В самый разгар жаркого июньского дня Сергей Сергеевич Синичкин стоял перед запертой узорной калиткой, перекрывающей доступ на территорию приусадебного участка коттеджа семьи Положенцевых.
Впрочем, автомобильные ворота были распахнуты настежь - видимо, господин Положенцев приготовился, скорее всего - к субботней вылазке в Город. Сергея Сергеевича это обстоятельство, ну, то есть распахнутые ворота - очень даже порадовало. И не только тем, что ему не пришлось звонить во входную калитку, чтобы его пропустили внутрь, но и в свете своих, таинственных (до поры - до времени, конечно) соображений.
Все складывалось донельзя удачно, и Сергей Синичкин бодро зашагал по подъездной дороге к дверям коттеджа. Дверь ему отворила сама "госпожа Невинность" - рыжехвостая Леночка.
"Ах, Сергей Сергеевич!" - всплеснула она белыми ручками: "Вы как раз ко второму ланчу!"
Честно сказать, Синичкину пришлось приложить немало усилий, чтобы приветливо и, как обычно, беззаботно подмигнуть Леночке, в то время как его руки жаждали впиться в ее беленькую пухленькую шейку, а мозг переполняли кровожадные желания. Но Сергей Сергеевич, на удивление самому себе, оказался крепким орешком. Он даже отпустил какую-то шуточку-комплимент в адрес отравительницы, на что она кокетливо рассмеялась в ответ.
И тут Синичкин не удержался и, почти вплотную подступив к домработнице, с каким-то наивным, почти что детским любопытством заглянул Лисичке в глаза. И что же он там увидел, как Вы думаете? А ничего. Бирюзовую пустоту.
Леночка же, по-своему истолковав порыв Синичкина, будто светская львица, плотоядно искривила в порочной улыбке свои малиновые губки и бросила на Сергея Сергеевича зазывный взгляд из-под приспущенных ресниц. Потом резко повернулась и, кокетливо вильнув рыжим хвостом, застучала каблучками в сторону кухни.
А Сергею Сергеевичу ужасно захотелось сплюнуть (О, Господи. Опять!) на красивый ковер, застилающий прихожую. Но он сдержался, и лишь брезгливо передернув плечами, двинулся к Аниной спальне. Постучал. Вошел. Аня полулежала на взбитой горе из пуховых подушек и была бледнее, чем обычно. Но, Слава Богу, жива.
"Сережа", - выдохнула она: "Ну, наконец-то. Я так о тебе беспокоилась!" И она беззвучно заплакала.
"Ну, ну, тише, не плачь", - стал успокаивать сестру Сергей Сергеевич, мигом оказавшись у ее постели. Он присел на краешек, взял в свои руки ледяные пальцы своей сестры и торжественно заявил:
"Ну, Анька, все позади. Клянусь - это твои последние слезы!"
Он смахнул слезу с ее щеки и добавил:
"Мы начинаем новую жизнь!"
"Это что", - недоверчиво спросила его сестра: "Реинкарнацией, что ли?"
"Ну уж нет!" - аж подавился Сергей Сергеевич: "Мы с тобой еще в этой жизни поживем. Да еще как поживем! Со смаком!"
"С чем - с чем?" - заулыбалась Анна Сергеевна, но Синичкин ее не слушал.
"Тем более, что про реинкарнацию никто точно ничего не знает", - пожал он плечами и, улыбнувшись, пропел полузабытые, еще из пионерского детства, строки: "Есть у нас еще в жизни дела!.."
"Ты что это сегодня какой-то..." - начала было Анна Сергеевна, но Синичкин ее прервал:
"Аня, слушай меня внимательно. Я знаю все! И причину твоей болезни, и как тебя вылечить".
Он не успел больше ничего сказать, как сестра охнула и, побледнев еще больше, до синевы, схватилась за сердце:
"Ты, братец", - дрожащим голосом произнесла она: "Не шути так со мною".
"Аня, Аня", - скороговоркой заторопился Сергей Сергеевич: "Крепись, моя родная. Нет у меня сейчас времени - объяснять тебе все подробно. Я все тебе расскажу, обязательно расскажу, но потом. Позже. Сейчас же ты должна мне полностью довериться".
