Два стакана раствора марганца, на третьем месяце беременности. Она влила этот настой в свое горло, и стала с тревогой ждать, что случится. С ней и с ребенком.
  Граненый стакан водки и прыжок высокого дерева, на четверном месяце. Она еще просила знакомых ударить ее в живот, ногой. Никто не согласился.
  Дракон был далеко, но его дыхание уже опаляло маленький шахтерский поселок.
  На пятом, мать хотела... Нет. Это слишком страшно, слишком не предсказуем результат. Она побоялась, за свою жизнь.
  
  Мальчик все же родился. Холодной осенью, в крайний день месяца. Народ меланхолично пил водку, припасенную к Октябрьским праздникам. Его рождение осталось незамеченным, хотя в Парагвае и произошло небольшое землетрясение.
  Нежеланный ребенок, желавший жить. Не слишком болезненный, но слишком гордый человек. Очень обидчивый. Этот ребенок никому ничего не должен. Он никого не ждет. Он вырос, но остался ребенком.
  
  * * *
  Городская пустыня. Несколько месяцев прошли в уединении. Что я ел?
  Сушеную курагу оставшуюся с прошлогодней поездки на юг. Мед купленный по случаю, на продовольственном рынке. Лимоны, нарезанные ломтиками и засахаренные в трехлитровых банках. Изюм. Это память о тех временах, когда пришлось работать на овощной базе, экспедитором.
  Когда я заперся в квартире, жарко наяривало, беспечное солнце, которому жить еще миллиарды лет, а клены только-только желтели.
  Когда я понял, что нужно выбираться из своей клетки вышел из дома, звезда по имени Солнце, выбрасывало протуберанцы, но грело чрезвычайно плохо, а листьев на деревьях уже не было. Сколько прошло часов и дней? Неужели ученые ошиблись, и солнце уже угасает. А может просто осень плавно переходит в раннюю зиму.
  Я запер все свои картины, рисунки, рукописи в кладовке и забил гвоздями и досками дверь. Крест на крест.
  - Если это кому-нибудь нужно, то они найдут все здесь.
  Кому это нужно? Кому я нужен?
  Несколько дней в голове гвоздем торчала мысль о самоубийстве. С утра до ночи. Может быть это проще, просто умереть. Сдохнуть. Умереть. Уснуть, видеть сны. Сны о пустыне? Нет, таких снов, мне совсем не нужно.
  Может быть, я и пустил бы себе кровь в ванной, используя ржавое лезвие "Жиллет",/новое нужно было купить, а что бы купить, нужно выйти из дома/ но размышление о том, что тело, лишенное души найдут только спустя несколько месяцев удержала на земле.
  Странно. Мне не все равно, когда и как закопают в землю. Будет ли она холодной. И это успокоило. Я даже стал включать радио на кухне.
  С этой планеты не выбраться, даже если покончишь с собой. Мир -провинциальный театр, люди - плохие актеры. Я же статист, статист этого театра абсурда. Занавес поднят. Уже звучат звуки увертюры м потушен свет в партере. Представление продолжается, мой выход.
  Сцена новая, те же и Он. Выходит Он.
  
  Я ошибся, это не театр, это цирк. Оркестр туш!!! Прочь униформа, Алле, Апп!
  - Здравствуй, Бим!
  - Здравствуй, Бом!
  - Где ты, пропадал все это время, Бим?
  - Я прятался в своей комнатенке!
  - А тебя кто ни будь искал?
  - Нет.
  - Ха-ха-ха.
  
  
  Я почти излечился. Болезнь отступила. Не востребованность... требованность... ность... Старый Я умер. Осталась моя старая тень.
  
  Я вставил вилку телефона в розетку и услышал гудки, странно, но телефон не отключили. И позвонил Анне. Она сразу взяла трубку.
  
  - Ты с кем сейчас, Анька?
  - Я свободна.
  - Иду на Вы.
  - Иди.
  
  Бутылка белого молдавского вина, сыр реальности с большими дырками иллюзий, плюс гордая, осенняя роза. Я шел к ней пешком. Шел, шелллл... Шелк.
  
  Шелковая ночная рубашка, привезенная из Лиссабона, ее археологом. Моим другом Володькой. Где он сейчас мой друг? Охотник за драконами.
  Желание...
  Несколько дней я прожил в ее квартире. Валяясь на диване и ожидая Анну, готовя ужин. В свободное время изучал запахи из батареи фирменных духов.
  Вспоминая, о том, что в жизни есть еще и запахи. Зеленый лимон, жимолость, джунгли и алые маки. Вернулось обоняние. Я слышал запах ночного пота женщины. Я слышал, как пахнет виноградом из овощного магазина, того, что внизу на первом этаже. Должно было пахнуть капустой и еще чем либо другим. Но я слышал только запах винограда. И еще какой-то смутный, странный сладковатый запах, это запах ... так пахнет дракон.
  Я вернулся к себе и начал чаще выглядывать на улицу. Через пару дней купил газету "Из рук в руки". По объявлению устроился на работу, как и прежде - поближе к продуктам, подальше от богемы.
  Битвы за гранты, место на ярмарке тщеславия окончены. Ему это нужно, теперь? Поколение дворников и сторожей. Мне это теперь по колено... Экспедитор мороженой курятины. Нужная обществу профессия.
  Долго - долго просил душевного спокойствия, а получил полтонны окорочков.
  "Курицу насущную, дашь нам днесь".
  * * *
  Мне завтра на работу.
  
  Прислонившись к холодному окну троллейбуса, продышал маленькую дырочку, которую сразу же начал затягивать мороз затейливым узором, и наблюдал за ночным дорожным движением. Транспортный поток мегаполиса ослабевал с каждой минутой и грозил совсем сойти на нет, но я знаю, что такого не случится еще очень долго. Может быть, часам к четырем ночи. На полчаса, на двадцать минут.
  Выше проталины образованной моим дыханием, уже заросла морозным узором процарапка "Спартак - чемпион" и далее нецензурно о достоинствах Локомотива. Какой Спартак, какой Локомотив? Зима, скоро Новый Год.
  А Бело-голубой троллейбус, высекая своими обледеневшими троллеями белую искру, мчался вперед. Ночной бог. Тот, что несет на своих обоих бортах, торжественное обещание незабываемого путешествия. Путешествия в стану пирамид и вечно теплого Красного моря.
  Троллейбус скрипел всем своим раздолбанным корпусом, предчувствуя свою близкую гибель на заднем дворе трамвайно - троллейбусного управления. Его двери с жалостным скрипом распахивались на каждой остановке, впуская запоздалых пассажиров и потоки холодного воздуха.
  "Лучший контролер - совесть пассажира, но ее отсутствие не дает права на безбилетный проезд".
  Убитая дневной суетой, с усталостью тягловой клячи, в глазах, кондукторша равнодушно смотрела на входящих и выходящих.
  - Кум, а случись доедет этот троллейбус до Каира?
  - Пожалуй, не доедет. - С готовностью ответил кум, кутаясь в воротник пушного неопознанного зверя.
  - А я говорю, - сказал пассажир, в бывшем милицейском постовом тулупе, обращаясь к своему собеседнику в байбаковой шапке и драповом пальто, и продолжая давно начатую дискуссию:
  - Накопить миллион не возможно! По сколько ты будешь откладывать? Доллар в день? Итого триста шестьдесят пять долларов в год. Три года - тысяча. В миллионе - тысяча тысяч. Итого три тысячи лет. По десять баксов в день, включая выходные и отпуск - 300 лет. По сотне в день - 30 лет. По тысяче
  - 3 года. Ежедневно. Вывод ясен, даже ежику, - скопить миллион нельзя, можно только спиздить или заработать. Хотя последнее, мне думается, практически невероятно.
  - Это что? Если зарабатывать, ну скажем, сто тыщ в год понадобится девять лет? А если еще и налоги платить?
  - Да и где, можно умыкнуть миллион? Скажи, я схожу...
  
  Чисто академический разговор, с таким же успехом можно было бы говорить об астрономии. Эти мужики в троллейбусе зарабатывали едва ли по тысяче долларов. В год, или в полгода.
  Холод пробивал мелкой дрожью, и кожа под свитером покрылась мелкой гусиной кожей. Простуда подкрадывалась незаметно и хватала за мое склонное к ангинам горло своей холодной рукой. Казалось, начали промерзать даже кости ног. Холодно, очень холодно, Вот такое, хреновское лето.
  Я совсем не обрадовался, когда троллейбус сломался не далеко от остановки носящей имя основоположника лжеучения.
  - Кому сидим? Вылезьте, граждане, временно, дальше не поедем.
  Вдоль улицы, едва прикасаясь с асфальтом, метет поземка. Мелкая пороша проникает вместе с ветром в ноздри, другие снежинки норовят попасть за воротник. Кутаясь в свое пальто, даже не имел сил и желания ругаться. Из темной подворотни вышла усталая и траченная молью дворняга. Она пошла за мной, из слабоосвещенного подъезда показалась еще одна скотина неопознанной породы и присоединилась к шествию голодных зверей.
  
  - Куда, Вы, скоты идете? У меня ничего нет.
  
  Надо было сразу брать такси. А лишнее время на морозе...
  
  В такси, что с готовностью остановилось на вялый взмах руки, была еще девушка, которую таксист подобрал пятью минутами ранее. Девушка в кепке и легкой курточке, равнодушно сказала, что ей тепло, прислонившись к спинке, сразу же провалилась в глубокий сон. На ее щеках была нехорошая бледность, а белесые кончики ушей показывали симптомы обморожения.
  
  Я добрался до своей берлоги, без всяких приключений, утешая себя мыслью, что девушке тепло, и что Скотту в Антарктиде было значительно хуже. Еще не сняв обуви и пальто, прошел на кухню, где долго не мог зажечь газовую плиту, что бы поставить чайник.
  Чаю, чаю, чаю, надо отужинать.
  Негнущиеся от мороза пальцы, что не отошли даже в теплом такси, оттаивали неохотно и ломали спички. Во чрево микроволновой печи я сунул ногу навеки замороженного цыпленка и привычным движением установил таймер.
  Это была однокомнатная квартира - одноактная. Студия, библиотека, спальня, гостиница для далеких ныне друзей. Малый объем помещения не располагал заводить длительные отношения с посторонними дамами.
  На подоконнике кухни стояла початая бутылка водки. Алкоголь, выпитый в клубе, давно рассеялся и сто грамм "для сугреву" будут далеко не лишними. До или после курицы?
  До. И запрокинул голову вверх, принимая в себя дозу.
  За стеной громко поет соседка:
  - Оооообидели юродивогооо, отняли копеееееечку ... небольшая пауза и потом громко, переходя на визг:
  - Нельзя моооолиться за царя Ироооода... Бо-го-ро-дица не велит....
  
  Сколько времени? Уже поздно. Чего она, голосит.
  
  - Богородица, не велит.
  
  Простуда. Мне нужна теплая ванная, малиновое варенье, горчичники. В наличии была только ванна и водка. Наливаю полную ванну горячей воды и пристраиваю бутылку на шаткую полочку с мылом.
  
  Радио тихо и радостно шепчет - Депутаты Государственной Думы, одобряя кадровые перестановки совершенные президентом, полагают...
  
  - Нельзя молиться за царя Ирода, Богородица не велит.
  
  
  Очнулся в холодной воде. Чайник стоял на маленьком огне, но все равно выкипел. Курица успела остыть до комнатной температуры. Сколько я был в отключке? Согрелся, называется. Полотенце, халат, а где тапки?
  В бутылке оставалось еще грамм сто, и, впившись зубами в птицу, я смотрел сквозь стекло на жидкость, пытаясь рассмотреть на дне бутылки истину.
  Истины не наблюдалось. Впрочем, если верить латынцам, ее нужно искать в вине, а не в водке, разлитой бог весть где. На заштатном, кабардино-балкарском спирт заводе с игривым названием "ООО Компания Русский бизнес".
  - Эх, ребята, и ответственность у вас ограниченная, и бизнес, чисто - конкретно русский. - Произнес эту сентенцию вслух, и вылил остаток в граненый стакан придуманный великой русской скульпторшой Мухиной.
  
  - Буду здоров. Обязательно буду.
  
  Придремав в ванной, основательно перебил себе сон. А ведь завтра на работу. Я взял с полки аудиокассету без опознавательных знаков и поставил в магнитофон.
  Хриплый голос забытого поэта читал нараспев:
  Юродивый, он влюбчив как поэт,
  Поэт любвеобилен до юродства...
  
  Два часа ночи. За окнами кромешная тьма. Город экономит электричество и выключает уличное освещение все раньше и раньше. Сна нет. Пытаюсь считать одногорбых верблюдов дромадеров отдельно и двугорбых кэмелов в розницу, затем оптом, овец и прочую живность. Сна нет ни в одном глазу.
  - Не спишь? - тихо спрашивает, задушевным тоном, появившийся невесть откуда ангел. Он в белом хитоне сидит на подоконнике. На его коленях лежит большая книга.
  
  - Не сплю.
  - Почитай чего-нибудь.
  - Не хочу. Ты вообще кто?
  - Дурачком прикидываешься. Мне тебя по правилам напугать положено, озадачить, но не охота комедию ломать. Слышь, поесть, нет ничего?
  - А разве ангелы едят?
  - Что за еврейская привычка, отвечать вопросом на вопрос? Что вообще ты знаешь об анатомии ангелов... - возмутился ангел.
  - Могу курицу разогреть, есть хлеб, огурцов соленных пара, водка, впрочем, нет, водка кончилась.
  - Поживешь с Вами, научишься есть всякую гадость. Давай курицу, так и быть, уговорил.
  
  Я обернул окорочок в фольгу и бросил его в микроволновку и сел напротив ангела.
  - Ты пришел за мной? Что, уже пора?
  - Нету, лечу мимо, смотрю свет горит, не спит раб божий, дай, думаю, подкреплюсь, чем Бог послал. Знать курицу.
  
  Цеппелин промахнулся мимо своего ангара.
  - Ну и как там, в раю?
  - Нормально. Рай и рай, обычное дело. Скоро там, зажарится?
  - Еще минут пять потерпи.
  - Вот-вот, потерпи, родной. Читал я твой пасквиль. Какой пасквиль? Про Ангела и Беса. Что себе голову грузишь? Истин домогаешься. Знание, оно умножает скорбь и порождает язву желудка. Посмотри на себя со стороны - живешь себе тихонько, с голоду не умираешь, на снегу не спишь. Курицу ешь, водку пьешь. Знаешь, сколько девочек на шаре хочет курицу и водку кушать? Много. В Африке дети воды досыта не пьют. А ты не доволен. Живи пока.
  
  Мы помолчали до момента, когда микроволновая печь тихонько звякнула сигналом готовности.
  Ангел принялся за курицу, но не найдя на столе прибора, щелкнул пальцами. Из воздуха материализовалась солонка и салфетка. Свою книгу он отложил в сторону.
  - Ловко.
  - Долгие годы тренировок, ловкость рук и никакого мошенничества. Дичь нужно есть руками, так что будем считать, курицу за дичь.
  
  Сейчас, я вспоминаю, как смотрел на Ангела и думал, о чем-то далеком и приятном. Ангел же, с нескрываемым, здоровым аппетитом, словно был подсобным на кузнеце, сосредоточенно жевал курицу. Иногда он брал ломтик огурца и ловко забрасывал его себе в рот. В конце трапезы ангел с шумом облизал все свои пальцы и потом уже использовал салфетку.
  - Зашибись. Закусил хорошо, слава богу. Спасибо.
  Ну, я полетел. Поболтал бы с тобой, да недосуг. Не поспеваю еще в три места, хоть увольняйся.
  - А что мне скажешь делать?
  - Хвали Его, Ему это нравится, - ангел многозначительно поднял палец в потолок. Хвали, устно и письменно, со звуком трубным, на гуслях, с тимпаном, на органе, на кимвалах, и на прочей херовине. И береги себя.
  
  Ангел пошел к двери, громко шлепая босыми ногами и зябко поведя плечами, попытался закутаться в свой белый хитон. На рукаве хитона было большое зеленое пятно.
  - Где-то на стройке отирался, бедолага. - Подумал я и спросил вслух - тебе не будет холодно, зима все-таки?
  - Нормально. Не переживай.
  - Ты заходи, если что, я водки куплю, без тебя откупоривать не буду.
  - Ладно, как-нибудь зайду, при случае.
  -
  Ангел зевнул, и сладко потянувшись, растаял в прихожей. Оставив после себя на полу пару белых перьев выпавших из складок хламиды и запах свежеотжатого апельсинового сока.
  Нет, я болен, определенно болен, нужно лечь и уснуть.
  - Доктор, ко мне вчера прилетал ангел и ел курицу, к тому же он еще слегка сквернословил.
  
  Что скажет доктор? Что-нибудь скажет.
  
  Типа - алкоголизм, батенька, это есть психические заболевания, возникновение которых связано с алкоголизмом. Наиболее частые формы - белая горячка (помрачение сознания, зрительные и слуховые галлюцинации, возбуждение, различные соматические и неврологические расстройства), алкогольный галлюциноз (преимущественно слуховые галлюцинации угрожающего содержания), бред ревности. Будем лечится или опохмеляться?
  
