Давыдов Геннадий : другие произведения.

Маскарад теней. Финал

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Финал ли?
  
  
  
   АКТ ТРЕТИЙ.
  
  
  
   Без названия.
  
  
  
   - А что же вы не берёте его к себе, в свет?
   - Он не заслужил света, он заслужил покой.
   "Мастер и Маргарита".
   М. А. Булгаков.
  
  
  
  
   Видов взглянул ещё раз в окно. Серые коробки многоэтажек с тёмными окнами.
  Озябшие голые ветви деревьев, обволакиваемые сыростью. Бездонные дыры луж, ско-
  ванные ночным морозом. Труба котельной, подпирающая небо с дырой в виде полной
  луны, спала, и ей снилось, что она - готовый к дальнему полёту космический корабль
  "Прогресс-ТМ".
   - Пора! - отдал распоряжение незнакомец.
   Сеня был готов нажать на поршень шприца, но, в последний миг, его внимание
  привлёк человек, проявившийся из тени деревьев в грязновато-белом свете фонаря
  котельной. Мужчина, пошатываясь, постоял в самом центре выхваченного из ночи
  светлого пятна, шагнул по-ленински - шаг вперёд, два шага назад, затем его разверну-
  ло на сто восемьдесят градусов, и, наконец, споткнувшись о несуществующую прегра-
  ду, он упал лицом вниз. Сеня вытащил иглу из вены, согнул руку в локте, оттянув ко-
  жу в сторону от прокола, чтобы остановить кровь, постарался сосредоточиться на ув-
  денном и понять, что происходит.
   - Зачем тебе нужен этот несчастный пьяница? - теряя силу, прошипел за спиной
  голос неизвестного и - растворился.
   Некоторое время человек внизу лежал неподвижно. Признаков жизни - никаких.
   - Надо было так набраться! - отчего-то искренне радуясь за пьяного мужика, не-
  ожиданно для себя, бодро проговорил Видов вслух.
   - Чему ты радуешься? Может быть, у человека с сердцем плохо! - обозначился
  человеколюбивый, рассудительный двойник.
  Человеку плохо... Сеня накручивал стучал по телефонным кнопкам. "02", "03".
  Кто быстрее доберётся. Человеку плохо! Интересно, а какой номер телефона в конторе
  Всевышнего? Человеку плохо...
  
   Сеня вернулся к окну. Машины "скорой помощи" и наряда милиции приехали
  быстрее, чем он ожидал. И почти одновременно. После короткого межведомственного
  совещания полуночный прохожий достался медикам. По всей видимости, двойник ока-
  зался прав. Улица снова опустела. Но теперь она выглядела несколько по-иному. Дома
  казались не такими серыми и безжизненными. В некоторых из окон горел свет, и там
  тоже не спали. Деревья старались согреться, делая наклоны в разные стороны. Труба-
  ракетоноситель была уверена в мягком приземлении. Он поднял глаза к луне. Её цвет
  поменялся на нежно-серебристый, а рядом, в верхнем углу оконного стекла отражалось
  залитое светом из прихожей, озеро. Озеро на картине, нарисованной Сильваной.
  
   - 87 -
   Ему вспомнились его собственные, казавшиеся тогда умными, где-то даже муд-
  рыми, слова про театр по-шекспировски и почему люди сами решают, когда им нужно
  умирать. Он считал, что этот спектакль под названием "Жизнь" надо доигрывать до конца. Но это было в прошлой жизни. Как многого он тогда ещё не знал. Сейчас он ска-
  зал бы, что сюжет пьесы бывает на столько отвратителен, что не все актёры способны
  доиграть его до конца, и самовольно покидают сцену, не дожидаясь естественного фи-
  нала. И кто вправе из сидящих в зале их осуждать? Ведь ответ за свой поступок они
  станут держать перед Главным Режиссёром.
   Знал Видов теперь и ещё одно - умирать по собственному желанию ему больше
  что-то не хочется.
  
  
   - ... мама, давай не будем говорить об этом по телефону. Нет, ничего особенного
  не случилось. Приезжай, мне необходимо решить с тобой некоторые вопросы, - врал
  в трубку Видов.
   Приехавшую маму Сеня усадил на диван, предложил заварить для неё чаю, но
  Анна Андреевна отказалась. Она с болью смотрела на своего сына, по-бабьи поджав
  кулаком щеку. Анна Андреевна поняла, что произошло, едва переступив порог кварти-
  ры. Стараясь избавить сына от ненужного возврата к происшедшему, Анна Андреевна
  попыталась убедить Сеню в том, чему сама не верила.
   - Сеня, не надо так переживать. Может, оно и к лучшему. Я ждала этого каждый
  день. Таких случаев - тысячи. Бывает, что жёны в больницу и то не приходят. А Алина
  прожила с тобой почти год. Ухаживала за тобой, лекарства доставала.. Пойми и её. Мы
  не должны её осуждать. Поедем домой, Сеня. А там будет видно.
   Сеня отрешённо молчал.
   - Хорошо. Что ты предлагаешь? - спросила Анна Андреевна. - Не молчи.
   - Я хочу жить один. Совсем один, - твёрдо проговорил Семён.
   - Но как ты будешь жить один? Кто будет тебе готовить, убирать, ухаживать за
  тобой?
   - А кто готовил, убирал и ухаживал за мной в то время, когда Али... когда я был
  целыми днями дома один?
   - Я понимаю тебя.
   - Я рад, что ты меня понимаешь.
   - Но ты умрёшь со скуки, - Анна Андреевна сделала ещё одну бесполезную попы-
  тку уговорить сына пожить вместе.
   - Мам, я не хочу тебя обижать, но сейчас я не хочу никого видеть. Да и не гоню
  я тебя от себя. Ты будешь приходить ко мне в любое время, когда захочешь. Я никуда
  от тебя не денусь, с собой ничего не сделаю. А что касается скуки, то весело я уже жил.
  Думаю, справлюсь как-нибудь и с этим.
   Убедившись, что переубедить сына, по крайней мере, теперь, ей не удастся, Анне
  Андреевне ничего не оставалось, как согласиться с сыном.
   - Ну, что ж, если тебе так будет лучше...
   - Мне так будет легче, - уточнил Сеня.
   - ... если тебе так будет легче, как только немного подсохнет я переберусь в наш
  домик за город, к своим огурцам-помидорам. Пусть он и небольшой, зато в нём есть
  всё необходимое для жизни. Ты знаешь, как я не люблю наш город летом. Так что, кры-
  ша над головой у тебя имеется, и оставаться здесь больше нет смысла.
   Перед уходом Сеня позвонил Вике и попросил передать Алине, что её жилпло-
  щадь свободна, ключи - у соседей. В общем, хлеб на столе, щи в печах, а голова на пле-
  чах. Этого Вике он, само собой, говорить не стал.
  
   Как железнодорожный состав из серых, одинаково безликих, пустых цистерн,
  коим не видно ни начала, ни конца, тянулись друг за другом дни. Менялся только пей-
  заж за окнами кабины с одиноким машинистом. Его верный помощник отстал где-то
  в пути. Он устал. Но пока ещё были хоть какие-то силы, ничего не оставалось, как
  двигаться вперёд.
  