Он сделал паузу и тихо спросил:
"Ты же веришь мне, Аня?"
"Конечно, верю", - прошептала она в ответ, с некоторым сомнением поглядев в разгоряченное, совсем по-детски раскрасневшееся лицо младшего братишки. А тот торопливо продолжал:
"Мы с тобой сейчас уедем из этого дома. Я оплатил твое лечение в хорошем санатории, где тебя обязательно поставят на ноги".
"Но..."
"Никаких "но!" - терпеливо, но твердо продолжал Сергей Сергеевич: "Жизнь - или Смерть. Останешься здесь - скорая Смерть. Поедешь со мною - долгая и счастливая Жизнь".
Анна Сергеевна тихо заплакала.
"Аня, Анечка, Анюта", - аж запричитал Сергей Сергеевич: "Я через такое прошел, и такое повидал, чтобы все о твоей болезни проклятой узнать! У-мо-ля-ю! Доверься мне - и я тебя вытащу из могилы, в которую тебя так старательно затолкали!"
Анна Сергеевна глубоко вздохнула и поглядела в угол, где у небольшого иконостаса теплилась лампадка. Вздохнула еще раз и взглянула на брата огромными, уже полными смирения и мужества глазами. Ну, совсем как святая великомученица на старинной иконе.
"Что я должна делать?"
"Во всем со мной соглашаться", - твердо сказал Сергей Сергеевич: "И во всем, чтобы я не предложил - меня поддерживать".
"Ладно", - обречено согласилась Анна Сергеевна.
"А сейчас вставай потихоньку. Одень какое-нибудь удобное платье или халат, тапочки. Ну, вот плед еще прихватим", - Сергей Сергеевич хозяйским взглядом окинул спальню.
"Ну, вот еще паспорт твой - на всякий случай", - нырнул он в ящичек трюмо, где, как он помнил, Аня держала документы: "Хотя, я думаю, он не понадобится".
"Там все купим", - уверил ее Сергей Сергеевич: "Все-все".
И, приобняв за плечи, заглянул ей в глаза: "О тряпках не беспокойся".
"Нам бы ноги отсюда поскорее унести", - неожиданно вырвалось у него, и Анна Сергеевна поежилась - настолько тревожно прозвучал голос брата.
Внезапно стали бить настенные часы и звонко и четко пробили ровно двенадцать раз.
"Полдень", - тихо произнесла сестра.
"Да", - азартно подхватил Сергей Сергеевич: "Наш час пошел!"
Анна Сергеевна взглянула на брата в недоумении, но тут послышались тяжелые шаги в коридоре, и дверь спальни распахнулась. На пороге, по-хозяйски расставив ноги, стоял сам Николай Иванович Положенцев.
"Так, так", - прогудел он: "Оказывается, мой шурин приехал, а поздоровкаться со мною не торопится!"
"Еще как тороплюсь!" - уверил его Сергей Сергеевич, пожимая протянутую лапу, и тут же пошел в наступление: "Пойдемте-ка в гостиную, я кое-что сообщить Вам собираюсь. А Аня следом подойдет".
"Зачем ей вставать?" - изумился Николай Иванович: "Не надо! Пусть лежит".
Анна Сергеевна бросила испуганный взгляд на брата и неуверенно произнесла:
"Нет, нет, я хорошо себя чувствую и хочу встать".
"Ну, гляди", - развел руками Николай Иванович: "Чтоб потом не жаловалась".
"Не буду", - кротко ответила Анна Сергеевна. Секунду помолчав, попросила:
"Пусть только Леночка поможет мне одеться".
"Иду-иду", - радостно отозвалась Лисичка откуда-то из-за спины Николая Ивановича, и звонко простучала каблучками мимо Сергея Сергеевича. А бедного Сергея Сергеевича чуть не стошнило. Но он внутренне собрался и на ватных ногах двинулся за широкой спиной Николая Ивановича, уже шествовавшего враскачку по коридору.
"Моряк вразвалочку сошел на берег, Как будто он открыл пятьсот Америк..." - тихо просвистел сквозь зубы Синичкин.