  
  
  Не раздеваясь, лег на диван и моментально уснул. В легких снах, мне собеседнику Ангела были явлены египетский фараон с угрюмым азиатским лицом, стертыми от пустынного песка зубами и золотым скипетром в руках. Потом прошли семь мычащих басом белых коров с большими карими глазами и длинными закрученными кверху золотыми рогами. Проскользнули к Голубому Нилу семь дев с обнаженными грудями и песочно-белыми волосами. Сон расцветили семь оттенков радуги, и к самому утру соткался из белого марева сам ангел, мирно потребляющий курицу и ковыряющий в зубах спичкой.
  Ангел грозил пальцем и приговаривал:
  - Живи пока.
  
  Проснувшись, я лежал под клетчатым пледом и долго не мог понять, что приснилось, а что было на самом деле. Сомнение разрешилось, как только он вошел на кухню. На столе стояла солонка снежной белизны до верху наполненная крупной солью, а рядом лежала перепачканная жиром салфетка и большая толстая старопечатная книга.
  Ангел был.
  - Почему он ест? Где это слыхано, что бы пришелец, употреблял соленые огурцы, сервировал себе стол и так далее. Может, это был не ангел, а бес? Впрочем, бес должен был пахнуть серой и адским пламенем, а не цитрусовыми.
  
  Я открыл книгу наугад, и сразу прочел
  - Святых и грешных отличают по запаху. Сладчайший Исус. Мерзкий Бес.
  Я закрыл книгу.
  Так говорил Франциск. Так пишут староверы, а они знают толк, в святых.
  Бес должен что-то обещать, предлагать, требовать, а этот пришелец просто зашел, как заходят в гости оголодавшие друзья. Чудесное явление было обставлено скромно и отнюдь не торжественно. Впрочем, я совсем не хочу, что бы он спалил своим сиянием хату?
  
  Мой давнишний приятель упивался до ультрамариновых чертей и краплаковых крокодилов. Звери прыгали у него на голове, барабанили в барабанные перепонки, повисали на усах и мочились ему в уши и тоже ничего не требовали. Приятель, когда это рассказывал, был, тих и меланхоличен. Так тихо и спился.
  Не слишком раннее утро. Пейзаж за окном с вечера совершенно не изменился. С чего бы? Серые коробки многоэтажек подпирают небосвод своими тупыми крышами, на которых гроздями проволоки болтаются на ветру телевизионные антенны. Женщины завесили окна мокрым бельем.
  Может быть, уже починили "Опель"?
  
  У меня есть сумасшедший немецкий будильник, который то спешит и не звонит, то не спешит и звонит, и машина, которая не ездит. Тоже немецкая.
  
  Если они сделали машину, то... Хотя вряд ли, загнанных лошадей пристреливают. Это более гуманно, чем зоопарковскую скотину отпускать в холодные степи, как предлагают некоторые экологи. "Опель" лучше было сразу отправить на автомобильную живодерню, туда, где в гаражах разбирают машины на запчасти, и не пытаться реанимировать трупы. Что можно взять со старой телеги произведенной в Западной Германии задолго до падения Берлинской стены? Пару сотен баксов за металл и еще вполне трудоспособный аккумулятор. Больше не дадут.
  Старый мотор, не выдержавший испытание русскими умельцами. Все же мастера, все специалисты. Все мол, вокруг дураки, а мы, да...
  Из кузова можно сделать небольшой курятник или загон для цыплят. Больной скорее мертв, чем жив. Проще продать техпаспорт.
  Я закрыл дверь и поднял белое перо, у своего порога. Перышко может Ангельское, а может просто, голубиное. Подарю кому-нибудь, или пристрою на рабочем месте. Пусть будет.
  На улице заметно потеплело, от вчерашнего холода и снега не осталось и следа. Я люблю мягкую зиму. На юге зимы гораздо добрее, даже под Новый год случается, идет дождь. Сегодня нужно купить спиртного на все праздники. Потом будет некогда или неохота.
  Почему некогда? Мое время можно консервировать и запекать в духовке, вместо яблок. Работа и дом. Но водку купить надо, все равно. А вдруг кто-нибудь придет, по старой памяти.
  У меня давно отработанна метода. Именно метода. В - первых по одной бутылке шампанского, коньяка и водки. Это на первый день, если кто-нибудь придет. Литр водки. День второй. Полтора литра крепленого вина, лучше портвейна, лучше 777.
  
  "Пейте сами, и рекомендуйте всем, портвейн 777"
  "Самые вкусные, самые сочные, самые лучшие сосиски молочные"
  
  День третий. Литр сухого. День четвертый. Семь-восемь бутылок пива. День пятый и последний. Томатный сок. Вот так выходят из запоя добрые люди. Потихоньку, чтобы не надорвать свое усталое сердце.
  
  На не крашенной с прошлого десятилетия лавочке, около его дома сидел, уткнувшись подбородком в свои ладони, бомж в пальто и мохеровом шарфе невообразимой расцветки.
  - Дай рубля, ведь рождество на носу. - Бодро проворковал бомж, глядя снизу вверх. Бомж, пах не розами, но он вспомнил, про католическое рождество.
  
  - Еще до рождества... - я протянул монету.
  - Так мне надо копить, на подарок. Праздник для подарков, самое время, подарок приходит с чувством, он радость приносить должен, каждой копейкой. У меня чать, и дети есть. Стойка, на вот. - Бомж извлек из кармана когда-то приличного пальто несколько грецких орехов:
  - Бери, бери, не со свалки, я честно разгружал сегодня по утру фрукты. Никогда не отказывайся от еды и помни, что впечатления от дальних путешествий быстро стираются из памяти, а значение изысканной восточной кухни и орального секса сильно преувеличены.
  
  Я взял орехи, и сдержанно поблагодарив, пошел на остановку общественного транспорта. Отойдя на приличное расстояние от бомжа, рассердился на нравоучение. Страна Советов.
  В Мексике, существует культура бедноты. Это передающееся из поколения в поколение, система социальных навыков, своего рода особая философия жизни бедняка, примирившегося со своей бедностью. Оставить детям надежно залатанную крышу над головой, а то и пристроить к своей халупе индюшатник. А этот русский бомж, может быть или спившийся научный сотрудник, или почетный железнодорожник, или еще кто-нибудь еще. Задолбили, грамотеи. Где те, эпические, простодушные русские люди. Тех, что описывали прозаики второго эшелона. Нету. Всех читать, писать Советская Власть научила. Пастушков дурачков не осталось.
  
  Стены зеленой остановочной будки вдоль и поперек, подобно кроссворду, были расписаны непонятными надписями:
  - Дилемма Данте.
  - Амулет Анны К.
  - Похождения маковой бригады.
  - Северное сияние 146.
  - Обман зрения.
  - Сорок дней в пустыне.
  - Внимание! Возвращение Ангела.
  
  Черные полосы маркера, сливающиеся в бездонные буквы, повергли его в странное гипнотическое состояние.
  Лучше бы было написано просто и не затейливо.
  - "х..." или еще что-нибудь милое. Этих банальных надписей все меньше. Это было время, когда-то что написано, было понятным. А зачем марать стены всякой хренотенью. Бред сивого поэта, забавы интеллектуальных уродов.
  
  Быстрее бежать в свою контору, к трупам курей и индюшек, к штабелям картонных ящиков, к монотонному жужжанию промышленного вентилятора, к бесконечному офисному чаю и бессмысленным глазам босса, не очень чисто разговаривающего по-русски.
  
  Городской транспорт не баловал, стоявших на остановке своим вниманием. Время шло, и нервный народ стал потихоньку роптать, подвергая сомнению достоинства столичного градоначальника и устои государства.
  
  Чихнула женщина, разложившая на пластиковой пленке злободневные книги. Что-то вроде "Ради жизни на земле", о битвах второй мировой войны. "Кремлевское дело" повествующее о подвигах следователей Иванова и Гдляна в ныне независимой и окончательно Средней Азии. "Сто вкусных и полезных блюд из кукурузы", издание хрущевских времен, и не требующее дополнительных пояснений - "Пятьсот кроссвордов". Народ книги рассматривал из праздного любопытства, но покупать оные не желал категорично. Не на что, или незачем.
  
  Кремлевское дело, можно заводить на любого чиновника.
  Сто блюд из кукурузки - осатанеешь есть.
  Всех кроссвордов не разгадаешь.
  Остается, жизнь на земле.
  
  Около выбеленного известкой придорожного бордюра я увидел лежащий маленький перочинный ножик с хищно блистающим лезвием, но после давешнего происшествия с нимбом не спешил его поднимать.
  - Вот нагнусь, а там опять ничего нет. А если и есть, что я пионер Вася, что бы ходить с косарем. И потом, хорош я буду, с орехами и ножом. Я не царевич Дмитрий. Напишут потом в протоколе, зарезался малолетний в приступе падучей, в возбуждении уголовного дела отказать. Отказной материал номер такой-то. Вечная память, через два дня забудут.
  
  И не стал поднимать нож, и сразу почувствовал себя спокойней.
  Троллейбус показавшийся на горизонте был встречен вздохом облегчения. Коробка с немытыми окнами и длинными рогами медленно росла в объеме. Вскоре троллейбус предстал в своем великолепии и обыкновенном размере и распахнул приветливо двери. На его бортах было обещание незабываемого путешествия в страну пирамид и ласкового солнца. Плавали, знаем.
  
  Присел на край порезанного несовершеннолетними бездельниками дерьмантиновое сиденье. Напротив села женщина с лицом гипсовой статуи из парка культуры и отдыха, и ребенком мужеского пола лет восьми. От женщины крепко пахло дешевым тональным кремом, выпущенным еще в СССРе, на заре перестройки.
  Ребенок был одет в курточку голубого цвета и шапочку розового, его горло было сдавлено пестрым кашне. Мальчик крутился из стороны в сторону и норовил пнуть пассажиров своими грязными штиблетами апельсинового цвета.
  - Сиди спокойно, уродец, а то я тебя сейчас удавлю. - Прошипела мамочка.
  - Давилки короткие. - Огрызнулся ребенок, засовывая себе за щеку большой "Чупа - чупс". Со стороны можно подумать, что у ребенка флюс.
  
  Дитя вовсе не было уродливым, но что-то напоминало в его движениях сказочного Буратино или его двоюродного брата Пиннокио. Скорее Буратино. Хотя оба персонажа были изготовлены из сосновины, разница в характерах была несомненной. Пиннокио страстно желал стать человеком. Итальянский болванчик хотел, что бы папаша был счастлив. Длинный нос Пиноккио рос только тогда, когда он говорил неправду. У Буратино нос всегда был большим, становиться человеком он не желал категорично. Папа Карло мог бегать по мощеным улицам Неаполя годами, разыскивая свое тупое полено с ногами, которое должно было приплясывать под шарманку, для прокорма обоих человеков.
  Это правильно, лучше быть бесчувственным, деревянным. Для здоровья полезней.
  Ребенок разделял точку зрения Буратино. Он жадно смотрел на сидящую рядом женщину с пластиковым пакетом и размышлял, как бы добыть чужой кошелек, просвечивающий через пластик, и что бы никто его не заподозрил. Однако женщина держала свою ношу крепко, и дитятя с сожалением отказалось от своего замысла.
  
  Размышления о детях, деревянных матрешках, сибирских чалдонах и буратинах покинули меня, когда посмотрел под ноги. Кроме несколько поношенных коричневых ботинок он увидел задвинутый под сиденье троллейбуса дешевый черный чемоданчик типа "дипломат". Дипломат сиротливо поглядывал на свет божий ободранными углами.
  Ребенок, увидев бесхозное имущество, оживился, слишком велика была тяга к чужому.
  - Слышь, мужик, чур, пополам поделим.
  - Это чужое.
  - Было чужое, стало наше. Разница, однако.
  
  Он потянул дипломат из - под сиденья. Слишком убогий ящик. На выброс.
  Народ откровенно заволновался. Суровое время заставляло быть настороже даже любителей халявы.
  - Забыл кто, пьяный.
  - Может там бомба.
  - Послухай, не тикает, тихо Вы, нехай послухает.
  - Водителю, скажите, водителю.
  
  Шофер остановил троллейбус и зашел в салон.
  - По инструкции, надо Вас всех высадить, и сообщить в милицию. Открывать ящик нельзя, вдруг шарахнет, а я потом отвечай. И потроха ваши вымывай неделю. Накой это мне нужно? Он обвел пристальным взглядом присутствующих.
  
  Толстая тетка в алом берете, заголосила:
  Опять ждать, мы люди рабочие, нам по остановкам выстаивать, больше дела нет. Сейчас движение перекроют, сволочи.
  Ребенок, перекрывая своим голосом весь салон:
  - В этом чемоданчике, мой любимый мильон долларов. Отдайте сейчас - же.
  Мамаша стукнула дитя по голове ладонью.
  - Спит и видит миллион. Дромадер,* дармоед. Так тебе и положат, в троллейбус миллион. Бомба это. Заткнись и не ной. Деньги на улицах чемоданами не валяются.
  
  Дромадер - Camelus dromedarius, одногорбый или аравийский, верблюд, отряд парнокопытных, подотряд мозоленогих.
  
  -Слушай маму, сынок, - проворковала дама с лилово сиреневыми тенями под глазами. Под цвет глаз был ее плащ цвета маренго.
  - А ты молчи, подпевала кулацкая - прохамил ребенок тетке, делая страшную мину.
  
  Какой-то крепкий мужик в рыбацкой штормовке взял дипломат за ручку.
  - Люди мы мирные и занятые, ждать саперов некогда:
  - и с этими словами запустил чемоданчик далеко на газон:
  - Поехали отсюдава и быстрее.
  
  Упрашивать водителя не пришлось. Троллейбус псыкнул своими дверями и резво рванул с места. Дитя заплакало, вернее, заголосило во весь голос.
  - Где же теперь мои любимые денюжки, верните мой чемодан.
  -
  - Вот у кого не будет проблем с вопросом, заработать миллион или украсть. Миллион долларов в черной сумке или дипломате, это мыслеобраз, который присутствует в сладких мечтах многих россиян. Пущенная в тираж Голливудом и полуголодными русскими киношными студиями приблуда. Вечная и несбыточная мечта.
  
  - Во дворе конторы было необычно многолюдно.
  - Все машины компании стояли на приколе. Водители и экспедиторы праздно слонялись по двору, то образуя небольшие компании, то рассыпаясь в сторону, стремясь найти место, где ветер не донимал бы собеседников.
  
  - У дверей офиса под навесом стоит его шофер-напарник, и курит свою люксовую "Приму". Кровавого цвета пачка сигарет выглядывает из кармана. Он пытается рассмотреть, что то в облаках.
  - - А что не работаем?
  - Отработали. - сплюнул в сторону шофер: - С утра напился, день свободный.
  - Кто напился?
  - Немчура наш.
  - Не может быть.
  - Может. Вчерась вызвали босса в налоговую полицию, он как порядочный фашист, под козырек. Сейчас прибуду. Взял буха с собою, сел на "Вольво" и поехал. Обычное дело, праздник на носу. На ступеньках полиции мужик в курточке, рыженький, на глазах изумленной публики, сунул ствол в бочину немцу и повел к своей тачке. Посадили родного в девятку, грязную, и увезли. Рот пластырем заклеили, на глаза шапку. Все как в хреновых боевиках. Короче, завезли за город, в село, надавали по почкам и в подвал. Сидит, руки-ноги связаны, ждет смерти. И тут является к нему ангел. Натуральный, небесный небожитель, с нимбом и с крыльями. Развязывает руки и дает пистолет "Люгер". Отто, стало быть, стал стучать в подполе, кричать, ну и все такое. Его отперли, на свою голову. Он давай палить в кого не попадя. Четыре трупа. Утром пришел в контору, вся одежда в кровище, мокрый, за поясом "Люгер" болтается, пьяный в сиську. Довольный, сам собой. Говорит, блудил кругами по снегу около рязанской деревни. Свой номерной "Роллекс" маханул не глядя, на литр самогону и порол его по ходу движения, пока не выбрался на трассу. Тормозит "Камаз" а там, что ты думаешь, за рулем сидит его ангел, курит, пьет пепси-колу, зубы скалит. Так и доехал. Думаешь, врет?
  - Может и не врет. Знаешь парадокс "Лжец"?
  К примеру, человек говорит "Я лжец". С одной стороны он говорит, что обманщик, с другой признаваясь, что лжец, он говорит правду. Значит он не лжец. Даже если говорящий пытается навязать точку зрения о том, что он лжец, он говорит правду. Но он лжец, что видно из его слов.
  Водитель глубоко затянулся, бросил сигарету в оттаявшую лужицу, потом сказал:
  - Ересь какая-то. Заумь. Греки поди придумали? Делать им было нечего, блямкай на арфе и философствуй c утра до ночи. Короче, голову мне не морочь, иди наверх, он со всеми разговаривает. Про Ангелов выспрашивает.
  
  Ангел, который курит и пьет Пепси. Это так на него похоже. Если это тот ангел.
  Отозвавшийся на звонок охранник посмотрел на монитор и впустил его в здание. По красной ковровой дорожке, он пошел в премную. Красная к боссу, зеленая в отдел сбыта, коричневая в кассу и прочие службы.
  