   - 88 -
   Завершая рейс, поезд подходил к рубежной станции "Весна-Лето". Здесь весна
  соперничала с летом свежестью красок, манила дурманящими запахами, влекла чару-
  ющей интимной красотой прихорашивающейся природы.
   Менялись и люди. Особенно женщины. Сменив бесформенные одежды, оберегав-
  шие их от зимних холодов, они облачились (или разоблачились?) в воздушные ткани,
  и, открывая наиболее уязвимые для мужского любопытства места, перешли на них в
  наступление. Как после хорошо проведённой подготовки, деморализованный против-
  ник особого сопротивления не оказывал. Более того, сам поскорее стремился сдаться
  на милость победителя, преподнося ему в виде контрибуции букеты, милые дамскому
  сердцу побрякушки из жёлтого металла, конфеты и шампанское. Кое кому позже при-
  дётся в виде аннексий выделить часть своей жилплощади.
   На лавочках у подъездов грелись старики - зиму пережили, значит, ещё поживём
  Детвора перекапывала в песочницах спрессовавшийся за зиму песок. Новой поколение
  выбирало, по не ими заведённой привычке, затемнённые аллеи, пустеющие с сумерка-
  ми; подъезды, исписанные хрестоматийными надписями и рисунками, древними, как
  наскальная живопись; музыку, которая, как всегда, трудно переваривается предками,
  выросшими на цеппелинах и пёрплах. Чью музыку, в свою очередь, не могли понять
  их родители, воспитанные на Утёсове, Баяновой, Вертинском.
  
   "Летний дождь, летний дождь
   Начался сегодня рано,
   Летний дождь, летний дождь
   Моей души омоет раны.
   Мы погрустим с ним вдвоём
   У слепого окна..."
  
   Пел, оставленным на память о себе этой грешной земле, хрипловатый голос Талькова. Певца, застреленного на концерте, посвящённом дню Конституции, не за-
  щитившей его жизни.
   Сеня слушал песню вперемежку с шелестом капель, падающих с неба, залетаю-
  щих к нему в комнату через открытую форточку. Он пытался осознать то, что сказала
  ему только что по телефону, пропавшая на всё это время и вновь появившаяся в его
  жизни на мгновенье, Алина.
   - Видов, - говорила трубка её искажённым голосом, - я развелась с тобой. Не хо-
  чу, чтобы ты мучил себя надеждами на то, что всё ещё можно исправить.
   - Это окончательно? - задал Сеня совершенно неуместный вопрос.
   Это было в её стиле - рубить все концы разом. И если его теперь уже бывшая
  жена что-то решила, переубеждать её было бесполезно. Он достаточно хорошо знал
  Алину, а отсюда и неуместность его вопроса.
   Сейчас она мстила всему белому свету. Алина относилась к тому типу людей,
  которые постоянно ищут смысл жизни, и не понимают, что, как только начинаешь
  задавать себе подобные вопросы и устраивать поиски, никогда не найдёшь ни того,
  что искал, ни ответа на вопросы. Потому что для них смысл жизни потерян раз и на-
  всегда. Ибо в процессе своих поисков они думают только о себе. А все их поступки,
  добрые или дурные, призваны служить единой цели - удовлетворению собственных
  прихотей и дутых амбиций, как правило, ничем не подтвержденных, основанных на
  завышенной самооценке.
   - Каким образом это тебе так скоро удалось? - Сеня явно был не в себе, и вновь
  задавал ненужный вопрос.
   - Не просто и не скоро, - не согласилась с ним Алина, - не без проблем. Детей
  у нас нет. Имущество, надеюсь, мы делить до драки не будем. Можешь взять всё, что
  посчитаешь нужным. Ты говорил мне, что я свободна. Вот друзья мне и помогли.
   - Судя по всему, верные друзья, - ввернул-таки своё Видов-второй.
   - Зря ты так, Видов. Если тебе понадобится помощь...
   - ... то ты будешь последним человеком на этой земле, к кому я за ней обращусь.
   Короткие гудки. Отбой. Занято. Занята.
  
   - 89 -
   Сеня поймал себя на том, как он спокойно воспринял известие о разводе. Дурной
  знак. Да, он был не против. Но Алина, в очередной раз, била наотмашь. И этот "очеред-
  ной раз" он принял со стойкостью психосадомазохиста. Его спокойствие превращалось
  в апатию - высшую степень безнадёжного безразличия. Струны души, инструмента,
  на котором судьба играет так, как ей заблагорассудится, были перетянуты, но не окон-
  чательно расстроены. И чтобы пару аккордов тоски или радости зазвучали вновь, про-
  стого телефонного звонка теперь было мало.
   Он осмотрелся, как ему думалось, совершенно позабыв о произошедшем. Его
  взгляд остановился на тренажёре. Сеня подъехал к этой груде железа, более походя-
  щим на средневековую дыбу, применявшуюся некогда святой инквизицией для наибо-
  лее изощрённых пыток, нежели на конструкцию, призванную облегчать страдания,
  привычным движением пересел на каретку, закрепил ремнями ступни ног, и стал ис-
  тязать наполовину непослушное тело, стачивая зубы, когда боль старалась помешать
  ему, обдавая расплавленным свинцом неуправляемые ноги.
   Всё. Сил осталось ровно столько, чтобы доползти до кровати.
  
  
   Следующее утро разбудило его позвякиванием посуды на кухне и запахом мами-
  ных блинчиков. Сеня не без труда пересел в коляску. Его знобило. "Меньше надо ку-
  рить под открытой форточкой", - сделал ему выговор правильный двойник. И пусть
  его руки вяло крутили колёса, но он старался казаться бодрым, выезжая на кухню.
   - Так могут пахнуть только твои блинчики! - пытаясь скрыть всё более нака-
  тывающую слабость, этаким бодрячком воскликнул Сеня. - Здравствуй, мама.
   Получилось несколько хрипловато.
   - Здра... - Анна Андреевна остановилась на полуслове, увидев впавшие глаза
  сына в тёмно-фиолетовых провалах. - Что опять случилось? Ты заболел?
   - Сразу сказать или как? Может быть, я сначала блин съем? - Сеня оторвал
  кусочек блина, лежащего верхним на тарелке. - Вкусно.
   - Сеня, милый, не шути, - попросила его мама, - я готова ко всему. Главное,
  чтобы тебе не было хуже.
   Сеня оторвал от блина ещё один кусок.
   - Вчера звонила Алина. Она развелась со мной.
   - Развелась? - не веря своим ушам, переспросила Анна Андреевна, - Как она
  могла? Неужели нельзя было предупредить заранее?
   - Не-а, - Сеня доедал блин, - просто позвонила и поставила перед фактом.
   - И больше ничего не сказала?
   - А что она должна была ещё мне сказать? - он начинал злиться. - Приходи в
  суд? Я всегда ей говорил, что она свободна, и, если посчитает, что ей одной будет лег-
  че жить, может развестись со мной в любой момент.
   По кухне распространился запах жженого теста. Дымился подгоревший блин.
  На его памяти такое было едва ли не в первый раз - чтобы у мамы сгорел блин. Анна
  Андреевна отодвинула сковороду в сторону, сняла с неё почерневший блин и выкину-
  ла его.
   - Ты будешь когда-нибудь думать о себе?
   - А ты когда-нибудь думала только о себе?
   Анне Андреевне на это ответить было нечего.
   - Чему ты тогда удивляешься? Я твой сын. Или как?
   Мать пристально посмотрела на Сеню и твёрдо сказала:
   - Я вызову врача.
   Сене становилось всё хуже и хуже, поэтому он возражать не стал.
  