"Не свисти!" - буркнул мистер Балу, не оборачиваясь: "Денег в доме не будет".
"Сам бы поменьше "просвистывал" с молодайками!" - возмутился про себя Сергей Сергеевич, но вслух ничего не сказал. И свистеть, конечно, перестал.
В гостиной на Сергее Сергеевиче с визгом повисли его племянницы - Саша и Наташа.
"Смотрите, что я вам принес", - Синичкин с трудом освободился от родственных объятий и, порывшись в своей сумке, достал оттуда видеокассеты с мультиками.
Девчонки немного поборолись за подарок. Повизжали маленько - аж стекла в доме зазвенели. Но тут Николай Иванович прикрикнул на них, и, отняв кассеты, отдал их в руки Саше.
"По старшинству!" - объяснил он обидевшейся Наташе.
"Не трыдцать..." - стал поправлять ее отец, но его уже никто не слушал.
Девчонки мигом оглядели кассеты, и шестилетняя Саша с явной обидой воззрилась на Синичкина.
"Дядя Сережа!" - с укором сказала она: "Это же для детишек!".
А Наташа с пренебрежением добавила:
"Мюсли в сахаре!".
"Что-что?!" - грозно возмутился Николай Иванович, но на него вновь никто не обратил внимание.
"А - а", - в растерянности проблеял Сергей Сергеевич, но тут Наташа выудила из стопки "Человека - паука" и примиряюще сказала:
"Ну, ладно, в этой на мутантов поглядеть можно".
"И на оборотней!" - радостно подхватила Саша, и сестры, обнявшись, побрели к себе в детскую, к видеомагнитофону.
"Спасибо, дядь Сереж", - донеслось откуда-то из глубины дома.
"Ну, и от меня спасибо, брат", - прочувствованно произнес Николай Иванович, похлопав Синичкина по плечу: "Часа три спокойствия нам обеспечены".
А Сергей Сергеевич украдкой вытер пот - ему жизненно важно было удалить племянниц с их востренькими, все подмечающими глазенками из гостиной.
"А ты чё это с сумой?" - хмыкнул Николай Иванович: "Да и одет - будто на парад собрался".
Синичкин хотел было ответить, но тут двери распахнулись, и в гостиную осторожно вошла Анна Сергеевна, поддерживаемая Леночкой. На Анне Сергеевне было длинное велюровое платье цвета "маренго" и туфли из мягкой замши на низком каблуке. На плечи, не смотря на жару, был накинута ажурная пуховая шаль.
"Ты куда это вырядилась?" - оторопел Николай Иванович.
"Анюта сейчас уезжает со мной!" - встрял Синичкин: "Я увожу ее в закрытый санаторий на лечение".
Краем глаза он заметил, как побледнела Леночка, посерели ее губы, а щеки пошли малиновыми пятнами.
"Чего-чего?" - аж задохнулся от изумления Николай Иванович. Леночка же стояла, онемев, и лишь хватала воздух обескровленными губами.
"Спокойствие! Только спокойствие!" - с умиротворяющей улыбкой на устах внезапно четко и внятно произнесла Анна Сергеевна.
Она медленно подошла к мужу, обняла его за плечи и нежно поцеловала в лоб. Николай Иванович тут же обмяк, заулыбался и в ответ звучно чмокнул жену в щечку.
Ты же хочешь, чтобы я выздоровела?" - медовым голоском проговорила-прошептала Анна Сергеевна.
"И ты еще спрашиваешь, милая", - бархатным баритоном, совсем не похожим на его обычный медвежий рык, ласково ответил Николай Иванович.
"Давайте-ка присядем за столик", - засуетился Сергей Сергеевич: "И все обсудим. Я и бутылочку прихватил соответствующую случаю".
И Синичкин торопливо достал из сумки божественный напиток.
"Вдова Клико", - ахнул знаток вин и другой алкогольной продукции Николай Иванович, бережно беря в руки бутылку шампанского. Внимательно оглядел ее и подозрительно спросил у Сергея Сергеевича:
Сергей Сергеевич быстро подошел к покерному столику, сиротливо стоящему в сторонке, и ловко расставил вокруг него стулья с таким расчетом, чтобы Леночка и Николай Иванович сидели спиной к окну. Пододвинул кресло для Ани, а сам оседлал стул соответственно - к окну и столу передом, ко всему остальному - задом.