  В приемной сидела невозмутимая секретарша, холодной птичьей красоты. Секретарь была дамой сложносочиненной и на простые вопросы обычно отвечала витиевато и путано. Сегодня она против обыкновения не следовала своим лексическим построениям.
  - Как он?
  - В настоящее время, нормально. Сейчас уже лучше. Проходи, он ждет.
  
  Начальник, был немец в принципе не плохой. Он слегка интересовался современным искусством и даже пытался быть покровителем местной детской художественной школы. Мне он держал его в виде ученой обезьяны. И с гордостью демонстрировал своим приятелям и городскому начальству.
  Вот, мол, полюбуйтесь художник, писатель, работает экспедитором, у Меня. Судьба. Мальчик поклонись большим дядям. Можешь садиться.
  Я никогда не обижался на босса, любой начальник от бога, какого бог дал, оно и ладно. Не стоит же вправду думать, что можно оставаться кристально чистым человеком в сообществе убогих.
  Немец сидел за столом в своей обычной позе. Он уже переоделся в чистое и был умыт и причесан. Перед начальником стояли литровая бутылка дорогой водки, пара тонкостенных стопок и блюдо с бутербродами. На краю стола под его правой рукой лежал, вороненой сталью угрожая пришедшим, пистолет "Люгер". Глаза новоявленного апостола сияли легким алкогольным блеском.
  - Садись. - Махнул босс рукой, наливая из бутылки.
  - Пей.
  
  Я посмотрел на пистолет и махнул рюмку одним глотком. Немец выпил свою порцию мелкими глотками.
  - Ты видел ангела? - спросил босс после несколько затянувшегося неловкого молчания.
  
  Можно было сказать, нет, и все, свободен. Но обманывать, не захотелось.
  
  - Да, он приходил ко мне домой и ужинал.
  - Он помог тебе?
  - Как сказать... я еще не понял.
  - Я слышал, от сотрудников, что ты художник. Нарисуй мне этого ангела, во всей красе, таким, какой он был, я куплю картину.
  - Не знаю, получится ли, писать ангела надо бы нежно боговдохновенно.
  - Получится, получится. Теперь все будет получаться, так как нужно. Мой дед был командиром прославленной подводной лодки. Он топил английские и американские суда, в ту войну. Я всегда думал, что он герой, а я недостойный его потомок, просто торговец, как это? Правильно... Барыга... Теперь я так не буду думать. - немец говорил правильно, но очень медленно, осторожно, подбирая нужные слова и путаясь в ударениях.
  - Меня спас бог, теперь нужно или ехать на родину или жить здесь. Там... - босс неопределенно махнул рукой за окно:
  - Ко мне никогда не приходили силы. Я почти не видел снов. Я вижу сны. Значит, мое предназначение в этой стране. Я правильно говорю? Если бог со мной, то кто против меня?
  -
  - Нибелунг, твою мать... - раздраженно подумалось мне, но промолчал и сосредоточился на пятнышке света, что лежало на полировке стола.
  
  Босс разлил еще по стопке. Он бухнул водки по самые края, и белая жидкость протекла на полированный стол. Молча выпили.
  Он достал из своего кармана несколько орехов и протянул начальнику.
  - Вот. Возьмите. Я, пожалуй, пойду.
  - Gut. Нарисуй мне ангела.
  
  * * *
  
  Дилемма Данте.
  
  Отто Шпрее посмотрел в след художнику с какой-то грустью в глазах.
  - Если бог за меня, то кто против? Кто?
  
  Дневное солнце щедро залило светом кабинет, от стеклянной посуды заиграли блики. Зазвонил телефон, но немец поднял трубку и опустил ее на рычаги.
  Ему никто не нужен. У него уже есть свои Ангел.
  Он взял Люгер за ствол и ударом рукояти расколол грецкий орех на две половинки. Терракотовое ядро ореха было удивительным образом похоже на мозг. Серое вещество, с морщинами и извилинами. Мозг динозавра.
  - Я динозавр, а это мой мозг. Тупой, медленный и неповоротливый диплодок. Я, Отто Шпрее мог бы стать диктатором Африки. Как Сесиль Родз,* ведь Родезия так богата алмазами. Я мог бы стать Игнатием Лойолой и искоренить ислам в Европе. Я мог бы быть Шарлеманем и возглавить крестовый поход на Восток. Мог бы.
  - Я хочу стать капитаном подводной лодки и топить суда, как дед. Почему мозг неповоротлив, как паровоз стоящий на запасном пути. Со мною бог. Почему я не думал об этом раньше? Коэффициент полезного действия локомотива шесть процентов, а человеческого мозга четыре. Может еще не поздно начать все сначала. - последнюю фразу немец произнес в слух.
  
  * * *
  
  Сесил Родз основатель компании "Де Бирс", приехал в Южную Африку в 1870 году, в самом начале брильянтового бума. Ему было всего 17 лет. У него не было денег, что бы начать собственный бизнес. Скооперировавшись с англичанином Чарльзом Рудом, он выписал из метрополии холодильную установку для производства пищевого льда. За один сезон они заработали 1500 фунтов и смогли выкупить большую часть алмазного месторождения, ставшего основой корпорации "Де Бирс". Сесиль Родз стал диктатором большой части Южной Африки. В его честь была названа страна Родезия.
  
  * * *
  Он ударил пистолетом еще один орех и разбил его на мелкие кусочки.
  Из-за его спины раздалось недовольное сопение, и Отто Шпрее повернулся в кресле. Перед ним стоял его Ангел.
   Ствол, давай сюда. - Сказал ангел грубо и оттопырил карман на своем больнично-белом балахоне, добавил нравоучительно:
  - Спички детям не игрушка.
  
  Немец послушно протянул "Люгер". Ангел ловко разрядил пистолет и, морщась, словно от лимона, посмотрел в ствол.
  - Оружие чистить за тебя кто будет? Пушкин? Тоже оружие не чистил. Лермонтов? Вот тот, вояка был, на все руки. А у тебя, вон нагарищу сколько. Ну ладно, я пошел.
  - А как же я?
  - Живи пока. - Ангел, улыбнувшись своему собеседнику, белоснежными зубами, боком ушел в стену, оставив после себя только тонкий шлейф запаха свежеотжатого апельсинового сока.
  
  - Ну что, забрали ружье?
  
  Отто медленно повернулся всем телом от стены на голос. На стуле, где пару минут назад сидел его подчиненный, развалилось нечто трудно описуемое.
  Это был невысокий рыжий мужик с короткой спутанной лангобардовской бородой и косоглазыми зрачками на невыразимо противной роже. Не бритый, в солдатском френче, времен второй мировой войны, со споротыми погонами. На его голове была фуражка вермахта с темным пятном от кокарды.
  
  Мужик закинул ногу на ногу и качал ею, обнаруживая под штанами, красные с белыми полосками носки. Он ухватил стопку короткими, похожими на молочные сосиски пальцами, а другой рукой, без приглашения, налил из бутылки.
  - Здравы, будем, бояре. Хайль, одним словом.
  
  Водка переместилась в горло рыжего моментально, даже не булькнула. Лицо нежданного гостя, оживилось и приняло благостное выражение. Такими изображали подхалимов предателей в советских фильмах.
  Отто Шпрее чуть пригубил рюмку, но он был уже пьян. Еще не выветрился хмель от деревенского самогона, уже в кровь вошел шведский "Абсолют".
  
  Алкоголь снижает сопротивляемость. Он помогает обману.
  
   Вы кто? Вас не приглашали.
  
  - ( написать по-немецки). Я твой друг и лучший друг твоего дедушки. Орехи колешь? Хорошо, люблю забавы, токи их колоть лучше дверью, орех между косяком и створкой зажимаешь, чуть надавил, хрясть, готово, хрясть, готово. А ты полировочку вот этак на столе испортишь, дружок.
  
  
  Рыжий достал из нагрудного кармана френча пару орехов и раздавил их рукой друг об друга. Вместо ядер в орехах лежали камни зеленого цвета. Камни, хищно поблескивающие на солнце.
  - Изумруд, барский камень, - гордо объявил рыжий и вставил камень в глаз наподобие монокля, затем поднял высоко бровь и камень упал в подставленную ладонь: - Накось, посмотри, дарю, на долгую память.
  
  Отто опасливо взял камень и поднес к глазу. Комната немедленно стала цвета луговой травы после обильного дождя.
  - Нравятся мои орехи? Красиво и доходно. Дружи со мною. Я много фокусов знаю.
  
  Отто Шпрее немного покрутил камень в руках, собираясь с мыслями, внутренне колеблясь, положил его на стол.
  - Вы что-то говорили о моем покойном дедушке?
  - О покойном? Ха, деда жил, деда жив, деда будет жить. Жив, старикан, старый, но живой, ждет тебе...
  
  Рыжий пришелец мотнул головой и щелкнул пальцами. Зажегся, словно от пульта дистанционного управления, экран телевизора и на экране появился седой, но подтянутый немчура, в парадной форме подводного флота Германии.
  - Дорогой мой внук. Я долго ждал момента, когда ты вырастешь и столкнешься с непознаваемым. Ждать пришлось долго, но время пришло. Реальность бесконечна. История продолжается. Я объясню это потом. Подводники Фюрера поставили на колени Англию и Штаты. Весь флот противника лежит на дне мирового океана. Осталось несколько австралийских подводных лодок и за ними идет веселая охота. Ты можешь опоздать к раздаче призов. Послушай моего друга, это проводник. Он приведет тебя ко мне и к победе. Я жду тебя.
  
  Экран стал показывать хронику минувшей войны на море. Хроника была цветной и более походила на репортаж из новостей. Тонули суда, атакованные субмаринами со свастикой. Гибли линкоры, разбомбленные с эскадрильями люфтваффе. Переламывались об воду торпеды, сброшенные с торпедоносцев. Горели танкеры, густо чадя черным дымом. А фюрер без устали награждал офицеров.
  Рыжий молча положил перед Отто пистолет с серебряной пластинкой. "Генриху фон Шпрее от фюрера".
  - Это его?
  - Да, дружок, пистолет твоего героического деда. Выпей, закуси, и в дальний путь. Твой корабль стоит в тихой бухте. О нем никто не знает, только я, дед и ты. Ты станешь последним героем Германии. Ну, смелее...
  Сделай это сам. Так надо, ты и я, ты и дед. Вперед в вечность. Ну же смелее, смелее...
  Черное дуло пистолета уперлось в висок коммерсанта. Ему вдруг показалось, что он видит своего ангела, который грустно качает головой, словно говорит "не делай этого". Отто закрыл глаза, крамольная мысль, сомнение, стрижом мелькнуло в отуманенной винными парами голове. Но он не смог сосредоточиться и удержать мысль.
  - Скорее, время уходит. Нам могут помешать.
  
  Выстрел прозвучал громко и неожиданно для немецкого коммерсанта. Он сам нажал на спусковой крючок пистолета. Кровь и кусочки мозга брызнули на белоснежную стену офиса. Отто Шпрее роняя стул, упал на пол, заливая кровью паркет. В последнюю долю секунды он понял вершину своего падения. Так падал в сорок пятом его дед. И ад следовал за ними.
  На письменном столе остались лежать скорлупа от орехов и осколок зеленого бутылочного стекла.
  
  * * *
  
  - Где взять денег? - хмуря густые брови, спросил грузчик кладовщика. Рыжий кладовщик заговорщицки прошептал:
  - Бабку пришить, дом продать.
  - Хрена, ждать вступления в наследство шесть месяцев, а деньги нужны сейчас.
  - Да, ети, задача...
  
  * * *
  
  И я купил спиртное, согласно своей установленной программы. Только пиво оставил на потом. Тяжело нести, и могут не выдержать пластиковые пакеты.
  В маршрутке напротив сидела девушка в короткой не по сезону юбке. Лицо немного восковое, как на начищенных до зеркального блеска яблоках на прилавках колхозного рынка имени пламенного революционера, который в своем творческом наследии меньше всего рассуждал о яблоках. На девочкиных коленях, затянутых в тонкие колготки цвета жженого кофе, лежали ее руки. При каждом резком торможении, чуда советского автомобилестроения, она касалась его колен и легко вздрагивала и что-то шептала одними губами. Рядом с ней лежала когда-то дорогая папка с нотами.
  Тонкие синие каналы вен, нервные ногти с остатками блестящего лака. Синие пятна от ягод на большом и указательном пальце правой руки. Кольцо.
  Зачем тебе золотое обручальное кольцо на пальце, девочка с лицом ангела и пальцами пианистки. Вряд ли оно вообще твое. Оно слишком широкое для сегодняшней моды. Теперь носят узкие, рифленые с геометрическим узором или прорезными буквами. А этот фасон был популярен в семидесятые. Веселые годы царствования блаженного Леонида Ильича.
  Символ принадлежности и обреченности. Это кольцо кандальное. Лет через двадцать оно может превратиться в зубные коронки или нательный крест. И это будет правильно.
  Что будет с этим золотым кольцом?
  Что станет с тобой, в будущем девочка-пианистка?
  Ежевика
  
  Она часто сидела в этом кафетерии. Всегда смотрела в окно, склонив голову. Не отвечая на приветствия бармена.
  Рядом с кафетерием рекламная афиша.
  Кинотеатр "Россия" представляет фильм Милоша Формана. "Амадеус".
  Порция сливочного мороженого с ежевикой.
  Темп ritenuto*
  
  Ежевика - черная ягода семейства розово цветных растущее на длинных и колючих стеблях в глухих лесах.
  
  Эта лесная ягода родственная малине всегда напоминала ей о доме. Провинция. Далекий двухэтажный деревянный дом, в котором никогда не было уюта. Мать - работник Банно-прачечного комбината номер один. Окна выходящие на помойку и гаражи. На подоконнике роскошный куст алоэ. Пейзаж оживляет множество собак роющихся в отбросах и по ночам воющих на одинокую луну. Может быть, это из леса приходят волки.
  Начальная школа, в которой пожилая учительница била первоклассников деревянной, тяжелой, метровой линейкой за малейшую шалость. У учительницы не задалась личная жизнь. Муж - самоубийца. Обе дочери проститутки. Жизнь не задалась. Как и у остальных жителей этого городка расположенного в лесу, далеко от автомобильных магистралей. Заросли ежевики. Ободранные в кровь колючками детские руки и ноги.
  Провинциальная музыкальная школа. Девочка-феномен.
  Жизнь в темпе moderato.**
  Она уехала в большой город. Мать была против отъезда.
  - Жизнь не только музыка.
  Консерватория. Класс фортепиано. Хороший педагог. Молниеносный выход замуж и быстрый развод. Мамино золотое кольцо.
  Концерты в Англии, Германии, Израиле. Успех.
  - В контракте укажите, стакан ежевики, утром.
  Ежедневно. Маленькая слабость восходящей звезды русской исполнительской школы.
  Жизнь в темпе Forte.***
  Автомобильная авария. Переломы костей рук.
  Больница попытка суицида.
  - Жизнь не только музыка, деточка.
  Работа- продавец билетов в доме Культуры рыбаков. Маленькая квартира. Она пишет концерт для фортепиано с оркестром. Мороженное с ежевикой три раза в неделю. маленькая слабость упавшей с неба звезды.
  Жизнь в темпе piano.****
  - Девочка-феномен. давно Вас не было слышно. Да, мне говорили...Очень жаль. Что это? Любопытно, весьма любопытно. Это Гайдн? А кто?...Оставьте, я посмотрю внимательно на досуге и перезвоню.
  Один день allegro.*****
  - Плохо. Очень плохо. Узнаваемый мотив. Я сразу подумал... Сыро. Один кусочек действительно не плох, но этого слишком мало для большого произведения. И вообще, что за название "Ежевика"? Не плачьте, девочка-феномен. Займитесь чем-нибудь еще. Жизнь не только музыка.
  Маленький кусочек в темпе rabbioso.******
  
  суицид.
  
  Черные губы, словно вымазанные ежевикой. Похороны за счет филармонии. немного дешевых цветов.
  
  И музыка больше не звучит.
  - Поздравляю Вас профессор. Это лучшее, что я слышал за последние десять лет. Этот волшебный переход от форте к пиано. Он войдет в учебники. Не скромничайте. Издайте этот фрагмент отдельно. У вас уже была эта мысль? Как представитель Полиграмм, я мог бы, я даже хотел бы этого...
  - Как мы его назовем?
  - Ежевика.
  
  Меднорыжий профессор с большими баками и огромными залысинами снимает темные очки и смотрит на собеседника слегка косящим взглядом.
  - ritenuto - замедляя
  ** moderato - медленно, сдержанно
  *** forte - громко
  **** piano - тихо
  ***** allegro - быстро
  ****** rabbioso - бешенно
  
  
  * * *
  
  Она хотела, что бы ее музыка стала известной.
  Она добилась этого. И ад следовал за ней.
  