  , - Сеня доедал блин, - просто позвонила и поставила перед фактом.
   - И больше ничего не сказала?
   - А что она должна была ещё мне сказать? - он начинал злиться. - Приходи в
  суд? Я всегда ей говорил, что она свободна, и, если посчитает, что ей одной будет лег-
  че жить, может развестись со мной в любой момент.
  
   - 90 -
   По кухне распространился запах жженого теста. Дымился подгоревший блин.
  На его памяти такое было едва ли не в первый раз - чтобы у мамы сгорел блин. Анна
  Андреевна отодвинула сковороду в сторону, сняла с неё почерневший блин и выкину-
  ла его.
   - Ты будешь когда-нибудь думать о себе?
   - А ты когда-нибудь думала только о себе?
   Анне Андреевне на это ответить было нечего.
   - Чему ты тогда удивляешься? Я твой сын. Или как?
   Мать пристально посмотрела на Сеню и твёрдо сказала:
   - Я вызову врача.
   Сене становилось всё хуже и хуже, поэтому он возражать не стал.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   - 91 -
  
  
  
  
  
  
  
  
   То, что доктор прописал.
  
  
  
   Теперь Сеня точно знал, как называется состояние, когда боль превращает ог-
  ромный мир в точку - место, где не существует ничего, кроме боли, где невозможно
  ей сопротивляться, нельзя думать ни о чём ином, кроме боли, от которой темнеет в глазах, а из всех самых простых человеческих желаний остаётся только одно - свер-
  нуться калачиком, обхватить ноги руками, и забыться, потерять сознание.
   - У вас посттравматическая сенсорная аберрация.
   Легко поставил первоначальный диагноз врач, откликнувшийся на вызов Анны Андреевны. Затем он долго осматривал Сеню, переворачивал его с боку на бок, загля- дывал в рот, прослушивал сердце и совершил ещё массу различных действий беспрес- танно нашёптывая при этом себе под нос, как шаманские заклинания, абракадабру из медицинских терминов на латинском языке.
   - По всей видимости, ваше состояние спровоцировано неоднократными стрессо-
  выми ситуациями, произошедшими за короткий промежуток времени. Если вы, ува-
  жаемый Семён Сергеевич, и дальше будете держать себя на нервах, то боли будут то-
  лько усиливаться. Чтобы победить физическую боль, необходимо разобраться, в пер-
  вую очередь, с болью душевной.
   - Вы говорите, как священник.
   Честно говоря, Сеня рассчитывал услышать от врача нечто более медицинское.
   - По-моему, ещё ни одна религия не отрицала ни наличие души, ни саму возмож-
  ность её излечения. Слышите, излечения, - врач более соглашался с Сеней, нежели спо-
  рил. - Вы живёте с мамой вдвоём или у вас есть кто-то ещё?
   - Я живу один, - не подтвердил предположений врача Видов.
   - Тэк-с, один, - казалось, врача уже ничто не могло удивить, и он просто просчи-
  тывал вероятные варианты развития дальнейших событий. - А в остальное время?
  Кто вам готовит, убирает, ухаживает за вами, стирает?
   - Стирает бельё и приносит продукты мама. А со всеми другими своими пробле-
  мами, благодаря одному человеку, я научился справляться самостоятельно задолго
  до того, как остался один.
   - Да-а-а... - протянул в раздумье доктор, и, дальше, сообщил Сене заговорщиц-
  ким тоном, - я всё-таки попробую подыскать для вас необходимое лекарство.
   Загадав Сене загадку, проглотив наспех, поддавшись мольбам Анны Андреевны,
  кружку крепкого, горячего, сладкого чаю с свежих ватрушек, лекарь-заговорщик от-
  кланялся.
   К вечеру третьего дня Сене полегчало. Температура спала до нормальной, поч-
  ти перестали дрожать кисти рук, исчез озноб, вернулся сон, точнее, его подобие. Убе-
  дившись, что с сыном всё в более-менее относительном порядке, уступив его уговорам и обещаниям звонить каждые утро и вечер, Анна Андреевна уехала.
   Как ни странно, но следующая ночь болями его не мучила. Утром, и того более,
  Сеня ощутил острый приступ голода - жора, как говорится в народе, - и желание зато-
  чить что-нибудь большое и вкусное. Например, пирог с яблоками, испечённый мамой
  перед отъездом.
   План по уничтожению пирога был разработан без всяких там откладываний на
  потом и должен был вступить в свою завершающую стадию, когда жалобное пописки-
  вание закипающего чайника дополнилось трелью входного звонка.
  