"А чего здесь приземляемся?" - разочарованно прогудел любитель пышных застолий господин Положенцев: "Может, в столовую двинем?"
"Некогда заседать", - сурово ответствовал ему Синичкин: "Скоро в дорогу".
И хозяйским жестом пригласил всех присесть:
"Кое-что обсудить требуется".
Семейство расселось вокруг столика в строгом соответствии с планировкой Сергея Сергеевича, чему тот весьма обрадовался. Николай Иванович со стуком недовольства водрузил бутылку шампанского посреди крышки стола.
"Ну и куды это вы намылились?" - подозрительно оглядел он брата и сестру Синичкиных.
"Я нашел для Ани закрытый (Сергей Сергеевич специально для Леночки, вникающей в разговор во все уши, голосом выделил это слово) элитный санаторий. Санаторий, в котором тяжелых больных ставит на ноги знаток восточной медицины, буддийский монах, бывший личный врач Китайского Императора господин Бонза Мандарин", - для солидности приврал Сергей Сергеевич.
"Так ведь в Китае сейчас нет Императора..." - удивился господин Положенцев.
"Вот я и говорю, что бывший личный врач", - не растерялся Синичкин.
"Бред какой-то - "Мандарин", "Апельсин"..." - недоверчиво отмахнулся Николай Иванович: "Небось, опять аферист какой-нибудь!"
"Нет, этот уже точно - Маг и Волшебник", - твердо сказал Сергей Сергеевич: "Стопроцентное выздоровление при условии, что пациент будет полностью изолирован от внешнего мира на три месяца".
"Ско-ко?" - аж заквохтал Николай Иванович, а Леночка шумно сглотнула слюну.
"Ну уж нет! Я тебя, Анюта, на столько не отпущу!" - вцепился господин Положенцев в руку своей жены.
Анна Сергеевна ласково погладила впившуюся ей в ладонь руку мужа другой рукой и тихо, но весомо, глядя ему в глаза, произнесла:
"Лучше три месяца разлуки, чем разлука вечная".
"Ну да, ну да", - забормотал Николай Иванович, низко наклоняя голову, а Синичкин вдруг с изумлением обнаружил, как сильно поседели и поредели волосы Аниного супруга за время ее болезни.
После мудрых слов Анны Сергеевны воцарилась тишина.
"Ну, Анька", - хмыкнул про себя Сергей Сергеевич: "Теперь ясно - в кого я этакий философ-любитель. Генетика..."
"А я", - беззвучно попыталась что-то сказать Лисичка и, прокашлявшись, дрожащим голоском произнесла: "А я, я ведь могу быть в этом санатории вместе с Анной Сергеевной - как сиделка? У меня ведь медицинское образование..."
"А ведь и правда", - спохватилась Анна Сергеевна: "И мне повеселее будет".
И ласково поглядев на Леночку, добавила:
"Она ведь мой ангел хранитель..."
"Падший ангел", - мрачно уточнил про себя Сергей Сергеевич, а вслух категорически заявил: "Ничего не выйдет! У господина Мандарина свои собственные сиделки".
"Тайским", - машинально поправила его Анна Сергеевна.
"Вот-вот!" - азартно откликнулся на поддержку Синичкин: "Тайским тоже доверяет. А остальным - ни-ни!"
"Ну и дела", - протянул окончательно сбитый с толку Николай Иванович и тоскливо пробормотал, обращаясь к Синичкину: "Видать, накликала твоя "Вдова Клико" разлуку..."
Секунду помолчал, и уже более веселым голосом возвестил:
"Значит, пора ее выпить - шампэнь эту".
И потянулся к бутылке.
"Тогда я сейчас фрукты принесу", - метнулась из-за стола Лисичка: "И шоколад".
"Бокалы не забудь!" - буркнул ей в спину мистер Балу.
"Я ей помогу", - поднялся из-за стола Сергей Сергеевич и неторопливо пошел следом за рыжехвостой на кухню.