  * * * *
  
  В тот вечер, где-то за полярным кругом в морозной и заснеженной тундре наблюдалось Северное сияние интенсивностью 146 единиц. Алые с оранжевыми переливами всполохи света перемешивались с ультрамариновыми полосами и вкраплениями зеленого.
  Мозг работал, лениво и бессистемно. Мысли текли как равнинные реки. Вода серебрилась, и легкие волны плюхались на берега, истоптанные коровами.
  Он думал. Об ангелах. О знаках и символах.
  Простой светский портрет не слишком красивой женщины, флорентийской аристократки, через пятьсот лет превратился в памятник гению. Монна Лиза. Просто
  портрет не слишком красивой дамы. Только и красоты что улыбка. Через пятьсот с небольшим лет, больной на всю голову Дюшан пририсовал ей усы. Глупо. Если приделать статуе Свободы двухметровый член, то это ничего не добавит ни скульптуре, ни скульптору. Зачем Богоматери Владимирской и ее младенцу автомат? На кой-черт Микки-маусу бронзовый памятник?
  Разрушение. Плевание в святые колодцы.
  Падение - это легко. Можно сжечь храм побольше, стать Геростратом. Впрочем, повторение хепининга никогда не приносило пышных лавров. Голландец сжег рейхстаг. Вандеркакегочертамзвали. Полусумасшедший коммунист, брат Димитрова. Что с ним стало потом, после процесса?
  Как стать выше и дотянуться до груш на самой кроне?
  Хотя сочные плоды валяются под самыми ногами.
  Можно ли заботясь прибавить себе хотя бы сантиметр роста? Без комментария.
  Как удовлетворить червяка недовольства, который сидит внутри и гложет внутренности, раздирая их своими острыми зубами сомнения.
  Кто скажет: - хорошо, то что ты сделал. Даже если и скажет, будет ли он достаточно авторитетен, что бы удовлетворить это не утихающее сомнение.
  Если это хорошо, то почему оно никому не нужно? Где тайный смысл происходящего? Нет. Это не решил ни один философ Старого и Нового света. Он не будет думать о боге.
  Почему тайный смысл ищут в тех местах книг, где все ясно и просто. Казалось бы:
  - День тот был пятница и наступала суббота...
  
  Хорошо. Происходящее в ночь с пятницы на субботу. В темную ночь, в саду, грелись люди у костра. Пили двухоболовое кислое вино и ели еще более кислый козий сыр, трепались о текущих новостях, гладиаторских боях, ценах на городском рынке, бездарной службе в храме, о символах бытия. Пришла римская стража и собрала беспаспортных бомжей и проклейменных проклятьем проституток для установления личностей. До утра.
  Виноградная улитка ползет по утренней росе, за ней остается влажный след. Люди уходят. Остается след. Едва заметный, который высохнет с восходом солнца. С рассветом в обезьянник придет дежурный народный судья и повесит на уши штрафы или сутки.
  - Суббота для человека или человек для субботы?
  
  Пятница был однозначно для Робинзона Крузо. Бывшее бремя белого человека -:воспитать из любого дикаря Пятницу.
  - Кофе, сэр.
  Интересно посмотреть каноническое издание Даниэля Дефо. Как там, по-английски, дикарь обращался к Робинзону? Заставить папуаса носить штаны и брить морду - это круто. Впрочем, у тихоокеанских народностей борода не растет, климат не подходящий.
  Теперь любой негр считает себя обиженным. Просто потому, что он черный. Хотя, нам что черный, что рыжий. По барабану.
  Сколько раз, в неделю выброшенный кораблекрушением на необитаемый остров Робинзон рукоблудствовал? Или он подобно старым сицилийским пастухам расчесывал самодельным деревянным гребнем молоденьких козочек и вплетал им в шерсть разноцветные ленточки. Впрочем, он сбился с мысли.
  Это вечный парадокс: чем хуже нравственность, тем больше популярность. Все что находится на уровне яиц привлекает больше, чем то что лежит в голове.
  Даниэль Дефо теперь благопристойное чтение для детей. Джонатан Свифт из сатирика, обличающего нравы четырежды проклятой им Великобритании превратился в аналог Агнии Барто. Свифт в России известен больше, чем в Англии. Ирландец, рыжий ирландец. Лев лег рядом с ягненком. "Путешествия Гулливера", теперь ровня "Денискиным рассказам", и никаких ирландских голодных бунтов. Спи спокойно, настоятель собора Святого Патрика. Ты не дожил до этого позора. Всего двести лет и все становится с ног на голову.
  
  Звонок в дверь. Я очнулся.
  Звонят в дверь. Резкие, настойчивые звонки.
  - Кого принесло? - я открываю дверь.
  
  Соседка, ей лет шестьдесят с небольшим. Она в тапочках на босу ногу и кокетливом, не по возрасту, махровом халате стоит на пороге и держит в руке бутылку пива. Вечная травести, не ставшая характерной актрисой. Она искренне любит искусство, даже работает гардеробщицей в театре. Пьет, конечно. У нее приятный голос и иногда с балкона она поет обрывки арий. Предпочитает "Фауст". Поет, том в числе и арии самого Фауста.
  Их кумирррр телец златооооой...
  Сатанаааа там правит балллл...
  - Телевизор работает? - спрашивает она, вместо приветствия.
  - По моему работает.
  - А мой поломался, сволочь. Одна рябь идет, крупная такая рябь, хорошая, но видать ничего. Включай быстрее, сейчас кино начнется. - соседка проходит в комнату без приглашения и усаживается на диван.
  - Сериал какой-нибудь?
  - -НУ! "Римские каникулы". Уж больно люблю тот момент, когда он ее на мотороллере возит.
  
  Римские каникулы. Итальянское кино, впрочем, нет, просто старое голливудское. Романтическая история, классика, можно и посмотреть. Я давно не включал этот ящик и он, словно обрадовавшись, лупит цветами и звуком.
  Соседка достает из кармана халата семечки и лущит их ловко, как хомяк, сплевывает шелуху на газету. В том месте, где репортер возит принцессу на мотороллере, она плачет. Слезы умиления падают на газету. я молчу и большими глотками пьею принесенное пиво.
  В перерывах на рекламу соседка подходит к окну и смотрит, как падает снег. Мелкий, понуждаемый резким ветром он едва слышно стучит в окно, и тихо шуршит по оцинкованному железу.
  В фильме принцесса получает свои фотографии и произносит речь. Одри в этот момент похожа на ангела. Говорят, в жизни была тяжела характером. Волк в овечьей шкуре.
  Cоседка тяжело дышит, наблюдая финал мелодрамы. Театрализируя просмотр она делает руками какие-то пасы, словно вспоминая что-то мышечной памятью. Затем она долго прощается в тесном коридорчике.
  Муж соседки сгинул в дебрях сумасшедших домов. Он толи покончил жизнь самоубийством, толи его закололи доктора, до смерти.
  Это случилось давно, и она вспоминает супруга очень редко. Крепкий и неглупый, по-своему мужик. Активист общества "Знаний". Убежденный с детства, атеист.
  Он прибыл на разрушение старой церкви в одной малолюдной деревни. Народа не хватило на толпу, но люди не недовольны, население ропщет. Купола с этого божьего дома, постройки средины прошлого века, свалили еще в безбожную пятилетку. Затем использовали строение под клуб и склад. Деревне повезло, здесь пройдет газопровод в Европу. Кого-то отселят в город, кто-то найдет работу на строительстве газопровода.
  Сверху поступило мнение:
  - Трассу сделать максимально прямой.
  - Граждане колхозники, бога нет, и никогда не было.
  - Нет, Бог есть.
  - Бога нет, это придумали тираны и кровопийцы, они дурачили простой народ...
  - Да пошел, ты!
  
  Лектор, видя неуступчивость народа, решается на непопулярные, варварские методы. Он берет у милиционера пистолет и стреляет в икону. Потом в другую.
  - Все. Я убил бога.
  
  Церковь сломали.
  В поезде, везущего лектора домой, его разбудил сильный толчок в бок, вкрадчивый голос. Голос становится злее и настойчивей.
  - Бога ты убил. А как быть со мною? - злобно cпрашивает черт.
  - Изыди, сатана.
  
  Лектор неуверенно пробует креститься. Бес хватает мужчину за ноги и тянет к себе.
  - Ты убил бога, кто теперь заступится за тебя?
  - Уйди, нечистый... - Атеист громко кричит и будит попутчиков.
  Утром, по прибытию, лектора из скорого поезда сдают бригаде скорой помощи, которая сразу везет мужчину в сумасшедший дом. Выведенный из острого состояния бреда и галлюцинаций, оглушенный лектор попросил библию, но приступ повторился...
  
  * * * *
  
  На кухне вспыхнул и снова погас свет. Затем снова вспыхнул. Я вхожу на кухню и вижу рыжего рябого мужика, забавляющегося светильником.
  - Привет, - сказал рыжий и снова выключил свет.
  Его глаза слабо светятся.
  - Сегодня день посещений?
  - Вечер. Добрый вечер вопросов и ответов. Вечер друзей.
  - Такие друзья в сорок первом хату спалили.
  - Злой ты. - Поставил диагноз бес, и по-кошачьи, выгнул спину. - Я не просто так. По делу. Ты присаживайся, не бойся. Водки купил? - спрашивает бес и косит глазами, за его спину, там, в матерчатой сумке стоит не разобранный алкоголь: - А коль купил, почему не пьешь?
  - Не хочется.
  - Не по-русски это, ты бы рюмаху опрокинул, с устатку. -:заволновался рыжий, приглаживая прическу, но тень на стене все равно отображает его рога.
  Я достал водку из холодильника и выставил на стол стакан.
  - Наливай себе, я один не пью.
  - Не хочется.
  
  Смотрю на беса пристально, тот своим толстым пальцами ковыряет в носу.
  - Пейте сами и рекомендуйте всем Портвейн 777.
  Пить не хочешь. Боишься меня?
  Есть немного.
  - Не боись. Как говорят штангисты, тяжел не вес, а характер.
  - Характер у дьявола тяжел.
  - Уверяю тебя, это заблуждение. Впрочем, ближе к телу. Нарисуй с меня портрет. Я страсть люблю парсуны.
  - Кому это нужно?
  - Мне. Людям. Гоголь писал про чертей. Добро так писал,"Мертвые души" читал, том второй? Эх, серость. Помнишь Брейгеля Адского? Его путают частенько с Мужицким? Гений. Планетарного масштаба. В лучших музеях висит. Слава, зрители, музейщики убиваются, с лупой каждый сантиметр разглядывают. А кто ему помог? Ангелы? Хрен. Они мальчики и девочки на посылках. Туда - сюда, принеси-унеси. Курьеры. Сорок тысяч одних курьеров. А нас мало, на все руки.
  - А как же инкубы, ведьмы, лешие...
  - Не стоит твоего внимания. Между прочим, люди пугают себя сами.
  * * *
  
  Граф Дракула оправдан. Испанец Хуан Гомес Алонсо известный невропотолог был поражен сходством поведения вампиров и людей, больных бешенством. Появление на Балканах легенд о вампирах совпадает со вспышками эпидемий бешенства в тех местах. Симптомы болезни описаны в любом учебнике по медицине. Слабости Дракулы - боязнь света и чеснока - он приписывает сверх чувствительности, характерной для больных бешенством. Гиперсексуальность и привычка бродить по ночам могут быть следствием воздействия болезни на участки мозга, регулирующие циклы сна и сексуальное поведение. Даже пресловутый укус вампира - это лишь рефлекс, свойственный людям с повышенной сексуальной активностью. Кстати, именно через укус и могла передаваться зараза, так как вирус бешенства находится в слюне больного. Люди, больные бешенством, реагируют на воду, свет, судорогами лицевых и связочных мускулов. Именно из-за судорог появляются характерный оскал, хрипы и пена у рта.
  
  * * *
  
  - Ну что намажешь парсуну?
  - Я тут обещал ангела нарисовать, немцу.
  - Нет твоего немца. Концы отдал. Застрелился, дурачина. Бах, мозги на стенке. Сколько возьмешь, за портретик? Называй сумму, да побольше. Я меценат известный. Не волнуйся, у меня гроши водятся. А еще знаю места, где их не меряно и не считано. Нусь, скоки?
  
  Из кармана линялых джинсов бес достал пачку долларов и положил на край стола.
  - Хватит на краску, на холст, на водочку, или тверезым работаешь?
  - Не надо, у меня все есть, в остатках. Я наверное, все... Выдохся. Не пишется. И проза не сочиняется.
  - Сюжета нет? Спроси меня как! Я подскажу, ты слушай меня, больше никого не слушай, особенно вражьих голосов. Они скажут... Вот давя, смешной случай был. Знаешь, а русские в своей массе огнепоклонники. Эти свечки, вечные огни на памятниках. Так вот. Это славно когда падает снег. Я люблю ловить руками крупные, холодные хлопья. На снегу отчетливо видны светотени и хорошо видны следы пришествий. Снег дополнительный источник света. Это так, к слову пришлось.
  Зимняя свадьба, много гостей и родственников. Симпатичная невеста, жених хорош собой. Кавалькада машин едет неспешно на монумент последней победы. Шарики, ленточки, цветы, то се. Сам знаешь. Полированный гранит. Скользко. Невеста наклонилась, положить букетик закутанный в шуршащий целлофан, а тут ветер. Хороший такой ветер. Фату подхватил, и в пламя. Гольная синтетика. Вспыхнула разом, платье, чулки белые, шуба на плечи наброшенная. Она в снег лицом, кричит. Жених стоит истуканом. Свидетель сорвал пиджак с себя и давай ее нахлестывать, да разве так загасишь?
  - Какой кошмар!
  - Да ладно, - бес презрительно махнул рукой:
  - Пока шоферня не набежала с огнетушителями, почти вся шкура на спине сгорела, ноги оплавились. Мордаха, правда, не пострадала. Жаль. Больница, пять месяцев. А жених не будь дураком, взял и женился на другой. На кой ляд ему эта, горелая. Горелое мясо. Правда, забавно? Сюжетец для рассказа. Используй, а то в Голливуд сплавлю. Там у меня дружок есть, сценарист и режиссер. Хочешь, познакомлю?
  - А что было дальше?
  - Дальше? Ничего не было. Он шел с работы, пьяный. Упал на рельсах и все... Электричка зарезала. Его никто не толкал. Исключительно, сам виноват. Предупреждали сограждане - пей меньше и не мешай водку с пивом. Это я всем советую, пиво с водкой, страшное оружие, в руках пролетария.
  Не трогал етого дурня, пальцем не трогал. Я вообще ничего своими руками не делаю, принципиально. Человек сам все делает. Все сам. Подскажешь, посоветуешь... А что б петлю мылить! Увольте батенька.
  Рыжий от своего рассказа сильно возбудился и стал еще краснее и еще косоглазее. Бес сказал правду, но не всю правду, а только ту, что хотел сказать.
  
  * * *
  
  Это был просто ветер. Просто пасмурный вечер, когда люди летят в гнездо и несут в клювике своим любимым...
  Бес не толкал высокого парня под электричку. Он ждал его около железной дороги.
  - Она самая лучшая в мире, ты ее бросил.
  - Так получилось...
  - Урод, променял ЕЕ на эту, холодную, белобрысую стерву, которая ворует у тебя деньги и наставляет тебе лосиные рога. Ворует и наставляет, ворует и наставляет. Хи-хи, не задеваешь косяки, то?
  - Я виноват?
  - Да, ты виноват. Во всем. Виноват, виноват. Не сметь оправдываться.
  - Этого никто не мог предусмотреть.
  - Можно было не одевать, эту дурацкую занавеску на голову, можно было вообще не устраивать этого торжества, можно было просто купить другое платье.
  - Теперь ничего не исправить.
  - Можно исправить все. Слушай меня. Время пластично. Оно послушно и ... Вы не поедете к огню. А скажем, к Третьяковской галерее. Устроишь маленький скандал. Все покочевряжатся, но послушают тебя. Она будет здорова. Ах, какая у нее была спина! Какой чудесный позвоночник! Я уже молчу о заднице. Нужно только вернуться на год назад. Если все возвратится к исходной позиции, все будут в полном порядке.
  - Это возможно?
  - Возможно все. Я заберу себе этот неудачный год с его обидами, а ты вернешься к моменту выбора свадебного платья. Помнишь этот день?
  - Да. Хорошо помню.
  - Купите то, красное узкое платье, она мерила его и очень хотела надеть на свадьбу. Кто был против? Ты и твоя мама?
  - Я виноват. Что нужно сделать?
  - Отдашь мне этот глупый год жизни и все начнешь заново. Падай под поезд и сразу окажешься в прошлом. Это произойдет в ту же секунду.
  - Мне не будет больно?
  - Боль длится секунду. Сладостная боль. Когда она горела, а ты стоял и смотрел на пламя. Тебе нравится смотреть на огонь? Хочешь, утроим пожар? Обещаю, тебе будет не больно, может только чуть-чуть... Не бойся, я буду рядом с тобой. Давай, самое время...
  
  Машинист резко рванул на себя ручку тормоза, но поздно. Его электрический зеленый монстр нельзя было остановить одной силой желания. Многотонное создание человеческого разума толкало вперед сила инерции.
  Высокий парень стоявший на рельсах не сделал ни одного движения, хотя достаточно было одного шага. Тяжелое тело машины подмяло его с радостью и проволочило за собой еще метров сорок. Кровь окрасила ослепительно белый снег. Он умер почти мгновенно.
  И ад следовал за ним.
  