   - 92 -
   И как всегда это бывает, когда ты постоянно ждёшь кого-то, питая свои иллю-
  зии несбыточными надеждами, звонок в дверь раздаётся так пугающе неожиданно
  и внезапно, что ты поневоле вздрагиваешь.
   Прервав художественный свист чайника, Сеня отправился узнать, кто решил
  посетить его на этот раз. На пороге открытой двери его квартиры стояло нечто, пра-
  вильнее сказать - некто. Сгусток энергии из окрашенных разноцветными перьями во-
  лос, трёх серёг в ухе, майки с изображением товарища Че, и совершенно никак не вя-
  завшимися со всем вышеперечисленным по-детски чистым взглядом и полуулыбкой
  на губах, способной своими загадочностью, ироничностью и таинственностью сопер-
  ничать с улыбкой Джоконды кисти великого Леонардо. На первый взгляд девушка вы-
  глядела шестнадцатилетним подростком, хотя была она явно старше. Гостья, судя по
  всему, была уверена, что адресом не ошиблась.
   За последнее время Сеня приучил себя, по возможности, сдерживать эмоции, или
  его приучили, что сейчас было не суть важно, но такого экзамена выдержать на отлич-
  но ему не удалось. Его подвело то, что с представительницами противоположного пола,
  если не брать в расчёт маму, он не встречался так близко около полугода. Искра, вы- нырнувшая из лабиринтов подсознания и промелькнувшая в глубине зрачков Сени,
  не ускользнула от "по-детски чистого" взгляда девушки, что дало ей некоторое преи-
  мущество и возможность первой начать разговор.
   - Здравствуйте. Меня зовут Мария. Я из "Красного Креста". Меня прислал к вам
  Владимир Николаевич.
   - Владимир Николаевич? - замешкался на секунду Сеня, вспоминая недавно
  слышанное имя. - Ах да, конечно, наш участковый врач.
   Получается, что лекарь-заговорщик приступил к осуществлению своего плана.
   Сеня отъехал в сторонку от двери и, со словами - здравствуйте, заходите, чем
  могу вам помочь? - пригласил девушку пройти в дом.
   - Это я пришла вам помочь, - улыбнулась в ответ Мария.
   "А я ничего ни у кого не просил!" - едва не сорвалось с языка неугомонного
  двойника, но Видов вовремя его остановил. Нервы, Сеня, нервы. Вас предупреждали.
   - Знаете что, - предложил он, - чайник только что закипел, пирог разрезан. Не
  составите мне компанию?
   Мария вновь улыбнулась, и согласилась. Сеня и его гостья прошли на кухню.
  И пока Видов заваривал чай, даже не успел заметить, как Мария, накинув поверх
  своего несколько необычного для сестёр милосердия наряда прозрачный белый ха-
  латик, перемыла немногочисленную грязную посуду, которую Сеня поставил в мойку
  незадолго до её прихода. Разобравшись каждый со своим делом, они уютно, совсем
  по-домашнему, разместились за столом с ароматно дымящимися чашками.
   - Вас зовут Семён Сергеевич, - просто и непринуждённо начала разговор Мария.
  - Владимир Николаевич сказал. Правильно?
   - Правильно, - подтвердил правоту слов Владимира Николаевича Сеня, - только
  я начинаю чувствовать себя глубоким стариком, когда меня называют по имени-отчес-
  тву. А если вы пришли, чтобы помочь мне, если мы будем часто встречаться, то зовите
  меня хотя бы просто Семёном. Поверьте, я ещё не такой древний, как кажется.
   - Вам больше подошло бы просто Сеня, - она просто говорила то, что думала.
   У Видова засосало под ложечкой. Если бы это прозвучало в иной интонации, или
  на месте этой девушки сидела бы другая, не Мария, в её устах это слушалось бы, по
  меньшей мере, как фамильярность. Но открытый взгляд и тёплые нотки придали сло-
  вам Марии тот единственный в своём роде тон, присущий только любящим матерям
  и сёстрам. Или влюблённым женщинам. Се-е-нья... Так его звали в прошлой жизни...
   - У вас очень странный взгляд, - донёсся откуда-то голос Марии, - вас смущает
  мой наряд? Я не очень похожа на сестру из Красного Креста?
   - Нет, - улыбнулся Сеня одними губами, - не станете же вы помогать по дому
  вашим подопечным, надев вечернее платье. Но если вы собираетесь называть Семёном
  Сергеевичем, мне ничего иного не остаётся, как обращаться к вам - мисс Мэри.
   - Как вы догадались? - брови Марии удивлённо сложились домиком.
   - Догадался? О чём? - не понял Сеня
  
   - 93 -
   - Меня так называет Денис, мой брат. Говорит, что я слишком умная, рассуди-
  тельная и заносчивая, как аристократка. Я же не виновата, что хорошую книгу никог-
  да не променяю ни на какую самую крутую тусовку. Мне это просто не интересно. Я
  пробовала - не интересно. Одно и тоже. Как денег срубить по-лёгкому, у кого какая
  машина и девочка или мальчик, кто, где и как отдыхал. Ах, Эмираты! Ах, Карибы!
  Одни и те же лица, одни и те же разговоры, одно и то же пойло. Вчера модной была
  водка "Финляндия" - пили "Финляндию", сегодня моден абсент, пьют абсент. Модно
  есть вонючую сырую рыбу - едят, за ушами трещит, да ещё и нахваливают.
   Мария всё это говорила абсолютно спокойным тоном, тоном человека знающе-
  го предмет разговора, что никоим образом не увязывалось с её нынешним внешним
  обликом представителя низших слоёв революционных масс. Выдавали Марию только
  дорогие джинсы протёртые на коленях, с насильно приданным им нищенским видом.
   - Это плохо? - спросил её Сеня.
   - Нет, - Мария отрицательно кивнула пёстрыми локонами, - но я же не лезу к
  Денису со своими советами!
   - Младшему?
   - Старшему. Вот я им всем назло и перекрасилась. А то они ходят все, как двое
  из ларца одинаковых с лица.
   - Просто ваш брат вас очень любит, - снова улыбнулся Сеня мисс Мэри.
   - Любит, - на удивлении легко согласилась Мария.
   - Вот видите. И я бы любил такую сестру, если бы она у меня была. А чем зани-
  мается ваш брат?
   - Он, как сейчас принято говорить, деловой человек, бизнесмен, - Мария сказа-
  ла это без малейшего желания порисоваться перед Видовым. - Он с детства неплохо
  рисовал и лепил. Позже закончил Художественную академию, подрабатывал во время
  учёбы тем, что расписывал матрёшек под политиков и ездил продавать их в Москве
  на Арбате. У него скупали всё оптом местные перекупщики, больших денег это не при-
  носило, и жили мы как все, то есть кое-как. Но однажды Денису очень крупно повезло.
  Случилось так, что он помог консультацией некоему богатенькому дядечке, полнейше-
  му профану. Он считал уже не деньги, а кредитные карточки. По совету Дениса он при-
  обрёл почти задаром несколько картин малоизвестного художника, которые вскоре
  из-за какой-то истории подскочили в цене на несколько порядков. У Дениса просто не-
  объяснимое чутьё на такие дела. А быть может, он попросту хорошо знает то, чем зани-
  мается. Теперь он работает топ-менеджером экспертного отдела в частной галерее того
  бизнесмена от искусства.
   - А что привело вас в Красный Крест? Ведь это очень тяжёлая, малоооплачивае-
  мая работа, а каждый день приходится общаться и ухаживать за людьми, среди кото-
  рых я - не самый тяжёлый случай. Тоже социальный протест?
   Подобный вопрос Сеня позволил себе задать только потому, что, в этот столь короткий отрезок времени их общения между ними, у него появилось пока ещё едва
  уловимое ощущение, что Мария оказалась в его доме не случайно. Надо, наконец, при-
  слушаться к тому, о чём тебе пытаются втолковать СВЕРХУ.
   По чистому небу глаз мисс Мэри пробежало невидимое облако. Серое и грустное.
  Но, собравшись, она рассказала Сене, что в прошлом году, закончив школу, поступала
  в медицинский институт. Сдала два экзамена, но за день до третьего умерла её мама,
  которую долгое время убивал рак. Убивал мучительно и безнадёжно. Ей не смогли по-
  мочь ни врачи, щедро оплачиваемые Денисом, ни лекарства.
   - Я понимаю, людям свойственно умирать. Но почему в таких муках? - спросила
  Видова мисс Мэри. - Просто смерти разве не достаточно?
   - Мне очень жаль, что вам так рано пришлось задать себе этот вопрос, - не под-
  нимая головы, сказал Сеня, - я тоже не знаю ответа.
   Девушка, немного помолчав, продолжила.
   - Папа не перенёс смерти мамы, и его парализовало на девятый день после похо-
  рон. Мне пришлось оставить все мысли об институте. Я не хотела, чтобы за ним ухажи-
  вала сиделка. Денис, конечно же, мог её нанять. Три месяца назад умер и папа.
  