Войдя туда, он увидел, как Леночка в нервно-возбужденном состоянии торопливо моет яблоки и виноград и складывает их в вазу, не видя, что половина фруктов валится мимо вазы на стол. Лихорадочными движениями пытается снять целлофан с коробки шоколадных конфет и, при этом, сама того не замечая, смешно переминается с ноги на ногу, будто борясь с позывами мочевого пузыря.
"Ага, клюнула, девочка?! Почуяла, что именно сейчас у тебя последняя возможность загнать под могильную плиту ненавистную Хозяйку-соперницу?"
Мысли Синичкина понеслись, будто табун диких лошадей по еще не распаханной Казахстанской целине:
"Ну, детка, потряси мошной! Сыпани сверхдозу дьявольского лекарства-оборотня! Согреши уж до конца. Нарушь еще одну Заповедь Христа. Как Он там сказал: "Не убий!" Так ведь, кажется... Ну, не стесняйся. Тебе не привыкать. Одну Заповедь ведь ты уже нарушила: "Не пожелай мужа ближней своей".
Сергей Сергеевич тяжко вздохнул и, взяв со стола вазу с фруктами и коробку конфет, понес их в комнату. Аккуратно водрузил десерт на стол. Анна Сергеевна и Николай Иванович ворковали, словно два голубка под церковной стрехой. По всему было видно, что Анна Сергеевна, применив все свои женские чары, уговорила-таки супруга не противиться ее отъезду в санаторий. И "милейший" господин Положенцев, обласканный любимой женой, выглядел сейчас вовсе не как "канадский гризли", а как мультяшный Винни-Пух, только что съевший бо-ольшой горшочек с медом, помаргивающий счастливыми глуповатыми глазками и с опилками на оттопыренных ушах.
Супруги были всецело поглощены друг другом перед предстоящим расставанием, и на Сергея Сергеевича не обращали абсолютно никакого внимания. Поэтому он спокойно достал свой сотовый телефон, набрал недавно узнанный номер телефона бригадира "Скорой помощи" и SMS -ку следующего содержания: Банзай!!!
Впрочем, на кнопочку "Отправки SMS-ки" нажимать не стал, а телефон вновь припрятал под полой рубашки.
Опилки опилками, но свои обязанности пожизненного тамады Николай Иванович знал безупречно. Руки его уже сами по себе распаковывали бутылку шампанского.
"Ну где там бокалы?!" - нетерпеливо рыкнул вдруг мистер Балу, придерживая ладонью пробку практически распечатанной бутылки. Вроде и негромко "рыкнул", но это не помешало зазвенеть хрустальным подвескам в люстре. Все в ожидании поглядели на дверь.
А вот и Леночка с мельхиоровым подносом в руках, на котором позванивали четыре высоких хрустальных бокала. Сергей Сергеевич сразу заметил, что для того, чтобы не пошатнуться и как всегда бодро и уверенно прошагать по комнате, Лисичка прилагала колоссальные усилия. С приклеенной улыбкой на сером лице и высоко поднятой головой, она все равно имела жалкий вид. Ее обычно горделиво торчащий на макушке рыжий хвост обвис, будто использованный презерватив, а в тусклых бирюзовых глазах блуждали дурные желтые огоньки.
"Будто ночью на болоте", - почему-то подумалось Синичкину, хотя сам-то он на болотах ночами никогда не прогуливался. Да и вообще болото как таковое видел только на картинке в учебнике "Природоведения" за четвертый класс.
Лисичка довольно неловко, но все же расставила бокалы - по одному перед каждым, сидящим за покерным столом.
Это вовсе не бросалось в глаза. Просто Сергей Сергеевич знал, куда смотреть: на дне Аниного бокала блеклым желтоватым цветом отсвечивала полоска порошка. Упитанная такая полоска. Грамм пятьдесят, не меньше.
"Небось, пару пузырьков вытряхнула", - горько усмехнулся про себя Синичкин: "И как только рука не дрогнула?.."