  * * *
  
  Норковая шапка парня откатилась далеко, и ее подобрал инспектор уголовного розыска.
  Машинист был уверен, что стоявших на холодном ветру, было двое, ему даже показалось, что второй был очень маленького роста и рыжий.
  Однако осмотр места происшествия показал, что есть только одна цепочка следов и принадлежала она погибшему.
  - Чертовщина какая-то. Был же второй, я сам его видел. Нужно проверить зрение : подумал машинист.
  - Нужно проверить машиниста, на алкоголь. - подумал следователь.
  
  * * *
  
  Любовь бывает смертельно опасной болезнью. Эта болезнь передается, как правило через слюну поцелуев и половым путем. От этой болезни лечатся либо долгими годами супружества, либо...
  
  * * *
  
  - А она?
  - А что она? С ней ничего. Волосы отросли, шкура затянулась. Живет по маленьку. Хотела утопиться в реке, зашла в воду по щиколотку и вышла. Понятное дело, третье апреля. Вода холодная, лед еще кое-где стоит. Я говорю - ты в ванне попробуй. Налей полнее, побольше шампуня, ноги вверх и резкий рывок по дну. Вода в нос и в рот нальется быстро, секундное дело. Быстро и безболезненно. Она подумала, что я издеваюсь! Никогда в жизни. Я серьезен и даже слегка сентиментален. Знаешь, как я люблю малолетних детей и пушистых животных?
  - Сволочь ты.
  - Да, я не святой. А кто святой, непогрешимый?
  Папа Римский? Последний может быть и ничего, а раньше, в Ватикане вертеп устраивали, любо-дорого посмотреть...
  - Как он теперь живет, эта девушка?
  - Говорю, ничего не случилось. Теперь блажь напала, - ребенка хочет, чистой любви. Вот и вешается на всех мужиков в барах. Я ей предлагал - "Давай деньжат отслюню, залатают в Америке, топ - моделью сделаю, мужиков солить будешь". А она кричит - ты виноват, моей смерти хотел. Глупая баба. Хотел бы ее убить, так желающих руки приложить, огромное количество, массы масс. Зачем мне ее убивать? Пусть сама. Так лучше.
  - Кому лучше?
  - Всем лучше. - отрезал рыжий.
  
  * * *
  Зимние мухи.
  Сонная муха ползает по подоконнику. В оконное стекло тревожно бьются снежинки. Они падают с серых небес третий день. Они то вдруг закружат хороводом, то просто и прямолинейно падают на землю.
  Муха бодро переползает через карандаш и в нерешительности останавливается перед пачкой сигарет и спичечным коробком. Ей нужно ложиться спать. Зима.
  Зимняя муха, снег и меланхолия.
  Летом, она выбежала за кефиром и газетами в одних тапочках. Поезд тронулся без объявления и пошел. Она бежала быстро, прижав к груди бумажную коробку с пол литром ряженки, и все-таки заскочила в последний вагон. Проводница буркнула что-то нелесное в ее адрес.
  - Сама ты, дура.
  
  Ее сердце отчаянно колотилось. Она успела. Пара скачкообразных минут прошли. Началось плавное течение унылого времени.
  Две минуты, когда сердце бьется о ребра. Так было, когда она открыла почтовый ящик и нашла в железном коробке с облупленной краской продолговатый конверт нерусского письма. Она несла его домой, хотя было желание вскрыть конверт немедленно. И увидеть эти строки.
  Семьдесят восемь ступеней, выщербленных по краям. Перила покрашенные лет пять назад, в цвет седой охры. Краска кое-где сохранилась. Две минуты, если идти медленно и разглядывать настенные граффити. Ускоренный пульс толкал ее перешагивать через ступеньки и открывать двери, но она шла две минуты. Положив конверт на стол, она долго разгружала продукты в холодильник и медленно мыла руки.
  Она взяла ножницы и аккуратно извлекла письмо. Официальный бланк. Ей отказано. Три строчки казенного текста. Обычные уверения и сердечные уверения.
  Ей отказано.
  Пришло успокоение. Она не будет больше об этом думать. Не станет заглядывать в глаза почтальона. Письмо получено. Еще одна страница жизни перевернута. Она ложится на диван и накрывается клетчатым пледом. Сон будет легким и длительным. Ее совесть чиста. Ее сердце бьется равномерно.
  Восемьдесят ударов в минуту. Зима.
  Насекомое вяло планирует вниз и мелкими перебежками, то и дело, припадая брюхом к паласу, забивается в щель под плинтус. Там муха почистит свои крылья и уснет.
  Какие сны приходят к зимним мухам?
  Муха - существо женского пола или наоборот?
  В глухом лесу спит в своей берлоге медведица. Она провела славное лето. Она уже беременна двумя медвежатами, которые появятся на свет в феврале. Берлогу заносит снег. Зима.
  - А правда, что в "Канонах" Эдуарда Исповедника Английского, самоубийцы приравниваются к ворам и разбойникам?
  - Было еще забавнее, в средневековом Цюрихе утопившихся зарывали в песок возле воды. В Меце тело засовывали в бочку и пускали вниз по Мозелю - подальше от города. В Бордо труп вешали за ноги, а потом волокли на живодерню. В Лилле мужчин, воздев на вилы, вешали, а баб сжигали. Тысячу лет в Британии, до 1823 года, самоубийц хоронили на перекрестке дорог, протащив предварительно труп по улицам и проткнув ему сердце осиновым колом. На лицо преступнику клали тяжелый камень. Дикие времена, суровые нравы.
  - Что-то голова разболелась, приму лекарство.
  - Таблетки. Микстурки. Что может делать в голове вещество, вводимое в крысу? Народец мешает химию в лабораториях, что бы получить либо деньги, либо научную статью.
  - Послушать тебя, так выйдет, что лучшее средство от головной боли, это гильотина.
  - Истинно так, мой друг.
  - Не друг ты мне. Не брат.
  - Вот не хочешь рисовать меня, брезгуешь, образование давит, идейность. Завтра побежишь с утряни в церковь, за попом. Про бога будет гнусить, квартиру поливать водой, из под крана наберет, и будет причитать. Батюшка, между прочим забавник, блудник и чревоугодник. В храме "плейбой" держит, сучара. Кстати, о Боге, ты же ничего не хотел о Создателе думать. Так и не думай. Не поддавайся. Я вашу гнилую интеллигентскую натуру знаю. Хотел Его в резервацию посадить. Подумаешь, отрицатель непознаваемого. Просветитель, бля французский. Таких философов на базаре пучок за рубль дают. Думаешь, ты Ему нужен? Душа твоя ломаного гроша не стоит. После всего, что против Его наговорил, Он тебя любит?
  Воображаете себя Прометеями, а сами... Он заставит тебя сковороды горячие языком лизать, что б не болтал лишнего.
  
  - Ты в Чека случаем не работал? И потом, постой, причем тут душа и сковородки. Тело отойдет в землю, вместе с ним и язык. А душа создание эфемерное, плотских мучений не признающее.
  - Да ну тебя к черту. - обозлился рыжий:
  - Сейчас уйду, а у тебя останется только тоска.
  Пустота и меланхолия. Что может быть страшнее вечной тоски? Только вечная неопределенность. Будешь сидеть в своей гнусной норе и грызть колени. Издохнешь неприкаянным в этой глуши, от простудного заболевания, стакан воды подать некому будет. Был бы Пикассом, а будешь своими окорочками давиться. Хотел же кончить с собой. Стакан водки и вперед. Чо, слабо?
  - Самоубийство худший из грехов писал Блаженный Августин.
  - Самоубийство - аристократ среди смертей. Сартр говорил, что когда человек додумался до самоубийства, он стал полноправным человеком. Ты же любишь Камю,"эссе об абсурде"? - утвердительно -вопросительно переспросил бес.
  - Не желая жить активной жизнью, я не призываю смерти. А это - сознательное, намеренное и быстрое лишение себя жизни.
  - И это ты называешь жизнью? Попробуй, соверши переход в другое состояние, обещаю, тебе понравится. Там ясность, легкость бытия необыкновенная. Пара минут хлопот, и все. Гарантирую тебе посмертную известность и ...
  - Не надо. Ничего не надо. Так мы дойдем до вечного спора о добре и зле.
  - Все просто. Добро - это когда я убил соседа, забрал его золото и увел его жену. Зло - когда убили меня, забрали мое золото и увели мою жену.
  - Тебя не переспорить. - сказал он.
  - Знаешь - :после долгого молчания произнес бес: - в кодексе Адриана, была записана максима - "Если солдат попытается умертвить себя, но не сумеет, то будет лишен головы". Казалось бы, какая разница, повесится человек сам или лишится головы опосредством палача? В Англии до сих пор попытка убить себя уголовное преступление. Все это не просто так писалось. Все в законах имеет свою логику. Значит ты государственная вещь, скотина безрогая, и не волен распоряжаться сам собой.
  
  Они стояли рядом и смотрели в черное окно кухни.
  Он вспоминал, что спартанец Аристодем искавший и нашедший смерть в Платейской битве, удостоился за героизм не почестей, а хулы и проклятий.
  Где-то далеко, в чернильной ночной темноте светился бегущими огнями ночной киоск. Пошлый железный ларек, заполненный бутылочным пивом, разными восточными сладостями и западными консервами. Эти харчи охраняла набитая дура лет тридцати пяти по имени Наташа. Охраняла, потому что днем было не много покупателей, а ночью их не было почти никогда.
  Впрочем, она не такая уж дура, если знает, кто такой Добиньи, если слово "эксгибиционизм" произносит без запинки. Впрочем, она законченная дура, если в ночной тишине, на морозном стекле пишет своим пальцем вензеля" Н.Н". Она безвозмездно отдает холодному стеклу тепло своих пальцев, сама не зная о том, что через несколько лет, будет на супружеском ложе, жаться к мужу, в тщетных попытках согреться.
  Откуда-то, из-за угла выбивались остатки желтого фонарного света, там находится платная автостоянка принадлежащая преступному сообществу борцов греко-римского стиля.
  - Похороны бы закатали по первому разряду. - напирал бес искуситель заламывая пальцы:
  - Гений умер. Сразу родня бы нашлась. Ты же любопытствовал сродственников повидать.
  - Да, а потом зароют на пустыре, без отпевания.
  - Вот о чем у тебя голова болит! Все будет... честное благородное слово.
  - Не знаю, по крайней мере, не сейчас. Потом, когда-нибудь, может быть...
  - Вот и славненько. Не хочешь умирать сегодня и не надо. Можно и подождать. Мне торопиться не куда. Ван Гог десять лет мозги морочил, но парень молоток, от своих слов не отказался. Стрельнул в живот. Минута хлопот и вперед, в вечность. Пообещай, а мне, будет что доложить. У нас иерархия, план понимаешь... Беседу провел, клиент согласен, почти. Живи, а я помогу, что не так, твои картинки мильон стоят или даже больше. Хочешь, впарю? Забогатеешь, квартиру сменишь, страну. Аньку с собой возьмешь или другой девчонкой обзаведешься. Все что хочешь. Соглашайся, сегодня агента пришлю... Да ты не ломайся, как девица.
  - Большие обещания уменьшают доверие.
  
  За окном уже серел рассвет и рыжий как-то поскучнел.
  - Этот, проглот с крыльями, когда обещался прийти?
  
  Не сказал? Водка вся скиснет, пока он прилетит. Его не слушай, он что тебе скажет? Живи и не рассусоливай, людям еще хуже. Какое тебе дело до людей? Я все свои обещания выполняю исправно, а ангелочек ждать заставит...до издоху. А на работу не ходи, сегодня твоего босса на родину отправляют, в ящике сосновом. Не будет работы. Хе-хе.
  - Скажи, сколько ангелов уместится на кончике иглы?
  
  Бес почесал голову пальцами и дернул себя ухо.
  - Смотря какой иглы. Ну пока, я зайду еще. Подумай пока о моем предложении. Кстати, о Робинзоне. Я знал его причуды. Три раза в неделю. Как часы, в одно и тоже время, вот умора. Я ему говорю - трахни козу, и сразу подгоню тебе на лодочке туземок косой десяток с большими сиськами или барышню благородных кровей. Коза хорошая, пухлявая, будет приятно. А он крестится и вопит, дурным голосом. Его на помощь зовет. Ха-ха-ха. Англичанин, воспитание. А Папа наш не слабонервный, тоже посмеялся. Любит шутку.
  - За это Вас называют обезьянами Господа?
  - Глупое прозвище.
  - Извини, не знал, что ты можешь обижаться.
  - Подумай, предложение пока остается в силе.
  
  Рыжий бес ушел в стену, часто моргая своими светло-зелеными глазами. Он оставил после себя насыщенный запах серы и антрацита. Такой запах сосредотачивается в заброшенных штольнях старых шахт. Странно, но запах не был таким назойливым и противным, пока бес был в комнате.
  К горлу подкатила тошнота. Он справился.
  На стопке, столе, табурете остались черные, нестирающиеся отпечатки его толстых пальцев. Что было в его облике ушельца котообразное, нечто от слащавого вурдалака выпускающего когти от удовольствия и гнева.
  
  * * *
  
  По направлению к столице на снегоуборочном комбайне, радикально оранжевого цвета, с цигаркой в зубах, и в белом тулупе. За баранкой ангел. Он везет задрогшего человека в тонком свитере и линялых джинсах.
  - Ептыть, вот была бы хохма... Такой парень и из-за пьяной бабы. Бог есть любовь! Божественный дар. А разве то была любовь? Голова два уха, бежать в лес из-за какой-то дуры? То было, черт знает что, а не любовь. Живи пока... Хлебни вот из термоса, горячего.
  
  * * *
  
  Утро блестело солнцем и свежевыбеленными окрестностями города. Внизу шли люди по своим делам.
  Может быть пора в монастырь?
  Может совершить путешествие в Святые земли?
  Это легко. Перелет из Москвы в Израиль занимает 3 часа 45 минут. В Аэропорт Бен-Гурион "Трансаэро" мотается ежедневно. Сколько ехать от аэропорта до Иерусалима? Минут тридцать-сорок, не больше. Виза, деньги...
  Он подошел к закрытым дверям кладовки и ударил фанерную дверь ногой. Там этюдник, краски, холст. Он не стал искать гвоздодера или даже молотка.
  Нужно нарисовать ангела.
  Когда он сломал дверь, оказалось, что в на его этюднике сидит его ангел.
  - А ты молодец, - сказал ангел, шмыгая простуженным носом: - Я в какой-то момент подумал, что он тебя уговорит.
  - Почему же ты не вмешался?
  - Свободная воля, друг мой. Тем более, что он не пытался причинить тебе вреда действием. Давай начинай рисовать, дел еще много. Где мне сидеть? Какой должен быть вид? Книжку взять? Только не как у Вероккио. Не люблю этих путтов толстомордых.
  - Я не никогда не рисовал ангелов.
  - Это ничего.
  
  * * *
  
  Ангелы поют красиво, но слишком громко. Сначала они по заведенному порядку пугают людей, а уже потом радуют.
  Бедный Фра Анжелико. Ты слишком долго рисовал ангелов, и когда пришло время, не узнал их.
  - Что вообще люди знают об анатомии ангелов?
  - Мама, это кто? Ангелы?
  
  Замученные и сухощавые создания эль Греко.
  Пухлые малыши с утиными крылышками Бронзино.
  Стаи малышей Мурильо.
  Утонченные дамы Джонса.
  Потом, через четыреста лет гордый Курбе скажет:
  - Покажите мне Ангела, и я его нарисую. Что показать тебе еще, революционер и ниспровергатель Вандомской Колоны.
  
  Бедный Фра Анжелико. Темпера пережила тебя.
  Пальцы, сведенные судорогой, в холодной монашеской келье. Мозоль на указательном пальце, это от стилоса.
  - И видел я другого Ангела, сильного, сходящего с неба, облеченного облаком; над головой его была радуга, и лицо его было как солнце, и ноги его как столпы огненные;
  
  Не имевший своего дома на земле. Ты обретешь весь мир. Брат Фра Анжелико.
  
   * *
  
  - А я водки купил, специально для тебя.
  - На работе, не пью. Я вообще не пью.
  - А мне можно? Немного. А то весь день черти, Ангелы.
  - Валяй.
  
  У меня есть кубинский ром. Давно не видел в продаже этих экзотических бутылок с острова Свободы и купил просто, из ностальгических воспоминаний. Одно время в продаже не было водки, все пили чистый ром.
  Пить чистый ром, привилегия пиратов, я делаю Сuba Libre.
  
  
  CUBA LIBRE
  Ингридиенты: 0,04 л рома Бакарди, кока-кола, лимон или лайм, лед.
  Cпособ приготовления: положить 4-5 кубиков льда в высокий стакан. Налить ром Бакарди, заполнить доверху кока-колой, выжать лимон. Стакан можно украсить ломтиком лимона.
  