  
   - 94 -
   Мария снова прервала свой рассказ, чтобы выпить пару глотков уже остывше-
  го чая и успокоиться.
   - Может быть, налить свежего чаю? - предложил ей Сеня.
   - Спасибо, не надо, - отказалась Мария. - Просто сидеть дома без дела у меня не
  получается. Вот Владимир Николаевич и предложил мне проверить себя, поработать
  до повторного поступления в Красном Кресте. Так что, ухаживать за тяжелобольными
  мне не привыкать.
   - Я постараюсь не доставлять вам особых хлопот, - просто, не рисуясь и не брави-
  руя, сказал Сеня.
   - Хлопоты - моя работа, - не согласилась с ним мисс Мэри, - поэтому, пожалуй-
  ста, не стесняйтесь, и говорите, чем я могу вам помочь. Принести лекарства, продукты
  и тому подобное - это само собой разумеется. А вообще?
   - Я бы с удовольствием почитал что-нибудь хорошее. Все мои книги остались
  в другом месте. Те, которые есть здесь, я выучил почти наизусть.
   - Книги - не проблема, в следующий раз я вам обязательно что-нибудь принесу.
   Мария краешком глаза посмотрела на часы.
   - Пора? - спросил Сеня.
   - Пора, - вставая, сказала мисс Мэри.
   Девушка встала, собрала со стола посуду, всполоснула её, не обращая внимания
  сенины протесты, сняла халатик, попрощалась, и ушла.
   После того, как за Марией закрылась дверь, Сеня вновь, после некоторого пере-
  рыва, обострённо ощутил чувство полнейшего одиночества. И ещё то, как не хватало
  ему такого бескорыстного, мягкого участия и дружеского понимания. Сестры у него
  никогда не было. А жаль.
   Но самое главное, эти ясные глаза, спокойный голос, напомнили Сене еще одно-
  го человека, о ком он всегда помнил, и который остался в ином мире, в недосягаемом
  для инвалидной коляски. Сильвана.
   - Да, Владимир Николаевич - прекрасный врач. Он твёрдо знает, что необходи-
  мо его пациентам, - сказал, не сомневающийся в своей правоте, Видов-второй, опти-
  мист-самоучка.
  
  
   Как первые перелётные птицы, возвращающиеся к своим гнёздам, приносят
  нам известие о неминуемом приближении весны и дарят надежду на встречу с чем-то
  хорошим, так и появление мисс Мэри обогрело маленьким солнышком её доброты вы-
  стуженное сквозняками одиночества убежище Видова. Убежище - от слова убегать.
  Но убежать, не означает скрыться. И жизнь нашла Сеню, как он ни старался спрятать-
  ся от неё, напомнила о себе, прислав к нему Марию. Сестру Марию.
  
  
   Не нарушая им самим заведённого распорядка, Сеня покатался по комнатам с
  пылесосом, вытер, где только мог достать, пыль, привёл себя в порядок. Не зная, чем
  бы ещё заняться, он стал осматривать содержимое ящиков своего старого письменного
  стола, любовно сохранённого Анной Андреевной. Стол был действительно старым.
  Сене его купили родители, когда он пошёл в первый класс. Некогда полированная
  крышка стола несла на себе следы и шрамы долгого существования в виде царапин,
  пятен от пасты для шариковых ручек, картинок под стеклом. Но самыми ценными
  были бездонные недра ящиков со скопленным в них годами разнообразным хламом,
  которому по мальчишеским понятиям цена никак не меньше, чем пиратским сунду-
  кам, зарытым на острове капитаном Флинтом. Среди прочих драгоценностей здесь
  был припрятан и кусок пластилина. Пальцы начали разминать его привычными
  движениями. Разогревалось, становилось мягким и податливым, казалось, ушедшее
  навсегда время. Сейчас его можно было скатать в гладкий, матовый шарик, вытя-
  нуть в тоненькую колбаску, готовую разорваться в любом месте под собственной
  тяжестью, или попросту раскатать на столе в блин.
  
  
   - 95 -
   Мария пришла ближе к вечеру, когда новая работа Сени была закончена. На
  небольшом кусочке старого картона перед Видовым лежала птица с распластанным
  крылом. Второго крыла не было видно. И это создавало у зрителя двойственное ощу-
  щение виденного: толи раненная птица прижата к земле, толи закладывает в поднебе-
  сье настолько крутой вираж, что второй точки опоры попросту не видно.
   Осмотрев внимательно птицу, мисс Мэри подвела окончательный итог своих
  наблюдений, тоном, не оставляющим никаких шансов на возражение.
   - У Дениса в мастерской залежи глины и гипса. Вы прирождённый скульптор.
  Вы должны работать. Что вам принести?
   - Глину, пожалуй, - выбрал из предложенного Сеня.
   - Завтра же у вас будет всё необходимое, - заверила его мисс Мэри.
   Утром следующего дня, как и было обещано, Мария появилась в сопровождении
  двух крепких ребят.
   - Друзья Дениса - мои друзья, - представила их мисс Мэри.
   Парни принесли две огромные, тяжеленные сумки. Теперь у Сени появилось всё
  необходимое: куски глины различных оттенков - от тёмно-коричневого до бледновато
  розового, набор всевозможных шпателей, скребков, стеков. Из сумок были извлечены
  книги, журналы, каталоги и другая справочная литература, повествующая о работе
  с глиной всё. Или почти всё.
   В заблестевших глазах Сени, обращённых к Марии, скрывалось нечто большее,
  нежели простая благодарность. Это была глубокая признательность за простое чело-
  веческое понимание, за искреннее отношение к нему как к нормальному, обычному
  человеку. Благодарность за то, что несла в себе незапятнанная душа мисс Мэри, Марии, предлагая ему ещё раз поверить в людей. И справедливость.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   - 96 -
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   Леди в красном.
   Lady in Red.
  
  
  
  
   Теперь у него появилась чётко обозначенная цель. Пока есть силы заставить по-
  верить себя в возможность добраться до заветной "десятки", пусть даже на инвалидной
  коляске, значит, остался хоть какой-то смысл просыпаться по утрам. Или не спать но-
  чами, вынашивая и оберегая ещё не родившийся плод, который из мыслей и образов,
  из непрерывного движения, порождённого неподвижностью, замешанных на мечте,
  реальности, отчаянии, страхе, желании, боли, превращается в нечто материальное и
  одушевлённое, манящее за собой.
   Пальцы сводило судорожным онемением, от долгого сидения ныл позвоночник,
  боль-аллигатор, совсем свихнувшись от голода, обгладывала кости, обдав их предва-
  рительно крутым кипятком. Но Сеня лепил, не обращая внимания ни на что.
   Чай или чашечка кофе, кусок хлеба с ломтиком колбасы или сыра, пара варё-
  ных яиц да сигареты составляли его дневной рацион. Приезжала мама, ругалась на
  то, что он решил взять себя измором, старалась приготовить сыну что-нибудь вкус-
  ненькое. Видов отрешённо съедал мамины кулинарные изыски и гастрономические
  шедевры, и принимался снова за работу. Он спешил. Боялся не успеть. Куда и зачем?
  Ответа Сеня не знал. Он просто должен был успеть.
   Поздними вечерами, когда пальцы уже отказывались двигаться, Видов добирал
  нагрузку на тренажёре. Вымотанный за день и эмоционально и физически, Сеня засы-
  пал, едва коснувшись головой подушки, продолжая лепить и во сне.
  