Николай Иванович в это время уже ловко распечатал бутылку. Раздался небольшой хлопок, и из горлышка вырвалось крошечное облачко будто бы морозного воздуха. Мистер Балу стал азартно разливать божественный напиток, и через пару секунд в хрустальных бокалах запенилась золотисто-розовая Амброзия.
В этот же миг Сергей Сергеевич украдкой нажал на кнопку своего сотового телефона, отправляя тем самым свою SMS-ку по нужному адресу.
"Ну", - потянулся было Николай Иванович за бокалом с шампанским: "За Анино выздоровление!"
"Нет, нет", - остановил его Синичкин, стараясь потянуть время, и торжественно изрек: "По полному бокалу - за полное выздоровление!".
Николай Иванович рассердился было, но, глянув на бокалы, в которых искрящаяся пена уже успела осесть, и божественный напиток заполнял лишь половину хрустальной емкости, сменил гнев на милость.
"Хороший тост", - даже похвалил он Синичкина, доливая шампанское до самых краев бокалов и, не удержавшись, съязвил: "Тебе, Серега, в рекламном бизнесе можно подрабатывать - слоганы сочинять!"
"Ну, - потянулся он было вновь за бокалом, но тут... Боже ж ты мой, как же она омерзительно загудела! Завыла - застонала! Что? Да сирена "Скорой помощи", включенная на полную громкость прямо у окна гостиной.
Даже Сергей Сергеевич, ожидавший нечто подобное, нервно подскочил на своем стуле. Что уж тут говорить об остальных присутствующих?!
И Николай Иванович, и Леночка, и Анна Сергеевна вздрогнув, с вытаращенными глазами и полуоткрытыми онемевшими ртами инстинктивно и весьма синхронно повернулись лицом к окну. К окну передом - к столу задом.
И в это же мгновение Сергей Сергеевич быстро и ловко поменял бокалы местами. Ну, то есть, Анин бокал поставил перед Леночкой, а Леночкин, соответственно - перед Анной.
Если бы визжащая, будто ошпаренная кошка, сирена не умолкла также внезапно, как и началась, а повыла бы еще пару минут - не исключено, что сидящие за столом люди вскочили бы и помчались в бомбоубежище. Демонстрируя этим генетически приобретенный рефлекс потомков тех, кто пережил-таки Вторую Мировую войну.
Но, как мы уже сказали, сирена, Слава Господу, отключилась, и в комнате повисла звенящая тишина. Лишь подвески на хрустальной люстре мелодично вызванивали что-то похожее на "Боже, Царя храни...".
"Ах", - откинулась Анна Сергеевна на кресле, держась рукой за сердце: "Я чуть не померла от испуга!"
"Вот это было бы со-овсем не кстати!" - запоздало испугался Сергей Сергеевич.
Леночка-Лисичка молчала, только подбородок ее дрожал мелкой дрожью, а бледно-голубое, цвета обезжиренного молока лицо всё-всё было покрыто капельками пота.
"Так!" - грозно рыкнул Николай Иванович, а Сергей Сергеевич слегка отодвинулся от стола вместе со стулом, дабы подготовить пути для поспешного отступления "на заранее подготовленные позиции", так сказать. Николай Иванович покрутил могучей шеей и, опершись о столик массивными кулаками, подался вперед и почти что ласково спросил у Синичкина:
"Я ведь машину "Скорой помощи" нанял, чтобы Анюту в санаторий с комфортом доставить", - продолжал оправдываться Сергей Сергеевич: "Ну и попросил их посигналить, когда подъедут".
"Он хотел как лучше!" - Анна Сергеевна стала на защиту брата.
"Ну, конечно..." - с сарказмом развел руками Николай Иванович: "Как всегда".
И угрожающе постучал указательным пальцем размером с гаванскую сигару по столу: "Ну, братец, еще одна такая выходка..."
"Виноват, товарищ старший по званию!" - отчеканил Синичкин, принимая стойку "смирно" и отдавая честь.
"Отстали Вы от жизни, господин Генералиссимус", - храбро ответил Синичкин, почуяв, что угроза физической расправы миновала, и вновь вальяжно разваливаясь на своем стуле: "В американской армии еще как прикладывают!"