  * * *
  
  Я поставил холст на мольберт, хороший, мелко тканный испанский холст. Как то давно, я загрунтовал его кремовой краской, в надежде написать, что-нибудь светлое и оптимистичное. Тогда ничего умного не пришло в голову, и холст остался чистым.
  На ободранный сосновый мольберт, переживший нескольких художников и заляпанный засохшими масляными красками. Этот станок перешел ко мне в наследство от товарища по мастерской, товарищ ушел далеко-далеко в даль поднебесную. Он видел дракона, и пытался с ним договориться. Дракон обманул.
  Мольберт, извлеченный из кладовки, выглядел не слишком уместно в маленькой квартире, но откладывать сеанс было нельзя.
  Я критически осмотрел кисти. Барсучий волос, при ближайшем рассмотрении был несколько белес, но все также мягок. Английские синтетические кисти, третий номер, пятый. Как ВЫ хороши, мои маленькие, как я соскучился по настоящей работе! Я помню, если по тыльной стороне ладони, провести плавным движением, то кожа покроется мелкими мурашками. Так было, особенно тогда, когда я только попробовал писать темперой.
  Побежали, милые мурашки. Побежали. Оле! Я сделаю портрет Ангела.
  Нерешительно взял в руки тюбик огненно-красного кадмия. Краски чуть загустели, от долгого неупотребления.
  - Сейчас я тебя распикассю, как бог черепаху.
  - Тогда уж лучше разматиссь.
  
  Сеанс продолжался долго. Долго, но не тяжело. Сердце радовалось. Так легко он не писал уже давно. Ангел был не самым лучшим натурщиком, он часто вставал с дивана, ходил по комнате, заглядывал через плечо на холст. Было видно, что он мучительно сдерживает себя от советов. Никудышный натурщик, но все же ангел. Настоящий ангел.
  О чем они говорили? Потом, восстанавливая ход событий, он не вспомнил решительно ничего из сказанного. О чем то же все равно говорили!
  Это Портрет ангела, не икона. К этому холсту нельзя припадать для молитвы. Икона заставляет думать о грехах, а этот портрет - о радости. Свет, исходящий из глубин полотна, был подобен ветру, солнечному ветру, который сносит, прочь все беды и разочарования минувшего дня. Ветер, который сушит слезы.
  Слушая, как бьется сердце, дыша запахом масляных красок, согреваемый солнечным светом портрета, я вспомнил ее...
  У нее были теплые руки.
  Она теплая как... Снегирь. Та птица, что прибывает с наступлением морозов. Что согревает прохожих своим видом. Зимняя птица радости - снегирь.
  Неужели что бы встретиться с ней, придется ждать Нового года?
  Почему он не позвонил ей сразу?
  Какое сегодня число?
  Я нахожу визитную карточку, на ней изображен золотой ангел. Ангел улыбается.
  Набираю ее номер шестьдесят четыре раза.
  Но телефон мертв.
  - Станция? Проверьте номер...
  - Меняем оборудование, потерпите. Когда, когда, после праздников!
  
  * * *
  - Стой, раз, два.
  
  Остановился, на знакомый голос.
  Мне определенно знакомо это чисто бритое, пухлое лицо в казенной шинели и фуражке, в погонах непонятно какого рода войск. Раньше это лицо было отягощено бородой.
  - Андрей?
  - Кто же еще, дурилка картонная.
  - Где пропадал? Что за наряд? Карнавал?
  - Это ты о моих последних похождениях? Кто тебе рассказал? Карнавал окончен. Забавно, теперь вспоминать, рассказца на всю жизнь. Что моя жизнь? Настоящий роман. Я выехал во Францию по гостевой визе. Помнишь Семена? Хороший мужик. Горячий немного. Так оно и понятно, полжизни прожил в Баку.
  Жил у него, недалеко от Лиона, забухали, в меру, в меру, декады не прогудели. В один прекрасный день, возвращаемся, а у порога стоят два
  чемодана и мой сумарек, кеды. Он на нее матом, она говорит - уматывай, вместе со своим дружком - алкоголиком. Он ей в рыло кувшинное заехал, сгоряча. Мадам в лежит травматологии, Семену руки за спину, забрали на нары, хоть и французские. Выкинут после развода, из лионщины на родную азербайджанщину. Я сумарек подхватил, переехал в пансионат поплоше и вскорости промотался до последнего сантима. Агент-сучара, харя еврейская, галерейщик недорезанный, кинул на двадцать штук франков. Смеется, рыжая морда, в лицо. Какие, мол, деньги? Идите с богом, по средам не подаем. Денег нет, заказов само собой нет. Ловить нечего, жрать хочется. Потыкался по галерейкам с рисунками, запарка гонимая. Клеил листовки, мыл витрины, затем устроился в парижский Диснейленд работать ночным дворником - нелегалом, за шапку сухарей. Помнишь? Поколение дворников и сторожей. В последний раз, я сторожем работал в зиму одна тысяча девятьсот восемьдесят втором году. Потом получил повышение - назначили бурундуком. Бурундуком! Чипом с Дейлом. Руки пожимать, с детьми фотографироваться. Ей богу, легче уголь разгружать. Шесть дней в неделю эта комедия. Каждый день так напляшешься под этой шубой. До седьмого пота! Дышать нечем, аж сердце заходится. Похудел, осунулся. Хотел даже от безнадеги с собой покончить. Потом думаю, хрен вам. Перетерплю. Послал всех советчиков на херь, всех рыжих, косых, негров и проституток... Всех.
  В один особо дождливый день, когда посетителей в парке было мало, сидим в гримерке с Алладином, венгр-беженец алиментщик, хороший парнишка, трескаем грошовое албанское вино, даже на "божоле" не хватает, и плавленым сыром закусываем. Сижу, думаю, что я здесь делаю, умный и красивый? Портвейн можно и дома потреблять. Сбросил шкуру звериную, шобаны подобрал и автостопом на родину. Из теплых вещей у меня было только полотенце, махровое. На границе в паспорт штемпель поставили, мол въезду больше не будет, а я и не собираюсь больше. Вот так. Смешно?
  - Я про шинель спрашивал.
  - Шинель? Знатная, теплая, Акакий Акакиевич позавидовал бы. Это брат, казенная вещь. Я бросил после этого случая всю эту богему, нахер. Подвалы, водка, гении и творцы бессмертных произведений. Все в жопу. Служу в таможне. Кормят хорошо, одевают, ботинки хорошие, не протекают.
  
  Обитатель мансард и полуподвалов. Истовый нонконформист. Борец с системой.
  - А искусство? Скульптура...
  - Леплю лошадок. Иногда... редко. Для души. Недавно отлил две. Килограмм в восемь. Таможня помогла.
  - Это был хороший скульптор, не ставший ручным кербелистом. Он устал от подлой условности современной монументалистки и хотел реальности. Его лошадки, не ставшие знаменитыми, им никогда не стать очень известными. Его место в истории прочно занято Клодтом и Бари. Ему никогда не отлить конного памятника.
  - А скрипочку купил? Ноты...
  - Зачем?
  - Анри Руссо по кличке Таможенник играл на скрипке, рисовал картины и служил себе тихо, в таможне.
  - К чему ты это вспомнил?
  - Так. Я рад тебя видеть.
  - Ладно, я не в обиде. Сам-то, женился, устроился?
  - Нет... пока.
  - Ладушки. С Новым Годом.
  
  Андрей ушел, слегка сутуля плечи и погрузившись в неглубокие воспоминания. АнтиРуссо. Хороший скульптор, не знаменитый. Теперь рядовой инспектор таможенного терминала и примерный муж и отец. Его затянувшаяся погоня за миражами окончена.
  Миражи и светлые перспективы. Приманка большого города - рыбная блесна. Андрей понял - он не щука и забился под корягу.
  Фея Фата Моргана может оставаться на своем заколдованном острове.
  Аваллон затянут туманом. Можно кормить яблоками Короля Артура. Нашему скульптору не видеть безоблачных дней.
  Он будет жить здесь, между Ангелом и Бесом. И пусть друидские гномы и эльфы задавятся молодильными яблоками.
  Проболтавшись по Европе, Андрей наблюдал современное искусство во всей его красе. Он обнаружил, что кроме современного, в благополучных странах никакого искусства не осталось. Рисовать, как в прошлых веках, практически никто не умеет, этому даже никто не может научить. Все теперешние реалисты Монмартра - русские, венгры и китайцы.
  Все западные институты - их деятельность никак не связанны с классической традицией. Из академий изгнана масляная живопись и заменена компьютером. "Фотошоп". Гордиться нечем. Трамвай пришел на конечную остановку. Все пассажиры выходят из вагона. Рубенсов больше не будет.
  Даже президент богатой талантами и традициями России украсил свои апартаменты в Кремле картинами из запасников Третьяковской галереи. Новых-то не пишут-с. Или это наш президент не продвинутый.
  Ну и славненько, вот и чудненько.
  Заколдованный круг, зачарованный наглостью Старый и Новый свет.
  
  * * *
  
  Это был последний вечер перед Новым годом. Что происходит в городе? Ничего нового. Все как в прошлом году.
  Только дракон стал сильнее.
  Белый тигр в зоопарке угрюмо смотрел на свою тигрицу. Его привезли из венского зоопарка на случку. Он нервно ходил по вольере, что-то в воздухе ему не понравилось. Может быть, это угарный газ столицы, а может быть, это запах. Так пахли те люди, что убили мать барса и вывезли щенка в Европу.
  Запах Дракона. Он забивался в ноздри и щекотал носоглотку. Барс уже сделал свое дело, и после праздников вернется в свою просторную венскую вольеру.
  
  Взгляд барса. Это взгляд все понимающего хищника. Снежный, Белый барс. Символ свободы и чистоты. Зверь, тоскующий по Гималаям. Его глупая самка уткнулась влажным, черным носом в лапы. Она родилась и выросла в захолустном, по современным меркам зоопарке и не знала томления духа и воздуха свободы. Что ей тибетские горы и ослепительная белизна ноября.
  Где-то рядом зашлись своим противным смехом гиена, а нервный и чувствительный кролик сунул свой нос в прелое сено.
  
  * * *
  
  
  - Бушует ветер в злобе и тоске,
  - срывая с облаков снежинки,
  - И затаился заяц в бурьяне,
  - по осени справляю я поминки.
  
  
  Отставной подполковник, ныне охранник коммерческого банка любовно поглаживает ствол "Макарова".
  - Что сделало революцию? Честолюбие. Что положило ей конец? Тоже честолюбие. И каким прекрасным предлогом дурачить толпу, была для всех нас свобода.
  
  - Что ли выпить чаю?
  
  Наполеон скончался в ссылке, на острове Святой Елены. Подполковник сослал себя сам, в темную комнату со светящимся окошком монитора, в коммерческом банке. Седина в волосах. Это не от возраста, от горя. Его дочь сожрал дракон.
  
  - Эй ты, иди сюда.
  - Это мне, папаша?
  - Тебе, тебе. Нужен кокс, много.
  - Иди, по средам не подаем. Иди, иди.
  - Как знаешь. - Бывший офицер помахал веером купюр.
  - Папаша, не спеши. - Сменил тон драгдиллер, - сколько надо?
  - Посмотрим на качество, столкуемся.
  - Пошли за мной.
  
  Дети дракона любят деньги. Больше чем секс, но меньше чем молоко опийного мака.
  
  Наркоторговец вошел в подъезд первым. Ему бояться нечего. Так он думал. Он прикрыт надежной бандитско - ментовской крышей. В его карманах совсем мало чеков и кокаина. У него почти нет денег.
  Идущий следом подполковник вынул табельный "Макаров" и выстрелил своему провожатому в затылок. Тот нелепо взмахнул руками и упал на замызганные ступеньки подъезда. Черная кровь окропила все вокруг.
  Грохот выстрела не смутил офицера. Его невозможно этим смутить. Из кармана пальто достал фонарик и нашел гильзу. У него есть еще патроны. Офицер когда-то отвечал за проведение учебных стрельб, вот и наэкономил полсотни патронов. На всякий случай. Случай заставил себя ждать восемь лет.
  Подполковник убил драгдиллера, об этом никто не узнал. Это было вчера.
  Сегодня ночью в окно банка постучится копьем Святой Георгий. Подполковник выйдет на крыльцо, и увидит всадника на белом коне.
  
  Воина закутанного в алый плащ. Победителя дракона.
  
  Святой Георгий снимет с пальца золотой перстень и молча передаст его офицеру.
  Тот также молча наденет его на безымянный палец правой руки.
  
  "Отец" - гравировка на перстне.
  
  
  * * *
  
  - Алло, Анна?
  - Ее нет. Больше никогда не будет. Никогда не звоните сюда...
  - Долгие телефонные гудки.
  
  
  * * *
  
  Анна лежала на диване и рассматривала модный журнал. Международный журнал мод. Впрочем, истинной модой интересуются только итальянцы и русские. Может быть, еще сингапурцы и гонконгцы. Все остальные нации покупают одежду в больших магазинах, дешево. Там покупают чулки, какие у нас одеты на бронзовых комсомолках на станции метро "Площадь революции". Носить фирменную одежду - дорого и буржуазно, это могут позволить себе только бедные. Жители стран по богаче, покупают только косметику. Косметика из трав, и поэтому очень бледная. Закладка в журнале - чистый лист бумаги. Она делает из этого листа бумажного голубя, и силой бросает его от себя. Голубь или самолетик плавно облетает вокруг потолочного светильника и хищной птицей падает вниз, своим клювом ударяет ей в лицо.
  Она в гневе отбрасывает его на пол и переворачивает страницу журнала. На странице изображен восточный праздник. Фейерверк и петарды. Толпа красочно одетых людей в наступающей тащит на шестах большого китайского дракона. Из пасти дракона вырывается столб пламени. Она уже видела этого дракона. Только нужно вспомнить где.
  Дракон, дышащий пламенем.
  Это была сложной формулы кислота, доставленная в столицу контрабандой голландская марка с изображением китайского дракона. Она не покупала этого адского зелья. Ее угостил в порыве не объяснимого благородства один малознакомый парнишка. Странноватый тип с рыжими волосами и густо осыпанным веснушками лицом. У него был легкий прибалтийский акцент. Иногда он заговаривался и чесал очень чисто по-русски, а иной раз что-то лепил не кстати, по азиатски и на каком-то лающем языке.
  Он угадывал ее желания - легко!
  Ее желание - Papaver somniferum. Опиумный мак. Единственный наркосодержащий из четырехсот видов мака. Этот мак произрастает на огромных просторах от морозной Скандинавии до умеренной своим климатом Северной Африки, от Турции до Китая. Золотой треугольник, Австралия, Америка.
  В местах обитания дракона.
  Этого дракона иногда называют С17Н19NO3. Имя греческого бога сна - Морфий.
  Иногда С21Н23NO5. Героин. Изобретение баеровских специалистов. Лекарство для героев. Порошок для героев и портовых докеров, бывший в Кайзеровской германии средством от кашля и поноса. Продавался без рецепта.
  Парнишка говорил то, что она хотела слышать. С ней никто так не обращался. Он обещал ей вечное блаженство и волшебное чувство паренья. Это будет прекрасно. Улет. Нужно только взмахнуть руками. Ей жарко и не хватает воздуха. Она потеет и раздевается донага. Улет.
  Анны К стоит в шубе на голое тело, на своем балконе. Ноги ее босы. По ее щекам текут слезы. Это не слезы умиления или боли. Просто бегущие по щекам соленые ручейки.
  - Зачем тебе, тесные кухни, если ждут тебя хрустальные дворцы?
  - Зачем тебе, глупые гуппии в стеклянных банках, если ждут тебя акулы?
  - Зачем тебе канарейки в клетках, если ждут тебя орлы?
  
  
  Среди холодных планет и огненных звезд, случайных сгустков материи, собирая по пути космы астероидов, мечется, рассыпая за собой хвост болидов, метеоров и облаков газа комета. Она всегда возвращается.
  Комету еще не назвали ученые и не внесли в толстые каталоги. Рано или поздно ее остатки притянет к себе наша звезда. Но пока один раз в семьдесят две тысячи лет она возвращается. Ее огненный хвост не раз видели глупые черепахообразные динозавры и человекообразные питекантропы. Она не приносила каких-то особо ужасных несчастий, вопреки устойчивым народным поверьям, а просто возвращалась, повинуясь центробежной силе галактики.
  Родная сестра этой кометы, комета Хейла - Боппа в 1997 году упала на Юпитер и едва не сбила его с орбиты.
  Анна К чувствует в себе притяжение кометы. На нее тоже действует центробежная сила планет. По этому так отчаянно кружится голова. Она чувствует себя огненным болидом и у нее страшно болит голова.
  Она видит приближение к себе странного облако. Это не фантом. Странные формы. Все это сопровождается театром теней, полные сражений, гортанных криков, гнусными звуками традиционных струнных и сопровождаемая постоянной барабанной дробью. В этих тенях, похожих на перчаточных кукол труппы Сяо Си-Юань, невозможно понять, как воинам удается так ловко подпрыгивать. Наносить удары невидимым врагам, совершать кульбиты в воздухе, вращать палицами. А хрупкие японские женщины делают изящные и трогательные жесты своими крошечными ручками, что сердце постороннего зрителя восторгается и бьется сильнее, сильнее, сильнее.
  Но Анна не посторонняя. Она участник представления. Ее удивляли волшебные изменения света, неспешные движения алого журавля, нескладные тонконогие аисты, ловящие рыб из гладкой воды лазурного неба, ковыляние расписной старой черепахи и беснование лягушек.
  Большую птицу преследует огнедышащий железный дракон с длинными черными зубами, оправленными в серебро. В его нижней челюсти нет трех зубов. Один коренной зуб, оправленный в серебро, лежит в темном подземелье метрополитена, второй носит на золотой цепочке красивая и обеспеченная дама лет сорока. Третий зуб подвешен на длинном кожаном шнурке над дверями филиппинской хижины вместе с со связкой сушеной паприки и корявыми плодами чесночного дерева.
  Этим зубом когда-то играл маленький мальчик со светлыми волосами, белой кожей и странным именем. Сын археолога и островитянки. Большой отлив забрал его в море, оставив на берегу только пену и этот оправленный в серебро зуб дракона.
  Смуглая туземка вешает чисто выстиранное белье на веревку растянутое между пальмой и хижиной, внутри жилища негромко работает телевизор. Прачка, которой никогда не управлять государством.
  