  
   Полтора месяца Сеня никого не пускал в комнату, где происходило таинство.
  И вот его работа закончена. Первой её увидит мисс Мэри. Сегодня.
   Видов встретил, навестившую его в очередной раз, Марию, попросил её не вхо-
  дить в мастерскую (она же - спальня), пока он не позовёт, и отправился поставить свет
  прежде, чем показывать свою работу. Сеня сдувал со скульптуры невидимые пылинки,
  когда услышал за спиной голос потрясённой увиденным мисс Мэри, не дождавшейся
  его приглашения.
   - Пигмалион и Галатея...
   Глина, ещё недавно сваленная в углу мастерской её брата безжизненной грудой,
  превратилась в руках Сени в обнажённую девушку с матово отливающей в свете нас- тольной лампы кожей. Она стояла на коленях и, воздев руки, молила о чём-то небо.
  Её тело было совершенным. Только на месте головы и шеи металось пламя свечи, ко-
  леблющееся под безжалостными порывами ветра-фантома.
   Сене удалось каким-то непостижимым образом так смешать несколько сортов
  глины, что, как казалось, огонь светился изнутри, оплавляя плечи девушки, по кото-
  рым струились слёзы из несуществующих глаз.
   - Я начинаю завидовать той женщине, - не отрывая взгляда от скульптуры, не
  стараясь срыть своих чувств, сказала мисс Мэри - в её интонации теперь ничто не
  напоминало сестру, - которую вы любите.
  
  
   - 97 -
   - Не стоит ей завидовать, - не оборачиваясь, сказал Сеня, - она никогда не смо-
  жет этого узнать.
   - Она замужем?
   - Нет.
   - Что тогда удерживает вас?
   - Она живёт в другой стране.
   - Сейчас с этим нет проблем, - сказала мисс Мэри, понимая, что Сеня скрывает истинные причины своего нежелания связаться с любимым человеком, - вы легко можете связаться с ней.
   - Я могу легко связаться с ней, говорите вы? - он сделал ударение на слове
  "легко". - Нет, не могу.
   - Почему? - не сдавалась мисс Мэри.
   - Почему? Потому что я прикован к ней, - Сеня раскачивал инвалидную коляску
  со стороны в сторону, - как гребец на галере, приговорённый к пожизненной каторге,
  навечно прикован к веслу цепью. Понимаешь? И тонет он вместе с кораблём. Я не могу
  тащить её за собой на дно! Я не могу! Что я могу?! Я не могу выйти на улицу, потому
  что не в состоянии переступить всего одну ступеньку, не могу ходить по лесу и слушать
  пение птиц, мне не дано бродить по осеннему парку и шелестеть опавшей листвой, не
  дано научить своего сына играть в футбол, увидеть свадьбу дочери, никогда больше
  не получится прыгнуть в реку с разбега. Я не могу пойти в магазин и примерить новый
  костюм или купить букет весенних цветов любимой женщине. Я не могу... Что я могу
  ей предложить?
   - Себя, - сказала Мария. - Такого как есть.
  
  
   Невыносимая духота надвигающейся ночи предсказывала приближение грозы,
  чьи всполохи уже виднелись за горизонтом, хоть грома пока ещё не было слышно.
  Первая гроза нового лета. Притихшая с уходом солнца природа готовилась к наступ-
  лению стихии. Угомонился аллигатор, наконец-таки набив своё бездонное брюхо све-
  жей порцией боли. Спал и Сеня, сбросив с себя простынь на пол. Спал до тех пор, пока,
  ни с того, ни с сего, среди ночи не почувствовал в комнате чьё-то постороннее присутс-
  твие. Он открыл глаза.
   Впервые в жизни Сеня видел сон наяву: на краешке его кровати сидела женщи-
  на. Или девушка. Этого сейчас Видов точно определить не мог, потому что незнакомка
  с головы до ног была покрыта складками снежно-белой воздушной ткани. И только её
  руки - тонкие, хрупкие кисти с изящными, длинными пальцами - не были скрыты ма-
  терией. Сзади и по бокам от полуночной гостьи мерцало пурпурно-перламутровое све-
  чение.
   Странно, но Сеня совершенно не испытывал никакого страха. Ему было только
  очень неловко за то, что он сидит перед незнакомой женщиной почти голый. Он не
  стал тереть глаза, махать руками и читать молитвы, которых не знал толком ни одной.
  Да и не нужно это было. Присутствие необычного явления, вопреки всему, несло с со-
  бой спокойствие и умиротворение.
   - Я пришла попрощаться с тобой. Собираешься уезжать далеко и надолго? - слы-
  шимым только ему голосом, обратилось к Сене видение. И, не дожидаясь его ответа,
  сказала совершенно непонятно с чем связанное: - Ты спишь, а радио работает...
   После этих слов женщина стала постепенно растворяться в пространстве, а Сеня
  снова погружаться в сон, который, как казалось, не прерывался. И даже летняя гроза
  с внезапным, как щелчок сломанной сухой, самой большой ветки дерева, растущего
  до самого неба, треском молнии, не могли разбудить Видова.
   Проснувшись поутру, он вспомнил, что ему сегодня ночью привиделось нечто
  странное. Сеня хмыкнул себе под нос - уезжать далеко и надолго он не собирался. Да
  и далеко ли уедешь на инвалидной коляске? Ещё раз усмехнувшись, он выехал в зал.
  Из старого радиоприёмника его деда, которого не включали лет двадцать, со свойствен-
  ным старой аппаратуре легким шипением и потрескиванием, тихо лилась скрипичная
  музыка...
  