"Может, у них головы не совсем пустые?" - встряла в разговор Анна Сергеевна.
"Или руки больше приложить не к чему", - парировал Николай Иванович.
"Да", - спохватилась Анна: "А как же они так близко к дому подъехали?"
"Ну вот", - строго пожурила его Анна Сергеевна: "А все на Серёжу валишь!"
Николай Иванович загрустил. А брат и сестра Синичкины украдкой заговорщически переглянулись.
"Шампанское", - вдруг подала дрожащий голосок Леночка: "Выпить нужно, а то выдохлось совсем".
"Конечно, конечно", - тут же воспрял духом Николай Иванович, ступив на родную землю: "Выпить немедленно - и до дна!"
Все присутствующие наконец-то взяли в руки по бокалу, чокнулись и, вновь пожелав Анне здоровья, выпили шампанское. До дна.
"Эх, хорош напиточек!" - выразил восторг мистер Балу, и шустро разлил остатки шампанского. Получилось еще почти по трети бокала.
"Я - пас", - замахала руками Анна Сергеевна, умоляюще глядя на брата: "Я совсем спьянилась. Ведь почти что год спиртного не пробовала".
"Ну и лады", - быстро согласился Николай Иванович и тут же перелил шампанское из Аниного бокала в свой: "Я тебя выручу!"
Краем глаза Синичкин заметил, как вздрогнула Лисичка, и чуть было не остановила Николая Ивановича, но сдержалась. А самого Синичкина, увидевшего, с каким удовольствием Николай Иванович опрокинул в себя бокал с Аниным шампанским, вдруг прошибла глупая слеза, а в груди растеклось благодатное тепло. Ему даже пришлось изобразить, будто в глаз что-то попало. Потому что он понял, что Николай Иванович не имеет никакого отношения к отравлению своей жены.
От выпитого шампанского Леночка-Лисичка вновь разрумянилась, а в глазах ее засветилось торжество.
Сергей Сергеевич тяжко вздохнул. Поднялся из-за стола и, протянув к Анне Сергеевне руку, изрек:
"Пора, сестрица. Карета подана".
"А как же я..." - растерялся вновь Николай Иванович. Синичкин по-отечески взял его под руку и, отведя в сторонку, ласково заговорил:
"Я буду звонить Вам каждый день, утром и вечером - всю неделю. И сообщать обо всем. А Вы за эту неделю постарайтесь найти няню-гувернантку для дочек..."
"А Леночка?" - очнулся было Николай Иванович.
"Молода еще..." - с сомнением в голосе протянул Сергей Сергеевич и даже поцокал языком для большей убедительности. И, понизив голос, доверительно сообщил господину Положенцеву:
"Девчонки-то разболтались слегка, пока Аня болела. Им "твердая рука" сейчас не помешает".
"Да, да", - забормотал Николай Иванович и, с опаской поглядев на Анну Сергеевну - не услышит ли, искренне пожаловался Синичкину:
"Хулиганки, одно слово - хулиганки растут. Эти, как их там... тинейджеры!.."
"Вот-вот", - поддержал его Синичкин: "Так что наймите женщину постарше и построже. Может, с педагогическим образованием. И, хорошо бы, чтоб она своих детей уже вырастила. Ценнейший опыт, я Вам скажу!" - глубокомысленно изрек Сергей Сергеевич с видом знатока, уже вырастившего и выпестовавшего по меньшей мере дюжину детей.
"Впрочем", - пожал он плечами: "У Мэри Поппинс детей своих не было, а нянька она была отменная".
"Знакомое имя", - задумался слегка захмелевший Николай Иванович: "А координаты ее не подкинешь?"
"О, она уже отошла от дел", - успокоил его Синичкин: "Но ничего, "свято место..."
"Да, да", - согласился Николай Иванович: "Если сильно захотеть - замену всегда найти можно".
"А в выходные на джипе приезжайте с детишками - проведать Аню. Я адрес по телефону сообщу" - раздобрился Синичкин.
"Ну, это совсем другое дело!" - заулыбался господин Положенцев.
"Вот и договорились!" - улыбнулся в ответ Синичкин и крепко пожал Николаю Ивановичу руку на прощание.