  * * *
  
  Анну кусают за голые лодыжки небольшая стайка маленьких медных ворон.
  Их клювы - черной стали.
  Их глаза - сверкают тонкой металлической сетчаткой.
  Их перья - сверкают медью духовых оркестров.
  Их когти - чистой воды бриллианты.
  Их помет - серная кислота.
  Когти ворон глухо стучат о металл балкона и оставляют блестящие царапины на ржавых перилах.
  Эти дьявольские создания в свободное время от черных дел развлекаются тем, что обдирают своими острыми клювами позолоту с куполов храмов.
  Дракон делает круг над ее домом. Он видит Анну, он покачивает золотыми крыльями. Из его пасти вырывается желтый огонь. Дракона приветствуют своим металлическим карканьем вороны. Страшные птицы бросаются в рассыпную, оставляя место для дракона.
  Анна заворожено смотрит на дракона, ей не холодно. Ее тело покрыто каплями пота. Ее греет не паленая кислота. Это не визуальный эффект.
  - Поднимайся ко мне, нам принадлежит все небо.
  - Я могу летать?
  - Вместе со мной. У тебя есть силы дракона.
  Дракона, который любит тебя. Хриплым, голосом дракона оглашаются окрестности:
  - R-r-raus mit der Mannern...*
  - C Мужиками покончено. (нем)
  
  Эпический змей хлопнул своими золотыми крыльями, и на Анну посыпались редким дождем большие бриллианты. Бриллианты сияли и были безупречны. Безупречны как и сама Анна. Она сбрасывает с плеч шубу, перевешивается через перила балкона.
  В самый момент полета, беспорядочного падения, она вдруг почувствовала неуверенность. Эта неуверенность и дикий страх родились от невесомости тела. Она уже не здесь, она еще не там. И почему она не поднимается высоко к небу, а падает, падает... вниз... на снег.
  Кровь из ран вытекает на снег и из алой становится красно-желто-синего-цвета, а затем спекается черной коркой. Тело постепенно коченеет, и на ее теле уже не тают редкие хлопья белоснежного снега.
  
  * * *
  
  Чистый снег, который укрывает следы прошлого года. Снег, на котором каплями крови смотрятся рябиновые ягодки оборванные оголодавшими снегирями и синицами.
  Печальные дни городских предместий. Когда сырость, сменяется морозом, когда болит голова.
  Рыжий, он стоит на построенном в имперские годы пешеходному мосту. Он смотрит на пруд. Он одет по сезону, в синюю телогрейку и засаленную кепку. В пруду плавают королевские белые лебеди и обыкновенные черные утки. Бес бросает вниз бросает им кусочки булки и пытается попасть при этом в лебедей. Лебедей эта причуда мало тревожит, но при каждом удачном броске бес смеется мелким, заливистым смехом, словно радуется удачной шутке.
  - Иди сюды. Будем кормить птицу. Тебе дать хлеба? А зрелищ?
  - Мне некогда.
  - Ты куда идешь? К ней? Глупыш, зачем тебе все это? Разве тебе плохо одному? Не ходи к ней. Не ходи. Это не от чистого сердца. Этих карточек она раздала сотню, не меньше. Придешь, а там толпится, чертова дюжина претендентов.
  
  - Будет хуже.
  - Не ходи к ней.
  - Зачем тебе это горелое мясо?
  - В ее голове черви и мыши.
  - Ее слова пусты.
  - Она не может даже приготовить любимую тобой курицу.
  - Она фригидна.
  - Никогда не ходи к ней.
  - Вернись домой, сейчас же.
  - Купи проститутку, если просто хочешь сексу и бабу.
  - Не ходи.
  - Пожалеешь...
  
  * * *
  
  Она купила книгу Маргарит Кент "Как выйти замуж" На третьей странице был дан совсем небанальный совет - "Что - бы понравится мужчине по настоящему, для начала вставьте себе все зубы. Рот с недостаточным количеством зубов не эстетичен". Затем следовал совет снимать перед встречей все бриллианты, иначе мужчина воспримет их как вызов своему благополучию.
  А как сменить свою шкуру? Как сбросить с себя эту лягушачью кожу? Чем стереть клеймо городского ожогового отделения? Кто поцелует лягушку, да так, что бы она стала принцессой?
  Маргарит Кент с ее советами отправилась в мусорное ведро.
  
  * * *
  
  
  А вот и солнце поглянулось из занавеси облаков. Холодное светило декабря. Последнее солнце декабря, последнее солнце года. Столетия. Тысячелетия.
  Даждьбог славян, Шемах ассирийцев, Ра египтян, Тор и Фрея у германцев и скандинавов, Уицилопочти у мая, Феб или Аполлон у греков, Сурья у индусов. Солнцеворот. Схематичное изображение круг с точкой в овале. Последнее солнце этого мира.
  Пока мы есть, нет смерти, когда есть смерть, нас нет.
  * * *
  
  В большом здании Палеонтологического музея, в этом тихом месте, где почти всегда тихо, сработала сигнализация. Машина вневедомственной охраны примчалась быстро, но на свежем снегу не заметила никаких следов проникновения на обьект.
   Ну что?
   Наверное, ветер, вон как деревья колышутся. Нужно написать представление, что бы ветки спилили. Того и гляди, стекло рассандалит...
  
  Потоптавшись вокруг объекта еще минут пять, сержанты удалились, пить кофе.
  В принципе, украсть что-нибудь из древних костей можно, а вот сбыть с прибылью? Продажа антиков и древностей - это только для умудренных опытом и длинными сроками профессионалов.
  Музей спит, он даже днем не слишком переполнен народом. Его не жалуют туристические агентства. Много ли людей желают побывать на очередном кладбище динозавров? Сколько граждан мечтают в сотый раз разглядывать одни и те же поеденные молью чучела ныне живущих зверей и сухие, рассыпающиеся листья? Вчитываться в латинские названия.
  В огромных окаменелых тазобедренных костях угадывать плезиозавров или диплодоков. По верхней челюсти зверя решать, достоин ли он звания хищник.
  Людей было бы много больше, если бы они знали, что все обитатели музея живы. Этот старый дом, построенный в прошлом веке - замок драконов.
  Здесь спит дракон. Он отдыхает от черных дел.
  Дракон с бронзовой шкурой и золотыми чешуйками.
  Его глаза - раскаленные уголья.
  Его зубы - огромны.
  Его слюна - ядовита.
  Его речи - лживы.
  Его чудеса - фальшивы.
  Дракон лег на свой постамент и замер. Его никто не увидит. До тех пор, пока он сам этого не захочет.
  
  * * *
  
  Он идет по вечернему городу. В его кармане бутылка красного цимлянского шампанского, ее не понадобится охлаждать. Последнее солнце скрылось за небоскребами и опустилась тьма. Температура воздуха зашкаливала по всем градусникам, намекая людям, что пора идти домой и пить горячий чай. Фольга на горлышке бутылки примерзла на кость.
  Ему нужно придумать предисловие к первому стакану В пронзаемом всеми ветрами сквере, в голом деревья голыми ветками упираются в хмурое, безобразно серо-зимнее небо, у старого городского цирка под куполообразной крышей ему встретилась небольшая демонстрация угрюмых людей. Они жались от холодного ветра к большой афише цирка, разрисованной нетрезвым оформителем, строительными водо-растворимыми красками. На мокрой афише изображавшей роскошную блондинку с кнутами и тиграми снизу приляпана небрежно бумажка с надписью. "Представление отменяется на неопределенное время".
  Угрюмые и озабоченные люди. Они хотели выйти на улицу в своих сценических костюмах, но слишком холодный ветер, заставляет их выйти в своих потертых куртках, плащах и пальто.
  Молодой директор с ухоженной бородкой, в новенькой дубленке стоит чуть поодаль и беседует с застывшим на ветру молоденьким телевизионщиком. Телевизионщику холодно, но он терпеливо сносит издержки профессии. Он давно запомнил - Событие происходит не там, где оно случилось, а где стоит телекамера. Но ничего, скоро он закончит, и сможет заправить себя дозой кокаина.
  
  Дрессировщица тигров с большими заломами морщин на лице и пятнами тонального крема на лице. Она кутается в старую шубу из кролика и сухо кашляет в матерчатую перчатку. Это она изображена на афише. Когда-то она была роскошной блондинкой, популярной среди некоторых членов политбюро, воздушной гимнасткой. Досадная ошибка и глупое падение из под купола цирка. Переломы рук и ног. Пришлось менять профиль работы. Полосатые тигры и черные пантеры оставили на ее теле шрамы. Дрессировать же кроликов и собачек? После крупных кошек? Это женщина гастролировала с советским цирком по Италии, Франции, Германии.
  Блаженные и незабываемые 60-е, итальянский курортный городок Портофино, тур по Французской Ревьере. Теплые дни, теплого моря. Золотые шестидесятые. В Риме на Via Veneto в бутике Galitzine ей предлагал руку и сердце чернявый антрепренер. Как не похожа была она на нынешних длинноногих девиц с ясными устремлениями.
  Рядом стоит хмурый фокусник с радикально черными волосами и туркменским лицом. Он умеет доставать облезлых кроликов из шляп и даже распиливать
  двуручной пилой ассистенток надвое. Этот номер несколько раз запрещали в советские времена, и тогда фокусник вяло орудовал с засаленными от долгого употребления шелковыми платками и стальными кольцами. Зритель откровенно скучал, ожидая клоунов. А фокусник, раскланявшись, и получив в награду жидкие аплодисменты, уходил за кулисы и громко ругался нецензурной бранью. Он еще может показывать несложные карточные фокусы, и пытался играть на деньги на черноморском курорте. Там партнеры по картам избили его до полусмерти, и он с фиолетовыми синяками, стыдливо прикрытыми солнцезащитными очками вернулся в свой родной, но полуголодный цирк.
  Акробат с кулаками размером с хорошую дыню. То что он делает, находится на грани красоты и безобразия. Его любят эстеты. Он не любит никого. Он родился 24 апреля 1952 года во Франции, в небольшом городке ARCUEIL. Папа и мама циркачи были в то время на гастролях, мама была ветеринаром цирка, и ее не вывозили специальным рейсом на родину, а разрешили рожать русского ребенка в чужой стране.
  Впрочем, акробат любит своего кота. Полосатый помойник со звучным именем Джимми. Эта невероятная скотина с низким утробным голосом могла быть списана с булгаковского Бегемота. Немудрено. Вес кота двадцать килограмм, длина от носа до кончика хвоста, без малого девяносто сантиметров. Обхват шеи тридцать два сантиметра, обхват туловища семьдесят пять. Монстр. Бегемот. Кот, которому десять лет, откормленный тремя буфетами цирка и столовой общества русско-непальской дружбы. Кот являет собой полную противоположность своему хозяину. Но противоположности сходятся.
  Это предупредительная забастовка артистов цирка и клоунов из провинциальных трупп. Бывшие бродячие цирки, многие так и не стали стационарными. Некоторым из этих трупп, оскудевших без финансирования, в пору снова брать румынскую шарманку, полудохлую обезьянку и отправляться по ярмаркам стольных городов.
  Русские комики. Бастер Китон, согласно своего контракта никогда не улыбался, отдыхает.
  Нас теперь невозможно рассмешить до слез, поскользнувшись на банановой кожуре. Каждый из россиян раз в году падает на льду, около своего дома. Весь мир цирк - все люди клоуны. Длинные ботинки не по размеру. Эти оранжевые боты могли рассмешить только забитых полупьяным сапожником крестьянских сынов, детей прошлого века. Теперь это знак касты, знак принадлежности к жанру. Они требуют срочного ремонта цирка и повышения заработной платы. Это не смешно.
  Из проезжающего мимо белого лимузина им под ноги выбросили большую пачку американских долларов.
  - Живите, убогие!
  
  В затененных окнах Мерседеса трудно узнать лицо благодетеля. Кто-нибудь узнал был ангела. Артисты сначала возмутились, но деньги подняли и отряхнув от снежинок пересчитали.
  - Ну что, по домам?
  Ride, раliаcco!*( Смейся, паяц) итальянское
  Завтра даже клоунам будет не смешно, когда утреннюю тишину только-только просыпающегося цирка разорвет пронзительный крик уборщицы. Тетя Ангелина, найдет в открытой гримуборной повесившегося на казенной веревке униформиста.
  Он был болен, тяжело, смертельно. В последние три-четыре месяца, Петрович вяло жаловался на недомогание, от которого лечился баней, водкой и растираниями. Потом пару месяцев, то едва-едва, то сильнее у него болел живот. Он перестал шутить и трескать водку со своими товарищами. Ходил в поликлинику, смутно подозревая что-то неладное. Врачи определяли то язву, то редкую болезнь кишечника, то еще какую-нибудь галиматью. Рак спрятался за печень и селезенку.
  Потом рак вылез и схватил своей острой клешнею униформиста за кишки. Циркач выслушал приговор врача с деланным спокойствием. Он не был удивлен или сильно напуган. Его мать и бабка умерли от рака. Он видел, как мучилась в последние дни жизни мать. Бабку он почти не помнил, а мать умерла молодой. Слишком молодой, что бы умирать. Ему было в тот год семь или восемь лет, и это стало самым ярким впечатлением от раннего детства. С этого началась жизнь.
  Ему уже не помогали обезболивающие таблетки, и врач выписал морфий. Последний звонок поезда отправляющегося на тот свет. Дракон поднял лапу, но циркач оказался сильнее. Петрович не стал колоть морфий. Это только продлит агонию.
  Униформист сходил к нотариусу и завещал свое скудное движимое и недвижимое имущество. Он хотел застраховать свою жизнь, но в страховой кампании был обеденный перерыв. Потолкавшись с десять минут у закрытой двери, плюнул на эту затею.
  Он слышал, что нужно намылить петлю, но долго не мог найти мыла в цирке...
  Смейся, паяц!
  
  Когда боль стала совсем невыносимой, униформист встал со старого кожаного дивана. Даже глубокий вдох, причинял ему боль. Жаль детей, но они уже вступили в собственную жизнь. Они не чувствовали этой боли.
  Он выключил свет и глубоко вдохнул запах цирка. Запах свежих опилок и слонячьего навоза. Почувствовал новый приступ рези, он встал. С обильными слезами на глазах просунул голову в колючую петлю...
  Сломались хрящи гортани, надломилась от большого давления собственного тела подъязычная кость...
  Ему повезло, сердце остановилось быстро. Если бы Петрович знал, что у казненного в 1944 году Рихарда Зорге сердце билось еще восемь минут, может быть он и не решился бы...
  И ад следовал за ним.
  
  Смейся, паяц!
  
  Габриель Лавьель, более известный как Макс Линдер, в 1922 году почувствовал падение популярности и тяжело заболел головой. Все кончилось довольно печально. Суицид.
  В цирке должна была быть поставлена новая программа, готовится спасительная гастроль по Италии. Арлекин, Коломбина, Пьеро. Когда заплакал арлекин и пошел крупный снег. Снег был очень крупный и быстро закрывал голую землю мягкими хлопьями. Давно пора. В тот год осенняя погода стояла долго на дворе. Зимы, зимы ждала природа, снег выпал только в декабре. Буфет открывался много позднее и был закрыт. Пьеро с непокрытой головой срочно сбегал за водкой в ближайший гастроном, он пару раз поскальзывался на свежем снегу, но удержался на ногах. Он первый выпил стакан сорокоградусной.
  Смейся, паяц.
  
  * * *
  
  Каждые сорок секунд на земле происходит одно самоубийство. Двадцать процентов из - них подростки и молодежь пятнадцати-двадцати лет. Полмиллиона самоубийц в год только в цивилизованных странах.
  
  * * *
  
  Большой грузовик в центре города остановил усатый постовой в белом овчинном тулупе.
  - Начальник отпусти, я и так опоздал. Поломался в дороге. Трое суток в холоде. Кому нужны теперь эти цветы? Меня с работы уволят. Семья у меня. Даже денег на штраф нет. Запчасти, ремонт. Начальник.
  - Я что пишу протокол или поэму из жизни оборванцев? Мне доставляет удовольствие стоять тут в праздник и морочить себе голову? Так получается? Плати два минимальных и вали отсюда к чертовой бабушке или на штраф стоянку оформим, числа до пятого.
  Водитель озадачен, он быстро соображает.
  - Мужик, купи цветов своей бабе. Нипочем отдам, целый ящик за две сотни. Там роз штук сто в ящике. Штраф заплатить нечем, сам понимаешь.
  
  И он покупает ящик роз. Это действительно нипочем.
  В этот праздник все смещается с привычной оси. По улицам и проспектам, в семьи, спешат люди, оберегая от давки торты в бумажных коробках. Некоторые особо нетерпеливые граждане начали разливать шампанское и водку себе и собутыльникам.
  - А если ее не будет дома? Почему она должна сидеть дома, одна?
  - А если она прогонит меня, или не вспомнит. Даже наверняка не узнает.
  