   - 98 -
   Новый день начался с визита "папы" - полковника Брасова и незнакомого Сене
  мужчины, пришедшего вместе с его бывшим командиром. Поздоровавшись, Брасов,
  как и положено настоящему военному, принял с места в карьер.
   - Это профессор Толик, мой школьный товарищ, - представил неизвестного
  "папа".
   - Анатолий Викторович, - пожал Сене руку "Толик".
   - Лучший нейрохирург! - не без доли пацанячьего бахвальства сказал "папа",
  подняв кверху большой палец. - Дай ему тебя осмотреть.
   Сеня вспомнил, что не так давно видел на одном из центральных каналов интер-
  вью профессора. Дело происходило в некоем полевом военном госпитале, где профессор
  провёл удачную операцию по извлечению из спины раненого бойца неразорвавшейся
  гранаты от подствольного гранатомёта. Его не остановило даже то, что операционную
  могло разнести в клочья в любой миг.
   Анатолий Викторович внимательно наблюдал за тем, как Видов довольно ловко
  самостоятельно перебрался из коляски на диван, без особых усилий разделся. Затем
  врач простучал его локтевые суставы и колени жёстким резиновым молоточком, ко-
  лол и водил по ступням иголкой, попросил показать, как двигаются ноги.
   - При вашей травме вы находитесь в неплохой форме. Но время самолечения
  прошло. Ваш организм достаточно окреп, и теперь ему необходим интенсивный курс
  реабилитации по специальной, индивидуальной методике, разработанной в нашей
  клинике. Но перед этим необходимо провести вторую операцию, чтобы снять всё желе-
  зо, которым зафиксировали ваш позвоночник после травмы. Когда решитесь, позвони-
  те.
   Профессор подал Сене свою визитную карточку. Продолжение дальнейшего раз-
  говора взял на себя "папа".
   - Выслушай меня, Сеня, и согласись с тем, что я тебе скажу. В их клинике лече-
  ние платное, и от него лично, Брасов кивнул в сторону Толика, - сам понимаешь, это
  не зависит. Но Анатолий Викторович обещает сделать нам максимальные скидки. Но
  и об этом не беспокойся - ребята соберут в части столько, сколько будет нужно.
   - Спасибо, товарищ полковник, деньги на лечение у меня найдутся. Кое-что ещё
  осталось от прошлых запасов, - соврал Сеня, отлично зная, что денежное довольствие
  офицера народной армии не так велико, чтобы можно было заниматься благотвори-
  тельностью, не нанося значительного ущерба семейному бюджету.
   - Ну, тогда совсем хорошо! - "папа" сделал вид, что поверил Сене, хотя тоже пре-
  красно знал, что той пенсии, которую получает его капитан, едва хватает на относите-
  льно полноценное питание (два раза в день) и на самые дешёвые, а значит, совершенно
  бесполезные лекарства, не помогающие при его болях. Для себя Брасов решил обрати-
  ться к своим полковым офицерам, несмотря на сенины протесты. И он был твёрдо уве-
  рен, что среди них не найдётся ни одного, кто не отдал бы свою заветную заначку.
   На том и порешили, не решив ничего. Профессор Толик и "папа", как обычно
  торопившийся на службу, отбыли, не надолго не прощаясь. В память о их пребывании
  на столе остался большой целлофановый пакет с фруктами и куревом.
   Не успел Сеня выкурить сигарету после ухода гостей, как в прихожей раздался
  очередной звонок. И снова гостей было двое, и снова один из них - незнакомец. Элега-
  нтнейшим образом одетый молодой человек и Мария, покончившая, видимо, с револю-
  ционной деятельностью, в лёгком, светлом, летнем костюме свободного покроя.
   - Это Денис, мой брат, - защебетала мисс Мэри, - он пришёл к вам с деловым предложением. Он очень хочет увидеть вашу скульптуру, Галатею.
   - Ну, я бы скульптурой это не назвал, а Галатеей - тем более, - мне не удалось её
  оживить. Но если хотите, добро пожаловать, - Сеня поехал вперёд, указывая гостям
  дорогу к спальне - мастерской.
   "Галатея" Денису очень понравилась. Видову было приятно услышать похвалу
  из уст настоящего специалиста, эксперта. Но, как выяснилось, Денис пришёл не только
  для того, чтобы расточать Сене похвалы. Мария не даром представляла его Видову как
  делового человека, каковым её брат и оказался на самом деле.
  
  
   - 99 -
   - Мой шеф, - говорил Сене Денис, ещё раз и более тщательно всматриваясь в ску-
  льптуру, - в своей галерее собирается в ближайшее время провести выставку работ ио-
  лодых художников и скульпторов. Я лично рассылал приглашения в некоторые шко-
  лы и академии искусств почти по всей Европе. Не хотите ли вы выставить там свою
  скульптуру?
   - Вы считаете, - спросил Сеня Дениса, - что я подпадаю под категорию скульпто-
  ров?
   - Мне кажется, вполне. Более того, я уверен, что это, - Денис легко дотронулся
  до глиняного лепестка пламени, - должны увидеть люди.
   Сеня колебался, но следующий довод Дениса и умоляюще просящие глаза мисс
  Мэри положили конец его сомнениям.
   - Я помогу вам закончить работу. Это - глина, и она требует доводки до опреде-
  лённой кондиции. В противном случае, ваша скульптура в ближайшее время попросту
  осядет под собственным весом. У себя в мастерской я покрою её спецсоставом и обожгу
  в печи, - без притязаний на соавторство предлагал Денис.
   - Да, вы, конечно, правы, - соглашался со специалистом Сеня, но ему так не хо-
  телось расставаться со своей работой.
   Денис понимающе ему улыбнулся.
   - Не волнуйтесь, - сказал он Видову, - вы сами будете присутствовать у меня в
  мастерской, чтобы понаблюдать за тем, как огонь станет обжигать пламя.
   Все замечания Дениса были абсолютно справедливыми. Скульптуру необходимо
  было дорабатывать по всей технологии. Да предложение экспонироваться было очень
  заманчивым. Сеня согласился, но попросил Дениса, чтобы его девушку-свечу выстави-
  ли без подписи.
  
  
   Торжественное закрытие выставки с шампанским, фуршетом и прочими обяза-
  тельными в таких случаях мероприятиями, было намечено на завтра. Накануне поя-
  вился Денис.
   - Сеня, пощади, - взмолился он, - этот англичанин меня ужё вконец одолел. Ког-
  да на выставке узнали, что твоя скульптура продаётся, появилась масса заинтересован-
  ных в её покупке лиц. И он - первый среди них. Собирается заплатить за неё, как он
  сам изволил выразиться, достойную цену. И, по- моему, у него на тебя есть орпеделён-
  ные виды. Шеф тоже требует, чтобы я тебя привёз. Они с меня живого не слезут. Сеня,
  поехали, а?
   Сеня, не желавший сначала ни за какие деньги не продавать девушку-свечу, по-
  том, спокойно обдумав неожиданно возникшую ситуацию, понял, что иного случая рас-
  платиться самому за своё лечение, никого при этом не напрягая, ему может не предста-
  виться. И он дал себя уговорить. Денис пообещал, что все проблемы с транспортиров-
  кой он возьмёт на себя, поможет Сене добраться до выставки, будет всячески способс-
  твовать тому, чтобы Видов там не скучал, и затем в наилучшем виде доставит домой.
  Так как теперь обо всём было договорено, они расстались.
   Ну, что ж, до завтра.
  
  
   Вернисаж располагался в трёх просторных, прекрасно освещённых и оборудован
  ных сплит-системой, залах со стеклянным потолком. Денис познакомил Сеню со своим
  шефом и англичанином, изъявившем желание приобрести скульптуру Видова. За неё
  была предложена действительно достойная цена. Четыре тысячи английских фунтов.
  В переводе на рубли получалось вовсе недурно. Хотя, для кого как. Кому-то должно
  хватить на жизненно необходимую операцию, а кому-то не хватит один раз сходить
  в ресторан.
   - Мне остаётся надеяться, - сказал Сеня покупателю на хорошем английском,
  который он ещё не успел забыть, что эта сумма обусловлена достоинствами работы,
  а не моими физическим недостатками.
  