  Где болтается этот ангел, когда его очень ждешь?
  Господи, укрепи меня. Мои сомнения развей.
  Он с ящиком роз под мышкой он приходит к девушке из бара.
  Ступеньки и на ступеньках подъезда в большом количестве разбросаны шприцы. Пластиковые орудия спасения и самоубийства. Машинка изобретенная 1853 году, сокращающий путь в эйфорию.
  На второй площадке у окна стоит мужик с острым ножом в дырявом кармане. Это бывает, если носишь с собою нож. Он смотрит в немытое окно и видит его.
  - Это тот, кто забрал твои деньги, - шепчет ему в ухо бес: - Бей сразу, в пузо, затем еще раз в горло, для верности.
  - Вроде не похож, тот был выше и сутулился - сомневается мужик.
  - Это он. - твердо говорит бес: - Давай, быстро кончай и пошли похмеляться. Это он. Мужик пытается думать, но у него ничего не получается.
  
  Он входит в подъезд.
  Мужик стоит к окну лицом. Когда он проходит мимо, мужчина достает нож из рукава, но появившийся ангел резко бьет мужика по руке. Нож падает вниз, на первый этаж.
  Он ничего не увидит, проходя мимо, только услышит тихий звон.
  Бес хмурит брови и показывает ангелу кулак, ангел, улыбаясь показывает бесу кукиш.
  Мужик увидавший ангела, бледнеет и крестится левой рукой.
  Она готовила ужин, праздничный, для себя и для него. И задумавшись, порезала себе палец. Кровь выступила маленькой каплей, затем еще одной и пролилась.
  Он делает глубокий вдох, задержав дыхание, нажимает коричневую кнопку звонка.
  Длинный звонок. Захлебывающийся от протяжности и хриплости. Только почтальон звонит дважды.
  Она открывает дверь на звонок.
  На ее пальцах кольца сатурна. От нее пахнет пряным восточным дурманом, обжигающим носоглотку и несущим в себе парадоксальность цвета, демонстративное эстетство, откровенной чувственностью и ...любовью.
  - Здравствуй, это я.
  - Заходи... Раз пришел. Ты любишь курицу?
  Это ты вышло у нее так естественно! Она берет из его рук розы. Большой букет.
  Она уже одета в новое платье. Оно ей очень идет.
  Новое платье, розы. Праздник.
  
  * * *
  
  Умение одеваться - это искусство. Это искусство не зависит от денег, на прямую. Следя минутному капризу, хорошо обеспеченная женщина покупает что попало, не раздумывая особо, подходит ей эта вещь или нет. Зато другая, чей доход менее велик, не раз подумает, прежде что-то приобрести, и соотнесет обнову, с имеющимся гардеробом. Здесь мера вещей. Тут надо иметь ясное представление - что красиво, а что нет. Все это вместе и определяется таким простым словом как "хороший вкус". Стремление к роскоши порождает ошибочное мнение, что красивой может быть только дорогая вещь.
  У него была одна заказчица. Она ослепляла его искрящимися драгоценностями и дорогой одеждой. Но увы, она не была красивой. Он пытался заставить себя восхищаться обилием ее драгоценных камней, ожерелий, браслетов и колец. Но он не испытывал к ней чувства.
  В ее глазах есть что-то змеиное. Она хищно выгибала свою спину, принимая на кушетке вишневого цвета соблазнительные позы.
  - Как можно рассссссссскошшшшшшшшшней, масссссстер...
  - Мастера бывают у сантехников или у маляров. А если хотите показать богатство, рекомендую накрутить в волосы на папильотки из крупных купюр. Меня
  можно называть просто по имени.
  - А вы шшшшшшшшшшутник.
  
  Этот портрет, где-то в Америке. Дама на кушетке вишневого цвета. В волосах хищницы папильотки из крупных купюр.
  
   * *
  
  
  От нее только, что ушла ее подруга. Подруге сорок, она и оставила новое платье. Подвальный кутюрье. Глупая женщина. Она все еще мечтает стать известной и войти в Синдикат французских портных. Сhambre Syndicale de la Couture Parisien.
  
  Ей не стать великой. Мужчины должны одевать женщин. Модельер должен любить мужчин. Это только великий Эрте мог позволить себе блажь быть любителем женщин и изысканных запахов. Подруга знает, что бы стать кутюрье, нужен собственный дом моды с определенным штатом сотрудников, шоу-рум в Париже, обязательный показ коллекций одежды два раза в год, (на это требуются сумасшедшие деньги) преобладание ручной работы.
  
  Портниха толстовата, но это ее не портит. Она почти счастлива. У нее в собственности свеже отремонтированный подвал и три работницы, стабильный доход и малопьющий муж. Ее сын пишет роман. Она модельер. По своей публичности эта профессия явно обгоняет художников и дизайнеров и стоит на одном уровне с актерами и звездами шоу бизнеса. Она спешила в закрытый клуб, на встречу Нового года. Ее часто приглашают на вечеринки и презентации, пусть районного масштаба, но все-таки...
  
  * * *
  Здесь будет находиться фрагмент более известный как памятки самоубийцам, сейчас переписывается.
  Ее сын студент первого курса. Худой, высокий и неглупый молодой человек - сочиняет толстый роман о сладострастных похождениях садомазохиста, некрофила и что - бы не было скучно скотоложника. Причем и герой романа и автор-студент вполне серьезны и считают себя гениями. За такую чересчур жизненную и оптимистичную прозу раньше отправляли в продуваемый северными ветрами золотоносный Магадан. Теперь времена изменились, и даровитый мальчик может пробиться в финалисты Буккера. Он давно размышляет о том, как стать известным. Долгий литературный труд? Удачная женитьба? Может стоит покончить с собой?
  *****
  Здесь будет находиться фрагмент более известный как памятки самоубийцам, сейчас переписывается.
  
  ****
  
  - Слушай, ты не слишком убедителен. - Сказал Бес Ангелу.
  - Отчего же?
  - Вяло как то проповедуешь, без искры, разве ето подробности. Так учебник ментовской, процитировал. Разве так надо!
  - Если бы на его месте был бы, доктор из гнойного отделения, будь спокоен, я нашел бы другие слова, покрасивее. Довольно и этого. - почесал свое крыло Ангел.
  - Как знаешь, пошли?
  - Есть хочется.
  - Там и поужинаем.
  
  * * * *
  
  У нее обоженная спина, руки. Это изменило состав ее кожи на двадцать процентов. Это происшествие могло изменить ее душу на все сто. Она не стала хуже, хотя могла.
  
  Подушка, как в старые добрые времена, туго набита отборным куриным пером. Наперник испанского тика, наволочка ее белого атласа, во все ее четыре конца вшиты мелкие жемчужины. Это ничего, что жемчуг к слезам, она омочила подушки своими слезами так обильно, что можно было бы утопить в них небольшого грызуна. Ее простыни белого шелка.
  На обоях спальни цветы календулы. Оранжевый цвет цветков должен возбуждать, но он только согревает.
  
  Шкатулка красного дерева и лака. В этой шкатулке драконового дерева, лежат бусы из отборных янтарей. Белые, черные, красные, желтые бусины неправильной овальной формы - Слезы Гелиад. В этой шкатулке несколько фотографий - Он, она и все остальные. Еще старая карта Октябрьского сельского района Ростовской области, на обороте которой простым карандашом написано - Откликаясь на имена богов. В этом маленьком ящичке - письма. Эпистолы.
  
  Драконово дерево - растение из рода драцена; при подсочке его вытекает краснеющая на воздухе смола - т. н. драконова кровь, из которой получают лак. Ствол высотой до 20 м, диаметр в основании до 4 м. Некоторые деревья живут до 5 тыс. лет. Волокна листьев используются для плетения различных изделий.
  
  
  * * *
  
  Это фрагмент, никогда не написанного и не отправленного письма. В связи с тем, что тайна личной переписки строго охраняется законом, заранее предупреждаем читателей об ответственности.
  
  ... Я вошел, бросился в нее целиком, и теплая волна накрыла меня с головой, а все тело пронзила тонкая дрожь... Какое плохое слово - пронзило... Скорее тело пропиталось нежностью. Океан наполнил мое тело своей соленой влагой, а не паханые поля далеких островов отдали мне все свои запахи. Пчела не так жадно приникает к меду, не так хищно рвет свою добычу голодный гепард... Я не совсем понимал, жив я или уже мертв. Если мертв - то это рай. В момент падения потерялось чувство времени. Отступило все - неуверенность, страх перед завтрашним днем, даже глупая привычка жить. Момент исполнения желаний. Я вспомнил ангела, ангела который говорил - "Бог есть любовь". Милый ангел! Как нелепы слова откровения, брошенные безразличным людям, как глупы черные буквы на белом фоне. Как просто быть счастливым, когда понимаешь, что все что было раньше - это только прелюдия. Это оттеняет радость. Эйфория, топившая льды.
  Это как туча закрывающее солнце. Будто трава в поле. Словно первый майский жук, ударившийся в ладонь. Когда по венам струится не кровь, а капли радости, радость мешается с нежностью, и в этот волшебный коктейль добавляется радость другого человека... Мой милый Ангел.
  
  * * *
  
  
  Лепестки алых роз на простыне, капли красного вина капли крови, это открылся порез на пальце и на простыню просочилось немного крови. Кровь на простыне. Новый отсчет времени.
  Со Спасской башни московского Кремля слышны негромкие удары курантов. Творение приблудного итальянца, красота испорченная ирреальным пятном посохинского Дворец съездов.
  Высотные дома поднимаются в измороси, как гигантские каменные елки. Эти елки украшены огоньками окон. Народ пьет шампанское и поздравляет друг друга:
  - Новым годом. С Новым счастьем.
  
  Потом все закусывают горячими закусками. Фейерверк расцветает большими огненными цветами. Залпы многих орудий сливаются в один гул. Так надо, пусть мир будет цветным. Пусть расцветает полночное небо, хотя бы на пару минут. Больше краски швырните в небо, запалите звезды, как бенгальские огни. Пусть будет праздник.
  
  Как встретишь новый год, так весь год проведешь. Вот если бы это было правдой. Это был бы настоящий праздник. Минимум на год.
  Мы лежим рядом, сироты земного шара. Я и Ольга.
  - Ты, наверное, думаешь, что я распущенная особа. Наша встреча в таком глупом месте, при таких обстоятельствах, ты должен был подумать...
  - Я думаю, что ты ребенок, который немного испачкался гуашью. Нужно немного воды и мыла, немного времени. Спи, любимая.
  
  Этот праздничный гул, остается где-то далеко, В другой жизни.
  Я проснулся ночью и увидел Ангела. Он сидит перед окном, укутав колени балахоном и положив себе голову на локти. Ангел смотрит на ночной город.
  - Она будет тебе хорошей женой. - Тихо говорит ангел, не поворачивая головы.
  - Я знаю.
  - Иди спать, завтра будет новый день.
  
  Я послушно ложусь и засыпаю, без снов.
  Ольга проснулась рано, еще до первых лучей солнца. Его еще нет, Солнца нового года. Как странно, но этот день выпал на понедельник. Первое января, понедельник с которого начинается новая жизнь.
  На столе стоит маленькая елка, на верхушке которой укреплен бумажный ангел. Кто принес елку?
  На кухне слышится невнятное бормотанье, сдержанный смех и какие-то приглушенные щелчки и стуки. Сунув ноги в тапочки и набросив на плечи легкий халатик, Ольга идет на звук.
  Там Ангел и проигравший очередную партию рыжий с обиженным лицом играют в шашки. Ангел как ему и положено белыми, бес черными. На столе около Ангела лежит мандариновая кожура и надкусанное яблоко, а бес щелкает черные подсолнечные семечки и сплевывает кожуру на пол.
  Попавший в затруднительное положение бес расстраивается, закрывает лицо руками, потом злится и резко смахивает рукой шашки на пол. Ангел улыбается.
  
  - Твоя взяла. Еще одну партию? - елейным голосом спрашивает бес.
  - Кого разыграем? - сухо осведомился Ангел.
  - Давай писателя, хорошее, самоубийственное ремесло. Я люблю, когда они пишут романы. Душесчипательное чтение. Плакать хочется, от смеху. Помнишь, этого, венгра, белобрысого. Как он ногами дрыгал, умора...
  - Нет, это неспортивно. Лучше военного или полицейского, у них психика устойчивей.
  
  - Эй, Вы, двое из ларца, одинаковых с лица, так и будете мне всю жизнь голову морочить? Устроили здесь игорный дом! Может вы, сюда еще всех святых и великомучеников припрете. Идите с Богом, оставьте нас в покое.
  
  - Пошли? - спросил Ангел беса.
  - Айда. Я знаю одно дивное местечко. - Ответил рыжий из под стола, где он собирал шашки.
  
  
  
  * * *
  
  
  
  В мутном от запаха свекольного самогона воздухе, в мире без резких цветов, с размытыми очертаниями, словно после глобальной катастрофы, действуют больные, олигофрены и прочие уроды, долговязые калеки. Они вяло разыгрывают сцены из римско-латинской истории, какой они себе ее представляют.
  Цицерон - прославленный имперский оратор, тощ как велосипед, его лицо покрыто мелкими кровоточащими язвами. Он молчит и поминутно разводит руками, словно удивляясь происходящему. Император и поэт Нерон, толст как бочка и одноглаз, он кашляет поминутно и проклинает свою мать, декламируя несовершенные вирши. Брут со свежевыструганным костылем и большим заржавленным кинжалом, Цезарь с забинтованной рукой и Кассий с большим красным флагом, ходят друг за другом и напоминают процессию флагеланов - дистрофиков. Брут запевает боевой гимн испанских легионов, но сбивается и замолкает.
  Марк Антоний сипит себе под нос, в усы, что-то невнятное, а старая курва, мегера и страстная идолопоклонница Клеопатра, презрительно смотрит на своего исторического любовника. Она египтянка, но больше похожа на старую цыганку. Владычица Египта обнажает свои кривые ноги, покрытые цыпками и предлагает свои сексуальные услуги Понтию Пилату. Прокуратор Иудеи Понтий Пилат умывает руки из эмалированного чайника и не совершенно не интересуется Клеопатрой.
  Рядом два неизвестных старых мерзких педераста бодро соблазняют молодого, но тоже мерзкого. Брут и Ганнибал празднуют финал фиесты. Они изображают "прыжок козла" с колокольни. С десятиметровой вышки, они сталкивают молодого козлика. Упавший и переломавший ноги козлик сопротивляется, громко кричит, но тщетно. Его сейчас забьет ножом консул Сулла, а повар-полководец Красс готовит шурпу в большом, черном котле.
  Старый добрый Марк Аврелий перебирает в эмалированном ведре золотые перстни. Он берет их своими пальцами и рассматривает каждый. Это перстни погибших всадников. Он пытается вспомнить их имена, имена каждого всадника, каждого римлянина, каждого Гражданина мира погибшего в сражении с драконом. На одном из перстней искусстным гравером написано имя - Владимир. /археолог/.
  
  Марк Аврелий римский император с 161 из династии Антонинов. Восстановил римский протекторат над Арменией и захватил Месопотамию в войне 162-166 с парфянами; в 166-180 вел т. н. Маркоманскую войну.
  
  Представитель позднего стоицизма (философское сочинение "Размышления") роняет перстень на землю, и слезы катятся из его глаз.
  
  Белогорячечный, неизвестно как затесавшийся в эту теплую кампанию Осама Дадзай и его потрепанная алкоголем и жизнью собутыльника, в четвертый раз за последний вечер, топятся в неглубоком резервуаре для дождевой воды. Они мертвецки пьяны и полны решимости. Они доведут свой замысел до конца. И только грустный Цинцинат, завернутый в фиолетовую тогу, стоит далеко от компании, в сторонке, и смотрит себе под ноги, сейчас он сделает первый шаг и вернется к своим быкам. Он и отсутствующий здесь император Диоктелин нормальные единственные люди, покинувшие ярмарку тщеславия.
  
  Далеко от этого места Диоктелин смотрит на небо и там, в черной мгле он видит Дракона.
  
  Дракон - околополюсное созвездие, одна из звезд которого Тубан, расположенная на полпути между Мицаром и парой ярких звезд Ковша Малой Медведицы, была Полярной ок. 2,5 тыс. лет назад и снова будет Полярной через 20 тыс. лет.
  
  
  Это театр. На полутемную сцену, спотыкаясь и храпя, медленно выходит заморенная жизнью лошадь со свалявшейся тусклой шерстью. Животное, тянет груз, и эта поклажа катастрофически больше самой лошади. Груз похож на огромный глобус, серый глобус. Серый мир, в котором моря и материки выкрашены в серый цвет. Единственным утешением художников, является то, что серого цвета существует сто шестьдесят тысяч оттенков. Лошадь держит под уздцы кто-то в черном пальто. Я не вижу из своего кресла, кто это. Я точно знаю, это не смерть.
  
  Если верить цирковым приметам, смерть это белый клоун. Его пока нет на сцене, но он приближается, и уже слышен топот его ног.
  
Оценка: 7.06*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"