  
   - 100 -
   - В нашей стране, - отвечал Сене англичанин на не менее хорошем русском, -
  принято платить за хорошую работу. Я не совсем понимаю, о каком недостатке идёт
  речь. На мой взгляд, скульптура безупречна.
   Выпив с новым хозяином его творения по глотку шампанского, Сеня извинился
  и отправился осмотреть экспозицию живописи, расположенную во втором зале.
   Привычно лавируя между многочисленными посетителями, он пробрался в зал,
  где выставлялись картины и графика. В целом это были недурственные полотна, вы-
  полненые в превосходной технике, несмотря на молодость художников. Если о возрасте
  мастера вообще можно судить по его творческой зрелости.
   Сеня обогнул стенд, деливший павильон пополам. То, что он увидел, заставило
  его сердце выбить неровную барабанную дробь.
   С дальней стены на Видова смотрел его двойник, одетый в форму капитана рос-
  сийской армии, сидящий на мешках с песком, прислонившись спиной к бетонной пли-
  те, огораживающей блокпост. Рядом с картиной, на которой был изображён Видов из
  прошлой жизни, стоял профессор Торге и разговаривал с каким-то господином. Но,
  видимо, ощутив на себе сенин изумлённый взгляд, он прервал беседу и стал осматри-
  ваться. Профессор увидел Сеню, посмотрел на висевшую рядом с ним картину, затем
  снова на Видова. Без сомнения, перед ним был тот самый русский офицер, спасший
  его дочь. Только почти седой. Оставив своего собеседника, он с радостной улыбкой
  на лице направился к Сене. И только подойдя вплотную, профессор осознал, что Видов
  сидит в инвалидной коляске.
   - Сеня! Сеня, почему вы нам ничего не сообщили? Что случилось?
   - Где Сильвана? - спрашивал Сеня, не слыша вопросов профессора.
   - Я перебрался в Дрезден, - говорил профессор Торге, - у нас теперь совместная
  клиника с доктором Людеритц. Какой диагноз? - не унимался профессионал. - Срок?
   - Где Сильвана?
   - Я заберу вас к себе...
   - Где Сильвана???
  Сильвана... Её присутствие он ощутил спиной. Как тогда, когда она появилась
  под окном школы, превращённой в казарму никому не нужной войной. Тогда, когда
  она пришла проститься с Видовым раз и навсегда. Когда Её величество Судьба сдела-
  ла им поистине королевский подарок. Ночь познания любви. Единственную, неповто-
  римую, остающуюся для многих из живущих на этой планете такой же недоступной, как дальние звёзды невидимых галактик. О них знают все. Но как туда попасть?
  
  
   А теперь, с вашего позволения, я позволю себе сделать небольшое авторское от-
  ступление, и попытаюсь объяснить, почему в вышеизложенном нет ничего о том, как
  провела всё это время Сильвана. Потому что я могу описать происшедшее с ней двумя
  словами: она ждала. Это очень трудно объяснить и осознать, но, без сомнения, поймёт
  тот, кто ждал без права на надежду.
   Защитившая диплом с отличием, Сильвана собиралась переезжать в Дрезден
  к отцу, где профессор Торге работал по приглашению доктора Людеритца. Вещи были
  собраны и всё было готово к отъезду, когда из ректората колледжа пришло приглаше-
  ние принять участие в международной выставке в России. Сильвана согласилась без
  раздумий, потому что не нашла в себе силы отказаться побывать в городе, где живёт
  её надежда, где живёт Он.
   Сильвана позвонила отцу и предложила поехать вместе. Профессор Торге также
  не смог отказать себе в возможности, посетить те места, где прошли его студенческие
  годы, встретиться со старыми друзьями-однокашниками.
   Имея в запасе пару свободных дней до открытия выставки, Сильвана спросила
  у отца - не может ли он через своих друзей узнать адрес Сени. Профессор, не долго ду-
  мая, набрал номер телефона своего коллеги из Военно-медицинской академии. Тот,
  в свою очередь, связался по своим каналам с кем-то ещё, и менее, чем через час, ему
  сообщили, что капитан Видов Семён Сергеевич проживает там-то и там-то.
   Сильвана вышла из гостиницы и взяла такси. Машина ушла на дистанцию.
  
   - 101 -
   Может статься, это покажется кому-то банальным и надуманным, но подобрать
  другое слово, чтобы верно описать состояние Сильваны, значило бы написать неправ-
  ду. Она летела к нему, воспарив над потоком машин, светофорами, деревьями, прово-
  дами, крышами незнакомых домов. Она летела над временем и суетой...
   ... Теперь их разделяли всего несколько этажей. Сильвана нажала кнопку вызо-
  ва лифта. Она откликнулась на её зов красноватым свечением. И тут Сильвана поняла,
  что для неё пути дальше нет. Каким образом она объяснит своё появление и что скажет
  жене Видова? "Я люблю вашего мужа?"
   Двери лифта открылись, но никто в них не вошёл.
  
  
   Сильвана рассеяно переходила от экспоната к экспонату. Её работа нашла поло-
  жительные отклики и была занесена в каталог музея, но у неё радости это не вызывало.
  Взгляд Сильваны остановился на скульптуре, выполненной из глины. Девушка-свеча.
  Имя автора отсутствовало. Тем не менее, она явно почувствовало нечто неуловимо зна-
  комое в руке мастера. Они когда-то ей уже встречались. Гномик-умора. Его автора она
  знала, помнила и ждала так долго. И сейчас он находился здесь. Рядом.
   Её взгляд заметался по залу, как выпущенная по весне на свободу птица, наты-
  каясь то и дело на чужие лица: не то, не то, не то... Ее начинало казаться, что она оши-
  блась, выдавая желаемое за действительное, когда их глаза встретились. И в глазах
  Сени Сильвана прочитала то, что до этого момента не удавалось ни одному человеку -
  одиночество, глубиной в озеро. Одно на двоих. То, чего она так долго ждала, безнадёж-
  но надеялась, свершилось по указу, подписанному невидимой рукой Провидения. По-
  терять, оттолкнуть это теперь было невозможно. Оттолкнуть и потерять Его.
   Сильвана подошла к коляске, наклонилась, и, окутав Видова облаком аромата
  знакомых духов, скрыла от любопытных взглядов в шёлковом водопаде своих волос
  не украденный ни у кого поцелуй...
  
  
   Вальяжно расхаживающие по залу мужчины во фраках, порхающие длинноно-
  гие фотомодели, прикинутые в кожу хулиганистые мальчики-мажоры, нетрадиционно
  ориентируемые среднеполые, перешёптывающиеся прыщавые лицеистки. суровые
  бизнесмены с охраной и полунищие студенты, смотрели на странную пору - ослепите-
  льно красивую молодую девушку с распущенными пепельными волосами в шикарном
  красном платье и инвалида, поседевшего в тридцать лет - кто с усмешкой, а кто с чув-
  ством глубочайшей зависти, пробивающихся из-под масок...
  
  
  
  
   ЗАНАВЕС.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
   - 102 -
  
   ВМЕСТО ЭПИЛОГА.
  
  
  
   Через две недели, вместе с батальоном миротворческих сил ООН, Видов отправ-
  лялся в город, где его ждала Сильвана. Место в самолёте для Сени "пробил" "папа",
  полковник Брасов, ставший генерал-майором. В сопровождение Видову снарядили
  прапорщика Серёгу Сергеева и старшего сержанта Лёшку Чуйко, оставшегося служить
  по контракту. В Дрездене, в немецкой клинике доктора Людеритца, сербский профес-
  сор Торге готовился к проведению второй операции российскому капитану Сене
  Видову...
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"